Ласковый хищник [Анна Андерсон] (fb2) читать онлайн

Анна Андерсон Ласковый хищник

1

— Проклятье! — шепотом выругалась Беверли, прищемив палец тяжелым ящиком стола.

Девушка бросила быстрый взгляд на светящийся в темноте циферблат электронных часов. Пора было заканчивать. Она с силой потянула на себя следующий ящик, и он легко вылетел из пазов. По полу у ног обнаженной Беверли рассыпались разноцветные пластиковые папки. Не заботясь об аккуратности, девушка начала спешно запихивать их обратно. Тут взгляд ее упал на выведенную толстым фломастером на красном пластике аббревиатуру ПЛМ-1. Беверли в тусклом лунном свете, льющемся в окна кабинета, принялась рассматривать содержимое папки. Увидев разноцветные схемы и графики, она засунула находку в делового вида портфель, валявшийся рядом. Кое-как наведя в кабинете порядок, Беверли выскользнула из комнаты и, бросив портфель с ценной добычей на широкое кресло в гостиной, на цыпочках прокралась в спальню. Джон все так же спал, по-детски подложив ладонь под щеку. Беверли тихонько легла рядом.

Джон Войтович проснулся раньше, чем прозвонил будильник. В последнее время такое с ним случалось частенько. Обычно любитель понежиться в постели, теперь он не мог себе позволить этой маленькой слабости, но ничуть об этом не сожалел. Слишком много сил в последние годы было потрачено на то, чтобы жизнь закрутилась вокруг Джона бешеной каруселью, увлекая за собой, заставляя спешить, чтобы всегда находиться в центре, не быть сброшенным с края вращающегося со все увеличивающейся скоростью круга. Джон ничуть не уставал от постоянной сумасшедшей гонки, наоборот, он чувствовал себя великолепно. Он словно мчался в спортивной машине по бесконечной ленте ровной дороги, выжимая из ревущего мотора все, на что тот был способен. В крови бурлил адреналин, придавая сил телу и ясности мыслям. Джон знал, что цель, к которой он стремился со студенческой скамьи, близка, вот-вот гонка будет закончена и его, Джона Войтовича, объявят победителем.

С такими мыслями Джон сладко потянулся и тут же наткнулся рукой на локоть лежащей рядом девушки. Джон усмехнулся и, повернувшись, отвел с красивого лица спящей золотистую прядь волос. Девушка скорчила во сне недовольную гримаску, и Джон в который раз подумал, что ни на одну женщину нельзя смотреть раньше десяти утра, как бы она ни была красива. Тем более если прошлым вечером вы посещали с ней небольшой прием и дама не пренебрегала крепкими напитками. Джон довольно бесцеремонно толкнул спящую в бок, та перевернулась на спину. Сползшая простыня обнажила совершенной формы грудь девушки. Джон почувствовал, что его героическая решимость немедленно подняться быстро тает, но еще быстрее растет желание провести несколько лишних минут в постели, наслаждаясь обществом прелестной блондинки.

— Беверли, поднимайся! — решительно скомандовал он, пресекая похотливые мысли.

Ответом было невразумительное ворчание.

— Поднимайся, мне нужно на работу. Не оставлять же тебя тут запертой на целый день!

При слове «работа» Беверли открыла глаза и попыталась приподняться. Это рассмешило Джона. Конечно, у каждого своя служба, подумал он.

Джон отлично знал, чем обязан знакомству с очаровательной, но, увы, весьма недалекой блондинкой. Беверли была шпионкой. Только вот с обязанностями, налагаемыми столь романтической профессией, справлялась из рук вон плохо. Джон даже поморщился, вспомнив неуклюжие попытки девушки выведать у него хоть сколько-нибудь ценную информацию о том, что было делом всей его жизни. Хотя Джон и не работал в какой-то сверхсекретной лаборатории и не был дипломатом, но некоторые сведения о его работе стоили немалых денег.

Джон Войтович окончил Массачусетский технологический университет первым на курсе и стал архитектором. Однако творениями его были не дома и великолепные ландшафты, а совершенно неприглядные для непосвященного человека кусочки металла. Джон занимался архитектурой микропроцессоров, тех самых устройств, которые делают живыми такие привычные уже для всех компьютеры и мобильные телефоны. Сразу после учебы Джон получил предложение из Электронной долины, всемирно известного научно-технологического центра, мозга и сердца всех компьютерных разработок. Компания «Ситроникс» пригласила недавнего выпускника работать в только что созданной исследовательской группе, на которую возлагались большие надежды. И надежды эти были оправданы.

Джон работал в «Ситрониксе» уже больше пятнадцати лет, за это время многое изменилось, совершенствовались технологии, но разработки группы, которую он возглавлял, всегда были на переднем крае науки. Благодаря этому сейчас «Ситроникс» был близок к тому, чтобы представить общественности совершенно новый микропроцессор для сотовых телефонов, способный произвести революцию в мире мобильной связи. Когда-то родившаяся в голове Джона идея спустя долгие годы упорной работы превратилась в микроскопическое устройство, обладающее почти невероятными возможностями.

Чем ближе было завершение работы, тем сильнее ощущал на себе Джон давление со стороны конкурентов. Особенно бесцеремонны были две крупнейшие корпорации «Нью электроник текнолоджи» и «Китрон», давние соперники «Ситроникса». Эти акулы электронной промышленности насмерть бились между собой, чтобы завладеть новинкой, разработанной Джоном.

Внезапно его студенческие приятели, работавшие теперь в «Нью электроник», стали очень активно пытаться воскресить былую дружбу. Подсаживаясь к Джону в баре или заводя разговор на совместных вечеринках, они ненавязчиво описывали все мыслимые и немыслимые блага, которые предоставляет «Нью электроник» своим сотрудникам. Дружески похлопывая бывшего сокурсника по плечу, они сетовали, что «Ситроникс» не ценит тех, кто на него работает. Вот, Джон, к примеру, такой талантище, а всего лишь возглавляет группу, а в «Нью электроник» давно бы уже был вице-президентом с окладом, который ему даже и не снился. Ну если не вице-президентом, то уж исследовательским отделом точно руководил бы. «Нью электроник» умеет ценить такие кадры, слышал Джон со всех сторон, но только смеялся над подобными неуклюжими попытками подкупа. Конечно, сейчас Джон мог бы диктовать любые условия и добиться в «Нью электроник» такого поста, которого бы захотел, но оставить «Ситроникс», где когда-то поверили в него, вчерашнего студента, было бы предательством, на которое Джон никогда не пойдет.

Видя, что посулы «Нью электроник» не приносят успеха, «Китрон», к удовольствию Джона, выбрал иной путь, чтобы завоевать перспективного ученого, а заодно завладеть его изобретением.

Зарабатывая достаточно, Джон тратил деньги со вкусом. Его мир не был замкнут лишь кабинетом и лабораторией, и в жизни была масса других интересов, кроме работы. Были у него и свои маленькие слабости, которые влекли за собой далеко не маленькие расходы. Джон любил хорошие машины, позволял себе одеваться в костюмы от престижных дизайнеров, пил коллекционные вина и знал толк в красивых женщинах. Ни одна более или менее заметная красотка Электронной долины не могла пожаловаться на то, что Джон не уделил ей внимание. Среди них были секретарши и студентки, хорошенькие официантки, скучающие супруги больших боссов и их юные дочери. При этом Джон нисколько не отчаивался, получая отказ, никогда не нарывался на скандалы и умел вовремя закончить самые бурные отношения, чтобы сохранить свою свободу. К сожалению, мало кто из красавиц отвечал его взыскательным запросам. Многие были слишком заняты собой, иные просто глупы, но Джона это не слишком огорчало, и он всегда готов был ринуться в бой при виде нового симпатичного личика и стройной фигурки.

На одной из вечеринок, устроенной «Китроном» в честь юбилея одного из руководителей, Джон заметил скучающую у бара красавицу с потрясающими формами. Она пила мартини, глядя на веселящуюся толпу почти с жалостью. Джон тут же решил составить даме компанию.

Обменявшись с ней несколькими фразами, Джон с сожалением понял, что внешность вновь оказалась обманчивой. Девушка охотно рассуждала о новых марках машин и модной одежде, но не могла поддержать разговор ни о музыке, ни о кино. В этих случаях реплики ее сводились к междометиям или шаблонным фразам из глянцевых журналов. Разочарованный Джон хотел было отойти от новой знакомой, но та вцепилась в него мертвой хваткой, то требуя еще мартини, то прося представить ей кого-нибудь из пришедших, то желая танцевать. Барышня почти в открытую предлагала себя Джону, и от такого предложения было трудно отказаться.

Когда Джон привез изрядно подвыпившую новую знакомую к себе домой, она вдруг проявила живой интерес к тому, часто ли он работает дома, и выразила желание взглянуть на его рабочий кабинет. В этот момент Джон насторожился. А когда, увидев на столе ноутбук, девушка попыталась всеми правдами и неправдами отослать хозяина дома в душ, Джон понял, что это происки «Китрона». К нему подослали шпионку, и Джон был искренне возмущен. Уж если солидная корпорация опускается до шпионажа, то могли бы подобрать девицу посмышленее. Какого же эти ребята из «Китрона» невысокого мнения о запросах Джона, если считают, что он клюнет лишь на заманчивый фантик! Джон искренне посмеялся, когда, вернувшись из душа, застал обольстительницу тупо смотрящей на темный экран ноутбука, по которому бегала смешная овечка.

— Этот ноутбук я купил в подарок дочери, — спокойно сказал Джон. — Правда, неплохая игрушка?

— Дочери? — растерянно переспросила незадачливая шпионка. — А у тебя, что, нет такого же?

— Есть, конечно, но… Разве тебя интересует это? У меня есть кое-что поинтереснее железки, — ухмыльнулся Джон.

Гостья, вдруг вспомнив о ревнивом муже, засобиралась домой, а Джон искренне посмеялся над первой неудачей «Китрона», за которой последовали и другие.

Беверли была четвертой шпионкой «Китрона» и наиболее терпеливой и настойчивой из всех.

Джон немного жалел ее. В сущности она была довольно милой, простой девушкой, явно взявшейся не за свое дело. Джон охотно проводил с Беверли время, делал ей подарки, с улыбкой следя за неуклюжими попытками выведать у него что-нибудь о новом приборе.

— Беверли, поднимайся! — крикнул Джон уже из ванной. — Скорее, я опаздываю.

Через полчаса Джону удалось усадить недовольную и не выспавшуюся Беверли в машину и отвезти к небольшому пансиону, где девушка снимала комнату. Высаживая ее у дверей, Джон в очередной раз подивился, что такая легкомысленная барышня всегда носит с собой солидный портфель, больше подходящий юристу или бухгалтеру. Но ему некогда было думать о таких мелочах. Взглянув на часы, Джон понял, что должен торопиться, если хочет успеть к утреннему совещанию с технологами.

— Здравствуйте, мистер Войтович, — поприветствовала Джона миссис Лиддл, его секретарша, опытная пожилая дама, незаменимая на своем месте. — Вам с утра звонили из школы, сказали, что не застали вас дома, и мобильный был выключен. Было еще несколько деловых звонков, я все записала.

Джон кивнул, в который раз отметив про себя, как умно миссис Лиддл расставляет приоритеты. Она прекрасно знала, что известия о дочери для Джона подчас важнее, чем рабочие новости. Десятилетняя Рут была для Джона всем. Самая главная женщина в моей жизни, частенько говорил о ней Джон.

С матерью Рут Джон познакомился в первый же день, когда пришел устраиваться на работу в «Ситроникс». Хелен Смит, ничем не примечательная, как и ее имя, служила тогда в секретариате компании, где Джону пришлось заполнить кучу разных бумаг. И если молодой человек, едва выйдя из здания секретариата, сразу же забыл любезную девушку, помогавшую ему разобраться во всех бюрократических хитростях, то Хелен долго еще смотрела ему вслед, прислонившись к пластиковой оконной раме.

— Зря заглядываешься, подруга, — сочувственно произнесла вторая секретарша, Лиза Боттом. — Он не про твою честь.

— Это еще почему? — При незаметной внешности Хелен обладала сильным характером и завидным темпераментом.

— За ним из университета тянется целый хвост слухов, — ответила Лиза.

— И каких же? — поинтересовалась Хелен.

— А ты взгляни на него повнимательнее и все поймешь, — усмехнулась Лиза.

— Парень как парень, — пожала плечами Хелен. — Рассеянный, пожалуй, немного, и очень симпатичный.

— Да он просто красавчик! Весь женский состав факультета был от него без ума, и, думаю, он этим пользовался.

— Интересно, — задумчиво произнесла Хелен. — Слушай, спорим, что он сегодня же прибежит ко мне на свидание!

— К тебе? — Лиза поперхнулась кофе, который едва отпила. — Да ты просто ненормальная. Ну ладно. Если это случится, завтра я угощаю тебя обедом.

— Договорились. Если нет, то я тебя угощаю! — бойко ответила Хелен и, взяв из ящика чистый компакт-диск, выбежала на улицу.

Осмотревшись, Хелен увидела, что Джон вошел в кафетерий. Сквозь огромное окно было видно, как молодой человек взял у стойки чашечку кофе и присел за один из столиков. Хелен решительно направилась в кофейню.

— Простите. — Она нарочито неловко протискивалась между столиками и задела руку Джона, кофе из чашки выплеснулся на блюдце и только что полученные в секретариате бумаги, лежавшие рядом.

— Осторожнее! — Молодой человек быстро схватил бумаги и начал промокать их салфеткой, едва взглянув на Хелен.

Услышав его недовольное восклицание, девушка замерла, оглянулась и быстро сказала:

— Я буду у входа. — Не дожидаясь реакции Джона, она вышла из кафе.

С раздражением и недоумением проводив ее взглядом, Джон допил свой кофе. Поднявшись из-за стола, он увидел сквозь витрину, что странная девица из секретариата до сих пор стоит у входа в кафетерий, усердно делая вид, что просто вышла погреться на солнышке. Это почему-то взбесило Джона и, выходя на улицу, он так сильно толкнул дверь, что чуть не ударил девушку. Резко повернувшись, Джон пошел вдоль улицы. Спустя мгновение он услышал за спиной торопливые шаги и быстрый шепот:

— Правильно, не оглядывайся, я уж испугалась, что опять прислали какого-то лопуха. А теперь иди в университетский сквер, сядь на вторую скамейку и жди.

Услышав весь этот бред, а особенно последнее указание, Джон резко обернулся и оказался лицом к лицу с Хелен. Вернее сказать, что ее лицо находилось где-то на уровне его груди, девушка была совсем маленького роста. От неожиданности он выронил бумаги, которые хотел спрятать в портфель.

— Что это значит? Почему вы ко мне привязались? — Джон почти кричал.

— Тихо, болван, — зашипела Хелен, присев и начиная собирать его бумаги. — Иди куда велено. — Она легко поднялась и, унося с собой собранные листки, направилась к скверу.

— Эй, отдайте мои бумаги! — Джон направился за ней и с какой-то обреченностью сел рядом на скамейку.

— Откуда ты взялся за тем столиком и почему знал отзыв на пароль? — быстро прошептала девушка. — Говори тише!

Джон невольно понизил голос и заговорил гневным шепотом:

— Да кто вы такая? Какой пароль? Я здесь первый день. Меня пригласили на работу! Что это все значит?

За все время их странного общения она впервые взглянула прямо на него, в глазах ее было недоумение, быстро сменяющееся испугом.

— Кто сидел за этим столиком до тебя? — спросила она, отдавая ему один листок за другим. — Куда делся тот парень?

— Понятия не имею, они ушли, а я сел за освободившийся столик. Да что все это значит?

— Они? Ты уверен, что он был не один?

— Да! Двое, трое, не помню.

— Тогда все пропало! Они вычислили его. Ладно, тебя здесь никто не знает, так что держи. — Хелен протянула Джону оставшиеся листки вместе с диском, который держала в руке. Она наклонила голову и быстро проговорила: — Подержи это у себя до шести часов, в шесть встретимся в том же кафе. Не вздумай не прийти, выбросить диск или посмотреть, что там. Тогда я не поручусь за твое будущее. Тут просто банка с пауками, все друг за другом шпионят! Если я не приду, вот телефон, скажешь, Хелен просила позвонить. Хелен — это я. Но звони не раньше половины седьмого! Эй, не трусь! Делай как я сказала, и ты будешь ни при чем. — Хелен сунула Джону какую-то бумажку, поднялась со скамейки и быстро пошла прочь.

Джон сидел, ошеломленно глядя ей вслед, сжимая в руке диск и пытаясь осознать, что же только что произошло и что ему делать. Надо же было влипнуть в такую дурацкую историю в свой первый день в «Ситрониксе». Он конечно же слышал о конкуренции и колоссальных масштабах промышленного шпионажа, но уж никак не думал, что будет вот так грубо втянут в него. Что же делать? Лучше всего ничего! Выбросить кассету в урну, а девицу — из головы, решил Джон и уже поднялся со скамейки, чтобы выполнить свое здравое намерение, но тут подумал, что их с девушкой видели вместе. А что, если кто-то следил за ней? У меня начинается паранойя, печально подумал он. Посмотрев на часы, Джон решил, что до шести осталось ждать не так уж долго. Лучше всего, если он вернет ей диск, и все на этом закончится.

Хелен с видом победительницы вошла в свой офис:

— Готовь угощение и выпивку! Ты проспорила! — с порога заявила она Лизе.

— Не может быть! Ты это сделала?

— Да! Я назначила свидание самому потрясающему мужчине из всех, которые бывали в этой комнате! Из всех, которых я вообще знаю, — добавила Хелен мечтательно.

— Он не придет, — отозвалась Лиза.

— Он придет, прибежит и еще будет волноваться, что я опаздываю. Ты просто завидуешь или жалеешь, что поспорила? — хитро спросила Хелен.

— Вот еще, но я сама приду посмотреть.

— Да пожалуйста! В шесть, в кафетерии.

Без десяти шесть девушки заняли удобную наблюдательную позицию возле телефонной будки напротив кафе.

— Вот он, смотри. — Хелен толкнула подругу локтем.

Джон уже сидел за столиком, не притрагиваясь к кофе, и нервно оглядывался каждый раз, когда кто-то входил в кафе.

— Слушай, потрясающе! — выдохнула Лиза. — Что же ты стоишь, иди!

— Нет, сейчас будет еще интереснее! Сейчас он начнет звонить. — Хелен самодовольно улыбнулась. — Побежали обратно в офис!

Она подхватила подругу под локоть и потащила ее к зданию секретариата. Едва девушки вбежали в свой кабинет, как раздался телефонный звонок. Хелен подняла трубку. Не здороваясь, даже не спросив, кто звонит, она произнесла с нотками металла в голосе:

— Я иду, спокойно. — Положив трубку, Хелен взглянула на подругу. — Ну, будешь смотреть последний акт представления?

— Класс!

Лиза восхищенно смотрела, как Хелен не торопясь направляется в кафе, улыбается красавцу и садится за его столик. Хелен что-то сказала Джону, тот долго удивленно смотрел на нее, а потом расхохотался. Хелен тоже смеялась.

— Ну разве я могла поступить иначе? Ты бы ведь даже не взглянул на меня второй раз! — неоднократно повторяла Хелен мужу, став миссис Войтович.

До сих пор, вспоминая их знакомство, Джон не мог удержаться от смеха.

Конечно, он не сразу понял, что Хелен именно та женщина, которая ему нужна. Джон привык к женскому вниманию, и еще одна победа не была для него в диковинку, к тому же Хелен, хоть и была довольно хорошенькой, но никак не вписывалась в его идеал красоты. Некоторое время они просто встречались, Хелен помогала Джону освоиться в «Ситрониксе», подчас давая очень дельные советы насчет отношений с начальством и коллегами. Вскоре Джон понял, что уже не может обходиться без их ежедневных встреч и бесед. Однажды после совместного ужина он пригласил Хелен к себе, а через пару недель она переехала к Джону со всеми своими пожитками. Их союз был основан на глубоком взаимопонимании, они смотрели не друг на друга, а в одну сторону. Джон всегда знал, что найдет у Хелен сочувствие и поддержку, а Хелен была счастлива успехами мужа. Так они прожили четыре года. Джон стал заметной фигурой в «Ситрониксе», супруги обзавелись собственным жильем, и тут Хелен сообщила Джону, что ждет ребенка. То, что должно было стать для Джона новым витком счастья, низвергло его в самые темные глубины отчаяния. При родах Хелен умерла, оставив мужу маленькую Рут. Джон впал в глубокую депрессию, был настолько подавлен, что даже не мог заставить себя забрать девочку из больницы, в душе обвиняя малышку в смерти жены. Заботы о Рут взяли на себя родители Джона.

Но время залечивает даже самые глубокие раны, припорашивая песком забытья тяжелые обиды. Джон стал часто бывать у родителей и постепенно привязался к малышке. Он видел, как причудливо переплетаются в Рут его черты с чертами Хелен, сначала во внешности, а потом и в рано проявившемся характере. Вскоре девчушка окончательно завоевала сердце Джона, но отношения отца и дочери складывались непросто. Характер у Рут был далеко не ангельским. Упорством и своенравием она пошла в Джона, взяв от Хелен умение до поры до времени сдерживать свои чувства. И уж конечно в маму девочка была ужасной шалуньей и выдумщицей. Все это привело к тому, что к ее семи годам отец и мать попросили Джона устроить Рут в школу, потому что уже не справлялись с непоседливой внучкой.

Теперь каждый звонок из школы был для Джона испытанием. Рут постоянно что-нибудь выдумывала, подбивая одноклассниц на всевозможные, часто небезопасные проделки. Чего стоил их недавний поход за сокровищами индейцев в соседний лес. Компанию кладоискательниц пришлось ночью разыскивать полиции. Джон прекрасно понимал, что своим поведением Рут, возможно, пытается привлечь его внимание, что ей одиноко, но когда он забирал ее к себе на выходные, тоже ничего хорошего не получалось. Рут заранее ненавидела любую женщину, которая оказывалась возле Джона. В результате в сумочке очередной пассии ее отца могла оказаться лягушка, а во флаконе шампуня — быстросохнущий клей.

С тяжелым сердцем взялся Джон за телефонную трубку, набирая номер школы Рут. Но сегодня ничего страшного не случилось, просто ему напоминали о необходимости очередного взноса за летний лагерь. Джон попросил передать дочке привет и погрузился в повседневные дела.

2

Когда Джон закончил совещание с руководителем технологической группы, было около двух часов, и ему нужно было поторопиться, чтобы успеть пообедать в своем любимом итатьянском ресторанчике. Время ланча заканчивалось там в половине третьего. После этого от разговорчивого приветливого хозяина Джованни нельзя будет добиться ничего, кроме капучино с булочками, а Джон чувствовал, что очень голоден.

Войдя в ресторан, Джон с досадой заметил, что за его любимым столиком сидит Беверли и со скучающим видом ковыряется вилкой в салате. Не имея ни малейшего желания делить обеденное время с надоевшей любовницей-шпионкой, Джон быстро повернулся к ней спиной и сел за первый попавшийся столик. К нему сразу же подошла официантка.

— Что будете заказывать, мистер Войтович? — приветливо улыбнулась она.

— Как обычно, салат, пожалуйста, лазанью под соусом болоньез и потом капучино.

— Девушка, а я дождусь свой заказ? — услышал Джон, и только тут обратил внимание, что он не один за столиком.

Напротив него сидела миловидная шатенка лет тридцати пяти в строгом деловом костюме, который не очень ей шел. В Электронной долине, этом замкнутом сообществе, почти все знали друг друга, но Джон мог поклясться, что никогда раньше не видел эту особу. На столике перед незнакомкой лежала сегодняшняя университетская газета.

— Сейчас, секундочку, — извиняющимся тоном произнесла официантка и исчезла.

— Вы давно заказали? — поинтересовался Джон у соседки.

— Минут двадцать, — неохотно ответила та.

— Здесь всегда много народу в обед, — попытался продолжить беседу Джон, но женщина ответила ему молчанием, снова уткнувшись в газету.

Когда принесли заказ, Джон покачал головой.

— Сразу видно, что вы у нас недавно, — заметил он, снова обращаясь к своей соседке.

— Почему? — удивилась она.

— Вы заказали стейк, — вздохнул Джон.

— Что же в этом такого? — недоуменно спросила незнакомка.

— Все знают, что у Джованни прекрасный повар, настоящий итальянец, но он совершенно не умеет готовить стейки!

Соседка Джона хмыкнула и взялась за вилку и нож. Пока Джон расправлялся с нежнейшей лазаньей, шатенка безуспешно боролась с жестким куском пережаренного мяса. В конце концов она сдалась.

— Вы правы, — улыбнулась женщина Джону. — Я тут недавно, а стейк несъедобен.

Вместо ответа Джон подозвал официантку.

— Марианна, нехорошо вводить в заблуждение новеньких, — шутливо пожурил он ее. — Принесите мисс…

— Оттборо, Кэролайн Оттборо, — подсказала соседка.

— Принесите мисс Оттборо лазанью. И заберите этот стейк. Зачем вы только оставили его в меню?

Марианна улыбнулась.

— Хорошо, мистер Войтович. Но мы никак не можем переубедить повара, что то, что он делает, не называется стейком.

— Сейчас станет лучше, — тоном врача, успокаивающего пациента, произнес Джон. — Значит, вы Кэролайн? Меня зовут Джон.

— Очень приятно, — приветливо кивнула она.

— Я угадал, что вы здесь недавно? — снова спросил Джон.

— Да, я тут всего неделю.

— Работаете или учитесь? — Почти инстинктивно Джон решил польстить Кэролайн, сделав вид, будто не замечает, что она уже вышла из студенческого возраста.

— Хотите сказать, что учиться никогда не поздно? — парировала она, глядя Джону в глаза.

Тот смутился, не найдя что сказать. Выручила его лишь Марианна, принесшая Кэролайн лазанью. Кэролайн принялась за еду.

— Действительно очень неплохо, — похвалила она, скорее для того, чтобы разрядить обстановку.

— Могу спорить, вы медик! — снова принялся гадать Джон.

— Что вы! Иначе я сумела бы препарировать тот стейк! — улыбнулась Кэролайн.

Джон расхохотался.

— Два — ноль, мадам!

— Два — один, дам вам один балл за лазанью, — ответила Кэролайн.

— Не медик, так кто же? — не унимался Джон.

— Вы всегда так любопытны?

— Нет, но я исследователь, находить ответы на вопросы моя профессия! Мне за это платят.

— И вы думаете, за знания обо мне вы много получите?

— Почему-то мне кажется, что да, — ответил Джон серьезно.

Кэролайн смутилась, но сделала вид, что увлечена лазаньей.

— Я юрист, — сказала она наконец. — Приехала из Новой Англии. Еще вопросы?

— Вам здесь нравится?

— Пока не знаю, осваиваюсь.

Только Джон собирался задать следующий вопрос, как заметил, что к их столику подплыла Беверли. Не обращая внимания на Кэролайн, девушка погладила Джона по щеке.

— Я ждала тебя, милый…

— Я сегодня очень занят, — быстро ответил Джон, заметив, что Кэролайн окинула Беверли оценивающим взглядом.

— И ни минутки для бедной Бев? — Блондинка изящно развернулась, обнимая Джона за плечи и явно намереваясь присесть ему на колени.

— Ни минутки, — отрезал Джон.

Кэролайн уткнулась в свою тарелку, но он успел увидеть легкое презрение, мелькнувшее на ее лице.

— Позвони, — томно произнесла Беверли.

— Послушай, разве у тебя сегодня не назначена встреча? — почти грубо спросил Джон. — По-моему, тебе пора. — Он стряхнул с плеча руку девушки.

Большие глаза Беверли округлились.

— Ты меня прогоняешь? Смотри не пожалей! — Она топнула ногой и направилась к выходу из кафе.

Джон молчал, боясь взглянуть на Кэролайн. Ему вдруг стало невыносимо стыдно за Беверли и за свое поведение. Он с удивлением понял, что ему отнюдь не безразлично, что думает о нем женщина, с которой он познакомился всего полчаса назад. Джон давно не чувствовал ничего подобного, он часто пренебрегал мнением окружающих. Откуда это желание понравиться незнакомке? Она ведь даже не нравится ему внешне, разве что его привлекли ее явно острый ум и юмор. Как давно он не общался с женщиной на равных! От подобных мыслей его оторвала Кэролайн, прервав неловкое молчание.

— Что из местных десертов вы мне посоветуете?

— Десерты здесь не лучше стейков. По крайней мере, днем. — Джон замялся. — Если вы хотите попробовать кое-что по-настоящему вкусное, я бы пригласил вас сегодня поужинать в город, в один французский ресторан.

— Предупреждаю, — улыбнулась Кэролайн, — меня трудно удивить деликатесами. Мой дядя был шеф-поваром.

— Я все-таки рискну! Итак, в семь часов? Я заеду за вами на работу, — быстро произнес Джон, боясь, что Кэролайн передумает.

— Я заканчиваю в шесть, так что успею заехать домой переодеться. Вот мой адрес. — Она написала несколько слов на салфетке. — Приезжайте туда.

Кэролайн встала из-за стола. Джон развернул салфетку, он чувствовал легкое разочарование от того, что еще одна женщина сдалась без боя.

— Но здесь не указан номер квартиры! — заметил он.

— Я буду ждать вас у подъезда, — улыбнулась Кэролайн.

Вот так-то! Получил?! Будешь ждать, как мальчишка! — мысленно усмехнулся Джон, провожая Кэролайн взглядом.

Рабочий день, как всегда, пролетел незаметно. Приближающаяся триумфальная презентация новинки создавала в «Ситрониксе» настроение подобное предрождественскому, когда еще многое нужно успеть, но впереди ждет чудо рождественской ночи, когда могут сбыться даже самые заветные желания. И все же весь день Джон ловил себя на том, что помимо обычного в последнее время лихорадочного возбуждения испытывает еще и радостное волнение от предстоящего ужина с Кэролайн. Он ни на секунду не забывал о назначенном свидании и сам этому удивлялся.

Давно Джон не испытывал перед свиданием одновременно и восторг, и робость.

За прошедшие со смерти Хелен годы у него было немало женщин. Их связывали то скоротечные романы, легко возникающие в водовороте суматошной жизни, то длительные отношения, претерпевающие многочисленные метаморфозы от бурного увлечения до прочной дружбы. Джон никогда не добивался женщин и с легким сердцем отступался, если понравившаяся особа не выказывала ему расположения, даже если ее равнодушие было напускным и для счастливого продолжения их отношений от него требовались лишь слова формального признания. Сколько-нибудь значительные романы у него возникали лишь с теми, которые были доступны сразу, откликаясь на его знаки внимания без жеманства и притворства. Этого ему было вполне достаточно. Однако у таких отношений была и обратная сторона. Джон так же легко расставался со своими спутницами, часто не находя иных общих интересов, кроме радостей секса и короткого совместного отпуска. Редко когда ему хотелось узнать, о чем думает и чем живет его очередная возлюбленная, впрочем, это частенько было ясно и без вопросов. И вот он по-настоящему волнуется перед свиданием. Такого Джон не замечал за собой уже несколько лет.

По дороге к дому Кэролайн Джон остановился у цветочного магазина. Войдя в благоухающее царство недолговечной красоты, он растерялся. Ему совсем не хотелось покупать цветы просто потому, что этого требует этикет. Джону непременно хотелось купить такие, которые точно понравятся Кэролайн, поэтому на розы он даже не стал смотреть, считая их формально-торжественными и безликими. Джон стал разглядывать небольшие букеты, умело составленные из садовых растений, но потом взгляд его упал на ирисы. Темно-фиолетовые цветки их были еще скрыты в бутонах, готовых вот-вот распуститься. Джон попросил упаковать три ириса в тонкую розовую бумагу без всяких украшений. Получилось мило и изысканно одновременно.

