Свободный среди звёзд: пилот [Петр Иванович Викулов] (fb2) читать онлайн

                                                                                    Пролог

С шипением растворились гигантские ворота грузового шлюза. Сотрясая металлические переборки вибрацией, под потолком дока прошёл военный буксир. Словно хвост неведомого животного, сзади него болталось несколько сцепленных в цепочку больших стальных контейнеров, выполненных в форме неправильной шестигранной призмы. Развернувшись на "пятачке", буксир занёс этот хвост над грузовой площадкой и сбросил его. С оглушительным грохотом контейнеры соприкоснулись с металлом площадки.

— Эй, полегче, не руду всё же везёшь! — заорал кто-то из разгрузочной команды.

"Бесполезно", — усмехнувшись, подумал пожилой мужчина в флотском мундире со знаками различия командор-майора, — "он тебя не услышит". И уже лично вышел на связь с пилотом буксира.

— Полегче, лейтенант, там всё же люди, как-никак. Хоть и дикари.

— Виноват, господин командор, исправлюсь! — бодро отрапортовал пилот.

Раскаяния в его голосе не чувствовалось совершенно. Ещё раз усмехнувшись, командор-майор направился к другой грузовой площадке. Там уже вскрыли привезённые ранее контейнеры, и теперь один за одним вылавливали из его внутренности саркофаги анабиозных капсул и складывали их на грузовые тележки. Те, словно муравьи, сновали до ворот дока и обратно.

— Ну как наши спасённые, господин капитан? Мертвяков много?

Командующий разгрузочной командой капитан, пышногрудая девица с грубоватым лицом и непослушными рыжими локонами, выбивающимися из-под кепи, развернулась и небрежно отдала честь.

— Никак нет, господин командор! Даже удивительно, все "зелёненькие".

Капитан имела в виду, что у всех разгружаемых капсул индикаторы контроля за процессами жизнедеятельности заключённых внутри людей светились успокаивающим зелёным цветом.

— Это радует, — сухо отозвался мужчина. — Продолжайте. По завершении разгрузки этой партии отчёт по форме.

Капитан сдержанно кивнула.

— Диспетчерская? — снова задействовал внутреннюю связь командор-майор. — Сколько там ещё?

— Ещё одна партия, господин командор. Последний буксир.

— Принято. Передайте этим чертям, чтобы не бросали контейнеры на пол, будто бомбы с орбиты. Бомбометание пусть лучше на тренажёрах отрабатывают.

Закончив разговор, мужчина впрыгнул на одну из тележек с саркофагом, уцепившись рукой за управляющую консоль. Платформа накренилась, пока управляющий антигравитационной подушкой контроллер не среагировал на изменение центровки груза и не перераспределил нагрузку. "Как мальчишка, клянусь Небом", — сердито подумал на себя командор-майор. — "Подчинённые же смотрят!" Но ничего не мог с собой поделать. С детства любил кататься на антигравитационных повозках, прицепляясь к ним сбоку. С самого голодного, проведённого в портовых трущобах детства.

— Докладывай, полковник, — сухо бросил он сухопарому брюнету в безукоризненно сидящей форме медицинской службы и знаками различия подполковника.

— Разгружено четыре тысячи сто двадцать восемь капсул, господин командор. Прошу прощения, уже двадцать девять. Пустых нет. Жизнедеятельность, судя по индикаторам, в норме. Но это ненадолго, господин командор.

— Потрудись чётко выражать свои мысли во время доклада, полковник, — поморщился командор-майор. — Что значит "ненадолго"?

— Прошу прощения, господин командор. Аккумуляторы. Их хватит максимум на пару суток. Потом наши спасённые начнут умирать.

— Ну так подключить саркофаги к питанию! — недоуменно бросил он. — Не вижу проблемы, полковник.

— Проблема есть, господин командор-майор, — упрямо возразил офицер медицинской службы, нарочито полно упомянув звание собеседника. — Даже с подключённым питанием люди могут умереть. В любой момент, господин командор. Ты готов взять на себя ответственность?

— А ты, полковник, значит, не готов? — осведомился командор, неприязненно глядя на нахала.

Тот промолчал. Впрочем, ответ был очевиден.

До прибытия обещанного транспортника больше недели. Если за это время хоть один из бывших рабов, так удачно отбитых патрулём от работорговцев, умрёт, ему, лично ему, коменданту базы, придётся нести за это ответственность. Всё-таки официально это разумные существа, в какой бы клоаке мира их не нашли эти проклятые агаряне. Кодекс Содружества не позволяет в ситуации, опасной для жизни, бросать на произвол судьбы разумное существо, если есть возможность его спасти. А законы Империи прямо приказывали принять все меры к тому, чтобы принять освобождённых рабов и способствовать получению ими имперского гражданства.

— И что ты предлагаешь делать, господин подполковник? — от сочащегося сарказма командор не заметил, как сам перешёл на полное звание.

— Нужно их пробудить, господин командор.

— А если они сдохнут при пробуждении?

— Устав предписывает принять меры к спасению жизни разумных из опасной ситуации, — уклонился от прямого ответа подполковник. — Лежать в капсуле — это опасная для жизни ситуация. Мы не можем их там оставить.

— А что если они всё-таки сдохнут при пробуждении? — настойчиво повторил командор свой вопрос.

— Мы предпримем все меры, чтобы этого не случилось, — ответил медик, глядя коменданту прямо в глаза. — А если в некоторых случаях принятых мер окажется недостаточно, нашей вины в этом не будет. Мы действовали по уставу.

"Тебе же плевать на этих рабов", — подумал командор, — "Главное, чтобы твоя задница осталась чистой". По уставу, надо же. Мы не можем оставить пьяного лежать в луже, есть вероятность, что он захлебнётся и умрёт. Лучше мы стукнем его палкой по голове и вытянем из лужи тягачом, зацепив трос за ноги. А если он случайно умрёт при этом, то в этом нет нашей вины. Мы действовали строго по уставу.

— Хорошо, начинай разморозку спасённых, как только подготовишь всё нужное для этого, господин подполковник, — бросил он. — Прими все возможные меры, чтобы не допустить летальных исходов.

"А ведь и мне, по большому счёту, важней всего, чтобы моя задница осталась чистой", — с грустью подумал командор-майор. — "Старею. Где тот юнец, что нахватал полную грудь орденов, сбивая архов во главе бригады торпедоносцев, а потом получил командорский патент из рук самого Императора? Не слишком ли долго я сижу на этой базе?"

Комендант стоял и скептически осматривал сваренные из металлической сетки сооружения. "Клетки", — размышлял он. — "Великое Небо, это же просто клетки. И мы собираемся держать здесь разумных? Чем мы тогда лучше агарян?"

— Потрудись объяснить, что это ты тут придумал, господин подполковник?

— Осмелюсь доложить, это совершенно необходимо, господин командор. Они не знают нашего языка. После того, как спасённые придут в себя, начнётся паника. Мы должны рассечь толпу на отдельные небольшие группы, только так можно надеяться их контролировать.

— А мы не можем просто запереть их по отдельным кубрикам? — начал было командор-майор и тут же осёкся.

По отдельным кубрикам. Дикарей, ага. Конечно, дикарей, кто ещё может работорговцам в саркофаг угодить? Что скажут нижние чины, после того, как вернуться в загаженные помещения? Так и до бунта недалеко. Может, необитаемые отсеки? Так они там разломают всё к демонам.

— Это совершенно невозможно, господин командор, — запротестовал медик. — У нас нет столько персонала, чтобы контролировать шесть тысяч человек, разбросанных по отдельным помещениям.

— А здесь ты надеешься их всех контролировать, полковник?

— Так точно, господин командор! Под потолком есть камеры видеонаблюдения, картинки можно свести на один пульт и поставить там пост. Только…

— Только?

— Нам потребуется контингент для силового решения вопроса, господин командор. С помощью камер мы можем засечь начало беспорядков, но у нас нет достаточного числа санитаров, чтобы в любой момент вмешаться и пресечь.

— И что же за контингент ты имеешь в виду, полковник? — осведомился комендант, начиная уже догадываться, куда клонит этот ублюдок.

— Нам нужны военные полицейские, господин командор. Сотня, как минимум.

— Наши ВП, конечно, подонки ещё те, — проворчал он. — Но я сомневаюсь, что вы наберёте среди них сотню добровольцев на такую работу.

— Но…

— Никаких "но", полковник! — отрезал комендант. — Только добровольцы. И ты лично будешь проводить собеседования. Можешь пообещать им премию в размере жалования, от моего лица.

— Как прикажешь, господин командор, — недовольно отозвался медик. — Нам ещё понадобится что-то, чтобы их кормить. И какие-то ёмкости, куда они смогут гадить. По числу этих… отсеков. Разумеется, после того, как мы сможем отучить их гадить на пол.

"Как изящно он назвал свои клетки", — усмехнулся про себя командор-майор.

— Согласуй с технической службой, полковник. Пусть что-нибудь придумают.

Он проводил глазами очередную пару санитаров, пронёсших мимо него на носилках женщину. Обнажённую.

— А почему они все без одежды, полковник?

— Они могут прятать там оружие, господин командор. Да и из самой одежды можно изготовить оружие. Удавку, например. Лучше лишить их такой возможности. Кроме того, их вещи необходимо продезинфицировать.

— Но мы всё вернём этим несчастным, надеюсь? — сухо осведомился комендант.

— Безусловно. Мы сложили их вещи в пакеты. Все пакеты подписаны.

— Хорошо. А что они будут носить всё это время? Напоминаю, полковник, во многих культурах, даже варварских, существует табу на вид голого тела.

— Мы выдадим им одноразовые пижамы из медблока, господин командор.

— У нас есть на складе столько пижам? — удивился он.

— Шесть тысяч наберётся, господин командор. Поносят несколько дней, пока не прибудет транспорт.

"Неправильно всё это", — подумал комендант, качая головой. — "Неправильно".

                                                                                  Глава 1

Знакомый рёв сирены вырвал из объятий мучительного сна. Зашуршали по металлическому полу ладони, колени, спины, кого-то согнул приступ надсадного кашля, ему немедленно вторили ещё несколько человек. Павел сдержал порыв прочистить горло, хоть и с трудом. Оно саднило ещё ощутимо, хоть и не так сильно уже, как предыдущие дни. Зажглись и нехотя начали разгораться установленные под высоченным потолком светильники неизвестной конструкции, поднимающиеся с пола люди вполголоса переговаривались, в разграничивающих отдельные клетки проходах появились фигуры охранников с кухонными тележками. К каждой из них полагалось два охранника и один раздающий из заключённых, но последнего на фоне шкафоподобных громил заметить было не так просто. Раздающий доставал из поддона тележки глубокую миску и плюхал туда зачерпнутую из ёмкости кашеобразную жижу желтоватого цвета, потом миску через специальное отверстие в проволочной сетке передавал одному из узников в клетке. Один человек — одна миска. Охранники бдили, что б этот принцип не нарушался.

В дальнем конце зала уже закончили утреннюю кормёжку и теперь из каждой клетки дежурный на пару с одним из раздающих выносил парашу. По-прежнему сопровождаемые парой охранников. С действием их электрошоковых дубинок многие уже ознакомились, причём на глазах у всех остальных заключённых, и повторять этот эксперимент никто не стремился. А за опрокинутую по неосторожности дурнопахнущую ёмкость, к примеру, наказание бы последовало незамедлительно. Павел успел одним из первых в клетке к этому заменителю туалета, освободил наполнившийся за ночь мочевой пузырь, потом отошёл к "своему" углу и чуть поплескал на руки водой из своей бутылки.

Трёхлитровые пластиковые ёмкости с водой, одну на день в одни руки, в обмен на вчерашнюю пустую, начнут выдавать чуть позже, после того, как вынесут отходы жизнедеятельности. Парень сел прямо на твёрдый пол, благо что он тут хотя бы был тёплый, и стал ждать, когда до их клетки доедет какая-нибудь тележка. Остальные пять заключённых из шестёрки, ютившейся на квадратном, огороженном металлической сеткой клочке пространства со стороной примерно в три с половиной метра, занимались кто чем. Гул нескольких тысяч голосов, переговаривающихся под потолком гигантского помещения вроде ангара, наскоро превращённого в тюрьму, потихоньку усиливался, перекрикивались на незнакомом языке охранники.

Начинался новый, вот уже четвёртый день их заточения.

Сегодня в раздающих была знакомая. Эта же миниатюрная симпатичная китаянка подавала им еду и вчера вечером. Вообще, среди узников китайцев и прочих азиатов было много, как бы не две трети. Вот и в их клетке из шестерых человек четверо являлись выходцами из Поднебесной. А ещё, кроме русского Павла, здесь содержался здоровенный, под два метра, мускулистый скандинав. Настоящая "белокурая бестия", длинные волнистые волосы цвета зрелой пшеницы, голубые глаза, мужественное непреклонное лицо, наверняка на Земле от девок отбоя не было. Потомок викингов сидел в своём углу с отрешённым видом, уставившись в одну точку и не обращая внимания на поднявшуюся по поводу визита тележки суету.

Впрочем, и Павел тоже счёл ниже своего достоинства бросаться в числе первых за миской, всё равно без еды не оставят, вместо этого откровенно любовался на китаянку. Женского пола среди заключённых хватало, но держали их отдельно от мужчин, в другой половине зала. Ещё и высокую перегородку поставили от стены до стены, препятствуя общению полов. Но в раздающие отбирали без всякой дискриминации, и обслуживали эти тележки весь зал, без разбора.

Одета незнакомка была ровно так же, как и все остальные заключённые, а именно в оранжевые штаны с широкими штанинами и оранжевую же куртку. И то, и другое застёгивалось при помощи "липучек", то есть ленточек с липкой внутренней поверхностью, которая прилипала прямо к материалу одежды. Именно материалу, а не ткани, так как эта штука, подобно войлоку, состояла из множества переплетённых тонюсеньких волокон, смахивающих на синтетические, а не была соткана из отдельных нитей. Толщины в этом "войлоке" было меньше миллиметра, и продувался он насквозь, но воздух здесь тёплый, так что от холода никто не страдал. Подобрать девушке одежду по росту у охранников, судя по всему, не получилось. Штанины были закатаны несколько раз, рукава тоже, пола куртки запахивалась чуть не за спину. Обуви узникам не полагалось. Раздавая миски с едой, китаянка смущённо смотрела в пол и виновато улыбалась. Почему виновато, так и осталось для Павла неизвестным.

Давясь, юноша быстро заглотал горячую, чуть сладковатую жижу и пальцами соскрёб остатки себе в рот. Ложек не давали. Успел ещё плеснуть в миску воды из бутылки и выпить. Соприкоснувшись со съедобной жижей, похожий на картон материал миски начинал размокать и очень быстро терял форму. Потом его также можно было съесть, на вкус, как пресный лаваш. Запил бывшую миску остатками воды, предварительно отмыв испачканные пальцы, и всё, завтрак окончен. Кормили здесь четыре раз в день, всегда одинаково, в независимости от времени суток, и не сказать, что б от пуза. Но и с голода пока никто не помер. Теперь параша.

Сегодня у Павла была очередь дежурить. Узнал он это просто, — после завтрака один из охранников ткнул в его направлении дубинкой и пробурчал что-то вроде "ур нака ии тбул". Слово "тбул" означало "дежурный", тем, кто не осилил эту нехитрую премудрость, очень быстро добавили ума посредством дубинок ещё в первый день. Похожим педагогическим приёмом заключённым вдолбили и обязанности, возлагающиеся на "тбул". Нужно было на протяжении дня следить, чтобы никто из заключённых в клетке не гадил мимо параши, не плевал на пол, не рвал выданную одежду и не затевал драк. В случае же, если это случится, позвать охранников и указать пальцем на виновного. Виновный тогда наказывался. Если же охранники не были вызваны, и самостоятельно обнаруживали беспорядок, наказывали также и дежурного. Но это только в "их" клетке. Дела, происходящие в соседних клетках, Павла волновать не должны. Поэтому юноша не беспокоился — народ тут подобрался смирный.

Выносить туалет ему помогал другой записанный в раздающие узник, — худой сутулый негр неопределённого возраста и одинакового с Павлом роста. Это, если перестанет сутулиться, а так чуть ли не на полголовы ниже. Негр постоянно бормотал себе под нос что-то ругательное на английском (Павел разбирал только "факинг", "мазафака" и "эссхол") и поминутно норовил сплюнуть на пол. Но воздерживался. А ещё он постоянно заходился в приступах кашля.

Сама параша по своему виду напоминала низенький широкий бидон ёмкостью литров на пятнадцать и была снабжена двумя оттопыривающимися полукруглыми ручками из толстого прута. И откидывающаяся вбок крышка на одной петле с защёлкой, как у советских молочных бидонов. Всё это было сделано из светлого лёгкого металла, скорее всего алюминия. Чем-то этот сосуд неуловимо напоминал Павлу "дюар" с жидким азотом, который ему доводилось таскать, когда он ещё учился в универе. Выходить из клетки парню ещё не доводилось, поэтому дорогу ему показывал свободной рукой его помощник-негр, называя юношу "браза" в голос и "сноу", когда думал, что напарник его не слышит. Оба охранника шествовали сзади. Негров, кстати, среди заключённых тоже хватало, как и арабов. Европоиды были представлены в явном меньшинстве, едва ли один человек из десяти.

Тащить "дюар" с дурнопахнущим содержимым пришлось в ту же часть зала, откуда прикатывали тележки с едой. Возле входных ворот перегородка, разделяющая зал, кончилась, и Павел впервые получил возможность заглянуть на "женскую" половину. Ничего особенного тут разглядеть не удалось. Те же люди, в таких же проволочных клетках сидят. Если б не характерные черты лица, да не оттопыривающие куртку выпуклости, и не длинные, в основном, волосы, не догадаешься даже, что женщины. Разве что запах другой. Нет, не то что б воняло, да и духами тоже не благоухало, откуда здесь парфюмерии взяться, но просто какой-то немножко другой запах. И тембр приглушённых голосов не такой.

Парашу, вопреки ожиданиям, никто никуда не опорожнял. Просто ставили в одном углу зала заполненный сосуд, потом шли до другого угла и брали там точно такой же, но пустой и чистый. И тащили обратно в клетку. А заполненные бидоны, Павел своими глазами видел, охранники собственноручно ставили на здоровенные тележки с маленькими колёсиками, вроде тех, что на вокзале для перевозки багажа используются, и увозили вон. Это зрелище несколько поколебало уже сложившееся было мировоззрение юноши. До сих пор он был убеждён, что охранники грязной работой в принципе не занимаются, сваливая её всю на заключённых. И ещё на обратном пути парень увидел сцену, которая поразила его до глубины души. Какая-то женщина из клетки, похожая на индианку, спросила (!) охранника что-то на его тарабарском наречии, он ей ответил (!!), зашёл в клетку (!!!), дал какую-то штуковину и вышел обратно.

Интересно, размышлял Павел, такую вольность охранник себе позволил, потому что имел дело с женщиной? Или существовала какая-то другая причина? К мужчинам в их клетки, насколько он помнил, охранники заходили исключительно с целью избить кого-то дубинками. То есть, не избить, конечно, им это не требовалось. Достаточно просто легонько ткнуть заключённого концом этой полуметровой палки, нажимая при этом кнопку у основания рукояти, и… Эффект, судя по виденному ранее, как от хорошего электрошокера. Хотя характерного звука электроразряда, наподобие тех, что показывают в фильмах, слышно не было.

Вообще, охранники представляли из себя одну большую загадку. Начать с того, что никто ни разу не видел их лица. Да чего там лица, даже маленького кусочка открытой кожи. С ног до головы одетые в чёрные комбинезоны из грубой материи, тяжёлые высокие ботинки на толстой рубчатой подошве, чёрные перчатки, на головах шлемы, вроде мотоциклетных, с вечно опущенными черными непроницаемыми взгляду забралами. Вроде бы все мужчины, хотя чёрт их разберёт, в таком обмундировании. Грудь, живот, пах и спину, вместе с верхней частью ягодиц, защищала броня, набранная из отдельных фигурных пластин, наклеенных (или нашитых) прямо на материал комбинезона. Промежутки между отдельными пластинами узкие, палец не вставить, но сгибаться-разгибаться не мешают. Отдельно защищены плечи, локти, внешняя сторона запястий, колена и передняя сторона голени. Носки и пятки у ботинок также бронированы. Просто не люди, а роботы какие-то. Но, как показывает практика, вполне умеют по-человечески общаться с заключёнными. Если обратиться к ним на их родном языке. Где бы только выучить этот язык? И как его выучила та индианка?

Для себя Павел давно уже решил, что они находятся где угодно, только не на Земле. Вроде бы, рассуждая чисто логически, ничего не подталкивало к такому выводу. Ни одного инопланетянина увидеть не довелось, кроме охранников в этот зал вообще никто не заходил, никаких сногсшибательных технических диковин им не демонстрировали. Разве что дубинки эти, но и они могли оказаться обычными электрошокерами. Он по телевизору видел, в некоторых странах используют что-то подобное. На дверях клеток стояли обычные замки с электромагнитами, управляемые дистанционно. Язык не был похож ни на один известный Павлу земной, но, с другой стороны, он их и знал-то: русский, русский матерный, английский со словарём, да немецкий на уровне просмотра специфических видеофильмов. Исходя из сегодняшнего эпизода, можно было б заключить, что они находятся где-то в Индии, и язык охранников — на самом деле индийский. Или как он там называется. Если бы не одно "но". В соседних клетках сидело немало индусов, и они не раз пытались обратиться к охранникам на своём родном наречии. И это не возымело никакого эффекта.

В общем, ничего определённого, указывающего на инопланетян, не было. Но вот имелось что-то в происходящем здесь. Неземное. Нечеловеческое. Что именно, Павел сказать не мог, но был уверен в своих выводах.

Очнулся Павел, как и все остальные, четыре дня назад, полностью обнажённым и лежащим на голом металлическом полу в вот этой самой клетке. Одежду им выдали позже. Жутко болела голова, саднило пересохшее горло, все кругом непрерывно кашляли, в руках и ногах ощущалась страшная слабость, голова кружилась, перед глазами стояли чёрные круги. В подавляющем большинстве все ругались, некоторые бросались на проволочные сетки, пытались их порвать, что-то орали. Охранники невозмутимо вышагивали по проходам между клетками и тыкали дубинками в самых буйных. Сквозь ячейки сетки можно было просунуть только пальцы, но даже прикосновения к костяшкам суставов конца дубинки хватало, что б сжатые намертво пальцы непроизвольно отцеплялись от сетки, а их владелец с болезненным криком отлетал прочь. При этом всё его тело выгибалось в болезненной конвульсии.

Потом один додумался броситься не на сетку, а на товарищей по несчастью. Реакция охранников была молниеносной. У нужной клетки тут же собралось с полдесятка их, открыли дверцу (тоже проволочную), трое встали у выхода, ещё двое зашли внутрь, ткнули разок бесноватого и выволокли его наружу. А потом, закрыв клетку, уже приложили основательно. Впятером, не просто тыкая концами дубинок, а удерживая их на содрогающемся в судорогах теле, не обращая внимания на закладывающие уши вопли. Демонстрация мощи и жестокости помогла. Больше ни на сетку, ни на сокамерников никто в окрестных клетках не бросался. Драки, бывало, затевали. Место не поделили, кому-то ногой во сне в нос заехали, просто слово за слово… А вот так, в приступе неконтролируемой слепой агрессии больше не бросались. Да и драки уже на третий день прекратились. Потому что за них наказывали точно так же.

Попал сюда Павел, как он считал, совершенно случайно. Прочитал в газете объявление, что, мол, требуются на высокооплачиваемую работу молодые мужчины, бла-бла-бла… Не поверил, разумеется, кто ж на работу с такой зарплатой берёт людей, не требуя при этом ни высшего образования, ни сертификатов, ни опыта работы. Замануха, естественно, на деньги пытаются "развести", подумал он тогда. Но однажды, проходя мимо нужного адреса, внезапно вспомнил. И решил зайти. Всё равно как раз без работы сидел. Решил про себя: если вздумают попросить хоть копейку его денег "на курсы по повышению квалификации", тут же встанет и уйдёт.

Не попросили. Длинноногая секретарша встретила юношу на входе в офис, записала его данные и провела в кабинет на собеседование. Там ему объяснили, что нужны работники в строительную фирму, которая ведёт свою деятельность в далёких жарких странах. Где много диких обезьян и совсем нет санитарии. А ещё местное население сильно не мирное. Квалификации никакой не требуется, потому что нужны подсобные рабочие. Местных на работу напрячь совершенно невозможно. Они умеют бегать с голой задницей и с автоматом Калашникова в руках. Ещё умеют пить, есть, спать и заниматься сексом. А вот работать не умеют. Совсем.

Так что всех, включая подсобных рабочих, приходится завозить со стороны. Но не стоит беспокоиться. Даже подсобным рабочим фирма готова платить серьёзные деньги. От десяти тысяч долларов в месяц и выше. В случае согласия — предоплата в пять тысяч на руки наличными. Вот только нужна секретность, потому как против той страны, с правительством которой заключён контракт, введены серьёзные санкции, и фирму, если кто чего узнает, ожидают неприятности со стороны госдепартамента мировой демократической общественности. Поэтому никаких официальных контрактов и вообще, лучше никому не распространятся, даже родным.

Пять тысяч долларов — это было втрое больше того, что он, работая в Москве сисадмином, получал за месяц, поэтому Павел согласился без лишних раздумий. Через пару недель он явился в офис фирмы, где ему, а также ещё паре десятков мужчин вручили билеты на чартерный рейс до Египта и толстый конверт с деньгами, после чего автобусом отвезли до "Домодедово" и посадили на самолёт. В каирском аэропорту их встретили, провели толпой через паспортный контроль, где всем быстренько шлёпнули туристическую визу, и посадили в автобус, на котором привезли в какое-то не то заброшенное, но то недостроенное строение, где собрали в небольшой подвальной комнате без мебели, якобы для инструктажа. Он ещё успел почувствовать незнакомый запах, перед тем, как потерять сознание. Последняя мысль была о том, что так и не успел ни потратить, ни отдать кому-нибудь выданный задаток. Очнулся уже здесь.

Получив на руки очередную бутыль с водой, Павел уже было собрался привычно усесться в углу и продремать до следующего приём пищи, но не тут-то было.

Дело в том, что охранники заготовили для местных обитателей ещё один сорт развлечений. Из каждой клетки поочерёдно, начиная от входа, её обитателей выводили наружу, строили, приковывали одной рукой к длинной цепочке, а потом уводили куда-то в сторону входа в сопровождении пары охранников. А минут через пять возвращали обратно. Причём таких групп одновременно водили несколько штук, не меньше пяти в одной только "мужской" половине зала. Приведя группу обратно и заперев раскованных обитателей в родной клетке, охранники брали следующую шестёрку и повторяли процесс, группа за группой, до самого вечера, с перерывами только на кормёжку.

И вот теперь очередь добралась и до их клетки. Вопреки опасениям, браслет, который одели Павлу на левую руку, не был ни жёстким, ни тугим. Наоборот, обит изнутри мягким, тёплым на ощупь материалом, и довольно удобно обхватывал запястье. В сущности, уже через минуту его вообще можно было перестать чувствовать на руке. И цепочка, на поверку оказавшаяся алюминиевой, практически ничего не весила. Пересечь расстояние до входа много времени не заняло, и процессия, состоящая из четырёх китайцев, скандинава и русского, достигла входных ворот в помещение. Именно ворот — в раскрытые створки мог без проблем въехать карьерный самосвал. Или даже два одновременно. Сейчас, правда, створки оставались закрытыми.

Целью их путешествия оказалась шестёрка странных аппаратов, напомнивших Павлу приспособления для сушки волос, которые стояли раньше в парикмахерских. Пластмассовое кресло у стены и металлический колпак на кронштейне над ним. Всю прикованную к цепи шестёрку заключенных сажали дружно на кресла, надевали им на голову колпаки, что-то включали (в аппарате при этом начинало тихо гудеть), выдерживали так несколько минут, всё снимали и уводили.

Таких групп по шесть аппаратов вдоль стены стояло несколько, и их сейчас подвели к одной из них, как раз освободившейся. Павел ожидал каких-то необычных ощущений, когда на его голову надели колпак, но, кроме гудения, аппарат не проявлял никакой активности. Сидеть в жестком, не слишком удобном кресле, да ещё без возможности обзора, было достаточно скучно, но парень стоически терпел. Знакомиться с действием дубинки на своей шкуре он не желал, а в том, что его попытка прервать процедуру вызовет раздражение у охранников, юноша не сомневался ни секунды. До следующего утра он так и не понял смысла процедуры, которой его только что подвергли.

Утро пятого дня начиналось точно так же, как и предыдущее. И снова утреннюю, самую первую порцию еды принесла та самая китаяночка! Он широко улыбнулся девушке, — хоть какая-то, но знакомая в этом безумном месте. Однако та проигнорировала парня. Раздав все положенные миски, бросила стоявшим позади охранникам: "Спасибо!" и поспешно укатила тележку к следующей клетке. Ощущение неправильности произошедшего преследовало Павла на протяжении всего завтрака. И только минут через пять его вдруг, как мешком по голове стукнуло.

Девушка обратилась к охранникам на их языке! Как та индианка. Но это ещё не всё! Он, Павел, её понял! Сейчас он вспоминал сказанное китаянкой короткое слово, и был совершенно уверен, что оно не походило ни на русское "спасибо", ни на английское "thank you". Звучало это примерно, как "ирим". Он повторил про себя "ирим, ирим". И каждый раз ловил себя, что неизвестно откуда, но ему точно известно, как это переводится. Что это значило? Одно из двух. Либо, просидев здесь более четырёх суток, он начал понимать на интуитивном уровне отдельные слова из незнакомого языка… Либо вчера, при помощи тех странных аппаратов, его этому самому языку научили. До самого вечера он просидел, пытаясь выдавить из своей памяти, — или подсознания, если угодно, — хоть ещё одно слово на тарабарщине. Тщетно.

Зато на следующее утро обнаружился прогресс, да ещё какой! Парень начал понимать речь охранников, те фразы, которые они время от времени выкрикивали, проходя между клетками. Раньше Павел думал, что это они просто между собой так переговариваются. Оказывается, на самом деле, они обращались к заключённым. "Понимает ли здесь кто-то наш язык? Если кто-то понимает, что мы сейчас говорим, пусть скажет нам об этом", — вот что говорили они. "Я понимаю, что вы говорите!" — вырвалось у юноши, причём эти слова прозвучали на том же языке. Проходящий мимо охранник тут же остановился. "Ты понимаешь меня?" — "Да", — "Возьми это", — с этими словами охранник протянул что-то ему сквозь сетку. Павел машинально взял.

Поданный предмет оказался маленьким наушником, наподобие таких, которые применяются в карманных плеерах. Только без провода. И без плеера. "Вставь себе в ухо и слушай!" — распорядился охранник, видя, что заключённый смотрит на наушник, как баран на новые ворота. Парень подчинился. Из наушника тут же раздался сухой сдержанный голос, всё на том же языке зачитывающий объявление.

Приветствую тебя в Звёздной Империи Атран, достопочтенный господин! Я приношу свои извинения за то, что тебе пришлось провести столько времени в неподобающем разумному существу условиях, но так было необходимо для твоей собственной безопасности. Не зная языка, было невозможно объяснить тебе суть происходящего, а большое количество ничего не понимающих людей может быть опасно, прежде всего, для самих себя. Именно поэтому вас держат раздельно. Не думай, что тебе придётся всё время сидеть в этой ужасной клетке. Как только мы сможем подготовить более подобающие условия, мы выпустим вас, и вы будете свободны в передвижениях. А за это время тебе необходимо выучить наш язык, чтобы мы смогли понять тебя, когда тебе потребуется попросить нас о помощи.

И последнее. Мы знаем, господин, что многих из вас захватили обманом на вашей родной планете, перед тем, как продать в рабство. Уверяю тебя, мы ни имеем никакого отношения к тем мерзавцам. Мы освободили тебя, и ты сможешь воспользоваться своей свободой, как только научишься нашему языку и нашим обычаям. А до тех пор тебе придётся ещё некоторое время провести в этой клетке. Я ещё раз приношу свои извинения, но это совершенно необходимо для твоей же безопасности. Уверяю тебя, скоро мы выпустим и тебя, и всех остальных.

— Что они хотели? — внезапно спросил Павла сидевший в углу скандинав, поднимаясь и подходя вплотную. — О чём ты с ними говорил? Что они тебе давали?

— Я понимаю их язык. Это из-за тех штук, которые гудели. К которым мы ходили вместе. — Разговор шёл на английском, который юноша и понимал-то в лучшем случае на две трети, а строить фразы самостоятельно удавалось и вовсе только с большим трудом.

— И что они говорили? — Вот у скандинава проблем с английским не было вовсе. Один из китайцев подобрался поближе. Очевидно, он тоже был знаком с языком Шекспира.

— Они ходили и спрашивали. Кто понимает их язык. Я сказал, я понимаю. Они дали эту штуку. Это маленький плеер. Как диктофон. Вставляешь в ухо, он работает. Там прокрутили запись. На их языке. Сказали, что мы не пленники. Что нас скоро выпустят. Только нужно подготовить помещение. До тех пор будут держать нас здесь. Для нашей безопасности.

— Безопасности? Что за бред?!! — возмутился собеседник. — Они не имеют права держать нас здесь, как животных, и подвергать пыткам! Даже у преступников есть права, а ведь мы вовсе не преступники!!!

— Это они так сказали, — примиряюще поднял руки Павел. — Не я. Я только повторил.

— Ты русский?!! — перебил его оппонент. Не успел Павел хотя бы кивнуть, тут же продолжил. — Я знаю, ты русский. Нация рабов, ты и сейчас рассуждаешь, как раб! Тебя посадили в клетку, ты и рад! Раньше своему Кей-Джи-Би подчинялись, сейчас решил новых хозяев найти!!!

Потомок викингов навис над ним, как скала, кулаки сжаты, лицо перекошено. Смотреть на него было страшно. Реально страшно, аж в горле пересохло. Что сказать в ответ, Павел не имел ни малейшего представления, да и не было уверенности, что его выслушают. Причём здесь "Кей-Джи-Би", то есть КГБ, и вообще, с чего это он так взбеленился? Положение спас китаец, знающий английский. Ломано, с ужасным произношением и путая времена глаголов, он всё-таки смог донести до белокурого гиганта мысль, что за драку их могут наказать. А значит, драться не надо. Бросив что-то вроде "Тебе это с рук не сойдёт", скандинав отошёл обратно в свой угол и уселся, отвернувшись от Павла. Китайцы о чём-то тихонько шушукались, собравшись в кружок. Потом тот, который знал английский, подошёл к парню и сел рядом с ним на корточки.

— Ты говорить, гудящие колпаки были научившие тебя их языку?

— Возможно, да, — ответил Павел. — Я не вижу другого объяснения, почему я стал понимать их язык.

— Но они тебе не говорить, что это из-за колпаков?

— Они вообще не так много мне говорили. Нет, прямо они этого не говорили.

— Почему тогда мы не понимать их язык? Мы же тоже были надевавшие колпаки?

— Я не знаю. Возможно, это не сразу действует. Возможно, у меня быстрее. Вчера я понимал только одно слово. Сегодня уже могу разговаривать. Может быть, вы тоже сможете понимать. Я не один такой. Вчера утром девушка приносила еду, она тоже могла с ними разговаривать.

— Эта девушка — моя племянница. Я понимать тебя. Ты думать, мы тоже будем мочь понимать этих?

— Я думаю, да.

Китаец удовлетворённо кивнул, потом вернулся к своим соотечественникам, и они снова принялись вполголоса переговариваться о чём-то.

На следующий день один охранник подозвал Павла и просунул ему сквозь сетку свёрнутую в рулон брошюрку, смахивающую на рекламный буклет, — такая же цветастая и глянцевая, с обилием картинок. По словам охранника, здесь можно будет прочитать подробнее о том государстве, в котором они оказались. Мол, это стандартная памятка для всех беженцев, прибывающих в Звёздную Империю Атран с территории Агарской Империи. Они тут, правда, не беженцы (опять же по словам охранника), а освобождённые рабы, которых перевозил в замороженном виде один из агарских торговых кораблей, — до того как его поймал на атранской территории патрульный крейсер и не принудил сбросить груз. Однако, с точки зрения закона, что беженец, что освобождённый раб, — одна фигня, так что эта памятка как раз для них.

А ещё охранник сказал, что скоро прибудут чиновники и дадут всем, кто изъявит такое желание, имперское гражданство. И вот после этого их выпустят, наконец, из этих клеток. Потому что держать гражданина в клетке без приговора суда — противозаконно. В этот момент всех удивил китаец, — тот самый, который вчера разговаривал с Павлом. Он подошёл к охраннику и на чистейшем атранском (местном языке) попросил и ему дать такую же брошюрку. Охранник удивления не выказал, — хотя, поди, разбери в этом шлеме, выказал он удивление, или нет, — и без слов протянул просителю ещё один экземпляр. Их, судя по всему, у охранника было много.

Читал Павел без каких-либо особенных проблем. Буквы не походили на знаки ни одного известного земного алфавита, но при первом же взгляде на них складывались в осмысленные и понятные слова. Первое, что утверждала полученная памятка на первой же странице: в Атранской империи рабства нет. И не было. И не будет. Написано это было громадными буквами, ярко-зелёной краской, которая к тому же ещё и периодически вспыхивала изумрудным огнём. Судя по всему, рабство являлось больной темой для всех беженцев с агарской территории, если это так выделялось. Этот лозунг иллюстрировался большой, на полстраницы, фотографией вдохновлённых людей, откровенно радующихся чему-то, — очевидно, отсутствию рабства в империи Атран.

Фотография сама по себе заслуживала внимания. Во-первых, она была объёмной. Наподобие голограммы, но выполненной на гораздо более высоком уровне, без характерных радужных разводов и нечёткости. Фактически, это смотрелось, как маленькое окошко, за которыми было видно людей. Но только если смотреть на бумажку более-менее прямо, под большим углом изображение смазывалось и исчезало. Во-вторых, это изображение двигалось. И не по циклу, как анимированный рекламный баннер на веб-странице, а скорее наподобие "живых" фотографий в фильмах о Гарри Поттере. То есть, изображённые на картинке люди улыбались, взмахивали руками, переговаривались друг с другом. И всё это с непреходящим выражением безграничного счастья на лице. Забегая вперёд, скажем, что точно так же были оформлены почти все картинки в памятке, разве что размером были существенно меньше.

Вторая мысль, выраженная на второй странице брошюрки, гласила, что любой разумный, прибывший на территорию Звёздной Империи Атран, имеет право стать её гражданином. И непосредственно после этого он получал неотъемлемые права: право избирать и быть избранным в органы местного самоуправления, право на использование нейросети и обучающих баз данных, право служить в Вооружённых силах и на Флоте, право вступать в профсоюзы, гражданские и политические организации, а также право на защиту своей свободы, чести и достоинства.

Получали ли какие-то права те беженцы, которые по некой причине не захотели стать гражданами, памятка умалчивала. Позабавил также набор прав, которые выделили создатели брошюры. Даже знакомый лишь понаслышке с Женевской конвенцией Павел сходу выделил отсутствие в списке права на жизнь, а также права на свободу слова и перемещений, к примеру. То ли этих прав не было даже у граждан, то ли авторы памятки не сочли их достойными упоминания. Также совершенно нераскрыта была тема обязанностей, которые получали бывшие беженцы, принимая гражданство.

Зато уже на третьей странице сообщалось, что кроме обычных граждан, есть ещё и какие-то "полноправные граждане", которыми есть шанс стать у любого обычного гражданина. У которых есть, в частности, право занимать государственные должности, выбирать и быть избранными во властные структуры планетарного и имперского уровней. Стать полноправным гражданином можно было, в частности, после десяти лет службы в армии или на флоте. Собственно, вся третья страница была посвящена агитации новых граждан на вступление в эти структуры. И быстрое приобретение полноценного гражданства сулилось лишь одной из плюшек.

Служить в армии Павел не желал и быстренько перевернул страницу. На четвёртой и пятой целый разворот посвещался рекламе громадных государственных и полугосударственных корпораций, каждая из которых производила что-то охренительно нужное для Империи и её граждан. И в каждую из них предлагалось немедленно устроиться на работу. Шестая и седьмая страница в таком же тоне зазывала в другие корпорации, помельче, уже полностью коммерческие. На восьмой, последней странице скромно притулилась информация о возможности гражданам поступить в различные имперские учебные заведения, с прилагающимся списком и краткими характеристиками. Заведения были платные. Но имелась возможность взять кредит у государства. Сколько лет потом придётся расплачиваться по этому кредиту, не уточнялось.

Заканчивалась брошюра жизнеутверждающимлозунгом: "В Звёздной Империи Атран перед вами открыты все дороги!" Параллельно с Павлом свой экземпляр брошюрки изучал и способный к языкам китаец. И не просто изучал: в кругу других китайцев он читал, на ходу переводя на свой родной язык, всю текстовку сплошняком и, тыкая пальцем в картинки, что-то объяснял своим соотечественникам. Викинг (так наш герой решил называть про себя скандинава) участия в веселье не принимал. Но, когда Павел, прочитав памятку, бросил её на пол, немедленно подобрал книжицу и стал внимательно рассматривать иллюстрации. Чуть позже он начал изучать качество бумаги, на которой брошюрка была напечатана, попробовал поскрести ногтем картинки (безуспешно) и оторвать от листа уголок (успешно). Оторванный уголок он взял в рот и пожевал. Сморщился, выплюнул. Текст, судя по всему, оставался для него тайной за семью печатями. Заметив, что Павел за ним наблюдает, Викинг покраснел, отбросил от себя памятку и отвернулся. Павел хотел было заговорить с ним, объясниться, заверить его, что они на одной стороне, и он не меньше его хочет выбраться отсюда. Но передумал.

На девятый день после их пробуждения в этом месте прибыли, наконец, давно обещанные чиновники. Те самые, что должны были принять у беженцев присягу и дать им права гражданина. За день до этого произошло знаменательное событие. Охранники открыли двери всех клеток и позволили всем свободно перемещаться по залу. За его пределы, правда, пока не выпускали. Все бывшие заключённые, или правильно сказать, временно задержанные, к этому времени уже прошли обучение языку, и у подавляющего большинства это проявилось в полном или хотя бы частичном понимании атранской речи. Люди ходили по громадному помещению, искали знакомых.

Все здесь присутствующие оказались тут схожим образом, — устроились в ту или иную фирму, обещавшую им какую-нибудь высокооплачиваемую работу где-то за границей, — и многие из них отправились в путешествие не в одиночку, а с группой приятелей. Сейчас эти группы, поначалу разбросанные по отдельным клеткам, снова собирались вместе. У некоторых здесь даже нашлись родственники, как, например, у знакомого Павлу китайца с его племянницей, другие поехали вдвоём с супругом, и юноша не раз наблюдал крайне эмоциональные сцены семейного воссоединения. Он тоже встретил пару человек из группы, летевшей вместе с ним в Египет.

Жилищные условия также существенно улучшились. Прежде всего, им выдали их личные вещи. Точнее, ту одежду, которая была на землянах в тот момент, когда их усыпили работорговцы. У некоторых счастливчиков сохранилось и кое-что помимо этого, — в основном, если вещи были сложены в рюкзаке. У Павла, путешествовавшего с чемоданом, к сожалению, не сохранилось ничего. Даже сотовый выпал из кармана, хотя к чему он теперь? И конверт с деньгами исчез бесследно.

Выдали также всем по паре смен нижнего белья. Для мужчин это было что-то вроде трусов-семейников и футболки с короткими рукавами, женского белья юноше понаблюдать не довелось, но, по случайно услышанному признанию одной представительницы прекрасного пола, там имелось что-то вроде коротких панталон и обтягивающего топика со встроенными полужесткими чашечками для поддержки груди. Характерно, что каждому достались одеяния строго по размеру.

Желающим дали также по комплекту верхней одежды, можно было даже выбирать её фасон и цвет из нескольких предложенных вариантов. Павел выбрал себе куртку неброского серого цвета с короткими полами, застёгивающуюся на уже знакомые липучки. Штаны решил не брать, родными джинсами пока обойдётся. А вот с обувью ситуация была тяжёлой, поскольку при погрузке спящих людей в корабль работорговцев обувь у многих потерялась. А может, её снимали специально. Проблема заключалась в том, что всем без исключения предлагали одну единственную модель — высокие тёмно-серые ботинки на толстой рубчатой подошве и с застёжками на всё тех же липучках. Без вариантов. Протесты и даже слёзы некоторых девушек, не желающих "носить это убожество" игнорировались. Вот станете гражданами, заработаете деньги, тогда и покупайте, что вам угодно, следовал неизменный ответ.

То же самое отвечали по поводу приобретения косметики. Немногие счастливицы, умудрившиеся не утратить свои сумочки с косметичками, мгновенно приобрели невиданную популярность. А ещё вдоль одной из стен выстроили в ряд индивидуальные туалетные кабинки и (о божественное блаженство!) душ. Всякие мелочи вроде мыла, туалетной бумаги и одноразовых полотенец были включены. А девушкам, по слухам, даже тампоны с прокладками выдавали. И в довершение всего, всем презентовали подстилки из чего-то, похожего на вспененную резину, чтобы не спасть больше на голом полу.

К всеобщему сожалению, с питанием вопрос не изменился абсолютно. Та же мерзкая жижа в одноразовых мисках. Только выдали каждому на руки по пять твёрдых плиток предположительно съедобной массы, размером с шоколадку каждая, запечатанных в некий аналог полиэтилена. Сказали, что это сухой паёк. Вкус, по словам попробовавших, просто отвратительный. Как прессованные опилки пополам с остывшей овсяной кашей.

Забавную историю, кстати, услышали от одного охранника. Оказывается их привезли на пограничную базу Флота, в принципе не приспособленную к приёму больших масс беженцев (а прибыло землян, к слову, аж шесть тысяч), поэтому многое пришлось приспосабливать на ходу.

Помещение, в котором они находились, к примеру — стояночный ангар для малых космических истребителей. Так надоевшие всем клетки были сварганены в авральном порядке за одну ночь бригадой техников, сами охранники представляли собой специально отобранных добровольцев из состава военной полиции, а приснопамятные параши — на самом деле стандартные контейнеры для сбора и утилизации отработанных технических жидкостей. Тележки же для кормления изготовила другая бригада техников по образцу использовавшихся на гауптвахте. Там же, на гауптвахте, позаимствовали автомат для изготовления одноразовых тарелок. Опостылевшие оранжевые штаны и рубашки, оказывается, выдавали здесь вместо пижам больным, имевшим несчастье угодить в местную больницу. И предполагалось, что вещи эти одноразовые, — поносив один день, полагалось сдавать их на переработку. Землянам же пришлось носить их целую неделю, не снимая, что не прибавляло им радости. Но достаточного запаса одноразовых пижам, чтобы менять их шести тысячам человек каждый день, в наличии просто не было.

К слову, когда несколько человек не захотели вымыться в душе, когда представилась такая возможность, то их соседи, не желавшие более терпеть "аромат" немытых тел, очень быстро нашли достаточно убедительный способ объяснить грязнулям всю глубину их неправоты. И охранники, обычно мгновенно пресекавшие любой намёк на рукоприкладство, в этот раз спокойно проходили мимо, следя только, чтобы в процессе убеждения не наносилось совсем уж тяжёлых телесных повреждений.

Вообще, охранники стали гораздо человечнее. Они больше не ходили с наглухо задраенными шлемами, подобно бездушным машинам, охотно вступали в разговоры, помогали землянам советами и даже не думали прикасаться более к висевшим на поясе дубинкам. Создавалось впечатление, что получив возможность общаться с бывшими узниками на понятном языке, полицейские увидели, наконец, в них людей. Некоторые даже пытались флиртовать с наиболее симпатичными девушками. И не всегда безрезультатно.

Павел старался держаться поближе к Сергею и Михаилу, — двоим взрослым, лет 35–40, мужикам, знакомых ему ещё с Земли. Они летели в том же самолёте, что и он, сидели в соседних креслах. Других людей из той группы он больше не нашёл, а может, просто, встретив, не узнал. Все земляне собрались в одном конце ангара, уже почти полностью очищенного от бывших клеток. Перед ними на небольшой наскоро сделанной трибуне стояла группа людей, одетых в светло-голубые мундиры.

Это были прибывшие на сегодняшнем транспортном корабле сотрудники иммиграционной службы. Перед трибуной же стояли, выстроившись в ряд, все имеющиеся в наличии охранники, не давая подходить к выступающим чиновникам вплотную. Те отвечали на вопросы собравшихся ещё-не-граждан, отвечали уже третий час. Вначале они вкратце объяснили суть, развернув и дополнив изложенную в памятках информацию.

На самом деле, альтернатива была проста. Либо ты становишься гражданином по своей доброй воле, либо нет. Если нет, то вместе с остальными отказниками тебя высаживают на одной из недавно колонизированных планет, и далее ты выживаешь так, как сочтёшь нужным. Империи до тебя больше дела нет. Единственно, что на тебе повиснет небольшой должок, — в компенсацию за то, что ты успел съесть и износить здесь. И пока ты этот долг не вернёшь, колонию ты не покинешь. Даже если выплатишь и покинешь, вход на цивилизованные планеты тебе будет закрыт.

Впрочем, желающих также могут отвезти в находящуюся по соседству, всего в паре переходов, Агарскую Империю, где их немедленно превратят в рабов. Ну, кто ж знает, может быть, кому-то именно это нужно в жизни, так что они не вправе мешать. Атранская империя всё равно получит своё — ведь новых рабов отдадут не за бесплатно.

Совсем другое дело, если ты согласился стать гражданином… Тут всё гораздо веселее. Тогда ты получаешь нейросеть. Можно бесплатную базовую модель, такие здесь ставят детям с двенадцатилетнего возраста, можно другую, помощнее, но за деньги. Откуда деньги? Так кредит дадут. Ну, не сразу дадут, конечно. Сначала тебя протестируют, определят степень твоего физического и интеллектуального развития. Определят способность к восприятию тех или иных профессиональных навыков. Спросят, куда ты собрался устроится на работу. И только потом определят максимально возможный в твоём случае размер кредита. Потому что военным, скажем, кредит могут дать побольше. Государство субсидирует.

