Классная штучка [Сьюзен Льюис] (fb2) читать онлайн

Льюис Сьюзен Классная штучка

Сьюзен ЛЬЮИС

КЛАССНАЯ ШТУЧКА

Роман

Подруге своей, Денизе, посвящаю

"... а сегодня же утром представитель полиции подтвердил, что все силы брошены на поиск убийцы. Причина убийства остается пока неизвестной, и полиция просит всех граждан, которые видели или слышали что-либо подозрительное, обращаться..." Голос диктора доносился через чью-то открытую дверь.

Она зажмурилась, словно пытаясь отогнать прочь мысли об этом жутком убийстве. Она не хотела о нем думать. В ту минуту, по крайней мере.

Опираясь на перила, она продолжала медленно подниматься по лестнице, стараясь не обращать внимания на зародившийся в сердце страх.

Наконец она остановилась перед дверью квартиры на верхнем этаже. Чуть замялась в нерешительности. Осмотрелась по сторонам, но безлюдная лестничная площадка её страхов отнюдь не развеяла. Зазвонивший за дверью телефон заставил её вздрогнуть. Она прислушалась, но к телефону никто не подошел - он продолжал звонить. Внизу хлопнула дверь, и в то же мгновение звонки прекратились.

Наступила тишина.

Она нерешительно постучала. Стук глухим эхом раскатился по лестничной площадке.

Она снова оглянулась по сторонам. Кругом не было ни души. Порывшись в сумочке, достала ключ. С колотящимся сердцем вставила его в замочную скважину. Ее так и подмывало кинуться наутек.

Отомкнув дверь, она вступила внутрь. В квартире было темно, несмотря на то, что на улице ярко сияло солнце. Все шторы были плотно задернуты.

Она громким голосом спросила, есть ли кто дома, но ответа не услышала.

Прижимаясь к стене прихожей, она прокралась к двери спальни. Осторожно прикоснулась к ней, но затем, осознав, что робость лишь заставляет её сильнее нервничать, решительно толкнула дверь рукой и вошла. В спальне было пусто.

Судорожно сглотнув, она осмотрелась. И здесь шторы были задернуты.

Она вернулась в прихожую. Несколько шагов, и она очутилась в кухне. Снова подала голос, но вновь ей никто не ответил.

Окно было открыто, а с подоконника соскочила кошка, тут же принявшаяся тереться об её ноги.

Затаив дыхание и пытаясь не обращать внимания на гулко колотящееся сердце, она наклонилась и погладила её.

Внезапно телефон задребезжал снова; подхватив кошку, она опустила её на стул и быстро направилась в гостиную. Уже не таясь - телефонные звонки приободрили её, - она распахнула дверь.

В тот же миг она издала дикий крик. Она кричала и кричала без остановки, а телефон продолжал звонить.

ГЛАВА 1

- Ну-ка повтори, Кэтрин Кэллоуэй! Я просто ушам своим не верю! воскликнула Элламария.

- Ты все прекрасно слышала, - хохотнула Кейт, но глаза её были серьезны.

Элламария посмотрела на Дженнин, словно ища подтверждения у нее. Однако её подруга только усмехнулась и пожала плечами.

- Ты меня не разыгрываешь, Кейт? - подозрительно осведомилась Элламария.

Кейт помотала головой и подлила им ещё вина.

- А разве он...? В том смысле, что... Я просто поверить не могу. Мы ведь о Стивене Френче говорим, верно? О том самом Стивене Френче!

- Разумеется.

- Но, Кейт - ведь он просто великолепен!

Кейт с улыбкой откинулась на спинку кресла, делая вид, что изучает свои ногти.

- Мм-мда, - промурлыкала она. - Он и сам так полагает.

Элламария снова посмотрела на Дженнин.

- Эта женщина больше года не имела мужчины, а теперь отвергает самого Стивена Френча! Да не сиди же как истукан - поговори с ней. Хоть что-нибудь скажи.

- Что, например?

- Сама не знаю. Да что угодно. - Элламария перевела взгляд на Кейт. Вот что мне непонятно, так это - почему? После стольких месяцев воздержания. Ты ведь, казалось бы, просто на стенку лезть должна! Даже не представляю, сколько батареек ты уже, должно быть, израсходовала на вибраторы!

Кейт визгливо захихикала, а Элламария содрогнулась.

- И как ты только можешь смеяться, несчастная?

- По большому счету, мне, конечно, не до смеха, - призналась Кейт. Просто я стараюсь это не афишировать.

- А вот я, - вмешалась Дженнин, отправляя в рот очередную фаршированную оливку, - считаю, что тебе есть, чем гордиться. Не знаю, как бы поточнее выразиться, но... не бывает ли так, что после слишком затянувшегося воздержания внутри, м-мм, снова затягивается? Тогда, Кейт, в день свадьбы ты снова окажешься девственницей. Представляешь, какое будет достижение?

- Дженнин! Прошу тебя, отнесись к этому посерьезнее! Я считаю, что мы обязаны найти ей мужчину. Причем как можно быстрее. Черт побери, ведь если так продлится и впредь, так она, чего доброго, на кобелей бросаться начнет!

- Ты все опошляешь, Элламария! - прыснула Кейт. - Не говоря уж о том, что у меня и собаки-то нет.

- Породистым псом обзавестись легче, чем мужчиной, - с задумчивым видом промолвила Дженнин. - Да и выдрессировать - тоже.

- Прекратите! Я сказала лишь, что не легла в постель со Стивеном Френчем, а вы теперь меня чуть ли не под сенбернара подкладываете!

- Лично я имела в виду датского дога, - проказливо улыбаясь, сказала Дженнин.

- Фу, противная. Я уже жалею, что так разоткровенничалась перед вами.

- И каково теперь тебе? - полюбопытствовала Элламария. - После того, как ты отвергла его плотские притязания. Черт побери, чего бы я только ни отдала, чтобы полюбоваться на его физиономию в эту минуту!

- В каком смысле - каково мне? Да мне абсолютно наплевать на все это.

- Нет, вот уж ни за что не поверю, - хихикнула Элламария. - Признайся, Кейт, ты ведь наверняка по ночам мечтаешь о настоящем мужике. Я права?

Кейт запустила в неё диванной подушкой.

- Я же сказала - замолчите!

- Слушай! - вдруг воскликнула Дженнин. - А ведь у меня есть один на примете!

- Кто, кобель? - прыснула Элламария.

- Настоящий мужик.

- У которого всегда стоит? - хохотнула Кейт.

- Не знаю, всегда ли, но сегодня днем, когда мы вместе обедали, безусловно стоял. Я собиралась, правда, для себя его приберечь. Но теперь... Тебе, пожалуй, это важнее. Чтобы потом не болтали, что я не делюсь с подругами самым сокровенным.

- Кто он? - спросила Элламария. - Или лучше спросить - какой у него размер?

И они опять залились дружным смехом, пока наконец Дженнин, давясь от хихиканья, не сумела рассказать про Джоэля Мартина; по счастливому совпадению - а Кейт сочиняла роман, - он оказался одним из ведущих во всем Лондоне литературных агентов. Ведущая еженедельного телевизионного шоу, пользующегося огромной популярностью, Дженнин в последний раз брала интервью у него, а заодно и у писательницы Дианы Келси - в её задачу входил опрос литагентов и их авторов, которых те представляли.

- Что ж, значит, мои верные подруги опять пропустили мою сегодняшнюю передачу, - со вздохом закончила она.

- Да время показа уж больно неудобное, - пожаловалась Кейт. - Я в этот час всегда... Стой - я ведь записала твое шоу на видак! А ты ещё упрекаешь нас! Теперь поняла, как мы тебя ценим? - Она подскочила к видеомагнитофону. - Надеюсь, я не перепутала канал? Вот было бы обидно!

Она нажала кнопку перемотки и уселась прямо на пол.

- Только сразу предупреждаю: я посмотрю эту передачу только для того, чтобы полюбоваться на размеры его члена. Больше меня ничего не интересует. И думать не смей о том, чтобы нас познакомить.

- Но ведь вы уже заочно познакомитесь, - возразила Дженнин. - Ты его сейчас увидишь.

В дверь постучали, и Кейт кинула взгляд на часы.

- Это либо миссис Адамс - моя соседка сверху, которая вечно что-нибудь у меня занимает, - либо Эшли.

- И как ты только терпишь эту старую каргу? - покачала головой Дженнин, в то время как Элламария пошла к двери. - Так она скоро вообще на твое содержание перейдет.

- Не исключено, - улыбнулась Кейт. - Кстати, она вовсе не такая уж и старая.

Открыв дверь, Элламария с облегчением увидела перед собой Эшли; темные волосы молодой женщины прилипли ко лбу, а воротник был поднят.

- Там дождь, что ли? - спросила Элламария.

Эшли скорчила забавную гримаску и, стряхнув с зонтика воду, протянула его подруге.

- Ну, как прошло мероприятие? - спросила Элламария.

- А, не спрашивай, - махнула рукой Эшли, освобождаясь от мокрого пальто. - Не о чем рассказывать.

- Джулиан был?

- Нет, он в Париже. А председательствовал Джайлс Кредсли. Представляете - прямо при всех в носу ковырял! Совершенно омерзительный тип!

- Но тебе сообщили результат? - спросила Элламария.

- Из "Ньюслинка"? Завтра.

- А как понравилась презентация Джайлсу?

- Думаю, что он остался доволен. Впрочем - вы ведь его знаете. То, что исходит не от него, и яйца выеденного не стоит. Но мне наплевать. Меня больше волнует, что скажет Джайлс, если мы потеряем этот счет.

- Не потеряете! - убежденно заверила её Элламария. - А теперь пошли порнуху посмотрим.

- Что? - изумилась Эшли.

- Мужика с торчащим членом, - хихикнула Элламария. - Специально для Кейт подобрали.

- Ничего подобного, - возмутилась Кейт, когда они вошли в гостиную. Привет, Эшли. Ну, как прошла презентация?

- В данную минуту я предпочла бы стакан вина и порнуху, - ответила Эшли. - По большому же счету, все нормально.

- Внимание, девки! - громко провозгласила Дженнин. - Приготовьтесь лицезреть будущего мистера Кэллоуэя.

Некоторое время все молча таращились на экран, а потом Эшли вдруг разразилась смехом.

- В чем дело? - полюбопытствовала Дженнин.

- Он изъясняется сплошными цитатами.

- Это признак начитанности. Как он тебе? - обратилась Дженнин к Кейт. - Как я уже говорила, я собиралась приберечь его для себя, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, готова пожертвовать его тебе.

- Что за обстоятельства? - осведомилась Эшли.

Дженнин посвятила её в подробности свидания Кейт с печально знаменитым Стивеном Френчем.

- А мне почему-то казалось, что твоя книга посвящена похождениям сексуально озабоченной журналистки, - промолвила Эшли, с хитрецой глядя на Кейт.

- Ничего, воображение у меня богатое, - отрезала та.

- Но как же ты утоляешь свой голод? - не выдержав, спросила

Элламария.

Кейт пожала плечами.

- Как-то меня до сих пор не слишком тянуло, вот и все. - Она посмотрела на Дженнин. - Он просто лапочка. Как, говоришь, его зовут?

- Джоэль. Джоэль Мартин.

- И что - он хороший агент?

- А какая тебе разница? Впрочем, раз уж ты настаиваешь, то - да, Так, по крайней мере, он сам мне заявил. Да и писательница, которую он привел с собой, засыпала его дифирамбами.

- И как скоро ты можешь затащить его сюда? - с усмешкой спросила Кейт.

- Ну, раз он тебе не нравится, выкинь его из головы.

- Дженнин! - взвилась Кейт. - Порой меня так и подмывает...

Дженнин захихикала.

- Ладно, ладно. Положись на меня.

- Слушайте, девчонки, что, если нам завалиться куда-нибудь пожрать? предложила Эшли, поглядывая на часы. - У меня с утра маковой росинки во рту не было.

- Сейчас сама что-нибудь сварганю, - вызвалась Кейт. - В такую погоду и собаку на улицу не выгонишь.

Она отправилась на кухню, а её подруги остались в гостиной, предаваясь своему любимому занятию - беззаботной болтовне. Барнсовский междусобойчик так они называли свои посиделки, - поскольку десять лет назад снимали вместе квартиру в Барнсе. Однако и теперь, когда каждой из них чуть-чуть перевалило за тридцать, и все они немало добились на избранном пути, дружба их была столь же крепка, как и прежде. Порой, настраиваясь на философский лад, Дженнин размышляла о себе и подругах как о вполне преуспевающих женщинах, вполне типичных для Лондона конца 80-х, и столь же влюбчивых и любимых, как и их матери (а до них - и бабушки), которым приходилось смиряться с нравами, условностями и ограничениями шестидесятых годов. Да и с предрассудками тоже.

Кейт открыла дверцу микроволновой печи и, ставя внутрь блюдо, вдруг обратила внимание на собственное отражение на зеркальной поверхности. Встряхнула головой, глядя, как рассыпаются по плечам непривычные ещё завитушки. Жаль, что этот Стивен Френч оказался таким занудой - она была отнюдь не прочь завести роман с преуспевающим биржевым маклером. Из молодых и ранних, как говорили.

Услышав громкий смех Элламарии, она высунула голову в окошечко, отделяющее кухню от гостиной, и поинтересовалась, в чем дело.

- Да все эта Дженнин, - наябедничала Элламария, давясь от смеха и утирая слезы. - Невозможная эротоманка!

- Я? - взвилась Дженнин.

- Да бросьте вы! - осадила их Эшли.

Кейт открыла дверцы серванта и начала доставать тарелки. Потом окликнула:

- Послушай, Элламария, я только сейчас вспомнила - у тебя не найдется пары лишних билетиков на твою премьеру?

- Узнаю. Но мне казалось, что вы собирались пойти на второе представление.

- Да, я именно это и имела в виду, - сказала Кейт, входя в гостиную с подносом, уставленным едой. - Папочка тоже хочет пойти. Мамочка приезжает на неделю, и он хочет её побаловать. Если она согласится, конечно. - Мать Кейт последние три года жила в так называемом санатории, куда её поместили сразу после гибели в автомобильной аварии её сына, брата Кейт. Миссис Кэллоуэй так и не смогла смириться с этой утратой, так что родственников уговорили поместить её в "санаторий", где она постоянно находилась под врачебным присмотром.

- Как продвигаются репетиции? - спросила Эшли у Элламарии.

- Неплохо. Хотя очень медленно.

- Бобу нравится?

- Очень.

- А где он сегодня? - осведомилась Дженнин.

- Там же, где и всегда в пятничный вечер. Дома с любимой женушкой.

Эшли с сочувствующим видом покачала головой.

- Просто не представляю, Элламария, как ты можешь это терпеть, сказала она.

- Я и сама не представляю. Впрочем, на четыре ночи в неделю он мой. Даже на пять, если повезет. Смотрите, что он подарил мне сегодня. - Она вытянула руку и показала подругам изящный золотой браслетик, который Боб нацепил ей на запястье, когда они выходили из костюмерной.

Женщины обступили Элламарию, не скрывая своего восхищения. Ее бледное лицо засияло, отчего веснушки по обеим сторонам её красивого, аристократического носа, сделались ярче.

- Чудесно, да? - произнесла Элламария. - Боб просто восхитительный мужчина. Он сказал, что это награда за то, как я выучила свою роль. В отличие от Морин Вудли, между прочим.

- Она ведь, кажется, Виолу играет? - уточнила Кейт, отправляя в рот кусочек сыра.

Элламария кивнула.

- А знаешь - почему? Потому что она сама сложена как виола. Или даже скорее - виолончель.

- Элламария! - укоризненно воскликнула Эшли.

- Да вот, представь себе. Видела бы ты её слоновьи ляжки! А шею? Да ей любой жираф бы позавидовал.

- Ох, Элламария, не хотела бы я тебе на язык попасться! - засмеялась Дженнин.

- Морин мне по этой части сто очков вперед даст. Вот уж стерва, так стерва. Я была готова растерзать Боба, когда он отдал ей эту роль. Тем более, что она теперь так этим кичится.

- Но ты ведь прекрасно знаешь, почему эта роль не досталась тебе, напомнила Кейт.

- Конечно. Но мне от этого не легче. - Она начала передразнивать Боба: "Медленнее, так-так, потихоньку. Шаг за шагом. Не спеши. В конце концов все у тебя получится." - Впрочем, роль Марии тоже не из последних. На мой взгляд, - ворчливо добавила она. - Однако, хватит обо мне. Расскажи теперь про свои дела, Эшли Мейн.

- Про мои? - вскинула брови Эшли.

- Да, и не притворяйся, что не понимаешь. Собираешься ли ты поведать великому Джулиану Орбри-Нелмсу о страсти, сжигающей твое сердце и, если да, то когда?

Щеки Эшли залились румянцем.

- Наверное, - сдавленно произнесла она.

- Наверное! - передразнила Элламария. - Да ты просто обязана!

- Тебе легко говорить, - вздохнула Эшли. - Ты сама никогда в любви не признавалась.

- Ну а тогда тебе, если ты уже признавалась, будет проще простого повторить этот подвиг. Да и вообще я не пойму, что тебя смущает: парень ведь просто без ума от тебя.

Эшли усмехнулась.

- Вот я и жду, пока он сам мне это скажет.

- А когда Бланш возвращается? - спросила Дженнин.

- В среду, - ответила Эшли. Лицо её сразу вытянулось.

Элламария помахала вилкой в воздухе.

- Выкинь ты эту Бланш из головы. Хотел бы Джулиан на ней жениться, так давно бы уже это сделал. Нет, он только о тебе мечтает, а ты все недотрогу из себя строишь.

- Хорошенькая недотрога - пять ночей вместе, - покачала головой Кейт.

- Ты сама понимаешь, что я имела в виду, - отмахнулась Элламария, подливая себе вина. - Сколько уже Алексу? Семь? Да, семь. Пора бы тебе обзавестись семейными узами, пока он ещё в правильном возрасте. - Она говорила о сыне Эшли, единственном достойном продукте её раннего и неудавшегося брака.

- Или - пока я сама в правильном возрасте, - с улыбкой добавила Эшли.

- К тому же Джулиан его обожает. Что тебя останавливает?

- Бланш.

- Ерунда! - фыркнула Элламария. - Ее больше двух лет здесь не было. Если бы она для него хоть что-то значила, он бы этого не потерпел. Нет, ему ты нужна. Выбери только подходящую минуту. Вы завтра встречаетесь, да?

Эшли кивнула.

- Вот и скажи ему. Это будет лучший подарок, какой он когда-либо получал на Рождество.

- А потом и свадебку отгрохаем, - мечтательно произнесла Кейт. - Эх, давненько я на свадьбах не плясала. Когда, по-твоему, она состоится, Эшли?

- Может быть, на пасху? - хихикнула Эшли. - Устроит тебя?

- Ой, почему так нескоро?

- Может быть - в день Святого Валентина? - предложила Дженнин.

- Нет, только на пасху, - отрезала Эшли. - Я хочу, чтобы тепло было.

- А сколько там будет подружек невесты? - лукаво спросила Элламария.

- И что ты наденешь? - поинтересовалась Кейт.

- Да хватит вам! - оборвала подруг Эшли, мигом принимая серьезный вид. - Слышал бы нас Джулиан, он бы тут же наутек кинулся.

Перехватив красноречивый взгляд Элламарии, Эшли понимающе кивнула и замолчала. Ее роман с Джулианом Орбри-Нелмсом, президентом рекламной компании "Фрезер и Нелмс", в которой она и сама занимала пост исполнительного директора, длился уже больше года; за это время ни один из них не признался другому в своих чувствах. Эшли была убеждена, что Джулиан к ней неравнодушен, а то даже и влюблен, однако он ни разу не проявил желания порвать свою затянувшуюся связь с Бланш Уэзерберн. Внешне беззаботная, Эшли в глубине души безумно боялась, что в конечном итоге амбициозность Джулиана одержит верх над зовом сердца. Тем более, что предпосылок для этого было предостаточно. На взгляд Эшли, Бланш удовлетворяла всем требованиям Джулиана Орбри-Нелмса. Она обладала всем, что могло показаться важным мужчине, занимающему столь высокий пост: красотой, связями, положением. Более того, она даже доводилась какой-то родней Конраду Фрезеру, американскому компаньону Джулиана. Вдобавок, Бланш происходила из древнего рода.

И все же какое-то неведомое чутье подсказывало Эшли, что в конце концов Джулиан расстанется с американкой.

Тем не менее подруги все-таки убедили её совершить шаг, который она, несомненно, рано или поздно сделала бы и сама. При этом в глубине души ни одна из них не хотела бы оказаться на месте Эшли - не так уж просто первой признаться в любви мужчине, который сам даже ни разу не заговаривал на эту деликатную тему. Возможно, кому-то это могло бы показаться старомодным или даже смешным, однако так уж были воспитаны эти женщины.

- Я загадала, - сказала Эшли, уже собираясь уходить, - что, если завтра рекламная компания по "Ньюслинку" перепадет нам, то все будет хорошо. Если же этот лакомый кусочек в итоге нам не достанется, то...

- Что за дурацкие суеверия! - нахмурилась Кейт. - Я всегда говорила, что ты не от мира сего. Вот увидишь - все достанется тебе. И "Ньюслинк", и Джулиан.

ГЛАВА 2

День выдался препаршивый; с самого утра не заладился. Как будто во всем рекламном мире никто даже понятия не имел о том, что такое суббота. Телефон на столе Эшли буквально разрывался, причем каждое дело было срочнее предыдущего. Лишь в четвертом часу ей удалось вырваться и, распрощавшись со своей командой, поспешить в Суррей на часовое свидание с Алексом.

Она едва успела вернуться вовремя в Лондон - спасибо отцу, который любезно подвез её. Алексу хочется прокатиться, так он сказал. Мама же осталась дома готовить ужин. Как всегда по субботам, вечером они ожидали в гости Кита Мейна, бывшего мужа Эшли.

В начале девятого домой к Эшли на Онслоу-сквер приехал Джулиан и повел её ужинать. Весь день Эшли страшно нервничала в ожидании их встречи, и теперь, когда официант провел их к заказанному столику, состояние её не улучшилось. Джулиан кивком поздоровался с престарелым завсегдатаем ресторана, как всегда, сидящим в своем углу, а Эшли, наконец овладев собой, улыбнулась и помахала старику рукой. Ни Джулиан, ни она толком не знали, кто он такой, но почему-то всякий раз, когда бы они сюда ни приходили, старик уже сидел за одним и тем же угловым столом. Под подбородком его была неизменно повязана салфетка, очки в круглой оправе торчали на самом кончике носа, а на губах играла столь же неизменная улыбка.

Официант учтиво отодвинул стул, помогая Эшли сесть, и она с изумлением заметила, что на столе в ведерке со льдом стоит бутылка шампанского. Она быстро посмотрела на Джулиана - тот улыбался. Эта его особенность просто поражала и восхищала Эшли - каким-то непостижимым образом Джулиану всегда удавалось предвосхитить любые её желания.

Официант откупорил бутылку. Дождавшись, пока он разлил пенистый напиток по бокалам и удалился, Джулиан посмотрел в глаза Эшли и сказал просто:

- За тебя!

Эшли судорожно сглотнула застрявший в горле комок - она была близка к тому, чтобы расплакаться. Взяв свой бокал, она тихонько промолвила:

- А, может, лучше - за нас?

Джулиан улыбнулся и, наклонившись над столом, взял её за руку. От его прикосновения по телу Эшли разлилась сладкая дрожь; так случалось почти всякий раз, когда он к ней притрагивался.

Приподняв голову, она перехватила его задумчивый и пытливый взгляд. Некоторое время оба молчали - Эшли пыталась угадать, о чем он думает, а Джулиан чуть крепче стиснул пальцами её ладошку. Но в следующую минуту официант водрузил на стол корзиночку с хлебом, и - мгновение было упущено очарования как ни бывало.

Джулиан откинулся на спинку стула.

- Я не успел просмотреть последнюю папку, - сказал он. - Может, расскажешь мне, что вы замыслили насчет "Ньюслинка"? Сегодня утром я беседовал с Дэвидом Мак-Кэем и почувствовал, что тебе удалось произвести на него впечатление. Во всяком случае он дал мне понять, что непременно примет наше предложение.

- Ну ещё бы, - кивнула Эшли. - Мы столько угрохали на эту презентацию!

- Это точно, - усмехнулся Джулиан.

Эшли поднесла к губам бокал.

- Как бы то ни было, пока ты мотался туда-сюда через Атлантику и прожигал жизнь в Париже, мы, честные трудяги, вкалывали не за страх, а за совесть. Разработали исторический аспект, о котором я тебе говорила. Взяли все их газеты и журналы, и слепили подобие скетча. В каждом издании предполагается своя реклама, но все они выстроены в едином ключе, работая с одной стороны на узнаваемый образ компании, а с другой - как бы иллюстрируя историю самого издания. Подчеркивая и выпячивая важнейшие события, которые освещались в них за последние двести лет. В каждом чуть-чуть юмора, а в конце - броский, запоминающийся лозунг. Хилари придумала несколько настоящих изюминок, но, насколько я знаю, Дэвид Мак-Кэй ещё не принял окончательного решения по этому поводу.

- Что ж, звучит весьма заманчиво, - произнес Джулиан, наклоняясь вперед. Он любил, когда Эшли делилась с ним своими замыслами - обычно они оказывались блестящими, а некоторые - так и вовсе гениальными. Порой её рвение и азарт несколько озадачивали его, даже ставили в тупик, хотя в глубине души он сознавал, что успех их компании важен для неё не менее, чем для него самого или его заокеанского компаньона.

Потом они погрузились в обсуждение компании по рекламе "Ньюслинка", которое продолжалось вплоть до той минуты, когда подали закуски. Тогда Джулиан предложил оставить эту тему и больше в этот вечер к ней не возвращаться.

- Эш, ты сегодня прекрасна, как никогда, - прошептал он, когда официант убрал со стола.

- Спасибо, - улыбнулась она. А затем рассмеялась и спросила: - Значит, мой наряд тебе понравился?

- Да, - сказал Джулиан. - Но женщина, которая облачена в него - куда больше.

Сердце Эшли заколотилось. В его голосе звучали поддразнивающие нотки, но взгляд оставался серьезным. Может быть, теперь наконец пробил час, чтобы сказать ему... Нет, не стоит. И прежде ей не раз уже казалось, что Джулиан вот-вот наберется смелости и произнесет слова, которые она с таким трепетом ожидает, однако в итоге до этого так и не доходило. Глядя, как он разливает по бокалам остатки шампанского, Эшли мучительно собиралась с духом, однако в последний миг слова упрямо ускользали, да и набраться смелости ей никак не удавалось.

- Где ты взяла это деревце? - спросил вдруг Джулиан, снова откидываясь на спинку стула.

В первый миг вопрос её озадачил, однако в следующее мгновение Эшли поняла, что он имеет в виду рождественскую елку, которая стоит у неё дома.

- В "Хэрродзе" купила, - ответила она, понимая, что это его позабавит.

- В "Хэрродзе"! - выкрикнул он. - С каких пор ты ходишь за елками в "Хэрродз"?

- Не за елками, а за елкой, - поправила Эшли. - А почему это тебя так удивляет?

- Сам не знаю, - рассмеялся он. - Скажи - их там тоже называют "елками для избранных"?

- А как же, - не моргнув глазом, соврала Эшли. - "Избранные елки" для избранных парочек.

- Для нас с тобой?

- Разумеется. Для кого же еще?

- Тогда кому, дозволь спросить, предназначены все разложенные под ней подарки?

- Тебе.

- Мне! Они все - для меня?

Она молча кивнула.

- Но там их по меньшей мере полдюжины!

Эшли снова кивнула и улыбнулась.

- Лучше скажи спасибо, - предложила она. - Видел бы ты, как я сегодня носилась, чтобы все успеть. Я ведь с работы только в четвертом часу вырвалась.

- Так ты и правда купила мне целых шесть подарков?

- Если точно, то даже семь.

- Но - почему, Эшли?

- Господи, ну до чего же вы, мужчины, занудливы, - с притворным недовольством воскликнула она. - Даже подарка не можете принять, не выяснив, как, что и почему.

- Но... так много.

- Я никак не могла выбрать.

- Господи, ну до чего же вы, женщины, нерешительны! - съехидничал Джулиан, смеясь.

Эшли тоже рассмеялась.

- Вообще-то, - сказала она, когда официант налил им кофе, - я ещё накупила столько в безумной надежде, что нам с тобой удастся провести Рождество вдвоем. Знаешь, как приятно лично вручать подарки...

Сказав, она потупила взор, однако успела заметить облачко, на мгновение затуманившее его глаза. Но уже в следующий миг Джулиан снова заулыбался.

- Что ж, это было бы прекрасно.

Эшли вдруг оробела, отчаянно надеясь, что он говорит правду.

- Ты и в самом деле так думаешь? - с замиранием сердца спросила она.

- Да, - кивнул он. - Совершенно искренне.

Эшли вдруг расхохоталась; от накатившей эйфории у неё даже голова закружилась. Осмелев, она сказала:

- А хочешь знать, о чем я ещё мечтала? Я вдруг представила, как здорово будет, если ты разбудишь меня рождественским утром с шампанским в ведерке и копченым лососем на закуску. Так ведь ты, кажется, любишь встречать Рождество? Мы бы отведали эти яства прямо в постели, а потом, прежде чем ты приготовишь обед, вскрыли бы подарки.

- Я приготовлю обед?

- Ну да. Ты ведь у нас мужчина современный и раскрепощенный. А у нас равноправие, не забывай.

- Ну да, как же. Хотя, признаться, время от времени это у меня из головы вылетает. Так, а что дальше? - игра эта явно пришлась Джулиану по вкусу; ему нравилось, как сияли красивые темные глаза Эшли.

- Затем мы пригласим друг друга к столу - на званый обед, как бы, наедимся, напьемся и снова завалимся в постель, чтобы проспать до вечера. А потом пойдем в гости.

- Что ж, звучит заманчиво, - с напускной серьезностью произнес Джулиан. - Только... расскажи мне чуть поподробнее про дневную программу. Про постель, в частности.

Эшли чуть призадумалась.

- Ты имеешь в виду - что нам будет сниться? - с деланным непониманием спросила она. - Я ещё это не решила.

- Нет, я имел в виду то, чем мы займемся, прежде чем уснуть.

- Ах, ты хочешь сказать, что сам вымоешь посуду?

Джулиан хохотнул.

- Ты неподражаема.

Они приумолкли. Молчание нарушила Эшли.

- Вообще-то я на полном серьезе говорила, - призналась она. - Мы бы замечательно провели Рождество.

- Наверное.

Она посмотрела ему в глаза, ожидая продолжения, но Джулиан жестом подозвал официанта. Эшли посмотрела на часы.

- Еще рано.

В его глазах заплясали лукавые огоньки.

- Ты права, но мне вдруг ужасно захотелось отвезти тебя домой и отрепетировать то, чем мы займемся на Рождество в промежутке между мытьем посуды и сном.

Когда они выходили из ресторана, Джулиан обнимал её за плечи, а в голове её беспорядочно роились слова: "Я люблю тебя, я люблю тебя, Боже, как я тебя люблю!" Но это потом, когда они уже приедут домой и сядут возле её елки. Вот тогда она и признается. А Джулиан обнимет её и скажет, как давно мечтал это от неё услышать.

По дороге домой в такси они держались за руки, но не разговаривали. Время от времени Джулиан смотрел на нее, однако лицо его было непроницаемым. Он думал о её словах, о фантастической картине встречи Рождества, которую нарисовала Эшли; при этом искренне сожалел, что это невозможно. Мечты мечтами, но ведь по большому счету, все это только фантазии, и оба они - и он и Эшли - прекрасно это понимали. Он был очень признателен Эшли за то, что она никогда не признавалась в чувствах, которые к нему питала. Таково уж было их обоюдное негласное соглашение, которое никогда не нарушалось. За это - и не только за это - Джулиан её и любил. Ведь благодаря этому в конечном итоге им удастся избежать столь ненужных осложнений. Все дело было в Бланш - хотя Джулиан и не испытывал к ней столь сильных чувств, как к Эшли, тем не менее он любил свою невесту и собирался жениться на ней. В конечном итоге успех в жизни диктовался развитием его карьеры. А уж брак с Бланш послужит для неё дополнительным толчком.

Когда они вошли, елка встретила их яркими огнями гирлянды; Эшли отправилась варить кофе, а Джулиан тем временем разлил по рюмкам коньяк из пузатой бутылки.

Когда она вошла в гостиную, Джулиан стоял возле елки; упрятав руки в карманы, он с задумчивым видом разглядывал празднично завернутые подарки. Эшли поставила поднос на стол и подошла к нему. Пора. Сейчас она все скажет. И - фантастическое Рождество станет реальностью.

Джулиан улыбнулся, нежно обнял её за плечи и привлек к себе. И почему она именно сегодня такая красивая? С другой стороны, Эшли всегда прекрасно выглядела. Всегда была для него желанной женщиной.

- Ты думаешь о том же, что и я, Джулиан? - прошептала она, прижимаясь к нему.

- Не знаю, - признался он.

- А я думала, насколько все-таки будет прекрасно, если нам удастся встретить Рождество вдвоем, - сказала она.

- Нда, - промолвил он обнимая её крепче. - Что ж, помечтать приятно.

Эшли повернулась к нему лицом.

- Но ведь бывает, что мечты сбываются, Джулиан, - сказала она. - Не так ли?

Джулиан промолчал.

- Ты меня слышишь? Я сказала, что мечты иногда сбываются, - повторила она. - Ты понимаешь, что я хочу сказать?

На мгновение в его красивых глазах промелькнул гнев, однако

Джулиан продолжал на неё смотреть, понимая, что Эшли уже не остановишь.

- Я люблю тебя, Джулиан, - прошептала она. - Я люблю тебя.

Джулиан стиснул её в своих объятиях. Господи, ну зачем она это делает? Себя только зря растравляет. Эх, какая досада!

Эшли чувствовала, как колотится его сердце, слышала его шумное дыхание, и - с трепетом ждала его ответа.

Однако время шло, а Джулиан не отвечал. Тогда она отстранилась.

Джулиан уставился на елку, искренне ненавидя себя за всю эту сцену.

Эшли присела на пуфик. Она вдруг с изумлением осознала, что совершенно спокойна. Глядя на разгоревшийся камин, она поняла, что Джулиан развел огонь, пока она в кухне готовила кофе. Кофе! Поднос с кофейником и чашечками по-прежнему стоял на столике, куда она его поставила. Возле нетронутых рюмок с коньяком. Может, спиртное спасет ее? Позволит вернуть рассыпавшиеся в прах мечты?

- Ты не выпил свой коньяк.

- Эшли...

Они заговорили одновременно.

Джулиан сел рядом с ней и попытался взять её за руку, но Эшли потянулась к кофейнику и принялась разливать кофе.

- Черный или со сливками?

- Черный, пожалуйста.

- Ах да, конечно.

Она придвинула ему чашечку и хотела было взять рюмку, но Джулиан перехватил её руку. Эшли попыталась высвободиться, но безуспешно.

- Эшли, выслушай меня, пожалуйста.

- Разве ты расхотел кофе?

- Эш, милая, посмотри на меня.

Она потупилась.

- Не могу.

Джулиан прижал её к себе и обнял.

- Прости меня, родная моя! Мне страшно жаль. Что тут можно ещё добавить? - Он почувствовалась, как напряглось тело Эшли. - Мне казалось, ты знаешь. Мне казалось, ты всегда понимала, что в один прекрасный день все... - он осекся и замолчал.

- Все будет кончено? Ты это хотел сказать? - В её голосе не было и следа обиды, только горечь. - Конечно, знала. - Эшли отчаянно пыталась унять слезы. - Ах, Джулиан, извини меня. Я беру назад свои слова.

- Эш, я не хотел причинить тебе боль.

- Я знаю.

И вдруг она ощутила самую настоящую панику. Словно наяву какой-то неведомый голос кричал ей, что все кончено. Только что состоялся их прощальный ужин. Никогда больше она не увидит, как Джулиан улыбается ей, как бы говоря глазами, что любит её. Все пропало. Не будет больше ни ночей, ни поцелуев, ни даже шуток. Все кануло в Лету. Она его потеряла... Впрочем, положа руку на сердце - а разве он принадлежал ей хоть когда-нибудь...

Эшли почувствовала, как его рука гладит её по голове, и вдруг с ужасом осознала: а ведь она все равно хочет, чтобы Джулиан остался с ней на ночь.

- Какая же я дура, - сказала она, качая головой. - Это все моя вина. Ты ведь никогда не делал никаких обещаний, не говорил, что уйдешь от Бланш. Просто я вдруг, по своей наивности, об этом размечталась.

- Нет, это я во всем виноват, - сказал Джулиан. - Я не имел права заходить так далеко.

- Нет, пожалуйста, не говори так. Ты словно сожалеешь о случившемся.

- Теперь, когда вижу, какую боль причиняю тебе - сожалею.

Эшли выпрямилась и, по-прежнему не глядя на него, попыталась рассмеяться.

- Ничего, я как-нибудь выживу, - с наигранной бодростью выдавила она.

- Конечно, выживешь, - заверил Джулиан. - Скоро познакомишься с кем-нибудь. С тем, кто... будет тебя достоин.

В её глазах вспыхнул гнев.

- Ты имеешь в виду мою национальность? - с горячностью спросила она. Что он должен быть еврей?

Джулиан смутился.

- Нет, ну что ты! Извини. - Он хотел добавить, как больно ему будет даже представить её с другим мужчиной. С каким угодно. Но - смолчал.

Эшли отвернулась, пытаясь хоть как-то отгородиться от него. Джулиан понимал, что задерживаясь у нее, лишь усугубляет случившееся, растравляет её раны, однако никак не мог заставить себя уйти. Он прекрасно понимал, что, покинув её дом, больше уже никогда снова не переступит его порог.

Погладив Эшли по плечу, он вдруг заметил, что она трясется. Эшли плакала. Прижав её к себе, он почувствовал, что и его глаза увлажнились. Господи, никогда с ним такого не случалось. Словно невидимый и безжалостный кулак стиснул его внутренности. Эшли долго рыдала у него на плече, а он молча гладил её по волосам, целовал в лоб и проклинал судьбу. которая сыграла с ними такую злую шутку.

Наконец Эшли подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза.

И Джулиан взглянул на неё - заплаканную и несчастную; никогда он не любил её так сильно, как в эту минуту.

- Поцелуй меня, Джулиан, - прошептала она.

И он приник к устам Эшли и, впившись в её теплые мягкие губы, почувствовал, как они дрожат. В это мгновение ему было бы как никогда легко сказать, какие чувства он на самом деле к ней питает. Он мог бы послать все к черту и остаться с ней. Но... жизнь его уже была втиснута в определенные рамки, и он собирался неукоснительно следовать выбранному пути.

- Давай разденемся и ляжем в постель, Джулиан, - попросила она. - В последний раз.

У Джулиана перехватило дыхание; охватившее его желание сжигало его, стало почти непреодолимым. Однако, ещё раз взглянув на её заплаканное лицо, он понял: нельзя! Так только хуже будет. И покачал головой, превозмогая себя. Эшли отшатнулась и разразилась рыданиями.

- Не надо, Эш, - попросил он, гладя её волосы. - Ты ведь знаешь: когда я потом уйду, тебе станет ещё тяжелее.

От этих слов Эшли захотелось умереть.

Она встала, одернула платье и поправила растрепавшиеся волосы. В горле стоял комок. Сглотнув, она сказала:

- Ты хочешь, чтобы я написала прошение об отставке прямо сейчас или можно повременить до понедельника?

Джулиан со вздохом помотал головой.

- После всего этого, Джулиан, - пылко заговорила она, - я больше не могу работать рядом с тобой. Ты должен это сам понимать. Я готова просто сгореть от стыда. Никогда меня так не унижали. Господи, какая я же дура!

- Не надо, Эш! - с жаром выкрикнул он. - Прошу тебя, не говори так! Я не хочу, чтобы ты уходила.

Она нервно поправила прическу.

- Я просто не представляю, что мне теперь делать.

- Может быть, дать тебе отпуск? Выйдешь на работу после Рождества.

При слове "Рождество" Эшли вздрогнула и отвернулась.

- Может быть, - глухо промолвила она.

- Тогда, по крайней мере, нам не придется какое-то время сталкиваться в коридоре.

- Да.

Он прекрасно понимал, что рассуждает крайне эгоистично, но сейчас так и впрямь было бы лучше. Тем более, что ему и самому было бы трудно встречаться с ней и сознавать, что между ними все кончено. Или, ещё хуже представлять, что она встречается с кем-то другим.

- Сейчас у меня такое настроение, что я предпочла бы вовсе никогда больше не видеть тебя. - сказала Эшли. - Так было бы легче для нас обоих.

- Может быть, ты после Нового года это решишь?

Эшли кивнула и натянуто улыбнулась. Сердце Джулиана оборвалось. Он должен немедленно уйти. Бежать! Не то растает и передумает.

- Обещай мне кое-что, Джулиан.

- Если смогу.

- Никогда мне больше не звони. Не пиши писем. Никогда даже не спрашивай, как у меня дела.

Он промолчал.

- Пожалуйста, Джулиан, дай мне это обещание. Поклянись, что никогда не попытаешься увидеться со мной во внеслужебное время. Что никогда даже не заговоришь со мной... о нас.

- Но...

- Пожалуйста. Если ты пообещаешь, то я буду твердо знать: все кончено. И выброшу дурацкие надежды из головы. Никогда больше не буду просиживать часами у телефона, надеясь, что ты позвонишь. Никогда не войду к тебе в кабинет, надеясь услышать слова "я тебя люблю". Умоляю тебя, Джулиан, обещай мне!

Джулиан устало потер глаза, мысленно преклоняясь перед этой мужественной женщиной.

- О'кей, обещаю, - сказал он.

И посмотрел на часы. Эшли перехватила его взгляд и встала. Поднялся и Джулиан.

В молчании они прошли к двери.

- Береги себя, - сказал он на прощанье, поправляя выбившуюся прядь волос на голове Эшли.

Она кивнула, не поднимая глаз.

- Хорошо. Ты тоже.

Закрыв за ним дверь, она бессильно привалилась к стене, борясь с болью и паническим страхом. Оглянулась по сторонам. Собственная квартира вдруг показалась ей чужой и пустынной, как одиночная камера.

Эшли медленно вернулась в гостиную. Елка подмигнула ей из угла, и она решительно выдернула гирлянду из розетки. Затем, повернувшись, обо что-то споткнулась. Подарки! Господи, и что ей теперь с ними делать? Впрочем, это ещё цветочки. Как ей теперь после того, как на понастроила таких планов, встречать Рождество? Новый год? Как вообще жить? И хочет ли она вообще жить? Мир, казалось, опустел и сделался совсем чужим, однако Эшли знала, что самое страшное ждет её впереди. Обида, боль, унижение, мучительное одиночество. Все это ей уже довелось испытать однажды, после развода с мужем. Тогда ей удалось преодолеть этот кошмар. Теперь же - не удастся. Главное, что самой Эшли уже не хотелось снова проходить этот страшный путь. Терзаться болью всякий раз, когда она вспомнит про Джулиана. Представит его вместе с Бланш. А бесконечные одинокие вечера? Терзания плоти по ночам? Эшли прекрасно понимала, что её ждет, и не хотела терпеть эту безрадостную участь.

Она побрела в ванную. Перед глазами все плыло, а боль, ещё только что немилосердно терзавшая её сердце острыми клыками, теперь накатывала медленными, но безжалостными волнами. Перед глазами то и дело всплывало лицо Джулиана. Серьезное, но вместе с тем улыбающееся. С глазами, в которых светилась любовь. И, словно из далекого прошлого, она услышала собственный голос: "Я люблю тебя, Джулиан. Я люблю тебя". И тут же вспомнила, как промолчал Джулиан.

В руке её незаметно очутилась баночка аспирина. Эшли изумленно уставилась на нее. Вытрясла на ладонь таблетки. Сколько их - двадцать? Тридцать? Маленькие и белые кружочки невинно покоились на её ладони. Она ткнула в них пальцем, отчего несколько таблеток упали на пол.

Взяв с полки стакан, Эшли доверху наполнила его водой, даже перелив немного. Затем, посмотрев на себя в зеркало, насмерть перепугалась, с трудом узнав собственное отражение. Положила в рот пару таблеток и, запив водой, проглотила. Уставилась на остальные, по-прежнему кучкой громоздившиеся в ладони.

Вдруг ночь прорезал оглушительный рев сирены "скорой помощи". За ним другой, третий. Дождавшись, пока рев затих вдали, Эшли снова посмотрелась в зеркало.

Плечи её затряслись, а из глаз градом полились слезы. Резко размахнувшись, она швырнула таблетки на пол.

- Джулиан! О, Джулиан!

Ухватившись за раковину умывальника, она медленно сползла на пол. Господи, и что на неё нашло? неужто она и правда хотела свести счеты с жизнью? Ведь он позвонит. Нарушит данную ей клятву и позвонит. Непременно. Иначе и быть не может. Он слишком влюблен в нее, чтобы вот так просто повернуться и уйти навсегда.

- Он позвонит! - громко выкрикнула Эшли. - Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он позвонил!

ГЛАВА 3

Брать интервью во время съемок дело и без того непростое, а сильный дождь превращает задачу в почти невыполнимую. А команда Дженнин и без того прибыла на взводе. Для начала, люди опоздали и были здорово раздражены (им неправильно указали, как проехать к месту съемок), так что Дженнин знала: ещё чуть-чуть, и против режиссера, который и в лучшие свои дни не славился решимостью в поступках, поднимется возмущенный ропот. Она это поняла ещё утром, когда он позвонил ей в половине восьмого и спросил, что ему надеть. На улице стужа, сильный дождь, на причале наверняка леденящий ветер, а этот кретин не знает, что ему надеть!

- Шорты и котелок! - рявкнула она и повесила трубку.

А вот эстрадный певец, у которого она собиралась брать интервью, был как раз парень вполне приятный. В отличие от его агента - премерзкой и заносчивой бабы. Дженнин дала себе зарок, что в отснятом материале эта стерва даже не мелькнет. Кроме, разве что, одного-единственного плана с невыгодном для неё ракурсе "снизу вверх". Дженнин была уверена, что сумеет уговорить своего оператора снять её именно так. Тогда передача выйдет закачаешься оближешь. А Дженнин Грей тем и славилась, что умела делать качественные передачи.

Когда она впервые приехала в Лондон, ей было всего двадцать два, однако уже в этом возрастеДженнин считала себя взрослой и умудренной опытом. Вот почему её так потрясло, когда журналисты и аналитики, с которыми она начала работать, потешались над ней, передразнивая её йоркширский акцент. Тогда Дженнин было не до смеха - она прекрасно понимала, что за шутками и поддразниваниями укрываются снобизм и презрение. В итоге, решив, что, если врага нельзя победить, то надо вступить в его ряды, она потратила изрядную долю своего довольно скудного жалованья на курсы дикции. Прилежно прозанимавшись целый год, она научилась говорить как истая уроженка Лондона. Лишь иногда, выйдя из себя, она сбивалась на йоркширский диалект. Впрочем, со временем это случалось все реже и реже.

Теперь, вспоминая о своей тогдашней горячности и нетерпеливости, Дженнин посмеивалась: в те дни её отличало стремление угодить буквально всем. Сейчас же, близкая к пику карьеры, она приучилась смотреть на вещи совершенно иными глазами. Билл Прюитт, главный редактор её еженедельной телепрограммы, был убежден, что Дженнин покорит любую высоту. Он прекрасно помнил, как девять лет назад впервые спросил её, о чем она мечтает.

- Хотите знать правду? - спросила Дженнин.

Прюитт пожал плечами.

- А почему бы и нет.

- Обещаете, что не станете смеяться?

Он улыбнулся.

- Обещаю.

- Я хочу стать знаменитой, - провозгласила Дженнин. Лицо её казалось невозмутимым, но глаза задорно блестели.

Брови Прюитта поползли наверх.

- Знаменитой?

- Да, - кивнула Дженнин. - Но не просто знаменитой. Я хочу сама сделать себе имя, выпуская на экран яркие, блестящие и запоминающиеся программы. - Закончив эту напыщенную тираду, Дженнин почувствовала, что краснеет - уж слишком тщеславной она могла показаться.

И вот теперь, девять лет спустя, она и вправду оказалась на гребне успеха.

Билл предупредил Дженнин, что сделать карьеру, о которой она мечтает, можно лишь при условии сохранения безукоризненно чистой репутации, однако именно в этом отношении у Дженнин не все складывалось так, как она бы хотела. Немногие, правда, знали о её частной жизни, но она всерьез опасалась, что рано или поздно пронырливые репортеры могут пронюхать о её теневой стороне.

Со вздохом нацепив тапочки, она отправилась в кухню, где её поджидала чашка горячего шоколада. Выпив шоколад, она посмотрела на часы, а потом сняла телефонную трубку и набрала номер Эшли. Телефон не отвечал.

Дженнин подумала, не съездить ли ей к подруге самой. Впрочем, Эшли предупредила, что может задержаться на работе, так что, возможно, она и напрасно беспокоилась. Должно быть, Эшли просто сидит сейчас за столом, погрузившись в свои бумажки.

Накануне Дженнин, Кейт и Элламария провели с Эшли целый день, пытаясь разобраться в случившемся. Ведь все они были искренне убеждены, что Джулиан просто души в их подруге не чает, а теперь каждая готова была винить себя за неверную оценку ситуации. Эшли казалась потрясенной, и Дженнин знала, что она провела бессонную ночь. Самым неприятным было то, что все это случилось именно сейчас - всего за две недели до Рождества.

Усевшись в кресло, Дженнин поджала под себя ноги и, отложив в сторону сценарий очередной программы, задумалась о приближающемся Рождестве. Вот бы ей в новом году встретить наконец достойного человека. Познакомиться с настоящим мужчиной, который всю жизнь мечтал о такой женщине, как она. Миниатюрной блондинке, очень женственной (как уверяли подруги), бойкой на язык и независимой. Ее умение не лезть в карман за словом порой поражало даже близких знакомых. Иногда её и саму забавляло наблюдать, как лезут на лоб глаза у людей, которые только что пытались убедить её сделать что-то вопреки её желанию. За очаровательной кукольной мордашкой Дженнин скрывался острый ум, и она умела отбрить самую навязчивую личность человека одной убийственной фразой. Но вот Он, мужчина её мечты, полюбит её такую, как она есть. С ним она будет, как за каменной стеной, ограждена от всех нападок. Он окружит её заботой и любовью. Забавно, но Дженнин почему-то никак не удавалось представить себе, как может выглядеть её избранник.

Поток её мечтаний прервал хлопок двери автомобиля за окном.

Дженнин со вздохом подобрала сценарий и погрузилась было в чтение, когда за дверью послышались шаги. Дженнин тут же напряглась. "Господи, только бы не в мою дверь позвонили," - подумала она.

Однако она уже знала, кто это. Словно различила его запах.

Задребезжал звонок.

- Уйди, - прошипела она. - Господи, сделай, чтобы он убрался восвояси!

Она медленно встала с кресла и подошла к окну. Отодвинула штору и посмотрела вниз, на улицу. Ну конечно - вот он, его обшарпанный "ауди", - а вот и он сам, стоит с задранной головой и смотрит прямо на нее. Господи, и черт её дернул выглянуть в окно.

Звонок прозвонил снова, уже настойчивее.

Ни слова не говоря в домофон, Дженнин нажала кнопку, отпирающую дверь подъезда. Затем, открыв дверь собственной квартиры, вернулась в гостиную, уселась в кресло и стала ждать.

Она слышала, как он взбегает по ступенькам, преодолевая их сразу по две. Любой подумал бы, что ему не терпится с ней повидаться. Мерзавец! Она ненавидела его такой лютой ненавистью, что порой это её даже пугало. Господи, и как ей от него избавиться? Не убивать же. Но по-другому нельзя...

Она услышала, как хлопнула дверь, и в гостиную ворвался поток холодного воздуха.

- Привет, Дженнин, - ухмыльнулся он, снимая пальто и наливая себе виски. - Спатеньки приготовилась? - спросил он, глядя на её халат.

Дженнин не ответила. Ей было нечего сказать ему.

- Понимаю, - покачал головой он. - Конечно, устала опять и все такое.

Дженнин уставилась на спинку кресла. Но тут же отвернулась, едва он пересел в него.

- Да хватит дурака валять, Джен, - не выдержал он. - А то я подумаю, что ты мне не рада.

Дженнин посмотрела на него. Коротко подстриженные волосы, некогда светло-русые, теперь свалялись и приобрели грязновато-мышиный облик, серые глаза потускнели и были налиты кровью. Глядя, как он залпом опорожнил рюмку и тут же снова наполнил её неразбавленным виски, она содрогнулась.

- Говори, что тебе надо, и выметайся!

- О, как дурно мы обращаемся со старыми друзьями, - укоризненно произнес он, опорожняя рюмку. - Хорошее виски, Джен.

- Дешевка, - процедила она. - Специально для тебя купила.

- Ах, Джен, ну как можно грубить старому другу, а? Тебе не стыдно? Тем более - другу, который так тщательно оберегает твою маленькую тайну.

Вот так, без предисловий, сразу - хвать за горло! Она уставилась на камин.

- Знаешь, Джен, я предпочел бы, чтобы ты была со мной полюбезнее. В конец концов, разве я не помогаю тебя, держа язык за зубами?

- Да никто тебе не поверит, скотина ты этакая!

- Да, - ухмыльнулся он. - Но ведь ты не согласишься проверить, так ли это на самом деле.

- Убирайся отсюда! - взорвалась Дженнин. - Вон из моей квартиры! И из моей жизни!

Попустив её выпад мимо ушей, незваный гость принялся забавляться с пультом дистанционного управления. Переключив подряд все каналы и не найдя ничего стоящего внимания, выключил телевизор и отложил пульт в сторону.

- Я голоден. У тебя найдется что-нибудь пожрать?

- Нет.

- Да наверняка ведь что-нибудь есть. Я уверен: тебе больно смотреть, как я голодаю.

Дженнин злобно ощерилась.

- Ты, ублюдок поганый! - свирепо процедила она. - Мало того, что ты ввалился ко мне, паскуда, так ты ещё и жрать требуешь? Да пошел ты в задницу, мать твою!

Он прищурился. В глазах появился неприятный блеск.

- Зря ты так, Дженнин. Ты же не хочешь меня разозлить, верно?

- Да какое тебе вообще до меня дело? - вспылила она. - Ты нагло вторгся в мою жизнь, сидишь тут, лакаешь мое виски и ещё чего-то требуешь...

- Прекрати! - Он встал и принялся медленно описывать круги вокруг её кресла. - Ты говоришь - я вторгся в твою жизнь. Что ж, возможно, это так. По крайней мере, мне удалось внести в неё хоть какое-то смятение. - Он криво усмехнулся. - Между прочим, я собираюсь вновь напомнить тебе о том, какую роль сыграла ты в моей жизни.

- Замолчи! - выкрикнула Дженнин.

- Ах, так ты не хочешь слушать? Тебе неприятно вспоминать, как одной, брошенной вскользь фразочкой ты загубила мою карьеру? Уничтожила меня. Напомнить, что ты сказала? На следующий день все газеты разнесли твои слова, напрочь перечеркнув мою жизнь и мое будущее.

Дженнин поморщилась.

- Не обманывай себя, Мэттью. Ты превратился в алкоголика задолго до того дня, так что я тут ни причем. Тебе просто нужно теперь выместить на ком-то свою обиду. На моем месте мог оказаться кто угодно.

- Но спал-то я не с "кем угодно". Нет, Дженнин Грей, я именно с тобой спал. С любвеобильной Дженнин, которая понимает толк в мужчинах. Я что-то запамятовал - сколько их у тебя было? И со сколькими ты переспала за эту неделю, Дженнин? С пятью? Шестью?

Дженнин прикусила губу и отвернулась к окну.

- Может быть - больше? Впрочем, мне наплевать. Трахайся, с кем угодно. Хоть со всеми подряд. Даже с бабами! - мстительно добавил он.

Дженнин крепко зажмурилась. Она уже знала, что за этим последует.

- Ты что, язык проглотила?

Она не ответила.

- Жаль, что ты его не проглотила в тот вечер, когда тебя расспрашивали на том проклятом ток-шоу. Тогда ни один из нас не был бы в том дерьме, в котором мы сейчас сидим.

- Послушай, Мэттью, - взмолилась она. - Ты сам отлично знаешь, что тебя выгнали со съемок исключительно за пьянство. Это никак не связано с тем, что я тогда сказала. Господи, да если бы карьеры ломались с такой легкостью всякий раз, когда женщины сбалтывают что-то лишнее, то на сцене уже давно бы никого не осталось.

- Врешь ты все, Дженнин, - процедил Мэттью. - Просто накануне я тебя унизил, вот и все. Я поставил тебя на место, и твое оскорбленное самолюбие не могло этого вынести. "Это он - хороший любовник?" - насмешливо переспросила ты. А потом расхохоталась. Подленько, гаденько. Я никогда не забуду тебе этого смеха, Дженнин. "Если вас интересует, каков он в постели, - добавила ты, - то я скажу вам правду. Он всегда настолько накачан спиртным или каким-то прочим зельем, что ложиться с ним в постель все равно, что с бревном, у которого в нужном месте торчит сучок." Так ведь ты сказала? - Он уже орал во весь голос, угрожающе надвигаясь на нее. - Слово в слово, не так ли?

- Прекрати! - выкрикнула она, вне себя от гнева и отчаяния.

- А ведь я уже выходил на первые роли в этом сериале, Дженнин. Еще немного, и все дальнейшие сценарии сочиняли бы под меня. Я понимаю - это звучит напыщенно, но за это мне платили хорошие бабки! А ты уничтожила меня за один вечер! - Он возвышался уже прямо над ней, обдавая её вонючим перегаром.

Дженнин сжала ладони в кулачки.

- Сколько тебе надо на сей раз?

Мэттью ожег её испепеляющим взглядом. Дженнин даже показалось, что он хочет её ударить. Однако постепенно гнев его поутих. - Вот это совсем другое дело, - сказал он. - Так-то оно лучше. Верно - придется тебе малость раскошелиться.

- Сколько тебе надо? Сколько? Назови сумму.

- Назову, - кивнул Мэттью. - Чуть позже. Я голоден - иди сваргань мне что-нибудь.

Дженнин отправилась на кухню и загремела кастрюльками и сковородками. Она слышала, что Мэттью налил себе ещё выпить. Ей отчаянно хотелось заплакать, но она прекрасно понимала, что слезы не помогут. Как не помогали все эти страшные месяцы и её отчаянные мольбы. Как ни просила она его оставить её в покое, Мэттью всякий раз возвращался. Орал на нее, поносил последними словами, а иногда даже давал волю рукам. Каждый день её существования превращался из-за него в пытку. Страх ожидания сводил Дженнин с ума. Господи, и черт её дернул потащиться тогда на эту проклятую вечеринку! И неужели с тех пор прошло уже два года? И ведь именно там она познакомилась с Мэттью.

* * *

Самое обидное, что Дженнин вовсе не хотела идти на ту злополучную вечеринку. У неё царапало горло, да и вообще она чувствовала себя не лучшим образом. Не говоря уж о том, что пригласивший её мужчина вообще её опозорил. Забавно, но сейчас Дженнин даже не могла вспомнить, как его зовут.

А тогда, во время вечеринки, незадачливый кавалер, видя, что Дженнин не обращает на него внимания, быстрехонько нашел себе новую партнершу, а Дженнин одиноко сидела в углу, потягивая виски и с трудом сдерживая слезы жалости к себе, которые почему-то всегда накатывали ей на глаза, когда она заболевала.

Сейчас она уже не могла вспомнить, почему вдруг заговорила с той женщиной, но та слушала её внимательно и казалась искренне заинтересованной всем, что бы ни говорила Дженнин. Они шутили, смеялись, а потом, ближе к полуночи, когда Дженнин собралась уходить и уже встала, то вдруг поняла, что здорово перебрала. Весело хихикая, она упала на диван. Женщина, тоже смеясь, спросила, не может ли чем помочь.

Дженнин оглянулась по сторонам, высматривая своего спутника, но того и след простыл. "Что ещё ожидать от такой свиньи?" подумала она, и вдруг ни с того, ни с сего расплакалась. В первое мгновение женщина растерялась, но затем, обняв Дженнин за талию, увела её. Дженнин смутно помнила, как женщина помогла ей подняться по лестнице, нашептывая по дороге ласковые слова и убеждая, что в таком состоянии нельзя ехать домой.

Дженнин даже не протестовала; подобно ребенку, она позволила женщине раздеть себя и уложить в постель. Дженнин даже не представляла, сколько раз женщина поцеловала её, прежде чем она осознала, что происходит. И противиться уже не стала. Мягкие губы целовали её, нежные руки ласкали тело, отгоняя прочь тоску и одиночество. Никто не лапал её груди грубыми руками, не наваливался сверху, дыша табаком и перегаром.

Дженнин испытывала только тепло и ласку, а ещё - совершенно удивительные и неведомые ощущения. А потом... она и сама стала ласкать и гладить женщину; сперва робко и неумело, а затем смелее и смелее. Все было для неё в новинку: нежная кожа, легкий аромат духов, шелковистые волосы, в которые она зарывалась лицом...

Сколько прошло времени, прежде чем дверь спальни открылась? Часы? Или - минуты? Внезапно, приподняв голову, Дженнин увидела незнакомого мужчину, который, стоя у кровати со стаканом в руке, разглядывал их, улыбаясь уголком рта. Тогда Дженнин ещё не знала, что это и есть Мэттью Бордсли, в те годы ещё третьеразрядный актер. Женщина, которую она держала в объятиях, не только не смутилась, но была даже рада его появлению. Она пригласила его остаться и понаблюдать, что Мэттью и сделал. Дженнин сама не могла понять, что на неё нашло, но она, не смущаясь, предалась "этому бесстыдству" (так назвали бы случившееся её родители) прямо у него на глазах. А Мэттью Бордсли уселся в кресло и, неспешно потягивая виски, не отрываясь, наблюдал за обнаженными женскими телами, сливавшимися в самых немыслимых позах.

С тех пор прошло больше года, прежде чем Дженнин снова встретилась с Мэттью. Они узнали друг друга, но в первое время никак не могли вспомнить, где и как познакомились.

Дженнин с такой решимостью заставила себя забыть ту вечеринку, что никогда больше о ней не вспоминала. Уж слишком велик был стыд, который она испытывала.

Первым вспомнил об этом Мэттью, однако Дженнин категорически отрицала: нет, он её с кем-то спутал. Что за чушь - ведь она уже два месяца была его любовницей. Не могла же лесбиянка вести себя в постели с ним так, как она? Однако Мэттью упорствовал и стоял на своем, пока наконец Дженнин не призналась. Мэттью посмеялся над её унижением, пообещав никому не рассказывать. Сам же отнесся к её старым грешкам снисходительно, будучи сам весьма раскрепощенным в подобных делах.

Обещание свое Мэттью сдержал, однако с тех пор стал время от времени предлагать ей поучаствовать в "групповухе", всякий раз повергая Дженнин в негодование. Тем не менее их встречи продолжались. Дженнин и сама не могла понять - почему. Уже тогда она замечала, что порой его пристрастие к алкоголю принимает нездоровый характер. В ту ночь, когда он её избил, Мэттью пришел к ней домой пьяный в дупель. Они повздорили - Мэттью хотел выпить еще, а Дженнин категорически возражала. И вот тогда он её ударил. Раз, другой, третий... Дженнин уже не помнила, сколько продолжалось избиение, но боль была кошмарной. В конце концов он утомился и, грязно обозвав её на прощание, ушел. Напоследок пообещал, что больше она его не увидит. Дженнин про себя взмолилась, чтобы так оно и было.

На следующий день ей предстояло появиться в качестве гостьи в модном ток-шоу. Дженнин и сама представляла новую программу, поэтому ей было важно не ударить лицом в грязь и преподнести себя как можно эффектнее. Однако из-за избиения ей пришлось прийти в студию в темных очках, а разбитый рот мешал говорить. И все же она была настроена решительно. Правда, лишь попав в гримерную, она по-настоящему осознала, насколько Мэттью изуродовал её. Глаза заплыли, под ними красовались кровоподтеки. Губы тоже распухли. Даже дюжина слоев макияжа не скрывала полностью всех этих изъянов - выглядела она чудовищно. Он сорвал её первое выступление на телевидении. То, ради чего она столько работала. Подонок! Дженнин возненавидела его лютой ненавистью и поклялась отомстить. Тогда, конечно, она даже не подозревала, как скоро это случится и какой ценой ей придется заплатить за свое безрассудство.

Из оцепенения её вывел голос Мэттью:

- Ты что там копаешься?

Пальцы Дженнин стиснули ручку ножа, которым она резала хлеб. Господи, с какой радостью она бы зарезала его! Насладилась бы его ужасом, а потом и агонией. Полюбовалась на его корчащееся тело... Она резко потрясла головой, отгоняя прочь эти мысли. Нельзя так, надо взять себя в руки. Выход должен быть, но - не такой.

Вернувшись в гостиную, Дженнин шмякнула об стол тарелку с едой и уселась на диванчик. Его жадное чавканье вызывало у неё омерзение. Она мельком посмотрела на бутылку виски у камина. Перед его приходом она была едва почата, теперь же опустела больше чем на половину. Ну и плевать! Может, хоть алкоголь его прикончит? Она с удовольствием даст ему денег, если он допьется до гроба.

Нож и вилка звякнули о тарелку, затем Мэттью довольно вздохнул и сытно отрыгнул. Потом нагнулся к бутылке и приложился к горлышку. Утер губы и уставился на Дженнин. Некоторое время он молча таращился на нее, не раскрывая рта.

Дженнин ожидала, что теперь он скажет, сколько ему надо. Она достанет бумажник или чековую книжку, выдаст ему требуемую сумму, и он уберется на все четыре стороны. Уж хотя бы так, если иначе не получается.

Кривая усмешка исказила лицо Мэттью, и Дженнин невольно поразилась, что когда-то находила его не только привлекательным, но даже красивым. Прокуренные зубы, одутловатая от пьянства физиономия... Фигура, которая ещё недавно позавидовали бы многие атлеты, изрядно обрюзгла.

- Сними халат, - вдруг сказал он, ковыряя в зубах.

Дженнин решила, ослышалась.

- Ты что, не слышала? - заорал Мэттью. - Раздевайся догола!

- Пошел ты! - процедила она сквозь зубы и встала, намереваясь уйти. Однако Мэттью опередил её. С неожиданной быстротой он вскочил и ловко заломил обе её руки за спину.

Дженнин даже не успела поразиться, каким образом пьяный мужчина способен передвигаться с такой быстротой, когда он уже повалил её на пол, припечатав сверху своим телом. Глаза его зловеще блестели.

- Раздевайся! - рявкнул он, высвобождая её руки.

Понимая, что в случае отказа он наверняка изобьет её,

Дженнин принялась медленно расстегивать пуговицы. При этом она смотрела на камин, стараясь провести грань между собой и собственным телом, нагие прелести которого сейчас пожирал жадным взором этот мерзавец. Дождавшись, пока его жертва расстегнула последнюю пуговицу, Мэттью рывком распахнул полы халата, и Дженнин напряглась, готовясь к самому худшему... Однако её мучитель неожиданно схватил её за руку и помог встать.

- Хватит с тебя! - ухмыльнулся он. - И вообще, Дженнин, если ты научишься сразу делать то, что тебе говорят, жить тебе станет гораздо проще. Поняла? А теперь - гони пятьдесят фунтов. Можешь чеком, а можешь наличными. Мне все равно.

Осознав, что он её не изнасилует, Дженнин настолько обрадовалась, что едва ли не бегом устремилась к столику, на котором лежала её сумочка. Достав из неё чековую книжку, он дрожащей от гнева и страха рукой выписала чек.

Мэттью с довольным гоготом забрал чек, сунул в карман почти пустую бутылку с остатками виски и был таков.

После его ухода Дженнин долго сидела неподвижно, уставившись на камин. Господи, и почему она только позволила той женщине увлечет себя в постель в ту злополучную ночь? И вообще, насколько это плохо - предаваться любви с почти незнакомой женщиной? По телу Дженнин пробежала дрожь. Это ужасно! В её семье таких женщин всегда считали падшими и развратными. Да узнай об этом только её мать, и она никогда больше не посмеет ей в глаза посмотреть! А отец... При одной лишь мысли о том, как бы отреагировал её отец, узнав о случившемся, у Дженнин потемнело в глазах.

А подруги? Что бы они подумали? Да она бы навсегда лишилась их доверия. после обычного поцелуя, которым они всегда обменивались при встрече, любая из них тогда могла бы заподозрить, что Дженнин пытается её соблазнить. Нет, это просто невыносимо! Дженнин не могла допустить и мысли о том, что кто-то из близких ей людей от неё отвернется. А взгляды, которыми встречали бы её сослуживцы? Перешептывания и гнусные сплетни за спиной. Бр-рр! Итак, ей ничего не оставалось, как стиснуть зубы и покорно сносить издевательства Мэттью. И ещё благодарить Господа за то, что Мэттью даже не подозревал о подлинной глубине её падения.

ГЛАВА 4

Элламария и Боб были знакомы уже свыше четырех лет; не раз им доводилось работать вместе, кроме того они частенько встречались в тесном мирке завсегдатаев лондонских театров, посещая вест-индские постановки. Элламария поначалу об этом не догадывалась, но Боб влюбился в неё едва ли не с первого взгляда.

Боб и сам не мог толком объяснить причин столь внезапно и бурно вспыхнувшей любви. Разумеется, Элламария была прекрасная женщина, но ведь он сам как режиссер постоянно общался с прекрасными женщинами. И тем не менее именно Элламария пробудила в нем чувство, которое он прежде не испытывал ни к одной женщине. Боб и сам этому удивлялся и даже поражался, однако факт оставался фактом. Прежде, за все годы семейной жизни он ни разу не изменял жене; даже в мыслях. Удачный брак, любимая работа - все это делало его жизнь насыщенной и счастливой. Однако с той поры, когда он познакомился с Элламарией Гулд, многое в этой жизни изменилось.

Сидя в старинном зале "Черч-Холла", где уже вторую неделю продолжались репетиции "Двенадцатой ночи", Боб внимательно наблюдал за игрой Элламарии, которая как раз вошла на сцену с шутом Фесте.

Все были удивлены, когда он попросил актеров отыграть именно этот эпизод, однако Боб поступил так, выполняя прихоть Элламарии. Он знал, что она рассердится, если не отрепетирует ничего в это утро.

И вот сейчас он с волнением следил за её игрой. Это была её первая профессиональная роль в шекспировской пьесе, и она отдавалась ей полностью, выкладываясь и телом и душой; как только смирилась с тем, что роль Виолы отдана не ей. Боб заранее улыбнулся, настраиваясь на следующий эпизод, и с восторгом оценил быстроту, с которой щеки актрисы подернулись требуемым румянцем.

Элламария подняла голову.

- Ладно, негодный плут, придержи язык. Сюда идет госпожа: попроси у неё прощения, да как следует, с умом, - тебе же будет лучше.*

И покинула сцену.

*Шекспир "Двенадцатая ночь". (Здесь и дальше - перевод Э.Линецкой

- Стоп! Стоп! - поспешно выкрикнул ей вслед Боб и вскочил на сцену, сопровождаемый пристальными взглядами актеров.

- Мне кажется, Элламария, - сказал он, приблизившись, - что вам бы следовало чуть больше улыбаться перед тем, как покинуть сцену. Причем одними глазами, пококетливее. А вы, Джеффри, провожайте её взглядом, а потом, дождавшись, когда она выйдет, всплесните руками.

Элламария смотрела на него во все глаза, но Боб старательно избегал её взгляда.

- Может быть, - заговорил Джеффри, невольно выручая его, - мне самому сделать пару шагов вслед за Марией, дождаться её ухода, а уж потом повернуться к зрителям и произнести свой монолог?

Боб призадумался, потом кивнул.

- Что ж, попробуйте, - сказал он. - Но уж тогда покривляйтесь вовсю. Дайте волю своим чувствам. - Он объяснил, что хочет, изрядно развеселив всю труппу, а затем вернулся на свое место. - Начните со слов: "Если повесят на доброй веревке, то уж не женят на злой бабе...".

Говоря, Боб по-прежнему не сводил глаз с Джеффри.

Мария и Клоун снова сыграли эту сценку, и на сей раз Боб позволил ей уйти. Потом кивнул своей помощнице, которая тут же громко возвестила:

- Перерыв на обед!

Элламария, кипя от гнева, заторопилась в свою уборную. Черт бы побрал этого Боба! Почему он к ней придирается? Неужели сам не видит, что она и без того выкладывается целиком? А ведь знает, как важно ей утвердиться. Ощутить уверенность в своих силах. Косые взгляды актеров и перешептывания за её спиной не ускользнули от её внимания, и Элламария была преисполнена решимости доказать, что роль получила вполне заслуженно, а не за то, что спала с режиссером. Она знала, что ей ничего не стоит избавиться от своего американского акцента (до сих пор ей это удавалось), однако даже это не убедило Морин Вудли, что Элламария Гулд заслужила роль в постановке "Двенадцатой ночи". По убеждению Морин, никаких американцев нельзя подпускать к Шекспиру и на пушечный выстрел. Это оскорбительно для памяти Великого Барда. Если же учесть, что эта американка получила роль исключительно потому, что отдавалась режиссеру, то - оскорбительно вдвойне.

Влетев в женскую гримерную, Элламария поспешно прошла в свою каморку и, захлопнув дверь, заперлась на ключ. Нужно срочно успокоиться. Взять себя в руки. Если за обедом она повздорит с Бобом, то тем самым лишь подтвердит все сплетни. Вдобавок Элламария ни за какие коврижки не согласилась бы показать этой стерве Морин Вудли, что она расстроена.

Пару минут спустя она наконец овладела собой и уже собралась было отомкнуть дверь и выйти, когда вдруг услышала, как кто-то в гримерной произнес её имя.

- При одном виде этой Элламарии у меня кровь в жилах закипает. Слова не учит, дефилирует по сцене как гусыня, и ещё имеет наглость развлекаться, пока мы все вкалываем до седьмого пота. Меня просто тошнит от нее! Элламария безошибочно опознала хрипловатый голос Морин Вудли. - А ты видела, как она сегодня утром Ричарду подсказывала?

- Угу, - послышался второй голос, принадлежавший Энн Хольер.

- Как она посмела подсказывать самому Ричарду Култхарду!

- Но ведь он и правда забыл свою роль, - сказала Энн.

- Ну и что? Кто её просил соваться не в свое дело?

- Пожалуй, да. Куда пойдем обедать?

- А потом ты слышала, как она обсуждала паузы с Николасом Гоу? - не унималась Морин. - Тоже мне - знаток Шекспира выискалась!

- Кто знает - может, так оно и есть, - предположила Энн Хольер.

Если в первую минуту, услышав злобствующий тон Морин,

Элламария вскипела, то теперь уже едва сдерживала смех. Господи, какая же дура эта Морин! Нашла кому в жилетку плакаться! Энн Хольер - восходящая звезда, которой глубоко наплевать на переживания второсортной артистки.

- Пусть только попробует мне подсказать! - продолжала Морин; судя по её сдавленному голосу, как раз в эту минуту она накладывала свою ядовито-оранжевую помаду. - Я её так отошью, что она век помнить будет!

Элламария толкнула дверь и выпорхнула в гримерную. Послышалось "ах!", и она со злорадным удовлетворением заметила, что оранжевая полоска протянулась до самого носа Морин. Перекинув через плечо ремень сумки, она пропела:

- ......

......

* * *

И нынешний облик Лондона и его бурное прошлое приводили романтическую душу Элламарии в такой восторг, что даже Боб, хотя и посмеивался над её восторженностью, тем не менее ворчливо признавал, что и сам далеко не равнодушен к красоте города. В шерстяных шапочках и шарфах по случаю холодной погоды, они шли к Тауэру. Едва выйдя из театра, Элламария взяла Боба под руку. Эта её привычка была режиссеру не по вкусу; он всегда опасался, что по пути может встретить каких-то своих знакомых или - ещё хуже - знакомых своей жены. По большому счету, опасения его были напрасны, ведь он часто прогуливался по улицам со своими актрисами, однако в данном случае страх был вызван чувством вины. Тем не менее, не желая обидеть Элламарию, он руку не отнял.

- Вот почему они меня так беспокоят, - заключила свой рассказ Элламария.

Боб пожал плечами.

- Вообще-то они уже не маленькие, - ответил он. - Сами могут о себе позаботиться.

- Ты, конечно, прав, но я все равно волнуюсь за них. Вчера, например, мы обедали вдвоем с Эшли. Посмотрел бы ты на нее! Выглядела как смерть. Ума не приложу, как он мог обойтись с ней столь жестоко?

Боб вновь пожал плечами.

- Наверняка у него были свои причины.

- Не защищай его! - вспыхнула Элламария. - Он того не стоит. Заносчивый мерзавец и законченный подлец - вот он кто. - Чуть помолчав, она добавила: - Да и с Кейт надо что-то делать. Нельзя же так далеко обходиться без мужчины.

- Насколько мне известно, её почти каждый вечер видят с новым мужчиной, - напомнил Боб.

- Да, но она не спит ни с кем из них.

Боб усмехнулся.

- Не все женщины такие ненасытные, как ты, моя дорогая.

Элламария звонко расхохоталась.

- Это только потому, что не всем удается заманить в постель тебя.

Он легонько стиснул её руку.

- Кстати, мне казалось, что Дженнин познакомила Кейт с этим парнем Джозефом, кажется.

- Его зовут Джоэль. Да - познакомила. Кто бы только саму Дженнин познакомил с кем-нибудь стоящим?

- Уймись, Элламария. В противном случае, тебе придется открыть собственное бюро знакомств.

- Просто я хочу, чтобы все были счастливы, как и я, - заявила она, поворачиваясь к нему лицом.

- Между прочим, ты, милая, счастлива с женатым мужчиной, - промолвил Боб.

Улыбка тут же стерлась с её лица.

- Не напоминай мне.

Некоторое время они шли, храня молчание, посматривая на прохожих и любуясь старинными крепостными стенами.

Элламария вдруг пожалела, что рядом нет её отца - он бы с превеликим наслаждением послушал рассказ экскурсовода про Тауэр, про удивительных людей, которые здесь жили и здесь же обрели вечный покой. Всякий раз, вспоминая про своего отца, живущего в далеком Вайоминге, Элламария печалилась; отец до сих пор надеялся, что в один прекрасный день его любимая доченька вернется домой. А уж этому - Элламария знала наверняка не бывать никогда.

Стряхнув с себя оцепенение, она спросила Боба:

- Хорошо отдохнул за уик-энд?

- Прекрасно.

Чувствуя, что Элламария не спускает с него глаз, Боб ухмыльнулся и прошептал:

- Я по тебе соскучился. - Затем покосился на нее. - А ты?

Чуть призадумавшись, Элламария кивнула.

- Я тоже. Немного.

Боб изогнул брови.

- Только немного? - от неожиданности в его голосе прозвучал заметный шотландский акцент.

Элламария кивнула.

Мимо с оглушительным ревом пронеслась машина пожарной охраны, и они как и все, остановились и посмотрели ей вслед.

- Как тебе наша утренняя репетиция? - спросила Элламария, когда они снова зашагали по тротуару.

- Все хорошо. Мы на верном пути. Работы, конечно, ещё невпроворот, но все идет как надо. Я уже решил, что сегодня днем мы репетировать не будем.

- Значит, сэр, сегодня мы отдыхаем?

Боб усмехнулся.

- Нет, конечно! Просто я решил, что коль скоро сегодня вся наша труппа в сборе, то имеет смысл устроить коллективное обсуждение постановки. Проанализировать сложности.

- Ого, круто загибаешь.

- А ты считаешь, что Шекспира легко ставить?

- Я пошутила, - улыбнулась Элламария. - Послушай, а почему бы нам не начать прямо сейчас? Дай мне, невежественной американке, возможность высказаться.

Боб подозрительно посмотрел на нее, но глаза Элламарии были серьезны, хотя она и смеялась.

- Хорошо - сказал он. - Я собираюсь проанализировать четыре различных типа любви в нашей пьесе. Орсино, который влюблен в саму любовь. Оливию, которая влюбляется с первого взгляда. Виолу, которая втайне вздыхает...

- Мне кажется, точнее было бы сказать, что она втайне страдает, - со значением произнесла Элламария.

Уголком глаза она заметила, что Боб быстро посмотрел на нее. Однако высказываться не стал. Только продолжил:

- И Мальволио, который...

- Влюблен в себя самого, - закончила за него Элламария.

- Совершенно верно. Так вот, как раз об этом я и хотел поговорить со всеми актерами.

Она, похоже, погрузилась в собственные мысли, и Боб не стал ей мешать. Ему и самому нужно было обдумать предстоящее интервью корреспонденту Би-Би-Си по поводу его видения "Двенадцатой ночи". Боб совершенно не выносил все эти рекламные штучки, считая, что актерам общаться с репортерами куда проще. Однако в свое время он допустил ошибку, дав настолько яркое интервью, что с тех пор репортеры ему буквально прохода не давали. Корреспондент Би-Би-Си хотел прийти на репетицию, но Боб не доверял Морин Вудли. Эта стервочка вполне могла насплетничать корреспонденту про его роман с Элламарией. Ему и без того хватало пересудов за спиной и вовсе не улыбалось, чтобы телевидение разнесло сплетни по всей стране.

Почувствовав взгляд Элламарии, он приподнял голову. Она улыбнулась, и он ласково потрепал её по щеке.

- Ты витал в облаках? - спросила она.

Ей всегда было не по себе, когда Боб в её присутствии погружался в собственные мысли. Почему-то Элламарии казалось в таких случаях, что он тяготится их отношениями, вынашивает планы разрыва. Поэтому ей постоянно требовались уверения в противном, и Боб это знал.

- Нет, на необитаемом острове, - засмеялся он.

Ее лицо прояснилось.

- Когда пойдем? - спросила она.

- В дискотеку "Необитаемый остров"? - Элламария и не подозревала, что фраза об острове оказалась всего лишь забавным совпадением. - В пятницу. А ты о чем думала?

- О, я была в далеком прошлом. В роскошном платье со всякими драгоценными побрякушками. У моих ног вились служанки и шуты. А рядом стоял мой возлюбленный, пожирал меня влюбленными глазами, а потом предложил руку и сердце.

- И ты приняла их?

- Да.

Из уголков его смеющихся глаз разбежались паутинки морщинок, и сердце Элламарии оборвалось.

- Но ведь ты уже завоевала меня.

Она легонько провела пальцами по его бороде.

- Да. Но не всего. А в мечтах ты принадлежал мне целиком.

Боб привлек её к себе и прикоснулся губами к волосам.

- Я знаю - ты мне не веришь, - зашептал он, - но прямо здесь и сейчас мое сердце принадлежит тебе целиком. И тебе вовсе ни к чему ускользать за ним в прошлое.

- Что бы я только не отдала, Боб, чтобы в это поверить, - вздохнула Элламария. - На все бы, кажется, пошла.

Он обнял её за талию и прижал к себе. Так, обнимаясь, они и шли дальше.

- Ты ещё не проголодалась? - спросил он наконец.

- Нет.

- А как насчет кофе?

- Не хочу, спасибо. Давай просто погуляем.

Тауэрский мост был разведен, и, стоя на набережной, они наблюдали, как под ним проходит кораблю.

- А немного - это сколько? - спросил вдруг Боб.

Элламария с недоумением воззрилась на него.

- Немного, что ты по мне скучала, - пояснил он.

Ее глаза засияли.

- Оно необъятно. Больше Вселенной.

Боб порывисто обнял её.

- Я счастлив. Я хочу, чтобы ты всегда по мне скучала. - Он привлек её к себе ещё теснее. - Боже, до чего ты соблазнительна. Даже во всех этих шкурах, - закончил он, щупая её толстый полушубок из овчинки.

Элламария расстегнула полушубок и, разведя полы в стороны, чтобы Бобу было удобнее, опустила голову на его плечо.

- А как ты провела уик-энд? - спросил он. - Помимо того, что скучала по мне.

- Ох, всего и не упомнишь. Нескончаемые вечеринки, люди, встречи. Ну и мужчины, конечно. Толпы поклонников. Черт побери, до чего же тяжко это бремя славы!

- Понятно. Значит - самый обычный уик-энд.

- Нда, пожалуй.

Внезапно, прежде чем Элламария успела понять, что случилось, Боб сорвал с её головы шапочку.

- Ты что? - воскликнула она. - Ну-ка отдай!

- Кто они? - вскричал в ответ он. - Назови их. Я их всех на дуэль вызову!

- Сначала верни шапочку.

- Говори - или я утоплюсь в Темзе!

Оба уже покатывались со смеху, но Элламария стояла на своем:

- Ни за что!

Глядя на прелестное раскрасневшееся лицо и ярко-синие глаза, в которых плясали огоньки, Боб снова прижал её к себе и поцеловал в губы. В первое мгновение Элламария, не ожидавшая этого, немного растерялась, но затем и сама вся отдалась страстному поцелую. Ее шапочка, уже забытая, упала на землю, а рыжие волосы растрепались на ветру. Прильнув к Бобу, Элламария прижалась к нему всем телом.

- Господи, как же я по тебе соскучился, - простонал он. - Не могу без тебя.

Элламария не ответила, но он прекрасно понимал, о чем она думает. Что они должны быть вместе, что им нельзя расставаться. Что он и только он виноват в их постоянных разлуках. Что будь на то его воля, и их ничто бы уже не разлучило. В глубине своего сердца Боб и сам понимал, что так больше продолжаться не может. Это было бы несправедливо по отношению к ней. Элламария заслуживала куда большего, чем их мимолетные встречи, вороватые поцелуи и приглушенные переговоры по телефону. Она была молода и прекрасна. Она заслужила настоящей любви, о которой можно было кричать на весь мир. Она заслужила жизни с любимым мужчиной, который мог подарить ей все это. И все же отказаться от неё он не мог. Его любовь была слишком сильна.

- Останешься со мной на ночь?

Она кивнула, чувствуя, как нарастает внутри знакомое волнение.

- Дома?

Элламария вскинула голову.

- Почему - дома?

- Линда должна позвонить. Мне лучше быть на месте.

Элламария отстранилась. Настроение было испорчено.

- Извини, - поспешно сказал он.

- Ничего. - Она застегнула полушубок и нагнулась за шапочкой.

- Она просто должна сказать, в котором часу встречать мою мать. Она в пятницу приезжает.

- Понимаю.

- Мама собирается провести с нами Рождество, - добавил он. И тут же пожалел, что ляпнул это.

- Ну да, Рождество, - вздохнула Элламария.

- А ты уже решила, как его проведешь?

Элламария посмотрела на него в упор.

- Я бы хотела встретить Рождество с тобой.

Он снова заключил её в объятия, чтобы не видеть слез, навернувшихся на её глаза.

- Я тоже хотел бы встретить его с тобой, Элламария. Но ты сама знаешь - это невозможно.

- Да, знаю.

- Ты ведь не одна будешь, правда? - неуклюже продолжил Боб. - В том смысле... - он замялся. - С тобой, наверное, твои подруги будут, да?

- Не знаю, - соврала Элламария, чтобы он хоть немного помучался. Она не хотела говорить, что Кейт уже пригласила её встречать Рождество в домашнем кругу.

- Тебя ведь наверняка наперебой все приглашают, так что скучать тебе не придется.

- Господи, Боб, да хватит же обо мне заботиться! Разумеется, я одна не останусь. Но только от этого ничего не меняется - я все равно хочу быть с тобой. И рождественским утром я хочу проснуться в твоей постели. А вместо этого мне придется думать о том, что с тобой она! И будет с тобой целый день, а обо мне ты, может быть, даже не вспомнишь.

- Что ты, Элламария, я постоянно о тебе думаю. Вообще никогда не забываю. Каждое мгновение, которое я провожу без тебя, я мечтаю о тебе. Ты ведь сама это знаешь. - Он обнял её за плечи. - Я люблю тебя, Элламария. Безумно люблю.

- Но не можешь расстаться с женой, - не удержалась она.

Боб вздохнул.

- Я ведь тебе миллион раз говорил - мы с ней не живем. Вся моя жизнь принадлежит тебе и только тебе.

Элламария промолчала. Глаза у неё затуманились.

В такие минуты Боб ненавидел себя лютой ненавистью. Господи, ну почему он всегда ей лжет?

- Пойдем, - сказал он, глядя на часы. - Пора возвращаться.

На обратном пути Элламария так глубоко засунула обе руки в карманы, что теперь уже Бобу пришлось взять её под руку.

В её голове роились невеселые мысли. Посмотрите на нее, на Элламарию Гулд, которая всю жизнь строила самые радужные планы. Блестящая карьера, ошеломляющий успех, слава, всеобщее признание. Все и шло у неё по этому плану, пока она не встретила Боба Мак-Элфри. Блистательного режиссера, который завоевывал её расположение столь рьяно, терпеливо и неутомимо, что в один прекрасный день она подумала: "А какого черта? Я ведь никогда ещё не крутила роман с женатым мужчиной. Может, это мне понравится?" И - бросилась с головой в этот омут, ни разу даже не задумавшись о последствиях. Господи, как можно быть такой безмозглой? Перед её глазами было несколько подобных примеров, но со стороны все выглядело вполне респектабельным и даже завидным. Ей и правда казалось безумно романтичным - и завидным, да? - быть тайком увлеченной куда-то посреди шумной вечеринки. Страстные ночи, безумные ласки, любовь, которая от необходимости таиться делалась только слаще. Подобно запретному плоду. Боже, до чего заманчивым все это выглядело тогда со стороны!

И вот теперь она столкнулась с горькой правдой. С трагедией разбитых надежд и невыполненных обещаний. С вечным ожиданием, тоской, одиночеством и щемящей болью, о которых он никогда не узнает. С минутками украденного счастья. С сердцем, замирающим от радости, когда он, лежа рядом, шепчет на ухо нежные слова, уверяет, что никогда в жизни не испытывал подобного наслаждения. И с верой - глупой, наивной верой в эти слова, обещания и клятвы. А почему? Да потому что иначе нельзя. Выбора нет. Господи, и почему она его так любит? Неужели правду говорят, что из этого вечного и рокового треугольника, сотканного из лжи и крови, не бывает выхода?

И Элламария снова с головой ушла в себя.

ГЛАВА 5

Тяжело вздохнув, Кейт закрыла книгу и перевернулась на бок. В глазах её блестели слезы, но на губах играла едва заметная улыбка. Дочитав книгу, она частенько не могла сдержать эмоций.

Кейт посмотрела на часы. Половина шестого утра. Натянув простыню на голову, она закрыла глаза.

Рядом слышалось его размеренное дыхание. Кейт вытянула руки вдоль туловища и начала мечтать, чтобы он проснулся.

Несколько минут спустя она почувствовала, как его горячие руки начали шарить по её бедрам, постепенно подбираясь к животу. Приоткрыв рот, она ждала, пока его жаркие губы прильнут к её губам. Соски её набухли под его ласками, а его язык змейкой проник в её рот. Его фаллос затвердел и уперся в её лоно. Взяв её руку, он опустил её на свой набухший орган, и она принялась медленно и любовно ласкать его.

Не прекращая поцелуя, он приподнял её полусогнутую в колене ногу и закинул себе на плечо. Затем мягко, одним толчком вошел в нее. Их обнаженные тела ритмично задвигались навстречу друг другу. Опустив руки, он стиснул её ягодицы и, в последний раз судорожно войдя в нее, громко и хрипло выкрикнул её имя.

Кейт приподняла руку, чтобы погладить его по щеке, но ладонь встретила только прохладную ткань подушки и она раскрыла глаза. Осознание того, что она опять одна, было настолько ужасно, что она снова зажмурилась. А ведь ощущения казались совершенно реальными. Как, впрочем, и всегда.

Повернувшись на бок, Кейт почувствовала, что внутренняя поверхность её бедер увлажнилась, и снова вздохнула. Все её тело казалось охваченным огнемвозбуждения, жажды мужской ласки.

Протянув руку, Кейт порылась в выдвижном ящике туалетного столика. Нащупав прохладный жезл вибратора, она затащила его под простыню. Затем перевернулась на спину и начала старательно доводить себя до оргазма.

Однако несколько минут спустя, устав от бесплодных попыток, она остановилась. Бесполезно. Занятие не доставило ей ни малейшего удовольствия. И не мудрено - Кейт скучала не просто по сексу; ей недоставало тепла и любви.

Раздраженно засунув вибратор в ящик, она встала. Влезла под душ и принялась во весь голос распевать. Потом, когда миссис Адамс - соседка сверху - остервенело забарабанила в потолок, чуть сбавила громкость. Прохладная вода освежила Кейт, а задорная песенка тоже прибавила настроения. Выбравшись из-под, она уже чувствовала себя заметно лучше.

В девять она уже была полностью готова к выходу. Села в машину, промчала по Фулхэм-роуд, выехала на Слоун-сквер и остановилась перед ателье Питера Джонса, чтобы узнать, не готовы ли её шторы. Нет. Кейт покатила дальше к вокзалу Виктория, неподалеку от которого располагалась редакция журнала "Красивая жизнь".

Три месяца назад, уйдя из журнала, чтобы целиком сосредоточиться на своей книге, Кейт решила, что бросит журналистику. Однако Маргарет Стэнли, знаменитый редактор отдела мод, убедила её, что этого делать не стоит. То и дело она сама звонила Кейт и подбрасывала работенку. А Маргарет Стэнли была не та женщина, которой можно отказать.

Джиллиан - фотограф - уже поджидала её, и Кейт, оставив машину на крохотной стоянке перед зданием редакции, спустилась с ней в метро и покатила в Вест-Энд. Маргарет поручила ей подготовить материал о съемках "Отверженных".

Утро сложилось удачно, и Кейт быстро заполнила блокнот довольно неплохими, на её взгляд, интервью. От приглашения остаться на ланч Кейт отказалась, шепнув на ухо Джиллиан, что осталась без гроша в кармане и должна ехать к папе. Джиллиан только ухмыльнулась в ответ и подмигнула ей.

Папа, как всегда, обрадовался, увидев Кейт, и принялся тут же расспрашивать, как продвигается работа над романом. У Кейт не хватило смелости признаться, что роман изобилует предельно откровенными сценами она решила, что потом свалит всю вину на редактора. Если, конечно, ей дадут редактора. Впрочем, папа пользовался влиянием, и уж, конечно, проследил бы, чтобы редактор ей достался. Папа всегда о ней заботился. Хотя Кейт и сама была не обделена талантом. Правда, жизнь показывала, что одного таланта часто не хватает, чтобы чего-то добиться.

Возвратившись после обеда в театр, Кейт заметила, что Джиллиан уже в открытую флиртует с актером, которому ещё утром строила глазки. В половине шестого они уже договорились о свидании.

Прощаясь с Джиллиан, Кейт со смехом сказала:

- Желаю приятно провести время.

- В этом можешь быть уверена, - сверкнула глазами Джиллиан и направилась в бар, где её уже поджидал актер.

А Кейт уже представляла, что об этом напишет.

* * *

Еще отпирая дверь своей квартиры она услышала, что звонит телефон.

- Привет, Кейт. Это Джен.

- Привет. Я только вошла. Где ты?

- Дома. Вещи укладываю. Слушай, Кейт, я сейчас срочно отправляюсь в Брайтон, поэтому хотела просто предупредить, что вечером мы не увидимся.

- Жалко. Ну ничего. А как Эшли? Ты с ней говорила?

- Она, наверное, уже в пути. Сегодня ведь тот самый день.

- Не поняла, - нахмурилась Кейт.

- Бланш. Она сегодня прилетает. Бедняга Эш совсем раскисла. Я посоветовала ей не возвращаться на работу, но она не послушалась. Просто не представляю, как она это выдерживает. Видеть его каждый день...

- Да, ужасно. Пойду откупорю бутылочку вина. Позвони, как только вернешься, ладно?

- Хорошо.

Десять минут спустя прибыла Эшли.

- Вид у тебя просто ужасный, - сказала Кейт.

- Спасибо, - криво усмехнулась Эшли. - Впрочем, у меня и самочувствие соответствующее.

- Видела его сегодня?

- Конечно.

- Разговаривали?

- Да.

- И что он сказал?

- Доброе утро, Эшли. Как ваши дела?

- А ты что?

Эшли улыбнулась.

- Я сказала: "Все в порядке, мистер Орбри-Нелмс. Надеюсь, у вас тоже?"

- О черт. А Бланш сегодня прилетает?

- Угу.

- Во сколько?

