Браслет пророка [Гонсало Гинер] (fb2) читать постранично, страница - 2

чтобы его братьям по вере не стало известно об этом, не желая усиливать и без того охвативший их страх. Лишь чуть теплившаяся надежда на помощь графа де Фуа, хозяина земель, где находилась крепость, а также графа Тулузского, обещавших не оставить их на растерзание крестоносцам, придавала им сил.

Пьер знал, что ни тот ни другой не сможет облегчить их отчаянного положения, хотя бы уже потому, что сам Раймундо VII, граф Тулузский, бывший приверженец и защитник катаров, перестал оказывать поддержку «чистым» – не из религиозных соображений, а чтобы спасти своих вассалов и свои огромные владения. Он полностью посвятил себя преследованию катаров, после того как Папа Иннокентий III предал его анафеме за то, что он заступился за еретиков. Жак де Люзак, большой друг Пьера с детства, рассказал ему, что видел, как Раймундо искупал свои грехи у ворот Нотр-Дама, приняв условия договора, который обязывал его быть преданным Церкви и королю Франции. Этот договор подразумевал передачу Церкви Верхнего Прованса и брак дочери Раймундо с сыном короля Франции, причем в качестве ее приданого отдавался Нижний Лангедок. Де Люзак рассказал также, что лично Папой было определено наказание Раймундо – он находился в заточении в башне Лувра на протяжении шести недель. Раймундо, движимый исключительно желанием сохранить свои обширные владения в Лангедоке и понимавший, насколько реальной угрозой был Симон де Монфор – предводитель крестового похода против альбигойцев, осознавал также опасность, которую представляла для него знать Бургундии и Иль-де-Франс. Знать, желавшая навязать его подданным свой язык и заставить графа учитывать интересы германцев. Не имея возможности предпринимать какие-либо шаги, он в конце концов сдал свои позиции и подчинился воле Папы.

Де Монфор, умерший в 1218 году во время одной из осад Тулузы, был палачом еретиков-катаров, а кроме этого – еще и представителем интересов влиятельных людей Севера, которые желали забрать себе плодородные земли Лангедока.

Пьер также сделал все возможное, чтобы в крепости не узнали, какой ужас в свое время вызывал у отступников виконт де Монфор. Тот же Жак слышал, что в Браме всем защитникам города выкололи глаза и что в Лаворе все дворяне, которые защищали площадь бок о бок с Арно Амори, бывшим настоятелем монастыря Побле, были жестоко казнены, а сестру Амори изнасиловали, бросили в колодец и засыпали камнями.

Пока он размышлял над всем этим, к нему приблизилась Анаде Ибарсурун.

– Пьер, дорогой, уже полночь, и ты должен отдохнуть. Так не может дальше продолжаться! Ты вот уже четыре ночи почти не спишь, и я не хочу, чтобы ты из-за всего этого заболел от истощения.

Ее нежный голос успокаивал его. Пьер смотрел в зеленые глаза женщины, рядом с которой он шестнадцать лет чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

– Дорогая Ана, ты совершенно права. Я не задержусь надолго. – Он поцеловал ей руку. – Иди вперед и подожди меня. Я хочу только последний раз осмотреть сторожевые посты.

Ана, подняв подол своей тяжелой юбки, повернулась и направилась к лестнице северо-восточного крыла крепости. Не сводя с нее глаз, Пьер поднял руку к лицу и вдохнул оставшийся на ней след изысканных духов.

Ана родилась в маленькой деревушке под названием Оскос, расположенной около Королевского Моста, в Наваррском королевстве. Она была старшей из трех сестер в зажиточной семье, которая владела огромными землями и большой крепостью, окруженной стеной. Там и познакомился с ней Пьер, когда выполнял необычное поручение тамплиеров, за много лет до того, как принял веру катаров.

Это поручение щедро оплачивалось, а заключалось в проектировании и строительстве церкви с восьмиугольным фундаментом, типичным для архитектурного стиля многих храмов тамплиеров.

Все думали, что форма этих многоугольных сооружений, в отличие от традиционной – в виде латинского креста, была позаимствована крестоносцами в византийских землях. Но Пьер очень хорошо знал, какой тайный смысл имело создание этих сооружений, поскольку сами крестоносцы посвятили его в эту тайну. Монахи-солдаты искали места с мощной земной силой, места, которые с незапамятных времен считались магическими анклавами. Уникальные свойства этих мест облегчали контакт с миром духов. Осознавая силу этих потоков энергии, крестоносцы устанавливали центральную ось своих храмов как раз в их центре. Таким образом, сила земли направлялась в это место, которое служило для прямого общения между небом и землей, между человеком и Богом. В своих храмах они также пытались объединить часть традиций исламского суфизма, еврейской каббалы и философских учений, постигнутых ими во время долгого пребывания в Палестине. Использование в этих трудах определенных чисел, таких как восемь и десять, в качестве символов было явным влиянием каббалы.

Пьер посетил по случаю основное здание храма в Иерусалиме. Этот храм находился по соседству с Гран Мескита де ла Рока, мечетью, в которой объектом поклонения