Душа для Командора [Дмитрий Валерьевич Корниенко] (fb2) читать онлайн

ПРОЛОГ

Ранней весной, среди вечерних теней, отбрасываемых заброшенными декорациями средневекового города, появились два человека. Они шли навстречу друг другу с разных концов фанерной улицы, мимо грубо сколоченных павильонов, изображавших таверны и мастерские, и тот, что шел с южной стороны, первым помахал рукой. Он был молод, крепок и одет так легко, словно вышел из машины лишь на пару слов. Его коричневый пиджак был широко распахнут, а серый шарф лежал на плечах свободными кольцами. Идущий же с севера был старше, руки держал в карманах дубленки, а черная бородка с проседью пряталась в поднятом воротнике. Походка его была неспешна, а лицо спокойно, и все же неуловимо проглядывало какое-то тщательно скрываемое нетерпение, причиной которого он, видимо, и собирался поделиться.

Встретившись на старинной городской площади, они коротко, без особой дружелюбности, обнялись и стали искать глазами место, где можно было бы устроиться и поговорить. В итоге, обойдя большую заиндевевшую лужу, присели на деревянные ступени эшафота, прямо под черной сгорбленной виселицей, и принялись озираться.

— Рассчитывал, что мне станет не по себе? — подозрительно спросил тот, что пришел с юга.

— Просто место тихое, — не поворачиваясь, ответил тот, что пришел с севера. — Но этот городок может намекнуть тебе о сути моего предложения.

— Как чувствовал — не надо с тобой встречаться, Дюк, — разочарованно протянул пришедший с юга. — Хотя бы потому, что еще слишком рано.

— Согласен, рано, — невозмутимо подтвердил Дюк. — И тем не менее, я боюсь, что ты задушишь себя от радости шарфом, когда я закончу рассказывать. Выслушай меня, Роберт.

Роберт с сомнением взглянул на Дюка, но спорить не стал, теребить шарф прекратил и терпеливо сложил руки замком на коленях.

— Итак, не далее как вчера обратилась ко мне одна девица — просит проводить ее в город. Но только в один конец. Пришлось объяснять, что после заката там оставаться нельзя и возвращаться ей все равно придется. И лучше бы вместе со мной.

— И что же она? — Роберт вдруг заволновался и опять схватился за шарф. До сих пор равнодушные глаза его азартно блеснули.

— Сказала, что все-таки останется в городе. Вместо объяснений озвучила сумму, весьма и весьма внушительную, — сказал Дюк, в зрачках которого словно разгорелись золотые искорки. — И выйти надо будет задолго до открытия сезона, так как дело у нее срочное. Я согласился. Хотя еще никогда так рано не выходил. Но ты-то ведь ждал именно такого случая? — И он повернулся к знакомому, чтобы посмотреть, какое у него будет лицо.

— Ты прав… Ты определенно прав! — Роберт даже встал со ступеней и принялся расхаживать перед лесенкой, нервно потирая руки. — Или она полоумная, или она идет к НИМ, и не воспользоваться этим нельзя. Она ведь не похожа на сумасшедшую?

Дюк покачал головой, наблюдая за реакцией южного с жалостью и неодобрением.

— С ней еще будет спутник. Мы выполним уговор, проводим их до места, а дальше сам смотри. Хочешь — со мной возвращайся, а нет, так поступай по-своему. — Дюк сделал паузу и со спокойной ясностью добавил: — Еще раз подумай. Это верная смерть.

Роберт презрительно скосил глаза, но промолчал. По скрипнувшей лестнице он поднялся на эшафот.

— Когда выходим? — спросил он, затягивая на жилистой шее шарф. Ему стало холодно.

— Через неделю. Точное время еще неизвестно. Она сказала, что сначала ей надо подготовить своего спутника.

— А этот… спутник… останется с ней в городе?

— Если дойдет. У него проблемы… со сном.

— Идти в город кошмаров, когда не можешь разобраться с собственными снами? Такие там сходят с ума сразу, — убежденно сказал Роберт. Но глаза его уже устали волноваться, участия в разговоре больше не принимали и принялись вглядываться в сгущающийся мрак между домами.

— Я этого спутника не видел. Назвала она его… Андрей… кажется. Лет двадцати пяти, на восточных территориях не бывал. Девица лишь попросила купить для него кое-какое снаряжение в дорогу, — сказал Дюк. — Одно ясно: не город им нужен. Но вот что им нужно? Об этом я и думать боюсь.

— И не надо, об этом подумаю я, — сказал Роберт и окинул тревожным взглядом декорации. — Скоро стемнеет. Пойдем отсюда. Не хочется здесь оставаться.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1.

Обособленный столик в витрине кафе подходил как нельзя лучше — Андрей не хотел, чтобы от чтения отвлекали чужие разговоры. Заказав домашнего вина, он еще некоторое время изучал сумрак за окном, разгоняемый ранними фонарями, а потом углубился в журнал.

Основная статья была посвящена таинственным заброшенным городам, лежащим на востоке страны. Ничего нового узнать Андрей не рассчитывал, была лишь надежда обнаружить какие-нибудь интригующие намеки, объясняющие, почему же мертвые города закрыты для всех, кроме военных. Официально утверждалось, что находиться там опасно для психики. Однако ходили слухи, что проникают на закрытую территорию таинственные проводники, и рождались от таких посещений завораживающе страшные истории, обсуждаемые по вечерам на кухнях. Говорили, что там нельзя спать, потому что заснуть легко, а проснуться трудно. Говорили, что попасть в города не сложно, но покинуть их тяжело. Тайны всегда обрастают легендами. И об этих легендах как раз и шла речь в журнале.

Была еще одна причина, по которой Андрея заинтересовался статьей: наверное с месяц ему постоянно снился один и тот же безлюдный город. Это уже начинало его беспокоить, словно признак надвигающейся болезни, а каждое пробуждение добавляло смутной тревоги.

А брошенные города Андрея притягивали всегда. И не столько древние руины, которые обычно располагали к неспешной созерцательности, а скорее современные покинутые города, которые вызывали особое мрачное любопытство. Бетонные плиты домов по сторонам улиц с забытыми названиями, где полустертые вывески магазинов читаются как эпитафии на памятниках, дикая растительность, ржавые остовы машин, истлевшие вещи, брошенные игрушки — все это давало много пищи воображению.

Один раз Андрей побывал в таком городе. Заметенный песком подобравшейся вплотную пустыни, рождал этот город удивительное чувство. Казалось, здесь нет не только людей, но и страха, потому что страх всегда спутник жизни. И гулял Андрей по мертвым улицам, и вглядывался в уцелевшие знакомые мелочи, будто сквозь время, собирая из обломков картину исчезнувшей жизни.

Между тем, в кафе становилось шумно. Андрею нравилось близкое кипение жизни, но когда оно было ненавязчивое, как приглушенный фон телевизора в другой комнате. Сейчас же весь этот счастливый гвалт только раздражал. Злило свое одиночество на фоне чужого веселья, хотелось отгородиться, и журнал давал такую прекрасную возможность — углубляясь в чтение, Андрей переставал замечать окружающее. А вина оставалось еще половина графинчика, было тепло и можно было приятно разомлеть, как можно приятно разомлеть войдя в тепло с холода, и Андрей погрузился в атмосферу таинственных мест, забытых богом и людьми.

Оторвавшись от журнала, чтобы вытряхнуть остатки вина из графина в бокал, Андрей внезапно почувствовал чье-то беспокойное внимание и столкнулся взглядом с девушкой. Словно ребенок перед витриной игрушечного магазина в рождественском фильме, стояла она на улице, отделенная стеклом, и смотрела на него пристально и с такой тоской, что он невольно опешил. Так смотрят на того, о ком много думали и вот, наконец, увидели. Андрей невольно опустил глаза, но лицо девушки запомнил. Выразительна, красива, причем красива той коварной красотой, которую якобы можешь разглядеть только ты. Мучительно хотелось ее как следует рассмотреть и это желание зудело как комариный укус. Однако когда Андрей снова поднял глаза, никого за окном уже никого не было.

Ощущение уюта испарилось. Странный взгляд совершенно выбил из колеи, и было решительно непонятно, что же девушку так заинтересовало. Размышляя над этим, Андрей вдруг почувствовал дуновение холодного воздуха, смешанного с ароматом духов и увидел, что незнакомка уже стоит рядом. Она изящно, словно ассистентка фокусника, сняла свое пальто, аккуратно положила его на свободный стул, и уверенно села напротив.

Не отрывая вопросительного взгляда от гостьи, Андрей медленно закрыл журнал и положил на стол. Незнакомка же не спешила разрядить обстановку. От прежней болезненности в ее взгляде не осталось и следа. Насмешливой хозяйкой положения сидела она напротив, а Андрей со словами медлил, и лишь настороженно ее рассматривал. Бесцветные узкие губы, острый подбородок, маленькие полумесяцы ушей, бледнеющие в черном потоке волос. Одета незнакомка была просто, без изысков, на голую шею и открытые ключицы было зябко смотреть, а тонкость запястья правой руки подчеркивал массивный широкий браслет, своим стальным блеском наводивший на мысли о кандалах. Но эта простота ничуть не портила ее, а, пожалуй, производило то особое впечатление, какое создает небрежно застегнутая мужская рубашка на голом теле красивой женщины.

— Меня зовут Кея, — наконец сказала незнакомка. Глаза ее сузились, похолодели, погасив зыбкие огоньки легкомыслия и игривости.

Необычное имя не удивило, а скорее подтвердило опасения. Но Андрей тоже представился. Подошел официант, забрал пустой графин и тут же убежал за полным, а над столиком опять повисло облачко неловкости. Тяжесть первой паузы всегда похожа на вагон, стоящий на холме. Сдвинуть его с места тяжело, но как только он покатится вниз по рельсам, набирая скорость, остановить его трудно. Единственное, чего Андрей не учел, так это того, что вагон поедет совсем в другую сторону.

Девушка протянула руку через стол и, пальцем развернув журнал к себе, подняла брови.

— Интересуетесь заброшенными городами? — спросила она неожиданно, выводя Андрея из оцепенения.

— Да… Знаете, тайны всегда притягивают… пустые города… далекие звезды, — сказал Андрей и вдруг смутился. Ему показалось, что произнести эти слова искренне он не смог, и получилось фальшиво.

— Зачем же так далеко… Тайны есть и в нас самих, да еще какие… достаточно заглянуть в свои сны, — тихо и отвлеченно сказала незнакомка, словно ни к кому и не обращаясь.

— Согласен, путешествия вглубь себя не менее таинственны, чем путешествия вдаль, но… Звезды, конечно, очень далеко, но мне они ближе, — сказал Андрей. — А вы случайно не увлекаетесь астрономией?

Сжатые губы девушки изогнулись в усмешке.

— Увлекаюсь. Если так можно выразиться. Вас интересует что-то конкретное?

— Нет… — ответил Андрей, не зная, что и сказать. — Я скорее мечтатель, чем специалист.

— Мечтатели редко добиваются своего. Они и так без особых усилий могут почувствовать тот восторг, который дарит победа, всего лишь закрыв глаза. Остальным за острые ощущения приходится платить борьбой. Но чувство, подаренное борьбой — не поддельное.

— Что у мечтателя, что у специалиста шансы побывать на далекой планете одинаковы, — возразил Андрей. — Разница только в том, что мечтатель на ней все-таки побывает, а специалист не доживет.

— Ну… мечтательные путешествия к звездам — тоже путешествия вглубь себя, — Кея помолчала. — Но путешествия по снам все же гораздо реальнее, чем мечты о космосе. И, тем не менее, планеты вам не снятся. А что же вам снится последнее время? Что вы не можете покинуть во сне? Что это? Город?

Последние слова доходили до Андрея долго, как пули в замедленной съемке, и он решил было, что они ему померещились, и даже растерянно обвел взглядом зал. Но в зале все было по-прежнему. Подошел официант и налил вино. Кее в чистый бокал, который сразу заискрился, бросая красные тени от преломленного света свечи на ее матово-бледное лицо, а ему — в прежний, с подсыхающими уже бордовыми разводами на стенках.

— Да, действительно… — пробормотал Андрей, покосившись на обложку журнала. — Действительно, снится какой-то город. Брошенный город. В каждом сне. Это что, так заметно?

Кея сделала глоток, чуть поморщилась, — то ли от вкуса вина, то ли от необходимости предстоящих объяснений, и сказала, избегая глядеть ему в глаза:

— Я не догадываюсь, я знаю. Когда человек кому-то мешает, случается, его запирают. В таком сне, который он уже не сможет покинуть и в котором он уже никому мешать не сможет. Судя по всему, и вас просто заперли в таком сне… Это вкратце. А необычными сновидениями, разными непростыми случаями, происходящими с людьми во сне, я увлекаюсь уже давно. Считайте, это мое хобби — проникать в чужие сны. Вот и ваш Город меня заинтересовал. И я собираюсь вам помочь. Положение ваше — небезопасно.

Кея произнесла эти слова так, словно говорила азбучные истины, но глаза смотрели выжидающе. Она явно готовилась к недоумению и всплеску эмоций по поводу своего непростого хобби, опасных снов и упомянутого непростого положения. Однако шквала вопросов не последовало. Андрей только что осушил полный бокал вина, да и все ранее выпитое уже хорошо ударило в голову, так что он лишь нахмурил брови в подтверждение того, что освободиться непременно надо. Более того, он принялся пространно рассказывать о том, какие сны видел раньше, какие сны видит сейчас, как ему осточертел Город, и почему он его побаивается, а также, как хорошо было бы увидеть во сне что-нибудь другое, например море. Он и понимал, что надо выслушать Кею, тем более, что она явно собиралась все рассказать подробно, но вдруг проснулась в нем какая-то непонятная словоохотливость, вызванная столь необычным вниманием к его внутреннему миру.

В кафе сгустился мрак — это ровно в десять гасили основное освещение, и свечи на столах разгорались ярче, дрожа отблесками на стеклах. А он все рассказывал ей свои сны, даже предлагал немедленно поехать к нему, благо живет он близко, и сегодня же ночью попробовать покончить с навязанным гнусным пленом, если она, как опытный человек, может и хочет ему помочь. Однако Кея засобиралась, предложила встретиться на следующий день часов в пять и все спокойно, на трезвую голову, обсудить.

— Подождите! — Андрей схватил Кею за руку, пытаясь успеть сказать как можно больше этой благодарной эксцентричной слушательнице, и браслет ее стукнул по столу. — Знаете, я как-то давно читал фантастический роман. Там планету освещала фиолетовая звезда…

Кея чуть вздрогнула, посмотрев на Андрея с каким-то детским удивлением, и даже напряженная рука ее ослабла.

— … и был там фиолетовый рассвет, и такой же закат, — горячо продолжал он. — И мне это так отчетливо представилось: какая может быть где-то далеко красота… и я навсегда заболел астрономией, и купил телескоп, чтобы увидеть такую звезду хотя бы издалека. А вскоре узнал, что фиолетовых звезд для глаза человека не существует! Можно различить голубые, белые, красные, но не фиолетовые. И тогда я понял, что устремившись к мечте, ты часто обнаруживаешь, что ее не существует. Ее просто нет.

— Я знаю планету, которую освещает фиолетовое светило, — осторожно высвобождая руку, сказала Кея. — Свет голубой звезды, проходя через атмосферу, становится фиолетовым.

— Как называется эта планета? — Андрей принял игру.

— Она называется Крон, — быстро ответила Кея, уже стоя, и подсунула листик с телефоном ему под руку. — Позвоните завтра, я пойду.

— Так рано?

— У нас впереди целая вечность, — сказала Кея без улыбки и направилась к выходу, протискиваясь между столиками и спинами, и тяжелый ее браслет звякал по спинкам стульев.

— Крон, — Андрей посмаковал название планеты губами и запил его последним глотком вина.

Какая она все-таки славная, решил он, провожая худощавую стройную фигуру Кеи мягким взглядом. Такая же выдумщица и фантазерка… Родственная душа. Андрей откинулся на стуле. О снах и мертвых городах ему больше не думалось. А думалось о том, как хорошо наконец встретить человека, который способен дарить мечты.

2

Сняв пальто в прихожей и не зажигая ламп, чтобы не спугнуть мечтательное состояние, Андрей прошел в большую комнату и упал на диван. Синий городской свет из ночного холодного окна заливал комнату, словно аквариум, воды которого иногда зыбко колыхались от лучей автомобильных фар. Мысленно собирая во единое все впечатления этого необыкновенного вечера, Андрей вдруг заерзал и решил, что неплохо бы выйти на занесенный снегом балкон и подумать там.

Накинув пальто, он зашел на кухню и под дизельное тарахтение холодильника заварил чай. Затем прошел в спальню, приоткрыл балконную дверь, стараясь не задеть зачехленную махину телескопа, и уселся на складной деревянный стульчик. Нежданный снег щедро накрыл сбившиеся на тротуарах машины, скрыв марки и на время выровняв стоимость, покрыл асфальт и по-зимнему подсветил небо.

Лучше всего Андрей запомнил глаза незнакомки: большие, серые, — и особенная привлекательность была в их выражении, непривычном и загадочном. Всякий раз, вспоминая этот взгляд, Андрей чувствовал в груди восторг, и мистический ребус сразу же уходил на второй план. Но когда он пытался воскресить весь ее образ в своем воображении, тот оживать не хотел, как не хотел улыбаться или сердиться, и оставался застывшим, как на фотографии для паспорта, с характерным отрешенным выражением. Запомнилась одна особенность. Если неожиданно посмотреть Кее в глаза, угадывается в них крадущаяся рысь, которая тут же застывает под взглядом. Но стоит отвернуться, и боковым зрением замечаешь, как эта рысь в ее глазах снова начинает движение.

Мысли сбивались в тревожные тучи, не подчинялись, и Андрею никак не удавалось решить, на что делать основной упор: на саму ли незнакомку или на их таинственный разговор. А разговор тоже сулил особенную интригу и томил надеждами. Хотя опыт все-таки подсказывал, что многообещающие мистические беседы, за которыми, казалось бы, скрывается чудесное развитие событий, всегда отступают перед повседневностью и через какое-то время забываются.

Изредка сплевывая попавшие в рот чаинки, он посидел еще минут пять, продрог, и решил, что выход на балкон был ошибкой. Андрей погладил на прощание шершавый брезентовый чехол телескопа. В больших городах слишком много света, мешающего наблюдать за ночным небом. Над большими городами горят только самые яркие звезды. Но сейчас не было и их.

Вскоре он уже лежал в кровати с закрытыми глазами и все еще пытался размышлять. Картинку сонно рябило, мысли лениво плавали, почти не соприкасаясь друг с другом скользкими рыбьими боками, и никак не хотели заплывать в сачок, откуда их можно было бы достать и выпотрошить. Больше всего Андрея интересовало, что все-таки нужно незнакомке? Долгий взгляд, знакомство, интрига… Для чего все это? Не похоже на безобидное хобби с разгадыванием чужих снов. Вторая же мысль, не такая приятная, хотя и интригующая — это ее слова о сновиденном городе и о том, что он кому-то мешает. Именно эти ее откровения он и хотел разложить на составляющие. Надо было как-то решить для себя: мистик она или мистификатор. И еще крутилась почему-то угрем в голове мысль об автомобильной страховке, совершенно лишняя и мешающая. Мысль эта не давала сосредоточиться, мучила и, несмотря на свою малость, вскоре овладела его вниманием целиком. В конце концов именно под нее Андрей и заснул.

Город ждет, и невозможно застать его врасплох. Город подбирает краски и запускает скрытые механизмы. За мгновение до взгляда возводит он стены домов, стеклит витрины, укладывает мостовые и разливает на них лужи. И тут же наполняет улицы звуками, запахами, тенями. Город вслушивается в мысли, всматривается в глаза, читает по губам желания. Он одновременно и вокруг Андрея, и в его голове, и непонятно, где он появляется раньше.

Андрей шел, иногда понимая, что он во сне, иногда забывая об этом, увлеченный стремительностью меняющихся декораций. Он видел все достаточно четко, но почему-то сфокусировать взгляд не мог. Лишь один дом выделялся своей реальностью, как фотография на фоне рисунков. Большой и серый, с колоннами и огромными дубовыми дверьми, распахнутыми широко и приветливо.

Андрей удивился: до сих пор ему не приходилось встречать здесь открытых дверей или даже просто незапертых. Он лишь праздно бродил по Городу, не заходя ни в одно из многочисленных строений, как по бутафорской площадке. И вот теперь, кажется, Город пригласил Андрея принять участие и в павильонных съемках.

Поднявшись по треснувшей местами каменной лестнице в три ступени, еще не заходя внутрь, Андрей почувствовал прохладу здания и остановился на пороге. В холле, большем, чем можно было себе сначала представить, и поражавшем изысканной музейной красотой, отсутствовали окна, но сумрачен он не был. По крайней мере, статуи, полукругом стоящие в центре зала на светлом мраморном полу, прекрасно освещались. Их легко можно было принять за манекены или восковые фигуры, а, пожалуй, и за живых людей. Но Андрей понял, что они из камня, хотя черты лица, одежда, и даже выражение глаз переданы удивительно естественно.

Заинтересовавшись, Андрей подошел ближе и внимательно оглядел все девять статуй, которые несомненно составляли одну композицию. Каждая из фигур в необычного покроя камзоле и украшена какими-то знаками отличия. Лица их, все разные, вроде бы человеческие, были настолько странны, что невольно брала оторопь — не встречал Андрей таких людей. У каждого в руках идеально круглый камень, напомнивший размером и игрой красок затейливый шар для боулинга, но, приглядевшись, Андрей понял, что это маленькие копии планет. Все разные, большинство, как причудливая смесь наплывающего зеленого и голубого, но были шары, где преобладали белые, коричневые и серые оттенки, и даже один шар — ярко желтый, с бурыми прожилками.

Рядом стояли еще две странные скульптуры, окруженные держателями планет, подобно последним фигурам скрытого властелина, проигрывающего шахматную партию. Одна фигура полностью укутана серым плащом, да так, что в складках даже не видно лица. А в руках планета, но весьма странная. Она небольшая, но, кажется, очень тяжелая. Цвет ее сер, тосклив, а поверхность в ямках кратеров. Фигура держит шар не перед собой, а несколько вбок и к себе, словно пытаясь уберечь планету от чьих-то загребущих рук. Прикрывал же эту фигуру Черный Рыцарь — так назвал его для себя Андрей. В правой руке Рыцарь держал обоюдоострый меч. Резкие грани керамической рукояти, зазубренное лезвие, будто сверкающее алмазной крошкой. Сначала показалось, что эта фигура в шлеме, но потом Андрей увидел, что это не шлем, а сама голова, большая голова на массивном туловище, покрытом черными защитными пластинами, и эта голова обожжена дочерна, чуть ли не обуглена, а единственный живой глаз, левый, направлен на левую же ладонь, где искрилась какая-то серебристая гайка.

Андрей долго смотрел на Черного Рыцаря, и непонятно кто кого гипнотизировал взглядом, но когда захотел рассмотреть эту странную гайку, а может, кольцо с гранями, и даже протянул руку, меч в руке Рыцаря угрожающе дрогнул, и Андрей отдернул пальцы.

Вдоволь наглядевшись, Андрей заметил еще одну статую. Девушки. Непонятно, как она не бросилась в глаза сразу. Казалось, она выросла из мраморного пола только что и теперь стоит в стороне, наблюдая за исходом немого сражения в незнакомой Андрею игре. И это… Кея… И с таким живым взглядом, что Андрей даже растерялся. А она, одетая во что-то голубое, легкое и плавно ниспадающее, изящно опиралась на черный щит, в котором отражался зал, и высокомерно наблюдала за противостоянием. Правая рука ее была спрятана за спину. Андрей с любопытством обошел фигуру и обнаружил на ладони вывернутой руки маленькую фигурку, сделанную с великим мастерством. Приглядевшись, он понял, что эта фигурка — он сам.

3

Сон хорошо вспоминать сразу, едва разглядев его легкие следы в только что проснувшейся душе, и по отпечаткам восстановить картину. Но это порой мучительно. Цепляешься за едва уловимый фрагмент, за ощущение и утомительно расшатываешь его, словно молочный зуб, чтобы выступили события предшествующие и события последующие.

Проснувшись, Андрей вставать не спешил, а некоторое время лежал, откинув одеяло, прокручивая в голове уцелевшие отрывки сна, пытаясь припомнить все детали и особенно те, которые касались незнакомки и странного рыцаря. Но когда он рисовал себе портрет этого рыцаря, а в особенности его обгоревшее лицо, страх почему-то сильно кольнул в сердце, и желание восстанавливать сон сразу пропало.

Без удовольствия выпив поздний воскресный кофе, Андрей послонялся по квартире и, помаявшись, набрал номер незнакомки. Кея взяла трубку сразу. Голос ее звучал приветливо, мило, и она согласилась встретиться с ним в маленьком кафе при кинотеатре, рядом с его домом, в пять часов вечера. Обнадеженный ее покладистостью, Андрей занервничал и решил скоротать время до встречи, сделав что-нибудь полезное по дому. Скажем, прибраться. Интуиция подсказывала, что, возможно, скоро будут гости.

Квартира Андрея была уютной и делилась на зоны ухоженные и зоны запущенные. Например, в большой комнате стоял прекрасный письменный стол с новым компьютером, кожаное кресло блестело лаком ручек, а изящная лампа придавала месту законченный и гармоничный вид. Старый же диван вкупе со старомодным коричневым гарнитуром во всю стену, громоздким, видавшим многочисленные переезды, представляли собой другую зону — зону, на которую у Андрея в моменты наведения порядка интересы не распространялись. Диван был несвеж, пятнист, — он служил и для праздного валяния, и для ужина у телевизора, и для отдохновения припозднившихся гостей. Журнальный столик завален слежавшейся прессой так, что вся эта кипа напоминала готовую к сходу лавину, и ведь съезжала же и расползалась время от времени вся эта куча под тяжестью очередного журнала. Обшарпанные дверцы у мебели разболтались, частью были приоткрыты, и из этих щелей проглядывали какие-то пыльные шнуры и папки.

В спальне, кроме кровати, которая как будто назло своей недорогой стоимости была украшена золоченой пластмассой, вензельками, лилиями, и прочими атрибутами королевской власти, находился еще большой платяной шкаф, где, собственно, и хранилась вся одежда. Та, что была новая и еще нравилась, висела на плечиках и вешалках или была аккуратно сложена. Та же, что была повседневной и старой, занимала место на дне шкафа, наваленная мягкой мятой кучей. Иногда, опаздывая, Андрей выбирал что-то из этой кучи, кидал прямо на ковер и торопливо проглаживал утюгом, отчего на ковре местами образовались лоснящиеся островки.

Но Андрей не жаловался на свое холостяцкое существование. С тех пор, как он жил один, не считая того пятимесячного недоразумения, когда был женат, он все-таки следил за чистотой, а единственный период, когда квартира напоминала настоящую помойку, как раз приходился на те самые пять месяцев. К счастью, развод обошелся малой кровью, не причинив моральному и материальному положению обоих видимых потерь, им удалось избежать переделов, вещевого сквалыжничества, и теперь о том времени напоминали лишь раковина с трещиной, разбитое стекло серванта да вмятина на холодильнике.

Протирая в коридоре полки с такими вкусно подобранными книгами, Андрей любовно пробежался взглядом по корешкам. Книги он держал дома по одному принципу: те, которые перечитывал. Купив новую и начав ее читать, он сразу понимал, займет ли она место в его жизни и на его полке. Либо книга была достойна потеснить такие же сильные и интересные, либо отдавалась, либо попросту выбрасывалась. Иногда, в очень редких случаях, книга не дочитывалась и отправлялась на полку ждать, пока он поумнеет.

Отдельно, редко тревожимые, стояли книги по астрономии, истории, философии, а также различная эзотерика, в частности, книги о снах. К ним, надо сказать, он не прикасался уже давно, с тех самых пор, как завязал со своими сновидческими практиками. Но все это было еще свежо в памяти, и сейчас, готовясь к предстоящей встрече, Андрею захотелось что-нибудь такое полистать. Просмотрев несколько книг, он наконец нашел кое-что подходящее и, не отрывая взгляда от страницы, попятился назад, к дивану, пока не плюхнулся на него, а плюхнувшись, сразу забыл об уборке, об оставленной на полке мокрой тряпке, и отставленный пылесос одиноко задумался о своей неприкаянности.

Книга эта в свое время раскрыла ему глаза на то, что человек во сне обитает в своей собственной сновиденной стране. Если составить карту такой страны, то у каждого она получится своя, хотя и будет иметь с картами других людей много общих мест, словно некая матрица, основа, которая дальше заполняется индивидуальными деталями.

Размышляя о городе, Андрей не мог не отметить, что этот его конструктор из улиц, такой спокойный, ухоженный и даже уютный, беспокоил лишь своей навязчивостью. Гораздо хуже, приснись ему вдруг серые тени восточных земель. Какие декорации для сна покажутся мрачнее? К счастью, Андрей никогда не видел восточных городов. Ни до, ни после катастрофы. Лишь мысли о них иногда бередили душу темными загадочными картинами. Но в неизвестности, даже самой темной, есть всегда что-то такое манящее, будто дающее надежду на особое место для тебя.

Оккультные книги читать интересно, но тяжело. Тяжело, потому что понятия в них изложенные изначально не предназначены для описания словами. Или слова не предназначены для описания таких понятий. Но, так или иначе, чтение превращалось в довольно-таки утомительный процесс анализа и сопоставления. Книга же, которую он достал, написана была особенно недоступно, и потому читалась редко. Но Андрей запомнил, что там, в частности, говорилось о Лабиринтах Тьмы. А также упоминалось о "древних", которые выбирают себе среди землян тело, живут в нем незримо, а со смертью выбирают новую оболочку.

Автор книги жил в прошлом веке и был адептом Ордена Сна, как он сам о себе заявлял. Насколько понял Андрей из его повествования, Орден с незапамятных времен следил за "древними", отслеживал их и считал их самым черным злом, которое может себе представить Земля. Веками Орден искал средства, чтобы контролировать "древних", попавших в человеческие тела. Срок Их жизни не был ограничен сроком жизни человека-носителя. Перескакивая из тела в тело, "древние" распространялись по Земле и ткали сложную паутину ужаса. Но в то же время в самом Ордене отношение к злу все время менялось, а соответственно и отношение к этим "древним" со стороны адептов тоже было неоднозначным. Впрочем, Андрея это особо не заботило, а интерес он проявлял лишь к снам да к способам осуществления контактов с этими потусторонними сущностями из Космоса. Однако сейчас он решил, что важнее перед встречей освежить свои знания именно о снах, зачитался и спохватился лишь тогда, когда надо было выходить на встречу с Кеей.

4

Гигантская орбитальная крепость Унк-Торн зависла над столицей Аргейзе, отливая в свете ближайшей из лун мертвой сталью. На почтительном расстоянии от нее многочисленными серебристыми точками в черной бездне затерялись среди звезд корабли штурмового флота. Орудия орбитальной крепости, те самые орудия невероятной величины и мощи, которых не было даже у особых крейсеров огневой поддержки, были развернуты в сторону застывшего флота неприятеля и молчали, не нарушая перемирия. Крепость остывала от огня. Своего и чужого.

Треть ее орудий затихла навсегда, они были вплавлены в броню выстрелами с тяжелых линкоров, которые один за другим выходили из подпространства над столицей, успевали дать по орбитальной крепости несколько залпов, а затем, сотрясаясь, принимали в себя сгустки энергии термоядерных пушек крепости, и вот уже сквозь рассыпающиеся корпуса проступали невозмутимые звезды. Истребители, успевшие покинуть ангары сгорающих транспортов поддержки и оставшиеся без баз, обреченными стаями кружили вокруг Унк-Торн, не в силах пробить энергетические поля, закрывшие основные узлы крепости, и пытались хотя бы повредить системы наведения, сжечь зенитные гнезда или заклинить швартовочные башни. Один за другим они вспыхивали и тут же гасли — да так быстро, что пилоты-перехватчики в чреве крепости напрасно сидели в своих истребителях, ожидая команды на вылет.

Но никакой орбитальный форт не в силах бесконечно защищать столицу, даже такой мощный, как Унк-Торн, название которого переводилось с древнего языка как "Смеющийся над Богом". И должен он быть уничтожен, потому что нельзя обойти его, а можно лишь пройти через него — для этого он был задуман, и так он был построен. Но флот противника, многочисленный до всемогущества, все-таки отступил. Флагманский крейсер, имевший самое мощное вооружение, но опасливо занявший недосягаемую позицию для пушек Унк-Торна, чтобы управлять штурмом, удачно перехватил важное сообщение осажденных. В нем говорилось, что Командор, легенда космоса и доверенное лицо Великого Адранта, а в данный момент командующий последним оплотом планеты — крепостью Унк-Торн, тяжело ранен и сейчас умирает. Это был шанс начать переговоры с неприступной твердыней о капитуляции. Штурм был прекращен.

Невыносимо жаль было полковнику Дрэйду терять время на сон, когда его смерть была лишь вопросом времени, а сейчас, когда он оказался в крепости, улетучились и последние шансы выжить. Болезненно сощурив воспаленные глаза, шел он длинной светлой трубкой коридора в самом сердце орбитальной крепости к реанимационному отделению. Искусственная гравитация была слишком слаба — почти вся энергия шла на поддержание защитного поля, и магнитные ботинки доставляли немало неудобств, но полковник не обращал внимания. Он шел, непривычно ссутулившись, словно расправить плечи было болезненно, и, хотя направлялся к самому Командору, совсем не спешил.

"Если бы не подошла вражеская эскадра из под Сологана, шанс бы оставался", — думал полковник. Эту мощную группировку держал железной хваткой Друдо. Но Друдо мертв, и его армии больше нет. А сейчас умирающий Командор затребовал его, специалиста по особым поручениям, к себе на Унк-Торн, и уже понятно, что придется ему встретить капитуляцию здесь, и ни о каком спасении не может быть и речи, а будет расстрел, когда сдадут крепость. И никуда не денешься. Хоть и не был полковник такой одиозной фигурой, как Командор, но немало страшных приказов он успел выполнить и слишком много страшных приказов успел отдать, чтобы его оставили в живых.

Подождав положенное время в приемной, полковник наконец прошел к реанимационному саркофагу. Лицо раненого было хорошо видно только с одного места. Именно там и встал Дрейд. Ран он видел много, глаза не отводил и смотрел на Командора с усталым почтительным любопытством. Открыта у раненого была только обожженная голова, местами затянутая прозрачной пленкой, правый глаз закрывало оплавленное веко, но левый, темно-карий, с белком, покрытым кровавыми прожилками, уловил появление полковника и посмотрел на него с бессильной яростью.

— Как видишь, полковник, пора задействовать "родственную душу", — прошептал раненый, косясь на полковника страшным глазом, и при этом с уголка рта побежала и скрылась в серебристой щетине красная капля. — Готовь эвакуацию с Земли.

— Но Командор, как вы знаете, проект "Родственные души" для вас… закрыт… стараниями наших врагов. Что-то изменилось с тех пор? — Дрэйд почти перебил его, не теряя время на деликатную паузу.

— Закрыт… но я заранее отправил Кею на Землю… если у нее получится, она откроет мне "душу"… Другого выхода нет… Обеспечишь эвакуацию, — еще раз, слабо, но настойчиво напомнил Командор.

— А куда… куда эвакуировать? Я полагаю, дни Аргейзе сочтены…

— Ты что же, думаешь, что все было зря?

Единственный глаз Командора налился кровью, а голос угрожающе усилился:

— И орбитальный бой, и моя смерть? Да… обреченные дела не для тебя… Только и думаешь сейчас, как бы бросить этот орбитальный гроб… А что будешь делать потом? Что потом? Бар откроешь…

Раненый желчно скривил угол рта и забулькал горлом. Он не смог закончить фразу, не хватило дыхания. А Дрэйд все также стоял навытяжку, покрывшись красными пятнами, и глаза его оловянно уставились в одну точку.

— И медали свои выбросишь, чтобы никто не увидел и не донес… ибо помнят многие, как ты резал их… получив под командование карательный корпус… после твоих приказов… не успевали хоронить… и не простят тебе, и все равно найдут и удавят! — Командор опять захрипел и сделал паузу. — Но знаешь ты лучше меня, — продолжил он, отдышавшись, — что не сможешь больше жить ты без золотых погон, оплаченных кровью врагов и жизнями солдат… Привык ты, что твои же люди боятся тебя больше смерти, на которую их отправляешь.

— Я готов сражаться, — с ненавистью процедил Дрэйд. Полковнику стало неприятно, что его последние дни будут омрачены этим разговором. Выслушивать такое, когда скоро сам превратишься в труп, было невыносимо.

— Это хорошо… Нужно мне, чтобы ты верил в нашу победу, иначе я не смогу доверить тебе эвакуацию, — Командор неожиданно успокоился, и голос его снова зазвучал равнодушно, словно и не было этой вспышки злости. — Умен ты, полковник, хитер и удачлив, вот почему именно тебе доверяю я свою жизнь несмотря ни на что… Поэтому и расскажу я тебе…

Дрэйд насторожился. Обида ушла — осталось только внимание. Командор никогда не бросался словами, а уж те слова, которые произносил он при смерти, должны быть и вовсе на вес золота. Тем временем в реанимационное отделение, получив сигнал одного из многочисленных датчиков, вошел врач и скорректировал работу системы жизнеобеспечения, увеличив ввод необходимых для поддержания сознания препаратов. Этого времени хватило и Дрейду, чтобы к нему вернулось самообладание. Когда же врач вышел, Командор заговорил свободнее, почти не запинаясь:

— Чтобы взять Унк-Торн, врагу придется расстаться еще с доброй сотней кораблей, а это половина от всего флота. Тогда путь в столицу открыт, безоговорочная капитуляция. Но потеря все-таки велика. И вот сейчас, когда между Аргейзе и Комендантами осталась только наша крепость, можешь положить на одну чашу весов их возможные потери. На другой будет наше условие: оставить за нами резервный флот с базой на планете Крон. И будет думать Союз Комендантов, потерять ли сотню новейших штурмовых крейсеров или оставить Великому Адранту на старость далекую планетку с десятком-другим потрепанных кораблей. Полагаю, пойдут они на это? Как ты считаешь? — Командор довольно захрипел, а щека его уже вся стала красной.

— Полагаю, это уже не будет иметь для нас никакого значения, — ответил Дрэйд. — Если только как символ, что раз у Аргейзе остались еще флот и солдаты, то раса не погибла… Но возрождение при таких условиях все равно невозможно. Родную планету мы потеряем навсегда. А резервный флот… Вы сами сказали — это одно название.

— Главное, чтобы и они так подумали, мой мудрый Дрэйд, главное, чтобы и они… Впрочем, когда Аргейзе лежит прямо на блюде, полагаю, они не будут долго рассуждать. Война затянулась, а все хотят жить, все хотят делить трофеи. А флот… он же союзный… какой Командор пустит свою эскадру первой на верную смерть? Чтобы потом, при разделе, те, у кого остались корабли, взяли все?

Полковник слушал внимательно, стараясь не пропустить главного. Надежда поднялась в нем, и теперь он боялся разочарования больше смерти.

— Так что же там, кроме старой эскадры? — спросил он, дождавшись, когда раненый замолчал.

— Там возродится наша сила… Не хватило нам совсем немного времени… Эвакуируешь меня на Крон… Там Разрушитель…

И стало очень тихо, лишь шипели через равные промежутки реанимационные агрегаты.

Вбежал врач, и по его глазам Дрэйд понял, что аудиенция окончилась. Он еще немного постоял, собираясь с мыслями, а потом повернулся и направился к выходу.

— Можешь взять самый лучший корабль и все необходимое, — вдруг воскрес голос Командора. — Здесь нам больше ничего не нужно — пушки крепости Унк-Торн замолчали навсегда… Она выполнила свою миссию и теперь — лишь гиря на весах переговоров. Но ты не мешкай. Когда Адрант подпишет условия мира, меня убьют… И в этот момент ты должен быть уже на Земле. Сними с пальца моей правой руки кольцо, оно мне понадобится. Это важно, запомни. Где рука? Я не знаю, мои вещи тебе отдадут. А сейчас иди, переговори с доктором Кунцем… он посвятит тебя в детали проекта и передаст координаты Кеи. Доктора надо будет взять с собой… Он может понадобится мне и на Земле, и на Кроне. Выполняй!

— Будьте уверены Командор, эвакуация на Крон пройдет успешно. Кольцо я вам передам на Земле. Кунц полетит со мной, — сказал Дрэйд и расправил плечи.

5

В пять часов в фойе кинотеатра было пусто, гулко и холодно. Оставляя сырые следы, Андрей прошел мимо касс в темное кафе, помешкал, выбирая место, и сел у окна. За окном не было ничего интересного, лишь коптила на холостых машина двадцатилетней выдержки, с которой хозяин так любовно и заботливо счищал мокрый снег, залезая щеткой в самые укромные уголки, точно поставил себе целью защекотать ее до смерти. От нечего делать Андрей взял со стола бумажную салфетку и начал было ее скручивать в трубочку, когда Кея неожиданно опустилась напротив.

Она сверкала глазами еще загадочнее, чем в прошлый раз и была азартно возбуждена. Нетерпение пряталось в уголках ее глаз. Но на Андрея в ту же самую секунду непонятно откуда вдруг нахлынуло, ударило, окатило волной и потащило в черную холодную воду тягучее чувство одиночества и какой-то усталой тоски. Он вдруг со всей отчетливостью понял, что ничего не будет. Она былане просто птица иного полета, а какой-то совсем другой, неизвестный, неподвластный ему вид. И в первый раз он этого не понял. А Кея уже начала что-то рассказывать, Андрей же отвернулся к окну, потому что не хотел, чтобы она видела его глаза.

Но Кея все это заметила. Во всяком случае, она замолчала.

— Тебе не интересно? — спросила она.

Андрей глубоко вздохнул, отметив про себя, что она обратилась к нему на "ты", сглотнул ком в горле, и это не помогло, но тут волей-неволей пришлось отвлечься на официантку. Она уже стояла у столика и не мигая смотрела на него изумрудными линзами с бесцветного лица. Будто какой-то шалун раскрашивал ярко-зеленым фломастером черно-белую фотографию, но закрасил только глаза. Появление официантки несколько отвлекло от тяжелых мыслей, Андрей спохватился и потянул к себе картонку меню.

Кея же, похоже, разгадала его тоску. Наверное, столь явно проступили причины ее на лице Андрея, что она протянула руку и коснулась его локтя.

— Может быть, просто погуляем? — спросила она, гипнотизируя Андрея взглядом. — А хочешь, посидим у тебя? Ты сваришь кофе или откроешь вино, и мы сделаем горячий глинтвейн, который согревает сердце, и я расскажу тебе, почему я здесь и почему я теперь долго, очень долго буду с тобой. Ты ведь, верно, вообразил, что нас с тобой ничего не связывает? Это не так. Конечно, я не скажу тебе всей правды и даже в чем-то обману, но ты мне действительно необходим. Ты еще не знаешь главного. Ты не знаешь, что можешь сделать меня счастливой. А ты когда-нибудь делал женщину счастливой? Это не так мало, как может показаться. И это в твоих руках.

Она задавала вопросы и сама же на них отвечала, а Андрей опешил, и даже на сером лице застывшей от неожиданности официантки добавилось красок. Но чудесным образом от сердца отлегло. Он решительно встал и, расправив в руках ее легкое пальто, накинул его на благодарно подставленные плечи. Они покинули кафе, так ничего и не заказав, и Андрей наконец разговорился, выглядя в этот момент радостно и взволнованно, как ребенок, который еще минуту назад горько плакал, а сейчас уже радостно смеется.

Андрей был на машине, они быстро доехали до его дома, прятали глаза в лифте, а потом он суетился на кухне, готовя кофе. Кея стояла у окна, наблюдая за садящимся солнцем, пронзающим длинными желтыми ножками сиреневые облака, но мысли ее, судя по мрачному лицу, были где-то далеко, там, куда никогда не доходят солнечные лучи.

— Теперь рассказывай, — разрешил Андрей, расставив наконец на столе великое множество чашечек, молочников, сахарниц и тому подобной мелочи, словно давно собирался поиграть в куклы и вот теперь нашлось с кем.

— Хорошо. Я хочу рассказать тебе, как тебе покинуть Город, пока он окончательно не поглотил тебя, — начала Кея, присев напротив. — В детали, в предысторию вдаваться нет времени. Ты должен просто мне поверить и разбудить в себе сильное желание покинуть этот сновиденное место.

Она обеими руками поднесла большую чашку к губам, а потом поставила ее на стол и потянулась ложечкой к сахарнице. Когда она клала сахар, рука ее немного дрожала, и Андрей подумал, что она брала чашку двумя руками специально, чтобы скрыть эту дрожь.

— Так что я должен сделать? — кофе был слишком горячим, и Андрей поморщился.

— Просто сильно захотеть покинуть Город, и ты его покинешь!

— Просто захотеть? — спросил Андрей с сомнением.

— Да. Есть еще небольшие нюансы, но они не существенны.

— Видишь ли, Кея, — Андрей старался говорить как можно мягче, — слова "просто поверить, а понять потом" не действуют в мире, в котором я живу. И ты должна это принять, если хочешь, чтобы у нас получился разговор. Рано говорить мне, как покинуть Город. Полагаю, ты должна рассказать мне, зачем лично тебе нужно, чтобы я покинул Город. А уже потом расскажешь, как мне это сделать.

— Разве это обычное для тебя состояние: ночь за ночью видеть один и тот же сон? Ты не чувствуешь опасности? Ты же сам говорил мне вчера о своих ощущениях. Я решила, что тебе самому в первую очередь хочется с ним покончить и освободиться, — не уступала Кея.

— Хочется, — сказал Андрей. — Но ты знаешь, почему он вошел в мою жизнь. А я этого не знаю. Как не знаю того, каким образом ты к этому причастна. Кея, не сочти за излишнюю подозрительность, но у меня нет никакого желания быть марионеткой в чужих руках. Да еще в таких… особенных делах.

— На некоторые вопросы невозможно ответить, — голос Кеи выплескивал накопившееся отчаяние. — Неужели ты не можешь пока просто довериться мне? Потом, когда Город выпустит тебя, я все тебе расскажу. Сейчас бесполезно, ты просто не станешь меня слушать, сочтя все бредом.

— К сожалению, просто довериться не могу. Это ведь мой сон. Именно поэтому я и прошу тебя быть со мной откровенной, — не сдавался Андрей. — Да и слишком уж ты меня заинтриговала. В конце концов, можешь отнестись к этому, как к техническому вопросу. Ведь чтобы покинуть Город, нужно очень сильное желание. А я пока лишь только хочу помочь тебе, и то сам не зная в чем. Не получится у нас ничего, пока я не услышу и всю историю, и всю предысторию. А бред это будет или нет — это уж мне решать.

Над столом повисло молчание, а Андрей помешивал ложечкой кофе, поднимая муть, и ждал, что же ответит Кея. Ждал он какой-нибудь беспомощной лжи, и чем дольше было молчание, тем больше в этом убеждался. Однако Кея все-таки сумела его удивить.

— Хочешь увидеть фиолетовую звезду? — спросила она, словно что-то припоминая.

— Хочу, — Андрей поморщился. Он не любил, когда жонглировали его мечтами.

— Я смогу сделать так, что ты увидишь этот фиолетовый закат. Но для этого тебе надо будет последовать за мной.

— Не сомневаюсь, что путь этот будет совсем не прост.

— И тебе, конечно, нужны доказательства?

— Человек во сне способен преодолевать пространство и время, путешествовать в другие миры, видеть скрытое… Ты можешь научить меня осознанно летать во сне к звездам? Это возможно. Я не считаю это бредом.

— Я уже не о снах. Сны — верхушка айсберга. Обычно бывает наоборот, но в данном случае это так. А когда я говорю о фиолетовой звезде, то имей в виду, что ты сможешь полететь к этой звезде наяву, а не во сне, — сказала Кея, держа чашку, и от ее руки чай волновался. — Может быть, к ней можно полететь и во сне, и, возможно, это безопаснее, но я не знаю, как это сделать. Я только знаю, как полететь наяву и сейчас тебе об этом расскажу. Но, похоже, мне придется быть очень убедительной. И ты в свою очередь попытайся поверить — другого шанса увидеть фиолетовую звезду у тебя не будет.

— Рассказывай, Кея, рассказывай. Я доверчивый.

И, поднявшись, Андрей снова поставил чайник.

6

Дрэйду очень хотелось снарядить боевой корабль-разведчик — быстрый и хорошо вооруженный. Но воспользоваться кораблем, принадлежащим флоту Адранта, было нельзя. Без дозаправки большие перелеты могли осуществлять только крейсеры, следовательно, предстояли посадки. Но маскировать звездолет-разведчик и переделывать идентификационные программы не было времени, а без этого по условиям капитуляции он будет арестован на первой же планете, даже на нейтральном космодроме. И хотя жалко было оставлять врагу такого красавца, полковник все-таки выбрал не его, а малый фрегат для вылазок в дальний космос, конфискованный давным-давно за контрабанду, да так и забытый в дальнем углу ангара. Однако оснащен он был мощными двигателями, контрабандисты установили неплохую защиту, поколдовали над вооружением, и для дела он подходил как нельзя лучше с точки зрения неприметности. Даже название подходящее — "Тень".

Полковник выяснил, что Кунц у себя, прошел в лабораторию и, сославшись на срочность, попросил вызвать доктора. Особый отдел был подразделением влиятельным, и полковника сразу препроводили в небольшую комнатушку при лаборатории, служившую для отдыха. Своей формой он ненароком спугнул оттуда двух каких-то спорщиков с кружками, в белых лабораторных комбинезонах. Они замолчали и вытаращили на него глаза, будто хлебнули кипятка, и тут же исчезли, оставив после себя запах каких-то заваренных трав. А доктор не заставил себя ждать.

— Полковник! — с порога заулыбался Кунц, протягивая сухую стариковскую ладонь. — Мы даже где-то встречались, как будто…

— Не припоминаю… хотя возможно… — полковник неохотно улыбнулся в ответ, улыбка эта вымученно повисла на лице, а потом на него снова вернулось прежнее озабоченное выражение.

Дрэйд вдруг вспомнил, как и при каких обстоятельствах они виделись с доктором. Это было очень давно, так давно, что можно было и ошибиться, но эти водянистые глаза, крючковатый нос и выправка, удивительно сохранившаяся в преклонном возрасте Кунца, не оставляли сомнений.

— Так чем обязан? — с достоинством спросил доктор, но выражение глаз было тревожным.

— Я по поручению Командора, — сразу приступил к делу Дрэйд. — Хотя я и не курировал проект "Родственные души", но слышал о нем много интересного. И вот сейчас, в связи с особыми обстоятельствами, мне как раз и поручено им заняться. Надо, чтобы вы ознакомили меня с этим проектом. Из-за недостатка времени не имею сейчас возможности затребовать материалы и изучить их детально и пока просто вас выслушаю.

— А в каком формате вам поручено этим заниматься? — осведомился Кунц. — И что вы уже знаете о проекте?

— Совсем немного. В свое время мне поручено было проработать операцию по похищению ключевых фигур неприятеля, занятых в этом проекте. Фигур, которые закрыли Командору возможность участия в нем. Затем приказ довольно быстро отменили. Поэтому будет лучше, если вы расскажете все с самого начала, но только самое основное. Детали меня пока не интересуют.

— Что ж, тогда начать рассказ надо будет с расы Орри, — доктор говорил медленно, словно собирался с мыслями. — Хотя начинать разговор с них, да и вообще говорить о них, неприятно.

— Наша работа вообще неприятная, — сказал Дрэйд. Сейчас он отчетливо припомнил тот связанный с доктором эпизод своей жизни, когда еще в ранге лейтенанта участвовал в захвате промышленного района Ридгов. После продолжительного боя в ангар завода шагающих танков согнали всех пленных, по большей части уцелевших техников, потому что солдаты противника полегли почти все. И ходил по ангару, отбирая и отводя некоторых в сторону по каким-то своим признакам, уже немолодой офицер, одетый в форму каких-то особых войск. Знаки на черном мундире были незнакомы Дрэйду, и он с любопытством следил за необычным офицером, отдыхая на полу рядом с другими десантниками. Потом не выдержал, поднялся и, подойдя, спросил:

— Из каких войск, приятель? Никак не разберусь. И куда отправят… этих?

Офицер обернулся и непонимающе уставился на Дрэйда выцветшими глазами. Он долго смотрел, словно сквозь десантника, а затем сухо ответил:

— Им суждена долгая жизнь. Очень долгая.

Вот и вся встреча с доктором. Полковнику захотелось спросить, почему на нем была форма, и что это были за знаки отличия, и для чего ему нужны были те пленные, но задача стояла другая, времени было мало, а кроме того, он теперь примерно догадывался о судьбе техников.

— …мало кто знает о существовании этой расы, — продолжал Кунц, — и даже вы, наверное, не в курсе, что испокон веков Орри паразитировали на человеке. Эти твари, умеющие создавать свои неорганические проекции в снах людей, питаются нашей энергией. Так сказать, жизненной силой. И до некоторых пор они были в снах хозяевами. Но цивилизации росли, крепли, и хоть вред от расы Орри в целом незначительный — как правило, лишь депрессии и болезни, но однажды их вычислили, и люди не захотели мириться с их вмешательством в свой внутренний мир. Люди нашли способ поставить их на место. Потрепали их хорошо, но окончательно не уничтожили — оставшиеся исчезли сами. Но исчезли они, скажем так, лишь с наших карт, а существовать они явно продолжали. И никто не знал где. Хотя их эмиссары, при желании, на контакт выходили.

Кунц задумался, склонив лысую, в обводе седых волос голову, лицо его как-то неприятно сморщилось, а глазки исподлобья уставились в неведомые Дрэйду воспоминания.

— И вот тогда-то эти Орри и человеческие цивилизации в лице самых совершенных на тот момент рас пришли к соглашению, — повысил голос доктор. — Суть его в том, что Орри просят под свой контроль всего лишь одну планету, населенную еще совсем дикими людьми. Чтобы питаться их энергетикой. Другие же цивилизации об Орри больше никогда не услышат и будут впредь спать спокойно в прямом и переносном смысле.

— Как это так? Исчезли, спрятались, а люди заключают с ними соглашение и даже отдают планету? — недоверчиво спросил Дрэйд. — Что-то здесь не вяжется.

— Я при этом не присутствовал. Все происходило слишком давно, и это событие теперь существует в истории человечества лишь как легенда. А суть в том, что хоть Орри и были разбиты, уж не знаю каким образом, но их все равно очень боялись. И та планета, на которую их низвергли, называется Земля. Это по легенде низвергли, а по сути, Землю просто отдали на откуп. Но в итоге все остались довольны: из нас перестали сосать энергию, а Орри получили вдоволь чужой жизненной силы на пропитание.

— И что земляне? — спросил Дрэйд.