Впрочем, можешь не брать кредит. Если найдёшь добренького дядю, который тебе за красивые глаза большую сумму отвалит, то можно на эту сумму купить себе домик, или хотя бы апартаменты в городе-улье, остаток положить на банковский счёт и до конца жизни плевать в потолок. А вот если добренького дяди нет, то нужно устраиваться на работу. Но сначала придётся-таки взять кредит и купить нейросеть помощнее. Потому что нейросеть повышает общий уровень интеллекта, объём обрабатываемой информации и способность к обучению. А это необходимо для успешной карьеры. Если только ты не желаешь остаток жизни проработать старшим помощником младшего крутильщика вентиляторов.

И даже если не будешь брать кредит, небольшой долг на тебе всё равно есть. Да-да, всё за то же. За то, что ты успел съесть и износить здесь. И учти, если не устроишься работать, то кормить-поить-одевать тебя больше никто не будет, даже в долг. Хоть с голоду сдохнешь, никто и не почешется. Шутка. В освоенных мирах тебе с голоду никто дохнуть не даст. Считается, что бездомные голодные бродяги повышают уровень преступности. Поэтому граждан, не имеющих средств к существованию, в добровольно-принудительном порядке высылают… правильно, на одну из недавно колонизированных планет. И всё отличие от неграждан в данном случае будет в том, что перед высылкой они смогут выбрать название планеты. А вот там эти неудачники уже могут дохнуть с голоду.

Ну а теперь, всем желающим получить гражданство, — добро пожаловать на борт транспорта. Вас доставят в ближайший центр по приему беженцев, и уже там будут тестировать и всё такое. Медицинское обследование проведём в пути, нужное оборудование мы с собой захватили.

Ха, они правда думали, что вот так просто, без единого вопроса земляне дружно погрузятся на корабль? Наи-иии-ивны-ыеее…

Глава 2

Павлу нравились закаты. По крайней мере, нравились на этой планете под названием Марна, на Земле любоваться этим явлением природы ему как-то не слишком часто доводилось. А тут… Кругом степь и лёгкая пыль, постоянно висящая в воздухе, позволяет заходящему солнцу расцвечивать небо в полотнища изумительной красоты. Сзади послышались лёгкие шаги. Павел их отлично слышал, но намеренно не оборачивался, пока на глаза ему не легли тонкие длинные пальцы.

— У тебя руки всегда прохладные. Как тебе удаётся? У меня постоянно ладони потеют.

— Не знаю, у меня всегда так было, — со смехом ответила девушка.

Павел обернулся и положил ей руки на талию. Жанна, длинноволосая стройная шатенка чуть ниже юноши ростом, пыталась смотреть серьёзно, но в её глазах так и играли бесенята. Она всегда такая, сколько он её знал. Странно было здесь, на чужой планете, встретить девушку, с которой судьба случайно свела тебя в одной группе универа, — на один год, потом она вытащила в жизни счастливый билет и перевелась в другой ВУЗ, и не куда-нибудь, а в МГУ. Между ними не было ничего тогда, на Земле она его даже не замечала особо, да и сейчас дальше вот такого робкого объятья дело почему-то не шло. Но всё равно, даже это мимолётное знакомство очень много значило сейчас, когда больше ни одного близкого кругом и родной дом невесть где.

— Надумала, куда пойдёшь? — решился, наконец, спросить он.

— Да, — кивнула девушка, но дальше развивать тему не стала. Павел расспрашивать не стал. Не хочет говорить, не надо.

— А я всё не могу определиться, — признался юноша.

— Ты давай шевелись уже! — нахмурилась Жанна. — Говорят, кто не определится в ближайшие несколько дней, загребут военные. И не просто так, а в десант. А там у них средняя смертность при каждой высадке в тридцать процентов. У тебя сколько тесты дали?

— Сто три процента общий уровень, девяносто пять память, сто двадцать пять скорость обучения. И ещё какой-то нереальный результат по скорости физической реакции, чуть ли не двести процентов от нормы.

— Тогда тебе прямая дорога в пилоты-истребители!

У самой Жанны тестирование выявило коэффициент интеллекта в сто тридцать процентов от условного среднего уровня. Её даже поселили отдельно от остальных землян, вместе с ещё десятком таких же умников.

— Не хочу быть пилотом-истребителем, — вздохнул Павел. — Я вообще воевать не люблю.

— Твои проблемы. У нас вот один паренёк в шахтёры хочет пойти. Вполне мирная профессия.

— Шахтёр, п-фф… Болтаться неделями в пустоте, дробить астероиды на руду, а выручки на грош. Читал об этом в сети.

— А ты что хотел? Раз-два, и ты богач?

— Пусть не богач. Но что б, по крайней мере, жизнь интересно прошла. Вот этот парень лет через пятьдесят накопает руды, купит себе домик на планетке вроде этой, он уже старик, и что ему вспоминать? Как он всю жизнь в астероидном поясе болтался, да раз в пару недель напивался в баре на станции?

— Шахтёры неплохо зарабатывают, по сравнению с остальными, — Жанна нервно дёрнула плечами и, сбросив его руки, отошла в сторону. — Ты сам чего хочешь? У тебя-то хоть есть мечта какая-нибудь в жизни?

— Мечта у меня есть, — буркнул Павел, обхватывая руками плечи. Холодало, однако. Надо было куртку захватить.

Мечта у него была. Ещё с детства. С тех самых пор, как он, будучи школьником, поиграл в "Elite" на своём "Спектруме". С тех пор, как он часами сидел за штурвалом виртуального космического корабля в "X: Beyond the Frontier", а потом и в последователях этой великой игры. Павел был болен космосом. Нет, парень не желал, как настоящие космонавты на Земле, преодолевать гравитационный барьер своей родной планеты на огнедышащей консервной банке с гептилом и азотной кислотой, терпеть перегрузки, кувыркаться в невесомости, выполняя задуманные умными дядями на Земле эксперименты, а потом снова терпеть перегрузки, молясь о том, чтобы теплозащита спускаемого аппарата случайно не дала сбой.

Он мечтал парить в пилотном кресле собственного корабля, подобно герою его любимых игр, чтобы только открытый космос кругом и свобода. Свобода лететь, куда захочешь. Хоть на соседнюю планету, хоть в другую звёздную систему. Только ты, корабль и холодные звёзды вокруг. Вот только признаться в этой мечте Павел почему-то не мог, по крайней мере, Жанне. Девушка некоторое время постояла, ожидая его ответа, но, поняв, что продолжать разговор парень не собирается, развернулась и ушла. В последнюю секунду он ещё хотел остановить её, окликнуть, убедить… В чём убедить? Павел не знал. И так ничего и не сделал.

Проблема была в том, что на положенный ему, в случае выбора профессии "Пилот гражданских судов малого и среднего тоннажа", кредит на сумму в восемнадцать тысяч можно было купить малый транспортный корабль с трюмом на тысячу кубов и без межзвёздного привода, причём подержанный. Или средненькой мощности нейросеть модификации "Пилот 3М", которая бы позволила ему с этой лоханкой управляться. Или же на эти деньги можно было записаться на курс обучения пилотскому ремеслу, без которого он не смог бы использовать даже малую толику возможностей нейросети.

Вот только нужно ему было всё это сразу. А столько денег никто Павлу давать не собирался. Тем не менее, Жанна была права. Нужно было решаться. И оставалось прибегнуть к старому испытанному методу — решать проблемы по очереди, не задумываясь о способах решения каждой последующей, пока не придёт для неё время. Первое, что ему нужно — это хорошая нейросеть. Её, в принципе, можно будет впоследствии заменить на более мощную, но в инфосети, местном аналоге Интернета, все дружно утверждали: чем более продвинутую ты поставишь с самого начала, тем лучше. Мозг привыкает работать с лучшим, адаптируется, к тому же с хорошей сетью ты быстрее соображаешь, больше запоминаешь, быстрее учишься, в общем, растёшь с большей скоростью. Чем раньше начнёшь, тем лучше.

А курс обучения, теоретически, можно пройти и самому, нужно только где-то достать набор баз данных, содержащих мнемограммы с нужными знаниями и навыками, а также программу для их самостоятельно освоения. С действием подобных баз данных Павел был уже знаком, — с помощью одной такой он выучил местный язык. Тогда ему записали эту базу прямо в мозг, используя мнемоиндуктор. В тот раз это заняло пять минут. А при наличии нейросети можно было бы записать базу практически мгновенно, и не одну. Единственное, что для нормального использования записанной базы её сначала требовалось освоить: мысленно обратиться к каждой содержащейся в базе мнемограмме и осознать её содержимое. Это требовало времени, зато потом полученные знания останутся с ним на всю жизнь.

Хотя лучше бы, конечно, это делать под руководством опытных инструкторов. Изучение баз — большая нагрузка на нервную систему, возможны стрессы и даже осложнения в виде различного рода психических отклонений. К тому же на платных курсах устраивают практические занятия, да и просто инструкторы могут своим жизненным опытом поделиться, этого ни в каких базах не найдёшь. Но что ж поделаешь, денег на курсы пока нет. Придётся вертеться. Что касается корабля… С кораблём решим позже. В конце концов, имея нейросеть и навыки, можно было наняться пилотом на чужой корабль. Это было не то, о чём он мечтал, но зато хоть жить будет на что. Кредит-то как не крути, отдавать придётся. И ещё, у него будут звёзды…

Решившись, Павел быстрым шагов пошёл в центральное здание Центра. Полностью это называлось "Центр по приёму беженцев" и представляло собой комплекс зданий, затерянных посреди степи. Выйти за пределы этого комплекса можно было свободно, но без флаера добираться до ближайшего населённого пункта пришлось бы не меньше пары сотен километров пешком. А на флаеры пускали только за деньги, которых у подопечных Центра не было. Своего рода карантин. В центральном здании Павел быстро отыскал нужную дверь. К счастью, соответствующий сотрудник ещё не ушёл со своего рабочего места. Войдя в кабинет, парень обратился к сидящему перед терминалом мужчине.

— Я выбрал свою будущую профессию.

— Что ж, это радует, гражданин. Какую же?

— Я хочу стать пилотом малых и средних гражданских судов, — выпалил Павел на одном дыхании.

— Ты уверен? — мужчина нахмурился, — С твоими данными, тебе бы больше подошла профессия военного пилота. Истребителя или торпедоносца. Или десантного корабля. Там уровень зарплаты гораздо выше. Опять же, полноценное гражданство через десять лет. Социальные гарантии. Боевые выплаты, доплата за риск, полное содержание.

— Я уверен, — Павла несколько покоробило это "ты" из уст чиновника. Но что поделаешь, в атранском языке не было такой формы обращения, как "Вы", по отношению к одному человеку.

— Или, если ты не хочешь рисковать своей жизнью, можно устроится в большую транспортную компанию. Отучишься три года в училище за счёт работодателя и сможешь пилотировать большие межзвёздные корабли. Повидаешь другие планеты.

— Нет, господин инспектор. Именно малые гражданские суда.

— Ну, дело твоё, я хотел, как лучше. Давай сюда чип.

Личный идентификационный чип, с виду смахивающий на пульт-брелок от автомобильной сигнализации, им выдали сразу по прибытии в Центр. Помимо личных данных (имени, фамилии, места рождения, номера личного банковского счёта и т. д.), туда записали результаты его тестирования. Эта маленькая вещица заменяла гражданину империи паспорт, кредитную карточку и ключи от любого доступного ему замка. Правда, все те же функции с успехом можно было выполнить, используя нейросеть, поэтому обычные граждане чип с собой, как правило, даже не носили. Инспектор приложил пластинку к своему терминалу.

— Кредит брать будешь? — спросил он Павла.

— Да, на полную.

— Восемнадцать тысяч триста семьдесят один кредит долга на тебе. Сразу удерживаю двести восемьдесят четыре кредита — плата за работы по твоему спасению и твоё содержание здесь по состоянию на сегодняшний день. Так что на счёт ты получишь чуть больше восемнадцати тысяч. Деньги поступят завтра в десять утра, с началом банковского дня, сейчас уже поздно, извини, раньше нужно было приходить.

— Ничего, я понимаю.

— С этой секунды ты утрачиваешь статус беженца, поэтому ты обязан в течение трёх суток, начиная с текущего момента, покинуть территорию Центра. Выдача питания на этот срок сохраняется, бесплатный доступ к инфосети тоже, остальное теперь только за деньги. Рейсовые флаеры в город уходят с девяти до двадцати трёх каждые два часа, стоимость проезда полкредита. Такси можно вызвать в любой момент, до Уронара отсюда добраться будет стоить пять кредитов, ночью в два раза дороже.

— Я знаю, — кивнул парень.

— Присваиваю тебе профессию пилота малых и средних гражданских. Держи, — юноша взял протянутый чип. — В течение тридцати суток ты обязан устроиться на работу по специальности, или записаться на курсы по повышению квалификации, или самостоятельно приобрести судно и заключить контракт с любой транспортной компанией. В противном случае, государство имеет право рекрутировать тебя на работу по специальности. Это будет длиться, пока ты не вернёшь нам кредит. Потом можешь катиться, куда хочешь, и заниматься, чем пожелаешь.

— Хорошо.

— На этом всё. Удачи, гражданин.

Основную часть землян по прибытии в Центр расселили по пяти большим баракам, которые представляли собой возведённые на скорую руку сооружения ангарного типа с полукруглой цилиндрической крышей, разделённые изнутри на отдельные помещения трёхметровой высоты перегородками. Там, в условиях, лишь немногим лучше, чем на приснопамятной военной базе, проживали те, у кого интеллект не достиг девяноста процентных пунктов. Разве что без клеток и наружу гулять выпускают. И еда получше. Так устроили пять из шести тысяч освобождённых рабов, по одной тысяче на барак. Оставшуюся тысячу, для которой тестирование показало от девяноста до ста десяти, расселили по шести капитальным жилым корпусам, стоявшим вокруг центрального здания.

Очевидно, первоначально Центр был рассчитан на одновременный приём не более чем одной тысячи беженцев, и внезапное прибытие такой огромной партии застало здешних чиновников врасплох. Многое пришлось переделывать на ходу. Например, большая столовая в центральном здании обслуживала только сотрудников Центра и "избранную" тысячу. Остальным приходилось довольствоваться чуть ли не полевыми кухнями.

По пути до корпуса, где жил Павел, парня перехватил Сергей с Жанной. Девушку его знакомый держал под руку, что юношу неприятно удивило. Раньше он не видел, чтобы Сергей с Жанной где-то общались. Хотя, если подумать… Ведь Сергей, как и Жанна, попал в число "умников" со своими ста пятнадцатью пунктами и жил в центральном здании, а Павел там бывал только во время посещения столовой.

— О, Паша, вот ты где! А мы тебя обыскались. Чего в Центр ходил, выбрал наконец?

Сам Сергей профессию выбрал ещё вчера, он решил поступить в Уронарский Государственный Технический Университет на инженера добывающе-обогатительного комплекса. И успел уже сдать предварительные экзамены. Ему дали кредит, даже два: от службы миграции и от корпорации, с которой он подписал предварительный контракт. А по итогам окончательных экзаменов могли назначить ещё и стипендию. Но в любом случае, на ближайшие полгода, до сессии, Сергей мог считать себя студентом. Отбор годных абитуриентов вёлся по итогам предварительных экзаменов, окончательные же были нужны только для определения индивидуальной программы обучения.

— Да, выбрал. Завтра с утра лечу нейросеть ставить, — свою новую профессию Павел решил пока не раскрывать. Он не знал, почему. Возможно, потому что рядом стояла Жанна, которая про свою будущую работу тоже ничего не сказала.

— Ха, а у меня она уже включилась! — Сергей летал в город сегодня утром, вернулся ещё до обеда. — Правда, там первые сутки не советуют в полную мощность пользоваться, так что завтра с утра займусь.

— Круто, и как оно?

— У-уу, брат, это на словах не расскажешь, самому попробовать надо! Слушай, я чего тебя искал, отвальную хочу сделать. Деньги у меня ещё остались, сотен пять могу потратить, на всю компанию, плачу за всё. В разумных пределах, разумеется. Зависнем в ночном клубе, посидим, выпьем, потанцуем. Ты как?

— С удовольствием! — Павел ни разу ещё не был за пределами Центра, ему хотелось увидеть здешний город.

— Тогда собирайся, я уже такси вызвал.

— Чего мне собираться? Только подпоясаться! — хохотнул Павел, намекая на известную поговорку о нищем.

— Тогда стоим, курим. Это я образно, курева нет, — Сергей тяжело вздохнул. — Бросать, по-видимому, придётся. Дорого.

— А я вообще не курю, — поведал Павел.

И подумал про себя, что это большая удача. Курение здесь знали, даже табак выращивали. Но сигаретный дым на раз забивал почти любой воздушный фильтр, поэтому на космических кораблях курить строго запрещалось. Смолить можно было только на больших станциях, в специально оборудованных помещениях, за отдельную, весьма серьёзную плату. Короче, в космосе курильщикам было плохо и трудно. Да и на поверхности планеты за курение в общественных местах взыскивали сумасшедшие налоги. На компенсацию причинённого здоровью окружающих вреда.

— Рад за тебя, — саркастически поздравил парня Сергей. — О, а вон и Миха с Махой топают. Маша и медведь, блин.

Михаил, рослый, под метр девяносто, накачанный мужик, шёл в обществе невысокой блондинки, ровесницы Павла, с мягким округлым лицом и шикарными формами. А одежду Маша, судя по всему, признавала только туго обтягивающую и с глубокими вырезами. Когда девушка подошла поближе, Павел нервно сглотнул, узрев перед своим носом выпирающие молочно-белые полушария. Сергей тоже с видимым усилием заставлял себя не пялиться на соблазнительную грудь. Жанна нахмурилась. Одному Михаилу было пофиг. Жизнерадостный здоровяк принялся представлять своей спутнице новых знакомых.

— Маша, это Сергей, это Павел, мы ещё на Земле познакомились. Ребята, знакомьтесь, это Маша.

— Очень приятно, — томно улыбнулась девушка, протягивая Сергею руку запястьем вверх. — Я очень рада знакомству.

— А уж мы-то как рады! — отозвался Сергей, целуя протянутую руку. — Маша, Миша, знакомьтесь, это Жанна.

— Очень приятно, — сухо кивнула Жанна.

— Здравствуйте, Жанна, — ответил Михаил с полупоклоном и повернулся к юноше. — Паша, ты с нами?

— Ага.

— Павел наконец-то решился с профессией, — сообщил Сергей.

— О, прикольно! Кем будешь? — сразу заинтересовался Михаил.

— Пилотом, — нехотя признался Павел. — На малые и средние гражданские суда.

— Как здо-орово-оо! — протянула Маша, широко распахнув глаза. — Я бы тоже так хотела, что бы сидеть за штурвалом, куда хочу, туда лечу! А я в компанию "Звёзды-Транс" пошла, буду стюардессой на пассажирских лайнерах. Я ещё на Земле стюардессой была, и тут буду.

— Однако такси летит, — объявил Сергей, прерывая беседу.

Действительно, к засыпанной утрамбованным гравием площадке по воздуху абсолютно бесшумно приближался флаер-такси. Выглядел он, как зализанных форм минивен, почему-то лишённый колёс. Колёса этому агрегату, естественно, были не нужны. Плавно затормозив и развернувшись, флаер завис на секунду в воздухе, а потом медленно опустился вниз. Захрустел под плоским металлическим брюхом гравий, и с ближнего к ним борта летательного аппарата открылась приглашающе дверь. Открылась вверх, как на машине времени в фильме "Назад в будущее", и одновременно из дверного проёма выдвинулась короткая, в две ступеньки, лесенка, хотя до нижнего края проёма было всего сантиметров тридцать.

Поперёк салона оказались установлены два дивана, войдя в дверь, пассажир попадал в проход между ними. Передний диван сразу же оккупировали Михаил с Машей, остальные устроились на заднем, причем как-то так вышло, что Сергей оказался посередине. Зато Павлу досталось место у окна. Туда парень и просмотрел всю дорогу (минут пятнадцать). Вперёд он старался даже голову не поворачивать. Сидящая прямо перед ним Маша вольготно развалилась на мягком сиденье, что, учитывая длину её юбки, фактически выставляло на обозрение двум мужчинам ослепительно белые кружева женских трусиков.

Возможно, впрочем, девушка этого просто не осознавала. Она тоже прилипла к широкому панорамному окну, глядя на пролетающую внизу землю. Учитывая расстояние до города (больше трёхсот километров) и время в пути, флаер должен был разогнаться как бы не до сверхзвуковой скорости, но внутри этого ничуть не ощущалось. Ни звука, ни вибрации, ни малейшего ветерка в салоне.

Посадку летательный аппарат совершил на крыше высотного здания, откуда до уровня земли они добирались на скоростном лифте. Стенки лифта были полностью прозрачными, и спускался он по рельсе, проложенной снаружи здания, так что перед ними открылся завораживающий вид на погружающийся в вечерние сумерки и сверкающий всеми огнями город. Уронар насчитывал полтора миллиона жителей и являлся одним из крупнейших городов на этой планете, на которой и жило-то всего чуть больше двухсот миллионов. При этом большая часть населения города обитала в широко раскинувшихся предместьях, а сюда, в центр, добирались по воздуху. Это им Сергей рассказал, он в сети вычитал.

Пока они ехали в лифте, Сергей как бы невзначай положил руку Жанне на талию, да так её там и оставил. Девушка не возражала. Михаил с самого начала обнимал Машу, которая с восторгом смотрела на панораму. Павел остался, таким образом, один. Впрочем, он старался не подавать виду, будто его это расстроило. До клуба, который присмотрел Сергей, нужно было пройти с полкилометра, и они преодолели это расстояние пешком, не спеша, с удовольствием погружаясь в атмосферу ночного мегаполиса. Тротуары заполняли прогуливающиеся люди, по мостовой то и дело с еле слышным шуршанием проносились мобили на антигравитационной подушке, тьму рассеивали огни бесчисленных реклам и вывесок.

Павел с интересом рассматривал, во что одеты встречные прохожие. Мужчины в основном одевались либо в комбинации брюки-куртка, либо в комбинезоны различного покроя. Почти все либо в высоких ботинках, либо в некотором подобии кроссовок. Встретилась, впрочем, парочка индивидуумов в свободных одеяниях наподобие римских тог и пара десятков человек в чиновничьих, либо военных мундирах. Дамы наряжались гораздо более разнообразно.

Маша, увидев ярко освещённую витрину какого-то бутика, что-то возбужденно защебетала Михаилу на ухо. В итоге они задержались на десять минут, Михаил потерял полторы сотни кредитов, а Маша приобрела изящные туфельки на высоких каблуках-шпильках и пару прозрачнейших чулок. Настолько прозрачных, что после одевания они стали попросту невидимы. Старые ботинки, выданные ещё на военной базе, девушка торжественно вручила продавцу и поручила их сжечь. Надо сказать, продавец, гламурно одетая девица с раскрашенными татуировками щеками и замысловатой причёской, поручение приняла со всей серьёзностью.

Подходя к клубу, Сергей оживлённо рассказывал его предысторию. По его словам, это заведение основал "один из наших", в смысле, из землян, давно, правда, давно, около полусотни лет тому назад. И первоначально это было казино. Сергей уверял, что своими глазами видел в сети фотографии настоящих рулеток, "одноруких бандитов" и покерных столов. Казино там и осталось, но только на третьем этаже. На втором стояли столики, где можно было посидеть, выпить и закусить, а в конце зала разместились сцена и небольшая танцплощадка. Почти всё пространство первого этажа, кроме обширной барной стойки, было отдано под денс-зону.

В том, что заведение было основано когда-то землянином, Павел поверил ровно в тот момент, когда увидел вывеску. С чего бы иначе ночной клуб в городе на чужой планете светил над входом натуральной латиницей выведенной надписью "Las Vegas"? Впрочем, для не знающих латиницу аборигенов чуть ниже атранским алфавитом было написано: "Лас Вегас, хватая удачу за хвост". Завершало композицию изображение птицы, пышностью хвоста и цветастостью расцветки смахивающей на павлина.

Около лестницы на второй этаж скучал добрый молодец в комбинезоне и со знакомой дубинкой-шокером на поясе. "У нас заказан столик", — спокойно поведал ему Сергей в ответ на молчаливый, одними глазами заданный вопрос. Охранник посторонился, пропуская компанию. Сергей пояснил, что свободный вход наверх только до одиннадцати вечера, а потом надо было заранее заказывать столик. Это ничего не стоило, но сразу же по приходу требовалось сделать заказ как минимум на двадцать кредитов с каждого посетителя в компании, то есть, в их случае, на сотню.

На эти деньги Сергей взял бутылку водки (настоящей, как на Земле), две бутылки вина и салатов на закуску, чего оказалось вполне достаточно. Цены тут были астрономические, в обычном ресторане без претензий в середине дня можно было плотно поесть на два-три кредита, здесь же паршивый стакан сока стоил минимум пять кредитов, а алкогольные коктейли начинались от пятнадцати.

После того, как выпили за удачу и здоровье всех присутствующих по отдельности, а потом вместе, за милых дам и нерушимую дружбу, за тех, кто не с нами, и за то, что будет, водка как-то незаметно кончилась, а мысли у Павла потеплели. Заиграла какая-то приятная медленная музыка, Маша немедленно утащила Михаила танцевать, следом Сергей пригласил Жанну. Павел остался не у дел. Танцевать он не умел и не любил, да и глупо танцевать медленный танец в одиночку (хотя других посетителей это не смущало, одиноких фигур на танцплощадке было полно). Юноша пошёл прогуляться, и спустя некоторое время ноги принесли его к лестнице, соединяющей этажи клуба. Там его встретили Михаил с Машей.

— Пашка, вот ты где! В казино думаешь податься?

— Честно говоря, не знаю, — признался Павел. — Но вообще, да, было бы интересно взглянуть.

— А там вход платный, прикинь. Ну, то есть как, платный, покупаешь фишек на сотню, и входишь внутрь. Можешь играть, можешь не играть, на выходе обменяешь обратно. Но обычно все играют.

— Вот как?

— Да ты не дрейфь, хочешь, мы тебя с собой возьмём?

— Пожалуй, хочу. Только зачем тебе на меня сотню тратить?

— А я и не буду тратить! — захохотал Михаил. — Я счас Серёге через нейросеть звякну, он тебе накинет. Обещал же потратить полкуска на компанию, вот пусть и тратит! Всё, сотня у тебя на счету, чип, надеюсь, с собой?

— Да, конечно.

— Прикольная, кстати штука эта нейросеть, круче любого мобильника. Он там ещё передает, мол, удачи, не везёт в любви, повезёт в игре. Ну, козёл, за это он ещё ответит!

— В смысле?

— Чего в смысле? Думаешь, я не вижу, как ты на Жанну смотришь? Ничего, мы ещё этому Казанове недоделанному морду набьём! А теперь пошли. — И Михаил, схватив его и Машу в охапку, повлёк их вверх по лестнице.

Ворота в храм Фортуны охранялись сразу двум охранниками, а во врезанных в стену нишах затаились сверкающие автоматы по продаже игровых жетонов. Михаил просто подошёл к одному из них, и спустя секунду в приёмную чашу вывалилась куча жетонов. Сгребя их в карман, они с Машей направились к входу в зал казино. Павел подошёл к тому же автомату. Агрегат мелодично звякнул и попросил ввести требуемую сумму жетонов. Та же самая просьба отобразилась на небольшом экране. Можно было ввести произвольную сумму при помощи цифровой клавиатуры, или просто нажать большую кнопку с надписью "100", что Павел и сделал. "Подтверди платёж", — потребовала машина, вторично звякнув. Зажав большим пальцем идентификационную площадку на чипе, парень взмахнул им перед считывателем, — с подобной системой ему уже доводилось сталкиваться. "Спасибо", — поблагодарил его автомат, звякнув в третий раз, и в приёмную чашу со звоном ссыпался десяток жетонов с надписью "10" на каждом.

А Михаил, наверное, через нейросеть всё провернул, с завистью подумалось Павлу. Ничего, завтра и он сможет так же.

Михаила с Машей в зале он нигде не увидел, и Павел решил осмотреться. Сам зал был довольно большой по размерам, гораздо больше второго и первого этажей, затеряться тут, как нечего делать. Помимо знакомых ему (правда исключительно по фильмам и книгам, в настоящем казино парень ни разу в жизни не был) рулетки, одноруких бандитов и прочих представителей земных азартных игр, тут имелись и другие, местные разновидности. До Павла никому дела не было, только официантка, проходя мимо, предложила ему высокий стакан со слабоалкогольным коктейлем.

Поблагодарив её, юноша решительно направился туда, где трещал шарик в колесе рулетки. Играть, так играть. В рулетке, ему, по крайней мере, правила известны. Если, они, конечно, не изменились. Так, судя по наличию "двойного зеро", это так называемая "американская рулетка". Стол разбит на клетки, как обычно, колесо также не отличается, тридцать восемь секторов. Спустя несколько раундов, уяснив для себя, что и правила не слишком разнятся от знакомых ему, Павел решил поставить одну фишку на чёрное. Проиграл. Ладно, ещё попытка. Выиграл. Хм… Ещё разок чёрное. Выиграл. Решил поставить сразу две фишки, хотел на чёрное, в последний момент передумал, поставил на красное. Выигрыш. Ещё разок. Проиграл.

Парня охватил азарт, он то выигрывал, то проигрывал, но выигрышей было больше. Куча фишек на краю стола перед ним росла, а он, не глядя, хватал из неё пригоршнями маленькие кругляши и ставил то на красное, то чёрное, не замечая, что вокруг стола уже столпилась целая толпа зевак, которые не играют, а смотрят на его поединок с крупье. Помимо обычных жёлтых фишек, достоинством десять кредитов, у него появились сначала красные, на пятьдесят, потом синие, на сотню, белые, на двести, черные на пятьсот и золотистые, на тысячу.

— Замена крупье! — заявил представительный мужчина в деловом костюме.

Павел перевёл дух. Он внезапно осознал, какая сумма лежит перед ни на столе. Только золотистых фишек там имелось три штуки. А всего их тут набиралось тысячи на четыре. И это всё его! Он сейчас может сгрести все фишки со стола, выйти из зала, и у него станет на несколько тысяч кредитов больше! Дух захватывает!

— Не желаешь вина, друг? — отвлёк его мелодичный, словно перезвон хрустальных колокольчиков, женский голос над ухом. Он обернулся. Перед ним стола женщина.

— Д-да, конечно, спасибо, — заикаясь, ответил Павел.

Нет, перед ним стояла Женщина!

Незнакомка улыбнулась одними губами, протягивая ему бокал. Павел отхлебнул, не чувствуя вкуса. Она божественна!

Кажется, у неё была стройная фигура с высокой полной грудью и длинными безупречными ногами, изящная шея и аристократический овал лица, обрамлённый уложенными в высокую причёску тёмными волосами. Кажется, она была одета в длинное свободно струящееся ночное платье из полупрозрачной материи с глубоким узким декольте и длинным вырезом вдоль левого бедра. Кажется, её шею оттеняло шикарное колье из чёрных сверкающих камней. Кажется, кончики тонких, почти прозрачных ушных раковин у неё были заострены, как в фильмах про эльфов.

Кажется, потому что Павел был не в силах отвлекаться на подобные мелочи. Он тонул в прекрасных синих глазах, растворялся в блеске её губ, а трепетание крыльев её безупречного носа отдавалось дрожью всего его тела.

— Я вижу, тебе сопутствует удача. Поставишь и мою фишку тоже? — незнакомка протянула ему золотистый кругляш.

— Конечно, — от её голоса парень буквально таял, а когда кончики её пальцев случайно коснулись его руки, юношу буквально как током прошибло.

— Поставь на двадцать восемь. Это моё счастливое число, — прошептала она ему на ухо, обдав мятной свежестью своего дыхания. У Павла чуть ноги не подкосились.

— На двадцать восемь! — громко объявил он. А потом неожиданно для себя добавил, — И от меня тоже. Туда же, — и сдвинул всюгруду своих фишек на клетку с надписью "28".

— Прямая ставка от госпожи в чёрном платье, двадцать восемь. Прямая ставка от господина в синих штанах, двадцать восемь. Ставки сделаны, ставок больше нет.

Мужчина, заявлявший только что о смене крупье, — сейчас он сам стоял на его месте, — закрутил колесо и экономным плавным движением вбросил шарик. Шарик заскакал по секторам, медленней, медленней… Остановился. Нет, не на двадцати восьми! На семнадцати! Мир померк. Он только что держал в руках такую сумму. И бездарно потерял её в одно мгновение. И, что гораздо хуже, он подвёл её доверие. Когда глаза снова обрели способность видеть, он обнаружил себя держащим в руке золотистую фишку.

— Поставь на двадцать восемь. Это моё счастливое число, — прошептала незнакомка ему на ухо, обдав мятной свежестью своего дыхания. Как, снова? Тут он обратил внимание на край стола перед собой. Там всё ещё лежала куча фишек!

— Ставлю на двадцать восемь от имени госпожи! — громко сказал он. А потом под дружное аханье всех присутствующих зрителей двинул всю свою кучу на другую клетку, — И все свои на семнадцать!

— Прямая ставка от госпожи в чёрном платье, двадцать восемь. Прямая ставка от господина в синих штанах, семнадцать. Ставки сделаны, ставок больше нет.

— Семнадцать — это моё счастливое число, — с улыбкой сказал он незнакомке. Он уже представлял себе, как нальются восторгом эти прекрасные глаза, когда выиграет его ставка.

Павел повернулся к колесу… и замер в ужасе. Шарик не упал в семнадцатый сектор! Он застыл на тонкой перегородке, разделяющей соседние сектора с номерами семнадцать и тридцать два. Вот колесо остановилось. Шарик заколебался… и наконец скатился в семнадцатый!!! Тонкие крепкие пальцы с длинными ногтями с силой сжали его локоть. Это она, с ходу понял Павел. Он повернулся с торжествующей улыбкой.

— Твоё счастливое число оказалось сильнее моего, — с придыханием проговорила она. И её глаза наполнились обожанием, совсем как только что в его мечтах. Ради этого стоило жить!

— За моё счастливое число! — провозгласил Павел и опустошил свой бокал до дна.

— Выиграла ставка господина в синих штанах, — невозмутимо объявил занявший место крупье мужчина под всеобщие аплодисменты, — Выигрыш тридцать пять к одному. Господин желает продолжить игру?

— Нет, на сегодня хватит, — решительно ответил Павел. И громко добавил: — Всем по бокалу в счёт моего выигрыша!

— Всех присутствующих угощает господин…

— Павел.

— Господин Павел угощает всех за свой счёт! — Окончание фразы потонуло во всеобщем восторженном рёве.

Юноша почувствовал, как её руки поворачивают его лицо. Её губы тянуться… Неужели? Да! Именно так! К его губам!!! Это сбывшиеся грезы! О чём ещё возможно мечтать? Павел буквально потонул в потоке блаженства. Когда юноша пришёл в себя, она, она, уже держала его под локоть, держала спокойно и уверенно, как свою безусловную собственность, а он взирал на весь мир с высоты как минимум в километр. "Смотрите", — хотелось вопить ему, — "вот у меня какая женщина! Она моя и я никому её не отдам!" Лишь спустя полминуты до него дошло, что его трясут за плечо. Нет, его постоянно в эти секунды кто-то похлопывал по плечу, по спине, теребил за локоть, норовил пожать руку, абсолютно незнакомые ему люди, но этот тряс особенно настойчиво. Павел повернул голову. Там стоял Михаил с Машей под руку, Михаил орал по-русски: "Поздравляю!", Маша тоже кричала что-то соответствующее. Их, впрочем, было едва слышно, шум вокруг стоял неописуемый.

— Господин Павел, — услышал он вкрадчивый голос, необъяснимым образом легко пробившийся через царящий гвалт, — Господин Павел.

— Да? — парень обратил внимание на спрашивающего. Ага, это снова тот мужчина, который подменял крупье.

— Ричард Джонсон, к твоим услугам, господин, — мужчина пожал ему руку. — Внук того самого Эндрю Джонсона, основателя этого казино. Это традиция родной планеты моего дедушки, давать ещё одно имя в честь моего рода. К сожалению, моих финансовых способностей оказалось недостаточно, чтобы единолично продолжать дело моего деда, поэтому ныне я всего лишь один из директоров игрового зала. Перед тем, как продолжить, позволь поинтересоваться под протокол. Ты применял во время игры какие-либо парапсихологические способности?

— Нет, — решительно ответил Павел. — Никаких особенных способностей я не применял.

— Ты должен понимать, если в будущем выяснится, что сейчас ты солгал, мы будем считать себя вправе требовать возврата выигрыша через суд. Но это была лишь необходимая формальность. А теперь о приятном. Мы сосчитали фишки. Последняя ставка господина составляла четыре тысячи сто тридцать кредитов. Включая выигрыш, тебе полагается сто сорок восемь тысяч шестьсот восемьдесят кредитов. Учитывая специальный тридцатипроцентный налог на выигрыш в азартных играх, превышающий по размеру десять тысяч кредитов, ты получаешь сто семь тысяч семьдесят шесть кредитов. Данная сумма уже перечислена на твой расчётный счёт.

— Постойте, он ещё угощал всех за свой счёт, — вмешался Михаил.

— Извини, господин…

— Михаил. Я друг Павла.

— Видишь ли, господин Михаил, со стороны твоего друга это был великолепный публичный ход, но, к счастью, он не стоил ему и сотой доли кредита. Все напитки в игровом зале бесплатны для игроков.

Глава 3

Память отдельными осколками возвращалась в его больную голову. Лицо и грудь саднило, свет, льющийся из здорового, во всю стену, окна слепил глаза. Где он? Почему всё болит? Что такое вчера было? Они пошли в ночной клуб, устраивать Сергею отвальную. Он напился? Да нет, вряд ли. Что было потом? Сергей ухлёстывал за Жанной. Они подрались из-за этого с ним? Нет, снова мимо. Потом он пошёл в казино. О, казино. Он играл… И он выиграл. Да, точно. Он выиграл. Только почему-то не с первого раза. Сначала он проиграл, потом мигнул, время вернулось назад, он поставил на выигрышный номер и выиграл. Так, с этого момента поподробней. Он что, умеет путешествовать по времени?

Павел сосредоточился на этом воспоминании. Вот он ставит на номер. Двадцать восьмой. Почему на двадцать восьмой? И почему на номер? Он же до этого только на чёрном-красном играл? Он не мог вспомнить. Но двадцать восьмой номер оказался ошибкой. Шарик остановился на семнадцатом. Тогда он закрыл глаза. Открыл их, и обнаружил, что время шагнуло назад, и он ещё не успел поставить на неправильный номер. Тогда он поставил на семнадцатый. И снова чуть не проиграл. Если в первый раз шарик твёрдо занял положенную ему нишу, то во время второй попытки колебался до последнего. Почему? Ответ ясен. Будущее не определено. Поставив на другой номер, Павел изменил поведение крупье, тот немного не с тем усилием бросил шарик… И вот результат, парень снова чуть не проиграл всё, что было.

Ладно, с этим, конечно, стоит ещё разобраться, но потом, сейчас более-менее всё ясно. Другой важный вопрос, почему, почему он вдруг принялся так рисковать? Почему он поставил всю имеющуюся сумму на один номер? Что-то ещё, что-то нужно вспомнить. Вот он ставит тысячекредитовую фишку на двадцать восьмой номер. Стоп, почему он ставит сначала одну фишку, потом всё остальное? И тут ещё один осколок разломанной памяти скользнул на место.

Женщина. Там была женщина. Сногсшибательной красоты женщина. Милу. Она называла своё имя, когда они пришли в гостиничный номер. Гостиничный номер? Тут Павел начал вспоминать. Вот женщина, она угощает его вином. Даёт свою фишку, предлагает поставить на двадцать восьмой номер. Он выигрывает, пусть и не с первой попытки. Дальше. Потом она его целует. При одном воспоминании об этом поцелуе по его телу прокатывает сладострастный озноб. Стоп, давай лучше вспоминай ещё, приказал себе юноша. Дальше с ним разговаривает крупье. Нет, не крупье. Один из директоров игрового зала. Он увидел, что Павел подозрительно много выигрывает, и решил сам встать на место крупье. Да. Этот директор сообщает, что Павел выиграл какую-то не представимую сумму. Больше ста тысяч. Наверное, поэтому гостиничный номер. Они отправились сюда праздновать выигрыш.

Да, отправились. Но только они вдвоём с Милу. Михаил звал обратно на второй этаж, за их столик, но Милу отказалась. Нет, это он, Павел отказался. Милу прошептала ему на ухо, что хотела бы пригласить его к себе в номер. Не точно такими словами, но смысл примерно такой. И Павел отказался от приглашения Михаила, отправился вслед за Милу в другую дверь, которая вела к номерам. Нехорошо получилось, бросил, считай одного из немногих близких ему людей. Ладно, вспоминаем дальше. Итак, они пришли с Милу в номер. Кстати, именно в этот момент он догадался спросить женщину, как её, собственно, зовут.

— Кто ты? — спросил её Павел, когда дверь гостиничного номера за ними захлопнулась, и они остались одни. Нет, не так. Сначала парень схватил её в объятья и впился ей в губы горячим поцелуем, на который она с не меньшей страстью ответила. И только потом он спросил её: — Кто ты?

— Зови меня Милу.

Женщина вдруг с силой оттолкнула юношу и, воспользовавшись мгновением его замешательства, прошла в комнату. В одну из комнат, — в номере их было несколько. Парень тут же прошёл следом. Эта комната представляла собой спальню. И более половины её площади занимала шикарная двуспальная кровать. Женщина прошла мимо неё и встала у окна.

— Милу, прости, я проиграл твою ставку! — взмолился Павел. Юноша не понимал, почему она вдруг отдалилась от него. Сам он не решался к ней подойти, и получилось так, что при разговоре их разделяла кровать.

— Забудь о моей ставке. Ты выиграл свою, вот это важно. Павел, я должна спросить у тебя одну вещь. Обещай, что ответишь правду.

— Всю правду и ничего, кроме правды. Милу, ты, правда, на меня не сердишься?

— Нет, не сержусь. Павел скажи мне, ты действительно не пользовался парапсихологическими способностями для того, что бы выиграть?

— Нет, клянусь! — он внезапно, даже для самого себя внезапно, рухнул на колени. — Милу, любимая, если я тебя чем-то обидел, прости!

— Нет, конечно, — она улыбнулась и, подойдя к нему, подняла на ноги. — Ты меня не обидел, и я на тебя не сержусь. Вставай. Ты помнишь, что мы собирались отметить твой выигрыш?

— Да! Заказать в номер напитки? — Милу помотала головой и впилась в его губы поцелуем, прижавшись всем телом. О, божественное тело! Неужели он действительно обнимает её тело?

— Нет, напитков не надо. У меня для тебя особенное угощение, — загадочным голосом прошептала она, сверкая глазами. — Вон там, — она показала пальцем, — ванная. Через пять минут ты должен вернуться сюда чистый, с почищенными зубами и без этих глупых тряпок, — с этими словами она потянула за край его футболку и улыбнулась многообещающей улыбкой. — Я буду ждать тебя здесь.

Как-то раз Павлу пришлось помыться в душе за три минуты, с ног до головы, пока шла рекламная пауза в его любимом сериале "Звёздный путь" по телевизору. Сейчас парень побил этот рекорд. Вот только выйти к ней совсем голым он не мог. Ладно, пусть Милу сказала "без этих глупых тряпок", но ведь она не говорила: "Выйди ко мне совсем-совсем голым, с торчащим, как кол, членом"? А ведь упомянутый орган как раз, как кол и торчал. Подумав, парень решил завернуться в полотенце, благо оно такое широкое, и выйти в нём.

В этот момент Павел встряхнулся (что немедленно отозвалось вспышкой головной боли) и оборвал воспоминания. Итак, женщина пригласила его в гостиничный номер, судя по всему, тот самый, в котором он сейчас лежит. Комната, во всяком случае, похожа. Вызывает беспокойство его собственное поведение в этот момент. Такое ощущение, что в тот момент юноша полностью потерял способность критически воспринимать свои действия. Влюбился, как мальчишка, в женщину, которую он вообще не знал, которая, вообще-то говоря, была старше его, как минимум, на десяток лет. Ладно, об этом позже, что было дальше?

Он вышел, она лежала на кровати. В платье. А он. Почему-то в том момент единственно правильным поступком показалось сорвать с себя полотенце и броситься в её объятья. Потом, между ними случалось то, что должно было случиться. Если коротко, грубо и одним словом, случился секс. При воспоминании об этом, его мгновенно скрутила судорога, и пах взорвался сладостной болью. Он мельком взглянул вниз. Так и есть, сильнейшая эрекция. Как камень, буквально.

О, что она вытворяла с ним в постели… Павел не был девственником в свои двадцать три года, хотя женщин, которых ему до сих пор довелось хотя бы поцеловать, можно было пересчитать по пальцам. Причём Милу входила в это число. Ну ладно, ладно, до сих пор у него только с двумя девушками было до конца. Так вот, никакого сравнения!

Не о том думаешь, сказал себе парень, не о том. Есть ещё что-то важное, что нужно вспомнить. Думай, думай.

— Павел, ты меня любишь? — Милу оседлала его. Её прекрасное тело фантастически изгибалось и двигалось, причиняя юноше невыносимые сладострастные страдания.

— Да! Да! Любимая!

— Ты сделаешь для меня всё что угодно?

— Всё!

— Любимый, мне очень нужны деньги. Очень-очень нужны.

— Да, любимая! У меня есть деньги! Я выиграл много денег!

— Ты подаришь мне эти деньги?

— Да! Да! Забирай их всё!! Я выиграл их для тебя!!!

— Обещаешь, что подаришь их мне? Под протокол!

— Обещаю! Любимая!

— Перечисли их на мой счёт!

— Не могу, любимая!

Павел хотел сказать, что у него пока нет нейросети, и, чтобы перечислить ей деньги, ему придётся прервать половой акт, встать, пойти в ванную и найти в брошенной там одежде идентификационный чип, но юноша сейчас находился не в том состоянии, чтобы строить такие длинные и сложные фразы. Однако Милу поняла его по-своему.

— Нет, ты можешь, любимый! Сделай это для меня!

— Не могу! Любимая, не могу! Не сейчас! ("Только не прерывай то, что ты делаешь!", — На самом деле хотел сказать он.)

— Нет, сейчас!

— Я не могу! (Я не могу прерваться!)

— Я помогу тебе! Открой мне свою нейросеть!

— Не могу! (У меня нет нейросети.)

— Можешь! Дай код доступа к твоей нейросети!

— Не могу! (У меня нет нейросети и кода доступа к ней.)

— Дай пароль к твоему счёту!

— Не могу! (Я не устанавливал пароль на доступ к моему расчётному счёту.)

— Дай пароль к твоей учётной записи в инфосети!

— Не могу! (Я всегда выходил в инфосеть из терминала в Центре, и у меня нет своей учётной записи.)

— Невероятно! Какая-то очень сильная блокировка от внушения…

Последнюю фразу Милу произнесла про себя в некоторой задумчивости. При этом та пляска змеи, которую демонстрировало её тело, ненадолго приостановилась. Этого оказалась достаточно. Вышедший из-под контроля Павел дёрнулся, и с ним случилось то, на грани чего его удерживали вот уже несколько минут, и чему при помощи дьявольского искусства не давали случиться. Короче говоря, с ним случился оргазм.

— Что?!! — вскричала Милу. — Ах ты свиргов сын! Ты же сейчас вырубишься!! Не смей засыпать!!! Слышишь?!! Не! Смей!! За-сы-пать!!!

Каждое своё слово, а под конец и каждый слог разъярённая женщина сопровождала хлёсткой пощёчиной, её длинные ногти буквально рвали кожу на его лице, но всё было бесполезно. Юноша стремительно погружался во тьму беспамятства.

Теперь понятно, почему лицо так саднит. Нет, он не подрался с Сергеем из-за Жанны. Его просто расцарапала Милу. Хотела присвоить себе выигранные парнем денежки, но не учла одной простой вещи: Павел не имел нейросети и не был подключён к той глобальной информационной паутине, которая каждого родившегося здесь опутывает с самого детства, и пользоваться которой здешним жителям так же естественно, как ходить и разговаривать.

Вроде всё. Он выудил из своей памяти все значимые детали вчерашнего вечера. В сухом остатке удалось получить два факта. Первое. У него есть необъяснимая способность возвращаться в своё прошлое и корректировать его. Эта способность помогла ему приобрести внушительную сумму денег. Второе. В этом мире существуют люди, которым в принципе ничего не стоит лишить его всего нажитого непосильным трудом, просто соблазнив и внушив мысль о том, чтобы было бы прекрасно отдать свои деньги. И с этим надо что-то делать. Ладно, сейчас он чудесным образом спасся. А в следующий раз? И ещё, эти парапсихологические способности, о которых его столь настойчиво спрашивали. Нужно срочно узнать, что это такое, и с чем его едят.

Вызывающий сигнал видеофона застал Павла в ванной, где он пытался отмыть с себя кровь от царапин. Милу вчера знатно поработала когтями. Глубокими рваными бороздами было покрыто не только лицо, но и шея, плечи, грудь с животом. Счастье, что глаза не выцарапала. Выключив воду и завернувшись в полотенце, парень прошёл в холл, где настойчиво пиликал несносный аппарат.

— Да? — хмуро спросил он одетую в униформу гостиничного служащего женщину на экране.

— Господин Павел, этот номер был оплачен до десяти часов утра. Сейчас полдесятого. Ты будешь продлевать?

— Нет.

— В таком случае, я прошу господина освободить номер до 10.00.

— Хорошо. Я что-нибудь должен?

— Нет, за всё было заплачено вперёд.

Ну вот, ещё и из номера выгоняют. Павел прошёлся по номеру, надеясь обнаружить какую-нибудь вещь или просто зацепку, которая помогла бы ему узнать любую дополнительную информацию о Милу. Ничего. Только растерзанная постель с пятнышками крови на простыне и скомканное полотенце на полу (то самое, которое он сбросил с себя вчера) напоминали о произошедшем. Юноша вернулся в ванную и принялся одеваться. Одежда смялась, пролежав всю ночь на полу, и была чуть влажноватой. Проверил идентификационный чип в кармане. На месте.