К дому Кэролайн Джон подъехал минут за пять до назначенного срока. Припарковавшись на узкой улице, вдоль которой шли краснокирпичные фасады стандартных двухэтажных домиков университетского кампуса, Джон вышел из машины и встал под высоким платаном, отбрасывающим на мостовую кружевную тень кроны. Кэролайн появилась ровно в семь. Вместо делового костюма на ней были надеты легкие кремовые брюки и пестрая шелковая блузка теплых тонов. Густые каштановые волосы свободно падали на плечи, обрамляя милое лицо с правильными чертами. Кэролайн легко шла вдоль улицы на высоких каблуках, небрежно помахивая маленькой сумочкой. Джон улыбнулся и сделал шаг к ней навстречу. Неожиданно Кэролайн подставила ему щеку для поцелуя. Жест был настолько естественным, как будто они были давними друзьями или даже братом и сестрой.

Наклонившись поцеловать Кэролайн, Джон почувствовал легкий аромат дорогих духов, прядь мягких волос легко коснулась его лица. Джон вдруг ощутил прилив нежности к почти незнакомой ему женщине. Почему-то ему хотелось защитить ее от всего мира, хотя Кэролайн держалась гораздо более уверенно, чем он, и вряд ли нуждалась в защите. Джон протянул ей ирисы. Кэролайн заулыбалась.

— Замечательно, — произнесла она, поглаживая пальцем один из мягких бутонов. — Я очень люблю ирисы, они такие необычные. Почему-то они ассоциируются у меня с Востоком, с Японией.

— Я не очень хорошо разбираюсь в цветах, — смутился Джон, — но мне показалось, что эти должны вам понравиться.

— Послушайте, я забыла, мы переходили на «ты»? — вдруг спросила Кэролайн. — Вы извините меня, но за последние дни было столько новых знакомств, что я часто путаю, с кем я на «ты», а с кем на «вы». Ужасно неудобно. Всегда жду, пока человек заговорит первым.

Джон немного опешил оттого, что его поставили в безликий ряд «новых знакомств», ведь он считал их с Кэролайн встречу чем-то особенным.

— Давайте перейдем, — не дожидаясь ответа, сказала Кэролайн. — Что-то мне подсказывает, что мы станем друзьями, почему бы не начать прямо сейчас.

Она улыбнулась, видя растерянность Джона. Положительно, эта женщина была совершенно иного склада, чем те, с которыми он имел дело в последнее время.

Джон открыл перед Кэролайн дверцу машины.

— Я не слишком по-деловому одета для вашего французского ресторана? Ко мне не будет претензий, что я не в вечернем платье? — улыбнулась она.

— Там все очень демократично, ну в крайнем случае придумаем вам юбку из портьеры в соседней закусочной, — в тон ей ответил Джон.

— Отлично, я еще и не в таких нарядах разгуливала, особенно пока училась в университете!

— И что же носят юристы? — поинтересовался Джон.

— У нас была замечательная театральная студия, — ответила Кэролайн. — Мы ставили там все подряд, от Шекспира до сочинений наших студентов-филологов. Но нам поставили условие, что раз в месяц мы обязательно должны выступать в одной начальной школе, разыгрывать перед детишками всякие сказки. К этому делу мы подходили спустя рукава, это же не великое искусство! И вот в одной сказке я изображала несчастную сиротку, которую не любят приемные родители. Наша костюмерша, студентка факультета искусств, тяготеющая к авангардизму, решила, что сиротка непременно должна быть лысой, так она будет смотреться более жалостливо. Разумеется, стричься наголо я не собиралась, и тогда придумали другой выход. Я должна была натянуть купальную шапочку. Один наш артист сказал, что принесет мне подходящую прямо на спектакль. И принес. Когда я ее увидела, то была в ужасе. Шапочка была зеленого цвета. Так как у моей бедной сиротки была совершенно зеленая лысина, весь эффект жалостливости пропал, дети просто умирали со смеху, пока я не догадалась повязать платочек.

Джон слушал веселую болтовню Кэролайн и чувствовал, как исчезает его неловкость и скованность. Ему начинало казаться, что он уже давно знал эту женщину, просто по какой-то нелепой случайности они не могли видеться все эти годы. Ресторан, в который они приехали, находился немного в стороне от главной улицы, на первом этаже был закрытый зал, а вдоль второго, по периметру, шла открытая галерея со столиками на двоих. Вечер выдался теплый, и Джон предложил посидеть на воздухе. Кэролайн радостно согласилась, сказав, что ужасно устает от искусственно кондиционированной атмосферы офиса.

— Ты тоже работаешь в офисе? — поинтересовалась она у Джона.

— Когда как. Иногда в лаборатории, там с атмосферой еще хуже, температурный режим и все такое.

— Ты ученый? — уважительно спросила Кэролайн.

— Скорее инженер.

— Наверное, очень интересная работа. — Кэролайн изучала меню, одобрительно кивая головой.

— Скажи, — вдруг решился Джон, — тебе это действительно интересно?

Кэролайн улыбнулась.

— Если честно, то совсем нет. Мне кажется, что работа мало что говорит о человеке. Возможно, я утрирую, но это как по телеге судить о лошади, которая ее тянет. Если лошадь способна это делать, то совершенно не важно, что она тащит.

Джон удивился такому ходу мыслей и даже немного обиделся. Для него работа значила очень многое, и он считал, что его исследования во многом сформировали и его личность.

— Мне кажется, ты не права. Если человек выбрал свое дело и делает его хорошо, с любовью, то это о многом говорит.

— Конечно, это так, — согласилась Кэролайн, — но гораздо интереснее, каков человек после работы. Если он может говорить только о своих делах в офисе, он просто пустышка и прикрывается делом, пусть даже он делает его великолепно.

Джон задумался и понял, что Кэролайн во многом права. Он знает нескольких своих коллег, прекрасных ученых, которые совершенно невыносимы в обществе, занудны и скучны. Заметив, как Джон нахмурился, Кэролайн улыбнулась.

— Не принимай мои слова всерьез, — махнула она рукой. — Просто мне всегда интересно, как люди проводят свободное время. Только это может по-настоящему характеризовать человека. Кто-то читает запоем, кто-то путешествует, кто-то играет, кто-то бездельничает. В отличие от животных мы обладаем этим самым свободным временем, и это настоящее сокровище. Вот мне и любопытно, кто и где его хранит. Что ты любишь делать, когда свободен?

— Чаще всего навещаю дочь, — честно ответил Джон и в очередной раз удивился своей откровенности.

Он почти никогда не рассказывал своим женщинам о Рут, говорил только при необходимости, например, когда они должны были встретиться.

— У тебя есть дочь? Сколько ей лет? Где она? — засыпала его вопросами Кэролайн, и Джон, сам того не желая, начал рассказывать ей о девочке.

Кэролайн смеялась, когда он говорил о выходках Рут, качала головой, когда жаловался на проблемы в их отношениях, расспрашивала, чем интересуется и что любит малышка. Джон так давно не разговаривал с кем-то о Рут, что, начав, уже не мог остановиться, чувствуя, что Кэролайн интересно то, о чем он рассказывает. Ни Кэролайн, ни Джон почти не обратили внимания на великолепный ужин, который им подали, настолько были увлечены беседой. Только попробовав десерт, Кэролайн с удовольствием отметила, что Джон не зря хвалил этот ресторан.

— Мне так легко с тобой, — восхищенно произнес Джон, когда они вернулись к его машине.

Кэролайн улыбнулась.

— Вечер был просто чудесный, правда.

Она сказала это так искренне, что Джон сразу понял: это не пустые слова вежливой благодарности. Для нее сегодняшний ужин тоже значил многое.

— Послушай, ты ведь здесь совсем недавно. Ничего не видела из наших красот, — сказал он, когда они ехали к дому Кэролайн. — Мне бы хотелось свозить тебя на побережье. Не возражаешь? На эти выходные, — немного робея, предложил он.

— Это было бы просто здорово! — отозвалась Кэролайн.

Когда подъехали к ее дому, Джон вышел из машины, открыл дверцу со стороны Кэролайн. Она тоже вышла. В неловком молчании они стояли друг против друга настолько близко, что Кэролайн казалось, будто она слышит учащенное биение сердца Джона. Кэролайн приподнялась на цыпочки и чмокнула Джона в щеку.

— Созвонимся, — тихо сказала она. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — как эхо отозвался Джон.

Он проводил Кэролайн взглядом до подъезда, даже не пытаясь применить хотя бы один из своих излюбленных приемов, чтобы напроситься на «чашечку кофе». Он понял, что с Кэролайн все должно быть иначе, не так, как с другими женщинами.

Джон ехал домой, чувствуя себя студентом, возвращающимся с первого «взрослого» свидания. Впрочем, Джон привык быть честным сам с собой. То, что с ним произошло, можно было назвать только одним словом. Он по-настоящему влюбился в Кэролайн. Это было не мимолетное увлечение, которое проходит, стоит лишь сломать барьер неприступности, не чувственная страсть, не дружеский интерес, это было нечто большее. Ему хотелось быть рядом с Кэролайн, разговаривать с ней, знать ее мнение по любым вопросам, прикасаться к ней, целовать, просто выражая так свою нежность и привязанность. Ему нужно было чувствовать, как она засыпает рядом с ним, и видеть, какая она по утрам. Предаваясь подобным мыслям, Джон вошел в ярко освещенный холл своего дома и увидел Беверли. Она сидела на узком диванчике у лифтов, похоже, довольно давно. Вот ее-то Джон хотел видеть меньше всего. Он укоризненно посмотрел на консьержа, который впустил девушку, но тот лишь пожал плечами. Беверли повернулась к Джону.

— Ты просто негодяй! — прошипела она. — Так обойтись со мной за обедом, да еще в присутствии какой-то офисной крысы! — Беверли вскочила и решительно направилась к Джону. — Что скажешь?

— Что тебе не следует тут так кричать, — тихо сказал он и тут же пожалел о своих словах.

— Ах какие мы нежные! — Голос девушки сорвался на визг, и она попыталась ударить Джона по щеке.

Чтобы прекратить всю эту безобразную сцену, Джон перехватил ее руку и, крепко прижав Беверли к себе, втолкнул в раскрывшиеся двери лифта. Недовольно сопя, как обиженный ребенок, Беверли отвернулась от него.

Когда они вошли в квартиру, Беверли изменила тактику. Всхлипнув, она обняла Джона за плечи.

— Ну прости меня, милый, — прошептала она. — Я сорвалась. Ты же знаешь, как я тебя люблю, я просто не могла видеть, как ты смеешься с другой. Ну? Мир? — Она заискивающе посмотрела Джону в глаза, но тот отвернулся.

— Бев, я сегодня устал и не в настроении. Сделай себе что-нибудь выпить, а потом я вызову такси. Хорошо? Извини. — Джон опустился в кресло.

— Бедняжечка! — Беверли присела на подлокотник и попыталась обнять Джона, но он отвел ее руку.

— Я, похоже, простыл, — устало сказал он, зная, что Беверли панически боится любой инфекции.

Девушка сразу же встала.

— Тогда тебе и вправду нужно отдохнуть, — быстро сказала она, моргая непомерно длинными ресницами. — Я пойду. Вызови мне такси.

Джон с облегчением проводил Беверли. Его неудержимо тянуло немедленно позвонить Кэролайн. Он набрал ее номер, но, услышав ответ, положил трубку и тут же рассмеялся.

— Хуже школьника, — сказал он своему отражению в стеклянной поверхности журнального столика. — Влюбленный мальчишка.

Джон отправился спать.

3

На следующее утро Джон проснулся с таким настроением, с каким просыпается ребенок в свой день рождения, точно зная, что родители приготовили в подарокдолгожданный велосипед или роликовые коньки. Хотя был лишь вторник, Джон уже предвкушал поездку к океану, которую пообещал Кэролайн. На работе каждую свободную минуту он проверял прогноз погоды на выходные, просматривал сайты небольших отелей на побережье. Он частенько бывал у океана и знал неплохие гостиницы, но сейчас ему хотелось, чтобы все было по-новому. Он поедет с Кэролайн туда, где еще ни с кем не бывал. Ближе к обеду Джона позвали к телефону в приемной.

— Прости, — услышал он голос Кэролайн, и сердце его замерло. — Я не нашла в справочнике твоего прямого номера, а мне бы очень хотелось опять пообедать вместе.

— Конечно! — воскликнул Джон так громко, что миссис Лиддл неодобрительно покачала головой. — Там же, у Джованни. Только не заказывай без меня.

За обедом они опять непринужденно болтали, Джон попросил у Кэролайн ее рабочий телефон, но она сказала, что своего телефона у нее пока нет, а частные звонки в общую комнату не очень-то одобряются начальством.

— Так что звони мне домой по вечерам, и у тебя не будет шансов на следующее утро отказаться от своих планов, — улыбнулась она.

— Я и не собираюсь, — серьезно заверил ее Джон.

Дни проходили в обычной для последнего времени будничной суете. Джон улаживал дела с технологами, обсуждал с отделом внешних связей слоганы, которые представили бы новое изобретение в наиболее выгодном свете, постоянно отчитывался перед советом директоров корпорации о том, как идет подготовка к презентации новинки, но все это время не переставал думать о Кэролайн. Их отношения пока не шли дальше совместных ужинов за приятной беседой да коротких телефонных разговоров, но Джон не торопил события. Впервые за долгие годы ему хотелось насладиться периодом взаимного узнавания, словесных экскурсий в чужую жизнь. Конечно, Кэролайн волновала его как женщина, тем более что чем лучше он узнавал ее, тем яснее понимал, что ее внимание и доверие не так уж просто завоевать и это дорогого стоит. Она редко говорила о своих прошлых чувствах, но было видно, что эта женщина многое пережила и теперь ведет себя достаточно осторожно. Джон старался быть терпеливым и деликатным и часто ловил себя на том, что хотел бы сделать их первый акт любви незабываемым, чтобы грусть, которую он замечал в глубине темных глаз Кэролайн, даже когда она улыбалась, исчезла навсегда. Джон видел в Кэролайн родственную душу и хотел навсегда изгнать печальных призраков ее прошлого.

В четверг с утра Джон позвонил в отель на побережье, который они выбрали вместе с Кэролайн, и подтвердил бронирование номера на все выходные. Стоило ему положить трубку, как вошла миссис Лиддл.

— Вам звонят из школы, мистер Войтович.

— Переключите! — Джон поднял трубку, уже предчувствуя неладное.

— Мистер Войтович, — услышал он голос директрисы школы, где училась Рут. — Мистер Войтович, простите меня за беспокойство, но руководство школы просило бы вас забрать Рут к себе на выходные, если это возможно.

— Что произошло? — упавшим голосом спросил Джон.

— Не волнуйтесь, с Рут все в порядке. Понимаете, когда девочки были в классах… То есть когда Рут не было в ее комнате…

— Говорите же! — заволновался Джон.

— Произошел пожар, — закончила директриса.

— Пожар?

— Ну не совсем пожар, — пыталась оправдаться директриса. — Скорее возгорание, короткое замыкание в проводке, обгорел кусок обоев. Мы будем их менять в выходные и просим вас взять Рут.

— Из-за чего случилось замыкание? — с подозрением спросил Джон.

— Мы сами не можем понять. Самое странное, что ровно за день до этого электрики проводили плановую проверку, осматривали все розетки, выходы проводов на предмет безопасности…

— Рут в это время была в комнате, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Джон.

— Я не хотела вам говорить, но рядом со стенкой нашли…

— Да, я понимаю, у меня очень сообразительная дочка, — сдерживая досаду, произнес Джон. — Вы простите ее, я сам с ней поговорю. Уверяю вас, больше она не будет так делать.

— Спасибо за понимание, мистер Войтович, — поблагодарила директриса.

— Вечером я приеду за Рут. — Джон попрощался и положил трубку.

Ни о каком уик-энде с Кэролайн не могло быть и речи. Джон должен поехать за дочерью и серьезно поговорить с девочкой. Разумеется, она сама устроила замыкание, чтобы Джон забрал се к себе. Он чувствовал себя виноватым за то, что в последнее время уделял мало внимания Рут, и вот теперь придется жертвовать долгожданной поездкой с Кэролайн. Как еще она отреагирует на это? Вдруг будет недовольна, что при первом же столкновении интересов он предпочел дочь?

Джон едва дождался семи часов, чтобы позвонить Кэролайн.

— Кэролайн, милая, я должен сразу извиниться перед тобой, — начал он.

— За что?

— Понимаешь, нам придется отложить нашу поездку. — Джон рассказал о звонке из школы, где учится Рут.

— Конечно, ты должен взять ее на выходные. Сколько там тысячелетий существует океан? — Судя по тону, Кэролайн улыбалась. — Подождет нас еще недельку, ничего страшного.

— Но как же наша с тобой встреча?

— А почему ты решил, что нам нужно откладывать встречу? Я просто мечтаю познакомиться с твоей дочкой. Ты столько рассказывал о ней.

Джон на секунду задумался. Познакомить Кэролайн с Рут сейчас? Не слишком ли рано? Как девочка воспримет новую знакомую отца, вдруг чем-то обидит или обидится сама?

— Кэролайн, пойми меня правильно, — начал он.

— Я отлично тебя понимаю. У Рут сложный характер, и ты боишься, что мы не понравимся друг другу.

— Она может начать делать все назло, даже если ты ей понравишься, — оправдывался Джон.

— Джон, — серьезно сказала Кэролайн, — я пойму, если ты захочешь провести время вдвоем с дочерью, но и буду очень рада, если ты позволишь мне к вам присоединиться.

— Кэролайн, ты просто чудо! — не сдержался Джон. — Сегодня я еду за Рут, а завтра мы тебе позвоним. Может быть, нам сходить в океанариум?

— Хочешь, скажу честно? Там скучно! Лучше давай свозим Рут в Сказочный парк. Мне рассказала о нем одна моя сослуживица. Она говорит, ее дети были просто в восторге от всех аттракционов.

— Посмотрим еще, заслужила ли эта хулиганка такую поездку! — строго сказал Джон.

— Но я-то ее точно заслужила, — заметила Кэролайн.

Джон хмыкнул.

— Пожалуй, у вас есть шанс подружиться.

Забирая Рут из школы, Джон так и не успел поговорить с дочкой ни о пожаре, ни о предстоящем ей знакомстве с Кэролайн. Чтобы избежать неприятных вопросов о коротком замыкании, маленькая хитрюга притворилась спящей, как только села в отцовскую машину, а когда они подъехали к дому, Рут спала уже по-настоящему. Джон осторожно взял девочку на руки и поднялся с ней в квартиру. Укладывая малышку в постель, он напряженно вглядывался в безмятежное лицо дочери, узнавая в нем черты Хелен: чуть капризный изгиб верхней губы, всегда удивленно приподнятые брови, маленький нос. Стараясь не разбудить Рут, он легко поцеловал ее в щеку, бережно накрыл одеялом и присел у кроватки дочери.

В свое время он был настолько поглощен горем потери Хелен, что даже не подумал о том, насколько нужна девочке материнская ласка. Конечно, бабушка во внучке души не чаяла и со всей ответственностью относилась к ее воспитанию, но все же это было не то, в чем нуждается ребенок. А Джон, немного оправившись, начал страшиться истинной любви, настоящей привязанности, отчего все его романы были короткими и легковесными, и уж конечно ни одна его женщина не могла дать Рут того, в чем девочка нуждалась. И как странно, что именно сейчас, когда в душе его зародилось чувство к Кэролайн, глубокое и подлинное, он испытывает вину перед Хелен. Джону вдруг показалось, что любовь к Кэролайн может стать предательством его прежних чувств. Когда-то он считал, что ни одна женщина не сможет занять в его сердце место Хелен, а сейчас понимал, что прошлое обратилось в воспоминания и он готов к новой любви, новому счастью и будет рад, если и Рут разделит его чувства. Джону очень хотелось, чтобы девочка приняла Кэролайн, потому что в нем все больше росла уверенность, что та сможет дать дочери то, чего ей так не хватало, — настоящую материнскую заботу.

На следующее утро Рут первая услышала звонок домофона.

— Это твоя новая подружка, о которой ты говорил? — Девочка обрадовалась, что приход гостьи избавит ее от папиных расспросов насчет загадочной природы пожара в школе.

— Да, это Кэролайн, — ответил Джон. — Рут, открой, пожалуйста, и постарайся обойтись без своих обычных штучек. А я приготовлю нам кофе.

Девочка вприпрыжку помчалась по коридору.

— Здравствуйте, я Рут! — представилась она, едва открыв дверь.

— Кэролайн, — ответила Кэролайн.

Обе замолчали, разглядывая друг друга.

— Да-а-а, — задумчиво протянула Рут. — Похоже, у папы испортился вкус.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Кэролайн.

— Ты ведь его новая подруга? — Девочка легко перешла на «ты». — Предыдущая была красивее, — заявила Рут, внимательно следя за реакцией Кэролайн.

Кэролайн улыбнулась.

— Знаешь, мужчины любят разнообразие, — произнесла она заговорщическим тоном. — А ты вполне симпатичная, — как бы вскользь заметила она, снимая легкую куртку.

— Еще скажи, что на папу похожа. Так все его девушки говорят, — ехидно заметила Рут.

— Чем они смотрят? — удивилась Кэролайн. — Ну разве что ты такая же разговорчивая.

Рут хмыкнула.

— Папа готовит нам кофе. Может быть, я пока покажу тебе квартиру?

— С удовольствием, — ответила Кэролайн.

— Эй! — раздался из кухни голос Джона. — Что вы там делаете?

— Беседуем и смотрим квартиру, — откликнулась Кэролайн.

— Не ссорьтесь, девочки.

— И не думаем! — Рут дернула худым плечиком. — Идем?

Девочка быстро провела гостью через коридор и гостиную, показала лестницу на второй этаж.

— Там наши спальни и папин кабинет, а вот тут, — Рут юркнула под лестницу, — тут целая лаборатория. Мой папа ученый, — гордо заявила она, открывая небольшую дверь в темное помещение. — Там очень интересно, проходи. — Она пропустила Кэролайн вперед.

Стоило Кэролайн шагнуть в темноту, как дверь захлопнулась и в замке повернулся ключ. Рут присела у двери на корточки, прислушалась. Старая кладовка, которую девочка представляла всем папиным подругам как «лабораторию», была очень коварным местом. Там в невероятном беспорядке были свалены отслужившая свое мебель и игрушки, оставшаяся от последнего ремонта плитка и прочее в том же духе. В темноте очень легко было наткнуться на старую этажерку и в лучшем случае попасть под лавину пыли, а в худшем на вас могли свалиться корзины, набитые всевозможным хламом. До сих пор ни одна из девушек Джона не выдержала «лабораторные испытания». Самые слабонервные уже через несколько минут начинали колотить кулаками в дверь, требуя выпустить их и называя Рут «несносной девчонкой», другие возвращались из кладовки с синяками, царапинами и обидой на Джона за ужасное воспитание дочери.

— Девочки, идите сюда! — услышала Рут голос отца. — Я накрыл на террасе. Замечательное утро.

Рут снова прислушалась, из-за двери кладовки не доносилось ни звука. Она тихонько шмыгнула в столовую и оттуда как ни в чем не бывало впорхнула на террасу.

— А где Кэролайн? — спросил Джон.

— Ой, мой любимый чай! — Рут устроилась в плетеном кресле и потянулась за чайником, из которого пахло земляникой.

— Рут! Где Кэролайн?

Джон уже пожалел, что отпустил дочь одну встречать гостью. Почему он решил, что, едва увидев Кэролайн, маленькая хулиганка проникнется к ней симпатией? Что еще натворила эта девчонка?

— Ты что, опять? — начал было Джон.

— Что ты, папочка! Просто Кэролайн что-то съела на завтрак, ей стало нехорошо, так нехорошо… — Рут скорчила брезгливую рожицу. — Я проводила ее сам знаешь куда.

— В лабораторию, для лечения, — раздался голос Кэролайн, входящей на террасу.

— Ой. — Рут открыла рот от удивления и стала медленно сползать с кресла.

Джон посмотрел на улыбающуюся Кэролайн, потом на Рут.

— Какой замечательный стол! — воскликнула Кэролайн.

— Я, кажется, забыл сахар, — пробормотал Джон.

— Я принесу, только скажи, где он, — махнула рукой Кэролайн.

— Прямо на столе, на кухне.

Едва Кэролайн вышла, Джон обернулся к Рут.

— Что это еще за выходки?

— Ничего такого. Кэролайн хотела посмотреть «лабораторию», сама спросила, что это за дверь.

— Там очень интересно, — заметила Кэролайн, возвращаясь с маленьким подносом. — И замок легко открывается изнутри, если знать как, — улыбнулась она.

Джон налил себе и Кэролайн кофе, а Рут снова потянулась за чайником с земляничным чаем.

— Я налью тебе, — сказала Кэролайн, беря у девочки чашку. — И сахар положу. — Она щедро насыпала две ложки белых кристаллов в чай девочке. — А вот мы с Джоном пьем кофе без сахара. — Кэролайн быстро убрала сахарницу. — Сегодня совершенно замечательная погода, правда? — Она, жмурясь, взглянула на ярко-синее безоблачное небо. — Хорошо у вас тут, все дома видны.

Квартира Джона была на самом верхнем этаже здания, и часть крыши переоборудовали в уютный сад и террасу.

— Отсюда виден океан, если приглядеться, — сказал Джон.

В это мгновение Рут поперхнулась своим чаем, выплюнув то, что успела отпить, прямо на скатерть.

— Рут! — крикнул Джон. — Что с тобой?

— Наверное, она что-то съела за завтраком, и ей теперь очень нехорошо, — протянула Кэролайн, глядя девочке в глаза.

— Это же соль! — отплевывалась Рут. — Ты мне соль в чай положила!

— Правда? — Кэролайн округлила глаза. — Ну я еще плохо разбираюсь, где у вас что лежит.

Джон расхохотался.

— Девочки, по-моему, вы стоите друг друга. Рут, что нужно сказать?

— Извини за кладовку, — пробормотала Рут.

— А ты за чай, — ответила Кэролайн. — Мир? — Она протянула девочке руку.

— Мир, — кивнула та.

— Это замечательно, что вы обе ничего плохого не съели за завтраком, — продолжал смеяться Джон. — Иначе пришлось бы отложить поездку в Сказочный парк.

— Сказочный парк?! — Рут вскочила и кинулась к отцу. — Спасибо, папочка!

— Это Кэролайн подсказала, — кивнул Джон.

— Ты хочешь туда? — удивилась Рут.

— Конечно, я там никогда не была, а больше всего мне сейчас хочется покататься на горках!

— Еще! — воскликнула Рут, когда они с Кэролайн вылезли из крохотной кабинки, в которой только что совершили головокружительное путешествие по целой череде горок.

— Мне кажется, что те, кто на это смотрит, должен приплачивать тем, кто катается, за зрелище, — улыбнулась Кэролайн Джону, который не рисковал участвовать в развлечениях своих дам.

— Может, нам перекусить? Вы уже третий час крутитесь на всем подряд! — предложил он.

— Мужчины всегда говорят о еде, — заметила Кэролайн.

— Или о работе, — подхватила Рут.

— Лучше уж о еде, это веселее, — отозвалась Кэролайн. — Ну что, давай накормим папу? — предложила она.

— А потом в водный лабиринт, ладно? — Рут жадно оглядывалась, присматриваясь к аттракционам, на которых они еще не были.

Джон никогда не катался с ней на многочисленных каруселях и паровозиках, и девочке всегда приходилось ждать компанию, какого-нибудь скучного толстого мальчика или капризную девчонку со строгой мамашей. Но теперь у нее была Кэролайн. Рут хватала ее за руку, когда становилось особенно жутко и от накатывающего страха сладко ныло в желудке, а Кэролайн крепко держала ее, хотя и сама часто кричала от восторга и ужаса.

Компания устроилась в небольшом кафе в стиле Дикого Запада, здесь подавали сочные стейки, жареные овощи и домашние пироги со всем на свете, к тому же открывался отличный вид на весь парк аттракционов. Толпы народа текли неторопливой рекой по широким дорожкам, пестро одетые ребятишки, немного усталые родители, облака сахарной ваты и нелепые костюмы зазывал, все это создавало ощущение оторванности от остального мира. Казалось, что ярко раскрашенные замки, бешено вращающие щупальцами гигантские чудовища-карусели да каравеллы огромных качелей и представляют реальность. Это была детская мечта, возможность за небольшую сумму снова ощутить себя ребенком, испугаться захватывающей дух высоты, а не запутанных проблем взрослого мира.

— Спасибо! — хором сказали Кэролайн и Рут, посмотрели друг на друга и засмеялись.

— За что? — удивился Джон.

— Что привез нас сюда, — ответила Рут. — И тебе тоже. — Она повернулась к Кэролайн. — Ужасно кататься одной.

— Я знаю, — кивнула Кэролайн. — Одной ужасно.

Рут пристально посмотрела на нее.

— У тебя есть дети?

— Рут! — одернул дочку Джон.

— Нет, — просто ответила Кэролайн.

— А будут? — спросила девочка.

— Как получится, — серьезно ответила Кэролайн.

— А ты бы хотела дочку?

Джон даже отвернулся, ему было неудобно за Рут.

— Да, — продолжала отвечать Кэролайн.

— А я хотела бы маму, — серьезно сказала Рут. — Она умерла, давно, когда я родилась. Я ее не видела ни разу и не знаю, как это, когда у тебя есть мама.

Кэролайн неожиданно порывисто обняла Рут, та не сопротивлялась.

— А ты можешь показать мне, как это? — спросила девочка.

— Я попробую, — ответила Кэролайн.

— Обещаешь? — недоверчиво переспросила Рут.

— Да, — кивнула Кэролайн. — Ну, ты готова к лабиринту?

— Конечно! Только, можно, я сначала схожу за одной важной вещью? — Девочка вопросительно взглянула на Джона.

— Что ты хочешь? — поинтересовался он.

— Мне нужно кое-что купить. А вы подождите меня здесь, хорошо? — Рут улыбнулась.

— Тебе нужны деньги? — Джон достал несколько монет и протянул дочке.

Девочка схватила мелочь и выбежала из кафе. Протиснувшись сквозь толпу, окружавшую фокусника, устроившего представление у порога, она направилась к небольшому киоску, где продавали воздушные шары, игрушки и футболки с символикой парка. Джон и Кэролайн увидели, как Рут протянула продавцу монетку и получила огромный красный шар, тут же весело заплясавший от легкого ветра. Рут крепко держала свое сокровище за длинную серебряную нитку. Джон помахал дочери рукой. Рут помахала в ответ, но, к удивлению Кэролайн и отца, направилась не к ним, а в противоположную сторону, быстро исчезнув в водовороте посетителей Сказочного парка. Только красный шар служил маячком, по которому можно было определить, где находится девочка.

— Куда это она отправилась? — Джон посмотрел на Кэролайн.

— Туда девочки без мальчиков ходят, — рассмеялась она. — Давай пока выпьем еще кофе, мне нужно взбодриться перед лабиринтом.

Джон заказал по чашке ароматного напитка.

— Пора бы ей уже вернуться даже из такого дальнего похода. — Джон взглянул поверх голов в сторону, куда ушла Рут.

— Смотри! — воскликнула Кэролайн, указывая ладонью куда-то вверх.

Джон поднял голову. Над людским потоком и диковинными конструкциями аттракционов высоко в голубом весеннем небе медленно плыл красный шар.

— Это ее шарик! Но где же Рут? — заволновался Джон.

— Позвони ей, — посоветовала Кэролайн.

Джон достал мобильный, набрал номер дочери, и тут же рядом раздалась веселая мелодия. Рут оставила телефон в сумочке, висевшей на спинке ее стула. Джон привстал, пытаясь разглядеть в толпе джинсовый костюмчик и светлую головку дочери, но это было совершенно безнадежным занятием. Кэролайн тоже встала.

— Подожди, я схожу к туалетам, может быть, она еще там.

Через пару минут Кэролайн вернулась встревоженная.

— Ее там нет. Служительницы говорят, что видели, как девочка, похожая на Рут, разговаривала с каким-то мужчиной на дорожке у тира.

— Идем! — Джон потянул Кэролайн за руку.

