Бобышев Дмитрий Васильевич родился в 1936 году. Окончил Ленинградский технологический институт. Принадлежал к плеяде молодых поэтов из ближайшего окружения Анны Ахматовой. С конца 70-х годов живет в США. Автор нескольких лирических книг, вышедших в Европе, США и России.ЧитателюКнига-то еще и не изданаи тем более — для гаданьяпальчиками не перелистана...А поэзия — это поющая истина.Не навеки, так — на года.Неужели это только с виршамиили может и другой художниквыразить произносимое свыше?Думаю, что да, тоже.Ежели сказал, не солгав его,в слове будет и смысл, и цвет, и вес,и конечно же вкус, а главное —верная и о главном весть.Вылепленное, оно — как пляска,а в цвете — еще и певчее, вещее...Сдобное, это же и есть пасхадля тебя, человече.Люди — всего лишь миры, не более...У любого мозг — полярный ледник.Сердце — солнце. Океаны болямии наслаждениями плавают в них.Вот им оно и надобно, бесполезное,но почему-то позарез и вдруг:это баловство со словом — поэзия,млекопитающая, как грудь.Июнь 2001.Федосья Федоровна Федотова(1920 — 1998)Свет Федоровна, мне тебя забыть ли?Тырышкинская няня, ты быладля нас — душа домашнего событья:похода в лес, накрытия стола.Ты знала верный час для самовара,для пилки дров и для закупки впроккочней капустных — и меня, бывало,гоняла не один втащить мешок.Могла сослать на дедову могилу:ограду красить, помянуть, прибрать...Твои-то детки, не родясь, погибли.Война им не позволила. Мой братда мы с сестрою сделались твоимипри матери красивой, занятой,при отчиме, которому за имяя тоже благодарен. Но — не то...Какая избяная да печнаябыла ты, Феничка; твой — строг уют.А кто ко мне зашел, садись-ка с нами:— Ешь, парень! Девка, ешь, пока дают!И, разойдясь перед писакой, тожетуда же сочиняла (кто — о чем)получастушки и полуколлажи,складушки-нескладушки, калачом:“Ведягино да Семеновок лешему уведено,Шишкино да Тырышкиношишками запинано”.То — все твои гулянки-посиделкина Кбенозере. Там я побывал:краса, но вся — на выдох, как и девки,что хороводом — на лесоповал.В семью пойти — кормежка даровая.Ночлег. Из окон — липы. В бочке — груздь.— Под кой и — выпить, вилкой поддевая!Да не за кого... Вот какая грусть!Свет Федоровна, где теперь ты? В весях,должно быть, трудноправедных, где — высь,где также — низ и погреб, корень вепскийи староверский нарост — все сошлись...Тырышкино, лесоповал, Таврига,стряпня да стирка, окуни-лещи,на даче — огород. И жизнь — как книгав 2 — 3 страницы, сколько ни лищи...Как ни ищи, не много выйдет смысла,кто грамотен. А если не сильна...А если был тот смысл, пятном размылся...Но есть душа. И ты для нас — она.Шампейн, Иллинойс.8 августа 1998.Счастливый человекСчастливый человек поцеловал в устаВенецию, куда вернулся позже.Такая же! Касаниями ртако рту прильнула тепло-хладной кожей.Приметы на местах. Лев-книгочей;зелено-злат испод святого Марка,а мозаичный пол извилист и ничей:ни Прусту, никому отдать его не жалко.Ни даже щастному, счастливому себе.Или — тебе? Поедем “вапореттом”и вверим путь лагуне и судьбе,и дохлым крабиком дохнет она, и ветром.По борту — остров мертвых отдален:ряд белых мавзолеев. Кипарисы.Средь них знакомец наш. Да тот ли он,кто усмиряет гневы и капризыгниением и вечностью? Салют!Приспустим флаг и гюйс. И — скорчим рыла:где море — там какой приют-уют?Да там всегда ж рычало, рвало, выло!Но не сейчас. И — слева особнякна островке ремесленном, подтоплен...Отсюда Казанова (и синякему под глаз!) в тюрягу взят был во плен,в плен, под залог, в узилище, в жерло —он дожам недоплачивал с подвоховпо векселям, и это не прошло...И — через мост Пинков и Вздоховпрепровожден был, проще говоря...А мы, в парах от местного токая,глядели, как нешуточно зарясправляется в верхах с наброском Рая.Она хватала желтое, толклазеленое и делала все рдянолюбительским из кружев и стекла,а вышло, что воздушно-океанно,бесстыдно, артистически, дичась...Весь небосвод — в цветных узорах, в цацкахдля нас. Для только здесь и для сейчас.В секретах — на весь свет
Последние комментарии
7 часов 56 минут назад
8 часов 9 минут назад
8 часов 43 минут назад
9 часов 15 минут назад
1 день 45 минут назад
1 день 55 минут назад