Малые супружеские злодеяния [Эрик-Эмманюэль Шмитт] (fb2) читать онлайн

Эрик-Эммануил ШМИТТ МАЛЫЕ СУПРУЖЕСКИЕ ЗЛОДЕЯНИЯ

Действующие лица

ЛИЗА

ЖИЛЬ

Ночь. Квартира.

Слышен звук ключа в замке и отпирающихся задвижек.

Дверь открывается, пропуская две тени в ореоле желтоватого света из коридора.

Женщина входит в комнату, мужчина с чемоданом в руке остается позади нее, на пороге, как будто не решаясь войти.

Лиза быстро начинает зажигать один за другим все светильники, ей не терпится дать свет на место действия.

Как только квартира освещена, она распахивает руки, демонстрируя интерьер, как если бы это была декорация к спектаклю.

ЛИЗА. Ну, как?

Он отрицательно качает головой. Она обеспокоена и настаивает.

ЛИЗА. Не торопись! Сосредоточься.

Он внимательно и досконально оглядывает всю имеющуюся мебель, потом опускает голову. Вид у него несчастный и пришибленный.

ЛИЗА. Ничего?

ЖИЛЬ. Ничего.

Однако этот ответ ее не удовлетворяет. Она ставит на пол чемодан, закрывает дверь, берет его под руку и ведет до кресла.

ЛИЗА. Вот кресло, где ты любишь читать.

ЖИЛЬ. Оно мне кажется несколько поизносившимся.

ЛИЗА. Я тысячу раз предлагала сменить обивку, но ты всегда отвечал: либо я, либо обойщик.

Жиль усаживается в кресло. На лице его появляется гримаса боли.

ЖИЛЬ. Тут не только обивку надо менять, пружины как будто тоже…

ЛИЗА. Пружина интеллекта.

ЖИЛЬ. Что, что?

ЛИЗА. Ты считаешь, что польза от кресла есть только тогда, когда оно неудобно. А пружину, которая в данный момент врезалась тебе в левую ягодицу, ты называешь пружиной интеллекта, уколом мысли, пиком неусыпной бдительности!

ЖИЛЬ. Кто же я: псевдоинтеллектуал или подлинный факир?

ЛИЗА. Пересядь-ка лучше к письменному столу.

Он послушно следует ее совету, но стул вызывает у него недоверие, и он предварительно кладет на него руку. Когда он садится, слышится металлический стон. Он вздыхает.

ЖИЛЬ. Имеется ли у меня теория и относительно скрипящих стульев?

ЛИЗА. Разумеется. Ты запрещаешь мне смазывать пружины маслом. Для тебя каждый скрип — сигнал тревоги. А ржавая табуретка — активный участник твоей битвы против всеобщей расслабленности.

ЖИЛЬ. Сдается мне, я оброс теориями на все случаи жизни?

ЛИЗА. Почти. Ты не выносишь, когда я навожу порядок на твоем письменном столе, и называешь первозданный хаос в своих бумагах «порядком исторического складирования». Полагаешь, что книги без пыли напоминают чтиво в зале ожидания. Считаешь, что хлебные крошки — не мусор, потому что хлеб мы употребляем в пищу. А совсем недавно уверял меня, будто крошки — это слезинки хлеба, который страдает, когда мы его режем. Отсюда вывод: диваны и кровати полны скорби. Ты никогда не заменяешь перегоревшие лампочки под тем предлогом, что в течение нескольких дней следует соблюдать траур по угасшему свету. Пятнадцать лет обучения в брачном союзе научили меня сведению всех твоих теорий к единственному, но основополагающему тезису: ничего не делай в доме!

Он улыбается мягкой, извиняющейся улыбкой.

ЖИЛЬ. Жизнь со мной — настоящий ад, верно?

Она с удивлением поворачивается к нему.

ЛИЗА. Ты меня растрогал своим вопросом.

ЖИЛЬ. И каков же будет ответ?

Она не отвечает. Поскольку он продолжает ждать, кончается тем, что она уступает с застенчивой кроткостью:

ЛИЗА. Конечно, это ад, но… определенным образом… этот ад меня устраивает.

ЖИЛЬ. Почему?

ЛИЗА. В нем тепло…

ЖИЛЬ. В аду всегда тепло.

ЛИЗА. И у меня там есть место…

ЖИЛЬ. О, мудрый Люцифер…

Умиротворенный ее признаниями, он направляет свое внимание на окружающие его предметы.

ЖИЛЬ. Странно… у меня такое чувство, словно я — новорожденный, но взрослый. Кстати, сколько дней?

ЛИЗА. Пятнадцать…

ЖИЛЬ. Уже?

ЛИЗА. А мне казалось, время течет так медленно.

ЖИЛЬ. По мне, так — стремительно. (Самому себе) Проснулся утром в больнице, рот мокрый, как будто я вышел от дантиста, по коже мурашки бегают, на голове — повязка, в черепе — тяжесть. «Что я здесь делаю? Со мной несчастный случай? Но я жив». Пробуждение, несущее облегчение. Коснулся своего тела, как если бы мне его только что вернули. Я вам рассказал…

ЛИЗА (поправляет его). Тебе!

ЖИЛЬ (продолжает). Я тебе рассказал про номер с сиделкой?

ЛИЗА. Номер с сиделкой?

ЖИЛЬ. Сиделка входит. «Рада видеть вас с открытыми глазами, господин Андари». Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, с кем она разговаривает, и вижу, что я совершенно один. Она опять: «Как вы себя чувствуете, господин Андари?» И вид у нее такой уверенный. Тогда я собираю все свои силы, чтобы преодолеть усталость и ответить ей хоть что-нибудь. Когда она уходит, я взбираюсь на кровать, дотягиваюсь до температурного листа — и там это имя: Жиль Андари. «Почему они меня так называют? Откуда это заблуждение?» На Андари ничто во мне не откликается. И в то же время я не могу себе дать и никакого другого имени, в памяти бродят лишь какие-то детские прозвища — Микки, Винни, Медвежонок, Фантазио, Белоснежка. Отдаю себе отчет, что я не знаю, кто я такой. Потерял память. Память о себе. Зато по-прежнему отлично помню латинские склонения, таблицу умножения, спряжение русских глаголов, греческий алфавит. Твержу их про себя. Это меня ободряет. Вернется и остальное. Не может же быть, чтобы, помня назубок умножение на восемь — самое трудное, все знают, — не вспомнить, кто ты есть? Пытаюсь пресечь панику. В какой-то момент мне удается даже себя убедить, что память мне сдавливает повязка, слишком туго охватывающая голову; стоит ее снять, и всё вернется на свои места. Один за другим приходят врачи и сестры. Я рассказываю им о потере памяти. Они серьезно выслушивают. Объясняю им мою теорию сдавливающей повязки. Они моего оптимизма не оспаривают. Несколькими днями позже в палату входит другая сиделка, красивая женщина, без униформы. «Клево, новая сиделка! — говорю я себе. — Но почему она в цивильном?» Она ничего не говорит, только смотрит на меня и улыбается, берет мою руку, гладит меня по щеке. Назревает вопрос: не послана ли мне эта няня для выполнения специальных, специфических функций, «обслуживание страдающих самцов», няня — член бригады путан. Но тут сиделка в цивильном объявляет, что она — моя жена. (Поворачивается к Лизе) Вы действительно в этом убеждены?

ЛИЗА. Убеждена.

ЖИЛЬ. И вы не состоите в бригаде по спецобслуживанию?

ЛИЗА. Ты должен говорить мне «ты».

ЖИЛЬ. Вы не… ты не…

ЛИЗА (перебивает его). Я твоя жена.

ЖИЛЬ. Тем лучше. (Пауза) И вы… ты уверена, что мы находимся у себя дома?

ЛИЗА. Уверена.

Он снова оглядывает комнату, в которой находится.

ЖИЛЬ. Остерегаясь поспешных выводов, скажу, тем не менее, что моя жена нравится мне больше, чем моя квартира.

Оба смеются. В юморе Жиля должно сквозить смятение. Он мучается.

ЖИЛЬ. И что мы будем делать?

ЛИЗА. Сегодня вечером? Располагайся, и заживем, как прежде.

ЖИЛЬ. А что мы будем делать, если память ко мне не вернется?

ЛИЗА (встревожена). Непременно вернется.

ЖИЛЬ. Мой оптимизм на пределе, и таблетки кончились.

ЛИЗА. Она непременно вернется.

ЖИЛЬ. Вот уже две недели мне твердят, что достаточно испытать шок… Вот увидел вас — и не узнал. Вы принесли мне альбом с фотографиями, а я как будто календарь листал. Приехали сюда — всё равно что в гостиницу. (Горестно) Всё для меня чужое. Существуют шумы, краски, формы, запахи, но всё лишено смысла, не слагается в единое целое. Есть мир, огромный, полный жизни и внутренних переплетений, но я скитаюсь в нем, не находя себе роли. Всё имеет плотность, только не я. Моего Я не существует.

Она садится рядом с ним и берет его руки в свои, пытаясь успокоить.

ЛИЗА. Шок не заставит себя ждать. Случаи бесповоротной амнезии крайне редки.

ЖИЛЬ. Насколько я в состоянии о себе судить, я как раз принадлежу к разряду парней с «редкими» реакциями. Не так ли? (Умоляюще) Что вы собираетесь делать…

ЛИЗА. Ты!

ЖИЛЬ. Что ты намерена делать, если я не приду в себя? Не станешь же ты жить с моим безмозглым двойником, с напоминающей меня обезьяной?

ЛИЗА (Ей нравится его растерянность). А почему бы и нет?

ЖИЛЬ. Только не в том случае, если ты меня любишь, Лиза, только не в этом случае!

Лиза перестает смеяться.

ЖИЛЬ. Если ты любишь меня, то не можешь любить моего близнеца. Мою видимость! Пустой конверт! Воспоминание, которое ничего вспомнить не может!

ЛИЗА. Успокойся.

ЖИЛЬ. Если ты меня любишь, то примешь изуродованного, искалеченного, старого, больного, но при условии, что я останусь самим собой. Если ты меня любишь, то хочешь именно меня, а не мое отражение. Если ты меня любишь… ты…

Лиза в раздражении поднимается и нервно ходит из угла в угол.

ЖИЛЬ. Вы любите меня?

ЛИЗА. Ты!

ЖИЛЬ. Ты любишь меня?

Глядя на него с болью, Лиза молчит.

Жиль рассуждает, держа паузу после каждой фразы:

ЖИЛЬ. Любим ли я? Приятен ли в общении? Только ли приятен? Совершенно неизвестно. Даже мне самому. Нет никакой уверенности, что я в состоянии себя оценить, не хватает материала…

Он пожимает плечами. Она пристально смотрит на него странным взглядом. Хочет что-то сказать, но сдерживается. Пауза.

ЖИЛЬ. Так вы любили его?

ЛИЗА. Кого его?

ЖИЛЬ. Его! То есть меня, когда я еще был мной! Вашего мужа!

ЛИЗА. Успокойтесь.

ЖИЛЬ. А, так вы мне выкаете! Вы не жена мне! Я немедленно отсюда ухожу.

ЛИЗА. Жиль, успокойся. Я совершенно потерялась в твоих вопросах. Я выкаю рефлекторно.

ЖИЛЬ. Рефлекторно?

ЛИЗА. Это грамматический рефлекс! Ты мне выкаешь и говоришь мне о Нем, имея в виду Себя. Я уже и не знаю, на каком я свете.

ЖИЛЬ. Я тоже.

ЛИЗА. О чем ты меня спрашивал?

ЖИЛЬ. Любила ли ты своего мужа?

Она улыбается. Жиль шокирован тем, что она не отвечает.

ЖИЛЬ. Если не любила, то сейчас прекрасный случай от него избавиться. Воспользуйся тем, что он — больше не он, то есть, что он — это я, и выстави за дверь. Меня выстави за дверь! Очисти квартиру! Ты не осмеливаешься мне признаться в том, что наш брак не был счастливым? Я прав? Так используем сложившуюся ситуацию, чтобы всё расставить по местам. Я уйду. Скажи мне, чтобы я ушел, и я уйду. Мне это будет нетрудно, поскольку я не знаю, кто я, а также — кто ты. Идеальный случай! Пожалуйста, скажи, чтобы я ушел.

Лиза подходит к нему. Она удивлена, что он в таком состоянии.

ЛИЗА. Ты принял лекарства?

ЖИЛЬ (раздражен). Мои страдания не лечатся лекарствами! Что за манера заставлять меня глотать пилюли всякий раз, как я испытываю какое-то чувство?

ЛИЗА (рассмеялась). Жиль!

ЖИЛЬ. И плюс ко всему ты еще смеешься надо мной!

ЛИЗА (в восхищении). Жиль, это чудесно, тебе лучше, ты приходишь в себя: ведь это одна из твоих типичных фраз: «Что за манера заставлять меня глотать пилюли всякий раз, как я испытываю какое-нибудь чувство?»! Это ты. Определенно ты. Ты всегда не выносил людей, которые топили свой гнев, свои печали, тоску или негодование в транквилизаторах. Одна из твоих теорий звучит так: наша эпоха дошла до такой степени изнеженности, что пытается прописывать лекарства от совести, однако ей не удастся вылечить нас от того, чтобы быть людьми.

