Пауль Маар Волшебные капли для Субастика
Глава первая Загадочная находка
Когда дело доходило до по-тасовок, Мартин Пепперминт всегда пасовал. В их классе было несколько признанных силачей, а он принадлежал скорее к разряду слабаков. Строго говоря, он был не самым слабым. Слабее него был только Базилиус Мёнкенберг, который падал в обморок от одного сердитого взгляда.
Ростом Мартин Пепперминт тоже не отличался. Когда учитель физкультуры господин Кнортц выстраивал их перед началом занятия в линейку, то Мартин Пепперминт всегда оказывался четвертым от конца. А если не было Роланда Штеффенхагена, то и третьим. Роланд отсутствовал часто. Потому что его мама была большой любительницей писать объяснительные записки.
Если Роланду неохота было идти на физкультуру (а большой охоты у него никогда не было), то ему достаточно было за завтраком пару раз кашлянуть и прохрипеть:
— Знаешь, мама, я, кажется, немного простудился.
— Ай-ай-ай, вот напасть какая! — говорила мама. — Пожалуй, тебе не следует сегодня ходить на физкультуру. Сейчас напишу учителю.
С этими словами она садилась за компьютер и открывала заготовленный образец записки, озаглавленный «ФИЗРА». Текст был такой:
Прошу разрешить моему сыну Роланду Штеффенхагену не присутствовать на занятии по физкультуре в связи с… С уважениемПосле «в связи с» она всякий раз вставляла какое-нибудь новое название болезни, например: «ангина», «воспаление горла», «покраснение гортани» или «поражение слизистой оболочки зева». Все в классе завидовали Роланду. Такую маму надо поискать! Он сам очень гордился ею. И не столько потому, что она бесперебойно снабжала его объяснительными записками, которые он затем вручал учителю физкультуры, сколько потому, что она никогда не повторялась и подходила к делу с большой выдумкой. И действительно, тут было чем гордиться — только за последний год она сочинила восемнадцать записок с вариациями на тему «больное горло». А в этом году, после больших каникул, она уже успела выдать четыре штуки: новая серия состояла из «покашливания», «бронхита», «катара верхних дыхательных путей» и «хронической хрипоты». Для Мартина Пепперминта это означало, что с начала учебного года ему четыре раза пришлось быть третьим от конца, хотя в действительности он был все-таки четвертым. Что касается успеваемости, то тут дело обстояло несколько лучше. Мартин Пепперминт был где-то посерединке. А по немецкому даже немного впереди. Вот недавно получил пятерку за сочинение. Но это скорее случайность. А вот в чем Мартин Пепперминт действительно превзошел всех и вся, так это в стеснительности. Он был самым робким мальчиком в классе. По этой части он уверенно занимал первое место. И как бороться с таким сомнительным достижением, он не знал. Вот почему он однажды решил поговорить об этом с папой. — Что же мне делать? — спросил он отца. — Я всего боюсь… — А чего — всего? — решил уточнить господин Пепперминт. — Просто всего, — сказал Мартин и вздохнул. — Ну, это ты не сочиняй! — попытался взбодрить его господин Пепперминт. — А кто недавно прыгнул с метровой вышки в бассейне?! Головой вниз! Ужас! Я в десять лет ни за что бы не прыгнул с такой высоты! Умер бы от страха! — А Йенс Ульман прыгает с трехметровой! Ему тоже десять лет, между прочим! — возразил Мартин. — С трехметровой?! Вот это да! — искренне удивился господин Пепперминт и покачал головой. — Молодец какой! Я вот только один раз в своей жизни прыгал с трехметровой вышки. Да и то уже, можно сказать, в зрелом возрасте. И… не по своей воле… Заставили… — Кто тебя заставил? — спросил Мартин. Господин Пепперминт замялся. — Желание… Или, точнее, пожелание… — путано начал объяснять он. — Как бы это лучше сказать… — Хотеть не запрещается, — перебил его Мартин. — Только что толку! Я вон сколько раз говорил и себе: «Хочу быть таким же смелым, как Иене!» — и ничего! — Йенс это Йенс, а ты это ты! Все люди разные, — сказал господин Пепперминт, — и с этим приходится как-то мириться.
Но Мартин совершенно не хотел мириться с такими объяснениями и пошел за советом к маме.
— Ну, пусть я не буду таким, как Йенс, ладно! — заявил Мартин. — Но хотя бы просто как другие мальчики в классе. Взять, например, Роланда. Он у нас почти самый маленький, а не боится. Может запросто подойти к какой-нибудь девочке из параллельного класса и заговорить с ней!
— А ты что, тоже хотел бы пообщаться с девочками из параллельного класса? — спросила мама.
— Нет, со всеми не хотел бы. Только с одной, — признался Мартин.
— И с кем же это? Я ее знаю? — оживилась мама.
— Как же ты можешь ее знать, если я сам даже не знаю, как ее зовут? — с горечью ответил Мартин. — Могу только сказать, что у нее темные волосы. Она их завязывает в хвостик красной лентой. А живет она на улице Шуберта, дом двенадцать. И у нее есть собака.
Мама открыла рот от удивления.
— Откуда тебе известно, где она живет, если ты с ней даже не разговаривал? — спросила она.
— А я один раз пошел за ней и дошел до самого дома, — объяснил Мартин. — Хотя какое это имеет значение, мы же о другом говорим.
Но мама, похоже, была иного мнения.
— Когда же ты успел познакомиться с ее собакой? Ты ее видел? — допытывалась мама.
— Нет, не видел, — хмуро ответил Мартин. — Просто на воротах у них табличка висит с каким-то волкодавом. Ну, знаешь, такие вешают, с рисунком, чтобы отвадить непрошеных гостей. Я-то точно побоюсь даже в щель заглянуть. А вот Йенс, так он запросто открыл бы калитку, ввалился во двор да еще бы сам порычал на их собаку, — сказал Мартин, переводя разговор на больную тему. — И что мне с этим делать?
— С собакой? Или с собой? — спросила мама.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! — обиделся Мартин. — Я хочу быть храбрым и смелым, а не мямлей-тютей!
— Не всё сразу, — попыталась утешить его мама и погладила по голове. — Некоторым нужно время, чтобы набраться храбрости… Я вот, например, терпеть не могу всяких задавак, которые считают себя эдакими храбрецами, а посмотришь на них — так просто глупые нахалы… Мне гораздо больше нравятся такие мягкие, скромные люди, как твой папа.
— А мне нет, — буркнул Мартин и пошел к себе в комнату.
Он плюхнулся на кровать и уставился в потолок, собираясь отдаться во власть мрачных мыслей, но тут пришел папа и сказал:
— Страшные новости для нашего страшно трусливого Мартина! В ближайшее время ожидается нашествие диких зверей: зайцев, попугаев, хомяков и парочки особо хищных белых мышей!
— К нам что, Понеделькусы собираются?! — радостно воскликнул Мартин и подскочил на кровати.
— Угадал, — сказал господин Пепперминт. — Только что звонил дядя Антон. Завтра днем он зайдет к нам в гости. Со всем семейством, разумеется. Включая некоторых четвероногих.
Господин Понеделькус, которого Мартин называл «дядя Антон», был старым другом господина Пепперминта.
Его жена, тетя Аннемари, была хозяйкой той квартиры, в которой господин Пепперминт когда-то снимал комнату. (В те годы она еще носила фамилию Брюкман.) У Понеделькусов была дочка, на два года младше Мартина, и звали ее Хельга.
— А Хельга тоже придет? — с некоторой тревогой спросил Мартин.
— Конечно, — ответил господин Пепперминт. — Или ты думаешь, ее оставят дома присматривать за зверинцем? Вряд ли. Ведь Антон притащит всю компанию, так что присматривать будет не за кем.
В комнату заглянула госпожа Пепперминт.
— Я не ослышалась? — спросила она. — Антон придет? Со всеми зверями?
— Да, мы как раз обсуждаем его зоосад, — сказал господин Пепперминт.
— Хоть бы он своих белых зайцев дома оставил! — вздохнула госпожа Пепперминт. — А то в прошлый раз они обгрызли нам кресло и повытаскивали из обивки всю требуху!
Госпожа Пепперминт села к Мартину на кровать.
— Будем надеяться, что Аннемари запрёт его зайцев, — сказала мама. — Она их тоже не очень жалует.
Хорошо бы она заперла заодно и этого старого попугая. Как его там зовут?
— Кулес, — подсказал Мартин. — По мне, так пусть приводят хоть зайцев, хоть попугая, хоть слона, лишь бы они свою Хельгу заперли куда-нибудь подальше.
— Что это за новости такие? — удивился господин Пепперминт. — Она же тебе вроде нравилась. Сам говорил, что она вполне сносная.
— Говорил, — отозвался Мартин. — Просто мне с такими маленькими неинтересно. И к тому же она все время жует своих марципановых свинок, а я марципан терпеть не могу! Во что я буду с ней играть? Ей только прятки подавай! Всё прятки да прятки… Тоска зеленая!
— Предложи ей тогда сыграть во что-нибудь другое, — посоветовал господин Пепперминт.
— Во что, например? — ехидно спросил Мартин.
— В овощное лото, — предложила госпожа Пепперминт.
— Да эго вообще детский сад! — возмутился Мартин. — Уж лучше тогда в прятки!
На следующий день Мартин уже забыл, что не хотел видеть Хельгу. Во всяком случае, когда семейство Понеделькусов в полном составе, включая трех зайцев, одного золотого хомяка, одну золотую рыбку, двух морских свинок, дрессированную белку и попугая, пожаловало к Пепперминтам, Мартин сразу отправился с Хельгой на чердак, где, по их общему мнению, лучше всего было играть в те самые прятки.
При этих обстоятельствах Мартин натолкнулся на одну странную штуку, которая весьма озадачила его. После обеда он попытался осторожно выведать у папы, что это за объект пылится там на чердаке, но папа ловко уклонился от объяснений, и Мартин почуял: здесь скрывается какая-то тайна! Нужно было срочно посоветоваться с Роландом Штеффенхагеном. Но срочно посоветоваться не получалось. При гостях родители ни за что не отпустили бы его к Роланду. Ничего не оставалось, как ждать понедельника.
Мартин очень любил воскресенье, однако в тот день он, как никогда, мечтал, чтобы воскресенье поскорее закончилось.
Мартин Пепперминт и Роланд Штеффенхаген не только стояли рядом на физкультурной линейке, они еще и сидели за одной партой на всех остальных уроках. Нельзя сказать, что они были закадычными друзьями, но их объединяли две вещи: оба они восхищались Йенсом Ульманом и одинаково не любили Леандра Громмеля. Леандер Громмель (кличка Громила-Горилла) сидел сразу за ними и постоянно их задирал: он называл приятелей «мелочью пузатой», дергал за волосы, щипался, а однажды стащил у Роланда тетрадь по математике и сунул ее в мусорную корзину. Мартин же из-за него опозорился однажды на весь класс — на географии плюхнулся со всего размаху на пол, потому что Громила умудрился вытянуть из-под него стул в тот момент, когда Мартин собирался сесть. Смеху было — на пол-урока! Леандер Громмель был самым высоким в классе и потому стоял на физкультурной линейке первым. С короткой толстой шеей, длинными руками, которые у него всегда висели плетью, он выглядел довольно неуклюжим, ходил ссутулившись, изрядно косолапя. Он явно стеснялся своего роста и пухлой комплекции, но старался не показывать виду. Во всяком случае, когда одноклассники кричали ему: «Эй, Громила-Горилла!» — он делал вид, что ему все нипочем, и с вымученной улыбкой принимался изображать Бада Спенсера, итальянского актера-толстяка, у которого в нескольких фильмах тоже была кличка Громила. Леандер вставал в боксерскую стойку и зычно кричал: «Эй, амигос! Кто сразится с Громилой? Кто хочет попробовать его знаменитый удар левой?» Был у него и другой номер: сожмет кулачище, согнет руку в локте и давай зазывать: «Подходите, амигос! Пощупайте бицепсы у Громилы! Всего за один доллар! Не хотите? В ухо дам!» Но как бы он ни хорохорился, выглядело это как-то не очень убедительно. Чувствовалось, что это он так, больше для куража. Во всяком случае, всерьез его угрозы мало кто воспринимал. Бывало, начнет он из себя силача строить, а кто-нибудь из мальчишек возьмет да и скажет: «Да какие это бицепсы! Жир один! Где тут у тебя мускулы? В микроскоп не разглядишь!»
Девчонки, конечно, хихикать, а Леандер покраснеет и выскочит из класса, чтобы никто не увидел у него слез на глазах. Ну а как вернется, давай шпынять тех, кто послабее. А кто самый маленький в классе? Мартин и Роланд. Вот им и доставалось от Леандера больше всех, хотя они не дразнили его Громилой-Гориллой и даже не смеялись, когда другие потешались над ним.
Вполне понятно, что Мартин с Роландом не жаловали Леандера. Более того, они его просто терпеть не могли.
В тот день, когда Мартин надеялся по дороге из школы домой обсудить с Роландом свою таинственную находку, Леандер как назло увязался за ними. Он то пихал Мартина в спину, то норовил подставить подножку Роланду и всячески мешал.
— Отстань ты от нас, чего привязался? — попытался урезонить его Мартин и потянул Роланда на другую сторону улицы.
— Что ты пристал, как банный лист! Мы же тебя не трогаем! — крикнул Роланд, расхрабрившись.
— Ха-ха-ха! — загоготал Леандер. — А ты попробуй меня тронуть!
— А вот и попробую! — крикнул Роланд, рассердившись не на шутку.
— Так чего ж ты не идешь? — поддел его Леандер. — Идите сюда, я из вас котлету сделаю!
— Сам иди сюда! — ответил Роланд и погрозил кулаком. — Мы тебе покажем!
— Ой, не могу! — закатился смехом Леандер. — Уморил! Люди добрые! — заголосил он, сложив руки рупором. — Помогите! Карету скорой помощи двум буйнопомешанным клопам!
Это уже было слишком!
Чтобы не остаться в долгу, Мартин с Роландом хором запели:
Посмотрите на Громилу,
Ходит он большой гориллой!
Кинг-Конг, дедушка его,
Окочурился давно!
Леандер, конечно, такого стерпеть не мог. С разъяренной физиономией он бросился к обидчикам. Мартин с Роландом пустились наутек. — Встретимся у тебя после обеда! — крикнул Мартин на ходу, сворачивая в свой переулок. — В три у меня! — отозвался Роланд и помчался во все лопатки дальше, надеясь успеть добежать до спасительной зеленой калитки, за которой виднелся его дом, до того, как Леандер сцапает его. Ровно в три Мартин позвонил к Роланду в дверь. Открыл сам Роланд. Мамы не было дома. Она работала в Городском управлении системой водоснабжения и раньше пяти не возвращалась. — Заходи! — сказал Роланд. — Я посадил коммандера Кина на летающую платформу, чтобы на него не напали роботы, пока я тут с тобой разбираюсь. Роланд поспешил назад к компьютеру. Обычно Мартин садился рядом. На кнопки он не нажимал, этим занимался Роланд, зато Мартин давал советы, и часто очень даже толковые. Оба они любили компьютерные игры, причем такие, в которых нужно было не просто прыгать, бегать и стрелять, но еще и соображать. Так, например, Мартин однажды предложил, чтобы коммандер Кин катапультировался с ледяной пушки и таким образом перелетел через высокую стену. Идея оказалась блестящей! Потому что Кин приземлился на скрытом уровне и сразу получил тысячу очков. Сегодня, однако, Мартину было не до игры. Ему нужно было поговорить с Роландом. Мартин подсел к компьютеру и стал наблюдать за тем, как Роланд проводит коммандера через хрустальный дворец, минуя все опасности и ловушки, возле которых притаились прыгающие грибы и безжалостные роботы. Когда Роланд благополучно вывел человечка за пределы дворца и кликнул мышью, чтобы сохранить достигнутый результат, Мартин сказал: — Слушай, тут такая история… — Прекрасная история — все роботы в крематории! — запел Роланд, не отрывая взгляда от экрана. — При чем здесь роботы! — Мартин уже начинал терять терпение. — Мне нужно тебе кое-что рассказать… — Ну так рассказывай! Кто тебе мешает? — безмятежно ответил Роланд, продолжая заниматься своим делом. — Вчера я нашел на чердаке, в шкафу, одну странную штуку… Водолазный костюм! Засунут был в самый дальний угол! Представляешь?! — Конечно, — отозвался Роланд. — Как у коммандера Кина. Водолазный костюм получаешь на самом верхнем уровне, в конце, у дальнего выхода из хрустального дворца… — Нет, ну ты сам подумай! — попытался отвлечь друга от компьютера Мартин. — Разве это не странно? Откуда там взялся водолазный костюм? И главное — зачем он вообще понадобился родителям? — А что тут странного? — удивился Роланд. — Как же, по-твоему, Кин незаметно переберется на остров? Ведь если он не попадет на остров… — Что ты мне голову морочишь своим Кином?! — рассердился Мартин. — Я говорю о водолазном костюме, который я нашел у нас на чердаке! — Тоже мне невидаль! — равнодушно ответил Роланд. — Почему у твоего папы не может быть водолазного костюма? Вот если бы мой папа жил с нами, то я бы нисколько не удивился, когда бы нашел у него водолазный костюм. — Нет, это не папин костюм, потому что он очень маленький, — возразил Мартин. — Еле-еле на меня налезет. — Ну, может быть, твой папа носил этот костюмчик в детстве? — высказал предположение Роланд, отрываясь от игры. — Исключено, — отрезал Мартин. — Во-первых, в детстве он вряд ли занимался подводным плаванием. Он у меня вообще не спортивный. А во-вторых, я уже его об этом спрашивал. — Ну, раз спрашивал, так чего ты ко мне пристаешь? — Роланд хотел было снова заняться коммандером Кином, но Мартин ему не дал. — А того, что папа мне ничего толком объяснить не смог, — сказал он. — Что-то такое пробурчал и замял тему. — Ну, может, он и сам не помнит… — предложил еще один вариант Роланд. — Очень даже помнит, — отклонил выдвинутое предположение Мартин. — Я случайно услышал обрывок разговора. Дядя Антон спросил отца: «Почему ты не хочешь рассказать Мартину о том, чей это водолазный костюм?» А папа сказал: «Еще рано. Пусть подрастет немножко». Все это очень странно, ты не находишь?
— Действительно, очень странно! — согласился Роланд и нажал на паузу. — Тут кроется какая-то тайна! Прямо как в компьютерной игре. Давай пораскинем мозгами. Что мы имеем? Водолазный костюм детского размера. Где он хранится? В твоем доме, на чердаке. Что из этого следует? Раз есть маленький костюм — значит, должен был быть и ребенок. Вывод: у твоих родителей до тебя был ребенок!
— И куда он подевался? — спросил Мартин, обдумав то, что сказал Роланд.
— Есть три варианта, и все три не очень веселые, — продолжал рассуждать Роланд. — Что, между прочим, объясняет, почему твои родители ничего тебе не рассказывают. Вариант первый: он сбежал из дома и не вернулся. Вариант второй: его похитили. Вариант третий: он умер. И все это произошло до твоего рождения. Иначе ты знал бы об этом, верно?
— Н-да… — озадачился Мартин. — Значит, получается, что у меня был брат или сестра… И все же я не понимаю, почему родители мне ничего не рассказывали…
У Роланда и на это нашлось объяснение.
— Все очень просто, — сказал он уверенным голосом. — Если бы он был жив и в любой момент теоретически мог вернуться, они непременно рассказали бы тебе об этом. А то представь себе: в один прекрасный день он или она заявится к вам, а ты ни сном ни духом. Нет, думаю, что он все-таки умер. И поэтому они тебе не рассказали, чтобы тебя не огорчать.
— А чего мне огорчаться, если я его совсем не знал? — возразил Мартин. — Грустно, конечно, но…
— Значит, им самим грустно вспоминать об этом печальном событии, вот они и молчат! — нашелся Роланд. — Моя мама, например, тоже не очень-то любит говорить о моем папе, потому что не хочет сама расстраиваться. Так что — все дело в этом!
— Думаешь? — засомневался Мартин.
— Уверен! — ответил Роланд. — А чтобы убедиться в том, что я прав, мы сделаем следующее, — сказал он возбужденно, как будто речь шла о новой компьютерной игре. — Мы пойдем с тобой на кладбище и поищем могилу твоего брата! Ведь у него должна быть такая же фамилия, как у тебя! Если нам попадется хоть один малолетний Пепперминт, считай, что мы решили эту задачку!
— Ну, не знаю, — протянул Мартин. — Во-первых, я не очень люблю ходить на кладбища…
— Да? А кто все рвался на уровень с кладбищем, когда мы играли в «Планету Космо»? Причем ночью, в грозу! — не дал ему договорить Роланд.
— …а во-вторых, — продолжал Мартин, — кладбище такое огромное, что мы с тобой сто лет будем по нему блуждать.
— Глупости! — отрезал Роланд. — Разделим пополам, ты возьмешь левый уровень, то есть, я хочу сказать, левую сторону, я правую, и за раз прочешем! Пошли?
— Можно и сходить, — не слишком охотно согласился Мартин и поднялся.
— Погоди, я только за водичкой в кухню сгоняю! — крикнул Роланд и умчался.
Когда он вернулся, Мартин уже снова сидел у компьютера, а по экрану цепочкой шагали лемминги.
— Чего ты расселся? — возмутился Роланд. — Мне что, больше всех надо?
— Поход отменяется! — сообщил Мартин. — Пока ты там бегал, я сложил в голове два и два и понял, что нам никуда идти не нужно, — сказал он, отправляя леммингов в яму, через которую они проваливались один за другим на нижний уровень.
— Это почему же? — спросил Роланд, подсаживаясь к компьютеру.
— Потому что у меня не могло быть никакого брата, — ответил Мартин и нажал на паузу. — Считай сам: мне сейчас десять, а водолазный костюм почти моего размера. Это значит, что моему брату было приблизительно десять лет, когда он его носил. А если он родился до меня, то ему сейчас теоретически должно быть лет двадцать, не меньше. А этого просто не может быть.
— Почему нет? — не понял Роланд. — У моей мамы, например, тоже есть брат. Так ему когда-то было двадцать лет. Правда, давно. Сейчас ему уже тридцать.
— Ну, ты тормоз! — начал уже сердиться Мартин. — Как же моя мама может иметь двадцатилетнего сына, если ей самой чуть больше тридцати? А с папой моим они познакомились двенадцать лет назад. На лестнице. Он мне сам рассказывал об этом. Так что никакого брата мы искать не будем, потому что его не было и быть не могло!
— Ты прав, — согласился Роланд. — Считать умеешь, не то что я! Но все-таки — чей же это водолазный костюм?
— Понятия не имею, — ответил Мартин. — Похоже, это так и останется тайной.
— Ну почему, — возразил Роланд, который хотя и смотрел все время на экран, пока Мартин ему рассказывал свою историю, но ничего не пропустил, все запомнил. — Твой папа ведь сказал дяде Антону: «Пусть подрастет немножко, тогда и узнает». Значит, нужно только подождать годик-другой, и папа тебе все расскажет!
Но так долго ждать Мартину не пришлось. Уже через три месяца ему открылась тайна водолазного костюма. А точнее, через неделю после рождественских каникул.
Глава вторая Большие планы, большие страхи
В начале ноября учитель физкультуры господин Кнортц записался со своей женой в танцшколу, на курс для продвинутых. Уже на втором занятии, когда проходили танго, он запутался в складках юбки своей партнерши, не удержал равновесия, упал и сломал себе ногу. Ему наложили гипс, и теперь он сидел дома. Вот почему класс Мартина временно передали другому преподавателю, господину Дауме.
Всем очень понравился новый учитель.
А когда он заявил, что намерен организовать сразу после рождественских каникул поездку на неделю в горы, в лыжный лагерь на Рёне, все пришли в неописуемый восторг.
У Мартина Пепперминта было двойственное отношение к господину Дауме.
— С одной стороны, он мне нравится, — сказал он Роланду, когда они шли после уроков домой. — Он, по крайней мере, не строит нас по росту.
— Ас другой стороны? — спросил Роланд.
— Ас другой стороны, мне надоели его дурацкие соревнования! — признался Мартин. — Всё соревнуемся и соревнуемся! Тоже мне развлечение — разбиться на группы и думать только об одном — кто проиграет, а кто выиграет…
— Велика беда, если твоя группа разок-другой проиграет! — попытался успокоить его Роланд.
— Разок-другой! Скажешь тоже! — разошелся Мартин. — Моя группа проигрывает всегда! Ты что, не слышал? У нас теперь в классе любимая шутка: «Кто хочет проиграть, возьмите к себе Мартина Пепперминта!»
— Да неправда все это! — возразил Роланд. — Ты преувеличиваешь!
Какое-то время они молча шагали по улице. Леандер Громмель, к счастью, остался на дополнительные занятия в школе, так как он уже трижды явился с несделанным домашним заданием. Никто не мешал им спокойно обсудить важную тему — никто не наскакивал сзади, не щипал, не дергал за ухо, не задирал.
— Теперь еще эта лыжная затея… — вздохнув, сказал Мартин после некоторой паузы.
— А что ты имеешь против? — воскликнул негодующе Роланд. — На целую неделю больше отдыхаем, чем все!
— Да я на лыжах кататься не умею, — признался Мартин.
— А я что, по-твоему, умею? — выпалил Роланд. — Подумаешь, велика наука! Залезаешь на гору, прицепляешь эти штуковины и поехал!
Мартин рассмеялся:
— Ага, а если ты уедешь совсем не туда, куда собирался? Улетишь в какую-нибудь пропасть — и привет. Что ты будешь тогда делать?
— Тогда я сделаю как в «Королевском квесте», когда принц проваливается в щель на леднике, — ответил со смехом Роланд. — Нажму на «Enter» и начну все сначала! И вообще, о чем мы говорим! Подумаешь, ну свалишься разок, прокатишься на попе…
— Тебе легко рассуждать, — сказал Мартин со вздохом. — Ты смелый. Во всяком случае, смелей, чем я!
Они опять замолчали. Каждый думал о своем.
— Знаешь, я собирался тебе кое о чем рассказать, — прервал молчание Роланд. — Сегодня на большой перемене я выведал много интересного. Хотел тебя порадовать. Но теперь и не знаю, говорить или нет. Раз ты так боишься лыж и все только думаешь, как бы в лужу не сесть, то есть в снег, да не опозориться…
— Ладно, выкладывай! — хмуро сказал Мартин.
— Параллельный класс тоже едет! — выпалил Роланд.
— Да ты что?! — испугался Мартин. — И девочки?
— Так и знал, что спросишь! — расхохотался Роланд. — Представь себе, и девочки! Тина Холлер в том числе!
— А мне-то что за дело до какой-то там Тины Холлер? — удивился Мартин. — Я ее знать не знаю!
— Очень даже знаешь! — с ехидной ухмылкой сказал Роланд. — Ну, эта, с хвостом! Она еще любит красные ленты. Такая с темными волосами, на Шуберта живет.
— Ах, эта! — протянул Мартин, стараясь выглядеть как можно более равнодушным. — Откуда ты знаешь, как ее зовут?
— Спросил на перемене у ее подружки, — ответил Роланд с таким видом, как будто это самое простое дело на свете.
— А… откуда тебе известно… — начал было Мартин после некоторой запинки.
— Что ты в нее втрескался по самые уши? — подхватил Роланд. — Да это видно невооруженным глазом! Только слепой не заметит, как ты начинаешь дергаться, стоит только ей показаться на горизонте!
— Врешь ты все! — выкрикнул Мартин и покраснел как помидор.
— Я?! Вру, говоришь? — прищурился вредный Роланд. — А кто, скажите, пожалуйста, в четверг потащил меня к черту на кулички, чтобы зачем-то пройтись по улице Шуберта? Такого кругаля дали! А все почему? Да потому, что туда шла эта самая Тина! Думаешь, я не заметил, как ты на нее глаз косил, когда мы плелись по другой стороне улицы? Я тебе не Нассо, который вдруг потерял свой хрустальный шар, и прекрасно вижу, как ты на нее все время пялишься!
Насо был героем компьютерной игры «Последние дни мира». Он был слепым и прозревал лишь тогда, когда держал в руках голубой хрустальный шар.
— И ничего я не пялюсь! — начал оправдываться Мартин. — Ну, посмотрел разок-другой, и что из этого? Мне просто нравится, как она одевается, и вообще… Она, по-моему, красивая…
— Согласен, — поддержал друга Роланд с серьезным видом. — И прическа у нее интересная…
— Правда?! Ты тоже обратил внимание? — обрадовался Мартин. — Особенно мне нравится, когда она делает хвост не сзади, а так сбоку… У нее тогда волосы так забавно торчат в разные стороны. Она вообще забавная! И глаза очень веселые! А вчера у нее появилась сережка. Заметил? В правом ухе. Маленький такой пингвин! У всех какие-нибудь там звездочки, розочки, кольца, а у нее — пингвин! Это она здорово придумала! Ни у кого такого нет! Скажи, класс?!
Но Роланд на это ничего не ответил. С тяжелым вздохом он уселся на приступочек большой витрины и устало воздел глаза к небу, всем своим видом давая понять, что этот поток излияний кого угодно доконает, даже такого терпеливого и выносливого человека, как Роланд.
Мартин же не замечал ничего вокруг. Он продолжал тараторить как сорока:
— И ведь что интересно. Ты видел ее новый свитер? С белым медведем? Так вот, это не просто белый медведь… У нее все подобрано со смыслом! Тут целая история получается. Пингвин и белый медведь! И тот и другой обитают на Северном полюсе! Понимаешь? Они… как бы это сказать… рифмуются…
— Может, конечно, и рифмуются, только пингвин, к твоему сведению, живет на Южном полюсе, а не на Северном! — внес поправку Роланд, который знал географию лучше Мартина. — Эк она тебя зацепила! — сказал он с тяжелым вздохом. — Я только одного не понимаю: почему тебе в лыжный лагерь ехать не хочется? Я бы на твоем месте скакал на одной ножке от счастья! Вдруг тебе повезет, и Тина свалится в сугроб. Тогда ты сможешь ее оттуда выудить! Прекрасная возможность заарканить девчонку…
— Заарканить? — не понял Мартин.
— Ну, завести с ней разговор, — перевел Роланд. — В непринужденной обстановке, разгребая сугроб… С такой задачей может справиться даже самый скромный скромник… вроде тебя!
— Нет, — мрачно сказал Мартин. — Скорее я сам свалюсь в сугроб и буду полдня со всеми этими лыжами и палками оттуда выкарабкиваться…
Роланд расхохотался:
— А еще лучше — ты бухаешься в сугроб, от этого сходит лавина и немножко накрывает Тину. Тут подчаливает Йенс Ульман, откапывает ее, берет на руки и тащит в лагерь. По дороге они помолвятся, а на следующий день Йенс попросит тебя и Громилу быть у них свидетелями на свадьбе!
— Ага, очень смешно! Смешно дураку, что нос на боку! — рассердился Мартин, которому явно было не до шуток. — Вот не знаю, ехать мне, не ехать… — продолжил он, сосредоточенно глядя под ноги.
— Можно подумать, у тебя есть выбор, — сказал рассудительный Роланд. — Это же вместо уроков.
Ты просто обязан ехать. И вообще, ты же не можешь меня бросить? А если мне подселят Громилу?! И мне придется слушать его храп! Я же не выдержу и придушу его! А кто тогда сможет подтвердить на суде, что это произошло в порядке вынужденной самообороны?! Кто, спрашиваю я тебя?! Свидетелей-то не будет!
— Ладно, раз такое безвыходное положение, поеду, — улыбнулся Мартин. — А то еще и впрямь упекут тебя за решетку без вины виноватого!
— Обещаешь? — строго спросил Роланд.
— Обещаю, — ответил Мартин.
Вечером, однако, Мартин, забыв о данном обещании, предпринял последнюю слабую попытку отвертеться от лыжной напасти.
— Скажи, папа, а у нас много денег? — как бы между прочим спросил он отца.
— Что значит — много? — удивился господин Пепперминт, услышав такой неожиданный вопрос. — У нас достаточно денег… А почему ты спрашиваешь? Тебе не хватает на карманные расходы?
— Нет, почему, хватает! — заверил Мартин. — Я о другом. Как ты считаешь, мы можем себе позволить покупку лыж для меня, и лыжного костюма, и прочей ерунды? У нас тут затевают поездку всем классом на целую неделю. Сразу после каникул. На лыжах, видите ли, кататься будем, вместо того чтобы учиться. Вот если бы у нас не нашлось денег на все это обмундирование, то мне пришлось бы остаться дома…
— Не беспокойся, — утешил его господин Пепперминт. — Все в порядке. Тем более что скоро Рождество, кого-то ждут подарки… — сказал он и заговорщицки подмигнул.
— Честно говоря, на Рождество я бы предпочел получить компьютер, а не лыжи, — с кислым видом проговорил Мартин.
— Даже не думай! — решительно пресек разговор на эту вечную тему господин Пепперминт. — Мы с мамой целый день на работе перед компьютером торчим, не хватало, чтобы нам и дома мозолил глаза сей вредный агрегат. Нет, нет и нет!