— Ну а земляне… надо полагать, они тоже выиграли. Ведь по условиям соглашения никакая другая цивилизация не имеет права вступать с землянами в контакт. Полагаю, Орри не хотят, чтобы земляне, общаясь с другими цивилизациями, узнали суть, а узнав, вышли бы из-под контроля. Зато для землян немаловажно, что отсутствие контактов дает возможность самостоятельного развития. Представьте, полковник: никакие Империи и Республики не склоняют их на свою сторону в бесконечных войнах. А ведь сколько таких планет было сожжено в ходе боевых действий? Просто потому, что наивные аборигены приняли не ту сторону. Никто и не помнит. Да, дикие, но снабдить современным оружием в своих целях не сложно. А Земля живет себе, будто бы она одна во вселенной, и даже на ее ресурсы никто не покушается, будто нет ее вовсе. Вот такой симбиоз Земли и Орри.

Дрэйд задумался, представляя, как это должно быть странно — находиться на перекрестке крупнейших торговых путей, войн, постоянного передела мира и ничего не замечать, точно дремлющий в кресле глухой дедушка.

— Да… Сейчас если находят экзопланету с разумной расой, то не церемонятся, — подтвердил Дрэйд. — Даже если аборигены только вчера колесо изобрели, никто не даст им время на самостоятельное развитие. Ускоренная адаптация, каждому по бронескафандру, и воевать! И все дела. А земляне, наверное, думают, что или Галактика пуста, или долететь до них никто не может, или берегут их право на самоопределение, — не удержавшись, Дрэйд добродушно рассмеялся. — Но поподробнее бы о методах Орри, доктор. Как они забирают энергию?

— Вред для землян, по сути, мизерный. Ну… заберут немного энергии во сне. Орри ведь не у любого могут много энергии забирать, так сказать, до смерти высасывать. Тому, кто никакими астральными делами не интересуется, Орри не так страшны. Он их не видит, а они его не замечают. Да — болеют, да — хандрят, а потом восстанавливаются. А вот те, кому мало просто спать и сны видеть, кто разгадать их хочет, кто упражнения специальные придумывает, чтобы во сне себя осознавать, из тела своего во сне выходить, даже по дальним мирам путешествовать или знания во сне получать — вот те для Орри и есть основная добыча. Все дело в том, что человеческое астральное тело от природы окружено как бы коконом. Не дает ему этот кокон увидеть то, что не предназначено для человеческих глаз, хоть и хочется, хоть и смертельное любопытство разбирает. Но зато и защищает его этот кокон, не дает таким тварям, как эти Орри, жизненную силу забирать. А ведь во вселенной еще и пострашнее существа есть. Но с другой стороны, не увидишь мир снов своими, осознанными, ясными глазами, пока оболочку эту не разрушишь. И вот некоторые земляне разрушают защитные оболочки специальными упражнениями и выходят в осознанные сны. А там интересно… делаешь все, что хочешь, порталы в другие миры… Но и Орри тут как тут. Душа человеческая как на ладони — хоть до капли всю энергию пей. И хотя те земляне, которыми Орри питаются, подозревают, что они опасным делом занимаются, но о хозяевах представления не имеют.

— А мы имеем? — спросил Дрэйд.

— А они нам не хозяева… Но по этому поводу я выскажу вам свое мнение отдельно, — нахмурился Кунц и продолжил: — У нас-то дело как поставлено: закон сурово карает любого, кто такими вещами попытается заняться, а уж если описание практики для снятия оболочки всплывет… Сами знаете — десять лет колонии. А колонистам не позавидуешь. Высадят на далекой планетке лет на десять геологические пробы брать или наблюдать за местной фауной, а через десять лет обратный транспорт лишь останки находит. Да еще хорошо, если просто мертвые, а то ведь бывает, что еще живые, а…

— Доктор Кунц, я лучше вас знаю, что случается с колонистами, — перебил его Дрэйд. — Не отступайте от основного повествования.

— Да, конечно, простите, просто тут как раз такой случай… Впрочем, не будем об этом, — смутился Кунц. — Словом, у нас все эти эксперименты категорически запрещены. Единственная технология, которую позволили себе гуманоидные цивилизации перенять у Орри, так это способность с ходу общаться на любом языке. Бесценная возможность, которая достигается нейрокоррекцией мозга. Ну… вы наверняка делали такую операцию. Ее все делали. Быстро, без побочных эффектов, и вот уже человек любой расы понимает другого человека любой другой расы так, словно они говорят на одном языке.

Дрэйд снисходительно кивнул.

— Это, конечно, позволило сделать большой скачок в развитии цивилизаций, неоценимый. Но это единственная технология, которую мы себе позволили, все остальное посчитали слишком опасным, и все контакты с расой Орри на этом прикрыли.

Доктор налил себе воды и немного пригубил.

— И вот тут начинается самое интересное. Относительно недавно, примерно в то время, когда Коменданты только начали поднимать головы, те самые касеане, которые всегда были слишком любопытны, все-таки наладили с расой Орри тайный контакт и начали вместе разрабатывать некий проект. К счастью, преданные Адранту люди встречались и среди них, и он достаточно быстро узнал об этом преступлении, — сделал акцент на последнее слово Кунц. — Однако после доклада специальной комиссии Адрант не только не пресек противозаконную деятельность, но и распорядился создать специальный отдел, который должен был отслеживать получаемые касеанами результаты. И я был назначен туда руководителем по научной части…

— Любопытно, доктор, я наконец получаю ответы на многие свои вопросы, — прокомментировал полковник. Теперь он ждал ответа только на один единственный вопрос.

— А разработка действительно была шокирующая. Орри выяснили, что среди человечества, с незапамятных времен расселившегося по Галактике, часто встречаются люди со схожими по особым признакам астральными телами. Я не буду сейчас вникать в тонкости, если надо будет, я передам вам материалы. Так вот, такие двойники теоретически могут быть у каждого, хотя у кого-то их может вообще не быть, или сложно найти. И выяснили они, что если такой двойник разрушил свой защитный кокон и осознанно выходит в сон, не ведая, что смотрят на него в это время, облизываясь, тысячи жадных до его жизненной силы тварей, то можно подменить его астральное тело, проще говоря — душу, душой другого двойника. Причем заменить таким образом, чтобы тело не заметило подлога, и тогда в уснувшем теле проснется уже другой человек. Назвали этот проект "Родственные души".

Кунц многозначительно посмотрел на полковника, но тот никак не отреагировал, и доктор продолжил:

— А где найти такого донора? Конечно на Земле. Она не под какую юрисдикцию не попадает, официальная территория Орри… Конечно, звучит страшно, особенно если принять во внимание, что будет дальше с душой донора. Но если представить, что сам Адрант будет при смерти, то, естественно, кого будет волновать судьба какого-то землянина? Адрант сможет жить вечно. Да и не только Адрант, даже Командор подстраховался. Что и говорить, многие из власть имущих пойдут этим путем.

— А можно подробней про историю с новым телом для Командора? — спросил Дрэйд. — Что там на самом деле произошло?

— А произошло вот что: идет война, а на войне все средства хороши. И ни кого бы не удивило, что Командор, рисковый человек, уже наверняка заручился поддержкой Орри для поиска двойника. А Орри хоть и обособленные, но ведь и им тоже не лишним будет иметь на крючке своего человека среди нас, мало ли, как там дела обернутся.

— И все же, — Дрэйд с усилием заставил себя вернуться мыслями к беседе, — вы опять ушли в сторону. Что случилось с новым телом для Командора?

— Все просто. Касеане, которые изначально работали с Орри и дальше других зашли в своих разработках, нашли "родственную душу" Командора и заперли ее. Точнее сказать, создали ей дополнительную оболочку, кокон, ангела-хранителя. Было бы проще наведаться на Землю и убить двойника, но они боялись рассориться с Орри, те бы не простили такое поведение своих новых партнеров. Орри было выгоднее держать Командора на крючке из будущих жизней. Поэтому вот такой хитрый ход придумали эти негодяи касеане, против которого наши собственные разработки оказались бессильны, — Кунц развел руками. — Однако же Командор оказался хитрее. Вы же знаете про Кею? Еще бы ей не влюбиться в такого человека, как…

— Так что же, Кея смогла добыть технологию удаления кокона и принесла ее Командору? И вы смогли это сделать? — опять перебил Дрэйд.

— Нет, никаких технологий Кея не приносила, и оболочку мы еще не удалили. Но зато эта перебежчица принесла много полезной информации и, в частности, рассказала, как двойник может убрать защитный кокон. Вы будете смеяться, но для этого достаточно всего лишь сильного желания этого самого донора.

Но Дрэйд не засмеялся, а совершенно серьезно спросил:

— И поэтому она отправилась на Землю, чтобы такое желание у него неожиданно возникло?

— Совершенно верно, — Кунц прищурился. — По плану, Кея встречает двойника, пугает или уговаривает, и он снимает защиту. А дальше она поведет его в специально предусмотренное Орри для этих целей место, где и пройдет переселение души. Вам будет странно слышать, полковник, но это место тоже во сне донора. Не пытайтесь понять, просто поверьте. Орри заверили, что выполнят уговор, хотя и не будут больше поддерживать с нами никаких контактов. Вследствие нашего бедственного положения в Галактике мы им теперь не интересны и лишь компрометируем. Но мы даже не знаем, удалось ли Кее подобраться к финальной стадии плана. Земля слишком далеко, все корабли связи задействованы для координации обороны, а поинтересоваться у Орри невозможно. У нас односторонняя связь.

— А если Командор умрет завтра? — не поднимая глаз, спросил Дрэйд.

— Завтра Командор не умрет. Врачи способны поддерживать жизнь. Но жизнь его явно противоречит миру. Это пока секрет, но дата мирных переговоров и капитуляции уже назначена. Я не могу вам ее озвучить, так как это сообщил мне сам Командор исключительно в рамках своего дела, — понизил голос Кунц. — Но он умрет в тот же день, когда договор будет подписан. Живым он никому не нужен. И Кея знает, что операцию надо проводить в день капитуляции. Мы предусмотрели, как ее известить. Если она успеет сделать порученное, Командор проснется уже на Земле. Это опасно и нет никакой гарантии, но что делать.

— Значит, сейчас все зависит от Кеи?

— На этом этапе — да.

Дрэйд вздохнул, потер глаза и встал. Кунц тоже поднялся из своего кресла и выжидательно посмотрел на полковника.

— Доктор Кунц, — торжественно произнес Дрэйд, — по приказу главнокомандующего орбитальной крепостью Унк-Торн вы направляетесь под моим командованием на Землю. Звездолет покидает форт по готовности. Просьба собрать все необходимые вещи и оборудование. Заместителю по лаборатории отдать приказ об уничтожении архивов, документов и всех носителей информации.

Глаза Кунца раскрылись до мыслимых пределов, и он вдруг заметался по лаборатории как раненная курица:

— Святые хранители Джавы! И мы потратили столько времени на беседу, когда могли поговорить в полете! И это сейчас, когда мне нужно столько всего собрать, а враг того и гляди перекроет все пути из крепости!

Но Дрэйд уже не слушал. Он шел по белому коридору и мысли его были черны. Полковник думал о том, что быть барменом на забытой богом планетке на краю Галактики не так уж и плохо. Напрасно Командор так предвзят.

7

— Таким образом, эти очень важные для нашей цивилизации знания будут сохранены, — торжественно закончила повествование Кея. — И это совершенно безопасно, ведь они перейдут к тебе во сне. А потом, как вознаграждение за твое беспокойство, мы отправимся на планету Крон. И, конечно же, ты сам увидишь фиолетовую звезду.

Небо в окне было еще синее, но на кухне уже стало темно, и Андрей был рад, что его лица Кее не разглядеть. Он внимательно выслушал ее долгий рассказ, заманчивый, как приз телефонных мошенников, и такой же неправдоподобный. Все это, безусловно, имело право на существование, но только при особом романтическом настрое. Во всяком случае, такая завязка в фильме ему бы понравилась.

— Итак, что же ты скажешь? — спросила Кея, и глаза ее выжидающе поблескивали в сумраке.

— Знаешь, Кея, не то что бы твоя история была неубедительна, но… Как-то не верю я в какую-либо избранность, — наконец ответил Андрей. — Может, просто набили оскомину такие сюжеты…

— Но ведь тебе постоянно снится Город! Какие еще нужны доказательства?

Андрей молчал. Ему вдруг стало неловко перед Кеей, как порой неловко бывает перед человеком, пойманным на вранье, и он смягчился:

— Ну снится, ну и что с того? Вот хотелось бы спросить тебя о вашей цивилизации. Мне, землянину, невозможно вот так сходу взять и безоговорочно поверить в твой рассказ. Наверное, так устроен человек. Даже если все это сбудется, и следующие полжизни я проведу в космосе — и то, время от времени, я буду щипать себя и думать, что все это мне снится. Я допускаю: все, что ты говоришь — правда, и даже очень хочу этого. Но уж очень ты не похожа на инопланетянку, извини.

— А как должны выглядеть люди с другой планеты?

— Наверное, иначе. Совсем иначе. Ведь там иные условия формирования жизни. Если бы у тебя было четыре руки и три ноги, я бы поверил тебе безоговорочно, — тут Андрей не выдержал и рассмеялся.

— Есть и такие формы жизни, — серьезно сказала Кея. — Но я ведь не зря сказала: "люди с другой планеты". Не иные формы жизни, а люди. Мы оба — представители человечества, которое существует не только на Земле. Вот посмотри.

Кея расстегнула браслет, который разломился на две одинаковые, соединенные шарниром половинки, и разложила на столе. Затем нажала незаметную кнопку, и над браслетом возник сотканный лучами экран.

— Это моя родная планета — Юка, — сказала она.

На экране возникло изображение. Это был словно короткий фильм о планете, где было все: города, природа, люди. Камера облетала планету и погружалась в океаны, и все это Андрей видел словно в живую, потому что изображение было трехмерным и удивительно реальным, словно кусок чужой жизни непостижимым образом перенесся на кухню. Казалось, в этот экран, как в окно, можно было высунуть руку, чтобы ощутить ветер далекой Юки.

Когда окно в другой мир погасло, а Кея собрала браслет и снова застегнула его на запястье, Андрей для себя уже все решил. Ни сомнений, ни вопросов больше не было. Не думал он в этот момент о том, что ложь часто складывается из кусков правды, и правда в одном не означает правды в другом. Не видел он обмана мелким шрифтом, потому что большая, заманчивая, невероятная правда заполнила собой все воображение.

Он тяжело поднялся и сказал:

— Я согласен. Что мне надо будет сделать?

На лицо Кеи вернулось обычное уверенное выражение и, зачем-то заговорщицки понизив голос, она приступила к пояснениям:

— Сначала, и это нужно проделать не откладывая, прямо сегодня ночью, ты должен покинуть Город. Как я говорила, для этого нужно твое сильное желание, ну и конечно, возможность осознавать себя во сне. Ты говорил, у тебя иногда получается понимать в сновидении, что ты спишь.

— Да, но не всегда…

— Не важно. Я дам тебе таблетки… — Кея тут же полезла в сумочку, быстро достала похожий на портсигар футлярчик и торопливо раскрыла его. Капсулы высыпались на стол и раскатились, но она не стала их собирать и продолжила: — Они помогут тебе не только осознавать себя и свои действия, но и помогут удержаться во сне.

— А сколько надо…

— Достаточно двух. Но покинуть Город мало, затем ты должен предпринять в своем сне путешествие еще в одно необычное место. Скорее всего, в следующую ночь, но мне еще надо свериться с расположением звезд. Оно должно быть благоприятным. А отправиться тебе надо будет в так называемый Замок. Сейчас я не буду тебя путать и расскажу о нем подробно лишь тогда, когда Город перестанет над тобой довлеть.

— Хорошо. Так и договоримся, — устало согласился Андрей. — А сейчас, если можно, я хотел бы остаться один. Мне надо немного прийти в себя.

— Конечно. Я понимаю.

Кея поднялась и привидением прошла мимо Андрея, лишь чуть задержавшись возле него, словно для того, чтобы что-то сказать или сделать, но ничего не сказала и не сделала, а направилась в прихожую и аккуратно притворила за собой входную дверь. А Андрей вслед за щелчком замка остро почувствовал, как расслабляются во всем теле мышцы, как отпускает напряжение, и одновременно тягуче потянуло от груди к животу, но не от страха, а от какого-то томительного ожидания или предчувствия. Захотелось согнуться, и, сгорбившись, он дошел до дивана и сел, поджав ноги и опустив голову к коленям.

Посидев так немного, Андрей вернулся на кухню и плеснул себе вина, початая бутылка которого стояла в холодильнике. Взял со стола две капсулы и сунул в рот. В несколько больших глотков осушив стакан, он пошел в спальню, на ходу раздеваясь, словно боясь не успеть уснуть, пока действует спиртное. Тяжесть в груди перестала давить, Андрей широко разлегся поверх покрывала, подложив под голову руки, и, стараясь сконцентрировать мысли только на силуэте телескопа за балконной дверью, заснул.

Синяя стрелка компаса показывала на ряд серых невзрачных домиков. Почему-то он знал, что выход будет на севере, и стремился сохранять это направление. Шел он долго, шел на север по компасу, появившемуся на ладони, и удивлялся, что идти так легко. Андрей ожидал по меньшей мере баррикад, через которые надо будет карабкаться, лабиринтов и тупиков, из которых не найти выхода, и каких-нибудь монстров, от которых придется улепетывать, забыв где север, а где юг. Но нет. Город был хоть и мрачен, как никогда, но его улицы позволяли беспрепятственно идти на север. Появилась мощенная брусчаткой площадь, потом ее сменила живописная набережная, засаженная каштанами, затем парк, затянутый жирной последождевой зеленью. И как всегда, ни одного живого существа. Город походил на готовую к битве, эвакуировавшую всех своих жителей крепость.

И вот теперь эта улочка с серыми домиками. Он сразу почувствовал — это и будет поле боя. Тучи нависли низко и готовились пролиться черным дождем.

Андрей шел медленно, настороженно вглядываясь в каждое серое пыльное окно, но потом прибавил шагу и даже перешел на бег. Улица петляла, стрелка компаса на ладони прыгала, а он все думал, что же напоминают эти одинаковые домики.

Может быть, это дни, которые он прожил зря? А может быть, это и есть все его дни, и их все он прожил зря? Как они однообразны и унылы… И ладно, если бы эта улица вела к Замку, но она ведет куда угодно, только не к Замку. Эта серость по сторонам даже не образует просветов! А ведь можно смириться с чем угодно, если знать, что в конце концов это тебя к чему-то приведет. Хотя… Между очередными домами узкий светлый переулок… очень узкий, но почему-то очень светлый… Андрей вспомнил этот день.

Протиснувшись, чтобы следовать на север, он попал на другую серую улицу и бежал, бежал, надеясь найти новый просвет на пути к своей цели. За спиной ударил гром. Этот раскат отдавался во внутренностях, вырываясь изо рта криком, и с ним вырывались все его страхи, скрытые и явные, все глубоко запрятанные и придушенные комплексы, все ужасные ошибки и поступки. Андрей несся по улице, боясь обернуться, и время неслось за ним, время, воскресившее мертвецов. И эта армия настигала. Прямо по пятам неслись страх смерти и страх жизни, крах надежд и разочарование от достигнутого. Он бежал, а призрачные страхи нагоняли.

И тут, в дымке за шлагбаумом, под светом последних фонарей Города Андрей увидел Кею. Ему стало неловко бежать, волна ужаса отступила, и он остановился. Тревожно оглядываясь, он поспешил к ней. Уязвленные места еще болели, но боль проходила, а Кея становилась все ближе.

Вдруг из сырого, словно пропитанного переживаниями воздуха, возникло дымчатое очертание. Андрей остановился в нерешительности, размышляя, как обойти этот воздушный элементаль, но уже без особого страха.

— Не покидай Город, лишишься защиты… — ударили далеким колоколом в голове тягучие слова.

— Я не хочу быть пленником страхов! — упрямо прошептал Андрей и решительно направился прямо сквозь прозрачное существо.

— Страх ты постигнешь, когда останешься без тела навеки, — снова всплыли в нем не окрашенные эмоциями слова. — Если черное зеркало тебя не спасет…

Свечение в существе начало медленно таять, как гаснет лампа, если медленно убавлять напряжение. Порыв ветра окончательно развеял существо, начала таять улица и фонари на ней, таяли кривые серые, как грязный снег у обочины, дома, и вот уже остались только Андрей и Кея. Но и она через мгновение исчезла.

8

Гигантский ангар орбитальной крепости был полностью заполнен истребителями. Темно-синие с желтыми полосами, истребители были красой и гордостью Аргейзе. Ни вылетов, ни потерь среди них еще не было, да и не будет уже никогда задействован этот последний козырь крепости. Все достанется врагу, думал Дрэйд, стоя на мостике.

Перед полковником открывался вид на весь необъятный ангар, а прямо под ним тарелкой распластался тот самый звездолет контрабандистов, выбранный для полета на Землю. У корабля возились техники, много техников: с момента конфискации техническим обслуживанием корабля никто не занимался, и никто даже точно не знал, заправлен ли он. Понадобилось немало усилий, чтобы согнать к нему персонал, достаточный для приведения его в полную готовность за такой короткий срок, — ведь все ресурсы были направлены на ремонт пострадавших в бою отсеков Унк Торна.

Тут полковник разглядел Кунца. Старик спешил к звездолету через посадочную площадку, опасливо обходя истребители, за ним ехал небольшой робот-транспортер, в кузовке которого лежали какие-то коробки, и следовал чуть поодаль долговязый парень, навьюченный даже в большей степени, чем робот. Ремни от поклажи опоясывали грудь крест-накрест, разного размера футляры били по груди, да еще оттягивали руки солидные контейнеры. Вид детина имел отрешенный.

Дрэйд поспешил спуститься им навстречу и перехватил уже у самого трапа.

— Что это? — спросил он, подозрительно глядя на поклажу и в особенности на детину.

— Все, что необходимо для эксперимента, — зачастил старик, поворачиваясь к носильщикам. — А это лучший сотрудник, мой лаборант, его необходимо спасти для дела. Он должен полететь с нами.

— Нет, только вы, и никого больше. Кроме того, количество капсул ограничено, они нам могут пригодиться там, — полковник неопределенно покрутил головой, затрудняясь показать направление к Земле.

— Но ведь ценнейший сотрудник! — начал горячиться Кунц. — Если с оживлением Командора пойдет что-то не так, мне понадобится помощь для настройки приборов!

Детина отдыхал, поставив контейнеры на пол, но не отпускал ручек, так что вид у него был как у присевшего перед рывком тяжеловеса. Дрэйд с сомнением посмотрел на равнодушно выпяченную нижнюю губу взмокшего лаборанта, но заметив, что находившиеся поблизости техники начали с интересом оборачиваться и прислушиваться к все больше распалявшемуся Кунцу, замахал руками и, поморщившись, указал обоим на трап.

Доктор тут же поспешил внутрь корабля и скрылся в проеме, а детина еще долго заносил свою поклажу и разгружал робота.

— И все закрепите! — крикнул Дрэйд куда-то в разбегающиеся коридоры корабля, поднявшись вслед по трапу и стараясь отвлечься от чувства неприятной озадаченности.

Пилот Ор-Крас был уже на своем месте, просматривал карты, и на его смуглом блестящем лице играли отсветы с экранов. Дрэйд и сам мог управлять кораблями такого класса, но предпочел взять опытного пилота на случай особых ситуаций. А Ор-Крас был старый знакомый, проверенный во многих делах.

Вяло взобрался по трапу бледный и вечно утомленный Сарус. Разведчик и специалист по малым цивилизациям, он был взят в качестве штурмана и советчика по вопросам посадки и эвакуации. И без того продолговатое лицо его еще больше вытянулось, когда он узнал о миссии, но, кажется, Сарус не прочь был убраться с орбитальной крепости. Итого пять человек экипажа. Капсул для дальних перемещений с уходом в подпространство — десять, и даже личных кают тоже десять, таким образом, для Командора и Кеи гарантированы места для дальних перелетов.

Техники доложили о полной готовности корабля. Дрэйд уже закончил все приготовления, связанные с вылетом, кольцо Командора, похожее на украшенную узорами и насечками гайку, лежало в нагрудном кармане, и он отдал приказ Ор-Красу поднять трап и вылетать. Члены экипажа сидели пристегнутые в креслах взлета-посадки, готовые перейти в анабиозный отсек непосредственно перед уходом в подпространство, но для этого требовалось отлететь от крепости подальше.

Загудели малые движки, "Тень" чуть качнуло. Этот малый фрегат не относился к классу боевых кораблей, у него были иллюминаторы, а не только камеры, и через эти иллюминаторы Дрейд видел, как ангар опускается, а потом смещается в сторону, все быстрее и быстрее мелькают внизу синие крылья истребителей. Затем шлюз и, наконец, звездная ночь открытого космоса.

— И что произойдет с этим… донором, а точнее, с его сознанием, после того, как Командор заберет тело? — вдруг спросил Дрэйд у сидящего рядом доктора.

— Понятия не имею. Вы же знаете, я вам уже говорил, подобные… исследования у нас запрещены. Да и в мою компетенцию такие вопросы не входили, — ответил доктор. — Так, слышал что-то. Но если вы очень интересуетесь, спросите потом об этом у Кеи. Она изучала в рамках проекта и этот вопрос и, думаю, охотно посвятит вас в самые свежие представления землян на этот счет. Кроме того, случай не совсем обычный, ведь это будет не просто смерть. Даже совсем не смерть. Лично я слышал, что душа донора будет вечно болтаться в каких-то лабиринтах — по верованиям землян. Впрочем, лучше и Кею не спрашивать — она ведь в какой-то мере причастна к этому темному делу. Возможно, ей будет неловко.

— А после того, как донор оставит свою защиту, свой кокон, что-то может помешать эксперименту?

— Вроде нет, разве что случайность. Вместе с Кеей донор должен войти в так называемый Замок. Этот астральный Замок одновременно и предел для любителей, и ворота для посвященных, опять же по верованиям землян. Он был построен даже не Орри, а кем-то до них. Какими-то совсем древними сущностями для своих дел, смысл которых нам не постичь. А Орри уже позже придали этому месту другое значение.

— А вас можно разговорить, — ухмыльнулся Дрэйд. — Даже Кею спрашивать не надо.

Кунц умудрено улыбнулся в ответ, и обратился к долговязому лаборанту:

— Все нормально, Тико? Ничего не забыли?

— Думаю нет, дядя, — бесхитростно ответил Тико.

Дрэйду в лицо бросилась краска, но он сдержался и ничего не сказал. Они были в открытом космосе, назад пути не было, и кто его знает, может быть, этот племянничек своего хитрого дяди еще и будет чем-то полезен. В конце концов, капсул — десять. Хватит на всех.

9

— Кея, пора инструктировать меня по Замку, — Андрей старался, чтобы голос в трубке звучал бодро и весело. — Ты можешь ко мне приехать?

Через полчаса Кея была уже у него, и почему-то одета она была по-походному, словно они договаривались идти по грибы. Предварительно Андрей позвонил на работу, хриплым и слабым голосом сослался на недомогание и взял на один день отгул. Теперь же, словно медленно распаковывая перед Кеей подарок, рассказывал о своем сне. От пережитого во сне еще знобило, он временами сбивался, но Кея слушала внимательно. Она вообще умела слушать. А выслушав, сказала:

— Сейчас мы обсудим дорогу к Замку. А начнем мы с карты…

— Расскажи мне немного о космосе, — попросил Андрей. — Я не хотел бы пока говорить о снах.

— А что ты хочешь узнать? — недовольно спросила Кея. — Может, подождем до посвящения? Тогда все и узнаешь…

— Хочется сейчас. Например… Как так получилось, что вы не отличаетесь от землян? Или это мы похожи на вас?

— Я не специалист и не знаю, кто откого произошел. Да и не интересно это мне. С уверенностью могу лишь сказать, что человечество существует в космосе очень давно, и, уж наверное, оно не с Земли. Тоже мне… колыбель человечества, — Кея обидно рассмеялась.

— Давно? И как вы только не истребили еще друг друга и не взорвали Галактику, если вы такие же люди как мы, — сказал Андрей. — Или, наоборот, не превратились в сверхцивилизацию без войн, где тишь, гладь, и благодать… Мне всегда казалось, что нельзя долго развиваться так, как Земля. Тут либо должен всему наступить конец, либо человечество в какой-то момент поднимется над всем этим бренным. А ты говорила, у вас война…

— Наверное, сейчас просто один из многих витков развития, — ответила Кея. — По крайней мере, если судить по истории Галактики.

— У нас на Земле много размышляли о будущем человека в космосе. Все гадали, чем же человек будет заниматься, когда не надо будет думать о еде, когда все будут делать роботы и не надо будет работать, чтобы выжить? Чем тогда будет жить человек? И ради чего? — начал рассуждать Андрей. — В какой-то момент решили, что человек будет тратить всю энергию на завоевание космоса, на открытие новых просторов. А сейчас что получается: когда землянин выглянет в окошко космоса, окажется, что в Галактике ему места уже и нет. Ему, землянину, нет места. Все уже поделено. И будущее Земли — это не свободный полет в космосе, а все та же извечная борьба человека с таким же человеком, только уже не за место под солнцем, а за место под фиолетовой звездой.

— Поздно, — сказала Кея. — Поздно землянам куда-то выходить. На них совсем другие планы.

— У кого? Какие планы? — удивился Андрей.

— Может, все-таки подождешь с вопросами? — Кея запечатала тоном продолжение разговора.

Андрей почувствовал исходящий от Кеи неприятный холодок раздражения и решил вернуться к насущным проблемам. Он сел на диван, смахнул рукой с придвинутого к нему столика кипу журналов на пол и сделал приглашающий жест рукой.

— Ладно, показывай свою карту. На ней указания, как во сне пройти к Замку?

— Это некая общая карта, которая символически показывает страну сновидений, — Кея развернула небольшой лист. — Как ни странно, во снах людей много общего. Вот это, например, Город, — она указала на центр карты. — Когда тебе снится твой Город, ты находишься именно здесь. А это тот самый Замок на севере, в который мы должны попасть.

— А почему север внизу? Его всегда вверху изображают.

— Сон — это зазеркалье, отражение нашей реальности. И поэтому во сне все перевернуто. Логично?

— Да, я совсем забыл. Да и странно, если бы карта сновидений была оставлена обычным способом. А это что? — Андрей сместил палец немного ниже Замка. — Что это тут написано? "Крайний предел, куда сновидцы осмелятся дойти. И здесь будут драконы", — прочитал он.

— А мы туда не пойдем, — сказала Кея.

— Да, это было бы не серьезно, — протянул Андрей. — Драконы какие-то…

— Конечно, несерьезно. Карта ведь земная. Мифология… В моем мире таких карт не составляют — это запрещено. А пойдем мы вот здесь, — Кея провела пальцем по карте. — Нет, это Страна Розовых Пауков, мы же направимся через Янтарные Горы.

Она показала на мелко нарисованные холмики, которые тоже были неразборчиво подписаны.

— А ты разве со мной пойдешь? — Андрей удивился.

— Конечно, это дело ответственное, я буду тебя сопровождать, — сказала Кея. — Мне не сложно проникать в чужие сны, у меня большая практика в этих вопросах. Это Город твой меня не пускал, а то я бы и там тебе помогла. В принципе, ничего страшного на нашем пути попасться не должно, разве что какие-нибудь сирены, но мало ли что. Вдруг заблудишься.

— Сирены — это такие сладкоголосые пышногрудые русалки? Или я что-то путаю?

— У каждого свои сирены. Возможно, у тебя они и пышногрудые, — пожала плечами Кея. — А когда дойдем до Замка, если получится, проникнем внутрь, и я проведу тебя в зал для инициации.

— Зал для инициации? И он во сне? — уточнил Андрей. — И что дальше? А если не получится?

— Честно говоря, не знаю. Будем надеяться, что все пройдет хорошо. Но Замок — это мир теней. Мрачное место. И это врата в еще более темные места. В Лабиринты, суть которых Опасность и Знания.

Андрею стало не по себе, и чтобы это скрыть, он решил сменить тему.

— Теперь до вечера будем как неприкаянные. Чем бы скоротать время? Может, пойдем прогуляемся? Или пообедаем? Аппетита нет, но, может, придет во время еды? — Андрей лениво откинулся на диване и смотрел на Кею с доброжелательным интересом, невзначай скользя взглядом по фигуре, и явно было, что увиденное ему нравится гораздо больше, чем только что услышанное.

— Не придет, — ответила Кея. В линиях ее резко очерченных губ зазмеилось пренебрежение. — Нам аппетит не нужен. К тому же совсем нет необходимости дожидаться ночи. Мое снотворное достаточно сильно, чтобы мы заснули хоть сейчас. А звезды расположились сегодня особенным образом. Именно сегодня.

"Однако у нее характер", — обиженно подумал Андрей, но вслух сказал:

— Скажи, а чтобы ты делала, если бы я отказался? Я ведь мог бы взять, да и отказаться. Все твои планы бы рухнули?

— Это бы осложнило дело, — сказала Кея. — Но, наверное, уговаривала. Спасибо, что избавил меня от этого.

Только в этот момент Андрей задумался, что для Кеи он, в сущности, такой же дикарь, каким для него самого были полуголые, вооруженные копьями и луками туземцы островов южного полушария. Как наивно, наверное, выглядел он в ее глазах со своими приглашениями прогуляться и пообедать.

— Давай сюда таблетки, что уж время тянуть, — сухо сказал Андрей.

Он запил таблетки чуть теплой водой из чайника, и вдруг опять ему стало тоскливо до слез, словно отрезал он этими таблетками путь назад. Андрей оглядел кухню, словно в последний раз, подошел к окну, за которым разливался солнечный день, а затем положил свою ладонь на руку Кеи и легко сжал ее, словно прощаясь.

— Ты можешь лечь в большой комнате, на диване. Там же лежит плед, если будет холодно. А я пойду в спальню, — тихо сказал он. — Надеюсь, мы еще увидимся.

— Не бойся. Впереди у нас целая вечность, — повторила Кея фразу, произнесенную еще при встрече в кафе. Но в этот раз на ее лице промелькнуло что-то похожее на жалость.

Андрей видел, что идет вслед за Кеей, и впереди горы, и эти горы росли на глазах. Росли очень быстро, пытаясь занять все свободное пространство под темными клубящимися облаками с белыми прожилками просветов. Вершины их были скрыты, и через просветы изредка искрило льдом и солнцем.

По обе стороны тропы серела бесконечная скучная равнина, заросшая колючками, которая неуловимо сменилась таким же безрадостным предгорьем, когда тропа пошла вверх. Андрей отметил, что одет во что-то походное, но не очень удобное, и очень похоже была одета Кея. Студеный воздух холодил лоб и заплывал под намокший воротник. Почему-то становились чужими веки. Они сопротивлялись, наливались свинцом, норовя скрыть приближающиеся горы, и хотелось совсем закрыть глаза.

Крупными хлопьями пошел снег, подъем стал круче, и голова Андрея закружилась в слепом бесконечном карабкании. В начавшейся метели спина Кеи маячила где-то впереди, он пытался найти ее, когда терял направление, но слезящиеся глаза не давали ничего разглядеть. Андрей злился, понимая, что все это уловки сна.

"Стремясь к Замку, я стремлюсь к Кее", — думал он, заставляя ноги идти. Наверное, для меня Замок та же долгожданная цель, что и Кея, ведь это для нее я иду в гору, словно стоит она на снежной вершине, как заколдованная принцесса… Как странно. Люди верят только в реальный мир. Люди не верят снам и видениям. Но чтобы в реальном мире добраться до любимой, приходиться делать столько всего нереального, волшебного и необъяснимого. И это никого не удивляет.

— Просто все дело в том, что она тебя не любит, — подсказывает внутренний голос. — Именно поэтому ты сейчас здесь. Если бы она тебя любила, все было бы очень быстро, просто и вполне реально.

— Значит, магия там, где любит только один? — добавляет другой голос. — И когда два человека любят друг друга, получается, в этом нет никакого волшебства, а самая что ни на есть приземленная реальность? Взаимная любовь разлеглась на розовом покрывале, нарядившись в шелковое белье.

Голоса говорили и говорили. Но Андрей уже не слушал сирен, он упрямо шел дальше, и вскоре голоса затихли. Он знал, что у любви нет определений, и голоса сирен — лишь словоблудие.

Время ушло, как ушли и все пространственные ориентиры, Андрей потерялся в вечности, но когда дымка рассеялась, он вдруг увидел Замок. Полагавший, что все вокруг создано им самим из кирпичиков ранее виденного, сейчас Андрей всерьез усомнился в способностях своего воображения построить такое. А это было нечто, вырезанное из камня и льда. Зажатый горами и в то же время свободный, этот гигант поражал внушительностью и какой-то странной диспропорцией размеров. Появилось ощущение, что изначально Замок был другим, но кто-то придал ему с помощью льда знакомые людям средневековые очертания, подобно тому, как обшивают свежим деревом старые дома, и если лед вдруг растает, проступят его истинные и, возможно, неприятные черты.

Острые выступы, зубья на стенах; Андрей заметил шесть башен с видимой стороны, и башни эти, как и соединяющие их стены, были заморожены, смягчены плавными очертаниями ледяной, словно подтаявшей корки. Но по мере приближения резкие темные выступы начали мутно проглядывать сквозь холодный саван. А Андрей уже шел по горному серпантину длинным окольным путем, и Замок то пропадал за очередной скалой, то появлялся снова, но каждый раз ближе.

Непонятная тяжесть пригибала голову, мешала смотреть, и глаза резало от соленого пота, будто кто-то очень сильно не хотел, чтобы Андрей запомнил дорогу. Только что они шли вдоль скалы, зазубренный гребень справа от них все опускался, и вот, как-то неожиданно они вышли к воротам. Ворота эти находились в башне, которая возвышалась серой каменной массой над широким проходом, и тяжелые створки, обитые железными листами и покрытые вмятинами от таранов, были распахнуты. Вверх, в сумрак, уходила черная решетка, чьи острые кривые наконечники оскалились над проходом, как зубы пираньи. Направо и налево от башни стены исчезали во мгле.

Очень тяжело было заставить себя пройти под зубьями, и Андрей даже остановился, но Кея уже прошла, и он, вжав голову в плечи, тоже как можно быстрее проскользнул во двор. Тут только и заметил Андрей внутренний Замок. Все, что Андрей видел до этого, было лишь внешними стенами. А сама центральная башня была невысока, выглядела, словно массивный обсидиановый куб с черной короной из зубцов, и входная арка неправильной формы зияла, словно искривленный страданием рот, из глубины отсвечивая красными языками пламени то ли факелов, то ли ламп.

Кея заспешила, она взяла Андрея за руку, и он вплыл вслед за ней в этот страшный проход, и вот они уже шли по сумрачным коридорам, отделанным чем-то черным, полированным, переливающимся, как слюда, и казалось, из глубины этого кривого каменного зеркала их кто-то провожает внимательным взглядом, тоже кривым и искаженным. Какая-то величественная музыка проникала в сознание, но как только Андрей начинал прислушиваться — мелодия таяла.

Коридор все время менял цвет от черного до пурпурного и обратно и временами удивительно светился. За счет этого ли, или сама по себе, тьма впереди создавала причудливые узоры, а стены, словно гигантские экраны или стенки аквариума, вдруг начинали показывать что-то настолько странное, что сразу ощущалось дыхание посторонней силы. Посторонней для Андрея, но здесь чувствовавшей себя уверенно. Потолок временами уходил куда-то высоко вверх, пугая шелестом крыльев из темноты, а потом опять опускался, почти касаясь волос. Наконец, они вышли в большой колонный зал с терракотовым полом, где по бокам в рамах, как картины, были развешаны зеркала. Ртутью выделялись они на темном фоне и озаряли зал тусклым внутренним свечением. А последнее зеркало, висящее на дальней стене в самом конце зала, было черное, и ряды колонн сходились к нему. По форме зеркало напомнило Андрею тот щит, на который опиралась Кея в далеком сне. И тут на него волной нахлынуло леденящее чувство необратимости, такое отчетливое, что даже перехватило дыхание. В этот момент двери за Андреем, который шел первым, захлопнулись с тугим, словно звон колокола, гулом, отрезав Кею. Теперь он был один.

Но нет. Не один. Он еще не успел запаниковать, как от одной из колонн отделилась человеческая тень. Фигура была настолько черна, что затягивала в себя свет, и он исчезал в ней, как в черной дыре, без малейшего блика. Разглядывая ее, Андрей заметил, что теперь из его собственного тела — рук, ног, головы, от всего туловища — тянулись тонкие желтовато-светящиеся нити, как от марионетки, и исчезали во мраке свода.

Андрею стало очень страшно и совсем плохо. Многочисленные нити одна за другой начали лопаться в местах соединения с телом, чтобы в тот же миг появиться на темной, словно бы вырезанной ножницами из черного бархата фигуре. Невыразимый ужас сковывал тело, или сковало его нечто другое, притворившись ужасом, но Андрею оставалось только бессильно наблюдать, как обрастает новыми нитями страшная тень, обретая объем и краски, в то время как он сам ощущал себя все более легким, воздушным и слабым. Пронзительная тоска, тоска самого невыносимого предчувствия, заставила его вспомнить слова призрака из Города:

— Посмотри в черное зеркало!

Тогда он, потерявший уже почти все нити, собрал последние силы, сдвинулся с места и поплыл вперед. Он летел мимо колонн, мимо страшной черной фигуры, которая уже засветилась всеми нитями — его нитями, мимо света зеркал, от которых почувствовал притяжение, сначала легкое, а потом сильнее, словно они собирались втянуть его легкое тело в себя. Но Андрей все-таки дотянулся до черного зеркала, схватился за раму и подтянулся на руках, приблизив лицо вплотную к ставшей зыбкой поверхности. Из зеркала на Андрея смотрела лишь слабая тень, и было даже непонятно, его ли это собственное отражение.

Но черный человек заметил передвижение Андрея, развернулся и нехотя, словно не по своей воле, пошел к нему. Силы совсем оставили Андрея, а фигура, которая обрела форму, цвет и, видимо, силы, была уже близко. От зеркал на стенах поднялся ветер, затягивающий, засасывающий ветер, зеркала манили и пугали Андрея и боролись между собой за право обладать им. Но он только крепче ухватился за раму и с тщетной надеждой снова и снова пытался притянуть свое невесомое тело ближе к черной поверхности, вглядываясь в зеркало и уже почти прижимаясь к нему лицом, словно стараясь нырнуть. Он уже не оглядывался на тень и лишь чувствовал, что она за спиной, что она уже жива, и эта жизнь сейчас перетекает и сливается с ним.

Сознание поплыло, словно Андрей уходил в какое-то иное измерение, отличное от сна и более глубокое и древнее, а плотный поток какой-то информации, перемешенной и разноцветной, заполнял его целиком. И все-таки он заставил себя поднять голову и из последних сил направил взгляд в забурлившую черную поверхность. И увидел свое лицо.

И тогда Андрей страшно закричал.

10

После обсуждения условий капитуляции Комендант Лорн устал, был несколько опустошен и генерала Граса принял рассеянно. Мысли его поначалу витали где-то далеко, рядом с орбитальной крепостью, потом полет их понизился, и они снизошли до генерала.

Сам Лорн, грузный, оплывший, с тяжелыми брылями, без энтузиазма выслушал поздравления с победой, приготовился было вяло скучать, но после первых же слов непосредственно о деле поднял голову, а взгляд оживился, сфокусировался и осмысленно заблестел. Новость, хоть и тревожная, в тоже время была очень заманчивой и предоставляла большое поле для деятельности. А взбодриться определенно следовало. Еще совсем недавно сидел он в этом кабинете, млея от предвкушения капитуляции и связанных с этим надежд, но сейчас, кроме усталости и разочарования, ничего не испытывал.

— У нас есть сведения, что Командор все-таки смог воспользоваться проектом "Родственные души" и сейчас готов к эвакуации с Земли, — доложил генерал, исподлобья наблюдая за реакцией Коменданта.

Давно привыкший к власти, в разговоре Лорн был обычно неприятен. Он следил только за ходом своих мыслей, не меняя его и не сбиваясь в сторону, а замечания скорее воспринимал как досадную помеху. Ответы на свои вопросы он словно бы и не слушал, а утомленно-терпеливо пережидал.

— Эти сведения от Орри? — поднял брови Лорн.

— Нет… из других источников. Не думаю, что Орри следят за тем, кто и куда летит. Зато я слежу, и знаю, что небольшой корабль, недавно покинувший Унк-Торн, направляется сейчас к Земле. Именно для того, чтобы забрать Командора после перерождения.

— А кого же еще он может забрать с Земли? — в свою очередь неприязненно съязвил Лорн. — Вы отследили направление при уходе в подпространство?

— В этом не было необходимости. На борту наш агент. Он успел передать эту информацию перед вылетом, — невозмутимо ответил генерал. — И передаст координаты посадки.

— Ваши предложения?

— Необходимо послать на Землю десантников для захвата Командора. Лучше всего направить так называемых Охотников. Они могут перехватить его по пути следования к звездолету или непосредственно при посадке. Корабль наверняка сядет в глуши, как это и делается в таких случаях. Наш крейсер уже будет на орбите Земли, и как только будет получен сигнал от агента, десантный бот войдет в атмосферу планеты.

— А если они не успеют?

Генерал все-таки не смог отказать себе в удовольствии снисходительно улыбнуться:

— Успеют. Мы предусмотрели все. Даже если Командору удастся покинуть Землю, его звездолет направится на Крон. Они выбрали небольшой корабль, чтобы быть незаметнее. И учитывая тип корабля, без дополнительного топлива им на Крон не попасть. Полагаю, капитан планирует заправиться на одной из нейтральных планет. Во всех таких космопортах мы подготовим им встречу. Сил у нас хватит.

— А если они смогут заправиться в таком месте, о котором мы не знаем?

— Исключено. Все данные о секретных базах расы Аргейзе у нас в руках. Кроме того, если корабль Командора все-таки вырвется с Земли, мы отследим направление прыжка в подпространство и будем знать, где он появится, — Грас самодовольно ухмыльнулся. — А если все же представить, что по пути, вопреки всему, им удастся заправить корабль, и они долетят… На выходе из подпространства на орбите планеты Крон их будет ждать наша эскадра.

— Подготовьте соответствующие приказы для перехвата. Но лучше это сделать на Земле. И постарайтесь взять его живым. Он сможет ответить мне на некоторые вопросы, связанные с проектом "Родственные души". Этот негодяй везде успевает быть первым.

— Слушаюсь, Комендант, — сказал Грас, но уходить не спешил и продолжал стоять, будто что-то обдумывая.

— У вас что-то еще, Грас? — удивленно поднял брови Лорн.

— Да, Комендант. У нас есть все основания полагать, что на посланном за Командором корабле ОНО.

— Что?! — Лорн дернулся. — Я боялся и подумать об этом… даже не предполагал… Насколько это вероятно?

— Мы знаем это почти наверняка.

— Вот как… Тогда план будет другим.

11

Проходя мимо распахнутых дверей гостиной, еще не придя в себя и сонно щурясь от яркого света в коридоре, Андрей перевел взгляд в сторону гостиной и наткнулся взглядом на Кею. Она лежала на диване, поджав ноги, и постанывала во сне.

"Не буду будить, пусть помучается, — злорадно подумал он. — Интересно, что за сказки она теперь расскажет?"

Андрей добрел до ванной, отвернул кран и холодной водой вымыл лицо, но это совсем не помогло, и тогда он залез под душ. Горячая вода не давала эффекта, и пришлось, вопреки обыкновению, принять душ холодный. Сильный напор воды несколько остудил злость, но в голове крутились какие-то планеты, мозг пронзали затейливые космические корабли, и весь этот звездный беспредел он никак не мог остановить.

Обтершись полотенцем и одев серый тренировочный костюм с проступившими сразу мокрыми пятнами, Андрей причесался, припоминая, из какого фильма могли бы быть эти картины, но вспомнить не смог и направился будить Кею. Она уже проснулась и ждала его у окна, отодвинув занавеску, и ее черные волосы, обычно ниспадающие гладкими, отливающими вороненым металлом волнами, сейчас были спутаны и мяты.

"Сейчас скажет что-нибудь глупое и обезоруживающее, вроде "Как ты себя чувствуешь?"", — подумал Андрей. Он ждал, когда же их взгляды встретятся, но, отвернув голову, Кея безразлично вглядывалась куда-то в мерцающее зимней улицей окно.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец спросила она очень тихо, не поворачиваясь, но в голосе ее вины не чувствовалось.

— Замечательно! И все благодаря тебе! — с чувством ответил Андрей.

— Я могу теперь называть тебя Командором?

Андрей растерялся и не нашелся, что ответить. Он развернулся и, ни слова не говоря, демонстративно ушел на кухню, заготавливая в голове фразы одна другой мстительнее. И если общаться с Кеей ему пока не хотелось, как и завтракать, то взбодриться требовалось в срочном порядке. Он растворил кипятком кофе в большой кружке, сел за стол спиной к двери и, глядя в окно, стал опасливо прихлебывать горячий напиток маленькими злыми глоточками, когда сзади неслышно появилась Кея и положила руки ему на плечи. Он вздрогнул, но недовольных движений плечами не сделал и замер. Кружка в руках нагрелась и обжигала.

— Ты еще скажешь мне спасибо, — наклонившись, прошептала Кея непривычным, низким голосом, и прядь ее волос коснулась его щеки. — Ты еще скажешь мне спасибо. Сейчас я отойду и скоро вернусь. А ты побудь наедине с собой. Разберись со своими воспоминаниями, а потом мы отправимся в дальнюю дорогу.

Уже когда она открывала входную дверь, Андрей не удержался и язвительно крикнул ей вслед:

— Никаких больше дальних дорог!

Место, к которому прикоснулся ее локон, горело, и он невольно потер щеку. В задумчивости сделав большой глоток, Андрей поперхнулся, обжегся, выплюнул кофе обратно в кружку и неожиданно для себя с размаху грохнул ее об пол. По плитке растеклась темная жидкость со скальными островками осколков. Он озадаченно посмотрел на лужу, еще раз потер щеку и нахмурился. Раньше таких приступов злости с ним не наблюдалось. Хотя… Тогда, на планете Аргейзе… Вот черт, а?! Что за планета, что за бред!? Андрей побежал в спальню, рухнул в издавшую страшный скрип кровать и накрыл голову подушкой.

Он замер так на несколько секунд, затем вдруг резко сорвался с кровати, побежал опять на кухню, громко считая вслух, чтобы заглушить непонятные мысли и картины перед глазами, со звоном вытащил из шкафа бутылку с каким-то крепким алкоголем, разметав попавшиеся на пути стаканы, припал к горлышку, а потом застыл, глядя вытаращенными глазами в никуда. Потом так же спешно трясущимися руками он достал из ящика какое-то успокаивающее, давил упаковку, но непослушные таблетки прыгали по столешнице и все время норовили соскочить на пол. Наконец поймав пять или шесть, он проглотил их, запив из той же бутылки.

И тут Андрей, кажется, стал понимать. Он уцепился за особенно яркую картинку, где перед ним стоит высокий человек в черном мундире с изрезанными серебряными нашивками рукавами, и не отпускал это воспоминание, пока до него не начал доходить смысл сказанного этому человеку.

Немного отвлекла боль. Посмотрев мутным взглядом под ноги, он обнаружил, что стоит босиком в луже кофе, в осколках, и к коричневым разводам добавился красный оттенок. Новый приступ досады и злобы обрушился на него, и он с размаху пнул ногой дверцу холодильника. Пол был мокрый. Не удержавшись на скользкой плитке, он поскользнулся, приложился затылком о столешницу и потерял сознание.

Через несколько минут незапертая входная дверь щелкнула, отворилась, и тихо вошла Кея, а за ней протиснулись двое мужчин. Первый, который зашел сразу за ней, был молод, вид имел уверенный, а короткая стрижка ежиком добавляла ему надменности. Второй был старше, уже за сорок, глядел умудрено и строго, но очки смешно съехали на нос, и поправить их он не имел возможности, так как обе руки были заняты объемными баулами. Лоб его, блестящий и покатый, был покрыт крупными каплями пота, как лобовое стекло машины после дождя, и иногда с него сбегала капля, застревая в густых черных бровях или скатывалась ниже, теряясь в аккуратной бородке. Одеты оба были в камуфляжные костюмы серо-белой расцветки, какие пользуются популярностью среди любителей зимней рыбалки.

Уже из прихожей Кея увидела лежащего Андрея и бросилась к нему, сразу приложив руку к пульсирующей артерии на шее. Затем осмотрела шишку на голове, облегченно вздохнула — видимо, нашла состояние Андрея удовлетворительным — и быстро пошла в ванную. Вернувшись оттуда с ватой и йодом, она повернулась к так и стоявшим в нерешительности странным гостям, показала на Андрея и повела глазами в сторону спальни.

Когда Андрей очнулся, сквозь боль и тошноту в голову постепенно начали проступать звуки, которые, хоть и не сразу, начали складываться в слова незнакомых ему людей. Не успел он удивиться тому, что незнакомые люди находятся у него в квартире, как их разговор вызвал желание прислушаться.

— Я все-таки думаю, Дюк, если бы мы задумались над их психологией, у нас бы оставалось гораздо больше шансов выжить, — сказал кто-то с нажимом.

— У кого это — "у нас"? — равнодушно переспросил другой голос.

— У тех, кто с ними сталкивался.

— Но ты ведь их никогда не видел.

— Зато сколько слышал. Но я не об этом, хватит придираться, — зло и обиженно сказал первый.

— Я встречал таких вот задумывающихся, таких, как ты, хотя их было и немного. Все они говорили похожие слова, — раздражение перешло на второго. — И я всегда замечал, что им доставалось в первую очередь. Вспомни группу Тора. А взять Виконта и Буриту, уж на что были опытные проводники. Они хвастались, что все знают, всех понимают, а на меня смотрели снисходительно, вот как ты сейчас. Так их головы по сей день красуются на кольях у главной дороги. Или взять старого Комара. Почти десять лет ходил он в эти проклятые места. Да ты сам слышал его болтовню, от него и набрался. Но я, веришь, сам видел, что от него осталось, когда сошел снег. Словом, не надо болтать. Не люблю, когда болтают.

Андрей приподнял чугунную голову и начал припоминать. Черный космос… Светящиеся белым светом стены… да, это было… И было это удивительно, и уже не пугало. А где Кея и кто эти люди? Уж не те ли это проводники, про которых говорят, будто они ходят на Восток? А что они делают здесь, в его квартире? Он попытался было найти хоть какой-нибудь ответ на хоть какой-нибудь из своих вопросов, но ничего не получалось, и пришлось вставать. Шея отказывалась держать голову ровно. Привстав, еще раз ойкнул: ступни порезаны и болят. Но осматривать ноги не было ни сил, ни желания. От одной мысли, что придется наклонятся, Андрея чуть не вырвало. Но ноги — ерунда. Главное, ни о чем не думать. Желательно вообще очень долго не думать о событиях последних дней.

Охая и придерживаясь руками за стену, он вышел в проходную большую комнату и наткнулся глазами на тех самых разговорчивых незнакомцев, чьи голоса его и разбудили. Развалившиеся в расслабленных позах на диване, они уважительно подобрались и с искренним интересом и даже с уважением посмотрели на него, как на кассира в день получки.

Видеть незнакомых людей в своей квартире было до крайности неприятно, Андрей поморщился, но они не приняли это на свой счет, а тот, что помоложе, сочувственно спросил:

— Голова болит? — и скорчил сострадательную мину.