- Понятия не имею. Вечером, кажется. В Гэтвик.

- Он поедет её встречать?

- Не знаю. Наверное.

- Вот подлец!

Эшли покачала головой.

- Не говори так, Кейт. Он не подлец.

- Пусть не подлец. Значит только притворяется им.

Эшли невольно улыбнулась.

- Слушай, вообще-то я не затем к тебе пришла, чтобы ему косточки перемывать. Бог свидетель - мы уже достаточно этим позанимались. У тебя есть что-нибудь выпить?

- "Шатонеф-дю-Пап" тебя устроит?

- Наливай скорее!

Беседа их протекала довольно сбивчиво; по всему чувствовалось, что мысли Эшли витают в облаках. Однако всякий раз, как Кейт пыталась перевести разговор на Джулиана, Эшли отказывалась говорить о нем.

- Разбитого сердца этим не склеишь, - сказала она.

- Но хоть утешишь, - настаивала Кейт.

- Вы уже достаточно меня утешили в последнее время. Если сегодня опять будем вспоминать его, я с ума сойду.

- Ладно, будь по-твоему. А как Алекс?

Лицо Эшли мгновенно прояснилось.

- Великолепно. Правда, я лишь парой слов успела с ним перекинуться папа с ним куда-то ехал, - но и то удовольствие получила.

- Ты все-таки счастливая, Эш, - мечтательно вздохнула Кейт. - Он такой славный парнишка. Как бы я хотела когда-нибудь завести себе ребеночка!

- Заведешь, - уверенно пообещала Эшли. - Только не слишком торопись.

- Мне уже тридцать, - напомнила Кейт. - Так что в поспешности меня никто не обвинит.

- Верно. Но ты делаешь карьеру, да ещё и книгу пишешь. И вообще - из всей нашей четверки жизнь у тебя самая завидная. Неужто ты готова всем этим пожертвовать ради детей?

- С радостью! - воскликнула Кейт. - Дети для меня главное.

- Не говори гоп, пока не перескочишь, - усмехнулась Эшли.

- Вдобавок мне вовсе не обязательно всем жертвовать, - пожала плечами Кейт. - Ты на себя посмотри. Карьера у тебя прекрасная. Да и жизнь тоже вполне увлекательная.

- Что ты говоришь!

- Во всяком случае мне так со стороны кажется.

- А как часто, по-твоему, я развлекаюсь по уик-эндам? Вы куда-то разъезжаетесь, веселитесь, кроссы бегаете, а я? Ты разве сама этого не замечала?

- А тебе этого не хватает?

- Еще бы! Жутко не хватает. С другой стороны, мне и с Алексом побыть хочется. Я прекрасно понимаю, что мои родители не могут сидеть с ним семь дней в неделю. Спасибо и за то, что по будням он с ними. Они ведь уже не первой молодости. А отпуск? Джулиан так хотел, чтобы летом мы отдохнули вместе, а я отказалась. Он, правда, предложил, чтобы мы захватили с собой Алекса, но я не могла на это пойти - с ребенком и так хлопот не оберешься, а когда он ещё к тому же и не твой... Как ни крути, Кейт, но ты свободна и вольна сама распоряжаться своей жизнью. Не сделай я такую глупость и не выскочи замуж в двадцать лет, сейчас бы у меня все складывалось иначе.

- Кто знает, - задумчиво промолвила Кейт. - К тому же я вовсе не согласна, что тебе так уж не хватает свободы. Особенно по сравнению с большинством других матерей.

- Это, конечно, так, - согласилась Эшли. - Хотя я своей свободой почти не пользуюсь Не говоря уж о том, что меня постоянно гложет чувство вины. Всякий вечер, возвращаясь домой, я мучаюсь от мысли, что должна бы быть с Алексом, а вместо этого торчу в Лондоне. Я понимаю: изменить это практически невозможно, но и платить такую цену не согласна.

- Господи, Эшли, но ведь цена не так уж и высока, если на то пошло. Хорошо, допустим, у меня шкафы ломятся от бальных туалетов, за мной ходят толпы поклонников, а папа ежемесячно выделяет мне приличное содержание, но так ли это важно, по большому счету? Ведь до ссоры с Джулианом у тебя тоже все было. Чего тебе сейчас не хватает?

- Джулиана.

- Ох извини! - щеки Кейт стали пунцовыми. - Это я сдуру ляпнула. Но ты, наверное, поняла, что я хотела сказать?

В этом мгновение зазвонил телефон, и Кейт воспользовалась этим, чтобы улизнуть.

Оставшись одна, Эшли призадумалась. В словах подруги была логика. Они и прежде беседовали на эту тему, и Эшли знала, что Кейт немного завидует ей. Но разве сама она не завидовала Кейт? Как, впрочем, и Элламарии с Дженнин. Как-то раз Элламария сказала, что неплохо бы свалить все их характеры в один общий котел, чтобы каждая из их четверки могла заимствовать из него те черты, которые ей были более всего по душе. На что Дженнин тут же воскликнула: "Но разве не потому мы так цепляемся друг за дружку?" Эшли и припомнить не могла, сколько раз за последнее время благодарила Господа за то, что он послал ей таких подруг.

Она мысленно представила Джулиана, который встречал в аэропорту Бланш. Сердце её сжалось, но она все же заставила себя вспомнить о тоскливых и одиноких ночах, которые стали для неё нормой после расставания с Джулианом. И о смертных муках, которые терпела, ежедневно встречая его. За что Бог так покарал ее? Сперва загубленный брак, а потом несчастная любовь.

- Это папа звонил, - сказала Кейт. - Когда мы с ним обедали в ресторане, я ухитрилась забыть там свою записную книжку. Он скоро заедет.

- Что ж, ну а я тогда побегу, - сказала Эшли, вставая.

- Нет, нет, что ты! - вскричала Кейт. - Он всего на минутку заскочит.

- Но мне и правда пора идти. Хоть разок пораньше лягу и высплюсь.

- О, Эш, мне так стыдно!

- Да брось ты! - отмахнулась Эшли. - Я уже готова была разрыдаться, так что скажи спасибо, что тебе повезло.

Кейт улыбнулась.

- Если передумаешь, то возвращайся. Я всегда тебе рада.

- Спасибо, - улыбнулась в ответ Эшли. - Но, кажется, я уже придумала, как быть дальше.

- Да?

Эшли вздернула пальцем кончик носа и ещё раз улыбнулась.

А вот в душе у неё скребли кошки. Больше всего на свете ей не хотелось сейчас оставаться одной. Особенно сегодня. Она боялась, что не вынесет этого. Оставалось лишь одно место, куда она могла пойти. Эшли не была уверена, что поступает правильно, но выхода у неё не было: она испытывала острую необходимость в общении.

Такси растворилось в ночи, оставив Эшли перед входом в ресторан. Холод стоял лютый, и она поплотнее закутала шарф, спасаясь от пронизывающего ветра. Она уже начинала жалеть, что приехала сюда. В горле застрял комок. Порой боль от потери Джулиана становилась просто невыносимой.

Дверь ресторана распахнулась, и на улицу вышла женщина. Она громко смеялась, а потом обернулась к своему спутнику, который выходил следом за ней. Обнявшись, они зашагали по улице - веселые и счастливые. Эшли проводила их завистливым взглядом и вновь подумала про Джулиана. Потом посмотрела на часы. Самолет уже вот-вот сядет, так что он сейчас наверняка ждет в аэропорту. Его красивое лицо, как всегда, бесстрастно, но, перехватив чей-то взгляд, Джулиан сразу улыбнется. Так уж он устроен. Всегда улыбается.

Она вздохнула. В какой-то мере именно эта его улыбка и привела её сюда, к ресторану. К их ресторану.

Снова зарядил дождь, и Эшли, наконец решившись, толкнула дверь и вошла в ресторан. Людей в зале было немного и, осмотревшись по сторонам, она быстро заметила того, кого искала. Подошедший официант предложил взять у неё пальто, но Эшли отказалась, пояснив, что ещё не уверена, останется ли ужинать. Сердце её судорожно колотилось. Каким-то необъяснимым образом ей казалось, что она должна встретиться с Джулианом. Интересно, что бы он подумал, узнав о том, что привело её сюда.

Когда она приблизилась к столику, за которым сидел одинокий немолодой мужчина, тот приподнял голову и его морщинистое лицо тут же расцветила улыбка. Он выжидательно посмотрел на дверь, затем снова перевел взгляд на Эшли.

- Здравствуйте, моя милая, - сказал он.

- Здравствуйте. - Эшли стояла, упрятав руки в карманы и неловко переминаясь с ноги на ногу.

- Вы одна?

Чуть замявшись, она ответила:

- Да.

- Понимаю, - кивнул он.

- Вы не возражаете... - голос Эшли предательски дрогнул и она прокашлялась. - Вы не возражаете, если я присяду?

- Нет что вы. - Он жестом указал на свободный стул и подозвал официанта. - Что будете пить?

- Минеральную воду, пожалуйста.

Старик понимающе кивнул.

- Двойное виски, пожалуйста, - сказал он официанту. - А для меня - как всегда.

Эшли улыбнулась. Как она и ожидала, старик и ресторанный зал вызвали у неё новую волну воспоминаний. Сколько раз Джулиан приводил её сюда! Как они смеялись и разговаривали... Нет, зря она все-таки пришла сюда.

- Скверная погодка, да? - промолвил старик, глядя, как только что вошедшие посетители стряхивают воду с зонтов.

- Жуткая.

- С другой стороны, что ещё можно ожидать в это время года? Придется уж потерпеть.

И вновь Эшли согласилась с ним. Глядя на его изборожденное морщинами лицо, она невольно задумалась, каково быть таким старым. Когда вся жизнь уже в прошлом. Сможет ли он хоть что-то изменить? Сейчас его голубые глаза понимающе и испытующе шарили по её лицу из-под стекол очков.

- Не возражаете, если я закурю? - спросил он, извлекая из кармана пачку сигарет.

- Нет, пожалуйста, - ответила Эшли.

- Вас угостить? - предложил он, протягивая ей сигареты.

- Спасибо, - поблагодарила она и вытащила сигарету.

- Курить уже немодно стало, - заметил он.

- А вы не пробовали бросить?

- Пожалуй, нет. Для меня это одна из немногих оставшихся в жизни радостей. Особенно сейчас, когда все на тебя косятся. Это позволяет даже ощущать себя своего рода мятежником.

- Что ж, давайте поднимем мятеж вместе, - сказала Эшли, прикуривая от его зажигалки.

- Есть будете? - спросил он. - Советую взять оленину. Если вы, конечно, не вегетарианка.

- Нет, я не вегетарианка, - улыбнулась Эшли.

- Прекрасно.

- Почему?

- Да так. Просто люди сейчас стали очень уж принципиальными. Сами даже не понимают, что становятся заложниками собственных принципов и лишают себя многих удовольствий. А вот лично для меня, например, только что зажаренный бифштекс из оленины - настоящее удовольствие.

- Но ведь вы не осуждаете людей, исповедующих собственные принципы? поинтересовалась Эшли.

- Нет, боже упаси. Я только против фанатиков, которые пытаются навязать собственные убеждения другим. Если верить газетам, так вообще все, чем мы занимаемся, вредно для здоровья. Особенно курение и спиртное. То есть, именно то, что доставляет мне наибольшее удовольствие. А теперь ещё и нельзя есть самое вкусное, и даже дышать обычным воздухом, оказывается, тоже вредно. Летом вредно загорать, а зимой вместо обычных дождей, оказывается, льют кислотные. Ботинки нельзя носить, потому что они из кожи сделаны, а теплую шапку - потому что она из меха. Если хотите, могу продолжить.

Эшли улыбнулась.

- Я поняла, что вы имеете в виду.

Старик пригубил свой напиток и поставил стакан на стол. Глаза его вдруг озорно блеснули.

- А знаете, что я сегодня натворил? - спросил он, наклоняясь к ней, чтобы никто их не подслушал.

Эшли покачала головой.

- Так вот, сегодня я здорово повеселился. Правда, затея была довольно опасная, но я был в ударе. Никогда не догадаетесь, какой фортель я отколол. - Он заговорщически подмигнул и, видя, что уже достаточно заинтриговал Эшли, продолжил: - Я закурил прямо в вагоне метро и выкурил целую сигарету! Придал себе грозный вид, хмурил брови и всем своим видом показывал: вот только посмейте сделать мне замечание! Конечно, я здорово рисковал, но я люблю чувство опасности.

- Да, вы и правда рисковали, - согласилась Эшли. - А... кто-нибудь возразил в итоге?

- Нет, представьте себе - никто даже не пикнул! - с гордостью сказал он.

- Ну надо же.

Старик оттопырил нижнюю губу.

- Дело в том, что кроме меня в вагоне не было ни души.

От неожиданности Эшли прыснула, а затем звонко расхохоталась. Ей вдруг сделалось настолько хорошо, что она захотела обнять и расцеловать старика. Чуть успокоившись, она спросила:

- И часто вам приходится так играть с судьбой?

- Да, случается, - с серьезным видом кивнул он. - На прошлой неделе, например, я купил меховую шапку и, выйдя из магазина, нахлобучил её на голову. Так вот, никто не подскочил ко мне и не облил краской. - Он снова задорно улыбнулся. - Однако я надежды не теряю и ношу её каждый день.

Подошел официант и поинтересовался, не желает ли Эшли заказать что-нибудь. Она взяла меню и быстро пробежала его глазами. Однако от одной лишь мысли о еде ей стало тошно. Отложив меню, она сказала:

- Нет, есть я не буду. Принесете нам лучше ещё выпить.

Официант замялся.

- Извините, мадам, но в нашем заведении необходимо заказывать еду. - И снова вручил ей меню.

Эшли пришла в замешательство. Она твердо знала, что есть ничего не сможет, но и уходить из ресторана ей не хотелось.

Старик пришел ей на выручку.

- Принесите даме оленину, Джордж. С овощным гарниром.

- Нет, что вы, я не хочу есть! - воскликнула Эшли, беспомощно переводя взгляд с одного на другого.

- Но вы обязаны, - провозгласил официант.

- Но я правда не хочу, - развела руками Эшли. - Я совершенно не голодна.

- Ничего не могу поделать, - сказал официант. - Таковы правила.

- Послушайте, Джордж, я ведь уже сделал заказ, - сухо напомнил старик. - Принесите даме оленину с овощами.

Довольный, что больше пререкаться не придется, официант поспешно испарился.

- Но ведь и в самом деле не хочу есть, - растерянно пролепетала Эшли.

- Верю, - кивнул старик. - Зато я хочу.

- Но ведь вы уже...

Старик предостерегающе приподнял руку.

- Вы правы, но я с удовольствием съем ещё одну порцию. В противном случае, Джордж может предложить вам удалиться, а мне не каждый вечер выпадает счастье ужинать в обществе столь приятной, хотя и опечаленной женщины, которая наверняка хотела бы видеть рядом с собой кое-кого другого.

Эшли посмотрела на него. Глаза старика улыбались, и она снова почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Судорожно сглотнув, она пробормотала:

- Извините меня. Это так бросается в глаза, да?

- Немного.

Эшли потупила взор, посмотрев на свои сжатые в кулачки руки, которые покоились на скатерти.

- Позвольте я угадаю. Ваше настроение как-то связано с молодым человеком, с которым я вас так часто здесь видел. Да?

Эшли кивнула.

- Он скоро женится, - сама того не ожидая, выпалила она. И тут же, не переводя дыхания, добавила: - Впрочем, я давно этого ожидала. Он никогда не обманывал меня, не давал обещаний. Просто... меня не оставляла надежда.

- А он знает?

- О чем?

- Насколько вы его любите?

Слезы застилали ей глаза. Она выдавила:

- Да.

Официант принес им напитки.

- Вы, наверное, находите меня взбалмошной и нелепой, да? - спросила Эшли.

Старик торжественно покачал головой.

- Как может быть нелепой боль, которую вы испытываете? - с искренним сочувствием заговорил он. - Когда жизнь ваша вдруг утратила свою цель, сделавшись хаотичной и бессмысленной. Нет, утрата любимого человека способна разбить сердце, но ничего нелепого в этом нет и быть не может.

- Но я просто не могу больше думать ни о чем другом, - призналась Эшли. - Я просыпаюсь с мыслью о нем, а потом ещё целый день мысленно с ним разговариваю. И все время задаюсь вопросом - а почему? Почему это случилось со мной? Если Господь не хотел, чтобы мы были вместе, зачем он вообще позволил нам познакомиться? - И она залпом осушила стакан почти наполовину.

- Так вы предпочли бы вообще не знать его?

- Нет, наверное. Но мне и думать не хотелось, что это когда-нибудь кончится. Я ведь искренне верила, что он меня любит. А теперь понимаю, что заблуждалась.

- А он признавался вам в любви?

- Напрямую - нет.

- И все же вы были уверены в его чувствах?

- Да. По крайней мере, мне так казалось. Но я ошибалась. Жестоко ошибалась. Господи, как можно быть такой слепой! Просто мне казалось, что в конце концов все образуется - в романах ведь всегда так случается. И я призналась ему в своих чувствах, надеясь тем самым помочь ему. Вот почему я даже сама себе нелепой кажусь. Я просто дурака сваляла. Боже, до чего мне сейчас страшно сознавать это!

- Что ж, возможно, вы правы. Очень трудно вынести, когда тебя отвергают. Ничто так не разрывает сердце, как сознание своей полной ненужности и никчемности в глазах самого дорого и любимого человека. Этим объясняются накатывающие отчаяние, гнев, обида и желание объяснить любимому человеку, как ты на самом деле к нему относишься. Что ты любишь его настолько, что даже не мыслишь своего существования без него. И час за часом, день за днем проходят в непрестанных муках. - Глаза его вдруг заволокло пеленой, и Эшли поняла: на старика нахлынули собственные воспоминания. Наконец он заставил себя вернуться к реальности и улыбнулся.

Эшли так и подмывало прикоснуться к его руке, но она удержалась.

- Я тоже был влюблен, - сказал он. - В собственную жену. Но я её потерял. Она умерла. Уже пять лет, как её нет со мной. В первое время мне казалось, что я не в состоянии этого вынести. Жизнь без неё потеряла для меня всякий смысл, сделалась одинокой и пустой. Причем лишь после её смерти я осознал, насколько глубоко её любил. Величайшая трагедия жизни состоит в том, что лишь смерть самых близких людей заставляет нас понять, насколько дороги они нам были. Когда уже ничего нельзя изменить. Вы правильно поступили, что признались ему в своих чувствах, хотя и от этого уже ничего не изменится. Зато в противном случае, вы бы потом вечно сомневались. Ничего, вы молоды, и у вас ещё вся жизнь впереди. Не думайте, что это банальность - это истина. И вам непременно встретится достойный мужчина, которого вы полюбите. Только не бойтесь признаться ему в этом. Своих чувств стыдиться нельзя.

- Но ведь нельзя, наверное, ставить всю свою судьбу в зависимость от одного человека? Нельзя делать его смыслом своей жизни. Или я не права?

- Именно это и называется любовью, - вздохнул старик.

- Но ведь потом, когда любовь заканчивается, это просто невозможно вынести! - вскричала Эшли. - Господи, и чего я только не передумала! Я даже мечтала одно время, чтобы Джулиан умер. Я искренне надеялась, что тогда он навсегда останется в моей памяти как самый любимый человек, и мне не придется мучиться от сознания, что он меня не любил.

Старик улыбнулся.

- Вы мне не верите.

- Очень даже верю. Просто мне не кажется, что вы и в следующий раз полюбите так же. Любовь ведь не повторяется - она всякий аз новая. Кстати, вам не приходило в голову, что на самом деле он вас очень даже любит?

- Он всегда знал, что женится на Бланш. Так её, кстати, зовут. Просто он никогда не говорил мне этого, но теперь я знаю правду.

- А разве он сказал вам, что не любит вас?

- Нет. Но это было ни к чему. Он ведь не жестокий человек. Не настолько, во всяком случаю.

- А вдруг он тоже страдает? Должно быть, ему было мучительно трудно сказать вам, что между вами все кончено. Почему бы вам снова не поговорить с ним? Может, тогда вам легче будет?

- Нет, говорить я с ним не стану. Тем более - нас с ним. Он уже принял решение, и я должна с ним смириться. По ночам я лежу без сна и снова и снова перебираю в памяти все, что между нами было, пытаясь понять, в чем я допустила ошибку. Могла ли сделать хоть что-нибудь, чтобы помешать случившемуся. А потом боюсь уснуть, чтобы не увидеть его во сне. Боюсь проснуться с сознанием, что у нас все в порядке, а в следующую минуту вспомнить, что на самом деле его больше со мной нет. Это уже больше напоминает какой-то кошмар, нежели жизнь.

- Я знаю. Но могу твердо обещать: как и любой кошмар, это пройдет.

Эшли вздохнула.

- Неужели нет никакого способа облегчить эти страдания?

Старик усмехнулся.

- Если бы они были, моя милая, будьте уверены: американцы уже запатентовали бы их, разлили по бутылочкам и продавали на каждом углу.

Она улыбнулась.

- Да, забавно - я веду себя так, словно я единственная в мире, кого постигла такая печальная участь. Между тем, подобное ведь почти с каждым случается. Просто кажется, что никто не в состоянии понять, что именно с тобой сейчас происходит. С другой стороны, все люди разные и могут по-разному воспринимать свои несчастья.

Старик кивнул.

- Да, все мы ощущаем горе и боль по-разному, но собственное горе все равно воспринимается сильнее и острее. - Он взял свой стакан. Постарайтесь как можно скорей взять себя в руки. Иногда вам будет казаться, что самое страшное уже позади, иногда, напротив, будет накатывать самая черная хандра. И вот именно в такие, самые тяжелые дни, когда, казалось бы, даже само существование становится невыносимым, и надо проявить характер, собрав в кулак всю свою волю, и - сражаться. В конечном итоге бойцам всегда счастье улыбается - по себе сужу. Но для этого нужно стиснуть зубы. Нужно постараться, превозмогая боль, вновь и вновь твердить себе, что впереди у вас вся жизнь, и что вам по плечу любые сложности. Настанет время, когда вы тоже состаритесь, и тогда у вас будет уже не так много возможностей начать все заново. А сейчас вы должны думать, насколько заманчиво начать жизнь сначала. Ведь никто не знает, какие приятные сюрпризы могут поджидать вас впереди. Только смелей идите вперед с поднятой головой и - не оглядывайтесь.

Эшли горько усмехнулась.

- Послушать вас, и я скоро сама себе позавидую. Нет, мне кажется, что будет проще с ним вообще не встречаться. Мы ведь работаем вместе.

- А вы не стремитесь все упрощать. Чем сложнее поставленная цель, тем почетнее победа.

- Вы рассуждаете как настоящий стратег, - заметила Эшли.

Старик приподнял брови.

- Поверьте, моя милая, на мою долю тоже немало горя выпало. Но я всегда встречал трудности с поднятым забралом. И верю, что вам это тоже по силам.

- Вы и в самом деле так думаете?

- Да.

- Тогда, пожалуй, я начну с того, что завтра закурю в метро сигарету, - сказала Эшли, и они оба расхохотались. - Спасибо, после ваших слов мне стало намного легче. Кстати, а куда делась оленина?

- Джордж сдался. Догадался, должно быть, что я собрался съесть её сам, а он знает, что слишком много мяса мне нельзя. Избави нас, Господи, от чересчур заботливых официантов.

Эшли хихикнула:

- Но и спасибо им.

- Пожалуй, да, - согласился старик после некоторого раздумья.

- Вы уж извините, что я так на вас выплеснулась. Мне, правда, очень неловко.

- Это вы зря. Если, конечно, не решили сдаться.

- Ни за что! Теперь я уже точно знаю, что сумею все это пережить. Просто пока мне ещё плохо без него, хотя, кажется, дай мне волю, и я бы его сама задушила. Как он смел выставить меня такой нелепой и взбалмошной?

- Ага, я вижу - мы уже по второму кругу пошли, - улыбнулся старик.

Эшли нахмурилась.

- Да, верно. Боюсь, что последние дня четыре я только и делаю, что хожу по кругу.

- Нда, - произнес старик. Затем, чуть подумав, добавил: - Знаете, моя милая, я бы вам посоветовал завтра заодно купить себе меховую шапку.

Эшли посмотрела на его доброе, изборожденное морщинами лицо и улыбнулась.

- Спасибо, что выслушали меня.

- Это вам спасибо, - сказал он, и Эшли поняла: для него их беседа тоже не прошла даром. Повинуясь какому-то порыву, она протянула руку и легонько стиснула его запястье. Глаза старика засияли, и Эшли поняла, что пришла сюда не зря.

ГЛАВА 6

Всю дорогу до самого Брайтона дождь так и не прекращался, и Дженнин была несказанно счастлива, когда наконец добралась до небольшого уютного отеля, в котором забронировала номер. Завтра вечером она переберется в "Метрополь", где остановится вся съемочная группа. Но это завтра, а сегодня она принадлежала самой себе.

Пока совсем ещё юная консьержка искала ключ, Дженнин осмотрелась по сторонам. В небольшом вестибюле, обставленном древней мебелью, царил полумрак. Шторы задернуты не были, а дождь за окном лил, не переставая.

Зябко поежившись, Дженнин снова повернулась к стойке. Девушка вынырнула из какой-то каморки, держа в руке ключ. Дженнин расписалась в журнале для постояльцев.

- Благодарю вас, миссис Грин, - сказала консьержка и вручила ей ключ.

- Возможно, мне придется задержаться сегодня вечером, - сказала Дженнин, наклоняясь, чтобы взять свою дорожную сумку. - У вас есть запасной ключ от входной двери? На тот случай, если вы запрете рано.

- Да, конечно, - кивнула девушка. - Вот, возьмите мой. Я уж сегодня точно носа на улицу не высуну - дождь как из ведра льет.

Взяв ключ, Дженнин направилась к лестнице.

- Приятного отдыха! - пожелала ей вслед консьержка.

Дженнин улыбнулась, но оглядываться не стала - не стоило рисковать. Ее шляпка была надвинута почти на самые глаза, а рот и подбородок укутывал шарф. Дженнин была уверена, что её никто не узнает; впрочем, девушка особого любопытства и не проявляла.

Поднявшись на второй этаж, Дженнин отперла дверь в комнату номер шесть. Обстановка была точь-в-точь такой, как она и ожидала. Огромная двуспальная кровать, небольшой обшарпанный шкаф-купе - наверняка из комиссионного магазина - и стандартный столик с неизменной библией. Дженнин сразу взяла её и упрятала в шкаф. Библии всегда заставляли её испытывать определенную неловкость, а уж сегодня особенно.

Дженнин подошла к окну. Оно выглядело так, будто его не открывали уже долгие годы. Ничего, возможно, днем из него удастся увидеть море.

Возле окна притулился маленький туалетный столик, давным-давно переделанный из трюмо. Зеркало теперь висело над ним отдельно. Опустив сумку на кровать, Дженнин зажгла бра и присела на табурет.

В соседнем номере что-то загремело. Потом с грохотом упало. Стараясь не обращать внимания на шум, Дженнин повернулась лицом к зеркалу.

Руки её дрожали. Едва заметно, но вполне достаточно, чтобы ей захотелось выпить. Предвидя это, Дженнин заранее припасла бутылку "Бушмилз" и сейчас, вынув её из сумки, прошла в ванную за стаканом. Там их оказалось даже два. Еще одно преимущество номера на двоих.

Плеснув в стакан немного виски, она залпом осушила его, затем вернулась в комнату и, налив себе еще, поставила бутылку на туалетный столик.

Почувствовав себя уже поувереннее, Дженнин снова посмотрелась в зеркало. Сняла шляпку с шарфом и бросила на кровать. Затем избавилась от шубки. Расстегнула дорожную сумку. Платье лежало сверху. Дженнин быстро выскользнула из джинсов и свитера, сняла белье и, оставшись совсем голая, снова повернулась к зеркалу.

Несколько минут она разглядывала себя. Лицо её казалось бесстрастным, красиво подстриженные светлые волосы были слегка примяты шляпкой. Дженнин полюбовалась своей белоснежной, не тронутой загаром кожей, небольшими нежными грудками. Погладила их, затем чуть приподняла, неотрывно следя в зеркало за всеми движениями. Потом рука её скользнула вниз, к животику. Ниже зеркало видеть не позволяло. Дженнин перевела взгляд на свое лицо.

- Дженнин Грей, - прошептала она своему отражению, а потом, криво усмехнувшись, добавила: - Миссис Грин.

Повернувшись к своей сумке, Дженнин принялась с нарочитой медлительностью копаться в ней. Достала косметичку и расстегнула застежку-молнию. Так, сначала коричневый карандаш. Легонько подвела им свои светлые брови, отчего в её лице появились мужские черты. Затем подкрасила глаза черной тушью. Еще раз подвела карандашом брови. Подкрасила веки и ресницы. Нарумянила щеки. Затем, ещё раз полюбовавшись на себя в зеркало. Усмехнулась и тюкнула кончиком карандаша в скулу. Пусть здесь будет родинка.

Еще раз подвела глаза, подтянув их к вискам. Лицо её теперь удлинилось и стало заметно худощавее.

Так, теперь помада. Ярко-красная и блестящая. Это была, пожалуй, главная деталь всей операции. Изменив форму рта, она сделает свое лицо неузнаваемым.

Дженнин аккуратно намазала губы, затем обвела их по контуру, раз, другой с увеличивающейся амплитудой. Потом придирчиво посмотрелась в зеркало.

Да, теперь узнать её почти невозможно. Правда, рот смотрелся несколько великовато, но ничего - для её цели он подходил идеально.

Дженнин натянула шелковое платье, одну за другой застегнула пуговицы и завязала поясок.

Она была уже почти готова. Взяв щетку для волос, она сначала зачесала волосы назад, а потом подколола их на затылке. Достала из сумки и приладила на голову парик насыщенного каштанового цвета.

Еще раз посмотрелась. Господи, до чего легко изменить внешность и стать совсем другим человеком. Как просто жить чужой жизнью. Пульс её залихорадило, к горлу подкатывало волнение. Она посмотрела на часы. Десять. Уже пора идти. Остались лишь последние приготовления.

Дженнин достала из сумки чулки и пояс. Руки снова заметно дрожали. Виски, нужно ещё немного взбодрить себя. Она выпила, потом благодарно вздохнула. Гораздо лучше - совсем другое дело. Задрала подол платья, обернула пояс вокруг талии и застегнула крючки, затем натянула чулки. Сделала прощальный глоток виски, прихватила шубку и, выключив свет, вышла.

Дождь прекратился, но на улице было холодно и дул пронизывающий ветер. Дженнин поплотнее запахнула шубку. Раз или два она со страхом оглядывалась - ей казалось, что за ней следят, - однако все опасения были, по счастью, напрасными.

Дженнин пыталась выбросить из головы мысли о том, что сказали бы её подруги, встретив её сейчас. Старалась не думать о взглядах, полных ужаса, недоумения и, возможно, отвращения, которыми бы они её наградили. И о вопросах, которые бы они ей наперебой задавали - она бы скорее умерла, чем ответила на них. Дженнин и сама не осмеливалась спросить себя: почему? Что толкало её на этот путь?

Чувство опасности? Риск? Чудовищный и совершенно бессмысленный риск, на который она всякий раз шла. Да, возможно, дело было и в нем. В желании пощекотать себе нервы. В трепетном страхе перед разоблачением. Однако сейчас она об этом не думала. Сейчас она перевоплотилась в миссис Грин. Она могла позволить себе все, чего была лишена (но о чем втайне мечтала мучительными бессонными ночами) Дженнин Грей. Сегодня вечером миссис Грин была призвана воплотить в жизнь все её тайные мечтания.

Когда она достигла дверей заветной дискотеки, дождь зарядил с новой силой. Ее поразило, что в такой поздний час в баре было полным-полно посетителей, в основном молодежи. Они толпились у стойки, лихо отплясывали на двух круглых пятачках по обе стороны от небольшого помоста, на котором священнодействовал диск-жокей. Дженнин прикинула, что танцующие в среднем моложе её лет на десять, а то и больше. Вполне естественно - подобные заведения и были рассчитаны на молодежь.

Пройдя подальше внутрь, где музыка уже не так гремела, она разыскала свободный табурет в углу второго, более уютного бара и уселась. Тут же подскочивший официант услужливо осведомился, что ей принести. Дженнин заказала двойное виски. Затем обвела глазами зал. Господи, до чего невинные мордашки! Глазастые, едва созревшие девчушки, только и мечтающие, чтобы их пригласили потанцевать. Долговязые, ещё прыщавые юнцы, жмущиеся по углам и преисполненные смущения. Господи, неужто и она была такой же в двадцать лет?

Медленно потягивая виски, Дженнин вдруг заметила, что легонько раскачивается в такт музыке. Интересно, пригласят ли её танцевать? Она мечтательно вздохнула, представив, как прижимается к горячему крепкому телу. Пусть даже и неопытному.

Однако время шло, официант принес ей второй стакан виски и Дженнин уже начала подумывать, что понапрасну потратила время, когда заметила, что у противоположной стены зала стоят двое высоких молодых парней и пожирают её глазами. Вот оно! Сердце её заколотилось, а на ладонях проступил пот. Отвернувшись, она поднесла к губам стакан и пригубила виски. Затем, оглянувшись, увидела, что юнцы по-прежнему пялятся на неё во все глаза. При этом улыбаются и обмениваются репликами. Дженнин улыбнулась в ответ, и парни тут же переглянулись и принялись подмигивать и толкать друг друга локтями. Сердце Дженнин подпрыгнуло - ничего другого она и не ожидала.

Долго ждать ей не пришлось. Не прошло и нескольких секунд, как юноши принялись пробираться к ней. Приблизившись к стойке бара, они, однако, приостановились в нерешительности. Дженнин прекрасно понимала, что должна как-то помочь им. Облизнув губы, она чуть приоткрыла рот и, посмотрев на парней, приветливо улыбнулась. Это сработало. Юноши - один высокий, второй пониже - заулыбались и подошли ближе.

- Здравствуйте, - произнес высокий. Дженнин он показался красивее своего белобрысого приятеля.

- Привет.

- Вы одна?

Дженнин кивнула.

- Меня зовут Нил, - представился высокий. - А это Шон.

- Привет, Шон.

Второй юноша кивнул. Воцарилось неловкое молчание; оба стояли, переминаясь с ноги на ногу.

- А вас как зовут? - спросил наконец Нил.

- Миссис Грин.

- Неужели нам так к вам обращаться? - изумился он.

- А почему бы и нет.

- Но имя-то у вас есть?

- Джейн.

- Не возражаете, если к вам подсядем? - спросил Шон, усаживаясь на соседний вертящийся табурет.

- Нет. Поскольку вы уже подсели, - заразительно рассмеялась Дженнин. Юноши тоже засмеялись.

Они переглянулись, словно ища друг у друга поддержки, затем Нил заговорил:

- Скажите, Джейн, почему такая красивая женщина сидит в баре одна?

Дженнин улыбнулась, вдруг почувствовав себя умудренной опытом. "Женщина". Что ж, не девушка, конечно. Впрочем, что от этого меняется? Она пожала плечами.

- Надоело просто дома одной торчать.

- Вы в Брайтоне живете? - полюбопытствовал Шон.

- Нет, за городом. А вы?

- Мы оба здешние.

- Работаете здесь?

- Учимся, - ответил Нил. - В колледже.

- Понятно, - кивнула она, допивая виски.

- Еще выпить хотите? - предложил Нил.

- М-мм, не откажусь.

Он подозвал официанта и заказал три порции виски.

Шон предложил пересесть на полукруглый диванчик в пустующей угловой кабинке. Дженнин согласилась.

Разгладив подол своего шелкового платья, она села между Нилом и Шоном. Вновь воцарилось неловкое молчание - ребятам никак не удавалось направить беседу в нужное русло. Дженнин наслаждалась.

- И часто вы сидите дома в одиночестве? - спросил наконец Нил. Дженнин уже поняла, что из них двоих он самый бойкий.

- С тех пор, как меня бросил муж, - с легкостью соврала она.

- Он рехнулся, - убежденно сказал Шон, таращась на её ноги.

Дженнин улыбнулась.

- Спасибо.

- Потанцевать хотите? - спросил Нил.

- С удовольствием.

Брошенный ими, Шон, как показалось ей, слегка надулся. Ничего, мальчик, времени ещё много. На всех хватит.

Отплясывая в быстром танце, Дженнин видела, что Нил так и пожирает её взглядом, почти не сводя глаз с её грудок, которые свободно болтались под тонким платьем. Перехватив её взгляд, парень залился ярким румянцем. Дженнин не выдержала и прыснула.

- Что вас рассмешило? - крикнул он, перекрывая музыку.

- Ничего!

Тогда он тоже расхохотался и, обернувшись, победно подмигнул Шону. Тот, не поняв, в чем дело, скуксился ещё больше; подумал, должно быть, что Нил уже обо всем с ней договорился.

Дженнин станцевала с Нилом ещё дважды, а потом, когда заиграла медленная музыка, вернулась на место.

- Не любите медленные танцы, да? - поинтересовался Нил, плюхаясь рядом с ней на диванчик.

- Люблю, - Ответила она. - Просто хочу посидеть немного - дух перевести.

Некоторое время они опять сидели, слушая музыку, храня молчание и наблюдая за танцующими. Вместе со всеми зааплодировали. Когда диджей возвестил о помолвке молодой и безумно застенчивой пары. Он предложил им самим выбрать следующую пластинку, после чего заиграла настолько приятная и нежная мелодия, что Дженнин мечтательно прикрыла глаза.

- Может, потанцуем? - спросил Нил, прикасаясь к её руке.

Дженнин позволила ему проводить себя на танцплощадку и, прижавшись к нему, почувствовала, как кровь бросилась в голову. Его жаркое тело, неопытные манеры, жадный взгляд притягивали её словно магнит. Движения его были неуклюжие и робкие, совершенно не в такт музыке, но она раскачивалась вместе с ним, позабыв обо всем на свете.

- Вы просто прекрасны, Джейн, - прошептал он ей на ухо, гладя её по спине.

Дженнин улыбнулась, но не ответила. Она лишь прижалась к нему теснее, почувствовав, как нарастает его возбуждение. Затем, просунув обе руки под полы его пиджака, она принялась гладить его упругие ягодицы. От неожиданности у Нила перехватило дыхание, но уже в следующее мгновение он наклонил голову и прильнул ртом к её жадно раскрытым губам.

Когда музыка закончилась, они вернулись в кабинку и уселись. Дженнин весело смеялась.

- Надо же - целоваться на танцплощадке! - воскликнула она. - Совсем как в молодости.

- Можно подумать, что вы уже не молоды! - фыркнул Нил, забрасывая руку на спинку дивана за её спиной.

- Да, конечно, - поспешно согласилась Дженнин. Затем, увидев вытянутую физиономию Шона, улыбнулась и взяла его за руку. - Потанцуем?

Уговаривать того не пришлось. Парень расцвел и, вскочив с дивана, увлек её за собой на полутемный танцевальный пятачок.

Танцевал он неплохо, несравненно лучше, чем Нил и, несмотря на короткую стрижку, показался Дженнин вовсе недурным. Кого же ей выбрать? Дженнин решила, что спешить не станет. В конце концов - пусть сами решат.

Музыка закончилась, и Шон, заметив, что Дженнин танцевать больше не собирается, взял её за руку и уже собирался было увести, когда заиграла следующая мелодия и Дженнин, улыбнувшись, снова обеими руками обняла его за плечи.

- Давайте потом ко мне поедем, а? - брякнул вдруг Шон и тут же, когда Дженнин рассмеялась, покраснел до корней волос.

- Посмотрим, - сказала она.

Так продолжалось довольно долго. Они сидели, разговаривали ни о чем, пили и поочередно танцевали. Ребята постепенно смелели. Порой даже переходили меру.

Дженнин отлучилась в туалет, где привела себя в порядок и поправила макияж. Возвращаясь, она услышала, что приятели о чем-то спорят. Прислушавшись, она поняла, что речь идет о деньгах. Заметив, что её стакан снова наполнен, она поняла, что, похоже, деньги у них уже на исходе. Усевшись на место, Дженнин взяла стакан и промолвила:

- Что ж, спасибо за угощение.

Шон отвел глаза и принялся теребить воротничок рубашки. Не дождавшись ответа, Дженнин отвернулась и стала наблюдать за танцующими парочками.

Отпив изрядный глоток, Шон изучающе посмотрел на неё и вдруг выпалил:

- Мы тут спорили, Джейн. Вы, случайно, не прости... профессионалка?

Нил даже подавился.

- Ну ты совсем охренел, приятель! - выдавил он, однако покосился на Дженнин, ожидая её ответа.

Дженнин звонко расхохоталась. Она легко могла понять ребят. Ей только показалось смешным, что миссис Грин могла находить такое обращение забавным. А вот Дженнин Грей была бы вне себя от ярости.

- Почему вы так подумали? - только и спросила она.

- Так просто, - потупился Шон. - Извините, это я дурака свалял.

Нил же по-прежнему не сводил с неё глаз и заметил, что Дженнин расстегнула ещё одну пуговицу на платье. Перехватив его взгляд, Дженнин пригнулась над столом, чтобы взять свой стакан и её грудки чуть не вывалились наружу. Нил оторопело уставился на них. Господи, эта женщина его просто с ума сводила! Не выдержав, он притянул её к себе, порывисто обнял и впился в её губы страстным поцелуем. Дженнин препятствовать ему не стала, но и не поощряла. Минуту спустя она легонько оттолкнула Нила и посмотрела на Шона, который с напускным вниманием следил за танцплощадкой. Рассмеявшись, Дженнин взяла его руку и прижала к своей груди, ожидая, что за этим последует. Шон озадаченно поскребсвободной рукой затылок, но потом, когда Дженнин отняла свою руку, менять позу не стал. Почувствовав, как набухает её сосок под его пальцами, он в свою очередь притянул Дженнин к себе и начал её целовать. Язычок Дженнин змейкой проник в его рот и заметался там, вздымая волну эротических ощущений.

Нил развернулся, как бы желая заслонить их от нескромных взоров, но Дженнин вдруг почувствовала, как его рука заскользила по её бедру, пробираясь под платьем. На мгновение она напряглась, но затем немного раздвинула ноги в стороны. Однако его рука, пробравшись до начала чулка, приостановилась, и тогда Дженнин, желая помочь Нилу, сама соскользнула ниже навстречу его пальцам. Когда Нил, прикоснувшись к её промежности, не встретил никакой преграды, у него перехватило дыхание. Однако он тут же овладел собой и принялся лихорадочно ласкать её увлажнившийся клитор. Дженнин, не выдержав, застонала, а тем временем Нил нащупал её руку и плотно прижал к своей ширинке.

Дженнин высвободилась и поочередно обвела взглядом обоих друзей.

- Ну что? - спросил Нил, ухмыляясь. - Кто из нас окажется счастливчиком?

Дженнин улыбнулась и, взяв свой стакан, стала медленно потягивать виски. Потом, допив до конца, отставила стакан в сторону.

- Ну так что? - пробасил Шон внезапно охрипшим голосом.

Дженнин шаловливо хихикнула и отбросила волосы со лба.

- А как насчет вас обоих? - задорно спросила она.

Парни остолбенели. Первым пришел в себя Шон, губы которого расплылись в широчайшую ухмылку. Затем Нил кивнул и пожал плечами.

- А почему бы и нет? - промолвил он. - Лично я не против.

- Тогда я заберу свою шубку, - сказала Дженнин и встала.

ГЛАВА 7

Не желая беспокоить Элламарию, которая продолжала спать, Боб тихонечко сполз с кровати и босиком прошлепал к окну. Взглянул на часы. Так, без десяти три - времени, чтобы добраться до вокзала, было ещё предостаточно.

Снаружи слышались веселые возгласы прохожий, возвращавшихся с рождественскими покупками с Кингз-роуд. Облачившись в халат, Боб отправился в кухню, чтобы приготовить кофе.

Сегодня днем репетиции не было. Он назначил ближайшую репетицию на понедельник, за день до кануна Рождества, после чего до 29 декабря все разойдутся отдыхать. Пока Боб был доволен своими актерами, хотя Морин Вудли, на его взгляд, могла бы вносить в свою игру и побольше души. Придется, наверное, поработать с ней отдельно. Но вот только откуда ему выкроить время? В феврале "Колизей" уже даст премьеру "Дона Джованни" в его постановке, а Олд Вик едва ли не на коленях умолял его поставить "Бесконечное путешествие в ночи". В довершение всего ему предложили делать фильм, о котором он давно уже мечтал. А ведь прошло уже больше двух лет с тех пор, как вышел его последний фильм "Помните воскресенье?", удостоенный престижной награды.

Поставив на стол кофейные чашечки, он заметил альбомчик с фотографиями, который оставила Элламария. Дожидаясь, пока закипит чайник, он взял альбомчик и принялся перелистывать. Лицо его сразу же осветилось улыбкой. Этим фотографиям было уже больше двух лет; они с Элламарией сделали их во время поездки в Шотландию, куда тайком удрали. "Наш медовый месяц", так называли они свой безмерно затянувшийся уик-энд. Это и вправду получился настоящий медовый месяц. Боб навсегда запомнил, как на заходе солнца они впервые предавались любви на горном склоне, поросшем вереском. Он и сейчас словно наяву видел, как матово белела среди изумрудной зелени и пестрых цветов нежная кожа Элламарии, как они неистово сливались в объятиях. Сглотнув комок, Боб припомнил, как думал тогда, что любить сильнее невозможно. И все же, признавался он самому себе, сейчас его любовь к Элламарии, вспыхнув с новой силой, стала ещё крепче. Вот и фотография мистера и миссис Дафф, владельцев крохотной и уютной гостиницы, в которой они тогда останавливались. А вот они же, смеющиеся - Элламария специально насмешила их, состроив потешную гримаску. И вдруг ему сделалось грустно он понял, что именно неопределенность в их отношениях и неуверенность в завтрашнем дней вынуждали Элламарию искать утешения в прошлом. Однако уже в следующий миг Боб разразился смехом, глядя на безнадежно размазанный снимок, на котором был запечатлен он сам верхом на очаровательной гнедой кобылке...

О черт! Как же он мог забыть? Ведь он должен был заехать днем к Шайдерсу, чтобы забрать для Линды новые сапоги для верховой езды. И где, кстати, её список того, что он должен был купить в "Хэрродзе"? Неужто он его в театре забыл? Дьявольщина - значит придется вернуться туда. Он ведь к тому же и её подарок там оставил. Проклятье! Боб снова посмотрел на часы. Нет, не успеть - придется отложить на завтра. А его мать тогда переночует у него здесь, в Лондоне. Но вот только Элламарии он, конечно, ничего об этом не расскажет. Он вздохнул. Насколько легче ему было бы жить, сумей он остаться в Лондоне с Элламарией. Ему будет чертовски недоставать её на Рождество, однако сейчас бесполезно огорчаться из-за этого - иного выхода у него все равно нет.

Чайник, вскипев, отключился, и Боб насыпал в чашечки по ложке растворимого кофе.

- Боюсь, молока у меня нет, - послышался голос.

От неожиданности Боб подпрыгнул и обернулся. Элламария стояла в проеме двери. Совершенно голая!

- Ничего, черный попьем, - сказал Боб, продолжая смотреть на неё во все глаза. Лицо её ещё было немного заспанным, а пышные волосы растрепались, рассыпавшись по обнаженным плечам. Не ожидавший этого, Боб пожирал глазами её нагие прелести.

Угостив его понимающей улыбкой, Элламария приблизилась к нему и обвила руками его шею. Боб жадно обхватил её и, прижав к себе, начал покрывать поцелуями её лицо; при этом его руки, не переставая, ласкали её нежную кожу. В ответ Элламария прильнула к нему всем телом. Чувствуя, как быстро пробуждается желание, он принялся ласкать её груди, легонько тискать соски. Затем, наклонившись, он начал целовать её грудь. Элламария закрыла глаза и запрокинула голову, её острые ногти впились в его спину.

Но Боб внезапно отстранился. Он вспомнил, что завтра должен возвратиться к жене, и не хотел, чтобы на теле остались уличающие отметины.

Чмокнув её в кончик носа, он прошептал:

- Ты просто ненасытная.

- Я знаю, - улыбнулась Элламария, проскальзывая рукой под его халат. В следующее мгновение она обхватила его пробуждающийся член и начала умело ласкать его. У Боба перехватило дыхание. Подняв голову и зажмурившись, он отдался сладостным ощущениям. Элламария с торжествующей улыбкой наблюдала, как меняется его лицо. Наконец, не выдержав терзаний плоти, Боб потянулся к ней, но Элламария ловко отпрянула в сторону и - одним неуловимым движением распахнула его халат. Боб даже не попытался помешать ей, и халат свалился на пол. Элламария начала целовать его в шею, затем в грудь, постепенно спускаясь ниже и ниже. Боб стоял ни жив, ни мертв. Только шумно и судорожно дышал.

Элламария опустилась на колени и принялась, поглаживая руками его ягодицы, покрывать поцелуями его живот. Затем на мгновение оторвалась от него и подняла голову. Боб поспешно посмотрел на неё - Элламария лукаво глядела на него, облизывая свои пухлые губки. Боб крепко ухватился за край стола и застонал, предвкушая, как её жаркие губы сомкнутся вокруг его страждущей плоти. И Элламария не обманула его ожиданий. Сначала она начала покрывать легкими поцелуями внутреннюю поверхность его бедер, затем принялась игриво захватывать губами яички, поочередно втягивая их в рот и облизывая.

Бобу уже казалось, что он вот-вот взорвется, когда Элламария стала проводить язычком вдоль его вздыбленного члена, то и дело легонько покусывая его. Затем взяла его в руку и принялась поглаживать, покачивая из стороны в сторону и одновременно согревая его своим дыханием.

- Господи, Элламария, пожалуйста! - взмолился Боб. - Давай же! Сейчас!

Когда губы Элламарии наконец сомкнулись вокруг его распираемой сумасшедшим желанием плоти, он был уже на грани экстаза. Элламария почти остервенело набросилась на жезл его страсти, покусывая и посасывая его, теребя пальцами. Плененный её горячим ртом и искусными руками, Боб через несколько мгновений принялся толчок за толчком выплескивать жгучий фонтан своей страсти прямо в нее. Вцепившись в её волосы, он прижимал голову Элламарии к своему животу, дожидаясь, пока она выпьет последнюю каплю его любовного сока.

Затем, пытаясь перевести дыхание, Боб, не доверяя предательски дрожавшим ногам, тяжело оперся обеими руками на стол. Элламария же быстро вскочила и, обняв его обеими руками за шею, прижалась к нему всем телом. Глаза её были закрыты, и Боб благодарно прижал её голову к своему плечу.

Так они стояли довольно долго. Элламария прислушивалась к биению его сердца, постепенно обретавшему обычный ритм. Наконец Боб погладил её по плечу и прошептал:

- Я люблю тебя. - затем, взяв её под подбородок, приподнял её голову и посмотрел прямо в глаза. - Если бы только знала, как я тебя люблю! Ты просто чудо!

Элламария улыбнулась и высвободилась из его объятий.

- Налить тебе кофе?

Боб кивнул. Элламария разлила кипяток по чашечкам, а он тем временем прижался к ней сзади.

- Между прочим, у меня есть для тебя сюрприз, - прошептал он, обхватывая обеими руками упругие чаши её грудей.

- Как, уже? - изумилась она, оборачиваясь с озорной улыбкой.

Боб рассмеялся.

- Нет, не в том смысле. Хотя, если ты в ближайшую минуту не оденешься, я это не исключаю. - С этими словами он шлепнул её по попке и направился в гостиную.

Минуту спустя Элламария присоединилась к нему. Она была облачена в атласный розовый халат - подарок Боба на день рождения.

Увидев, что она оделась, Боб вздохнул с облегчением. Хотя поезд, на котором приезжала его мать, прибывал в шесть вечера, время стремительно иссякало. Он машинально посмотрел на часы, но тут же пожалел об этом. Идиотская выходка! А ведь сколько раз он давал себе зарок никогда не поступать так в присутствии Элламарии. Она промолчала, но легкое облачко, затуманившее её лицо, не ускользнуло от внимания Боба. Он готов был лягнуть себя за свою промашку. Приняв из рук Элламарии чашечку кофе, он устроился на диване. Элламария села рядом.

- Ты сказал про какой-то сюрприз, - напомнила она. - А он мне понравится?

- Надеюсь, что да, - улыбнулся Боб, искоса, поглядывая на нее. - Во всяком случае, я на это рассчитывал.

- Тогда скажи, не томи.

- А ты сама догадайся.

- Господи, но ведь я даже не представляю... Хоть намекни.

- Что ж, давай попробуем. О чем ты сейчас больше всего на свете мечтаешь?

Элламария с оборвавшимся сердцем посмотрела на него. Неужели...

В ту же минуту Боб понял, что допустил чудовищную, непростительную ошибку. В его мозгу лихорадочно зароились мысли: как помешать ей высказать то, о чем она наверняка сейчас думала.

- Да - кино! - срывающимся от волнения голосом воскликнул он, видя, что Элламария уже вот-вот откроет рот. - Мне предложили снять фильм "Тристан и Изольда, или Великая трагедия королевы Корнуолла". Вот я и подумал, что ты, наверное, не станешь возражать, если роль Изольды достанется тебе!

Элламария быстро отвернулась, чтобы скрыть свое разочарование, и пригубила кофе.

- Ну что, рада? - упавшим голосом спросил Боб. Даже ему самому было слышно, как он фальшивит.

- Конечно, - кивнула Элламария. - Еще бы.

Боб мысленно проклял себя за глупость. Заметив, как задрожали его руки, Элламария все поняла и тут же прониклась к нему сочувствием. Она догадывалась, что режиссер искренне надеялся её порадовать, а теперь сам жестоко мучился из-за своей промашки.

В следующую минуту её лицо озарила счастливая улыбка, и Боб едва успел отставить чашечку в сторону, как Элламария свалилась в его объятия. Быстро поцеловав его в губы и в щеку, она затараторила:

- Господи, до чего же я тебя люблю! Просто ушам своим не верю. Кино! До чего же я всегда мечтала сняться в кино! - И, сорвавшись с дивана, принялась весело порхать по комнате. Потом, приостановившись, спросила: - А когда ты об этом узнал? И почему раньше не сказал? И когда съемки начнутся?

Боб с облегчением засмеялся.

- Ну ещё нескоро. Сама знаешь - в таких делах поспешность только вредит.

- О, Боб! - вскричала Элламария, захлопав в ладоши. - Это и правда настоящий сюрприз. Господи, я просто сама себе не верю. Я - и кинозвезда! Господи, всю жизнь ведь об этом мечтала! Шекспир и кино. А теперь я добилась и того и другого. Так что, мы поедем во Францию и в Корнуолл? Или ты сначала сам на разведку съездишь? Может, меня с собой прихватишь?

Боб кивнул.

- Господи, с ума можно сойти! - заверещала она. - И - на сколько? Ведь это означает, что все это время ты будешь мой!

- Забавно, - усмехнулся Боб. - А я почему-то думал, что это ты будешь моя!

- Я, кажется, с ума сойду от нетерпения! А сценарий уже готов?

- Сразу после Рождества, надеюсь, его закончат.

- А пока - как?

- Мне нравится. Даже очень. Есть, правда, кое-какие мелочи, которые я хотел бы обсудить со сценаристом. Как бы то ни было, в начале нового года ты его увидишь.

- О Боб! - с чувством воскликнула Элламария. - Скорей бы рассказать обо всем Дженнин - она просто подпрыгнет от радости. Да и Эшли с Кейт порадуются.

- И я, - добавил Боб, обнимая её.

- И ты, - вздохнула она. - Господи, до чего же я люблю тебя! Если б ты только знал!

Элламария прильнула к его груди, а он погладил её по голове. Сам же мысленно поздравил себя, что дешево отделался.

Элламария была счастлива. Она всегда мечтала быть рядом с ним, работать вместе. И, несмотря на жестокое разочарование, которое испытала несколько минут назад, Элламария твердо знала, что в один прекрасный день её мечта осуществится, и Боб будет принадлежать ей. Навсегда.

- Во сколько тебе надо уходить? - спросила она, поворачивая его запястье, чтобы посмотреть на часы.

- Примерно через полчаса. Мне придется сначала в театр вернуться - я там кое-что оставил.

- Да что ты, - изумилась Элламария. - А я думала, что ты все прихватил.

- Нет. Я только сейчас сообразил, что забыл там кое-какие вещи.

- Может, сценарий? - спросила она, сверкнув глазами.

Боб расхохотался.

- Нет, - ответил он, и тут же спохватился. Надо было сказать: "да".

- А что тогда? - Элламария и сама не могла понять, чего добивалась. Ей было вовсе не так уж важно, должен он вернуться в театр или нет. Однако что-то в поведении Боба неуловимо подсказывало ей: он не хочет, чтобы она об этом знала.

- Ничего особенного, - сказал он, отводя глаза в сторону. - Так, ерунда.

- Тогда почему тебе так уж обязательно туда заезжать? - спросила Элламария, понимая, что поступает глупо, но уже не в силах себя остановить.

- Просто мне надо - вот и все, - отрезал Боб, уже начиная раздражаться.

- Так что же это такое?

Боб вздохнул.

- Ну, ладно, - медленно произнес он. - Это рождественский подарок.

Элламария выпрямилась. Сердце её заколотилось.

- Для нее, да?

- Да, - сокрушенно кивнул Боб и взял её за руку.

Но Элламария отдернула её, словно ужаленная. Господи, ну почему он не мог соврать? Кто его за язык тянул? Впрочем, да... А ведь в последние недели она буквально из кожи вон лезла, чтобы отвлечься от мыслей про Рождество. Про то, что Боб собирается провести его со своей благоверной. А она останется одна. Родители её прилететь не могли (или не хотели), а у неё самой возможности слетать домой тоже не было.

- Элламария, - произнес он молящим тоном.

Она не ответила.

- Извини. Зря я тебе сказал.

Элламария решительно встряхнула головой.

- Ничего, - сказала она наконец. - Я сама виновата. Нечего было к тебе приставать. Ясно же, что ты должен был купить подарок своей жене. Я просто сама не знаю, что на меня нашло.

- Ты же сама знаешь, насколько я хотел бы встретить Рождество с тобой, - промолвил он, слегка кривя душой.

- Честно?

Боб кивнул.

С минуту Элламария молчала, а он терпеливо дожидался, пока она заговорит. Когда она наконец нарушила молчание, то высказала именно то, чего он больше всего боялся.

- А знаешь, - сказала она, глядя в сторону, - о чем я подумала несколько минут назад, когда ты сказал, что припас для меня сюрприз.

Боб напрягся и устало провел пальцами по глазам.

- Ты знаешь, что я надеялась услышать?

- Да.

Элламария посмотрела на него в упор.

- Я надеялась услышать, что ты уходишь от жены.

- Я знаю. Извини.

- Вот что сделало бы меня самой счастливой на свете, - добавила она. Всегда быть вместе с тобой.

Боб взял её за руки и посмотрел прямо в глаза.

- Скоро будем. Непременно. Обещаю.

- Но когда? Прости, Боб, я понимаю, что не должна об этом спрашивать, но если бы ты только знал, какая это для меня пытка! Представлять тебя с ней. Как вы разговариваете, едите, спите наконец.

- Потерпи ещё немного, золотко мое. Клянусь тебе - мы будем вместе.

- А когда ты ей откроешься?

- Не знаю. Скоро. - Он уже прекрасно понимал, что приперт к стенке, но не знал, как выбраться из тупика.

- Ты же сам сто раз говорил: она в тебе не нуждается. Лошади ей во сто крат дороже. В них смысл её жизни. В город она никогда не выбирается, в театр даже на твои постановки не ходит. Она живет совершенно отдельной жизнью. Неужто она думает, что ты счастлив с ней?

- Она проще смотрим на вещи.

- А как? - взвилась Элламария. - По-моему, она тогда просто слепа. Она ведь только о себе думает, Боб. На тебя ей наплевать. Она даже не любит тебя. И как мужчина ты её не интересуешь. Ты мне сто раз повторял, что в этом смысле вы с ней давно не муж и жена. Она же просто на седьмом небе будет, если ты ей дом с конюшней оставишь. Тогда она получит то, что ей больше всего на сете нужно, а ты переедешь к мне. И мы наконец будем вместе. Разве не об этом ты мечтаешь?

- Да, - сказал он, наматывая её волосы себе на пальцы. - Об этом, конечно. И я прекрасно понимаю, что ты права. Просто... - он замялся, затем продолжил: - Не так легко одним махом обрубить одиннадцать с лишним лет своей жизни.

- Ну, может, ты просто скажешь ей, что завел другую женщину? Не обязательно сразу объявлять о своем уходе. Дай ей время пообвыкнуть. А потом, когда она поймет, что ты настроен серьезно, то сама тебя отпустит. Не может же она тебя силком удерживать, зная, что рядом с ней ты несчастлив. Тебе ведь плохо с ней, Боб? Ты же со мной хочешь быть, да?

- Конечно, дорогая.

Элламария всплеснула руками.

- Ну так признайся же ей! Расскажи про нас.

- Хорошо - постараюсь.

- Нет, - покачала головой Элламария. - Пообещай мне, Боб. Поклянись, что расскажешь.

Он посмотрел в сторону, лихорадочно размышляя. Что делать? Что сказать?

В это мгновение Элламария прикоснулась к его щеке и, заставив повернуть голову, заглянула ему в глаза.

Взгляд её был затуманен и преисполнен мольбы, как у ребенка, выпрашивающего долгожданную игрушку. Ну как ей отказать? Боб улыбнулся и кивнул.

- Хорошо, - промолвил он. - При первой же возможности, я ей все расскажу.

И - тут же проникся глубочайшим отвращением к самому себе.

Элламария восторженно прильнула к нему.

- Боже, как же я тебя люблю! - вскричала она. - Ты никогда не пожалеешь - клянусь тебе! Со мной ты будешь счастлив.

- Не сомневаюсь, - сухо произнес он.

* * *

Из-за закрытой двери кабинета Билла Прюитта доносились монотонный гул голосов и стрекотание пишущих машинок. Все обсуждали одно и то же. Дженнин Грей не явилась на съемки утром в четверг. Честолюбивая Дженнин Грей, для которой не было в жизни ничего важнее работы, пропустила съемки.

Недоуменно покачав головой, Билл закрыл глаза и тяжело вздохнул. Любой другой на его месте сейчас бы кричал, брызгал слюной и топал ногами. Иными словами - рвал и метал. Любой - но не он. Уже семь лет он выпускал это шоу - с первого дня его рождения - и не знал неудач. Причем, в отличие от большинства своих коллег, всегда предпочитал кнуту пряник. Какие бы ни возникали трудности, он всегда разбирался с ними сам. Да, с Дженнин Грей совладать было непросто, и он прекрасно понимал ревнивое отношение остальных; в особенности, Стивена Соммерса и Джеффа Пентланда - двух репортеров, которые всегда утверждали, что Дженнин Грей занимается не своим делом. Что даже самый стиль её - мужской. Эти интервью, которыми Дженнин занялась в последнее время, были, по их мнению, едва ли не первым её делом, которое можно было (да и то с натяжкой) отнести к чисто женскому. Но вот теперь она и его завалила. Билл догадывался, о чем сейчас все говорят. Что Дженнин Грей относится к своему делу свысока, убеждена, что достойна куда большего и, не явившись, просто лишний раз подчеркнула свое высокомерие. Билл случайно подслушал, как Джефф чуть раньше проехался по РМТ, про желание сидеть дома и завести детишек. Билл терпеть не мог любых проявлений мужского шовинизма, однако в данном конкретном случае встревать не стал. Он решил, что сначала поговорит с самой Дженнин Грей.

Однако пока разговор у них не клеился. И как после этого он может хоть попытаться её выгородить, если она наотрез отказывается сказать, где была вчера утром?

Билл Прюитт снова вздохнул и отвернулся от окна. Дженнин, понурив голову, сидела возле его стола, нервно теребя носовой платочек.

- Джен, - сказал Билл, и тут же заметил, как напряглись её плечи. Подойдя поближе, он промолвил: - Посмотри на меня, Джен.

Дженнин Грей приподняла голову, и он заметил, что веки её опухли, а глаза покраснели от слез.

- Если не хочешь рассказать, где была, то придумай хотя бы, что мне наплести Морису Феллоусу. Наври что хочешь, но только не повторяй, как тебе жаль. С Морисом такие штучки не пройдут.

Дженнин всхлипнула и помотала головой.

- Не могу, Билл. Хоть убей - не могу.

- Тогда скажи правду, - настаивал он. - Если хочешь, я поклянусь, что буду нем как рыба. А Морису тогда совру. Согласна?

Дженнин снова повесила голову. Господи, ну что же ей делать? Будучи в здравом уме, она и сама не могла поверить в реальность существования "миссис Грин". Вспомнив об этом, она поневоле содрогнулась, а к горлу подступила тошнота. Такое чувство она испытала, проснувшись утром в крохотном номере брайтонского отеля и обнаружив рядом с собой двоих голых юношей, которые мирно посапывали, обнимая её во сне. Нахлынувшая волна отвращения заставила Дженнин судорожно сглотнуть. Впрочем, это отвращение было ничто по сравнению с ненавистью, которую она испытывала к обоим юнцам.

- Неужели вы не можете сами придумать хоть что-нибудь? - спросила она, устремляя на Билла молящий взгляд, но тут же отводя глаза в сторону. Мольба - а скорее даже боль, которую он прочитал в её глазах - заставила его согласиться.

- Хорошо, - кивнул он. - Только сейчас тебе уехать домой. Не знаю, что с тобой стряслось, но выглядишь ты ужасно. Как считаешь, завтра сможешь прийти?

Дженнин молча кивнула.

- Ты хоть связки подготовила?

- Они на моем столе, - ответила она.

- Отдай их Кристине, чтобы она объединила их с репликами, а потом отправляйся домой. Я тебе позвоню попозже, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь.

Дженнин встала, собираясь уйти.

- Джен, - окликнул её Билл, когда она уже приблизилась к двери. Дженнин обернулась. - Выше нос, девочка. Страшнее смерти ничего не бывает.

Она горько усмехнулась.

- Бывает, Билл. Очень даже бывает.

* * *

Кейт обожала слоняться по "Хэрродзу". Она частенько заходила туда просто так, даже не собираясь хоть что-то покупать. Ей нравилось толкаться в толпе; отчего-то ощущение соприкосновения с незнакомыми людьми приятно щекотало нервы. Сегодня, правда, Кейт зашла в "Хэрродз", собираясь приобрести рождественские подарки, однако в итоге накупила кучу вещей себе. И вот, увешанная свертками и коробками, с ноющими от напряжения руками, она медленно пробиралась среди беспорядочного роя покупателей. Отец Кейт не любил, когда она ходила в "Хэрродз" перед самым Рождеством. Не далее как вчера по телевизору передали, что ирландские террористы планируют устроить очередной взрыв к праздникам. В прошлом году мишенью стал именно "Хэрродз".

Однако Кейт ничего с собой поделать не могла. В конце концов - где ещё покупать рождественские подарки, если не в "Хэрродзе"?

Особой причины подниматься на четвертый этаж у Кейт не было, однако перед Рождеством отказать себе в таком удовольствии она не могла. Уже выходя из лифта, она услышала веселую рождественскую песенку и счастливый смех детишек, доносившийся из Королевства Игрушек. Интересно, там ли Санта-Клаус, подумала вдруг Кейт, и тут же сама громко рассмеялась - надо же ей настолько впасть в детство!

Внезапно какой-то мальчонка, не в силах больше сдержать возбуждения, вырвался из рук матери и, слепо ринувшись вперед, налетел прямо на нее, едва не сбив её с ног.

- Бен! - выкрикнула ему вслед незадачливая мамаша. Но сорванца и след простыл. - Ой, вы уж меня извините, - залепетала женщина, помогая Кейт собрать рассыпавшиеся покупки.

- Ничего страшного, - улыбнулась Кейт. - Я его прекрасно понимаю сама такой была.

- Мама! Мамочка! - донесся голос Бена - самого мальчугана видно не было. - Скорей сюда! Я вот это хочу!

- О Господи! - вздохнула его мать. - Не хотела ведь сюда приходить!

- Желаю удачи! - рассмеялась Кейт, провожая её взглядом.

Она знала, куда направляется, и вскоре, попетляв по лабиринтам, она оказалась в настоящем царстве кукольных домиков, кукол, кукольных платьиц и прочих хорошеньких одежек. Глаза Кейт засияли, точно она попала в Страну Чудес. Перебирая кукол, она радостно, совершенно по-детски, хихикала. Одни куклы разговаривали, другие умели ходить или плакать, третьи "писались", одна танцевала, но были и такие, что не умели делать вообще ничего, но зато выглядели прехорошенькими. Кейт жалела, что не может купить их всех. Увлекшись куклами, она не обращала ни малейшего внимания на недоуменные взгляды проходивших мимо покупателей.

Весело смеясь, она вертела в руках куклу, которая повторяла, что хочет есть, когда вдруг заметила белокурые локоны, пухлые розовые щечки и пару огромных голубых глаз, с интересом разглядывавших её из-за торца прилавка. Кейт в жизни не видела более хорошенькой девчушки. Ну настоящий ангелочек! Приветливо посмотрев на нее, Кейт улыбнулась. Голубые глазищи раскрылись ещё шире.

- Привет, - сказала Кейт.

Вместо ответа малышка засунула в рот большой палец.

- Вкусно?

Девчушка продолжала разглядывать её во все глаза.

- Меня зовут Кейт. А тебя как?

Белокурый ангелочек покачал головой.

- Ага, не скажешь. Это секрет, да?

Девочка кивнула.

- Да, тогда не говори. Такие важные тайны раскрывать нельзя.

Девчушка выпростала вторую ручонку из кармана пальтеца и прикоснулась к кукле, которую держала Кейт.

- Нравится? - спросила Кейт, протягивая ей куклу.

И вновь её удостоили кивком.

- Поиграть хочешь?

Ангельское личико прояснилось; вытащив изо рта палец, девчушка решительно ухватила куклу пухлыми пальчиками.

- Как думаешь, она умеет разговаривать? - спросила Кейт.

- Нет, - еле слышно прошептал ангелочек.

- А мне кажется - разговаривает.

Малышка решительно помотала головой.

- Просто она ещё слишком маленькая, да?

- М-мм.

- А когда вырастет такой большой, как ты, то научится?

- Угу.

- Кстати, тебе сколько лет.

- Сколо четыле будет. А тебе?

- Мне-то? Да уже тридцать.

- А моя мамочка сталше, - горделиво заявила белокурая кроха, вдруг разговорившись.

- Вот как?

- Да. Мамочке уже двадцать шесть.

Кейт от души расхохоталась.

- Да, это много. А братики и сестрички у тебя есть?

- Блатик один есть.

- А ему сколько?

- Шесть.

- Он хороший?

- Иногда. Но чаще - гадкий! Он моих куколок обижает!

- Ах, какой противный! - всплеснула руками Кейт.

- Да, а стоит мне только его солдатиков оплокинуть, как он лугаться начинает и кличит на меня, - надулась малышка.

Кейт с трудом подавила в себе желание обнять её и прижать к себе.

- Да, у меня тоже был братик, - вздохнула она. - Такой же, как у тебя. Мальчишки все одинаковы. Послушай, а хочешь посмотреть других кукол?

Девочка кивнула. Рука об руку, они принялись, самозабвенно хохоча, перебирать кукол, сажать и ставить их, гладить, причесывать; словом, замечательно проводили время. Девочка ни за что не хотела расставаться с первой куклой, которую дала ей Кейт, поэтому они принялись подыскивать этой кукле сестренку - о братьях ни одна и слышать не хотела. И вдруг...

- Элизабет! Что ты здесь делаешь?

Элизабет испуганно вздрогнула, а Кейт, стоя на четвереньках, подняла голову - над ними стояла раскрасневшаяся женщина, на лице которой было написано нескрываемое облегчение.

- Здравствуйте, - сказала Кейт, вставая. - Извините меня - я прекрасно знаю, что дети не должны вступать в беседу с незнакомыми взрослыми, но ваша дочурка такая славная, что я сама не удержалась и заговорила с ней.

Женщина улыбнулась.

- Ничего страшного. Просто я испугалась, что она потерялась. Надо было сразу догадаться, что она сюда вернется.

- Мамочка, можно мне на Лождество вот эту куколку? - попросила Элизабет, показывая маме куклу.

- Нет, Лиззи. У тебя их и так столько. Что нам их девать некуда.

- Ну, мамочка, - заканючила девочка. - Ну пожалуйста. Я буду слушаться, вот увидишь.

- Ты всегда это обещаешь, но потом всякий раз нарушаешь слово, упрекнула её мама.

Кейт рассмеялась.

- Что-то мне не верится, что ты капризуля, - сказала она.

Элизабет взвыла:

- Ну ма-а-амочка! Пожалуйста!

- Я же сказала - нет. Дай мне куклу - я её на место положу.

Присмотревшись к ангельскому личику Элизабет, Кейт поняла, что малышка сейчас расплачется.

- Позвольте, пожалуйста, мне самой подарить ей эту куклу, - вырвалось вдруг у нее. Кейт, пожалуй, поразилась собственным словам не меньше, чем женщина.

- Нет, ну что вы, - развела руками та. - Как можно?

- Пожалуйста, - настойчиво промолвила Кейт. - Мне очень хочется сделать ей приятное.

- Но это слишком дорого!

- Ничего, - улыбнулась Кейт. - Я могу это себе позволить.

Элизабет слушала их с напряженным вниманием.

- Мамочка, ну пожалуйста!

- Но ведь мы с вами даже не знакомы, - сказала женщина, не зная, что ещё придумать.

- Я понимаю, но... Мне просто самой будет очень приятно - поверьте.

Подошла продавщица. Воспользовавшись её появлением, Кейт быстро сказала:

- Заверните мне, пожалуйста, эту куклу. Я её покупаю.

Не зная, как быть, мать Элизабет пришла в замешательство. Дождавшись, пока продавщица уложила куклу в красивую коробку и перевязала розовой ленточкой, она полезла в сумочку и предложила Кейт деньги.

- Ну что вы - ни в коем случае! - отмахнулась Кейт и с улыбкой посмотрела на Элизабет.

- Мне так неловко, - промолвила женщина. - Вы очень добры. Скажи тете "спасибо", Элизабет, - добавила она, когда Кейт вручила девочке нарядную коробку.

- Спасибо, - сказала Элизабет, улыбаясь до ушей.

- Пожалуйста, - ответила Кейт, а Элизабет вдруг, уронив подарок на пол, обняла её за колени.

Кейт нагнулась и в свою очередь обняла малышку.

- Ты и правда чудесная малышка, - не удержалась она.

Тем временем мать Элизабет посмотрела на часы.

- Не хотите кофе? - спросила вдруг она.

- Нет, спасибо, - отказалась Кейт. - Мне уже пора идти.

Собрав свои свертки и коробки, она ещё раз потрепала Элизабет по голове и направилась к выходу.

- Спасибо вам, - бросила ей вслед женщина.

Кейт поспешно сбежала по ступенькам и, очутившись на свежем воздухе, смахнула навернувшиеся на глаза слезинки. Обнимая Элизабет, она внезапно ощутила, насколько пуста и одинока её жизнь, как бы ни пыталась она уверить себя в обратном. Кейт давно тосковала из-за того, что не может завести собственного ребенка, но она даже не подозревала, что тоска эта может быть настолько гнетущей. Она напомнила себе, что приближается Рождество, а в этот праздник люди становятся особенно чувствительными.

И все же, возвращаясь домой, она никак не могла избавиться от ощущения, что до сих пор прижимает к себе теплое и хрупкое тельце Элизабет.

ГЛАВА 8

Сидя за столом и оперевшись одной ногой о выдвинутый ящик, Джулиан задумчиво вертел пальцами шариковую ручку. Шел уже восьмой час, все сотрудники разошлись и, хотя в офисе всегда было чем заняться, сейчас у него никаких неотложных дел не было. Подарками к Рождеству он уже запасся, так что мог теперь спокойно посидеть и поразмыслить о прошедшей неделе.

Ньюслинковский счет - давненько его агентству не выпадала такая удача. Конрад не скупился на поздравления, когда Джулиан позвонил ему и поведал эту новость. А Конрад был не из тех людей, кто рассыпает похвалы налево и направо. Джулиан понимал, что команда у него сейчас подобралась первоклассная, ничуть не хуже, чем у Конрада в Нью-Йорке. Он имел возможность привлекать к созданию своих телереклам самых лучших режиссеров - самые сливки. То, что придумала Эшли со своими ребятами для Ньюслинка, можно было смело отнести к разряду гениального, поэтому сейчас, казалось бы, выслушав и обсудив их предложения, Джулиан вполне мог бы расслабиться.

Мог бы...

Тогда почему же у него это не получалось?

В среду вернулась Бланш, и он был искренне рад их встрече. Несмотря на позднее время, а также усталость после длительного и непростого перелета Бланш настояла на том, чтобы он повел её ужинать в ресторан, где они могли спокойно поговорить вдвоем.

Как всегда, она много смеялась, шутила и изрядно развеселила его рассказом о своих похождениях в Сиднее. Потом же вполне серьезно сказала, что очень рада вернуться, добавив, что здорово соскучилась.

Джулиан был сильно обескуражен, когда она рассказала ему об одном романчике, который там закрутила. Причину тому он и сам толком понять не мог, поскольку уже давно подозревал, что Бланш ему изменяет. И все же её откровения повергли его в настоящее смятение. Бланш пояснила, что не хочет скрывать от него чего бы то ни было, присовокупив тут же, что, хотя и получила удовольствие, но роман это всего лишь любовная интрижка, а вот он, Джулиан - единственный мужчина, которого она любит по-настоящему.

- Я же прекрасно понимаю, что и у тебя наверняка были любовницы, сказала она. - И не пытайся отпираться. Я не слепая и вижу, как вьются вокруг тебя женщины. На твоем месте никакой святой не выдержал бы. Но ты не бойся - я ничего против не имею. Это вполне нормально. В конце концов до свадьбы все должны нагуляться. Тогда ни одному из нас не придется потом жалеть об упущенном времени.

Джулиан ответил только, что вполне с ней согласен.

- Ну так что? - задорно подначила она. - Как их звали? Или, может, ты всего одной довольствовался?

Джулиан со смехом отмахнулся, сказав, что их было слишком много, чтобы он всех запомнил. Потом добавил, что очень её возвращению, ибо теперь ему не придется больше отбиваться от толп назойливых поклонниц. Ему не хотелось рассказывать про Эшли. Джулиану казалось, что тем самым он, если и не втоптал бы в грязь их чувства, но уж принизил бы точно. Поэтому он решил умолчать.

Затем они обсудили письмо, которое прислала ему Бланш несколько недель назад и в котором интересовалась, не возражает ли он против того, чтобы они объявили о дате своего бракосочетания, собравшись в канун рождества в тесной компании у её отца. Джулиан взял её за руку и, улыбнувшись. Сказал, что конечно же не возражает. В итоге последние два дня они посвятили приготовлениям к свадьбе.

Вот и сейчас он задержался на работе в какой-то мере по причине грядущего медового месяца. Он хотел спокойно просмотреть атлас в надежде, что почерпнет из него какие-нибудь идеи. Тем не менее, отпустив домой секретаршу, он так ничем и не занялся. В голове царил полный бедлам. Как ни пытался Джулиан заставить себя думать о работе, о Рождестве, о свадьбе ничего не выходило. Все его мысли упорно возвращались к Эшли.

Он заметил, как она посмотрела на него, когда, выйдя из своего кабинета, Джулиан увидел, что Эшли разговаривает с его секретаршей. Он также обратил внимание, что в последнюю неделю Эшли вообще сделалась особенно приветливой с Амандой; и он знал - почему. Эшли страдала, и он это чувствовал, хотя она и старалась не показывать вида. Джулиан прекрасно понимал, чего ей это стоит. Ведь он и сам жестоко терзался. Но выхода не было. Он сам положил конец их отношениям. Он собирался жениться на Бланш он хотел на ней жениться. Однако и расставаться с Эшли ему было мучительно больно.

Особенно трудно ему было оттого, что каждый день он видел Эшли, разговаривал с ней. Джулиан не хотел, не мог предложить ей уйти. Эшли не заслуживала такой участи. Он и без того ненавидел себя лютой ненавистью. В ту злосчастную ночь ему понадобилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы уйти от нее. Джулиан понимал, что никогда не забудет тот полное растерянности и горя выражение, которое появилось в глазах Эшли, когда она поняла, что он так и не скажет ей, что любит её. А елка? Черт бы её побрал! Ведь Эшли для него её нарядила! И накупила такую уйму подарков - все для него! А он так обошелся с ней. Скотина! Не следовало ему заходить с ней так далеко. Каким болваном он был, рассчитывая, что в конечном итоге все само собой кончится. В итоге они оба страдали, а он ничего не мог поделать.

Джулиан встал и обошел вокруг стола. Затем вернулся на место. Подошел к окну, постоял, посмотрел вниз. На улице царил полный беспорядок. Машины застряли в пробке. Джулиан принялся бесцельно мерить шагами кабинет. Наконец не выдержал и, открыв встроенный в стену бар, вытащил бутылку джина и налил себе в стакан. Добавил тоник со льдом. Он понимал, что ведет себя по-дурацки, но бремя вины давило на его плечи слишком тяжким грузом.

Ему отчаянно недоставало Эшли. Он любил её. Да, черт побери! Любил всем сердцем. Но ведь и Бланш он тоже любил! Правда, совершенно иначе. Не говоря уж о том, что все знали: он женится на Бланш. Обратного пути не было, он давно отрезал себе пути к отступлению. Не то, что с Эшли. Как он мог так поступить с ней? Да, в работе Эшли была хваткая и уверенная в себе, но вот в личной жизни, во всем, что касалось любви и её ребенка... Да, она такая ранимая и беззащитная, а он ухитрился ударить её в самом чувствительном месте.

Джулиан подумал про Алекса. Как он мог так обойтись с её сыном? Ведь ребенок теперь возненавидит его! От одной лишь этой мысли на душе Джулиана скребли кошки. Как он мог столько натворить? Плюнуть в душу Эшли и так жестоко ранить её сына, который никогда его не простит. Неужели нельзя ничего исправить? Сделать так, чтобы они оба - Эшли и Алекс - были счастливы. Для этого надо только жениться на Эшли. Но как быть с Бланш?

Господи, неужели он сам загнал себя в тупик?

Джулиан снова наполнил стакан.

Вдруг его осенило. Он купит им - ребенку и матери - какой-нибудь совершенно исключительный подарок к Рождеству. Что-то такое, о чем они оба мечтали. Джулиан призадумался и, чем дальше, тем больше ему эта идея нравилась. Но только что купить?

Джулиан сидел и ломал голову, пока наконец не набрел на нужный ответ.

Он снял трубку и позвонил. В одно место, затем в другое. Оказывается, осуществить задуманное было не так-то просто. Тем не менее два джина с тоником и несколько звонков спустя ему это удалось.

Со вздохом облегчения Джулиан положил трубку. Да, голос совести обошелся ему в круглую сумму, но мог ли он поступить иначе? Все-таки Эшли и Алекс будут счастливы, да и ему самому - Джулиан со стыдом признался себе будет полегче.

Надев пальто, он выключил свет и покинул кабинет.

* * *

Предрождественские дни были для них наполнены всяческими хлопотами. Целую неделю они почти не общались, поэтому теперь, встретившись в коктейль-баре отеля "Ритц" вечером в канун сочельника, им было о чем поговорить.

Кейт стояла перед сложным выбором. Элламария примчалась прямо с репетиции и приволокла с собой Николаса Гоу, игравшего в "Двенадцатой ночи" роль Себастьяна. Кейт уже давно положила на Николаса глаз, но до сих пор подходящего повода для знакомства у них не было. Она уже открыла было рот, чтобы сказать, как рада его видеть, когда заявилась Дженнин, которая привела с собой Джоэля Мартина. У бедной Кейт отвисла челюсть; несколько секунд она не могла даже слова выдавить.

- Ты хоть сдерживай свою похоть, - шепнула ей на ухо Эшли. - Сейчас слюнки по подбородку потекут.

- А тебя это удивляет? - спросила Кейт. - Да ты полюбуйся на него какой красавец! - Пригнувшись к уху Эшли, она в свою очередь прошептала: Если я не стану женщиной сегодня, то останусь девственницей навсегда!"

- А вот и Боб! - вскричала Элламария и, подскочив к нему, радостно обняла.

- Всех с Рождеством! - воскликнул Боб и приподнял бокал с шампанским, который уже успела вручить ему Элламария.

Все последовали его примеру.

- Может, присядем? - предложила Элламария. - А то у меня ноги отвалятся.

- С чего бы это? - сказал ей Боб, понизив голос. - Насколько мне известно, большую часть дня ты провела, лежа на спине.

Элламария поперхнулась и поспешно огляделась по сторонам, проверяя, не слышал ли кто.

Джоэль Мартин, судя по выражению, слышал.

- Ты что нарочно? - прошипела она Бобу, с трудом сдерживая смех.

- Нет, но ты сама напросилась.

- Ничего подобного. Не забудь - мы в "Ритце", так что веди себя прилично.

- Садись сюда! - позвала Эшли, похлопывая по сиденью стула рядом с собой.

Наступив Бобу на ногу, Элламария начала пробиваться к своей компании.

- Джоэль Мартин! - представился Джоэль, протягивая руку Бобу.

- Боб Мак-Элфри. Вас, кажется, Дженнин привела?

- В какой-то степени, - улыбнулся Джоэль. - Она сказала мне, что вы каждый год собираетесь здесь на Рождество.

- Да, - кивнул Боб, оглядываясь по сторонам. - Отмечать Рождество в "Ритце" вошло у них в традицию.

- Скажите, а кто эта женщина, которая сидит рядом с Дженнин? Нас, по-моему, не представили.

Боб снова обернулся, потом сказал:

- Эшли Мейн. - И тут же, заметив вспыхнувший в глазах Джоэля интерес, добавил: - Выбросите её из головы - она сейчас хандрит из-за несчастной любви.

Джоэль задумчиво кивнул, не сводя глаз с Эшли. Та отвернулась и посмотрела в сторону. Ей не хотелось признаваться Кейт, но красавчик не понравился ей с первого взгляда.

Тем временем Боб с Джоэлем приблизились к столу, и сидящие за ним потеснились, освобождая место. Все хохотали над какой-то шуткой Дженнин, но Джоэль не преминул заметить, что щеки Эшли покрылись румянцем.

- Привет, Боб, - сказала Дженнин, усаживая его между собой и Элламарией. - Может, ты хоть ответишь на мой вопрос?

- Смотря на какой, - осторожно произнес Боб.

- Дженнин, перестань, - попыталась остановить подругу Эшли.

- Нет, я хочу знать, - упорствовала Дженнин. - Скажи, Боб - ты ведь все знаешь, - почему минет так называется?

У Боба отвалилась челюсть, а Элламария так и покатилась со смеху.

- Ну? - настойчиво спросила Дженнин.

Боб перевел взгляд с Джоэля на Ника, словно надеясь услышать от них подсказку. Однако оба точно воды в рот набрали, а Дженнин выжидательно поедала его глазами.

- Почему именно минет? - рассуждала вслух Дженнин. - Может, потому что у большинства мужчин он всегда настроен на минорный лад? Или потому, что он такой миниатюрный?

Кейт с Элламарией переглянулись и зафыркали.

- Все зависит от мужчины, - вставил Джоэль.

- В каком смысле? - давясь от смеха, полюбопытствовала Элламария.

- У одних это мина замедленного действия, а другие, напротив,сразу выстреливают, как миномет.

- Вот как? - приподняла брови Дженнин. - Тогда минет это скорее ответ вторым: ми-нет. А соответствующая процедура для первых должна в таком случае именоваться: мин-да. От слова "миндальничать", наверное.

Грянул смех, заставивший многие головы повернуться в их сторону.

Однако Дженнин все никак не унималась.

- Тогда меня интересует вот что, - сказала она. - Вам это и правда нравится?

- Ты что издеваешься надо мной? - вскричал Боб.

- Я не тебя имела в виду, - ответила Дженнин. - Я Элламарию спрашиваю. Или Кейт. Или тебя, Эшли. Женщинам это и вправду нравится? Вы её глотаете?

- Дженнин! - простонала Эшли.

- Да? - встрепенулась Дженнин.

- Тебя ведь люди слышат.

- Ну и что из этого? Им наверняка тоже интересно. - Она вызывающе посмотрела на женщину за соседним столом. Затем снова повернулась к Эшли. Ну так что - глотаешь?

- Кто, я? - изумилась Эшли.

- Ну я же не с Бобом разговариваю.

Эшли горделиво вскинула голову.

- Я не собираюсь отвечать на этот вопрос.

Тут нашлась Кейт:

- Дорогая, проглотить можно что угодно, если это сдобрено хорошей приправой...

Дженнин озадаченно посмотрела на нее.

- Мольер, - пояснил Джоэль. - Кстати, лично я всегда ношу приправы с собой. Все три.

- По-моему, мы зашли уже слишком далеко, - промолвила Эшли. - Давайте сменим тему.

- Оргазмы тебя устроят? - спросила Дженнин.

- Я пошла в туалет, - сказала Эшли, вставая.

- Ума не приложу, и почему некоторые люди настолько скрывают то, что естественно, - с напускным недоумением пожала плечами Элламария, в упор глядя на Джоэля.

Тем временем Эшли поспешно удалилась, а Джоэль проводил её взглядом.

Только тут Дженнин наконец вспомнила, зачем пригласила Джоэля Мартина, и представила его Кейт. Тот смерил её ленивым, но оценивающим взглядом. Кейт почувствовала, что щеки её запылали. Дженнин и Элламария обменялись понимающим взглядом, а Ник встал и подошел к какому-то знакомому перекинуться парой слов.

- О блин! - внезапно выкрикнула Элламария.

Боб очумело приподнял голову.

- О черт! - простонал он. - Только его нам не хватало!

- Кто это? - нахмурился Джоэль, проследив за его взглядом и увидев двоих мужчин весьма респектабельного вида.

- Бывший приятель Эшли, - со вздохом пояснил Боб.

- Блондин или брюнет?

- Блондин.

- А кто его сногсшибательный приятель? - шепотом спросила Кейт у Дженнин.

- Не знаю, но я готова отдаться ему хоть сейчас.

Элламария подтолкнула Дженнин локтем.

- Слушай, а вот, наверное, и Бланш, - сказала она, показывая жестом на миниатюрную женщину, выпорхнувшую из-за плеча Джулиана. - Пожалуй, надо предупредить Эшли.

С этими словами она поднялась и засеменила по направлению к дамской комнате. Кейт с Дженнин последовали за ней.

Бланш оглядывалась по сторонам, высматривая знаменитостей; на лице её было написано живейшее любопытство. Было видно, что Джулиану это льстит. Когда официант провел их к заказанному столику, он сказал Бланш, что она слишком давно не была в Лондоне.

Несколько минут спустя заметил Боба и приветливо кивнул ему. Боб улыбнулся в ответ. Вытянув шею и проследив за взглядом Джулиана, Бланш не удержалась и всплеснула руками.

- Господи, Джулиан! - вскрикнула она. - Неужели это сам Боб Мак-Элфри? А я и не знала, что ты с ним знаком.

Джулиан пожал плечами.

- Давай подойдем к нему, - засуетилась Бланш. - Я всю жизнь мечтала с ним познакомиться.

Увидев, что больше никаких знакомых рядом с Бобом нет, Джулиан решил, что ничем не рискует. Боб всегда был ему по душе, и он с удовольствием согласился представить ему Бланш и Конрада.

Заметив их приближение, Боб тут же догадался, что Джулиан неверно истолковал ситуацию. Он в панике огляделся по сторонам. Как его предупредить? Так и не успев ничего сообразить, Боб бессильно откинулся на спинку стула, надеясь, что процедура знакомства не займет много времени.

Однако капризная фортуна повернулась к нему спиной. Едва он встал, чтобы обменяться рукопожатием с Бланш, как уловил краешком глаза приближающуюся Элламарию. Следом за ней проталкивалась сквозь толпу и Эшли. Не зная, что делать, он в отчаянии пожал руку Конрада.

- О Господи! - вырвалось у Элламарии. - Да он совсем обалдел!

- Кто? Что случилось? - спросила Дженнин.

- Посмотри туда! - прошипела Элламария, указывая кивком на их стол.

- Во блин! - сплюнула Дженнин, и тут же хлопнула себя по губам, однако опоздала - проходивший мимо официант обернулся и вопросительно воззрился на нее.

- Совершенно с тобой согласна, - процедила Элламария.

Кейт взяла Эшли за руку. Та была холодна как лед.

- Что ты собираешься делать?

Эшли покачала головой, и все подруги молча переглянулись; ни одна не могла предложить хоть что-нибудь стоящее. Лицо Эшли было белым как полотно, а глаза были прикованы к смеющемуся лицу Бланш Уэзерберн, которая весело беседовала с мужчинами, не замечая ничего вокруг.

- Подойдем к ним, как ни в чем не бывало, - сказала Эшли. - Ничего другого нам не остается.

- Вообще-то, мы могли бы и в туалет вернуться, - предложила Кейт. - И там дождаться, пока они отойдут.

- Нет, - отрезала Эшли. - Рано или поздно мне все равно предстояло встретиться с ней. Пусть уж это случится в вашем присутствии.

- Ты уверена? - голосом, полным сомнения спросила Кейт.

Эшли вымучила улыбку.

- Да, - сказала она. - Пойдемте, а то мы весь проход загородили. - И храбро шагнула вперед.

Увидев Эшли, Боб поспешно посмотрел на Джулиана. Однако тот смеялся над какой-то остротой Джоэля, и Боб был не в состоянии предупредить его. Затем в Длинной галерее начались рождественские песнопения.

- А что если нам пойти послушать хор, Бланш? - предложил вдруг Боб и, прежде чем изумленная Бланш успела ответить, схватил её за руку и увлек за собой в противоположную сторону от надвигающейся беды. Ничего лучшего за столь короткое время он, разумеется, придумать не мог. Элламария мысленно расцеловала режиссера.

Проводив взглядом Боба и Бланш, Джулиан обратился к Конраду:

- Это ей надолго запомнится...

Посмотрев на внезапно осекшегося Джулиана, Конрад увидел, что тот уставился куда-то в немом ужасе. В следующее мгновение к их столу приблизилась красивая темноволосая женщина.

- Здравствуй, Джулиан, - негромко сказала она.

- Здравствуй, Эшли.

- Привет, Джулиан, - процедила Элламария.

- Здравствуй, Элламария. Кейт, Дженнин - рад вас видеть.

Кейт и Дженнин сухо кивнули ему и сели на свои места.

- А я и не знал, что вы придете сюда, - произнес Джулиан, обращаясь к Эшли и тщетно пытаясь придать своему лицу беззаботное выражение.

- Разумеется, - промолвила Эшли.

Джулиан вспыхнул. Конрад, мигом сообразивший, что к чему, следил за ними с нарастающим интересом.

- Как поживаешь, Джулиан? - спросила Элламария, чтобы разрядить неловкую обстановку. - Как твоя работа?

- Все хорошо, спасибо.

- Нравится, как поют? - поинтересовалась она, небрежно махая рукой в сторону хора.

Джулиан не ответил. Он пристально смотрел на Эшли, которая делала вид, что внимательно слушает песенку, и потягивала шампанское.

Дженнин наклонилась к уху Кейт и прошептала:

- Ты уже знаешь, кто этот мужчина?

И стрельнула глазами в сторону Конрада.

Кейт помотала головой.

- Нет, но за него я тебе глаза выцарапаю! Он - просто чудо как хорош!

Дженнин хихикнула.

- Похоже, у тебя немало соперниц, - шепнула она, кивая в сторону соседнего стола, сидевшие за котором женщины, напрочь позабыв о мужьях, в открытую пялились на холеного красавца с черной как смоль шевелюрой.

Конрад понимал, что речь идет о нем, но, привычный к женскому вниманию, сделал вид, что ничего не замечает. Неторопливо потягивая шампанское, он краешком глаза следил за Джулианом и Эшли.

- А где Боб? - нарочито громко спросила Элламария, оглядываясь по сторонам.

- Повел Бланш слушать хор, - ответил Джулиан, по-прежнему не спуская глаз с Эшли. Заметив, как она вздрогнула, он почувствовал тайное удовлетворение. Значит, не разлюбила еще.

- Какую Бланш? - простодушно спросила Элламария, глядя на него невинными, как ребенка, глазами.

Джулиану хотелось сквозь землю провалиться. Он хлопнул себя по лбу.