Внезапно спохватившись, парень подбежал к терминалу инфосети и проверил состояние своего счёта. Сто семь тысяч кредитов с хвостиком. Деньги на месте. Порядок. Вспомнив одну деталь вчерашнего разговора, он установил пароль на доступ к счёту. Двадцать знаков, в основе записанная буквами атранского алфавита фраза на русском, в определённом порядке прерываемая цифрами. Заглавные и прописные буквы во фразе чередовались также определённым образом. Подумав ещё, завёл личную учётную запись в инфосети. Также закрыл её паролем, только на основе другой фразы, и с другим чередованием цифр и заглавных букв. Вроде всё. Отметившись на ресепшене, Павел покинул гостиницу. Теперь ему предстояло поехать и установить себе нейросеть. Учитывая вчерашний выигрыш, стоило заказать вариант подороже.

Как и обещали, нейросеть активизировалась через час после установки. Хорошо, что его предупредили о том, как примерно это будет выглядеть, а то бы от неожиданности мог случиться конфуз. Павел как раз обедал в небольшом ресторанчике, когда у него в сознании вдруг словно взорвалась граната. Он ослеп и оглох, оставшись беспомощным в темноте, и в этой темноте завертелся хоровод мельчайших льдинок, который быстро слепился в один большой вращающийся комок впереди. Этот комок постепенно растаял, уступив место логотипу корпорации "Нейросеть". Обстановка прояснилась, только полупрозрачный логотип продолжал висеть перед глазами.

Павел обнаружил, что всё ещё сидит за столом, сжимая в руке ложку. Логотип тем временем растаял в воздухе, а на его месте проявилась заставка операционной системы. Пока парень продолжал прерванную трапезу (а то работники ресторанчика уже начали посматривать), заставка сменилась вывеской с надписью "Подождите, пока нейросеть настроит параметры для своей работы". К счастью, эту вывеску можно было свернуть, сфокусировав взгляд на её нижнем левом углу, а то посторонние летающие в воздухе предметы мешали нормально принимать пищу.

Свернувшись, вывеска превратилась в маленький флажок, парящий на границе периферийного зрения. Если смотреть прямо на какой-либо реальный предмет, этот флажок становился совершенно незаметен. Разумеется, никакого флажка и никакой вывески не существовало на самом деле. Нейросеть просто транслировало нужные импульсы в зрительные центры головного мозга, и воспринимала нервные импульсы, которые мозг посылал глазным мышцам. Но выглядело это так, как будто перед его глазами установили прозрачный экран. Интерфейс был юноше прекрасно знаком, — в терминалах инфосети использовался почти такой же, и ими так же можно было управлять с помощью движений глаз, хотя Павел предпочитал действовать по старинке, тыкая пальцем в экран.

Сама процедура покупки и установки прошла как-то буднично. В холле громадного офисного здания корпорации "Нейросеть" (на территории Атранской империи она обладала монополией на установку этих устройств) его перехватил клерк и направил в кабинет к одному из менеджеров по продажам. Там Павел, почти не глядя, ткнул пальцем в нейросеть модели "Пилот 5МЭ", самой дорогой и современной для данной профессии, из представленных в каталоге, лениво отбился от предложений приобрести ещё вот это и вон то, получив за это бонус, а за то скидку, перечислил на счёт корпорации семьдесят восемь тысяч и отправился в кабинет к медику.

У медика выяснилась пикантная особенность: данная модель требовала от пользователя коэффициента общего интеллектуального развития 105 пунктов, как минимум, а у Павла было только 102. Менеджер по продажам этот факт как-то упустил. Впрочем, доктор заверил его, что все эти "минимальные требования" указываются с небольшим запасом, чтобы избежать лишних судебных исков. Вот если б у Павла было меньше сотни, тогда да, проблема. В этом случае ему бы пришлось устанавливать сеть предыдущего, четвёртого поколения, использующую гораздо менее развитую систему нейросвязей в мозгу, и поэтому не обладающую многими из доступных для пятого поколения возможностями.

А ещё доктор обработал его царапины какой-то мазью, заявив, что не пустит в саркофаг пациента, сочащегося кровью, возможно даже инфицированной. Мазь помогла, — кровотечение прекратилось, а сами царапины частично разгладились и даже начали уже зарастать тоненькой молодой кожицей. Проспав в вышеупомянутом саркофаге пару часов и не почувствовав, проснувшись, в себе никаких изменений, Павел покинул здание корпорации. В его мозгах была сформирована специальная структура нейронных связей, в затылочную часть черепа вживлён управляющий этой структурой чип, а в кармане лежала краткая инструкция, как всей этой фигнёй пользоваться.

Когда парень уже возвращался в Центр (на такси, не пожалел пяти кредитов), нейросеть просигнализировала о готовности к работе. По случаю первого запуска, система включила что-то вроде "Стартового помощника" в хорошо знакомой ему программе "1С: Бухгалтерия". Очень удобно. Павел быстренько установил все нужные настройки, в частности, привязал к нейросети свою учётную запись в инфосети, зашёл в "Виртуальный банк", проверил состояние счёта (сорок семь тысяч с лишним), привязал к нейросети и его тоже, чтобы можно было управлять деньгами посредством встроенной программы-клиента, для пробы перевёл пять сотен в счёт оплаты будущих услуг инфосети, зашёл в учётку проверить зачисление, ужаснулся количеству спама, отписался от всех рассылок, настроил встроенную спаморезку, словом, сделал кучу нужных и полезных дел, а полёт ещё даже не завершился. Поскольку его неоднократно предупреждали, чтобы первые сутки он не использовал нейросеть на полную мощность, а критерии, по которым можно было определить, полная сейчас мощность или нет, никто не подсказал, Павел решил на сегодня с экспериментами покончить.

— О, какие люди и без охраны! — на входе в знакомый жилой корпус ему повстречался Михаил. Опять вместе с Машей, похоже, у них всё серьёзно. — Хоба, а чё это у тебя с лицом?!!

— Горячая ночь с горячей женщиной, — угрюмо буркнул Павел, пожимая протянутую руку. — Привет. Привет, Маша.

— Изверг, что ты делал с этой несчастной, что она так оборонялась?! — заржал Михаил.

— Всё тебе скажи, всё расскажи. У вас-то вчера как всё закончилось?

— У нас? У нас всё хорошо закончилось. Посидели ещё там, выпили, потом Серёга с Жанной куда-то свалили, а мы с Машей взяли такси и сюда, баиньки. Серёга, кстати, ещё здесь не появлялся. Хотя обещал заглянуть. А вот Жанна прислала письмецо, мол, до свидания, было приятно познакомиться, уезжаю далеко и надолго, так что, скорее всего, больше не увидимся. Тебе лично привет и наилучшие пожелания, велела написать.

— Куда написать-то? Я ж номер её учётки не знаю.

— Номер я тебе сейчас дам. У тебя-то он хоть есть?

— Да, — Павел продиктовал свой номер.

— Ага. Всё, нашёл твою учётку. Лови письмо.

В ушах у Павла прозвучал звук удара по гонгу, на краю зрения замигал значок с надписью "Входящее сообщение". Он сфокусировал на ней взгляд, и значок развернулся в табличку с письмом. "Вот её номер", — писал Михаил, далее следовала последовательность цифр, — "Смотри, не заставляй девушку ждать".

— Всё, получил, — кивнул Павел, одновременно изменяя в настройках звуковой сигнал входящего сообщения. Теперь вместо гонга должно было звучать деликатное постукивание, как на его старой "Нокии".

— Давай, добавляй меня в друзья, — велел Михаил. — Хоть будем следить друг за другом.

— Добавил.

"Меня тоже добавь", — пришло сообщение от Маши. И смайлик, обозначающий поцелуй. "Хорошо", — ответил он девушке по сети. Та улыбнулась. По номеру, переданному Михаилом, Павел нашёл учётную запись Жанны, отправил ей запрос на добавление в друзья, — тут всё было организовано примерно, как в прекрасно знакомых ему социальных сетях. Пришёл ответ от робота на сервере: "Сообщение получено, но абонент в настоящий момент занят и не может его прочитать". Спросил у Михаила номер Сергея, отправил приглашение и ему. Сергей приглашение принял и прислал короткое сообщение: "Извини, сильно занят, потом поговорим". Вроде всё, с перепиской покончено.

— Я вижу, нейросеть ты себе установил, — продолжил Михаил. — Давай, хоть похвастайся. Какая модель?

— "Пилот 5МЭ". Самая дорогая, которая у них была. Её только недавно разрешили гражданским продавать.

— Ага, потому что для военных давно уже шестое поколение разработали, — хохотнул Михаил. — Ну, крут, крут, ничего не скажешь. Сколько стоит?

— Семьдесят восемь.

— Ни хрена себе! — округлил глаза собеседник. — Слушай, у тебя ж и было-то всего чуть больше ста? На что корабль себе покупать собрался? Я ж так понял, у тебя в этом основная задумка была? Чтоб, значица, вольной птахой летать, куда в голову взбредёт?

— Ну да, основную идею ты уловил. Но корабль я сейчас покупать не буду. Нужно устроиться на хорошие курсы, а то толку от этой нейросети. И ты забыл, у меня ж ещё кредит, так что денег ещё прилично осталось. А в космос я в ближайшее время, если только на учебном корабле с инструктором.

— А потом? Где корабль собрался брать, чем кредит отдавать?

— Увидим, — уклончиво ответил Павел.

Когда Павлу устанавливали нейросеть, ему, в качестве подарка, загрузили набор баз с говорящими названиями: "Краткий курс истории империи Атран", "Основы этики и морали", "Основы политической и социальной системы империи" и так далее. Всего три десятка наименований, — всё то, что местные жители проходят ещё в детстве. Рекомендовалось изучить их все. Был ещё один особый курс, спешно разработанный Центром специально для землян, долженствующий, по задумке создателей, помочь бывшим беженцам в общении с местными жителями. По сути, он являлся расширением и дополнением той базы данных с языком, что ему вкорячили в первые дни.

Дело в том, что та база была рассчитана на людей, уже поживших в Галактическом содружестве (в состав которого входила, в частности, и Атранская империя). Этим людям не нужно было объяснять, что такое нейросеть и космический корабль, к примеру. К счастью, со многими подобными понятиями земляне, — по крайней мере, те, кто любил читать фантастику, — были в целом знакомы, иначе сейчас Павел испытывал бы заметные проблемы в повседневном общении. Вот этот курс он и решил освоить сейчас самостоятельно. Уж больно невтерпёж было испробовать эту возможность нейросети, несмотря на все предупреждения. Ничего, он осторожно.

Существовало два способа самостоятельного изучения обучающих баз. Первый, более быстрый и рекомендуемый, предполагал вход в особое изменённое состояние сознания, наподобие транса (методика входа была подробно описана в инструкции). Потом обучающая программа в управляющем чипе нейросети начинала пропихивать по очереди имеющиеся в базе мнемограммы в кратковременную память. Далее мозг самостоятельно обрабатывал предложенный массив информации. В транс необходимо было входить, потому что мнемограммы загружались очень быстро, и ничем другим сознание в этот момент заниматься не могло.

Второй способ отличался от первого тем, что пациент сам выбирал, какую мнемограмму ему изучать сейчас, и загружал их по одной, при помощи той же программы. Сознание при этом тоже отключалось, но только на несколько секунд, поэтому можно было учиться и одновременно заниматься какой-нибудь продуктивной деятельностью. Желательно монотонной и не требующей напряжения мозгов. Без малейших сомнений Павел выбрал второй способ, как более безопасный, — ведь можно было контролировать своё состояние и в любой момент прерваться.

Для пробы он решил узнать значение одного выражения, которое услышал от Милу вчера ночью. Она тогда обозвала его "свирговым сыном". Найдя мнемограмму с таким названием в списке предложенных для изучения, он "нажал" на неё глазами. Хлопок, в ушах слегка зазвенело, а в мозгах появилось осознание, что эта фраза обозначает "потомок свирга" и относится к ненормативной лексике, являясь оскорблением. Можно подумать, Павел сам обо всём этом не догадывался. Искомая мнемограмма при этом исчезла из списка предлагаемых к обучению. Вроде как он её изучил. Ладно, попробуем вот эту. Свирг. В голове словно что-то взорвалось. Придя в себя, Павел понял, что знает теперь, кто такой свирг (животное, напоминающее помесь кабана с дикобразом и размером с телёнка), как он выглядит, где обитает и какими привычками обладает. Как будто статью в "Википедии" прочитал.

Ну что ж, принцип понятен. Павел продолжил изучение курса. Всего там содержалось более восьмидесяти тысяч мнемограмм, как статей в хорошем словаре. Вы когда-нибудь пробовали прочитать словарь? Подавляющее большинство мнемограмм срабатывали почти незаметно, это были те понятия и выражения, значение которых Павел и так знал, или хотя бы представлял. Но были и такие, которые заставляли его выпадать из реальности на несколько минут. Под конец парень даже не обращал внимания на названия, просто тупо включал одну мнемограмму за другой по списку. Закончил он уже глубоким вечером.

Утро встретило Павла жуткой головной болью. Зря всё-таки он вчера решил осилить весь курс за один день. Но результат был вполне ощутим. Юноша стал по-другому осознавать и оценивать поступки окружающих людей. Вот прошёл сотрудник Центра, чуть заметно кивнул ему. Раньше парень думал, что этот кивок обозначает приветствие, ну вроде как на Земле встретил знакомого, тебе лень или некогда сказать, или хотя бы даже изобразить губами приветствие, тогда ты быстренько киваешь ему и всё, разбежались.

Теперь он знал, что здесь это общепринятый жест старшего по отношению к младшему, обозначает примерно: "Я заметил твоё присутствие, можешь продолжать дальше выполнять свои обязанности", и по отношению к равному его применение рассматривается, как оскорбление, хоть и не слишком серьёзное. Получив в столовой свой завтрак, Павел машинально склонил голову, особым образом согнув правую руку в запястье: "Спасибо". Стоявший на раздаче мужчина показал открытую левую ладонь: "Не стоит благодарностей, это моя работа". Странно же, наверное, он раньше выглядел со стороны, не зная всех этих мелочей. Вполне может быть, даже оскорбил кого-то ненароком.

Входящее сообщение от Маши: "Я здесь у окна, садись рядом". Павел, пробираясь между столиками с подносом в руках, повертел головой и быстро обнаружил машущую рукой девушку.

— Привет. А Миша где? — спросил он, усаживаясь.

— Он с самого утра в город улетел. Я не помню, я рассказывала, нет, он же решил в охранники податься. Говорит, что на Земле тоже в частном охранном агентстве работал. Вот, сейчас поехал в какую-то там корпорацию, контракт заключать. До завтра не вернётся.

— Понятно. Я тоже сейчас в город, на курсы устраиваться.

— Ой, а возьмёшь меня с собой? Мне тут скучно одной сидеть. В "Звёзды-Транс" пока группу набирают для обучения, оно только через неделю начнётся, а до этого мне делать нечего.

— Конечно, возьму. Разве можно оставлять скучать такую красивую девушку? — неуклюже попытался отвесить комплимент юноша. Маша, впрочем, улыбнулась в ответ. — А что касается "делать нечего", то, как друг, я тебе настоятельно рекомендую, изучи те базы, которые тебе в "Нейросети" поставили. Особенно тот специальный курс. Я вот прошёл, теперь многое понимаю, чего раньше не замечал. Вон смотри, видишь, идёт охранник? На тебя смотрит, улыбается, а руку вон как у пояса держит. Ты думаешь, он просто так её держит? А это намёк на самом деле. Вроде как он предлагает тебе с ним вместе ночь провести.

— Ой, да этот намёк я и без всякой руки поняла! — отмахнулась девушка. — Вон, глазки-то какие масляные, и улыбочка.

— Всё равно, курс стоит пройти, честно. Реже будешь впросак попадать.

— Ладно, ладно, уговорил! Изучу твой курс, — она скорчила рожицу. — Я, может, просто хочу по городу погулять, на людей посмотреть.

Как ни странно, Маша сразу же выполнила своё обещание выучить курс. Едва только они уселись в кресла рейсового флаера (он как раз подошёл и такси дружно решили не вызывать), как девушка впадала в транс. Что это транс, Павел понял, когда увидел, как быстро движутся её глаза под опущенными веками. Сам Павел решил пока отложить учёбу. Уж больно голова болела. Спустя двадцать минут, уже перед завершением полёта, Маша широко открыла глаза и со свистом втянула в себя воздух сквозь зубы.

— Ой, мамочка! — протянула девушка. — Что б я ещё раз!

— Что такое? — встревожено спросил Павел.

— А то ты не знаешь? Блин, как будто мозги прополоскали! И голова болит!

— Ну, извини. Потерпи немножко, сейчас таблетки купим, всё пройдёт.

— Какие ещё таблетки?

— От головной боли. Вон, смотри супермаркет. Сейчас зайдём, купим.

— Супермаркет? А почему не в аптеку?

— А тут нет аптек. Простые лекарства, которые без рецепта, в любом магазине можно купить, или заказать через сеть, а остальные тебе прямо в кабинете врача он сам на руки выдаст, и стоимость в чек включит.

— Ну, если ты так говоришь, — с сомнением покачала головой она. — Ладно уж, веди. Отравитель.

Искомые таблетки действительно обнаружились сразу, как они подошли к нужной витрине. Павел читал о них в сети, и название запало в голову. Расплатился за упаковку через нейросеть и тут же положил сладковатую крупинку себе под язык. Маша взяла себе сразу две, несмотря на все его уверения, что это совершенно излишне.

— И? Я ничего не чувствую! — капризно пожаловалась девушка. — Голова раскалывается!

— Подожди минутку, сейчас подействует. Пойдём, пока прогуляемся, на товары посмотрим?

— Что, решил купить молчание женщины? — кривовато ухмыльнувшись, фыркнула она. — Ладно, хорошо. Только здесь ходить не будем, тут всё какое-то страшное. Вон там был бутик с миленькими блузочками.

То ли таблетки подействовали, то ли "блузочки" помогли, но в бутике настроение Маши волшебным образом сменилось на солнечное. Она снова стала девушкой, которой приятно любоваться и говорить ей комплименты. Перемерив десятка полтора экземпляров, некоторые не по одному разу, и заставляя Павла относительно каждого из них выражать своё мнение ("Нравиться? Или не очень? А вот это? А по сравнению с этим? А вот с тем?"), она покинула заведение с чувством глубокого удовлетворения на лице и с двумя предметами одежды в фирменном пакетике. Павел лишился часа времени, сотни кредитов на счёте и был вознаграждён поцелуем в щёчку.

До здания Лётной академии добрались за десять минут на общественном транспорте, аналоге земного автобуса, только на антигравитационной подушке. На курсы Павел записался вообще за пять минут. Переведя на счёт Академии тридцать тысяч (как первый взнос, ещё столько же он был обязан выплатить в течение трёх лет после окончания обучения), юноша получил на руки чип памяти с записанными учебными базами данных и повеление явиться завтра к девяти утра. Ждать сбора группы, как у Маши, не требовалось, обучение шло сплошным потоком и каждому студенту в индивидуальном порядке назначалось время, когда ему явиться к тому или иному преподавателю. Там ему нужно было подтвердить усвоение самостоятельно изученного заранее блока знаний из предоставленных баз (какого именно, тоже сообщалось) на практических или теоретических занятиях.

На практических занятиях общаться с инструктором предстояло тет-а-тет, для теоретических же на лету собирались небольшие группы по 10–15 человек. Длиться это удовольствие должно было на протяжении ста дней, через каждые четыре дня пятый — выходной. Были и другие варианты. Например, изначально, ещё до удачного похода в казино, он присматривался к другим курсам, стоимостью двенадцать тысяч (без всякой рассрочки), рассчитанные на десять учебных дней без выходных. Но теперь, раз уж появились деньги, решил брать лучшее из доступного. К счастью, завтра предстояло только одно занятие, вводное, готовиться к которому было не нужно, так что остаток сегодняшнего дня можно было посвятить приятному ничегонеделанию. Тем более, в хорошей компании.

Странное, уже практически забытое чувство, — не спеша прогуливаться по залитой солнцем городской улице с симпатичной девушкой под руку. Павел чувствовал, как заведённая пружина в его душе постепенно распрямляется, и тепло растекается по всему телу под жаркими лучами. Он внезапно осознал, что, начиная с того самого момента, как очнулся в клетке голый среди незнакомых ему людей, постоянно жил в ожидании удара исподтишка. Даже позавчера в клубе, сидя и выпивая в компании друзей, постоянно размышлял, наблюдал, строил гипотезы, сопоставлял факты, анализировал обстановку, планировал свои дальнейшие действия…

А сейчас ему было просто легко и хорошо. Он сделал всё, что мог, распорядился предоставленными ему судьбой средствами, и теперь решение любых жизненно важных проблем было отложено как минимум на сто дней, пока не окончатся курсы. Через сто дней он начнёт думать, где достать корабль. Через сто дней будет беспокоиться, как расплатиться по долгам. А сейчас можно гулять и наслаждаться жизнью. Они зашли с Машей в бар, отведали по бокалу коктейля, купили в уличном лотке по трюитру, — местному сладкому фрукту, чем-то напоминающему инжир.

Потом долго катались в парке на аттракционах, девушка, смеясь, целовала его липкими от сока губами. Посидели в ресторанчике, пообедали. Слетали на расположенное неподалёку озеро, катались по нему на маленьком кораблике, уминая сладкие орешки из пакетика. Искупались в этом же озере, купив в близлежащем магазинчике купальные костюмы (кстати, гораздо более строгие и закрытые, чем те, к которым он привык на Земле). Позагорали, снова искупались. Солнце близилось к закату, похолодало.

Вернулись в город, посидели в кафешке, поели пирожных. Просто бродили по улице, болтая о том, о сём. Когда окончательно стемнело, взяли такси, вернулись в Центр. Перед расставанием, Маша внезапно обняла его и крепко поцеловала в губы. "Спасибо", — шепнула она и удалилась быстрыми шагами. А когда Павел уже засыпал, пришло сообщение от Жанны. Она согласилась добавить его в список друзей и написала: "Извини, не могу разговаривать, сильно занята. Потом пообщаемся". Сергей, к слову, больше на связь не выходил. Впрочем, возможно, он был погружен в учёбу.

Глава 4

Тихо посвистывали маневровые двигатели, только пять из двенадцати ещё работали, маршевые вообще все отрубились пять минут назад. Впрочем, маршевые сейчас были и не нужны. Приближался узел аварийной стыковки. Пора, решил Павел и дал приказ на импульс маневровыми. Через нейропривод, на всякий случай дублировав с пульта. Не зря, — мерзкая система противно запищала, выдав сигнал "Ошибка работы нейросети". С нейросетью было всё в порядке, а вот сигнал по приводу в самый ответственный момент не прошёл. Заорал датчик опасного сближения. В режиме стыковки он не должен работать, но вот подишь ты, сработал. Машинально через привод послал сигнал на выключение, сигнал, разумеется, не прошёл. Чертыхнувшись, не глядя, вырубил вручную. Не глядя, потому что всё внимание на экран. Через нейропривод исправно поступала информация о положении корабля в пространстве, скорости и расстоянии до узла, но юноша этому гадкому прибору не доверял.

Зная плачевное состояние оставшихся маневренников, через нейросеть рассчитал таблицы коррекций в случае отказа любого из них. О том, что он будет делать, если откажут сразу два или три, даже думать не хотелось. Впрочем, Павел не был уверен, что успеет сделать коррекции вручную рукоятями, даже с готовыми таблицами. На всякий случай поставил таблицы на автоматическое выполнение, в случае поступления сигнала об отказе соответствующего двигателя. Хотя приводу он до сих пор не доверял. Внезапно картинка, передававшаяся с телекамеры стыковочного узла пошла рябью ипогасла. А до касания считанные секунды! Павел взвыл, не бывает такой непрухи!

Словно в ответ ему, с рёвом включилось табло "Отказ третьего маневрового двигателя". Одна из заранее рассчитанных таблиц вспыхнула огнём исполнения… Разумеется, "ошибка работы нейросети"! Рыча сквозь зубы и выворачивая пальцы в суставах, попарно сдвинул четыре оставшиеся рукояти ручного управления, благо цифры нужных позиций до сих пор горели перед глазами, и в сердцах саданул пяткой по педали включения. Короткий свист и протяжный "бум-ммм". Свист — это маневренники, бум — это стыковка. Издевательская надпись: "Есть захват, стыковка завершена. Скорость стыковки избыточна, возможны лёгкие повреждения стыковочного узла".

Из тренажёра Павел выбирался мокрый, как мышь. Свирг встречал его сияющей улыбкой. Свирг — прозвище. Уж больно причёска характерная. На самом деле, инструктора звали по-другому. Официально. Неофициально — только Свиргом. В том числе за любовь подкидывать курсантам задачки "поинтересней".

— Замечательно, курсант Павел, замечательно. Десять заходов — и ни единой помарки. Ну, в последнем случае, конечно, скорость была великовата, но в пределах допустимого, да. Признаюсь по секрету, я сам отрубил третий маневровый. По сценарию, там был только отказ телекамеры. Так что, зачёт по аварийной ручной стыковке я тебе с удовольствием ставлю. Заслужил. Побольше бы таких курсантов, скажу я тебе. Сейчас молодёжь без нейросети и искина уже шагу ступить не может.

У Павла даже ругаться сил уже не было. Пробормотав положенные слова благодарности, он бочком, бочком, протиснулся мимо инструктора и направился к выходу. Так, сейчас занятие по "Галактическому праву" и всё, на сегодня отстрелялся. Но сначала в душ.

Аварийная ручная стыковка, скажете тоже. Если на вашем космическом корабле отказывает искин, сиречь искусственный интеллект, лучшее, что вы можете сделать, — это пустить себе пулю в лоб. К ручной стыковке можно приступать, если до станции рукой подать и скорость невелика. А если до неё миллионы километров, определения координат нет и скорость несколько тысяч, как прикажете рассчитывать кривую сближения? А импульсы маршевых? А таблицы коррекции? Бросьте, дохлое это дело.

Шёл девятнадцатый день с начала курсов. Завтра выходной. Можно отдохнуть. То есть, это другие могут отдохнуть. У Павла ещё одна учёба. Он поставил сам себе задачу в каждый выходной выучивать как минимум по три штуки из тех баз, которые ему дали при установке нейросети. Надоело уже постоянно накалываться на незнании элементарных вещей, которые тут любому ребёнку известны. А сегодня вечером нужно будет ещё выполнить домашние задания к следующему учебному дню, пусть даже он будет только послезавтра.

На занятие по праву парень успел вовремя. И то слава Богу. Посмотрел на студентов, сидящих в комнате. Нет, ни одного знакомого. Он уже сошёлся с несколькими парнями, с которыми постоянно пересекался то на одном, то на другом занятии. Но почему-то на общих курсах, таких, как "Галактическое право" или "Межзвёздная торговля", знакомых никогда не оказывается. Всегда новые люди в группе. Чиф-Чиф ещё не пришёл, можно посидеть, отдохнуть.

Чиф-Чиф — это, разумеется, тоже прозвище. Он такой звук издавал при ходьбе. А вообще, солидный седовласый дядька. На этом его галактическом праве не одну собаку сожрал в прошлом. Без соли и перца, что характерно. К сегодняшнему занятию, помимо того, чтобы выучить блок данных, для удобства выделенного в отдельный раздел обучающей базы, нужно было подготовить правовую оценку конкретной ситуации. Каждому учащемуся — своей собственной. Зная репутацию преподавателя, Павел не удивился бы, если бы выяснилось, что все эти ситуации реально имели место в его богатой на всякие курьёзы карьере.

Сам Павел домашнее задание выполнил от и до, а вот многие из присутствующих в комнате совершенно явно лихорадочно рыскали в сети, выискивая ссылки на законодательные акты и постановления судов.

Выйдя на улицу, парень с удовольствием подставил лицо лучам садящегося солнца. Последние пару дней погода стояла не ахти, но сегодня вот подразогнало облака. На приземлившийся во дворе ярко-синий флаер он не обращал внимания, пока стоящий рядом с ним верзила в униформе охранника не преградил ему дорогу своим шокером.

— Залазь, — коротко велел незнакомец, кивая на флаер. У того как раз приглашающе открылась дверца.

— Я?

— Ну, а кто же? — удивился охранник.

— А зачем?

— Затем, что я велел, — веско произнёс тот, недвусмысленно приподнимая шокер.

Пришлось подчиниться. Когда парень, пригнувшись, залез в тёмный салон, его буквально втолкнули на середину дивана, на дальнем краю которого сидел ещё один охранник, почти идеальная копия первого. Первый тем временем залез следом, дверца закрылась, и флаер взлетел. Зажатый между двумя дюжими бугаями, юноша с трудом дышал. Но не потому, что было тесно. Просто напротив него на другом сиденье сидела Милу.

— Привет, милый, — произнёс её хорошо знакомый голос. — Я пришла за своими деньгами.

— Какими деньгами?

— Как, какими? — картинно приподняла она брови. — Которые ты мне обещал отдать.

— Обещал?! — выпучил глаза Павел.

— Лови файл, — вздохнув и закатив глаза к потолку, бросила Милу.

"Входящее сообщение", — просигнализировала нейросеть. Юноша открыл его и обнаружил там файл в стандартном формате протокола. В таком формате записывали воспринимаемую нейросетью через органы чувств информацию, которую хозяин нейросети хотел сохранить и потом использовать, как доказательство. При записи информация "на лету" шифровалась и подписывалась электронной подписью владельца, при этом сохранялась данные о точном времени записываемых событий и разные служебные пометки, делающие невозможной подделку или монтаж записи. Сам файл очень короткий, только видео- и аудиоканалы. Его, Павла, собственное перекошенное лицо, его же срывающийся хриплый голос и спокойный её — в ответ: "Да, любимая! У меня есть деньги! Я выиграл много денег!" — "Ты подаришь мне эти деньги?" — "Да! Да! Забирай их всё! Я выиграл их для тебя!" — "Обещаешь, что подаришь их мне? Под протокол!" — "Обещаю! Любимая!"

— Теперь ты понял, о каких деньгах идёт речь? — снисходительно спросила Милу.

— Это… Это было подстроено! — он с ненавистью уставился на её лицо, на которое когда-то смотрел с такой любовью.

А она не так уж сногсшибательно выглядит, подумалось ему. Красива, — да, черты лица правильные, хорошо сложена и за собой следит. Но всё же не такая богиня во плоти, как представлялось ему тогда.

— Что подстроено? — с удивлением спросила шантажистка. — Ты обещал отдать мне деньги, но обещание не выполнил. Я долго ждала, но теперь ждать больше не намерена. Впрочем, я согласна завершить дело миром. Ты переводишь мне сто тысяч, и я забываю обо всех претензиях. В противном случае, я обращаюсь в суд, выигрываю его, и тебя отправляют на принудительные работы, отрабатывать все деньги, которые ты мне обещал, да ещё мои судебные издержки в придачу.

— У меня нет ста тысяч, — неожиданно спокойным голосом сказал Павел.

— Да, там у тебя ещё и долг перед Службой миграции, а за обучение… — продолжала Милу, не обращая внимания на его слова.

— У меня нет ста тысяч, — с нажимом повторил он. — Потом, ты не выиграешь суд. Я находился в изменённом состоянии сознания в тот момент, сделка недействительна.

— А у тебя есть этому доказательства? — широко распахнув глаза, спросила она.

— Нет, — признал Павел, стиснув зубы с досады.

— Значит, суд будет считать, что ты находился в нормальном состоянии, — заключила женщина. — Я выиграю суд.

— Ты… — от ярости он задохнулся. — Ты опоила меня! Подмешала наркотики в вино!

— Ты обвиняешь меня? Ну-ка, повтори под протокол!

— И повторю! Ты! Подмешала мне в вино психотропные вещества! И вынудила! Дать обещание, когда я находился под их воздействием!

— Ну, милый, я-то думала, мы сможем решить дело миром. А ты меня оскорбляешь, предъявляешь необоснованные обвинения. В компенсацию морального ущерба, я требую с тебя ещё десять тысяч. Сто десять тысяч за мирное решение вопроса, это моё последнее слово. Иначе увидимся в суде.

— Там мы и увидимся! — пообещал он. — И в любом случае, у меня нет ста десяти тысяч.

— Павел, Павел, ну что ты, как ребёнок? Если у тебя сейчас нет денег, это только означает, что надо их достать, ведь верно? — она поощряюще улыбнулась.

— Что ты имеешь в виду?

— Я верю в твою удачу, милый, — улыбнулась она, наклоняясь и тыкая пальцем ему в грудь. И, подмигнув, продолжила: — Если ты приходишь в казино, ты выигрываешь.

— Ты хочешь, чтобы я жульничал в казино? — уточнил он.

— Разве я говорю о жульничестве? — деланно испугалась она. — Я говорю о твоей удаче. Через десять дней я жду первые десять тысяч из тех денег, что ты мне должен.

Милу откинулась на спинку сиденья, и Павел осознал, что флаер уже продолжительное время стоит на земле. Дверца открылась, и один из охранников вылез, позволяя юноше выбраться наружу, потом залез назад в салон, и флаер улетел. Оглядевшись, Павел обнаружил, что его высадили неподалёку от того дома, где он снимал квартиру на время учёбы. Они даже это про него знали, а он знал о Милу только её имя. Похоже, он серьёзно влип.

На следующий день с самого утра парень отправился к юристу, рекламное объявление которого он нашёл в сети. Юрист, звали его Адран, внимательно выслушал Павла и уточнил только один момент: когда было сделано обещание? Узнав, что больше двадцати дней назад, отрицательно покачал головой.

— Боюсь, ты не сможешь доказать ничего. Если там и были психотропы, то они уже давно распались в твоём организме. Даже если остались какие-то следы, то невозможно однозначно определить, что они были в тебе именно в тот вечер. Никакая экспертиза не поможет.

— А мои слова?

— Если они не подтверждены протоколом, то они не стоят ровным счётом ничего. У тебя же ещё не стояла на тот момент нейросеть, я правильно понял? Твоё свидетельство против её свидетельства. Они противоречат друг другу, а значит, оба являются ничтожными. Кроме тех слов, на которые она предъявит протокол. Всё, что ты скажешь, будет вычеркнуто из записи слушаний. Вот если б у тебя был ещё один свидетель… Но, так, как его нет, то это бессмысленно.

— Значит, бесполезно?

— Абсолютно, — кивнул Адран. — Мне очень жаль.

— Что ж. Извини, что отнял время, — сказал Павел, вставая.

— Ничего страшного, — ответил юрист. — Сто кредитов не лишние, — именно столько стоили полчаса консультации. — Если сможешь разузнать какие-нибудь дополнительные обстоятельства, обращайся. Буду рад представлять тебя в суде, такого интересного дела мне вести ещё не доводилось.

Несмотря на тяжёлую ситуацию, в которую он попал, Павел не бросил учёбу и добросовестно выполнил все домашние задания на завтра. Выиграет он суд или нет, ещё неизвестно, а вот если его выпрут из Академии, тогда точно всё пропало. Не забыл он и про заданный самим себе урок. По иронии судьбы, как раз на этот выходной парень запланировал изучение базы данных "Основы юриспруденции и делопроизводства в империи Атран". Учитывая обстоятельства, эту базу он освоил ещё вчера. После этого юноша убедился, что действительно влип.

Местная правовая система не знала таких понятий, как "договор, заключённый под давлением" или "заведомо неравноценная сделка". Можно было напасть на человека вдесятером на одного, отпинать его ногами, а потом предъявить ультиматум: мы прекращаем тебя пинать, если только ты перечислишь нам каждому на счёт по десять тысяч. И это не будет противоречить законодательству Галактического Содружества. Другое дело, что это противоречило законодательству Империи, которая запрещала подобные разборки на улицах городов на контролируемых её планетах.

Но только в городах. В незаселённой местности царил закон джунглей. На этой планете, к слову, населено было меньше десяти процентов площади суши, несмотря на то, что она перешла под контроль Империи больше двух веков назад. Что самое интересное, подобный принцип взаимоотношений ему был прекрасно знаком, — не зря же он уже столько времени изучал галактическое право.

Юношу уже не удивляло, когда он читал, что некая корпорация термоядерной боеголовкой уничтожила автоматический горнодобывающий комплекс, принадлежавший конкуренту. Или устроила орбитальную блокаду целой планете, лишив подвоза жизненно необходимых товаров, пытаясь добиться уступок на торговых переговорах. Сообщения о настоящих войнах, которые вели наёмные армии по заказу корпораций, то и дело мелькали в новостях, и называлось это "укреплением позиции по договору о совместной разработке планетарных ресурсов". Просто до сих пор парень не думал, что данный подход относится и к обычному человеческому общению.

Всю следующую четырёхдневку Павел ходил, как в воду опущенный, думая о том, что назначенные Милу десять дней постепенно истекают, а решения проблемы у него нет, и не предвидится. Нет, десять тысяч у юноши имелись, он ещё не все деньги потратил из выигрыша и кредита, но платить мошеннице ему было противно. Кроме того, выплатив один раз эти десять тысяч, парень автоматически признал бы правомерность предъявленных ему претензий. Возможно, на это и был расчёт.

Про то, чтобы всерьёз заработать необходимые деньги в казино, юноша поначалу даже не думал. Тем не менее, вечером в следующий выходной он отправился в "Лас Вегас". Просто ему пришла в голову мысль. Ведь по любому придётся в будущем приобретать корабль, верно? А откуда взять на это деньги? Особенно учитывая, что к азартным играм у него, ха-ха, особый талант? Придя до одиннадцати, чтобы не платить за вход, Павел приобрёл фишек на сотню и отправился к столу рулетки.

И там получил большой, смачный облом. Он добросовестно пытался выиграть, но у него ничего не вышло. Парень быстро спустил все фишки. Приобрёл ещё на сотню, и тоже спустил. Не удалось подхватить то состояние азарта, не удавалось также и вернуться в прошлое, чтобы исправить неверную ставку, ничего не получалось.

— Я вижу, ты сегодня не в ударе, господин Павел, — раздался у него сзади голос. Павел обернулся. Там стоял Ричард Джонсон. — Здравствуй.

— Здравствуй, — юноша пожал руку Ричарду. — Да, сегодня не мой день.

— Очень жаль, — вздохнул собеседник.

— Жаль?

— Да. Такие выигрыши, как твой, хорошо действуют на игроков. Хорошая реклама.

— Ну, извини, Ричард, — развёл он руками. — Сегодня не судьба.

— Я вижу. Ладно, тогда приглашаю тебя в свой кабинет. Посидим, выпьем.

— Хорошо, — согласно кивнул Павел.

— Вот, полюбуйся, — похвастался Ричард, когда они пришли в кабинет. — Бокал победителя!

— Бокал?

— Да из него ты выпил за свой выигрыш. Я его держу здесь, на удачу.

Павел буквально оцепенел. Такого просто не бывает. Если только в приключенческих романах, где спасение неожиданно приходит в последний момент. На полке, помещённый под герметичный прозрачный купол, стоял бокал. Тот самый бокал, который преподнесла ему Милу тогда.

— Ричард, — проговорил он хриплым голосом. — Спрашиваю тебя под протокол. Это очень важно. Это тот бокал, который я держал в руке, когда поставил свою последнюю ставку в тот вечер, когда я выиграл сто сорок девять тысяч?

— Да, именно этот! А что такое?

— Подожди. Я тогда выпил из него всё вино?

— До капельки!

— И этот бокал мне подала женщина в черном платье?

— Вроде бы да. Не могу сказать точно. Впрочем, можно будет поднять записи камер видеонаблюдения.

— Поднимем, Ричард, обязательно поднимем. Но подожди, это ещё не всё. Этот бокал с тех пор стоял здесь?

— Да, я сразу отнёс его в кабинет.

— Его с тех пор не вымыли?

— Нет.

— К нему никто не прикасался? Никто не мог, скажем, что-то туда капнуть?

— Абсолютно исключено. Я всё время держал его в поле зрения. Боялся, что какая-нибудь официантка возьмёт и унесёт.

— Ричард. Мне необходимо сделать экспертизу остатков вина, которое было налито этот бокал в тот вечер. У меня есть основания полагать, что там присутствуют психотропные вещества, под воздействием которых меня пытались лишить моего выигрыша. Позволь, я отвезу его в лабораторию.

— Серьёзно? Подожди секунду. Нет необходимости везти его в лабораторию. Сейчас придёт наш сотрудник. У нас тут есть портативный химический анализатор. Ты не представляешь, Павел, на какие хитрости порой идут игроки, чтобы усыпить бдительность крупье. Недели не проходит, чтобы кого-нибудь не попытались опоить. Все такие штучки приходиться расследовать "по горячим следам". А вот и он. Рег, проходи. Вот этот бокал. Посмотри, что в нём было.

— Сейчас, босс. Так, да тут шикарный букет! Средства, подавляющие силу воли, причём три разных, афродизиак, два средства для стимулирования выработки половых гормонов, три разных средства для подавления действий защитных блокировок. Давненько такого не видал. Только уж больно давненько этот бокал стоит на воздухе. Многое уже подвыдохлось.

— Рег, ты можешь сказать, сколько времени он тут простоял? — торжествующе спросил Павел.

— Точно нет. Примерно от двадцати восьми до тридцати пяти суток.

— Спасибо, Рег, точнее и не надо, — Павел уже делал голосовой звонок через нейросеть. — Адран? Мне потребуются твои услуги.

Милу встретила его на выходе из здания суда. На самом заседании она не появилась, её интересы представлял какой-то невзрачный субъект. Он даже не пытался как-то отстаивать интересы своей подзащитной. По бумажке зачитал исковое заявление, предъявил в качестве обоснования уже известный Павлу файл протокола, и ещё один, где юноша обвинял Милу в использовании психотропов, а потом сидел с сонным видом, пока Адран допрашивал свидетелей и предъявлял улики: сам бокал, результаты его экспертизы, протоколы показаний свидетелей, сделанных ранее. Каждый раз, когда судья его спрашивал, есть ли у стороны истца вопросы к свидетелям или по поводу представленных улик, монотонно отвечал: "Нет, господин судья".

Встал он только один раз, — чтобы выслушать решение суда. Сделка дарения объявлялась ничтожной, как совершённая в состоянии изменённого сознания (местный эвфемизм для обозначения нездравого ума и нетвёрдой памяти), требование о компенсации морального ущерба отклонялось. На истца возлагались расходы по возмещению судебных издержек, понесённых ответчиком. Требуемая сумма была немедленно перечислена на счёт Павла. После чего заседание было объявлено закрытым.

Возле знакомого синего флаера стояла сама прекрасная мошенница и один из знакомых охранников. Второго видно не было, хотя не исключено, что он сидел внутри.

— Ей, парень, поди-ка сюда! — велел ему верзила.

— Применение насилия на улице запрещено, — безмятежно ответил ему Павел, подходя, тем не менее, поближе. — А в флаер я не залезу. Если меня принудят, любая заключённая впоследствии сделка будет объявлена ничтожной.

— Ты давай тут не умничай. Слушай сюда. На эти деньги рассчитывали люди. Серьёзные люди, понимаешь? Вот ей, — он ткнул пальцем в сторону Милу, — полагались только сорок кусков из тех ста десяти, что ты должен. Если она лопухнулась и проиграла дело, это её проблемы. Теперь вы оба, слышишь, и ты, и она, вместе, должны нам семьдесят кусков. Забудь про суды и прочую тряхомудию. Если вы вдвоём через десять дней не предоставите нам десять тысяч из тех семидесяти, у вас обоих будут проблемы. Большие проблемы, понимаешь?

— Не понимаю, — хладнокровно ответил парень. — Это она должна вам семьдесят кусков, я здесь ни причём.

— Ты тут причём. Так сказал босс.

— Я не буду платить.

Охранник осклабился. И Павел внезапно почувствовал, как с него содрали кожу и пропустили через тело разряд тока вольт этак на тысячу. А мгновением ранее рука охранника с зажатым в ней шокером со стремительностью атакующей кобры взметнулась вверх и вперёд, а кончик дьявольского устройства коснулся груди юноши.

Свет померк. А когда он снова зажёгся, его губы сами собой сказали: "Я не буду платить". Вымогатель осклабился, его рука с шокером пошла вверх. Павел знал, куда она идёт, и стремительно отклонился, хватая соперника за запястье. Тот мгновенно стряхнул захват и врезал юноше кулаком в челюсть.

Свет померк. Рука охранника пошла вверх. Павел стремительно увернулся, схватил двумя руками соперника за запястье. Провернулся плечом под локоть захваченной руки, и резко рванул вниз, проводя приём на излом. Охранник выгнулся от боли в руке, но сумел ногой провести подсечку. Парень рухнул на землю, тщетно пытаясь поймать прилетающий в голову ботинок.

Свет померк. Рука охранника пошла вверх, он схватил её двумя руками и на излом. Резче! Противным хлюпающим звуком локоть противника вывернулся на изнанку. Тот заорал. Удерживая правой рукой сломанную конечность, Павел разжал пальцы левой и ребром твёрдой ладони ударил оппонента в кадык. Когда-то он таким ударом на спор разбивал кирпичи. Хитрость невелика. Главное — ударить достаточно резко, чтобы кирпич разбился быстрее, чем сломаются твои пястные кости.

Как ни странно, по кадыку у Павла получилось попасть с первого раза. Верзила захрипел и повалился к его ногам. В этот момент в схватку вмешалась Милу. Откуда-то она извлекла небольшой серебристый стержень, размером с коротенькую авторучку, и прижала его заострённый конец к шее корчащегося на земле бандита. Тот вздрогнул, и безвольно осел.

— Твой товарищ слишком вспыльчив, Герджи, — сообщила она выскочившему из флаера компаньону вымогателя. — Передай боссу, пусть он ищет свои семьдесят кусков в другом месте.

— Босс этого так не оставит, Милу, — хмуро заметил Герджи. На Павла он смотрел… с некоторой опаской.

— Я сама с ним договорюсь, — отмахнулась женщина. Она обошла флаер и уселась на водительское место. Дверца с другой стороны водительского отсека открылась, а раскрытая дверца пассажирского салона, наоборот, начала закрываться. — Павел? Залезай, покатаемся! — Милу высунула голову из дверного проёма и одарила парня лучезарной улыбкой. — Ну, если, конечно, ты не хочешь остаться здесь и побеседовать с Герджи.

Павел впервые оказался в водительском отсеке флаера, но сейчас его это совсем не интересовало. Юношу трясло. Тело ныло от испытанной в неслучившемся будущем боли, во рту стоял железистый привкус. Но самое важное заключалось не в этом. Его особый дар, умение возвращаться в собственное прошлое, никуда не делся. Павел пока не умел "включать" данную способность в произвольный момент по собственному желанию, но это уже не так важно. Это всего лишь обозначало, что ему ещё только предстоит найти нужный способ.

Пока можно было сказать, что его талант проявляется в случае, если Павлу грозит реальная опасность. На мелочи, вроде неудачно поставленной на чёрное-красное фишки в казино, его дар размениваться не желал. Существовало, судя по всему, также некое "пограничное" состояние, когда способность возвращаться не срабатывала, но юноша получал определённый шанс предвидеть близкое будущее. Такое пограничное состояние он испытал в прошлый раз в казино, когда ставил на чёрное-красное и чаще выигрывал, чем проигрывал. Очевидно, он в ряде случаев просто знал заранее, по крайней мере, подсознательно, какая ставка будет в следующий раз выигрышной.

— Куда мы летим? — спохватился парень. — К твоему боссу?

— Расслабься, — лениво улыбнулась Милу. — Он такой же мой босс, как и твой. Просто помогал мне информацией и предоставил в распоряжение этих вот громил.

— Так куда же мы летим?

— Павел, милый, разве ты не рад меня видеть? Что ты так дёргаешься? Откинься на спинку кресла и наслаждайся полётом. Мы летим ко мне домой.

Флаер быстро миновал городскую черту и теперь летел над степью. Юноша не смог точно определить расстояние, не зная скорости, но через две с половиной минуты, — время он засёк по нейросети, — машина начала снижаться. Павел определил своё местоположение по спутнику, — полсотни километров от города. Вдали сверкнула серебристой ниткой небольшая речка. Бусинкой на этой речке сверкало маленькое озерко или, скорее, запруда. На берегу этого водоёма уютно пристроился, утопая в зелени сада, небольшой двухэтажный особняк. Флаер шёл прямо туда. Милу не прикасалась к панели управления, да и подключённого нейропривода видно не было, но флаер уверенно подошёл к особняку, развернулся и сел точно на небольшую выложенную булыжником площадку посреди сада. Обе дверцы водительского отсека распахнулись, и женщина выбралась наружу. Потом она заглянула обратно и с улыбкой сказала ему:

— Чего сидишь? Вылезай! Приехали.

— У тебя такой дом, — хмуро спросил парень, оглядываясь по сторонам, — зачем тебе ещё деньги?

— Ты шутник! — звонко расхохоталась Милу. — Денег много не бывает. Пойдём, выпьем.

Она вошла в дом и прошла на кухню. Павел следовал за ней, невольно любуясь на стройную спину, открытую в глубоком вырезе платья, и виляющие крутые бедра. Туфли на высоком каблуке Милу, войдя в дом, снимать не стала, так что и парень не стал заморачиваться со своей обувью. Оглянувшись назад, он увидел, что по его грязным следам на полу холла уже ползает черепашка робота-пылесоса. На кухне женщина достала бутылку вина из бара и пару высоких бокалов из стойки. Протянув один из наполненных бокалов юноше, Милу чокнулась и провозгласила тост.

— За твой выигрыш в суде!

— За мой выигрыш? — удивился Павел. — Но ведь ты потеряла деньги?

— Всё равно я болела за тебя! — женщина просияла. — Ты мне понравился!

— Так понравился, что ты решила разорить меня?

— Если б ты шёл по улице и увидел драгоценный камень, валяющийся на дороге, ты бы не поднял его? Я увидела возможность и воспользовалась ею.

— А моя судьба тебя не волновала?

— Просто не нужно быть таким легковерным, — расхохоталась Милу. — Ты пострадал из-за своей неосторожности.

— И часто ли ты ходишь в казино в поисках… неосторожных?

— Я оказалась в том клубе случайно, — отмахнулась она. — Меня позвал тамошний дежурный директор, его зовут Ричард. Он мой давний знакомый. Сказал, что в зале какому-то новичку чересчур везёт на рулетке. Дал тысячу на проигрыш и велел заставить тебя потерять деньги.

— Ричард? Ричард Джонсон?

— Ну да, его так зовут, — бросила она и, отпив из бокала, продолжила. — Сначала я планировала подмешать тебе кое-что в бокал, и заставить потом раз за разом ставить на случайный номер. Сначала всё шло, как задумано, ты легко поддавался воздействию. Даже решился поставить все свои фишки за один раз, я на такое и не рассчитывала. А потом вдруг что-то изменилось. Ты неожиданно поставил на другой номер, не тот, на который собирался. И этот другой номер внезапно выиграл! Я глазам своим поверить не могла!