Расталкивая людей, они почти бегом добрались до сувенирного киоска, потом бросились по дорожке к приземистым домикам у самой границы парка. Кэролайн снова постучала в дверь каждой кабинки, девочки нигде не было. За неказистыми строениями простиралось поле, покрытое пожухлой прошлогодней травой. Его только начали переделывать под стоянку для машин. Слева грязно-желтое пространство окаймляла небольшая рощица. Джон, побледнев, смотрел в сторону деревьев.

— Ее видели с каким-то мужчиной? — переспросил он.

— Подожди, — тихо сказала Кэролайн, дотрагиваясь до руки Джона. — Вон стоят ребята из охраны, давай спросим у них.

Разговор с молодыми парнями, одетыми в темно-синюю форму, ничего не дал. Один из них видел Рут, когда та бежала с шариком по дорожке, но не обратил внимания, куда направилась девочка.

— Не волнуйтесь! — спокойно сказал парень. — Здесь для ребятишек столько соблазнов, наверняка девочка на что-нибудь засмотрелась. Кстати, может быть, пока вы ее ищете, она уже вернулась в кафе. Сходите проверьте. Если она не вернется через пятнадцать-двадцать минут, можно будет дать объявление по трансляции на весь парк.

— Иди в кафе, Кэролайн. А я пока пробегусь по ближайшим аттракционам, поищу ее.

Кэролайн видела, как нервничает Джон. Он побледнел и явно не мог бы сейчас сидеть на месте и просто дожидаться Рут.

— Ты же сам говорил, что она ужасная выдумщица. — Кэролайн положила руку на плечо Джона. — Я уверена, с ней ничего не случилось, просто отвлеклась на какую-нибудь диковину и забыла о времени.

Внимательно вглядываясь в людской поток, Кэролайн направилась обратно к ресторанчику. Джон бросился в сторону, где над толпой плыли, как разноцветные облака, кабинки карусели.

Клоун уже закончил свое представление, зрители разошлись. Со стола, за которым недавно обедали Джон, Кэролайн и Рут, все было убрано, официантка постелила новую скатерть.

— Вы не видели, девочка, которая была с нами, не возвращалась сюда? — обратилась Кэролайн к девушке.

— Девочка лет десяти? Светленькая такая? Нет, простите, мэм, вашей дочки здесь не было.

Кэролайн присела на низкие ступеньки крыльца. Несмотря на овладевшую ею нешуточную тревогу, Кэролайн поймала себя на том, что ей приятно, что официантка приняла ее за мать Рут. А я бы и не отказалась от такой бойкой доченьки, подумала Кэролайн. Тут она увидела Джона, быстро идущего к кафе.

— Ее здесь не было? — Он присел рядом с Кэролайн, но тут же снова вскочил. — Я обежал почти весь парк, спрашивал каждого встречного, никто не видел Рут. Пойдем, надо дать объявление!

Кэролайн поднялась, взяла Джона за руку и, словно ребенка, повела к административному зданию. Она чувствовала, как сильно напуган Джон. Его пальцы то сжимали ее ладонь почти до боли, то мелко дрожали. Нервы у Джона были на пределе, поэтому Кэролайн сама поговорила с девушкой из администрации парка, которая помогла им сделать объявление о потерявшейся девочке. Когда Джон и Кэролайн вышли из домика администрации, служащая пожала плечами.

— Обычно матерей не успокоить, а тут отец весь на нервах, а мамочка сохраняет спокойствие.

Джон и Кэролайн направились обратно к кафе. Хозяин сочувственно посмотрел на них, когда пара остановилась у крыльца.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — тихо сказала Кэролайн, обнимая Джона за плечи.

— Я всегда боялся чего-то подобного, — сказал Джон. — На самом деле я очень виноват перед дочкой. Когда умерла Хелен, моя жена, я даже не хотел видеть Рут, чуть не отказался от нее. Только мои родители помогли мне понять, что значит для меня эта девочка. Кэрри, если с ней что-то случится, я никогда не прощу себе! Не прощу тех месяцев, когда не хотел ее знать, отвергал.

— Не говори глупостей! Ты замечательный отец, поверь. И с Рут ничего не может случиться. Вот увидишь, сейчас она появится.

Объявление повторили дважды, а Рут все не было. Джон уже порывался обратиться в полицию, но Кэролайн удержала его.

— Я уверена, еще немного, и она придет. — Кэролайн взяла в ладони лицо Джона, взглянула ему в глаза.

Он порывисто сжал ее в объятиях, положил голову на плечо. Кэролайн провела ладонью по его волосам, замечая седые пряди. Неожиданно волна нежности к сильному человеку, не постеснявшемуся обнаружить перед ней свою слабость, захлестнула Кэролайн. И тут она увидела Рут. Растирая ладошками по щекам слезы, девочка бежала к ним.

— Рут! — воскликнула Кэролайн, но больше ничего не успела сказать.

Девочка, захлебываясь рыданиями, обняла ее и Джона, широко разведя руки и уткнувшись лицом в живот Кэролайн.

— Ну-ну, перестань, — шептал Джон, гладя дочку по голове. — Ну, что случилось? Тебя кто-то обидел? Где ты пропадала?

Он присел рядом с Рут, вытирая ей слезы своим носовым платком, а девочка продолжала крепко держать за руку Кэролайн.

— Прости меня, папочка! Я засмотрелась на пони и не заметила, как много времени прошло. А телефон остался в сумочке, — всхлипывала Рут. — Я не знала, что вы волнуетесь, пока не услышала объявление. Но я сразу побежала сюда, честное слово…

— Не плачь, Рут! Мы все вместе, ничего плохого не случилось. Просто мы очень испугались, когда ты пропала.

— Вы? Вы оба испугались?

— Конечно! — Кэролайн кивнула и вдруг заметила, как быстро высохли слезы Рут, а во взгляде девочки мелькнуло лукавство.

Кэролайн взглянула на Джона, но тот смотрел на дочку с обожанием, не подозревая о подвохе.

— Что ж, нас ждет еще водный лабиринт, — напомнила Кэролайн.

— Идите, девочки, — сказал Джон.

Он на секунду задержал Кэролайн, взяв ее за руку. Он хотел что-то сказать, но потом просто поцеловал ей пальцы. Кэролайн улыбнулась.

— Ты ведь все это нарочно устроила? — небрежно спросила Кэролайн, когда они с Рут устраивались в кабинке маленького поезда.

— А думаешь, мой папочка решился бы обнять тебя, если бы не мое исчезновение? — хитро спросила Рут.

— Так я тебя еще и благодарить должна?! — возмутилась Кэролайн.

— Как хочешь, — пожала плечами юная притворщица. — Но вы отлично смотритесь вместе!

По дороге домой Рут уснула, и Кэролайн тихонько выскользнула из машины, когда Джон затормозил у ее подъезда. Она поднялась на крыльцо и помахала рукой. Проводив взглядом автомобиль, Кэролайн дождалась, пока он скрылся за поворотом, и спустилась на улицу. Оглядевшись, словно проверяя, не следят ли за ней, Кэролайн направилась в проход между домами и дворами вышла в соседний переулок. Там она остановилась возле типового двухэтажного дома. Порывшись в сумочке, достала ключи и открыла парадную дверь. В доме было несколько квартир, но ни на одной табличке с фамилиями хозяев имя Кэролайн Оттборо не значилось.

4

Джон был счастлив. В понедельник, собирая Рут в школу, он спросил у дочери:

— Можно, я в следующие выходные не буду тебя забирать?

— Хочешь побыть с Кэролайн?

— Еще как! — откликнулся отец.

— Ясно, — кивнула Рут. — Только смотри, чтобы это не всегда так было, ладно? Вы там решайте все побыстрее.

— Что решать? — опешил Джон.

— Ну женитесь вы или как. А то если дело затянется, так мне все летние каникулы с бабулей сидеть?

— Я, конечно, буду стараться, — пообещал Джон. — Только вот не все же от меня зависит.

— Ты ей точно нравишься! — заявила Рут.

— Думаешь?

— А с чего тогда она меня терпела? — спросила девочка.

— Малышка, — Джон обнял дочку, — а может, ей просто понравилась ты?

— Посмотрим, — философски ответила Рут, и Джон почувствовал себя младшим братом собственной дочери.

Ему так хотелось верить, что Кэролайн была искренна, ведь он был влюблен. Задумавшись, он не расслышал вопроса Рут.

— Что ты сказала, малышка? — переспросил он.

— Я спросила, не мог бы ты дать мне какую-нибудь твою бумажку с формулами или чертежом, только чтобы он был посложнее.

— Зачем это тебе? — удивился Джон, дочь никогда раньше не проявляла интереса к точным наукам. — Ты решила пойти по стопам своего старого отца?

— Ну не такого уж старого, если он еще собирается найти мне маму, — ехидно заметила Рут. — Нет, до этого не дошло. Мисс Уилсон, наша учительница, велела на следующей неделе принести сочинение про то, чем занимаются наши родители, и с какими-нибудь картинками. У Пенни папа врач, она сказала, что принесет его рецепт, у Линды — биолог, она обещала принести картинку из его книжки. Я сказала, что у тебя ничего такого нет, только какие-то расчеты на компьютере. Тогда мисс Уилсон мне подсказала, что у тебя должны быть всякие чертежи и формулы.

— Значит, мисс Уилсон подсказала? — тихо переспросил Джон.

Рут кивнула.

— Что-то не так, папочка?

— Нет, все отлично, детка, — улыбнулся Джон.

Неужели «Китрон» разочаровался в своих шпионках и уже начинает действовать через Рут? Это уж слишком. Они свое получат.

— Руг, отправляйся в машину, а я найду тебе чертежик.

Девочка выскочила на улицу, а Джон, порывшись в старых бумагах, отыскал схему сборки дверного замка с хитрой изогнутой ручкой. Подписав внизу от руки пару формул из студенческого курса физики, он остался доволен своим творением. Садясь в машину, Джон протянул чертеж дочери.

— Держи! Самая что ни на есть новинка.

Девочка, довольная, убрала бумагу в карман. Всю дорогу до школы Рут болтала о том, как здорово они провели выходные и какая замечательная Кэролайн. Вылезая из автомобиля у порога школьного здания, она шепнула Джону со всей серьезностью:

— Только не обижай ее. И еще, папочка, прогони ту, белобрысую, с кучей косметики!

— Обещаю, — твердо заявил Джон.

На пороге школы стояла мисс Уилсон. Увидев Рут вместе с Джоном, молодая учительница приветливо заулыбалась.

— Приятно видеть вас, мистер Войтович. Вы такой внимательный и заботливый отец. А Рут у нас большая умница! Мы все ее очень любим, послушная, исполнительная девочка.

Джон удивленно взглянул на дочь, та пожала плечами.

— Очень рад это слышать, — ответил Джон, теперь уже уверенный, что «Китрон» направил свои шпионские атаки по всем возможным фронтам. Назвать Рут «послушной и исполнительной» можно было исключительно ради получения ценных сведений.

— Разве послушные девочки устраивают пожары? — поинтересовался он у слащаво улыбающейся мисс Уилсон.

Рут фыркнула.

— Это такая мелочь, — пропела учительница, обнимая девочку за плечи.

— Представляю, что делают те, у кого с дисциплиной проблемы, — усмехнулся Джон. — Ладно, дочка. — Он наклонился к Рут и подмигнул. — Когда решишь пошалить, смотри не поджигай школу.

Он поцеловал Рут и направился к машине. Мисс Уилсон, все так же улыбаясь, махала ему рукой дольше, чем Рут.

В понедельник Кэролайн с утра чувствовала странную тревогу, словно в ее жизни что-то должно было измениться, но она не знала, будут ли это перемены к лучшему. Бессмысленно разглядывая лежащие перед ней на столе рабочие документы, Кэролайн перебирала в памяти подробности прошедшего дня и понимала, что ей просто необходимо поделиться с кем-то своими мыслями.

Отложив на время дела, Кэролайн подвинула к себе ноутбук, вошла в почтовую программу. Отыскав адрес близкой подруги, Кэтрин, она принялась за письмо.

«Дорогая Кэтти!

Я уже писала тебе, что познакомилась с Джоном Войтовичем. Как ты и предполагала, дорогая подружка, наши отношения развиваются довольно быстро. Причем Джона это совершенно не смущает. Думаю, он привык к женскому вниманию, так что ему кажется совершенно естественным, что мы довольно быстро стали близки. Знаешь, в выходные Джон представил меня своей дочери Рут. Ты не поверишь, Кэт, но я словно увидела себя в детстве. Эта девчонка — просто прелесть! Джон очень любит ее, и Рут обожает отца, но оба как будто стесняются показывать друг другу свою любовь. Мне стало жаль их обоих, им так не хватает взаимопонимания. Возможно, хорошая женщина, которая была бы рядом с Джоном и нашла бы общий язык с Рут, могла исправить положение и сделать отца с дочкой совершенно счастливыми. Иногда мне кажется, что это моя роль. Да, Кэтти, вот такие мысли вертятся в голове у твоей „железной Кэрри“. На самом деле со мной творится что-то непонятное, иногда я страшусь собственных чувств. Мне кажется, что события выходят из-под контроля. Но потом я беру себя в руки и понимаю, что все идет правильно, точно по намеченному плану. В следующий уик-энд мы с Джоном собираемся поехать к океану. Я и жду, и боюсь этого путешествия. Пожелай мне удачи, подружка. Твоя Кэрри».

Кэролайн перечитала письмо и нажала кнопку «отправить». Ей тут же представилось, как Кэтти читает ее послание. Они дружили со школьных времен. Потом Кэролайн поступила в университет, а Кэтрин по наследству от какой-то из многочисленных тетушек достался парфюмерный магазинчик. Там-то подруга и нашла свое призвание. Кэролайн всегда удивлялась, как взбалмошной и легкомысленной Кэтрин удается успешно вести торговые дела. Но факт оставался фактом, ее магазин был очень популярен в их родном городке, а Кэтти стала весьма уважаемой особой. Как Кэролайн и предполагала, ответ от подруги не заставил себя ждать. Она открыла сообщение и прочла:

«Кэрри, милая!

Твое письмо меня совсем не удивило. Я всегда знала, что моя подруга не какая-нибудь ледышка, не способная полюбить. Возможно, я несколько тороплюсь с выводами, но ты же знаешь мою романтическую натуру. Я думаю, ты влюбилась в своего Джона. Более того, уверена, что и он не остался равнодушен к твоим чарам. Можешь отнекиваться и уверять, что дело совсем не в этом, но я тебе не поверю! Кэрри, не бойся вашей поездки. Ты просто обязана там дать волю своим чувствам. Это будет правильно, с какой стороны ни посмотри. Я знаю, о чем ты думаешь, и знаю, чего боишься. Но твоя старушка Кэт говорит, что все идет так, как нужно. А ваше чувство друг к другу только поможет тебе! Целую и надеюсь наконец увидеть мою Кэрри счастливой».

Кэролайн закрыла письмо. Конечно, Кэтти оставалась сама собой. Но, возможно, она права? Столько лет Кэролайн не позволяла себе никаких слабостей, посвящая жизнь работе. Может быть, именно сейчас пришло время вспомнить, что она обыкновенная женщина? Тем более что кое в чем это может ей помочь.

Всю неделю рабочие дела не давали Джону расслабиться. Началось с того, что в корпорации была усилена охрана, каждого сотрудника чуть ли не обыскивали на выходе.

— Что случилось? — спросил Джон у знакомого из службы охраны.

— Просочилась информация, что у «Китрона» оказались какие-то схемы, наши или нет непонятно, но меры предосторожности теперь беспрецедентные. Сразу предупреждаю, выносить ничего нельзя, ни дисков, ни флешек, ни бумаг.

— Вроде всегда так было, — пожал плечами Джон.

— Теперь это касается всех.

— Бред какой-то. — Джон покачал головой.

В тот же день он встретился с начальником службы защиты информации.

— Послушайте, Герберт, — говорил Джон пожилому седовласому господину с хитрым взглядом, — я ведущий сотрудник, иногда работаю дома, мне просто необходимы рабочие материалы!

— Работа почти закончена, теперь это излишне, а вот случиться может все, что угодно. Поэтому приказ касается всех. Откуда нам знать, кто ходит к вам домой?

— Вы с ума сошли! — возмутился Джон. — Что я, мальчишка, что ли, и не понимаю, что секретно, а что нет?

— Не знаю, не знаю. Вас неоднократно видели вот с этой дамочкой. — Герберт протянул Джону любительский снимок Беверли. — А знаете, что она работает на «Китрон»?

— Конечно, знаю! — выдохнул Джон. — Я же говорю вам, я не ребенок. У меня все надежно спрятано, информация закодирована, кроме меня, вряд ли кто-то во всем разберется.

— Что ж, я не хотел вам говорить, но все же следите за вашими барышнями. Она ведь недавно раздобыла вот это. — Он протянул Джону еще один снимок. — Наш человек в «Китроне» увидел.

Джон несколько секунд смотрел на протянутую ему фотографию, а потом расхохотался.

— В чем дело? — не понял Герберт.

— Это действительно украдено у меня, — сквозь смех пробормотал Джон.

— Вот видите.

— Но это… это… это схема лондонского метро! Просто я зарисовал ее для себя так, как мне удобно. Я недавно был в Лондоне, на конференции. А в «Китроне» решили, что это часть нашей микросхемы? — не удержался и спросил Джон.

Герберт повертел снимок и тоже расхохотался.

— Еще как решили! Там ведь и пометка, кажется, была «ПЛМ-1», нет?

— «План Лондонского метро», — кивнул Джон.

— Они-то решили, наверное, что это что-то вроде «процессор…» и тому подобное! Ох и смеху будет, когда эти горе-шпионы отдадут схему инженерам! — Он никак не мог успокоиться.

— Могу им еще с десяток таких подкинуть. Эта барышня возьмет даже план родного города. Вот почему она вечно таскалась с портфелем. Да, кстати, не удивляйтесь, если вам принесут чертеж суперсекретного дверного замка. Это тоже моя работа. Эти негодяи даже Рут не постеснялись втянуть в свои шпионские игры. Ну ничего, у меня есть еще план дома и глобус!

— Не надо их злить, Джон. Все и так в напряжении. Хорошо, что в этот раз все обошлось, — серьезно сказал Герберт, отсмеявшись. — Будьте все-таки осторожнее, да и меры безопасности мы ослаблять не будем.

В среду на Джона начала серьезную атаку «Нью электроник текнолоджи», его вызвал к себе сам председатель совета директоров компании. Конечно же, речь пошла о переходе Джона на работу в «Нью электроник». Но Джон ответил «нет». Сейчас, когда до представления процессора оставалось совсем недолго, он счел предложение «Нью электроник» просто оскорбительным.

Проводя совещания со своими сотрудниками, Джон все чаще сетовал на неповоротливость огромных корпораций. Пытаясь объединить в себе весь цикл, от изобретения до производства изделия, «Ситроникс» терял очень много времени. Все разработки давно были закончены, но опытные образцы делались долго из-за постоянного ожидания необходимых материалов, испытания тоже затягивались. В конце концов, это действительно становилось рискованным.

Не только «Ситроникс» работал над созданием новых процессоров, опередить его могли в любую минуту, несмотря на всевозможные меры предосторожности.

Всю неделю Джону не удавалось встретиться с Кэролайн, они только перезванивались, подолгу разговаривая почти ни о чем, чтобы только услышать голоса друг друга. И все же длинная неделя двигалась к концу, Джон вновь заказал номер в прибрежном отеле, и в пятницу, сразу после утреннего совещания, он заехал за Кэролайн.

Она, как всегда, ждала у подъезда. Джон вышел из машины, козырнул, как заправский таксист:

— Вызывали, мадам? Погрузим вещи?

Тут он заметил, что у ног Кэролайн стоит лишь небольшая дорожная сумка.

— Это все? — удивился Джон, подхватывая нехитрый багаж. Он усмехнулся, вспомнив косметички некоторых своих подруг, больше похожие на чемоданы. — Уважаю женщин, которые умеют так компактно собираться в дорогу!

— Только уважаешь? — улыбнулась Кэролайн. — Просто я подумала, что вряд ли нам понадобится что-то кроме купальников.

— А возможно не понадобятся и они, детка, — произнес Джон голосом рокового красавца из телесериалов.

— Ах, что вы такое говорите! — замахала руками Кэролайн, включаясь в игру. — Уж не намекает ли сэр на что-нибудь неприличное? Если что, я девушка скромная, у меня папа юрист, а мама домохозяйка. Бедная мамочка говорила мне, что никогда нельзя верить мужчинам.

— Так уж и никогда? — Джон сурово нахмурил брови, открывая перед Кэролайн дверцу машины.

— Особенно галантным. И уж точно никогда симпатичным. — Кэролайн рассмеялась.

Джон устроился на сиденье рядом, наклонился к Кэролайн и слегка коснулся губами ее шеи, у самого воротника легкой блузки.

— Вперед! — Он завел мотор.

Быстро миновав короткую улицу, машина пересекла городок с запада на восток, и Джон аккуратно вырулил на широкое шоссе.

— Когда я только приехала сюда, — вдруг неожиданно серьезно сказала Кэролайн, — мне казалось, что тут одно сплошное шоссе, бесконечное, ведущее в никуда. И только по обочинам встречаются какие-то нелепые строения вроде супермаркетов, больше похожие на декорации в театре.

— Скорее уж на муравейники, — усмехнулся Джон. — Только вот муравьи все тащат в свой домик, а тут обратный процесс. С утра машинки-насекомые подкатывают к этому «муравейнику наоборот» пустыми, а потом глядишь, тянут что-то в свои норки.

— Это точно, — кивнула Кэролайн. — Как Рут? Совсем не возражала против нашей поездки?

— Что ты! Вчера весь вечер по телефону давала мне ценные указания, что брать с собой из одежды, а в чем тебе на глаза лучше не показываться.

— Интересно в чем же?

— Не скажу, — заупрямился Джон.

— И все-таки. — Кэролайн состроила такую умильную рожицу, что Джон рассмеялся.

— Эта девчонка считает, что у ее папочки не слишком-то плоский живот, велела ходить в свободных футболках.

— А это правда?

— Что?

— Про живот?

— Если да, то ты попросишь высадить себя на первой же заправке?

— Отчего же, сначала проверю, так ли это. — Кэролайн с притворно равнодушным видом отвернулась к окну.

Джона взволновали ее слова, почти рефлекторно он втянул живот и почувствовал, как предательский холодок желания пробегает по всему телу. Но тут Кэролайн снова сменила тему.

— Рут на все выходные останется в школе?

— Как же! Это была бы не моя дочь, если бы она не упросила деда взять ее к себе на уик-энд.

— Отважные у тебя родители, — улыбнулась Кэролайн.

— Они же выжили, воспитывая меня и сестрицу, — гордясь своим детским непослушанием, ответил Джон.

— Что-то мне не верится, что ты был поизобретательнее Рут.

— Был! А то никогда не стал бы таким талантливым инженером, — почти обиженно сказал Джон.

— Уж прямо таким! — воскликнула Кэролайн. — И чем же вы такой выдающийся, мистер инженер? Хотя нет, лучше молчи! В выходные ни слова о работе.

Джон вздохнул. Словно мальчишке, ему хотелось сейчас произвести впечатление на Кэролайн. Если бы она знала, какой потрясающий успех ждет его и его проект! Но ей, кажется, действительно почти безразличен доктор Войтович, ее интересует просто Джон. Кэролайн что-то спрашивала.

— Что? — переспросил он.

— Рут не скучно у твоих родителей?

— А разве бывает скучно там, где любое твое желание закон? Она там принцесса. Хотя в этот раз, я думаю, особых капризов не будет. У нее есть занятие поинтереснее.

— И какое же?

— Разумеется, сплетни! Могу поспорить, что они с бабушкой все время проведут на кухне, болтая о тебе.

— Что? — Кэролайн резко развернулась на сиденье.

— Точно. Рут все распишет в красках и лицах, с примерами из книжек и сериалов. — Джон заговорил тоненьким голоском, пытаясь подражать интонациям дочери: — Она такая красивая, как Камилла из «Бухты страсти».

Кэролайн рассмеялась.

— Рут смотрит эти глупые сериалы?

— Только когда бывает у деда с бабкой.Зато их в изобилии смотрит моя матушка, а Рут просто гений коммуникабельности, всегда все доходчиво объясняет.

— Да уж, по налаживанию отношений она у тебя специалист, — отозвалась Кэролайн, вспомнив чулан. — Как бы не стала дипломатом.

— Тогда конец нашей внешней политике!

— Кстати, а что это за Камилла такая? Она действительно ничего? — поинтересовалась Кэролайн.

— Старая мексиканка, еще и хромая, кажется.

— Какое счастье! Значит, я могу быть совершенно спокойна.

Джон с удивлением покосился на свою спутницу.

— Иначе твоя мама забеспокоилась бы, что какая-нибудь красотка хочет охмурить ее бедного сыночка, — пояснила Кэролайн.

— Да она только и мечтает об этом!

— Тогда подойдет и Камилла, — засмеялась Кэролайн. — Кстати, ты толкаешь меня на ужасную вещь, я ведь посмотрю эту самую «Бухту страсти» и умру от скуки!

— Только не это! — Джон снял одну руку с руля и приобнял Кэролайн, слегка притягивая ее к себе.

— Эй! Следи за дорогой!

Несмотря на то что выехали они довольно рано, надеясь избежать пробок и обогнать основной поток отправлявшихся на уик-энд, машин на шоссе было много. Джону постоянно приходилось перестраиваться из ряда в ряд, пропуская тех, кто мечтал начать отдыхать как можно раньше. Утешало только то, что вскоре они должны были свернуть на более спокойную дорогу. Джон поминутно ловил себя на том, что, о чем бы они с Кэролайн ни говорили, его губы невольно расплывались в улыбке. Он чувствовал себя как в детстве, когда несся по берегу океана, сжимая в руке конец бечевки от воздушного змея. Его бумажное сокровище парило высоко в белесом от яркого солнца небе, и маленькому Джону приходилось щуриться, чтобы разглядеть, как качает крыльями удивительное создание. Змей был так прекрасен в своем свободном парении где-то в невероятной вышине, ловя воздушные потоки, что у Джона замирало сердце от восторга, а еще от того, что он знал: стоит ему потянуть за бечевку, и чудо вернется к нему в руки. Так и сейчас к уже взрослому Джону пришел все тот же детский восторг. Рядом с ним была свободная и прекрасная женщина, а стоило ему протянуть руку, он мог коснуться ее, еще не отваживаясь назвать своею, но уже понимая, что вскоре все произойдет именно так, как ему мечтается.

Кэролайн задумчиво смотрела на дорогу. Прядь волос упала ей на щеку, но она не торопилась их поправлять.

— О чем думаешь? — спросил Джон.

— О твоих родителях. У тебя очень дружная семья, да?

Джон слегка смутился, ведь он только что вспоминал детство. Того воздушного змея они целую неделю клеили вместе с сестрой, потом разрисовывали яркими красками, и если уж говорить честно, то более уродливое сооружение представить себе было трудно: на одном крыле нарисованы какие-то индейские узоры, та другом розовые и желтые принцессы, планки сбиты косо. И все же с земли он казался прекрасным. Вот так, наверное, выглядит и наша семейная жизнь, подумал Джон. Мы любим друг друга, но на расстоянии.

— Пожалуй, — ответил он на вопрос Кэролайн после секундного молчания. — Хотя мы не так уж часто видимся. Сестра с мужем живут в Лондоне, приезжают редко. И уж поверь мне, когда они гостят у стариков, это просто кошмар!

— Почему? — удивилась Кэролайн.

— Ты еще спрашиваешь?! Ты же знаешь Рут, а у Элизы, моей сестрицы, двое мальчишек, им шесть и восемь. Эта троица превращает жизнь стариков в сумасшедший дом, а мы, родители, уже ничего не можем поделать.

— Рут, конечно, заводила, — уверенно сказала Кэролайн.

— Не то слово! Представляешь, однажды она придумала охоту на павликанов.

— Кого-кого?

— Павликанов. Дед читал ей книжку про всяких удивительных птиц, так у девчонки перемешались в голове павлин и пеликан. Получилось вот это самое чудовище — павликан. Она даже его нарисовала. Этому шедевру позавидовали бы создатели любого монстра из фильмов ужасов. Но павликан, по версии моей дочери, оказался существом добрым, более того, волшебным. Если вырвать перо у него из хвоста, то можно пользоваться этим приобретением, как волшебной палочкой. Мальчишки конечно же повелись на эту сказку. Надо сказать, Рут была очень убедительна. В результате все трое залезли на старые яблони в саду у моих родителей и сидели там в ожидании стаи павликанов. Причем ни на какие уговоры слезть никто не поддавался. Ну какой же дурак откажется от такого трофея, как волшебная палочка? Мы уже сочиняли всякие небылицы о том, что павликаны улетели на зимовку, что сегодня они не прилетят, но детки оказались упорными. Правда, потом выяснилось, что залезть-то на деревья они смогли, а вот спускаться боялись. Признался в этом самый младший, когда ему отчаянно захотелось в туалет. И я с мужем сестры снимал с деревьев эти яблочки, замерзшие и голодные. И что ты думаешь? Рут даже тут не отказалась от своих выдумок, она заявила, что это мы распугали всех павликанов, когда делали барбекю. Каждый павликан, оказывается, до смерти боится оказаться на вертеле. У них очень вкусное мясо!

Джон покачал головой, вспоминая прошлое приключение.

— Мне становится как-то не по себе, — сказала Кэролайн, улыбаясь.

— С чего это?

— Просто думаю, что меня ожидает, если девочке такая фантазия досталась по наследству.

Джон вздохнул.

— По наследству, но не от меня.

Кэролайн сразу посерьезнела.

— Прости. — Она опустила голову, потом снова лукаво взглянула на Джона. — Но разве ты мог бы стать таким выдающимся инженером, если бы у тебя не было богатой фантазии?

Джон рассмеялся.

Вскоре Джон увидел указатель съезда с перегруженного шоссе на менее оживленную трассу.

— Нам туда, — кивнул он Кэролайн. — Проедем немного и остановимся в одном забавном месте.

— Хм. — Лицо Кэролайн стало задумчивым.

— Тебя что-то смущает? — поинтересовался Джон.

— Просто подумала, как часто ты говорил это своим спутницам.

Джон вдруг почувствовал, как сердце толкнулось в грудную клетку. Неужели Кэролайн ревнует его? Вот это сюрприз. До сих пор он думал, что она несколько цинична в таких вопросах. Смешная ревность Кэролайн показалась Джону очень трогательной.

— Сто тысяч раз, мадам. А еще в моем замке есть запретная комната, и по утрам я сбриваю синюю бороду.

— Ну про комнату можешь мне не рассказывать, — заулыбалась Кэролайн.

Джон тем временем сбавил скорость и легко вывел машину из суеты большой магистрали на дорогу, по обочинам которой росли высокие тополя, уютно затеняя проезжую часть.

— Этот путь к океану немного длиннее, чем обычный туристический, — объяснил он. — Зато машин меньше и множество интересных мест по дороге.

— Отлично, — кивнула Кэролайн. — Я бы с удовольствием размяла ноги.

Вскоре Джон припарковал машину на просторной стоянке у заправки, которую окружали невысокие стеклянные павильоны с плоскими крышами. Среди них был небольшой ресторан с широкой террасой, сувенирная лавка, два продуктовых магазинчика и один винный погребок. Кэролайн с наслаждением потянулась, выбравшись из машины. Яркое утреннее солнце блеснуло в ее чуть растрепанных волосах подобно причудливой короне. Джон в который уже раз залюбовался изящной фигурой своей спутницы.

— Хочешь перекусить? Или сначала осмотримся?

— А что тут за сувениры? — спросила Кэролайн.

— Дело в том, что место это непростое. Взгляни-ка вон туда, через дорогу.

Узкая тропинка на другой стороне дороги быстро скрывалась в бурных зарослях какого-то кустарника, усыпанного продолговатыми ярко-красными ягодами. На грубо обтесанном столбе была прибита табличка «Сады Глории».

— Что это за место? — спросила Кэролайн.

— Сейчас увидишь. — Джон взял ее за руку и, как ребенка, перевел через дорогу.