Тогда Мартин подошел к лыжной проблеме с другого бока.
— Но ведь лыжи стоят огромных денег! Зачем столько выкладывать, если я и кататься-то на них не умею!
— Вот и научишься! — возразил господин Пепперминт. — Ведь вы для того и едете в лыжный лагерь, насколько я понимаю.
— А ты сам умеешь на лыжах кататься? — поинтересовался Мартин.
— Я? Нет, — честно признался господин Пепперминт. — К сожалению. В детстве я страшно боялся этих штуковин, а теперь уже поздно учиться.
— Вот и я, между прочим, страшно боюсь этих штуковин, — выпалил Мартин.
— Хм… — озадачился господин Пепперминт. — Понимаю тебя, — сказал он и положил сыну руку на плечо. — Как же с этим бороться?
— Понятия не имею, — уныло отозвался Мартин. — Хотел тебя спросить, но раз ты и сам не знаешь…
— Надо посоветоваться с мамой, — предложил господин Пепперминт. — Она ведь у нас очень смелая! Смелее нас двоих вместе взятых!
— А чего ее спрашивать, если я заранее знаю, что она ответит, — вздохнул Мартин. — Скажет, что ей очень нравятся скромные, робкие люди вроде тебя…
— Это она так говорит? — умилился господин Пепперминт. — Здорово!
— А мне нравятся смелые. Как Йенс Ульман, — буркнул Мартин и побрел к себе в комнату.
Весь вечер он просидел у себя, ломая голову, что бы такое придумать. Аппендицит — вот хорошая штука, размышлял он, старательно ощупывая себя. Так нет, не болит! Перелом руки тоже сгодился бы. А как ее по заказу сломать? Может быть, зуб подойдет? Сказать, что разболелся, мочи нет, и кто там разберется, болит он в самом деле или нет.
Но тут он представил себе, как огорчится Роланд, когда узнает, что ему придется ехать одному, и принял решение.
Он взял листок бумаги и написал: «Нельзя оставлять друзей в беде. Я пообещал Роланду, что поеду, значит — поеду!!!»
Он сложил лист в четыре раза и сунул под подушку. Способ был проверенным. Поспишь с такой запиской, и, глядишь, на следующее утро все исполняется, что задумал. Во всяком случае, Мартин уже так делал, когда у них была контрольная по биологии. Помогло. «Авось, и теперь поможет», — сказал он себе.
Если бы он знал, что не он, а Роланд не сдержит данного обещания, он, может быть, написал бы совсем другое.
Глава третья Неожиданный визит
Отъезд в лагерь был назначен на седьмое января. В семь тридцать автобус отправлялся от Шиллер-плац. Первые ученики начали собираться уже в семь. Они стояли на остановке со своими лыжами, чемоданами, сумками и поджидали автобус. Последние подтянулись к семи сорока. Среди них был и Мартин Пепперминт. Его привезла мама. Она единственная в семье водила машину.
Автобус прибыл в восемь. Водитель сказал, что застрял в пробке, а может быть, он просто проспал и придумал такую отговорку.
Мартин нес в одной руке чемодан, в другой большую сумку, в которой лежали новенький лыжный костюм и ботинки. Некоторые мальчики и все девочки явились уже при полном параде: в глазах пестрело от ярких блестящих комбинезонов на толстых молниях и цветастых сумок, загромоздивших весь тротуар. Йенс Ульман даже нацепил лыжные ботинки. В своих голубых мастодонтах, которые по размеру были больше тостера, он красовался в центре шумного кружка.
Мартин попытался отыскать среди всех этих чемоданов, сумок, рюкзаков, девочек и мальчиков своего друга Роланда Штеффенхагена. В конце концов Роланд обнаружился.
Он стоял рядом со своей мамой и вид имел весьма понурый.
— Здорово, Роланд! — поприветствовал его Мартин. — Давно не виделись!
Они действительно почти не встречались на каникулах.
— А где твой чемодан? — спросил Мартин, озираясь.
Роланд закашлялся, покраснел, тяжело вздохнул и сказал:
— Я не еду. Меня не пускают. Мама только что отпросила.
— Как это отпросила?! Почему?! — дрожащим голосом спросил Мартин.
— Потому что он простудился, — ответила за Роланда мама. — Вот я и написала объяснительную.
— Но, мама, — заканючил Роланд. — Я же совсем не болен! Правда! Представляешь, — сказал он тихонько, обращаясь к Мартину, — я сдуру кашлянул за завтраком, а она уже прыг к компьютеру — и писать. Подозрение на тонзиллит, видите ли…
— Тонзиллит? — переспросил Мартин.
— Ну да, — ответил Роланд. — Это что-то вроде воспаления миндалин. Мам, ну, мам, — принялся он снова теребить свою родительницу. — Ну разреши мне поехать со всеми! Ну пожалуйста!
Но мама оставалась непреклонной.
— Не могу же я отпустить тебя с такой простудой на высокогорье! Еще воспаление легких схватишь!
— Ну какое высокогорье! Что ты сочиняешь! Мы же едем просто на возвышенность! — уверенным голосом знатока сказал Роланд.
— Какая разница, — отрезала мама. — Возвышенность она потому и возвышенность, что там высоко, а на высоте всегда дует ветер и холодно! Прощайся с друзьями и пошли! — скомандовала она.
— Да, похоже, конец игры, «Game over», как говорится, — сказал Роланд, глядя на Мартина печальными глазами. — Сам слышал…
— Это что же, я поеду один? — не верил своим ушам Мартин.
— Что значит один? Совсем не один, — сказал Роланд и показал на пеструю толпу одноклассников. — Ладно, бывай, старик! И не сердись…
В этот момент раздался зычный голос господина Дауме:
— Так, садимся! Все в автобус! Параллельный класс уже полчаса как выехал! Шевелитесь! Быстро, быстро!
— Быстро, быстро! — отозвалась эхом госпожа Руммлер, воспитательница, которая тоже была тут.
Мартин наскоро попрощался с мамой, которая уже успела запихнуть его вещи в большой багажник, помахал Роланду и залез в автобус.
— Звони! — крикнули хором Роланд и госпожа Пепперминт.
Двери закрылись, и автобус тронулся.
Мартин огляделся. Все занято! Только рядом с госпожой Руммлер, Базилиусом Мёнкенбергом и Леандером Громмелем было еще свободно. Мартин плюхнулся рядом с Базилиусом. Уже через километра три народ принялся шуршать пакетами, доставать бутерброды, контейнеры с завтраком и щелкать банками с шипучей кока-колой.
Мартин молча смотрел в окно. Ночью выпал снег, превратившийся теперь в мокрую желто-коричневую кашу, брызги которой разлетались веером из-под колес, окатывая припаркованные по обочинам машины.
Базилиус Мёнкенберг углубился в комикс про Микки-Мауса и явно был нерасположен к беседам.
Когда они выехали из города, господин Дауме прошел вперед, сел рядом с водителем и взял микрофон.
— Так, выключили все свои плееры, вытащили из ушей наушники! — строго проговорил он.
Выглядело это очень забавно: он говорил, сидя спереди, а голос его доносился из колонок, установленных сзади.
— У меня для вас кое-какая информация! Ехать нам часа четыре, так что к обеду мы уже будем в лагере.
Услышав слово «обед», Леандер Громмель захлопал в ладоши. Раздались смешки. Кто-то тоже зааплодировал.
Господин Дауме сделал вид, что не слышит, и продолжил:
— В лагере два корпуса. В одном разместятся мальчики, в другом — девочки.
— У-y-y-y! — прокатилось по автобусу. Громче всех укали девочки.
Но и это господин Дауме пропустил мимо ушей.
— Обращаю ваше внимание на то, что, когда я говорю «мальчики», я имею в виду и мальчиков из параллельного класса. То же самое относится и к девочкам. Надеюсь, что вы не передеретесь.
Автобус опять загомонил-заулюлюкал!
— Прекратите! — цыкнул на разошедшихся подопечных господин Дауме. — Всего в двух классах — шестьдесят один человек, двадцать три мальчика и двадцать девять девочек.
— Мальчиков меньше, двадцать два! — крикнул Йенс Ульман с заднего сиденья. — Роланда нет!
— Верно, Йенс! Спасибо! — отозвался учитель. — К девочкам приставлены госпожа Руммлер и госпожа Балльхаузен. За мальчиками надзирать буду я с господином Лейтпрехтом, который разделит со мной эту горькую участь. Вы сегодня с ним познакомитесь, он едет в другом автобусе. Теперь по поводу размещения. В каждом корпусе по одиннадцать комнат, из них шесть четырехместных и пять двухместных. Мы с господином Лейтпрехтом берем себе одну двухместную, остальное распределите между собой сами. Вот будет чем заняться, пока мы едем!
Всем, конечно, хотелось попасть в четырехместные комнаты, и ребята тут же начали сбиваться в группки.
Только к Мартину никто не обращался, и он сам ни к кому не просился. Если бы Роланд Штеффенхаген был тут, они спокойно взяли бы комнату на двоих и жили себе припеваючи. Но Роланд бросил его.
Мартин уставился в окно. Снаружи опять пошел снег. Чем ближе были горы, тем гуще валили белые хлопья. Когда они наконец добрались до Фармерсберга и высыпали из автобуса, вокруг все было белым-бело.
Ребята разобрали сумки и чемоданы и разошлись по корпусам.
Мальчишкам не повезло. Параллельный класс уже успел отхватить себе целых четыре большие палаты. Из-за этого сразу же разгорелся сыр-бор, но потом все как-то утряслось. После сложных рокировок оставшиеся две четырехместки и четыре двухместки благополучно заполнились. Поскольку из класса Мартина заехало пятнадцать мальчиков, то получилось так, что кому-то из них нужно было поселиться одному в комнате на двоих. Этим кем-то стал Мартин.
Узнав об этом, господин Дауме решил вмешаться.
— Вы же не можете оставить Пепперминта спать одного! — сказал он. — Пусть кто-нибудь переедет к Мартину.
Ответом на это предложение было смущенное молчание. Ребята стояли и смотрели кто куда, лишь бы не встретиться взглядом с учителем. Чувствовалось, что никому не охота переселяться к Мартину.
— Да не беспокойтесь, господин Дауме, — поспешил спасти положение Мартин. — Мне так даже лучше. Потому что я храплю.
— Ну, как знаешь, — ответил господин Дауме. — Так, а теперь быстро разложили вещи и на обед! Встречаемся через десять минут!
Мартину совершенно не хотелось идти обедать со всеми. Он остался в комнате и лег на кровать рядом с дверью. Вторая кровать, стоявшая у противоположной стенки, предательски зияла пустотой. Если бы Роланд поехал с классом, то сейчас он скакал бы но постели, шутил бы свои шутки, а потом они вместе пошли бы на обед и посмотрели, за каким столомсидит Тина. Но Роланд был дома, а Мартин куковал тут один-одинешенек.
Шум в коридоре постепенно затих. Все ушли в столовую.
Мартин поднялся и посмотрел в окно. Белое заснеженное поле уходило к горизонту. Тонкие сосенки тянулись рядком вдоль дорожки, которая убегала куда-то вдаль и там терялась в сероватом лесу. Внизу перед домом, посреди замерзшего фонтана, грустил на постаменте крошечный ангел в снежной шапке на голове, съехавшей набекрень. Вокруг постамента намело пухлых сугробов. Они вылезали из фонтана, как мамино тесто, когда оно слишком поднималось и норовило удрать из керамического горшка.
Солнце выглянуло из-за облаков, снег засверкал на свету, и Мартин вспомнил ледовый дворец из компьютерной игры Роланда. «Красота! — думал Мартин. — Жил бы себе тут и радовался, если бы не эти треклятые лыжи!»
Он снова лег на кровать. Наверное, никто и не заметил, что он не пошел на обед. Конечно, кому есть дело до какого-то Мартина Пепперминта. Нет его, и ладно! Вот если бы Йенс Ульман задержался на две минуты, то тут уж все переполошились бы: «А где Йенс? Ты не видел Йенса?»
«Если господин Дауме вдруг спросит, почему меня не было, — размышлял Мартин, — скажу, что плохо себя чувствовал». Мартин и впрямь чувствовал себя не вполне здоровым. В горле как-то першило… Может быть, он вправду еще заболеет? «Вот будет смех: Роланд из-за двух чихов остался дома, а я тут буду валяться на краю света с тяжелым тонзиллитом или чем-нибудь почище!» — горько усмехнулся Мартин и с некоторым усилием сел на кровати.
Волоча ноги, он добрался до шкафа и достал сумочку с зубной щеткой, пастой и прочей дребеденью. Там же у него были лекарства, которые мама в последний момент сунула ему в дорогу. Какие-то три пузырька и таблетки. Она, конечно, объяснила, что когда принимать, но Мартин все пропустил мимо ушей, запомнил только, что какое-то из этих снадобий «повышает защитную реакцию организма». Кто ж знал, что ему так скоро понадобятся лекарства?
На одном из пузырьков была странная этикетка: простая белая бумажка, на которой кто-то от руки написал: «В. к. д. С.».
Мартин задумался. Что означают эти буквы?
«К» — это, похоже, капли. С этим все ясно. Маленькое «д» тоже более или менее понятно — «для». Какие-то капли для чего-то. Какие болезни начинаются на «В» или «С»? Что там писала мама Рональда в своих объяснительных? Ангина, катар верхних дыхательных путей, хроническая хрипота, бронхит… Все не годится! А, вспомнил, еще было воспаление слизистой оболочки зева! Воспалительные капли? Нет, восстановительные! Конечно! Восстановительные капли для слизистой оболочки зева! «Вот что это такое! — обрадовался Мартин своему открытию. — Так, а зачем мне эту слизистую оболочку восстанавливать? — спохватился он. — Пораскинем мозгами, как говорит Роланд. Зев — это что? Горло. А у меня там явно непорядок. Значит, самое время принять эти самые „В. к. д. С“, хуже не будет! Сколько же капель нужно накапать? Хоть бы написал кто… Тридцать? Пятьдесят? А вдруг они горькие?»
Чтобы не переборщить, Мартин решил для первого раза ограничиться десятью каплями и развести их в большом количестве воды.
Он взял один из желтоватых пластиковых стаканчиков, которые стояли на умывальнике, чтобы чистить зубы, и сполоснул как следует не слишком чистую посудину. Потом он накапал десять капель, долил воды, зажмурился на всякий случай и выпил неведомую микстуру одним залпом.
В тот же миг раздался оглушительный треск, как будто кто-то хлопнул наполненный воздухом полиэтиленовый пакет. Мартин вздрогнул, обернулся и обомлел. Перед ним стоял очень странный ребенок. Таких он в жизни своей не встречал! Мартин даже не мог разобрать, мальчик это или девочка. У невесть откуда появившегося гостя были ярко-рыжие волосы, нос пятачком, а по всему лицу были разбросаны синие веснушки. Одет он был при этом в очень затейливый лыжный костюм, весь разрисованный сосисками. Роста он был такого же, как Мартин, и смотрел он на Мартина так же ошарашенно, как тот смотрел на пришельца.
— Ты ч-ч-что… Из п-п-параллельного к-к-класса? — заикаясь, спросил Мартин. — Ты как тут очутился?
— Приземлился-очутился! Где? Не знаю! Чудеса! Видно, дверью я ошибся! Вот такая колбаса! Я пошел, прощай, бывай, рот скорее закрывай! — протараторил рыжий и пошагал к выходу.
— Эй, погоди! — остановил его Мартин.
Сосисочный костюм притормозил и, лихо развернувшись, сделал ласточку.
— Погодить-то погожу, только ясно и ежу, что попал я не туда! Вот какая ерунда! — проговорил он и крутанулся на месте. — Отправляюсь быстро в путь, ты ж меня скорей забудь! Ты не видел никого и не знаешь ничего! Пока!
С этими словами странный субъект, продолжая стоять на одной ноге, взялся за ручку двери.
— Как же я тебя не видел, когда очень даже видел! — крикнул ему в спину Мартин. — Кто ты такой? И откуда ты тут взялся?
— Попал по недоразумению! Какое невезение! — бойко ответил рыжий и сменил ногу. — Здорово у меня получается? Какая рифма, а?!
— Нормальная, — сказал из вежливости Мартин. — Я все равно ничего не понял. А куда ты так торопишься?
— А что мне тут делать?! — ответил непоседливый гость. — Кто-то выпил В. к. д. С. без спросу, и пошли одни вопросы! Мне нужно было к Пепперминту, а я попал к тебе, вот и вся история! Извини за беспокойство, я пошел!
— Так я же и есть Пепперминт! — воскликнул Мартин и ухватил егозливого лыжника за лямку костюма.
— Ты? Пепперминт?! — уставился на него рыжий. — Какой-то ты совсем не пепперминтистый! — с сомнением покачал он головой.
— Очень даже пепперминтистый! — задиристо ответил Мартин. — Моя фамилия — Пе-ппер-минт, что б ты знал! А зовут меня Мартин! Мартин Пепперминт, понял?
— Теперь понял, — быстро ответил рыжий. — Значит, все прекрасно! Никакой ошибки нет! Урра!
С радостным воплем он запрыгнул на кровать, на которой должен был бы спать Роланд Штеффенхаген, и принялся скакать, распевая во всю глотку:
Попал к Пепперминту-младшему
Субастик по зиме
И ну давай упрашивать:
«Возьми меня к себе!
Тебе я буду помогать,
Ботинком в ухе ковырять!»
За это ты по дружбе
Возьмешь меня на службу!
— Слушай, прекрати скакать! Кровать сломаешь! Ты же не малый ребенок, — попытался угомонить буяна Мартин. — Соображаешь! Сразу разглядел! — похвалил его Субастик. — Я совсем не ребенок! Я — Субастик! — Субастик? — удивился Мартин. — А что это такое? — Не что, а кто, — поправил Субастик. — Мы, субастики, так и зовемся — су-бас-ти-ки! Понимаешь? — Ну хорошо, — сказал Мартин. — А кто такие эти субастики? — Вот бестолковый! Субастик это субастик, сколько можно тебе объяснять?! — начал сердиться рыжий. — Что болтать о том без толку, если ясно и ребенку: нет на свете объяснения для подобного явления! Субастик явился — никто не удивился! Значит, все идет как надо, и ему все очень рады! — У меня уже голова распухла от твоих стихов! — сказал Мартин. — Ты не можешь говорить нормально? — А я и говорю нормально! Нормальнее не бывает! — возразил Субастик и опять заголосил:
Нормальный еж гулял в лесу
И увидал в кустах лису,
Ее за хвост он укусил
И к речке резво потрусил.
К кусаке пригляделся я,
А это дикая свинья!
Нормальные дети в столовке сидят
И, чавкая громко, сосиски едят.
И только один без сосисок остался,
Капель домашних он наглотался,
Надулся он страшно, как мышь на крупу,
И спрятался с горя в старом шкафу.
Искал горемыку Субастик пять дней,
И день ото дня становился грустней.
Вдруг слышит — в шкафу кто-то мелко дрожит!
Он дверцу открыл — а там Мартин сидит!
— Тоже мне, поэт нашелся! — сказал Мартин. — Ни в каком шкафу я не сижу! — А зря, — отозвался Субастик, открывая дверцу шкафа. — Очень уютненько! — сказал он и забрался внутрь. — И вообще, что ты придираешься? Шкаф пришлось ввернуть из-за крупы… Отличная рифма! — А крупу ты зачем, интересно, ввернул? — хмуро спросил Мартин. — Для красоты! — объяснил Субастик. — Тем более что это правда! Посмотри на себя в зеркало! Настоящий хмуролей! Я тебя по доброте душевной с одной чахлой мышкой сравнил, хотя с такой надутой физиономией ты на все сто потянешь! — Ничего я не надутый! — возразил Мартин. — И рифмы тут твои ни при чем! Подумаешь, рифма! Взял бы и сказал, как было: «Капель домашних он наглотался, и тут же Субастик пред ним оказался!» И рифма на месте, и все правда! — Правда-кривда… — проворчал Субастик, устраиваясь поудобнее. — Только бы спорить! Весь в отца пошел! — В какого отца? — не понял Мартин. — У тебя их что, целый выводок? — ехидно спросил Субастик. — Ясно в какого, в твоего родного папочку, Бруно Клауса Йозефа Пепперминта! — А ты его знаешь?! — удивился Мартин. — Еще бы я его не знал! — ответил Субастик. — Я у него жил… Один раз не очень долго, а второй раз уже как следует… Вот тогда-то я и дал ему на прощание пузырек с возвратными каплями для Субастика, на тот случай, если я вдруг понадоблюсь. Жаль только, что я забыл у него свой водолазный костюм. Хожу вот теперь в этих панталонах… Хотя они мне тоже нравятся. Особенно узорчик! Веселенький такой… — Значит, это твой водолазный костюм я нашел на чердаке!? — воскликнул Мартин. — Почему же папа мне ничего не сказал? — Ну, может быть, он не хотел тебя расстраивать, — предположил Субастик. — Дети, знаешь ли, бывают очень даже ревнивыми____— с видом знатока принялся объяснять он, но не закончил, так как дверь отворилась и в комнату вошел господин Дауме. Мартин успел в последнюю секунду прикрыть шкаф. — Пепперминт! Что ты тут делаешь? — строго спросил учитель. — Ты что, не слышал — у нас обед! — Слышал, — проговорил Мартин. — А если слышал, то почему ты все еще тут?! — продолжал допытываться господин Дауме. — Тебе что, отдельное приглашение нужно? Я уже заметил, что ты у нас, похоже, единоличник! Отбиваешься от коллектива… Но это ты дома можешь изображать из себя волка-одиночку, а тут мы все вместе. Приехали классом, значит, надо быть с классом! Так что давай на выход! Господин Дауме развернулся и пошагал прочь, оставив дверь нараспашку. Из шкафа тут же раздался писклявый голосок:
Дауме к нам влетел без стука,
Есть зовет — какая скука!
Словно муха пожужжал
И обратно поскакал!
Ты жужжи-жужжи, учитель…
— Тихо ты! — зашикал на Субастика Мартин. — Прекрати сейчас же! — …не боюсь тебя, мучитель! — просипел каверзный Субастик. Господин Дауме снова возник на пороге. — Ты, кажется, что-то сказал? — спросил он с некоторой угрозой в голосе. — Да нет, это я просто поперхнулся… Кашель у меня, — соврал Мартин. — Я уже одеваюсь. Сейчас приду. — Давай поторапливайся! — скомандовал господин Дауме и ушел, на сей раз уже безвозвратно.
Мартин приоткрыл дверцу шкафа и прошептал:
— Мне нужно идти! Сам слышал. Подождешь меня тут в комнате?
— Конечно подожду! — заверил его Субастик. — Куда же я от тебя, Пепперминта, теперь денусь?!
— Ну и замечательно! — обрадовался Мартин. — Только не шуми, пожалуйста! Нельзя, чтобы тебя тут кто-нибудь услышал или, еще того хуже, увидел!
— Совсем не шуметь? — уточнил Субастик.
— Совсем! — непререкаемым тоном ответил Мартин.
— Ты хочешь, чтобы я не шумел, или ты желаешь, чтобы я не шумел? — спросил Субастик. — Подумай как следует! Такой же вопрос я постоянно задавал твоему папе.
— Хочу, — ответил Мартин торопливо, не слишком вдумываясь в смысл вопроса.
— Ах, ты хочешь! Я же говорю, весь в отца! — рассмеялся Субастик. — Он тоже по первости все чего-то хотел, вместо того чтобы четко сформулировать пожелание! — сказал он и опять заголосил:
Прежде чем пойти в столовку,
Мартин спрятал друга ловко!
Чтоб его никто не видел
Или часом не обидел!
— Да тихо ты! — зашипел Мартин и кинулся закрывать поплотнее дверь. — Прекрати, а то сейчас Дауме опять примчится, на нашу голову! Но Субастик и не собирался прекращать.
В шкафу мне велено сидеть
И ничегошеньки не петь,
А то вдруг Дауме прилетит
И петь сейчас же запретит!
И в коридор не выползать,
Иначе будет нас ругать
Противный Дауме, песен враг.
Ну что за жизнь? Не жизнь, а мрак! —
распевал он, сидя в шкафу. Мартин почесал в затылке. И тут до него дошло! — Так… Желаю, чтобы ты немедленно прекратил вопить и вел себя тихо! — сказал он и с любопытством посмотрел на Субастика, который тут же умолк. — Ну наконец-то сообразил! — похвалил его Субастик. — Твоему папочке понадобилось гораздо больше времени на то, чтобы научиться правильно излагать свои пожелания и экономно расходовать веснушки. — Ладно, я побежал! Пока! — бросил Мартин уже на ходу. — Смышленый мальчик, — тихо сказал Субастик с довольной ухмылкой. Мартин, конечно, еще не понял, что Субастик может исполнить любое его желание и что расплачивается он за это своими синими веснушками. Но уже на следующий день он узнает об этом.
Глава четвертая О пользе веснушек и вреде сытных завтраков
На другое утро Мартин проснулся от оглушительного звонка. В полусне он попытался нашарить будильник, но будильник все никак не попадался.
И тут раздался чей-то громкий голос:
Раз будильник тут трещит
И кровать уж не скрипит,
Это значит, что Субастик
Так наспался — будьте-здрасте!
Хватит дрыхнуть, право слово,
На часах уж полвосьмого!
Мартин сел и обвел сонным взглядом темную комнату. Где это он? Ему понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, что он в лыжном лагере. Значит, он проснулся не от будильника, а от общего сигнала к подъему из радиорубки! А кто это тут песни распевает? Ну конечно, как он забыл! Субастик! Субастик, который занял соседнюю кровать. — Всем доброе утро! — прогремел на весь коридор голос господина Дауме из громкоговорителя. — Сейчас семь часов… — Семь часов ни с чем подходящим не рифмуются… — вставил Субастик. — …У вас есть полчаса, — продолжал господин Дауме, — чтобы привести себя в порядок. Завтрак ровно в половине восьмого! Повторяю для тех, кто не понял, — ровно в половине восьмого! — с нажимом сказал он и отключился. Потом в громкоговорителе что-то зашуршало, защелкало, и снова послышался тот же голос: — Да, и не забудьте, что в природе существуют зубные щетки и паста! — Губные щетки? — переспросил Субастик. — Никогда не слыхал! Наверное, полезная штука! Вот когда кетчупа перебухаешь, потом обязательно на губах что-нибудь да останется! Все не слижешь! Твой Дауме, похоже, наш человек! Наверное, всю ночь кетчупом с сосисками объедался! — Зубные, — поправил его Мартин. — Чтобы зубы чистить, понимаешь? — А чего их чистить? — удивился Субастик. — Все равно их толком не видно! Ну, если только какой большой кусман попадется, тогда, конечно, приходится рот разевать, как кашалоту…
Крокодилы, кашалоты
И большие бегемоты
Разевают дружно пасть,
Чтоб удобней было класть
Им на зуб что повкуснее
И сжевать все поскорее.
Хлоп — закрылась пасть без слов,
И не видно тех зубов! —
тут же на скорую руку сочинил подходящую песню Субастик. — Видно не видно, а чистить нужно! — строго сказал Мартин. — К тому же ты не кашалот и даже не крокодил! Во-первых, зубная паста убивает микробы… — Вот не думал, что ты такой кровожадный, — покачал головой Субастик. — …а во-вторых, — не дал сбить себя с толку Мартин, — от нее вкусный запах… — Вкусный? — оживился Субастик, схватил пасту, выдавил полтюбика на щетку и сунул в рот. — Ммммм, протянул он, громко чавкая. — Твоя паста пахнет классно! А на вкус — так вовсе песня! Ешь, Субастик, но не тресни! — Что ты делаешь?! — крикнул Мартин, подскакивая к Субастику. — Всю пасту мне извел! — Да я тебе полтюбика оставил! Ешь на здоровье! — великодушно протянул ему пасту Субастик. — Какой ты добрый! — съязвил Мартин, отбирая у Субастика изрядно помятый тюбик. Мартин принялся чистить зубы. — А ты сегодня опять до ночи будешь занят? — спросил Субастик, снова укладываясь в постель. — Может, замотаешь? — Не могу, к шожалению, — прошамкал Мартин, не вынимая щетки изо рта. — Понятно, — разочарованно сказал Субастик. — Постараюсь вернуться пораньше. Может быть, даже сразу после обеда, — пообещал Мартин и взялся за полотенце. Нужно было спешить.
Вчера он действительно поздно вернулся к себе в комнату. Сначала господин Дауме раздал лыжи тем ученикам, у кого не оказалось своих. Среди них был и Мартин. Потом господин Лейтпрехт показал им, как пристегивать лыжи к ботинкам, а после чая их уже повели на ближний склон. Господин Дауме взял себе тех, кто умеет кататься, а господин Лейтпрехт остался с новичками, которым было велено тренироваться на пригорке возле самого лагеря. Первым делом господин Лейтпрехт показал им разные стойки и как исполнять основной поворот, так называемую короткую дугу. На этой короткой дуге Мартин умудрился шмякнуться три раза подряд. Но не сильно. Он так удачно падал, что довольно быстро опять поднимался на ноги.
Вообще ему даже показалось, что кататься на лыжах не так уж и сложно. Во всяком случае, кое-кто падал еще чаще, чем он. Один мальчик из параллельного класса, например, весь урок пробарахтался в снегу.
Вчера за ужином Мартин изо всех сил старался показать, что страшно проголодался. Он сразу положил себе на тарелку две порции сосисок, одну съел сам, другую незаметно сунул в карман куртки и отнес Субастику.
Сегодня он надеялся провернуть тот же номер. Дело непростое! Это хорошо, когда сосиски, а что делать, если дадут гороховый суп?
Субастика тоже очень волновал вопрос снабжения продуктами.
— Как это ты придешь только после обеда? — с тревогой спросил он. — А когда я буду завтракать? Ты что, хочешь, чтобы я тут с голоду умер? Паста не в счет!
— Я тебе обязательно половину своего завтрака принесу, — пообещал Мартин. — Только после обеда.
— Ты бы еще сказал — завтра, — обиделся Субастик. — Конечно, как я, болван, сам не додумался! Завтрак полагается есть завтра. Хорошо, что друг Мартин напомнил.
— Не знаю, что и придумать! — Мартину и самому было очень жалко Субастика. — Не могу же я на глазах у господина Дауме взять тарелку и пойти к себе. Он сразу прицепится: «Пепперминт! Ты куда? Опять отбиваешься от коллектива? Я не позволю никому кусочничать по углам!»
— А я и не собираюсь есть в углу! Так и скажи ему! — разгорячился Субастик. — Еще чего! Вот тут, по центру, и расположусь со всеми кусками!
— С какими кусками?! — рассмеялся Мартин. — У нас на завтрак дают булочки с джемом, колбасу, сыр и чай.
— И ни одного кусочка торта? — огорчился Субастик.
— Нет, торт с утра никто не ест, — ответил Мартин.
— Странные люди, — пожал плечами Субастик и загрустил. — Плохо дело…
Живот мой торта очень просит.
На целый день меня тут бросят!
Без завтрака сиди тут до обеда
И дожидайся сытого соседа!
