Блок contra Есенин: что значит быть русским поэтом или Одна ночь Ивана Бездомного [Попова Надежда Александровна] (fb2) читать постранично, страница - 2

- Блок contra Есенин: что значит быть русским поэтом или Одна ночь Ивана Бездомного 24 Кб скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Попова Надежда Александровна

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

субкультуру, батенька, надо знать... Иноземное влияние?.. Не забегайте вперед; и довольно уже меня перебивать!

Итак, уважал... а! уважал ― мало того за то, что вы этого просто человека воспели, так еще, не дай Небеса, за то, что вы сами ― простой, из народа. Как там, у Блока-то?..

А я беспомощен и слаб,
Как все, как вы, ― лишь умный раб...
И ожидает вас тогда судьба наподобие судьбы симпатичного крестьянского юноши Сережи Есенина. Не дай Бог крестьянину, да и вообще, как в старое доброе средневековье говорили, «простецу» поэзией заниматься, да и прочим индивидуальным творчеством, за исключением народных промыслов. Поэзия от этого если (в исключительном случае!) что-то и приобретет, то простец...

Фашизм?!

Где вы слов-то таких набрались... Не приклеивайте мне ярлыков; у меня имя есть. Какое? Вы что же, сударь, еще не поняли?.. Правильно, помолчите.

Так вот, простец... ничегошеньки не получит.

... Да при чем тут мирская слава! я о глубоком личностном разладе, именно, именно в психопатологическом контексте.

... Опять перебиваете!

Но интуиция у вас хорошая, именно к артефактам... Да не я причисляю, а следует относить. Следует. Есенина, столь вами любимого. Как там?.. «Великого... русского...» и прочая. Именно потому, что его знает и любит... гм... всяческий народ русский. Есенин для него прост, ясен и удобоварим. Просто и ясно, как топор:

На краю деревни
Старая избушка,
Там перед иконой
Молится старушка.
Простые эмоции, строчки, картечью вышибающие умиление и слезу:

Молится старушка,
Сына поминает, -
Сын в краю далеком
Родину спасает.
Я?! На святое?! Упаси Небо, старушка здесь ни при чем. Я о поэзии. Сие ― не поэзия, но наивное графоманство. Опять эта ваша народность... Слушайте, вы, народник, патриотический вы мой, «Плач Ярославны» на досуге перечитайте... если досуг останется... К чему это я? Та вы же литератор, не я; не позорьте профессию...

... Так вот это и плохо!.. Да не плохо ясен, а то, что ясен ― плохо. Ясность эта порождает самолюбование народно-толпяное и начисто вкус и охоту к малейшему развитию. Поэзия, друг мой смертный ― грань ясного и неясного, умение в ассоциативном потоке образа схватить нечто, не поддающееся простому логичному изъяснению. Мысль отталкивается от вещей и фактов и ищет нечто запредельное от них... Вот, пожалте, та же тема -

Чертя за кругом плавный круг,
Над сонным лугом коршун кружит
И смотрит на пустынный луг, -
В избушке мать над сыном тужит...
Но ― другой автор. Ну, да, Блок. Но это уже не прямолинейная конкретность, над этим следует хоть немного... помедитировать, что ли... Почувствуйте разницу!

А вот вам парадокс. Сей юноша-артефакт Блока называл учителем. Не без оснований, естественно. Да и Александр Александрович по доброте душевной начинающего поэта Сергея Есенина ввел тогда, году в... дайте-ка припомнить... в 1915-ом... в поэтическую литературную тусовку... Не придирайтесь, милый мой! Тусовка ― явление вневременное... И ведь предупредил в письме: «... путь Вам, может быть, предстоит не короткий, и, чтобы не сбиться, надо не торопиться, не нервничать. За каждый шаг свой рано или поздно придется дать ответ...» и далее в том же духе. Да, несомненный талант был налицо. Неплохо для крестьянского сына: «В пряже солнечных дней время выткало нить»...

... Уж помолчите! Социальное происхождение для поэзии важно. Во-первых, уровень владения ― осмысленного владения! ― богатством русской литературной речи. Во-вторых, минимальная эрудиция. Вы не будете отрицать, что в дореволюционной России ( а вышеупомянутая строчка ― это 1910 год) юноша неинтеллигентского происхождения, способный выдать такое ― редкость...

Сделаем скачок во времени, в середину двадцатых. А вот теперь хочется возгласить, как на Страшном Суде ― вызовите свидетеля обвинения!. Как ― какого? Есенина, естественно. В чем? Как минимум ― в неблагодарности к учителю; как максимум ― в суетности, отрыве от вечного, да и в ressentiment’е... Только не отговаривайтесь, будто не знаете, что означает это слово... На что намекаю? Да все на старое ― убей ressentiment в себе.

Потому вы и не любите, когда его при вас поминают, а тем паче ― не всуе... А, попал, попал? То-то же!

... Какого свидетеля? Господина Либединского. Персонаж, кстати, Есенина весьма даже... ну, скажем так... уважающий. Зафиксировал в своих записях две реплики уже взрослого, а потому, заметьте, отвечающего за свои шаги, слова и прочие деяния, Сергея... Фамильярно? Милейший! Передо мною все равны, а выразить либо нет кому-то уважение особливым способом поименования ― мое дело. Значит, не заслужил. Да и характеризует его это значительно больше. Образ живого человека (тогда,