На Границе Кольца [Рассел Д Джонс] (fb2) читать постранично, страница - 3

могла узнать не раньше вечера.

А до вечера надо дожить – на Кольцевой всякое случается…

* * * 00:03 * * *

Есть три основных способа использовать Кольцевую линию Московского метрополитена.

Во-первых, на Кольце можно пересаживаться с ветки на ветку, сокращая или упрощая маршрут от дома до работы. Асы пересадочных узлов знают, когда и где можно сэкономить пять минут. А иногда и целых десять! (Один из секретов: не стоит пользоваться «Киевской-кольцевой» для перехода на Филёвскую линию. Там перед эскалатором частенько образуется нечеловеческая пробка! А вот на Арбатско-Покровкую – без проблем).

Во-вторых, на Кольцевой хорошо отсыпаться. Сел – и ни о чём не беспокойся! Впрочем, есть риск задремать, пропустить тот момент, когда все выходят из вагона, и уехать в депо. (Ещё один секрет: лучше выбирать первые или последние вагоны состава – в них меньше народа, чем в тех, что посередине).

В-третьих, это популярный туристический маршрут: пилоны, мозаики, барельефы и прочие следы былого величия. (Совет: если действительно охота насладиться красотой, вместе со станциями осмотрите наземные павильоны, изнутри и снаружи).

Сообразно использованию, пассажиры Кольцевой делятся на рабочих пчёлок, сонных сурков и любопытных мартышек, которые путаются у всех под ногами.

Но существует особый типаж – перелётные птицы, сбившиеся с пути – потерянные души, чужаки и под землёй, и наверху. Завороженные непрерывным повторением маршрута, они погружаются взглядами в гранит станций. Они вплетают себя в провода стен и тонут в рёве состава, мчащегося сквозь сумрак тоннеля. Они мечтают остаться здесь навсегда.

Их можно понять. Когда не хочется возвращаться, когда спешка и страх опоздать становятся ненавистны, нет уютнее убежища, чем сиденье в покачивающемся вагоне...

Таких и привечает Беседник.

Не существует способа заметить его или приманить. Он сам выбирает, кому явиться. Главная примета: у Него будет идеальная внешность. Или у Неё, в зависимости от ситуации.

Сначала Он будет внимательно смотреть в глаза. Отвечать на взгляд не нужно, ведь легко ошибиться, а в метро знакомиться не комильфо.

Потом Он что-то скажет, как при попытке завязать вежливую беседу: «Прекрасная погода» или «Какое солнце сегодня!»

Он продолжит говорить, и голос Его будет едва-едва пробиваться сквозь грохот вагонов. Вслушивайся – и вскоре звуки исчезнут, а заодно и люди.

Тогда можно будет нормально поговорить. Потому что такого слушателя не найти среди смертных – внимательного, понимающего, вникающего в каждую мелочь и способного по-настоящему услышать то, что ему говорят. Ни другу, ни психотерапевту, ни священнику, ни случайному собутыльнику не откроешь то, что Ему…

Разговор забудется, но покой и целительное опустошение останутся надолго. И не понимая, что произошло, будешь скучать. Будешь надеяться, что однажды вновь удастся наговориться всласть. И начнёшь кататься по Кольцевой, высматривая и мысленно умоляя: «Явись!»

Но это если быть искренним, сбросить маску и говорить о сокровенном.

Враньё, притворство и позёрство будут наказаны: выскочишь на своей станции, оглушённый и растерянный, помчишься к выходу, расталкивая других пассажиров, на улице вдохнёшь полной грудью загаженный московский воздух и вымученно улыбнёшься. Спасён!

И какое-то время будешь бояться поездов. Будешь видеть крайне неприятные сны про тоннели и всепоглощающий мрак. И станешь просыпаться с ускользающей тоской по упущенному шансу…

* * * 00:04 * * *

Варя ничего не знала о тайнах Кольцевой и привычках Беседника. Она каталась по кругу, убивая время до вечера. Разглядывала станции во время остановок. Подсматривала за людьми, пока поезд ехал. Интересно же!

Офисные пчёлы орали в навороченные мобильники «Я подъезжаю!» Приезжие нервничали, боясь пропустить свою станцию, и тыкали пальцами в схему метро на стене вагона, проговаривая вслух последовательность пересадок. Пенсионеры шелестели сборниками кроссвордов и морщились, когда попадалось трудное слово. Студенты сидели, заткнув уши наушниками, и музыка вырывалась наружу, добавляя ритма к подземному саундтреку.

Всё как обычно. Условное затишье между утренним часом-пиком и обеденной толкучкой. Островок убаюкивающего спокойствия.

Спешить некуда. В кино неохота. Но и не скучно. Спокойно и уютно, как дома.

Варя опустила голову и позволила глазам закрыться. В узкие щёлочки между веками было видно, как блестят декоративные пуговицы на отвороте пальто. Вспомнила, как её одевали...

Они весь рынок обошли, но Варе ничего не нравилось. Она кривила губы и шипела: «И это ваша Москва?!» Хотелось в бутик, где красивые манекены и вежливые продавщицы. Как в фильме «Красотка» с Джулией Робертс – чтобы вокруг бегали, услужливо заглядывая в глаза…

На рынке пахло беляшами. И каждая продавщица орала в ухо, расхваливая свой товар.

Через несколько часов шатания по бесконечным рядам дядя выставил ультиматум: либо Варя прекращает