Веер императора [Лайон Спрэг де Камп] (fb2) читать онлайн

- Веер императора (пер. Валентина Сергеевна Кулагина-Ярцева) (а.с. Новария -5) 65 Кб, 19с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Лайон Спрэг де Камп

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Спрэг Де Камп Веер императора

На пятнадцатом году своего правления Цотуга Четвертый, император Куромона, сидел в Тайном чертоге своего Запретного дворца в прекрасном городе Чингуне. Он играл в сахи со своим закадычным другом Рейро-нищим.

Одни фигуры были вырезаны из цельных изумрудов, другие из цельных рубинов, а квадраты доски сделаны из оникса и золота. На многочисленных полках и столиках в комнате стояли маленькие статуэтки и прочие безделушки. Здесь были также самые разные шарики для игры: из золота и серебра, из слоновой кости и черного дерева, фарфоровые и оловянные, яшмовые и нефритовые, из хризопраза и халцедона.

В шелковом халате, расшитом серебряными лилиями и золотыми лотосами, Цотуга восседал на кресле красного дерева, подлокотники которого были вырезаны в форме драконов, глаза чудовищ сияли подлинными бриллиантами. Час назад император принял ванну, был умащен благовониями, но, несмотря на это и явно удачную игру, все же не выглядел довольным.

— Твоя беда в том, дружище, — заметил Рейро-нищий, — что в отсутствие реальных опасностей, которые могли бы вызывать беспокойство, ты придумываешь воображаемые.

Император не опровергал его. Тайный чертог для того и существовал, чтобы могущественный властитель мог общаться со своим приятелем, а тот — с ним, как простые смертные, без удушающего дворцового подобострастия.

Не случайно приятель императора Рейро был нищим. Ведь у нищего нет резона интриговать против императора или пытаться убить его, чтобы завладеть троном.

Цотуга был опытным правителем, но милостивым его не решился бы назвать никто. При этом он не отличался большим умом, и именно потому временами на него находили приступы ярости. В таких случаях он подвергал страшным карам своих приближенных. Затем, придя в себя, Цотуга раскаивался и иногда даже назначал содержание семьям неправедно загубленных. Он искренне пытался быть справедливым, но для этого ему не хватало самоконтроля и объективности.

Рейро давно приятельствовал с императором. Хотя нищий был совершенно равнодушен к искусству, если не считать случаев когда представлялась возможность стянуть и продать какую-нибудь изящную вещицу, он с удовольствием выслушивал бесконечные рассказы императора о своей коллекции, наслаждаясь роскошной дворцовой едой. За время дружбы с императором Рейро уже заработал двадцать фунтов.

— Да неужели! — воскликнул император. — Тебе хорошо говорить. Ведь не тебя по ночам навещает призрак собственного отца, угрожая страшными карами.

Рейро пожал плечами.

— Ты знал, на что идешь, когда решился отравить старика. Это входит в правила игры, дружище. За то, что ты приобрел, я бы охотно перенес сколько хочешь ночных кошмаров. А как выглядит старый Хэрио в твоих видениях?

— Все тем же гнусным тираном. Я просто вынужден был умертвить его — ты знаешь, — потому что иначе бы он развалил империю. Но не вздумай распускать язык.

— Все, что я слышу от тебя, не выходит за пределы этих стен. Но если ты думаешь, что о судьбе Хэрио никто не знает, то обманываешь себя.

— Я полагаю, об этом догадываются. Хотя в случае смерти правителя всегда подозревают, что дело нечисто. Как говорил Дохай, для робкой птички любая ветка змея. — Но, — продолжал император, — это не решило моих проблем. Я ношу под одеждой кольчугу. Я сплю на матрасе, который плавает в пруду из ртути. Я перестал посещать своих женщин, потому что, когда я лежу в их объятиях, любой заговорщик может подкрасться и заколоть меня кинжалом. Должен тебе сказать, императрице, не по вкусу это воздержание. Но все же угрозами и пророчествами Хэрио нельзя пренебрегать. Этот дурак Козима ничего не делает, только заклинает и воскуряет благовония, что, возможно, прогоняет демонов, но не может затупить сталь в руках недругов-людей. Что ты мне посоветуешь, Нищенская Сума?

Рейро поскреб в затылке.

— Есть один старый колдун по имени Аджендра — темнокожий, с носом, похожим на клюв, и круглыми глазами. Он недавно прибыл в Чингун из Малвана. Аджендра зарабатывает на скудное пропитание тем, что продает приворотное зелье а также, погрузившись в транс, отыскивает пропавшие драгоценности и прочую ерунду. Он утверждает, что у него есть магическое оружие такой мощи, что против него никто не сможет устоять.

