Лев Воаз-Иахинов и Иахин-Воазов [Рассел Конуэлл Хобан] (fb2) читать постранично, страница - 2

- Лев Воаз-Иахинов и Иахин-Воазов (пер. Валерий Генрихович Вотрин) 548 Кб, 157с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Рассел Конуэлл Хобан

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

выделенные тонкой тенью. Продавал он карты городов и весей, а иные составлял на заказ. Юноша мог определить по его карте, где в данный момент находится та или иная девушка. Женщина могла найти себе мужа, а мужчина — жену. Поэты могли отыскать то место, где мысли потрясающей силы и ясности пришли в голову другим поэтам. Здесь также продавались карты водоносных слоев. Святые люди могли приобрести здесь карты чудес и видений, лекари — карты болезней и несчастных случаев, воры — карты денег и драгоценностей, а полицейские — карты воров.

Иахин–Воаз находился в том возрасте, который принято называть средним, однако сам он не верил в то, что впереди у него — ровно столько же лет, сколько осталось позади. Женился он очень рано и жил со своей женой уже более четверти века. Частенько в постели с ней его постигала неудача. По воскресеньям, когда лавка была закрыта, и он оставался дома с женой и сыном весь долгий день, он пытался отгородиться от отчаянья, что преследовало его всю жизнь. Часто он думал о смерти, о том, что умрет, о громадном темном плече мира, на которое уже никогда не сможет опереться его собственное ничто, обреченное навеки пребывать во тьме. Лежа с открытыми глазами рядом со своей спящей женой в темноте спальни, что располагалась прямо над лавкой, он с гримасой на лице пытался извернуться и не думать о смерти. Частенько ему снились его умершие родители, ибо он спал на их кровати, но очень редко мог он припомнить свои сны.

Порой Иахин–Воаз засиживался в своей лавке допоздна. Лампа с зеленым абажуром отбрасывала его тень на карты, висящие позади него. Он ощущал спиной молчаливое ожидание всех ищущих и находящих, которые жили в этих картах и в тех, что были заперты в шкафах. И с закрытыми глазами мог бы он увидеть четкие линии, вычерченные разными цветами, что отмечали пути миграции рыбы и животных, движения ветров и океанских течений, путешествия к скрытым источникам мудрости, тропы, ведущие сквозь неприступные горы к залежам редких металлов, запретные пути по городским улицам к запретным удовольствиям.

Закрывая глаза, он видел карту своего города, на которой площадь, водокачка, каменные корыта, торговая улица и он сам, — все было укоренено раз и навсегда. Потом он поднимался из‑за стола и принимался ходить взад–вперед по темной лавке, дотрагиваясь до карт кончиками пальцами и вздыхая.

Вот уже несколько лет Иахин–Воаз работал над картой для своего сына. Из множества карт, что прошли через его руки, из докладов топографов и людей, собирающих для него информацию, из книг и судовых журналов, из собственных его записей и наблюдений вырос объемистый корпус знаний, легший в основу карты для его сына. Он постоянно что‑то прибавлял к нему, перерабатывая, исправляя и следя, чтобы карта не устаревала.

Иахин–Воаз ничего не говорил о своей карте жене и сыну, притом, что он тратил на нее большую часть свободного времени. Он не ждал, что сын примет от него его дело, да и не хотел этого. А хотел он, чтобы его сын вышел в мир, чтобы узнал об этом мире больше, чем узнал о нем он, Иахин–Воаз. Он, конечно, отложил для мальчика какие‑то деньги, но карта призвана была быть большей частью его наследства. Она была ничем иным, как картой карт, способной указать сыну все, что тот ни пожелает найти, и таким образом укрепить его в желании начать жизнь настоящим мужчиной.

Сына Иахин–Воаза звали Воаз–Иахин. Когда ему исполнилось шестнадцать, его отец решил, что настало время показать ему карту карт.

— Каждый, живущий на этой земле, что‑то ищет, — сказал Иахин–Воаз сыну своему Воаз–Иахину, — и благодаря картам каждая найденная вещь не теряется вновь. Целые века таких находок — на стенах и в шкафах этой лавки.

— Если все найденное не теряется вновь, то когда‑нибудь находкам придет конец, — заметил Воаз–Иахин. — Когда‑нибудь станет нечего искать. — Обликом он был весь в мать. Его лицо было для его отца тайной, — тот чувствовал, что если постарается угадать мысли сына по его лицу, то, скорее всего, окажется ни с чем.

— Такими словами молодые люди любят выводить из себя своих родителей, — ответил на это Иахин–Воаз. — Заруби себе на носу, что находкам нет конца. А что касается того, что уже найдено, — ты что же, хочешь, чтобы все знание вдруг пропало, ты сам стал полным невежей, а мир потерял весь накопленный опыт? Этому они учат тебя в твоей школе?

— Нет, — сказал Воаз–Иахин.

— Рад это слышать, — сказал Иахин–Воаз, — ибо прошлое — отец настоящего, как я — твой отец. И если прошлое не сможет учить настоящее, как отец своего сына, то и истории нечего продолжаться, и мир впустую потратил свое время.

Воаз–Иахин взглянул на карты, развешанные по стенам.

— Здесь нет прошлого, — сказал он. — Здесь только настоящее, и в нем — вещи, позабытые прошлым.

— И таким образом эти вещи стали частью настоящего, — согласился Иахин–Воаз, — поэтому они должны использоваться только в настоящем. Смотри, — показал он, — вот что я имею в виду. — И он вытащил из