— Я же не волшебник, и у меня нет волшебной Палочки, чтобы я мог тебе сюда завтрак заказать! — попытался оправдаться Мартин. — Волшебные палочки устарели! Вчерашний день! — возразил Субастик. — Ты же можешь просто пожелать… — Пожелать-то можно чего угодно… — сказал со вздохом Мартин. — Вот именно! — оживился Субастик. — Тогда пожелай мне, пожалуйста, большой-пребольшой, очень сытный завтрак. А лучше два или три. — Может, сразу десять? Чего мелочиться? — рассмеялся Мартин. — Десять? Прекрасно! — обрадовался Субастик и быстро повязал себе полотенце вместо салфетки. — Да… Чуть не забыл. Не забудь пожелать мне побольше сосисок, пирожных и малинового мороженого. Одну порцию. Но большую. Ну, поехали, я готов! — Куда поехали? — не понял Мартин, который за разговорами уже успел помыться, одеться, причесаться и собирался как раз уходить. Субастик укоризненно посмотрел на Мартина. Бывают же такие непонятливые мальчики! — Ты же хотел мне пожелать на завтрак чего только мне угодно! Сам сказал… Так давай, желай! — Да я желаю, желаю… Голову уже сломал, как мне добыть какой-нибудь еды… — ответил Мартин. — Во-первых, добыть нужно не тебе, а мне! — поспешил уточнить Субастик. — Так что ты поаккуратней! Тебя и так сейчас накормят. А во-вторых, нужно не голову ломать, она нам еще может пригодиться, а просто вслух ясно и громко сказать: «Желаю, чтобы Субастик получил десять завтраков с…». Ну и далее по списку. — Может, мне еще выйти в коридор и покричать? — сердито спросил Мартин, которому уже надоел этот странный разговор. — Зачем кричать? — терпеливо ответил Субастик. — Достаточно будет, если ты своим обычным голосом четко скажешь: «Же-ла-ю…» Видя, что до Мартина так и не доходит, что он должен сделать, Субастик подошел к нему, показал пальцем на свой рот. — Смотри сюда! — скомандовал он. — Открываем рот и говорим. Повторяй за мной! Же-ла-ю… Мартин покорно повторил: — Же-ла-ю… Субастик удовлетворенно кивнул головой и продолжил: — …чтобы Субастик получил десять завтраков с сосисками, горчицей, клубничными пирожными и малиновым мороженым с кучей жареной картошки, кетчупом и взбитыми сливками! — …чтобы Субастик получил десять завтраков с… — эхом отозвался Мартин. — Все, надоело! — очнулся вдруг он. — Уже почти половина восьмого, некогда мне тут с тобой играть… Он хотел сказать «в твои дурацкие игры», но не успел. Послышался звон посуды, и посреди комнаты, прямо на полу, выстроились в ряд невесть откуда взявшиеся десять чашек с мятным чаем и десять тарелок, на каждой из которых лежало по два кусочка хлеба, два кусочка колбасы, два кусочка сыра, масло и клубничный джем в пластмассовой плошке и булочка. — Что это? Как это? — Мартин открыл рот от изумления. — Ну вот, никакого тебе мороженого, никакого кетчупа, никаких пирожных… — разочарованно протянул Субастик, произведя ревизию поступивших продуктов. — Ладно, все равно это лучше, чем ничего! Спасибо, друг! — поблагодарил Субастик и принялся первым делом уничтожать колбасу. — Но где ты… И почему… — Мартин был совершенно сбит с толку. — Что, как, где, почему, — повторил за ним Субастик с набитым ртом. — Прекрасные вопросы! Они свидетельствуют о твоей необыкновенной любознательности. Но не мог бы ты все-таки как-то более внятно сформулировать хотя бы один из них, а то я и не знаю, что тебе на это отвечать! — Откуда взялись эти завтраки? — спросил Мартин, постепенно приходя в себя. — Судя по ассортименту, из вашей столовки, — ответил Субастик, окинув взглядом ревизора скучные тарелки. — Типичный бездарный столовский школьный завтрак — без горчицы, без кетчупа, без взбитых сливок! Он уже успел смести всю колбасу и приступил к сыру. — Я хотел спросить, каким образом эти завтраки оказались в нашей комнате? — уточнил свой вопрос Мартин. Субастик прекратил жевать и воззрился на Мартина. — Так ты же сам пожелал____— ответил он с нескрываемым недоумением. — Да, но… Все-таки… — Мартин все еще не мог как следует осознать, что произошло. — Ты что, хочешь сказать, что я могу исполнить любое желание? — осторожно спросил он после некоторой паузы. — Ты? Нет, не можешь, — ответил Субастик, макая сыр в клубничный джем. — Тогда я вообще больше ничего не понимаю! — сказал Мартин, у которого уже голова шла кругом. — Что значит — тогда? И что значит — больше? — уточнил Субастик, засовывая в рот сладкий бутерброд. — По-моему, ты вообще ничего не понимаешь! Объясняю для непонятливых. Все очень просто: ты можешь высказывать пожелания, а уж исполнять их — это моя задача. — Ты можешь исполнять желания? — не поверил Мартин. — Все-все-все?
Субастик кивнул.
— Твой папочка тоже сначала никак не мог взять в толк… Похоже, все Пепперминты немножко тугодумы! Но у Субастика на этот случай есть правило — правило номер тридцать пять:
С Пепперминтами работа
Очень даже нелегка!
Чтоб скорей он догадался,
Дай ему ты тумака!
— Оставь ты свои дурацкие прибаутки! — осадил его Мартин. — Я должен разобраться… — Ну, раз должен, разбирайся! — сказал Субастик. — Готов ответить на все твои вопросы! Но Мартин не успел задать ни одного вопроса, потому что из репродуктора раздался строгий голос господина Дауме: — Сейчас тридцать пять минут восьмого! Семь тридцать пять! Прошу всех в столовую! Семь тридцать пять! Субастик высунулся в коридор и прокричал: — Да слышал я уже! Семь тридцать пять! Уже дошло! Я же не Пепперминт! — Тихо ты! — прошипел Мартин, затаскивая Субастика в комнату. — Я пошел вниз, а когда вернусь, ты мне все толком объяснишь про эти желания-пожелания, договорились? — Договорились, — согласился Субастик. — А пока спрячься как следует, — попросил Мартин, — чтобы никому не попасться на глаза. Точнее, так: я желаю, чтобы ты как следует спрятался! — сказал он и хитро посмотрел на Субастика. — Спрятаться так спрятаться, — покорно ответил Субастик, задвинул все чашки под кровать, собрал тарелки, запихнул их в шкаф и сам нырнул туда же.
Надежно спрятан я в шкафу,
Сижу, молчу и ни гу-гу!
На полку шмыг я — рад стараться!
Твой Дауме может обыскаться! —
раздалось из недр шкафа глухое пение. — А еще я желаю, — сказал Мартин, закрывая плотно дверцы шкафа, — чтобы ты вел себя тихо и не открывал рта! Пока! Дверца скрипнула, и Субастик выбрался наружу. На цыпочках он прошел через комнату, открыл сумку Мартина, сунул туда руку и принялся шуровать в ней. Другой рукой он поманил Мартина к себе. — Ну что опять такое? — спросил Мартин. Субастик выудил из сумки то, что искал, — карандаш. Он с наслаждением обнюхал его, удовлетворенно кивнул, отложил в сторону и опять принялся копаться в сумке. Похоже, теперь он искал бумагу. — Давай скорей! Мне некогда! — поторопил его Мартин. Субастик пожал плечами, взял карандаш и написал прямо не стене: «До свидания, Мартин! До скорого!» — Ты что, сказать этого не мог?! — возмутился Мартин. — Устроил тут цирк! «Ты же сам пожелал, чтобы я рта не открывал!» нацарапал Субастик. Ах да! — сообразил Мартин. — Тогда я желаю чтобы ты не пел и не шумел, пока меня нет! И еще… чтобы стер свои каракули с обоев! — До свидания, Мартин! — прошелестел Субастик, послушно стер пятачком свои письмена и поспешил в укрытие. Насвистывая, Мартин спустился в столовую. По дороге он думал о том, что как удачно он сообразил пожелать, чтобы Субастик сидел тихо и как следует спрятался. Так его никто не найдет. И как хорошо, что он теперь разобрался с этими пожеланиями. Приятно знать, что Субастик может исполнить любое его желание. Очень удобно! Но уже скоро Мартин убедится в том, что отнюдь не всегда исполнение желаний бывает приятным и удобным.
Глава пятая Происшествие в столовой
Когда Мартин пришел в столовую, почти все места уже были заняты. Одно место нашлось рядом с мальчиком из параллельного класса, который вчера во время тренировки падал больше, чем Мартин.
— У меня свободно, — сказал мальчик.
— Вижу, — ответил Мартин и сел.
— Меня зовут Геральд, — представился мальчик и протянул Мартину корзинку с булочками.
— Меня — Мартин, — сказал Мартин и огляделся. — А где у нас Лейтпрехт и Дауме? — спросил он, хотя в действительности его интересовало, конечно, где сидит Тина Холлер.
— Ваш Дауме в кухню усвистал, — сообщил Геральд. — Что-то там такое стряслось, не знаю. Поварихи прибежали, руками тут размахивали, и все опять умчались.
Мартин тем временем обнаружил Тину. Она как раз вошла в столовую и направилась в его сторону. Заметив ее, Мартин, как всегда, покраснел до ушей и потому быстро отвернулся. Неужели она идет к нему? Но оказалось, что Тина шла к соседнему столу, за которым сидели девочки из параллельного класса. Она села прямо у него за спиной! Стоило Мартину откинуться на стуле, и он затылком коснулся бы ее хвостика, перевязанного красной лентой.
Мартин склонился над тарелкой.
— А где моя порция? — спросила Тина, обращаясь к подружкам.
— Больше не осталось, — ответила одна из них. — Мне тоже не хватило! Пойдем сходим на кухню!
Тина поднялась, слегка задев Мартина.
— Извини, я случайно! — сказал ему Тина.
Геральд дернул Мартина за рукав.
— Эй, ку-ку! Ты где? — спросил он. — Ты меня вообще слушаешь?
Тина протиснулась между стульями и пошла вместе с подружкой к раздаче.
— Что, прости? — рассеянно спросил Мартин.
— Ты меня слушаешь? — повторил Геральд.
— Кто? Я? Конечно, — ответил Мартин.
Тем временем из кухни вышел господин Дауме в сопровождении двух женщин в белых фартуках. Вид у всех был очень встревоженный. Одна из поварих даже сняла белую шапочку и нервно теребила ее в руках. Мартин видел эту пухлую тетечку вчера. Она раздавала обед и казалась очень веселой. Сегодня, похоже, ей было не до веселья. Вторую повариху, невысокую худенькую женщину с острым носиком и острым подбородком, Мартин видел впервые.
— Прошу внимания! — громким голосом призвал господин Дауме, дойдя до середины зала.
Поварихи встали слева и справа от него. В столовой воцарилась тишина, pep смотрели на учителя и поварих. Тине с подружкой вернулись на свое место.
— Позвольте мне представить вам госпожу Кристлиб и госпожу Феликс, — сказал он. — Они готовят нам еду. А теперь у них есть для вас важное сообщение. У нас проблемы!
«Госпожа Кристлиб — это, наверное, веселая повариха, а востроносая — госпожа Феликс», — решил Мартин.
— Пусть те, кто это сделал, честно признаются! — сказала, откашлявшись, госпожа Кристлиб. — И скажут, куда они спрятали все!
— Наказывать вас никто не будет! — поспешила добавить госпожа Феликс.
Госпожа Кристлиб согласно кивнула и продолжила:
— Можете даже не признаваться, главное, верните!
— И поскорее, — вставила госпожа Феликс.
Госпожа Кристлиб снова кивнула.
— Лучше прямо сейчас! — уточнила госпожа Кристлиб. — А то у нас десяти не хватает, понимаете?
— Мы их с вечера приготовили, — торопливо сообщила госпожа Феликс.
— А теперь нам придется снова готовить, понимаете?
На это ведь нужно время! — сказала госпожа Кристлиб.
— Минут десять, не меньше! — добавила госпожа Феликс.
И опять госпожа Кристлиб согласно кивнула.
— Ну?! — строго спросила госпожа Кристлиб и обвела взглядом притихших ребят.
Шестьдесят учеников и три учителя (госпожа Балльхаузен, госпожа Руммлер и господин Лейтпрехт) недоуменно переглянулись в ожидании дальнейших объяснений.
— А что пропало-то? — подал голос Йенс Ульман.
Господин Дауме взял слово:
— Госпожа Кристлиб и госпожа Феликс имели в виду следующее: сегодня кто-то из вас позволил себе глупую выходку. Я до сих пор не верю, что это правда, но тем не менее я обязан вас спросить: кто из вас сегодня ночью забрался в кухню и стащил или спрятал десять тарелок, десять чашек и десять блюдец?
— И десять порций колбасы, сыра и джема! — подсказала госпожа Кристлиб.
— И хлеб! — добавила госпожа Феликс.
Все только покачали головами.
Кто-то из класса Мартина посмотрел на Леандера Громмеля и крикнул, смеясь:
— Признайся, Громила, что это ты сегодня ночью кухню обнес!
Леандеру было не до смеха, и он погрозил обидчику кулаком.
— Ага, проснулся, и ему захотелось перекусить хрустящими тарелками и отборными чашками! — подхватил шутку другой мальчик.
Леандер побагровел от злости, но сделать ничего не мог — шутки так и сыпались со всех сторон, и хохот стоял до потолка.
Только Мартин не разделял общего веселья. Он-то знал, куда подевались десять завтраков. Что же ему делать? Признаться? Хотя, если быть честным, то лично он завтраки не брал. Они достались Субастику. Но ведь Субастик их тоже не брал! Эти завтраки появились в комнате сами собой! Что же, Мартин должен сказать: «Ваши десять завтраков слопал Субастик после того, как они невесть откуда приземлились в моей комнате!»? Хорошенькое объяснение! Да и вообще, как он будет все это объяснять, если он сам толком не знает, кто такой этот Субастик, как он тут оказался и почему, не говоря уже о завтраках, которые, можно сказать, с неба свалились!
— Тихо! — раздался снова голос господина Дауме. — Судя по вашей реакции, никто из вас не виноват. Впрочем, я так и думал. Настолько я уже успел вас изучить. Так что, милые дамы, — обратился он к поварихам, — вы сами видите, мои ученики тут ни при чем. Может быть, вы просто обсчитались?
От такого подозрения госпожа Кристлиб вспыхнула и покраснела как маков цвет.
— Мы никогда не обсчитываемся! Никогда в жизни!
— С таким мы сталкиваемся впервые! — дрожащим голосом сказала госпожа Феликс. — Раз так, то придется нам приготовить десять порций заново! Но на это уйдет какое-то время, — сообщила она господину Дауме. — Пока все нарежем! И колбасу, и сыр…
— И хлеб, — добавила госпожа Кристлиб.
— Может быть, вам дать нескольких учеников в помощь? — спросил господин Дауме.
— Ой, нет, не надо! — замахала руками госпожа Феликс. — Они же не знают, где у нас там что… и вообще… — Она растерянно посмотрела на госпожу Кристлиб.
— И вообще, еще стащат у нас всю колбасу! — решительно заявила госпожа Кристлиб.
Госпожа Феликс согласно закивала головой, подхватила госпожу Кристлиб, и они поспешили в кухню.
— Придется некоторым из вас немного подождать, — сказал господин Дауме и посмотрел на часы. — Тогда у нас все немного смещается. Встречаемся не в половине девятого, как было запланировано, а без десяти девять. За это время оставшиеся без завтрака успеют поесть. Значит, ровно в восемь пятьдесят перед входом! Поняли? А теперь — всем приятного аппетита!
Господин Дауме сел за столик к госпоже Балльхаузен, намазал хлеб толстым слоем масла, положил сверху кусок колбасы и с удовольствием принялся жевать свой бутерброд.
— Ему хорошо говорить — приятного аппетита! — раздался голос какой-то девочки, сидевшей за спиной у Мартина за одним столом с Тиной. — Сам-то вон уже и бутерброд себе состряпал, а мы сиди тут, жди у моря погоды!
— А я сегодня, как назло, так есть хочу! — услышал Мартин голос Тины.
Мартин уткнулся носом в свою тарелку. Ему было стыдно. Тина умирает с голоду, и все из-за него! То есть не совсем из-за него, потому что он-то просто повторил за Субастиком его глупое пожелание, но все равно…
Мартин собрался с духом, повернулся и тронул Тину за плечо.
Тина обернулась.
— Да? — спросила она.
— Ты можешь взять мой завтрак, — сказал Мартин, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой тарелку с едой.
— Правда?! — удивилась Тина. — Тебе не жалко?!
— Нет, нет, — поспешил заверить ее Мартин. — Я… сегодня… э-э-э… совсем не голодный!
Тина в нерешительности посмотрела на тарелку, не зная, брать или не брать.
— Да ты бери, бери! — торопливо предложил снова Мартин. — Я обойдусь… У меня все равно… Живот что-то болит, — ляпнул он и смутился.
— Ну, ладно, — согласилась Тина. — Спасибо! Очень мило с твоей стороны, Мартин!
— Пожа… — хотел было ответить Мартин, но запнулся. До него дошло, что она сказала «Мартин»! Откуда она знает его имя? Он уже собрался прямо спросить об этом Тину, но потом передумал.
— Ну ты даешь! Кавалер нашелся! — не удержался от ехидного комментария Геральд. — Взял и отдал за здорово живешь свой завтрак Тине! Пусть только Софи не думает, что я отдам ей свой. Я сам есть хочу!
— А кто такая Софи? — спросил Мартин.
— Подружка Тины, — ответил Геральд. — Вон та, что рядом с Тиной. Они и в классе за одной партой сидят.
Геральд повернулся к Софи.
— Могу тебе отдать полбутерброда, — сказал он. — Пока тебе твой завтрак не принесли. Потом вернешь.
— Щедрый какой! — усмехнулась Софи. — Он дает мне в долг целых полбутерброда! Спасибо, не надо! Со мной уже Тина поделилась.
— Ну, не хочешь как хочешь, — равнодушно ответил Геральд. — Может, ты возьмешь? — спросил он, обращаясь к Мартину.
Мартин его не слушал. Он пытался развернуться немного боком, чтобы краешком глаза видеть Тину.
— Эй, уши открой! — раздался голос Геральда. — Слышишь?!
— Кто? Я? — очнулся Мартин. — Конечно, — рассеянно ответил он, хотя ни слова не понял из того, что сказал Геральд, потому что слишком был занят Тиной.
Тина, похоже, была довольна завтраком. Она с удовольствием жевала бутерброд с сыром и болтала с Софи. В какой-то момент Мартину показалось, что и она чуть-чуть повернулась к нему боком. Он так смутился, что тут же развернулся и быстро спросил Геральда:
— Что ты говорил?
— Я спросил, не хочешь ли ты полбутерброда? — прошамкал Геральд с набитым ртом.
— Я? Нет, спасибо, не хочу, — честно ответил Мартин, у которого от волнения всякий аппетит уже давно пропал.
— Правда? — переспросил Геральд. — Тогда подари мне свой завтрак!
— Как же я тебе его подарю, если я его только что Тине отдал? — удивился Мартин.
— Я имею в виду другой! Тот, который сейчас принесут! — объяснил Геральд. — Понимаешь?
— Ах, этот! — дошло наконец до Мартина. — Бери, конечно.
— Спасибо! — поблагодарил Геральд и засунул остатки бутерброда с колбасой в рот. — А вот и наши завтраки едут! — радостно воскликнул он, показывая на госпожу Кристлиб и госпожу Феликс, которые выкатили из кухни столик на колесиках, уставленный тарелками.
— Разбирайте ваши завтраки, кому не досталось! — сказала госпожа Кристлиб.
— Только по одному! — добавила госпожа Феликс.
— Я пошел за колбаской! — сообщил Геральд.
Мартин поднялся, чтобы его пропустить. Вместо Геральда, однако, в образовавшуюся щель попыталась протиснуться Софи, а следом за ней ринулся зазевавшийся было Геральд. Мартин отступил немного назад, потерял равновесие и чуть не свалился прямо на Тину. Хорошо, в последний момент он успел ухватиться за ее стул, задев ее плечо.
— Прости, — выдавил он из себя, отдернув руку.
— Опля! — рассмеялась Тина. — Ты меня чуть вместе со стулом не своротил!
— Я не хотел, извини! — покраснел Мартин.
— Ничего страшного! — успокоила его Тина. — Садись!
— Да нет… Мне… нужно в… Подняться к себе наверх, — пробормотал Мартин и, сделав вид, что страшно спешит, направился к выходу.
«Куда я так припустил? Вот дурак!» — ругал он себя почем зря. А ведь какая была возможность! Хотя… Ведь он все-таки поговорил с ней немного. И вообще… Она даже знает откуда-то, как его зовут! Вот Роланд удивился бы, если бы я ему об этом рассказал! Приятная неожиданность!
Занятый своими мыслями, Мартин шел, не замечая ничего вокруг и не чувствуя опасности.
Опасность подстерегала его в лице Леандера Громмеля.
Леандеру пришлось выслушать не меньше дюжины глупых шуточек по поводу пропавших завтраков. Он изо всех сил старался делать вид, будто ему все нипочем, но внутри у него все клокотало от ярости. И тут подвернулся Мартин, на котором можно было выместить обиду.
В тот момент, когда Мартин поравнялся со столом, за которым сидел Леандер, тот выставил ногу, и Мартин со всего размаху плюхнулся на пол.
— Ты чего тут расставился! — возмутился Мартин, поднимаясь и отряхиваясь. — Это ты нарочно!
— Больно надо мне связываться со всякой мелочью пузатой! — проговорил Леандер с нахальной улыбкой. — Я просто вытянул ноги, потому что они не помещаются под столом. Кто ж знал, что ты ничего под носом не видишь, как слепая сова! Вот и полетел! Ха-ха-ха! Птичка-невеличка!
Мальчики за столом Леандера загоготали. Леандер, чувствуя поддержку, продолжил:
— Классно летаешь! Только низко! Надо попросить, чтобы о тебе в учебнике природоведения написали. В разделе «Птицы нашего края». С цветной картинкой.
В обычной ситуации Мартин только зыркнул бы на Леандера, обозвал его Громилой и убежал. Леандер был намного сильнее Мартина, и связываться с ним было делом безнадежным, особенно при отсутствии Роланда.
Мартин, собственно, так и собирался сделать, но тут вдруг заметил, что Тина смотрит в их сторону. Она не смеялась со всеми. Наоборот, она стояла и не спускала сердитого взгляда с Леандера.
Почувствовав прилив сил, Мартин развернулся, подскочил к развалившемуся на стуле Леандеру, цапнул его за свитер и сказал:
— Только попробуй еще раз меня тронуть! В ухо получишь!
Леандер ошарашенно смотрел на Мартина. Такого он не ожидал! Оправившись, однако, от первого удивления, он поднялся со стула и угрожающе навис над Мартином. В столовой стало тихо. Никто больше не ел. Все взгляды были прикованы к драчунам.
Леандер протянул свои ручищи и сгреб Мартина в охапку. Мартин почувствовал, как ноги оторвались от пола и теперь болтались в воздухе, как у тряпичной куклы.
— Что ты сказал, мелюзга? А ну повтори! — ядовитым шепотом проговорил Леандер, глядя Мартину прямо в глаза.
— Пусти меня, гад! — прохрипел, задыхаясь, Мартин.
Воротник сдавил горло, кровь прилила к лицу и стучала в висках. Мартин держался из последних сил.
Леандер разжал пальцы, и Мартин бухнулся на пол. Он кое-как поднялся на ноги и в ту же минуту увидел, как Леандер занес кулак, чтобы в следующий момент огреть его по голове. Мартин закрыл голову руками, ожидаясамого худшего.
— Сейчас же прекратите! — раздался суровый голос господина Дауме, который, заметив неладное, бросил свой завтрак и кинулся разнимать буянов. — Вы что, совсем сдурели? Устроить драку средь бела дня, в столовой!
Леандер хмуро смотрел исподлобья на Мартина.
— Всё, пожмите друг другу руки и помиритесь! — скомандовал господин Дауме. — Тоже мне, петухи!
Леандер нехотя протянул Мартину руку, и недавние враги скрепили шаткий мир коротким рукопожатием.
— Ну вот и отлично! — бодрым голосом сказал господин Дауме. — А теперь я хочу спокойно доесть свой завтрак! Я понятно излагаю?
Молчание.
— Вы меня поняли? — строго переспросил господин Дауме.
— Да, — ответил первым Мартин.
— Поняли, — отозвался хмурый Леандер.
— Смотрите у меня, — бросил господин Дауме напоследок и вернулся к своему столу.
Мартин сделал шаг к выходу, но Леандер вцепился ему в плечо и прохрипел свистящим шепотом в самое ухо:
— Если не боишься, приходи во двор, драться будем! Посмотрим, кто кого! По-честному, без всяких Дауме!
— И ничего я не боюсь! — пропыхтел Мартин, вырываясь. — Смотри, чтобы самому от страха не рассыпаться! И уши помой! Чтобы мне о тебя не запачкаться!
С этими словами Мартин выскочил из столовой и помчался к себе.
«Во что я ввязался?!» — лихорадочно думал он, мчась по коридору. Если бы Роланд Штеффенхаген сейчас был тут, он наверняка сказал бы: «Драться с Громилой?! Один на один? Чистое самоубийство! Шансов выжить — ноль, меньше, чем у коммандера Кина, оставшегося без боеприпасов!» И Роланд был бы прав.
Одна надежда теперь на Субастика. Уж он наверняка что-нибудь да придумает!
Глава шестая Поединок
Мартин влетел к себе в комнату и бросился к шкафу. Пусто! Только стопка тарелок на полке.
— Субастик! — позвал он.
Тишина.
— Субастик!! — крикнул он снова.
Никто не отозвался.
Мартин заглянул под кровать. В полумраке белели выстроившиеся в ряд чашки из-под чая. Субастик бесследно исчез. Пропал. Или ушел. Может быть, даже навсегда. Мартин в отчаянии плюхнулся на кровать.
— Эй, эй! — раздался голос из-под одеяла. — Поосторожней! Я же не трамплин!
Мартин вскочил и откинул одеяло. На него смотрела сияющая физиономия Субастика.
— Нашел! Нашел! — воскликнул Субастик и принялся скакать по кровати. — А хорошо я спрятался, а?!
— Очень хорошо, — сказал Мартин с облегчением. — Я уж испугался…
— Кого? Меня? — удивился Субастик.
— Нет, — рассмеялся Мартин. — Я испугался, что ты вдруг ушел и больше не вернешься!
— Что значит «вдруг ушел»? Глупость какая! — возмутился Субастик. — Я просто исполнял твое пожелание. Ты же мне велел спрятаться, вот я и спрятался. Нет, ты скажи, я хорошо спрятался?
— Хорошо, очень даже хорошо! — подтвердил Мартин.
— Невероятно хорошо? — не отставал от него Субастик.
— Лучше не бывает! — заверил его Мартин.
— Вот какой я молодец! — похвалил себя Субастик и запел:
Лучше места нет для пряток,
Чем кровать с периной пухлой,
Не увидишь даже пяток,
Сдайся сразу, дело тухло!
Только Мартин наш — настырный,
Проглядел тут все до дыр он!
С горя на кровать он — плюх!
Полетел с кровати пух.
Мартин одеяло — цап!
И услышал он мой храп…
— Ну все, хватит! — перебил его Мартин. — Тут такое дело… Мне срочно нужна твоя помощь! — Помощь? — переспросил Субастик. — Если Мартину невмочь, я готов ему помочь! А что случи-лось-то? — Да я тут сдуру ввязался в одну историю… — начал Мартин. — Сказал Громиле-Горилле, что я его не боюсь и готов с ним драться. А теперь… — Погоди, погоди, — не дал ему договорить Субастик. — А как ты с этой гориллой сговорился-то? Она же человеческого языка не понимает! И кто такая громила — что за зверь? Никогда не слышал! Интересно, что они тебе такого сделали, что ты с целым зоопарком драться собрался? Банан не поделили? — так и сыпал вопросами Субастик. — Громила-Горилла — это кличка такая, — рассмеялся Мартин. — Мы так одного мальчика из нашего класса зовем. Потому что он у нас самый большой и самый сильный. И самый вредный, — добавил он. — А нормальное его имя — Леандер Громмель. — Подумаешь, самый большой и самый сильный, — махнул рукой Субастик. — Возьми и пожелай, чтобы теперь ты был самым сильным! Эко дело! — А это можно?! — взволнованно спросил Мартин. — Конечно можно! — ответил Субастик. — Для чего у меня, по-твоему, веснушки на лице? — Да, кстати, для чего? Давно хотел спросить, — сказал Мартин. — Для того, чтобы исполнять желания! — объяснил Субастик. — Ты загадываешь желание, я его исполняю, и фьють — веснушечка долой! — И что, все желания исполняются? — недоверчиво переспросил Мартин. — Не все, но большинство, — ответил Субастик. — Совсем несбыточные желания не исполняются. А все остальные — пожалуйста: легкие, средней сложности и особо сложные. За последние, правда, приходится расплачиваться двумя веснушками. — А если я пожелаю, чтобы я стал сильнее Громилы, это несбыточное желание? — задал свой главный вопрос Мартин. — Нет, скорее средней сложности… — не слишком уверенно сказал Субастик. — Хотя это зависит от того, насколько сильнее этого Дробилы ты хочешь стать. — В десять раз! Хочу быть в десять раз сильнее Леандера Громмеля! — возбужденно воскликнул Мартин. — Ой! — поморщился Субастик и почесал за ухом, там, где еще секунду назад сидела веснушка. — Зачем тебе в десять раз?! Хватило бы и в два! Здорово чешется теперь. Наверное, это все-таки сложноватое пожелание было. — И что, я теперь действительно стал сильнее? — Мартин все еще никак не мог поверить. — Ты уверен?! А то я приду, а Громила меня одним ударом припечатает, так что останется от меня одно мокрое место! — Гарантирую, что все будет сухо! — пообещал Субастик. — Выиграешь этот поединок всухую! — Ну, не знаю… — с некоторым сомнением протянул Мартин. — Он на меня страшно зол! Я ему зачем-то еще сказал, чтобы он уши вымыл… Черт меня за язык дернул! — Ну, значит, выиграешь вчистую! — радостно отозвался Субастик. — Раз я лишился веснушки за ухом, Бомбилу разделаем чисто и сухо! — …вот только б хватило мне духа… — со вздохом сказал Мартин. — Ха-ха! — развеселился Субастик. — Ты уже в рифму заговорил! Ну весь в отца! Тот тоже любит что-нибудь свое ввернуть. Но меня вам все равно не переплюнуть! Исторической битве между Мартином и Туфтилой посвящается! — торжественно объявил Субастик и запел:
Уложим Туфтилу сегодня в три счета.
Проучим его, драчуна-обормота!
Шмяк — и на пузе Туфтила лежит,
А Мартин героем победно глядит!
— Почему на пузе-то? — спросил Мартин. — Может, он на спину от моего удара завалится. Если вообще завалится! — Какая разница! Это же стихи, поэзия! — разгорячился Субастик. — Вот твой папочка тоже постоянно требовал, чтобы все было точно! А я не землемер и не бухгалтер! Мне важно передать общее впечатление. По-моему, прекрасная картина — Горилла лежит распластанный, как лягушка, а ты стоишь как герой, поставив ему ногу на попу. Красота! — Красота-то красота, но хорошо бы все-таки заранее проверить, подействовали твои веснушки или нет… — задумчиво сказал Мартин. — Только не на мне! — забеспокоился Субастик и отошел на всякий случай подальше. Мартин вспомнил, как один раз Йенс Ульман показывал в классе, какой он силач. Йенс взял стул за одну ножку и поднял его на вытянутой руке. Минут пять так простоял, и ничего! Вроде не такое хитрое дело, но только Леандер Громмель сумел повторить этот номер. Остальные не справились, только опозорились. Мартин выдвинул стул на середину комнаты, нагнулся и одним махом поднял его вверх. Звякнула лампа, закачалась, но, к счастью, не разбилась. Субастик сосредоточенно наблюдал за упражнением.
Простояв так со стулом на вытянутой руке несколько минут, Мартин опустил его вниз.
— Да он как пушинка! Ничего не понимаю! Что ты с ним сделал? — спросил Мартин, недоуменно глядя на Субастика.
— Ровным счетом ничего, — ответил Субастик. — Стул каким был, таким и остался. Это у тебя силы прибавилось. Ты же пожелал стать в десять раз сильнее Леандера Громмеля, и вот тебе, пожалуйста, результат!
— Значит, действительно сработало! — сказал радостный Мартин. — Тогда пойду к Леандеру!
— Счастливо! — отозвался Субастик. — Только смотри, поаккуратней там обращайся…
— С Леандером? — машинально спросил Мартин, берясь за ручку двери.
— Со всем! — ответил Субастик. — Например, с дверью!
Но Субастик опоздал со своим добрым советом. Мартин уже успел потянуть за ручку, и она тут же отломалась.
— Елки-палки, — рассердился Мартин. — Как же мне теперь отсюда выйти?!
— Придется пустить в расход еще одну веснушку, — сказал Субастик.
— Желаю, чтобы ручка починилась! — быстро проговорил Мартин, и со лба Субастика исчезла одна веснушка.
Мартин осторожно открыл дверь и пошел вниз.
В столовой уже почти никого не было. Несколько человек сидели тут и там и доедали свой завтрак. Леандер Громмель сосредоточенно что-то жевал. Перед ним выстроились в ряд тарелки с остатками недоеденных завтраков, которые он, похоже, насобирал по чужим столам.
— Чего надо?! — рявкнул он, заметив Мартина, который подошел к нему и теперь молча взирал на жующего Громилу. — Проваливай! Терпеть не могу, когда мне в рот пялятся!
— Кажется, ты хотел со мной встретиться во дворе, чтобы получить порцию трепки! — преспокойно ответил Мартин. — Или передумал со страху?
Леандер Громмель от изумления перестал жевать и уставился с открытым ртом на Мартина.
— Что ты сказал? — спросил он через некоторое время, обретя дар речи. — Ну-ка повтори!
Ученики за соседними столиками притихли. Похоже, что и они не ожидали услышать такое от Мартина Пепперминта.
— Ты же сам сказал: «Если не боишься, приходи во двор, драться будем!» Испугался, что ли? Передумал?
— Это кто, я испугался? — захлебнулся от ярости Леандер. — Пошли, я тебе покажу, как задираться! Малявка-козявка! Да я тебя так отделаю, что твой дружок Роланд не узнает. Решит, что Франкенштейн пожаловал!
Мартин ничего на это не ответил и молча пошагал за Леандером во двор.
За ними поспешили те, кто остался в столовой. Один мальчик даже побежал наверх и стал стучать в комнаты:
— Люди! Все во двор! Пепперминт с Громилой драться будут!
Потом он помчался сломя голову вниз, чтобы не пропустить такое интересное зрелище.