- Господи, да что это со мной? Милые дамы, позвольте представить вам Конрада Фрезера! Конрад, познакомьтесь с нашими очаровательными дамами.

Дженнин, Кейт и Элламария угостили заокеанского гостя своими самыми обворожительными улыбками, на которые он вежливо ответил.

- А с Эшли вы уже знакомы, - закончил Джулиан.

Конрад смерил Эшли быстрым оценивающим взглядом.

- Вообще-то мы ещё лично не знакомы, - уточнила Эшли, пытаясь овладеть собой. В любое другое время она бы с удовольствием познакомилась с заморским компаньоном Джулиана, о котором столько слышала, но сейчас, когда в душе её царили боль и смятение, ей было не до него.

Джулиан поразился, вспомнив, что это и в самом деле их первая встреча.

- Эшли - финансовый директор нашей лондонской конторы, - пояснил он. Она - блестящий специалист.

- Вот скотина! - прошептала Кейт на ухо Дженнин.

Мельком взглянув на Конрада, Эшли тут же решила, что их первая встреча станет и последней. Однако, вспомнив в последнее мгновение, что Фрезер её босс, она ответила пожатием на протянутую руку и поспешно отвернулась.

- Похоже, на Эшли красавчик впечатления не произвел, - прошептала Элламария на ухо Дженнин.

- А почему они не уходят? - тихонько спросила Кейт.

- Да потому что Бланш с Бобом ушла, - сказала Элламария. - Господи, что идиотизм!

- Вон они возвращаются, - сказала Дженнин, и все они - Кейт, сама Дженнин и Элламария - как по команде вскинули головы. Закадычные подруги Эшли, они тем не менее просто от умирали от желания увидеть наконец легендарную невесту Джулиана.

- А я почему-то представляла её брюнеткой, - заметила Элламария.

- Я тоже, - добавила Кейт.

Дженнин остановила их, кивком указав на Эшли.

- О господи, - прошептала Кейт. - Бедненькая, на ней просто лица нет.

В лице Эшли и впрямь не было ни кровинки. Несмотря на выпитое шампанское, она была совершенно трезва. Ее только подмывало повернуться и убежать. Невозможно было поверить, что мужчина, которого она так любила, стоял сейчас перед ней, обращаясь с ней как с незнакомкой. Это было невозможно вынести. Вдобавок ей предстояло новое унижение - процедура знакомства с его будущей женой. Эшли зажмурилась, пытаясь отогнать подступающую к горлу тошноту.

Бланш взяла Джулиана за руку и приветливо улыбнулась Элламарии.

- Извините, что я ненадолго похитила вашего мужа, - проворковала она. - Надеюсь, вы не обиделись?

- Нет, что вы, - пожала плечами Элламария. А что она могла ещё сказать?

Бланш выжидательно посмотрела на Джулиана.

Тот, помявшись, заговорил:

- Бланш, позволь мне тебя представить. Это Эшли, Элламария, Дженнин и Кейт. Боба и Джоэля ты уже знаешь. Дамы, это Бланш Уэзерберн... кузина Конрада.

Конрад поперхнулся и поспешно отвернулся, чтобы скрыть смешок. А вот Боб не удержался и ухмыльнулся.

- Здравствуйте, - сказала Бланш. - Позвольте я проверю, запомнила ли я вас всех по именам. Ты, дорогой, - она с укоризной посмотрела на Джулиана, - совершенно не умеешь представлять людей. Вас, - она взглянула на Кейт, зовут Кейт. - Та кивнула. - А вы, - Бланш повернулась к Дженнин, - Дженнин. - Актриса натянуто улыбнулась. - Вас, - продолжила Бланш, переводя взгляд на Элламарию, - зовут Элла-Мэри...

- Мария, - поправила Элламария. - Как Стюарт. - Боб отвернулся, чтобы не смотреть на Джулиана.

- Может быть, нам вернуться за свой стол? - робко вмешался Джулиан.

- А меня зовут Эшли, - сказала Эшли, вставая и протягивая руку. очень рада познакомиться с вами, Бланш. Я столько про вас слышала. - Бланш пожала её руку; в глазах её появилось любопытство. - Я работаю в лондонском филиале фирмы "Фрезер и Нелмс", - добавила Эшли.

- А, понимаю, - протянула Бланш. - Мне тоже очень приятно. Думаю, мы теперь будем часто встречаться.

- В самом деле? - брови Эшли взлетели вверх. - Я буду рада.

Джулиан нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Казалось, он готов был разорвать Бланш на куски. Однако Бланш ещё не закончила.

- Да, - кивнула Бланш и посмотрела на Джулиана. - Надеюсь, ты не возражаешь, дорогой, если мы откроем наш маленький секрет?

Джулиан в изнеможении закрыл глаза.

- Вы - первые, кому мы об этом сообщаем, - сказала Бланш, поворачиваясь к столу. - Мы с Джулианом наконец-то решили и назначили дату. Мы поженимся на Пасху.

ГЛАВА 9

Дженнин подбросила Эшли до дома. Она предложила и подняться с ней, но Эшли отказалась, сказав, что хочет побыть одна. Она добавила, что должна ещё подготовить к завтрашнему дню кое-какие материалы. Да и не все подарки для Алекса подготовила. Словом, забот полон рот, да ещё и выспаться успеть надо.

Сердце Дженнин разрывалось от сочувствия. И почему фортуна порой бывает настолько безжалостна к людям, которые и без того нахлебались столько горя? Черт бы побрал этого Джулиана. Надо же им было решить именно на Пасху браком сочетаться!

Дождавшись, пока Эшли вошла в дом, Дженнин отъехала.

Все ещё обуреваемая мрачными мыслями, она подкатила к своему дому на Арджил-роуд и... сердце её оборвалось. На ступеньках в длинном сером плаще, подперев голову руками, сидел Мэттью.

- О дьявольщина, - пробормотала Дженнин. - Только его мне не хватало. И почему именно сегодня вся эта нечисть выползла?

Ее так и подмывало запустить мотор и умчаться прочь, однако Мэттью уже её заметил, а раз так, то хоть умрет, но дождется её возвращения.

Открыв дверцу, Дженнин вылезла из машины. Моросил мелкий дождь.

- Что тебе надо? - резко спросила она.

Мэттью посмотрел на неё снизу вверх, но даже не попытался привстать.

- Я хочу поговорить с тобой, Джен.

Она захлопнула дверцу и заперла её.

- Мы должны поговорить, - повторил он.

- Нам не о чем с тобой разговаривать, Мэттью.

- Нет, есть, - упрямо сказал он.

- Тебе ведь опять что-то от меня надо, не так ли? В противном случае ты бы сюда не приперся.

Мэттью ухмыльнулся.

- Надо же, какие мы подозрительные стали, миссис Дженнин Грин... то есть Грей.

Дженнин остолбенела. В мозгу лихорадочно замелькали мысли. Может, он просто оговорился?

- Что с тобой? - с деланным удивлением осведомился Мэттью, поднимаясь.

- Если ты считаешь, что твое появление меня обрадовало, то ты заблуждаешься, - язвительно промолвила Дженнин.

- Не собачься, Джен, - почти миролюбиво произнес он. - Честное слово, сегодня я пришел только для того, чтобы повидать. Мне от тебя ничего не нужно - ни денег, ни одолжений. Я только хочу поговорить по душам.

- Слушай, Мэттью, ты уж подпрыгивал бы, когда врешь, что ли, презрительно сказала Дженнин.

Он пожал плечами.

- Что ж, не веришь - не надо. Твое дело.

Дженнин метнула на него подозрительный взгляд. Прежде её бывший любовник всегда заявлялся к ней пьяный, но сейчас, судя по всему, он был трезв как стеклышко. Перехватив её взгляд,

Мэттью улыбнулся, и Дженнин поспешно отвернулась.

- Я вижу ты совсем продрогла, - сказал он. - Может, поднимемся? Думаю, тебе интересно будет услышать то, что я тебе скажу. - К изумлению Дженнин, он казался немного растерянным. - Надеюсь, по крайней мере, - добавил он.

Что с ним случилось? Может, он решил, что уже достаточно поиздевался над ней? Господи. Чего бы она только ни отдала, чтобы это оказалось так.

- Давай зайдем к тебе и выпьем по рюмочке.

- Нет уж, увольте, - отмахнулась Дженнин. - С меня уже а сегодня хватит.

- Тогда просто составь мне компанию, - предложил Мэттью.

- Ты хочешь, чтобы я сидела и следила, как ты напиваешься? - криво усмехнулась Дженнин. - Невелико удовольствие.

- Я завязал.

- Вот как? И надолго?

Мэттью устало поморщился.

- Хватит, Джен. Мне нужно поговорить с тобой.

- Я уже сказала: нам не о чем разговаривать.

Он засунул руки в карманы и отвернулся. На мгновение Дженнин оказалось даже, что он собрался уйти, однако Мэттью снова повернулся лицом к ней.

- Послушай, Джен, я просто хотел извиниться перед тобой за все зло, что причинил тебе. Не могу же я говорить об этом здесь, на улице.

- Меня совершенно не интересуют твои извинения, Мэттью, - жестко сказала она. - Я лишь об одном мечтаю: чтобы ты навсегда исчез из моей жизни! Ты понял?

- Но послушай, Дженнин, - Мэттью заломил руки. - Мне и правда позарез надо поговорить с тобой. Пожалуйста! Давай зайдем.

Резкий порыв ветра заставил её потуже запахнуть пальто. Смахнув с лица капли дождя, Дженнин поняла, что упираться бесполезно. Если она не пустит его сама, то он просто вломится силой.

Ни слова не говоря, она зашагала вверх по ступенькам. Войдя в квартиру, сняла пальто в прихожей. Повесив его, прошла в гостиную. Мэттью уже возился у бара. Она изумилась, увидев в его руке стакан с апельсиновым соком. Неужели не соврал? Может, и впрямь решил встать на путь истинный.

- Ну что ж, - промолвила она, прислонившись к стене. - Что ты хотел мне сказать?

- Я хотел поговорить о нас с тобой.

- В каком смысле "о нас с тобой"? "Нас" давно уже нет.

- Но ведь когда-то были, - напомнил Мэттью.

- Сто лет назад.

- Верно, но я ещё этого не забыл.

Глаза Дженнин гневно засверкали.

- Чего ты не забыл? Как избил меня? Как пьяные оргии устраивал, да ещё меня в них втянуть пытался? Как оскорблял меня и поливал грязью? Ты это не забыл, да, Мэттью? Во всяком случае, это единственное, что помню я.

- Ты права, - вздохнул н. - И я ничуть тебя не виню. Я не имел права обращаться с тобой таким образом - мне нет оправданий. Просто я загубил свою жизнь и пытался таким образом переложить вину на тебя. Теперь мне очень стыдно, поверь. Я во всем раскаиваюсь, Джен. Повторяю: я ни в чем тебя больше не виню. Я много обо всем этом думал и решил начать новую жизнь. Я хотел, чтобы ты узнала об этом первая.

Дженнин сверлила его недоверчивым взглядом.

- Надеюсь, ты не рассчитываешь услышать от меня поздравления? спросила она наконец.

- Нет, Джен, - покачал головой он. - На это я не надеюсь.

- Правильно делаешь.

- Джен, прошу тебя, не сердись. Я верну тебе все деньги, что у тебя занимал и заглажу все зло, что тебе причинил.

- Поздно, Мэттью. Старого уже не вернуть.

- Позволь мне хотя бы попытаться.

Дженнин изучающе посмотрела на него. Глаза у Мэттью были опечаленные, и она впервые подумала, что, возможно, он говорит правду. Выглядел он, во всяком случае, заметно лучше. Сбросил лишний вес, да и лицо утратило нездоровый оттенок. Мэттью сидел, понурив голову, и смотрел в стакан; он вдруг напомнил ей маленького мальчугана, которого бросила мать. Дженнин поневоле прониклась к нему сочувствием.

- Мэттью, - прошептала она дрогнувшим голосом.

Он приподнял голову и посмотрел на нее.

- Ты правду говоришь? Ты и в самом деле хочешь искупить свою вину?

Он кивнул.

- Да, Джен. Всем сердцем хочу.

- Тогда оставь меня в покое. Умоляю, не приходи больше ко мне.

Мэттью вздохнул.

- Я очень бы этого хотел, Джен. Поверь мне. Но - не могу. Это просто выше моих сил. Я понимаю - после всего, что я тебе причинил, это звучит дико, но... я люблю тебя.

Глаза Дженнин расширились. Господи, неужели он окончательно спятил?

- Но ведь ты сам порвал со мной. Ты не забыл это?

Мэттью с нечастным видом покачал головой.

- Нет, Джен, не забыл.

- Но почему? Зачем ты так поступил?

- Сам не знаю. Просто не могу понять, что на меня нашло. - Голос его был измученный и подавленный. Вдруг плечи Мэттью затряслись, и Дженнин поняла, что он плачет.

- О Господи, - прошептала она. - Мэттью, возьми себя в руки, прошу тебя!

Он заглянул ей в глаза, и едва ли не впервые за последний год Дженнин заметила, что он все ещё красив. Подойдя к нему, она наклонилась и пальцами вытерла слезы с его щек. Мэттью тут же обнял и поцеловал её. Нежно и ласково, как в былые времена.

Дженнин оттолкнула его.

- Нет, Мэттью! Перестань, не надо! Я не могу! После всего, что между нами было... Перестань же! - воскликнула она, когда он пылко прижал её к себе.

Однако Мэттью не перестал. Напротив, Дженнин почувствовала, как губы её раздвигаются, уступая его натиску, и в рот протискивается его жаркий язык.

- Я не могу остановится, Дженнин! - зашептал Мэттью в перерыве между поцелуями. - Я люблю тебя, ты понимаешь?

Дженнин почувствовала, что у неё подгибаются колени. Господи, и что с ней происходит? Неужто она не в состоянии умерить свои сексуальные аппетиты? Безумие какое-то. Несмотря на все унижения и оскорбления, которым Мэттью подвергал её все последнее время, она по-прежнему оставалась в его власти, хотела принадлежать ему...

* * *

Лежа в постели и опираясь щекой на руку, Кейт разглядывала Джоэля, который тихо посапывал рядом. Затем, минуту или две спустя она протянула руку и робко прикоснулась к пряди черных волос, свесившейся на висок, а потом провела по темнеющей на щеках и подбородке щетине. Сомкнутые веки были такие темные, что казалось, будто на них падает тень. Кейт склонилась над спящим и нежно поцеловала его.

Длинные ресницы затрепетали, и глаза медленно приоткрылись. В то же мгновение Джоэль поморщился от боли, пронзившей темя. Похмелье оказалось даже тяжелее, чем он предполагал, и он мечтал об одном: чтобы ему дали спокойно поспать. Он быстро закрыл глаза и отвернулся к стене. Кейт пристроилась рядом, прижавшись к нему всем телом. Она осторожно провела пальцами по его животу, потом рука её спустилась к его бедрам, но Джоэль тут же перехватил её и прижал к своей груди. Господи, что может быть хуже, чем проснуться с дикой головной болью в чужой постели. В особенности, если рядом молодая женщина, требующая к себе внимания. Джоэль решительно перевернулся на живот. Если хочет, пусть гладит его по спине, сколько душе угодно. Так он скорее уснет.

Однако у Кейт был совсем другой замысел, и в конце концов Джоэлю пришлось уступить и смириться с тем, что спать ему больше не дадут. Ладно, черт с ней! Было бы, конечно, проще, если бы у него стоял... Но нет, такого счастья ему уже давно по утрам не выпадало.

Джоэль вздохнул и повернулся лицом к Кейт. Жадный блеск в её глазах подтвердил его худшие опасения. Да, некоторые женщины никогда не насыщаются. К своему изумлению, он вдруг ощутил нарастающее желание.

- Ты что-то хочешь, да? - прошептал он, морщась от боли.

Кейт кивнула.

- Так я и знал, - вздохнул Джоэль. Черт побери, эта женщина смотрела на него так, что разбудила бы и мертвого. Его губы скривились в улыбку. Интересно, что ты задумала?

- Вот что, - ответила Кейт, взяв его за член, который принялся тут же увеличиваться в размерах.

- А-аа, - понимающе протянул Джоэль, пристально глядя в её глаза.

Кейт наклонилась и поцеловала его в губы, однако Джоэль не отвечал; он как лежал, скрестив на груди руки, так и остался в прежней позе.

- Ты уже придумала, зачем тебе понадобилась эта штука? - спросил он, скашивая глаза в сторону своего фаллоса.

- Да, - с легким недоумением ответила Кейт.

Джоэль почувствовал, что окончательно просыпается. Он ещё плохо знал эту женщину, но был уверен: ещё чуть-чуть, и она сообразит, что от неё требуется.

- Хочешь - сюда? - спросил он, засовывая пальцы между её ног.

Кейт негромко охнула от неожиданности, затем кивнула.

- Тогда попроси.

Она непонимающе посмотрела на него.

- Попроси, чтобы я его туда вставил, - пояснил он.

Щеки Кейт залились румянцем.

- Пожалуйста, вставь его в меня, - попросила она.

- Как следует проси, - потребовал он, закрывая глаза.

Кейт попыталась, но ничего не вышло.

- Проси!

Судорожно сглотнув, она пробормотала нечто невнятное.

Джоэль открыл глаза.

- Если хочешь по-настоящему, то должна уметь просить, - назидательно произнес он.

- Я... не могу, - пролепетала Кейт.

Джоэль проник пальцами в её увлажнившееся влагалище.

- Ну давай же, - нетерпеливо понукал он. - Скажи, как ты его хочешь. Я хочу послушать, как ты умеешь просить.

Член его затвердел и выпрямился. Такие разговоры - или такое обращение с женщиной - всегда возбуждали Джоэля. Тем более с такой женщиной, как Кейт Кэллоуэй. Изысканной, строгой и утонченной.

- Пожалуйста! - попросила она.

- Что - пожалуйста?

- Пожалуйста, вставь его в меня!

- Ты хочешь, чтобы я тебя оттрахал?

Кейт кивнула, щеки её горели.

- Тогда так и скажи.

Она сглотнула застрявший в горле комок.

- Ну давай же, - подгонял Джоэль. - Попроси, чтобы я тебя отымел!

Собравшись с духом, она еле слышно пробормотала:

- Пожалуйста, оттрахай меня!

Джоэль перекатился на неё и, раздвинув её бедра в стороны, вошел в нее.

- Еще! - выкрикнул он. - Продолжай же! Проси, чтобы я тебя трахал - и громче!

Кейт промолчала, целиком отдаваясь изумительным ощущениям.

- Скажи, как тебе это нравится, - дрогнувшим голосом потребовал Джоэль в промежутке между толчками.

- Мне... так... хорошо! - проговорила Кейт, двигаясь вместе с ним.

Он свирепо подмахивал тазом, двигаясь в ней с неистовостью парового молота или поршня в цилиндре мотора, сжимая её ягодицы, тиская груди, выкручивая соски, жадно целуя и покусывая губы. Внезапно он перекатился на спину, увлекая Кейт за собой.

- Попрыгай-ка теперь на мне!

Кейт уже вконец раскрепостилась. Напрочь позабыв о стыде и приличиях, она взгромоздилась на него и, с пылающими от страсти глазами, вся отдалась этой бешеной скачке.

- Говори! - снова завопил Джоэль. - Не молчи!

Вспомнив самые грязные слова, которые только знала или слышала, Кейт принялась выкрикивать их одно за другим. Охваченный восторгом, Джоэль схватил её за волосы, опрокинул на спину и, не вынимая из неё своего орудия, жадно впился в её губы. Спина Кейт выгнулась дугой, ногти вычерчивали красные полоски на его ягодицах. Наконец, судорожно стиснув плечи Кейт, Джоэль испустил гортанный вопль и излился в нее.

Взмокший от пота, он перекатился на спину и, прикрыв глаза рукой, шумно задышал. Кейт обняла его и прильнула к нему всем телом, но Джоэль даже не шевельнулся.

Дождавшись, пока волны захлестнувшего её наслаждения утихнут, Кейт прошептала:

- Знаешь, эта ночь... Словом, для меня она была первой более чем за год.

Джоэль изумленно встрепенулся, однако руку не отнял.

- За год? - переспросил он, думая, что ослышался.

Кейт кивнула.

- Черт знает что, - промолвил он. - Это невероятно много, особенно для женщины, которая так замечательно трахается.

Кейт отчаянно хотелось заглянуть ему в глаза.

- Мог бы, наверное, сказать, что я себя специально для тебя приберегала.

Тут уж Джоэль не удержался и, приподняв голову, посмотрел на нее. Однако, вопреки ожиданиям Кейт, он не улыбался; напротив, казался слегка разгневанным.

- Что ж, в таком случае надеюсь, что не обманул твоих ожиданий, сдержанно произнес он.

- О, нисколько, - ответила Кейт, целуя его в щеку.

Джоэль посмотрел на часы. В голове звучал тревожный набат, и он понимал, что нужно как можно скорее удрать. Девка, похоже, была настроена серьезно - она и вправду себя приберегала. Охренеть можно! Только причем тут он?

- Завтракать будешь? - быстро спросила Кейт.

- Нет, мне пора бежать.

- Так рано? - огорчилась она. - Но ведь сегодня канун Рождества.

- Ну и что?

- Ничего, наверное. Просто я думала, что сегодня тебе некуда торопиться.

- У меня дел по горло. Подарки ещё купить не успел. - Джоэль приподнялся и свесил ноги на пол.

- Но кофе хотя бы выпьешь?

- Нет, спасибо, времени уже нет. А где моя одежда?

- Там, где ты её оставил.

Джоэль озадаченно поскреб в затылке. Кейт улыбнулась.

- В гостиной, - напомнила она.

- Ах, да, - хлопнув себя по лбу, он босиком пошлепал в гостиную.

Стоя у кровати, Кейт проводила его оскорбленным взглядом. Она чувствовала себя униженной и растоптанной. Несколько минут спустя она услышала, как он уже насвистывает в прихожей. Набросив на себя халат, она вышла из спальни и остановилась в проеме двери. Джоэль был уже полностью одет. Увидев её, он спросил:

- Что делаешь на Рождество?

- Поеду к родителям.

- Понятно, - кивнул он и, усевшись на пуф, принялся натягивать носки.

- А ты как Рождество встречаешь?

- К братцу съезжу, - не поднимая головы, ответил Джоэль. - В Хэмпстед.

- Прелестно.

Джоэль не знал, иронизирует она или нет. Он привык, что люди её круга нередко изъясняются не самым адекватным образом.

- Какое тут ближайшее метро?

- "Саут-Кенсингтон". Пройдешь по улице до пересечения с Фулхэм-роуд и свернешь направо.

Кейт намеренно указала ему совершенно противоположное от станции метро направление. Вне себя от злости, она продефилировала в спальню. Подонок! Никогда её ещё так не оскорбляли. Пришел, переспал с ней и тут же исчезает. Словно шлюху подобрал. Не зря говорят - все мужики сволочи! Как же она их ненавидела!

- Захлопнешь за собой дверь! - выкрикнула она. - Я пошла ванну принимать.

Заперев дверь ванной на задвижку, она присела на край ванны. В конце концов в такую игру можно ведь поиграть и вдвоем.

Повернув краны, чтобы наполнить ванну водой, Кейт сидела в полной прострации. Словно ей наплевали в душу! А Джоэль ей так нравился. Мерзавец, конечно, но тем заманчивее ей казалось покорить его. Вдобавок она хотела поговорить с ним о своем романе. И вовсе не обязательно при этом спать вместе. Теперь же он наверняка больше не захочет с ней встречаться. От жалости к себе Кейт всхлипнула. Мужчина может трахнуться с кем угодно и тут же идти к другой любовнице. Неужели они не понимают, что женщины воспринимают все это совсем иначе?

Услышав стук в дверь, она приподняла голову.

- Кейт!

Помнит хотя бы, как меня зовут, горько усмехнулась она. И на том спасибо.

- Что? - ответила она, начиная напевать себе под нос.

- Можно мне зайти?

- Зачем?

- Попрощаться.

Что ж, попрощаться, так попрощаться. Отодвинув задвижку, Кейт чуть приоткрыла дверь.

- Прощай, - сказала она и попыталась было снова закрыть дверь, но Джоэль успел вставить в щель ногу.

- Как, это все? - спросил он.

- Что - все?

- Все, что я заслужил?

- А на что ты ещё надеялся?

- Ну, на поцелуй хотя бы.

Кейт отступила к ванне. Она отдавала себе отчет, что проявляет преступную слабость, но ничего не могла с собой поделать.

Глядя, как она закручивает краны, Джоэль мысленно укорял себя за черствость - не стоило её обижать. Обняв Кейт за плечи, он повернул её к себе.

- Пожалуй, я лучше закажу такси, - сказал он. - Может, угостишь тогда кофейком на дорогу?

- Телефон на столике у кровати, - отрезала она. - Надеюсь, ты разглядел кровать, когда ложился?

- Ну перестань, Кейт, не обижайся. Мне казалось, что у нас все так хорошо.

- Неужели? - язвительно спросила она.

- А разве тебе не понравилось?

- Не знаю, ещё не решила.

- Слушай, а что если я позвоню тебе в Рождество? И мы встретимся, когда ты вернешься в Лондон. Как ты на это смотришь?

- Бойтесь данайцев, дары приносящих, - продекламировала Кейт.

- В каком смысле? - насторожился Джоэль.

- Неважно, - отмахнулась она. - Хорошо, я дам тебе номер телефона. А когда ты позвонишь? - Господи, неужели гордости у неё ни на грош не осталось?

- Завтра, - быстро пообещал он. - С Рождеством поздравлю. Хорошо?

- Честное слово? - Боже, до чего же она дошла! Осталось только падать ниц и пресмыкаться.

- Да, - улыбнулся он, приподнимая её за подбородок. - Ну что, теперь меня удостоят поцелуя?

Кейт рассмеялась и обвила его шею обеими руками.

- Пойду такси вызову, - сказал он минуту спустя, высвобождаясь из объятий.

Кейт проследовала за ним в спальню и на клочке бумаге записала номер телефона родителей.

- Слушай, - неожиданно произнес Джоэль. - А что если я сам сварю кофе?

Кейт с деланным восхищением всплеснула руками.

- Мужчина в кухне! Воплощение вековой мечты всех женщин.

Не успел Джоэль допить кофе, когда в дверь позвонила миссис Адамс, соседка сверху, которой понадобилось занять у Кейт немного молока. Как всегда, не спросив разрешения, она вошла в прихожую и с нескрываемым неодобрением посмотрела на Джоэля, который, сняв трубку домофона, разговаривал с только что подъехавшим таксистом.

Кейт чуть ли не взашей вытолкала настырную соседку из квартиры.

- Не забудь пальто, - сказала она Джоэлю, засовывая ему в карман бумажку с номером.

Залпом проглотив остатки кофе, Джоэль поставил чашку на стол и порывисто поцеловал Кейт.

- Спасибо, крошка, - сказал он. - Это было замечательно.

И устремился к дверям.

- Пока, - улыбнулась она. - Не забудь позвонить!

Но Джоэля уже и след простыл.

* * *

Элламария позвонила Эшли на работу и рассказала, что сразу после её ухода в "Ритц" нагрянула Морин Вудли в совершенно неприлично обтягивающем платье (на два размера меньше!) с размером до пупка.

- Это при ее-то целлюлите! - закончила Элламария. - Она походила на гиппопотамиху в смирительной рубашке.

Эшли звонко расхохоталась, однако чуть позже, когда Элламария рассказала, что Морин Вудли вдруг решила разболтать, что знает, кто на самом деле жена Боба, она уловила в голосе подруги тревожные нотки.

- Думаешь, она это всерьез? - спросила Эшли.

Элламария не скупилась на выражения, объясняя, что сделает с Морин, если та и правда начнет трепаться. Покончив с этим, она переключилась на Эшли, которая "поволокла Джоэля в свое любовное гнездышко, истекая изо всех дырок". А потом добавила следующее:

- А только что я позвонила Дженнин. Ты в жизни не догадаешься, с кем она! Сдаешься? С Мэттью! Мэттью Бордсли.

- Но я думала, что они давно расстались, - недоуменно промолвила Эшли.

- Ну конечно! Все мы так думали. И тем не менее он сейчас живет у нее. Даже к телефону подходит.

- Что ж, я рада, - вздохнула Эшли. Никто из них не знал, что Мэттью в течение последнего года самым безжалостным образом шантажировал Дженнин.

- А у тебя все в порядке? - осведомилась Элламария.

- О, да, - ответила Эшли, даже не пытаясь унять горечь.

- Кстати, - спохватилась Элламария. - Едва не забыла. Приятель Джулиана или компаньон...

- Кузен Бланш, - уточнила Эшли.

- Вот именно. Так вот, судя по всему, он увез Морин Вудли к себе домой на всю ночь. Так мне кажется, по крайней мере. Что ж, он выбрал идеальную кандидатуру - Морин умеет без масла в любую задницу влезть, а это как раз то, чего ему недостает.

Разговор был недолгим, поскольку Элламария куда-то торопилась; ей лишь хотелось удостовериться, что сбежавшая накануне из "Ритца" подруга жива и здорова.

Еще раз заверив её, что с ней все в полном ажуре, Эшли вернулась к своему занятию - она разрабатывала планы ближайших интервью. Полчаса спустя, покончив с делами, она собралась уходить. Осмотрелась по сторонам. Надо же, ведь именно в этой комнате Джулиан впервые... Нет! Надо с этим покончить, не то она с ума сойдет! Прихватив пальто, она быстро вышла из кабинета.

- Счастливого Рождества! - пожелала она Аманде, проходя мимо её комнаты.

- Счастливого Рождества, Эшли! - эхом откликнулась Аманда. - Желаю вам повеселиться на всю катушку!

- И вам тоже, - пожелала Эшли и повернулась, чтобы идти дальше, но в это мгновение кто-то врезался в неё с такой силой, что сумочка и папки, которые она несла, посыпались на пол.

- Что у вас глаз нет, что ли? - услышала Эшли чей-то ворчливый голос.

Эшли круто развернулась.

- В жизни не слышала подобной...

- Подобной - что? - вкрадчиво полюбопытствовал Конрад Фрезер, в глазах которого плясали лукавые искорки.

- Ничего, - гневно отрезала Эшли. Наклоняясь, чтобы подобрать упавшие вещи, она не преминула заметить щетину на его подбородке. Значит права была Элламария - он и в самом деле провел ночь с Морин.

К её изумлению, Фрезер зашагал дальше, даже не удосужившись наклонится.

- Может, вы мне хотя бы поможете? - окликнула она ему вслед.

- Нет.

Уязвленная до глубины души, Эшли настолько растерялась, что вдруг ни с того, ни сего разрыдалась.

- Что тут за шум? - услышала она голос Джулиана. Тот, выйдя из своего кабинета, сразу увидел Конрада, а Эшли не заметил. - Привет, Конрад. Смешок. - Да, старина, судя по твоему виду, выспаться тебе этой ночью не удалось.

- Бывало хуже, - ответил Конрад.

- Эшли! - вдруг вскричал Джулиан.

Эшли замерла на месте. Господи, только не подходи ко мне! Пожалуйста! Ради всего святого!

- А ты что здесь делаешь?

- Собираю вещи, которые выбил из рук мистер Конрад, - ответила она, не поднимая головы.

- Позволь я помогу.

- Нет, нет, спасибо. Я уже все собрала. - Она встала, смахивая с глаз последние слезинки.

Джулиан сразу понял, что она плакала. Он обратился к Конраду:

- Что случилось?

- Она на меня налетела, - пожал плечами Конрад. - А вот почему плачет - ума не приложу. - В это мгновение, впервые приглядевшись повнимательнее, он узнал Эшли и глухо застонал. - Простите меня, - поспешно добавил он. Это все я виноват - я просто не смотрел. Куда иду.

- Вот именно! - выпалила Эшли; слезу вновь застилали ей глаза. Должно быть, это просто выше вашего достоинства.

Конрад презрительно фыркнул.

- Да у неё просто истерика!

- Я сам с ней разберусь, - заявил Джулиан, поворачиваясь к нему спиной. - Что с тобой, Эш? Ты ушиблась? Тебе плохо?

- А ты как думаешь! - воскликнула она, бегом устремляясь прочь.

- Слушай, Джулиан, у тебя тут все бабы такие? - ворчливо спросил Фрезер.

- Не надо, Конрад.

Его компаньон пожал плечами.

- Ладно, разбирайся с ними сам. Чашку кофе, пожалуйста, - бросил он Аманде, которая раболепно таращилась на него, и скрылся в кабинете Джулиана.

Джулиан обернулся, но Эшли уже скрылась в конце коридора. Господи, что за идиотизм! Черт бы её побрал! Да и Бланш - тоже!

ГЛАВА 10

Домой Эшли вернулась около семи вечера. Алекс встретил её в радостном возбуждении, но тем не менее почти сразу отправился спать; ребенок был искренне убежден, что чем раньше ляжет спать, тем быстрее настанет Рождество. Эшли с трудом удержалась от слез, когда Алекс обвил её шею ручонками и неловко чмокнул в уголок губ.

Когда Эшли спустилась в кухню, её мать хлопотала над праздничной индейкой, а отец сидел за столом. Родители над чем-то смеялись, однако, стоило Эшли войти, как смех прекратился. Эшли заметила даже, как они быстро обменялись взглядами. Потом мама осведомилась, все ли у неё в порядке. Эшли улыбнулась - может, чересчур уж радостно, - и, ответив, что да, мол, разумеется, нацепила фартук. В эту минуту в дверь постучали. Отец встал и пошел открывать. Вернувшись, сказал Эшли, что её спрашивает некий мистер Каффин. Эшли вопросительно посмотрела на маму, но та только пожала плечами.

Эшли слушала мистера Каффина несколько минут, прежде чем смысл того, о чем он говорил, начал доходить до нее. И даже тогда она не могла вымолвить ни слова. По словам мистера Каффина, роскошный белый "мерседес", припаркованный рядом с "ровером" её отца, принадлежал ей. Подойдя к новенькому сверкающему автомобилю, Эшли, к своему дальнейшему изумлению, увидела, что в коробке на переднем сиденье ползает крохотный щенок лабрадора. Прочтя записку от Джулиана, она поняла, что щенок предназначен для Алекса.

В ту ночь Эшли выплакала все глаза. Баснословные подарки красноречивее всяких слов поведали ей, что между ней и Джулианом все кончено. Он расплатился за её любовь, и теперь они были квиты. Уже брезжил рассвет, когда она забралась в постель к Алексу, и, забывшись тяжелым сном, до самого утра крепко сжимала в объятиях худенькое тельце.

А в нескольких милях от нее, в другой части Суррея, Кейт и Элламария безудержно поглощали красное вино в компании с отцом Кейт, в то время как мама Кейт готовила в кухне ланч на пять персон. Она хотела, чтобы к возвращению Джонатана еда ещё не остыла. Кейт с отцом уже давно перестали уверять её, что Джонатан никогда не вернется, они просто не мешали делать ей то, что ей заблагорассудится.

Всякий раз, как звонил телефон, Элламария и Кейт, затаив дыхание, ждали, что их сейчас позовут, однако первый день Рождества прошел, а ни Боб, ни Джоэль так и не позвонили.

И вдруг, когда шел уже "день подарков", а они возвратились с охоты, Джоэль приехал сам. В первую минуту Кейт не поверила собственным глазам. Не позвонил, не предупредил, а просто взял и заявился, как снег на голову. Она была настолько счастлива, что даже не стала на него обижаться за самоуверенность (мало ли, вдруг она вовсе его не ждала?).

Элламария осталась дома с мистером Кэллоуэем, а Джоэль повел Кейт гулять. Они так долго не возвращались, что Элламария уже начала испытывать неловкость перед отцом подруги, поскольку тот тоже прекрасно понимал, что лишь одна причина могла настолько задержать эту парочку. Наконец, когда они вернулись, щеки Кейт горели таким огнем, что Элламария мгновенно догадалась: их подозрения были оправданы.

Джоэль остался к ужину, а потом укатил в Лондон.

Элламария тщетно пыталась бороться с накатившими тоской и страхом. Шел час за часом, а Боб так и не звонил ей. Не в силах больше сдерживаться, она сняла трубку и позвонила ему сама. Ответила его жена, и Элламария поспешно надавила на рычажки. После чего принялась изводить себя, представляя Боба дома с женой. Рождественскую елку, подарки, общение. Легкое опьянение помогало ей легче переносить напряжение, поэтому Элламария то и дело наполняла свою рюмку и рвалась поскорее вернуться в Лондон. К тому времени Боб уже наверняка расскажет про неё своей жене. Ведь он обещал.

* * *

Мэттью все-таки удалось уговорить Дженнин позволить ему пожить с ней. Растерянная и озадаченная тем, что позволила ему остаться на ночь, Дженнин тем не менее пыталась сначала отказать ему. Однако Мэттью был настойчив, и в конце концов она уступила; Мэттью остался в её квартире, а сама Дженнин укатила в Йоркшир. Решила, что разберется с ним уже по возвращении. Пока главное для неё было - вырваться из Лондона.

Родители встретили её очень тепло, да и сама Дженнин была искренне рада встрече. Она обожала мать с отцом, простых, но славных и добрых людей. Пропаренную, заставленную посудой и утварью кухню с волнующими ароматами жареных цыплят и картофеля. Пылающие уголья в камине, по бокам которого стояли два старинных кресла; сколько Дженнин себя помнила, эти кресла были там всегда. Одно из них неизменно предназначалось ей, когда бы она ни приехала. Всякий раз Дженнин казалось, что она попадала в совершенно другой мир, а ведь до него было буквально рукой подать - каких-то двести миль. Но сейчас Дженнин ощущала себя в родительском доме чужой. Впрочем, особенно огорчаться она не стала - у неё была теперь своя жизнь.

- Хочешь ещё подливы? - спросила её матушка. Шел "день подарков", второй день Рождества, и в просторной столовой собрались все родственники, дядья и тетки Дженнин.

Дженнин согласно кивнула, наблюдая, как рука матери, морщинистая, со взбухшими жилками, поливает подливой мясо в её тарелке. Перехватив её взгляд, мать улыбнулась. В улыбке её было столько счастья и гордости за дочь, что Дженнин не выдержала - сердце её растаяло, преисполнившись благодарностью и любовью; той же любовью, что она питала к матери ещё ребенком. Вне зависимости от того, насколько изменилась её жизнь, и от того, что готовило ей будущее, мать навсегда оставалась для Дженнин самым любимым и святым человеком на свете.

Позднее, покончив с ужином, они все пешком отправились в местный клуб. Отец Дженнин был страшно рад, что она согласилась пойти туда: он буквально раздувался от гордости, выставляя напоказ свою знаменитую дочь. Да и сама Дженнин быстро освоилась там ипочувствовала себя как дома. Не прошло и десяти минут, как она уже кружилась в танце с Джимом Вудраффом, пареньком, который ещё с юношеских пор ухлестывал за ней, а теперь стал директором местного супермаркета. Оказалось, что Джим женился на Линдси, школьной подружке Дженнин. Линдси сидела дома с детишками, но, по словам Джима, она будет на седьмом небе от радости, если Дженнин сумеет заскочить к ним по пути в Лондон.

Во время их третьего танца Дженнин что-то прошептала ему на ухо, после чего, никому ни слова не говоря, сбежала из клуба домой. Там Дженнин наложила на лицо привычный грим, разделась донага, облачилась в пальто, натянула сапоги и, сев в машину, покатила к условленному месту близ клуба, где поджидал её Джим. Заехав в лесок, Дженнин остановила машину и скинула пальто. При виде её обнаженного тела Джим был заметно потрясен, однако Дженнин это не остановило. Плоть миссис Грин жаждала удовлетворения, и ей было совершенно безразлично, кто ей его доставит. На заднем сиденье было не слишком просторно, но Дженнин своего добилась: оседлав ошарашенного Джима Вудраффа, она вскоре испытала головокружительный оргазм.

Однако самые сладострастные ощущения отступили перед жестоким стыдом, который она испытала вслед за этим. Перед глазами Дженнин то и дело всплывало доброе и опечаленное лицо матери. И отца - такого счастливого и гордого за успехи дочери. По щекам Дженнин потекли слезы раскаяния. Господи, знали бы её родители, что вытворяет их дочь! Дженнин содрогнулась и посмотрелась в зеркало. Господи, и что за гнусная тварь затаилась в самом мрачном и отдаленном уголке её души?

* * *

Было уже почти десять вечера, когда Эшли подъехала к родительскому дому. Автомобиль Кита она узнала сразу. Удивительно, но даже по прошествии стольких лет сердце её екнуло при одной лишь мысли о встрече с бывшим мужем.

И дело даже было не в том, что она его любила. Нет, через любовь к Киту Эшли перешагнула давно. Ее теперешнее к нему отношение лишний раз доказывало поговорку, что время - лучший лекарь. А заколотилось её сердце оттого, что Эшли знала: Кит по-прежнему любит её. Сколько раз за один только прошлый год он просил её забыть о прошлых обидах и вернуться. Хотя бы ради Алекса. Каких только клятв он ей не давал, но Эшли оставалась непреклонна. Ее сердце была отдано Джулиану, а Кит - Кит был всего лишь тенью из её прошлого.

И вот сейчас, держа на руках сонного малыша, она вдруг спросила себя: а знает ли Кит про то, что они расстались с Джулианом? Мать её сама, возможно, и не рассказала бы, но ведь Кит мог спросить и тогда... врать бы ему мама не стала. И что за нелегкая его сейчас принесла? Они ведь уговорились встретиться на следующий день, чтобы, как и всегда по субботам, отужинать вместе. Тогда бы Эшли сама его встретила.

- Это ты, милая? - спросил отец, выходя в прихожую и включая свет.

- Да. Кит здесь?

- Да, с мамой. Давай я сам его уложу, - предложил он, принимая у неё из рук Алекса.

Передав ему ребенка, Эшли посмотрела на путавшегося у неё в ногах щенка.

- Пожалуй, я сначала чайник поставлю, - сказала она. - За мной, Цезарь!

Щенок растерянно завилял хвостом. Алекса уносили в одну сторону, а его звали в другую. Однако долго раздумывать ему не пришлось - Эшли, решительно схватив Цезаря за ошейник, положила конец его мукам.

Наполнив чайник водой, она поставила его на плиту и сладко потянулась. Жаль, что нельзя сразу лечь спать...

- Привет, Эш! - поздоровался с ней Кит, заходя в кухню.

Она обернулась.

- Здравствуй.

- Прими мои запоздалые поздравления. - сказал он. - А заодно и подарок - он под елкой.

Эшли улыбнулась.

- Спасибо, но только не стоило, право.

- Мне очень хотелось сделать тебе приятное. А Алексу подарки понравились?

- Не то слово. Видел бы ты, как он прыгал! Железную дорогу установили в его комнате. Завтра посмотришь. Папа его только что в постель унес. Ребенок вконец умотался.

- А где вы были?

- У Кейт. С Элламарией.

- Понятно, - с плохо скрытым недовольством произнес Кит. Подруги составляли часть новой, неведомой ему жизни Эшли, и поэтому он чисто инстинктивно недолюбливал их.

- А как ты встретил Рождество? - спросила она.

- Нормально. Мама, правда, чуть прихворнула, но старик мой в полном порядке.

- А что с мамой?

- Обычная простуда - ничего страшного. А ты как? Как себя чувствуешь?

- Все прекрасно. Устала только немного.

- Твоя мама рассказала мне Джулиана, - сказал он, чуть помолчав. - Мне очень жаль.

Эшли недоверчиво посмотрела на своего бывшего мужа; лицо его было серьезным, а во взгляде читалось искреннее сочувствие.

- Пустяки, - пожала плечами Эшли. - Переживу как-нибудь.

- Конечно, - уверенно сказал Кит. - Время - лучший лекарь.

Надо же - опять эта поговорка, подумала Эшли. Тем временем чайник закипел, и она отвернулась, чтобы заварить чай. - А куда ты хотел завтра повести Алекса?

- Мне кажется, можно в кино сходить. В "Эшере" как раз новую детскую страшилку Стивена Спилберга показывают. Что-то там про пиратов.

Эшли рассмеялась.

- Да, это в самый раз для него. Кстати, у него новый приятель появился - мама тебе сказала?

- Этот? - спросил Кит, указывая на мирно спящего Цезаря, свернувшегося калачиком в большой картонке.

- Да.

- Тоже от Джулиана?

- Да.

- Как и твой "мерседес"?

- Боюсь, что да.

- Что ж, весьма щедро, учитывая все обстоятельства.

- Весьма, - задумчиво повторила Эшли. Затем встрепенулась. - Прихвати поднос, пожалуйста. А я возьму печенье.

Дождавшись, пока он уйдет, Эшли быстро взбежала по лестнице, чтобы поцеловать на ночь Алекса. Она не хотела брать Кита с собой. Очень уж двусмысленно они выглядели, стоя вдвоем над спящим ребенком. Однажды она уже допустила эту ошибку: Кит тогда не выдержал и расплакался, начал умолять её, кричать, и кончилось все тем, что Алекс проснулся. Эшли не хотела, чтобы эта история повторилась. Знай Алекс, что отец стремится всеми правдами и неправдами воссоединиться с ними, а Джулиан их бросил, он вполне мог встать на сторону Кита и бы уже вдвоем наседали на нее. А сейчас... Эшли понимала, что у неё нет сил, чтобы бороться с ними обоими.

Когда она спустилась в гостиную, Кит сидел на софе и вместе с её родителями смотрел телевизор. Эшли уселась с ним рядом, стараясь, правда, чтобы их разделяло хоть несколько дюймов. "Травиата" подходила к концу, и мама, не стесняясь, утирала платочком слезы умиления.

Когда последние аккорды стихли и на экране появились титры, миссис Лейкман вздохнула и взяла чашку с недопитым чаем.

- У Кейт все хорошо, милая?

- Да, мамочка, - ответила Эшли. - Она тебе кланяется. И Элламария тоже.

- А как её мама?

- Боюсь, что не очень, - вздохнула Эшли. - Весь день называла Алекса Джонатаном.

- Ой, бедняжка, - покачала головой миссис Лейкман. - Надеюсь, Алекс не слишком набедокурил там?

- Нет, - улыбнулась Эшли. - Он был паинькой.

- Еще бы, - выпалил Кит. - Он ведь сын своего отца!

И тут же прикусил язык.

- Что ж, пора спать, - сказал мистер Лейкман. - Пойдем, Рейчел?

- Вообще-то в одиннадцать фильм с Джином Келли начинается. Я хотела... - Перехватив взгляд мужа, она спохватилась. - Нет, пожалуй, ты прав - тем более, что я тоже устала. Глаза уже болят от этого телевизора.

Эшли встала было, чтобы идти за матерью, но Кит схватил её за руку.

- Спокойной ночи, - попрощался мистер Лейкман.

- Спокойной ночи, папочка.

- До свидания, - добавил Кит, затем, нажав кнопку на пульте дистанционного управления, выключил телевизор.

- Вообще-то я тоже спать хочу, - промолвила Эшли.

- Потерпи чуть-чуть. Давай выпьем по рюмочке. Только вдвоем.

Эшли не хотела ему отказывать, однако и поощрять эти "только вдвоем" ей тоже не улыбалось.

- Ну ладно, не хмурься, - попросил Кит, подходя к столику с напитками. - Не так уж часто нам с тобой спокойно поговорить можно.

Эшли вздохнула.

- Налей мне куантро.

Глаза Кита радостно засияли. Эшли печально вздохнула - что за дурацкое чувство любовь?

- Я хотел спросить, - заговорил он, протягивая ей наполненную рюмку. Ты на Новый год здесь?

Эшли пожала плечами.

- Не знаю - не думала еще.

- Будет здорово, если ты останешься. Для Алекса.

- Не уверена, - сказала Эшли. - Он ещё не понимает, что это за праздник такой. В десять вечера уже заснет мертвым сном.

Кит расхохотался.

- Да, наверно. Так значит каких-то определенных планов у тебя ещё нет?

- Пока нет. А у тебя? Где ты будешь его встречать?

- Еще не решил, - признался Кит.

Эшли кивнула и пригубила свой напиток. Интересно, почему вышло так, что они остались наедине? В такие минуты, чувствуя себя одинокой и беззащитной, она всегда вспоминала прошлое. Как они сидели с Китом вдвоем точь-в-точь, как сейчас - и болтали далеко за полночь. А ведь когда-то она его любила, но только очень давно. Много воды утекло с тех пор.

В гостиной царил полумрак, и лишь мерцание камина да отблески ночника в углу освещали их лица. Ужас как романтично, подумала вдруг Эшли. Подняв голову, она увидела, что Кит пристально смотрит на нее, и улыбнулась. Да, несмотря на все прошлые обиды, она всегда будет относиться к нему с теплотой.

- А как ты смотришь на то, чтобы мы встретили Новый год вместе? спокойно спросил он.

Эшли быстро отвернулась, но тут же пожалела об этом.

- Извини, - голос Кита оборвался. - Не стоило мне... Понятно - рана ещё слишком свежа.

- Нет, - покачала головой Эшли. - Тебе вовсе не за что извиняться. Я с удовольствием встречу с тобой новый год. Спасибо за приглашение.

Кит расцвел.

- Ты не шутишь?

Эшли улыбнулась.

- Ничуть.

- Если хочешь, я могу приехать в Лондон.

- Нет, давай куда-нибудь здесь пойдем.

- Хорошо, я закажу нам стол. "Грейндж" подойдет?

В этом ресторане он в свое время сделал ей предложение.

- Да, - кивнула Эшли. - Вполне.

Кит чокнулся с ней рюмкой, словно в подкрепление их договоренности.

- Я в любом случае собирался пригласить тебя, - добавил он. - Дело вовсе не в Джулиане.

Эшли молча улыбнулась в ответ.

- Ты ведь его по-прежнему любишь, да?

Эшли нахохлилась. Кит мгновенно спохватился.

- Извини, - сказал он. - Я не хотел...

- Неважно, - перебила она. - Отвечу - да. Я его по-прежнему люблю.

- И ты вернешься к нему, если он попросит?

Эшли кивнула.

- Да.

- Что ж, так я и думал, - упавшим голосом произнес Кит. Потом, повертев в руках рюмку, спросил: - А ко мне не вернешься?

- О, Кит, ну пожалуйста, - попросила она, прикоснувшись к его плечу. Давай не будем об этом.

- Хорошо, - понурился он. - Извини. Просто я ничего не могу с собой поделать - я слишком люблю вас с Алексом. Ты просто не представляешь, до чего это ужасно - встречаться вот так, по уик-эндам, ну и ещё изредка в обычные дни. Мне ведь ему и с уроками помочь хочется и поиграть, да и вообще общаться, как подобает нормальному любящему отцу. Это ведь я должен был подарить ему на Рождество щенка и встречать Рождество вместе с ним. Я страшно боюсь, что он вырастет без меня. Время бежит так быстро; оглянуться не успеешь, как он уже повзрослеет.

Кит кинул взгляд на обручальное, которое Эшли по-прежнему носила, хотя они развелись уже более двух лет назад.

- Я ведь изменился. Эш, - произнес он. - Я больше не пью и не играю. А про других женщин и вовсе мысли не допускаю. Мне нужна только ты, Эш. Ты и Алекс - моя семья, два моих самых любимых на свете человечка.

Голос его предательски задрожал.

Эшли отняла руку и выпрямилась.

- Я подожду, Эш, - сказал он. - Пусть это займет целую вечность, но я дождусь тебя. И я всегда буду рядом, если вдруг понадоблюсь тебе. Всегда буду любить тебя. И никогда больше не причиню тебе огорчений - клянусь.

- О, Кит, - сочувственно сказала Эшли. - Я верю - ты и правда так думаешь. Но...

Он предостерегающе приподнял руку.

- Не надо, не говори - я все это знаю. Просто знай, что все эти годы я не переставал думать о тебе как о своей жене. И мне мучительно стыдно за те страдания, что я тебе причинил... - голос его дрогнул и оборвался.

Эшли не удержалась и взяла его за руку. Она представляла, насколько болезненно для него вспоминать, как он угрожал ей, что покончит с собой, если она не вернется. Или увезет Алекса и спрячет в таком месте, где его никогда не найдут.

Кит стиснул её руку.

- Только скажи: есть ли хоть крохотная надежда, что ты когда-нибудь ко мне вернешься?

- Не знаю, Кит. Сам ведь знаешь - это не от меня зависит. - Эшли устало закрыла глаза. Господи, насколько легче стало бы ей жить, сумей она снова полюбить его. Она бы снова обрела семью. Настоящую семью. И Алекс не потерял бы отца. А она... она не боялась бы больше лишиться своей работы. Устроилась бы в другом агентстве, поближе к дому. Да, вернись она к Киту, и все бы сразу наладилось. Они бы зажили душа в душу.

Эшли почувствовала, как его рука обнимает её за плечи, и позволила ему взять у себя недопитую рюмку. В следующую минуту Кит нежно поцеловал её в губы. В смятении и растерянности, она даже не сопротивлялась его ласкам и поцелуям.

ГЛАВА 11

За редким исключением, отклики на "Двенадцатую ночь" в постановке Боба Мак-Элфри были самые восторженные. Боб признался, что даже надеяться на такое не мог. У него, правда, хватило скромности отнести свой успех на счет современной интерпретации шекспировских пьес, столь модной в последние годы, и критики охотно с ним согласились.

"Если мы не знали это раньше, - написал один из них, - то зато теперь знаем наверняка: нам нужен наш классический Шекспир. Однако и в переосмысленном на современный лад Шекспире мы тоже остро нуждаемся. И спасибо Боб Мак-Элфри за то, что он познакомил нас с ним".

А другой выразился так:

"Это настоящий шедевр, подлинный сценический триумф, равных которому наш театр не знал давно. Фантасмагорический блеск, тонкая ирония и изящество стиля в постановке одного из наиболее значительных режиссеров нашего времени".

Попадались также и откровенные панегирики. Некоторые критики не стеснялись писать, что "смеялись до колик" или "до посинения вопили "браво!"". Однако нашлась и одна дама, которая с такой язвительностью прошлась по игре Морин Вудли, что даже Боб решил, что она немного перегнула палку.

"Ей лучше удавалось изображать Виолу в роли мужчины - только в этом случае её игра обретала хоть какую-то достоверность".

В глубине души Боб и сам сознавал, что, по какой-то неведомой причине роль Морин не удалась. Причем, что удивительно, сама она, похоже, не слишком из-за этого огорчалась. Боб был настолько разгневан, что на вечеринке после премьеры почти с ней не разговаривал. Ему не хотелось омрачать праздник всей труппе и устраивать скандал в день их величайшего триумфа. Однако на следующий день, когда он снова собрал всех на репетицию, никто из актеров не удивился. Что бы ни утверждали критики, шлифовать игру требовалось не одной Морин.

Сидя в углу рядом с Николасом Гоу, Элламария следила за сценкой, в которой Морин разговаривала с Дейвидом Фладом, игравшим Орсино. Время от времени она перехватывала взгляд Боба, и сердце её обрывалось. В конце концов Боб усмехнулся и повернулся к ней спиной, решив, что должен полностью сосредоточиться на репетиции.

Словно прочитав его мысли, Элламария улыбнулась; она была рада, что праздники наконец закончились и они снова могут быть вместе.

Она принялась внимательно наблюдать на игре Морин Вудли. Несмотря на неприязнь, которую к ней питала, Элламария не могла не признать, что Морин - одаренная актриса. Во всяком случае такое впечатление оставляла её игра утром. Элламария недоуменно покачала головой - какая муха укусила Морин накануне вечером?

Боб почти не прерывал её - в этом и надобности не было, - однако всякую остановку Морин воспринимала безукоризненно. Улыбалась и хохотала, когда он начинал декламировать сам. Затем, когда сценка закончилась, выжидательно повернулась к Бобу и услышала вполне заслуженную похвалу.

В следующем эпизоде ни Морин, ни Элламария участия не принимали и могли поэтому спокойно понаблюдать за игрой других. Глядя на сцену, Элламария уголком глаз посматривала на Морин - та буквально не сводила глаз с Боба.

По мере того, как шло время, глаза Элламарии все больше лезли на лоб. Морин Вудли, похоже, была не на шутку увлечена Бобом! Если не сказать больше. Элламария испытала настоящее потрясение: она и не подозревала, что Морин вынашивает такое чувство. И ведь прежде ничего подобного она ни разу не замечала. Когда же это началось?

Элламария была настолько поглощена наблюдением за соперницей, что даже не услышала, как Боб пригласил всех собраться и принять участие в обсуждении. Когда он повернулся и озадаченно посмотрел на нее, лицо Морин исказилось от злости. Элламария поразилась - она даже не подозревала, что Морин её настолько ненавидит.

- Я хочу, чтобы все послушали, - сказал Боб, когда актеры сгрудились вокруг. - Мы обсуждаем, как выдерживать паузу. - Кто-то застонал, а кто-то засмеялся и захлопал в ладоши. - Да, - сказал Боб, предостерегающе поднимая руку. - Опять. - Он обратился к Дейвиду и Морин: - Начните-ка последний эпизод.

- С какого места? - осведомился Дейвид.

- Со слов "как это метко", - ответил Боб, отступая в сторону, чтобы всем было лучше видно.

Дейвид заговорил:

"Как это метко!

Хотя ты очень молод, но клянусь,

Что чей-то взор, благоволенья полный,

Нарушил твой покой."

Морин продолжила:

"Вы, государь,

Проникли в самые глубины сердца".

"А кто она?"

"Во всем - подобье ваше".

Боб остановил их.

- Морин, попробуйте побыстрее сказать "во всем", а вот потом задержите дыхание и закончите фразу немного другим тоном, как будто ответ пришел вам в голову лишь только что. Вас ведь врасплох застали. Попытайтесь.

Морин улыбнулась и, посмотрев на Дейвида-Орсино, продекламировала:

- Во всем... подобье ваше. - И тут же воскликнула: - О да! Совсем другое дело! Спасибо, мистер Мак-Элфри.

Боб кивнул ей и посмотрел на помощницу, которая тянула его за рукав. Она указывала на часы.

- Что ж, ребята, перерыв десять минут! - возвестил он. - Попейте чайку и возвращайтесь. Долго я вас не займу, но кое-что мы обсудить должны, так что все должны быть в полном сборе.

Вернувшись к своему столу, он вынул из портфеля либретто "Дона Джованни". Назавтра ему предстояло весь день репетировать в Доме Лилиан Бейлисс, так что имело смысл воспользоваться перерывом, чтобы освежить в памяти оперу. Раскрыв либретто, он мысленно простонал, а потом решил, что чашечка чая не повредит.

Он толкнул дверь маленькой кухоньки и замер на месте, услышав визгливый голос Морин. Никто не заметил его прихода, и Боб с нескрываемым изумлением увидел, как Морин, стоя за спиной Элламарии, театрально воздев руки к потолку и подвывая, старательно выговаривает гнусавым голосом с подчеркнутым американским акцентом: "О, Ромео! Где ты, Ромео?". А затем, понизив голос и подражая шотландскому выговору Боба, сама же и отвечает: "Здесь, милая - дома со своей женой".

- Морин! - Голос режиссера прозвучал как удар хлыста. Морин резко развернулась. - Можно мне вас на пару слов?

Морин молча проследовала за ним в зал. Кивком велев ей закрыть кухонную дверь, Боб прошагал к своему столу и уселся. В зале не было ни души, и подслушать их никто не мог.

- Послушайте, Морин, - спокойно начал Боб, хотя глаза его гневно сверкали. - Вы, должно быть, и сами понимаете, что ваша игра ещё далека от совершенства. Может быть, если вы сосредоточите все силы на своих профессиональных обязанностях, уделяя поменьше внимания некоторым членам нашего коллектива, то мы скорее добьемся успеха.

Красивое лицо Морин вытянулось, но возразить разгневанному режиссеру она не осмелилась.

- Возвращайтесь к остальным, выпейте чай и обсудите с Дейвидом свои роли. Издеваясь над Элламарией, вы издеваетесь и надо мной, а я этого не потерплю. Вы поняли? Незаменимых актеров у меня нет!

К его удивлению, на глаза Морин навернулись слезы. Боб ожидал от её чего угодно, но не слез. Она могла кричать, топать ногами. Но - слезы...

- Послушайте, - примирительно заговорил он. - Извините, что мне пришлось говорить так резко. Давайте больше к этому не возвращаться, лады?

По-прежнему, не раскрывая рта, Морин Вудли поспешно отвернулась и засеменила прочь. Боб проводил её сумрачным взглядом. Он не доверял этой женщине. Да, она была настоящая актриса, высокого класса. И снова, уже не в первый раз, он вспомнил, как она говорила, что знакома с его женой. Придется следить за ней в оба. Или - точнее - следить за собой.

* * *

- Есть хочешь? - спросила Элламария.

- М-мм, не откажусь.

- Сходим куда-нибудь? На Кингз-роуд, например. Пиццу хоть перехватим.

Чуть призадумавшись, Боб ответил:

- Я бы предпочел поесть дома. Давай лучше купим что-нибудь готовенькое.

- Давай. Что бы ты хотел?

- Китайская кухня подойдет?

Элламария кивнула.

- Вполне. Хочешь, я составлю тебе компанию?

Боб покачал головой.

- Нет, не стоит. - Он хотел воспользоваться случаем и позвонить жене. Он собирался это сделать весь день, но репетиция затянулась до пяти и возможность ему так и не представилась - Элламария все время была где-то рядом.

Взяв с бюро ключи от автомобиля, Боб на прощанье поцеловал Элламарию и вышел.

В предвкушении вечернего спектакля Элламария была охвачена радостным трепетом. Она пригласила на премьеру всех своих подруг, договорившись потом всей компанией завалиться ужинать в "Виллу деи Чезаре". Жаль было только, что отец не увидит её выступления. Он был бы в восторге. Придется послать ему вырезки из газет с хвалебными отзывами.

Один критик настолько увлекся, что назвал Элламарию Гулд "актрисой будущего". И приписал: "Уверен, что эту молодую и очаровательную актрису ждет блистательная карьера". Элламария много отдала бы, чтобы видеть лицо отца, читающего эти строки. Эх, до чего он горд будет! Мамочка, конечно, тоже, но только она, как всегда, не станет этого показывать. Перед премьерой отец позвонил, и это прибавило ей настроения. Боже, как давно она его не видела!

Раздевшись, Элламария пошла принимать ванну.

Ее так и подмывало спросить Боба, что он высказал Морин Вудли, но она прекрасно понимала, что делать этого нельзя. Боб всегда наотрез отказывался обсуждать свои отношения с другими актерами. Исключений он не делал ни для кого.

Интересно, думала Элламария, не рассказать ли ему, что Морин на него глаз положила. Впрочем, нет, не стоит - Морин как-нибудь обойдется. Жаль только, что кузен Бланш - как там его зовут - так быстро улетел в свои Штаты.

Зазвонил телефон и Элламария, завернувшись в полотенце, подошла к аппарату.

Звонила Кейт, чтобы пожелать ей удачи. Заодно она сказала, что её родители прийти на спектакль не смогут.

- А Джоэль? - осведомилась Элламария.

- Джоэль придет точно. Он заедет за мной в полвосьмого. Мы успеем добраться?

- Вполне. Начало ведь в половине девятого. Кстати, Николас Гоу сегодня спрашивал про тебя.

- Да что ты! - воскликнула Кейт. - И что его интересовало?

- Придешь ли ты на спектакль.

- А ты что сказала?

- Что придешь. Правда, про Джоэля умолчала.

- Но ведь он не думает...

- Кто знает, - загадочно промолвила Элламария.

- По-моему, он не казался особенно огорченным, когда мы с Джоэлем ушли из "Ритца". Да?

- Он ничего по вашему поводу не высказал, однако мне показалось, что он все же немного расстроился. Между прочим, ты сама просила познакомить вас ещё полгода назад.

- Да, но что-то он не слишком торопил события, - обиженно напомнила Кейт.

- У него ещё продолжался предыдущий роман.

- Тем хуже для него. Боюсь, теперь он уже опоздал.

- Он славный малый.

- Не заставляй меня чувствовать себя виноватой, Элламария. Как там наши? Ты говорила с ними? Мы ведь поначалу собирались в баре встретиться.

- Дженнин недавно звонила. Она приведет Мэттью. И - ты не поверишь Эшли тоже придет не одна!

- Ну да! А с кем?

- Пока не знаю. Говорит, в ресторане познакомились.

- Но - кто он?

- Представления не имею. Но она уверяет, что он нам понравится.

- Эх, как мне не терпится! - вздохнула Кейт. - А она рассказала тебе, что у неё на работе в субботу случилось?

- Нет.

- Ужас просто! Представляешь, Джулиан зазвал её к себе и попытался поцеловать. Сказал, что страшно сожалеет о случившемся и хочет снова встречаться с ней.

- Боже милосердный! А она?

- Судя по всему, помешал им этот Конрад Как-бишь-его. Тем более, что Бланш уже поднималась по лестнице. Говорят, только услышав имя Бланш, Джулиан побелел как мел и смылся, оставив бедняжку Эш на растерзание этому филистеру из Нью-Йорка.

- И что наговорил ей Конрад?

- Предостаточно - причем одних гадостей. Они просто жутко поцапались. Но потом к ним вышел маленький Алекс, и, по словам Эшли, Конрад сразу присмирел. Но как тебе нравится Джулиан? Хорош гусь, да? На этот раз он здорово допек Эшли.

- Самовлюбленный и эгоистичный мерзавец, - процедила Элламария, поразив Кейт прозвучавшей в её словах злобой.

Чуть помолчав, Кейт снова заговорила, уже спокойнее:

- Я давно хотела спросить тебя, сказал Боб что-нибудь своей жене или нет?

Элламария вздохнула.

- Если и сказал, то мне об этом ничего не известно. Так что скорее всего - нет.

- Бедненькая! Ты на него сердишься?

- Не то слово. Я готова растерзать его! Но, что я могу сделать? Да и время сейчас для ссоры неподходящее - премьера и все такое.

- А где он сейчас?

- Как раз входит. Отъезжал за едой в китайский ресторанчик.

- Как, ты ещё есть способна? - изумилась Кейт. - А я думала, ты от волнения с ума сходишь.

- Еда для меня - святое, - усмехнулась Элламария. - Ладно, давай прощаться, а то он громыхает чем-то на кухне, давая мне знать, что пора за дел браться. Ну совершенный ребенок, наш Боб. За ним ухаживать надо, словно за маленьким дитятей.

- Все мужчины беспомощные, - засмеялась Кейт.

Повесив трубку, Элламария прошла в кухню. Боб уже вскрыл одну из картонок и сидел, ковыряя что-то вилкой.

- Неужели не мог меня подождать? - спросила Элламария.

- Я голоден как волк, - виновато ответил Боб. - С самого утра маковой росинки во рту не было.

- Дай мне хотя бы по тарелкам все разложить, - предложила Элламария, забирая у него картонку.

На глазах у Боба она быстро расставила на столе тарелки, поставила солонку и баночки с приправами, а затем брякнула на стол вилки и ножи.

- Ты на что-то сердишься? - озабоченно спросил Боб.

- нет.

- а кто тебе звонил?

- Кейт.

- она придет сегодня?

- Да. С Джоэлем.

- Вот как? Значит они ещё встречаются?

- Да. А что, тебя это удивляет?

Боб недоуменно посмотрел на нее.

- Послушай, Элламария, в чем дело? Что за муха тебя укусила?

- Никто меня не кусал, - огрызнулась она. - Я тебе уже сказала.

Достав из картонки одно из готовых блюд, она засунула его в духовку.

- Что ты делаешь?

- Не хочу, чтобы оно остыло. Я должна сначала принять ванну.

- Надо же, а я-то надеялся, что ты для меня разделась.

Элламария даже не улыбнулась.

Пожав плечами, Боб уселся за стол и приступил к трапезе.

Когда Элламария вышла из ванной, он сидел перед телевизором, наблюдая за тем, как Терри Воган берет интервью у Энн Хольер и Дейвида Флада.

- Черт, а я и забыла, что их сегодня показывают, - Элламария сокрушенно покачала головой. - Много я пропустила?

- Уже кончается.

- Что же ты не позвал меня?

Боб уставился на нее, недоуменно моргая.

- Почему ты меня не позвал? - повторила Элламария.

- Извини, не сообразил что-то.

- Да, с этим у тебя слабовато, - съехидничала она.

- Послушай, Элламария, тебе не надоело? Если ты на меня обижена, то так и скажи. Но только будь добра - объясни, в чем дело.

Вместо ответа Элламария ткнула вилкой в принесенную с собой еду. Однако есть больше не хотелось. Она молча отодвинула тарелку в сторону.

- Что случилось?

- Пора бы и самому догадаться, - огрызнулась Элламария.

- Послушай, ты, похоже, уже любое мое слово в штыки встречаешь, пожал плечами Боб.

- Ты у нас настолько немногословен, что это немудрено, - огрызнулась она.

- Что ты имеешь в виду?

- Что слышал, - отрезала она.

Однако Боб сдаваться не собирался.

- Извини за тупоголовость, но я не понимаю. Объяснись, будь любезна.

- Так ведь в том-то и дело, Боб! Ты не понимаешь!

Боб беспомощно пожал плечами.

- Зная я, что понимать, я бы хоть постарался.

- Тогда попытайся понять, что перед самым Рождеством ты мне кое-что пообещал. О чем, похоже, благополучно забыл.

- Что пообещал?

- Ах, какая прелесть! - воскликнула Элламария. - Что пообещал? Ты прекрасно знаешь - что! Пообещал рассказать про нас своей благоверной. Пообещал, что мы будем вместе. Пообещал...

Боб встал и выключил телевизор.

- Послушай, а почему ты именно сейчас завела этот разговор? - спросил он, глядя на нее, но Элламария отвернулась и уставилась в окно.

Тогда он подошел к ней и задернул шторы.

- Потому что ни о чем другом я думать не способна, - ответила Элламария.

- Даже сейчас, перед спектаклем?

- Да, даже перед спектаклем, представь себе. Видишь ли, Боб, моя жизнь не из одних спектаклей состоит. Есть в ней кое-что поважнее. Ты, например. По меньшей мере, я так считала.

- Ты напрасно себя заводишь, Элламария. Тебе не из-за чего волноваться.

- Нечего говорить со мной, как с ребенком! - закричала она. - Может быть, тебе на все это наплевать, а для меня это - самое главное! Да, тебе все безразлично. И моя судьба тебя нисколько не волнует. Ты мне за все Рождество ни разу не позвонил! Знал бы ты, что я пережила! В "день подарков" к Кейт приехал Джоэль. Так вот, когда он позвонил в дверь, у меня, безмозглой дурочки, сердце оборвалось - я думала, это ты приехал! У меня хватило глупости верить тебе и надеяться, что ты и правда сдержишь обещание и расскажешь про нас. И почему мы, женщины, такие идиотки? Сама виновата - давно должна была понять. С кем дело имею. Господи, какая же я дура! Ты ведь у нас слабак, Боб Мак-Элфри! Студень. Медуза бесхребетная. Думал, я всю жизнь буду под твою дудку плясать? Дергаться на веревочках, как марионетка. Нет, дружок, у меня тоже есть сердце! И я тоже могу страдать. Впрочем, какое тебе дело? У тебя есть она и её паршивые лошади, а вдобавок ещё и я, и театр. С какой стати ты должен хоть чего-нибудь лишиться? У тебя все есть, негодяй ты этакий! И не смей уходить, когда я с тобой разговариваю!

- Я ухожу, - ответил Боб, - потому что ведешь себя глупо. Ты сама не понимаешь, что говоришь, а я не хочу ссориться с тобой перед премьерой. Тебе это тоже ни к чему. Позже все обсудим.

- Вот уж нет! - завизжала Элламария. Боб остановился как вкопанный. Никаких "позже" больше не будет, - продолжала она. - Ни для меня, ни для тебя, Боб. С меня довольно! Хватит! Мне это все осточертело, да и ты тоже осточертел!

Вдруг она увидела, как побелело его лицо. Медленно выговаривая слова, он сказал:

- Остановись, Элламария, прошу тебя. Возьми себя в руки, прежде чем наговоришь чего-нибудь такого, о чем потом пожалеешь.

- Я говорю, что между нами все кончено! - запальчиво выкрикнула Элламария. - Баста! Поигрался - и будет! Ты понял? А теперь - убирайся! Надеюсь, дверь сам найдешь?

- Я должен отвезти тебя в театр.

- Я сама доеду. Убирайся! Сейчас же!

Боб стиснул зубы, так что скулы его побелели, и Элламария поняла, каких усилий ему стоит сдерживаться.

- Оденься, - сухо сказал он. Я подожду. Я отвезу тебя в театр.

- Конечно, в театр! Где весь твой гарем ждет тебя, не дождется. Теперь ты за Морин Вудли взялся, да?

Боб сжал кулаки.

- Что ты плетешь, черт побери?

- Думаешь, я слепая? Я видела, как она на тебя смотрит! Может, скажешь, что не замечал этого? Ты с ней заигрываешь, да, Боб? Теперь её очередь? Элламария Гулд выходит, входит Морин Вудли. Королева умерла - да здравствует королева! Тебе, наверно, от жены конские повадки передались. Ты ведь обыкновенный жеребец, верно? А, может, кобель? Что ж, будем считать, что одна кобылка под тебя больше не подстелится!

Боб метнул на неё испепеляющий взгляд.

- Господи, что за мерзость, Элламария! Как будто меня в какой-то клоаке искупали! Если ты и в самом деле так думаешь, то нам действительно лучше расстаться. Потрудись приехать в театр вовремя.

Прихватив пальто, он вышел, с грохотом хлопнув дверью.

* * *

В тот вечер Элламария Гулд сыграла лучшую роль в своей жизни. Никто не заметил, что с ней что-то неладно; только она сама знала, что творится в её душе.

После ухода Боба, она бросилась ничком на диван и разрыдалась навзрыд; все глаза выплакала. Актриса прекрасно понимала, что зашла слишком далеко. Наговорила такого, чего вовсе не думала. Словно внутри сломался какой-то механизм, из-за чего она полностью утратила всякую власть над собой. Больше всего её тревожило, что Боб теперь никогда её не простит. После учиненного ею скандала никогда не вернется к ней.

Когда Элламария приехала в театр, Боб был в своем кабинете, однако секретарша передала, что он просил его не тревожить, и Элламарии пришлось уйти. Уединившись в своей уборной, она заперлась изнутри, не желая ни с кем общаться. Она дала себе зарок, что отыграет спектакль, чего бы это ей ни стоило. Боб столько натерпелся сегодня из-за её невыдержанности и строптивого нрава, что она не могла - не имела права - подвести его.

Перед самым выходом, наложив последние штрихи грима, она посмотрелась в зеркало, однако увидела в нем только его лицо, растерянное и опечаленное; Боб смотрел на неё с немым укором, не понимая, что заставляет её произносить столь жестокие слова. Господи, и что её только за язык дернуло? Как она могла причинить такую боль Бобу, который не только любил её, но и ухаживал, как за ребенком, который никогда сам не обижал её.

По окончании спектакля, её трижды вызывали на бис, всякий раз подолгу, продлевая и без того нестерпимую агонию. Элламария понимала, что должна как можно быстрее сбежать, вырваться отсюда, прежде чем случится непоправимое.

В гримерную она бросилась бегом и снова заперлась в своей уборной. Кто-то требовательно стучал в дверь, несколько раз, но она не отвечала. Она знала, что это не Боб. После случившегося ему было нечего ей сказать.

Элламария закурила. В последние месяцы она курила очень редко - Боб был против, и она пыталась бросить курение. Однако сейчас ей нужно было хоть таким способом успокоить свои нервы.

Мысли унесли её в прошлое, на два года назад. Сколько времени они проводили вдвоем! Однако уже тогда она знала: когда-нибудь это кончится. Женатые мужчины никогда не уходят от жен - она всегда это себе повторяла, несмотря даже на то, что в глубине души пыталась этому не верить. Тем более такой мужчина как Боб. Верный и честный, она даже представить себе не могла, как тяжело давалась ему супружеская измена. Пусть даже изменял он жене, которую больше не любил. Да, Элламария прекрасно понимала, что их роман обречен на трагичную развязку. И все же, представляла она эту минуту совершенно иначе. Она надеялась, что расставание будет трогательным и даже нежным, с любовными словами. Совсем не так! Господи, за все они с Бобом ведь ни разу не поссорились, а тут - такое, причем полностью по её вине.

В дверь снова постучали, но Элламария не ответила. Ей не хотелось никого видеть. Она знала, что подруги ждут её, но сейчас ей было даже не до них. Вот был бы здесь её папа...

В глубине души она понимала, что обманывает себя: узнав о её романе с женатым мужчиной, папа пришел бы в ужас. Ведь она возлюбила чужого мужа Библия была строга на сей счет.

Опустив голову на руки, Элламария беспомощно разрыдалась.

Снова послышался стук в дверь. Затем голос:

- Элламария! Элламария! Это я! Можно мне войти?

Эшли. Бедняжка Эшли, на долю которой тоже выпало столько страданий. И которая, как и она сейчас, храбро пыталась держаться и не показывать вида, как ей плохо.

- Элламария! Ты там?

Она заставила себя встать и отпереть дверь. Затем отступила, позволяя Эшли самой открыть дверь, нажав на ручку. Однако, когда дверь открылась, Эшли она не увидела. Точнее - разглядела не сразу. Сначала она увидела перед собой море цветов, за которыми с трудом угадывалась миниатюрная фигурка Эшли.

- Что ты тут делаешь? - спросила Эшли. - Я уже подумала, что ты куда-то сбежала.

- Я просто грим снимаю, - соврала Элламария.

Сбросив охапки цветов на маленький диванчик в углу, Эшли подошла к Элламарии и присела рядом с ней перед трюмо.

- Все наши в баре собрались и ждут нас. Я хотела тебя поздравить. В жизни не видела более восхитительной игры... - Увидев заплаканные глаза подруги, Эшли осеклась. - Господи, что случилось? Ты плакала?

- Нет, - досадливо отмахнулась Элламария. - Просто в глаз что-то попало.

- А-аа, - протянула Эшли. Воцарилось короткое молчание. Потом Эшли сказала: - Он ждет в коридоре. Просил узнать, можно ли ему войти.

Элламария посмотрела на неё с оборвавшимся сердцем. Господи, неужели это правда?

- Так что ему сказать?

Элламария оглянулась на дверь. Затем её руки взлетели к глазам, и она поспешно посмотрелась в зеркало.

- На, - Эшли протянула ей бумажную салфетку. - Высморкайся и вытри подтеки под глазами. Пойду скажу ему, что путь свободен.

Элламария растерянно смотрела на свое отражение, даже не пытаясь привести себя в порядок. Что он хочет сказать ей? Он уже наверняка успокоился - Боб никогда надолго не заводился. А вдруг он хочет просто поставить все точки над "i"? Упорядочить их отношения, чтобы ничто не мешало их совместной работе в театре? А вдруг он вообще предложит ей уволиться? А роль её, пока не подыщут достойную замену, поручит дублерше. Господи, только бы не это! Все, что угодно, но не это.

Сзади послышался какой-то шорох. Обернувшись, Элламария увидела, что Боб уже стоит в дверях. Высокий, смуглый и подтянутый, с легкой сединой, пробивающейся в бороде и на висках. Лицо его казалось спокойным, однако костяшки сжатых в кулаки пальцев побелели от напряжения. Элламария вдруг поняла, что никогда ещё не любила его сильнее, чем в эту минуту.

Посмотрев на свои руки, она вдруг заметила, что изорвала салфетку в мелкие клочья.

- Я понимаю, что не заслуживаю прощения, - глухо пробормотала она, но, поверь - мне очень стыдно. Просто не представляю, что на меня нашло. Ты, конечно, никогда меня не простишь... и я тебя не виню, только... - она всхлипнула. - Прости меня, Боб, больше мне ничего не нужно...

- Элламария, я люблю тебя.

Она подняла голову.

- Что ты сказал?

- Я сказал, что люблю тебя, Элламария.

В следующее мгновение она очутилась в его объятиях.

- О, Боб! - вскричала она. - Я тоже тебя люблю! Боже, как я тебя люблю! Прости меня за все, что я тебе наговорила. В меня словно какой-то бес вселился. О, Боб! Никогда не оставляй меня! Умоляю тебя!

Прижав её к себе, он гладил её волосы и подрагивающие плечи.

- Ну все, успокойся, родная моя, не плачь, прошу тебя.

Элламария возвела на него заплаканные глаза, и Боб улыбнулся.

- Ну и видок у тебя, - сказал он, дурашливо качая головой и проводя пальцем по узким светлым полоскам, оставшимся от слез на её щеках. Взяв Элламарию за руку, он подвел её к трюмо, усадил и принялся вытирать её лицо салфетками, которые тут же смачивал холодным косметическим молочком. Время от времени он целовал её или смеялся, когда она досадливо вскрикивала из-за очередного неловкого движения. Покончив с гримом, Боб помог ей встать и раздел её.

- Надеюсь, ты прихватила с собой вечернее платье?

Элламария кивнула и указала на платье, которое висело на крючке, прибитом к двери.

Боб снял платье с "плечиков" и помог Элламарии облачиться в него. Затем застегнул сзади "молнию".

- Туфли?

- Вон там.

Снова усадив актрису в кресло, он снял с неё грубые башмаки Марии, заменив их на изящные туфельки.

Элламария протянула руку и погладила его по щеке; во взгляде её читалась нескрываемая нежность.

- Я не стою тебя, Боб.

- Нет, моя родненькая, это я тебя не стою, - возразил он. - Это я во всем виноват. Я должен был сам обо всем догадаться. Тебе было так трудно, а я вел себя как последний эгоист. А тут ещё и премьера подоспела, Рождество на носу, да и с родителями ты так давно не виделась. Даже представить невозможно, сколько тебе довелось пережить. Мне страшно жаль, что я всего этого раньше не понял. И жаль также, что я так ничего жене и не сказал. Но я непременно ей все расскажу, моя родная. Обещаю, вот увидишь.

- О, Боб, теперь это совсем не обязательно! - вскричала Элламария, обвивая его шею руками. - Главное для меня - быть вместе с тобой, хотя бы иногда. Я не должна была, не имела права так давить на тебя. Я побуждала тебя совершить шаг, противоестественный для твоей натуры. Теперь я это поняла. Ты просто по доброте душевной не хочешь причинять боль своей жене, и я это понимаю. И люблю тебя за то, что ты такой.

Боб нежно поцеловал её, сердце его разрывалось от любви к этой прекрасной женщине.

- Ты готова?

Элламария кивнула.

- Как я выгляжу.

- Божественно.

Элламария улыбнулась.

- Просто ты ко мне неравнодушен.

- Разумеется.

Выходя из гримерной, Боб пропустил Элламарию вперед, а затем выключил за собой свет. Он не заметил Морин Вудли, тенью скользнувшую в собственную уборную. И уж тем более не разглядел убийственного взгляда, которым она проводила свою более удачливую соперницу.

ГЛАВА 11

Закрыв глаза, Кейт затаила дыхание в ожидании следующего удара. И дождалась. За ним последовал другой. Потом третий. Вскрикнув от боли, он закусила руку, вгрызаясь в собственную плоть, пока не ощутила во рту солоноватый привкус крови. В следующее мгновение она почувствовала нежное прикосновение его губ к своей истерзанной спине, в то время как его руки начали гладить и мять её обнаженные ягодицы. Кейт перевернулась на спину и посмотрела на Джоэля. Глаза его возбуждено горели. Подавшись вперед, он взял её руку и прижал к своему возбужденному члену. Кейт поразилась - его инструмент настолько затвердел, словно был высечен из камня.

Джоэль снова перевернул её на животик.

- Нет, - жалобно взмолилась Кейт. - Не надо! Я больше не могу.

Вместо ответа, Джоэль взгромоздился над ней сзади и, раздвинув её бедра коленями, приподнял её таз обеими руками, после чего одним быстрым движением вошел в нее. Слава Богу, с садистскими выкрутасами на сегодня было покончено.

Позже, лежа в темноте в постели и опустив голову на его плечо, Кейт прислушивалась к его шумному дыханию. Она тщетно пыталась унять слезы, которые одна за другой скатывались на грудь её спящего любовника. Нет, нельзя плакать - Джоэль рассвирепеет, если это заметит.

Кейт не могла понять, что с ней творится; она не находила ответа на собственные выходки. Джоэль спросил, можно ли бить её, и она согласилась. Причем, спрашивая, он казался таким робким и смущенным, словно и сам ужасался собственной смелости. А она обняла его и сказала, что согласна на все. Лишь бы доставить ему удовольствие.

Ей и в голову не могло прийти, что Джоэль способен на такие жестокие выходки. Порой, после очередных истязаний, она долго не могла подняться и с превеликим трудом передвигалась даже на следующий день. Как корила она себя, что не может попросить Джоэля перестать её мучить, признаться, что не в состоянии больше выносить этих пыток. Кейт панически боялась потерять его.

Наутро их разбудил телефонный звонок; Джоэль потянулся к трубке первый и, прежде чем Кейт успела остановить его, ответил. По счастью, звонила Маргарет Стэнли из редакции журнала"Красивая жизнь". Кейт с ужасом представила, что ждало бы её, если бы звонившим оказался её отец.

Пока она слушала Маргарет, Джоэль принялся ласкать её обнаженные груди, но истерзанные соски горели после ночных истязаний, и Кейт отстранилась.

- Кейт, вы меня слышите? - спросила Маргарет.

- Да, конечно, - поспешно ответила Кейт. - Так что именно я должна сделать?

- Приезжайте в редакцию и мы это обсудим. Я жду вас к половине четвертого. Я уже обо всем договорилась. Надеюсь, Кейт, вы не забудете, что вашим собеседником будет августейшая особа. Помните об изящных манерах и так далее.

- Августейшая особа? - тупо переспросила Кейт.

- Господи, неужели вы пропустили все мимо ушей? - в сердцах вскричала Маргарет. - Кто у вас там - граф Казанова? Нет, нет, не отвечайте, это не мое дело. Кто бы он ни был - выкидывайте из постели и мчите сюда. Такая везуха раз в сто лет выпадает. - С этими словами она бросила трубку.

Кейт обалдело уставилась на телефон. Господи, про что же ей говорила Маргарет? Да, она и впрямь упоминала королевскую кровь. Но - кого же она имела в виду? Внезапно её словно подбросило.

- Чтоб меня разорвало! Королева!

Джоэль опрокинул её на спину и игриво чмокнул в грудь. Кейт одним движением высвободилась, вскочила и, не чуя под собой ног, понеслась в кухню.

- Эй, что происходит? - недоуменно спросил Джоэль, придя туда вслед за ней.

- Королева! - срывающимся голосом ответила Кейт. - Мне поручено взять интервью у королевы.

- В Китае?

Кейт наградила его недоуменным взглядом.

- Королева сейчас в Китае.

- Значит - принца Уэльского. Или принцессу Диану. Не знаю. Сегодня днем. Я должна позвонить папе и предупредить его. Он просто ушам своим не поверит.

И она устремилась к телефону.

Джоэль, пожав плечами, прошествовал в ванну и запустил душ.

- Ты хоть слышал, что я сказала? - крикнула ему вслед Кейт. - Мне и правда поручили взять интервью у особы королевских кровей.

- Я потрясен, - крикнул Джоэль, прикрывая дверь ванной.

* * *

Как и всегда, в то утро Линда Мак-Элфри встала рано. В шесть тридцать она уже, оседлав своего жеребца по кличке Полумесяц, выехала верхом. Оставив конюшню и поле для выездки позади, она отпустила поводья, и Полумесяц, получив свободу, привычно понесся по ещё спящему предместью. Накрапывал мелкий дождик, а холодный ветер хлестал Линду в лицо, но она наслаждалась - это было её любимое время суток. Конюхи сейчас только выводили остальных лошадок на поле. Линда хотела побыть одна. Ей требовалось время, чтобы подумать.

В последнее время Боб был сам не свой. В ответ на её вопросы, он лишь смеялся, заверяя, что все нормально, а у неё лишь разыгралось воображение. Однако Линда знала его слишком хорошо, чтобы этому верить. Как и любой другой женщине, шестое чувство подсказывало ей, когда что-то неладно. Она прекрасно знала, каков бывает её муж, когда что-то не клеится в работе. От природы неразговорчивый, он никогда не обсуждал с ней свои дела, и Линда уже давным-давно не совала в них свой нос, уважая его право на молчание.

Однако на сей раз дело обстояло иначе. Все Рождество Боб был неузнаваем. Не то, чтобы раздраженный или вспыльчивый, но и не веселый и расслабленный, как обычно. Уже перед самым его отъездом в Лондон Линда нутром поняла, насколько они отдалились друг от друга. Правда, 31 декабря он, как и обещал, вернулся, и Новый год они встретили втроем, с его матерью. За столом много шутили и выпивали, однако Линда видела, что проблема, мучившая Боба на протяжении всего Рождества, не оставляла его ни на минуту. Ни тогда, ни сейчас.

Линда была сильная женщина. И телом и духом. Она гордилась своими идеальными конюшнями и не менее идеальным браком. С Бобом они прожили одиннадцать лет, из них восемь - как законные муж и жена. С самого начала их объединяло необычайное духовное родство, как нередко бывает с людьми диаметрально противоположных профессий.

И вот теперь Линда впервые задумалась, а правильную ли жизнь она ведет. Может быть, нужно больше интересоваться работой мужа, проявлять к нему больше внимания? Может быть, зря они проводят так много времени друг без друга? Линда знала, что Боб всегда хотел, чтобы у него была нормальная семья, дети; она же всегда противилась этому. Может быть, теперь, когда ей уже тридцать восемь, пора бы и перестать противиться?

В конюшню она вернулась уже почти в девять, немного уставшая и проголодавшаяся. Свекровь, приехавшая погостить до конца января, поджидала её у кухонной двери, близоруко вглядываясь в матовую пелену дождя.

Полумесяц лихо прогарцевал по заднему двору; с боков валил пар. Жеребец громко цокал задними копытами, давая знать, что доволен утренней прогулкой. Линда любовно погладила его по шее.

- Ну, что дружок, пора завтракать? - промолвила она.

Мать Боба помахала ей.

- Чайник уже вскипел, Линда.

- Иду.

Барри, юный конюх, взял Полумесяца под уздцы, а Линда, осведомившись про остальных лошадей, направилась в дом. В кухне было тепло и уютно, а аромат поджариваемых на сковороде яиц с беконом приятно щекотал ноздри.

- Теплое полотенце висит у камина, - поведала свекровь. - Приведи себя в порядок, а я пока на стол соберу.

Линда сняла полотенце и начала вытирать волосы.

- В местной газете про Боба написали, - сказала Вайолет Мак-Элфри. - Я положила её тебе на стол.

- Спасибо, - улыбнулась Линда, расчесывая волосы. - А о чем там речь идет?

- Да, все как обычно. Местная знаменитость, блистательные отклики, очередной шедевр; сама знаешь - по-другому газетчики выражаться не умеют.

Линда рассмеялась.

- Что-то вы не слишком похожи на обычных гордых матерей. Но вы правы порой мне и самой кажется, что они заготовили про него клише, которое и перекочевывает из одной газеты в другую. Разве что меняют название пьесы и фамилии актеров.

- Вот именно, - закивала Вайолет. - Но заметку я все-таки вырежу и помещу в альбом. Сколько тебе бекона положить - два кусочка или три?

- Три, если можно. Я почему-то совсем оголодала. Барри придет?

- Нет. Он час назад позавтракал.

- Что-то вы сегодня рано встали.

- Да разве можно спать, когда тут так копыта стучат? - пожаловалась Вайолет.

- Я же вам говорила - займите спальню в передней части дома. Там тихо.

- Нет. Да, собственно говоря, мне этот шум не так уж и докучает. Да и не так скучно - хоть завтраком вас всех накормить могу.

- Да, мы вам страшно признательны, - сказала Линда, усаживаясь за стол. - Особенно я. Терпеть не могу готовить завтраки. Все время собираюсь список составить, чтобы мы все по очереди кухней занимались. Впрочем, половина этих балбесов не отличит чайника от сковороды, так что проку от них мало.

Поставив перед Линдой тарелку, Вайолет вернулась к плите. - Я, пожалуй, тоже перехвачу ещё кусочек, - промолвила она. - Чай наливать?

- Угу, - промычала Линда, пережевывая пищу.

Вайолет разлила чай по чашкам и поставила их на стол. В эту минуту зазвонил телефон.

- О Господи! - всплеснула руками Вайолет. - И кому вздумалось трезвонить в такую рань? - Она шагнула в сторону прихожей. - Сказать, чтобы позже перезвонили?

- Да, - ответила Линда. - Если это только не Боб.

Вайолет сняла трубку.

- Алло. Да. Да, здесь. Она сейчас завтракает - вы можете перезвонить через полчаса? Хорошо, сейчас спрошу. Подождите минутку. - Она посмотрела на Линду. - Говорят, что дело очень срочное.

Сердце Линды сжалось. Чутье подсказывало ей, что звонок неприятный.

- Кто это?

- Она не назвалась. Так ты подойдешь?

Линда кивнула и медленно встала из-за стола. Волосы её ещё не высохли, а сапоги на ногах висели тяжким грузом. Уже в прихожей она приостановилась.

- Я поговорю из гостиной.

Свекровь изумленно посмотрела на нее, но ничего не сказала. Дождавшись, пока Линда взяла параллельную трубку, она положила свою на рычажки.

- Да, я слушаю, - сказала Линда. - Кто это говорит?

- Здравствуйте, миссис Мак-Элфри, - ответил ей женский голос. - Меня зовут Морин Вудли. Возможно, вы помните - в прошлом году мы с вами познакомились в Бадминтоне.

- Не помню, - сказала Линда, - но я знаю, кто вы такая. Чем я могу быть вам полезна?

Трубка замолчала.

- Алло? - нетерпеливо позвала Линда. - Вы меня слышите?

- Да, - сказала Морин. - Слышу.

- Что-то случилось с Бобом? - спросила Линда, стараясь не выдавать охватившего её волнения.

- Нет, - ответила Морин. - Дело вовсе не в этом.

- Тогда что я могу для вас сделать?

- Видите ли, это все-таки касается Боба. Мне просто казалось, что вам следует знать...

Линда уже поняла, что за этим последует.

- Знать - что?

- Что ваш муж изменяет вам с одной из актрис нашей труппы. Я просто хочу, чтобы вы это знали. Ужасно, когда муж изменяет собственной жене, да еще, когда об этом знают все, кроме нее. Вот я и решила, что нужно сказать вам.

- Понимаю, - ответила Линда, пытаясь унять дрожь в голосе.

- И... - Морин приумолкла, словно пребывая в нерешительности. Словом, мне казалось, что вам следует это знать. Но вы не беспокойтесь - ни о чем серьезном речь не идет. Боб вас любит, это знают все.

Кровь бросилась Линде в лицо.

- Это Боб вам все это рассказал? - язвительно спросила она.

- Нет, что вы, - Морин прикинулась удивленной. - Когда он в Лондоне, то почти каждую ночь проводит у нее.

- Кто она?

Морин замялась, потом ответила:

- Я же сказала - одна актриса из нашей труппы.

- Может быть, это вы, Морин?

- О нет, это не я, - в голосе Морин прозвучало неподдельное изумление.

- Хотя да, - произнесла Линда, - это, конечно, невозможно. Боб не настолько глуп, чтобы связаться с такой дрянью...

- Простите, не поняла.

- Мне кажется - вы слышали. Что я сказала.

- Но я просто хочу помочь вам, - возмутилась Морин. - Разве не понимаете, что я вам добра желаю?

- Скажите, Морин, - сквозь зубы промолвила Линда. - Чем вы, по-вашему, помогли мне?

- Ну, теперь вы можете драться за то, чтобы удержать его.

- Ага, значит теперь я могу драться...

- Да.

Чуть помолчав, Линда заговорила:

- Выслушайте меня внимательно, Морин Вудли. Даже, если то, что вы мне наговорили - правда, в чем я очень сомневаюсь, я не хочу, чтобы всякие мелкие и подленькие наушницы совали нос в мои дела. Ясно вам? Советую вам положить трубку и немедленно повиниться Бобу. Я согласна, чтобы он сам разобрался с вами. Я же отныне запрещаю вам не только звонить по этому телефону, но даже пытаться связаться со мной каким-либо способом. Вы же, должно быть, либо тяжело больная, либо вконец падшая личность - нормальный человек никогда не совершил бы такую мерзость. Прощайте.

И Линда гневно бросила трубку.

