Гнет [Вячеслав Анатольевич Марченко] (fb2) читать постранично, страница - 2

чтобы не было и меня, но тем, кто это делал – не повезло: вопреки их стараниям мои, обреченные погибнуть, родители, смогли выжить, и я, не Бог весть какой, но все же есть. Я один из тех, немногих, кому  посчастливилось продолжить род свой, и закрывать глаза на преступные злодеяния той, «народной» власти – я не имею права, потому что молчание мое означало бы согласие с теми, кто вчера морил голодом моих родителей, а сегодня цинично заявляет о том, что раньше,  в Советском Союзе, им жилось хорошо. 

   А глядя на то, как сегодня все более обнаглевшими становятся те, кто ненавидит Украину  как государство и Украинскую нацию как народ, как устанавливаются в Украине памятники Сталину – главному палачу украинского народа, я расценивать это иначе, как плевок в души уничтоженных его преступным режимом людей, не могу.

     Именно поэтому я хочу попытаться еще раз донести людям ту, пронизанную душераздирающими страданиями правду, о которой мне успела  рассказать моя бабушка, и которую нам уже никогда не смогут рассказать ни замученные голодом, ни сгнившие в лагерях, ни безжалостно уничтоженные на войне люди.     

  

                                                         

                                                                ВЯЧЕСЛАВ  МАРЧЕНКО  

                                                                             ГНЕТ

                                                                                                      «Так случилось, что в Отчизне,

                                                                                                      Пылавшей кровью кумачей,

                                                                                                      Шли на распыл людские жизни,

                                                                                                      Под злую волю палачей.

                                                                                                      Спаси нас Боже и помилуй,

                                                                                                      Не дай нам прошлое забыть,

                                                                                                      Чтоб все священные могилы

                                                                                                      Смогли бы в сердце сохранить»…

                                                                                                                     В. Вощенков

   Лето 1983 года. Село Ковалевка, Николаевской области. Украина.

   За окном черно. Сегодня,  с самого утра, громко шелестя  по листьям растущих рядом с хатой акаций, идет дождь, не переставая, гремит гром, и вспышки молнии постоянно озаряют свинцовое  небо.

   Любимая кошка бабы Кили - Мурка, лежит на подоконнике и испуганно выглядывает из-под опущенной тюли во двор, а мы с бабушкой сидим на веранде за столом, и я с удовольствием попиваю, собственноручно приготовленное нею для меня - «любимого и единственного» внука, виноградное вино и уплетаю сваренный нею борщ с курицей.    

   - Гремит прямо, как на войне… - произношу я после очередного грохота,  прорвавшегося с неба где-то невдалеке.

   Баба Киля медленно перевела свой взгляд за окно и, словно сравнивая, несколько секунд слушала раскаты грома, затем она чуть слышно проронила:

- Нет, на войне гремит страшнее… 

   …Моей бабушке, Иванцовой (Резниченко) Акулине Гавриловне, Богом  была отпущена долгая жизнь, в то время ей уже был 81 год.

   Невысокого роста, щупленькая,  всегда опрятная, с ввалившимися, но живыми глазами на изрытом глубокими морщинами лице и натруженными узловатыми руками, она после смерти своего мужа и моего деда – Вани, в 1957 году, и старшей ее дочери  Анюты - в 1975 году, жила в своей хате одна. Она была сильной женщиной - не хныкающей и работящей. А в ее под камышовой крышей хате всегда было чисто убрано и пахло фруктами и грецкими орехами.

   Имела она козочку «Белку», и по двору бегали куры. К ней во двор часто заходили какие-то местные мужчины и женщины и, оторвав от дел, посвящали ее в какие-то местные проблемы, а по вечерам она  выходила с низенькой табуреточкой на улицу и  там, у мура, сидела до позднего вечера с соседками-старушками, о чем-то с ними разговаривая.

   Ее живость ума и ясность речи всегда поражали меня. Баба Киля говорила на украинском языке, и ее говор всегда радовал мне слух, побуждая у меня желание общаться с нею. Я словно окунался в прошлое моего