Сочувствие у него получилось выразить плохо, видимо, из-за нахальных глаз, а второй вообще ничего лицом изображать не стал, лишь кивнул Андрею как старому знакомому и, заерзав, принялся копаться в своих многочисленных кармашках.

— Кто вы такие? — как можно более сурово осведомился Андрей, гримасничая от тошноты и пытаясь скрыть тревогу в глазах.

— Я Роберт, а он Дюк, — представился крепыш.

— Прозвища?

— А хоть бы и так, — почему-то обиженно ответил Роберт. — Мы с тобой не на свадьбу идем… к чему тебе знать имена.

— Какую еще свадьбу… — Андрей совсем запутался, спазм подкатил к горлу, и пришлось поспешить в ванную. Проходя мимо кухни, он увидел Кею, сидящую за столом. Поставив острые локти на стол, она что-то пила из его большой цветастой кружки.

— Ты крепко приложился головой, — сказала она. — И пока был без сознания, я подобрала тебе вещи. Ведь нам скоро уходить.

— Кто ты? — спросил Андрей, подойдя к ней. — Про ребят в комнате ты, наверное, сможешь мне рассказать, но вот кто мне расскажет, кто такая ты?

— Не многие из живых расскажут про меня, а вот мертвые знают обо мне много интересного.

— Думаю, все мертвецы сошлись бы в одном: у тебя плохо получается врать, — сказал Андрей.

— Отчего же ты пошел со мной в Замок?

— Из любопытства. Надоело сидеть дома.

— На планете Крон будет до смерти любопытно. Отправишься со мной?

— С тобой — хоть на край света. Но предлагаю сначала поговорить начистоту, — сказал Андрей. — Мне что-то подсказывает об отсутствии у меня другого пути, кроме как на Крон. До конца я еще не разобрался, откуда идут эти подсказки, но я обязательно разберусь, когда пройдет голова. И в твоих интересах поделиться со мной сокровенным сейчас, потому что когда я разберусь во всем сам, я могу тебя неприятно удивить.

— Предлагаю объясниться в пути. Сейчас даже нет времени объяснять, что нет времени.

— Главное, Кея. Мне нужно главное. Иначе я не сойду с места, — задумчиво сказал Андрей, проводя пальцем по ребристому лезвию большого кухонного ножа. — Или можешь забирать проводников и катиться с ними ко всем чертям.

— Я предполагала, что Командор должен знать все.

— Ты имеешь в виду те фантастические картины, похожие на размытые детские воспоминания? Эти мыслеформы? — спросил Андрей. — Или это чужая память? Впрочем, углубившись в нее, можно сделать кое-какие выводы… Итак… Я донор для человека, который умирал на орбитальной станции?

— Если бы ты стал донором, я бы разговаривала сейчас уже не с тобой. Но, по счастью, тобой занималась я, и сейчас мертв не ты, а тот, для кого ты предназначался.

— Тоже, наверное, мог рассказать о тебе много интересного, — усмехнулся Андрей. — Впрочем, признателен. А зачем мне на Крон? Или это нужно опять тебе?

— Андрей, или у тебя короткая память, или вошедшие в тебя воспоминания Командора стерли часть твоих собственных. Ты хотел увидеть фиолетовую звезду, и ты ее увидишь. Сейчас я выполняю наш уговор. На востоке, в мертвом городе нас будет ждать звездолет. Все, что тебе захочется узнать, я расскажу тебе по пути.

— А платой за билет до звезды, видимо, будет мое выступление в роли успешно прошедшего реинкарнацию Командора?

— Полагаю, ты справишься. Обладая его памятью, это будет не сложно. Не очень сложно.

— А тебе нужен Разрушитель Планет? — сильнейшая мыслеформа умиравшего на орбитальной станции человека пронзила голову Андрея.

Впервые за весь разговор Кею оставило самообладание. Она подалась вперед, и на лице ее попеременно менялись маски — злые и добрые, словно она не могла подобрать лицо, чтобы задать слишком важный для нее вопрос.

— А ты… он видел Разрушитель своими глазами? Ты можешь вспомнить?

Андрей сунул нож обратно в подставку, значительно посмотрел на Кею и важно ответил:

— Сейчас нет времени для того, чтоб предаваться праздным воспоминаниям. Возможно, ситуация сложится так, что мы оба потом будем очень жалеть об этой маленькой потерянной минутке. А ведь мне еще нужно собраться. На восток путь не близок, мы еще успеем поговорить и о том, почему в мое тело перешли воспоминания Командора, а не его душа, и о том, зачем тебе нужен Разрушитель, да и о том, как мне потом вернуться.

— Мы сможем использовать Разрушитель вместе. Когда решишь предаться праздным воспоминаниям, ты это поймешь.

— Боюсь, мои амбиции не заходят так далеко.

— Конечно, Командор ведь не думал о Земле. Я подозреваю, он даже не знал, где она находится. Но я открою тебе тайну восточных провинций, и это многое изменит.

— И что же это за тайна? Ты про заброшенные города на востоке? — спросил Андрей. У него появилось предчувствие, что сейчас он узнает что-то уж совсем жуткое в этой и без того жуткой истории.

Но Кея мстительно улыбнулась.

— Собирайся, Андрей. Ведь у нас мало времени. В дороге все узнаешь, тем более что мы направляемся на восток.

— Очередной проект ваших ученых? — словно не расслышал ее ответа Андрей.

— Да. Проект называется "Инкубатор". Но проект не наш, а касеан. И Орри.

— Да, эти везде…

Андрей достал аспирин и, оставив таблетки закипать в стакане с водой, пошел одеваться в спальню. С щемящим сердцем прошел он мимо болтающих проводников, тревога сменилась тоской и грустью, пришло ощущение, что покидает он это место навсегда, и ничего из того, что можно взять, ему уже не пригодится. Конечно же, заботы и долги тоже останутся здесь, да только обязательно вернутся к нему в другом качестве в другом месте и, скорее всего, в десятикратном размере. И нет времени даже собраться с мыслями и все обдумать.

Андрей посидел немного на кровати, глядя на тень телескопа, все еще не понимая, то ли он не в себе, то ли наоборот, слишком глубоко в себе, но вне этого мира. Затем решительно хлопнул себя ладонями по коленям, встал, зажег свет и стал одеваться. Он надел на себя такой же теплый камуфляж, как и у незнакомцев, зашнуровал новые ботинки, предварительно осмотрев и залепив неглубокие порезы на ступнях пластырем, и вышел в гостиную. Пока он прощался со своим домом, заглядывал в шкафы и ящики, проводники в комнате непринужденно болтали, ничуть не смущаясь Андрея, и он поневоле прислушивался.

— … еще видел Феликса, все носится со своим грузовиком, — сказал Роберт.

— Ну и как у него дела?

— Да никак, что-то толковал мне про воздушный шар, с которого весной, пока деревья голые, можно было бы разглядеть местность.

Дюк заметил, что Андрей слушает, и пояснил:

— Это история про грузовик Команды Z. Занимательная.

— И что же в ней такого занимательного? — рассеянно спросил Андрей, роясь в документах и совершенно не представляя, как в данном случае надо поступать — брать самые важные документы, например, паспорт, с собой или оставлять все дома.

— В ней все занимательно, — мечтательно сказал Дюк. — Закурить можно?

— Здесь не курят, — строго сказал Андрей, но потом махнул рукой и добавил: — А впрочем, ладно. Теперь все равно.

"А может, на все плюнуть, — подумал Андрей, — и никуда не уходить? Рвануть прямо сейчас в деревню и затаиться?" "Да нет… найдут…" — услужливо подсказала ему память Командора. В глазах Комендантов перерождение наверняка удалось. А значит, его будут искать как Командора. Уж лучше быть с теми, кто пользуется твоей жизнью, чем скрываться от тех, кто хочет твоей смерти.

Тем временем Дюк достал тонкие длинные сигареты, прикурил от спички и голосом, который подразумевал длинное неспешное повествование, начал:

— В первый год после катастрофы военные все еще довольно плотно присутствовали в восточных землях. Они заканчивали эвакуацию всего того, что не успели увезти сразу или впопыхах забыли, они боролись с мародерами, которых тогда еще не называли проводниками, ну и осуществляли исследовательскую деятельность совместно с учеными, позже свернутую. И существовало еще такое подразделение — Команда Z. Они занимались розыском не вывезенных по тем или иным причинам ценностей. А причин таких во время эвакуации хватало, как и ценностей.

— Да, сказочно они были богаты, эти люди из Команды Z, — подтвердил Роберт.

— И вот, уже перед окончательным закрытием этой зоны, а решили закрывать ее уже даже для военных, потому что влияние ночных кошмаров на мозг резко усилилось, поступила информация о некоем особняке за городом. В свое время там жил один богатый коллекционер, впоследствии таинственно сгинувший. И вот они подъехали на грузовике — три человека, но чуда не случилось, особняк оказался разграблен. Однако Команда Z на то и особая, что они не столько рылись в брошенных домах, сколько собирали информацию. И в этот раз они знали, что в особняке должен быть тайник. Они искали его почти весь день и наконец нашли, и в тайнике было золото. Много золота.

— Говорят, весь пол кузова удалось закрыть слитками, — опять добавил Роберт.

— Да, по крайней мере, так они сообщили на свою базу за периметром. Они сказали, что только что догрузили все золото и сейчас возвращаются. И была уже ночь, — Дюк затянулся дымом. — И они не вернулись на базу.

— Все семьдесят пять не вернулись домой, они потонули в пучине морской, — Роберт вошел в роль и напел слова пиратской песни.

— Насчет того, что они погибли, были большие сомнения. Все-таки, они везли золото. А у человека, как известно, к золоту слабость, — Дюк интимно улыбнулся. — Однако ж тогда непонятно, зачем они сообщили о находке. Может, позже передумали, в дороге? Но как пересечь периметр? Он тогда охранялся совсем не так, как сейчас. Человек не пролезет, а не то что грузовик. К тому же в два часа ночи удалось связаться с грузовиком. Связь была очень плохая, несмотря на то, что грузовик, по идее, должен быть уже совсем рядом с периметром. Кто говорил, разобрать не удалось, возможно, командир группы, майор Зельд. Удалось разобрать только два слова. Как говорят, он только их и повторял: "Камни Гиредора… Камни Гиредора…"

— В сообщении была упомянута некая местность… Гиредор, довольно пустынная и совсем в другой стороне от периметра, — опять пояснил Роберт. — Но почему и какая была связь?

— Весь следующий день до вечера личный состав Команды Z, к слову, не такой уж большой, прочесывал местность, через которую должен был возвращаться грузовик. Но безрезультатно. И этой дорогой возвращался ничего не подозревающий Феликс с очередного дельца. Его, конечно, схватили. Был он человеком опытным, родился и вырос на Востоке, а надо сказать, Команда Z хорошо знала своих конкурентов. К тому же просить армию им совсем не хотелось: они не любили привлекать внимание к своим находкам. И перед взятым с поличным Феликсом поставили условие: мы тебя отпустим и даже наградим, но ты должен помочь найти грузовик. Так он несколько недель бродил с ними по округе, искал следы, но грузовик как сквозь землю провалился. И ни в пригороде, ни в городе его отыскать не удалось. С вертолета осмотрели серые скалы Гиредора, но грузовика не обнаружили. Как я говорил, зона вскоре стала закрытой, Команда Z тоже ушла из тех мест, а вот Феликс не ушел. Уже десять лет он ищет грузовик. Конечно же, в уме повредился, но поиски не прекращает. Каждый сезон…

— На редкость занимательная история. Бог ему в помощь, — рассеянно сказал Андрей. Во время рассказа он принял решение никаких документов с собой не брать, а захватить лишь немного денег. А сама история навела его на мысль, что найди он случайно этот грузовик по пути к звездолету, пожалуй, такая находка оставила бы его равнодушным. Все желания пока сводились к тому, чтобы выпутаться из истории с Командором, и для полного счастья не хватало только истории с грузовиком Команды Z.

"Подумать только, куда я направляюсь, — вдруг растерялся Андрей. — И это я, который к другу в соседний город-то откажется поехать, потому что "далеко". А теперь суждено попасть в другой мир, где выжить тяжело, а умереть легко, и где воображение меркнет перед реальностью".

И не забывал Андрей об Кее. Хоть он и ругал себя, но каждый раз по отношению к ней в нем поднималась волна всепрощающей усталой тоски. Нет, она не сошла с пьедестала мечты, но сам пьедестал отодвинулся куда-то так далеко, что он уже и не мог ее разглядеть.

Андрей посмотрел на часы — было пять утра. В семь прозвонит будильник поднимать на работу, но дома уже никого не будет. Нет уже того человека, который ставил для себя этот будильник. Хотел ли он в этот момент, чтобы все оказалось сном? И да, и нет. Но Андрей знал, что как только покинет дом, сомнения уйдут. Он соберется и возьмет себя в руки, потому что возвращаться — плохая примета. Возвращаться надо только тогда, когда дойдешь. А можно продолжать идти дальше. Ведь космос не заканчивается фиолетовой звездой. Вселенная бесконечна.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Разглядывая в поцарапанное окно машины новый для себя мир, такой пустой и безлюдно холодный, Андрей пытался разобраться в своем гнетущем состоянии. Кроме страха перед неизвестностью он испытывал еще какую-то невнятную неловкость, которой долго не мог подобрать причину. Эту неловкость Андрей испытывал не только перед Кеей, но и перед всеми теми, с кем еще предстояло встретиться. Носитель статуса Командора, он не чувствовал в этом никакой личной заслуги, словно никогда не воевал, а надел чужие ордена. А если добавить ко всему еще и необходимость действовать, как стал бы действовать Командор… Все же он ехал не на маскарад.

Рыжий отржавчины внедорожник вел Роберт, справа от него сидел Дюк, а на скользком заднем диване, рядом с Кеей, подремывал Андрей, тоскующий и полный дурных предчувствий. Дорога испортилась, сиденье было неудобным, подбрасывало и укачивало, расспрашивать Кею или проводников ни о чем не хотелось, так что Андрей решил все вопросы отложить, жалея, что нельзя как-нибудь убрать и забивающие голову мысли. Карантинный периметр, разделяющий земли спокойные и земли беспокойные, судя по замечаниям проводников, был уже рядом. Выехали они на рассвете, а сейчас солнце садилось, то есть график пути они выдерживали и через пару суток должны быть в мертвом городе.

Закончилось долгое мелькание деревьев, лес, расступившись, остался позади, и грязно зажелтели дикие просторы до самого горизонта. Дорога совсем постарела, местность вокруг осунулась, безлюдье навалилось своей непривычностью, а все, что попадалось по пути, было либо недостроенным, либо брошенным. Время от времени Андрей вскидывал голову, и тогда за окном проплывали какие-то застывшие стройки и унылые экскаваторы, уткнувшие ковши в заросшие кучи земли, бульдозеры с провисшими гусеницами, старые автомобили. Вся эта техника была насквозь ржавой и убедительно доказывала, что отсутствие человека обрекает все творения рук его на неизбежное гниение. Когда же стало ясно, что Восток уже обступил, то это осознание стало давить.

Чтобы отвлечься, Андрей задумался о поджидающей его на других планетах жизни. Отвлеченно. Не о собственной судьбе и неминуемом разоблачении, а именно о тех формах жизни, которые он встретит. Но все же в глубине души в собственную смерть Андрей не верил. Смерть — дело неприятное, но случается только с другими. Ведь никто из живущих не расскажет о собственной смерти. Так и Андрей надеялся выбраться из передряги, пусть потрепанным, но живым. И надо будет существовать дальше, и это ему по силам, ведь если судить по Кее, ничто человеческое не чуждо людям с других планет. Голова Андрея тяжело клонилась на грудь, время от времени он всхрапывал, будя сам себя, и грезились ему разные неприятные картины. Нет, он сам не вызывал в памяти сюжеты из жизни Командора. Их осколки возникали сначала как отклик на какое-то слово, мысль, предмет, потом появлялся некий смутный образ, дежавю, и лишь затем расцветало живое воспоминание. Сейчас же Андрею было достаточно своих собственных фантазий.

А если он выберется из этой истории и останется жить в космосе? На какой-нибудь спокойной планете… И столкнется с различиями, с которыми невозможно будет сосуществовать. Несовместимыми различиями. Например, люди держат в качестве домашних животных огромных мохнатых пауков. Как люди на Земле держат кошек. И будут эти пауки размером с кошку же. И пусть они будут безобидны и игривы, прыгают на руки и требуют ласки, но это вдруг показалось ему таким мерзким и страшным, что его даже передернуло. Нет, он никогда не сможет привыкнуть… Хотя пауки — это лишь для примера. Но наверняка будут какие-то другие неприемлемые для него вещи. И вполне возможно, он навсегда останется один… Затворник с планеты Земля, работающий в музее экспонатом. Андрей вздохнул. Впрочем, даже на Земле в одном доме с тобой может жить человек, существование которого настолько отлично от твоего, как будто он с другой планеты.

Медленно снижая скорость, машина съехала на неровную обочину пустой дороги. Дальше шоссе терялось в волнистых гребнях холмов. Справа же, за широкой полосой заброшенного поля, застеленного желтым одеялом не сгнивших за зиму сорняков, тянулся до горизонта редкий лесок.

Сразу после остановки все четверо нетерпеливо заскрипели дверцами и, с облегчением потягиваясь, вылезли из машины. Влажную тишину нарушало только гудение вентилятора охлаждения двигателя да хруст гравия под ногами активно разминающегося Роберта. Начавший накрапывать дождик прекратился, и со стороны заката небо даже просветлело, что, впрочем, не добавило окружавшему пейзажу приветливости. Да и очень непривычна была эта звенящая тишина.

Открыли багажник, надели на себя рюкзаки, и даже Кея не осталась налегке. Хотя переход должен был занять от силы двое суток, проводники взяли большое количество воды, еды и самой разной экипировки. В личное снаряжение Андрея входили фонарь, саперная лопатка, длинная веревка, мешочек каких-то альпинистских крючков и карабинов, спальник, большая аптечка, бутылка с каким-то антибактериальным средством, противогаз и еще куча всего, включая консервы, энергетики, бутыли с водой. Замыкала список фляжка коньяка, но, как объяснил Дюк, не для увеселения, а на случай стрессовых ситуаций и простудных явлений. Оружие же было припрятано проводниками на территории запретной зоны, сразу за периметром.

Машину замаскировали весьма специфично. Проводники умышленно взяли для поездки хоть и полностью исправную, но совсем неприглядную колымагу. Дюк приспустил колеса, опустил стекла, чуть приоткрыл двери и багажник, и автомобиль почти перестал отличаться от десятков других, брошенных и ржавеющих вдоль дороги со времен исхода. Граница с Востоком уже не охранялась так тщательно, как раньше, но проводникам совсем не хотелось наткнуться по возвращении на засаду военных, которые этой дорогой пользовались для снабжения периметра.

Не теряя времени, они направились цепочкой через поле. Сам ограничительный периметр находился километрах в десяти, и пересечь его планировалось уже затемно. Влажная земля налипала на подошвы, мешала идти, но когда они добрались до леса, легче не стало. В начале холма совсем редкий, засохший, хрустящий отмершими ветками лес постепенно становился все гуще, и вот уже кое-где ветви закрывали небо. Едва заметная тропка, будто легкий след недавно прошедшего грибника, была практически не различима. Стало темнее, беспокойнее, сумрачный лес давил, и Андрей старался прогнать тревожное чувство.

Все-таки тогда, когда Кея рассказала свою историю, в тот самый миг, когда он принял решение идти до конца, Андрей лукавил перед собой. Не отдавал он себе полного отчета в происходящем. Да и невозможно все это было осознать вот так сразу. Пока жизненные устои не трогаются, разобраться в желаниях не просто.

"Каждый давно определил для себя, как желательно жить: так, чтобы тебе было хорошо. Но верно ли это представление, если не знаешь, для чего дана тебе жизнь, в чем ее смысл и в чем ее предназначение?" — думал Андрей. Как правильно использовать что-то, не зная для чего оно? Будет ли применен по назначению телефон, выроненный из пролетающего случайно вертолета и попавший в руки дикарю? Использован-то будет, но как украшение, как игрушка. Похоже, что и жизнь, случайно попавшая на Землю с пролетающего мимо звездолета, или кометы, или еще каким-нибудь иным загадочным и неведомым способом, используется лишь в пределах собственного понимания каждого конкретного человека. При рождении не дается инструкция по применению жизни, хотя самые разные спорные инструкции навязываются постоянно. В одних говорится, что жизнь — украшение, в других, что это игрушка. И лишь иногда попадаются книги, из которых следует, что наша жизнь — это все-таки утерянный телефон. Но такие книги несут разочарование тем немногим, понявшим вдруг весь скрытый смысл, потому что сотовой связи все равно нет.

И вот сейчас, когда со всей отчетливостью стало ясно, что мосты сожжены и жизнь больше никогда не станет прежней, а от привычных ценностей не останется и следа, рассчитывал ли Андрей, что там, в космосе, будет найден тот самый смысл, который скрыт от землян? Да, рассчитывал. Но прежде всего ему нужно было найти человека, которому можно доверять. Может быть, Кея? На этот счет у Андрея были большие сомнения.

2

Жизнь покидала Восток, как отлив. И как отлив обнажает камни на отмели, так опустели города и застыли пересохшими руслами дороги. Не выглядели еще эти города руинами. В обветренные временем скелеты они превратятся позже. Но тление уже расползалось во все стороны гнилым болотным туманом.

В прошлом безмятежный, неторопливый и малолюдный, край этот обезумел лет десять назад. Сначала беда пришла в виде ночных кошмаров, поражающих сознание людей во сне и приводящих к безумию. Но слишком быстро насилие захлестнуло Восток, и уже появились на перекрестках бронетранспортеры, направившие стволы крупнокалиберных пулеметов на освещенные прожекторами улицы с разбитыми покосившимися фонарями. Те, кто не убежал прочь из городов, бросив все, становились либо сумасшедшими, либо жертвами сумасшедших.

Финал же наступил, когда здесь, на Востоке, танковая дивизия без приказа снялась с места долговременного базирования и широким веером, разламывая асфальт и валя деревья, полным ходом пошла на Запад, оставляя за собой лишь изуродованную землю и тяжелую дизельную духоту. Против мятежников, как их назвали с испугу, поспешно выставили заградительные войска, и несколько дней продолжался страшный бой, когда танки с безумными экипажами, подчинявшимися чьей-то злой воле, упорно рвались на Запад, пока под огнем противотанковой артиллерии и авиации не превратились в сотни черных искореженных коробок, на десятки километров вокруг пропитав все запахом горячего металла и паленой резины.

Тогда-то наконец и было принято решение эвакуировать из восточных провинций всех, кто остался, включая военных, пока не случилось что-нибудь еще более страшное. На неопределенное время. До выяснения загадки безумия. Но за двадцать лет не приблизились ни к загадке, ни к разгадке, ни к тем, кто эту загадку загадал. Восток окружили колючей проволокой. Границей. Периметром. Чтобы не ходили туда, и, главное, чтобы не вышло что-нибудь оттуда. Пересекали периметр лишь ученые да военные. Чаще всего им удавалось вернуться. Иногда туда ходили проводники — так их называли потому, что сначала они сопровождали бывших хозяев за припрятанным, да так и забытым в спешке добром. Проводники тоже чаще возвращались, чем пропадали. О пропавших не было известно ничего: ни как они пропали, ни где пропали. Догадки и слухи ходили об этих людях, сгинувших в городах страха.

Ночь в лесу наступает быстрее, и группа вскоре уже шла в темноте, а если и подсвечивала изредка луна сквозь белесые разрывы облаков, то сплетение ветвей делало ее мутной и призрачной. Полное безветрие стояло в этом старом лесу с заросшими тропами и непролазным кустарником, где сырой воздух насквозь пропитался запахом плесени и прелого трухлявого дерева.

Впереди, упорно двигая ногами в жухлой прошлогодней траве, взметая гнилье сырых листьев, шел Роберт. Он единственный светил под ноги фонарем. За ним, ссутулившись под самым тяжелым рюкзаком, брел Дюк. Андрей, почти вслепую, шел третьим. Тропка совсем исчезла, и руками, прежде сжимавшими лямки рюкзака, Андрей отклонял ветки, собирая потным лицом какую-то лесную труху. К тому же приходилось высоко поднимать ноги, чтобы не зацепить корень или поваленный ствол и не растянуться. Но скоро лес поредел, идти стало легче, а там и заблестели, запереливались впереди в свете луны нити проволочного заграждения.

Не выходя на открытое место, они засели за густым кустарником. Параллельно двойному ряду колючей проволоки с внешней стороны шла грунтовая дорога, сильно разбитая во время дождей, да так и подсохшая глубокой колеей. Вдоль нее, на изрядном расстоянии друг от друга, призрачно темнели пустые дозорные вышки.

Через несколько минут с левой стороны сквозь голые ветки начал пробиваться яркий подрагивающий свет, сопровождаемый монотонным глухим шумом двигателя. И вот уже, пронизывая лес мощным огнем прожекторов и дребезжа всем своим железным телом, до них медленно дополз патрульный транспорт, ощетинившийся пулеметными жалами через амбразуры стальных листов. Внимательно разглядеть его Андрей не пытался, чтобы не попасть в свет прожекторов, но в какой-то миг отчетливо увидел над кустами круглую пулеметную башню на крыше, похожую на авиационную турель. Абсолютно равнодушная ко всему вокруг, железная коробка так и пролязгала дальше, оставляя за собой лишь черный масляный чад, клубящийся в удаляющихся лучах, да свежевзрыхленную гусеницами колею.

Выждав, когда бронетранспортера уже не будет даже слышно, проводники поспешили к сетке. Роберт быстро и сноровисто работал кусачками, делая проход, а потом, придерживая рукой в толстой перчатке колючую проволоку, пропустил всех вперед. Так же он поступил со вторым рядом. Покидали периметр крадучись, и лишь зыбкая, затуманенная луна давала смутное представление об окружающей местности. Идущий впереди Дюк надел прибор ночного видения и уверенно повел компанию вперед, а через полчаса уже все включили фонари и пошли быстрее, держась друг за другом.

Местность, по которой они шли, представляла собой удручающее зрелище. Судя по обилию заросших воронок и ломаных стволов, по этой территории когда-то плотно работала артиллерия. Это был как раз тот участок, по которому много лет назад прорывалась на Запад безумная танковая дивизия, давя наспех построенную оборону. По пути маленькой группе попадались гнилые ящики из под снарядов, ржавые каски и пустые магазины. Из темноты вдруг проступал то сожженный пулеметный джип, то завалившийся тяжелый миномет. А вдали, в предутренне сереющей дымке, уже можно было различить очертания танков, разбросанных так хаотично, что трудно было даже представить, откуда шло наступление и где проходила линия обороны. Все эти следы войны были тусклы, занесены землей, и лишь изредка масляно отсвечивала гильза, умытая дождями, так и пролежавшая все эти годы рядом с похороненным здесь же автоматом. Андрей оглядывался по сторонам, буквально чувствуя все то, что происходило здесь десять лет назад, и словно пахнуло на него запахом свежевзрыхленной снарядами земли, и будто бы услышал он визг реактивных минометов, и чей-то крик: "Танки справа!", — и надрывный рев моторов.

Рассвет маленькая группа встретила, отдыхая на лафете противотанкового орудия. Стояло оно косо, чернея открытым отверстием казенника, а щит был изорван и ржав. Андрей дотронулся до маховика наводки, оставившего на пальцах коричневые пятна, и посмотрел на небо, на редкие тусклые звездочки, обещавшие скоро стать ему близкими. Ночь между тем уходила. Роберт поднялся с хрустнувшего ящика и показал рукой в сторону ближайшего холма, у подножия которого можно было различить какое-то строение.

Хуторок — всего-то серый дом, покосившийся сарай да колодец — был обнесен завалившимся полусгнившим частоколом. Невесть как уцелел он во время боев, находился не так далеко от охранного периметра, и проводники использовали его для отдыха, как охотники заимку. В доме были кровати, спиртовая горелка, какой-то нехитрый запас еды, и в нем всегда можно было переждать в случае непредвиденных осложнений в их непростом тайном деле.

Решили отдохнуть до полудня. У Андрея от ходьбы сильно саднили порезы на ступнях, и последнюю часть пути он немного прихрамывал. Когда же они зашли в дом, сырой, выстуженный за зиму и по-предрассветному темный, первым делом он решил достать аптечку и осмотреть ноги. Пройдя по скрипящим облупленным половицам в большую стылую комнату, он осторожно сел на старый облезлый стул и, поставив рюкзак между ног, начал копаться в поклаже. Проводники остались на террасе. Они тут же стали раскладывать еду на деревянном столе, разожгли спиртовку и явно собрались что-то жарить, а в комнату за Андреем зашла лишь Кея. Она зябко примостилась на облезлом пыльном диване, выцветшая полуистлевшая материя которого расползалась под выпирающей желтой набивкой, и закрыла глаза. Но Андрей решил, что отдохнет она позже, а сейчас самое время прояснить те самые вопросы, которые были отложены до поры до времени на кухне.

— Скажи, Кея, а языковой барьер на звездолете будет преодолен также легко, как и сверхсветовой?

— Подготовкой твоего тела занималась специальная группа. Ты ведь ложился недавно на обследование?

— Да, но…

— Нейрокоррекция, как и у меня, как и у всех нас. Постарались сделать незаметно. Кстати, по методу Орри. А лично мне для проводников, которым такой операции, конечно, не делали, пришлось выучить несколько фраз. Я их понимаю, а они меня нет.

— А я-то думаю, что ты все время молчишь с ними…

— Надеюсь, необходимости обговаривать что-то дополнительно не будет.

— Хорошо. Раз уж ты упомянула Орри… Я сделал для себя кое-какие выводы, раздумывая над названием проекта "Инкубатор". Оно говорит само за себя. Если присовокупить сюда проект "Родственные души" и сдобрить все это загадкой восточных провинций, то получается интересное блюдо.

— Сразу видно, что ты любишь готовить, — устало произнесла Кея. Она снова закрыла глаза.

В нежном утреннем сумраке лицо ее казалось особенно бледным и нежным, и Андрей даже на несколько секунд потерял нить разговора, но тут же снова взял себя в руки.

— Никогда не думал, Кея, что придется готовить что-то настолько экзотическое, — с улыбкой добавил он и опять посерьезнел. — Итак. "Родственные души" — проект по переселению душ. А "Инкубатор", скорее всего, проект по массовому выращиванию этих самых душ. То есть переселение в промышленных масштабах.

— Продолжай, — Кея открыла глаза.

— Таким образом… Земля будет обеспечивать массовое поступление новых тел, и Восток — то самое место, откуда эти тела, подгруженные чужими душами, будут эвакуировать с планеты. Собственно, само переселение может происходить где угодно, и новые люди со всех уголков будут направляться к восточным территориям, где вскоре, пользуясь безлюдностью, касеане скрытно построят космодром. Именно касеане, потому что они всегда сотрудничали с Орри наиболее тесно. А с помощью космодрома, стараясь не привлекать внимания землян, эта раса будет осуществлять эвакуацию реинкарнированных.

— Ты прав. Но не все так просто.

— Понятно, что не просто. Я, например, не представляю, как они отвлекут внимание властей, ведь такое строительство будет заметно со спутников. Да и непонятно, как будет обеспечен переход реинкарнированных в восточные провинции, наконец, как будет скрыто массовое исчезновение людей.

— Это уже детали. И поверь мне, не самые важные. Есть технологии, позволяющие закрыть территорию от спутников. Не сложно сделать так, чтобы со стороны ничего не было видно.

— Если эти детали не важны, зачем вся эта маскировка с мертвой зоной?

— А это как раз один из примеров, как легко им будет осуществить и все остальное. Если удалось так быстро убрать людей, то совсем не сложно будет решить и другие перечисленные тобой проблемы. Суть в другом. Не так важно то, как назвали свой проект касеане. Важно то, как назвали этот же проект Орри. А касеане… Это всего лишь подрядчики… И они об этом догадываются, хотя и считают, что держат ситуацию под контролем. А Орри надо, чтобы кто-то построил всю эту инфраструктуру. Сами они ведь не могут этого сделать.

— Почему не могут?

— Видимо потому, что их просто нет в нашем материальном мире. Ведь их никто никогда не видел. И общаются с людьми они только через посредников. А та легенда… что люди когда-то воевали с Орри, скорее всего, просто старая сказка или не менее древняя хитроумная выдумка.

— А в каком же они мире? В параллельном? И как они назвали этот проект?

Кея встала и нервно прошлась по комнате, но половицы так застонали, что она снова присела на диван.

— Я не знаю, как называют этот проект Орри, — неохотно сказала она. — Но я догадываюсь, что самое подходящие название их проекту будет "Адские Врата". Или что-то в этом роде.

Она снова резко встала, но в этот раз торопливо вышла из комнаты, явно стремясь побыстрее ее покинуть, пока Андрей не задал новых вопросов. Он же, словно шахматист, оставленный думать над следующим ходом, озадаченно просидел еще несколько минут на диване. Потом все-таки занялся рюкзаком. Когда же наконец выудил аптечку, к холодной затхлости комнаты уже начали подмешиваться теплые колбасные запахи с террасы, там что-то зашкварчало, тут же вызывая похожие звуки в желудке, и Андрей, так и не расшнуровав ботинок, поспешил к остальным.

3

— Мне казалось, в такой ситуации трудно проголодаться, а поди ж ты… — Андрей произнес это фразу невнятно, мешала скопившаяся во рту слюна.

— По лесу нагулялись, — добавил Роберт, снимая с горелки маленькую сковородку, в которой пузырились жирком куски колбасы, и густой на холодном воздухе пар от нее ужасно щекотал ноздри. — А некоторым так на нервах еще сильнее есть хочется.

— Я не из таких, но сейчас есть действительно очень хочется, — Андрей ревниво следил, как Роберт раскладывает колбасу по тарелкам.

Нарезали черный хлеб, вынули помятые помидоры с треснувшей местами кожицей, а с середины стола призывно поблескивали зазубренные маслянистые кружки поднятых консервных крышек. Стало уже совсем светло, и через пыльные, со следами древней паутины стекла террасы хорошо были видны окрестности, все еще в пепельной дымке, а Андрей все тянулся то к одной банке, то к другой, и даже руки подрагивали от нетерпения.

— Итак, какие же здесь главные достопримечательности? — осведомился он у проводников, когда утолил первый голод. — Полагаю, какой-то инструктаж мне нужен, даже если придется пройти только по краешку тайны.

— Чем меньше ты увидишь — тем качественней наша работа, — неохотно ответил Роберт, не отрываясь от еды.

— Но какие здесь опасности? — Андрей не собирался сдаваться и обращался главным образом к Роберту, который показался ему более открытым.

Роберт взглянул на Дюка, который невозмутимо ел, потом на Кею — она не обращала внимания на разговор и вяло жевала хлеб, а затем осторожно, долго подбирая слова, ответил:

— Главная угроза — ментальная. Ты поймешь это, как только тебе приснится первый сон. Существуют и другие угрозы, но они неявные.

— Кошмарами меня не удивишь, — Андрей усмехнулся. — Но хотелось бы послушать про неявные угрозы. Оружие с собой вы ведь не просто так берете, — он показал взглядом на прислоненный к дощатой стене облезлый, видавший виды полицейский автомат. Видимо, пока происходило объяснение с Кеей, проводники успели навестить схрон.

Роберт озадачился и снова замолчал. Каждый раз он думал так долго, что было непонятно, то ли он игнорирует вопрос, то ли решает, как пообстоятельнее ответить.

— Во-первых, — наконец сказал Роберт, — чтобы дойти до любого из трех городов, надо знать правильную дорогу. Здесь есть дикие звери, но это не главное. Есть очаги химического заражения, потому что взрывались брошенные заводы, но и это тоже не главное. А в городе и кирпич может упасть на голову: за постройками никто не следит. Я слышал о подобных случаях, и они не редкость. Но все это может с тобой произойти и на Западе, конечно, с меньшей вероятностью. Однако здесь случаются смерти, которые к несчастным случаям отнести никак не получается. И происходят они, если не соблюдаются Два Условия.

Андрей ждал, пока закончится театральная пауза, но Роберт явно решил нарушить все законы жанра и молчал.

— Ну и? — Андрей не выдержал первым. — Что за условия?

— Условие первое — не оставаться в городе после захода солнца и не заходить в него до рассвета, — ответил Роберт, бросив быстрый взгляд на Кею. — Условие второе — не спать в самом городе и близко к нему.

— Почему?

— Вот этого я не знаю. Но те, кто эти условия соблюдает, могут себя чувствовать здесь в относительной безопасности, а те же, кто этими условиями пренебрегает, из города, как правило, не возвращаются.

— Это относится ко всем городам Востока?

— Не знаю. Мы ходим только в этот, — Роберт посмотрел в окно.

Андрей помолчал, обдумывая все эти слова, и тут же задал новый вопрос:

— Если человек не вернулся… Откуда вы знаете, что погиб он именно потому, что нарушил Условие. Может это произошло из-за чего-то другого?

— Еще раньше, когда работа проводников была прибыльнее, в города ходили целыми группами. И вот тогда-то и подметили, что решившие остаться в городе иногда не возвращались. Очень быстро стали чтить Первое Условие. Оно называется "Ночь в Городе". Что же касается второго условия — "Сон в городе", то ты все про него поймешь, даже если заснешь здесь, на хуторе. Но здесь спать еще можно, никто с ума не сходил. А вот дальше… Поэтому холодная половина года, когда дни короткие, а ночи длинные, — у нас не сезон.

Роберт замолк, уткнулся взглядом в пустую консервную банку перед собой и задумчиво скреб ее вилкой. От этого звука по спине Андрея поползли мурашки, он хотел еще что-то спросить, но не стал, так как весь вид проводника говорил о том, что условия эти только начало, а всего словами и не передашь, и надо все увидеть и прочувствовать самому.

— А почему вы только в ближний город ходите? — спросил Андрей просто, чтобы нарушить тишину.

— Остальные маленькие, да и далеко. Мы стараемся спать здесь как можно меньше, недалеко от периметра и подальше от городов, а это значит, что большие расстояния нам ни к чему. Тебе, кстати, лучше поспать здесь. Но повторюсь, сон не будет приятным.

Никто уже не ел. Возможно, виной тому был неаппетитный разговор, а может быть, все уже наелись. Андрей откинулся на хрустнувшем стуле и, сонно моргая, из-под тяжелеющих век мягко поглядывал на Кею. Она уже давно закончила завтракать, хотя поела совсем мало, и шумная дискуссия ее, видимо, не интересовала.

Андрей подумал, что даже не представляет ее предпочтений в еде, а эти предпочтения, должно быть, весьма специфичны. В сущности, если подумать, вся земная пища животного происхождения может выглядеть для инопланетян одинаково отвратительно. Андрей судил по себе. Скажем, новый фрукт он бы попробовал без колебаний. А вот кусок жареного мяса существа, которого ему еще не доводилось есть, он бы продегустировал весьма осторожно, да и то если прижизненный вид такого существа заслуживал доверия.

— Так ты не знал про эти Два Условия? — вдруг насмешливо спросил Роберт, нарушив сонную тишину за столом.

— Что-то такое слышал… — ответил Андрей, не улавливая смысла иронии.

— И вы по-прежнему хотите остаться в городе? — уточнил Роберт, прищурившись.

Андрей несколько растерялся, взглянул на безучастную Кею, словно ища поддержки, и решил, что лучше будет перевести разговор на другую тему.

— Вы ходите за периметр только из-за денег или преследуете какую-то мечту? — довольно неискренне спросил он, уводя беседу от нежелательной темы.

— Моя мечта — найти тех, кто убивает проводников, — внятно и зло сказал Роберт, и его маленькие глазки пристально и недобро уставились на Андрея.

Андрей выдержал этот неприятный взгляд, усталость неожиданно перешла в раздражение, и ему очень захотелось осадить Роберта. Но в то же время ссориться с проводником не было никакого желания. Отодвинувшись на жалобно скрипнувшем стуле, Андрей поднялся, сухо, скорее по привычке, поблагодарил за трапезу и ушел со стылой веранды в еще более стылый дом. На последок он лишь увидел, как Дюк что-то недовольно бормотал Роберту на ухо. Но глаза его уже закрывались, Андрей вспомнил, что в рюкзаке, кроме спальника, есть еще и одеяло, и это все решило. Предстоящие кошмары особо не пугали. "Страшнее, чем в Замке, верно, и быть не может", — подумал он. А поспать надо, и лучше сейчас, чем потом. Насколько он понял, чем дальше от города ляжешь спать, тем лучше. Еда согрела, холод перестал пробирать, Андрей томно пошатывался и цеплял плечами косяки.

Обойдя весь дом, он отказался от дивана — уж слишком тот навевал мысли о насекомых и мышах — и решил растянуться на проволочной сетке железной кровати в маленькой темной комнатке, отгороженной рваной занавеской. На сетку он положил спальник, вытащил из рюкзака толстое колючее одеяло и, прикинув, что раздеваться и залезать в спальник не следует, улегся прямо на него и укрылся одеялом. Пакет со сменным бельем Андрей предусмотрительно пристроил в изголовье вместо подушки. Ржавая сетка провисла словно гамак, Андрей немного поскрипел, устраиваясь поудобнее, натянул одеяло по самый ледяной нос и очень быстро начал сладко уходить в себя. Так быстро, что даже не удивился, увидев, что в комнате, кроме него, еще кто-то есть. В углу расположилась большая черная тень.

Положив единственную руку на комод, на стуле сидел Командор. Андрей тяжело приподнялся на кровати, но сетка не захотела его выпускать, и прежде чем ноги коснулись пола, пришлось приложить немало усилий. Усевшись наконец, Андрей вгляделся в сумрак, и неясное сначала лицо Командора обрело четкость.

— Как тебе в моем теле? — хрипло и язвительно спросил Командор и криво ухмыльнулся, отчего подсохшая корка на губах местами полопалась и через розовые трещины засочилась кровь.

— Это мое тело, — упрямо сказал Андрей.

Вернее, это ему хотелось сказать упрямо, а произнес он эти слова почему-то слабо и безвольно, точно был согласен с тем, что тело не его, и спорит он просто из упрямства. Тогда Андрей повторил фразу, стараясь вложить в нее всю силу своего голоса, всю свою уверенность, но опять ничего не вышло, и он лишь привзвизгнул от напряжения.

— Жаль. А ведь казалось бы, почему нам не владеть им вместе? — задушевно сказал Командор. — Тебе в одиночку все равно не справиться. И неважно, что ты там знаешь обо мне какие-то вещи, отчего на первых порах некоторые могут обознаться. Нет в тебе силы. И как ты сам чувствуешь, даже в голосе твоем нет силы. Как же ты будешь командовать? А ведь тебе придется.

Андрей вспомнил, что когда не хватает силы в голосе, а повышая его, интонацией лишь выдашь свою слабость — надо говорить тихо. Тогда сойдет за уверенность. И он начал говорить с Командором тихо и весомо.

— А как это ты себе представляешь — владеть вместе? — спросил Андрей. — Дай тебе волю, и я превращусь в марионетку, подвластную чужой силе, хотя и заманчивой. Сначала я буду лишь наблюдателем, а потом наблюдатель этот постепенно истончится, и уже безраздельно будешь властвовать ты, как более сильный духом. Лишь изредка буду просыпаться я со своими жалкими детскими воспоминаниями. И тут же кану обратно в небытие.

— Как будто раньше ты был один, — Командор все так же криво улыбался. — Уже то, что ты мысленно разговариваешь, показывает, что тебя всегда было много. Каждый раз, принимая решения, оценивая, размышляя, ты советовался с десятками таких же, как ты, но немного разных. Кто брал верх? Кто из них был тем, чье мнение ты считал правильным? И кто с этим мнением соглашался?

— Так я советовался со своими… мыслями, а не с чужими…

— Ерунда. Просто ты к ним привык, вот они и стали "своими". Я тоже скоро стану тебе "своим". Разве тебе не хочется стать сильным, властным, бесстрашным? Я подскажу тебе лучше, чем все твои советчики вместе взятые. И тогда ты сможешь справиться с Кеей, и с Комендантами, и даже с самим Адрантом.

— Нет. Впусти я тебя, и советовать ты будешь уже не мне, а себе. Меня во мне уже не останется. А как ты собираешься попасть в мое тело? Где ты сейчас? — забеспокоился Андрей.

— Я очень близко. Здесь, на Востоке, я гораздо ближе, чем ты думаешь, — ответил Командор, и единственный глаз его злорадно заблестел.

— Это мое тело! — Андрей попытался крикнуть, но опять вышло какое-то жалостливое бессильное вранье, и он повторял эту фразу снова и снова, стараясь выкрикнуть ее громко, уверенно, сильно, и ничего не получалось, и вылезал лишь какой-то стон, и в отчаянии он схватил Кею за протянутую руку.

Открыв глаза, Андрей уставился на нее сквозь мутную пленку и некоторое время в прострации разглядывал, будто видел в первый раз. Наконец протер пальцами слипшиеся веки и, тревожно крутя головой, сел на скрипнувшей железной кровати.

— Ты как? — спросила Кея. — Кричал во сне.

— Порядок. Хотя проводники не врали. Сны здесь действительно…

— Они спать не ложились. Сказали — в лесу выспятся.

— В каком лесу?

— Не знаю. А что тебе снилось?

— Скажи, Кея, — Андрей надавил на виски, с трудом ворочая вялым и несвежим со сна языком, — а Командор… Он совсем умер, окончательно?

— Что ты имеешь в виду? — спросила Кея.

— Это и имею, — Андрей разозлился. — Сохранилась ли за ним возможность реинкарнации? Где сейчас его душа?

У Кеи сделалось такое лицо, словно этот вопрос и ее саму тревожил давно и сильно.

— Вам землянам виднее, где находится душа человека после смерти, — ответила она. — У вас же столько религий и так много представлений, где эта душа может находиться. А что касается реинкарнации… даже не знаю. Ничего не могу сказать. Возможно, если этого захотят Орри… А может быть, и они не смогут. Тебе стоит порыться в памяти Командора, было ли с ними какое-то дополнительное соглашение. Опять же, что такое воспоминания, которыми ты завладел? Просто копия, слепок или это часть его души, которая отныне будет всегда в тебе? На этот вопрос теперь только ты сможешь ответить.

Часть души… Андрей задумался. Он вспомнил слова Командора: "Я ближе, чем ты думаешь". Копаться в мыслях Командора сейчас не хотелось совершенно, до ужаса не хотелось, да и не получилось бы, наверное. Захотелось пить. Он сунул ноги в ботинки, нагнувшись, с кряхтением зашнуровал их, отчего кровь прилила к голове и в глазах поплыли нежно-фиолетовые круги, и достал фляжку.

— Полдень? — спросил он, напившись.

— Да, выходим. Давай, держись, — сказала Кея и взяла его за руку, то ли предлагая опереться, то ли призывая не терять присутствие духа.

Она ободряюще улыбнулась, хоть и довольно искусственно, а ее собственная тревога из глаз не ушла, и Андрей впервые остро почувствовал, что Кея тоже волнуется и для нее все это тоже главная ставка в жизни. Со вздохом расставшись с ее рукой, он проводил Кею взглядом и стал собираться. Сложил одеяло, убрал все в рюкзак, потом вспомнил, что так и не посмотрел ноги и, проклиная злосчастную разбитую кружку, на осколки которой он наступил тысячу лет назад, снова сбросил ботинки и принялся за свои порезы. По-хорошему, надо бы вообще отлежаться денек кверху ногами, да что уж сейчас думать о том, что надо по-хорошему. И быстро закончив с лечением, Андрей покинул комнату, скользнув на прощание взглядом по стулу, на котором сидел Командор.

Последним сойдя со скрипнувшего крыльца, чуть прищурившись от дневного света, он поспешил к топтавшимся у забора проводникам. Пристроившись в хвост, Андрей начал привыкать к заданному темпу ходьбы, отгоняя неприятные мысли об опасности и смерти, хотя и лежал перед ним в парной дымке мертвый Восток.

4

Раздраженно задребезжали остатки стекол в окнах пустых домов, равнодушно наблюдавших, как серые низкие облака над окраиной города прожгло прозрачно-синее пламя из дюз тормозных двигателей приземляющегося звездолета. Черную от испепеленной травы землю продавили выдвинувшиеся из корабля гигантские лапы, сервоприводы нивелировали уровень корабля, и наступила тишина, лишь гудели остывающие двигатели да потрескивали раскаленные керамические плиты обшивки.

Пошел дождь. Редкие крупные капли сначала с шипением исчезали дымком на разогретой поверхности, а затем, когда ливень усилился, корабль скрыло облако пара. Но вот корпус стал остывать, и на технических люках капли уже не испарялись, а свободно подпрыгивали, дробясь на мелкие ртутные шарики.

Из отверстия в нижней части звездолета резво вылетел и плюхнулся в лужу маленький робот-разведчик. Бодро крутя всеми шестью дутыми колесиками, он сначала объехал вокруг корабля, вращая окулярами и мелко подрагивая антеннами, затем взобрался на кучу мусора, замер так на несколько секунд, и устремился к центру города, вскоре исчезнув за очередным осевшим домом.

Дрэйд же разглядывал через иллюминатор искаженный толщиной керамокристалла пейзаж.

— Возможно, придется их встретить, — пробормотал полковник. — Сарус, какая есть информация об этой местности? Честно говоря, когда ты сказал про пустынный край, мне представлялась несколько другая картина.

— Типичная зона отчуждения. Люди были, но давно ушли. На самом деле более удобное место для посадки трудно себе представить.

— Здесь совсем нет людей?

— Теоретически можно натолкнуться на так называемых проводников, изредка промышляющих на этой территории и подбирающих, что плохо лежит. Но они вне закона. Что же до представителей власти, то их здесь, как правило, не бывает.

— То есть никакой опасности не существует и идти навстречу Командору нет необходимости?

— На этом корабле нет даже легкого транспорта, и смысла их встречать я не вижу. Наш выход не ускорит попадание Командора на звездолет. Кроме того, я не знаю точно, какой дорогой они воспользуются. Координаты нашей посадки отправлены Кее, и появятся они, скорее всего, с запада.

— А не далековато мы сели?

— Зону окружает периметр, охраняемый правительственными войсками. И если наш корабль заметят, это может привести к нежелательному вниманию к этой части периметра и помешать группе Командора спокойно до нас добраться.

— А как он преодолеет периметр? — озабоченно спросил Дрэйд.

— Полагаю, они его уже преодолели и сейчас двигаются по направлению к нам. У Кеи было время все подготовить должным образом. К тому же, ей помогали. Кроме того, по моим сведениям периметр охраняется вяло. Явной опасности нет.

— Тогда будем ждать, — подытожил Дрэйд. — А почему Кунц так и не вышел в рубку после посадки? Мне казалось, он более любознателен.

Сарус раздраженно пожал плечами, как бы говоря: "Откуда я-то знаю?", но сдержался и ответил:

— Он сразу поспешил к себе в каюту. И помощник за ним. Готовятся.

Дрэйд подошел к сидящему в кресле пилота Ор-Красу, немного постоял, глядя на передаваемые роботом-разведчиком картинки, и направился к доктору.

Кунц сидел в своей каюте, загроможденной аппаратурой, и что-то подключал. Огромный Тико казался уже совсем лишним в этом тесном пространстве, но и он был чем-то занят, хотя из-за его широкой спины и нельзя было разглядеть, чем именно.

— Наконец представился случай все опробовать, — Кунц обернулся к Дрэйду, услышав, как створки двери каюты со свистом разъехались. — А то ведь все было только в теории. До сих пор ведь никто не задействовал проект "Родственные души". По крайней мере, никто из тех, кого бы я знал.

— Для чего это сейчас нужно? — спросил Дрэйд.

— Возможно, Командору понадобится своего рода реабилитация. Сами понимаете… процедура переселения очень тяжела. Он может быть даже не совсем адекватен. А кроме того, не исключено проявление привычек донора.

— Уж если он дойдет до корабля, ничего не случится и до посадки на Кроне.

— Тико, будь добр, сходи в складской отсек, — обратился Кунц к помощнику. — В каком-то из контейнеров кореллятор. Захвати его.

Тико молча вышел, и когда за ним сомкнулись створки, Кунц продолжил:

— Мы хотим знать, насколько новый Командор похож на старого.

— Думаете, это может быть самозваный дружок Кеи? — улыбнулся Дрэйд. — В таком случае, я смогу это определить безо всяких приборов. Я слишком давно служу под его командованием и слишком хорошо его знаю, чтобы Кея рискнула привести кого-то другого. Есть вещи, которые не знает никто кроме нас. Мне достаточно лишь немного пообщаться, несколько наводящих вопросов…

— Ах, полковник, если бы все было так просто… — пробормотал Кунц, тщетно пытаясь включить какой-то аппарат. — И все-таки надо точно знать, в чьи руки попадет Разрушитель. Для этого есть соответствующие приборы, они ответят на вопросы, связанные с переселением души точнее, ведь именно для этого мы потратили на их изобретение столько время и средств.

— Вы даже знаете название Оружия? — опешил Дрэйд. — Я смотрю, уже все в курсе. Может, даже и Коменданты?

— Почему бы и нет, — Кунц включил наконец свой прибор и выпрямился перед полковником. — Почему бы и нет, я вас спрашиваю? Пусть не все, но кто-то из Комендантов, полагаю, непременно должен быть в курсе. Вы хоть представляете себе Разрушитель? И как можно создать такое в абсолютной тайне?

— Вздор! Коменданты никогда бы не подписали капитуляцию на условиях Великого Адранта, знай они о существовании такого оружия, — сказал Дрэйд.

— Вздор, говорите? Это как сказать. Разрушитель — один, а Комендантов — девять. Одного Разрушителя на всех не хватит. Куда как лучше попытаться завладеть им втайне от остальных и стать Императором. Как вы считаете? Игра рискованная, но того стоит. И я не исключаю, что некий амбициозный Комендант параллельно с нами разыгрывает свою комбинацию. И кто придет сюда под видом Командора — лично для меня большой вопрос. Ведь Командор — это и есть самый быстрый доступ к Разрушителю Планет. Тут могут быть задействованы такие хитрости, которые мы с вами и представить не можем, не то что предвидеть.

— Постойте, какая связь между Командором и Разрушителем? По сути, он лишь главнокомандующий орбитальной крепостью, которой у нас больше нет. Да — он стратег, да — тактик, но сейчас уже не более того.

— Уж если вы не знаете это, то откуда знать мне? — ответил вопросом Кунц и, демонстративно отвернувшись, продолжил возиться с аппаратурой.

У Дрэйда на языке так и вертелся вопрос о кольце, но что-то ему подсказало, что говорить об этом не следует. В конце концов, должны же и у него быть свои козыри в рукаве. Он задумчиво постоял, заложив руки за спину и наблюдая за доктором, а потом сообщил:

— Кстати, ещена орбите я подключился к связи. На корабль пришла свежая информация. "Соглашение о мире", подписанное воюющими сторонами и уже утвержденное Галактическим Советом. Вам любопытно будет ознакомиться?

— Конечно, — ответил Кунц, как-то сразу потеряв интерес к настройке оборудования. — Еще как любопытно.