ЖИЛЬ (приятно удивлен). Вот как?

ЛИЗА. И добавлял, что мудрость состоит вовсе не в том, чтобы отказаться чувствовать. Напротив, она предписывает всё испытать. Когда настает момент.

ЖИЛЬ. В самом деле? Значит, и в быту, как в метафизике, мой девиз состоит всегда в том, чтобы… ничего не делать?

В восторге от того, что Жиль проявляет свойственные ему черты, Лиза целует его в лоб.

Жиль придерживает ее возле себя, касается губами ее губ.

ЖИЛЬ (медленно, вполголоса). А существует ли между нами… физическая близость?

ЛИЗА (так же). Еще какая!

ЖИЛЬ. Неудивительно.

Застывают нос к носу, чувствуя неодолимое взаимное притяжение.

ЖИЛЬ. Еще какая… в смысле силы… или частоты…?

ЛИЗА. Еще какой силы! Еще какой частоты!

ЖИЛЬ. Неудивительно.

Он хочет поцеловать ее по-настоящему, но она отстраняется.

ЖИЛЬ. Почему?

ЛИЗА. Слишком рано.

ЖИЛЬ. А ведь мог бы произойти шок.

ЛИЗА. Но и для меня тоже.

ЖИЛЬ. Не понимаю.

Он возобновляет свою попытку добиться поцелуя. Она его останавливает.

ЛИЗА. Нет. (Он настаивает). Я сказала нет.

Решительно высвобождается, хотя и не применяя силы.

В замешательстве, он обводит комнату глазами, потом, как бы в состоянии унижения бросается к чемодану.

ЖИЛЬ. Мне очень жаль, я уезжаю. Дело не сладится.

ЛИЗА. Жиль!

ЖИЛЬ. Я уезжаю.

ЛИЗА. Жиль.

ЖИЛЬ. Да, да, предпочитаю вернуться.

ЛИЗА. Куда?

Этот вопрос останавливает Жиля.

ЛИЗА (очень мягко). Ты никуда больше не можешь уйти. (Пауза). Здесь твой дом. (Пауза). Ты живешь здесь.

Его лицо выражает беспокойство.

ЖИЛЬ. Мы знакомы?

Она с улыбкой подтверждает.

ЖИЛЬ. Я вас не узнаю.

ЛИЗА. Ты и себя не узнаешь.

ЖИЛЬ. Кто мне докажет, что вы не пришли в больницу, как другие приходят в приют для брошенных животных? Пришли на этаж с потерявшими память и смотрите, кого бы вам получше подобрать, чтобы усыновить. А тут я. Вы и подумали: этот вроде бы ничего, не слишком молод, но глаза красивые, и чистенький такой. Возьму-ка я его себе и скажу, что я его жена.

Вы случайно не вдова?

ЛИЗА. Вдова?

ЖИЛЬ. Мне говорили, что существует тайное сообщество вдов, которое занимается торговлей потерявшими память.

ЛИЗА. Жиль, я — твоя жена.

Он ставит чемодан на пол.

ЖИЛЬ. Расскажи мне всё. Помоги вспомнить.

Лиза указывает на картины, развешенные по стенам.

ЛИЗА. Как тебе эти картины?

ЖИЛЬ. Недурны. Это единственная вещь в квартире, которую я оценил.

ЛИЗА. Правда?

ЖИЛЬ. Написаны как будто одним художником.

ЛИЗА. Они написаны тобой.

ЖИЛЬ (рефлексивно). Ай да я! (С удивлением) Мной?

ЛИЗА. Да.

ЖИЛЬ. Стало быть, я умею писать не только ручкой?

ЛИЗА. Надо думать.

Жиль разглядывает картины, сначала с недоверием, потом с восхищением.

ЖИЛЬ. Решительно я оказываюсь потрясающим типом, если не считать некоторой бытовой дефективности: удачно женат, отличный любовник, художник, писатель, автор новейших теорий. (С огорчением) Хотелось бы с собою познакомиться.

ЛИЗА (шаловливо). Ты бы себе понравился.

Жиль не замечает иронии.

ЖИЛЬ. Я зарабатываю также и живописью?

ЛИЗА. Нет, только детективными романами. Живопись остается для досуга.

ЖИЛЬ. А… (Смотрит на нее в замешательстве). А каким мужем я был?

ЛИЗА. Выражайся точнее.

ЖИЛЬ. Был ли я ревнив?

ЛИЗА. Ничуть.

ЖИЛЬ (удивлен). Вот как?

ЛИЗА. Ты говорил, что доверяешь мне. И мне это очень нравилось.

ЖИЛЬ. А ты… ты пользовалась тем, что я не ревнив?

ЛИЗА. С какой целью?

ЖИЛЬ. Чтобы дать мне основания для ревности.

ЛИЗА (улыбаясь). Нет.

Он вздыхает с облегчением.

ЖИЛЬ. А я, я был… верным мужем?

Ей смешно, она некоторое время внимательно его рассматривает, забавляясь его замешательством, и только после значительной паузы отвечает:

ЛИЗА. Да.

ЖИЛЬ. Уф!

ЛИЗА. Во всяком случае, насколько мне известно.

ЖИЛЬ. Нет никаких оснований.

ЛИЗА (лукаво). Если ты меня и обманывал, то это свидетельствует, прежде всего, о наличии у тебя сверхъестественной скрытности.

ЖИЛЬ. Только не это!

ЛИЗА. Или же дара быть одновременно в разных местах. Ибо, на самом деле, как бы ты мог меня обманывать, если почти не выходил из дома? Всё твое время проходило в чтении, писании или занятиях живописью. Как бы ты сумел?

ЖИЛЬ. Действительно, как бы?

Она подходит к нему и обнимает.

ЛИЗА. Твоя верность была нужна мне. Я не настолько уверена в себе, чтобы день за днем отбиваться от соперниц… или подозрений.

ЖИЛЬ. Между тем, выглядишь ты вполне вооруженной для борьбы. Немногие женщины в твоем возрасте…

ЛИЗА. Честно говоря, мир населен исключительно женщинами моего возраста. В двадцать лет годами можно пренебрегать, в сорок все иллюзии рассеиваются. По-настоящему женщина осознает свой возраст тогда, когда видит, что есть помоложе нее.

ЖИЛЬ. Я… я заглядывался на молоденьких?

ЛИЗА. Да.

Он вздыхает с облегчением, хотя в глубине души всё еще не чувствует себя уверенно.

ЖИЛЬ. Ужасно! Как будто идешь над бездной. В любую секунду могу узнать о себе какую-нибудь гнусную деталь и превратиться в негодяя. Балансирую на проволоке, держась за настоящее, не опасаясь будущего, но страшась этого прошлого. Я боюсь, как бы оно не оказалось слишком тяжелым, как бы не выбило меня из равновесия, не потянуло за собой… Я иду навстречу себе, не зная, насколько хороша цель. Какие у меня недостатки?

ЛИЗА (раздумывая). У тебя… их очень мало.

ЖИЛЬ. И все-таки?

ЛИЗА. Даже не знаю… Нетерпение! Да, нетерпение.

ЖИЛЬ. Это плохо!

ЛИЗА. Это очаровательно. Возвращаясь домой, ты любил раздеваться в лифте. Однажды и меня тоже там раздел. Ты…

Краснеет при воспоминании об этом восхитительном эпизоде их любовной жизни.

ЖИЛЬ. Да что ты!

ЛИЗА. Да. Мы едва успели закрыть двери.

ЖИЛЬ. Успели?

ЛИЗА. Впрочем, нет. Опоздали закрыть!

Смеются.

ЖИЛЬ. Стало быть, я без опасений могу ждать возвращения памяти?

Неловкое молчание Лизы. Жиль эту неловкость отмечает и продолжает свою тему.

ЖИЛЬ. Потому что иногда я спрашиваю себя, не специально ли заблокирован мой разум. Не выгодно ли ему отказаться от воспоминаний.

ЛИЗА. Какая в этом выгода?

ЖИЛЬ. Выгода неведения. Мой разум защищается неведением. Он избегает истины.

ЛИЗА (ей неловко). Вот как?

ЖИЛЬ. Возможно, шок, который я испытал, был не только физическим… травмы существуют самые разные…

Долго смотрят друг на друга. В какой-то момент их тревога кажется общей.

ЛИЗА (не очень уверенным тоном). Думаю, тебе не о чем беспокоиться.

ЖИЛЬ. Правда?

ЛИЗА. Правда. Ты не сделаешь относительно себя… никакого открытия, которое поставило бы тебя в неловкое положение.

ЖИЛЬ. Можешь поклясться?

ЛИЗА. Клянусь.

Он расслабляется.

ЖИЛЬ. Расскажи мне обо мне. Это стало моим излюбленным сюжетом.

ЛИЗА (дразнит его). Всегда было.

ЖИЛЬ. О?

ЛИЗА. Надо отдать тебе должное: недостатка в добрых чувствах к себе у тебя не было никогда. И постоянство тут несокрушимое. Посмотри свои романы: ты все их посвящаешь себе самому. (Листает взятую наудачу книжку) «Себе, любимому, посвящаю эту книжку. Искренно, Жиль».

ЖИЛЬ (ему неловко). Просто чудовище какое-то.

ЛИЗА. Это юмор.

ЖИЛЬ. Это гонор.

ЛИЗА. Юмор позволяет сказать правду.

ЖИЛЬ. Надеюсь, что тебе я тоже посвящал свои книжки.

ЛИЗА (смеясь). Да (Направляется к другой полке, откуда достает томик) «Лизе, жене моей, моей совести, моей неспокойной совести, моей любви, от того, кто ее обожает, но ее не заслуживает. Жиль».

При чтении этих строк Лизой овладевает волнение, которое возвращает ее к прошлому и увлажняет взгляд.

Он наблюдает, никак не вмешиваясь, пытаясь понять.

Она падает на стул, как бы под тяжестью нахлынувших воспоминаний.

ЖИЛЬ. Лиза…

ЛИЗА. Прости меня. Приступ прошлого.

ЖИЛЬ. Я здесь. Я не умер.

ЛИЗА. Нет. Но прошлое умерло. (Пытается улыбнуться сквозь слезы) Я очень сильно любила тебя, Жиль, очень сильно.

ЖИЛЬ. Ты это произнесла с интонацией: «Я очень страдала, Жиль, очень сильно страдала».

ЛИЗА. Возможно. Не дано мне любить без страданий.

ЖИЛЬ (мягко). Ты страдала из-за меня?

ЛИЗА (лжет неумело). Нет.

Он не настаивает.

Лиза пытается вернуть себе хорошее настроение.

ЛИЗА. Что же еще рассказать тебе про тебя? Ты обожаешь ходить по магазинам, что редко случается у мужчин; ты способен даже провести целый час в салоне женской обуви, что, безусловно, заслуживает почетного диплома. У тебя всегда были точные суждения относительно одежды, которую я примеряла, суждения эстета, а не мачо, который одевает свою половину за свои банкноты. Иногда мы назначали встречи в чайных салонах.

ЖИЛЬ. Я люблю чай?

ЛИЗА. Страстно. Ты разочарован?

ЖИЛЬ. Хотелось бы считать себя более мужественным… а то — шмотки, магазины, чай… будто подружка.

Лиза хохочет.

ЛИЗА. Твое очарование — в этом. В изумительном сочетании мужского и женского.

ЖИЛЬ (недоволен). А…

ЛИЗА. Доказательство — твои детективные романы.

ЖИЛЬ. По крайней мере, они-то — проявление мужественности.

ЛИЗА. Вот уж нет. У тебя на этот счет есть теория. Поскольку и читают, и пишут детективы в основном женщины, ты как раз считал их женским жанром, с помощью которого дамы, устав давать жизнь на протяжении веков, развлекаются тем, что приносят своим персонажам смерть. Полицейский роман, или месть матерей…

ЖИЛЬ (в досаде). Я и мои теории…

Встает, чтобы взять у Лизы книгу, посвященную ей.

ЖИЛЬ. В том, что ты рассказала, я одного не понял. Связи не уловил. В некотором смысле я представляю собой тип импульсивного, нетерпеливого темпераментного мужчины, повернутого на сексе, нацеленного как говорится, на всё, что движется, но при этом я верен, доверчив, никогда не ревную, готов часами шататься по магазинам и чайным салонам, короче, — типичный гомосексуалист-подружка, необходимый всякой уважающей себя женщине. Одно с другим никак не сочетается.

ЛИЗА. Тем не менее, это так.

Жиль размахивает книжкой.

ЖИЛЬ. «Лизе, жене моей, моей совести, моей неспокойной совести, моей любви, от того, кто ее обожает, но ее не заслуживает». Человек, который написал подобную фразу, нуждается в том, чтобы ему что-то простили, не так ли?

ЛИЗА. Не так.

ЖИЛЬ. Нет? А как же «Моя совесть и моя неспокойная совесть»?

ЛИЗА. Я заставляла тебя работать и быть к себе более требовательным.

ЖИЛЬ. Нет? А как же «Тот, кто ее не заслуживает»?

ЛИЗА. Ты всегда считал себя ниже меня.