По тропинке они углубились в густые заросли, которые оказались лишь живой изгородью, скрывающей от любопытных глаз обнесенный невысоким забором сад. У калитки сидела приветливая барышня, наряженная в платье по моде начала прошлого века, и продавала билеты.

— Вам нужен гид? — профессионально улыбнувшись, поинтересовалась она.

— Нет, мы предпочитаем погулять вдвоем, — ответил Джон, получив два плотных картонных билетика.

— Посетите наш сувенирный магазин на стоянке! — крикнула барышня вслед углубляющимся в садовые заросли Джону и Кэролайн.

— Где мы? — Кэролайн с интересом разглядывала деревья и кустарники, растущие вдоль прихотливо петляющих садовых дорожек.

— Это удивительное место, — сказал Джон. — И мне очень хотелось, чтобы ты его увидела. Первые поселенцы этих краев привезли с собой саженцы растений из своих родных мест, надеясь, что они размножатся на этой, как им казалось, благословенной земле. Здесь была когда-то небольшая деревня, жители которой прибыли в основном с севера Европы, и растения, что они привезли, были привычны к более суровому климату. Высадив их тут, люди вскоре заметили, что саженцы не приживаются, гибнут, засыхают от яркого солнца, страдают на сухих песчаных почвах, боятся ветров. И тогда поселенцы сами испугались, что земля эта проклята и что они, как чахлые деревца, долго тут не протянут. Многие призывали сниматься с насиженного места и искать другие земли для жизни.

А у одного из старейшин этой деревни была дочь Глория. Все считали ее немного сумасшедшей, может быть, так оно и было, но болезненная девушка, почти умиравшая в северных холодах, вдруг буквально расцвела под здешним солнцем. И пусть ее речи часто были непонятными другим, но отец искренне радовался, что Глория стала на новых землях здоровее и веселее. Когда зашла речь о поиске другого места для поселения, он понял, что благополучие его дочери зависит от каких-то жалких кустов, которые не хотят приживаться на новом месте. Человек он был уважаемый и выступил на совете перед согражданами, сказав им, что как люди часто тоскуют о своих отчих домах, но потом привыкают к чужбине, так и деревцам нужно время, чтобы стать здесь своими. Жители деревни послушали своего старейшину и решили дать растениям еще пару недель до следующего полнолуния, чтобы те сказали им, стоит ли жить на этой земле.

Зная, что борется за благополучие своей дочери, старейшина и его жена не покладая рук ухаживали за саженцами. Что они только не придумывали! Подвязывали не желающие подниматься ветви, подрезали сгнившие побеги, удобряли землю углями, пометом диких птиц, молились за жизнь каждого дерева. Молитвы их были услышаны. Кусты и деревья пошли в рост, только были совсем не такими, как на своей родине. Некоторые кустарники стали пышнее, а деревья, наоборот, ниже и вдруг начали приносить странные плоды. Жители деревни обрадовались, что не нужно трогаться с места, и тоже стали с энтузиазмом заниматься садами. Таких странных растений, как здесь, нет больше нигде в стране, некоторые плоды тут съедобные, некоторые — страшно ядовиты, но все вместе — это настоящая загадка природы!

— Совсем нет, — покачала головой Кэролайн, рассматривая желто-фиолетовые цветы на толстых ветках невысокого дерева. — Просто от этих растений зависела жизнь человека. И отец боролся за жизнь своей дочери, вот и все чудо. Разве ты не сделал бы то же самое для Рут?

Кэролайн взяла Джона за руку и увлекла под широкую темно-зеленую крону, образующую шатер вокруг серого ствола дерева.

— Я не думал об этом, — ответил Джон. Голос его прозвучал глухо. — Впрочем, что я говорю, конечно, для Рут я сделал бы все.

— Я сразу поняла, и именно за это я…

Кэролайн вдруг замолчала и прикоснулась к щеке Джона. Он поймал ее пальцы, поцеловал их один за другим, слыша, как Кэролайн глубоко вздохнула. Джон провел ладонью по ее руке и притянул Кэролайн к себе. Нежно обняв ее за спину, он наклонился, ища губами губы любимой. Кэролайн слегка приподнялась на цыпочки и по-детски уткнулась носом в щеку Джона. Она улыбнулась, и тут же ее улыбка утонула в ласках губ Джона. Он целовал ее медленно, словно смакуя каждое мгновение их слияния. Кэролайн чувствовала, как мягкое тепло разливается по всему ее телу, делая его податливым. Она обняла Джона за шею и прижалась к нему. Джон чувствовал ее истому и трепет, и его охватывало сумасшедшее желание. Словно сквозь ватный кокон до влюбленных донеслись голоса других посетителей сада. Кэролайн медленно отступила назад и прислонилась к стволу дерева. Джон продолжал держать ее за руку.

— Пойдем, у нас впереди много времени, — сказал он почти властно.

На плохо повинующихся ей ногах Кэролайн последовала за ним.

— Не забудьте приобрести сувениры! — Барышня в старинном костюме исправно выполняла свою работу, обращаясь ко всем входящим и выходящим.

— Хочешь что-нибудь? — спросил Джон, когда они с Кэролайн вышли из «Садов Глории».

— Хочу, даже очень. — Кэролайн погладила ладонь своего спутника.

— Не искушайте меня сейчас, мадам, — тихо сказал Джон. — Давайте все-таки прибудем на место.

— Трогательные истории всегда на меня так действуют, — притворно всхлипнула Кэролайн и улыбнулась.

— Тогда мне срочно необходимо приобрести какой-нибудь журнальчик с сентиментальными рассказами. А еще лучше познакомить тебя с моей мамой. Она просто кладезь трогательных историй, — заявил Джон.

— А тебе не кажется, что меня еще не пора показывать твоим родителям? — Кэролайн вдруг посерьезнела.

— Я бы сказал, что это уже поздно делать. Рут все им про тебя рассказала. — Джон засмеялся, и Кэролайн вслед за ним.

Джон с удивлением замечал, как буквально на глазах меняется его спутница. Из ироничной и даже циничной деловой женщины Кэролайн становилась нежной и смешливой. Джону казалось, что на его глазах из плотного кокона куколки рождается удивительная бабочка, и если прежняя Кэролайн привлекала его своей загадочностью и непредсказуемостью, то новая Кэролайн была просто обворожительна. Не утратив прежнего чувства юмора, она стала мягче и еще женственнее, если такое было возможно. Перед Кэролайн, какую он знал прежде, Джон немного робел, чувствуя силу ее характера, но сейчас ему казалось, что он наконец смог проникнуть сквозь защитную оболочку ее натуры, за которой скрывалась ранимая, тонко чувствующая душа. Джону вдруг захотелось оградить свою любимую от всех возможных и невозможных бед этого мира, у него даже дух захватило от того, каким сильным почувствовал он себя. Джон крепко обнял Кэролайн за талию и прижал к себе, когда они переходили дорогу.

— Давай перекусим? — предложил Джон небрежно.

— А может, купим что-нибудь из сувениров для Рут?

— Ей сложно угодить! — покачал головой Джон.

— А мне кажется, я знаю, что ей понравится.

Кэролайн решительно зашла в сувенирную лавочку.

— Добрый день! — Полная, приветливая дама за прилавком заулыбалась посетителям. — Желаете взглянуть на наши сувениры? Вот маленькие деревца из «Садов Глории», они так и не вырастут, зато зацветут очень красиво. Или вот, взгляните, мы продаем семена редких растений, вот рисунки садов, старинные, подлинники, а вот фотоальбомы.

— Спасибо, — вежливо, но твердо прервала продавщицу Кэролайн, снова став прежней, городской женщиной.

Джон наблюдал за скоростью ее метаморфоз просто с восхищением.

— А есть ли у вас книга с историей садов? — спросила Кэролайн у хозяйки магазина.

— Конечно! У нас их несколько, вот взгляните. С картинками, для детей, а вот с подробными описаниями ухода за растениями, для взрослых.

— Нет-нет! Мне нужна книга для девочки, со всей историей про живших здесь людей.

— Тогда возьмите эту, «Легенды садов Глории». Очень интересно, и иллюстрирована прекрасно.

— Это то, что нужно. — Кэролайн взяла довольно толстую книгу в яркой обложке, которую хозяйка ловко завернула в фирменную бумагу и положила в большой пакет с логотипом «Сады Глории».

— Ты думаешь, это то, что надо Рут? — Джон забрал у Кэролайн покупку, когда они вышли из магазина.

— Уверена. Зачем ей все эти кусты в горшках? Читать она любит, а здесь очень интересная история. Мне кажется, она тоже заметит одну интересную аналогию. Про заботливого отца.

— Ты преувеличиваешь! Рут часто обижается на меня, что я провожу с ней мало времени, вряд ли она считает меня таким уж заботливым, — вздохнул Джон.

— Нет, ты просто не понимаешь. Проводить время — это одно, а забота — совсем другое. Знаешь, что она сказала мне, когда мы с ней катались на каруселях в Сказочном парке?

— Расскажи!

— Только дай слово, что не выдашь меня! — улыбнулась Кэролайн.

— Никогда!

За разговором они зашли в небольшой ресторан и заказали легкий ланч.

— Так что же тебе наговорила моя дочурка? — настойчиво спрашивал Джон, с аппетитом уплетая салат с морепродуктами.

— Карусель на несколько секунд остановилась. Ну ты знаешь, так делают для пущего эффекта. Наша кабинка в это время оказалась на самом верху. Честно говоря, я еле сдерживалась, чтобы не закричать от страха. И тут Рут сжала мою руку и сказала, что если эта штука сломается, то мой папа, мол, залезет сюда, на самый верх, и спасет нас. Она сказала, что ничего не боится по-настоящему, пока у нее есть ты. Только пауков, потому что они встречаются в школьных раздевалках для девочек, куда тебя не пускают.

Джон не знал, смеяться ему или плакать, так тронули его слова дочки, переданные ему Кэролайн.

— Она безгранично тебе доверяет, Джон, а это очень много значит.

Джон кивнул и сделал вид, что сосредоточился на салате, чтобы Кэролайн не заметила на его лице по-детски растерянного и в то же время счастливого выражения. Глупо, но ему казалось, что он сейчас заплачет.

— Эх вы, девчонки, — пробормотал он наконец. — Все-то вы романтизируете.

Он взглянул на Кэролайн, она была серьезна. Но всего одно мгновение. Потом улыбнулась.

— Да, вы, суровые мужчины, не любите сантиментов, — усмехнулась она. — Кстати, по-моему, нам пора в путь, ты говорил, что нам еще куда-то надо заглянуть.

Джон, в очередной раз подивившись дипломатическим способностям Кэролайн, быстро расплатился, и они снова сели в машину.

Кэролайн смотрела, как уверенно держится Джон за рулем, и ей вспомнилась какая-то глупая статья в глянцевом журнале, который она читала от скуки в самолете. Там говорилось, что по тому, как мужчина ведет автомобиль, можно определить, каков он в постели. Если водитель нервный, постоянно перескакивает из ряда в ряд, ругается на других участников движения, то вряд ли из него получится хороший любовник. Он эгоистичен и к тому же до крайности самоуверен, скорее всего, такой не подумает побеспокоиться о партнерше. Если же мужчина ведет машину ровно, не превышая определенной скорости даже там, где это разрешено, не обгоняет и прислушивается к шумам в моторе, то, скорее всего, он просто скучен и предпочтет сразу после секса посмотреть футбольный матч. Джон был явно не из первой и уж точно не из второй категории. Кэролайн невольно улыбнулась своим мыслям. Джон поймал ее улыбку в зеркале.

— Что такое?

Она немного смутилась. Но тут Джон притормозил.

— Вот мы и приехали в одно забавное местечко, которое я хотел тебе показать, — сказал он.

Они оставили машину на небольшой стоянке возле раскидистого дерева. На дорожном указателе было выведено: Дорисвилль. Кэролайн глубоко вдохнула, в воздухе ощущалась сырость и запах водорослей. Дул свежий ветерок.

— Мы что, уже рядом с океаном? — спросила она.

— Не совсем, — ответил Джон. — Океан, наверное, и был когда-то близко, но потом отступил. Тут остался только мелкий залив. Чувствуешь, как водорослями пахнет? Зато в этой затхлой зелени водятся очень необычные крабы, с мягким панцирем. Кстати, очень даже вкусные! В этом Дорисвилле почти никто не живет, зато есть плавучий ресторан и местная достопримечательность — останки пиратского судна!

— Так уж и пиратского, — улыбнулась Кэролайн.

— Любой местный поклянется тебе в этом!

— Сколько же лет этим останкам?

— Сколько бы ни было, их очень хорошо подновляют каждый год. — Джон взял ее за руку. — Пошли смотреть!

Весь городок состоял, собственно, из одной улицы. Дома походили на театральные декорации или кукольные жилища, гладко оштукатуренные, разноцветные, со ставнями в причудливых узорах. Просто картинка из книги сказок. Здесь должны были обитать добрые гномы или какой-нибудь странный народец, платящий дань зеленоволосой ведьме океана. Яркие вывески зазывали туристов в многочисленные магазины и кафе. В одних продавали великолепные раковины и высушенных морских коньков, в других предлагали замороженные соки со взбитыми сливками. Кэролайн очень захотелось купить плетеную корзинку с множеством ракушек, но Джон остановил ее.

— Через пару часов мы приедем на побережье, и там этого добра будет сколько хочешь. Прямо под ногами и абсолютно бесплатно!

И все же Джону с трудом удалось увести свою спутницу из лавки. Только обещание немедленно отправиться к пиратскому кораблю заставило Кэролайн вернуть ракушки на прилавок.

— Ты ведешь себя, как Рут, — строго заметил Джон.

— Теперь мне ясно, почему она говорит, что ты ее не всегда понимаешь, — парировала Кэролайн.

— А она тебе так говорила?

— Это наш с ней секрет. Давай показывай корабль, а то я раскапризничаюсь, — пообещала Кэролайн.

— Тогда я уж точно буду обращаться с тобой, как с дочкой. Просто шлепну пару раз по попе!

Кэролайн засмеялась.

— Может, я этого и добиваюсь, — сказала она тихо.

Джон слегка покраснел. Если, отправляясь в это путешествие, он уже понимал, что влюблен в Кэролайн по-настоящему, то сейчас она просто сводила его с ума. Его подкупала ее искренность — ни капли жеманства или кокетливого притворства и в то же время ни грамма пошлости. Джон впервые сталкивался с подобной прямотой и одновременно деликатностью. Он безумно хотел Кэролайн, но был глупо счастлив оттого, что момент для любви еще не настал. Сейчас все, от слов до жестов и взглядов, было возбуждающей и умопомрачительной прелюдией, которая волновала его ничуть не меньше.

Они вышли на берег залива. Серо-зеленое водное пространство, подернутое мелкой рябью, простиралось до самого горизонта, но было видно, что залив совсем мелкий. Кое-где проглядывали желтоватые отмели, окаймленные, словно салфетки, ажурными скоплениями темно-зеленых водорослей. Слева от них, прямо в воде, покоилась на толстых сваях терраса ресторана, а справа, у кромки воды, но отгороженный от нее невысокой бетонной платформой лежал на боку громадный остов старинного судна.

— Здорово! — восхищенно воскликнула Кэролайн. — Никогда не видела так близко старые корабли. А ведь я даже интересовалась когда-то историей мореплавания.

Джон в очередной раз поймал себя на том, как мало он знает о Кэролайн. Та почти не говорила о своем детстве, о родителях, разве что пару фраз, вскользь. Он даже не знал, живы ли ее родственники или она одинока.

— Мой старший брат очень любил корабли. Они с отцом вечно что-то мастерили, а мне было обидно, что я не у дел. Забиралась к ним, смотрела, потом еще книжки читала. Даже отличала корабли по типу: галеон, фрегат, еще как-то. Вот это — галеон. — Кэролайн кивнула в сторону корабля. — Просто потрясающе!

Со стороны казалось, что пиратское судно изрядно потрепано морем. Дерево каркаса было темным, словно прокопченным, краска на бортах облупилась, носовая фигура лишилась одной руки. Но когда Джон с Кэролайн подошли поближе, то увидели, что иллюзия разрухи — это всего лишь искусная работа реставраторов, которые старались сохранить судно таким, каким оно должно было быть, побывав в бурных водах. Но обман не разочаровывал, галеон все равно производил внушительное впечатление. С бетонной площадки можно было заглянуть в узкие прорези, предназначенные для пушек. Внутри корабля видны были толстые деревянные перекрытия, скамьи для команды, перевернутые бочки. Свернутые канаты, покрытые искусственными водорослями, лежали как притаившиеся змеи. Кэролайн и Джон обошли судно, заглядывая во все щели, пытаясь представить себе былую мощь этого мертвого гиганта.

— Ты хочешь есть? — спросил Джон, когда осмотр был закончен.

— Я очень хочу увидеть океан, — задумчиво сказала Кэролайн. — А ты? Потерпишь до вечера?

— Потерплю, — ответил Джон, улыбнувшись каким-то своим мыслям.

— Я тоже, — с такой же улыбкой ответила Кэролайн.

— Тогда поехали!

5

Через час езды проезжая часть дороги сузилась до двух полос, зажатых между невысокими, но крутыми боками гряды серых камней, в щели между которыми пробивались тонкие ветки ползучих растений. За островерхой грядой начиналось широкое песчаное пространство, застроенное забавными домиками на высоких сваях. Домики были похожи на стаи длинноногих птиц с непропорционально маленькими головками и узкими блестящими глазками окон. Во время прилива океан, лежащий за песками, поднимаясь всей водяной мощью, почти полностью скрывал под собой каменистую гряду. Джон сказал, что видел однажды эту впечатляющую картину: сваи почти полностью исчезают под водой, и кажется, что домики дрейфуют по темной поверхности океана.

— Кто же в них живет? — удивилась Кэролайн.

— Постоянно никто или почти никто, а в сезон почти все дома заняты серферами и рыбаками.

— Рисковые ребята, — покачала головой Кэролайн. Она приоткрыла окно со своей стороны и жадно вдыхала влажный воздух. — Знаешь, а мне всегда было интересно, отличу ли я океан, скажем, от моря, когда увижу его. Или большая вода и есть большая вода. Почему-то я думала, что океан обязательно должен быть другим. Рядом с ним, наверное, чувствуешь себя маленьким-маленьким, ведь там, дальше, одна вода, почти до другого континента.

— Скоро узнаешь.

Джон был горд, что первым покажет Кэролайн океан, и она поймет, что его не спутаешь ни с каким морем. В океане чувствуется сила безумной, первородной стихии, колыбели всего живого, он тяжело давит своей мощью, которую нельзя не почувствовать.

Вскоре дорога начала ветвиться на неширокие подъезды к маленьким гостиницам, стоявшим на самом берегу, впрочем, иначе расположить отель в этом месте было бы невозможно. Мыс шириной не более шести километров был просто длинным языком, который суша показывала океану. На дальней его оконечности рядом стояли два маяка. Один — современный, действующий, высокий. Другой — пониже, старинный, оставленный на месте, как памятник первым поселенцам, которым взбрело в голову поселиться на этой земле, сплошь покрытой черными камнями, словно сколотыми с боков гигантской скалы.

Наступали сумерки, которые быстро сгущались. Гостиница, где Джон заказал номер, была довольно скромной, и прямо за ней начинался широкий пляж. Оставив в номере вещи, Кэролайн и Джон отправились к океану.

Вода еле плескалась. Темнота уже скрывала ее истинную ширь, но угадывалось, что там, за песком, что-то весьма внушительное. Над пляжем возвышался, как гигантская сороконожка, мол на длинных ногах-сваях. Джон с Кэролайн поднялись туда. Пройдя мимо магазинчиков пляжного инвентаря, они оказались у самой ограды шаткого на вид сооружения. Шум волн еле слышен, вода спокойная и ласковая, как кошка, которая трется о ножку стола.

— Потрясающе! — выдохнула Кэролайн, глядя на слабо светящуюся водную гладь. Потом она порывисто обернулась к Джону и, обняв его за шею, прижалась лицом к его груди. — Спасибо.

Джон обнял ее и почувствовал себя первым мужчиной на этой дикой земле, которому предстояло подчинить себе водную стихию, покорить океан. Но первый визит к воде был недолгим. Путешественники изрядно проголодались, а местные рестораны закрывались довольно рано, поскольку приезжающие в эти места рыбаки и любители серфинга вставали с первыми лучами солнца, чтобы не упустить ни улова, ни ветра.

Для ужина выбрали ресторанчик напротив гостиницы, вывеску которого украшал внушительных размеров светящийся лобстер. Несмотря на полную безвкусицу в оформлении зала, кухня в этом месте оказалась превосходной. Легкий ужин состоял из нежного крабового мяса, запеченного с овощами, к которому подали хрустящие ломтики поджаренного со специями хлеба и легкое белое вино. Первый же глоток, как волшебный эликсир, снял всю дорожную усталость. Кэролайн наконец разговорилась и охотно рассказывала о своей семье.

— Так твой дед был ирландцем? — удивился Джон.

— Не дед и не прадед, а какой-то далекий предок. Наша фамилия была О'Торо, пока не превратилась в Оттборо. А мистер что-то имеет против ирландцев?

— Нет, наоборот, теперь я, кажется, многое понимаю. Вот откуда у мисс столько упрямства и изобретательности.

— Я упрямая и изобретательная?! — возмутилась Кэролайн. — Так себе комплимент.

— Не скажи! Теперь я точно знаю, что моя мамочка будет от тебя в полном восторге.

— Это еще почему?

— Только не смейся, но вот уже лет десять, наверное, как она каждый год перечитывает «Унесенных ветром». Обожает эту книгу! А ирландские корни делают тебя похожей на Скарлетт. Хотя я надеюсь, что на этом сходство и закончится.

— Кто знает, может быть, я тщательно скрываю горячий нрав, доставшийся от предков, — улыбнулась Кэролайн.

— Только не говори, что ты умеешь стрелять и обожаешь скакать верхом, — махнул рукой Джон.

— Верхом на лошади? Нет, не умею. А вот когда-то неплохо гоняла на мотоцикле брата. Мама была просто в ужасе!

— Представляю.

— Вряд ли, на самом деле, она была в ужасе, когда я записалась в секцию стендовой стрельбы в восемь лет.

— Что?

— Да, пришла на стрельбище, где мои братья занимались, и сказала тренеру, что дома все говорят, будто я лучше, чем они, мою посуду и шить умею, так что и стрелять точно буду лучше.

— И тебя взяли?

— Взяли и, между прочим, не пожалели. Я неплохо стреляю. Выступала за команду колледжа. Да и на юридический пошла скорее потому, что на факультете была отличная команда стрелков.

— Да уж, необходимые навыки для юриста.

Кэролайн расхохоталась.

— Надеюсь, — сказал Джон, — ты с собой пистолет не прихватила?

— Я стреляю из винтовки, — заметила Кэролайн. — Но нынче взяла пулемет, он в той сумочке, что ты пристраивал в багажник.

— Очень мило! С кем я связался! Надеюсь, ты не рассказала всего этого Рут?

— Нет, не успела.

— Отлично, а то она тебе покоя не даст, пока ты не научишь ее стрелять.

— Для того чтобы преуспеть в этом деле, нужно иметь колоссальное терпение и наше ирландское упрямство. Так что, возможно, и неплохо, если Рут начнет учиться.

— Ты меня просто пугаешь! Сегодня выяснилось, что ты стрелок, а завтра что?

— Завтра будет завтра, так, кажется, говорит любимая героиня твоей мамы. — Кэролайн загадочно улыбнулась. — Слушай, а посетителей-то не осталось, взгляни на хозяина, по-моему, нам пора.

Джон оглянулся. Хозяин ресторанчика выразительно поглядывал на них из-за барной стойки. Ему пора было закрывать заведение, чтобы ранним утром встретить первых посетителей фирменными блинчиками. Джон быстро расплатился, а Кэролайн уже ждала его на улице.

Что-то неуловимо изменилось в спокойной атмосфере вечера. Кэролайн поймала себя на странной, тревожной мысли, что кто-то неведомый следит за ними с Джоном. Ощущение было таким, будто зашел в темную комнату и по движению воздуха, легким шорохам понимаешь, что там есть кто-то еще. Тихий, но несмолкающий гул катился откуда-то издалека, казалось, что воздух стал плотнее и давит необычной тяжестью на плечи. Несмотря на теплый вечер, Кэролайн вздрогнула, как если бы порыв холодного ветра хлестнул ее по лицу. Невольно она схватила Джона за руку.

— Что это? — прошептала Кэролайн, стараясь скрыть испуг.

— Океан, — тоже шепотом ответил Джон. — Начинается прилив.

Произнеся эти слова, он вдруг почувствовал, будто мощь водной стихии, заглатывающей широкий песчаный пляж, передается и ему. Где-то в глубине его существа начала неумолимо разворачиваться сжатая волей пружина яростного желания. Джон властно взял Кэролайн за руку.

— Идем.

Они быстро дошли до гостиницы, почти бегом преодолели холл. Едва закрыв за собой дверь номера, Кэролайн, тяжело дыша, безвольно прислонилась к ней. Джон крепко сжал запястья Кэролайн, прижав их к двери у нее над головой. Он покрывал жадными поцелуями лицо, шею, плечи Кэролайн. Тщетно пытаясь хоть сколько-нибудь умерить свою страсть, Джон надолго приникал губами к губам Кэролайн, но сила желания у обоих была слишком велика, чтобы удовлетвориться поцелуями. Порывисто дыша, Кэролайн высвободила руки и начала лихорадочно расстегивать ремень брюк Джона, стараясь как можно скорее дать волю его восставшему естеству. Ладони Джона блуждали по ее бедрам, комкая и поднимая все выше подол легкой юбки. Чуть сдвинув тонкие кружевные трусики Кэролайн, Джон двумя мощными толчками вошел в нее. Кэролайн застонала. Джон подхватил ее под ягодицы, она обвила его талию ногами. Неловко переступив через упавшие брюки, Джон направился к широкой постели. Каждый шаг его передавался Кэролайн безумной волной наслаждения. Любовники, не ослабляя объятий, упали на кровать, и почти мгновенно Кэролайн испытала сильнейший оргазм, а Джон, прежде чем погрузиться в сладостное небытие, успел лишь прошептать:

— Прости, я не мог больше сдерживаться.

Очнувшись от короткого забытья, Кэролайн огляделась. Постепенно глаза ее привыкали к темноте. Джон лежал рядом, охваченный глубоким сном. Кэролайн улыбнулась, тихонько поднялась с постели и направилась в душ. Несмотря на скромный вид гостиницы, номер был оборудован прекрасно. С наслаждением подставляя тело упругим горячим струям, Кэролайн поймала себя на том, что улыбается. Выйдя из кабинки, она накинула на себя мягкий махровый халат, пахнущий чем-то стандартно-гостиничным, и босиком вышла на небольшой балкончик. Только сейчас она по-настоящему увидела океан. Он медленно подползал к стенам отеля, поглощая метры пляжного песка. Волн почти не было, только движущаяся масса воды с чуть фосфоресцирующей каймой. Так, наверное, выглядит бездна, подумала Кэролайн. Ею овладело невероятное ощущение, возбуждавшее ничуть не меньше, чем секс. Странное, дикое, первобытное чувство причастности к природе. Кэролайн заглянула в комнату. Ей хотелось немедленно разбудить Джона, показать ему чудо живой воды, но она не решилась.

Постояв еще немного на влажном воздухе, Кэролайн вернулась в постель. Устроившись рядом с Джоном, она вдруг подумала, как же обходилась раньше без этого человека и сможет ли дальше засыпать без него. Эта мысль была пугающей, но Кэролайн слишком хотелось спать, чтобы зацикливаться на ней.

Утром Кэролайн разбудил поцелуй Джона, и они вновь занялись любовью. На этот раз любовники не торопились, сдерживая нетерпеливое возбуждение, словно рвущуюся в полет птицу. Нежно лаская друг друга, они были похожи на путников, прилежно изучающих язык, обычаи, нравы неведомой ранее страны, какой было для каждого тело партнера. Прокладывая поцелуями тропки к самым интимным местам, губы Джона научились различать малейшие нюансы вкуса кожи Кэролайн, она же чутко улавливала движение каждого мускула партнера, его запах, малейшую реакцию на ласки. Вскоре для них не осталось ни одной тайной клеточки на теле любимого, и каждый раз новое прикосновение делало взаимное удовольствие все острее. Неоднократно Джону или Кэролайн казалось, что большего наслаждения вынести уже невозможно, что они подошли к пределу своих сил, но за этим открывались новые горизонты удовольствий. Придя в себя после оргазма, Кэролайн первая запросила пощады.

— Милый, мы умрем с голоду, если немедленно не спустимся к завтраку. Я не могу больше, у меня нет сил.

Джон приподнялся на локте, нежно провел пальцами по красиво очерченной груди Кэролайн, легко коснулся сосков.

— Нет, не сейчас, пожалуйста, я просто не вынесу! — взмолилась Кэролайн. — Давай немного отдохнем.

Джон устало улыбнулся. Ему не хотелось отпускать от себя любимую дальше, чем на расстояние вытянутой руки. Он встал, помог подняться Кэролайн и повлек ее за собой в душ.

Позавтракали они в том же ресторанчике, где были прошлым вечером. Любовники почти не замечали вкуса подаваемых блюд, с рассеянной улыбкой глядя друг на друга.

— Давай сходим сейчас на пляж, — попросила Кэролайн. — Мне так хочется искупаться в самом-самом настоящем океане.

Было уже за полдень, когда Джон и Кэролайн вышли на пляж. Вода, повинуясь астрономическому циклу, давно отступила, оставив за собой настолько широкую песчаную полосу, что даже многочисленные отдыхающие серферы и просто загорающие могли спокойно выбирать себе место, не мешая друг другу. Кэролайн захотелось устроиться поближе к полосе прибоя. Едва сбросив на песок шорты и майку, она кинулась к воде.

— Давай скорее! — замахала она рукой Джону, который медлил, раскладывая тростниковую подстилку.

Не дожидаясь Джона, Кэролайн пошла вперед, глядя, как накатывают на нее бутылочного цвета волны, ощущая тугие толчки водной массы. Ей хотелось продлить момент знакомства с океаном, как утром она смаковала каждый нюанс любовных ощущений. Ей было даже легче от того, что сейчас Джона не было рядом. Кэролайн хотела побыть наедине с океаном и подумать о том, что происходит в ее жизни. Ей казалось, что-то очень важное ускользает от нее, подобно тому как откатываются назад в бескрайний простор волны, набегающие на берег. Что-то она упускала, переставала быть хозяйкой положения, и это беспокоило Кэролайн.

Джон подошел сзади и щекотно поцеловал Кэролайн в шею.

— Ну, вперед! — скомандовал он, кидаясь в воду.

Кэролайн бросилась за ним. Наплававшись, они выбрались на мелководье и легли прямо на горячий песок, позволяя легкому прибою добираться им почти до колен.

— Удивительное место, — тихо произнесла Кэролайн.

— Удивительная ты, — выдохнул Джон, перевернувшись на спину и закрывая глаза. — Не думал, что со мной еще может случиться что-то подобное.

Кэролайн хотела что-то сказать, но Джон взял ее за руку.

— Подожди, я хочу, чтобы ты меня поняла правильно. В последнее время самыми важными для меня были две вещи: работа и счастье Рут. Сейчас я понимаю, что еще и сам могу быть счастливым. Это невероятное, почти забытое ощущение. Я считал, что после моей жены ни одна женщина уже не сможет разбудить его во мне. Знаешь, где-то в глубине души я даже начал презирать женщин. Глупая гордыня нашептывала мне, что все они корыстны или глупы. Какие же мы порой бываем дураки! Ты все перевернула во мне.

Кэролайн нахмурилась.

— Я что-то не так сказал? — заволновался Джон.

— Прости, но мне не дает покоя одна вещь. Помнишь, когда мы только встретились, в том итальянском кафе, к тебе подошла девушка. Извини, но она вела себя так, будто имеет на тебя эксклюзивные права.

