Екатерина Великая [Петр Николаевич Краснов] (fb2) читать постранично

Пётр Николаевич Краснов Екатерина Великая

От автора

Екатерина Великая!.. Подлинно была она великая во всех своих замыслах, работах и творческом размахе на всем протяжении своей сравнительно долгой жизни, из коей половину — тридцать четыре года — она просидела на престоле Всероссийском. Она продолжала дело Петра Великого, она использовала тихую, мирную, благостную, малозаметную, но какую большую культурную работу Императрицы Елизаветы Петровны и блестяще зав; ончи-ла для России ее XVIII век. Петр прорубил окно в Европу — Екатерина на месте окна устроила широко раскрытые двери, в которые входило в Россию все передовое, разумное, мудрое, что было в Западной Европе. Она завоевала теплый, благодатный Юг и из единоплеменного, Северного Русского, Московского Царства сделала Государство Российское, равно владеющее дарами Севера и Юга с сотней племен и наречий, шагнула за пределы океанов Ледовитого и Великого, и Северная Азия преклонилась перед нею.

Административный и политический ум и опыт, ясная прозорливость полководца, широкие — кажущиеся современникам фантастическими — планы, которые она проводит в жизнь, литературный и публицистический таланты, отточенная мысль в письмах и рескриптах, обаятельный характер, красота телесная — все соединилось в ней, чтобы блистать на протяжении полувека. Следы ее творчества рассеяны по двум материкам Старого Света, и нет уголка Российской земли, где не было бы «построенного при Екатерине»… Какие люди ее окружали, или, вернее, какими людьми она себя окружала!.. Каждое имя — эпоха, каждое — талант, гений!.. Суворов, Румянцев, Спиридонов, Потемкин, Бецкий, Державин, Крылов, Фонвизин и т. д. и т. д.

Она стояла на такой высоте, что казалась недосягаемой, а была так легко доступна. Ее превозносили, ее славословили и воспевали… Ей завидовали, на нее клеветали, и сплетня старалась закидать ее грязью. У нее было много друзей, еще больше врагов.

Чтобы изобразить Екатерину Великую так, как она есть, — дать литературный ее портрет, мне понадобилось бы по меньшей мере восемь таких книг, как эта. С какою радостью написал бы я их, но…

Мы живем в тяжелое время. Издать и продать восемь томов о Екатерине в нашем жутком изгнанническом плену невозможно. И как это ни тяжело и ни обидно — писателю приходится теперь считаться с условиями книжного рынка.

Я даю только одну сторону жизни Екатерины Великой -

Её роман.

Роман, где героем -Екатерина Алексеевна, а героиней — Россия… Та Россия, которую она полюбила со всею страстностью своей не женской, но мужской натуры, обладания которой добивалась и всех соперников своих устраняла с холодною жестокостью.

Потому я и считаю, что наиболее точное определение моему двухлетнему труду будет — роман.

I

В 1795 году Иван Васильевич Камынин достиг большого благополучия. Он был действительным статским советником. Он не попал в вельможи — об этом, впрочем, он никогда и не мечтал, — у него не было, как у Разумовских или Строгановых, великолепных усадеб и дворцов, но он был прекрасно устроен на полном покое в одном из домиков китайской деревни в Царскосельском парке. Снаружи — китайский дом — разлатая крыша с драконами вместо коньков по краям, крытая черепицей с глазурью, фарфоровый мостик, фуксии в пестрых глиняных горшках, своеобразные двери и окна — внутри весь дворцовый комфорт того времени. Паркетные полы, красивые, в китайском стиле, обои, высокие изразцовые печи, выложенные кафельными плитками с китайским узором. Они солидно гудели в зимнюю стужу заслонками и дверцами, пели сладкую песню тепла и несли это тепло до самого потолка.

Придворные вышколенные лакеи, в неслышных башмаках и белых чулках, в кафтанах с орленым позументом, обслуживали Камынина; из дворцовой кухни ему носили фрыштыки, обеды и вечерние кушанья, в каморке подле лакейской на особой печурке всегда был готов ему кипяток для чая или сбитня, из петергофской кондитерской раз в неделю ему привозили берестяные короба с конфетами, а с садов, огородов, парников и оранжерей поставляли цветы, фрукты, ягоды и овощи.

И часто в благодушные минуты Камынин говорил про себя словами Потемкина из оды Державина «Фелица»:

От такой жизни очень округлилось лицо у Ивана Васильевича,