Хотя во время разговора она и старалась не поднимать голос, руки её предательски дрожали. Глядя в окно, словно пытаясь обрести там поддержку, Линда вдруг почувствовала, что пол уходит у неё из-под ног. Господи, неужели это возможно? Как она могла допустить такое? А ведь эта тварь сказала правду - все признаки были налицо. Может, в глубине души она даже догадывалась об этом, но не хотела признать горькую правду. А теперь - эта мерзавка поставила её перед фактом.

Линду так и подмывало позвонить Бобу. Впрочем, если верить Морин Вудли, то дома его нет. И тем не менее она решила позвонить. Да, номер Боба не отвечал.

Может, поехать в Лондон? Пойти в театр и поговорить с ним начистоту. Нет, его любовница наверняка там, а Линда, как и Боб, терпеть не могла публичных скандалов.

Что же ей предпринять? Линда без памяти любила своего мужа и не хотела его терять. К тому же она твердо знала, что и Боб по-прежнему любит её. Даже, если в настоящую минуту ему и казалось, что это не так. Ничего, решила она - не все ещё потеряно.

Она вернулась в кухню; голова все ещё кружилась под впечатлением услышанного.

- Давай быстрее, - кивнула ей Вайолет. - Завтрак совсем остыл.

Линда слепо заглянула в тарелку.

- Я уже наелась.

Отставив чашку в сторону, Вайолет пристально посмотрела на невестку. Линда невидящими глазами уставилась на камин; волосы её растрепались, руки спрятались в карманах куртки.

- Кто это звонил?

- Так, ничего важного.

Вайолет принялась убирать со стола. Ничего, Линда придет в себя и все ей расскажет. Звонили, конечно, насчет Боба, Вайолет была уверена в этом. Однако речь, видимо, шла о том, что её никак не касалось. Пока, во всяком случае. Но ведь она не слепая. Она видела, что в последнее время между её сыном и Линдой словно кошка пробежала. Что ж, если у них трудности, пусть сами разберутся. Они оба знали, что всегда могут довериться ей, положиться на нее, но вот только желание должно от них исходить, а уж она подождет и вмешиваться не станет.

Она принялась мыть посуду. Линда стояла перед камином, с головой ушедшая в себя.

- Давай я заново чай заварю, - предложила Вайолет. - Твой уже совсем остыл.

Линда вскинула голову и посмотрела на стол.

- Не нужно, спасибо. Я свой допью.

Вайолет скорчила гримаску и пожала плечами.

Линда присела за стол и выпила чай. Затем подошла к свекрови и обняла за плечи.

- Вайолет, - промолвила она. - Как вы смотрите на то, чтобы стать бабушкой?

* * *

- ...и вдобавок я получила из Кенсингтонского дворца теплое письмо с выражением благодарности. Можешь в это поверить? - Подмигнув Эшли, Кейт снова заговорила в трубку: - Ну, конечно, - сказал она. - Непременно вставлю в рамочку и повешу на стену... Нет, папочка, одной вполне с меня хватит... Да, хорошо... В ближайший уик-энд непременно увидимся... Нет, нет, я обещаю, что в этот уик-энд приеду... Да, целую. Пока.

Она положила трубку, но лицо её тут же вытянулось.

- В чем дело? - удивилась Эшли.

- Господи, да у меня просто все наперекосяк пошло, - махнула рукой Кейт. - Элламария со мной не разговаривает из-за того, что вчера я продинамила Николаса Гоу. Дженнин меня шпыняет по поводу моего дурного настроения, а теперь ещё и отец недоволен, что я к нему не приезжала. Книгой моей мне уже вообще некогда заниматься. Хватит или продолжить?

- Нет, я тебя прекрасно понимаю, - закивала Эшли. - Но вот почему ты продинамила Ника?

- Потому что пришел Джоэль.

- Но ведь он тебе уже после Ника позвонил.

- Да, после.

- А ты знаешь, что Элламария специально договорилась с Ником о вашей встрече, чтобы хоть как-то помочь тебе?

- Знаю, - вздохнула Кейт, теребя себя за волосы. - Все просто из кожи вон лезут, чтобы мне помочь. А я об одном мечтаю: чтобы меня в покое оставили. Я вполне способна сама о себе позаботиться. Надеюсь, ты не собираешься меня воспитывать? Тем более - на собственном примере!

Глаза Эшли сузились.

- Полегче на поворотах, Кейт, - процедила она.

- Это ты - полегче! - запальчиво выкрикнула Кейт. - Я знаю: ты тоже собралась мне мораль читать; что мне делать, а что - нет. Так вот, не вздумай! Сначала сравни свою жизнь и мою. Тебе всегда везло. У тебя есть замечательный старик, которому ты можешь сколько угодно плакаться в жилетку и рассказывать про Джулиана. - Глаза Эшли засверкали, но Кейт не угомонилась. - Бывший муж тебе пороги обивает, на коленях умоляя, чтобы ему разрешили вернуться в родное гнездышко. В твоем чертовом агентстве тебя вообще на руках носят, так что головокружительная карьера тебе обеспечена ещё один пустячок, который облегчит совесть Джулиана, не говоря уж о новехоньком "мерседесе", в котором ты своего обожаемого сыночка катаешь. Меня просто мутит от тебя, Эшли! Как и от всех вас!

И Кейт разразилась слезами.

Усевшись рядышком, Эшли ласково обняла её за плечи. Но говорить ничего не стала, дождавшись, пока Кейт не успокоится. И только потом спросила:

- Значит он так и не позвонил?

Кейт помотала головой.

- А когда звонил в последний раз?

- Чуть ли не две недели назад.

- А ты сама не пыталась связаться с ним?

- Тыщу раз, - горько ответила Кейт. - Но его никогда нет на месте. Или он не может говорить. Причем это уже почти месяц продолжается. То его не найти несколько дней напролет, то он вдруг объявляется как гром среди ясного неба, либо подбрасывает мне записку с указанием времени, когда я должна быть готова. Он ведет себя так, словно я только и делаю, что жду его, и - черт его дери! - он прав: так на самом деле и получается.

Кейт возвела глаза на Эшли. Они были красными и опухшими от слез.

- Я никому об этом не рассказывала, - прошептала она. - Мне было слишком стыдно. Но порой, по вечерам, я иду пешком к его дому и стою под окнами. Зайти боюсь и просто торчу, как дура, на улице в надежде, что он сам выйдет. Поверить невозможно, да? Господи, и как я могла до этого докатиться?

Эшли улыбнулась и ласково погладила Кейт по голове.

- Я тебя понимаю, - сказала она. - Мне и самой это прекрасно знакомо. Сколько раз, бывало, я по ночам садилась в машину, катила к дому Джулиана и часами просиживала под его окнами. Сама не знаю почему. А ведь мы с ним каждый день встречались. Должно быть, мы с тобой созданы такими мазохистками.

Кейт молча прильнула к Эшли и обняла её. Только женщины, настрадавшиеся из-за несчастной любви, могли по-настоящему понять друг дружку.

- И сочинять я совсем перестала, - пожаловалась Кейт. - Все из рук валится. - Она натянуто улыбнулась. - Я имею в виду книгу - для журналов я могу заметки строчить, хоть стоя на голове. Но вот с книгой моей покончено навсегда. У меня уже не хватит духа за неё взяться.

- Возьмешься, - возразила Эшли. - Не сейчас. Быть может, но позже непременно.

Кейт вскочила и принялась мерить шагами комнату.

- Эш, ты уж извини за все, что я тебе тут наговорила. Просто я все изревновалась. И тебя я порой настолько ревную, что просто на стенку лезу. Мне ведь хочется быть такой, как ты. Я страстно мечтаю уметь, как и ты, с головой окунаться в работу, не замечая ничего вокруг. Сколько денег ты заработала в последнее время для Джулиана Орбри-Нелмса? - Выплюнув его имя, она тут же подняла руку. - Нет, не говори - я этого не вынесу. Миллионы, да?

Эшли не ответила. Кейт была права. Да и насчет грядущих перемен в карьере она тоже угадала. Джулиан пока только намекал ей, но Эшли знала повышение не за горами. Чутье подсказывало ей, что это произойдет на Пасху. В порядке извинения за женитьбу на Бланш.

В дверь постучали.

- Это, наверное, Элламария. Она сегодня весь день провела с Бобом

"Тристана и Изольду" обсуждали. Везет Элламарии - и первую роль в художественной ленте заполучила, да ещё и Боба сохранила. Да и Дженнин тоже в лучах славы купается. Видишь - всем везет, кроме меня!

Эшли встала.

- Хватит ныть, Кейт - лучше пока приведи себя в порядок. Я сама открою.

Запыхавшаяся Элламария с места карьер поведала, что Николас Гоу будет играть Тристан, добавив, как она счастлива, что им снова - ей, Бобу и Нику - довелось работать втроем.

- До чего же прекрасен мир! - выпалила она напоследок, плюхаясь на диван с бокалом вина в руке.

Кейт разрыдалась и бросилась вон.

Глаза Элламарии поползли на лоб.

- Господи, что я такого сказала?

Эшли объяснила.

Элламария застонала от огорчения.

- Проклятье, ну почему мне это самой в голову не пришло? Я настолько увлеклась собственными делами, что совершенно о других забыла. Но, слушай, Эш, что она в этом козле нашла? Он ведь отпетый мерзавец, на котором пробы ставить негде.

- А ты попробуй её в этом убедить, - горько усмехнулась Эшли, глядя на часы. - Извини, мне уже бежать пора. У нас сегодня ночные съемки, и я должна быть на месте к восьми. К тому же я обещала Киту перед уходом пропустить с ним по рюмочке. А ты можешь немножко посидеть с Кейт?

- Конечно, - развела руками Элламария. - Кстати, как у тебя с Китом?

Вместо ответа Эшли пожала плечами.

- Я сама закрою, - только и сказала она. - Счастливо.

Проводив её тоскливым взглядом, Элламария отправилась в спальню. Кейт лежала на кровати. Задернув шторы, Элламария спросила:

- Как ты себя чувствуешь?

Кейт встрепенулась и подняла голову.

- Я в ярости, - процедила она. - Просто в бешенстве.

- Как я тебя понимаю, - вздохнула Элламария. - Он действительно гад ползучий.

- Он тут ни при чем, - ответила Кейт. - Я на себя злюсь. За то, что сама поставила себя в такое положение, когда из меня можно веревки вить.

- Ну, ты ведь не знала, - попыталась оправдать подругу Элламария.

- Тем хуже для меня, - безжалостно отмахнулась Кейт. Она вдруг задрожала всем телом. - Боже, до чего же мне за себя стыдно!

- Не надо, Кейт, не трави себя. - Элламария присела рядом на кровать. - Не стоит он этого.

- Я знаю, - на губах Кейт мелькнула измученная улыбка. - Просто порой мне кажется, что я больше никогда никого не найду. Мне ведь уже тридцать. Годы несутся галопом, а я по-прежнему одна. Ты помнишь себя в тридцать? Как ты себя чувствовала?

Элламария пожала плечами.

- Пожалуй, так же. В тридцать у меня тоже появился какой-то страх. Неуверенность в своих силах, в будущем. Мне казалось, что во мне что-то изменилось. Что какая-то частичка души навсегда осталась в прошлом. Нет, это слишком грустно. Просто дело в том, Кейт, что ты наконец повзрослела и навсегда прощаешься с детством. - Чуть помолчав, она добавила: - Нет, в тридцать лет я тоже тосковала и изводила себя по ночам. Зато теперь, кажется, я счастлива. Даже точно. Но какое-то время мне тоже было несладко. Представь просто, что начинаешь жить заново после зимней спячки. Что в книге твоей жизни начинается новый абзац.

- Или абзац закончился, и начинается новая глава, - промолвила Кейт.

- Можно и так, главное - думать о будущем, о том, что ждет тебя в этой новой главе. Тем более, что ты ведь у нас и вправду роман пишешь.

- Да, - не раздумывая, ответила Кейт. - Роман я пишу. Но дело не в этом, Элламария. Для меня главное - чтобы рядом живая душа была. Любимый человек.

Элламария взяла её за пуку.

- Да, малышка, - кивнула она. - Я тебя понимаю. Иначе и быть не может. Кстати, когда я познакомилась с Бобом, мне уже за тридцать было.

- Но я не хочу так долго ждать! - взвыла Кейт. - Ведь потом уже совсем поздно будет.

- Совсем поздно - для чего?

- Ну пусть не слишком поздно, а просто поздно, - согласилась Кейт. Затем. Посмотрев подруге в глаза, спросила: - Скажи, Элламария, ты не задумывалась о том, чтобы завести детишек?

- Как? Своих, что ли?

- Ну да.

Элламария призадумалась. Потом сказала:

- Что ж, бывало и такое. Хотя и не часто. Видишь ли, Кейт, я знаю, что много воды утечет, прежде чем я смогу позволить себе завести детей.

- А сейчас ты их не хочешь?

- Дело не в моем желании, - терпеливо улыбнулась Элламария. Возможно, я и хочу, но - не могу.

- Но почему?

- О, Кейт! - всплеснула руками Элламария. - Боб ведь ещё женат, а мне нужно о своей карьере думать. Сначала нужно добиться чего-то в жизни. А ты разве так не считаешь?

- Я с тобой согласна, - кивнула Кейт. - Но только мне этого мало. Мне нужно нечто осязаемое. Видишь ли, вводя в книгу очередной персонаж, я ощущаю себя так, словно наяву даю ему жизнь. Особенно, если это идеальный мужчина. Порой я жестоко страдаю из-за того, что не могу с ним сама познакомиться. Не представляешь даже, до чего обидно бывает, что мужчина моих грез существует только в моем воображении или на страницах романа.

- Это только потому, что ты до сих пор не познакомилась с подходящим мужчиной. Как только это случится, твои невзгоды разом кончатся.

- В том-то и дело, - вздохнула Кейт. - Когда я впервые увидела Джоэля, мне показалось, что это как раз он. Именно таким я и вывела Алана Янга в своей книге. А теперь мне кажется, будто собственный роман меня отторгает. Я понимаю, это звучит дико, но именно так я все это ощущаю.

- Мне это вовсе не кажется диким, - сказала Элламария. - Хотя кто-то другой и может счесть это странным. Видишь ли, играя некоторые роли, я порой так же сживалась с собственными персонажами. Нет, не совсем так. Но я прекрасно понимаю, что можно влюбиться в образ, который существует только в твоем воображении.

Кейт махнула рукой.

- По большому счету, я понимаю, что все это не более, чем романтические бредни. Нет, Элламария, я должна завести ребенка. Девочку. Иногда меня настолько допекают эти мысли, что ни о чем другом думать я просто не в состоянии. Ты сочтешь меня идиоткой, но одно время я даже всерьез подумывала, не отказаться ли от противозачаточных таблеток. Правда, потом здравый смысл все же возобладал. Ведь я хочу любить сама и хочу, чтобы любили меня. А тоска гложет мое сердце оттого, что я знаю: мне никогда уже не стать, такой, как я хотела. И молодой матерью мне уже не суждено быть. Да и мужчина, за которого я выйду замуж, если это, конечно, случится, никогда не узнает, какой я была в двадцать лет. А к тому времени, когда моей дочке исполнится десять лет, мне уже стукнет сорок, а то и все сорок пять. Такое ощущение, будто жизнь уходит, а я просто при этом присутствую.

Элламария рассмеялась.

- Тогда от меня она вообще во весь опор улепетывает.

Кейт покраснела.

- Извини, - прошептала она. - Я опять все на себя примеряю. Однако именно такой ощущает себя тридцатилетняя Катерина Кэллоуэй.

Элламария улыбнулась. Спальня уже погрузилась во тьму, и она, потянувшись к выключателю, зажгла свет. В это мгновение зазвонил телефон. От неожиданности Кейт подскочила как ужаленная.

- Я отвечу, - сказала Элламария, снимая трубку.

- Алло?

Чуть помолчав, она посмотрела на Кейт, затем быстро отвела глаза в сторону. - Мне очень жаль, - сказала она, - но она уже спустилась к машине. Мы опаздываем. Передать, чтобы она потом вам позвонила? Прошу прощения, повторите, пожалуйста. Да, непременно передам. До свидания.

Кейт смотрела на неё во все глаза.

- Это ведь он был, да?

Элламария кивнула. Глаза Кейт затуманились. Элламария прекрасно понимала, какие мысли и переживания мучают сейчас её подругу.

- Я знаю, милая, как это нелегко, но, поверь - это для твоего же блага. Так будет лучше. Он - никчемный человек, и в глубине души ты знаешь, что это так.

Кейт отвернулась и зарылась лицом в подушку. Плечи её судорожно затряслись. Элламария сидела рядом, держа её за руку, пока наконец Кейт не присела.

- Прошу тебя, Элламария, - заговорила она вполголоса. - Не говори об этом моему отцу. Даже не обмолвься. Ни про Джоэля, ни про ребенка. Папочка страшно огорчится. Он мечтает, чтобы я написала этот роман. После смерти моего брата все его надежды связаны со мной, и я не могу обмануть его ожидания. Папочка слишком дорог для меня.

- Ну, разумеется, я не скажу ни слова, - пообещала Элламария. - Но только помни, Кейт - это твоя жизнь. Ты должна жить в свое удовольствие. Ты не сможешь, да и не должна заменить родителям сына.

- Я знаю, - сказала Кейт и вдруг рассмеялась. Элламария пристально посмотрела на нее. Было в лице Кейт что-то такое, отчего по спине её пробежал неприятный холодок.

ГЛАВА 13

Стоя у буфетной стойки и прижимая телефонную трубку к плечу щекой, Элламария подлила себе джина.

- Черт знает что, - сказала она. - Всего десять дней меня здесь не было, а вы все успели разбежаться. Где ты была-то? Я тебе обзвонилась.

- Увы, Элламария, похвастать мне нечем, - ответила ей Эшли. - Все это время я торчала в гравийном карьере с самым тупоголовым режиссером всех времен и народов. Дженнин, насколько я знаю, в Риме, а Кейт - в Монте-Карло. С этим, как его... - Джоэлем.

- С Джоэлем! - вытаращилась Элламария.

- Ну да.

- У меня просто слов нет, - покачала головой Элламария. Эшли звонко расхохоталась - Элламарию не просто было ввергнуть в замешательство.

Эшли рассказала, что Дженнин снимает в Риме жизнь богемы, а вот Кейт совершенно внезапно улетела с Джоэлем Мартином на юг Франции.

- Но ведь перед самым моим отъездом она встречалась с Николасом Гоу, удивилась Элламария. - Во всяком случае, пару раз они точно ужинали вместе.

Оказалось, что с того самого дня, когда Элламария поговорила с Джоэлем по телефону, он буквально не давал Кейт прохода. Разве что пороги не обивал. Звонил днем и ночью. В конце концов Кейт уступила и согласилась с ним встретиться - в ресторане, тут она твердо стояла на своем. Но за обедом Джоэль был таким милым и очаровательным, что Кейт растаяла и... согласилась снова лечь с ним в постель.

- Так что, как видишь, твой замысел сработал, - заключила Эшли.

- Но я вовсе не этого добивалась, - возразила Элламария. - Джоэль Мартин - подлец, каких мало.

- А как Боб? - спросила вдруг Эшли.

- Изумительно! Он сейчас здесь - готовится дать интервью для "Таймс".

- О, это здорово... - Дверь её офиса открылась, и Эшли подняла голову. В проеме стоял Джулиан. Эшли вспыхнула. Запинаясь, она сказала Элламарии, что перезвонит ей позже.

- Ничего, ничего, - остановил её Джулиан. - Я хотел только напомнить, что завтра вечером ты должна присутствовать на церемонии награждения.

Эшли зажала нижнюю часть трубки рукой.

- Ну, конечно, буду, - заверила она. - Что за церемония без победителей?

- Мне нравится твоя уверенность, - усмехнулся Джулиан и, выходя, закрыл за собой дверь.

- Это был он? - поинтересовалась Элламария.

- Собственной персоной, - ответила Эшли. - Господи, что там у вас творится? - спросила она вдогонку, услышав, как Элламария взвизгнула.

- Скажем так: мистер Мак-Элфри, похоже, очень соскучился тут без меня, - пояснила Элламария, смеясь. Тем временем Боб легонько укусил её за плечо. - Пожалуй, пора заканчивать, а то тут секс по телефону начнется.

- Везет же некоторым, - расхохоталась Эшли, и подруги распрощались.

* * *

Для Кейт пребывание в Монте-Карло означало многое: например, танцевать в "Джиммиз" или попытаться (и потерпеть неудачу) выиграть состояние в одном из модных казино. Заканчивался последний день их пребывания в Монако, и Джоэль ужинал на яхте Ройстона Роббертса в обществе самого Роббертса, писателя, который их и пригласил, тогда как Кейт приняла предложение Мэгги Роббертс, жены писателя, отужинать с ней в ресторане "Отеля де Пари". Затем они встретились с мужчинами в "Джиммиз", после чего отправились в последний раз попытать счастья за игорным столом.

Для Монте-Карло сезон ещё не наступил, хотя в преддверии Пасхи гости уже прибывали. В казино, куда Кейт пришла, держа под руку Джоэля, было многолюдно. Вдруг лицо Кейт осветилось - прямо навстречу ей, оживленно беседуя с тучным, но весьма респектабельным арабом, шла Дженнин. Кейт окликнула её, но Дженнин не услышала.

- Дженнин! - снова крикнула Кейт, пытаясь пробиться к ней поближе. И вдруг в двух шагах от неё замерла как вкопанная. Женщина, которая изумленно посмотрела на неё в упор, была вовсе не Дженнин.

- Извините, - смущенно пробормотала Кейт, отходя в сторону.

Почему-то взгляд, которым наградила её эта женщина, выбил Кейт из колеи. Вечер был испорчен. Раз или два, сидя за игорным столом, Кейт вытягивала шею, пытаясь увидеть, не сидит ли незнакомка за стойкой бара, но той уже и след простыл.

Узнав, в чем дело, Джоэль посмеялся над ней и предложил лучше обратить больше внимания на игру. В Монте-Карло, по его убеждению, можно было найти куда более интересные занятия, нежели пялиться по сторонам в поисках несуществующих подруг. Видя блеск в его глазах, Кейт тут же сообразила, что он имеет в виду; в своем извечном стремлении найти удовлетворение сексуальным желаниям, Джоэль постоянно заставлял её предаваться с ним любви в разных местах, где их могли увидеть за этим занятиям. Более того, уступая его прихоти, Кейт со времени приезда в Монако ни разу не надевала трусики. Вот и теперь, посадив её к себе на колени, Джоэль запустил руку ей под платье. Когда его пальцы проникли в святая святых, Кейт охнула и беспомощно огляделась по сторонам - не подглядывают ли за ними. Они с Джоэлем сидели в самом темном углу казино, а Ройстон Роббертс только что увел жену играть в железку.

Несколько минут спустя, едва не доведя Кейт до оргазма, Джоэль спихнул её с колен и, расстегивая ширинку, приказал встать перед ним с задранной юбкой. Когда его напряженный фаллос выпрыгнул на свободу, Джоэль снова усадил Кейт на себя, погрузившись в её трепещущие чресла. Вскоре он подозвал проходившего мимо официанта и велел принести шампанского. Официант ещё не скрылся из виду, когда Кейт едва не вскрикнула - пальцы Джоэля пребольно стиснули её плечи, сам он, чтобы не закричать, прижался лицом к её шее, а внутрь ей брызнула горячая струя.

На следующее утро вертолет Ройстона Роббертса доставил Кейт и Джоэля в аэропорт Ниццы, откуда они вылетели в Лондон. Кейт была счастлива как ребенок. Она рассказала Элламарии, что окончательно влюбилась в Джоэля. Элламария от комментариев воздержалась.

* * *

Когда Дженнин втащила чемодан по лестнице, Мэттью уже поджидал её у дверей. Завидев её, он поспешил вниз, чтобы помочь ей, и, вырвав из рук чемодан, ласково поцеловал её. Он даже не скрывал радости от встречи, и Дженнин невольно растрогалась его искренности.

Съемки продлились дольше, чем все ожидали, и Дженнин отсутствовала дома почти три недели. Она не стала говорить Мэттью, что на самом деле прилетела в Хитроу два дня назад. Прямо из аэропорта она, сев на поезд, укатила в Йоркшир, чтобы побыть пару деньков с родителями.

- Как провела время? - спросил Мэттью, поставив чемодан на пол и обнимая её.

- В точности так, как рассказала тебе по телефону, - ответила Дженнин.

Мэттью рассмеялся; чуть натянуто, как ей показалось.

- Сейчас я приготовлю кофе и мы с тобой поговорим, - предложил он.

Скрепя сердце, Дженнин разделась. Больше всего на свете ей бы хотелось сейчас вернуться в пустую квартиру. Что за гримаса судьбы? Ведь прежде, когда она приходила домой, её встречали холод, пыль, пустой холодильник и черствый хлеб. Теперь же она, приехав в теплую и обжитую квартиру, в ответ на предложение напоить её кофе, начинает вновь мечтать об одиночестве. Господи, ну как же угодить этой Дженнин Грей?

- Ты что так копаешься? - окликнул её Мэттью из кухни.

Дженнин поспешно собралась с мыслями.

- Иду.

Войдя в гостиную, она с удовольствием заметила, что та сияет чистотой. Запах мастики она уловила ещё с порога. На ковре не было ни пылинки, а прозрачности окон позавидовал бы любой родник. На столе даже красовалась ваза с цветами. Да, Мэттью потрудился на славу.

Усевшись на диван, она закинула ноги на кофейный столик. Нет, в такой дом возвращаться приятно.

Мэттью поставил перед ней поднос с кофе.

- А откуда цветы?

- Из цветочной лавки.

Она улыбнулась.

- Очень красиво, спасибо.

- Я хотел, чтобы к твоему приходу все сверкало, - сказал он. - Мне очень тебя недоставало.

Дженнин взяла чашку и пригубила кофе.

- Ты достал то, о чем я тебя просила?

- Да, все на кухне. Элламария уже звонила. Они с Бобом придут в то же время, что и все остальные. Сегодня спектакля нет.

- Отлично, - сказала Дженнин. - А как насчет остальных? Они все соберутся?

- Насколько я знаю, да. Никто, по крайней мере, не отказывался.

Дженнин зевнула.

- Я бы с удовольствием прикорнула ненадолго. Который час?

- Половина пятого.

- Что ж, часок, наверное, поспать можно.

- Давай. А я пока что-нибудь сварганю. С твоего позволения, разумеется.

- Ты ведь не умеешь готовить, - рассмеялась она.

- Но я могу научиться. К тому же я вовсе не собираюсь стряпать; я могу порезать овощи, яйца сварить.

- Не беспокойся - встану, и вместе все сделаем.

- Что ж, тогда я пока за выпивкой сбегаю, - вызвался Мэттью.

Взяв журнал из громоздившейся на столике кипы, Дженнин принялась листать его.

- А это откуда?

- Утром принес. Из бюро путешествий.

- Зачем?

- То есть как это - зачем? Чтобы смотаться куда-нибудь. Отдохнуть.

- И куда бы ты хотел смотаться?

- Куда-нибудь, где можно кататься на лыжах.

Дженнин кивнула, продолжая лениво листать буклет. Она так устала, что толком и не смотрела в него.

- Ну, что скажешь? - спросил Мэттью.

Дженнин удивленно взглянула на него.

- Как насчет того, чтобы немного передохнуть? Ты так вкалывала в последнее время, что тебе бы это совсем не помешало. Как, впрочем, и мне.

Дженнин промолчала.

- Подумай, как здорово было бы вырваться вдвоем? Солнце, снег, лыжи, свежий воздух. Ну и всякие прочие развлечения само собой. - Мэттью не стал упоминать о компании, с которой познакомился в пивной во время её отлучки; новые знакомые и пригласили его кататься на лыжах. Мэттью знал, что без Дженнин затея была обречена на неудачу, поскольку денег у него не было.

- Боюсь, что не смогу, Мэтт. Сейчас, во всяком случае.

- Но я не говорю, что надо ехать прямо сейчас. Можно и через пару недель, пока снег ещё не сошел. Что скажешь?

- Я не люблю лыжи.

- Откуда ты знаешь? Ты ведь никогда не каталась.

- Просто не привлекает и все.

- А ты только попробуй - сразу втянешься.

- Нет, не хочу. Тем более, что я наверняка ногу сломаю, а то и ещё что-нибудь. Нет, Мэттью, лыжи не по мне. А почему бы тебе самому не съездить? - Она намеренно умалчивала, о том, что знала: денег у него кот наплакал.

- Я не хочу ехать без тебя. Для весь смысл этой поездки в том, чтобы отдохнуть с тобой вдвоем.

- Спасибо, Мэттью, но меня правда совершенно не тянет кататься на лыжах.

- Вот увидишь - тебе там понравится, - настойчиво убеждал он.

- Не думаю, - с сомнением промолвила Дженнин. - Послушай, давай позже вернемся к этому разговору. Сейчас я просто с ног падаю от усталости.

- Может, не стоит тогда устраивать сегодня эту вечеринку? Давай я обзвоню всех и отменю приглашение. Посидим с тобой вдвоем, тихо и спокойно.

- Нет, - помотала головой Дженнин. - Я уже три недели не видела своих друзей, да и потом уже поздно идти на попятный. Ничего, чуть-чуть посплю и встану как огурчик. - Рано или поздно ей все равно предстояло встретиться с Кейт. Слава Богу, что тогда в казино она все-таки её не совсем узнала.

Мэттью пожал плечами.

- Как хочешь. - Он присел рядышком. - Хоть поцелуемся разок, прежде чем ты опять исчезнешь?

Дженнин закрыла глаза и улыбнулась. Затем, открыв глаза, она увидела, что Мэттью выжидательно смотрит на нее.

- Ты даже ни разу не подошла ко мне после приезда, - укоризненно промолвил он.

- Извини. - Дженнин обняла его, и Мэттью, прижав её к себе, начал покрывать её лицо поцелуями.

- Как я рад, что ты вернулась, Джен, - прошептал он, целуя её в губы.

Минуту спустя Дженнин высвободилась из его объятий и встала.

- Ну ладно, иди спать, - вздохнул он. - А я за вином сбегаю. Во сколько тебя разбудить?

- В шесть.

- Хорошо. К этому времени я приготовлю ванну.

Уже раздеваясь у себя в спальне, Дженнин услышала слабую трель дверного звонка. Кто бы это мог быть? Впрочем, она привыкла, что время от времени кто-то звонит ей по ошибке; должно быть, на самом деле пришли к кому-то из соседей.

Откинув покрывало и простыню, она проскользнула в постель. Белье благоухало такой свежестью, что Дженнин с трудом удержалась, чтобы не растрогаться - она вовремя вспомнила, что по большому счету Мэттью руководствовали отнюдь не самые благородные помыслы. Она ни на мгновение не усомнилась в подлинных мотивах его желания съездить с ней отдохнуть.

В дверь спальни постучали, затем появилась голова Мэттью.

- Ну как?

- Ой, замечательно, - расслабленно вздохнула Дженнин.

- Там к тебе пришли, - сказал он. - Ты вроде бы назначила.

Дженнин нахмурилась.

- Кому? - Она была убеждена, что никого не приглашала.

- Ее зовут Мэгги. Мэгги Дивер.

Тут Дженнин вспомнила. Глухо простонав, привстала.

- Где она?

- В гостиной.

- Войди и зарой дверь, - прошептала Дженнин.

Мэттью приблизился; вид у него был сконфуженный.

- Кто она? - вполголоса спросил он.

Дженнин свесила ноги на пол.

- Дочь подруги моей мамы.

- Но что она здесь делает?

- Она приехала устраиваться на работу в парикмахерскую в Вест-Энде.

- Я по-прежнему не понимаю, почему она здесь.

- Просто я как-то сдуру брякнула, что она может остановиться у меня. Черт, совсем из головы вылетело. Должно быть, мама дала ей мой адрес. Откуда я знала, что она так быстро примчится?

- Ну и что нам теперь с ней делать?

- А что тут делать? - пожала плечами Дженнин. - Она останется у нас. Проклятье! На редкость некстати. Ты сказал, что я здесь?

Мэттью молча кивнул.

- Значит придется вставать. Проклятье! Дьявольщина!

- Нет, не вставай, - решительно сказал Мэттью. - Я ведь сказал ей, что ты легла поспать. Я сам займусь ею. Постелю ей в гостевой спальне, да?

- Да, - сказала Дженнин. - Кстати, еды у нас хватит для нежданной гостьи?

- Хватит, - уверенно сказал Мэттью. - Я скупил полсупермаркета.

- Да. Могу представить, - хмыкнула Дженнин, изогнув бровь. - Что ж, значит ты за ней присмотришь?

- Да. Она довольно милая. Ну давай - ложись. Я разбужу тебя в шесть.

Дженнин послушно улеглась, а Мэттью заботливо подоткнул одеяло и поцеловал её. Господи, и черт её дернул за язык пригласить эту провинциалку?

* * *

Верный своему обещанию, Мэттью разбудил её в шесть и сказал, что ванна уже готова. Глаза Дженнин слипались и вставать совсем не хотелось.

Выйдя из спальни, она с изумлением услышала голоса и только тогда сообразила, что приехала Мэгги Дивер. Что ж, придется хоть поздороваться.

Войдя в гостиную, Дженнин с недовольством заметила, что Мэгги и Мэттью уже почти прикончили бутылку вина. Только этого ей не хватало - пьяной девчонки на её званом вечере. Вдобавок Дженнин тревожило, что в последнее время Мэттью снова начал частенько прикладываться к бутылке. Впрочем, это было сугубо его дело, но вот видеть на своей вечеринке пьяную Мэгги ей совсем не улыбалось.

Скрывая раздражение, она радушно поздоровалась с Мэгги, постаравшись, чтобы девушка почувствовала себя как дома. Однако вскоре выяснилось, что она могла и не беспокоиться - Мэгги держалась совершенно непринужденно, уже успев подружиться с

Мэттью. Она без труда вспомнила его роль в телесериале, который крутили пару лет назад, а также несколько рекламных роликов, в которых он с тех пор снимался. Дженнин быстро заметила, что Мэттью уже самодовольно пыжится.

Он поставил перед ней чистый стакан.

- Выпьешь вина, Джен?

- Нет, попозже, спасибо. Я пойду сначала приму ванну.

- Я могу что-нибудь сделать?

- Да, можешь пока заняться супом.

- Каким?

- Пюре из брюссельской капусты.

- Фи! - скривилась Мэгги. - Терпеть не могу брюссельскую капусту.

Дженнин с трудом скрыла раздражение.

- Вы только попробуйте, - вмешался Мэттью. - Пальчики оближите.

Однако скепсиса у Мэгги не поубавилось.

- Так что мне делать? - быстро спросил Мэттью, чувствуя, что Дженнин закипает и с губ её вот-вот сорвется резкость.

Дженнин посмотрела на него; похоже, Мэттью готов был на все, лишь бы уговорить её поехать с ним кататься на лыжах.

- Сначала приготовь бульон, - сказала она. - Рецепт найдешь в кулинарной книге.

- Вот и прекрасно, - оживился он и повернулся к Мэгги. - Вы мне поможете?

Девушка пожала плечами; заметной радости предложение у неё не вызвало.

Дженнин направилась в ванну. Она уже поняла, какую ошибку допустила, пригласив Мэгги. С этой девушкой хлопот нет оберешься. И почему она именно сегодня приехала? Чертова соплячка! Наверняка испортит ей вечер. Дженнин уже подумала было, не отослать ли её в отель, но представила, как разгорячится Мэттью, и решила пока не усложнять отношения. Пожалуйста, пусть сам отвечает за девчонку. Пусть даже уложит её в постель, когда она упьется.

Быстро приняв ванну, она оделась, понимая, что должна попасть на кухню, прежде чем Мэттью устроит там полный разгром.

Мэттью с облегчением уступил ей место у стола, однако не уходил, услужливо суетясь под рукой. Он вел себя настолько подобострастно, что уже всерьездействовал Дженнин на нервы.

- Послушай, - не выдержала она, когда он в пятый раз подряд спросил, чем ей помочь. - Сводил бы ты лучше Мэгги в бар. Без вас я тут скорее управлюсь.

- Но я только помочь хотел, - надулся Мэттью.

- Я знаю - ты просто прелесть. Но я и правда буду признательна, если вы оставите меня в покое. Чем больше поваров, тем хуже стряпня.

- Ой, в бар хочу! - оживилась Мэгги, едва не захлопав в ладоши. Никогда ещё в лондонских барах не бывала.

- Они ничем не отличаются от любых других, - раздраженно пробурчала Дженнин.

- Пойдем, Мэгги, - поспешно предложил Мэттью, чувствуя, что спорить с Дженнин нельзя.

Мэгги пошла одеваться.

- Только не угощай её ничем крепче апельсинового сока, - прошипела Дженнин.

Мэттью торжественно кивнул.

- Через часик вернемся.

- Лучше через полтора. Когда пиршество будет в самом разгаре.

* * *

Час спустя, поставив рыбный пирог в духовку, а шербет в холодильник, Дженнин налила себе полный бокал вина и устроилась в кресле перевести дух.

Она сидела и ломала голову над тем, что сказать Кейт, если та упомянет, что видела её в Монте-Карло. Ясное дело - ей придется категорически отрицать, что она была в Монте-Карло, хотя врать Кейт, как и любой из подруг - ох как нелегко. Господи, и почему она только не нацепила парик миссис Грин? Чертовская неосторожность. Впрочем. Могла ли она хотя бы предположить, что встретит в казино кого-то из своих знакомых? Хорошо еще, что миссис Грин настояла на макияже; потаскушка должна была и выглядеть соответствующим образом. Занятно. А ведь она никогда не брала с мужчин деньги. Араб предложил ей умопомрачительную сумму, но миссис Грин отказалась наотрез. Зато согласилась провести с ним ночь на его яхте. Согласилась, даже узнав, что он там для неё подготовил.

Вспомнив об этом, Дженнин содрогнулась и попыталась выбросить жуткие воспоминания из головы. Взяв привезенную с собой газету, она попробовала сосредоточиться на статье про Боба. Несколько минут спустя в дверь позвонили. Превозмогая усталость и чертыхаясь про себя - должно быть, недотепа Мэттью ключ забыл, - Дженнин встала.

- Да? - сказала она в домофон.

- Привет, Джен, это Эшли.

- Эш! - восторженно вскричала Дженнин. - Поднимайся.

Вскоре на лестнице послышался топот, и ворвалась разгневанная Эшли.

- Проклятые мужики! Чтоб их разорвало!

Дженнин расхохоталась.

- Что натворил Джулиан на этот раз? - спросила она, запирая за подругой дверь.

- Ах, Джулиан! - хмыкнула Эшли. - На этот раз дело не в нем. Нет, я просто только что заезжала в гараж, чтобы заправиться бензином, маслом и прочей белибердой, когда вдруг заметила, что двое парней из мастерской таращатся на меня во все глаза.

- И что тут удивительного? - спросила Дженнин. - Я думала, ты уже давно к этому привыкла. Обаятельная молодая женщина, да ещё и в "мерседесе" - гарантия мужского внимания.

- Вот в том-то и беда, - сказала Эшли. - Знала бы ты, насколько мне все это осточертело. Знаешь, что откололи эти козлы? Они разглядывали меня, что-то обсуждая, и вдруг я отчетливо услышала, как один из них спросил: "Интересно, какова она в постели?" Ублюдок хренов!

- А ты что? - полюбопытствовала Дженнин.

- А что я? Меня так и подмывало показать им композицию из кулака и среднего пальца, но я удержалась. Не опускаться же до их уровня. Спасибо, добавила она, принимая из рук Дженнин бокал вина. - Меня просто тошнит от этих выродков. Приличной женщине просто шагу нельзя ступить, чтобы не нарваться на какую-нибудь скабрезность. Как представлю себе этих придурков, у меня просто кровь вскипает. Надо было просто переехать их.

Дженнин с трудом удержалась от смеха.

- И почему только некоторые женщины вбили себе в голову, что у нас с мужчинами равенство? - не унималась Эшли. - С такими куриными мозгами у нас вообще ни единого шанса нет!

- На что? - игриво спросила Дженнин. - Чтобы опуститься до их уровня?

- Но это ещё не все, - продолжала Эшли. - Выехав из гаража, я вскоре остановилась на красный свет и тут подкатил какой-то очередной придурок, посмотрел на меня, а потом опустил стекло и спросил: "Сколько, малышка?" И, знаешь, что я сделала? Улыбнулась ему, но меня тут же смех разобрал. Представляешь, я сначала подумала, что он спрашивает, во сколько мне обошлась машина!

Дженнин разразилась смехом.

- Господи, Эшли, ты просто чудо! Более наивной женщины, наверное, больше на свете нет. Ну все, успокойся и выброси все это из головы.

Усевшись на диван, Эшли принялась перебирать рекламные буклеты.

- Расскажи, как прошли съемки, - попросила она. - Где ты была? С кем встречалась? А я и не знала, что ты горными лыжами увлекаешься, - добавила она, разглядывая один из буклетов.

- Это не я, - сказала Дженнин. - Мэттью их принес.

- А где он сам?

- В баре. Я его выставила - он меня вконец допек.

- Бедняга Мэттью.

- А когда придет твой мистер Уинстон? - спросила Дженнин.

- Ой, совсем забыла! - всплеснула руками Эшли. - Он не придет. К нему неожиданно приехал его племянник; погостить на несколько дней.

- Ах, как жаль. Он такой забавный.

- Да, - кивнула Эшли. - Он и сам очень огорчился, что подвел нас. Просил перед тобой извиниться.

- Ничего, уж в субботу-то он не откажется от обеда в "Брассери"?

- Нет, конечно.

- Что ж, значит тогда и увидимся. Надеюсь, ты догадалась пригласить вместо него Кита?

Эшли помотала головой из стороны в сторону и отхлебнула вина.

- Он сейчас где-то в Дорсете.

- Как у вас с ним?

- Нормально. Примерно так же, как у вас с Мэттью. Приятно, когда рядом есть живая душа, а на большее я не рассчитываю. Жаль только, никак не удается убедить в этом Кита. Не понимает, что дважды в одну воду не вступишь. Кстати говоря, кое-кого я все-таки взамен пригласила.

- Да что ты! И кого?

- Джайлса Кредсли.

- Ну да! Того самого Джайлса Кредсли? Но - зачем?

- Да мне просто деваться было некуда.

- Странно, мне казалось, что вы на дух друг друга не выносите.

- Так и есть. Но в последнее время он вел себя примерно, даже по моим последним выдумкам не проехался. Вдобавок галантно сопроводил меня вчера на торжественную церемонию, где Фрезер и Нелмс удостоились высшей премии за ньюслинковскую компанию...

- Эшли! - вскричала Дженнин. - Я тебя поздравляю! Ты принесла сюда приз? Что вам дали? Господи, как я рада! Выпей ещё вина. Эх, надо было шампанского купить.

Эшли рассмеялась.

- Сойдет и вино, спасибо. Тем более, что выпитого вчера шампанского с лихвой хватило бы, чтобы пустить ко дну "Куин Элизабет". Да, так вот, я ведь начала говорить - Джайлс сегодня совсем свободен, вот я и решила пригласить его. Надеюсь, ты не против?

- Нет, конечно. Главное, чтобы тебе было хорошо.

- И Кейт будет довольна. Она как раз брала у него интервью сегодня для статьи про мужчин в рекламном бизнесе. Он был польщен до чертиков.

- Господи, совершенно невыносимый субъект, - вздохнула Дженнин.

- Пустяки, не обращай внимания, - великодушно махнула рукой Эшли.

- Надеюсь, он не принесет с собой свою мерзкую трубку?

- не уверена.

- Черт! Не представляю просто, чем он её набивает, но разит от нее, как от выгребной ямы.

- Только, Бога ради, не ляпни это при нем, - попросила Эшли. - Он убежден, что женщин этот запах заводит.

Дженнин скорчила гримасу.

- Ладно, но пусть не смеет курить, пока мы не поужинаем.

- Хорошо, я попрошу его.

Десять минут спустя прискочила Кейт.

- Я его убью! - не переступив порога, завопила она. - По стенке размажу мерзавца! Вобью его задницу в его вонючую трубку!

Дженнин так и прыснула.

- И ты туда же, - смеясь, проговорила она. - Господи, и чем вас сегодня так мужчины достали? Тебя-то кто расстроил?

- Джайлс Хренсли-Кредсли! - выпалила Кейт. - Кто еще.

- О, черт, - нахмурилась Дженнин. - Это уже хуже. Заходи в гостиную, Эшли уже там.

- Вот и прекрасно. Сейчас от неё пух и перья полетят!

- Кейт, - возвестила Дженнин, входя в гостиную. И еле слышно шепнула Эшли: - Готовься - она рвет и мечет.

Эшли изумленно приподняла брови.

- Приветик, - поздоровалась она с вошедшей Кейт. - Как дела?

- Я в бешенстве, - предупредила Кейт.

- Почему? Какая муха тебя укусила?

- Мудайлс Жопсли, вот какая!

- Джайлс? Но почему? Что случилось?

- Я просто не понимаю, Эш, как ты могла подсунуть мне такого засранца. Он же полный мудак!

Изумлению Эшли не было предела.

- В жизни меня так не оскорбляли, - продолжала Кейт. - И как ты только можешь с ним работать?

- С трудом, - призналась Эшли.

- Совершенно невыносимый тип! Сидит, развалившись, как бегемот и дымит прямо в лицо своей паршивой трубкой, которую заправляет каким-то навозом. Просто орангутан какой-то! Неандерталец!

- Согласна, - поддержала разошедшуюся подругу Эшли. - Но интервью ты у него взяла?

- Взяла ли я интервью? - сардонически расхохоталась Кейт. - Милочка, ты только подожди, пока его напечатают! Поймешь тогда, что такое разгневанная женщина. Да я там его в порошок сотру. Камня на камне не оставлю.

- Но что именно он тебе сказал? - допытывала её Дженнин.

- Немного, причем какую-то полную чепуху. Ничего, теперь он у меня попляшет. Я задала ему какой-то совсем простой вопрос, а он мне и заявляет: "Послушайте, милочка, я не собираюсь писать за вас всю статью." Наглец паршивый! А потом, когда я спросила его мнение насчет художников-постановщиков, он высокопарно осклабился и прохрюкал: "Вы, я вижу, милочка, вообще ни в чем ни уха, ни рыла не смыслите". Даже не знаю, как я удержалась, чтобы не смазать ему по его самодовольной роже. Придурок!

- Он не любит, когда его так называют, - с серьезным видом сказала Эшли.

Дженнин захихикала. Потом спросила:

- А что ты ему ответила, Кейт?

- Я сказала, что, если бы я во всем разбиралась, то не стала бы тратить время на интервью с ним.

- А он что?

- Он сказал: "давайте следующий вопрос". Я спросила тогда, испражнения каких парнокопытных он ел сегодня на завтрак.

- Ну и?

- Он сказал, что не понял вопроса. Я объяснила. Он заржал и сказал: "Зря вы так расстроились, милочка. В этом главный недостаток современных женщин - вы слишком увлекаетесь борьбой за равноправие и прочей чепухой. Вы слишком эмоциональны". Я его чуть не растерзала.

- А зря, - вздохнула Дженнин.

- Вместо этого я взяла ручку, вывела поверх интервью крупными буквами слово "ЗАСРАНЕЦ" и наградила этого козла лучезарной улыбкой. Потом оделась, сказала ему, что получила небывалое удовольствие, и отбыла восвояси.

- Теперь он вообще возомнит о себе черт знает сколько, - промолвила Эшли.

- Держу пари, что да, - криво усмехнулась Кейт. - С его крохотным мозгом. Эх, жаль я не вбила эту вонючую трубку ему в глотку

- Что ж, надеюсь, скоро тебе ещё представится такая возможность, загадочно сказала Дженнин.

Кейт метнула на неё встревоженный взгляд.

- Что ты имеешь в виду? - подозрительно спросила она.

- Он тоже приглашен к ужину.

Кейт чуть не подпрыгнула.

- Что! - взвизгнула она. - Джайлс Кредсли? Здесь? Господи, Дженнин, как тебя угораздило?

- Боюсь, что это моих рук дело, - сокрушенно призналась Эшли.

- Ты что, обалдела?

- Наверное. Но в последнее время он вел себя так хорошо... Я решила, что он исправился.

- Только посадите его как можно дальше от меня, - заявила Кейт. - Не то я за себя не ручаюсь. Вина-то налейте, злыдни! Напьюсь с горя.

- Можешь хоть всю бутылку выпить, - сказала Дженнин. - Я пойду на кухню.

ГЛАВА 14

Вечеринка удалась на славу. Дженнин, как всегда, приготовила настолько восхитительные закуски, что даже Мэгги дохлебала суп до конца. Когда Мэттью убирал со стола, Дженнин метнула быстрый взгляд на Мэгги и убедилась, что девушка, слава Богу, слишком пьяна, чтобы принимать участие в беседе.

Почти весь вечер Джайлс не давал никому и рта раскрыть. Дженнин пыталась вспомнить, где она читала, что в смешанной компании мужчины разглагольствуют почти восемьдесят процентов всего времени. Она с радостью услышала, как Элламария, перебив Джайлса, спросила Кейт, сколько та просадила в Монте-Карло. От ответа Кейт глаза Элламарии поползли на лоб. Она далее поинтересовалась, не видела ли Кейт каких-нибудь знаменитостей. Дженнин тут же заерзала на стуле и, наклонившись к Бобу, о чем-то его спросила. Кейт сказала, что видела только принца Альберта и еще, кажется, принцессу Стефанию, хотя в последнем и не совсем уверена.

- Но постой-ка! - вскричала вдруг она. - По-моему, я ещё тебя видела, Джен! Ты помнишь? - спросила она Джоэля. - Женщина, которую привел в казино этот чудовищно богатый араб? Она была похожа на тебя, Джен, как две капли воды. Я даже с ней поздоровалась, представляешь? С ума сойти можно. Говорят, у каждого из нас где-то на свете есть своя копия, но в первую минуту я готова была отдать голову на отсечение, что это ты. Ты, случайно, не знакома с какими-нибудь арабскими шейхами? Не прячешь их от нас?

Перехватив взгляд Мэттью, Дженнин почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.

- Ой, она покраснела! - вскричала Кейт. - Значит совесть нечиста. Ну-ка выкладывай, что ты от нас скрываешь!

Глаза Дженнин были прикованы к Мэттью, но он, как ни в чем не бывало, улыбнулся и начал разливать по бокалам вино.

- Никакой копии у нашей Джен нет, - сказал он. - А вот что есть, так это Doppelganger.* Вроде доктора Джекила и мистера Хайда.

*Двойник (нем.).

- О, Мэттью! - укоризненно воскликнула Кейт. - Как тебе не стыдно?

Глаза Дженнин метали молнии, однако она сдержалась и ответила с улыбкой:

- Не обращайте на него внимания - он и трезвый-то не всегда понимает, что говорит, а уж сейчас...

Тем не менее каждый из присутствующий посчитал своим долгом за неё вступиться. Мэттью выдержал град упреков и увещеваний стоически, даже не пытаясь оправдываться, и Дженнин вздохнула с облегчением.

Элламария пристально наблюдала, как Кейт держится с Джоэлем. Порой, видя, как она едва ли не с открытым ртом ловит каждое его слово, она готова была на стенку лезть. Элламария была свято убеждена, что Джоэль - мерзавец, каких днем с огнем с сыскать. Она привыкла судить о людях по глазам, а у Джоэля Мартина они были холодными и жестокими. Перехватив её взгляд, Джоэль улыбнулся и приподнял бокал в молчаливом тосте. Элламария улыбнулась в ответ. Бедная Кейт, придется ей самой разбираться в своем любовнике - никто из них помочь ей тут не мог. Почувствовав прикосновение руки Боба, она повернулась к нему. После Джоэля Мартина во рту у неё осталась горечь.

Боб тем временем наслаждался обществом Джайлса Кредсли. Быстро хмелея, тот становился все более развязным и хвастливым. Даже не понимал, что над ним потешаются. Джайлс был свято убежден, что знает абсолютно все, и, с завидным постоянством вмешиваясь в любой разговор, не терпел ни малейших возражений.

Боб же, а за ним и Мэттью, из кожи вон лезли, чтобы его провоцировать. Джоэль тоже с любопытством прислушивался к ахинее, которую нес Джайлс, порой с опозданием спохватываясь, чтобы придать себе серьезный вид в ответ на обращение Джайлса. Эшли вжалась в кресло и молча страдала от стыда и унижения за своего толстокожего коллегу. Господи, неужто он сам не понимает, что делает из себя посмешище?

В отличие от присутствующих мужчин, Дженнин быстро утратила всякий интерес к Джайлсу; повернувшись к Кейт, она спросила, как продвигается книга. Это была ошибка. Оказалось, что Джайлс, тонкости слуха которого позавидовала бы любая летучая мышь, тоже пишет книгу. Услышав это, Джоэль подмигнул Бобу, а Мэттью в очередной раз наполнил всем бокалы.

Боб с нескрываемым интересом выслушал самовлюбленного графомана, который излагал незатейливый сюжет, самозабвенно попыхивая трубкой.

- Джайлс, замолчи, - простонала Эшли.

- Нет, нет, пусть продолжает, - возразила Элламария, подмигивая Бобу. - Нам очень интересно.

Джайлс удивленно выпучился на неё и выпустил изо рта внушительное облако дыма.

- Что-то вы многовато курите, старина, - не удержался Джоэль.

Джайлс вынул трубку и уставился на неё с таким изумлением, будто видел впервые.

Тут кто-то громко икнул, и все, как по команде, повернулись и посмотрели на Мэгги. Она икнула снова, а затем, неохотно оторвав взгляд от кончика собственного носа, который пристально разглядывала уже минут пять, с трудом сфокусировала глаза на Джайлсе.

- От ваш нешет, как иж шортира, - прошепелявила она, каким-то непостижимым образом установив, что виновник омерзительных миазмов именно он. Это были первые слова, которые девушка произнесла за весь вечер. Очевидно напряжение оказалось для неё непосильным, поскольку выглядела бедняга так, будто её вот-вот вырвет. Боб, не выдержав, от души расхохотался.

* * *

Примерно час спустя Джоэль посмотрел на часы и сказал, что ему пора.

- Утром рано вставать, - объяснил он. Затем, заметив, что Кейт потянулась к своей сумочке, перехватил её руку. - Тебе сейчас идти ни к чему, - сказал он. - Оставайся.

- Но почему? - возразила Кейт; чувствуя, что взгляды всех присутствующих прикованы к ней, она покраснела до корней волос. - Я могу поехать с тобой.

- Нет, оставайся, - повторил Джоэль. - Я настаиваю. Отдыхай - тебе торопиться некуда.

Дженнин поспешила к подруге на выручку.

- Пойдем спокойненько посидим, поболтаем и коньячку попьем, - позвала она, вставая.

Но Кейт задержалась за столом.

- Почему ты уходишь так рано? - шепотом спросила она Джоэля.

- Я же сказал - мне рано вставать.

- Тогда я с тобой поеду.

- Нет, я должен выспаться. Я поеду к себе.

- Но я могу и к тебе поехать.

- Нет, оставайся здесь, с друзьями. Я позвоню завтра.

Он уже повернулся, чтобы идти, но Кейт ухватила его за руку.

- Я думала, что мы могли бы ночью...

Джоэль ухмыльнулся.

- Вот именно это я имел в виду, говоря, что мне нужно выспаться, сказал он. - Позвоню завтра. Лады?

- Но завтра вечером мы увидимся? - спросила Кейт, готовая убить себя за унижение.

- Не знаю. Вполне возможно.

- Я провожу тебя до двери.

В прихожей Джоэль обнял её.

- Не вешай нос, детка, - сказал он. - Подумаешь, одна ночь. Просто мне и правда надо хоть изредка высыпаться. Ты ведь у нас женщина ненасытная.

- Я хотела предложить тебе снова поиграть с палочкой, - прошептала Кейт, когда Джоэль натягивал пальто.

Он замер, как громом пораженный, и посмотрел на нее. В глазах заплясали так знакомые ей огоньки. Кейт с замиранием сердца ожидала, что он ответит. Наконец, взяв её лицо обеими руками, Джоэль привлек её к себе. Кейт сразу почувствовала, как он возбужден.

- Поедем ко мне, - промолвила она.

- Ну милая моя, - простонал Джоэль. - Если бы ты знала, как мне хочется! Но мне и правда нужно домой. Мне ещё столько предстоит сделать до утра. Но завтра вечером я непременно приеду. Обещаю. Жди.

- Я люблю тебя, Джоэль.

- Угу, - промычал он, целуя её. Затем застегнул пуговицы на пальто и устремился к двери.

- Может, скажешь, что тоже меня любишь? - бросила ему вдогонку Кейт.

- Ты же сама это знаешь, - обернувшись, ответил он.

- Иногда просто забываю.

- так не забывай. Ты никому об этом не рассказывала?

- О том, что ты меня любишь?

- Да. Пусть это будет нашей маленькой тайной.

- Нет, конечно.

- Вот и умница, - похвалил он. Затем, игриво шлепнув её по попке, улыбнулся. - До скорого.

Заперев за ним дверь, Кейт обессиленно прислонилась к стене. Господи, до чего все было замечательно во Франции, но теперь, по возвращении в Лондон, Джоэль сделался каким-то холодным и отчужденным. Как же расшевелить его? В гостиной грянул взрыв смеха, но Кейт туда не тянуло. Она была настолько поглощена мыслями про Джоэля, что ни о чем другом думать не хотела.

* * *

На следующее утро Дженнин проснулась совсем рано. Несмотря на то, что накануне вечером она старалась пить поменьше, голова все равно раскалывалась. Некоторое время она боролась сама с собой, пытаясь снова уснуть, но затем отказалась от бесплодных усилий и встала. Мэттью блаженно похрапывал, и она на цыпочках покинула спальню.

Капли дождя барабанили по стеклам, время от времени она слышала, как внизу проезжают машины. Отопление включили совсем недавно, и в квартире было довольно прохладно. Запахнув халатик плотнее, Дженнин поставила на плиту чайник.

Вопреки её ожиданиям. В кухне было довольно чисто; должно быть, Мэттью навел здесь порядок, прежде чем лег спать. Правда, раковина была почти доверху заставлена грязной посудой, да и гостиная выглядела как после нашествия гуннов.

Не обращая внимания на беспорядок, Дженнин пристроилась на диване с чашечкой кофе и, от нечего делать, взяла со стола один из туристических буклетов, что принес Мэттью. По правде говоря, она была бы не прочь съездить покататься на лыжах, однако была зла на Мэттью из-за неискренности, с которой он пытался уговорить её на поездку. Она ведь мигом раскусила, что он задумал.

Рано или поздно им придется посмотреть правде в глаза. Совместная жизнь у них не складывалась. Или, говоря точнее - не складывалась для нее. Мэттью с самого Рождества буквально из кожи вон лез, чтобы ей угодить, однако Дженнин этого было мало. Ей хотелось большего. Но вот - чего именно? Мэттью был добрым и внимательным, угадывал все её желания с полуслова, но все же в глубине души Дженнин не доверяла ему, и все равно хотела большего.

Она надеялась, что, попривыкнув к совместной жизни с Мэттью, успокоится, и безумные желания, обуревающие её "второе я", потихоньку сойдут на нет, однако после случившегося на юге Франции Дженнин с содроганием поняла, что миссис Грин не только не исчезла, но даже не утихомирилась. Более того, позывы плоти, толкающие её на безумства, сделались ещё более неодолимыми. Дженнин панически боялась, что болезнь, которой она и без того не могла должным образом сопротивляться, разовьется в нечто ещё более серьезное, чем раздвоение личности. И почему даже теперь, когда у неё был Мэттью, она по-прежнему уступала ненасытной миссис Грин? Ответить на этот вопрос Дженнин была не в состоянии. А между тем впору было уже бить тревогу. Днем она была блистательной Дженнин Грей, признанной звездой телерекламы, а вот ночью - почти каждой ночью! - перевоплощалась в миссис Грин, хищную нимфоманку.

Вот! Она сама это произнесла. Нимфоманка. Да, она стала самой настоящей нимфоманкой. Но что такое нимфомания? Если верить определению в словаре, то это означало болезненное повышение полового влечения у женщин. Однако Дженнин по большому счету даже не была уверена, а половое ли это влечение. Ведь никакого удовольствия она не получала. Но с другой стороны получала, ведь миссис Грин это, определенно, доставляло наслаждение. Господи, как же она все это ненавидела. Ненавидела себя, ненавидела похотливых мужчин. Но более всего она ненавидела сам процесс, беззастенчивую узурпацию её собственного тела бесстыжей миссис Грин.

Не раз она подумывала о том, чтобы обратиться к врачу, но так и не решалась. Ведь стоило только пронырливым газетчикам об этом пронюхать, и ей конец. Она словно наяву видела кричащие заголовки: "Дженнин Грей госпитализирована по поводу сексуального расстройства", "Двойная жизнь телезвезды", "Кто она - миссис Грин или миссис Грей?". Не говоря уж о той ночи, что она как-то раз провела с другой женщиной - тогда и эта история выплывет наружу. Она никогда больше не осмелится даже высунуть нос на улицу. Ни одна телекомпания не примет её на работу, ни один продюсер не захочет рисковать. И - самое страшное - как воспримут скандал её родители?

Неужели ей самой не под силу обуздать себя? Сумей она как следует покопаться в себе и вскрыть причины, толкающие её на эти безумные выходки, возможно, она сама справилась бы с ними. Может быть, так сказывается на ней слишком шумный успех? Или в ней с самого рождения заложена программа самоуничтожения? Господи, и за что ей такая страшная кара? А ведь ей даже покаяться некому, не с кем поделиться своими откровениями.

Смахивая жгучие слезы обиды и отчаяния, она приподняла голову, и вдруг увидела, что в проеме дверей стоит Мэттью.

- Привет, - с напускной беззаботностью поздоровалась она. - Я и не заметила, что ты тут торчишь.

- Что-то ты рано встала сегодня.

- Да, не спалось.

Вынув из лежавшей на столе пачку сигарету, он закурил.

- Ты была настолько погружена в свои мысли, что я не решился тебя тревожить.

- Вот как? Да, я пыталась придумать комментарий к фильму, который мы сняли в Европе. Почему-то ничего толкового в голову не лезет.

- Немудрено, - усмехнулся Мэттью. - Не в этих же проспектах вдохновение черпать.

Дженнин с изумлением посмотрела на измятый и изорванный буклет, который зажала в руке.

- Еще кофе?

Она кивнула и протянула ему свою опустевшую чашку.

- Ты сегодня уходишь? - крикнул он из кухни.

- Да. Дел невпроворот.

- Может позвонишь, больной скажешься? Выглядишь ты ужасно.

- Нет, я просто устала. Постараюсь вернуться пораньше.

Мэттью принес кофе и уселся напротив Дженнин. Он по-прежнему не сводил с неё глаз, что её очень нервировало. Дженнин понимала, что он обеспокоен из-за нее, но беда в том, что она не нуждалась ни в его беспокойстве, ни в сочувствии. По правде говоря, она вообще в нем не нуждалась.

- Тебя ведь что-то гложет, Джен? - спросил Мэттью. - Помимо комментария к фильму.

Она отвела глаза в сторону.

- Что с тобой?

Дженнин покачала головой.

- Ничего. Все в порядке.

- Тебе станет легче, если ты мне расскажешь.

- Я же сказала, Мэттью - все в порядке. - В её голосе прозвучали раздраженные нотки.

Он пожал плечами.

- Что ж, дело твое.

Некоторое время они сидели, молча попивая кофе. Дженнин старательно избегала взгляда Мэттью. Сейчас, наверное, время ещё не настало, но рано или поздно ей все равно придется обо всем рассказать ему. Жить во лжи ей с каждым днем становилось труднее, если не сказать - невыносимее. Слишком уж многое ей приходилось скрывать.

- Пожалуй, я пойду приму душ, - сказала она наконец и встала.

- Джен, зря ты так.

Дженнин обернулась и по его взгляду поняла: Мэттью ждет от неё ответа.

- Не сейчас, Мэттью, - сказала она. - Пожалуйста.

- А когда? Разговор ведь давно назрел, Джен. С тобой творится что-то неладное, и я хочу понять, в чем дело. Я ведь хочу помочь тебе, Джен.

- Позже поговорим.

- Нет! - выкрикнул он, напугав её. - Ты всегда так говоришь, и все на этом кончается. Я уже больше месяца пытаюсь достучаться до твоего разума, но ты всякий раз ускользаешь. Давай поговорим сейчас. Я настаиваю!

Дженнин провела рукой по своим волосам и устало вздохнула.

- Что мне делать, Джен? Как убедить тебя послушать меня?

Она снова пристроилась на диване и закрыла лицо руками.

- Послушай, - в его голосе прозвучала мольба. - ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. Неужели ты не понимаешь, что так продолжаться не может? Я хочу, чтобы мы с тобой превратились в одно целое, хочу жить твоей жизнью. Делить с тобой все тяготы и радости. Ну почему ты меня не впускаешь?

- Это правда, Мэттью? - прошептала она. - Ты и в самом деле хочешь жить моей жизнью?

- Дженнин! - только и произнес он, уловив в её голосе иронию.

- Послушай, Мэттью. - Она опустила руки и посмотрела ему в глаза. Давай не будем больше притворяться, хорошо? У нас с тобой нет будущего, и мы оба это прекрасно знаем. Так что хватит лицемерить.

Лицо Мэттью вытянулось.

- Но... почему?

- Я не люблю тебя, Мэттью. И я никогда не смогу тебя полюбить, хотя видит Бог - я пыталась. Ничего не выйдет.

- Но ведь мы прожили вместе совсем недолго.

- Это не имеет значения. Ничего не получится - я это точно знаю.

- Получится - если мы оба приложим к этому усилия.

- Нет, Мэттью, это невозможно. И ты должен сам это понять, если посмотришь правде в глаза.

- У тебя есть кто-то другой?

- Нет.

Мэттью беспомощно развел руками.

- Тогда я отказываюсь тебя понимать.

- Здесь нечего понимать, Мэттью. Все очень просто - я не люблю тебя и не хочу продолжать эту агонию.

- Но ведь я тебя люблю, - сказал он.

- Нет, - покачала головой Дженнин. - Ты только повторяешь, что меня любишь, хотя мы оба с тобой знаем это неправда. И наша с тобой совместная жизнь - сплошное притворство.

Мэттью отвернулся и посмотрел в сторону. Вид у него был вконец убитый.

- Значит ты хочешь, чтобы я ушел? - промолвил он. Голос его предательски задрожал.

- Да, - жестко сказала Дженнин.

Мэттью почувствовал, как в горле навернулся комок.

- И когда? - с трудом выдавил он.

- Как только сможешь.

- Вот так значит, взять и бесповоротно уйти?

Дженнин пожала плечами.

- Да.

- Но мне некуда идти!

- Можешь у друзей пожить.

Глядя на её холодное лицо, Мэттью почувствовал, что кровь в его жилах вскипает.

- Тебе ведь и в самом деле наплевать на меня, да, Джен? Абсолютно безразлично, что со мной будет.

- Нет, Мэттью, твоя судьба мне вовсе не безразлична, - ответила Дженнин, отводя глаза. - И ты это сам отлично знаешь.

- Нет, Джен, - сказал он. - Я знаю только, что впервые рядом с тобой человек, который тебя любит и хочет о тебе заботиться, а ты выставляешь его вон. Так с близкими не поступают.

- Ну хорошо, - вздохнула она. - Но ведь я уже сказала: я не люблю тебя.

Мэттью встал; щеки его были пунцовыми.

- Я понимаю, Джен, - медленно проговорил он. - Ты никогда ко мне ничего не испытывала. Ты просто использовала меня для удовлетворения своих прихотей. Ты ведь любишь только себя, верно? А теперь, когда я тебе больше не нужен, ты выбрасываешь меня, как надоевшую игрушку. Мне жаль тебе, Дженнин - мало того, что ты трусиха, так ты ещё и настоящая дрянь! Холодная и расчетливая стерва. Тебе никогда не видать счастья в жизни. Никогда!

Дженнин понуро уставилась на свои коленки. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас видеть его искаженное от ярости лицо, слышать его разгневанный голос. Однако каждое сказанное им слово было правдой, и она это прекрасно знала. Слова Мэттью безжалостно хлестали её по щекам. Да, она была трусиха, и, по большому счету, ей действительно было наплевать на него.

- Ты же больная, - выкрикнул Мэттью, брызгая слюной. - Ты хоть сама это понимаешь? - Увидев испуг, промелькнувший в её глазах, он разразился демоническим хохотом. Дженнин невольно припомнила, как накануне он высказался по поводу её Doppelganger. - Да, - неумолимо продолжил он. - И ты сама знаешь, что ты больная. Что, тебе и на это наплевать?

- Мэттью, прошу тебя, - прошептала Дженнин. - Ты сам не понимаешь, что говоришь.

- О нет! - вскричал он. - Уж я-то отлично все понимаю. Я ведь знаю тебя как облупленную, Джен. Мне известно про тебя все. Вот почему я знаю, насколько ты больна. Тебе лечиться надо.

Дженнин начало колотить, к горлу подступила тошнота. - Я... не понимаю, о чем ты говоришь, - еле слышно прошептала она.

- Ты все прекрасно понимаешь, - безжалостно отрезал Мэттью. - Я уже давно за тобой слежу и кому как не мне знать, почему ты так испугалась, когда я сказал, что ты больна. Ты ведь все поняла, да, Джен? Но несмотря на всю эту мерзость и твое душевное уродство, я все равно тебя люблю.

- Замолчи, Мэтт! - из последних сил выкрикнула Дженнин. - Замолчи, слышишь?

- Ага, - торжествующе ощерился Мэттью. - Трудно значит в глаза правде смотреть? А ведь пора, Джен. Тебе лечиться надо. Хорошему психиатру показаться. Ты ведь ненормальная. Таким, как ты, не место в человеческом обществе.

- Замолчи же! - закричала Дженнин, зажимая уши. - Я ничего не хочу слышать! Убирайся отсюда! Вон из моего дома и из моей жизни! Ты понял? Я не хочу тебя видеть!

- О да, Джен, - прошипел Мэттью. - Я все понимаю. Дженнин Грей все надоело. Или правильнее сказать - миссис Грин?

Дженнин похолодела. Кровь отхлынула от её лица. Господи, когда же он узнал? Сколько выжидал удобного случая, чтобы припереть её к стенке?

От его холодного и насмешливого взгляда по спине у неё побежали мурашки. Наклонившись вперед, Дженнин прошептала:

- Почему же я сразу не догадалась? Ты ведь не изменился ни на йоту, Мэттью. Все это время ты старательно притворялся. Играл. А вот теперь мы видим прежнего Мэттью. Ты, наверное, прав - у меня и правда не все в порядке, однако, прежде чем побивать меня камнями, ты бы на себя посмотрел. В своей жизни разобрался.

- Ах, как чудесно рассуждает наша извращенка! - язвительно процедил Мэттью. - Признайся, это ведь тебя Кейт в казино видела? Нет, нет, не отпирайся - я видел, как ты в лице переменилась. А куда же ты парик дела, а, Джен? Где ты его прячешь? Ты уже наметила следующую вылазку в мир грязи и похоти? Именно там тебе и место. А может, ты снова по женщинам решила побегать? За девочками приударить? Кто падет вашей следующей жертвой, миссис Грин? Эшли? Кейт? Элламария? Кто?

Вздрагивая от каждого его слова, как от пощечины, Дженнин не выдержала и разрыдалась.

- Так что же, миссис Грин? - неумолимо продолжил Мэттью. Зубы его оскалились, глаза горели. - Кто следующий? Кейт ведь прехорошенькая, верно? Впрочем нет - только не Кейт - она не твой тип.

- Мерзавец! - закричала Дженнин. - Мерзкий и гнусный подонок! Убирайся отсюда, с глаз моих долой!

- Это я-то подонок? Брось, Дженнин, только не пытайся водить меня за нос и уверять, будто никогда не засматривалась на Кейт. Я ведь не слепой, так что нечего вешать мне лапшу на уши. Тем более, что она и на самом деле прехорошенькая. Как и Эшли... Может, тебе она больше нравится? Высокая, черноглазая, с чувственными губками. Держу пари, что слюнки пускаешь, представляя, как ерошишь её сияющие черные волосы, ласкаешь. Интересно, какова она в постели. Хотя ты это, наверное, знаешь, да?

Дженнин в бессильной ярости сжала пальцы в кулачки.

- Подонок! Ублюдок! - всхлипывала она. - Боже, как же ты меня провел! Это ты - настоящий урод! Никчемный пьяница и неудачник. И ты навсегда им останешься.

- Как забавно выслушивать подобные речи от нимфоманки, - язвительно хмыкнул Мэттью. - Да к тому же ещё - от лесбиянки. В отличие от тебя, я хотя в постели нормальный.

- Это ты-то нормальный? - презрительно фыркнула Дженнин. - Да ты в постели - самое настоящее бревно!

- Что ж, в сравнении с теми. К кому ты привыкла - возможно. Хотя что-то я вчера ночью не слышал, чтобы ты жаловалась. А ведь ради тебя, Дженнин, я на все готов. Конечно, у меня нет столь любимых тобой половых органов. Мягких грудей, нежной пушистой...

- Господи, до чего же ты омерзителен! Убирайся отсюда! Чтоб духу твоего здесь не было!

- Не волнуйся, я уйду. Но я предупреждаю тебя, Дженнин - никого другого ты не найдешь. Я ведь люблю тебя, стерва ты этакая, хотя и знаю все про тебя. Понимаешь? Знаю, но люблю до опупения! И ты меня хочешь, потому что прекрасно понимаешь - другого такого дурака тебе не найти. Ни к кому другому я так не прикипал душой, как к тебе, Дженнин Грей, а теперь ты опять меня выставляешь. Ничего, ты за это поплатишься, уж поверь мне. Ты дорого заплатишь за мои унижения...

- Вот уж нет! - запальчиво выкрикнула Дженнин. - На это можешь не рассчитывать. Ты от меня ни пенса больше не получишь. И не надейся, что сможешь и дальше меня шантажировать - я со своим прошлым покончила. И у тебя не хватит смелости...

- А вот это мы проверим, Дженнин, - вкрадчиво прервал её Мэттью. - И посмотрим, что выйдет. Я никому не позволю над собой измываться, и уж тем более - такой шлюхе, как ты! А собрано у меня на тебя так много, что тебе до конча своих дней не расплатиться. И ещё заруби себе на носу - если ты не достанешься мне, то никто другой тебя тоже не получит. Поняла?

Вдруг, не помня себя, Дженнин схватила стоящую на столе чашку и изо всей силы запустила в Мэттью. Тот легко увернулся, и чашка с громким звоном разбилась о стену.

- Пошел вон! - завизжала Дженнин и уже потянулась было за другой чашкой, но Мэттью перехватил её руку и крепко стиснул.

- Чтоб этого больше не было! - угрожающе потребовал он, брызгая ей в лицо слюной.

- Отпусти меня! - крикнула Дженнин. - Немедленно отпусти!

- Да ты только посмотри на себя! - презрительно прошипел Мэттью. - На тебя смотреть противно! Жалко и противно! - Сдавив её запястья в левой руке, он размахнулся правой и наотмашь ударил её по щеке. - Вот тебе, стерва, получай. Это тебе от меня урок. И думать не смей, что тебе удастся вышвырнуть меня на улицу. Поняла? Я вернусь, - зловещим голосом пообещал он и, выпустив её, быстрыми шагами устремился к двери.

Выйдя в прихожую, он едва не перелетел через спину Мэгги, которая, не помня себя от любопытства, подслушивала за дверью. Сперва он ожег её свирепым взглядом, но затем расхохотался. По лицу Мэгги было ясно, что она слышала все до последнего слова.

- Куда вы идете? - пролепетала она.

Мэттью неопределенно пожал плечами.

- И её с собой забери! - завопила Дженнин. Из рассеченной губы стекала тоненькая струйка крови. - Здесь ей делать нечего!

Еще раз посмотрев на перепуганную мордашку Мэгги, Мэттью понял - ему и правда придется взять девушку с собой. Она знала тайну Дженнин.

- Ну и чего ты ждешь? - выкрикнула Дженнин. - Убирайся отсюда! Оба выметайтесь вон!

Мэгги возвела на него насмерть перепуганные глаза.

- Пойдем, малышка, - сказал Мэттью, обнимая её за плечи. - Собирай свои вещи. С ней я тебя не оставлю - это небезопасно.

Мэгги перевела взгляд на Дженнин.

- Посмотрим, что будет, когда я дома про вас расскажу, миссис Грин! с недоброй усмешкой промолвила она. - Как вы после этого станете всем пыль в глаза пускать.

Закрыв глаза, Дженнин упала на колени. Когда смысл слов Мэгги проник и в самые отдаленные уголки её мозга, горло её стиснули липкие пальцы страха. Она знала, всегда знала, что в конце концов миссис Грин одержит верх. Да, для миссис Грин победа была уже близка. А вот для Дженнин Грей это станет началом конца.

ГЛАВА 15

Наливая кофе в кофейник, Кейт напевала себе под нос. Она не подозревала, что глаза её сияют, однако ничуть не удивилась бы, узнав об этом. Впервые за долгое время она чувствовала себя счастливой.

Кейт только что вернулась после совершенно замечательного вечера, уже третьего за последние две недели, который провела с Николасом Гоу, и даже вспомнить не могла, когда так наслаждалась в последний раз. После театра они поужинали вместе с Элламарией и Бобом, которые, сославшись на дела, ушли довольно быстро. Ник и Кейт посмеялись над неуклюжей отговоркой, однако минуту спустя, когда Ник повернулся к ней и как бы невзначай осведомился, не пора ли им тоже домой, Кейт заметила, что глаза его светятся жадным огнем.

Вернувшись в гостиную с подносом в руках, Кейт увидела, что Ник стоит возле её стола и порадовалась, что в пишущей машинке ничего нет. Останься там листочек из какой-нибудь статьи, она бы не возражала, но Кейт не хотелось, чтобы кто-нибудь, даже Ник, видел её книгу; точнее то немногое, что она успела насочинять. Тем более, что Николас Гоу был актером шекспировского театра.

- Вот и кофе, - провозгласила она, ставя поднос на стол. - Боюсь только, что сливок нет. Миссис Адамс, моя соседка, последние утащила.

Ник с улыбкой следил, как она разливает кофе по чашкам.

- Забавно, - сказал он, усаживаясь на диван и вытягивая ноги во всю внушительную длину. - Мы с тобой говорили, о чем только угодно, но ты и словом не обмолвилась о своей книге.

Щеки Кейт слегка порозовели.

- Я почему-то так и знала, что вы сейчас это скажете, - ответила она. Затем, видя, что он ждет продолжения, добавила: - Собственно говоря, пока и рассказывать-то ещё не о чем.

- Понимаю, - кивнул Николас. - Ты у нас известная скромница.

- Нет, правда, - сказала она. - Я ещё почти ничего не написала.

- А вот Элламария уверяет, что книга продвигается семимильными шагами.

- Это с моих слов.

- А на самом деле это не так?

Кейт покачала головой из стороны в сторону.

- А в чем дело? Времени не хватает?

Кейт вздохнула.

- Нет, лично мне на нехватку времени грех жаловаться. Просто я сама боялась себе в этом признаться, но... словом, я замахнулась на нечто такое, что мне не по зубам.

- Что-то не верится, - задумчиво промолвил Николас. - А давно ты пишешь?

- Целую вечность! Месяца четыре, а то и больше.

Он расхохотался. - Да. И верно - вечность.

Кейт улыбнулась, на её щеках заиграл румянец.

- Так уж мне кажется.

- Если некоторые ухитряются состряпать роман за несколько недель, это вовсе не значит, что это каждому по плечу.

- Да, конечно. Просто поначалу мне казалось, что это вовсе не сложно, тем более, что я журналистка и умею владеть пером. Однако оказалось, что все куда сложнее.

- Но ты все-таки продолжаешь? Или совсем руки опустила?

- Нет, я пытаюсь. В противном случае мой папочка страшно огорчится. Он просто бредит моей книгой. Ни о чем другом и разговаривать не желает.

- Но ты рассказала ему о своих затруднениях?

- Нет, что вы! Как и все остальные, он свято уверен, что у меня все идет как по маслу. Вот мне и приходится мучаться, чтобы не разочаровать его.

- А что Джоэль говорит? Он ведь твой агент, кажется?

Кейт помотала головой.

- Нет, Джоэль весьма недвусмысленно дал мне понять, что и слышать ни о чем не станет, пока я не покажу ему уже законченную рукопись. К тому же после той памятной вечеринки у Дженнин, о которой я вам рассказывала, я его даже не видела. Но ничего, - она натянуто улыбнулась и продолжила с наигранной беззаботностью. - Как-нибудь справлюсь.

Николас мгновенно заметил, что Кейт расстроилась.

- Извини, - сказал он. - Больше не буду совать нос куда не надо.

Вместо ответа Кейт протянула руку и взяла чашку. Ник смотрел на неё с такой нежностью, какой она никогда не замечала у Джоэля.

- Ничего, - сказала Кейт, чуть помолчав. - Возможно, это и к лучшему. Может, теперь мне легче станет.

- А ты не пробовала сама ему позвонить?

- Тысячу раз. Однако либо никто не подходит, либо отвечают, что он на каком-то заседании. Чертовски унизительно.

- Так ты мне поэтому позвонила? Потому что с Джоэлем рассталась?

- Не стану врать - да. - Кейт потупилась. - И.. я очень рада, что это произошло.

- Я тоже.

Она улыбнулась.

- В воскресенье я весь день свободен, - сказал Ник. - Может, сходим куда-нибудь? За город, скажем, прошвырнемся. - Видя её нерешительность, он добавил: - Нельзя же его всю жизнь ждать, Кейт!

- Да, я сама понимаю. - Она отвернулась, смущенная тем, что актер видит её насквозь.

- Ладно, - произнес Ник. - Мне уже пора идти. Мистер Мак-Элфри не любит, когда мы, актеры, засиживаемся допоздна. А завтра мы репетируем "Тристана и Изольду".

- Неужто Боб такой тиран?

Ник рассмеялся.

- Порой случается. Однако я на него не обижаюсь. Боб ко всем с очень высокими мерками подходит, не только к себе. - Он поднялся и поставил опустевшую чашку на поднос. - Если передумаешь насчет воскресенья, то мое предложение остается в силе.

Проводив актера, Кейт ещё долго корила себя за то, что не приняла его приглашения. А что ей оставалось делать? Она не могла себя ничем связывать - вдруг Джоэль позвонит?

Пройдя в спальню, она задернула шторы и лишь затем включила свет. Это уже стало у Кейт привычкой: во-первых, чтобы легче было разглядеть, не подъехал к дому Джоэль, а во-вторых - чтобы никто не подсматривал за ней.

Загадочные телефонные звонки в последнее время участились, и пару раз Кейт казалось даже, что узнала голос, однако точно вспомнить, кому он принадлежит, она так и не сумела. Нет, таинственный звонивший вовсе не угрожал ей, скорее даже наоборот. Но он всегда торопился и зажимал чем-то микрофон трубки, чтобы исказить голос. Одно время Кейт даже подозревала, что это штучки Джоэля, однако затем сообразила, что такие звонки не в его стиле.

Сидя перед трюмо, она счищала с лица макияж. Всякий раз, как кдому подъезжал автомобиль, она внутренне напрягалась, ожидая, что в дверь позвонят, однако звонок молчал.

Взгляд Кейт упал на тросточку, которая мирно стояла в углу. Внезапно её охватил гнев. Ведь даже после того, как она, словно послушная собака, сама изъявила желание быть поколоченной садистом-хозяином, Джоэль так и не соизволил позвонить ей. Ее так и подмывало изломать злополучную трость на куски и вышвырнуть, но она опасалась прогневить Джоэля.

Ничего, рано или поздно он непременно объявится - в этом уж Кейт была уверена. Погладив животик, она улыбнулась своему отражению в зеркале. Со временем Джоэль привыкнет к мысли, что станет отцом.

* * *

Эшли вскрикнула и попыталась прикрыть голову руками, но опоздала на долю секунды и просвистевший в воздухе снежок врезался ей в лицо.

- Ну погоди! - вскричала она и, ухватив пригоршню липкого снега, припустила за ним вдогонку.

- Бегать надо уметь! - назидательно сказал Кит, ловко уворачиваясь и прячась за дерево. Однако в следующую секунду он завопил благим матом незаметно подкравшийся сзади Алекс угодил снежком прямо ему в нос.

- Это нечестно! - со смехом завопил Кит, утираясь. - Ну-ка, иди сюда, негодник!

Однако Алекс, радостно гогоча, уже улепетывал во всю мочь.

- Эй! - крикнула Эшли.

Кит поспешно обернулся, и - бац! - снова получил снежком по физиономии.

- Это жульничество, - пожаловался он, стряхивая снег с ушей. - Двое против одного! Я так и не играю.

- Нормально, - крикнул Алекс. - Ты ведь больше нас и сильнее.

- Вот именно, - согласилась Эшли. Она запустила в него очередным снежком, но промахнулась.

- Ну ладно, сами напросились, - Кит приступил к обновлению своего арсенала, одновременно отгоняя расшалившегося Цезаря, который с лаем напрыгивал на него, защищая Эшли и Алекса.

Последние тем временем тоже запаслись снежками, так что вскоре битва возобновилась.

- Ага, есть! - радостно завопил Алекс, когда метко пущенный Эшли снежок угодил в спину Киту. И тут же еще: - Ну ты даешь, ма!, - когда второй снежок попал чуть пониже первого.

Под градом снарядов Кит не успел прицеливаться, однако запасы амуниции у Эшли и Алекса быстро подошли к концу, и им ничего не оставалось, как спастись бегством. Кит припустил вдогонку. Догнав Эшли, он схватил её за руку и, хохоча во все горло, засунул снежок прямо за шиворот.

- Ой, бандит! - завопила она, когда по спине потекли ледяные струйки. - Это нечестно.

Тем временем Алекс изловчился и бросил снежок в нее.

- Попал! - радостно взвизгнул он. - Ура.

Эшли нахмурилась.

- Ты на чьей стороне, поросенок? - Вот тебе! - И запустила в него пригоршню снега.

- За мной, Алекс! - крикнул Кит, устремляясь за ней в погоню.

Эшли так смеялась, что её быстро настигли.

- Нет! - завизжала она, когда Кит снова попытался засунуть ей за шиворот снежок. - Не смей!

- Давай, папка! - подзуживал Алекс.

Цезарь возбужденно лаял и носился по снегу, петляя, как ошалевший заяц.

Кит сгреб Эшли в объятия и, держа свободной рукой здоровенный снежный ком, высматривал, куда бы его приладить.

- Нет! - вопила Эшли, обессилев от смеха. - Не вздумай.

В последнюю секунду, распознав его намерения, она попыталась было зарыться лицом в его куртку, но опоздала - снежный ком размазался по её лицу.

- Все, сдаюсь! - забормотала она, давясь от смеха. - Вы победили!

- Ага, ты слышал, Алекс? - вскричал Кит. - Супостат повержен. Разбит наголову!

- Ура! - пропищал Алекс.

Кит повернулся к Эшли.

- Ну что, может вернемся? Тебе не мешало бы пообсохнуть.

- Нет, ни за что! - завопил Алекс.

- Будем надеяться, что я не замерзну, - сказала Эшли, стряхивая с лица снег. - Несмотря на все ваши старания. Пойдем посмотрим, замерз ли ручей.

Алекс восторженно заухал, а Кит схватил его за руки и начал раскручивать в воздухе. Затем выпустил и, прижав к себе, расцеловал. Алекс благодарно прижался к отцу, а затем, окликнув Цезаря, помчался вперед, размахивая руками - так он изображал самолет.

- Ты уверена, что не замерзнешь? - заботливо спросил Кит.

- Да. Хотя, конечно, мне чуть-чуть мокровато.

Он засмеялся и любовно обнял её за плечи.

Утром, проснувшись, они с изумлением увидели, что за ночь выпал мокрый снег. Это весной-то. Однако никто не огорчился. Эшли обожала гулять по заснеженному лесу; ей казалось, что она ходит прямо по рождественской открытке.

На берегу замерзшего ручья они остановились и присели на лавочку, глядя, как Цезарь и Алекс носятся наперегонки по свежему льду. Цезарь то и дело поскальзывался и падал, не понимая, что за чертовщина с ним творится.

- Идите к нам! - позвал Алекс. - Такой класс!

- Твоя мать не умеет на льду кататься, - соврал Кит. - Она боится упасть.

- Ну это уже чересчур! - шутливо нахмурилась она. - С чего ты это взял?

- Так просто, - усмехнулся Кит. - А разве это не так?

- Сейчас посмотрим, - с вызовом сказала Эшли, вставая. Она решительно зашагала к крутому берегу ручья, но поскользнулась и, к восторгу Алекса и Цезаря, покатилась вниз.

- Беру свои слова назад! - озорно крикнул Кит. - Так только настоящий мастер умеет.

Эшли запустила в него снежком, но промахнулась.

- Ну подожди, я до тебя доберусь! - погрозила ему Эшли. Вскарабкавшись на берег, она снова присела рядом с ним на скамью.

Тем временем вновь повалил снег; и все вокруг быстро стало белым-бело. Идиллическая картина снова напомнила Эшли рождественские открытки, которыми она любовалась ещё в детстве.

Кит гладил её по руке, и Эшли прильнула к нему. Его близость была ей приятна. Всякий раз, как она видела его вместе с Алексом в последнее время, к горлу подкатывал комок. И слепой увидел бы, как Кит любит ребенка, и что Алекс обожает отца. Порой они держались как друзья, а иногда как отец и сын, но оба проявляли искреннюю радость, когда она присоединялась к ним, и они гуляли или забавлялись втроем. И сама она - признавалась сама себе Эшли - испытывала от этого удовольствие. Словно так и надо было.

- О чем думаешь? - поинтересовался Кит.

- Да так, ни о чем.

- О нем, может быть? - спросил Кит, кивая на Алекса.

Эшли приподняла голову; глаза Кита были печальны.

- Нет, - быстро ответила она. - Не о нем.

- Как у тебя вообще дела?

- Имеешь в виду - на работе? Все нормально.

- Часто его видишь?

- Не чаще обычного, - сказала она. И тут же добавила: - На работе, конечно.

- Но ты по-прежнему о нем думаешь?

- Не особенно, - солгала Эшли. - Какой в этом смысл?

Кит пожал плечами.

- Может, и никакого. Если ты, конечно. Разлюбила его.

Эшли отвернулась.

- Или ты его ещё любишь?

Эшли затаила дыхание. Она с дрожью ждала, когда Кит задаст этот вопрос. Врать ему она не хотела - почему-то ей казалось, что тем самым она предаст Джулиана, - но и причинить ему огорчение ей тоже не улыбалось. Правда же заключалась в том, что последние два месяца были для неё настоящим адом. Эшли пыталась уверить себя, что теперь ей будет легче, однако время шло, а облегчение все не приходило. Стоило ей только увидеть Джулиана в коридоре или в офисе, как внутри у неё словно что-то обрывалось, и Эшли понимала - любовь к нему не только не угасла, но и готова в любое мгновение вспыхнуть с новой силой. Господи, и почему настоящая жизнь никогда не складывается так, как в любовных романах? Несколько страниц, а то и строчек, и все - здравствуй, новая любовь! Но в жизни все выходило совсем иначе. Отвергнутая любовь и разбитое сердце были реальностью, и никакое время их не лечило.

- Алекс, ну-ка прекрати! - крикнул Кит. Приподняв голову, Эшли увидела, что Алекс держит Цезаря за передние лапы и танцует с ним на льду.

- Но ему нравится, - возразил мальчик.

- Ничего подобного. Ему так больно. Отпусти его.

Но Алекс пропустил требование отца мимо ушей, продолжая играться со щенком.

Кит встал.

- Алекс! - голос его зазвенел. - Ты что, не слышал?

- Ну пап! Ему ведь правда нравится! Вот посмотри.

- Отпусти его! Сейчас же! Я больше повторять не собираюсь.

- Мамочка, ну ведь правда ему нравится? - обратился Алекс за поддержкой к матери.

- Алекс! - жестко повторил Кит.

Мальчик неохотно разжал ручонки, и Цезарь, определенно довольный, что вновь обрел долгожданную свободу, радостно стрельнул в кусты.

- Подойди сюда, - сказал Кит.

Алекс не шелохнулся. Эшли с колотящимся сердцем наблюдала за этой сценой. Мальчик смотрел на отца расширенными, полными слез глазенками.

- Ну же, - нетерпеливо позвал Кит. - Я жду.

Протянув руки, он помог Алексу вскарабкаться на берег.

- Пойми, малыш, - заговорил он. - Цезарь ещё совсем маленький. К тому же он может признаться тебе, что ему больно или неприятно. Он слишком тебя любит, чтобы укусить как следует, поэтому позволяет тебе измываться над собой. Но ведь не хочешь его мучить, верно?

Алекс помотал головой. По раскрасневшейся щеке скатилась слезинка.

- Тогда позови его и извинись перед ним.

Алекс поспешно повернулся и окликнул Цезаря. Щенок тут же примчался, сжимая в неокрепших зубах длинную хворостину. Выхватив её из его пасти, Алекс устремился к кустам, а Цезарь помчался за ним, заливисто лая.

Кит снова сел на лавку и обнял Эшли за плечи. Лицо его оставалось таким суровым, что Эшли не выдержала и рассмеялась.

- Меня ты тоже отчитаешь? - спросила она.

- Нет, - сказал он. - Хотя и стоило бы. Тебе порой не хватает с ним строгости.

- Ну это ты зря, - возразила Эшли. - Просто ты меня опередил сейчас, вот и все.

- Надеюсь, ты не станешь отрицать, что ему не хватает отцовского воспитания?

- Но у него есть отец, - пожала плечами Эшли.

- Ты понимаешь, о чем я говорю.

Воцарилось молчание. Оно уже грозило затянуться, когда Кит взял её за подбородок и повернул к себе.

- Так что ты мне скажешь, Эш?

- О чем?

- Чтобы у нас была нормальная семья?

Понурив голову, Эшли посмотрела на свои перчатки. Она прекрасно понимала, что в глубине души хочет того же самого. Но Кита она не любила по крайней мере, любила не так, как Джулиана. Однако в следующую минуту она вспомнила о бесконечных ночах, о том, как ворочалась, мучаясь от одиночества и мечтая ощутить ласковое прикосновение и услышать слова любви. Желание быть нужной и любимой. Да, всего этого ей остро недоставало, и жизнь поэтому казалась если не пустой, то неполноценной.

- Ну?

Эшли посмотрела на небо и вздохнула.

- Ведь я прав, Эшли, и мы оба это знаем. Нам хорошо вместе, и ты сама видишь, как я тебя люблю. Давай попробуем. Ну что тебе стоит?

- О, Кит, если бы ты знал, как это все непросто!

- Но ведь так не может продолжаться вечно. Мы только время зря теряем.

- Я знаю, - сказала она. - Но просто сейчас я должна сама в себе разобраться. Я не хочу тебя терять, и это правда. Но и бросаться, очертя голову, в омут тоже не могу.

- Но ты хотя бы попытайся. - Он заглянул ей в глаза. - Я люблю тебя, Эш. Если бы только знала, как я тебя люблю!

Наклонившись к ней, он осторожно поцеловал её в губы. Эшли зажмурилась, пытаясь сдержать слезы. Господи, как бы дорого она отдала, чтобы выбросить из головы мысли про Джулиана.

- Скажи, ну хоть какая-то надежда у меня есть? - прошептал Кит, когда она зарылась лицом в его плечо. - Пожалуйста, не лишай меня надежды.

Эшли не ответила, и Кит чуть отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза. Эшли встретила его взгляд, ненавидя себя за желание видеть на его месте другого мужчину.

- Ну, скажи.

Эшли измученно улыбнулась, и в глазах её появилось обреченное выражение. - Дай мне ещё немного времени, Кит, - попросила она. Пожалуйста. Совсем немного.

И, встав со скамейки, направилась в рощицу, где бегали Алекс с Цезарем.

Кит проводил её задумчивым взглядом. Еще немного, и он вновь обретет любимого сынишку.

ГЛАВА 16

Поговорив с Вайолет, Линда положила трубку. Она выглянула из окна снаружи уже темнело. Сегодня была пятница, так что Боб должен был вот-вот вернуться домой. Сердце её заколотилось. После звонка Морин Вудли прошло уже несколько недель, но всякий раз с тех пор, встречая мужа, она нервничала. Поначалу она радовалась, что все идет, как всегда, однако перед каждым последующим уик-эндом её охватывал страх: а вдруг Боб объявит ей, что уходит к этой женщине?