— Что это за оружие?

— Он не говорил.

— Если оно так могущественно, почему он не царь?

— Как он может сделаться правителем? Аджендра слишком стар, чтобы вести войска в битву. Кроме того, святой орден, к которому он принадлежит — малванские мудрецы называют себя святыми, да только все они мошенники, — запрещает применять оружие иначе как для самообороны.

— Кто-нибудь видел это оружие?

— Нет, дружище, но ходят слухи, что Аджендра пользовался им.

— Да? И что же?

— Ты знаешь соглядатая Нанку? Император сдвинул брови.

— Прошел слух, что этот человек исчез. Говорят, дурная компания, за которой он следил, узнала, кто он, и разделалась с ним. Нищий хмыкнул.

— Близко, да не в яблочко. Этот Нанка был отъявленным мерзавцем, он зарабатывал на жизнь, донося о кражах и вымогательствах. Он заявился в хижину Аджендры с простым и здравым намерением свернуть старику шею и завладеть его пресловутым оружием.

— Ну, и?..

— Нанка оттуда не вышел. Патрульный полицейский застал Аджендру сидящим со скрещенными ногами в медитации и не обнаружил ни следа бывшего соглядатая. Поскольку Нанка был здоров, как бык, а лачужка крохотная, труп там спрятать негде. Как говорят: тот, кто роет яму другому, рано или поздно сам в нее попадет.

— Да, — покачал головой Цотуга, — надо будет навести справки. Ладно, на сегодня хватит! Я должен показать тебе свое новое приобретение.

Рейро, издав неслышный стон, приготовился к длительному рассказу об истории и необычайной ценности какой-нибудь безделушки. Однако мысль о дворцовой кухне поддерживала его дух.

— Куда же я подевал эту штуку? — спросил себя Цотуга, обмахивая лоб сложенным веером.

— Какую именно, дружище? — поинтересовался нищий.

— Это топазовая статуэтка богини Амарашупи времен династии Джамбон. Ох, пусть мои кишки покроются язвами! Я становлюсь все более рассеянным день ото дня.

— Хорошо, что хоть твоя голова всегда при тебе! Как говаривал мудрый Ашузири, надежда — обманщица, разум — путаник, память — предательница.

— Я точно знаю, — бормотал император, — что поставил ее на самое видное место. А теперь не могу припомнить, что это было за место.

— В Запретном дворце, наверное, десять тысяч таких мест, — сказал Рейро. — Пожалуй, есть свои преимущества и у бедняка. Когда имеешь мало, не приходится задумываться, где что искать.

— Ты чуть не уговорил меня, я горю желанием поменяться с тобой местами, да долг не позволяет. А черт, куда же подевалась эта чепуховина? Ладно, давай лучше сыграем еще разок. Ты играешь красными, я — зелеными.


Два дня спустя император Цотуга сидел в тронном зале в парадном облачении, которое довершала высокая корона. Этот головной убор, украшенный павлиньими перьями и драгоценными камнями, весил не меньше десяти фунтов. В нем даже было секретное отделение. Из-за тяжести короны Цотуга, когда мог, избегал надевать ее.

Привратник ввел Аджендру. Малванский колдун шел, опираясь на посох. Это был высокий, худой, согбенный старик с белой бородой. Все остальное — лицо цвета красного дерева, грязный тюрбан в форме луковицы, неопрятная одежда и босые ноги — было коричневым. Темная фигура резко контрастировала с золотом, пурпуром, зеленью и синевой торжественного зала.

Надтреснутым голосом, выговаривая куромонские слова с акцентом, Аджендра произнес официальное приветствие:

— Жалкий червь покорно склоняется перед Твоим неописуемым Величием!

И мудрец принялся медленно, с трудом опускаться на колени.

Император сказал:

— Из уважения к твоим годам, старик, я разрешаю тебе не падать ниц. Просто расскажи нам о своем непобедимом оружии, — и жестом приказал ему подняться.

— Ваше императорское величество слишком добры к недостойному. Посмотрите сюда.

Из рваного рукава малванец достал большой расписной веер. Как и все присутствующие, Аджендра не смотрел в лицо императору, поскольку считалось, что тот, кто взглянет на правителя, будет ослеплен его величием и славой.

— Этот веер, — продолжал Аджендра, — был сделан для царя островов Гволинга известным мудрецом Цунджингом. В силу многих случайностей, перечислением которых я не буду утомлять Ваше императорское величество, он попал в недостойные руки вашего покорного слуги.

— По виду веер не отличается от любого другого. В чем же его сила? — спросил император.