— Но я не марка одежды и не фильм! О каких правах ты говоришь?! — возмутился Джон.

— Хорошо, я выскажусь яснее. Она ясно показала мне, да, честно говоря, и всем вокруг, что у вас с ней отнюдь не дружеские отношения. Разве нет?

— Кэролайн! О чем ты говоришь?! Это полная чушь, глупости!

— Для тебя — может быть, но не для меня. Я взрослый человек, как и ты, и вполне способна принять самые разные формы отношений между мужчиной и женщиной, но я люблю ясность в этом вопросе. Итак, если у нас с тобой просто замечательный уик-энд, что ж, это бывает сплошь и рядом. Я не буду устраивать истерик, но я хочу знать, что значит эта девушка в твоей жизни?

— Ровным счетом ничего! Ты будешь смеяться, когда я расскажу тебе, кто она такая! — воскликнул Джон.

— Ну попробуй насмеши меня, — скептически отозвалась Кэролайн.

— Она шпионка. Незадачливый Джеймс Бонд в юбке!

— Что? — изумилась Кэролайн.

— Именно так. Ты же знаешь весь наш технический мирок: каждый борется за то, чтобы первым показать миру какую-нибудь новинку, даже самую незначительную. А мы, то есть «Ситроникс», сейчас готовим грандиозную вещь, просто революционную, понимаешь?

Кэролайн поморщилась.

— Ты опять о работе? Мы же говорили о девушке.

— Конечно! Стать первым хочет каждый, вот наши конкуренты и выворачиваются наизнанку, чтобы выведать все секреты.

— Промышленный шпионаж? — изумилась Кэролайн.

— Именно! — облегченно вздохнул Джон.

— Но почему же шпион — девушка? — Тон Кэролайн не сулил ничего хорошего.

— Потому что они знают мои слабости, — пришлось признаться Джону. — Красивые женщины — одна из них.

— Понятно, — усмехнулась Кэролайн.

— Ну не думаешь же ты, что я жил монахом после смерти жены?

— И что теперь будет с той барышней?

— Я уже забыл о ней. Наши конкуренты не учли одной важной детали. Красивые женщины хороши, как великолепные пейзажи, на них приятно смотреть, но с ними совершенно не о чем говорить. Так что моя истинная слабость — умные и красивые женщины. Такие, как ты.

Кэролайн снова усмехнулась.

— Так, значит, эта девица выведывала у тебя технические секреты? Как же у нее это получалось, если ты говоришь, что она глупа?

— Во-первых, у нее это и не получалось, а во-вторых, если честно, то секрет до смешного прост. Мы были удивлены, почему никто до нас не догадался до такой малости… Вот, взгляни. — Говоря о работе, Джон всегда увлекался, забывая обо всем. — Изменения, которые мы внесли в старую схему микропроцессора, если подумать, совершенно ничтожны, но одно из них повлекло за собой другое, потом еще, и получилась совершенно новая схема, понимаешь? Ну вот посмотри.

Джона уже было не остановить, он, казалось, забыл, о чем шел разговор. Увлекшись, он начал чертить на песке перед собой причудливую ломаную линию, потом другую.

— Вот, это ключевой момент. — Он быстро нарисовал замысловатое переплетение линий, напоминающее кривоногого паука. — Вот здесь делается соединение и все, понимаешь? После того как мы убираем тут и тут, — он быстро стер две линии, — все становится куда проще, а сама схема гораздо компактнее. А главное, открываются совершенно новые возможности! Обычный мобильный телефон станет совсем другим! Тебе скучно это слушать, да? Да за этот рисунок многие бы не пожалели состояния!

Кэролайн взглянула на Джона.

— Ты так сексуален, когда говоришь о работе, — улыбнулась она.

Джон заметил, что ей стало легче оттого, что прояснился вопрос с Беверли. Кэролайн подвинулась ближе, беспощадно стирая с песка революционную схему нового телефона, и поцеловала Джона. Он притянул ее к себе.

— Сейчас я как та схема, — просто сказал он. — Словно внутри произошло самое простое, но самое необходимое соединение! И это сделала ты!

Кэролайн вновь приблизила губы к лицу Джона.

— Соединение? Это так соблазнительно… Я понимаю тебя, милый, прекрасно понимаю, — добавила она уже серьезно.

Легкий обед утолил голод, но разжег сексуальный аппетит.Джон и Кэролайн поторопились вернуться в гостиницу и, отгородившись от мира ослепительно-белыми жалюзи, остались вдвоем, ненасытные и щедрые.

— Давай сходим к старому маяку, — предложил Джон, когда начали спускаться сумерки. — Там очень красиво.

— А вода? Океан не подбирается к нему? — Кэролайн сидела на постели, любуясь подтянутой фигурой Джона, стоящего у окна.

— Нет, там совершенно безопасно, и, кажется, есть кабачок, который работает допоздна.

— Пошли. Я быстро соберусь. — Кэролайн легко поднялась и направилась в ванную.

Они шагали по узкой дорожке между серых глыб, заботливо выложенной мелкими, обкатанными водой камнями. Путь до старого маяка оказался не таким уж близким. Кое-где каменная гряда становилась совсем узкой, и наползающий океан пугал Кэролайн, как любое неотвратимое событие, на которое не можешь повлиять.

Наконец они вышли к самой оконечности мыса, на полукруглую площадку, засыпанную галькой, влажно поблескивающей в лунном свете. Площадка была окружена высоким волнорезом, через который не могли перебраться даже приливные воды. Впереди, над серыми камнями, сложенными почти правильной пирамидой, высился маяк. Его оштукатуренные стены были словно нарисованы мелом на шероховатой доске ночного неба, а узкий луч чертил правильные полукружия на океанской зыби. Каждый раз, когда конус света разворачивался в сторону суши, он выхватывал из темноты высокую ограду, которая окружала другой, старый маяк этого мыса.

— Смотри! — Заслоняясь рукой от яркого света, Джон указал Кэролайн на еще крепкое старинное сооружение. — Этот маяк построили еще первые поселенцы, а закрыли его лет пять назад.

— Почему? — Кэролайн приходилось почти кричать, чтобы перекрыть несмолкающий шум приливной волны.

— Не знаю, наверное, на реставрацию. Его оставили для привлечения туристов.

— И на беду самоубийц, — услышала Кэролайн за спиной старческий голос.

Она обернулась, Джон тоже. Рядом с ними, опираясь на толстую палку, стоял пожилой, небольшого роста мужчина. Лицо его в темноте казалось маской, сделанной из темной выдубленной кожи.

— Как это? — спросила Кэролайн.

— Да вот так, — криво усмехнулся незнакомец. — Все знают, что у Земли есть два полюса, Северный и Южный, а есть еще магнитные полюса, полюса холода и недоступности, а есть еще такие точки, куда как магнитом тянет самоубийц. Так то!

Кэролайн зябко поежилась. Голос рассказчика звучал глухо, а когда луч света от маяка блуждал по воде, то казалось, что сама ночная темнота разговаривает с непрошеными гостями. И хотя на площадке перед маяком гуляли еще несколько человек, Кэролайн казалось, что они здесь одни: она, Джон и этот странный голос. Но что-то в его звучании, манере говорить привлекало. Кэролайн стало любопытно. Она незаметно сжала ладонь Джона, который хотел уйти.

— Я никогда не слышала о таких полюсах. Что это за места и при чем тут старый маяк?

— Истаук, — прошелестел голос. — Этот маяк называется Истаук. Никто не знает, что это за полюса, притягивающие к себе отчаявшиеся души. И как определить, что ничем не примечательный, с виду мост или не самый высокий среди своих собратьев небоскреб вдруг станут последним пристанищем тех, кого уже ничто не держит на этой земле? Что могла заложить природа в не отличающийся особой красотой обрыв над каменистым берегом океана, чтобы с прибрежных камней практически раз в полгода убирали труп? И как же зол был на весь мир архитектор, соорудивший смотровую башню, с которой регулярно бросаются вниз? А ведь такие места существовали всегда, и они продолжают притягивать тех, кто хочет расстаться с жизнью. А предприимчивые туристические агентства включают их в программу обозрения какого-нибудь богом забытого городка, сочиняя красивые легенды о несчастных женах, покинутых возлюбленных и прочей впечатляющей ерунде. Так случилось и с Истауком. Сейчас-то он закрыт, а когда-то сюда съезжались толпы туристов, и среди них непременно находился кто-нибудь…

— Послушайте, — прервал Джон зловещий рассказ, — а не зайти ли нам в таверну на берегу? Возьмем по стаканчику, и вы нам расскажете вашу историю. Как ваше имя?

— Деррек, или доктор Деррек. Я работал здесь врачом, когда старый Истаук еще был открыт. Что ж, я не откажусь выпить, если вас заинтересовала моя история.

Кэролайн благодарно сжала руку Джона. Он понял, что ей сейчас хотелось выслушать старика.

Медленно, подстраиваясь под неторопливую поступь нового знакомого, Джон и Кэролайн направились вместе с ним к низкому деревянному домику с побеленными стенами, что стоял в стороне от маяков, ближе к каменной гряде.

— Раньше это был дом смотрителя, — сказал Деррек, указывая на строение, — а сейчас просто забегаловка.

— Что, Деррек, — приветствовал вошедших хозяин кафе, — нашел себе новых жертв? Не слушайте его, господа! Он так клянчит дармовую выпивку.

— Каждый живет, как может, — буркнул доктор Деррек, — а ты, Трейси, в следующий раз, когда тебя прихватит твой радикулит, отправляйся к молодому Грегсону и не выпрашивай у меня мазь. Пусть-ка он тебя полечит своими новомодными таблетками.

Доктор Деррек поставил свою палку у одного из столов и тяжело опустился на табурет.

— Мне виски, если хотите услышать историю, которой я был свидетелем.

Джон сделал знак бармену, а доктор Деррек продолжил свой рассказ.

— Так вот. Служил на этой злосчастной достопримечательности мой приятель — Сол Никсон, служил с тех пор, как умер его отец, который был смотрителем Истаука, как до него в свою очередь служили там его отец и дед. Сол жил в этой самой развалюхе в компании старого Лабрадора. Будучи по натуре одиночкой, Сол понимал, что после него не останется сына и жить в его доме и наблюдать за маяком будут уже другие люди. Но все это будет еще не скоро, поскольку Сол, пока он может выполнять свою работу, никуда отсюда не двинется. По сути был он не совсем смотрителем Истаука и не гидом в этих местах. Сол был спасателем. Он отслужил в элитных войсках, имел награды, но не любил вспоминать об этом, однако его молниеносная реакция и крепкая хватка не раз спасали жизнь сумасшедшим, выбравшим Истаук для сведения счетов с жизнью. За годы службы Сол научился выделять из толпы праздных посетителей маяка того единственного, кто пришел сюда с определенной целью. Сол начинал пристально следить за ним или за ней, готовый в любой момент помешать человеку совершить страшный грех. Сол не был особо верующим, но презирал слабость и трусость и именно этим объяснял свое рвение к работе. «Я не дал вам стать слабаком, закончить жизнь, как трусливый койот», — говорил он иногда спасенным, если те в состоянии были что-то воспринимать. Но чаще всего Солу просто приходилось связываться по рации со мной. Я живу неподалеку, в одном из этих домов на курьих ножках. И Сол сдавал мне с рук на руки дрожащего неудачника.

А в тот день, когда началась эта история, стояла необычная даже для этих мест жара. Возможно, в стоячем, тяжелом воздухе и было дело, но Сол с утра чувствовал, что сегодня днем на маяк принесет еще одного самоубийцу. Он внимательнее обычного вглядывался в посетителей и сразу после полудня заметил ее. Молодая, хорошо одетая дама поднялась на Истаук вслед за большой группой туристов из соседнего города, однако в ней сразу был заметен столичный лоск. Она с безразличием оглядела висящие на стене фотографии, дождалась, пока вся группа вышла на смотровую площадку, и подошла к самой решетке, отгораживающей безопасную зону. Сол поднялся со своего места, чтобы лучше видеть ее, и в очередной раз убедился, что интуиция его не подводит. Как только туристы начали покидать площадку и в узком проходе возникло небольшое столпотворение, он выглянул наружу и увидел, что «столичная штучка», как назвал он про себя молодую женщину, не собирается уходить. Она присела на корточки у прутьев решетки, будто собираясь сфотографировать прибрежные волны, но фотоаппарата у нее не было, и через секунду она резко выпрямилась, пытаясь перебраться через ограждение. В этот момент Сол, расталкивая туристов, кинулся к ней и успел-таки ухватить ее за талию и втащить обратно на площадку.

Туристическая толпа заволновалась, люди начали оборачиваться, но Сол резкими окриками заставил всех покинуть маяк. Он провел обмякшую на его руках женщину в небольшую каморку смотрителя и усадил на стул. Она смотрела прямо перед собой, но, казалось, ничего не видела. Сол, вздохнув, взял рацию.

— Эй, док… — начал вызывать он, нажав на кнопку.

Тут женщина пошевелилась.

— Не нужно врача, — тихо, но твердо сказала она.

Сол посмотрел на нее и отложил рацию.

— Только не говорите, что вы случайно полезли через перила, — сурово сказал он.

— Нет, — спокойно ответила она, — я хотела покончить с этой жизнью.

— Тогда нужен доктор. — Сол снова взялся за рацию.

— Он мне не поможет.

— Вы смертельно больны? — резко спросил Сол.

— Нет. Я просто не хочу больше жить, — ответила женщина.

— Теперь придется, — более теплым тоном сказал Сол. — Нет ничего такого, чего нельзя было бы пережить или поправить, поверьте мне.

Женщина помотала головой.

— Вы спасли мне жизнь.

— Ну-ну, только не надо… — Сол хотел сказать «благодарить меня», но женщина остановила его.

— Вы спасли мою жизнь, вот и забирайте ее себе, мне она не нужна.

Сол опять потянулся к рации, дама явно была сумасшедшей.

— Нет! — снова остановила она его. — Я не сумасшедшая, и в жизни у меня ничего особенного не произошло, но она мне не нужна, вот и все. Берите ее. Берите, или я покончу с собой где-нибудь еще. И вы будете виноваты!

Сол посмотрел на собеседницу, он многих повидал на этом месте, дрожащих юнцов, которые только и мечтали, чтобы их остановили, отчаявшихся должников, которые думали, что так спасут свои семьи, смертельно больных и просто сумасшедших. Она не была похожа ни на кого, и Сол поверил женщине.

— Хорошо, — сказал он после паузы. — Твоя жизнь теперь моя. Но учти, я беру ее не насовсем, но и просто так не отдам. Ты трижды попросишь меня ее вернуть, и лишь на третий раз получишь назад. Идет?

Женщина кивнула.

— Меня зовут Бэт. И я ни разу не попрошу у тебя мою жизнь! — твердо сказала она.

Так Бэт поселилась в домике Сола возле Истаука. Нельзя сказать, чтобы появление женщины сильно повлияло на быт заядлого холостяка, да и сама Бэт была молчалива и предпочитала общество старого Лабрадора чьему-либо в поселке. Она занималась любой сезонной работой, была официанткой в прибрежном ресторанчике при наплыве туристов, бралась за починку инвентаря в спортклубах, когда заканчивался сезон, обрабатывала рыбу. За те месяцы, что она прожила в Истаук-лодж, о ней узнали немногое. Она действительно жила в мегаполисе, была довольно богата, была замужем, но разошлась с супругом. Из родственников у нее оставался лишь старик отец, которому она иногда звонила из местного почтового отделения. Так шли месяцы, лето сменилось осенью, и наступала зима, когда однажды вечером Бэт едва дождалась возвращения Сола с маяка и, не дав ему даже переодеться, потребовала:

— Верни мою жизнь, пожалуйста, верни ее!

Сол усмехнулся:

— Могу я узнать, зачем она тебе понадобилась?

— Умер мой отец, я теперь очень-очень богата, я не хочу больше жить здесь! У меня есть огромные деньги, я хочу вернуться в столицу.

Сол не спеша снял толстый непромокаемый плащ, потрепал за ухом подошедшего Лабрадора и посмотрел на Бэт:

— Ты попросила ее в первый раз. Помнишь наш уговор? Я не верну ее тебе ради денег. Деньги заставят тебя искать удовольствий, все новых и новых ощущений, ты будешь метаться по свету, менять любовников, машины, дома, страны. В конце концов ты поймешь, что уже имеешь все, что можно купить за деньги. И вот в этот момент твоя жизнь снова станет тебе не нужна, а меня рядом может не оказаться. Сейчас ты съездишь на похороны отца и вернешься, потому что твоя жизнь принадлежит мне, — сказал Сол совершенно спокойно и ушел в комнату.

С того момента Бэт стала лишь более молчаливой, часто уходила она на берег океана в компании старой собаки и, сидя на холодных камнях, смотрела на набегающие волны. Возникшее было в ней желание другой жизни постепенно угасало, как проходила и злость на Сола, который лишь придерживался уговора. Это ведь она сама отдала ему свою жизнь.

Так прошла зима, промелькнула короткая весна, и пришло лето. Снова толпы туристов наводнили городок, заполнялись по вечерам террасы ресторанов, в море выходили рыболовные катера, на волнах мелькали фигуры серферов, все вокруг ожило, забурлило новой энергией. Преобразилась и Бэт. Сначала она сделала новую прическу, потом съездила в соседний городок за покупками и теперь была одета не хуже туристов. Она повеселела. Все заметили наконец, какая удивительная у нее улыбка, способная заставить улыбнуться самого привередливого посетителя кафе или любую брюзжащую даму в магазинчике. И вот однажды в обеденный перерыв она пришла к Солу на маяк и сразу же попросила:

— Отдай мне мою жизнь, прошу!

— Вот как? Ты просишь во второй раз, — улыбнулся Сол. — Зачем она тебе сейчас?

— Я полюбила. Встретила одного мужчину. Я хочу быть с ним и уехать отсюда.

— Ты помнишь наш уговор? Ты должна будешь попросить трижды. К тому же любовь — это не то, ради чего я бы вернул тебе жизнь. Сейчас, когда любовь твоя молода, она кажется тебе прекрасной, как все юное. Она радует тебя, как первые слова и шаги ребенка, но потом она повзрослеет, станет умнее, и ты начнешь в чем-то обманывать себя, в чем-то — своего любимого. А потом любовь начнет стареть и болеть. Болезни любви ужасны. Это ревность, обманы, обиды. Ты начнешь ненавидеть ее за то, что не сможешь жить ни без нее, ни с ней. И что? Это приведет тебя к тому же, от чего я тебя спас.

— Я ненавижу тебя! — закричала Бэт. — Тогда я прямо сейчас брошусь с этого проклятого маяка, и ты меня не остановишь.

— Ты не можешь распоряжаться своей жизнью. Знаешь, если самоубийство я считаю просто глупостью, то нарушение договора — точно грех. И потом, сейчас ты хочешь жить. Бери то, что у тебя есть в эти короткие дни, это лучшее от любви. А жизнь я тебе не верну. Она моя.

Бэт спустилась с маяка и долго сидела на берегу, размышляя над тем, что произошло. А вечером она уже весело отплясывала в прибрежном кабачке со своим возлюбленным. Она была неутомима, стараясь забрать все от того короткого счастья, которое ей досталось.

Но летний сезон закончился, туристы разъехались, а местные жители начали готовиться к зиме. И однажды в начале осени Бэт за ужином просто сказала Солу:

— Все, отдавай мне мою жизнь. Я прошу тебя в третий раз.

— Да, сейчас я не могу тебе ее не отдать, — кивнул Сол. — Бери! Она твоя, и ты свободна, но можешь ли сказать мне, зачем она тебе на этот раз?

Бэт вздохнула:

— Мне нужна длинная-длинная жизнь. Я жду ребенка и должна успеть вырастить его и воспитать, чтобы он сменил тебя на маяке. — Она улыбнулась. — А ты уж постарайся дотянуть до его совершеннолетия. Уговор?

— Уговор, — деловито кивнул Сол, продолжая есть.

Доктор Деррек замолчал, потом одним глотком выпил свою порцию виски, к которому так и не притронулся во время рассказа.

— Такой он был, мой друг Сол.

— А что стало с Бэт и ребенком? — тихо спросила Кэролайн.

— У Бэт родился чудесный малыш, да-да. Только вот сменить Сола на посту спасателя ему не удалось, маяк закрыли. Они живут сейчас в Вашингтоне. Бэт ведь богатая наследница.

— А как же Сол? — спросил Джон.

— Он так и не уехал из этих мест, как ни уговаривала его Бэт. Не таков старина Сол. Только вот годы брали свое, он умер пару лет назад.

— Хотите еще виски? — Джон сделал знак бармену, но доктор помотал головой.

— Мой рассказ стоит только одной порции, так ведь, Трейси?

Бармен грубо рассмеялся.

— Ты честный обманщик, Деррек, — ответил он.

Доктор поднялся.

— Удачи вам, ребята, — сказал он на прощание и направился к выходу.

— Закажи мне еще мартини, — попросила Кэролайн Джона. — Как ты думаешь, все, что рассказал доктор, правда? — спросила она, когда официантка поставила перед ними бокалы.

— Не знаю, — пожал плечами Джон.

— Я имею в виду, что в подобных историях часто важен не сюжет, а слова, сказанные как бы между прочим. Вот Сол не отдал Бэт жизнь ради любви, а отдал ради ребенка. И как он говорил про то, что у любви короткая жизнь, про болезни…

— Ну он же доктор, — попробовал пошутить Джон.

— Нет, это не то. Он, наверное, прав. Любовь такая непрочная штука, просто какое-то мгновение по сравнению с жизнью. Ах, Джон… — Кэролайн взяла его за руку и прижалась к ней лбом.

Джон осторожно погладил ее волосы. Он хотел что-то сказать, но в это время у него в кармане задребезжал мобильный.

— Это Рут, — извиняющимся тоном произнес Джон.

Кэролайн кивнула.

— Да, дочка. — Джон прижал трубку к уху и долго слушал, что говорила Рут. Постепенно лицо его менялось, сначала он улыбнулся, потом насупился и, наконец, помрачнел.

— Дай-ка мне поговорить с бабушкой, Рут, — сурово сказал он. — Почему не может подойти? Ищет капли для дедушки? Да, слышу! Отлично понимаю! Ладно, Рут, разберемся, когда я приеду. Что им сказать? Скажи, что тут хорошая погода и, пожалуйста, не говори больше ничего! — Он вздохнул и нажал кнопку отбоя, потом покачал головой. — Вот ведь несносная девчонка!

— Что случилось? — встревоженно спросила Кэролайн. — И зачем капли для дедушки?

— Сердце у него слабое, поэтому, когда ему заявляют, что его сын собирается жениться на японке-миссионерке и уехать в Африку налаживать связи с африканской общественностью, то ему может стать плохо, — мрачно ответил Джон.

— И зачем Рут все это насочиняла? — расхохоталась Кэролайн.

— Это она специально для дедушки, чтобы он, когда увидит тебя и ему станет плохо уже от счастья, ни слова не возразил против моей женитьбы.

— А он что, настолько против твоего повторного брака?

— Да что ты! Просто вечно ворчит на маму в шутку. Вспоминает, какой он был до женитьбы, молодой, и волосы у него были густые, и брови темные. А теперь, мол, старый и лысый. И все приговаривает, что это семья его довела. А Рут с детства это всерьез воспринимает, вот и испугалась, что он не позволит мне жениться. Но маме-то она совсем другого наговорила. Не удивлюсь, если теперь ты для нее стоишь где-то между ведущей кулинарного шоу и Мелани Уилкс, которая мечтает только о том, чтобы гладить мне рубашки и иметь десять детей. По крайней мере, для другой невестки мама не бросилась бы прямо сегодня выбирать по каталогу свадебное платье.

— Что? — Кэролайн даже поперхнулась.

— Именно! Рут не звонила весь день, потому что они с бабушкой составляли список гостей на нашу свадьбу. И поспорили, приглашать ли Браунов. Вот, решила у меня справиться, стоит ли это делать.

— Кто такие Брауны? — В голосе Кэролайн прозвучала угроза.

— Наши соседи, вернее соседи моих родителей. Милая, прошу тебя, не сердись, это же все Рут, ты же ее знаешь!

Кэролайн встала из-за стола и молча направилась к выходу. Быстро расплатившись, Джон догнал ее.

— Ты обиделась? — Он попытался обнять ее за плечи.

— Нет, нисколько. — Кэролайн мягко высвободилась из его объятий. — Просто, Джон, мы с тобой отправляемся в небольшое путешествие, а твоя дочка уже считает, что мы женаты. Что же дальше-то будет?

— А разве не может быть так, как мечтает Рут? Ты ведь сама сегодня хотела внести ясность в наши отношения, выпытывая у меня все о Беверли.

Кэролайн некоторое время шла молча, глядя под ноги, чтобы не споткнуться на узкой тропинке.

— Это совсем другое. Не хотелось быть одной из многих. Но все развивается так стремительно… — тихо, словно про себя, сказала она. — Я не знаю, ничего не знаю, Джон. Прости меня.

Они вышли на дорожку, ведущую к гостинице.

— Ты не знаешь, любишь ли меня? — Джон тоже говорил тихо.

— Дело не в этом. — Кэролайн остановилась, стараясь в темноте разглядеть лицо Джона, поймать его взгляд. — Совсем не в этом. Просто семья — это очень серьезно. И кроме того, я не думала, что наши отношения так глубоко затронут кого-то еще.

— Ты говоришь о Рут?

— О ней, о твоих родителях. Все так сложно, милый.

— Понимаю, — грустно отозвался Джон. — Но и ты пойми Рут. Она никогда не знала своей матери. Конечно, бабушка баловала ее, воспитывала, как могла, но мама для нее — это просто навязчивая идея. Помню, как-то мы сидели всей семьей и вспоминали наше с сестрой детство. Однажды нам серьезно влетело за то, что мы накормили старого соседского кота чесноком. Бедная зверюга чуть не умерла, а мы только хотели уберечь его от гриппа, нам всем тогда давали чеснок. Так вот, моя матушка так рассердилась тогда, что даже отвесила нам по звонкой оплеухе. Сыновья моей сестрицы поморщились при упоминании об этом, а Рут вдруг очень серьезно сказала, что мамы имеют право на такое и что она бы никогда не обиделась на маму, если бы получила за дело.

— Да, бедная девочка. Вот видишь, Джон, нам надо быть очень осмотрительными, чтобы не обнадежить ее раньше времени, не ранить.

— А меня? — спросил Джон, открывая дверь их номера.

— Что тебя? — не поняла Кэролайн.

— Меня ты не боишься обнадежить и ранить?

— Да на тебе же броня в метр толщиной! — рассмеялась Кэролайн.

— Я тоже так думал до этих выходных, но, похоже, тот пулемет, что у тебя в сумочке, палит бронебойными снарядами. — Джон открыл дверь на балкон, в комнату ворвался соленый океанский воздух. — Так что теперь мне кажется, что я улитка, потерявшая свой домик. Кэролайн, я люблю тебя.

Кэролайн ничего не ответила. Тогда Джон взял Кэролайн за руку и повлек за собой на балкон. Они целовались, стоя у самого ограждения, и лунная дорожка, переливаясь на зыбких волнах, казалось, стелилась прямо им под ноги.

Джон легко поднял Кэролайн на руки и перенес в комнату.

— Подожди, — шепнула Кэролайн. — Я хочу видеть океан. Не включай свет.

Следующий день, воскресенье, получился суетливым. Наскоро позавтракав, Джон и Кэролайн отправились к океану, чтобы успеть искупаться перед отъездом. Выезжать нужно было пораньше, чтобы успеть выбраться на шоссе еще до того, как основная масса отдыхающих двинется по домам. Почему-то ни Джону, ни Кэролайн не хотелось разговаривать. Казалось, что прошедшей ночью они рассказали о себе друг другу все, что знали, и больше добавить было нечего. Кэролайн заметно погрустнела, когда они собрали свои немногочисленные вещи и погрузили их в машину, выезжая из отеля. Она долго оглядывалась на маяк и даже помахала ему рукой, словно прощаясь со старым другом.

По дороге остановились пообедать в том самом городке, где возлежал у океана старый пиратский галеон. Они отведали нежных крабов, а Кэролайн все же купила корзинку с океанскими раковинами, которые ей некогда было собирать на берегу. На главное шоссе они выехали, когда уже начало смеркаться. Вливаясь в поток машин, Джон и Кэролайн одновременно усмехнулись.

— Как какой-то рой насекомых, правда? — Джон взглянул на свою спутницу, и она кивнула.

— Я подумала о том же. Светляки, большие шумные светляки.

Машины мчались, действительно похожие на скопление жужжащих насекомых. У многих автомобилей были открыты окна, и, пролетая мимо соседа, машины оставляли за собой шлейф разнообразных звуков, от мелодичных ретро-песенок до мрачных ритмов тяжелого металла. Это был прощальный привет уходящему уик-энду и обещание вернуться снова в те места, где было беззаботно и весело.

Джон, как всегда, подвез Кэролайн к подъезду. Они вышли из машины, Джон подхватил вещи Кэролайн, поднял их на крыльцо. Прозрачный кокон необъяснимого молчания, окутывавший их целый день, становился давяще-тяжелым, но ни Джон, ни Кэролайн не могли произнести слова прощания. Наконец Кэролайн вздохнула:

— Я пойду. Завтра рано на работу. Спасибо тебе за все. — Она привстала на цыпочки и легко коснулась губами щеки Джона.

— Я позвоню завтра, — откликнулся Джон и стал спускаться с крыльца, мысленно обзывая себя трусливым глупцом.

Сейчас, именно сейчас надо было схватить эту женщину в объятия и не выпускать уже никогда, нужно было ввести ее в свой дом хозяйкой, женой, матерью Рут. Но он не мог. Кэролайн вновь стала другой. Деловой и чуть циничной. Джон даже испугался, что любым своим действием может разрушить то прекрасное, что возникло между ними там, у океана. Нужно лишь немного терпения, убеждал он себя, пытаясь оправдать нерешительность. Он сел в машину и направился к своему холостяцкому жилищу.

Подходя к двери дома, Джон услышал звонок телефона. Он был уверен, что звонит Рут, которой не терпится узнать, как прошел их с Кэролайн уик-энд. Первый раз в жизни Джон не торопился поговорить с дочерью. Он просто не знал, что ей сказать.

— Папочка! — услышал он в трубке звонкий голос Рут. — Папочка, ты сделал Кэролайн предложение?

— Ты бы хоть поздоровалась со стариком, — проворчал Джон.

— Старик — это дед, а ты у меня еще очень даже молодой, так, кстати, и мисс Уилсон считает.

— А ей понравился тот чертеж, что ты принесла? — Джон попытался отвлечь дочку от скользкой темы брака.

— Папа, не юли, — строго сказала Рут. — Ты женишься на Кэролайн?

— Дочка, я не сделал ей предложения.

— Почему?

Джон не знал, что сказать.

— Ну, наверное, потому, что у меня не было с собой кольца, — нашелся он.

— Как же ты так? Вот, тебе не напомнишь о чем-нибудь важном, так ты и не побеспокоишься!

Объяснение, кажется, удовлетворило Рут, но в этот момент Джон услышал на другом конце провода приглушенный голос своей матери, после чего она взяла трубку.

— Сынок, Рут столько нам рассказывала о твоей новой девушке.

— Да, мамочка, она действительно потрясающая. Гоняет на мотоцикле и стреляет из винтовки, как Клинт Иствуд в своих лучших вестернах.

После небольшой паузы Джон услышал:

— Такая тебе и нужна, дорогой. Рут была права.

Джон устало вздохнул и приготовился выслушать речь о необходимости женитьбы. Он кивал, словно мать могла его видеть, и думал, что сам говорил бы то же самое кому-нибудь из своих друзей. Решение было принято, ведь он встретил свою женщину.