Конечно, в классе не раз случались драки. Но это были скорее так, мелкие потасовки. Кто-нибудь кого-нибудь заденет, обидит, ну и отвесят друг другу пару тумаков да на том и разойдутся. Тут же было совсем другое. Настоящая, хладнокровно спланированная дуэль, а не какая-нибудь драка по горячке. Противники стояли друг против друга. Никто не решался нанести первый удар.
— Ну что, Громила, — прервал затянувшееся молчание Мартин. — Все еще боишься?
Мартин хотел спровоцировать Леандера, и ему это удалось.
Леандер вспыхнул и пошел на Мартина.
— Заткнись, карапуз! Сейчас как двину, костей не соберешь! — крикнул он и ткнул Мартина в грудь.
Мартин отступил на полшага назад, качнулся, но удержался на ногах. Леандер продолжал наступать. Он выпростал вперед руку и схватил Мартина за грудки. Опять сдавило горло.
— Отвяжись ты, — просипел Мартин, отпихивая от себя Громилу.
И тут произошло невероятное! Все ахнули. Леандер Громмель полетел вверх тормашками прямо в сугроб, из которого он кое-как выбрался и, пошатываясь, пошел почему-то в сторону кустов, сбив по дороге нескольких зевак, которые повалились, как кегли. Дойдя до кустов, Леандер бухнулся в снег и теперь сидел, глядя на всех мутными глазами и не понимая, что это такое с ним приключилось.
Мартин был удивлен не меньше других. Ведь он всего-то-навсего легонько толкнул Леандера!
— Поднимайся, Громила! Давай! Покажи ему! — кричали возбужденные зрители.
Леандер поднялся, отряхнул с себя снег, сжал кулачищи и опять двинулся на Мартина. Случайные жертвы Леандера уже успели прийти в себя, и круг любопытных снова сомкнулся. Все с напряжением ждали, чем кончится второй раунд.
В ожидании противника Мартин выставил руки вперед.
— Что здесь происходит? — раздался вдруг мужской голос.
Господин Дауме выбежал из здания и стремительно приближался.
Мартин с Леандером быстро смешались с толпой. Мартин спрятался за спиной у одного мальчика из параллельного класса. Леандер укрылся за Базилиусом Мёнкенбергом. Вернее, попытался укрыться. Потому что он был на две головы выше Базилиуса.
— По какому поводу вы тут все собрались? — строго спросил господин Дауме, входя в круг.
— Громила… То есть… Громмель свалился, — сказал один из учеников.
— Как это свалился? — спросил господин Дауме.
— Обыкновенно, — ответил другой ученик. — Поскользнулся и — бух!
Для всех это прозвучало очень убедительно. Потому что никакого другого объяснения невероятному падению Громилы просто не было. Ведь никто из них не подозревал о том, что Мартин чудесным образом превратился в настоящего силача.
— Ас чего это он вдруг поскользнулся? — не отставал господин Дауме. — И почему вы все здесь? Ведь вы же не могли знать заранее, что он тут непременно упадет? Что-то вы темните!
Господин Дауме повернулся к Йенсу, который случайно оказался рядом с ним.
— Йенс, что тут произошло? — спросил господин Дауме, глядя Йенсу прямо в глаза.
— Да ничего… — попытался отвертеться Йенс. — Ничего особенного…
— Хватит мне тут наводить тень на плетень! — рассердился не на шутку господин Дауме. — Объяснит мне кто-нибудь, наконец, в чем тут дело? — Взгляд его упал на Базилиуса Мёнкенберга. — Так, Мёнкенберг! Может быть, хотя бы ты мне скажешь правду!
Базилиус сглотнул, покраснел и, помявшись, сказал:
— Пепперминт с Громмелем подрались…
— Так и знал! Пепперминт, Громмель, подойдите ко мне! — скомандовал учитель, встав руки в боки. По всему было видно, что он в ярости. — Я вас за завтраком предупреждал! А вы все равно за свое! Не хотите по-хорошему, будет по-плохому! Отправляйтесь к себе в комнаты, и чтобы я вас больше не видел! Никаких вам лыж, никаких прогулок! Будете сидеть до вечера под арестом! Поняли?
Мартин Пепперминт и Леандер Громмель послушно пошагали к своему корпусу. Леандер клокотал от злости, а Мартин, наоборот, пребывал в превосходном настроении. Поднимаясь по лестнице, он даже насвистывал, благо господин Дауме был далеко.
— Ну, я тебе еще покажу, шмокодявка! — прошипел Леандер, когда они шли по коридору. — И никакой Дауме тебе больше не поможет! Дождешься! Если б я не поскользнулся, валялся бы уже у меня с расквашенным носом!
Но Мартин пропустил эти угрозы мимо ушей. Громила скрылся в своей комнате, громко хлопнув дверью, а Мартин, насвистывая, пошел к себе. Он был страшно рад. Во-первых, он вышел победителем из поединка с Громилой, а во-вторых, впереди был целый свободный день! Безо всяких там дурацких лыж, тренировок, упражнений. Целый день с Субастиком! Но самое замечательное было то, что, когда он шел через двор, он заметил в одном из окон соседнего корпуса Тину! Ему даже показалось, что она подняла руку и незаметно так помахала ему!
Может быть даже, она видела всю драку от начала до конца! А значит, она теперь знает: Мартин умеет за себя постоять! И не даст себе подножки подставлять! Леандер получил по первое число, и Мартин его не испугался! Мартин был страшно горд собой.
Если бы господин Дауме знал, какую радость он доставил Мартину, он придумал бы ему другое наказание. А если бы он хотя бы смутно мог догадываться о том, какие сюрпризы его ждут в этот день, он не стал бы сажать Мартина под арест, а, наоборот, запретил бы ему переступать порог своей комнаты.
Глава седьмая Господин Дауме удивляется
— Привет, Субастик! — крикнул Мартин, войдя в комнату и прикрыв за собой дверь.
Раздался оглушительный грохот. Это Мартин не рассчитал силы и дверь хряпнулась со всего размаху, так что стены задрожали и с потолка отвалился кусок штукатурки.
Мартин поднял штукатурку и запустил ее в мусорное ведро.
Опять неудача. Бросок получился таким сильным, что штукатурка просвистела мимо ведра и угодила прямо в окно. Треснуло стекло, полетели осколки.
— Промахнулся! — сердито сказал Мартин, глядя на свой очередной подвиг.
— Почему промахнулся? — удивился Субастик и пошел изучать образовавшуюся дыру. — Попал в самую серединку, в яблочко, можно сказать!
Отличный бросок — попал ты в окно!
Куском штукатурки разбил ты стекло!
Прекрасный бросок — теперь нам не жарко!
Свежестью тянет из нижнего парка!
— Ничего прекрасного я тут не вижу! А если кому-то жарко, то можно просто открыть окно, и вовсе не обязательно его бить! — сказал Мартин. — Интересное дело, сам разбил и сам же возмущается! — поддел его Субастик. — Я же не специально! — начал оправдываться Мартин. — Эта штукатурка полетела как ракета! И зачем мне столько силы, если от нее одни только неприятности! — Ну вот! Сначала требуешь, чтобы я тебя сделал в десять раз сильнее, чем Громила, а потом жалуешься! Тебе ничем не угодить! — Субастик насупился. — Да я не жалуюсь, — сказал Мартин. — У меня только одно желание — чтобы я не был таким сильным и не крушил все вокруг себя, — попытался втолковать он Субастику и сам не заметил, что у него получилось настоящее пожелание. В ту же минуту Субастик почесал нос. Еще одна веснушка исчезла. — Давай, давай, транжира! — отозвался Субастик. — Трать на здоровье наши веснушечки! Всего сорок восемь штук осталось! — Как же это получилось? — спохватился Мартин. Он подбежал к стулу, взял его за ножку и попытался поднять. Ничего не вышло. — Подействовало! Значит, я действительно случайно загадал желание! — воскликнул Мартин. — Это дело поправимое, — сказал Субастик. — Можешь обратно все пожелать. — Нет, — ответил Мартин, подумав. — С Леандером я пока разобрался. Будем надеяться, что он на какое-то время угомонится. Так что лишняя сила мне ни к чему. А вот что нам нужно, так это чтобы у нас с тобой окно опять было в порядке. Желаю, чтобы стекло снова стало целым. — Легкое желание, — прокомментировал Субастик. — Обошлись самой крошечной веснушкой. — Ах вот почему у тебя все веснушки разного размера! — догадался Мартин. — Маленькие веснушки — для легких пожеланий, а большие — для сложных? — Да, — подтвердил Субастик. — Именно так. — А как заранее узнать, какое легкое, какое сложное? — поинтересовался Мартин. — Никак. Только опытным путем, — ответил Субастик. — О своих желаниях, например, я всегда знаю, какое легкое, какое сложное. У меня вот есть одно желаньице, совсем ничего не весит! Может, загадаешь? — попросил он и посмотрел искательно на Мартина. — Конечно! — охотно согласился Мартин. — Мне очень хотелось бы получить назад мой водолазный костюм! — признался Субастик. — Сосисочные шаровары — это, конечно, хорошо, но водолазный костюм лучше! — Желаю, чтобы Субастик получил свой водолазный костюм! — сказал Мартин. — Вот спасибо, удружил! — радостно закричал Субастик, оглядывая себя. Теперь он красовался в своем привычном наряде и бойко притоптывал ластами. — Прямо чудеса! Я все никак не могу привыкнуть к тому, что ты можешь исполнить любое желание! — сказал Мартин.
— Не любое, а все — кроме невыполнимых! — уточнил Субастик.
— Да, ты уже говорил, — вспомнил Мартин. — Только скажи мне, а какие желания у тебя считаются невыполнимыми?
— Ну, например, если ты пожелаешь, чтобы я одновременно находился в двух местах — в комнате у папы Пепперминта и где-нибудь на улице, — объяснил Субастик.
Мартин рассмеялся.
— Это ж кому такое в голову придет! — сказал он. — Знаешь, а я все равно не понимаю, почему я могу загадывать желания…
— Потому что у меня есть веснушки! Я же тебе уже сто раз объяснял!
— Нет, я имею в виду другое… Почему именно я, а не Йенс Ульман, например, или Базилиус Мёнкенберг?
— Потому что я пришел к тебе, а не к неведомому Бенсу Трульману или Бразилиусу Булкенбергу!
Но Мартина такие объяснения не удовлетворяли. Он хотел докопаться до самой сути.
— Ну а почему ты пришел именно ко мне, можно узнать?
Субастик закатил глаза:
— Уф! Да потому что именно ты выпил возвратные капли для Субастика, а не эти Бенсы-шменсы!
— И откуда же у меня эти капли?
— Ты меня спрашиваешь? Я и сам хотел бы знать, откуда ты их взял! — вознегодовал Субастик. — Я оставил, между прочим, этот пузырек твоему папочке, когда двенадцать лет назад ушел от него. И капли эти предназначались для него! Я же не знал, что эти капли действуют на всех Пепперминтов!
— Ну ладно, тогда еще один вопрос. А как ты вообще попал к моему папе? Ведь, прежде чем уйти и оставить ему пузырек, ты должен был как-то к нему попасть? Верно? Значит, у него были тоже какие-то капли?
— Нет, — рассмеялся Субастик. — Тогда мы обошлись без всяких капель. Но это длинная история[1]. Пусть тебе твой папа сам все расскажет, когда ты домой вернешься. Главное ты знаешь: мои веснушки — для тебя.
— Это хорошо… — задумчиво сказал Мартин. — Потому что у меня есть одно очень важное желание. Наверное, оно очень трудное для исполнения… Как ты там говорил — особой сложности… Так вот, я желаю…
— Стой! — закричал Субастик. — Лучше скажи мне заранее, что ты задумал… А то получится какое-нибудь невыполнимое желание, и я заболею. Буду валяться с температурой…
— Я очень хочу стать другим, — объяснил Мартин. — Понимаешь, я очень робкий, стеснительный, всего боюсь… Короче говоря, я хочу быть не таким, какой я сейчас.
— Ты хочешь, чтобы я тебя изменил? — уточнил Субастик.
— Да, — ответил Мартин.
— Хорошо, что я тебя заранее спросил, — с озабоченным выражением лица сказал Субастик. — Такое пожелание я не могу исполнить. Изменить себя можешь только ты сам. Правило номер сто тринадцать:
Другой не может тебя изменить,
Только сам ты на это способен,
Но и ты никого не можешь винить,
Что другой ни на что не годен.
Его изменить никогда не пытайся,
Сам лучше тогда поскорее меняйся.
— Значит, ты не можешь как следует заколдовать человека? — разочарованно спросил Мартин. — Могу, но только на короткое время, — ответил Субастик. — Я же сделал тебя в десять раз сильнее Громилы. Но я не могу сделать тебя таким сильным навсегда. — А если я пожелаю, чтобы ты меня просто сделал немножечко более смелым? — не терял надежды Мартин. — Это, конечно, можно, — сказал Субастик, — но все равно такой храбрости хватит ненадолго. По-моему, лучше потренироваться. — Как потренироваться? — удивился Мартин. — Очень просто, — объяснил Субастик. — Я могу изобразить что-нибудь такое, чего ты очень боишься, а ты попробуешь справиться со своим страхом. Ну, чего ты, например, боишься больше всего? Мартин задумался. — Да много чего… — сказал он. — Экзаменов, собак… — Собак боишься? Отлично! — обрадовался Субастик. — Я умею прекрасно лаять. — Если ты начнешь лаять, то я совсем не испугаюсь, — отверг это предложение Мартин. — Потому что это будет смешно. К тому же ты не кусаешься! — А надо? Я могу! — оживился Субастик и для наглядности оскалил зубы и зарычал. — Только ты не бойся, я же понарошку! Мартин махнул рукой. — Ладно, не буду, раз ты так боишься, — миролюбиво заявил Субастик и в подтверждение своих добрых намерений запел:
Субастик — не кусачая собака,
И никогда не сделает он бяку!
Ведь прежде, чем кого-то укусить,
Вопрос важнейший следует решить:
За что кусать? За ухо иль за ногу?
И как кусать? Всерьез или немного?
Покуда нет на все это ответа,
Придется ограничиться котлетой!
А чтоб не грустно было — песню сочинить,
И все меня за это начнут тогда хвалить!
Субастик выжидающе посмотрел на Мартина. Никакой реакции. — Ну? — подбодрил Мартина Субастик. — И все меня за это начнут тогда хвалить! — повторил он. — Ты чего меня не хвалишь? Или тебе все-таки хочется, чтобы я тебя укусил? Пока Субастик пел, Мартин уселся на кровать и погрузился в размышления. Разговор о собаке навел его на мрачные мысли. Субастик подсел к нему. — Я знаю одну девочку… — начал Мартин. — Ее зовут Тина… — Она же не виновата, что ее так назвали, — сочувственно сказал Субастик. — И это не повод, чтобы сидеть тут мухомором и смотреть в одну точку. — Конечно не повод, — согласился Мартин. — Дело совсем в другом. Просто я подумал, что я, наверное, никогда не наберусь храбрости, чтобы зайти в дом, где живет Тина с родителями. — Они что, такие опасные? Кусаются? — встревожился Субастик. — Да нет, — ответил Мартин. — Просто у них на воротах висит табличка «Осторожно, злая собака!» или что-то в таком духе. Хотя чего об этом думать, я с ней даже толком не знаком… С какой стати я к ней в дом поплетусь? — А я так понял, что ты с ней знаком… — сказал Субастик. — Не совсем, — ответил Мартин. — То есть мы виделись, конечно… Но так… Все больше издалека… — Ну, тогда и горевать нечего! — решительно сказал Субастик. — Может, когда ты к ней подберешься поближе, она тебе еще и не понравится. Может, у нее нос на боку или уши в трубочку. — Глупости, — отрезал Мартин. — Все у нее на месте! — Тогда тем более нет причин раскисать! От твоих мрачных мыслей у меня уже голова распухла! Пожелай лучше чего-нибудь веселенького! — воскликнул Субастик и пощекотал Мартина. Мартин отклонился и не поддержал игру. — Какой ты скучный! — сказал Субастик и забрался на кровать с ногами. Сначала он немножко попрыгал, а потом стал играть в футбол, используя в качестве мяча подушку. — Слушай, будь другом, угомонись, пожалуйста! Не устраивай тут разгром! — сурово попросил Мартин. — А хочешь, я сделаю так, чтобы ты вместо «ом» говорил «ям»! — предложил Субастик и зафитилил подушку на шкаф. — И что тут смешного? — спросил без всякого энтузиазма Мартин. — Что «ом», что «ям» — одна малина! — Ну, давай попробуем! — не отставал Субастик. — Как хочешь… — вяло согласился Мартин. — Желаю, чтобы вместо «ом» получалось «ям». — Ну, а теперь повтори: «Будь другом, угомонись и не устраивай разгром!» — Да пожалуйста, — отозвался Мартин. — Будь другям, угямонись и не устраивай разгрям! Субастик захихикал. — А теперь скажи: «Вспомнив о батоне, Громила погрозил домочадцам кулаком и припустил бегом в гастроном!» Мартину сделалось смешно, когда он представил себе, как Громила мчится, размахивая кулаками, по улице. — Вспямнив о батоне, Грямила погрозил домячадцам кулакям и припустил бегям за батоням в гастроням! — повторил он за Субастиком. То, что у него получилось, совершенно ему не понравилось. — Не хочу больше лямать язык! — воскликнул он. — Хорошо, что кряме тебя никто не слышит! А вдруг кто придет к нам в кямнату? В мямент решат, что я повредился умям! Мигям пямчатся за Дауме! Буду потям сидеть неделю под замкям! Прикажешь мне теперь ходить с закрытым ртям?! Субастик покатывался со смеху. — Все, хватит! — решительно сказал Мартин. — Желаю, чтобы я говорил «ям» только тогда, когда хочу сказать «ям»! — Ты хоть думай, когда что-нибудь желаешь! — отозвался Субастик. — Ты ведь и так все время вставляешь «ям» где ни попадя, причем по доброй воле! — Так я хотел сказать «ям», а получилось «ям»! — ответил Мартин, чуть не плача. — Ерунда какая-то! Кругям одни неприятности! Надо же быть таким дуракям! Лучше бы я с классям на лыжах мучался, чем в твои глупые желания играть! — Во-первых, желания не мои, а твои, — возразил Субастик. — А во-вторых, нечего ворчать! Просто нужно как следует подумать, прежде чем что-то желать! Мартин задумался на минутку и сказал: — Желаю, чтобы я опять говорил нормально, то есть так, как я говорил до пожелания с «ям». — Похоже, сработало! — хихикнул Субастик и скосил глаза на свой пятачок. — На носу одной веснушкой меньше стало! — Сейчас проверим! Дом, ком, том, крючком, торчком, ведром! Уф! Избавился наконец от напасти! — с облегчением вздохнул Мартин. — А жаль, — сказал Субастик. — Было весело. Особенно про Громилу с батоном в гастрономе. — Мне так было не очень весело, — возразил Мартин. — Больше меня на такие глупости не подобьешь! Лучше пожелать что-нибудь разумное. — Согласен! — оживился Субастик. — Надо заказать какие-нибудь полезные вещи. Это у меня получается лучше всего! — Ты имеешь в виду что-то конкретное? — спросил Мартин, уже догадываясь о том, что сейчас услышит. — Какое-нибудь земляничное пирожное? — Нет, земляничного не хочу! — ответил Субастик. — Лучше шоколадного, со взбитыми сливками. А на закуску — картофельный салат и пару огурчиков солененьких, можно даже три. — Какие огурчики? — возмутился Мартин. — Ты же только что умял десять завтраков! Нет, ничего ты не получишь! — Ну хорошо, давай без огурчиков! — решил пойти на компромисс Субастик. — Пусть будет только шоколадное пирожное и картофельный салат. Две порции, — быстро добавил он и покосился на Мартина. — И не мечтай! — отрезал Мартин. — Мы вот что сейчас сделаем, — сказал он, вспомнив за разговорами о завтраке об одном важном деле. — Я ничего не буду заказывать сюда. А, наоборот, пожелаю, чтобы отсюда исчезли некоторые лишние объекты и не мозолили никому глаза. — Это кто здесь лишний? Я? — возмутился Субастик. — Хочешь, чтобы картофельный салат тебе одному достался?! Правильно говорит твой Дауме: единоличник ты, отбиваешься от коллектива! Раз так, я пошел в шкаф, а ты объедайся тут на здоровье! — Да не собираюсь я от тебя избавляться! Ты что? — воскликнул Мартин и удержал Субастика. — Я никогда такого не пожелаю, будь ты хоть сто раз обжорой! — Ты чего обзываешься?! — разошелся Субастик. — Если кто-то после завтрака решил немножко подкрепиться, чтобы поддержать свои силы до обеда тремя, ну, скажем, даже пятью пирожными и скромным салатиком с парой чахлых огурчиков, то это еще не повод, чтобы обзывать его обжорой! Бери свои слова назад, а то я сейчас обижусь! — Ладно, беру, беру, только не обижайся! — со смехом согласился Мартин. — Вот так-то оно лучше, — сказал довольный Субастик. — Ну, давай желай! От чего ты там мечтаешь избавиться? — От тарелок и чашек, — ответил Мартин. — А то еще кто-нибудь зайдет и подумает, что это я стащил десять завтраков. — Верно, — поддакнул Субастик. — Ты ведь ничего не таскал, а просто пожелал, и все! — Желаю, чтобы все тарелки и чашки исчезли из моей комнаты и оказались опять в… Мартин хотел сказать «в кухне», но потом ему в голову пришла одна идея. — …в столовой, под столом, за которым сидят господин Дауме с господином Лейтпрехтом, — закончил он с хитрой улыбкой. Раздался легкий звон, и посуда растворилась в пространстве. — Ну и что будем делать теперь? Чем займемся? — спросил Субастик. — Я бы что-нибудь почитал, — сказал Мартин. — У-у «У» тоска зеленая, — разочарованно протянул Субастик. — Давай лучше в карты сыграем! Я с твоим папой всегда в шестьдесят шесть резался! — Еще скажи в дурака, — отмахнулся Мартин. — К тому же у меня и карт нет! — А веснушки у нас на что? — ответил Субастик. — Нет, — не соглашался Мартин. — Знаешь… — Он на секунду задумался. — Хочу одну штуку попробовать… Это связано с тем, о чем мы с тобой сегодня говорили… — Какую штуку? — Субастик насторожился: Мартин как-то вдруг подозрительно повеселел. Вон как улыбается! Мартин действительно прямо давился от смеха. — Ты говорил, что умеешь прекрасно лаять и даже любишь это! — сказал он наконец, лукаво глядя на Субастика. — Тогда тебе точно понравится мое пожелание. Желаю, чтобы ты превратился в собаку! Субастик опешил. — Желать мне такие гад ос… Гав-гав-гав! Вместо Субастика перед Мартином теперь стоял большой пятнистый далматин и сердито лаял. — Ты что, обиделся на меня? — спросил Мартин. — Гав! — Это «да» или «нет»? — уточнил Мартин. — Гав, гав, гав, гав! — Ты меня понимаешь? — Гав! Мартин задумался. — Давай договоримся так, — сказал Марти через некоторое время. — Одно «гав» будет означать «да», а если ты гавкаешь два раза, то это будет «нет». — Гав! — Ты просто так гавкнул или это у тебя «да»? Пес ничего не ответил, только завилял хвостом. — Прости, на такой вопрос тебе, конечно, никак не ответить! — догадался Мартин. — Слишком сложно. Давай другой вопрос: меня зовут Мартин? Пес тявкнул один раз и даже кивнул. — Или меня зовут Леандер Громмель? — продолжил Мартин. Пес сел, поднял переднюю лапу и показал себе на лоб: дескать, соображай, товарищ! После чего он звонко и отчетливо гавкнул два раза.
Ну ладно, с этим мы разобрались! — сказал довольный Мартин. Хорошо, что ты меня понимаешь. А то я уже испугался, что ты превратился в настоящую собаку.
Пес изобразил на своей физиономии недоумение: а что, я не настоящая собака? Игрушечная?
— Нет, просто я хотел сказать, — поспешил уточнить Мартин, — что настоящие собаки ведь не понимают толком человеческого языка. Только несколько команд да пару слов… А ты понимаешь абсолютно все.
— Гав!
— А теперь давай поиграем, — предложил Мартин.
— Гав-гав?
— Будем тренироваться! Как ты предлагал. Надо же мне научиться не бояться!
— Гав!
— Ты будешь громко лаять и наскакивать на меня, а я постараюсь не бояться. Хорошо, если у меня получится тебя погладить! Только ты с наскакиванием не переборщи!
Пес залился лаем. Но Мартин не только не испугался, но, наоборот, страшно развеселился. Его разобрал такой смех, что он не удержался и плюхнулся на кровать. На его месте любой бы обхохотался: пес очень мотивно выводил песенку о елочке.
Гавгав-гавгав-гавгаааавгавгав,
Гавгав-гавгав-гавгаааав…
Пес (или, лучше сказать, Субастик?) был явно польщен таким теплым приемом публики. Воодушевленный головокружительным успехом, он приступил к акробатическим номерам: прошелся на задних лапах, потом сделал стойку на передних и прогулялся до окна, после чего запрыгнул к Мартину на постель и ловко перекувырнулся. Вот только кувырок спиной не удался. Артист распластался на полу и теперь лежал, раскинув все четыре лапы и высунув язык.
И тут отворилась дверь. В комнату просунулась голова Леандера Громмеля.
— Вот где собака! Вот кто здесь лает! — заверещал он, внедряясь в комнату. — Все будет сказано! Собак держать запрещается! Его наказали, а он тут развлекается! Я пошел к Дауме!
С этими словами Леандер бросился вон.
Мартин кинулся за ним вдогонку.
— Постой! — крикнул он Громиле в спину. — Только попробуй меня заложить! Познакомишься тогда с моей собакой! Узнаешь, как ябедничать!
Леандер лишь прибавил ходу.
Говоря о собаке, Мартин хотел просто припугнуть Громилу, но Субастик понял его слова буквально и ринулся догонять вредного мальчишку. Через секунду он уже вцепился в штанину его брюк и, грозно рыча, принялся ее мочалить, стараясь нагнать побольше страху.
Леандер истошно завопил, как будто пес и впрямь впился в него зубами.
— Субастик! Ко мне! Ко мне, кому сказал! — крикнул Мартин.
Пес отстал от Леандера и потрусил, поджав хвост, назад.
Во взгляде его читалось недоумение: «Ведь ты же сам велел его отделать?»
— Пошли! — скомандовал Мартин, уводя Субастика в комнату. — Он все равно донесет. Нужно поскорее спрятать тебя. Вот только куда? Может, опять в шкаф?
Пес покачал головой, вспрыгнул на кровать, на которой должен был бы спать Роланд Штеффенхаген, и попытался зарыться под подушку. Мартин помог ему устроиться, накрыл с головой одеялом и сам сел так, чтобы загородить спиной подозрительный бугор.
В эту минуту дверь снова отворилась. На сей раз это был господин Дауме собственной персоной.
Господин Дауме как раз собирался спуститься во двор, чтобы помочь ребятам слепить большого снеговика, как из коридора донеслись отчаянные вопли. Учитель побежал на крик и обнаружил растрепанного Леандера, который, держась за ногу, голосил на весь этаж: — Помогите! На помощь! Пепперминт натравил на меня свою собаку! — Какую такую собаку, что ты сочиняешь, Гром-мель?! Что у тебя с ногой? — спросил господин Дауме, садясь на корточки, чтобы осмотреть травму мнимого пострадавшего. — У Пепперминта в комнате злая собака! — плачущим голосом сообщил Леандер. — Страшно кусачая! — Откуда у него собака? Опять твои глупые шутки! — не поверил господин Дауме. Но Леандер твердил свое: у Пепперминта в комнате собака. Огромная, как дог. И опасная, как волк. Господину Дауме ничего не оставалось, как пойти и самому разобраться, в чем там дело.
Мартин чинно сидел с книжкой на кровати и читал. Субастик был надежно спрятан под одеялом. Господин Дауме зашел в комнату, огляделся и спросил: — Говорят, у тебя тут завелась собака? Это правда? Не успел Мартин что-либо ответить, как у него за спиной раздалось приглушенное «гав». — Значит, все правда! — воскликнул господин Дауме. — Куда ты ее спрятал? Под кровать? В ответ послышалось звонкое «гав-гав», и в ту Же минуту одеяло встопорщилось, зашевелилось и пошло ходить ходуном. Господин Дауме подскочил к кровати, сдернул рывком одеяло и остолбенел. Крупный пятнистый пес с хитрой мордой сидел на кровати и весело смотрел на него, бодро махая хвостом. — Влипли, — невольно прошептал Мартин. — Нужно было пожелать, чтобы ты как следует спрятался. — Что?.. Что это такое?! — воскликнул господин Дауме, приходя в себя. — Это собака, — честно сказал Мартин. — Без тебя вижу, что собака! Откуда она взялась? — строго спросил учитель. Как ответить на этот вопрос? Мартин не знал. Правду сказать — так господин Дауме все равно не поверит ни слову. Да и как все объяснить… Тут ведь целая история. Мартину ничего не оставалось, как просто сказать: — Ниоткуда, это моя собака. — Прекрати врать! — рассердился господин Дауме. — Я точно знаю, что, когда мы ехали сюда, никакой собаки у тебя не было! Или ты хочешь сказать, что твой пес бежал за автобусом? Двести километров? — Нет, — сказал Мартин. — Наверно, ты его нашел? — не отступался господин Дауме. Мартин кивнул. В каком-то смысле это была почти правда. Ведь он случайно, так сказать, нашел Субастика, со всеми вытекающими последствиями… — В любом случае, держать собак в лагере запрещено! — решительно заявил господин Дауме. — Придется тебе ее отдать! Услышав это, Субастик вспрыгнул к Мартину на кровать и тесно прижался к нему. — Хм, — озадачился господин Дауме. Похоже, этот пес уже успел к тебе привязаться! Мартину показалось, что господин Дауме заколебался. — Да! Он меня слушается! — быстро сказал Мартин. — Что скажу, то и делает. Смотрите, господин Дауме! — С этими словами Мартин повернулся к Субастику. — Гавкни три раза! — скомандовал он. — Гав-гав-гав! — исполнил приказание Субастик. Господин Дауме искренне удивился. — Но это еще не все! — заторопился Мартин, решив воспользоваться благоприятной минутой. — Стойку! — распорядился он и выразительно посмотрел на Субастика. Субастик соскочил с кровати, встал на передние лапы, вытянулся в струнку и завертел хвостом, как пропеллером. Тут он немного перестарался. Потому что господин Дауме, увидев такое мастерство, сказал: — Это не простая собака! Она, похоже, сбежала из цирка или от какого-нибудь дрессировщика. Такие собаки очень ценные. Поэтому ее необходимо немедленно вернуть хозяину. Ее наверняка уже ищут. — Кто ищет? — спросил Мартин. — Хозяин, кто еще! — ответил господин Дауме. — Отведем ее пока в сарай. Все равно пустой стоит, им никто не пользуется, насколько я знаю. А потом сообщим в полицию. Владелец уж, наверное, заявил о пропаже. Всё, пошли. Ко мне! — скомандовал он и похлопал себя по ноге. Пес покачал головой и гавкнул два раза: — Гав! Гав! — Он говорит «нет», — объяснил Мартин. — Он не хочет идти с вами. — Тоже мне переводчик нашелся! — сердито сказал учитель и быстрым движением вытащил ремень из своих брюк. В одну секунду он сделал петлю и ловко набросил Субастику на шею. — Отличный поводок! — с удовлетворением сказал господин Дауме и потянул за ремешок. — Вперед!
Но пес заартачился, уперся, и, как господин Дауме ни тянул, ему не удалось сдвинуть упрямое животное с места.
— Вы же его так задушите! — закричал Мартин и схватился за ремешок. — Вставай, Субастик, пока тебе шею не свернули!
Пес тут же поднялся и завилял хвостом.
— Никто не собирается твоего пса душить! — сказал господин Дауме. — Надо же, как он тебя слушается! А как ты его называешь?
— Субас… Зубастик! — ответил Мартин.
— Странное имя, — пожал плечами господин Дауме и потянул за поводок. — Пошли, Зубастик! К ноге!
Но пес и не собирался выполнять команды господина Дауме. Он опять уселся и свесил язык набок.
— Скажи ты ему, наконец, чтобы он поднялся! — попросил господин Дауме, теряя терпение.
— Вставай, Зубастик! Пойдем прогуляемся! — невозмутимо сказал Мартин.
— Что значит «прогуляемся»? — спохватился господин Дауме. — Ты у меня наказан! Тебе не разрешено выходить из комнаты!
Пес тут же опять уселся.
— Похоже, мне по-другому не выманить отсюда эту проклятую зверюгу, — быстро сказал господин Дауме. — Пойдем все вместе!
Пес вскочил, тявкнул и потянул к выходу.
— Невероятно! Все понимает! — удивился господин Дауме. — На, держи поводок! Сам поведешь своегочудо-зверя.
Втроем они вышли из комнаты и пошагали по коридору.