— Я тоже сначала поверить не смог, — хмуро буркнул Павел. Милу расхохоталась.

— Да, я чувствовала, как ты был ошарашен. Тогда у меня возник план. Уединиться с тобой и заставить перевести весь выигрыш мне. Я даже готова была взломать твою нейросеть, если б потребовалось. Кто ж знал, что у тебя её просто нет?

— А ты всегда записываешь свои слова под протокол, когда собираешься заставить кого-то отдать тебе деньги?

— Ну, должна же я была потом доказать, что ты сделал этот перевод не просто так, а по своей доброй воле?

— Милу, подожди-ка, у тебя, что, есть способность внушать людям свои желания?

— Да, я эмпат.

— Что-то мне подсказывает, что внушать вот так свои мысли незаконно.

— Если ты не зарегистрирован, да, — безмятежно кивнула она.

— И ты не зарегистрирована, — утверждающе сказал он.

— Ну да, это так неудобно! Сразу столько ограничений накладывают, — Милу в притворном испуге закатила глаза.

— Ты не боишься, что я на тебя донесу?

— Павел, милый, но ведь ты этого не сделаешь? — она с нарочитым выражением ужаса на лице скользнула к нему вплотную и положила ладонь на грудь.

— Не сделаю, — нехотя подтвердил он. — Ну ладно, хорошо. Теперь скажи, зачем ты привела меня сюда?

— А если просто так?

— Милу, я тебя знаю, ты ничего не делаешь просто так.

— Так уж и знаешь? — лукаво улыбнулась она.

— Знаю!

— Нет, не знаешь, — Милу развернулась, отошла в другой конец кухни к окну и встала там спиной к нему, обхватив свои плечи руками. — Можешь уходить, если не доверяешь мне.

Поколебавшись минуту, Павел развернулся, вышел из дома, вызвал такси, дождался его и вернулся в свою съёмную квартиру. Юноша ни разу не обернулся, чтобы проверить, не смотрит ли она ему вслед. И всё это время его не покидало чувство, что он делает страшную, непоправимую ошибку.

Сообщение от Жанны пришло, когда юноша только переступил порог своей квартиры. "Привет, можем встретиться?" — писала она. Через полчаса Павел уже сидел в знакомой кафешке неподалёку от своего дома, — он частенько заходил сюда по вечерам, отдохнуть от выматывающей учёбы. "Сегодня день встреч", — думал он. На душе по-прежнему было тяжело от некрасивой сцены расставания с Милу. То и дело накатывало дикое желание позвонить ей, извиниться и вернуться к ней домой. Впрочем, сейчас об этом думать было уже поздно. Что он скажет Жанне? Извини, мол, что не пришёл на встречу, срочно приспичило помириться с той, кто меня чуть было не ограбила?

— Привет. Чего такой грустный?

Он поднял глаза. Жанна уже сидела за столиком. Сразу видно, она не теряла зря времени в том, что касается внешнего вида. Одета в строгий, но модный и стильный деловой костюм, элегантная причёска, безупречный макияж. В другое время Павел залюбовался бы своей старой знакомой, но сейчас у него перед глазами неотступно стоял образ одинокой фигурки Милу на фоне окна. Мысленно чертыхнувшись, парень несколько раз яростно мигнул, прогоняя наваждение, и попытался улыбнуться.

— Привет. Да так, ничего важного.

— Ничего важного? Ты же только что выиграл суд, спасся из лап мафии. Ты должен прыгать от радости, нет?

— Откуда ты это всё знаешь?

— Работа у меня такая, всё знать, — видя непонимание в глазах парня, Жанна расхохоталась. — Ты в учётку мою когда в последний раз заглядывал? С глаз долой, из сердца вон? Ты же в списке моих друзей, имеешь доступ к моим личным данным!

— Эм-мм… — протянул Павел. Признаться честно, он и не подозревал о наличии такой опции. Вызвав через нейросеть свою учётную запись, заглянул в книгу контактов, нашёл учётку Жанны, развернул и прочитал вслух: — Информационный бюллетень "Уронарские вечерние хроники", внештатный корреспондент. Так ты журналист, что ли?

— Да. А что тут удивительного? Я журфак МГУ закончила, если ты вдруг позабыл.

— Но это же было… — промямлил он.

— На Земле? А ты думаешь, есть какая-то разница?

— Ну… Э-ээ… Поздравляю тогда. И как работа, нравится?

— Ничего, живу.

— Понятно. С Сергеем видишься?

— Сергея я с того вечера не видела. Пропал он в своём университете. И тут, кстати, мы мягко подходим к сути.

— Какой сути?

— Как, какой? Моего появления здесь!

— Не понял.

— А что непонятного? Я тут по работе.

— По работе? Стой. Ты что, хочешь сказать, спустя месяц после расставания ты, наконец, выкроила вечерок повидаться со мной, — и то, исключительно по работе?

— Ну почему исключительно, — девушка пожала плечами. — Как только я увидела в списке заданий твоё имя, я сразу схватилась за это поручение. Так что можешь считать, что я, кроме того, ещё и просто хотела тебя повидать. А ты-то, можно подумать, всё это время страстно желал со мной встретиться?

— Понятно. И что же во мне заинтересовало тебя, как журналиста? Дай угадаю. Сегодняшний суд? Или тот выигрыш в казино?

— И то, и другое сразу, — серьёзно кивнула Жанна. — И как можно более подробно. И учти, с настоящего момента наша беседа записывается.

— С чего начинать? С выигрыша?

— Нет. Лучше начни с момента, когда к тебе подошла одна загадочная особа в чёрном вечернем платье.

Павел рассказал почти всё. Умолчал только несколько моментов. Во-первых, он не стал рассказывать, что они с Милу сначала поцеловались на глазах у всех, а потом занимались сексом в гостиничном номере. Почему-то он не мог признаться в этом, по крайней мере, Жанне. В его версии это выглядело так, как будто мошенница заманила его к себе в номер и, пользуясь временным помутнением сознания юноши, вырвала у него слова о согласии передачи денег. Потом, он ни слова не сказал о том, что Милу эмпат. Наконец, юноша обошёл молчанием происшествие после суда и тот факт, что Милу возила его к себе домой.

Жанна внимательно его выслушала… а потом насела. Оказывается, ей прекрасно было известно и про поцелуй, и про половой акт в номере. У неё были на руках копии всех судебных материалов, хотя вообще-то считалось, что это приватная информация, и она не должна выдаваться журналистам.

— Павел, вот уж от кого не ожидала! — с укоризной воскликнула девушка. — Для меня так важна эта работа, это задание, я должна выполнить его, как можно лучше, чтобы меня приняли в штат. Мне нужно рассказать читателям всё, что может быть им интересно, чтобы они продолжали подписываться на наш бюллетень. А ты хочешь скрыть от меня важную информацию!

— Между прочим, есть вещи, о которых я не хотел бы прочитать о себе в газете, — огрызнулся парень. — Даже если эти вещи будут правдой от первого до последнего слова. И ты могла бы видеть во мне человека, не чужого человека, кстати, а не просто объект для своего журналистского расследования!

Зря он это сказал. В ответ девушка разразилась в его адрес целой речью на повышенных тонах, минут на пять, не меньше, о том, насколько ей осточертели, ещё на Земле, ложь, двуличие, лицемерие и ханжество людей, и что, мол, именно из-за этого она решила стать журналистом. Павел с громадным трудом удержался от того, чтобы встать из-за столика и уйти, не попрощавшись.

Потом Жанна начала расспрашивать его о стычке у здания суда. Долго выпытывала, не имеет ли Павел специальную подготовку в области боевых искусств. Парень, разумеется, ответил, что занимался карате в университете, и ещё в детстве его отец, бывший десантник, показывал ему приёмы боевого самбо. Этот ответ начинающую журналистку не удовлетворил. По её словам, любой из здешних секьюрити, за счёт боевых инплантантов, модификации организма и усвоения техники рукопашного боя путём закачки прямо в мозжечок, скушает пять каратистов и двадцать самбистов только на завтрак.

Из этого автоматически следовало, что один каратист по крутости равняется четырём самбистам, на что Павел, как патриот отечественной системы единоборств, немедленно возмутился. Жанна же посоветовала ему не разводить холивор на тему "Что круче, наше самбо или ихнее карате?", находясь Бог знает в скольких световых годах от Земли, а лучше отвечать прямо и без увёрток, как ему удалось победить профессионального бойца, причём вариант "Просто повезло" не принимается. В общем, чуть не поругались, но про свой особый дар Павел не заикнулся и словом, продолжая настаивать, что именно "повезло".

Наконец девушка начала выпытывать, куда же его увезла под конец Милу на своём флаере. Вот тут Павел не выдержал. Встал, расплатился по счёту и буквально вылетел из ресторанчика, не обращая внимания на призывы вернуться и успокоиться. Быстро, почти бегом, прошагав с полкилометра по тротуару, юноша, наконец, остыл и замедлил шаг.

— Прав был Сергей, — сказал парень в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь. — Мне действительно не везёт в любви.

На следующий день он специально оформил одноразовую подписку на "Уронарские вечерние хроники" и прочитал статью Жанны. Статья была выдержана в остросатирическом ключе, причём объектом насмешек являлся в основном он сам, содержала в себе все мыслимые подробности и заканчивалась так: "Впрочем, наш герой недолго злился на коварную соблазнительницу. После отважной победы над грозным боевиком, они вдвоём уселись в флаер и умчались в её роскошное поместье, где, надо полагать, решили предаться любви, на этот раз из бескорыстных мотивов". И большое фото их с Милу поцелуя под заголовком, очевидно кадр из записи камер наблюдения в казино.

Подпись под статьёй гласила: "Жанна, штатный корреспондент 'Хроник'". Обратив внимание на эту подпись, Павел зашёл на учётку Жанны и убедился в её карьерном росте. За один вечер его знакомая действительно превратилась из внештатного корреспондента в штатного. Мысленно плюнув, парень удалил девушку из списка друзей и строго-настрого повелел себе позабыть обо всём поскорее.

Одно радовало. То, что Милу — эмпат, а Павел — вообще провидец, журналистка разузнать так и не смогла.

Глава 5

Маша снова зашлась в рыданиях. Её сгорбленные плечи тряслись в такт сдавленным всхлипам. Павел обнимал девушку и гладил по голове, тщетно пытаясь утешить. А как всё здорово у них с Мишей начиналось…

Спустя десять дней после памятного судебного заседания, Михаил со своей подругой внезапно огорошили Павла, прислав ему приглашение на свою свадьбу. Купив по случаю новый костюм, парень отправился в здание православной часовни. Была, оказывается, в Уронаре и такая. И там даже служил настоящий русский батюшка. Настоящий в том смысле, что рукоположенный, ещё на Земле. Попал сюда совсем молодым, сорок пять лет тому назад, был рабом, бежал, осел на Марне и начал нести местным обитателям слово Христово. Даже несколько десятков аборигенов в новую веру обратил.

Кроме Павла, были ещё приглашены Сергей с Жанной, пара приятелей Михаила с его работы, и подружка Маши, с которой она тоже сошлась где-то там в своей корпорации. Свадебное торжество совместили с новосельем, — Миша с Машей сняли по такому случаю новую, более просторную квартиру. На протяжении всего действа Павел упорно игнорировал присутствие Жанны, она платила ему той же монетой. Впрочем, новоявленная акула пера отлично проводила время на пару с Сергеем. Подружка Маши быстро нашла общий язык с приятелями Миши, а сам жених уединился с Павлом на кухне, пока Маша хлопотала по хозяйству.

За последнее время Михаил сильно изменился внешне. И раньше далеко не выглядевший хиляком, он здорово раздался в плечах и бицепсах, а мускулатура его стала поистине стальной. "В зеркала не смотрюсь", — смеялся он, — "самому страшно!" По его словам, охранная корпорация, куда он устроился, на деле представляла собой натуральную частную армию. От военных, как он говорил: "Отличаемся только тем, что строем не ходим и честь не отдаём".

Спустя пару недель после свадьбы Михаила сдёрнули с места и отправили в командировку на какую-то Богом забытую планету на самой границе освоенного людской расой космоса, потому что некая корпорация заключила с его хозяевами контракт, целью которого было силовое решение некоторых спорных вопросов с конкурентами. Конкуренты не поскупились заплатить другой частной армии, и на планете соратников Михаила уже ждали. Более того, сумели пронюхать про место и время высадки, в результате чего при десантировании две трети капсул было сбито огнём ПВО. В их число вошла та, на которой летел Михаил.

Маша узнала об этом только на третий день. Как гласили сухие строки официальной повестки, "капсула вошла в соприкосновение с поверхностью со скоростью, исключающей выживание личного состава". Её супруг был признан мёртвым, и в связи с этим уволен. Без пенсии и выходного пособия, поскольку не успел отработать средства, потраченные на его обучение и подготовку. У Маши случилась истерика, Павлу пришлось срочно приезжать и утешать её.

Беда не приходит одна, — спустя ещё две недели начальство Маши узнало, что девушка беременна (под венец она шла, уже неся в себе новую жизнь), и потребовало сделать аборт, поскольку по контракту сотрудницам "Звёзды-Транс" было запрещено рожать, пока они не расплатятся по своим долгам перед корпорацией. Маша делать аборт отказалась, и её уволили в тот же день. Тоже без выходного пособия, да ещё и долг за обучение по-прежнему висел на ней. К счастью, кредит, выданный Службой миграции, она успела погасить, и насильственное рекрутирование "на работу по специальности" Маше не грозило. По слухам, наиболее близкой по духу работе стюардессой Служба считала деятельность девушек из публичных домов.

Но и без того всё было невесело. Деньги начали стремительно заканчиваться. Никто не хотел брать на работу беременную, а этот факт был отражён в её личной карточке, и скрыть его не удавалось. В конце концов, получилось устроиться на место с вдесятеро меньшей зарплатой, и то временно, вместо другой сотрудницы, оказавшейся в аналогичном положении. Та женщина ушла в неоплачиваемый отпуск за два месяца до срока родов, и предполагалось, что через пять месяцев после ухода она вернётся обратно на своё рабочее место. Однако получаемая Машей на новой работе сумма не покрывала и половины квартплаты, не говоря уж о прочих тратах.

Какое-то время девушка проедала сделанные ранее немногочисленные накопления, но в один отнюдь не прекрасный момент хозяин снимаемой ею квартирыузнал о постигших его квартирантку проблемах и удвоил квартплату, мотивируя это тем, что девушка всё равно скоро съедет, и ему придётся тратить время и деньги (в виде упущенной прибыли) на поиск новых жильцов. Причём плата повышалась задним числом, за уже почти окончившийся месяц. Павел с Адраном изучили договор найма жилья под лупой и вынуждены были признать, что хозяин имел право так поступить.

Неожиданно помог тот самый поп, который незадолго до этого венчал молодых. Он кинул клич среди православной общины Уронара, и недостающая сумма для оплаты одного месяца была собрана. Тогда хозяин квартиры потребовал внести плату за следующий месяц вперёд. На это он тоже имел право.

Маша собрала вещи и приехала в единственное место, где она могла надеяться получить помощь, — к Павлу домой. К несчастью, как раз в это время парень сдавал заключительный экзамен по практической навигации и узнал о случившемся только через два часа. Всё это время и ещё три минуты, потраченные юношей на такси, девушке пришлось провести под запертой подъездной дверью. И вот теперь она сидела с ним вдвоём на кухне, пытаясь сквозь слёзы рассказать все подробности своей истории.

— А Жанну ты спрашивала? — спросил Павел.

— Да я с этой сволочью даже срать рядом не сяду! — с неожиданной злобой закричала девушка.

О причинах подобной ненависти парень спрашивать не стал, тем более что в оценке Жанны был полностью солидарен с Машей, но, тем не менее, втихую отправил журналистке через нейросеть сообщение, в котором вкратце описывал ситуацию. "Ничем не могу помочь", — пришёл мгновенный ответ. Сергей, также ознакомленный с сутью дела, и был бы рад помочь, но он сам ютился в комнате общаги, деля её с ещё одним студентом, а его стипендии с трудом хватало на прожитьё.

— Ну, ничего страшного, поживёшь у меня. Я всё равно днём здесь практически не бываю, всё учусь и учусь, — с улыбкой предложил Павел. — А послезавтра вообще на практику полечу, десять дней квартира пустой стоять будет.

Практика являлась последним этапом его обучения в Лётной Академии перед получением сертификата. Десять дней ему предстояло провести в качестве второго пилота на какой-нибудь среднетоннажной посудине, владелец которой заключил соответствующий договор с Академией. Среднетоннажной, потому что на малотоннажных скорлупках второй пилот был на фиг не нужен, а для крупных судов его квалификации не хватало.

Остаток дня Павел потратил на приобретение надувного матраса и туристического спального мешка, при помощи которых он устроился на ночь прямо на полу посреди единственной комнаты в своей квартирке. Девушке, разумеется, достался диван, на котором юноша раньше спал сам. Коснувшись головой подушки, Маша мгновенно отрубилась. А вот Павел ещё долго ворочался.

— Ещё раз увижу, что отстыковываешься на ручном, полетишь обратно в эту вашу грёбаную Академию своим ходом, причём без скафандра, — орал Заген. — О, Великая Мать, за что же такое мучение? Каждый грёбаный сосунок, которого мне подсовывают из этого богами проклятого дома умалишённых, немедленно норовит полихачить! Запомни раз и навсегда! Вон там, в шахте, стоит такая штука, называется искин. Все манёвры на моём корабле производит он! И только он! Твоё телячье дело сидеть в кресле и копить лётные часы!

Павел стоял навытяжку во все свои метр семьдесят восемь, плюс сантиметр каблуков, с громадным трудом сохраняя на лице каменную неподвижность, пока снизу и чуть впереди от его подбородка мелькала розовая лысина брызгающего слюной толстячка. Отстыковаться и выйти из дока в свой первый полёт на ручном управлении, не прибегая к помощи автопилота, было святой традицией всех без исключения выпускников Академии, и парень не собирался её нарушать. Хотя он должен был признать, ручное управление посудиной, масса которой даже в порожнем состоянии превышала две тысячи тонн, а длина с трудом позволяла лечь на хоккейное поле поперёк, значительно отличалось от всего того, что он до сих пор испытывал на тренажёрах. Подумать только, и это считалось малым транспортником! Судном среднего класса!

Когда Павел только появился на борту "Матери возмездия", — такое грозное название носило рассыпающееся от старости корыто с возрастом под два десятка лет, с донельзя изношенными двигателями и маразматическим искином, — Заген, его капитан, первый пилот и владелец, сразу предупредил парня:

— Так, слушай меня, сосунок. На этом корабле есть два дела. Твоё дело — сидеть в кресле и делать вид, что ты чем-то управляешь, потому что так хочет твоя Академия, и она платит мне за это деньги. Моё дело — делать вид, что я контролирую твою работу, потому что так хочет твоя Академия, и она платит мне за это деньги. Ты здесь по единственной причине. Так хочет твоя Академия, и она платит мне за это деньги. Ради этого я готов потерпеть десять дней твоё присутствие. Но только не вздумай провоцировать меня на то, чтобы я выкинул тебя за борт. Если я стану делать это слишком часто, мне не заплатят. Будешь десять дней тише воды, ниже травы, — и мы поладим.

Несмотря на свои не слишком скромные размеры, жилого (то есть заполненного воздухом и хотя бы иногда отапливаемого) пространства на малом транспортнике насчитывалось едва сотня кубов. Куб — мера объёма, немножко превышающая земной кубический метр, если Павел всё правильно посчитал. Кстати, то, что он обычно называл тонной, на самом деле по массе соответствовало примерно восьмистам пятидесяти земным килограммам. С единицами измерения разных величин вообще дело обстояло туго. Для удобства он просто мысленно придумал каждой из них более-менее подходящее название, поскольку ни с одной из земных систем измерения в империи Атран, разумеется, знакомы не были. Но не в этом суть.

Как видно, жилого пространства на "Матери возмездия" было меньше, чем в двухкомнатной хрущёвке. Это пространство делилось на рубку управления, кают-компанию, два шлюза для выхода в открытый космос, отсек СЖ (системы жизнеобеспечения), две кабины управления артиллерийскими системами (неустановленными), отсек системы управления трюмным оборудованием, две шахты для установки блоков искина, отсек-ангар универсального ремонтного робота (отсутствующего), мусорный бак, малый шлюз для выхода в трюм, сортир и хитровывернутую улитку коридора, всё это соединяющего. В остаток свободного места были втиснуты две крохотные каюты-пенала, где место хватало только, чтобы широко улыбнуться.

Большую часть времени Павел проводил либо в рубке, в пилотском кресле, либо в своей каюте. И там, и там он занимался в основном самообучением. Перед самой практикой он раскошелился на обучающую базу под названием "Юриспруденция" второго уровня (три тысячи восемьсот пришлось выложить). В трансе эту базу можно было бы выучить за несколько часов. Но, к сожалению, в транс погружаться было нельзя, по крайней мере, на такой срок. Не на таком корыте. За этим психованным искином нужен был глаз да глаз, а система навигации упорно отказывалась корректно определять положение в пространстве с первой попытки, из-за чего искин сходил с ума ещё больше.

Приходилось долбить мнемограммы, количеством более семисот тысяч, одну за другой, постоянно отвлекаясь на управление и расплачиваясь за это постоянной головной болью. И ладно бы это касалось только вахтенного времени. Даже из своей каюты парню приходилось постоянно связываться с искином через внутреннюю корабельную инфосеть. Заген в управлении своим судном не участвовал вообще никак. Однако базу Павел упорно продолжал учить. Возможность разбираться в действующем законодательстве для юноши казалась более важной, чем вышеперечисленные неудобства. Слишком явно стоял перед глазами пример, как человека могут выкинуть на улицу, сославшись на какой-нибудь неявно прописанный пункт в договоре.

— Смотри, сосунок. Вот это астероид. Его оседлал трудяга-шахтёр незнамо когда, у меня тогда ещё росли волосы на макушке, поставил жилой купол из пластика на поверхности и долбит породу. Раз в день-два прилетает какой-нибудь хрен, типа меня, на своей развалюхе и забирает, чего он там нарыл. Чтобы заполнить мне трюм, нужно посетить не меньше тридцати таких шахтёров за один вылет. Три десятка прыжков, для каждого нужно разгоняться как минимум полчаса на тех убожествах, что мы имеем вместо маршевых двигателей, а потом ещё полчаса тормозить. Это порожняком. Когда мы примем свою законную тысячу кубов, бери все три часа. Плюс время на загрузку. Как раз за десятидневку обернёмся.

Есть две вещи, составляющие суть существования любого государственного (и не очень) образования в Галактическом Содружестве, в том числе Звёздной Империи Атран. Эти вещи: война и торговля. И то, и другое требует для себя космических кораблей и космических станций. А для их строительства нужен металл. Чтобы поднимать такое количество металла в космическое пространство с поверхности планет и крупных лун, нужно слишком много энергии, к тому же это плохо влияет на экологию, хотя последнее относится только к обитаемым планетам.

Поэтому обычно материал берут из маленьких планетоидов и астероидов. В основном это алюминий и железо, хотя в космосе можно встретить всё, что душе угодно: титан, ванадий, цезий, иридий, молибден, платину. Хватает с лихвой и на строительство кораблей со станциями, и на то, чтобы спускать на планеты для работающих там машиностроительных заводов, а также для возведения различных зданий и сооружений.

Все сколько-нибудь заметные объекты на небе давно застолблены за корпорациями, но остаётся ещё куча летающих скал размером в несколько сотен или даже десятков метров. В одном таком "камушке" тысячи и миллионы тонн руды, из которой можно извлечь металлы. Разрабатывать их с помощью гигантских автоматических горнодобывающих комплексов нерентабельно, а гонять к ним за добычей тяжёлые транспортники с вместимостью в сотни тысяч кубов бессмысленно. Вот они-то и достаются простым шахтёрам.

Шахтёр, как правило, — это человек, обладающий специальным кораблём, на котором установлен миниатюрный добывающий комплекс, и с достаточно вместительным трюмом. Он ищет незанятый астероид с выходом подходящей породы, подлетает вплотную и врубает мощные буровые лазеры, которые, работая в импульсном режиме, испаряют и дробят руду. Отлетевшие куски ловятся при помощи силовых захватов и отправляются в мельницу, которая измельчает их. Измельчённая порода засыпается в трюм.

Иногда на шахтёрском корабле устанавливают дополнительно ещё и обогатительный комплекс, хотя такое может быть оправдано лишь в случае, когда затраты на перевозку руды сравнимы с затратами на переработку. Такое бывает достаточно редко, обычно большие орбитальные металлургические комплексы намного экономичней. Многие шахтёры, не довольствуясь поверхностными выходами, приобретают переносные буровые комбайны и зарываются вглубь. Зачастую при этом, они не возят добытую руду самостоятельно на своём корабле, а привлекают профессиональных перевозчиков. Вот, как этот шахтёр, например.

— Хей, Чин! Ты тут ещё не сдох? Тогда лови контейнер! — проорал Заген в переговорное устройства ближнего радиуса действия.

Контейнер с запасом топлива, набором запчастей к какому-то сломавшемуся механизму и свежими продуктами летит по направлению к астероиду. На полпути его подхватывают силовым захватом и аккуратно ставят на поверхность. Из купола выскакивает фигурка в скафандре и принайтовывает контейнер к утопленным в камень анкерам тонкими тросами.

— Готово, Заген, — раздаётся из динамика. — Отправляю груз.

Четыре десятикубовых алюминиевых контейнера с рудой один за другим отправляются в короткий полёт, который заканчивается в трюме транспортника.

— Четыре на этот раз? Хорошо! Надеюсь, ты не забыл их там подписать? А то компания не будет знать, кому перечислить сладкие кредиты за твою руду! — и продолжил, обращаясь к стажёру. — Ну, уловил принцип? Потом, возможно, тебе придётся делать это самому. Смотри, вот список заказов, сюда заносишь номера принятых контейнеров, какой от кого. А теперь поехали на разгон.

Трапеза на космическом корабле с барахлящим генератором искусственной гравитации — это нечто. Высокое, без всякого преувеличения можно сказать, искусство. И почему-то это единственная, наверное, вещь, которой не учат в Лётной Академии. Хотя барахлящие гравигенераторы встречаются гораздо чаще, чем, к примеру, отказавшая система автоматической стыковки. Павел некоторое время поразмышлял, как бы могла выглядеть сдача зачёта по принятии пищи в невесомости, а также знакопеременном и непостоянном поле тяжести. Какие "интересности" при этом мог бы подкинуть курсантам тот же Свирг. Со вздохом отпил остывшего бульона из тубы и решил, что лучше пусть такого предмета не будет и дальше.

— Слушай, Заген, — спросил парень. — Вот мы делаем три десятка прыжков, тратим кучу топлива, а забираем всего по два-три контейнера с рудой от каждого шахтёра.

— Угу.

— А что мешает одному шахтёру накопить сразу сотню контейнеров, а потом уже вызвать нашу лоханку, чтобы она вывезла их за один раз? Ведь так можно здорово сэкономить на стоимости перевозки?

— В нашем деле без году неделя, а решил, что самый умный, так?

— Нет, но…

— Слушай сюда, — Заген сыто рыгнул. — Во-первых, топливо стоит копейки. Знаешь, что съедает семьдесят процентов стоимости перевозки?

— Что?

— Плата за страховку! Мы живем в неспокойном мире, малыш. Вот подловят нас у следующего астероида пираты и вежливо попросят поделиться грузом. Угадай, что мы сделаем?

— Будем драпать?

— На нашей развалюхе? Ты шутишь! Мы спокойно сгрузим все контейнеры и полетим получать свою страховочку. А драпать будут как раз пираты. Потому что через десять минут, максимум пятнадцать, там вывалиться из прыжка сторожевой корвет. А то и крейсер!

— И что, часто так грабят?

— Меня? Да раз в год примерно. Меня все знают, я по-крупному не работаю, таскаю только дешёвую руду от шахтёров-забулдыг. Много с меня не возьмёшь. Зато и за страховку плачу мало.

— Ну хорошо, а почему шахтёры-то не копят руду?

— Блин, ты точно тупой! Да всё потому же! Накопит такой сотню контейнеров, и тут здрасте, гости дорогие. Кидай всё сюда, если хочешь остаться с кораблём и куполом. И учти, это мы птицы вольные, по какому маршруту в следующий рейс полетим, сами не знаем. Астероиды-то все наперечёт известны, и с орбиты своей, что характерно, никуда не деваются. Так что большей дневной нормы копить им нет смысла, всё равно скорей всего отнимут.

— А почему к ним не прилетает тогда сторожевой крейсер?

— А они платят за страховку?

Павел снова напомнил себе — это мир узаконенного насилия. Корпорации строят собственные системы безопасности, обеспечивая заказы для оборонных предприятий в мирное время и мобилизационный резерв — в военное, а на тех, у кого на подобное просто нет средств, всем плевать. Да и то сказать, частные шахтёры обеспечивают от силы процентов двадцать поступления сырья на орбитальные металлургические комплексы. Исчезни все частники разом — разве что цены на необработанную руду немного подскочат.

— Добрый день, хозяин. Добро пожаловать!

Павел озадачено уставился на панель домофона. Раньше их домашний искин ему такого не говорил. Обычно парень посылал через нейросеть свой идентификационный код, компьютер молча подтверждал его право войти сначала в подъезд, потом в лифт и, наконец, в квартиру, и на этом всё заканчивалось. Он, конечно, знал о возможности настроить каждому жильцу голосовые приветствия под себя, но никогда этой возможностью не пользовался.

Да, кстати, этого коврика перед квартирной дверью тоже раньше не наблюдалось. Войдя в квартиру, юноша поразился ещё больше. В прихожей был постелен ковер, на стены наклеены обои поверх стандартной пластиковой обшивки. Появилась вешалка для одежды и подставка под обувь, а также ростовое зеркало на стене. И кажется, Павел догадывался, кто послужил автором всех этих изменений.

— Маша, я вернулся!

— Я слышу! Сейчас! — девушка в цветастом халатике выбежала из кухни и чмокнула его в щеку. — Я вкусненькое приготовила! Но сначала в душ! Подожди, я всё чистое припасу.

— Я чувствую, что вкусненькое! — ответил Павел вслед девушке, умчавшейся в жилую комнату. — Так пахнет! А как ты узнала, когда я вернусь?

— Да что там узнавать-то? — ответила Маша, неся стопку сменного белья, одежды и чистое полотенце. — Позвонила в Академию, спросила, на какой корабль тебя распределили, потом отправила запрос, когда ожидается его возвращение.

Пока Павел мылся, девушка успела переодеться. Поразительно, но за те десять дней, пока его не было, Маша решительным образом изменилась. Она снова стала той солнечной блондинкой, которая запомнилась ему по их последней совместной прогулке. Начала следить за собой, пользоваться косметикой, сделала новую причёску. Из взгляда исчезла та подавленность, в которую она всё глубже погружалась со дня известия о гибели Михаила. И сейчас девушка облачилась не в разношенные застиранные тряпки, в которых ходила, когда парень отправлялся на практику, а надела новенькую блузку (Павел помнил её, это была одна из двух, что они купили тогда в день его поступления) и обтягивающую мини-юбку. А ещё туфельки, приобретённые в их самую первую поездку в Уронар, ещё Михаилом. И, возможно, те самые чулки. Или просто очень похожие.

— У нас сегодня праздник? — спросил Павел, глядя на богато выглядевший стол.

— Конечно. Завтра ты станешь настоящим пилотом. Открой, — девушка подала ему бутылку вина. — Как ты и хотел. Ведь так?

— Ну, да, — признал юноша. — Все экзамены и зачёты сданы, практика пройдена. Завтра официально вручат сертификат и всё. Я настоящий пилот!

— Ну вот! Разве не повод отпраздновать?

— Просто я думал, что завтра и отпразднуем… — неловко попытался оправдаться он.

— А может, мне просто хотелось встретить своего мужчину из дальнего похода? — Маша лукаво ему подмигнула.

От этого вопроса парня как будто током ударило. Её мужчину? А как же Михаил? Эти и куча других вопросов вертелись у него на языке. С трудом удержался от того, чтобы их задать. Мелькнула циничная мысль: "Михаил мёртв, а девушке нужен кто-то, кто будет о ней заботиться". Мелькнула и пропала. Это было неправильно. Михаил его друг.

Обед прошёл в неловком молчании. Точнее, это Павел неловко молчал, пытаясь разобраться со своими чувствами. Маша же смотрела, как парень поглощает пищу, улыбаясь чему-то своему. А ведь она явно решила остаться и дальше жить в его квартире, подумалось юноше. Не спросив его согласия. Вот только он никак не мог решить про себя, плохо это или хорошо.

— Слушай, Паша, давно хотела спросить, а откуда у тебя эти шрамы на лице? — заговорила, наконец, девушка.

В ответ Павел рассказал о том, как Милу хотела ограбить его, а после неудачи исполосовала ногтями в приступе ярости. Тут выяснилось, что Маша, оказывается, имеет постоянную подписку на "Уронарские вечерние хроники" и читала статью, в которой Жанна описывала это происшествие. Пришлось рассказать и о разговоре с журналисткой, а заодно поведать об их завязавшемся ещё на Земле знакомстве. Он также признался, что после того случая удалил Жанну из списка друзей, на что Маша с жаром воскликнула: "И правильно!" А когда Павел поинтересовался, за что такая "любовь", поведала историю своих взаимоотношений с выпускницей журфака.

Оказывается, они с самого начала, ещё на той военной базе, оказались в одной клетке. По словам Маши, Жанна тогда сразу принялась командовать и строить в коллективе из шести женщин порядок по своему усмотрению. Надо сказать, что потенциальная журналистка великолепно владела английским и французским, да и атранский освоила очень быстро, так что проблем с общением и пониманием у будущей акулы пера никогда не возникало. А словесной эквилибристикой Жанна владела в совершенстве. Поэтому всегда как-то так получалось, что если кто пытался противиться самозваному диктатору, эти несчастные мгновенно оказывались кругом виноватыми и удостаивались всеобщего презрения остальных. Очень быстро сложилась ситуация, когда против Жанны никто слова сказать не мог.

Дальше, больше. Когда их всех, наконец, выпустили из клеток, Жанна начала в буквальном смысле выискивать себе подходящего мужчину среди узников, тонко флиртуя с наиболее перспективными кандидатами. Тогда-то она и заприметила Сергея. Причём было ещё несколько кандидатов, и ни один из них не подозревал о наличии остальных. А уже в Центре, по словам Маши, Жанна в буквальном смысле этого слова переспала с одним важным чиновником, и тот похлопотал об её устройстве на хорошую престижную профессию. Об этом никто бы никогда и не узнал, если б Маша не застукала свою соперницу, выходящую из кабинета вышеупомянутого чиновника характерно растрёпанной.

— Да ну её к чёрту! — отмахнулась Маша. — Не хочу об этом разговаривать. Лучше, скажи, помнишь, мы на озере катались?

— Помню, — с улыбкой кивнул Павел.

— Давай снова туда слетаем!

— Хорошо, давай.

— Только, Пашенька, мне купальничек новый нужен. Тот уже страшненький совсем.

— Как скажешь, купим тогда купальничек, — согласился парень.

Ему было совсем не жалко потратить на девушку немного денег, — сколько там этот купальник может стоить? А взамен увидеть улыбку на её лице.

— И ещё мне шляпка нужна, и сумка пляжная, и накидка, и шлёпанцы, — начала торопливо перечислять девушка.

— Хорошо, хорошо! — со смехом прервал её юноша. — Сейчас поедем в магазин и купим всё, что нужно. А на озеро завтра слетаем.

— Ну ладно, — оживлённо засуетилась Маша. — Только давай быстрее. А то провозимся, магазины закроются!

Вернулись уже затемно. Маше нужно было очень много всего купить. Потратить пришлось почти полтысячи. Юноша устало думал, что за такое нормальные девушки одной улыбкой и "спасибо" не расплачиваются. Вот только когда дело доходило до вопроса, как именно "нормальные девушки" за такое расплачиваются, его сознание стыдливо умолкало. Пока девушка принимала душ перед сном, Павел быстро покидал покупки в шкаф, даже не разворачивая, постелил на диване, достал спальный мешок и привычно начал надувать матрас при помощи встроенного миниатюрного компрессора.

— Охота тебе с этим возиться? — спросила его вышедшая из ванной девушка.

Павел оглянулся. Маша стояла, опершись о дверной косяк плечом, одетая в одну полупрозрачную ночную рубашку. Павел медленно встал, лихорадочно соображая, что сказать в ответ. Во рту пересохло. Девушка подошла к нему и нежно поцеловала его в губы.

— Тут на диване достаточно места, — прошептала она на ухо.

Все мысли, вопросы и моральные терзания мгновенно вылетели из головы.

Глава 6

"Нужно встретиться. Назначай место и время", — пришло сообщение от Милу. А Павел уже почти и забыл о существовании этой женщины. "Давай в 'Лас Вегасе', сегодня в полдень", — ответил он. Поцеловав Машу на прощание и сообщив ей, что у него деловая встреча (не уточнив, с кем именно), юноша отправился в центр города. Милу появилась точно вовремя. На этот раз прекрасная авантюристка была одета не в вечернее платье, как уже привык видеть её Павел, а в строгий деловой костюм.

— Я здесь, чтобы обсудить с тобой вопрос твоей будущей работы, — начала она, сделав заказ. — Если я не ошибаюсь, вчера ты получил сертификат пилота?

— Это так, — сдержанно кивнул парень.

— Что ты скажешь об этом корабле? — спросила женщина, кидая через нейросеть файл с описанием.

— Лёгкий транспортник класса "Скаут", трюм четыреста пятьдесят кубов, очень быстрый, мощные двигатели и реактор, возможна установка межзвёздного прыжкового привода. Очень хороший искин, позволяет устанавливать развитое вооружение и электронное оборудование. Экипаж три человека, допускает вождение в одиночку. До двенадцати человек пассажиров. Может совершать посадку на поверхность планеты. Гражданская версия, переделанная из диверсионно-разведывательного сверхлёгкого крейсера. Этому кораблю нужен пилот?

— Там многое усовершенствованно, кроме того. Более мощные двигатели и реактор, искин, снятый с линкора, мощная система маскировки "Тень", новейшая военная разработка, только недавно сняли секретность, действует по новому принципу.

— Это корабль-контрабандист, — поразмыслив, заключил Павел. — Для чего-то иного подобное делать слишком дорого и бессмысленно. Ты предлагаешь мне заняться контрабандой?

— Тебя это смущает?

— Контрабандистов мало кто любит, — Павел откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Милу. — Их ловят патрульные крейсера, отстреливают не терпящие конкурентов корпорации. Жизнь контрабандиста, как правило, интересна и коротка. Сдохнуть молодым — это не совсем то, о чём я мечтал.

— С другой стороны, контрабандисты зарабатывают хорошие деньги, — нейтрально заметила собеседница.

— Деньги хороши, когда можно их потратить.

— Если делать работу чисто, то остаёшься живым и с незапятнанной репутацией.

— Возможно. Кстати, о репутации. Ты не боишься, что я прямо сейчас позвоню в полицию?

— И что они мне предъявят? Что я приобрела и реконструировала корабль, на котором, возможно, будут возить контрабанду? Но это не преступление, до тех пор, пока я действительно не начну её возить. Кроме того, в полиции и так обо всём знают.

— Это не слишком вяжется с твоими словами о незапятнанной репутации.

— Если будешь обделывать свои делишки за пределами Империи, на твоей репутации не останется ни малейшего пятнышка.

— А мы собираемся вести дело не в Атранской империи?

— Да. И давай начистоту. Мы оба отлично знаем, что ты никуда не позвонишь.

— Хорошо, — кивнул Павел. — Ещё вопрос: почему я?

— Во-первых, ты лучший из выпускников Академии за последние несколько лет. Преподаватели о тебе уже легенды складывают. Во-вторых, как показала одна известная нам обоим история, ты умеешь держать язык за зубами. В-третьих, ты просто дьявольски удачлив, а это крайне полезное качество. В-четвёртых, тебя можно держать под контролем. Мы осведомлены, что у тебя здесь есть человек, которого ты не бросишь. Это даст гарантию, что ты не сбежишь с ценным грузом. Наконец, я знаю, что тебе нужны деньги, и хочу помочь тебе. Я за тебя поручилась.

— А если я откажусь?

— Ты имеешь в виду, не станут ли тебя шантажировать? Нет. Контрабандист, работающий из-под палки — плохой контрабандист. Это скорее искусство, чем ремесло, тут требуется вдохновение.

— Ты дважды пыталась меня ограбить. Как я могу доверять тебе?

— Я и не прошу тебя доверять мне. Достаточно того, что я буду доверять тебе. Ты — мой инструмент для зарабатывания денег. Отвёртка доверяет тому, кто держит её в руке?

— Если этот инструмент вдруг окажется не нужен, его могут выбросить. Сдать в полицию, — заметил Павел.

— В полиции ты расскажешь слишком много интересного, — качнула головой Милу.

— Ещё меня можно убить.

— Ты веришь в то, что я собираюсь тебя убить?

— Я должен ответить немедленно? — помолчав, спросил парень.

— Могу дать на размышление сутки. Иначе мне придётся искать другого пилота. Корабль уже готов, груз под него заготавливается. Время не терпит.

— Последний вопрос. Кто хозяин? На кого я буду работать?

— Хозяин — я. Я купила этот корабль на свои деньги и на свои деньги его переоборудовала. Я буду говорить тебе, куда лететь и что везти. С заказчиками договариваюсь сама. Первые заказчики известны. Ты уже встречался с их людьми. Вспомни нашу прошлую встречу, — улыбнулась Милу.

— Я позвоню завтра, — заявил Павел, вставая из-за стола.

Маше про предложение Милу он рассказал сразу по возвращении домой. Девушке эта затея категорически не понравилась. Маша не хотела снова потерять единственного человека, который является её опорой и защитой в этом мире, и она откровенно об этом заявила. Однако девушка сама понимала, что альтернативы, в целом, нет. Пилотов без корабля и без опыта самостоятельной работы было слишком много. Они никому не требовались, даже с самыми расчудесными баллами по сертификату, даже на должность второго пилота.

Ключ к успеху заключался в наличии собственного корабля, способного совершать межзвёздные путешествия. На внутрисистемных перевозках не заработаешь сколько-нибудь заметную сумму даже за всю свою жизнь. Но корабль, приспособленный для прохождения звёздных врат, не говоря уж об имеющем межзвёздный прыжковый привод, был им не по карману. На следующее утро он отправил Милу сообщение о своём согласии. "Поднимайся на 'Урену'", — пришёл немедленный ответ.

Подниматься с поверхности планеты на орбиту, используя обычные термоядерные реактивные двигатели — очень плохая затея. То есть, это возможно, хотя и требует наличия специальных двигателей, приспособленных к работе в атмосфере, но что случиться с экологией планеты, с поверхности которой ежедневно будут стартовать тысячи космических кораблей, лучше даже не думать. Немногим лучше дело обстоит с челноками на антигравах. Чем дальше от поверхности, тем больше энергии они требуют. Решение придумано давно — использовать орбитальные лифты.

Суть проста. Выводите на геостационарную орбиту космическую станцию, внизу строите станцию-якорь, а потом эти две конструкции соединяете тросом. На трос сажаете капсулу, которая за счёт собственных двигателей может ездить по этой верёвочке вверх-вниз. И вуаля, проблема доставки людей и грузов на орбиту решена. Есть, кончено, ещё куча технических заморочек, которые нужно преодолеть, чтобы сначала построить такую систему, а потом нормально её эксплуатировать. Но это уже не столь важно. Главное, что все эти заморочки в Галактическом Содружестве давно уже научились преодолевать, и орбитальные лифты стабильно являются основным способом сообщения с орбитой.

Подавляющее большинство космических кораблей даже не умеют садиться на поверхность планет. Они строятся в космосе и всю свою жизнь проводят там же, лишь пристыковываясь к станциям время от времени. На Марне действовало сразу несколько орбитальных лифтов. Один из них, который вёл на космическую станцию "Урена", своей земной половиной укоренился неподалёку от города Уронара. Собственно, своим процветанием Уронар и был во многом обязан этому лифту, тысячам пассажиров и сотням тысяч тонн груза, ежедневно доставляемых на орбиту и обратно.

Милу ждала его в одном из баров на станции. Одета его будущая начальница была в практичный и неприметный комбинезон, что ничуть не спасало женщину от повышенного внимания мужских особей. Но подойти к ней никто не решался, потому что рядом с Милу за столиком сидел мужчина. И этот мужчина был Павлу знаком.

— Привет, Милу. Привет, Герджи. Милу, это и есть наш заказчик?

— Представитель заказчика, — кивнула женщина. — Садись, Павел. Мы ждём ещё одного человека.

Парень уселся на предложенный стул и заказал себе освежающий напиток. Ждать пришлось недолго. Спустя пару минут к ним за столик без приглашения уселся неприметный мужчина средних лет, одетый в униформу корпоративного служащего.

— Здравствуй, Милу, — бросил он. Павел с Герджи удостоились только стремительного взгляда исподлобья.

— Здравствуй, дорогой, — Милу с ходу врубила на полную мощность свою машину обольщения. Незнакомец оцепенел под её взором, словно кролик перед удавом. — У нас всё готово. Ждём только твоего сигнала.

— Ещё… Ещё шесть дней. Кто… эти люди?

— Он обеспечит связь с покупателем, — Милу кивнула в сторону невозмутимо сидящего мордоворота. — А это мой пилот. Его зовут Павел.

— Я тебя знаю, — незнакомец в упор посмотрел на юношу и нервно моргнул. — Ты тот курсант, который, единственный за последние десять лет, сдал все зачёты Свиргу без единого потерянного балла, — он повернулся к Милу. — Ты хочешь доверить наш корабль зелёному новичку? У него нет опыта.

— Это мой корабль, — томным голосом протянула женщина, скривив губы в иронической усмешке. — И у моего пилота достаточно опыта.

— Мутный он какой-то, — задумчиво проговорил Герджи, когда незнакомец ушёл. — Ему можно доверять?

— Это пешка, — пренебрежительно бросила Милу. — Люди, которые решают, сидят на планете и на этой станции не покажутся. Твой босс этих людей знает. И потом, всё что от них требуется — это предоставить груз. Потом они сами будут заинтересованы в успехе дела.

— Смотри, рискуешь ты, а не кто-то другой, — покачал головой Герджи.

— Я верю в свою удачу, — ответила женщина, вставая. — Павел, идём.

Корабль был прекрасен. Он походил на сверкающую ёлочную игрушку, у которой внизу по окружности вырезали шесть цилиндрических колодцев с покоящимися в глубине дюзами мощнейших двигателей. Диаметр белоснежного сферического корпуса чуть не дотягивал до сорока метров. Установленный в самом центре транспортника генератор невидимости мог создавать поле именно такого размера. На борту красовалась большая надпись вычурными золотистыми буквами: "Милу".

— Как тебе моя малышка? — спросила женщина Павла, остановившись перед опущенным трапом.

— Она не зря носит твоё имя, — ответил тот, подходя к одному из поддерживающих гигантскую сферу силовых захватов. — Так же ослепительно красива.

— Павел! — Милу в удивлении вскинула брови. — Это что, комплимент?

— Констатация факта.

— А ты стремительно взрослеешь, — негромко проговорила она. — Пойдём, познакомлю тебя с искином.

В глубине души Павел опасался, что искин корабля заговорит с ним голосом Милу и будет обладать таким же характером. К счастью, личностную матрицу искусственного интеллекта не трогали с тех пор, как сняли его блоки со списанного военного линкора, и общался тот при помощи интеллигентного глубокого баритона. Железный мозг без вопросов принял личный код нового пилота и предоставил ему доступ ко всем своим ресурсам. Парень сел в удобное пилотское кресло (не сравнить с убожеством на "Матери возмездия") и подключил нейропривод.

От избытка впечатлений его чуть не взорвало! С такой тонкой, мощной и совершенной электронной начинкой Павлу ещё встречаться не доводилось. Казалось, юноша может, не выводя корабля из дока, с помощью его сенсоров отслеживать каждого отдельного суслика на поверхности планеты, и параллельно с этим заниматься расшифровкой всех переговоров, ведущихся в окрестности станции, в том числе по зашифрованным каналам, да ещё вдобавок контролировать состояние каждого самого мелкого и незначительного механизма на борту. Вот только долго выносить подобное состояние всемогущества было невозможно, и спустя несколько секунд Павел стремительно отключился. Возвращение в реальный мир походило на подъём с глубины.

— Ну как? — проникновенно спросила Милу, склонившись к самому его лицу и внимательно изучая там своими широко раскрытыми глазами что-то, видимое ей одной. — Правда, это похоже на оргазм?

— Это похоже на такой оргазм, который испытываешь вместе с тобой, — серьёзно ответил юноша, глядя ей прямо в глаза. — Точно так же невозможно описать словами. С другими женщинами у меня ничего похожего не было.

— Тебе кто-нибудь уже говорил, что ты пошляк? — ему показалось, или где-то там в глубине её глаз промелькнуло смущение?

— Много раз, — с улыбкой ответил Павел. — Но слушай, нам нужен ещё один член экипажа. Сам я не справлюсь с таким потоком данных. Если даже справлюсь, то не смогу одновременно пилотировать.

— Поэтому тут и стоит такой здоровый искин. Большую часть работы будет выполнять он. Тебе только нужно научиться управлять им. Там, в памяти, в разделе "Инструкции", лежат обучающие базы. Тебе нужно освоить их все, — Милу встала и направилась к выходу из рубки. — Начинай прямо сейчас, времени мало. Через четыре дня мы должны вывести корабль на лётные испытания. Потом полетим забирать груз. Корабль не покидай, если что-то нужно, заказывай прямо отсюда.

Павел внимательно проследил за начальницей, пользуясь сначала внутренними, потом внешними сенсорами и выводя картинку на один из экранов, пока она не скрылась в шлюзовых воротах дока. Даже в бесформенном лётном комбинезоне Милу умудрялась быть женственной и грациозной. Правильно ли он поступил, не оставшись тогда у неё дома?

Юноша вздохнул и выключил экран, параллельно убирая трап, запирая шлюз и ставя систему внешнего слежения в режим предупреждения о любых приближающихся объектах. Мой корабль — моя крепость, усмехнулся он. Послал Маше сообщение: "Прибыл на место, корабль получил. Буду пока осваиваться в кресле, эта штука сложнее всего, чем мне до сих пор доводилось управлять. На планету сейчас спускаться не стану, дорого. Целую".