— Тогда пойдемте в рубку. Я выведу его на центральный экран. Есть там одно странное место…

Кунц тут же бросил свою аппаратуру и устремился в рубку, а за ним не спеша направился и полковник. Доктор читал долго и сосредоточено, шевеля губами, и по его мимике можно было даже примерно определить, на каком месте текста он находится. Когда Кунц дошел до седьмого пункта, Дрэйд спросил:

— Обратите внимание вот на это: "В случае если по каким-нибудь причинам входящие в Союз Комендантов независимые силы совершат вторжение на планету Крон, не будучи спровоцированными вооруженными силами Адранта, то такое вторжение должно быть немедленно пресечено Союзом Комендантов, а в качестве компенсации за нарушение мира Адрант получает обратно в свое управление планету Аргейзе", — зачитал Дрэйд. — Вам не кажется, что этот пункт… даже не знаю, как сказать… странен, что ли?

— И чем же он странен? Адрант хочет гарантий, что на Кроне его не тронут.

— Ну как же… Комендантам ведь это не выгодно. Они рискуют остаться без Аргейзе, если Адрант придумает, как вызвать на себя огонь одного из Комендантов. Да и вообще, с чего победителям соглашаться на присутствие в договоре такого провокационного пункта? Это все равно что, если бы я… — Дрэйд долго подбирал подходящий пример, но так и не нашел.

— Полковник, а на что им Аргейзе? — спросил Кунц. — Аргейзе нужна только Адранту, а все, что нужно Комендантам, так это независимость. Они и взбунтовались только потому, что Адрант перекрыл им воздух. А через какое-то время Союз и так предоставит свободу этой планете, только без Адранта. Это ведь хлопотно: перекраивать правление на целой планете, когда у самих дел по горло. Начнется сопротивление и тому подобное… А ведь Комендантов — девять. Это для ведения войны хорошо, когда их много, но во время мира — ужасно. Они будут перекидывать друг на друга этот истощенный войной промышленный гигант, на котором давным-давно не выращивается продовольствие, а ведь по условию Соглашения планету нельзя бросать на произвол. Так что не вижу ничего опасного для них в этом пункте. А то, что Адрант вставил этот пункт не просто так, это ясно. Но если он предполагает с помощью этого пункта получить что-то большее, чем гарантии о ненападении, ему это может дорого обойтись.

5

В личных ощущениях не действуют законы физики. Сейчас, когда Андрей приближался к мечте, его все сильнее тянуло обратно домой, тогда как звезды притягивали заметно слабее. А уж сколько страхов и сомнений было в душе — и не сосчитать. И если добавить ко всему постоянное ощущение неотвратимо наползающей тени, спасало от всего этого только то, что Андрей не мог одновременно переживать по двум разным поводам, а лишь переключался с одной проблемы на другую. Мерно шагая замыкающим по разбитому асфальту шоссейной дороги, он то размышлял над проектом Орри, то вспоминал последний сон и Командора.

Странно, но он даже не пытался приписать тот страшный диалог игре своего собственного воображения. То ли события предыдущих дней начисто убили весь скептицизм, то ли эти потрясения зацепили психику, но Андрей ничуть не сомневался, что разговаривал с ним именно Командор из какой-то своей сумеречной обители, а вовсе не сновиденный образ. Теперь Андрея всерьез обеспокоило Первое Условие, и он размышлял о том, каким образом дольше продержаться без сна. Уж двое суток-то он как-нибудь продержится, а там прочь с Земли. Странная фраза о близости Командора наверняка связана с общим убийственным ментальным фоном, и, покинув эту местность, он наверняка сможет избавиться от жуткого присутствия неудавшегося претендента на тело.

"А Кея бы сильно удивилась, проснись в моем теле сегодня обманутый Командор", — подумал Андрей. Ей бы точно не поздоровилось. Он шел и смотрел на тонкую белую шею Кеи, на схваченные резинкой волосы, и неожиданно Кея на ходу обернулась и поймала его взгляд.

И вот тут только пришел в голову странный образ, словно увидел он Кею чужим зрением, и не здесь, и не сейчас, и остались только ее глаза, большие и широко поставленные, но уже не было вокруг этой равнины, а был зал, большой и свободный, и смыкались над головой куполом прозрачные, невероятной толщины стены, и эта прозрачность уходила в глубину бесконечности и терялась там, словно в толще льда.

Заколотилось сердце, кровь ударила в голову, и Андрей не удержал воспоминание. Он даже остановился и немного перевел дух. Затем прибавил шагу, поравнялся с Кеей и, успокоив дыхание, сказал:

— Расскажи, пожалуйста, что-нибудь о себе. Мне интересно, кто ты на самом деле.

— А что обо мне думал Командор?

— Его воспоминания могут не соответствовать истине, — уклончиво ответил Андрей. — Да и мало места ты занимаешь в его памяти. Я так и не понял, почему ты перешла на его сторону.

— Я не перешла. Я перебежала. И бежать мне больше было некуда. Но за убежище мне пришлось расплатиться секретами.

— От чего бежала? Или от кого?

— Может, ты лучше поделишься своими соображениями о проекте "Инкубатор"? Наверняка ты уже обдумал мои слова.

— Кроме того, что я уже сказал, ничего нового в голову не пришло. Да и неприятно об этом думать.

— А ты все-таки подумай, — не поворачивая головы, Кея мрачно улыбнулась.

— И тогда ты расскажешь наконец о себе?

— Когда же ты наконец поймешь, что до всего можно дойти своим умом, не слушая чужих рассказов. Ты знаешь достаточно, чтобы все понять, но вместо этого идешь по неверному, хотя и легкому пути выслушивания чужих рассказов. А ведь прекрасно понимаешь, что каждый будет рассказывать только то, что выгодно ему, и сам же будешь потом сомневаться и не верить.

— Знаешь, Кея, я сейчас пытался дойти своим умом, была ли у Командора в последнем сне возможность завладеть моим телом. И я дошел, что если бы у него это получилось, то ты бы уже валялась на земле лицом вниз, с перекрученной на сто восемьдесят градусов головой, любительница загадок.

— Не обижайся Андрей, "обидеться" — детское слово, — спокойно сказала Кея.

— Ошибаешься. Во мне сейчас кипит вполне взрослое слово "рассердился".

Андрей остановился, дождался, пока Кея уйдет вперед, и только потом пошел вслед, опустив голову и глядя на мелькающие носки своих ботинок. Болела голова, одолевали неприятные мысли, и, чтобы отвлечься, он обвел взглядом окрестности. Всегда неравнодушный к красоте, особенно красоте дикой, природной, не огороженной рекламными щитами и заборами, он тем не менее не смог разглядеть ничего красивого в окружающей местности. На диких полях по обе стороны узкой заросшей автодороги, на полях послезимних, неприглядных, не за что было зацепиться взгляду, если не считать стаи ворон, низко кружащей вдалеке, по всей видимости, над костями, и лишь впереди дорога уходила в сырой подтаявший темно-зеленый мрак хвойного леса. Но сейчас Андрею больше хотелось пробираться лесом, чем равниной. Он вспомнил, как в детстве, когда летом вывозил на дачу кошку и выпускал на полянке перед домом, та сначала испуганно прижималась к траве, замирала, а потом быстро-быстро, буквально стелясь, бежала к кустам смородины и там пряталась. Так и Андрею сейчас мучительно хотелось уйти с открытого незнакомого пространства, где вся группа была как на ладони.

Дорога наконец завела в сырую лесную тень, и деревья, которые некоторое время теснились по обочинам дороги, уже нависали сверху, а корни их расползались по разбитому шоссе подобно кровеносным сосудам. Язык не поворачивался назвать этот страшноватый и мрачный лес — весенним. Асфальт, который раньше хотя бы виднелся под толстым слоем пыли, здесь был покрыт листовым перегноем и разным лесным мусором. С обочин наползали кусты, на самой дороге лежали гниющие древесные стволы, было очень сыро и как-то сразу стал заметен пар изо рта. Очень захотелось костра. Захотелось сухости и еды, но не здесь, не на дороге, а где-нибудь на опушке, на границе между черным массивом и серым открытым простором. Собственно, это уже была не дорога через лес. Это был просто лес, в котором когда-то была дорога.

— Жутковатое место — этот ваш лес, — громко сказал Андрей, чтобы стряхнуть неприятное чувство. — Засветло выйдем?

Ему долго никто не отвечал, лишь не сбавляя шага обернулась Кея, но потом Роберт все-таки ответил:

— Мы здесь заночуем. Может, и мрачновато, зато здесь можно спать. Чем дальше от городов, тем слабее кошмары. Город, конечно, особое место, но и в маленькой деревушке, даже на хуторе — и то страшно… Везде, где раньше жили люди, мы не спим. Так что это еще спокойное место. Покошмарит, конечно, но терпимо. Да и невозможно такие расстояния без сна преодолеть.

— И скоро город? — расстроенно спросил Андрей.

— Скоро. Часа через три начнет темнеть, сделаем привал до рассвета. И уже завтра днем увидишь Город, — добавил Дюк.

"Интересно, — подумал Андрей, — а что думают о цели путешествия проводники? Ведь мы с Кеей собираемся остаться в Городе. Особо вопросов не задают, но ведь видно, что им любопытно до чертиков, особенно этому молодому". Роберт уже спросил как-то, по обыкновению хитро ухмыляясь, куда это они с Кеей все-таки собрались. Андрей, находившийся в задумчивости, ответил, что на небо, и проводник, пробормотав что-то про "не рано ли на небо собрался", отстал.

Более всего тревожил вопрос о сне как об отдыхе. Андрей примерно знал время пути и уже мог рассчитать силы, чтобы продержаться оставшиеся часы. Дрема в Городе даже днем для него означала бы смерть. Это было так же ясно, как то, что Командор действительно рядом. А вот приземлился ли Дрэйд? На этот вопрос должна ответить Кея. Андрей нахмурился: надо бы отучить ее говорить загадками.

Идти стало труднее: мешали поваленные деревья. Нагибаться с рюкзаком, чтобы пролезть под очередным стволом, вскоре стало сущей пыткой. Но никто не жаловался, и Андрей тоже молчал, лишь пыхтел и вытирал испарину с лица намокшим рукавом. Путь временами напоминал ему дорогу в заброшенном гниющем парке после урагана. Проклинал он и рюкзак, и предусмотрительных проводников, набивших его чем нужно и не нужно, и цепляющиеся за одежду ветки, и лужи. Обходил, перелезал, поскальзывался, пригибался, хватая ртом холодный воздух, и уже не следил за дорогой, не вглядывался во мрак бурелома по сторонам, не прислушивался к шорохам и не вздрагивал от треска деревьев в глубине чащи. Он сосредоточился на ходьбе с препятствиями, под конец уже еле передвигая разъезжающиеся ноги, ломило спину, промокли даже непромокаемые брюки, и пару раз он останавливался, чтобы промыть водой из фляги щиплющие от пота глаза.

Но все когда-то кончается, и вот уже он заметил, что стало пасмурнее, проводники наконец-то замедлили шаг и остановились, сбросив рюкзаки прямо на дорогу. Андрей сразу же сел на сырой поваленный ствол и припал к фляжке, делая короткие паузы, чтобы отдышаться. Между тем, вечер принес с собой холод, и в сырой одежде знобило. Дюку с трудом удалось разжечь костер из сырых веток, который больше дымил, чем давал огня. В ожидании, пока он разгорится, все четверо молча уселись рядом и, даже не пытаясь ничего разогреть, стали есть всухомятку, запивая галеты и холодную тушенку водой. Андрей почти не чувствовал вкуса, ел мало, быстро наелся и, отказавшись от коньяка, чтобы не разомлеть, решил все-таки вскипятить воду для кофе. Он принял решение не спать в эту ночь, если Кея подтвердит, что Дрэйд сел в назначенной точке и завтра они будут уже на месте. С одной стороны, такая задача была вполне по силам, но присутствовали и некоторые сомнения. Не так уж сложно не спать пару суток, если ты слоняешься по квартире с кружкой кофе в руке, но не заснуть, преодолев столько километров на свежем воздухе, возможно, будет очень непросто. По крайней мере таких экспериментов он раньше не делал. Бывало, после утреннего похода за грибами, с подъемом часов в шесть и возвращением после полудня, он сразу вытягивался на диване, даже не разбирая корзины, и спал часа два — три, а то и до вечера.

По итогам раздумий, Андрей подсел к Кее и тихо задал все те вопросы, ответы на которые его больше всего интересовали. Сонно моргая, Кея пробормотала, что Дрэйд уже на месте, во всяком случае, соответствующий сигнал получен, а то, что группа должна будет достичь места посадки на следующий день, так это он и сам знает. Что касается сна, то тут она бессильна что-либо посоветовать. Андрей отодвинулся, вяло поразмышлял и решил все-таки не спать. Лицо покраснело от разгоревшегося костра, он умылся и стал хлопотливо приспосабливать маленький котелок с водой, который тут же оплели языки пламени. Проводники же сняли куртки, развесив их на воткнутых рядом с костром палках, разулись и залезли в спальники, а Кея свой расстелила и легла на него сверху, не залезая внутрь и не снимая ботинок, лишь прикрывшись грубым походным одеялом. К тому времени, как Андрей заливал кипятком кофе в жестяной кружке, все уже заснули, и он сел у поваленного, обросшего мхом дерева на сложенное одеяло и стал смотреть на огонь.

Прихлебывая кофе, Андрей отдыхал, привалившись к рюкзаку ноющей спиной, и прислушивался к лесу, к треску костра, выбрасывающего красные искры к белым звездам. Что же думали об этих ярких точках на небе древние люди? Наверное, то же, что думает о них ребенок. Но спрашивать у детей бесполезно и можно лишь вспомнить самому. Вот и Андрей попытался воскресить свои детские мысли о звездах и луне, но вспомнил лишь то, что казалось, будто до них можно дотянуться рукой.

Почему-то вспомнилась история грузовика Команды Z. А если этот майор обнаружил в особняке указание на еще какие-то ценности, находящиеся среди камней Гиредора, и немедленно направился туда? Исключено. Гораздо более реальной выглядела ситуация, что некто захватил грузовик и направился на нем в противоположную от периметра сторону. А смертельно раненый майор пришел в себя и успел передать сообщение. Или же команда получила ментальный приказ, а майор в какой-то момент освободился от контроля… В любом случае Андрей начал бы поиски именно в особняке, а не в округе, потому что именно в особняке была потревожена та сила, которая погубила команду.

Ветер бродил по верхушкам деревьев, почти не тревожа затухающий костер, и тогда Андрей с кряхтением поднялся и подбросил в огонь еще хвороста, заодно долив в котелок воды. Самое время было поразмышлять об Орри и их проекте, а также о том, как это угрожает человечеству, но почему-то подобные вопросы сейчас его интересовали мало. Как заблудившегося в пустыне без воды человека мало тревожит цунами на другом конце света. "Положим, — лениво думал он, — "Врата Ада" служат для входа и для выхода. Значит, Орри собираются открыть для кого-то эти врата. Через сны. Либо отсюда — туда, либо оттуда — сюда. Так кому и зачем? Опять же, что понимать под Адом? Да и то ли это место, чтобы обдумывать такие вопросы?" Он сонно клюнул носом.

Заметно похолодало. Созвездия потускнели и передвинулись. Хворост закончился еще до того, как вода вскипела, Андрей встал, решив собрать еще веток, и вдруг заметил — что-то изменилось. Лес по сторонам вдруг как-то предутренне проявился из темноты, но свет на ветках был беспокойным и странно колыхался. Андрей зачарованно уставился на верхушки деревьев, и тут из-за спины до него донесся гул. Он резко обернулся и расширившимися от ужаса глазами уставился на близкий уже свет фар приближающейся машины. Гигантский грузовик несся по заваленной дороге прямо на Андрея, на спящих вокруг костра Кею и проводников, и в свете его мощных фар разлетались в стороны трухлявые стволы поваленных деревьев. Преодолев оцепенение, Андрей бросился к спящей Кее, ее одну еще можно было успеть спасти, схватил девушку в охапку и попытался перебросить через бревно, вдоль которого она лежала, на обочину. Кея сразу проснулась, закричала и изогнулась как кошка, но ему все-таки удалось ее перекинуть и прыгнуть сразу же вслед за ней. Андрей успел увидеть, как размыто несутся через лагерь огни автопоезда, и зажмурил глаза, ожидая треска, но… все стихло. Отняв грязные ладони от лица, он увидел, как вылезает из спальника Роберт с фонарем в руке, как крутит головой невредимый Дюк, и силуэт Кеи виднеется чуть поодаль, а поваленные стволы вовсе не раскиданы, и мирно угасают поседевшие угли.

Дрожа и запинаясь от пережитого, Андрей начал рассказывать о видении, и возбужденная речь его громко и странно звучала в предутренней тишине. Лица спутников он видел смутно.

— Похоже на временную петлю, — задумчиво отозвался из темноты Дюк. — Здесь все становятся как дети — видят то, чего не могут увидеть взрослые. Наверное, ты увидел грузовик, который проехал здесь лет десять назад.

— Да какая временная петля, — прервал Роберт хриплым после сна голосом. — Он просто заснул. Приснился кошмар. К слову, мой сон был не лучше…

Кея никак не прокомментировала видение и лишь молча стала складывать спальник. Обнаружилось, что и проводники больше спать не собираются. Рассвет должен был вот-вот наступить, они занялись костром и завтраком, а Андрей подошел к Кее. У нее на щеке виднелась свежая ссадина, он протянул было руку, но Кея отпрянула.

— Я ведь хотел тебя спасти, — укоризненно прошептал Андрей, все еще волнуясь. — Сама понимаешь, когда на тебя мчится грузовик, не будешь думать о миражах.

— Я думаю, ты хотел меня убить, — тихо, чтобы не слышали проводники, сказала Кея. — Посмотри сюда… Видишь этот острый сук? Ты бросил меня прямо на него. Если бы я не успела прийти в себя и выставить руки, этот сук вошел бы мне точно в горло. Полагаю, Командор действительно очень близко. Ближе, чем ты думаешь, и гораздо ближе, чем думала я.

— Кея, ты считаешь…

— Сделай одолжение, не вставай у меня за спиной, пока мы не покинем эту планету, — с металлом в голосе произнесла Кея и поправила браслет на руке.

Без того слабые ноги подкосились, и Андрей опустился на бревно. Завтракать он не стал. Пить кофе — тоже: руки и так дрожали. Он только сделал из фляжки глоток коньяка. Проводники же спокойно позавтракали, скатали спальники и неспешно потягивали из кружек кофе до тех пор, пока в ночи не появились серые оттенки. Тогда Дюк взвалил на плечи рюкзак и взмахом руки открыл второй день пути. Теперь последней шла Кея, а Андрей, словно конвоируемый двумя автоматчиками, уныло брел между Робертом и Дюком.

Андрей был в ступоре. Он чувствовал, что события этой ночи выбили его из колеи. "А ведь это только начало, — думал он. — Что же будет дальше"? "А дальше будет целый день борьбы со сном", — ответил он сам себе. И это то малое, что он знает наверняка. А сколько еще неизвестных препятствий? Ведь дальше Дрэйд, Кунц, звездолет, планета Крон, план Кеи… Господи, а она еще пыталась заинтересовать его Разрушителем. Планы Орри, проекты касеан… Да ведь сейчас Разрушитель — его единственная надежда выжить и не сойти с ума. Спрятаться за надежными стенами сильнейшего оружия в Галактике, уйти в дрейф меж звезд и спать, спать, спать… А если еще никто не будет копаться в мозгах, это будет совсем хорошо. Это будет просто замечательно! И ничего больше не надо. Ничего. Только бы не сойти с ума сейчас. Выдержать. Не спать. Дойти.

Группа вышла из леса. Идти стало много проще, сквозь туман замаячило пятно солнца, и только благодаря его теплу Андрей понемногу приободрился.

— Часа через два увидим город, — сказал на привале Дюк, сидя на скамейке в ржавом остове бывшей автобусной остановки. — А там до вашей точки еще часа три. Как договаривались, на окраине мы вас и оставим. По условиям нашего замечательного договора двойной оплаты вопросов мы не задаем, поэтому если что еще от нас понадобится, скажите сейчас.

Андрей покачал головой. От проводников ему точно ничего не надо было. А воображение уже рисовало проступающие из отравленного тумана серые башни и шпили высоток, которые, словно далекие горы, будут медленно приближаться, постепенно застраивая горизонт. Он даже не подумал в этот момент, что город, в который они направляются, по определению не может быть высоким, а, как и все его восточные собратья, он всегда был низким, промышленным, и потом еще много лет его ломала и затаптывала природа. Но все равно в течение последних часов он ждал, что уже за следующим холмом, щетинистым облезлыми желтыми елями, увидит он наконец низенькие домишки окраины на фоне сереющих в дымке необъятных развалин, и остановится, и сожмется сердце от гремучей смеси нетерпения, надежды и страха.

6

Хигус тревожно прислушался, но ничего, кроме воя собак — его основной пищи за многие годы — так и не услышал. Все еще косясь на маленькое слуховое оконце подвала, через которое почти не проникал дневной свет, он направился к разложенной на деревянном столе тощей тушке. "Чем они сами-то здесь питаются?" — неожиданно для себя подумал он. Впрочем, подобные мысли приходили к Хигусу редко, да и сейчас он усмотрел этот вопрос лишь в обтянутом шкурой скелете и тут же об этом забыл, привычно орудуя разделочным ножом.

Подготовив мясо, он стал насаживать его на крючки, а крючки на палки. Для копчения Хигус использовал две бочки, поставленные друг на друга. В верхней бочке он укрепил поперечные перекладины, на которые клал палки с подвешенными на них кусками собачатины. В нижней сделал дыру для закладки костерка. Верхняя бочка была закрыта крышкой с отверстием, а трубу Хигус вывел в оконце. Куски мяса он предварительно просаливал (соль в брошенных квартирах водилась в избытке) и долго коптил на тихом огне, чтобы дым не был горячим. Так можно было добиться длительной сохранности мяса, что было немаловажно — собаки стали очень пугливы.

Развесив мясо, Хигус вытер бурой тряпкой нож, побросал кости в корзину и стал разводить огонь. Закончив, он почувствовал голод, неохотно встал и прошаркал к железной лестнице, торчащей из квадратного люка. Оставляя на ладонях сырую ржавчину, он стал спускаться из сумрака подвала, где он обитал последние десять лет, в полную темноту, но свет ему уже не был необходим, как раньше. Ориентировался в подземелье он не хуже слепого в собственном доме, а страх перед тьмой ушел давно, еще когда в неполные тридцать лет стал считать себя мертвецом. Но не простым мертвецом, а скорее тем самым скелетом, уложенным в виде указателя, какие оставляли пираты, чтобы отметить путь к сокровищу для своих более удачливых товарищей.

Хигус по памяти обошел лужу, миновал стороной торчащую из стены острую арматурину, от которой у него остался шрам на правом бедре, пригнулся под свисающими с потолка проводами. Открыв железную дверь в комнату, служившую ему кладовой, он достал с полки кусок мяса, головку чеснока, сложил все это в хлопающую по ноге котомку, но уходить не спешил. Достав спички, он зажег огарок свечи на полке и направился в угол, где лежали вещи проводников. Разглядывая накопленное добро, он по привычке запустил грязные пальцы в жиденькую бородку, размышляя, чем можно воспользоваться.

Скукоженные ботинки самых разных размеров выстроились вдоль стены, сразу за кучей камуфляжного тряпья. Отдельно, в большом деревянном ящике лежало оружие. В основном это были охотничьи ружья, но присутствовал и пяток укороченных полицейских автоматов, и даже одна штурмовая винтовка. Патроны, разные, вперемешку, были ссыпаны в большой холщовый мешок. Но Хигус никогда не пользовался огнестрельным оружием и подбирал его просто так, на всякий случай, да и чтобы не валялось на виду. А единственное оружие, которым он пользовался, находилось здесь же — несколько трубок разного размера — самодельные духовые ружья.

Дело в том, что Хигус физически не мог переносить громкие звуки и, сделав выстрел, тут же ронял ружье и зажимал уши, воя от боли в раскалывающейся голове. Но будучи химиком по образованию, он еще пятнадцать лет назад работал по особому направлению в исследовательском центре и знал о ядах все. Это и определило его выбор. Яды он мог изготавливать сам в обнаруженной спустя некоторое время химической лаборатории, брошенной военными после катастрофы. Лаборатория находилась здесь же, и от подвала до нее можно было добраться сложной системой подземных переходов. И хотя несколько лет назад лабораторию окончательно затопили грунтовые воды, все, что нужно для производства отравленных дротиков, у него уже было.

Изготовить духовые ружья было несложно. Для охоты на собак он подобрал метровую алюминиевую трубку, а стрелы изготавливал из швейных игл с утолщенным хвостовичком и желобком возле острия (удобно для заполнения ядом). Иглу он вставлял в тонкую трубочку с уплотнителем из резины, чтобы придать стреле свойство поршня в насосе и прикручивал к ней ниткой стабилизатор, сделанный из лоскутков ткани. Яд Хигус подбирал с таким расчетом, чтобы парализованную им собаку можно было потом есть без опаски.

Для охоты же на людей Хигус изготавливал другие стрелы и трубки брал длиннее. Тяжелые стрелы были из стальных вязальных спиц, концы которых Хигус затачивал напильником, а затем шел уплотнитель из ластика или резины, хвостик из пучка ниток, и вот стрела готова. Таким оружием он легко пробивал даже самую плотную одежду, а если попадал в шею или глаз, особенно с близкого расстояния, то жертва погибала сразу, и даже не требовалось, чтобы паралич охватил все тело.

В этот раз, вопреки обыкновению, Хигус все-таки порылся в ящике с оружием и достал из него пистолет. Хотя к этому пистолету он приделал в свое время подобие глушителя, но им пользоваться тоже не приходилось, и взять его сейчас заставил только страшный гул, слышанный накануне. Надо было обойти свою территорию и выяснить причину этого звука. И все-таки, почти избавленный от страха, Хигус нервничал и не решался покинуть подвал. Он повертел пистолет в руках, размышляя и гримасничая, а затем осторожно положил его обратно в ящик. Несколько дней назад он напоролся на гвоздь и сейчас оправдался перед собой тем, что далеко ходить не позволит больная ступня.

На самом деле Хигусу не было никакой необходимости жить в подвале. Он мог занять любую пустующую квартиру. Но сознательно возведя аскетизм в принцип своего существования, он не шел на компромиссы. Да, можно было устроиться удобнее, можно было ходить охотиться в лес, но еще в самом начале своей миссии Хигус решил, что если потакать желаниям, искать комфорта, то недалек будет тот день, когда он больше не сможет себя удерживать в мертвом городе и уйдет обратно. А теперь он привык, ему было безразлично качество еды, не тревожил быт, и, словно схимник, Хигус совсем отказался от цивилизации.

Сначала Хигус был не один. Они шли на Восток навстречу потоку беженцев. Но собратья по предназначению один за другим сходили с ума, и он убивал их, потому что в них больше не было проку. Но последнего убил не без торжества. И эта смерть убедила Хигуса, что судьба благоволит ему. Тогда же он окончательно определился в своей миссии. Именно осознание избранности привело его в такую эйфорию, что ее отголоски поддерживали в нем жизнь даже спустя годы.

В конце концов, решив захватить самое длинное духовое ружье, Хигус снял с крюка потрепанный серый плащ, позволяющий сливаться с развалинами, осторожно достал из большой лакированной шкатулки тяжелые стрелы и рассовал их в специальные нагрудные кармашки, как на бурке, пять справа и пять слева, а потом сунул в котомку банку с ядом. Только после этого он задул свечу и пошаркал обратно в подвал. Не зная, чего опасаться, Хигус все-таки решил затушить костерок под коптильней: дым мог его выдать.

Проводников затворник не опасался. Давно уже не ходят они по ночам, а днем их убивать опасно. Днем можно получить и пулю в ответ, все-таки яд не так быстро действует, чтобы не успеть поднять автомат. Совсем другое дело — плюнуть отравленной стрелой с двадцати-тридцати шагов под покровом ночной тьмы. Даже от царапины проводник к утру умирал. Не нужны были Хигусу ни оружие, ни вещи, да и не так уж необходимы консервы — ему хватало того, что есть, или что можно при желании найти в брошенных домах. Ему нравилось чувствовать себя полновластным хозяином ночного города, насаживая на кол очередную голову.

Хигус избегал встреч с редкими группами военных, справедливо считая их слишком опасными для себя, а значит и для миссии. Лишь один раз он не удержался и, воспользовавшись случаем, запер одно такое подразделение в бункере, рядом с той самой подземной лабораторией, где брал яды. Он просто закрыл за ними тяжелый маховик бронированной двери — единственный выход с уровня. Что искали военные, было ему не ведомо, но зашли они туда со стороны бомбоубежища под заводом на окраине города. Хигус потом приходил к той двери каждый день, садился под ней и долго прислушивался к глухим звукам за толстой стальной перегородкой, пока они окончательно не затихли.

Иногда Хигус гордо размышлял, как же случилось так, что он единственный не сошел с ума. Так, откровенничая сам с собой вслух, он договорился даже до того, что возможно, и он все-таки помешался, так же, как и все, но просто не осознает это, как и любой сумасшедший. Хигус отогнал эту мысль. Нет, его защита слишком сильна. Ведь это Орден Сна разбудил в нем избранного.

Дело в том, что в своей прошлой жизни, о которой Хигус иногда вспоминал с улыбкой превосходства и которая прошла в одном из западных мегаполисов, он всегда очень ревностно относился к достижениям других людей. С детства невероятно тщеславный, он всегда считал, что должен получить от жизни больше других. Всего. Однако с годами он стал замечать, что многие, кто половчее да поудачливее, обходят его в этом деле. Да так, что наверстать упущенное и догнать их, уже нет никакой возможности. Именно в тот период жизни совершенно случайно он и попал в секту сновидцев, или, как они себя называли, Орден Сна. А уж когда Хигус обнаружил способность контролировать свои сны, да так, что могли позавидовать и ветераны Ордена, поприще наконец было выбрано и он отдался новому увлечению со всей силой своей жадной до первенства души.

Восточная катастрофа всколыхнула Орден Сна. И Хигус поверил, что Ордену было предначертано защитить человечество. Естественным образом он оказался в числе тех немногих, кому была доверена особая миссия. В числе тех, кто был посвящен в тайну. Ведь никто, кроме него, не мог так сопротивляться Орри. И сейчас, спустя десять лет ожидания, Хигусу впервые стало страшно. Он почувствовал, что война началась.

7

Один приятель Андрея вечно рассуждал в канун новогодней ночи о предчувствии волшебства и о том, что волшебство непременно произойдет после того, как часы пробьют полночь. Но так уж получалось, что именно в новогодние ночи он всегда ввязывался в истории и его били. Вот и Андрей еще не дошел даже до звездолета, но ощущение чуда уже прошло, а понимание предстоящих трудностей стало очень острым.

Будучи человеком осторожным, на первых порах он решил во всем положиться на Кею и проводников. Не стоит проявлять характер на чужом поле. Но потом… Конечно, звездолет — поле еще более чужое, но дальше только его собственные действия и решения помогут спастись. В определенный момент обязательно надо будет взять инициативу на себя. Хотя бы для того, чтобы походить на Командора. Без союзника, который до тонкостей понимает ситуацию, конечно, не обойтись. Красивая независимая Кея — сомнительный союзник. Только как с ней быть, если уж она сумела обмануть Командора? Причем она нравилась Андрею, и это дополнительно все осложняло. Несмотря на то, что события последних дней несколько заслонили особое чувство к ней, причинять своей новой знакомой вред он бы все равно не хотел. С другой стороны, ясно было, что оберегая от попутных опасностей, в конце концов заведет она его в свою собственную западню.

Отчего-то Андрей довольно ясно представлял себе доктора Кунца. Видимо, Командор общался с ним часто. Лицо доктора показалось очень хитрым, мудрым, и каким-то… предусмотрительным, что ли. Пожалуй, с ним можно было бы не опасаться ловушек, если взаимовыгодно договориться. Хотя и положиться на такого союзника тоже нельзя.

Андрей похрамывал между проводниками, ноги разболелись, но уже не от порезов, а от долгой и непривычной ходьбы. Он на ходу достал из кармашка рюкзака энергетик, чуть не вывернув руку, жадно выпил его, отчего сразу проявились неприятные покалывания в пустом желудке, и попытался начать беседу с проводниками, чтобы сбросить сонное состояние.

— Так зачем все-таки вам оружие? — спросил Андрей. — Для уверенности, или были случаи, что проводникам приходилось отстреливаться?

— Думаешь, мы цену себе набиваем? — неохотно ответил Дюк. — Тут невдалеке как раз место, где головы на кольях торчат. Сделаем крюк?

— Ну и что? Подумаешь, головы на кольях… — снисходительно сказал Андрей. — Это объяснимо. Сходят с ума сами проводники. А от сумасшедших всего можно ожидать. Убил напарника, отрезал голову… Так может, без оружия-то поспокойнее?

На этот раз ему никто не ответил, и тогда он продолжил:

— А много здесь одичавших собак?

— Говорят, раньше было много. И бывало, нападали. Сейчас же встретишь редко, и людей они боятся, — ответил Дюк. — Дичают…

— А кто-нибудь встречал сумасшедших, еще из тех, что со времен катастрофы? Понятно, что сейчас уже никого не осталось, но раньше, в первое время, их должно было быть много. Я слышал, отлавливать всех было некогда, военные сами боялись с ума сойти. Во всяком случае, тех, кто по лесам разбежался, точно не искали.

— Не знаю, я тогда еще не ходил за периметр, — ответил Дюк. — Я только пятый год хожу, и, насколько знаю, если Условия соблюдаешь, вернешься цел.

— Но если не самих людей, то хотя бы следы их присутствия, я имею в виду этих диких, можно было заметить?

— А я не говорил, что не видел следов, — устало ответил Дюк. — А если тебя пропавшие проводники интересуют, так ты с Робертом поговори. Он поболе меня знает.

Андрей повернул лицо к Роберту и осекся. Глаза сужены, играет желваками, того и гляди взорвется. Погиб у него кто-то в этом городе что ли?

Больше на эту тему Андрей решил не говорить, и время опять потекло медленно и монотонно, как монотонны были шаги и тянувшаяся слева бетонная стена какого-то завода. Очевидно, уже начинался пригород.

— Окраина, — сказал Дюк, и показал рукой вдаль, но рука его не вернулась на лямку рюкзака, а поудобнее легла на приклад автомата.

Андрей поднял покрасневшие глаза и начал было вглядываться в серую даль, как вдруг резко заболела голова. В ней разрастался какой-то пронзительный визг. Визг этот усиливался, и Андрей вдруг понял, что это вибрирует в нем отголосок внешнего звука, который доносился с неба, из-за облаков. Он ошалело оглянулся на замерших проводников и заметил, что лицо Кеи перекосило от злости и досады.

А далеко в поле, прорвав растрепанное облако, уже садился черный звездолет. Открыв рот, Андрей смотрел, как кольцами, словно от брошенного в воду камня, от него расходилась воздушная зыбь. Вспомнив про бинокль на груди у Роберта, все время раздражавший своим звяканьем, Андрей сорвал оптику с шеи проводника, но тот даже не отреагировал. Рев утих, и Андрей разглядел, покрутив настройку, что с боков десантного бота вылезли трапы, а с них съехали, по одной с каждой стороны, две платформы, усыпанные человечками. И эти платформы сразу же направились в сторону их группы.

— Десантники, — прошептала Кея, а потом крикнула громко и отчаянно: — Охотники Комендантов!

Единственным, кто не растерялся, был Дюк. Видимо, за свою жизнь всяких чудес он насмотрелся предостаточно и в ступор не впал, а интуитивно смекнул что к чему.

— Все за мной! — крикнул он, ударив окаменевшего Роберта по спине. — Я знаю вход в подземелье! Надо успеть туда нырнуть!

Он первым бросился к стене, а за ним, обгоняя друг друга, понеслись и остальные. Они уже бежали вдоль бетонных секций к спасительным ступеням из сваленных труб, когда в воздухе вдруг стал нарастать какой-то иной гул, очень похожий на рев двигателей черного звездолета, но тише. Уже со стены Андрей увидел, как из серого тумана пригорода из-за корявых домов поднимается блестящая серебристая тарелка еще одного корабля. "А ведь это Дрэйд, и сейчас будет бой", — подумал Андрей и, подтянув Кею за руку на бетонную секцию, спрыгнул на потрескавшийся асфальт территории завода.

Андрей бежал за Дюком вдоль красного кирпичного корпуса мимо спящих автопогрузчиков, пустых контейнеров и огромных катушек, а в воздухе вновь распространился пронизывающий визг двигателей десантного бота, и ничего больше не стало слышно: ни топота, ни пыхтения. И вместе с этим ужасным звуком свербела голову мысль, что платформы с десантниками, по-видимому, уже на полпути к заводу. Перед глазами Андрея прыгал рюкзак проводника, и ему очень хотелось сбросить свой, чтобы бежать быстрее, но в нем были фонарь и вода, и если они успеют нырнуть в подземелье, все это очень пригодится. Дюк неожиданно свернул в узкий проход между зданиями, остановился как вкопанный перед неприметной железной дверью, и скрип ржавых петель утонул в рокоте кораблей. Створка не открылась до конца, и большой рюкзак проводника застрял, но Андрей надавил сзади, и вот уже все остальные втиснулись следом, вовремя спрятавшись от посыпавшегося сверху стекла.

Широкие ступени круто вели вниз. Дюк включил фонарь и стал спускаться. Андрей ступал осторожно, прощупывая ногами скользкие ступени, и сразу за ним шла Кея. Приходилось ладонью придерживаться за осклизлую холодную стену с известковыми потеками, и эти прикосновения были неприятны. Воздух с каждым шагом становился все сырее и холоднее, и спуск по лестнице напоминал погружение с аквалангом. Сзади загорелся еще один фонарь — должно быть, Кея дотянулась до кармашка своего рюкзака, и Андрей видел, как клубится его разгоряченное дыхание. Сырой бетон сочился в свете фонаря, как кусок свежего мяса. Аккуратно, чтобы не поскользнуться, и в тоже время не забывая о десантниках, которые наверняка уже попали на территорию завода, они спустились метров на двадцать от уровня земли и остановились в небольшой комнате, обитой железными листами в огромных, с ладонь размером, заклепках. Из нее вел в темноту большой коридор, где потолок над головой мягко закруглялся, будто верхушка яйца.

— Вход в бомбоубежище, — прошептал Дюк, не отрывая взгляда от коридора, в котором терялся луч фонаря. — Мне рассказал о нем Янек, когда мы возвращались из города. В свое время он прочесал административный корпус и уверял, что видел особую карту. По той карте из бомбоубежища к окраине города идет ход. Задерживаться здесь не будем, чтобы не закидали гранатами.

Андрей представил, какой должна издавать звук граната, скачущая по ступеням, его передернуло, и он поспешил за остальными. Они уже достаточно углубились в тоннель, когда стены дрогнули, и по ушам ударил глухой, тупой удар далекого, но невероятно мощного взрыва. От этого удара, помноженного на замкнутое пространство, у обсыпанного бетонной крошкой Андрея заложило уши, и сразу вслед за этим со стороны лестницы пришел грохот и волна клубящейся цементной пыли. И не было даже секунды, чтобы достать платок, и он закрыл лицо рукавом, поняв, что теперь остается только ждать, когда осядет пыль, потому что ни идти, ни что-то сделать было невозможно. В наступившей тишине лишь сыпались где-то камешки да слышалось сопение проводников, уткнувшихся в воротники своих курток. Наконец Андрей открыл глаза, их щипало, но он уже мог разглядеть Кею, зажимающую платком рот. Она была сильно напудрена бетонной пылью и походила в этот момент на гейшу, лишь глаза упрямо поблескивали.

"У женщин всегда платок под рукой", — почему-то подумал Андрей и полез в рюкзак за фонарем.

— Будто подземный атомный взрыв… где-то неподалеку… — проскрипел Дюк. Он никак не мог откашляться, и слезы на белых щеках оставили две блестящие темные дорожки.

— Скорее уж надземный, — Андрей сплюнул. — Слышали же, ударило сверху. И звук принесло от лестницы.

Подумав, Андрей вытащил шарф, замотал им лицо и отправился на разведку. Поначалу ничего, кроме взвеси, видно не было, но постепенно пыль стала опадать, луч высветил куски бетона, битые кирпичи — видимо, все это потоком шло вниз по лестнице с разрушенной непонятным взрывом поверхности и засыпало даже часть комнаты. Лестница была полностью завалена.

Вернувшись в тоннель, Андрей сухо и даже виновато обрисовал ситуацию. Сам он не испугался и повернулся сказать что-нибудь ободряющее Кее, но свет нагрудного фонаря уперся ей прямо в лицо, ослепив, и она недовольно отмахнулась. Проводники же лишь многозначительно переглянулись.

— Ладно. На первом же привале расскажете, что все это значит, — подытожил Дюк и медленно пошел вперед по тоннелю. Андрей шел сзади, сплевывая скрипящий на зубах песок и опасливо озираясь назад. Он не любил темноту за спиной.

Тоннель этот был достаточно широк и позволял идти свободно, и вскоре Дюк с Робертом уже шли плечом к плечу, а Андрей с Кеей — за ними, и все четверо шарили лучами по сторонам. Путь явно лежал под уклон, и невесть откуда взявшийся тоненький ручеек бежал по центру пола. Шли медленно, неохотно, вглядываясь в цементный пол на случай возможных растяжек или каких-нибудь ловушек, которыми славились заброшенные подземелья во все времена. Сильно пахло ржавым железом, так, что даже ныли зубы, а еще плесенью и грибами, которые в изобилии росли по углам, закрываясь от яркого света фонарей крупными бледными шляпками. Время от времени под подошвой что-то лопалосьи хрустело, и тогда Андрей брезгливо ежился, невольно радуясь, что ботинки высокие и тяжелые. Пол тоннеля был скользкий и заметно отсвечивал зеленью в свете фонариков. Даже силовые кабели, аккуратно протянутые по правой стене, и те были словно покрыты тиной. Темно, сыро и холодно, и Андрей был рад, что они в одежде, предназначенной для марта, а не для июля. "Скорее всего, здесь круглый год одна и та же температура", — думал он.

Коридор привел в большую проходную комнату, в правой стене которой располагалась здоровенная, стального цвета дверь с большим корабельным маховиком посередине. Давным-давно намалеванная на ней через трафарет белая надпись уже не читалась.

— Янек тогда сказал, что верхний уровень, по которому мы сейчас идем, — это уровень бомбоубежища. Но внизу есть еще один уровень, и там располагается какая-то лаборатория.

— А он спускался сюда?

— Нет, он только изучал карты наверху, — ответил Дюк. — Он же был один. Ему было страшно. Ты бы стал сюда спускаться один?

— Я бы и вдвоем не пошел, — засмеялся Андрей. — Вы уговорили меня спуститься только потому, что нас четверо.

— Вот и он не стал, — тоже улыбнулся Дюк. — Потом уже, когда мы проходили мимо завода на обратном пути, он и предложил мне наведаться сюда и даже показал ту самую дверь, через которую мы сюда попали. Но было уже поздно, и мы не знали, можно ли оставаться на ночь в этом месте. Уж слишком близко от города. В общем, рисковать не стали. Что здесь можно найти, кроме неприятностей? Старые противогазы? Бомбоубежище — это ведь не банк. А вот Янек как-то набрел на банковское хранилище. Но попасть так и не смог. Подбивал меня заняться этим, да оборудование дорогое нужно, чтобы двери вскрывать, время нужно, а найдешь, скорее всего, лишь пустые мешки из-под денег.

— Но ты запомнил маршрут? — спросил Андрей.

— Я же говорю, плюнули мы на этот банк.

— Причем здесь банк? Я про подземный путь через бомбоубежище к окраине Города. Ты ведь карту изучал?

— Да. Наверху у забора мы устроили привал, и у меня было время изучить карту, — уверенно ответил Дюк. — На память не жалуюсь.

— Вы нам лучше скажите, кто это там наверху шум устроил? Друзья ваши? — неожиданно крикнул Роберт, и его голос неприятно раскатился в тишине. — Прежде чем разбираться, куда идти, надо разобраться, от чего мы бежим и кто ждет нас наверху!

Андрей покосился на Кею, но она была сама безучастность, и тогда он мягко, словно рассказывая ребенку, откуда берутся дети, пояснил:

— Понимаешь, неожиданно появился космический корабль, который мы не ждали. На нем прилетели люди, которые хотят нас убить. А на другом корабле, серебристом, находятся люди, к которым мы идем и на котором собираемся улететь. Мы надеемся, что они нас смогут защитить.

Роберт посмотрел на Андрея со сдержанной ненавистью, как матрос на утопившего корабль капитана, но от дальнейших вопросов, как ни странно, воздержался.

— Скажи, Кея, а что за корабль у Дрэйда? — спросил Андрей, уже не скрываясь. — На нем хорошее вооружение?

— У него не должно быть наступательного вооружения, — Кея скорбно нахмурилась, — насколько я проинформирована. Если только что-то не установили дополнительно. Но боюсь, у Дрэйда на это не было времени.

"А ведь Командор просил Дрэйда взять лучший корабль, — вспомнил Андрей. — Что за кретин…"

— Но десантный бот Охотников тоже не штурмовой крейсер, — Кея словно читала мысли. — Не думаю, что он сможет пробить защиту межпланетника.

— А что же тогда шарахнуло?

— Узнаем, когда выберемся, — мягко ответила Кея.

Роберт, возящийся у закрытой маховиком бронедвери, опасливо оглянулся.

— Эту дверь нам открывать не следует, — быстро сказал он. — Поищем выход в другом месте. Мне показалось, что я почувствовал трупный запах.

— Не пойдем, — охотно согласился Дюк. — Там, собственно, и находится бомбоубежище и, кажется, какие-то технические помещения. Мы пойдем дальше, коридором над подземной лабораторией, и выйдем к окраине города. Так что не будем терять времени. Отдохнем позже.

Андрей немного задержался под дверью. Ему померещился какой-то далекий размеренный стук по железу. Впрочем, он не поручился бы, что это не отдает в голове пульс. Однако как следует прислушаться он не успел: Кея бдительно хлопнула его по плечу и повела плечом в сторону удаляющихся проводников.

Следующий коридор был когда-то оштукатурен, стены покрывала бахрома облупившейся краски, вдоль потолка тянулась проводка с мертвыми лампами, а лучи фонарей вылавливали вдалеке какие-то шкафы и ящики. Андрей успел сильно взмокнуть сначала во время бега, потом от волнения, но теперь немного успокоился, остыл и стал мерзнуть в сырой одежде. Кроме того, шея чесалась от бетонной пыли, и как никогда захотелось горячего душа. Еще сильнее, чем в лесу накануне.

Так они брели довольно долго, по пути попадались какие-то ответвления, мрачные закутки, которые не было желания изучать, а также проржавевшие двери, которые не было желания открывать. Порядка ради, исследовав одно из попавшихся на пути помещений, проводники обнаружили подобие казармы, заставленной двухъярусными кроватями, заправленными сгнившими одеялами. Но желания присесть, а тем более прилечь, ни у кого так и не возникло.

Понемногу все, даже непривычный к таким прогулкам Андрей, попривыкли и уже не крались, а шли достаточно уверенно. А тоннель тем временем раскрылся и вывел их в помещение, превосходящее по размерам все виденное здесь доселе и служившее, видимо, для сортировки грузов с поверхности. На это косвенно указывала развороченная взрывом шахта, где в неровном почерневшем проеме криво застрял огромный, страшно изорванный лифт, придавленный железными балками. Левее, в бетонном мешке, остались следы спиральной железной лестницы с узкими маршами, ведущей наверх. Она тоже была подорвана, и только несколько сохранившихся пролетов чудом держалось на стенах. Концы изорванной арматуры уходили далеко в темноту, где свет фонарей уже не мог больше ничего выхватить. Справа же от шахты лестница спускалась вниз, прямо в черную воду, застывшую всего в полуметре от пола, на уровне четвертой ступеньки.

Несколько дверей, судя по размерам, закрывающих складские комнаты, было заперто, однако небольшая каморка рядом с лестницей могла сгодиться для передышки. Из обстановки сохранился подозрительно пахнущий диван с торчащими пружинами, небольшой металлический стол с черным допотопным телефоном, подгнившие стулья да ряд железных шкафчиков для одежды. Рассудив, что раз здесь отдыхала охрана, то это прямое указание на то, что можно отдохнуть и им, Андрей снял рюкзак и осторожно, чтобы не попасть на торчащую пружину, сел на диван. Поставив рюкзак между ног, он начал рыться в нем в поисках воды, помня, что на момент, когда они покидали хутор, на каждого было по два литра. По пол-литра во фляжках и литровые пластиковые бутыли в рюкзаках. Каким бы тяжелым ни был груз, воды проводники всегда брали много. Найти хорошую воду в заброшенных городах было трудно.

Проводники копались в рюкзаках основательнее, видимо, решили и перекусить. Роберт даже достал фляжку с коньяком.

— Надо подкрепиться, — заметил он, разливая коньяк по расставленным на столе кружкам. — А есть не хочу. Аппетита нет.

— Нервная у вас работа, вредная, — пробормотал Андрей, опять чувствуя себя виноватым. Он устроился на диване поудобнее и взял в руки бутылку с водой. Глаза тут же начали закрываться сами собой, и он опять вспомнил, что очень давно не спал. Сон теперь откладывался на неопределенный срок. И тут же пришло ощущение потерянности в этом погасшем мире, словно суждено ему до конца дней бродить по коридорам под толщей тьмы.

8

От пронзительного железного лязга уходящее в сон сознание Андрея вернулось под своды подземелья. Это Роберт решил взломать одну из запертых складских дверей. Дюк с Кеей советовались о чем-то у бетонного мешка с остатками лестницы наверх.

"Как же она меня так оставила, — недовольно покосился Андрей на Кею, выходя их каморки. — Ведь знает же, что мне спать нельзя, а я могу заснуть". Светом он опасливо разогнал тени из ближайшей ниши, но это оказался неширокий коридорчик, мрачный, выложенный красным кирпичом, и кладка наверху образовывала арку. Несомненно, именно им Дюк планировал вывести группу к городу. И действительно, через несколько минут на площадке перед лифтом снова сгустился мрак, а беспокойные лучи фонарей заиграли уже на кирпичных стенках.

Влага и слизь делали цвет кирпича насыщенным, и казалось, они забрели в кишку огромного чудовища. Из-за узости прохода шли друг за другом, но не долго. Вскоре Дюк вывел группу на порог большого технического помещения, которое Андрей мысленно обозвал бойлерной. С противоположной стороны, возвышаясь над цистернами и компрессорами, тускло отсвечивали перила металлической площадки на опорах, к которой поднималась металлическая же лесенка в два пролета. Площадка заканчивалась двумя темными прямоугольниками очередных коридоров.

Зал пересекали в молчании, настороженно, и со всех сторон капала вода, создавая ощущение чьего-то присутствия. На площадку поднялись с облегчением.

— Ну вот, — сказал Дюк, — почти пришли. Я помню на карте это место, где расходятся коридоры. Левый нам не нужен, а правый сейчас немного попетляет, а затем выведет нас в подвал здания какого-то института.

— Это далеко от пункта назначения? — спросил Андрей. Он отошел к краю площадки и, облокотившись на перила, озабоченно светил в угол за цистерной, где ему примерещилось какое-то шуршание.

— Рукой подать, — ответил Дюк, и добавил: — Посвети-ка получше… там что-то есть…

— Это… это просто крыса, ничего страшного, — улыбнулся Андрей.

И тут, совсем неожиданно, Роберт схватил Кею за кисть выше браслета, грубо притянул к себе и приставил к шее дуло пистолета.

— А сейчас быстренько выкладывайте: зачем вы здесь, что это за корабли и как все связано с мертвыми городами! — выкрикнул он растерявшемуся Андрею и, не отпуская Кею, стал пятиться к входу в правый тоннель.

Дюк замахал было руками, дернулся, но Роберт перевел пистолет на него.

— Не вмешивайся!

— Ты же видишь, что не имеют они отношения к смертям проводников! У них свои… космические дела! Что ты делаешь? — Дюк явно не ожидал такого поворота событий.

— Идиот! Они же здесь не просто так! И эти… корабли — тоже часть цепочки. Восточная катастрофа была спланирована, — захлебывался Роберт. — Я дал себе слово все выяснить, и я выясню! Еще до того, как выйдем наверх!

— А вот и явный пример того, как сходят с ума на этих самых восточных территориях, — пробормотал Андрей. Он мысленно себя ощупал, вспомнил про нож, но от ощущения безоружности не избавился. К тому же, сейчас в руке был не нож, а фонарь, которым он с расстояния пяти метров освещал Роберта и притянутую им Кею. Дюк растерянно переводил луч то на Роберта, то на Андрея и явно не понимал, что делать. А из браслета попутчицы выдвинулась черным хоботком трубка. Роберт, не видевший, как изменился браслет, крепко держал Кею за кисть, и хоботок смотрел в свод.

— Тайны, собственно, мы не делаем… — осторожно начал Андрей, решив потянуть время в расчете на Кею и ее универсальное приспособление. — Изволь, мы все расскажем. Только рассказ долгий, не на один час… Попросил бы нормально, пока отдыхали в караулке, я бы и рассказал. Нам скрывать нечего, мы все равно улетаем. Или не улетаем, если наш корабль уничтожен.

— Сейчас ты расскажешь самое главное. А потом я попрошу Дюка связать вас, — Роберт указал стволом на растерявшегося компаньона, автомат которого по-прежнему был заброшен за спину, — Когда выйдем наверх, я проведу допрос уже как следует.

Воспользовавшись тем, что проводник отвел пистолет, Кея изогнулась, сжала кулак, и голубое пламя расплылось на бетоне, но никого не задело. Однако Роберт все понял, вывернул Кее кисть и ударил пистолетом по голове. Рукоять лишь скользнула, и он занес руку для второго удара. Андрей бросил фонарь и попытался добраться до противника в несколько больших прыжков. Услышав стук, Роберт быстро перевел пистолет в темноту, где только что стоял Андрей, и в этот момент его шею пронзил дротик. Он захрипел, отпуская Кею, выронил пистолет и осел на колени, свесив голову, а в луче фонаря Дюка блеснул вышедший из горла острый кончик иглы с рубиновой каплей.

Дюк повернул фонарь, и Андрей увидел в правом коридоре, шагах в двадцати, фигуру человека. Он держал двумя руками длинную трубку и в ту же секунду выплюнул вторую стрелу. Кея махнула рукой перед лицом, стрела звякнула о браслет, срикошетила и воткнулась ей в ногу повыше левого ботинка. Дюк перебросил со спины автомат, но коридор уже был пуст.

— Нога немеет, — вдруг сказала Кея. — Отнимается.

— Яд… Дротик ядовитый, — догадался Андрей. Он выхватил из руки оседающей на пол Кеи фонарь, быстро поднял с пола пистолет Роберта и, крикнув Дюку: "Будь с Кеей!", нырнул в черный коридор, в котором исчез человек с трубкой.

Не пробежав и десяти шагов, Андрей услышал, как просвистела над головой стрела и как она звякнула где-то за спиной. Замелькало впереди серое пятно, попавшее в неверный свет фонаря, и скрылось очередным поворотом. Когда Андрей добежал до угла, он предусмотрительно повалился на пол, вытянув в сторону проема обе руки — с фонарем и с пистолетом. Человек с трубкой целился выше и не успел опустить оружие. Андрей сразу же выстрелил. Незнакомец схватился за ключицу. Стрела выскочила из трубки и упала недалеко, а сама трубка выпала из его рук и со звоном покатилась. Но не успел Андрей встать, как незнакомец снова повернулся и побежал.