Одна из дверей приоткрылась, и показалась голова Леандера Громмеля.
Увидев, что собака на поводке, Леандер осмелел и выдвинулся из своего убежища.
— Громмель, что ты тут потерял? — раздался грозный окрик учителя. — Ты наказан! Сиди в своей комнате и носа не высовывай!
— Ага, а Пепперминту можно?! Он тоже наказан! — возмутился Леандер.
— Поговори у меня! Кыш отсюда! Закрой дверь с той стороны, и чтобы я тебя больше не видел! — приструнил его господин Дауме, которому вся эта кутерьма уже начала действовать на нервы.
Леандер вынужден был отступить на покинутые позиции. Мартин с ликующим видом победителя посмотрел на поникшего противника и не удержался от того, чтобы показать ему язык.
— Ты у меня еще получишь! — прошипел Леандер напоследок, закрывая дверь.
Господин Дауме с Мартином спустились вниз. В вестибюле царило оживление. Группа девочек собиралась на лыжную прогулку в сопровождении госпожи Балльхаузен и госпожи Руммлер. Девочки сразу обступили Мартина с собакой. Среди них была и Тина, как отметил про себя довольный Мартин.
— Какая собачка! Откуда он у тебя? Это далматин? — вопросы сыпались со всех сторон. — А как ее зовут? Можно погладить? Она не кусается?
— Это моя собака, она не кусается, и зовут ее Зубастик! — гордо сообщил Мартин.
— Что ты тут сказки рассказываешь?! — встрял господин Дауме. — Это не твоя собака! Пошли отсюда!
— Так, девочки, все на выход! — раздался тут же голос госпожи Балльхаузен.
Но никто не обращал внимания ни на господина Дауме, ни на воспитательниц, которые не знали, как им собрать своих подопечных.
Всем, конечно, хотелось погладить собаку.
— Гладьте, пожалуйста, — согласился Мартин. — Только по очереди! Давай сначала ты! — обратился он к Тине.
— Привет, Зубастик! Хороший песик! Хороший… Красавец! — сказала Тина и похлопала пса по холке. — У нас дома тоже собака, — сообщила она, поглаживая Зубастика. — Но наш гораздо меньше. И у него нет таких красивых пятнышек. Какой необычный окрас! Ведь у далматинов обычно черные пятна, а у твоего темно-синие!
Господин Дауме уже начал терять терпение.
— Всё, погладили, и хватит! — вмешался он и отобрал у Мартина поводок. — Вы, кажется, собрались на лыжах кататься? Вот и катайтесь, а у нас дела!
— Так, девочки! Пошли, пошли! — начала торопить застрявших лыжниц госпожа Балльхаузен. — Вы слышали, что сказал господин Дауме?
Девочки потянулись к выходу. Господин Дауме вывел Субастика на улицу. Немного отстав, за ними шагал Мартин.
Во дворе Зубастик тут же развалился на снегу, всем своим видом давая понять, что он отсюда не сдвинется.
— Опять ты за свое! — с тяжелым вздохом сказал господин Дауме. — Поднимайся! К ноге! Вперед!
Зубастик, однако, твердо держался выбранной тактики. Как господин Дауме ни тянул за поводок, ему так и не удалось побороть упрямца.
Господин Дауме обернулся, ища помощи у Мартина.
— Слушай, уговори ты эту псину! — попросил он.
— Ладно, Зубастик, поднимайся! — скомандовал Мартин. — Иди за господином Дауме!
Зубастик удивленно поднял одно ухо.
— Только до сарая, — заговорщицки прошептал Мартин, наклоняясь к Зубастику.
Пес покорно поднялся и потрусил за учителем.
Перед самым сараем Мартин наклонился к Зубастику, сделав вид, что хочет напоследок погладить его, и шепнул:
— Желаю, чтобы ты снова стал Субастиком и оказался у меня в комнате!
Мартин увидел, как со спины далматина исчезло одно пятнышко, а вместе с ним исчез и пес. Господин Дауме не сразу заметил пропажу. Он еще сделал несколько шагов, волоча за собой ремешок, и тут только почувствовал, что упрямая собака как-то полегчала. Он обернулся и остолбенел: никого!
— К-к-куда она подевалась-то? С-с-собака, — заикаясь, проговорил он. — Она же не могла сама отвязаться! Или она растворилась в пространстве? Пепперминт, где эта собака, спрашиваю я тебя?
— Какая собака? — с невинным видом спросил Мартин. — Нет никакой собаки!
И это была чистая правда. Потому что никакой собаки не было и в помине. Вот Субастик имелся…
Да и то не здесь, а в комнате. Но о Субастике господин Дауме не спрашивал.
— Что значит «нет»? — возмутился господин Дауме.
— То и значит — нет, — спокойно ответил Мартин.
— Не болтай ерунды! — начал сердиться господин Дауме. — Ас какой стати тогда у меня в руках поводок?
— Это не поводок, господин Дауме, а ремень от ваших брюк, — терпеливо объяснил Мартин.
— Да, действительно… — согласился господин Дауме и торопливо продел ремень в брюки. — Ну ведь не могла же она мне присниться, эта проклятая псина? — недоумевал господин Дауме, который вдруг показался Мартину каким-то беспомощным и сникшим. — Или я уже сошел с ума?
— Нет, что вы, господин Дауме! Вы совсем не сошли с ума! Вы очень даже нормальный, — заверил его Мартин. Он так расчувствовался, глядя на совершенно растерянного господина Дауме, что чуть не рассказал ему всю историю. Но, к счастью, господин Дауме уже пришел в себя и заговорил своим привычным тоном:
— Дожили! Ученик пытается убедить учителя в том, что тот еще не свихнулся! — возмутился он. — И вообще, что ты тут делаешь? Кто тебе позволил покинуть комнату? Я же тебя наказал! А ну марш к себе!
— С удовольствием, — вежливо ответил Мартин, развернулся и пошел тихим шагом назад.
Оказавшись в вестибюле, он припустил со всех ног.
Получилось ли все с Субастиком? Ждет он его или не ждет? Обиделся или не обиделся? Все-таки, что ни говори, Мартин превратил его в собаку не спросясь. Все эти вопросы крутились в голове, пока Мартин, перепрыгивая через ступеньки, мчался по лестнице. «Обязательно попрошу у него прощения», — решил Мартин и завернул в свой коридор.
Глава восьмая Большой эксперимент
Леандер Громмель поджидал Мартина. Он даже дверь не стал закрывать как следует, чтобы не пропустить его возвращения. Ему хотелось разузнать, чем кончилось дело с противной собакой. Когда Мартин проходил мимо его комнаты, он тут же высунулся в коридор.
— Ну что, отобрали у тебя твою мелкую шавку? — ехидно спросил он.
— Если моя шавка такая мелкая, то чего же ты ее испугался? — небрежно бросил на ходу Мартин.
— Это кто испугался? Я? Ничего я не испугался! — ответил Леандер.
— Ага… А кто вопил тут, как потерпевший, а потом еще и деру дал? — поддел его Мартин и на всякий случай ускорил шаг. — Трус ты, Громила! — крикнул он и припустил со всех ног, понимая, что Леандер такого не простит.
И действительно, разъяренный Леандер бросился за ним вдогонку, но Мартин успел заскочить к себе в комнату и захлопнуть дверь перед самым его носом.
— Привет, Субастик, — сказал он, запыхавшись, и плюхнулся на стул, чтобы перевести дух. — Все в порядке?
— Гав! — ответил Субастик.
— Ты что, теперь все время будешь лаять? Ты разучился говорить по-человечески?! — испугался Мартин.
— Гав, гав! И не мешал ей с тобой беседовать. Вот такая милая девочка.
Мартин витал где-то в облаках и пропустил почти все сказанное мимо ушей.
— Да, ты прав. Она очень милая, — отозвался он на последнюю фразу. — А когда она тебя гладила, мне самому хотелось стать собакой.
— Так если хочется, в чем дело? Только пожелай! — подскочил Субастик, обрадованный открывающимися возможностями. — Правда, больше чем на десять минут не получится, — предупредил он.
— А что будет потом? — спросил Мартин.
— Веснушки постепенно перестанут действовать, и ты снова превратишься в Мартина, — объяснил Субастик.
— Нет, — сказал Мартин, поразмыслив. — Не буду я такого желать. А то еще Дауме запрет меня в сарае. Тина все равно сейчас на лыжах катается. И к тому же мне хочется, чтобы именно я ей понравился, а не какая-то там собака!
Мартин подошел к умывальнику, над которым висело зеркало, и попытался себя рассмотреть.
— Как ты считаешь, могу я ей в принципе понравиться? — спросил он Субастика.
Зеркало, вероятно, предназначалось для более высоких людей. Мартин видел только свою макушку и кусочек лба. Он встал на цыпочки. Теперь он видел свои глаза, переносицу, и всё.
— Нет, не думаю, что могу ей понравиться, — сокрушенно сказал он, произведя ревизию видимой части своей физиономии, и подсел к Субастику. — Девочки, они больше любят спортивных таких типов, как Йенс Ульман.
— Глупости! — отозвался Субастик. — Твоей же маме нравится твой папа, а он еще менее спортивный, чем ты! — попытался утешить он Мартина. — Я, например, никогда бы не променял двух неспортивных Пепперминтов на одного очень спортивного Бенса Трульманна.
— Так то ты… — вздохнул Мартин. — Кому я, такой коротышка, нужен, даже до зеркала не дотягиваюсь!
— И совсем ты не коротышка! — возразил Субастик. — Ты такого же роста, как я! А я на рост не жалуюсь! Значит, все в порядке!
— Вот жаль, что нельзя на себя посмотреть со стороны! — посетовал Мартин. — А как бы мне хотелось…
— Так пожелай себе нормальное большое зеркало! — посоветовал Субастик.
— Нет, зеркало тут не поможет! — ответил Мартин. — Я хочу как следует себя рассмотреть — спереди, сзади, со всех сторон. Ну, понимаешь, увидеть себя чужими глазами.
Мартин задумался. Ему в голову пришла одна мысль. А что если пожелать… Нет, лучше сначала посоветоваться с Субастиком. Вдруг это пожелание из разряда невыполнимых?
— Знаешь, у меня есть одно желание, — начал Мартин. — Но я не уверен, что ты сможешь его выполнить.
— Трехметровое суперзеркало тебе доставить? — спросил Субастик. — Чтобы ты в него влез с ногами? Нет проблем, могу достать — три на семь? Иль семь на пять?
— Нет, зеркало мне не нужно, — ответил Мартин. — А нельзя ли сделать так, чтобы ты выглядел точно так же, как я? Тогда я смогу себя как следует разглядеть!
Мартин с напряжением ждал, что ответит Субастик.
— Точно так же, как ты? — переспросил Субастик и рассмеялся. Идея ему, кажется, понравилась. — Субастик превращается в Мартина Пепперминта! Забавно!
— Значит, это исполнимое желание? — обрадовался Мартин.
— Вполне, — ответил Субастик. — Оно даже легче, чем фокус с собакой. И продержится дольше. На полчаса как минимум. Или даже на тридцать минут! Потому что мы с тобой гораздо больше похожи друг на друга, чем я и собака.
— Разве мы похожи? — удивился Мартин. — У тебя вон нос совсем другой. И волосы, — сказал он, приглядываясь к Субастику. — Нет, мы совсем с тобой не похожи!
— Внешне — да, но внутренне! — возразил Субастик.
— Внутренне? — усомнился Мартин. — Внутренне тем более! — сказал он, покачав головой. — Потому что ты задиристый, умеешь шутить и ничегошеньки не боишься!
— Это верно, — согласился Субастик. — Но и ты такой же. Только сам об этом не подозреваешь! Во всяком случае, я гораздо больше похож на тебя, чем тебе это кажется. Давай попробуем, сам увидишь!
— Желаю, чтобы Субастик выглядел точно так же, как я! — сказал Мартин.
В ту же минуту в комнате образовался еще один Мартин Пепперминт.
Два Мартина уставились друг на друга с большим интересом.
— Ну как? — спросил Мартин-Субастик.
— Неужели я так выгляжу?! — в ужасе проговорил Мартин-Мартин, обходя своего двойника. — А плечи-то, плечи! Неужели я такой скукоженной вешалкой хожу?! Ну-ка выпрямись!
— А я не могу выпрямиться, — ехидно ответил Мартин-Субастик. — Ты же пожелал, чтобы я выглядел точно так же, как ты!
Мартин-Субастик прошелся по комнате, как модель на показе мод.
— А чего ты вразвалку так ходишь, как утка! — придрался Мартин-Мартин.
— Не как утка, а как ты! — уточнил Мартин-Субастик.
— Ну-ка постой! — скомандовал Мартин-Мартин.
Он осмотрел Субастика со всех сторон, потом отошел подальше, потом опять обозрел с близкого расстояния и, довольный, сказал:
— У меня волосы лежат на другую сторону.
— И вовсе нет! — поспешил огорчить его Субастик. — Ты же видишь себя только в зеркало, а там все перевернуто!
— Ну ладно, согласен, — сказал Мартин. — Зато чего у меня точно нет, так это веснушек!
— А мы их на живот можем загнать, чтобы не сверкали! — предложил Субастик.
— Отличная идея! — согласился Мартин. — Желаю, чтобы веснушки переехали к Субастику на живот!
Теперь лицо Субастика ничем не отличалось от лица младшего Пепперминта.
Мартин-Мартин решил подойти к делу ответственно и приступил к полной ревизии своего живого отражения.
— Так, прическа очень даже ничего себе, — сказал он, критично оценив свою стрижку. — Это можно оставить. Но осанка никуда не годится! Встань-ка прямо! Хм. Вот так уже лучше! Сразу повыше стал! А теперь пройдись еще раз по комнате!
Второй Мартин послушно принялся шагать по комнате туда-сюда.
— Нет, я что, правда так ногами загребаю?! — удивился Мартин-Мартин. — Дай-ка я попробую по-другому.
Теперь Субастик взял на себя роль наблюдателя, а Мартин маршировал по комнате.
— Прекрасно! — похвалил Субастик Мартина. — Значительно лучше. Теперь ты ходишь не как утка, а как гусь!
— Сам ты гусь лапчатый! — рассмеялся Мартин и запустил в Субастика подушкой.
Субастик ловко увернулся, и подушка просвистела мимо.
Экспериментаторы бросились ее поднимать и чуть не столкнулись лбами.
Они уцепились с двух сторон за подушку, и каждый принялся тянуть ее на себя. Силы были равные, и в результате в какой-то момент наволочка треснула, борцы разлетелись в разные стороны, а подушка шмякнулась на пол. Один из Мартинов поддел ее ногой и зафутболил под кровать.
— Эй, ты чего делаешь?! Доставай теперь мою подушку сам! — сказал Мартин-Мартин, отдуваясь.
— С какой это стати? — возмутился Мартин-Субастик. — Это ты ее туда запулял!
— Давай тогда сыграем в «камень-ножницы-бумага»! Кто проиграет, тот лезет под кровать! — предложил Мартин-Мартин. — По рукам?
— По рукам! — согласился Мартин-Субастик.
— Камень, ножницы, бумага! — сказали они хором.
Мартин выставил кулак, Субастик — пятерню.
— Я выиграл! — завопил Субастик. — У меня бумага, у тебя камень! Камень можно завернуть в бумагу, значит, ты проиграл! Проиграл, проиграл, проиграл! — пел он, прыгая на одной ножке.
Мартин полез под кровать.
И в этот самый момент в дверь постучали.
В комнату вошел господин Дауме.
Настоящему Мартину ничего не оставалось делать, как затаить дыхание и ждать, чем все это кончится.
— Пепперминт, — сказал господин Дауме, откашлявшись. — Я там во дворе погорячился. Нехорошо как-то вышло. Накричал на тебя зря. Это все из-за дурацкой собаки. Довела меня… — Господин Дауме нервно огляделся. — Странная псина. Пропала. У тебя ее здесь нет случайно? Если увидишь, что она где вынырнет, обязательно скажи мне!
Мартин замер.
— Псины у меня нет, — спокойно ответил Субастик. — Ей тут нырять негде. Тем более зимой. Совсем неподходящая погода для ныряния, говорю вам как специалист.
— Оставь свои шуточки при себе! — сказал господин Дауме. — Да, забыл сказать главное. Можешь идти к ребятам. Громмеля я тоже отпустил. Так что надевай куртку и шагай вниз. Только смотри у меня, никаких драк с Громмелем!
— Э-э-э… — замялся Субастик и как бы невзначай посмотрел в сторону кровати. — Вы идите вперед… Я вас догоню… А то в спешке еще надену куртку задом наперед и пойду передом назад, потеряю ориентацию и впаду в прострацию…
— Прекрати чушь городить! — начал уже закипать господин Дауме. — Пошли! А то сгребу тебя в охапку и снесу вниз! — попытался пошутить он.
— Вниз? — переспросил Субастик. — Получите приз! Пока вы не сгребли меня в охапку, найти я должен все же шапку!
— Ну так ищи! Что ты топчешься? — не отставал господин Дауме, упорно продолжая торчать в дверях.
Субастик понял, что ему не отвертеться, нацепил вязаную шапочку Мартина и поплелся за учителем.
Едва только за ними закрылась дверь, Мартин выбрался из-под кровати и подскочил к окну. Внизу никого не было. Окна выходили на задний двор. Наверное, все собрались перед главным входом.
Мартин осторожно выглянул из комнаты и прислушался. Тишина. Он выскользнул в коридор, перебежал на цыпочках к окну, выходившему на другую сторону, и, стараясь особо не высовываться, посмотрел, что делается внизу. Там мальчики из обоих классов лепили огромного снеговика. Туловище уже было готово. Кто-то как раз приделывал руки, кто-то катил большую голову, которую осталось водрузить на самый верх.
Леандер Громмель уже был тут. Мартин приоткрыл окно. Теперь он мог не только видеть, но и слышать все, о чем говорилось во дворе.
— Дауме пошел за Пепперминтом! — сказал один из мальчиков, обращаясь к Леандеру. — Не боишься, что он тебя опять уложит?
— Кишка тонка! — рассмеялся деланым смехом Леандер. — Ему просто повезло, что я поскользнулся. Еще увидите, как я с ним разделаюсь!
— Идут! — предупредил Йенс Ульман.
На крыльце показались господин Дауме и мнимый Мартин. Господин Дауме деловито пошагал к группе учеников, занимавшихся снеговиком, Субастик замешкался на ступеньках.
— Эй, Пепперминт! Здорово, что тебя уже освободили! — крикнул Базилиус Менкенберг, который чувствовал себя немного виноватым.
— Соскучился? — спросил Субастик, оглядываясь с любопытством. Он быстро наклонился, набрал в руки снега и слепил увесистый снежок. — Еще не наступил обед, а Пепперминт всем шлет привет! — проговорил он и запустил снежком, который по случайности угодил господину Дауме в спину.
— Это что еще такое?! — строго спросил господин Дауме, стараясь держать себя в руках.
— Снежок, — простодушно ответил Мартин-Субастик.
— Пепперминт! Ты… — начал господин Дауме, но не успел договорить, так как его прервали возбужденные крики, доносившиеся со стороны столовой.
— Господин Дауме! Господин Дауме! Можно вас на минуточку! — кричала госпожа Кристлиб, высунувшись из окна.
— Что такое? Что случилось? — недовольно спросил господин Дауме.
— Тарелки нашлись! — сообщила госпожа Кристлиб.
— И чашки! — добавила тоненьким голоском госпожа Феликс, оттеснив пухлую госпожу Кристлиб.
— Где же они были? — спросил удивленный господин Дауме.
— А вы разве не знаете? — смущенно улыбаясь, ответила вопросом на вопрос госпожа Феликс. — Значит, это ваш коллега пошутил.
— Или воспитательницы, — добавила госпожа Кристлиб.
— Какие шутки? Что вы такое говорите?! — разволновался господин Дауме.
— А вы поднимитесь и сами посмотрите, что у вас под учительским столом стоит! — строго сказала госпожа Феликс и убралась из окна.
— Очень интересная картина! — добавила госпожа Кристлиб и закрыла окно.
— Под учительским столом… Глупость какая-то… — пробормотал господин Дауме. — Так, — сказал он, обращаясь к ученикам, — заканчивайте своего снеговика! После обеда тут девочки работать будут. Строить снежную бабу в компанию к вашему красавцу. А я пошел, скоро вернусь!
С этими словами он поспешил в столовую.
Пока все отвлеклись на разговоры с поварихами, Леандер Громмель не терял времени даром. Он набрал целую пригоршню снега и подкрался сзади к мнимому Мартину. Едва только господин Дауме скрылся за дверью, он подскочил к своему заклятому врагу и залепил ему холодной кашей все лицо.
— Давно не мылся, чумазей! — завопил он, припечатывая пятерней расползающийся снег.
Все ожидали, что Мартин Пепперминт, как всегда, закричит что-нибудь вроде «Отстань, гад!» или просто утрется и, глотая слезы, молча отбежит в сторону, чтобы с безопасного расстояния обозвать Леандера Громилой-Гориллой. Но ничего подобного не произошло. Мартину снежная головомойка, похоже, очень даже понравилась.
— Спасибо, друг! — весело закричал Мартин-Субастик. — Контрастное умывание! Освежает цвет лица! Полезно тем, кто страдает от недостатка свежего воздуха! Особенно школьникам, просидевшим два часа под домашним арестом.
Субастик набрал побольше снега и принялся с наслаждением растирать себе щеки.
— Чтоб не ходить поганкой бледной, умыться свежим снегом всем не вредно! — голосил Субастик, увлеченно продолжая заниматься снежными процедурами. — Кто хочет попробовать? Боитесь?! Ха-ха-ха! — заливался смехом Субастик.
Всем было весело смотреть на то, как куролесил Мартин-Субастик. Особенно пришлись ко двору его шутки и прибаутки.
— Чтоб не ходил сосед поганкой бледной, умоем снегом мы его совсем безвредно! — тут же переиначил кто-то и обсыпал снегом стоявшего рядом.
Этим стоявшим рядом случайно оказался Леандер Громмель. Он страшно разозлился. Во-первых, потому, что не очень-то приятно, когда у тебя за шиворотом все мокро, а во-вторых, потому, что его план отомстить Пепперминту, похоже, с треском провалился.
— Очень смешно! — крикнул он с перекошенной от злости физиономией. — Рифмоплет нашелся! Я тоже так умею: Пепперминт — рваный бинт! Пепперминт — в корыте спит!
— А посвежее ничего нет? — невозмутимо отозвался Субастик. — У нас такие стишки в детском саду сочиняли! Когда на горшках сидели! На горшке сидит Громила — рифму ищет, ах, как мило!
Леандер Громмель набычился и двинулся на Мартина-Субастика. Приблизившись, он размахнулся, чтобы двинуть обидчика в ухо. Но удар повис в воздухе. Субастик ловко увернулся, а Леандер чуть не потерял равновесия.
— Молодец, Громила! — весело сказал Субастик. — Нашел себе упражнение по вкусу, чтобы улучшить цвет лица: ветряная мельница называется. Рекомендуется для особо неповоротливых. Работай руками ритмично, как в спорте, только ты воздух нам тут не испорти!
Рекомендация была встречена дружным смехом.
— Смотри, Громила! Не порти нам воздух! Мы сюда дышать приехали, на лыжах кататься! Ха-ха-ха!
От таких шуток Леандер уже совершенно вышел из себя и обрушил на Мартина-Субастика град ударов. При каждой новой атаке Субастик либо отклонялся в сторону, либо отступал на шаг назад. В конце концов он уперся в снеговика. Больше отступать было некуда. Леандер воспользовался легким замешательством и пошел на таран. Он согнулся и бросился вперед, намереваясь ударить Мартина-Субастика головой в живот, но Субастик в последнюю секунду сделал шаг в сторону, и Леандер со всего размаху врезался в снеговика. Снеговик рухнул и накрыл собой незадачливого драчуна. Леандер лежал, распластавшись, на снегу и только вертел головой, не зная, как выбраться из этой кучи. Субастик подошел к живому сугробу и осторожно постучал пальцем по лохматой макушке, выглядывавшей из кучи снега.
— Прошу прощения, — вежливо сказал он. — Ты не возражаешь, если я ненадолго отлучусь? Ты пока полежи, отдохни! Я мигом!
Субастик припустил со всех ног и через секунду скрылся за дверью. Он взлетел по лестнице и завернул в коридор. Тут его уже поджидал настоящий Мартин, который все видел и слышал со своего тайного наблюдательного пункта.
— Веснушки больше не действуют?! — встревоженно спросил он Субастика. — Мне тебя заменить?
— Нет, нет! — успокоил его Субастик. — Пожелай скорее, чтобы я стал в три раза сильнее Громилы!
Мартин беспрекословно выполнил его просьбу. Субастик почесал живот и помчался обратно.
— Спасибо, Мартин! — крикнул он на ходу.
Выскочив на улицу, он столкнулся с Леандером, который тут же замахнулся, чтобы как следует врезать этому вредному Пепперминту.
На сей раз Субастик не стал уворачиваться. Он перехватил удар и крепко стиснул руку противника. Леандер попытался избавиться от тисков, но, как ни старался, у него ничего не вышло. От злости он наступил со всей силы Субастику на ногу. Субастик выпустил руку противника и подцепил его за башмак. Он преспокойно задрал Леандерову ногу повыше и принялся внимательно изучать подошву.
— Сорок второй размер, насколько я могу судить, — изрек он с важным видом.
Леандер с трудом держался на одной ноге, но даже в этом положении он не оставлял попыток ткнуть Мартина-Субастика побольнее.
Субастик только отмахивался от него, как от назойливой мухи, и продолжал обследовать башмак.
— Дамы и господа! — заговорил он голосом телеведущего из программы «Новинки сезона». — Перед вами превосходное обувное изделие нашей спортивной линейки! Сделано из черной кожи первоклассной выделки с декоративными красными вставками. Носок ботинка имеет дополнительную защиту в виде металлической нашлепки. Модель имеет удобное мягкое голенище, из которого в данный момент выглядывает зеленый шерстяной носок ручной вязки. Высокий носок, как вы видите, плотно облегает толстую ногу, которая принадлежит юному гостю лыжного лагеря. Зовут его Леандер Громмель, и будет он скакать у нас на одной ножке до тех пор, пока не пообещает, что отстанет раз и навсегда от Мартина Пепперминта и никогда больше не будет его задирать!
— Пусти меня! Пусти, Пепперминт, кому говорю! — кричал Леандер, пытаясь выдернуть ногу из цепких пальцев Мартина-Субастика.
— Пообещай перед всем классом, что отвяжешься от меня, тогда отпущу! — пообещал Мартин-Субастик.
— Ну отпусти, пожалуйста! — принялся упрашивать его Леандер.
— Это уже лучше! — сказал довольный Мартин-Субастик. — Но не совсем то, о чем я тебе просил.
— Ладно, обещаю! — буркнул Леандер.
— А что ты обещаешь? — уточнил Мартин-Субастик.
— Обещаю, что больше не буду с тобой драться и оставлю тебя в покое! — выдавил из себя Леандер.
— А щипаться? Дергать за волосы? Подставлять подножки? — не отступал от своего Мартин-Субастик.
— Тоже не буду! Честное слово! — пообещал Леандер. — Отпусти меня, наконец!
— Ладно, — смилостивился Мартин-Субастик. — Все слышали, что он сказал?
С этими словами он разжал пальцы и отпустил Леандера на свободу.
Раздались аплодисменты. Ребята обступили Мартина-Субастика. Кто-то одобрительно хлопал его по плечу, кто-то смеялся, кто-то повторял его шутки.
— Благодарим за внимание! — театрально раскланялся Мартин-Субастик, продолжая говорить голосом телеведущего. — А теперь позвольте попрощаться! До новых встреч! Пропустите-ка меня! Пропустите! Срочное дело!
Мартин-Субастик растолкал возбужденную публику и опрометью бросился к зданию.
Уже на крыльце он почувствовал, как расползается нос, постепенно превращаясь в пятачок. Когда же он взлетел на свой этаж, то на голове у него опять красовалась рыжая шапка волос.
— Скорее в комнату, пока никто не увидел! — крикнул Субастик, столкнувшись с Мартином, который поджидал его в коридоре. — Веснушки перестали действовать чуть раньше, чем я предполагал, — сказал Субастик, влетая в комнату. — Я как почувствовал, что нос зачесался, сразу понял — пора сматывать удочки. Теперь твоя очередь. На выход, а то они заподозрят, что тут дело нечисто!
Недолго думая, Мартин-Мартин рванул вниз. Когда он выскочил на улицу, его обступил весь класс.
— Молодец, Мартин! Здорово ты его! Я даже не ожидал! Да ты, оказывается, силач! А прикидывался тихоней! — Все говорили хором, перебивая друг друга.
— А куда ты все бегаешь? Где ты был? Куда ходил? — спросил кто-то.
— Я… Э-э-э… — замялся Мартин, не зная, что ответить. — Все тебе расскажи! Куда, куда… куда король пешком ходит! По делам! — нашелся он.
Все рассмеялись.
— Это только Мартин так может! — весело сказал Йенс Ульман. — Королевская шутка: «Ах, простите, месье Громилье! Мне нужно удалиться по делам. Не беспокойтесь, я вмиг управлюсь и вас потом дожму!» Здоровый образ жизни — умывается снегом и регулярно ходит в туалет, причем во время поединка! Браво!
Все закричали «Браво!» и опять засмеялись. Даже Леандер не удержался и прыснул.
Мартин хохотал вместе со всеми. Он чувствовал себя совершенно счастливым. Надо же! Йенс Ульман назвал его только что Мартином. Наконец-то его назвали просто Мартином, а то все Пепперминт да Пепперминт!
— Давайте быстро снеговика восстановим, а то Дауме сейчас придет, шум поднимет! — предложил Мартин.
— Хорошая мысль! — поддержал его Йенс Ульман. — Навались, народ! Пока Дауме не явился и не посадил Мартина с Леандером снова под арест!
Все дружно начали сгребать снег. Больше всех старался Леандер Громмель. Очень быстро они опять собрали снеговика и даже успели приделать ему глаза из угольков и нос из морковки.
— Ну вот, готово дело! — сказал один из мальчиков, с удовлетворением оглядывая снежного великана. — Теперь надо устроить ему торжественное открытие! Дети, кто может прочитать нашему снеговичку стишок? — проговорил он, подражая учительнице младших классов, которая у них всегда на Рождество вела школьные праздники. — Кто у нас умеет сочинять стишки? Мартин! Прошу!
— Да я… Да нет… Я не умею… — смутился Мартин.
— Не прикидывайся! Знаем, как ты не умеешь! — раздались голоса.
Мартин задумался.
— Красавца снежного построили мы сами… — начал Мартин и запнулся. Получалось действительно как в детском саду.
— А как дальше-то? Дальше давай! — загомонили нетерпеливые слушатели.
— …и это лучше, чем работать кулаками! — закончил Мартин свой мини-экспромт и раскланялся.
Все захлопали в ладоши.
В этот момент на крыльце появился господин Дауме.
— Господин Дауме! — позвал кто-то. — Идите сюда! У нас тут торжественное открытие снеговика. Со стихами: «Красавца снежного построили мы сами, и это лучше, чем работать кулаками!» Мартин Пепперминт сочинил, между прочим.
— Да, да, замечательно! — рассеянно ответил господин Дауме. — Вы тут пока поиграйте без меня. Мне еще нужно кое о чем с учителями поговорить. У нас в столовой какие-то чудеса творятся! — сообщил он и отвел глаза. — Кто хочет, может уже идти переодеваться в сухое. Встретимся через полчаса на обеде.
— Господин Дауме, а что там в итоге с этими чашками-плошками? — спросил Йенс Ульман.
— Нашлись, — коротко ответил господин Дауме. — Только не спрашивайте меня где, — нервно добавил он, — иначе я совсем свихнусь! Сначала вся эта история с собакой, теперь с тарелками!
— С собакой? С какой собакой? А что — тут есть собака? Где? — посыпались вопросы.
— Нет никакой собаки! В этом-то и проблема, — отделался загадочным ответом господин Дауме и помрачнел. — Так, а теперь разошлись все по комнатам! Чтоб к обеду все переоделись!
Мартин вместе со всеми пошел в корпус. В вестибюле они еще немного постояли, поговорили о странном поведении господина Дауме.
— Что-то у него с нервами не в порядке! — сказал Йенс Ульман. — Сдает старик! И что его так выбило из колеи?
Мартин-то прекрасно знал, что выбило из колеи господина Дауме, но предпочел промолчать. Потому что иначе ему пришлось бы поведать о Субастике. Он был, конечно, очень рад, что одноклассники к нему теперь относились по-другому и даже называли его просто по имени. Но Субастик — это была его тайна. И он не собирался ни с кем ею делиться. Даже с Тиной. «Хотя Тина — совсем другое дело», — сказал про себя Мартин и призадумался.
Глава девятая Удивительный день
На обед давали гуляш с макаронами и овощами. Мартин, как всегда, пришел в столовую одним из последних. Они возились с Субастиком, и он не заметил, как пролетели отпущенные полчаса. Ребята с пустыми тарелками в руках выстроились в длинную очередь, которая растянулась до самой двери.
