Балом правит любовь [Гейл Уайтикер] (fb2) читать онлайн

Гейл Уайтикер Балом правит любовь

Глава первая

— Ах, Диана, неужто тебя не радует возвращение в Лондон? — спросила мисс Фиби Лоуден. Она бросала восхищенные взоры на многолюдные шумные улицы из окна экипажа, и ее глаза блестели от возбуждения. — Я провела в Нарбет-Холле не более двух месяцев, но никогда еще время не тянулось для меня так бесконечно долго! Скажи, как тебе удается получать от тамошней жизни хоть какое-то удовлетворение?

Вопрос мисс Диане Хепворт был задан с такой горячностью, что та, выглядывая из окна экипажа, с трудом подавила улыбку.

— На какой из вопросов мне отвечать прежде, Фиби? Что я чувствую, возвращаясь в город, где главное — это связи? Или как мне удалось выжить в краях, где можно умереть с тоски и где лишь приятное общество способно скрасить монотонность существования?

Леди помладше, как и приличествовало воспитанной девушке, изобразила смущение.

— Прости, Диана, я не говорю, что жизнь в Уитли совершенно лишена удовольствий. Но ведь и развлечений, собеседников, а также тем для разговоров, которые пришлись бы по душе именно тебе, там тоже не сыщешь.

— Как? Неужели ничего дельного нельзя почерпнуть в размышлениях сквайра Хэпстона относительно методов ведения сельского хозяйства в тринадцатом веке? Разве ты не находишь передовыми взгляды миссис Доусон на женское образование, которое, согласно ее суждению, препятствует исполнению супружеского и материнского долга? Ты удивляешь меня, Фиби. Подобными оживленными беседами меня развлекали не один унылый зимний вечер, — сказала Диана, снова едва сдерживая улыбку.

— Ты дразнишь меня, хотя я этого не заслужила, мне тоже известно: ты слишком умна, чтобы увлечься вялой, неинтересной беседой, — возразила Фиби. — Признайся, скучные разговоры и глупые собеседники — это не для тебя!

Кончики губ Дианы медленно приподнялись в улыбке.

— Верно. Однако не все обитатели Уитли скучны или глупы, Фиби. Не забывай: Нарбет-Холл — это мой дом.

— Да, но даже тетя Изабел полагает, что какое-то время тебе не худо бы пожить в Лондоне, — не отступалась Фиби. — Тебе довелось провести один Лондонский сезон ^[1], и у тебя поэтому передо мною большое преимущество. Но ты, несмотря на это, вздумала похоронить себя заживо в глуши, где приходится терпеть внимание таких джентльменов, которые в Лондоне к тебе и на пушечный выстрел не осмелились бы приблизиться. Ради чего? Неужели городская жизнь тебе и впрямь так претит?

Удобно устроившись на сиденьях, Диана молча обдумывала ответ. По правде говоря, возвращение в Лондон ее мало радовало, хотя перед Фиби она и притворялась веселой. Но чем ближе они подъезжали к городу, тем живее и ярче память рисовала Диане прошлое, и при воспоминаниях о причинах, принудивших ее покинуть Лондон, разыгрывать фарс становилось гораздо труднее.

— Не все в лондонской жизни мне противно, — начала она, тщательно подбирая слова. — В ней есть свои прелести. К примеру, наши местные постановки никогда не сравнятся со спектаклями «Друри-Лейн» ^[2], а магазины в наших краях, по меньшей мере, удручают. Но в остальном деревенская жизнь — именно то, что мне надо! Меня никогда не влекла городская суета, а деревенские разговоры, хоть и не блещут оригинальностью, вовсе не заслуживают презрения, как те, что порой доводится слышать в Лондоне. Ты в этом сама убедишься после нескольких прескучных, однообразных вечеров, проведенных в свете. Однако мы едем не затем, чтобы обсуждать, почему я предпочла жить в деревне, — переменила разговор Диана. — Мы едем, чтобы увидеть, как ты покоришь Лондон. Бог даст, к концу сезона ты уже будешь помолвлена, а может, даже выйдешь замуж.

— Ох, как бы мне этого хотелось, Диана! — хлопая в ладоши, воскликнула Фиби. — Выйти замуж! И за самого красивого мужчину в Лондоне! Но я, по правде говоря, на это не надеюсь. Ведь при дворе немало красивых дам, каждая из которых одарена множеством талантов, острым умом, к тому же все весьма искусно умеют флиртовать. Если ко мне приблизится красивый джентльмен и попытается завязать светскую беседу, я, верно, начну спотыкаться на каждом слове.

— Чепуха. Это ничуть не сложнее, чем разговаривать со мной. К тому же стоит тебе поднять на этого джентльмена свои прекрасные зеленые глаза, и ему тотчас станет безразлично, о чем ты говоришь. Пожалуй, даже хорошо, что ты не осталась в Нарбет-Холле дольше, — сказала Диана. — Томас Стэнхоуп, как видно, влюбился в тебя не на шутку, но он не способен оценить тебя по достоинству.

— Ведь тебя тоже не ценили должным образом, не так ли? Ох, Диана, ты непременно должна появляться со мной! — воскликнула Фиби. — Тебя это развлечет, и мне с тобой будет куда веселее.

— Мне льстит, друг мой, что ты так печешься обо мне, но, когда я согласилась отправиться с тобой в Лондон, такого уговора у нас не было. Я твердо заявила, что еду лишь в качестве компаньонки.

— Вздор! Тетя Изабел не потерпит, чтобы ты состояла на положении компаньонки. Она и тебе тоже посоветует искать жениха. Конечно, ты объявила, будто подобные вещи тебя нимало не занимают, но тетя Изабел права: ты слишком хороша собой, чтобы сидеть дома, и куда более опытна в светских премудростях, чем я. Почему бы тебе тоже не побывать на людях и не насладиться всеми возможными удовольствиями? Разве ты не говорила, что в Лондоне у тебя друзья, с которыми хотелось бы повидаться?

Диана вздохнула. У нее и в самом деле там были друзья. Но как знать, желают ли они видеть ее? И как объяснить Фиби, не вдаваясь в пространные, а местами даже постыдные подробности того, что произошло четыре года назад, почему они, возможно, не захотят ее видеть?

Экипаж подъехал к дому их тетушки, располагавшемуся на Джордж-стрит, и отвечать на затруднительный вопрос Диане не пришлось, а в последовавшей затем суматохе он и вовсе был забыт. Джиггинс, тетушкин старый дворецкий, встретив девушек у дверей, позаботился об их дорожных сундуках и верхней одежде, а немного погодя до слуха Дианы долетел и голос самой тетки, величаво спускавшейся навстречу племянницам:

— Диана, Фиби, вы ли это? Боже милостивый! Девочки! Я уж и не чаяла вас увидеть.

Диана обернулась, чтобы поприветствовать тетушку, и с удовольствием отметила, как та превосходно выглядит. Не так давно справив свой пятьдесят третий день рождения, миссис Изабел Митчелл между тем оставалась женщиной поразительной красоты. Ее когда-то огненно-рыжие волосы приобрели более мягкий, золотисто-каштановый оттенок, а зеленые глаза — почти такие же яркие, как у Фиби, — по-прежнему горели страстью и жаждой жизни, составлявшими неотъемлемую часть ее натуры. Годы, казалось, почти не наложили отпечатка ни на ее тело, ни на ее дух, как это бывает с женщинами ее возраста. И хотя известно, что порой тетю мучили боли в ногах, ей все-таки удавалось присутствовать почти на всех сколько-нибудь значимых светских мероприятиях. Вот уже шесть лет, как она овдовела, а потому редко носила яркую одежду, предпочитая по обыкновению благородные темно-синий и бледно-лиловый тона, а иногда насыщенный темно-бордовый оттенок. Такую перемену в своих привычках она называла жалкой попыткой остепениться, чего ей никогда прежде не удавалось.

— Ну-с, дорогие мои, как добрались? — спросила миссис Митчелл, нежно обнимая племянниц. — Из Уитли путь неблизкий.

— Мы прекрасно доехали, тетя, — воскликнула Фиби. — До чего же я рада снова очутиться здесь.

— Что ж, чувствуйте себя как дома. Идемте в гостиную, там камин. Для апреля день нынче выдался на редкость промозглым.

Диана, которой действительно не терпелось поскорее согреть озябшие руки, поспешила вперед вместе с теткой, а Фиби последовала за ними.

— Тетя Изабел, как поживает Чосер? — поинтересовалась Диана. — Он здесь или вы оставили его в деревне?

— О, разумеется, он здесь и поживает неплохо, хотя бедное создание неохотно покидает свое место, — ответила миссис Митчелл. — Его старые кости, как и мои, ноют в холода. Но полагаю, он будет рад видеть тебя, и, кажется, уже слышу, как он скребется в дверь. Лежать, Чосер! — строго приказала миссис Митчелл, когда огромная собака ринулась в распахнутую дверь. — Неужто ты так дурно воспитан? Ступай на свое место и сиди там тихонько, пока тебя не представят.

Получивший выговор пес глухо заворчал, однако решил повиноваться.

— Вот и славно. А теперь, — обратилась к племянницам миссис Митчелл, — дайте-ка я посмотрю на вас как следует. До чего ж элегантными молодыми леди вы стали.

Фиби сделала большие глаза.

— Это я стала элегантной леди, тетя Изабел, а Диана уже была ею.

— Да, Фиби, была. А ты, право, подросла и похорошела, — сказала миссис Митчелл, притворяя дверь в уютную, хотя, быть может, излишне заставленную мебелью, комнату. — Давай поглядим, чему ты научилась. Потрудись-ка пройтись туда и обратно по комнате, душа моя.

Фиби исполнила просьбу, заслужив одобрительный кивок тети.

— Замечательно. По-моему, время в Академии миссис Харрисон-Уайт для тебя прошло не зря. Тебе нравилось там?

— Наверное, да, хотя я рада, что с учебой покончено, — ответила Фиби и со всего маху, совершенно неподобающим леди образом, плюхнулась в глубокое розовое кресло. — Многие учительницы были чересчур суровы, а распорядок дня — излишне строг.

— Конечно, ангел мой, такова школа по своей сути. Вопрос в том, научилась ли ты чему-нибудь, ведь именно затем тебя туда отправляли.

— Mais, oui. Fait-il toujours aussi froid? — спросила девушка с безупречным французским произношением. — То есть: «Погода всегда стоит такая холодная?» Я также знакома с учениями греческих философов и могу точно указать местоположение Константинополя, мыса Доброй Надежды, а также многих других не менее экзотических и интересных мест.

— Боже мой! — Миссис Митчелл казалась слегка шокированной. — Да ты превратилась в синий чулок!

— О нет, тетя, только не это! — со смехом запротестовала Фиби. — Ведь ко всему прочему я научилась писать красками и составлять букеты, вести хозяйство и поддерживать светские беседы с красивыми молодыми джентльменами, один из которых, будем надеяться, изъявит желание жениться на мне.

— Отрадно слышать, что ты не намерена просиживать жизнь над книгами, — сказала миссис Митчелл, весело переглядываясь с Дианой. — Первый светский сезон — всегда захватывающий опыт, и ты должна получить от него максимум удовольствия: когда выйдешь замуж, тебе будет не до развлечений, ибо у тебя появятся самые разнообразные обязательства, пренебречь которыми невозможно.

— Они мне будут только в радость, когда у меня будет муж, а я этого хочу больше всего на свете!

Уютно устроившись в кресле у камина, Диана улыбнулась. Она с удивлением вспомнила, что их с Фиби разделяет всего несколько лет, а между тем казалось, будто разница эта куда больше. Диана тоже однажды приехала в Лондон с надеждой встретить мужчину своей мечты, с верой в уготованное ей сказочное будущее. Но жизнь распорядилась иначе. Диана вернулась в деревню всего через несколько месяцев после того, как ее покинула, а ее мечты были разбиты вдребезги.

Диана подняла голову, почувствовав на себе пристальный взгляд тети.

— Фиби, почему бы тебе не отправиться к себе? — спокойно, как ни в чем не бывало, спросила миссис Митчелл. — Я отделала твою комнату заново.

Фиби просияла.

— В самом деле?

— Конечно. Ты теперь молодая женщина, и отношение к тебе должно быть подобающим. Грим-шоу проводит тебя наверх, — сказала миссис Митчелл, когда в дверях появилась экономка.

— Спасибо, тетя Изабел, — воскликнула Фиби, поднимаясь с кресла и порывисто обнимая тетку. — Ох, какое же счастье снова оказаться в Лондоне! Я знаю, мы прекрасно проведем время, хотя Диана и отказывалась ехать!

Фиби повернулась и вышла из комнаты вслед за экономкой. Миссис Митчелл проводила ее взглядом и, прислушиваясь к отдававшемуся эхом щебету поднимавшейся по лестнице девушки, покачала головой.

— О господи, я уже позабыла, что значит молодость. Могу поклясться, что у этого ребенка энергии хватит на двоих.

— Верно подмечено, тетя Изабел, — сухо подтвердила Диана. — После нескольких месяцев, проведенных с ней бок о бок, я чувствую себя пожилой, степенной дамой.

Взгляд Изабел Митчелл смягчился, когда она посмотрела на любимую племянницу.

— В тебе нет ни капли степенности, Диана. А двадцать один год еще не старость. Однако тебе не хватает жизнерадостности. Может быть, здесь нам удастся вернуть блеск твоим глазам.

— Лишь время, проведенное подле вас, способно на это, — проговорила Диана, с улыбкой окидывая взглядом комнату. — Кажется, я была здесь так давно.

— Когда ты молода, четыре года — срок немалый, — согласилась тетушка. — А в мои годы это лишь миг. Что ж, Чосер, можешь подойти поприветствовать Диану. Но только учтиво, имей в виду.

Пес, который с той самой минуты, как ему приказали оставаться на своем месте, все время жалобно скулил, теперь поднялся и неспешно направился к Диане. Прыгать на нее он остерегся. Вместо этого положил свою огромную голову Диане на колено и с обожанием уставился на девушку влажными карими глазищами.

— Вы все балуете его без меры? — спросила она, запуская пальцы в жесткую собачью шерсть.

— Конечно. — Миссис Митчелл потянулась к чайнику. — На закате дней мы все заслуживаем того, чтобы нас немножко побаловали. Чаю?

— Да, спасибо, с удовольствием.

Миссис Митчелл налила две чашки чаю, одну из которых поставила на стол перед Дианой.

— Но оставь в покое неразумное животное. Лучше расскажи, что ты чувствуешь, возвратившись в Лондон. Фиби обмолвилась, будто ты не желала ехать.

Диана задумчиво провела рукой по голове Чосера.

— Я, право, и сама не понимаю, что чувствую. Перед поездкой меня одолевали сомнения. Порой я давала себе зарок никогда…

— Но ты же все-таки приехала.

Диана поморщилась.

— Да, во многом благодаря Фиби. Она взяла меня измором.

Миссис Митчелл рассмеялась.

— Что ж, если тебе от этого станет легче, то знай: в обществе многие жаждут видеть тебя. Я тут намедни случайно встретила миссис Таунли с дочерью и рассказала им, что ты приедешь погостить. Ты бы видела, каким восторгом озарилось лицо Аманды!

При упоминании о молодой леди, которая когда-то была ее близкой подругой, Диана просияла.

— Что она? Хорошо выглядит?

— Превосходно. Аманда сильно изменилась с тех пор, как ты последний раз видела ее. Полагаю, ты удивишься, встретившись с ней. Мне было приятно ее горячее желание видеть тебя. Ваша переписка возобновилась после перерыва?

Диана отрицательно покачала головой, протягивая руку к фарфоровой чашке. Вопрос тети ее не удивил. Всем было известно, что они с Амандой некогда были дружны. Когда новость о разрыве Дианы с лордом Дерлингом получила огласку, Аманда единственная из всех не отвернулась от нее. Первые несколько месяцев по возвращении в деревню Диана исправно писала ей, пока письма от подруги не перестали приходить. Диана, поразмыслив, заключила, что девушке, как видно, запретили поддерживать с ней отношения.

— Я узнала, что Аманда помолвлена, — сказала Диана, сохраняя непринужденный тон. — День свадьбы уже назначен?

— Да, причем миссис Таунли называла его, но я, хоть убей, не вспомню. Верно, старею. Но Аманда сама тебе все расскажет при встрече.

Диана вскинула глаза.

— При встрече?

— Ну да. Миссис Таунли на этой неделе устраивает званый вечер. Узнав, что вы с Фиби сегодня приезжаете, она наказала мне непременно привести вас обеих. Кстати, о помолвках. Я говорила тебе, что Сара Харпер минувшей зимой вышла замуж?

Диана поставила чашку.

— Что-то не припомню.

Миссис Митчелл с досадой взмахнула рукой.

— Ах, да! Ведь ты только приехала. Ну, так вот, теперь она жена мистера Энтони Джоунс-Дэвиса. А леди Маргарет Беллоуз выходит замуж осенью. У нее, разумеется, масса достоинств, но я все же думала, что старшую сестру выдадут замуж прежде…

Слушая рассказы тетки о вышедших замуж подругах, Диана всеми силами пыталась не завидовать чужому счастью. Ведь причины для зависти, по сути, не было. Ей и самой в ее первый светский сезон было сделано предложение, и, разрешись дело благополучно, она сейчас уже была бы замужней дамой, обладательницей большого дома с прислугой, драгоценностей и роскошных нарядов, о которых можно было только мечтать.

Замужней дамой… — печально рассуждала про себя Диана, но осчастливило бы ее это замужество? Весьма сомнительно…

— Диана? Ты слушаешь меня?

Диана подняла глаза и, встретив испытующий взгляд тетки, зарделась.

— Прости меня, тетя. Я что-то задумалась.

— Я даже знаю, о чем, — добродушно заметила миссис Митчелл. — Неужто ты все поминаешь прошлое, душа моя? С тех пор минуло четыре года.

— Да. Я искренне полагала, что скинула с себя груз прошлого. Но теперь, снова очутившись здесь… — Диана замолкла и покачала головой. — Странно: мне то кажется, будто все это приключилось со мной в другой жизни, а то — будто все это произошло не далее как вчера. — Диана с тревогой посмотрела на тетку. — Я говорю вздор?

— Ну что ты! Бедствия, обрушивающиеся на нашу голову, всегда непостижимы, Диана. Столкнувшись с несчастьями, человек так или иначе меняется.

— А я изменилась?

— Очень. Трудности закалили тебя.

— Не знаю, не знаю… — Диана отпила из чашки, наслаждаясь ароматом горячего чая. — Порой я думаю, что надо покориться судьбе, принять все как есть и жить дальше. В конце концов, идеальных браков не бывает. Я, верно, была чересчур наивна, полагая обратное.

— Ты и впрямь считаешь, что идеальных браков не бывает?

Диана посмотрела в глаза своей тетке и поняла, что лукавить бесполезно.

— Нет.

— Это хорошо. Если бы ты ответила «да», я была бы весьма разочарована. Брак таков, каким его делают супруги, Диана, — сказала миссис Митчелл. — Никто из нас не совершенен, но мы между тем всегда стремимся к лучшему. Я знаю, что и ты бы поступала так же, ибо у тебя перед глазами был пример твоих родителей.

Улыбка Дианы выглядела тоскливо-задумчивой.

— Знали бы вы, тетя Изабел, как мне их не хватает. Я так скучаю, что порой испытываю почти физическую боль. Но бывает, я рада, что их нет со мной: случившееся причинило бы родителям жестокие страдания.

— Они страдали бы за тебя, от всех выпавших на твою долю мучений. Но ты держала себя с большим достоинством и вышла из положения с честью, а это всегда признак истинной леди.

Диана вздохнула.

— Достоинство и честь — это хорошо, тетя, но что в них проку, раз доброе имя безнадежно запятнано?

— Что проку? Да они бесценны, дитя мое! Пятна стираются, потускневшему серебру всегда можно вернуть блеск. Восстановить же утраченные честь и достоинство не так-то просто.

Сравнение с серебром позабавило Диану.

— Боюсь, в обществе многие уверены, что, как бы чиста я ни была, мне уж не блистать.

— Ну и бог с ними! Жизнь слишком скоротечна, чтобы тратить время на тех, кто не желает прощать и забывать, поверь мне, друг мой. Я тоже не раз в своей жизни встречала подобных людей. Так я и слезинки из-за них не пролила. Ну, будет… Не желаешь ли подняться к себе? — предложила миссис Митчелл. — У тебя был тяжелый день, нужно отдохнуть. Обед будет готов не ранее чем через два часа. Мне хочется, чтобы щечки у тебя немного порозовели.

Диана хитро улыбнулась.

— Думаю, отдых перед обедом не помешает. Я всем сердцем люблю Фиби, но она болтает без умолку, а это порой весьма утомительно. Что ж, Чосер, пора идти, — сказала она, легонько подталкивая пса.

Собака, подняв голову, печально взглянула на девушку, затем медленно поднялась и побрела на свое место возле камина.

Диана уже была в дверях, когда вопрос миссис Митчелл заставил ее остановиться:

— Ты рассказала Фиби о том, что случилось четыре года назад?

Диана тяжко вздохнула, хотя ждала этого вопроса.

— Мне не хватило духу. Она всегда так жаждала любви, так хотела выйти замуж, что я побоялась, как бы она не вообразила, будто я предостерегаю ее от замужества. Но мысль о том, что она почувствует, если услышит мою печальную историю из чужих уст, приходила мне в голову.

— А это очень возможно, — заметила миссис Митчелл. — Если ты избегала говорить с людьми о том, что произошло между тобой и лордом Дерлингом, они могут поверить ему и решить, будто ты поступила с ним бесчестно. Один факт твоего пребывания в Лондоне способен стать поводом для досужих сплетен. Это, разумеется, не значит, что они тотчас дойдут до Фиби. Мы с тобой будем всегда сопровождать ее и, верно, сумеем оградить от неподобающих разговоров. Однако кто ж может поручиться, что обрывки этих сплетен все же не достигнут ее ушей?

— Вы полагаете, я должна рассказать ей?

— Я полагаю, надобно подождать, а там будет видно. Должно быть, все уверены, что Фиби известна твоя история, а поскольку сплетни доставляют истинное удовольствие лишь тогда, когда передаются человеку несведущему, люди, возможно не станут стараться попусту. Если Фиби что-то услышит, она, несомненно, захочет узнать правду от тебя. Тогда и решишь, что ей рассказывать, а что нет.

Это показалось Диане разумным. Однако у нее тут же возник другой вопрос.

— Как ты думаешь, лорд Дерлинг знает, что я в Лондоне?

— Ох, Диана… — в свою очередь вздохнула тетя. — Думаю, было бы наивно полагать, что он об этом не знает. У него слишком обширные связи, и важные новости тотчас доходят до него.

Диана кивнула. Конечно, лорду Дерлингу известно о ее возвращении, и с ее стороны было глупо усомниться в этом. Но Диане нужно было знать, верят ли в свете до сих пор тем лживым слухам, которые распустил о ней лорд Дерлинг четыре года назад. Считают ли ее по-прежнему бессердечной интриганкой, которая подло поступила, бросив жениха накануне свадьбы.

Глава вторая

Лорд Эдвард Терлоу, граф Гартдейл, на жизнь не жаловался. Знатный по происхождению, он занимал видное место в обществе, а после смерти отца помимо графского титула унаследовал и обширные земельные владения, и немалое состояние. Он обладал отменным здоровьем, имел широкий круг друзей и был вполне доволен своим семейным положением.

Граф имел двух сестер, старшая из которых, Барбара, была счастлива в браке и готовилась стать матерью во второй раз. За младшей, Элен, ухаживал один уважаемый господин, который, по всей видимости, в скором времени рассчитывал попросить ее руки. Однако в безоблачном существовании графа было одно омрачавшее его обстоятельство, а именно его мать.

Отца Эдварда — царствие ему небесное! — не стало четыре с половиной года тому назад. Но если его дети нашли в себе силы примириться с кончиной родителя, то мать свыкнуться с потерей супруга никак не могла. Она замкнулась в своем горе и постепенно становилась все более капризной и требовательной к своим домочадцам. Она взяла за обыкновение стенать и горько жаловаться на одолевшие ее в одночасье бесчисленные недуги и большую часть дня проводила в постели, плачась на то, что ни в ком не находит сочувствия.

Недаром многие из ее друзей перестали к ней наведываться. Эдвард полагал, что жалобы на здоровье были лишь средством привлечь к себе внимание, ибо общение с ее детьми, превратившееся для нее в насущную потребность, для сына и дочерей, напротив, стало тяжкой обузой.

Печально, но ничего не поделаешь. Эдвард, как и Барбара, отягощенная собственным семейством, не нуждался более в материнской опеке. Заботы по хозяйству были полностью возложены на прислугу, которая превосходно с ними справлялась, и нелегкая обязанность сносить непрестанную докучливую опеку матери почти всецело легла на плечи Элен. Тот факт, что младшая дочь, возможно, вскоре станет невестой, ничуть не смущал леди Гартдейл, которая продолжала оберегать ее, словно наседка своего цыпленка.

Младшая сестра Эдварда была премилым ребенком. Она заслуживала счастья и мечтала свить свое гнездышко. Поэтому ухаживания состоятельного человека Эдварда порадовало. К тому же замужество сестры освобождало его от обязательств по отношению к ней и давало возможность наконец-то подумать о собственной женитьбе.

Особых планов меж тем у него не имелось. Как раз об этом размышлял про себя Эдвард, пуская рысью Титана — свою крупную гнедую лошадь. Тихим ранним утром граф совершал конную прогулку по парку. Он достиг тридцатишестилетнего возраста, не связав себя узами брака. Однако холостяцкая жизнь не могла длиться вечно.

Выбор невест, разумеется, был велик. Мать частенько твердила ему имена юных леди. Последнее время даже Барбара не раз заводила разговоры, предметом которых неизменно становилась какая-нибудь благонравная девица, которая якобы как нельзя более подходила на роль графини Гартдейл.

Беда только в том, что ни одна из этих благонравных молодых девиц не могла бы составить счастье Эдварда. Ему подошла бы зрелая женщина с характером, разделяющая его интересы и способная вести содержательные беседы, обладающая острым умом и имеющая собственное суждение.

Неужели это такая уж плохая характеристика для женщины?

Но именно этого мнения придерживались друзья графа, которые стремились взять в жены привлекательных девушек с хорошим приданым. Жены подарят им наследников, а те, повзрослев, в свою очередь станут устраивать свою жизнь по примеру родителей. Более унылую картину Эдвард не мог нарисовать в своем воображении. Ему было не под силу представить, что можно провести остаток дней своих с женщиной, которая не разделяет хотя бы некоторые из его интересов, в особенности его увлечение политикой и коммерцией.

Графу никогда не было нужды в поте лица добывать себе хлеб насущный или самостоятельно пробиваться в жизни. Однако, будучи членом Палаты лордов, он должен был досконально изучить все факторы, влияющие на британскую экономику.

И Эдварду хотелось, чтобы с женой можно было потолковать и о состоянии своего хозяйства, и о благосостоянии собственников недвижимости. Но, к великому сожалению, кроме Барбары, Эдвард почти не встречал женщин, проявляющих интерес к чему-либо помимо последнего номера «La Belle Assemblee» ^[3]. Его покойный отец понимал желание сына найти женщину, обладающую здравым умом, и, возможно, как раз потому, что сам имел несчастье жениться на той, которая таковым не обладала. По мнению Эдварда, отец любил мать, но родителей меж тем ничто не связывало, кроме семейных интересов. Немыслимо было вообразить, чтоб из общения с матерью отец извлекал для себя хоть какую-то пользу, и Эдвард считал это обстоятельство весьма прискорбным, если учесть, что супруги прожили под одной крышей почти сорок лет.

Быть может, в подобных мезальянсах виновно общество, думал Эдвард, пуская Титана шагом. Выгодный брак зачастую бывал важней любви. Невинных молодых девушек выводили в свет. Молодые господа, желающие присмотреть невесту, приглядывались к женщинам, оценивая их достоинства с обстоятельностью фермеров, отбирающих племенных кобыл. Красота ставилась во главу угла. За ней следовали хорошая родословная и приличное воспитание. Те девицы, которых Бог наградил тремя вышеперечисленными достоинствами одновременно, бывали избраны в первую очередь. Некоторым из них выпадала удача выйти замуж за человека, который любил и уважал их. Остальные же довольствовались видимостью любви, устраивая свое счастье по мере возможностей.

Но Эдвард не терпел компромиссов и притворства. Ему претила сама мысль о том, чтобы жениться после нескольких встреч, прошедших в благопристойных беседах и под неусыпным родительским надзором. А что может мужчина знать о женщине, на которой рассчитывает жениться? Ведь при первом свидании все дамы ведут себя сдержанно, демонстрируя безупречные манеры. Все они улыбаются, танцуют, играют на фортепьяно и поют премиленькие песенки. Но как узнать, что у них за душой? Может статься, на людях женщина — истинная леди, а дома — сущая мегера. Быть может, в обществе она блистает остроумием, а в одиночестве впадает в меланхолию.

А как узнать ее темперамент? Что, если жена окажется одной из тех фригидных женщин, которые исполняют свой супружеский долг, не получая от этого ни капли удовольствия? Как можно ублажить женщину, которая содрогается при одной только мысли о близости?

Эдвард был целиком погружен в свои размышления, а потому не сразу заприметил всадницу, ехавшую ему навстречу. Подняв глаза, он с удивлением обнаружил, что к нему приближается элегантная леди, гордо восседающая на превосходной серой в яблоках кобыле, в сопровождении конюха. Большинство знакомых ему дам изволили почивать до полудня. Эта же, едва минула половина восьмого, уже совершала прогулку по парку. Одного этого обстоятельства было довольно, чтобы возбудить в графе любопытство.

Детали туалета дамы, которые Эдвард тут же для себя отметил, разожгли его интерес еще больше: пурпуровая амазонка необычайно шла даме, а качество кружев на ее платье было отменным. На женщине также была щегольская шляпка, однако опущенная густая вуаль скрывала черты ее лица. И, тем не менее, судя по сложению, леди была молода. Хотя кобыла ее, по-видимому, была норовистой, всадница уверенно держалась в седле и ее руки в перчатках крепко сжимали поводья.

Дама так и проехала бы мимо, если б не кошка. Именно в этот момент тщедушный котенок нескольких недель от роду выскочил из зарослей возле дерева и бросился прямо под копыта. Кобыла испугалась и попятилась, а леди от неожиданности ахнула. Опасаясь, что дама может не удержаться в седле, Эдвард погнал Титана вперед.

Напуганная до смерти, но живая и невредимая, кошка юркнула обратно в кусты.

— Вы не пострадали? — обратился Эдвард к всаднице, раздумывая, не придержать ли ему самому кобылу за поводья.

— Целехонька, благодарю вас… сэр, но моя лошадь Джульет, кажется, сильно напугана. — Голос леди оказался на удивление низким и хриплым. Однако в нем не прозвучало и тени паники. — Надеюсь, она не затоптала бедного котенка.

— Будьте спокойны, он жив и здоров, но меня более беспокоите вы, — ответил Эдвард.

— Очень любезно с вашей стороны. Я, как видите, тоже не пострадала. Появление вашей лошади и кошки одновременно испугало Джульет не на шутку, — сказала дама, умело усмиряя лошадь.

— Слава богу, вас это не испугало, — заметил Эдвард, осаживая Титана. — Ваша кобыла всегда так резва?

— Не имею ни малейшего представления. — Дама любовно потрепала лошадь по серой шее. — Я в первый раз села на нее. Но, зная ее владельца, полагаю, что на ней просто слишком редко выезжают. Думаю, несколько прогулок по парку пойдут ей на пользу.

Никогда еще Эдварду не доводилось слышать столь хриплый женский голос, и он, найдя его чрезвычайно привлекательным, пришел к мысли, что хочет услышать его еще раз. Графу вдруг безумно захотелось взглянуть на лицо этой женщины, и он ломал голову, пытаясь отыскать достойный повод попросить даму приподнять вуаль.

— Вы часто ездите верхом по утрам? Я раньше не встречал вас в парке.

— Я в Лондоне недавно, но езжу верхом всегда, при этом предпочитаю утренние прогулки, когда не так людно.

— Совершенно согласен с вами. Нет ничего более утомительного, чем пытаться насладиться прогулкой, то и дело натыкаясь на людей, которые стремятся к тому же. Может быть, мы с вами могли бы ездить вместе?

Вопрос был задан непринужденным, естественным, даже шутливым тоном, а между тем Эдвард сам подивился ему, ибо делать незнакомым дамам какие-либо предложения было графу несвойственно. Леди, как видно, к такому обращению тоже не привыкла.

— Благодарю вас, сэр, но полагаю, принять ваше приглашение с моей стороны было бы слишком опрометчиво.

— Да, конечно. — Эдвард пожалел о своем скоропалительном предложении. — Я не подумал. Вас дома, верно, ждет муж или брат, которому это пришлось бы не по нраву.

— Вовсе нет. Я не замужем, и брата у меня тоже нет. Но я не пробуду в Лондоне долго. Я в скором времени вернусь в деревню.

Такого ответа Эдвард не ожидал.

— Но это же не помешает нам ездить вместе, пока вы здесь, — проговорил он, поражаясь собственной настойчивости. — Вы намереваетесь выезжать верхом, а раз мы оба предпочитаем утро, то почему бы нам не объединиться?

— Я не могу поручиться за то, что буду выезжать всегда в одно и то же время. Я выезжаю только тогда, когда тетя и кузина не нуждаются в моих услугах.

Услуги? Эдвард нахмурил брови. Неужто она компаньонка? Бедная родственница?

Эдвард вновь окинул взглядом одеяние дамы и усомнился в своем предположении. Бедной родственнице вовек не видать такого изящного платья и превосходной лошади.

— Простите великодушно, но поблизости нет никого, кто бы мог, как того требует обычай, стать посредником при нашем знакомстве. Смею ли я сам спросить ваше имя?

— Вы можете спросить его, сэр, но я, рискуя прослыть невежливой, вынуждена ответить отказом.

— Вы отказываете мне в такой невинной просьбе?

— Да, ибо вы не посмели бы спросить меня об этом, если б не обстоятельства.

— Какие обстоятельства?

— Вызванные импульсивным поведением животного, которое неожиданно выпрыгнуло из-за кустов, напугав мою лошадь и тем самым, вынудив вас предложить мне свою помощь.

— Меня никто не принуждал, — возразил Эдвард, уязвленный тем, что его поведение сочли бесцеремонным. — Я почел за счастье сделать это.

— И с вашей стороны это было весьма благородно. Надеюсь, высказанная мною благодарность не оставляет сомнений в моей искренности. Однако, принимая во внимание вышесказанное, полагаю, будет разумным на этом остановиться. Прощайте, сударь.

Сказав это, леди вонзила каблуки в бока своей лошади и поскакала прочь.

Эдвард смотрел ей вслед. Ему только что дала отпор — пусть и вежливо — женщина, которая явно не желала продолжения знакомства. Дама отказалась назвать себя и не потрудилась узнать его имя. Никогда еще графу не давали отпор женщины… к тому же незамужние. Будучи мужчиной, который всегда являлся объектом пристального женского внимания, Эдвард признал новый опыт весьма захватывающим.

Сорвавшееся с его уст предложение стало неожиданностью даже для него самого. Лишь теперь Эдвард осознал, что вызвано оно было более всего любопытством. Графа всегда влекли тайны, а потому упорное сопротивление дамы распалило его, пробудив в сердце нечто большее, чем мимолетный интерес.

Сверх того, графа пленил голос незнакомки. Сопровождавший даму конюх, проезжая мимо, дотронулся до шляпы. Эдвард рассеянно ответил на приветствие и, лишь когда слуга отдалился на почтительное расстояние, с опозданием понял, что надо было спросить у него имя его госпожи. Может быть, подобный способ знакомства и непозволителен в обществе, но, раз другой возможности не представлялось, почему бы не воспользоваться этим?

Что ж, оставалось надеяться, что незнакомка еще появится в парке. Поскольку граф выезжал верхом каждый день, а порой, если позволяли дела, и не раз, их дороги рано или поздно пересекутся, решил Эдвард.

Терпения же ему в подобных случаях было не занимать.

Вернувшись на Джордж-стрит, Диана переоделась в свободное узорчатое платье из муслина, поправила прическу и, накинув теплую шаль на плечи, спустилась к завтраку.

Она никак не могла согреться. Противная боль в горле немного утихла, но голос был простуженным. В свое первое утро в Лондоне Диана пробудилась одолеваемая тревожными мыслями и с ощущением тяжести во всем теле. Она полагала, что как первое, так и второе происходит от ее неуверенности перед будущим, а потому решилась возобновить свои конные прогулки, которые в деревне совершала каждое утро. Свежий воздух всегда бодрил ее и рассеивал мрачное настроение.

Лишь очутившись в Гайд-парке, Диана осознала, что вялость ее не была следствием хандры и что верховая езда, оказывая благоприятное воздействие на ее расположение, вряд ли принесет пользу ее здоровью. Воспалившееся горло болело так, что, сглатывая, Диана не могла удержаться от болезненной гримасы. Говорить тоже стало трудно. Она охрипла, и голос, сделавшись до невозможности низким, теперь казался ей каким-то чужим. Оставалось только гадать, что мог вообразить о ней лорд Гартдейл.

Диана узнала имя повстречавшегося ей незнакомца от тетушкиного конюха. Тот также поведал ей о том, где находится имение графа и что у него за родственники. Диана подивилась тому, что раньше никогда не встречала лорда Гартдейла, а также тому, что тетка никогда не упоминала о нем. В прошлый раз, когда Диана была в Лондоне, тетка перечислила ей имена всех подходящих в качестве женихов джентльменов, и первым делом титулованных особ, красавцев или владельцев большого состояния.

Лорд Гартдейл являлся обладателем сразу всех вышеозначенных достоинств. Эффектная внешность едущего навстречу джентльмена, которой невольно залюбовалась Диана, была одной из причин, заставивших ее отвлечься и на время потерять контроль над лошадью. К тому же у него был звучный, грудной голос, который показался Диане весьма приятным.

Интересная встреча, думала про себя Диана, направляясь в комнату, где ее ждал завтрак. Если бы только граф не спросил ее имени и замужем ли она…

— Доброе утро, душа моя, — приветствовала Диану миссис Митчелл. — Я не ждала тебя так скоро. Что твоя прогулка?

— Очень хорошо, тетя, — ответила Диана, радуясь подвернувшемуся случаю отвлечься от своих размышлений. — Джульет прекрасно мне подходит.

— Я так и думала, хотя опасалась, что поначалу она будет чересчур беспокойной: последнее время на ней редко выезжают. Однако я знала, что справиться с ней тебе не составит труда, ведь ты такая же превосходная наездница, как и твоя мать. Но, дитя мое, что у тебя с голосом? Диана поморщилась.

— Я тоже хотела бы знать. Мне с самого утра нездоровится.

— И ты все же поехала верхом.

— Я надеялась, что от прогулки мне станет лучше.

— Но лучше, как видно, не стало.

Диана взяла тарелку.

— В голове у меня немного прояснилось, но боль в горле осталась.

— Все это, верно, потому, что в Лондоне скверный воздух, — говорила миссис Митчелл, пока Диана выбирала тарелки, выставленные на буфете. — Всегда замечаю это, возвращаясь из деревни. Я все-таки надеюсь, что погода вскоре переменится к лучшему. Твой приятный, чистый голосок просто неузнаваем.

— Через день-два все пройдет. — Не чувствуя голода и заботясь лишь о том, чтобы еда причиняла как можно менее боли воспаленному горлу, Диана положила себе маленькую порцию яичницы. — Итак, что вы с Фиби намереваетесь нынче делать?

— О, у нас несколько дел. Девочке нужны новые платья, впрочем, как и тебе. Ведь ты за последние четыре года, верно, не сшила себе ни одного туалета.

Диана пожала плечами.

— В них не было надобности. Мне вполне хватало тех, что у меня были.

— Хватало для деревни, но не для Лондона, — возразила миссис Митчелл. — Я не желаю, чтобы ты, появившись в обществе, походила на деревенскую мышку. Ты слишком хороша. А посему сперва мы осчастливим своим визитом мадам Клармонт, затем закажем новые визитные карточки, а уж потом заглянем к ювелиру. Я заказала новую оправу для своего жемчужного колье, которое подарю Фиби. Ей всегда оно нравилось, а жемчуг как нельзя более к лицу молоденькой девушке, впервые появляющейся в обществе.

— Кстати, об обществе. Нынче утром в парке я встретила преинтересного джентльмена, — сказала Диана, после долгих размышлений решившись поделиться новостью с теткой.

— Правда? Он представился?

— Нет, но твой конюх назвал мне его имя.

— Ах, ну конечно! Таппер знает всех и вся. Так кто ж это был?

— Лорд Гартдейл.

— Лорд Гартдейл! — Миссис Митчелл чуть не выронила вилку из рук. — Силы небесные!

Диана с изумлением подняла на тетку глаза.

— Что вас так удивляет, тетя? Разве мало мужчин по утрам ездит в парке верхом?

— Да, но лорд Гартдейл — не как все мужчины! Это не только один из самых завидных женихов Лондона, но и один из самых закоренелых холостяков. Он не балует своим появлением свет. Но когда все же там появляется, редко оказывает внимание какой-либо из присутствующих дам. Не правда ли, он очень хорош собою?

— Да. По-моему, он очень красив и необычайно любезен, — согласилась Диана, а затем поведала тетке подробности встречи.

— Ему и невдомек, как мало ты нуждалась в его помощи, — заметила миссис Митчелл, посмеиваясь. — Но странно. Он не поехал своей дорогой тотчас, как все благополучно разрешилось. Это было бы на него похоже. Он спросил твое имя?

— Спросил, но я его не открыла из опасений, что оно может быть ему знакомо.

— И что ж? — спросила миссис Митчелл. — Жизнь не кончена после твоего разрыва с лордом Дерлингом.

— Она была бы кончена, если бы все вышло так, как хотел лорд Дерлинг.

— Вздор. Он продолжает жить дальше. Почему бы и тебе не последовать его примеру?

— Потому что это я оставила его, тетя. Навряд ли он простил меня, — ответила Диана. — Помнишь, какими оскорблениями он осыпал меня? Он решил употребить все, чтобы опорочить меня и выставить виновницей произошедшего.