Упоминание дороговизны в целом соответствовало истине. Билет в один конец на орбитальный лифт стоил пятьдесят кредитов, а это пока не являлось той суммой, с которой он мог расстаться ради своей прихоти. О запрете покидать корабль он решил Маше ничего не говорить. Ответное сообщение от девушки пришло почти сразу: "Жалко. Тогда удачи. Я тебя тоже целую. Буду ждать". А Павел тем временем установил себе через нейросеть одну из лежащих в указанном разделе баз данных. С говорящим названием "Лёгкий транспортник класса 'Скаут'. Краткая инструкция по эксплуатации и ремонту". Один только список названий мнемограмм это "краткой инструкции", будучи распечатанным, занял бы не самую тонкую брошюру.

Несмотря на это, она была самой маленькой и, судя по всему, самой бесполезной из представленных баз, — ведь информации о сделанных усовершенствованиях там наверняка не содержалось. Начать, тем не менее, Павел решил именно с данной инструкции. Зная, что было вначале, он более полно сможет оценить, что изменилось после того, как установили всё остальное. Ох-ох-ох, мысленно посетовал парень, снова учиться. Хорошо ещё, что те волшебные таблетки от головной боли он так удачно захватил с собой.

Маршевые двигатели полыхнули коротким импульсом в сторону медленно удаляющейся станции. Павел откинулся на спинку кресла и сообщил сидящей рядом начальнице.

— Вывод из дока завершён. Сейчас немного отдалимся, — и на разгон к первому прыжку.

— Хорошо, — кивнула Милу.

Тут она заметила кое-что на пульте.

— Павел! Ты что? Выходил из дока на ручном управлении?!

— Традиции нарушать нельзя, — туманно отозвался юноша. — К тому же, мне необходимо было прочувствовать корабль.

— Не делай так больше! — приказала она. И добавила, уже гораздо мягче. — Пожалуйста.

— Обещать не могу, — покачал головой парень. — Ситуации могут разные возникнуть. Но без необходимости больше так не сделаю.

— Извини, что наорала, — женщина положила ладонь на его предплечье и примиряюще улыбнулась. — Понимаешь, в этот корабль я вложила очень много своих денег. Я серьёзно пострадаю, если с ним что-то случится.

— Доверься мне! — широко улыбнулся парень. И добавил другим тоном. — Даю разгон к первому прыжку.

Корабль, носящий сейчас имя его владелицы, даже при половинной тяге маршевых двигателей, рвался с места, как болид "Формулы-1". Никакого сравнения с учебными скорлупками в Академии, не говоря уж о всяком летающем антиквариате вроде "Матери возмездия". Через четыре с половиной минуты он уже ушёл в прыжок, первый из запланированных по программе лётных испытаний. Сразу после выхода судно легло в дрейф и теперь неслось в пустоте с погасшими дюзами, лишь помаргивая ходовыми огнями. Теперь нужно было протестировать в реальных условиях всю его многочисленную электронику.

Вначале Павел прогнал по полной программу самотестирования. Результат ничем не отличался от того, что был получен получасом раньше, ещё в доке перед вылетом. Но это было только разминкой. Сейчас ему предстояло погрузиться в электронный водопад, используя нейропривод. После памятного первого раза парень это делать не рисковал, ограничиваясь только неполным включением, когда последовательно, шаг за шагом проверялась та или иная отдельная система. Во время второй попытки вместе с ним в это путешествие должен был отправиться верный друг и помощник — искин.

Итак. Струящийся звёздный свет. Безграничная пустота кругом. Чернота. Звёзды. Пылающее солнце. Летящие по волнам эфира далёкие переговоры. Шёпот космоса. Шарящие в пространстве лучи стационарных диспетчерских радаров, бессильно скользящие по не отражающей радиоволны обшивке. Ощущение могущества и внутреннего совершенства корабля и всех его механизмов. Это всё внутренние образы, условные схемы, которые при помощи нейросети рисовал в его подсознании искусственный интеллект, управляющий кораблём.

Для пробы включил систему астронавигации. Четыре крупные звезды мигнули в его сторону яркими лучиками, пришло осознание: это те самые звёзды, что нужно, спектральные карты совпадают, углы определены, рассчитанные галактические координаты… соответствуют. Теперь обратный процесс. Калибровка. Лучиков потянулось гораздо больше, кроме необходимых для определения местонахождения четырёх, ещё множество опорных, чтобы проверить адекватность измерителей углов. Калибровка завершена, настройка датчиков валидна.

Что ещё попробовать? Ага, вот. Радиоперехват. Далёкиепереговоры приблизились, расслоились на множество отдельных каналов, как струящиеся длинные волосы. Зелёный цвет, незащищённые каналы, жёлтый — расшифрованные, красный — неподдающиеся мгновенной расшифровке. Красных всего ничего. В основном военные и немногочисленные правительственные каналы. Криптологическая подсистема поражает воображение своей мощностью и быстродействием.

Можно определить координаты абонентов закрытых каналов (и открытых, разумеется, тоже), причём и отправителей, и получателей, если только последние не находятся в режиме полного радиомолчания с тщательно заэкранированными приёмниками. С переговорами по каналам свёрнутого пространства всё сложнее, — ни проследить, ни подслушать их невозможно. Можно только отследить момент начала передачи и место, где в этот момент находился абонент, — если это достаточно близко.

Павел последовательно попробовал включить одну подсистему корабля за другой, потом по две-три из них в комбинации, следил за динамическим перераспределением мощности реактора и вычислительных ресурсов искина. И напоследок, в качестве небольшого хулиганства, включил всё разом на пару секунд, как в первый день, но не беспорядочной какофонией, а одним могучим аккордом… Божественно! Почти ничего не разобрать, но общие ощущения… Даже Милу с ним такое не делала.

— Проверка электронных систем завершена. Замечаний не выявлено.

Собственный голос кажется карканьем простуженной вороны. Как тяжело возвращаться в скучный и серый реальный мир после электронного многоцветия! Глянул на часы — полтора часа прошло. В ноздри проник аромат свежесваренного кофе. Кофе?! Павел повернул голову. Так и есть. Милу протягивает наполненную чёрным напитком чашку.

— Это, кажется, пьют на твоей родной планете?

— Да, это так. Спасибо! Но где ты взяла?

— Купила. Кто-то из твоих соотечественников когда-то случайно прихватил с собой зёрна и стал выращивать это растение. Некоторым людям нравится, поэтому его продают и покупают, хотя популярным этот напиток не стал.

— Милу, — у юноши перехватило дыхание, — что ты знаешь о моей родной планете?

— Не больше, чем остальные, — пожала та в ответ плечами. — Ты сам можешь прочитать в инфосети, там есть статья.

— Да-да, варварская планета, координаты неизвестны, предположительно находится зоне влияния Агарской империи, периодически встречаются освобождённые рабы и беженцы с агарской территории, которые заявляют об этой планете, как о своей родной, — процитировал по памяти Павел.

— Если ты надеешься, что я знаю больше, то зря. Я пыталась выяснить, когда собирала информацию о тебе, но безуспешно. Понимаешь, Павел, таких планет много. Когда Прародители расселялись по Галактике, они создали множество колоний. После распада Первой Империи большая их часть потеряли связь с остальными и скатились в варварство. Мы, атранцы, если находим такие бывшие колонии, пытаемся помочь и приобщить к цивилизации. Агаряне предпочитают использовать их, как источник дешёвых рабов и трансплантатов. Твоей планете не повезло, она оказалась в их зоне влияния.

— Ну, да, конечно, — пробурчал Павел, отхлёбывая кофе. Несмотря ни на что, вкус великолепен. Нужно будет купить себе потом зёрен. Или тут продают сразу молотым?

— Поверь, мне очень жаль, — сказала Милу, продолжая разговор о Земле.

— Ладно, не будем об этом. Что там дальше по программе?

— Сейчас серия из двух прыжков, получасовой разгон на полной мощности двигателей и маневрирование. Потом последний прыжок и назад на станцию. И, кстати, я перечислила тебе аванс в счёт будущего полёта. Десять тысяч.

— Вот это хорошая новость! Ты лучшая начальница на свете! Можно я тебя поцелую?

— Только кофе не пролей, — улыбнулась Милу.

Половину полученных от Милу денег он тут же перечислил в счёт погашения долга перед Службой Миграции. Павлу очень не хотелось быть рекрутированным на работу "по специальности". Кто знает этих чиновников, где они найдут применение его навыкам пилота? Скорее всего, отправят в какую-нибудь недавно колонизированную систему, и будет он там работать извозчиком, типа Загена, получая гроши, всю оставшуюся жизнь. Если верить словам Милу, то за удачный рейс Павел сможет "поднять" примерно двадцать-тридцать тысяч. Один такой рейс, — и парень избавиться от угрозы рекрутирования навсегда. Ещё двух-трёх удачных рейсов хватит, чтобы вернуть долг за обучение в Академии. Остальные деньги можно будет откладывать, чтобы со временем купить в собственность нормальный корабль.

Хотя жалко, конечно, будет расставаться с таким замечательным судном, как "Милу", но контрабандистом парень оставаться не хотел. Юноша был абсолютно искренен, когда говорил начальнице, что сдохнуть молодым не входит в число его заветных желаний. По возвращении на "Урену" начальница дала ему отпуск на одни сутки, и Павел воспользовался этим, чтобы повидаться с Машей.

Сообщение о своём скором приезде он отправил, уже заходя в стометрового диаметра шайбу орбитального лифта, и спустя полчаса девушка встречала его на выходе из наземного терминала. Трудно поверить, что Маша могла так соскучиться по Павлу всего за пять дней, но повисла она на парне так, словно от крепости объятий зависела её жизнь.

— Пашенька, миленький, прошу тебя, не улетай! Я боюсь, что ты погибнешь, пропадёшь. Я не хочу снова остаться одна! Что я без тебя буду делать?

Маша билась в рыданиях, Павел, как мог, утешал её, покрывая поцелуями всё лицо, залитое слезами. Юноша шептал ей на ушко уверения, что всё будет хорошо, что он обязательно вернётся, и что беспокоиться не о чем. Продолжалось это с тех самых пор, как девушка встретила его по приезду на Марну. Наконец, Маша постепенно успокоилась, и теперь тихо, словно пойманная мышка, сидела в его объятиях на лавочке в парке, лишь изредка всхлипывая. Павел получил, наконец, возможность озвучить хорошие новости.

— Смотри, Маш, я получил десять тысяч. Пять тысяч сразу на кредит, а пять положил на наш общий счёт. К этим деньгам будем иметь доступ ты и я, но я их трогать не буду. А ты можешь взять, если что-то понадобиться. Можешь даже купить себе блузочку, я не против. Только сразу всё не трать, прошу.

— Блузки у меня сейчас есть, — улыбнулась Маша сквозь высыхающие слёзы. — Вот юбка новая не помешала бы, та уже вся застиранная, страшненькая.

— Значит, купишь юбку. Только мне обязательно покажешь, я полюбоваться хочу!

— Хорошо, — всхлипнув в последний раз, девушка прижалась к его щеке.

— Ещё я включил тебя в договор на квартиру. Теперь ты тоже считаешься нанимателем. Хозяин у нас хороший, договор у него нормальный, на улицу не выгонит. Платить за всё буду я, как и раньше.

— Хорошо, — повторила Маша и продолжила невпопад. — А мы ходили посмотреть, кто тут: мальчик или девочка?

Павел сначала не понял, кто это "мы", и причем здесь мальчики и девочки, но потом увидел, как девушка положила руку на свой живот (практически не выступающий пока ещё) и ласково на него смотрит. Он чуть сильнее прижал Машу к себе.

— Ну, и кто там? — девушка подняла своё заплаканное лицо и ответила с гордостью.

— У нас будет мальчик!

Это "у нас" неприятно резануло Павла, хотя виду он не подал. "Не у нас, а у вас с Михаилом", — с внезапным ожесточением подумал он, но тут же одёрнул сам себя. Ребёнку будет нужен отец, а Михаил мёртв. А ещё, мелькнула следующая мысль, Маше нужен муж. А не просто парень, который даёт ей деньги и позволяет пожить в своей квартире. И почему бы ему, Павлу, не стать этим мужем и отцом?

Что самое интересно, девушка, похоже, уже нашла для себя ответ на этот вопрос. Конечно, ей был нужен не столько сам Павел, сколько та обеспеченность и стабильность, которую юноша вносил в её жизнь. Но ведь она и не клялась ему в любви до гроба, так? К тому же и сам Павел против подобного исхода ничего не имел. Вернуться домой в ухоженную квартиру, вдохнуть запах свежеприготовленного ужина, услышать топот маленьких детских ножек и поймать губами нежный поцелуй, как обещание сладостного ночного продолжения. Чем плохо?

— Я уверен, у нас будет замечательный сынишка! — Заявил он Маше, прижимая её к себе ещё крепче. Девушка расцвела.

Потом они долго гуляли по городу, наслаждаясь жизнью. А ночью, сжимая счастливого и обессилевшего юношу в объятьях, Маша снова начала разговор о том, каким опасным ремеслом парень вздумал заняться, и как сильно она за него боится. И снова пришлось её утешать и успокаивать. В итоге сошлись на том, что Павел поклялся: как только они смогут рассчитаться с его и её долгами и накопить денег на собственный корабль, он тут же порвёт с этой работой. После этого довольная девушка задала неожиданный вопрос:

— Паша, а как мы его назовем? — застигнутый врасплох парень не нашёл ничего лучшего, чем ответить вопросом на вопрос.

— А как бы ты хотела? — то, что речь идёт о ребёнке, он догадался почти сразу. Маша перед ответом замялась.

— Пашенька… Миленький… Обещай, что не будешь обижаться? — Павел поцеловал её и заверил, что не будет ни в коем случае. — Я бы хотела назвать его в память о нём… О Мише. Ты не против?

"Вертит мной, как хочет", — недовольно подумал юноша. Но с другой стороны, почему бы и нет? Маше будет приятно, а ему по большому счёту всё равно, каким именем звать ребёнка. К тому же, внеся свой вклад в сам факт появления младенца на свет, Михаил заслуживал того, что б его память была почтена, хотя бы таким образом.

— Нет, конечно, любимая! — он снова поцеловал девушку. — Пусть будет Михаилом.

На борту корабля Павла, помимо Милу, встретили ещё и Герджи, и (сюрприз!) тот мордоворот, которому парень сломал некогда руку. Верзила свирепо оскалился, увидев пилота, но никаких агрессивных действий предпринимать не стал. Кроме него, в пассажирском кубрике устроились ещё полдюжины боевиков того таинственного "босса". Этот корабль создавался более десантным транспортом, нежели грузопассажирским, и особых удобств для перевозимого контингента здесь не было даже спроектировано. Отдельные каюты, в количестве трёх штук, были предусмотрены только для членов экипажа, и их заняли сам Павел и Милу с Герджи, который возглавлял всю эту маленькую банду. Кстати, старый знакомый Павла, его звали Стур, в этом отряде исполнял обязанности заместителя командира. Сломанную некогда руку ему давно "починили", при здешнем уровне медицины это не представляло сложности.

— Павел, сейчас отстыковываемся, разгоняемся и серией из двух прыжков со случайной средней точкой перемещаемся вот к этим координатам, — инструктировала его Милу. — Потом ложимся в дрейф, слушаем пространство, если всё чисто, прыгаем вот сюда, так, чтобы после выхода продолжить движение по этому вектору. Сразу после выхода из третьего прыжка ложимся в дрейф, гасим всё и врубаем систему маскировки. Летим по инерции в этот район, там нас должен дожидаться контейнер с грузом, тоже в дрейфе.

— Один контейнер? Большой?

— Сто пятьдесят кубов. Как раз войдёт, по габаритам. Масса — две тысячи триста семьдесят тонн примерно. На контейнере радиопоглощающее покрытие, но от целенаправленного сканирования это не спасёт. Поэтому, пока летим, внимательно прислушиваемся, особенно на подлёте. Если обнаружишь, что этот район сканируют, или увидишь корабли в окрестности, любые, просто пролетаешь мимо, будто нас тут не было. Операция отменяется.

— Ясно. Если всё в порядке, подбираем груз?

— Да. Маневрируй, если будет нужно сблизиться, на малой тяге, режим маскировки не выключай. Постарайся обойтись силовым захватом. Когда контейнер окажется в трюме, пролетим дальше ещё немного. Продолжаем слушать. Если всё тихо, разгоняемся для межзвёздного и прыгаем вот в эту систему. Это промежуточное. Куда потом, — скажу, когда будем там.

— Понятно.

— Запомни, если сцапают уже с грузом: мы просто пролетали мимо, пробовали новую систему маскировки. Увидели странный объект, решили прибрать к рукам. Стой на этом до конца, если хочешь жить. Это не шутка! И ещё, Павел, — Милу положила свою ладонь на его грудь и серьёзно посмотрела парню прямо в глаза. — Давай сегодня без этих штучек с ручным управлением?

Кушать на корабле с нормально работающим гравиком — занятие гораздо менее интересное и гораздо более приятное, чем если гравик не работает. А качество стряпни, выдаваемой автоповаром "Милу", не шло ни в какое сравнение с разогретыми полуфабрикатами, которыми ему довелось питаться на борту "Матери возмездия". А уж внутреннее убранство кают-компании могло поспорить по богатству и изяществу со многими известными Павлу ресторанами. Сейчас за небольшим полированным столом тёмного дерева сидело двое человек: Павел и Герджи. Милу сразу после обеда ушла к себе в каюту, Стур и остальные бойцы ели у себя в кубрике, и в кают-компании не показывались.

— Скажи, Герджи, что за дела у Милу с твоим боссом?

— Ты имеешь в виду сегодняшнее дело или вообще? — уточнил тот.

— Вообще. Какие у них отношения?

— Они знакомы. Давно, — подумав, ответил Герджи. — Когда я только начинал работать на босса, они уже были знакомы, а это было много лет тому назад. Возможно, они были вместе, когда-то раньше. Некоторые так говорят. Время от времени она обращается к боссу за помощью. В основном, когда нужно достать информацию. Вот как с тобой. Потом она ему часть прибыли отстёгивает. Всё, как положено.

— А тогда, со Стуром? Он сказал, что она боссу теперь должна, и у неё проблемы будут.

— Это когда ты ему руку того? — Герджи поморщился. — Стур тогда отсебятину спорол. А может, это Милу ему нашептала, что б он так сказал, это ты уже у неё самой спрашивай. Или у Стура, но он вряд ли ответит.

— Понятно.

— Знаешь, я всё жду, когда ты начнёшь спрашивать у меня, что, мол, у нас за босс такой, чем занимается, как зовут вообще?

— А ты ответишь?

— Нет, — ухмыльнулся Герджи. — Скажу, что не твоё дело.

— Почему-то мне так и казалось, что ты это ответишь. Потому и не спрашивал.

— Кое-что всё-таки расскажу. Просто, чтобы ты не нервничал. Когда-то давно мы помогали должникам вспомнить, где лежат их денежки, которые они уже целый год всё никак не могут вернуть кредиторам. За это получали процент от возвращённого. Это когда я ещё только начинал. Теперь же мы чем только не занимаемся. Но в основном всё в рамках закона. Ты не поверишь, но даже тот груз, за которым мы сейчас летим, в принципе, законен. Хотя, если поймают, расстреляют в подвале, предварительно вырезав язык. Чтобы палачу лишнего не крикнул. А босс у нас просто такой человек, не любит, чтобы его имя попусту трепали. Вот его все наши так и называют. Так что некоторые новички теперь и не знают его по имени даже, — помолчав немного, верзила добавил, ухмыльнувшись. — И это, знаешь, помогает в делах. Создаёт эдакий ореол таинственности.

Контейнер удалось обнаружить только благодаря мощным сенсорам "Милу", и то потому, что тот летел в точности по заявленной траектории. Он вообще ничего не излучал и не отражал, абсолютно чёрный на фоне черноты космоса. Павел подхватил его захватом ещё на подходе, деликатно уравнял скорости и втянул в неосвещённое нутро одного из трёх отсеков грузового трюма. Там контейнер надёжно повис, опутанный невидимыми цепями силовых фиксаторов.

Уже после того, как створки трюма закрылись, Милу по системе внутренней связи послала в сторону таинственного груза кодированный микросекундный радиоимпульс. Через мгновение тот откликнулся другим условным сигналом, что означало, что его встроенной системы самоуничтожения можно было временно не опасаться. Но входить в трюм и тем более передвигаться в непосредственной близости от контейнера всё равно не стоило. По словам начальницы, там стояла мощная система безопасности с весьма нервным искином, склонным к паранойе.

Спустя два часа Павел снял режим маскировки, врубил все ходовые огни и на половинной мощности маршевых дюз (Милу не хотела всем и каждому демонстрировать истинные ходовые качества её нового корабля) пошёл на разгон. Спустя ещё полчаса судно исчезло из пространства этой звёздной системы. И через немыслимо краткое мгновение появилось неподалёку от другой звезды. Это был красный карлик, один из многих в Галактике, ничем не примечательный. За эту неприметность его и выбрали. Проскользнув совсем недалеко от неяркой звезды, "Милу" прыгнула к другой, которая, собственно, и являлась конечным пунктом. Эта система не входила в состав Атранской империи, и вообще Содружества. Здесь уже начинался Фронтир.

Глава 7

Фронтир. Понятие столь же легендарное, как американский Дикий Запад на Земле. И точно так же ходящие о нём мифы (своим возникновением обязанные, в основном, сериалам, показываемым по визору) не соответствовали действительности чуть менее чем полностью. Фронтир не был сборищем анархических планет, на поверхности которых отсутствует закон, а бандиты и космические пираты день-деньской надираются в барах, поминутно устраивая дуэли, а то и просто перестрелки. Там не грабили пролетающие корабли, спрыгивая в пустотных скафандрах на их обшивку прямо на лету. Подавляющее большинство населения даже не носило с собой оружие.

На самом деле, Фронтир — это просто совокупность всех систем, населённых преимущественно людьми или другими гуманоидными расами, но не входящих в состав Галактического Содружества. Ни прямо, как Центральные миры, ни посредством одного из государственных образований, вроде Атранской империи. Там даже были свои государства, некоторые из них насчитывали сотни освоенных звёздных систем. С другой стороны, как раз по соседству с этой частью Атранской империи Фронтир был размазан по её границе тонким слоем в несколько систем.

Дело в том, что свободную экспансию людей в этом регионе тормозила раса Чужих. Архи, разумные существа, своим видом очень смахивающие на здоровенных пауков (хотя к паукообразным они отношения не имели), ещё несколько десятков лет назад воевали с Империей. Воевали страшно, кроваво, но окончилась та война ничьей. Обе расы отступили на десять стандартных переходов (стандартный переход — чуть больше пяти световых лет) от условной разделительной черты на карте, обязавшись не колонизировать попавшие в эту зону системы, не строить звёздные врата и космические станции и не держать там войска или флот, и с тех пор длился вооружённый до зубов мир, время от времени перемежаемый провокациями и локальными конфликтами.

Основной причиной конфликтов служил тот самый Фронтир. Находились люди, которые решались самостоятельно осваивать "ничьи" планеты. Архам это не нравилось, и они периодически устраивали самопальным колониям зачистку. Порой в этот процесс на стороне колонистов вмешивался имперский флот, "случайно" проводящий как раз неподалёку учения. Вроде как, не можем же мы бросить в беде своих собратьев. А что они планеты колонизируют, ну так они ж в состав Империи не входят и тот мирный договор не подписывали. Колонии при этом всё равно уничтожались, но чуть позже, после эвакуации населения, и архи при этом теряли корабли и экипажи, поэтому до обострения старались доводить пореже.

Пилотируемый Павлом кораблик обладал способностью прыгнуть разом на десяток стандартных переходов. До Марны от этой системы по прямой насчитывалось пятнадцать, а до границы Империи — три. В звёздном атласе данная система числилась, как необитаемая, но о том, что это не соответствует действительности, Павел догадался сразу после прибытия, когда уловил отдалённые радиопереговоры. А ещё через пять минут рядом с ними вынырнул военный корабль. И мгновенно врубил блокиратор, — генератор особым образом промодулированных электромагнитных колебаний. Теперь ни один корабль поблизости не мог уйти в прыжок.

— Это агарский патрульный корвет, только старой постройки, — сходу определил Павел и повернул голову к Милу. — Здесь что, агаряне живут?

— Здесь кто только не живёт. А корвет они, скорее всего, на распродаже списанного флотского имущества по случаю купили, — вместо начальницы ему ответил Герджи. Взглянув на экран, он с усмешкой добавил. — Не удивлюсь, если у них и ракет-то нету при себе.

— На таком расстоянии им ракеты ни к чему, — заметила Милу. — На нас хватит пары залпов лазерной пушки, уж она-то там точно имеется.

— Запрашивают опознавательный код, — заметил Павел. — Искин дал автоматический ответ согласно заложенной ранее программе.

— Да, я заложила все нужные коды, — кивнула Милу. — Эти ребята ждали нас тут.

— Это покупатели? Сбрасывать груз?

— Подожди пока, — распорядилась она. — Герджи, твоя очередь. Мне хочется надеяться, что мы получим за наш груз много-много хорошеньких кредитов, а не залп из пушки. Я полагаюсь на тебя.

— Не бойся, не подведу, — ухмыльнулся тот. — Мне нужна связь с этим корветом, желательно видеоканал.

— Есть связь, — мгновенно отозвался Павел. — Передача по зашифрованному каналу, видеосигнал.

Экран ближней связи, до этого остававшийся тёмным, включился, и на нём появилось изображение худого седовласого мужчины в военной форме без знаков различия. Павел заметил, что при виде этого человека Герджи непроизвольно вытянулся по стойке "смирно".

— Господин генерал!

— Вольно, майор. Ты больше не у меня на службе. Привёз, что обещал?

— Так точно, господин генерал! — отчеканил Герджи и добавил уже нормальным тоном. — Прошу прощения, не знал, что ты будешь лично контролировать операцию.

— Решил повидать старого друга. Ты проверял содержимое контейнера?

— Никак нет! Прошу прощения, господин генерал, не было возможности. Контейнер закрыт и опечатан. После поступления оплаты представитель продавца передаст коды отключения системы самоуничтожения.

— Ты представитель продавца? — генерал вперил свой взгляд в Милу.

Павел заметил, что его начальница переоделась в уже знакомый ему светло-голубой деловой костюм. Хотя он точно помнил, когда они отправлялись на межзвёздный прыжок, женщина была одета в длинное белоснежное платье с открытыми плечами. Когда только успела?

— Я перевозчик и владелец этого корабля, в первую очередь, — царственным тоном ответила Милу. — Коды отключения будут переданы по каналу свёрнутого пространства с известными мне параметрами, как только необходимая сумма поступит на счёт продавца. Эта процедура была обговорена во время заключения соглашения.

— Мне это известно, госпожа перевозчик. Что ж, в таком случае, ничто не мешает вам сейчас сбросить контейнер в открытый космос, — сообщил им генерал и добавил саркастическим тоном. — Ведь я всё равно не смогу добраться до его содержимого без ваших кодов, так?

— Павел, сбрось груз, — холодно приказала Милу. Юноше не нужно было повторять дважды, он тут же подал через нейросеть команду на сброс контейнера. Тот вылетел из распахнутых створок грузового люка и поплыл в безвоздушном пространстве.

— Хорошо, вижу. Контейнер подходит под описание, переданное нам продавцом, и отвечает на условный сигнал, — генерал пристально уставился через экран на всех находящихся в рубке. — Это даёт мне гарантии, что вы, ребята, не подменили груз по дороге.

— Когда ты отправишь деньги, генерал? — хмуро спросил Герджи.

— Уже отправил, майор.

— Павел, лови параметры, — Милу переслала файл на нейросеть посредством системы внутренней связи корабля. — Устанавливай канал.

Аппаратура, позволяющая устанавливать мгновенную связь на любом расстоянии, используя эффект свёрнутого пространства, была довольно громоздкой и требовала для работы очень много энергии, поэтому её обычно не ставили на кораблях такого размера, как "Милу". Их судно было исключением.

— Есть канал, — рапортовал парень.

— Вижу. Пришло подтверждение оплаты. Вот твои коды, генерал, — файл с кодами ушёл по тому же каналу, по которому поддерживалась видеосвязь с корветом.

— Принял. Есть подтверждение отключения системы безопасности. Сейчас прибудет транспортник, мы вскроем на его борту груз, и, если всё в порядке, вы свободны, господа.

— Сколько нам ждать этого транспортника? — осведомилась Милу.

— Он уже разгоняется. Расчётное время выхода из прыжка — семь минут. Расчётное время прибытия — девятнадцать. Майор, я хотел бы побеседовать с тобой у себя на борту. Высылаю катер, — и собеседник отключился.

Возможности получения отказа от своего бывшего подчинённого генерал, судя по всему, даже не рассматривал. Пробурчав что-то себе под нос, Герджи вышел из рубки. Павел посмотрел на Милу. Женщина сидела в кресле и задумчиво кусала губы, неподвижно уставившись в одну точку. Впервые за время их знакомства Павел видел её пребывающей в сомнениях. В рубку заглянул Стур.

— Куда это Герджи направился? — поинтересовался боец.

— Повстречал старого сослуживца, — ответил ему Павел, кивая на приближенное оптикой изображение корвета. — Решил поболтать с глазу на глаз.

Стур немного помялся в дверях, о чём-то раздумывая, и молча удалился.

— Что подсказывает тебе твоё чутьё, Павел? — неожиданно спросила Милу. — Нам удаться выбраться отсюда живыми?

— Моё чутьё мне ничего не подсказывает, — пожал плечами Павел. — Но я думаю, да, выберемся.

— Сообщи мне, когда прибудет этот их транспортник, — повелела она и тоже вышла. Парень остался в рубке один.

Обещанный грузовик вышел из прыжка точно по расписанию и спустя ещё двенадцать минут подошёл к двум зависшим в пустоте кораблям, погасив за это время свою скорость. Это было судно того же класса, что приснопамятная "Матерь возмездия", разве что поновее. И с установленными артиллерийскими установками. После того как транспортник втянул в себя контейнер, от корвета отделился катер и скользнул к грузовозу, попыхивая маневровыми двигателями. Ещё спустя минут десять этот же катер пристыковался к "Милу", привезя назад Герджи. Одновременно с этим на корвете выключили препятствующее уходу в прыжок излучение. И как только катер вернулся обратно к себе, военное судно убралось вместе с транспортником восвояси. Милу чуть слышно перевела дыхание.

— Ну что, теперь домой? — спросил Павел.

— Ты хочешь возвращаться с пустым трюмом? — удивилась Милу. — Раз уж мы столь удачно забрались во Фронтир, предлагаю посетить Хальголаа.

— Поддерживаю! — с энтузиазмом воскликнул Герджи.

— Ты-то чего радуешься? — с подозрением спросил Павел. Он слышал много не очень хороших вещей про место с таким названием, ещё когда учился в Академии.

— Просто мне нравиться эта дыра, — ухмыльнулся здоровяк. — Там всё просто и понятно. Если тебе не по вкусу какой-нибудь хмырь, ты берёшь свою пушку и вышибаешь ему мозги!

Хальголаа, собственно, — не совсем планета. Это спутник. Один из многих, обращающийся вокруг безымянного газового гиганта. Впрочем, самый крупный из них, около полутора тысяч километров в диаметре. На нем даже имелись свои вулканы, исправно "дымящие" оксидом серы, аммиаком, водяным паром и углекислым газом. Благодаря этому вокруг планетоида поддерживалось некое бледное подобие атмосферы, хотя лучше б её вообще не было. Из-за малой силы тяжести (в пятнадцать раз меньше стандартной) на поверхность спутника даже могли садиться, с оглядкой на вышеупомянутую атмосферу, космические корабли, кроме самых крупных.

Хотя садились они, конечно, не на поверхность, а в один из вырезанных прямо в скальной толще доков. Сверху они накрывались лёгкими металлическими воротами, обеспечивающими защиту от микрометеоритов. Герметичность эти ворота обеспечить не могли, и не делали этого. Выходить из корабля предлагалось по специальному переходному тоннелю. Или в скафандре. Это, впрочем, было нормально. На космических станциях тоже далеко не всегда обеспечивали наличие воздуха вокруг пришвартовавшихся кораблей.

Система, в которой обреталась Хальголаа, весьма удачно располагалась на стыке границ двух империи, Агарской и Атранской, а также Фронтира. При этом с первыми двумя она была связана посредством межзвёздных врат. И ещё эта система лежала в "разрешённой" мирным договором зоне, так что недружественный визит флота архов ей не грозил. Это делало её своего рода торговым центром для всех находящихся в округе независимых планет. В пространство обеих империй через систему Хальголаа завозилось сырьё и всякая всячина из колоний, обратно шло оборудование, медикаменты и всевозможные промышленные товары.

Управляли системой, формально не принадлежащей ни одному из государств Содружества, семь Великих Торговых Домов, чьи представители заседали в Совете Семи. Этот совет установил для всех прибывающих кораблей и их экипажей одно простое правило — торговле не мешать. В остальном, в единственном городке, спрятавшемся в искусственных пещерах под поверхностью спутника, царила весёлая анархия. Пожалуй, именно глядя на неё, придумывали все эти бесконечные сериалы про Фронтир.

Конечно, лететь от места рандеву с заказчиком в систему Хальголаа начинающим контрабандистам было далековато, — аж двадцать пять стандартных переходов. Однако в предложении Милу был резон: корабль, возвращающийся порожняком из Фронтира, неминуемо вызовет подозрения. Разумеется, корабль с их соотношением объёма трюма к мощности двигателей (не говоря уж обо всём остальном) вызовет подозрения в любом случае. Но всё равно, лучше загрузиться чем-нибудь здесь и вернуться официальным порядком через врата, чем прыгать своим ходом прямо в лапы патрульным крейсерам, да ещё и пустыми. Мгновенно возникнет вопрос: а зачем, собственно, достопочтенные господа летали во Фронтир? Запретная для полётов зона, кстати говоря, согласно имперским законам.

Добирались долго, в четыре прыжка по шесть-семь стандартных переходов по необитаемым системам, сберегая ресурс межзвёздного движка. Да и топливо сэкономить не помешает, хотя ёмкости обеих цистерн хватало и не на такое. Ничего интересного по пути не встретилось, только в последней перед пунктом назначения системе уловили электромагнитное эхо работы чьего-то двигателя. Кто таков, выяснять не стали, проскользнули огородами на малой тяге, врубив режим маскировки. Из последнего межзвёздного перехода немедленно, не дожидаясь встречающих, ушли в новый, внутрисистемный прыжок, не снижая скорость и лишь немного изменив вектор минутным включением маршевых двигателей. Там притормозили и прыгнули снова, опять в новом направлении. Такие вот салочки с тенью, стандартный приём "сброса с хвоста" патрулей.

Вышедший из межзвёздного прыжка корабль "светит" так, что детекторы видят эту вспышку даже с поверхности планеты, сквозь атмосферу. Шансов прибыть полностью незамеченными нет ни у кого, и, если не хочешь быть сцапанным, нужно сразу бежать и прятаться. Если в системе много кораблей, и они постоянно прыгают туда-сюда, так что можно надеяться затеряться в этих многочисленных вспышках, да ещё патрульные не успели "срисовать" характерный спектр вспышки, выдающий прыжковый двигатель конкретного корабля не менее надёжно, чем человека — отпечатки пальцев…

У вас получилось, сработали все эти условия, и вас не поймали? Поздравляю, вы — удачливый контрабандист. Не забывайте, правда, что на подлёте к станции вас могут спросить, каким это образом вы попали в систему, не зарегистрировавшись при пролёте врат или после короткого общения с командиром патруля. Но это уже другая история. В системе Хальголаа недружелюбно настроенных таможенников ожидать не приходилось, но Милу настояла на том, чтобы Павел ради тренировки отработал маневр "по-взрослому".

В первый после прибытия выход "на землю" отправились Милу и вся весёлая банда, оставив Павла скучать на корабле в одиночестве. Герджи сотоварищи вернулись через три часа, после чего Стур и остальные бойцы немедленно отлучились снова. Бухать в портовом кабаке, как без обиняков заявили они. Герджи заперся в своей каюте. Павел продолжал скучать. От нечего делать он подключился к местной инфосети и теперь наблюдал за торговлей на бирже.

Каких только товаров тут не выставляли на продажу! Были даже рабы, причём под работорговлю отвели целый большой раздел, с множеством подразделов. Господин желает купить себе для сексуальных утех голубокожую гуманоидку с большими кошачьими глазами и длинными эльфийскими ушками? Их есть у нас, и не одна! С фотографиями и видеороликами, а также подробно заполненными карточками, с отметками о проведённом соответствующем обучении. А может, требуются взращенные на стероидах клонированные дебилы для монотонной тяжёлой работы? Тут этого добра полно. "Пушечное мясо" с редуцированным инстинктом самосохранения? Без проблем. Тут же по соседству Агарская империя, напомнил себе юноша, там работорговля абсолютно легальна.

Неподалёку вольготно раскинулся громадный раздел "Лекарства и медицинские препараты", с одним из подразделов, называвшемся открыто и прямо: "Наркотические и психотропные вещества". Ввоз подобной весёлой фармации в обе соседние империи был строго запрещён, но никто не запрещал большим имперским корпорациям тоннами производить эту гадость и отправлять на экспорт во Фронтир. То, что львиная доля проданного потом нелегальными путями просачивается обратно, никого не волновало. Впрочем, во Фронтире хватало соответствующих медпрепаратов и собственного производства.

Спустя ещё два часа вернулась Милу, и не одна, а с парой сопровождающих её мужчин. Последние, впрочем, только проводили женщину до входа в переходной тоннель, после чего, вежливо раскланявшись, отправились восвояси. Павел встретил начальницу у шлюза. Милу не очень устойчиво держалась на ногах, от неё пахло чем-то незнакомым, а на щеках горел нездоровый румянец. Взгляд, впрочем, она сохраняла осмысленный и твёрдый.

— Павел, это тебе, — женщина вручила ему увесистый прямоугольный свёрток размером с коробку для обуви. — Я к себе в каюту, посплю немножко. Меня не будить, если будут какие-то проблемы, обращаться за советом к Герджи. В случае совсем уж непредвиденных осложнений просто взлетай и выводи корабль на высокую орбиту.

— Стур с ребятами ещё снаружи, — заметил Павел, ведя её под руку по корабельному коридору.

— Если что, их не ждать! — отрезала Милу. — Что они там делают, в бар пошли?

— Да.

— Ты тоже можешь сходить, только не один. Но сначала освой это, — женщина показала на свёрток. — И постарайся вернуться до завтрашнего утра. Я купила груз, завтра его доставят на корабль.

Когда Милу скрылась за дверью своей каюты, Павел задумчиво уставился на свёрток. Освоить "это"? А это что вообще?

Пройдя по короткому коридору до кают-компании, парень положил свёрток на стол и начал его распаковывать. Под слоем декоративной обёрточной плёнки обнаружилась закрытая алюминиевая коробка с легко узнаваемой символикой одной атранской оружейной корпорации. В заводской упаковке, поражая воображение строгой элегантной законченностью совершенных форм, тускло поблескивал полированными титановыми боками наручный бластер.

Наручный, — это значит, что одевать его предполагалось на руку, на внешнюю сторону предплечья. Крепился этот бластер посредством обхватывающего запястье широкого ремня и ещё пары ремешков поближе к локтю. Длины в машинке как раз от запястья до локтя, что позволяло носить её под рукавом свободной куртки или плаща. Для рукава пиджака это устройство было бы уже слишком габаритным. Стрелял бластер разогнанными до гиперзвуковой скорости сгустками раскалённой плазмы, стиснутой до доли миллиметра в поперечнике капсулой квазистабильного силового поля. Попав во что-то, более материальное, чем воздух, эта капсула почти сразу же, — успев пролететь ещё пару сантиметров, — распадалась.

Эффект от внезапного расширения освободившейся плазмы получался, как от взрыва небольшого количества тротила. Хватало, чтобы разорвать человека практически пополам. Или оторвать ему конечность. В Атранской империи ношение подобного оружия в городах было запрещено, но здесь-то ни разу не империя. Да, кстати, само слово "бластер" в данном случае — просто придумка Павла, в реальности название данного вида оружия звучало совсем по-другому.

Чип с инструкцией содержал в себе две базы данных (выученных Павлом за двадцать минут): собственно инструкцию по эксплуатации данной конкретной модели бластера и обучающую базу первого уровня под названием "Лёгкое стрелковое вооружение". Последняя, помимо всего прочего, должна была дать реципиенту базовые навыки стрельбы из различного рода лёгкого стрелкового оружия, в том числе плазменного (лёгкая ручная плазменная пушка, вот так звучало официальное название бластера). Именно навыки, на уровне мгновенных условных рефлексов, даже пресловутая "мышечная память" прививалась, чтобы уметь правильно целиться и стрелять из этой штуки. Управлялась она биотоками в руке, нужно было только особым образом напрячь мышцы в предплечье.

Разумеется, присутствовал и предохранитель, им можно было управлять через нейросеть, так же как переключать режим стрельбы. Через нейросеть же можно было и "нажимать на спуск", хотя так обычно никто не делал, — слишком медленно. Ещё нейросеть можно использовать для прицеливания, тогда перед глазами появлялся виртуальный прицел, а контуры предполагаемой цели подсвечивались, хотя обычно этим не пользовались и стреляли навскидку. Батарея внутри стояла достаточно ёмкая, чтобы не беречь заряд, а темп стрельбы, в том числе очередями, был очень высок, так что выстрелить первым из такого оружия было, как правило, более важным, чем выстрелить более точно.

Павлу, тем не менее, режим прицеливания через нейросеть чрезвычайно понравился. Просто компьютерная игрушка какая-то! Сходства с игрушкой прибавлял тот факт, что отдачи при стрельбе никакой не ощущалось, — она компенсировалась встроенным гравигенератором. Сам юноша стрелять внутри корабля не пробовал, разумеется, но, судя по привитой "памяти тела", так оно и было.

— Вижу, госпожа решила сделать тебе подарок, — Павел обернулся. В дверях кают-компании стоял ухмыляющийся Герджи. Этот здоровяк вообще предпочитал общаться с людьми, сохраняя ухмылку на лице.

— Да, — кивнул парень, регулируя длину ремешков по руке. — Наверное, боится потерять своего единственного пилота.

— Если хочешь знать моё мнение, тебе это не нужно, — добродушно сообщил наёмник. — Даже вредно.

— Боишься, что получив такую игрушку, я тут же захочу её использовать на деле?

— Ну, что-то вроде того, — кивнул Герджи. — В той ситуации, в которой ты раньше бы просто держал язык за зубами и не нарывался на неприятности, сейчас ты можешь почувствовать, как будто готов дать отпор. Но это иллюзия. Какой там тебе уровень базы влепили, первый?

— Первый, — подтвердил юноша.

— То есть, фактически, ты знаешь только, с какого конца держаться за эту штуковину. Это я в переносном смысле, держаться за неё не надо, сам понимаешь.

— Понимаю.

— Вот только парни, которые встретятся тебе по ту сторону ствола, знают про это дело намного больше. А ещё они имеют гораздо больший практический опыт. Но даже не это самое главное. А знаешь, что?

— Что?

— Они готовы убивать. Понимаешь, психологически. А ты не готов. И не будешь готов, пока пару раз сам не побываешь в переделке со смертельным исходом. Поэтому они откроют огонь гораздо раньше тебя. И ты умрёшь, не успев сделать ни единого выстрела.

Проверить справедливость этих слов Павлу пришлось уже через час с небольшим. Он упросил бывшего майора сходить с ним вместе в бар неподалёку. К слову, тот самый, где уже тусовалась остальная часть команды боевиков. Во-первых, до него было всех ближе, во-вторых, особой разницы всё равно нет, в-третьих, вместе веселее. И безопасней. Бар предполагал наличие выпивки, лёгких наркотиков и женщин соответствующего поведения. Последние в свободное время подрабатывали ещё и стриптизёршами. Или наоборот?

Посетителям запрещалось приносить с собой бухло и наркоту (приходить со своими женщинами не возбранялось, хотя этого никто и не практиковал). Ещё нельзя было устраивать драки и перестрелки. Ну, по крайней мере, нужно было постараться не портить при этом мебель. Азартные игры также присутствовали, но только в самопальном варианте, то есть исключительно усилиями и средствами самих посетителей.

— Не угостишь девушку выпивкой? — Павел поднял глаза и вздрогнул.

Перед его столиком стояла, низко наклонившись и выставив юноше на обозрение глубины своего декольте, инопланетянка. Одна из тех, что он совсем недавно разглядывал в каталоге рабынь. Ну, по крайней мере, принадлежащая к той же самой расе. И, судя по татуировке на лбу, тоже рабыня. Выглядела она точь-в-точь, как на фотографиях. Вот только изображения не передавали фактуру её кожи, покрытую прозрачным невесомым пушком. От картинок в каталоге не исходило пронзительного мускусного запаха. И ни на фото, ни даже в видеороликах не было заметно этого трогательного трепетания её торчащих над головой тонких, почти просвечивающих ушных раковин. И блеска полуприкрытых тяжёлыми веками глаз с большой радужкой и вертикальным зрачком.

— С удовольствием, — улыбнулся парень и добавил, обращаясь к стоящему за стойкой бармену. — Два балира, пожалуйста.

Балир был одним из самых дорогих из подававшихся здесь напитков, три кредита за стакан. Правила неписанного этикетаразъяснил ему Герджи ещё перед выходом. Либо ты заказываешь одну порцию чего подешевле, девушка быстренько её выпивает и поднимается с тобой в одну из комнат на втором этаже. Либо ты заказываешь две порции дорогого напитка, она выпивает вместе с тобой и отправляется на поиски другого клиента. Можно, конечно, отшить проститутку и вообще ничего не заказывать, но это считается крайне невежливым. За такое могут отходить ногами по рёбрам другие посетители, и чёрта с два вышибалы заступятся. Другое дело, если к тебе подошла уже вторая, а то и третья девица за час. На такое наглое вымогательство уже можно с полным правом возмутиться.

Сказать по правде, выпивку Павел заказывал не без внутреннего содрогания. Он не был уверен, что правильно распознал ситуацию и правильно поступил в ней. А ну как это просто девушка желает познакомиться? И тут же одёрнул себя с внутренней усмешкой. Какая такая "просто девушка" в портовом кабаке? Да ещё чья-то рабыня? Ну и, даже в таком случае, пара стаканов дорогого напитка — не худший способ завязать знакомство. Впрочем, беспокоился юноша совершенно напрасно. Ситуацию парень распознал абсолютно правильно. Надо сказать, девушка его выбору ничуть не огорчилась. Уселась напротив и принялась с видимым удовольствием сосать напиток через соломинку, прядая своими выдающимися ушами.

— Я прошу простить моё любопытство, но до сих пор ещё не видел иил`ани вживую, — начал Павел.

Инопланетянка согласно смежила веки, приглашая продолжать. Пока девушка пьёт свою порцию, она обязана развлекать несостоявшегося клиента разговором, — это было ещё одно неписанное правило.

— Тебе, наверное, должно быть не очень приятно в таком шумном месте?

— Я привыкла, — просто ответила представительница древнейшей профессии, щурясь на мелькающие огни стробоскопа.

За её спиной на сцену выбежала стайка легко одетых девиц, — начиналось очередное выступление.

— Я был рабом у агарян. Недолго, правда. Не успел заработать украшение, — Павел показал на свой лоб. Девушка посмотрела на него чуть заинтересованней. — А как ты стала рабыней?

— Меня продал мой род, — спокойно поведала она. — Было мало еды, всех не прокормить. Мы выбрали на совете троих самых красивых и отвели в город с каменными домами. Там нас купили торговцы с неба. На эти деньги наши охотники купили оружие, убивающее издалека, чтобы отнять много еды у врагов.

— Скучаешь по своему дому?

— Там было плохо. Я никогда не ела досыта. И ещё я не люблю… не знаю слова… дождь-который-низвергается-с-листьев-деревьев-по-утрам. Старейшины говорили, что его нужно любить, потому что с ним приходит очищение души. Но я не любила.

— Значит, тебе здесь нравиться?

— Здесь тепло. Сухо. Вкусная еда. И вот такие штуки мне нравятся, — девушка приподняла стакан. — От них внутри горячо. Только ваши мужчины плохие. У них слишком большие пенисы, они делают мне больно. Мне сделали операцию, чтобы внутри было больше и легче входило. Но всё равно больно. У наших мужчин не так. И ещё вы плохо пахнете.

Иил`ани допила свой балир и ушла, покачивая бёдрами. Павел задумчиво проводил её взглядом, а когда повернулся обратно, обнаружил за своим столиком ещё одного человека. Худой коротышка с всклоченными сальными волосами допивал балир из его, Павла, стакана. Стакан он держал левой рукой, а правая лежала на столешнице. Из-под рукава в направлении юноши отливало синевой дуло наручного бластера. Не такого, как у юноши, — подешевле. И явно уже не раз бывавшего в деле.

— Чего хотел? — нейтральным голосом поинтересовался парень, как бы невзначай положив свои руки запястьями на столик. Краем глаза он заметил, что Герджи поднялся из-за своего столика и направился в их сторону. Вышибалы, до этого дежурившие у входа в бар, тоже начали потихоньку подтягиваться.

— Есть инф, — незнакомец оскалил редкие жёлтые зубы. — Интересует?

— Нет, — всё тем же нейтральным тоном ответил Павел.

— Брезгуешь? — угрожающе прошипел собеседник. Юноша тревожно напрягся.

Инф — сокращение от "информационный наркотик". Загружаясь через нейросеть, особым образом сформированная мнемограмма, вроде тех, что составляют обучающие базы, только очень большая, погружала пациента в кратковременную, но очень приятную иллюзию. В отличие от обычных наркотиков, инф не вызывал физиологического привыкания, но всё равно чрезвычайно разрушительно действовал на мозг, поэтому был запрещён на всей территории Содружества.

Но дело даже не в том, что Павлу предлагали купить запретный плод. В конце концов, это Хальголаа. Другое вызывало беспокойство. Даже те немногие обрывки сведений, что были известны юноше по данной тематике, давали ему основания полагать: наркодилеры так себя не ведут. Получив прямой отказ, этот мужик должен был по-тихому удалиться, а не нарываться на скандал.