Госпожа Кристлиб и госпожа Феликс стояли на раздаче. Госпожа Феликс накладывала еду, госпожа Кристлиб передавала наполненную тарелку очередному едоку. Если порция, на ее взгляд, получалась маловатой, она возвращала тарелку госпоже Феликс и говорила: «Добавь-ка еще поварешечку, Коринна!» или: «Овощей недоложила».
Госпожа Феликс на это отвечала: «Как скажешь, Бербель!», или: «Сей момент!», или: «Кладу, кладу!» — и запускала поварешку в котел, чтобы положить добавку овощей или гуляша. Только после этого госпожа Кристлиб переходила к следующей пустой тарелке. Поварихи старались, чтобы всем досталось поровну, вот только все это справедливое распределение занимало довольно много времени.
Мартин уже две минуты топтался в очереди и не слишком продвинулся, когда в столовую зашли Софи и Тина. Софи пристроилась за Мартином, Тина оказалась последней. Мартин осторожно скосил глаз. Тина успела переодеться после лыжной прогулки, и теперь на ней был новый свитер в желто-зеленую полоску. Прошло еще две минуты, и Мартин еще немного продвинулся вперед. Он встал немного боком и заметил, что девочки успели поменяться и теперь Тина стояла за ним. Интересно, это случайно так получилось или она специально решила встать поближе к Мартину?
«Нет, вряд ли», — подумал Мартин.
«Как-то нехорошо, что она теперь мне в спину смотрит, — встревожился Мартин и постарался выпрямиться как следует, вспомнив, как он утром тренировался с Субастиком. — Зря я сегодня напялил этот попугаистый красный свитер в елочку. Надо было зеленый надеть с яркой желтой надписью на спине. Похоже, ей такие цвета больше нравятся.
Если бы я был Субастиком, — думал Мартин, — или Субастик опять превратился в Мартина Пепперминта, то он бы наверняка уже сто раз обернулся к девочкам и отпустил какую-нибудь шуточку или просто заговорил с Тиной. Какой-нибудь стих по случаю ввернул бы… Что-нибудь такое лирическое: „Не везет сегодня мне, я опять стою в хвосте! Скоро кончится гуляш, уплетут обед весь наш!“ Или, наоборот, что-нибудь ободряющее: „В хвосте недолго нам стоять, гуляш мы будем скоро жрать“. Нет, „жрать“, пожалуй, не годится! Все-таки девочки… Лучше „гуляш мы скоро будем брать“. Как бы Тина отреагировала? Рассмеялась бы? Улыбнулась? Или покрутила бы пальцем у виска, решив, что я сбрендил? С другой стороны, ведь Субастик не всегда стихами изъясняется. Он мог бы просто повернуться и сказать: „А, это ты! Привет!“ В общем, ничего сложного. Такое и я могу сказать! Запросто! Вот сейчас повернусь и, если она на меня посмотрит, скажу „Привет“, а если она куда-то в другую сторону будет смотреть, тогда ничего не скажу», — решил Мартин.
Мартин резко обернулся и уставился на Тину. Она смотрела ему прямо в глаза и улыбалась.
— Привет! — сказали они хором.
«А дальше-то что? — растерялся Мартин. — Надо же было продумать, что дальше говорить! Вот болван! Так, представим себе, что за мной стоит Роланд Штеффенхаген. Что бы я сказал ему?»
Мартин откашлялся и небрежно так бросил:
— Что-то они там долго возятся!
— Да, медленно движется, — согласилась Тина. — Главное, чтобы всем хватило. А то опять тарелок недосчитаются, и останемся мы с носом…
— Каких тарелок? — не понял Мартин.
— А как сегодня за завтраком, — напомнила Тина.
— Ах, это… — вспомнил Мартин. — Тарелки нашлись. Госпожа Кристлиб обнаружила их под учительским столом.
— Под учительским столом? — не поверила Тина. — Ты шутишь?
— Нисколечко! — ответил Мартин. — Не веришь, спроси у других.
Тина повернулась к подружке.
— Слышала? Говорят, утренние тарелки нашлись под учительским столом! Представляешь?
— Очень даже представляю, — отозвалась Софи. — Наша Балльхаузен и не на такое способна! Влепила мне кол по домоводству! Такая и тарелки может запросто спереть!
— Кол по домоводству? — сочувственно переспросил Мартин. — Это за что же?
— Да за то, что я связала перчатки без большого пальца! Забыла! — призналась Софи.
Мартин рассмеялся.
— А как поживает твой Зубастик? — спросила Тина. — Ты его в комнате держишь?
— Какой Субастик? — изобразил он непонимание, а сам лихорадочно стал соображать, откуда ей известно о Субастике.
— Ну, собака твоя, которую я сегодня гладила! Пятнистая такая! — пояснила Тина и удивленно посмотрела на Мартина.
— Ах, Зубастик! — с облегчением вздохнул Мартин, но уже через секунду запаниковал. Что делать? Как выйти из положения? — Собака эта, — сказал он, снова откашлявшись, — она у себя. — И это было в известном смысле правдой. — Господин Дауме не разрешает держать животных в лагере.
— Так, значит, это не твой пес… — с сожалением сказала Тина.
Мартин кивнул.
— А я заметила, что ты любишь собак, — продолжила Тина. — Я тоже люблю. Если хочешь, приходи ко мне, когда мы из лагеря вернемся, я тебе покажу свою.
— А она кусается? — осторожно поинтересовался Мартин, и тут до него дошло, что сказала Тина.
Она пригласила его к себе в гости! «Пусть ее собака хоть перекусается, я все равно пойду!» — решил про себя Мартин, а вслух сказал:
— Это я так спросил… Обязательно зайду посмотреть на твою собаку!
— Она у меня добрая, — сказала Тина. — Тебе понравится. Такая светло-коричневая, с темными ушками.
За разговорами Мартин не заметил, как подошла его очередь.
— Ну, молодой человек, — раздался голос госпожи Кристлиб над самым ухом. — Тарелку будем давать или будем спать?
— А может быть, ты и есть не хочешь? — добавила госпожа Феликс.
Мартин очнулся, протянул тарелку и получил свою порцию. Потоптавшись в нерешительности, он бросил: «Я пошел, приятного аппетита! Пока!» — и оставил Тину ждать, пока ей положат макароны, гуляш и овощи.
— Спасибо, — хором ответили Софи и Тина. — Тебе тоже приятного аппетита.
Мартину показалось, что их голоса прозвучали как-то разочарованно. Наверное, нужно было подождать их!
Но дело было сделано, и Мартин пошел искать себе место. Он собрался было подсесть к Геральду, но в этот момент его окликнул Базилиус Менкенберг.
— Мартин! Давай к нам! У нас тут есть место, — сказал он.
Мартину ничего не оставалось, как сесть за стол, за которым уже обедали Базилиус и еще двое мальчиков из его класса. Мартин быстро управился с обедом и помчался наверх к Субастику.
— Я только что разговаривал с Тиной! — сообщил он с порога Субастику. — Знаешь, она действительно оказалась нормальной такой девчонкой! Представляешь, она даже пригласила меня к себе домой! — Конечно, это очень важное дело — выяснить, нормальная она или ненормальная, — отозвался хмурый Субастик. — Гораздо важнее, чем вовремя принести обед другу, который с голоду пухнет. Я тут сижу, жду его, а он там тары-бары разводит. Ну давай, доставай, что там у тебя? — бурчливо сказал Субастик и протянул руку. — Ничего, — признался Мартин. — Сегодня был гуляш с макаронами, как я тебе его принесу? За щекой, что ли? Придется пустить в расход веснушку. — А может быть, мне опять превратиться в Мартина и сбегать в столовую? — предложил Субастик и очень оживился от этой мысли. Мартин задумался. — Нет, — сказал он. — Мы лучше закажем тебе еду сюда. Во-первых, госпожа Кристлиб наверняка заметит, что я второй раз подхожу с пустой тарелкой. — А во-вторых? — спросил Субастик, видя, что Мартин замялся. А во-вторых, Мартин не хотел, чтобы Субастик наткнулся на Тину. Еще начнут разговаривать, Субастик будет свои шутки шутить. Нет, Мартин не мог этого допустить, но говорить об этом Субастику не стал. — А во-вторых? — повторил свой вопрос Субастик. — Госпожа Феликс тоже заметит, — вывернулся Мартин. — Ну ладно, тогда закажу себе что-нибудь вкусненькое в комнату, — смирился Субастик. — А ты знаешь, что мне нужно заказать? — Я знаю, чего точно не нужно заказывать: макароны, гуляш и овощи, — рассмеялся Мартин. — А то опять переполошим всю столовую. Так что заказывай что угодно, только не из нашей столовой. — Хоть из столовки, хоть из ресторана, мне это лично по барабану! — запел Субастик, повязывая на грудь полотенце.
Хоть из Китая или из Кореи,
Мне главное, чтоб было поскорее!
Хоть из Берлина или Вашингтона,
Подайте мне скорей сюда съестного!
Хоть из Тироля, Вены иль Парижа!
Так где ж моя еда? Когда ее увижу?
— Н-да… Это представить себе только… Вот сейчас у кого-то перед носом, на другом конце земли, стоит полная тарелка, и фьють — нет ее! Перенеслась к нам в комнату! Невероятно! — сказал Мартин. — Представь себе лучше не одну, а сразу три или даже четыре тарелки, — предложил Субастик. — Ты любишь шпинат? — спросил Мартин. — Это такая зеленая каша, в которую часто запихивают рыбные палочки? — уточнил Субастик. Мартин рассмеялся и кивнул. — Тогда люблю, — ответил Субастик. — Очень хорошо! — сказал Мартин. — Желаю, чтобы у нас в комнате появились три детские тарелки со шпинатом, картошкой и рыбными палочками! Приятного аппетита! Субастик почесал живот. Интересно, сколько веснушек ушло на это пожелание? Раз заказано три тарелки, значит, три? Или все-таки одна, как за одно желание? Мартин не успел выяснить это, так как Субастик опередил его. — А почему ты заказал именно детские тарелки? — спросил он, сладко чавкая. — Это я тебе объясню, когда ты доешь, — ответил Мартин с хитрой улыбкой. Когда Субастик уплел все три порции, потратив на каждую не больше минуты, Мартин сказал: — Желаю, чтобы тарелки вернулись туда, откуда пришли. — Ну так почему ты заказал именно детские порции? — поинтересовался Субастик. — Потому что я сам терпеть не могу шпинат, — признался Мартин. — И я не знаю ни одного ребенка на свете, который любил бы эту гадость. А теперь представь себе такую картину: сидят где-нибудь трое детей и слушают, как родители им говорят: «Пока не съешь весь шпинат, не получишь сладкого!» И вот эти трое детей ковыряют вилками в зеленой каше, и вдруг — оп! Тарелки исчезли. А потом — оп! Вернулись пустые тарелки! А родителям, хочешь не хочешь, придется выдать обещанное сладкое. — Сладкое это хорошо, — согласился Субастик. — Тогда мне три порции, пожалуйста. — Три порции чего? — не понял Мартин. — Ну, десерта, чего же еще? — удивился Субастик. — Раз я три порции шпината честно съел, мне полагается три порции десерта! — Ладно, будет тебе десерт, — рассмеялся Мартин. — Желаю, чтобы Субастик получил трех марципановых свинок! Мартин представил себе физиономию Хельги Понеделькус, когда она недосчитается трех свинок. Хотя, конечно, совершенно необязательно, что марципановые хрюшки, которые тут же оказались у Субастика за щекой, прилетели именно от Хельги. Накормив Субастика, Мартин достал свой лыжный костюм и начал переодеваться. — Ты что, опять уходишь? — спросил Субастик. — Да, надо, — сказал со вздохом Мартин. — Через десять минут все начинающие собираются внизу. Пойдем учиться сгосподином Лейтпрехтом. Сначала только мальчики, потом еще и девочки придут, когда доделают снежную бабу. — А ты пожелай, чтобы у вашего Лейтпрехта выросла третья рука! — предложил Субастик. — Тогда он не будет знать, в какую руку брать палку, запутается и отменит занятия. Мартин покачал головой. — Не нравится? — огорчился Субастик. — Тогда пусть он решит перед выходом покурить и по ошибке вместо сигареты зажжет свой лыжный костюм! Тоже не годится? Жаль. Может, пусть на очки сядет? Без очков он ничего не видит. А? — Откуда ты знаешь, что он носит очки? — удивился Мартин. — Тоже мне, великая тайна! — небрежно ответил Субастик. — Я тут прошелся разок другой, от нечего делать, понаблюдал за вами и теперь все знаю! Мартин нахмурился. Такие самостоятельные вылазки Субастика ни к чему хорошему привести не могли. — Опять мне тут одному скучать, — сказал со вздохом Субастик. — А ты поиграй во что-нибудь, — предложил Мартин, собираясь уже уходить. — Что я, ребенок, что ли, играть! — пробурчал недовольный Субастик. — Чем же тебе заняться? — задумался Мартин. — Поделками, — отозвался Субастик. — Поделками? — удивился Мартин. При всем желании он не мог себе представить Субастика, который что-то мастерит. — А что ты хочешь смастерить? — Мастер-штуку, — быстро ответил Субастик. — Интересно, — сказал Мартин, еще больше удивившись. — И что тебе для этого нужно? — Картонная коробка, — объяснил Субастик. — А еще лучше две. Из одной коробки кашу не сваришь, как говорит народная мудрость. — Что-то я не слыхал такой мудрости, — сказал Мартин. — Ну как же! Это ж и младенцу известно! — укоризненно покачал головой Субастик. — С одной коробкой — только маяться, с двумя легко и дураку управиться! — А каша здесь при чем? — решил уточнить Мартин. — Ни при чем! Какой ты непонятливый, — принялся объяснять Субастик. — Это только так говорится. В смысле — лишней коробкой кашу не испортишь… — Какую кашу? — начал было допытываться Мартин, но потом вспомнил, что ему нужно торопиться, и решил выполнить пожелание Субастика без лишних разговоров. — Ладно, желаю, чтобы Субастик получил две коробки! — А где же мои ножницы? — спросил Субастик. — Какие ножницы? — озадачился Мартин. — Разве у тебя были ножницы? — Вот именно, что не было и нет, — ответил Субастик. — А без ножниц мне никак! — сказал он, забираясь в коробку. — Для поделок из картона в руки ножницы бери, а задумал стул подправить — ты его тогда пили! — пропел Субастик. Но сегодня я стул пилить не буду, — добавил Субастик, заметив на лице у Мартина некоторое беспокойство. — Желаю, чтобы Субастик получил новые ножницы, — торопливо сказал Мартин, опасаясь, что Субастик еще передумает и потребует пилу, чтобы перепилить все стулья. — Все, я пошел, пока Лейтпрехт за мной сам не пришел. Слыхал? Я уже стихами заговорил, как ты! — Разве это стихи? — высокомерно ответил Субастик. — Чисто пепперминтовское творчество! Тебе еще учиться и учиться… — Сначала пойду поучусь кататься на лыжах, — не стал с ним спорить Мартин и поспешил во двор.
Сегодня Мартину даже понравилось кататься на лыжах. Он чувствовал себя гораздо более уверенно и под конец рискнул съехать несколько раз с небольшого склона. Правда, тормозить у него пока еще не очень получалось. То есть совсем не получалось. В конце спуска он просто садился на попу, проезжал так несколько метров, а потом рулил прямо куда-нибудь в сугроб.
Жаль, что Тина оказалась в группе господина Дауме, который взял себе тех, кого не нужно было учить. Мартин подумал, что ему, пожалуй, было бы не стыдно перед ней. На его взгляд, он уже довольно сносно держался на лыжах.
Когда все накатались вволю и изрядно промокли, господин Лейтпрехт повел свою группу назад в лагерь.
Они уже почти добрались до лагеря, когда две девочки из класса Мартина, шедшие впереди, вдруг остановились и стали громко звать господина Лейтпрехта. Они возбужденно махали руками и показывали куда-то в сторону. Всем стало любопытно. Даже те, кто плелся в хвосте, подтянулись и ускорили ход. Девочки были явно чем-то напуганы.
— Что случилось? — спросил господин Лейтпрехт, подойдя к девочкам.
— Смотрите! — сказала одна из девочек, Анна Риммер. — Следы! Это звериные?
— Неужели тут водятся такие крупные звери?! — со страхом спросила ее подружка Сюзанна.
Чуть в стороне от тропинки по нетронутому снегу тянулась цепочка огромных следов. Похоже, здесь кто-то недавно прошел. И этот кто-то, судя по следам, был огромных размеров.
Ребята покидали лыжи и бросились изучать следы. Сразу стало ясно, что это не животное. На снегу совершенно отчетливо отпечатались пальцы. Такие следы мог оставить только человек! Но если у него такие ноги, то ростом он должен быть не меньше трех с половиной метров!
— Все ясно, это снежный человек! — изрек с важным видом специалиста Геральд, обследовав находку. — Йети.
— Глупости, — отрезал господин Лейтпрехт. — Нет никаких снежных людей, выдумки все это!
— Нет есть! — возразил Геральд. — Я сам читал в газете. Недавно видели одного в Китае. Трехметрового роста и очень косматого.
— Они еще и косматые… — испуганно проговорила Сюзанна.
— Ужас какой, — прошептала Анна и побледнела.
— У нас тут не Китай, — строго сказал господин Лейтпрехт.
Наблюдение, конечно, верное, но суть дела это не меняло. Девочкам все равно было страшно. Они поспешили вернуться на тропинку.
— Наверняка это кто-то пошутил! — продолжал господин Лейтпрехт уверенным голосом. — Не удивлюсь, если следы ведут прямо в лагерь! Так что нечего тут разглядывать. Пошли!
Часть группы двинулась за господином Лейтпрехтом, часть осталась у подозрительных следов.
— Похоже, вы не боитесь встретиться со снежным человеком! Мы вас ждать не будем! — крикнул господин Лейтпрехт и повернул к лагерю.
Отставшие ребята собрали лыжи и побежали догонять основную группу. Мартин шагал в хвосте. Он думал, что разумнее было бы сейчас развернуться и все-таки посмотреть, куда ведут эти следы. Смутная догадка не давала ему покоя.
И тут им навстречу попался господин Дауме с несколькими учениками. Они тоже обнаружили загадочные следы. Причем у самого лагеря. Вот почему они теперь двигались в другую сторону, решив проследить, куда направилось неведомое существо.
Группа господина Лейтпрехта разделилась. Одни пошли домой, другие присоединились к господину Дауме. Мартин, разумеется, оказался в числе следопытов. Поскольку он до того был последним, то теперь, когда маршрут изменился, ему нужно было только развернуться, чтобы стать первым. Он воткнул лыжи с палками в снег, решив, что заберет их на обратном пути, и побежал вперед. Бежать было трудно, но он сумел оторваться метров на десять от основного отряда и довольно скоро добрался до верхушки небольшого холма, откуда был прекрасный обзор. И тут Мартин увидел снежного человека. У него были рыжие волосы, и одет он был в водолазный костюм.
Субастик соорудил себе из плотного картона огромные подошвы, которые он прицепил к ластам, и теперь бодро шагал по снегу, громко распевая песни.
— Субастик! — крикнул Марин во весь голос. — Ты меня слышишь?
Субастик остановился, увидел Мартина и весело помахал ему рукой.
— Желаю, чтобы ты немедленно оказался в нашей комнате! — прокричал Мартин.
— Что ты тут кричишь? — спросил Мартина Йенс Ульман, который за это время успел его догнать. За ним подоспел и встревоженный господин Дауме.
— Почему ты кричал? — поинтересовался он, с беспокойством глядя на Мартина.
— Я? Кричал… — начал, заикаясь, Мартин. — Потому что… Я очень удивился!
— Удивился? — не поверил своим ушам господин Дауме.
— Да, вы сами посмотрите! — уже гораздо более уверенно сказал Мартин. — Следы обрываются посреди чистого поля!
— Действительно, — теперь настал черед господина Дауме удивляться.
Подоспевшие следопыты бросились вниз с холма.
— Осторожней! — крикнул господин Дауме. — Вы там все затопчете!
Вся группа теперь стояла кружком и внимательно смотрела на цепочку следов, которая резко обрывалась посреди нетронутого снежного поля. Никто не знал, как объяснить это странное явление. Только Мартин. Но он предпочитал молчать.
Геральд, который подбежал последним, присел на корточки, изучил место происшествия и посмотрел на небо. Все непроизвольно задрали головы и проследили за направлением его взгляда. Одна и та же мысль крутилась у всех в головах: наверное, снежный человек просто улетел.
— Невероятно! — пробормотал господин Дауме. — Чудеса, да и только! — Он покачал головой.
— Надо немедленно сообщить об этом в газету! — предложил Йенс Ульман.
Геральд тут же придумал заголовок: «В предгорьях Рёна замечен крылатый снежный человек!»
— Придумали тоже! — одернул их господин Дауме. — Хотите выставить всех на посмешище?! Крылатый снежный человек! Курам на смех!
— Но если это не снежный человек, то кто? — допытывались ученики.
— Не знаю, циркач какой-то, — ответил господин Дауме, пожав плечами. По его голосу было понятно, что он и сам не верит в то, что сказал.
— И куда он подевался, этот циркач? — спросил Йенс Ульман, не давая сбить себя с толку. — Не мог же он раствориться в пространстве!
— Некоторые собаки запросто растворяются… — пробормотал господин Дауме себе под нос и тут же спохватился. — Так, — сказал он своим привычным уверенным голосом, — нам эту загадку все равно не разгадать! Поворачиваем в лагерь, пока совсем не стемнело. А то еще ужин пропустим. Достанется нам от госпожи Феликс.
— И от госпожи Кристлиб, — добавил Мартин.
За ужином все только и говорили о снежном человеке. Ученики, которые ушли вместе с господином Лейтпрехтом, рассказывали, что видели то место, откуда начинаются следы — прямо под окном кладовки, в которой госпожа Кристлиб и госпожа Феликс хранят напитки. При этом, что интересно, в кладовке обнаружилась одна пустая бутылка из-под лимонада. Правда, госпожа Феликс не могла точно сказать, была ли она уже пустой вчера или ее все-таки выпил снежный человек. А больше ничего особенного в лагере и не произошло. Ученики же, которые ходили с господином Дауме, рассказывали в подробностях, как они преследовали снежного человека и чуть было не схватили его за космы, да только он в последнюю секунду взял и улетучился в прямом смысле слова. Госпожа Кристлиб и госпожа Феликс, слушая все эти рассказы, не знали, что и думать — то ли посмеяться, то ли испугаться. — Как бы то ни было, но сегодня мы запрем на ночь все двери как следует! — сказала госпожа Кристлиб. — И окна! — добавила госпожа Феликс. — Не помешает, — отозвалась госпожа Кристлиб. — Снежный человек или шутник какой, но так надежней будет! Госпожа Феликс согласно кивнула. — А то еще придет кому-нибудь в голову опять стащить у нас сыр да колбасу, — продолжала госпожа Кристлиб. — И тарелки с чашками, — напомнила госпожа Феликс и покосилась на господина Дауме. После ужина Мартин поспешил к себе. Субастик сидел на кровати и смотрел на него виноватыми глазами. — О чем ты думал?! — набросился на него Мартин. — Ты соображаешь, что делаешь? — Мне так пить захотелось, — еле слышно проговорил Субастик. — Ведь ты мне ничего не припас. Вот мне и пришлось самому себя обеспечивать. Но я немного взял. Всего четыре бутылки лимонада. — Четыре? — удивился Мартин. — В кладовке осталась только одна пустая бутылка! — Значит, про эту я забыл, — признался Субастик. — Что значит — забыл? — переспросил Мартин. — Да я налил во все бутылки воды из-под крана, чтобы не так в глаза бросалось, а в эту забыл! Торопился очень! — сказал Субастик. Мартин невольно рассмеялся. — Ладно, твой лимонад меня не очень волнует, — сказал он. — Меня интересует… — Это хорошо, что не волнует! — обрадовался Субастик. — Меня интересует, как ты умудрился так наследить! — продолжал Мартин. — Ты, конечно, мастер! Такое учудить! — Тебе понравилось? — оживился Субастик. — Мастер-штуки у меня получились что надо! Хочешь посмотреть? — Субастик открыл шкаф и достал две гигантские подошвы из картона. — Хорош фасончик? — с гордостью спросил он. — Да я не об этом, — отмахнулся от него Мартин. — С чего тебя понесло на улицу? В снежного человека мог бы и дома поиграть! — Ни в какого снежного человека я не играл! — сказал Субастик. — Мне просто захотелось прогуляться, подышать чистым воздухом. Но ведь у меня нет лыж, как у тебя, вот мне и пришлось соорудить себе эти штуки, чтобы в снег не проваливаться. — Это хорошо, что я тебя первым заметил и успел пожелать, чтобы ты поскорее исчез! — продолжал отчитывать Субастика Мартин. — А если бы тебя заметили другие? Что тогда? — Ничего, — ответил Субастик. — Я бы с ними поздоровался и… — Ага, поздоровался, и дальше? — ехидно спросил Мартин. — И сказал бы что-нибудь такое… «Дауме привет от картонных штиблет!» — сказал Субастик. — Вот тут-то тебя и сцапали бы, и пришлось бы объясняться! — разгорячился Мартин. — Ведь я же говорил, чтобы ты как следует спрятался! Целую веснушку на это потратили! — Нет, не говорил! — поправил его Субастик. — Перед уходом ты только сказал что-то такое очень пепперминтовское, и все. Никаких желаний ты не загадывал. Забыл, наверное. У начинающих поэтов такое случается… — Я еще и виноват, по-твоему? — возмутился Мартин. — Да ты не переживай! Ну забыл и забыл, с кем не бывает, — миролюбиво ответил Субастик. — Давай лучше спать пойдем. Устал я сегодня — наработался, нагулялся, пора и на боковую. — Я тоже устал, — признался Мартин, зевая. — Особенно гоняться за снежным человеком. — Повезло тебе! Я бы тоже погонялся, если бы знал, кто это такой, — сказал Субастик и тоже зевнул. — Но это ты мне завтра расскажешь. С этими словами Субастик плюхнулся, не раздеваясь, в постель и тут же заснул. Мартин переоделся в пижаму, погасил свет и тоже лег. — Знаешь, Субастик, — прошептал он в темноте. — Это был самый удивительный день в моей жизни! Столько всего произошло, что даже не верится… Субастик? Ты слушаешь меня? Но в ответ раздалось только мерное посапывание. Субастик уже крепко спал.
Глава десятая Роковое пожелание
Когда на следующее утро раздался общий сигнал к подъему и голос господина Дауме донесся из радиорубки, Мартину показалось, что он не проспал и часа. Давно он не чувствовал себя таким усталым и разбитым. Слишком наполненным и напряженным был предыдущий день.
Страшно зевая, он кое-как привел себя в порядок и потащился в столовую. Там, совершенно сонный, он, сам не помня как, выпил мятный чай, заглотил бутерброд с сыром, остаток завтрака сунул в карман и поплелся к себе. Придя в комнату, он молча сунул Субастику еду и рухнул на кровать.
Через несколько минут бодрый голос из громкоговорителя призвал всех учеников собраться внизу, чтобы опять, как вчера, разбиться на две группы. Мартин с трудом поднялся, опять зевнул и сказал:
— Сегодня мне совершенно не хочется кататься на лыжах! Как хорошо было бы послать кого-нибудь вместо себя, а самому остаться дома и еще часика два поваляться!
— Ты кого имеешь в виду? Меня? — спросил Субастик.
— Да нет, это так просто говорят, — сказал со вздохом Мартин и задумался. — Хотя это было бы здорово, если бы ты, превратившись в Мартина Пепперминта, пошел бы с господином Лейтпрехтом, а я остался бы тут и выспался! Тогда я, по крайней мере, был бы спокоен, что ты не учудишь здесь что-нибудь эдакое… Не выпьешь у нас все запасы лимонада и не устроишь что-нибудь еще почище… Но, к сожалению, это невозможно!
— Почему невозможно? — удивился Субастик.
— Ты же сам говорил, что такое пожелание действует максимум полчаса, а занятие у господина Лейтпрехта продолжается не меньше двух часов! — сказал Мартин.
— Это не беда! — успокоил его Субастик. — Тогда ты просто пожелай про запас.
— А как это? — не понял Мартин.
— Очень просто, — сказал Субастик. — Сначала ты пожелаешь, чтобы я выглядел так же, как ты. Потом ты сразу пожелаешь, чтобы я выглядел так же, как ты, и после того, как закончит действовать первое пожелание. Потом, чтобы я выглядел так же, как ты, после того как закончит действовать второе пожелание. Ну и так далее!
— Тогда нам придется потратить не меньше пяти веснушек, чтобы хватило на два часа! — попытался возразить Мартин, хотя сама идея ему очень понравилась.
— Зато тебе не нужно будет никуда идти! — выдвинул Субастик веский аргумент.
— По рукам! — согласился Мартин, которого не нужно было долго уговаривать, и сделал так, как посоветовал ему Субастик.
Уже через несколько минут мнимый Мартин, в лыжном костюме и вязаной шапочке, с лыжами наперевес, вышел из комнаты и спустился вниз, в то время как настоящий Мартин забрался под одеяло и погрузился в блаженную дремоту.
Прошло часа два, Мартин потянулся и встал. Чем бы таким заняться? Выходить из комнаты было опасно. «Раз Субастик теперь изображает меня, — подумал он, — значит, я буду изображать Субастика». Мартин решил заняться сочинением стихов. Он достал лист бумаги, карандаш, закрыл глаза и принялся старательно перекладывать в голове разные слова. Прошло неполных семь минут, и он открыл глаза, чтобы записать первые две строчки, которые предательски напоминали то, что сочинил вчера Субастик:
Коль задумал стул подправить —
ножки ты ему пили.
Чтобы пальцы не поранить —
ножниц острых не бери!
Мартин снова закрыл глаза и погрузился в размышления. Как же дальше? Минут через пять он уже записал продолжение:
Прежде чем пилить, однако,
всех жуков ты собери,
Что сидели в ножках этих
и жевали года три.
«Нет, никуда не годится!» — решил Мартин и зачеркнул последние две строчки. Во-первых, непонятно, каких жуков нужно собрать и зачем. Он-то имел в виду древесных, маленьких таких, а получалось, что в стуле завелись какие-то другие, совершенно неведомые жуки. Кто-нибудь подумает еще, что майские или божьи коровки… А во-вторых, непонятно, что они жевали… Мартину хотелось, чтобы они жевали ножки, а выходило так, будто они жевали время — три года сожрали… Может быть, дремали года три? Тоже плохо. Да и при чем здесь жуки?! «И дались мне эти стулья с ногами…» — подумал Мартин и собрался уже отправить свое творчество в мусорную корзину, как ему в голову пришел блестящий стих, хоть сейчас в рекламу вставляй!
Даже пирату есть чем гордиться:
С дубовой ногой он летает, как птица!
Мартин быстро записал удачное двустишие и перечитал написанное. Довольный собой, он подумал, что обязательно надо будет при первой же возможности предложить этот шедевр в рекламный отдел какой-нибудь фабрики, занимающейся производством деревянных протезов. На вырученные деньги можно будет наконец купить компьютер.
Мартин отложил листок с драгоценным стихом в сторону и взялся за книгу, которую ему дала в дорогу мама. Книга называлась «Лыжная школа: руководство для начинающих». В предисловии говорилось, что по этой книге можно научиться виртуозно кататься за двенадцать уроков.
Мартин как раз добрался до третьего раздела («Главное — правильно работать корпусом»), когда в комнату ввалился Субастик и с треском захлопнул дверь.
— Едва успел! — прохрипел он, запыхавшись. — Еще бы пять минут, и все стали бы спрашивать меня: «А что это, Мартин, у тебя с носом?»
Мартин отложил книгу в сторону.
— Ну, и как все прошло? Расскажи!
— Да нормально, — небрежно ответил Субастик. — Ничего особенного. Скучное это занятие — на лыжах кататься, вниз-вверх, вниз-вверх. Но в комнате сидеть еще скучней! Вот только восьмерку делать мне понравилось!
— Как восьмерку? — ахнул Мартин. — Такое же только на коньках можно сделать!
— Мы, субастики, умеем восьмерки делать и на лыжах! — с гордостью сообщил Субастик. — Я и на руках, и вверх ногами могу, и на голове, и на боку…
Мартин был в ужасе.
— Ты катался на руках, и на голове, и на боку?
— Нет, к сожалению, — ответил Субастик. — А чего ты так перепугался-то?
— А того, что больше ты кататься не пойдешь, — сказал Мартин. — Как ты себе это представляешь? Ты там восьмерки, видите ли, выписываешь, а мне что прикажешь теперь делать? Попросят меня твой номер повторить, тут-то я и сяду в лужу!
— А где ты там лужи-то видел? — удивился Субастик. — Там снег один…
Мартин проигнорировал это замечание Субастика.
— После обеда я сам пойду, — решительно сказал Мартин. — А то потом такая каша заварится, что нахлебаемся мы с тобой…
— Я кашу не люблю, — признался Субастик. — Так что можешь хлебать один, — великодушно предложил он.