— Этого и следовало ожидать. У лорда Дерлинга непомерное самолюбие, а раз это ты отказалась выйти за него, ему оставалось лишь одно — представить дело так, будто причиной твоего отказа послужили корыстные интересы. Мы, конечно, знаем, что дело не в этом, но ты, Отказываясь рассказать правду в обществе, вынуждаешь людей делать на сей счет свои собственные заключения.

— Тебе известно, почему я отказалась говорить об этом, — пробормотала Диана.

— Известно. Но я по-прежнему полагаю, что ты не права. Я уверена: открой ты правду кому-то, кто имеет вес…

— Лорд Дерлинг — член палаты лордов.

— Как бы то ни было, а закон и для него писан.

— В глазах общества он безгрешен, — возразила Диана. — Мы желаем, чтобы Фиби произвела хорошее впечатление, а потому необдуманные поступки нам непозволительны.

— Диана, уж минуло четыре года.

— Знаю. Но я доверяю лорду Дерлингу не более, чем доверяла четыре года назад, — тихо промолвила Диана. — Он затаил на меня злобу, и упаси боже, чтобы он, желая нанести ответный удар, ополчился против Фиби.

— Но именно поэтому ты и обязана сказать правду! — с негодованием воскликнула миссис Митчелл. — Лорд Дерлинг уже нанес тебе удар, Диана, и его рука не дрогнула. Это мерзко! Мужчина, так вероломно обошедшийся с женщиной, заслуживает того, чтобы все узнали о его низости!

— С этим я не спорю, тетя, да только кто мне поверит? — ответила Диана. — Он опровергнет любые обвинения, а общество вряд ли встанет на мою сторону. Лорд Дерлинг — уважаемый аристократ иобаятельный мужчина.

Но это все наружность, напомнила себе Диана. Внутри же это совсем другой человек.

— Воля твоя. Я буду молчать, как молчала четыре года, хотя ты и не права, — подвела черту миссис Митчелл. — Видит Бог, я и сама вступила бы в противоборство с этим человеком, но тоже ему не доверяю и нимало не желаю, чтобы Фиби претерпела от него неприятности.

Диана продолжила завтрак.

— Именно. Мы должны оградить Фиби от его подлости. Однако я слышу ее шаги, так что давай-ка не будем больше об этом.

Завтрак окончился в милой болтовне о нарядах, новой моде и предстоящих событиях. Но когда пришло время отправиться за покупками, Диана усомнилась: стоило ли ей покидать Уитли? Не разумнее было бы отправить Фиби в Лондон одну? В конце концов, самой Диане ехать было незачем, разве что составить компанию тетке и кузине. Но им и так скучать не придется, у них и без того множество друзей.

Не совершила ли Диана роковую ошибку, вернувшись в Лондон?

Глава третья

Свое решение прогуляться по парку верхом на следующее утро Диана не сочла безрассудным. Почему бы нет? Ведь на встречу с лордом Гартдейлом она не рассчитывала. Графу, по словам тетушки, было несвойственно оказывать внимание незамужним дамам, а потому и искать встречи с женщиной он, скорее всего, не стал бы. К тому же Диана надеялась, что ее нежелание видеться с ним было заявлено довольно решительно и не оставляло сомнений в твердости ее намерений. На следующее утро, около половины седьмого, Диана, опустив на лицо вуаль, беспечно направила лошадь по устланной листвой дороге Гайд-парка.

Полоскание солью нисколько не помогло, и горло по-прежнему саднило, а голос оставался низким и хриплым. Памятуя о том, что лорд Гартдейл тоже имеет обыкновение выезжать по утрам верхом, Диана все же допускала возможность их встречи, к которой она была не расположена: ведь с ней только конюх, а значит, некому оградить ее от нежелательного общения.

Именно нежелательного общения она и боялась, отправляясь в Лондон.

Однако первый день, проведенный в городе, вопреки ожиданиям, приятно удивил Диану, доставив ей массу удовольствий. У мадам Клармонт заказали не только новые платья и разные безделушки для Фиби и миссис Митчелл, но также несколько туалетов для нее. Диана с изумлением разглядывала выложенные перед ней ткани, поражаясь тому, как сильно переменилась мода. Покрой рукава, ширина юбки и высота талии стали совсем другими. По всему выходило, что весь гардероб Дианы был никуда не годен.

Права была тетушка: в своих платьях она могла бы сойти за бедную родственницу!

Затем женщины заказали новые визитные карточки и зашли к ювелиру. Остаток дня по возвращении домой прошел в тишине и покое за разными домашними занятиями. Когда же Фиби отправилась спать, Диана, наконец, приступила к тетке с расспросами относительно лорда Гартдейла. Она хотела уяснить, почему ей не доводилось видеть графа в Лондоне раньше.

— Я охотно представила бы тебе его во время прошлого твоего пребывания в Лондоне. Но как раз в это время скончался его отец, и лорд Гартдейл почти не появлялся на людях. Он стал выезжать лишь в начале следующего года, когда твои отношения с лордом Дерлингом были уже разорваны.

Это все объясняет, думала про себя Диана. Но можно ли быть уверенной, что лорду Гартдейлу неизвестна ее история? Ведь в обществе долго ходили толки.

— Так, значит, вы все-таки решились на встречу со мной, — послышался знакомый голос, прерывая поток ее мыслей. — Я польщен.

Диана подняла голову и очень удивилась, завидев лорда Гартдейла, скачущего навстречу. Не может быть, чтобы он искал встречи с ней.

— Сегодня прекрасное утро, — ответила Диана, решив оставаться холодной как мрамор. — Возможность пересечься с вами, как мне казалось, недостаточное основание, чтоб оставаться дома. Парк столь большой, что вероятность встречи невелика, не так ли?

Лорд Гартдейл сверкнул в улыбке белоснежными на фоне смуглой кожи зубами.

— Не спорю: шансы невелики. Однако признаюсь, я выехал сегодня в парк единственно с надеждой встретить вас.

К счастью, густая вуаль скрыла румянец, покрывший лицо Дианы.

— Смотрите, лорд Гартдейл! Говорят, вы не удостаиваете незамужних дам своим вниманием, — ответила она.

Удивление на лице лорда скоро сменилось довольным выражением.

— Вы потрудились разузнать мое имя? Я необычайно польщен.

Диана поджала губы.

— Не обольщайтесь. Просто по возвращении домой мой конюх заверил меня, что и сам пришел бы мне на помощь, если бы лорд Гартдейл не опередил его.

— Ах, вот оно что. Но раз уж вам известно мое имя, полагаю, с вашей стороны будет вполне справедливо сообщить мне свое.

Ответ на этот вопрос Диана заготовила на всякий случай заранее, если встреча с лордом Гартдейлом все же состоится. По-прежнему отказываться назвать свое имя было бы неучтиво. Но вероятность увидеться в высшем обществе, к которому оба принадлежали, была слишком велика, и, назовись она просто Дианой, даже не называя своего полного имени и не открывая лица, граф наверняка узнал бы ее, когда знакомство их наконец бы состоялось. Потому Диана решила не рисковать.

— Зовите меня Дженни, — ответила она.

— Дженни? — Граф посмотрел на Диану. — И все?

— Все. Просто Дженни.

— Как видно, у вас серьезная причина скрывать свое имя?

— Да, но это неважно.

— Как знать, — ответил лорд Гартдейл. — Я мог бы счесть вас знаменитой куртизанкой, приискивающей себе нового покровителя, но думаю, в этом случае с вами не было бы конюха.

Услышав подобное предположение, Диана вспыхнула, но не потупилась.

— Вы совершенно правы, милорд, я не куртизанка.

— Тогда, быть может, вы вдова, живущая за пределами Лондона. Возвратившись сюда, вы рассчитываете завести любовника и устраиваете дело, тайно встречаясь с мужчиной в парке.

Щеки Дианы стали пунцовыми.

— Послушать вас, так причиной для моих утренних прогулок может быть только что-то непристойное?

— Напротив. Я просто пытаюсь выяснить, почему молодая леди ездит в парке, скрывая лицо и не желая назвать свое полное имя.

— А может быть, жизнь моя так скучна, что озадачивать мужчин — мой единственный источник развлечений.

Граф с улыбкой покачал головой.

— Думаю, мы с вами незнакомы… Дженни, но сомневаюсь, чтоб вы часто скучали. Я догадываюсь, что у вас хорошее воспитание, вы умны и получаете удовольствие решительно от всего, что делаете. Но, без сомнения, вам есть что скрывать.

Игра тотчас перестала забавлять Диану.

— Возможно, вы правы, лорд Гартдейл. А следственно, поймете мое желание оставаться инкогнито.

Граф в задумчивости опустил глаза.

— А если я дам слово, что никому не раскрою вашей тайны, вы измените ваше решение?

— Нет. С моей стороны было бы слишком опрометчиво доверяться незнакомому человеку в столь важном для меня деле.

— Я держу свое слово.

Как ни странно, Диана поверила графу, но своего решения не переменила.

— Вы так говорите сейчас. Но, узнав, кто я, может статься, будете принуждены нарушить слово, дабы сдержать обещание, данное вами ранее другому человеку. А теперь, если позволите…

— Дженни!

Диана остановилась.

— Да, милорд?

— Мне нет дела до ваших секретов. Вам это покажется странным, но мне безразлично, кто вы. Я все равно хочу снова видеть вас, пусть как сейчас, в парке, инкогнито.

— Но зачем? Ведь вы, несомненно, могли бы провести время с большей для себя пользой.

— Возможно. Но времени для исполнения своих обязанностей у меня предостаточно, а встреча с вами становится для меня насущной потребностью, которая не поддается никаким разумным объяснениям. В вас есть что-то особенное. Вы заинтриговали меня, пробудили во мне любопытство и желание узнать вас короче.

Диана крепче сжала поводья.

— Любопытство не всегда похвально, сэр.

— Да, но его отсутствие определенно обедняет наше существование, — ответил граф, подводя своего гнедого поближе. — Я не желаю ставить вас в неловкое положение, но скажите, согласитесь ли вы ездить со мной по утрам, пока вы в Лондоне?

Диана не знала, что отвечать. Подобного развития событий она никак не ожидала. Она думала, что ее невинным обманом все и закончится. Теперь же лгать и притворяться, изображая невинность, было невозможно.

Могла ли она продолжать лгать?

— Не понимаю, на что вы надеетесь, лорд Гартдейл, — сказала Диана, останавливая лошадь.

— Должно быть, на то, что вы расскажете о себе больше.

— А если я ничего не расскажу?

На лице графа играла сардоническая улыбка.

— Я буду весьма разочарован, однако утешусь и стану наслаждаться одними прогулками и разговором с вами. Но я попрошу вас об одном.

Диана затаила дыхание. Неужели он попросит поднять вуаль?

— О чем же?

— Давайте уравняем ставки. Вы, надо полагать, знатная дама, и раз уж назвались просто Дженни, я также не могу оставаться для вас лордом Гартдейлом. Зовите меня Эдвард.

Они проездили час, выбирая, по взаимному согласию, самые малолюдные уголки парка. Они дали волю лошадям, позволяя идти так, как им вздумается, и много говорили.

Никогда еще Диана не чувствовала себя в общении с мужчиной так свободно и непринужденно. Их беседы с лордом Дерлингом ничуть не походили на эту. Ему она не могла высказывать свои взгляды, потому что лорду Дерлингу они были неинтересны.

По его мнению, у женщины лишь одно-единственное предназначение — быть благовоспитанной дамой, добродетельной супругой, полностью подчиненной мужу. Если у нее есть свое мнение по какому-либо поводу, то она вольна высказывать его подругам и родственницам, но уж никак не ему.

Образ мыслей Дианы лорда Дерлинга нисколько не волновал.

Иное дело Эдвард. Он, напротив, призывал ее поделиться с ним своими взглядами, заставляя при этом проникать в суть предмета, и внимал ей с большим вниманием и уважением.

Иными словами, прогулка оказалась истинным удовольствием. Время пролетело незаметно, и когда Диана взглянула на свои часики, приколотые к лифу, то пришла в смятение, ибо обнаружила, что давно пора возвращаться.

— О боже! Мне нужно возвращаться. Тетя будет тревожиться.

— Думаю, не будет. — Эдвард остановил своего коня. — Она знает, что вас сопровождает конюх?

— Да, но она не думает, что я могу задержаться.

— Почему? Ей, должно быть, известно, что вы превосходная наездница. — Эдвард бросил на Диану насмешливый взгляд. — Вчера вы не нуждались в моей помощи, не так ли?

Фраза прозвучала скорее утвердительно, а потому Диана оставила ее без ответа.

— Но ваш благородный порыв доказывает вашу отзывчивость и порядочность.

Граф расхохотался.

— Боюсь, в обществе мало кто разделит ваше мнение.

— Почему же? В обществе вы становитесь невежей? — спросила Диана, не в силах сдержаться.

— Как правило, нет. Но моя склонность держаться особняком — источник постоянного недовольства для разных маменек, которые мечтают, чтобы я угождал их ненаглядным дочкам. — Граф улыбнулся. Саркастическое выражение соскользнуло с его лица. — Но это очень грустный предмет. Давайте оставим его: он способен испортить самую восхитительную интерлюдию. — Граф, повернувшись, пристально посмотрел на Диану, приковав к себе ее взгляд. — Завтра утром я буду здесь, Дженни. Надеюсь, вы присоединитесь ко мне.

Сердце у Дианы неистово билось.

— Я воздержусь от каких-либо обещаний, Эдвард, но… я постараюсь.

— О большем не смею просить. — Граф залихватски поклонился. — Прощайте, прекрасная дама, — сказал он и, вонзив каблуки в бока своего коня, поскакал прочь.

Ошеломленная, Диана тоже повернула лошадь и тронулась в обратный путь, размышляя о своем приключении. Права ли она была, дав понять, что будет рада снова увидеться с ним? Радоваться меж тем было нечему. Ведь она только что дала свое согласие на встречу с едва знакомым мужчиной, инкогнито!

Чего же ждать от такой затеи? Она явно не сулила ничего хорошего. Диана сознавала, что их с графом Гартдейлом отношения не могли получить развитие. Они не могли стать такими, какие она, как и всякая другая леди, получившая аристократическое воспитание, могла бы счесть для себя приемлемыми. И все-таки после двух мимолетных встреч Диана видела в графе мужчину, более чем имела на то право. Когда он оказывался рядом, у нее замирало сердце, а порой казалось, что в душе у нее рождается что-то новое, будто она пробудилась после долгого сна.

Однако ж обольщаться не стоило. Узнав, что она именно та женщина, которая столь вероломно обошлась с лордом Дерлингом, граф разорвет с ней всякие сношения. Невозможно, чтобы граф не знал о том, что произошло между Дианой Хепворт и лордом Дерлингом. Быть может, он даже дружен с лордом Дерлингом и потому, веря возведенному на Диану навету, убежден, что Диана Хепворт — бесчувственная, лживая женщина, которая играла в любовь, а потом оставила своего избранника, вздумав присмотреть партию получше. Это женщина без стыда и совести, которая ради того, чтобы заполучить самого богатого мужчину, пойдет на все, даже на предательство человека, готового бросить к ее ногам свою жизнь и любовь.

Диана вздохнула. Именно эти лживые слухи распускал о ней лорд Дерлинг, и они, несомненно, дошли до Эдварда, а потому открыть ему свое имя было просто немыслимо. Диана не желала увидеть, как Эдвард переменится в лице, мягкий свет его глаз сменится свинцовой холодностью и отвращением. Диана более всего хотела, чтобы Эдвард оставался самого доброго мнения о ней. Несколько дней, а может даже, недель ей удастся сохранить его. Они будут ездить верхом по утрам, и разговаривать на равных, свободно высказывая свое мнение.

Фиби была права: в Уитли Диане не хватало умных собеседников. Любой разговор сводился к одному: как повлияет дождь или отсутствие оного на всходы и протянет ли старая миссис Фентон до весны. В этих краях прошло детство Дианы, и события четырехлетней давности вынудили ее возвратиться в отчий дом. Диана примирилась со своей новой жизнью, но это вовсе не значило, что она намерена отказаться от бесценных минут общения с мужчиной, который дорожит ее мнением и с которым можно говорить, не опасаясь заслужить в ответ порицание или презрение. Тетя верно заметила: время летит быстро. И Диана чувствовала, что четыре недели, как, впрочем, и четыре года, — лишь один миг!

— Фиби, поторопись, мы опаздываем! — позвала Диана, стоя перед дверью в комнату кузины. — Экипаж готов.

— Иду, Диана. Одну минуточку! Мари заканчивает мою прическу.

Молча повернувшись, Диана направилась к лестнице. Женщины собирались на званый вечер к Таунли. Этот вечер знаменовал собою не только первый выход Фиби в свет, но и первое за четыре года появление Дианы в обществе. Поэтому обе девушки порядком нервничали.

Миссис Митчелл позабыла про вечеринку, на которую они были приглашены. И, лишь случайно столкнувшись с миссис Таунли и Амандой в магазине, она обнаружила свое упущение. Начались поспешные сборы. Весь дом был перевернут вверх дном. Платья, перчатки и прочее — все было выложено из шкафов.

По уверениям миссис Митчелл, Аманда с нетерпением ждала встречи со своей дражайшей подругой, чего о себе Диана сказать не могла. Мысль о том, что на вечере будет тьма гостей, омрачала ей даже встречу с Амандой. Но отказаться поехать было немыслимо, ибо для Фиби этот вечер был знаменательным событием.

— Ах, вот ты где, душа моя! — воскликнула миссис Митчелл, стоя внизу, у лестницы. — Ты выглядишь великолепно. Мадам Клармонт знала, что предложить. Покрой простой, но сколько изящества! И цвет ткани тебе чудо как к лицу. Ты привлечешь к себе всеобщее внимание, и не по той причине, о которой ты все думаешь с таким ужасом.

Диана улыбнулась, утешаясь тем, что она, по крайней мере, хорошо выглядит. Абрикосовое платье с коротким шлейфом было одним из многочисленных туалетов, заказанных для нее миссис Митчелл. Его покрой выгодно подчеркивал ее стройную фигуру, а цвет превосходно оттенял белизну ее прекрасной кожи. Тетушкина горничная-француженка собрала темные завитые волосы Дианы кверху, украсив их сзади изящной золотой булавкой. Остальные же украшения были до чрезвычайности просты: жемчужные серьги, когда-то принадлежавшие матери Дианы, и золотое ожерелье с жемчужинами.

Вскоре спустилась сияющая от счастья Фиби в белом атласном наряде с оторочкой насыщенного розового цвета. Ее светлые кудряшки спадали на одну сторону, что усиливало очарование молодости. Миссис Митчелл, одетая в темно-синее шелковое платье, одобрительно кивнула и направилась к ожидавшему их экипажу.

— Смелее, дети мои, — сказала она, усаживаясь. — Голову выше, улыбки шире — и Лондон будет у ваших ног!

Диана откинулась на мягком сиденье. Время покажет, думала она, пригодятся ли тетушкины советы. Она глубоко вздохнула и, в тревожном ожидании предстоящего, неслышно зашептала молитву.

Глава четвертая

Вечер был богат на сюрпризы. Во-первых, вопреки ожиданиям Дианы, у Таунли собралось вовсе не пол-Лондона, а во-вторых, Аманды, которую она знала и любила, более не существовало.

Элегантная молодая леди, встречавшая вереницу гостей, нимало не напоминала старинную подругу Дианы. Куда делся тот неловкий, угловатый подросток? Где девочка, вечно горевавшая из-за того, что ее вьющиеся волосы не поддаются укладке, рост слишком мал, а внешность непривлекательна? Изысканная молодая женщина в изящном белом платье не имела ровно ничего общего с застенчивой до слез, заикающейся девочкой. Недаром тетка говорила, что Диана удивится, увидев ее.

— Диана! — воскликнула Аманда, когда та остановилась перед ней. — Как я рада видеть тебя!

— Я тоже очень рада! — ответила Диана с неменьшим воодушевлением. — Глазам не верю! Ты так переменилась! Просто красавица!

Аманда рассмеялась. Ее чарующий смех звенел словно тонкие серебряные колокольчики.

— Скажи, разве это не чудо? Я провела зиму у тети Хестер. Это ей я обязана своим преображением. Она взялась за дело со всей серьезностью, и, когда я возвратилась домой, даже мама не узнала меня.

Диана покачала головой.

— Просто не верится. Я в восхищении и от души рада за тебя, Аманда: до моего слуха дошла весть о твоей помолвке. Ты будешь самой красивой невестой.

— И самой счастливой, ибо выхожу замуж за благороднейшего из мужчин. Позволь представить тебе моего жениха, лорда Истклиффа, — сказала Аманда, с улыбкой поворачиваясь к видному джентльмену, стоявшему подле нее.

Диана ответила на поклон, с удовольствием отмечая, что лорд Истклифф при знакомстве с ней не выказал неприязни. Ее скудные сведения о нем заключались в том, что он человек, достойный уважения во всех отношениях, самозабвенно увлечен наукой и коллекционирует греческие древности. Некоторые даже шутили, что у современницы вряд ли есть шанс быть удостоенной внимания лорда Истклиффа, ибо его сердце навеки принадлежит женщинам античности.

Диана поначалу обеспокоилась тем, что этот человек мог недооценить Аманду, но, когда увидела, каким теплом светились его глаза при виде невесты, поняла всю необоснованность своих опасений.

— Нам нужно о многом поговорить, — шепнула Аманда Диане, когда та вместе с Фиби собралась пройти в залу. — Обещай, что нынче вечером у тебя найдется для меня время.

— Конечно, но, если вдруг нам не удастся поговорить сегодня, я непременно навещу тебя.

Аманда просияла.

— О да, мне бы этого очень хотелось! Обменявшись еще несколькими незначащими репликами, девушки разошлись. Диана с Фиби проследовали за теткой, которая уже была занята разговором с какой-то незнакомой супружеской четой. Девушек им вскоре представили, и с полчаса или около того прошло в милой беседе. Затем Фиби присоединилась к барышням помладше, а Диана сделала еще несколько приятных знакомств. При этом ни в ком, вопреки ожиданиям, она не встретила осуждения.

— Леди Олдсворт, — проговорила миссис Митчелл, неотрывно следя за новоприбывшей высокой черноволосой женщиной. — Мне нужно перемолвиться с ней словечком. Что, если я, друг мой, оставлю тебя на минуту?

— Разумеется, тетя. Я не буду скучать.

Долго оставаться в одиночестве, однако ж, ей не пришлось. Как только тетка ушла, к Диане подсела Аманда.

— Наконец-то мы можем переговорить с глазу на глаз, — сказала она с явным удовлетворением.

Диану удивило, что подруга так скоро улучила момент для разговора с ней, и она спросила:

— Уверена ли ты, что сейчас время для этого? Многие желают поздравить тебя с помолвкой.

— Они подождут, что за важность! Теперь я хочу побыть с тобой. — Аманда завладела руками Дианы и крепко пожала их. — Какое счастье, что ты вернулась! После нескольких лет отсутствия тебе, верно, все здесь кажется необычным.

Угадывая, на что намекала Аманда, Диана улыбнулась.

— Все вышло куда лучше, чем я думала. Это мой первый выход, но я чувствую себя комфортнее, чем можно было ожидать. Фиби вечер доставляет огромное удовольствие, а это для меня главное.

Аманда в недоумении воззрилась на подругу.

— Как так? Неужто ты не ищешь себе мужа? — Разумеется, нет. Я сейчас — в роли компаньонки Фиби и приехала единственно для того, чтобы ей было хорошо и чтобы помочь ей найти жениха.

— А что ж твое будущее?

Диана тихо рассмеялась.

— Я навеки отдана Нарбет-Холлу и верна саду с цветами, двум кошкам, трем кроликам и одному неугомонному щенку. Но, впрочем, довольно об этом. Давай потолкуем о тебе, — сказала Диана, сменив тему разговора. — Я оставляла маленького, хрупкого утенка, а вернувшись, нашла прекрасного лебедя, красавицу, которая помолвлена ни больше, ни меньше как с самим графом Истклиффом.

Аманда захихикала и стала вдруг похожа на ту девочку, которой помнила ее Диана.

— Не правда ли, это поразительно, если вспомнить, какой я была?

— Вздор. Ты так говоришь, будто была совсем уж дурнушкой, а это неправда.

— Но я и не была, по выражению тети Хестер, «леди, к которой джентльмены выстраиваются в очередь». К счастью, она научила меня, как поправить положение, за что я вечно буду ей признательна. Мама, верно, и не мечтала, что мною может заинтересоваться такой мужчина, как Джон.

— Так ты счастлива, что выходишь за него? — спросила Диана.

— Совершенно. Бог дал мне счастье встретить мужчину, который любит меня и которого, я люблю, — ответила Аманда, светясь от радости. — Джон постоянно дарит мне разные вещицы или присылает цветы. А однажды, вообрази, он посвятил мне стихи, вытребовав у меня обещание никому их не показывать. Каково!

— Не может быть! — Диана тщетно пыталась представить себе, как педантичный граф Истклифф берется за перо, дабы написать романтические вирши. — И что ж? Ты показала их?

— Признаюсь, я готова была поддаться искушению, всякий раз слыша, как люди говорят о серьезности его нрава. Однако я все-таки исполнила просьбу, и, полагаю, поступила верно: то было весьма сентиментальное сочинение.

Легкий румянец, разлившийся по щекам подруги, лишний раз убедил Диану, что она плохо знает лорда Истклиффа.

— Отрадно слышать, что ты нашла свое счастье! Став графиней Истклифф, ты получишь доступ в самые лучшие дома Лондона.

— Да, но перспектива попасть в высшие слои общества немного пугает меня.

— Отчего ж? По всему видно, ты будешь держаться с гордо поднятой головой при любых обстоятельствах.

— Милая Диана, ты всегда говорила лишь приятное! — с чувством воскликнула Аманда. — Потому-то я так и скучала по тебе. Да ты, верно, и сама знаешь, что мне тебя не хватало.

Диана вздохнула.

— Хотелось бы верить в это. Но ты вдруг перестала писать и больше не подавала о себе вестей. Мне пришло в голову, что матушка запретила тебе поддерживать со мною отношения из-за той истории.

— О нет! Дело вовсе не в этом! Я хотела написать тебе, ибо мне было что порассказать. Но я не находила слов, а уж после, со временем… Да, Паркер? — обернулась Аманда к приблизившемуся дворецкому.

— Прошу меня простить, мисс. Пожаловали лорд и леди Дженкинс.

— Да-да, конечно. Мне нужно пойти встретить их. — Аманда виновато улыбнулась. — Это родственники Джона. Они проделали длинный путь из Йоркшира лишь затем, чтобы увидеться со мной. Простишь ли ты, друг мой, если я покину тебя на время?

— Разумеется. — Диана ответила ободряющей улыбкой. — Тебе не стоит пренебрегать обязанностями хозяйки.

На лице Аманды появилось облегчение.

— Я вернусь, и мы договорим. Мне нужно многое рассказать тебе, Диана!

Аманда упорхнула, шелестя юбками, а Диана, проводив ее взглядом, ощутила жестокое разочарование. Было ясно, что девушка намеревалась поведать нечто очень важное. Однако было немыслимо оставлять гостей ради того, чтобы посекретничать со старой подругой.

Подавив вздох, Диана поднялась и огляделась вокруг, высматривая тетушку. Миссис Митчелл она не нашла, но зато увидала до крайности взволнованную Фиби, которая разыскивала ее. Девушка была сама не своя.

— Что случилось, Фиби? Ты, кажется, чем-то расстроена.

— Так и есть. Я расстроена, — ответила Фиби, прижимая руку к груди. — Мне улыбался какой-то джентльмен, а я растерялась, не зная, что делать.

— Ты тоже могла бы улыбнуться ему.

— О нет! Я не могла. Таких красивых мужчин я еще никогда не встречала! Если он вздумает заговорить со мной, я, ей-богу, буду выглядеть глупо!

Диана вдруг почувствовала себя много старше и несравнимо мудрее Фиби.

— Он не заговорит с тобой, пока его тебе не представят, Фиби. А если и заговорит, выглядеть глупо ты, разумеется, не будешь. — Диана осмотрелась по сторонам, пытаясь отыскать глазами предмет столь бурных переживаний. — О ком ты?

— О том высоком господине в алом мундире, — ответила Фиби, намеренно глядя в противоположную сторону. — Там, у стены.

Диана устремила взгляд через залу и, наконец, приметила человека, который нагнал на Фиби такого страху. Ужасного, однако, в нем ничего не было. Напротив, это был молодой офицер, красавец, с располагающим и дружелюбным выражением на лице.

— Я его не знаю, но тетя Изабел, думаю, с ним знакома, — сказала Диана, высматривая среди приглашенных тетку.

Та, к счастью, не замедлила вернуться с видимым намерением потолковать с Дианой тет-а-тет.

— Душа моя, мне нужно пошептаться с тобой.

— Да, тетя, но прежде скажи, кто тот приятный господин?

— Хм. — Миссис Митчелл проследила за взглядом Дианы. — Да это же Николас Уэтерби, младший сын лорда Моубри. Бог наделил его тем же обаянием и красотой, что и его отца, а также старшего брата. Я насилу узнала его, так он возмужал.

— Он улыбался Фиби, — шепнула Диана.

— В самом деле? — Миссис Митчелл бросила взгляд на стоявшую в немом оцепенении племянницу и приподняла бровь. — Я могу представить его. А после мне надо будет кое-что сказать тебе.

— Что-нибудь дурное? — спросила Диана, уловив в голосе тетки тревогу.

— Ничего дурного, но то, что я скажу, обрадовать тебя тоже не может. Пойдем, Фиби, — отрывисто бросила миссис Митчелл племяннице. — Что ж, давай познакомим тебя с этим джентльменом и поглядим, что из этого выйдет.

Снова оставшись одна, Диана в смятении прикусила губу. Что ж такое важное собиралась поведать ей тетка? Если это не дурная новость, то отчего ж тогда она расстроит Диану?

Услышав о прибытии новых гостей, Диана обернулась и увидала среди вошедших знакомое лицо. У нее перехватило дыхание.

Эдвард! Он был в обществе двух дам и джентльмена. Одна из женщин, по-видимому, была ровесницей Фиби, а другая, казалось, была несколькими годами старше Дианы. Диана предположила, что мужчина — супруг дамы постарше. Судя по оказанному гостям радушному приему, новоприбывшие доводились хозяевам добрыми знакомыми. Аманда со своим женихом явно ощущали себя в их окружении совершенно комфортно.

Хотелось бы Диане чувствовать себя так же.

— Диана, что ты делаешь? — спросила миссис Митчелл, неожиданно возникая перед ней. — Не знай, я тебя, клянусь честью, решила бы, что ты прячешься за ширмой.

— Именно это я и делаю, — шепнула Диана. — Прибыл лорд Гартдейл.

— Вот как? — Миссис Митчелл обернулась. — Верно, и не один, а со своими родичами.

— Они здесь все?

— Да. Девушка помладше — его сестра, леди Элен. Женщина постарше — Барбара, ныне леди Блэк. Рядом с ней ее супруг, сэр Лайонел. Вдова, леди Гартдейл, конечно же, отсутствует.

Раздражение, неожиданно проскользнувшее в голосе тетки, немало удивило Диану.

— Сдается мне, леди Гартдейл вам не нравится, тетя.

— Говоря по чести, нет. После смерти мужа она стала отшельницей и отвратила от себя не только своих детей, но и почти всех своих друзей. Именно об этом мне и хотелось бы с тобой потолковать, душа моя.

Диана нахмурилась.

— О леди Гартдейл?

— Нет, о ее дочери, леди Элен. — Миссис Митчелл придвинулась к Диане поближе. — Миссис Таунли сказала, что тебе не худо бы кое о чем знать, но решила, что лучше услышать это из моих уст, нежели от посторонних.

— Отчего же? Что такого она сказала тебе?

— Скоро будет оглашена еще одна помолвка.

— Нынче вечером?

— Может, и не нынче вечером, но, во всяком случае, скоро.

— Что ж в этом дурного?

Миссис Митчелл огляделась, дабы убедиться, что никто их не подслушивает, а затем, склонившись к самому уху Дианы, зашептала:

— Дело в том, кто помолвлен. Кажется, леди Элен только что дала свое согласие.

— Как это мило! Ее родственники, верно, очень довольны. Но откуда миссис Таунли взяла, что тебе надобно… — Диана, ахнув, замолкла. — О нет, тетя, только не говори, что…

— Боюсь, дитя мое, я должна сказать это, — ответила миссис Митчелл с видимым сожалением. — Как это ни прискорбно, но леди Элен приняла предложение лорда Дерлинга!

Менее всего Диана ждала, или, если угодно, хотела, услышать эту новость.

— Ты уверена?

— У меня нет причин сомневаться. Миссис Таунли это доподлинно известно из надежных источников. И в самом деле: лорд Дерлинг какое-то время ухаживал за леди Элен.

Диана в смятении взглянула на девушку, стоявшую подле Эдварда, силясь вообразить ее женой такого человека, как лорд Дерлинг. Девушка была прехорошенькой и своей белоснежной кожей и льняными локонами напоминала фарфоровую статуэтку. И она была так молода!

— Она сама не знает, на что себя обрекает, — пробормотала Диана. — Она не понимает, за кого выходит.

— Если она любит его, ей безразлично, кто ее жених, — сухо отрезала миссис Митчелл. — Главное — ее жених хорош собою, обаятелен и ему не терпится жениться на ней!

— Я тоже когда-то любила его, — сказала Диана — Лорд Дерлинг умеет быть обаятельным и настойчивым.

— Генрих восьмой тоже был таким. Но вспомни, чем это обернулось для большинства его жен, — ворчливо заметила миссис Митчелл, хмуро созерцая продвигавшееся по зале семейство. — Ты полагаешь, лорд Дерлинг не изменился? Быть может, история четырехлетней давности не прошла для него даром, и он исправился…

— Не думаю, что человек, по своей натуре склонный к жестокости, способен перемениться, тетя. Время тут не имеет значения, — ответила Диана. — Желала бы я знать, отчего он не женился раньше. Ведь у него не было причин оставаться холостяком.

— Право, не знаю. После твоего отъезда из Лондона он на время исчез, — ответила тетка, — но его затворничество наверняка более было данью приличиям, нежели вызвано чувством вины. Он был отвергнут, а следственно, ему приличествовало демонстрировать свое сожаление, независимо от того, испытывал он его или нет.

Диана была уверена, что сожаление, которое выказывал лорд Дерлинг, было не более чем игра на публику.

— У него были связи?

— Да, с несколькими дамами, — подтвердила миссис Митчелл, — но ни с одной из них его отношения не зашли далеко. До недавнего времени сердце у Дианы было не на месте. Удрученная услышанным, она наблюдала за тем, как Эдвард с сестрами прохаживается по зале. Известие о грядущей свадьбе леди Элен Терлоу и лорда Дерлинга встревожило ее. Но что она могла сделать? Диана не была близкой знакомой Эдварда, а потому не могла вмешиваться в дела его семьи, даже скрываясь под маской Дженни. Предостережения же от Дианы Хепворт — женщины, у которой, как известно, была причина для недоброжелательства по отношению к лорду Дерлингу, — тоже не были бы приняты в расчет. Но можно ли безмолвно взирать на то, как невинное дитя попадется в ловушку, согласившись на брак, который не только окажется несчастливым, но, может даже, приведет к погибели.

Мысли о леди Элен навели Диану на размышления об Эдварде. Она думала, как поступить. Она знала, что рано или поздно его представят ей. Эдвард — близкий друг Таунли, и Диана предвидела, что Аманда по-дружески поспособствует их знакомству, сочтя лорда Гартдейла выгодной партией для незамужней леди. Желала ли Диана этого?

— Тетя Изабел, мне нужно кое-что сказать тебе, — шепнула Диана, чувствуя, что голова у нее идет кругом. — Помнишь, я рассказывала тебе, что в парке встретила лорда Гартдейла?

— Конечно. Таких вещей я не забываю.

— Случилось так, что я встречала его и после… два раза.

— В самом деле? И ничего мне не сказала! Где? Когда?

— Не сейчас, после поговорим об этом. Теперь нельзя допустить, чтобы он узнал меня.

— Но вы же встречались.

— Да, но мое лицо было скрыто под вуалью, а голос был неузнаваем от простуды, — торопливо пояснила Диана. — И еще я назвалась Дженни.

— Дженни? — Удивление на лице миссис Митчелл сменилось замешательством. — Ты назвала ему свое второе имя? Диана, ей-богу, зачем все это?

— Я объясню, как только мы останемся наедине, тетя. Но если наше знакомство нынче состоится, я должна буду сделать вид, будто вижу его впервые!

Тетка прищурилась.

— Не по душе мне твоя затея, Диана. Ты никогда раньше не прибегала к уловкам и ухищрениям.

— Знаю, тетя, знаю. Я поступила неразумно, но дело сделано, назад пути нет.

— Я слишком хорошо знаю тебя, чтобы усомниться в твоей честности, но думаю, играть две разные роли — задача непосильная. — Миссис Митчелл украдкой взглянула на лорда Гартдейла. — Что ж, хочешь ли ты, друг мой, чтобы я представила лорда Гартдейла Диане Хепворт?

Диана на миг задумалась, прикидывая, как лучше поступить: согласиться на рискованное знакомство с Эдвардом или избегать встреч с ним, сколько возможно, в расчете на то, что после, когда пути их все-таки пересекутся, она будет более готова к этой встрече?

Желая хоть краешком глаза взглянуть на Эдварда, Диана повернула голову и… обомлела.

Тот стоял не шевелясь и молча смотрел через всю залу прямо на нее. Лицо его сохраняло каменную неподвижность.

Сердце Дианы замерло. Он узнал ее! Иначе отчего так смотрит на нее?

Подойдет ли он к ней, попросит ли, чтобы его представили?

Эдвард сделал шаг в ее направлении, и Диана похолодела. Да, он намеревался подойти к ней! Но тут случилось непредвиденное: лакей приблизился к Эдварду и подал ему записку.

Затаив дыхание, Диана наблюдала, как граф взял письмо и сломал печать. Пробежав листок глазами, Эдвард потемнел. Сунув послание в карман, он круто развернулся на каблуках и вышел из залы, не взглянув более в ее сторону.

Диана, доселе сдерживавшая дыхание, наконец, вздохнула и ощутила несказанное облегчение.

— Что это? — тихо проговорила миссис Митчелл, о присутствии которой Диана почти позабыла.

— Не имею представления, тетя, но полученная весть лорда Гартдейла, судя по всему, не порадовала.

— Она избавила тебя от тягостной встречи. А он ведь как раз намеревался подойти. Я видела, какими глазами он смотрел на тебя, — заметила тетка. — Уверена ли ты, друг мой, что он не разглядел твоего лица под вуалью?

Глава пятая

Эдвард выпрыгнул из экипажа и, взлетев вверх по ступеням великолепного четырехэтажного особняка, нетерпеливо постучал в дверь тростью. Немного погодя ему отворили, и дворецкий, почтительно склонив голову, отступил в сторону, пропуская его внутрь.

— Миледи в гостиной, милорд.

— Спасибо, Денвер. — Вручив человеку шляпу и перчатки, Эдвард поднялся по лестнице.

В помпезно обставленной гостиной, как всегда, в полумраке, в кресле у камина, скорбно приложив к глазам платок, сидела его мать. Зная, что ждала она не его, Эдвард без слов приблизился к буфету и взял одну из стоявших там неровно поблескивавших свечей.

— Добрый вечер, матушка.

Леди Гартдейл от неожиданности вздрогнула.

— Эдвард! — Женщина обернулась и с осуждением воззрилась на сына. — Что ты здесь делаешь?

— Я приехал по вашей записке. — Эдвард подошел к серебряным канделябрам и огарком, который держал в руке, зажег свечи.

Глаза вдовы сузились.

— Письмо предназначалось Элен.

— Я перехватил его. Как ваше здоровье, матушка?

— Я нездорова, но вас ведь это не заботит, — проворчала мать. — Где Элен? Почему все оставили меня одну?

Эдвард возвратил огарок на подсвечник, а затем, взяв стул, уселся напротив матери.

— Нынче вечер у миссис Таунли. Мы все, даже вы, в числе приглашенных.

Леди Гартдейл отмахнулась.

— Я теперь не выезжаю. В день смерти твоего отца я удалились от мира. Удивительно, что люди этого не помнят.

— Они помнят, но шлют приглашения в надежде на то, что вы одумаетесь и придете.

Рука с платком застыла на месте.

— Мне не нравится твой тон, Эдвард. Ты знаешь, как мне тяжело, какую неизгладимую печаль оставила в моем сердце смерть твоего отца. Но, видно, никому нет дела до моих страданий! Никто не считает горе вдовы естественным.

Эдвард вздохнул. Он слышал эти слова не раз и понимал: споры и увещевания бесполезны. Однако сдерживать раздражение порой становилось просто невыносимо.

— Никто не говорит, что вам не должно горевать по отцу, мама, но всему есть предел. Нельзя, чтобы все остальные легли заживо в могилу единственно потому, что вы это избрали для себя.

— Ты несправедлив ко мне!

— Вы полагаете? Со дня кончины отца минуло четыре с половиной года — времени довольно, чтобы оправиться от горя.

— Он был мне мужем!

— А мне отцом, и я тоже нежно любил его, — принужден был ответить Эдвард. — Но его уж не вернешь, а мой долг, как, к слову, и ваш, — продолжать жить дальше.

— У меня нет больше ни перед кем долга!

— Вздор! Через несколько недель Элен покинет нас. Вы могли бы позаботиться, чтобы у нее остались приятные воспоминания о последних днях, проведенных в отчем доме.

Мать отвернулась.

— Никак не возьму в толк, о чем ты!

— Неужели? — Эдвард вынул письмо и потряс им в воздухе. — Я о той записке, что вы прислали Элен. Вы умоляете ее вернуться домой, чтобы скрасить ваше одиночество, а между тем вам прекрасно известно, что она на званом вечере.

Леди Гартдейл с вызовом посмотрела на сына.

— Я ее мать и вправе рассчитывать на частичку дочерней любви и привязанности.

— Она с радостью дарит вам свою любовь, но вы не вправе требовать ее неотлучного присутствия и столь самозабвенной привязанности.

— Зачем эти нападки, Эдвард? Я сделала все для вашего счастья! И вот мне награда за страдания. — Леди Гартдейл на миг умолкла, теребя в руках платок. — Ты должен был привезти Элен с собой. Нельзя оставлять ее одну, без присмотра. Ты же знаешь, что можно ждать от мужчин: все они одинаковы.