В первые дни её обуревало желание выяснить, кто она, эта таинственная разлучница. Однако природные осторожность и благоразумие - а может трусость? - одержали верх. Ведь в глубине души Линда боялась; боялась того, что узнает. Возможно, сражаться с неизвестностью было не слишком разумно, однако Линда рассуждала, что, знай она другую женщину, она могла и уступить пальму первенства ей. В самом деле, окажись вдруг соперница красива, умна, да вдобавок ещё и аристократична, Линда не выдержала бы соперничества.

Упакованный чемодан стоял возле кровати, а пальто лежало поверх него. Линда взяла пальто и облачилась в него. Нет, она не убегала из дома - так, по крайней мере, она себе говорила, - однако и встречаться с Бобом в этот уик-энд была не в состоянии. Она даже не представляла, сколько могла ещё продержаться. Боб понимал, что у них что-то не так, что она изменилась; не раз он даже заводил об этом разговор, но всякий раз у неё не хватало духа сказать ему правду. А вот теперь она собралась уехать на весь уик-энд. Недалеко, правда - она просто решила навестить Вайолет. Та слегла с гриппом, и Линда решила воспользоваться этим предлогом, чтобы улизнуть из дома до приезда Боба.

Немного раньше она звонила ему домой в Лондон, но, как обычно, телефон не отвечал. Линда уже привыкла к этому вечному молчанию, хотя неприятный осадок в её душе все-таки остался. Она не знала, что выберет Боб: приедет ли он тоже к матери, или решит остаться в их загородном доме. Был, конечно, и третий вариант: он мог вернуться в Лондон к своей любовнице, но Линде не хотелось даже думать об этом.

Она взяла с подоконника их свадебную фотографию. Да, тогда они были молоды, влюблены и строили на жизнь самые радужные планы. Этот роскошный дом с конюшней Боб купил ей в качестве свадебного подарка. В те дни ей приходилось едва ли не силой усаживать его в воскресенье вечером на лондонский поезд. И уж она совсем не удивлялась, когда он время от времени приезжал домой не в пятницу, а в четверг. Порой приглашал гостей. Писателей, режиссеров, актеров, постановщиков, да и просто друзей. Теперь же он предпочитал вершить все дела в Лондоне, тогда как гости приезжали к ним крайне редко. Чья тут вина: его или ее? Вдруг Линда расплакалась - у них с мужем всего было так много общего, а теперь эта неведомая женщина собиралась их разлучить. Причем навсегда.

Линда прикоснулась к его лицу на фотографии, и на ладонь её скатилась горячая слезинка.

- Пожалуйста, не уходи, - прошептала она. - Не оставляй меня.

* * *

Вечеринки у Роберта Блэкуэлла славились своей неуемной, порой даже разнузданной экстравагантностью, необычным стилем и всякими диковинными сюрпризами. Гости всегда получали удовольствие, а сам Роберт Блэкуэлл делал все, от него зависящее, чтобы никто не скучал. Он не скупился ни на какие расходы, предвосхищая любые пожелания своих друзей.

Элламария вырулила на извилистую подъездную аллею, которая вела к возвышающемуся в отдалении особняку. Аллея хорошо освещалась фонарями, а в самом её конце, сбоку от дома маячила просторная стоянка. Выехав на прямую, откуда открывался вид на огромный дом, Элламария и трое её спутниц невольно ахнули.

- Господи, да вы только посмотрите! - воскликнула Элламария.

- Боже, какая прелесть! - восхитилась Кейт, хлопая в ладоши.

Эшли, сидя на заднем сиденье с Дженнин, которая почти всю дорогу молчала, заботливо потрепала подругу по руке и спросила:

- Джен, ты не заболела?

Та помотала головой, но Эшли услышала, как она сдавленно сглотнула.

Дворецкий в безукоризненном черном сюртуке и галстуке встретил их у входа, а в холле поджидала целая армия лакеев в ливрее, которые приняли у подруг одежду и дорожные сумки, проводили в гостиную и подали шампанское.

- Привет, девочки! - радостно встретил их выскочивший из толпы гостей Джоэль. - Выглядите как куколки.

Обняв Кейт, он пылко расцеловал её. Кейт просияла.

- Как дела, малышка?

- Прекрасно. Но я очень соскучилась.

- Я тоже. Но ничего, мы ведь наверстаем упущенное, верно?

Кейт улыбнулась и кивнула. От одного лишь вида Джоэля у неё задрожали коленки, а любые мысли о Николасе Гоу и о том, что она может его предать, тут же вылетели из головы.

Накануне вечером Джоэль позвонил ей и пригласил на вечеринку, причем настоял на том, чтобы она привела с собой всех подруг. Это был их первый телефонный разговор после той самой вечеринки у Дженнин.

- Извини, что сам не смог тебя привезти, - сказал он. - Я тут едва ли не с утра. Дел было по горло. А где Боб? - спросил он, заметив, что

Элламария одна.

- У него слишком много работы, - быстро ответила Элламария. Не говорить же ему о том, как она поцапалась с Бобом, когда он отказался ехать с ней. Однако она не знала, да и Боб не стал ей говорить, что отказ его вызван тем, что он уже приглашен на эту вечеринку вместе с Линдой. Узнав, что Элламария уже дала свое согласие, он был несказанно рад, что Линда отказалась от приглашения.

Подтолкнув Элламарию локтем, Кейт кивком указала на проходящую мимо парочку.

- Это югославский князь Димитрий, - прошептала она. - Каков красавчик, да?

Элламария уставилась на него, забыв о приличиях.

Кого только не было среди гостей: аристократы, звезды эстрады, актеры, бизнесмены - самые сливки общества. Шампанское лилось рекой, в зале царил интимный полумрак, а из танцевального зала доносилась нежная музыка.

Эшли очень быстро оказалась в центре внимания; сам хозяин, Роберт Блэкуэлл, начисто позабыв о собственной подружке, не отходил от неё ни на шаг и даже не пытался скрывать своих чувств. Шампанское уже ударило Эшли в голову; она смутно сознавала, что уже не владеет собой, и её уже зашатавшаяся крепость вот-вот рухнет под могучим натиском Блэкуэлла.

Тем временем Элламарию увлек танцевать мужчина, сложенный как настоящий греческий бог. Уже в дверях Элламария обернулась, и подруги разглядели в её глазах нескрываемое желание.

Дженнин стояла в сторонке, почти не двигаясь. Взгляд её скользил по лицам, роскошным нарядам и украшениям. В зале стоял такой шум, что она едва различала отдельные голоса. Заметив рядом внушительную штору, она с трудом подавила желание проскользнуть за неё и просидеть там до окончания вечеринки. Она не хотела приезжать сюда, а теперь, оказавшись среди шумного веселья, отчаянно сожалела, что подалась на уговоры подруг. Она боялась, что может не совладать с собой, что в любую минуту миссис Грин вырвется на свободу и окончательно обесчестит её. Оглянувшись по сторонам, она почему-то была почти уверена, что различит в толпе Мэттью. После их страшной ссоры она ни разу не видела и не слышала его, и это молчание страшило её куда больше, чем его угрозы.

Взрыв смеха, прогремевший в дальнем конце зала, заставил её встрепенуться и поднять голову. В углу ожил фонтан, и в воздухе забила струя. Струя шампанского! Дженнин перевела взгляд на свой опустевший бокал. А почему бы и нет? Не стоять же ей тут и в самом деле всю ночь в одиночестве.

Проталкиваясь через толпу, она улавливала обрывки чужих разговоров.

- ...фотографии прямо из Канна, милая, - произнес мужской голос. - они просто сногсшибательны...

- ...машину нашу угнали вместе со всем багажом! Ха-ха-ха!

Дженнин изумленно воззрилась на весельчака.

- ...в июле они взлетят до небес! Покупай немедленно, понял?

Приблизившись к фонтану, Дженнин вдруг остро ощутила свое одиночество. Осмотревшись по сторонам, она оглянулась в замешательстве, не зная, что ей делать. Затем, почувствовав на своей спине чей-то взгляд, оглянулась. Приятные голубые глаза разглядывали её с безмятежным любопытством. Обладателя голубых глаз Дженнин узнала почти сразу. Пол Дин! Знакомством с ним похвастаться она, конечно, не могла, но знала, что он выступает за сборную Англии по крикету.

Она улыбнулась.

- Вот это другое дело, - улыбнулся он в ответ. - Позвольте-ка за вами поухаживать.

С этими словами он взял у неё бокал и подставил под струю шампанского. Затем сказал:

- Позвольте представиться.

- Я вас знаю, - призналась Дженнин. - Хотя, к сожалению, не видела вашей игры.

- Ничего страшного, - улыбнулся Дин. - Но мне кажется, что я вас тоже где-то видел. Ваше лицо мне знакомо. Это может быть?

- Меня зовут Дженнин Грей, - представилась она, протягивая руку.

Дин хлопнул себя по лбу.

- Ну конечно же! Моя жена каждую неделю смотрит вас по телевизору.

Дженнин приподняла бровь и оглянулась по сторонам.

- Ее здесь нет, - усмехнулся Дин. - Пока, во всяком случае. - Он наполнил шампанским собственный бокал и чокнулся с ней. - Ваше здоровье.

- Благодарю вас, - глаза Дженнин заплясали. - А я хочу выпить за вас.

Вблизи Дин оказался даже красивее, чем на экране или на фотографиях. Длинные светлые волосы ниспадали на воротник, на загорелом лице играла полунасмешливая улыбка.

- Чем вы опечалены? - спросил он, уводя Дженнин от фонтана.

Дженнин посмотрела на него с удивлением.

- Вы выглядели такой грустной и одинокой, - сказал он, - что сразу всколыхнули во мне естественные рыцарские чувства - желание вступиться за вас.

- Неужели у наших мужчин ещё сохранились рыцарские чувства? изумилась Дженнин.

- Разумеется. Лично я ничего удивительного в этом не вижу.

Дженнин пожала плечами.

- Вы напомнили мне хрупкий цветочек, который так легко затоптать в этой толпе. Вы, случайно, не подснежник, Дженнин?

- А вы и правда спортсмен?

- Говорят, да, - хмыкнул Дин. - Однако быть спортсменом вовсе не означает, что надо лишать себя всех прелестей жизни. Тем более - самых изысканных. А уж изысканнее вас, Дженнин Грей, во всем белом свете не сыскать. Так мне кажется.

- А мне кажется, Пол Дин, что вы со мной отчаянно флиртуете.

Он придал себе невинный вид.

- Да что вы? И вы меня в этом обвиняете?

Дженнин рассмеялась. - А вот на этот вопрос я вам не отвечу.

- Вы одна здесь? - спросил он, легонько проводя рукой по её волосам.

- Не совсем.

- Вот как? Означает ли это, что вы поссорились со своим спутником? Или он отошел на минутку?

- Это означает, что я пришла сюда со своими подругами, которые сейчас танцуют.

- Пол! Лапочка моя! - Обернувшись, Дженнин увидела прелестную белокурую девушку с сияющими темными глазами. Девушка, приветливо улыбаясь, приблизилась к ним. По всему чувствовалась, как она рада встрече.

- Вики! - лицо Пола осветилось.

- А я и не подозревала, что ты здесь. Почему ты мне ничего не сказал?

- Потому что я тебе не обо всем докладываю. - Покосившись на Дженнин, он увидел, что та разглядывает их с нескрываемым любопытством.

- Дженнин, позвольте представить вам мою кузину, Викторию Дин. Вики, познакомься с Дженнин Грей.

- Здравствуйте, - улыбнулась Вики. - Я очень рада.

- Я тоже, - кивнула Дженнин.

- В первую минуту я вас не узнала, - сказала Вики. - На экране вы выглядите не такой миниатюрной... - она поперхнулась и поспешно зажала рот ладошкой. Потом виновато добавила? - Ой, извините. Я вас не обидела?

- Нет, что вы, - засмеялась Дженнин.

Сама не зная почему, она с первого взгляда почувствовала к Вики расположение. Волосы девушки были уложены немного небрежно, да и сама она выглядела так, словно постоянно куда-то спешила. Однако улыбку её была искренней и по-настоящему заразительной, а глаза светились живым умом.

Вики взяла Пола под руку.

- Он наверное пытался вскружить вам голову, да? - простодушно спросила она.

Пол засмеялся.

- До этой стадии я ещё не добрался, - сказал он.

Вдруг глаза Вики расширились.

- Ой, вы только посмотрите! - воскликнула она. - Фонтан шампанского. Я сейчас.

И помчалась подставлять бокал под пенную струю.

- Совершенно чокнутая! - улыбнулся Пол. - Но я её обожаю. - Он взял у Дженнин опустевший бокал. - Потанцуем?

Охваченная внезапно захлестнувшей её паникой, Дженнин хотела было оказаться, однако в последний миг сумела взять себя в руки и, напряженно улыбаясь, проследовала за Полом в танцевальный зал. Ее охватил холодный страх, и Дженнин дала себе зарок: что бы ни случилось, как бы ни нравился ей этот мужчина, она не должна его соблазнять, ни сейчас, ни когда-либо.

Уже начав танцевать, Дженнин заметила, как мимо проплыла Эшли в объятиях Роберта Блэкуэлла. А неподалеку весело хихикала Элламария, которую обнимал красавец Адонис.

* * *

Посмотрев в глаза Эшли, Роберт Блэкуэлл осторожно провел пальцами по её груди. Он делал так уже в третий раз, и её напрягшийся сосок бугорком вздыбился под тонкой тканью. Эшли возвела на Роберта глаза; увлажнившиеся губы её были полуоткрыты.

- Сегодня ночью мы с вами предадимся любви, Эшли, - жарко зашептал он ей на ухо. - Вы знаете это?

Закрыв глаза, она позволила Роберту поцеловать её в губы. Она понимала, что выпила слишком много, но ей было на все наплевать. Возбуждение, исходившего от этого мужчины было непередаваемым, и она вздохнув, тесно прильнула к нему бедрами, чувствуя, как прижимается к её лобку его напряженный фаллос.

Внезапно Роберт отодвинулся от нее; удивленно подняв глаза, Эшли увидела, что он смотрит куда-то поверх её плеча.

- Шон! - воскликнул он. - А я думал, ты в Штатах.

- Прилетел уже. Съемки кончились раньше, чем мы планировали.

Эшли изумленно обернулась; этот голос она узнала бы даже во сне.

Увидев перед собой его смеющиеся глаза, она чуть не растаяла; Шон Коннери расхохотался.

Кейт следила за ними с нескрываемой завистью. Господи, чего бы она только ни отдала, чтобы познакомиться с Шоном Коннери. Джоэль откровенно веселился, видя её состояние, однако не чувствовал себя вправе подойти к знаменитому актеру и поэтому увлек Кейт в гостиную, где угостил шампанским.

Потом вдруг сказал:

- Подожди минутку, я должен кое с кем переговорить. Сейчас вернусь.

И был таков. Оставшись в одиночестве, Кейт сначала хотела было обидеться, но потом решила, что вокруг творится слишком много интересного, чтобы придавать внимание таким мелочам. И начала осматриваться по сторонам.

Тем временем Элламария со смехом отшатнулась от своего Адониса.

- Я вам не верю! Воскликнула она.

- Нет. Правда, - уверял греческий бог. - Я видел все ваши спектакли. Вы самое прелестное создание женского пола, сотворенное руками нашего Господа.

- Ой, ну тут уж вы загнули, - кокетливо скромничала Элламария.

- Ничуть, - заверил Адонис. Затем, поцеловав её пальцы, добавил: - Я каждый вечер любуюсь вами. Мне уже начинает казаться, что я вас знаю. Каждую черточку вашего тела. Я храню все рецензии и газетные отклики, где упоминается ваше имя, вырезаю все ваши фотографии.

- Вы мне льстите.

- Нет, и готов это доказать, если вы мне позволите.

Элламария рассмеялась; немного нервозно. Было в его словах и жестах нечто такое, что вызывало у неё неясное беспокойство. К комплиментам ей, как и любой актрисе, было не привыкать. Однако совсем другое дело, когда тебя превозносит и тем более идолизирует полнейший незнакомец. По спине Элламарии поползли мурашки. Адонис пристально смотрел на нее; его бледные глаза вперились в её лицо. Не выдержав, Элламария отвела взгляд в сторону.

- Нет, не отворачивайтесь, - попросил он и, не дожидаясь ответа, начал покрывать её лицо и шею легкими поцелуями. Тем временем его руки гладили её обнаженную спину, а его жаркое влажное дыхание едва не обжигало её кожу.

- Прошу вас, не надо, - слабо возражала Элламария, пытаясь оттолкнуть его.

Адонис снова посмотрел ей в глаза, и Элламарии показалось, что лицо его приняло какое-то странное выражение.

- Я бы хотел вас всю так целовать, - прошептал он. - Каждый дюйм вашего тела. - Он улыбнулся, и в глазах его заплясали жадные огоньки. Наклонив голову, он провел языком по её приоткрытым губам.

- Не надо, прошу вас, - зашептала Элламария. - Вы ставите меня в неловкое положение. - Она пожалела, что рядом нет Боба, который избавил бы её от этого странного незнакомца.

- Позвольте мне увести вас куда-нибудь, где нам никто не помешает, предложил вдруг Адонис.

Он взял её за руку, и Элламария, не в силах противиться его воле, покорно последовала за ним. Она тщетно спрашивала себя, почему так слепо идет за этим человеком, почему позволяет так помыкать собой...

Из оцепенения её вывел возглас:

- Элламария!

Повернувшись, она увидела Кейт, которая махала ей рукой. Адонис крепче стиснул её запястье, но Элламария сумела высвободиться.

- Извините, - сказала она. - это моя подруга. Я должна узнать, не случилось ли с ней чего.

- Я и отсюда вижу, что у неё все в порядке, - криво усмехнулся её похититель. - Идемте.

- Нет, извините. Пожалуйста, отпустите меня.

Адонис снова взял её за руку.

- Я жду, Элламария, - прошептал он.

Она рывком выдернула руку и поспешила к Кейт. Адонис проводил её задумчивым взглядом, но Элламария даже не обернулась.

- Слава Богу, что ты здесь, - вздохнула Элламария. - Просто не представляю, что бы меня ожидало, не окликни ты меня в последнее мгновение.

- Как, ты чем-то недовольна? - изумилась Кейт. - Но ведь он просто божественный.

- Он очень странный, - пожаловалась Элламария. - А где Джоэль?

- Отошел с кем-то потрепаться. Сама не знаю с кем. А ты видела Эшли? в голосе Кейт прозвучали завистливые нотки. - Она с самим Шоном Коннери кокетничает!

- Врешь! Где? Где он?

- Вон там. - Кейт кивнула в сторону танцевального зала.

- Может, и нас с ним познакомят?

- Боюсь, что вряд ли. Она там с Робертом Блэкуэллом. Почетные гости и все такое.

- Жаль. А где Дженнин?

- Мне показалось, что она танцует с Полом Дином - знаешь, чемпион по крикету? Похоже, он сумел вскружить ей голову.

Элламария рассмеялась.

- Это именно то, что ей нужно.

- Она тебе что-нибудь рассказала? Про Мэттью.

- Нет, ни словом не обмолвилась. Знаю только, что он с ней больше не живет. А ты не в курсе, что там у них стряслось?

- Нет, даже понятия не имею. Я спрашивала Эшли, но она тоже ничего не знает.

- Интересно, почему Дженнин ничего нам не рассказывает?

Кейт пожала плечами. - Как бы то ни было, Дину удалось расшевелить её - это уже достижение.

- А он женат?

- М-мм, кажется да. С другой стороны - какая разница? Можно подумать, что это кого-нибудь останавливает.

Элламария лукаво посмотрела на нее.

- Туше, - усмехнулась она. - А как у тебя с Джоэлем? Он объяснил, где пропадал все это время?

- Нет, даже не намекнул. Тс-сс! Вот он идет, - прошептала Кейт. Лицо её мигом осветилось.

- Привет, Элламария! - жизнерадостно поздоровался Джоэль, целуя Кейт в щеку. - Как это тебя ещё никто не похитил?

- Это намек? - игриво спросила Элламария.

- Разумеется. - Он обернулся, и Кейт увидела, как, рассекая толпу, к ним приближается знакомая фигура.

- О нет, - невольно вырвалось у нее.

- Милые дамы, - провозгласил Джоэль. - Позвольте представить вам вашего доброго знакомого, Конрада Фрезера. Конрад - Элламария, Кейт.

Конрад коротко кивнул. Его манеры нисколько не улучшились, в унисон подумали Кейт и Элламария; обе холодно кивнули ему в ответ.

- Пойдем потанцуем, Элламария, - предложил Джоэль, увлекая её за собой.

Оставшись одна, Кейт робко возвела глаза на Конрада, но тот следил за тем, как подвыпившие гости у фонтана обливались шампанским. Смеясь, он даже не заметил, как от толпы отделилась изрядно набравшаяся, поразительно красивая женщина и, заметно покачиваясь, приблизилась к нему.

Несмотря на всю неприязнь, которую питала к Конраду, Кейт с любопытством посмотрела, как он, поправив бретельки платья, сползшие с обнаженных плеч женщины, тепло улыбнулся ей. Кейт поймала себя на мысли, что завидует этой женщине. Какой же красавчик этот Конрад! Женщина поцеловала его прямо в губы, и Конрад на глазах у Кейт поцеловал её в ответ.

- Кэнди, милочка, - прошептал он. - По-моему, ты немного перебрала.

- Нитшего подобного, - запинаясь, пробормотала Кэнди и, все так же пошатываясь, устремилась к заветному фонтану. Конрад снова повернулся к Кейт, которая тут же залилась румянцем, только сейчас осознав, что все это время поедала его глазами. Перехватив её взгляд, Конрад улыбнулся. Кейт не выдержала, и улыбнулась в ответ.

- Что привело вас сюда? - громко, стараясь перекричать громовой хохот собравшихся у фонтана, спросила она.

- Меня пригласили, - ответил он, пригубив шампанское.

Кейт приподняла брови.

- Об этом я и сама догадалась. Но разве вы не в Нью-Йорке живете?

- В Нью-Йорке, конечно. - Но в Лондон меня привели дела, вот я и решил объединить приятное с полезным.

- А Джулиан не здесь? - быстро спросила Кейт.

- Если здесь, то мне об этом ничего не известно.

- Слава Богу!

Конрад изумленно вскинул брови.

- Только не говорите мне, что и ваше сердце разбил этот коварный соблазнитель Орбри-Нелмс.

- Что за ерунда! - не сдержалась Кейт.

Но Конрад только пожал плечами и снова отвернулся, словно полностью утратив к ней интерес. Кейт не выдержала.

- Послушайте, вы со всеми так учтивы? - ядовито спросила она, зайдя спереди и глядя ему в глаза.

- Кто - я?

- Да - вы!

Вопрос разъяренной Кейт, похоже, поставил Конрада в тупик. Ответил он не сразу.

- Да, пожалуй, - сказал он наконец.

- И вам совершенно безразлично, что о вас думают?

- Нет, - покачал головой Конрад. - Просто на таких вечеринках мне безумно скучно, а людские толпы меня утомляют. От этих пошлых рож просто скулы воротит.

Кейт вспыхнула.

- В жизни не слыхала подобной...

- Кейт! - воскликнула Эшли, приближаясь к ней. - Никогда не угадаешь, с кем я только что разговаривала.

- С Шоном Коннери, с кем же еще, - фыркнула Кейт, поворачиваясь к ней. - Господи, я тебя просто растерзать готова! Как и его, - добавила она шепотом, кивая на Конрада.

Узнав Конрада, Эшли побледнела. Конрад же ухмыльнулся и протянул ей руку со словами:

- Извините, но я забыл, как вас зовут.

Глаза Эшли негодующе сверкнули, что, похоже, только его позабавило.

- Конрад Фрезер, - представился он.

- Я знаю, - холодно кивнула Эшли, не замечая его протянутую руку.

- Так вы не напомните мне, кто вы такая? Я помню только, что вы любовница моего компаньона.

Эшли охнула. Как он смеет! Она резко отвернулась, а Кейт взяла её за руку и повела прочь.

Конрад проводил их задумчивым взглядом, а затем обернулся посмотреть на причину разразившегося сзади смеха. Кандида, раздевшись донага, поливалась шампанским. Конрад шагнул к ней, и женщина, точно этого и ждала, сперва подставила ему губы для поцелуя, а потом, громко икнув, мешком осела ему на руки.

* * *

Затормозив неподалеку от стоянки, Боб приглушил мотор. Небольшая рощица не скрывала сияния ярко освещенных окон огромного особняка. Боб знал, что Элламария сейчас там; поэтому он и приехал. Зачем тогда он остановил машину здесь? Почему не подъехать ко входу и не пройти внутрь?

Он включил было радио, но музыка вызвала у него раздражение, и Боб его выключил.

Откинулся на спинку сиденья, положив голову на подголовник. Господи, и черт его угораздил вляпаться в такую историю! Боб совершенно перестал понимать, что творится в его жизни. Он пытался поработать над Queen of Cornwall, но тщетно: ему никак не удавалось сосредоточиться. Всплывающие из самых глубин мозга лица близких ему женщин как бы вытесняли любые другие мысли. Элламария, разгневанная и упрекающая его за нерешительность. Линда, молчаливая и несчастная, отчаянно пытающаяся казаться спокойной и умиротворенной. Но в глазах обеих женщин так легко читалась любовь, которую они к нему испытывали. И его сердце переполняла любовь к ним обеим.

Что же делать? Есть ли у него выход? Боб твердо знал одно: так дальше продолжаться не может. Это чертовски несправедливо по отношению к каждой из них, да и сам он больше не мог вынести такого напряжения. Так зачем же он все-таки сюда приехал? Сказать Элламарии, что между ними все кончено? Или напротив - примчался, не в силах вынести разлуки с ней? В мозгу его царила полная неразбериха. Как ни поступи он, кому-то из любимых им женщин он неминуемо причинит смертельную боль. Как, кстати, и себе. Впрочем, на себя ему было наплевать - все его помыслы были устремлены к Элламарии и Линде. Какую из них выбрать? От какой уйти навсегда?

Он представил себе Элламарию. Должно быть в данную минуту она с кем-то танцует, смеясь и кокетничая, даже не подозревая, что Боб находится совсем близко, буквально в двух шагах, и раздумывает, не оборвать ли их роман, не положить ли конец её счастью. Впрочем. Зачем ему ломать на этот счет голову? Он ведь все равно не поступит так - зачем поэтому напрасно терзать себе душу? Просто войди туда, сказал он себе, найди её и признайся, что любишь её и жить без неё не можешь.

Но что же он скажет Линде? Линда, я полюбил другую. С нашей совместной жизнью покончено, я ухожу. Он содрогнулся, понимая, что никогда не сможет сказать ей это. Линда, я люблю тебя, извини за всю боль, что я тебе причинил. Теперь со всем покончено, и я всегда буду рядом с тобой. Она даже не задаст ему ни одного вопроса, но просто молча обнимет, прижмется к нему и скажет, что все хорошо, что хорошо кончается. Лишь бы он был рядом.

Господи Милосердный, подскажи мне. Помоги найти выход.

Он повернул ключ в замке зажигания и включил заднюю скорость. Да, пусть думают, что он слабак, но принять решение он не мог; сейчас, по крайней мере. Кто знает - может он вообще его никогда его не найдет. Пусть будет, что будет. Да, пусть судьба сама рассудит их.

ГЛАВА 17

Отнеся лишившуюся чувств Кандиду наверх в спальню, Конрад вернулся в огромную гостиную. Его так и подмывало остаться с ней, но затем благоразумие перевесило. Вдобавок его поджидали кое-какие дела. Поискав глазами Роберта Блэкуэлла, Конрад заметил, что тот беседует с Эшли. Глаза женщины сияли, и Конрад усмехнулся себе под нос - Роберт времени не терял. Как бы подтверждая его догадку, Роберт повернулся и направился к двери, которая вела на террасу с бассейном. Эшли поставила свой бокал на поднос проходившего официанта и, прихватив сумочку, последовала за Блэкуэллом.

Конрад в три шага настиг её у самой двери и схватил за руку. Эшли круто развернулась.

- Потанцуем! - кивнул Конрад.

- Отпустите меня! - резко сказала Эшли, гневно взглянув на его руку, а затем и на него самого.

Конрад ухмыльнулся.

- Я же сказал - пойдем танцевать! - И, едва ли не силой поволок её к танцевальному залу.

- Как вы смеете! - процедила Эшли, вырываясь. Однако Конрад стиснул её запястье железной хваткой, и высвободиться ей не удалось. Тогда она изо всей силы наступила ему на ногу, с мстительным удовлетворением убедившись, как исказилось его лицо.

- Никогда больше так не делайте! - свирепо произнес он.

Эшли в свою очередь удостоила его гневным взглядом.

- Что за дурацкую игру вы затеяли?

Конрад приподнял одну бровь и посмотрел на неё с такой презрительной усмешкой, что Эшли с трудом сдержалась, чтобы не отвесить ему оплеуху.

- Похоже, Роберт Блэкуэлл пригласил вас поплескаться в бассейне? спросил он.

Эшли не ответила, но во взгляде её читалось удивление, смешанное со страхом.

- Так я и думал, - вздохнул Конрад. Но развивать свою мысль не стал.

- Вы мне не ответили, - нашлась Эшли. Она попыталась было снова ударить его по ноге, но Конрад вовремя отпрянул.

- Вы хоть представляете, что творится в этом бассейне? - спросил он.

- Думаю, что в нем плавают, - сказала Эшли.

- В нем занимаются чем угодно, но только не этим, - ухмыльнулся Конрад.

- В каком смысле?

- Уверен, что вы вовсе не такая наивная, какой пытаетесь казаться, усмехнулся он.

- Это наглость, - промолвила Эшли. - Чем бы ни занимались люди в этом бассейне, я совершенно не понимаю, какое вам до этого дело. А теперь отпустите меня!

- Мне, возможно, до всего этого дела и нет, как вы изволили выразиться, поскольку я нырять в этот бассейн не собираюсь. Но вот вас я хочу от этого шага удержать, поскольку это напрямую связано с Джулианом. Думаю, ему бы тоже не понравилось. Что его любовница принимает участие в этой пьяной оргии.

Эшли нахмурилась.

- Простите, не поняла.

- Видите ли, менее через две недели Джулиан женится на моей кузине, а мне вовсе не улыбается, чтобы во время медового месяца она подцепила что-нибудь... ну, скажем, заразное.

Эшли залепила ему такую хлесткую пощечину, что Конрад пошатнулся и, выпустив её руку, попятился.

- К вашему сведению, - отчеканила она, - я больше не любовница Джулиана, как вы изволили выразиться, так что прошу вас впредь не приближаться ко мне даже на пушечный выстрел! Никогда!

С этими словами Эшли пулей вылетела из гостиной; щеки её пылали, а ладонь мучительно ныла.

Кейт и Джоэль покатились со смеху.

- Поделом ему, - мстительно сказала Кейт. - Жаль только, я не слышала, что он ей сказал.

- Или - что она ему сказала, - заметил Джоэль. - Молодчина наша Эшли. Не даст себя в обиду.

- Это точно, - согласилась Кейт, не заметив, каким жадным взором проводил Джоэль её удаляющуюся подругу.

- Итак, - промолвил он, оборачиваясь к ней. - Что скажешь?

Вспомнив, о чем они только что говорили, Кейт покраснела до корней волос.

- Хорошо, - пискнула она.

- Моя комната на втором этаже.

- Вообще-то я хотела тебе кое-что сказать.

- А что, это не может подождать? Я весь вечер мечтаю затащить тебя в свое гнездо.

- О, Джоэль, мы ведь за весь вечер толком не пообщались с тобой.

- Да, меня удерживали кое-какие дела, но зато я постоянно о тебе думал, - сказал он. - Поцелуй меня.

Кейт послушно обняла его и впилась в его губы. Джоэль жадно поцеловал её в ответ; Кейт сразу почувствовала, что он возбужден. Крепко прижав её к себе, он задвигал бедрами, прижимаясь к её чреслам. Его язык змейкой проскользнул в её рот.

Когда Джоэль разжал объятия и выпустил её, Кейт дышала тяжело, а грудь её судорожно вздымалась. Джоэль оглянулся и заметил стоявшую на террасе Эшли. Господи, ну до чего же прекрасная женщина.

- Поднимайся ко мне, - сказал он Кейт. - Дворецкий отнес твои вещи в мою комнату - он тебя проводит.

- А ты со мной не пойдешь? - возмутилась Кейт.

- Я хочу представить, как ты готовишься к нашей встрече, - пояснил Джоэль. Загородив её своим телом, он залез ей под юбку. - Ты в трусиках, недовольно произнес он. - Я хочу, чтобы к моему приходу, у тебя под юбкой ничего не было. - Он снова поцеловал её. - Ничего - ясно?

Кейт кивнула и покорно отправилась на поиски дворецкого.

Дженнин хихикнула.

- Похоже, нашу Кейт с минуты на минуту совратят.

- Везет же некоторым. - завистливо вздохнула Элламария.

- Включая Эшли.

- Эшли? - Элламария вскинула брови.

- Она прошла к бассейну. Ты видела, что там творится?

Элламария покачала головой.

- Нет, но я могу догадаться. А с кем она?

- С самим мистером Блэкуэллом, собственной персоной. Только не смотри - за тобой опять наблюдают.

Элламария глухо застонала.

- Господи, неужто опять этот придурок?

- Он самый. Вон стоит - дверь подпирает. Просто глаз с тебя не сводит.

- Слушай, Дженнин, не оставляй меня одну, ладно? Он весь вечер за мной неотступно хвостом ходит, словно маньяк какой-то.

- Приготовься к худшему, - прошептала Дженнин. - Он направляется сюда.

- Дьявольщина! - сплюнула Элламария. - Что же мне делать?

- Беги в туалет.

- А где он?

- А черт его знает. Давай там посмотрим.

И пташки упорхнули буквально из-под носа изумленного Адониса.

* * *

Над бассейномклубился густой пар, слышались озорные возгласы, смех и визг. Время от времени на глазах у Эшли из густого облака выныривали фрагменты нагих тел; словно расшалившиеся морские божества играли в "салки". От зябкого ветерка по её коже побежали мурашки, и Эшли поежилась. Бикини, которое она разыскала в тесной раздевалке у бассейна, почти ничего не прикрывало.

Стоя на самом краю бассейна и глядя, как вздымающиеся над водой облачка пара окутывают её ноги, Эшли наконец решилась и нырнула. Затем, грациозно поплыла вперед, нежась в теплой воде и ощущая приятное покалывание во все телом. Настроение мигом улучшилось. Она уже предвкушала встречу с Робертом Блэкуэллом, зная, что не откажет ему ни в чем. От этих мыслей в низу живота разлилось приятное тепло.

Эшли уже почти достигла к противоположному краю, когда кто-то подплыл сзади и обхватил её за грудь. От удовольствия Эшли запрокинула голову и тихонько застонала, а мужчина уже развернул её и жадно впился в её губы. Эшли вся отдалась зажигательному поцелую, а потом, когда мужчина отплыл прочь, попыталась разглядеть, кто он был, но плотный серебристый пар не позволял ничего видеть.

Освещавшие бассейн огни погасли, а ласковые теплые волны нежно обволакивали её тело. Опираясь спиной на край бассейна, Эшли вытянула перед собой ноги, почти не шевеля ими и удерживаясь на самой поверхности воды.

И вот наконец он очутился рядом с ней. Эшли сразу поняла, что это Роберт, по удивительному магнетизму, исходившему от него. Он прижался к ней всем телом, и Эшли почувствовала, что на нем ничего нет. Властно обняв её, Роберт страстно поцеловал ее; его язык проник в её рот, губы слились с её страждущими губами. Нащупав застежку её лифчика, он умело расстегнул её и, сдернув лифчик с её плеч, отбросил его прочь. Затем принялся ласкать её груди, жадно тискать набухшие бутончики сосков.

Эшли в свою очередь опустила руку и прикоснулась к его наготе; к её удивлению и удовольствию, Роберт был уже во всеоружии. От её прикосновения он судорожно вздохнул и затаил дыхание. Затем быстро высвободил одну руку, ловко стащил с её бедер нижнюю часть бикини и просунул ладонь между её бедрами. Эшли замерла. Опустив голову на край бассейна, она с остановившимся сердцем дожидалась заветного слияния плоти.

Роберт мягко развел в сторону её согнутые в коленях ноги, и одним движением проник в нее. Одной рукой он поддерживал её за ягодицы, а другой безостановочно ласкал её груди; сначала нежно, а потом - со все нарастающей страстью.

Его сильные пальцы сжимали её ягодицы, а Эшли опустив обе руки, обнимала его за бедра, крепче прижимая к себе. Время от времени они погружались глубже, почти тонули и тогда контакт их тел нарушался, но Роберт всякий раз тут же снова восстанавливал его. В последний раз он вошел в неё настолько резко, что Эшли невольно вскрикнула, но Роберт тут же заглушил её крик, впившись в её губы и не переставая двигать тазом.

Наконец, гортанно застонав, он начал судорожно дергаться, толчок за толчком изливаясь в нее.

Когда толчки внутри неё затихли, Эшли приподнялась было, желая обнять своего любовника, но тот уже отплывал прочь. Улыбнувшись, она погладила себя по груди, ещё во власти не утихшей страсти. Да, именно об этом она всегда мечтала. Никаких сложностей, никаких обещаний и торжественных клятв - только взаимное физическое удовлетворение. Что может быть лучше?

Эшли выкарабкалась из бассейна; в серебристом лунном свете её тело матово поблескивало. Колени её предательски дрожали, а ноги подгибались. Впервые в жизни она совершила столь безрассудный поступок, но нисколько об этом не сожалела.

Она уже возвращалась в раздевалку, когда дверь приоткрылась, и на террасу брызнул луч света. Эшли замерла на месте - буквально в двух шагах от неё у самой стены стоял Джоэль; как и она, он был совершенно голый и с него капала вода. Перехватив её взгляд, он ухмыльнулся. В следующее мгновение к нему подскочила какая-то женщина и обеими руками обняла за шею. Прежде чем дверь закрылась, Эшли успела разглядеть, что Джоэль и женщина слились в поцелуе, однако при этом Джоэль продолжал смотреть на нее.

Она прошла в раздевалку, вытерлась досуха и наложила на лицо макияж.

Вернувшись в гостиную, Эшли сразу увидела Дженнин, которая, в свою очередь заприметив подругу, призывно помахала ей. Эшли кивнула и направилась к ней.

Приостановившись, чтобы взять с подноса проходившего мимо официанта бокал шампанского, Эшли вдруг увидела такое, что у неё подкосились ноги. Возле самого фонтана с шампанским стоял, лениво поглаживая обнаженную грудь своей спутницы ни кто иной как Роберт Блэкуэлл. Не в силах шевельнуться, Эшли смотрела на него, в то время как безумные мысли, лихорадочно роившиеся в её мозгу, начали складываться в одну ужасную картину. Откровенное сожаление, промелькнувшее в глазах Роберта, когда он увидел её, подтвердило худшие опасения Эшли. Значит это вовсе не он только что сжимал её в своих пылких объятиях!

Потрясенная до глубины души, Эшли в полной панике оглянулась по сторонам. Если не он, то кто? О Боже! Джоэль! Она в ужасе закрыла глаза. Конечно же, это был Джоэль. Она предавалась любви с возлюбленным своей лучшей подруги. А вот и Конрад; стоит у двери на террасу, презрительно разглядывая её со своей извечной омерзительной ухмылкой. Судя по его виду, он доподлинно знал, что случилось. Заметив замешательство Эшли, Конрад ухмыльнулся ещё шире и многозначительно приподнял свой бокал, салютуя ей. Эшли готова была растерзать его. Повернувшись, она слепо направилась туда, куда несли её ноги. Господи, как ей уберечь Кейт? Что бы ни случилось, она не должна об этом знать. Однако Конрад Фрезер знал. Но ведь он не расскажет Кейт. Или - расскажет? Эшли приостановилась и посмотрела на Конрада. Нет, она не могла заставить себя обратиться к нему с такой просьбой. Ни за что на свете. Она скорее умрет, чем позволит ему глумиться над собой.

* * *

Лежа в постели, Кейт смотрела на потолок. Ее переполняла радость. Никогда ещё их сношение не протекало столь бурно и страстно. Захлестнувший Джоэля оргазм был столь неистов, что Кейт мысленно сравнила его с торнадо. Сам же любовный акт тянулся долго, почти бесконечно; Джоэль умело сдерживал себя. Растягивая удовольствие, смакуя каждое мгновение блаженства. Однако, несмотря на изысканное наслаждение, которое они друг другу доставили, Кейт вдруг почувствовала, что в глубине души её точит червь сомнения. Ей смутно казалось, что для Джоэля все это было вовсе не так уж важно, как для неё самой. Кейт горько улыбнулась краешком губ.

Она прождала его почти час, сидя голая на кровати и глядя на трость, которую принесла с собой. Что, если он не придет? Вдруг кто-то войдет к ней по ошибке?

Когда Джоэль наконец пришел, Кейт сразу стало не по себе: он странно улыбался, а волосы его были мокрые. В ответ на её недоуменный вопрос Джоэль лишь загадочно улыбнулся и осведомился, не проголодалась ли она. И что-то в его взгляде подсказало ей, что он ждет положительного ответа.

Когда Джоэль разделся и взял трость, Кейт решительно отняла ее; у неё уже пропало желание быть битой. Однако, вопреки её ожиданиям, Джоэль вдруг обрадовался, а в глазах его появился голодный блеск. В следующий миг он спросил, не согласится ли она сама поколотить его. И Кейт, неожиданно для себя, согласилась; столь велики были её обида и гнев. Она лупила Джоэля с такой страстью, что на его бедрах и ягодицах оставались багровые отметины. Однако это лишь сильнее распаляло его.

Кейт улыбнулась. Да, кто бы мог подумать, что, наказывая его, она получит такое удовольствие? Не меньшее, должно быть, чем испытывал сам Джоэль, избивая её. Сейчас же, утолив свою страсть, он мирно посапывал рядышком.

Кейт посмотрела на него. Иссиня-черные волосы разметались по подушке, веки прикрыты, рот приоткрыт. Во сне Джоэль казался таким родным и беззащитным, что Кейт с грустью вспоминала, какими резкими становились черты его лица в состоянии бодрствования, как жестоко изгибались его губы. Чего бы она только ни отдала, чтобы он был понежнее и внимательнее с ней. Однако Джоэлю, напротив, доставляло удовольствие измываться на ней, причинять ей боль. Неужто это все, что он от неё хочет? Неужто не понимает, как она любит его? Не понимает, что она настоящая женщина, у которой есть сердце, и которая может дать ему несравненно больше, нежели одни лишь, пусть даже самые прекрасные, постельные утехи?

Выбравшись из постели, Кейт присела перед трюмо. Волосы её растрепались, а сверкающая заколка сбилась на затылок. Вытащив из сумочки расческу, она принялась приводить себя в порядок.

- Что ты делаешь?

Кейт обернулась. Джоэль полулежал, опираясь на руку, и смотрел на нее.

- Тебе хорошо? - спросил он.

Кейт улыбнулась и кивнула.

- Я люблю тебя, - прошептал он.

Сердце её затрепетало. Целая вечность минула с тех пор, как он говорил ей это в последний раз.

- Это правда? - спросила она, подходя к кровати.

- Конечно, - сказал он, поглаживая её по лицу. - Ты прелестна. И мне никогда ещё и ни с кем не было так хорошо.

- Мне тоже, - сказала Кейт, целуя его.

Джоэль присел и отбросил простыню, приглашая Кейт присоединиться. Она с радостью прильнула к нему, опустив голову на его плечо. Джоэль обнял её одной рукой, а второй гладил её грудь и животик. Нежно поцеловал её в лоб. Кейт блаженно вздохнула и закрыла глаза. Наверное, он уже догадался...

Она взяла его руку и переплела свои пальцы с его пальцами.

- Я должна тебе кое-что сказать.

- Вот как?

- Что-то очень особенно и личное.

Джоэль молча обнял её и прижал к себе, дожидаясь продолжения.

Кейт глубоко вдохнула, но заговорить не решилась. Теперь, когда долгожданная минута настала, её вдруг обуял страх, а слова, казалось, застревали в горле. Джоэль крепче обнял её и снова поцеловал.

Прижав его ладонь к своей щеке, она срывающимся голосом прошептала:

- У меня будет ребенок.

Джоэль мгновенно напрягся.

- Я понимаю, что для тебя это неожиданность, - промолвила она, все ещё не решаясь посмотреть на него, - но я надеялась, что ты... свыкнешься с этой мыслью и... Не знаю... Словом, я надеялась, что ты обрадуешься.

Джоэль оттолкнул её и вскочил с кровати. Пройдя к окну, он остановился, стоя к ней спиной и всматриваясь в темноту. Он по-прежнему не произнес ни слова.

Кейт ждала и ждала. Наконец не выдержала.

- Джоэль!

Он вздрогнул и выпрямился.

Кейт присела и свесила ноги на пол.

- Джоэль, может ты все-таки скажешь хоть что-нибудь?

Он резко обернулся, и у Кейт перехватило дыхание: глаза его метали молнии.

- А каких слов ты от меня ждешь? - процедил он ледяным голосом.

Кейт потупила взор и беспомощно пожала плечами.

- Не знаю, - пролепетала она. - Просто я надеялась, что ты обрадуешься...

- Обрадуюсь? Обрадуюсь! Господи, да ты совсем рехнулась! Что же хорошего может быть в том, что ты залетела?

Кейт потянулась к своему платью. Руки её дрожали, и она боялась, что вот-вот разрыдается.

- Как это случилось? - рявкнул Джоэль.

Она возвела на него полные слез глаза.

- Я ведь думал, что ты таблетки пьешь или ещё хоть как-то предохраняешься.

Кейт помотала головой.

- Проклятье! - взорвался он. - Ну что ты за идиотка! Неужто ты не знала, чем это кончится?

- Я пила таблетки, - убитым голосом сказала она. - Просто, наверное, просчиталась и однажды забыла принять.

- Забыла, - язвительно передразнил он. - Держу пари, что ты это сделала нарочно.

- Нет, - покачала головой Кейт. - Я нечаянно. Я вовсе не хотела... Честное слово.

- Врешь! - заорал он и хлопнул себя ладонью по лбу. - Господи, как же я не предусмотрел, что подложишь мне такую свинью? Сразу ведь ясно было, что тебе нельзя доверять. Проклятье! Надо же было так вляпаться!

Было что-то нелепое в том, как он стоит голый и гневно размахивает руками. Наконец, запустив пятерню в свою густую шевелюру, Джоэль сказал:

- Ты должна от него избавиться!

У Кейт оборвалось сердце.

- Нет!

- Послушай, но ведь ты не такая дура, чтобы оставить это чертово отродье!

- Нет, я его оставлю! - взвилась Кейт. - С какой стати я должна от него избавляться?

- Да потому что не нужен мне никакой ребенок! - завопил Джоэль, брызгая слюной. - Неужто не ясно тебе?

- Послушай, - миролюбиво промолвила Кейт. - Я понимаю, что ты сердишься. Ты не ожидал... Но вот пройдет время, и ты свыкнешься, вот увидишь...

- Это я свыкнусь? - взбеленился Джоэль. - Да ты совсем свихнулась! Даже и не мечтай об этом!

- Но...

Джоэль все больше распалялся.

- Надеюсь, ты не вбила в свою дурацкую башку, что я собираюсь на тебе жениться? Господи, ну и бардак! Да я просто ушам своим не верю!

- Но... я думала, ты меня любишь, - всхлипнула Кейт.

Джоэль всплеснул руками.

- Да ты, я вижу, совсем обалдела! Нельзя же принимать всякий вздор за чистую монету!

Кейт не выдержала и разрыдалась.

- И прекрати выть - не доводи меня до белого каления! - пригрозил Джоэль.

Она утерла слезы тыльной стороной руки. Джоэль яростно мерил шагами комнату.

- И что на тебя нашло? - бормотал он себе под нос. - Была ведь баба как баба...

- Послушай, - снова заговорила Кейт, немного овладев собой. - Я вовсе ничего от тебя не требую. И совершенно не собираюсь выходить за тебя замуж, раз ты этого не хочешь. Сама справлюсь. Но мы просто могли бы...

- Безусловно - не хочу, - прервал её Джоэль.

- Мы просто могли бы жить вместе, - продолжила Кейт. - Я продала бы свою квартиру и перебралась к тебе. Нам вовсе ни к чему оформлять наши отношения. Просто это ведь твой ребенок, Джоэль. Или для тебя это ничего не значит?

- Нет! - завопил он, свирепо вращая глазами. - Нет, слышишь? Мне на него ровным счетом наплевать!

Кейт отвернулась. Господи, неужели этого человека она любила?

- Извини, - глухо сказала она, чуть помолчав. - Я ошиблась. Я просто поверила, когда ты сказал, что любишь меня, вот и решила доставить тебе радость. Еще раз извини.

- И нечего мне на нервы действовать. - ворчливо добавил Джоэль.

- Я просто не знала, что ещё сказать.

- Господи, ты такая же безмозглая, как и все женщины. Ты замечаешь только то, что хочешь замечать, и делаешь вид, что ничего больше не существует. Ну так вот, Кейт, хватит притворяться! Жениться на тебе я не намерен, и ребенка я не хочу. Более того, я вообще не хочу, чтобы ты меня впутывала в эту дурацкую историю! Поняла?

Белая как полотно, Кейт кивнула.

- Не говоря уж о том, что я давно живу с другой женщиной, - добавил он. - И не пытайся уверять меня, что ты не знаешь - я все равно тебе не поверю.

У Кейт перехватило дыхание; словно стальные пальцы стиснули её горло. Чтобы не упасть, она слепо ухватилась за спинку кровати. Джоэль продолжал что-то говорить, а она тщетно пыталась отключиться и не слушать его.

- ...Дженнин ведь знает - она наверняка сказала тебе об этом. Ты, наверное, просто пыталась сблефовать, да? Взять меня на понт своим ребенком. Так вот, моя милая, заруби себе на носу: ничего у тебя не выйдет. Я воробей стреляный - меня на мякине не проведешь. Можно подумать. Будто мы в викторианскую эпоху живем. Сейчас ты никакого мужика своей беременностью не проймешь. - Он снова подступил к окну. - Если хочешь, могу дать тебе денег на аборт. Если же все-таки решишь его оставить, то это уже будут твои трудности; я его никогда своим не признаю и мы расстанемся навсегда. Сама выбирай.

Кейт казалось, что она теряет сознание. Значит все это время у него была другая женщина. Как же она сама не догадалась, ведь он буквально избегал её все это время. Просто у неё были шоры на глазах. Но он сказал, что Дженнин знала об этом. Почему же Дженнин не сказала ей? Кошмар какой-то. Она выставляла себя на посмешище, а Дженнин даже словом об этом не обмолвилась. - Кейт покачала головой и стиснула зубы. - Ну и черт с ними - ребенка она все равно оставит!

Джоэль одевался; лицо его было искажено от злости.

- Куда ты? - спросила Кейт.

- Сам не знаю, - процедил он. - Куда угодно. Лишь бы подальше от тебя. Ты меня душишь.

Слезы градом катились по её щекам, но Кейт даже не пыталась утереть их. Одевшись, Джоэль подошел к ней.

- Дура ты, Кейт, - сказал он, уже беззлобно. - Совершенно безмозглая дура. Послушай моего совета - сделай аборт. Деньги я могу тебе дать. В наши дни сделать аборт - пара пустяков. Но меня ты больше не увидишь. С меня хватит.

- Джоэль! - вскричала она, хватая его за руку. - Пожалуйста. Не надо так. Не уходи, прошу тебя. Давай поговорим еще, может придумаем что-нибудь.

Однако он выхватил руку. - Нам не о чем говорить, Кейт. Я люблю другую. С тобой было просто приятно в постели. Ты это знала - я никогда тебе ничего не обещал.

- Но ведь ты говорил, что любишь меня!

- Господи, Кейт, стоит ли придавать значение обычному любовному лепету? Все ведь так говорят. Нельзя принимать такие слова за чистую монету. Тем более, что ты наверняка знала, что у меня есть другая женщина.

Кейт молча помотала головой.

- Ну так спроси Дженнин - она тебя просветит. Может даже вобьет какой-нибудь толк в твою глупую голову и убедит тебя сделать аборт. А теперь прощай.

Кейт проводила его взглядом. Ей хотелось провалиться сквозь землю. А ещё лучше - умереть. Она знала, что Джоэль может быть жестоким, но даже не подозревала, что - настолько. Как он мог причинить ей такую боль? Поносить такими страшными словами. А она? Прав он - она и в самом деле безмозглая дура. Верить ему, страдать от немыслимых унижений, от безразличия, граничащего с презрением, и - любить его? На это и впрямь способна только последняя идиотка. Напрочь лишенная не только ума, но даже гордости.

* * *

Кейт все ещё сидела в постели, разбитая и раздавленная, когда дверь распахнулась, и в комнату заглянула Эшли.

- Можно заскочить?

Не дождавшись ответа, она тихонько прикрыла дверь и, подойдя поближе, уселась рядом с Кейт на кровать.

- В чем дело? Что стряслось?

Кейт не ответила, но две слезинки, скатившиеся по её щекам, были красноречивее всяких слов.

- Я видела Джоэля, - сказала Эшли. - Он сказал, чтобы я зашла к тебе. Что тут случилось? Скажи мне.

- Ничего, - стоически ответила Кейт, глотая слезы. - Все нормально.

- Тогда почему ты плачешь?

- Разве? - с искренним удивлением спросила Кейт. - А я и не заметила.

Эшли взяла её за руку.

- Вы поссорились, да?

Кейт рассмеялась, невесело и сухо.

- О нет, мы не поссорились. Дело совсем не в этом.

- Ну а в чем тогда?

- Все кончено, - всхлипнула Кейт. - Он больше не хочет со мной встречаться.

- Но почему?

Кейт опустила глаза.

- Потому что я жду ребенка.

Эшли ахнула и всплеснула руками.

- Боже мой, Кейт! Но почему ты ничего нам не говорила?

- Я хотела, чтобы он первый узнал об этом. Представляешь? Хотела, чтобы он был первый!

- И что он сказал?

- Что я безмозглая дура, что я это сделала специально, чтобы женить на себе, и что я должна сделать аборт.

- О Господи! А когда ты поняла, что беременна?

- Недавно. Пару недель назад.

- И что ты собираешься делать?

- Не знаю, Эш. Но избавляться от него я точно не хочу. - она повернула к Эшли заплаканное лицо. - Я хочу его оставить. Во что бы то ни стало. Ты ведь меня понимаешь, да? Ты ведь тоже мать.

- Никто не заставит тебя сделать аборт, - сказала Эшли, обнимая её. Слезы Кейт капнули ей на руки.

- Джоэль сказал, что ни за что не признает ребенка своим. О, Эш, ну как он мог такое сказать? Почему он такой черствый и жестокий? Ведь это его ребенок, неужто он этого не понимает?

- Понимает, конечно, - пожала плечами Эшли. - Просто ты его ошарашила. Застала врасплох. Он вернется, вот увидишь.

Но Кейт только покачала головой.

Дверь снова раскрылась, и вошли Дженнин и Элламария. Дженнин принесла бутылка коньяка и четыре рюмки.

- По-моему, это нам не помешает, - сказала она.

Эшли не преминула заметить, как нахохлилась Кейт.

- Как ты могла, Дженнин? - голос её предательски дрогнул. - Как ты могла?

Дженнин недоуменно нахмурилась.

- Но ведь это самый обычный коньяк, - виновато сказала она.

- Я не об этом, - досадливо отмахнулась Кейт. - Ты ведь понимаешь, что я имею в виду, не правда ли? Ты ведь все знала, да? Знала - и ничего мне не сказала. Молча наблюдала, как я унижаюсь и строю из себя дуру, рыдая, что он не звонит и не приходит. Не мудрено, что ты так пыталась свести меня с Николасом Гоу. Ты ведь все время знала, да? И вы все - тоже! - Она резко развернулась, обводя подруг испепеляющим взглядом. - И ни одна из вас не удосужилась мне рассказать.

- О чем рассказать? - удивилась Элламария. - Я ничего не понимаю.

- О Джоэле! - накинулась на неё Кейт.

- А что именно? - спросила Дженнин.

- Это у тебя нужно спросить - что именно! - гневно вскричала Кейт. ты ведь изначально знала, что у него есть другая! Он мне сам это сказал. Просто не понимаю, зачем вам понадобилось все это время водить меня за нос. И я вас никогда не прощу, так и знайте!

- Но я ничего не знаю, - развела руками Дженнин.

- Не ври мне! - взвизгнула Кейт. - Это ты меня с ним познакомила. И ты уговорила меня с ним встречаться, хотя прекрасно знала, что у него есть другая. Господи, и после этого ты ещё считаешь себя моей подругой! Больше никогда тебе не поверю.

- Кейт, но и я в самом деле ни о чем не подозревала, - сказала Дженнин. - Клянусь тебе.

- Поздно, Дженнин, уже ничего не поправишь. Наверно, для тебя все это просто забава, ведь ты всегда только о себе заботилась. Тебе ведь на всех наплевать, да, Дженнин? Ты ведь у нас аристократка среди черни. Господи, меня просто тошнит от тебя! Не знаю, что за мысли бродят в твоем мозгу, но душа у тебя черная. Я больше не хочу с тобой знаться. И вообще, уходите все отсюда. Оставьте меня в покое.

- Господи, Кейт, да что за муха тебя укусила! - негодующе воскликнула Дженнин.

- Никто меня не кусал. Уходи, Дженнин, я не хочу тебя больше видеть!

Эшли попыталась обнять её за плечи.

- Послушай, Кейт...

- Не прикасайся ко мне! - Кейт отпрянула от нее, как от змеи. Уходите - все! А я вызову такси и вернусь в Лондон.

- Я отвезу тебя, - вызвалась Элламария.

- Нет!

- Но послушай, Кейт, - снова заговорила Эшли. - Ты расстроена, убита горем, это вполне понятно. Но ведь мы твои подруги, мы хотим помочь тебе...

- Не делай из меня идиотку! - выкрикнула Кейт. - Если вы мои подруги, то почему не остановили меня раньше, пока я ещё не залетела?

Дженнин в ужасе обхватила лицо обеими руками.

- Да вот, представь себе, - мстительно повернулась к ней Кейт. - Я залетела! Как ты теперь себя чувствуешь? А ведь, будь ты со мной откровенно с самого начала, этого не случилось бы. Это ты во всем виновата, Дженнин Грей, и я навсегда вычеркиваю тебя из своей жизни. Навсегда, поняла? Схватив Дженнин за плечи, она силой вытолкала её из комнаты. - А теперь ваш черед! - приказала она, глядя на Элламарию и Эшли.

- Но, Кейт, выслушай меня, - взмолилась Элламария.

- Убирайтесь! - завопила Кейт. - Вон отсюда! Чтоб вашего духа тут больше не было!

Понимая, что спорить бесполезно, Элламария кивком пригласила Эшли следовать за ней, и вышла в коридор, где их дожидалась бледная как полотно Дженнин. Казалось, она вот-вот расплачется.

- Не переживай, - сказала Элламария, обнимая её за талию. - Она очухается, вот увидишь.

- Но она беременна, - промолвила Дженнин.

- А ты и правда знала, Джен? - спросила Элламария. - Насчет Джоэля.

Дженнин помотала головой из стороны в сторону.

- Сейчас она сама не своя, - сказала Эшли. - Так что доказать ей ничего не удастся. Но что нам теперь делать?

Подруги молча переглянулись.

Первой нашлась Элламария.

- Послушайте, берите такси и катите в Лондон, - предложила она. - А я дождусь, пока она выйдет. - И принялась подталкивать подруг к лестнице.

Дженнин смахнула слезинку. Господи, что за проклятье над ней нависло! Мало того, что она погубила собственную жизнь, так теперь и Кейт из-за неё страдает. Дженнин искренне любила своих подруг и сама в них нуждалась, но твердо знала, что никогда не расскажет им всю правду. Да, она знала, что у Джоэля есть другая женщина, но была слишком уверена, что все несерьезно, чтобы даже упоминать о ней. Потом же, увидев, насколько безоглядно Кейт влюбилась в Джоэля, вознадеялась, что со временем и Джоэль её полюбит. Почему-то Дженнин даже в голову не приходило, что Кейт ухитрится забеременеть. Кейт права - какая она после этого подруга? А ведь она прекрасно знала, как мечтает Кейт о своих детишках. Господи. Да знай она наперед, чем это кончится, она бы давно вырвала Кейт из лап Джоэля. Бедная, бедная Кейт - столько мечтать о ребенке, и так влипнуть.

- Пойдем, - позвала Эшли, беря её за руку. - Надо ещё вещи забрать. Можешь переночевать у меня, если хочешь. А ты сама справишься? - обернулась она к Элламарии.

Та кивнула. - Я позвоню вам завтра.

* * *

Разыскав свои вещи, Дженнин с Эшли сидели в холле, дожидаясь, пока придет заказанное такси. Подруги молчали, подавленные случившимся. Даже ливрейные тактично не смотрели в их сторону.

- Ах вот вы где!

Дженнин вскинула голову, и на какое-то неуловимое мгновение лицо её приняло такое выражение, что Эшли похолодела. Потом, правда, она пыталась уверить себя, что это ей только почудилось.

- Я повсюду вас искал, - сказал Пол. - Куда вы запропастились?

Дженнин не ответила, но Эшли заметила, как стиснулись её зубы.

- Надеюсь, вы не уезжаете? - спросил Пол, заметив на полу дорожные сумки.

Дженнин молча кивнула.

- Но ведь мы на весь уик-энд приглашены, - возразил Пол. - Я рассчитывал, что мы с вами...

- Нет, - прервала его Дженнин. - Дела требуют нашего срочного возвращения.

Дженнин прекрасно понимала, на что рассчитывал Пол. Он наверняка мечтал о повторении совсем недавней сцены, когда Дженнин затащила его и ещё двоих членов его команды в маленькую комнатенку под лестницей, где тут же разделась догола, стащила с него брюки и принялась скакать на нем верхом прямо на глазах у ошеломленных приятелей. Последние, недолго думая, тоже скинули одежду и присоединились к ним. Пол был поражен её страстью и умением справляться сразу с тремя любовниками, но ещё больше его удивила та холодность, с которой Дженнин разговаривала с ним потом.

По счастью для нее, наконец подоспело такси.

- Ну что ж, - вздохнул Пол. - Может быть, тогда хоть в Лондоне увидимся?

Дженнин пробормотала в ответ что-то нечленораздельное и направилась к выходу. Эшли уже проследовала вперед за ливрейными, которые несли их сумки.

Пол схватил Дженнин за руку.

- Я хочу с тобой встретиться, - зашептал он. - Ты потрясающая женщина!

Но Дженнин одарила его таким ледяным и презрительным взглядом, что он отшатнулся.

- Как, уже уезжаете? - послышался пьяный женский голос.

Обернувшись, Дженнин увидела, что к ним, пошатываясь, приближается Вики с бокалом шампанского в руке. Остановившись, она громко икнула и уставилась на них.

Дженнин улыбнулась. Интересно, что бы она сейчас чувствовала, если бы была такой, как Вики? Веселилась бы напропалую, не опасаясь пасть жертвой омерзительной миссис Грин, способной в любую минуту втоптать её в грязь.

- Да, - сказала она. - Приходится возвращаться.

- Ой, как жаль, - прошепелявила Вики. - А я так хотела познакомиться с вами поближе. Ладно, может в другой раз получится. - И, помахав ей ручкой, засеменила прочь, уводя с собой Пола.

* * *

На следующий день Элламарии прислали роскошный букет цветов.

ГЛАВА 18

Увидев перекошенное от гнева лицо отца, Кейт сразу пожалела, что появилась на свет Божий. А ведь она обратилась к нему за помощью, уже совсем дойдя до ручки. Недели тянулись бесконечной чередой в мучительной агонии, пока Кейт наконец не решилась излить душу отцу; но теперь она в этом горько раскаивалась. Глядя, как он стоит, сжав кулаки, и борется с собой, чтобы не наговорить ей резкостей, Кейт хотелось одного: сбежать на край света и никогда больше не видеть ни отца, ни кого бы то ни было вообще.

А его так и подмывало наброситься на дочь, даже ударить её - что угодно, лишь бы не стоять и не выслушивать то, что она ему говорила. Отвернувшись, он ухватился за камин, и Кейт с ужасом заметила, как побелели костяшки его пальцев. Она впервые почувствовала, что её переполняет страх.

Да, все её предали. Сначала Джоэль, потом подруги, а теперь вот и её отец. Никому из них не было дела до того, что творилось в её душе. Никто даже не думал о боли, терзавшей её денно и нощно, о муках одиночества. Но теперь она всех их ненавидела, особенно - Дженнин.

Отец заговорил, и она приподняла голову. Слова вырывались из его рта с таким хрипом, словно кто-то сдавил его горло железными пальцами.

- Джоэль прав, - выдавил он. - Тебе нужно сделать аборт. Даже и не думай о том, чтобы оставить ребенка.

Глядя на отца, Кейт вдруг подумала, что совершенно его не знает. Ей даже показалось на мгновение, что перед ней совершенно чужой человек.

- Ты хоть сам понимаешь, что говоришь? - еле слышно вымолвила она. Лицо её побелело как мел, под глазами темнели круги. - Ты требуешь. Чтобы я умертвила твоего собственного внука.

Отец резко развернулся.

- Он ещё не ребенок, Кейт. Пока это ещё просто плод. - По всему чувствовалось, с каким трудом он сдерживается, чтобы окончательно не выйти из себя.

- Нет! - выкрикнула она. - Он уже человек. Пусть и не родившийся, но он жив, и я его чувствую.

- Нет! - отрезал отец.

Кейт не ответила. После затянувшегося молчания он снова заговорил:

- Этот спор никуда нас не приведет. Давай все спокойно обдумаем, взвесим, а потом уже примем решение. Время у нас ещё есть. Если мы сегодня же обратимся к врачу, он ещё успеет тебе помочь. Возможно, к концу...

- Прекрати! - воскликнула Кейт, вскакивая. - Не смей так говорить! Я не стану делать аборт. Ни сейчас, ни когда-либо. Ты ведь о моем ребенке говоришь. Моем, понимаешь? Я хочу, чтобы он родился. Я люблю его.

- Не говори ерунду! - взорвался её отец. - Как ты можешь его любить? Там пока и любить-то нечего.

- Так ты, значит, про меня говорил, когда мама была беременна? взвилась Кейт. - Считал, что там тоже любить было нечего? Только потому, что я ещё не родилась?

- Ничего подобного, - возразил отец. - Тебя мы ждали. И твоя мать и я хотели, чтобы ты родилась.

- И я хочу, чтобы мой ребенок появился на свет.

Он закрыл глаза и устало провел ладонью по лбу.

- Нельзя вводить ребенка в жизнь такой ценой, Кейт, - произнес он наконец.

Кейт стиснула зубы и отчаянно попыталась придать голосу спокойствие.

- Ты меня не слушаешь, папа. Я люблю своего ребенка и сделаю все, чтобы он был счастлив. Я надеялась, что ты мне поможешь, но теперь поняла, что ошиблась. Только позволь в последний напомнить тебе: это твой внук, твоя кровь и плоть.

- И ублюдок Джоэля Мартина! - не сдержался он.

Кейт отвернулась, до глубины души уязвленная злостью, прозвучавшей в словах отца.

- А ты о себе подумала? - продолжал он. - Что с тобой будет. Какой груз ты взваливаешь на свои плечи в виде незаконнорожденного ребенка. Ты лишаешь себя не только свободы, но у тебя вообще времени на личную жизнь не останется. Ты можешь навсегда забыть о своем романе, о котором столько мечтала. Распрощайся с подругами - встречаться с ними тебе тоже некогда будет. Да и обо мне забудь.

- Что! - вскрикнула Кейт.

- Что слышала. Если ты оставишь ребенка, то я от вас отказываюсь. Я не захочу больше знать ни тебя, ни уж тем более эту... отрыжку похоти Джоэля Мартина.

- Господи, да за что ты его так ненавидишь?

- Неужели ты сама это не понимаешь? После всего того, что он с тобой сделал. В грязи тебя извалял.

- Но ведь не он один виноват. В одиночку дитя не сотворишь.

- Не говори пошлости! - отрезал отец. - И вообще - я больше слышать ничего не хочу. Поняла?

- Ну ладно, ладно, - устало согласилась Кейт. - Но ведь ты не можешь отмахнуться от ребенка и сделать вид, будто его не существует...

- Ребенок без отца? Ты этого хочешь?

- Нет, конечно, но ведь другого выхода у меня нет. Вдобавок, кто знает - может потом, когда он родится, Джоэль и передумает.

- Не строй иллюзий, Кейт. Джоэля ты больше не увидишь. И вообще ты должна быть ему благодарна за то, что он убрался из твоей жизни.

- Благодарна?

- Да. У тебя были шоры на глазах, и вдобавок ты вбила себе в голову, что он тоже тебя любит. Однако правда заключается в том, что он никогда тебя не любил. Ему не нужны ни ты, ни твой ребенок.

Слезы градом покатились из глаз Кейт.

- Не говори так! - закричала она. - Я не могу это слышать.

- Господи, Кейт, да что с тобой? Пожалей себя. Не разрушай свою жизнь.

- Я вовсе не разрушаю свою жизнь. Но почему никто не хочет меня выслушать? Пойми: я хочу оставить своего ребенка, пусть это и означает, что воспитывать его мне придется в одиночку.

Отец устало вздохнул и присел с ней рядом.

- Послушай, Кейт, - сказал он, обнимая дочь за плечи. - Я понимаю, сейчас ты расстроена, и тебе трудно трезво оценивать положение. Однако со временем ты поймешь, что я был прав, и что другого выхода у тебя нет. Неужели ты не понимаешь, что я люблю тебя и хочу тебе только добра. Просто мне очень огорчительно даже представить, как ты будешь одна воспитывать ребенка, отец которого даже не хочет тебя видеть. И вообще - перебирайся-ка ты ко мне и давай будем жить вместе. Без твоей мамы мне страшно одиноко, а она теперь проводит в больнице все больше и больше времени. К тому же теперь, когда ты на вольных хлебах, тебе совершенно не обязательно проводить все свое время в Лондоне. Здесь ты можешь спокойно сочинять свой роман, не опасаясь, что тебе помешают. А потом, когда все наладится, можно будет подумать и о семье, и о том, чтобы детишек завести. Но только не сейчас, Кейт. Не сейчас, когда в твоей жизни все складывается так удачно.

- Вот здесь ты и ошибаешься, - вздохнула Кейт. - Я не хотела тебе говорить, чтобы тебя не расстраивать, но, похоже, пришло время. Понимаешь, папа, я не смогу написать роман. У меня нет таланта. Как, впрочем, и вдохновения.

- Ну, разумеется, - пожал плечами он. - Сейчас ни о каком вдохновении и речи быть не может. Но в уверяю тебя: это лишь потому, что Джоэль Мартин настолько отравлял твою жизнь в последние месяцы. Это пройдет, дочка, вот увидишь. Ты снова сможешь писать. Но только тебя не должны отвлекать ни пеленки, ни плачущий младенец. Ну как, что скажешь? Операцию сделают мигом, а потом мы с тобой начнем все сначала. Заживем вместе, как в былые времена.

Кейт замотала головой и снова смахнула с глаз слезы.

- Не надо, папа. Пожалуйста, не надо больше ничего говорить.

- Ну хорошо, я вижу, ты устала. Может, полежишь немного, а? Пораскинь чуть-чуть мозгами, и сама поймешь, что я прав. Что я тебе добра желаю.

- Нет! - крикнула Кейт, отталкивая его. - Пожалуйста, папа, выслушай меня в последний раз. Я оставлю ребенка, и, если ты мне не поможешь, то воспитаю его сама. Я поняла: никто из вас меня не любит и все вы думаете только о себе, но меня это не устраивает. В кои-то веки и я хочу подумать о себе. О себе! Ты слышишь? И о своем ребенке. Раз мы вам не нужны, то обойдемся без вас. Ненавижу вас всех! Всех ненавижу...

Повалившись на диван, она разразилась рыданиями. Отец обнял её и прижал к себе.

- Ну хорошо, - промолвил он. - Не будем больше это обсуждать. Пойдем, я уложу тебя в постель. Ты слишком устала. Потом, когда выспишься, ты будешь смотреть на мир другими глазами.

Кейт хотелось кричать на него, топать ногами, но усталость взяла свое. Да и нервы её были на пределе. После ссоры с Джоэлем она несколько раз звонила ему, но он наотрез отказывался даже говорить с ней. Дженнин, в свою очередь, звонила ей, но Кейт не стала с ней говорить. Даже с Элламарией или Эшли не согласилась увидеться. Ей хотелось побыть одной. Лишь на отца она возлагала какие-то надежды, но и он не оправдал их.

Она позволила ему проводить себя в спальню и легла в постель. Отец некоторое время сидел рядом, ничего не говоря, и только гладил её по голове и держал за руку. Он должен понять, думала Кейт. Если он не поймет, то больше некому. Она должна сохранить ребенка. Она любила Джоэля и не могла убить его ребенка. Их ребенка. В конце концов он все поймет и вернется к ней. Иначе и быть не может.

* * *

Войдя в гостиную, Элламария протянула Дженнин стакан.

- Ну хоть кто-нибудь из вас разговаривал с ней? - спросила она. - Хоть мимолетом.

- Нет, - покачала головой Эшли.

- Стоит ей только услышать мой голос, как она вешает трубку, пожаловалась Дженнин. В глазах её читалась обида. - Я все равно пробую, но пока это бесполезно. А ты, Элламария? Тебе удалось с ней поговорить?

- Нет, - ответила Элламария. - Меня она тоже не хочет видеть. Зато я пообщалась с Джоэлем.

- Когда? - насторожилась Дженнин.

- Сегодня утром. Я сама ему позвонила. Хотела только спросить, не разговаривал ли он с Кейт.

- И что? - спросила Эшли.

- Нет и, судя по его тону, не собирается.

- А что он сказал?

- Она пыталась ему дозвониться пару раз, но он сказал, что не видит никакого смысла в том, чтобы снова переливать из пустого в порожнее.

- Скотина! - пробормотала Дженнин.

- Вот именно, - согласилась Элламария. - Но мы тоже не должны сидеть, сложа руки. Я предлагаю, чтобы одна из нас позвонила её отцу.

Женщины переглянулись; ни одной из них вовсе не улыбалось беседовать с суровым мистером Кэллоуэем. Элламария вновь заговорила:

- Возможно, лучше будет, если это сделаю я, ведь я гостила у них на Рождество. Я просто хотела узнать, согласны ли вы.

Эшли и Дженнин дружно закивали.

Элламария вышла в прихожую, где стоял телефон. Дженнин и Эшли молча сидели, терпеливо дожидаясь её возвращения. Дженнин кляла себя на все корки за то, что втянула Кейт в эту передрягу; время шло, но она продолжала себя винить.

Наконец Элламария вернулась. Подруги уставились на неё с выжидательным видом.

- Кейт сейчас живет у них. Приехала ещё перед уик-эндом. По словам отца, у неё все нормально; насколько может быть нормально в такой ситуации. Мама тоже дома.

- Так он значит в курсе дела? - спросила Эшли.

Элламария кивнула.

- Да, несомненно.

- А с ней ты говорила? - осведомилась Дженнин.

- Нет. Она отказалась подходить.

- А мистер Кэллоуэй ещё что-нибудь сказал?

Элламария замялась; было в её молчании что-то зловещее. Наконец она сказала:

- В пятницу Кейт сделают аборт.

- О нет! - вскричала Дженнин. - Быть не может. Ведь она так хотела оставить ребенка!

- Значит больше не хочет, - сухо заметила Элламария. - По словам её отца, они весь уик-энд говорили об этом и пришли к выводу, что так будет лучше.

- Даже не знаю, что и сказать, - развела руками Эшли.

- А я знаю, - промолвила Элламария. - Мистер Кэллоуэй спросил. Не можем ли приехать к ним завтра, чтобы повидаться с ней. Как вы, сможете вырваться?

- Конечно, - мигом согласилась Дженнин. - Я отложу все дела.

Элламария пытливо посмотрела на нее. Уж она-то видела, насколько тяжело далась Дженнин вся эта история. Как она винила себя в случившемся. Но беда была в том, что Кейт отказалась видеть Дженнин. С Элламарией и Эшли она готова была встретиться. Но не с Дженнин. Элламария даже не представляла, как объяснить это подруге.

- Мне очень жаль, - прошептала она, отводя глаза в сторону.

Дженнин поставила стакан на столик; рука её дрожала.

- Она не хочет, чтобы я приехала? - спросила она упавшим голосом.

Элламария молча кивнул.

Дженнин закрыла глаза и сглотнула внезапно застрявший в горле комок.

- Мне очень жаль, - повторила Элламария, обнимая её.

Дженнин уронила голову ей на грудь и расплакалась. Что же с ней творится? Она гробит все, к чему прикасается. Но Кейт! Как может Кейт поступить с ней столь жестоко? Ведь она искренне любила Кейт и сделала бы все для её счастья. А теперь Кейт отказалась от своего ребенка; она уже не станет такой, как прежде. И обе они до конца своих дней будут знать, что она, Дженнин, могла уберечь её от этого несчастья но сумела.

* * *

Позже вечером, когда Элламария уже покидала театр, ей снова доставили цветы.

* * *

В пятницу утром мистер Кэллоуэй, стоя перед старым викторианским домом на Кенсингтон-сквер, рассматривал его окна. Затем, снова проверив записанный на бумажке адрес, он позвонил в дверь. Дожидаясь, пока кто-то подойдет, он осмотрелся по сторонам. Стояла весна, в кронах деревьев весело порхали какие-то птахи, а время от времени сквозь облака пробивались солнечные лучи.

Из домофона протрещал молодой женский голос, и он представился.

- А вы договаривались с мистером Мартином о встрече? - осведомилась девушка.

- Нет, но, думаю, что он ждет меня.

Воцарилось молчание. Кэллоуэй терпеливо ждал. Наконец зажужжал звонок, и дверной замок отомкнулся.

- Четвертый этаж, - произнес невидимый голос.

Кэллоуэй медленно поднимался по лестнице. Он не торопился. Навстречу ему несколько раз попадались какие-то люди, но он даже не смотрел на них. Лицо его было преисполнено мрачной решимости, но казалось совершенно непроницаемым. Несмотря на бушевавшую у него внутри ярость.

Полчаса назад он оставил Кейт в больнице. Она хотела одна пройти через все это испытание. В первое мгновение он подумал было, что дочка хочет, воспользовавшись случаем, сбежать, но затем её измученная улыбка все ему пояснила.

В глубине души он был даже рад, что ушел. Останься он с Кейт, он мог бы и сломаться. В её глазах застыли такие горечь и отчуждение, что он понял: отныне между ним и дочерью возведен непреодолимый барьер. А ведь прежде, в далеком детстве, Кейт была его дочкой, и он делал все, чтобы оградить её от тягот жизни и превратностей судьбы. Но разве мог он предусмотреть такое? Убийство, причем преднамеренное, собственного внука. Узнав, чьего ребенка, Кейт вынашивает в своем чреве, он был потрясен. Даже шокирован. Такое и в кошмарных снах привидеться не могло. Мало того, что этот негодяй прикасался к его девочке своими грязными лапами, так он ещё осквернил и погубил её. Что ж, теперь он за это заплатит.

Наконец он поднялся на четвертый этаж. Сияющая бронзовая дощечка "Джоэль Мартин и компаньоны" сразу бросилась в глаза. Он постучал и, услышав женский голос, толкнул дверь и вошел.

Встретившей его девушке было на вид лет двадцать пять. Представляла ли она себе, на какого мерзавца работает? Впрочем, это его не касается. Все его помыслы были сейчас устремлены к Кейт и к тому тяжкому испытанию, которое, по милости этого подонка, выпало на её долю.

- мистер Мартин сейчас освободится, - прощебетала девушка. - Посидите, пожалуйста. - Она указала на огромный диван у окна. Что ж, время у Кэллоуэя есть. Он может подождать.

Заметив, что руки дрожат, он спрятал их в карманы. От предложения выпить кофе отказался. Осмотрелся по сторонам, но ничего примечательного не увидел. Перед глазами стояло лицо Кейт в ту минуту, когда она рассказала ему, что беременна. Что виновник этого, Джоэль Мартин, бросил её, отказавшись когда-либо её видеть. Его Кейт. Чудесную малышку Кейт.

- Славный сегодня денек, да? - промолвила девушка.

Кэллоуэй рассеянно кивнул и отвернулся, не желая вступать в разговор.

Несколько минут спустя на столе секретарши прожужжал звонок, и она приветливо улыбнулась.

- Мистер Мартин готов принять вас, - сказала она, вставая и распахивая перед ним дверь.

Он пересек приемную и вошел в кабинет Джоэля Мартина. Увидел перед собой привлекательного темноволосого мужчину, сидящего за огромным столом, и весь мир вдруг замер и затаил дыхание, словно в преддверии глобальной катастрофы.

На губах Джоэляиграла улыбка, но взгляд был настороженный.

- Мистер Кэллоуэй, - произнес он, вставая. - Приятная неожиданность. Он протянул руку, но Кэллоуэй сделал вид, что не заметил её. Присаживайтесь, пожалуйста. - Он указал на стул напротив.

- Неожиданность, говорите? - Кэллоуэй ослабил узел галстука. Нужно во что бы то ни стало держать себя в руках.

- В том смысле, - сказал, чуть запинаясь, Джоэль, - что я не ожидал вас увидеть. Не здесь, по крайней мере.

- Вот как? А - где, в таком случае?

- ЭК, не знаю, - замялся Джоэль.

- Похоже, - согласился Кэллоуэй. - Моя дочь тоже не ожидала.

Джоэль покраснел как рак. - Как дела у Кейт?

- Не задавайте вопросов, ответы на которые вас не интересуют.

Джоэль нахмурился. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали, и уж тем более в собственном кабинете. Кэллоуэй уже начал действовать ему на нервы.

- Послушайте, мистер Кэллоуэй, зачем вы пришли? Вам деньги нужны? Если так, то я...

Внезапно Кэллоуэй вскочил и, тигром бросившись на него, схватил его за горло и прижал к стене.

- Я уже не молод, Мартин, - прорычал он, - но, клянусь Богом, готов взять грех на душу и убить вас. Вы знаете, где сейчас Кейт? Знаете или нет? Впрочем, вам ведь глубоко наплевать на нее. Так ведь, да? Да или нет? - Он тряс Джоэля и стучал его головой о стену.

Напрягшись изо всех сил, Джоэль оттолкнул его.

- Я бы хотел, чтобы вы ушли, мистер Кэллоуэй, - прохрипел он, с трудом сдерживаясь.

- Я уйду, когда сочту нужным, - отчеканил Кэллоуэй. - Моя дочь сейчас находится в больнице, где умерщвляют её ребенка. Вашего ребенка. Я не знаю и не хочу знать, как это все случилось, но одно я знаю наверняка - вы самый гнусный подонок, которых только свет видывал. Вы растоптали мою дочь, отняли у неё все: человеческое достоинство, самоуважение, а теперь ещё и ребенка. Вы её уничтожили, Мартин, и теперь вы за все поплатитесь - обещаю вам это.

- Да ладно вам, папаша, - криво ухмыльнулся Джоэль. - Вы не в кинематографе. Да и кто вы такой, чтобы угрожать мне?

Глаза Кэллоуэя гневно блеснули.

- Молчать! Я не собираюсь вас выслушивать. Я пришел к вам по двум причинам. Первое: хочу предупредить вас, что отныне ни одно из пяти наших крупнейших издательств даже на порог вас не пустит. С завтрашнего дня их примеру последуют и все остальные.

На мгновение во взгляде Джоэля скользнула неуверенность, однако в следующую секунду он расхохотался.

- Что за чушь! Вы думаете, что я клюну на такую удочку? Это вам не провернуть.

- Я это уже провернул. Авторы, имевшие несчастье работать с вами, найдут себе других агентов, а издатели, как я уже сказал, навсегда забудут о вашем существовании.

- Это не в вашей власти, Кэллоуэй, - ощерился Джоэль. - И не в чьей-либо еще.

- Ошибаетесь. Впрочем. если не верите, можете позвонить любому из своих издателей. - Кэллоуэй снял трубку телефонного аппарата и протянул ему, но Джоэль не стал её брать.

Кэллоуэй положил трубку на рычажки.

- Теперь - вторая причина моего прихода, - с ледяным спокойствием промолвил он. - Мне следовало бы убить вас за то, что вы посмели осквернить мою дочь, но я не хочу пачкать о вас руки. Но зарубите себе носу: если вы хоть раз ещё приблизитесь к Кейт - вам конец. Слышите? Она моя, и никто, никто - не смеет её даже пальцем тронуть!

Лицо Джоэля перекосилось от омерзения. Губы его скривились.

- Господи, да вы же больной! - процедил он. - Я это ещё при нашей первой встрече заподозрил, но даже представить не мог, как далеко это у вас зашло. Дело ведь вовсе не во мне, да? Вам будет одинаково ненавистен любой мужчина, который осмелится прикоснуться к вашей драгоценной дочке, верно? От одной этой мысли вы уже с ума сходите. Она, как червь, точит вас изнутри. Кейт - с другим мужчиной. Вы ведь сами в неё влюблены, да? Упырь, извращенец. Господи, мне с вас блевать хочется! Вам плевать, кто её обрюхатил, коль скоро это не вы...

Бац! От страшного удара в челюсть Джоэль рухнул как подкошенный. Кэллоуэй возвышался над ним, стиснув кулаки. Лицо его побелело от бешенства.

- Я предупреждаю тебя, Мартин! В следующий раз я тебя убью. Ты понял? Раздавлю тебя как гниду!

Круто повернувшись, он вышел из кабинета.

* * *

Вот, значит, что чувствуешь, когда умерщвляешь собственного ребенка. То есть - ровным счетом ничего. Кроме пустоты. Внутри все пусто, стих еле слышный шепот крохотной зарождающейся жизни. Не осталось ничего. Ни чувств, ни забот, ни любви, ни ненависти. Отняв у неё ребенка, у неё отняли душу. Выпотрошили наизнанку. От тела осталась лишь пустая оболочка.

Иногда она засыпала, но ненадолго. Иногда открывала глаз, но ничего перед собой не видела. Приходили какие-то люди, она их не различала. Держали её за руки, целовали, но, сознавая, что должна их знать, она тем не менее воспринимала их как незнакомцев, и они пугали её. Она с ними не разговаривала, потому что говорить было не о чем.

Но одно её озадачивало. Почему ребенок все время плакал? Почему ему позволяли плакать? Неужто никому не было до этого дела? Кто-то к ней обращался. Зачем? Неужели не понимают, что она никого не слышит? И почему никто не помогает ребенку? Почему не успокаивают? Она понимала, что плачет её ребенок. Тот, которого она убила. Он умер, а плачет из-за того, что она его убила. И будет плакать вечно. Никто о нем не позаботится, не обнимет, не приласкает, не прижмет к груди. Ничего больше не осталось для её дитятка, кроме слез. Вечных слез из-за жизни, которую у него отняли. Которую она отняла.

Ничего, скоро она сама умрет, и тогда она его приголубит, вернет ему всю нерастраченную любовь, накормит молочком вечной жизни. Да, надо побыстрее умереть, чтобы воссоединиться со своим младенцем.

- Бесполезно, - сказала Элламария, возвращаясь в гостиную. - Она ни на что не реагирует.

Кэллоуэй поднял голову. Лицо его казалось изможденным, а морщины, избороздившие его лицо, за последние два дня стали гораздо глубже. Два дня прошло с тех пор, как он перевез Кейт домой. Все это время она неподвижно лежала в постели. Ни с кем не разговаривала, не ела и даже не плакала.

Кэллоуэй провел рукой по волосам, и Элламария заметила, что пальцы его дрожат.

- Я уже не знаю, что и делать, - пробормотал он. - Просто руки опускаются.

- Мне кажется, нужно снова вызвать врача. Так больше не может продолжаться; должна же она хоть что-то есть.

- Хорошо, - устало закивал он. - Как ему звонить?

- Да вы посидите, - вмешалась Эшли. - Я сама позвоню. Она вышла, а Элламария присела рядом с отцом Кейт. Боб раскрыл дверцы серванта и достал бутылку коньяка. Разливая его по стаканам, он заметил, что на столе рядом с пишущей машинкой лежат странички едва начатого романа. Его невольно охватили грустные мысли; кто знает, суждено ли Кейт закончить свое творение. Он задумчиво расставил рюмки перед Кэллоуэем и Элламарией.

- Какое счастье, что вы здесь, - вздохнул Кэллоуэй. По всему чувствовалось, что нервы его на исходе.

- Мы любим Кейт, - промолвила Элламария. - Мы сделаем все, лишь бы помочь ей.

- У неё просто депрессия, - глухо промолвил Кэллоуэй. - Это пройдет, нужно только время. Она поправится, вот увидите. - Он посмотрел на Боба молящими глазами.

Тот улыбнулся.

- Конечно, поправится. После такого потрясения должно пройти время. А потом мы снова увидим прежнюю Кейт.

Вернулась Эшли.

- Доктор уже выехал.

Кэллоуэй потрепал её по руке.

- Спасибо, моя милая. Вы так добры. Просто не представляю, чтобы я без вас делал.

Эшли прижала его руку к своей щеке.

- Нам очень дорога ваша дочь, мистер Кэллоуэй, - сказала она. Положитесь на нас. Жаль только, что нам не удалось помочь ей раньше.

Воцарилось продолжительное молчание, первым нарушил которое отец Кейт.

- А вы виделись с Дженнин в последнее время? - спросил он. - Как она?

Элламария переглянулась с Бобом, затем кивнула.

- Не очень, - ответил за неё Боб. - Она по-прежнему во всем винит себя. Она считает, что пока ей не стоит сюда приходить. Что это может ещё больше расстроить Кейт.

- Пожалуйста, передайте ей, что она ни в чем не виновата. Ей не за что себя упрекать. Кейт взрослая женщина, и она вполне способна сама отвечать за свои поступки. - Однако уверенности в его словах не прозвучало.

- По правде говоря, - сказала Элламария, - мы вовсе не уверены, что то, что происходит с Дженнин, связано только с Кейт. Мне кажется, что есть и какие-то другие причины.

Кэллоуэй вопросительно посмотрел на нее; в глазах его читалось недоумение.

- Дженнин никому ничего не рассказывает, - пояснил Боб. - Но она изменилась ещё до истории с Кейт. Сегодня я разговаривал с её редактором он не очень доволен её последней работой. Мне показалось, что Билл вообще всерьез озабочен.

- А я ничем не могу помочь? - спросил Кэллоуэй.

Боб покачал головой.

- Мне кажется, у вас хватает и своих хлопот, мистер Кэллоуэй. Вы нужны Кейт. А за Дженнин мы как-нибудь сами присмотрим, не беспокойтесь.

Наконец приехал доктор. Он сразу прошел к Кейт. И снова Кэллоуэй, Боб, Элламария и Эшли сидели в молчании, терпеливо дожидаясь. Никто не удивился, когда он сказал, что должен снова забрать Кейт в больницу. Ей требовалось лечение, обеспечить которое в домашних условиях он не мог.

Кэллоуэй на руках отнес дочь к машине и усадил на заднее сиденье. Элламария пристроилась рядом, держа Кейт за руку. Она распрощалась с Бобом, пообещав позвонить.

- Господи, - молилась она про себя, когда они катили по оживленным улицам Кенсингтона, - помоги ей. Сделай так, чтобы она поправилась.

ГЛАВА 19

Дженнин закончила читать письмо. Оно шло долго, несколько недель. Она перечитала его заново. Так, пустой треп. Ни слова о том, чего она с таким волнением ожидала. Однако, вопреки ожиданию, особого облегчения Дженнин не испытала.

Мать начала письмо в своем обычном полушутливом стиле. Бабушка сорвала куш в лотерею "бинго". Целых пятьдесят фунтов, которые рассчитывала потратить, махнув на пасху в Скегнесс. Отец и братья в порядке; про себя же мама, как всегда, умолчала. Дальше она написала, что юная Мэгги Дивер только что вернулась из Лондона и рассказала матери, что остановилась у своего друга по имени Мэттью Бордсли. Не тот ли это актер, с которым когда-то встречалась Дженнин?

Вот и все, о чем хотела сказать её мать, за исключением разве что того, что она очень любила Дженнин и надеялась в ближайшем будущем повидаться. К письму была приложена фотография - бабушка её обожала, - на которой четырехлетняя малышка Дженнин играла в песочек на пляже в Блэкпуле. Дженнин перевернула фотографию обратной стороной, почему-то рассчитывая найти там какую-то надпись, но сзади ничего не было. Засунув старенькое фото в конверт, она снова вернулась к письму. Ни одного упоминания Мэгги или Мэттью в нем больше не было, значит подлая девчонка не осуществила свою угрозу. И вообще все стало на свои места. Мэттью шантажировал её пуще прежнего. Теперь он вымогал у неё уже не по двадцать или пятьдесят фунтов. Нет, теперь он требовал не меньше сотни за раз. А иногда и по двести. Немудрено, ведь теперь ему приходилось содержать Мэгги. Господи, что за гримасы судьбы! Она сама познакомила их, и теперь эта парочка высасывала из неё все соки.

Шантаж. Самая жестокая пытка, изобретенная человеческим разумом. Впрочем, только став его жертвой, можно понять, что это такое. Осознать кромешный ужас, в котором ты живешь изо дня в день. Влачить жалкое существование в постоянном страхе: вдруг мучитель не сдержит слово и выболтает твою тайну? Всего бояться: шорохов за дверью, телефонных звонков, шагов почтальона.

Одевшись, она вышла на улицу. Нужно спешить, не то она снова опоздает, как часто случалось с ней в последнее время. В половине десятого вся её команда встречалась в Эрлз-корте. Показы коллекций демисезонной одежды были в самом разгаре.

Когда она приехала, все остальные уже сидели в кофейном баре и завтракали. Дженнин посмотрела на часы. Слава Богу, не опоздала. Режиссер сидел со своей ассистенткой Пэтси за отдельным столиком. Поздоровавшись с коллегами, Дженнин подсела к режиссеру.

- Доброе утро, - сказала она, плюхаясь на стул по соседству с Пэтси.

Режиссер и ассистентка поздоровались с ней настолько приветливо, что Дженнин тут же, как часто случалось в последнее время, охватила паника. Почему они так добры к ней? Неужели узнали что-то? Может, Мэттью проболтался - где утренняя газета? Однако Брайан, режиссер, принялся обсуждать предстоящую съемку, а Пэтси отправилась за кофе. Все как всегда. Постепенно Дженнин успокоилась.

Однако Дженнин пришлось сделать целых восемь дублей перед камерой, прежде чем удалось произнести свой текст так, как следовало. Брайан не скрывал своего удивления; обычно Дженнин делала все с первой же, или в самом крайнем случае со второй попытки.

Когда настало время обеда, она решила прогуляться. Она слишком нервничала, чтобы спокойно обсуждать текущие дела с коллегами. Да и материнское письмо все-таки вывело её из душевного равновесия. Если бы речь шла об одном Мэттью, она бы ещё сумела его обуздать. Но Мэттью в компании с алчной двадцатиоднолетней вертихвосткой был уже ей не по зубам. Не говоря уж о том, что Мэгги была родом из её родных мест. Что же делать?

Дженнин вспомнила, как Мэттью в последний раз едва ли не силой вломился к ней. Она была на грани нервного срыва и, плача от отчаяния, попыталась рассказать ему про Кейт, надеялась услышать хоть какие-то слова поддержки. Однако Мэттью только поднял её на смех. Сказал, что поделом ей и что нечего быть такой самовлюбленной эгоисткой. Что она докатилась до того, что предала лучшую подругу. Что в глубине души она просто ревновала Кейт и мечтала соблазнить её сама.

Тщетно Дженнин просила его замолчать, выслушать её и попытаться понять, посоветовать хоть что-нибудь - Мэттью был неумолим. Наконец она отдала ему деньги, за которыми он пришел, и он отбыл восвояси.

И вот сейчас, идя куда глаза глядят, Дженнин снова размышляла о судьбе Кейт. Больше всего на свете она хотела сейчас быть с ней рядом. Обнять её, попросить прощения. Ей казалось, что если Кейт простит её, жизнь снова станет прекрасной и безоблачной. Однако Кейт сейчас было не до Дженнин.