Поскользнувшись на гильзе, Андрей бросился следом. Судя по всему, раненый стремился к возникшей из темноты железной лестнице, уходящей в потолок, но ему было уже не уйти. И он понял это, услышав топот за спиной, повернулся и прижался спиной к лестнице, даже не пытаясь влезть наверх. Однако же и сдаваться незнакомец не собирался, потому что выхватил из кармашка плаща дротик и кинул в Андрея. Но кинул как-то неловко и несильно, да к тому же мимо. Чтобы отбить у нападавшего охоту доставать следующий дротик, Андрей выстрелил вверх. Это произвело неожиданно сильный эффект, словно пуля отрикошетила и попала незнакомцу в голову, потому что тот сразу же грохнулся на колени и зажал уши руками.

— Чем ты стрелял? — заорал Андрей. — Паралитический яд или смертельный?

Грязные щеки в потеках пота подрагивали, голова раненого ушла в плечи, спрятав тощую шею, потом хлипкий кашель вырвался из редкозубого рта, он поперхнулся и выдавил:

— Смертельный… Часа два осталось…

— Два часа до чего?

— До смерти… если не ввести противоядие…

— Где противоядие? Давай!

— У меня нет…

— А я тебе говорю, ты его найдешь! — Андрею хотелось взять его за шкирку и встряхнуть, но пока хвосты дротиков торчали из кармашков плаща, приближаться он не хотел. — Где противоядие? Говори, или я возьму дротик и всажу его тебе в задницу, чтобы ты начал искать противоядие уже для себя!

И Андрей еще раз выстрелил.

— Нееет! — завизжал раненый, заикаясь и катаясь по полу. — Н-нее стреляй б-больше…

— Говори!

— Оно в з-затопленной л-лаборатории… Но я н-немогу… я умираю…

— Значит, оно есть? Как добраться? Успокойся и говори!

Раненый поднял на него глаза и вздохнул.

— Меня зовут Хигус, — медленно, видимо, подбирая слова, сказал он, отнял руки от головы и вновь зажал рану. — Лабораторию, где я делал яды, затопило. Там есть антидот. Там есть все. Раньше я нырял… Сейчас я ранен, я не смогу…

— У тебя что, акваланг, что ли, есть? — недоверчиво спросил Андрей, светя в сузившиеся зрачки.

— У меня все есть… Но я не смогу… — сказал Хигус.

— Так… — начал лихорадочно соображать Андрей. — Где твой акваланг и где лаборатория? Говорить разучился?

— Разучился… Рядом с лифтом… там спуск. Туда надо нырнуть… в лабораторию. Акваланг у лифта.

— Скидывай плащ со своими штуками и пойдем со мной. Быстро! Я пойду сзади. Пойдешь медленно — буду стрелять!

— Не стреляй, я буду идти быстро.

Морщась от боли, Хигус неловко снял плащ и резво заковылял, несмотря на рану, прочь от спасительной для него лестницы туда, где ждала смерти Кея. Андрею даже не пришлось его подгонять.

— Как она? — еще из коридора крикнул Андрей, и Дюк отозвался печальным эхом:

— Плохо…

Кея лежала на спальнике, расстеленом Дюком, под головой рюкзак, и Андрей заглянул в закатывающиеся глаза, которые не отреагировали на свет.

— Как ты? — спросил Андрей.

— Ногу уже не чувствую, — Кея все-таки ответила, но так тихо, словно берегла оставшиеся жизненные силы.

— Дюк, ты должен мне помочь. Кея, ты пока останешься одна, а мы с проводником и с этим типом пойдем за противоядием, — сказал Андрей и не мешкая подтолкнул Хигуса в сторону кирпичного прохода.

Они прошли технический зал, красный коридор и опять вышли к изломанному лифту. Лестничные перила рядом с ним уходили в ледяную черную воду. Хигус похромал в караулку, где команда всего лишь час назад отдыхала в полном составе, и указал грязным пальцем на один из шкафчиков.

— Здесь храню акваланг. Я нашел его в городе. Заправлен, — сказал он.

Андрей посветил на черную воду, затопившую лестницу к лаборатории, и тут ему стало совсем не по себе. Одно дело — нырять в теплые курортные воды, и совсем другое — залезать в эту мерзость, годами настаивающуюся на крысиных трупах и прочей гадости, а потом плыть в страшный мрак затопленных бетонных коридоров. Усилием воли Андрей заставил себя не думать об этом.

— Дюк, подержи его на мушке, мне надо переодеться, — решительно сказал он и, убрав пистолет в широкий боковой карман, занялся подводным снаряжением. Баллон, гидрокостюм и все остальное он перенес к лифту и начал переодеваться.

"А ведь этот упырь одевал его", — брезгливо думал Андрей, натягивая прорезиненный костюм на покрывшуюся мурашками кожу. Ему приходилось раньше нырять с аквалангом, один раз он даже плавал по подводной пещере, но то, что предстояло теперь, не шло ни в какое сравнение с его прошлым опытом.

— Фонарь мой возьмешь, — сказал Дюк, тоскливо глядя на застегивающего молнии Андрея. — Он водонепроницаемый.

— Итак, сколько у меня воздуха? — спросил Андрей, обращаясь к Хигусу, севшему на пол у стены. — И расскажи, где найти противоядие.

— Воздуха? Как дышать будешь. Там страшно… значит, дышать часто будешь, — ответил тот. — Внизу коридор, от лестницы налево. Третья дверь справа. Чемоданчик был на столе, сейчас плавает. Там антидот.

— Дыши экономнее, — посоветовал Дюк, посмотрев показатель давления в баллоне. — Плыви спокойно, не дергайся и не волнуйся, лишних движений не делай, экономь воздух. Минут на двадцать точно хватит.

— Легко сказать — не волнуйся, — ответил Андрей, натягивая перчатки. — Сам бы нырнул в затопленный бункер в одиночку, а я бы посмотрел, как ты будешь плыть спокойно.

— И тем не менее не забывай, что надо экономить воздух. А когда будешь всплывать, старайся это делать так, чтобы не быстрее собственных пузырьков воздуха.

— Да знаю… — отмахнулся Андрей. — Ты, главное, про этого не забывай…

Гидрокостюм был так называемый "сухой", то есть не промокающий, позволял находиться в холодной воде и сидел плотно, щекоча плюшевой подкладкой. Затем Андрей надел мягкий шлем и сразу же ласты (чтобы не стоять босиком на ледяном полу). Один нож с помощью клипсы на ножнах он закрепил на ремне, а ножны второго прикрутил болтом к отверстию в надетом на гидрокостюм жилете-компенсаторе. Дюк же протянул ему найденную в мешке со всякими подводными принадлежностями катушку.

— В бункеры я, конечно, не нырял, но в подводных пещерах бывал, — сказал он. — Привяжи ходовую катушку, чтобы не заблудиться. Вроде недалеко плыть, но несколько грубых движений ластами или руками и вода станет такой мутной, что в метре ничего не увидишь. Оседать может сутками, а с твоим запасом воздуха подстраховка не повредит. Чтобы на обратном пути не тыкаться вслепую.

— Берегись водорослей, — нерешительно добавил Хигус из своего угла.

— А что такое?

— Биология. Химия. В лаборатории этим занимались. А сейчас разрослись водоросли.

— Водоросли… без света? Ладно, разберусь, — сказал Андрей, загоняя вглубь первобытный холодок ужаса, возникший где-то в середине живота и спешащий вырваться наружу непроизвольным криком, как у прыгающего с большой высоты.

То ли усталость сковывала мышцы, то ли страх, но Андрей подошел к воде буквально на подкашивающихся ногах. Чтобы оттянуть погружение, он долго, слишком долго привязывал конец страховочного шнура, собираясь с духом, с ужасом глядя на черную, как деготь, маслянистую поверхность воды. Казалось, лестница вела в ночь.

Лишь вспомнив об Кее, Андрей наконец решился, переключил клапан, услышал легкий хлопок от поступающего в загубник воздуха и, содрогаясь, медленно погрузил ногу в воду. По поверхности побежали круги. Раскачиваясь, чуть ли не съезжая со ступенек и балансируя руками, Андрей зашел сначала по пояс. Затем, глубоко и горестно вздохнув, погрузился по шею. Брезгливо подняв подбородок, как бы оттягивая момент соприкосновения с затхлостью, он надел маску, закусил загубник и уже тогда нырнул с головой, с отвращением ощущая ледяную воду лицом. Сперва он разглядел лишь какую-то зелень, растревоженную погружением, но затем луч начал рассеивать это подводное царство, показывая дорогу в чрево лаборатории. Сдерживая дрожь в теле, стараясь дышать медленно и глубоко, он поплыл вниз, вдоль ступенек, потихоньку стравливая воздух из жилета-компенсатора, и старался ничего не задевать, чтобы не баламутить воду. Он различал ржавое железо перил, на которых шевелились от его движения, а может, и сами по себе, мохнатые зеленые наросты, да бетон стен, проявлявшийся мрачным бурым оттенком. И все ощущения пронизывал собственный шумный вдох-выдох среди могильной подводной тишины.

Вскоре Андрей понял, что удобнее придерживаться за перила. Оставляя шлейф крупных пузырьков, он довольно быстро стал опускаться вниз. Лестница закончилась, пришлось отпустить покрытые налетом и облепленные лохмотьями ржавчины перила — и теперь он плыл горизонтально. Андрей посмотрел на глубиномер: семь метров. Видно было, что в отличие от помещений на верхнем уровне, все здесь было когда-то покрашено, а провода не тянулись вдоль стен, как наверху, а были, по-видимому, спрятаны в стены. Луч выхватывал распределительные щиты, покрытые тиной, гниющие ящики и проемы дверных коробок, выделяющиеся мутными темными пятнами на общем фоне. Но больше пугала не освещаемая неизвестность впереди, а чернота за спиной, и он часто оглядывался, делая фонарем беспорядочные зигзаги. Муть за спиной не позволяла ничего увидеть, кроме уходящего в зеленую мглу страховочного шнура, и Андрей нервничал, дышал часто, извергая из дыхательного аппарата тучи пузырьков, оседающих под потолком большими ртутными каплями.

Наконец третий по счету проем справа. Дверь была приоткрыта, но Андрей, преодолевая сопротивление воды, медленно открыл ее до конца. Посветил по сторонам и вверх. Комната оказалась большой, а над головой вода по-особенному переливалась — под потолком был воздушный пузырь. Но справа и слева от двери Андрей разглядел густые кусты темно-красных водорослей, вытянувших щупальца к потолку, где они тучно клубились.

Замерев, Андрей водил лучом, освещая эти жирные, тянущиеся наверх плети. Но кровь глухими ударами в висок отсчитывала время жизни Кеи, и он переключил свое внимание на стоящий в глубине комнаты стол. Подплыв, ничего похожего на чемоданчик Андрей не увидел и тогда поднял голову. Наверху, среди разного мусора, пластиковых ведерок и коробок он разглядел алюминиевый блеск в углу и чуть поддул жилет. Пространства между водой и потолком едва хватало, чтобы поместилась голова. Подпущенная вода плескалась в маске, и свободной рукой он отжал ее от лица, а затем прилепил снова и протянул руку к чемоданчику. Хигус не обманул.

Андрей снова нырнул и на всякий случай пошарил еще лучом по комнате, хотя уже не сомневался, что нашел именно противоядие. Убедившись, что никаких других чемоданчиков не наблюдается, он перевернулся к выходу, вырвав светом у тьмы кусок дверного проема, и разом похолодел.

9

— Я знаю только то, что сканер не обнаружил останков Кеи под развалинами, — сказал Дрэйд. — И это означает, что мы будем их ждать здесь столько времени, сколько возможно.

Весь экипаж "Тени" собрался в рубке и теперь обсуждал дальнейшие действия. Точнее, обсуждали только Дрэйд и Кунц, а остальные печально водили глазами с одного на другого, в зависимости от того, кто в этот момент говорил.

— Если они успели скрыться в каком-то подземелье, то не значит ли это, что они не смогут выбраться на поверхность из-за завала? — осторожно спросил Кунц.

— У вас что, есть возможность разобрать завалы и найти все выходы? Нет, найти выход теперь предстоит только им, а мы узнаем об этом, когда сканер даст нам сигнал о том, что Кея на поверхности или очень близко от нее. И тогда мы направимся в это место, и постараемся им помочь. Но до того, как мы услышим сигнал, — Дрэйд показал на приборную панель, и все машинально перевели взгляд на нее, — мы не тронемся с места и будем жить на этой самой планете и в этом самом, заранее оговоренном месте!

— А если спустится еще один десантный корабль? — неожиданно спросил Ор-Крас.

— Тогда ты точно так же уничтожишь его из противометеоритной пушки, — ответил Дрэйд. — И будешь единственным человеком из всех, кому удалось это проделать два раза подряд.

— Да… мощная штука… И десантный бот удалось уничтожить, и завод под ним вместе с десантниками, но надеюсь, не Командора. Практически нереально было навести на цель, — размышлял вслух Ор-Крас. — Только энергии для второго выстрела все равно нет.

— Значит, придумаешь что-нибудь еще. У десантного бота легкое вооружение. Можно что-нибудь придумать, — сказал Дрэйд и, показывая, что обсуждение закончено, покинул рубку.

По пути в персональную каюту полковника догнал Сарус.

— Я хотел бы выйти на поверхность, — тихо сказал специалист по малым цивилизациям.

— Зачем? — нахмурившись, спросил Дрэйд.

— Пользуюсь любой возможностью пополнить свои знания об этой планете. Лучше походить по городу, чем маяться на корабле.

Лицо полковника приняло на несколько секунд ехидное выражение, но потом разгладилось, и он одобрительно кивнул:

— Что ж, пополняйте знания, Сарус. Только будьте на связи и не уходите далеко.

Дрэйд даже подождал, пока Сарус переоденется для вылазки, и проводил его до трапа. Перед выходом он тщательно оправил на Сарусе комбинезон, что было больше похоже на досмотр, и стоял, глядя, как Сарус неспешно уходит по улице, пока тот не свернул в переулок между домами. Тогда Дрэйд убрал трап и направился в каюту.

А Сарус тем временем вышел на окраину и приблизился к затейливой чугунной ограде обветшавшего трехэтажного особняка. Ворота были сорваны, и их очертания угадывались под слоем земли на дороге, ведущей к парадному входу. Хрустя гравием, Сарус направился ко входу, поднялся по ступенькам мимо черных каменных ваз и остановился у дверей. Они были грязны, как и все вокруг, но все же на них ясно выделялась большая буква Z, размашисто нанесенная белой краской. Сарус потянул за ручку, вошел внутрь и с легким стуком прикрыл за собой дверь. На площадке перед особняком снова воцарилась мертвая тишина, лишь еле слышно гудел под сгнившей лавкой робот-разведчик.

10

Подобно гигантской паутине выход закрывали водоросли. Толстые бурые нити цвета загустевшей крови, сплетаясь, преграждали путь. Они протянулись из углов комнаты, из мирно колыхавшихся прежде зарослей. И сейчас водоросли устроили ловушку. Сами по себе они бы не напугали Андрея, но он помнил слова Хигуса и всерьез обеспокоился.

Для начала Андрей немного стравил воздух в жилете, чтобы компенсировать чемоданчик, который тянул вверх, и переложил его в левую руку к фонарю. Стало неудобно, но в правую руку надо было взять нож, на случай, если он запутается в водорослях. Времени размышлять, успокаиваться и осторожничать все равно не было: воздух должен был скоро закончиться. И Андрей решился.

Прижав руки к груди, Андрей несколько раз глубоко вздохнул и, оттолкнувшись ногами от стены, быстро поплыл навстречу живой бурой сетке, отчаянно работая ластами, намереваясь пробить ее с ходу. Это ему отчасти удалось, его голова и плечи уже оказались в коридоре, но дальше водоросли не пустили. Андрей дернулся, забарахтался, баламутя воду, пытаясь выбраться из комнаты, но длинные плети опутали ноги и, видимо, зацепились за акваланг. Более того, они начали тянуть его назад, медленно, но уверенно, и тогда Андрей поспешно вытолкнул в коридор кейс, который тут же взмыл под потолок, зацепил крючок фонаря за какую-то петлю на жилете, и, схватившись освободившейся левой рукой за косяк, начал остервенело махать ножом.

Нож был острый и легко резал упругие плети, но им на смену тянулись новые, и двигать рукой вскоре стало тяжело. Как разумное существо, они норовили опутать руки, цеплялись за жилет, отрывали от косяка. Освобождая опутанные ноги, Андрей случайно вспорол гидрокостюм, и в свете болтающегося фонаря появилось дымное облачко крови. А давление водорослей не ослабевало, силы оставляли Андрея, и с каждым взмахом ножа становилось тяжелее дышать.

Страх накачал адреналином, и сдаваться Андрей не собирался, но водорослям, казалось, не было конца. И тут со всей ясностью в нем возникло паническое убеждение, что долго он не продержится и сейчас лишь оттягивает неизбежную смерть. Оставалось последнее средство, которое либо освободит его, либо убьет всякую надежду выбраться. Андрей сорвал с жилета фонарь и толкнул его рукой вглубь комнаты-ловушки. Вращающийся луч опустился на пол и в тот же момент путы ослабли, а фонарь тут же был облеплен жадным бурым клубком водорослей. Сумбурная догадка оказалась верна: водоросли не хотели отпускать свет, и поэтому больше не держали Андрея. Он оттолкнулся руками от смертельного проема и всплыл к потолку затопленного коридора в полной темноте. Ему повезло: чемоданчик он нащупал сразу и, бросив нож, уцепился за страховочный шнур. Быстро перебирая его, Андрей устремился к лестнице в кромешной мгле, мечтая только о том, чтобы не врезаться в еще одну паутину из водорослей, которых он не заметил раньше. Еще на одну такую борьбу не хватило бы ни сил, ни воздуха, ни мужества. Когда же он ударился о перила неожиданно возникшей перед ним лестницы, ему стоило большого труда сдерживать себя при подъеме с глубины. Андрей начал подниматься, бросив шнур и перебирая перила, поддувая жилет остатками воздуха из баллона. Глубиномер видно не было, но вода наверху уже золотилась от фонаря Дюка, который, наверное, заметил пузыри, и вот наконец Андрей задел коленями ступени последнего пролета и поднял голову над водой, срывая запотевшую маску.

Жадно дыша, Андрей быстро, словно за ним гнались черти, расстегнул и сбросил наполненный воздухом жилет вместе с аквалангом, так и оставив его плавать на поверхности, подхватил чемоданчик и на четвереньках выбрался на бетонный пол, переводя дух.

Дюк взял кейс и, пока Андрей кашлял и отплевывался, открыл его, а Хигус показал на один из пузырьков.

— Вот антидот, — сказал он. — Нужно в вену. Достаточно половины. Здесь и шприцы.

— Дюк, иди сразу к Кее и вколи ей антидот, — слабым голосом попросил Андрей. — А я буду одеваться и пригляжу пока за Хигусом.

Дюк с сомнением посмотрел на него, но спорить не стал, и Андрей начал одеваться. Голова кружилась, его трясло от холода и переживаний, но не было даже воды, чтобы утолить жажду. Рюкзак остался под головой Кеи. Порез на ноге кровоточил, оставляя на мокрой коже красные разводы.

"Острый был нож, — думал Андрей, разглядывая рану. — А был бы тупой, так и не выбрался бы". Одеваясь, он вспоминал свои подводные ощущения, рожденные из тьмы, невесомости и страха. Все вместе это было очень похоже на чистилище.

Когда они с Хигусом вернулись в бойлерную, Дюк уже все сделал. Кея все так же лежала на спальнике, но была в сознании и часто дышала.

— Скоро… начнется улучшение, — промямлил Хигус, опустившись на пол. — Через пару часов уже сможет… ходить.

Но сам он явно стал плох. Серый свитер набряк кровью, и она сочилась сквозь пальцы прижатой к ране руки, а глаза его иногда закатывались. Он что-то бормотал, сначала тихо, а потом все громче и громче.

— Веди наверх! — скомандовал Андрей, размышляя, брать рюкзак, или нет. И решил его оставить. Ведь надо нести Кею.

Но поднять Кею ему уже не хватило сил, и он умоляюще посмотрел на Дюка. Не заставив себя упрашивать, Дюк передал Андрею свой рюкзак, поднял Кею с пола, тоже не без труда, и направился вслед за равнодушно ковыляющим во тьму Хигусом.

Уже уходя, Андрей вспомнил про Роберта и пошарил фонарем по полу. Роберт лежал теперь у стены, в застегнутом до подбородка спальнике, и глаза его были открыты. То ли Дюк не позаботился, то ли они открылись сами, и Андрей подошел к мертвому, чтобы закрыть их. Странным образом посмертная маска не имела ничего общего ни с выражением спокойной воли, постоянно присутствовавшем раньше на его лице, ни с выражением удушающего ужаса, с которым он заваливался на бок со стрелой в шее. Нет, казалось, глаза были обращены в какое-то спокойное прошлое, словно читал он в последние секунды жизни какой-то дивный по своей мудрости фолиант, а дочитав последние строчки, точные, все объясняющие, откинулся в кресле, чтобы проникнуться их торжественной силой.

Хигус вел их медленно, придерживался за стены и шел той же дорогой, какой убегал от Андрея. По пути к железной лестнице он начал бредить, и идущий позади Андрей услышал странные причитания, от которых похолодело сердце и расхотелось спать. Возможно, Андрей уже сам стал невменяем, и в бормотании сумасшедшего услышал что-то придуманное им самим, что-то такое, что вообразил его повредившийся от бессонницы и переживаний ум. Но ему казалось, что он слышит что-то вроде: "Орри скоро будут здесь… и некому будет, некому, некому…"

Когда они дошли до лестницы, уходящей в потолок, Андрей отмахнулся от наваждения, быстро вскарабкался наверх и стал вытаскивать Кею, а Дюк, пыхтя, помогал снизу, благо девушка уже немного пришла в себя и могла цепляться руками. Да и лестница была недлинная.

Когда удалось втащить Кею, Андрей огляделся: подвал, скудно освещенный самодельной масляной лампой, железная печка, стеллаж с инструментами, большой деревянный стол, в углу матрас с тряпьем. Раскрошенные каменные ступени вели наверх, к закрытой двери.

Вместе с проводником они понесли Кею вверх по широким скользким ступеням. Оглянувшись, Андрей увидел, что Хигус, о котором он даже забыл на время, умудрился вскарабкаться вслед за ними, выполз из люка и уже явно без сил, бормоча и всхлипывая, на четвереньках пополз к своему матрасу. Даже не на четвереньках, а словно собака с перебитой лапой, он держал одну руку прижатой к ране и быстро переставлял вторую. Так, как-то очень быстро добрался Хигус до своего лежбища, где, постанывая, зарылся в тряпки, нагребая их на себя свободной рукой, пытаясь словно спрятаться в них, а потом замер, часто и сипло дыша.

Но Андрею было уже не до сумасшедшего. Чтобы не упасть, Кею поднимали медленно и осторожно, а она словно становилась все тяжелее и тяжелее. Андрей уже не думал о том, кто и что ждет его наверху. Если через пару часов он не покинет Землю, то все перестанет иметь значение. Из последних сил толкнув железную дверь плечом, он сощурился от яркого света и отчетливо вспомнил тот недавний день, когда выйдя из кафе вместе с Кеей, он вдруг почувствовал наступление весны. "И вечерний свет ярок, если выходишь из подземелья", — подумал Андрей. Он чувствовал, что теряет сознание и уходит туда, во мрак, где его уже давно ждет Командор.

11

— Неплохо, — сказал Командор. — Но все-таки ты слаб. Немного напрягся и уже сознание теряешь.

Андрей лежал на чем-то жестком, а голову, похоже, подпирал рюкзак. Он помнил, что бросил его, и все же ощущал его затылком и отчетливо чувствовал запах. Командор сидел рядом на бетонном парапете, неестественно четко выделяясь на фоне серых развалин.

"А ведь я почти дошел, — подумал Андрей. — Оставалось совсем немного. Хотя, может быть, меня уже ждали Охотники. Теперь все равно".

— Ты собрался забрать тело? — спросил Андрей, вновь скосив глаза на Командора. Андрей, пожалуй, и не боялся больше, и лишь тревожила его невнятная на что-то обида.

— Я бы забрал, но не все так просто.

— Отчего же? — спросил Андрей. — Меня схватили Охотники, и тебе нет смысла переселяться?

— Нет. У них ничего не вышло. Но есть тут один человек, который тебя охраняет… — посетовал Командор. — И у меня теперь другое предложение. Я потом скажу, а ты лети и постарайся выжить. А когда вернешься, мы поговорим.

— А если я никогда не вернусь? — спросил Андрей, глядя на небо.

— Значит, ты умрешь там. А если вернешься, то умрешь здесь, — мягко сказал Командор, и мягкость эта никак не вязалась с его обугленным лицом. — Ты скажешь, что нет разницы, но тем не менее она есть. Но если ты вернешься, ты сможешь помочь мне, а я помогу тебе.

— Если я вернусь живым, значит, все кончилось, — Андрей вздохнул. — И значит, я не сгинул на далекой планете Крон, над которой фиолетовое солнце и где в жерле потухшего вулкана Карабо строится Разрушитель.

— Нет, Андрей, ты ошибаешься, и все как раз наоборот: все кончится, если ты сгинешь на далекой планете Крон, над которой фиолетовое солнце и где в жерле потухшего вулкана Карабо строится Разрушитель. Но если ты вернешься, все только начнется. А сейчас прощай, Андрей. Я остаюсь здесь.

— Я тоже хотел бы остаться здесь.

— Но ты ведь еще не пустил здесь корней, так зачем же, подобно растению, умирать там, где родился?

— Да… Хорошо… Передать от тебя привет Дрэйду?

— От кого? — спросила Кея.

— Ни от кого, — помедлив, пробормотал Андрей, приподнимая голову. Он лежал на скамейке, положив голову Кее на колени. — Я потерял сознание или просто уснул?

— Не знаю, я и сама… Дюк нас перетащил сюда.

Дюк сидел на парапете неподалеку и покуривал что-то едкое. Ветерок шевелил мусор на улице и покачивал оборванные провода. Андрей поднял голову, привстал, опуская ноги и неловко опираясь на бедро Кеи. По руке легко скользнули ее пальцы. Он удивленно посмотрел ей в лицо, с трудом удерживая равновесие, и на мгновение заметил в неподвижных глазах какой-то новый интерес.

— Спасибо, что спас меня, — серьезно сказала Кея. — Дюк сказал, что добыть антидот было непросто.

Но не успел Андрей что-нибудь ответить, как из-за ближайшего кирпичного дома, где немногие целые стекла тускло горели золотом заката, вышел человек, которого Андрей без труда идентифицировал как полковника Дрэйда, и с ним еще кто-то. По мере приближения глаза Дрэйда начали бегать с Дюка на Андрея и обратно, словно пытаясь угадать, в чьем же теле теперь хозяин, и Андрей вяло поднял руку.

Если Дрэйд и был разочарован, виду он не подал. Подойдя ближе и на всякий случай сверившись взглядом с Кеей, он четко отрапортовал Андрею о прибытии, со второй фразы уже расслабившись и говоря просто и доверительно, как со старым знакомым.

— Непросто нам пришлось, Командор, но благодаря Ор-Красу мы победили!

— И как же? Без пушек… — Андрей еще не отошел от встречи с Командором и с трудом говорил с полковником.

— Не совсем без пушек, противометеоритная пушка-то у нас была. Другое дело, ее ведь не наведешь, и попасть в такую мелкую мишень, как десантный бот, практически невозможно. Но Ор-Крас умудрился поднять звездолет и вывести его, как говорится, на прямую наводку. И представьте себе — попал! Конечно, мы не рассчитывали на такую силу взрыва, ведь эта установка не предназначена для подобных целей. А бот как раз находился над заводом, очевидно, собирался прикрывать своих десантников, но оказал им дурную услугу, потому что их разметало вместе с платформами и половиной завода. Мы очень беспокоились, не коснулась ли вас волна, но когда просканировали развалины завода и не обнаружили сигнала Кеи, решили, что вы успели спрятаться под землей и скоро выйдете к нам с какого-нибудь другого хода.

— Да, всем нам повезло, — сказал Андрей и продолжал расслаблено сидеть, наслаждаясь покоем и безопасностью.

— Вам нужна помощь? — осведомился Дрэйд и неуверенно подошел к Андрею.

— Кею отнесите на корабль. Она немного пострадала, — не глядя, Андрей качнул головой в сторону Кеи.

— Помоги-ка, Сарус, — по-хозяйски распорядился Дрэйд, и высокий Сарус подошел и легко взял Кею на руки.

— Иди, Дрэйд, — сказал Андрей. — Я сейчас подойду к кораблю. Мне надо закончить с проводником.

— Конечно, Командор, — Дрэйд посмотрел на Дюка, и в этом взгляде Андрей уловил совсем иной смысл своих слов. — Но… похоже, вы очень слабы. Давайте все вместе дойдем до корабля, а там я вас оставлюнаедине.

"Тень" находилась совсем рядом, скрытая домами. Звездолет стоял на площади, переливаясь среди серых грязных теней каким-то фантастическим аттракционом, высунув ребристый язык трапа. Дрэйд вслед за Сарусом поднялся на борт, скрылся было внутри, однако не ушел, а продолжал стоять в тамбуре, и видны были лишь его освещенные ноги в черных блестящих сапогах. А Андрей повернулся к Дюку, который неохотно плелся сзади и явно нервничал.

— Хотел спросить, Дюк, Кея уже рассчиталась с тобой?

— Да. Она уже рассчиталась и со мной, и с Робертом.

— Тогда удачи тебе!

— И тебе удачи. Пусть твой ангел-хранитель и дальше бережет тебя.

— Ангел-хранитель, — машинально повторил Андрей, и перед глазами встало бледное аскетичное лицо и заискивающие глаза.

— Получается, что мой ангел — маньяк и убийца, — сказал Андрей. — Я хочу, чтобы ты спустился к нему в подвал и все закончил.

— Я не твой ангел и не убиваю людей.

— Но ты ведь будешь здесь ходить! Тебе ведь захочется спать спокойно, Дюк. Ты ведь понимаешь, Дюк, что это наверняка он причастен к убийству проводников!

— А может, не он, может, кто-то другой. Или кроме него есть еще кто-то. Когда-нибудь ты поймешь, Андрей, что не то важно, жив или мертв маньяк и убийца, а важно, что ты соблюдаешь Условие. А Условие требует, чтобы я уходил из города, потому что скоро ночь.

— Ужас города, его кошмар и легенда лежит сейчас в захарканных кровью тряпках в двух шагах от тебя! — вскричал Андрей. — И ты пойдешь сейчас по главной дороге, где вросли в землю колья и тебя проводят пустые глазницы твоих мертвых друзей. Убей его!

Дюк попятился, не сводя со Андрея глаз, подхватил рюкзак и, одевая его уже на ходу, поспешил прочь.

Андрей постоял, глядя ему в след, потом немного пришел в себя и с запоздалым миролюбием крикнул:

— Эй! Дюк! А не страшно будет в лесу одному ночевать?

— Страшно, — отозвался Дюк. — Но я привык.

— Привычка к страху — это смелость, — крикнул Андрей, но Дюк больше ничего не ответил и не обернулся. Таким и осталось в памяти Андрея прощание с этим последним землянином: холодный весенний сумрак, на темнеющем небе одна за другой вспыхивают звезды, а Дюк уходит, покачивая рюкзаком на устало согнутой спине, не страшась исчезнуть в ночной мгле, которая затягивалась за ним на глазах.

— Значит, судьба нам еще встретиться, Хигус, — еле слышно прошептал Андрей, поднимаясь по трапу. Эмоции переполняли, а силы, наоборот, оставляли, и мысли вырывались бессвязным бормотанием. — Бог свидетель, я не хотел такого союзника.

Едва Андрей зашел внутрь, как трап за ним сразу стал убираться в корпус корабля. По узкому коридору со светящимися мягким белым светом переборками полковник проводил мнимого Командора до двери в каюту. Сам он остался снаружи, а Андрей зашел внутрь. Резко пахнуло синтетикой, пластиком, нежилым помещением, хотя имелась кровать, небольшая, под стать каюте, на ней уже была разложена одежда — что-то темно-синее и свободное, а одна из белых стен, изрезанная на квадраты, напоминала шкаф для картотеки, и в этих ящичках, видимо, хранилось все необходимое для долгого полета. За белой подвижной перегородкой находились душ и туалет. Обернувшись к Дрэйду, Андрей обнаружил его с кольцом на протянутой ладони. И Андрей вспомнил.

Он вспомнил борта, уходящие вниз так глубоко, что ничего нельзя было различить, хотя весь корпус и шахта были ярко освещены. Тысячи примагнитившихся к обшивке роботов ползали по поверхности корабля, что-то приваривая, что-то полируя. Разрушитель походил на гигантский дирижабль, только не с мягкими, а с резкими гранями, угловатый, невероятный, и на всей этой невыразимой массе спичечной головкой выделялась сверху кабина управления. Именно к ней вел длинный, похожий на мост через пропасть, трап. Командор стоял у этого трапа, и Адрант сказал тогда:

— Я не приглашаю тебя пройти внутрь. Разрушитель Планет еще не готов. Но уже готово то, чем следует управлять. Возьми это кольцо. В нем жизнь корабля. После активации кольца Разрушитель будет подчиняться только твоим командам. Это корабль для одного.

— Разрушитель под моим командованием будет выполнять только вашу волю. Но как возможно управлять им в одиночку?

— Если бы ты понимал это, Командор, это бы означало, что корабль уже устарел. Но к нему не подходят сравнения, как и к оружию на его борту, броне и защитным полям. А потому и пытаться понимать бесполезно. Но когда кольцо окажется в центральном узле, ты все узнаешь.

— Когда Разрушитель будет закончен?

— Он должен быть закончен до конца войны.

Да. Все было именно так. Андрей смотрел на кольцо. Оно было скорее некрасивым и, наверное, его неудобно носить, такое массивное и угловатое. Но тот, кому оно предназначалось, о красоте его думал меньше всего. Тот, кто на него смотрел, думал только о власти.

Андрей оглянулся, но входная дверь была уже закрыта, Дрэйд ушел. Кровать выглядела чертовски соблазнительно, словно люлька с овальными мягкими бортиками, но Андрей понимал, что, скорее всего, у него есть минут пятнадцать на то, чтобы принять душ и переодеться, и надо будет идти в рубку и устраиваться в специальное кресло для взлета-посадки.

И через пятнадцать минут Андрей уже сидел в своем кресле. Сиденье медленно приняло форму его тела, опустились на грудь широкие, мягкие ремни, и опять захотелось спать. Как у всякого смертельно уставшего человека, у него не было никакого мандража перед полетом, а только одна мысль: "Быстрее бы уже…" Из-за широкого подголовника он не мог повернуть голову, но помнил, что Кея в кресле за ним, и там еще есть кресла, а в них еще несколько человек, один из которых, кажется, доктор Кунц.

Кея, Дрэйд, Кунц… У каждого наверняка своя игра. И каждый преследует какие-то свои цели, и ни до Андрея, ни до Командора им нет, в сущности, никакого дела. Ну и хорошо. А ведь как он обрадовался тогда в кафе, когда встретил Кею… Ему показалось, что он сам, что-то спрятанное глубоко у него в глазах наконец всерьез кого-то заинтересовало. Именно это его тогда поразило, а вовсе не угадывание снов или ее красота. И он понял потом, что ошибся, но надежда вновь возвращалась, потому что если нет любви, все становится скучно и бессмысленно. А сейчас предстоит большое путешествие, самое большое в его короткой жизни, а она будет короткая, надо уж признаться себе наконец, и хочется только напоследок увидеть свет фиолетовой звезды. Хочется посмотреть, как она окрасит океан, если там есть океан, и как фиолетовая дорога протянется от него и до звезды, и это наверняка будет ужасно красиво, и, может быть, даже Кея окажется рядом и не будет думать о своем хитром стратегическом плане, а будет думать о нем. А Андрей не станет забирать у нее мечту о Разрушителе, хотя и помогать не станет, потому что это невозможно — помочь ей, да и незачем.

И показалось Андрею в этот момент, что все эти загадочные люди, все те, которые окружают его сейчас, да и те, которые будут окружать его совсем скоро, все эти удивительные и таинственные эмиссары далеких Галактик потеряли свое величие и превратились в пустышки. Будто сам он не потомок мелкой, захолустной и очень молодой цивилизации, летящий навстречу обитаемой Галактике, раздвигая горизонты своих маленьких измерений, а какой-то властелин, собирающийся навестить дикое племя, совсем примитивное, где есть вождь, где есть шаман, и все ходы записаны, а намерения видны на ладонях и на лицах. И будут они приставать к нему со своими дурацкими хитростями, пока не поймут, что он лишь гроб с мертвым Командором, и даже не дадут досмотреть закат фиолетовой звезды, и потащат куда-то в темницу, откуда не видно никаких звезд.

Зато совсем рядом солнце, свое, знакомое, и через несколько часов оно выйдет из-за горизонта, из-за дымящихся серой предутренней дымкой развалин, и тогда все эти далекие злые звезды испуганно побледнеют и потухнут, будто и не было их никогда.

Звездолет загудел, дрогнул, напрягая стартовые двигатели, и грузно приподнялся, дожигая и доплавляя факелами из дюз все то, что находилось под брюхом, не успевшее сгореть и расплавиться при посадке. Опоры, безжалостно пробившие остатки проросшего асфальта, глубоко увязшие в чужой земле, медленно вылезали, поднимая пласты грунта, и уходили обратно во чрево космического корабля под быстрым названием "Тень". Андрей спал. Но ему не снились ни загадочная Кея, ни страшный Хигус. И не снился ему потерявший покой последний комендант орбитальной крепости Унк-Торн.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1

Андрей проснулся. Некоторое время он лежал, приходя в себя, и наблюдал сквозь прозрачную крышку анабиозной камеры за своим размытым отражением на полированном металле потолка. Затем поднес руку к лицу и протер глаза. Повернув голову, заметил горящую зеленым светом клавишу, потянулся было к ней, но нажимать все-таки не стал. Не то чтобы хотелось полежать, разбираясь в своем душевном состоянии — на это просто не было времени. Требовалось обдумать дальнейшие шаги. Настал час показать себя Командором. Только станешь ли им вот так, за одну минуту, выйдя из короткого и в тоже время бесконечного сна?

С того самого момента, как он покинет капсулу, надо будет в срочном порядке определить свои взаимоотношения с Дрэйдом, Кунцем и особенно Кеей, а также четко понять маршрут. Еще на Земле Андрей понемногу вспоминал характерные детали общения Командора с подчиненными. Но только сейчас Андрей вдруг осознал одну особенность, которая его все время настораживала, но которой он не понимал. В перешедшей к нему памяти не было личных переживаний и размышлений Командора. Андрей мог вспомнить увиденное, услышанное, дела и поступки, но с мысленным комментатором не соприкасался. Не перешел вместе с чужой памятью внутренний диалог. Может, потому, что этот диалог и есть душа?

Заметив, что мысли уплывают в какие-то неведомые дали, Андрей выбрался наконец наружу, напускной суровостью стараясь скрыть обреченность человека, которому предстоит хоть и важное, хоть и необходимое, но крайне неприятное дело. Выпрямившись, он с хрустом потянулся и обратил внимание, что все капсулы уже пусты и в комнате никого нет. Разговор с Дрэйдом стоял на первом месте, и, накачанный воспоминаниями, Андрей решил сразу же направиться в рубку, отказавшись от такой роскоши, как праздная экскурсия по звездолету. Заблудиться в отсеках этого маленького корабля было сложно, рубка находилась рядом, и он еще с порога заметил в ней Дрэйда. Больше никого рядом не было, и Андрей счел это обстоятельство очень удачным.

— Обсудим маршрут, полковник? — спросил Андрей, — Смутно помню, что перед вылетом мы не успели потолковать о каком-то важном деле.

— У нас с вами сейчас только одно важное дело — эвакуация на Крон, — Дрэйд обернулся, и его глаза узнали Командора не сразу. — Но оно под угрозой. Топлива на прямой перелет у нас нет, а дозаправка теперь под вопросом, — Дрэйд замялся. — Наша миссия больше не секрет, и это ясно.

Но если Дрэйду это было ясно, то Андрей понимал далеко не все.

— Так для кого же не секрет наша миссия? — спросил он нахмурясь, словно желая подтвердить собственную нехорошую догадку.

— Я как раз хотел спросить об этом у вас, но вы меня опередили.

— Так предатель на нашем корабле?

— Или предательница. Иначе бы Охотники не сели так близко с нами. Но я затрудняюсь делать предположения.

— Здесь есть и твои люди.

— За Ор-Краса я ручаюсь.

— Доктор Кунц?

— Подозрителен. К тому же, знает о Разрушителе.

— Какие будут предложения, полковник? — Андрей уселся в пустующее кресло пилота.

— Кунца, Тико, Саруса и Кею — отправить спать в капсулы. Ну а нам… нам надо продумать нестандартный ход, — полковник тоже опустился в свое кресло.

— Сколько у нас времени на раздумья? — спросил Андрей.

— Если решение существует, мы успеем его найти, — неопределенно ответил Дрэйд.

— Поменяем корабль?

— "Тень" не приспособлена для абордажа и захвата судов, а на любом космодроме, где мы появимся, нас будут ждать. И будет ли это заправка топливом или замена корабля — для нас уже не имеет значения.

— А исследовательские базы? — спросил Андрей, понимая, что именно сейчас на кону стоит его авторитет.

— Все наши исследовательские орбитальные и планетарные базы, которые могли бы снабдить нас топливом, захвачены. Полагаю, вы осведомлены об этом лучше меня. Секретные военные базы тоже разгромлены после той злополучной утечки информации. Но, наверное, у вас есть особые сведения?

— Я говорю об исследовательских базах противника, — уточнил Андрей. Ему пришла в голову одна идея.

— Не понимаю.

— Информация о "Тени" слишком специфична, чтобы противник делал ее всеобщим достоянием. Полагаю, о нас знают только те, кто может нас задержать. Но если мы попытаемся заправиться на одной из научных баз противника, это выйдет за рамки стандартных решений. Противник не будет готов к такому шагу, а следовательно, у нас появляется шанс, — пояснил Андрей.

— Терпящий бедствие корабль? — Дрэйд восхищенно посмотрел на мнимого Командора.

— Совершенно верно. Терпящий бедствие корабль.

— Но если что-то пойдет не так, нас слишком мало.

— Дрэйд, ты всегда стоил десятерых, — улыбнулся Андрей. — Если что-то пойдет не так, это будет стоить жизней им, а не нам. На том и остановимся. Но не предпринимай ничего, пока я не поговорю с Кунцем.

— Задать пока на всеобщее обозрение координаты какого-нибудь места, где нас никогда не будет? — Дрэйд хитро сощурил глаза.

— Не надо. Для корабля, где все догадываются о существовании предателя, это слишком грубо, — поморщился Андрей. — И вот что, мне нужно удобное компактное оружие.

— Найду, это же корабль контрабандистов, — понимающе кивнул Дрэйд.

Он подошел к стене, что-то нажал, и из ниши выдвинулся серебристый ящик. Полковник нагнулся, пошарил взглядом среди обилия блестящего металла, уложенного в пластиковые формы, и достал широкий браслет, очень похожий на тот, что носила Кея.

— Учитывая тесноту… да и не годится использовать в пространстве звездолета серьезное оружие, я предложил бы вам вот это. Вытяните руку, Командор… — Дрэйд сложил две половины массивного браслета на запястье Андрея и плотно защелкнул его. — Видите, я нажимаю эту кнопку, из верхней части вылезает тонкое дуло, а под запястьем из браслета протягивается тонкая ручка.

Действительно, крайняя нижняя часть, похожая на ручку штопора, отошла от браслета и легла в ладонь Андрея. Она соединялась с браслетом металлическим стержнем.

— Теперь, если вы вдавите стержень в браслет, он произведет выстрел сгустком плазмы. Мощность не велика, но для вашего противника будет достаточно.

Андрей нажал кнопку еще раз, и короткое узкое дуло втянулось обратно, а ручка прижалась к браслету.

— Знакомая вещица, хотя сам никогда не пользовался, — сказал Андрей и закрыл оружие просторным рукавом. — Если не ошибаюсь, что-то подобное носит Кея. И знаете, под благовидным предлогом заберите-ка у нее этот браслет, пока я буду разговаривать с Кунцем.

— Хорошо… Я рад, что вы по-прежнему в форме, Командор, — неожиданно сказал Дрэйд, понизив голос. — И рад, что вы мне доверяете.

— Я никому не доверяю, Дрэйд, но без тебя мне не выбраться, — сказал Андрей. — И кстати, почему ты так уверен в Ор-Красе?

— Он спас мне жизнь, — ответил Дрэйд. — Если бы жизнь спас ему я — это не значило бы ничего. Но человек, который подарил жизнь, рискуя своей, чувствует себя в чем-то отцом. На Ор-Краса можно положиться.

— Ты стал сентиментален, Дрэйд.

— Старею. Но кого же тогда считать надежным человеком?

— Я тебе не раз говорил, Дрэйд, — Андрей припомнил любимую фразу Командора, — что только тот, кто тебя боится, справится с твоим поручением лучше всего.

— А вы уверены в Кее? — спросил Дрэйд с каким-то едва уловимым намеком. — Может быть, не надо ее закрывать в капсуле до завершения эвакуации?

— Кея проделала серьезную работу на Земле. Она сделала большое дело и очень устала. Ей надо отоспаться, — сказал Андрей и подошел к продолговатому иллюминатору.

Все созвездия были чужими. И звезды не стали ближе. Более того, они казались другими, словно он летел не к тем же самым серебристым точкам, которые манили его с Земли, а к совсем иным. А может, другим стал он. Как и все, что его окружает. Андрею хоть и приходилось раньше менять обстановку и образ жизни, иногда самым решительным образом, но всегда оставалась хотя бы тоненькая нить, связывающая с предыдущей жизнью. А теперь незнакомым стало все — от созвездий до одежды.

Не давая себе расслабиться, полный решимости развить успех, достигнутый в разговоре с полковником, Андрей не мешкая направился прямо к доктору Кунцу в его маленькую импровизированную лабораторию, где доктор и встретил его, натянуто улыбаясь сжатыми губами. Вежливо склонив голову, он показал Андрею на кресло, а сам немедленно уселся на краешек стула.

— Давайте сразу проверим ваше самочувствие, работу мозга, в норме ли все параметры переселения… — сразу же начал Кунц, старательно пряча глаза. — У меня вся аппаратура здесь, все настроено и ждет. Никакого дискомфорта и минимум времени.

— Я дам вам знать, когда мне понадобится ваша аппаратура. Сейчас это лишнее, — сказал Андрей, осматриваясь и уже понимая, как надо говорить с Кунцем.

— Я очень сожалею, но таков приказ Командора — ваш собственный приказ. Кроме того, таков приказ Адранта, — сокрушенно посетовал Кунц. — Первым делом надо проверить все параметры переселения.

— И вы согласны рискнуть? — Андрей посмотрел на доктора с интересом.

— Простите?

— Если окажется, что я не Командор, а самозванец, так этот самозванец может опустить вон тот контейнер вам на голову, — Андрей рассмеялся как можно добродушнее. Командор любил шутить с учеными, и сейчас Андрей попытался изобразить что-то в этом роде.

— У вас всегда было особенное чувство юмора, — захихикал доктор. Глаза его на мгновение задержались на лице Андрея и тут же метнулись в сторону. — И в самом деле, зачем нам пока приборы, если и так все видно. Вы, наверное, очень устали с дороги. Отложим.

— Отложим, — Андрей согласно кивнул головой. — Сейчас нам действительно некогда заниматься подобными вещами. За нами идет погоня. Но не это страшно. Страшно, что уходить от погони некуда. Миссия "Тени" больше не секрет, и везде, где мы могли бы заправить наш звездолет, нас уже ждут. Так может такой мудрый человек, как вы, найдет выход?

Доктор даже не стал задумываться и сразу развел руками:

— Какое я имею отношение к навигации? Это работа Ор-Краса… Дрэйда, наконец.

— К навигации вы, конечно, отношения не имеете, но может быть, имеете отношения к Комендантам?

— Вы подозреваете меня? — доктор постарался вложить в вопрос все возможное негодование.

— Видите ли, доктор, вам это покажется странным, но мне бы очень хотелось, чтобы агентом Союза Комендантов были именно вы. Тогда, будучи разоблаченным, как человек умный, вы наверняка подсказали бы какое-нибудь грамотное решение. Чтобы сохранить себе жизнь, вы бы спасли и нас. Вы же понимаете: сдаваться ни мне, ни Дрэйду резона нет. Гораздо проще взорвать "Тень" со всем экипажем и тем самым избежать утомительного трибунала, — закончил Андрей, и выжидательно улыбнулся.

На лбу доктора выступил пот, но карты раскрывать он не спешил.

— Может быть, сначала вам надо поговорить с Кеей? — спросил он, и тон его разительно изменился, словно до сих пор доктор лишь изображал маленького испуганного человека. — Я всегда считал, что заслуживаю больше доверия, чем эта перебежчица.

— Допустим. Я непременно поговорю с ней. Когда закончу с вами. Но, как я уже сказал, мне хотелось бы, чтобы представителем Комендантов или какой-либо иной силы, способной не подавиться Разрушителем, были именно вы. Я сделал бы вам интересное предложение. А возможно, и вы мне. В конце концов, не хотелось бы пройти все эти мытарства, чтобы глупо сгореть в звездолете контрабандистов.

Кунц напрягся, вены на морщинистом стариковском лбу вздулись, но долго думать он боялся. Длительное раздумье тоже может сойти за сомнение. За предательство.

— Вы слишком опасны, Командор, чтобы кто-нибудь рискнул вам довериться. Никто на этом корабле не признается, что он предатель. Даже если не умрет сразу, отложенная смерть — тоже смерть.

— Ну, а если я не Командор? И ваши приборы сейчас это покажут? Полагаю, мы сможем договориться?

На лице Кунца застыла оцепенелая улыбка, однако сориентировался он быстро:

— Так давайте это проверим, а потом и поговорим. Все равно Адрант затребует с меня результаты проверки. Моя смерть бы его насторожила… Поэтому не будем терять времени и действительно сделаем все необходимые формальности.

Кунц засуетился у приборов, а Андрей на всякий случай сказал:

— Смотрите, доктор, осторожнее с препаратами — моя смерть вам тоже не на руку. Дрэйд и Кея оставят от вас только мокрое место.

— Это абсолютно безопасно, — невинно улыбнулся Кунц.

Он нацепил Андрею на голову металлический обруч, включил приборы, и пальцы его забегали по экранам. На Андрея накатило легкое опьянение, он осел в кресле и взглядом расслаблено следил за доктором. А Кунц ездил на стуле от экрана к экрану, всплывали графики, менялись картинки, он шевелил губами, щурил глаза и наконец лицо его застыло. Доктор медленно перевел взгляд на Андрея.

— Вы не Командор, — тихо и неуверенно сказал он с каким-то искренним удивлением. — Значит, не получилось?

— Получилось, но не у него. У меня теперь память Командора.

Доктор помолчал, осмысливая услышанное.

— Память… — повторил он.

— Да. Вам, как ученому, будет интересно послушать мой рассказ. Но как-нибудь потом. А сейчас мне бы хотелось услышать кое-что от вас. Сами понимаете, с вашими знаниями вы на Кроне мне не нужны. Более того, вы мне не нужны даже на этом звездолете, потому что Дрэйд предан именно Командору, — сказал Андрей и выразительно засучил рукав, обнажая браслет. — Теперь вы понимаете: я не шутил, когда говорил, что намного лучше вам быть агентом врага. Зная маленькие тайны друг друга, мы сможем договориться. Так что, если что-то можете сказать — выкладывайте. В противном случае умрете прямо здесь.

Он нажал кнопку на браслете, ручка мягко пришла в ладонь, а дуло многозначительно нацелилось доктору куда-то под сердце. Но Кунц не испугался. Видимо, он уже принял решение и раздумывал лишь над условиями.

— Кольцо у вас? — неожиданно спросил он.

— Ну нет, вы уж предоставьте мне самому размышлять о том, какую ценность я представляю в глазах ваших друзей, — Андрей прищурился. — Вы мне сначала дайте информацию, а уж импровизировать и доставать козыри я буду сам.

— Вы достойная замена Командору, — похвалил Кунц.

Видно было, что он уже не боится. Наверное, настоящий Командор был страшнее браслета. А Андрею стало неудобно за эту глупую демонстрацию силы, и он опустил руку.

— Как мне вас называть? — спросил Кунц. — Я бы называл вас Командором, но сейчас это вызывает у меня ненужные ассоциации. Не очень приятные.

— Привыкайте.

— Хорошо. Видите ли, Командор, — не без сарказма произнес Кунц, — я не профессиональный шпион и в этом деле оказался замешан случайно.

— Это понятно: профессионал не рассказал бы Дрэйду о Разрушителе.

— Положим, упомянул об Оружии я вовсе не случайно. Я просто не предполагал, что вы доберетесь до "Тени". Это ведь я послал сигнал с Унк-Торна, что мы направляемся на Землю, а затем сигнал с точки приземления на орбиту, где уже крутился корабль Охотников. Я рассчитывал, что они схватят вас еще по пути. А упомянул в разговоре с Дрэйдом про Разрушитель только для того, чтобы вытянуть из него что-нибудь о кольце. Знаете, иногда приходится рассказать собеседнику что-нибудь важное в расчете услышать от него что-то еще более важное. Человек не любит чувствовать себя менее информированным: страдает его чувство важности. Поддерживая собственную значимость, он иногда может выдать тайну.

— Судя по всему, чувство собственного достоинства Дрэйда не пострадало, если вы до сих пор не знаете, где кольцо.

— Да, но это уже не важно, ведь теперь вы мне расскажите о нем сами, — сказал Кунц.

— С какой стати?

— Вы ведь захотите посоветоваться, — улыбнулся Кунц. — Я это чувствую.

— Никак не пойму, почему придается такое значение кольцу, — искренне удивился Андрей. — В чем его сила? Смысл?

— Это не просто деталь корабля, которую можно быстро изготовить в случае повреждения. По сути, это невероятный плотности чип, мозг корабля, сжатый до размеров кольца, и только под него заточены все его системы. Не имея кольца, невозможно управлять Разрушителем. Я не знаю, почему Адрант распорядился сделать этот корабль таким образом, но один человек, попавший на него с кольцом, становится его полновластным хозяином. По логике вещей, у Адранта должно быть и второе кольцо — иначе бы он не допустил, чтобы единственный ключ к Разрушителю находился на Унк-Торне во время штурма. Но это лишь мое предположение. Мне не дано знать истинное положение вещей.

— Да, все это странно. Но гадать нет времени. Скоро здесь будут Охотники, — Андрей решил перевести разговор ближе к насущным вопросам. — Итак, кто гонится за нами? Кто послал Охотников?

— Комендант Лорн.