— Все очень просто, о высочайший. Любое живое существо, если махнуть на него веером, исчезает.

— О! — воскликнул император. — Так вот какая участь постигла Нанку!

Вид у Аджендры был самый невинный.

— Мерзкий червяк не понимает слов Вашего божественного величества.

— Неважно. Куда же деваются жертвы?

— По одной теории моей философской школы они переносятся в некое высшее измерение. Согласно другой — распадаются на составляющие их атомы, которые, однако, сохраняют взаимные связи, так что по сигналу могут снова воссоединиться…

— Ты хочешь сказать, что можешь отменить действие веера и вернуть пропавших?

— Да, сверхвеликий государь. Нужно сложенным веером стукнуть себя по запястьям и по лбу в соответствии с простым кодом, и — хоп! — пропавший уже перед вами. Не желает ли Ваше величество убедиться воочию, как действует веер? Никакой опасности для испытуемого не будет, поскольку жалкий червь может моментально вернуть его.

— Прекрасно, добрый мудрец. Только будь осторожен и не махни на нас. Кого ты предлагаешь для пробы?

Аджендра оглядел тронный зал. Среди привратников, стражников и чиновников началось движение. Свет мерцал и переливался на позолоченных доспехах и шелковых одеждах, так как каждый стремился спрятаться за колонну или за другого придворного.

— Ну, кто вызовется добровольцем? — спросил император. — Ты, Дзакусан?

Первый министр упал ниц перед троном.

— Великий император, здравствуй вечно! Твой погрязший в пороках слуга в последнее время слаб здоровьем. К тому же у него девять детишек, которых надо вырастить. Он униженно просит своего господина извинить его.

На тот же вопрос другие придворные лепетали нечто подобное. Наконец подал голос Аджендра:

— Если мне будет позволено дать совет Вашему великолепию, может быть, лучше сначала опробовать веер на каком-нибудь животном, скажем, на кошке или собаке.

— О! — воскликнул Цотуга. — Замечательно. Нам известно такое животное. Суракаи, принеси сюда эту поганую собачонку, принадлежащую императрице, это маленькое лающее чудовище.

Посланный тут же унесся из зала на роликовых коньках. Вскоре он вернулся с маленькой мохнатой белой собачкой, которая лаяла не переставая.

— Начинай, — повелел император.

— Недостойный слушает тебя и повинуется, — ответил Аджендра, раскрывая веер.

Лай собачонки оборвался, как только волна воздуха от веера донеслась до нее. Суракаи сжимал в руках пустой поводок. Придворные зашептались.

— Клянусь Небесными Чиновниками! — воскликнул император. — Это впечатляет. Теперь верни собачонку. И страшись, если это у тебя не получится. Императрица не допустит, чтобы ее любимица осталась в другом измерении.

Аджендра добыл из другого рукава маленький томик и начал перелистывать страницы. Затем он поднес к глазу лупу.

— Вот, — сказал он. — Собака. Два раза по левому, три раза по правому, один раз по голове.

Аджендра, держа сложенный веер в правой руке, дважды легко хлопнул себя по левому запястью, потом переложил веер в левую руку и хлопнул по правому запястью, затем один раз по лбу. В ту же секунду собака появилась. Не переставая лаять, она подбежала и к трону и спряталась под ним.

— Прекрасно, — молвил император. — Оставим животное в покое. А это что, сборник шифров?

— Да, великий государь. В книге перечислены все живые существа, которые подчиняются силе веера.

— Ну, давай теперь испробуем его на человеке — каком-нибудь никчемном. Мишухо, нет ли у нас приговоренного преступника?

— Здравствуй вечно, несравненный! — произнес министр юстиции. — У нас есть убийца, которому завтра должны отрубить голову. Привести его?

Преступника привели. Аджендра движением веера заставил его

исчезнуть, а затем вернул.

— Ну и дела! — сказал убийца. — Твоего презренного раба подвергли какому-то ужасному заклятью.

— Где ты оказался, когда исчез? — спросил император.

— Я и не знал, что исчезал, великий император! — ответил убийца. — Я почувствовал головокружение и чуть было не потерял сознание на какой-то момент — а потом очутился снова здесь, в Запретном дворце.

— Ты исчезал на самом деле… Мишухо, принимая во внимание услуги, которые этот заключенный оказал государству, замени смертную казнь двадцатью пятью ударами плетью и освободи несчастного. Ну, доктор Аджендра!..

— Я весь внимание, о повелитель мира!

— Какова сила твоего веера? Есть ли у него срок годности, может быть, он нуждается в подзарядке?