Подняв голову, Дженнин увидела, что находится буквально в двух шагах от больницы Кромвеля. Разглядывая голубые занавески на окнах больничных палатах, она попыталась угадать, за какой из них находится палата Кейт. Ее так и подмывало зайти туда самой, но она понимала, что делать этого нельзя. Каждый вечер Дженнин звонила Эшли или Элламарии, чтобы узнать, как чувствует себя Кейт, но ни разу не осмелилась навестить её сама. Впрочем вчера Эшли сказала, что ещё немного - и Кейт выпишут домой. Выздоровление продвигалось не слишком быстро, но перемены к лучшему были налицо. Дженнин даже не пыталась узнать, спрашивала ли Кейт про неё - ответ она и без того знала.

Самое обидное, что, если и была живая душа, к которой она могла обратиться пусть и не за утешением, но хотя бы за пониманием, то это Кейт. Дженнин с изумлением поймала себя на этой мысли. Обычно все они искали совета и поддержки у Элламарии, но с Кейт Дженнин роднили внутренняя пустота и потерянность, от которых страдала и она сама.

Дженнин повернула вспять и направилась по Кромвель-роуд в сторону Эрлз-Корта. Прохожие бросали на неё странные взгляды; Дженнин и не замечала, что по щекам её катятся слезы.

Вскоре она остановилась и слепо огляделась по сторонам. Сердце колотилось, а перед глазами роились неясные видения. Вдруг из круговорота теней выплыло лицо Мэттью - он скалился и хохотал, издеваясь над ней. Потом ей представилось измученное лицо Кейт, и Дженнин, войдя в её образ, осознала, все, что испытывала Кейт. В следующее мгновение она словно наяву перевоплотилась в миссис Грин, участвующую в столь изощренных и отвратительных половых актах, что Дженнин и представить себе таких не могла. Затем ей представились лица родителей, безмерно опечаленные и озабоченные. И вот уже все они окружили её, глядя на неё и выжидая. Люди, жизни которых она разрушила, и люди, жизни которых ей ещё предстояло разрушить. Причем поправить или изменить что-либо она была уже не в силах.

Мимо с ревом проносились машины, порывы ветра раздували полы её пальто. Дженнин зажмурилась, но лица не исчезли; все они по-прежнему терпеливо выжидали и разглядывали её. Дженнин медленно открыла глаза, а сердце вдруг заколотилось с такой силой, что ум её прояснился; она больше не боялась. Она нашла выход. Боже, как все, оказывается, просто.

Словно во сне, она шагнула с тротуара наперерез автомобильному потоку. Какое-то неведомое чувство влекло её вперед, а невидимый голос нашептывал, что все будет в порядке. Всего один шаг, и все образуется...

Вдруг послышался бешеный визг тормозов и душераздирающий рев сирены. Дженнин ожидала почувствовать боль; она даже хотела этого - тогда все кончится быстро. Вдруг грудь её сдавило так, что стало трудно дышать. Она перекатилась на спину и увидела небо; голубое небо, по которому ползли облака. Вокруг стояла мертвенная тишина.

Она пристально следила за этими облаками, такими спокойными и умиротворенными. Вот они какие, эти небесные вершины, величавые и седые. И тут Дженнин впервые заметила склонившиеся над ней лица, взволнованные и встревоженные, к ней тянулись какие-то руки, слышались голоса.

Дженнин недоуменно заморгала, пытаясь понять, что хотят все эти люди, но контуры их лиц почему-то расплывались, ускользали куда-то, а затем вновь возникали из небытия. Она ощутила чье-то мягкое прикосновение, в ушах зазвучал приятный успокаивающий голос. Повернув голову, Дженнин увидела какую-то женщину, которая стояла на коленях рядом с ней. Дженнин понимала, что знает эту женщину, но мысли тут же уносились прочь.

- Вызовите скорую помощь, - потребовал кто-то. И тут же туман в её мозгу рассеялся.

Дженнин попыталась привстать.

- Нет, - еле слышно прошептала она. - Нет, не надо.

Женщина снова обняла её, и Дженнин прижалась к ней. Кто это - неужели Кейт?

- Дженнин, - промолвила женщина. - Дженнин!

Дженнин вгляделась в нее. Да, она её знала. Но кто же она?

- Я спешу на работу, - с трудом выговорила она. - Меня ждут. Мне нельзя опаздывать.

- Не надо разговаривать! Мы вызвали скорую.

- Нет! - вскричала Дженнин. - Не надо, прошу вас. Со мной все в порядке. Я не ушиблась. - И попыталась встать.

Ноги её подгибались, но с помощью женщины, которую она знала, но никак не могла вспомнить, Дженнин удалось проковылять к тротуару.

Голова кружились, перед глазами стояла пелена, и Дженнин показалось, что она вот-вот лишится чувств. Нет, нельзя! Нужно во что бы то ни стало держаться.

- Отвезите меня домой, - попросила она. - Пожалуйста.

Женщина повернулась и обратилась к какому-то мужчине. Дженнин тоже посмотрела на него. Его лицо было белое как полотно, а глаза расширились от страха. Наконец он кивнул и ушел. Дженнин хотела окликнуть его и извиниться, но слова застряли у неё в горле. Женщина же обняла её за талию и медленно, с величайшей осторожностью повела по тротуару. Завернув за угол, они остановились. Женщина отомкнула своим ключом какую-то дверь и провела Дженнин в дом.

* * *

Прошло несколько часов, прежде чем Дженнин проснулась. Снаружи уже сгустились сумерки, а за приоткрытыми шторами серебрилась луна. Оглянувшись по сторонам, Дженнин увидела незнакомую комнату и попыталась вспомнить, каким образом попала сюда. Однако мысли разбегались, и она снова закрыла глаза. В постели было так мягко и хорошо.

Дженнин лежала, прислушиваясь к долетавшим снаружи звукам. На улице лаяла собака, где-то поблизости стучал молоток. Слышались голоса прохожих, шум моторов автомобилей. Автомобили! Глаза Дженнин раскрылись - она все вспомнила. Перевернувшись на спину, она уставилась в потолок. Господи, неужто она пыталась покончить с собой? Свести счеты с жизнью. Самоубийство. Самый эгоистичный поступок, на который способен человек. Боже, как же ей удалось так бесповоротно исковеркать свою жизнь? И с чего это все началось?

Дженнин присела. Она вспомнила женщину, которая помогла ей подняться, а потом привела сюда. Кто же она?

Вдруг дверь открылась, и её спасительница вошла. При виде сидящей Дженнин, в глазах её мелькнуло удивление. Однако она улыбнулась. Кто же она? Дженнин пыталась вспомнить, но мысли предательски разбегались.

- Как вы себя чувствуете?

Дженнин кивнула и слабо улыбнулась.

- Кажется, нормально.

- Вы очень бледны. Может быть, все-таки отвезти вас в больницу? Дженнин покачала головой.

- Нет, не надо, прошу вас. Все обойдется.

Женщина приблизилась к ней и остановилась возле кровати.

Дженнин внимательно посмотрела на нее. - Мне кажется, что я вас знаю.

Женщина рассмеялась. Звонко, как девочка, и внезапно преобразилась теперь перед Дженнин и вправду стояла совсем молоденькая девушка. Почти подросток.

- Мы познакомились на вечеринке у Роберта Блэкуэлла, - напомнила она. - Меня представил вам Пол, мой кузен. Помните? Меня зовут Виктория. Вики Дин.

- Ах да, конечно, - кивнула Дженнин. - Извините, просто у меня что-то с головой неладно.

- Ничего страшного, - улыбнулась Виктория. - Вы лучше прилягте, а я принесу вам чай. Он уже готов.

Она вышла из комнаты, а Дженнин посмотрела на дверь. Нужно встать. Нельзя здесь оставаться. Виктория очень добра к ней, но нельзя злоупотреблять её гостеприимством.

Она встала с постели и огляделась по сторонам в поисках своей одежды. Ага, вот она, на стуле. Дженнин быстро оделась и вдруг вспомнила, что должна была днем участвовать в съемках. Билл! Нужно срочно позвонить ему. Он будет в бешенстве. Еще на прошлой неделе он предупредил её, что если она не изменит отношения к делу, то у неё могут быть неприятности.

Виктория на кухне наливала чай.

- Можно я вызову такси? - спросила Дженнин.

Виктория изумленно обернулась; на лице её отразилась нерешительность.

- Мне кажется, вам сегодня не стоит выходить, - сказала она. - по крайней мере - в одиночку. У вас есть друзья?

Дженнин понуро уставилась на пол. Виктория догадалась, что её гостья не хочет, чтобы о случившемся с ней узнали.

- Вы испытали сильнейшее потрясение, - добавила она. Потом пристально посмотрела на Дженнин. - А что, если вы останетесь у меня?

- Но...

- Нет, не спорьте, пожалуйста. Я вас не отпущу. Может, удастся заодно поговорить о том, что нам так и не удалось у Роберта.

С этими словами она вручила Дженнин чашку чая. Дженнин благодарно улыбнулась. Ей и самой хотелось остаться.

- Идемте сюда, - пригласила Виктория, открывая дверь гостиной.

- Мне нужно позвонить моему редактору, - сказала Дженнин. - Я должна была участвовать в сегодняшней передаче.

- Не беспокойтесь, - улыбнулась Виктория. - Я ему уже позвонила. Он все понял, совершенно на вас не сердится и просил передать, чтобы вы не волновались. Н сам позвонит вам завтра.

- Но вы нес казали ему...

Виктория помотала головой из стороны в сторону.

- Нет, конечно.

- Спасибо, - кивнула Дженнин, но тут же болезненно поморщилась. - Да, боюсь, теперь меня уволят.

- Позже будете из-за этого убиваться, - сказала Виктория. - Пейте лучше чай, а то он остынет.

Некоторое время обе сидели в молчании. Дженнин прихлебывала чай и осматривалась по сторонам. Многочисленные фотографии Пола тронули её. По всему чувствовалось, что Вики обожает своего знаменитого кузена.

- Почему? - спросила вдруг Виктория. Голос девушки прозвучал так тихо, что Дженнин еле расслышала вопрос.

- Что - почему?

- Почему вы хотели это сделать?

Руки Дженнин задрожали, и ей пришлось поставить чашку на стол, чтобы не расплескать чай.

- Извините, - вздохнула Вики. - Это, конечно, не мое дело. Я не хотела вас расстраивать.

- Нет, - грустно улыбнулась Дженнин. - Вы не виноваты. Я бы, на вашем месте, тоже спросила. Не говоря уж о том, что вы спасли мне жизнь. Я должна быть вам благодарна.

- Вы должны радоваться, - укоризненно сказала Вики. - К тому же самоубийство - вовсе не ответ. Оно ничего не решает.

- Почему? - приподняла брови Дженнин. - Для меня это был бы выход.

- Нет, - уверенно возразила Виктория. - Я не верю, что у вас все настолько беспросветно.

- И тем не менее это так, - понурилась Дженнин.

- Давайте поговорим об этом, - предложила девушка.

Дженнин помотала головой.

- Нет, я не могу.

- А вдруг вам легче станет?

- Нет, - отрезала Дженнин. - Лишь мне самой по силам развязать этот узел.

- Что ж, ладно, - пожала плечами Виктория. - Но, если вдруг передумаете...

- Спасибо, - улыбнулась Дженнин.

Виктория встала.

- Я там приготовила кое-что поесть. Надеюсь, вы уже проголодались?

Дженнин тоже встала.

- Спасибо, вы очень добры.

Виктория состроила потешную гримаску и направилась в кухню. Дженнин последовала за ней.

- Я могу чем-нибудь помочь?

- Нет. Сегодня вечером вы должны капризничать, а я буду за вами ухаживать и во всем вам угождать. И не перечьте, - Виктория строго возвысила голос. - Это приказ. Сядьте на диван - я вас позову, когда все будет готово.

Дженнин послушно вернулась в гостиную. Удивительно было видеть эту совсем юную белокурую девушку в роли хозяйки. При их первой встрече она произвела на Дженнин впечатление избалованной и легкомысленной прожигательницы жизни. Однако на поверку взбалмошная кузина Пола оказалась настолько заботливой и человечной, что Дженнин невольно прониклась к ней искренней признательностью. И ещё она решила, что Вики ей очень по душе.

За ужином они разговаривали ни о чем, непринужденно шутили и смеялись, причем ни одна из них не вспоминала об эпизоде, после которого Дженнин оказалась здесь. Постепенно Дженнин окончательно успокоилась. Ей уже понравилось сидеть здесь, вдали от собственного дома, в тихом уютном месте, где нечего бояться.

Виктория рассказывала ей о своей жизни, а Дженнин внимательно смотрела на неё и прислушивалась к мелодичному голосу девушки, время от времени разражавшейся звонким смехом.

Виктория поведала Дженнин о том, что владеет целой сетью бутиков модных магазинчиков - по всему Лондону. Дженнин прекрасно знала многие из них, поскольку сама делала в них покупки. Покойный дедушка оставил Вики (а девушка попросила Дженнин называть её именно так) скромную сумму денег, а мама и папа помогли наладить ей процветающий бизнес, о котором в свои годы и мечтать-то не смели.

Дженнин с удовольствием слушала веселую трескотню Вики. Ей и правда приятно было выслушивать откровения молодой и счастливой женщины, которая жила припеваючи, не зная забот и печали. Причем Дженнин нисколько не завидовала ей; напротив, она ловила себя на мысли, что привязывается к Вики все больше и больше.

Потом Вики откупорила бутылку коньяка и, слово за слово, беседа перекинулась на Дженнин.

Позднее, несколько недель спустя, Дженнин тщетно пыталась вспомнить, что привело к тому, что язык её вдруг развязался и она, как на духу, выложила всю страшную историю своего чудовищного падения девушке, с которой была едва знакома.

Однако Вики слушала её внимательно, ни разу не перебив. Она пристально наблюдала за лицом Дженнин, в котором попеременно отражались боль и мука. Когда Дженнин рассказывала про миссис Грин, про Мэттью, а потом и про Кейт, она всем сердцем сострадала ей. Однако ей никак не верилось, что под личиной этой обаятельной и красивой, без сомнения исстрадавшейся женщины может скрываться зловещая миссис Грин. Или что кто-то способен издеваться над ней, подобно Мэттью. Впрочем, в одном Вики была уверена твердо: отношения с Кейт рано или поздно наладятся.

Закончив рассказ, Дженнин с замиранием сердца посмотрела на Вики, молча сидевшую на диване и почти невидимую в сгустившихся тенях. Она была почти убеждена, что все испортила, и девушка теперь проникнется к ней отвращением. Однако когда Вики наклонилась, чтобы подлить коньяка в её опустевшую рюмку, Дженнин увидела, что она сочувственно улыбается.

- Вы не должны нести такой груз в одиночку, Джен, - сказала она.

- Но что мне остается делать?

- Вам необходима помощь, возможно даже - врачебная.

Дженнин в ужасе закрыла лицо руками.

- Нет, я не могу.

- Но вы себя гробите, - убежденно заговорила Вики. - Вы должны непременно с кем-то делиться. Обо всем рассказывать человеку, который вас понимает.

Дженнин устало провела рукой по волосам.

- Зря я вам все это наговорила.

- Нет не зря! - с горячностью возразила Вики. - Вы и так слишком долго все это в себе вынашивали. А ваши подруги в курсе?

- О нет! - вскричала Дженнин.

- Послушайте, Джен, но ведь все не так и страшно. Да, я понимаю, что мне легко так говорить, но, ей-богу, я не вижу, чтобы положение было настолько безнадежно. Просто вы должны позволить близким для вас людям помочь вам. Только надо все им рассказать. Хотите, я сама попробую вам помочь? Тем более, что я уже так много о вас знаю.

Дженнин с трудом удерживалась, чтобы не заплакать.

- Мне нельзя помочь, - дрожащим голосом выговорила она. - Никто не в силах меня спасти.

- Никто вас не спасет, если вы сами этого не захотите.

Дженнин уже почти рыдала.

- Вы сами-то хотите себе помочь, или нет?

Дженнин повесила голову.

- Не знаю, - еле слышно сказала она. - Наверное, да.

- Тогда давайте попытаемся, - предложила Вики. - Я готова сделать все, что в моих силах, чтобы вам помочь.

Дженнин нахмурилась.

- Но... почему? Я не понимаю. Вы ведь едва меня знаете.

Вики улыбнулась.

- Это не имеет значения. У каждого из нас порой случается в жизни такое, что нам позарез нужна помощь. И нередко бывает, что именно тогда, когда она нужна больше всего, рядом не оказывается человека, которому можно полностью довериться. Я тоже через это проходила. Я знаю, что в такие минуты бывает настолько тошно, что хочется на себя руки наложить. И мне тогда тоже казалось, что никто меня не понимает, а сама я брожу в темноте, тщетно пытаясь выбраться из тупика. Мечусь в поисках хоть какого-то смысла жизни, но повсюду натыкаясь лишь на пустоту - без стен, без потолка и даже без дна.

Дженнин смотрела на неё с таким изумлением, что Вики, заметив это, невольно улыбнулась. Она кивнула.

- Да, Джен, и я через это прошла. Так вот, когда я уже окончательно утратила не только последние иллюзии, но и последние надежды, нашелся человек, который протянул мне руку помощи. Он помог мне обрести силы, вновь поверить в себя и не стыдиться собственной тени. Он буквально воссоздал меня из пепла. Это было трудно и путь к новой жизни был тернист, однако мы все выдержали. Зато теперь я точно знаю, что ценю жизнь и твердо верю в свою удачу. Я поняла, что таким образом жизнь испытывает нас, как бы проверяет на прочность, а заодно определяет, достойны ли мы считаться настоящими людьми. Не все выдерживают это испытание, ведь поначалу тебя больно бьют, наносят удар за ударом и лишь в последнюю минуту, когда кажется, что больше вынести мучения невозможно, жизнь поворачивается к тебе лицом, и ты как бы рождаешься заново. Причем понимаешь многое из того, о чем прежде и не подозревал. Да, Дженнин, многие из нас прошли через это чистилище. И нельзя гневить Бога или руку Провидения, сомневаясь в нем, потому что в противном случае ты никогда не пройдешь через горнило испытаний. Зато потом обретенный бесценный опыт позволит тебе понять других людей и помочь им, когда они обратятся к тебе за помощью. Вот почему я и хочу сейчас попытаться помочь вам.

- И вы не боитесь? - спросила Дженнин. - Ведь вы меня совсем не знаете.

- Порой так даже легче, - ответила Вики. - Иногда труднее всего бывает проникнуть в душу именно самых близких людей. Тем более, что именно они, как правило, совсем нас не понимают.

Дженнин задумчиво покачала головой

- Да, - сказала она наконец. - Пожалуй, вы правы - они нас не понимают.

* * *

А в другом конце Лондона за несколько минут до начала спектакля Элламария лихорадочно пыталась связаться с Дженнин. Вот уже несколько дней, как от её подруги не было ни слуху, ни духу, и теперь Элламария уже не просто волновалась - она боялась до паники. Наконец, отчаявшись дозвониться, Элламария в сердцах бросила трубку и поспешила на сцену.

По окончании спектакля она едва сумела пробраться в свою гримерную дверь была едва ли не до середины завалена цветами. И вновь, как и прежде, её щедрый поклонник пожелал остаться неизвестным.

* * *

Сидя на кровати в больничной палате, Кейт пыталась вспомнить, что с ней произошло. Прошло почти три недели с тех пор, как её привезли сюда, но Кейт почти ничего не помнила. Она смутно припоминала, что запястья её были опутаны какими-то трубочками, и ещё одна трубочка торчала из носа, однако она даже не пыталась понять, для чего и кому они понадобились; впрочем, ей не было до них никакого дела. Каждый день приходил врач, и Кейт смотрела, как шевелятся его губы и кривые зубы, и как моргают проницательные серые глаза, пока он говорил с ней. Настало время, когда она впервые ответила на какой-то его вопрос, а ведь поначалу она молчала как рыба; даже вид его был ей отвратителен.

Наконец ребенок затих, и тогда, решив, что худшее уже позади, врач разрешил вынуть трубочки. Отец принес в палату телевизор. Подруги каждый день приходили навестить её, но только Дженнин с ними не было. Кейт вспомнила про неё далеко не сразу, но и потом не могла заставить себя хотя бы даже поинтересоваться, как у Дженнин дела; слишком свежа ещё была рана.

Кейт невидящим взором смотрела на телевизионный экран. Завтра она выпишется домой. Мысль о возвращении домой радовала Кейт, она уже чувствовала себя гораздо увереннее. Даже про своего не родившегося малыша она старалась почти не вспоминать. Малютка уютно устроился в глубине её подсознания, где ему всегда будет хорошо. Кейт никому не говорила, но и сейчас по ночам, в особенности ближе к рассвету, детский плач будил её, извлекая из бездонной пропасти очередного кошмара. Да, ведь все случившееся с ней, и было кошмаром. Теперь Кейт это твердо поняла, и знала - все пройдет.

Она посмотрела на кровать. Скомканное голубое покрывало сползло к ногам, а руки, словно плети, бессильно висели. Кейт перевела взгляд на цветы, которые были расставлены по всей палате - отец и подруги пытались поднять ей настроение. Что ж, в какой-то степени им это удалось. Большую часть цветов привозила Элламария; у неё самой их было в эти дни хоть пруд пруди. В последний раз Элламария пришла навестить её вместе с Бобом и, глядя на эту пару, Кейт даже позавидовала, что не обладает таким стойким характером, как её подруга. Элламария никогда не попала бы в такую передрягу, в этом Кейт была твердо уверена.

Музыка изменилась, и Кейт подняла голову, чтобы посмотреть на телеэкран. Да, знакомая заставка. Сколько раз она в нетерпении ждала эту передачу! Музыка кончилась, и на экране появилась Дженнин.

Кейт быстро нащупала пульт дистанционного управления и выключила телевизор. Руки её дрожали. Пытаясь унять дрожь, она прижала обе руки к груди.

Да, она по-прежнему не могла смотреть на Дженнин. Не могла заставить себя даже взглянуть на её лицо. Ей, правда, показалось, что она успела заметить в глазах Дженнин щемящую боль, но Кейт отогнала эти мысли прочь. Эх, Дженнин! Милая, милая Дженнин. Сколько гадостей она ей наговорила, пытаясь свалить на подругу всю вину, выместить на ней обиду за перенесенную боль.

Кейт страстно хотелось извиниться перед Дженнин, вымолить у неё прощение... Но вот восстановятся ли их прежние отношения? За короткое время в их жизнях столько переменилось, столько произошло. Неужели теперь их дорожки разойдутся? Нет, нельзя этого допустить. Она должна во что бы то ни стало повидаться с Дженнин и попросить у неё прощения. Должна спасти их дружбу. Это было самое дорогое, что у неё осталось.

А ведь Дженнин была в последнее время такая грустная, порой казалась просто убитой. Причем давно, задолго до истории с Джоэлем. Даже, когда все они собирались вместе, Дженнин всегда казалась самой одинокой. Дженнин всегда была одна, даже в самые тяжелые минуты ей было негде искать утешения. Она влачила свой тяжкий груз в одиночку.

Нет, все они должны помогать друг другу. Только вместе можно вырваться из этого ада.

Но не слишком ли поздно она пришла к этому выводу? А вдруг Дженнин не простит ее? А если и простит, то сумеет ли забыть резкие и убийственные слова, которыми - Кейт в этом ничуть не сомневалась - её ранили в самое сердце? Кейт жестоко корила себя - как могла она причинить такую боль своим самым близким людям, даже попытавшись понять их, хоть на минутку представить, как они сами страдают?

Она повернула голову набок, и на подушку упали две слезинки.

- О, Джен! - прошептала она. - Джен, родненькая, прости меня. Я так тебя люблю, ты только прости меня, дуру.

Она даже не слышала, как открылась дверь, и не знала, что уже не одна в палате, как вдруг кто-то взял её за руку и приподнял её. Кейт скосила глаза вниз. Рука была мужская, холеная, со смуглыми длинными пальцами, поросшими короткими волосками. Кейт поразилась, насколько белой и хрупкой выглядела её собственная рука рядом с этой. И вдруг сердце её екнуло. Джоэль! Он вернулся! Она ни на минуту не переставала верить, что рано или поздно это случится.

Она поспешно подняла голову и увидела Ника, который стоял над ней и улыбался. Кейт поспешно зажмурилась, потом попыталась улыбнуться в ответ.

- Здравствуйте, Кейт.

Она открыла глаза и снова посмотрела на него. Лицо Ника светилось той особой суровой мужской красотой, что отличала, по её мнению, самых утонченных мужчин. Темные волосы волнами ниспадали на плечи, а иссиня-черные глаза, из уголков которых, когда Ник смеялся, веером разбегались морщинки, ласково улыбались ей. Кейт вдруг увидела родинку на его правой щеке и удивилась, что не замечала её прежде. Чудо, а не родинка. Хоть какой-то изъян на столь совершенном лице.

- Здравствуйте, Ник.

Он взял со столика коробочку с бумажными салфетками и протянул ей. Кейт вытерла заплаканные глаза.

- Извините, - она натужно рассмеялась. - В последнее время у меня частенько глаза на мокром месте.

- Это пустяки, - со смехом сказал он. - Иногда немного поплакать полезно. Только не слишком увлекайтесь, чтобы это не стало привычкой.

Кейт улыбнулась и присела, опираясь спиной на подушки.

- Постараюсь, - пообещала она.

Ник поправил сбившиеся подушки и помог ей устроиться поудобнее. Взглянув на него, Кейт с изумлением заметила, что он едва удерживается от смеха.

- В чем дело?

- Я чувствую себя жутко нелепо, - признался он. - Пришел к вам, выполняю роль сиделки, но не нахожу слов, чтобы завязать разговор.

- И это смешно? - вскинула брови Кейт.

- Нет, не совсем, - расхохотался Ник.

Смех его прозвучал столь заразительно, что Кейт не выдержала и последовала его примеру.

Ник придвинул стул и уселся.

- Значит завтра выписываетесь?

Она кивнула.

- Больше не могу здесь оставаться. Все мне тут напоминает...

Ник отвел взгляд, и Кейт подумала, что ему, наверное, неловко, говорить с ней об этом. Что ж, вполне объяснимо.

Вдруг ей захотелось прикоснуться к нему.

- Хотите виноград, Ник? - предложила она, легонько дотрагиваясь до его руки.

Ник посмотрел на вазочку с фруктами.

- Между прочим, - сказал Кейт, - я всерьез подумываю о том, чтобы заняться виноделием. Вы умеет давить виноград?

- О да! - с жаром воскликнул Ник. - Это мое хобби.

- Тогда считайте, что вы приняты на работу. Назову свою компанию "Винодельня Кейт". Что скажете?

- Что очень рад вас видеть.

Кейт порозовела.

- Я выгляжу ужасно, - промолвила она. Проводя рукой по волосам.

- Напротив, вы прекрасны, - заверил Ник.

- О, в галантности вам не откажешь.

Его лицо посерьезнело.

- А если без шуток, Кейт - как вы себя чувствуете?

Она отвернулась; на глаза снова навернулись слезы.

- Извините, - поспешно сказал Ник. - Я не хотел вас огорчать.

- ничего, - вздохнула Кейт. - Вы вовсе не виноваты. А чувствую я себя вполне нормально. Порой, конечно, накатывает, но я отгоняю грустные мысли прочь.

- А... он приходил?

Кейт возвела на него глаза.

- Джоэль?

Ник молча кивнул.

- Нет.

На скулах его заходили желваки, и Кейт даже показалось, что он разгневан. Однако в следующее мгновение лицо его смягчилось.

- Может быть, если вам лучше, то мы с вами наконец выберемся куда-нибудь, как договаривались?

Кейт посмотрела на него; Ник тоже, не отрываясь, смотрел на нее. Потом она потупилась.

- Не знаю, Ник. Я не уверена, что смогу снова... дружить с мужчиной. По крайней мере, в ближайшее время.

После затянувшегося молчания Ник сказал:

- Что ж, ладно. Но только обещайте, что позвоните мне, если передумаете.

- Вы будете первый, - улыбнулась Кейт. - Обещаю.

Взгляд Ника преисполнился такой нежностью, что Кейт снова захотелось прикоснуться к нему.

- Спасибо, что пришли, Ник.

Ник улыбнулся.

- Я буду ждать вас, Кейт, - сказал он.

Затем встал и вышел из палаты.

ГЛАВА 20

- Перестань нервничать, - сказал Боб. - С актрисами такое вечно приключается; не ты первая, и не ты последняя. Поклонники всегда задаривают своих кумиров цветами. - Он сидел с Элламарией и Ником в буфете за кулисами. Однако слова нисколько не успокоили Элламарию, лоб которой по-прежнему перерезали хмурые складки. - Я ещё понимаю, если бы тебе присылали письма с угрозами, - добавил Боб. - Но - цветы? Нет уж, увольте. Ты только радоваться должна.

- А я вот не радуюсь, - возразила Элламария.

- Я вижу, - кивнул Боб. - Хотя и совершенно не понимаю, почему ты тревожишься. В конце концов, я ведь всегда рядом. Я тебя в обиду не дам. Словом, прошу тебя - перестань беспокоиться.

Элламария посмотрела на Ника и усмехнулась.

- Интересно, кто же он, мой тайный воздыхатель?

- Думаю, что он очень робкий и одинокий, - сказал Боб. - Кто знает, может, ты ему его собственную мать напоминаешь.

Ник хохотнул, а Элламария, размахнувшись, залепила бы Бобу оплеуху, но тот ловко уклонился.

- Погоди, в другой раз я с тобой непременно разделаюсь, - посулила Элламария.

- Так, а кофе нам дать не собираются? - спросил Ник, поглядывая на часы.

- Рано еще, - пробурчала Элламария. - А что, тебе с нами надоело?

Вместо ответа Ник встал и отправился спросить про кофе. Когда он вернулся, Боб, склонившись над столом, гладил Элламарию по волосам и что-то нашептывал ей на ухо. Ник уселся напротив, испытывая заметную неловкость от своего вторжения.

- Не вешай нос, - улыбнулась ему Элламария, глядя на его погрустневшую физиономию.

Ник усмехнулся.

- Не знаю отчего, но всякий раз, глядя, как вы воркуете, я ловлю себя на том, что ревную.

- Очень жаль, - развел руками Боб, - но ты её не получишь. Она моя.

- Я не её имел в виду, - поспешно оправдался Ник.

- Его я тебе тоже не уступлю, - прыснула Элламария.

- Должно быть, дело в том, - продолжил Ник, - что вы всегда такие счастливые и расслабленные. Глядя на вас, я просто диву даюсь - неужели у вас и правда все так замечательно, как это кажется со стороны?

Боб посмотрел на Элламарию, а та в свою очередь взглянула на него. Потом об покачал головой.

- Нет, - с серьезным видом сказал он. - На самом деле это вовсе не так. - Драматически помолчав, он закончил: - А гораздо лучше.

Элламария залилась смехом. Потом, отдышавшись, обратилась к Нику:

- Он такой романтичный. Ни за что не обменяю его наболее новую модель.

И тут же взвизгнула - Боб ущипнул её.

- Ах так - тогда обменяю!

- Порой вы кажетесь мне самой совершенной парой в мире, - вздохнул Ник.

- Не совсем, - сказал Боб, глядя на него в упор.

Кровь бросилась Нику в лицо. Черт, и надо же такое ляпнуть!

- Извините, старина, я не подумал.

- Пустяки, - великодушно промолвила Элламария. - И на солнце есть пятна. Кстати, ты виделся с Кейт?

Ник покачал головой.

- После того, как она выписалась - ещё ни разу. Как у неё дела?

- Боюсь, что не очень. Она по-прежнему почти все время подавлена, что, впрочем, не удивительно. Завтра я хочу увезти её на пару дней в Шотландию. Там есть одно славное местечко и, я надеюсь, мы с ней немного развеемся. Для неё это очень важно.

Ник промолчал.

- А почему ты не звонишь ей? - осведомился Боб.

- Мы договорились, что она сама позвонит, когда будет в настроении. Не стоит на неё давить.

Боб пожал плечами.

- Дело твое. Но только я бы, на твоем месте, не слишком тянул.

Он достал сценарий "Тристана и Изольды", и все трое погрузились в обсуждение. Хотя первое чтение состоялось ещё несколько недель назад, ведущие актеры участия в нем не принимали. Боб и Адриан Коули продюсер фильма, не раз встречались с банкирами и бизнесменами, в поисках подходящих спонсоров. Деньги текли рекой - имя Боба приманивало дельцов как магнит.

- Господи, даже подумать страшно - неужели я и в самом деле появлюсь на большом экране? - промолвила Элламария. - Я до сих пор не верю, что это случится. Что я стану кинозвездой. Я! - Ты что ржешь? - свирепо спросила она, глядя на Боба. Режиссер и правда покатывался со смеху.

Перегнувшись через стол, он чмокнул Элламарию в кончик носа.

- Я тебя обожаю, - прошептал он, подмигнув ей.

- Ты будешь на вечернем спектакле? - спросила она.

- Боюсь, что нет. Мы договорились с Адрианом, что встретимся в семь часов и кое-что обсудим, а потом я иду в "Колизей". Но успею забрать тебя после спектакля.

В эту минуту вошла Элси, буфетчица, и Элламария встала, чтобы заказать кофе.

Стоя у прилавка и глядя на оставшихся за столом мужчин, она подумала про Ника с Кейт. Она была уверена, что Ник втайне вздыхает по её подруге. Да и Кейт, как никогда, нужен был мужчина. Сильный и надежный человек, способный вернуть её к жизни. Возможно, Нику это по силам. Нужно до отъезда в Шотландию обсудить это с Эшли. Сегодня же. Эшли посоветует, как быть.

Элси разлила кофе по чашкам, и Элламария отнесла поднос к столу. Она вновь задумалась о предстоящей поездке в Шотландию. Она отдавала себе отчет, что едет туда не только ради Кейт, хотя и искренне надеялась помочь Кейт. Сама Элламария могла выбраться туда лишь потому, что постановки "Двенадцатой ночи" прерывались на неделю. Боб будет возиться в "Колизее" над "Доном Джованни", а Нику предстояли репетиции "Веера леди Уиндермир" в "Колизее". Да и прочие актеры их труппы были заняты в различных репетициях. Вот почему Элламария решила воспользоваться случаем и дать себе небольшую передышку. Боб, правда, посетовал, что будет скучать без нее, но Элламария прекрасно понимала, что, занятый по горло, он скорее всего даже не заметит её отсутствия в течение столь короткого времени. Она решила увезти Кейт в то самое место, куда в свое время возил её сам Боб; вскоре после того, как они познакомились. Там впервые он признался ей в любви, и там они стали любовниками. Элламария и сама толком не понимала, почему хотела свозить Кейт именно туда. Возможно, внутренний голос подсказывал, что и для Кейт это место может стать чем-то особенным.

Делая вид, что слушает, как Боб с Ником обсуждают завязку "королевы Корнуоллской", Элламария перебирала в памяти недавние слова Ника. Неужели они с Бобом и правда производят впечатление счастливой пары? Порой ей и самой так казалось. Однако она никак не могла избавиться от ощущения какого-то грядущей беды. Где-то в глубине подсознания ей казалось, что вот-вот случится какое-то несчастье, и она лишится Боба. До чего же внешность бывает обманчива, подумала она. Даже при полной внешней гармонии всегда находится какая-то червоточина. А есть ли вообще на свете счастливые пары?

* * *

Бланш пошевелилась во сне и перевернулась на другой бок. Волосы разметались по подушке, а раннее утреннее солнце зазолотило её лицо.

Джулиан легонько, чтобы не разбудить Бланш, провел пальцем по её щеке. Присев в постели и глядя в окно, он с завистью подумал, что и сам бы не прочь поспать еще.

Привычный уже кошмарный сон разбудил его в предрассветный час. Сон, в котором он вновь и вновь всходил с Бланш на алтарь. Викарий спрашивал, есть ли у кого из присутствующих возражения против того, чтобы их связали священные узы брака, и всякий раз из толпы кричали, что есть. Что он любит другую женщину и не должен вступать в брак с Бланш. Джулиан знал, что это он сам кричит, что внутренний голос предупреждает его: остановись, пока не поздно! И... просыпался разбитый, в холодном поту.

Но ведь я люблю Бланш, уверял он себя. Всем сердцем люблю. Мне с ней хорошо, именно о такой жене я и мечтал всегда. Тогда почему ты мечешься, спрашивал внутренний голос.

Джулиан знал - почему. В глубине души он прекрасно это понимал, однако боялся смотреть правде в глаза. Но ведь правда эта всегда будет тебя преследовать, не унимался внутренний голос. От правды не убежишь. Признайся же! Сам себе признайся, что любишь другую. Признайся, что совершил ошибку. Сейчас, пока ещё не поздно.

Выбравшись из постели, Джулиан подошел к окну. Солнце уже поднялось над горизонтом, и ранние весенние птахи весело заливались на деревьях. Денек обещал быть чудесным.

До дня свадьбы оставалась всего неделя. Всего неделя, и Бланш станет его законной женой. Он снова посмотрел на нее. Джулиан знал её настолько хорошо, что порой ему казалось, что он читает её мысли. Когда-то он искренне верил, что это свидетельствует о настоящей и совершенной любви, но теперь понял: чтение мыслей друг друга - родство душ совсем другого рода. Так любят друг друга брат с сестрой. Только они могут позволить себе настолько глубоко знать все, что творится в самых отдаленных уголках мозга близкого человека; костер же настоящей любви между мужчиной и женщиной невольно угасает, когда не подпитывается хоть какой-то тайной. Он же любил Бланш любовью брата - глубоко, преданно и искренне.

Перестань удирать, говорил ему внутренний голос. Остановись и посмотри правде в глаза.

Эшли. Где она сейчас? Что делает? Думает ли ещё о нем, вспоминает ли? Да, именно Эшли была властительницей его грез, и именно из-за неё внутренний голос бубнил и бубнил ему, что пора остановиться и посмотреть правде в глаза.

Вдруг Джулиану показалась, что с его сердца свалился огромный камень. Да, он наконец сумел признаться самому себе, что любит Эшли, всегда любил её, и малодушно лицемерил, пытаясь это отрицать.

Он мечтал прикоснуться к ней, увидеть её улыбку, приласкать её и вдохнуть её запах. Вот почему ему было страшно. Он панически боялся, что никогда больше не обнимет Эшли, не предастся с ней любви. Он боялся, потому что знал: обмани он сейчас собственное сердце, и оно никогда не простит его.

Возвратившись в постель, он снова посмотрел на спящую Бланш. Нужно открыться ей. Рассказать обо всем, как есть. Джулиан твердо знал, что даже, стоя перед алтарем, будет мечтать совсем о другой женщине и горько сожалеть, что рядом не она, а Бланш.

* * *

Ни с того, ни с сего зарядил дождь. День стоял погожий и тихий, и вдруг хляби небесные разверзлись и хлынул настоящий ливень. Кит с Эшли забрели довольно далеко от деревни и, спеша назад, вымокли до нитки.

Глядя на мокрую Эшли, которая ничего не видела из-за надвинутого на глаза капюшона, Кит то и дело разражался смехом. Наконец он взял её за руку и потащил за собой, пока они не добрались до своей гостиницы. И тут, как назло, дождь прекратился.

Оставляя на полу лужицы, они быстро взбежали по лестнице в свой номер, окна которого выходили на главную улицу деревни Лонг-Милфорд, и сбросили насквозь промокшую одежду. Раздеваясь, они хохотали, шлепая друг друга полотенцами.

- Бандит! - завопила Эшли, падая на кровать после коварного толчка.

- От бандитки слышу, - хохотнул Кит, ловко уклоняясь от брошенной в него подушки.

Затем, замотав голову полотенцем, насухо вытер голову. Когда же он стащил полотенце, волосы так потешно торчали во все стороны, что Эшли не выдержала и покатилась от смеха.

- Да ты на себя лучше полюбуйся, - фыркнул Кит.

- А где коньяк, который ты купил по дороге сюда? - спросила Эшли. - Я бы глотнула немножко.

- Хорошая мысль, - похвалил Кит, открывая чемодан.

Они приехали в эту деревню на уик-энд по одной-единственной причине так, во всяком случае, говорилось вслух. Дело в том, что Алекс ушел в поход со скаутами, впервые оказавшись вне дома без родителей. Поначалу Эшли была категорически против, но Кит настоял, что ребенок должен пойти в поход. Сам Алекс, узнав о предстоящем приключении, пришел в такой восторг, что Эшли пришлось, скрепя сердце, уступить. Кит в глубине души и сам волновался, но виду не показывал. И вот накануне утром Алекс отправился в поход.

Кит плеснул немного коньяка в стаканчик для полоскания зубов и отдал Эшли. Она сидела на кровати и смотрела на улицу, мокрую после дождя.

Узнав, что родители преследуют его по пятам, Алекс бы, конечно, рвал и метал. Однако Кит ещё накануне позвонил на ферму, рядом с которой был разбит лагерь скаутов и предупредил вожатого, что они остановятся в ближайшей деревне на тот случай, если Алекс заскучает по дому.

- Интересно, что он сейчас делает? - промолвила Эшли, глядя перед собой.

- Должно быть, сидит у костра, жарит сосиску и наслаждается вольной жизнью, - предположил Кит. - Эх, жаль, что мне туда нельзя. - Он обнял Эшли за талию. - Не волнуйся, с ним ничего не случится. Думаю, что ему будет так хорошо, что он даже ни разу не вспомнит про нас. Давай и мы с тобой отдохнем как следует.

- Да, ты прав, - вздохнула Эшли, поднимая голову. И вдруг у неё перехватило дыхание - Кит, не отрываясь, смотрел на нее, и в глазах его читалось выражение, которое ни с чем нельзя было спутать. Он медленно, с величайшей осторожностью, наклонился и прильнул губами к её рту. Эшли, закрыв глаза, улеглась на спину. Кит, не переставая целовать её, принялся расстегивать её блузку.

Уже долго, несколько месяцев они прожили вместе, однако ещё ни разу Эшли не позволяла ему перейти разделявшего их барьера. Теперь же она вдруг поняла, что хочет его.

Кит быстро разделся сам; от его внимания не ускользнуло давно забытое желание, вспыхнувшее в глазах Эшли. Он жадно целовал её губы и шею, ласкал груди, а когда его пальцы сомкнулись вокруг её сосков, Эшли, застонав, сама потянулась к его неистово трепещущей плоти. Кит возлег сверху, и в следующее мгновение их тела слились. Позабыв обо всем на свете, Эшли уступила его напору. Обхватив Кита за шею обеими руками, она вся отдавалась его страстным ласкам. Кит же, охваченный неистовым желанием, налегал на неё все яростнее и яростнее, пока наконец, не в силах противиться зову природы, с громким криком не выплеснулся в нее. Потом же долго лежал на ней, не в силах пошевелиться.

Наконец, с трудом оторвавшись, он присел и притянул Эшли к себе.

- Ты не успела? - спросил он, целуя её.

Эшли потупила взор и прошептала, что это не имеет значения.

- Имеет, для меня, - возразил он.

Она взяла его руку и поднесла к своим губам.

- Не обращай внимания.

Кит понял, что она вновь ускользает от него, погрузившись в пучину собственных мыслей. Дорого бы он отдал сейчас, чтобы узнать, о чем она думает. Однако задать вопрос так и не решился.

- Куда ты? - спросила Эшли, когда он встал с кровати.

- Хочу принять ванну перед ужином.

Оставшись одна, Эшли прилегла на подушки и снова посмотрела в окно. Снаружи уже стемнело, и номер освещался сейчас лишь уличным фонарем. Поежившись от холода, Эшли натянула на себя одеяло. Она даже сама не заметила, как расплакалась. Отчаянно старалась не произносить его имени, но оно само вертелось на языке, звучало в сердце. Господи, как же ей его недоставало!

Еще неделя, и он женится на Бланш. Всего неделя. И ничто уже не в силах этому помешать. Джулиан по-прежнему царил в её мыслях и днем и ночью. Она любила его всем сердцем, всеми фибрами души и изводила себя бесплодными мечтами. Даже то, что она отдалась Киту, ровным счетом ничего не изменило. Ведь лишь её тело принадлежало Киту; сердцем и душой она была предана Джулиану и безумно боялась, что выкрикнет его имя. Нет, время не только не залечило её сердечные раны, но лишь разбередило их.

* * *

- Может, пройдемся? - предложил Кит, посмотрев на часы. Он выглядел таким счастливым, что Эшли растаяла. Она больше не корила себя за то, что уступила ему. Возможно, в следующий раз будет уже лучше.

- А который час?

- Десять. Давай пошатаемся по улочкам, а потом завернем в "Бык" и пропустим по рюмочке.

Ночной воздух был напоен ароматами недавно прошедшего дождя и подстриженных газонов. Запах был такой свежий и пряный, что Кит вдыхал полной грудью, упиваясь деревенским воздухом.

Глядя на него, Эшли невольно заулыбалась.

Он легонько поцеловал её в кончик носа.

- Я люблю тебя, Эш. Впрочем, ты, по-моему, уже догадываешься об этом, да?

Она кивнула.

Он обнял её за плечи и они направились к пабу.

- Я тоже тебя люблю, - сказала Эшли.

Кит замер как вкопанный. Целую вечность, кажется, он ждал от неё этих слов. Простые и старые как мир слова означали для него все: возвращение Эшли с сыном. И вот, когда он уже почти потерял всякую надежду их услышать, Эшли сказала...

Повернувшись к ней, Кит обхватил её за плечи.

- Ты понимаешь. Что говоришь?

Она снова кивнула.

- Да.

- И ты знаешь, о чем я тебя сейчас спрошу?

Эшли молча улыбнулась, и лишь качнувшийся уличный фонарь на мгновение высветил сверкнувшие в её глазах слезинки.

- И каков твой ответ? - с замиранием сердца спросил Кит.

- Мой ответ - да!

Не в силах вымолвить ни слова, Кит прижал её к себе под зыбкой тенью фонаря на деревенской улочке. Вдруг Эшли поняла, что плачет. Кит ласково гладил её по волосам. Она же пыталась уверить себя в том, что поступила правильно. Для всех: и для Кита, и для Алекса.

И для себя.

ГЛАВА 21

Эшли даже представить себе не могла, какое испытание приготовила ей судьба буквально через несколько дней. В противном случае - она это знала наверняка - она ни за что не согласилась бы снова выйти замуж за Кита. С другой стороны, обещание это, данное за неделю свадьбы Джулиана, помогло ей получше разобраться в своих чувствах.

В половину восьмого она вернулась домой после утомительных съемок; отставание от графика съемки рекламных роликов для "Ньюслинка" составило уже пять часов, но наверстывать придется уже на следующий день - сегодня уже не хватало света.

Измученная донельзя, Эшли захотела выпить и принялась рыскать по кухне в поисках лимона. Софи, приходящая домработница имела обыкновение прятать их по разным местам. На сей раз, лимоны обнаружились в морозильнике. Чертыхаясь себе под нос, Эшли извлекла промерзший насквозь пакет наружу. Нет, бесполезно - придется ей обойтись джином с тоником без лимона. Пустяк, казалось бы, но он настолько вывел Эшли из себя, что, попадись ей Софи на глаза, она запустила бы в неё сковородкой.

Устроившись перед телевизором, Эшли потягивала свой напиток, просматривая какую-то мыльную оперу, когда вдруг в её дверь постучали.

Поначалу она даже подумала, не притвориться ли, что её нет дома. С другой стороны, это почти наверняка был Кит, а совесть не позволяла ей прятаться от его. После их возвращения с уик-энда - а это было два дня назад, - он звонил ей по каждому удобному случаю. Эшли так и думала, что он вот-вот придет. И дело было вовсе не в том, что она не хотела его видеть, нет - просто она смертельно устала, а Кит наверняка начал бы строить планы на будущее. Эшли ничуть не сожалела, что пообещала ему снова выйти замуж. Да и как она могла сожалеть, когда никто из её близких даже не скрывал своего восторга. Ее мать всплакнула от счастья, а отец весь воскресный день ходил, улыбаясь до ушей, словно поседевший Чеширский кот. Эшли и сама была рада, но ей просто требовалось время, чтобы привыкнуть.

Стук повторился. Что ж, придется открыть. Вздохнув, она встала с кушетки и побрела к двери. Отпирая, Эшли уже настроилась придать себе приветливый вид, однако увидела такое, что у неё отвисла челюсть. На пороге стоял Джулиан.

Он вежливо спросил, может ли войти; не в силах ответить, Эшли молча посторонилась, пропуская его. Закрыв дверь, она с остановившимся сердцем проследовала за ним в гостиную.

Войдя, Джулиан осмотрелся по сторонам. Да, давненько он здесь не был. Ничто не изменилось, что, впрочем, его не удивило. Он посмотрел на Эшли. В её лице он прочитал, как ему показалось, не только смущение, но и гнев. Ему стало не по себе. Он даже не знал, с чего начать и некоторое время стоял в растерянности, переминаясь с ноги на ногу.

- Как ты? - спросил он наконец?

- Спасибо, все хорошо.

- Выглядишь чудесно.

Эшли пожала плечами, потом спросила?

- Выпить хочешь?

- Не откажусь.

Она смешала ему джин с тоником, кивков указала на стул, а сама с колотящимся сердцем стояла у стола, в ожидании. Однако Джулиан, похоже, не спешил заводить разговор.

- Приятная неожиданность, - сказала она наконец.

- Неужто ты думала, что я никогда больше не приду?

- Я очень старалась не думать о тебе, Джулиан, - сказала она.

- Может, присядешь все-таки?

- Нет, Джулиан, я тебя и отсюда слышу.

- Ну пожалуйста, сядь, - попросил он. - Мне тогда легче будет объяснить тебе причину моего прихода.

Эшли приблизилась к нему и присела рядом. Джулиан следил за ней, пытаясь угадать, о чем она думает. Когда Эшли села, он на мгновение перевел взгляд на свой стакан, затем покосился в сторону двери. Эшли проследила за его взглядом, но ничего не сказала.

Наконец Джулиан заговорил:

- В последнее время я много думал, Эш.

- Да?

- О тебе.

Сердце Эшли заколотилась чаще; она поймала себя на мысли, что не уверена, хочет ли, чтобы Джулиан продолжал.

- Я так больше не могу, Эш.

Она молча смотрела на него.

Джулиан заговорил быстрее, речь его стала сбивчивой.

- Дело вовсе не в том, что я не люблю Бланш, нет, но... Словом, я её не так люблю, то есть, не совсем... Черт возьми, я просто сам не понимаю, что происходит, но одно точно знаю: это все неправильно и продолжаться так больше не может.

- Ты уже ей это сказал?

- Нет. - Он приподнял голову. - Я должен был сначала поговорить с тобой.

Эшли показалось, что пол уходит у неё из-под ног.

- Ты понимаешь, что я хочу сказать, Эш? - промолвил он, беря её за руку.

- Нет, - покачала головой Эшли, глядя на него расширенными глазами.

- Тогда я объясню тебе.

Эшли резко вырвала руку.

- Нет! - выкрикнула она, вскакивая. - Не говори! Прошу тебя, не говори ничего!

Джулиан поспешно встал и обнял её.

Эшли зажала уши.

- Я ничего не хочу слышать, Джулиан. Я не могу! Не могу!

Джулиан силой опустил её руки и прижал к бокам, дожидаясь, пока Эшли посмотрит на него.

- Я тебя люблю, Эшли, - сказал он.

Плечи Эшли задрожали, и Джулиан заметил, что она плачет. Обняв её, он прижал её к своей груди.

- Извини, я прекрасно понимаю, что должен был давно признаться тебе в этом. Просто тогда я ещё не разобрался в своих чувствах. Теперь же... Ты сможешь простить меня, Эш?

Она дернулась, попытавшись высвободиться.

- Нет, не отворачивайся от меня, Эшли. Пожалуйста. Я люблю тебя. Пожалуйста, скажи, что ты тоже меня любишь. Что ещё не разлюбила. Скажи, что прощаешь меня. Скажи, Эш, умоляю! - голос его едва заметно дрогнул.

Но Эшли покачала головой.

- Не могу, - голос её звучал глухо. - Слишком поздно, Джулиан.

- Нет, Эшли, не поздно! Одно твое слово - и я отменю свадьбу. Мне нужна ты, Эшли! Я хочу тебя, я люблю тебя! Что ещё я могу сказать, чтобы ты мне поверила?

- Я тебе верю, - промолвила она. - Но только прошу тебя - не говори больше ничего. Ты опоздал, Джулиан.

- Пожалуйста, не говори так, - взмолился он. - Все устроится, вот увидишь. Мы будем счастливы, Эш. Мы должны быть вместе, Мы созданы друг для друга - и ты сама это знаешь. Причем ты поняла это первой, раньше меня, и я готов казнить себя за то, что не прислушался к тебе раньше. Но теперь я тоже все понял. Я хочу жениться на тебе, Эш. И хочу прожить с тобой до конца своих дней. Ты - одна в моей жизни, и должна остаться со мной навсегда. Больше у меня никого нет.

- Нет, есть! - вскричала Эшли. - Есть.

- Ты имеешь в виду Бланш? Я понимаю, она огорчится. Но ведь лучше отдирать бинты одним махом, верно?

- Нет, Джулиан, все уже зашло слишком далеко. Ситуация изменилась.

- Ты хочешь сказать, что больше меня не любишь? - уязвленно вскричал он.

- Нет, - покачала головой Эшли. - Но дело вовсе не в этом. Просто время ушло, Джулиан. Ты собираешься жениться на Бланш, а я... я выхожу замуж.

Побелев как полотно, он отпустил её.

- Что ты сказала?

- Я выхожу замуж.

- Но... как? - голос его сорвался. - За кого? Кто он?

- Я возвращаюсь к Киту, - ответила Эшли.

- Кит!

- Мой бывший муж.

- Да я сам знаю, - досадливо отмахнулся Джулиан. - Но... неужели у тебя такая короткая память? Черт побери, он ведь запойный пьяница, бабник, все твое состояние в игорных домах промотал...

- Все это было в прошлом, - перебила она. Голос её по-прежнему звучал глухо, почти безжизненно. - Он изменился, и готов на все, лишь бы вернуться. И Алексу хорошо с отцом. Я хочу, чтобы у нас снова была семья.

- Но ведь это вовсе не так, - развел руками Джулиан. - Ты совершаешь страшную ошибку, Эшли. Неужели ты сама это не понимаешь?

- Я больше ничего не понимаю, - сказал она, отворачиваясь. - Но я уже дала слово Киту, и я сдержу его.

Джулиан схватил её за плечи и развернул лицом к себе.

- Нет, Эшли! Я тебе не позволю! Ты не имеешь права. Ведь ты меня любишь, да? Скажи, ведь это так?

Эшли потупила взор, избегая его взгляда. Джулиан взял её за подбородок и легонько приподнял его.

- Скажи, что не любишь, и я тебя отпущу.

Она снова не ответила.

- Вот видишь, - ласково зашептал он. - Взгляни же в глаза правде, Эш. Ты ведь меня любишь. Скажи, я хочу услышать это из твоих уст.

- Нет! - покачала головой Эшли. - Нет, не могу.

- Тогда скажи, что не любишь меня.

- Нет, Джулиан, я и этого не скажу. Но потом - никакими словами уже ничего не изменить. Ты должен жениться на Бланш, Джулиан. У тебя нет выхода. А я выйду за Кита.

- Да ты с ума сошла! Что это, по-твоему, соревнование по благотворительности? Ведь ты унижаешь Кита, выходя замуж за человека, которого не любишь...

- А я вовсе не говорила, что не люблю его, - перебила его Эшли.

- Но ведь ты не можешь его любишь, - убежденно сказал Джулиан. - Я это по глазам вижу. Ты его не любишь.

- Люблю, - упрямо возразила Эшли. - И выйду за него.

Джулиан схватил её за плечи и встряхнул.

- Нет! - прорычал он. - Не бывать этому! Я этого не допущу. Ты должна выйти за меня!

Эшли показалось, что пол уходит у неё из-под ног. Перед глазами плыли красные круги. Господи, ведь всю жизнь она ждала этого мгновения, мечтала о нем. Как она молилась, чтобы Джулиан вернулся. А теперь, когда он пришел и просил её руки, она сама отталкивала его.

В дверь постучали. Вырвавшись из рук Джулиана, Эшли бросилась открывать. Кто бы там ни был, ей надо было взять передышку, хотя бы ненадолго.

На пороге с огромным букетом стоял Кит; он улыбался до ушей. Однако, увидев белую как смерть Эшли, он выронил цветы.

- Что случилось, Эш? - вскричал он. - Что с тобой?

Эшли молча кивнула в сторону гостиной, и Кит, отстранив её, едва ли не бегом кинулся туда. Увидев Джулиана, стоявшего возле дивана, он потемнел от гнева.

- Что ему здесь нужно? - резко спросил он Эшли, не сводя глаз с Джулиана.

- Ты сама ему скажешь? - обратился Джулиан к Эшли. - Или предоставишь это мне?

- Нам не о чем говорить, - отрезала Эшли.

Тогда Джулиан повернулся к Киту и вперил в него тяжелый взгляд.

- Я женюсь на ней, Кит. Извините и все прочее, но тут уж, как говорится, ничего не попишешь.

- Нет, прекрати! - закричала Эшли.

Кит побелел.

- Это правда? - спросил он Эшли.

Она замотала головой.

- Нет, нет и ещё раз - нет! Я не пойду за тебя, Джулиан. Это исключено. А ты должен жениться на Бланш.

- Но я ведь уже все тебе объяснил.

- Мне кажется, вам лучше уйти, - процедил Кит. Он ощетинился, и кулаки его сжались.

- Послушайте, - обратился к нему Джулиан. - Неужели вы сами не видите? Она любит меня, и я хочу на ней жениться. И она этого хочет. Не станете же вы удерживать её силой, зная, что она любит другого? Что за жизнь вы устроите себе и ей?

- Откровенно говоря, - сухо сказал Кит, - это абсолютно не ваше дело. А теперь - уходите! Больше я повторять не собираюсь.

- Эшли! - с горячностью заговорил Джулиан. - Да посмотри же правде в глазе! Хотя бы от себя не прячься.

- Замолчите! - приказал Кит. - Она не в состоянии выслушивать ваши поучения. Оставьте её в покое!

- Я хочу, чтобы она мне ответила, - упрямо возразил Джулиан. - И я не уйду, пока не дождусь от неё ответа. Я знаю, что она меня любит. И она, и вы - все мы это знаем. Скажи ему, Эшли. Скажи ему правду.

Кит молча ждал, но Эшли отвернулась и не увидела, какая мучительная боль отразилась в его глазах.

- Вам этого достаточно? - едко спросил Джулиан.

- Эш! - Кит попытался взять её за руки. - Значит ты этого хочешь? Ты его вовсе не разлюбила, да?

Эшли замотала головой. В глазах её стояли слезы.

- Не знаю, - пробормотала она. - Извини, Кит, я сама себя не понимаю. У меня просто голова кругом идет. Пожалуйста, оставьте меня, оба. Я хочу побыть одна. Мне нужно в себе разобраться. Пожалуйста, уйдите оба.

- Я не могу оставить тебя в таком состоянии, - сказал Джулиан.

- Пожалуйста, Джулиан, - взмолилась она. - Прошу тебя. Мне это сейчас необходимо.

- Эш, я люблю тебя. И всегда буду любить тебя, что бы ни случилось, сказал Кит. - И подумай про Алекса. Подумай о том, как это на нем отразится.

- О, я знаю, знаю! Но я должна побыть одна. Прошу вас, уходите оба!

Заперев за обоими мужчинами дверь, Эшли устало прислонилась к стене. Господи, что за комедия, нет - драма - абсурда! И что же теперь делать?

* * *

Ребенок опять заплакал, но Кейт это не огорчило. Напротив, она была довольна, что может взять малютку на руки, покачать и покормить, может, даже - поиграть. Ей было так одиноко, как ребенок спал. Она сидела и неотрывно смотрела на крохотное сморщенное личико, игрушечные ручонки. Теперь же, раз девочка проснулась, нужно её покормить.

Кейт посмотрела на часы. Да, малышка наверняка проголодалась. Заглянув на кухню и убедившись, что молоко греется, Кейт вернулась к колыбельке.

Едва она взяла младенца на руки, как кроха тут же перестала плакать и затихла. Крохотные голубые глазки открылись. Интересно, что она видит, подумала Кейт.

- Все хорошо, - зашептала она. - Мамочка с тобой. Ты проголодалась, небось? Да и пеленки, наверное, сменить пора, верно?

Малютка захныкала, и Кейт вставила палец в игрушечный кулачок. Ребенок тут же потянул палец в рот.

- О нет, - возразила Кейт. - Сначала переоденемся. Не хочешь же ты в мокром лежать.

Она быстро поменяла пеленки, но ребенок опять захныкал. Теперь Кейт уже точно знала, что девочка проголодалась.

- Потерпи немножко, - проворковала она. - Сейчас поедим.

Она принесла из кухни бутылочку, и младенец приник к ней, громко хлюпая.

- Ну надо же, как мы проголодались, - приговаривала Кейт. - Так ты у меня совсем толстенькая вырастешь.

Глазенки закрылись, и маленький ротик жадно тянул молочко из соски.

Зазвонил телефон, и Кейт от неожиданности вздрогнула, но не двинулась с места. Телефон продолжал звонить. Кто же звонит во время кормления? Однако телефон не умолкал, и Кейт, чертыхаясь про себя, взяла трубку.

- Кейт! - прозвенел взволнованный голос Элламарии. - Ты почему не подходишь? Я тебе весь день названиваю!

- Я по делам выходила, - соврала Кейт.

- Ну ладно, главное - я тебя застала. Как ты?

- Прекрасно.

- Что-то не похоже, - недоверчиво сказала Элламария. - А папа ещё с тобой?

- Нет, позавчера уехал к себе.

- Ты уверена, что у тебя все нормально? Может, мне приехать? Мне прислали фотографии из Шотландии. Ты там такая прехорошенькая получилась!

- Нет, нет, - поспешно ответила Кейт. - У меня все в порядке. А ты как?

- Изумительно! Похоже, скоро уже съемки начнутся.

- Я за тебя рада, - промолвила Кейт, всовывая выпавшую соску в ротик младенцу.

- Ты уверена, что справишься одна? - озабоченно спросила Элламария. Какой-то у тебя голос странный.

- Странный? Нет, я просто задумалась чуть-чуть.

- О чем?

- Да так, ни о чем.

Чуть помолчав, Элламария сказала:

- Если хочешь, я заскочу на часок.

- Нет, не нужно. Я сейчас немного занята.

- Понятно.

Элламария замолчала.

- Ник про тебя спрашивал, - сказала она наконец.

- Да?

- Интересовался, как у тебя дела.

- Передай ему, что все замечательно. Что лучше и быть не может.

- Он все ждет, пока ты ему позвонишь.

- Мне было очень некогда. Вот освобожусь немного, и непременно позвоню. - Соска снова выпала, и ребенок захныкал. - Ой, извини, я не могу больше разговаривать.

- Что это был за шум?

- Какой шум?

- Не знаю. А ты ничего не слышала?

- Нет, - отрезала Кейт. - Извини, мне пора.

И повесила трубку.

* * *

Столь внезапное завершение разговора испугало Элламарию, и она несколько секунд озабоченно смотрела на трубку, прежде чем положить её на место.

- Ну как она? - осведомился Боб, выходя из ванной.

- Сама не пойму, - призналась Элламария. - Странная какая-то. Рассеянная.

- Странная? - переспросил Боб.

- Ну да, - пожала плечами Элламария. - Словно не одна.

- Может, отец с ней?

- Нет, она сказала, что он уехал домой. Может, перезвонить ей?

- Не стоит пока. Позвони через час. Впрочем, я убежден, что ты волнуешься понапрасну. Она уже пришла в себя.

- Да, возможно, - промолвила Элламария. Однако по-прежнему казалась озабоченной.

- А когда Ник придет?

В дверь постучали.

- Это как раз он, - сказала Элламария. - Легок на помине.

И пошла открывать.

- Я вижу, твой поклонник столь же щедр, как и прежде, - усмехнулся Ник, обводя взглядом заставленную цветами комнату.

- Как на похоронах, - пожаловался Боб. - Хоть бы у этого типа деньги наконец перевелись, или страсть иссякла, а то я уже больше не могу. Ей-ей, чувствую себя покойником в гробу.

- Он просто ревнует, - засмеялась Элламария. - Я же тебе говорила, Боб - дари мне тоже цветы. Я не обижусь.

Боб невнятно заворчал и уселся на диван.

Все трое принялись оживленно обсуждать предстоящие съемки "Тристана и Изольды", и время пролетело незаметно. Вдруг Ник спохватился, что Боб и Элламария наверняка хотели бы побыть вдвоем, и, сославшись на неотложные дела, со смущенным видом поднялся.

- Вечером увидимся, - сказал он, прощаясь. - Один только вопрос напоследок. Как Кейт? Как вы съездили?

Элламария понурилась.

- Что-то не так? - взволнованно спросил Ник.

- Сама не знаю. В воскресенье. Когда мы вернулись, все было хорошо, но вот недавно, когда я звонила, она показалась мне какой-то странной. Пожалуй, я сейчас перезвоню ей.

- Передай от меня привет.

- Хорошо. Послушай, я знаю, что ты откажешься, но, может - ты все-таки сам ей позвонишь? Я уверена, что это ей будет приятно. Да и встряхнуться ей немного не помешает.

Ник пожал плечами.

- Не уверен. Ладно, посмотрим.

ГЛАВА 22

Ник выехал на Кингз-роуд и влился в поток автомобилей. То и дело застревая в пробках, он потратил с полчаса, чтобы добраться всего до Слоун-сквер. Свернув на Олд-Черч-стрит, Ник проехал по ней до Фулхэм-роуд, движение на которой обычно было менее оживленным. Проезжая мимо Невил-стрит, Ник неожиданно для себя включил сигнал левого поворота и свернул на нее.

Остановив машину перед большим домом, на втором этаже которого жила Кейт, он посмотрел на её окна. Тихо, ни малейших признаков жизни. Нажимая кнопку звонка, он нервничал, как школьник перед первым свиданием. Он сам терпеть не мог незваных гостей, и поэтому уже был готов повернуться, чтобы уйти, когда из динамика переговорного устройства послышался голос Кейт:

- Да, кто это?

- Ник, - сказал он. - Николас Гоу.

- О, Ник. Что вас сюда привело?

- Я проезжал мимо и подумал, нельзя ли заглянуть ли к вам на минутку. Узнать, как ваши дела.

- У меня все хорошо, - сказала она, и переговорное устройство отключилось.

Странно, подумал он. Такая грубость не в характере Кейт. Он ломал голову, не позвонить ли еще, когда дверь подъезда открылась и из неё вышел какой-то мужчина. Увидев Ника, он кивнул, а Ник, кивнув в ответ, подхватил дверь, не дав ей закрыться, и, недолго думая, вошел в подъезд.

С колотящимся сердцем он поднялся по ступенькам, но перед дверью квартиры Кейт остановился в нерешительности. А вдруг она не хочет его видеть? Но голос её звучал так странно, да и Элламария явно была встревожена. Что ж, попытка не пытка.

Он громко постучал в дверь и прислушался. Тишина. Он постучал снова. Опять ни гу-гу. Но ведь он точно знал, что Кейт дома. Значит не хотела его видеть. Ник уже повернулся было, чтобы уйти, но что-то подтолкнуло его попытать счастья в последний раз.

Вновь ничего не услышав, он приложил ухо к двери. Изнутри не доносилось ни звука.

- Кейт! - позвал он. - Кейт!

И вдруг дверь резко распахнулась, и он увидел Кейт. Было видно, что она раздражена, и совершенно не хотела впускать его.

- Что вам?

- Видите ли, - замялся Ник. - Я просто проезжал мимо, вот и подумал, не заскочить ли.

- Понимаю, - сказала Кейт. - Но, - она развела руками. - Я сейчас занята.

- Извините, - с сокрушенным видом промолвил Ник. - Я понимаю, что должен был позвонить.

- Ничего страшного, - улыбнулась Кейт. - Спасибо, что зашли.

- Ну что, ж, я пойду, - вздохнул Ник. - Надеюсь, мы скоро увидимся.

- Да, - кивнула Кейт. - До свидания.

Он, раздосадованный, повернулся, чтобы идти, но вдруг явственно расслышал плач ребенка. В первое мгновение он подумал было, что плач доносится сверху, но затем понял, что ошибается. Его подозрения подтвердило и внезапно побелевшее лицо Кейт, которая поспешно попыталась захлопнуть дверь. Ник машинально всунул ногу между дверью и косяком. Лицо Кейт исказилось.

- Впустите меня! - потребовал он.

- Нет! - в её голосе прозвучали истеричные нотки.

- Я слышал детский плач!

- Не говорите глупости! - испуганно выкрикнула Кейт. - Это вам померещилось.

- Тогда - впустите меня.

- Нет. Я же сказала вам - я занята. - Она снова попыталась захлопнуть дверь.

Ребенок плакал уже громче, надрывно и звонко. У Ника уже не оставалось ни малейших сомнений в том, что плач доносится из квартиры Кейт. Он в упор посмотрел на неё - в глазах молодой женщины застыл страх.

- О Господи! - ужаснулся Ник. - Что вы натворили, Кейт? Немедленно впустите меня!

Преодолев её сопротивление, он решительно протиснулся внутрь и быстро прошел в спальню. Хотя Ник и был уже внутренне готов, все-таки увиденное потрясло его. На кровати заходился от крика младенец; красное личико совсем сморщилось, а пальцы сжались в крохотные кулачки. Кейт вошла следом и молча остановилась рядом.

- Чей он?

Кейт подхватила младенца на руки.

- Моя! - заявила она, прижимая малютку к груди. - Это девочка.

Ник закрыл глаза. Господи, что же теперь делать? Взглянув на Кейт, он увидел в её глазах дикий, почти животный страх. Сердце его прониклось к ней жалостью.

- О, Кейт, но ведь она не может быть вашей.

Глаза Кейт увлажнились. В глубине души она и сама понимала, что малютка - вовсе не её дочь, и рано или поздно ей придется расстаться с ней. Но только не сейчас, хоть бы не так скоро.

Ник взял Кейт за руку и увлек за собой в гостиную. Малютка затихла, словно поняла, что дело касается её. Ник осторожно усадил Кейт с младенцем на диван и пристроился рядом сам. Глаза Кейт застилали слезы. Это к лучшему, подумал Ник. Значит она понимает, что поступила неправильно.

- Почему вы это сделали, Кейт?

Кейт уже открыла было рот, чтобы ответить, но он жестом остановил её.

- Извини, это дурацкий вопрос. Я и сам знаю - почему. Скажи только когда?

- Сегодня утром.

- Где?

- Я не помню.

Девочка снова заплакала.

- Она хочет есть, - сказала Кейт.

- Дайте я её подержу, а вы пока приготовьте ей молоко, или хоть что-нибудь, - сказал Ник. - Как вы собирались её выкормить?

- У меня есть бутылочка с соской; сегодня утром купила. И пеленки. Я о ней очень бережно забочусь.

Ник улыбнулся.

- Не сомневаюсь. - Он протянул руки, чтобы взять ребенка, но Кейт не отдала.

- Не бойтесь, - сказал Ник. - Я её не обижу.

В глазах его было столько понимания и доброты, что Кейт не стала упираться и протянула ему малютку. Сама же отправилась на кухню, чтобы разогреть ещё молока. Ник качал девочку на руках. Его мучили противоречивые чувства. Нужно было срочно принять какое-то решение. Он взглянул на часы. Через час ему следовало уже быть в театре.

Кейт вернулась и, забрав у него девочку, начала кормить её. Ник не стал спрашивать, что у неё за молоко - он и сам толком не знал, чем кормят таких крохотулек. Но одно он знал твердо - ребенка надо срочно вернуть матери.

- Кейт, вы понимаете, что должны отдать девочку? - мягко спросил он.

Кейт не ответила, полностью сосредоточившись на кормлении.

- Вы это понимаете? - настойчиво спросил он.

Она кивнула.

- Наверное, нужно сообщить в полицию.

Кейт пришла в ужас.

- Нет, не надо! - воскликнула она. - Только не это.

- А что делать? Нужно ведь найти настоящих родителей.

- Я знаю, - глухо промолвила Кейт. - Я ведь вовсе не собиралась оставлять её у себя. Я просто хотела немножко побыть с ней. Совсем немножко. Мне просто нужно было подержать её на руках, почувствовать её. Я просто не могла иначе, Ник, поверьте мне! - И она разрыдалась.

- Я понимаю, - сказал он, обнимая её. - Вы перенесли ужасное потрясение.

- Что вы собираетесь делать? - спросила она сквозь слезы.

- Сам ещё не знаю. Что-нибудь придумаем. - Он снова посмотрел на часы. Бросить Кейт в таком состоянии он не мог. - Я позвоню в театр. Пусть заменят меня.

Кейт метнула на него недоуменный взгляд.

- У каждого актера есть дублер, - пояснил он. - Я не могу оставить вас одну.

- Да, - кивнула она. - Не уходите.

Ник позвонил в театр; по счастью, Боба разыскали.

- Я тут у одного приятеля, - уклончиво пояснил Ник. - Боюсь, что на спектакль не успеваю.

- Как это? - изумился Боб.

- Здесь кое-что случилось, - ответил Ник. - Надо выручать человека. Вы успеете меня заменить?

- Я даже понятия не имею, где ваш дублер! - возмутился Боб. - Как-то не похоже это на вас, Ник. Тем более, что днем я вас видел - все было нормально.

- Да, это верно, - поспешно согласился Ник. - Вы совершенно правы. Но вы скажите Элламарии - она в курсе.

- Элламарии? - озадаченно переспросил Боб. - А она-то тут при чем?

- Мы с ней об этом говорили. Передайте ей, что я выполнил то, о чем она просила.

- Что вы несете, черт возьми?

- В дверях, - сказал Ник, отчаянно надеясь, что Боб наконец поймет, что он пытается ему объяснить.

- В каких ещё дверях?

- Ее! - процедил Ник. Покосившись в сторону Кейт, он увидел, что она поглощена младенцем. - Кейт! - прошептал он.

- Кто?

- Пораскиньте мозгами! - чуть не выкрикнул Ник.

- Вы сказали - Кейт? А что с ней?

- Да, верно, - в отчаянии сказал Ник. - Надеюсь, спектакль не сорвется.

- У неё все в порядке?

- Нет, - ответил Ник, вздохнув с облегчением.

- А что случилось?

Ник промолчал.

- Она рядом с вами?

- Да.

- Вам нужна помощь?

- Не знаю.

- Вы можете мне хоть что-нибудь объяснить?

- Нет.

- О, дьявол! - в сердцах сплюнул Боб. - Но что стряслось, черт побери? Может, найти Элламарию?

- Нет, пока не стоит. Я дам вам знать.

- Позвоните как можно скорее.

- Хорошо, спасибо, - сказал Ник. - Завтра увидимся. Спасибо. До свидания.

Положив трубку. Он увидел, что Кейт внимательно смотрит на него.

- Вы с Бобом разговаривали? - спросила она.

Он кивнул и в отчаянии поскреб затылок. Что же делать? Усевшись на диван, он заметил, что малышка уже уснула.

- Что же нам делать? - спросил он уже вслух, словно обращаясь к спящему младенцу.

- Не знаю, - просто ответила Кейт.

- Расскажите мне все с самого начала.

Кейт глубоко вздохнула, потом вдруг всхлипнула. Затем порывисто схватила Ника за руку.

- Господи, Ник, если бы вы только знали, что я пережила! - срывающимся голосом заговорила она. - Вся моя жизнь после выхода из больницы была сплошным кошмарным сном; с той лишь разницей, что я просыпалась, но продолжала и наяву видеть то же самое. Эти видения не оставляли меня ни на минуту. Меня уверяли, что все пройдет, что скоро станет легче, но ничего не менялось. А я так тосковала по своему так и не родившемуся ребенку, Ник, что готова была на себя руки наложить. Я знала, что никогда не прошу себе того, что сделала...

Она запнулась и снова всхлипнула. Ник обнял её за плечи и легонько прижал к себе.

- Папочка из кожи вон лез, чтобы хоть как-то помочь мне, - продолжила она. - И Элламария немного отвлекла меня, увезя в Шотландию, однако и днем и ночью я все равно не переставала мечтать о ребенке. Держать его на руках, кормить, ласкать. Отдать ему свою любовь. Порой мне казалось, что без ребенка у меня отсохнут руки и лопнет сердце, переполненное нерастраченной любовью. А в ушах все время стоял плач убиенного младенца, которому так и не довелось хоть на мгновение взглянуть на свет Божий.

Ник сочувственно покачал головой. А что он мог сказать?

- А вчера папочка сказал мне, что в один прекрасный день у нас с ним появится свой ребенок, которого мы будем любить и воспитывать вдвоем. Только он и я. И тогда уже никто нас больше не обидит.

Ник посмотрел на неё с нескрываемым изумлением. Странные слова для папы.

- Вот я подумала, а зачем ждать долго, если рано или поздно этот день все равно наступит? Но вот только почему-то сейчас, когда я держу её на руках и прижимаю крохотное тельце к своей груди, мне почему-то вовсе не легче. Даже хуже стало. Я знаю - если мне придется с ней расстаться, то я умру. Я хочу, чтобы она осталась со мной. Я уже привязалась к ней всем сердцем, люблю её, как будто она и правда моя.

Ник с трудом проглотил внезапно возникший в горле комок.

- Вы уже решили, что делать дальше? - спросил он охрипшим голосом.

- Я хотела сказать папе, что ребенок, о котором он тоже мечтал, уже у нас появился. Я думала, что он обрадуется. Но теперь я поняла, что ошиблась. Я уже порывалась отнести малышку обратно, но всякий раз меня что-то удерживало. Вдобавок я никак не могла вспомнить, где её нашла. Как будто все это во сне было.

- Боюсь, Кейт, что нам все-таки придется уведомить полицию, - сказал Ник. - Иного выхода я не вижу. - Заметив, что Кейт напряглась, он быстро продолжил: - Ее настоящие родители уже наверняка обратились в полицию, а сейчас, наверное, с ума сходят от горя.

- Но ведь я не причинила ей зла, - возразила Кейт.

- Я знаю, - кивнул Ник. - Но им-то это не известно. Они знают только, что малютка пропала. Вы должны вернуть её им, Кейт. Представьте только, как убивается её мать сейчас.

Кейт посмотрела на спящую девочку.

- Разрешите мне позвонить в полицию, - предложил Ник. - Пожалуйста.

- А что они со мной сделают?

- Не знаю. Но они наверняка отнесутся к вам с сочувствием. Ничего плохого вам не будет. Обещаю.

- Ав тюрьму меня не посадят?

- Нет, конечно. Возможно, только зададут несколько вопросов, а потом отпустят.

Говоря, Ник пристально смотрел на нее. Кейт выглядела такой хрупкой и беззащитной, прижимая к себе крохотное тельце, что от жалости у него разрывалось сердце.

- Ну так что? - тихо спросил он. - Я позвоню?

Кейт вымученно улыбнулась.

- Но вы хоть не уйдете? - спросила она. - Не бросите меня одну?

Нет, конечно.

* * *

Вскоре за полицейскими приехали и родители девочки. Мать казалась почерневшей от горя, и Ник проникся к ней искренним сочувствием. Женщина-полицейский допрашивала Кейт в спальню, а на долю Ника выпало все остальное. Это оказалось даже труднее, чем он ожидал, тем более, что поначалу речь даже шла о том, чтобы взять Кейт под стражу.

Наконец родителей и девочку отвезли на "скорой помощи" в больницу, а Ник, пока продолжался допрос, приготовил полицейским кофе и чай. Наконец полицейская матрона вышла из спальни. Кивнув коллегам, она сказала, что должна переговорить с Ником с глазу на глаз.

- К сожалению, такие случаи сейчас не редкость, - сказала она. - И они, пожалуй - самые трагичные. Эта женщина больна и нуждается в помощи. Вы её муж?

- Нет, - покачал головой Ник. - Друг.

- Вы можете сегодня остаться с ней?

Он молча кивнул.

- Очень хорошо. Боюсь, однако, что мы с ней ещё не закончили. Завтра утром мы к вам снова приедем. Позвоните её врачу - возможно, он знает, как ей помочь. Но в любом случае её нельзя оставлять одну.

- Понятно, - сказал Ник. - А... что её ждет?

- Я пока не знаю. Это будет зависеть от решения нашего психиатра. Впрочем, я уверена, что он примет во внимание все тяготы, которые выпали на её долю, поэтому не волнуйтесь - надеюсь, что все обойдется.

- Но её не отправят на принудительное лечение?

- Это опять же будет зависеть от вердикта врачей. Лично мне кажется, что это пошло бы ей на пользу. Ей нельзя оставаться одной. Ее нужно окружить любовью и теплом, в противном случае она не восстановится. Случившееся совершенно раздавило её, уничтожило как личность.

Странные нотки в её голосе заставили Ника приподнять голову.

- Отец ребенка не я, - сказал он.

В глазах женщины мелькнуло облегчение.

- Значит вы не Джоэль?

- Нет.

- Слава Богу, - с чувством произнесла она. А где он сейчас?

- Не знаю, да и знать не хочу. Послушайте, если я пообещаю не оставлять её одну ни на минуту, это может повлиять на их решение? Тогда её не увезут?

- Вполне возможно. А родственники у неё есть?

Ник кивнул.

- А им обязательно знать об этом? - спросил он.

- А что, есть какие-то сложности? - в свою очередь спросила полицейская матрона.

- Пожалуй, да, - сказал Ник. - Я не могу вам все объяснить, но уверен: Кейт будет лучше, если они пока ни о чем не узнают.

- Что ж, я не возражаю. Вам виднее. Только не забудьте - утром мы снова приедем.

- Хорошо.

- Можно узнать, как вас зовут?

- Николас Гоу. - Женщина записала его имя в блокнот. - А вас?

- Сержант Браун. Если что - звоните в любое время.

- Спасибо.

Проводив полицейских, Ник прошел в спальню. Кейт спала. Он поправил сползшую на лицо прядь волос; Кейт шевельнулась, но не проснулась.

* * *

На следующий день Кейт снова поместили в больницу. Скорее всего ненадолго, заверил врач Ника; просто так для неё будет лучше.

Ник поехал с ней вместе и сидел у её постели. Пока Кейт не заснула. Даже во сне она какое-то время держала его за руку, словно боялась, что он уйдет. Наконец, убедившись, что Кейт крепко спит, Ник отправился искать телефон. Он обещал Элламарии, что при первой же возможности позвонит. Вчера, сразу по окончании спектакля, Элламария с Бобом примчались к Кейт и просидели вместе с ним у неё всю ночь, уехав домой лишь наутро, когда за Кейт приехала карета "скорой помощи".

Звонок Ника разбудил Элламарию, но она нисколько не рассердилась. Ник рассказал ей, что Кейт спит, но, по мнению врачей, худшее для неё уже позади.

А вот отцу Кейт Ник звонить не стал. Он сам не мог объяснить, почему, но при одной лишь мысли о мистере Кэллоуэе у него во рту возникало неприятное ощущение.

Вернувшись в палату Кейт, он уселся в кресло и даже сам не заметил, как уснул.

Когда он проснулся, Кейт сидела в постели и ела суп. Заметив, что Ник пробудился, она улыбнулась.

- Как вы себя чувствуете, Кейт? - спросил он.

- Голова немного тяжелая, - сказала она. - А в остальном - все хорошо.

Он поднялся и, подойдя к её кровати, присел на краешек.

- Вы помните что-нибудь о вчерашнем?

Она кивнула.

- Да, я помню все, хотя все случившееся временами кажется мне дурным сном. Жаль только, что это не сон. Мне страшно неловко перед вами за то, что я втянула вас в эту историю. Вы не разговаривали с родителями девочки?

Ник покачал головой.

- Может, это и к лучшему, - вздохнула Кейт. - Даже представить страшно, что они обо мне думают. И я их ничуть не виню. Я просто ума не приложу, что на меня нашло? Что толкнуло на этот безрассудный шаг? Но только поверьте - я бы скорее умерла, чем причинила зло ребенку. - На её глаза навернулись слезы.

- Не казните себя так, Кейт. Вы ни в чем не виноваты. Просто на какое-то время вы утратили контроль над собой, вот и все. Но теперь все в порядке.

Кейт улыбнулась.

- Спасибо, Ник. Спасибо вам за все, что вы для меня сделали.

- Не за что, - с теплотой в голосе ответил он.

Кейт оттолкнула от себя тарелку с супом. Ник пододвинул тарелку обратно.

- Ешьте! - велел он.

- Не хочу, - сказала Кейт. - Я не голодна.

И все же она ещё рассеянно поковыряла в тарелке ещё немного, а Ник молча наблюдал за ней. В животе у него урчало, и он даже не мог вспомнить, когда сам ел в последний раз. Наконец, забрав у Кейт почти опустевшую тарелку, он поставил её на маленький столик.

- А папа знает, что я здесь? - спросила Кейт.

- Нет, - ответил Ник, избегая её взгляда.

- А вы ему не позвонили?

- Нет, я не хотел его лишний раз тревожить - ему и так не сладко. Попозже позвоню.

- Что ж, возможно, так и лучше, - рассудила Кейт.

Ник снова присел рядом.

- Врач сказал, что завтра вас отпустят домой. Если вы не против, конечно.

- Я с радостью уеду домой, - сказала Кейт. - Здесь мне не очень нравится. Тем более, что сейчас у меня такое ощущение, будто я провела здесь большую часть своей жизни.

- Есть только одно условие, Кейт.

Она изогнула брови.

- Какое?

- Вам нельзя оставаться одной.

Кейт пожала плечами.

- Что ж, это меня не удивляет. И ладно - поеду в Суррей, к родителям.

Ник кивнул. Он, конечно, рад бы был предложить ей, что готов пожить у нее, в её лондонской квартире, но Кейт была ещё не готова к такому повороту событий. Ничего, он подождет. Правда, при мысли, что Кейт будет жить под опекой отца, ему стало не по себе, но он заставил себя не думать об этом.

Дверь палаты открылась, и вошла медсестра. Она взяла тарелку и, приветливо улыбнувшись Кейт, осведомилась о её самочувствии. Кейт вежливо ответила, что у неё все в порядке, а Ник про себя улыбнулся. Кейт уже напоминала себя прежнюю, всегда такую сдержанную и учтивую. Впрочем, он прекрасно понимал, что до полного выздоровления ей ещё далеко.

- Могу я поговорить с вами наедине? - спросила медсестра.

Ник кивнул и уже хотел было выйти, чтобы оставить их, когда вдруг понял: сестра обращалась к нему.

- Да, идемте в коридор, - пригласила она.

Кейт посмотрела на них с легким удивлением, но сестра была уже в дверях. Ник пожал плечами и вышел следом за ней.

- Сюда, пожалуйста, - позвала сестра, и он направился за ней по коридору.

В самом конце длинного коридора медсестра остановилась и, открыв небольшую дверь, жестом предложила Нику пройти внутрь.

Он вошел и с изумлением увидел, что у окна стоит Дженнин.

- Джен! Что вы здесь делаете?

- Я хотела навестить Кейт.

- Тогда почему вы не заходите в палату?

Дженнин пристально посмотрела ему в глаза.

- А вы ничего не знаете? - спросила она. - Кейт ничего вам не рассказала?

- О чем?

- Мы с ней рассорились насмерть, - вздохнула Дженнин. - В тот самый вечер, когда она покончила с Джоэлем.

- Но - почему? - изумился Ник. - Из-за чего?

Дженнин предложила ему сесть, а сама устроилась напротив. Рассказ занял всего несколько минут, и в конце его Дженнин так расплакалась, что Нику пришлось её успокаивать.

- Теперь понимаете? - промолвила она, всхлипывая. - Это я во всем виновата.

- Ничего подобного! - возмутился Ник. - Вам не в чем себя винить. Тут вообще ничьей вины нет. Кроме, конечно, Джоэля Мартина. Но почему тогда вы приехали сюда?

- Я должна видеть Кейт, - сказала Дженнин. - Хоть краешком глаза на неё взглянуть. И я не стану её винить, если она на меня раскричится. Просто я хочу её видеть - и все. Вы понимаете меня, Ник?

- Конечно, - кивнул он. - И Кейт все прекрасно поймет. Может, прямо сейчас зайдете?

- А вы думаете, она захочет меня видеть?

- Я даже уверен в этом. Пойдемте. Если хотите, я зайду вместе с вами.

Дженнин кивнула.

- Да, мне кажется, так будет лучше.

Они прошли по коридору, но перед дверью палаты Кейт приостановились. Дженнин в нерешительности замялась, потом промолвила:

- Может быть, вы сначала предупредите ее?

- Пожалуйста, - согласился Ник. - Но вы оставайтесь здесь. Не вздумайте удрать.

Дженнин улыбнулась.

- Не сбегу, обещаю.

Кейт лежала на подушках с закрытыми глазами, но, услышав скрип двери, приподняла голову. Увидев Ника, она улыбнулась.

- К вам гость, - сказал он.

- Да? Кто?

- Ваша подруга. Дженнин.

Глаза Кейт испуганно расширились.

- Она бы очень хотела что-то сказать вам. Можно ей войти?

Кейт ответила; она не сводила глаз с двери. Боже, как ей недоставало Дженнин в последнее время! Ей так хотелось поговорить с Дженнин по душам, поверить ей свои тайны. Дженнин умная и сильная, она посоветовала бы ей, как быть. Однако после всех гадостей, что она ей наговорила, Дженнин никогда её не простит.

Ник подошел к двери и открыл её. Дженнин жалась у стены. Он ободряюще улыбнулся.

- Заходите!

- А вы?

- Я подожду в коридоре.

Пропустив Дженнин в палату. Он вышел и прикрыл за собой дверь.

Дженнин остановилась и с замиранием сердца уставилась на Кейт. Та лежала в постели и тоже разглядывала Дженнин во все глаза.

Вдруг Дженнин всхлипнула.

- О Кейт! - выкрикнула она и, бросившись бегом к подруге, упала на неё и обняла её. Кейт тоже разрыдалась.

- О Джен! - срывающимся голосом выдавила она. - Как же мне без тебя плохо!

Дженнин прижала её к своей груди.

- Прости меня, Кейт! Прости, моя родная!

- И ты меня прости! - всхлипывала Кейт. - За все, что я тебе наговорила! Я готова была потом язык себе отрезать.

- Успокойся, моя родненькая, - утешала её Дженнин. - Главное - теперь мы снова вместе. Остальное - не важно.

- О Джен, как я люблю тебя! Даже не представляешь, как ты мне дорога. Теперь, когда ты здесь, я знаю: все будет в порядке.

- Конечно, - счастливо улыбнулась Дженнин, смахивая выбившуюся прядь с заплаканного личика Кейт.

Тем временем Ник вышел на улицу, намереваясь перехватить что-нибудь съестное. Вдруг его остановила совершенно незнакомая молодая женщина.

- Вас зовут Николас? - спросила она.

Он кивнул, удивленный.

- А я - Виктория Дин, - представилась она. - Знакомая Дженнин. Она там, у Кейт?

Ник снова кивнул.

Виктория вздохнула с облегчением.

- У них все хорошо?

- Думаю, что да, - ответил Ник.

- Слава Богу, - промолвила она и, больше ни слова не говоря, повернулась и направилась прочь по улице.

ГЛАВА 23

Мистер Уинстон откинулся на спинку стула. Эшли с мольбой смотрела на него. Последние сутки она провела в беспрерывных терзаниях, но все попытки принять какое-то решение были тщетны.

Старик был последней её надеждой.

Он взял стакан и покачал головой.

- Не простое это дело, - сказал он. - Совсем не простое.

- Я понимаю.

- И времени на размышление кот наплакал.

Эшли снова кивнула, не сводя глаз с его изборожденного морщинами лица, такого доброго и понимающего.

- Вы и в самом деле любите их обоих?

Эшли горько усмехнулась.

- В данную минуту я даже не уверена, что люблю хоть одного из них.

- Тогда ответ для меня ясен.

Эшли выжидательно посмотрела на него.

- Не выходите ни за кого из них. Пока решение само не созреет.

- Но Джулиан...

- Джулиан должен решать за себя сам, - промолвил мистер Уинстон. - Он не может, да и не имеет права перекладывать ответственность на ваши плечи. Если он не хочет жениться на Бланш, то это его личное дело.

- А вдруг он все-таки женится, а я выберу его?

- Да, это будет нелегко, согласен. Но, поскольку сейчас вы ещё в себе не разобрались, то иного выхода у вас все равно нет. Пока, по крайней мере.

- Так вы думаете, что я все-таки сумею сделать выбор?

- Надеюсь, - старик улыбнулся и развел руками. - Что ещё остается.

- А вдруг... будет уже слишком поздно?

- Не думаю.

- Почему вы так уверены?

- Видите ли, милая моя - фортуна переменчива. В конце концов все всегда образуется.

- До чего же жаль, что она не помогает мне сделать выбор сейчас, вздохнула Эшли.

- Кто знает, возможно, она и пытается вам что-то подсказать, задумчиво промолвил мистер Уинстон. - Но вы сбиты с толку, растеряны и потому не в состоянии воспринять это.

- Что вы имеете в виду? - нахмурилась Эшли.

- То, что сказал. Вполне вероятно, что в глубине души ответ у вас уже есть, но вы боитесь себе в этом признаться.

Эшли грустно покачала головой.

- Сейчас мне хочется лишь одного: уехать как можно дальше отсюда.

- Тогда, может быть, это и есть тот самый ответ, - загадочно улыбнулся старик.

- Но ведь это просто бегство.

- Смотря как к этому относиться. Кит, например, безусловно, дождется вас. Ему спешить некуда. А вот Джулиан, как я уже говорил, должен принять решение сам. Пока же он, похоже, готов заключить двойную сделку.

- Двойную сделку? - недоуменно переспросила Эшли.

- Ну да. Чтобы при любом исходе не только не прогадать, но и остаться в выигрыше. Он ведь не порвал помолвку с Бланш?

- Нет.

- Вот видите - значит я прав. Если вы ему откажете, то он женится на Бланш. В любом случае он не останется один.

- Да, мне это не приходило в голову, - призналась Эшли.

- Я вполне допускаю, что ему - тоже, - сказал мистер Уинстон. - Тем не менее дело обстоит именно так.

- Это плохо?

- А как вы считаете?

- Думаю, что да.

- Ну конечно. Он слишком слаб, чтобы принять решение самостоятельно, вот и пытается переложить всю ответственность на вас.

- А что вы мне посоветуете?

- Вам решать. Впрочем, вовсе не обязательно - прямо сейчас. Ведь будь Джулиан свободен, все бы выглядело совершенно иначе.

Эшли призадумалась. - Да, наверное, - сказала она наконец. - Но ведь он не свободен.

- Нет. Поэтому он должен либо порвать с Бланш и ждать вашего решения...

- Либо?

- Либо, так или иначе, он сделает несчастными сразу четверых.

- Может, мне ещё раз поговорить с ним?

- Если хотите. Хотя мне кажется, что сейчас вы ничего не измените. Джулиан производит впечатление человека, который предпочитает разыгрывать карту до верного. И он никогда не сыграет на стороне, команды, которая может проиграть.

- Да, как-то я об этом не задумывалась, - сокрушенно призналась Эшли.

- Возможно, он просто повода не подавал, - предположил мистер Уинстон. - Люди ведь познаются в беде.

- А как насчет Кита?

- А что вас смущает?

- Он ведь тоже ждет моего решения.

- Вы же сами сказали - пока вы не готовы дать ответ. На мой взгляд, для вас было бы лучше уехать куда-нибудь. Если есть возможность, конечно.

- Взять отпуск?

- Например, - кивнул старик. - А то и подольше.

Эшли задумалась, и вдруг до неё дошло, что именно имел в виду мистер Уинстон. Он был первым, кто осмелился высказать это вслух.

- Вы имеете в виду...

Он улыбнулся. - Да.

До сих пор она лишь мечтала об этом, хотя, возможно, именно здесь и таился ответ на все её вопросы. Уехать. На год или на два. Нужно непременно обдумать это.

- Хотите ещё кофе?

Эшли кивнула и улыбнулась.

- С удовольствием. Хотя я и бы и от рюмочки не отказалась.

Мистер Уинстон одобрительно крякнул.

- Вот это дело другое. Молодчина!

И подозвал официанта.

* * *

На следующее утро Эшли позвонила Джулиану.

- Я бы хотела поговорить с тобой.

- Ты что-то решила? - В его голосе прозвучало замешательство.

- Кажется, да. Но я должна обсудить это с тобой.

- А прямо сейчас ты мне ничего не можешь сказать?

- Нет, я хочу, чтобы ты ко мне приехал.

- Ты дома?

- Да.

- Хорошо, я буду через час. И, Эшли...

- Что?

- Что бы ты ни решила, знай: я тебя люблю.

- Я знаю, - спокойно ответила Эшли. - Жду тебя.