— Папаша, отвали, — в разговор вступил Герджи.

Дальнейшее произошло так быстро, что многие, даже пристально наблюдая за происходящим, не смогли уловить всю последовательность событий. Павел внезапно встряхнул рукой, сбрасывая обшлаг рукава с дула своего бластера, и его оружие полыхнуло пламенем. Незнакомец в мгновении ока лишился головы и жизни. Головы в буквальном смысле, — осколки черепа с его содержимым разбросало по всему помещению. Компания в другом конце зала повскакивала с мест, выхватывая оружие, люди Герджи тоже поднялись на ноги, со всех сторон послышались ругательства и проклятья обрызганных посетителей.

— Всем стоять! — рявкнул Герджи. — Никто не стреляет! Павел, что б тебя! Что за шутки?!

— Он хотел выстрелить первым! — крикнул юноша.

— Он лжёт! — возмутился один из компании в дальнем углу. — Малыш Ган спокойно сидел за столиком, все это видели.

— Он держал меня на прицеле и хотел выстрелить первым! — настаивал Павел.

В отличие от всех присутствующих, он точно знал, что его оппонент собирался выстрелить первым, причём без предупреждения. Грудь до сих пор ныла от разорвавшего её в неслучившемся будущем заряда.

— Вашего друга никто не приглашал за столик! — прорычал Герджи.

— Это не повод убивать его!

— Ты чёта вякнул, я не расслышал? — в беседу включился Стур.

Шкафоподобный боевик навис над возмущающимся субъектом. Тот затравлено оглянулся, заново оценивая ситуацию. Подчинённые Герджи полукольцом окружили группу поддержки свежеиспечённого покойника и прижали её к стенке.

— Я знаю места, где убивают за меньшее, — зловеще ухмыльнулся их командир. — Твой приятель сам нарвался.

— Так, спокойно, ребята. Не нужно стрельбы в моём баре, — это уже бармен. По его бокам стояли вышибалы с оружием на изготовку. — Риг, перед тем, как тебя и твоих парней начнут убивать, я хотел бы получить деньги за выпивку.

Защитник покойного Малыша Гана злобно прошипел что-то неразборчивое и уселся вместе со своими друзьями обратно за столик. Стур с подчинёнными тоже отошёл в свою сторону. При этом он выразительно взглянул на юношу и пробормотал чуть слышно что-то вроде: "Вечно от тебя одни неприятности". Герджи обхватил Павла рукой за плечи и чуть ли не силком повлёк парня на выход.

— Павел, во имя неба! — спросил он юношу уже снаружи. — Это действительно было необходимо?

— Он собирался выстрелить, — упрямо повторил парень.

— Это я уже слышал. С чего ты взял?

— Я… Я не могу это сказать. Просто поверь мне.

— Просто поверить, говоришь? — Герджи покачал головой и тяжело вздохнул. — Ладно, дело твоё. Позволь только дать один совет. Ведь не всегда я буду рядом. В следующий раз, перед тем, как начать стрельбу, ты крикни что-нибудь. Что-то в духе: "Проваливай, подонок!" Или: "Да я те щас мозги вышибу!" Если тот, кому ты кричишь, не полный отморозок, он свалит после таких слов. Если же он в самом деле собирался пустить тебя в расход, по крайней мере, никто потом не будет говорить, что ты пристрелил его ни за что, ни про что без предупреждения.

— А если, пока я кричу, он уже выстрелит?

— Это проблема, — признал здоровяк. — Тебе придётся кричать очень-очень быстро. Ладно, пошли на корабль. По барам тебе сегодня точно лучше не ходить больше.

Груз, о котором говорила Милу, представлял собой партию экстрактов биологического происхождения. На независимых планетах зачастую встречались животные и растения, которые либо не успели ещё начать разводить в Содружестве, либо было невыгодно это делать, проще добывать на месте (допустим, если они занимали строго определённую экологическую нишу в специфическом биоценозе). У некоторых из этих животных и растений отдельные их органы или ткани содержали биологически активные вещества, которые можно было использовать, например, в медицине.

Эти органы тогда извлекали тем или иным путём, размельчали их, экстрагировали нужное вещество (или смесь веществ, одно или два из которых представляли интерес), потом получившийся экстракт отправляли на продажу. Товар достаточно дорогой и редкий, к тому же требовал срочной доставки (иначе мог испортиться), поэтому на его транспортировке можно было сравнительно неплохо заработать. Честно говоря, это был почти единственный легальный товар, позволяющий с таким трюмом и такими двигателями, как на "Милу" хотя бы отбить затраты на топливо и износ механизмов.

Наутро после стрельбы в баре Милу вызвала его в свою каюту. Разговор, разумеется, шёл о вчерашнем инциденте.

— Я дала тебе это оружие не для того, чтобы ты немедленно начал палить из него направо и налево, — строго выговаривала ему начальница. — И, кстати, не думай, что я тебе его подарила. Это личное оружие пилота моего корабля, а не твоё персональное. Прибудем на Марну, оставишь в сейфе. До следующего полёта.

Потом Милу долго допрашивала его о подробностях происшествия. В то, что Павел неким образом заранее узнал про грозящую ему смерть, женщина поверила сразу. Она уже давно если не знала, то, по крайней мере, догадывалась о наличии у юноши способности к предвидению. Гораздо больше её взволновали те странности в поведении фальшивого наркодилера, на которые обратил внимание ещё сам Павел. Милу потребовала у юноши запись всего, что зарегистрировала его нейросеть, за всё то время, которое парень провёл в баре. Она надеялась вычленить из этой информации, о чём переговаривался Малыш Ган со своими друзьями перед тем, как подсесть к юноше за столик.

В эту запись, разумеется, попал и разговор с иил`ани, который начальницу чрезвычайно развеселил. От неё не укрылся тот факт, что в течение этой беседы Павел, скажем так, несколько неровно дышал, — эти параметры нейросеть тоже фиксировала.

— Нравятся кошечки? — долго, до слёз хохотала женщина. — А ещё собираешься стать молодым отцом? Хорошо, пускай не отцом, — отчимом? Ладно, не бойся, не узнает ничего твоя Маша.

К сожалению, в тайну переговоров Малыша и его приятелей проникнуть не удалось. Звуки их речи терялись на фоне царившего в кабаке шума, а движений губ во время разговора Павел не видел. В итоге Милу просто велела юноше быть настороже, — кто-то явно хочет его смерти. А она не хочет терять пилота.

Звёздные ворота действуют по такому же принципу, что и прыжковый двигатель, за одним исключением. Для совершения прыжка требовалось придать кораблю определённую скорость, а врата могли перенести хоть стоящий на месте корабль, главное, чтобы он вошёл в створ. Что объединяло почти все врата, так это очереди. Корабли можно было пропускать только по одному или, на крайний случай, очень тесной группой, а желающих совершить переход всегда хватает. Приходилось ждать. Или попытаться "оседлать" одного из прилетевших перед тобой. Но "Милу" никто в группу принимать не желал.

Поэтому на всех вратах (а их для прибытия на Марну пришлось преодолеть полдюжины) они стоически тащились в череде других кораблей, молясь о том, чтобы впереди не возникло какого-нибудь происшествия, из-за которого пропуск кораблей приостановили бы. К счастью, ничего такого не возникало. Ни поломок, ни аварий, ни внезапных налётов пиратов. Последние, впрочем, почти никогда не показывались возле врат, — эти сооружения очень хорошо охранялись.

Вот на соединяющих между собой врата и планеты разгонных трассах, бывало, пошаливали. Разгонные трассы — это цепочки так называемых разгонников, устройств, помогающих разогнать корабль для внутрисистемного прыжка со строго определёнными параметрами, — как раз до следующего разгонника. При этом можно было экономить топливо и ресурс двигателей, так что выходило намного дешевле, чем прыгать, разгоняясь самому при помощи собственных движков.

Пираты пользовались тем, что разгонников много, и охраны на все не хватает. Вполне можно было подловить безоружный транспортник и заставить сбросить часть груза, пока не примчится сторожевик. А сторожевик прибывал всегда, Империя строго следила за порядком на своих торговых коммуникациях. Впрочем, Павлу за всё время этого путешествия пираты повстречались только один раз, и он от них банально удрал. С такими ходовыми характеристиками, как на "Милу" это не составило никакого труда.

— Таким образом, госпожа утверждает, что единственным грузом, доставленным в Империю её кораблём, является партия экстрактов биологического происхождения, занесённая в грузовую ведомость и таможенную декларацию?

— Точно так, господин офицер, — церемонно кивнула Милу.

Значение здесь имел не столько её ответ, сколько тот факт, что он фиксировался под протокол. Ведь если б у неё не спросили про возможное наличие неучтённого груза, а Милу, соответственно, не заявила бы о его отсутствии, то, даже в случае последующего обнаружения такого груза, максимум, что можно было инкриминировать владелице корабля — неправильное заполнение сопроводительных документов и декларации. А это максимум небольшой штраф. Разумеется, за ввоз запрещённых товаров её бы наказали отдельно, но это нужно было бы ещё доказать, что не так просто и отнюдь не быстро. А тут всё элементарно. О неучтённом грузе спрашивали? Спрашивали. В ответ солгала? Солгала. Пожалуйте в тюрьму, госпожа судовладелец, за введение в заблуждение официального лица при исполнении. Разумеется, всё это были не более чем теоретические умозаключения. Они ведь в самом деле не погрузили на Хальголаа в трюм ничего, кроме экстрактов.

— И корабль не делал остановок по пути следования от звёздных врат "Хальголаа" до станции "Урена", не стыковался с другими кораблями и не сбрасывал часть груза, либо иные предметы? — продолжал докапываться служивый.

— Именно, господин офицер. Не делал, не стыковался, не сбрасывал.

— И корабль госпожи не отклонялся от маршрута, согласованного с Транспортной службой?

— Не отклонялся, господин офицер.

— Я хотел бы услышать подтверждение этого заявления от пилота корабля.

— Пожалуйста, господин офицер. Вот пилот.

— Господин… Павел, правильно? — офицер Таможенной службы повернулся к юноше.

— Да, господин офицер.

— Ты являешься пилотом этого корабля?

— Да, господин офицер.

— Ты единственный пилот на нём?

— Да, господин офицер.

— Ты находился в рубке во время перехода от "Хальголаа" до "Урены"?

— Да, господин офицер. Всё время.

— Ты подтверждаешь то, что сейчас заявил твой наниматель?

— Да, господин офицер, полностью подтверждаю.

— Госпожа, я вынужден просить предоставить мне доступ к записям бортового журнала.

— Основания? — офицер замялся. Милу продолжила: — Оснований у господина офицера нет. Я отказываю в предоставлении доступа к записям.

— Я буду вынужден оставить запись об этом отказе, — сухо бросил таможенник, выходя из кают-компании.

— Вот, примерно так, Павел, нужно с ними обращаться, — улыбнулась Милу. — Когда-нибудь тебе придётся делать это самому, я не собираюсь летать с тобой в каждый рейс.

— Я думал, он спросит, за каким хреном мы попёрлись во Фронтир на собственном движке, и что при этом везли? — заметил сидящий тут же Герджи.

— У него нет полномочий спрашивать у нас о таких вещах. Вот если бы здесь были представители Транспортной службы, они могли бы поинтересоваться, что мы позабыли в запретной зоне. А что мы туда вывезли, это вообще наше личное дело.

К вывозу за пределы Империи были запрещены некоторые передовые технологии и оборудование, либо товары военного назначения, их использующие, а также стратегическое сырьё, ну и разумные существа, при условии, что эти существа вывозятся против их воли. Последний пункт имел в виду существование под боком рабовладельческой Агарской Империи. Однако даже в этом случае действовал принцип: "Не пойман — не вор". Если б перед самым прыжком во Фронтир или непосредственно после него их поймал имперский патруль, просканировал содержимое их трюма и обнаружил запрещённый груз, тогда бы их могли привлечь к ответственности. А так, пусть и при наличии подозрений, у них не имели права даже потребовать показать бортовой журнал, — сведения, содержащиеся в нём, согласно действующему законодательству, представляли собой коммерческую тайну, и не могли быть открыты иначе, чем по решению суда.

Контейнер со злополучными экстрактами, не вскрывая пломб, отвезли на торговый склад, а заявку на его продажу разместили на местной бирже. Спустя полчаса он был куплен, — как призналась Милу, почти в полтора раза дороже, чем его приобретали на Хальголаа. К сожалению, такой товар встречался достаточно редко. Можно сказать, им повезло. И ещё помогли её старые связи, иначе бы эту партию продали кому-нибудь другому. По результатам рейса Милу перечислила на счёт Павла тридцать тысяч, в дополнение к авансу, предупредив, правда, сразу, что больше столько много не будет, — просто рейс вышел ну очень удачным.

Юношу это сображение ничуть не расстроило. Не сходя с места, он сделал через нейросеть необходимый перевод и тем полностью закрыл остаток долга перед Службой Миграции, мысленно помахав ручкой карьере рекрутированного пилота в Богом забытой системе. Разумеется, оставался ещё непогашенный долг за обучение, и первый платёж по нему парень тоже провёл, — как раз время настало. Но торопиться с этим кредитом он не желал. За его неоплату не предусматривалось никаких санкций, кроме начисления пени, так что можно было пока не беспокоиться.

Павел мысленно подвёл первые итоги. Почти четыре месяца назад он пришёл в себя на той военной базе, голый и ничего не понимающий. За это время он обзавёлся достаточно высокооплачиваемой и престижной профессией пилота, решил вопрос с жильём и средствами на существование. Устроился на интересную, хоть и несколько рискованную работу по профессии и практически исполнил свою заветную детскую мечту. Пусть и не на своём корабле, но он летал в космосе среди звёзд. У него есть красивая, всем на зависть, девушка, которая, если и не любит его, то, по крайней мере, испытывает симпатию. И она наверняка сейчас наверняка с нетерпением ожидает его возвращения. Весточку Маше о своём прибытии парень отправил сразу после стыковки.

Сейчас юноша уже ничуть не жалел о том, что попался тогда на удочку работорговцев, ведь здесь в Галактическом Содружестве он устроился гораздо лучше, чем в бытность свою на Земле.

Словом, жизнь удалась.

Глава 8

— Господин Павел! Господин Павел! — запыхавшись, позвал его маленький человечек.

— Что? — недружелюбно ответил парень, останавливаясь и разворачиваясь.

Пальцы на его правой, вооружённой бластером руке недвусмысленно сжались в кулак, демонстрируя готовность выстрелить. Ствол грозного оружия, правда, пока ещё смотрел в землю.

— Господин Павел, я уверяю тебя, произошло досаднейшее недоразумение! Разумеется, я имел в виду тысячу двести кредитов за тонну!

— Какой мне смысл покупать это дерьмо за тыщу двести, если на Флоке я смогу его продать всего за тысячу триста? Я не отобью даже затрат на топливо, не говоря уж обо всём остальном!

— О, господин Павел, зачем же так говорить! Я знаю на Флоке человека, который готов скупить у тебя это замечательное мясо буйвола по две тысячи за тонну!

— Да? А почему я его не знаю?

— Ну же, господин Павел, это мой хороший знакомый! У него своя мясная лавка! Он готов покупать мясо очень дорого!

— Что же тогда торговцы ещё не выстроились к нему в очередь?

— О, этот господин ведёт дела только с проверенными людьми, которые поставляют ему свежайшее высококачественное мясо! С такими, как я, например! Но могу тебя ему рекомендовать!

— Если куплю у тебя эти двести тонн протухшей буйволятины?

— Зачем так говорить, господин Павел? — маленький человечек всплеснул руками. — Это лучшее мясо, которое только можно достать на этой планете!

— Только оно воняет. И ты воняешь, — Павел нацелил бластер на собеседника. — И твоё предложение тоже воняет! Даю тебе пять секунд, чтобы убраться с глаз моих долой! Время пошло!

Секунду поколебавшись, человечек повернулся и опрометью бросился вдаль по улице. Парень утёр левой рукой струящийся градом по лбу пот и медленным шагом направился к заманчивой вывеске находящегося неподалёку бара. Та обещала дрянную выпивку, потных женщин и тень. Юношу сейчас интересовало только последнее. Два далёких голубых гиганта нещадно поливали с небес своими лучами измождённую от сухости почву. Если б не мощная атмосфера, их ультрафиолет вообще бы был смертелен для человека. Но из-за этой же атмосферы, по плотности вдвое превышающей привычную, дышать было решительно невозможно. И постоянно болела голова, несмотря на анальгетики. Да ещё эта сила тяжести, на треть превышающая стандартную. И убийственная жара. А до вечера ещё целых десять часов.

Худощавый мальчонка с торчащими рёбрами проскользнул между столиками, тщательно стараясь не задеть никого из сидящих. Узенькие глазки, сплюснутый нос и по четыре пальца на каждой руке. Но без характерной желтоватой кожи, как у туземцев. Полукровка. Наполовину человек, наполовину представитель населяющей эту планету разумной расы. Остановившись перед столиком Павла, низко поклонился и защебетал с немыслимым птичьим акцентом:

— Господин, господин, тебе записка!

Парень лениво бросил перед собой монетку. Она покатилась по столешнице и упала бы на пол, если б посыльный не подхватил её в последний момент. Вместо металлического кружочка мальчонка оставил на столе пластиковый прямоугольник и опрометью бросился вон из бара. Вернувшийся из подсобки бармен проревел ему вслед:

— Ещё раз здесь увижу, ноги выдерну! Грязное животное, что б ты под грузовик на улице угодил! Что б тебя дикие тархи сожрали!

Павел всё так же лениво поднял со столика записку. Двигаться не хотелось. Мышцы ныли от непривычной нагрузки. Хрипящий кондиционер разгонял по комнате раскалённый воздух, не принося облегчения. "Когда же я, наконец, смогу улететь с этой проклятой планеты", — думал про себя юноша. До вечера оставалось ещё восемь часов.

На карточке двадцать цифр. Номер учётной записи инфосети. Парень почувствовал, как его брови непроизвольно ползут вверх. В этой дыре кто-то умеет пользоваться инфосетью? На планету Спира Павел прибыл ещё вчера. Привёз большой холодильник. Точнее говоря, оборудование для морозильной камеры в двести кубов объёмом. Ради разнообразия, — абсолютно легально. Просто подвернулся срочный заказ с большой премией за доставку. Познакомившись со здешней жарой, парень был готов признать, — доставка нового холодильника действительно крайне срочное дело. Если б ещё новый владелец доставленного оборудования не попытался продать ему партию почти протухшего в сломанной морозилке мяса…

Три недели назад Павел вернулся на Марну с Хальголаа. Дома ему удалось тогда пробыть всего два дня. Потом начальница снова вызвала своего пилота в полёт. На этот раз никаких сложностей с ловлей загадочных контейнеров. И переговоров под стволами корабельных пушек. Простое купи-продай. Милу называла это "свободным плаванием". Купи на одной планете подешевле, продай на другой подороже. Чем больше разница цены за куб товара, тем больше норма прибыли. А самая большая разница в цене обычно возникает там, где ставят мешающие свободной торговле барьеры.

В отличие от Хальголаа, на многих других независимых планетах действовали правительства, гораздо строже следящие за тем, что покупают и продают их подданные, вводя разнообразные запреты и таможенные пошлины. Однако отсутствие должного количества патрульных кораблей и тотальная коррупция местных таможенников сводили их усилия на нет. Настоящий рай для контрабандиста. Прибыли, правда, были не столь велики, по причине наличия громадного количества конкурентов. Зато им с Милу, в отличие от коллег, не приходилось тратиться на отступные пиратам, — те элементарно не могли поймать быстроходное и хорошо замаскированное судёнышко.

Первые две недели Милу путешествовала вместе с Павлом. Сначала переговоры вела в основном она, юноша лишь наблюдал и запоминал. Потом начальница стала поручать парню вести беседу с продавцами и покупателями самостоятельно. Поначалу Павел жутко стеснялся торговаться. Он никогда не делал этого на Земле, даже там, где это теоретически было возможно, — на рынках там, базарах всяких. Юноша просто не мог себе представить, как это так: он выслушивает предложение контрагента, а потом заявляет в ответ, нет, мол, такая цена меня не устраивает, давайте лучше вот эту.

Милу каждый раз требовала записи с его нейросети, и потом они вместе просматривали получившиеся ролики, и женщина мягко объясняла своему пилоту, какие есть признаки того, что обсуждаемая цена не окончательная, и каким образом в каждом конкретном случае можно было попытаться её изменить. Эти знания Павел пытался применить во время следующих переговоров. Иногда даже успешно. Из Милу получился великолепный учитель, куда там преподавателям из Академии. За две недели Павел узнал больше о межзвёздной торговле, чем за всё время, проведённое на семинарах. Такое ощущение, что женщина занималась контрабандой всю свою жизнь, хотя Павлу удалось достоверно выяснить, что "Милу" — это первый корабль, который находится в собственности у его нанимательницы, и в экипаже других судов она тоже ни разу не числилась.

Однажды после очередного неудачного разговора с продавцом Павел спросил Милу в сердцах, зачем он ей вообще нужен, такой ничего не умеющий? Женщина тонко улыбнулась в ответ и заверила юношу, что у него всё получится, а она всё равно не может постоянно находиться при своём корабле, — у неё много других дел. И ушла к себе в каюту. Павел остался размышлять над её словами. Он ведь ей явно зачем-то нужен. Именно он, Павел, а не кто-то другой. В какие-то свои особые способности именно как пилота, юноша не верил. Торговец из него тоже никакой. Единственная возможная разгадка могла заключаться в его особом даре. Милу явно собирается как-то использовать в будущем эту способность.

И это соображение Павла очень беспокоило. Ведь за одним исключением, до сих пор его предвидение срабатывало только в ситуациях, когда жизни и здоровью юноши угрожала серьёзная опасность. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, каким образом Милу может попытаться воспроизвести эти условия, когда решит использовать его дар. Она просто пошлёт парня в какое-нибудь смертельно опасное место, чтобы он достал или сделал там что-то ей нужное.

Через две недели вольного плавания "Милу" вернулась на Марну. Её хозяйка отправилась в свой особнячок, а Павел получил отпуск на три дня. Маша, как ни странно, все эти три дня ни разу не скандалила и не просила больше юношу бросить его работу. И это радовало, потому что, честно говоря, её истерики уже начинали утомлять. Возможно, тут помогли те пять тысяч, что парень перечислил на их совместный счёт. Почти всё, что удалось заработать за две недели.

Кучу денег съела профилактика, — заменили разгонные стержни в маршевых двигателях и произвели осмотр с юстировкой прыжкового привода. Да ещё Милу забрала себе две трети оставшейся суммы. Впрочем, начальница пообещала, что отныне будет претендовать только на треть от чистой прибыли, поскольку Павел теперь начнёт зарабатывать самостоятельно.

Через три дня юноша отправился в новый полёт, теперь уже в одиночку. Милу поставила только одно условие: раз в день-два при помощи установки туннельной связи подсоединятся к межзвёздной информационной сети Содружества и отсылать ей отчёт о своей деятельности. Ну, и забирать те сообщения, которые она оставит для него. В остальном Павел свободен лететь, куда ему вздумается и торговать, чем захочет. Только, чтобы с прибылью. Такой корабль, как "Милу", должен приносить деньги, а не простаивать в доке без дела.

По указанному на карточке номеру нашлась учётка незнакомого Павлу мужчины. Рес Шалт. Это имя, если верить тому, что написано в личной информации. В Атранской империи следили за тем, чтобы в учётной записи указывали корректные данные, но здесь, во Фронтире, к этому относились гораздо проще. Ещё из учётки удалось узнать адрес его офиса здесь неподалёку. Подумав, парень произвёл звуковой вызов.

— Приветствую. Это Павел, торговец.

— Приветствую, Павел. Рад, что ты отозвался. Мы можем встретиться?

— Когда и где?

— У меня в офисе. Желательно прямо сейчас.

— Я буду, — коротко сказал Павел, отключаясь.

Оставив на столе деньги за выпивку, юноша вышел из бара под ослепительный голубовато-белый свет двойной звезды.

Под громким словом "офис" подразумевалась лачуга, которая в другом мире сошла бы разве что под сарай. Но там была тень, туда почти не проникала вездесущая пыль и, что самое важное, внутри работал нормальный кондиционер.

— Господин Павел, я полагаю? Рес Шалт, приятно познакомиться. Проходи.

Павел огляделся вокруг. Стол с терминалом, два стула и несколько полок на стене, заваленных всякой всячиной, — вот и всё убранство. Ах нет, в углу за занавеской ещё и умывальник.

— Вода есть? — спросил юноша, указывая туда. Хозяин офиса кивнул. — Извини, можно умыться? Всё лицо в пыли.

— Да, конечно.

Пока Павел освежался, Рес прошёл к столу и уселся на стуле. Не спрашивая разрешения, юноша уселся на второй. Его позвали, значит, он нужен. К чёрту деликатность.

— Есть груз, — без предисловий начал собеседник. — Нужно доставить на Брок.

Семь с половиной стандартных переходов. Можно добраться за один прыжок.

— Что за груз?

Перед ответом мужчина замялся. Павел встревожился. Какие-то проблемы с законностью груза? Это поднимет цену.

— Сушёные молотые железы буйволов. В брикетах, — наконец раздался ответ.

— В чём подвох? — прямо спросил парень. Когда Рес не ответил сразу, юноша сделал вид, что поднимается со стула.

— Подожди! — остановил его собеседник. — Могут быть проблемы с "Объединённой мясной компанией". Обычно такими вещами торгуют только через них.

"Объединённая мясная компания" была конторой местного, планетарного уровня. Одна из трёх относительно больших корпораций, разрабатывающих ресурсы Спиры. Специализировалась на продуктах биологического происхождения. Проблем с этой компанией Павел не боялся, поскольку не намеревался слишком часто наведываться на эту планету в будущем, но доплату за риск стоило запросить.

— Две тысячи, — выставил цену парень. Рес нахмурился.

— Это слишком дорого!

— Доставка на моём корабле стоит дорого, — невозмутимо кивнул пилот.

— Хорошо, — подумав, кивнул мужчина. — Доставить нужно сегодня.

— Четыре тысячи.

— Только что это стоило две!

— Срочный заказ, — объяснил Павел.

Сегодня вечером у юноши была назначена встреча с продавцом. До неё оставалось чуть больше семи часов. Если погрузить груз Реса прямо сейчас и без задержек сгрузить его на Броке, можно успеть обернуться.

— Никто не берёт за доставку четыре тысячи!

— Ищи другой корабль, — кивнул Павел. Других кораблей в окрестности Спиры сейчас не было.

— Сбавь цену до трёх, — попросил Рес.

— Четыре.

— Проклятье, я столько не потяну! Хотя бы три с половиной?

Парень ничего не ответил.

— Дьявол с тобой! Давай за четыре.

— Когда можешь начать погрузку?

— Хоть сейчас.

— Начинай, — кивнул Павел, поднимаясь.

Впервые юноше удалось провести переговоры, настояв на своей цене. Либо он научился, наконец, торговаться… Либо просто продешевил.

Жизнь на Спире начиналась с заходом солнц. Казалось, сама земля облегчённо вздыхает, спеша отдать в стремительно темнеющее небо накопленное за день тепло. Ногам жарко, а вот голову уже морозит вечерний ветерок. То заведение, где Павлу назначили встречу, тоже открывалось с наступлением темноты.

— Смотрите-ка, кто тут у нас сидит! — раздался над головой парня чей-то вопль. — Да это никак тот подонок, что снёс башку Малышу Гану!

— А, это ты, Риг? — Хотя Павел внутренне похолодел, внешне он старался этого не показать. Он даже приветливо улыбнулся, перед тем как продолжить: — Садись.

— Чего это мне сидеть с тобой тут, а? — Спросил Риг издевательским тоном. Но, тем не менее, сел.

— Так мне удобнее целиться, — объяснил парень, недвусмысленно постучав по столешнице пальцами лежащей на её краю правой руки. — Ты сейчас сидишь точь-в-точь, как Малыш.

Риг мгновенно перестал улыбаться и нервно взглянул на своих компаньонов, обступивших столик. Встать со стула он даже не попытался.

Риг — это тот тип, который громче всех возмущался после перестрелки в баре на Хальголаа. Павел его бы ни за что не узнал, если б его нейросеть не обладала функцией автоматического запоминания и распознавания лиц собеседников (а если памяти не жалко, — то и всех встречных вообще). Вместе с ним сейчас было ещё четверо людей. А в тот раз, помнится, целая толпа, человек пятнадцать. Все четверо с оружием. У самого Рига — наручный бластер. Как бы не тот самый, что украшал когда-то руку Малыша Гана. Сложно сказать, тогда Павел смог только краешек рассмотреть. Но похож.

— Ты не успеешь выстрелить, — сказал оппонент, облизав кончиком языка губы. — Даже если грохнешь меня, мои парни прикончат тебя.

— Но тебе-то это уже не поможет, верно?

Несмотря на показную браваду, юноша едва сдерживал дрожь. Сердце бешено колотилось, в ушах грохотало, в животе разливалась неприятная тяжесть. Однако показывать этого было нельзя. Риг снова нервно оглянулся. Он что, ждёт ещё какой-то подмоги? Помимо четырёх ребят с пушками в кобуре?

Справившись с первыми симптомами паники, Павел начал прикидывать свои шансы в схватке. Как это ни удивительно, они были не нулевые. Рига он завалит вообще без проблем, при условии, что начнёт стрелять первым. Из четырёх оставшихся только трое смогут стрелять немедленно, четвёртый стал неудачно и номер три перекрывает ему линию огня. Можно попробовать укрепить это преимущество, если прикрыться телом одного из противников. Вдобавок, всем четверым понадобиться время, чтобы достать оружие из кобуры. Очень удачно единственный член их команды, имеющий наручный бластер, услужливо сел прямо у Павла на мушке.

Видимо, Риг догадался, о чём рассуждает его несостоявшаяся жертва. Или что-то почувствовал. Или понял по глазам.

— Что тебе нужно? — отрывисто спросил он.

— Мне? — удивился юноша. — Это тебе, вроде бы, было что-то нужно.

— Неохота о тебя руки марать, — пренебрежительно бросил Риг, пытаясь встать из-за стола.

— Сидеть! — прикрикнул на него Павел. Оппонент непроизвольно шлёпнулся обратно на стул.

— Твои люди уходят первыми, — уже тише объяснил парень.

Хотя Риг со своими помощниками уже пять минут, как благополучно удалился в неизвестном направлении, Павел всё никак не мог успокоится. Воздуха не хватало, сердце продолжало колотиться. Он не был суперменом-ганфайтером. Просто надеялся, что, когда дело дойдёт до реальной перестрелки, ему поможет его дар предвидения. Однако смертельно испугавшемуся подсознанию объяснить это было очень трудно.

"Однако, я хорош", — думал юноша про себя не без самодовольства. — "Уже дважды за сегодня провёл трудные переговоры, и оба раза — удачно".

— Позволишь? — спросил его незнакомый голос.

Павел поднял глаза. Рядом со столиком стоял коренастый пожилой мужчина. Знакомое лицо. Видел его на фото. Это был тот человек, который назначил здесь встречу. Рунео. "Чёрт!" — выругался про себя Павел. — "Ведь не заметил, как он подошёл! А если б это был кто-то из людей Рига?"

— Садись, господин Рунео, — приглашающе указал Павел правой рукой на свободный стул и демонстративно опустил её, направив бластер в пол. Невежливо наставлять пушку на делового партнёра.

— Я вижу, у тебя были тут небольшие разногласия кое с кем, — заметил тот, устраиваясь напротив.

— Да.

— Я знаю этого человека. У него свой корабль. И при встрече с этим кораблём торговцы иногда пропадают.

— Кажется, на своём корабле он храбрее, чем на земле.

— Все мы храбрее, когда можем поразить врага ракетой издалека.

— У меня тоже есть ракеты, — пожал плечами Павел. — Позволишь угостить выпивкой?

— Буду благодарен.

Пока подошедшая официантка ставила на столик два высоких запотевших стакана с ксиртом, — самое то после такой жары, — Павел настраивался на нужный лад. Предстоял третий за сегодняшний день "трудный разговор", — как бы не более тяжёлый, чем предыдущие два, вместе взятые. Зато и прибыль, в случае удачной сделки, сулила немалая.

Рунео возглавлял компанию "Спира-агро", которая контролировала на этой планете весь бизнес по выращиванию, обработке и продаже чалла. Чалл — это местная трава, культивировалась только на Спире и ещё в паре мест. Для её нормального роста нужно было солнце со спектром, как у здешних голубых гигантов, и жаркий сухой климат. По действию — лёгкий наркотик, вроде земной марихуаны. Употребляли его так же, то есть курили. Иногда, правда, ещё заваривали отвар.

Как всегда бывает, наиболее дешёв товар в месте, где его производят. А поскольку чалл зачастую норовили запретить или обложить громадными пошлинами на других планетах, то продав его в обход таможни, можно было бы неплохо заработать. Именно ради покупки партии чалла Павел прилетел на Спиру. То оборудование для морозильной камеры было лишь сопутствующим грузом.

Проблема заключалась в том, что Рунео не вёл дела, с кем попало. За одно только то, чтобы этот разговор состоялся, Павел заплатил три тысячи кредитов.

— Мои друзья в городе сообщили, что один молодой, но крайне многообещающий торговец ищет со мной встречи. Сейчас я вижу, что мне не солгали.

Павел удивлённо поднял брови. Многообещающий торговец? Свои способности к торговле он бы оценил каким угодно словом, но только не "многообещающие". Юноша заподозрил бы Рунео в грубой лести, но зачем такому человеку льстить Павлу?

— Спасибо на добром слове, господин Рунео, — вежливо ответил парень. — Я действительно искал встречи с тобой.

— И зачем же?

— Чалл. Разве может быть что-то другое? Когда говорят "чалл", подразумевают господина Рунео. Когда говорят о господине Рунео, имеют в виду чалл.

— Остроумная шутка, — коротко хохотнул собеседник. — Сам придумал?

— Не совсем, — улыбнулся юноша.

— Я создал чалл, — самодовольно сказал Рунео. — Когда я появился здесь тридцать лет тому назад, тут ничего не было. Пыльное захолустье. "Объединённая мясная", "Минералы Спиры", "Центральная рудная", все они появились позже. О чалле тогда слышала лишь горстка людей за пределами планеты. И здесь его тоже курили только туземцы. Я провёл рекламную компанию, наладил производство. Сейчас у меня больше двадцати миллионов в "Центральном Атранском банке". Я в любой момент могу вернуться в Содружество и до конца жизни наслаждаться жизнью на самых роскошных курортах. Потом я, скорее всего, так и сделаю. Я уже не молод. Но пока у меня остались силы, я останусь здесь. И возможно, успею заработать ещё миллионов десять.

Рунео прервал свои разглагольствования и достал портсигар. От раскуренной сигареты распространился остро пахнущий пряный дымок. Глава "Спира-агро" сам пользовался своим товаром.

— Хочешь? — предложил Рунео. Юноша отрицательно мотнул головой, вежливо улыбнувшись. — Перейдём к делу. Я могу доставить на станцию сотню тонн в течение трёх дней. Если сойдёмся в цене.

— Извини, перебью, господин Рунео. Сто тонн — это сколько по объёму?

— Кубов пятьсот пятьдесят, — ответил тот, секунду подумав.

— Столько не влезет, — покачал Павел головой. — У меня трюм всего четыре с половиной сотни.

— Не люблю иметь дело с мелкими партиями, — нахмурился собеседник.

— Но я могу сесть прямо возле твоей фабрики и загрузит чалл к себе на борт, — вкрадчиво предложил парень. — Не нужно ничего везти на орбитальную станцию.

— Хорошо, — хмуро бросил Рунео. — Садись там завтра утром, загрузим, сколько влезет.

— Отлично! — заключил Павел. — Осталось обсудить цену.

— Цена одна для всех. Две четыреста.

class="book">Две четыреста за тонну. На Флоке (а больше он пока нигде не обзавёлся нужными для таких дел знакомствами) удастся продать за три. Если повезёт. Если не повезёт, то придётся отдавать за две девятьсот. В трюм влезет тонн восемьдесят. При норме прибыли пятьсот-шестьсот кредитов за тонну в итоге выходит 40–48 тысяч. На топливо и износ механизмов стоит откинуть тысяч пятнадцать на дорогу туда и обратно, — лететь от Флока сюда было далеко, пришлось сделать целых пять прыжков, и все сложные, расход топлива большой. А то и двадцать тысяч, если опять встретятся пираты и придётся маневрировать, спасаясь от них. А пираты встретятся практически наверняка. Значит, берём прибыль в 20–28 тысяч. И ещё тысяч десять придётся потратить на взятки, если поймают. Поймать могут вполне, — на Флоке хорошая таможенная служба. То есть, вполне может получиться, что Павел "поднимет" только 10–18 тысяч на этой сделке. И треть из этого придётся отдать Милу. Он рассчитывал на большее.

— Я рассчитываю получить скидку, — осторожно начал юноша. — Ведь со мной тебе не придётся возиться с доставкой груза на орбиту.

— Действительно, — важно кивнул Рунео. — Хорошо, могу скинуть пятьдесят.

Пятьдесят за тонну. Плюс четыре тысячи. Хорошо, но мало.

— И я могу помочь с погрузкой. У меня в трюме хороший силовой манипулятор. Твоим работникам нужно будет только вынести товар со склада и положить его на землю рядом с кораблём. Погрузка пройдёт очень быстро, тебе не придётся надолго отвлекать сотрудников от работы.

— Ладно, ещё пятьдесят, — пожевав губами, согласился продавец. — Но больше не проси. Две триста, это окончательная цена!

— Договорились, — улыбнулся Павел. — Ещё ксирта, за удачную сделку?

Интересно, ему в самом деле так везёт, или он всё-таки продешевил? Неважно. Минимум восемнадцать тысяч чистой прибыли. Двенадцать, когда отдаст Милу её долю. За один рейс. Ради такого стоило смотаться на Спиру и потерпеть здешнюю жару один денёк. К тому же, он ещё на грузе Реса заработал. Да и за доставку холодильника с всё того же Флока кое-что получил, хотя там не удалось покрыть даже затраты по поставке. Но всё не пустым было сюда лететь.

Свой корабль Павел оставил на орбитальной станции, не желая лишний раз тратить топливо на преодоление гравитационного барьера и атмосферы планеты. Теперь обнаружилась небольшая проблема, — если жизнь на Спире вечером ещё только начиналась, то любая работа уже заканчивалась. С большим трудом удалось найти планетарный катер с более-менее трезвым пилотом, да и то пришлось отдать за срочную доставку три сотни. Оставаться в этой дыре дольше, чем необходимо, Павел не собирался. Лучше переночевать на корабле.

На следующее утро он посадил "Милу" возле фабрики по производству сигарет с чалом. Кругом, сколько было видно при посадке, тянулись бесконечные плантации с полями, засаженными этой травой. Поместье Рунео располагалось неподалёку. Хозяин лично встретил пилота, несмотря на раннее утро. Он же приказал управляющему фабрикой открыть склад и вынести оттуда восемьдесят тонн продукции.

— Прогуляемся пока? — предложил Рунео юноше. — Я всегда обхожу свою фабрику с утра, чтобы убедиться, что всё нормально. Кстати, у меня для тебя подарок.

С этими словами хозяин вытащил из флаера, на котором прилетел сюда, шляпу. И не просто шляпу, а настоящий стетсон, как у американских ковбоев на Земле. Сам он, кстати, щеголял в таком же.

— Держи! — торжественно заявил Рунео, водрузив шляпу на голову гостю.

— Какая интересная, — заметил Павел, снимая стетсон и рассматривая его. — Откуда такая?

— Один тип в городе их делает. По мне, так самое лучшее на здешнем солнцепёке.

— А что за тип?

— Понятия не имею. Прилетел к нам на Спиру лет пять назад, с тех пор живёт.

С этими словами они вдвоём направлялись к зданию фабрики.

Несмотря на то, что солнца взошли лишь полчаса назад, в обширном помещении кипела работу. В воздухе было не продохнуть от висящей там мелкой чалловой пыли. Павел закашлялся. Рунео только добродушно ухмыльнулся, глядя на это. Юноша отчаянно пожалел, что не догадался захватить с собой скафандр. Или хотя бы респиратор. Скафандр в любом случае не помешал бы, — с ним Павлу не пришлось бы глотать все эти гадкие препараты, подавляющие аллергические реакции организма на пыльцу местных растений и прочие штуки. Однако деловые переговоры в скафандре не ведут. Не принято.

Работали на фабрике, по большей части, туземцы. Причём, все без разбора: мужчины, женщины, старики, дети. Очень многие надрывно кашляли. Один не удержался и харкнул на пол. Парень отчётливо разглядел в его слюне сгустки чего-то чёрного. К провинившемуся мгновенно подскочил мастер и ударил по спине резиновой дубинкой, покрыв грязной руганью. Наказанный безропотно перенёс издевательство, вжав голову в плечи. Мастера, к слову, были сплошь людьми. Впрочем, среди простых рабочих людей тоже хватало. В отличие от туземцев, здешнюю атмосферу они переносили довольно сносно. По крайней мере, не кашлял ни один. Да и сам Павел постепенно привык. Даже какая-то лёгкая эйфория появилась, по-видимому, от висящего в воздухе наркотика.

Обойдя все участки и обсудив с мастерами происшествия, случившиеся за прошлый рабочий день, Рунео пригласил Павла в своё поместье на завтрак с семьёй. Отгрузка, по его словам, должна была затянуться ещё часа на полтора. Юноша, разумеется, согласился. Выйдя наружу, он убедился, что раньше, чем за полтора часа, здесь действительно не управятся. Парень почему-то думал, что товар будут возить от склада до корабля на погрузчиках или хотя бы на тележках. На деле целая вереница туземцев, словно муравьи, таскала из широко распахнутых ворот картонные коробки с сигаретами и складывала их на землю возле опущенного грузового пандуса. Вдоль их маршрута расхаживали какие-то люди с резиновыми дубинками наготове.

— Эти туземцы — ну чисто звери, — разглагольствовал Рунео, пока флаер на предельно малой высоте нёсся над полями. — Никак не хотят работать нормально. А они должны быть нам благодарны. Если б не моя фабрика, они тут скитались в степи, искали съедобные корешки и охотились на грызунов. У меня они за день работы получают еды больше, чем раньше могли добыть за три дня. А то и за неделю. Я, к тому же, ещё и их детишек грамоте учу, у меня при фабрике вечерняя школа. Всех, кто туда ходит, отпускают с работы пораньше.

Поместьем оказался большой привольно раскинувшийся двухэтажный дом. Центральная часть — из тёсанных каменных блоков, скреплённых раствором, и два деревянных крыла. Дерево наверняка привозное, — насколько Павел помнил, на Спире не росло деревьев с пригодной в строительном деле древесиной.

Кроме Рунео с гостем, за обширным столом собрались его жена и пятеро детей. Старшему на вид около шестнадцати, двум младшим — лет пять, не больше. Все вели себя чинно, хозяин сам накладывал на тарелки еду с больших блюд. Завтрак получился очень плотным. Ели молча. Покончив с десертом, Рунео встал из-за стола и подозвал Павла к себе поближе.

— У меня будет для тебя ещё одно поручение, — поведал он юноше. — Знакомься, это Стиг, это Нара.

Представленные личности были детьми хозяина. Мальчику Стигу лет двенадцать, Нара помладше, — ей лет десять. Брат и сестра стояли, взявшись за руки, и глазели на парня любопытными глазёнками. Стиг оказался уменьшенной копией отца, даже на голове носил такой же стетсон, Нара лицом пошла скорее в мать, только волосы были такие же тёмные, как у Рунео.

— Им пора уже учиться, — продолжил хозяин, — и нужна нейросеть. Я хочу, чтобы её поставили в Содружестве. Здешним врачам я не доверяю, даже тем, что на Флоке. К тому же учёба в цивилизованных мирах стоит дешевле, а качеством выше. Да и детям полезно будет побывать где-то, кроме Фронтира.

— Но я не лечу в Содружество, — осторожно заметил Павел, догадавшись, к чему идёт разговор.

— Достаточно будет, чтобы ты отвёз их на Флок и там посадил на подходящий корабль, — кивнул Рунео. — За проезд они заплатят сами, Стиг у меня уже совсем большой, верно?

— Да, папа, — серьёзно кивнул мальчик.

— Моя кровь! — довольно заявил отец. — Он и о сестре позаботиться.

— А Наре разве уже есть двенадцать? — спросил Павел. Именно с этого возраста в Содружестве было разрешено устанавливать нейросеть.

— Через полтора года исполнится, — ответил Рунео. — Поживут пока у родственников.

— Две тысячи, — поставил условие юноша.

— Деловой подход, да? — нахмурился собеседник. — Ты уже достаточно на мне заработал. Пойдёт в счёт скидки.

В этот момент Павел понял, что невероятно сглупил. Ведь ему доверили родных детей! Фактически, это было предложение к постоянному сотрудничеству, основанному на доверии. А он вместо это попытался наварить лишние пару тысяч, наглядно показав себе цену, как партнёру.

— Хорошо, — кивнул парень, мысленно кляня себя за оплошность. — Им надо, наверное, собрать вещи?

— Уже всё собрано, — отмахнулся Рунео. — Я сам отвезу вас на корабль.

Спустя полчаса, втянув через грузовой люк всю груду сложенных у корабля коробок и устроив наблюдавших за этим процессом со стороны детей в одной из кают, Павел поднял "Милу" с поверхности и направил маленькое судно в открытый космос.

Глава 9

Флок являлся самой густонаселённой планетой в этой части Фронтира. И самой промышленно развитой на несколько десятков стандартных переходов в округе. Продукцию его многочисленных заводов и фабрик покупали не только на независимых мирах, но и в лежащих поблизости системах Империи. Здесь даже строили самостоятельно космические корабли на орбитальных верфях, пусть и используя, по большей части, комплектующие, завезённые из Содружества. Особо примечательно, что добился этих результатов Флок всего за двадцать с небольшим лет, начав с одного единственного города под куполом.

Под куполом, потому что атмосфера на планете отнюдь не способствовала пребыванию на поверхности человека без скафандра. Тем удивительнее казался тот факт, что сейчас люди жили на Флоке уже в полутора десятках городов, не считая посёлков при шахтах и карьерах. Все восемьсот семнадцать тысяч человек.

— Дядя Павел, а можно я посмотрю на Флок из космоса? — спросила Нара.

— Можно, — разрешил пилот. — Но мы ещё не долетели. Я позову тебя, когда будем близко.

Из двух детей только девочка называла его "дядя Павел". Стиг же величал исключительно "господином Павлом" или "господином пилотом". Слова девочки у юноши вызывали какие-то странные чувства. Дядей его раньше ещё никто не называл. Однако, это всё лирика. Сейчас нужно вернуться в рубку. Предстоял последний, самый важный межзвёздный переход. А потом игра в салочки с таможней.

Как ни странно, никаких пиратов на сей раз Павлу не встретилось. И уже не встретится, — в системе Флока их нещадно гоняли таможенники. Ибо конкуренты. Правда, сразу после взлёта со Спиры юношу подкараулил корабль Рига. Почему Павел решил, что именно его? Так Риг сам сказал об этом, вызвав парня на связь. Он ещё много чего говорил, и даже запустил в сторону "Милу" ракету. Почему-то с предельной дистанции. Что стало с этой ракетой, Павел так и не узнал, — ушёл в прыжок раньше, чем долетела.

Выход из перехода, минута на изменение курса, прыжок. Включение маскировки, изменение курса, прыжок. Ещё изменение, ещё прыжок. Дрейф.

После входа в систему прошло не больше пяти минут, а Павел уже на подлёте к планете и со сниженной скоростью. Скорость выхода из прыжка всегда была меньше, чем скорость входа, и пилот воспользовался этим явлением, чтобы погасить ту стремительность, с которой он ворвался в систему. Теперь требовалось ждать. Профессия контрабандиста не любит нетерпеливых.

"Милу" уже миновала внешнюю завесу патрульных кораблей, карауливших дальние подступы к системе, — те места, в которых обычно выходили из межзвёздного скачка корабли торговцев. Павел вышел в другом месте, потеряв немного больше топлива на разгон перед последним переходом.

Оставалась ещё одна завеса, возле самого Флока. И юноша рассчитывал проскользнуть мимо неё, пользуясь генератором маскировочного поля.

Не получилось.

— Неопознанный корабль, следующий курсом 221 в секторе 35-62-18. Говорит патрульный корабль Таможенной службы Демократической Республики Флок. Приказываю снять маскировку и приготовиться к принятию на борт досмотровой группы. Не пытайтесь совершить прыжок, действует блокиратор. Включение маршевых двигателей рассматриваю, как попытку к бегству, и открываю огонь без предупреждения. Давай, мужик, хватит прятаться, мы тебя поймали.

— Говорит гражданское грузовое судно "Милу", порт приписки "Урена", Марна, Атранская империя. Вас понял.

Павел с сожалением отключил маскировочное поле и зажёг ходовые огни. Отозвался он не сразу, — только после того, как патруль подорвал прямо перед носом "Милу" ракету. Как его обнаружили? Вычислили по параметрам последнего перехода? А потом что? Радарным лучом его не облучали, это точно. Да бесполезно это было бы. Как вообще можно засечь корабль, укрытый маскировкой? Непонятно. Возможно, не стоило показываться, — вдруг его лишь брали на испуг? Но рисковать почему-то не хотелось. Ракета жахнула уж очень убедительно.

Досмотровую группу численностью в три человека возглавлял светлоглазый высокий блондин в ладно сидящей офицерской форме. И этот человек юноше был знаком. Заочно. Постарался раздобыть данные на всех командиров патрулей во время своего прошлого визита на Флок. Эта информация стоила юноше две тысячи.

— Добро пожаловать на борт, господин офицер, — учтиво поприветствовал его пилот, когда они все прошли в пилотскую рубку.

— Благодарю, господин… Павел, я не ошибаюсь? Инспектор Таможенной службы Сарес.

— Очень приятно, что господин офицер знает моё имя, — чуть поклонился парень.

— Твоё судно не в первый раз посещает пространство Республики, господин Павел. Однако в прошлый раз ты прилетал сюда, как все нормальные люди. Что за игры в прятки? Потрудись объяснить, господин Павел!

— Осмелюсь обратить внимание господина офицера, это не моё судно, я только пилот. Отвечая на вопрос господина, я испытывал систему маскировки. Осмелюсь заметить, в этом районе космоса буквально кишат пираты и прочие негодяи, и такая система жизненно необходима простому торговцу.