— Вы знаете, как выйти из-под опеки Лорна?

— Смотря что вы хотите. Вам нужен Разрушитель?

— Разрушитель мне нужен только для того, чтобы чувствовать себя спокойно в той ситуации, в которой я оказался. Идеи мирового господства меня не прельщают. Мне лишь нужно, чтобы меня оставили в покое.

Кунц ехидно улыбнулся:

— Это вы лукавите. Человек, который хочет покоя, не отправится искать встречи со смертью, если конечно, его не прельщает вечный покой. Но если вы действительно хотите, чтобы вас просто перестали преследовать, то надо сдаться. Комендант охотится на вас руками генерала Граса, шефа его разведки. И с этим генералом можно договориться.

— Может, лучше договориться с самим Комендантом, чтобы он пропустил нас к планете Крон? — неуверенно спросил Андрей.

— О, это был бы для него самый лучший вариант, — засмеялся Кунц, словно услышал большую глупость. — Уж он бы тогда все сделал, чтобы вы и попали на Крон, и сами преподнесли ему этот корабль.

— После того, как у меня будет Разрушитель, разве я не смогу диктовать свою волю хоть Лорну, хоть кому угодно?

— После разговора с Лорном вы будете действовать только так, как ему угодно. Не знаю, как принято у вас на Земле, а здесь Лорн позаботится, чтобы вы больше ничего никому не диктовали. Я не знаю, как сделает он, но, несомненно, это будет очень действенный способ. Дернуться в сторону будет невозможно. Человек свободен, пока не боится смерти, но если боится — предостаточно способов заставить его выполнять свою волю.

— То есть с Лорном торговаться бесполезно?

— А зачем ему с вами торговаться? Если вы с ним говорите — значит, он вас поймал. А если вы у него в руках, в обмен на Разрушитель он предложит вам только самое для вас дорогое — вашу жизнь. И без всяких гарантий. У Лорна плохая репутация. И если вам нужен действительно спокойный вариант, хотя для покоя вы слишком молоды, то с Комендантом встречаться не советую. Гораздо лучше будет договориться с генералом Грасом, — Кунц произнес последние слова таким тоном, будто эта мысль пришла ему в голову только что.

— С шефом разведки? — уточнил Андрей.

— Да. Вот ведь беда с этим Разрушителем. Тот, кто имеет кольцо и попадет с ним на этот корабль, — становится самой сильной фигурой. И если вы окажетесь в руках генерала, скорее всего, он сам захочет разыграть эту карту. Для себя. Да и вообще, каждый, кто знает про кольцо, — претендент. Узнай эти тонкости Дрэйд — и в нем взыграют амбиции. Кея так наверняка уже нацелилась.

— А вы, Кунц? Вы нацелились или работаете на Коменданта из идейных соображений?

— Грасом мне обещана реинкарнация через проект "Родственные души". К старости амбиции гаснут, а смерть страшит, — Кунц помолчал. — Итак, суть моего предложения, которого вы так упорно добиваетесь: мы сдаемся Грасу и для этого надо лишь дождаться Охотников. Он человек слова. Вы оговариваете для себя любые условия, ведь после получения Разрушителя невозможного для Граса будет мало. Возможно, надо будет помочь Грасу угнать Разрушитель. Он, конечно, подстрахуется. Введет вам какой-нибудь вирус, требующий противоядия, или еще чего. Знаете, у него этих вирусов и противоядий к ним — как в большом магазине замков с ключами. Не подберешь. Но вы помогаете ему, получаете противоядие, а также что-нибудь на дальнейшую безбедную жизнь. Будете жить в достатке, и никто никогда вас не побеспокоит.

— За кого вы меня принимаете, Кунц? Добывать Разрушитель для Граса с тем же риском, с каким бы я стал добывать его для себя?

— Со значительно меньшим риском! Сами вы до него даже не доберетесь, уж не говоря о том, чтобы завладеть. Вы хоть понимаете, на что замахнулись? А так у вас будет поддержка, операцию разработают лучшие умы разведки Граса. А что вы имеете сейчас? У вас хотя бы есть план?

"Есть, только Кея мне его не говорит", — с горечью подумал Андрей.

— А если Разрушитель не достроен? — спросил он.

— Подождете. Вы неплохой актер. Я был уверен, что говорю с Командором. Ну и со своей стороны я постараюсь развеять все сомнения Адранта на ваш счет.

— Он действительно приказал проверить меня?

— Конечно, — ответил Кунц. — Так что у вас два пути — либо пуститься в неизвестность вместе с этим глупцом Дрэйдом, либо Грас откроет вам дорогу на Крон в обмен на кольцо и посильную помощь в овладении Разрушителем, да еще и выполнит ваши нехитрые пожелания. И у того и у другого пути есть свои преимущества и недостатки.

— Я подумаю. По крайней мере, теперь я точно знаю, где лучше заправить "Тень".

— Учтите, на орбите Крона корабли Коменданта. Вы не войдете в атмосферу.

— Вы не знаете того, что знает Командор, а именно: Крон защищен. Адрант может разметать корабли Лорна и расчистить нам дорогу на поверхность планеты.

— Он откроет огонь планетарной обороны, только если Разрушитель уже готов. А вы уверены, что он готов? Да, договор с Грасом не сулит мирового господства, но этот путь безопаснее. Вы ведь все равно не хотите стать диктатором, так зачем вам Оружие?

— Неважно. В любом случае, если Разрушитель будет у меня, я обещаю вам все то, о чем вы договаривались с Грасом. Получите вы новую жизнь, — заключил Андрей и поднялся.

— Чувствую, не дожить мне до новой жизни, — пробормотал Кунц.

Уже на пороге Андрей обернулся и сказал:

— Вы не упомянули про других Комендантов.

— Союз Комендантов давно бы захватил Крон, если бы догадывался о Разрушителе, — ехидно улыбнулся Кунц. — Скорее всего, об Оружии знает только Лорн, и он решил завладеть всем один.

2

После разговора с доктором Андрей устал, уверенность его куда-то улетучилась, и сил для решающего разговора с Кеей он не чувствовал. Вернувшись в рубку, он уселся в кресло второго пилота и задумчиво водил пальцем по пластику приборной доски.

— Как прошел разговор с доктором? — осведомился Дрэйд. — Начинаю расчет маршрута до ближайшей научной базы противника?

— Приступай, полковник, — вяло согласился Андрей. — Нам подойдет любая научная станция, не подконтрольная Коменданту Лорну. Доктор пока не вызывает у меня подозрений. Попробую разговорить Кею. И кстати, как здесь с едой?

— Все в порядке. В каждой каюте достаточные запасы питательной смеси и воды.

"Теперь понятно, почему они все здесь такие поджарые", — подумал Андрей.

По пути он заглянул в свою каюту, напился воды, долго умывался, а потом стоял, уткнув лицо в полотенце, словно погрузивший голову в песок страус. Предстоял самый сложный и, может быть, самый важный разговор. Но Андрей в этот момент почувствовал такую тоску, что решил сделать паузу и подумать о чем-нибудь хорошем, о том, ради чего, собственно и затеивалось все это приключение. Он подошел к экрану, передающему изображение за бортом, и стал смотреть в него, словно в иллюминатор.

Андрей вспомнил, как несколько лет назад он много размышлял о близости астрономии и археологии. Доказывая свою точку зрения друзьям, Андрей всегда начинал издалека. Со света звезд, проходящего сотни и тысячи световых лет, с далеких галактик, расстояние до которых измеряется уже миллионами и миллиардами. Наблюдая дальний космос в телескопы, мы изучаем прошлое. Иногда далекое прошлое, иногда близкое, но никогда — настоящее. А что там происходит сейчас, нам узнать не дано. Слишком большой и утомительный путь проделал в пространстве свет звезды, пока достиг глаза, прижатого к окуляру. И если археология создает представление о прошлом людей, считал Андрей, то астрономия — о прошлом Вселенной.

Иногда Андрей любил пофантазировать на тему пространства и времени. Например, он представлял, что существует на Земле такое место, где в силу каких-то физических особенностей образовалась аномальная зона, которую свет преодолевает тысячу лет. Соответственно, и отраженный от предмета свет проходил бы путь до зрачка за тысячу лет, и тогда бы глаз видел кусочек мира таким, каким он был в то далекое время. И если бы рядом находился старинный замок, то с одного холма были бы видны лишь развалины с туристами, а с другого, перекрытого аномалией, — лучники на башнях, развевающиеся флаги и горящие факелы. Только что же может представлять собой такая аномалия, задерживающая свет? Может быть, это сжатая Галактика?

Андрей одернул себя и заставил выйти из каюты. Не дело думать о чудесах, когда на хвосте Охотники. Но к Кее он смог войти не сразу, долго колебался, а когда все-таки вошел, заметно нервничал.

— Как мне идет образ Командора? Я убедителен? — спросил Андрей, когда дверь за ним закрылась.

— Ты и в образе неудачника убедителен, — ответила Кея, не глядя на него. — Хорошо перевоплощаешься.

"Вот же умеют женщины с ходу выбить из колеи и заставить думать совсем не о том, зачем пришел", — с досадой подумал Андрей.

Каюта Кеи ничем не отличалась от его каюты, и Андрей не заметил даже тех маленьких нюансов, которые обычно отличают пусть даже временную, но женскую обстановку.

— На чем мы все-таки остановились? — спросил он.

— Все на том же. Мы должны добраться до Разрушителя.

— Это я помню. Ты не сказала мне, что собираешься делать дальше, — сказал Андрей, сев на кровать, так как единственное кресло занимала Кея.

— Ты еще не готов к обсуждению дальнейших планов. Или ты уже разгадал план Орри?

— Я не буду разгадывать загадки. И нет мне никакого дела до Орри, по крайней мере сейчас. На это больше нет времени. Настала пора выбора, — сказал Андрей и поморщился, заранее предчувствуя долгие неприятные пререкания.

— О каком выборе ты говоришь? У тебя сейчас только одна дорога, — не собиралась сдаваться Кея.

— Ошибаешься. Путей много. И от твоего ответа зависит, связан ли будет мой путь с твоим.

— Все твои пути в моих руках.

— Так же как и твой путь — в моих, — Андрей начал терять терпение.

— Если мы так близки, зачем менять дорогу?

— Потому что я хочу знать, куда эта дорога ведет.

— Ты узнаешь об этом позже, — отрезала Кея.

— Тогда наши дороги расходятся, — констатировал Андрей. — Возникли новые обстоятельства, и я отменяю все прежние договоренности.

— Под влиянием новых обстоятельств человек, который раньше не хотел ничего, понял, что ему нужно все? — Кея повысила голос.

— Новые обстоятельства показывают, что ты не можешь обеспечить эвакуацию на Крон.

— Эвакуация — дело Дрэйда. И полагаю, он будет не прочь заменить тебя и в основной миссии, — Кея прищурилась. — Попасть на Разрушитель ему будет сложнее, даже с кольцом, но раз ты выходишь из игры…

— Ты не поняла. Я не выхожу из игры. Я больше не играю с тобой.

— Я все поняла. Но с Разрушителем не под силу играть выскочке с Земли. Забудь об этом. Когда Дрэйд узнает, что ты не тот, за кого себя выдаешь, он с удовольствием свернет тебе шею.

Кея замолчала, а Андрей даже побледнел от злости. Первый раз в жизни поймал он себя на мысли, что убить человека иногда проще, чем договориться.

— Ты блефуешь, — Андрей взял себя в руки. — Когда Дрэйд узнает, что я выскочка с Земли, если он конечно поверит, то шея будет свернута в первую очередь у тебя.

— Когда он узнает, что сможет стать совладельцем Разрушителя, он посмотрит на все по-другому.

— У Разрушителя не может быть совладельцев. У кого кольцо и доступ — тот и владелец. Зачем Дрэйду ты? Да ты проживешь ровно столько времени, сколько ему понадобится на то, чтобы выслушать твой путаный рассказ. К тому же, Кунц на моей стороне. Если понадобится, он подтвердит Дрэйду, что приборы показали успешную реинкарнацию. Но так или иначе болтать я тебе не позволю.

— Ты прикажешь Дрэйду убить меня?

— Нет, ты всего лишь поспишь в капсуле. Но я хочу, чтобы ты запомнила, засыпая, и не забыла, проснувшись: Разрушитель тебе смогу дать только я, если это вообще возможно и если это будет иметь для меня смысл.

Кея замолчала. Она смотрела уже не на Андрея, а куда-то мимо, словно оценивая и отбрасывая десятки вариантов.

— Что ж, сам Командор не сказал бы лучше, — наконец произнесла она, и ее голос смягчился. — Я поделюсь с тобой своими соображениями по поводу дальнейших действий. Не знаю, как ты отреагируешь на мой план именно сейчас, но…

Ее прервал тонкий сигнал переговорного устройства в воротнике куртки Андрея:

— Командор, — раздался голос Дрэйда, — они появились. Вы срочно нужны в рубке.

— Иду, — ответил Андрей и добавил уже Кее: — Поздно. Ступай в капсулу, мы готовимся к прыжку. Если не будешь делать глупостей, мы наверняка договоримся. А сейчас нет времени, — и он демонстративно забарабанил пальцами по запястью левой руки, на которой не было часов.

Отчеканив тяжелыми ботинками по металлическому полу коридора, Андрей вошел в рубку, где Дрэйд изучал плавающие на экране строчки отчета о приближающемся объекте.

— Охотники приближаются. И раньше, чем я думал — технология определения координат не стоит на месте. Это тот самый штурмовой крейсер, который крутился на орбите Земли и выбросил десантный бот. И у него хватит сил проглотить нас. А у нас хватит времени ровно на то, чтобы подтвердить выбор, лечь в капсулы и уйти в подпространство, — Дрэйд говорил быстро, но без надрыва. — Вот цель — научная база расы касеан. Достаточно большая, чтобы у них была возможность нас заправить. И не очень далеко. Единственный минус — все надо будет сделать очень быстро. Вы подтверждаете?

— Если что-то пойдет не так, у нас останется топлива еще на один прыжок?

— Да, но это будет совсем небольшой прыжок.

— Тогда действуй.

"Сдаться Грасу никогда не поздно", — решил Андрей. А стрелять по "Тени" Охотники пока не будут, чтобы не уничтожить кольцо. Так что попытаться уйти надо. С полными ячейками горючего думать будет спокойнее.

— Вы выяснили, кто предатель? — вдруг спросил Дрэйд, и рука его застыла над приборной панелью.

— Да. Похоже, это Кея. Но трогать ее не надо и в разговоры с ней вступать нельзя. Если попытается с кем-нибудь заговорить — временно парализовать. Но я должен еще многое выяснить. На ее капсуле включить режим долгого сна. Я сам ее разбужу.

— Слушаюсь, — сказал Дрэйд и ввел код подтверждения новых координат.

Корабль дрогнул — это заработали главные двигатели. Отсеки заполнил густой сигнал — предвестник перехода в подпространство, зовущий в анабиозный отсек. Пробежав прощальным хозяйским взглядом по приборам, Дрэйд покинул рубку вслед за Андреем. А Кея уже лежала в капсуле, как всегда невозмутимая, и словно ждала, когда ее укроют одеялом. Полковник, не глядя ей в глаза, тут же накрыл Кею стеклянной крышкой и деловито ввел извне параметры сна.

— Не вылезет? — поинтересовался Андрей, разглядывая, как белый газ заполняет ее камеру.

— Исключено. Только когда вы этого захотите, — ответил Дрэйд и отошел.

Подошли сонный Сарус, равнодушный Тико, и, наконец, Кунц и стали забираться в свои капсулы. Андрей еще раз посмотрел на Кею, поймал ее взгляд, но не обиженный и не злой — видимо, начал действовать газ — и отвернулся. В капсуле она была похожа на спящую красавицу, лежащую в хрустальном гробу.

Дрэйд вежливо напомнил, что пора ложиться. Прибежал Ор-Крас и тоже не стал медлить. Андрей поерзал, устраиваясь, крышка мягко опустилась и захлопнулась без щелчка. Усыпляющий газ уже шел, а Андрей все вспоминал глаза Кеи и думал, почему же она такая упрямая. А у глаз ее было особенное свойство: их видишь еще долго после встречи.

"Неужели не понятно, что никто не захочет идти за ней в туман", — думал Андрей. Или она не считает его способным ксопротивлению? И этот неприятный шантаж… При первой же возможности надо будет выслушать, что же у нее за миссия такая, к которой он не готов. Уж казалось бы — ко всему готов. Андрей стал представлять себя на Разрушителе вместе с Кеей, и отчего-то ему стало боязно. Появилось странное чувство, что лучше не поворачиваться к ней спиной. После преодоления всех преград обидно будет получить какой-нибудь космической монтировкой по голове и вылететь в открытый космос из мусорного шлюза. Без скафандра.

3

Хоть и страшила неизмеримая бесконечность за чуть вибрирующими стенами корабля, но и она уже стала привычной. Второй раз Андрей просыпался в капсуле, и опять ему ничего не снилось. Может, и снилось, но не запомнилось. И это было почти также неестественно, как и стеклянная крышка сверху. Но в отличие от первого пробуждения, лежать и размышлять не хотелось, а хотелось побыстрее встать и познавать новый мир. Ладонь легла на широкую клавишу, и стекло бесшумно ушло вверх и в сторону. Почти синхронно открылись крышки камер остальных членов экипажа, лишь без изменений осталась капсула Кеи. Дрэйд и Ор-Крас, деловито переглянувшись, сразу поспешили в рубку, а за ними, потягиваясь и кряхтя, направился и Андрей. Остальные вяло разбрелись по своим каютам.

— Итак, научная станция. Название "Сфера-17", и принадлежит она касеанам, — Дрэйд показал на экран, где мерцала одинокая точка. — Начинаем сближение, Командор?

Андрей подошел к иллюминатору, но, конечно же, станции еще видно не было: она терялась песчинкой в огромном космосе. Судя по рубиновым бликам на носу звездолета, откуда-то справа била лучами красная звезда. А до станции нужно еще было преодолеть порядочное расстояние на малых планетарных двигателях. Дрэйд приблизил ее на экране монитора — большой серый шар с широким зеркальным поясом и черными наростами швартовочных башен был похож на подводную мину.

— Около часа будем подходить к станции, и еще час у нас есть на дозаправку. А Охотники будут здесь через два — четыре часа, в зависимости от того, в какую часть пространственного куба их выбросит.

В рубку зашел Сарус, и, воспользовавшись этим, Андрей негромко поинтересовался, сколько земных часов в "стандартном космическом часе".

— Чуть больше двух, — ответил Сарус, широко открыв усталые глаза. Наверное, он удивился, с чего это Командор вспомнил про Землю и почему он не прояснил вопрос о земном времени раньше, еще находясь на планете. Но Андрей должен был задать этот вопрос, чтобы ориентироваться во времени.

Удивительно, но Сарус всегда выглядел измученным, возможно, из-за того, что плохо переносил полеты. Хотя это было странно для разведчика. Но память Командора молчала, и Андрей не знал, чей это человек: Дрэйда или Кунца. Теперь Андрей прикинул, много или мало у них времени для контакта со станцией. Выходило, что мало.

В рубку подошел Кунц.

— Научная станция касеан, — сказал Андрей, обращаясь к доктору, и вполголоса добавил: — Надеюсь, нас здесь не ждут.

— Здесь явно не ждут, — заверил Кунц. — Только вряд ли они нас заправят таким количеством топлива, которого хватит до места назначения. В лучшем случае, я подчеркиваю, в лучшем случае, они дадут нам топлива только до ближайшей планеты.

— А мы их уговорим, доктор, — ухмыльнулся Дрэйд. — Я иногда бываю очень убедителен.

— Напрасно вы так оптимистично настроены, полковник. Научная станция всегда хорошо охраняется, и не столько от внешних воздействий, сколько от внутренних. Посудите сами, — продолжал Кунц, обращаясь уже к Андрею, — они могли устроить лабораторию и на планете. А если уж пошли на такие затраты, как оборудование станции в глубоком космосе, значит, страхуются на случай чрезвычайной ситуации. Обычно такие станции занимаются вирусами, опасными формами жизни и тому подобными неприятными вещами, которые в случае утечки создадут много проблем. Но здесь — космос. Ликвидировать последствия проще. В крайнем случае, о такой станции можно просто забыть.

— Посмотрим… может просто изучают красный гигант, — сказал Дрэйд. — Если бы разрабатывалось секретное оружие, этой базы просто не было бы на картах.

— Может, и красный гигант изучают, — не стал спорить Кунц, но как-то подозрительно ухмыльнулся.

— Если охрана серьезная, связываться не будем, возьмем столько топлива, сколько дадут, в конце концов, нам есть, чем заплатить, — добавил Ор-Крас. — А потом отправимся пытать счастья на другой объект. Командор, до сближения уже не так много времени.

Андрей стоял с важным видом, не принимая участия в дискуссии. Добавить ему было нечего, никаких особых аргументов, незнакомых присутствующим, он привести не мог, но статус, лицо Командора, терять было нельзя. Поэтому оставалось только снисходительно поглядывать то на одного, то на другого с таким видом, что мол, я-то все знаю, но вступать в ваш детский спор считаю пока лишним.

— Заняться экипировкой! — Андрей нашел подходящую команду, подчеркивая свое присутствие.

— Посмотрим, что тут у нас есть, — насупился Дрэйд и подошел к оружейной стене. Один за другим он стал выдвигать широкие серебристые ящики, в которых блестело, чернело и матово отсвечивало самое разнообразное оружие.

— Нужно что-то удобное, неприметное, но действенное, — сказал Ор-Крас, склоняясь над одним из ящиков.

— Само собой… Так… вот это я подвешу за спину, а сверху накину плащ… — бормотал Дрэйд, доставая оружие. — А вот это на предплечья… за пояс…

Андрей придвинулся, стараясь увидеть что-нибудь знакомое по чужой войне, да и пилот с разведчиком подошли к контейнерам — оружие всегда красиво, и весь этот металл явно возбуждал присутствующих. Лишь Кунц смотрел на приготовления, презрительно скривившись, время от времени комментируя сборы дурными пророчествами.

Тем временем раздался сигнал, что станция доступна для переговоров, Ор-Крас перестал лезть к Дрэйду с советами и уселся в кресло пилота. Он выбрал канал связи и сделал запрос о возможности швартовки терпящего бедствие корабля. Некоторое время было тихо, а потом сквозь небольшие помехи из скрытых динамиков возник голос дежурного оператора:

— Швартовку разрешаю… швартовочный шлюз номер два.

— Странно, — сказал Дрэйд, переглянувшись с Ор-Красом. — Обычно сначала запрашивают информацию о корабле, потом долго советуются. А тут — швартовку разрешаю, и все… Очень странно.

— Ловушка? — спросил Андрей, скосив глаза на Кунца.

— Думаю, это как раз вряд ли, — сказал Кунц.

— Швартуемся! — приказал Андрей. Его насторожила реакция Дрэйда, но ничего странного в быстром согласии оператора он не увидел.

Двигатели работали на минимуме мощности, их почти не было слышно, и только сокращались паузы между сигналами сближения, напомнившие Андрею работу парктроника. А станцию уже было видно в передний иллюминатор, она была большая, вращалась, и их кораблик со стороны, наверное, выглядел горошиной на фоне тыквы. Ор-Крас обшарил станцию сканером, без труда нашел швартовочную башню номер два и аккуратно, уверенно начал стыковку. Корабль дрогнул, откуда-то, словно издалека, доносилось жужжание сервоприводов, клацанье механизмов, и вот наступила полная тишина. Двигатели были остановлены.

— Мы пристыковались, — доложил Ор-Крас для порядка.

Вновь вызвали оператора станции.

— Что у вас случилось? — голос дежурного звучал уже чисто, и несложно было различить нервные нотки.

— Двигатели неисправны. Стали потреблять много топлива. Теперь нам нужна хорошая дозаправка, чтобы добраться до ближайшего космопорта.

— Топливо для прыжков или для двигателей взлета-посадки?

— Для прыжков. Малые двигатели в норме.

— Открывайте порт снабжения топливом.

— Открываем.

Несмотря на внешне благоприятный ход событий, встревоженными уже выглядели все, а не только Дрэйд. Кунц сжался и как будто постарел: он работал на такого рода станциях и с трудом мог представить подобные действия персонала станции. Даже Андрей напрягся, понимая, что все получается слишком просто.

— Пошла заправка, — тихо сказал Ор-Крас, глядя на поднимающиеся столбики показателей объема топлива.

Все молчали. В любом случае им оставалось только ждать окончания заправки и того, что последует за этим. Время текло томительно и медленно.

— Заправка произведена, — констатировал Дрэйд. Он склонился над монитором топливных показателей, и на него с кончика носа упала капля пота. — Мы заправлены полностью. Содержимого энергетических ячеек теперь с избытком хватит до Крона. Теперь… поблагодари их, Ор-Крас…

— Мы благодарим вас за помощь. Дайте знать, какой вариант погашения задолженности за топливо вам наиболее удобен. Можно убирать швартовочные клещи.

Прошла длинная томительная пауза, после которой голос оператора снова ожил:

— Я бы тоже хотел попросить вас о помощи… Заберите меня отсюда…

Находящиеся в рубке переглянулись, а Кунц закрыл лицо руками и прошептал:

— Я же предупреждал…

4

Все в рубке замерли, прислушиваясь к голосу, по громкой связи вещавшему о событиях на станции. Страх то и дело прорывался в интонациях оператора визгливыми плачущими нотками. Историю аварии, освобождение тварей, гибель сначала биологов, а затем застигнутой врасплох охраны, его собственное спасение — все это незримый пленник излагал сбивчиво и торопливо, словно "Тень" не была прикована к станции швартовочными клещами, и экипаж мог улететь прочь, не дослушав его. Временами он не мог говорить, замолкал, собираясь с силами, и тогда все ждали, и даже Дрэйд не поглядывал на часы. Закончил незнакомец совсем обессиленным голосом:

— То, что вы здесь появились — это чудо. Об этом нельзя было и мечтать. И я не отстыкую вас, пока вы меня не вызволите. Швартовочные клещи, которые вас держат, — мой последний шанс выжить. И если хотите когда-нибудь улететь, вам надо поторопиться. Вы, конечно, можете потом убить меня в отместку за то, что я подверг вас риску, но это тоже не худший выход по сравнению с тем, что меня ждет. Для освобождения вам все равно надо добраться до пункта управления шлюзами станции, где я и нахожусь. Но очень надеюсь, что вы заберете меня с собой…

— И не надейся. Лучше опиши тварей, — сказал Дрэйд. — Как их можно убить, как нам добраться до тебя, сколько это займет времени?

— Десять-пятнадцать особей из лаборатории сейчас разгуливают по станции. Разумные. Как оказалось… Быстрые, как насекомые, похожие на больших богомолов. Полагаю, скоро доберутся и до меня. Убивать на расстоянии они не могут, но двигаются очень быстро. У меня есть возможность наблюдать на своих мониторах за происходящим во всех отсеках, поэтому до рубки вы пройдете отчасти в безопасности — я вас проведу. Обратный путь будет тяжелее — вести вас будет некому. Желательно побольше людей и оружия. Убить их сложно, но можно, если обеспечить плотность огня. Еще лучше — если есть, чем поджарить.

— Ты видимо считаешь, что здесь полный корабль десантников? — крикнул Дрэйд. — Если можешь управлять системами станции, закрой их в отсеках, раздели переборками!

— Могу только наблюдать. Сам я всего лишь ученый и не знаю кодов. Все отсеки открыты, и твари разгуливают свободно. Под моим контролем только шлюзовая система. Так что… Можно сказать, вам повезло.

— Может, мы лучше вызовем тебе помощь? — участливо осведомился Кунц. — Прилетит подготовленная команда…

— Здесь особый случай. Пока прилетят спасатели, от меня ничего не останется. Эти твари слишком шустрые. Не понимаю, как я еще жив. Но вы, вооруженные и предупрежденные об опасности, справитесь.

— Мы можем сами срезать клещи? — тихо спросил Дрэйд у Ор-Краса.

— Можем… но у нас нет столько времени. Помните, что сюда спешат Охотники? — ответил Ор-Крас.

— Помню ли я? Да я только об этом и думаю, — прошипел Дрэйд. — Ваше мнение, Командор?

"Командор" ответил не сразу, и прежде всего потому, что никакого мнения у него не имелось.

— Надо идти всем! — неожиданно для себя сказал Андрей, и сердце его учащенно забилось. — И мы пойдем все. Но один из нас останется на корабле, и я думаю, это должен быть доктор. А начальником операции по освобождению "Тени" я назначаю полковника Дрэйда.

"Может, остаться? — тревожно думал Андрей. — Вдруг Кунц, оставшись один, заблокирует вход на корабль? Если ему выгоднее дождаться Граса. Правда, с нами пойдет его племянник, если, конечно, он племянник. Эх, все-таки мало мы общались с Кунцем, столько осталось вопросов…"

Ругаясь, Дрэйд готовился к вылазке. Все то оружие, которое он заботливо разместил на себе до швартовки, было сброшено и валялось у ящиков. А сам он с остервенением рылся среди серебристых стволов, время от времени уважительно доставая что-то громоздкое, и протягивал Ор-Красу, а тот раскладывал оружие на полу, из расчета на пятерых. Саруса отправили за боевыми защитными костюмами — маскировка уже была ни к чему, а вот защита требовалась основательная. Кунц что-то подбадривающе бормотал, а Андрей все думал, как бы не пропасть с этой своей инициативой. Уж ему-то вполне можно было остаться на борту "Тени". Не в его характере было вызываться первым, и возникшее непривычное чувство лидера, присущее Командору, пробудило в нем двоякое ощущение.

В памяти Командора без труда можно было найти немало боевых сцен. Вот только не были они усиленны эмоциями и воспринимались скорее как кино, чем руководство к действию. Трудно, очень трудно было играть роль Командора, не имея за плечами собственного боевого опыта. Теперь же, решил Андрей, такой опыт у него появится. Главное — не опозориться перед Дрэйдом. Неизвестно, как там сложится дальше, но если рисковать вместе, то в определенный момент это может сыграть решающую роль.

Не теряя времени, переодевались прямо в рубке. Андрей сначала облачился в серый плотный комбинезон, а поверх стал надевать защитные доспехи, напомнившие ему формой хоккейные щитки, только гораздо сложнее. Левая плечевая пластина была оплавлена, но цела, хотя и двигалась рука заметно хуже: видимо, пострадали крепления. Защита полагалась также и на ноги, и на предплечья, одевалось все легко, хотя и не без помощи Кунца, который неотступно суетился рядом. Довершал комплект шлем с большим зеркальным забралом.

— Это доспехи бывшего капитана "Тени", — пояснил Дрэйд, уже облачившийся в свой защитный костюм и выглядевший гордо и внушительно, чего нельзя было сказать о жалко смотревшемся рядом с ним Сарусе. — Я нашел их здесь, на корабле. Они будут получше, чем наши, которые я на всякий случай захватил с Унк-Торна.

— Сразу видно — боевые, — сказал Андрей, кивнув на плечевую пластину.

— Это точно, — подтвердил Дрэйд. Взяв наперевес нечто массивное и смутно Андрею знакомое, он пошел к Тико, который уже подошел в рубку, быстро вник в ситуацию и теперь тоже облачался в защиту.

— Держи, здоровяк, — сказал Дрэйд. — Такому как ты — самое оно. Знаешь, что это?

— Пулемет высокой скорострельности. Зачем он нужен? Для наших целей скорее подойдут волновые сжигатели.

— Разбираешься. Неплохо для лаборанта. Вы с дядей полны сюрпризов, — прищурил глаза Дрэйд. — Конечно, возьмем и сжигатели. Но плотность огня тоже лишней не будет. К тому же мы не знаем этих тварей. Вдруг окажется, что сжигатели им не вредят. Я вообще сторонник огнестрельного оружия. Плазма, лазер — это, конечно, сила. Но в пространстве кораблей и станций это слишком опасно. Можно повредить силовые кабели, скрытые механизмы, устроить пожар. И для боя на открытой поверхности планеты я тоже лазер не возьму. Можно случайно оказаться безоружным, если пойдет дождь. Зато с этой штукой не пропадешь.

И он похлопал по пулемету.

Одевшись, Андрей наблюдал, как Дрэйд готовил группу. Полковник подгонял, наставлял, инструктировал всех, кроме Андрея, справедливо считая, что он сам может поучиться у Командора. И Андрей не показывал, что нуждается в инструктаже, хотя внимательно прислушивался к рекомендациям, предназначенным для Саруса. В глубине души Андрей даже надеялся, что всплывут в нем в нужный момент глубоко запрятанные боевые качества Командора, переданные через воспоминания. А пока запоминал слова Дрэйда и радовался существованию зеркального забрала. По крайней мере, никто не увидит его перекошенное страхом лицо в лабиринтах захваченной инопланетными особями научной станции.

Оружие он взял то самое, о котором упомянул Тико — волновой сжигатель с широким раструбом, словно у древнего мушкета. Сжигатели взяли также Сарус и Ор-Крас, а сам Дрэйд вооружился привычной ему штурмовой винтовкой. У каждого в кобуре на правой ноге находился еще и лазерный пистолет, а на поясе слева — широкий нож. Даже не нож, а тесак. Брать огнемет, посовещавшись, не стали: пожар может отрезать обратный путь.

— Переключаю связь на команду, — сказал Дрэйд в переговорное устройство, проверяя, жив ли злополучный оператор.

— Хорошо, — обрадованно ожил голос, — как только появитесь в швартовочном шлюзе, я вас поведу.

— Давай, держись. Не хватало еще того, чтобы ты запустил в свою кабину тварей, и нам пришлось бы самим искать, как отключаются клещи, — сказал Дрэйд.

— Если что, я постараюсь успеть разблокировать ваш корабль, — вздохнул оператор.

— Да уж успей… А как к тебе могут проникнуть насекомые? — спросил Дрэйд.

— Я не сказал, что они насекомые. Я сказал: быстрые, как насекомые. А проникнуть могут так же, как и вы, — через дверь. Мне нечем даже забаррикадироваться.

— Ладно, не паникуй. Следи за ними и за нами. И учти: у нас мало времени, и отсиживаться по отсекам нет возможности, — сказал Дрэйд. — Тебя как зовут?

— Эр Эфо, — ответил оператор. — Жду вас.

— Может, захватить ему защитный костюм на обратный путь? — спросил Сарус.

— Обойдется. Еще чего, — отрезал Дрэйд. — Пусть молится, чтобы я его сам не убил.

Наконец Дрэйд вопросительно посмотрел на Андрея, тот сурово кивнул, и тогда полковник скомандовал на выход.

Из рубки, утяжеленные доспехами и вооружением, громыхая по лестнице и царапая длинными серебристыми стволами алюминиевые переборки, "спасатели" спустилась к выходу. Потоптались в ожидании открытия массивных створок и зашли внутрь шлюза, набившись плотно, как патроны в обойму. Вслед за шипением из-за спин сразу же открылись внешние ворота корабля — уже в шлюз научной станции. Очень толстые, ворота разъезжались медленно и так же медленно закрывались, отрезая путь назад. Черный короб был подсвечен красными лампами, словно вход в ад. И вот, по команде невидимого оператора, последние ворота дрогнули, высветилась зигзагообразная, словно молния, щель, она неохотно расширялась и наконец пустила в недра неизвестности. А неизвестность выглядела пока хорошо освещенным просторным коридором с металлическим решетчатым полом. Вдалеке тупиком маячила дверь. Тишина. Хотя нет, где-то гудение. И проникающий под забрало чужой запах.

— Вперед до двери. Открывается кнопкой слева, — прошипел Эр Эфо в передатчиках шлемов. — Сразу за дверью идете направо не мешкая, пока не упретесь в лестницу наверх. По ней сразу поднимайтесь. Пока все спокойно. Старайтесь не делать лишнего шума, а то они сбегутся, как тараканы.

Первыми шли Дрэйд с Ор-Красом, за ними, по центру, шел Андрей. "Командору ведь не надо ничего доказывать, — благоразумно решил он. — Буду пока в середине". Слева от Андрея пыхтел Тико со своим огромным пулеметом, а к правому обгоревшему щитку доспеха жался Сарус.

Ор-Крас нажал кнопку — двери разъехались, и тут-то Андрей осознал размеры станции. Галереи в гигантском атриуме, на одну из которых они вышли, окольцовывали в несколько ярусов огромное помещение, его дно терялось в темноте, а верх заканчивался блестящим металлическим куполом, сплошь покрытым балками. С каждой галереи уходило множество коридоров и дверей. Все озадаченно начали крутить головами, а Тико с лязгом опустил ствол пулемета на поручень, намереваясь отдохнуть от тяжкой ноши. Но Дрэйд не дал ничего разглядывать, лишь свирепым шепотом выругал Тико и, махнув рукой вперед, направился к видневшейся метрах в двадцати лестнице.

— Лифты есть, но пользоваться ими не надо, — прокомментировал продвижение голос Эр Эфо, когда Дрэйд полез по лестнице. — И как можно меньше шума!

— Поднимайтесь, здесь все чисто, — сказал сверху Дрэйд, склоняясь над люком.

Скрылся уже в проеме над головой Ор-Крас, поднялся и Андрей, закинув сжигатель за спину, чтобы освободить руки. Следом проворно забрался Сарус, но когда поднимался Тико, его крупнокалиберное оружие так звенело о металлическую лестницу, что все порядочно перенервничали. Этому здоровяку и так-то сложно было подниматься, даже лестница натужно скрипела, а тут еще пулемет.

Но вроде все обошлось, по крайней мере, тишину больше ничего не нарушало, и голос в шлеме уверенно направил группу по новому уровню. Этот коридор выглядел гораздо опаснее и если бы не проводник, продвижение вперед было бы менее уверенным. Он был узок, и со всех сторон чернели глубокие зловещие ниши. Вдоль стен коридора размещались шкафы, частью открытые, темнеющие нутром, а проводка и трубы не были спрятаны, а шли вдоль верхней части стен и по потолку. Освещался коридор неважно, да к тому же плавно закруглялся, не давая возможности заглянуть дальше. Андрей решил, что бой здесь был бы худшим исходом этой неприятной прогулки. И еще он понял, что начинает воспринимать эту вылазку уже не со страхом, а скорее с азартом, словно игру, где потом можно снять защитные маски и пожать руки. Он даже тряхнул головой, чтобы сбросить чреватое беспечностью наваждение. Но, с другой стороны, если тебе так или иначе предстоит сделать что-то смертельно опасное и никак этого не избежать, может быть, действительно проще воспринимать все как игру. По крайней мере, так ты убьешь страх, мешающий сосредоточиться, и найдешь в себе силы продолжить борьбу.

Когда дошли до очередной двери, голос Эр Эфо попросил чуть подождать.

— Сейчас… Все, можно идти, — сказал он и тут же добавил: — Как зайдете, проходите до конца, и третья дверь направо. Это последняя дверь. Затем поднимайтесь по винтовой лестнице.

Это был большой зал, заполненный по стенам какими-то пультами и приборами, с высоким, в трубах, потолком. Левая стена была занята шкафами и стеллажами, а по правой стороне шли двери. Третья по счету виднелась в самом конце. Она единственная была закрыта, а через проемы остальных взгляд проникал в соседние помещения, где царил страшный беспорядок со следами боя. Там лежали трупы. И в синей форме охраны, и в белых комбинезонах ученых, и еще в каких-то неопределенного цвета окровавленных тряпках. Они были объедены, ужасной вонью тянуло из этих комнат, и мысли Андрея от игр сразу вернулись к реальности. Даже уверенный Дрэйд насторожился, продвигался теперь медленно, осторожно, а Тико перестал лязгать своим вооружением. На трупы смотреть было невозможно, как и отвратительно было вдыхать сам воздух, пропитанный разложением. Андрея замутило, и он поднял голову, чтобы взгляд не касался мертвецов.

И тут, во мраке потолка, Андрей увидел ИХ. Две особи, размером почти с человека, распластались на трубах прямо над идущим впереди Дрэйдом, они лоснились черным и почти сливались с этими трубами, покрытыми черной изоляционной пленкой. Андрей чувствовал обращенный на него их взгляд, хотя и не видел глаз, а видел только многочисленные блестящие точки над жвалами. Черепа же были оплетены шевелящейся зеленой грибницей. Мгновенно приняв решение, Андрей поднял сжигатель и плюнул невидимым сгустком по левому, а потом сразу по правому существу. Невредимые тени прыснули в разные стороны вместе с брызнувшей от труб расплавленной изоляцией. Пилот с полковником еще ничего не поняли — все происходило у них над головами, — а уже мощно загрохотал пулемет Тико по левой стороне стены, дырявя металлические шкафы, по которым неслась первая особь, и разнося вдребезги пришедшиеся на линию огня приборы. Справа засвистел своим сжигателем Сарус, а твари по стенам неслись к входной двери, из которой зашла группа, но одну быстро догнал пулемет Тико, превратив в зелено-бурое пятно. Второго богомола все-таки сжег Сарус, а может быть, и сам Андрей, который после секундной паузы опомнился и снова начал стрелять. Дрэйд держал на мушке открытые двери, подстраховывая отвлеченную боем группу. Ор-Крас следил за потолком.

— К третьей двери! — крикнул полковник и устремился в угол комнаты.

Андрей, крутя головой по сторонам, устремился следом, от волнения налетев на ящик, а последним, пятясь со своим пулеметом, отступал Тико. Дрэйд нажал кнопку, дверь отъехала, и лишь на секунду вглядевшись во мрак, он нырнул в проем. Вопреки ожиданию, широкая винтовая лестница в плохо освещенном колодце вела не только вверх, но и вниз. Дрэйд дождался, пока все соберутся на площадке, сваренной из толстых металлических прутьев, хлопнул по кнопке, закрывая дверь, и опять же первым, не сказав ни слова, застучал ботинками вверх по ступеням.

— Три пролета, и вы на месте! — судя по голосу в динамике, Эр Эфо был близок к панике. — Я их не мог видеть, камера не видит потолок. Даже не представляю, как…

— Плохой из тебя оператор, — сказал Дрэйд, ногой распахивая тяжелую дверь, а за ним следом ввалился и Андрей.

У пульта, не зная, куда деть руки, стоял еще не старый, но совсем уже седой худощавый человек, а его лицо, разрезанное продольными морщинами, было серым.

— Оружие есть? — спросил Ор-Крас, поднимая забрало, и Андрей последовал его примеру, открыв лицо. Он собирался рукавом вытереть со лба пот, но только расцарапал переносицу щитком.

— Нет, иначе я бы решился дойти до спасательной шлюпки, — ответил Эр Эфо, нервно растирая заросшую щеку. — Хорошее оружие у нас есть, но оно в специальном хранилище, а охрана на момент нападения была вооружена только электрическими пистолетами.

— Ясно. Потом все расскажешь, а сейчас посмотри, сколько их и где они, — сказал Дрэйд. — Ты говорил — десяток, но двоих мы убили, думаю, не так уж сложно будет это сделать и с остальными.

— Те, что в зале, они, видимо, спали, когда вы их потревожили. Переваривали пищу, и спали. Наверное, только поэтому вам показалось несложным убить их. Так-то они пошустрее, я знаю, — Эр Эфо говорил, перебегая глазами с экрана на экран.

— Ничего, у нас оружие не электрическое, — сказал Дрэйд, переведя взгляд на внушительно перегородившего дверной проем Тико. — Чего застыл там, да еще спиной? Закрой дверь!

— Что-то их стало больше, — напряженно сказал Эр Эфо, переключая мониторы. — Да… их стало гораздо больше… И все стекаются в этот зал.

— Рисуй другую дорогу! — сплюнул Дрэйд. — Да поживей, пока их не расплодилось больше, чем у нас зарядов.

Эр Эфо засуетился, на бледном его лице во всех красках заиграла паника, сосредоточиться он явно не мог и лишь бестолково вглядывался воспаленными глазами в экраны.

— Боюсь… их теперь больше, чем у вас зарядов, — наконец сказал он, проглотив комок в горле. — Я не понимаю, откуда они все повылезали… Мелкие, наверное, только народились. Насколько я могу видеть, они двигаются еще быстрее. Только мелькают на экране, я не могу их даже приблизительно подсчитать.

— Огнеметы в хранилище есть? — спросил Дрэйд.

— Есть, но идти до оружейного хранилища столько же, сколько к шлюзу вашего корабля.

Дрэйд перевел тяжелый взгляд на Андрея, как бы говоря: "Вот ведь как…", но "Командор" отвернулся. Да и все как-то сразу погрустнели, задумались, и только Тико невозмутимо стоял у стальной двери, держа пулемет наперевес, словно все это его не касалось. На лице его была написана скука.

В эту секунду на приборной панели загорелась разноцветные знаки, там что-то радостно запипикало, а по экранам побежали строчки. Несколько мгновений Эр Эфо непонимающе смотрел на надписи, а потом дернулся, словно пытался подпрыгнуть с гирями на ногах.

— Корабль! — радостно закричал он. — В нашем районе появился корабль! Он в часе отсюда, выходит на связь.

— Я даже знаю, чей это корабль, — поморщился Ор-Крас. — На связь не выходить!

— Пусть выйдет… послушаем, что они скажут… — сказал Дрэйд. — Это нам уже не повредит.

— Не надо говорить с этим звездолетом, — сказал Андрей, опуская зеркальное забрало. — Не будем отвлекаться. Скажи лучше, Эр Эфо, а ты можешь отключить гравитацию?

— Я - нет. Я вам говорил, отключить я не могу ничего, кроме швартовочных систем. Кстати, клешни я уже убрал. Но вы можете уничтожить коммутатор энергоснабжения гравитационных генераторов. Он почти рядом.

— Командор, — благодарно улыбнулся Дрэйд, — как хорошо, что вы решили отправиться с нами.

— Командор? — Эр Эфо удивленно посмотрел на Андрея. Недоумение зажглось и погасло в его взгляде.

— Ну конечно, у нас же ботинки с электромагнитами! — вскричал Сарус. — А у богомолов не станет скорости.

— А мне как стрелять? Я что вам, ракета? Я же от одной очереди улечу в другой конец станции, — подал голос Тико.

— А мы сядем на твой пулемет и быстренько доберемся до "Тени", — захохотал Ор-Крас.

— Хватит шутить, — гаркнул Дрэйд. — Мы еще не на корабле, а Охотники будут здесь через час. Эр Эфо, ты поведешь нас к генератору кратчайшим маршрутом. Где он?

— Эта винтовая лестница ведет прямо к нему, — измучено улыбнулся Эр Эфо. — Судя по камерам, вам даже не понадобится оружие. Я пойду первым.

Он подошел к выходу и открыл мрак за дверью, из которого мгновенно возник силуэт богомола. Не упади Эр Эфо сразу, экспедиция по спасению последнего сотрудника станции провалилась бы. И все равно, тварь смогли уничтожить только в другом конце комнаты, куда она ринулась, разбрызгивая зеленую кровь на разбитые мониторы. Тико не сплоховал. А вот Андрей от неожиданности чуть не выронил сжигатель и даже не смог попасть пальцем на спусковую кнопку. К счастью, богомол был один.

Вниз спускались со всеми предосторожностями в том же порядке, что и поднимались, только впереди шел Эр Эфо с лазерный пистолетом, взятым у полковника. Винтовая лестница была самым опасным участком, где богомолам было бы очень удобно нападать, а людям неудобно отстреливаться. Дрэйд даже напомнил всем не забывать про тесаки. Но богомолы то ли не хотели рисковать, то ли готовили какую-нибудь другую ловушку. Все очень надеялись, что ловушка эта будет уже за генератором.

Последний маршевый пролет не преподнес сюрпризов, и Эр Эфо указал на вход в небольшой коридор. Мрачный, освещение скудное, но фонарей не требовалось. Этот тоннельчик вывел в большую комнату, посреди которой располагался внушительный, сложного вида агрегат, от которого во все стороны тянулись трубки и кабели.

— Вот и он, — сказал Эр Эфо.

— Тут взрывчатка нужна, — задумчиво протянул Дрэйд.

— Вовсе нет, достаточно уничтожить вот этот…

Эр Эфо не успел договорить. Из коридора послышался стремительно нарастающий сухой треск, и тут же ударил пулемет Тико. Он стоял в проеме и заливал огнем коридор. Разрывные пули были все-таки быстрее самых шустрых богомолов.

— Всегда нужен пулеметчик! Без него никак в таких делах, — одобрительно крикнул Дрэйд сквозь грохот. — Вот только патроны у Тико скоро кончатся. Придется его менять.

— Разберись с генератором! — крикнул Андрей, жестом показывая, что поможет Тико. — Не тяни!

— Сейчас сделаю! — крикнул Дрэйд. — Приготовьтесь!

И полковник поспешил помочь Эр Эфо, который вскрывал крышку блока управления.

Андрей перевел переключатели на ботинках в нужный режим и приготовился отразить нападение сразу, как только перегретый пулемет Тихо заглохнет. Но пол вдруг ушел из-под ног, и Андрей инстинктивно подогнул ноги, ожидая неминуемого удара после падения. Но это оказалась невесомость. Искусственной гравитации больше не было. В это самое мгновение мимо него пролетел Тико и ударился спиной о жужжащую металлическую башню. Ему было не до включения электромагнитов, и отдачей его отбросило назад. Однако богомолы больше не лезли в атаку. Туман из зеленых капель стоял в этом коридоре, разорванные панцирные тела плавали и крутились, и лишь в самом конце его что-то скреблось и трепыхалось. Андрей пришел в себя, ощущение падения улетучилось, он легко поднялся и стоял, прижатый ботинками к металлическому полу, покачиваясь, точно наполненный гелием шарик.

— Ну что, пошли потихоньку? — как ни в чем не бывало предложил Дрэйд. — Только не расслабляйтесь — у них могут быть присоски или что-то вроде этого.

Но присосок у них не было. Когда группа прошла коридор, брезгливо ныряя в облака зеленой крови и сторонясь черных останков богомолов, стало ясно, что эти твари стали совсем беспомощны. И это была даже не потеря скорости, на которую рассчитывал экипаж "Тени". Богомолы потеряли всякую возможность передвигаться в пространстве и бестолково крутились в воздухе, шевеля конечностями и издавая жвалами стрекочущие, шелестящие звуки.

Убивали только тех, кто мешал на пути, и обратная дорога не отняла много времени и нервов. Разве что Эр Эфо, который достаточно натерпелся в окружении этих тварей, каждый раз вздрагивал, проходя слишком близко от очередного трепыхающегося тела. А у Андрея все-таки екнуло сердце, когда он уже стоял в шлюзе корабля в ожидании открытия ворот. Это мелькнула тревожная мысль о возможном предательстве Кунца. Но через положенные секунды створки раздвинулись, и все наконец ввалились обратно в звездолет.

— Сколько у нас времени? — спросил Андрей первым делом, поднявшись в рубку.

— Немного. Но все равно надо принять бактерицидный душ, — ответил Дрэйд. — А вот питание отложим до орбиты Крона.

— Рано на орбиту, полковник, — тихо сказал Андрей. — Перебрось пока корабль в какую-нибудь спокойную точку на полпути к планете, чтобы было время обдумать дальнейшие действия.

— До Крона один прыжок, а вы приказываете остановиться на полпути? — недоверчиво спросил Дрэйд.

— Да. Так надо, — подтвердил Андрей и, не вступая в дальнейшие споры с удивленным Дрэйдом, направился в свою каюту принять душ и переодеться.

Расслабиться не получалось даже под теплыми струями едко пахнущего пенного душа. Андрей обдумывал главный вопрос, который не покидал его после разговора с Кунцем. Никак не вязалось со всей этой историей кольцо. Понятно, что здесь действуют свои законы, но элементарная логика должна присутствовать всегда. Особенно в таких важных делах. И как мог позволить Адрант, чтобы кольцо находилось на Унк-Торне во время штурма? Почему он допустил, чтобы оно отправилось на встречу с Командором в кармане Дрэйда? Такое кольцо, от которого зависит все. Получается, не все от него зависит. Или ничего не зависит. Или у Адранта настоящее.

Андрей интуитивно (сказывалась чужая память) нажал какую-то клавишу, и сильный поток теплого воздуха быстро высушил его. "А может, это кольцо было отправлено подальше для подстраховки? — подумал Андрей. — Например, если бы мирные переговоры сорвались, Командор смог бы вызволить Адранта из плена с помощью Разрушителя. Пожалуй. Проговорить бы эту версию с Кунцем, с Кеей. Пока не будет четко понятна миссия Командора, на Крон соваться нельзя. Кроме того, Дрэйд должен рассказать, как он собирается обойти блокаду Крона. Судя по его реакции на приказ, он даже и не думает о том, что их поджидают на орбите. И тогда поведение Дрэйда в этих обстоятельствах тоже становится странным".

Корабль дрогнул. Оторвавшись наконец от злополучной швартовочной башни, он готовился к разгону. Низкочастотный гул проник в каюту — заработали главные двигатели. Время поджимало. Андрей быстро оделся, заглянул в рубку, где Дрэйд уже вводил коды прыжка в подпространство, и сразу направился в отсек анабиоза. Там не удержался и, воспользовавшись тем, что в отсеке пока пусто, вгляделся в спокойное лицо спящей Кеи. Но тут же появился Эр Эфо в сопровождении Ор-Краса.

— К дальней проходи, — приказал Ор-Крас.

Эр Эфо послушно направился к своей капсуле, но взгляд его вдруг остановился на лице спящей девушки.

— Кея! — воскликнул он. — Но что она здесь делает?

Андрей не нашел, что ответить, а Ор-Крас отвечать и не думал и лишь раздраженно пихнул новичка по направлению к капсуле.

— Потом поговорим, когда проснешься, — прикрикнул он. — Вопросы еще задает…

Эр Эфо послушно пошел дальше, оглянулся еще раз и послушно улегся в свою камеру. Крышка опустилась, но даже сквозь стеклянный колпак просвечивало недоумение на его лице.

Кажется, Андрей уснул еще прежде, чем подействовал усыпляющий газ. Это становилось привычкой. Закрывая глаза, он подумал, что проснувшись далеко-далеко от этой мрачной станции, хорошо бы пойти в свою каюту, лечь на кровать и снова, уже по-настоящему, заснуть.

5

Из подпространства вышли в системе желтой звезды Олис, а центральный иллюминатор рубки целиком закрывала небольшая обитаемая планета под названием Глейда. Зеленые краски преобладали, но местами, сквозь атмосферный туман, проглядывало голубое. Планета эта, по словам Дрэйда, была заселена не так давно и никогда не представляла стратегического интереса. Следовательно, находиться поблизости было безопасно: контроль за окружающим пространством был слаб. Как заметил Дрэйд, главное, чтобы рядом с точкой выхода из подпространства не было какой-нибудь мертвой звезды или еще какой гравитационной пакости, и поэтому, как бы ты не спешил, координаты надо задавать весьма обдуманно. Кунц, которому предназначались эти слова, лишь устало усмехнулся и покачал головой. Он явно ожидал увидеть вместо Глейды фиолетовый Крон и теперь ловил взгляд Андрея, словно приглашая на приватный разговор.