Она с облегчением повесила трубку. Всю ночь она не смыкала глаз, но зато сейчас, впервые за последние месяцы чувствовала себя сильной. Она снова смотрела на мир ясными глазами, а не сквозь пелену отчаяния и одиночества. В ней проснулись новые силы, и Эшли про себя вновь и вновь благодарила престарелого мистера Уинстона, вдохнувшего в неё новую жизнь.

Она изучающе посмотрелась в зеркало. Да, теперь она станет жить, как сама захочет. Никому не позволит вертеть собой, как марионеткой. Прощайте, вечные слезы и муки, прощай, слабая нерешительная женщина, о которую вытирают ноги. И - здравствуй, настоящая Эшли, железная и стойкая. Она расхохоталась. Да, она снова стала собой. Женщиной особой закваски, или "классной штучкой", как называла таких женщин Дженнин. Еще никогда она не ощущала такого прилива сил.

Дожидаясь приезда Джулиана, она позвонила Кейт. Телефон подруги не отвечал. Она подумала, не позвонить ли Элламарии, но решили, что не стоит после вечернего спектакля актриса любила поспать подольше. Что ж, Кейт она позвонит попозже, а пока нужно попытаться связаться с Дженнин.

Она набрала номер студии, но там ответили, что Дженнин уехала на съемки очередного ролика и уже не вернется.

Сидя у окна, выходящего на Онслоу-сквер, Эшли призадумалась о своем будущем. Она знала, что теперь все будет по-другому, и это её волновало. Она была рада приходу весны. Весна знаменовала грядущие изменения, которые должны были вскоре произойти в её жизни. Интересно, что скажут все, когда она объявит им о своем решении?

Час промелькнул почти незаметно, и вскоре Джулиан уже постучал в дверь. Взгляд его был настороженным, словно он уже предчувствовал, что услышит совсем не то, что бы ему хотелось.

- Кофе? - предложила она, проходя за ним в гостиную.

- Нет, спасибо.

- Присаживайся, - кивнула она, собирая с дивана газеты.

Джулиан молча сел.

- Ну что ж, - начала Эшли, облизнув губы. Вопреки ожиданиям, сердце её бешено колотилось. - Я приняла решение.

- А Кит уже знает?

- Нет еще. Я хотела сначала поговорить с тобой. Тем более, что главное действующее лицо здесь - ты.

Джулиан приподнял бровь, но промолчал.

- Я не спала почти всю ночь и продумала все до мелочей. Принять решение было нелегко, но, учитывая, сложившиеся обстоятельства, я считаю, что ничего лучшего придумать нельзя.

Джулиан криво усмехнулся.

- Я уже заранее чувствую, что мне это не понравится.

- Да, - кивнула Эшли. - Наверное. Однако мне нужна твоя помощь, и я на неё рассчитываю.

- Я ничего не обещаю.

- Я и не требую от тебя никаких обещаний, Джулиан. Пока, во всяком случае.

Она глубоко вздохнула и продолжила:

- Я хочу занять пост вице-президента нью-йоркского отделения компании "Фрезер и Нелмс".

У Джулиана отвалилась челюсть, а глаза чуть не вылезли из орбит. Наконец он пробормотал:

- Ты не шутишь?

- Ничуть.

- Ты хоть соображаешь, что говоришь?

- Вполне.

- Но, Эшли, подумай сама: я прошу тебя стать моей женой, а ты говоришь, что хочешь уехать в Нью-Йорк. Ты в своем уме?

- Да, и это единственный выход, Джулиан. Извини, я понимаю, что ты ожидал от меня другого ответа, но для меня это - единственный выход.

- Господи, но... Нью-Йорк! Так резко все поменять...

- Я не вижу для себя таких уж особых перемен. Ты мне давно уже обещал это повышение, поэтому все, чего я прошу, это перевести меня в Нью-Йорк. Если ты хочешь мне помочь, то ты это устроишь. Если - нет, то... что ж, тогда мне придется придумать что-то другое. Но я не верю, что ты мне откажешь. Не так ли?

Джулиан судорожно сглотнул.

- Не знаю, - ответил он. - Честно говоря, вчера, когда я приезжал к тебе, я не рассчитывал на такой прием. Я надеялся, что ты меня по-прежнему любишь. Я был уверен, что ты согласишься за меня выйти. Теперь же... я просто тебя не понимаю. Я теряюсь в догадках - что на тебя нашло?

Эшли улыбнулась.

- Обстоятельства вынуждают людей меняться, Джулиан, - сказала она и пожалела, что мистер Уинстон её не слышит.

Джулиан встал и принялся нервно мерить шагами комнату.

- Ты уверен, что не хочешь кофе?

- Да, - рассеянно ответил он. И тут же продолжил: - Послушай, Эшли, но ведь ты сама знаешь - это не ответ. Ты просто сбегаешь. И я просто не понимаю, что толкнуло тебя на этот шаг, если ты любишь... одного из нас.

Она почувствовала досаду. Вновь он лишь о себе думает.

- А я не понимаю, почему ты так со мной обращаешься. Вторгся в мою жизнь за четыре дня до свадьбы и заявил, что любишь меня. Что мне достаточно лишь слово сказать, и ты отменишь свадьбу и женишься на мне. И что, по-твоему, мне оставалось делать, Джулиан? Пасть перед тобой ниц и расцеловать пыль у твоих ног? Или свалиться в твои объятия и, стеная от благодарности, клясться тебе в вечной любви? Нет, милый мой, жизнь не такая простая штука. Ты глубоко ранил меня перед самым Рождеством. Интересно, тогда ты обо мне думал?

- Ты сама знаешь, что да, - вспыхнул Джулиан.

- Нет, - покачала головой Эшли. - Не знаю. Ты просто ушел из моей жизни, не собираясь когда-либо в неё вернуться.

- Ты взяла с меня слово никогда не звонить тебе.

- О Джулиан! - вздохнула она. - Влюбленные всегда нарушают данные обещания. Это не оправдание.

- Послушай, - сказал он, присаживаясь рядом с ней. - Хочешь, я покончу с Бланш? Разом и навсегда. Прямо сейчас, при тебе. Позвоню ей и скажу, что между нами все кончено. Я не могу тебя терять, Эшли. Мне невыносимо даже подумать об этом. Я люблю тебя! Да, согласен, я слишком долго приходил к этому выводу, но зато теперь я в этом твердо убедился. Ну, что скажешь? Позвонить ей? Тогда ты откажешься от своей сумасбродной затеи?

- Оставь эту ерунду, Джулиан! - презрительно скривилась Эшли. - Ты прекрасно знаешь, что все твои разговоры про разрыв с Бланш - не более, чем блеф. Что же касается моей сумасбродной затеи, как ты выразился, то я уже приняла окончательное решение. Я хочу поехать в Нью-Йорк - и чем скорее, тем лучше.

- А как насчет Алекса? Ты о нем-то хоть подумала?

- Да. С сентября он идет в закрытую школу с полным пансионом.

На каникулы он будет прилетать в Нью-Йорк, да и я буду при первой же возможности навещать его. И ещё - если ты не против, то "мерседес" я продам, а на эти деньги смогу начать новую жизнь в Нью-Йорке. Свою лондонскую квартиру я пока сдам - желающих здесь хоть отбавляй.

- Что ж, я вижу, ты и правда все продумала, - криво усмехнулся Джулиан.

- Да.

- Скажи мне хоть одно еще, Эшли. Я понимаю - сейчас уже ничего не изменишь, но... все же хотелось бы знать. Ты ещё любишь меня?

Хоть немного.

Эшли посмотрела на него; глаза Джулиана были опечалены. Она уже пожалела, что была столько резка с ним. Все-таки, как ни крути, но он хоть на словах готов был ради неё пожертвовать столь многим, а она обошлась с ним так жестоко.

- Возможен ли хоть какой-нибудь вариант, при котором ты изменишь свое решение?

Эшли покачала головой.

- Нет, Джулиан. Даже не пытайся, прошу тебя.

Лицо его так огорченно вытянулось, что Эшли, преисполнившись жалости, взяла своего бывшего любовника за руку.

- Извини, Джулиан, я не хотела причинить тебе боль. Правда.

- Я знаю, - глухо промолвил он.

Эшли встала.

- Но мне все-таки хотелось бы знать, могу ли я рассчитывать на твою помощь?

Джулиан посмотрел на неё опечаленными глазами, но на губах его скользнула тень улыбки.

- Теперь я понимаю, что недооценил тебя, - сказал он. - С самого начала недооценивал.

Эшли улыбнулась.

- Теперь ты решил подержать меня в напряжении, да?

Джулиан грустно усмехнулся.

- Конечно, по всем правилам, я должен тебе отказать, - сказал он. Просить - нет, требовать - должность вице-президента, да ещё не где-нибудь, а в самом Нью-Йорке. - Он сокрушенно покачал головой. - Там ведь совсем другой мир, Эш. Ты хоть это понимаешь?

- Я готова рискнуть, Джулиан.

- А как насчет Конрада? Ты подумала, как он к этому отнесется?

- Я представляю, - сказала Эшли. - Но, надеюсь, ты сумеешь найти подходящие слова, чтобы переубедить его?

Джулиан неопределенно пожал плечами.

- Мне казалось, что вы с ним не слишком ладили.

- Это так. Он наглый, чванливый, самоуверенный, тщеславный и развязный хам, но я сумею не обращать внимание на его дурные манеры.

Джулиан усмехнулся.

- На твоем месте, я бы ему так не говорил.

- Возможно, я и не стану. Но должность эта как раз по мне, Джулиан, и ты сам это знаешь. И, если ты на моей стороне, то сумеешь убедить в этом Конрада.

- Я вовсе не стремлюсь его убеждать.

Эшли нахмурилась.

- Мне казалось, что мы с тобой уже об этом договорились.

Джулиан вздохнул, но ничего не сказал.

- Так ты поможешь мне или нет?

Посмотрев на нее, он поневоле восхитился: глаза Эшли метали молнии, тонкие ноздри раздувались.

- Да, - сказал он. - Если ты так решила, то я сделаю все, что от меня зависит.

- Спасибо, Джулиан, - сказал она и в знак признательности обняла его. - Может, теперь попьем кофе?

- С удовольствием.

Когда Эшли вернулась в гостиную с подносом, на котором стояли кофейные чашки, мысли Джулиана унеслись к тому памятному вечеру (теперь ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность), когда она вот также принесла сюда кофе. А он... в тот вечер он навсегда ушел из её жизни. Отверг её любовь, её жизнь, которую Эшли положила к его ногам, и - ушел, не оглядываясь. И вот теперь они снова сидят здесь вдвоем, попивая кофе. С той лишь разницей, что теперь уже Эшли отвергла его любовь. И собиралась уйти из его жизни.

Господи, какую же ошибку он тогда допустил. Каким он был глупцом. Но теперь - поздно, потерянного не вернуть. Ему оставалось только принять её решение и смириться с ним, как бы тяжело это ни было.

Ведя за кофе деланно беззаботную беседу, Эшли видела, что Джулиан сидит как на иголках. Когда она проводила его к дверям, он вдруг повернулся и порывисто обнял её.

- Я всегда буду любить тебя, Эш. Мне будет недоставать тебя.

С этими словами он отпустил её и, круто развернувшись, ушел.

- Джулиан!

Он обернулся.

- Так ты женишься на Бланш?

Долгое время он молча смотрел на неё с непроницаемым лицом. Затем кивнул - еле заметно, - и ушел.

Эшли печально улыбнулась. Господи, до чего же капризной бывает порой эта судьба, подумала она.

Теперь ей оставалось только поговорить с Китом.

* * *

- Эшли, умоляю тебя - не делай этого! Пожалуйста!

- Я должна, Кит. Мне просто необходимо вырваться отсюда; я здесь задыхаюсь.

- Я все для тебя сделаю, Эш. Буду приходить только по уик-эндам. Не уезжай!

Эшли попыталась высвободиться.

- Не надо, Кит, ты только растравляешь себя. Я уже сказала - так я решила. Пожалуйста, успокойся и отпусти меня.

- Не могу! Я слишком долго ждал тебя, чтобы потерять снова. Неужели ты сама не понимаешь? Я не могу без тебя жить. Ты для меня - все. Я люблю тебя, я люблю тебя!

- Я тоже тебя люблю, Кит. Но только этого недостаточно. Мне нужно больше, чем это. Понимаешь?

- Так ты скажи! - всплеснул руками Кит. - Ради тебя я на все готов. Прошу тебя, Эшли! Умоляю!

- Не надо, Кит. Не проси меня.

- Тогда что мне сделать, чтобы ты осталась?

- Ничего. Я уезжаю, я уже решила так.

- А как же будет с теми, кого ты здесь бросаешь? С твоими родителями. С Алексом. Ты о нем подумала? Неужели тебе безразлично, каким вырастет твой сын?

- Сам знаешь, что нет, - раздосадованно ответила Эшли. - Я люблю его больше всех на свете. Но ты попытайся понять меня, Кит - у меня нет другого выхода. Будь Алекс постарше, он бы наверняка меня понял.

- Но он ещё ребенок! - вскричал Кит. - Ему нужна мать. Здесь, в Лондоне! Он должен её видеть, разговаривать с ней...

- Перестань, Кит! - воскликнула она. - Я уже обсудила все это с родителями - они твердят то же самое. И тем не менее они согласны, что я решила правильно. И Алекс уже знает, что я уезжаю.

- Как, ты сказала Алексу? Даже прежде, чем мне?

Эшли молча кивнула.

- По-твоему, я не должен был знать об этом первый?

- Нет, - покачала головой Эшли. - Извини, Кит, но Алекс для меня главное.

- Тогда ты выбрала странный способ подтверждения этого.

- Я понимаю, о чем ты думаешь, но что за матерью я была бы, выйдя замуж только ради него?

- О чем ты говоришь, Эшли? Ведь я - его настоящий отец.

- Я понимаю, но если ребенок живет с двумя родителями, то они должны по-настоящему любить друг друга.

- Так ведь я об этом и говорю! - развел руками Кит. - Я же люблю тебя, Эшли.

- Но я не люблю тебя.

Увидев, как он сразу почернел, Эшли пожалела о сказанном.

- Извини, - поспешно сказала она. - Я не то имела в виду. Я просто хотела сказать, что не люблю тебя так, как ты - меня. Я бы очень хотела, чтобы это было не так, но пока не получается. А притворяться я не хочу и не могу.

- Наверное, Джулиан тебя так настроил, - процедил Кит себе под нос. Кулаки его невольно сжались.

- Нет, конечно. Ему сейчас ничуть не легче, чем тебе.

- Тогда зачем ты все это устраиваешь?

- Кит, я это делаю ради самой себя. В кои-то веки я хочу поступить так, как мне нужно, понимаешь?

Кит взял Эшли за руку и заглянул ей в глаза.

- Господи, Эш, что же мне делать? Я не могу без тебя. Ты просто не представляешь, как я тебя люблю. Не поступай со мной так, Эш. Пожалуйста! Не бросай меня.

На мгновение в сердце Эшли закрался страх - она вспомнила, как Кит угрожал ей, когда она впервые заявила, что подает на развод. Он грозил, что увезет Алекса и спрячет в таком месте, где его никогда не найдут. Теперь же Кит казался совсем черным от горя и, не таясь, плакал. Она обняла его, и её слезы перемешались со слезинками, капавшими из его глаз. Господи, хоть бы он взял себя в руки! Бедный Кит, ему ведь тоже так трудно. Он поставил на карту все, чтобы вернуть её, чтобы снова быть рядом со своим сыном, а она, бессердечная, лишала его всяких надежд на будущее.

Наконец Кит приподнял голову и посмотрел на нее. В его глазах застыло такое отчаяние, что сердце Эшли оборвалось.

- Когда ты уезжаешь?

- Еще не знаю, - ответила она. - Скоро.

- Есть хоть крохотный шанс, что твоя затея сорвется?

- Не думаю. Джулиан уже поговорил с Конрадом, и маховик завертелся.

- А что станет с Джулианом?

- С Джулианом? - изумилась она, посмотрев на часы. - Как раз сейчас он сочетается браком с Бланш.

- Я просто убить его готов. Если бы не он, ничего бы этого не случилось.

- Не говори так, - сказала Эшли, целуя его в щеку. - Кто знает, как сложилась бы моя судьба тогда.

Кит уныло махнул рукой, потом спросил:

- А как воспринял новости Алекс?

Эшли улыбнулась.

- Для него это просто очередное приключение. Почему-то ему даже приятно, что мать перебирается в Нью-Йорк. Он уже предвкушает, как прилетит ко мне на каникулы. Они с папой сейчас как раз ходили в библиотеку, чтобы подобрать книжки про Нью-Йорк.

Кит натянуто улыбнулся.

- Славный малыш.

- Как и его отец.

Глаза Кита снова увлажнились, и Эшли поняла, что он вот-вот расплачется.

- Не надо, Кит, - ласково промолвила она. - Ты же не хочешь, чтобы он тебя таким застал. Иди наверх и приведи себя в порядок. Я приготовлю чай и позову всех.

Она встала, но Кит не отпускал её руку.

- Я никогда не перестану любить тебя, Эш, - сказал он. - И, как бы ни сложилась твоя судьба, я всегда буду любить тебя больше всех на свете. Я буду ждать тебя. И непременно дождусь - я знаю.

Эшли кивнула и пошла в кухню. Отвечать она не хотела. Добавить к сказанному ей было уже нечего.

ГЛАВА 24

Линда остановилась прямо посреди деревенской улицы, чтобы проверить свой список. Так, сорочки Боба она из прачечной взяла. Его счетовод возвратил ей переплаченные по налогам средства. Подарок на рождения Вайолет она заказала. Линда заглянула в сумочку, чтобы проверить, не забыла ли в магазине новую затычку для ванны - Боб уже почти месяц жаловался, что прежняя протекает. Так, ей осталось заглянуть в мясную лавку, а напоследок - сердце её защемило - в аптеку.

Из оцепенения её вывел визг тормозов и гневный гудок. Линда встрепенулась - за рулем резко остановившегося в двух шагах "порше" сидел Джейсон Арнольд, сын её соседа. Похоже, он не узнал её. Линда поспешно покинула проезжую часть, а Джейсон, сердито качая головой, умчался прочь, оставив позади облачко пыли.

Линда проводила его задумчивым взглядом, но уже в следующее мгновение увидела миссис Плестер, которая выходила из почтового отделения. Женщины обменялись приветствиями, и миссис Плестер тут же поспешила дальше - Линда же задумчиво посмотрела ей вслед.

Десять минут спустя, покончив с делами, Линда уселась в свой автомобиль и покатила домой. В аптеке она побывала. Белый бумажный пакетик покоился на соседнем сиденье; при виде его в её горле зашевелился привычный уже комок. Сегодня утром - день в день - пришли её месячные. Да, она приняла решение забеременеть, но вот судьба, похоже, распоряжалась иначе. Линда почувствовала, что её охватывает гнев. Кто дал право этой слепой судьбе вмешиваться в её жизнь? Что она вообще знает? Попробовала бы сама заманить в постель мужа, чьи помыслы целиком устремлены к другой женщине.

Остановившись перед своим домом, Линда принялась разгружать машину. Милли, приходящая горничная, отнесла в дом пакет с сорочками. Линда посмотрела ей вслед - войдя в дом, Милли закрыла за собой дверь, отчего висевший на перилах гамак заколыхался. Каждый день одно и то же. Вечный двигатель. Линда делает покупки, Милли прибирает. Боб что-то просит, Линда выполняет. Так уж сложилась их семейная жизнь. Если ей нужно что-то в Лондоне, Боб привозит это. Если ему нужно... Да, вся их жизнь это бег по кругу. Однообразна, как сеть этого гамака. Каждая ячейка столь же необходима, сколь и никчемна. Но, стоит хотя бы одной из них разорваться, и...

Завтра приедет Боб. Очередной уик-энд напряженного молчания и изысканных манер. Интересно, знает ли эта женщина - кто бы она ни была, во что превратилась их жизнь? День изо дня притворяться, что все в порядке, несмотря на то, что земля грозила вот-вот разверзнуться и поглотить их драгоценную и хрупкую повседневность.

А теперь ещё и месячные настали. Это означало, что ни сегодня, ни завтра они в постель не лягут. Линда даже не знала, рада она этому или нет. Спросит ли Боб, в чем дело? В прошлый раз, когда она уехала на уик-энд, он даже не поинтересовался, где она была. Правда, она оставила ему записку, но тем не менее - мог бы хоть спросить... Зато в Лондон он не уехал - конюхи сказали ей. Как же она корила себя за то, что спросила их!

Войдя в дом, Линда увидела, что Милли ворошит кипу театральных программок.

- Что с ними делать, мэм?

- Я заберу их наверх, - сказала Линда, улыбаясь. Вчера она весь вечер разглядывала эти красочные картонки, всколыхнувшие в её памяти столько воспоминаний. Только программка "Двенадцатой ночи" осталась нетронутой.

- Кто-нибудь мне звонил? - спросила Линда.

- А, да, - спохватилась Милли. - Мистер Мак-Элфри.

Линда изумленно обернулась.

- И что он сказала?

- Он просто хотел напомнить, чтобы вы взяли его рубашки из прачечной, - сказала Милли и включила пылесос.

Линда унесла программки наверх, в свою спальню. Вот она, "Двенадцатая ночь". Линда прикоснулась к ней с такой опаской, словно трогала отравленное яблоко. Ее так и подмывало развернуть программку, но Линда знала, что тогда неминуемо увидит фотографию - её фотографию, - а ей не хотелось впервые смотреть на соперницу именно так.

Повертев программку в руках, на отложила её и посмотрелась в зеркало. Давно вынашиваемое в голове решение созрело окончательно. Да, она пойдет на "Двенадцатую ночь" и посмотрит на неё живьем. Бобу ничего не скажет - вдруг он попробовал бы её отговорить? Просто незаметно проскользнет в зрительный зал и увидит все своими глазами. Линда плохо представляла, как поступит потом; она предпочитала решать проблемы последовательно, по мере накопления.

* * *

Поймав уголком глаза жест ассистента режиссера, Дженнин посмотрела прямо в камеру и лучезарно улыбнулась.

- На сегодня это все, - сказала она. - На следующей неделе смотрите нашу программу в то же время. В числе наших гостей будет герцогиня Вестминстерская. До свидания.

Пока не заморгала лампочка, все в студии хранили молчание. Ассистент внимательно вслушивался в наушники.

- Все, - возвестил он по прошествии обычных сорока секунд.

Дожидаясь прихода режиссера, Дженнин собрала свои бумаги. Войдя, режиссер сразу направился к ней.

- Молодчина, Дженнин! - похвалил он. - Сегодня ты была в прекрасной форме.

- А разве когда-нибудь бывает иначе? - лукаво спросила она.

- Нет, конечно, - засмеялся режиссер. - Идем - угощу тебя кофе.

Покинув студию, они вышли в просторный холл, где был установлен кофейный автомат. Порывшись в кармане, Брайан выудил горсть мелочи и начал одну за другой проталкивать монеты в прорезь.

- Мне кажется, - предложила Дженнин, обводя взглядом холл, - следующую передачу нам нужно разбить на две части... - она осеклась.

Брайан вручил Дженнин пластиковый стаканчик с дымящимся кофе и, перехватив её взгляд, посмотрел в сторону входа, где трое мужчин, в одном из которых он узнал Стивена Соммерса, вели разговор на повышенных тонах, оживленно размахивая руками.

Дженнин вопросительно подняла глаза на Брайана.

- Что происходит? - спросила она. - Похоже, у Стивена неприятности?

- Мягко сказано, - вздохнул Брайан, доставая второй стаканчик. - Дело касается кое-какого белого порошочка.

- Кокаина? - ужаснулась Дженнин.

- Да.

- Но выяснять отношения прямо здесь, в фойе крупнейшей телестудии? У меня это просто в голове не укладывается.

- Тем не менее это так. Конечно, покупать его на наших глазах он не собирается, но этого никому не легче. Похоже, Соммерс задолжал им крупную сумму, а эти ребята явились за своими денежками.

- А Билл в курсе, что он наркоман?

- Да.

- И как он на это реагирует?

- А никак. Пока Стивен сам не придет и не обратится к нему за помощью, у него руки связаны. Однако, если такие сцены будут повторяться и впредь, то, боюсь, Стивену придется вскоре подыскивать себе другую работу.

Дженнин с Брайаном прошли в офис. Вскоре там появился и Стивен Соммерс. По пути к своему столу он остановился перекинуться парой слов с секретаршей, с которой, по слухам, у него был роман. Дженнин с нескрываемым изумлением увидела, как девушка, выслушав его, кивнула, полезла в сумочку и извлекла из неё несколько купюр.

- Похоже, я был прав, - сказал Брайан.

Дженнин недоуменно нахмурилась.

- Стивена одолели кредиторы, - пояснил он и отошел поговорить с кем-то из репортеров.

Усевшись на свой стул, Дженнин вставила в пишущую машинку лист бумаги. Тем временем Стивен, зажав в руке, деньги, выскочил в коридор, а несколько минут спустя за ним последовал Билл.

Дженнин пожала плечами. Как бы ни обстояли дела, её это не касалось; ей предстояло подготовить свой комментарий к завтрашнему монтажу.

- Дженнин, можно тебя на минутку?

Дженнин удивленно подняла голову. Билл, высунув голову из двери кабинета, пристально смотрел на нее. Она даже не заметила, как он успел вернуться.

- Конечно, - сказала она, вставая.

Когда Дженнин вошла в кабинет, Билл уже сидел за столом. Видя, что главный редактор настроен серьезно, она плотно прикрыла за собой дверь.

- Присаживайся, - предложил он, кивком указывая на стул.

Уж не о Стивене Соммерсе ли он собирается говорить, вихрем пронеслось в голове Дженнин. Впрочем, она тут же отвергла эту мысль как нелепую история со Стивеном её никаким боком не касалась. Вдобавок Билл никогда не обсуждал дела своих сотрудников с их коллегами.

Что же тогда послужило причиной этого вызова? Дженнин терялась в догадках. Она не знала, что рассказала Биллу Вики тогда, несколько недель назад. Да и сам Билл никогда не возвращался к тому случаю и не задавал ей никаких вопросов. Возможно, сейчас речь зайдет об этом? Дженнин уселась на стул, закинула ногу на ногу и выжидательно посмотрела на Билла.

Тот однако погрузился в разложенные на столе бумаги и несколько минут даже не поднимал глаз. Дженнин стало не по себе.

Наконец Билл оторвался от бумаг и посмотрел на нее. Лицо у него было приятное. Добрый взгляд, неожиданно гладкая для человека его возраста (а Биллу было за пятьдесят) кожа. Несколько морщинок лучиками разбегались из уголков глаз, придавая ему добродушное выражение. Дженнин своего шефа обожала. Она познакомилась с ним почти сразу по приезде в Лондон, девять лет назад. Билл сразу взял её под свое крылышко и помог сделать карьеру.

- Ну что, Джен, - спросил он. - Как дела?

- Прекрасно, - улыбнулась она. - Все замечательно.

- Я очень рад, - сказал Билл; в его голосе прозвучала искренность. - а что нового у твоей подруги, Кейт?

- Я вчера её видела. Она сейчас в Суррее, отдыхает.

- Но у вас с ней все наладилось?

- Да. По счастью. - Дженнин по-прежнему недоумевала, куда он клонит.

- Подруги её навещают?

- Да, но уже не так часто. Ее папаша стал ещё большим собственником, чем раньше. Только избранных допускает, - добавила она с улыбкой.

Билл понимающе кивнул.

И вдруг Дженнин похолодела: неужели Билл хочет, чтобы она пригласила Кейт в свою передачу и взяла у неё интервью? Про весь тот ужас, который выпал на её долю. Нет, только не это! Дженнин и без того терпеть не могла заставлять людей рассказывать в камеру о личных трагедиях, а тут ещё речь шла о её ближайшей подруге...

Однако, по счастью, Билл заключил:

- Что ж, я рад, что вы помирились, - и больше про Кейт не вспоминал. Дженнин начала успокаиваться.

- Скажи, Джен, больше тебя ничего не беспокоит?

Она отвернулась и посмотрела в сторону. Она и сама знала, что выглядит не лучшим образом, что под глазами, несмотря на макияж, темнеют круги. Но про Мэттью она ему не расскажет, нет. Этой тайной она поделилась только с Вики, но даже сама Вики с тех пор ни разу не заговаривала с ней об этом. Как Дженнин ни старалась и ни боролась с собой, вычеркнуть Мэттью из своей жизни ей никак не удавалось. Он по-прежнему приходил к ней и, угрожая разоблачением, тянул из неё деньги, и Дженнин ничего не оставалось, как платить. Она лишь молилась, чтобы его алчность не возросла - тогда ей деваться некуда...

Из оцепенения её вывел голос Билла:

- Ты мне не ответила, Джен.

Дженнин улыбнулась.

- Нет, Билл, в остальном у меня все хорошо. Однако, когда вы спрашиваете таким отеческим тоном, я поневоле начинаю об этом сожалеть. Когда у меня будут неприятности, я непременно приду, чтобы поплакаться вам в жилетку.

Билл усмехнулся.

- Не знаю даже, расценивать ли твои как комплимент, или нет. Но для меня главное, что теперь у тебя все в порядке. Да?

- Да, - соврала Дженнин, отчаянно пытаясь выбросить из головы миссис Грин.

- Прекрасно, - расплылся Билл. - Именно это я и надеялся услышать. - С этими словами он метнул взгляд на дверь и снова уткнулся в свои бумаги.

- Я могу идти? - спросила Дженнин.

Билл приподнял голову.

- Нет. Есть ещё кое-что. То, из-за чего я тебя ипригласил.

Душа Дженнин ушла в пятки.

- Да? - спросила она упавшим голосом.

- Чего испугалась? - рассмеялся он. - Вот я о чем, - он приподнял со стола и показал ей какие-то бумаги.

- Что это?

- А ты не узнаешь?

- Мне отсюда не видно.

Билл приподнял бумаги и показал ей.

- Это заявка на новую программу, которую ты подала мне два месяца назад.

Дженнин изумленно вскинула брови.

- Вот уж не думала, не гадала, что вы про неё вспомните, - сказала она. - Я уж думала, что она канула в Лету.

- Представь себе - нет, - улыбнулся Билл. - Все это время она пролежала на моем столе.

- И что вы об этом думаете?

- Мне твоя идея нравится, - сказал Билл, откладывая бумаги в сторону. - Даже очень. Единственный её недостаток - она не для нашей передачи. Однако ребятам сверху она тоже пришлась по душе. Сказать по правде - вокруг неё даже некоторый ажиотаж поднялся.

- Вы показали им мою заявку?

- Да, - ответил Билл. - Более того, я уже провел предварительные переговоры.

- Что же вы раньше мне ничего не сказали?

Билл многозначительно приподнял одну бровь.

- Понимаю, - кивнула Дженнин. - Непонятные проблемы, неуравновешенность и все такое, да?

- Примерно, - признался Билл. - Однако в последнее время мне показалось, что ты уже пришла в себя, вот я решил, что час пробил. Сейчас готовится заявка на новое финансирование и, надеюсь, нам удастся пробиться.

- Вы меня не разыгрываете?

- Нет, я не шучу. Правда, они просят доделать кое-какие мелочи, а заодно прикинуть, во что это может вылиться. В смысле затрат. Заодно они хотят знать, с кем ты уже поделилась своим замыслом и имеешь ли уже кого-нибудь в виду на роль ведущего. Помимо тебя самой, разумеется.

- Понятно, - кивнула Дженнин. - Когда все это нужно?

- Как можно быстрее. Сильная сторона этой команды - они умеют быстро выколачивать нужные деньги. В остальном, правда, звезд с неба не хватают.

Дженнин улыбнулась. - Это займет некоторое время.

- Сколько?

- Недели две, по меньшей мере. Мне нужно поговорить со многими людьми.

- А ты уже с кем-нибудь консультировалась?

- Да, но пока только предварительно.

- А как насчет критиков? Тут тоже нужно подстраховаться - иначе программа обречена на провал.

- Я знаю парочку надежных людей, у которых уже заранее слюнки текут. Тщеславны до идиотизма; родную мать продадут, лишь бы выступить по телевидению.

- Что ж, это приятно, - промолвил Билл. - Будем надеяться на успех. Надеюсь, ты меня не забудешь? - шутливым тоном добавил он.

Дженнин расплылась до ушей.

- Ну что вы, Билл. Не зря ведь я именно вам подала заявку. Я втайне рассчитывала, что в случае успеха вы согласитесь стать её редактором.

- Как, ты предлагаешь взять меня на работу? - ухмыльнулся Билл.

- Да.

- Что ж, такой женщине я отказать не могу, - сказал он и посмотрел на часы. - Как насчет того, чтобы сходить пообедать? Я голоден как волк. Заодно обсудим всякие детали.

- А платите вы?

- Да, - с некоторой неохотой согласился Билл.

- Тогда я согласна. Только сумочку возьму.

Проводив её взглядом, Билл откинулся на спинку кресла и призадумался. Правильно ли он поступил? Да, задумка Дженнин был прекрасная. Лучшее, с чем он сталкивался за все годы работы.

Однако поведение самой Дженнин в последние полгода его серьезно беспокоило. Да, верно, с недавних пор она снова стала напоминать себя прежнюю, однако что-то её тревожило, в этом он был уверен. Причем чувствовал, что Дженнин сама никогда ему не откроется. Ребята наверху пришли в полный восторг, прочитав заявку, однако, узнав, от кого она исходит, скорчили кислые рожи. Дали понять Биллу, что он несет за Дженнин личную ответственность. Свою очередь, Билл ничего не оставалось, как положиться на саму Дженнин и уповать на лучшее.

* * *

Вернувшись вечером домой, Дженнин не могла скрыть своей радости. Пальто полетело в одну сторону, сумочка - в другую.

Давно она не чувствовала себя такой окрыленной. А ведь надо же, она даже забыла, что такое - быть счастливой. Ей не терпелось как можно быстрее приступить к работе над новым проектом; мало того, что дел по нему и без того было невпроворот, но Дженнин ещё чувствовала себя обязанной Биллу и не хотела даже думать о том, что может его подвести.

Влетая в гостиную, она была настолько поглощена в свои мысли, что даже не заметила Вики, которая сидела на диване.

- Привет!

Подскочив от неожиданности, Дженнин чуть не выронила из рук вечернюю газету.

- Вики! Что ты здесь делаешь?

- Консьержка сжалилась, что я сижу в вестибюле, и впустила меня, сказала Вики.

- Но ведь ты даже не предупредила, что хочешь зайти сегодня, изумилась Дженнин, стреляя однако глазами на настенный календарь - вдруг она забыла? - Хотя я, конечно, очень рада тебя видеть, - поспешно добавила она.

- Я просто хотела кое-что купить в Кенсингтоне, вот и решила заскочить, - пояснила Вики. - Просто так, на всякий случай.

- А ты долго ждала?

- Откровенно говоря, да, - призналась Вики. - Поначалу, правда, у меня таких планов не было, но потом кое-что изменилось, и я решила тебя дождаться.

- Надеюсь, ничего не случилось? - озабоченно осведомилась Дженнин. Послушай, давай я налью нам выпить, а потом уже спокойно поговорим. - Она подошла к бару и приготовила два виски с содовой. - Итак, я тебя слушаю. Надеюсь, тебе никто не нахамил?

- Нет, нет, дело вовсе не в этом, - отмахнулась Вики, принимая из рук Дженнин стакан. - Спасибо.

- Ну а в чем?

- Вообще-то говоря, это относится не ко мне, а к тебе.

- Вот как? - брови Дженнин взметнулись вверх.

- Да. Когда я пришла, тебя уже ждали.

Кровь отлила от лица Дженнин. По одному лишь тону Вики было понятно, о ком идет речь.

- Я его сразу узнала, - добавила Вики.

- Где он сейчас?

- Ушел, как только я сказала, что тоже жду тебя.

Дженнин горько усмехнулась.

- Что-то не в характере Мэттью - пасовать перед трудностями.

- Я сказала, что ты ждешь гостей, - пояснила Вики. - Похоже, его только это смутило.

- Спасибо, - с чувством промолвила Дженнин и тут же нахмурилась. - Но ведь он только вчера приходил. Какого черта его опять принесло?

- Это он только тебе скажет, - сочувственно промолвила Вики. - А что, часто твой бывший благоверный тебя посещает?

- Увы, да.

- Не угомонился значит.

Дженнин с унылым видом кивнуло.

- Слушай, Джен, ты не считаешь, что этому пора положить конец? Не может ведь так всегда продолжаться.

- К сожалению, все не так просто. Он никогда не оставит меня в покое это как пить дать.

- Он тебе угрожает?

- Угрожает ли он мне? - сардонически воскликнула Дженнин. - Ты что, смеешься? Угрожает? Да это вообще единственное, чем он занимается!

- Я имела в виду - угрожает ли физической расправой? - поправилась Вики.

- Трудно сказать, - промолвила Дженнин. - Не всегда, пожалуй.

- Не всегда? Но значит все-таки угрожает.

- Случается, - признала Дженнин. - Особенно, в прошлом. Однако как правило, если я держусь паинькой и сразу выдаю ему требуемую сумму, то он уходит довольно быстро. Должно быть, теперь, когда он поселил у себя эту юную потаскушку, Мэгги, она ему готовит, и он больше не требует, чтобы я его кормила. А он что-нибудь сказал тебе?

- Нет. Хотя в свое время мы были с ним знакомы, но, похоже, он не узнал меня. Собственно говоря, именно по этой причине я и решила задержаться и дождаться тебя.

В эту минуту зазвонил телефон.

- Ч-черт! - выругалась Дженнин. - Подожди, я мигом.

Звонила Эшли с предложением устроить завтра очередной Барнсовский междусобойчик. У неё были какие-то важные новости, которыми ей не терпелось поделиться с подругами.

- Ты меня интригуешь, - рассмеялась Дженнин. - Непременно примчусь. Пока. - Положив трубку, она повернулась к Вики. - Извини. Так, на чем мы остановились? Ах да, ты сказала, что Мэттью тебя не узнал. И что?

Похоже, телефонный звонок вывел Вики из равновесия; во всяком случае она решила сменить тему.

- А почему бы тебе не обратиться в полицию? - спросила вдруг она.

Дженнин возмущенно всплеснула руками.

- Ты что, издеваешься надо мной? Представляешь, какой визг поднимут газетчики? Я не могу допустить, чтобы меня смешали с грязью. А Мэттью ни перед чем не остановится - я его знаю. Меня ничуть не удивит, если рано или поздно он так и поступит, просто из желания насолить мне. Наш Мэттью Бордсли хитер, как лис и коварен, как скорпион, а душой черен, как угольщик. Нет, в полицию я не пойду - такой радости я ему не доставлю.

- То есть, ты считаешь, что урезонить его невозможно?

- Совершенно верно.

- Но ведь так тоже не может продолжаться. Он лишил тебя всех жизненных радостей. Денег, свободы, душевного комфорта. Нет, Джен, нужно от него избавиться.

Дженнин криво усмехнулась.

- Такого только серебряная пуля возьмет.

Вики расхохоталась.

- А что, недурная мысль. - Она посерьезнела. - Нет. Убийство, конечно, исключается. Тем не менее его нужно каким-то образом остановить. Но вот как?

- Это без толку обсуждать, - махнула рукой Дженнин. - Будь уверена, был бы какой-нибудь способ, я бы уже нашла. - Она грустно усмехнулась. Один раз, правда, мне это почти удалось, но ты меня остановила. Нет, Мэттью Бордсли будет сосать из меня кровь ровно столько, сколько ему заблагорассудится. Мне же остается только смириться со своей участью.

- Может, мне с ним поговорить?

- Он тебя и слушать не станет, не говоря уж о том, что мне не хотелось бы подвергать тебя риску. Он - скверный тип, способный почти на все.

- Забавно, но на вид он кажется вполне приятным. Симпатичный, улыбающийся. Трудно даже поверить, что он такой отпетый мерзавец и шантажист.

- Тем не менее это так, поверь мне, - вздохнула Дженнин. - А внешность бывает обманчива. Ни к кому, пожалуй, это не относится так, к нему.

- Как хочешь, но я этого так не оставлю, - решительно заявила Вики. Должен же быть какой-то выход, просто мы ещё не нашли его.

Дженнин заметно переполошилась.

- Послушай, я ведь, кроме тебя, ни с кем на эту тему не разговаривала. Даже с лучшими подругами.

Вики улыбнулась.

- Не волнуйся, я не проболтаюсь - это останется между нами. Можно за это ещё немного виски?

- Пожалуйста.

Наполняя её стакан, Дженнин уже пожалела, что посвятила Вики в свою тайну. Впрочем, вспомнив, что Вики спасла ей жизнь, поняла, что в тех обстоятельствах не могла поступить иначе. И вдруг она встряхнулась - и что это на неё нашло? Ведь они помирились с Кейт, а сегодня ещё и Билл так порадовал её, обнадежив и буквально возродив к жизни.

- Между прочим, у меня сегодня есть, что отметить, - возвестила она.

- Тогда это меняет дело, - сухо заметила Вики.

Дженнин звонко расхохоталась. Выслушав её рассказ, Вики пришла в такой восторг, что тут же предложила сводить Дженнин в ресторан за свой счет.

- Что ж, гуляем, так гуляем, - согласилась Дженнин. - Только я таком виде я идти не могу, - добавила она, придирчиво осмотрев себя в зеркало. Я должна переодеться и привести себя в порядок.

ГЛАВА 25

Эшли и оглянуться не успела, как очутилась в Нью-Йорке, а ведь с того дня, как она обратилась к Джулиану с просьбой помочь, не прошло и месяца. И вот она уже, окрыленная, любовалась Манхэттеном. Душа Эшли пела; ей хотелось плясать от восторга. Нью-Йорк покорил её. Зажигательный ритм жизни, радостная суета, частью которой она, Эшли Мейн, уже себя ощущала. Более того и самое поразительное - она ощущала себя настоящей американкой, прирожденной жительницей Большого Яблока. На самом же деле, чтобы стать ей, Эшли оставался всего один шаг - подыскать подходящее жилье.

Пока же она снимала номер в небольшом, в британском стиле, ист-сайдском отеле, персонал которого "балдел от её очаровательного английского выговора".

Поначалу Эшли опасалась, что будет страдать от одиночества. Причем, возможно, что так бы и случилось, будь у неё больше свободного времени. На деле же вышло так, что всего через пять после переезда в Нью-Йорк Эшли начала работать на Мэдисон-авеню, причем даже эти пять дней она донельзя насытила событиями - совершила автобусную экскурсию по городу, побывала в музеях, картинных галереях, познакомилась с главными достопримечательностями. Пятая авеню её просто поразила. Роскошные витрины, изысканные товары; чего там только не было - от бриллиантов до собольих манто, от "Картье" до "Тиффани". Эшли быстро открыла себе кредит в "Саксе" и всерьез подумывала, не обзавестись ли кредитом и в "Тиффани". Не потому, что у неё было много денег, но скорее из желания пустить другим пыль в глаза.

Пару раз она звонила домой, но мама настолько нервничала из-за высокой стоимости междугородных переговоров, что быстро сворачивала беседу. Дважды ей звонила Дженнин, и ещё раз - Элламария с Бобом. Особенно её порадовал звонок Элламарии; в последние дни перед её отъездом актриса казалась сама не своя, и Эшли уже всерьез опасалась, что между ней и Бобом пробежала черная кошка. Однако по телефону голос Элламарии звучал весело, да и Боб то и дело вырывал у неё трубку, чтобы вставить пару слов. Эшли с облегчением решила, что отношения их наладились. А вот Кейт не просто ей позвонила; по возвращении в отель Эшли ожидали букет цветов и бутылка шампанского с запиской: "С любовью - от Кейт и Ника". Почему-то, подумав про Кейт с Ником, Эшли испытала легкий укол ностальгии. Впрочем, по большому счету она была опечалена оттого, что подруг нет рядом, что они не могут разделить с ней её новую жизнь.

Уже в пятницу утром, едва успев прилететь, Эшли зашла в здание Ай-Би-Эм на Мэдисон-авеню, где располагался офис компании "Фрезер и Нелмс". Встретила её подтянутая и на удивление приятная женщина средних лет по имени Иэн. Эшли уже знала, что она - её секретарша. Когда Иэн проводила Эшли её будущий кабинет, Эшли с величайшим трудом скрыла изумление кабинет нисколько не уступал в размерах всему их лондонскому офису. Один стол чего стоил - он был настолько огромен, что Эшли, устроившись за ним, всерьез засомневалась, что её будет видно. В противоположной части кабинета был устроен небольшой, но уютный альков, по бокам которого стояли обтянутые кожей диваны, а между ними разместился кофейный столик, инкрустированный мрамором. По словам Иэн, это был их "закуток", в котором проводили неформальные совещания. Подойдя туда, Эшли увидела, что в углу встроен бар, уставленный самыми мыслимыми и немыслимыми напитками.

Немного позже, уже познакомив Эшли с руководителями всех отделов, Иэн провела её в офис Конрада, где представила Эшли секретаршу Конрада Кэндис. Секретарша оказалась именно такой, какой и представляла её Эшли. Эффектная, утонченная и необыкновенно обаятельная. Она понравилась Эшли с первого взгляда и, как её показалось, симпатия была обоюдной. По словам Кэндис, Конрад был в отъезде до самого конца месяца. Совершал круиз по Карибскому морю с каким-то богатым клиентом - одна из завидных обязанностей босса.

В глубине души Эшли порадовалась, что Конрада нет; иллюзий по поводу их предстоящей встречи она не питала. Было слишком ясно, что заморская сотрудница, к тому же навязанная ему Джулианом, действовала на него, как красная тряпка на быка. Эшли представляла, сколько яда он излил на неё в телефонных переговорах с Джулианом. Ну и черт с ним подумала она. Разберемся, когда время придет.

В понедельник в половине девятого утра, выйдя на работу, Эшли приступила к исполнению своих новых обязанностей. С первых же минут она с удовлетворением убедилась, что для неё уже все подготовлено. Расторопность сотрудников, и особенно - Иэн, просто впечатляла. В десять утра Эшли собрала в своем "закутке" руководителей отделов и, проведя, летучее совещание, была приятно удивлена. Вместо ожидаемых предвзятости, настороженности и даже скрытой враждебности она встретилась с искренними заинтересованностью и желанием помочь. Эшли быстро поняла - они поладят.

Когда настало время ланча, Кэндис повела Эшли в ресторан "Примадонна", где за едой рассказала ей, кто есть кто. Про Конрада Эшли не спрашивала, хотя и была крайне удивлена, когда Кэндис несколько раз упомянула его с необыкновенной теплотой в голосе. На её взгляд, люди могли питать к Конраду Фрезеру любые чувства, кроме теплых. Однако Эшли быстро напомнила себе, что отношения Кэндис с Конрадом её не волнуют; она приехала сюда, чтобы работать и, при возможности, начать новую жизнь.

Первые две недели промелькнули почти незаметно; она была настолько занята, что времени ни на что не оставалось. Дни были заполнены деловыми встречами. Эшли была наслышана об американских привычках, однако действительность превзошла все ожидания. Первые встречи начинались уже во время завтрака, продолжались весь день, причем иногда даже за полночь, в каком-нибудь клубе или ресторане.

Работать с клиентами здесь было проще, чем в Англии - американцы были напрочь лишены британской чопорности, - однако по части требовательности они дали бы любому лондонцу сто очков вперед. Причем все были ужасные торопыги. Любое дело нужно было выполнить вчера, а если не вчера, то на прошлой неделе. Темп деловой активности был невероятно высок. Рекламные ролики снимались каждый день, рекламные плакаты и листовки выпускались гигантскими тиражами, а газеты и журналы пестрели рекламными объявлениями. Работа в агентстве просто кипела, и Эшли уже с недоумением, граничащим с недоверием, вспоминала неторопливый и размеренный ритм работы в лондонском филиале. Да, американцы понимали толк в своем деле.

Эшли ещё не успела подыскать себе подходящее жилье, и каждый день начинался для неё с объявлений по аренде недвижимости, которые приносила ей Иэн. Эшли была бесконечно благодарна секретарше за помощь, потому что сама не знала, в какой квартире следует жить женщине, занимающей столь ответственный пост. Всякий раз, когда Иэн называла ей стоимость аренды, она старалась не вздрагивать - в Нью-Йорке жилье обходилось куда дороже по сравнению с Лондоном. Правда, Эшли забывала - размеры её жалованья были теперь таковы, что она могла легко позволить себе такую роскошь.

Месяц промелькнул как один день; не успела Эшли и оглянуться, как вернулся Конрад. Ей не терпелось отмучиться побыстрее, поэтому она с трепетом ожидала вызова, буквально сидя на иголках. Однако время шло, пролетела неделя, а Конрад так её и не вызвал. А потом снова исчез.

Эшли было не по себе. Такое отношение означало только одно: Конрад по-прежнему не мог простить ей столь насильственно навязанного решения. Ну и черт с ним, подумала она. Она уже здесь, и ему остается только смириться с этим.

Уже пятая недели работы Эшли на новом месте подходила к концу, когда Конрад наконец соизволил её вызвать. Выслушав Кэндис, Эшли изумилась: она даже не подозревала, что Конрад вернулся. По счастью, она прекрасно владела ситуацией, была в курсе всех дел агентства, и поэтому не слишком волновалась.

Когда Эшли вошла в огромный кабинет босса, Конрад сидел за столом и разговаривал по телефону. Увидев её, он молча показал глазами на кресло, не прерывая беседы. Эшли прикрыла за собой дверь, прошла к окну и остановилась, разглядывая крохотные фигурки людей далеко внизу.

Она быстро поняла, что разговор Конрада носит совершенно не деловой характер, поэтому старалась не слушать. Наконец Конрад закончил и, положив трубку, развернулся на вращающемся кресле лицом к ней.

Эшли тут же захотелось отвесить ему оплеуху - на губах Конрада играла все та же мерзкая полуулыбка, с которой он разглядывал её в Лондоне. Эшли сразу поняла, что эта их встреча, как и все последующие, наверняка будет носить характер продолжения прежней войны.

- Итак, Эштон, - ухмыльнулся он, - вы уже здесь.

Ноздри Эшли гневно раздулись.

- Ли, - процедила она.

- Ли? - он недоуменно посмотрел на лежавший перед ним лист бумаги. Мне казалось, ваша фамилия - Мейн.

- Совершенно верно. А зовут меня Эшли.

- Прошу прощения, - скривился он. - Присядьте, я хочу с вами поговорить.

Едва Эшли уселась в кресло, как вошла Кэндис с подносом в руках. Ставя поднос на стол, Кэндис незаметно подмигнула Эшли.

Конрад разлил кофе по чашкам.

- Что-то я не видел вас на свадьбе, - сказал он, подавая ей наполненную чашку.

Эшли, поблагодарив, взяла кофе.

- Я там и не была, - ответила она, не желая поддаваться на подначку.

- Понятно, - кивнул он. - А как вам здесь?

- Очень хорошо, - ответила Эшли, довольная, что он сменил тему. - Люди замечательные, работать с ними одно удовольствие. Сама не ожидала, что так быстро вольюсь.

- Да, ребята у нас неплохие. Правда, текучесть довольная высокая. Не то, что у вас в Лондоне.

- Почему, во многих наших агентствах люди тоже подолгу не задерживаются.

- Да, но только не в "Фрезере и Нелмсе".

- Это так, - подтвердила Эшли. - Джулиан очень привязан к своим сотрудникам.

- Однако вы из гнезда выпорхнули, - фыркнул Конрад.

- Но ведь я по-прежнему работаю в том же агентстве, - возразила Эшли.

- Да, верно, - согласился он. - кстати, примите поздравления по поводу столь быстрого повышения.

Эшли вспыхнула, но, не найдясь, что ответить, промолчала.

- Впрочем. - продолжил Конрад, - Джулиан уверяет, что вы настоящее сокровище. Надеюсь, вы меня не разочаруете. Я привык доверять мнению Джулиану.

- Прежде чем ему доверять, я бы посоветовала вам самим посмотреть, какова я в деле, - съязвила Эшли.

- О, я уже в курсе, - спокойно ответил Конрад. - Хотя меня здесь и не было, вы все время находились под надежным присмотром. Мне сообщают обо всех ваших достижениях. Надеюсь, вам будет приятно узнать, что я вами весьма доволен. Постарайтесь и дальше продолжать в том же духе.

Его развязный и насмешливый тон настолько выводил Эшли из себя, что она утешала себя лишь надеждами, что их встречи не будут частыми.

- Вы уже подобрали себе жилье?

- Как, неужели вам об этом не донесли? - не удержалась Эшли.

Конрад нахмурился было, но в следующую минуту взгляд его прояснился.

- Так подобрали? - переспросил он.

- Нет, - сказала Эшли, чувствуя, что краснеет. - Пока я живу в отеле. Иэн пытается присмотреть для меня то, что нужно.

Конрад кивнул. Обмен любезностями был закончен, и он приступил к делу. Быстро обрисовал ей общую картину, ознакомил со стратегией бизнеса, рассказал про ежемесячные собрания руководства компании, которые проводил у себя. Время от времени Эшли ловила на себе его дерзкий, проникающий взгляд, и всякий раз чувствовала, что щеки заливаются румянцем. Когда наконец полчаса спустя в дверь постучали, и вошла Кэндис, Эшли была настолько рада, что испытание закончилось и можно уйти, что, вставая, неловким движением опрокинула кофейную чашечку. По счастью, уже пустую. Конрад озадаченно посмотрел на нее, и Эшли заметила в его глазах любопытство.

Кэндис сказала, что пришел Гэвин Беркли, коммерческий директор.

- Попросить, чтобы он подождал?

- Нет, - покачал головой Конрад, в свою очередь вставая. - Мы уже закончили. Пусть войдет.

- Я уверен, что теперь мы будем встречаться чаще, - сказал Конрад, провожая Эшли к двери. - Сегодня я же просто хотел с вами поздороваться. Пожелать, так сказать, удачно обосноваться в Нью-Йорке.

- Спасибо, - удивленно поблагодарила Эшли. Ей показалось, что Конрад говорит вполне серьезно.

- А как ваша личная жизнь? - внезапно спросил он. - Надеюсь, вы не скучаете?

- Нисколько, благодарю вас, - отрезала Эшли.

Дверь открылась, и вошел Гэвин Беркли, которого сопровождала Кэндис. Все четверо стояли теперь в дверях.

- Я попрошу Кэндис подготовить для вас список лучших бассейнов, добавил Конрад, пристально глядя на Эшли. - Помнится, вы любите поплескаться в воде.

Эшли вздрогнула, и почувствовалась, что кровь бросилась ей в лицо. Кэндис и Гэвин разглядывали её с нескрываемым любопытством. Не найдя, что сказать, Эшли улыбнулась и быстрыми шагами вышла в приемную.

* * *

Не зажигая на лестнице света, Элламария решительно поднялась по ступенькам, отомкнула дверь и вошла. Затем, захлопнув дверь за собой, ворвалась в кухню и выбросила принесенный с собой букет цветов в ведро. Громко чертыхаясь, налила себе полный стакан коньяка. Глаза её горели. Она была готова рвать и метать.

Сегодня они в последний раз сыграли "Двенадцатую ночь", после чего вся труппа разбрелась по ресторанам праздновать это событие. Вся, кроме неё и Боба. И Элламария даже не представляла, куда он запропастился; что, впрочем, учитывая ярость, в которой она пребывала, было для него и лучше.

Боб обещал, что по окончании спектакля заедет за ней. Сам он вечером был в "Колизее", а потом собирался встречаться с Адрианом Коули по поводу "Корнуоллской королевы". Где именно, он не уточнил, да и сама Элламария его не спрашивала. Ведь прежде он никогда её не обманывал. Морин Вудли со змеиной улыбочкой поведала ей, что по окончании спектакля видела Боба, однако не знает, куда он делся. Элламария позвонила секретарше Боба, но та только подтвердила, что никаких других встреч у мистера Мак-Элфри на этот вечер не назначено. Впрочем, не будь Элламария столь разгневана, она бы заметила, что тон у секретарши виноватый.

Если он и впрямь был в театре, как утверждает Вудли, то куда подевался? И почему её не дождался? И ведь они не ссорились - напротив, почти весь день провели в постели.

Почти час она прождала за кулисами, пока наконец Ник, который согласился составить ей компанию, не сказал, что ему уже пора. Он должен был заехать за Кейт.

Элламария не скрывала радости по поводу того, что Кейт наконец отважилась на вылазку; ей давно пора было развлечься. Однако уже в следующее мгновение актриса огорчилась - ведь ей и самой хотелось увидеть Кейт. Увы, ничего не попишешь...

Прождав Боба ещё полчаса и убедившись, что он не появится, а вечер безвозвратно погиб, Элламария впрыгнула в такси и поехала домой.

Дома она первым делом позвонила Бобу. Телефон его дома с конюшней молчал - впрочем, иного Элламария и не ожидала. Повесив трубку, она призадумалась. Что делать? Ложиться спать бесполезно - она знала, что все равно не сомкнет глаз. Да и пялиться в телевизор без толку сосредоточиться она ни на чем не сможет. Почитать? Нет, тоже исключено. В итоге Элламария подошла к бару и налила себе выпить.

Часа два она сидела на диване, опустошая один стакан за другим и, по мере того, как гнев её стихал, она все сильнее себя жалела. За что он её так наказывает? Неужто хотя бы позвонить не мог? Наконец, устав от переживаний, она отправилась спать.

Шел уже третий час ночи, когда стук в дверь выхватил её из тяжелого хмельного сна. Элламария протянула руку, чтобы разбудить Боба, однако, прикоснувшись к холодной подушке, сообразила, что его рядом нет, и открыла глаза. Недовольно вздохнув, она сползла с постели, облачилась в халат, зажгла ночник и посмотрела на часы. В дверь снова постучали. Уже нетерпеливо, и Элламария крикнула, что идет.

Зажигать свет в прихожей она не стала, отблесков ночника было достаточно, чтобы различать, куда она идет.

И вновь послышался стук.

- Иду, иду! - громко проворчала она, уже раздражаясь. - Уже открываю.

Она отомкнула дверь.

- Я спала и не...

Элламария даже не успела увидеть, кто перед ней стоит, как отлетела от резкого толчка к стене прихожей. Она хотела закричать, но чья-то твердая рука заткнула ей рот. В следующий миг дверь захлопнулась, а незнакомец, обхватив Элламарию сзади, начал грубыми пинками и тычками толкать её в спальню. Еще один толчок, и она полетела на кровать. Повернулась, привстала и, охваченная ужасом, попыталась взглянуть на незваного ночного гостя. Увидев на его лице маску, она похолодела.

Незнакомец же прикрыл за собой дверь спальни и остановился перед кроватью. Несмотря на то, что маска скрывала почти все его лицо, Элламария почему-то поняла, что он улыбается. А в следующее мгновение её мозг пронизала страшная догадка - Элламария вдруг ясно поняла, что её ждет.

Откинувшись на подушки, она, запинаясь, пробормотала:

- Что... Что вам нужно?

- Привет, Элламария, - услышала она чуть насмешливый голос.

Господи, откуда он знает, как её зовут?

Таинственный незнакомец приблизился уже вплотную в кровати, и вдруг Элламария ощутила прилив сил. Она быстро скатилась с кровати и встала, но ночного гостя это не остановило, и он в два прыжка оказался рядом с ней. Когда его руки коснулись её волос, Элламария сжалась и отпрянула.

- Не надо, прошу вас, - взмолилась она, прекрасно понимая, что это бесполезно. - Кто вы? Что вам от меня нужно?

- Мне нужны вы, Элламария. - Голос его звучал гладко, как шелк. Разве вы этого ещё не поняли?

Он возвышался над ней, в каких-то дюймах от нее. Элламария возвела на него глаза, и её горло сжалось от страха. Господи, каким огромным и пугающим казался его плечистый силуэт в тусклом свете ночника... Ночник! Элламария покосилась на столик и, недолго думая, схватила ночник. Однако незнакомец оказался проворнее и резко ударил её ребром ладони по руке. Вскрикнув от боли, Элламария выронила лампу.

- Ах, как нехорошо, - укоризненно покачал головой налетчик.

Сердце Элламарии колотилось так гулко, что она едва расслышала слова незнакомца. Колени её предательски дрожали. Прислонясь к стене, она медленно сползла на пол, наблюдая, словно завороженная, как колени в черных брюках приближаются к её лицу. Она затаила дыхание. Вдруг сильные пальцы грубо схватили её запястье и стиснули.

- Вставай! - процедил он.

Элламария подняла на него охваченные ужасом глаза и медленно покачала головой.

- Я же сказал - вставай! - В голосе незнакомца прозвенел металл, и Элламария поняла, что лучше ему не перечить. Не спуская глаз с вязаной маски, она заставила себя встать, держась руками за туалетный столик.

- Ложись, - хрипло приказал незнакомец, кивая в сторону кровати.

Элламария вцепилась в отвороты халата.

- Нет!

Потупив взор, она увидела, как его рука нырнула в карман, затем снова появилась - уже с ножом. Элламария попыталась крикнуть, но охваченные леденящим ужасом голосовые связки не повиновались ей. Она снова сползла на пол, смахнув по пути со столика разные склянки и баночки.

И вдруг она разрыдалась.

- Не надо, - бормотала она сквозь душащие слезы. - Умоляю вас, не трогайте меня! Пощадите!

- Я не сделаю тебе ничего дурного, - пообещал он, словно удивленный её словам. - только ложись на кровать.

Однако Элламария, парализованная от страха, не шелохнулась. Тогда незнакомец нажал какую-то кнопку, и со щелчком из ножа выскочило длинное, устрашающего вида лезвие. Он приставил острие к горлу Элламарии.

- Ложись!

Элламария попятилась к кровати. Может, если она послушается, то он её не тронет? Или нет? Господи, а вдруг потом он её убьет? Или он это сделает в любом случае?

Элламария присела на край кровати. Незнакомец, не выпуская из руки ножа, толкнул её на подушки. Затем склонился над Элламарией и провел пальцами по её лицу, затем по нежной шее. Элламария отвернулась, но уже в следующее мгновение поняла свою ошибку. Это его разозлило. Он снова прижал острие холодного лезвия к её горлу, и Элламария в ужасе закатила глаза. Сейчас холодная сталь пронзит её горло! Однако в следующую секунду нож исчез. Незнакомец склонился над ней, и в её ноздри шибануло зловонное дыхание из-под маски. Полы халата отвалились в стороны - должно быть, он перерезал пояс ножом.

Элламария всхлипнула, а незнакомец пожирал взглядом её обнажившиеся прелести. Затем он взгромоздился рядом с ней, а кончик лезвия снова уперся ей в горло. Обняв её нагое тело под халатом, мужчина притянул её к себе.

- Я не сделаю тебе ничего дурного, Элламария, - прошептал он. - Я буду с тобой нежен. Только и ты будь нежна со мной. Скажи мне, что тебя заводит.

Элламария поспешно замотала головой.

- Ничего! - хрипло выкрикнула она. - Я ничего не хочу. Пожалуйста, не трогайте меня.

- Нет, что-то тебе наверняка нравится, - усмехнулся он. - Может быть, так? - Он провел рукой по внутренней поверхности её бедра, приближаясь к лону. - Это ведь тебе нравится, да?

- Нет! Нет! - завизжала Элламария. И тут же: - Да! - холодная сталь вновь уткнулась в её горло.

- А хочешь знать, что нравится мне?

Элламария промолчала.

- Хочешь, да? Ну-ка дай мне свою руку.

Элламария попыталась было упрятать обе руки за спину, но незнакомец схватил её за правое запястье и притиснул её сжатый кулак к своей ширинке.

- Чувствуешь? - горделиво спросил он. - Отвечай! Чувствуешь?

- Да, - пискнула Элламария.

- То-то же. Это все тебе, Элламария! Чувствуешь, какой подарок я тебе припас? - Он провел лезвием по её груди, легонько поцарапав нежную кожу возле соска. - Отвечай!

- Да, - всхлипнула Элламария. - Да!

Он вдруг размахнулся и наотмашь ударил её по лицу. Элламария вскрикнула, а мужчина грубо сжал ей губы.

- Замолчи! - прошипел он. - Раздень меня! - Встав над ней на колени, он приблизил свой таз к её лицу.

Руки Элламарии так дрожали, что она с превеликим трудом нащупала замочек его "молнии". Незнакомце разъярился и снова ударил её по щеке. Затем сам расстегнул "молнию" и стащил свои джинсы вместе с трусами вниз, почти до колен.

Мужчина придавил её, тяжеленный, как бревно. Элламария лежала под ним, вытянувшись в струнку; тело её напряглось и сжалось, превратившись в стальную пружину. Тяжело дыша и пыхтя от усердия, мужчина после недолгой борьбы исхитрился-таки раздвинуть её ноги в стороны.

Последующее за этим насилие и унижение были столь чудовищны, что Элламария поймала себя на мысли, что уж лучше бы насильник её зарезал. Его домогательства были гнусны и грязны, а извращенная фантазия не знала границ; снова и снова он терзал её измученное тело, нашептывая на ухо мерзкие слова.

Закусив губу и уставившись невидящими глазами на его брошенные на пол джинсы, Элламария молча плакала. Во рту стоял солоноватый привкус; она и сама не заметила, как закусила губу до крови. Наконец, что-то пробормотав, мерзавец привстал и извлек из неё член. Элламария уже подумала было, что он насытился, однако, увы, это было не так; главное унижение ждало её впереди. Насильник рывком перевернул её на живот и заставил встать на четвереньки. Даже в самых жутких кошмарах Элламария не могла ожидать того, что последовало за этим. От жгучей боли в заднем проходе она едва не потеряла сознание, однако насильник хотел, чтобы она испила чашу сполна и до конца испытала всю глубину его сладострастия; схватив её за волосы, он запрокинул голову Элламарии назад, вновь и вновь всаживая в неё свою напряженную плоть.

И вдруг все кончилось. Бессвязно лопоча, он опустился на сбитые простыни рядом с ней; из-под маски градом катился пот. Элламария лежала неподвижно, сознавая лишь одно: нож, вывалившийся из его обессилевшей руки, лежал на полу возле кровати. Удалось бы ей дотянуться до него, она бы без колебания убила этого подонка. Тот по-прежнему сопел рядом, ещё во власти испытанного наслаждения. Да, надо попытаться, другой возможности не будет.

Элламария уже опустила руку, как вдруг, к её ужасу, мужчина зашевелился и, внезапно заключив её в объятия, попытался поцеловать прямо в губы. Вне себя от отвращения, Элламария укусила его. Мужчина отпрянул, изрыгнув проклятие, и свирепо уставился на нее. И тут Элламария впервые увидела его глаза в узкой прорези маски. Господи, это он! Жуткий страх сдавил её сердце ледяными пальцами. Это были те же холодные бледные глаза, что, не отрываясь, следили за ней в течение всей той незабываемой вечеринки у Роберта Блэкуэлла. Да, это он, Адонис - сомнений нет. Его ужасные глаза будут преследовать её до гробовой доски.

Приподнявшись на локтях, он посмотрел на нее. К горлу Элламарии подкатила горечь. Ей хотелось лишь одного - умереть.

Адонис встал с кровати и начал одеваться.

- Я ведь тебе обещал, что дождусь своего часа, - сказал он. - Но мне надоело ждать.

Плотно зажмурившись, Элламария молча дожидалась, пока он уйдет. Наконец, когда её уже окружала одна тишина, она открыла глаза. Хлопнула входная дверь. Он ушел.

Медленно, дрожа всем телом, Элламария привстала и свесила ноги на пол. Все её тело настолько болело, что даже двигаться было мучительно больно. Опустив глаза, Элламария увидела на бедрах кровь; простыни тоже были окровавлены. Она хотела сорвать опоганенные простыню, но руки отяжелели и отказывались повиноваться. Слезы ручьем полились из её глаз; словно подстреленное животное, Элламария, жалобно хныча, поползла в ванную.

Пустив горячую воду, она наполнила ванну.

Когда она опускалась в обжигающую воду, боль, пронзившая её тело, была невыносимой, но Элламария понимала - иного выхода нет. Намылив жесткую мочалку, она принялась с остервенением скрести свое тело. Однако толку не было - сколько бы она не отскребала грязь, его липкие руки и тяжесть терзавшего её стального прута, она по-прежнему ощущала не только всей кожей, но и нутром. Элламарии казалось, что теперь, не сумев отмыться, она останется опоганенной навсегда.

Наконец она встала из ванны и, закутавшись в полотенце, распахнула дверцы шкафчика с аптечкой. Не решаясь посмотреть на себя в зеркало, вынула склянку аспирина. С трудом проковыляла в кухню и налила воды в стакан. Передвигаться ей было мучительно больно, при каждом шаге в её израненное лоно вонзались стальные колючки. Добравшись до дивана в гостиной, она обессиленно рухнула на подушки.

Она вытрясла на ладонь пару таблеток аспирина и запила их водой. Затем выпила ещё пару таблеток. Потом ещё несколько...

* * *

Разбудил её пронзительный звонок. Открыв глаза, Элламария осмотрелась по сторонам. Она ничуть не удивилась, осознав, что лежит на диване в гостиной. Даже во сне она не смогла ни на минуту забыть о случившемся, о чудовищном насилии, которому подверглась. При холодном свете дня это казалось даже хуже, нежели ночным кошмаром.

Телефон продолжал звонить, и Элламария скатилась с дивана на пол. Стоять она была не в состоянии, ноги мучительно ныли, а израненное нутро невыносимо горело. Не помня себя, Элламария сняла трубку.

- Элламария, это ты? - узнала актриса голос Боба.

Ответить она не смогла.

- Элламария? Ты там?

Облизав, пересохшие губы, она с трудом выдавила:

- Да.

- Ты в порядке? - Боб прекрасно понимал, как она злится, и был готов к разносу. Однако было в голосе Элламарии нечто такое, заставившее его сразу заподозрить: что-то неладно.

- Да.

- Что-то не похоже.

Элламария снова не ответила.

- Ты меня слышишь?

- Где ты был? - прохрипела она, чувствуя, что слезы катятся градом. Куда ты пропал?

- Я тебе все объясню. Сейчас приеду.

- Нет! Нет! Ни в коем случае.

- Что? - в голосе его слышалось изумление. - Что там происходит? Ты заболела?

- Позже приходи. Не сейчас.

Повесив трубку, Элламария обессиленно упала на спину и обвела глазами гостиную. Цветы! Целое море цветов! Цветы от насильника - от проклятого извращенца!

На полу валялись таблетки аспирина, возле дивана лежал опрокинутый стакан. Должно быть, она лишилась чувств, прежде чем успела наглотаться их вдоволь; в противном случае была бы уже мертва и избавлена от необходимости терпеть боль и терзаться ужасными воспоминаниями.

Напрягши все силы, Элламария заставила себя встать. Полотенце, которым она обмоталась после ванны, упало на пол, и её охватила паника. Нужно прикрыться. Она теперь нечистая, опоганенная, и должна прикрываться.

Подобрав какие-то газеты, Элламария пошвыряла их в камин и зажгла. Затем, один за другим, побросала в огонь все букеты и заковыляла в спальню. При виде перепачканных простыней она в ужасе отшатнулась, однако, собрав всю солю в кулак, все-таки сорвала их, отнесла в гостиную и, достав из ящика комода ножницы, искромсала вдоль и поперек. Покончив с простынями, Элламария побросала обрезки в огонь и некоторое время сидела и следила, как пламя пожирает их.

Может, позвонить в полицию? Однако - зачем? Содеянное вспять не повернуть. Он надругался на ней, какой теперь прок от полиции? Да, конечно, его накажут - если поймают. Но Элламария даже не могла толком объяснить, кто он, и где его искать. Да и меньше всего на свете ей хотелось бы это знать. Да и что будет, когда вся эта история выплывет наружу? Станет достоянием гласности. Народ валом повалит в театр поглазеть на "ту самую, которую изнасиловали". На неё будут смотреть иными глазами. Она была теперь навеки заклейменная и опозоренная. Нечистая. Изнасилованная.

* * *

Боб ослушался её и примчался. Элламария лежала в ванне, когда в дверь постучали. Он не мог войти, потому что Элламария набросила цепочку. Не открывая, она заставила Боба пообещать, что сейчас он уйдет, а вернется потом, попозже. В данную минуту Элламария настолько ненавидела мужчин, что предпочла бы больше вообще их не видеть, хоть даже всю жизнь. При одной мысли о мужчинах. Кровь в её жилах закипала.

Однако позже, когда Боб вернулся, дверь была уже не заперта, а в квартире стояла могильная тишина. Он даже на минутку заподозрил, что Элламария ушла. Однако, войдя в гостиную, тут же увидел ее; актриса неподвижно сидела перед камином, уставившись на мерцающие угли. Даже голову в его сторону не повернула. Сердце Боба упало.

- Здравствуй, Элламария.

Она не ответила.

Осмотревшись по сторонам, он сразу заметил, что в гостиной что-то изменилось. Потом сообразил - все цветы куда-то пропали. Он нахмурился и посмотрел на Элламарию; та по-прежнему сидела, сгорбившись, неподвижно, как изваяние.

- Я все объясню, - сказал Боб.

- Да ну? - вяло промолвила Элламария, не поднимая головы.

- Просто это дурацкое совещание продлилось гораздо больше, чем я ожидал.

- Вот как?

Боб прекрасно понимал, что она ему не верит. Краска бросилась ему в лицо. Черт побери. Надо было сразу сказать правду! Элламария видела его насквозь. Будь дело только в затянувшемся совещании, он бы потом перезвонил ей и приехал попозже. Однако, впервые видя свою возлюбленную в таком состоянии, Боб не был уверен, что у них хватит духу сказать ей правду.

Боб подошел к ней и уселся на соседний стул; Элламария была рада, что он не пытается к ней прикоснуться. Она даже не представляла, как бы это выдержала. Пригнувшись, Боб попытался заглянуть ей в глаза, однако свесившиеся вниз волосы мешали, а голову Элламария по-прежнему не приподнимала.

- Наверное, мне лучше во всем признаться, - вздохнул он.

- Как знаешь.

- Дело в том, что на вечерний спектакль пришла моя жена, - сбивчиво затараторил он. - Извини, я даже не представлял, что она там будет. Примчавшись в театр, я сразу наскочил на неё и... мне пришлось уехать с ней. Я не сумел тебя предупредить...

Боб напряженно ждал ответа, но Элламария промолчала. Ему хотелось взять её за руку, но что-то в позе и поведении Элламарии его удержало.

- Я никогда ещё не видела твою жену, - промолвила наконец Элламария.

Боб развел руками.

- Какая она?

Боб не ответил. Он не знал, что говорить. Ему было бы легче, если бы Элламария кричала на него, бранилась, даже швырялась какими-нибудь предметами, но только не молчала.

- Извини, - снова произнес он. - Мне, правда, страшно неловко перед тобой. Я очень виноват и готов понести любую кару. Что мне ещё сказать тебе?

- Теперь все это уже не имеет значения, - горько произнесла Элламария.

Боб опустился перед ней на колени и попытался взять за руки.

Элламария отшатнулась как ужаленная.

- Не прикасайся ко мне! - завизжала она.

Ненависть и страх,прозвучавшие в её голосе, заставили Боба отпрянуть. И тут, присмотревшись к её лицу, он впервые заметил синяки и распухшие губы.

- Что случилось? - дрогнувшим голосом спросил он.

- Не прикасайся ко мне! - снова выкрикнула Элламария. - Никогда!

И на негнущихся ногах выбежала из гостиной.

ГЛАВА 26

Прошло четыре недели, но Элламария по-прежнему не могла собраться с духом и рассказать о случившемся хоть одной живой душе. Напротив, она все глубже уходила в себя, и, как ни старались Дженнин с Кейт, разговорить её, им это не удавалось; Элламария постепенно замыкалась в себе. Через два дня после их размолвки Боб улетел в Рим вести переговоры о съемках "Тристана Изольды". Глава местной кинокомпании капризничал, выдвигал неприемлемые условия, и переговоры затянулись. Правда, звонил Элламарии Боб часто, почти каждый день; однако даже на огромном расстоянии он ощущал, как актриса все больше и больше отдаляется от него, как растет между ними пропасть отчуждения. Впрочем, изменить что-либо он был пока не в состоянии Элламария наотрез отказалась сопровождать его в Италию.

Кейт позвонила Эшли в надежде, что хоть той как-то удастся расшевелить их подругу - по какой-то причине именно к Эшли Элламария внимательнее всего прислушивалась. Однако и Эшли подстерегала неудача; звонок из-за океана никак не повлиял на состояние Элламарии. Впрочем, в глубине души Кейт и не надеялась на чудо.

Эшли какое-то переживала, не понимая, в чем дело, однако вскоре ей пришлось с головой погрузиться в свою работу - Конрад Фрезер был не из тех, кто терпел в своих подчиненных праздность.

После очередной встречи с ним Эшли возвратилась в свой кабинет, кипя от ярости. Конрад, похоже, поклялся сделать её жизнь невыносимой, и всякий раз при встрече доводил её до белого каления. Причем, как Эшли ни старалась не обращать внимания на его придирки и подначки, ей это не удавалась...

Когда Эшли влетела в свою приемную, Иэн посмотрела на неё и сочувственно спросила:

- Что, опять нахамил?

Эшли метнула на неё взгляд, но была настолько зла, что сочла за лучшее не отвечать. На столе секретарши зазвонил телефон, и Эшли, воспользовавшись этим, проскользнула в кабинет. Не думая, схватила со стола кипу газетных вырезок и принялась их просматривать. Сосредоточиться на бумагах ей, впрочем, никак не удавалось, поэтому, услышав мелодичную трель интерфона, она с благодарностью оторвалась от вырезок. Иэн сказала, что ей звонят из Лондона.

Эшли взглянула на часы. Ого - в Лондоне было уже почти десять вечера.

- Соедините меня, пожалуйста, - попросила она.

- Эш? - прозвучал в ухе отдаленный голос.

- Это ты, Элламария?

- Да, - последовал ответ. - Собственной персоной.

- Ой, Элламария, извини, что я так долго не звонила - дел было по горло. Как у тебя дела? Тебе получше?

- Все нормально. А ты как?

- Откровенно говоря, - усмехнулась Эшли, - сейчас я вне себя от бешенства. Только что от Конрада Фрезера пришла. Попадись он мне сейчас под горячую руку, я бы его в клочки разорвала.

- А что случилось?

- Как-нибудь потом узнаешь. Ты лучше про себя расскажи. Ты и правда поправилась? А как Боб? Он вернулся?

- Нет еще.

Эшли подняла голову - дверь приоткрылась, и она увидела Иэн.

- Подожди секунду, - попросила она подругу.

- Вас опять на ковер требуют, - сказала секретарша. - Он совещание устроил.

- Еще бы! - негодующе фыркнула Эшли. - С него станется. Ладно - сейчас иду. - И снова поднесла к уху трубку.

- Он сказал - немедленно, - виновато промолвила Иэн.

- О господи! - Эшли в сердцах закатила глаза. - Ладно - иду.

Иэн закрыла дверь.

- Извини, Элламария, - смущенно промолвила Эшли. - Меня опять вызывают. Могу я тебе позже перезвонить?

- Если будет желание.

Что-то в голосе Элламарии встревожило Эшли.

- Послушай, я не думаю, что совещание очень затянется. Давай я тебе через часик перезвоню, хорошо?

- Конечно.

- А где Кейт? Дженнин? Может, ты пока с ними пообщаешься?

- Нет, Эш, это незачем. У меня все в порядке, не волнуйся. Просто... голос её дрогнул. - Мне тебя очень не хватает.

Эшли поняла, что Элламария плачет.

- Но в чем дело, Элламария? - не выдержала она. - Скажи мне - я ведь чувствую, что у тебя что-то стряслось.

- Эш, мне просто нужно было хоть с кем-то поговорить. Ты права, со мной действительно случилось нечто ужасное, а теперь...

- Но что же? Скажи мне, прошу тебя. Неужто все и правда настолько плохо?

- Да, - всхлипнула Элламария. - Правда.

- Господи, да что с тобой? - вскричала Эшли; сердце у неё обливалось кровью. В кабинет снова заглянула Иэн - вид у неё был умоляющий. Но Эшли только указала на телефон и отмахнулась. Иэн пожала плечами и укоризненно покачала головой. Конрад не любил ждать.

Элламария жалобно всхлипывала - Эшли беспомощно вздохнула.

- Послушай, - сказала она наконец. - Меня тут уже на части разрывают. Я ненадолго. Вернусь - сразу перезвоню. Мы хоть всю ночь с тобой протрепимся.

- Хорошо.

- Ты никуда не уйдешь?

- Нет, я буду дома, - уныло промолвила Элламария.

- Не вешай нос - я перезвоню! - пообещала Эшли и положила трубку. Дверь её кабинета распахнулась, и вошла Иэн с кипой папок.

- Вот, захватите с собой, - сказала она. - Хоть какой-то предлог будет.

Эшли даже её не поблагодарила; все её мысли были в Лондоне. Что же могло случиться? Элламария просто на себя не похожа. Нацарапав на листке бумаге телефоны Кейт и Дженнин, она попросила Иэн связаться с ними и попросить позвонить Элламарии. Затем, коря себя за то, что бросила подругу в беде, она помчалась к Конраду, мечтая по дороге, чтобы он сквозь землю провалился.

* * *

Поговорив с Эшли, Элламария повесила трубку и некоторое время неподвижно сидела, безжизненно глядя перед собой. Ей даже не верилось, что прошел целый месяц после той кошмарной ночи, когда Адонис с бледными глазами ворвался к ней и изнасиловал её. С тех пор боль от унижения и горечи не покидали её ни на минуту. Элламария словно жила во сне, опасаясь лишь, что проснется - и снова увидит перед собой этого страшного человека в маске, который вновь и вновь прижимает острие ножа к её горлу. Более того, каждый встречный мужчина теперь напоминал ей его, и актриса боялась лишний раз выйти из дома. Стоило ей услышать стук в дверь, как её пробирала дрожь, и никогда, даже днем, она никому не открывала.

Элламария не рассказала о постигшем её кошмаре ни Кейт, ни Дженнин. А вот Эшли она хотела было открыть свое сердце, но теперь момент уже был упущен.

Элламария была рада, что Боб задерживается в Италии. Она возненавидела собственное тело и избегала даже смотреть на него. Ей казалось, что оно стало чужим и принадлежало отныне не ей, а неведомому насильнику. Порой, когда она вспоминала его липкие руки, её пробирала крупная дрожь, и ощущения эти были настолько ужасны, что она, бессильно плача, каталась по полу, умоляя Господа ниспослать ей избавление от этих мук.

Несмотря на раздирающий нутро голод, она совершенно не могла есть. Боже, и почему это случилось именно с ней? За что ей такое наказание?

Элламария присела и обхватила руками колени. Вдруг она похолодела - в прихожей послышался какой-то звук. Затем она явственно расслышала, как хлопнула дверь, и тут же, словно со стороны, послышались какие-то сдавленные рыдания. Элламария с остановившимся сердцем поняла, что плачет сама. И вот дверь в гостиную приоткрылась. В проеме стоял Боб. Элламария без сил упала на спинку кресла и зарыдала. Боб кинулся к ней и попытался обнять.

- Нет, нет, - зашептала Элламария. Голос её звучал хрипло, она сама не узнала его. Боб прижал её к себе и взволнованно спросил, в чем дело, но затем, не получив ответа и почувствовав её сопротивление, разжал объятия.

Элламария сидела в прежней позе, не подавая признаков жизни. Боб, внезапно охваченный страхом, остановился у окна. Снаружи уже было темно, и он раздвинул шторы. И черт его дернул прийти. После трехчасового ожидания в римском аэропорту и утомительного перелета он едва держался на ногах. По прилете в Лондон, он втайне надеялся, что Элламария приедет его встретить, и, не увидев её, испытал горькое разочарование. Он надеялся, что за время его столь затянувшегося отсутствия Элламария простит его и их отношения восстановятся, однако в её поведении ничего не изменилось. Повернувшись, он посмотрел на нее. Элламария все так же сидела, понурившись и обхватив колени руками. Он заметил, что руки её стали совсем тонкие, почти прозрачные, словно она вдруг объявила голодовку. И вдруг ему сделалось страшно. Он понял, что теряет Элламарию, и не знал, как этому помешать.

Боб шагнул вперед, но тут же остановился, увидев, что Элламария судорожно сжалась. На мгновение его охватил гнев. Какого черта он должен все это сносить? Может быть, будет лучше, если он уйдет? Элламария, несомненно, не выразила никакой радости по поводу его приезда. Однако какое-то шестое чувство подсказывало ему, что здесь что-то не так, что он все-таки ей нужен.

Тихонько, на цыпочках, он приблизился к Элламарии и опустился на пол рядом с ней. Она не шевельнулась, только еле слышно всхлипывала. Боб не знал, сколько они так просидели, ничего не говоря, пока наконец он, осторожно протянув руку, не обнял Элламарию за плечи. Актриса тут же сжалась в комок и - Боб это заметил - затаила дыхание. Другой рукой он откинул влажную прядь волос с её лица, но Элламария даже не посмотрела в его сторону. Правда, и вырываться, как он ожидал, не стала.

Время шло, а они продолжали сидеть в молчании. Бобу показалось, что Элламария уже не плачет, однако обнять её крепче или тем более - поцеловать он боялся из опасения, что она снова оттолкнет его.

Несколько раз звонил телефон, но Элламария даже не пыталась снять трубку. Наконец, когда стрелки часов приблизились к полуночи, Боб встал и попытался приподнять Элламарию. Не тут-то было - она словно срослась с креслом. Упорствовать Боб не стал, а решил приготовить кофе. Может, тогда им удастся поговорить. Он и сам не знал, почему так подумал, должно быть, просто пытался себя приободрить.

Он направился в кухню.

- Боб, - донесся вслед её шепот.

Он остановился, как вкопанный, затем медленно повернулся. Элламария по-прежнему смотрела на камин, и он даже подумал, уж не почудился ли ему её голос. И вдруг она снова позвала его. Осторожно ступая Боб подошел к ней. Элламария подняла голову, и в глазах её он увидел такую нескрываемую муку, что сердце его вмиг оборвалось и он позабыл обо всем на свете.

- Боб, - повторила она, и вдруг сама прижалась к нему, зарыв лицо в его ногах. Все её тело содрогалось от сдерживаемых рыданий.

Боб быстро опустился на колени. Обхватил её заплаканное лицо ладонями и прижал к своему плечу. И тут Элламарию словно прорвало. Она плакала и плакала, не останавливаясь, при этом все теснее прижимаясь к Бобу и, словно в бреду, снова и снова повторяла его имя.

Бобу казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она успокоилась. Затем он осторожно поднял её обеими руками и уложил на диван. Руки актрисы были совсем ледяные, а тело сотрясала дрожь. Сев рядом, он взял обе её руки в свои, пытаясь согреть их. Элламария же поднесла его руки к губам и принялась покрывать горячими поцелуями; он никогда ещё не видел её в таком состоянии.

- О, Боб, Боб, Боб! - словно заклинала Элламария. - Не бросай меня. Пожалуйста, не бросай меня. Не уходи. - Она подняла голову и с трепетом вгляделась в его лицо. - Пообещай мне, пожалуйста. Скажи, что не оставишь меня!

- Милая, моя, - заговорил он. - Родная, ну конечно я никогда тебя не оставлю. Никогда. Ни на минуту.

Прижав Элламарию к себе, он качал её, словно младенца.

- Прости меня, Боб, прости, - причитала она. - Прости. Но только не покидай меня.

- Успокойся, любимая, - утешал он. - Я здесь, я с тобой.

Возведя на него измученные глаза, Элламария поправила воротничок его сорочки. - Ты меня любишь, Боб? Правда? Пожалуйста, скажи, что это так. Ты любишь меня?

- Милая, ты ведь сама знаешь, что да.

- Скажи, - молила Элламария. - Я хочу это слышать.

- Я люблю тебя, Элламария, - пылко сказал он. - Больше жизни люблю.

Она поперхнулась и зашлась в рыданиях.

- Обними меня, Боб, - умоляла она. - Обними крепче.

Он притянул её к себе, так что Элламария оказалась почти у него на коленях, и нежно поцеловал её волосы.

- Прости меня, любимая, - я не хотел причинить тебе боль. Клянусь, что никогда больше не обижу тебя.

- Нет, - сдавленно пробормотала она. - Нет.

- Да, - улыбнулся Боб. - обещаю.

Элламария отшатнулась от него и посмотрела ему в глаза. Затем замотала головой, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

Боб обнял её за плечи, пытаясь удержать.

- Ты ничего не понял! - воскликнула Элламария. - Ты ничего не знаешь. Ты ни в чем не виноват. Это только моя вина, Боб! Я во всем виновата!

- Нет, нет, моя милая, ты тут ни причем, - улыбнулся он. - Виноват только я.

- Боб, ты ничего не понимаешь! - воскликнула она.

Боб недоуменно посмотрел на неё и вдруг понял, что Элламария и правда пытается ему что-то объяснить. Он убрал с её лба непослушные волосы.

- Что случилось, Элламария? Скажи мне.

Ее губы снова предательски задрожали, лицо сморщилось, и Боб подумал, что она снова расплачется. Однако на сей раз актриса сумела овладеть собой. Грудь её судорожно вздымалась, а дыхание стало прерывистым.

- В чем дело, Элламария? - взволнованно спросил Боб.

- О, Боб! - всхлипнула она. - Если бы ты только знал, как мне плохо! Господи, ведь я даже сказать об этом не могу! Нет, не могу... - и плечи её затряслись.

- Успокойся, милая, - участливо уговаривал Боб. - Постарайся взять себя в руки. Ты должна рассказать мне все. Вот увидишь - тебе станет легче.

Элламария возвела на него заплаканные глаза и попыталась улыбнуться, но тщетно. Боже, что ей делать? Рассказать? Она уже мысленно видела, как охваченный отвращением, Боб уходит, и знала - ей этого не вынести. Сейчас его глазах светились любовью и пониманием, но как они изменятся после того, как она во всем признается! Эти мысли разрывали ей сердце.

Судорожно сглотнув, Элламария набрала в грудь побольше воздуха и... в отчаянии покачала головой. Нет, ничего не получится.

- Не бойся, родная моя. Все будет хорошо.

- Это было так страшно, - залопотала Элламария. - Я просто обезумела.

- Но почему? Что это было? Скажи, не бойся, - увещевающим тоном говорил Боб. - Не торопись, расскажи обо всем по порядку.

Элламария в отчаянии заломила руки.

- Не могу, Боб! Не могу.

- Ну и ладно, - он махнул рукой. - Давай тогда вообще забудем об этом. Будем считать, что ничего не случилось.

Глаза Элламарии сверкнули.

- Меня изнасиловали, Боб! - вскричала она. - Изнасиловали, понимаешь? Осквернили! Опоганили!

- Перестань! - взвился Боб.

- Изнасиловали, изнасиловали, - пьяно бормотала Элламария.

Боб обнял её и, сжав в объятиях, прижался головой к её плечу; он не хотел, чтобы Элламария видела сейчас его лицо. Слепо глядя перед собой, он пытался вникнуть в смысл сказанных ею ужасных слов, одновременно отгоняя прочь бешеную ярость, которая душила его и застилала глаза.

- Когда это случилось? - наконец прохрипел он. - Скажи мне, Элламария, когда?

- В ту самую ночь, когда твоя жена приходила на спектакль, - выдавила она сквозь слезы. - Я была дома одна, и я подумала, что... это ты. Что ты забыл свой ключ. Я его впустила. Дверь... я открыла, и он меня толкнул... У него был нож... Я умоляла его пощадить меня, но он... О, Боб, как это ужасно! Ты не представляешь, что я пережила! Но только не бросай меня, Боб! Пожалуйста, умоляю тебя, не оставляй меня!

Он прижал её к себе и зашептал:

- Не бойся, мое солнышко, я никогда больше не уйду. Я всегда буду с тобой. О, Элламария, любовь моя, ведь будь я с тобой в ту ночь, ничего бы не случилось. Что же я наделал? Что тебе пришлось пережить из-за меня! Прости меня, родная. Господи, как мне искупить свою вину?

- Только обнимай меня крепче, - шептала Элламария. - И скажи, что не разлюбил меня. Что по-прежнему меня любишь.

- Ну конечно люблю, родненькая моя. И всегда буду любить.

- Нет! - вскричала она, отталкивая его. - Этого не может быть. После всего этого...

- Не говори глупости. - Боб снова попытался привлечь её к себе. - Ты моя самая любимая на свете. Я всегда буду с тобой.

- Нет! - твердо сказала Элламария. - Ничего у нас не выйдет, Боб. Я беременна. Ты слышишь? Я беременна!

* * *

Они просидели так едва ли не всю ночь, то плача, то разговаривая, но до самого рассвета никто из них так и не сомкнул глаз. Никогда они ещё не были так близки, как той ночью.

Забрезжил рассвет, и только тогда у Боба хватило мужества, чтобы задать вопрос, который мучил его всю ночь.

- А ты не думала насчет аборта? - осторожно спросил он, памятуя о том кошмаре, что выпал на долю бедняжки Кейт. - Не знаю, может ли он быть выходом из положения, но все-таки...

Элламария кивнула.

- Да, конечно. - Она повесила голову и уставилась на свои колени.

- Ну... и что?

- Я бы пошла на аборт, но я не уверена, что это... не твой ребенок.

- Но разве ты не предохранялась? - изумился Боб.

- Разумеется, - кивнула Элламария. - Но я совершила глупость. Когда Кейт была беременна, я решила, что это именно то, что нам с тобой нужно, и... перестала принимать таблетки. О, Боб, я понимаю, что не имела права так поступать, не посоветовавшись с тобой, но я боялась, что ты откажешься. Тому же я надеялась, что, узнав о моей беременности, тебе легче будет принять решение. - Элламария сокрушенно потупилась. - Ведь у нас с тобой все было так хорошо, и я думала тем самым доказать тебе, насколько я тебе верю, как безотчетно тебя люблю. А теперь все пошло прахом. Но все-таки, пока есть вероятность, что ребенок твой...

Боб обхватил её лицо ладонями и впервые более чем за два месяца поцеловал её. Мягкие губы Элламарии раскрылись ему навстречу, и от их прикосновения Боба как током ударило. Он понял, что должен - обязан просто - навсегда сохранить эту женщину, всегда оставаться с ней рядом.

Их поцелуй продолжался целую вечность. Наконец Боб с сожалением оторвался от трепетных губ Элламарии и посмотрел ей в глаза.

- Как я тебя люблю, - прошептала она. - И, знаешь, Боб, мне все-таки кажется, что это твой ребенок. Я это чувствую.

- Ну конечно, - ответил он, гладя её по голове. - Иначе и быть не может.

Элламария вскинула голову, снова подставив ему губы для поцелуя, и в тысячный раз попыталась убедить себя, что и правда вынашивает его ребенка.

Боб ласково потрепал её по щеке.

- А что, если нам позавтракать? - спросил он, улыбаясь. - Не знаю, как ты, а я голоден как волк. - Пусть хоть на несколько минут, но он хотел остаться один, чтобы подумать.

Элламария кивнула.

Боб приказал ей не сходить с места и отдыхать, а сам отправился на кухню.

Оставшись одна, Элламария призадумалась. Если все это время её терзали сомнения, любит ли её ещё Боб, не бросит ли, то теперь они развеялись. Но вот ребенок, а точно ли он - его? Господи, сделай, чтобы это было так. А вдруг Боб будет смотреть на него и мучиться сомнениями? Сможет ли принять его всем сердцем? А вдруг уже с рождения у младенца будут такие же холодные и бледные глаза, как у того? Господи, только бы не это! Как сможет она жить с ним и каждый день смотреть в эти ужасные глаза? Нет, ей не придется страдать - это ребенок Боба, иначе и быть не может. И у него будут чудесные сапфировые глаза. Глаза её любимого Боба.

Но как поступит Боб? Хватит ли у него мужества и сил оставить жену? Теперь, когда в его душе поселились такие сомнения?

И вдруг Элламария со всей ясностью поняла, что не может, не имеет права так поступить с ним. Не заслужил Боб таких мук.

Боб принес в гостиную поднос с завтраком и посмотрел на Элламарию влюбленными глазами. Под глазами его темнели круги, а седые волоски серебрили бороду больше прежнего. Боб улыбнулся, и она вдруг подумала - до чего же он красив, когда улыбается. И ещё подумала, что ей будет очень недоставать его. Настолько, что она даже не представляла, как сумеет такое пережить.

Поставив поднос на столик, Боб сказал, указывая на тарелку:

- Ты должна все это съесть. Чтоб ни кусочка не осталось.