Эдвард устало провел рукой по волосам.

— Она не одна. С ней Аманда Таунли и другие друзья. Кроме того, Барбара с мужем присмотрят за ней.

— Хм! Она должна быть со мной!

Эдвард не счел нужным возражать. Что толку? — Мне жаль, что вы остаетесь при своем мнении, мама. У нас с Барбарой давно своя жизнь, и Элен устраивает свою судьбу. — Эдвард неспешно поднялся. — Вам тоже не худо бы задуматься о вашей будущности. Не то существование сделается для вас и вовсе несносным.

Эдвард вышел из комнаты, бесшумно притворив дверь. На слезы и полетевшие ему в спину угрозы никогда более не принимать его он не обратил ровно никакого внимания. Слова матери были пустым звуком: она принадлежала к числу женщин, которые готовы разыграть целый спектакль, лишь бы пробудить в окружающих чувство вины. Так было при жизни отца, так продолжалось и после его смерти.

Возвращаться к Таунли в подобном настроении было невозможно. Нервы Эдварда напряглись до предела. Он боялся, что в сердцах может ненароком сказать что-то, о чем впоследствии пришлось бы пожалеть, а потому решил прежде пропустить стаканчик бренди.

Уставившись на стакан с бренди, который держал в руках, Эдвард мысленно возвратился в дом Таунли. Вид счастливых Аманды Таунли и лорда Истклиффа доставил ему истинное удовольствие. Эдвард любил обоих всем сердцем и знал, что, даже будучи разными по складу своего характера, они все-таки имели довольно общего, чтобы составить гармоничную пару.

Затем Эдвард вспомнил виденную им на вечере молодую даму, с которой разговаривала Аманда. Он не знал ее, однако что-то показалось ему в ней смутно знакомым, и он невольно засмотрелся на женщину.

На ее лице, как в зеркале, отражались все чувства: неподдельная радость при встрече с Амандой, дружеское участие и приятное изумление. Они с Амандой, верно, секретничали о лорде Истклиффе и о мужчинах вообще. Аманда держала незнакомку за руки, стало быть, девушки были подругами.

Неделя встреч с таинственными незнакомками, подумал Эдвард, вспомнив о Дженни.

После трех встреч он только и знал о ней что имя. Об остальном же — кто она, знатная дама или компаньонка, откуда родом, есть ли у нее братья и сестры — он не имел ни малейшего представления.

Но что самое удивительное, Эдварда это ничуть не беспокоило. По крайней мере, он никогда бы не променял удовольствие от встреч с этой женщиной на более обстоятельные сведения о ней.

Однако вопрос о том, что могло заставить женщину пожелать оставаться инкогнито, не давал Эдварду покоя. Он, разумеется, не считал ее ни дамой полусвета, ни замужней женщиной, подыскивающей любовника, ибо ничто в ее поведении не указывало на то, что незнакомка желала бы сблизиться с ним. Она не интересовалась ни его состоянием, ни тем, кому он покровительствует, если вообще это делает.

Их встречи проходили в беседах, и именно поэтому Эдвард получал от них великое наслаждение. Дженни обладала живым умом и была гораздо более образованной, нежели большинство знакомых, но ни одна женщина с незапятнанным прошлым не будет держать свое имя в секрете, пряча лицо под вуалью, и Эдвард задавался вопросом, уж не скрывается ли она от мужчины.

Однако может ли молодая незамужняя женщина оставаться совершенно незамеченной? Судя по одежде и великолепной лошади, дама она не простая, и сопровождающий ее конюх — верное свидетельство ееблагородного происхождения. Она как-то обмолвилась о тетке и кузине. Значит, в Лондоне у нее родные. Появляется ли она в обществе со своими родственницами? Эдвард и сам редко бывал в свете, но лица завсегдатаев светских вечеринок ему примелькались, а часто слышимые там голоса были у него на слуху. Лицо Дженни он мог бы и не узнать, но ее низкий голос с хрипотцой узнал бы из тысячи. Этот голос пленял Эдварда, рисуя в воображении темные ночи и нежные объятья, сплетенные в безумстве страсти тела…

Решив, что мысли его унеслись уж слишком далеко, Эдвард встал и неохотно направился к двери. Для сладостных мечтаний было не время. Нужно привезти Элен домой и, быть может, попытаться разузнать, кто та незнакомка, к которой Эдвард уж было решился подойти, а также понять, отчего на ее лице в тот миг выразилось такое беспокойство.

Примерно в то же самое время Диана, Фиби и миссис Митчелл садились в экипаж, намереваясь отправиться домой, на Джордж-стрит.

— Какой чудесный вечер! — воскликнула Фиби, когда дверь экипажа закрылась. — Диана, ты не находишь?

Диана улыбнулась в ответ.

— Да, Фиби, вечер прелестный. Аманда так счастлива.

— Еще бы! Ведь она сделала прекрасную партию с лордом Истклиффом, — заметила миссис Митчелл. — Миссис Таунли вообще на седьмом небе. И леди Истклифф тоже довольна выбором сына. Брак обещает стать счастливым. Так, значит, Фиби, твой первый выход в свет тебе понравился?

— Очень. Капитан Уэтерби сказал мне, что такого веселья он еще не помнит.

Миссис Митчелл пристально взглянула на племянницу.

— Должна предостеречь тебя, Фиби: будь осторожна с капитаном Уэтерби. Ты только-только появилась в обществе. За оставшееся время у тебя появится много знакомых молодых людей. Капитан Уэтерби очень славный, но он второй сын, а потому не унаследует ни титула, ни имения.

Фиби с негодованием фыркнула.

— Для меня это неважно.

— А должно быть важно.

— Мне нравится человек, а не его деньги.

— И в этом нет ничего дурного. Но влюбиться в богатого мужчину, поверь, ничуть не труднее, чем влюбиться в бедняка. Выгоды же при этом несравнимо больше. Не говорил он тебе, есть ли у него надежда получить церковный приход после выхода в отставку?

Потрясенная, Фиби ничего не ответила. Ее молчание означало, что такого разговора не было.

— В карьере священника тоже нет ничего дурного, — продолжила миссис Митчелл. — Она заслуживает большого уважения и в высшей степени подходит младшему сыну. Но ты спроси себя, друг мой, по душе ли тебе подобный образ жизни. Ведь все может сложиться много удачнее, если ты получишь от супруга титул, к которому было бы не лишним иметь и состояние.

Фиби вздохнула.

— Возможно, вы правы, но я все же хочу выйти замуж по любви. Что в этом предосудительного?

— Ровно ничего, друг мой. Я и сама хотела бы, чтоб вышло по-твоему, но только при условии, что ты не будешь бедствовать, прозябая в богом забытой деревне, в доме приходского священника. Твоим родителям подобный союз пришелся бы не по вкусу. Но ты, я уверена, встретишь джентльмена, который подходил бы тебе во всех отношениях и в которого ты смогла бы влюбиться.

Тетушкины слова, по всей видимости, не убедили Фиби.

— А вот леди Элен Терлоу выходит замуж по любви. Какое это счастье!

Упоминание о леди Терлоу неприятно кольнуло Диану, и она натянуто спросила:

— Ты разговаривала с леди Элен?

— Да, когда ты беседовала с мисс Таунли. Леди Элен оговорилась, что объявлять о ее помолвке с лордом Дерлингом преждевременно, но она так счастлива, что не могла утерпеть и не поделиться новостью.

Диана с теткой переглянулись.

— Она рассказывала что-нибудь о своем женихе? — поинтересовалась миссис Митчелл.

— Лишь то, что, по ее мнению, он самый прекрасный человек во всем Лондоне. День свадьбы еще не назначен, но она надеется, что вопрос в скором времени решится. А я надеюсь, что еще встречу ее: она очень мила.

Уверившись, что о ее связи с лордом Дерлинге не было сказано ни слова, Диана с облегчением откинулась на сиденье. Странно, что Фиби стало известно о помолвке. Ведь сама Диана узнала об этом от тетки лишь по секрету. Но, впрочем, это к лучшему, думала Диана. Раз леди Элен не могла сдержаться от того, чтобы поведать о своей близкой свадьбе Фиби, то она, верно, захочет рассказать о ней и другим. А лорд Дерлинг вряд ли станет откровенничать с невестой о своей помолвке с Дианой. Если же об этом не заговорит он, остальные тоже будут молчать.

Диана прикрыла глаза, от души радуясь тому, что день близится к концу. Лишь сейчас она почувствовала, в каком напряжении пребывала весь вечер. Теперь, когда все благополучно закончитесь, на нее навалилась невыносимая усталость. Она ни в ком не заметила никакой неприязни или презрения по отношению к себе. Следственно, либо страсти улеглись, либо за четыре года история стерлась из памяти.

Лишь раз, когда Диане почудилось, будто Эдвард задумал подойти к ней, колени ее предательски задрожали, а сердце затрепетало. Однако спасительное появление лакея с запиской избавило ее от встречи, и после отъезда Эдварда вечер прошел без происшествий.

Диана надеялась, что и остальное время ее пребывания в Лондоне пройдет так же тихо и спокойно.

На следующее утро Диана отправилась на прогулку раньше обычного. Ее одолевали любопытство и тревога. Ей не терпелось выяснить, узнал ли ее Эдвард, а тревожилась она потому, что, если он ее узнал, его отношение к ней непременно изменится. Вчера у Таунли Эдвард так пристально смотрел на нее, что Диана испугалась: не догадался ли он, что всадница под вуалью и женщина на вечере — одно и то же лицо? Под густой вуалью нельзя было разглядеть лицо, но, бог знает почему, Эдвард ею, без сомнения, заинтересовался.

По пути в парк Диана перебирала в уме все возможные причины, вызвавшие его интерес к ней. Одна из возможных — Эдвард узнал в ней Дженни. Второй вариант — она показалась ему знакомой, и он желал разрешить свои сомнения. И последняя причина — он просто искал с ней знакомства.

Третий вариант Диана тотчас отвергла. С чего бы графу выделять ее из числа прочих присутствующих, более привлекательных дам?

Вспомнив о письме, которое передал Эдварду лакей, Диана принялась гадать, что такого могло быть в нем. Кто мог прислать недобрую весть на званый вечер, в разгар веселья?

В душе у Дианы поднималась сумятица, и она попыталась привести свои мысли в порядок. Искать ключ к этой загадке все равно бесполезно. Куда важнее уяснить, узнал ли ее Эдвард, и придумать, как быть, если ее тайна раскрыта.

Эдвард ждал ее на том же самом месте. Диана, вопреки намерениям не давать волю чувствам, как и всегда при встрече с графом, затрепетала от радости. От мрачной тени, лежавшей на челе Эдварда минувшим вечером, не осталось и следа. Граф выглядел совершенно безмятежным. При виде Дианы его взор прояснился, и перед ней мелькнул лучик надежды на то, что Эдвард не узнал ее, а значит, все остается по-прежнему.

— Доброе утро, Дженни, — приветствовал ее Эдвард. — Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, благодарю вас, Эдвард. — Простуда почти прошла, и Диане стало непросто говорить хриплым голосом. Однако она довольно в этом практиковалась, чтобы мистификация ее не была обнаружена. — А вы?

— Неплохо.

В ответе Эдварда Диане послышалось сомнение, и ее уверенность пошатнулась.

— Кажется, вас что-то тревожит.

— Ничего достойного вашего беспокойства. Можно ли было из этих слов заключить, что причина волнений Эдварда никак не связана с ней?

— Порой, поделившись невзгодами, мы переносим их легче, милорд. Если вам хочется поговорить о них, я буду рада выслушать вас.

Эдвард взглянул на Диану, а затем на конюха, державшегося в отдалении.

— Вы говорите, не зная источника моих переживаний, Дженни. Уверяю вас, дела семейные не всегда удостаиваются того же внимания, что и личные.

Услышав, что речь идет о семье, Диана слегка наклонила голову.

— Неурядицы есть во всех семьях, и они во многом сходны, а потому не могут быть совершенно безынтересны.

Эдвард посмотрел на Диану, пытаясь понять, являются ли ее слова лишь данью приличиям, или она и впрямь готова выслушать его.

— Извольте, я расскажу вам. Но помните: вы сами настояли на этом. Мои неурядицы связаны… с моей матерью.

С его матерью! Сделанное признание принесло Диане несказанное облегчение.

— Понимаю. И что ж это за неурядицы?

— Моя мать… человек непростой. С ней трудно, — с расстановкой проговорил Эдвард. — С тех пор, как умер мой отец. Ей давно пора оправиться от горя. Поначалу, признаюсь, я даже лелеял надежду на то, что она сможет снова выйти замуж, но теперь вижу всю иллюзорность моих чаяний. Горе сделалось частью ее жизни.

Опасаясь проявлять неприличное любопытство, Диана спросила:

— Так это затянувшееся горе вашей матери причина ваших невзгод, милорд?

— Не столько моих, сколько моей младшей сестры, — пояснил Эдвард. — Моя старшая сестра, Барбара, замужем, у нее своя семья. Но Элен всего семнадцать, и она живет с нами.

— Что именно вы подразумеваете, когда говорите, что с вашей матерью трудно?

Эдвард колебался, словно бы раздумывая, как много он может рассказать Диане.

— Главная беда в том, что она отказывается быть счастливой. Она требует нашего неотлучного присутствия.

— Она хочет, чтобы дети были подле нее, — уточнила Диана.

— Вот-вот. Вчера вечером, к примеру, мы все были приглашены на званый обед в честь помолвки одних наших близких знакомых. Но мать напрочь отказалась ехать. Она не устает повторять, что в день смерти отца жизнь для нее закончилась.

— Ее чувства можно понять, — заметила Диана.

— Да, но она прислала Элен записку, требуя, чтоб та немедленно возвратилась домой.

Ах, вот что это было за письмо!

— Вашей матери требовалась немедленная помощь?

— Нет. Ей просто стало одиноко и захотелось, чтобы кто-то был рядом.

— Понимаю. Так ваша сестра вернулась домой? — просила Диана, стараясь говорить как можно более непринужденно.

— Нет, я не показал ей письма, — признался Эдвард, не выказывая ни малейшего чувства вины, — возможно, вы сочтете мой поступок неблаговидным, но я, узнав почерк матери, догадался, что могло содержаться в записке. И еще я подумал, что, если матери нездоровится и нужна помощь, от моего присутствия будет больше толку, чем от сестры. Я прочитал письмо и решил сам отправиться к ней. Стоит ли говорить, что мы поссорились и расстались врагами. — Эдвард устремил взгляд вдаль. — С тех пор я не нахожу себе покоя.

Диана опустила глаза. Она прекрасно понимала переживание графа. Бывает, в семье царит согласие, но каждый меж тем чувствует себя одиноким. В семье же, где мир и согласие отсутствуют, люди страдают еще больше.

— А что леди Элен? Как она относится к просьбам матери?

— Сказать по чести, не знаю. Она не откровенничает со мной. Разница в возрасте между нами слишком велика. С Барбарой мы ближе, благодаря силе ее духа и живости нрава, а также тому, что мы почти ровесники. Элен прелестное дитя, но она довольно легкомысленна.

— Способность не терять силы духа или, если угодно, умение постоять за себя я всегда считала важным свойством характера женщины, — проговорила Диана. — Тогда ни муж, ни общество не смогут запугать ее.

Эдвард улыбнулся в знак согласия.

— Тут я за нее спокоен. Будущий муж Элен благородный человек. Он богат, и у меня нет причин заподозрить его в женитьбе по расчету. Лучшего мужа ей и не пожелаешь.

Это утверждение Диана оспаривать не могла, хотя ей хотелось кричать во весь голос, открыть Эдварду глаза, ибо она тоже когда-то верила в благородство лорда Дерлинга.

Диана на мгновение умолкла, прислушиваясь к топоту копыт.

— Вы пробовали поговорить с вашей матушкой? — наконец спросила она. — Быть может, горе так завладело ею, что она уж и сама не знает, как преодолеть его.

Эдвард вздохнул.

— Я говорил с ней, и не раз. После смерти отца мы много времени проводили вместе, но и тогда все было напрасно. Она мало слушала меня. Поначалу я проявлял терпение, полагал, что ее страдания — горе вдовы, которое со временем должно утихнуть, но время шло, и ничего не менялось. Я сдался. Терпение — большое достоинство, но мне его не хватило. Мать окружали дети и друзья, но она замкнулась в себе, и друзья перестали к ней приезжать.

— Чужое горе часто трудно понять, — тихо промолвила Диана. — Каждый переживает его по-своему, и порой окружающим эти переживания непонятны.

— Да, но моя мать попросту не захотела пережить свое горе. Она по-прежнему в трауре. Порой мне кажется, ее скорбь — способ убежать от жизненных треволнений, — сказал Эдвард с отчаянием. — Если б мать хоть пыталась жить дальше, боролась, я бы, по крайней мере, жалел ее. Но, видя, как она безжалостно поступает со своими близкими… со своей жизнью…

Едва ли сознавая, что делает, Диана положила свою руку на руку Эдварда.

— Ручаюсь вам, Эдвард: время излечит ее. Страдания никому не приносят радости. Я свято верю, что стремление подняться над своими горестями заложено в человеке природой. Быть может, столь неутешная печаль призвана доказать, как глубоко она любила вашего отца.

— Никто никогда не смел усомниться в этом. Люди скорее были склонны ставить под вопрос его любовь к ней. — Эдвард со вздохом понурился. — К сожалению, она отвращает от себя всех, кто любит ее. — Эдвард накрыл рукой пальцы Дианы и слегка пожал их. — Однако довольно о моих невзгодах. Они не должны становиться предметом наших с вами бесед. Очень любезно было с вашей стороны выслушать меня, Дженни. — Убрав руку, Эдвард распрямился в седле. — Недавно я имел удовольствие ознакомиться с книгой Вильяма Роско, в которой описывается жизнь Лоренцо ди Медичи. Вам не доводилось прочесть ее?

Диана уже успела привыкнуть к резкой смене тем, характерной для их общения, и потому не удивилась заданному вопросу. Она ответила отрицательно, заметив, однако, что знакома с другими сочинениями этого писателя и от их прочтения получила огромное удовольствие. Далее разговор зашел о достоинствах первой книги упомянутого автора и об его писательском таланте. Время промелькнуло незаметно, и не успела Диана оглянуться, как ей уже пришло время возвращаться. К ее изумлению, Эдвард, прощаясь, завладел ее рукой и поднес к своим губам.

— Благодарю вас, прекрасная дама, за то, что выслушали меня. Ваша любезность превышает все, что только можно ожидать от столь краткого знакомства.

В замешательстве Диана не нашлась что ответить. Искренняя благодарность Эдварда за такую малость глубоко тронула ее. От тепла его губ, которое Диана ощутила даже через тонкую кожу перчаток, у нее закружилась голова. Она поймала себя на том, что пытается вообразить, какие чувства проснулись бы в ней, коснись он губами ее кожи… ее губ…

— Но это… то, в чем друг никогда не откажет, — проговорила Диана с запинкой, высвобождая руку. Господи, что же это такое! Хорошо еще, что ее лицо скрыто под вуалью.

— А мы с вами друзья, Дженни?

— Хотелось бы на это надеяться. Иначе зачем эти встречи?

— Для встреч у людей могут быть самые разные уважительные причины.

— Но разве потребность в дружбе не достойна уважения? — сказала Диана. — Человек может быть храбрецом, художником или гениальным ученым. Но что он без друзей? С кем он разделит радость от своих достижений?

Эдвард улыбнулся.

— Вы это очень верно подметили. Быть может, наши встречи в сумраке парка лишь краткий миг безмятежного спокойствия, дивная интерлюдия в мире, где каждый из нас принужден играть роль, которая не всегда приходится по вкусу. Как бы то ни было, но я очень дорожу нашими встречами и надеюсь, вы и впредь не откажете мне в этом удовольствии.

Как он прав, подумала Диана. Да, она и сама, вопреки всему, хотела продолжения их встреч. Недозволенные чувства — нежность, привязанность, участие — завладевали ею, умножая ее страдания. Диана почла за благо промолчать и, склонив голову, неспешно повернула домой, возблагодарив Всевышнего за то, что характер ее отношений с Эдвардом не обязывает ее говорить всегда только правду или отвечать на все вопросы.

Глава шестая

Днем Аманда Таунли нанесла визит на Джордж-стрит, чтобы пригласить Диану с Фиби пройтись вместе по магазинам.

Фиби пришла в восторг, а первым побуждением Дианы было отказаться: она избегала людных мест. Однако роль компаньонки обязывала ее следовать пожеланиям кузины, а потому отказать ей в удовольствии было нельзя, и девушки отправились на Беркли-сквер, где Аманда намеревалась справиться, готов ли ее свадебный наряд.

Стоял погожий день, и Диана решила получить удовольствие, по крайней мере, от прогулки. Она надела новое элегантное голубое платье, синюю мантилью и прелестную шляпку с лентами того же оттенка. Аманда в своей щегольской зеленой мантилье, накинутой поверх светло-зеленого платья, выглядела настоящей модницей.

Разговор вскоре зашел о близящейся свадьбе Аманды, которая обещала стать знаменательным событием. Аманда заметила, что большую часть гостей составляют многочисленные родственники жениха, и что их непременное присутствие на торжестве было желанием ее будущей свекрови.

— Ее к этому обязывает положение в обществе, — ответила Диана. — Хорошо, что ты с ней поладила. Дурные взаимоотношения со свекровью способны испортить даже счастливый брак.

— Я и сама не нарадуюсь, — призналась Аманда, когда Фиби отошла на минуту, чтобы разглядеть выставленные в витрине товары. — В особенности с тех пор, как узнала, что она желала сыну невесту только из титулованного рода.

Диана нахмурилась.

— Она сама тебе в этом призналась?

— Нет. Я слышала об этом от близких их семье людей еще до нашего с графиней знакомства. У меня нет причин сомневаться в достоверности их слов. Ведь Джордж и правда женится на неровне. При этом приданое за мной весьма скромное.

— А любовь? — мягко спросила Диана. — Ее не принимали в расчет?

— Что до меня, то лишь ее я в расчет и принимала, — ответила Аманда. — Джон уверяет, будто для него это тоже самое главное, и я ему верю. Он благороднейший и добрейший человек, хотя может показаться чопорным. После того, как мне довелось познакомиться поближе с другими мужчинами, я считаю эти его качества и вовсе бесценными.

Что-то в тоне подруги заставило Диану полюбопытствовать:

— Лорд Истклифф — твоя первая любовь?

Реакция Аманды глубоко поразила ее. Притворившись, будто не расслышала вопроса, та принялась с преувеличенным вниманием рассматривать выставленные в витрине фарфоровые фигурки собачек.

— Диана, посмотри! Разве это не чудо? Мне непременно нужно купить парочку для сестры Джона. Она их коллекционирует.

Уловка Аманды была очевидна и озадачила Диану еще больше.

Что за связь была у Аманды? Почему она избегала говорить о ней?

— Ты будешь на балу у Иглмонтов? — спросила Аманда, когда девушки продолжили путь.

Диана не помнила, чтоб им присылали приглашение, но Фиби тотчас заметила, что утром, кажется, его видела.

Аманда улыбнулась.

— Будем надеяться. Балы, которые дает леди Иглмонт, широко известны. Я была у нее прошлым летом на званом вечере. Было весело, море живых цветов. Ей, верно, приходится нанимать целую армию садовников.

Аманда продолжила с жаром описывать бал, а Диана слушала ее и только диву давалась: никогда раньше подруга не уклонялась от ответов.

— Смотрите! Леди Элен! — воскликнула Фиби. Ее внимание было приковано к маленькому двухколесному экипажу, остановившемуся посреди улицы. — Интересно, кто этот джентльмен с ней? Здравствуйте, леди Элен!

Люди, вышедшие из экипажа, обернулись на приветствие. Леди Элен помахала рукой.

— Здравствуйте, мисс Лоуден! — воскликнула она, затем, взяв под руку своего спутника, направилась к ним через улицу.

Сердце у Дианы замерло и через мгновение бешено забилось. Эдвард! Что же делать? О господи, сделай так, чтобы он меня не узнал! Только не здесь, только не сейчас!

— Лорд Гартдейл, какая приятная встреча, — с дружелюбной улыбкой проговорила Аманда.

Эдвард улыбнулся дамам.

— Мне тоже чрезвычайно приятно, мисс Таунли, в такой прекрасный день встретить таких прекрасных дам.

— Вы очень любезны.

Эдвард посмотрел на Диану, и у нее захватило дух. Его глаза с убийственной медлительностью изучали ее черты, задерживаясь на ее глазах и волосах. Лицо его оставалось непроницаемым.

Наконец граф почтительно поклонился.

— Боюсь, я не имел чести быть представленным вашим спутницам, мисс Таунли.

— В самом деле? — На лице Аманды выразилось удивление. — Простите меня, я думала, вы познакомились на вечере. Раз так, то позвольте представить вас моей дорогой подруге мисс Диане Хепворт и ее кузине мисс Фиби Лоуден.

— Мисс Хепворт, мисс Лоуден. — Эдвард повернулся к сестре. — Моя младшая сестра леди Элен Терлоу.

Леди Элен улыбнулась Фиби, с которой уже была знакома, и, обратившись к Диане, к немалому ее удивлению, протянула ей руку.

— Очень приятно, мисс Хепворт.

Диана с улыбкой пожала протянутую ей руку.

— Рада знакомству, леди Элен.

Так, значит, это она будущая супруга лорда Дерлинга. Девушка была прелестна, с ясными ярко-голубыми глазами и прекрасной кожей. Однако стоило Диане обменяться с ней несколькими фразами, и она поняла, как прав был Эдвард на ее счет. Это было совершенно бесхитростное, простодушное создание. Девушка никогда не смогла бы противостоять мужчине, который задумал взять над ней власть и подчинить своей воле.

— Где вы живете, мисс Хепворт? — поинтересовался лорд Гартдейл, отвлекая Диану от размышлений о его сестре.

На мгновение Диана позабыла, какую роль играет, и уж было вознамерилась заговорить низким, хриплым голосом, каким говорила Дженни, но вовремя одумалась.

— В Уитли, милорд. В Хартфордшире.

Эдвард учтиво поклонился.

— Я хорошо знаю Хартфордшир, но этого города, признаюсь, не припомню.

— И немудрено. Уитли очень мал.

— Но, верно, очень мил. Вы в Лондоне надолго?

— Только на время светского сезона, — отвечала Диана голосом, совершенно не походившим на голос Дженни. — Это первое появление Фиби в обществе. Мы гостим у тетки, миссис Митчелл, на Джордж-стрит.

Эдвард улыбнулся.

— Я хорошо знаком с вашей тетушкой. Передайте ей от меня поклон. Очень сожалею, что вчера не имел счастья говорить с ней.

— Эдвард, ты не против, если я присоединюсь к дамам? — спросила леди Элен. — К торговцу льняными товарами можно съездить и потом. Мне хочется побыть с подругами.

Эдвард посмотрел на сестру, и взгляд его смягчился. Он, несомненно, всем сердцем любил ее.

— Если хочешь, и если дамы не возражают…

— Ничуть, лорд Гартдейл, — поспешила уверить его Аманда. — Мы будем рады обществу леди Элен.

— Тогда я зайду в табачную лавку, и буду ждать тебя здесь… — Эдвард посмотрел на часы, — через час?

Сестра пришла в восторг.

— Прекрасно! Спасибо, Эдвард!

— Рад познакомиться с вами, мисс Хепворт, мисс Лоуден, — проговорил Эдвард, приподнимая шляпу. — Надеюсь, ваше пребывание в Лондоне будет приятным.

Диане почудилось, будто взгляд его задержался на ней немного дольше, чем это было дозволено приличиями, но она лишь широко улыбнулась в ответ и сделала реверанс.

— Благодарю вас, лорд Гартдейл, я тоже на это надеюсь.

Тепло улыбнувшись Аманде, Эдвард повернулся и зашагал прочь. Он забрался в экипаж, бросил пареньку, державшему поводья, монетку, и пара вороных тронулась рысью.

Диана посмотрела ему вслед, гадая про себя, что мог означать этот долгий взгляд.

Аманда предложила отправиться в чайную «У Гантера» на Беркли-сквер, и ее все поддержали, в особенности Фиби, которая до сих пор лишь слышала об этом восхитительном заведении. После пережитого волнения Диана, почувствовавшая слабость, тоже не возражала, радуясь возможности присесть и отдохнуть.

Эдвард не узнал ее. Иначе она все поняла бы по его глазам. Тем не менее, Диана решила, что ей отныне следует соблюдать самые строгие предосторожности. Если она ненароком забудется и заговорит не тем голосом, последствия могут быть ужасными!

До чего же отвратительна ложь, думала Диана. В этот миг она даже пожелала, чтобы Фиби влюбилась и поскорее вышла замуж за капитана Уэтерби. Тогда ей можно было б, наконец, уехать в деревню, вернуться к своей прежней жизни и не беспокоиться о том, что ее секреты могут быть раскрыты.

Эдвард стоял у магазинного прилавка, ожидая, пока ему приготовят смесь табака, и тщетно силился припомнить, где видел мисс Хепворт раньше, ибо он готов был дать голову на отсечение, что уже где-то встречал ее. То же самое ощущение преследовало его вчера на протяжении всего вечера.

То обстоятельство, что сама мисс Хепворт его, по всей видимости, не узнавала, для Эдварда ровно ничего не значило. Эдвард готов был поручиться, что когда-то уже видел ее. Может быть, при дворе? Или в обществе? Мисс Хепворт, судя по ее возрасту, уже несколько лет как выезжает. Но отчего ж тогда он никак не вспомнит, где встречал ее? Ведь у Эдварда была хорошая память на имена, а тем более на лица.

Быть может, она напомнила ему кого-то другого? Эдвард перебрал в памяти всех знакомых дам, пытаясь отыскать женщину со схожими чертами лица.

Купив табаку, он снова сел в экипаж и, прежде чем вернуться на Беркли-сквер, заехал еще в пару мест. Эдвард не боялся опоздать: он рос с сестрами, и женская природа была ему прекрасно знакома. Женщины за разговорами не замечали времени. И поэтому тоже Эдвард предпочитал мужское общество.

Однако, вспомнив о Дженни, он решил, что все-таки, видимо, не вполне справедлив. Дженни, наверное, не опаздывает. Эта женщина ко всему относится серьезно и умеет ценить чужое время.

Поймав себя на том, что снова думает о Дженни, Эдвард нахмурился. Она все более и более занимала его мысли, а это не сулило ничего хорошего. Как бы ни влекло его к этой даме, никаких близких отношений у него с ней сложиться не могло. Эдвард нес ответственность за семью, а она женщина с прошлым.

Это ясно как день.

* * *

Ожидания Эдварда подтвердились. Прибыв на Беркли-сквер, он обнаружил, что дамы еще в чайной «У Гантера». Они весело болтали и смеялись за столом, как будто знали друг друга целую вечность.

При знакомстве с Дианой Хепворт Эдвард никак не мог отвести от нее глаз и теперь снова про себя отметил, до чего она хороша. Ее блестящие каштановые волосы, гладко зачесанные назад, подчеркивали совершенство ее черт. Темные брови и ресницы великолепно оттеняли ее гладкую, бархатистую, словно персик, кожу.

Он бы так и остался стоять, разглядывая лицо девушки, если б мисс Лоуден, подняв голову, не перехватила его взгляд.

— Лорд Гартдейл!

Все дамы, как одна, обернулись. Мисс Лоуден и мисс Таунли встретили его приветливой улыбкой, а мисс Хепворт, коротко взглянув на него, тотчас отвела глаза. Странно, при знакомстве она не казалась такой застенчивой.

Улыбка Элен тотчас померкла.

— Что, уже пора? Как незаметно промелькнуло время.

— Прошло больше часа, — заметил Эдвард.

— Вам не хочется возвращаться домой, леди Элен? — спросила мисс Лоуден.

Элен вздохнула.

— Почему же? Хочется, только вот… Ох, поскорей бы выйти замуж, заиметь собственный дом.

— И любящего мужа, — мечтательно прибавила мисс Лоуден.

Дамы ее поддержали. Все, кроме мисс Хепворт, которой вдруг — Эдвард это заметил — стало не по себе.

— Разумеется, быть женой благородного человека большая ответственность, — продолжила мисс Лоуден, не замечая сдержанности своей кузины. — Я страстно желаю выйти замуж и, надеюсь, справлюсь со всеми обязанностями, которые налагает супружество.

Губы Эдварда дрогнули.

— А какие, вы думаете, у жены обязанности, мисс Лоуден?

— Вести хозяйство в доме супруга и повелителя, — сказала Аманда с лукавым блеском в глазах. — Жена должна уметь справляться с хозяйством, руководить прислугой, быть заботливой матерью и оказывать радушный прием гостям.

— О да, это самые необходимые качества, — пробормотал Эдвард.

— А вы что думаете об обязанностях супруги, мисс Хепворт? — простодушно поинтересовалась Элен.

Эдвард с любопытством посмотрел на Диану, которая, оказавшись в центре внимания, смутилась еще больше.

— Я тоже полагаю, что… жена должна уметь многое, — начала она, откашлявшись. — Но важнее всего, как мне кажется, быть мужу другом и надежной опорой.

— Ты думаешь, муж и жена должны быть друзьями? — переспросила Аманда.

— Да, супругов должны связывать не только повседневные дела. Они должны разговаривать не только о детях, лошадях и прислуге.

— А я думаю, что самое главное — это любовь! — воскликнула мисс Лоуден. — Все зиждется только на любви, вы не согласны со мной?

— А каково ваше мнение на сей счет, мисс Хепворт? — спросил Эдвард небрежно. — Любовь вы цените так же высоко, как дружбу и задушевные разговоры?

— Конечно, но настоящей любви без дружбы быть не может.

— Но может быть страсть.

Все девушки разом вспыхнули, в том числе и мисс Хепворт, но глаз она при этом не опустила.

— Полагаю, это обстоятельство… тоже нельзя исключать, — согласилась она. — Но, как известно, даже самая пылкая страсть со временем гаснет. Любовь же, напротив, крепнет с каждым днем и приобретает все большую ценность.

— Я всегда считала, что без взаимного уважения и доверия брак невозможен, — проговорила Аманда. — Что, как не чувство долга по отношению друг к другу, может послужить основой для длительного и крепкого союза?

— Вы совершенно правы, — подтвердила мисс Лоуден. — Я никогда не соглашусь выйти замуж за человека, пока не уверюсь в серьезности своих чувств. А полюбить мужчину, который не вызывает у меня восхищения и уважения, я никогда не смогу.

Оживленная дискуссия происходила главным образом между Амандой и мисс Лоуден. Время от времени Элен вставляла свои робкие замечания. Но мисс Хепворт хранила молчание, и это показалось Эдварду весьма странным и любопытным одновременно.

— Пойдем, Элен, вы закончите этот разговор как-нибудь в другой раз, — вмешался Эдвард, решив, что с него довольно женской болтовни. — Быть может, уже после твоей свадьбы.

— Но тогда будет слишком поздно! — воскликнула Диана.

За этим возгласом последовало изумленное молчание. Три женщины разом посмотрели на Диану, взгляд которой был устремлен на Эдварда, и ему показалось, что она ждет от него ответа.

— Что будет поздно, мисс Хепворт? — мягко спросил он.

— Поздно… увериться, что джентльмен, за которого она вышла замуж… человек, которому можно доверять и который достоин уважения.

— Вы ставите под сомнение честность всех мужчин без исключения или только некоторых?

— Меня беспокоит честность только тех мужчин, за которых выходят замуж мои подруги, — отвечала Диана. — Прочие меня не интересуют.

Эдвард безмолвно смотрел на нее. Отчего ему почудилось, будто Диана вкладывает в свои слова какой-то особый смысл?

— Интересно, интересно. Но все же, боюсь, эту дискуссию следует отложить до другого раза, — ответил Эдвард, глядя на нее в упор. — Элен нужно возвращаться домой.

Эдвард ждал ответа, но Диана отвернулась, и ему не удалось ничего прочитать в ее прекрасных голубых глазах.

— Благодарю вас, лорд Гартдейл, за то, что позволили леди Элен побыть с нами, — сказала Аманда, поднимаясь со своего места. — Передавайте привет вашей матушке. Мне очень жаль, что я не имела удовольствия видеть ее вчера на вечере.

Эдвард поклонился.

— Непременно передам, мисс Таунли. Всего хорошего.

Граф окинул девушек взглядом. На лице Аманды было довольное выражение, на лице мисс Лоуден — радостное возбуждение, а мисс Хепворт не подняла на него глаз. Лишь когда он направился к выходу, она, обернувшись, посмотрела на него. В ее взгляде не было ни раздражения, ни надменности. В нем была мольба. Этот взгляд Эдвард запомнил надолго.

По возвращении домой Фиби тотчас же поднялась к себе, чтобы передохнуть. Они возвратились от Таунли далеко за полночь, и девушка, не привыкшая к подобному распорядку дня, чувствовала себя немного усталой.

Диане же было не до отдыха. Она прошла в гостиную, где сидела тетка с мирно посапывающим у ее ног Чосером, и рассказала ей в подробностях все, что произошло за день.

— Занятно, — проговорила миссис Митчелл. — Ты уверена, что ни лорд Гартдейл, ни его сестра не имеют ни малейших сомнений относительно лорда Дерлинга?

— Ни малейших. Иначе я бы сразу поняла, — ответила Диана, расхаживая по комнате. Она ни на миг не присела с того самого момента, как вошла в гостиную. — Я как бы невзначай заметила, что женщине важно узнать все о своем будущем муже до свадьбы, но вот поняли ли меня?

— Не знаю, так ли уж это важно. Я допускаю, что лорд Дерлинг действительно любит Элен и что в этом случае его порокам не придадут значения.

— В любом случае Элен и ее ближайшие родственники должны узнать об этом сейчас, до свадьбы, — сказала Диана, резко останавливаясь. — А как сказать женщине, что ее жених — жестокий человек?

— По-моему, куда важнее, чтоб об этом знали леди Гартдейл или ее сын: только они в силах помешать браку. — Миссис Митчелл испытующе посмотрела на племянницу. — Ты говоришь, тебе нынче представили лорда Гартдейла, и он тебя не узнал?

— Мне так показалось.

— А тебе не приходило в голову, что твоя история ему неизвестна, душа моя? Ведь твой разрыв с лордом Дерлингом случился после смерти старого графа, когда лорд Гартдейл со своими домашними жил в деревне.

— Возможно, он ничего не знает. Но может статься, он просто не связал мое имя с этой историей.

— А может, он просто не придает ей значения.

— Возможно ли это? — воскликнула Диана. — Ведь его сестра помолвлена с тем, кого я, вероломная, оставила. Если лорд Гартдейл высоконравственный человек, он, без сомнения, не стал бы улыбаться женщине, которая так жестоко обошлась с его будущим зятем.

— Кстати, о нравственности. Друг мой, изволь объяснить, наконец, что за отношения у вас с лордом Гартдейлом? — спросила тетка. — Вчера я ни о чем не допытывалась лишь потому, что была без сил.

Вспомнив о своем обещании, Диана отчиталась перед теткой обо всех своих прогулках с графом в Гайд-парке, упомянув между прочим о его настойчивом желании продолжить знакомство с Дженни.

— Не знаю, что и сказать тебе, моя дорогая! — в изумлении воскликнула миссис Митчелл. — Один из самых завидных женихов Лондона просил тебя о тайных свиданиях…

— Они не тайные.

— Как же не тайные? Ты встречаешься с мужчиной под вуалью, говоришь чужим голосом.

Диана залилась краской.

— Они были бы тайными, если б мы встречались украдкой в каком-то заброшенном доме.

Тетка многозначительно вскинула брови.

— А вот это, друг мой, было бы уже безнравственным.

— Именно. Но мы с лордом Гартдейлом встречаемся в людном месте, на глазах у вашего конюха.

— А если бы тебе сообщили, что Фиби таким же образом встречается с капитаном Уэтерби? Ты одобрила бы это?

Диана замялась.

— Во всяком случае, я бы не сказала, что это дурно.

— А зря, ибо это дурно, — твердо проговорила миссис Митчелл. — Ни к чему доброму не приведут эти ваши прогулки, Диана. Они пагубны и для твоего сердца, и для твоей репутации. Какого, ты думаешь, лорд Гартдейл о тебе мнения? Ведь он считает тебя женщиной с прошлым.

— Да, но он не знает, кто я такая! Для него я просто Дженни. А раз он никогда не встречал Дженни в обществе, то, что за важность?

— Это может оказаться очень важным. Однако обратимся к делам, на которые я могу повлиять. Думаю, у нас все же есть способ помочь леди Элен.

— Что за способ? — с надеждой спросила Диана.

— Мы можем наведаться к леди Гартдейл. Диана широко раскрытыми глазами уставилась на тетку.

— Не хочешь ли ты сказать, что мы должны попытаться уговорить ее воспрепятствовать браку?

— Конечно же, нет. Это было бы в высшей степени неучтиво. Но мы можем навестить леди Гартдейл, завести разговор о том, о сем и в светской, ничего не значащей беседе ненавязчиво выведать у нее, допускает ли она, что ее будущий зять не так уж безупречен, как она думает.

— Полагаю, я не очень-то опытна в подобных ненавязчивых расспросах.

— Зато я в этом опытна. — Миссис Митчелл подмигнула Диане. — Это весьма полезное качество для жены. Но ты слишком взволнованна. Нынче вечером мы званы к леди Олдсворт. Поэтому успокойся и думай только о предстоящем вечере. Мы немного повременим, — сказала миссис Митчелл с видимым удовлетворением от принятого ею решения. — За несколько дней ничего страшного не случится.

Глава седьмая

Диана всегда любила музыкальные вечера. Ценительница хорошей музыки, она требовательно относилась к исполнителям. Но на сей раз мастерство певицы и пианиста, приглашенных на вечер к леди Олдсворт, было выше всяких похвал. Певица с восхитительным сопрано — черноволосая красавица, в жилах которой текла итальянская кровь, — исполнила ряд музыкальных произведений от Глюка до Моцарта, продемонстрировав высочайшее мастерство и поразительный диапазон голоса.

— Чудесно! — воскликнула Диана по окончании первого отделения, когда они с теткой и кузиной поднялись со своих мест. — Давно я не слышала такого пения.