6

За несколько дней до презентации нового процессора суета последних недель сменилась в «Ситрониксе» деловой сосредоточенностью. Шли последние, наиболее тщательные проверки оборудования для демонстрации возможностей прибора, по сотому разу тестировали стенды, пересматривали файлы с рисунками, схемами, чертежами. Все должно пройти идеально, чтобы никакая, даже самая ничтожная помарка не вызвала нареканий и чтобы у конкурентов не осталось ни единого повода для придирок или сомнений. «Ситроникс» готовился стать мировым лидером на рынке сотовой связи, а Джон с удовольствием осознавал важность своего вклада в будущий взлет компании. Волнение вызывала доставка опытного образца из Гонконга, где у «Ситроникса» была промышленная линия, но время в запасе еще было.

— В конце концов, я чувствую себя спокойнее, зная, что наш процессор под надежной охраной, — обмолвился как-то в разговоре с Джоном начальник службы безопасности «Ситроникса». — В Гонконге наши предприятия разве что ниндзя не нанимают. Чем позднее прибор прибудет в «Ситроникс», тем меньше будет у нас забот. Охранять его от любопытных глаз здесь куда сложнее.

— Не волнуйтесь, я уверен, что все пройдет великолепно, — сказал Джон, но все же сплюнул через левое плечо, изрядно повеселив этим главного охранника.

Прямо в понедельник Джон после работы отправился в соседний городок, чтобы посетить ювелирный магазин. Кэролайн оказалась занята вечером, сказала, что готовится к рассмотрению очередного иска по патентному праву. Сожаление по поводу того, что они не встретятся, Джону скрасила радость, что у него будет время не торопясь выбрать для любимой кольцо.

Джон привык покупать женщинам подарки и не скупился в тратах, но сейчас, когда он стоял перед витриной небольшого магазина, разглядывая выставленные в ней украшения, ему казалось, что все это было в какой-то другой жизни. Тогда он с легкостью отдавал деньги, даже не взглянув на драгоценность, покупал почти первое, что попадалось на глаза, или то, на что указывал изящный пальчик его спутницы. Такие презенты он считал неизбежной платой за то, что женщины не требовали от него душевных затрат. Они неплохо проводили время, но его чувства это нисколько не затрагивало, разве что гордость иногда поднимала голову, когда приятели отмечали, как эффектно выглядит его спутница. Сейчас все было по-другому. Джон любил Кэролайн, и даже самые прекрасные ювелирные творения казались ему просто кусочками металла, которые не достойны сопровождать те слова, которые он собирался сказать Кэролайн.

Джон рассеянно смотрел на изящные кольца, разложенные перед ним на бархатных подушечках. Молодая симпатичная продавщица с энтузиазмом рассказывала ему про каждое украшение, демонстрируя тонкую гравировку или переливающиеся холодным светом камни, искусно оправленные в металл.

— Для помолвки я посоветовала бы вам вот это, — сказала она, показывая Джону неширокое кольцо с глазком бриллианта, окруженного тонким плетением. — Оно называется «Верность». Видите это плетение? Это венецианская вязь, рисунку сотни лет. Когда-то купцы в Италии делали на окнах в комнатах своих молодых жен витражи с такими же рисунками, считалось, что они предохраняют молодых венецианок от оскорбительных взглядов праздных прохожих.

Девушка явно произносила давно заученные слова, которые вряд ли были правдивы, но кольцо действительно было прекрасным. Джон поднес его к свету небольшой лампочки над прилавком. Бриллиант вспыхнул слепящим огоньком и заискрился, как лунная дорожка на водной зыби. Джону вспомнился океан, его тяжелое дыхание, сливающееся со стонами Кэролайн.

— Я, наверное, возьму это кольцо. А вы не могли бы примерить его? Хочу взглянуть, как смотрится на руке.

— А это все-таки кольцо для помолвки? — спросила продавщица.

— Да, именно так.

— Тогда я не буду примерять.

— Отчего же? — Джон улыбнулся девушке одной из тех улыбок, перед которыми в прежней его жизни не могла устоять ни одна женщина. — Я очень прошу вас.

— Это плохая примета, предвещает разлуку, — тихо ответила продавщица.

— Ерунда, — отмахнулся Джон. — Я в приметы не верю, и моя невеста тоже.

При слове «невеста» девушка за прилавком хихикнула. Должно быть, Джон в свои почти сорок казался ей не совсем подходящим на роль жениха, а уж невест такого возраста девушка и вовсе не представляла. Уступив желанию покупателя, продавщица примерила кольцо. Бриллиант играл всеми гранями при малейшем движении руки. Джон попросил подобрать украшению достойную упаковку и полез в бумажник за пластиковой картой.

Джону очень хотелось вручить кольцо немедленно, и он решил позвонить Кэролайн на мобильный, надеясь, что у нее найдется хотя бы полчаса свободного времени. Но телефон Кэролайн молчал, а оставлять сообщение на автоответчике Джону не хотелось. Он специально сделал крюк, чтобы проехать мимо дома любимой, но тут же поймал себя на том, что даже не знает, в какой квартире живет Кэролайн, куда выходят ее окна. Интересно, она работает дома или допоздна засиживается на работе? Может быть, встретить ее у выхода из офиса и отвезти в ресторан? Но и здесь Джон признался себе, что не сможет отыскать юридический отдел той фирмы, где работает Кэролайн. Она никогда не показывала ему, где работает. Однако все эти странности ничуть не смущали Джона, ведь у них с Кэролайн находились куда более интересные темы для разговоров. Он уже смирился с тем, что ему придется провести вечер в одиночестве, когда в кармане завибрировал телефон. К великому его разочарованию, это звонила не Кэролайн, а один из давних приятелей, Том Бишоп, программист из «Нью электроник».

— Привет, старина! — услышал Джон бодрый голос. — Что поделываешь?

— А у тебя есть предложения?

— Сегодня в баре у Сэма как-то пусто, может, заглянешь?

— При одном условии, Том. Ты не будешь мне рассказывать, как хорошо живется тем, кто работает в «Нью электроник».

— Клянусь, что весь вечер буду жаловаться на безнадежно низкую зарплату.

— Хорошо, я еду.

В баре, где обычно Джон бывал с друзьями, действительно было немноголюдно. Он быстро нашел Тома, который с равнодушным видом потягивал у стойки виски. Мужчины переместились за столик, Джон тоже заказал выпивку.

— Возьму потом такси. Глупо сидеть тут с тобой и не выпить, — сказал он, делая хороший глоток.

— Готовишься к триумфу? — ухмыльнулся Том.

— Если ты намерен говорить о работе, я вызову такси прямо сейчас, — пригрозил Джон.

— Да нет, просто во всем этом паршивом местечке только и разговоров, что о вашем новом изобретении. Все болтают, от программистов до официанток.

— Ты все еще специализируешься на официантках? — подколол приятеля Джон.

Том всегда заглядывался на хорошеньких девушек в кафе и ресторанах. Но дальше комплиментов дело никогда не шло, хотя Тому нравилось, когда его считали ловеласом. На самом же деле он уже почти десять лет как был женат, любил свою Люси, но ревновал бедняжку к каждому встречному.

— Я давно и безнадежно женат, ты же знаешь, — вздохнул Том.

— Давай-ка выпьем по одной за то, что твоя женушка еще терпит тебя, и я поеду домой. Кстати, мне есть что отметить. — Джон тоже вздохнул. — Похоже, и я попался. Женюсь!

— Уж не на той ли симпатичной шатенке, с которой тебя видят у Джованни?

— Это не город, это какое-то студенческое общежитие… — простонал Джон, заказывая еще виски.

— Кто же эта особа, которая смогла покорить моего легкомысленного друга? — ухмыльнулся Том.

— Кэролайн юрист. Кажется, специализируется на патентном праве.

— Надо же! А наши ребята говорили, что видели ее в лабораторном корпусе, в университете. Ты же знаешь, новые лица у нас редкость, сразу вызывают любопытство.

— Возможно, где-то в университете расположен ее офис. Там легко заблудиться, особенно новичку, — пожал плечами Джон.

Добираясь домой, Джон никак не мог отделаться от неприятного ощущения, оставшегося после разговора с Томом. Ему был досадно, что он и Кэролайн стали предметом для местных сплетен, но кроме этого в душе предательски поднимало голову необъяснимое чувство сомнения. Почему Кэролайн так тщательно оберегает от его взгляда некоторые детали своей жизни? Или он напрасно придумывает сложности там, где их нет? Дома Джона ждало сообщение на автоответчике от Кэролайн, которое тут же развеяло все мрачные мысли. Она говорила, что свободна завтра вечером, и предлагала поужинать. Джону показалось, что его сердце пропустило пару ударов. Завтра, все решится завтра.

Джон выбрал для встречи небольшой ресторан аргентинской кухни за городом. Там подавали великолепное вино и нежнейшее филе ягненка с печеной картошкой в изумительном соусе. Он был уверен, что Кэролайн понравится кухня, и не ошибся.

— Это просто невозможно, — вздыхала она, отрезая себе еще кусочек сочного розового мяса. — Я с тобой безобразно растолстею! Завтра же отправлюсь в спортклуб сгонять лишние килограммы.

— У тебя нет ничего лишнего, — улыбнулся Джон.

— Ты уверен?

— Ну, на мой вкус, пожалуй, одежда, но без нее тебя бы сюда не пустили. В этой стране ходить в рестораны голым считается дурным тоном, представляешь?

— Хорошо, что есть еще места, где можно отдохнуть от глупых условностей! — Кэролайн лукаво улыбнулась и протянула бокал, чтобы Джон подлил ей вина.

Когда с ягненком было покончено, Джон сделал знак официанту, и тот поставил на стол два бокала и ведерко со льдом, в котором была соблазнительно запотевшая бутылка шампанского.

— Шампанское? — удивилась Кэролайн. — Я пропустила какую-то дату? Семь недель и два дня нашего знакомства? Или твоя знаменитая презентация состоялась, а я пропустила?

— Нет-нет! Туда я тебя позову непременно, презентация через неделю. Но сегодня совсем другой праздник.

Джон вдохнул, набираясь решимости произнести самые главные слова. Как же легко все когда-то произошло с Хелен, и как робел он сейчас. Казалось, время в шутку перевернуло его жизнь, и те тревоги, которые он должен был пережить в молодости, настигли его сейчас. Он будто снова стал молодым и делает сейчас первое в своей жизни предложение руки и сердца.

— Я хотел просить тебя, Кэролайн… — начал Джон. — Просить стать моей женой.

Уф! Джон достал из кармана бархатный футляр с кольцом, открыл и протянул его Кэролайн. Та сидела молча, сжав в ладони тонкую салфетку. Джону показалось, что, как в сказке про Спящую красавицу, все вокруг них замерло в один миг: официанты с подносами, вино, льющееся в бокалы, посетители за соседними столиками. Он почувствовал, как дрогнула его рука, держащая коробочку с украшением. Но тут Кэролайн протянула ему ладонь.

— Я согласна, — тихо сказала она, и в ресторанном зале вновь стало оживленно, будто слова Кэролайн сняли заклятие.

Джон, чувствуя одновременно неизмеримое счастье и неловкость, достал кольцо и надел Кэролайн на палец. Бриллиант сверкнул, и словно тысячи мелких звездочек рассыпались по столу. Джон разлил шампанское по бокалам.

— За нас, — только и смог сказать он.

Кэролайн подняла бокал.

Следующим утром Джон разбудил Кэролайн нежным поцелуем и поставил перед ней небольшой поднос с двумя чашками чая и горячими тостами.

— Кажется, мне понравится быть твоей женой, — улыбнулась она, сладко потягиваясь.

— Каждый день такого не обещаю, — поспешил откреститься от будущих обязанностей Джон.

— Так я и думала, — вздохнула Кэролайн. — Что ж, буду пользоваться, пока есть шанс.

Она взглянула на часы.

— А с чего это мы поднялись в такую рань?

— Я подумал, что надо отвезти тебя домой переодеться. Или ты предпочитаешь явиться на работу во вчерашнем платье?

— Нет, это будет уже чересчур. Коллегам и так на целый день хватит разговоров о моем кольце. — Кэролайн вытянула руку и еще раз полюбовалась тонкой работой ювелира.

Джон уже допил чай и скрылся в ванной. Кэролайн с неохотой тоже поднялась с постели.

— Прости, — сказал Джон, когда они подъехали к знакомому подъезду, — но на этой неделе мне даже в выходные придется работать, а тебе придется поскучать без меня.

— У меня будет чем заняться, — улыбнулась Кэролайн. — Составлю список приглашенных.

— Куда?

— На нашу свадьбу, разумеется. И Браунов включу туда непременно. Может, еще посоветуюсь с твоей мамой.

— О нет… — простонал Джон. — Давай поженимся где-нибудь в Мексике, в качестве свадебного наряда предлагаю джинсы и футболку с надписью «Я люблю Джона!».

— А у тебя что будет написано? — поинтересовалась Кэролайн.

Джон в притворном смущении опустил глаза.

— Можешь не говорить, пошляк! — Кэролайн открыла дверцу машины. — Ну, пока!

— Сразу после презентации мы обязательно поедем куда-нибудь и как следует все отпразднуем, — пообещал Джон, удерживая Кэролайн за руку.

— После презентации ты будешь героем! А супергерои не отдыхают. Кто же без них будет спасать мир? — съехидничала Кэролайн.

— Мир подождет, — ответил Джон. — И ты подожди совсем недолго, хорошо?

— Ладно, я же сказала, что найду чем заняться, — ответила Кэролайн. — Я уже давно обещала навестить свою старую подругу, она живет здесь недалеко. И должна же я позаботиться о том, чтобы у невесты была подружка!

— О-о-о… — простонал Джон. — Мне казалось, со свадьбой все решено! Кстати, ты никогда не говорила про подругу. Кто она?

— Кэтрин — совершенно восхитительное создание, я ее очень люблю. Мы вместе учились в школе. Послушай, мне все же пора, — тихо сказала Кэролайн.

— Иди, любимая, — нежно произнес Джон, целуя руку Кэролайн. — И не забудь пригласить свою подругу на свадьбу!

Кэролайн была в полном смятении. Джон сделал ей предложение, теперь она его невеста. Это просто не укладывалось в голове. Нужно немедленно рассказать все Кэтрин. Скинув в коридоре туфли, Кэролайн прошла в комнату, включила компьютер и принялась за письмо.

«Дорогая Кэтрин, даже не знаю, с чего начать. Я в полной растерянности. Джон сделал мне предложение, и я его приняла. После нашей поездки не могло быть иначе. Но теперь все так запуталось и осложнилось. Я люблю Джона, но и бросить то, ради чего я жила последние годы, тоже не могу. Помоги мне, Кэт, посоветуй, как быть! Твоя счастливая, несчастная Кэролайн».

Ответ пришел почти мгновенно. Короткий и ясный:

«Кэрри, ты всегда была умницей. Думаю, и сейчас поступишь так, чтобы потом не сожалеть о сделанном. Вспомни мое замужество и действуй, как задумала с самого начала! Жду от тебя хороших новостей. Люблю тебя. Кэтрин».

Кэролайн улыбнулась. История замужества Кэтти и правда была забавной.

Вокруг Кэтрин всегда было много мужчин, но она никак не могла сделать выбор. Один был не хорош тем, что курил трубку, другой любил выпить, третий недостаточно ее баловал. В общем, подружка Кэролайн долго жила одна. Чтобы не заскучать, она завела себе маленькую собачку, Лолу. Очень смешной пуделек, который вскоре стал лицом, вернее прелестной мордочкой, ее магазина. Кэтрин, не жалея животинку, испытывала на бедной Лоле новые краски для волос, кремы для загара и лаки для ногтей.

В одно прекрасное утро Кэтрин позвонила Кэролайн очень взволнованная и попросила срочно приехать. Оказалось, что она договорилась о свидании с очередным претендентом на ее руку и совершенно забыла, что в этот же день должен прийти парикмахер, чтобы сделать Лоле какую-то умопомрачительную прическу. Кэтрин упросила Кэролайн, чтобы та посидела с Лолой и дождалась прихода мастера. При этом она довольно неопределенно высказалась по поводу того, какую прическу нужно сделать Лоле. Она заявила, что мастер настолько хорош, что сам все сделает как надо, и даже лучше. Единственное, на чем упорно настаивала Кэтрин, это чтобы мастер использовал не свой, а Лолин личный инструмент: ножницы, фен, расчески.

Кэтрин упорхнула на свидание, а Кэролайн с Лолой остались ждать чудо-мастера. Ровно в полдень раздался звонок, и Кэролайн пошла открывать дверь. Она не знала, кого ожидала увидеть, но явно не высокого подтянутого мужчину в дорогой кожаной куртке. Как-то его вид совсем не ассоциировался с профессией собачьего парикмахера. Он удивленно смотрел на Кэролайн, а та пыталась удержать гавкающую и извивающуюся у нее в руках Лолу.

— Отпустите Лолу, — почти скомандовал парикмахер. — А где наша хозяйка? — обратился он к пуделихе, которая радостно виляла хвостом, приветствуягостя.

— Наша хозяйка ушла на свидание. Я за нее. Проходите, у нас все готово, — сказала Кэролайн.

— Да? — мастер на секунду замялся. — Ну что ж, раз вы за нее…

Мужчина прошел в квартиру, скинул куртку, привычным жестом повесил ее на вешалку, так, словно проделывал это здесь чуть ли не ежедневно. Кэролайн направилась в ванную, включила яркое освещение, поставила посередине специальный складной столик для Лолы и достала ящичек с инструментами.

— Кэтрин оставила вам каталог, но сказала, что вы можете действовать по своему усмотрению. Прошу. Рабочее место готово. Лола! Бегом стричься!

Лола уселась на пороге ванной комнаты. Всем своим видом она говорила о том, что предстоящая процедура ее мало радует.

— Я Пол, — представился парикмахер. — Так, значит, наша хозяйка на свидании?

— Ну да. А почему это вас волнует? Я сама смогу подержать Лолу.

Пол открыл ящик с инструментами.

— Так как будем стричь? — Он задумчиво застыл над притихшей Лолой с большими ножницами в руках. — Подстрижем помоднее.

С этими словами мастер решительно захватил одной рукой прядь шерсти на спине у пуделя и лязгнул ножницами. Сквозь коротенькие кудряшки стала просвечивать розовато-серая кожица. Лола поджала короткий хвостик. Кэролайн стало ее очень жалко, но перечить мастеру она не посмела. Пол же, казалось, сам удивился получившемуся эффекту и отстриг вторую прядь, чуть правее первой.

— Значит, Кэтрин на свидании? — в третий раз спросил он. — Интересно с кем? — Он орудовал ножницами все решительнее и решительнее, так что вскоре вся Лолина спинка стала почти лысой.

— Кажется, он владелец автозаправки, — механически откликнулась Кэролайн.

— Налаживает личную жизнь. — Пол уверенно отстриг еще клок шерсти на боку.

Лола стала напоминать птенца-подростка, еще не оперившегося окончательно. Кое-где на худенькой спине торчали неровные клочки шерсти, кое-где просвечивали трогательные лысинки. Бока были подстрижены почти «под ноль», а на пузе кудряшки остались прежней длины.

— Подержите ее, — скомандовал Пол. — Надо живот подстричь и лапы. Потом уж возьмусь за уши и голову. Личная жизнь, личная жизнь… — задумчиво повторил он. — А вы как думаете, Кэтрин собирается выйти замуж?

Кэролайн удивилась, конечно, такому интересу к личной жизни клиента. К тому же ей очень не понравились расспросы Пола, поэтому она ляпнула:

— Да, Кэтрин сейчас с женихом. Он ее очень ценит, надеюсь, у них все сложится хорошо. А как называется эта прическа? — поинтересовалась Кэрри, чтобы сменить тему.

— Видите ли, мы сегодня ее не закончим, — задумчиво произнес Пол. — Вот эти участки, — он показал на одинокие кустики шерсти, оставшиеся местами на худом тельце, — эти участки надо было бы покрасить в разные цвета. Тогда получился бы хит сезона — «Весенняя радуга». Но я пока могу только подготовить шерсть, красить сегодня нельзя.

С этими словами он отрезал на ушах Лолы несколько торчащих прядей и разом отстриг почти всю шерсть на затылке, оставив нетронутой только маленькую челочку над лбом.

— Все! — подытожил мастер. — Приду через неделю. Покрасимся.

Отпустив Лолу, которая тут же исчезла в комнате, он вымыл руки и направился к выходу. Взяв деньги, которые оставила Кэтрин, Кэролайн протянула их Полу.

— Нет, через неделю возьму за все сразу, — сказал он и вышел.

Едва за Полом закрылась дверь, как снова раздался звонок. За дверью стояла молодая женщина в ярком плаще и с чемоданчиком, похожим на тот, что носят врачи «скорой».

— Здравствуйте, — быстро поздоровалась она. — Мне здесь раздеться? — Женщина кивнула на вешалку и принялась снимать пальто. — Где наша собачка?

— Тут. — Кэролайн указала на дверь комнаты, где после тяжких испытаний Лола мирно спала в своей корзинке.

— Что с ней? — Женщина застыла на пороге.

— Мы ее подстригли. Но она просто еще не покрашена, а так будет прическа «Радуга», весенняя, кажется.

Женщина подошла к Лоле и осторожно, как тяжелобольную, взяла собачку на руки.

— Кто ее так? — сочувственно спросила она. — И зачем вы вызывали меня? Тут уже ничего нельзя сделать, только если налысо побрить.

— А вы кто и кто вас вызывал? — Кэролайн чувствовала себя полной идиоткой.

— Я стилист, — гордо ответила женщина и добавила: — Собачий парикмахер, лучший в городе. — Женщина поднялась, положив Лолу в корзинку. — Я высокооплачиваемый специалист, мое время стоит больших денег.

— Да-да, конечно! — Кэролайн протянула мастеру деньги, от которых отказался Пол.

— В следующий раз ничего не трогайте, — строго сказала женщина, подхватила свое пальто и удалилась.

Когда вернулась Кэтрин, Кэролайн не знала, куда деваться от стыда. Увидев Лолу, Кэт чуть не расплакалась, а когда подруга рассказала, что произошло, Кэтрин долго не могла отсмеяться. Оказывается, Пол — один из ее кавалеров, а Кэролайн выложила ему все про свидание с другим. Правда, все обернулось к лучшему. Пол вдруг понял, что его могут обойти на пути к сердцу Кэтрин, и на следующий же день сделал ей предложение. А Лола быстро обросла.

Вот такая была история. Вспоминая ее, Кэролайн не могла не улыбнуться. Кэтрин права, решила она. Все образуется.

Явившись в офис раньше обычного, Джон энергично взялся за работу, смущая сотрудников своим энтузиазмом. Все казалось ему замечательным, он то и дело хлопал по плечу кого-нибудь из коллег, бодро приговаривая:

— Все отлично, а?

Коллеги удивленно переглядывались, а молоденькая лаборантка Полли робко поинтересовалась:

— У вас сегодня день рождения, мистер Войтович?

— По-моему, он просто неплохо провел вчерашний вечер, — заметил один из программистов.

— Это точно, — кивнул Джон. — Лучший вечер в моей жизни.

Ему все время хотелось позвонить Кэролайн, но он сдерживался. Нелепо отвлекать ее от работы только для того, чтобы шепнуть в трубку о своей любви. Хотя влюбленные делают много глупостей, а уж счастливые влюбленные и того больше. Джон напоминал себе, что возраст у него уже неподходящий для подобных выходок. К тому же через каких-то пять-шесть дней он сможет часами повторять слова любви Кэролайн, не отвлекая ее от работы. Только пять-шесть дней, и его счастье станет абсолютным!

Джон и Кэролайн решили пока не сообщать родителям и Рут о своем решении пожениться. Кэролайн настаивала на том, чтобы устроить им сюрприз, забрав Рут из школы и организовав маленький семейный праздник после презентации. И Джон согласился. Ждать оставалось совсем недолго.

7

Однако все изменилось куда раньше, чем рассчитывал Джон, и совсем не в лучшую сторону. Презентация процессора была назначена на вторник, а доставить опытные образцы из Гонконга должны были в воскресенье. Именно поэтому Джон явился в «Ситроникс» в свой выходной. Странности начались прямо на проходной. В этот день дежурил Тим, пожилой охранник, работавший в корпорации чуть ли не со дня ее основания. Здороваясь с Джоном, Тим упорно смотрел на свои начищенные ботинки.

— Что-то не так, старина? — поинтересовался Джон.

— Проходите, мистер Войтович, — только и сказал Тим, открывая стеклянную дверь.

Пожав плечами — мало ли что могло случиться у Тима, — Джон прошел в длинный коридор. В тишине здания шаги его отдавались гулким эхом. Джон поднялся на лифте на свой этаж, и тут у него возникло недоброе предчувствие, очень уж тихо было кругом. Джон прошелся по этажу. Многие комнаты были заперты, на его стук никто не отвечал. Он услышал неясный гул голосов, доносившийся из компьютерного зала. Джон направился туда, навстречу ему выскочила Полли, прижимая к груди какую-то папку. Увидев Джона, она ойкнула и попятилась.

— Полли! — Джон поймал девушку за рукав. — Что происходит?

Полли замотала головой, и только тут Джон заметил, что она плачет.

— Ой! — всхлипнула лаборантка. — Ой, доктор Войтович! Вы тут? Вам ничего не сказали?

На ее отчаянные всхлипы из зала выглянули несколько ребят-программистов, они смотрели на Джона так, словно он привидение.

— Что происходит? — Джон ничего не понимал.

— Вы здесь? — со странной интонацией протянул один из программистов. — Мы-то думали вы в Эвертон-холле.

— Где? — не понял Джон. — Что мне там сегодня делать?

Почти вся его группа вышла в коридор. Сгрудившись у двери зала, подчиненные смотрели на Джона кто враждебно, кто с жалостью. Он был совершенно сбит с толку таким приемом.

— Почему вы не на своих рабочих местах? — попытался восстановить статус-кво Джон.

— А зачем? Кому это нужно? — раздалось несколько голосов.

— Кому вообще нужен был этот цирк со всякими мерами безопасности? Ерунда какая-то! — возмутились другие.

— Вся наша работа! Кому теперь это надо?!

— Да объяснит мне кто-нибудь наконец, что происходит?! — закричал Джон, пытаясь заглушить громким голосом собственные дурные предчувствия.

— Наш прибор только что был представлен публике, — ехидно сообщил парень из технологической группы.

— Как? Почему сегодня? — Джон ничего не понимал, чувствуя себя глупцом. — Разве кто-то перенес презентацию?

— Вот именно, что кто-то, о ком никто и не думал! — Полли перестала плакать, и вид у нее стал довольно боевой. — Никому не известная мелкая фирмочка. Кто тут до сегодняшнего дня слышал об «Уэлш электроникс»?

— Объясните все толком! — не выдержал Джон.

— Да что говорить, — махнул рукой руководитель технологов. — Все начальство «Ситроникса» сегодня утром было поднято как по тревоге. Думаю, то же самое было и в «Нью электроник», и в «Китроне». Их вежливо так известили, что сегодня в одиннадцать в Эвертон-холле «Уэлш электроникс» имеет честь презентовать новый процессор для сотовых телефонов. Революционная разработка! Действующий образец! Именно сейчас они там и демонстрируют наш процессор!

— То есть как? Неужели его все-таки украли в Гонконге? — Джон не верил своим ушам.

— Вовсе нет! Мне сейчас позвонил приятель из «Нью электроник», они там все тоже в шоке. Можете себе представить, этот «Уэлш» запросто сделал процессор тут, на своем домашнем опытном заводике. Работает просто замечательно! Как наш!

— Да он и есть наш! — зашумели все.

— Ну да, — поправился программист, у которого был осведомленный приятель из «Нью электроник». — Схема наша, один к одному.

Джон прислонился спиной к стене и медленно опустился на корточки.

— Как? — только и смог он выдохнуть.

— Многие хотели бы знать!

Коллеги снова зашумели.

Джон вскочил и, не говоря ни слова, побежал к лифтам, потом передумал, свернул к лестнице, почти одним прыжком слетел на первый этаж и промчался мимо изумленного охранника. Выскочив на улицу, Джон кинулся было к своей машине, но, поняв, что быстрее доберется до Эвертон-холла пешком, бросился в узкий проулок между корпусами «Ситроникса».

В Эвертон-холле — здании в форме куба с зеркальными стенами — проходили самые важные заседания советов корпорации, международные конференции, симпозиумы. Когда, запыхавшись, Джон остановился на углу, то увидел, что из здания уже выходят те, кто присутствовал на презентации. Среди них был и директор «Ситроникса». Забыв о субординации и приличиях, Джон бросился к нему.

— Мистер Баррет!

— А, доктор Войтович, — каким-то тусклым голосом отозвался директор.

— Мистер Баррет, я ничего не понимаю…

— Я тоже, я тоже ничего не понимаю, доктор Войтович. Как это могло случиться? Мы работали в обстановке строжайшей секретности, мы вложили в этот проект почти все средства. И что теперь? Нас в последний момент обходит какая-то мелкая фирмочка, о которой никто и слыхом не слыхивал. Там что, работает человек, читающий мысли? Или гениальный изобретатель, которому пришла в голову та же идея, что и нам? Вы можете мне что-нибудь объяснить, мистер Войтович?

Джон молчал.

— Этот «Уэлш» всем нам показал длиннющий нос, если не сказать грубее. И так это небрежно все сделали, даже их собственный директор не присутствовал на этом шабаше. Видите ли, он сейчас очень занят тем, что принимает представителей разных концернов, которые хотят купить разработку! — С этими словами, даже не взглянув на Джона, мистер Баррет, сел в свою машину и захлопнул дверцу.

Джон направился к входу в Эвертон-холл, расталкивая выходящих оттуда. Кто-то здоровался с ним, кто-то сочувственно пожимал руку, кто-то хлопал по плечу. Джон механически отвечал на приветствия, что-то бормотал в ответ на сочувственные речи, смотрел под ноги и шел вперед, сам не зная, что хочет найти в быстро пустеющем здании. Тут он увидел на полу яркую листовку, отпечатанную явно наспех, без всяких полиграфических изысков. Она извещала о презентации нового процессора, которую проводит фирма «Уэлш», внизу листка были указаны адрес и телефон фирмы. Джон подобрал бумажку и, усевшись на широкий подоконник, быстро набрал номер «Уэлш». Ему пришлось делать это еще и еще раз, поскольку телефон был все время занят. Наконец на том конце откликнулись:

— «Уэлш электроникс», слушаю вас.

— Я хотел бы говорить с вашим директором, — грубо заявил Джон.

— Представьтесь, пожалуйста, и я запишу ваш телефон. Вам перезвонят, когда доктор Уэлш освободится.

— А я не желаю ждать!

— Но, сэр, у нас сегодня с утра столпотворение, директор занят. Я прошу вас, оставьте свой телефон, с вами свяжутся.

Джон нажал кнопку отбоя, взглянул на напечатанный на листовке адрес. Отлично! Он лично явится на прием к этому загадочному Уэлшу! Джон быстро зашагал вдоль главной улицы городка.

Фирма «Уэлш электроникс» располагалась в северном крыле здания университета, однако ни вывески на дверях, ни указателя, на какой этаж нужно идти, не было. Похоже, что «Уэлш» была совсем мелкой. Как же тогда она смогла обойти такой гигант, как «Ситроникс»? В глубине души Джон, кажется, знал ответ. Динозавры! Именно динозавры, неповоротливые махины, меланхолично объедающие сочные листья с верхушек деревьев, были тем самым ответом. Есть гипотеза, что именно из-за своей неповоротливости и вымерли эти гиганты. Когда кто-то мелкий острыми зубками начинал грызть им хвост, они едва успевали развернуться, чтобы сбросить обидчика, а им в это время наносились смертельные раны. Так и «Ситроникс», огромный и неповоротливый, проиграл сейчас шустрому «Уэлшу», у которого и лаборатория-то небось расположена в студенческих аудиториях, вместе с небольшой линий опытного производства. Но это все были мелочи. Главное — откуда они взяли схему? Его схему!

Джон поднялся на второй этаж, где наконец увидел на одной из дверей скромную табличку «Уэлш электроникс». Не раздумывая, даже не постучав, Джон распахнул дверь. Небольшая, почти квадратная комната была заполнена народом. Джон пробрался сквозь толпу к широкому столу, за которым сидела молоденькая секретарша, измученная постоянными телефонными звонками. Справа от стола была дверь с надписью на матовом стекле «Директор».