— Однако ты двигался в пространстве с выключенными ходовыми огнями и радиорепитером. Это строжайше запрещено правилами судоходства. Я налагаю на тебя штраф в тысячу кредитов.

— Слушаюсь, господин офицер, — снова поклонился Павел.

Штраф — это цветочки. Не может же Сарес, в самом деле, просто отпустить его после подобных художеств, не наложив никаких взысканий? У него тоже свои отчётность и контроль имеются.

— А теперь потрудись показать сопроводительные документы на груз, господин Павел.

— Пожалуйста, господин офицер, — ответил Павел, посылая соответствующий файл на нейросеть таможеннику.

— Хм… Удобрения биологического происхождения?

— Осмелюсь заметить, навоз буйволов, господин офицер.

— Ну-ка, ну-ка, покажи мне этот навоз, — потребовал Сарес. Своим спутникам он бросил через плечо: — Вы, остаётесь здесь, никто не должен войти в рубку.

Вот это уже дело. Избавился от подчинённых, — значит, собирается договариваться о взятке. И верно, лишние уши здесь ни к чему. Пусть даже подчинённые и догадываются, куда это направился их командир. Догадки, как говориться, к делу не пришьёшь.

До самого трюма Павел с Саресом не добрались, — остановились в переходном шлюзе.

— Теперь говори, что там у тебя на самом деле?

— Что можно везти со Спиры? — пожал плечами парень. — Чалл, разумеется.

— Сколько?

— Восемьдесят тонн.

— А чего так мало?

— Больше не влезло. Трюм у меня маленький.

— И что же мы будем делать? — со значением спросил Сарес.

— Могу предложить три тысячи, — начал торг юноша. — Наличными. И господин офицер убеждается в достоверности сопроводительных документов.

— Ты шутишь? — с угрозой спросил таможенник.

— Четыре тысячи, — быстро поправился Павел.

Ошибки он не боялся. Парню было точно известно, что Сарес берёт деньги. Впрочем, как и подавляющее большинство его коллег. Честные люди в Таможенной службе Флока почему-то не задерживались.

— Партия у тебя маловата, — с сомнением проговорил Сарес, задумчиво побарабанив пальцами по металлической стене шлюза. — Но и мне расценки занижать нельзя. Допустим, теоретически, что мы говорим о сумме, в два раза больше первоначальной…

— Невозможно, господин офицер!

— Прошу прощения? — приподнял тот бровь.

— Шесть тысяч — это слишком большая сумма! — убеждённо заявил Павел. — Четыре с половиной — это уже реально.

— А если я не соглашусь?

— Тогда я заявляю о неправильном оформлении сопроводительных документов, — твёрдо сказал парень, глядя прямо в глаза собеседнику. — И плачу за это штраф. А по прилёту — полную пошлину. И потом расскажу всем своим знакомым торговцам, какой честный и неподкупный офицер господин Сарес.

"И ты не получишь моих денег", — мысленно закончил Павел.

— Возможно, возможно… — с сомнением покачал головой таможенник. — Но всё же сумма выглядит не слишком круглой.

— Пять тысяч — гораздо более красивое число, — мгновенно согласился юноша.

— Да, теперь я вижу, что ты в самом деле не везёшь ничего, кроме навоза, — удовлетворённо кивнул Сарес. — И ещё. Когда прибудешь на станцию, швартуйся к четырнадцатому доку. Там найдёшь моего брата. Инспектор Серес. И нечего ржать, так нас папа с мамой назвали! — Павел поспешно стёр с лица улыбку. — Сумма та же. Я с ним свяжусь.

— Благодарю, господин офицер, — низко поклонился пилот.

Дождавшись, когда Сарес с подчинёнными отчалит на катере от борта "Милу", Павел пригласил в рубку Нару с братом. Он обещал девочке кое-то, и обещание нужно выполнить. Тем более теперь пилот мог расслабиться, — прорыв второй завесы в режиме маскировки и последующий головоломный спуск с орбиты в одно из заранее условленных мест на поверхности ему больше не грозили. Заплатив офицеру, парень купил себе возможность спокойно пристыковаться к орбитальной станции, как это делают цивилизованные люди.

— Как красиво! — Восхищённо воскликнула малышка, уставившись на обзорный экран.

Наре повезло. Орбитальная станция сейчас как раз пролетала над освещённой солнцем стороной планеты, что давало возможность сполна насладиться захватывающим зрелищем. Внешним видом Флок напоминал Венеру из Солнечной системы. Точно так же весь диск планеты был затянут белыми облаками с оттенком желтизны. По мере приближения облака расслаивались, разделялись на протянувшиеся вдоль экватора полосы различных оттенков желтоватого. Между полосами при дальнейшем увеличении просматривались клубящиеся завихрения. В высотах атмосферы бушевали нешуточные ураганы.

К счастью, до поверхности долетали только их незначительные отголоски. Но и там ветер зачастую сбивал с ног. А иногда даже отрывал человека в скафандре от земли и поднимал в воздух. По приземлении неосторожного, как правило, ожидала смерть из-за разгерметизации. Превышающая по плотности в пятнадцать раз земную, атмосфера у поверхности Флока состояла на тридцать процентов из углекислого газа, остальное азот и разные примеси типа хлора, оксида серы и аммиака.

Нагрета эта адская смесь была примерно до ста пятидесяти градусов по Цельсию. Купола над городами представляли собой, фактически, большие холодильники. Излишнее тепло отводилось изнутри и сбрасывалось на исполинские радиаторы, обдуваемые вечными ветрами. Эти же ветра крутили лопасти целых полей ветряков, снабжая местных жителей энергией.

"Нужно быть сумасшедшим, чтобы жить здесь", — думал об обитателях Флока Павел, подводя "Милу" к шлюзу четырнадцатого дока. Ему, к слову, пришлось улестить диспетчера, — молоденькую девчушку с курносым конопатым личиком, — чтобы пристыковаться именно сюда. Изначально его хотели направить в седьмой док. О нет, никаких взяток. Парень просто пригласил её встретиться и посидеть в баре после окончания смены. То есть, через три часа. Стиг с Нарой заворожено наблюдали надвигающийся створ раскрытых исполинских ворот. Такого зрелища они ещё не видели.

По причине своей маломерности "Милу" пропускали через шлюз не в одиночку. В ворота вместе с ними залетели два корабля-шахтёра и малый транспортник. Требовалось внимательно следить за тем, чтобы они не задели их своими бортами и не ободрали обшивку судна. Наконец, все расположились в своих углах шлюза, и внешние ворота начали неторопливо закрываться. Внутренние ворота с большой надписью "14", нарисованной по центру, пока оставались запертыми. Они растворились только после того, как шлюз продули нагретым газом до нормального давления. Именно газом, а не воздухом, — использовался добытый из атмосферы внизу азот. Кислород берегли для дыхания людей, в грузовом шлюзе он ни к чему. К тому же, содержащийся в обычном воздухе водяной пар при охлаждении ниже точки росы выпадал на хранящей холод космоса обшивке совершенно ненужным инеем.

Начиная с момента, когда корабль подлетел к станции ближе, чем на пять километров, его маршевые двигатели были выключены и заглушены. В штатном режиме разрешалось пользоваться только гравитационным. Допускались лишь корректировки маневровыми. Впрочем, последние тоже заглушили, как только они пошли к створу шлюза. Нерассеянная с расстоянием реактивная струя из термоядерного двигателя, даже маленького, могла запросто проделать дырку в металлической стенке. Так, на гравике, Павел прошёл внутри дока от шлюза к назначенному для "Милу" месту стоянки. На автопилоте, не время баловаться с ручным управлением.

Силовые захваты зафиксировали корабль в нужном положении, к люку была подана прозрачная кишка трапа. Стыковка завершена.

Инспектор Серес оказался полной копией своего брата, разве что чуть-чуть помоложе. Пятьдесят сотенных купюр исчезли в его широкой ладони так же быстро и незаметно, как появились, и у таможни, будто бы по волшебству, исчезли любые вопросы касательно удобрений органического происхождения, совершенно необычным образом перевозимых почему-то в пропахших чаллом картонных коробках. Последние оперативно перегрузили в шестьдесят десятикубовых контейнеров, которые тут же отправились на склад. Cуммарная ёмкость последних превысила объём трюма "Милу", потому что их размеры, увы, оказались не совсем кратны размерам коробок, и внутри осталось пустое место.

Убедившись в сохранности груза, Павел сел со своими пассажирами в вагон монорельса и направился в жилую часть станции, к пассажирскому бюро. Требовалось купить детям билеты на корабль до Хальголаа, — иного пути легально попасть в Содружество из этой части Фронтира не существовало. Вопрос с билетами разрешился чрезвычайно просто. Оказывается, по маршруту Флок-Хальголаа ходил самый настоящий рейсовый пассажирский лайнер, под охраной двух стареньких корветов. Хватало, чтобы отпугнуть подавляющее большинство пиратов. И всё это удовольствие, — всего по шесть тысяч за место в двухместной каюте. Вот только пребывал этот лайнер по расписанию только через трое суток. Да ещё, бывало, задерживался в пути.

Почесав в затылке, Павел всё-таки позволил Стигу купить два билета, после чего устроил брата с сестрой в гостинице (мальчуган и тут настоял, чтобы заплатить за всё из своего кармана), сам снял номер по соседству и повёл детей в ресторанчик ужинать. В качестве десерта угостил их мороженным, после чего проводил обратно в номер, взяв обещание никуда не отлучаться без него. Приближалось время назначенного девушке-диспетчеру свидания. Нарушать своё слово Павел не любил и без крайней необходимости старался этого не делать.

— А я говорю, наш президент рано или поздно доиграется!

— Ага, прилетят страшные архи и всё тут порушат.

— И порушат! Сколько колоний они уже уничтожили? — тут Гала принялась загибать пальцы. — Силору сожгли? Сожгли. Брец сожгли? Сожгли. Натау сожгли? Сожгли. И это только за последние два года!

— Да отстань! Это всё маленькие поселения. А нас тут свой флот, да и имперцы помогут, если что. Не бросят же, у нас столько народу тут живёт! Павел, скажи!

Приглашённая Павлом девушка носила имя Кииза. При ближайшем рассмотрении, лицо у неё оказалось ещё более курносым и веснушчатым, чем на экране. Встретив юношу на выходе из диспетчерской, девушка страшно удивилась. Киизе было не привыкать получать подобные приглашения от пилотов, но впервые это зашло дальше простых слов. Идти в бар одной с незнакомым парнем она категорически отказалась, пришлось захватить с собой ещё и её чернявую остроглазую подружку Галу. Та тоже работала диспетчером. На Павла Гала уставилась так, как будто подозревала в намерении затащить обеих девушек в какой-нибудь безлюдный отсек и там изнасиловать. Или, по крайней мере, ограбить. Таким порядком и шли: две подруги, взявшись за руку, и юноша чуть сзади.

Впрочем, алкоголь быстро снял напряжённость, в результате чего разгорелся вышеприведённый спор. А поводом к нему послужила речь президента Республики Флок, показанная по установленному в баре визору. О чём говорилось в этом выступлении, Павел, честно говоря, не совсем понял. Глава государства угрожал каким-то "традиционалистам", которые, по его словам, хотят лишить Флок "его с трудом приобретённого суверенитета и завоеваний народовластия", а потом пообещал вдвое увеличить бюджетные ассигнования на "строительство достаточного количества военных и вспомогательных судов, дабы дать решительный отпор любым агрессорам". Какие именно агрессоры имелись в виду, не уточнялось.

— Да, Павел, скажи, — поддакнула Гала. — Будут твои друзья имперцы рвать задницу и защищать нас, если навалятся архи?

— Они не совсем мои друзья, — дипломатично уклонился от ответа парень. — Я гражданином Империи стал всего полгода назад. А что, бывали случаи, когда не защищали? Насколько я помню, за последние лет этак двадцать пять имперский флот всегда вмешивался…

— Вмешивался! — сверкая глазами, подтвердила Гала. — Вот только колониям от этого было не легче!

— Ну, по крайней мере, людей удавалось спасти, — осторожно заметила Кииза, пытаясь унять разбушевавшуюся подругу.

— А толку?! Ладно, всяким голодранцам с Бреца или Натау всё равно, где жить. Их на другую планету увезли, они и рады! А мы что, захватим с собой все наши заводы? Помяни моё слово, на новом месте останемся нищими!

— Не пойму, из-за чего переполох? — примиряюще сказал Павел, подняв руки. — Вы тут уже сколько живёте, и до сих пор архи даже не показывались в этой системе. Почему они должны сделать это сейчас?

— Потому что теперь у нас есть космические верфи и флот! — воскликнула Гала. — Наш президент зарвался! Дважды до сих пор колонии в демилитаризованной зоне пытались обзавестись своими орбитальными верфями, и оба раза это плохо заканчивалось! Не проходило и года, как появлялись Чужие и всё уничтожали! С нами будет так же!

— Но у нас верфи уже три года, как работают, — осторожно заметила Кииза. Обернувшись к юноше, она объяснила, понизив голос: — Гала у нас традиционалистка.

— Да! Я традиционалистка! И не скрываю этого!

— Тише, Галочка! — вполголоса попыталась урезонить подругу Кииза. — Ты же не хочешь неприятностей на работе?

— К дьяволу работу! — мотнула головой та. — Я не хочу, чтобы мою планету сожгли эти твари!

— Гала, ты слишком много выпила, — продолжала урезонивать её Кииза. — Павел, ты извини, мне нужно отвести её домой.

— Давайте, я вас провожу, — предложил парень.

— Нет, что ты, не надо!

— Надо! — Твёрдо заявил юноша. — Давай, бери её под руку, я возьму с другой стороны.

— Не нужно меня брать! — запротестовала Гала. — Я сама дойду!

Она встала со стула и тут же чуть не свалилась обратно. По всей видимости, Гала действительно переборщила с алкоголем, — ноги её уже не держали. Странно, а язык почти не заплетался, да и рассуждала вполне здраво, только что больно громко. Пришлось передвигаться именно таким порядком, как предложил Павел. С переменным успехом доставили Галу к дверям маленькой комнаты, в которой жили они вдвоём с Киизой. Под конец девушку совсем развезло, она бессвязно выкрикивала проклятья и угрозы в адрес "этого проклятого жулика президента", а потом порывалась спеть какую-то песню, слова которой никак не могла толком вспомнить. Удивительно, вроде пили все втроём наравне, но Павел чувствовал только лёгкий шум и лёгкость в голове, да и Кииза отнюдь не выглядела навеселе.

— Извини, Павел, что так получилось, — сконфужено попросила она, когда им, наконец, удалось уложить Галу на её кровать. Прямо поверх одеяла, не раздевая, только сняв ботинки.

— Ничего страшного, — заверил её юноша с улыбкой. — Буду здесь в следующий раз, — ещё встретимся.

Кииза хотела пройти мимо него в другую часть комнаты, но не тут-то было. Повинуясь какому-то внезапному порыву, Павел остановил девушку, обняв за талию, и притянул к себе. Она попыталась вырваться, но силы были явно неравны. Парня самого удивил собственный поступок, но отступать теперь казалось просто глупым.

— Пусти, — тихо попросила девушка, со страхом глядя ему в глаза.

Очень тихо, и очень жалобно. Вместо ответа он впился ей в губы жёстким поцелуем. Почему-то он был уверен, что Кииза не станет слишком сильно вырываться и звать на помощь, и это странным образом заводило. Одна небольшая часть его тела настойчиво требовала продолжения, упираясь девушке в живот. Трепыхнувшись ещё разок, Кииза затихла в его руках маленькой испуганной мышкой, вся сжавшись. Павла охватило упоительное, совершенно неизвестное доселе ощущение вседозволенности и полной власти над другим человеком, и расставаться с этим чувством не хотелось.

"Ты что творишь, окаянный?" — строго спросил он сам себя. — "Насильником хочешь стать? И вообще, тебя Маша дома ждёт!" Павел немного ослабил хватку и, отняв одну руку, погладил Киизу по голове.

— Не бойся, я тебя не обижу, — прошептал он её на ухо, продолжая поглаживать коротко остриженные волосы цвета соломы.

Девушка чуть расслабилась. Мышцы на её спине оставались напряжёнными, но она больше не сжималась в комочек, и чуть подняла своё лицо. Павел немедленно воспользовался этим, чтобы сорвать с её губ ещё один поцелуй. Кииза покорно запрокинула голову и даже раздвинула губы, повинуясь его напору. Она явно уже была готова, пусть и не с радостью, принять любое решение Павла касательно своей судьбы на этот вечер.

Чувствовать и понимать это было неописуемо восхитительно. Давно ли юноше приходилось покорно следовать воле девушки, насколько далеко можно продвинуться сегодня в их отношениях? Года не прошло. С последней своей спутницей, не считая Маши, Павел расстался за несколько месяцев до того, как попал сюда, — по её инициативе.

— Когда я прилечу сюда в следующий раз, — прошептал он, — мы опять сходим в бар. Вдвоём, без подружек.

Это был не вопрос и не просьба. Юноша просто информировал Киизу о своих планах. Девушка робко кивнула в ответ на его слова.

— Нет, лучше не в бар, а в ресторан, — продолжал Павел свои рассуждения. Девушка кивнула чуть смелее, и впервые с тех пор, как он схватил её, чуть улыбнулась.

— И не просто в ресторан. Мы спустимся вниз и пойдём вдвоём в самый шикарный и дорогой ресторан в городе, — поправился он.

Кииза интенсивно закивала, улыбаясь уже уверенней.

— А потом снимем номер люкс в роскошном отеле и проведём там ночь, — уверенно закончил парень.

Девушка быстро замотала головой из стороны в сторону, в глазах её снова появился страх.

— У меня жених есть, — сообщила она чуть слышным шёпотом.

— Шутка, — с широкой улыбкой успокоил её юноша. — Только ресторан. У меня тоже невеста.

Кииза облегчённо расслабилась. "Тебе что, нравится играть с этой девочкой?" — спросил он себя. И неожиданно себе же ответил: "Да, нравится. Это очень приятно". Павел снова прильнул к её губам, и в этот раз девушка ответила на его поцелуй. Даже разжала зубы, впуская в себя его язык.

— До свидания, — сказал ей юноша, выпуская Киизу из объятий.

— До свидания, — согласно кивнула она.

Павел повернулся и направился к выходу. Уже в дверях он обернулся и напомнил:

— В следующий раз будет ресторан. Не забудь.

И вышел.

По пути назад до гостиницы Павел чуть не влип в историю. Трое каких-то юнцов, явно под наркотой, преградили ему путь и начали докапываться. Судя по тому, что удалось разобрать юноше из их сбивчивых речей, этим парням не нравились уроженцы других планет, пилоты и вообще все, кто шляется в "их секторе" без разрешения. Интересно, как они определили, что Павел с другой планеты? С пилотом-то всё ясно, — кто ещё будет разгуливать по станции в лётном комбинезоне?

И, как назло, нет на руке привычного уже бластера. На планете Флок было запрещено ношение стрелкового оружия в общественных местах, это правило распространялось и на станцию. Ничего фатального от этой встречи Павел не ожидал, надеясь на свой дар, который до сих пор его ни разу не подводил, однако заранее скорбел о своей побитой физиономии и порванной одежде. В возможность обойтись словами с данным контингентом юноша не верил.

К счастью, всё окончилось без рукоприкладства. Дальше по коридору послышались шаги полицейского патруля, и гопников, как ветром сдуло. Просто удивительное уважение к охранникам правопорядка, особенно учитывая состояние троицы. Добравшись до своего номера, Павел пообещал себе не встревать больше в неприятности ближайшие три дня. Мало того, что на нём два ребёнка висит, так ещё груз чалла продать нужно. Не лежать же ему вечно на складе?

Завтрак юноша позорным образом проспал. Зайдя в номер к детям, он обнаружил, что Стиг с сестрой уже успел дойти до вчерашнего ресторанчика и там поесть. Самостоятельный паренёк, однако. Кроме того, как выяснилось, отлично умеет пользоваться инфосетью через стационарный терминал. Поэтому, когда Стиг попросил разрешения погулять с сестрой по станции, Павел поставил лишь два условия: ходить только там, где есть полицейские патрули, и, если что, немедленно звонить ему на нейросеть с ближайшего терминала.

Самому же пилоту предстояла встреча с перекупщиком.

Тонна чалла на оптовом рынке стоила около девяти тысяч кредитов. Хотя, с учётом закупочной цены в две четыреста и официальной пошлины, должна была бы стоить все двенадцать, даже не считая транспортных расходов. Вот такая весёлая арифметика. Если бы Павлу удалось провезти товар на планету, то у него были все шансы продать его за три тысячи. Остальные шесть тысяч с каждой тонны уходили перекупщикам.

Всю продажу чалла на Флоке "держали" три организованные преступные группировки. Раньше они люто враждовали друг с другом, а также с другими бандами, но теперь, устранив всех лишних конкурентов, "большая чалловая тройка" заключила своего рода джентльменское соглашение. Основные условия: закупочную цену не завышать, продажную — не занижать, всех новых участников рынка — давить, пока маленькие. В остальном продолжалась подковёрная грызня за рынки сбыта и влияние.

Павел во время своего прошлого визита на Флок "вышел" на представителей одной из этих группировок. Вчера он послал им условленное сообщение. Точнее, одно из условленных сообщений, означавшее: "Я на станции с грузом". С утра юноша получил ответ.

— Да кто ты вообще такой, чтоб называть свою цену? — Коган с треском раздавил сигарету с чаллом о металлическую пепельницу на краю столика. — Первый раз с грузом сходил, и туда же, цену назначать будет! Слушай сюда, мальчик, получишь столько, сколько я скажу! А я говорю: "Две восемьсот". И ни одним траханным кредитом больше.

Коган, представитель перекупщика, оказался высоким тучным мужчиной с большим животом, утопающей в складках жира шеей и вечной одышкой. А ещё он постоянно курил чалл. Как у него ещё мозги от этого набекрень не встали, — загадка.

— Когда мы разговаривали в прошлый раз, цена была три тысячи, — спокойно ответил Павел.

— Когда мы разговаривали в прошлый раз, — издевательски передразнил его собеседник, — мы договорились, что ты доставишь груз на планету.

Стоявшие за спиной у толстяка двое верзил-телохранителей тихонько загоготали.

— Я могу доставить груз на планету, — всё так же невозмутимо продолжал юноша. — Это займёт некоторое время, но я могу это сделать. Однако я не понимаю, в чём проблема? Контрактом была предусмотрена возможность доставки груза на станцию. Цена при этом снижалась на сто кредитов за тонну. На сто, а не на двести.

Он бы и сейчас с удовольствием доставил груз на планету самостоятельно, даже не выгружая его из трюма корабля. К сожалению, необходимость заботиться о детях не позволяла сделать это. Поручение Рунео дороговато ему обходилось.

— Контракт? Какой ещё контракт? — Коган оглянулся на своих телохранителей. — Ребята, вы видели какой-то контракт? Нет? И я не видел никакой контракт. Эй, малыш, не пудри мне мозги! Мы тут не в грёбаном банке или корпорации, чтобы подписывать контракты. Кто тебе сказал такую чушь, что цена снижается на сто кредитов?

— Ты это сказал. Протокол предъявить?

— Протокол будешь в суде показывать! А у нас тут не суд! Нечего тыкать мне своим протоколом!

— Зачем же сразу в суд? — Павел чуть наклонился вперёд и продолжил, понизив голос: — Я могу продемонстрировать этот протокол господину Мамену. И запись этого разговора заодно.

— Ты? Господину Мамену? — прищурился Коган. — Не смеши меня! Ты что, думаешь, господин Мамен будет слушать тебя? Как ты ему вообще позвонишь? Обратишься в справочную и спросишь их, дайте мне, пожалуйста, номер господина Мамена?

Последние слова Коган произнёс нарочито тоненьким, будто детским голосочком. Верзилы за его спиной заржали в голос. Вместо ответа Павел вытащил из внутреннего кармана небольшой кусочек писчего пластика и быстро написал на нём двадцать цифр.

— Узнаёшь? — Спросил он Когана, двигая в его сторону по столику записку.

— Откуда у тебя этот номер? — хрипло спросил толстяк. Кровь отлила от его толстых щёк.

— Так мне звонить господину Мамену? — уточнил Павел.

— Не надо, — быстро ответил собеседник. — Я беру твоё дерьмо за две девятьсот.

— Две девятьсот пятьдесят, — как бы между делом поправил Павел.

— Не наглей, мальчик, — угрожающе просипел Коган.

— Разве я наглею? — невозмутимо отозвался юноша. — Обнаглел бы я, если б запросил три тысячи.

— Хорошо, две девятьсот пятьдесят. И учти, если с товаром будет какая-то заморочка, я тебя найду. Даже в Империи своей не спрячешься.

"Как же сильна в людях жадность", — думал парень, выходя из бара. Он точно знал, что с каждой тонны товара Коган кладёт в свой личный карман пятьсот кредитов. Нет же, пожадничал, захотел положить шестьсот. И ведь партия-то мизерная, обычно торговцы по нескольку сотен тонн возят. Или Коган не одного только Павла так "доит"?

Погрузку своего груза на грузовой планетарный катер Павел контролировал лично, сверяя номер и электронную печать на каждом из шестидесяти контейнеров.

А ещё через два дня с небольшим опозданием прибыл пассажирский лайнер из Хальголаа. Посадив Стига с Нарой на борт, парень облегчённо перевёл дух. Больше его на этой планете ничего не держало.

Глава 10

"Павел, срочно ответь. С Жанной что-то случилось, она не отвечает на сообщения, у себя дома показывалась в последний раз неделю назад", — это сообщение от Сергея Павел получил, едва только "Милу" вошла в зону действия планетарной инфосети. И вслед за ним ещё четыре, с всё более нарастающим градусом беспокойства. Первое сообщение было отправлено неделю назад. Либо в панике, либо просто по причине нехватки денег Сергей не догадался задействовать платную услугу доставки писем через межзвёздную сеть, которая действовала по соединяющим все врата Содружества каналам свёрнутого пространства. Тогда бы его сообщения достигли адресата гораздо быстрее.

На Марне Павел в прошлый раз был полторы недели тому назад. Он бы прилетел ещё позже, но Милу послала ему сообщение с требованием вернуться. Полтора месяца "свободного плавания" подошли к завершению. У начальницы наклёвывалось какое-то срочное поручение для её пилота.

Маша встретила его на пороге их квартиры, уже нарядная и накрашеная. С кухни доносился запах чего-то вкусного. Немудрено, ведь о своём возвращении Павел предупредил за три часа до этого, ещё когда только входил в пространство системы Марны. Девушка нежно обняла юношу и попыталась что-то сказать, но у парня сейчас были другие планы. Он запечатал ей рот глубоким агрессивным поцелуем, а потом подхватил взвизгнувшую подругу на руки и так донёс до дивана, не обращая внимания на её попытки отбиться и вырваться.

— Паша, что ты так бросаешься?! Ты мне трусики совсем порвал! — Пожаловалась Маша несколько минут спустя. Она лежала поперёкдивана, придавленная тяжестью его тела. — И на блузке пуговичка отлетела!

— Не беда, новую купим. — Безмятежно отозвался парень. Он полторы недели не прикасался к женщине. Хотелось компенсировать.

— Я думала, мы сначала пообедаем. — Обиженно протянула она. — Ты кушать хочешь?

— Хочу! — С энтузиазмом кивнул Павел и с рычанием сжал зубами её сосок. — Съем!

— Паша! — Вскрикнула девушка, тщетно пытаясь отпихнуть его от себя. — Я там пирог с мясом приготовила!

— И пирог с мясом тоже съем! — Согласился юноша, продолжая терзать сосок. Играючи, конечно, не до боли.

— Одичал ты там, в этом твоём Фронтире. — Ласково проговорила Маша, откидываясь назад и теребя пальцами его волосы.

Сергей настаивал на немедленной встрече, но Павел рассудил, что дело, до этого терпевшее неделю, подождёт и ещё денёк. Маше о просьбе своего знакомого парень сообщил уже на следующее утро, после похода по магазинам, совместного роскошного ужина в дорогом ресторане, романтической прогулки и ночи бурного секса. Подождать до утра оказалось разумным решением, — ведь даже так девушка закатила ему громкий скандал с истерикой. Звучали совершенно необоснованные обвинения в том, что Павел хочет кинуть Машу ради "этой потаскушки" и всё такое в том же духе.

Однако настроение у девушки было переменчивым, как весенняя погода. Уже через полчаса они снова лежали в постели, сжимая друг друга в объятьях, а Маша взахлёб рассказывала парню о том, как неделю назад маленький первый раз толкнулся, и теперь уже ночи напролёт не даёт маме спокойно спать, а также строила планы, какую кроватку и какие игрушки она обязательно ему купит, — только надо переехать в другую квартиру, побольше, ведь они переедут, правда, у Павла есть теперь на это деньги?

Денег за последние полтора месяца Павел смог "поднять" лишь чуть больше двадцати тысяч, да ещё всю прошлую неделю длилась сплошная полоса невезения, но он заверил Машу в том, что квартиру они обязательно сменят, поскольку дело это однозначно полезное и нужное. А кроватка и игрушки для маленького — и вовсе жизненно важное. Бесхитростные попытки Маши слупить с него ещё немного денег при каждом удобном случае юношу чрезвычайно забавляли. И отказываться от удовольствия почувствовать себя щедрым и значительным Павел не собирался.

— Давай, рассказывай, что тут у вас стряслось?

Сергей заметно осунулся за то время, пока они не виделись. Видать, действительно волнуется. Странно, подумалось Павлу, ведь Сергей старше его почти на десяток лет, а он сейчас чувствует себя наравне со своим собеседником. Наверное, всё дело в материальном достатке. Сергей по-прежнему учился в университете и жил на одну стипендию, в то время как Павел ощущал себя достаточно самостоятельным в финансовом плане. Хотя, одёрнул сам себя мысленно Павел, неизвестно ещё, кто на кого будет смотреть в этом смысле свысока через два с половиной года, когда Сергей окончит своё обучение. Зарплата инженера добывающе-обогатительного комплекса, даже вчерашнего выпускника, начиналась от десяти тысяч в месяц.

— Ну, что тут можно рассказать? — Начал его знакомый, нервно раскуривая сигарету. — С Жанной мы после Мишкиной свадьбы… Не сказать, что б сошлись, но начали встречаться время от времени. Она, кстати, штатным корреспондентом стала, в курсе?

— В курсе, — невозмутимо кивнул Павел. О подробностях он решил умолчать.

— Ну да, вы ж тоже переписывались. Да… Так вот, начали мы с ней встречаться, переписывались почти каждый день. У неё работы много, а времени мало. Обычно в штат после нескольких лет берут, а тут так сразу. Она всегда говорила, нужно соответствовать.

— В общем, пахала, как пчёлка, — нейтрально заметил Павел.

— Ага, — энергично кивнул Сергей. — Поэтому у нас всё через переписку, в основном. Ну, и, знаешь, у меня денег не так много сейчас, раз в неделю в ресторан девушку сводить, это ещё туда-сюда. А вот чаще… — и он тяжело вздохнул.

— Ты, рассказывай, что случилось-то? — поторопил его Павел.

— Ну вот, две недели назад я как раз хотел пригласить её, прогуляться, то да сё. А она отвечает, мол, давай попозже, у меня тут как раз журналистское расследование, такой материал, сенсация просто.

— На сенсации у неё особый нюх, — снова вставил Павел, как бы между делом.

— Вот. А на следующий день я ей пишу, мол, как там сенсация? А мне ответ от сервера, так и так, сообщение не может быть доставлено. Вот как у тебя было, когда ты улетал.

— Так может, она просто не на Марне?

— И не предупредив меня, улетела? На две недели?

— Не знаю, — дипломатично уклонился от ответа Павел. — А ты по межзвёздной сети пробовал вызывать?

— Пробовал, — тихо ответил Сергей. — Вчера попробовал.

— Ну и как?

— То же самое. Невозможно доставить сообщение.

— Понятно, в общем, — заключил Павел. — А меня-то чего звал? Типа подумать вместе, одна голова хорошо, а две — вообще мутант, да?

— Ну, — смутился Сергей. — У тебя есть знакомства… Там, — при этом Сергей как-то выразительно скосил глаза вправо, хотя в той стороне ничего, кроме голой стены, не наблюдалось.

— Там? — откровенно не понял Павел. — Где это "там"?

— Ну, эти люди… Ты понял? Ты же с ними дела имел!

— Какие люди? Какие дела? — окончательно запутался юноша.

— Ну, мафия! — последнее слово Сергей произнёс буквально шёпотом.

— Чего-оо?! — от удивления Павел чуть не грохнулся на пол.

— Ну, эта женщина. Помнишь? Она ж оттуда? Ну, у Жанны ещё статья была. Ты, что, не читал? Подожди, она у меня где-то сохранена была…

— Не парься, — холодно ответил Павел. — Читал я эту статью. Слушай сюда. Чушь всё это. Никакой мафии нету. А если есть, я их не знаю.

— Извини, — стушевался Сергей. — Я думал…

— Я постараюсь разузнать, что смогу, — сказал Павел, поднимаясь. — С мафией у меня никаких дел нет и не было, но кое-какие знакомства в самом деле имеются. Для начала узнаю, куда она вообще полетела. Что-то мне подсказывает, что на этой планете искать её бессмысленно.

— Спасибо, — вскочил Сергей. — Спасибо. А то я уж думал… думал…

— Что?

— Ну… Что она умерла.

— Тогда б нейросеть послала сигнал, об этом сразу же узнали бы, — отрезал Павел.

Уходя, парень думал про себя, что всё-таки он не сможет больше воспринимать Сергея, как старшего, вне зависимости от того, сколько денег тот в будущем начнёт зарабатывать. Вроде взрослый мужик, а сопли распустил. Тьфу.

— У меня есть для тебя особый заказ, — с порога сообщила Милу. — Проходи.

— Спасибо, я догадался, — ответил ей Павел. — Прекрасно выглядишь, кстати.

Хотя начальница и вызвала своего пилота срочным сообщением, но по прилёте на Марну Павел её там не застал. На планету Милу прибыла уже на следующий день, — парень как раз отправлялся на встречу с Сергеем. Для беседы она пригласила юношу в свой особняк, — тот самый, в котором он уже побывал однажды. Сегодня женщина была одета в длинное вязанное шерстяное платье, даже с виду уютное и тёплое, хотя столь же изысканное и грациозное, как и всё остальное у неё.

— Спасибо и тебе, за доброе слово. Вина?

— Не откажусь, — улыбнулся парень.

— Как у тебя с вооружением? Базы купил, как я говорила?

— Да, две. "Системы целеуказания и управления огнём" и "Ракетное вооружение", и та, и другая — первого уровня. Обе выучил, так что выстрелить, если что, я смогу. На большее пока денег не было.

— Этого мало. — Покачала головой его наниматель. — Нужен, как минимум, второй уровень по обеим этим базам, и ещё по "Пушечному вооружению".

— На "Милу" нет пушек, — отметил Павел.

— Появятся.

— Что мне подсказывает, что ты хочешь послать меня в самое, что ни на есть пекло, — вздохнул юноша.

— Без риска не сорвёшь куш.

— Мне понадобиться задаток на эти базы. Двенадцать тысяч.

— Уже перечислила, — кивнула Милу. — Пушки на моей малютке установят завтра к вечеру. Ты должен быть там и проследить. А когда вернёшься с грузом, получишь ещё двадцать тысяч.

— Замётано, — снова вздохнул Павел. — Что хоть за груз? И куда лететь?

— Тимбаркоту. Тебе говорит что-нибудь это название? — Павел вздрогнул. Именно на этой планете погиб Михаил.

— Говорит. Там обнаружили большие запасы нефти и каменного угля.

Настолько большие, что для этой планеты приняли специальную поправку, исключающую её из-под действия закона о защите недр обитаемых планет с недоразвитой цивилизацией. Там на планете ещё жили какие-то аборигены, но на них было всем плевать. Сразу семь или восемь больших корпораций ринулись осваивать спрятанные под землёй сокровища, толкая локтями конкурентов, и внезапно нарвались на остатки боевых сооружений Цхива. Причём остатки, до сих пор функционирующие. У этой чужой расы там раньше было что-то вроде колонии.

Сейчас на планете шла весёлая война всех со всеми, причём неудачная высадка частной армии, в чьих рядах когда-то состоял его знакомый, оказалась только первым из множества кровавых актов этой драмы. Вот ведь, думал про себя парень, стоило забираться так далеко в космос, чтобы снова наблюдать схватку из-за нефти. Разумеется, жечь эти углеводороды никто не собирался. Нефть с газом, а также каменный уголь — это практически незаменимое сырьё для химической промышленности. Настолько дорогое, что его даже было выгодно поднимать с поверхности планеты для переработки на орбитальных комплексах.

— Там недавно обнаружили какие-то ценные археологические находки. Очень необычные. Настолько удивительные, что Центральные миры снарядили туда специальную археологическую экспедицию, несмотря на всю царящую на этой планете неразбериху. Учёных собирали со всего Содружества. От одной Атранской империи двадцать человек поехало. Даже отсюда, из Уронарского Университета, кого-то послали.

— Дай угадаю. Связь с экспедицией пропала, никто не знает, что с ней произошло, а из их бывшего лагеря посылают по радио загадочные сигналы?

— Нет, — ошарашено ответила Милу, воззрившись на юношу широко раскрытыми глазами. — Связь с экспедицией нормально поддерживается, в лагере всё в порядке, раскопки идут. Другое дело, что пропала связь с конвоем, который вёз первую партию найденных артефактов. Там посадочная площадка для орбитальных челноков в нескольких километрах от базового лагеря, ближе было не сделать. А дорога по джунглям. Сам конвой нашли сразу, точнее говоря, его остатки. На него кто-то напал. Выживших нет, артефакты пропали.

— И тебе стало известно, где эти артефакты сейчас? — выразил ещё одну догадку юноша.

— Теперь почти угадал, — кивнула женщина. — Только не мне, а моему заказчику.

— Не они ли конвой того? Почикали малость?

— Может быть, я не спрашивала. Меньше знаешь, дольше проживёшь, не так ли?

— А я, значит, должен буду всё это добро вывезти?

— Верно. Итак, план таков. Прибываешь в ту систему. Официально везёшь груз оборудования для одной из действующих там корпораций. И ты действительно его повезёшь. Обратно ты должен будешь взять партию экстрактов биологического происхождения.

— Что, опять?

— Да. Не смотри на меня так, это не моя идея. Но партию тебе сразу не загрузят. Возникнут какие-нибудь сложности. Ты задержишься на орбитальной станции. И вот тогда с тобой на связь выйдет представитель заказчика. Он предложит тебе работёнку. Сгонять на ещё одну станцию в той же системе и кое-что привезти. Поскольку твой корабль вроде как всё равно простаивает без дела, ты согласишься. Но на ту станцию не полетишь. Вместо этого тебе передадут координаты места на планете, куда необходимо сесть и забрать груз. Сделаешь это, причём так, чтобы тебя никто не поймал. Берёшь груз, взлетаешь и сразу рвёшь когти из системы. Подчёркиваю, сразу. И так, чтобы тебя никто не встретил. Если какой-нибудь патруль просканирует твой трюм, тебе конец.

— Замечательно! — с фальшивым энтузиазмом воскликнул юноша. И продолжил уже обвиняющим тоном. — И за всё это жалкие двадцать тысяч?

— А сколько ты хочешь?

— Пятьдесят.

— Не пойдёт. Мне самой заплатят сотню.

— Рискую я, а не ты.

— Корабль мой, а не твой! — отрезала Милу. — Может, тебе больше не нужна эта работа?

— Хорошо, хорошо, ну давай, хотя бы сорок?

— Сорок, включая тот задаток на двенадцать, — подумав, кивнула она.

— Ах, да, эти базы. Почему ты думаешь, что они мне понадобятся?

— Места там дикие. Будешь прыгать по неосвоенным системам, там полно пиратов. Базы ты должен выучить, это необходимое условие. Иначе не выпущу в полёт. Мне мой корабль дорог, знаешь ли.

— Я полтора месяца болтался по Фронтиру, а там тоже хватает всякой швали. И за всё время мне не пришлось выпустить ни единой ракеты. А тут всё-таки имперская территория. Милу, мне кажется, ты преувеличиваешь опасность. И пушки на этом кораблике вовсе ни к чему. Их там просто негде ставить.

— На моём корабле будут стоять пушки! — твёрдо заявила Милу. — И тебе придётся выучить эти базы. Это не обсуждается. А будешь вредничать, — мстительно добавила женщина, — я тебя учебные стрельбы провести заставлю. И все снаряды за твой счёт.

— Ну ладно, не будем ссориться, — примиряюще поднял руки парень. — Двенадцать задатка и тридцать по прибытии.

— Двадцать восемь.

— Милу, — Павел подошёл к начальнице вплотную и положил руки на её талию, глядя прямо в глаза. — После всего, что было между нами… Тебе жалко для меня две несчастные тысячи?

— Не нужно вот так вот! — возмущённо начала женщина, но тут же затихла и отвернула своё лицо в смущении. — Хорошо, только ради тебя. Тридцать.

— Ты самый лучший начальник! — с энтузиазмом воскликнул Павел и чмокнул её в щёку.

— Иди уже, — отмахнулась она, вырываясь из его рук. — Вымогатель.

Традиционно во всем Галактическом Содружестве делили обучающие базы данных на уровни. При этом база второго уровня, к примеру, полностью включала в себя содержимое одноимённой базы первого уровня. И, в свою очередь, полностью содержалась в недрах базы третьего уровня. Делали это ради удобства — не всем требовалось знать в совершенстве, к примеру, устройство флаера. Подавляющему большинству достаточно было знать, как включать автопилот, и что значат те или иные сигналы на дисплее бортового компьютера. Обычно объём баз разного уровня подбирали так, чтобы они отличались по величине в 5-15 раз.

И, если речь шла об обучении какой-либо технической документации, то, как правило, делали так: первый уровень — это краткая инструкция по эксплуатации оборудования того или иного типа. Второй уровень — уже руководство по самостоятельной диагностике и мелкому ремонту, плюс основы теоретических знаний о работе этого оборудования. Третий уровень — более глубокие теоретические основы, плюс знание в совершенстве процедур по полной диагностике, включая навыки работы с соответствующим инструментом и специальными приспособлениями, а также самостоятельный ремонт любой сложности, если только его вообще можно самостоятельно провести в условиях достаточно оснащённой ремонтной мастерской.

Обычно максимальный уровень базы ограничивался пятым, и считалось, что освоивший эти знания человек владеет в своей узкой области всем, что нужно для практического использования. Не менее традиционным было то, что цена, которую требовалось уплатить за базу, отличалась для разных её уровней на порядок. И если первый уровень "оружейных" баз, купленных и изученных Павлом во время прошлого визита на Марну, обошёлся ему относительно недорого, то на второй уровень он бы по деньгам не потянул, если б не этот задаток. Но даже не деньгах дело.

Освоение любой базы требовало времени. В грубом приближении это время было пропорционально её размеру. Второй уровень только что купленного "Пушечного вооружения" Павел мог освоил в трансе за пять часов. И ещё примерно столько же на каждую из двух других баз, их тоже требовалось поднять до второго уровня. Это только время, потраченное на обучение, без учёта перерывов на сон и еду. А ведь ещё нужно попробовать применить эти знания на практике.

Пусть создатели обучающих баз в один голос утверждали, что после их изучения можно пользоваться соответствующим оборудованием так, как будто делал это всю свою жизнь. В реальности все знали, что в работе любого механизма или приспособления сложнее камня с палкой есть масса практических нюансов, не включенных в программу обучения. И лучше их все узнать заранее, в спокойной обстановке. А кроме практического использования, никакого другого способа быть в курсе этих тонкостей не существует.

Сроку на обучение Милу дала три дня. Раньше её заказчики всё равно не могли подготовить всё нужное, а больше ждать было нельзя. Бросать Машу одну на этот срок после полутора недель разлуки, да ещё в виду скорого отлёта, Павел посчитал свинством, а учёба приковывала парня к кораблю, и на орбитальном лифте каждый день не наездишься. Юноша поступил проще, — привёз девушку на станцию, сняв там номер в гостинице. Теперь в доке он появлялся только для того, чтобы "повертеть в руках" очередной кусочек из только что изученного, остальное время проводил или в номере, или гуляя с Машей по станции.

Погулять там было где, — размеры этого колоссального сооружения исчислялись десятками километров. А народу жило и работало, как в небольшом городе. Одних только баров насчитывалось с полсотни. Надо сказать, что поездка на орбитальном лифте, а потом ещё прогулка по смотровой галерее на станции произвели на девушку неизгладимое впечатление. Она ещё ни разу не видела звёздное небо иначе, чем по визору. Даже когда их готовили в компании "Звёзды-Транс", будущих стюардесс не возили за пределы атмосферы. А космос — это такая вещь, которую нужно увидеть своими глазами.

И ещё у юноши за эти дни появилось новое развлечение — после постельных утех приложить ухо к животику своей милой и слушать, как возмущённо брыкается там разбуженный малыш. Про себя Павел решил — когда он вернётся из этого вылета, он предложит Маше стать его женой. Хотя девушка и не поднимала до сих пор этот вопрос в открытую, парень считал, что так будет правильно. Нужно пообещать девушке стабильность, которую она так жаждет. А что может быть лучшим обещанием, чем колечко на безымянном пальце?

— Привет пилотам! — в ответ на эту незамысловатую фразу Павел чуть не выронил стакан с балиром из руки.

И дело было не в самой фразе, нет. Дело было в том, кто её произнёс. Вот уж кого он не ожидал увидеть в баре на орбитальной станции близ далёкой планеты Тимбаркоту, так это начинающую журналистку Жанну.

— А-гх-мнн… — прокашлялся парень. — Привет. Тебя Сергей обыскался уже весь, ты в курсе?

— Нет, не в курсе, — пренебрежительно махнула рукой девушка, усаживаясь напротив. — Мальчик, ещё один балир за этот столик! А что, прямо так волнуется?

— Очень, — внушительно произнёс юноша.

— Ну, напишу ему потом. У меня просто учётка заблокирована временно, чтобы мои перемещения отследить не могли.

— Ах да, у тебя же материал, — вспомнил парень. — Ты вся в поисках сенсации.

— Сергей рассказал? Между прочим, действительно сенсация, — Жанна восторженно закатила глаза. — Если я эту тему раскопаю и напечатаю, то меня с руками оторвут в любом издательстве. Прощай, унылые "Уронарские хроники", секреты из жизни звёзд и маленькие грешки городской элиты. Да здравствует, как минимум, "Вестник Марны"! А то и на общеимперский уровень выйти удастся.

— Сенсация, надо полагать, там? — Павел указал на обзорное окно, в котором открывалось шикарное зрелище освещённой части планеты на фоне черного звёздного неба.

— Угадал, — кивнула журналистка, потягивая принесённый напиток через соломинку.

— И что же это, если не секрет?

— Секрет, — лукаво прищурилась девушка. — Но готова меняться. Информация на информацию.

— Вот как? Ладно, давай. Первый мой вопрос: что за расследование ты тут проводишь?

— Нет, так не пойдёт! Я женщина, первый вопрос положено задавать мне.

— Договорились, — невольно улыбнулся Павел.

— Итак, первый вопрос, — журналистка широко улыбнулась перед тем, как продолжить. — Что ты тут делаешь?

— Привёз груз оборудования. Сейчас жду, когда погрузят ещё один груз.

— Это официальная версия, — кивнула она. — Вот тебе официальная версия ответа на твой вопрос: я освещаю деятельность археологической экспедиции. Следующий мой вопрос: что ты на самом деле тут делаешь?

— О чём ты? — непринуждённо улыбнулся Павел. Между тем сердце у парня стремительно застучало, а дыхания стало не хватать. — А, ну выпиваю тут ещё. Делать-то всё равно пока нечего.

"Она что-то подозревает?" — лихорадочно размышлял начинающий контрабандист. — "Или даже знает? Откуда? Кто-то проболтался? Представитель заказчика? Кто-то из посредников? Может, сама Милу? Кто ещё может знать? Сергей, — нет. Я ему ничего не говорил. Маша, — нет. Потому же. Кто ещё?"

— Ох, врёшь же, по глазам видно! — прищурилась Жанна. — Давай, колись! Это что-то незаконное?

— Что незаконное, Жанна, ты о чём вообще? — удивлённо вскинул он брови. — Я не занимаюсь ничем незаконным, я не такой идиот. В тюрьму мне совсем не хочется.

— Павел, не держи меня за дуру! — не на шутку рассердилась Жанна. — Не хочешь говорить, — не надо!

— Хорошо, — пожал плечами Павел, — можешь не верить мне. Ну а что там в экспедиции? Которую ты освещаешь?

— Там много чего, — недовольно буркнула девушка, дёрнув плечами.

— Например? — Павел как можно более дружелюбно улыбнулся. — Я слышал, там кучу учёных собрали, со всего Содружества. А из-за чего хоть сыр-бор-то? Чего нашли?

— Артефакты. Старой цивилизации, — всё ещё нахмурившись, отозвалась Жанна.

— Цхива? — блеснул познаниями Павел.

А про себя подумал: "Всё-таки, дело в артефактах. Вопрос, она интересуется артефактами вообще, или конкретно тем грузом, который я должен вывезти? Как бы разузнать?"

— Что? Нет. Они появились уже значительно позже, — Жанна задумчиво посмотрела на него. — Тебе что-нибудь известно о Прародителях?

— Ну, кое-что слышал. Считается, что все гуманоидные расы произошли от них.

— Или были созданы ими в результате управляемой эволюции, — кивнула Жанна. — Что именно, научное сообщество ещё не определилось.

— И что? Артефакты на той планете остались от Прародителей?

— Да, но не в этом суть.

— А в чём? — перед ответом журналистка замешкалась.

— Извини, не могу пока сказать.

— Та самая сенсация? — высказал свою догадку юноша.

— Давай не будем об этом? — попросила Жанна. — Слушай, давно хотела спросить, а почему ты тогда меня из списка друзей удалил?

— А то ты сама не догадываешься? — резко бросил Павел. Вспоминать о том случае ему было неприятно.

— Откуда? — примиряющим тоном спросила девушка. — Если б догадывалась, не спрашивала.

— Скажем так, ты слишком много написала в своей статье, — пристально глядя на неё, процедил парень.