— Настоящий талант, — согласилась миссис Митчелл, обмахиваясь веером. — А судя по толпе мужчин, собравшихся вокруг нее, она привлекательна не только своим голосом. Фиби, тебе понравился твой первый музыкальный вечер?

Фиби, будто очнувшись ото сна, встрепенулась и подняла на тетку глаза.

— Да, тетя, мне все очень понравилось.

— Но?..

Фиби очаровательно покраснела. — Мне, правда, понравилось. Просто… я надеялась встретить здесь капитана Уэтерби.

— Возможно, у него другие планы на вечер, — сказала Диана, пытаясь смягчить разочарование кузины. — Может быть, он вообще не любитель музыки.

В зеленых глазах Фиби блеснула надежда.

— Ты так думаешь?

— Иначе я бы этого не говорила. Но вообще-то тетя Изабел права: нужно уметь скрывать свои чувства, Фиби. В сердечных делах инициатива должна принадлежать мужчине.

Фиби вздохнула.

— Неужели, встретив человека, нельзя сразу понять, составит ли он тебе подходящую пару?

Диана колебалась, не зная, что на это ответить. Она когда-то считала лорда Дерлинга подходящим ей человеком, и вот чем это обернулось!

— Фиби, можешь пообещать мне? — уклоняясь от прямого ответа, спросила Диана. — Дай слово, что не будешь принимать скоропалительные решения и, прежде чем отдать свое сердце мужчине, сначала хорошенько узнаешь его.

— Диана права, Фиби, — сказала миссис Митчелл. — Замуж выходят на всю жизнь, запомни это. Поэтому всегда лучше повременить, узнать человека поближе, чем обмануться потом, когда уж ничего нельзя поправить.

Как это верно, думала Диана, вспоминая свою историю. Оставалось надеяться, что Фиби, прислушавшись к мудрым советам тетки, сможет избежать чужих ошибок.

Возвращаясь в зал ко второму отделению концерта, Диана заметила Эдварда в компании сэра Лоренса Динмотта, с которым Диана познакомилась еще в свой первый сезон. Сэр Лоренс состоял в близкой дружбе с лордом Дерлингом, и поэтому Диане было неприятно встречаться с ним.

Диана поспешно отвела взгляд, прошла в переполненную залу и поспешила занять свое место в надежде, что осталась незамеченной. Отчего-то она была уверена, что Эдвард непременно подойдет к ней, а желания говорить с графом в присутствии сэра Лоренса у нее не было.

Несколько минут спустя снова зазвучало сопрано, и Диана, заслушавшись, на какое-то время позабыла о своих тревогах. С непогрешимой точностью и изяществом певица брала ноты, одухотворяя музыку глубиной своих чувств. Весь зал заворожено слушал ее, а в конце выступления разразился бурными аплодисментами. Певицу тотчас со всех сторон обступили ее почитатели, главным образом мужчины, желающие выразить ей свое восхищение и, несомненно, завязать более близкие отношения. К последним, заметила Диана, относился и сэр Лоренс Динмотт. Но где же Эдвард?

— Миссис Митчелл, как приятно снова вас видеть.

Чуть не вскрикнув от неожиданности, Диана обернулась и увидела его прямо перед собой.

— Вы очень любезны, лорд Гартдейл, — ответила тетка с непринужденностью светской дамы, умеющей выходить из любых ситуаций. — Мне, право, очень жаль, что нам с вами не довелось поговорить на званом вечере. Едва вы появились, как вас уж нет.

— Увы, мне нужно было отлучиться по важному делу, — ответил Эдвард. — А когда я вернулся, вы со своими спутницами уже уехали. Поэтому я решил не упустить возможность и поговорить с вами нынче вечером. — Повернувшись к Диане и Фиби, лорд Гартдейл поклонился.

Добрый вечер, лорд Гартдейл, — ответили девушки.

— Как поживает ваша матушка, милорд? — осведомилась миссис Митчелл. — Я удивилась, не встретив ее на вечере у Таунли: ведь ваши семьи очень близки.

— Она не совсем здорова. — Эдвард улыбнулся, как ни в чем не бывало. — К слову сказать, именно по этой причине мне пришлось уехать.

— Вот как? Надеюсь, ничего серьезного? Диана пристально следила за графом. Его лицо ничем не выдавало его истинных чувств.

— О, нет. Но, как известно, после смерти отца здоровье ее пошатнулось, и нервы ее расстроены. Я не оставляю надежду на ее выздоровление, но пока, к сожалению, она слишком часто чувствует недомогания.

— Очень жаль. Она принимает?

Диана напряглась, понимая, к чему клонит тетка.

— Она не заявляла, что не принимает, — ответил Эдвард, — но гости у нее бывают крайне редко.

— Тогда, быть может, она не откажется нас принять? — с сияющим лицом спросила миссис Митчелл. — Знаю по себе: когда я не в духе, лишь веселое общество способно поднять мне настроение.

Диана потупилась. Она отлично помнила, что, когда тетка пребывала в дурном расположении, ничто так ее не раздражало, как непрошеные гости. Эдвард с осторожностью ответил:

— Трудно сказать, как она к этому отнесется. Но если вы хотите приехать к ней, я вас отговаривать не стану. Во всяком случае, Элен всегда будет вам рада.

— Стало быть, решено, — ответила миссис Митчелл. — Будем счастливы в скором времени навестить вашу матушку и вашу сестру.

— Я ничего им не скажу, чтобы ваш визит стал приятным сюрпризом. — Эдвард перевел взгляд на Диану. — Вам нравится концерт, мисс Хепворт?

— Очень, — ответила Диана. — Потрясающий голос! Поразительный диапазон! Такие богатство и чистота звука нечасто встречаются у сопрано.

Эдвард улыбнулся.

— Это правда.Поэтому я, как правило, предпочитаю меццо-сопрано. Полагаю, у этой синьорины большое будущее.

— Если она не променяет его на более многообещающую профессию, — пробормотала миссис Митчелл, глядя на окруженную кавалерами певицу — Что вы имеете в виду, тетя? — спросила Фиби, в недоумении морща лоб. — Если она великолепная исполнительница, то отчего ж ей менять искусство на какое-то другое, более прозаичное занятие?

Диана метнула взгляд сперва на тетку, которая только теперь поняла, что сболтнула лишнее, а потом на Эдварда, который, по всей видимости, с трудом сохранял на лице бесстрастное выражение.

— Случается, что перед женщинами с таким талантом, как у синьорины Анджелини, открываются иные перспективы, мисс Лоуден, — ответил Эдвард. — Но эту певицу Бог наделил таким вокальным даром, что, вы правы, было бы весьма печально, если бы она бросила пение. Остается только надеяться, что, делая музыкальную карьеру, она будет развлекать общество лишь своим пением.

— Да… как раз это я и имела в виду, — поспешно подтвердила миссис Митчелл.

Эдвард почтительно поклонился.

— А теперь, дамы, позвольте мне оставить вас. Желаю вам приятно провести остаток вечера.

— Было… очень приятно, — проговорила Диана, когда лорд Гартдейл удалился.

— Да. — Миссис Митчелл откашлялась. — Фиби, душенька, потрудись занять для нас столик в той зале. Леди Олдсворт устраивает угощение. Я, например, не отказалась бы от чашечки чая.

— Конечно, тетя, — с готовностью воскликнула Фиби, радуясь возможности быть полезной.

Когда Фиби ушла, миссис Митчелл сокрушенно покачала головой.

— Боже мой! Просто ума не приложу, что на меня такое нашло, как я могла допустить такую бестактность. Слава богу, лорд Гартдейл выручил меня!

— Даже я почти поверила, что вы имели в виду нечто другое, — со смехом проговорила Диана. — Но что до визита к его матери, я надеюсь, вы хорошо себе представляете, на что идете. Теперь отказаться от визита к леди Гартдейл невозможно.

— Я тоже на это надеюсь, — ответила миссис Митчелл, кивая проходившим мимо знакомым. — Я согласна с тобой: леди Гартдейл должна узнать, что за птица этот лорд Дерлинг, прежде чем Элен выйдет за него замуж.

Толпа поклонников около черноглазой певицы постепенно редела. Эдвард заметил, что сэр Лоренс Динмотт, который был в их числе, пришел в прекрасное расположение духа.

— Ах, вот вы где, Гартдейл, — воскликнул сэр Лоренс, приближаясь к нему с важным видом. — Я уж было подумал, что вы решили провести остаток вечера без меня.

— Это было бы, по меньшей мере, неучтиво. Что, удалось вам условиться о свидании?

— Да. Она согласилась поужинать со мной наедине, в «Ритце», через два дня. — Сэр Лоренс помрачнел. — Все можно было бы устроить и раньше, если б не этот прохвост Робертсон. Он ангажировал ее на завтра.

— О! Стало быть, различий между своими поклонниками дама не делает. Берегитесь, Динмотт! Как бы она не предпочла вам более влиятельную особу, — предостерегающе заметил Эдвард. — Робертсон известный дамский угодник, и у него немалый доход.

Сэр Лоренс фыркнул.

— Кстати, о женщинах. Не с Дианой ли Хепворт вы беседовали?

Эдвард утвердительно кивнул.

— Да. А что? Вы ее знаете?

— Конечно, хотя несколько лет не видел ее.

— Мисс Хепворт с кузиной гостят у своей тетки, миссис Митчелл, — пояснил Эдвард. — Мисс Лоуден в этом году представлена обществу, а мисс Хепворт, как я понимаю, с ней в качестве компаньонки.

— Ах, вот оно что. Конечно, после той истории с бедным Дерлингом она не осмелится искать себе жениха здесь.

Эдвард насторожился.

— О чем вы?

— А вы не помните?

— Боюсь, я ничего не знаю.

Сэр Лоренс сдвинул брови.

— Мне казалось, Дерлинг должен был вам рассказать. Если не тогда, то, по крайней мере, сейчас, когда он помолвлен с вашей сестрой.

Эдвардом завладело мрачное предчувствие. Он сказал:

— Ни раньше, ни сейчас он не упоминал мисс Хепворт.

— Как? Он не говорил вам, что она бросила его за день до свадьбы?

Услышанное ошеломило Эдварда. Диана Хепворт была помолвлена с лордом Дерлингом? Как могло случиться, что ему об этом ничего не известно? Если бы Элен скрыла от него правду, ее можно было бы понять, но лорду Дерлингу это непростительно.

— Когда это было? — спросил Эдвард.

— Не помню. Три, может быть, четыре года назад, — ответил сэр Лоренс. — После смерти вашего батюшки. Вас в это время не было в Лондоне.

— У нее, верно, была причина, — постарался быть справедливым Эдвард.

— Дерлинг говорит, что она порвала с ним, вздумав найти мужа побогаче. Разбила бедняге сердце, — доверительным тоном сообщил сэр Лоренс. — Тот несколько месяцев в Лондон и носа не казал.

Эдвард нахмурился.

— Вы говорите, это случилось после смерти моего отца?

— Да. — Сэр Лоренс скрестил руки на груди. — Отец ваш занемог?..

— В январе, — тихо ответил Эдвард. — И через месяц скончался.

— Верно. И вы тотчас уехали в деревню. Дерлинг познакомился с мисс Хепворт в апреле. В мае состоялась помолвка, и, дай бог памяти, в июне они должны были пожениться. Но она бросила лорда Дерлинга и возвратилась к себе в деревню. Дерлинг тоже уехал. А когда через год, в январе, он вернулся в Лондон, его неудачная помолвка уже забылась.

— Странно, что я ничего не слышал, — сказал Эдвард.

Сэр Лоренс пожал плечами.

— Откровенно говоря, я думаю, Дерлинг сам пожелал, чтобы все поскорее забылось. Ведь его бросила невеста. Сами посудите, кому это понравится? Он был в ярости и чувствовал себя, надо полагать, неловко. Он, впрочем, по возвращении в Лондон был не очень-то словоохотлив. А когда вы снова стали выезжать, все уж быльем поросло. Но лорду Дерлингу, верно, будет не очень-то приятно встретить здесь мисс Хепворт.

Ей, надо думать, это тоже было бы тяжело, подумал Эдвард, погружаясь в молчание. Почему же Диана Хепворт, благовоспитанная молодая светская дама, с хорошими манерами, отменила свадьбу? Она не производила впечатления взбалмошной особы и не казалась одной из тех женщин, которые ради денег способны пойти на любую низость.

Может быть, дело в самом Дерлинге? — гадал Эдвард. Если не принимать в расчет его привередливость, то в общем и целом малый он неплохой.

У Эдварда никогда не было повода усомниться в его честности.

Так отчего ж тогда мисс Хепворт внезапно переменила свое решение всего за день до свадьбы?

Эдвард еще долго раздумывал над тем, что он узнал от сэра Лоренса. Даже на следующее утро, ожидая в парке Дженни, он снова и снова мысленно возвращался к этой истории. Ему не давало покоя то обстоятельство, что сам лорд Дерлинг ни полусловом не обмолвился о своей помолвке с Дианой Хепворт. Опасался ли он, что Эдвард может придать этой истории чересчур большое значение? Но ведь родной брат вправе знать все о человеке, который женится на его сестре.

А Диана Хепворт? Что ж она, разговаривая с ним в присутствии Элен и зная, что та помолвлена с лордом Дерлингом, ничего не сказала о своих взаимоотношениях с этим человеком? Объясняется ли это ее смущением? Или тем, что она хочет снова вернуться в общество? Раз так, то винить ее, пожалуй, нельзя, подумал Эдвард.

А если дело не в этом? Ведь неизвестно, вернется ли она по окончании сезона в Хартфордшир или, оставшись в Лондоне, будет пытаться устроить свою судьбу.

Эдвард твердо решил, во что бы то ни стало докопаться до истины. Если сэр Лоренс прав и лорду Дерлингу неприятен приезд Дианы, то ситуация может стать весьма щекотливой для всех, кого это дело касается. Эдварду же меньше всего хотелось, чтобы свадьбу сестры омрачило какое-нибудь досадное недоразумение.

Эдвард прождал Дженни в назначенном месте двадцать минут, потом еще столько же, но она не появилась. Стало ясно, что Дженни не приедет.

Эдварда охватило беспокойство. Он встречался с этой женщиной всего три раза и после каждой прогулки с еще большим нетерпением ожидал следующей.

Он понимал, что его увлечение этой женщиной противоречит здравому смыслу: графа окружало множество женщин, стремившихся сблизиться с ним. Но его интерес к Дженни не сводился к одному физическому влечению. Хотя фигура ее была весьма соблазнительной, лица этой женщины, скрытого под вуалью, Эдвард не видел. И еще он не был уверен, что Дженни — ее настоящее имя.

Диана опустилась на кровать в своей спальне и уставилась в пол, пытаясь не думать о том, что в это время в Гайд-парке ее дожидается Эдвард.

Что он подумает? Решит, что она вздумала прекратить встречи или что ей помешали приехать дела?

А какие дела могут быть у светской дамы в половине восьмого утра?

Интересно, расстроится ли он? Или ему все равно?

Эдвард становился все более небезразличен Диане, а потому продолжать встречи было невозможно. У их отношений нет будущего. Он граф, состоятельный человек, он должен жениться на ровне. А она? Ни имени, ни денег, только подпорченная репутация. Она ему не пара.

Так зачем же тогда эти совместные прогулки, когда они не могут ничего дать ей, помимо сердечной боли?

Не найдя утешения ни в чтении, ни в рукоделии, Диана бесцельно слонялась по дому. Она решила, было помузицировать, села за фортепьяно, но не смогла сосредоточиться.

Тетка предложила проехаться по парку в экипаже. Фиби не оставляла надежды встретить там капитана Уэтерби, и Диане пришлось покориться. Она надела темно-синее платье и кокетливую шляпку с синим пером и короткой вуалью. То была вовсе не та густая вуаль, которая скрывала ее лицо по утрам, но она, тем не менее, оберегала ее от нескромных взглядов.

Стояла чудесная погода, и в парке была тьма народу. Одни прохаживались пешком, другие прогуливались верхом, третьи ехали в экипажах. Отовсюду доносился смех и веселый гомон. Фиби с едва сдерживаемым возбуждением отыскивала среди гуляющих своего доблестного рыцаря — капитана Уэтерби. Миссис Митчелл то и дело кому-то махала рукой или кивала в знак приветствия, но кучеру останавливаться не велела.

До Дианы донесся звук приближавшегося экипажа. Она сидела спиной к лошадям и не видела, кто едет им навстречу. Однако Фиби замахала рукой.

— Посмотрите! Леди Элен! И в обществе какого-то потрясающего красавца! Уж не лорд Дерлинг ли это?

Диана, охваченная паникой, посмотрела на тетку и по ее лицу поняла, что рядом с Элен действительно тот, кого она так упорно избегала.

— Фиби, прошу тебя, не кричи…

Но было уже поздно. Экипаж остановился, и Диана приготовилась к неприятной встрече. Тетка бросила на нее полный сострадания взгляд, а затем кивнула людям в остановившемся экипаже.

— Добрый день, леди Элен, лорд Дерлинг.

Глава восьмая

Миссис Митчелл не сочла нужным скрывать свою холодность по отношению к лорду Дерлингу. Диане пришло в голову, что, будь он один, без леди Элен, она, верно, не удержалась бы от дерзости.

— Добрый день, миссис Митчелл, — послышалось учтивое приветствие, произнесенное приятным мужским голосом. — Сколько лет, сколько зим.

— Да, давненько мы с вами не виделись. — Миссис Митчелл пришлось представить Фиби. — Позвольте представить вам мою племянницу, мисс Лоуден.

Элегантный двухколесный экипаж лорда Дерлинга черного цвета подъехал поближе, так чтобы из него можно было видеть спутниц миссис Митчелл.

— Здравствуйте, мисс Лоуден. — Лорд Дерлинг увидел Диану, и его тон тотчас переменился, сделавшись холодным как лед. — Здравствуйте, мисс Хепворт.

Делать нечего, Диане пришлось отвечать на приветствие. Она подняла глаза и впервые за четыре года увидела перед собой человека, который оставил в ее душе глубокую рану. Он был по-прежнему неотразим. У каждой девушки при виде такого красавца замирало сердце. Опытный ловелас, он был щегольски одет и носил свою одежду с неподражаемым изяществом. Когда-то его золотые кудри и голубые бездонные глаза казались Диане самыми прекрасными. Теперь же, зная, что скрывается под этой красивой личиной, она видела в нем одно лишь уродство.

— Здравствуйте, лорд Дерлинг, — ответила Диана.

— Я прослышал о вашем возвращении в Лондон и знал, что мы с вами рано или поздно непременно встретимся. — От учтивой любезности лорда Дерлинга веяло холодом. — Мы с вами не виделись целую вечность.

Хорошо бы еще столько же не видеться, подумала про себя Диана, пытаясь найти в себе силы для вежливого ответа.

— В самом деле. Разрешите поздравить вас с помолвкой. — Диана насилу выговорила эти слова, которые застряли у нее в горле, но промолчать она не могла: рядом была леди Элен.

— Благодарю вас. Я очень счастлив, что леди Элен вскорости станет моей женой. — Лорд Дерлинг взглянул на сидевшую рядом с ним девушку, и на его лице заиграла улыбка совершенно очарованного ее женскими прелестями мужчины. — Из нее выйдет прекрасная виконтесса, вы не находите?

Диана отвела взгляд, чтобы не видеть выражение обожания на лице леди Элен.

— Любой мужчина почел бы за счастье союз с леди Элен, — сухо проговорила миссис Митчелл.

— Мисс Лоуден в этом году тоже впервые появилась в обществе, — заметила леди Элен, пребывая в блаженном неведении относительно накаляющихся вокруг нее страстей. — Я сказала, что, если ей повезет так, как повезло мне, она узнает, что такое настоящее счастье.

Лорд Дерлинг скользнул пальцем по щечке Элен.

— Прелестное дитя.

Диана почувствовала неодолимое желание ударить его по руке, не позволить ему прикоснуться к девушке, как будто он мог этим запятнать ее невинность.

Словно бы почувствовав то же отвращение, миссис Митчелл отрывисто бросила:

— Что ж, пожалуй, нам пора. Всего хорошего, лорд Дерлинг, леди Элен. Трогай!

Фиби и леди Элен обменялись торопливыми улыбками, и экипаж тронулся. Диана ничего не чувствовала, лишь пульсацию крови в висках да ноющую боль в сердце.

Она знала, что встреча с лордом Дерлингом неминуема, но, тем не менее, оказалась к ней не готова. Его деланная любезность и улыбчивость, вероятно, могли ввести в заблуждение Фиби, но только не ее: глаза лорда Дерлинга оставались холодными как лед, а в голосе слышалась фальшь.

Его ненависть к Диане сейчас, как и четыре года назад, не знала границ.

После этой досадной встречи миссис Митчелл решила отложить визит к леди Гартдейл до лучших времен, и Диана с радостью поддержала ее, ибо не чувствовала в себе сил беседовать с вдовой. Диана весь день просидела дома, обдумывая происходящие события, размышляя, стоит ли встречаться с Эдвардом на следующее утро. Объяснить графу свое сегодняшнее отсутствие Диане не составило бы труда. Но пропусти она три дня кряду, и он сделает вывод, что она не желает больше видеть его. Возможно ли было, внезапно исчезнув, предоставить ему самому делать заключения?

Подобное поведение казалось Диане неблагородным, тем более, если учесть честность и открытость Эдварда по отношению к ней. Неужели он не заслуживал того, чтобы она сама заявила ему о своем нежелании продолжать встречи?

Но Диана не в силах была отказаться от прогулок верхом по Гайд-парку с красивым мужчиной и от разговоров с ним, которые так скрашивали ее существование. Диана не сомневалась, что даже тетка способна понять ее!

Что из того, если они будут встречаться? Светский сезон длится всего несколько месяцев. А если Фиби решит, что именно капитан Уэтерби ее избранник и помолвка состоится, Диана уедет в деревню еще раньше, ибо в этом случае компаньонка Фиби уже будет не нужна. В Лондон прибудет мать Фиби, а может быть, наоборот, Фиби уедет домой, в Дербишир.

Диана между тем вернется к себе в Уитли и приедет только на свадьбу. Ее жизнь вернется на круги своя: она снова будет навещать местных дам и писать этюды в саду, ездить верхом, когда заблагорассудится и играть на фортепьяно хоть всю ночь напролет. Со временем, быть может, найдется мужчина, который сделает ей предложение. Диана выйдет замуж и станет устраивать свое тихое семейное счастье.

Так что ж зазорного в том, что она продлит себе удовольствие, встречаясь с Эдвардом, еще на несколько дней?

Она появилась только через час. Эдвард уж готов был поверить, что краткой интерлюдии — их встречам — настал конец. Он ждал ее, тревожно отсчитывая минуты, и проклинал себя за малодушие, но справиться со своим волнением был не в силах. За шестьдесят минут ожидания он испытал чувство глубокого отчаяния, доселе ему неведомое, и ясно осознал всю ценность этих встреч.

Когда Дженни, наконец, появилась, он, прикрыв глаза, облегченно вздохнул. Она здесь, значит, она не собиралась исчезать.

Казалось бы, большого повода для радости не было, но Эдвард почувствовал себя совершенно счастливым. Отправляясь в парк этим утром, он рассудил, что, если Дженни не приедет сегодня, ждать ее завтра будет бессмысленно. Ему же безумно хотелось снова и снова видеть ее, говорить с ней, слышать ее смех. Было ли это глупостью с его стороны?

Бесспорно.

Дурацкой затеей?

Конечно.

Его насущной необходимостью?

Разумеется.

— Доброе утро, — поздоровался Эдвард, надеясь, что ему удалось скрыть несказанное облегчение, которое он испытал при виде Дженни. — Мне было скучно без вас вчера.

Заветные слова были произнесены. Он сказал их, не выдав пылкого восторга, который ощущал, но, вложив в них довольно эмоций, чтобы дать Диане почувствовать его искренность.

— Простите меня, я… не смогла приехать.

Не сожаление ли послышалось ему в ее голосе?

— Неважно. Главное, сейчас вы здесь.

— Да. Прекрасное утро, не правда ли?

Утро и впрямь было прекрасным. Эдварда так и тянуло сказать, что прекрасным его делает ее присутствие, но что-то ему подсказывало, что Дженни подобные заявления ни к чему. К тому же это признание выдало бы его с головой.

Они ехали бок о бок по направлению к озеру Серпантин. Впервые в своей жизни Эдвард не находил что сказать. Куда делось его искусство вести непринужденную светскую беседу? Отчего из его головы вдруг выветрились все легкие фразы, которыми он обычно занимал молодых женщин? Тех женщин, которых не заботило то, о чем он говорит, лишь бы он был в их обществе.

— Вы нынче неразговорчивы, — сказала Диана своим обольстительным низким голосом.

Странно. На сей раз ее голос показался Эдварду не таким хриплым, как раньше. Может быть, она просто была простужена в тот день, когда они впервые встретились? Но спрашивать об этом было неловко.

— На меня сейчас навалились заботы, о которых я постоянно думаю, — слукавил он. — Вы в Лондоне уже больше недели, Дженни. Чем вы развлекались все это время?

Диана устремила взгляд вдаль.

— Как и все, кто живет в Лондоне. Встречалась с подругами, делала визиты, бывала в магазинах.

— Ах да. Магазины. Средство от скуки для светской дамы.

— Вас послушать, так все женщины одинаковы, — возразила Диана. В ее голосе слышалось веселье. — Это все равно, что сказать, будто все мужчины пьют, играют и попусту тратят время в погоне за наслаждениями, лишь потому, что я знакома с одним из таких.

— А разве большинство женщин не любят ходить по магазинам?

— Но вы же не сказали «большинство женщин», — заметила Дженни. — Мне показалось, вы говорите о женщинах вообще.

Эдвард вынужден был признать правоту этого замечания.

— Скажите, что за негодяй опорочил в ваших глазах весь мужской род? Могу вас заверить: не все мужчины пьют, играют и даром тратят время.

— Да?

— У меня, к примеру, для этого нет возможностей.

— Ни один из названных мною пороков вам не знаком?

— Если уж на то пошло, могу сознаться лишь в одном — в пристрастии к игре. Тут, по крайней мере, нужна голова на плечах.

— А я думала, за игровым столом правит бал Госпожа Удача, которая либо возносит игроков к небесам, либо ввергает их в пучину отчаяния.

— Вы правы, бывает и так, — ответил Эдвард. — Но я предпочитаю игры, в которых важна стратегия, где многое зависит от самого игрока. Такие игры скорее развивают ум, нежели вызывают его леность — порождение праздности или излишества в вине, вы не согласны со мной?

— Я начинаю думать, что вам, Эдвард, следовало бы попробовать свои силы на политическом поприще, — со смехом отвечала Диана. — Вы говорите обо всем с такой убедительностью, что вам волей-неволей хочется верить.

— Это не для меня. Политика — дело грязное. Было бы лучше, если бы с помощью ораторского искусства я смог убеждать людей делать добро. — Эдвард запрокинул голову и посмотрел в небо. — Сейчас я доволен тем, что имею. Разговоры с вами доставляют мне большое удовольствие.

Диана промолчала. Эдвард, не ожидавший от нее ответа, тоже погрузился в молчание. Вскоре к нему вернулись не дававшие ему покоя мысли о Диане Хепворт, вызванные рассказом сэра Лоренса. Эдвард не любил, когда его что-то беспрестанно терзало.

— Не знаю, могу ли я спросить вашего совета, Дженни.

— Конечно, хотя вполне возможно, что ничего путного я вам не присоветую.

Эдвард улыбнулся.

— И все же я рискну. Мне нужно непременно женское объективное мнение. Вы в этом деле сторона незаинтересованная, а потому будете судить непредвзято.

— Извольте, спрашивайте.

Эдвард взял поводья в одну руку, а другую положил себе на колено.

— Недавно мне довелось узнать, что один мой знакомый имел несчастный опыт, связанный с женщиной, на которой собирался жениться. Говорят, она бросила его накануне свадьбы.

Диана похолодела, ей вдруг стало трудно дышать.

— Что вы говорите!

— Надобно отметить, что с этим человеком я никогда не был коротко знаком, а об этой женщине знаю и того меньше, — продолжал Эдвард. — Однако у него безупречная репутация в обществе, она тоже производит весьма положительное впечатление.

— Так… в чем же ваша проблема?

— Этот джентльмен помолвлен с моей сестрой. Но ни он сам, ни дама, которая бросила его, не упоминали мне об их прошлой связи.

Имитировать хриплый голос Диане больше не пришлось: голос ее вдруг сел, она с трудом выдавливала из себя слова.

— С чего вы взяли, будто эта дама должна была вам об этом рассказывать?

Эдвард с удивлением посмотрел на нее.

— Потому что она знакома с моей сестрой и знает, что та выходит замуж за человека, которого она оставила.

— Вас интересует, почему она отказалась выйти за него замуж?

— Да, пожалуй, я хотел бы об этом знать.

Диана несколько раз глубоко вздохнула. Какое опасное положение! Ей нужно оставаться беспристрастной и делать вид, что она слышит об этой истории впервые!

— А что ж этот джентльмен? — спросила Диана, решив зайти с другого конца. — Вы спросили бы его об этом?

— Конечно. Это было бы справедливо. Эту историю мне рассказал человек, который узнал ее от покинутого жениха и потому судил предвзято. Но ведь у медали две стороны.

— Раз так, то почему бы вам не спросить об этом и у дамы?

— Если она отзовется об этом джентльмене дурно, как мне узнать, объясняется это ее недоброжелательством по отношению к нему или искренним желанием предостеречь?

— А вы думаете, тут может быть искреннее желание предостеречь?

Эдвард пожал плечами.

— Как я сказал, у медали две стороны. Даже плохо зная эту даму, я склонен думать, что она вовсе не легкомысленная или эгоистичная особа. Однако, если судить по ее поступку, выходит именно так.

— Но вы говорите, что слышали историю от приятеля этого жениха, а стало быть, его точка зрения необъективна, в этом нет сомнений.

— Когда мужчину бросает женщина, страдает его самолюбие, — сказал Эдвард. — Пытаясь дать случившемуся рациональное объяснение, он, возможно, мог обвинить женщину в том, чего не было на самом деле.

— А как вам объяснили поступок женщины?

— Очевидно, она сочла жениха недостаточно богатым и вздумала найти себе партию получше.

Диана натянула поводья и остановила Джульет.

— И что ж? Нашла?

— Простите?

— Нашла она богатого мужа?

Эдвард тоже остановил Титана.

— Нет, она все еще не замужем.

— А сейчас она ищет себе жениха?

— Не думаю.

— Она живет в деревне?

— Да.

— Тогда она либо чрезвычайно ветрена, либо вообще не стремится к замужеству. Она не показалась вам охотницей за женихами?

Эдвард нахмурился.

— Ни в коей мере.

— Может быть, ее состояние является препятствием для замужества?

— Мне об этом ничего не известно.

— Тогда совершенно ясно: женихов она не ищет. Значит, обвинение в том, что она бросила жениха ради более выгодной партии, несостоятельно. Охотница за деньгами видит перед собой лишь одну цель. Она не принимает любовь в расчет, она оценивает лишь материальную выгоду или положение в обществе, которое может занять, и употребляет все средства, хладнокровно заманивая мужчину в ловушку. Женщина, о которой вы говорите, принадлежит к этому типу?

В вопросе прозвучала резкость, скрыть которую Диана не смогла, и Эдвард посмотрел на нее с недоумением.

— Нет, хотя, может быть, она дожидается удобного случая, — проговорил он.

— Это сомнительно. Если бы она задалась такой целью, она непременно жила бы в Лондоне, куда со всех концов стекаются богачи и влиятельные особы. Она бы не успокоилась, пока не поймала бы жертву. А это возвращает меня к моей мысли. Если она жадна до денег и бросила жениха, потому что тот оказался недостаточно богат, что ж она тогда прозябает в деревне и не выходит замуж за богача?

С этим аргументом Эдвард поспорить не мог.

— Извините меня, милорд, у меня… начинается приступ мигрени, от которой вчера я страдала весь день, — проговорила Диана. — Пожалуй, мне лучше возвратиться домой.

Эдвард вдруг стал необычайно заботлив.

— Дженни, простите меня, вы не сказали, что вчера были нездоровы.

— Это было ни к чему. Я думала… это не имеет значения. — Диана сделала глубокий вдох и подобрала поводья. — Думаю, мое мнение поможет вам решить вашу дилемму.

Эдвард наклонил голову в знак благодарности.

— Вы, право, дали мне пищу для размышлений.

— Возможно, я и не права, но ни для кого не секрет, что, основываясь только на чужом мнении, которое зачастую далеко от правды, осудить человека бывает очень легко.

Сказав это, Диана повернула лошадь и поскакала прочь, оставив Эдварда наедине с его мыслями, предоставив ему обдумывать сказанное.

Глава девятая

Утренняя встреча с Эдвардом порядком разволновала Диану. Поэтому она решила не ездить с визитами днем, предоставив это тетке с кузиной, и, оставшись дома, взялась за книгу.

Для нее был большой неожиданностью затеянный Эдвардом с ней разговор о Диане Хепворт и лорде Дерлинге, а уж на то, что он спросит ее мнение на сей счет, она и вовсе не рассчитывала. Диане льстило оказанное ей Эдвардом доверие. И она ответила ему со всей прямотой, на которую была способна, а теперь спрашивала себя, как далеко ей позволительно заходить в своей откровенности. Не грозит ли ей это риском быть разоблаченной? И как она должна была бы себя вести, на самом деле являясь лицом незаинтересованным?

Диана рассуждала о себе с точки зрения стороннего наблюдателя, скрываясь под маской Дженни, и теперь с мыслью о том, чтобы когда-нибудь открыться Эдварду, можно было навсегда распрощаться. Он никогда ей не простит, узнав, что Дженни — это Диана, и будет уверен в том, что она лгала ему с одной лишь целью — выставить себя, Диану, в выгодном свете. Он сочтет ее не только отъявленной лгуньей, но и безжалостной интриганкой, беззастенчиво пользующейся чужим расположением и пренебрегающей чувствами других людей.

Именно так и отзывался о ней лорд Дерлинг!

Стоит ли удивляться тому, что Диана оставила надежду сохранить с Эдвардом в будущем хоть сколько-нибудь теплые взаимоотношения?

Проливной дождь, зарядивший на следующий день еще до рассвета, лил почти до вечера. Он избавил Диану от необходимости принимать решение, ехать ли ей на встречу с Эдвардом. В первый раз в жизни она возблагодарила Бога за ненастье.

Однако непогода не избавила ее от исполнения другой, не менее тяжкой обязанности. За завтраком миссис Митчелл объявила, что днем рассчитывает нанести визит леди Гартдейл.

Как же Диана пожалела, что не осталась в постели, сказавшись больной!

Миссис Митчелл подала встретившему их дворецкому леди Гартдейл свою визитную карточку и вслед за тем была препровождена вместе со своими спутницами в гостиную, располагавшуюся на первом этаже. То была просторная, изящно обставленная комната с высокими потолками, украшенными замысловатой лепниной. Убранство комнаты, по мнению Дианы, было несколько мрачноватым: обои в темно-золотую и синюю полоску, темно-синие бархатные портьеры, позолоченная мебель с окантовкой синего цвета и великолепный ковер в сине-золотых и кремовых тонах.

Диана была уверена: стоить лишь раздвинуть тяжелые портьеры, как комната, наполнившись светом, станет гораздо уютнее. Но леди Гартдейл, по-видимому, не любила света. Диана заметила, что, даже, несмотря на превосходное качество мебели и парчовой обивки, в гостиной царило запустение, свидетельствовавшее о недостатке заботы или, быть может, желания поддерживать уют.

Вдова, графиня Гартдейл, оказалась женщиной, которая могла бы выглядеть и моложе, если бы приложила к этому хоть какое-то усилие. Назвать ее совершенно некрасивой было нельзя, но черное траурное платье не добавляло привлекательности ее лицу нездорового землистого цвета. Ее волосы были стянуты сзади так сильно, что это, как показалось Диане, должно было мешать ей улыбаться. Леди Элен в милом сиреневом платьице с кремовой кружевной отделкой смиренно села подле своей матери.

— Миссис Митчелл, — проговорила леди Гартдейл, не обнаруживая восторга от встречи, — рада вас видеть.

Миссис Митчелл учтиво наклонила голову.

— Я подумала, леди Гартдейл, что наш визит мог бы скрасить вам этот ненастный день.

Губы вдовы неохотно приподнялись.

— Идет ли дождь, светит ли солнце, мне все равно. Дни мои проходят во мраке, вся моя жизнь погружена во мрак.

Нисколько не смущаясь такою встречей, миссис Митчелл взяла стул, придвинула его поближе к леди Гартдейл и села.

— Как знать, быть может, нам удастся сделать этот день для вас менее сумрачным, чем все остальные.

Диана и Фиби, взяв стулья, тоже уселись по обе стороны камина. Леди Элен сидела безмолвно, переводя взгляд с лица матери на лица гостей.

— Это ваши дочери? — поинтересовалась леди Гартдейл.

— Это мои племянницы. Диана — старшая, а Фиби — младшая.

— Обе не замужем, как я понимаю?

— Пока нет.

Вдова зорко взглянула на Диану.

— А старшей, кажется, давно бы уж пора.

Услышав, что о ней говорят как об отсутствующей, Диана напряглась, но, заметив, как тетка покачала головой, поняла, что должна молчать, хотя ее так и подмывало ответить на эту грубость.

— Видите ли, Диана только приехала в Лондон. До недавнего времени она жила в деревне. А Фиби в этом году впервые появилась в свете. Это ее первый сезон.

— У моей младшей дочери, леди Элен, — вяло проговорила леди Гартдейл, — тоже первый сезон, однако дела у нее идут получше, чем у ваших племянниц: она выходит замуж.

Диана заметила, как на лице Фиби отразилось смятение, и поняла, что язвительное замечание достигло своей цели. Миссис Митчелл тоже отметила это для себя, но виду не подала.

— Да, мы слышали. Она помолвлена с лордом Дерлингом.

— Весьма удачная партия, — сказала графиня. — Я охотно благословила их. Наше положение в обществе, конечно, несравненно выше, но он хорошей фамилии и богат. Не то, что помолвка графа Истклиффа с той, как ее…

— С мисс Амандой Таунли, — подсказала миссис Митчелл.

— Вот-вот. Хорошенькая, но без связей. Истклиффу бы невесту получше. Я бы такой союз никогда не одобрила.

— Но мисс Таунли из хорошего рода, — сказала Диана, не в силах смолчать после этого сделанного оскорбительно-покровительственным тоном замечания.

Женщина недобро посмотрела на нее.

— Как бы то ни было, а между ними существенная разница, и мужчине должно принимать это в соображение.

Леди Элен сделалось явно не по себе.

— Мама, я…

— А вот союз Элен куда более удачен, — продолжала леди Гартдейл. — У нее было несколько кавалеров, но, когда дочь призналась мне, что чувствует расположение к лорду Дерлингу, я тотчас же одобрила ее выбор.

— Конечно, мать всегда должна соблюдать интересы детей, — проговорила миссис Митчелл. — В особенности дочерей. Насколько мне известно, ваша старшая дочь ожидает второго ребенка?

Вдова утвердительно кивнула.

— Да. В октябре Барбара должна разрешиться от бремени. Надеется, что родится мальчик.

Миссис Митчелл улыбнулась.

— Кто бы ни родился, все радость.

— Радоваться она будет только после того, как появится наследник, — изрекла леди Гартдейл ледяным тоном. — Девочки хорошие компаньонки, но будущее рода за мальчиками.

После этих слов последовало краткое молчание, словно бы никто не мог придумать, что сказать.

— Вы хорошо знаете лорда Дерлинга, леди Гартдейл? — спросила миссис Митчелл.

Диана судорожно вцепилась в подлокотники. Пожилая дама в ответ лишь пожала плечами.

— Не лучше и не хуже других. Мне известно его положение в обществе и то, что он хорош собой. Что ж еще мне надобно знать?

— Добрый день, мама. Надеюсь, я не помешал.

Диана обернулась, и сердце у нее замерло: в дверях стоял Эдвард. Его волосы были мокрыми от дождя, но ботинки — совершенно сухими. Должно быть, прежде чем войти, он потрудился почистить их. Диана задумалась, является ли такая аккуратность чертой его характера или следствием многолетнего проживания в доме матери.

Каково-то ему было, размышляла Диана, расти в доме, где нет места любви и никогда не слышен смех? Может быть, такой леди Гартдейл сделала смерть ее мужа, а до тех пор она была любящей, заботливой матерью? Окружала ли она своего сына, продолжателя рода, заботой и любовью? Или и раньше была такой же эгоистичной, как сейчас, передоверяя воспитание детей нянькам и гувернанткам, проявляя лишь видимость любви?

— Я не ждала тебя так скоро, Эдвард. — Приветствие леди Гартдейл было более чем сдержанным, и, несмотря на то, что Эдвард в ответ на него улыбнулся, Диана поняла, что стоило это ему немалых усилий.

— Я думал, что, вернувшись пораньше, смогу разнообразить ваше одиночество в этот дождливый день, но, как вижу, миссис Митчелл меня опередила.

— А вот я не стала бы разгуливать в такую погоду, — доверительным тоном сообщила леди Гартдейл. — Все разумные люди сидят дома и греются у камина, а не шатаются под дождем бог знает где.

Фиби резко вздохнула и взглянула на тетку, к которой обращалось это замечание. Та, к счастью, была слишком хорошего воспитания, чтобы показать, что она приняла оскорбление на свой счет.

— Вы правы, когда на дворе сыро и промозгло, приятно сидеть в тепле у камина. Однако сидеть дома из-за скверной погоды не годится, иначе вскоре большую часть времени мы будем проводить в четырех стенах.

— А разве дом не для этого?

Диана бросила короткий взгляд на леди Элен, лицо которой после этой бестактности матери выражало ужас и смятение. Диана подивилась, как это дитя сумело сохранить бодрость и жизнерадостность в атмосфере такой злобы и ненависти.

— Матушка предложила вам чаю? — невозмутимо поинтересовался Эдвард.

— Нет, но в этом нет необходимости, милорд. — Миссис Митчелл ничем не выдавала бушевавших в ней чувств. — Я приехала лишь с тем, чтобы познакомить леди Гартдейл с племянницами и дать Фиби возможность повидаться с леди Элен. Теперь же, пожалуй, нам пора. Надеюсь, в будущем нам еще представится возможность погостить у вас подольше.