ЖИЛЬ. Я?

ЛИЗА. Комплекс, скорее социального, чем интеллектуального характера. Твои родители были сыроварами, а мои — дипломатами.

Некоторое время Жиль подавленно молчит. Ответить ему явно нечего, но сомнения продолжают его мучить.

ЛИЗА (улыбаясь). Кстати, по этому поводу у тебя была шутка, которую ты любил повторять: кто родился в камамбере, всегда попахивает.

Хмурая гримаса Жиля

ЖИЛЬ. Прекрати беспрерывно меня цитировать. Какая-то вдовья манера.

ЛИЗА. В каком-то смысле я имею на нее право.

Он вздрагивает, шокированный столь холодным уточнением. Она чувствует необходимость сгладить произведенный эффект и добавляет мягче:

ЛИЗА. На некоторое время. (К ней возвращается хорошее настроение, и она начинает кружиться) Я вдовушка, но с амбициями, с надеждами на великое будущее — перестать ею быть. (Обнимает его) Память к тебе вернется!

ЖИЛЬ (тронут). Прости меня.

Она наливает выпивку ему и себе.

ЖИЛЬ. Мучительно сознавать, что ты обязан верить другим, чтобы узнать, кто ты есть.

ЛИЗА. Все через это проходят.

Лиза приносит два стакана с виски.

ЖИЛЬ. Так я с чаем завязал?

ЛИЗА. Да.

ЖИЛЬ. Тем лучше!

ЛИЗА. Выпьем за твое возвращение.

Пьют.

ЖИЛЬ. Воображаю, как это должно быть странно — оказаться в обществе незнакомца, который тебе муж.

ЛИЗА. Да, странно. Но и освежает. А что чувствуешь ты?

ЖИЛЬ. Я, прежде всего — цепенею от страха.

Она смеется.

ЖИЛЬ. Повинуешься совершенно не известной тебе красивой женщине, которая тебе улыбается, привозит к себе домой и дает понять, что между вами всё возможно, ибо в сущности ты — ее супруг… Как будто ждешь, что тебя сейчас лишат невинности.

Она смеется и опрокидывает в себя некоторую дозу спиртного. Он замечает, что она пьет быстро.

ЖИЛЬ. Было бы славно, если бы память не вернулась ко мне до того, как… Таким образом, мы бы провели вторую первую брачную ночь.

Она снова смеется.

ЖИЛЬ. Кстати, где мы провели самую первую?

ЛИЗА. В Италии.

ЖИЛЬ. Какая пошлость!

ЛИЗА. Да, но какие воспоминания!

ЖИЛЬ. Не у всех.

Нелепость их ситуации заставляет обоих прыснуть со смеху.

ЖИЛЬ. И где же ты положишь меня этой ночью?

ЛИЗА (она очаровательна). В комнате для гостей.

ЖИЛЬ (разочарован). В такой маленькой квартире есть комната для гостей?

ЛИЗА (опускает глаза). Нет.

ЖИЛЬ (ободрен). А…

ЛИЗА (очень мило отсылая его в первоначальную позицию). Но есть диван. На всякий пожарный случай.

ЖИЛЬ. Это именно мой случай. К несчастью!

ЛИЗА. И, пожалуйста, не делай такие несчастные собачьи глаза. Отлично ведь знаешь, что мне против них не устоять.

ЖИЛЬ (в восхищении от этой информации). Действительно, не устоять?

Он закрепляет свое чувственное воздействие на нее. Она не сопротивляется. В волнении касаются друг друга. Но она внезапно отстраняется.

ЛИЗА. Нет, это было бы слишком просто!

Эта фраза и это ее движение как бы непроизвольны. Она нервно ходит кругами.

Оставшись на диване в одиночестве, Жиль не может понять этих внезапных перемен.

ЛИЗА. Прости меня. Я… тебе объясню… Я… Пойду налью еще стаканчик.

Берет у Жиля его бокал, который почти еще полон.

ЛИЗА. О, ты почти ничего не выпил.

Доливает его стакан.

ЖИЛЬ. Вы знаете, что это уже третий.

Как на удар, Лиза реагирует на эту фразу почти грубо.

ЛИЗА. Ну и что?

Озадаченное лицо Жиля.

ЖИЛЬ. Лиза, вы что… пьете?

ЛИЗА. Нет, нет, это ты.

ЖИЛЬ. Я? Я пью?

ЛИЗА. Да, иногда по вечерам. Ты склонен.

ЖИЛЬ. Сверх меры?

ЛИЗА. Да, сверх меры.

Жиль в раздумье.

ЖИЛЬ. Значит, вот оно, то страшное, о чем я должен был узнать. Алкоголь.

ЛИЗА (она измучена). Что? Алкоголь?

ЖИЛЬ. Лакаю виски, заливаюсь бурбоном, заговариваюсь, впадаю в горячку, может, и тебя поколачиваю?

ЛИЗА. Перестань, ты слишком серьезно отнесся к тому, что я сказала. Просто любишь вечером пропустить пару стаканчиков.

ЖИЛЬ. Ну, нет!

ЛИЗА. А я говорю — да!

Лиза напряжена и никак не хочет, чтобы разговор двинулся в сторону спиртного.

ЖИЛЬ. Лиза, мне кажется, у нас были проблемы, и ты стараешься свести их к минимуму.

ЛИЗА. Не было у нас никаких проблем!

ЖИЛЬ. Не надо ребячиться!

ЛИЗА. У нас не было проблем. Во всяком случае, не больше, чем у других! (Берет себя в руки) Разумеется, проблемы были, обычные проблемы годами живущей вместе супружеской пары.

ЖИЛЬ. Например?

ЛИЗА. Амортизация. Но амортизация — это не проблема, скорее — факт. Нормальный. Как морщины.

ЖИЛЬ. Амортизация чего?

ЛИЗА. Амортизация желания.

ЖИЛЬ. И ты поэтому меня оттолкнула?

Лиза осознает противоречивость своих суждений. Глубоко дышит, чтобы выиграть время, ищет слова, но, в конце концов, раздражается и отказывается от своих усилий.

ЖИЛЬ. С логикой у тебя не слишком благополучно.

ЛИЗА (живо). Ты всегда ставил мне в упрек отсутствие логики.

ЖИЛЬ. Неужели?

ЛИЗА. Да.

ЖИЛЬ. В самом деле?

ЛИЗА. Да. Всегда.

ЖИЛЬ. Думаю, придется тебе поверить.

ЛИЗА. Да.

Они оглядывают друг друга. Поскольку она вот-вот взорвется, он уступает.

ЖИЛЬ. Думаю, что я тебе верю.

ЛИЗА. Вот и хорошо.

Становится ясно, что оба друг другу не доверяют. Пауза.

ЖИЛЬ (неуверенно). Тихий ангел пролетел.

ЛИЗА (парирует). И тихонько попердел.

ЖИЛЬ. Пардон?

ЛИЗА (повеселев). Это я тебя цитирую. Поскольку любое клише вызывает у тебя ярость, избитое выражение ты дополняешь таким образом, чтобы сделать его просто идиотским. Стоит кому-нибудь воскликнуть «Тихий ангел пролетел», ты всегда дополняешь: «В зоопарке много дел», или же: «И тихонько попердел».

Она смеется. Но не он.

Собственные старые шуточки его не греют.

ЖИЛЬ. Есть от чего прийти в уныние.

ЛИЗА. Да.

Разочарование Жиля вызывает у Лизы прилив веселья.

ЖИЛЬ. Неплохо вы развлекались на пару. Но стороннему человеку этот юмор нравился меньше. (Пауза) Сегодня этот сторонний человек — я.

Поняв, что она его обижает, Лиза посерьезнела.

ЖИЛЬ. Где произошел со мной несчастный случай?

Лиза поспешно отвечает:

ЛИЗА. Там.

Берет его за руку и ведет к подножью деревянной лестницы, ведущей на антресольный этаж.

ЛИЗА. Спускаясь по лестнице, ты обернулся, сделал неловкое движение, потерял равновесие и ударился затылком об эту балку.

Жиль изучает место происшествия, что не вызывает у него никаких воспоминаний. Вздыхает.

ЖИЛЬ. Наверное, напугал тебя?

ЛИЗА. Ты был без признаков жизни. (У нее дрожат руки) Когда ты обернулся, мы разговаривали. Я сказала что-то, что тебя удивило, рассмешило или… уж и не знаю что. Ты бы не упал, если бы я молчала. Я чувствую себя виноватой. Это из-за меня.

Жиль пристально на нее смотрит.

ЖИЛЬ. Как это страшно…

ЛИЗА. Что?

ЖИЛЬ. Не вспомнить.

Расчувствовавшись от этого признания, Лиза начинает рыдать. Он прижимает ее к себе, чтобы утешить. Но вместо того, чтобы разделить ее чувства, он продолжает рассуждать.

ЖИЛЬ. Я растяпа?

ЛИЗА. Нет.

ЖИЛЬ. Раньше я падал?

ЛИЗА. Никогда.

ЖИЛЬ. А ты?

ЛИЗА. Я — да. Несколько раз. Ты видишь! Я должна была быть на твоем месте. О, если бы я могла оказаться на твоем месте…

ЖИЛЬ. Ты бы чувствовала себя лучше?

ЛИЗА. Да.

Машинально продолжая утешать Лизу, он баюкает ее, гладит по голове.

ЖИЛЬ. Ну, ну… это просто несчастный случай… ты не можешь быть виноватой в несчастном случае…

Поскольку она постепенно начинает успокаиваться, он отпускает ее и садится к своему письменному столу на вертящийся стул, совершая на нем полный оборот.

ЖИЛЬ. В сущности, я стал вроде героя моих романов инспектора Джеймса Дёрти: веду расследование на месте преступления.

ЛИЗА. Преступления? Какого еще преступления?

ЖИЛЬ. Это только так говорится. Впрочем, кто знает, не произошло ли здесь, на самом деле, какого преступления?

ЛИЗА. Пожалуйста, прекрати эти игры.

ЖИЛЬ. Входя сюда, я не помнил ничего, но у меня было такое чувство, будто здесь произошло нечто серьезное. Что это было? Бред? Интуиция? Возвращение памяти?

ЛИЗА. Влияние профессии. Ты пишешь мрачные детективы. Любишь страх, подозрения и предположения, что худшее — впереди.

ЖИЛЬ. Впереди? Мне казалось, что оно уже случилось.

ЛИЗА. Стало быть, ты переменился: раньше ты всегда говорил, что нас ждет только худшее.

ЖИЛЬ. Я — пессимист?

ЛИЗА. Пессимист в мыслях. Оптимист в поступках. Ты живешь так, словно веришь в жизнь, а пишешь так, будто совсем в нее не веришь.

ЖИЛЬ. Пессимизм остается привилегией мыслящего человека.

ЛИЗА. Никто не заставляет тебя мыслить.

ЖИЛЬ. Но никто не заставляет и действовать.

Снова они вперились взглядами друг в друга. Как враги. Каждый хотел бы сказать куда больше, но не осмеливается.

ЖИЛЬ. Странная вещь амнезия. Как бы ответ на вопрос, которого не знаешь.

ЛИЗА. Какой вопрос?

ЖИЛЬ. Как раз его-то я и ищу.

Оба не двигаются. Время остановилось.

ЛИЗА. Как ты себя чувствуешь?

ЖИЛЬ. Что, что?

ЛИЗА. Как самочувствие?

ЖИЛЬ. Довольно скверное, а что?

ЛИЗА (напряжена). То, что твой интеллект, как мне кажется, сохраняет отличную форму. И мне больно видеть, как ты не имеешь доступа к памяти при столь очевидных достоинствах полемиста.

ЖИЛЬ. Память и интеллект принадлежат разным зонам головного мозга.

ЛИЗА. Тебе лучше знать.

ЖИЛЬ (сухо). Это знание принадлежит не мне, а науке.

ЛИЗА. Науке лучше знать.

ЖИЛЬ. А ты в это не веришь?

ЛИЗА (достаточно сухо). Наука существует не для того, чтобы ей верить или не верить, она поставляет информацию, которая легко обходится без нашего одобрения, ты согласен?

ЖИЛЬ. Вот именно…

Обмениваются оценивающими взглядами.

ЖИЛЬ. Во всяком случае, я иду по своему следу. Забавно, что от меня осталось так мало следов.

ЛИЗА (насмешливо). Да, оставлять следы — не в твоих привычках.

ЖИЛЬ. Мне это не кажется смешным.

ЛИЗА. Расслабься. Ты слишком агрессивно вопрошаешь свой разум. Не думаю, что это принесет пользу.

ЖИЛЬ (лихорадочно). Я боюсь того, что мне предстоит узнать. Боюсь того человека, которым мог быть.

ЛИЗА. Напрасно. Ты был… ты… хороший человек.

ЖИЛЬ. Да нет же, я чувствую, что нет.

ЛИЗА. Но если я тебе говорю…

ЖИЛЬ. Нет. Кто мне докажет?

ЛИЗА. Я.

ЖИЛЬ. Нет. А вдруг я гангстер, грязный гангстер, бесчестный даже в своем бесчестном ремесле, которого хотели прикончить на улице, а жена пытается при этом убедить его, что он — жертва несчастного случая, надеясь направить его по благому пути. Ты пользуешься амнезией, чтобы добиться искупления вины.