— Нет, благородный государь. Во всяком случае, его сила не уменьшилась за столетия, с тех пор как Цунджинг сделал его.

— Действует ли он на большое животное, скажем, на лошадь или слона?

— Не только. Когда внук царя Гволинга, для которого и был создан веер, царевич Вангерр, как-то встретил дракона на острове Баншоу, он смел чудовище с лица земли тремя сильными взмахами.

— Хм. Значит, веер довольно мощный. Теперь, мой добрый Аджендра, я полагаю, тебе следует вернуть назад соглядатая Нанку, на котором ты испытал свое искусство несколько дней назад!

Малванец бросил взгляд на лицо императора. Придворные зашептались, видя явное нарушение этикета, но Цотуга, казалось, ничего не заметил. Мудрец был очевидно удовлетворен тем, что правителю известно об этом исчезновении. Он принялся перелистывать книгу, пока не дошел до слова «соглядатай». Затем хлопнул себя четыре раза по левому запястью и два раза по лбу.

Появился высокий дородный человек в нищенских лохмотьях. Нанка все еще был на роликовых коньках, на которых вкатился в хижину Аджендры. Он не был готов к появлению во дворце, ноги его подгибались, он поскользнулся и упал на мраморный пол из красных, белых и черных квадратов. Император захохотал, придворные позволили себе слегка улыбнуться. Когда соглядатай, весь красный от ярости и удивления, поднялся на ноги, Цотуга сказал:

— Мишухо, дай ему десять плетей за попытку ограбления. Скажи ему, что в другой раз он может расстаться с головой или будет брошен в кипящее масло. Убери его отсюда. Теперь, о достойный мудрец, скажи, сколько ты хочешь за это волшебное устройство и за книгу шифров к нему?

— Десять тысяч золотых драконов, — ответил Аджендра, — и сопровождение до границ моей страны.

— Ого! Не многовато ли для святого и аскета?

— Я прошу не для себя, ничтожного, — молвил малванец. — Я собираюсь построить храм моим возлюбленным богам в родной деревне. Там я проведу остаток дней в медитации о Высших Сущностях.

— Похвальное намерение, — заметил Цотуга. — Пусть оно исполнится. Чингуту, обеспечь доктору Аджендре надежный эскорт в Малван. Пусть сопровождающие получат грамоту от царя царей, удостоверяющую, что они благополучно доставили Аджендру и не убили его ради золота.

— Твой жалкий слуга слушает и повинуется, — ответил военный министр.


Весь следующий месяц дела во дворце шли благополучно. Император сдерживал свой нрав. Зная о волшебном веере, которым теперь владел вспыльчивый монарх, никто не осмеливался сердить его. Даже императрица Насако, хотя и злилась, что ее муж так бессердечно обошелся с ее любимицей, держала острый язычок за зубами. Цотуга вспомнил, где была спрятана статуэтка Амарашупи, и какое-то время был почти счастлив.

Но, как давным-давно, во времена династии Джамбон говорил философ Дохай, все проходит. Настал день, когда министр финансов Яэбу попытался рассказать Цотуге, как действует это чудесное новое изобретение — бумажные деньги. Император настойчиво требовал объяснить, почему нельзя просто отменить все налоги, чтобы людям жилось полегче, и платить по государственным счетам только что напечатанными банкнотами. Цотуга пребывал в раздражении, потому что накануне еще одна из его драгоценных безделушек затерялась.

— Ваше небесное величество! — принялся причитать Яэбу. — Это уже пытались проделать в Гволинге полвека назад! Ценность бумажных денег свелась к нулю. Ни один человек не стал торговать, поскольку никто не хотел получать ничем не обеспеченные банкноты. Они снова были вынуждены вернуться к меновой торговле.

— Мы считаем, что несколько голов, насаженных на шесты, поправят такое положение, — грозно изрек Цотуга.

— Царь Гволинга уже пробовал это средство, — ответил Яэбу. — Но ничего не добился. Рынок оставался пустым. Горожане начали голодать…

По мере того как дискуссия продолжалась, император, который имел весьма слабое понятие об экономике, все больше раздражался и терял терпение. Не обращая на это внимания, Яэбу продолжал приводить доказательства. В конце концов император вспылил:

— Да поразит огонь твою задницу, Яэбу! Мы покажем тебе, как все время повторять своему повелителю «нет», «однако» и «невозможно»! Вон отсюда, любезный!

Цотуга неожиданно выхватил веер, раскрыл его и махнул на Яэбу. Министр исчез.