— Мне жаль, что я не смог побыть с вами, но рад, что застал вас. — Эдвард обернулся к Диане. — Мисс Хепворт, не откажете ли вы мне в любезности…

— Мисс Хепворт? — Леди Гартдейл вдруг словно очнулась от оцепенения. — Диана Хепворт?

Взгляды присутствующих устремились на вдову, а затем на Диану, которая гордо вскинула голову, выказывая свое пренебрежение к тому, что за этим, она уже знала, последует.

— Да, леди Гартдейл. Мое имя — Диана Хепворт.

Смертельная бледность покрыла лицо женщины.

— И немудрено, что ваша тетка, представляя вас, не назвала мне вашего полного имени, — прошипела графиня. — Удивительно только, что вы вообще посмели показаться на пороге этого дома!

Леди Элен ахнула.

— Мама!

— Молчать! — выкрикнула леди Гартдейл, поднимая руку. — Ты знаешь, кто это?

Эдвард сделал шаг вперед.

— Я знаю, кто она, мама, но сейчас не время и не место.

— Напротив. У меня масса времени, а поскольку дом этот мой, место самое что ни на есть подходящее. — Леди Гартдейл заносчиво взглянула на Диану. — Чтоб ноги вашей здесь больше не было!

На щеках миссис Митчелл вспыхнули два красных пятна, но она не дрогнула.

— Мы приехали к вам по делу, леди Гартдейл. Прошу благосклонно выслушать нас. Это в ваших интересах.

— Я не желаю слушать вас!

— Это то, о чем ваша дочь должна знать. Это ради…

— Соизвольте покинуть мой дом! — выкрикнула графиня. — Ни слова больше. Не желаю ничего слушать!

Фиби побледнела, и Диана поняла, что нужно немедленно уходить, пока дело не зашло слишком далеко.

Миссис Митчелл, к счастью, уже была на ногах. Она непреклонно посмотрела на графиню.

— Плохую услугу вы оказываете своей семье, леди Гартдейл. Надеюсь, в будущем вам не придется об этом жалеть!

— Вон!

Миссис Митчелл не заставила повторять это дважды и с высоко поднятой головой направилась к двери, по ходу кивнув Эдварду. Диана последовала за ней, обхватив за плечи Фиби, готовую разрыдаться и дрожащую как осиновый лист. Диана посмотрела на леди Элен. Бедная девушка была в ужасе.

Наконец Диана исподволь, украдкой взглянула на Эдварда. Он был мрачнее тучи.

Диана, не говоря ни слова, поспешно покинула комнату. Закончилась одна из самых неприятных встреч в ее жизни.

Сказать, что Фиби была шокирована, значит не сказать ничего. Всю дорогу домой девушка не проронила ни слова, а по возвращении на Джордж-стрит немедленно поднялась к себе. По ее щекам бежали слезы.

Диана, тоже потрясенная, проследовала за теткой в гостиную.

— Будь добра, позвони, пожалуйста, Джиггинсу, Диана, — сказала миссис Митчелл, рывком стягивая перчатки. — Нужно выпить чаю.

Сняв шляпку и перчатки, Диана дернула за колокольчик. Чосер, почуяв неладное, тихонько сел в сторонке, ожидая, пока на него обратят внимание.

— Простите меня, тетя, я ничего подобного не предполагала, — тихо проговорила Диана.

— Конечно, не предполагала, дитя мое, и тебе ровным счетом не за что просить у меня прощения. Что за выходки позволяет себе эта несчастная! Это ни на что не похоже! Ее детей можно лишь пожалеть. Неудивительно, что леди Элен не терпится покинуть ее дом.

Диана присела и, сжалившись над Чосером, подозвала пса к себе. Тот подобострастно приблизился к ней.

— Сейчас меня более волнует Фиби, — с горечью проговорила Диана. — Бедняжка теперь будет гадать, в чем дело.

— Нужно срочно придумать, что ей сказать. — Миссис Митчелл принялась расхаживать по комнате. — Боюсь, объясняться с ней придется тебе. Фиби юна, но не так уж наивна. Она не может не усмотреть какой-то связи между тобой и леди Гартдейл. О, я была готова броситься на нее! — воскликнула миссис Митчелл, потрясая кулаками в воздухе. — Как она посмела! Выставила нас вон, как самых последних негодяек!

Пытаясь настроить себя на философский лад, Диана пожала плечами.

— Не сказать, чтобы мне было приятно поведение графини, но, полагаю, оно вполне объяснимо. Она думает, что я имею дурное влияние на леди Элен: ведь я когда-то предала ее будущего мужа. И она, вне всякого сомнения, не желала слушать те гнусности, которые я могла наговорить о нем.

— Но откуда ей было знать, что мы будем говорить о нем непременно гнусности? — воскликнула миссис Митчелл. — Одно наше намерение посоветовать ей повнимательнее присмотреться к лорду Дерлингу еще не повод выставлять нас за дверь, так и не дав ничего сказать! Всему есть предел, Диана, а поведение леди Гартдейл переходит все границы!

Миссис Митчелл поняла, что ходит взад-вперед без толку, и, остановившись, резко опустилась на стул.

— Беда в том, что теперь для вас с Фиби все осложнится. Леди Гартдейл, без сомнения, запретит леди Элен видеться с Фиби, а тебе даже приближаться к ней.

— Разумеется. Она расскажет дочери, что я была помолвлена с лордом Дерлингом и разорвала помолвку из самых низких побуждений. Она убедит ее не верить ни одному моему слову о нем. — Диана замолчала, потому что в гостиную, неся поднос с чаем, вошел Джиггинс. Он поставил его на столик рядом с Дианой, и, когда бесшумно удалился, Диана продолжила: — Поверит ей леди Элен или нет, мнение леди Гартдейл обо мне от этого не изменится, и уж она заставит дочь выйти замуж за этого человека.

Миссис Митчелл с досадой взмахнула рукой.

— Как все запуталось! Хотели сделать добро дочери, а в результате рассорились с ее матерью, которая так и стремится сделать свою дочь несчастной. Стало быть, рассчитывать на то, что леди Гартдейл или леди Элен исправят положение, не приходится.

Диана со вздохом принялась разливать чай.

— Остается смириться с тем, что этот брак состоится.

— Не обязательно. — Миссис Митчелл задумчиво устремила глаза в потолок. — Есть еще один человек, к которому можно обратиться.

— Кто?

— Лорд Гартдейл, разумеется.

Диана чуть не выронила чайник.

— Отчего вы решили, будто он отнесется к ситуации по-иному, нежели его мать?

— Потому что он не озлоблен на весь свет, как она. Если судьба леди Элен ему не безразлична — а она ему не безразлична, — он, может быть, пожелает прислушаться к нам.

— Что-то я сомневаюсь, что он захочет слушать меня.

— А Дженни? Ты говорила, будто она… то есть ты можешь разговаривать с ним на любые темы, и что он внимательно слушает то, что она… то есть ты говоришь ему. А раз Дженни и Диана Хепворт для него разные лица и у него нет причин подозревать тут подвох, быть может, тебе удастся спасти леди Элен именно таким образом.

— Хотелось бы, но я уже делала ему соответствующие намеки, и все впустую. Если я воспользуюсь всем, что мне известно о положении дел, — сказала Диана, ставя чайник на место, — получится, будто я манипулирую им и пытаюсь повлиять на ситуацию. У меня будет впечатление, что я намеренно обманываю его.

— Ну-ну, Диана. Сейчас не время для ложной гордости, — сказала миссис Митчелл. — Разве ты и так не обманываешь его, скрывая свое имя? Разве ты не прячешь лицо, не меняешь голос всякий раз, как встречаешься с ним?

Диана вспыхнула. Конечно, она обманывала Эдварда. Разве она и сама этого ужене признала? Разве она не чувствовала своей вины? Так отчего ж не пойти на еще одну хитрость?

— В вашем плане есть одна неувязка, — сказала Диана, прижимаясь щекой к жесткой шерсти Чосера и с улыбкой глядя на то, как он колотит по полу хвостом. — Если я приехала в Лондон недавно и не бываю в свете, как я могу что-нибудь знать о том, что там происходит? Откуда мне знать, какой переполох произвела особа по имени Диана Хепворт в семье лорда Гартдейла?

— Оттуда же, откуда тебе известно о том, что жениха его сестры когда-то, накануне свадьбы, бросила невеста. Тебе надобно умудриться вывести разговор на тему лорда Дерлинга, а затем заставить лорда Гартдейла рассказать все, что требуется. Это даст тебе возможность рассуждать об этом предмете. Ты женщина не глупая, Диана, — сказала миссис Митчелл. — Я точно знаю, можно ловко принудить его коснуться этого больного вопроса и заставить его выслушать то, что ему надлежит выслушать!

Не одну Диану одолевали беспокойные мысли. После отвратительного столкновения матери с Дианой Хепворт Эдварда душил гнев и тяготили вопросы, на которые не находилось ответа.

Что думать об этой женщине? Кто она: бессердечная интриганка или несчастная жертва обстоятельств?

Мать придерживалась первого мнения. Она без обиняков, не стесняясь в выражениях, высказала Эдварду все, что думает о мисс Хепворт. После отъезда гостей она отослала плачущую Элен к себе, а затем разразилась гневной тирадой в адрес миссис Митчелл и мисс Хепворт, осмелившихся проникнуть в ее дом под видом добрых знакомых с явным намерением восстановить бедную Элен против человека, за которого она выходит замуж.

То обстоятельство, что ни одного слова о лорде Дерлинге сказано не было, в расчет не принималось. Диана Хепворт виновата уже в том, что когда-то была помолвлена с ним и имела дерзость явиться к ней после этого.

Желчная обличительная речь матери привела Эдварда в недоумение. Он так ничего и не понял. Элен выходит замуж за лорда Дерлинга. Но в чем винить женщину, которая четыре года назад по какой-то причине раздумала выходить за него? Это, вопреки словам сэра Лоренса, еще не бросало на нее тень. Возможно, мисс Хепворт просто пришла к выводу, что они не пара. Такое случается, и гораздо лучше убедиться в этой несовместимости до свадьбы, нежели после нее.

А может статься, рассуждал Эдвард, мисс Хепворт вовсе и не собиралась говорить о своей помолвке с лордом Дерлингом. Зачем? Вести этот разговор в присутствии Элен было неудобно, да и самой ей он был бы неприятен, а может, даже мучителен.

Но все-таки, отчего миссис Митчелл вздумала навестить его мать именно сейчас? Никогда раньше женщины не общались. Он даже не был уверен, что миссис Митчелл чувствовала симпатию к его матери. Нужно ли ее визит именно в то время, когда ее племянница вернулась в город, рассматривать как чистое совпадение?

Племянница, которая совершенно случайно оказалась бывшей невестой лорда Дерлинга.

Глава десятая

Собираясь на вечер в дом своих дальних родственников, Диана продолжала размышлять над словами тетки. Стало ясно, что надежды повлиять на леди Гартдейл или леди Элен разбились в прах. Однако Диана не была уверена и в том, что пытаться исполнить задуманное, действуя через Эдварда под маской Дженни, — верный выход из создавшегося положения. Но должен же быть способ поставить его в известность о грозящей леди Элен опасности.

По дороге на вечер Фиби была необычайно тиха и молчалива. Диана всячески старалась приободрить кузину, но все попытки вернуть блеск ее глазам были тщетны. Диана сокрушалась, что ее прошлое так пагубно обернулось для Фиби в настоящем. После разразившейся даем катастрофы Диана решила, что отмалчиваться ей больше не удастся, но Фиби, к ее удивлению, до сих пор не потребовала от нее каких-либо объяснений.

Из уныния Фиби вывела одна приятная неожиданность, а именно появление капитана Уэтерби, который через четверть часа по прибытии женщин на вечер подошел к Фиби и пригласил девушку танцевать.

Слабая, неуверенная улыбка тотчас исчезла с лица Фиби, сменившись выражением неподдельной радости, щеки снова зарумянились, а Диана молила Бога, чтобы кавалер не оставлял ее как можно дольше и неприятные воспоминания поскорее бы стерлись из памяти девушки.

— Мисс Хепворт, можно вас на полслова?

Диана судорожно сжала веер в руках.

— Лорд Гартдейл! — Она обернулась, чувствуя, как бешено колотится сердце. — Да, конечно, хотя я удивлена, что у вас не пропало желание говорить со мной.

Одетый во фрак Эдвард в этот вечер был на редкость элегантен и красив.

— Напротив. Я хочу просить у вас прощения за поведение моей матери.

Диана вяло улыбнулась.

— Вы очень любезны, но я более переживаю из-за кузины. — Диана подняла глаза на Эдварда, решившись сказать ему все напрямую. — Фиби ничего не знает о моем прошлом, лорд Гартдейл, и вы, без сомнения, поймете, до чего поразил ее тон вашей матери. — Диана умолкла, устремив взгляд на танцевавшую с капитаном Уэтерби Фиби. — Леди Элен, думаю, тоже находилась в крайней растерянности.

Эдвард заложил руки за спину.

— Для Элен, к несчастью, вспышки гнева ее матери не новость. Однако, признаюсь, в присутствии гостей она ведет себя, как правило, сдержаннее.

— Не у всех ваших гостей такое прошлое, как у меня.

Эдвард пристально посмотрел на Диану и в задумчивости кивнул.

— Ваше чистосердечие, мисс Хепворт, достойно восхищения. Мне не известны подробности ваших отношений с лордом Дерлингом, но я абсолютно уверен, что случившееся причинило боль вам обоим в равной степени. Однако я должен заботиться о счастье своей сестры, а потому полагаю, вам лучше с ней не видеться.

Этого следовало ожидать, горестно подумала Диана, хотя надежды на лучшее не покидали ее до последнего момента.

— Распространяется ли ваш запрет также на Фиби?

— Отчего же он не должен распространяться и на нее?

— Кузина ничего не знает, а потому не сможет оговорить лорда Дерлинга перед вашей сестрой. Несправедливо, чтобы Фиби была наказана за то, что лежит на моей совести.

— К сожалению, моя мать не отделяет вашу кузину от вас, а потому ее дружбу с Элен тоже не одобрит.

— А вы, лорд Гартдейл, сходитесь с ней во мнении? — спросила Диана. — Вы тоже считаете, что нужно сторониться всех моих родственников из-за того, что когда-то случилось со мною?

Эдвард покачал головой.

— Я не считаю, что сыновья должны отвечать за грехи отцов, если вы понимаете, о чем я. Окажись я в вашем положении, я бы чувствовал то же, что и вы. Когда вы были помолвлены с лордом Дерлингом, ваша кузина еще сидела в классной комнате. Но если есть хоть малейшая вероятность того, что она что-то узнала, приехав в Лондон…

— Фиби ничего не знает, — сказала Диана. — Иначе она сказала бы мне, а моя кузина никогда не лжет, лорд Гартдейл. Она живет в Дербишире с родителями, а последние два года провела в школе. Я время от времени писала ее матери, но с самой Фиби не поддерживала связи. Только перед поездкой в Лондон, она приехала ко мне на два месяца, с тем, чтобы мы получше узнали друг друга.

— Почему же ее мать не поехала с ней?

— Она хромая, и ей трудно совершать переезды, — ответила Диана. — Ее мучают боли. Она очень стесняется своего увечья и потому избегает бывать в обществе. Ей очень хотелось, чтобы Фиби удачно вышла замуж. Она написала ко мне с просьбой сопровождать ее, и я согласилась, а миссис Митчелл, наша тетя, любезно предложила нам свой кров и свое покровительство.

— А вы, мисс Хепворт, не ищете себе жениха?

Диана залилась краской.

— Нет, милорд, не ищу. Когда Фиби будет устроена, я вернусь в Уитли. Появление в обществе для меня мучение, и продлевать его у меня нет желания.

— А вот это, доложу я вам, при всем моем уважении, мисс Хепворт, — медленно проговорил Эдвард, — совсем нехорошо.

Диана потупила взгляд. В его тоне ей послышались искренность и забота, которых, по ее мнению, она не заслуживала. Она поспешила покинуть Эдварда, опасаясь совершить какой-нибудь опрометчивый поступок. Диана обогнула людей, толпившихся возле выставленных угощений, и через боковую дверь проскользнула на балкон. В лицо ей ударила вечерняя прохлада. На террасе виднелись пары. Одни из них любовались декоративным озером, другие гуляли по саду, и Диана вдруг остро почувствовала свое одиночество.

Как понимать слова Эдварда? Что нехорошо? То, что она по воле обстоятельств оказалась в ужасном положении в обществе на нее смотрят косо? Или он хотел сказать, что она лучше, чем о себе думает, и вполне заслуживает счастья?

— Добрый вечер, Диана.

Ход ее размышлений прервал знакомый неприятный голос. Лорд Дерлинг!

Видел ли он, как она беседовала с Эдвардом?

Собравшись с силами, Диана обернулась. Но теперь-то ему не удастся запугать ее. Не сейчас.

— Здравствуйте, лорд Дерлинг, — холодно и жестко отозвалась она.

Лорд Дерлинг улыбнулся, и Диана почувствовала закипающую в ней ненависть. Он узнал, что она в невыгодном положении, и упивался этим.

— К чему такая враждебность, Диана? Это мне следует сердиться.

— Вам? — переспросила Диана с видимым недоумением. — На что вам сердиться?

— На ваш визит к леди Гартдейл и ее дочери.

Не ожидавшая от него подобной осведомленности, Диана с запинкой проговорила:

— О… откуда вам это известно?

— Неважно. Вопрос в том, зачем вы там были?

— Я думаю, это вас не касается.

— Напротив, любые ваши контакты с моими будущими родственниками очень меня касаются. Я хочу понять, чем был вызван ваш визит. Что-то не верится, чтобы миссис Митчелл была сердечной подругой леди Гартдейл.

— Нет. Но вы, несомненно, знаете, что… Фиби подружилась с леди Элен, — сказала Диана, подыскивая правдоподобное объяснение. — Вот тетушка и решила, что ей не худо бы познакомиться с матерью подруги. Однако леди Гартдейл не выезжает, и нам пришлось навестить ее. Теперь, если позволите…

Лорд Дерлинг остановил ее, схватив за руку.

— Не позволю, Диана. Я еще не закончил.

Диана посмотрела на его руку и проговорила голосом, полным отвращения:

— Извольте убрать руку, мне неприятно ваше прикосновение, и слушать вас я тоже не желаю.

— И, тем не менее, вам придется выслушать меня, — ответил лорд Дерлинг, но руку все же убрал. — Вы изменились, Диана. Бывало, мое присутствие вы почитали за счастье и жаждали моих прикосновений.

Диана насилу удержалась, чтобы не содрогнуться.

— Это было до того, как я узнала, что вы за человек.

— Никак не возьму в толк, о чем вы.

Диана сжала пальцы так, что ногти впились в ладони. Она испытывала непреодолимое желание дать ему пощечину, сбить с него спесь и самодовольство. Он с самого начала отрицал то, что ударил ее. И он до сих пор не изменился.

— Что вам угодно?

— Чтобы вы держались подальше от Элен и ее семьи. Я женюсь на ней, и вы не в силах мне помешать.

— Мне есть что рассказать…

— Вам никто не поверит. Так зачем же выставлять себя на посмешище? Неужто одного раза вам не довольно?

Диана ничем не выдала охвативших ее чувств.

— Если в моих словах нет правды, отчего же вы так боитесь, что я кому-то что-то расскажу?

Губы лорда Дерлинга были по-прежнему растянуты в улыбке, но его глаза оставались холодными как лед.

— Оттого, что я не хочу, чтобы моей свадьбе сопутствовали такие вот неприятные мелочи. Элен — милая, добрая девушка, нежный цветок, который я буду любить и лелеять.

— Надеюсь, вы сдержите ваше слово, милорд, ибо было бы в высшей степени безнравственно погубить нечто столь прекрасное.

Выражение лица лорда Дерлинга не изменилось, но Диана заметила, как глаза его потемнели.

— Будьте осторожны, Диана. Ни от кого не исходит столько презрения, сколько от вас. Не пойму только, чем оно вызвано.

— В этом-то и дело, лорд Дерлинг, — тихо промолвила Диана. — Вы не способны быть честным. Я узнала об этом четыре года назад, и, смею заметить, вы ничуть не изменились. Я вижу вас насквозь.

— А я скажу вам, — лорд Дерлинг наступал на нее так, что Диана, сделав шаг назад, почувствовала за спиной холод каменной стены, — если вы желаете вашей кузине добра, хотите, чтобы в Лондоне она добилась успеха, держите свое мнение при себе.

Диана отпрянула, как от удара.

— Фиби добьется успеха потому, что она красива и очаровательна.

— Да, но даже о самых очаровательных дамах могут быстро разойтись разнообразные слухи. — Дерлинг зашептал ей на ухо: — В особенности, когда они исходят от человека с безупречной репутацией…

Диана содрогнулась. Ужасный, ужасный человек! Он сказал то, что она всегда так боялась услышать. Он грозил погубить Фиби, как когда-то погубил ее.

— Быть может, вы лишили меня шанса удачно выйти замуж, лорд Дерлинг, но я не собираюсь сидеть и покорно ждать, пока вы разрушите будущее Фиби. Если вы предпримете хоть что-нибудь с целью скомпрометировать ее, я употреблю все средства, чтобы правда о вас увидела свет.

— Послушайте, Диана, если вы объявляете мне войну, то знайте, что вы проиграете, — невозмутимо ответил лорд Дерлинг. — Ибо если вы считаете, будто четыре года назад я запятнал ваше доброе имя, то дайте только срок, и увидите, что я сделаю с вашей кузиной!

Сказав это, лорд Дерлинг удалился, оставив Диану в одиночестве возле каменной стены. Все ее тело дрожало от гнева. Господи! Что же делать? Дерлинг нисколько не изменился. Он все то же чудовище, что и четыре года назад. Если Диана не сможет остановить его, леди Элен выйдет за него замуж и будет обречена на страдания. Но если Диана скажет правду и свадьба расстроится, лорд Дерлинг уничтожит Фиби.

Диана чувствовала симпатию к леди Элен, но и Фиби она любила всем сердцем. Выбора не было. В этом безвыходном положении она решила думать прежде всего о своих родственниках. Леди Элен — сестра лорда Гартдейла, влиятельного человека с положением, который в состоянии использовать свое могущество, чтобы защитить своих близких. А Фиби — единственная дочь скромного ученого и его увечной жены.

Диана закрыла глаза. Как же все-таки поступить?

Этой ночью Диана плохо спала. Мучимая кошмарами, она ворочалась с боку на бок, поминутно вздрагивая. Ей снились какие-то незнакомые люди, которые грозили ей, а Фиби в мольбе простирала к ней руки, но разверзшаяся между ними пропасть разделяла их, мешая Диане дотянуться до нее.

Диане снилось, будто замуж за лорда Дерлинга вышла Фиби, а не леди Элен, будто кузина со слезами на глазах, с обезображенным синяками лицом прибежала к ней за помощью.

Откинув одеяло, Диана встала с постели. Несмотря на смертельную усталость, она не решилась снова заснуть, опасаясь, что страшные видения продолжатся. Она накинула на плечи теплую шаль и, не желая будить слуг, тихонько, на цыпочках, прошмыгнула в гостиную.

Диана подошла к окну и отодвинула одну из штор. Солнце еще не взошло, но небо на востоке уже заалело. Она присела на стул и, глядя на открывшуюся перед ней панораму города, погрузилась в грустные мысли.

Накануне вечером Эдвард извинился перед ней за поведение матери, но никаких объяснений от нее не потребовал. Он признался в своем расположении к ней, согласился с тем, что запрещать Фиби видеться с подругой несправедливо, но, тем не менее, сказал, что согласен с матерью, а значит, дальнейшие контакты между девушками невозможны.

По всему выходило, что Эдвард не понимал, каким образом она попала в столь незавидное положение. А это обстоятельство, в свою очередь, вынудило Диану заключить, что ее дела и она сама Эдварду безразличны. Иначе он непременно спросил бы о причинах ее разрыва с лордом Дерлингом и дал бы ей шанс объясниться. Но он не спросил, и она промолчала, а после того неприятного столкновения с лордом Дерлингом, даже если бы захотела, не смогла бы открыть ему правду, ибо знала, что ее откровенность чревата ужасными последствиями для Фиби. Главной целью Дианы было счастье кузины, и она не собиралась ставить его под удар.

— Диана?

Диана, вздрогнув, обернулась.

— Фиби? — Диана так глубоко углубилась в свои мысли, что не слышала звука отворившейся двери, не заметила, как тоненькая фигурка проскользнула в комнату. — Что ты здесь делаешь в такую рань?

— То же, что и ты, полагаю. — Фиби бесшумно притворила дверь. — Мне послышались твои шаги, я заглянула к тебе — тебя нет, и я догадалась, где тебя искать.

Диана вздохнула.

— Тоже не спится?

— Да, как я ни пыталась уснуть, все без толку. — Фиби села рядом с Дианой. — Ничего плохого не случилось?

Диана улыбнулась.

— Нет, конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я вчера видела, как лорд Дерлинг вышел за тобой на балкон, — тихо ответила Фиби. — А когда ты вернулась, на тебе лица не было.

— Но это еще не значит, что случилось что-то плохое.

— Да. Но мне кажется так потому, что лорд Дерлинг тебе не нравится. И потом, я думаю, вас что-то связывает и в этом кроется причина возмутительного обхождения с тобой леди Гартдейл.

— Леди Гартдейл не в себе. Она никак не может оправиться после смерти мужа, Фиби.

— Возможно. Но причиной вчерашней сцены была не потеря супруга.

Диана посильнее закуталась в шаль.

— Тебе из-за этого нечего волноваться.

— Хотелось бы в это верить, душенька. Что такое было между тобой и лордом Дерлингом? Должно быть, что-то ужасное.

Диана подняла голову и, встретившись с вопросительным взглядом девушки, поняла, что время пришло. Тянуть с объяснением больше было нельзя.

— Мне больно говорить об этом, Фиби, но, полагаю, ты должна услышать правду. — Диана теребила в руках кисти шали. — Когда я была в Лондоне четыре года назад, мне сделали предложение.

Глаза Фиби расширились от изумления.

— Тебе сделали предложение?

— Да… Лорд Дерлинг.

— Лорд Дерлинг! И ты молчала!

— До настоящего момента тебе не обязательно было об этом знать.

— Но… ты отказала человеку, который теперь женится на леди Элен…

— Я не отказывала ему, Фиби. Я ответила согласием.

Девушка с недоверием посмотрела на нее.

— Тогда отчего же ты?..

— Не вышла за него замуж? — Диана снова повернулась к окну. — Потому что я узнала о нем нечто, что сделало для меня этот брак невозможным.

— Боже правый! — воскликнула Фиби. — Теперь ясно, отчего тогда в парке вы держались так натянуто. Но что случилось? Ты разлюбила его?

— Случилось не то, что он приводил всем в качестве объяснений, — ответила Диана. — Узнай я его получше с самого начала, быть может, и разгадала бы, что это за человек, но я, как и ты, была чересчур импульсивна, жаждала любви. Мне не терпелось выйти замуж.

Фиби покачала головой.

— Ты? Импульсивная? У меня это в голове не укладывается. Ты очень трезво смотришь на подобные вещи.

— Спасибо, Фиби, хотя не знаю, принимать ли мне твои слова за лестное замечание или обижаться на них.

— Ох, я вовсе не хотела обидеть тебя, — поспешила исправиться Фиби. — Я имела в виду, что ты всегда знаешь, как поступить правильно. Ты анализируешь свои поступки, умеешь держать себя в руках, ты всегда так спокойна и рассудительна.

Диана скривила рот.

— Ты хочешь сказать «так скучна».

— Вовсе не это я хочу сказать! — Словно сообразив, что разубедить Диану ей все равно не удастся, Фиби решила вернуться к первому вопросу. — Ты сказала, что разорвала помолвку не по тем причинам, которые лорд Дерлинг приводил всем в качестве объяснений. Так что за причины он называл?

Диана неподвижно уставилась из окна на улицу.

— Он сказал, что я разорвала помолвку, желая приискать себе жениха побогаче.

— Что ты говоришь!

— Он представил дело так, будто… я жестокая, бессердечная женщина, которая не гнушается ложью и мошенничеством и которой неведомы угрызения совести.

— Но это неправда! — воскликнула Фиби. — Ты самая добрая, честная и порядочная из всех, кого я знаю! Как может мужчина говорить подобные вещи о женщине, которую любил?

— Ты лучше скажи, о женщине, перед которой он притворялся влюбленным, — мягко поправила ее Диана. — Я была слишком молода, чтобы во всем вовремя разобраться. Но за четыре года я многое поняла. — Диана остановилась, глубоко вздохнула, а затем продолжила: — После разрыва помолвки я не долго оставалась в Лондоне. Лорд Дерлинг распустил обо мне слухи, и меня перестали принимать. Даже друзья переменились ко мне, и я, в конце концов, уехала в Уитли: у меня не было другого выбора.

— Диана, как это ужасно! — прошептала Фиби. — Почему ты не рассказала мне все до нашей поездки в Лондон? Если бы все знала, я никогда бы не стала уговаривать тебя ехать.

Диана потрепала девушку по руке.

— Ничего страшного, Фиби. Все было не так уж плохо. Приятно повидаться с тетей Изабел и Амандой. Кроме того, многие восстановили ко мне свое доброе отношение. Кажется, время и впрямь лечит.

— Но это же ничего не меняет: мысль о том, чтобы вернуться, тебе была ненавистна. — Фиби с тревогой посмотрела на Диану. — Зачем ты это сделала, Диана? Зачем ты разорвала помолвку?

Глава одиннадцатая

Ну, вот мы и добрались до сути, подумала Диана. Как-то Фиби воспримет услышанное? Ведь она такая юная. Однако, с другой стороны, Фиби в том возрасте, когда выходят замуж, а стало быть, вполне взрослая, чтобы знать суровую правду жизни!

— Фиби, то, что я расскажу, не должно выйти за стены этого дома, — сказала Диана, понизив голос. — Ты поняла меня?

— Да, но… неужто случившееся и впрямь так ужасно?

— Для меня — да. — Диана медленно поднялась со стула. — Однажды вечером, когда мы с лордом Дерлингом остались наедине, он совершил нечто непозволительное.

— Правда? — с замиранием сердца проговорила Фиби.

Диана кивнула и плотнее закуталась в шаль.

— Он поднял на меня руку.

Фиби ахнула.

— Он ударил тебя? Да как он смел! Истинный джентльмен никогда не позволил бы себе подобной выходки!

— У нас… вышел спор. — Диана направилась к камину, решив, что рассказывать об этом на ходу ей будет легче. — Я, право, не помню, о чем. Во всяком случае, ничего существенного, ибо лорд Дерлинг не вступал со мной в дискуссии интеллектуального свойства. Он не верит, что женщинам доступны такие высоты, как точные науки или политика.

— Но ты хорошо в этом разбираешься! — воскликнула Фиби. — Как-то за обедом я сама была свидетельницей вашего с сэром Джеймсом оживленнейшего разговора, касающегося экономической реформы.

Губы Дианы искривились.

— У лорда Дерлинга, к несчастью, иное мнение. Мое суждение о предмете спора отличалось от его, и это привело его в бешенство. Он обозвал меня безмозглой. Я рассмеялась, не оценив сразу степень его раздражения, и тут же получила удар по лицу, сбивший меня с ног.

— О, Диана! — Фиби вскочила на ноги и подошла к Диане. — У меня просто нет слов. Не могу представить себе, что джентльмен способен на такое.

— И я не могла, — проговорила Диана, в которой в этот миг ожили воспоминания об испытанной ею боли и унижении: падая, она ударилась об угол стола. После этого на ее теле долго оставалась страшная отметина.

— Это случилось ровно за неделю до свадьбы, — тихо проговорила Диана. — Наша следующая встреча состоялась за два дня до венчания. Лорд Дерлинг вел себя, как ни в чем не бывало.

— Он не извинился?

— Он даже не признал, что совершил это, — ответила Диана. — Увидев синяк на моей щеке, лорд Дерлинг пожурил меня за неловкость, заметив, что я, должно быть, ударилась о дверь или, споткнувшись, упала. В его поведении не было и намека на то, что он сам ударил меня. И тогда я, наконец, поняла, что это за человек, и что ни о каком замужестве не может быть и речи.

Фиби с недоверием, ошеломленно уставилась на Диану.

— Просто не верится, что такое возможно.

— Если он не признавался в содеянном даже передо мною, ожидать, что он признает свою вину публично, и вовсе не приходилось, — продолжила Диана. — А если бы мне вздумалось сказать против него хоть слово, какой, ты думаешь, оно имело бы вес в обществе рядом с его словом?

— Но ты ведь все равно рассказала всем о том, что он сделал, — проговорила Фиби, ожидая от Дианы подтверждения. — Синяки служили верным доказательством твоим словам.

— Синяки у меня были, но обвинить лорда Дерлинга в рукоприкладстве было невозможно. И в самом деле: с чего ему было бить свою невесту, которую, по его словам, он любил?

— Но он… после того, что совершил… он не заявлял больше, что…

— Что любит меня? — Диана невесело улыбнулась. — Конечно, заявлял. Он весьма убедительно сыграл роль любящего мужчины, оскорбленного в своих лучших чувствах.

Девушка взволнованно посмотрела на Диану.

— Ох, Диана, ну и испытание выпало тебе на долю. В голове не укладывается. А что тетя Изабел? Должно быть, она разгневалась не на шутку!

— Да. Как только лорд Дерлинг уехал восвояси, она зашла ко мне в комнату и, увидев, что он сделал со мной, вознамерилась было пойти в суд. Но я просила ее обо всем молчать.

— Но почему? Ведь тебе хотелось, чтобы он был наказан?

— Конечно, но тогда мне только-только минуло семнадцать лет, Фиби. Я была младше, чем ты сейчас, и боялась его, — сказала Диана, с трудом выговаривая слова. — Я боялась, что он может употребить свое влияние мне во зло. Сейчас, глядя на все со стороны, я задним числом вижу, что была неправа, но тогда желала лишь одного — сбежать, скрыться и обо всем забыть.

— И ты вернулась в деревню.

Диана кивнула.

— Да. Мой долгожданный первый сезон закончился. Я познакомилась с лордом Дерлингом в апреле, в мае состоялась помолвка, а в конце июня я уже была в Уитли, зализывала свои раны. Тогда я дала себе зарок никогда больше не возвращаться в Лондон.

— Но вернулась, — едва слышно проговорила Фиби. — Ты согласилась сопровождать меня, даже зная, чем это может для тебя обернуться.

Диана с улыбкой привлекла к себе девушку.

— Да. Но, как я уже сказала, ничего страшного не произошло. Единственная неприятность — встреча с лордом Дерлингом и леди Элен в парке.

Фиби понурила голову.

— Теперь ясно, отчего леди Гартдейл так повела себя. Должно быть, до нее дошли сплетни, рассказанные лордом Дерлингом, и она побоялась, что ты сможешь опорочить его в глазах леди Элен.

— Видимо, так.

— Но ты непременно должна сказать свое слово! — вскричала Фиби. — Леди Элен нельзя выходить замуж за лорда Дерлинга. Если, ударив тебя, он отрицал свою вину, то вряд ли он и с ней будет вести себя по-другому.

— Ты права, но послушай меня, Фиби, не смей говорить об этом ни леди Элен, ни ее матери. Ты поняла?

— Но…

— Ни слова более! Слишком многое поставлено на карту.

— Но что может быть важнее спасения леди Элен от боли и унижения, которые она испытает, связав свою судьбу с этим чудовищем?

— Спасение кого-то, кто для меня важнее и ближе.

Фиби ахнула.

— Ты хочешь сказать, что лорд Дерлинг причинит вред кому-то еще, если ты хоть слово скажешь леди Элен?

— Навредит, но не ударив по лицу, — сказала Диана, положив руки Фиби на плечи, — а погубив репутацию. Быть может, это звучит жестоко, но леди Элен я помочь не могу, однако могу помочь…

— Мне! — прошептала Фиби. — Ведь это ты обо мне заботишься? Ты боишься, что лорд Дерлинг каким-то образом помешает мне удачно выйти замуж, если ты предостережешь леди Элен против него?

Диана промолчала, и Фиби сникла.

— Я так и знала. А ты даже не хотела рассказать мне, ведь так?

Диана убрала руки с плеч кузины.

— Я не знала, что делать. Если бы я решила, что тебе нужно обо всем знать, я бы рассказала, но, признаться, не уверена, стала бы делиться с тобой, не будь в этом необходимости. Мне не хочется, чтобы ты страдала, Фиби, и чтобы ты лишилась шансов на удачное замужество по моей вине.

— Но твоей вины здесь нет! Ты… жертва обстоятельств. Неудивительно, что ты не горишь желанием выйти замуж. Случись такое со мной, уж не знаю, смогла бы я после этого когда-нибудь поверить мужчине.

— Конечно, смогла бы. Вокруг много достойных мужчин, Фиби, добрых и порядочных, которые относятся к женщинам с уважением, такие, как лорд Истклифф, капитан Уэтерби и… Эдвард Терлоу.

Диана зажмурилась, отгоняя от себя мысли, причинявшие ей жестокие муки. Да, Эдвард Терлоу — один из самых замечательных мужчин, каких она когда-либо встречала, кто видел в ней личность, и кому ей приходилось лгать ради собственного спасения. Это мужчина, в которого она по глупости все-таки влюбилась и который невольно, сам того не ведая, принес ей одну лишь сердечную боль.

На следующее утро Эдвард явился в парк задолго до семи. Он поздно лег спать и рано поднялся, всю ночь не сомкнув глаз. Перед его мысленным взором стояло лицо Дианы Хепворт, и думы о ней ни на миг не покидали его. Возможно ли забыть выражение ужаса и замешательства, появившееся на ее лице тогда, в гостиной его матери, когда та яростно накинулась на нее?

Подробности этого злополучного визита навсегда врезались в его память. Несмотря на крайнее смятение, Диана беспокоилась в первую очередь о своей кузине Фиби. И вчера вечером в разговоре просила за нее, ни словом не упрекнув его мать за учиненную ею возмутительную сцену. И еще просила не губить дружбу Фиби и Элен.

Весьма достойное поведение для лгуньи и вероломной интриганки, бросившей своего жениха, подумал Эдвард.

Топот копыт вывел его из задумчивости. Эдвард поднял голову и, завидев приближавшуюся Дженни, отвлекся от мыслей о Диане Хепворт. Ему не хотелось, чтобы эти две стороны его жизни каким-то образом пересекались. На встречи с Дженни ему и без того отводилось немного времени.

В это утро она была, как никогда, соблазнительна, в темно-зеленом платье с черной отделкой, с длинным, развевающимся на ветру шлейфом и элегантной шляпке. Эдвард всеми силами пытался изыскать пути, чтобы проводить с ней побольше времени. Нельзя ли встретиться с ней на каком-нибудь приеме? Должна же она бывать хоть на некоторых из них. Однако с тех пор, как Дженни появилась в Лондоне, Эдвард ни на одном светском мероприятии — он был в этом уверен — ее не встретил.

— Доброе утро, Дженни, — поздоровался он.

Диана наклонила голову.

— Не ожидала встретить вас здесь так рано, Эдвард.

Эдвард улыбнулся.

— Верховые прогулки для меня предпочтительнее бодрствования в постели, когда, беспрестанно ворочаясь с боку на бок, тщетно пытаешься уснуть.

Диана вздохнула.

— Я тоже мучилась бессонницей. Может, что-то происходит в атмосфере?

— А может, нас тяготят наши тайны, которые не дают нам забыться сном, — сказал Эдвард, отгоняя вдруг возникший у него в воображении образ Дженни, раскинувшейся на постели с разметавшимися по подушкам волосами, глазами, устремленными на него, и играющей на устах обольстительной улыбкой. — Тайны, которые не станут более тревожить нас, если мы поделимся ими с другими.

Разглядел ли он сквозь вуаль смутную улыбку, скользнувшую по ее лицу, или это была лишь игра его возбужденного воображения?

— Это простое объяснение, милорд, но, боюсь, дело так легко не решается.

— Однако можно попробовать. Не удостоите ли вы меня чести стать поверенным ваших тайн, Дженни? Каковы бы они ни были, мои чувства к вам не переменятся.

— Но вам не должно питать ко мне какие-либо чувства. Мы с вами встречаемся для разговоров и…

— К черту разговоры! Наши отношения вышли за пределы бесед, по крайней мере, для меня. Я всякий раз с нетерпением жду встречи с вами, — сказал Эдвард. — И когда вы не приезжаете, мне кажется, будто я потерял нечто важное и что остаток дня меня ничем уже не порадует. Я знаю, это глупо, но ситуация вообще лишена здравого смысла. Вы говорили, что ничего не ждете от наших встреч, я тоже ничего от них не ждал. Так, может быть, именно потому, что мы не питали никаких надежд, наши встречи переросли в нечто большее. Я бы слукавил, если б сказал, что в моем сердце не зародились нежные чувства к вам. Более нежные, чем мне должно к вам испытывать.

По тому, что Дженни уронила голову, и с ее уст сорвался вздох, Эдвард понял, что его признание стало для женщины полной неожиданностью.

— Но все это ни к чему не ведет, Эдвард, вы понимаете? Вы обо мне многого не знаете.

— Чего я не знаю? Вашей страшной тайны, которую вы всё поминаете, но отказываетесь открыть мне?

— Это и… другое.

— Хорошо, давайте же хотя бы исключим некоторые возможности. Вы преступница, скрывающаяся от полиции?

Диана ахнула.

— Конечно, нет!

— Тогда вы женщина, выходившая замуж трижды, и теперь скрываетесь от одного из своих мужей или от всех сразу?

— Вы же знаете, что это не так.

— Вы не совершали убийства? Никого не изувечили? Что же тогда за тяжкий грех лежит на вашей совести?

— Некоторые сочли бы его очень тяжким.

— Некоторые?

— Люди из высшего света.

— Ха! Я подозреваю, что у многих людей в высшем свете есть свой скелет в шкафу, включая и ту особу, что ввела моду на вуали, — тихо пробормотал Эдвард.

— Вам не нравятся вуали?

В голосе Дженни послышались веселые нотки. Губы Эдварда изогнулись.