ЛИЗА. Жиль!

ЖИЛЬ. А, может, я — убийца, который еще не навлек на себя подозрений, и которого ты укрываешь, ничего ему не говоря. Или серийный насильник, нападающий на молоденьких девушек, которого ты…

ЛИЗА. Прекрати! Почему ты стремишься видеть в себе только чудовище?

ЖИЛЬ. Потому что явственно ощущаю зло в моем прошлом, тяжкое и вязкое.

ЛИЗА. Это ложное ощущение. Прошу тебя, поверь мне.

ЖИЛЬ. Вот-вот! Если бы это было правдой, именно так ты себя и вела: просила бы поверить. И была бы абсолютно права. Тебя не в чем упрекнуть. Если я негодяй, тебе следует воспользоваться моим недугом, чтобы меня переменить, убедить меня, что я не такой, снабдить самым лучшим прошлым, придумать порядочным человеком. По твоему убеждению, ты можешь меня исправить. И, знаешь, я тебя понимаю: на твоем месте я поступил бы точно так же.

ЛИЗА (пытается шутить). Ты преувеличиваешь! Когда я вижу, как ты всё драматизируешь, я думаю, что тебе следовало бы посвятить себя скорее театру, чем романистике.

ЖИЛЬ. Смейся, смейся, но только не надо соболезнований.

ЛИЗА (иронически). Ты прав: я тебя сочиняю, воссоздаю! Из старого перешиваю новое. Ваяю человека лучшего, чем тот, которого знала, скрываю от тебя твои недостатки, тем самым их уничтожая, наделяю свойствами, которых тебе не хватало, моделирую для себя идеальную пару. В данный момент я обустраиваю свою семейную жизнь, сохраняя фасад прежним, но полностью обновляя интерьер. Развлекаюсь изо всех сил! Осуществляю заветную мечту каждой женщины: выдрессировать мужа за пятнадцать лет совместной жизни. Обрати внимание: перед тобой вовсе не сиделка, а дрессировщица.

Жиля эта речь останавливает. Он успокаивается.

ЖИЛЬ. Прости меня.

ЛИЗА. Нет! Я больше не прощаю: я пользуюсь хлыстом!

ЖИЛЬ. Лиза…

ЛИЗА. Сидеть! Стоять! Ешь свою миску — и на диван! Там лежать!

ЖИЛЬ. О, нет, Лиза, только не это.

ЛИЗА. Что не это?

ЖИЛЬ (со своим знаменитым взглядом побитой собаки). Только не диван. Хозяйка, только не диван.

Она смотрит на него и неожиданно разражается хохотом. Он тоже. Они вновь становятся сообщниками.

Она подходит к нему и почти нежно касается его волос.

ЛИЗА. Я не лгу тебе, Жиль. Ты именно такой, как в моих описаниях. Мужчина. Мужчина, который мне подходит. Мужчина, который редко, но попадается на пути у женщины.

Их губы соединяются.

ЖИЛЬ. Мы слишком много разговариваем.

ЛИЗА. Ты всегда так говоришь, когда…

ЖИЛЬ. Когда?

ЛИЗА. Когда…

ЖИЛЬ. Когда же?

ЛИЗА. Когда мы много разговариваем.

На сей раз, следует полноценный поцелуй. Опьяненные друг другом, они падают на диван.

ЖИЛЬ. Хочу первую брачную ночь.

ЛИЗА. Планка поднята высоко.

ЖИЛЬ. Мы не оплошаем.

ЛИЗА. Куда мы отправимся?

ЖИЛЬ. Зачем куда-то отправляться?

ЛИЗА (совершенно растворившись в нем). Тогда где же?

ЖИЛЬ. Здесь.

ЛИЗА (она в восторг). Какое нетерпение!

ЖИЛЬ. Ты согласна?

ЛИЗА (с энтузиазмом). Да.

ЖИЛЬ. Нет никакой необходимости ехать в Портофино.

Целует ее. Несколько секунд спустя она прерывает поцелуй и чуть отстраняет его.

ЛИЗА. Что ты сказал?

ЖИЛЬ. Нет никакой необходимости ехать в Портофино.

ЛИЗА. Почему Портофино?

ЖИЛЬ. Там мы провели нашу первую брачную ночь, разве не так?

ЛИЗА. Ты это помнишь?

ЖИЛЬ. Нет, это ты только что сказала.

ЛИЗА. Я точно не говорила. Я сказала в Италии.

ЖИЛЬ (спокойно). Ты сказала Портофино.

ЛИЗА. Я сказала в Италии.

ЖИЛЬ. Не может быть. Почему же я знаю?

ЛИЗА. Жиль, к тебе возвращается память!

ЖИЛЬ. Нет, ничего ко мне не возвращается.

ЛИЗА. Но только что ты вспомнил…

ЖИЛЬ. Я уверен: Портофино упомянула ты.

ЛИЗА. Я сказала Италия.

ЖИЛЬ. Возможно, неосознанно, но ты произнесла — Портофино.

ЛИЗА. Не могла я произнести Портофино, потому что только что я как раз злилась на себя, что не могу вспомнить название этого места.

Она встает и пристально смотрит ему в лицо.

Он перестает протестовать.

Не сразу, но она понимает, что только что произошло.

ЛИЗА. Жиль, никакой амнезии у тебя не было.

ЖИЛЬ. Была.

ЛИЗА. Жиль, ты мне лжешь!

ЖИЛЬ. Но лжешь и ты, Лиза!

Оба оценивают ситуацию. Кружатся друг около друга, как хищники перед нападением.

ЛИЗА. Я лгу?

ЖИЛЬ. Да! Картины-то твои, художница — ты! А того Жиля, который ходит с тобой по магазинам, ты придумала! Как и того, который сидит дома, никогда тебе не изменяет и с которым, следовательно, ты хотела бы разделить твою жизнь, Лиза!

ЛИЗА (горестно). Ты помнишь…

ЖИЛЬ. Нет. Я помню только то, что я не такой!

ЛИЗА (жалобно). О, Боже, неужели всё снова начнется.

ЖИЛЬ. Что начнется снова?

Не отвечая на вопрос, Лиза берет себя в руки. Подходит к нему, бросает ему в лицо диванную подушку.

ЛИЗА (жестко). Ты никогда не терял память. Всё помнишь.

ЖИЛЬ. Нет. Это не так.

ЛИЗА. Я тебе не верю. Ты помнишь.

ЖИЛЬ. Частично.

ЛИЗА. Я больше тебе не верю.

ЖИЛЬ. Память ко мне возвращается, но какие-то пробелы остаются.

ЛИЗА (продолжает лупить его подушкой). Ты всё помнишь!

ЖИЛЬ. Только не последний день.

ЛИЗА (замирает с подушкой в воздухе). Последний день?

ЖИЛЬ. День, когда произошел несчастный случай. Ничего не могу вспомнить.

ЛИЗА (снова обрушивает на него серию ударов). Выдумки! Всё ты знаешь, издеваешься надо мной!

ЖИЛЬ. Но только не о последнем дне!

ЛИЗА. Твоя мнимая амнезия — это пытка, которую ты придумал, чтобы меня наказать, сварить на медленном огне. Заставить устыдиться. Насладиться моими дурацкими ответами. Ты…

ЖИЛЬ (искренне). Наказать тебя за что, Лиза?

Она перестает с ним драться и испускает сдавленный смешок. Он хватает ее за руки.

ЖИЛЬ. Наказать тебя за что?

Она пытается высвободиться, но, поняв в какой-то момент, что он не вкладывает в свой вопрос ни иронии, ни двусмысленности, успокаивается. Пожимает плечами.

ЛИЗА. Извини. Ты провел две недели в больнице под наблюдением врачей, медсестер, принимал лекарства и восстанавливал силы, а я здесь одна грызла ногти. Мною никто не занимался. Хочу, чтобы кто-нибудь обо мне позаботился.

Он сизяществом целует ей руку.

ЖИЛЬ. Мой череп — открытая книга, в которой недостает страниц. Преимущественно последних. Никак не могу припомнить тот день, когда произошел несчастный случай.

ЛИЗА. Совсем не помнишь?

ЖИЛЬ. Совсем. (Смотрит ей в глаза). Клянусь тебе.

Она осознает, что он говорит искренне.

ЖИЛЬ. Подозреваю, что я должен принести тебе свои извинения.

ЛИЗА. Да.

ЖИЛЬ. Много извинений?

ЛИЗА. Сомневаюсь, что тебе удастся рассчитаться по твоим долгам.

ЖИЛЬ. Память вернулась ко мне в понедельник. Чем дальше, тем больше. Как будто губка набухала под капельницей. В этот понедельник, не знаю, почему, но тебя не было. И я, ни слова не сказав докторам, разбухал в одиночестве, обретая грани нашей с тобой истории, нашего брака, нашей любви. Я был горд. Я был счастлив. Во вторник, только ты вошла, я был готов обо всем тебе объявить, но ты остановила меня своей ложью. Первой.

ЛИЗА. Я?

ЖИЛЬ. Ты принесла мне книги, коллекцию детективов, дабы стимулировать мою память. Однако, один из романов ты забыла принести. Какой? «Малые супружеские злодеяния». Сверившись со списком, я обратил на это твое внимание. Ты ответила, что это не имеет значения, так как я ненавидел эту книгу и сожалел, что вообще ее написал. И вот, эта милая ложь, высказанная столь категорично, заткнула мне рот.

Лиза что-то бурчит, не пытаясь отрицать.

ЖИЛЬ. Я начал размышлять. «Малыми супружескими злодеяниями» я всегда был горд. Всем, кому не лень, я повторял, что, если надо будет выбрать из всех моих романов один, то именно этот. Ты же спокойно утверждала совершенно обратное.

ЛИЗА. Согласна, я выдала свое мнение за твое. Это так серьезно?

ЖИЛЬ. Нет. Но что тогда серьезно?

ЛИЗА (обороняясь). «Малые супружеские злодеяния» не имели никакого успеха.

ЖИЛЬ. Успех не сопутствовал и некоторым другим моим романам.

ЛИЗА. Но «Малым супружеским злодеяниям» он сопутствовал в наименьшей степени. Существует разница между нулевым уровнем и тем, что ниже нуля.

ЖИЛЬ. Это не имеет значения, Лиза, ведь когда ты высоко оцениваешь одно из моих произведений, тебе не нужна ничья поддержка, и ты готова броситься на его защиту против любого.

ЛИЗА. Это правда, я ненавижу «Малые супружеские злодеяния», которые ты обожаешь. И снова спрашиваю: это так серьезно?

ЖИЛЬ. Нет. Потому что в тот же день, когда ты мне солгала, я осознал, что в глубине души согласен с тобой. (Поворачивается к ней). Я ненавидел эту книгу, сам того не зная. Твоя ложь обернулась моей правдой. Моей новой правдой.

Она пристально вглядывается в него, заинтригованная и не уверенная, что правильно его понимает.

Он достает с полки роман, о котором идет речь.

ЖИЛЬ. «Малые супружеские злодеяния», сборник новелл, следовало бы сказать очень скверных новелл, настолько разворачивающиеся в них события погрязли в пессимизме. Супружескую пару я описываю как сообщество убийц. С самого начала супругов объединяет насилие, плотское желание, которое бросает их друг к другу, заталкивает одно тело в другое в поту, под аккомпанемент хрипов и стонов, борьба, остановленная лишь истощением сил, и перемирие под названием удовольствие. Затем двое убийц, если они недобрали своё в брачном союзе, выбрав перемирие, объединяются для борьбы с обществом. Они станут требовать прав, льгот, привилегий, использовать свои драки, своих детей, чтобы добиться внимания и уважения других. И здесь жульничество возводится в степень шедевра! Оба врага теперь готовы всё оправдать во имя семьи. Семья — вот вершина их обмана! Ибо они оставили свои грубые и плотские объятия ради оказания услуги всему роду человеческому и смогут теперь раздавать пинки и затрещины во имя воспитания, бесцеремонно навязывая всем свою глупость, вредоносность и шумливость. Семья, или эгоизм в одеждах альтруизма… Со временем убийцы стареют, их дети разъезжаются, чтобы создать новые союзы убийц. И теперь состарившиеся грабители, не имея больше выхода для насилия, кончают тем, что накидываются друг на друга, как во времена их первых свиданий, но воплощается эта страсть уже не в движении бедер, не в сексуальных ударах, а в других формах. Отныне это удары, более изощренные, удары зловредности. Всё дозволено в этой борьбе — нервные тики, болезни, глухота, безразличие, слабоумие. Выигрывает тот, кто первым оплачет другого. И вот супружеская жизнь, союз убийц, которые сначала кидаются на других, потом — друг на друга, долгая дорога к смерти, усеянная трупами. Молодая пара стремится освободиться от окружающих. Пожилая пара — от партнера по браку. Когда вы смотрите на новобрачных, попытайтесь угадать, кто из двоих станет убийцей.

Лиза насмешливо аплодирует.

ЛИЗА. Браво! Я аплодирую, чтобы не блевануть.