— Я должен видеть директора! — Джон обеими руками оперся о стол, нависая над секретаршей.

— Доктор Уэлш ведет важные переговоры, ждите.

— Не намерен ждать ни секунды! — разъяренно прошипел Джон и, пока девушка не успела среагировать, распахнул дверь в кабинет директора и ворвался туда.

В первые секунды Джона ослепил солнечный свет, льющийся из широкого окна. Он смог разглядеть лишь длинный стол и кресло, повернутое высокой спинкой к входу. В кресле сидел человек, прижимая к уху телефонную трубку.

— Доктор Уэлш!.. — начал было Джон.

В этот момент человек в кресле развернулся к нему лицом, и Джон попятился к двери. Перед ним сидела Кэролайн.

8

Молчание длилось несколько секунд, потом в кабинет заглянула секретарша и попыталась выдворить Джона.

— Все в порядке, Джуди. Я поговорю с мистером Войтовичем, — тихо произнесла Кэролайн.

Когда девушка вышла, Кэролайн указала Джону на стул.

— Сядь и приди в себя. На тебе лица нет.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Джон, уже осознавая всю нелепость вопроса.

— Работаю, — спокойно отозвалась Кэролайн.

— Так ты… Как тебя зовут? — последовал еще один глупый вопрос.

— Кэролайн Айрин Уэлш. Я дочь Бродерика Уэлша.

— Кого?

— Ты даже не слышал имени моего отца? — Кэролайн удивленно подняла бровь. — Да, «Ситроникс» умеет избавляться от неудобных людей. Бродерик Уэлш был одним из ведущих инженеров, работающих на этого монстра. Половина передовых идей, на которых «Ситроникс» в свое время поднялся, принадлежит моему отцу. Только вот беда, когда он их высказывал, над ним смеялись, называли мечтателем, а он просто опережал время. Его выкинули из «Ситроникса», заявив, что папа лишь зря расходует средства на свои «вечные двигатели». Именно так ему и сказали, а через десять лет не постеснялись использовать все его изобретения, ни разу не упомянув имя Бродерика Уэлша. После того как отца уволили из «Ситроникса», он организовал эту фирму. Он называл ее прототипом лабораторий будущего: маленькая, мобильная, сочетает в себе и теоретические разработки, и технологический отдел, и опытное производство. Так работа идет куда эффективнее, если, конечно, набрать толковый персонал. Вот с этим у отца всегда и были проблемы. Кто пойдет работать в какой-то маленький исследовательский центр, когда рядом стоят такие гиганты, как «Нью электроник» или «Китрон»? Папа работал со студентами и так и не воплотил ни одну из своих идей в жизнь, не хватало ни средств, ни сотрудников. — Кэролайн помолчала. — Мне с детства было интересно, чем занимается отец. Я не юрист, Джон, я инженер. Специалист по электронике. Училась в Нью-Йорке, потом долго работала там. Не так давно папа умер, и фирма перешла ко мне. Тогда я и решила, что утру нос этим неповоротливым чудовищам. И первым в моем списке был «Ситроникс». Из-за него была сломана карьера отца, а с ней сломлен и его дух. Он так и не оправился от многочисленных ударов, которые нанес ему «Ситроникс». Папа заболевал всякий раз, когда эти обманщики внедряли какую-нибудь его идею, выдавая ее за свою. Он был романтиком от науки, никогда не страховался, не патентовал свои изобретения. Так что потом ничего не мог доказать. Теперь я наказала «Ситроникс», папино имя у всех на слуху, а мы скоро станем ведущей фирмой по разработке электронного оборудования. У нас будут деньги, люди, все! «Ситроникс» будет покупать наши разработки, приползет к нам на коленях. Я наказала их за обман!

— Ты ничем не лучше их, — с удивительным равнодушием произнес Джон. — Ты такая же вероломная обманщица, какими казались тебе они. Только «они» — это безличная машина, а ты — человек, женщина. По крайней мере, я так думал.

— Джон, послушай!

Кэролайн улыбнулась, и Джон поймал себя на том, что его замутило от этой улыбки. Точно так же она улыбалась и тогда, когда он верил ей, когда полюбил. Все было подлым обманом, хорошо продуманным планом, жестоким и бесчеловечным.

— Нет! — взорвался он. — Нет, это ты послушай! Я даже не буду спрашивать, случайной ли была наша встреча. Разумеется, нет. Ты — расчетливая, холодная, жадная тварь, рассказывающая мне тут сказочки о дочерней любви и кровной мести! Я не поверю теперь ни единому твоему слову. Если ты могла лгать все это время, то солгать сейчас для тебя все равно что выпить чашку кофе! Как ты вообще могла все это сделать? Ты же видела, не могла не видеть, что я верю тебе. А Рут? Ты еще играла с Рут, ты прикасалась к моей дочери, ведьма!

Джон кинулся к Кэролайн. В одно мгновение все их короткое знакомство промелькнуло в его мыслях: он видел океан и чувствовал, как трепещет тело Кэролайн под прикосновениями его рук, он слышал смех Рут, которая готова была увидеть в этой женщине мать, он вспомнил, как был счастлив при мысли, что женится на ней. Гнев и обида черной волной взметнулись в его душе, он готов был убить Кэролайн. Но, едва Джон приблизился к ней, Кэролайн резким движением выплеснула на него воду из стоящего на столе графина.

— Остудись немного, — насмешливо произнесла Кэролайн, садясь в свое кресло. — Не надо воспринимать все так трагично, Джон. Этот мир жесток, и надо быть готовым жить по его правилам.

— Это не ты говоришь! — Джон смотрел на Кэролайн и не узнавал ее. — Это не можешь быть ты! Получается, что все, что было между нами, просто часть твоего хитроумного плана, а я, как послушный теленок, топал на эту бойню? Я полюбил бездушную куклу, для которой человеческие чувства ничего не значат!

— Подожди, Джон, мы сейчас говорим не о чувствах, мы говорим о деле. Да, признаюсь, знакомство наше не было случайным. Мы давно работали в том же направлении, что и «Ситроникс», но нам не хватало последнего штриха в схеме. Мои специалисты додумались бы до него, я не сомневаюсь, но позже, чем «Ситроникс» представил бы свою разработку. Вот мне и пришлось немного схитрить. Тогда на пляже я мгновенно поняла, в чем секрет твоей схемы, и, когда мы вернулись, сразу же рассказала все своим технологам. Но к тебе лично все это не имело никакого отношения!

— Это ты называешь «немного схитрить»? Лгать, изворачиваться, притворяться, как третьесортная актрисулька! Ложиться в постель, как последняя проститутка! Да Беверли в сто раз честнее и чище тебя!

Джон негодовал, бесился, но не мог уйти. Эта женщина словно околдовала его. Да, она обманула и предала его любовь, но он все еще любил ее. Или не ее, а ту, другую, свою Кэролайн, которая почему-то спряталась за маску циничной, деловой особы.

— Джон, я не лгала тебе, когда говорила, что люблю, и уж тем более не лгала в постели. Я не пошла бы на это только ради твоего изобретения, поверь!

— Ты хочешь, чтобы я тебе поверил? Теперь, когда ты предала все, что между нами было?

— Не надо мелодрам, — поморщилась Кэролайн. — Я сказала тебе правду. Я затеяла все для того, чтобы обойти «Ситроникс», но я не думала, что полюблю тебя и Рут.

— Не трогай Рут!

— Да, и Рут, — с нажимом произнесла Кэролайн. — Вы мне очень дороги, и я буду просто счастлива, если ты, подумав, сможешь понять меня и простить. Я люблю тебя, Джон, и хочу быть твоей женой.

Джон схватился за голову.

— Бред какой-то…

— Более того, — продолжила Кэролайн совершенно спокойно, — я предлагаю тебе работу в «Уэлш электроникс». Ты блестящий инженер. Теперь я могу предложить тебе достойное место и отличную зарплату. Захочешь — станешь директором. Я порядком устала тащить весь этот воз.

Джон смог только помотать головой.

— Я хочу только одного: никогда больше тебя не видеть.

— Что ж… — Кэролайн вздохнула. — Я могу тебя понять.

Джон поднял глаза, когда что-то тихо звякнуло о полированную поверхность стола. Это Кэролайн сняла подаренное им кольцо и положила перед Джоном.

— Возьми. Мне будет больно смотреть на него. Ты не смог меня понять.

Джон невесело рассмеялся.

— Интересно, а что из всех твоих слов вообще было правдой?

Кэролайн пожала плечами.

— Я действительно неплохо стреляю.

— Ты бьешь наповал.

Джон сгреб ладонью кольцо, сунул его в карман и, не поднимая головы, вышел из кабинета.

Словно пьяный, путая улицы, Джон вернулся к зданию «Ситроникса» забрать машину. Он смотрел на высотные корпуса корпорации, словно видел их впервые. Там, в коридорах, кабинетах, лабораториях Джон провел, как он думал, самую важную часть своей жизни. Там он стал видным ученым, уважаемым человеком, а теперь ему придется проститься и с этим. Вряд ли в таком замкнутом мирке, как Электронная долина, их с Кэролайн роман ускользнул хоть от чьего-нибудь глаза. А после сегодняшних событий его наверняка будут считать предателем интересов компании.

Джон решительно направился к входу в главное здание, поднялся на верхний этаж, к кабинету директора. Секретарши на месте не было. Джон взял лист бумаги, написал заявление об увольнении и, положив его в папку с текущими документами, вышел. Внизу он отдал опешившему охраннику свой пропуск, а на парковочное место поставил табличку «свободно». Вырулив за ворота «Ситроникса», Джон на секунду растерялся, но потом уверенно направил машину в сторону шоссе. Ему хотелось побыть одному.

— Мисс Уэлш, с вами хотят поговорить представители телефонной компании.

— Спасибо, Джуди, соедините меня через пару минут.

Кэролайн встала из-за стола и подошла к окну. Опершись о подоконник, она смотрела на просторный университетский двор, где сегодня было пустынно. Она вспоминала отца. Бродерик Уэлш был самозабвенным выдумщиком, веселым и добрым, в чем-то наивным, по-детски непосредственным. Иногда, даже когда она была еще девчонкой, Кэролайн казалось, что она старше отца, и ей хотелось защитить его. Было очень обидно, когда над ним подсмеивались в компаниях или рассуждали о его непрактичности. Ее увлечение стрельбой и то выросло из желания стать сильнее тех, кто посмел недооценить Бродерика. Все вокруг повторяли загадочное слово «Ситроникс», и, не зная еще, что это такое, она выводила его на мишенях и стреляла в каждую букву. Но никогда до этой минуты Кэролайн не задумывалась, а что бы сказал Бродерик Уэлш, узнай он о ее поступке. Она отомстила — это верно. Но был бы отец рад этому?

Хотя одному факту он бы точно обрадовался. Его дочь полюбила. Но, если бы не коварный план мести, Кэролайн не встретила бы Джона. И, если бы не этот несчастный план, она бы его не потеряла. На что она рассчитывала? На то, что Джон поймет и простит? Да, именно так. Кэролайн думала, что любимый сможет отделить работу от чувств, но этого не произошло. А что бы на это сказала Кэтрин? Что жизнь — странная штука, и никогда нельзя просчитать все до конца, если речь идет не о техническом приборе и не о бухгалтерском отчете. Вот и Джон тоже не смог просчитать все до конца. Кэролайн любит его, любит Рут и не собирается сдаваться.

— Джуди, — Кэролайн нажала кнопку на селекторе. — Соедините меня с представителями телефонной компании.

9

Разом потеряв и работу, и любимую женщину, и надежды на счастливую семейную жизнь, Джон не знал, куда ему податься. Он вклинился в плотный поток машин и ехал, не задумываясь о конечном пункте своего путешествия. Лишь на очередном повороте Джон понял, что направляется к родителям. Туда, где никто не задаст лишних вопросов, но всегда выслушают и посочувствуют, к единственным на свете людям, которые не предадут и не обманут. Въезжая во двор родительского дома, Джон выключил мобильный телефон, он не хотел ни с кем разговаривать.

Стив Войтович, отец Джона, всю жизнь строил дома. Послевоенный эмигрант, он был и строителем, и прорабом, а закончил карьеру подрядчиком. Он трудился не покладая рук, чтобы дать детям достойное образование. Правда, дочь Элиза быстро облегчила ему задачу, в шестнадцать лет отказавшись учиться дальше, а в восемнадцать выскочив замуж. Однако родители не были огорчены таким решением дочери, партию она составила на редкость удачную. Мужем Элизы стал чопорный англичанин-архитектор, влюбившийся в девушку с первого взгляда и до сих пор готовый носить жену на руках. Элиза же оказалась неплохой хозяйкой дома, собравшей в далекой Англии вокруг своего семейного очага компанию умных и приятных людей. Немного портили идиллическую картину сорванцы-сыновья, но тут глава семьи философски замечал, что и сам в их возрасте редко занимался созидательной деятельностью.

Джон же полностью оправдал ожидания отца, он пошел учиться, и Стив чувствовал, что все годы тяжелого труда не пропали даром. Начав работать, Джон решил сделать родителям подарок. Скопив кое-какие деньги, он заявил, что отцу пора на покой и что он хочет купить квартиру, где отец и мать могли бы спокойно жить в свое удовольствие. Однако Стив отказался от такого щедрого подарка сына.

— Я строил квартиры тридцать лет, — заявил он, — и не хочу больше видеть эти жалкие коробки с тонкими стенками. Ведь, когда я стану старым и глухим и твоя мамаша будет орать мне в ухо, все соседи будут знать, из-за чего мы ссоримся и что у нас на обед. Я заслужил право жить в своем доме!

Джон был несколько озадачен, но от своей идеи не отказался. Он взял крупный кредит и сказал родителям, что те могут выбрать себе жилье по вкусу. Выбор старших Войтовичей пал на двухэтажный дом на побережье залива Итон-бей. «Дом в колониальном стиле», как гордо называла неказистое строение Анна, мать Джона. Особняк носил гордое имя «Мистраль». Первый этаж дома опоясывала терраса, а потолки в двух комнатах наверху были такими низкими, что Джон с трудом мог выпрямиться в полный рост. Тем не менее во время своих визитов к родителям он обосновывался именно в комнате второго этажа, из окна которой открывался вид на гряду невысоких дюн с чахлой растительностью и залив.

Соседняя комната принадлежала Рут. Сюда Стив Войтович принес свою новорожденную внучку сразу из роддома, здесь обезумевший от смерти жены Джон впервые увидел свою дочь. Здесь же он впервые понял, что этот вопящий комочек плоти, убивший его любимую, — самое дорогое, что есть у него на свете.

Несмотря на то что родителей Джон навещал нечасто, именно «Мистраль», а не квартиру в Электронной долине он называл своим домом. Поэтому вполне естественно, что израненный предательством и вероломством Кэролайн, он устремился именно сюда.

В первый вечер Джон почти не разговаривал с родителями. Сказал только, что у него серьезные проблемы на работе и с Кэролайн, и поднялся в свою конурку. Он долго смотрел, как солнце садилось в воды залива. А внизу, в небольшой гостиной, Стив и Анна мучились вопросом, что же произошло.

— Я всегда говорила, что Джон слишком много времени уделяет работе! — восклицала Анна. — Наверное, бедняжка Кэролайн не выдержала этого. Женщине нужно постоянное внимание.

— Думаешь, Кэролайн не хватает внимания Джона? — спросил Стив, включая телевизор.

— Уверена в этом, — кивнула Анна.

— Но ведь и я особо не ухаживал за тобой, старушка! — усмехнулся Стив.

— Времена были другие! Ты ведь тогда просто спросил, поеду ли я с тобой на край света. А мне ужасно хотелось увидеть этот самый край света, так что я долго не раздумывала.

— Так дело было не в моем неотразимом обаянии?

— Неотразимое обаяние? Да я как вспомню сейчас твои штаны в зеленую клетку, которыми ты гордился, так думаю, что не надела бы их и на огородное пугало! А какой ты был неуклюжий!

— Ну знаешь, красотка! Я же не вспоминаю, что ты бегала на танцы в сапогах своего братца.

— Я снимала их в клубе.

— Да, ты была моей босоножкой… — мечтательно протянул Стив и, смутившись, уткнулся в вечернюю газету.

— Не делай вид, что читаешь, ты же без очков! — рассмеялась Анна.

— И все-таки я не помню, чтобы уделял тебе очень уж много внимания, когда мы приехали сюда, — проворчал Стив. — И ничего, мы из-за этого не ссорились.

— Стив, у нас уже были дети, а с нашими вечными переездами мне некогда было скучать. Стоило только обустроить один дом, как тебя переводили на другую стройку, и все начиналось заново. — Анна вздохнула и улыбнулась. — А помнишь, как ты строил торговый комплекс где-то в Канзасе? Там было голое шоссе, и только ваша стройка в поле! Нас тогда еще поселили во временных домиках, помнишь?

— Еще бы! Тогда еще Лиз умудрилась забраться в бетонную трубу опоры здания, помнишь? Они с Джоном поспорили, что она не испугается просидеть там всю ночь.

— Знаешь, у меня и сейчас сердце ноет, как вспомню. Главное, Джон-то каков! Ведь ни слова нам не сказал. Говорил потом, что Лиз бы обиделась на него, думая, что он нарочно ее выдал, чтобы выиграть спор. — Анна вздохнула. — Что же все-таки с ним творится, отец?

— Я поговорю с Джоном, обещаю. Только не сегодня. Пусть он сам все расскажет.

Анна поднялась с дивана и подошла к мужу. Положив руки ему на плечи, легонько сжала ладони.

— Я люблю тебя, Стив Войтович, мне всегда было с тобой хорошо.

Стив поцеловал руку жены.

— Эх, старушка, глупо было бы прожить столько лет вместе с тем, кому нельзя сказать такое!

— Знаешь, — задумчиво сказала Анна, — давай-ка завтра поваляемся в постели подольше. Мне кажется, Джону захочется с утра уйти к заливу, не будем путаться у него под ногами. А вечером, я уверена, он сам все расскажет. Уж я-то знаю своего сына. Ни один свой секрет он не сумел сохранить дольше суток.

Анна была права, на следующее утро Джон, встав пораньше, решил отправиться к заливу. Ему казалось, что у воды станет легче. Огромный, дышащий спокойствием простор заберет его смятение, успокоит обиду, поможет начать трезво мыслить, понять, что делать со своей жизнью дальше. Джон осторожно спустился на первый этаж, удивляясь, что родители еще спят. Обычно они вставали очень рано, но сейчас небольшая уютная кухня была пуста. Только на столе Джона ждал завтрак: стакан молока и еще теплые блинчики. Впервые за два дня Джон улыбнулся. Конечно, старики просто не хотели его беспокоить расспросами. Ничего, вечером он сам все им расскажет, может быть, попросит совета. Только не сейчас. Сейчас ему нужно самому в себе разобраться.

Проглотив завтрак, Джон подхватил легкую куртку и вышел из дома. Прохладный утренний ветер нес с залива запах водорослей, солоноватой воды и рыбы. Джон шел быстро, песок забивался в ботинки, но он не обращал на это внимания. Преодолев полосу дюн, он вышел к воде. Легкая серебристая рябь покрывала поверхность залива. Вдалеке, на самом краю песчаного пляжа, виднелись силуэты женщины и ребенка, идущих вдоль кромки воды. Малыш веселился, отскакивая на сухой песок каждый раз, когда волна подбиралась к нему слишком близко. Он не выпускал руку матери, которая нетерпеливо одергивала его, когда он прыгал слишком резво. Джон смотрел то на молодую женщину, то на далекую линию горизонта, где небо становилось светлее воды. Ему хотелось раствориться в окружающей тишине, растворить в ней все свои печали. Джон пытался насытиться спокойствием природы, чтобы трезво и без эмоций оценить все произошедшее, решить, что делать дальше. Но чем дольше он сидел, ослепленный отражением солнечного света от водной глади и оглушенный безмолвием, нарушаемым лишь плеском волн, тем настойчивее возвращались воспоминания. Джону казалось, что в голове у него пришел в движение тяжелый маятник, с такой упрямой монотонностью сменялись в его мозгу две картины: тонкий профиль спящей Кэролайн, подсвеченный луной, и жесткие складки в уголках губ доктора Уэлш, когда вчера она говорила с ним.

Джон просидел у залива довольно долго, пока голод не заставил его подняться и отправиться домой. Родители занимались повседневными делами: Анна пересаживала какое-то растение в маленьком садике, который разбила за домом, Стив что-то подсчитывал на допотопном калькуляторе, сидя за кухонным столом.

— Все приходится перепроверять, — ворчал он, перекладывая стопки счетов.

Стив любил во всем точность и аккуратность. Джон присел за стол напротив него.

— Скажи матери, что мы хотим пообедать, — попросил Джона отец, не отрываясь от своего занятия.

Джон вышел в сад, окликнул Анну.

— Папа хочет пообедать, да и я бы не отказался. И еще я должен вам кое-что объяснить.

Джон решил не откладывать в долгий ящик разговор с родителями. Нельзя же все время молчать. Это, в конце концов, нечестно по отношению к близким людям, которые волнуются за него.

Обед прошел в молчании, но, когда Анна подала чай и пирог с ягодами, Джон наконец заговорил. Он начал издалека, рассказывая про свою работу, новый процессор, интерес других компаний к нему. Потом с улыбкой вспомнил Беверли и мисс Уилсон, чем немало повеселил стариков, а дальше последовала история про Кэролайн. Джон не утаил ничего, ни того, как полюбил ее, впервые за многие годы встретив именно такую женщину, о которой мечтал. Рассказал про то, как Кэролайн поладила с Рут, и про путешествие к океану, и, инстинктивно сжимая кулаки, про все события вчерашнего дня. Когда он закончил, в маленькой кухне воцарилась тишина. Потом Стив осторожно спросил:

— Так ты ушел с работы?

— Я не мог поступить иначе, отец. Все считают, что я продал «Уэлш электроникс» наш проект.

— Ну это, предположим, чушь, — спокойно сказала Анна. — Они не могут так считать, если подумают хоть минуту. Ты же сказал, что фирма Кэролайн совсем маленькая, откуда же у них деньги на то, чтобы перекупить тебя у «Ситроникс».

Джон пожал плечами.

— Ну, значит, думают, что я клюнул на чары Кэролайн, влюбился и предал свою компанию.

— А вот в этих словах уже есть правда, — кивнула Анна. — Хотя ты ведь сделал все неосознанно, желая просто похвастаться перед любимой женщиной своими достижениями. Для мужчины это нормально, все вы немного павлины.

Стив усмехнулся. В устах Анны слово «павлин» было одним из самых язвительных эпитетов по отношению к мужчинам.

— А ты, сынок, мог бы и попридержать язык, — продолжала Анна. — Все женщины знают эту мужскую слабость: желание распустить хвост. Вот ты и попался на самую простую женскую хитрость.

— Мама! — воскликнул Джон. — Неужели ты оправдываешь Кэролайн?! Ты хочешь сказать, что ее вероломный поступок — естественный?! Что это нормально — обманывать того, кому говорила о любви?!

— Я стараюсь никого не судить, просто хочу взглянуть на ситуацию объективно. В любом случае это тебе нужно решить, как поступить. А мы с отцом, ты же знаешь, поймем тебя, что бы ты ни решил. Так ведь? — Анна взглянула на Стива, тот кивнул.

— Живи здесь, сынок, пока не обдумаешь все как следует. Только не торопись, считай, что ты в долгом-долгом отпуске. Знаешь, твоя мама права, мы — павлины, а еще мы склонны к быстрым решениям, а они не всегда бывают правильными. Сделай так, чтобы не пожалеть потом. — С этими словами Стив поднялся из-за стола и отправился в гостиную.

Джон немного задержался на кухне, помог Анне с посудой, а потом тихо шепнул:

— Спасибо вам.

Анна обняла своего взрослого сына и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в лоб.

Время размышлений для Джона затянулось. Оказалось, что разобраться в себе куда сложнее, чем в какой-нибудь электронной схеме. Чем дольше он размышлял, тем глубже пускала корни в его душе обида. Холодной змеей обвивала она его сердце, не давая вздохнуть, пожирая воспоминания о счастливых днях с Кэролайн. Гордыня нашептывала ему, что предательство не прощают, и если Кэролайн солгала один раз, то не моргнув глазом солжет снова и снова. Она обманщица, расчетливая и подлая.

Странно, но от таких жестоких мыслей Джон чувствовал себя сильнее и увереннее. Однако стоило ему представить, что они с Кэролайн больше не увидятся, он не услышит ее нежный голос, произносящий слова любви, как Джон готов был все простить. Но минуты слабости проходили, и Джон вновь думал, что решительный разрыв с обманувшей его женщиной — самое верное решение в сложившейся ситуации. Иногда он вспоминал слова молоденькой продавщицы из ювелирного магазина, которая считала плохой приметой примерять чужие обручальные кольца. А ведь она была права.

Дни шли за днями, и Джон потихоньку втянулся в неторопливый ритм жизни своих стариков, помогал отцу со счетами, матери — по хозяйству, подолгу гулял вдоль залива, ожидая, что правильное решение придет к нему. Время от времени он звонил в школу Рут. Приходилось говорить дочке, что он очень занят на работе, потому и не может навещать ее сейчас. На самом деле Джон просто не представлял, как он скажет девочке про разрыв с Кэролайн. Рут относилась к его отсутствию на удивление спокойно и не расспрашивала о Кэролайн. Возможно, она думала, что сейчас решается вопрос об их браке и свадьбе, и старалась не мешать. Рут не просилась и к бабушке с дедушкой, хотя это не удивляло Джона. Последнее время дочка скучала у стариков. И все же бесконечно тянуть было нельзя. В конце концов, Кэролайн была права, их отношения затронули жизни близких им людей, и Джон чувствовал, что серьезного объяснения с Рут не избежать, и чем дальше он откладывает, тем тяжелее все пройдет. Сейчас, когда рана его свежа, он сможет найти слова, чтобы доказать Рут свою правоту и необходимость разрыва с Кэролайн. Девочка должна понять его обиду.

10

Наконец Джон собрался съездить к Рут. Он не решил еще, заберет ли ее с собой к родителям или отвезет куда-нибудь погулять, но твердо знал, что должен поговорить с дочерью о том, что произошло между ним и Кэролайн.

С такими мыслями Джон отправился в путь ранним утром, чтобы успеть приехать в школу до того, как ребят, которых не забрали на выходные, увезут куда-нибудь на пикник или на экскурсию. Припарковав машину на просторной школьной стоянке, Джон почти бегом направился к главному входу. В школьном холле было шумно, кто-то из детей терпеливо ждал, пока за ним приедут родители, другие, что-то обсуждая, собирались небольшими группами, напоминая Джону стайки разноцветных аквариумных рыбок. Он переходил от одной компании к другой, ища Рут, но ее нигде не было. Джон решил подняться на второй этаж, в учительскую, и тут наткнулся на мисс Уилсон. От дружелюбной улыбки, которая не сходила с ее лица в их прошлую встречу, не осталось и следа.

— Мисс Уилсон, — остановил ее Джон. — Я приехал забрать Рут, но не могу ее найти. Где она, не подскажете?

Учительница смерила Джона таким взглядом, будто видела впервые.

— Рут Войтович, кажется? — зачем-то уточнила она.

— Ну да, моя дочь, — удивленно произнес Джон.

— У нас больше сотни детей, мистер Войтович, тут не упомнишь, кто чей отец.

Вот как, подумал Джон. А еще пару недель назад Рут была для этой мисс чуть ли не единственной здешней ученицей. Ему стало не по себе. Пожалуй, впервые он ощутил, что его поступки отражаются на судьбе Рут. Если слухи обо всем, что произошло, дошли до школы, ее ведь теперь будут считать дочерью человека, который продал производственный секрет. Нужно как можно скорее поговорить с Рут, объяснить, как все было на самом деле. Джон не мог допустить, чтобы в глазах дочери он стал бы нечестным человеком.

— Да, — резко ответил он мисс Уилсон, — я говорю о Рут Войтович, вашей, кажется, любимой ученице.

Мисс Уилсон поджала губы, отчего стала казаться лет на пять старше, и сильно покраснела, видимо вспомнив их последнюю встречу.

— Рут забрали утром.

— Кто? — опешил Джон.

— Мисс Кэролайн Уэлш. Она забрала девочку в стрелковый клуб в Уитнес-лодж, как делала это уже несколько раз.

— Что? Да как вы могли отдать ребенка неизвестно кому?! — возмутился Джон. — Я пожалуюсь директору, заберу девочку из этой школы, где такие порядки! Вернее, беспорядки!

— Совершенно необязательно так кричать, — холодно парировала мисс Уилсон. — Мисс Уэлш говорила с директором, дала подписку об ответственности за Рут. Да и потом девочка подтвердила, что мисс Уэлш ваша невеста. И поехалас ней с огромным удовольствием, — ехидно добавила учительница.

Джон даже не нашелся, что сказать. Махнув рукой, он отправился на стоянку. Что делать? Поехать в Уитнес-лодж и разоблачить Кэролайн при Рут? Разумно ли это? В любом случае надо ехать, ему хочется повидать дочь, и он имеет на это право. Надо же, а он и не знал, что Кэролайн навещает Рут, девочка не говорила ему об этом по телефону. Джон снова почувствовал холодный укол обиды. Получается, Кэролайн учит Рут лгать ему. А может быть, она просто боится, что он запретит эти свидания? И он так и сделает! Хотя если Кэролайн боится расставания с Рут, значит, девочка ей дорога.

Джон сидел в машине, не заводя мотор. Он окончательно запутался в происходящем. Неужели Кэролайн ничего не сказала Рут про их ссору, про то, что она обманула Джона? Скорее всего, так и есть, и Рут продолжает думать, что у них все хорошо, просто Джону некогда ее навещать. Она уже воспринимает Кэролайн как члена семьи. Получается, что эта лгунья и воровка продолжает обманывать его дочь, чтобы потом сделать расставание еще более болезненным! Но зачем ей это? Зачем циничной стерве тратить свое время на абсолютно чужую девочку? Джон должен был все выяснить и немедленно. Он завел мотор, вырулил со стоянки и направился в Уитнес-лодж.

В поселке Уитнес-лодж на относительно небольшом участке земли располагались все мыслимые и немыслимые спортивные заведения, от фитнес-клуба до крытого катка. Широкие поля за деревенькой, на которых местные жители когда-то выращивали кукурузу и пшеницу, тоже были приспособлены для спортивных нужд. Здесь был стадион с искусственным газоном, теннисные корты, площадка для выездки лошадей и стрельбище. Рядом, в приземистом домике, помещался клуб для тех, кто занимался стрельбой. Припарковавшись, Джон увидел на стоянке только одну машину, скромный темно-синий «форд». Он не сомневался, что это автомобиль Кэролайн. Теперь она сможет позволить себе что-нибудь пошикарнее, со злостью подумал Джон. Он вошел в клуб и сразу же замер у двери, услышав голоса.

— Я закончила, Кэролайн, посмотри! — говорила Рут.

Джон затаился, казалось, даже перестал дышать.

— Молодец, девочка! — Голос Кэролайн звучал спокойно и доброжелательно. — Очень хорошо. Думаю, теперь, когда ты научилась разбираться в оружии, мы можем идти на стрельбище. Пожалуй, на сегодня тебе хватит двадцати патронов.

— Мистер Голд! — снова зазвенел голосок Рут. — Мистер Голд! Кэролайн сказала, что сегодня мне можно взять двадцать патронов.

Джон услышал тяжелые шаги. Видимо, в соседнюю комнату, где находились Кэролайн и Рут, вошел тренер.

— Ну, раз мисс Уэлш так считает, — пробасил Голд, — я тебе их выдам. Я полностью доверяю Кэролайн. Она наш лучший стрелок. Вот согласилась бы участвовать в соревнованиях, точно брала бы все призы.

— Кэрри! Почему ты не хочешь соревноваться? — удивленно спросила Рут.