— Теперь нет. Знаете ли вы, как хочется мне увидеть ваше лицо? До сих пор я из учтивости не просил вас, но… не могли бы вы приподнять вуаль лишь на миг, чтобы я мог увидеть даму, которая заняла такое важное место в моей жизни.

Диана покачала головой с сожалением — Эдвард ясно почувствовал это.

— Лучше мне этого не делать.

Эдвард смотрел на нее, сощурив глаза.

— Тогда скажите мне, Дженни, вот что: я вам не безразличен?

С ее уст снова сорвался вздох.

— Вы же знаете: я не могу отвечать на этот вопрос. Это было бы определенно неприлично…

— К черту приличия! — перебил ее Эдвард. — Я хочу услышать, что вы по утрам встречаетесь со мной не потому, что эти прогулки дают вам несколько часов развлечения в начале скучного дня.

— Разумеется, я приезжаю по другой причине. Проведенное с вами время для меня больше, чем развлечение, и вам, несомненно, это известно.

— Как я могу знать что-либо, если вы мне ничего не говорите?

— Просто некоторые вещи дамам говорить непозволительно. Но я не хочу, чтобы вы думали, будто я… отношусь к этим встречам легкомысленно, — проговорила Диана неуверенно. — Это было бы неправдой. Я же хочу быть с вами как можно более откровенной.

— Значит, вы ко мне неравнодушны?

Дина подняла голову.

— Да. Так же, как и вы, более неравнодушна, чем мне это дозволено.

Эдварду показалось, что у него свалился камень с души.

Он ей небезразличен, и ему удалось вырвать у нее это признание!

— Знаете ли, порой я думаю, не сказочная ли вы фея, так вы меня околдовали.

Это сравнение оказалось столь неожиданным, что Диана рассмеялась. Ее голос был таким глубоким и чувственным, что Эдвард насилу удержался от того, чтобы схватить ее, сжать в своих объятиях и сбросить с ее головы эту проклятую шляпку! Он жаждал ощутить тепло ее тела, ее свежее дыхание.

Его чувства не поддавались разумному объяснению. Но кто сказал, что в сердечных делах присутствует разум? Она и в самом деле околдовала его. Окончательно и бесповоротно.

— Скажите мне еще одно, Дженни. То, что вы скрываете, могло бы воспрепятствовать нам быть вместе?

Вопрос был смелым, и Эдвард не удивился, что Диана не сразу ответила.

— Это зависит от того, что вы подразумеваете под словами… «быть вместе».

— Я спрашиваю, является ли некогда совершенный вами поступок столь ужасающим, что делает для вас невозможным брак?

Дыхание Дианы участилось.

— Эдвард, я…

— Нет, нет, не пытайтесь уклониться от ответа. — Эдвард подвел своего коня поближе. — Мне нужна правда, Дженни. Вы скрываете что-то, что является препятствием для принятия предложения руки и сердца?

Диана медленно кивнула:

— Меня оклеветал один влиятельный человек, который пытался таким образом скрыть истину. Ему поверили благодаря его положению в обществе.

— Но раз сами вы знаете, что все это ложь, отчего вы мучаетесь этим? Отчего вы скрываете свое лицо и свое настоящее имя от меня? Вы боитесь, что эти ложные слухи дошли до меня, и я им верю?

— Может быть.

— Так скажите же, что это за слухи, чтобы я мог успокоить вас.

Диана вздохнула.

— Послушать вас, так все совсем просто, Эдвард, будто парой слов, сказанных вам, можно решить дело и поправить мое положение. А все между тем куда сложнее. Вам легко предлагать выход из ситуации, когда вы не имеете к ней отношения…

— Вот то-то и оно, Дженни, я хочу иметь к этому отношение. Я хочу иметь самые близкие отношения… с вами.

Эдвард понял, что зашел слишком далеко. Но было поздно, слова уже слетели с его уст, и Дженни, сдавленно вскрикнув, развернула лошадь и пустила ее галопом, не попрощавшись, нарушая всякие приличия. Изумленный конюх поскакал за ней во весь опор, а Эдвард глядел вслед удалявшейся Дженни, кляня себя за неловкость.

Он опередил события. Дженни не ожидала от него такого всплеска чувств, и признаваться в них, пожалуй, было преждевременно. Он только разбередил ее раны. Впрочем, об этом Эдвард не беспокоился. Незаживающие раны нужно вскрывать. Иногда, думал Эдвард, это единственный способ выпустить из них яд.

А раны Дженни были отравлены ядом — словами ненависти и коварной клеветой, направленной против невинной женщины. И раз она сказала, что слухи о ней ложны — а Эдвард ей верил безоговорочно, — ничто не могло отменить принятого им на днях решения.

Решения предпринять шаги, которые, без сомнения, встретят сопротивление, но от которых он не отступится.

Глава двенадцатая

После бурной встречи с Эдвардом в парке Диана насилу привела свои мысли в порядок.

Я хочу иметь к этому отношение. Я хочу иметь самые близкие отношения… с вами.

При воспоминании об этих словах кровь вновь и вновь приливала к ее лицу. А уж то, что было сказано до этого, смущало Диану еще больше.

Вы скрываете что-то, что является препятствием для принятия предложения руки и сердца?

Как понимать эти слова? Одно заявление, по мнению Дианы, можно было расценить как намек на то, что Эдвард хочет сделать ее своей любовницей. Другое говорило о честности его намерений. Однако о его желании жениться на ней, не было сказано ни слова. Да Эдвард и не мог заговорить об этом, не зная о ней ровным счетом ничего, кроме того, что она ездит на отличной лошади и обладает манерами светской дамы. Но все это можно сказать и о женщинах полусвета, промышляющих на улицах Лондона.

Задумай Эдвард жениться на Диане, его мать никогда не дала бы свое согласи. Диана попыталась вообразить, как она вступает в гостиную леди Гартдейл и ее представляют в качестве избранницы ее сына.

Но до этого дело не дойдет: Эдвард мигом расхотел бы жениться на ней и их утренним прогулкам по парку тотчас пришел бы конец, если бы он узнал, кто она такая. Он счел бы себя жертвой коварной мошеннической проделки, которой нашел бы свое собственное объяснение, говорившее, конечно же, не в пользу Дианы.

Но могла ли Диана свыкнуться с мыслью о том, что она больше никогда не увидит Эдварда? В силах ли она вынести эту муку?

— Что-то ты нынче очень рассеянна, Диана, — бросила ей тетка со своего места. — Тебя что-то беспокоит?

Диана опустила глаза, прикидывая, как много она может ей открыть. Ее нежные чувства к Эдварду были ее личным делом, но Диана привыкла быть откровенной с миссис Митчелл и дорожила ее мнением.

Диана вздохнула.

— Я в затруднительном положении. Дело касается лорда Гартдейла.

Женщина улыбнулась.

— Однако! И что ж это за положение?

— Во-первых, я более не считаю, что сказать ему правду о лорде Дерлинге, скрываясь под маской Дженни, удачная мысль.

Руки тетки, занятые рукоделием, вдруг остановились.

— Мы же с тобой решили, что это для нас единственный путь помочь леди Элен, не так ли?

— Да. Но теперь я боюсь, что эта помощь нам слишком дорого обойдется. — И Диана, стараясь быть как можно более краткой, поведала тетке о состоявшемся у них с лордом Дерлингом разговоре.

Лицо миссис Митчелл потемнело от гнева.

— Будь он проклят! Прости, Диана, но случаются минуты, когда и дама не в силах удержаться от сквернословия. Как он посмел! Мерзкая тварь!

— Как бы то ни было, а мы не можем не признать, что этим все осложняется. Ни одному из членов семьи леди Элен я не могу открыть правды, ибо не хочу рисковать счастьем Фиби. — Диана взяла новую шелковую нить и вдела ее в иголку. — Кстати сказать, Фиби все известно о том, что произошло четыре года назад.

Миссис Митчелл откинулась на спинку стула.

— Вот как?

— Да, нынче на рассвете у нас состоялся разговор.

— О боже! Дитя мое, что ты делала так рано?

— Пыталась убежать от неприятных сновидений, — призналась Диана. — Фиби, как выяснилось, тоже не могла уснуть и потому спустилась ко мне. Она подозревала, что творится что-то неладное и что дело связано с лордом Дерлингом, поэтому попросила у меня объяснений. Я решила, что скрывать от нее правду больше не стоит.

Миссис Митчелл вопросительно взглянула на Диану.

— Твой рассказ сильно поразил ее?

— Он поверг ее в ужас. Она была потрясена выходкой лорда Дерлинга, а также тем, что я никому ничего не рассказала тогда.

— В этом мы сходимся, — сухо заметила миссис Митчелл. — Я не жалею о том, что она все узнала. Теперь у нас нет от нее секретов.

Диана замялась, кусая губу.

— Но это не все. Я предупредила Фиби, чтобы она ничего не говорила леди Элен и ее родственникам, поскольку от этого могут пострадать другие. Но она и тут быстро сообразила, что к чему. Она догадалась, что я оберегаю ее.

— Господи! — Миссис Митчелл отложила пяльцы. — Что ж было дальше?

— Она сказала, что мое нежелание выходить замуж ей теперь понятно и что мы, несмотря ни на что, все же должны спасти леди Элен от лорда Дерлинга.

Женщина улыбнулась.

— Милая Фиби. Это так на нее похоже. Говоря по чести, Диана, я не могу с ней не согласиться. Мысль о том, что бедное дитя попадет в лапы этого чудовища, мне невыносима.

— Мне тоже. Но как можно расстроить эту свадьбу? Леди Гартдейл не станет нас слушать, лорду Гартдейлу мы тоже не сможем ничего рассказать. А лорд Дерлинг не такой уж и глупец: до свадьбы он воздержится от дурного обращения со своей невестой.

— Если лорд Гартдейл узнает о его дурном обращении с леди Элен, он тотчас пошлет к нему своих секундантов, в этом нет сомнений.

— А что, если после свадьбы лорд Дерлинг увезет молодую жену к себе в Чиппинг-парк, подальше от посторонних глаз, и месяцами не будет с ней показываться здесь? — предположила Диана.

— И то, правда. — Миссис Митчелл дробно забарабанила пальцами по подлокотнику. — Чрезвычайно сложная ситуация.

— Да, тетя, и я буду безмерносчастлива сбежать от всего этого в Уитли.

— Да, но возвращение в Уитли, избавив тебя от одного несчастья, взамен принесет новое. Диана уставилась на тетку.

— Что вы имеете в виду?

— Лорда Гартдейла, конечно. Ты расстанешься с мужчиной, которого любишь, а это разве счастье?

Щеки Дианы пошли красными пятнами.

— Но я не… то есть я…

— Даже не пытайся меня разуверить, — мягко проговорила миссис Митчелл. — Я все время повторяю, что жизнь легче наблюдать со стороны, чем быть непосредственным участником событий. Лорд Гартдейл, как я понимаю, до сих пор не знает, что Дженни — это ты?

Диана согласилась про себя, что тетка права, и горестно покачала головой. — Нет.

— Но ты по-прежнему с ним встречаешься. — Да. — Он заговаривал с тобой о своих чувствах?

— Он признался, что они у него ко мне есть… то есть к ней, к Дженни, — ответила Диана. Ей все никак не удавалось привыкнуть к тому, что приходится говорить о себе в третьем лице. — Он также задавал и другие, весьма конкретные вопросы.

— Надеюсь, пристойные.

— О да, без сомнения! — с улыбкой заверила тетку Диана. — Хотя ответы на них я находила с трудом.

Послышался стук в дверь, и в дверях возник Джиггинс, который подал миссис Митчелл на подносе визитную карточку. Та взяла ее и, прочитав, улыбнулась.

— Ну не чудо ли, — проговорила она, передавая визитку племяннице. — У тебя, кажется, появилась возможность задать ему свои вопросы, если захочешь. — Миссис Митчелл кивнула слуге. — Спасибо, Джиггинс. Просите лорда Гартдейла.

Едва Диана успела успокоиться и принять непринужденный вид, как в дверях показался мужчина, которого она любила. Теперь вместо костюма для верховой езды на нем был превосходно пошитый темно-синий камзол и светлые бриджи. Его начищенные высокие сапоги сияли. Легкий аромат одеколона, который распространял вокруг себя Эдвард, волновал Диану. Про себя она порадовалась, что нынче утром надела один из своих новых туалетов, который был ей необыкновенно к лицу. Поднявшись в знак приветствия, Диана ощутила, как неистово колотится сердце, и ей вдруг очень захотелось сбежать.

— Здравствуйте, миссис Митчелл. — Приблизившись, Эдвард учтиво поклонился. — Надеюсь, я не причиняю вам неудобств.

— Ни в коем случае. Мы с Дианой просто сидели и болтали, а Чосер вообще всегда рад гостям.

Эдвард с улыбкой поклонился Диане.

— Доброе утро, мисс Хепворт.

— Здравствуйте, лорд Гартдейл, — поздоровалась Диана с Эдвардом уже второй раз за этот день.

Миссис Митчелл ласково отослала Чосера на место и, вернувшись к своему стулу у окна, пригласила лорда Гартдейла садиться. Диана тоже заняла свое место и, чтобы чем-нибудь занять руки, взялась за рукоделие.

— Надеюсь, я могу говорить с вами откровенно, миссис Митчелл, — начал Эдвард. — Сцена, произошедшая в доме моей матери, была мне крайне неприятна. Вчера вечером я имел честь говорить с мисс Хепворт, но, к несчастью, не имел возможности переговорить с вами или мисс Лоуден. Поскольку гнев моей матери был обращен против вас всех, я решил, что мне следует прийти к вам и принести извинения от ее лица.

— Вы очень добры, лорд Гартдейл, но ваша матушка и сама в состоянии за себя извиниться, — строго ответила миссис Митчелл.

— Увы, она не желает этого делать, — удрученно ответил Эдвард, — а вы непременно должны получить объяснения. Мне стало известно, что причиной ее неприличного поведения была давняя связь мисс Хепворт с лордом Дерлингом. Но это, разумеется, ни в коей мере не оправдывает грубости моей матери.

— Благодарю вас, лорд Гартдейл. Полагаю, нежелание вашей матушки терпеть наше общество понятно, — сказала миссис Митчелл. — Она, без сомнения, опасалась, что между Дианой и лордом Дерлингом сохраняется вражда, и она не хотела, чтобы в присутствии леди Элен о нем говорили дурно, хотя, к слову сказать, моя племянница никогда и не позволила бы себе такой бестактности.

Эдвард учтиво наклонил голову.

— Конечно. Нежелание мисс Хепворт разговаривать на эту тему совершенно естественно. Однако ваши последние слова перед вашим отъездом пробудили во мне любопытство и, не скрою, отчасти являются причиной моего визита к вам.

Диана вскинула глаза, но тетка не отрываясь, с легким удивлением смотрела на гостя, будто не понимала, к чему тот клонит.

— То есть?..

— Вы изволили сказать, что прибыли к матери по делу и что выслушать вас в ее интересах. Вы также обмолвились, что в противном случае ей в будущем придется горько раскаиваться. — Эдвард мельком взглянул на Диану. — Это навело меня на мысль, что дело касается замужества Элен.

На этот раз пришла очередь миссис Митчелл искать взгляда Дианы. Женщины коротко переглянулись. Затем миссис Митчелл снова повернулась к гостю и, прежде чем заговорить, откашлялась.

— Прошу покорнейше извинить меня, милорд, но мне нечего сказать вам или вашей матушке.

На лице Эдварда было написано удивление.

— Неужто я ошибся?

— Нет, не ошиблись. Просто по зрелом размышлении я решила оставить свои советы при себе.

— Прошу простить меня, миссис Митчелл, но мне тогда показалось, что вы намеревались сказать что-то чрезвычайно важное.

— Да, это так. Но обстоятельства переменились, и я более не свободна в своих словах.

— Я не понимаю вас. Если дело так важно, что вы решились обратиться к моей матери, то отчего же сейчас, когда я готов вас выслушать, вы не хотите ничего сказать мне?

— Оттого, лорд Гартдейл, что время делает нас более мудрыми. Вот я, пораскинув умом, и поняла, что должна молчать, — сказала миссис Митчелл, давая недвусмысленно понять, что желает закрыть эту тему. — Не желаете ли чаю, лорд Гартдейл?

Эдвард остался явно в недоумении, что было естественно. Он посмотрел сперва на миссис Митчелл, которая встретила его пристальный взгляд с невозмутимым спокойствием, а затем на Диану, которая постаралась последовать тетушкиному примеру, но взгляда Эдварда все-таки не выдержала и опустила глаза на свою вышивку. Тиканье часов и биение собственного сердца оглушали ее.

— Благодарю вас, миссис Митчелл. Не смею более злоупотреблять вашим гостеприимством. Я явился к вам с целью принести свои извинения и в надежде услышать от вас то, что вам не удалось сказать моей матери. — Эдвард поднялся. — Но раз обстоятельства переменились и вы считаете, что сказать вам нечего…

Эдвард, так и не договорив, замолк. Диане показалось, что он сделал это нарочно, желая вызвать в них чувство вины, и потому она неловко заерзала на стуле.

— Вы ничего не хотите мне сообщить, мисс Хепворт?

Но Эдвард поздно спохватился. Диана заставила себя посмотреть ему прямо в глаза и покачала головой.

— Нет, лорд Гартдейл. Разве только то, что с вашей стороны было очень любезно почтить нас своим присутствием и принести извинения от лица вашей матушки.

Эдвард смотрел на женщин одно долгое мгновение, сначала на миссис Митчелл, потом на Диану, как будто ждал, что его остановят. Однако никто его не удерживал, ибо обе женщины сознавали, что заговорить теперь значило отступиться от своих слов, а стало быть, выставить себя в невыгодном свете.

Услышав, что дверь за Эдвардом захлопнулась, Диана в изнеможении откинулась на стуле. Она чувствовала себя так, будто только что выдержала битву и не знала, кто одержал в ней победу.

— Господи!

— Ну и ну! — воскликнула миссис Митчелл, вставая со своего места. — Какое счастье, что все закончилось. Была минута, когда мне показалось, что я не выдержу, сдамся и выложу ему все.

— Вы прекрасно держались, тетя. Я все думаю, правильно ли мы поступили, — промолвила Диана. — Не было ли ошибкой скрыть от него правду о лорде Дерлинге?

— Конечно! — ответила миссис Митчелл особенно резко от сознания собственной вины. — Мы скрыли правду об этом чудовище, которого давно уже следовало предать на суд общественности. Однако, если бы мы все рассказали, а нам бы не поверили, положение наше усугубилось бы.

Диана нахмурилась.

— Как это?

— Возможно, будущий зять уже успел заслужить расположение лорда Гартдейла. И если бы лорд Гартдейл предъявил лорду Дерлингу все нами сказанное, будущее Фиби оказалось бы под угрозой. — Миссис Митчелл покачала головой. — Нет, я не вижу выхода из сложившейся ситуации.

Диане хотелось верить в то, что они поступили правильно и что ради счастья одной девушки можно было пожертвовать счастьем другой. Но в душе она была твердо уверена, что, если с леди Элен что-то случится, она никогда не простит себе этого. Ей не будет оправдания за собственное молчание, пусть даже оно и было продиктовано исключительно благими намерениями.

Эдвард провел вечер в клубе. Оставаться дома ему не хотелось, но и томиться на каком-либо светском сборище он был не расположен. Вместо этого он развернул газету, пытаясь отвлечься от мыслей о своем безрезультатном визите к миссис Митчелл и ее племяннице. Он понял, что от него что-то скрывают. Вот только что?

Видно, миссис Митчелл с ее племянницей имеет к этому делу самое прямое отношение. От Эдварда не укрылся взгляд, которым обменялись женщины, и он теперь, как никогда, был убежден, что все это как-то связано с будущим Элен. Отчего же женщины ему ничего не рассказали? Что их заставило изменить свои намерения?

— Приветствую вас, Гартдейл, — послышался знакомый голос.

Эдвард поднял глаза и увидел у своего стола лорда Дерлинга, который этим вечером, очевидно, разъезжал по вечеринкам. Он был при полном параде и выглядел, как всегда, безупречно. На его ослепительно белых шелковых чулках не было ни пятнышка, на плотно облегавших его ноги бриджах — ни единой складочки. Даже галстук его поражал своей необычайной чистотой и свежестью.

Эдварду порой казалось, что в лорде Дерлинге все уж слишком безупречно.

— Здравствуйте, Дерлинг. Ваша программа на сегодняшний вечер уже завершена или это лишь передышка?

— Боюсь, последнее. Я обещался быть на вечере у леди Фарквор и у миссис Бентли. Вот, решил заехать сюда на минутку передохнуть. Покоя нет, все эти разъезды так выматывают.

— Странно, что вы от них до сих пор не отказались, — сказал Эдвард, скрывая под улыбкой раздражение. — Вы, в конце концов, вскоре свяжете себя брачными узами, и вам нет необходимости посещать все светские мероприятия без разбору.

Дерлинг рассмеялся.

— Вы правы. И я выезжаю намного реже, чем раньше. Но я люблю быть в курсе светских новостей.

Уж в чем, в чем, а в этом нет никакого сомнения, подумал Эдвард. Дерлинг был большим любителем придворных сплетен. Он не пропускал ни одной модной вечеринки и обожал потом распространяться о том, чему был там свидетелем. Именно по этой причине он не мог бы стать близким другом Эдварда, которого не интересовали ни слухи, гуляющие в обществе, ни тот, кто эти слухи распускает. Однако с лордом Дерлингом надлежало проявлять терпение: ведь тот в скором времени станет его зятем.

Эдвард пригласил Дерлинга присоединиться к нему, и тот, усаживаясь в кресле напротив, сказал:

— А вы, как я погляжу, нынче избегаете шумных сборищ и наверное поступаете мудро.

— Мудрость тут ни при чем. Я просто не расположен к общению. По крайней мере, в бальных залах. — Эдвард откинулся на стуле. Его взгляд на минуту застыл на собеседнике. — Скажите, Дерлинг, отчего вы не сказали мне, что были помолвлены с Дианой Хепворт?

Дерлинг медленно поднял глаза.

— Я думал, вы знаете.

— Я не знал. Почему она разорвала помолвку?

— Это имеет значение?

— Представьте себе, имеет.

Дерлинг пожал плечами и подал знак официанту.

— У нее были свои личные на то причины.

— Не соизволите ли сообщить, что за причины?

— Мне бы не хотелось. — Дерлинг улыбнулся. Его улыбка показалась Эдварду вымученной. — Отчего такое любопытство?

— Оттого, что эта женщина вернулась в город и наши пути несколько раз пересекались.

— Что-то романтическое?

— Вовсе нет. Мисс Хепворт здесь в качестве компаньонки своей кузины. Ее кузина коротко сошлась с Элен, и потому мы с ней нередко сталкиваемся.

Дерлинг заказал подошедшему официанту бутылку бренди.

— Элен что-нибудь говорила вам о моих взаимоотношениях с Дианой?

— Нет. Я даже не уверен, что она о них знает.

— Тогда мне непонятно, с чего это вам вздумалось ворошить прошлое.

А мне непонятно, с чего это ты так упорно избегаешь говорить об этом, подумал про себя Эдвард, но вслух произнес:

— Полагаю, это чистое любопытство. Ко всему прочему вы когда-то были помолвлены с этой женщиной, а теперь женитесь на моей сестре. Я не считаю, что прошу у вас многого. — Эдвард с обманчивым спокойствием посмотрел на Дерлинга. — А вы так не считаете?

Появление слуги с бутылкой бренди и двумя бокалами дало повод отвлечься.

— Не желаете составить мне компанию? — спросил Дерлинг. — Думаю, это придется вам по вкусу.

Эдвард кивнул.

— Благодарю. От хорошего бренди я никогда не откажусь.

Дерлинг наполнил бокал Эдварда, а потом налил себе. Вертя в руках бокал, он проговорил:

— Мисс Хепворт объявила мне, что не выйдет за меня замуж, ибо не желает быть моей супругой. — Это было произнесено совершенно сухим, прозаичным тоном. — Она сказала, что ищет более многообещающего союза, с мужчиной выше по положению и с большим состоянием.

Эдвард сдвинул брови.

— Она сказала вам это?

— Именно. Она известила меня об этом письмом, которое я получил накануне свадьбы.

— Боже правый! А что ж она сказала вам, когда вы обратились к ней за разъяснениями?

Дерлинг поболтал бренди в бокале.

— Я не поехал к ней. Она уже и так все высказала. К чему мне было ехать и выслушивать все это еще раз?

— Удостовериться в том, что вы верно ее поняли.

— О, я верно ее понял!

Эдвард медленно провел пальцем по стенке бокала.

— Мисс Хепворт вместе со своей теткой и кузиной на днях была с визитом у моей матери и Элен. Полагаю, идея приехать в гости принадлежала ее тетке. Моя мать, узнав, кто такая мисс Хепворт, попросила их покинуть дом.

— Возможно, она поступила мудро, — заметил Дерлинг. — Сомневаюсь, что мисс Хепворт хорошо отозвалась бы обо мне.

— А с чего вы решили, что она вообще собиралась говорить о вас?

— Я знаю эту женщину. — Дерлинг сделал большой глоток бренди. — Вопреки кажущемуся дружелюбию и ангельской внешности Диана может быть очень злой. Обнаружив, что я рассказал людям о том, что между нами произошло, она обвинила меня в мстительности и в том, что я очернил ее доброе имя. Она и теперь того же мнения. Потому-то я и не могу поверить, что она может одобрить намерение Элен выйти за меня замуж. — Дерлинг не спеша, поставил стакан на стол, избегая встречаться с Эдвардом взглядом. — Так что ж все-таки Диана сказала обо мне?

— Ничего. Как только миссис Митчелл обменялась с матерью положенными любезностями, к их обществу присоединился я. Я обратился к мисс Хепворт по имени, и моя мать, узнав, с кем имеет дело, в весьма недвусмысленных выражениях попросила гостей удалиться. Я нынче днем нанес визит миссис Митчелл, с тем, чтобы принести свои извинения за столь бесцеремонное с ними обхождение, и задал несколько вопросов.

Эдварду почудилось, что Дерлинг побледнел.

— Что ж она вам ответила?

— Опять ничего. Она отказалась отвечать на мои вопросы.

— И имела на это полное право, — заметил Дерлинг.

— Согласен, — сказал Эдвард, подивившись тому, что в голосе Дерлинга вдруг послышалось облегчение. — Но я не могу найти объяснение, почему она так резко передумала. Я не вижу в этом никакого смысла.

— Возможно, его и нет. Что тут говорить! Женщины! Нынче они упрямо отстаивают одну точку зрения, а завтра, глядишь, они с упорством, достойным лучшего применения, отрицают ее. Но позвольте мне внести ясность в один вопрос, Гартдейл. Наши с Дианой не сложившиеся отношения ровно ничего не говорят о моих чувствах к вашей сестре. Я люблю Элен и хочу сделать ее счастливейшей женщиной Англии. Даю вам слово, — сказал Дерлинг, протягивая Эдварду руку.

Причины не пожать ее не было, а потому Эдварду ничего другого не оставалось.

— Время покажет. Мне очень не хотелось бы, чтобы семейные конфликты стали причиной дуэли с собственным зятем. Это было бы положительно дурным тоном.

Эдвард проговорил это с улыбкой на устах, и Дерлинг рассмеялся, однако смех его был неестественным, и оба это прекрасно понимали.

Вскоре после этого Дерлинг отправился продолжать свои вечерние увеселения, а Эдвард остался сидеть в клубе, перебирая в памяти все, что он только что узнал о Диане Хепворт. Странно, что у него об этой женщине сложилось совсем другое мнение. Бесцеремонность никак не вязалась с ее образом, сформировавшимся в уме Эдварда. Он не угадывал в ней мстительности или злорадства. Была ли она другой четыре года назад? Была ли она столь алчной, что богатый виконт показался ей не самой выгодной партией?

Конечно, есть люди и побогаче Дерлинга, но его фамильные владения весьма существенны. И потом, он чрезвычайно хорош собою. А семнадцатилетняя девушка, без состояния и титула, все-таки отказалась выйти за него замуж, не объясняя при этом истинных причин.

Что-то здесь не так. У Эдварда возникло чувство, будто он не знает чего-то очень важного. Оставалось решить, как докопаться до правды. Кто был знаком с Дианой Хепворт близко и мог рассказать, какой она была четыре года назад, когда приключилась эта странная история?

Глава тринадцатая

— Лорд Гартдейл, — объявил дворецкий, шагнув в залитую солнцем комнату, где сидели две элегантно одетые дамы. Каждая располагалась за отдельным столом и внимательно просматривала разложенный перед ней список.

— Спасибо, Камберленд. Лорд Гартдейл! Какой приятный сюрприз! — сказала миссис Таунли, поднимаясь навстречу гостю.

Эдвард улыбнулся.

— Я проезжал мимо и вот решил заглянуть к вам, узнать, как продвигаются свадебные приготовления.

— Самым наилучшим образом, — ответила миссис Таунли, хотя в ее голосе проскользнуло некоторое недоумение. — Аманда уверена, что я обязательно что-нибудь забуду.

— Оставь, мама! Я не говорила, что ты обязательно что-нибудь забудешь, — вмешалась в разговор Аманда, также поднимаясь со своего места. — Я просто сказала, что надобно учесть все детали, чтобы ненароком не упустить чего-нибудь.

— Уверяю тебя, моя дорогая, я ничего не упущу.

— Если вас это утешит, то знайте: у Элен сейчас такие же заботы, — сказал Эдвард, занимая предложенное ему место. — Я уверен, что, если бы она выходила замуж за члена королевской семьи, хлопот было бы не больше.

— Леденящая душу мысль, — заметила миссис Таунли. — Представьте себе, что ваш зять — принц-регент.

— Некоторые почли бы это за счастье, — заметила Аманда.

— Но только не те, кто обладает здравым умом, — сказала мать. — Однако вам-то, по крайней мере, об этом нечего беспокоиться, лорд Гартдейл. Лорд Дерлинг не из королевской семьи.

Эдвард оставил это замечание без ответа. Он следил за выражением лица Аманды, пока ее мать произносила эти слова. Между бровями девушки пролегла складка.

— Да, уж в этом случае любая мать стала бы заламывать руки. Кстати, хочу попросить вас об одном одолжении, мисс Таунли. Не будете ли вы так любезны пройтись со мною по саду: у меня есть к вам поручение от Элен.

Аманда, одетая в бледно-желтое муслиновое платье, грациозно поднялась.

— С превеликим удовольствием, лорд Гартдейл.

Сады, разбитые за домом, были чудесны, но Эдварду теперь было не до них, он не замечал их красот.

— Я слукавил, сказав, что у меня к вам поручение от Элен, мисс Таунли.

— Вот как?

— Дело вот в чем: я искал возможности поговорить с вами с глазу на глаз о вашей подруге Диане Хепворт.

Аманда застыла как вкопанная.

— О Диане?

— Да, а именно о ее отношениях с лордом Дерлингом. — Голубые глаза Аманды расширились от изумления, а Эдвард продолжил: — Вы не хотите говорить об этом?

— Речь не о том, хочу или не хочу. Я просто удивлена, что вы решили говорить об этом со мной.

— Я обращаюсь к вам потому, что вы с ней дружны, а мне кое-что необходимо выяснить.

Аманда осторожно кивнула.

— Так что вы хотите знать?

— Сильно ли она изменилась за прошедшие четыре года?

Аманда вскинула брови.

— Весьма странный вопрос вы задаете, милорд.

— Возможно, но у меня есть на то веская причина. Вчера вечером в клубе я встретился с лордом Дерлингом, — сообщил Эдвард. — Я просил его удовлетворить мое любопытство и рассказать, почему расстроилась его свадьба с мисс Хепворт.

— Он сказал вам?

— Кое-что.

— Но вы ему не поверили.

Эдвард решил, что ситуация обязывает к откровенности.

— Да, не поверил, хотя причин для этого у меня тоже не было.

Глядя в сторону, Аманда сказала:

— А вы задавали этот вопрос Диане?

— Я не видел в этом смысла. Я заключил, что свои причины отказать лорду Дерлингу она сообщила только ему. Избрав для себя молчание, мисс Хепворт предоставила обществу делать собственные выводы на сей счет. Мне пришло в голову, что вы, будучи ее ближайшей подругой, быть может, что-то знаете об этой истории.

Аманда покачала головой.

— Диана не откровенничала со мной насчет своей помолвки с лордом Дерлингом. После разрыва она немедля покинула Лондон. Но одно я вам могу сказать наверняка: она отказалась выйти за него не потому, что вздумала подыскать жениха побогаче.

Эдвард замедлил шаг.

— Но именно в этом лорд Дерлинг убеждал всех.

— Может быть, но это неправда. — Аманда пристально посмотрела в глаза Эдварду. — Скажите, лорд Гартдейл, отчего вас интересует, изменилась ли Диана за прошедшие четыре года?

— Оттого, что женщина, с которой я имел честь познакомиться, совсем не похожа на женщину, совершившую бесчестный поступок.

Аманда, казалось, почувствовала облегчение.

— Рада слышать это от вас.

Эдвард пожал плечами.

— Ничего другого я сказать не могу. Разорвать помолвку за день до свадьбы по причинам, которые приводит лорд Дерлинг, — жестокосердие и бесчувственный эгоизм. По моему мнению, эти качества к знакомой мне даме никак не относятся.

— Совершенно верно, — спокойно подтвердила Аманда. — Диана никогда не причинит боли без причины, тем более тому, кто ей небезразличен. А, как мне известно, лорда Дерлинга она очень любила.

Эдвард неотрывно и задумчиво смотрел на Аманду.

— Вы, стало быть, хотите сказать, что лорд Дерлинг скрыл правду и тут кроется нечто другое?

— Я хочу сказать, — проявила осторожность Аманда, — что Диана не разорвала бы помолвку, не будь у нее на то очень важной причины.

Тщательно обдумав слова Аманды, Эдвард старательно сформулировал свой следующий вопрос:

— Мисс Таунли, если бы Элен доводилась вам родной сестрой, вы бы хотели видеть ее замужем за лордом Дерлингом?

Щеки Аманды вспыхнули.

— Милорд, я, право, не могу говорить…

— Аманда, прошу вас, — перебил ее Эдвард. — Обещаю вам, что о нашем с вами разговоре не узнает ни одна живая душа. Если есть что-то, что мне необходимо знать о лорде Дерлинге, умоляю вас сказать мне об этом сейчас, пока не поздно.

В глазах Аманды отразилось смятение. Эдвард почувствовал, что в ее душе происходит борьба, и понял, что предчувствие его не обмануло: в прошлом лорда Дерлинга есть темные страницы.

— Обратитесь к Диане, милорд, — взмолилась Аманда. — Задайте этот вопрос ей. Я думаю, что, если вы попросите, она расскажет вам, что произошло на самом деле.

— Возможно, я последую вашему совету. — Эдвард по-дружески коснулся ее щеки. — Не беспокойтесь, Аманда, все будет хорошо. Даю вам слово.

Проводив Аманду в гостиную, Эдвард удалился. Он сел в экипаж и велел кучеру ехать на Джордж-стрит. Он укрепился в своих подозрениях о том, что с лордом Дерлингом связано нечто дурное. Он также был убежден, что теперь не уедет от Дианы Хепворт, не получив ответа.

Визит Эдварда стал для Дианы полной неожиданностью. Зачем он снова здесь? Ведь тетка уже объявила, что сказать им ему нечего. Очевидным было и то, что этот его визит не связан с его интересом к ней: по этому поводу он уже имел с ней объяснение. Однако когда Эдвард пригласил ее прокатиться с ним в экипаже, не пригласив ни тетку, ни Фиби, Диана разволновалась.

К ее удивлению, Эдвард не поехал в Гайд-парк, а погнал лошадей в совершенно другом направлении.

— В это время дня я предпочитаю не бывать в Гайд-парке. Я думаю, вы не против, — коротко заметил он.

Диана покачала головой.

— Не против. В это время дня люди идут в парк лишь с тем, чтобы себя показать и на других посмотреть, а потому я тоже не любительница дневных прогулок там.

Эдвард бросил взгляд в сторону Дианы.

— Вы все еще чувствуете себя в обществе неуютно?

— Да. Несмотря на то, что многие уже и не помнят о случившемся, есть и такие, кто до сих пор не хотят его забыть и дают мне почувствовать себя отверженной. Это очень неприятно.

— Странно, что вы не пытались защищаться, — сказал Эдвард, глядя на дорогу. — Ведь вы могли бы сказать тогда хоть что-то в свое оправдание. Промолчав, вы позволили людям поверить словам лорда Дерлинга.

— Отчего же мне не позволить им в это поверить?

— Оттого, что не все же в них правда. — Эдвард повернулся к Диане и так дерзко заглянул ей в глаза, что у нее захватило дух. — Я сбит с толку, мисс Хепворт. В обществе о вас говорят одно, а ваши близкие характеризуют вас совсем иначе.

— Должно быть, мое поведение зависит от окружения.

— Меня посещала такая мысль, но вы не похожи на человека подобного сорта. Из моего общения с вами я готов сделать вывод, что вы ведете себя со всеми одинаково ровно.

— Может случиться, ваше впечатление обо мне ошибочно, — заметила Диана, сама не понимая, отчего не прекращает этого спора. — Порой после столь краткого знакомства бывает трудно составить точное суждение о характере человека.

— Верно, но некоторых людей, однако, видно насквозь, а я к тому же всегда хорошо разбирался в людях.

Выражение, с которым Эдвард посмотрел на Диану, вдруг напомнило ей человека, совершавшего с ней по утрам верховые прогулки. Человека, глаза которого при взгляде на нее весело горели, а голос в разговоре с ней был столь нежен. Это так глубоко взволновало Диану, что у нее захватило дух, и она отвела глаза.

— Я расстроил вас, — сказал Эдвард.

— Нет. Просто я… подумала о своем. — Диана больше ничего не сказала, и в воздухе повисло напряженное молчание, которое позволило ей собраться с мыслями и подготовиться к продолжению разговора.

— Получает ли ваша кузина удовольствие от пребывания в Лондоне? — спросил Эдвард, переходя на другую тему.

Обрадовавшись перемене разговора, Диана кивнула.

— Да. Но Фиби вообще не очень взыскательна, ей легко угодить. Она такая милая, и ей здесь нравится решительно все.

— Она еще не признавалась вам, что встретила свою любовь?

— Она, кажется, чувствует расположение к одному молодому человеку.

— По-вашему, он подходящий претендент на ее руку?

Диана улыбнулась.

— Моя тетя считает, что подходящий, хотя его положение не столь надежно, как хотелось бы.

— Как я понимаю, этот джентльмен не является обладателем состояния или титула?

Диана опустила глаза, потирая пальцем одной руки ладонь другой.

— Он младший сын хорошей фамилии и в настоящее время служит в армии. А после выхода в отставку рассчитывает получить церковный приход.

— А вы одобряете ее выбор?

Диана слегка нахмурилась.

— А почему бы и нет, если люди любят друг друга?

— Ваша тетушка желала бы для нее более выгодной партии. А вы сами не хотели бы видеть свою кузину хозяйкой роскошного особняка с богатым выездом и тьмой слуг?

Вспомнив, что она и сама когда-то придавала подобным вещам большое значение, Диана покачала головой.

— Если при этом супруги не любят друг друга, то нет.

— Так, стало быть, вы не посоветуете ей искать другого жениха?

— Никогда.

Эдвард обратил глаза на дорогу.

— Скажите, мисс Хепворт, ваши родители были счастливы вместе?

Вопрос показался Диане весьма странным, но причин не отвечать на него не было, и она сказала:

— Мои родители жили друг для друга, лорд Гартдейл. Они не были бы счастливы порознь. Слава богу, они умерли одновременно.

— Вот как?

— Да. Каким бы горем ни была для меня потеря родителей, ситуация была бы гораздо трагичнее, если бы один из них намного пережил другого.

Эдвард долго молчал, и это заставило Диану обернуться и посмотреть на него.

— Я что-то сказала не так, милорд?

— Вовсе нет. — Эдвард повернул голову, встретившись с ее вопросительным взглядом. — Просто вы еще сильнее запутали меня в моих попытках разгадать вас.

Диана ничего не ответила на это. В противном случае могло сложиться впечатление, что она пытается себя оправдать, а ей вовсе не хотелось оправдываться даже перед ним, и поэтому она перевела разговор на отвлеченный предмет, который не касался ни ее, ни его.

— Скажите, лорд Гартдейл, что вы думаете по поводу открытия школ для крестьянских детей?

На лице Эдварда явственно отразилось недоумение.

— Я всегда считал это актуальным, мисс Хепворт. Невежество порождает невежество. Мне кажется, стремление к знаниям заложено в человеке от природы, оно тем более сильно в детях, которые, как правило, более способны к обучению, чем взрослые.

— И, тем не менее, высокая цена за образование или необходимость помогать родителям по хозяйству зачастую препятствуют детям осуществить эти стремления, не так ли?

— Именно так.

— Так какое же решение проблемы вы предлагаете, чтобы помочь вашим работникам преодолеть эти трудности?

Не ожидая от Дианы такого интереса к этому вопросу, Эдвард с удовольствием изложил ей свои планы, которые он ранее обсуждал разве что с управляющим.

Эдварда глубоко тронуло не только горячее желание Дианы помочь людям, к которым судьба оказалась не столь благосклонна, но его также поразили ее глубокие и продуманные замечания по существу дела и готовность высказать свое мнение, свидетельствующие о живости ее ума. Она могла и была готова воспринимать новые для нее идеи, как только ей становились понятны их достоинства. Ей было интересно обсуждать любые вопросы, касающиеся классовой структуры общества. Чувство юмора у них с Эдвардом оказалось одной природы, и он поймал себя на том, что хохочет вместе с Дианой над чем-то, что большинство дам вовсе не нашли бы смешным.

Чем дальше, тем больше Диана напоминала Эдварду Дженни. Обе они обладали здравым умом, любили жизнь и страстно отстаивали свою точку зрения. Теперь, когда мысль об их сходстве пришла Эдварду на ум, его осенило, что именно его утреннюю спутницу Диана напомнила ему в их первую встречу. Это сходство с каждой минутой казалось ему все более поразительным: обе женщины были высоки и стройны, у обеих были темные волосы, хотя в отличие от Дианы, которая зачесывала их вверх и собирала на затылке, Дженни убирала их в сеточку. И, конечно, Диана не носила вуали.