ЖИЛЬ. Почему я это написал? Ведь думаю я совершенно иначе.

ЛИЗА. Когда я спросила тебя об этом, ты ответил: потому что такова действительность.

ЖИЛЬ. Возможно, она и такова, но зачем представлять себе действительность, как она есть? Отчего не представить ее такой, какой ты хочешь ее видеть? Ведь супружеская пара — не порождение действительности, а порождение взаимной мечты, не так ли?

Поскольку Лиза не отвечает, Жиль с жаром продолжает.

ЖИЛЬ. В тот вторник, когда я осознал, что ненавижу книгу, которой раньше так гордился, я решил смолчать и дать тебе возможность представить мне меня таким, каким ты хотела меня видеть. Возможно новый Жиль Андари, описанный тобой и сожалеющий о свершенных им Малых супружеских злодеяниях, стал бы лучше предыдущего. Версия исправленная и дополненная. Следовало ею воспользоваться. И мой несчастный случай должен был этому послужить. Я замкнулся в своей лжи, только чтобы послушать тебя, Лиза, ни для чего другого. Послушать и понять, с каким человеком тебе было бы хорошо.

ЛИЗА. Не очень-то честно.

ЖИЛЬ. Что?

ЛИЗА. Так себя вести.

ЖИЛЬ. Мое поведение не хуже твоего. Но столь же поучительно. Я действительно уступил наслаждению быть рожденным заново женщиной, которую люблю. Я попытался стать похожим на желаемое тобой. Кусочек от меня настоящего, кусочек — от улучшенного, достоинства — в любом наборе, муж по заказу. Но…

ЛИЗА. Но…

ЖИЛЬ. Вначале ко мне вернулась память, и я понял, что швы на новеньком персонаже, которого ты из меня сотворила, вот-вот лопнут. А потом… я никак не мог понять, куда ты хочешь привести. Одно с другим не сходилось.

ЛИЗА. Не сходилось?

ЖИЛЬ. Разумеется, у нас есть проблемы. Однако в глубине души я осознал, что ты любишь меня таким, какой я есть. Именно меня, а не другого.

Лиза улыбается.

ЛИЗА. И что?

ЖИЛЬ. Ничего, просто хорошая новость.

Улыбается, в свою очередь.

ЛИЗА. И дальше?

ЖИЛЬ. Дальше я сделал заключение, что проблема не во мне, а в тебе.

ЛИЗА. О!

Этот удар — прямой, неожиданный — лишает ее дара речи. А он подбегает к полке, где стоят посвященные ей книги, и все их сбрасывает на пол.

ЛИЗА (в безумной ярости). Что ты делаешь?

ЖИЛЬ. Показываю тебе то, что мне известно.

Упавшие книги позволили увидеть бутылки со спиртным, спрятанные в глубине книжного шкафа. Он ими потрясает.

ЖИЛЬ. Одна! Две! Три! Четвертая уже пуста! Пять!

Лиза вызывающе вздергивает голову.

ЛИЗА. Ты знал?

ЖИЛЬ. Пять бутылок, чтобы залить хандру! И к тому же виски низкого качества. Все ухватки алкоголика! Ты — настоящая наркоманка.

ЛИЗА. Ты это знал?

ЖИЛЬ. Вот уже несколько месяцев.

ЛИЗА. Сколько?

ЖИЛЬ. Должен признать, что ты хорошо маскируешься. Никто не видит, когда ты выпиваешь, и я ни разу не застал тебя пьяной.

ЛИЗА (гордо). Никогда!

ЖИЛЬ. Как тебе это удается?

ЛИЗА. Есть высшие существа.

ЖИЛЬ. Просто несчастье, что ты так хорошо умеешь прятать спиртное. Я нашел бутылки случайно, когда наводил в шкафу порядок.

ЛИЗА (высокомерно). Ты наводишь в шкафу порядок?

ЖИЛЬ (поправляя ошибку). Я искал словарь. Потом я просто за тобой наблюдал. Ничего не говоря.

Лиза прячет лицо в ладонях.

ЛИЗА. Перестань!

ЖИЛЬ. Не перестану.

ЛИЗА. Оставь меня, мне стыдно.

ЖИЛЬ. Ошибаешься, Лиза, стыдно мне. Мне! Когда я обнаружил эти бутылки, спрятанные за моими книгами, это стало таким же позором для меня, как и для тебя. Что за проблема у тебя с алкоголем?

ЛИЗА. Нет у меня проблемы с алкоголем.

ЖИЛЬ. Но ты пьешь.

ЛИЗА. Да, я пью, но у меня нет проблемы с алкоголем. У меня есть проблема с тобой.

ЖИЛЬ. Какая же?

Она делает неопределенный жест. Ответить на этот вопрос ей так мучительно, что она сразу от этого отказывается.

ЛИЗА. Есть люди, которые пьют, чтобы забыться. Это не я. У меня не получается. Если бы я оказалась на твоем месте, мне бы амнезия не грозила. Даже при страшнейшем ударе по голове. Ничто не может заставить меня потерять память. Нашу общую память. Ни две, ни три, ни пять бутылок. А тебе и небольшой шишки хватило…

Осознав, что фраза прозвучала зло, она смущенно умолкает.

Он искренне взволнован, как и она.

Поскольку им никак не удается возобновить общение, оба пребывают в одинаковой тоске.

ЖИЛЬ. Что произошло в последний вечер? В тот вечер, о котором я ничего не могу вспомнить?

ЛИЗА. Ничего.

ЖИЛЬ. Ты что-то от меня скрываешь.

ЛИЗА. Что из того?

ЖИЛЬ. Гнусно, с твоей стороны, скрывать.

ЛИЗА (язвительно). Сам узнаешь. Узнал же про бутылки.

ЖИЛЬ. Лиза, я тебе не враг.

ЛИЗА (замкнулась). Вот как?

ЖИЛЬ (мягко). Я тебя люблю.

ЛИЗА (по-прежнему замкнута). Мы с тобой по-разному понимаем одни и те же слова.

ЖИЛЬ (настаивая, с нежностью). Я люблю тебя.

ЛИЗА. А я люблю рокфор и кататься на лыжах! (на грани нервного срыва). И не люблю, когда ко мне пристают!

Она встает, берет бутылку с виски, наливает себе стакан. Ведет себя вызывающе по отношению к Жилю.

ЛИЗА. Сейчас выпью.

ЖИЛЬ. Выпей.

ЛИЗА. А потом выпью еще.

ЖИЛЬ. Пей, сколько хочешь. Погружайся: плавать ведь умеешь!

ЛИЗА (с вызовом). Всю бутылку выпью.

Он наблюдает за ней молча, не прерывая.

ЛИЗА. Ты… ты не намерен мне помешать?

ЖИЛЬ. К чему? Защищать тебя от тебя самой? Я готов тебя защитить от кого угодно, но только не от тебя самой…

Лиза опускает голову, как обиженный ребенок, на глазах — слезы.

Жиль подходит к ней и медленно забирает у нее стакан. Она не сопротивляется, потом благодарно и умиротворенно замирает в его руках.

ЖИЛЬ. Ты живешь рядом со мной. Но не со мной.

Она влюблено повисает на нем.

ЖИЛЬ. Что же у нас не ладится? Что перестало ладиться?

Она пожимает плечами. Ответ на этот вопрос представляется ей слишком трудной задачей.

Они садятся рядышком, он гладит ее, как гладят кошку, побуждая довериться.

ЛИЗА. Возможно, что всё на свете имеет конец. Как и сама жизнь. Как… в природе. И супружеская пара, как всякое живое существо, тоже запрограммирована. Генетическая смерть.

ЖИЛЬ. Ты веришь в то, что говоришь?

Вместо ответа, она яростно сморкается. Он гладит ее по голове, на сей раз, — ласково.

ЖИЛЬ. Последнее время я много думал о нашей встрече. На самом деле, это первое воспоминание, которое вернулось ко мне в больнице.

При этом признании Лиза веселеет.

ЛИЗА. Ты хорошо ее помнишь?

ЖИЛЬ. Мне кажется, да.

ЛИЗА. Действительно хорошо?

ЖИЛЬ. Надеюсь.

ЛИЗА. Я часто ее вспоминаю.

ЖИЛЬ. И я. Встреча во время чужой свадьбы — хорошее или плохое предзнаменование, как ты считаешь?

ЛИЗА. Бедняга Жак и бедняга Элен… давно уже успели развестись.

Оба весело и беззаботно смеются, сразу помолодев.

ЛИЗА. Ты немало времени потратил, чтобы до меня дойти!

ЖИЛЬ. Мы оказались в разных группах, за разными столами.

ЛИЗА. И я была в центре внимания.

ЖИЛЬ. В центре молчания, прежде всего. Никогда прежде я не встречал женщины, вокруг которой царила бы такая тишина. Живая тайна за каменной стеной. Невидимой, но ощутимой. Грёза. Неприступная крепость. Ты произвела на меня невероятно сильное впечатление.

ЛИЗА. Ну!

ЖИЛЬ. А твой взгляд… Мудрый, античный, взгляд, которому не меньше двух тысяч лет, в обличье юной девы. (Его пробирает озноб) С самого утра я не отводил от тебя глаз, и к вечеру мне всё еще не удалось к тебе приблизиться.

ЛИЗА. Я отметила твой маневр.

ЖИЛЬ. Плюс ко всему! Я чувствовал себя вдвойне посмешищем.

ЛИЗА. Наверное, именно это меня растрогало. Мне говорили, что ты кадрил женщин напропалую, как никто другой. На земле и на море.

ЖИЛЬ. Но никогда не пытался покорять горные вершины. (Обольстительно) Великие путешественники говорят, что если испытываешь сильную жажду, а воды нет, следует припомнить тот самый первый раз, когда ты пил. Не зная этого способа, пустыни не пересечь. (Ностальгически) Прождал я до…

ЛИЗА. До полуночи!

ЖИЛЬ. До полуночи?

ЛИЗА (это воспоминание ее забавляет). Ближе к полуночи я вдруг увидела, как ты бегом удираешь из залы замка. Точно Золушка! Я была заинтригована и вышла на террасу, но там тебя не было, пошла дальше и вижу, что вдалеке, возле паркинга ты стоишь и…

ЖИЛЬ. И блюю!

Разражаются хохотом. Она начинает разыгрывать рассказанную сцену, он тоже включается в игру.

ЛИЗА. Кажется, вас только что вырвало на мою машину.

ЖИЛЬ. Мне очень жаль.

ЛИЗА. Нет, что вы! Продолжайте, пожалуйста. Мне всё равно не нравится ее цвет. Хотелось чего-нибудь пооригинальней.

ЖИЛЬ. Теперь она единственная в своем роде!

Надрываются от смеха, как некогда в прошлом, и продолжают воспроизводить свою первую встречу.

ЖИЛЬ. Я мечтаю поговорить с вами с самого начала церемонии, но всё происходило совершенно не так, как бы мне того хотелось. Для храбрости я начал пить одну за другой, хотелось казаться блестящим, и… вот вам результат. Циничная штука — жизнь.

ЛИЗА. Это только на первый взгляд. Предлагаю вам пойти в душ освежиться. После этого вам легче будет казаться блестящим.

ЖИЛЬ. Вы меня подождете?

ЛИЗА. Когда мужчина умеет так обращаться с автомобилем, его ждут.

ЖИЛЬ (комментирует). Через пять минут обновленный Жиль, благоухающий одеколоном, вновь принялся пытать свое счастье. (Возвращаясь к своей роли) Что вы за женщина?

ЛИЗА. Ваша женщина?

ЖИЛЬ. Охотно подтверждаю. От каждой фразы у меня увлажняются чресла, впечатление такое, что мозг мой цепенеет. И всё это симптомы недомогания под названием неодолимое влечение.

ЛИЗА. Мне очень жаль, но лекарства у меня нет.

ЖИЛЬ. Лекарство — это вы. (Пауза) Ответьте же мне: что вы за женщина? Холодная, застенчивая, сдержанная, распущенная, бесстыжая? Это только, чтобы знать, верно ли я делаю, что настаиваю, и следует ли мне броситься на вас — чего мне безумно хочется — или же лучше сохранить дистанцию. Короче, вопрос: что вы за женщина означает: такая ли вы женщина, чтобы с вами можно было переспать в первый вечер?

ЛИЗА. А вам как кажется?

ЖИЛЬ. Что касается меня, то я такой мужчина, что ложусь с женщиной в первый же вечер.

ЛИЗА. И какой же мужчина этого не делает!

ЖИЛЬ. А вы?

ЛИЗА. Я не такая женщина, какой вы мужчина.

ЖИЛЬ. Вам что, этого не хочется?

ЛИЗА. Хочется.

ЖИЛЬ. Я вижу. Вы отказываете только для того, чтобы позднее, во время ссоры, я не смог бы вас упрекнуть в том, что вы — доступная женщина, отдаетесь первому встречному.

ЛИЗА. Да, радужное будущее вы для нас планируете, нечего сказать.

ЖИЛЬ. Но я ведь не ошибся? Вы отказываете из осторожности.

ЛИЗА. Возможно.

ЖИЛЬ. Короче говоря, вы рискуете испортить настоящее во имя гипотетического будущего.