Но уже очень хотелось поесть, и первым делом Андрей направился в свою каюту. "Пообедав" питательным коктейлем, он решил побеседовать сначала с Эр Эфо, а уж потом с Кунцем. Далее предполагался сон. И не анабиозный, а настоящий. Благо теперь времени было достаточно и подумать, и поспать. Дрэйд два раза нырял в подпространство, чтобы запутать след, и Охотники ожидались теперь не раньше, чем через десять космических часов, а это почти земные сутки. "Да и то, — думал Андрей, — если они вообще здесь появятся, а не уйдут сразу на орбиту Крона".

Однако после обеда поговорить с Эр Эфо с глазу на глаз не удалось: он уже сидел в рубке, которая на "Тени" была чем-то вроде кают-компании, и подробно рассказывал своим спасителям о несчастье, постигшем его научную станцию. Он был хмур, видимо все происшедшее было еще очень живо в нем, говорил неохотно и комкано, часто морщился и тер глаза. Но вопросы сыпались на него один за другим, а в рубке собрались все, кроме Тико, который, по обыкновению, дремал у себя в каюте, и несчастному Эр Эфо приходилось хоть и морщиться, но отвечать. И про то, почему его не обнаружили богомолы, и про то, чем он питался, и даже о том, куда ходил по нужде. Но голос оператора все тускнел, и ответы становились односложными.

— А откуда вы знаете Кею? — как бы между делом спросил Андрей.

На этом вопросе Эр Эфо проснулся и отреагировал весьма бурно:

— Не знаю, что она здесь делает, но вы поступили очень осмотрительно, закрыв ее на время полета в ящике для сна. Такие люди опасны на свободе.

— И чем же она вам насолила?

— Я работал с ней. Потом она убежала, прихватив ценную информацию, а нам, тем, кто с ней работал, естественно, пришлось не сладко. Меня, например, отправили на эту станцию. Можно сказать, похоронили как специалиста.

— Если б не мы, то похоронили бы и как человека, — засмеялся Ор-Крас.

— Она была большим специалистом? — с усмешкой спросил Кунц.

— Да какой там специалист, просто очень шустрая. Наверное, по протекции. Но тому, кто ее рекомендовал, тоже явно не поздоровилось.

— Над чем работали? — вкрадчиво поинтересовался Кунц.

— Это непросто объяснить, совсем непросто. Моя тема касалась совсем… малой планеты. Вы, наверное, и не слышали про нее.

— Ваша тема касалась Земли? — тоскливо спросил Андрей.

— Да, — Эр Эфо внимательно посмотрел на него. — Земли. Впрочем, здесь же Кея… Она знает больше меня. Она вникает во все, что плохо лежит. Простите, а кто вы? До сих пор Командором называли командующего крепостью Унк-Торн…

Последний вопрос был задан непосредственно Андрею, и он задумался, как ответить на этот вопрос. Действительно, а кто он? Вариантов ответа было много, но ни один не был истинным.

— Я - друг Кеи, — ответил наконец Андрей, покосившись на Дрэйда. — Но она что-то от меня скрывает. И я подумал, может быть, вы мне поможете, рассказав что-нибудь интересное о вашей совместной работе. Можно побеседовать втроем — вот доктор Кунц тоже, как настоящий ученый, вас с удовольствием послушает.

— Догадываюсь я, кто вы… — Эр Эфо неуверенно заерзал в кресле. — Опасное это дело — с вами разговаривать.

— И это говорит человек, которого недавно чуть не съели, — рассмеялся Дрэйд. — Выложишь все и еще будешь жалеть, что знаешь так мало.

— Я думаю, мы обойдемся без вашей помощи, Дрэйд, — укоризненно сказал Кунц. — В конце концов, мы просто ученые. А коллегу, попавшего в беду, найдем возможность отправить домой. Тем более что ничего нового он нам все равно не расскажет.

class="book">Андрею не пришлось дважды просить, и вскоре они остались втроем, а так удачно спасенный информатор, похоже, почувствовал себя свободнее.

— Итак, расскажите про Землю, — попросил Андрей — В благодарность за спасение.

— Собственно, я этой темой давно не занимаюсь… и многое могло измениться… Но суть, полагаю, та же. Кстати, я узнал вас, доктор Кунц, мы с вами встречались еще до войны. Тесна Галактика.

— Я тоже удивился, увидев вас. Обычно таких серьезных специалистов в ссылку не отправляют, — согласился Кунц. — Но сейчас мы все беглецы, и от нашего разговора ничего не изменится.

— А вы-то от кого бежите? — задал Эр Эфо простой, на первый взгляд, вопрос.

Не получив ответа, он опять отрешился, глядя в иллюминатор, и Андрей решил ему помочь:

— Касеане совместно с Орри хотят построить на Земле космопорт, чтобы поставить проект "Родственные души" на поток. Это так?

— Некоторые полагают, что так. Правда, Кея всегда думала иначе. Она рассказала вам свою версию?

— Она лишь сказала, что планы касеан совсем не то же самое, что планы Орри. Она считает, что Орри лишь используют союзников для достижения таких своих целей, о которых те и не подозревают.

— Ну уж и не подозревают… А вы когда-нибудь видели Орри? — спросил Эр Эфо.

Кунц затряс головой, и Андрею показалось, что он вот-вот перекрестится.

— Правильно, их никто не видел. Даже мы. А ведь мы с ними работаем.

— И как же происходит контакт? — полюбопытствовал Кунц.

— Связь бывает разная, но хуже всего, когда Орри вещают из тела человека. Это страшно. Для контакта они вселяются в недавно умерших людей, и ходит такой зомби порой по нашим коридорам, вещает от имени Орри, пока от него не запахнет. Вот такие у нас коллеги.

— Ужас, — сказал Кунц, но Андрею показалось по тону, что доктор не разделяет этих переживаний.

— Да, ужас, — серьезно подтвердил Эр Эфо. — Но не в самом мертвеце ужас, а ужас в том, что для своих дел им нужен кто-то материальный.

— И они нашли вас, — уточнил Андрей.

— Да, они нашли нас, — подтвердил Эр Эфо. — И мы будем сооружать космопорт и массово пользоваться проектом "Родственные души". Раньше об этом и думать было нельзя, но уже во время войны мы начали на Земле подготовительные работы.

— И в чем особый план Орри? Вы знаете или хотя бы догадываетесь, в чем он заключается? — не выдержал Андрей. — Выгода касеан на Земле очевидна, но что получают Орри? Зачем им все эти хлопоты, если они не материальны?

— А в том и заключается план, что они жаждут материализовать свои бесплотные сущности! Они хотят получить тела! Много тел! Всех людей Земли! И это только начало, одной планеты им будет мало! — Эр Эфо встал и уже выкрикивал фразы.

Андрей вытер испарину. Вот и открылись для него "Врата Ада", скрытая часть проекта "Инкубатор". Теперь понятно, кто должен выйти из тех врат. А Земля погибнет. Но и Галактика потом содрогнется. Что же будет, когда миллиарды монстров в человеческом обличье, в живых, а не мертвых телах, обладающие сверхспособностями и получившие доступ ко всему возможному оружию, а не только ментальному, выйдут на бескрайние просторы Вселенной? Весь обитаемый людьми мир ненадолго переживет Землю. Совсем ненадолго.

— Но куда смотрит ваш Комендант? — вскрикнул Андрей. — Все это настолько явно!

— Комендант уже стар. Это не значит, что он поглупел, это лишь значит, что он хочет жить. И он слышит лишь то, что хочет слышать, — сказал Эр Эфо. — Вот и Кея… Наивная Кея… Она посчитала, что если передаст Адранту, самому сильному на тот момент правителю в Галактике, эту информацию, он сумеет организовать борьбу с Орри. Она пошла на предательство своей расы, чтобы предотвратить катастрофу. Но Адрант тоже услышал лишь то, что ему хотелось. Пока была возможность вмешаться, он выжидал. Трудно сказать, чего он ждал. Возможно, он рассчитывал сначала получить одну жизнь, всего одну только жизнь, а потом все исправить. А вскоре потерял возможность что-либо исправлять — раса Аргейзе пала.

— И упрямая Кея решила захватить Разрушитель… — пробормотал Андрей.

Но Эр Эфо уже не слышал. Он плакал, прижав к лицу худые ладони, и узловатые пальцы его подрагивали. Поняв, что разговор закончен, Андрей переглянулся с Кунцем, а затем поднялся и пошел в свою каюту. Теперь он понимал Кею, хотя все еще злился на ее упрямство. Почему она не сказала все сразу? Красивые женщины любят говорить загадками. А может, посчитала, что серьезная опасность испугает его. В любом случае вскоре надо будет ее разбудить и узнать, как она собиралась использовать Разрушитель в борьбе с Орри.

С этими мыслями Андрей ушел в свою каюту, снял ботинки и растянулся на кровати. Сон обволакивал беспокойную голову, и уже закружила сновиденная невесомость, когда ее прорезал отчетливый сигнал связи. Андрей включил передатчик на воротнике.

— Командор! Кея улетела!

— Куда? Это ты, Дрэйд? — не понял он спросонок.

— Да. Кто-то открыл капсулу Кеи и освободил ее, потом она проникла в спасательную шлюпку, и покинула корабль. Сейчас направляется к планете Глейда!

— Иду!

Он вбежал в рубку, где обнаружил еще и Ор-Краса.

— Я был в своей каюте, а Ор-Крас дремал у пульта, — начал Дрэйд. — Его разбудил сигнал, что спасательный бот покинул корабль.

— Мы можем… догнать его? — спросил Андрей.

— Даже если бы могли, что толку. Взять его снова на борт нет возможности, разве что сбить, попытавшись с риском для себя подойти к орбите Глейды. Будем сбивать?

— Не надо. Связь с ним есть?

— Нет. Он уже далеко.

Андрей стукнул кулаком по переборке. Даже связи нет… Да и что он ей скажет? Вернись, я все прощу? Предполагалось, что будет долгий разговор. Да… Но что ей делать на этой планете, это ведь для нее смертный приговор. Или он опять чего-то не знает?

— Кто же мог отключить ей режим сна, Дрэйд? — спросил Андрей. — Есть записи с камер?

— Нет. Это же не военный корабль. Контрабандисты не любят записывать свои делишки.

— Может, она в шлюпке не одна, и тот, кто ее освободил, теперь с ней? Ты проверил экипаж?

— Сначала известил вас, сейчас будем проверять, — Дрэйд нажал сигнал общего сбора в рубке.

— А есть какая-то возможность перехватить бот на месте посадки? Мы сможем найти ее на планете? — спросил Андрей.

— Это ведь не управляемый бот, — ответил Ор-Крас. — Он идет по лучу, в специальный для таких случаев карантинный приемник. И это охраняемая зона, как раз на случай таких вот богомолов, как на станции, и с соответствующей службой, причем вражеской. Забрать ее шансов нет.

После всеобщего сбора выяснилось, что больше никто не исчез. Пока Дрэйд скрупулезно опрашивал пришедших, Андрей окинул быстрым взглядом каждого, чтобы не упустить первое впечатление, а затем вместе с Ор-Красом направился в анабиозный отсек. Крышка была открыта, капсула сиротливо пустела.

— Следов борьбы не было? — спросил Андрей.

— Сами видите, я ничего не трогал, все осталось, как тогда. Я потом пробежал до спасательного шлюза. Ничего необычного по пути не заметил.

— А она могла самостоятельно выбраться? Какой-нибудь сбой программы?

— Датчики показывают, что сон был прекращен извне, здесь, в этом отсеке, с этой панели, — Ор-Крас опять показал на маленькую приборную панель.

— А можно самостоятельно покинуть "Тень" в спасательной капсуле?

— Вы интересуетесь, можно ли отправить человека в бессознательном состоянии? Можно. Погрузить тело, задать программу и вперед. Можно и труп отправить.

Андрей отпустил Ор-Краса и задумался, перебирая в уме членов экипажа. Кунц? Под угрозой проект "Родственные Души", которым он хочет воспользоваться? Или Эр Эфо решил освободить подругу? Кто знает, что их связывало… Месть Дрэйда, который специально привел корабль к планете касеан? Лаборант Тико, который работал с Кунцем и, возможно, раньше пересекался с Кеей? Так, Ор-Крас… ну это все равно, что Дрэйд. А Сарус — вообще темная лошадка… И тут вдруг его поразила ужасная мысль, такая страшная и очевидная, что он похолодел. Некоторое время Андрей стоял, глядя в никуда, пока не нашел в себе силы снова вернуться к размышлениям.

А ведь это мог быть и он сам. Точнее, Командор. Сегодня Андрей первый раз нормально спал после всех этих перипетий, и как тогда, у костра в лесу, заснувшим телом мог завладеть Командор. Словно лунатик он мог выйти из каюты, открыть капсулу, задушить Кею, а потом отправить ее к касеанам, как циничный подарок. Да… Значит подозреваемые все, не исключая и его.

В анабиозный отсек спустился Дрэйд. Он подошел к Андрею и скорбно встал рядом.

— Как вы видите, все остальные на месте. Кто бы мог предположить…

— Да, кто бы мог предположить… Но думаю, в нашей ситуации заниматься этой загадкой бессмысленно. Есть еще над чем подумать, — сказал Андрей. — Например, что делать дальше и как совершить посадку на Крон.

— А что вас смущает? Это наша планета. Нас там ждут.

— У меня есть информация, что флот Коменданта Лорна завис над этой планетой. Кстати, Охотники тоже его, а не союза.

Дрэйд задумался. Андрей ждал.

— Во-первых, у нас корабль контрабандистов, — прищурившись, начал полковник. — Как вы знаете, с начала войны контрабандисты уже не занимаются торговлей запрещенными препаратами и беспошлинными товарами. Их основной вид деятельности — прорыв блокад для снабжения оружием и припасами осажденных. И "Тень" как раз такой корабль. Он приспособлен для прорыва блокад. А Ор-Крас — лучший пилот, какого можно себе представить. Пожалуй, мы смогли бы пробиться на Крон, даже если он серьезно осажден. Конечно, с риском, однако же не большим, чем все наше путешествие. Но судите сами, если весь флот Лорна на орбите Крона, тогда чем он сейчас блокирует космопорты множества планет, где мы могли бы объявиться для пополнения топлива? У него не так много кораблей. Конечно, что-то сейчас крутится и на орбите нашей планеты, но основная масса его флота рассредоточена по Галактике. Однако если Охотники решили потратить время на зачистку научной станции и покопаться в ее данных, то выяснится, что нам отгружено топливо, достаточное для прыжка. И вот тогда все корабли Лорна начнут стягиваться на орбиту, и нам точно придется не сладко. Но на это им нужно время, а нам тоже хорошо бы поспешить.

— Тогда отправляемся немедленно, — заключил Андрей.

— Отлично, — Дрэйд кивнул. — Готовлю "Тень" к прыжку.

Полковник ушел, а Андрей задумался об этом последнем рывке. Последнем прыжке перед долгожданной планетой, которую освещает фиолетовая звезда. Неужели он смог забраться так далеко? Прошел мрачные восточные земли, затопленное подземелье, оторвался от Охотников, нашел топливо на страшной станции, потерял Кею. И все это для того, чтобы наконец оказаться на таинственной планете. Но теперь он хотя бы представлял, какая работа предстоит Разрушителю, чтобы мир не захлестнула волна демонов из иного мира, который люди всегда называли адом.

6

— Во мраке космоса, совсем один, с незапамятных времен плывет гигантский Город-Корабль. Не было еще технологий, позволяющих пронзать пространство, когда отправился он в невообразимо длинный и долгий путь. И летит он уже очень долго и будет лететь еще дольше, вдалеке от звезд и планет, со скоростью много меньшей скорости света. А внутри его люди. Их много. Поколение сменяется поколением, и новые жители поддерживают замкнутую экосистему и курс корабля. А корабль большой, невообразимо большой, он строился на орбите десятилетиями. Есть гравитация, есть леса, дающие кислород, и озера с рыбой, поля со злаками и пастбища с животными. Есть искусственное солнце, потому что иначе не было бы там дня, а только ночь. Черпая энергию из света звезд, плывет этот маленький замкнутый мир в темноте и не знает, что звезда, к которой он движется, давно исследована, а планета — заселена. Потому что давно придумали люди, как сокращать расстояния. Давно, но уже после того, как корабль отправили в путь.

— Но их, наверное, можно остановить, эвакуировать?

Голос рассказчика принадлежал, несомненно, Сарусу, а второй голос — Ор-Красу, решил Андрей. Крышка уже открылась, но Андрей лежал и слушал.

— Не всегда это возможно, — ответил Сарус. — А быть может, расы, пославшей их, уже не существует. Или потеряна связь. Или о них забыли. Кто отыщет их в необъятной Галактике? Да и сами астронавты могут не помнить, кто они, чьи потомки и зачем они куда-то летят. Может, кажется им, что так было всегда и будет всегда, а инго не дано.

— Бессмысленность… Какая бессмысленность существования… — пробормотал Ор-Крас.

А Андрею вдруг на мгновение показалось, что он тоже родился на таком корабле, и называется этот корабль Земля. И другая жизнь просто невозможна. Он высунул голову из капсулы, поднялся, отталкиваясь от бортиков, и с любопытством посмотрел на Саруса.

— Да вы рассказчик, — сказал Андрей. — Интересно будет с вами побеседовать, когда закончится этот бесконечный аврал.

— Конечно, Командор, — вежливо улыбнулся Сарус. — Хотя ваши истории наверняка занятнее.

"Да уж, знал бы ты, какая у меня занятная история, — подумал Андрей, поднимаясь в рубку. — Сам внимаю, открыв рот".

А за центральным иллюминатором сквозь нежно-фиолетовую атмосферную дымку проступала грязно-серая пятнистая планета Крон.

— Черные пятна — это леса, — тихо подсказал вставший рядом Кунц. — Здесь есть и вода, и растительность, но вся растительность черная или темно-зеленая. Это из-за спектра звезды у листьев черный цвет. Так они лучше впитывают энергию. А коричневые пятна — кратеры.

Но Андрей уже заметил долгожданную фиолетовую звезду и поспешил к правому иллюминатору. Она была яркая, скорее голубая, и долго смотреть на нее не было никакой возможности, хотя и защищали глаза автоматические фильтры. "Вот ведь добрался же", — шептал он сам себе, закрыв пальцами веки, и еще долго потом рубка казалась ему темной.

А между тем Дрэйд и Ор-Крас вовсю готовились к посадке и, похоже, не заметили появления "Командора". Задавая параметры, проверяя работу корабельных систем, они хрипло перекрикивались через рубку, шутили и возбужденно смеялись. Андрей не хотел им мешать, но Дрэйд уже обратил внимание на его присутствие, быстро подошел и принялся вполголоса докладывать обстановку:

— На орбите, на разных высотах дежурят крейсеры противника. Количество их растет. Судя по всему, флот Лорна начал стягиваться к Крону. Поэтому, если мы собираемся совершить на планете посадку, это надо делать незамедлительно.

— Полагаю, для начала они не будут применять тяжелое вооружение, а попытаются нас захватить, — заметил Андрей. — И тут вся надежда на изворотливость нашего корабля и опыт пилота. Ну а там, глядишь, и прорвемся.

— Но будет нелегко, — предупредил Дрэйд, хотя глаза его горели азартом. — Ор-Крас, конечно, знает хорошие приемы, но все равно будет тяжело. Разрешите приступать?

— Даже если бы другой выход был, я предпочел бы все равно довериться Ор-Красу, — сказал Андрей. — Итак, занимаем места согласно купленным билетам?

— Простите, Командор? — удивленно переспросил Дрэйд, и даже Ор-Крас обернулся.

— Я говорю: команде занять места! — громко сказал Андрей, входя в образ, и сам удивился, как это у него зычно, по-сержантски, вышло. Он повернулся и увидел, что вся команда собралась в рубке, более того, из незаметных глазу люков в полу уже поднялись массивные кресла взлета-посадки.

— Командор, лучше заранее переодеться, — заметил Дрэйд. — Кто знает, какая будет посадка и насколько спешно нам придется покидать корабль. Подходящий комплект ждет вас в каюте.

Только сейчас Андрей обратил внимание, что и полковник, и пилот уже в особых толстых комбинезонах.

Быстро переодевшись, причем во время этой процедуры его трясло от волнения и нетерпения, Андрей вернулся и сел в ближайшее к пилотам кресло, позволив ремням сжать тело. Судьба его складывалась так, что в прорывах блокад участия ему принимать не приходилось, поэтому он приготовился лишь сторонне наблюдать, а главными действующими лицами должны были стать Ор-Крас и Дрэйд, занявшие места пилотов. Конечно, в положении Андрея можно было бы и покомандовать, чтобы упрочить свой статус и благополучно всех угробить, но он решил никому не мешать и приказал Ор-Красу действовать сообразно обстоятельствам, на свой страх и риск.

На экранах уже проявились увеличенные изображения кораблей Коменданта. Несомненно, и они видели "Тень". Но у полковника был козырь: он вышел на связь с управлением противовоздушной обороны планеты и получил координаты расположения крейсеров противника.

"Как в кино", — отстраненно подумал Андрей, одергивая ремни. Ему вспомнился аттракцион, где надо было сесть в большую закрытую капсулу, и на экране разворачивался космический бой, а капсулу болтало вверх-вниз для создания чувства реального полета. Аттракцион стоил дорого, произвел сильное впечатление — возможно, поэтому он чувствовал сейчас не страх, а волнительное предвкушение, как перед хорошим фильмом, на который с трудом удалось купить билет. И еще он думал, начнут или не начнут крейсеры стрелять на поражение и защищает ли его кольцо, так нужное противнику. По рубке разносились только голоса пилотов, все остальные молча сидели по своим местам.

— Отражатель захватывающего луча в норме?

— Проверил. В норме, — ответил Ор-Крас.

— Не забудь отключить генератор гравитации. Я переведу всю энергию на защитные экраны.

"Да, Кея была права. Почти до всего на свете можно дойти собственным умом, — думал Андрей. — Только где сейчас она?" Ему вдруг представилась совершенно сказочная картина, как, преодолев все препятствия и преграды, подлетает он к той самой планете, в зелени которой канула Кея, причем на Разрушителе. Ему, конечно же, сразу отдают Кею, она поднимается на борт, а Андрей встречает ее — сильный и неотразимый. В рубке он садится в кресло Командора, вводит новый курс… и видит в стеклах приборов отражение занесенной руки с монтировкой. "Вот черт! — Андрей мысленно сплюнул. — Привязалась же эта монтировка…"

— Начинаем! — крикнул Ор-Крас, прервав размышления Андрея.

Полковник повернул голову и внимательно оглядел экипаж. Все были пристегнуты, а головы сжимали притороченные к креслам фиксирующие мягкие шлемы на подобии тех, что надевают боксеры-любители.

— Начинаем, — повторил полковник. — Потрясет хорошо. Тем из вас, кто не воевал, будет, что рассказать. Те же, кто воевал, могут пока вздремнуть.

Шлем не позволял сильно крутить головой, но со своего места Андрей хорошо видел освещенный край планеты в левый иллюминатор, каемку голубой звезды — в правый, а впереди — экраны пилотов, которые они не закрывали собой. И вот резко ушло из-под него кресло, он внутренне сжался, как при падении, — это наступила невесомость. Андрей вдруг с гордостью подумал, что это чувство уже для него не ново.

Визоры подсветили цветными красками черный щиток шлема Ор-Краса, сделав его загадочным. На закрытое забрало с внутренней стороны подавалось изображение с внешних камер, и Андрей знал, что теперь Ор-Крас не видит стен корабля. Они стали для него прозрачными. Для пилота исчезло все, кроме приборов, рычагов управления и собственных рук, а вверху, справа, слева и внизу вместо ног и пола — только космос, звезды, планета, на которую нужно сесть, и корабли противника. Ор-Крас словно сам превратился в звездолет. Левая рука его лежала на рычаге скорости, а правая ладонь обхватила зависший перед ним в воздухе небольшой шар, с помощью которого можно было управлять положением корабля в пространстве, словно джойстиком.

Корабль сначала словно упал в бездну, а потом Андрея вжало в кресло и вжимало все сильнее и сильнее, по мере того как нарастал рев двигателей, отдававшийся дрожью во всем теле, и все заготовленные к этому случаю слова застряли у Андрея в горле, а в глазах поплыли пятна цвета заката его мечты.

"Тень", набирая скорость, шла к атмосфере, а со всех сторон наперерез устремились корабли Коменданта Лорна. Сквозь пелену на глазах Андрей различал их на экранах — они были отмечены красными кружками, а к переговорам полковника и пилота добавились еще и комментарии системы слежения за противником. Постепенно вдавливать в кресло стало меньше, но добавились боковые перегрузки — "Тень" все время меняла траекторию, и дрожащие в иллюминаторах темно-серые кратеры то и дело сменялись картиной звездного неба. Управлял кораблем только Ор-Крас, а Дрэйд отвечал за системы защиты, и теперь, когда крейсеры перешли к активным действиям, по экранам и резко меняющимся кускам космоса в иллюминаторах Андрею трудно было судить о ходе прорыва, и он создавал себе картину боя из ругательств пилотов и голосовых извещений систем корабля.

Ощутимо тряхнуло. Резкий маневр, и на секунду голубая звезда мелькнула в иллюминаторе. Опять удар, на этот раз сильнее. Загорелась лампами приборная панель, а к реву двигателей примешался неприятный свист.

— Обходи его слева — перевожу все поле на правую сторону, — заорал Дрэйд, перекрикивая двигатели.

И снова страшная боковая перегрузка, грозившая оторвать кресла. На долю секунды мелькнули в боковом иллюминаторе размытые бортовые вспышки огромного крейсера, а затем удар такой силы, что небо, звезды, корабли и голубое солнце на экранах и в иллюминаторах завертелись и замелькали с такой быстротой, что он вспомнил тот день из детства, когда решил съехать с горки, скрючившись в большой грузовой шине. Последнее, что Андрей слышал и видел, это разноголосое верещание сигналов с приборных панелей, крик Дрэйда и левую руку Ор-Краса, которая долго, невыносимо долго, тянула рычаг к себе, сгибаясь в локте. Ремни мучительно стянули тело, душили, Андрей последний раз хватанул воздух ртом… и отключился.

7

Лучше бы он очнулся позже, когда "Тень" уже совершила жесткую посадку, а не сейчас, когда серая каменистая поверхность в иллюминаторах приближалась с неимоверной быстротой, в дрожащих экранах проносились горные гряды и каньоны, завывали тормозные двигатели, а тряска корабля взбалтывала внутренности в смертельный коктейль. От перегрузки торможения сознание опять заволокло, и страшно ломило перепонки от перепада давления. Андрей даже ослеп и оглох на несколько секунд и пропустил сам момент удара о поверхность, придя в себя, только когда беззвучное мелькание камней иллюминаторах прекратилось и наступил звенящий покой.

Сквозь этот замедленный покой Андрей отстраненно наблюдал, как непослушными руками Дрэйд расстегивает ремни, встает, тяжело качается… и снова падает в кресло. Но Ор-Красу подняться удалось, и он стоял, опираясь на приборную доску, пошатываясь, и был похож на сильно пьяного человека у стойки бара, тупо ждущего, пока ему нальют последнюю, отрубающую рюмку. Наконец тишина стала рассеиваться, и сквозь нее проступили стоны, жалобы, оханье и тревожное, разномастное пищание датчиков возмущенных корабельных систем. Андрей захотел повернуть голову и не смог. Поняв, в чем дело, он провел ладонями по шлему, у затылка нажал кнопку, и шлем поднялся. Тогда Андрей отстегнул ремни, встал и тут же повалился на металлический пол рубки.

Как потом выяснилось, никто особенно не пострадал, хотя Кунц довольно долго был без сознания. Он сидел в своем кресле, закатив глаза, и походил на снегиря в своем белом комбинезоне, с грудью, залитой кровью из носа. Сквозь тошноту Андрей смутно помнил, как они выбирались из корабля, как он чуть не упал с трапа и как тяжело приходил в себя где-то совсем рядом с "Тенью", потому что ветер доносил жар раскаленной обшивки. Потом он отрешенно следил, как Тико сновал по трапу и носил из корабля оружие и какие-то блестящие тюки; слушал, как склонившийся над ним Дрэйд что-то втолковывал. Слушал, но не понимал.

Но все когда-то проходит, так и Андрей постепенно пришел в себя, и наконец осознал, что ему пытается сказать Дрэйд.

— Надо уходить, Командор. У корабля оставаться нельзя.

Андрей тряхнул гудящей головой.

— Ты послал сигнал о помощи? Где люди Адранта?

— Да. Но здесь их ждать нельзя. Неприятель видел, где мы рухнули. Здесь может появиться десант.

Андрей встал и огляделся.

— Мы все равно будем здесь как на ладони… Что с "Тенью"?

— Думаю, "Тень" еще будет летать. Но звездолет поврежден и в любом случае должен остыть. Сейчас я боюсь за стабильность топлива, — Дрэйд с опаской покосился на корабль. — Полагаю, надо исходить из того, что враги попытаются опередить спасателей. И мы должны добраться хотя бы до скал, — Дрэйд указал рукой на острозубую серую полосу. — Там можно будет до поры укрыться. А спасатели найдут нас по сигналу.

— Так и сделаем, — Андрей словно собирал себя из обломков и первым делом убрал с лица растерянность.

Он сделал несколько шагов, и идти оказалось на удивление легко: сказалась меньшая, чем на Земле сила тяжести. Но вот дышалось труднее. И только подумав об этом, Андрей опешил. Только сейчас он вдруг осознал, что находится на другой планете. Низкое нежно-лиловое небо уходило к дрожащему фиолетовым маревом горизонту, и к нему же тянулась каменистая, с каким-то голубоватым отливом, равнина. Эта равнина была утыкана черными и на вид сухими, словно торчащие веники, кустиками, кое-где виднелись овальные террасы, над которыми пробивались столбики пара, и лишь с одной стороны это однообразие оживляла скальная гряда.

В открывшемся пейзаже не было ничего пугающего, но в то же время все было настолько чужое, инородное, что хотя и ощущал Андрей твердую поверхность под ногами, а все же чувство подвешенности не оставляло его, словно он стоял на каком-то макете, который вот-вот рассыплется. Тревога и неуверенность переполняли его, но, впрочем, после такой посадки иная реакция была бы, наверное, странна.

Тем временем все необходимое было принесено с корабля. Раздраженно посетовав на недомогания своего нового тела, "Командор" временно передал командование Дрэйду, и тот настоял, чтобы поверх комбинезонов была надета защита — как при вылазке на научную станцию. И раздал штурмовые винтовки. Пришлось также надеть рюкзаки с водой, провизией, боеприпасами и прочим необходимым для выживания снаряжением, и самым быстрым шагом, какой можно было себе позволить после такой посадки, отряд направился в сторону скал. И где-то далеко, за этой горной грядой, находился дворец Адранта, поэтому так или иначе, но группа приближалась к главной цели путешествия. К счастью, сила притяжения планеты позволяла нести такой груз.

Андрей не сомневался, что они не успеют слишком далеко отойти от "Тени", как придет помощь, и невольно прислушивался к ветру. "А ботинки явно нужны другие, — думал он, — эти неудобны. Хорошо еще, размялся по дороге на Восток. Привык к ходьбе. Да… Как давно это было… А дома, наверное, уже вовсю весна. И машина стоит у дома совсем грязная… Но что обидно — знаю, что мне осталось немного, только не знаю, до чего. И с Кунцем я беседовал преступно мало. Он наверняка знает историю возникновения и гибели цивилизаций, как находили друг друга человеческие расы в Галактике и почему так обособлена Земля. И с Сарусом почти не разговаривал. А ведь и он знает о Земле что-нибудь такое, что я и предположить не мог. Даже если я должен погибнуть, это еще не повод ничем не интересоваться".

Подножие гряды было обильно усыпано гигантскими покатыми валунами. Они касались друг друга гладкими боками, и низом можно было идти совершенно свободно — так велики оказались щели между ними. Причем сверху людей видно не было — хорошее место для того, чтобы укрыться. Однако Андрей настоял, чтобы все поднялись под прикрытием валунов выше, к подножию самих скал. Это позволит наблюдать за местностью, оттуда виден брошенный корабль, да и не хотелось ему пропустить свой первый фиолетовый закат на этой планете. Возможно, и последний. Хотя и поблекла от недавних событий его мечта, и сжималось мучительно сердце при мысли о Кее, но осталось ведь так немного… Он ведь еще дома на кухне все поставил на этот закат. И вот он здесь.

Между валунами было сыро и зябко, как в погребе: они хранили морозы ледяных ночей, которые на Кроне были очень жестоки. Но в серебристых рюкзаках за спиной было все, чтобы продержаться и не замерзнуть.

В бесконечных путаных межкаменных коридорах легко было бы заблудиться, если бы нужный путь не лежал в гору. Впрочем, усыпанный валунами участок был не слишком широк, и вскоре они преодолели этот лабиринт и выбрались к отвесной скале, к серости которой уже начали примешиваться нежные лиловые оттенки. Звезда понемногу опускалась, и, пока потерпевшие крушение разбивали лагерь, вулканическая порода вокруг меняла цвет.

Андрей взобрался на камень и тревожно всмотрелся в далекую точку корабля, которая пока не интересовала ни своих, ни чужих. "Странно, что так долго не идет помощь, — думал он. — Очень странно. Адрант ведь знает, что на этом корабле должен прибыть сам Командор, и, конечно же, кольцо… Да и любой потерпевший крушение корабль должен привлечь внимание сил противовоздушной обороны".

Под скалой надули большой серый купол палатки, почти неотличимый от камней вокруг.

— Ночью ее лучше не покидать, — сказал Дрэйд. — Сейчас начнет холодать. В наших костюмах предусмотрена возможность обогрева, да вот сами костюмы не подзаряжены. Это моя оплошность. Однако же я уверен, что вот-вот за нами прилетят.

Но местное солнце садилось в полной тишине. Насыщаясь фиолетовым, оно начало раскрашивать и планету. Не расцвеченная ни буйной зеленью, ни синевой океана, светло-пепельная поверхность с редкими черными пятнами растительности в скором времени обещала вся стать лиловой.

Андрей взял протянутый Сарусом горячий напиток, похожий на пряный шоколад, и нервно цедил, а с последним глотком наконец началось то, к чему он так давно стремился. Был ли фиолетовый закат красивее, чем земной? Вряд ли. Но Андрей заплатил не за красоту, а за то, что видит подобное, единственный из всех жителей Земли. Ярко-фиолетовое светило садилось в сиреневую дымку, и все вокруг было в разных оттенках его лучей. Светло-фиолетовые перистые облака застилали темно-фиолетовое небо, а с противоположной стороны от заходящей звезды оно приобрело глубокие лиловые краски. Мягкая облачность как-то быстро заволокла горизонт, скрыв уход светила, и сразу повеяло холодом, да так резко, что появился пар изо рта. Сидеть стало зябко, грустно, совершенно не хотелось ни с кем разговаривать, а захотелось залезть под теплый купол палатки и заснуть.

Вдруг небо тряхнуло так, что от неожиданности Андрей чуть не свалился с валуна. Тряхнуло именно небо. Откуда-то сверху раздался оглушительный раскат, похожий на отголосок сильной грозы, засверкали различимые сквозь зыбкую облачность синие вспышки, а с поверхности, с нескольких точек за горизонтом, стартовали и понеслись в небо бездымные огненные хвосты ракет.

— Штурм! — страшно закричал Дрэйд. — Они начали штурм! Комендант пошел на приступ!

Все тревожно сгрудились, прислушиваясь к далекому гулу и вглядываясь в переливающиеся внутренним светом облака.

— Последняя битва за Аргейзе, — прошептал Кунц, и Андрей, находившийся рядом, хорошо его слышал. — Если Крон выдержит атаку Коменданта, Аргейзе вновь перейдет под власть Адранта… По условиям договора…

— Понятно, почему нет спасательного корабля, — сказал Сарус. — Им не до этого. Им теперь надо отбиваться любой ценой.

Начавшаяся битва переместила Андрея в воспоминания Командора. Он вспомнил, как Командор готовил укрепления Крона, как инспектировал ракетные шахты, ангары с перехватчиками десантных ботов, рассеянные в великом множестве вокруг заводов установки ближнего огня. Не так-то просто придется Коменданту, решившемуся силами одного своего флота захватить Разрушитель, совсем не просто. Но видимо, он не нашел другого выхода, решил, что нельзя медлить. А может быть, он посчитал, что лучше уничтожить Разрушитель еще на верфи, руками самого Адранта, который ликвидирует его, опасаясь захвата. А уж потом сотрет Комендант все следы своей неудавшейся интриги с этой злосчастной планеты.

Ярость охватила Андрея, он чувствовал сейчас какое-то кровное родство с Командором и в этот миг отчаянно желал Адранту победы.

— А вот и десант, — крикнул Дрэйд, не забывший наблюдать и за окрестностями.

И действительно, далеко в сгущающейся мгле, там, где стояла "Тень", опускались огни летательного аппарата.

— Может, это спасатели? — спросил Кунц.

Но Дрэйд лишь мрачно помахал прибором ночного видения.

— Уходим под защиту валунов? — тревожно спросил Андрей, забывший о своей руководящей роли.

— Десантников много, а на быструю помощь рассчитывать нельзя. Вычислить, что мы прячемся здесь, не составит труда. Еще до утра они прочешут все подножие горы, включая эти валуны, — сказал Дрэйд. — Кроме того, ночью станет очень холодно, слишком холодно, мы замерзнем, прячась в камнях. Принимать же бой бессмысленно. Лучше искать проход через скалы.

— Тогда уж лучше просто спать в тепловой палатке, — вполголоса пожаловался Ор-Крас Сарусу. — Утром они просто перелетят через скалы и возьмут нас на равнине. Там негде спрятаться, мы будем как на ладони. Сейчас нас хотя бы скрывают глушители жизненной активности на комбинезонах, сканером нас не засечь. А днем на открытой местности нас будет просто видно.

Небо ревело и полыхало. И под этими грозовыми сполохами от севшего на поверхность планеты вражеского десантного корабля отделилась вереница маленьких огоньков и направилась в сторону скал. Эта змейка росла, приближаясь быстро и уверенно: очевидно, десантники передвигались не на ногах.

"Лабиринт подкаменного пространства для десантников не более чем тренажер на выживаемость, и делать засаду в валунах бессмысленно, — подумал Андрей. — Значит, надо уходить. Оттянуть момент встречи с преследователями в расчете на подмогу".

— Мы пойдем вдоль гряды, по подножию, и будем искать место, где скалы можно преодолеть, — объявил Андрей. — По крайней мере, так мы выиграем время. В движении не замерзнем. Возможно, к утру помощь все-таки придет, если этой ночью атака на Крон будет отбита. Все вещи мы оставим, за исключением оружия и воды. Как бы там ни сложилось, вероятность того, что мы проведем на открытой поверхности и вторую ночь, невелика.

— Я останусь здесь, Командор, — сказал Дрэйд. — Я задержу их. Только это даст возможность оторваться от десантников на сколь-нибудь приличное расстояние.

Андрей внимательно вгляделся в серьезное, каменное лицо Дрэйда.

"Как же так, — с недоумением подумал он, — как же так… А ведь для меня это игра. Опасная, но все равно игра. А этот человек погибнет наверняка".

— Как ты задержишь их, Дрэйд? Что ты сможешь сделать? — не удержался Андрей.

— Десантники не спешат, когда впереди смерть. Когда впереди смерть, они пробираются вперед медленно и осторожно, — ответил Дрэйд. — А вам это и надо. Я поставлю мины, ловушки, обозначу свое присутствие огнем, но не здесь, а в стороне. И буду уводить их вдоль гряды, но в другую сторону.

— А потом? Рано или поздно они сожмут челюсти, — тихо сказал Андрей.

— А по-другому никому не уйти. Для меня ночь будет горячая. А вот вам надо будет подготовиться к пытке холодом.

У Андрея в груди что-то сжалось, краска бросилась ему в лицо, уже и так порозовевшее от мороза. Он хотел было сказать что-то благодарное и проникновенное, но не смог ничего подобрать из своего не предназначенного для таких случаев словарного запаса. Он даже пытался вспомнить какие-нибудь фильмы или книги, ведь столько раз в этих фильмах и книгах отважные герои оставались, чтобы прикрыть отступление, и каждый раз командир наверняка говорил что-то важное и проникновенное. Но Андрей ничего не вспомнил. Может быть, нет таких слов. Может быть, когда дело касается смерти, слова перестают иметь значение.

Андрей попытался убедить себя, что Дрэйд спасает не только его, но и Ор-Краса, и остальных. Но в глубине души чувствовал, что полковник спасает только его, Командора. И скажи Андрей сейчас что-нибудь, хлопни по плечу — это будет подло, потому что он не был Командором, а Командор сделал бы не так. Неизвестно как, но не так.

Андрей громко и грубо окрикнул остальных:

— Берем самое необходимое и выступаем!

К полковнику подошел лишь Ор-Крас. Он что-то тихо сказал, и они обнялись. Дрэйд остался, а экипаж "Тени" во главе со Андреем выступил в путь, тоже обещавший быть нелегким. Через десяток шагов Андрей обернулся и посмотрел на Дрэйда, склонившегося над рюкзаком в свете зарниц. Рядом с ним лежал фонарь, и полковник аккуратно доставал и раскладывал перед собой гранаты и мины.

— Я сейчас догоню! — неожиданно крикнул Андрей и, жестом приказав идущему за ним Ор-Красу продолжать движение, быстрым шагом вернулся к полковнику.

— Я не Командор, — нахмурившись, объявил он недоуменно поднявшему голову Дрэйду. — Не надо оставаться, мне на верность никто не присягал. Думаю, как-нибудь отобьемся.

Дрэйд выпрямился и внимательно посмотрел в лицо Андрея прищуренными от холодного ветра глазами.

— А ведь я подозревал, еще когда со станции вернулись, да проклятый Кунц разубедил, — Дрэйд усмехнулся. — Что-то наш Командор странный, говорю, а он и отвечает, дескать, временно, скоро пройдет.

— Бери оружие, Дрэйд, и пойдем. Может, по пути и успею рассказать, что к чему, да как все это вышло.

— Иди, догоняй отряд. Не судьба мне узнать, кто ты. А если отход не прикрыть, идти бессмысленно — погибнут все. Да и неизвестно еще, у кого из нас больше шансов выжить, — Дрэйд усмехнулся. — Теперь получается, в военном деле я опытнее, чем любой из вас.

— Спасибо Дрэйд, — сказал Андрей. — Если помощь придет за нами, я позабочусь, чтобы она обязательно пришла и за тобой, — и он бросился догонять отряд.

8

С черно-багрового поднебесья, сплошь покрытого дымными разрывами, неслось разноголосое завывание. Время от времени где-то на разных воздушных этажах что-то вспыхивало и гулко били невидимые орудия, давя на перепонки. Камни под ногами упруго дрожали.

Мерзнуть начали уже в самом начале пути. Посыпала редкая снежная крупа, которая, попадая на губы, давала горьковатый привкус. Бирюзовую луну время от времени затягивало то ли дымом, то ли облаками. Группу прикрывали валуны, и Андрей не знал, насколько продвинулись преследователи, но было очевидно, что они совсем рядом. Быстро идти по узкому перешейку между возвышающимися слева скалами и наваленными справа глыбами не получалось: ступни приходилось ставить с боковым наклоном. И все время снижалась температура. Комбинезоны пока держали тепло, тем более что все натянули утепляющие маски с прорезями для глаз и рта под мягкие шлемы, но ноздри уже слипались. Андрей шел первым, задавая группе необходимый темп. "Не хватало еще, чтобы Дрэйд погиб зря", — думал он, сжимая штурмовую винтовку.

Поступок Дрэйда подстегнул Андрея, выбил из созерцания и добавил столь необходимой для борьбы с ледяной ночью злости. Андрей оглянулся посмотреть, как там Кунц. Доктор не отставал и шел, глядя себе под ноги, как и все. Только Ор-Крас вдруг показал Андрею перчаткой куда-то влево, во тьму между скалами.

— Кажется, там можно попытаться, — сказал он, обдав Андрея паром изо рта.

И действительно, если не обманывал неверный лунный свет, скалы в этом месте расступались, образуя проход.

— Поднимаемся, — скомандовал Андрей.

Скользя и оступаясь, один за другим они начали карабкаться по крутому подъему во мрак, а полыхающее зарницами небо оживляло скалы, придавая им какие-то невиданные очертания. Местами приходилось помогать себе руками, опираться на винтовку. Андрей увидел, что Тико забрал у доктора его легкий рюкзачок и помогает тому взбираться, подталкивая в спину одной рукой. Но винтовку Кунц не бросил.

Они выбрались из-под прикрытия гряды, но еще не зашли в ущелье, и Андрей чувствовал себя очень неуютно, понимая, что хотя и пройдено порядочно, но все же группа сейчас может быть на виду. В этот момент далеко сзади что-то бухнуло, потом еще раз, Андрей оглянулся и увидел, как где-то там, среди камней, где у них был привал, опадают синие искры. Опять взрыв — и между валунами взметнулось голубое пламя.

"Вовремя переключил на себя внимание Дрэйд, — подумал Андрей. — Успеем скрыться в тени".

Под нависающими скалами Андрей почувствовал себя более защищенным, но и идти стало сложнее. Они уже шли по темному дну ущелья, зато всеми цветами радуги расцветала его левая, освещенная небесной войной сторона, и свет причудливо играл на утесах. Правая же часть дремала дымчатой серой массой.

Еще один взрыв, уже тише, но Андрей больше не оборачивался. Ущелье было засыпано мелкими и крупными обломками породы, приходилось иногда перелезать через валуны, обходить их по кромке и при этом быть внимательными, чтобы не переломать ноги.

— Надо бы устроить короткий привал с тепловым шаром, — сказал через некоторое время Андрею догнавший его Ор-Крас. — Ученые сдают.

Андрей кивнул. Он вспомнил, что такое тепловой шар, и принялся искать по сторонам какое-нибудь укрытие. Однако пришлось пройти ещепорядочно, прежде чем подходящее место было найдено. Сильно углубляться в широкую пещеру с довольно гладким полом они не стали, а решили передохнуть буквально метрах в двадцати от входа. Ор-Крас расстегнул рюкзак, достал непослушными пальцами тепловой шар и вынул из оболочки. Положив его на пол, он быстро убрал руку. Шар медленно наливался светом, от него пошло тепло, и стены пещеры заискрились слюдой. Все шестеро уселись вокруг: кто на рюкзак, кто на корточки — под живительные тепловые волны. Чтобы согреться быстрее, Андрей снял шлем и маску. И разомлел. Почти как тогда, в кафе, только еще захотелось спать. Захотелось горячего вина.

Чтобы как-то отвлечься, Андрей повернулся к сидящему рядом Сарусу:

— Может, что-нибудь интересное расскажет специалист по малым цивилизациям?

— Почему бы нет, — невозмутимо ответил Сарус. — А что бы вы хотели узнать?

— Ну например… ты ведь хорошо знаешь Землю?

— Конечно. Мне и раньше приходилось на ней бывать.

— Можешь что-нибудь рассказать о ее истории?

— Ну… Вы были на Земле недолго, а если бы решили путешествовать, то обратили бы внимание на одну странную особенность. Нигде, ни на одной планете вы не найдете больше такого смешения рас. Даже на планетах, населенных давно, имеющих продолжительные контакты с другими цивилизациями, находящимися на перекрестках мироздания. А ведь Земля обособлена.

— И в чем же дело?

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно отправиться в глубокое прошлое Земли. Даже не Земли… Надо вспомнить, что когда-то существовала Империя Ходо. Правда, сейчас никто, кроме специалистов, этого уже не знает, а ведь Империя простиралась на добрую половину цивилизованного мира. И вот, после очередной большой войны, когда было подавлено восстание на, казалось бы, совсем благополучных планетах, Император решил наказать немногих оставшихся в живых, да так, чтобы другим было неповадно. Он собрал последних выживших представителей восставших рас и отправил их на своих гигантских кораблях на Землю — в то время необитаемую тихую планету с подходящими условиями жизни. Технически это было осуществимо: у Императора был большой флот, и год за годом корабли свозили бунтовщиков на Землю. Оставляли им что-то на первое время и улетали.

— Великое переселение народов… — пробормотал Андрей.

Он невольно столкнулся взглядом с Эр Эфо, который хоть и не делал никаких замечаний, однако же внимательно прислушивался к разговору и снисходительно усмехался чему-то в поднятый воротник.

— Да, великое переселение, — согласился Сарус. — Этим расам пришлось на новом месте непросто. Они вымирали. Голод, болезни, холод… От своих истоков-то давно отошли, все раньше делали роботы. А люди до переселения занимались только искусством и войной. И вот пришлось заново учиться древним способам охоты, когда сели аккумуляторы плазменных винтовок. Но поколение сменялось поколением, переселенцев становилось все меньше и меньше, исчезла письменность, исчезли остатки культуры, люди перешли в первобытное состояние. И вот тут-то, когда эти люди забыли, кто они и откуда, и совсем одичали, наблюдатели с удивлением констатировали изменения. Численность землян начала увеличиваться. Расы стали возрождаться, но уже как земные расы. Став дикими, они научились выживать, стряхнув с себя остатки прежних, только мешающих знаний. Цивилизованность не способствовала выживанию в экстремальных условиях, и людям сначала понадобилось превратиться в зверей, чтобы после построить новый мир. И появились зачатки новой культуры, изобретательство, письменность, наконец, но все уже по-другому.

"И изгнаны были первые люди из Рая на Землю за грех, и стали они смертны… До конца веков будете трудом добывать себе пропитание…" — вспомнил Андрей.

— Если вам любопытно, вы можете почитать мой труд "Земная цивилизация: второй круг", — гордо продолжил Сарус. — Но что интересно, второй раз этот путь оказался гораздо короче. Похоже, генетическая память об уже изобретенном, уже придуманном, уже освоенном в нужный момент просыпается. И наблюдая за Землей, мы пришли к выводу, что известные изобретатели и ученые на этой планете не столько талантливы (в том смысле, как это принято у нас), сколько обладают способностью острее воспринимать генетические сигналы. Хотя это, конечно, тоже по-своему талант.

— Я обязательно почитаю вашу книгу, когда мы выберемся отсюда, — заверил его Андрей.

— Земля, конечно, не единственное место, где можно наблюдать воскрешение расы. В космосе хватает цивилизаций, которые уничтожили сами себя и начинали возрождение горсткой выживших. Но так, чтобы в чистом виде, и сразу много рас — такой рай исследователю может предоставить только Земля.

— И что же это был за искуситель, который подвигнул благополучные расы к восстанию против Императора и привел их к низвержению на Землю? — вдруг спросил Кунц.

— Об этом не рекомендуется говорить, — многозначительно сказал Сарус. — Более того, эту часть истории не рекомендуется даже изучать. Уж вы-то, доктор, должны это знать.

Шар затухал, и тепло от него стало иссякать. Андрей снова нацепил маску, шлем и встал. Остальные нехотя последовали его примеру, надели рюкзаки, а Ор-Крас ударом ноги отбросил шар вглубь пещеры. Вспыхнув остатком энергии, отбрасывая блики на переливающиеся всеми цветами радуги стены, синий комок катился все медленнее, пока не остановился и не осветил что-то живое и огромное. И эта щетинистая шевелящаяся масса, словно состоящая из множества членистых ног, жутко зашипела.

— Не стреляйте! — пронзительно крикнул Ор-Крас. — Будет только хуже!

Забыв про холод, все бросились к выходу и, уже вывалившись из пещеры, побежали настолько быстро, насколько могли. Нечто, встреченное в пещере, придало преследуемым силы, и валуны они преодолевали весьма споро, пока не оказались на приличном расстоянии. Вот было ли такое расстояние уже безопасным, Андрей не знал.

— Это были Ширны, — прохрипел Ор-Крас. — Один из них. Сам я их никогда не видел, но много слышал. Они живут в скалах. Нам повезло, что мы забрались в эту пещеру ночью. От холода они впадают в оцепенение. Но шар давал тепло и разбудил его. А заберись мы в пещеру днем, так под увлекательный разговор о развитии Земли он разделал бы нас очень быстро. Подумать только, мы сидели совсем рядом!

— И сейчас расслабляться не надо, — тревожно добавил Сарус. — Утром, с первыми лучами они повылезают из своих пещер греться. Я совсем забыл, что они могут здесь быть. И нам надо покинуть эти скалы до рассвета. Это страшнее десантников Коменданта.

"Если мы успеем преодолеть скалы до рассвета, то идущих за нами десантников это задержит, — подумал Андрей. — Дрэйд, наверное, уже мертв. За канонадой не услышать, продолжает ли он держаться. Только бы нам выстоять перед этой дьявольской стужей".

Тяжелый дрожащий рев заставил всех поднять головы. Сквозь ровную пелену облачности проявилось яркое пятно. Оно увеличивалось, пульсируя и разгораясь, пока наконец не прорвало небесный дым, превратившись в охваченный огнем гигантский звездолет, падающий и ослепляющий, словно гигантский факел. Подобно поверженному в небесной битве ангелу, рассыпаясь на лету пламенеющими обломками, рухнул он куда-то далеко за скалы, и в то же мгновение сотряс ущелье далекий, но невероятно мощный взрыв, а поднявшийся из-за утесов черный гриб подсвечивался запылавшим внизу пожаром.

— Хорошо, что неблизко, — прошептал Сарус.

— Хорошо, что вспомогательные двигатели у него не термоядерные, — добавил Ор-Крас. — А то было бы уже не важно, близко мы или далеко.

Помешкав, продолжили путь. Но ночь на Кроне долгая. Они шли и шли по этому каменному ручью среди нагромождения скал и камней, а стенки ущелья все сближались, становились выше, и Андрей очень боялся, что впереди возникнет непреодолимая преграда, которая оставит им только один путь — назад.

9

Зарево к утру побледнело, а потом и совсем исчезло вместе с грохотом канонады. На туманных очертаниях утесов лежала нежная фиолетовая дымка, а мороз сменился пронизывающей утренней свежестью. А группа прошла ущелье и оказалась перед бескрайней каменистой равниной. Где-то там, за горизонтом, лежал дворец Адранта. Но все были так страшно измучены, что ни о каком дальнейшем продвижении не могло быть и речи. Отогревшись последним тепловым шаром, они разлеглись в причудливых позах на камнях и ждали десантников, которые, судя по пальбе в глубине ущелья, все-таки вышли на их след.

— По Ширнам стреляют, — лениво заметил Ор-Крас, словно речь шла о чем-то далеком и неважном.

— Попытаемся задержать их здесь, — добавил Андрей, сонно оглядывая отрог. — Штурм прекратился, и если оборона планеты выдержала, помощь должна прийти.

Рассвет был красивый, нежно-лиловый, как раз такой, каким он и представлялся в мечтах, но осоловевшему Андрею было не до него. Он сидел, привалившись спиной к рюкзаку, и клевал носом под лучами восходящей звезды, среди таких же обессиленных спутников. Кунц совсем сдал. Он сидел с закрытыми глазами, часто, с сипением и хрипом, дышал, и лицо его в этом освещении походило на лицо мертвеца.

Андрей вдруг отчетливо и с жалостью вспомнил свой письменный стол, кресло, развернутое к окну, синее небо в окне и доносящиеся через распахнутую форточку летние, теплые и очень близкие крики детворы. И ему совсем было удалось уйти в свои собственные теплые воспоминания, когда его вернул к действительности пилот.

— А если еще их десантный бот сядет по эту сторону гряды, прямо перед нами? — спросил Ор-Крас, и сам же ответил: — Тогда у нас совсем не останется шансов.