— Спасибо, другого я от тебя и не ждал, — язвительно сказал Мартин. — С тобой не соскучишься!
— Вот именно! — сказал Субастик, немного обидевшись. — Я-то тебя все время развлекаю, а ты меня одного все время оставляешь, чтобы я от скуки тут умер! Тебе — сплошные развлечения, а мне — одни мучения.
После обеда господин Дауме попросил Мартина подойти к учительскому столу. — Я только что разговаривал с господином Лейтпрехтом, — сказал господин Дауме. — Он считает, что тебе совершенно нечего делать в его группе. — Пепперминт, — вступил в разговор господин Лейтпрехт, — признайся, что ты записался в группу начинающих только ради смеха. — Почему? Я… Нет… — Мартин растерялся. — Я действительно совершенно не умею кататься! — Не умеешь? — рассмеялся господин Лейтпрехт. — А кто сегодня утром съехал с самого крутого склона на одной ноге? Да еще при этом выписывал такие кругаля, что и опытному-то лыжнику такое не повторить! Мартин только пожал плечами и ничего не ответил. — Может быть, есть какая-то уважительная причина, по которой ты предпочел записаться к господину Лейтпрехту? — к спросил господин Дауме. — Это никак не связано с Громмелем? Я знаю, что вы не очень-то любите друг друга. — Нет нет, что вы! — поспешил заверить его Мартин. — Ну и замечательно, — сказал твердым голосом господин Дауме. — Раз так, после обеда будешь кататься с моей группой. Встречаемся ровно в половине третьего перед входом. — Но… — начал было Мартин. — Никаких «но», — отрезал господин Дауме. — С сегодняшнего дня ты в моей группе, понял?
Расстроенный, Мартин поднялся к себе и рассказал все Субастику. — Это же надо такое придумать! Кататься на одной ноге! Зачем?! — негодовал Мартин. — Почему на одной? — попытался защититься Субастик. — Я и на другой ноге катался. По очереди! То на левой, то на правой! Трусливый заяц и на двух не съедет, а мастер на одной его легко объедет! — Что же мне теперь делать? Прямо не знаю, — сказал Мартин, не находя себе места. — Я же там опозорюсь! Ведь я только-только на лыжах стоять научился! Нет, это ни в какие ворота! Придется опять отправить тебя вместо меня. Пойдешь с господином Дауме? — Ты что, думаешь, я боюсь твоего господина Дау-мяу? — задиристо спросил Субастик. — Да нет, я не об этом, — ответил Мартин. — Просто они-то катаются с настоящей горы, не то что у господина Лейтпрехта — бугорок, в микроскоп не разглядишь. Субастик небрежно махнул рукой. — Подумаешь! — сказал он и запел:
Гор не боится лыжный гений,
Не будет с Дау-Мяу трений!
Субастик всем покажет класс
И с горки съедет триста раз!
— Ну ладно, раз ты у нас лыжный гений, то быть тебе опять Мартином Пепперминтом, — принял окончательное решение Мартин. Чтобы не тратить лишние веснушки, Мартин загадал свое желание перед самым выходом Субастика. В два часа двадцать пять минут он произнес: — Желаю, чтобы Субастик выглядел как Мартин Пепперминт! Потом он на всякий случай повторил свое пожелание шесть раз. Про запас. Когда Мартин-Субастик собрался уже уходить, настоящий Мартин вспомнил одну важную вещь. — Постой! — остановил он Субастика. — С тобой в группе будет кататься Тина. Я не хочу, чтобы ты с ней разговаривал или шутки там шутил… — Почему? — удивился Субастик. — Потому что на ужине мы с ней встретимся, а я буду, как дурак, хлопать глазами. Откуда мне знать, о чем вы там болтали… — Так это у тебя такое пожелание? — решил уточнить Субастик. — Да, — торопливо сказал Мартин. — Желаю, чтобы ты не разговаривал с Тиной. А теперь давай скорей, а то опоздаешь! Удачи!
Время тянулось бесконечно долго. На улице уже начало смеркаться, когда Субастик наконец вернулся домой. На этот раз ему не пришлось мчаться. Веснушки действовали как надо. — Ну что? Что там было? Все в порядке? — сразу набросился на него Мартин с вопросами. — Да ничего особенного не было, — ответил Субастик, пожав плечами. — Всё катались и катались… Дау-мяу понатыкал флажков. Это у него трасса называется. Ну а дальше — все по очереди съезжали, один за другим. Скукота. Все под горку да под горку. А в горку ни разу. — Ну а что еще? — не отставал от него Мартин. — Что еще? — Субастик почесал за ухом. — А еще Дауме засекал время. Сколько каждый потратил на спуск. Или каждая, если это была девочка. — А зачем он время засекал? — удивился Мартин. — Затем, что он решил устроить соревнование между четвертым «А» и четвертым «Б», — объяснил Субастик. — Для этого ему нужно отобрать из каждого класса лучших. — Ну и кто же лучший? Йенс Ульман, наверное? — спросил Мартин. — Нет, конечно! Лучший — ты! — объявил Субастик. — Я?! — открыл рот от удивления Мартин. — Да я же кататься совсем не умею! — Зато я умею! — хвастливо сказал Субастик. — Ведь если я выгляжу как Мартин Пепперминт, это не значит, что я должен ездить как Мартин Пепперминт! — Ох, влипли мы с тобой, Субастик! — совсем скис Мартин. — Ведь теперь тебе… То есть не тебе, а мне придется участвовать в соревнованиях! На какой день они, кстати, назначены? — На пятницу, — сообщил Субастик. — Я же до пятницы не научусь кататься! — воскликнул Мартин и пригорюнился. — И не надо, я тебя заменю! — весело сказал Субастик. — Да, но это значит, что ты и завтра, и послезавтра будешь за меня выступать! — с горечью сказал Мартин. — Вот спасибо, Мартин! Какой ты добрый! — обрадовался Субастик. — На лыжах-то кататься, честно говоря, мне больше нравится, чем тут взаперти сидеть. — А кто, кроме тебя, то есть кроме меня, показал хорошие результаты? — поинтересовался Мартин. — Йенс Ульман, Леандер Громмель… — начал перечислять Субастик. — Громила? — не поверил своим ушам Мартин. — Вот это да! — Он такой здоровый, что как встанет на лыжи, так его уже и тянет вниз, — сказал Субастик. — Ну а кто еще? — продолжал расспрашивать Мартин. — Руди Шоппер… — назвал следующее имя Субастик. — Этого я не знаю, — сказал Мартин. — Наверное, из четвертого «Б». А еще? — Тина Холлер… — выдал Субастик. — Тина? — ахнул Мартин. — Наша Тина? Правда? Она что, так хорошо на лыжах катается? — А что в этом такого? Или ты думаешь, девочки не могут хорошо кататься? Только мальчики? — , съехидничал Субастик. — Да нет, — смутился Мартин. — А ты с ней, кстати, разговаривал? — строго спросил он. — Наверное, рта не закрывал! — Во-первых, если бы я рта не закрывал, то как бы я с ней разговаривал? «А-а-а-а-а»? Так, что ли? Хороший разговорчик, — ответил Субастик. — А во-вторых, ты же сам пожелал, что бы я с ней и словом не обмолвился! — Прости, забыл! — успокоился Мартин. — Ой! — вырвалось у Субастика. Он почесал нос, который постепенно опять превращался в привычный пятачок. Веснушки перестали действовать, и скоро уже Субастик выглядел так, как и положено Субастику, а настоящий Мартин побежал на ужин.
Когда Мартин вошел в столовую, он сразу оказался в центре внимания. Нежданно-негаданно обнаружилось множество свободных мест. Со всех сторон неслось: «Эй, Мартин! Давай к нам!», «Мартин, у нас свободно!», «Иди сюда, Мартин!». Мартин остановился в нерешительности, не зная, какое предложение принять. Подумав, он выбрал стол, за которым сидел Йенс Ульман и еще два мальчика из его класса. В конце концов, не каждый день случается такое, что сам Йенс Ульман зовет кого-то к себе в компанию. — Вот хлеб! — сказал Маттиас Додерер, протягивая Мартину корзинку с хлебом, едва тот уселся. — Ну, ты сегодня всех обставил! Никто от тебя такого не ожидал! Мартин срочно нагрузил на хлеб кусок колбасы, откусил за раз добрых полбутерброда и сделал вид, что ему сейчас не до разговоров. — Я, честно говоря, сегодня был не в форме, — подхватил тему Йенс Ульман. — Посмотрим, сумеешь ли ты завтра обогнать меня! Мартин сунул в рот вторую половину бутерброда. — А мне все равно, кто из нас быстрее! — прочавкал он. — Главное, чтобы победил наш четвертый «А». — Правильно, Мартин! — поддержал его Маттиас. — Здорово, что ты думаешь не только о себе! — Это точно, — согласился Йенс. — Тебе налить чаю? Мартин протянул свою кружку, и Йенс налил ему горячего чая. — А где ты так наловчился на лыжах кататься? — спросил Мирко Давидофф, сидевший с ними за одним столом. — Да в разных местах, — пробубнил Мартин, уткнувшись носом в кружку. — Там, сям… Можно еще хлеба? — Пожалуйста! — раздалось сразу с двух сторон. Марко и Маттиас услужливо протянули корзинки. — Дайте вы Мартину спокойно поесть! — сказал Йенс Ульман. — Лезете со своими вопросами, человеку не продохнуть! Все занялись едой, время от времени перебрасывались шуточками, подкалывали друг друга, смеялись. Мартин не отставал от других. Он тоже смеялся, шутил, и в первый раз в жизни у него было чувство, что он тут свой, что его любят и что он ничем не отличается от других. Время от времени он украдкой посматривал в сторону Тины. Ему показалось, что она явно избегает его взглядов. Разделавшись с ужином, Мартин решил подождать, пока Тина доест. Ребята ушли, а он остался сидеть и принялся старательно собирать крошки, делая вид, что не может оставить после себя такой свинарник. Но стоило Тине подняться из-за стола, как Мартин потерял всякий интерес к чистоте окружающей среды и устремился к выходу, рассчитав траекторию своего движения так, чтобы столкнуться с Тиной перед дверью. — Привет, Тина! — радостно сказал он и улыбнулся. Но Тина ничего не ответила, не улыбнулась, только холодно посмотрела на него и пошла дальше. Прекрасное настроение, в котором он пребывал со вчерашнего дня, вмиг улетучилось. Как будто ему на голову вылили ушат ледяной воды. Он стоял столбом и смотрел ей вслед, совершенно разбитый и подавленный. Он чувствовал себя так, словно свалился в бездонную пропасть, как в «Космо», в любимой компьютерной игре Роланда, в которой падение в пропасть означает верную смерть. Если бы такое произошло несколько дней назад, он просто молча поплелся бы к себе в комнату, лег на кровать, накрылся бы с головой одеялом и отдался бы мрачным мыслям. Но сегодня он не собирался сдавать позиции! Мартин пошел за Тиной и догнал ее у самого входа в корпус, в котором жили девочки. Он перегородил ей дорогу и спросил: — Что случилось? Почему ты такая странная? Я что-то не так сделал? Тина остановилась. — Это я странная? Это ты меня спрашиваешь, что случилось? — Тина вся кипела от возмущения. — Что ты так кипятишься? — удивился Мартин. — Я же с тобой нормально разговариваю. — Сейчас да, — ответила Тина. — А на горе? Мне такие фокусы не нравятся, скажу я тебе! — Какие фокусы? Что я такого тебе сделал? — растерянно спросил Мартин. — Не прикидывайся овечкой! — сердито сказала Тина. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Я тебя сегодня спросила, не хочешь ли ты войти в нашу четверку, хотя ты и из другого класса. А ты что? Посмотрел на меня так странно и вообще ничего не ответил! Развернулся и преспокойно пошел к своим. А я осталась стоять, как дура. И это на глазах у всего класса! Я тебе этого не прощу! Мартин покраснел до ушей. Ведь он же сам запретил Субастику разговаривать с Тиной. И вот результат. Как же ей объяснить… — Тина, мне очень жаль… Правда… Прости, — промямлил он. — Ах, тебе жаль, — язвительно сказала Тина. — Почему же ты такой цирк устроил? Чтобы перед своими дружками покрасоваться?! Вот, мол, какой я крутой! Верчу девчонками, как хочу! — Да у меня и в мыслях такого не было! — поспешил заверить ее Мартин. — Плевать мне на всех! Честное слово! — Тогда объясни мне, пожалуйста, почему ты так сделал? — потребовала Тина. — Я не могу тебе объяснить, — тихо сказал Мартин. — Ты должна мне поверить на слово, что я не специально. Я не хотел тебя обидеть. Просто по-другому я не мог. У меня есть уважительная причина, но мне нельзя никому об этом говорить. Даже тебе. Пока нельзя. Может быть, потом. Когда я приду к тебе на следующей неделе смотреть твою собаку… — А я передумала, знакомство отменяется, — сухо ответила Тина.
— Ну перестань на меня сердиться! — попросил Мартин. — Я уже так радовался, что приду к тебе в гости! Давай не будем ничего отменять!
Тина явно колебалась.
Мартин смотрел на нее умоляющими глазами.
— Хорошо, — сказала Тина, подумав. — Но только ты должен дать мне честное слово, что объяснишь мне все как есть!
— Обещаю! — ответил радостный Мартин.
— Тогда приходи ко мне в среду, после уроков, — предложила Тина. — Потому что в понедельник я уже договорилась с Софи…
— А я с Роландом, — вставил Мартин. — Может быть, все-таки во вторник?
— Нет, во вторник у меня музыка, — ответила Тина. — Раньше среды не получится. Так что давай около трех у меня. Адрес ты знаешь.
— Откуда ты знаешь, что я знаю, где ты живешь? — удивился Мартин.
Тина смутилась.
— Просто я несколько раз видела, как ты идешь за мной, — сказала она.
Теперь настал черед Мартина смутиться. Он закашлялся и, чтобы скрыть смущение, решил задать вопрос, который уже давно волновал его.
— Откуда ты узнала, как меня зовут? — робко спросил он.
— А это твой друг, маленький такой… — начала Тина.
— Роланд Штеффенхаген? — подсказал Мартин.
— Да, кажется, Роланд, — подтвердила Тина. — Он подкатил к Софи и начал ее выспрашивать обо мне. Сначала я подумала, что этот Роланд в меня… хм… интересуется мной. Но Софи выпытала у него, что это он для своего друга Мартина старается. Ну, это совсем другой разговор, подумала я. Что мне с этим Роландом делать? Он совсем не в моем вкусе…
Тина прикусила язык, поняв, что сболтнула лишнего.
Но Мартин услышал то, что хотел услышать! Он был на седьмом небе от счастья. Ведь Тина почти открыто сказала, что он-то, Мартин, очень даже в ее вкусе!
В этот момент на крыльцо вышла Софи.
— Ах вот ты где! — сказала она. — Я уже пятнадцать минут тебя жду, а ты тут застряла! Мы же собирались писать открытки!
— Пока, Мартин! Я пошла! — бросила на ходу Тина.
— Спокойной ночи, Тина! — крикнул ей вслед Мартин.
— Пока, Мартин! — попрощалась Софи, взяла Тину под ручку, и девочки отправились к себе.
Мартин проводил их взглядом и успел услышать, как Софи сказала Тине:
— Ты же хотела дать ему от ворот поворот?! А сама болтаешь с ним тут два часа!
Мартин подождал, пока девочки совсем скроются из вида, и помчался в свой корпус. Он летел как на крыльях.
Он чувствовал себя, как коммандер Квин, который только что уложил одного монстра, преодолел самый сложный уровень и сохранил себе целых три жизни.
Глава одиннадцатая Соревнование
В четверг утром Мартин, как и накануне, семь раз подряд пожелал, чтобы Субастик выглядел как Мартин Пепперминт. Субастик превратился в Мартина, спустился вниз, откатался вместе с группой господина Дауме и к обеду вернулся назад. На вопрос о том, как все прошло, он только ответил:
— Ничего нового. Ты опять впереди всех.
За обедом Мартин сразу сел за стол к Йенсу Ульману, как будто это было делом само собой разумеющимся. Его уже ждали и даже отодвинули стул, как только он появился в дверях.
После обеда Мартин опять штудировал пособие для начинающих лыжников. Он уже дошел до восьмой главы.
За ужином все говорили только о предстоящих соревнованиях. Господин Дауме велел представить ему от каждого класса список команды.
— Чтобы завтра после обеда окончательные списки лежали у меня на столе! — распорядился он. — Утром сделаем последний прогон, засечем результаты, и тогда вы уже сами решите, кто войдет в команду.
Из разговоров Мартин понял, как задуманы эти соревнования: от каждого класса будут выступать по четыре человека, полученные индивидуальные результаты сложат, и та группа, которая покажет лучшее время, станет победительницей.
Все эти дни в столовой ребята рассаживались как попало, оба класса вперемешку. Никто не смотрел, кто из четвертого «А», кто из четвертого «Б», садились на свободные места, и дело с концом. Теперь же образовалось два лагеря. В одной половине зала собрался четвертый «А», в другой — четвертый «Б». Подготовка шла полным ходом. Противники даже успели сочинить подходящие речевки вроде «Четвертый беее плетется в хвостееее!».
На это параллельный класс дружно отвечал: «Четвертому аааа будет трубаааа!»
Мартину было не по себе среди всей этой разгоряченной массы. Он терпеть не мог соревнований. Они напоминали ему о собственных многочисленных поражениях.
Тина теперь сидела со своими и весело кричала вместе со всеми: «Четвертому аааа будет трубаааа!»
— Пойду, пожалуй, — сказал Мартин. — Давно родителям не звонил. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи! — ответили мальчики, сидевшие за его столом, и тут же принялись горланить: — Четвертый беее плетется в хвостееее!
Мартин уже давно собирался позвонить родителям, но все как-то не получалось. К вечеру перед автоматом внизу всегда собиралась длинная очередь. Некоторые любители болтали до тех пор, пока все деньги не проговорят. А остальным приходилось стоять и ждать. Сегодня желающих звонить не было. Только Мартин. Он бросил монетку и набрал номер. К телефону подошла мама. Она спросила, как у него дела. — Неплохо, даже хорошо. Не беспокойся, — ответил Мартин. Он рассказал ей, как катался с холма в группе господина Лейтпрехта, и сообщил, что еда в столовой вполне сносная. На этом деньги кончились, Мартин пожелал маме спокойной ночи, передал папе привет и повесил трубку. Он поднялся к себе. Даже в комнате было слышно, как бушуют лыжники в столовой. Хорошо, что он ко всему этому не имеет никакого отношения и что Субастик может его заменить.
— Скорей бы этот день прошел, — сказал Мартин на другое утро. — Тогда я смогу наконец быть снова сам собой и мне не нужно будет больше прятаться! Мартин снова пожелал, чтобы Субастик выглядел, как он. Как всегда — семь раз, чтобы пожелание продержалось подольше. — Знаешь, как скучно сидеть взаперти! — Мартин вздохнул. — Знаю, — отозвался Субастик. — Ну ничего, — сказал Мартин. — Завтра суббота. Последний день. До обеда, и все! — Да, завтра последний день, — отозвался Субастик. — Но я могу остаться и после обеда. До двенадцати ночи точно могу. — А что ты собираешься делать в лагере до двенадцати ночи? — удивился Мартин. — Я не говорю о лагере, я говорю вообще, — ответил Субастик. — Что значит «вообще», не понимаю! — разволновался Мартин. — А чего тут понимать, — хмуро сказал Субастик. — У нас такое правило. Положено субастикам в субботу уходить, и даже Пепперминты не могут возразить! — А я очень даже возражаю! — повысил голос Мартин. — Это даже не обсуждается! Ты поедешь к нам. Мы поставим ко мне в комнату вторую кровать, и все! — Нет, — перебил его Субастик. — Не получится. По нашим правилам я должен был бы уйти еще сегодня ночью, в полночь. Но так как я пришел к тебе не в субботу, а в понедельник, то могу остаться у тебя немного дольше. — Никуда я тебя не отпущу! — воскликнул Мартин. — Пока тебе придется отпустить меня кататься на лыжах! — сказал Субастик и направился к выходу. — Йенс Ульман уже меня там ищет с фонарем. То есть не меня, а тебя, конечно! — добавил он напоследок с хитрой улыбкой и скрылся за дверью.
В половине второго Субастик вернулся. Он ворвался в комнату как вихрь, и по всему было видно, что бежал он гораздо быстрее, чем тогда, в среду утром, когда Мартин загадал всего четыре порции желания.
— Хорошо, что меня никто из окна не видел! — сказал он, отдуваясь. — У меня уже во дворе нос стал расти! Надо было тебе загадать, как вчера, на семь веснушек!
— Так я и загадал, как вчера! — ответил Мартин. — Должно было хватить часа на три — три с половиной. А сейчас только два с половиной часа прошло!
— Очень странно, — озабоченно покачал головой Субастик. — Непонятно и неясно!
— Да ладно, тебя же никто не видел! — попытался успокоить его Мартин. — Расскажи лучше, как все прошло?
— Сегодня ты уступил Йенсу Ульману и довольствовался скромным вторым местом, — сообщил Субастик. — Он был на одну секунду быстрее.
— Вот Йенс наконец порадовался! — рассмеялся Мартин. — Гордый, наверное, ходит!
Мартин был недалек от истины. За обедом у Йенса было превосходное настроение. Лучше, чем вчера. Он даже положил Мартину руку на плечо, когда завел разговор об окончательном составе команды.
— Нам нужно обсудить, кого мы в итоге возьмем, — сказал он. — Четвертый «Б» уже определился. Господин Дауме велел после обеда представить ему список.
Мартин кивнул. Под «мы» Йенс, видимо, понимал себя и Мартина.
— Трудно сказать, — ответил Мартин. — А вы что думаете? — обратился он к одноклассникам, сидящим за его столом.
— Главное понять, кого из девочек брать, — сказал Мирко. — А то будет не по правилам.
— Почему? — удивился Мартин.
— Ну, раз четвертый «Б» выставляет Тину, то мы тоже должны выставить одну девочку, — объяснил Маттиас.
— Тину Холл ер? — обрадовался Мартин. — Значит, она все-таки вошла в четверку? — решил уточнить он.
— Ты что, с лунысвалился? — спросил Йенс Ульман, вытаращив глаза.
— Это я просто неточно выразился, — попытался вывернуться Мартин. — Ну так кого из девочек возьмем? — перевел он разговор на другую тему.
— Выбрать трудно, — сказал Йенс. — Вчера Мириам дважды показала лучшее время, а сегодня утром Йоханна. Предлагаю Йоханну.
Никто не удивился. Все в классе знали, что Йоханна — подружка Йенса. На уроках он постоянно писал ей записочки и передавал со своей задней парты вперед.
Ладно, раз ты выбрал девочку, то пусть Мартин выберет четвертого игрока, — заявил Мирко.
Все с интересом посмотрели на Мартина.
— Я предлагаю Громмеля, — сказал он.
А кого он мог еще предложить? Он ведь знать не знал, кто у них там какое время показал.
— Громилу? Ты что! — удивился Йенс. — Он нас только опозорит!
— Он ведь твой главный враг! — воскликнул Маттиас. — Вы же недавно подрались!
— Ну и что, — ответил Мартин. — Главное, чтобы мы победили! А Громмель, он такой здоровый, что как встанет на лыжи, так его уже и тянет вниз. Вжик — и он у цели.
Мирко и Маттиас рассмеялись.
— Как скажешь, — согласился Йенс.
— Эй, Громмель, поди сюда! — позвал Мирко.
Леандер Громмель вразвалочку, не спеша подошел к столу.
— Садись! — сказал Мирко и пододвинул стул.
— Чего это? С какой стати? — хмуро спросил Леандер и остался стоять.
— Мартин только что предложил твою кандидатуру, — сообщил Йенс.
— Чего это? — опять спросил Леандер. — Куда это?
— В соревнованиях будешь участвовать? Мартин тебя выбрал, — немного раздраженно сказал Йенс.
— Меня?! — не поверил своим ушам Леандер. — Конечно буду!
Леандер, сияя от счастья, подсел к столу.
— Теперь оформим список, — сказал Йенс и достал лист бумаги. — Йоханна Кунерт, Йенс Ульман, Мартин Пепперминт…
Тут он остановился и посмотрел на Громилу.
— А как тебя-то зовут, по имени? — небрежно спросил Йенс.
— Меня? Леандер, — ответил Громила.
— Ах да, я забыл! — пробормотал Йенс и дописал: «Леандер Громмель».
После этого они отдали список господину Дауме и разошлись по комнатам, чтобы немного отдохнуть перед ответственным мероприятием.
В дверях Мартина нагнал Леандер Громмель.
— Спасибо за то, что ты меня предложил, — немного смущаясь, сказал Леандер тихим голосом. — Постараюсь не подвести! Увидишь! До скорого!
Соревнования были назначены на три часа.
Ровно в половине третьего все учителя и ученики должны были собраться во дворе, чтобы всем вместе отправиться на гору.
Ровно в два часа двадцать минут Мартин пожелал Субастику удачи и сказал:
— Желаю, чтобы Субастик выглядел как Мартин Пепперминт!
Но ничего не произошло.
Мартин испугался и повторил еще раз:
— Желаю, чтобы Субастик выглядел как Мартин Пепперминт!
Субастик как был Субастиком, так и остался.
— Что такое? Почему не получается? — воскликнул Мартин.
Субастик расстегнул молнию своего водолазного костюма и посмотрел на живот.
— Так и знал, веснушки кончились! — мрачно изрек он и застегнул молнию.
— Как это кончились? Что ты такое говоришь?! — переполошился Мартин.
— Так и кончились! Больше мы не можем ничего загадывать! — сказал Субастик. — Теперь понятно, почему я сегодня утром так быстро стал превращаться обратно в Субастика! Ты загадал семь раз, а веснушек-то, наверное, осталось всего штуки три-четыре!
Мартин бессильно опустился на кровать. Он был в отчаянии. Слезы подступили к горлу. Ему стоило больших усилий держать себя в руках, чтобы не расплакаться.
— Что же нам делать? Кто будет соревноваться? Ты же не можешь появиться там в своем водолазном костюме! — причитал Мартин.
— Появиться-то я могу, — возразил Субастик. Вот только Йенс Ульман не возьмет меня в команду, потому что я не из четвертого «А». Так что придется тебе самому идти!
— Ты что, с ума сошел? Как я пойду?! Что за бредовые идеи! — вскричал Мартин.
— Твоим одноклассникам эта идея совсем не покажется бредовой, если они увидят тебя. Как никак — лучший лыжник! — невозмутимо сказал Субастик.
— Но ведь они даже не подозревают, как отвратительно я катаюсь на лыжах! — простонал Мартин. — Что делать? Что делать?
Но они так и не успели ничего придумать, потому что в коридоре послышался голос Йенса Ульмана.
— Эй, Мартин! Пепперминт! В чем дело?! Мы же тебя ждем! — кричал он.
— Желаю, чтобы ты… — начал Мартин, потом вспомнил, что ничего уже не может пожелать, и просто сказал: — Прячься в шкаф скорей!
Субастик нырнул в шкаф и быстро затворил за собой дверцы.
В ту же секунду Йенс просунул голову в комнату.
— Ты еще даже не одет?! — возмутился он. — Уже половина третьего!
— Знаешь, Йенс, — проговорил Мартин слабым голосом. — Мне что-то нехорошо. У меня, кажется, температура!
— Не болтай ерунды! — решительно сказал Йенс. — Это все нервы!
Йенс огляделся и подал Мартину лыжные ботинки.
— Давай по-быстрому!
Мартин кое-как справился с ботинками.
— Ну всё, пошли! — крикнул Йенс, подцепил Мартина и вытащил его из комнаты.
— Что такое? Почему опаздываете? — строго спросил господин Дауме, когда они вывалились во двор.
— Я заходил за Мартином, — сказал Йенс, извиняясь. — Он плохо себя чувствует.
Господин Дауме внимательно посмотрел на Мартина.
— Действительно, ты какой-то бледный! — затревожился господин Дауме. — Может быть, ты что-то такое съел?
Мартин молча покачал головой.
— Он сидел вместе с нами, мы все ели одно и то же, — сказал Маттиас.
— Давайте уже пойдем, а там посмотрим, — предложил господин Дауме. — Если тебе не станет лучше, тогда пусть тебя кто-нибудь заменит.
— Никакой замены! — вмешался Йенс. — Без Мартина нам никак!
Весь класс был одного мнения: Мартин должен участвовать в соревнованиях.
Господин Дауме дал команду, и ребята тронулись в путь.
— Давай я понесу твои лыжи, — предложил Мартину Мирко.
Одноклассники пытались как-то подбодрить Мартина.
— Сейчас все пройдет! — говорил один.
— Я вот к зубному тут ходил, — рассказывал другой, — так тоже сначала худо было, а потом, через полчаса, все прошло!
Были и такие, кто считал — сочувствие тут ни к чему.
— Мартин, чего ты раскис! — говорили они. — Соберись! А то мы из-за тебя продуем вчистую!
Когда они поднялись на вершину горы и Мартин посмотрел вниз, ему стало плохо. Голова закружилась, и он даже сел прямо в снег, чтобы не свалиться. Он мечтал о том, чтобы сейчас прилетела какая-ни-будь добрая фея и превратила его на всю оставшуюся жизнь в крота. Он готов был навсегда зарыться под землю, лишь бы его избавили от этой проклятой горы!
Сначала оба класса тянули жребий — кому начинать. Первый номер выпал четвертому «Б».
Посовещавшись, они выбрали Тину Холлер. Ей предстояло открыть соревнования.
Это означало, что и четвертый «А» должен был первой выпустить девочку, то есть Йоханну Кунерт.
Вторым от четвертого «А» назначили Леандера Громмеля, третьим шел Йенс Ульман, Мартин Пепперминт — последним.
Господин Дауме спустился со всеми ребятами вниз, к финишу. Наверху остались только восемь участников заезда.
Тина приготовилась к старту.
На какой-то миг Мартин забыл свой страх. Он не сводил глаз с Тины. Она явно нервничала. Это было видно по тому, как она вся напряглась и только смотрела туда, где стоял господин Дауме, который должен был дать сигнал.
Вначале склон был даже пологим. Непонятно только, зачем тут кто-то понатыкал палок с флажками! Надо же их срочно убрать! Неужели Тина не видит, что на трассе лишние предметы?!
Мартин уже собрался было сообщить об этом Йенсу, но вовремя заметил следы от лыж, оставшиеся после утреннего прогона. Они аккуратно обходили палки и змейкой убегали вниз. Значит, нужно еще как-то умудриться объехать эти палки!
Раздался громкий хлопок. Это господин Дауме подал сигнал к старту.
Тина оттолкнулась и понеслась.
— Первые ворота хорошо прошла, — сказал Леандер Громмель, стоявший рядом с Мартином.
Ага, значит, эти палки называются воротами, смекнул Мартин. Как в футболе.
Тина ловко взяла вторые ворота, третьи, четвертые. Отсюда гора резко уходила вниз. Тина присела на корточки и вихрем полетела к финишу.
Четвертый «Б» встретил ее громкими аплодисментами и радостными криками.
Следующей стартовала Йоханна. Она проехала так же хорошо, как Тина, и внизу ее также встречали восторженные крики одноклассников.
Оставшимся участникам соревнований сверху было хорошо видно, как обе девочки побежали к господину Дауме, чтобы посмотреть на секундомер. Господин Дауме что-то сказал. Тина вскинула руки вверх и запрыгала. Потом она посмотрела наверх, туда, где стояла ее команда, и показала большой палец. Это означало, что четвертый «Б» продемонстрировал лучший результат.
— Ну, Леандер, теперь ты должен выровнять счет! — сказал Йенс Ульман, покусывая губы.
Перед Леандером шел Руди Шоппер из параллельного класса.
Он ловко миновал все препятствия, включая крутой склон, и был встречен бурным ликованием зрителей.
За ним поехал Леандер, который с легкостью одолел все ворота и так быстро домчался до финиша, что и без секундомера было ясно — у Леандера лучший результат.
Руди и Леандер подскочили к господину Дауме, посмотрели на его записи и принялись что-то кричать оставшимся на горе, но что — было не разобрать.
Теперь настала очередь следующего участника из четвертого «Б».
Как все быстро! Ужас какой-то!
И вот уже на старте Йенс Ульман.
— Ну, пожелай мне ни пуха ни пера! — сказал он и бросил взгляд в сторону Мартина. — Слушай, да ты и впрямь заболел!
Раздался сигнал, и Йенс поехал вниз.
Чуть позже он уже скакал от радости, показывая Мартину два поднятых больших пальца. Четвертый «А» лидировал с большим отрывом. Теперь уже ничто не могло испортить картину.
Мартин, как в тумане, проследил глазами за последним лыжником из четвертого «Б».
Теперь он стоял наверху совершенно один.
Паника охватила его. Это же безумие! Есть только один выход — отстегнуть лыжи, развернуться и пойти домой!
Раздался хлопок. Старт!
Не помня себя, Мартин оттолкнулся, и его понесло вперед.