ЛИЗА. Именно так. Всё или ничего — вот мой девиз. (Пауза) И потом, разве я не заслуживаю того, чтобы меня подождали? Я же вас ждала.

ЖИЛЬ. Да, ровно пять минут.

ЛИЗА. У вас кто-то есть?

ЖИЛЬ. В данный момент есть вы.

Их губы соприкасаются.

ЛИЗА (шепчет). Не сейчас.

Жиль настаивает, но ласково.

ЛИЗА. Не сейчас.

Отстраняет его со всей возможной доброжелательностью.

ЖИЛЬ. Ты играешь сцену нашей первой встречи или мы уже в сегодняшнем вечере?

ЛИЗА. Реплика у меня всё та же: «Не сейчас».

ЖИЛЬ (с удивлением). И не напрягает тебя — всё время отказывать?

ЛИЗА. Я не отказываю, я оттягиваю момент.

ЖИЛЬ. И что за манера у женщин — превращать мужчин в попрошаек. Когда я пытаюсь дать тебе понять, что хотел бы переспать с тобой, мне кажется, что я прошу тебя о подаянии. (Пауза) И как только это подаяние мне обещано, возникает смутное чувство, будто оказываешься наедине с монахиней — не самый желательный образ в данный момент.

ЛИЗА (насмешливо). Разве вам не нравятся груди мои, сын мой?

ЖИЛЬ (разгорячен). И почему женщина никогда не берет инициативу в свои руки?

ЛИЗА. Потому что она достаточно лукава, чтобы заставить мужчину поверить, будто это именно его желание.

ЖИЛЬ. Ну, а сейчас кто кем манипулирует?

ЛИЗА. Хороший вопрос. Малые супружеские злодеяния.

Оба смеются, почти как сообщники.

ЖИЛЬ. И кто же одержит победу?

ЛИЗА. Та, которая сумеет уступить. Только она контролирует игру.

ЖИЛЬ (с восхищением). Стерва!

ЛИЗА. Благодарю. Малые супружеские злодеяния.

Она еще не готова пойти на примирение и отбивается.

ЖИЛЬ. Ты должна сказать мне правду, Лиза. Что произошло?

ЛИЗА. Когда?

ЖИЛЬ. В тот вечер, когда я упал. Почему мне никак не удается вспомнить этот момент?

Прежде чем ответить, Лиза задумывается. Затем, решившись, она холодно бросает ему.

ЛИЗА. Потому что это тебя устраивает.

ЖИЛЬ. Не понимаю.

ЛИЗА. Тебе выгодно этого не помнить.

ЖИЛЬ. Произошло что-то ужасное?

ЛИЗА. Ужасное?… Пожалуй.

ЖИЛЬ. Что же?

ЛИЗА. Если твой разум выбрал забвение, стало быть, он хочет избавить тебя от истины. Зачем же я стану ее сообщать? Лучше не знать.

Он идет к подножию лестницы.

ЖИЛЬ. Я ведь не падал, правда?

Лиза не отвечает.

ЖИЛЬ. Я всё время изучаю эту лестницу и не могу понять, как это я мог оступиться на этой ступеньке, а головой удариться здесь? Это физически невозможно.

Лиза подходит к нему и высказывает свое суждение.

ЛИЗА. Я, конечно, поторопилась сформулировать свое объяснение.

ЖИЛЬ. Лиза, ты мне солгала!

ЛИЗА. Я оберегаю тебя, Жиль, как оберегает тебя твой мозг, закрывая доступ к воспоминаниям.

ЖИЛЬ. Ты оберегаешь меня от чего?

ЛИЗА (просто). Да от тебя. (Пауза). От тебя самого.

Жиль сконцентрирован на этом открытии. Его худшие опасения как будто подтверждаются.

ЖИЛЬ. Так я и знал! Входя сюда, я знал, что меня ждет нечто тягостное, мучительное, невыносимое. Что произошло?

Хватает ее за руки и молит.

ЖИЛЬ. Что же случилось?

ЛИЗА. Я не хочу тебе говорить. Я тоже пытаюсь это забыть.

ЖИЛЬ. Лиза, любишь ли ты меня хоть самую малость?

ЛИЗА. А почему бы еще я пыталась забыть?

ЖИЛЬ. Лиза, если любишь меня хоть немного, умоляю, скажи мне, что произошло тем вечером.

ЛИЗА. Да ничего, Жиль, ровным счетом ничего.

ЖИЛЬ. Прошу тебя, Лиза.

ЛИЗА. Не имеет значения. В конце концов, мы здесь, всё позади.

ЖИЛЬ. Что? Что позади?

ЛИЗА. Ты пытался меня убить.

Жиль в ошеломлении. Лиза выдерживает его взгляд.

Постепенно он отступает, напуганный тем, что только что узнал.

Она же спокойно повторяет.

ЛИЗА. Ты пытался меня убить.

Расслабившись после своего признания, она наливает себе стакан виски с содовой и садится. Он остается позади нее, онемев от ужаса.

ЛИЗА. Когда ты вернулся домой в тот день, я собирала свои вещи. Чемодан был уже готов. Я тебе объявила, что ухожу, точнее, что ухожу от тебя навсегда.

ЖИЛЬ. Ты?

ЛИЗА. Подумать только, ты реагируешь в точности, как тогда. Тогда ты тоже удивился, будто заранее было известно, что из нас двоих бросить другого мог только ты.

ЖИЛЬ. Но почему?

ЛИЗА. Это был твой второй вопрос. (Закуривает сигарету). Надеюсь, что сходство между тогдашней и сегодняшней дискуссией остановится на этом.

Она ждет ответа. Мертвенно бледный Жиль бормочет:

ЖИЛЬ. Обещаю тебе сохранять спокойствие.

ЛИЗА. Ладно. Значит, я тебе заявила, что расстаюсь с тобой, потому что… устала… да, устала от нашего брака, который тебе давал больше удовлетворения, чем мне. Я попросила тебя отнестись к моему решению с уважением и не требовать иных объяснений. Сначала мне показалось, что всё пройдет гладко, но внезапно ты начал орать: «Кто он? Кто он? К кому ты уходишь?» Я ответила: «Ни к кому», но ты не поверил и начал, в который раз, развивать свою теорию, согласно которой мужчина берет любовницу, чтобы остаться с женой, в то время как женщина берет любовника, чтобы расстаться с мужем.

ЖИЛЬ. Это действительно так!

ЛИЗА. Это твоя теория. Ко мне она неприменима.

ЖИЛЬ. Почему я должен тебе верить?

ЛИЗА (устало). Пожалуйста, не начинай всё сначала.

ЖИЛЬ (смиренно). Не буду.

ЛИЗА. С этого момента наш спор сменил интонацию. Ты пришел в ярость. Ты…

Она с трудом может продолжать. Он недвижим, в смятении.

Пытаясь сдержать слезы, которые наворачиваются ей на глаза, она берет в руки статуэтку сантиметров в 30, которая украшает интерьер.

ЛИЗА. Когда я спустилась с чемоданом в руках, ты бросился на меня и начал меня душить. Защищаясь, я схватила статуэтку и…

Замолкает и тихо плачет.

Жиль скорее шокирован, чем раскаивается. Встряхивает головой, как если бы это движение вернуло на место мысли и возродило воспоминания.

Поколебавшись, подходит к ней и осторожно касается ее руки.

ЖИЛЬ. Я сделал тебе больно.

Непроизвольно Лиза отвечает отрицательным жестом. Потом спохватывается и кладет руку себе на шею.

ЛИЗА. Несколько синяков вот здесь. Поэтому ты и не видел меня первые дни в больнице.

Жиль с трудом признается.

ЖИЛЬ. Теперь я понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я до тебя дотрагивался…

Вздохнув, Лиза соглашается.

Жиль оглядывается вокруг, как будто в последний раз.

ЖИЛЬ. Теперь наступает моя очередь.

Идет к чемодану, который остался у двери.

Лиза в удивлении поднимает голову.

ЛИЗА. Ты куда?

ЖИЛЬ. Я не могу здесь дольше оставаться, Лиза. После того, что я с тобой сделал.

ЛИЗА. Но…

ЖИЛЬ. Я совершил тот единственный поступок, который нельзя простить. Я совершил тот единственный поступок, который полностью лишает меня твоего доверия.

Он в полном унынии поднимает свой чемодан и открывает дверь. Лиза опускает голову, не находя никаких слов.

ЖИЛЬ. Лиза, прежде чем уйти, я хочу задать тебе один-единственный вопрос.

ЛИЗА. Да.

ЖИЛЬ. Существует ли другой мужчина?

Лиза отвечает после паузы.

ЛИЗА. Нет.

ЖИЛЬ. Нет никого?

ЛИЗА. Никого.

ЖИЛЬ. Это еще хуже. Прощай.

Переступает порог.

Оставшись одна, Лиза чувствует себя ужасно. Его уход вовсе не облегчает ее состояние, а, напротив, — вгоняет ее в тоску. Следует несколько непроизвольных жестов, после чего она бежит за Жилем и останавливает его в коридоре.

ЛИЗА. Нет, Жиль, вернись.

Тянет его за руку, чтобы заставить вернуться в комнату.

ЖИЛЬ. Невозможно, Лиза. Что я могу добавить после случившегося? Просить тебя о прощении? Ты никогда не простишь.

ЛИЗА. Сядь. На одну минуту. Мне надо что-то тебе сказать.

Он уступает. Она закрывает дверь, довольная, что добилась хотя бы этого.

Жиль сидит, пока Лиза ищет слова.

ЛИЗА. Ты узнал, как всё было, только сейчас. Мне же ситуация известна уже две недели. Две недели я ее обдумываю и прокручиваю в голове. И если я приняла решение прийти к тебе в больницу и затем привезти сюда, это… предполагало знание всего случившегося. Я знала, что память к тебе вернется, или, что я, по крайней мере, смогу тебе ее вернуть.

ЖИЛЬ. Я не понимаю.

Лиза опускается на колени перед Жилем.

ЛИЗА. Я прощаю тебя, Жиль.

ЖИЛЬ. Такое не прощают.

ЛИЗА. Я хочу простить тебя с того самого вечера. И мне это удалось. (Пауза). Я простила.

Жиль молчит, он в шоке. Несколько секунд проходит, прежде чем он произносит совершенно мертвым голосом:

ЖИЛЬ. Благодарю.

Лиза улыбается, Жиль тоже, но более нерешительно и принужденно.

Он встает. Она в удивлении и непонимании.

ЛИЗА. Что ты делаешь?

ЖИЛЬ. Я ухожу. Спасибо, что скрасила мне уход.

Она удерживает его.

ЛИЗА. Жиль, ты не понял, что я сейчас сказала.

ЖИЛЬ. Нет, думаю, что понял.

ЛИЗА. Я хочу, чтобы ты остался.

Силой заставляет его снова сесть. Он безучастен и не сопротивляется.

ЛИЗА. Я хочу, чтобы мы продолжали жить вместе.

ЖИЛЬ. Но… но… Две недели назад ты от меня уходила.

ЛИЗА. То было две недели назад.

ЖИЛЬ. Что же произошло с тех пор? Я тебя ударил, потерял память. Я не только не стал лучше, но, напротив, совсем растерял квалификацию.

ЛИЗА (с силой). Я тебя не оставлю.

Жиль страдальчески потирает себе затылок, уже не в силах уследить за крутыми поворотами событий.

ЛИЗА. Я держусь за наш брак.

ЖИЛЬ. Почему?

ЛИЗА. Даже и речи быть не может, чтобы он распался. Я пятнадцать лет над ним трудилась. Это мое произведение. (Поправляет себя) Наше произведение. Разве ты не гордишься им, как и я?

ЖИЛЬ. Сохранять брак из гордости — значит повиноваться самолюбию, а не любви.

ЛИЗА. Останься.

ЖИЛЬ. Мне очень жаль, Лиза, но я тебя не понимаю. Две недели назад я никак не мог уяснить, почему мы расстаемся, а сегодня совсем не врубаюсь, почему мы остаемся вместе.

ЛИЗА. От судьбы не уйдешь. (Пауза) Ты — моя судьба. (Мягко) Мы никогда не будем принадлежать друг другу физически, но мы принадлежим друг другу духовно. Ты запал мне в сердце, а я запала тебе, нам оттуда не выбраться, как из плена. И даже если ты перестаешь быть моим мужчиной для плоти, ты остаешься им в моих воспоминаниях, снах и надеждах. Ты этим держишь меня. Возможно, мы можем расстаться, но не в наших силах покинуть друг друга. Все дни, пока ты отсутствовал, отсутствовал здесь, отсутствовал в самом себе, я не переставала обращаться к тебе с моими мыслями, делилась своими настроениями. Что же это означает — любить мужчину? Означает любить его, вопреки себе, вопреки ему, наперекор всему. Любить так, что это не зависит больше ни от кого. Я люблю твои желания и даже твои антипатии, люблю боль, которую ты мне причиняешь, боль, от которой мне не больно, которую я тотчас же забываю, и которая не оставляет следов. Любовь — это выносливость, которая позволяет пройти через все состояния — от страдания до радости — с одинаковой интенсивностью. Я любила тебя до того, как ты захотел убить меня. И я люблю тебя после. Моя любовь к тебе — это ядро, это туманность моего мозга, это то, над чем я не властна: ни добраться, ни изменить. Во мне пребывает частица тебя, и даже если ты уйдешь, она останется. Во мне — твой образ. Я — твой оттиск, а ты — мой, врозь существовать мы не можем.