— Но… Паша, я же говорила тогда. Очень важно было написать как можно более подробную статью. Решался вопрос о моём зачислении в штат, мне замредактора прямо сказал, это мой шанс, — она виновато посмотрела ему в глаза. — Я не думала, что это тебя так заденет!

— Достаточно было не думать, а выполнить мою просьбу, — хмуро пробурчал парень. — Я же просил тебя тогда!

— Ну, извини маленькую засранку! Я не со зла! Знаешь? Предлагаю перемирие! — с улыбкой предложила Жанна. — Не будем вспоминать о неприятных вещах. Просто посидим, поболтаем. Помнишь, как ты меня тогда в ресторан приглашал, ещё на Земле?

Случай, о котором упомянула девушка, был первой и последней попыткой Павла завязать более тесные отношения с красивой однокурсницей. И окончилась она эпической неудачей, как и подавляющее большинство других подобных попыток до и после. То есть, сама девушка тогда ничего не сказала по данному поводу, но сам парень был убеждён: он всё делал и говорил не то, не так и невпопад тем вечером. И то, что Жанна тогда не позволила проводить её до самого своего дома, а лишь посадить на маршрутку, только убедило юношу в правильности его предположений. Больше он Жанне не звонил и даже не делал попыток подойти к ней и хотя бы заговорить.

— Хорошо, давай поговорим, — согласно кивнул Павел. — Расскажи, как ты хоть вообще устроилась на работу тогда? Я что-то не припомню, чтобы нам предлагали стать журналистами.

Невинный, казалось бы, вопрос содержал второе дно. Павел отлично помнил обвинение Маши, что Жанна этой вакансии добилась "через постель". Он не рассчитывал, конечно, что девушка признается сейчас в подобном поступке, но надеялся получить хоть какие-то намёки "за" или "против" этой версии.

— А мне и не предлагали! — расхохоталась девушка. — Ещё бы они предложили что-то хорошее! Ладно, давай по порядку. Ты помнишь, наверное, коэффициент интеллекта у меня выявили очень высокий. Такие люди пользуются спросом в Империи. Мне тут же начали делать самые разные предложения. Подходили люди из разных корпораций, звали к себе. Но в корпорацию мне не хотелось. Быть винтиком в большом механизме, бр-рр! Мне нужна была такая работа, чтобы я сама решала, что и как делать. А стать журналистом — это была моя мечта, ещё на Земле. Вот я и решила: а почему бы, собственно, и нет? Отрыла в сети адреса разных издательств, разослала резюме. Через терминал разослала, нейросети у меня тогда ещё не было. На следующий день написали из "Хроник", пригласили на собеседование. А у меня денег нет, даже на рейсовый, представляешь? Попросила у одной знакомой, прилетела в город. А куда идти-то? Адрес знаю, но где эта улица? Это сейчас хорошо, посмотрела через нейросеть карту, а тогда? Но ничего, поспрашивала у прохожих, нашла нужный дом. Опять же вхожу, меня спрашивают, к кому, мол? Там ведь куча разных офисов в одном здании. А я нужный номер позабыла! Ладно, девушка там в холле попалась с пониманием, пропустила и как пройти подсказала.

— Понятно, — бросил Павел.

— Ну, собеседование прошло хорошо, меня взяли. Возвращаюсь назад, иду к этому чинуше, ну который на профессию записывает. Выбрала, говорю, свою судьбу, хочу стать журналисткой. И тут он как начал орать! Кричит, журналистов всяких и так тьма-тьмущая, плюнуть невозможно, — в журналиста попадёшь. Лучше б, кричит, чем-нибудь полезным занялась. Империя, мол, ко мне со всем добром, могла бы и отблагодарить. Ну, я ни в какую. Журналист, говорю, и точка!

— Вот как?

— В общем, поорал он, я тоже поорала. Но делать нечего, отказать он права не имеет, пришлось меня в журналисты записывать. И тут он так ухмыляется, говорит, кредит на такую профессию полагается, как разнорабочему. Минимальный, то есть. Пятьсот кредитов. И если его не верну, то на работу меня рекрутируют — тоже разнорабочим. Потому что в этой их Службе такая профессия, как журналист, не предусмотрена.

— Даже так?

— Ага. Ну, а мне-то что? Мне денег особо много не было нужно, как я тогда думала. Я себе даже нейросеть базовую поставила, за бесплатно. Так до сих пор и стоит, кстати. А куда мне больше-то? Статьи я писать и так могу. Я эту сеть и менять даже не собираюсь.

Версия, озвученная Жанной, выглядела вполне стройной и логичной. И даже не противоречила тем фактам, что упоминала Маша. Ведь что Маша, в сущности, видела? Что Жанна вышла из кабинета слегка растрёпанная и раскрасневшаяся. Но это ещё не значило, что она только что занималась в этом кабинете сексом. Ровно такого же эффекта можно добиться, просто хорошо с кем-нибудь поругавшись. А стены и двери в Центре все были звуконепроницаемые, это Павел знал точно. Таким образом, заключил про себя юноша, обвинение отклоняется за недостачей улик. Всё равно правды сейчас уже не узнаешь.

— Вот, пришла я в первый день на работу, — продолжала Жанна. — Там меня прикрепили к какой-то фифе из штатных, вроде как, чтобы меня учила. А деф-фачка эта, — она по светским новостям. Кто с кем на званый ужин пришёл, кто вчера в ночном клубе зажигал и во что одет был при этом. Ужас. Посмотрела на меня эта чувырла, и говорит эдак: "Я с такой замухрышкой в общество выходить не собираюсь". А как я одевалась тогда, ты, наверное, помнишь. Всё, что с Земли осталось. Джинсы, водолазка, кроссовки. Послала она меня, в общем. В магазин. Нормальную одежду покупать. А что считает "нормальным", не сказала.

— Ничего себе!

— Да. Ну, ничего, купила, что сама считала нужным. Простенько и со вкусом. Косметики, опять же, прикупила, духов. Всё в двойном размере: одно для похода по ужинам и ночным клубам, другое, чтобы днём с людьми встречаться. "Дневной" костюм ты тогда видел, кстати, — подмигнула Жанна и тут же спохватилась. — Ой, тебе наверное, неприятно про то интервью наше вспоминать? Прости!

— Ничего страшного.

— М-ммм… Ну вот. А ей всё не так. То есть, на дневной наряд она даже не взглянула особо. А по вечернему, как начнё-ёё-ёт! Да как ты, говорит, не понимаешь, ведь на званый ужин по случаю годовщины Ароканского сражения надо одно одевать, а на благотворительный вечер поддержки вымирающих видов животных — совсем другое! А в ночной клуб вообще третье, причём чуть ли не в каждый клуб своё!

— Мрак.

— Да ещё к каждому платью и костюму свои туфли, свои аксессуары, свой набор косметики и парфюма должен быть! И всё за свой счёт! А зарплата, между прочим, у меня тогда всего сто кредитов в неделю была. В общем, деньги, что мне служба дала, я в первый же день потратила. Потом ссуду взяла на работе, тоже спустила. И зарплату всю туда. В какой конуре жила, чем питалась, — даже сейчас вспомнить страшно.

— Жуть.

— Слава Богу, потом полегче стало. Во-первых, в штат перешла, там зарплата в разы больше, во-вторых, гардероб, в целом, набрала нужный, основные покупки кончились. И тут ты ещё со своей обидой, — укоризненно заметила она. — Ну, нужно мне тогда было попасть в штат, очень нужно, понимаешь?

— Понимаю.

— Значит, простил? — Жанна с улыбкой протянула к нему руки. — Мир?

— За то интервью — простил, — кивнул Павел, накрывая её руки своими ладонями и мягким властным усилием прижимая их к столу.

— А за что ещё? — удивлённо спросила девушка. Руки убирать не стала.

Павел ничего не ответил. Помолчав минуту, журналистка внезапно вспохватилась.

— Да, кстати, а что ты там говорил про Сергея? Он меня ищет?

— Не то слово, — ответил Павел. И вкратце пересказал их с Сергеем разговор.

— Ой, в самом деле, как-то неудобно получилось. Не думала, что это так его взволнует. Ладно, вот сейчас вернусь к себе, с терминала ему напишу, что всё в порядке со мной. Учётку свою мне пока лучше не активировать.

— От кого хоть скрываешься?

— Есть люди, — туманно ответила девушка. — Кстати, а зачем ты Сергея обманул, что с мафией дел не имеешь?

Парень нахмурился. Что-то тут не то. Почему она так упорно сводит разговор на эту тему?

— Подтверди под протокол, что это не интервью, — попросил он.

— Что? — Павел вздохнул.

— Подтверди, пожалуйста, под протокол, что это не интервью, и ничего из сказанного мною сегодня не будет опубликовано или использовано тобой в одной из твоих статей, — мягко, как неразумному ребёнку, повторил он.

— Подтверждаю, — недовольно бросила Жанна, немного поколебавшись.

Она вырвала свои руки из плена и нервно обхватила себя за плечи.

— Ты стал каким-то жёстким, — пожаловалась она, — пугающим.

— А к мафии я в самом деле никакого отношения не имею, — спокойно продолжил Павел, не обратив внимания на её слова. — Я сказал Сергею чистую правду.

— То есть, ты хочешь сказать, что та женщина, она не из мафии? — Саркастически осведомилась журналистка. — Ты мне, кстати, так и не рассказал, куда она тебя тогда отвезла?

— Милу никакого отношения к мафии не имеет, — твёрдо заявил парень. — Если мне память не отшибло, мафия — это организованная структура. А Милу всегда сама по себе.

— Милу? — в глазах журналистки вспыхнул огонёк профессионального азарта. — Так ты теперь её по имени называешь? Её ты тоже простил?

— Вообще-то она теперь мой начальник, — сухо ответил юноша. — Ей принадлежит корабль, на котором я сейчас летаю.

— Аф-ффигеть! Сначала она тебя чуть не ограбила, потом чуть не засудила, а под конец взяла на работу, — Жанна заговорщицки подмигнула. — Признайся, когда вы с ней помирились, без постели дело не обошлось?

— А вот это не твоё дело! — с неожиданно злостью выкрикнул парень. Девушка в ответ поджала губы и нахмурилась.

— Хорошо. Как скажешь. Не моё, так не моё, — обиженным голосом проговорила она. Помолчав с минуту, она продолжила совершенно другим тоном, поднимаясь со стула. — Ладно, засиделась я тут с тобой. Бывай! Возможно, ещё увидимся.

Парень сидел, медленно остывая. Очередная встреча с Жанной снова окончилась ссорой. Интересно, дело в ней, или в нём самом? Конечно, журналистка излишне любопытна. Учитывая род занятий Павла, — смертельно любопытна. Но он-то чего так нервно на неё реагирует? Погружённый в свои мысли, он не сразу заметил, что на место, только что освобождённое журналисткой, уселся незнакомый ему мужчина. Спрашивать что-либо, и вообще раскрывать рот Павлу в этот момент не хотелось совершенно, поэтому он просто молча воззрился на незнакомца.

— Что, поссорился с подружкой? — подмигнул ему собеседник. Юноша продолжал молча буравить того взглядом. — Я вижу, ты любишь балир. А я лично предпочитаю ксирт.

Павел похолодел. Это был пароль, по которому он должен был узнать представителя заказчика.

— Ксирт неплох, но у нас на Марне его не производят, — произнёс парень условный отзыв.

— Я угощаю. Официант! Два ксирта! — Мужчина снова повернулся в юноше. — Есть работа. Нужно слетать на станцию Рет-3217, это здесь, в этой же системе и доставить оттуда сюда кое-какой груз.

— Что за груз?

— Химические реактивы. Что-то там для наших умников.

— Оплата?

— Госпожа Милу сказала, что в накладе ты не останешься, — улыбнулся мужчина. Упоминание имени его нанимательницы было третьей частью пароля. В качестве второй служило название станции, куда требовалось слетать.

— Почему нет? Я пока что всё равно свободен, — пожал плечами Павел. Это тоже было условленной фразой.

— Значит, договорились, — кивнул мужчина, поднимаясь и оставляя на столе чип памяти. — Вот вся необходимая информация. Вылетай прямо сейчас, заказ срочный.

Глава 11

"Милу" вышла из прыжка с минимальной скоростью, со стороны солнца, если смотреть от планеты. И некоторое время просто падала, включив режим маскировки и лишь изредка помаргивая маневровыми двигателями. Маршевые Павел врубил только после того, как снизился ниже, чем на сотню километров. Именно на такой высоте летали многочисленные спутники-шпионы, запущенные враждующими корпорациями для присмотра за конкурентами.

Выхлоп термоядерного двигателя в вакууме практически невидим, но будет лучше, если от зорких объективов его закроет туша корпуса. Рассеянные потоки высокоскоростных альфа-частиц, результат управляемого D-D ядерного синтеза, прошивая верхние слои атмосферы, должны были вскорости вызвать необычное в этих широтах зрелище полярного сияния, но корабль к тому времени уже сядет. За две с небольшим секунды удалось сбросить скорость падения практически до нуля, — до жалких пяти километров в секунду, но даже сейчас она превышала скорость звука в полтора десятка раз.

Дальше в действие вступила атмосфера. Незримый конус силового поля заранее раздвигал в стороны набегающие молекулы, а потом другой конус не давал им сразу сомкнуться назад, так что с точки зрения аэродинамики в воздухе с гиперзвуковой скоростью двигалось гигантское веретено. И оно всё равно тормозилось. Испытывающий мгновенное сжатие поток воздуха неизбежно нагревался, но, к счастью, не настолько, чтобы начать светиться. На пяти километрах Павел включил гравитационные двигатели.

С этого момента пошла гонка на опережение со всеми оперативными службами, следящими за данным районом. При работе такие двигатели вызывали весьма характерные колебания гравитационного поля, которые было невозможно замаскировать. Парень уже играл в такие "догонялки", и не раз. Но тогда максимум, что грозило ему в случае провала — лишняя взятка таможенному чиновнику. Сейчас игра шла на выполнение важнейшего контракта. А возможно, и на его жизнь. Юноша не был уверен, что такого свидетеля, будучи пойманного, не придушит по-тихому одна из заинтересованных сторон.

Формула идеальной посадки, высота ноль, скорость ноль. Сверзившись с невероятной высоты, сорокаметровая сфера замерла буквально в нескольких метрах от поверхности, накренившись на сорок пять градусов, чтобы было удобнее заехать в трюм по опускающемуся уже грузовому пандусу. Росшие здесь деревья-исполины разметало ударом гравиков в мелкую щепу мгновением раньше. К пандусу, тихо завывая, устремился из джунглей грузовой вездеход на антиграве. Рядом с ним бежало несколько фигурок в боевых бронекомбинезонах с оружием на перевес. Условный радиосигнал Павел поймал ещё за несколько секунд до посадки, и в личности встречающих не сомневался.

Как только последняя фигурка вскочила на пандус, тот немедленно начал подниматься обратно. А грузовой люк успел полностью закрыться лишь тогда, когда корабль уже поднялся почти на километровую высоту. Немедленно после этого пилот врубил на полную мощность маршевые. На экологию этой планеты парню было плевать. Равно как ему было плевать на те последствия, которые вызовет его уход в прыжок прямо из стратосферы. И лишь совершив несколько прыжков внутри системы, с дополнительными разгонами, и завершающий скачок к другой звезде, Павел, наконец соизволил выйти из своей рубки и пойти познакомиться с новыми пассажирами.

Один из них был ему уже знаком — это тот мужчина, что вчера подсел к нему за столик в баре. И тот факт, что сразу двое закованных в броню молодчиков держали представителя заказчика под прицелом своих импульсных винтовок, Павлу совершенно не понравилось.

— И что тут такое происходит? — осведомился юноша.

— М… м-меня вынудили… — прошептал мужчина разбитыми в кровь губами.

В этот момент одна из фигур внезапно вышла вперёд и хорошо знакомый голос спросил:

— Пашка? Ты, что ли? — одновременно с этим спрашивающий поднял забрало своего шлема. Павел почувствовал, что пол уходит у него из-под ног.

— Михаил?

Когда капсулу Михаила подбили на высоте нескольких километров, их взводный сумел вовремя сориентироваться и активизировал аварийный отстрел кресел с десантниками, — была там такая процедура. Не все пережили эту встряску и последующее приземление, сам взводный тоже погиб, но примерно половину людей удалось спасти. А внизу тем временем разворачивался ад. Кроме зенитно-ракетной засады, нанятая конкурентами частная армия организовала в районе высадки настоящий огненный мешок.

Даже пробившиеся к поверхности капсулы немедленно накрывались гиперзвуковыми тактическими ракетами малой дальности, а успевших выбраться десантников утюжили по навесной траектории управляемыми снарядами из электромагнитных пушек и тяжелых реактивных миномётов, наводя их при помощи миниатюрных летающих роботов-разведчиков. Пытавшихся прорваться прочь с плацдарма косили в упор из всех видов ручного и станкового оружия, пленных не брали. Такие понятия, как гуманизм и профессиональная солидарность, наёмникам были неведомы.

Михаил и ещё четверо парней из их взвода упали не слишком удачно, и на время потеряли боеспособность. Это в определённой мере их и спасло, — тех, кто пытался скооперироваться с другими подразделениями и дать отпор, всех уничтожили. Выкосив практически весь десант, обороняющиеся не стали прохлаждаться на месте боя, а быстренько погрузились со всей техникой на транспортные флаеры и убрались в направлении своей базы.

На орбите до сих пор болтался привёзший Михаила с коллегами десантный транспортник, и никто не мог гарантировать, что, убедившись в отсутствии выживших со своей стороны, оставшиеся там люди не преподнесут противникам несколько подарков мегатонн этак на десять каждый. Поэтому прочёсывать джунгли в поисках оставшихся в живых десантников никто не стал.

Пятёрка из взвода Михаила, плюс ещё несколько людей из других капсул собрались вместе и начали пробираться пешком в сторону имевшейся на Тимбаркоту научно-исследовательской станции, надеясь найти там средство покинуть негостеприимную планету. Пешком, так как никакой техники у них в распоряжении не осталось. Как-то так получилось, что его старый знакомый быстро стал в этой группе неофициальным руководителем. Неофициальным, потому что претендентов на роль официального не было, — среди выживших не оказалось ни одного в звании, выше рядового.

Пройти предстояло почти пятьсот километров, — минут двадцать пять лёту на флаере. И несколько месяцев скитаний пешком по джунглям. На своирации они принимали обрывки незашифрованных переговоров, из которых узнавали об изменении обстановки на планете. О снятии запрета на разработку недр. О приходе других корпораций. О разразившейся между ними схватке. О потерях, которые несли все без исключения воюющие армии, когда их отряды случайно натыкались на старые оборонительные точки Цхива.

Нейтрализовать последние даже не пытались, по причине крайней опасности и почти полной бесполезности этого занятия, — просто помечали смертоносный район на своих картах и в будущем пытались заманить на него солдат противника. Цхива знали толк в сооружении долговременных автоматизированных укрепрайонов.

А у бывших десантников была своя собственная маленькая война. На маленькую группу выживших ополчились хищные животные, мелкие паразиты, ядовитые насекомые, незнакомые инфекции и даже несъедобные фрукты, — когда у наёмников закончился сухпаёк. И вдобавок ко всему на них начали охоту аборигены, причём никто не знал, почему. Их отравленные дротики, выстреливаемые при помощи духовых трубок, не могли пробить броню, но заставляли быть всё время настороже. Да ещё и постоянные ловушки, типа падающих сверху брёвен и волчьих ям с шипами на дне.

О средстве своего спасении они тоже узнали по радио. Разговоры о найденных учёными артефактах давно сгинувшей цивилизации, а потом ещё и о посланной на раскопки экспедиции ходили давно. Когда учёные организовали свой лагерь на месте бывшей исследовательской станции, их постоянные переговоры открытым текстом стало удобно использовать, как пеленг, — до сих пор идти приходилось почти что наугад, к чужим системам спутниковой навигации подключиться не удалось.

По радио же они услышали о нападении на конвой. Случилось так, что они оказались как раз неподалёку. Не настолько близко, чтобы стать свидетелями самого нападения, но достаточно для того, чтобы проследить нападавших до их временного лагеря. Те и отъехали-то всего на полсотни километров. Успели пройти по следу смятого подлеска, пока он не успел выпрямиться. Следы в джунглях исчезают очень быстро.

Группа Михаила, в ней к тому времени остались в живых он сам, ещё трое ребят из его взвода и двое "приблудных", решили залечь неподалёку и проследить за развитием событий. На закономерный вопрос Павла, зачем они вообще в это ввязались, вместо того, чтобы просто выйти к лагерю учёных, до которых от места нападения оставалось пройти всего пару десятков километров, был дан простой ответ.

Наёмникам было прекрасно известно, что родные работодатели фактически списали их в расход. В настоящий момент они лица без работы и без копейки денег, да ещё и с долгами. Улететь-то с этой планеты они ещё смогут, пожалуй, а вот как потом добираться до дому? Даже весточку родным, у кого они есть, не пошлёшь, потому что это не бесплатно. А билет на межзвёздный корабль, пусть даже на место в трюме попутного транспортника, стоит не одну сотню кредитов.

И тут натуральное ограбление поезда. Но ведь вещь, не имеющую ценность, никто силой отнимать не станет, не так ли? А значит, вернув эту вещь прежним хозяевам, или просто продав, можно получить определённую сумму.

В засаде пришлось сидеть больше недели. Но никто не роптал. Проведя столько времени в джунглях ради спасения своей жизни, они были готовы потерпеть ещё несколько дней ради того, чтобы сделать эту жизнь обеспеченной. Обнаружения наёмники не боялись. Постоянные игры в прятки с аборигенами, плюс необходимость охотиться для добычи пропитания сделали из бойцов просто гениев маскировки в джунглях.

А сегодня с утра в лагере грабителей наметилось шевеление. Со стороны базы археологической экспедиции прилетел флаер и высадил мужчину, одетого в форму корпоративного служащего, — это был тот самый представитель заказчика. Сразу же после этого в лагере поднялась нездоровая активность. Стоявший доселе без дела тщательно замаскированный вездеход, в кузове которого лежали похищенные артефакты, спешно начали готовить к скорому использованию. Очевидно, груз собирались куда-то перевозить.

Михаил с товарищами решил: сейчас или никогда! Пользуясь суматохой, незаметно сняли часовых и внезапным огнем уничтожили всех грабителей, — кроме только что прилетевшего мужчины. Проведённый экспресс-допрос последнего позволил выяснить, что очень скоро в одно место по соседству сядет космический корабль, который должен вывезти груз. Посредник, его звали Южон, любезно указал координаты этого места, и даже согласился послать условный радиосигнал спускающемуся судну. В благодарность за сотрудничество его захватили с собой, а не пришили на месте. В дальнейшем планировалось захватить корабль и заставить пилота отвести всю весёлую банду вместе с артефактами на Марну, откуда почти все они были родом.

Последний пункт, разумеется, подкорректировали, поскольку Павел и так согласен был отвести их всех на эту планету, и даже бесплатно.

— Миш, зайдём ко мне в каюту, мне нужно кое-что сказать тебе, — попросил Павел, когда собравшиеся в кают-компании пассажиры начали расходиться.

— А что такое? — с энтузиазмом спросил здоровяк, следуя за ним. — Будем пить?

— Нет, — ответил Павел, печально вздыхая. — Сейчас ты будешь бить мне морду.

— Это ещё почему? — удивлённо спросил Михаил.

— Давай всё-таки у меня в каюте?

— Ну, выкладывай, — сказал Михаил, когда они оказались на месте.

— Тут такое дело, — начал Павел, смущенно глядя в пол. — Когда ты пропал, тебя объявили мёртвым, и уволили.

— Это не новость, — кивнул Михаил.

— А Маша была беременна. Ты, кстати, в курсе?

— Да.

— Короче, её тоже уволили. Есть у них там такой пункт в контракте.

— Знаю про этот пункт, — заиграл желваками Михаил.

— Её никто не хотел брать на работу, да ещё хозяин квартиры вашей оказался редким гадом. Короче, выселил.

— …! — нецензурно выразился его знакомый.

— Деваться ей было некуда, и я пригласил её к себе жить, — Павел замолчал на несколько секунд, собираясь с духом. — В общем, мы теперь вместе. Вот. Теперь можешь бить мне морду.

— Совсем вместе? — уточнил Михаил. — И спите тоже?

Юноша кивнул с совершенно убитым выражением на лице. Михаил постоял немного с отрешённым взглядом, потом несколько раз сжал и разжал правый кулак и, наконец, коротко, без замаха двинул парня в челюсть.

В сознание Павел пришёл примерно через пятнадцать минут, если судить по часам. Голова гудела от боли, нижней челюстью было больно двигать, во рту стоял солоноватый привкус, а два зуба ощутимо шатались. Вдобавок ко всему этому голова слегка кружилась, перед глазами плясали какие-то пятна, и поминутно накатывала тошнота.

Михаила он нашёл в кают-компании. Его знакомый одиноко сидел за столом, угрюмо уставившись в дальний угол. На вошедшего юношу он даже не взглянул.

— Выпить хочешь? — спросил парень. И не дожидаясь ответа, достал из бара бутылку брога, — крепкого напитка, чем-то напоминающего земной ром.

— Знаешь, так, наверное, даже лучше, — сообщил ему Михаил. На налитую стопку он не обратил ни малейшего внимания. — Не говори про меня ничего Маше. Живите вместе.

Жить вместе? Павел подумал над этим предложением. Первоначально в их с Машей отношениях речь шла о том, чтобы приютить девушку и её ребёнка. Считалось, что Михаил мёртв и больше о них некому позаботиться. Сейчас, очевидно, это уже не так. Любит ли он, Павел, Машу? Они жили вместе. Спали в одной кровати. Он был добр к ней. Ни разу за всё это время не изменил с другой женщиной. Готов был жениться. Можно ли это назвать любовью? Ответ был для парня очевиден. Нет. Этого слишком мало, чтобы назвать их отношения таким словом.

Вот Михаил Машу любит. Это видно невооружённым взглядом.

— Поздно, — сообщил наёмнику Павел. — Маше я уже дал знать. Ещё когда все вместе здесь сидели, я по каналу свёрнутого пространства связался с ближайшей станцией и послал сообщение.

— Нафига? — поморщился Михаил.

— А ты, что, хочешь, чтобы она себе окончательно глаза выплакала? — неожиданно для самого себя сымпровизировал парень.

— А что, плачет? — переспросил Михаил. В голосе его зазвучала робкая надежда.

— Каждую ночь, когда думает, что я уже сплю, — не моргнув глазом, солгал Павел.

Когда Павел с Михаилом вошли в пассажирский кубрик, там все уже были в сборе. Даже Южон сидел в углу, тихонько сопя опухшим переломанным носом.

— Так, ребята, — начал неофициальный предводитель наёмников. — Вот этот человек, — тут он положил Павлу руку на плечо, — утверждает, что не даст нам толкнуть на сторону груз артефактов.

— А по репе? — поинтересовался один из сидящих за столом бойцов.

— Пробовал, не помогает, — нарочито серьёзно признался Михаил. — А если кроме шуток, предлагаю сначала его выслушать.

— Ещё вчера я связался с покупателем груза по каналу свёрнутого пространства, — эти слова были чистой правдой, именно ради этого сообщения Павел организовал сеанс связи, которым воспользовался, чтобы заодно переслать и весточку Маше. — Так что эти парни знают, что груз с планеты я забрал. Он также в курсе вашего присутствия на борту. И обстоятельств, при которых вы здесь оказались.

— А про меня сказал? — встрепенулся Южон.

— Про то, что ты привел на место посадки посторонних и послал мне условный сигнал? — саркастически осведомился Павел. Кто-то из присутствующих сдержанно хохотнул. — Конечно, сказал. Ещё я "срисовал" идентификаторы ваших нейросетей, а также фото ваших лиц и радужной оболочки глаз. Эти данные я тоже отослал. Ничего личного, просто страховка. Если что, вас найдут, ребята.

— И у меня тоже "срисовал"? — изумился Михаил.

— У всех, — жёстко ответил юноша. — Даже у Южона. На всякий случай.

— А ты не боишься, что мы тебя сейчас немножко убьём? — поинтересовался один из наёмников.

— Без моей команды корабль не сдвинется с места. Ляжет в дрейф и начнёт посылать аварийный сигнал. Но даже без этого, — не боюсь. Если я не доставлю груз, мне всё равно не жить. И девушке моей тоже, — при этих словах Михаил вздрогнул. — Да и вы, ребята, вряд ли надолго задержитесь на этом свете.

— Нас не так просто убрать, — возразил тот же наёмник.

— Они будут очень стараться, — заверил его парень. — Вы, ребята, просто не представляете себе, какие деньги здесь замешаны.

— Что, очень большие? — спросил ещё один из наёмников.

— Не скажу в целом, но одному только владельцу этого корабля за вывоз груза с планеты отвалили сто штук, — твёрдо заявил Павел. Кто-то присвистнул.

— Это правда? — сурово спросил у Южона тот наёмник, что угрожал Павлу.

— Не знаю, сколько заплатили судовладельцу, но деньги здесь вложены серьёзные, — подтвердил тот. — И серьёзные люди имеют свой интерес.

— Что ты предлагаешь? — спросил Михаил.

— Я доставляю груз в условленное место. Сгружаю его там. Вместе вот с ним, — юноша кивнул на Южона. — Потом везу вас всех на Марну. На станцию "Урена", если быть точным. Желающим могу дать денег на орбитальный лифт. Из своего кармана.

— И нам никакой премии за артефакты не заплатят? — уточнили из-за стола.

— О премии сами с покупателем груза договаривайтесь, — отрезал пилот.

— Голосуем, — заключил Михаил. — Кто "за", поднять руки.

И сам первым поднял свою. Один за другим к нему присоединились остальные члены его группы. Южон в голосовании участвовать не стал.

Условленным местом оказалась база Имперского Флота в одной ненаселённой системе рядом с границей. Либо флотское начальство имело свою долю в деле с артефактами… Либо на самом деле заказчиком ограбления выступил не кто иной, как Великий Император Атран. В лице одной из своих многочисленных спецслужб. От последнего предположения становилось неуютно на душе. Если власть предержащие решат избавиться от лишних свидетелей, сколько проживёт Павел?

В пакете, полученном ранее от заказчика, содержался кодированный сигнал, посылаемый системе "свой-чужой" в ответ на её запрос при входе в зону безопасности базы. А зона эта начиналась от самых окраин системы. Тем не менее, вышедшую из прыжка "Милу" немедленно взяли под охрану космические истребители. Они сопровождали кораблик до самых ворот стыковочного шлюза.

Когда маленькое шарообразное судёнышко застыло в тисках силовых захватов в доке, у трапа их уже ждал незнакомый мужчина в форме офицера криминальной полиции.

— Господин Павел? — вопрос прозвучал, как утверждение.

— Да, господин офицер.

— Старший инспектор криминальной полиции Сштаарс. Я провожу здесь расследование. Ты являешься пилотом судна "Милу", порт приписки "Урена", Марна?

— Да.

— У меня имеется ордер на обыск этого судна. Потрудись проводить меня в трюм.

— Чё это тут такое происходит? — поинтересовался Михаил.

Он, вместе с товарищами, облачился в броню, и теперь вся группа наёмников стояла за спиной пилота с оружием наперевес. Сам Михаил сжимал в своих руках тяжёлый ручной плазмоган. Выглядела эта штуковина внушительно, а то, что все до единого заряды к ней были расстреляны ещё в первый месяц скитаний по джунглям Тимбаркоту, полицейскому знать было необязательно.

— Тут происходит следственное действие, — холодно ответил офицер. — И не советую вмешиваться. Я — официальное лицо при исполнении. За попытку помешать мне полагается тюремное заключение.

— Ты что-нибудь понял? — спросил Михаил стоящего рядом боевика. Тот помотал головой. Михаил повернулся обратно. — Я таких умных слов не знаю. Ты, мил человек, проще говори.

— Говорю проще, — произнёс полицейский с едва сдерживаемой злостью. — Не пропустите меня в трюм, все на каторгу загремите.

— Господин Сштаарс, что ты тут делаешь? — на сцену вышел новый персонаж. Пожилой мужчина во флотском мундире со знаками различия командора.

— Следственное действие, — повторил ещё раз Сштаарс. — У меня ордер на обыск.

— Это помещение является территорией, находящейся под исключительной юрисдикцией Флота, — холодно сообщил ему командор. — Ты согласовал свои действия с военной прокуратурой?

— Нет, — сквозь зубы процедил следователь.

— Тогда советую как можно скорее это сделать. Иначе ты не сможешь проводить здесь какие бы то ни было следственные действия. А пока будь добр, покинь отсек. Гражданским нельзя находиться здесь без разрешения. По соображениям секретности.

Проследив взглядом удаляющегося почти бегом полицейского, мужчина повернулся к пилоту.

— Господин Павел, полагаю. Я — командор Наким, начальник службы внутренней безопасности базы. У меня имеются полномочия принять от тебя груз. Лови файл, — Наким послал юноше на нейросеть пакет с уловным кодовым сигналом.

— Всё верно, забирайте, — кивнул парень.

— И ещё я должен забрать у вас господина Южона. Где он?

— Я здесь, господин командор, — с подобострастной улыбочкой протиснулся вперёд вышеупомянутый персонаж.

— Взять под стражу, — коротко распорядился Наким. Откуда ни возьмись, по бокам у Южона выросли двое десантников.

Пока Южона уводили, командор наблюдал, как из распахнувшегося грузового люка "Милу" выводят вездеход с грузом.

— Ну, вроде всё. Господин Павел, я подтверждаю, что ты выполнил свою часть контракта. Сейчас мои ребята почистят у тебя в трюме, чтобы не осталось следов. Эта крыса, Сштаарс, не сможет добиться согласования с нашими юристами раньше, чем через неделю, но это не помешает ему подловить вас с этим же ордером в любом гражданском порту. Лучше будет, если к этому времени он уже ничего не сможет доказать.

— Благодарю, господин командор, — вежливо кивнул юноша.

— Не стоит. Это и в моих интересах тоже. Видел отчёт о твоей посадке на Тимбаркоту. Кстати, имей в виду, то, что там садился именно ты, в полиции знают практически наверняка. Так вот, насчёт посадки, позволь выразить своё восхищение. Это было что-то. Тебе никто не говорил, что из тебя вышел бы отличный пилот десантного корабля?

— Говорили, — кивнул Павел.

— М-да. Ну ничего, я повторю. Очень жаль, парень, что ты не захотел пойти на Флот. Нам нужны такие пилоты. Сколько б ребят сейчас оставались в живых, если бы все наши летуны умели делать такие вещи, — командор горько вздохнул.

— И ещё, позволишь один вопрос? — после паузы продолжил он.

— Да, конечно.

— Это что, твоя личная охрана? — Наким указал подбородком на Михаила и его компаньонов. Те переглянулись. Павел ухмыльнулся.

— Сопутствующий груз.

Как и предсказывал командор Наким, Сштаарс не оставил "Милу" в покое. Когда только корабль покинул станцию и прыгнул к имеющимся в этой системе межзвёздным вратам (к слову, первым, которые встретились им по пути с Тимбаркоту), их перехватил патрульный таможенный крейсер. После того, как Павел заглушил по приказу таможенников двигатели, на катере к ним на борт прибыла целая следственная группа во главе с неугомонным офицером криминальной полиции. Они долго перетряхивали вверх дном все закоулки на корабле, но ничего не нашли. Наконец, Сштаарс заявился в рубку, чтобы поговорить с самим пилотом.

— Господин Павел, спрашиваю тебя под протокол. Ты причастен к ограблению груза артефактов на Тимбаркоту?

— Я не знаю, о какой ограблении говорит господин офицер. Нет, не причастен.

— Ты высаживался на планете под названием Тимбаркоту?

— Нет, господин офицер.

— Но ты был в системе, где находится эта планета?

— Да, господин офицер.

— С какой целью?

— Я привёз груз промышленного оборудования.

— Согласно имеющимся у нас данным, ты провёл на орбитальной станции возле вышеозначенной планеты почти сутки. Почему?

— Должен был забрать другой груз, господин офицер. Но с ним произошла задержка.

— Ты забрал этот груз?

— Нет, господин офицер.

— Почему тогда ты покинул станцию?

— Мне предложили подработку. Нужно было привезти ещё один груз со станции Рет-3217.

— Ты привёз его?

— Нет, господин офицер. Произошла какая-то ошибка. На этой станции мне сказали, что никакого груза они отправлять не собирались, — о том, чтобы на Рет-3217 нашлись подтверждения его слов, должны были позаботиться представители заказчика.

— Почему ты покинул систему? Ты же не дождался своего груза?

— Пришёл срочный вызов от судовладельца, — это тоже было правдой.

— Мне нужно ознакомиться с записями в твоём бортовом журнале, — строго произнёс Сштаарс.

— Пожалуйста, господин офицер, — кивнул Павел. Имеющийся у полицейского ордер на обыск давал ему право и на такое действие.

Осмотра записей журнала парень не боялся. Пользуясь администраторским доступом к искину, он уже давно "вычистил" из журнала все компрометирующие его сведения. Но Сштаарс, похоже, предвидел такой поворот дела.

— Мне необходимо произвести подключение к искину твоего корабля по служебному интерфейсу.

— Это невозможно, господин офицер! — запротестовал юноша.

Пользуясь служебным интерфейсом, можно было обойти обычные ограничения прав пользователей и получить доступ непосредственно к хранящимся внутри искина данным. Однако такое действие теоретически могло повредить вышеупомянутые данные, поэтому сделать это можно было только по специальному решению суда. Невыясненным оставался вопрос, успел ли Сштаарс получить данное решение.

— Я вынужден настаивать.

— Я заявляю протест! — твёрдо сказал Павел. — Господин не имеет на это права.

Полицейский мрачно смерил юношу взглядом. По всей видимости, он действительно не успел ещё получить соответствующее разрешение.

— Хорошо. Мы ещё встретимся. Господин Павел, — последние слова Сштаарс произнёс с нескрываемым сарказмом, после чего удалился.

— Катись колбаской, — прошептал про себя парень по-русски.

Немедленно по прибытию на "Урену" на борт своего корабля поднялась Милу с ещё одним мужиком. Мужик этот Павлу был отлично знаком. Будучи высококлассным специалистом по компьютерной технике и системам искусственного интеллекта, он уже неоднократно "чистил" бортовой искин от лишних данных.

Сама же хозяйка немедленно отправилась в кают-компанию, где собрался Михаил с соратниками. Павел давно не видел свою работодательницу такой. При юноше она старалась не применять больше свои эмпатические способности, стремясь сохранить между ними по возможности деловые отношения. Сейчас же прекрасная авантюристка буквально источала животное обаяние, с грацией пантеры скользя между собравшимися в помещении людьми.

Все наёмники, будучи вполне здоровыми мужиками, только что слюни не начали пускать. Они мгновенно окружили женщину плотной гурьбой. Каждый из бойцов, не исключая, кстати, и Михаила, стремился протиснуться к ней поближе и как бы невзначай прикоснуться к её телу. Весьма открытое платье из тонкой нежной ткани только усугубляло ситуацию. А Милу такое положение дел ничуть не смущало. Более того, она откровенно наслаждалась подобным вниманием. Своим звучным голосом женщина толкнула короткую, но прочувствованную речь.

Суть её сводилась к тому, что Милу сильно-сильно благодарит всех этих замечательных ребят за то, что они помогли доставить очень ценный груз и не дали в обиду её пилота. Наёмники тут же наперебой стали уверять, что всегда пожалуйста, а за Павла они вообще горой. В доказательство своих слов один из наёмников, доселе не обращавший на пилота какого-либо внимания, схватил юношу в охапку за плечи и хорошенько потряс.

Затем Милу объявила, что выплачивает всем из своего кармана премию, по тысяче кредитов на нос. Восторженный рёв, раздавшийся в ответ, чуть не снёс окружающие переборки. И в завершение женщина заявила, что один её хороший знакомый (Павел очень сильно подозревал, что все подчинённые зовут этого её знакомого исключительно "босс") нуждается в услугах таких замечательных ребят, смелых и сильных. И если кому-нибудь нужна работа, она готова дать рекомендацию. От того, что вырвалось в ответ из полудюжины лужёных глоток, Павел на несколько секунд оглох.

С орбиты из всех наёмников вниз отправился только Михаил, у остальных нашлись свои дела на станции. Михаил же, вместе с Павлом, ехал к своей молодой жене. Когда они вошли в квартиру, Маша уже ждала в прихожей. Увидев мужа, она охнула и, пошатнувшись, прислонилась к стене. Михаил же, не отрываясь, смотрел на её уже довольно заметный животик.

— Мой? — спросил он зачем-то, хотя прекрасно знал ответ.

— Мишенька, твой, — жалобным голосом подтвердила девушка.

— Паш, — обернулся Михаил. — Ты, в общем, как хочешь, но жену свою я у тебя забираю.

— Ясно, — безжизненным тоном произнёс юноша. И зачем-то спросил: — Переночевать-то есть где?

"Почему так хреново?" — спрашивал он себя. — "Я же сам отдал её Михаилу. Так чего горюю?"

— Найдём, — отмахнулся Михаил. — Да не расстраивайся ты так! Отыщешь себе ещё бабу. Я понимаю, конечно, Машка у меня сладенькая, но извини, она мне самому нужна. Делиться не собираюсь!

— Это-то понятно, — вздохнул парень.

— Не нравишься ты мне! — здоровяк скептически уставился на Павла. — Слухай, давай выпьем? Дома есть чо?

— Там в холодильнике бутылка водки, — мотнул головой парень. — Маша когда-то купила. Не знаю, зачем, мы её даже не открывали ни разу.

Они вдвоём прошли на кухню. Михаил разыскал вышеупомянутую бутылку и достал два стакана. В баре в комнате стояли настоящие водочные стопки, но Павлу не хотелось об этом сейчас рассказывать. В той же комнате ходила Маша, хлопая дверцами шкафа и собирая вещи. Наёмник плеснул в каждый стакан на два пальца огненной воды, аккуратно закрыл бутылку и убрал её обратно в холодильник.

— Нажираться не будем, — прокомментировал Михаил свои действия. — Исключительно в медицинских целях. Для снятия стресса. Ну, будем!

Они легонько чокнулись, выпили залпом. На кухню зашла Маша. Девушка всё ещё была босиком и в одном халатике.

— Миша, — позвала она. — Там для маленького вещей много, всё в чемоданы не умещается.

— Тряпки свои выкинь! — сурово ответил ей муж.

— Можно в простыню какую-нибудь завязать, узлом, — вмешался Павел. Михаил промолчал.

Он прошёл с девушкой в комнату, они достали из шкафа простыню и расстелили её на полу. Маша быстро покидала туда все закупленные заранее пелёнки, распашонки и прочие подгузники, всё ещё в магазинных упаковках, и Павел завязал у простыни узлами противоположные углы. Девушка уже собралась выходить, но парень быстро поймал её и сжал в объятьях.

— Прости, если что не так, — прошептал он ей на ухо.

— Что ты, Пашенька, всё так, — быстро зашептала в ответ Маша. — Просто… Мы же с Мишей женаты. И клятву в церкви давали, быть всё время вместе. А ты очень, очень хороший! Ты к нам потом в гости приезжай! Мы тебя всегда будем ждать. И на крестины приезжай обязательно, к маленькому! Я Мишу уговорю, мы тебя крёстным сделаем!

Пока девушка упаковывала остатки вещей и одевалась в дорогу, Павел налил себе с Михаилом чаю и достал печенье. Тот от угощения отказываться не стал. Потом юноша вызвал такси и помог супругам загрузить все вещи. Помимо узла с детскими вещами, набралось два больших чемодана и не менее полудюжины сумок различного калибра. Хорошо ещё, вызвали специальное такси-микроавтобус, а не обычный мобиль. Иначе бы всё не влезло.

Вернувшись домой, парень первым делом достал из холодильника обратно початую бутылку водки. Некоторое время постоял в задумчивости, глядя на неё, потом решительно прошёл в туалет и вылил в унитаз всё содержимое. Пустую бутылку отправил в утилизатор. Постелил на диване чистую простыню, лёг, закутавшись в одеяло, и мгновенно уснул.

Глава 12

— Вот, Риспи, мой корабль, — поведал Павел. — Можешь посмотреть на маршевые двигатели?

— Могу. Смотрю, — словоохотливостью техник не отличался.

— Что скажешь? — поинтересовался парень.

— Это модель "Ресенцио-237М", — невозмутимо отозвался Риспи. — Как я понял, не родные. На "Скаутах" обычно двести семнадцатую серию ставили.

— Ты прав, не родные. Нужны разгонные стержни. Знаешь, у кого есть? — слегка затаив дыхание, спросил пилот.

— Знаю. У меня есть.

— У тебя? — удивился юноша. — Откуда?

Риспи считался лучшим техником здесь, на Армике. Его Павлу рекомендовали в этом качестве сразу три знакомых торговца, не связанных друг с другом. Однако такие двигатели, как на "Милу" — достаточно экзотическая штука, и он не ожидал вот так сразу найти для них запчасти во Фронтире.

— Завалялась пара десятков комплектов на складе. Если на шесть двигателей, три раза хватит сменить. Стержни тут такие же, как у двести семнадцатых, применяются. Изменились питатели, силовая обвязка и стабилизаторы истечения электронного потока. Вон, видишь чёрные фиговины между истекателями? Это стабилизаторы.

Честно говоря, подпускать к "Милу" какого-то непонятного доморощенного специалиста было несколько боязно. А ну как напортачит? Кто отвечать будет? Павел, конечно, это же его инициатива: не летать каждый раз на профилактику в Содружество, а попробовать обойтись местными ресурсами. И, как назло, протянул до последнего, всё откладывал. Ещё один заказ, ещё один… Дооткладывался. Стержни пока держались, но уже скоро могут помахать ручкой и отправиться в края вечной охоты.

— Давно стержни-то валяются? Они ещё не протухли?

— Что им сделается в заводской упаковке?

— А там разве сверхпроводящие обмотки не деградируют?

— Павел, слушай, ты вроде как мой клиент потенциальный и всё такое, мне полагается быть вежливым… Но ты такую-то чушь не городи! У тебя по "Двигательным установкам" какой уровень?

— Первый, — признался юноша, смутившись. — Что в Академии выучил, то и знаю.

— Почему я не удивлён? В разгонных стержнях для термоядерных двигателей нету никаких сверхпроводящих обмоток. Там вообще нет никаких обмоток. Формируется плазменный шнур по всей длине, который удерживается силовым полем. А поле подаётся по энергопроводам. Ядра гелия разгонять не нужно, они сами после реакции летят с нужной скоростью. Главное — сделать так, чтобы они летели вдоль оси. И отражались с одного конца. Там всё работает по принципу резонатора, как в лазере, только на ядерном уровне.

— Так значит, стержни не деградируют?

— Деградируют. Ещё как. Во время работы. Тепловыделение-то вон какое.

Вот интересно, как проверить, правда это или нет? Может, ему сейчас с умным видом лапшу на уши вешают, чтобы залежалый товар сбагрить? К сожалению, всё, что Павел знал о термоядерных реактивных двигателях, — это как их использовать и чем отличаются с практической точки зрения разные модели, производимые корпорациями Атранской империи. Ну, ещё общий принцип регулируемой реакции ядерного синтеза себе представлял, — на том уровне, что в инфосети смог вычитать. Парень не умел даже самостоятельно определять степень износа стержней, — помимо специальной аппаратуры, для этого нужно было выучить базу второго уровня, которую требовалось сначала купить за отдельные деньги.

Приходилось верить на слово бортовому искину, вещающему, что "ресурс выработан на девяносто восемь процентов". И обращаться в сертифицированный сервисный центр для замены. Или вот к такому частнику. Потому что до центра ещё долететь нужно, а оставшихся двух процентов может и не хватить. Надо, надо срочно купить второй уровень по "Двигательным установкам". Или хотя бы просто не тянуть столько с профилактикой, надеясь на "авось".

А пока…

— Хорошо, — вздохнул Павел. — Сколько возьмёшь за шесть комплектов и замену?

"Милу" скользила вдоль колец газового гиганта. Приходилось смотреть в оба, всякой каменной и ледяной мелочи тут летало более чем достаточно, но другого выхода Павел не видел. Чёртов пират никак не отставал. Обычно, чтобы отделаться от любителей поживиться содержимым чужих трюмов, достаточно было дать полную тягу маршевым двигателям и сделать внутрисистемный прыжок. В худшем случае, потом приходилось делать ещё два, если нападающие обладали аппаратурой для сканирования и анализа излучения прыжкового двигателя, позволяющей зарегистрировать параметры образовавшегося канала свёрнутого пространства и определить точку выхода.

Но этот экземпляр попался не только упорный, но и с хорошими двигателями. Он настойчиво прыгал вслед за его кораблём раз за разом, и оторваться достаточно далеко после каждого скачка никак не удавалось. Хорошо ещё, у пирата пока не получалось подойти на расстояние действия блокиратора, — генератора, делающего невозможным уход в прыжок. И ещё лучше, что Риспи не обманул, и двигатели у Павла были ничуть не хуже.

Наконец, юноша решился на ход конём. Прыгнул на самый край атмосферы гигантской планеты, аналога Сатурна из Солнечной системы, а потом тут же ушёл в прыжок снова, на совсем небольшое расстояние, прямо сквозь планету, чтобы оказаться на другой её стороне рядом с одним из исполинских ледяных колец. Расчёт был на мощнейшее магнитное поле планеты, которое, по идее, должно исказить работу считывающей аппаратуры и не позволить злоумышленникам на сей раз определить его новое местонахождение.

Судя по всему, задумка удалась. Пират вышел из скачка парой секунд раньше, чем "Милу" прыгнула в очередной раз, но совершать переход следом не стал. Вместо этого он некоторое время летел в дрейфе, а затем включил двигатели и поднялся над полюсом газового гиганта. Вид на кольца оттуда должен был открываться просто шикарный, но найти маленькое судёнышко это никак не помогло бы. Павел уже уравнял свою скорость со скоростью движения частиц в кольце и включил маскировку.

Судно было невидимо в любом диапазоне электромагнитного излучения. Время от времени, правда, приходилось делать демаскирующие включения маневровых двигателей, чтобы уклониться от столкновения с многочисленными летающими здесь обломками, да частички пыли постоянно вспыхивали, сгорая в силовом поле щитов. Но выхлоп слабосильных маневренников с расстояния в несколько сотен тысяч километров обнаружить не представлялось возможным, а вспышки практически ничем не отличались от сверкания на солнце бесчисленных кусочков льда.