«Да, — задумался Цотуга, — эта штука, и вправду, действует. Теперь нужно вернуть Яэбу, я ведь на самом деле не собирался уничтожать этого достойного человека. Просто он раздражал меня бесконечными «если», «но» и «нельзя». Ну-ка, посмотрим, куда же я дел книгу шифров? Помнится, я спрятал ее в особом месте, чтобы при случае сразу найти. Но где это место?»

Сначала император заглянул в широкие рукава расшитого шелком халата, которые в Куромоне служили вместо карманов. Там книги не оказалось.

Затем император встал со своего делового трона и отправился в императорский гардероб, где висело на вешалках больше ста халатов. Шелковые халаты для официальных случаев, тонкие на теплое время года и стеганые на зиму. Окрашенные в алый, изумрудный, шафрановый, голубой, кремовый, фиолетовый и все другие цвета, которые только были в распоряжении красильщиков.

Цотуга шел вдоль одежд, ощупывая рукава каждого. За ним следовал хранитель императорского гардероба, приговаривая:

— О божественный властитель! Позволь твоему недостойному слуге избавить тебя от столь низкого занятия!

— Нет, мой добрый Шакатаби, — отвечал Цотуга, — мы никому не можем доверить эту работу.

Цотуга прошел вдоль всего ряда халатов, старательно проверив каждый из них. Затем он начал искать по всему Запретному дворцу, выворачивая ящики письменных столов и комодов, перебирая полки с бумагами и требуя, чтобы ему подали ключи от сундуков и сейфов.

Спустя несколько часов усталость вынудила императора прекратить поиски. Упав на резное кресло в Тайном чертоге, он ударил в гонг. Когда в комнату прибежали слуги, император объявил:

— Мы, Цотуга Четвертый, обещаем в награду сотню золотых драконов тому, кто найдет пропавшую книгу шифров для нашего чудодейственного веера!

Весь этот день в Запретном дворце шли лихорадочные поиски. Десятки слуг в войлочных тапочках сновали кругом, открывая все дверцы, шаря во всех ящиках, перебирая и разглядывая каждую вещь. Наступила ночь, но книга не была найдена.

— Проклятие! — пробормотал Цотуга. — Бедному Яэбу конец, если не найдется эта мерзкая книга. Да и с веером впредь надо быть осторожнее.


Наступила весна, все во дворце шло своим чередом. Однажды Цотуга катался на роликовых коньках по дорожкам дворцового сада вместе с военным министром Чингиту. Император упрекал Чингиту в недавнем поражении, которое куромонские войска потерпели от степных кочевников; министр приводил оправдания, которые Цотуга посчитал лживыми. И тут император вновь вышел из себя.

— Подлинная причина, — рявкнул император, — в том, что твой двоюродный брат, генерал-квартирмейстер, брал взятки, а на важные посты назначал своих никчемных родственников, поэтому наши воины были плохо вооружены! И ты знал об этом! Так вот же тебе!

Взмах веера, и Чингиту исчез. Таким же образом вскоре испарился первый министр Дзакусан.


Вскоре отсутствие министров стало ощущаться. Цотуга не мог самолично надзирать за сотнями чиновников обезглавленных министерств. Государственные служащие все больше погрязали в распрях, безделье, кумовстве и казнокрадстве. Дела в Куромоне шли плохо из-за инфляции, вызванной тем, что Цотуга ввел в обращение бумажные деньги. В правительстве началась неразбериха.

— Вам нужно что-нибудь придумать, государь, — сказала императрица Насако, — не то пираты с архипелага Гволинг и эти степные разбойники разделят Куромон на кусочки. Как апельсин.

— Но что же, во имя пятидесяти семи главных божеств, я могу сделать? — воскликнул Цотуга. — Черт возьми, если бы у меня была книга шифров, я смог бы вернуть Яэбу, и он привел бы в порядок финансы.

— Забудьте об этой книге. На вашем месте я бы сожгла чудодейственный веер, пока он не принес еще больших неприятностей.

— Ты сошла с ума, женщина! Ни за что! Насако вздохнула.

— Как говорил мудрец Д зуйку, тому, кто использует тигра как сторожевую собаку, чтобы охранять свои богатства, вскоре не будут нужны ни богатства, ни сторожевая собака. Во всяком случае, назначьте нового первого министра, чтобы он разобрался в этом хаосе.

— Я просмотрел список возможных кандидатов, но всех отверг. Один связан с людьми, пытавшимися убить меня девять лет назад, другого обвиняют во взяточничестве, хотя прямых доказательств и не имеется, третий слаб здоровьем…

— Есть ли в вашем списке Замбен из Джомпеи?

— Первый раз слышу это имя. А кто он?