— Это не для меня, Рут. Я не люблю такие вещи.

Джон чуть не выдал себя, громко хмыкнув. Соревнования, видите ли, не для нее! Просто боится, что ее непомерная гордыня будет уязвлена, если она проиграет! Джон услышал, как хлопнула дверь, выходящая на поле, значит, Кэролайн и Рут пошли к мишеням. Осторожно выскользнув на улицу, он обошел клуб, как вор прижимаясь к деревянным стенам постройки, и скользнул к живой изгороди, окружающей стрельбище. Отсюда ему было видно, как его дочь в новых обтягивающих брючках и короткой куртке и Кэролайн в таком же наряде вышли на линию огня, пока тренер, подтянутый высокий мужчина, выстраивал ряд мишеней. Рут несла небольшую винтовку, у Кэролайн оружие было посерьезнее. Обе встали на свои позиции. Рут приняла стойку заправского стрелка, Джон даже улыбнулся, глядя на профиль девочки. Губки плотно сжаты, нос сосредоточенно наморщен.

— Расслабься немного, — произнесла Кэролайн, беря Рут за плечи и чуть разворачивая ее корпус. — Вот так, теперь поднимай винтовку, медленно, без рывков, и начинай целиться. Помнишь, когда надо стрелять?

— Только когда уверена, что попаду! — ответила Рут.

— Умница. Не волнуйся, делай все плавно. Главное, не спеши. Терпение и еще раз терпение. — Кэролайн помогла Рут прицелиться, чуть придерживая у основания ствол винтовки. — Вот так, аккуратно. Спусковой крючок спускаем мягко. Давай. Стреляй, когда будешь готова!

Через несколько секунд раздался первый выстрел. Рут ойкнула и опустила оружие, смущенно улыбаясь.

— А уже можно посмотреть, куда я попала? — нетерпеливо спросила она.

— Нет, милая. Давай отстреляемся, потом будем смотреть. Ну что, поехали?

Кэролайн тоже встала в позицию и вскинула винтовку. Некоторое время Джон просидел за кустами, зажав уши, кругом только гремели выстрелы. Наконец канонада стихла.

— Бежим смотреть? — Рут опустила винтовку на низенькую скамеечку и схватила Кэролайн за руку.

— Бежим!

Джон высунулся из-за кустов, но все равно не расслышал, о чем Кэролайн и Рут разговаривали у мишеней. Он увидел только, что дочка подпрыгнула и захлопала в ладоши. Кэролайн наклонилась к девочке и нежно ее обняла, поцеловав в щеку. Она сняла первую мишень Рут со стенда и вручила ей. Увидев эту сцену, Джон вдруг почувствовал, как ледяной комок в груди начал таять. Конечно, Кэролайн могла обмануть его, ослепленного влюбленностью, но обмануть Рут, чуткую к любой фальши, недоверчивую, закрытую натуру, было очень тяжело. Значит, с девочкой Кэролайн была искренна?

Вот они идут, как две подружки. Рут с гордостью рассматривает свою мишень, Кэролайн обнимает ее за плечи.

— А как насчет того, чтобы отметить первые стрельбы? — спрашивает Кэролайн.

— В «Оленьей голове»? — захлебывается от радости Рут.

— Хотя бы! — Ура!

Джон, пожалуй, нечасто видел свою дочь такой счастливой. Она просто светилась, поглядывая то на Кэролайн, то на испещренный дырками от пуль лист бумаги. Кэролайн тоже улыбалась, и улыбка ее была материнской, нежной и чуть снисходительной.

Забыв об осторожности, Джон кинулся на стоянку. Нужно было уехать раньше, чем Рут и Кэролайн заметят, что он здесь. Неловко выруливая со стоянки, Джон чуть не задел «форд» Кэролайн, но вовремя выправил машину. Он выехал на дорогу, ведущую от Уитнес-лодж к шоссе. Доехав до первой парковки, Джон остановился и зашел в кафе. Ему нужно было подумать. Заказав чашку кофе, он сел у окна, глядя на убегающее вдаль шоссе.

То, что он увидел сегодня, никак не вязалось с образом циничной гордячки Кэролайн, который он лелеял в своих мыслях в последнее время. Женщина, обманувшая его доверие, не стала бы после этого спасать его и свою репутацию в глазах Рут. Она просто вышвырнула бы их обоих из жизни, как отслужившие свое вещи, как ненужный хлам. Может быть, картинка не так уж проста, как представлял ее себе Джон, и Кэролайн не лгала, когда говорила, что любит его и Рут? Может быть, она действительно отделила работу от эмоций и обычной жизни? Джону, для которого в последние годы работа и была настоящей жизнью, сложно было это представить. Но ведь все люди разные. В конце концов, Кэролайн объяснила ему, ради чего пошла на обман. Месть, конечно, не самая благовидная цель, но, по крайней мере, понятная. Тем более месть за родного человека. Ведь если Кэролайн способна на такие сильные чувства, то почему бы не поверить, что и ее чувства к Джону и Рут были искренними?

Запивая каждую мысль глотком обжигающего кофе, Джон чувствовал, что почти физическая боль от колючей проволоки обиды, сжимавшей его сердце, начинает постепенно ослабевать, уступая место тупой тяжести еще не развеявшихся сомнений. Я поговорю с Рут, решил Джон. После этого разговора все должно будет окончательно проясниться. Откладывать беседу не стану, завтра же поеду в школу пораньше и переговорю с дочкой, а сегодня позвоню ей, чтобы она никуда не уходила.

Джон почувствовал, как от принятого решения ему стало намного легче.

Родители с порога засыпали Джона вопросами:

— Ты видел Рут? Вы поговорили? Что она сказала?

Джон пожал плечами.

— Я видел ее, но не поговорил.

— Но почему? — удивился Стив.

— Там была Кэролайн.

— Что? — Анна даже присела на диван, так ошеломила ее новость.

— Кэролайн у Рут? — переспросил Стив.

— Именно, у моей дочери. Причем она навещала ее все это время. Возит Рут на стрельбище, учит обращаться с оружием.

— Представляю, как нашей девочке это нравится, — улыбнулась Анна.

— Судя по всему, она очень довольна, — подтвердил Джон, вспоминая счастливую мордашку Рут, гордо несущей перед собой первую мишень. — Кажется, у нее очень неплохо получается.

— У Кэролайн? — Анна посмотрела на сына в упор.

— Что ты имеешь в виду, мама?

— Ты хочешь сказать, что у Кэролайн неплохо получается дружить с Рут?

— Пожалуй, и это тоже, — кивнул Джон. — Завтра я непременно поеду в школу и поговорю наконец с Рут. Она так спокойна, так радостно общается с этой женщиной, что я просто ничего не понимаю.

— Дурачок! — Анна поднялась с дивана и, подойдя к сыну, потрепала его по волосам. — Я же говорила тебе, она любит вас, очень любит. Наверное, и у нее в душе полное смятение, она тоже ничего не понимает. Но мы, женщины, привыкли доверять сердцу больше, чем разуму, вот Кэролайн и живет так, как подсказывает ей сердце. Знаешь, сынок, ты привез хорошие новости. — Анна отправилась на кухню. — Приготовлю что-нибудь вкусненькое на ужин.

Когда она вышла, Джон взглянул на отца.

— А ты что скажешь?

Стив вздохнул и задумался.

— Послушай, помнишь, ты рассказывал мне, как познакомился с Хелен? Можешь считать своего старого папашу глупцом, если она тогда не обманула тебя на первом же свидании.

— Но, папа, — запротестовал Джон, — это же была просто шутка! Потом она поспорила… — Джон осекся.

— Вот-вот. Она поспорила, и поспорила на твое внимание, так? Ты же не обиделся тогда, верно? Как вы смеялись, вспоминая ту дурацкую историю.

— Но это совсем другое, отец. Хелен не искала выгоды, она не хотела меня уязвить или обидеть.

— Подумай хорошенько, так ли это. Вряд ли она особо задумывалась о твоих чувствах, затевая свою игру. А выгода? Разве мой сын в мужьях — это невыгодно? Ты меня обижаешь! — Стив заулыбался.

— Но Хелен любила меня, — возразил Джон.

— Похоже, что и Кэролайн любит. Все-таки подумай, сынок. Ведь и ты не можешь забыть ее. И простить тоже не можешь.

— Да, все так, — кивнул Джон.

Стив похлопал сына по плечу.

— Выслушай меня, не перебивая, сынок. Я хочу рассказать тебе одну вещь. Там, откуда я родом и где жили твои бабушка и дед, народ любит пересказывать всякие старинные предания. Твоя бабушка, когда я был маленьким, рассказывала мне много сказок. Конечно, кое-какие я подзабыл, но некоторые помню. Вот, например, про двух братьев.

Жили в одной деревне два брата, оба ладные такие молодцы, работали споро, веселиться умели от души и любили друг друга по-родственному. Во всех спорах вместе выступали, в один голос. Только вот однажды словно черная кошка между ними пробежала. Никто в деревне не мог сказать, что же такое произошло, но братья даже разговаривать друг с другом перестали. Кто-то сплетничал, что они влюбились в одну девушку, да не смогли решить, кому с ней быть, а кто-то шептался, что отцовское наследство не поделили. Что было да как, никто так и не узнал. Старший брат остался жить в родной деревне, а младший уехал в соседний город, стал на сапожника учиться. Выучился, значит, младший, лавку свою сапожную открыл, женился, и вроде все у него в жизни ладилось.

А вот со старшим все по-другому было. Как остался он один в отцовском доме, так начал хворать. То руки у него заболят — работать не может, то спина — с постели не встать. Нищать он начал, а дом его день ото дня становился все более ветхим. Жалели старшего брата в деревне, знахарей звали, даже доктора из города привозили. Да только все одно и то же твердили. Не тело болеет у несчастного, а душа, а душу ничем не излечишь, кроме как другой душой.

И вдруг в один день приходит из города известие, что у младшего брата сынишка маленький при смерти, простудился сорванец и умирает теперь от жестокой лихорадки. А отец его, младший брат, значит, клянет себя на чем свет стоит, говорит, что это ему все в наказание за то, что обидел когда-то старшего брата. И вот примчался он в деревню, кинулся в ноги своему старшему и умоляет: «Прости меня, братец, прости! Если простишь, то смерть отступит от сына моего, а я тебе по гроб жизни благодарен буду, помогать во всем стану».

Старший брат взглянул на него и говорит: «Ничего мне уже не надо. Видишь, болен я, и дом отцовский обветшал, видно, помру я сам скоро, а дом тот древоточцы съедят, да крысы по соломинке крышу растащат. Так что нечего мне в этом мире желать, не задержусь я тут. Потому прощаю тебе все обиды, живи с миром». Сказал так и опять на ветхую лежанку завалился, постанывая и охая.

Уехал младший брат в город, весь исполненный надежды. И правда, стал его сынок помаленьку поправляться. Только вот не давало младшему покоя то, что брат, простивший его великодушно, живет в таком убожестве. Поехал он снова в деревню. И что же видит? Старший-то сам на поправку пошел, двери-ставни в доме подправил, за потолки-стены взялся. Не хворает уже, работает, как в старые времена. Порадовались братья друг за друга да так и стали жить — один в городе, другой в деревне. Но всегда с тех пор помогали друг другу.

Дивились в деревни чуду, случившемуся со старшим братом. И лишь древняя старуха-цыганка, когда услышала эту историю, покачала головой и сказала: «Верно все это, вот уж верно. Как дал старший брат прощение своему младшему, так перестали в нем любовь с обидой бороться, душу его терзать, вот и выздоровел он».

Человеку всегда плохо, когда живут в нем два противоречивых чувства, сынок. Он между ними разрывается, а сердце-то одно, может и не выдержать. Каждый, конечно, сам для себя выбирает, какому чувству жить, а какое убить надо. Только вот в выборе этом ошибиться просто. Просто и страшно. Так у меня на родине говорили, а я старикам верю. И ты своему старику поверь!

— Ты хочешь сказать, что я должен все простить Кэролайн? — спросил Джон.

— Я не знаю, Джон. Прощать очень непросто, очень.

Джон кивнул, это он уже знал.

— Мало кто умеет прощать по-настоящему.

— Как это? — не понял Джон.

— От души, а не затем, чтобы потом чувствовать себя милосердным героем или упрекать того, кого простил, в былых ошибках. Но что-то надо выбирать, Джон: либо прощаешь, либо забываешь. Что для тебя легче?

— Скарлетт сказала бы, что подумает об этом завтра. — Из кухни выглянула улыбающаяся Анна, которая конечно же слышала весь разговор. — Давайте поужинаем.

— Сейчас! — Джон взялся за телефон. — Только позвоню Рут.

Впервые за долгие недели Джон включил мобильный и набрал номер дочери.

— Папа! — услышал он радостное восклицание Рут.

— Девочка моя, как твои дела? Не скучаешь?

— По тебе ужасно скучаю. Когда же ты наконец сможешь приехать?

— Я приеду завтра утром. Дождись меня обязательно! — Джон все ждал, что дочка упомянет о визитах Кэролайн.

— Да куда ж я денусь… — проворчала Рут. — Сижу тут все время и жду тебя.

— До завтра, милая.

— Пока, пап.

11

Джону казалось, что этой ночью он не сможет уснуть. В голове вертелись обрывки фраз, которые никак не хотели выстраиваться в правильном порядке. Как рассказать все дочке? Как сделать так, чтобы не ранить ее, ведь она, судя по всему, очень любит Кэролайн. Все слова казались Джону тусклыми, плоскими, не способными выразить всю ту бурю эмоций, которую он пережил. Да и поймет ли ребенок его чувства? Рут, конечно, поймет. Только нужно все объяснить честно и спокойно. Незаметно для себя Джон провалился в глубокий сон. Ему слышался шум океанской волны. Джон видел расплывчатые силуэты, это они с Кэролайн идут по темному вечернему пляжу вдоль полосы наступающего прибоя. Они молчат, потому что главное уже сказано, это слова любви. Джон был счастлив в своем сне и, проснувшись утром, почувствовал, что готов к серьезному разговору с Рут. Только, по мере того как время этой беседы приближалось, его вновь начали одолевать сомнения, а решимость таяла.

Когда Джон подъехал к школе, Рут уже ждала его у ворот и, едва он вышел из машины, взяла за руку, увлекая за собой в школьный парк, больше похожий на лес. Некоторое время они шли молча, пока узкая тропинка не вывела их к поляне, посреди которой чернело кострище, а вокруг из поваленных деревьев были сделаны длинные скамьи.

— Тут у нас всякие дурацкие праздники проходят, — быстро пояснила Рут, садясь на поваленный ствол, — а дальше, за лесом, озеро. Почему ты так долго не приезжал?

— Я был очень занят на работе. — Джон сел рядом с дочерью. — Вся эта возня с новой разработкой здорово затянулась.

— И так до сих пор и не закончилась, да? Я помню, ты обещал, что, когда все закончится, мы куда-нибудь поедем.

— Я тоже помню, малышка. — Джон обнял Рут за плечи. — Мы съездим обязательно. Там мои технологи что-то напутали, в общем, работы полно.

— Папа! — Рут освободилась из объятий Джона и встала напротив него. — Зачем ты меня обманываешь?

— Как это?

— Все твои дела давно закончены. Процессор сделан, так ведь? Только вот так вышло, что не вы его показали, верно?

— Откуда ты все знаешь? — вопросом на вопрос ответил Джон.

— От Кэролайн. Все это время, пока тебя не было, она навещала меня каждые выходные и звонила часто. Кстати, она учит меня стрелять! Это так здорово, папа, ты должен обязательно попробовать! — С детской непосредственностью Рут перескакивала на более волнующие ее темы. — Вчера я выбила больше сотни очков из двухсот! Кэролайн и мистер Голд, наш тренер, считают, что из меня будет толк!

— Погоди, Рут. А что же тебе рассказала Кэролайн?

— Все рассказала, — просто сказала Рут, снова садясь на импровизированную скамью. — Она сказала, что давно хотела заполучить ваш глупый процессор.

— Почему глупый? — не понял Джон.

— Да потому! — Голосок Рут дрогнул, словно девочка вот-вот расплачется. — Потому, что из-за него вы поссорились! Это так ужасно, папа!

— Да, дочка.

— Ужасно то, что ты не понимаешь, как глупо ссориться из-за какой-то железяки, которую скоро все будут носить в карманах, забыв, кто ее сделал!

— Это Кэролайн тебе так сказала?

— Нет, я сама не дурочка. Кэролайн сказала, что ты очень зол на нее из-за того, что она… — Рут не могла подобрать слово.

— Украла, — подсказал Джон. — Кэролайн украла мою идею, девочка. Причем она специально для этого познакомилась со мной.

— Ну хорошо, пусть украла. Но она ведь не знала, что влюбится в тебя!

— Это тоже она тебе сказала?

— Папа, я не ребенок уже! — возмутилась Рут. — Я же вижу, понимаю, что она тебя любит и очень переживает, что вы в ссоре.

— Рут, а если бы ты обидела кого-то, ты пошла бы просить прощения?

Девочка задумчиво ковыряла мягкую землю носком туфельки.

— Не знаю, пап. Но Кэролайн сказала, что она сразу тебе все объяснила, даже предложила хорошую работу и сказала, что любит и тебя, и меня.

— Дело не в этом, дочка. Понимаешь, она обманула мое доверие, причем прекрасно знала, чем это все для меня закончится. Я потерял работу, уважение друзей.

— Работа, работа, работа! Ты всегда говоришь только о ней, только ее и любишь! А я люблю тебя, но из-за этой работы уже третье лето сижу у бабушки с дедушкой. Думаешь, мне это очень интересно? Я хочу поехать с тобой куда-нибудь, а ты вечно твердишь, что занят, что у тебя эта самая работа. А Кэролайн, хоть у нее тоже есть работа, находит время для меня, вот! А все твои хорошие подруги, которые шарахались от меня, как от лягушки? Думаешь, мне было не обидно, что папочка не брал меня из школы, потому что у него была работа или важные дела со знакомыми? С Кэролайн все не так, она… Она как мама! — Рут расплакалась.

— Ну что ты, что ты, девочка моя!

Джон был растерян, Рут разбивала его привычный мир, где он жил спокойно и с комфортом. Оказывается, она страдала рядом с ним, молча, не упрекая, потому что любила. Даже в последние недели она делала вид, что принимает его ложь, чтобы не обижать. Такое великодушие ребенка заставило Джона усомниться в правильности собственных мыслей и действий. Он не смог бы поступать так, как делала Рут. Пусть она иногда была несносной, но ведь она, как могла, боролась за любовь и внимание отца, за то, что другим детям достается даром, с рождения.

— И теперь, — не унималась Рут, — теперь она ездит ко мне втайне от тебя, потому что ты на нее обиделся! Папа, но ты ведь тоже любишь Кэролайн, разве ты не можешь ее простить? Ради меня, — тихо добавила Рут.

Джон гладил девочку по волосам, и она постепенно успокаивалась.

— Милая моя, — шептал Джон, — я постараюсь сделать так, чтобы ты больше никогда не плакала из-за меня. Обещаю.

— Видишь, — Рут подняла на него глаза, — ты тоже часто обещаешь и не делаешь, я могла бы тысячу раз обидеться на тебя, как ты на Кэролайн. Да и не обманула она тебя вовсе! — вдруг повеселев, заявила Рут.

— То есть как это?

— А так это! Обычные женские хитрости. Работу ты не потерял, Кэролайн ведь предлагает тебе другую, даже более важную, так что твой любимый процессор никуда от тебя не уйдет. А друзья, если они хорошо тебя знают, никогда не подумают о тебе плохо. Ты сам говорил мне, что настоящие друзья именно такие.

Джон чувствовал себя побежденным, причем своим же оружием. Он поцеловал дочку.

— Я подумаю про все, что ты мне сказала. На этот раз даю самое-самое честное слово. А теперь поехали куда-нибудь пообедаем.

Рут кивнула, понимая, что дальше день может сложиться очень удачно.

— Я обязательно приеду в следующую субботу, котенок, — пообещал Джон дочери, когда привез ее вечером в школу. — И буду звонить Часто.

Рут кивнула с серьезным видом и отправилась к себе.

Когда Джон вернулся домой, родители проявили крайнюю деликатность и не стали расспрашивать Джона о визите к Рут. Только отец спросил:

— Все прошло нормально, сынок?

Джон кивнул и ушел в свою комнату. Он должен был обдумать все то, что произошло сегодня, да и не только сегодня. Много ли он по-настоящему размышлял о сложившейся ситуации? Нет, скорее все это время он лелеял обиду, доказывая самому себе, что прав, отвергая любые доводы в оправдание Кэролайн. Только сейчас Джон начал понимать, что вел борьбу с самим собой, пытаясь убить любовь к этой женщине. Из-за чего? Уязвленное мужское самолюбие не давало ему покоя, подсказывая такие слова, как «предательство», «ложь», «воровство». Кэролайн, конечно, поступила ужасно, но если все же поверить ей? Если разрешить себе думать, что она не лгала, говоря о любви, и действительно не представляла всех последствий своего поступка, то разве не сможет он простить Кэролайн и вновь доверять ей? Ведь он вопреки всему продолжает любить ее всей душой. Осознав все это, Джон решил довериться своим чувствам.

12

Джон перестал прятаться от мира и не выключал больше мобильный. Первым, кто позвонил, был Том Бишоп, обеспокоенный исчезновением друга. Он рассказал Джону вкратце, что творится в Электронной долине. После скандала с презентацией процессора «Уэлш электроникс» превратилась из никому не известной фирмы в объект всеобщего интереса. Заказы посыпались со всех сторон. Известные телефонные компании соревновались между собой за право начать первыми выпускать аппарат с новым процессором. Конечно, маленькое опытное производство, которым обладала «Уэлш электроникс», не может справиться с таким обилием заказов. На сцену вновь вышли «Ситроникс», «Нью электроник» и «Китрон», чтобы завоевать возможность производить прибор. «Уэлш» продала это право «Китрону» за какие-то баснословные деньги. Оказывается, через несколько дней после исчезновения Джона Кэролайн дала пресс-конференцию, на которой заявила, что хотя ее фирма и является лидером в разработке процессора, но она не может не отметить и работу ученых «Ситроникса» в этом же направлении. Она сказала, что ее отец создал «Уэлш электроникс» как исследовательский центр, и таковым фирма и останется. Тем более теперь, когда у нее есть немалые средства, она может позволить себе нанимать на работу лучшие умы.

— И ты знаешь, старик, что произошло? В тот же день, говорят, многие ребята из «Ситроникса» приходили в «Уэлш» на собеседование, а теперь работают там. Грешным делом и я подумываю, а не податься ли туда. В новых местах, ты же знаешь, куда больше перспектив для роста. А то что-то я буксую в этом «Нью электроник».

Джон прервал излияния приятеля, задав волнующий его вопрос:

— Том, а что говорят про меня? Все так и считают, что я продал секрет в «Уэлш»?

Том помолчал.

— Прямо никто ничего не говорит, но своим побегом ты, конечно, дал повод для сплетен. Хотя, когда все увидели доктора Уэлш, услышали, с какой легкостью она управляется с аудиторией, я думаю, мало кто сможет осудить тебя, даже если ты и раскрыл ей все секреты. — Том рассмеялся. — А ты собираешься возвращаться?

Джон замялся.

— Пока не знаю. Мне нужно уладить кое-какие дела. А потом я так давно не был в отпуске, что ничего не случится, если я немного побуду вдали от всяких дел.

— И то верно, — согласился Том. — Но все же не забывай старых друзей, Джо. Звони!

Потом было несколько звонков из «Нью электроник» и «Китрона», Джону по-прежнему предлагали работу. Джон отвечал дежурной фразой, что ему нужно подумать. Каждый раз, когда мобильный начинал вибрировать, Джон с замиранием сердца брал его в руки, надеясь увидеть на дисплее имя Кэролайн. Но она не звонила, а Джон еще не был готов к тому, чтобы позвонить первым.

Неделя пролетела быстро, и в субботу Джон, как и обещал, пораньше отправился за Рут. Родители очень радовались, поскольку он обещал привезти дочку на все выходные. Подъезжая к школе, Джон разглядел на стоянке «форд» Кэролайн. Первым его порывом было малодушно развернуться, и он уже включил сигнал поворота, когда увидел бегущую к нему Рут.

— Папа! — Девочка кинулась к нему на шею, едва он вышел из машины.

— Это заговор, да? — сурово спросил Джон.

— Думай как хочешь, но Кэролайн здесь, и вы должны наконец поговорить. Не бойся, я уйду пока к себе.

Рут развернулась и направилась к школе, и тут Джон увидел, что к нему идет Кэролайн. Она была в легких брюках и светлой блузке, простота этого наряда очень шла ей. Джон опустил глаза.

— Привет, — тихо сказала Кэролайн, подойдя ближе.

— Привет, — ответил Джон.

— Ты все это время был у родителей? — спросила она.

Джон кивнул.

— Давай пройдемся по парку, — предложила Кэролайн. — У нас с Рут есть немного времени до занятий на стрельбище.

— Рут в восторге от них, — сказал Джон, следуя за Кэролайн в зеленую глубину парка.

— У нее все очень неплохо получается. Даже терпения хватает.

— Я хотел поблагодарить тебя за Рут. — Джон с трудом выговаривал слова. — За то, что ты ее не оставляешь. Для нее это очень важно.

— Я знаю, — кивнула Кэролайн. — И я хочу попросить об одной вещи.

Джон остановился и посмотрел на Кэролайн.

— Ты злишься на меня. Это твое дело, — спокойно сказала она. — Твое дело и твое право. Но, я прошу, разреши мне и дальше навещать девочку. А может быть, ты позволишь забирать ее домой? Или мы могли бы с ней съездить куда-нибудь. Понимаешь, Джон, то, что произошло между нами, это одно, а то, что чувствует Рут, — другое, и для меня это очень важно. Я не могу обмануть ее ожиданий.

— Как обманула мои? — вырвалось у Джона.

Кэролайн остановилась, присела на старый пень. Она выглядела усталой.

— Я не буду ничего объяснять тебе. Я все сказала еще в тот день. Тем более я не буду просить у тебя прощения. И еще одно. Я не хочу, чтобы ты думал, что, заботясь о Рут, я пытаюсь вернуть тебя. Нет, все не так. Я действительно привязалась к твоей дочке. А все, что касается наших с тобой отношений, для меня совершенно ясно. Я люблю тебя, и я говорила тебе об этом. Если ты сможешь мне поверить — это будет твое решение. И я бы хотела, чтобы ты принял его обдуманно. Кстати, есть еще более простой вопрос. Место в «Уэлш», которое я тебе предлагала, так тебя и ждет. Теперь мы можем платить тебе весьма солидную зарплату, так что никаких пересудов по поводу ухода из «Ситроникса» можешь не опасаться. Вряд ли они предложили бы тебе такой оклад после всего.

Джон, еще утром давший себе слово подчиняться лишь чувствам и постараться простить Кэролайн, как только речь зашла о работе, вскипел.

— Я никогда не буду работать ни в твоей фирме, ни тем более под твоим руководством! — отчеканил он.

Джону хотелось немедленно прекратить этот мучительный разговор. Он словно разрывался надвое, всей душой желая быть рядом с Кэролайн, а разумом отвергая любые ее слова.

— Вряд ли тебе придется работать под моим руководством. Я вскоре вынуждена буду оставить «Уэлш». По крайней мере, я точно уйду с директорского поста.

— Что так? — ехидно спросил Джон.

— Место останется вакантным, — продолжила Кэролайн, словно не слыша его. — И я еще раз предлагаю эту должность тебе. Думаю, ты отлично справишься со всем, и с исследовательской работой, и с административной.

— Почему ты решила все оставить? — снова спросил Джон.

Кэролайн встала и посмотрела ему в глаза.

— Я беременна, Джон, и буду рожать. Поверь, мне точно будет не до фирмы.

— Кэролайн, я… — Джон не мог найти слов. — Я не знаю, что сказать… так, значит, мы…

— Да, у нас будет ребенок. У меня и у тебя, — кивнула Кэролайн и улыбнулась. — Помнишь, как сказала Бэт с маяка? Та, про которую нам рассказывал старый доктор. Нам теперь нужна длинная жизнь.

— Я идиот, Кэрри! — Джон осторожно обнял ее за плечи и, не встретив сопротивления, прижал к себе. — Я люблю тебя и снова прошу стать моей женой!

— Ты сам это сказал. — Кэролайн уткнулась ему в плечо.

— Понимаю.

Джон чуть отстранил Кэролайн от себя и нежно поцеловал в губы.

По дороге к родителям Джона Кэролайн заметно волновалась.

— Перестань нервничать! — взмолился Джон. — Они милейшие люди и, кажется, заранее любят тебя. Хотя и непонятно за что, — улыбнулся он.

— Ничего себе непонятно! — подала голос с заднего сиденья Рут. — Знали бы они, что Кэрри выбила сегодня триста очков из трехсот!

— О да! Такого человека опасно не любить, — засмеялась Кэролайн.

Как только они вошли в дом, Стивен воскликнул:

— Да какая же она японка, Рут?!

Все напряжение первого момента встречи было снято. Все засмеялись.

— Она ирландка. Слышишь, мама? Ее даже зовут, как сестру Скарлетт. — Джон обнял Кэролайн за плечи и подвел к Анне.

— Это многое объясняет, — широко улыбнулась та.

— Подождите секунду! — Джон оставил семью в гостиной и кинулся на второй этаж.

Быстро отыскав в сумке коробочку с кольцом, он вернулся.

— При всех хочу повторить свое предложение. Кэролайн Айрин Уэлш, ты выйдешь за меня?

— Выйду, Джон…

— Гилберт, — подсказала Анна. — Его второе имя Гилберт.

— Я выйду за тебя, Джон Гилберт Войтович, — пообещала Кэролайн, и Джон вторично надел ей на палец кольцо.

13

Пятый день февраля выдался солнечным, в воздухе пахло весной. Джон даже зашторил окна в своем просторном директорском кабинете, чтобы беззаботные солнечные зайчики на стенах не отвлекали его от работы. За последние восемь месяцев в «Уэлш электроникс» было сделано немало. Молодая команда инженеров работала с энтузиазмом, и уже было выдвинуто немало смелых предложений, каждое из которых надо было оценить по его перспективности, что-то послать на доработку, изготовить опытные образцы. Спектр интересов пришедших на работу ученых был очень широк, и название фирмы мелькало на самых разных конференциях, семинарах, симпозиумах. Джону приходилось много ездить, но все же среди неотложных дел он всегда находил время для семьи.

Рут, к ее неописуемому удовольствию, забрали из пансиона. Она училась теперь в обычной школе, живя вместе с отцом и Кэролайн, и вовсю готовилась встретить нового члена их семьи. Кэролайн сразу же заявила, что не хочет знать, кто у нее будет, мальчик или девочка, и все кругом только гадали об этом, придумывая имена на любой случай.

Джон поймал себя на том, что снова думает о семье, а перед ним лежит отчет о последних разработках, сделанных с начала года. Он взглянул на фотографию Кэролайн и Рут, стоящую на столе, и погрузился в чтение.

— Доктор Войтович! — В кабинет заглянула встревоженная секретарша Джуди. — Вам звонит дочь, говорит, что никак не могла пробиться по мобильному.

— Я отключил его, чтобы не отвлекаться. Соедините нас, пожалуйста.

— Папа! — Рут была сильно взволнована. — Папа, скорее приезжай домой, Кэролайн кажется, что все началось!

— Я еду, детка, не волнуйтесь.

Джон повесил трубку. Легко сказать, не волнуйтесь.

— Джуди, я уезжаю, — быстро сказал он, проходя мимо секретарши. — Возможно, пару дней меня не будет.

Девушка заулыбалась, сразу сообразив, в чем дело.

— Удачи вам и миссис Войтович! Я поспорила с Гвен из отдела информации, что у вас будет сын!

— Что ж, тогда и вам удачи, — усмехнулся Джон, который был вовсе не против, если бы у него родилась еще одна дочка.

Женщины, конечно, загадочные существа, но зато с ними никогда не бывает скучно.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13