Эдвард вынужден был себе признаться, что видеть ее и говорить с ней доставляет ему большое удовольствие. Быть может, оттого, что предметом их разговора было будущее, Эдвард раздумал возвращаться к прошлому. Он так и не вернулся к разговору о ее отношениях с лордом Дерлингом, не попросил объяснить причину их разрыва, ибо с удивлением понял, что не хочет расстраивать ее. Поэтому он решил поддерживать разговор о предметах, интересных им обоим.

После того как Эдвард отвез Диану на Джордж-стрит, он осознал, что не продвинулся в своих расследованиях ни на шаг. Он так и не узнал причины визита Дианы со своими родственницами к его матери.

Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что кто-то говорит неправду. Диана Хепворт совсем не такая, какой ее представляет лорд Дерлинг. Эгоизм и злонамеренность ей не свойственны. Она не пыталась выставить себя в выгодном свете, тем более за счет других. Она была чуткой и доброжелательной по отношению к людям, и теперь Эдвард никак не мог себе объяснить слова лорда Дерлинга о ней. Разве что самому лорду Дерлингу есть что скрывать.

Вскоре после возвращения Дианы вернулась и Фиби. С пылающими щеками и сверкающими, как изумруды, глазами девушка восторженно кружилась по комнате.

— Господи! Как я счастлива, что вы обе здесь! Я хочу рассказать вам о том, как у меня прошел день.

— Прогулка с капитаном Уэтерби тебе понравилась? — поинтересовалась миссис Митчелл.

— Очень! Мы ездили в Гайд-парк. Там, верно, была половина общества.

Вспомнив, что именно по этой причине Эдвард не пожелал туда отправиться, Диана улыбнулась.

— Но знаете, что было лучше всего? — спросила Фиби, присаживаясь. — Возможность поговорить спокойно, наедине. На вечерах и балах очень шумно и многолюдно, а нынче он был только мой!

Миссис Митчелл нахмурила брови.

— Надеюсь, ты не демонстрировала ему открыто, как тебе это приятно.

— Конечно, нет! Вы бы мной гордились, тетя. Я была весьма сдержанна, как и следует благонравной девушке, не хихикала, не слишком краснела даже во время самых занятных разговоров. Он рассказывал мне о своих родственниках в Кенте и о проведенном там детстве. Мне бы хотелось как-нибудь побывать там — так он красочно все мне расписывал.

— В Кенте действительно очень красиво, — подтвердила миссис Митчелл, весело глядя на Диану. — Что тебе еще рассказал капитан Уэтерби?

— Что ему будет жаль выйти в отставку, но что он, тем не менее, с радостью ждет того времени, когда получит приход в… ох, господи, где же это? Я совсем позабыла, но уверена, что там у него все будет хорошо. Несмотря на его франтоватый вид, он такой добрый и мягкий человек. По-моему, он самый прекрасный мужчина в Лондоне!

Миссис Митчелл усмехнулась.

— Диана сказала, что именно в такого мужчину тебе и хотелось бы влюбиться.

Фиби воодушевилась.

— Не знаю, влюблена ли я в него. Он мне, конечно, очень нравится, но… — Она замолкла, прикусив губу, а затем взглянула на тетку. — Может быть, я и люблю его, если головокружение и учащенное дыхание при виде его являются тому верным свидетельством.

— Боже правый! Учащенное дыхание и головокружение? — Миссис Митчелл не могла скрыть улыбку. — Должна заметить, это первые признаки влюбленности. Скажи мне, дитя мое, а он открыл тебе свои чувства?

— Он говорил, что я самая хорошенькая девушка в Лондоне, — ответила Фиби, зарумянившись. — И что он никогда не чувствовал себя… так же с другими…

Фиби снова умолкла, и миссис Митчелл сказала:

— Ну, раз так, то в скором времени следует ожидать предложения. Вопрос в том, примешь ли ты его, Фиби? Он младший сын, а сделавшись священником, даже собственного дома иметь не будет.

— Я буду счастлива с ним везде, — кротко ответила Фиби, — и меня совершенно не заботит, что у него нет титула. Мне будет отрадно видеть, что у него любимая работа, а не та, к которой обязывает положение.

Миссис Митчелл кивнула.

— Я думаю, ты действительно будешь счастлива со своим красавцем капитаном, моя милая, и я буду за тебя спокойна. Ему, конечно, нужно будет поговорить с твоим отцом, но пока он, может быть, обратится ко мне, а потому нам лучше сейчас определиться с ответом.

* * *

На вечер к Оуглторпам Диана отправилась со смешанными чувствами. С одной стороны, ей было радостно, что Фиби нашла человека, с которым хотела связать свое будущее и который, по всей видимости, разделял ее чувства, а с другой — это означало, что время ее пребывания в Лондоне подходит к концу и вскоре ей придется попрощаться с Эдвардом.

От этого она пребывала в подавленном настроении и окончательно убедилась в том, что тетка права: ей трудно расставаться с Эдвардом. За столь короткое время они сроднились душой.

Однако сделать это придется, ибо она обманула его, и он едва ли простит ей.

— Отчего такое уныние, Диана? Вы что же, не рады своему возвращению в Лондон? — послышался ненавистный голос.

Диана напряглась, но, собравшись с силами, заставила себя обернуться.

— Здравствуйте, лорд Дерлинг.

— Все в порядке, не нужно так волноваться, — успокоил он ее. — Я не собираюсь устраивать сцен. Но я думаю, нам есть о чем поговорить.

— Мне нечего вам сказать, — холодно парировала Диана. — В прошлый раз вы ясно выразились.

— Ах, но с тех пор у меня состоялась беседа с моим будущим шурином. У него имеются свои подозрения насчет вашего визита к его матери.

— Он сказал, что я вызвала у него подозрения?

— Не вы лично, но обхождение его матери с вами. Вероятно, ему было непонятно, с чего это она так вас невзлюбила.

— Думаю, наша с вами помолвка достаточное на то основание.

— Может, и так, — согласился Дерлинг. — Он сказал, что ни вы, ни ваша тетка ни словом не обмолвились обо мне.

— Тогда о чем вы хотите говорить со мной?

Губы лорда Дерлинга искривились в зловещей усмешке.

— Никогда, знаете ли, не мешает удостовериться в том, что у нас с вами достигнуто полное взаимопонимание.

Диане захотелось наброситься на него, сказать что-то такое, чтобы самоуверенная улыбка слетела с его лица, чтобы он почувствовал себя так, как когда-то почувствовала себя она. Но она знала, что он сильнее ее.

— В угрозах нет необходимости, лорд Дерлинг. Я не буду рисковать счастьем Фиби.

— Я тоже так думаю, — лорд Дерлинг улыбнулся одними губами. — Как понимаю, речь идет о капитане Уэтерби. Должно быть, такой союз вас устраивает.

Тщательно скрывая свои чувства, Диана ответила:

— Предложения еще не было. Говорить о чем-либо преждевременно.

— Может быть. Но если это та партия, которую ищет ваша кузина, она, несомненно, покорит этого молодого человека. Она премилая девочка.

Неприязнь Дианы тотчас сменилась тревогой.

— Откуда вы знаете? Вы что, говорили с ней?

— В этом нет надобности, — ответил лорд Дерлинг, переводя взгляд на танцующих. — Элен часто говорит о ней. — Он отступил на шаг и отвесил издевательский поклон. — Желаю вам хорошо провести вечер, Диана.

Диана не удостоила его ответом. Развернувшись, она поспешно покинула залу, чувствуя, что гнев и досада вызвали на ее лице неприличный румянец.

— Вы хорошо себя чувствуете, мисс Хепворт?

Эдвард!

Диана замедлила шаг, глубоко вздохнула и обернулась.

— Да, милорд, благодарю вас.

— Ваш вид говорит об обратном. — Эдвард приблизился к ней. — Вы раскраснелись, и, без сомнения, причина тому — разговор с лордом Дерлингом.

Диана посмотрела Эдварду прямо в глаза. Она не предполагала, что ее уединение с лордом Дерлингом будет замечено.

— Вы ошиблись, лорд Гартдейл. Лорд Дерлинг не сказал мне ничего такого, что могло бы расстроить меня. Он просто осведомился о делах моей кузины.

— Я не знал, что он знаком с мисс Лоуден.

— Он знает о ней, как знает обо всех моих родственниках.

В этот момент кто-то окликнул Эдварда. Затем раздались звуки музыки, возвестившей о начале контрданса, и Эдвард вздохнул.

— Прошу покорнейше извинить меня, мисс Хепворт. Боюсь, в бальном зале требуется мое присутствие.

Диана наклонила голову.

— Конечно. Не смею вас удерживать. — Холодно улыбнувшись, она пошла прочь, думая о том, что ни ревновать, ни обижаться она не имеет права. Он не спешил бы оставить тебя, будь ты Дженни, — прозвучал ее внутренний голос. — Тогда он бы почел за наслаждение остаться и, скорее всего, пригласил бы тебя танцевать.

Диана всеми силами старалась отогнать от себя неприятные мысли. Ее рассуждения, в сущности, были смехотворны. Ведь она и есть Дженни. Но Эдвард об этом не знает. Было очевидно, что он смягчился к ней, но в его поведении не было и намека на какое-то особое расположение. А чувства Дианы к Эдварду, напротив, крепли день ото дня. Встречи с ним становились для нее все более болезненными, и скрывать свою любовь становилось все труднее.

Следовательно, ей оставалось одно: исчезнуть. Диана слишком ценила время, проведенное с Эдвардом, и ей не хотелось, чтобы после расставания воспоминания о ней у него были связаны с обманом. Ей хотелось, чтобы Эдвард сохранил о ней добрую память. И, тем не менее, каждый раз появляясь в парке под маской Дженни, Диана продолжала обманывать его. Нечаянно выдав себя, она заслужила бы его презрение и дала бы основание поверить словам лорда Дерлинга, а об этом не могло быть и речи. Если Эдвард должен разочароваться в одной из них, Диана хотела бы, чтобы это была не Дженни. Стало быть, выбора у нее нет.

Наступила пора положить всему этому конец. Для всеобщего блага Дженни должна была исчезнуть.

Глава четырнадцатая

На следующее утро, несмотря на солнечную погоду, по дороге в Гайд-парк Диане казалось, что над ней нависает туча. Ночь, проведенная без сна, нисколько не ослабила ее решимости прекратить свидания с Эдвардом.

Эта встреча будет последней. Всякий раз при виде Эдварда Диана вспоминала о леди Элен, а мысли о ней неизбежно приводили Диану к размышлениям о судьбе Фиби и о том, чем может обернуться для нее месть лорда Дерлинга.

Диана не видела способа оградить Фиби от его происков, а потому не верила в благополучный исход. Ничего дельного ей на ум не приходило, хотя она думала о том, чтобы обратиться к капитану Уэтерби и все рассказать ему. Но кто знает, поверит ли он ей? Настолько ли серьезно его чувство к Фиби, что он окажется выше грязных сплетен?

Возможно. Но лорд Дерлинг не остановится, даже если Фиби и капитан Уэтерби поженятся. Уж он изыщет способ навредить кузине. Сплетни никого не щадят, и мало кто дает себе труд разобраться, есть ли в них хоть слово правды. Запятнав репутацию Фиби, лорд Дерлинг разрушит ее семейную жизнь, как и карьеру ее мужа — приходского священника.

Готова ли была Диана взять такой грех на душу?

Разумеется, нет. И это было главной причиной принятого ею решения — покончить со всем этим как можно скорее.

Она исчезнет, не попрощавшись, чтобы не дать Эдварду возможности уговорить ее передумать: в его присутствии Диане изменяла сила воли.

Как только Фиби примет предложение, Диана тоже исчезнет из его жизни и, возвратившись в Уитли, сохранит о встречах с Эдвардом самые нежные воспоминания, которые будет бережно хранить до конца своих дней.

Диана увлеклась своими мыслями и не сразу поняла, что она в парке одна. Остановив лошадь, она огляделась вокруг, раздумывая, не поехал ли Эдвард другой дорогой. Или, быть может, он решил вовсе не приезжать?

Не узнал ли он правду?

В голове у Дианы проносились самые разные предположения, одно хуже другого. Поэтому, когда, наконец, послышался топот копыт большой тяжелой охотничьей лошади, ей с трудом удалось унять дрожь в голосе.

— Эдвард! Я думала, вы неприедете.

Эдвард натянул поводья и остановил Титана, подняв его на дыбы.

— Простите меня, Дженни. Я перед выездом получил престранное послание. Это и послужило причиной моей задержки.

В его голосе Диане послышалась тревога.

— Надеюсь, ничего страшного?

— Не знаю. Отправительница письма — одна молодая особа, которую я плохо знаю, но в честности которой не имею повода усомниться. Вот я и думаю, отвечать ли мне на письмо.

— А письмо требует ответа?

— Да. Девушка просит о встрече по одному очень важному делу.

— Если вы не сомневаетесь в ее честности, отчего ж вам с ней не встретиться?

Эдвард плотно сжал губы. Казалось, он раздумывает, как лучше поступить.

— Я не посвящал вас в свои дела, Дженни, ибо мне не хотелось тратить на их обсуждение время наших с вами встреч. Но, получив это письмо, готов признаться, что ваше мнение мне просто необходимо. Вы — сторона незаинтересованная, и ваш свежий взгляд на вещи, быть может, позволит кое-что прояснить.

— Это дело личного характера? — поинтересовалась Диана.

— Дело касается моих родственников, и хотя я не знаю в точности, каким образом, но чувствую, что все это важно для моей сестры.

Диана ощутила, как кровь отлила у нее от лица. Узнал ли Эдвард что-то о лорде Дерлинге?

— Простите мне мое любопытство, — медленно проговорила Диана, — но можете ли вы сказать, от кого это письмо?

— От одной молодой особы. Она недавно прибыла в Лондон, а потому боюсь, вы ее не знаете.

— Я — нет, но моя тетка, возможно, знает. — Диане вдруг безумно захотелось выяснить, от кого это таинственное послание. — У нее в обществе большие связи.

Эдвард вздохнул.

— Тогда может быть. Особа, писавшая ко мне, — мисс Фиби Лоуден.

Диана онемела от изумления. Фиби написала ему письмо? Что ей взбрело в голову? Зачем она пошла на такую глупость? И что она ему написала?

Стараясь сохранять твердость, Диана сказала:

— Может, вам лучше… рассказать мне обо всем, что происходит?

— Рассказывать-то по большому счету нечего, — проговорил Эдвард, но тем не менее изложил события возможно полно, присовокупив к своему рассказу краткую характеристику Дианы Хепворт, описание их с лордом Дерлингом отношений, и не преминул отметить, что тот теперь помолвлен с его сестрой.

— Подозреваю, миссис Митчелл что-то хотела мне рассказать, — сказал Эдвард, — но, когда я к ней приехал, напрочь отказалась говорить со мной об этом. Вот я и думаю, не знает ли ее младшая племянница о том, что ее тетка от меня скрывает, и не вызвано ли этим ее желание встретиться со мной.

Диана нервно облизнула губы.

— Мисс Лоуден назначила вам время встречи?

— Она попросила меня нынче приехать в дом ее тетки, в три часа пополудни.

В три часа. В это время тетка сговорилась со своей приятельницей встретиться за чашкой чая, а Диана условилась с Амандой отправиться в магазин. Фиби отказалась составить им компанию. Значит, она намеревалась поговорить с Эдвардом наедине, без посторонних, и Диана вдруг с необычайной ясностью поняла, зачем.

Она собиралась открыть ему правду о лорде Дерлинге!

Фиби собиралась сама рассказать Эдварду о причине разрыва Дианой помолвки, ибо знала, что та молчит ради ее спасения.

До чего ж упрямое, непослушное и отважное дитя!

— Вы полагаете, мне следует с ней встретиться? — спросил Эдвард.

Нет! — хотелось выкрикнуть Диане, попытаться помешать ему докопаться до правды. Но могла ли она отказать Эдварду в совете, о котором он просил ее?

— Конечно, вы должны с ней встретиться, — ответила Диана, сознавая, что это единственно разумный в данных обстоятельствах ответ. — Девушке, несомненно, есть что сказать вам.

— Но отчего именно она обратилась ко мне, а не сама мисс Хепворт?

— Может статься, мисс Хепворт чего-то не знает, — сказала Диана, которой все еще было чудно говорить о себе как о постороннем лице.

Эдвард покачал головой.

— Не может быть, чтобы младшая сестра знала что-то, чего не знает старшая. Особенно если дело действительно касается лорда Дерлинга и его помолвки с мисс Хепворт.

Диана заерзала в седле. Как ответить на этот вопрос, не ставя себя под удар? Следовало постоянно помнить о том, что она лицо незаинтересованное, и отвечать соответствующим образом.

— Как вы думаете, возможно ли, чтобы мисс Хепворт не знала о письме, написанном вам ее кузиной?

Эдвард прищурился.

— Вы хотите сказать, что младшая намеревается открыть мне что-то, о чем не хотела говорить старшая? — Эдвард на минуту задумался. — В этом что-то есть. Девушки очень близки. Если я не застану мисс Хепворт дома, то сразу пойму, что именно так все и было задумано.

Диана медленно и глубоко вздохнула. Ей становилось дурно. Теперь она уж точно играла роль. Она притворялась, что Диана Хепворт ей не знакома, делала вид, что не знает, о чем идет речь, и, таким образом, все глубже и глубже увязала во лжи. О том, чтобы выйти из положения с честью, теперь не могло быть и речи.

— Как бы вы ни поступили, Эдвард, вы всегда, я уверена, будете правы, — проговорила Диана, слегка касаясь его руки. — А напоследок скажу вам одно: полагайтесь на свою совесть. Не все так просто, как кажется на первый взгляд, и следует выслушивать обе стороны.

— Конечно, я поступлю так, как сочту правильным, но… вы будто бы прощаетесь со мной, Дженни?

Диана почувствовала на себе пронзительный взгляд Эдварда и поняла, что не сможет солгать.

— Я и, правда, прощаюсь с вами. Ведь с самого начала было понятно, что рано или поздно настанет время расставания. Мне нужно возвращаться домой.

— Так скоро!

— Мне не терпится вернуться к моей прежней жизни, — ответила Диана, сохраняя легкий тон. — Жду не дождусь, когда приеду в Уи… то есть домой. — Силы небесные! Да она чуть не выдала себя! — И хотя мое пребывание в Лондоне было приятным, город не то место, где я чувствую себя совершенно комфортно.

Эдвард, казалось, не находил слов. Диане было тяжело смотреть на него. Ее сердце разрывалось при мысли, что это она причина его печали. Она решила ехать немедленно, отдавая себе отчет в том, что расстается с Эдвардом навсегда.

— Я уже раз просил вас поднять вуаль, Дженни. Я собираюсь снова попросить вас о том же, — тихо промолвил Эдвард. — Вы так и не откроете мне своего лица?

Глаза Дианы застилали слезы.

— Я думаю, именно таинственность, которую создает вуаль, и привлекла вас, Эдвард. Моя внешность ничем не примечательна, уверяю вас.

— Возможно, но неповторимой женщину делает не только внешность. — Эдвард поближе подвел Титана и дотронулся до руки Дианы. Затем, к великому удивлению Дианы, Эдвард, расстегнув, снял с ее руки перчатку, поднес ее ладонь к своим губам и запечатлел на ней поцелуй.

Этот интимный жест привел Диану в трепет.

Эдвард поднял на нее свои глаза. В них отразились все переживаемые им чувства, которые он даже не пытался скрыть.

— Выходите за меня замуж, Дженни, — затем произнес Эдвард слова, которые Диана совсем не готова была услышать.

Она ахнула, не веря своим ушам.

— Выйти за вас замуж!

— Да. Мне хватит всего несколько дней, чтобы получить разрешение на вступление в брак. Для этого мне нужно лишь ваше имя — ваше настоящее имя, — а также некоторые другие детали.

— Но ваша семья… ваша мать…

— Пока дело не будет сделано, мы ничего им не скажем. А как скоро вы станете моей женой, никто уже не посмеет встать между нами.

Его женой!

Искушение закричать «да!» заставило Диану покрепче сжать губы. Эдвард попросил ее руки! Не зная, кто она такая, видя, что она что-то скрывает от него. Один миг, который длился вечность, Диана боролась с неодолимым желанием принять его предложение, отбросив в сторону все предосторожности.

Но это было невозможно. Он должен был о многом узнать.

— Я не могу, Эдвард.

— Можете, Дженни. Мне нет дела ни до вашего прошлого, ни до разговоров вокруг вас. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Скажите же, что вы тоже этого хотите, — с жаром зашептал Эдвард. — Скажите, что вы тоже всем своим существом стремитесь к этому и вам хочется послать все к черту, не задумываясь о последствиях!

Слова Эдварда были так близки к истине, что казалось, будто он заглянул Диане в душу.

— Я действительно хочу этого, Эдвард, но не могу.

— Дело не в том, что вы не можете, дело в том, что вы считаете, будто не должны этого делать, а это совершенно разные вещи. Понимаю, что я не вправе настаивать, ибо решать вам. Потому я готов дать вам время подумать. Я буду ждать вашего решения столько, сколько потребуется.

— Эдвард…

— Я буду ждать, — мягко продолжал Эдвард, — пока вы не объявите мне, что не хотите более, чтобы я ждал вас. А до тех пор в моей жизни не появится ни одна женщина.

Диана зажмурилась, пытаясь сдержать готовые хлынуть из глаз слезы. Чувства переполняли ее. Она была поражена силой любви Эдварда. Однако такой жертвы она принять не могла.

— Не нужно ждать меня, Эдвард. Это несправедливо…

— Несправедливо лишить меня возможности быть с вами, — мягко возразил Эдвард. — Несправедливо лишить меня возможности узнать вас поближе.

— Но ваш выбор должны одобрить ваши ближайшие родственники.

— Я волен в своем выборе. Вот только моя избранница меня не выбрала. — Эдвард надел на руку Дианы перчатку. — Я буду по-прежнему по утрам выезжать в парк. Если вы решите связать со мной жизнь, вам стоит лишь присоединиться ко мне во время прогулки. Если же нет — пришлите мне свою вуаль.

Диана удивленно посмотрела на него.

— Вуаль?

— Да. Это будет означать ваше нежелание видеть меня и послужит знаком нашего окончательного разрыва. Пока я не получу ее, я буду вас ждать. Помните об этом, Дженни, — сказал Эдвард. — Теперь прощайте. Пусть время нашей разлуки будет недолгим.

Эдвард уехал первым. А Диана жадно смотрела вслед удалявшемуся всаднику, пытаясь запечатлеть в памяти его образ, пока тот не скрылся из виду. Диана все никак не могла поверить в то, что получила от Эдварда предложение и… упустила свое счастье.

Возвратившись домой, Диана немедленно бросилась на поиски Фиби. Она нашла девушку в столовой за завтраком. Та сидела, угрюмо уставившись на свою чашку.

— Фиби, нам нужно поговорить, — приступила к ней Диана без предисловий.

Фиби, пораженная резкостью голоса кузины, подняла глаза.

— Что случилось, Диана?

Диана отрывисто кивнула слуге и, подождав, пока тот удалится, проговорила:

— Зачем ты писала к лорду Гартдейлу с просьбой о встрече?

Фиби побледнела.

— Откуда тебе это известно?

— Это не важно. Скажи, ради всего святого, что заставило тебя пойти на такую глупость?

— Но как?..

— Фиби!

— Ну хорошо, хорошо. Я должна была обратиться к нему! — ответила Фиби. Ее нижняя губа подрагивала. — Я знала, что ты ему ничего не скажешь, и не могла допустить, чтобы мое благополучие было поставлено выше счастья леди Элен.

— Но я же объясняла тебе, чем ты рискуешь…

— Да, но что это по сравнению с тем риском, которому подвергается леди Элен? — воскликнула Фиби. — Я тоже вправе делать свой выбор, Диана. Я тоже вправе решать, знать леди Элен правду о лорде Дерлинге или нет. Я не сумею спокойно жить с мыслью о том, что она страдает по моей вине. Могу ли я быть счастлива, зная, что ее ожидает?

— Ох, Фиби! — Диана отодвинула стул и присела рядом. — Я не упрекаю тебя за заботу о подруге, но, если мы откроем правду леди Элен или ее родственникам и свадьба не состоится, страдать будешь ты. Лорд Дерлинг испортит тебе жизнь.

Фиби тяжко вздохнула.

— Если капитан Уэтерби поверит ложным слухам обо мне, он не стоит моей любви. Леди Элен — моя подруга, Диана, я не хочу, чтобы она страдала, когда я в силах избавить ее от этого.

Диана уронила голову на плечо Фиби.

— Я тоже не хочу, чтобы она страдала, душенька, но как только я представлю, что ты потеряешь…

— Диана, позволь мне сделать это, прошу тебя. Позволь мне поговорить с лордом Гартдейлом. Мы ведь даже не знаем, поверит ли он мне. Но я во всяком случае должна попытаться.

Диана вздохнула.

— Ох, Фиби, добрая ты душа. Раз тебе сердце это подсказывает, я не стану останавливать тебя. Но на этом твое участие в деле должно закончиться. — Диана распрямилась. — Если лорд Гартдейл должен узнать правду, он должен узнать ее не от тебя.

— Но ты только что сказала…

— Я сказала, что буду молчать ради тебя. Но если ты готова поставить под удар свое будущее, говорить с лордом Гартдейлом буду я. Я не хочу вовлекать тебя в это дело. — Диана ласково улыбнулась Фиби. — Если повезет, мы сможем выиграть время.

Мысль о том, что нынче днем она увидится с лордом Гартдейлом, Диану не радовала, отчасти потому, что она предвидела, каким тяжелым будет объяснение, а отчасти потому, что была убеждена: открывая ему правду, она губит счастье Фиби и капитана Уэтерби.

Слава богу, тетка уехала к приятельнице. Ее совет не помешал бы, но Диана сомневалась, что в этой ситуации могла бы признаться ей в том, что собирается сделать. Уж лучше все решить самой.

Вскоре после полудня Диана пришла в столовую, но кусок не шел ей в горло. Она с досадой вернулась в гостиную и принялась расхаживать взад-вперед, проговаривая про себя все, что собиралась сказать Эдварду. Через двадцать пять минут Джиггинс объявил ей о приезде мисс Таунли.

Диана ахнула. Аманда! У нее совершенно вылетело из головы, что они условились вместе отправиться по магазинам. А всего через четверть часа должен появиться Эдвард!

— Спасибо, Джиггинс. Просите мисс Таунли в гостиную.

Дворецкий удалился, а Диана стала мучительно соображать, какое оправдание можно представить подруге. Однако говорить ей, к счастью, ничего не пришлось. Взглянув в лицо подруге, Аманда спросила:

— Что стряслось, Диана?

— Ты хочешь спросить, отчего я до сих пор не одета?

— Нет. Меня настораживает твой вид. Ты будто только получила какую-то ужасную весть и никак не можешь решить, говорить мне о ней или нет.

Диана поморщилась.

— Ты стала куда более проницательной, чем была четыре года назад, Аманда, или это я совершенно разучилась скрывать свои эмоции. Я должна извиниться перед тобой. Я напрочь позабыла о том, что мы с тобой собирались пройтись по магазинам.

— Не думай об этом, — успокоила Диану Аманда, вглядываясь в ее лицо. — Что случилось? Ты, кажется, чем-то очень расстроена.

— Ты права, но боюсь, я не могу говорить об этом сейчас. Ситуация весьма запутанная.

— Дело касается тебя?

— Не только меня, но и других людей, поскольку они связаны со мной.

— Понимаю. — Аманда умолкла, с хмурым видом вертя в руках ридикюль. — Быть может, это даже хорошо, что наша прогулка не состоится. Я хотела кое-что сказать тебе, но все никак не могла решиться.

Диана встревожено взглянула на подругу.

— Ох, Аманда, прости меня за то, что я ничего, кроме своих дел, вокруг не замечаю. — Диана присела рядом с подругой. — Я надеюсь, речь не о лорде Истклиффе?

— Слава богу, нет, — уверила Аманда. — Тут все в полном порядке. Но… с тех пор, как ты приехала в Лондон, я все собиралась кое-что сказать тебе. А после вчерашнего визита к нам лорда Гартдейла…

— Лорд Гартдейл приезжал к тебе?

Аманда кивнула.

— Он якобы хотел посмотреть, как идут свадебные приготовления. Но цель его визита между тем была не в этом. Он кое о чем расспрашивал меня.

— О чем?

Аманда подняла свои кроткие голубые глаза на Диану.

— О тебе и о твоих взаимоотношениях с лордом Дерлингом.

У Дианы пересохло во рту.

— Что ж он хотел знать?

— Прежде, чем я тебе скажу… — Аманда остановилась и прикусила губу. — Помнишь ту вечеринку у нас? Я собиралась объяснить, почему перестала писать к тебе.

— Да, помню.

— Так вот, я перестала писать не оттого, что мама запретила мне. По возвращении в Лондон, после проведенной у тети Хестер зимы, я оказалась в необычном для меня положении: за мной ухаживало сразу несколько джентльменов, которые раньше не удостаивали меня своим вниманием. — Аманда прервалась и глубоко вздохнула. — Одним из них был… лорд Дерлинг.

Глава пятнадцатая

— Лорд Дерлинг? — По спине у Дианы пробежал холодок. — Ты меня удивила. И что же?

— Мне совестно признаваться, но я поощряла его ухаживания, — призналась Аманда. — Он был таким обаятельным, а я никогда раньше и помыслить не могла, что он обратит на меня внимание.

Диана кивнула, прекрасно понимая чувства подруги. Она и сама когда-то весьма благосклонно принимала ухаживания лорда Дерлинга, которые чрезвычайно льстили ее самолюбию.

— Но ваши отношения, очевидно, не продлились долго, — осторожно предположила Диана.

— Нет, ибо я узнала, что… — Аманда запнулась, уставившись на Диану. — Мне трудно об этом говорить.

С чувством нарастающей тревоги Диана дотронулась до руки подруги.

— Не бойся сказать мне, Аманда. Я готова выслушать все.

Аманда кивнула.

— Как-то раз лорд Дерлинг устраивал охоту в своем имении, — начала она неуверенно. — Я была приглашена туда со своими родителями. Большую часть гостей составляли мои знакомые, и я с наслаждением предвкушала массу развлечений. Всю неделю до этого лорд Дерлинг был ко мне очень внимателен, и мама, кажется, ожидала, что в этот уик-энд от него последует предложение. И я бы приняла его, если бы не…

Аманда снова замолчала, и Диана почувствовала, что ей предстоит услышать нечто ужасное.

— Так что же тогда случилось, Аманда?

Губы Аманды задрожали, и она вдруг снова стала той девочкой, которой была четыре года назад.

— Это произошло в первый вечер нашего пребывания в гостях. Выйдя из столовой после обеда, я заглянула к себе в комнату, а потом хотела присоединиться к остальным дамам в гостиной, но заблудилась. Дом очень большой.

— Я слышала.

— Ну так вот, я оказалась в каком-то длинном коридоре. Сообразив, что зашла не туда, я было повернула назад, но услышала голоса и остановилась.

— Чьи голоса?

— Лорда Дерлинга и… какой-то девушки. По-моему, это была служанка, нанятая в деревне на уик-энд. Но все равно она не заслуживала этого…

Аманда зажмурилась, и сердце у Дианы оборвалось.

— Так что же случилось, Аманда? Ну, говори, что ты услышала?

— Вспоминать об этом тяжело даже сейчас, по прошествии времени. — После продолжительной паузы Аманда открыла глаза и, наконец, продолжила: — Он бил ее, Диана. Из комнаты доносился его голос и мольба девушки о пощаде, но он снова безжалостно ударил ее… — Аманда опять прервалась, силясь взять себя в руки. — Никогда в жизни я не испытывала такого ужаса.

Комната закружилась перед глазами Дианы, сердце готово было вырваться из груди, а на лбу выступила испарина.

— Что было дальше?

— Я смертельно перепугалась и не знала, что делать. Я с ужасом думала о том, что лорд Дерлинг может выглянуть в коридор и застать меня за дверью.

— Девушка сильно пострадала?

— Не имею представления. Я не узнала бы ее среди других слуг: ведь я ее не видела, и имени ее лорд Дерлинг тоже не называл. Когда же я, пытаясь что-нибудь разузнать, поинтересовалась у экономки, не случилось ли чего с одной из служанок, та посмотрела на меня в крайнем недоумении. В тот уик-энд в доме было множество слуг, и она, конечно, могла не понять, кого я имею в виду. Однако подозреваю, что ей было все известно, да только она предпочла держать язык за зубами. Может быть, там уже все слуги знали, что такое лорд Дерлинг…

Аманда замолкла, но Диане и этого было довольно. Она поднялась и на дрожащих ногах подошла к окну.

Стало быть, она не единственная жертва лорда Дерлинга. Жестокость у этого человека в крови, и он срывает свой гнев на беззащитных женщинах. А между тем в обществе никто и не подозревает о его дурных наклонностях.

Диана почувствовала подступающую к горлу тошноту. Рассказ Аманды напомнил ей ее собственные боль, потрясение и ужас, которые она испытала, обнаружив, как жестоко обманулась в лорде Дерлинге. Мужчина, которому она отдала свое сердце, оказался сущим чудовищем.

Диана ясно поняла, что должна делать.

— Ты еще кому-нибудь об этом рассказывала? — не оборачиваясь, спросила Диана.

— Я не могла. Я… очень боялась. Я никогда до этого не слышала, чтобы мужчина поднял руку на женщину.

— Что было дальше?

— Я отыскала гостиную, но была не в силах оставаться там, — тихо продолжила Аманда. — Сказавшись больной, я поднялась к себе. Вид у меня был такой, что все сразу поверили. Мама велела немедленно ложиться в постель, а когда наутро я сообщила ей, что лучше мне не стало, мы вернулись в Лондон. Лорда Дерлинга я увидела только перед отъездом. Потом я встретилась с ним в Лондоне только раз и только для того, чтоб объявить о своем нежелании видеть его.

— Он, верно, очень удивился столь резкой перемене, — заметила Диана.

— Да, но тем не менее больше у нас не показывался, а значит, почувствовал твердость принятого мною решения. Мама была сбита с толку, но я не нашла в себе сил рассказать ей об этом происшествии. К счастью, я вскоре встретила Джона.

— А ему ты рассказывала?

Аманда покачала головой.

— Я никому об этом не рассказывала, только тебе…

Диана долго молчала.

— Поэтому ты перестала писать мне?

Румянец, вспыхнувший на щеках Аманды, был красноречивее всяких слов.

— Мне казалось, что, принимая ухаживания твоего бывшего жениха, я предала нашу дружбу, — прошептала она. — Но после того случая я начала задумываться… — Аманда колебалась. — Мне пришло в голову, что тебе, может быть, тоже стала известна эта особенность лорда Дерлинга и что ты хотела бы скрыть ее от других.

— Ты имеешь в виду его жестокий нрав?

Аманда подняла глаза.

— А ты знала об этом?

— Да. Потому-то я и отказалась выйти за него замуж.

— Но ты молчала!

— Ты тоже.

Аманда покраснела.

— Как ты узнала? — Девушка понизила голос, словно опасаясь, что их могут подслушать. — Ты что, видела, как он ударил кого-то из слуг в Лондоне?

— Не совсем.

— Ты слышала это от прислуги?

Диана потупилась, а затем посмотрела в глаза Аманде.

— Помнишь мои синяки?

Аманда непонимающе уставилась на подругу. Когда смысл сказанных Дианой слов дошел до нее, ее лицо покрыла мертвенная бледность.

— О нет! Нет! Не говори, что он сделал это… с тобой!

— Да, он сделал это. Кроме тетки и кузины, ты одна знаешь об этом.

Такого потрясения Аманда пережить уже не могла. Ее нервы не выдержали, и она, потеряв самообладание, разрыдалась.

— Зачем же ты молчала, Диана?

— Я не могла говорить об этом тогда.

— Но… я не понимала, — всхлипывала Аманда, роясь в ридикюле в поисках платка. — После того, что наговорил о тебе лорд Дерлинг, я не знала, что и думать. Я знала, что разрыв помолвки для тебя не прихоть. На тебя это не похоже. Но я не могла найти всему этому объяснение: жених богат, красив и считается выгодной партией.

— Все это и сейчас так. — Диана скривила рот. — Леди Гартдейл полагает, что ее дочери несказанно повезло. Но я кое о чем хочу спросить тебя, — резко переменила разговор Диана. — Ты упоминала о визите лорда Гартдейла, обмолвившись, что он спрашивал обо мне.

— Да, — подтвердила Аманда, успокаиваясь. — Мы вышли в сад, и он спросил, какой ты была четыре года назад.

Во рту у Дианы пересохло.

— И что ты ответила?

— Что ему следует справиться об этом у тебя.

— А он что?

— Он, кажется, собирался последовать моему совету.

Не за этим ли он явился тогда к ней и пригласил прокатиться в экипаже? — гадала про себя Диана.

— Аманда, лорду Гартдейлу известно, что лорд Дерлинг оказывал тебе внимание?

— Не знаю. Может, и нет. — Аманда вытерла слезы. — Лорд Дерлинг не демонстрировал свой интерес ко мне публично: он, видно, все еще играл роль покинутого безутешного любовника.

— Аманда, ты готова рассказать лорду Гартдейлу о том, что случилось в доме лорда Дерлинга?

Аманда побледнела.

— Диана! Я не знаю. Я не думала…

— Твое слово может оказаться единственным способом воспрепятствовать свадьбе леди Элен, — с жаром заговорила Диана. — Я хочу открыть лорду Гартдейлу глаза, рассказать о жестокости лорда Дерлинга. Но одного моего слова ему может оказаться недостаточно. Если же ты подтвердишь это, он, будем надеяться, поверит, и свадьбу леди Элен станет возможно предотвратить. Я должна сделать это, Аманда!

Аманда долго молчала, опустив глаза на носовой платок, который теребила в руках. Диана, затаив дыхание, ждала ответа, от которого теперь зависело слишком многое.

Наконец девушка кивнула.

— Изволь, я поговорю с ним и сделаю все от меня зависящее, чтобы спасти Элен от этого чудовища, — тихо проговорила Аманда. — Я не боюсь угроз лорда Дерлинга. Менее чем через неделю я стану графиней Истклифф, а Джон — я знаю — никогда не поверит сплетням обо мне!

— Спасибо, Аманда. — Диана с улыбкой обняла подругу. — Я рассчитываю на тебя!

Мучимая страхом и неуверенностью в успехе своего предприятия, Диана ожидала приезда Эдварда. Он должен был явиться с минуты на минуту, и Диана то и дело посматривала на часы.

Наконец часы начали бить три. С последним ударом на пороге возник Джиггинс.

— Лорд Гартдейл, мисс.

— Спасибо, Джиггинс. Будьте любезны, принесите, пожалуйста, шерри и два бокала.

Дворецкий с почтительным поклоном удалился. Диана с улыбкой встретила мужчину, которого любила, мужчину, с которым почти попрощалась нынче утром.

— Добрый день, лорд Гартдейл.

— Здравствуйте, мисс Хепворт. — Эдвард бросил взгляд поверх ее головы, огляделся и удивленно приподнял бровь. — Извините великодушно, но, как я понял, мне была назначена встреча с мисс Лоуден.

— Да, но планы переменились. Спасибо, Джиггинс, это все, — обратилась Диана к вошедшему с подносом дворецкому. — Проследите, пожалуйста, чтобы нам никто не мешал.

— Слушаю, мисс.

Как только слуга вышел, Диана снова обратилась к Эдварду:

— Сделайте милость, наполните бокалы, пожалуйста.

— Как вам будет угодно.

Диана улыбнулась.

— Вам, конечно же, в диковинку, что женщина среди бела дня пьет крепкие напитки. Но, полагаю, вы поймете меня, когда я скажу вам то, что намеревалась сказать.

— Звучит весьма тревожно.

— Все так и есть. Смею предположить, что мой рассказ ошеломит вас, приведет в изумление и гнев.

Эдвард наполнил бокалы, один из которых передал Диане.

— И все это за один непродолжительный визит?

— Да, ибо дело касается благополучия близкого и любимого вами человека.

Это замечание заставило Эдварда насторожиться.

— Означает ли отсутствие вашей тетушки, — начал Эдвард, — то, что она не осведомлена об этом разговоре? Или же она, зная о нем, сама дала вам свое согласие на встречу со мной тет-а-тет?

— Тете неизвестно о нашей с вами встрече, лорд Гартдейл. Но если бы она о ней знала, она бы ей не препятствовала. Ее нет потому, что она заранее условилась о встрече со своей приятельницей. Фиби же прекрасно знает о предстоящем нам разговоре, как и о том, что я собираюсь вам сообщить. Я рассудила, что мне следует поговорить с вами с глазу на глаз. Так будет лучше для всех, кого это касается.

— Понимаю. — Эдвард учтиво наклонил голову. — Я слушаю вас.

Диана сделала глоток шерри, выгадывая лишнюю минуту, чтобы собраться с силами.

— К вашей матушке нас привело желание довести до ее сведения некоторые факты.

— Те, о которых миссис Митчелл после отказалась мне сообщать?

Диана смело встретила взгляд Эдварда.

— Именно.

— Вправе ли я предположить, что эти факты касаются ваших отношений с лордом Дерлингом и вашего с ним разрыва?

Диана кивнула.

— Я думаю, настало время открыть вам всю правду об этом, ибо истинные причины разрыва вовсе не те, в которые вас заставляют поверить.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, мисс Хепворт. — Эдвард подошел к камину и оперся о него рукой. — Я удивлен, что вы так долго медлили.

Диана насилу смогла скрыть удивление.

— Отчего вы уверены, что лорд Дерлинг говорит неправду?

— Оттого, что вы не из тех женщин, которые материальное благополучие ставят выше любви, — мягко ответил Эдвард. — Об этом говорит ваша забота о будущности вашей кузины. Она укрепила меня во мнении, что данная вам лордом Дерлингом характеристика расходится с действительностью. Именно поэтому причины вашего разрыва всегда интересовали меня.

Диана отвела глаза в сторону, готовясь к решающим минутам.

— Приняв предложение лорда Дерлинга, я не потрудилась узнать его поближе, лорд Гартдейл. Но, полагаю, моя молодость оправдывает мою поспешность. Да и вообще, мне кажется, почти все браки имеют этот недостаток. Не знаю, успевают ли жених и невеста за короткое время, предшествующее свадьбе, хорошенько узнать друг друга.