— Главный надзиратель за дорогами и мостами в провинции Нефритовых гор. Говорят, он прекрасно умеет управляться с людьми.

— Как ты о нем узнала? — подозрительно спросил император.

— Он двоюродный брат моей первой придворной дамы. Она уже давно превозносит его достоинства. Я особенно не прислушивалась к ее ходатайствам, зная, что государь не любит, чтобы мои придворные использовали свое положение в интересах собственной родни. Но в вашем теперешнем затруднительном положении вы могли бы хотя бы посмотреть на него.

— Прекрасно, пусть его покажут.


Таким образом Замбен из Джомпеи стал первым министром. Бывший надзиратель за дорогами и мостами был лет на десять моложе императора. Красивый, веселый, очаровательный и беззаботный, он скоро сделался популярным при дворе, — если, конечно, не считать тех, кто возненавидел нового фаворита. Цотута, правда, уличал Замбена в легкомыслии и говорил, что тот с недостаточным уважением относится к тонкостям дворцового этикета. Но Замбен проявил себя как способный администратор, и вскоре государственная машина заработала без сбоев.

Однако, как говорится, самая плохая крыша во всей деревне у кровельщика. Император не подозревал, что Замбен и императрица Насако были тайными любовниками. Впрочем, они стали ими еще до его возвышения. Прежде обстоятельства препятствовали удовлетворению их страсти, они могли лишь изредка встречаться в одном из летних павильонов Насако на холмах.

В Запретном дворце встречаться стало еще труднее. Дворец кишел слугами, которые мгновенно разнесли бы сплетни. Влюбленной парочке приходилось прибегать к «военным хитростям». Как-то раз Насако объявила, что удаляется одна в летний дом, чтобы сочинить поэму. Ко всему прочему Замбен неплохо писал стихи, он заранее сочинил за нее поэму, а затем спрятался в летнем доме, дожидаясь ее прибытия.

— Этого стоило так долго ждать, — сказала императрица, надевая одежды. — Толстый дурак Цотуга уже год не прикасался ко мне, а для женщины с горячей кровью, вроде меня, необходимо часто подбрасывать дрова в огонь. Представляешь, он даже не посещает своих хорошеньких молоденьких любовниц, хотя ему нет еще и пятидесяти.

— Почему? Он до времени одряхлел?

— Нет, просто боится, что его убьют. Какое-то время он пробовал заниматься этим сидя, чтобы иметь возможность оглядываться в поисках возможных убийц. Но с тех пор, как он не расстается с кольчугой, любовные занятия с ним никому не доставляют радости. И он отказался от них совсем.

— Разумеется, мысль об ударе кинжалом в спину угнетает не только дух мужчины. Но если — да хранят императора боги — что-нибудь все же случится с Его небесным величеством…

— Каким образом? — спросила Насако. — Никакой убийца не посмеет и приблизиться к нему, пока у него есть веер.

— Куда он прячет его на ночь?

— Под подушку. И спит, сжимая сокровище в руке. Надо быть по меньшей мере крылатым демоном, чтобы добраться до него, когда он плавает на матрасе по пруду из ртути.

— Против стрелы из далеко бьющего арбалета или выстрела веер бессилен…

— Нет, императора слишком хорошо стерегут, чтобы стрелок мог подобраться достаточно близко, к тому же он спит, не снимая кольчуги.

— Ладно, поглядим, — сказал Замбен. — Тем временем, Нако, любовь моя, не повторить ли нам?..

— Ты несравненный любовник! — воскликнула Насако, сбрасывая одежды, в которые только что облачилась.

В последующие два месяца при дворе отметили, что Замбен снискал подлинное расположение императора. Он действовал так ловко, что вытеснил Рейро-нищего и сам сделался закадычным другом властителя. Замбен даже занялся историей искусств, чтобы восхищаться любимыми безделушками Цотуги со знанием дела.

Недоброжелатели фаворита ворчали, что дружба с министром — это попрание закона. Это нарушает мистическое равновесие пяти элементов, к тому же у Замбена могут появиться узурпаторские намерения, а эта дружба дает ему возможность осуществить их. Но никто не рискнул обсудить эту тему со вспыльчивым Цотугой. Придворные только пожимали плечами и говорили:

— В конце концов, предупредить его — долг императрицы, а если она этого не может, то мы и подавно.

Замбен, не переставая улыбаться, умело руководил правительством в течение дня и приятельствовал с императором по вечерам.

Наконец возможность представилась. Сражаясь с Замбеном в сахи, император поигрывал веером. Замбен уронил фигуру — слона — на пол, и фигурка закатилась под стол.

