небесами.
* **Черно-белая ночь стрекочет свое кино,белый мелется снег, превращается в хлеб зерно,мертвые нас прощают, они виныза нами не числят, даже не видят сны,потому что как кровь легко превратить в вино,так и наоборот, это, в общем-то, все равно,и что бы там ни было, все оно просится в рот,над равнинами снег, в городе новый год,принесенные в жертву прощают своих убийц,и мы плачем, обнявшись, над супом из голубиц;хвоя, хвоя, стелись, мелется белый мел,кинопленка пестрит помехами, кто успел,тот свое получил, а кто нет, так техбелый мех укроет, в поле один на всех...Ольга Владимировна Сульчинская родилась в Москве в 1966 году. Окончила филфак МГУ в 1990 году. Публиковалась в “Арионе”, “Знамени”, “Новом мире”.
(обратно)
Ужас победы
Валерий ПоповУЖАС ПОБЕДЫПовестьКРЕЩЕНЬЕПомню горячий воздух, застоявшийся в кустах после жаркого дня и вылетающий, как птица, когда во тьме заденешь ветку.Помню, как я впервые появился над Мысом, выпав из тесного автобуса на шоссе, мягкое после дневного жара.Далеко внизу струилась лунная рябь, проткнутая темным и острым, как скрученный зонт, кипарисом. Рядом с этим сгустком тьмы смутно белело высокое здание — международный молодежный лагерь “Спутник”, куда я стремился. Будоража теплую долину, снизу вдруг поднялся хриплый и страстный вопль. Потом, увидев павлина, надменного красавца, закованного в узоры, я не мог поверить, что это он так кричит.Но сейчас, не вникая, я издал почти такой же вопль и рухнул с шоссе в колючий, пружинистый кустарник. Я падал то ногами вперед, то вниз руками. Сотни игл вонзались в меня, а я чувствовал лишь ликованье. Конечно, можно было найти плавную дорогу — но зачем?Потом в душной тьме что–то засветилось. Узкое жерло вулкана, на дне его клокотала лава. Танцы! Мне сюда.Я выкатился в круг, как колючий шар перекати–поля, как шаровая молния, но никто не шарахнулся, не испугался — тут все были такие!Потом музыка стала замедляться, танец стал увязать сам в себе, и вот — все остановились. Спустилась тьма, тишина.— В горы! В горы пошли! — вдруг понеслось по площадке.И лава вылилась через край. И я спокойно и весело двинулся со всеми. Я успел уже разглядеть, что на эстраде играют вовсе не мои друзья, на которых я тут рассчитывал, а совсем незнакомые ребята, более того — негры. Но мысль, где же я буду ночевать, совершенно не беспокоила меня тогда: столько счастья и веселья было вокруг… Как где? Здесь — где же еще?Продолжая приплясывать, мы поднимались горячей толпой по узкому, завивающемуся вверх шоссе. Потом свернули с него и полезли вверх, в колючие душные кусты. Это было мне уже знакомо!Остатки дороги, какие–то археологические обломки тут были, но обрывались в самом буквальном смысле то и дело. Мы заблудились бы в этом каменном хаосе, если б не наш вожак — мускулистый, голый по пояс, в пиратской косынке, с высоким коптящим факелом в руке. Он явно напоминал легендарного Данко, поднявшего свое горящее сердце и осветившего путь. Такие аналогии вполне годились для комсомольского лагеря. Правда, оступаясь, он явственно матерился, но это не смущало общего веселья, а, наоборот, подстегивало его.И наконец путь наш оборвался, причем в самом буквальном смысле: мы оказались над бездной. Замерев, мы стояли на краю, потом наш вожак безвольно разжал пальцы и выпустил факел: кидая искры, тот запрыгал по таким кручам! И, высветив рябь, погас в море.Да–а. Мы стояли потрясенные. Чувствовалось, что номер сей отработан и Данко демонстрирует его не впервой… но… величествен–но!Все стали расползаться по склону, закачались, кидая огромные тени, костры.— Жоз! К нам иди! — Все звали вожака, он благосклонно обходил костры, и я вдруг заметил, что он целеустремленно и стремительно напивается — видимо, это было заключительной, неизбежной и наверняка самой приятной стадией его еженощного подвига. Его суровое лицо помягчело, нижняя твердая губа отшмякнулась, глазки посоловели… впрочем, таким он мне нравился больше! Я оказался с ним у одного костра.— Ты… черепастый! Чего скучаешь — давай к нам! — Он сам вдруг меня позвал, окрестив почему–то “черепастым” на все время нашей с ним истории, оказавшейся длинной.Рядом с ним в волнах света был симпатичный длинноволосый бородач и смуглая, могучая красавица — библейского, почему–то хотелось сказать, облика. Плечо ее грело не хуже пламени… так что… пусть только погаснет костер!— Соня… А ты? — хмельно улыбаясь, проговорила она.— Жоз… Жаирзиньо по–настоящему! — Вожак резко вклинился в наш интим и сжал своей лапищей мою ладошку: все понял?Ясно было, что он местный парень,
Последние комментарии
6 часов 45 минут назад
6 часов 48 минут назад
2 дней 13 часов назад
2 дней 17 часов назад
2 дней 19 часов назад
2 дней 20 часов назад