Первые ворота стремительно приближались — Мартин задел рукавом одну из палок — покачнулся — но удержался на ногах — Ой! Уже вторые ворота! — палка завалилась чуть вбок — интересно, это считается? У Мартина не было времени, чтобы разобраться с этим вопросом, потому что впереди уже маячили третьи ворота — каким-то чудом он проскочил их — ай! — Мартин сшиб палку четвертых ворот — дальше крутизна — сбитая палка прицепилась к лыжине — Мартин потерял равновесие — закачался и — полетел кувырком!
Зрители ахнули. Все оцепенели от ужаса. Мартин перекувырнулся два раза, лыжи отстегнулись и полетели куда-то в сторону, Мартин закричал, еще раз перевернулся в воздухе, плюхнулся на спину, и его понесло к финишу, где он наконец остановился.
Первыми пришли в себя господин Дауме и Тина. Они бросились к Мартину. Остальные за ними.
— Осторожно! — закричал господин Дауме. — Не трогайте его! У него может быть перелом!
Мартин сел и ощупал руки. Кажется, все цело.
— Не двигайся! — скомандовал господин Дауме. — Ложись! Пострадавший должен находиться в спокойном, стабильном положении, чтобы не было смещений! — По его голосу было слышно, что он очень встревожен. — Я тоже идиот! Допустить до соревнований больного! И вот, пожалуйста, результат!
— Но мне совершенно не хочется находиться в спокойном, стабильном положении, — сказал Мартин. — Холодно тут на снегу лежать!
Он оперся на руки и осторожно поднялся. Его немного качало, но зато он заслужил бурные аплодисменты публики.
— Тебе не больно? — встревоженно спросила Тина.
— На ногах держишься? — спросил Йенс.
— Может, все-таки ляжешь? — предложил Леандер.
Мартин пошевелил ногами.
— Повезло, — сказал он, стараясь выглядеть спокойным. — Приехали, — улыбнулся он слабой улыбкой. — Голова на месте, а мы опять все вместе!
— Он еще шутки шутит! — крикнул кто-то, и все рассмеялись.
— Значит, все в порядке? — радостно воскликнул Йенс. — Когда ты грохнулся, я подумал: ну всё, костей не соберешь!
— Да уж, со стороны это выглядело будь здоров! Смертельный номер! — добавил Леандер.
— Только ты не переживай, что мы проиграли! — сказала Йоханна. — Главное, что ты цел!
— Кто сказал, что мы проиграли?! — спросил Леандер с хитрой улыбкой.
— А ты что, сомневаешься? — удивился Йенс.
— Это мы еще посмотрим, — сказал Леандер и подошел к господину Дауме. — Господин Дауме, вы засекли время, за сколько проехал Мартин Пепперминт?
— Ты в своем уме? — возмутился господин Дауме. — Какое время, если человек себе чуть шею не сломал?! Ты что думаешь, я на секундомер смотрел?
— Да, но ведь Мартин добрался до финиша, — спокойно ответил Леандер. — Ведь нигде не сказано, что участники соревнования должны обязательно пересечь линию финиша на лыжах. Главное, что он прибыл к финишу. На спине.
Господин Дауме улыбнулся.
— Это, конечно, интересное прочтение правил, — сказал он. — Такого я еще не слышал. Но ты по-своему прав. Я, честно говоря, не засекал время… Поэтому я объявляю ничью. В сегодняшних соревнованиях у нас два победителя: четвертый «А» и четвертый «Б».
Всем такое решение понравилось. Четвертый «Б» возражать не стал, потому что уже после третьей пары четвертый «А» был на двенадцать секунд впереди. Тем более все знали: если бы Мартин Пепперминт не упал и проехал бы даже немного хуже, чем вчера или даже сегодня утром, четвертый «А» вышел бы победителем.
Когда Мартин вернулся к себе, Субастик накинулся на него с вопросами: — Ну как? Ты катался? Чем кончилось все? Почему так долго? — спрашивал он, с тревогой вглядываясь в лицо Мартина. Мартин рассмеялся. — Ты меня прямо забомбил своими вопросами! — сказал он и небрежно добавил: — Я, конечно, катался, и мы выиграли! — Выиграли? Вы? С тобой? — не верил своим ушам Субастик. — Представь себе! — гордо ответил Мартин. — Четвертый «Б» тоже выиграл, кстати. — Как это? Не бывает же двух победителей! — с сомнением сказал Субастик. — Бывает, — возразил Мартин и рассказал Субастику все как было. — Вот видишь, — сказал довольный Субастик, выслушав его рассказ. — Я же говорил тебе! Ты такой же храбрый, как я, только сам не знаешь об этом. Твоему папочке нужно брать с тебя пример! Знаешь, как я в свое время с ним намаялся! Он был гораздо трусливее тебя! — В свое время… — Мартин задумался. — Как это странно звучит. — Да, тебя еще не было тогда на свете, — сказал Субастик и погрустнел. — Как бы я хотел повидаться с папой Пепперминтом. И с господином Понеделькусом. Жаль, что мне уже завтра нужно уходить. — А тебе действительно нужно? — спросил Мартин. — Ты не можешь задержаться? — Нет, — ответил Субастик. — Тем более что ты израсходовал все веснушки. Если бы хоть одна осталась, то ты мог бы попробовать пожелать, чтобы… Хотя пусть все идет как идет. Дома ты будешь занят. У тебя там друзья и… — Субастик ухмыльнулся, — и даже подруги! — В каком-то смысле ты, конечно, прав… — сказал Мартин. — Вряд ли я теперь буду так часто видеться с Роландом. Потому что мне бы хотелось и с Тиной как-то время проводить… А если еще ты поселишься у нас… — Ну вот видишь! — воскликнул Субастик. — Но если бы ты приходил к нам в гости, — сказал Мартин, — когда у меня каникулы, например, это было бы здорово! — Посмотрим, — уклончиво ответил Субастик. — У тебя же есть чудодейственные возвратные капли, — добавил он с улыбкой. — Или ты собираешься их оставить тут, в лагере? Забудешь в лагере свой пузырек беспечно — с тобой простимся мы навечно! — пропел он. — Так что смотри! Мартин рассмеялся. — Нет уж, не забуду! — сказал он. — А знаешь, у меня есть идея, как тебе повидаться с папой! Прямо завтра. — Завтра? — удивился Субастик. — Не получится. У нас же нет веснушек. — Просто нужно подумать, как мне тебя контрабандой в автобус провести, — сказал Мартин. — Погоди! Мартин бросился к шкафу и достал куртку. — Надень-ка, — скомандовал он. Субастик натянул куртку. — Я ни разу эту куртку не надевал, чтобы не позориться, — объяснил он. — Эго мамина, она мне сунула на тот случай, если будет минус двадцать. Мама говорит, что она какая-то особо морозостойкая. — Кто, мама? — переспросил Субастик. — Да нет, куртка, — ответил Мартин. Мартин натянул Субастику на голову капюшон и застегнул молнию до самого верха. — Вот так, — сказал довольный Мартин, оглядывая Субастика. — Так, по крайней мере, твой пятачок не будет виден! — А что ты имеешь против моего пятачка? — возмутился Субастик, задетый за живое. — Ничего я не имею против твоего носа, — отмахнулся от него Мартин. — Так, теперь еще шапку нужно надеть под капюшон, чтобы твои рыжие волосы не светились, — сказал он и нахлобучил Субастику вязаную шапочку. — Мало того, что ему мой нос не нравится, так еще и волосы мои его не устраивают! — пробурчал Субастик. — Отстань ты от меня со своим носом! — одернул его Мартин. — Ну, вот так сойдет… — сказал он, еще раз оглядев Субастика с ног до головы. — Какое же сойдет? Где нос тут у меня — никто не разберет! — проговорил Субастик. — А никто и не должен разобрать, где там у тебя нос! — заметил Мартин и рассказал Субастику, какой у него сложился план действий. Завтра утром Субастик наденет мамину куртку. К автобусу нужно будет выйти первыми. Водитель примет Субастика за одного из школьников и пустит его в автобус. — А как быть с моими ногами? — спросил Субастик. — Они тоже поедут? — Что за дурацкий вопрос! — воскликнул Мартин. — Как же ты без ног передвигаться будешь? — Ас такими ногами меня никто в автобус не пустит! — сказал Субастик и показал на свои ласты ядовито-зеленого цвета.
Ласты мои как увидит водитель,
Тут же решит — забрался вредитель!
Испортит галошами весь он салон
И ноги оттопчет туристам, как слон! —
трагическим голосом пропел Субастик. Мартин задумался. — Тогда придется соорудить тебе что-нибудь такое из картона, сверху, чтобы не так в глаза бросалось, — сказал Мартин. — Не думаю, что водитель будет так уж приглядываться, что там у тебя на ногах. Прошмыгнешь быстренько так и сядешь в самый конец, на последний ряд. По дороге сюда свободных мест полно было. Когда Дауме начнет всех по головам пересчитывать, хорошенько пригнешься. Нырнешь за сиденье, никто тебя не увидит. А если кто из ребят заметит, скажешь, что ты из другого класса, пропустил, дескать, свой автобус, понял? — Понял, — сказал Субастик. — Когда Дауме пересчитает всех по ногам, вынырну из-за сиденья, и скажу, что я пропустил свой класс, и… — Оставь свои шуточки, — перебил его Мартин. — Я же должен объяснить тебе, что дальше! — Дальше я буду лежать на заднем ряду как рыба об лед! — вставил Субастик. Мартин пропустил это замечание мимо ушей. — Дальше действуем так, — продолжал он. — Когда автобус остановится, ты быстро выйдешь через заднюю дверь и сядешь вместе со мной в машину. Мама отвезет нас. А там — папа! Вот он удивится! — Здорово придумал! — восхитился Субастик. — А нельзя сделать так, чтобы еще и мама удивилась? — Нет, не получится, — сказала Мартин. — Как же я тебя в машину незаметно протащу? — А зачем мне машина? — спросил Субастик. — Я и пешком дотопаю до улицы Вильгельма Райха! Мартин рассмеялся. — Папа уже давно там не живет! Это он раньше там комнату снимал, когда госпожа Понеделькус звалась еще госпожой Брюкман. — Где же он теперь живет? — поинтересовался Субастик. — На улице Гофмана, семь, первый этаж, — ответил Мартин. — Ну вот и замечательно! — сказал Субастик и быстро вырвал листок у Мартина из дневника. — Так и запишем. Гофмана, семь. — Когда доберешься, постучи мне в окошко. Третье от входа, — предложил Мартин. — Я тебя тихонько проведу, и получится настоящий сюрприз! — Жаль только вот, господина Понеделькуса не будет! — вздохнул Субастик. Мартин опять задумался. — Знаешь, я сейчас позвоню маме и попрошу, чтобы она пригласила к нам на завтра Понеделькусов. Она даже может сказать, что их ждет сюрприз! Тетя Аннемари очень любопытная, вмиг примчится. И все семейство приведет!
Глава двенадцатая Возвращение
Роланд Штеффенхаген уже пятнадцать минут топтался среди родителей, которые пришли встречать своих детей на Шиллер-плац.
«Прибытие из лагеря: 15.45» — было написано в памятке, которую все получили в понедельник перед отъездом. Часы показывали уже почти четыре, но автобуса все не было и не было. И вот он наконец появился.
Роланд не мог дождаться, пока автобус остановится и откроется автоматическая дверь, чтобы выпустить детей.
Роланд пристроился возле передней двери и стал высматривать своего друга. Насколько он знал Мартина, тот будет сидеть до тех пор, пока все не выйдут, и только тогда двинется к выходу.
Можно себе представить, как он там в лагере настрадался, бедняга, думал Роланд. Один, без друзей… Как он там отбивался от Громилы? Настроение у него, наверное, препаршивое. Понадобится не один день, чтобы он снова пришел в чувство. Но он-то, Роланд, не даст ему киснуть! Он будет его веселить и тормошить, как всегда.
Роланд был весь в своих мыслях, когда кто-то крепко хлопнул его по плечу, так что он вздрогнул от неожиданности.
— Здорово, Роланд! — раздалось над самым ухом.
Роланд резко обернулся. Перед ним стоял Мартин собственной персоной и улыбался во весь рот.
— Рад тебя видеть! — сказал Мартин.
— Привет! — отозвался ошарашенный Роланд. — Ты откуда взялся?
— Из автобуса, откуда еще?! — ответил Мартин. — Или ты думаешь, я пешком шагал от самого лагеря?
— А я стою тут, стою, — сказал Роланд, — но что-то не видел, чтобы ты выходил!
— Так я через другую дверь вышел! — объяснил Мартин.
— Разворачиваемся! — прошептал вдруг Роланд и потащил Мартина в сторону.
Мартин решил, что Роланд имеет в виду автобус, который вдруг ни с того ни с сего начал разворачиваться, хотя в автобусе еще было полно народу. Мартин оглянулся и понял, что заставило его друга совершить такой странный маневр. Из автобуса выпрыгнул Леандер Громмель.
— Громила идет, — сообщил Роланд свистящим шепотом. — Давно меня никто не пихал, не толкал и за волосы не дергал. Вот уж без кого я не скучал и с кем не жажду встречаться. Подожду до понедельника.
Но Леандер Громмель рассудил по-другому. Выйдя из автобуса, он прямиком направился к Мартину. Роланд на всякий случай сделал шаг назад. Мартин как ни в чем не бывало остался стоять на месте.
— Мартин, тебе помочь достать чемодан? — спросил Леандер.
— Было бы здорово! — ответил Мартин.
— А какой у тебя чемодан? Черный? — уточнил Леандер.
— Ничего себе! — пробормотал Роланд. — Я не ослышался?
— У меня коричневый, с серебряными застежками, — сказал Мартин, не обращая на Роланда внимания.
Роланд выпучил глаза.
— Ущипни меня! — прошептал он, обращаясь к Мартину. — Кажется, пора сменить очки! Или это глюки? На моем мониторе какая-то странная картинка: Громила добровольно тащит тяжеленный чемодан Мартина Пепперминта! Невероятно!
Леандер Громмель тем временем доставил чемодан Мартина.
— Куда его? — спросил Леандер. — Тебя что, никто не встречает?
— Нет-нет, встречают! — заверил его Мартин. — Мама сейчас приедет. Спасибо, Леандер.
— Да не за что! — ответил Леандер. — Я пошел, до свидания! Хороших выходных!
Роланд смотрел вслед удаляющемуся Леандеру Громмелю с открытым ртом.
— Что это с ним стряслось? — спросил он Мартина. — Он какой-то не такой…
— Это не с ним стряслось, а со мной, — ответил Мартин.
— А что с тобой? — удивился Роланд.
Мартин не успел ничего на это ответить, потому что к ним подошел Йенс Ульман.
— Мартин, тебя что, не встречают? Тебя подвезти? Я могу спросить папу.
— Нет-нет, встречают, — уже во второй раз за три минуты ответил Мартин. — За мной мама должна приехать. Она просто немножко опаздывает.
— Ну, тогда пока! До понедельника, — сказал Йенс и хлопнул Мартина по плечу.
— До свидания, Йенс, — ответил Мартин.
— До свидания, Мартин! — крикнул Йенс уже на ходу и только тут заметил Роланда. — Пока, Штеффенхаген! — добавил он.
— Пока, Йенс, — отозвался Роланд. — С каких это пор Ульман тебя Мартином зовет? — ехидно спросил он, повернувшись к Мартину.
Мартин не ответил, потому что был занят другим. На площадь вывернул второй автобус, в котором ехал параллельный класс. Автобус остановился, двери отворились, и вот уже показались знакомые лица.
— Пойдем туда, мне нужно еще кое с кем попрощаться, — сказал Мартин и потянул Роланда за собой. Роланд только покачал головой. Он вообще перестал что бы то ни было понимать.
Когда Мартин подошел к Тине, было заметно, что он все-таки немного стесняется. Достаточно было взглянуть на его слегка покрасневшую физиономию. Но факт оставался фактом: Мартин сам подошел к ней и запросто так сказал:
— Привет, Тина! Как доехала? — спросил он.
— Скучно было, — ответила она. — Обратная дорога показалась мне длинней, чем дорога туда. — Тина огляделась. — Что-то я не вижу папы, — сказала она. — Он собирался меня встретить. А, вот он идет.
Тина помахала рукой, и высокий мужчина в светлом кожаном пальто помахал ей в ответ. Он ускорил шаг.
— Ну ладно, до свидания! — быстро сказал Мартин. Ему совершенно не хотелось представляться Тининому папе. Вот почему он подхватил Роланда и пошел к своему автобусу.
— До свидания, Мартин! — крикнула Тина ему вслед. — И не забудь, о чем мы с тобой договорились!
— Что это за новости такие? Ты же к ней раньше и подойти боялся! — сказал Роланд, когда они отошли на безопасное расстояние. — О чем это вы с ней договорились? — спросил он, пристально посмотрев на Мартина.
— Да ничего особенного, — небрежно ответил Мартин. — Мы договорились, что я зайду к ней в среду собаку ее посмотреть.
— Собаку, значит, посмотреть. Понятно, — протянул Роланд. — Вы так договорились. Замечательно. Ну, а ко мне ты не собираешься случайно заглянуть на следующей неделе? Или у тебя уже все расписано? Может быть, мне уже в очередь к тебе на прием записаться?
Роланд не знал, удивляться ему или сердиться. Он оказался в трудном положении. В одночасье все вдруг переменилось. Робкий, стеснительный Мартин запросто подходил к девочке из параллельного класса, еще вчера он всего боялся, сегодня же вдруг начал проявлять пылкий интерес к кусачим собакам, а Громила, сам Громила подносил ему чемоданы!
Заметив, что Роланд пребывает в некотором смятении, Мартин пихнул его слегка локтем в бок и сказал:
— Чего ты насупился? Придумал ерунду какую-то про очередь! Конечно я приду после уроков к тебе, все будет как всегда! Ты же мой друг! И знаешь, мне так много тебе нужно всего рассказать про лагерь.
— Да уж я чувствую, что у вас там было не скучно, — не без ехидства сказал Роланд. — Ты какой-то стал не такой. То есть такой, но все-таки немножко другой, — путано начал объяснять свои впечатления Роланд. — Похоже на Дюка Нюкема, который, как наденет специальные перчатки, может нажимать любые кнопки.
— Ты прав, наверное, — ответил Мартин. — А все это потому, что…
Мартин не успел договорить. Кто-то тронул его за плечо, и тут же раздался знакомый голос:
— Здравствуй, Мартин! — радостно сказал господин Пепперминт. — С приездом! Прости, я немножко опоздал, но у меня есть уважительная причина. Сейчас поймешь какая. Давно ждешь? А, и Роланд тут! Значит, ты не скучал! Здравствуй, Роланд! — Господин Пепперминт тараторил без остановки.
— Привет, пап! — ответил Мартин. — А где мама? Кто же поведет машину? Или мы возьмем такси?
— Добрый день, господин Пепперминт, — вклинился Роланд. — Знаешь, я, пожалуй, пойду, — сказал он, обращаясь к Мартину. — Послезавтра в школе дорасскажешь. Или лучше пойдем после уроков ко мне, тогда спокойно и поговорим без лишних ушей. Договорились?
— Договорились! — отозвался Мартин. — В понедельник все тебе расскажу!
— У меня новая компьютерная игра! — крикнул Роланд уже на ходу. — Двадцать уровней, представляешь?!
Роланд помахал Мартину и побежал домой.
Господин Пепперминт тем временем уже успел подхватить чемодан Мартина и направился к машине. Мартин взял свою сумку и поспешил за ним. Они уложили вещи в багажник.
— Пап, а вы не забыли пригласить на сегодня дядю Антона и тетю Аннемари? — спросил Мартин. — Они уже у нас? А где все-таки мама? И кто сядет за руль?
— Давай все по порядку, — сказал господин Пепперминт. — Понеделькусы уже пришли, ждут не дождутся обещанного сюрприза.
— И Хельга? — уточнил Мартин.
— И Хельга, разумеется, тоже. И попугай. Ты ведь знаешь, Антон всегда кого-нибудь из своего зверинца с собой прихватывает. А вот почему не приехала мама, я тебе сейчас объясню. Это мой сюрприз! Залезай!
Господин Пепперминт сел за руль и вставил ключ в зажигание! Мартин, ничего не понимая, устроился на заднем сиденье.
Машина взвыла и тут же заглохла.
— Папа, ты же не умеешь водить! Что за шутки? У тебя же прав нет! — закричал Мартин.
Господин Пепперминт достал из кармана бумажник, открыл его и сунул Мартину под нос.
— А это что, по-твоему? — язвительно спросил он.
— Права! Совершено новые! И фотография твоя! — не веря своим глазам, сказал Мартин. — И давно ты их получил?
— Позавчера! — гордо ответил господин Пепперминт. — Я потихоньку записался в автошколу и ходил после работы на занятия. Даже мама ничего не знала. Представляешь, как она удивилась, когда я ей сказал, что сам поеду за тобой!
— А представляешь, как я-то удивился! — сказал Мартин с улыбкой. — Вот уж никогда не думал, что ты можешь сдать на права!
— Хорошего же ты мнения об отце! — с некоторой обидой сказал господин Пепперминт. — Я что, по-твоему, круглый дурак?
— Нет, не круглый, я не это имел в виду, — начал оправдываться Мартин, почувствовав неловкость. — Ты просто немножко боязливый.
— Но ведь человек может меняться, тебе не кажется? — спросил господин Пепперминт.
— Очень даже кажется, — согласился Мартин. — Ну давай, трогай!
Обратная дорога заняла у них в четыре раза больше времени, чем дорога сюда, когда за рулем была мама. Господин Пепперминт еще не чувствовал себя уверенно и ехал очень осторожно. Особенно трудно ему давались повороты. Как попадется узкая улица, так он обязательно чиркнет по поребрику.
Мартин был даже рад, что они так долго едут. Зато он успел много чего рассказать. Первым делом он рассказал о соревновании. О том, что он там свалился, Мартин предпочел умолчать, чтобы папа не волновался и не отвлекался от дороги. Потом он рассказал о Тине, о госпоже Кристлиб и госпоже Феликс, о господине Дауме, о драке с Леандером Громмлем. Только о Субастике он не стал ничего говорить. Уж сюрприз так сюрприз.
Дома путешественника уже все ждали. Стол был накрыт, кофе готов.
Мама крепко обняла его и сказала:
— Ну, с возвращением, сынок! — Потом она немного отстранилась и внимательно посмотрела на Мартина. — Лыжные каникулы пошли тебе явно на пользу! Вид отдохнувший и здоровый!
Мартин радостно поздоровался с гостями и почесал макушку попугаю Кулесу.
— А кто нам обещал сюрприз? Ты обещал сюрприз! — сказал бодрым голосом господин Понеделькус.
— Наверное, что-нибудь вкусненькое привез? — спросила Хельга. — Что-нибудь сладенькое?
— Нет, сладеньким мой сюрприз точно не назовешь, — рассмеялся Мартин.
— А я уже такое ела? — допытывалась Хельга.
— Я разве говорил, что это съестное? — ответил Мартин вопросом на вопрос.
— Ну, тогда мне такой сюрприз не нужен, раз его нельзя съесть! — обиженно сказала Хельга. — Давай лучше в прятки сыграем!
При слове «прятки» Мартин вспомнил, что ему срочно нужно пойти к себе в комнату, а то не будет никакого сюрприза.
— Я вас оставлю на секунду, — торопливо сказал он и добавил, обращаясь к Хельге: — Честно говоря, тебя мой сюрприз не удивит. Он больше для остальных — для мамы с папой, для дяди Антона и тети Аннемари. И, может быть, для Кулеса.
— Как это для Кулеса? — подала голос тетя Аннемари.
— Вот уж не знаю, что он там придумал, — ответил дядя Антон. — Заинтриговать хочет, наверное. Иначе при чем здесь Кулес? Ни при чем.
Мартин помчался к себе в комнату и быстро растворил окно. Субастик уже топтался в палисаднике.
— Долго мне здесь еще торчать прикажешь? — недовольно пробурчал он. — Гуляю тут, как старый гном, под Пепперминтовым окном.
— Залезай! — скомандовал Мартин и втащил Субастика в комнату.
— Просто ты шел пешком, а я ехал на машине. Поэтому ты пришел раньше, — объяснил Мартин, помогая Субастику избавиться наконец от маминой куртки.
— С каких это пор машины ездят медленнее, чем пеший Субастик? — удивился Субастик.
— С позавчерашнего дня, — рассмеялся Мартин. — С тех пор, как папа получил водительские права. Вообрази себе, сам сел за руль, и мы беспрепятственно доехали до дома!
— Как же вы могли беспрепятственно доехать до дома, если твой папочка сам большое дорожное препятствие! Крайне опасное для окружающих! — воскликнул Субастик. — Я однажды с ним катался на машине! И куда мы угодили? В гостиную некоего господина Жабмана! Потом удирали со всех пяток, очень даже пятственно!
— Об этом он мне ничего не рассказывал, — удивился Мартин, услышав о таких приключениях папочки.
— Обо мне он тоже тебе ничего не рассказывал, — заметил Субастик. — Представляю себе, как он откроет рот, когда меня увидит!
— Да что же мы с тобой тут болтаем! — спохватился Мартин.
— Представление начинается! — воскликнул торжественно Субастик. — Ну, иди! А я потом!
Мартин вернулся в гостиную. Все с любопытством смотрели на него.
Мартин молча уселся в кресло.
— Ты пришел с пустыми руками? Да, ты ничего не принес! — сказал дядя Антон. — Я думал, ты ходил за сюрпризом.
— Сюрприз сам сейчас придет, — загадочно ответил Мартин.
— Чудеса! — воскликнула мама.
— Сколько нам еще ждать? — вздохнула тетя Аннемари. — Честно говоря, мне уже надоело. Лучше бы Мартин поиграл с Хельгой в прятки, а то ребенку скучно.
— Минуточку, — сказал Мартин, подошел к двери и крикнул куда-то в коридор: — Давай!
Но, к удивлению Мартина, Субастик не появился. Вместо этого из недр квартиры донесся громкий голос:
Аннемари заключила пари,
Решила на лыжах она прокатиться,
От этого ей уж три ночи не спится.
Думает все, как ей с горки съезжать,
Чтобы костюмчик совсем не помять.
На попе? На ухе? Иль на спине?
А может быть, лучше на животе?
«Решу я проблему, пожалуй, потом,
Пойду я на горку с большим утюгом!»
— Что это такое? — возмутилась тетя Аннемари. — Какая наглость! Кто это себе такое позволяет? Это и есть твой хваленый сюрприз?! — Да это же, кажется… — закричал господин Пепперминт, вскакивая с кресла. — Какой-то знакомый голос… — растерянно проговорил дядя Антон. Мама тоже поднялась со своего места и направилась в комнату Мартина.
Тетя Брюкман хочет знать:
Где сюрприз? Как отгадать?
Голову себе сломала:
«Ведь сидим мы тут немало!
Может, крикнуть в микрофон,
Чтоб скорей явился он?»
— Субастик?!! — закричал господин Пепперминт, распахивая дверь в комнату Мартина. — Субастик! — закричала госпожа Пепперминт следом за ним. — Субастик? Действительно Субастик, — недоуменно сказал дядя Антон, заглядывая в комнату. Даже попугай Кулес вылетел из клетки, чтобы посмотреть, что там такое стряслось. Только тетя Аннемари осталась сидеть в кресле, обиженно надув губы. Субастик торжественно вышел из комнаты, прошелся колесом по коридору, вкатился в гостиную и плюхнулся в кресло, в котором до того сидел господин Пепперминт. Оглядев собравшихся, он расплылся в широкой улыбке и сказал:
Семейство Пепперминтов я видеть очень рад,
И Понеделькусов-друзей, и весь их зоосад!
— Совсем не весь, — хмуро поправила его тетя Аннемари. — У нас с собой только попугай. — Попугаю я тоже рад, — сказал Субастик, — хотя он ни с чем подходящим не рифмуется! Вот если бы взяли с собой свинку, то я мог бы ввернуть ее в лыжную песню… Свинка-спинка-картинка — прекрасная рифма! — Ты мне еще будешь указывать, кого мне с собой брать, чтобы у тебя там что-то рифмовалось! — возмутилась тетя Аннемари.
— Ну давайте не будем ссориться! — воскликнул господин Пепперминт. — Ведь мы так давно не видели Субастика! — Господин Пепперминт оглядел Субастика и покачал головой. — Да ты совсем не изменился!
— Вот уж действительно! — язвительно вставила тетя Аннемари. — Такой же нахалюга, как раньше, когда он меня все Хрюкман обзывал.
— Ну ладно, это дело прошлое! — попытался усмирить бурчливую гостью господин Пепперминт. — Пусть лучше Субастик расскажет, откуда он тут взялся и как так получилось, что они познакомились с Мартином.
— Пусть Мартин расскажет, — ответил Субастик. — Это его история.
— А давай вместе расскажем, — предложил Мартин. — Ты — о том, как ты был Мартином, а я…
— Он был Мартином? Очень интересно! — воскликнула госпожа Пепперминт.
— … а ты расскажешь о том, как, несмотря ни на что, моя группа, то есть, я хотел сказать, твоя группа победила в соревнованиях, — закончил Субастик начатую Мартином фразу.
Все приготовились слушать. Субастик наклонился к Мартину и прошептал:
— Добудь что-нибудь поесть! А то у меня от разговоров всегда живот бурчит!
Госпожа Пепперминт уловила, о чем они шептались, и подскочила на месте:
— Батюшки мои! — закричала она. — На радостях я забыла о торте! Я же к приезду Мартина торт испекла!
— Марципановый? — с надеждой спросила Хельга.
— Нет, сливочный, — ответила госпожа Пепперминт.
— С шоколадной стружечкой? — уточнил Субастик.
— С шоколадной глазурью, — сказала госпожа Пепперминт. — Бруно, принеси его из кухни, пожалуйста! — попросила она.
Господин Пепперминт сходил за тортом, и все с удовольствием отведали его, запивая кто кофе, кто какао.
После этого Мартин с Субастиком принялись наперебой рассказывать о своих приключениях. Смеху было! Публика хохотала до слез. Даже тетя Аннемари забыла о своих обидах и смеялась громче всех. А господин Понеделькус так и сыпал вопросами, требуя все новых подробностей.
Когда уже все было рассказано, часы пробили одиннадцать.
— Уже так поздно? Пора спать! — сказала госпожа Пепперминт. — Хельга уже падает с кресла. Аннемари, вы ведь с Антоном останетесь у нас?
Понеделькусы решили переночевать у друзей и, пожелав всем спокойной ночи, ушли в комнату для гостей.
Господин Пепперминт достал из кладовки матрац для Субастика и затащил его в комнату к Мартину. Госпожа Пепперминт принесла постельное белье и пуховое одеяло. Когда все было постелено, родители пожелали Мартину и Субастику спокойной ночи, погасили свет и тихонько вышли из комнаты.
Мартин и Субастик заснули не сразу. Какое-то время они лежали и тихонько переговаривались.
— Знаешь, Субастик, — сказал Мартин, — за эту неделю произошло столько событий, больше, чем бывает за один год! Все изменилось…
— При чем здесь всё? — возразил Субастик. — Изменился ты. Вот и весь секрет.
— Наверное, ты прав, — согласился Мартин и зевнул.
— Спой мне ту песню, которую ты сочинил в лагере, — попросил Мартин, помолчав.
— Какую? Я тебе много чего пел, — уточнил Субастик.
— Про то, как нужно меняться… Правило номер… Сто тринадцать, кажется, — сказал Мартин из темноты.
— Ах эту! — улыбнулся Субастик. — Не худшая песенка из моего репертуара, — сказал он и заголосил во всю мочь:
Другой не может тебя изменить,
Только сам ты на это способен…
— Тихо ты! — зашикал на него Мартин. — Весь дом перебудишь! — Тихо? Ну ладно, пусть себе дрыхнет твой дом, — сказал он и запел шепотом:
Другой не может тебя изменить,
Только сам ты на это способен.
Но и ты никого не можешь винить,
Что другой ни на что не годен.
Ведь если сегодня он выглядит хрюшкой,
То завтра, быть может, он станет ватрушкой!
— Какой ватрушкой? — удивился Мартин. — В лагере ты пел как-то по-другому. — Конечно, в лагере я пел значительно громче! — ответил Субастик. — Да уж, громче не бывает! — согласился Мартин. — Это верно подмечено, — ухмыльнулся довольный Субастик. — Громче меня никто петь не умеет, — хвастливо сказал он. — И зевать тоже, — добавил Субастик, сладко зевая. Мартин спорить не стал. — Ладно, Субастик, спокойной ночи! — сказал он и повернулся на бок. Последнее, что он услышал, было: — Спокойной ночи, Мартин! Через секунду Мартин уже крепко спал. Ему снилась Тина, и снеговик, который был похож на Леандера Громмеля, и пятнистые собаки, которые катались на лыжах с крутого склона. Когда на следующее утро Мартин проснулся, Субастика уже и след простыл.
Последние комментарии
3 часов 15 минут назад
19 часов 19 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад
3 дней 10 часов назад
3 дней 14 часов назад