— Давай я достану, — сказал император, — мне ближе.

Пока Цотуга шарил под столом, у него упал веер. Когда он выпрямился, держа в руках фигурку, Замбен протянул ему веер. Цотуга мгновенно выхватил магический предмет из рук министра.

— Прости мою грубость, — извинился император, — но я вынужден не выпускать веер из рук. Глупо, что я не положил его, когда полез за твоим слоном. Сейчас твой ход.


Несколько дней спустя в летнем доме императрица Насако спросила Замбена:

— Ты заполучил его?

— Да, — ответил Замбен, — подсунуть дубликат оказалось делом нетрудным.

— Тогда чего же ты дожидаешься? Смахни этого старого жирного дурака с лица земли!

— Тихо, моя радость. Я должен быть уверен в поддержке своих сторонников. Как говорится, тот, кто съест тыкву в один присест, поплатится за обжорство. Кроме того, меня мучают сомнения.

— Фи! Неужели ты храбрец только в постели, а как доходит до мечей, трус?

— Нет, я просто осторожен: стараюсь не гневить богов и не глотать кусок, который мне не прожевать. Поэтому я применю веер, только если кто-то попробует причинить мне зло. Зная твоего царственного супруга, я уверен, что скоро он заставит меня прибегнуть к защите.


Настал вечер, когда Замбен, до того не отличавшийся особым искусством играть в сахи, неожиданно выиграл у императора пять раз подряд.

— Проклятие! — воскликнул Цотуга, потеряв пятого короля. — Ты что, брал уроки? Или скрывал свое умение? Замбен ухмыльнулся и развел руками.

— Наверное, Божественные Чиновники руководили моими ходами.

— Ты… ты… — Цотуга затрясся от гнева. — Я покажу тебе, как смеяться над императором! Вон из этого мира!

Император выхватил веер и махнул им, но Замбен не исчез. Цотуга махнул еще раз.

— Боги, неужели он потерял силу? — вопросил Цотуга. — Или это не настоящий…

Он не докончил фразы, потому что Замбен, раскрыв подлинный чудодейственный веер, махнул им на императора. Несколько позже он объяснял императрице:

— Я знал: когда он обнаружит, что веер не действует, то начнет подозревать подмену. Поэтому ничего не оставалось, кроме как пустить в ход оригинал.

— Что же мы скажем придворным и всему народу?

— Я все продумал. Мы представим дело так, что, разморенный жарой, он в рассеянности махнул веером на самого себя.

— Ты думаешь, это сойдет?

— Не знаю. Но кто отважится проверять, так ли это? Во всяком случае надеюсь, что после недолгого траура ты выполнишь свою часть договора.

— С большой охотой, любовь моя.


Вот так и получилось, что вдовствующая императрица вышла замуж за Замбена из Джомпеи после того, как он по ее приказу отправил в небытие двух своих предыдущих жен. Министр носил теперь официальный титул императора, хотя и не обладал всей полнотой императорской власти. Формально он был консортом при вдовствующей императрице и опекуном и регентом ее наследника.

Что же касается времен, когда четырнадцатилетний царевич Вакамба достигнет совершеннолетия, о них Замбен не беспокоился. Он был уверен, что, как бы там ни было, сумеет очаровать юного императора и сохранить свою власть и привилегии.

Он подумывал о том, чтобы убить принца, но довольно скоро отказался от этого плана. Побоялся, что Насако в отместку убьет его самого, ведь она значительно превосходила его по числу сторонников. Перед ним стояла довольно сложная задача сохранять с ней добрые отношения. Императрица была разочарована, обнаружив, что ее новообретенный муж вовсе не вечно жаждущий страсти фавн, а честолюбивый политик, настолько поглощенный дворцовыми интригами, тонкостями управления и религиозными обрядами, что у него оставалось весьма немного времени и сил, чтобы подкидывать дров в ее огонь. На упреки молодой супруги он ответил, что ему в голову пришла новая идея.

— Что это за идея? — требовательно спросила она.

— Больше, — ответил он, — я не потрачу и минуты на поиски книги шифров. Вместо этого я займусь реконструированием шифра методом проб и ошибок.

— Каким образом?

— Я стану пробовать различные комбинации похлопываний веером и записывать результат. За столетия, пока существует этот веер, с его помощью наверняка были отправлены в небытие сотни разных существ.

На следующий день Замбен в сопровождении шести тяжело вооруженных дворцовых стражников сидел в тронном зале, где не было больше никого, кроме двух секретарей. Замбен хлопнул себя по левому запястью один раз. На полу перед ним появился нищий.