Он смотрит на нее, взволнованный этим признанием.

ЛИЗА. Ну и?

ЖИЛЬ. Ну…

Поскольку он уязвлен и никак не решается, но при этом полон нежности, она умоляет его глазами.

ЖИЛЬ. Ладно… я остаюсь, раз уж я здесь.

На сей раз инициатива поцелуя принадлежит Лизе, которая приникает к Жилю, как ни разу прежде.

ЖИЛЬ. Игра стоила свеч: этот не похож ни на какой другой.

ЛИЗА (весело). Давай пойдем куда-нибудь, пропустим по стаканчику, хочешь?

ЖИЛЬ. Повинуюсь.

ЛИЗА. Пойду, переоденусь.

Она проворно исчезает, торопясь приукрасить себя.

Жиль остается один. Испускает глубокий вздох. Он очень взволнован, но далек от того ликования, в котором пребывает Лиза. Жесты и раздумья его мучительны. И то и другое дается с трудом.

Озабоченный своими мыслями, он подходит к проигрывателю, выбирает пластинку и нажимает на кнопку. Томительная джазовая мелодия заполняет помещение.

Он слушает с напряженным внимание, как если бы ноты сообщали ему нечто важное, передавали секретное послание. Глаза его начинают блестеть. К нему возвращается сила, энергия. Теперь он знает, что станет делать.

Возвращается Лиза в новом платье, которое ей чрезвычайно идет и которое она демонстрирует Жилю.

ЛИЗА. Вызываю ли я у тебя чувство стыда в таком виде?

ЖИЛЬ. Ты страшно меня стесняешь.

ЛИЗА. То, что и требуется.

Когда она проходит мимо него, он целует ее в шею, что она с наслаждением ему позволяет. Затем она достает из сумки косметичку, чтобы поправить макияж.

Он наблюдает за ней.

ЖИЛЬ. Эта мелодия ничего тебе не напоминает?

ЛИЗА. Не знаю. Не думаю.

ЖИЛЬ. Это музыка, которая играла в тот вечер.

Лиза на минуту замирает. Для нее в утверждении Жиля явственно кроется какая-то угроза, угроза, которой она решает пренебречь, старательно продолжая краситься.

ЖИЛЬ. Я вернулся поздно, часов в восемь. Повсюду было темно. Я решил, что тебя еще нет. Поставил эту пластинку. Зажег лампу над моим креслом с пружинами, открыл газету. Уже сидя, я услышал за своей спиной шуршание ткани. Сначала подумал, что это сквозняк шевелит занавески, и продолжал читать. Потом снова послышался какой-то шелест. Я обернулся. И успел только увидеть, как ты во тьме чем-то размахиваешь. Потом последовал удар.

ЛИЗА. Ты меня видел.

Лиза виновато склоняет голову. Готова провалиться сквозь землю. Не знает, как себя вести. Нервно трет ладони об обивку дивана. Потом мимоходом выхватывает из книжного шкафа книжку. Машинально ее открывает, делает гримасу и отдает книгу Жилю.

ЛИЗА. Малые супружеские злодеяния. В конечном счете, лучшая твоя книга.

ЖИЛЬ. Да. Кто первым убьет другого? (Пауза). И все-таки я грешил по наивности и никогда даже представить себе не мог, чтобы один из супругов обвинил другого в преступлении, которое совершил сам. (Склоняет перед ней голову) Браво, ты меня превзошла.

ЛИЗА. Когда в браке царствует насилие, не так уж и важно, кто его осуществляет.

ЖИЛЬ. Браво, господин адвокат, отличная идея для защитительной речи.

Лиза пожимает плечами, замкнутая, мрачная. Жиль подходит к ней и спрашивает более мягким тоном.

ЖИЛЬ. Какое насилие, Лиза?

ЛИЗА (взрываясь). Насилие на протяжении пятнадцати лет! Насилие в том, что ты так мне нравишься! Насилие в том, что я вижу, как ты стареешь, но не могу от тебя отказаться. В том, что пора бы уж мне пресытиться, а я всё не пресыщаюсь! Насилие — в твоей красоте и в моем страхе, что ты меня бросишь! Насилие в том, что ты — мужчина, а я — женщина! Мужчины стареют легче или, по крайней мере, они в этом убеждены, как убеждены и женщины. И, стало быть, ты блистаешь, ты нравишься, продолжаешь нравиться, молоденькие девушки улыбаются тебе на улице гораздо чаще, чем мне улыбаются молодые люди. И ты прекрасно мог бы обойтись без меня, в то время как я жить без тебя не в состоянии.

ЖИЛЬ. Это не так!

ЛИЗА. Именно так!

ЖИЛЬ. Ты заблуждаешься, заблуждаешься совершенно искренне, но все же заблуждаешься.

ЛИЗА. И что из того?

ЖИЛЬ. Лиза, это не повод для убийства.

Интонация Лизы просто потрясает своей искренностью.

ЛИЗА. Что ты об этом знаешь? Я не хотела тебя убить, мне просто хотелось перестать страдать.

Начинает рыдать.

ЖИЛЬ. Почему ты пьешь? (Она не отвечает) Тоже, чтобы перестать страдать? (Она подтверждает) Чтобы сделаться толстой, распухшей уродиной, до срока не годной к употреблению? (Она подтверждает. Он улыбается) Чтобы спровоцировать меня? Чтобы я ходил в сопровождении раздутой, как воздушная кукуруза, женушки, которая будет оглядывать других и думать: «Смотрите все, он все равно остался со мной»? (Она опять кивает головой, совершенно по-детски) Ты говоришь мне ДА? Ты всегда будешь говорить мне ДА… ДА, чтобы меня удовлетворить. ДА, чтобы избежать ссор. Скорее ДА, чем обнаружить истину. (Пауза) Отчего ты страдаешь? Я сомневаюсь, что ты не способна мне в этом признаться. Иначе, зачем бы ты пила за моей спиной? Иначе ты не кралась бы за моей спиной, чтобы меня ударить. Делают то, чего сказать не умеют. Тем не менее, ты должна попытаться мне всё объяснить…

Лиза делает отрицательный жест. Он мягко настаивает, как если бы Лиза была ребенком.

ЖИЛЬ. Тебе только кажется, что это сложно, на самом же деле, нет ничего проще. Сложно высказать. Но думать-то просто, раз ты все время об этом думаешь.

ЛИЗА (между двумя всхлипами). Наш брак…

ЖИЛЬ (подбадривая ее). Да.

ЛИЗА. Он важен только для меня, не для тебя.

ЖИЛЬ (та же игра) Ложное утверждение, но продолжай… Продолжай…

ЛИЗА. Для тебя он имеет только бытовую пользу.

ЖИЛЬ. Ложное утверждение, но продолжай.

ЛИЗА. Участь любви — ее распад. Это ты написал в своей книге Малые супружеские злодеяния. Чудовищно! Когда я ее прочла, у меня было такое чувство, будто я подслушала разговор, не предназначенный для моих ушей, разговор, где ты плохо обо мне отзывался, полный мерзостей о нас обоих, разговор, который лишил меня всех иллюзий. Распад любви! Термиты! Эти насекомые разъедают строительные конструкции. Их не видно и не слышно, они продолжают свою работу до тех пор, пока в один прекрасный день конструкция не рухнет. Всё превратилось в труху, но никто об этом не знал. Архитектура, структура, всё, что призвано было держать стены, — труха! Вот, что такое наш брак! На смену любви пришла лень, на смену чувствам — привычки, видимость дома еще существует, но колонны — уже не деревянные, они из картона или из папье-маше. А нежность? Вначале ты отдавал мне предпочтение, но всегда ли так было? Ты полагаешь, что любишь меня, но разве я по-прежнему тебе нравлюсь? Поскольку я здесь, вопрос больше не актуален, как и желание. Тебе больше не хочется со мной жить, потому что ты уже со мной живешь. Я больше не избавление твое, я — твоя тюрьма, ты об меня спотыкаешься, еле терпишь.

ЖИЛЬ. Но я не хочу перемен. То есть, я не хотел…

ЛИЗА. Сказать, почему? Это я тоже вычитала у тебя. Мужчины и женщины остаются вместе только вследствие самого низкого, подлого, отвратительного, что в них заложено: из выгоды, из страха перемен, старости, одиночества. Они костенеют, слабеют, оставляют всякую мысль о том, чтобы как-то изменить свою жизнь и, если держатся за руки, то чтобы не брести к кладбищу в одиночку. Ты остался со мной не из высоких побуждений.

ЖИЛЬ. В то время как ты, разумеется, руководствовалась именно ими?

ЛИЗА. Да.

ЖИЛЬ. Можешь их назвать?

ЛИЗА. Это ты.

Хотя пыл, с которым она призналась в своей привязанности к нему, взволновал Жиля, он не может сдержать иронии.

ЖИЛЬ. Ты меня любишь, следовательно, убиваешь?

Лиза, опустив голову и потупив взор, шепчет скорее для себя, чем для него:

ЛИЗА. Я тебя люблю, и это убивает меня.

Жиль понимает, что это сказано искренне.

ЛИЗА. В тот день я была одна, и мне было скверно. Я пила. Сначала — понемногу, просто, чтобы тебя дождаться. Но ты всё не возвращался. Я продолжала. И чем больше я тебя ждала, тем больше мне тебя не хватало. Чем больше я тебя ждала, тем больше ты медлил с возвращением. Чем больше я ждала, тем больше ты надо мной издевался, меня презирал, топтал ногами! Я рассуждала трезво: если он никогда не говорит со мной о своих изменах, значит, он изменяет мне беспрерывно; если он никогда не рассказывает мне о других женщинах, значит, они у него есть постоянно; если он никогда не оставляет компрометирующих следов, значит, он хорошо организованный человек. Когда пьешь, веришь, что ты только что закрыл дверь перед своим врагом, в то время как на самом деле, ты его только что поселил в своем доме, окончательно и бесповоротно, задвинув засовы молчания. Пьешь, чтобы утопить идею, но она лишь становится всё более навязчивой. Хочешь рассеять подозрения, но под воздействием алкоголя они становятся лишь сильнее и явственней, ничто уже не мешает им овладеть тобой полностью. Я была уверена, что ты меня бросил. В начале бутылки это казалось мне вероятным, в конце ее — очевидным. Когда ты явился, я была пьяна от ярости. Я спряталась и потом нанесла тебе удар.

ЖИЛЬ. Ты думала, что я был с другой женщиной?

ЛИЗА (замыкается в себе). Это меня не касается.

ЖИЛЬ. Ты думала, что я был с другой женщиной?

ЛИЗА. Ты волен делать, что хочешь, я не желаю этого знать.

ЖИЛЬ. Ты думала, что я был с другой женщиной?

ЛИЗА. У нас либеральный брак, ты бываешь, где хочешь, я тоже, и не будем больше к этому возвращаться.

ЖИЛЬ. Стало быть, ты это подумала!

ЛИЗА. О, прошу тебя, не пытайся уверить меня, что я ревновала.

ЖИЛЬ. Но ведь, честно говоря, так оно и было: ты ревновала.

ЛИЗА (вне себя). Нет!

ЖИЛЬ. Послушай, это, конечно, примитив, но ты ревновала.

ЛИЗА. Я — не примитив!

ЖИЛЬ. Не спорь! В обществе ты декларируешь широкие взгляды, а на самом деле даже мысль о том, что я могу прикоснуться к другой женщине, тебе невыносима.

ЛИЗА. Само собой! Как невыносимы и все пошлости на эту тему, произносимые с лукавым видом между первым и вторым блюдом!

ЖИЛЬ. Стало быть, либерализм тебе чужд?

ЛИЗА. О либерализме не может быть и речи!

ЖИЛЬ. Значит, ты ревнуешь?

ЛИЗА. Безумно!

ЖИЛЬ. Следовательно, наш брак не свободен?

ЛИЗА. Только теоретически. Абстрактно. Между сыром и кофе. Но не в остальное время.

ЖИЛЬ. Я не согласен.

ЛИЗА (яростно). Я тоже, я не согласна с самой собой. Потому что у меня не один мозг, а два. Да, Жиль! Два разума. Современный и архаичный. Современный разум твою свободу уважает, упиваясь своей терпимостью и приводя вымышленные доказательства полного понимания. Но разум архаичный требует тебя для меня одной, отказывается делить с другой женщиной, заставляет вздрагивать при каждом неопознанном телефонном звонке, задумываться над каждым необъясненным счетом из ресторана, мрачнеть от малейших перемен одеколона, беспокоиться, когда ты возобновляешь занятия спортом или покупаешь новый костюм, с подозрением воспринимать твою улыбку. Ночью, когда ты спишь, он вынашивает замыслы убийства при одной только мысли, что другая женщина тебя обнимает, что две ее руки обвиваются вокруг твоей шеи, а две ноги открываются под тобой… В глубине меня скрывается рептилия с пронзительным желтым глазом, недреманное око, и всё это — я, Жиль. И никакие интенсивные курсы обучения, ни две тысячи пятьсот лет воспитания, не смогут исторгнуть из меня того, что составляет животную, инстинктивную часть любви.

