Афанасий Никитин [Екатерина Вадимовна Мурашова] (fb2) читать постранично

Мурашова Катерина
"АФАНАСИЙ НИКИТИН" Повесть о тверском купце

Каффа

Пронзительно скрипнули узкие сходни. Высокий худощавый человек сбежал на берег. Казалось, город оглушил его, и он застыл прямо на дощатой пристани, уронив к ногам увесистую котомку. Никто не обращал на него внимания. Мало ли людей сходит на берег в Каффе? Каждый день в гавани бросает якорь до десятка кораблей из разных концов мира. Прибывает на них и оседает в каффских складах дорогое шерстяное сукно, испанский сафьян, стекло, зеркала, изящная посуда, янтарь, мечи, кинжалы, брони и кольчуги. Множество караванов идет по суше — из далеких областей Азии, Персии, Руси, Сибири и Китая. Везут они в Каффу пушнину, москательные товары, шелковые ткани, драгоценные камни и металлы.

Большой торговый город Каффа. Могучие двадцатиметровые стены и двадцать шесть башен охраняют каффскую крепость и дворец, где живет и правит наместник, консул могущественной Генуэзской республики.

Десять тысяч жителей и гостей города населяют Кафу. Вот и еще один пришелец нырнет сейчас в пеструю толпу и растворится в ее водовороте.

На вид человеку чуть более сорока лет. Годы и пережитые испытания не состарили, но как-то проявили его лицо, прорезав глубокими, выразительными бороздами. Каждому, кто глянет на это лицо, ясно — вот человек, который многое повидал, многое вынес, но не сломился, а лишь закалился и окреп, как закаляется в огне стальной клинок. Волосы его, брови и борода выгорели почти до соломенной белизны. Одет человек странно. На нем хорасанские штаны, арабстан-ская накидка, сандалии, какие носят на северном побережье Африки, рубаха неизвестного в Каффе покроя. Но самое странное в человеке — это вовсе не его одежда. Глаза. Светло-голубые, с черным ободком вокруг радужки. Как будто тоже выгорели под неизвестным палящим солнцем или выбелены морской солью. Как будто видели такое, о чем вечером у очага не расскажут и в сказках…

Вот человек нагнулся, подхватил свою котомку, поправил кошель на поясе и вошел в толпу.

Толпа в порту многоцветна и многоязычна.

— Эй, господин, не желаешь ли приобрести коня для поездки на север? Ты ведь с севера?

— А вот благовония для твоей красавицы!

— Есть ли у тебя ночлег, господин?

— Возьми финики. Сладкие, как шербет. Даром отдаю, себе в убыток!

— Подай, добросердечный ходжа, на бедность слепому калеке… Во имя Аллаха милостивого и милосердного!

— А вот лалы ормузские… Мимо, мимо…

К. Богаевский. Феодосия

Каффа — центр генуэзских колоний в Крыму (современное название — Феодосия).

Генуя — город в современной Италии, в средневековье — столица могущественной торговой республики. Много лет конкурировала с Венецианской республикой за рынки сбыта производимых товаров и получение прибылей от далеких колоний.

Фарси — персидский язык, на котором говорили купцы во многих странах.

— Поди! И ты поди! — голубые глаза с черным ободком смотрят куда-то вдаль. Или внутрь себя…

И вдруг человек словно споткнулся: старый нищий в лохмотьях, весь в беловатой коросте безнадежно тянет корявую руку:

— Пода-айте, Христа ради! Помогите, добрые христиане, ради Христа, ради Его Святой Матери…

Человек, раздвигая прохожих, в три прыжка оказывается рядом со старым нищим. Наклоняется так низко, что едва не падает на мощенную камнем мостовую. Говорит на фарси, слегка задыхаясь, словно после долгого бега:

— Ты… русскую речь… ты, отец, от Руси пришел? — спохватывается, повторяет то же самое по-русски.

— Да, — кивает головой убогий старик, — русич… Пода-ай…

Нищий смотрит на странного человека с опаской и надеждой. По лицу вроде бы и земляк. Но вот одежда… И эти выгоревшие глаза…

Человек развязывает кошель, протягивает нищему большую, тускло блестящую монету. Золотой?! Нищий замирает, не веря, потом скрюченные пальцы хищно хватают монету, и она мгновенно исчезает в глубине лохмотьев.

Странный человек щурится на солнце, вытирает глаза тыльной стороной ладони. Неужто слезы?! Выпрямляется, собираясь уходить.

— Кто ты? — спрашивает с любопытством нищий вслед уходящему человеку.

— Афанасий Тверитя-нин, — отвечает тот и, помолчав, добавляет: — Я пять лет русской речи не слыхал… Теперь вот услышал, будто в родном дому побывал…

— Чудны дела твои, Господи! — вздыхает нищий, незаметно ощупывая монету.

— Как на русское купеческое подворье пройти, знаешь?

— Сейчас прямо иди, в горку. Как ворота крепостные увидишь, повернешь направо. Там вскорости и будет подворье. А ты разве купец?

— А что, не похож разве? — усмехается человек.

— Да уж и не знаю, — старый нищий снова прячет глаза.

— Ладно, отец, прощай, Господь с тобой!