Нищий вскрикнул от ужаса и упал без чувств. Когда же он пришел в себя, то выяснилось, что его отправили в небытие больше ста лет назад в одной рыбацкой деревушке на берегу океана. Попрошайка был потрясен, внезапно оказавшись во дворце. Замбен скомандовал:

— Пишите: один хлопок по левому запястью — нищий. Дайте ему золотой и выведите отсюда.

Два хлопка по левому запястью вернули к жизни свинопаса, и это тоже было зафиксировано. В течение дня были возвращены из иного измерения самые разные люди. Однажды появился рыкающий леопард. Два стражника бросились на него, но он прыгнул в открытое окно и был таков.

Некоторые комбинации похлопываний не давали никаких результатов. Либо они не были связаны с какими-то определенными видами жертв, либо таких существ никогда не касались чары веера.


— Пока все в порядке, — сказал Замбен императрице вечером того же дня.

— А что, если твои опыты вернут сюда Цотугу?

— Клянусь пятьюдесятью семью главными божествами, я об этом не подумал! Но я полагаю, что для возвращения императора необходима сложная комбинация многих похлопываний. Да если я его и увижу, то немедленно отошлю назад.

— Берегись! Я уверена, что рано или поздно веер принесет зло тому, кто им пользуется.

— Не бойся, я буду осторожен.

На следующий день эксперименты возобновились, секретари продолжали составлять список, куда входило все большее число формул. Три удара по левому запястью, потом по правому и по лбу вернули пропавшего министра финансов. Яэбу пребывал в страшном потрясении.

Следом за Яэбу появились осел и ткач. Когда осла поймали и вывели из дворца, а ткача успокоили и, дав денег, отослали домой, Замбен хлопнул три раза по левому и по правому запястью и четыре раза по лбу.

Послышался шум воздуха, и в зале, заняв большую его часть, появился дракон. Замбен, у которого от страха отвисла челюсть, словно прирос к трону. Дракон взревел, и стражники бросились наутек,

грохоча доспехами.

У Замбена в мозгу мелькнуло воспоминание о некогда слышанной истории. Несколько столетий назад веер спас царевича Гволинга, Вангерра, от дракона на острове Баншоу. Наверное, это и есть тот монстр.

Замбен принялся разворачивать веер, но от изумления и страха опоздал на несколько секунд. Мощная чешуйчатая голова броском устремилась вниз, челюсти со стуком сомкнулись.

Единственным человеком, который оставался в зале, был один из секретарей, спрятавшийся за троном. Он услышал один-единственный крик. Затем дракон стал протискиваться в окно, ломая оконную раму и, так как отверстие все равно было недостаточно велико, сокрушил довольно большую часть стены. Писец выглянул из-за трона и увидел чешуйчатый хвост, исчезающий в рваной дыре. В тронном зале облаком стояла кирпичная и гипсовая пыль.


Яэбу и Насако стали сорегентами. Лишившись мужа, похотливая вдовствующая императрица завела шашни с красавчиком-конюхом. Яэбу, человек скромного происхождения, не стремился к любовной связи с императрицей и довольствовался тем, что стал первым министром. Он управлял империей несколько неуверенно и не очень ловко, но небезуспешно.

Поскольку в государстве не было императора, хотя бы и номинального, решено было возвести на трон царевича Вакамбу. После церемонии, длившейся целый день, юноша медленно снял с себя украшенную перьями корону.

— Ну и тяжелая, — устало сказал он и ткнул кулаком в царственный атрибут. Яэбу беспокойно засуетился вокруг, приговаривая:

— Осторожнее, мой повелитель! Не повредите священный убор! Вдруг что-то щелкнуло, и внутри короны отскочил металлический клапан.

— А здесь, оказывается, секретное отделение, — воскликнул Вакамба, — а в нем… что же это такое? Книга. Клянусь пятьюдесятью семью божествами, это, должно быть, книга с шифрами, которую так искал отец!

— Покажи! — в один голос воскликнули Яэбу и Насако.

— Да, это точно она. Но с тех пор как дракон проглотил веер вместе с отчимом, она ни на что не годится. Нужно положить ее в архив к другим диковинам.

Но Насако сказала:

— Нужно попросить Козиму сделать другой чудодейственный веер, тогда книгой опять можно будет пользоваться.

Однако не сохранилось никаких свидетельств тому, увенчались ли усилия придворного мудреца Куромона успехом. Насколько мне известно, книга шифров покоится в куромонских архивах в Чингуне, а те, кто, как Цотуга и Дзакусан, по мановению веера исчезли с лица земли и не вернулись, все еще дожидаются спасения.