ЖИЛЬ. Лиза, брак — это дом, у обитателей которого есть ключи. Если дом закрывают снаружи, он превращается в тюрьму, а обитатели — в заключенных.

ЛИЗА. А известны тебе люди, которые выходят из дома только ради того, чтобы сбежать оттуда? Ты — из их числа.

ЖИЛЬ. Нет.

ЛИЗА. Ты встречаешься с женщинами, у тебя — свидания, в тебя кипят желания.

ЖИЛЬ. Мое здоровье — это ты. А мои встречи — лихорадка.

ЛИЗА. Ты простуживаешься слишком часто.

ЖИЛЬ. Ты так думаешь. Но ничего об этом не знаешь.

ЛИЗА. Нет, но представляю…

ЖИЛЬ. Знаешь или представляешь?

ЛИЗА (вопит). Представляю! Но разницы нет. Так же больно!

ЖИЛЬ. Возможно, и больнее. (Пауза) Термиты! Я знаю, где эти термиты: они в твоем черепе.

ЛИЗА. А как может быть иначе: ты ведь ничего мне не говоришь.

ЖИЛЬ. Все говорить нельзя. Представь, в тот вечер, ты права, я действительно был с женщиной.

ЛИЗА (торжествуя). Видишь!

ЖИЛЬ. С Розелиной, моим издателем.

ЛИЗА (растерялась). С Розелиной?

ЖИЛЬ. Да. С огромной, неповоротливой Розелиной. Той, которую ты так мило зовешь безрогой коровой.

ЛИЗА. Но у нее ведь нет рогов, правда?

Жиль и Лиза смотрят друг на друга и начинают хохотать. Смех недолог, но он снимает напряжение.

ЖИЛЬ. Если сформулировать в двух словах, то я виновен в твоем воображении. Суд надо мной проходил здесь, без меня, без дискуссии сторон, без защиты, между двумя бутылками виски, укрытыми за моими книгами. Ты решила со мнойпокончить, потому что в твоих видениях некий виртуальный Жиль пошел по рукам, легко без тебя обходился и плевать на тебя хотел! Проблема в том, что удар свой ты нанесла не по воображаемой голове, а конкретно по моей.

ЛИЗА. Прости.

ЖИЛЬ. Заметь, тогда просто пришла моя очередь. Обычно ты во всем винила себя, когда попивала свой яд.

ЛИЗА. Прости.

ЖИЛЬ. Возможно, ты создана лишь для коротких историй, историй, которые только начинаются.

ЛИЗА (протестует). Нет.

ЖИЛЬ. Кто-то в тебе сидит, кто никак не хочет стареть вместе со мной. Кто-то в тебе сидит, кого устраивает положить конец нашим отношениям.

ЛИЗА. Нет.

ЖИЛЬ. Да, да. Ты предпочитаешь истории, которые контролируешь, и, безусловно, не выносишь неизвестности.

ЛИЗА. Неизвестности?

ЖИЛЬ. Когда события от тебя ускользают. Когда ситуации слишком серьезные. Когда чувства слишком сильные для тебя. А если хочешь быть во всем уверенным, следует довольствоваться короткими историями, размеренными, моделируемыми связями — с началом, серединой и концом. И дорогу следует выбирать, размеченную четкими вехами: первый обмен улыбками, первый безумный хохот, первая ночь, первый спор, первое примирение, первая неприятность, первое недоразумение, первый испорченный отпуск, первый разрыв, второй, третий, потом — окончательный. И — всё сначала. Точно так же, но с другим. Это называется жизнь с приключениями, но на самом деле в ней нет никаких приключений, это жизнь серийная. Неразумно любить всегда, любить долго, это чистое безумие. Разумно любить как раз столько, чтобы это было приятно. Будем любить друг друга, пока сохраняются наши иллюзии, и расстанемся, как только они рассеются, — вот что такое любовный рационализм. Как только перед нами окажется существо реальное, не говоря уже о воплощенной мечте, немедленно расстаемся.

ЛИЗА. Нет, нет, я так не хочу.

ЖИЛЬ. Противоестественно любить всегда, любить долго.

ЛИЗА. Нет.

ЖИЛЬ. Тогда, чтобы всё продолжалось, надо принять неуверенность, надо плыть в неизвестных водах, где продвижение основано лишь на доверии, отдыхать, удерживаясь на волнах противоречий, иногда — сомнений, иногда — усталости, иногда — безмятежности, но всегда при этом сохраняя прежний курс.

ЛИЗА. И ты никогда не отчаиваешься?

ЖИЛЬ. Отчаиваюсь.

ЛИЗА. И что тогда?

ЖИЛЬ. Тогда я смотрю на тебя и думаю: несмотря на все мои сомнения, подозрения, беспокойства, усталость, согласен ли я потерять ее? И ответ возникает сам собой. Всегда один и тот же. А с ним возвращается мужество. Любить — иррационально, любовь — это фантазия, не свойственная нашему времени, она себя не оправдывает, она непрактична, единственное ее оправдание — в ней самой.

ЛИЗА. Если бы хоть раз мне удалось тебе поверить, я перестала бы верить себе. Мне больно доверять.

ЖИЛЬ. Потому что ты ощущаешь себя зрительницей, судьей. Ты чего-то ждешь от любви.

ЛИЗА. Да.

ЖИЛЬ. А на самом деле это она, любовь, чего-то ждет от тебя. Ты хочешь, чтобы любовь доказала тебе свое существование. Ложная посылка. Это ты должна доказать, что она существует.

ЛИЗА. Как?

ЖИЛЬ. Довериться.

Лиза понимает то, что говорит Жиль, но не может ни принять, ни прочувствовать это. Ее преследует чувство неуверенности. Она не знает, что делать с собой, со своим телом.

ЛИЗА. Я… я… пойду за чемоданом.

Она ищет одобрения в реакции Жиля. Поскольку он никак не реагирует, она продолжает.

ЛИЗА. Он уже две недели как собран.

Жиль не шевелится. Она поднимается по ступенькам и снова спускается с чемоданом, останавливается перед ним.

ЖИЛЬ. А не приходит тебе в голову мысль, что я тебя прощаю?

Лиза отвергает его великодушие.

ЛИЗА. Слишком многое пришлось бы простить. Мои сомнения… нанесенный удар… ложь…

ЖИЛЬ. Я могу простить в комплекте.

ЛИЗА. Слишком много боли я тебе причинила.

ЖИЛЬ. Я готов заплатить за нас своей болью.

Совершенно по-детски Лиза снова отказывается, сонно покачивая головой.

ЖИЛЬ. Ты же только что мне простила.

ЛИЗА. Мне было легче: ты не пытался меня убить.

ЖИЛЬ. Но я слышал только что и другую песню: «я хочу жить с тобой».

ЛИЗА. Да.

ЖИЛЬ. Теперь не хочешь?

ЛИЗА. Нет. Тогда ты не знал. Думал, что это ты…

ЖИЛЬ. Нет. Я знал и тогда.

Лиза не осмеливается ему поверить. Он медленно продолжает.

ЖИЛЬ. Я помню всё. Как только я пришел в себя, лежа на носилках, память ко мне вернулась. Я никогда ее не терял.

ЛИЗА. Что?

ЖИЛЬ. Моя амнезия — это способ расследования, чтобы понять, почему ты ненавидишь меня до такой степени, что пытаешься убить. Моя амнезия — это ложь, чтобы вернуться, отыскать тебя. Я солгал тебе только ради любви.

Она смотрит на него сурово. Он между тем ласково продолжает.

ЖИЛЬ. После пятнадцати лет брака у нас в запасе только ложь, чтобы пробиться к истине.

ЛИЗА (непримиримо). К истине? Ну, так ты ее знаешь, и я ее знаю, эту истину! И что дальше? А? Что нам делать с этой истиной? Что нам с ней делать? Делать нечего!

Она наливает себе и залпом выпивает стакан виски. Потом берет чемодан и направляется к двери.

ЖИЛЬ. Я прощаю тебя, Лиза.

ЛИЗА. Тем лучше для тебя!

ЖИЛЬ. Пожалуйста, прими мое прощение.

ЛИЗА (с досадой). Браво, ты великолепен.

ЖИЛЬ. Но мое прощение не имеет никакого смысла, если ты сама себя не простишь.

Пораженная этой мыслью, Лиза останавливается на пороге. Гневно поворачивается к нему.

ЛИЗА. Тебе не надоела твоя благородная роль?

ЖИЛЬ (потирая рану). Благородная роль? Я и не понял.

ЛИЗА. А мне порядком надоела. Надоело, что ты роешься у меня в черепе, надоело, что ты меня понимаешь, что ты меня прощаешь. Мне бы хотелось твоей ненависти, побоев, оскорблений. Я бы хотела, чтобы тебе было так же больно, как мне.

Жиль указывает ей на бутылку виски.

ЖИЛЬ. Еще стаканчик на дорогу?

В ярости оттого, что ее провоцируют, Лиза хватает бутылку, подносит горлышко ко рту и лихо выпивает всё до капли.

ЛИЗА. Вуаля!

ЖИЛЬ. Отлично.

ЛИЗА. Мне надоело, что ты лучше меня.

ЖИЛЬ. Только что я был намного хуже.

ЛИЗА. А в конечном итоге — лучше. Но это так же невыносимо.

Она открывает дверь.

ЖИЛЬ. Лиза, хочу тебя поблагодарить.

ЛИЗА. Что?

ЖИЛЬ. Я был к тебе невнимателен. Не осмеливался даже спросить, почему ты пьешь. Я возлежал на всем протяжении нашего брака — пятнадцать лет, — не замечая, что время — плохой союзник любви. Спасибо, что прикончила задремавший наш брак. Спасибо, что прикончила чужаков, которыми мы стали. Только у женщины хватит на это мужества.

Она пожимает плечами. Он продолжает, чтобы ее удержать.

ЖИЛЬ. Мужчины трусливы, закрывают глаза на проблемы в своем доме, им хочется верить, что все по-прежнему хорошо. А женщины не прячут голову под крыло.

ЛИЗА. Напиши всё это в своей новой книге, читательницам это понравится.

ЖИЛЬ. Женщины не прячутся от проблем, Лиза, но им свойственно считать, что проблема — это они сами, что ослабление брака — результат ослабления их способности соблазнять, им кажется, что они несут за это ответственность, что это их вина, они всё сводят к себе.

ЛИЗА. Мужчины грешат из эгоизма, женщины — из эгоцентризма.

ЖИЛЬ. Один — один. Ничья.

ЛИЗА. Зеро — зеро. Ничья. Прощай.

ЖИЛЬ. Я люблю тебя, Лиза. Люблю за то, что в тебе нет нежности, за то, что ты даешь мне отпор. Я люблю тебя за то, что ты способна нанести мне удар. За то, что ты остаешься прекрасной незнакомкой. За то, что ты не станешь заниматься со мной любовью, если этого не хочешь.

ЛИЗА. А если я убью тебя?

ЖИЛЬ. Если мне суждено умереть, то я хотел бы принять смерть от тебя. Твое отсутствие меня лишь отравит, но не убьет. Пожалуйста, останься. Я не хочу никакой другой женщины. Никакого другого убийцы.

ЛИЗА. Прощай.

Уходит. Слышны ее удаляющиеся шаги.

Оставшись один, Жиль в нерешительности ходит по комнате. Потом решает погасить все лампы, как будто собирается лечь спать. Оставляет только лампочку над креслом, в котором он читает.

Проходя мимо проигрывателя, ставит пластинку с джазовой мелодией и садится в круг света.

Медленно, пошатываясь, возвращается Лиза, без чемодана.

Он слышит ее шаги, но нарочно не оборачивается. Он ждет.

Она как раз за его спиной.

ЛИЗА. Кажется, меня вырвало на твою машину.

Он счастлив, но контролирует свои эмоции. Не глядя на нее, он отвечает со всей возможной естественностью, воспроизводя сцену их первой встречи:

ЖИЛЬ. Мне всё равно не нравится ее цвет. Хотелось чего-нибудь пооригинальней.

ЛИЗА. Теперь она единственная в своем роде!

Смеются. Лиза понимает, что в таком легком стиле она может продолжать. Берет себе реплики, которые принадлежали Жилю в первый раз.

ЛИЗА. Жизнь — циничная штука.

ЖИЛЬ. Только на первый взгляд.

Она подходит к нему и смотрит на него.

ЛИЗА. Что вы за мужчина?

ЖИЛЬ. Ваш мужчина?

ЛИЗА. Охотно подтверждаю. От каждой фразы у меня увлажняются чресла, впечатление такое, что мозг мой цепенеет. И всё это симптомы недомогания под названием неодолимое влечение.

ЖИЛЬ. Мне очень жаль, но лекарства у меня нет.

ЛИЗА. Лекарство — это вы.

Улыбаются друг другу.

ЖИЛЬ. У вас кто-то есть?

ЛИЗА. В данный момент есть ты.

КОНЕЦ