— Я сам нередко задавался тем же вопросом, — заметил Эдвард с улыбкой. — Прошу вас, продолжайте.

— Я думала, что люблю лорда Дерлинга, — продолжала Диана, ободренная готовностью Эдварда выслушать ее. — Я оказалась во власти его обаяния и красоты. Как ни совестно теперь в этом сознаваться, но мне льстило и то, что он титулованная особа хорошей фамилии.

— Пока вы не сказали ничего такого, что могло бы бросить на вас тень. Предпочтение ваше имело законные причины. Вы же, по крайней мере, думали, что любите вашего избранника.

Диана грустно улыбнулась.

— Да, я питала к нему привязанность, хотя теперь, после всего, что было, не могу в это поверить.

— Так что же заставило вас изменить свое мнение о нем?

Диане всегда было нелегко возвращаться к этой теме, но на этот раз нужно было рассказать все.

— У нас с лордом Дерлингом… возникли разногласия по поводу предмета нашего спора. Я рассмеялась. В этом-то и была моя ошибка. Он оскорбился и продемонстрировал свое неудовольствие… применив физическую силу.

Улыбка Эдварда померкла.

— Он ударил вас?

— Да. Ударил с такой силой, что я упала.

Эдвард окаменел.

— Он что-то сказал вам при этом?

— Ровным счетом ничего. Он просто смотрел на меня, как бы ожидая, что я что-то скажу ему. Но я молчала: его выходка лишила меня способности что-либо говорить… — Диана, запнувшись, тяжело сглотнула и заставила себя продолжить: — Наша следующая встреча состоялась за два дня до свадьбы. До этого я не могла принудить себя встретиться с ним. Все это время я пыталась как-то оправдать его действия, но найти им оправдания не смогла. Я не могу найти их до сих пор.

Эдвард поставил свой бокал на каминную полку.

— Он попросил у вас прощения, попытался как-то загладить свою вину?

— Нет. Он держался так, будто ничего не случилось.

Эдвард с недоверием воззрился на Диану.

— Он что, отрицал то, что ударил вас?

— Да, и мои обвинения его до крайности поразили.

— И что вы тогда ему сказали?

— Я не знала, что сказать. Я не ожидала такого от мужчины, которого считала благородным человеком и которым восхищалась. — Диана опустила глаза на бокал шерри. — Его рукоприкладство и его отказ признать потом свою вину стали причиной принятого мною решения разорвать помолвку. Я перестала верить ему и страшно боялась, что, сделавшись его законной супругой, буду постоянно подвергаться насилию, а когда-нибудь, быть может, даже буду с позором выгнана из его дома.

Услышанное потрясло Эдварда до глубины души.

— У меня нет слов. Не могу поверить, что Дерлинг способен на такую выходку.

Диана взглянула на Эдварда. Неужели он ей не верит?

— Вы кому-нибудь рассказывали о случившемся? — продолжил расспросы Эдвард.

— Только тете. Мне было семнадцать, лорд Гартдейл. Я только что вышла из стен школы и была чрезвычайно наивна, я не знала жизни. Я не думала, что джентльмен может так поступить…

— Джентльмен так поступить не может. — Лицо Эдварда посуровело. — Я не имею чести близко знать Дерлинга, но я никогда не слышал о нем ничего такого, что могло бы подтвердить ваши слова. Да, он вспыльчив. Я и сам не могу похвастаться ангельским характером. Но безжалостно ударить беззащитную женщину… — Эдвард, не договорив, принялся расхаживать по комнате. На его скулах играли желваки. — На вас оставались раны?

Диана, удивленная, нахмурилась.

— Это имеет значение?

— Конечно. Синяки на теле были бы доказательством его рукоприкладства и верности ваших слов.

— У меня были синяки, — тихо проговорила Диана. — Но когда я сказала об этом лорду Дерлингу, он предположил, что я сама в этом виновата. Он, конечно же, не опустился до обвинений меня в намеренном причинении себе увечья, но предположил, что я, скорее всего, ударилась о дверь.

— Так значит, даже после предъявления ему неоспоримых доказательств его вины он продолжал отпираться?

— Именно так, милорд. При этом он довел до моего сведения следующее: если я кому-нибудь расскажу о случившемся, он всегда сумеет опровергнуть мое обвинение.

— И поэтому вы все скрыли.

— Отчасти поэтому, а отчасти потому… что я боялась его.

Эдвард долго молчал, осмысливая услышанное, а Диана терпеливо ждала.

— Лорд Гартдейл, — смиренно промолвила Диана. — Возможно, этот человек вам друг. К тому же он вскоре станет членом вашей семьи, а потому вы никогда не услышали бы от меня этой истории, если бы я не сознавала ответственность перед вашей сестрой. Мужчина, раз поднявший руку на женщину, будет способен на это и в будущем. При этом мне доподлинно известно, что такой случай уже и раньше имел место. Не одна я пострадала от лорда Дерлинга.

Эдвард прищурил глаза.

— У вас есть доказательство насилия, совершенного им над другой женщиной?

— Да. Я слышала об этом из уст дамы, которую хорошо знаю и которой всецело доверяю.

— Не будете ли вы так любезны сообщить, кто она и что она вам рассказала?

— Она была приглашена лордом Дерлингом в его имение, где устраивалась охота. Однажды вечером, выйдя из столовой, она заплутала в незнакомом доме и случайно оказалась рядом с комнатой, в которой лорд Дерлинг избивал одну молодую служанку. Он не подозревал, что его слышат, а потому дал себе полную волю. Если вам будет угодно, Аманда Таунли подтвердит чудовищную жестокость лорда Дерлинга.

Лицо Эдварда потемнело.

— Аманда!

— Да. Я также убеждена, что, допросив некоторых бывших слуг лорда Дерлинга, можно кое-что узнать и от них.

Эдвард снова погрузился в молчание. Наконец он поднял на Диану черные как ночь глаза.

— Именно это мисс Лоуден намеревалась сообщить мне?

— Да, милорд. Фиби вчера узнала правду о лорде Дерлинге. Взбудораженная моим рассказом, она решила, что вы вправе об этом знать. Она чрезвычайно обеспокоена судьбой вашей сестры.

— А вы нет?

Диана поняла, отчего тон Эдварда вдруг сделался холодным.

— Я тоже переживаю за судьбу леди Элен, милорд. Именно поэтому мы с тетей и приехали к вашей матушке. Мы хотели убедить ее, что… нужно поближе узнать лорда Дерлинга, что он может оказаться неподходящей партией для ее дочери. Но лорд Дерлинг, на нашу беду, прознал об этом визите и дал понять, что, если мы скажем хоть слово, он, не задумываясь, погубит Фиби. — Диана вскинула голову. — Да, я беспокоюсь о вашей сестре, лорд Гартдейл, но и Фиби я тоже люблю. Она моя родственница. И я должна думать о ее репутации, ибо сомнений в том, что лорд Дерлинг осуществит свою месть, погубив ее, у меня нет.

— Как он погубил вас? — тихо сказал Эдвард.

Диана кивнула.

— Да, как меня.

Глаза Эдварда вспыхнули гневом.

— Не может быть! Мой будущий зять, которому я предложил свою дружбу, — всего лишь жалкий негодяй, который поднимает руку на невинных женщин. — Эдвард вернулся к камину, взял свой бокал и залпом осушил его.

Диана почувствовала неизъяснимое облегчение и, чтобы устоять на ногах, ухватилась за край стола.

— Леди Гартдейл будет недовольна.

— Да. А Элен будет просто убита. Но вам не о чем печалиться. Лорду Дерлингу придется иметь дело со мной. Ни вам, ни мисс Лоуден не нужно более опасаться его угроз. — Эдвард поставил стакан. — Благодарю вас, мисс Хепворт. Я перед вами в неоплатном долгу. Понимаю, чего стоило вам ваше откровение. Но если вас это утешит, то знайте: ваша смелость спасла жизнь молодой женщине.

Диана улыбнулась, с испугом обнаружив, что на глазах ее выступили слезы.

— Этого я и хотела, лорд Гартдейл.

— Я вам верю. — Эдвард взглянул Диане в глаза, приведя ее в смятение. — Сдается мне, мисс Хепворт, вы достойны даже большего восхищения, чем я раньше думал. — Он приблизился к ней и, взяв ее руку, медленно поднес к губам. — Вы молчали ради спасения своей кузины, приняв на себя главный удар.

— Каждый стремится спасти тех, кого любит, — тихо ответила Диана. — Разве вы сами не делаете того же для своих близких?

Эдвард улыбнулся.

— Да. Но позвольте последний вопрос, мисс Хепворт. Вы известили лорда Дерлинга о вашем желании разорвать помолвку письменно?

— Нет. Я лично отправилась к нему накануне свадьбы и объявила, что замуж за него не выйду. Этот человек вызывал во мне такое отвращение, что я никогда бы не смалодушничала, отделавшись письмом.

— Я в этом и не сомневался, — ответил Эдвард. — А теперь позвольте откланяться. Меня ждут неотложные дела.

Эдвард удалился. В опустевшей вдруг комнате стало необыкновенно тихо. Как только дверь за Эдвардом захлопнулась, Диана в изнеможении опустилась на стул, спрашивая себя, спасла ли она положение или, напротив, лишь открыла ящик Пандоры!

Глава шестнадцатая

Эдвард предвидел, что встреча с лордом Дерлингом будет не из приятных. Ему уже случалось иметь дело с негодяями, и он хорошо представлял, к каким уловкам и ухищрениям те прибегают. На предъявленные доказательства совершенных ими преступлений они тотчас находили оправдания, искажая истинные факты в свою пользу. У Эдварда не было оснований предполагать, что жених его сестры будет вести себя иначе.

Учитывая это обстоятельство, перед разговором с ним Эдвард как следует подготовился. Он воспользовался всеми имевшимися в его распоряжении источниками и, проведя собственное расследование, получил неоспоримое подтверждение правдивости слов Дианы Хепворт. Поэтому три дня спустя, отправляя лорду Дерлингу записку с просьбой о встрече, Эдвард чувствовал себя во всеоружии.

Дерлинг явился точно в назначенное время и был препровожден в библиотеку, где за своим письменным столом его ждал Эдвард.

— Добрый вечер, Гартдейл, — с обычной для него любезностью поздоровался Дерлинг.

Но Эдвард со своего места не поднялся.

— Здравствуйте, Дерлинг. — Теперь, когда вся подноготная этого человека стала ему известна, соблюдать приличия Эдварду было неимоверно трудно. Мысль о том, что этот мужчина поднял руку на Диану, вызывала в Эдварде чувство неизъяснимого отвращения. — Не будем тратить время на пустые любезности. До меня дошли весьма тревожные сведения, и, поскольку речь идет о вас, я решил, что нам нужно обсудить их в приватной беседе.

Улыбка Дерлинга поблекла.

— Что за сведения?

— Сведения о ваших взаимоотношениях с Дианой Хепворт. Узнав о них правду, спешу сообщить, что ваша свадьба с моей сестрой не состоится.

— Да что?.. — Лицо виконта побагровело. — Да что она вам наговорила?

— Не думаю, что это наговор. Мисс Хепворт рассказала мне, что произошло между вами четыре года назад.

— Что за вздор она вам наговорила, черт побери?!

— Что вы ударили ее, а после отрицали свою вину.

На лице Дерлинга отразилось хорошо разыгранное изумление.

— И вы ей поверили?

— Ее доводы были в высшей степени убедительны.

Дерлинг хмыкнул.

— Еще бы! Я же говорил, что она очень мстительна. Ей хочется опозорить меня, хотя вина за разрыв лежит полностью на ней!

— На ней ли?

— Конечно, — выкрикнул Дерлинг. — Странно, что вы в этом сомневаетесь!

Виконт лгал так убедительно, что Эдвард мысленно поаплодировал ему. Когда-то он, может быть, и поверил бы Дерлингу. Но не теперь.

— Как я уже сказал, я не хочу терять время. Мне известен не только случай с мисс Хепворт. Я также осведомлен о вашем жестоком обращении с прислугой. Справедливости ради я справился о судьбе нескольких молодых женщин, по своей или по вашей воле оставивших место прислуги в вашем доме, в частности о судьбе мисс Мэри Уитерс и мисс Флоры Делфин.

Кровь бросилась Дерлингу в лицо.

— Вы верите служанкам, уволенным за попытку обокрасть меня?

Эдвард приподнял бровь.

— Так значит, вы в этом их обвинили?

— Разумеется! Именно в этом они и были уличены! Они решили, что мое состояние не пострадает от пропажи одной-двух безделушек. Однако я разубедил их в этом. Нечестные слуги мне не нужны! Мне кажется, человек вашего положения должен понимать такие вещи.

— Я понимаю. Я и сам выставляю за дверь прислугу, пойманную на воровстве. Однако даже виновность ваших служанок не давала вам право на рукоприкладство.

Глаза лорда Дерлинга сузились.

— Так вы на их стороне?

Эдвард пожал плечами.

— После рассказа мисс Хепворт и проведенного мною собственного расследования — да. Нелишне будет заметить, что мисс Хепворт поведала мне о вашем проступке с большой неохотой, ибо опасалась за будущее своей кузины. Она знала, что вы способны запятнать репутацию ее родственницы так же, как в свое время очернили доброе имя самой мисс Хепворт. Хочу вас от этого предостеречь, — тихо сказал Эдвард. — Я бы на вашем месте покинул Лондон как можно скорее.

— Покинуть Лондон? — Дерлинг сделал большие глаза. — Да вы шутите!

— Нисколько. Ибо в дополнение к показаниям ваших бывших служанок и рассказу мисс Хепворт у меня также имеется показание еще одной особы, с которой я знаком не первый день и которой безгранично доверяю. Она оказалась случайной свидетельницей того, как вы однажды чуть не забили насмерть девушку. Вы подлец, лорд Дерлинг. С моей стороны было бы безумием допустить вашу свадьбу с Элен.

Лицо Дерлинга покрылось испариной.

— Вы уже сообщили Элен?

— Еще нет. Но я сделаю это завтра утром. Пусть она и остальные члены семьи узнают о вашей трусости. Я хочу, чтобы мисс Хепворт была оправдана в глазах общества, а потому намерен самолично удостовериться в том, что справедливость восторжествовала.

Дерлинг побледнел.

— Что вы имеете в виду? Что я должен публично подтвердить правдивость ее слов? Или что вы сами собираетесь проинформировать… все общество?

— Не вижу причин, почему женщина должна продолжать страдать из-за вашей лжи, сэр.

— Но вы погубите меня!

— Что ж, по-моему, это будет вам справедливым наказанием за погубленную четыре года назад репутацию невинной женщины, а может, и за жизни других женщин.

Дерлингу нечего было сказать в свое оправдание. Его красивое лицо, еще недавногоревшее справедливым негодованием, теперь приняло жалкий вид, а на лбу выступили крупные капли пота. Не говоря ни слова, он повернулся на каблуках и вышел вон. Сразу вслед за тем в комнату проскользнул молодой лакей.

— Ты знаешь, что делать, — тихо сказал ему Эдвард. — Будь осторожен, но не выпускай его из виду. Мне нужно знать, где он бывает и с кем встречается. Скорее всего, он покинет Лондон поздно ночью или завтра на рассвете. Проследи за этим, возьми в помощь столько людей, сколько потребуется.

Кивнув, лакей бесшумно удалился, а Эдвард налил себе бокал портвейна. Он был уверен в неукоснительном исполнении своих приказаний, а также в том, что Дерлинг покинет город под покровом ночи.

Не принеся извинений и не ища себе оправданий, Дерлинг попытался выставить Диану в роли интриганки, но не преуспел в этом. Эдвард ни на минуту не усомнился в истинности слов Дианы, ее честность для него была несомненна.

Именно о Диане и думал Эдвард, стоя у окна. Диана Хепворт оказалась замечательной женщиной, честной и преданной своим близким, готовой бороться за их счастье. Как раз такую женщину Эдвард и мог бы полюбить, если бы не Дженни.

Медленно потягивая портвейн, Эдвард размышлял над одним обстоятельством, которое его тревожило. В глазах Дианы он заметил промелькнувшую надежду, какое-то страстное желание, а может, даже нежность. И Эдвард боялся нечаянно обидеть ее. Несмотря на свое восхищение этой женщиной и уважение, которое к ней испытывал, Эдвард не мог разделить ее чувства, ибо его сердце принадлежало другой.

Эдвард тяжко вздохнул, вспомнив о женщине, завладевшей всем его существом. Бог знает, увидит ли он ее когда-нибудь.

А если Дженни больше не появится в его жизни, что тогда? Это не освобождает его от долга перед семьей — жениться и произвести на свет наследника, — так же как не уменьшает его желания найти женщину, с которой можно было бы общаться на равных. Могла ли Диана Хепворт стать для него такой женщиной? Судя по отношению Дианы к своей семье, из нее вышла бы хорошая жена.

Возможно. Но любил Эдвард все-таки Дженни. Он решил ждать ее. Он отдал ей свое сердце и связал себя словом. А для благородного — и влюбленного — человека ничто не имеет большего значения.

Весть о необъяснимом исчезновении лорда Дерлинга из Лондона быстро облетела общество. В гостиных только об этом и говорили. Разумеется, припомнили его не состоявшуюся четыре года назад свадьбу с Дианой Хепворт и стали докапываться до истинных причин разрыва. И, хотя его подробности обществу известны не были, люди осознали, что Диана Хепворт ни в чем не виновна и что разрыв, скорее, был спровоцирован самим лордом Дерлингом.

Не без помощи Эдварда положение Дианы в обществе было восстановлено, и ее стали везде принимать с распростертыми объятьями. Все, с кем она еще не была знакома, всячески стремились быть ей представленными, а миссис Митчелл была на седьмом небе от счастья.

— Теперь-то тебе не нужно спешить в Уитли, душенька, — радостно проговорила она. — Можешь остаться здесь, и теперь, когда с Фиби дело решено, тебе нужно устраивать и свою судьбу. — Миссис Митчелл с сияющим лицом посмотрела на старшую племянницу, устроившуюся в уголке, рядом с Чосером, который положил свою голову ей на колени. — Ты просто светишься от счастья, ангел мой.

Фиби рассмеялась.

— А почему бы и нет? Ведь самый красивый мужчина в Лондоне попросил моей руки, доброе имя Дианы восстановлено, а леди Элен больше не грозит брак с ужасным лордом Дерлингом. Чего ж еще желать?

— И правда, чего? — сказала миссис Митчелл, внимательно посмотрев на Диану. — А что у тебя с лордом Гартдейлом, Диана? Как ты думаешь, он объяснится тебе?

— А что, лорд Гартдейл питает к Диане нежные чувства? — воскликнула Фиби. — Отчего ж мне ничего не сказали?

— Оттого что тут не о чем говорить, — успокоила ее Диана. — Лорд Гартдейл мне и, правда, небезразличен. Я тоже нравлюсь ему, он меня уважает. Однако у меня есть веские основания полагать, что его сердце отдано другой.

Фиби сделала большие глаза.

— Лорд Гартдейл влюблен? Но что ж леди Элен мне ничего не рассказывала?

— Возможно, леди Элен просто ничего об этом не знает, — предположила Диана, — а потому, Фиби, ты тоже держи язык за зубами. Лорд Гартдейл не хочет афишировать эти отношения.

Фиби надула губы.

— Какая досада, что нельзя ни с кем поделиться столь потрясающей новостью. Я, конечно, буду молчать, но очень жаль, что он любит другую, Диана. С тобой ему будет лучше, и я не прочь сама ему об этом сказать.

— Ох, Фиби, не знаю, — сказала Диана, весело переглядываясь с теткой. — Эта дама, быть может, и тебе очень понравилась бы, если бы ты узнала ее.

Свадьба Аманды Таунли и графа Истклиффа принесла женщинам массу развлечений. Торжество, как и ожидалось, было обставлено с большой помпой. Диана была искренне рада за подругу, связавшую жизнь с любимым человеком. В элегантном белоснежном платье из атласа с кружевной отделкой, с цветами в волосах и с улыбкой женщины, вступающей в самую прекрасную пору жизни, Аманда выглядела потрясающе. По всему было видно, что с ролью графини Истклифф она справится как нельзя лучше.

Диану теперь с радостью принимали в свете, ее роль скромной компаньонки сменилась ролью завидной невесты. Она стала центром внимания мужчин, которые то и дело приглашали ее танцевать и осыпали комплиментами. Столь резкая перемена в судьбе была поистине удивительна.

— Вы, кажется, очень довольны собою, Диана, — сказал Эдвард, приближаясь к ней во время свадебного завтрака ^[4] с двумя бокалами шампанского. — И, смею сказать, очень красивы.

Диана приняла из его рук предложенный ей бокал шампанского, надеясь, что румянец на ее щеках будет отнесен на счет радостных волнений, которыми был богат день.

— Благодарю вас, милорд, вы очень любезны.

Рассказанная Дианой Эдварду правда о лорде Дерлинге положила начало их дружбе. Однажды, когда они оставались одни, Эдвард попросил у Дианы позволения называть ее по имени, и она, разумеется, тотчас согласилась, радуясь, что в их отношениях с Эдвардом появилось хотя бы подобие ой доверительности, которая связывала его с Дженни. Теперь почти не проходило и дня без того, чтобы Эдвард не наведался на Джордж-стрит повидаться с Дианой. Иногда он приглашал их с Фиби прокатиться в экипаже, а иногда просто проводил время за разговорами с Дианой и миссис Митчелл. Каждый раз рядом с Эдвардом Диана чувствовала все то же радостное возбуждение, которое всеми силами пыталась скрыть, опасаясь случайно перешагнуть рамки дружеских отношений.

Все возрастающая дружба между лордом Гартдейлом и прелестной Дианой Хепворт была замечена в свете и стала для всех темой постоянных пересудов. Их часто видели вместе на светских приемах, все знали, что Эдвард бывает у Дианы. Но лорд Гартдейл, тем не менее, не просил ее руки и не давал ни малейшего повода думать, что собирается это сделать. Поскольку взять ее в любовницы он тоже, как видно, не стремился, в свете на их связь смотрели с недоумением. Люди поговаривали, будто у лорда Дерлинга есть другая женщина, но верных доказательств не находилось, а потому слухи не получали дальнейшего развития, оставаясь лишь досужим вымыслом.

— Вам нравится все это? — спросил Эдвард, возвращая задумавшуюся Диану к действительности.

Диана грациозным движением раскрыла веер.

— Очень. Я рада, что Аманда так счастлива. Что до меня, то последнее время я стала находить удовольствие, появляясь в обществе, и прекрасно сознаю, что обязана этим вам, Эдвард.

— Мне?

— Конечно, вам. Ведь только благодаря вам восторжествовала правда и с меня были сняты ложные обвинения. Я уж и счет потеряла всем тем, кто подходил ко мне выразить свое сожаление о том, что случилось несколько лет назад. Мы каждый день получаем множество новых приглашений. Тетя Изабел просто в восторге. — Диана наклонилась к Эдварду и сказала: — Я знала, что вы пользуетесь в обществе большим уважением, но не предполагала, что даже вам под силу так быстро исправить положение.

Эдвард рассмеялся с довольным видом.

— Весь секрет в том, чтобы выбрать нужного человека, который мог бы распространить новость в обществе с наибольшей скоростью. — Эдвард бросил взгляд через всю залу и откашлялся. — Диана, не откажете мне в любезности пройтись со мной? Мне нужно вам кое-что сказать.

Диана, удивившись неожиданной серьезности Эдварда, закрыла веер.

— Конечно.

Они вышли в цветущий сад, где царствовало обычное для английских садов в разгаре лета буйство красок — красных, розовых, желтых цветов. Разговор у Дианы с Эдвардом шел о разных безделицах, но Диана слишком хорошо узнала его, чтобы понять: он привел ее сюда не за этим.

Наконец, когда Диана склонилась над розой, Эдвард вдруг остановился и проговорил:

— Диана, мы с вами стали друзьями за прошедшие недели, не так ли?

Диана медленно распрямилась.

— Да, Эдвард, хотелось бы в это верить.

— Я тоже так думаю и именно поэтому хочу, чтобы вы меня правильно поняли.

— Не бойтесь, я вас пойму.

— Я не уверен, ибо дело… личного свойства. Вы, должно быть, уже что-то слышали об этом, но не знаете подробностей. Я не могу относиться к вам, как вы того заслуживаете.

Диана с удивлением воззрилась на Эдварда.

— Мне ничего от вас не нужно, Эдвард. Что навело вас на мысль?..

— Нет, прошу вас, Диана, не перебивайте меня, — мягко остановил ее Эдвард. — Вы поистине выдающаяся женщина, и мне не хотелось бы упасть в ваших глазах. За четыре года вы перенесли много горя, но это вас не ожесточило. Вы великодушны к тем, кто в свое время оттолкнул вас от себя, и вы не делали попыток очернить лорда Дерлинга, хотя имели на это полное право. — Эдвард печально улыбнулся. — Даже ваша тетушка была более эмоциональна в выражении своих чувств, чем вы. Вы обладаете всеми женскими достоинствами, заслуживающими восхищения. Любой мужчина почел бы за честь назвать вас своею. — Темные глаза Эдварда встретились с глазами Дианы. — Если бы не обстоятельства, я поступил бы так же. Но я не хочу вводить вас в заблуждение, Диана. Между нами стоит другая женщина, и поэтому я не могу предложить вам то, что при иных обстоятельствах считал бы своим долгом предложить.

С трудом, находя слова для ответа, Диана просто проговорила:

— Вам нет нужды оправдываться передо мною, Эдвард, а мнение общества мне неважно.

— Но оно важно для меня. Я не хочу, чтобы вы страдали от людских пересудов. Вы потрясающе красивая женщина, но пользуетесь в обществе успехом не только благодаря своей красоте, но и своему мужеству. Не удивляйтесь, — сказал Эдвард, когда лицо Дианы приняло удивленное выражение. — Знайте, что в этом сезоне вы — знаменитость. Но вы, тем не менее, не поощряете ни одного джентльмена из тех, что ходят за вами толпами, и довольствуетесь моим обществом, тогда как я расположен к вам чисто по-дружески.

Диана пожала плечами.

— Ну и пусть все думают, что я никем не увлечена. А разъезжать по городу в сопровождении красивого джентльмена, с которым я чувствую себя легко и непринужденно, мне доставляет удовольствие. Что ж из того?

Эдвард расхохотался. Затем, желая удовлетворить свое любопытство, Диана поинтересовалась:

— Стало быть, слухи верны и таинственная незнакомка, которой принадлежит ваше сердце, существует на самом деле?

Эдвард слабо улыбнулся.

— Полагаю, что это уже ни для кого не секрет. Но если рассказать вам все подробности наших с ней взаимоотношений, вы, скорее всего, сочтете меня безумцем. Но сердцу не прикажешь, эта дама навсегда пленила меня. — Широко улыбаясь, Эдвард взглянул на Диану. — Вам, я думаю, она бы понравилась. У вас с ней много общего, в том числе и чувство юмора.

Диана отвела глаза в сторону, едва удерживаясь от глупого смешка. Что тут сказать? Как она может быть непохожей сама на себя? Но Диана добилась главного — она заставила Эдварда сказать, что он любит другую, и что эта другая — Дженни.

По сути, Эдвард, сам того не ведая, признавался в любви ей!

— Я скоро уеду в Уитли, — проговорила Диана, выгадывая время, чтобы все хорошенько обдумать.

Эдвард с удивлением посмотрел на нее.

— Как? Вы не останетесь на свадьбу вашей кузины?

— Я приеду на торжество. А сейчас я хочу домой.

— В Уитли, в графство Хартфордшир?

— Именно. — Диана была тронута. — Я думала, вы не помните.

— На одни вещи у меня хорошая память, а на другие совсем никуда. В моей памяти надолго остается только то, что важно лично для меня. Вы, мой друг, стали играть очень большую роль в моей жизни. — Эдвард на миг умолк. — Мне будет вас недоставать, Диана. Я очень полюбил ваше общество. Жаль, что не узнал правду раньше. Полагаю, было время, когда я доставлял вам неприятные минуты. Хочу, чтоб вы меня поняли. Я уже сказал, что если бы не обстоятельства…

— Я понимаю, — прервала его Диана, прижимая палец к его губам. — Но раз обстоятельства именно такие, то и говорить об этом нечего. Повторяю вам: я довольна тем, что имею.

Эдвард сжал руку Дианы в своей и легко коснулся ее пальцев губами.

— Надеюсь. Может быть, у меня как-нибудь появится возможность навестить вас в Уитли. Мне кажется, там очень тихо и спокойно.

— Это так. — И очень одиноко. — Как поживает леди Элен? — осведомилась Диана, чтобы сменить тему. — Нынче вечером я видела ее лишь раз, и то мельком, перед тем как она уехала с вашей матушкой.

Эдвард вздохнул.

— Она очень несчастна, однако, кажется, мало-помалу начинает приходить в себя.

— Воображаю, каким потрясением все это стало для нее, — мягко проговорила Диана. — Я и сама когда-то была в ее положении.

— Это так. Когда передо мною открылось истинное лицо этого человека, я все думал о вас, о том, что вам довелось пережить. Бог даст, Элен еще встретит мужчину, с которым будет счастлива. У меня на примете есть один человек, которого я хочу ей представить.

— Рада слышать. А кстати, вы так и не рассказали мне о вашем разговоре с лордом Дерлингом, — заметила Диана.

Эдвард пожал плечами.

— Рассказывать, по сути, нечего. Он от всего отнекивался, всячески отрицал свою вину и никак не мог объяснить свои поступки, ставя при этом под сомнение честность всех, кого я упоминал.

Диана содрогнулась.

— Жаль ту несчастную, которая станет его женой.

— Да, жаль. Слава богу, теперь, когда правда предана огласке, ни одна женщина Лондона ею не станет.

Диана была обязана спросить еще кое о чем:

— Как ваша матушка? Она смирилась? Такой поворот событий ее, без сомнения, не обрадовал.

— Вообще-то, она очень легко перенесла эти события. Несмотря на свою ограниченность, мама искренне печется о своих детях. Узнав правду о лорде Дерлинге, она с той же категоричностью, что и я, заявила о невозможности этого брака. Теперь она делает все от нее зависящее, чтобы помочь Элен пережить это трудное для нее время. Я думаю, что все это даже пойдет ей на пользу и поможет ей справиться со своим горем, в котором она увязла.

— Приятно слышать! — сказала Диана. — Вы тоже, должно быть, рады этому.

— Признаюсь, да. Матери еще многое предстоит преодолеть, — с улыбкой прибавил Эдвард, — но я все чаще и чаще вижу в ней ту женщину, которой она была когда-то. И кстати, пока не забыл, извольте передать вашей тетушке, что мама будет счастлива принять ее в любое время. Она также надеется видеть и вас, Диана, если вы найдете в себе силы простить ее.

Диана взглянула на Эдварда, думая про себя, что ни на кого из его близких она никогда бы не смогла держать злобу.

— Любой человек заслуживает прощения. Попросив нас уйти, ваша матушка опасалась нападок на ее будущего зятя. Она, таким образом, оберегала Элен, а потому я не могу винить ее за это.

Эдвард со вздохом покачал головой.

— Хотел бы я удостоиться вашего сочувствия. Ведь я, бывало, раз составив о человеке свое неверное мнение, не мог отказаться от него даже тогда, когда для этого появлялись веские причины.

— О! Сделать это никогда не поздно, — мягко сказала Диана. — Тем более если на то есть веские причины. Вот только наша гордость часто мешает нам.

Эдвард завладел рукой Дианы и — что теперь случалось нередко, — поднеся ее к губам, запечатлел на ней нежный поцелуй.

— Я постараюсь это запомнить. И, быть может, по прошествии времени у нас с вами возникнут… иные, чем теперь, отношения. Я чувствовал, что должен сказать вам правду, Диана, ибо только откровенностью можно заслужить прощение. Я дал слово даме, которую полюбил и которую, быть может, уже никогда не увижу. Но, не получив от нее отказа, я не могу нарушить свое слово. И не хочу.

Диана с трудом сдерживала слезы. Что за чудесный человек! Он не может нарушить слово, данное женщине, даже имени которой не знает. Могла ли Диана отказаться от такой любви?

Едва лучи восходящего солнца начали пробиваться сквозь ветви деревьев, как Эдвард уже направил Титана в парк. Воздух был напоен утренней прохладой, но день обещал быть теплым. Слышалось заливистое пение малиновок и приглушенное жужжание насекомых.

Минуло две недели со дня свадьбы Аманды и почти четыре с того дня, как Эдвард видел Дженни в последний раз. Все это время Эдвард не находил себе места. Он боялся признаться себе, что жизнь его без этой женщины лишилась смысла. Каждое утро он выезжал в парк в надежде встретить ее, и всякий раз возвращался домой разочарованным больше прежнего, в любую минуту ожидая получить от нее известное послание.

Пришлет ли она ему вуаль?

Эдвард приближался к тому месту, где впервые повстречался с незнакомкой, когда что-то вдруг промелькнуло впереди.

Маленькая, тощая кошка, быстрая и проворная, выпрыгнув из-за кустов, припустилась бежать вдоль дороги.

Эдвард осадил коня и посмотрел ей вслед, не веря своим глазам. Та же самая кошка? Нет, не может быть. Невозможно, чтобы это была та самая кошка, которая бросилась под копыта кобылы Дженни, дав начало всей этой истории.

— Доброе утро, Эдвард.

Эдвард поднял глаза и увидел не далее чем в двадцати футах от себя ее… Дженни, как и прежде, гордо восседала на той же самой серой в яблоках кобыле. На ней было темно-зеленое платье с черной отделкой и модная шляпка с опущенной на лицо вуалью.

— Дженни! — Эдвард не верил своим глазам. Он посмотрел вдаль, пытаясь разглядеть там сопровождавшего ее конюха, но она была одна. Что это значит? Она решила связать с ним свою жизнь? Или приехала попрощаться навсегда?

— Вы здесь! Глазам своим не верю! — проговорил Эдвард внезапно осипшим голосом. — Я почти утратил всякую надежду.

— Хорошо, что только почти. Я не могла уехать, Эдвард, — сказала она, понукая лошадь вперед, — не открыв вам правды.

Ее голос страшно поразил Эдварда, ибо стал совсем иным, высоким и чистым, так живо напомнившим другой знакомый ему голос. Но неожиданная встреча так взволновала Эдварда, что его мысли не задержались на этом. Ему было важнее то, что она скажет, нежели то, каким голосом она это произносит.

— Вам не нужно ничего объяснять, — ответил он. — Главное, вы здесь. Мне не нужно от вас никаких откровений.

— Нужно. Ибо только откровенностью можно заслужить прощение. Вы сами недавно сказали это одной даме, и я много над этим размышляла.

Эдвард нахмурил брови. Он сказал это одной даме? Что Дженни имеет в виду? Кому он это говорил, а если и говорил, то как она об этом узнала?

— Прошу извинить меня, но я не помню…

Эдвард замолк, ибо в этот миг Дженни медленно коснулась пальцами вуали и так же медленно начала поднимать ее.

Она собирается открыть лицо.

Затаив дыхание, Эдвард наблюдал, как из-под вуали показался острый подбородок, нежная розовая кожа, соблазнительные губы, именно такие, как он их себе представлял, — полные и чувственные, маленький изящный нос, высокие скулы, покрытые тонким румянцем щеки и, наконец, опушенные темными ресницами голубые, как раскинувшееся над головой небо, глаза.

Невероятно, но это лицо ему было знакомо.

— Диана! — Эдвард в замешательстве уставился на женщину. — Но как… зачем?..

— А вы не догадываетесь? — тихо спросила Диана. — Мои причины поступить так теперь вам известны.

У Эдварда в голове пронеслось то, что он о ней знал, и все для него тотчас разъяснилось. Диана Хепворт подвергалась всеобщему порицанию, по крайней мере сама она так считала. Поэтому женщина избегала общества и, не желая быть узнанной, скрывала лицо под вуалью и говорила измененным голосом. Может быть, она боялась случайной встречи с самим Дерлингом?

Однако в полной мере осмыслить ситуацию Эдварду сразу было нелегко. Его любимая Дженни — не кто иная, как Диана Хепворт, женщина, которая тоже занимает не последнее место в его жизни.

В голове у Эдварда роились тысячи вопросов, и он задал первый, пришедший на ум:

— Почему «Дженни»?

Диана мило улыбнулась.

— Потому что так звали мою мать. И потом, это мое второе имя.

— А ваш голос?

Вопрос вогнал Диану в краску.

— Первое время я страдала от ужасной простуды, а потом, когда поправилась, чтобы оставаться неузнанной, мне пришлось имитировать хриплый голос. Мне не хотелось, чтобы вы догадались о том, что Дженни и Диана Хепворт одно и то же лицо.

Эдвард смотрел на Диану и никак не мог поверить, что лицо, которое он так страстно жаждал видеть, было ему давно знакомо.

— Сказать, что я удивлен, — значит ничего не сказать, — признался он. — Боюсь, я и сам не понимаю, что чувствую.

— Должно быть, крайнее изумление, — предположила Диана. — И гнев. Может быть, даже ощущение предательства. Ведь я вам лгала, Эдвард. Я играла роль двух разных женщин. Иначе говоря, я самым бесстыдным образом обманывала вас.

Эдвард задумался. И правда, она лгала ему. Но вправе ли он обвинять ее? Зная, что ей пришлось пережить, мог ли он чувствовать к ней что-то, помимо безграничного уважения и восхищения? Ведь в самом важном она не лгала.

Да, она играла роль двух женщин. Но она не пыталась пробудить у Эдварда любовь ни к Диане, ни к Дженни, которая, к слову, отвергла его предложение. Диана Хепворт преследовала лишь одну цель — благополучие его сестры и счастье своей кузины.

Она скрывала свое истинное имя, но о своих чувствах она не лгала.

— Отчего вы мне ничего не сказали в тот день, когда открыли правду о лорде Дерлинге? — спросил Эдвард.

Улыбка, которой озарилось лицо Дианы, была необыкновенно хороша.

— Оттого, что на тот день с вас было довольно. Вы узнали, что ваша сестра помолвлена с жестоким человеком. К тому же, признаюсь, я страшилась открыться вам. Откуда мне было знать, как вы примете мое признание.

— И что вы чувствуете теперь, когда признались?

— Облегчение, — ответила Диана, — и немного страх. Я не знала, как вы отнесетесь ко мне, когда узнаете, кто я такая. Но разговор на свадьбе Аманды ободрил меня. Мне было невыносимо слушать, как вы говорите о своей любви к Дженни. Я не могла этого так оставить. Теперь, что бы ни случилось, я буду, по крайней мере, знать, что секретов от вас у меня больше нет.

— И что же нам делать, Диана?

— Не знаю. Решать вам, — ответила Диана. — Вы заставили меня поверить, что у вас к Дженни глубокие чувства. И только вы можете мне сказать, чувствуете ли вы то же к Диане.

Спешившись, Эдвард приблизился к Диане. Подняв голову, он посмотрел в ее прекрасные голубые глаза, выражавшие неуверенность, и протянул к ней руки.

Чуть слышно вскрикнув, Диана высвободила ногу из стремени и, пытаясь не разрыдаться, соскользнула в его объятья. Эдвард привлек ее к себе.

— О, Эдвард! Я так боялась, — пролепетала она, уткнувшись в его плечо. — Я боялась, что ты прогонишь меня.

Оттого, что он, наконец, держал ее в своих объятьях, оттого, что не потерял ее, Эдварда переполняло счастье, и ему стало трудно говорить.

— А я был в ужасе, думая о том, что ты не вернешься. Мысль, что мне придется жить без тебя, была невыносима. После нашего расставания моя жизнь опустела.

— Прости меня, Эдвард, — прошептала Диана, — я не хотела…

Поцелуем Эдвард заглушил последние слова, жадно припав к ее губам.

— Тебе не нужно извиняться, — сказал Эдвард, подняв голову. — Я все понимаю и хочу лишь одного — начать новую жизнь с тобой. Если ты этого тоже хочешь.

— Я хочу этого больше всего на свете! — Диана коснулась лица Эдварда, и ее глаза засияли от счастья. — Я люблю тебя, Эдвард. Уже давно.

— Стало быть, ты выйдешь за меня замуж? — прошептал Эдвард. — Ты станешь моей женой тотчас, как я исполню все надлежащие формальности? Я не хочу больше жить без тебя ни одного дня.

— Да, я выйду за тебя замуж, Эдвард, тотчас, как ты исполнишь все надлежащие формальности.

Эдвард поцеловал ее ладонь.

— Нынче после полудня я явлюсь к твоей тетушке.

— Она будет тебе очень рада.

— Она удивится? — спросил Эдвард, притягивая Диану к себе поближе и осыпая ее лицо нежными легкими поцелуями. — От нее ты тоже все скрывала?

— От моей тетушки не так-то просто что-либо скрыть, — проговорила Диана, слегка задыхаясь. — В особенности после того, как она догадалась о моих чувствах к тебе.

— И немудрено. Изабел Митчелл всегда производила впечатление весьма проницательной женщины.

Диана посмотрела на приблизившиеся к ней губы Эдварда и улыбнулась.

— Хорошо, что я скрывала лицо под вуалью. Иначе ты тоже давно уже догадался бы о моих чувствах.

— А что в этом плохого?

Диана со смехом прильнула к Эдварду.

— Пожалуй, ничего.

— Прекрасно, тогда пообещай мне.

— Все, что хочешь.

— Никогда больше не носи вуали, — проговорил Эдвард, приблизив к ней лицо, так что Диана ощутила на своей щеке его горячее дыхание. — За исключением свадебной. Я не хочу даже на один миг лишиться возможности заглянуть тебе в глаза и прочесть в них твои мысли.

Диана обняла Эдварда за шею и пообещала:

— Слушаю, милорд. Ибо на моем лице будет написано только одно чувство — любовь!

Примечания

1

Лондонский сезон, светский сезон — май-август, когда королевский двор и высший свет находятся в Лондоне; начинается с закрытого просмотра картин в Королевской академии искусств; включает посещение скачек, «Королевского Аскота», проведение балов; заканчивается в начале августа «Каусской неделей». — Здесь и далее прим перев.

(обратно)

2

«Друри-Лейн» — лондонский музыкальный театр.

(обратно)

3

Журнал мод.

(обратно)

4

Свадебный завтрак — торжественное застолье с тостами; страивается после венчания в любое время дня.

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

*** Примечания ***