Он помог Элламарии встать, но, вместо того, чтобы подсесть к столику, она прошла к окну и раздвинула шторы шире. Затем, обернувшись, что Боб внимательно смотрит на нее. Дорого бы она отдала сейчас, чтобы узнать, о чем он думает. Она снова отвернулась, не в силах смотреть ему в глаза.

- В чем дело, Элламария?

- Сядь, пожалуйста, - попросила она. - Я хочу тебе кое-что сказать.

Боб нахмурился, но повиновался.

Элламария подошла к нему и, опустившись на колени, взяла его за руки. В глазах его застыло смятение, и Элламария окончательно поняла: она не имеет права причинять боль этому человеку.

Глядя прямо перед собой, она промолвила:

- Боб, я хочу отпустить тебя.

- В каком смысле? - спросил он, приподнимая пальцами её подбородок, чтобы видеть её глаза.

- В том смысле, что я не имею права так с тобой поступать. Я тебя слишком люблю для этого, и я знаю, насколько ты меня любишь. Я не имею права разрушать твою жизнь. Нельзя жить в сомнениях и лжи. Кончится тем, что ты меня возненавидишь, а я этого не вынесу.

Боб посмотрел ей в глаза.

- Я никогда тебя не возненавижу, Элламария. Я люблю тебя больше жизни.

Она попыталась улыбнуться.

- Я верю тебе, Боб. Сейчас ты говоришь искренне, но со временем ты почувствуешь себя в ловушке, из которой нельзя вырваться, и... возненавидишь меня. И поделом.

- Перестань! - рассердился Боб. - Я же поклялся, что никогда тебя не оставлю, и это правда. Мы теперь всегда будем вместе.

- Ты сам знаешь, я не хочу тебя отпускать, - сказала Элламария. - Но ты должен уйти. Рано или поздно шоры с твоих глаз спадут, и ты прозреешь. Осознаешь всю горькую правду. И вот тогда ты поймешь, что я была права. Вот увидишь - все будет именно так. - Губы её снова предательски задрожали, но на этот раз Элламарии удалось сдержать слезы.

Боб попытался поднять её с колен, но она не поддалась.

- Нет, Боб, - сказала она. - Нет.

И вдруг его лицо исказил гнев.

- Перестань же меня отталкивать! - воскликнул он. - Я люблю тебя, неужели ты это не понимаешь? Я тебя люблю и, что бы ты ни говорила, я от тебя не уйду!

Элламария встала и снова подошла к окну.

- Прошу тебя, Боб, не будем больше спорить.

Он вихрем подлетел к ней и схватил за плечи.

- Да, спорить мы больше не будем, потому что невысказанным осталось только одно: я хочу, чтобы ты стала моей женой!

Глаза Элламарии закатились.

- Ты выйдешь за меня?

- Но...

- Да или нет?

Долгое время Элламария пристально смотрела ему в глаза, а Боб смотрел на нее, пытаясь угадать, что творится в её голове. Наконец, целую вечность спустя, Элламария улыбнулась, и Боб тут же улыбнулся в ответ.

- Это означает - да? - спросил он.

- Да, - еле слышно прошептала Элламария. - Если ты в этом уверен, то да. Всей душой - да.

- Я ещё никогда не был ни в чем настолько уверен, - засмеялся он и прижал её к себе.

ГЛАВА 27

Дженнин, весело хохоча, бежала вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Оба редактора с трудом поспевали за ней. Достигнув вершины, все они остановились, чтобы перевести дыхание.

- Что привело вас сюда в столь поздний час? - спросил запыхавшийся Ричард.

- Хотела забрать кое-какие вещи, - ответила Дженнин.

- Между прочим, бар ещё открыт, - сказал Гэри. - И я даже готов разрешить вам угостить меня выпивкой.

- Спасибо за честь, - улыбнулась Дженнин.

- Я плачу, - вызвался Ричард.

- Извините, у меня дел ещё по горло, - попробовала отказаться Дженнин.

- Господи, вы ведь сами видите, во что превратила работа Джека, вздохнул Гэри.

- Конечно, а я ещё скучнее, - усмехнулась Дженнин. - Нет, правда, сегодня я не могу. Но вот если завтра днем вы ещё будете, то я готова угостить вас обоих. Идет?

- Что ж, подождем до завтра, - вздохнул Гэри. - Только поцелуйте нас на прощанье.

- Завтра, - пообещала, улыбнувшись, Дженнин.

В следующий миг она с визгом взмыла в воздух - редакторы на плечах потащили её в бар.

- Отпустите, - смеялась Дженнин, но её все-таки втащили в бар и поставили на ноги лишь перед самой стойкой.

- Две пинты пива, а для дамы - джин с тоником, - заказал Ричард.

- Ну вы даете, - вздохнула Дженнин. - Я вижу, вам невозможно отказать. Ну ладно, один стакан, и я бегу.

Оглянувшись по сторонам, она заметила за угловым столом Стивена Соммерса, сидевшего с несколькими работниками из "Полуденной программы". Когда их глаза встретились, Стивен уныло кивнул.

- Ого, вижу ваши воздыхатели тут в полном сборе, - проронил Гэри, когда Дженнин повернулась к стойке.

- Он здорово раздосадован из-за вашей новой программы, - сказал Ричард, присаживаясь рядом на высокий табурет.

- Как, он уже в курсе? - удивилась Дженнин.

- Как и все, - пожал плечами Ричард.

- Ну да, дурацкий вопрос. И что он сказал?

- Будет лучше, если я умолчу, - криво усмехнулся Ричард. - Однако на вашем месте я бы с ним не расслаблялся - у него на вас зуб.

- Не мудрено, - покачала головой Дженнин. - Стивен Соммерс завидует любой женщине, у которой хватает наглости доказать, что она умнее улитки.

- Точно, - хмыкнул Гэри.

На глазах у них Стивен затушил сигарету в пепельнице и демонстративно покинул бар. Дженнин пожала плечами и отсалютовала стаканом закрывшейся за Соммерсом двери.

Покончив со своим коктейлем, Дженнин уже на полном серьезе сказала, что ей пора идти, и молодые люди не спорили. Она прошла по коридору в офис. Несмотря на поздний час, свет там ещё горел, и двое сотрудников, сидя за столами, сосредоточенно стрекотали на пишущих машинках, а секретарша копировала какие-то документы. Дженнин поняла, что они готовятся к последнему выпуску новостей.

Обогнув шкаф, она направилась к своему столу, и вдруг замерла на месте. Уж кого она никак не ожидала там встретить, так это Стивена Соммерса.

В обычное время Дженнин просто не стала бы обращать на него внимания, однако на сей раз ей это при всем желании не удалось бы. Стоя у её стола, он читал какие-то бумаги, которые достал из выдвижного ящика; он даже не потрудился его задвинуть.

По счастью, никто не видел, как она вошла, и Дженнин, воспользовавшись этим, снова прокралась за шкаф, чтобы понаблюдать за Стивеном. Тот явно искал что-то конкретное, потому что просматривал одну бумагу за другой и откладывал в сторону. Дженнин нахмурилась, пытаясь угадать, что ему потребовалось.

Долго ей ждать не пришлось. Выдвинув нижний ящик, Соммерс извлек из него папку с материалами для её новой передачи - за ними она сама и вернулась. Полистав бумаги, Соммерс удовлетворенно хмыкнул и, подойдя к "ксероксу", начал их копировать.

Затем Дженнин увидела, как он вернул оригинал на место и, прихватив отснятую копию, направился к дверям. Дженнин быстро попятилась и тенью скользнула в кабинет Билла, где затаилась за дверью.

Дождавшись, пока шаги Соммерса затихнут в коридоре, она быстро прошла к своему столу и достала из нижнего ящику папку. Зачем, интересно, ему понадобились эти материалы? Да, верно, она не делилась с сотрудниками своими планами, но ведь скрывать-то тут было нечего. Руководство компании уже дало добро на пилотный выпуск, и Соммерсу было достаточно заглянуть в план студии, где эти съемки значились уже через две недели.

Дженнин пожала плечами. Бог с ним. Пусть тешит свое любопытство, ей это не повредит.

Однако ещё целую неделю странный поступок Стивена Соммерса не шел у неё из головы. Какое-то шестое чувство смутно подсказывало Дженнин, что дело тут не чисто.

* * *

Когда Кейт распахнула перед ним дверь, Ник не смог сдержать изумления. Лицо молодой женщины светилось от счастья, и она едва не прыгала от радостного возбуждения.

- Ты слышал новость? - выкрикнула она, хватая его за рукав и втягивая в квартиру.

- Какую?

- Про Элламарию и Боба.

- Нет. А что?

- Они решили пожениться.

У Ника отвалилась челюсть.

- Что!

- Что слышал! - торжествующе заявила Кейт. - Они женятся.

- Но - как? То есть, когда? В том смысле - как это возможно?

- Не знаю, - покачала головой Кейт. - Но факт остается фактом. Потрясно, да? Идем, я тебя шампанским угощу по этому поводу. - И она прогарцевала на кухню.

Ник расхохотался.

- По-моему, это они должны ставить шампанское, а не ты.

- Какая разница? - пожала плечами Кейт. - Я хочу отметить это событие.

- Что ж, давай.

- Открой, пожалуйста.

Ник взял у неё из рук холодную бутылку, а Кейт достала два фужера. Откупорив шампанское, он до краев наполнил фужеры пенной жидкостью, и они с Кейт выпили за здоровье Элламарии с Бобом.

- Приятная шипучка, - сказал Ник, облизывая губы. - А теперь я предлагаю выпить за тебя.

- За меня?

- Ну да. Я прочитал первые главы твоего романа, и совершенно восхищен. По-моему, прекрасный повод для тоста.

Кейт зарделась.

- Ты не шутишь? Тебе понравилось? Скажи честно, Ник, тебе правда понравилось?

- Даже очень. И не прикидывайся удивленной - ты сама знаешь, что это хорошо.

- Но ведь тебе не могло понравиться все. Что-то наверняка пришлось не по вкусу. Выкладывай начистоту - я все снесу.

Ник открыл рот, чтобы заговорить.

- Но только уж не слишком громи, - взмолилась Кейт.

Ник улыбнулся.

- Я только в одном месте не совсем уверен, - сказал он.

- Вот как, - вздохнула Кейт, не в силах скрыть разочарования. - В каком?

- Мне не совсем ясно, когда происходит действие.

- В семидесятых годах, - быстро ответила она.

- Но ведь ты нигде это не упоминаешь.

- А что, надо?

Он пожал плечами.

- Я, конечно, не специалист, но мне казалось, что это не помешало бы.

- Хорошо, я проверю, - кивнула она. - Идем в гостиную.

Ник прошел за ней и уселся в свое любимое кресло перед камином. Несмотря на то, что стоял июль, привычная летняя жара пока не ощущалась; более того, вечер выдался довольно промозглый и неприятный.

- Вот, значит, какие новости, - задумчиво произнес Ник. - А с женой Боб уже поговорил?

- Наверное. Я не спрашивала. Господи, до чего же я рада, что Элламария вернулась к жизни.

Ник чуть помолчал, потом спросил:

- А ты никогда не пыталась выяснить, из-за чего она впала в эту жуткую депрессию?

- Нет. И сама она на эту тему тоже не говорила. Впрочем, какое это теперь имеет значение? Главное, что сейчас все в порядке. Просто все мы лишний раз убедились, что любым женщинам порой свойственна слабость. Даже таким, как Элламария.

- Да, наверное.

- А ты не выяснил, когда начнутся репетиции "Тристана и Изольды"?

- Нет, - покачал головой Ник. - Никак не мог встретиться с Бобом. Сам не знаю, почему не догадался зайти к Элламарии. Впрочем. - он хитро улыбнулся, - при данных обстоятельствах, возможно, это и к лучшему. А когда они приняли это решение?

- Вчера - она мне сегодня утром сказал.

- А ты когда-нибудь видела его жену?

- Нет. А ты?

- Я с ней не знаком, - сказал Ник. - Видел только мельком.

- Вот как? - промолвила Кейт. - Какая она из себя?

- Это было довольно давно и видел я её мельком, как говорил, но мне показалось, что она примерно одних лет с Бобом и, кажется, такого же роста. Волосы темные, но в целом она довольно миловидная.

- А мне почему-то всегда казалось, со слов Элламарии, что она серенькая и неприметная.

- Должен признаться, что и сам я когда-то так думал, - усмехнулся Ник. - Но смею заверить - это не так.

В эту минуту зазвонил телефон, и Кейт сняла трубку. Голос её сразу потеплел, и Ник, догадавшись, что это, видимо, отец, отправился в кухню наполнить фужеры шампанским. Когда он вернулся в гостиную, Кейт ещё продолжала разговаривать, и он, испытывая неловкость, сел в кресло. Ему всегда было не по себе, когда люди, в доме которых он гостил, беседовали по телефону. Как будто он их подслушивал.

Кейт, словно почувствовал его состояние, сказала:

- Извини, папочка, меня ждут. Я потом перезвоню.

Почему-то безличное "ждут" резануло Ника.

- Хорошо, - сказал мистер Кэллоуэй, - но ты только сначала скажи мне как книга?

- Продвигается, - весело сказала Кейт, подмигнув Нику.

- У тебя Дженнин, да?

- Нет, она позже придет. Сейчас мы с Ником.

Мистер Кэллоуэй испустил тяжкий вздох.

- Он по-прежнему пристает к тебе?

Кейт поспешно отвернулась к стене. - Вовсе нет.

- Милая, он ведь самый заурядный актер. Что ты в нем нашла?

- Все вовсе не так, - сказала она, понизив голос и отчаянно надеясь, что Ник не слышит слов её отца.

- Что ж, тогда я очень рад. Только на твоем месте я бы давно сказал ему, чтобы он больше не приходил и не надоедал тебе. В последнее время он торчит у тебя чуть ли не целыми днями. Ты, наверное, уже на стенку лезешь.

- Нет, папочка, все нормально, - ответила Кейт, уже начиная терять терпение.

- Ладно, не заводись, - миролюбиво произнес мистер Кэллоуэй. - Просто мне хочется, чтобы ты побольше работала над книгой, а тебя постоянно отвлекают.

- Папочка. Я тебе попозже перезвоню, ладно?

- Я сейчас ухожу, - сказал он. - Позвони утром. Только постарайся выставить этого бездельника побыстрее.

- Нет! - гневно вскричала Кейт. - Я этого не сделаю, и ты мне больше такое не говори.

- Уж не влюбилась ли ты в него?

- Нет. Хотя, может, и да.

Чуть помолчав, мистер Кэллоуэй произнес:

- А мне казалось, Кэтрин, что недавняя трагедия научила тебя уму-разуму.

Кейт вспыхнула.

- В каком смысле?

Отец пошел на попятный.

- Милая, я же хочу только защитить тебя. Уберечь от новых страданий. Мы ведь с тобой не хотим повторения истории с Джоэлем Мартином, да?

Кровь бросилась Кейт в лицо.

- Я не хочу больше вспоминать об этом! И тебя прошу - никогда впредь со мной об этом не заговаривай. Более того - отныне я буду поступать так, как мне вздумается, а ты, пожалуйста, не вмешивайся. Все - я позвоню завтра. - И бросила трубку.

- Извини, пожалуйста, - обратилась она к Нику, - но порой предки настолько достают, что хоть стреляйся.

- Ничего, - улыбнулся Ник. - Тем более, что я догадываюсь о причинах вашей размолвки. Скажи только, кого ты ещё сейчас ждешь?

Кейт недоуменно нахмурилась.

- Ты только что сказала по телефону: "она придет позже". Кто - она?

Лицо Кейт прояснилось.

- Я имела в виду Дженнин. Она заскочит, чтобы пропустить рюмочку, а, может, и перехватить кусок-другой. Она хочет показать мне первый вариант сценария для своей новой передачи.

Лицо Ника вытянулось.

- Значит, мы опять никуда не пойдем?

- Боюсь, что да, - вздохнула Кейт. - Но ничего - в воскресенье мне поручено сделать репортаж про новый отель в Блэкни. Я хочу поехать туда на весь день. Сегодня утром я его видела - это просто сказка. Поедешь со мной?

- Конечно, - развел руками Ник.

- Дай Бог только, чтобы погода не испортилась, - мечтательно промолвила Кейт.

Прожужжал сигнал домофона. - О, вот и Дженнин, - сказала она и, выйдя в прихожую, нажала кнопку.

Дженнин вошла, держа в руках бутылку шампанского. Увидев точно такую же на кофейном столике, она звонко рассмеялась.

- Похоже, нас с вами осенили одни и те же идеи. - Приняв от Ника наполненный фужер, она провозгласила: - Что ж, за счастливую парочку. Вы кого-нибудь из них видели?

Кейт покачала головой и отставила фужер на столик.

- Нет. А ты?

- Тоже нет. Впрочем, сейчас им, наверное, ни до кого. Не знаешь, он уже поговорил с женой?

- По-моему, у него ещё не было возможности, - сказала Кейт.

- Интересно, как она это воспримет.

- Мне не кажется, что они очень близки, - сказала Кейт. - Наверное, для неё это не будет особой новостью. Может, даже наоборот, принесет облегчение.

- Не думаю, - вставил Ник. - Развод это всегда трагедия. Даже, когда люди уже давно не любят друг друга.

- Да, пожалуй, - задумчиво промолвила Кейт. - Что ж, предлагаю тогда выпить за здоровье Линды. Дай Бог ей обрести новое счастье в жизни.

Выпив за Линду, они занялись сценарием Дженнин.

В восемь вечера Ник прогулялся в ближайший китайский ресторанчик, где набрал всякой еды и принес домой. К половине десятого все были сыты и веселы.

- Ну, что скажете? - спросила Дженнин, убирая сценарий в сумочку. Сойдет?

- Блестяще! - восторженно сказала Кейт. - Поправь только то, о чем мы договорились, и дело в шляпе. Это будет просто нокаут!

- А как вам кажется, Ник?

- Я согласен с Кейт. Передача произведет настоящий фурор. В котором часу она пойдет?

Дженнин пожала плечами.

- Место в сетке ещё не определено. Думаю, впрочем, что её поставят ближе к полуночи. В одиннадцать с чем-то.

- Жаль, - искренне огорчился Ник. - С другой стороны, лиха беда начало. Убедившись в успехе, потом её наверняка переставят пораньше.

- Будем надеяться, - улыбнулась Дженнин.

Зазвонил телефон, и Дженнин посмотрела на часы.

- Это, наверное, Эшли. Я попросила передать ей, чтобы она позвонила нам сегодня вечером.

- Алло! - сказала она, подняв трубку. Затем снова повторила: - Алло. Подождала, но в трубке молчали. Посмотрев на Ника и Кейт, она пожала плечами. - Никого. - В трубке что-то затрещало. - Эшли, это ты? - Опять молчание. - Должно быть, не соединилось, - сказала она и положила трубку.

Пару минут спустя телефон зазвонил снова. На сей раз подошла Кейт.

- Эш, это ты?

- Алло, - произнес приглушенный голос, совершенно не похожий на голос Эшли.

- Алло! Кто это?

- Кейт? Здравствуй, Кейт!

Кейт нахмурилась. Лицо её побелело. Она беспомощно посмотрела на Ника.

Актер быстро вскочил.

- Это снова он?

- Кто? - озадаченно спросила Дженнин.

- Похоже, да, - пролепетала Кейт, передавая трубку Нику.

Актер прижал трубку к уху и прислушался. Несколько секунд спустя трубку повесили, но он успел услышать то, что хотел. Кейт и Дженнин пожирали его глазами. Он поспешно отвернулся, чтобы скрыть тошнотворное отвращение, которое вызвал у него этот голос.

В лице Кейт не было ни кровинки.

- Так это он, да?

- Кто? - снова спросила Дженнин.

Ник осмотрелся по сторонам.

- Что он сказал?

- Господи, да что тут происходит? - в отчаянии всплеснула руками Дженнин. - Кто это?

Ник посмотрел на нее, потом, избегая взгляда Кейт, направился в кухню.

- Я принесу шампанское, - сказал он.

ГЛАВА 28

- Итак, - произнес Конрад, откидываясь на спинку кресла и всем своим видом показывая, что совещание заканчивается, - я хочу, чтобы вы все это твердо уяснили. Когда-то мы уже обслуживали эту компанию, и необходимо приложить все усилия, чтобы заполучить её обратно. Все рекламные агентства Нью-Йорка будут стремиться к той же цели, а мы должны постараться обойти их на повороте. Страховая компания "Мерсер Берджесс Иншюренс" - слишком лакомый кусочек. Работать придется двадцать четыре часа в сутки, и никаких извинений и отговорок я ни от кого не приму. Не стану лишний раз напоминать вам, сколько миллионов поставлено на карту, но зарубите на носу - они должны достаться нам! - Он посмотрел на Эшли. - Кэндис сейчас передаст вам все статистические данные. - Эшли кивнула, и он продолжил: - Как только кто-либо из вас добьется каких-либо ощутимых результатов, а я надеюсь, что в течение ближайших сорока восьми часов это произойдет, немедленно приходите. Если меня не будет, то Кэндис скажет, как со мной связаться. А теперь - за дело! Все в ваших руках. - И он лучезарно улыбнулся.

Билл Фаунест, президент американского отделения компании "Фрезер и Нелмс", встал и, перехватив взгляд Эшли, подмигнул ей.

Он обожал ввязываться в авантюры, рискованные затеи и азартные игры; от этого у него кровь бурлила в жилах. Глядя на Эшли, которая встала и собирала свои бумаги, он понял: в её голове уже роятся всевозможные планы и комбинации, и она не меньше его самого увлечена новой затеей. Он знал, что лишь благодаря её усилиям, их лондонскому филиалу удалось подгрести под себя всю рекламную компанию по "Ньюслинку". Интересно, добьется ли она успеха и на сей раз? За короткое время пребывания в Нью-Йорке Эшли успела заслужить уважение всей своей новой команды. Жаль, конечно, что с Конрадом они пока так и не нашли общего языка; ну да ладно, авось сработаются.

- Эшли! - голос Конрада остановил её уже в дверях.

Эшли обернулась. Приостановились и другие, однако, увидев выражение босса, тут же заспешили прочь, оставив Эшли наедине с Конрадом.

Взяв ручку, он что-то записал в блокноте. Потом выпрямился и посмотрел на Эшли. Оценивающе, как ей показалось.

- Со времени вашего приезда в Нью-Йорк предстоящая операция - самая важная, - начал он. - Возможно вам интересно знать, почему я поручил возглавить её именно вам?

Эшли промолчала. Как будто она не для того горбатилась (так выразилась Иэн), чтобы доказать свое право на ведение любой стратегической компании. Ладно, пусть говорит.

Не дождавшись ответа, Конрад продолжил.

- Надеюсь, вы уже и сами поняли, какое значение имеет для нашей компании этот контракт, - сказал он. - Хотя ваш лондонский послужной список говорит сам за себя, не забывайте, что сейчас вы в Нью-Йорке, где требования повыше, и с теми, кто им не соответствует, мы расстаемся. В данном случае права на ошибку мы не имеем, и я хочу, чтобы вы это твердо уяснили.

Эшли посмотрела на него. Лицо Конрада было серьезное, почти хмурое, а брови слегка приподняты, словно он задал ей вопрос. Она прекрасно понимала, на что он намекает, и готова была растерзать его.

- Да, Конрад, я все уяснила, - отчеканила она.

Он устремил на неё пронизывающий взгляд.

- Надеюсь, - процедил он и потянулся к телефону.

- Это все?

- Пока - да.

Эшли взялась за ручку двери.

- Да, ещё кое-что, - остановил её он. - Сегодня в семь я за вами заеду. Мы идем в оперу.

Эшли изумленно уставилась на него.

- Теперь все. К семи будьте готовы. Кэндис, вызовите Билла Фаунеста, сказал он в трубку.

* * *

Когда Эшли вернулась в свой офис, Иэн спросила:

- Вам что-нибудь ещё сегодня потребуется, или я могу идти?

Эшли покачала головой.

- Ничего, кроме гениальной идеи.

- Увы, тут мне предложить нечего, - улыбнулась Иэн, начиная одеваться. - Так мы с вами угадали - речь и в самом деле шла о Мерсере Берджессе?

- Да, - вздохнула Эшли. - О Мерсере Берджессе и, если не ошибаюсь, о моей карьере.

- Вот как? - озабоченно промолвила Иэн.

- Да. Кстати, Иэн, вы не забыли передать Джилл Робертсон списки?

- Нет. И ещё я заглянула в архив и подняла материалы по "Мерсер Берджесс Иншюренс" с того времени, как мы занимались их рекламной компанией. Кроме того Мэгги принесла досье, которые вы спрашивали. Все бумаги сейчас у вас на столе.

- Господи, и что бы я без вас делала? - улыбнулась Эшли. - Ладно, ступайте, Иэн, вы и так уже задержались.

- Спасибо, - с явным облегчением сказала Иэн.

- И - удачи! - пожелала Эшли. Сын Иэн сегодня дебютировал на Бродвее в знаменитом мюзикле "Кошки". Пусть пока только подпевал в хоре, но все же... Бродвей это Бродвей, а "Кошки" это "Кошки".

Эшли прошла в свой кабинет. Стрелки часов показывали уже половину шестого. Что времени ещё вполне достаточно, чтобы посидеть часа три над бумагами. Раскрыв папку с материалами по "Мерсер Берджесс Иншюренс", она погрузилась в их изучение, однако слова Конрада не шли у неё из головы. Неужели и правда её судьба зависит от этого контракта? Неужели в случае неудачи Конрад отправит её назад в Лондон? Нет, не может быть, это просто нелепо. Эшли криво усмехнулась. С другой стороны, Конрад вполне способен на такой поступок. Да, не слишком приятно работать, сознавая, что над головой висит такой Дамоклов меч. Эшли уже понимала, что Конрад Фрезер относится к тем людям, которые любят командовать сами и совершенно не выносят, когда за них решаютдругие. А переезд Эшли в Нью-Йорк как раз относился к числу подобных, навязанных решений. И вот теперь ей предъявлен ультиматум - либо она ещё раз докажет, на что способна, либо вылетит вон.

С другой стороны, Конрад пригласил её в оперу. Мало того, что всячески унижал и помыкал ею в течение рабочего дня, так теперь ещё и на её личную жизнь замахнулся. Да пошел он к дьяволу! Нравится шляться по операм, пусть шляется в одиночку.

Выдвинув ящик стола, она достала записную книжку. При этом из книжки выпала на пол открытка, и Эшли нагнулась за ней.

Лицо её прояснилось. Открытку прислал ей Джулиан с пожеланием удачи на новом поприще. Эшли по достоинству оценила этот благородный жест, и в свою очередь, надеялась, что в конце концов Джулиан обретет свое счастье с Бланш. Сама же она за два месяца в Нью-Йорке окончательно убедилась, что сделала правильный выбор, приехав сюда.

Отложив открытку в сторону, она призадумалась. Джулиан. Конрад. Джулиан и Конрад. Совершенно разные. Джулиан тонкий и внимательный, а Конрад резкий и циничный.

Несмотря на всю свою неприязнь к Конраду, Эшли во время последнего совещания поймала себя на том, что следила за ним с таким любопытством, что пару раз даже упускала нить беседы. В глубине души Конрад интриговал её как мужчина. Пока она только знала его как босса, которого побаивалась, но уважала. Но вот чем занимался вне работы? В те часы, когда не возглавлял нью-йоркское отделение компании "Фрезер и Нелмс". Без сомнения, он был известным в городе плейбоем, хотя Эшли ни разу не слышала, чтобы он упоминал женщин. Фантастически красивый, настоящий голливудский красавец. Вне всякого сомнения Конрад и сам это понимал, и не раз, на глазах у Эшли, пускал в ход свое обаяние, когда нужно было развлечь жен крупных клиентов. И все же Эшли нутром сознавала, что все эти женщины ему неинтересны, словно сама легкость, с которой он завоевывал их расположение, утомляла его.

Эшли встряхнула головой и отогнала эти мысли прочь. Она должна сосредоточиться на работе. С чего начать? Как перещеголять лучшие мозги рекламного бизнеса? Ставка была слишком высока. Эшли решила, что для начала должна встретиться с Артуром Феллоуманом, президентом "Мерсер Берджесс Иншюренс". Нужно постараться убедить его увеличить свой бюджет по крайней мере в два раза до совершенно астрономических размеров. Да, несмотря на видимую абсурдность, эта идея казалась ей все более и более привлекательной. Да, разумеется, расходы "Мерсер Берджесс Иншюренс" непомерно возрастут, но зато и доходы, извлеченные с помощью задуманной ею рекламной компании, взлетят едва ли не на порядок.

Взяв ручку, Эшли с легкой улыбкой принялась заносить свои мысли на бумагу. Если кому и придется решать, оставаться ли ей в Нью-Йорке, то ей самой, а не Конраду Фрезеру.

В половине седьмого, немного устав, она посмотрела на часы. Внутри разлилось приятное тепло. Эшли даже не ожидала, что получит такое удовольствие от того, что продинамит Конрада. Ох и взъярится же он, радостно представила она. Пусть это послужит наглецу уроком. Возможно, в следующий раз будет повежливее, приглашая её на свидание. Об одном Эшли сожалела - что не увидит его физиономии, когда, заехав за ней, Конрад убедится, что её нет дома. И черт с ним! Она вновь с головой погрузилась в работу.

В десять минут восьмого дверь резко распахнулась, и в кабинет ворвался Конрад. Глаза его бешено сверкали, а лицо исказилось от ярости. Эшли испуганно сжалась.

- Что вы тут делаете, черт побери?

- Готовлю...

- Мне плевать на то, что вы готовите! - сквозь зубы процедил он. - Я предупредил, чтобы вы были готовы к семи часам, и не потерплю неповиновения. Что за дурацкие штучки? Я вовсе не шучу. Вставайте! - Больно ухватив Эшли за локоть, он едва ли не силой выволок её из кресла.

- Но мне надо...

- Замолчите! - окрысился Конрад. - И возьмите все, что вам потребуется - поедете со мной в том виде, как есть. - Он повернулся и, не дожидаясь ответа, зашагал к двери.

- Я никуда не еду - ни с вами, ни с кем-либо еще! - крикнула ему вслед Эшли. Глаза её гневно пылали. - Если вы хотели пригласить меня в оперу, то следовало хотя бы сделать это вежливо. Но только вы не трудитесь - никуда я с вами не поеду. Опера меня не интересует, и я не потерплю, чтобы со мной так обращались. Тем более - вы.

Конрад обернулся и, к изумлению и ярости Эшли, громко расхохотался.

- Прелестно, - промолвил он. - Очаровательно. Но только вы себе льстите, моя милая - в оперу я веду клиентов. Ваших, между прочим. - Он бросил взгляд на часы. - Внизу ждет такси. Даю вам две минуты.

И вышел.

Господи, какое счастье, что он не обернулся, подумала Эшли. Она, наверное, не снесла бы такого унижения. Тем более, что теперь ей ничего не оставалось, как взять сумочку и покорно последовать за ним.

Дверца такси была открыта, и она молча проскользнула на заднее сиденье, устроилась рядом с Конрадом и тут же отвернулась. Боже, надо же было загнать себя в такое нелепое положение. Она сама выставила себя в дурацком свете. И ведь даже не знала, о каких клиентах идет речь. Ну и ладно - спрашивать она не станет. Пусть сам скажет. А прическа? Боже, волосы растрепаны, да и платье совершенно не подобающее для похода в оперу. А макияж? Черт бы побрал этого Конрада!

- Эшли! - окликнул он, прерывая поток её мыслей.

Она метнула на него испепеляющий взгляд.

- Замолчите! - сказал он преспокойно.

Эшли ахнула.

- Но я ничего не говорила!

- И не надо. Возьмите себя в руки и успокойтесь. Если кто и должен злиться, то это я. Между прочим, так и есть - однако, как видите, я спокоен. Берите с меня пример.

Эшли сидела, глядя перед собой, рот её беззвучно открывался и закрывался, как у золотой рыбки.

Такси подкатило к Линкольн-центру, Конрад расплатился с водителем, вылез из машины и, не оборачиваясь, направился через толпу к зданию Метрополитен-оперы. Эшли пришлось едва ли не бегом поспевать за ним.

В фойе они встретились с мистером и миссис Холуорт, владельцами компании "Холуорт Фудз", и от внимания Эшли не ускользнул презрительный взгляд, которым скользнула миссис Холуорт по её будничному одеянию. Эшли робко улыбнулась, отчего почувствовала себя ещё более нелепо.

Промучившись почти три часа - а ставили "Русалку", - Эшли едва дождалась окончания оперы.

И что теперь? Долго ждать ей не пришлось. Снаружи их дожидался в душной ночи огромный черный лимузин, словно сошедший с экрана гангстерских фильмов. Всей компанией они погрузились в него и покатили в клуб "21".

За ужином Эшли отчаянно старалась поддерживать светскую беседу с миссис Холуорт, однако вскоре ей стало ясно, что та интересуется только Конрадом. И, если чутье не подводило Эшли, ему не пришлось бы тратить много времени на ухаживания. Осознав это, Эшли не удержалась и уставилась на миссис Холуорт с нескрываемой неприязнью.

Не раз она перехватывала взгляды других женщин, которые то и дело посматривали на Конрада, а тот в свою очередь легонько кивал или приподнимал брови. Эшли кольнуло - неужели он со всеми знаком? Почему-то эта мысль рассердила её.

Эшли так и не поняла, как случилось, что мистер Холуорт вдруг обратился к ней как к жене Конрада. Она была уверена, что Конрад должен был сказать Холуорту, кто она такая. Однако представления во время их знакомства были столь краткими, что Эшли уже не могла вспомнить, как выразился Конрад, говоря о ней. Одно её удивило: почему Конрад не поправил Холуорта? Не заметил, может быть. Она украдкой покосилась на него, но лицо Конрада оставалось непроницаемым. А вот мистер Холуорт вдруг подмигнул ей. Эшли покраснела до ушей, а потом вдруг с ужасом сообразила: он наверняка подумал, что перед походом в оперу супруги просто поссорились. Что ж, немудрено - их поведение давало ему на то полное право.

Когда подали кофе, Эшли вздохнула с облегчением. Мучиться осталось недолго.

Мистер Холуорт заказал коньяк, после чего с рюмкой в руке откинулся на спинку кресла, уже в открытую разглядывая Эшли и Конрада.

Чувствуя себя неловко, Эшли потупилась и принялась теребить обручальное кольцо, которое носила на безымянном пальце. И вдруг она вздрогнула - мистер Холуорт говорил:

- Я слышал, что вы собирались жениться, Конрад, но не знал, что это уже свершившийся факт. Когда состоялось столь знаменательное событие?

Мистер Холуорт умолчал о том, что, по слухам, Конрад собирался жениться на самой Кандиде Рейн, знаменитой американской супермодели.

Эшли посмотрела на Конрада, уверенная, что тот объяснится, однако в темных глазах красавца плясали огоньки, и она поняла: он ничего не скажет. Увидев, что Эшли хмурится, Конрад едва заметно улыбнулся, затем, поднеся к губам рюмку, слегка приподнял рюмку, как бы салютуя Эшли. Что ж, подумала она, на этот раз ты сам напросился.

Ослепительно улыбнувшись мистеру Холуорту, она ответила: "Две недели назад". - Затем, не глядя на Конрада, пригнулась к степенному господину и заговорщически прошептала: "Открою вам маленький секрет". - Миссис Холуорт вытянула и без того длинную шею, пытаясь услышать, о чем идет речь. "К Рождеству мы ждем первенца".

Конрад поперхнулся и резко выпрямился, пролив коньяк себе на грудь. Эшли победоносно улыбнулась и со словами: "Дорогой, ты что-то у меня совсем неловкий" нагнулась к нему и промокнула салфеткой пятно на его сорочке.

Мистер Холуорт расхохотался и, подозвав официанта, заказал ещё коньяк.

- Что же вы молчали? - воскликнул он. - По такому поводу нужно было распить бутылочку шампанского.

- Значит, вы женаты уже две недели, - подхватила миссис Холуорт. очень за вас рада.

Эшли взяла Конрада за руку.

- Да, и мы обожаем друг дружку, - сказала она. И с нескрываемым злорадством добавила: - Не так ли, Конни?

- Скажите, - обратилась миссис Холуорт к Эшли, - неужели из-за ребенка вам придется оставить вашу работу?

- Увы, да, - вздохнула Эшли. - Тем более, что и Конни на этом настаивает.

- Ах, какая прелесть! - всплеснула руками миссис Холуорт. - Не правда, ли, дорогой? - обратилась она за поддержкой к своему супругу.

- Ну конечно, - расплылся тот.

- Прошу прощения, - проворковала миссис Холуорт. - Мне нужно отлучиться.

Она встала, и вслед за ней тут же поднялись и Конрадом с мистером Холуортом.

Эшли внутренне ощетинилась, ожидая какой-нибудь резкой выходки со стороны Конрада, но лицо того оставалось непроницаемым. Допив коньяк, он сказал:

- Завтра моя секретарша свяжется с вами, мистер Холуорт. Я бы хотел, чтобы мы обязательно встретились до конца месяца. Когда вы уезжаете?

Мистер Холуорт кашлянул, смущенный столь резкой переменой темы. Отведя взгляд от Эшли, он ответил:

- В середине октября. А насчет встречи я не возражаю. Вы ещё с кем-нибудь договаривались?

- Пока нет, но это я быстро устрою. Кстати, в этот уик-энд мы играем. Вы составите нам компанию?

- Жаль, но в этот раз у меня ничего не получится, - сокрушенно покачал головой мистер Холуорт.

Эшли не сразу поняла, что речь идет о бильярде.

Вернулась миссис Холуорт, и Конрад поблагодарил Холуортов за прекрасный вечер. Затем, избегая взгляда Эшли, подал ей сумочку. На сердце Эшли уже давил тяжелый камень.

Мистер Холуорт предложил подбросить молодоженов до дома в лимузине, но Конрад решительно отказался.

- Нам тут рядышком, - сказал он, не глядя на Эшли. - Эшли хочет подышать.

Распрощавшись с Холуортами, Конрад остановил такси. Распахнув дверцу, он хотел было усадить Эшли, но - той и след простыл. Недоуменно оглянувшись, Конрад увидел, что она поспешно удаляется по улице.

- Постой, приятель, - бросил он таксисту и, не захлопнув дверцу, бросился в погоню.

- Отпустите меня! - воскликнула Эшли, когда он схватил её за руку.

- Не валяйте дурака, - процедил он. - Тем более, что вы идете в противоположном направлении.

Эшли повернулась к нему. Глаза её метали стрелы.

- Это мое дело, куда мне идти, - гневно заявила она. - Отпустите мою руку.

- Садитесь в такси, - прорычал он. - Я должен вам кое-что сказать.

- Нет!

- Тогда, - его голос угрожающе понизился, - я вас силой в него затолкаю.

- Только попробуйте! - вспыхнула Эшли. - Я вас...

Не успела она придумать подходящую реплику, как почувствовала, что её ноги отрываются от земли. Сграбастав Эшли в охапку, Конрад понес её поджидавшему такси, усадил на заднее сиденье, забрался следом и захлопнул дверцу. Темнокожий водитель, одобрительно крякнув, запустил мотор.

- Угол Мэдисон-авеню и Семьдесят пятой улицы, - сказал Конрад. "Монтклер".

- Я как раз там живу, - сказала Эшли.

- А вы разве не домой собирались? - рявкнул Конрад.

Остаток пути до самого дома Эшли они молчали. Когда такси остановилось, Конрад вышел и, распахнув дверцу, помог Эшли выбраться. Было заметно, что он взбешен.

- Вам следует на досуге обмозговать все, что я вам сегодня сказал, процедил он. - А заодно советую обдумать свое недопустимое поведение в клубе. - Он направился к такси. - Завтра днем зайдите ко мне, но прежде извинитесь перед мистером Холуортом за свое вранье. Спокойной ночи.

Не успела Эшли ответить, как он уже сел в машину и захлопнул дверцу. Кусая губы от обиды и досады, Эшли проводила взглядом удаляющееся такси.

Ей вдруг захотелось разреветься. Господи, и как она ухитряется постоянно влипать в столь идиотские ситуации!

Войдя в квартиру, она впервые за все время пребывания в Нью-Йорке остро затосковала по родному дому.

* * *

На следующее утро Эшли позвонила мистеру Холуорту в его офис на Лексингтон-авеню и извинилась. Почти всю ночь она не смыкала глаз, придумывая, как ей выкрутиться, и в конце концов остановилась на том, что лучше повиниться и сказать всю правду.

Выслушав её, мистер Холуорт покатился от смеха и сказал, что она права, а Конрад сам напрашивался на то, чтобы его проучили. Ему было жаль только, что за Конрадом осталось последнее слово.

Когда разговор подошел к концу, они уже стали закадычными друзьями, и мистер Холуорт даже пригласил Эшли на ланч. И поделом будет Конраду, решила она. Это ему точно нос утрет. Однако заключительная фраза мистера Холуорта здорово раздосадовала Эшли.

- Одно ещё только, - смеясь, проговорил он. - Если вы все-таки помиритесь и решите, что жить друг без друга не можете, то не забудьте пригласить на свадьбу.

И повесил трубку, прежде чем она успела ответить.

Эшли так и подмывало перезвонить ему и сказать, что она по этому поводу думает, но она так и не решилась.

Остаток дня она корпела над своим планом по организации рекламной компании "Мерсер Берджесс Иншюренс". Большинство сотрудников целиком поддерживали её замысел, хотя некоторые и спорили - все-таки запрашиваемые расходы казались просто немыслимыми. Однако Эшли это мало беспокоило; если ей удастся убедить президента "Мерсер Берджесс Иншюренс" в своей правоте, остальное уже не будет иметь значения.

Артур Феллоуман согласился встретиться с ней на следующий день, и Эшли работала как одержимая. Конрад за ней не присылал, а сама она идти к нему не собиралась. В три часа дня она мельком видела его, когда он выходил из своего офиса, но Конрад, по счастью, её не заметил.

На Артура Феллоумана её предложения произвели сильное впечатление, в этом сомнений не было. Он даже созвал своих специалистов по маркетингу и встреча затянулась до половины седьмого. Расставаясь, Артур пообещал перезвонить ей на следующее утро. Правда, тут же поколебал уверенность Эшли, добавив, что сегодня с утра обсуждал предложения другого агентства, хотя - какого именно - называть не стал. Добавил только, что их предложения также весьма привлекательны, да и запрашиваемый бюджет почти в два раза ниже, чем у Эшли.

- Я просто хотел, чтобы вы это знали, - сказал он, провожая Эшли к лифту. - Ведь сумму, которую запрашиваете вы, вытряхнуть из нашего совета директоров дело чрезвычайно непростое.

Эшли поблагодарила его за откровенность.

- Наш совет директоров ни чем не отличается от любых других, - добавил Артур Феллоуман. - На всем пытаются сэкономить. И тем не менее я считаю ваш замысел просто блестящим. В особенности, если удастся его воплотить. Как бы то ни было - желаю удачи.

Возвращаясь в свой офис, Эшли отчаянно убеждала себя, что должна победить. Она и сама понимала цену своей задумке, а за качество надо платить. Оставалось только надеяться, что и совет директоров "Мерсер Берджесс Иншюренс" придет к такому же выводу.

В половине восьмого особых дел у неё уже не оставалось, и Эшли приняла предложение Кэндис сходить в кино на "Мону Лизу".

- Знаете, Эшли, - сказала Кэндис, они вошли в просторное фойе, - я скоро собираюсь слетать в Лондон.

- О, вы придете в восторг! - пылко заверила Эшли. - Но только предупредите меня заранее - у меня там чудесные подруги, которые будут только рады вам помочь, да и покажут наши достопримечательности.

- Договорились, - обрадовалась Кэндис и посмотрела на часы. Вдруг лицо её осветилось. - Что, если нам пропустить по рюмочке - времени ещё вдосталь.

Эшли взяла в баре два бокала вина, и они устроились за угловым столиком.

- А в котором часу прилетают завтра ваши? - осведомилась Кэндис, пригубив вино.

- Ох, Господи, я чуть не забыла, - всплеснула руками Эшли. - Надо же, а ведь завтра у меня столько дел.

Кэндис сочувственно поцокала языком, потом спросила:

- Сынишка ваш тоже прилетает?

- Еще бы! - хмыкнула Эшли. - Поездку в Нью-Йорк Алекс ни на что не променяет.

Кэндис рассмеялась.

- Жаль, что вы сейчас себя не видели, - мечтательно сказала она.

- Почему? - удивилась Эшли.

- Ваше лицо просто светилось любовью.

- Да, - вздохнула Эшли, - я уже безумно соскучилась по Алексу. На днях ему исполнится восемь - нужно придумать, чем его порадовать.

- Я его увижу? - спросила Кэндис.

- Непременно. Он требует, чтобы я взяла его на работу, и я это уже ему пообещала. Нужно только выбрать день, когда не будет Конрада. Мне почему-то кажется, что он не обрадуется, если я приведу ребенка. Но вы должны непременно прийти к нам вечером отужинать и познакомиться с моими родителями.

- Спасибо, - улыбнулась Кэндис, потягивая вино. - А как продвигаются ваши дела с "Мерсер Берджесс Иншюренс"?

- Пока все неплохо. Борьба предстоит нелегкая, но надежда у нас есть.

- Конраду пока передать нечего?

- Нет!

- Ого, как решительно, - засмеялась Кэндис.

Эшли улыбнулась.

- Извините. Просто пока мне и в самом деле нечего сказать ему.

Кэндис пристально посмотрела на нее.

- Да, похоже вы и правда недолюбливаете моего шефа.

- Это верно, - вздохнула Эшли.

- Но почему?

- Расскажу, если у вас есть лишний час, - усмехнулась Эшли.

- А жаль, право.

- Что - жаль? - не поняла Эшли.

- Что вы так к нему относитесь.

- Вообще-то, - криво улыбнулась Эшли, - эти чувства взаимны. Вы разве не заметили?

Кэндис отвела глаза в сторону.

- А вы... встречаетесь с ним? - спросила Эшли. И тут же щеки её залились ярким румянцем. Хотя подобная прямолинейность была вполне в американском стиле, она по-прежнему не могла к этому привыкнуть.

- Я? - искренне изумилась Кэндис. - Господи! Нет, конечно. С какой стати?

- Но я думала...

- Что я от него без ума? - засмеялась Кэндис.

- Да, - призналась Эшли, смешавшись.

- Когда-то так и было. Давно, правда. Но вот только сам Конрад никогда ко мне интереса не проявлял. Так что теперь я просто привязана к нему как к личности.

Эшли покачала головой.

- Просто не представляю, как можно питать к нему симпатию, - сказала она.

Кэндис засмеялась. - Лично я ничего плохого сказать о нем не могу.

- О вкусах не спорят, - промолвила Эшли, отпивая из бокала. - Сегодня, я заметила, он ушел довольно рано.

- Да, он поехал к своей сестре. Привезет её с детишками в город на недельку. Ее муж уехал за границу, а она хочет пока прикупить что-нибудь.

- В самом деле?

Обе дружно подняли головы - в бар, весело гогоча, ввалилась толпа подростков.

- Господи, - простонала Кэндис. - Надеюсь, они хоть не рядом с нами окажутся?

- А девушка Конрада есть? - вдруг выпалила Эшли.

Кэндис посмотрела на неё и хитро улыбнулась.

- Вообще-то для женщины, которая на дух не выносит Конрада Фрезера, он вас подозрительно много интересует.

Эшли пожала плечами.

- Вовсе нет. Я просто так спросила.

Кэндис с минуту не отвечала.

- Есть ли у Конрада девушка? - наконец повторила она и снова взглянула на Эшли.

- Вы придаете этому какое-то загадочное значение, - сказала Эшли, уже начиная сожалеть, что спросила.

- В определенном смысле так и есть.

- Но разве нельзя просто ответить - да ли нет?

- Правильнее сказать так: у него есть кое-кто на примете.

- Я её знаю?

Кэндис кивнула, но продолжать не стала.

- Кто она? - не унималась Эшли, сама не понимая, что на неё нашло. Вы мне скажете?

Пришел черед Кэндис удивляться.

- Неужели вы не знаете?

- Нет, конечно. Стала бы я спрашивать в противном случае.

- И он никогда вам не говорил?

- Мне! Да я последняя женщина, которой бы он такое поверил.

Кэндис звонко расхохоталась. - Напрасно вы так уверены.

Эшли не слишком понравилась невнятная реплика Кэндис, да и слишком частый смех секретарши Конрада начинал действовать ей на нервы.

- Давайте сменим тему, - решительно сказала она. - Если вы не против, конечно.

- Разумеется, - ответила Кэндис, бросая на неё странный взгляд.

Эшли допила вино и, сама себе удивляясь, согласилась на предложение Кэндис выкурить по сигаретке. Курила она крайне редко; только когда была сильно озабочена или нервничала.

- А где он живет? - ни с того, ни с сего спросила она.

Кэндис хохотнула.

- Эшли, с вами не соскучишься! Неужто вы и этого не знаете?

Эшли помотала головой из стороны в сторону.

- Он живет в двух шагах от вас, - сказала Кэндис. - На той же улице. Это ведь он подыскал вам квартиру.

Глаза Эшли полезли на лоб.

- Конрад? - изумилась она. - Иэн не сказала мне...

- Наверное, он не велел. Вы ведь наверняка отказались бы.

- Конечно, - с негодованием сказала Эшли. - Но с какой стати он вдруг решил мне помочь? Какое ему до меня дело?

Кэндис вздохнула и покачала головой.

- Эшли, - сказала она. - Конрад фрезер по уши влюблен в вас. Только не говорите, что вы и об этом не знаете.

Эшли выронила сигарету прямо на колени. Затем вскочила, опрокинув бокал.

- Вы с ума сошли, - выдавила она, когда порядок на столе был восстановлен.

Кэндис уже веселилась в открытую.

- Как, вы и правда не знали?

- Конечно - нет! - негодующе заявила Эшли. - Тем более, что это неправда.

- Что ж, - пожала плечами Кэндис. - Спорить с вами я не стану. Но уж поверьте мне - он просто без ума от вас. Совсем голову потерял. Не сомневаюсь, впрочем, что скоро он и сам вам это скажет - не в традициях Конрада ждать так долго.

- Я больше не хочу это обсуждать, - отмахнулась Эшли. - Чушь какая-то! В жизни не слышала более несусветной ерунды. Не хочу показаться грубой, Кэндис, но либо вы заблуждаетесь, либо не в своем уме.

Кэндис пожала плечами.

- Как вам угодно. Но только учтите: я знаю Конрада как облупленного, и вскоре вы сами убедитесь, что я права. - Она посмотрела на часы. - Идемте, сейчас уже начнется.

Эшли в полном смятении проследовала за ней в зрительный зал. Господи, как же после всего этого ей ещё фильм смотреть?

Однако, вопреки опасениям, фильм сразу захватил её. Эшли была счастлива, увидев на экране свой обожаемый Лондон. До самого окончания "Моны Лизы" она даже ни разу не вспомнила про Конрада Фрезера.

Зато ночью сон никак не приходил к ней. Всякий раз, когда она смыкала глаза, перед ней всплывало лицо Конрада, а в ушах звенели слова мистера Холуорта и Кэндис.

ГЛАВА 29

- Ого, что это за штучки? - смеясь спросила Вики, стоявшая на пороге. - Мы теперь, я вижу, днем спим, да?

Дженнин виновато улыбнулась.

- Что-то у меня вдруг голова разболелась, - сказала она, поправляя растрепавшиеся волосы.

- Войти-то можно?

Дженнин быстро оглянулась через плечо и лишь затем распахнула дверь.

- Ну, конечно.

Вики окинула её странным взглядом.

- Я кое-что принесла. Завтра пригодится, мне кажется.

Дженнин покосилась в сторону спальни и прошла вслед за Вики в гостиную.

- Завтра? - недоуменно переспросила она.

- Ну да. Только не говори, что ты забыла.

Дженнин сокрушенно покачала головой.

- Извини. Нет, конечно, я не забыла. Пилотный выпуск.

- Выглядишь ты совершенно жутко, - сказала Вики. - Перенервничала, да? У тебя есть косметическое молочко? Нужно удалить остатки макияжа, прежде чем мазаться тем, что я приволокла.

Руки Дженнин взлетели к щекам. Идя отпирать дверь, она вспомнила о том, чтобы снять парик миссис Грин, но вот про грим забыла напрочь.

- Да-да, конечно, - рассеянно сказала она. - Сейчас принесу. Подожди здесь.

Оставшись одна, Вики принялась распаковывать сумки и вытаскивать принесенные платья. Дженнин как-то вскользь обронила, что в камере ничего не должно отсвечивать, поэтому определенные цветовые сочетания не допускались. Вики тщательно выбирала одежду. Лично ей больше всего нравились короткое кремовое платье и лимонно-желтый костюм от Кельвина Клейна, но она не была уверена, что их вкусы с Дженнин совпадут.

Разложив платья на столе, Вики отступила на шаг, чтобы полюбоваться ими, и тут вошла Дженнин. Вики с удовлетворением отметила что выглядит она уже несравнимо лучше. На её взгляд, плотный макияж вообще не подходил Дженнин, хотя Вики и полагала, такой макияж - удел всех, кто часто появляется перед телекамерами. Правда, сегодня Дженнин на работу не ходила - что ж, возможно, экспериментировала. Подбирала новые тона.

Дженнин поочередно примерила все наряды, однако всякий раз, заходя в спальню посмотреться в зеркало, просила Вики остаться в гостиной. А на недоуменный вопрос Вики, пораженный её странным поведением, ответила, что голова побаливает.

Наконец, остановив свой выбор на кремовом платье, Дженнин поблагодарила Вики и тут же начала прощаться.

- Пойду полежу еще, - смущенно пояснила она. - Голова просто раскалывается.

- Конечно, конечно, - понимающе закивала Вики. - Сейчас пойду. Можно только в ванную забегу?

- Да, пожалуйста, - сказала Дженнин, хотя от Вики не ускользнуло мелькнувшее в её глазах недовольство. И, зайдя, в ванную, она сразу поняла его причину.

Должно быть, Дженнин забыла, что оставила его на полочке над ванной, а Вики увидела его, едва переступив порог. Опечаленно вздохнув, она взяла темный парик с кудряшками и повертела в руках. После незабываемой ночи, которую она провела в квартире вики, Дженнин ни разу больше не упоминала миссис Грин, и Вики уже начала было надеяться, что её подруга избавилась от своего второго "я". Однако парик и макияж подтверждали худшие подозрения. Дженнин нуждалась в помощи.

Вернув парик на место, Вики вернулась в гостиную. Дженнин уже снова облачилась в халат. Она даже не повернула голову в сторону Вики.

- Джен, - тихонько окликнула Вики.

- Что?

- Ты уверена, что у тебя все в порядке?

- Ну, разумеется, - натянуто улыбнулась Дженнин. - Вот, забирай, - она протянула Вики сумки. - Я все уложила. Можно, я выпишу тебе чек?

Вики рассеянно кивнула. Она поняла, что давить на Дженнин не следует. Дождавшись, пока Дженнин подписала чек, она взяла его, легонько чмокнула подругу в щеку и ушла.

Оставшись одна, Дженнин обессиленно привалилась к стене. Господи, чудом вывернулась. У неё совершенно из головы вылетело, что Вики собиралась зайти. Неудивительно - миссис Грин никогда не волновали мирские заботы Дженнин Грей. И, стоило аппетиту миссис Грин разыграться, как Дженнин Грей переставала существовать.

Посмотрев на дверь спальни, Дженнин почувствовала, что закипает. Пройдя через гостиную, она буквально влетела в спальню. При виде сидевшего в её постели мужчины она почувствовала, как её захлестывает отвращение. Господи, и что на неё нашло? Как могла она привести домой такого ублюдка?

Мужчина ухмыльнулся и выпустил изо рта облачко дыма.

- Где у тебя пепельница, крошка?

- Убирайся отсюда! - закричала Дженнин. Глаза её метали молнии.

Мужчина изумленно посмотрел на нее, но даже не шелохнулся.

- Ты что, не слышал? Я сказала - убирайся вон!

- Ты что, крошка? - спросил он. - Еще рано. Давай ещё поваляемся.

Подлетев к кровати, Дженнин схватила одеяло и отбросила в сторону. Затем, отвернувшись, чтобы не смотреть на его наготу, швырнула ему брюки, которые висели на спинке стула.

- Слушай, а в чем дело-то? - жалобно взвыл он. - Какая муха тебя укусила? Можно подумать, что я сам к тебе напросился...

- Замолчи! - резко оборвала его Дженнин. - Одевайся, и чтобы через пять минут духу твоего здесь не было!

Несколько минут спустя мужчина, уже одетый, вышел в гостиную. Посмотрев на него, Дженнин с омерзением зажмурилась. Боже, как она могла так опуститься?

- Ну что ж, тогда я потопал, - пробурчал мужчина. Дженнин не ответила; она даже не помнила, как его зовут.

- Приятно было познакомиться, - ухмыльнулся он. И ушел.

Оставшись одна, Дженнин в отчаянии забарабанила сжатыми кулаками по спинке дивана. Почему? Почему? Зачем ей все это? Омерзительный мужлан, вонючий, насквозь пропахший табаком и пивом, то и дело громко отрыгивавший. Неандерталец. И - привести его сюда! Она совсем спятила. Представив, что случилось бы, открой Вики дверь спальни, она в ужасе закатила глаза.

Накануне вечером, не соображая, что делает, она перевоплотилась в миссис Грин и отправилась на охоту. Сев в машину, она доехала до Ридинга, оставила автомобиль на стоянке и стала ловить попутную машину до Лондона.

Водитель ей понравился, но, когда она предложила расплатиться за проезд, решительно отказался.

- Ни к чему, - с улыбкой пояснил он. - Мне было приятно провести время с такой попутчицей.

Сейчас, вспоминая, как изменилось его лицо, когда она пояснила, какую именно плату имела в виду, Дженнин содрогнулась от стыда. Но даже тогда парень сказал, качая головой:

- Нет, не надо. Я и правда получил удовольствие от общения с вами.

И все же она настояла на своем. Как парень ни упирался, но она буквально изнасиловала его.

Вскочив с дивана, Дженнин нервно заходила по гостиной. Миссис Грин и Мэттью Бордсли. Ей никогда от них не избавиться. Это её крест, и ей суждено нести его до конца. Интересно, долго ли ещё удастся продержаться, прежде чем её разоблачат? Впрочем, так ли ей это важно? Своим поведением она заслужила самой суровой кары.

Остановившись перед зеркалом, она посмотрела на себя и в отвращении сплюнула.

- Мерзавка! Тварь! Блядь несчастная!

Услышав, что перед домом остановилась машина, Дженнин подлетела к окну и отдернула штору. Только Мэттью ей сейчас не хватало. Однако Это оказался не Мэттью, а её соседка, вернувшаяся из магазина.

Войдя в спальню, она принялась шарить глазами по сторонам в поисках грима миссис Грин. Косметичка валялась под кроватью. Дженнин подобрала её и упрятала в сумку. Но куда подевался проклятый парик? Он словно испарился. Дженнин даже откинула простыни, думая, что он мог слететь с неё и остаться в постели, но и там парика не оказалось.

И вдруг её прошиб холодный пот, а ноги подкосились. Ванная! Конечно же! Вики постучала, она в панике бросилась в ванную, сорвала парик и оставила его там. А Вики заходила в ванную! Она могла его заметить. Даже наверняка заметила и сразу поняла, что тут творится.

Закрыв глаза, Дженнин присела на край кровати. Да, Вики наверняка догадалась. Она ведь о чем-то спросила её переде уходом. Намекнула. А вдруг заметила этого дикаря в постели?

Несмотря на теплый вечер, Дженнин пробрала зябкая дрожь. Одно дело, что Вики знала про миссис Грин, но совсем другое, когда она видела её жертву живьем. Что она могла подумать? Теперь Вики праве порвать с ней навсегда. Кто в здравом уме станет дружить с такой извращенкой?

И, ненавидя себя, Дженнин бросилась на кровать, рыдая и скрежеща зубами от ярости. Она и сама больше не хотела видеть Вики. Она возненавидела Вики за то, что та проникла в её тайну.

* * *

- Ник! - вскричала Кейт в телефонную трубку. - Наконец-то! Я тебе весь день звоню. Куда ты пропал?

- Я был у Адриана. Только вернулся.

- У какого Адриана.

- У Адриана Коули, режиссера "Корнуоллской королевы".

- Ах, ну да! Ну и как?

- Все прекрасно. Похоже, что через пару недель нам придется слетать в Нью-Йорк. Адриан отыскал там какого-то спонсора и почему-то хочет взять меня с собой. Наверное, потому что Боб сейчас связан по рукам и ногам.

- И на сколько вы улетаете?

- Ненадолго. На недельку. На две, самое большее.

- Это долго, - вздохнула Кейт.

- Ты хочешь сказать, что будешь скучать без меня? - засмеялся Ник.

- Не напрашивайся на комплименты, - осадила его Кейт. - Между прочим, звонила я насчет завтрашнего дня.

- В каком смысле?

- Мы же собирались съездить в Кливден-хаус. Ты что, забыл?

- Ах, да.

- Так вот, я, к сожалению, не могу.

- Вот как? А в чем дело?

- Папочка обижается, - со вздохом сказала Кейт. - Я уже две недели его не навещала, так что, боюсь, завтра мне придется поехать к нему.

- Понятно. А как насчет сегодня?

- Я состряпаю твое любимое блюдо. Сардинки на тостах.

- Сардинки на тостах! - вскричал актер. - Да я их на дух не выношу!

- Шучу, - захихикала Кейт. - Нет, я готовлю тебе сюрприз.

- Вина принести?

- Бочку.

- А ты не напьешься - подозрительно осведомился Ник. - А то - что мне потом с тобой делать?

- Не боись! - прыснула Кейт. - Так во сколько тебя ждать?

- Половина восьмого - устроит?

- Вполне. Тогда до вечера. И, Ник...

- Что?

- Ты очень огорчен из-за папы?

- Страшно.

- Правда? - упавшим голосом спросила Кейт.

- Да. Я всю неделю жил в ожидании этой поездки.

- Знаешь, я хотела спросить... А ты не мог бы освободить пятницу? А я тогда позвоню им и спрошу... Иду, миссис Адамс! - выкрикнула она, отвечая на стук в дверь. - Как, согласен?

- Я должен свериться с расписанием, - шутливо ответил Ник. - Ладно, до вечера.

И повесил трубку.

* * *

На душе Ника скребли кошки. Опять её отец вмешивается. Не раз и не два он порывался поговорить с Кейт про её странные отношения с отцом, но всякий раз Кейт уходила от ответа, быстро сворачивая разговор или переводя его на другую тему.

И все-таки нужно попытаться. Войдя в ванную своей холостяцкой квартирки в Холланд-парке, Ник включил свет и задорно подмигнул своему отражению в настенном зеркале. Да, похоже, время уже назрело. Интересно, что она скажет на сей раз. И он снова улыбнулся.

* * *

- Поторопись, пожалуйста, - попросил Боб, поворачиваясь к Элламарии и беря её под локоть.

- На случай, если ты не заметил, - громко, стараясь перекричать гул автомашин, сказала Элламария, - то я уже полчаса тщетно пытаюсь тебе кое о чем намекнуть.

В глазах Боба заплясали огоньки, но он промолчал, продолжая идти вперед по улице.

- Я, конечно, понимаю, восприятие намеков - не самая твоя сильная черта, - добавила Элламария, с трудом поспевая за ним.

- Послушай, Элламария, мы уже трижды прочесали всю Бонд-стрит, а теперь ты затащила меня на Найтсбридж. Если тебе так уж необходимо обручальное кольцо, то неужели нельзя выбрать что-нибудь попроще?

- Ах, так ты заметил?

- Еще бы, ведь мы останавливались перед каждой ювелирной лавкой. Только слепой не заметил бы.

- Ну так что? Мы купим кольцо?

Боб остановился и посмотрел на нее.

- Ну пожалуйста!

Боб отвел её в сторону, чтобы не мешать другим прохожим. Элламария возвела на него глаза, и сердце её упало. Глаза его больше не сияли. Она поняла: он откажется.

- А не кажется ли тебе, что это несколько преждевременно? - спросил Боб. Обняв Элламарию за плечи, он снова увлек её за собой. - Я ведь ещё с женой не поговорил.

- Но ведь в этот уик-энд ты ей скажешь, - напомнила Элламария. - Да и кольцо, возможно, придется немного подправить, а это займет время.

- Ну ладно, - сжалился Боб. - Раз уж тебе так хочется, то я согласен. Ты хоть присмотрела что-нибудь подходящее?

- О Боб! - радостно вскричала Элламария, обнимая его. Они остановились прямо в толпе. - Он только что предложил мне руку и сердце! - пояснила Элламария высокому мужчине в котелке, едва не налетевшему на них. Котелок улыбнулся и прошествовал дальше. Боб смущенно покачал головой.

- Не так громко, прошу тебя, - прошептал он.

- Но я хочу, чтобы все знали, - пропела Элламария, едва не приплясывая. - Все на свете.

- Подожди до понедельника. Если меня узнают, то слухи просочатся в прессу, а я не хочу, чтобы моя жена узнала об этом из газет.

Элламария вздохнула.

- Что ж, ты прав. А как же тогда продавцы в ювелирном магазине? Они ведь тоже могут тебя узнать.

- Вот именно, - сказал Боб. - Сама понимаешь - лучше отложить покупку на следующую неделю. Как считаешь?

Элламария замялась.

- Ведь так будет лучше, - настаивал Боб.

- Но ты обещаешь? - в голосе Элламарии слышалась мольба. - На следующей неделе - это точно?

- Обещаю, - кивнул Боб. - Давай теперь заглянем в "Хэрродз" и - домой.

Элламария взяла его за руку. Порой ему казалось, что она ведет себя как ребенок. Элламария и правда по-детски радовалась, когда ей удавалось настоять на своем. И все же он любил её, любил всем сердцем, со всеми её недостатками.

Боб даже не пытался придумать, что сказать Линде. Как всегда, он откладывал неприятные мысли напоследок, но все же сердце его заранее сжималось - Линда не заслужила той боли, которую он собирался ей причинить.

* * *

Мэттью пересек гостиную и налил себе виски. Дженнин, стоя в дверях, следила за ним.

- Ну что? - спросил он, бесцеремонно разваливаясь на диване со стаканом в руке. - Как там твой пилотный выпуск?

Глаза Дженнин непроизвольно сузились, а Мэттью расхохотался.

- Откуда ты знаешь? - спросила она.

- О, ты бы поразилась, узнав, сколько я на самом деле о тебе знаю!

Ну так что - все в порядке?

Дженнин ответила не сразу.

- Я и не знала, что ты знаком со Стивеном Соммерсом, - сказала она наконец. - Впрочем, не удивительно - мир забулдыг и наркоманов тесен.

Мэттью ухмыльнулся, обнажив прокуренные зубы.

- А ты со мной не выйдешь? - спросил он, махнув широким жестом в сторону бара.

Дженнин пропустила вопрос мимо ушей.

- Все-таки, с какой стати Соммерс рассказал тебе? - спросила она.

Мэттью не ответил, отпивая виски.

- Или ты заплатил ему?

- Возможно.

- Моими деньгами? - догадалась Дженнин. В словах её прозвучала горечь.

- Ну так все-таки, - промолвил Мэттью. - Как прошло?

- Зачем спрашивать, когда ты уже все знаешь?

- Ну и?

- Что?

- Удалась премьера?

- Да.

- И только? Как все прошло-то?

- Послушай, Мэттью, я не собираюсь ничего с тобой обсуждать. Это совершенно тебя не касается, так что выкладывай, что тебе надо, и - катись отсюда.

- Меня не касается, говоришь? - криво усмехнулся он, откидываясь на спинку дивана и укладывая ноги на кофейный столик.

- Сколько тебе нужно? Говори! - с нетерпением потребовала Дженнин. Или теперь вопрос стоит так - сколько хочет Соммерс?

Мэттью сделал большой глоток виски.

- Нисколько, - с ухмылкой ответил он, наслаждаясь её изумлением. Впрочем, уже в следующий миг в глазах Дженнин мелькнуло подозрение.

- Тогда зачем ты здесь?

- А вот об этом я и хотел потолковать, - сказал Мэттью. - Присаживайся - поговорим по душам.

- Спасибо, мне и здесь удобно, - отказалась Дженнин, опираясь о косяк двери. - И не забывай, пожалуйста, что ты находишься в моей квартире.

Мэттью снова ухмыльнулся.

- На тот случай, если ты забыла, Дженнин, в твоей квартире я волен вести себя так, как мне заблагорассудится.

Она скрестила руки на груди, на щеках заходили желваки.

- Выкладывай, что там у тебя. Что ты хочешь?

Мэттью встал и, подойдя вразвалочку к бару, не торопясь, снова наполнил свой стакан.

- Я хочу участвовать в твоей новой программе, - сказал он вдруг, поворачиваясь к ней.

Дженнин ахнула.

- Ну-ка повтори!

- Я хочу участвовать в твоей новой программе, - повторил он.

- Ты спятил, - убежденно сказала она.

Лицо Мэттью потемнело. Осознав свою ошибку, Дженнин поспешно добавила:

- Это самое обычное ток-шоу, Мэттью. Оно даже не постановочное. Твой талант драматического актера в нем не пригодится.

- Ты, кажется, ищешь репортера? - спросил вдруг Мэттью.

- Репортера - да. Но не актера.

- По-твоему, я не разбираюсь в этих делах?

- Разбираешься, но как актер. Но ты не журналист. Разве ты способен написать сценарий или хотя бы простую текстовку? Господи! - Дженнин всплеснула руками. - Я не пойму даже, о чем мы вообще говорим - тут и обсуждать нечего.

- Я тебе подойду!

- Нет!

- Вот увидишь, - процедил он. - Тем более, что тебе придется за меня поручиться.

- Не бывать этому! - Дженнин вспыхнула. - И вообще - выкинь эту идиотскую затею из головы.

- Послушай, Дженнин, - терпеливо сказал Мэттью, закидывая ногу на ногу. - Я хочу получить эту работу. Причем с самого первого дня. В противном случае - тебе самой не видать этой программы как своих ушей.

Дженнин показалось, что кто-то стиснул её горло ледяными пальцами.

- Ты не можешь... - прохрипела она. - Мэттью, ты не смеешь, ты не имеешь права! Я столько работала, столько мечтала об этой программе. Ну почему ты не можешь оставить меня в покое? Ведь я плачу тебе - неужели этого мало?

- Да, - отрывисто сказал он. - Я решил, что достоин большего.

- Но мне нечего тебе больше отдать! - в отчаянии вскричала Дженнин. Она посмотрела на Мэттью, и пальцы её непроизвольно сжались. Господи, как же она его ненавидела! - Подонок! - не сдержалась она. - Ты просто издеваешься надо мной, ублюдок хренов!

- Совершенно верно, - процедил он, уже со злобой в голосе.

И вдруг обида, унижение и злость, накопившиеся за последние дни, настолько захлестнули Дженнин, что она не выдержала.

- Ты вонючая скотина! - завопила она, вконец утратив власть над собой. - Вонючий, мерзопакостный гаденыш! Убирайся из моего дома! Чтоб я больше не видела твою паскудную рожу! Вон отсюда! Вон из моей жизни! Меня тошнит от одного твоего вида! Дрянь, ничтожество, мразь, выродок, гнида!

Лицо Мэттью исказилось до неузнаваемости. Вскочив с дивана, он со всего размаха швырнул свой стакан на пол - тот со звоном разлетелся вдребезги.

- Не смей на меня орать, стерва вонючая! - завопил он. - Шлюха недотраханная! - Схватив Дженнин за волосы, он резко развернул её лицом к себе.

Дженнин взвизгнула от боли.

- Отпусти меня!

- Заткнись! - проревел он и отвесил ей хлесткую пощечину.

Дженнин охнула и обрушилась на него с кулачками, но Мэттью был слишком силен для нее.

- Прекрати! Отпусти меня! - кричала она, но Мэттью продолжал таскать её за волосы.

И, вдруг, словно устав от этого, он с силой отпихнул её к стене.

- Только посмей не взять меня на эту работу! - закричал он. - Я тебе не позавидую. В следующий раз, когда я приду, дело должно быть в шляпе. Поняла?

- Это от меня не зависит, - пролепетала насмерть перепуганная Дженнин, с трудом заставляя себя смотреть на его ненавистную, перекошенную физиономию. Глаза Мэттью налились кровью, из уголков рта стекала слюна. Это не в моей власти.

- Похоже, ты меня не поняла, - прошипел он. - Повторяю в последний раз: если ты не возьмешь меня в свою программу, то тебе конец. Поняла, шлюха проклятая?

Не помня себя, Дженнин запрокинула голову и изо всей силы плюнула в эту ухмыляющуюся, подлую рожу.

От страшного удара она упала на пол, едва не потеряв сознание. Взбешенный Мэттью высился над ней. В следующее мгновение её бок пронзила страшная, агонизирующаяболь. Он ударил её ногой! И тут же - ещё и ещё раз. Дженнин лежала, прикрывая руками голову. Господи, неужели Мэттью настолько озверел, что решил забить её до смерти? Собравшись с последними силами, она откатилась в сторону, но Мэттью настиг её, и новый страшный удар обрушился на её спину. При этом Мэттью бессвязно выкрикивал самые грязные слова, которыми Дженнин и сама называла себя, когда вспоминала про миссис Грин.

Наконец она исхитрилась отползти и забиться под стол, где ноги Мэттью уже не доставали её. В разбитом рту ощущался солоноватый привкус крови.

- Вылезай оттуда, стерва! - вдруг услышала она хриплый голос Мэттью.

Дженнин не шелохнулась.

- Я сказал - вылезай!

И вдруг послышался страшный грохот и звон разбитого стекла. Чуть высунув голову, Дженнин увидела опрокинутый бар и гору битого стекла остатки бутылок, стаканов и рюмок. Затем Мэттью схватил стул и, размахнувшись, изо всех швырнул его об стену. С удовлетворением убедившись, что стул сломался, он опустился на четвереньки и заглянул под стол. Дженнин прижалась к стене. Глаза Мэттью были налиты кровью, как у рассвирепевшего быка.

Протянув руку, он снова схватил Дженнин за волосы и ударил головой об пол.

- Вот тебе, сука! - заревел он. - Получай свое!

- Прекрати, Мэттью! - жалобно взмолилась Дженнин. - Остановись. Умоляю тебя.

- Получай, шлюха! - ревел он, снова и снова ударяя её головой об пол.

- Хватит! - завизжала Дженнин. - Ты убьешь меня!

Тогда Мэттью выволок её за волосы из-под стола и отпустил.

- Вставай!

Дженнин со страхом взглянула на него; от ужаса у неё кровь стыла в жилах.

- Вставай! - завопил он.

Не сводя с него глаз, Дженнин ухватилась за край стола и попыталась подтянуться. Она громко всхлипывала - даже не столько от боли, сколько от душившего страха. С трудом подтащившись к креслу, она опустилась в него, и тут же лицо мучительно исказилось - боль в боку была нестерпимой.

- Пожалуйста, - взмолилась она, возводя на своего мучителя заплаканные глаза. - Не бей меня больше.

Мэттью высился над ней, заметно покачиваясь; он был уже здорово пьян. Дженнин отшатнулась. Мэттью схватил её за горло и, ощерясь, склонился над ней.

- Итак? - прорычал он. - Твое последнее слово.

Дженнин молча кивнула.

Мэттью отпустил её и, запрокинув голову, приложился к бутылке, которую держал в руке. Дженнин, словно завороженная, следила за ним. Вдруг она услышала собственный голос, доносившийся как бы со стороны:

- Почему, Мэттью? За что?

Мэттью со всего размаха шмякнул бутылку о стол, отчего Дженнин подскочила, и снова наклонился над ней, приблизив лицо едва ли не вплотную.

- За что? - переспросил он, брызжа слюной. - Я скажу тебе - за что. За то, что я, мать твою, был таким болваном, что влюбился в тебя. А ты, сука вонючая, меня отвергла! Шлюха подзаборная! Я любил тебя, а ты меня предала. И вот теперь пробил час расплаты. Поняла? И только попробуй, блядища, надуть меня на этот раз - тогда тебе конец! Я тебя лично на тот свет отправлю. Но только сперва шкуру сдеру!

Дженнин, холодея от ужаса, уставилась в его пьяные и совершенно безумные глаза. Она ни на мгновение не сомневалась, что Мэттью не шутит. Он уже, определенно, тронулся и неминуемо приведет угрозу в исполнение. Такой человек способен на все.

Захватив с собой уже почти опустевшую бутылку, Мэттью двинулся к двери.

- Я вернусь, - пригрозил он. - Причем скоро. Ты знаешь, что мне нужно, и что с тобой будет, если ты попытаешься обвести меня вокруг пальца. - Он зловеще усмехнулся. - Так что подумай на досуге.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Дженнин попыталась привстать, но, сраженная безумной болью, упала на колени и бессильно зарыдала.

* * *

Затормозив перед домом Дженнин, Вики вдруг увидела, как из подъезда выходит, пошатываясь, Мэттью. Одного взгляда на его лицо Вики было достаточно, чтобы понять: наверху снова случилось что-то ужасное. Дождавшись, пока он скроется за углом, она бегом кинулась в подъезд.

Дверь была открыта, поэтому Вики, не задерживаясь, влетела в квартиру и громко позвала Дженнин. Не услышав ответа, она с остановившимся сердцем направилась в гостиную. Битое стекло, запах алкоголя, переломанная мебель... Господи, что же тут было? Лишь в следующую минуту она увидела окровавленную Дженнин, скорчившуюся на полу. Уронив сумочку, Вики бросилась к ней.

- О, Вики, Вики! - всхлипывала Дженнин. - мало того, что он бил меня руками и ногами, так теперь он ещё и требует, чтобы я ему помогла. И у меня нет выхода - я должна ему помочь. В противном случае он убьет меня. Он поклялся, что убьет. Боже, что же мне делать?

- Ничего, ничего, - бормотала Вики, отчаянно пытаясь унять охватившую её ярость. - Ничего, Дженнин. Я тебе помогу. Давай попробуем перебраться на диван.

Уложив Дженнин на подушки, она помчалась в ванную за ватой и горячей водой. Вернувшись в гостиную, она увидела, что Дженнин пытается встать. Мягко, но настойчиво, она заставила подругу прилечь и начала обтирать её окровавленное лицо.

- Не двигайся, - попросила она. - Я все сделаю.

- Он убьет меня, - закричала Дженнин срывающимся голосом и снова попыталась привстать. Она была уже на грани истерики.

- Тс-сс, - сказала Вики. - Пожалуйста, полежи спокойно. Не шевелись.

Схватив Вики за руку, Дженнин сбивчиво заговорила:

- Он теперь требует мою программу. Он отберет её у меня. Что мне делать, Вики?

- Тс-сс, - снова прошептала Вики. - Полежи спокойно. Не надо ничего говорить.

Дженнин легла на подушку, чувствуя нежные прикосновения рук Вики к своему лицу. Внезапно на Дженнин навалилась усталость, и ей показалось, что конечности налились свинцом.

- Я хочу спать, - пожаловалась она. - И ещё хочу куда-нибудь уехать. Пожалуйста, Вики, помоги мне избавиться от него.

- Помогу, - твердо пообещала Вики.

- И позвони, пожалуйста, моей маме. Пусть приедет и заберет меня. Хорошо?

- Конечно. Какой у неё телефон?

- У неё нет телефона, - всхлипнула Дженнин, разражаясь слезами.

- О, господи, бедненькая моя!

Зарывшись лицом в плечо Вики, Дженнин безутешно рыдала.

- Господи, что мне делать? Вики, скажи - что мне делать?

- Прежде тебя нужно вырвать из этой обстановки, - сказала Вики. - И спрятать там, где никто тебя не найдет и никто до тебя не доберется. Там, где тебя любят и где тебя окружат нежностью и заботой.

В глазах Дженнин мелькнул ужас.

- Ты хочешь поместить меня в психушку! - вскричала она. - Нет, я не пойду. Не отдавай им меня! Я не больна! Я поправлюсь, вот увидишь.

Вики с нежностью обняла её.

- Не говори глупости, Джен, никто не собирается помещать тебя в психушку. Скажи мне только, каков твой рабочий график на эту неделю, и в зависимости от этого мы и примем решение.

Дженнин отшатнулась и пристально заглянула Вики в глаза. Вики улыбнулась. Дженнин сейчас походила на младенца.

- Я должна отредактировать передачу, - сказала Дженнин. - Но к пятнице освобожусь. И уик-энд весь у меня свободен. Может, мы куда-нибудь уедем? Ты нес можешь поехать со мной?

- Конечно, смогу, - заверила Вики. - Хочешь, съездим в Уилтшир к моим предкам? Они будут очень рады. Гулять будем. Но главное - тебе необходимо вырваться тебя из Лондона. Согласна?

Дженнин кивнула.

- Да, нужно уехать из Лондона.

- Тогда на том и порешим, - сказала Вики. - Завтра позвоню предкам и скажу, что мы приедем. А теперь - ложись спать. Ты должна выспаться. Не бойся, я останусь с тобой, - поспешно добавила она, заметив, как испуганно расширились глаза Дженнин. - Лягу здесь на диване. Если тебе что-нибудь понадобится, ты только позови, и я тут же прибегу. Хорошо?

Дженнин слабо улыбнулась и промолвила:

- Ты - поразительное создание.

- Почему?

- Вот уже второй раз ты меня спасаешь. Оказываешься рядом в самую критическую минуту.

Глаза Вики заволокло нежностью. Она улыбнулась.

- Но ведь для того и существуют настоящие друзья, не правда ли?

Дженнин растроганно посмотрела на нее.

- Да, - кивнула она. - Конечно.

Глава 30

Держа в руках папки с очередными разработками для "Мерсер Берджесс Иншюренс", Эшли вышла из кабинета и направилась в маркетинговую службу. Вот уже вторую ночь кряду, лишь урывками засыпая, она вместе со всей своей командой работала над проектом, буквально падая ног от усталости. Однако ситуация складывалась настолько многообещающе, что Эшли держалась из последних сил. Артур Феллоуман позвонил ей, как и обещал, и его ободряющие слова вселили в неё ещё большую надежду на успех. Эшли почувствовала, что он на её стороне, и поддержит её на совете директоров. Вот если бы ей удалось хотя бы ненамного понизить стоимость проекта, то победа была бы у неё в кармане.

Эшли уже дошла до конца коридора, когда вспомнила, что хотела проговорить с Иэн, и повернула обратно.

Войдя, она увидела, что Иэн кладет телефонную трубку.

- О, вы вернулись, - затараторила она. - Это звонил...

Но Эшли не слушала её.

- Я должна во что бы то ни стало переговорить сегодня утром с Артуром Феллоуманом, - сказала она. - Свяжитесь с его секретаршей и выясните его распорядок. И еще, возьмите, пожалуйста, синюю папку, которая у меня на столе, и сделайте копию со всех документов. Даже - две. Потом позвоните Уолтеру и спросите, внес ли он уже изменения, о которых я его просила. Потом свяжитесь с отделом рекламы и попросите их уточнить данные по телевидению. Если надо, сходите туда сами. Потом позвоните Кэндис и передайте, чтобы она непременно записала меня на прием к Конраду. Мы сразим его наповал. - Она улыбнулась и лукаво подмигнула. Иэн засмеялась.

- Билл уже на подходе... - начала было Иэн, но Эшли уже выскочила за дверь.

- Что за пожар? - спросил Билл Фаунест, успев схватить Эшли за рукав, прежде чем она наскочила на него.

Эшли расхохоталась.

- Извините, Билл, просто я очень спешу. Хочу успеть пообщаться с Конрадом до ланча.

- А, вот как раз то, что мне нужно, - произнес Билл, заметив в руке Эшли яркий коллаж. - Можно взглянуть?

- Да, конечно, - кивнула Эшли, протягивая ему бумаги. - Не вижу причин отказать вам в удовольствии.

- Ух ты! - восхитился Билл, разглядывая коллаж. - И правда - здорово! У меня уже слюнки текут - так не терпится увидеть все целиком.

Эшли рассмеялась.

- Уже недолго осталось. Завтра отпечатаем во всей красе и отглянцуем.

- А Конрад уже видел?

- Нет, он даже не подозревает, что его ждет, - небрежно ответила Эшли, хотя в глубине души безумно волновалась.

Билл изумленно приподнял брови.

- Господи, такая фантастика, и он ничего не видел? Тем более, что от первоначального проекта, заказанного "Мерсер Берджесс Иншюренс", это отличается как стихи от прозы.

Эшли пожала плечами.

- Это наша единственная надежда.

- А Артур Феллоуман в курсе?

- Да.

- Вы с ним говорили?

- Да.

- А с Конрадом - нет?

- Да.

- Что ж, я бы дорого отдал, чтобы взглянуть на его лицо, когда он это увидит.

Взяв её под руку, Билл повел Эшли по коридору.

- Ему ведь не просто угодить, верно? - спросила Эшли. - Я имею в виду Конрада.

- Это мягко сказано, - усмехнулся Билл.

- А ведь я всерьез рассчитываю победить, Билл.

- Я знаю.

Эшли рассмеялась. - Значит, вы в меня верите. Спасибо.

- Спасибо не мне, - сказал Билл. - Если кого вам и благодарить, то Конрада.

- Конрада? - изумилась Эшли. - В каком смысле?

- В самом прямом. Он сделал все возможное, чтобы успех был вам обеспечен.

- Он? Но - что?

Билл беспомощно развел руками. - Вы уж положитесь на мое слово, сказал он.

- Не хотите ли вы сказать, что он уже знаком с моей идеей? нахмурилась Эшли, забирая у него коллаж.

- Насколько мне известно - нет.

- Тогда о чем вы говорите?

Они уже дошли до лифта, и Билл нажал кнопку вызова.

- Справедливо ли предположить, что выполнение данного вам задания было напрямую связано с некоторым... так сказать, условием? - спросил Билл, взяв её за локоть и пристально глядя на нее.

Эшли удивленно вскинула голову.

- Как, вам это известно?

Билл кивнул.

- Это вам Конрад сказал?

Билл снова кивнул.

- И все-таки я вас не вполне понимаю, - нахмурилась Эшли. - Каким образом Конрад способен обеспечить мне победу...

- Билл! - Окрик прозвучал резко, как удар хлыста.

Эшли с Биллом одновременно обернулись и увидели направлявшегося к ним Конрада. Лицо его было темнее тучи. Эшли впервые увидела его после позорного случая в клубе "21"; с тех самых пор она старательно его избегала.

- Конрад, - растерянно произнес Билл.

- Зайдите ко мне, если у вас есть время, - сказал Конрад. - Я хотел обсудить с вами цифры за последний месяц.

- Хорошо, я зайду прямо сейчас, - сказал Билл, выпуская локоть Эшли.

Конрад, ни слова ни говоря, отвернулся и зашагал по коридору в противоположном направлении. Эшли посмотрела на Билла и скорчила гримаску. Билл подмигнул ей и направился вслед за Конрадом.

Уже в лифте Эшли испустила вздох облегчения. Довольная, что столкновения с Конрадом удалось избежать. Однако позже, уже в отделе маркетинга, она поймала себя на мысли, что слова Билла не идут у неё из головы. Причем, как она ни старалась, смысл сказанного им так и остался для неё загадкой.

* * *

Настало время ланча, и Эшли, сидя у себя в кабинете, потягивала кофе, наслаждаясь заслуженной минутой отдыха. Вдруг без всякого предупреждения дверь распахнулась, и Эшли в изумлении вскинула голову - кто это осмелился войти без стука. При виде Конрада её глаза удивленно расширились.

Он промаршировал к её столу и бросил на него папку.

- Что это такое, черт побери?

Эшли протянула руку и раскрыла папку.

- Ну? - нетерпеливо спросил Конрад.

Эшли дрожащей рукой извлекла из папки бумаги.

- Позвольте вам сказать, - процедил Конрад, опершись на стол обеими руками, - что если вы приготовили эту галиматью для "Мерсер Берджесс Иншюренс", то напрасно! Оставьте эту затею, прежде чем тратить на неё деньги, время и талант. Тем более, что подобная дешевка вполне по силам любителям из ближайшего прихода.

Эшли поморщилась и отложила папку. Затем холодно посмотрела на Конрада.

- Вам здесь не Лондон, - продолжал он. - Это Нью-Йорк. А в Нью-Йорке вы должны опережать время и изобретать нечто такое, что не по зубам нашим конкурентам. Это же, - он едва не плюнул на папку, - образец пошлости и халтуры! Если это и впрямь то, что вы хотите предложить "Мерсер Берджесс Иншюренс", то я советую вам заказать билет на ближайший самолет в Лондон. И - немедленно! Ясно вам?

Эшли встала.

- Это, - спокойно промолвила она, взяв папку и помахав ею в воздухе перед носом Конрада, - не мое! Эта папка принадлежит агентству "Джи-Эс энд Эй".

- Тогда какого черта она делает на моем столе?

- Понятия не имею, - пожала плечами Эшли. - Должно быть, Иэн принесла вам не ту папку. - Моя же - вот, - добавила она, вручая ему свою папку.

Конрад взял у неё корочки, но раскрывать не стал.

- Каким образом все-таки материалы "Джи-Эс энд Эй" оказались у вас? спросил он.

- У меня? - изумилась Эшли. - Но ведь вы сами принесли сюда эту папку! Я её и в глаза не видела.

- Не нравится мне эта история, - процедил Конрад. - Если мы выиграем конкурс и получим контракт, то я хочу, чтобы наши руки остались чистыми. Эти шпионские штучки я не потерплю! Поговорите с тем, кто принес эти материалы и потребуйте, чтобы их вернули агентству "Джи-Эс энд Эй". А потом пришлите виновного ко мне.

- Вы говорите таким тоном, как будто я и в самом деле понимаю, о чем речь, - вспыхнула Эшли. - Вы знаете своих людей куда лучше, чем я. Почему бы вам самим не поискать козла отпущения?

- Я поручил вам задание и требую его выполнения, - жестко сказал Конрад. - К завтрашнему утру. Теперь посмотрим, что тут у вас, - добавил он, усаживаясь в кресло и раскрывая корочки. - Я очень надеюсь, что это лучше, чем то, что у меня было.

Эшли не могла скрыть изумления. Она была почти убеждена, что Конрад возьмет папку с её предложениями к себе, чтобы прочитать без помех.

- Присаживайтесь, - кивнул ей Конрад. - Расскажите пока в двух словах, в чем заключается ваша идея.

Эшли уселась за стол.

- Что ж, - начала она, не имея ни малейшего желания обсуждать с ним свой проект, - как видно из схемы, идея основана на том, чтобы в обмен на приобретение первоначального полиса предлагать клиенту программу расширенного страхования.

- Продолжайте, - кивнул Конрад.

- Смысл состоит в том, чтобы расширить круг потенциальных клиентов и привлечь в него среднего обывателя и особенно - молодежь. В настоящее время исключительно солидный имидж, сложившийся у компании "Мерсер Берджесс Иншюренс", рассчитан преимущественно на богатых клиентов, тогда как средние слои населения предпочитают иные компании...

Эшли минуты три излагала свою идею, прежде чем Конрад не отложил папку в сторону.

- И это все? - спросил он.

- Да, в общих чертах.

- Вы в своем уме? - спросил он вдруг.

Эшли показалось, что она ослышалась. - Что?

- Я спросил: вы, верно, спятили?

Эшли горделиво вскинула голову.

- Задумка прекрасная! - заявила она, размахивая папкой. - И вы это отлично знаете!

- Но это совершенно не то, о чем я вас просил. Мне казалось, что вы меня поняли, но я ошибся. Мне не следовало так слепо полагаться на вас. Я просто не понимаю, на что вы можете рассчитывать, повышая смету едва ли не втрое!

- А я знаю, на что можно рассчитывать! - топнула ногой Эшли, уже выходя из себя. - Я обсудила это с Артуром Феллоуманом. Он в курсе дела.

У Конрада отвалилась челюсть.

- С Артуром Феллоуманом? - переспросил он. - Вы хотите сказать, что вместо того, чтобы посоветоваться со мной, обратились к Феллоуману? Да что на вас нашло?

- Стремление победить! - крикнула Эшли. - Или не вы угрожали мне, поставив в известность о том, что случится со мной, если контракт достанется не нам?

- И вы намеренно выставили меня в идиотском свете...

- Вы сами выставляете себя в идиотском свете! Вы прекрасно понимаете, что наш проект выигрышный, однако предпочитаете строить из себя обиженного из-за того, что я обратилась за советом не к вам, а к Артуру Феллоуману. А я бы на вашем месте поинтересовалась лучше тем, что он мне сказал.

Конрад ожег её свирепым взглядом.

- Итак, что он сказал?

- Ему проект понравился. Он пообещал, что выступит на совете директоров и попробует убедить их принять наше предложение, хотя для этого и придется несколько увеличить смету.

- Несколько! - фыркнул Конрад. - Утроить!

- Пусть утроить, - согласилась Эшли.

- Феллоуман предложил вам работать на него?

- В каком смысле? - нахмурилась Эшли.

- Если ваш замысел выгорит, то вы одна добьетесь того, над чем весь отдел маркетинга страховой компании "Мерсер Берджесс Иншюренс" потел несколько лет.

- Я же сказала - мистеру Феллоуману проект понравился, - просто сказала Эшли.

И вдруг Конрад улыбнулся. Это было настолько неожиданно, что Эшли даже растерялась; она привыкла видеть босса в гневе, ярости, но только никак не улыбающимся.

- Что ж, Эшли, - сказал он. - Следует воздать вам должное - в смелости вам не откажешь. Итак, вы и правда показали ему свой план и предложили утроить расходы на рекламу?

- Да.

- И он с вами огласился. А с Дэвидом Берджессом он уже говорил?

- не знаю.

- Думаю, что нет, - промолвил Конрад. - В противном случае Берджесс уже позвонил бы мне. - Он снова взял со стола папку и раскрыл.

- Значит вы одобряете мой план? - спросила Эшли.

- Нет, - ответил Конрад; в голосе его вновь прозвучал гнев. - Я его, безусловно, не одобряю. Вы не выполнили мои распоряжения. Если несмотря ни на что контракт достанется нам, я надеюсь, что в будущем вы не станете так себя вести. Это понятно?

- Да, - сказала Эшли. - Однако вы по-прежнему так и не ответили, как расцениваете мою работу.

- Мне кажется, что если вы и дальше будете продолжать в том же духе, то наша компания окажется перед угрозой банкротства.

Сердце Эшли упало. Значит, даже если контракт достанется им, Конрад не хочет, чтобы она продолжала работать в компании "Фрезер и Нелмс".

- Ваши предложения, - он указал на её папку, - я забираю с собой. Что же касается этого, - он ткнул пальцем в папку с материалами агентства "Джи-Эс энд Эй", - то проследите, чтобы её как можно скорее вернули законному владельцу и молите Бога, чтобы её не хватились. Хотя я вполне допускаю, что мы уже опоздали. - Он повернулся, чтобы уйти, но в эту минуту дверь распахнулась, и вошла Иэн - за её спиной стоял Алекс.

Эшли рухнула в кресло и закрыла глаза. Господи, только этого ей не хватало! Что теперь скажет Конрад? Он и без того пребывал почти в бешенстве, а приход Алекса может окончательно вывести его из себя.

- О, мистер Фрезер, - промолвила Иэн, покраснев до корней волос и виновато покосившись на Эшли. - Извините, сэр, я не знала, что вы здесь.

- Оно и видно, - хмуро произнес он, а затем, опустив глаза, посмотрел на жавшегося к её ногам мальчугана. Явно напуганного.

Конрад, рост которого превышал шесть футов, и без того казался ему настоящим великаном; разгневанный же, Конрад мог здорово напугать его.

И вдруг, к безмерному изумлению Эшли, лицо Конрада просветлело и он протянул Алексу руку.

- Привет, малыш, - почти ласково сказал он. - А ведь мы, кажется, уже встречались.

Алекс вопросительно посмотрел на мать, которая едва заметно кивнула, затем снова перевел взгляд на Конрада и робко пожал протянутую ладонь.

- Тебя, по-моему, зовут Алекс, да? - спросил Конрад.

Алекс кивнул, по-прежнему не раскрывая рта.

Конрад взглянул на Эшли. - Я и не знал, что ваша семья здесь. - И снова посмотрел на Алекса. - Надолго прилетел сюда, сынок?

- На три недели, - еле слышно ответил Алекс.

Конрад опустился на корточки, оказавшись вровень с мальчиком, и приветливо улыбнулся.

- Как насчет того, чтобы завтра сходить со мной на игру?

Алекс мгновенно оживился.