И вдруг плакса, да ещё и с ранцем [Сидней Джозеф Перельман] (fb2) читать постранично

С. Дж. Перельман И вдруг плакса, да ещё и с ранцем

Перевел Геннадий Башков

В конце февраля 1919 года в четыре часа пополудни полутораметровая сосулька, висевшая на носу властелина султана Абдула Хамида II, чей гранитный лик украшал «Здание с головой турка» в г. Провиденс, свалилась с четвертого этажа на тротуар, едва не задев страхового агента Мориса Шрайбера, который спешил к управляющему рынком «Уэйбоссет» Азуфу Арутюняну, чтобы застраховать того от несчастных случаев. В то же время в парикмахерской гостиницы «Корона» Уолт Зымчук, работавший на втором кресле, мылил щеки пенсионеру–ювелиру Эдуарду Джипфу, как вдруг от сильного холода бакелитовая ручка кисточки обломилась, и клочок мыльной барсучьей щетины попал клиенту в горло, отчего тот чуть ли не задохнулся. А всего лишь минут двадцать спустя глыба смерзшегося снега на крыше фирменного магазина «Черри и Уэбб» на Уэстминстерской улице так вдавила слуховое окно, что леденящий сквозняк хлынул вниз по внутренней стене. Обитавшие там мыши бросились в корсетный отдел, и в возникшей суматохе г–жа Анна Рубашкин из Сентрал–Фолз поранилась обломками лопнувшего китового уса.

В то время, как эти и подобные им события происходили по всему Провиденсу, в тот день, когда в анналах метеослужбы отмечены самые сильные морозы, в этом городе вот–вот должно было свершиться другое, с моей точки зрения, гораздо более эпохальное событие.

На городском бульваре у Биржевой площади, где высилась статуя генерала Амброза Бэрнсайда верхом на коне, была очень популярная чайная, где торговали также и газировкой, — райская обитель сладостей, — которая существовала под прозаической вывеской «Гибсона», чтобы не было упреков в том, что хозяева там — греки. Настолько соблазнительным был там аромат пирожных и пирогов, печенья, кренделей и песочных колец, шоколада, карамели, мятных конфет и нуги, а также сиропов и приправ к пломбирам, коктейлей, заварных кремов и банановых компотов, что известны случаи, когда с поездов, следующих через станцию Юнион в трех кварталах оттуда, спрыгивали пассажиры и проматывали там своё наследство, не думая о завтрашнем дне. А лет пять–шесть тому назад кладовщик рюшевой фирмы «Пусси Уиллоу», известной во всей Новой Англии дамскими воротничками, похитил партию жабо, подменил этикетки на коробках и продал их ничего не подозревавшим французским канадцам как сабо. Поскольку преступник всю выручку истратил на шоколадное пирожное с орехами, эклеры и миндальное печенье у «Гибсона» и впал в коматозное состояние, судья, сам сладкоежка, поступившись справедливостью, из сострадания вынес ему самый мягкий приговор.

Так вот, в тот самый день в это самое заведение я был приглашен на свидание с дамой лет на десять старше меня. Поскольку я был совсем еще зелёным юнцом, то всё это вполне могло походить на связь, широко известную благодаря книгам Коллет и Артура Шницлера. В действительности, причина этого свидания была вполне невинной. Сразу же после урока английского языка, а учился я тогда в восьмом классе, учительница мисс Кроняджер подозвала меня к своему столу. Выяснилось, что в выходные дни она проверяла наши сочинения на автобиографическую тему, и моё её несколько озадачило.

— Сначала я хотела обсудить его с тобой в моём кабинете, — сказала она, — но, пожалуй, нам лучше поговорить в непринужденной обстановке. Мне тут нужно зайти кой–куда неподалёку от «Гибсона», так что давай‑ка мы с тобой там и потолкуем за чашкой чаю.

Поскольку у мисс Кроняждер были медово–золотистые волосы, а фигурой она походила на приму кордебалета с сигаретной рекламы, я не счел возможным увиливать от такого предложения и явился туда задолго до срока. Не прошло и нескольких минут, как у меня потекли слюнки при виде снующих взад и вперёд официанток, разносящих шарлотки, рулеты шнекен и ватрушки с крыжовенным вареньем сидевшим вокруг меня дамам, и, наконец, не выдержав пытки густым ароматом горячего какао и фруктового пирога, я потерял силу воли и заказал сладкий пончик и кофе–гляссе. «Ведь, в конце концов, — рассуждал я, — раз уж мисс Кроняджер затеяла это собеседование, то ей и следует платить по счету».

Прошло полчаса, а мисс Кроняджер всё не появлялась. И опасаясь, что хозяева могут принять меня за бродягу, болтающегося по залу, чтобы погреться, я заказал ирисовый лимонад с мороженым и кусок бисквита с орехами и шоколадным кремом.

Благодаря тому, что народу было много, мне удалось оставаться persona grata еще минут тридцать, но затем меня охватила паника. Моя трапеза уже стоила доллар 85 центов, а денег у меня было только на проезд домой. В голове уже роились страшные мысли: а вдруг мисс Кроняджер сломала по дороге ногу или попала под трамвай. Сама мысль о возможных последствиях: шумиха с разоблачением, арест, суд для несовершеннолетних, — была для меня невыносима. К тому же, как бы назло, чтобы усилить мои страхи, откуда‑то появился