— Не думай об этом, — Андрей встал и нараспев объявил голосом глашатая: — Время занимать позиции! Выбираем удобное место и держим под прицелом ущелье!

Ор-Крас встал первым, отсоединил и проверил магазин винтовки, а затем, сильным ударом вбив его на место, неспешно поднялся к большому валуну с правой стороны. Андрей нашел удобную расщелину между двумя камнями, поставил локоть поудобнее и прижал к плечу ложе винтовки. Припав к резиновой наглазнице прицела, он внимательно осмотрел поле предстоящего боя и решил, что позиция неплохая. И в то же мгновение увидел, как из-за утеса выплыла длинная узкая платформа, словно на воздушной подушке, прикрытая спереди щитом. На шитке был установлен пулемет, а по бокам ее свешивались многочисленные ноги в черных ботинках.

Андрей оглянулся, замахал рукой, и все остальные, пригибаясь, быстро разбежались в поисках подходящих укрытий. Лишь Эр Эфо, благоразумно посчитав, что не его это дело, поспешил вниз, увязая ботинками в осыпающемся песчанике, и залег где-то на склоне.

Чуть выждав, Андрей прицелился и дал длинную, но бестолковую очередь по ногам, свесившимся с платформы. Слева от Андрея пристроился Кунц, и, перезаряжая винтовку, Андрей услышал именно его глухие очереди. Тико устроился за Ор-Красом, но правее и выше, и стрелял коротко и часто.

Андрей вставил новый магазин, сочно клацнув зажимами, и снова прильнул к прицелу. Появилась вторая платформа. Первая уже замерла, и пулемет на ней равнодушно смотрел в небо. Зато десантники уже рассредоточились среди камней и прицельно били по оборонявшимся. Во всяком случае Андрей успел выпустить еще только одну короткую очередь, и сразу хлестко и звонко застучало по прикрывавшим его валунам, брызнула каменная крошка, и он поспешно спрятался обратно. Вытирая пот, он посмотрел налево в тот самый миг, когда голова Саруса, неразумно высунувшегося из-за камня, превратилась в облако крови, разорванная очередью из крупнокалиберного пулемета со второй платформы. И в тоже мгновение взрыв справа заставил его вжаться в скалу, а когда Андрей заставил себя повернуть голову, Тико уже лежал среди пляшущих по камням язычков пламени, и его оскаленный, запекшийся от огня мертвый рот недоверчиво усмехался.

Огонь стал такой плотный, что Андрей понял: следующая попытка выпустить очередь по десантникам станет для него последней.

"Надо сползать вниз, — лихорадочно подумал Андрей. — Они пристрелялись". Он столкнулся глазами с Ор-Красом. Похоже, пилота контузило, потому что из уха текла кровь. Его взгляд отчаянно кричал: "Я не должен здесь быть, я только пилот!"

"Я тоже здесь не при чем, — зло подумал Андрей. — Еще в большей степени, чем ты". И махнул рукой вниз, командуя отступать.

Единственным, кто поддерживал огонь, как ни странно оставался Кунц. Позицию он выбрал самую удобную: у него получился своего рода природный дот — и доктор даже не смотрел на Андрея, лишь успевал менять магазины.

Андрей пополз вниз, поднимая сухую пыль, чтобы успеть занять новую позицию до того, как у Кунца кончатся боеприпасы, и за ним сползал Ор-Крас.

"Ну вот, дальше только равнина, — подумал Андрей, устроившись вместе с пилотом за последними камнями, которые могли служить прикрытием, и наблюдая, как отстрелялся доктор и, мелко приседая, заспешил к ним. — Сейчас десантники появятся наверху, мы успеем обменяться несколькими очередями, и все закончится. Усталому и измученному умирать не так тяжело, — пытался взбодриться он. — Смерть придет как избавление".

Сверху, со стороны ущелья, пульсируя грохотом стрельбы, росло зловещее небытие, заслоняя небо. И все, что было до сих пор, весь период жизни от рождения и до этого боя казался ничтожно маленьким, ненужным, мелким по сравнению с тем, что сейчас надвигалось на него. И вот сквозь это осознание и прорезались откуда-то сзади отвратительные, надрывные, дребезжащие в груди звуки садящегося десантного корабля.

Андрей успел лишь подумать, что до появления этого звука все же оставалась какая-то надежда на спасение, маленькая, призрачная, в которую он и сам-то не верил и которую осознал лишь теперь, когда и ее не стало. Он повернулся лицом к кораблю и увидел, как из двух боковых установок понеслись дымные шлейфы ракет. Свист над головой, и алое пламя взметнулось над ущельем, мгновенно сменившись густым черным дымом.

— Это свои! — с чувством выкрикнул Ор-Крас, и лицо его сморщилось, словно он собирался расплакаться.

"Ну вот, — отрешенно подумал Андрей, стараясь ни на кого не глядеть, — уровень пройден, добро пожаловать на следующий". Он неловко встал и пошел к спасательному кораблю, который сел совсем рядом, оставив лежать на щебне штурмовую винтовку, в которой оставался еще полный магазин.

Кивнув в ответ на приветствие командира корабля, Андрей отдал распоряжение вызвать еще один бот, чтобы прочесать валуны, хотя и не надеялся увидеть Дрэйда в живых, поднялся по трапу и прошел в теплый салон. Он сел в кресло и откинул голову. Со шлифованного потолка на него смотрело мутное серое пятно. Рядом сел Ор-Крас, а Андрей прислонил голову к боковой панели и стал смотреть в иллюминатор. Отчего-то ему было неловко говорить с пилотом. Хотя он и не мог понять почему. Может быть, потому что потеряли Дрэйда, а до этого Кею, а потом Тико и Саруса. Их всех было жалко, но в этот момент особенно было жалко Саруса, с которым так хотелось поговорить еще и у которого так много надо было спросить про его книгу "Земная цивилизация: второй круг", которую Андрей никогда уже не прочтет.

— Штурм отбит, — шепнул Ор-Крас. — Мне командир бота сказал.

— Хорошо, — равнодушно ответил Андрей. — Я приказал, чтобы обыскали противоположное подножие гряды. Возьми на контроль. Может быть, найдут тело полковника. А почему так долго не было помощи?

— Что до задержки, то командир ничего не знает. Он вылетел сразу же, как получил отмашку. А Эр-Эфо так зарылся в камни, что его еле нашли. Если бы Кунц про него не вспомнил, то наш пленный ученый так бы и остался здесь. А сейчас уже вылетаем во дворец.

— Хорошо…

Смуглое лицо пилота совсем почернело и обветрилось, а обросшие серебристой щетиной щеки ввалились. Андрей подумал, что и сам он, наверное, выглядит не лучше, и подивился энергии Кунца, который после такого перехода не поленился найти этого несчастного Эр Эфо.

Корабль дрогнул, разбудив нового Командора, но сам полет уже не чувствовался. Снова стали закрываться глаза, и Андрей лишь успел заметить останки туши корабля нападавших, того самого, который рухнул на поверхность планеты этой ночью. Обломки эти курились сизым дымом.

10

Андрей паниковал, и не удивительно, ведь даже Командор боялся Адранта. И нет рядом Кеи, а у нее, по крайней мере, был план. Во время всего путешествия в глубине души Андрей все-таки надеялся, что появится новая, невидимая доселе возможность выпутаться. Пожалуй, если бы сейчас объявился во сне Командор, Андрей был бы не очень против. Может, хоть он бы подсказал, что делать дальше. Да что там, подсознательно Андрей радовался любой задержке, даже самой опасной, лишь бы она отдаляла его от этой невыносимой встречи. От развязки.

Дворец — на поверхность выходила лишь малая его часть — представлял собой огромный бункер, но бункер роскошный, если это слово применимо к огромным подземным сооружениям. Коридоры были высоки и ярко освещены, а свет многочисленных плафонов играл на отделанных гранитом и мрамором стенах, на мозаике пола, на инкрустированных створках дверей.

"Кунц, наверное, уже доложился у Адранта, — подумал Андрей. — И надо полагать, не выдал". В противном случае доктор и сам бы рисковал быть раскрытым. Если, конечно, он тогда говорил правду. Эх, сколько этих "если"… Одно утешало: Командор был немногословен. Кто знает много — говорит мало. И Андрей решил быть предельно немногословным на встрече и действовать по обстоятельствам. Главное, чтобы панические мысли не отражались на лице.

В черном командорском кителе, коридором бесконечным и прямым, без дверей и ответвлений, Андрей шел навстречу судьбе тяжелой и нарочито твердой походкой человека, скрывающего опьянение. Офицер личной гвардии Адранта невозмутимо шагал рядом, бок о бок, стараясь подстраиваться под шаг Андрея. Наконец двери, которыми заканчивался коридор, расступились по невидимому сигналу, и мнимый Командор один зашел в тронный зал бывшего Императора.

Освещение было тусклым и каким-то мерцающим, словно от неверного света факелов, сам зал был задрапирован синими и черными тканями, и лишь колонны, уходящие во тьму высокого свода, выделялись своим белым камнем. У дальней стены, словно на фоне космической ночи, на возвышении стоял трон.

Вот только теперь Андрей понял, почему, несмотря на все попытки, он так и не смог найти в памяти Командора лицо Адранта. Лица не было.

— Я заставил тебя померзнуть. Так было надо, — без интонаций сказало существо, стоящее рядом с троном.

Это был, видимо, человек, но человек, полностью закрытый какой-то энергетической защитой, а может, он был просто голограммой, потому что выглядел так, словно завернулся с головы до ног в плащ из шипящей телевизионной пустоты.

— Мне надо было обязательно дождаться начала штурма, — свистяще добавил он. — А когда штурм начался, было не до тебя.

— Я понимаю, — сказал Андрей, и ему почему-то очень захотелось добавить "Ваше Превосходительство".

— Не думаю, — сказал Адрант и надолго замолчал.

Молчал и Андрей. Он старался выглядеть спокойно, но предательская капля пота все-таки побежала от виска к подбородку.

— Расскажи мне, кто ты, — наконец сказал Адрант. — Ты сыграл определенную роль. Мне интересно.

Андрей окаменел, скулы свело, но… что он мог сказать? Бить себя в грудь и уверять, что он Командор? Или изобразить жалкую жертву и залепетать что-нибудь вроде: "Это все Кея, а я ни сном ни духом"? И то и другое глупо и бессмысленно. Но промедление и молчание — Андрей это остро почувствовал — было опаснее любых слов, и он быстро принял решение, откашлялся и начал рассказывать. Поначалу сбиваясь, он понемногу вошел в ритм и говорил уже свободно, даже с облегчением, самую суть, опуская лишние подробности, и даже, как ему казалось, с претензией на красивое изложение событий. Андрей не знал, смотрит ли на него Адрант, слушает ли, но фигура его не перебивала и ничего не уточняла.

— Собственно, я только хотел посмотреть фиолетовую звезду, — искренне подытожил Андрей, хотя и чувствовал, как это глупо. — А в возможность захвата Разрушителя я с самого начала не верил. В действительности Кея, пусть и по-своему, но хотела сделать хорошее дело. Ее целью было добро, и захваченный нами ученый Эр-Эфо это может подтвердить.

— А с чего ты взял, что моей целью тоже является добро? — спросила фигура.

— Во вселенной все взаимосвязанно, и если не останется тех, кто воюет на стороне добра, вам тоже станет неинтересно, — быстро сориентировался Андрей, хотя и подумал, что возможно сказал не "то". Но как сказать "то", он все равно не знал.

— У Кеи своя мечта, а у Лорна своя. Для меня важна лишь мечта Коменданта, а Кея — такая же марионетка, как и ты. Но она смогла создать приманку, о которой можно только мечтать. Поэтому и начал свой штурм Комендант, не догадываясь, что попал в ловушку. А ведь Разрушителя Планет не существует.

Андрей расстроился. Но не от того, что Разрушителя не существует. Это его сейчас волновало меньше всего. Расстроился он потому, что с такой информацией его в живых точно не оставят. Он почувствовал, как на лице его непроизвольно расслабляются мышцы, словно сползает маска, обнажая смертельно усталое лицо, и спросил уже равнодушно:

— Ну как же не существует? Я сам его видел… глазами Командора.

— Муляж, даже такой гигантский, изготовить проще, чем обычный штурмовой крейсер. Внутри он пустой, — пояснил Адрант, а в голосе вдруг появились снисходительные интонации. — Но все время приходилось изображать деятельность на верфи, держать в разумной близости от кратера агентов Лорна, информировать их о ходе работ, да так, чтобы не узнали шпионы других Комендантов. Это было не просто. Проще было построить настоящий Разрушитель, если бы такие технологии у меня имелись.

— Так значит, и это… — Андрей достал кольцо и взвесил его в руке, — и это кольцо тоже муляж?

— Конечно. Я хотел, чтобы тебя пленил Грас. С кольцом он чувствовал бы себя увереннее. Кунц все время подводил тебя к этому, да так и не подвел. Но видишь, и без кольца генерал решился на штурм. И теперь я направлю жалобу в Галактический Совет.

— Может быть, вы просветите меня и насчет Орри? Кея как раз хотела защитить мир от них… Вы наверняка знаете об их проекте по обретению тел для последующего завоевания Галактики. А она не могла спокойно смотреть на то, как Орри запускают свои щупальцы в управляющие структуры человечества. Землю, мою планету, они хотят использовать как плацдарм для нападения. Я только не понял, как Кея собиралась использовать Разрушитель против Орри… если бы получила.

— Не сложно догадаться, — сказал Адрант. — Просто мысль эта для тебя непостижима. Кея бы уничтожила Землю. Как плацдарм врага. Вот и все. В твоем вопросе был ответ. Как же еще можно использовать Разрушитель Планет против Орри, у которых и планеты-то нет?

Андрей ошарашено молчал, и даже печальные мысли о дальнейшей судьбе ушли на второй план. А ведь действительно, это лежало на поверхности. Сердце его сжалось, и он даже забыл, что Разрушителя не существует.

— Как же бороться с Орри? Вы ведь понимаете всю угрозу для Галактики?

— Понимаю. Уж не предлагаешь ли ты уничтожить Землю мне?

— Должен быть другой способ!

— Поищи, — сказал Адрант. — Земля — планета больших эзотерических возможностей. И если Орри умеют проникать в мир людей, значит, и люди могут проникнуть в мир Орри. Отправляйся домой и ищи этот путь. Здесь ты больше не нужен.

Оболочка на мгновение зашипела, вспыхнула ярким светом, и Адрант исчез. Андрей машинально оглянулся, за его спиной открылась дверь, и зашел офицер, показывая, что аудиенция окончена. Андрей повернулся на месте и, ощущая, как отпускающее напряжение ослабляет ноги, направился к выходу. Чувствовал он себя очень странно.

"Обошлось, — утешал себя Андрей, следуя за сопровождающим. — Кажется, обошлось. Но Кея…" А почему, собственно, он должен был уподобляться ей и что-то сочинять, выдумывать, утаивать. Во-первых, это было бесполезно, а во-вторых, это не его игра. А истинный игрок всего лишь открыл шахматную доску, обнаружил, что одной пешки недостает, и заменил ее катушкой из-под ниток. Иначе говоря, им, Андреем. И вот игрок поставил эту пешку на самый опасный участок и наращивал напряжение именно на этой пешке, потому что подложные фигуры предпочитают менять сразу. Противник отвлекся, а игрок, делая вид, что защищает пешку, незаметно подобрался к чужому королю. И уже не имеет значения, что себе думает эта катушка. Так и должно быть. Чудес не бывает. Катушки не доходят до последней клетки и не становятся сильными фигурами. И какие бы слова Андрей не подобрал сегодня, вряд ли это изменило бы его судьбу или судьбу Земли, которую он представляет. В этот момент Андрей чувствовал себя, будто спортсмен маленького южного государства на зимней олимпиаде. Впереди и позади шествуют толпы мастеров всех видов спорта, а он идет один, и несет флаг своей страны, и знает, что не сможет победить, а может только заявить всему миру, что такая страна есть.

Но вот почему эту несчастную катушку оставили на шахматной доске, хотя она своим видом явно портит красоту комбинации, Андрею было пока не понятно. Конечно, он был рад такому исходу. Но если учесть, что в нем теперь и память Командора, и признания Адранта… Это выглядело странно. Приписать все человеколюбию владыки Крона он не решался. Отложенная смерть? Адрант может себе позволить не прятаться за инсценировкой космической катастрофы с кораблем, летящим к Земле. Зачем ему это? "Нет, — думал Андрей, — что-то в этой истории еще не закончено, и видимо, что-то очень важное". Но он решил пока не мучить себя загадками. Как показывала практика, очень скоро он должен узнать, почему все еще жив.

"А кольцо-то Адрант так и не забрал, — вспомнил Андрей, когда его везли в ангар. — Значит пустышка". После продолжительного спуска на лифте они с офицером пересели на маленькую двухместную платформу. Замелькал лампами аккуратный, словно игрушечный тоннель, и вот уже распахнулся гигантским простором поражающий воображение ангар, и высоко вверху, где было бы вольготно и орлам, виднелись закрытые створки люка размером с земной стадион. Корабль Андрей увидел еще издали — док был почти пуст. Десяток истребителей, и не без повреждений, судя по обилию возившихся вокруг робототехников, да пара кораблей связи не в счет. Пилот уже ждал у трапа, и Андрей поднялся на очередной корабль, не испытывая никакого любопытства.

Он занял свободное кресло рядом с этим единственным пилотом, пристегнул ремни и стал размышлять над словами Адранта. Если тот не ясновидящий, то, безусловно, он все узнал от Кунца. И получается тогда, что не Адрант играл Андреем.

Ждать вылета пришлось недолго. Звездолет знакомо дернулся, через единственный, но большой иллюминатор замелькали уходящие вниз стены, затем пронеслась толща шлюзовых ворот, и вот уже провалился куда-то дворец Адранта. А потом голубовато-фиолетовое небо почернело, стало звездным, и Андрею захотелось встать у иллюминатора и посмотреть на прощание чужие созвездия. Этой ледяной ночью, там, среди скал, созвездия разглядеть не удалось, хотя отчасти эта потеря была компенсирована красотой сжигаемых в ночном небе кораблей, что тоже впечатляло. Сейчас же, когда все кончилось, Андрей уже начинал жалеть, что так рано покидает эту планету, словно ему, как это водится среди возвращающихся с отдыха на море, не хватило одного дня. А в кресло, между тем, вдавливало все сильнее, и звезды в иллюминаторе расцветали ярче, переливаясь красками по мере того, как корабль покидал атмосферу. Дрожал корпус, дрожали звезды в сгустившейся черноте, и Андрей уставился на них, словно загипнотизированный. Но все мысли уплыли к Земле, и с невесомостью неожиданно пришло радостное предвкушение дороги домой. Если бы не мысли об Кее, Андрей, наверное, чувствовал себя счастливым.

Вдруг корабль дернулся, да так, что завыли переборки, словно их стискивала огромная мощная рука. Андрей даже порадовался, что не успел встать и еще пристегнут, хотя уже пора идти в анабиозный отсек. Но пилот не разделил радости, встревожился и забегал глазами по изображениям перед собой. И тут Андрей увидел на одном из шести экранов гигантскую черную тень. Он еще не понял, что это такое: контуры были слишком нечеткие. Но было ощущение, что кусок мрака оторвался от ночи космоса и смутно обретал форму.

— Датчики показывают, что нас захватил луч… сейчас определю тип корабля… — скороговоркой запричитал пилот. — Диспетчер уверял, что все чисто, как же он смог подобраться?!

Андрей похолодел. Неужели это никогда не кончится?

"Черная Герцогиня!" — вскричал пилот, ошалело глядя на приборы.

"Черная Герцогиня?" Сознание Андрея словно озарилось вспышкой, и он сразу увидел этот корабль в чужой памяти. Штурмовой Комплекс класса Ультра. Таких кораблей очень немного в Галактике. Обладая всеми способностями штурмовых крейсеров, при необходимости они способны становиться орбитальными крепостями и нести невероятное количество десанта и техники для наземной высадки. Один из этих комплексов и был назван "Черной Герцогиней" в честь нейтронной звезды — убийцы звездолетов. Комендант Лорн считал, что такое название корабля будет наводить дополнительный ужас на пилотов противника.

"Опасность большая, но не большая, чем вчера", — попытался успокоить себя Андрей. Он уже привык к этой формулировке: риск есть, но не больший, чем раньше. И в самом деле, приглашение на корабль Коменданта было не многим страшнее, чем любой эпизод последнего времени. Однако, уже настроившись на возвращение, к такому повороту Андрей готов не был. Расслабился. Не ожидал. И о чем теперь говорить с Комендантом, не представлял совершенно. Даже не знал, как назваться. А говорить, видимо, придется, и если не с ним, то с Грасом.

Пилот не пытался бороться с лучом, видимо, это было делом безнадежным. Он покорно заглушил двигатели, отпустил рукояти рычагов и обреченно уставился на экран, где огромная черная масса штурмового комплекса особого назначения закрыла все пространство. По мере приближения видны стали раздвигающиеся ставни в его брюхе, телескопически вытянутая клешня зафиксировала корабль уже где-то у самой поверхности гиганта и бесшумно втянула в чрево.

— И что будет дальше? — вслух подумал Андрей.

— Не знаю, — горько ответил пилот, полагая, что обращаются к нему. — Те, за кем закрывались эти створки, уже никогда не покидали "Черную Герцогиню". Для плененных это Черная Дыра.

Корабль замер, пилот послушно разблокировал шлюз, и вскоре из коридора раздался стук тяжелых ботинок. Андрей встал, и незваные гости в серой униформе сначала нерешительно остановились, увидев его надменное лицо и командорскую форму. Все же их заковали в наручники и повели вниз по трапу, а затем через весь док.

В ту же секунду что-то знакомое и светлое мелькнуло среди лиц на мостике, Андрей поискал взглядом и увидел Кею. Она не смотрела на него — может быть, еще не заметила — и слушала какого-то крупного человека в богатом, с золотом, мундире. Затем этот человек склонился к ее лицу, словно желая сказать что-то очень личное, а Кея улыбнулась и, отводя голову, застыла, увидев Андрея. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, улыбка ее сползла, и несвойственное ей выражение растерянности и еще чего-то нового, непонятного Андрею, появилось на лице. Но Кея почти сразу пришла в себя, что-то сказала стоявшему с ней человеку, тот повернул свое крупное смуглое лицо и внимательно посмотрел вслед Андрею, которого уже уводили куда-то вглубь штурмового комплекса.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

1

Андрей проснулся от стука в стекло. Плотно задернутые бордовые шторы светились, словно пронзенные раскаленными лучами утреннего солнца. Он встал, отодвинул занавеску и увидел стоящую за прозрачной балконной дверью Кею. Она мило улыбалась и делала знаки ей открыть. Озадаченный спросонок, Андрей нашел кнопку, и дверь отъехала, впустив в комнату нежные весенние запахи и щебетание птиц.

— Прекрасный сад на этом корабле, — сказала Кея, как ни в чем не бывало. — Пойдем прогуляемся?

Андрей заглянул ей за плечо — невдалеке шумела зеленая роща.

— А я уж подумал, что еще сплю, — недовольно пробормотал он, вытянув шею и подозрительно разглядывая бездонное голубое небо без единого облачка.

— И небо красивое, — подтвердила Кея. — Как настоящее. Я подожду тебя здесь, снаружи.

Когда Андрея привели в эту комнату, шторы показались лишь частью обстановки, декорацией богато оформленной тюремной камеры, и отодвигать их не возникло мысли. Не сняв одежды (ему показалось, что, раздевшись, он будет ощущать себя еще беззащитней), Андрей сразу лег на кровать и стал думать об Кее. Думать о том, что же еще она должна сделать, чтобы он перестал смотреть на нее как на женщину. Но вот Кея рядом, и они идут гулять.

— Тебе очень идет форма Командора, — сказала Кея после некоторого молчания. — Я и не предполагала, что ты можешь так эффектно выглядеть.

— Да… Форма всем идет. Но эта в особенности, — ответил Андрей, невольно косясь на обшлаг рукава, украшенный серебристыми насечками.

— Видел его? — словно невзначай спросила Кея, когда они подошли к изумрудной рощице.

— Адранта? Видел. Мы побеседовали. Он отправил меня домой, — Андрей дотронулся до нежной молодой коры дерева, смутно напомнившего березу.

— Да нет, ты видел Разрушитель?

— Не видел. И ты не увидишь. Твои грандиозные планы несбыточны, Кея, и Землю тебе не уничтожить.

— Зачем мне… уничтожать Землю? — Кея даже растерялась.

Андрей внимательно посмотрел на нее. Ему показалось удивление Кеи искренним, и он ответил уже несколько неуверенно:

— Ты же собиралась бороться с Орри. Так какой же еще способ был бы действеннее?

— Глупости, — Кея даже улыбнулась. — Уничтожить целую планету в санитарных целях? Тому, кто мыслит подобными категориями, наплевать на судьбу человечества. А кому не наплевать на судьбу человечества, тот не станет уничтожать и планету.

— Тогда как ты собиралась его использовать? — спросил Андрей с облегчением. Действительно, как-то сразу принял он предположение Адранта за единственно верный ответ. Ему стало смешно. Он почувствовал себя юнцом, которому рассказали о любимой самую очевидную нелепицу, и тот сразу поверил, изводя себя надуманными подробностями.

— Обладая Разрушителем, можно поставить на место всех тех, кто с Орри сотрудничает. И тогда сами хозяева станут бессильны, — ответила Кея. — Признаюсь, мой план был наивным. У меня не было времени даже все обдумать, а уж тем более подготовиться. И когда ты свалился на мою голову, я приняла такое вот неожиданное решение — попытаться захватить Разрушитель с твоей помощью. Поэтому я и не сообщала тебе свой план. Его просто не было.

— Все-таки в моем теле должен был появиться Командор? — спросил Андрей.

— Да. Не могу ответить, почему перерождения не произошло. Может быть, на этот вопрос смог бы ответить Кунц. Но его здесь нет, и спросить не у кого.

Андрей хотел было сказать, что Кунц предатель, но тут же задумался. А почему, собственно, предатель? Как работал на Адранта, так и работает, а все остальное — игры. Просто к играм таким Андрей не был готов, вот и все.

Они прошли всю рощу, вышли к узкой вьющейся речушке и уселись на берегу.

— А Разрушителя нет, — вдруг сказал Андрей. — Адрант признался, что все это было затеяно с единственной целью — запутать врага. И все остальное — муляж и выдумка. Хитрая, тщательно подготовленная дезинформация, имеющая своей целью провокацию одного из Комендантов.

Кея застыла на несколько секунд, а затем ее красивый рот растянулся в снисходительной усмешке.

— Видимо, за этим он и послал тебя сюда? Чтобы ты рассказал об этом Коменданту лично?

— Нет, он отправил меня обратно на Землю. Но на орбите Крона, а я полагаю, мы до сих пор вращаемся именно на орбите Крона, мой корабль был захвачен. Ты стояла на мостике с важной персоной и знаешь об этом не хуже меня.

— Ты все еще так наивен. Это был генерал Грас. Но я здесь тоже пленница, — Кея вздохнула. — После того, как Кунц разбудил меня на звездолете, он гуманно дал мне понять, что мое присутствие нежелательно, и предложил воспользоваться спасательной капсулой. Учитывая, что за его спиной стоял Тико, я предпочла принять его предложение. А следом за нырнувшей прочь "Тенью" подошел крейсер с Охотниками, они забрали меня с планеты Глейда и переправили сюда.

— И пленники здесь запросто разгуливают? Может быть, прогуляемся до ближайшего ангара и улетим?

— Отсюда не убежишь. Поэтому и разгуливаем, — сказала Кея. — Хотя мы с тобой… смертники. Не сейчас… но нас казнят. Меня — как предательницу. Тебя — как Командора. Впрочем, у тебя есть несколько вариантов. Например, ты можешь умереть как Командор, а можешь как простой человек, чья жизнь ничего не стоит, но который слишком много знает.

— Забавно, — грустно сказал Андрей. — Раньше было столько всевозможных дорог, и каждая дорога в свою очередь делилась на сотни вариантов, а теперь… дорог осталось немного, вариантов и того меньше, и все они сходятся в одну конечную черную точку.

— И тем не менее я хочу поговорить о Разрушителе, — сказала Кея. — У тебя все так просто получается: Адрант рассказал тебе все свои планы и будто бы случайно отправил прямиком в руки Коменданта. Но трудно ожидать случайностей от Адранта. Он не посадит владеющего важнейшей стратегической информацией человека на корабль, путь которого может пересечься с "Черной Герцогиней". Адрант даже не оставит такого человека в живых.

— Ну допустим, все подстроено, — равнодушно ответил Андрей. — Дальше-то что? Положим, расскажу я, что Разрушителя нет. Что-то изменится?

— Видимо, изменится, — сказала Кея. — Например, не будет нового штурма.

— Штурм уже был, и он провалился. Адрант теперь шлет жалобы в Галактический Совет на действия члена Союза Комендантов.

— Штурм провалился? Но ведь мы на "Черной Герцогине". А этот корабль стоит целого флота. Причем он предназначен именно для высадки крупных наземных соединений. Так может, это был не штурм, а разведка боем?

— Небеса полыхали, — сказал Андрей. — Корабли падали с неба. А что это было — я не знаю, — он поднялся. — По мне, так это был апокалипсис.

Так хорошо было здесь, и таким резким контрастом звучали слова Кеи о смерти, заставляя неприятно, гулко биться сердце. Выходит, его действительно послали отговорить Коменданта от второго штурма. Но существует ли Разрушитель? Тут однозначного ответа не было. Достраивается ли он, или его никогда не было — неизвестно, однако понятно, что второй штурм Адранту совсем не нужен. Своей цели он добился и теперь пытается убедить противника, что история с Разрушителем — лишь военная хитрость.

— А у нас посадка была жесткая, — нарушил затянувшееся молчание Андрей. — А потом погиб Дрэйд, прикрывая наш отход. А следом еще половина группы.

Кея ничего не ответила. Она тоже встала, и они побрели по ровно подстриженной оливкового цвета траве в обратную сторону.

— Надо отдать Грасу кольцо и все рассказать, — предложил Андрей. — И пусть сам решает по поводу штурма. Я слышал, с Грасом можно договориться.

— Так у тебя осталось кольцо? — удивилась Кея. — Значит, оно действительно ничего не стоит. А с Грасом можно договориться, только если у тебя что-то есть.

— Он удивился, когда ты ему сказала, что я не Командор?

— Нет, — сказала Кея, и сладковато-хитрое выражение разлилось по ее лицу. — Потому что я ему сказала, что ты Командор. И это, возможно, наш единственный шанс на спасение. Я знаю, ты сейчас думаешь, что я подписала тебе приговор, но… Сам посуди, что бы ты рассказал на допросе? Кем бы ты назвался? Как объяснил, куда направлялся и зачем? И лишь представ перед Грасом как Командор, ты получишь некоторый шанс спастись. И я тоже. Хотя, прямо скажем, шанс этот небольшой.

— И в чем же заключается этот шанс? — пробормотал Андрей.

— Скажи, ты что-нибудь слышал про армию генерала Друдо?

2

В то время как Лорн на своей планете лихорадочно просчитывал дальнейшие шаги, генерал Грас наконец решил встретиться с Командором. Фигур такого масштаба ему допрашивать еще не приходилось, к тому же он находился в некотором недоумении, связанном с той легкостью, с какой Командор попал в его руки. Коменданта Лорна генерал о захвате пока не известил, решив сначала переговорить с пленником самостоятельно, а уж потом принять решение о дальнейших шагах.

Командора он велел привести в головную рубку комплекса. Грасу показалась интересной мысль обсудить судьбу планеты именно здесь, в то время как она сама мерцает в гигантских иллюминаторах командного пункта.

Андрей вошел уверенно, даже несколько важно, как это было продумано и оговорено с Кеей. Не было ни подобострастия, ни страха в движениях, и он сам удивлялся, как ему удается так хорошо контролировать себя. Что интересно, этот настрой привел к тому, что страх изчез и в душе.

— Рад тебя видеть, Командор, — сказал Грас. — Когда в скалах мы взяли только полковника, я уж было подумал, что мы не встретимся.

— Так он жив? — искренне удивилсяАндрей, и строгость сошла с его лица.

— Отогревается. Ночи на Кроне холодные. Но под амнистию он все равно не попадет, впрочем, как и ты. И я рад, что скоро навсегда распрощаюсь с вами обоими, если, конечно, у тебя не предусмотрены еще "родственные души" про запас, — ответил Грас.

— Я смотрю, Грас, ты тоже заинтересовался тонкостями реинкарнации? Уж не собрался ли и ты умирать?

— Нет, мне это не интересно. И я даже не спрашиваю, каково тебе в другом человеке и что ты чувствуешь. Ручаюсь — ты не успеешь привыкнуть к своему новому телу. А вот Коменданта, скорее всего, это заинтересует. У него сейчас весьма шаткое положение. Он будет слушать тебя, открыв рот, — Грас усмехнулся. Он говорил медленно, смакуя каждую фразу и потирая руки. — Итак, куда же ты держал путь? Я подумал было, что ты специально захотел со мной встретиться.

— И ты не ошибся, — сказал Андрей. — У тебя хорошая репутация. И я хотел кое-что предложить.

— Довольно неосмотрительно добавлять к предмету торга свою жизнь. Сделка будет тебе не выгодна.

— К предмету торга добавлено три жизни. Прибавь еще Дрэйда и Кею. Я хотел бы забрать их с собой.

— Так вот за кем ты явился… — Грас посмотрел на Андрея с интересом. — Ничто человеческое не чуждо и Командору. Но зачем ты явился лично? Такие вещи обсуждают на расстоянии.

— Не хотел опоздать.

— Ну, Коменданта на корабле нет, поэтому немного времени есть, — сказал Грас, и глаза его оживились. — Но я не представляю, что же ты можешь такое предложить за жизни своих людей. Пока что, мне думается, ты можешь забрать их только с собой в ад.

— Я привез тебе кольцо Разрушителя.

— Вот как? — поднял брови Грас. Он явно не ожидал такого поворота событий, и лицо его вытянулось. — А я даже не приказал тебя обыскать. Кто бы мог подумать. Оно не с тобой?

— Со мной.

— Надо же, — недоверчиво сказал Грас. — Впрочем, цена его сейчас невелика, потому что подлинность может проверить только сам Разрушитель.

— И тем не менее, — Андрей расстегнул карман, достал кольцо и взвесил его на ладони. — Это тебе поможет, — он протянул кольцо генералу.

— В чем твоя игра, Командор? — Грас улыбался, но улыбка его стала какой-то оцепенелой. Видимо, долгожданное кольцо в собственной руке несколько озадачило его.

— Наблюдал за ходом штурма и думал: зачем им штурм, если у них нет кольца? Решил помочь. Я больше не служу Адранту. Он предал меня, и я не считаю себя больше ему обязанным. Я бы даже не отказался участвовать в штурме, да ведь ты не доверишь мне своих солдат.

— Не доверю. Лучше говори, что ты затеял. И не думай, что я поверил, будто ты прибыл сюда из-за двух пленных, про одного из которых я сказал тебе сам только что. И если то, что ты предложишь, заслуживает внимания, я выполню твои условия.

— Хорошо. Грас, что ты знаешь про армию генерала Друдо?

— То, что сам Друдо мертв. Опальный генерал, он забыл обиды и вступил в войну на стороне Империи. Знаю, вы не считали себя Империей, а Адрант не величался Императором, но ведь это было так.

— Да, Друдо мертв. Но не показалось ли тебе странным, что такая мощная группировка, которая так долго сковывала противника, вдруг была в одночасье уничтожена?

— Показалось. Но последующие события закрутились с такой скоростью, что у меня не было времени подумать об этом.

— А сейчас есть время?

Грас подошел к иллюминатору и задумался. Но смог сосредоточиться только на планете Крон и страшном оружии, спрятанном в жерле вулкана.

— Я не готов сейчас обсуждать вопросы, не имеющие отношения к штурму. Но я понял, к чему ты клонишь. Ходили слухи о том, кто истинный командующей армии Сологана. И все же я не понимаю, для чего здесь ты.

— Адрант сначала убил меня, а потом предал. Это значит — убил дважды. Я больше не служу ему. Я хочу покинуть Крон и воссоединиться с так называемой армией Друдо. Но я не могу этого сделать, пока Крон в кольце врагов. И я не могу остаться. Поэтому я оставлю тебе кольцо, тебе лично. А ты выпустишь меня и моих людей. Я обещаю, если у тебя что-то пойдет не так, я дам тебе защиту, когда воссоединюсь со своей армией. Я буду сильным союзником.

— Если я получу Разрушитель, мне уже будет не нужна твоя помощь. А если я его не получу, значит, ты меня обманул и твои рассказы ничего не стоят. Вариант, что Разрушитель будет уничтожен Адрантом, исключен. По нашим данным в него закачано столько энергии, что в таком случае планета треснет по швам, а уж от дворца не останется и пыли, — Грас замолчал, пристально глядя на мнимого Командора, а потом добавил с хитрецой: — Кроме того, мне совсем не хочется видеть тебя во главе сильной армии, если таковая существует.

— Значит, ты отдашь меня Коменданту? Я понимаю, переданное тебе кольцо уже не играет никакой роли. Оказанная услуга не стоит ничего. Но, может быть, ты вспомнишь другой старый долг? — сейчас, когда Андрей видел генерала вблизи, он отчетливо вспомнил одну давнюю историю, которая чуть не закончилась для Граса плачевно.

Грас отвел взгляд и прошелся вдоль экрана. Некоторое время он мерил шагами командный пункт, а когда снова повернул лицо к Андрею, оно было искажено злобой.

— И это ты называешь старым долгом? Ты, который отправил меня на верную смерть, не побоялся вспомнить об этом сейчас?

— Не такая уж она была верная, раз ты сейчас жив. Не правда ли, Грас? Вернее было бы убить тебя на месте, как шпиона.

— Ох, не твоей заботой я сейчас жив, — забормотал Грас, и вдруг лицо его озарилось хищной радостью. Прищурившись, он смотрел на Андрея, словно взвешивая что-то на внутренних весах, а затем совладал с мимикой и сказал: — Впрочем, долг есть долг. Я не буду с тобой спорить и отплачу тебе тем же.

— Я не сомневался в твоей порядочности.

— Значит, ты покинул Адранта и с удовольствием участвовал бы в штурме? — растягивая слова, произнес Грас. — И помнится, ты начал свою карьеру, командуя взводом шагающих танков? Займешься делом и в этот раз. Это будет твой шанс.

— Я буду командовать взводом? — осторожно уточнил Андрей.

— Нет, только одним танком. Первой волны десанта. Так что готовься. Я принял решение начать штурм. Если выживешь, мы вернемся к нашему разговору. И никто не скажет, что я забываю долги, — Грас злорадно ухмыльнулся. — И можешь взять этих своих… Из вас получится отличный экипаж.

3

— Худший вариант, — сказала Кея.

— Лучшего не предложили, — устало огрызнулся Андрей. Он шел рядом с Кеей по бесконечному серому коридору. Перед ними шагал сопровождающий офицер, получивший распоряжения генерала касательно Андрея и его людей, и все вместе они шли к Дрэйду. Офицер шел на десять шагов впереди, заговорщики беседовали тихо, хотя им стоило большого труда не повышать голос.

— Нам больше подошел бы такой вариант, при котором мы попадем в ангар атакующей авиации. Там всегда есть звездолеты, и был бы шанс захватить один из них, воспользовавшись суматохой в начале штурма, — сказала Кея с досадой. — А шагающие танки ждут нас в десантном секторе, где не бывает межпланетных кораблей.

— Грас тоже не прост, иначе он не посадил бы нас в танк, — ответил Андрей. — Теперь вся надежда на Дрэйда.

— Да, для него будет сюрприз, — Кея покачала головой. — Надо с ним посоветоваться, каким образом, пусть даже теоретически, можно захватить звездолет. Когда мы высадимся на Крон, шансов выжить почти не останется, не говоря уже о возможности сбежать. Среди этой мясорубки мы уже ничего не придумаем. Хорошо еще, что мы будем в танке, а не среди штурмовиков.

— А если прорываться с танковым взводом к дворцу Адранта, а потом со штурмовиками проникнуть в ангар? — размышлял вслух Андрей. — Если, конечно, там что-нибудь уцелеет…

Андрей уже поменял красивую форму Командора на плотный серый комбинезон танкиста, а сопровождающий офицер, согласно генеральским указаниям, рассказал ему о предполагаемой роли в штурме. Он был вежлив и воспринимал их с Кеей как союзников, очевидно, не представляя себе ситуации, чтобы оружие доверили врагам.

Как успел выяснить у него Андрей, на "Черной Герцогине" было размещено два взвода шагающих танков. В каждом взводе по десять слоноподобных машин с тяжелым вооружением, чуть ли не под сто тонн каждая, и десять относительно легких шагающих танков. Грас распорядился предоставить им легкий танк и, судя по смутным образам из памяти Командора, походила эта машина на железного орангутанга. Один взвод предполагался для прорыва обороны кратера Карабо, а второй, к которому приписали Командора и его людей, должен поддерживать огнем штурмовиков, занимающих внешнюю часть дворца Адранта.

— Кея, а как тебе в голову пришла идея заинтриговать Граса армией Друдо? — спросил Андрей. — Как тебе вообще удается быть в курсе всего?

— Меня сюда конвоировал боевой офицер, ветеран Сологана. Увлеченный человек. Он развлекал меня тем, что рассказывал о своих догадках по поводу исчезновения Сологанской группировки. Одну из его версий я и преподнесла тебе, чтобы ты скормил ее Грасу. В устах Командора эта информация прозвучала убедительно?

— Не думаю, чтобы Грас поверил. Во всяком случае, не заинтересовался. Иначе он бы не дал мне возможности участвовать в боевых действиях с предполагаемым смертельным исходом, — ответил Андрей и вспомнил, что не рассказал Кее в подробностях о той ледяной ночи и о признании полковнику. — И вот что меня еще беспокоит, — добавил он, решив немного схитрить. — Как отнесется Дрэйд к тому, что я не был Командором? И как он воспримет то, что придется воевать против своих?

— Если он хочет жить, то примет правила игры, — Кея пожала плечами. — А кроме того, я надеюсь, что и ты не собираешься воевать, — она усмехнулась. — У меня, например, такого желания нет, а ты не забывай, что мы будем в одном танке. Наша задача лишь покинуть этот корабль любым способом.

— Сложный он человек, этот Дрэйд, — Андрей нахмурился. — Вроде бы себе на уме, но остался прикрывать нас у отрога. Теперь мне… неловко.

— Неловко? — Кея удивилась. — Неловко — это не то слово. Конечно, он будет рассержен. Но с другой стороны, тебе ли извиняться за то, что ты остался жив после попытки переселения?

— Все так, но… он вроде как одурачен теперь. Я надеюсь, шанс покинуть "Черную Герцогиню" отчасти примирит его с этой щекотливой ситуацией, — Андрей вопросительно посмотрел на Кею, словно ища поддержки.

— В любом случае можешь сослаться на то, что свой путь ты выбирал не сам.

— Знаешь, Кея, сейчас мне кажется, что я выбирал его сам.

Коридор закончился, датчик отреагировал на чип офицера, и двери разъехались. За толстым стеклом находилось несколько охранников, и Андрей увидел, как один из них протянул руку к щитку на стене.

— Он за пятой дверью слева. Берите его и возвращайтесь сюда. Я подожду, — покладисто сказал офицер.

Дрэйд был уже одет — видимо, его предупредили. Он не вскинулся, не назвал никого по имени и стоял, лениво разглядывая вошедших, словно видел их в первый раз. Лицо полковника было какого-то лилового оттенка, отечно, и кожа местами шелушилась.

— Мы за тобой, Дрэйд, — сказал Андрей и ободряюще улыбнулся.

— Мы — это кто? — на всякий случай спросил полковник.

— Кея и… Командор, — ответил Андрей.

— Рад видеть, — Дрэйд произнес эти слова болезненно, сквозь зубы. — А я вот немного подморожен. Но уже все нормально.

— Отлично. Лечебную палату можно покинуть. Надо идти, Дрэйд, нас ждут дела, — сказал Андрей. Он был рад видеть полковника. И уверенности сразу прибавилось.

— Командор, я чувствую, нам предстоит покинуть этот корабль? — спросил Дрэйд.

— Чутье тебя не подводит, Дрэйд, — сказал Андрей, довольный, что полковник догадался его не раскрывать. — Ты еще не забыл, как управлять шагающими танками?

— С удовольствием вспомню.

— Мы идем в десантный сектор. Нам предстоит высадка на Крон.

Дрэйд поднял брови, но ничего не сказал. А Андрей пока не знал, как разъяснить ситуацию в двух словах. Во-первых, предстояло рассказать о себе, да еще так, чтобы не испортить отношения. Кроме того, предстояло еще объяснить полковнику, каким образом дело дошло до высадки на Крон. А все фразы, которые по этому поводу Андрей перебирал в своей голове, сводились к нехитрому выражению: "Представляешь, пока ты ходил покурить, наши гол забили".

До десантного ангара добирались уже не пешком, они проехали несколько "станций" в небольшом поезде, и на каждой остановке выходили и подсаживались солдаты, пилоты, техники. Корабль-Город жил своей жизнью, и напряжение этой жизни именно сейчас, перед штурмом, достигло наивысшей точки. Когда же тоннель наконец раскрылся, и Андрей увидел сам ангар, он даже не удивился. Гигантское пространство не поразило его — да, просторное, но не сравнить с тем, что он видел на Кроне. А вот обилие боевых шагающих танков его взволновало. В ангаре было очень людно, сновали солдаты, техники, можно было попасть под колеса каров, но Андрей зачаровано обходил гигантские замершие машины, присевшие на своих стальных лапах, и перед глазами проплывали картины боев из чужих воспоминаний. Андрей чувствовал возможности этих страшных машин.

Тяжелые танки были о шести механических ногах и рождали ассоциации с какими-то невиданными древними мастодонтами, ощетинившимися орудиями, пулеметами и ракетными установками. Они были под двадцать метров высотой и едва не задевали потолочные перекрытия. Рядом возились техники и с помощью подъемников загружали в чрево титанов боеприпасы. Но Андрей решил, что им троим все-таки повезло, и для побега как раз идеальным будет легкий шагающий танк на двух выгнутых назад ногах и с тремя местами в кабине. На нем не было серьезных орудий с их неизбежной отдачей, но присутствовала в правом манипуляторе скорострельная пушка, а из-за покатых плеч, словно уголки сложенных за спиной крыльев, выглядывали ракетные установки. Бронеплиты закрывали только лобовые части машины. Андрей смутно помнил характеристики этих танков, тактику боя, принципы управления и очень надеялся, что сможет справиться с машиной. Конечно, не без помощи Дрэйда.

За всеми этими размышлениями Андрей совсем позабыл о нем. Полковник стоял рядом, глубоко задумавшись, и, судя по нахмуренному лицу, все происходящее ему явно не нравилось. А тем временем в танки залезали механики, заводили их и выдвигали к трапам гигантских десантных ботов. Ревя двигателями и лязгая, покачивая орудиями, они сходились каждый к своему транспорту, поднимались внутрь, и пол, на котором оставались черные масляные капли, дрожал под их гулкими шагами. Потом танки замирали в своих нишах, их закрепляли, а следом механики заводили другие. Легкие танки стояли на выход первыми.

Андрей решил, что пришла пора поговорить с полковником. К тому же офицер сопровождения уже отдал все необходимые приказы, приписал троицу к танку под именем "Рор" и удалился.

— Наша задача, Дрэйд, десантироваться на поверхности планеты и идти на дворец, чтобы взять его штурмом. Это было условием нашего освобождения. Но на самом деле, в отличие от всех остальных в этом ангаре, мы лишь ищем возможность бежать во время штурма. Найти звездолет и бежать не только с этого корабля, но и с планеты.

— Я не понимаю вас, Командор, — Дрэйд смотрел в сторону, и Андрей не видел его лица.

— Так надо, Дрэйд. Мы должны покинуть "Черную Герцогиню". И нам еще очень повезет, если мы просто выживем, уж не говоря о том, что удастся найти подходящий корабль. Оставаться же здесь означает смерть. Для всех троих. Я выторговал возможность участвовать в штурме, чтобы у нас появился шанс.

— Я по своим стрелять не хочу, — упрямо сказал Дрэйд. — Я буду только управлять этой машиной. А звездолет вы так просто не найдете, а найдете, так улететь не сможете. Нам надо идти к "Тени".

— Разве наш корабль жив? Он еще может летать? — воскликнул Андрей.

— Почему нет? И мы, кажется, уже обсуждали это. Да, я не скажу, что он полностью исправен. Более того, без особой необходимости я бы не стал им пользоваться. Защитные поля, скорее всего, активировать так и не удастся, какие-то приборы, без сомнения, отказали, но пожара на борту не было, топлива достаточно. Главное, чтобы "Тень" оставалась там, где мы ее бросили.

— Вот как… Но мы не пройдем на танке по ущелью, усыпанному валунами, — Андрей показал на двуногую махину.

— Придется сделать крюк. Дальше, по направлению к дворцу, гряда выравнивается. Там можно будет пройти. Или надо вылезать из танка и идти пешком.

— Что ж, уже неплохо, — Андрей потер подбородок. — По крайней мере, теперь мы знаем, куда надо дойти.

В ангаре было оживленно, раздавались взбудораженные голоса солдат, начальственные приказы, а в воздухе был густо разлит запах пригорающей на разогретом металле смазки.

— Ты правильно сделал, что не сказал Дрэйду, кто ты, — шепнула Кея. — Что бы ты ни делал, всегда рядом найдется тот, кто опытнее, сильнее, мудрее, и кто имеет больше моральных прав командовать. Но надо верить в себя.

— Верить-то я могу, а вот смогу ли принять правильное решение?

— Я думаю, ты все сможешь.

— Дрэйд в курсе, что я не Командор, — Андрей улыбнулся недоумению Кеи. — Да, вот так. Спать надо меньше.

Между тем все машины уже были размещены по своим кораблям, закреплены, и наконец раздался сигнал экипажам занять места. "Черная Герцогиня" снижалась, и скоро должно настать время десанта. Штурмовой комплект зависнет на низкой орбите, выбросит сотни истребителей и десятки транспортов, несущих тяжелую технику, а затем придет очередь штурмовиков, которые пройдут к объектам по расчищенной тяжелой техникой местности.

Забираясь в танк, с высоты его Андрей окинул взглядом другие механизмы в грузовом отсеке. Наблюдая, как поспешно забираются в открытые люки солдаты Коменданта, он подумал, что для многих из них эти шагающие танки навсегда останутся могилой. И сейчас надо постараться сделать все, чтобы "Рор" не стал могилой им самим.

Дрэйд уселся за рычаги, на водительское место; Андрей — правее и выше, в кресле стрелка-наводчика; Кея расположилась позади, почти под самым люком, в кресле наблюдателя и координатора огня.

— Механик мне сказал, что машина добрая, — Дрэйд похлопал по панели перед собой. — Старая, но везучая. Еще из тех моделей, в которых были координаторы.

— А почему сейчас их нет? Ведь удобно, когда кто-то следит за обстановкой, за врагом, за тылом, в то время как водитель управляет, а стрелок ведет огонь, — спросила Кея.

— Практика показала, что координатор только нервирует и стрелка, и водителя. В то время, когда они делают свою работу, наблюдатель орет сверху что-то вроде: "Они справа! Они слева! Мы все сейчас умрем!" Смотри, тоже не запаникуй, Кея, — засмеялся Дрэйд.

А Андрей, как оказалось, мог бы обойтись и без воспоминаний Командора, настолько просто было устроено управление оружием. Руки были продеты в специальные кожухи, движение которыми имитировало движение манипуляторов, ладони лежали на рукоятях, пальцы — на гашетках. Правая от скорострельной пушки, левая от лазера, а ракеты активировались переключением кнопки на правой рукояти. Наведение осуществлялось на опущенном прозрачном забрале шлема и подтверждалось нажатием кнопки. Двойное нажатие — пуск.

— Думаю, Адранта уже нет на планете, — сказала Кея. — Он наверняка предусмотрел какой-нибудь запасной вариант. А может быть, уже летит в Галактический Совет, чтобы принять Аргейзе согласно договору.

— А я думаю, сопротивление будет недолгим, — сказал Андрей. — И воспользовавшись суматохой, надо как можно быстрее добраться до гряды. При первом же удобном случае танк надо бросить, чтобы нас не взорвали дистанционно, и пробираться через скалы тем же путем, каким мы шли к дворцу.

— А если будет ночь? — спросил Дрэйд, невольно дотрагиваясь до обмороженного лица. — В этом комбинезоне мы в ущелье долго не протянем.

— Комбинезон-то толстый, — ответил Андрей. — А вот пропустят ли нас Ширны, если придется пробираться днем? И хватит ли у танка энергии добраться хотя бы до скал? Опять же, на месте ли "Тень"?

От обилия неприятных вопросов у Андрея разболелась голова. "Все равно, сколько не планируй, а обстоятельства будут другими", — зло подумал он.

— Нас могут сжечь, когда мы попытаемся скрыться, и сделать это могут как свои, так и чужие! Хотя мне сейчас не совсем понятно, кто для меня свои, а кто чужие, — начал распаляться Дрэйд, но его никто не поддержал. В кабине снова воцарилась тишина, которая постепенно заполнялась далеким гулом тормозных двигателей снижающегося корабля. Каждый думал о своем, но мысли эти были одинаково мрачны.

Но вот вокруг загудело, закачало, задергало, панель "Рора" осветилась предупредительными огнями, и все ухнуло вниз. Это транспорт покинул "Черную Герцогиню" и теперь плавно снижался, чтобы высадить перед дворцом первую волну атакующих. Планета молчала. Может, иссякли ракеты оборонявшихся после первого штурма, а может, защитники Крона берегли силы для отражения наземной атаки, но устроившиеся в кабине танка Андрей, Дрэйд и Кея могли достаточно спокойно предаваться невеселым мыслям. Почти не трясло.

4

Открывая ночь, с грохотом разошлись тяжелые створки шлюза, и сразу же где-то вверху проревели истребители, сверкнув белым, понеслись вперед алые хвосты ракет, и вслепую ударили башенные орудия транспорта, подавая сигнал к высадке. Мрак сразу же сжался и исчез, оттесненный высоко в небо, а на поверхности заполыхало, зажглись в шахматном порядке синие энергетические экраны обороны, торопливо заработали в глубине ее скорострельные пушки, и протянулись через поле боя яркие лазерные нити. Трап упал вниз, ударился о каменистый грунт, со свистом втянулись сдерживающие танк ремни, и Дрэйд налег на рычаги.

— Перед нами дворец, сзади Карабо! — крикнула Кея. — Сейчас только вперед, иначе подставим спину огню защитников кратера!

"Рор" пошел вперед, и белые, красные, синие блики запрыгали на бронированных стеклах кабины, а за ним, тяжело ворочаясь и громыхая, расползались остальные машины. Но уже понеслись из багряной черноты оранжевые клубки пламени, закручивающиеся дымным следом, дернулся соседний шагающий танк, и всплеснулись над его кабиной яркие алые языки, из которых вылетали желтые искры. Он устоял, выправился, но стал забирать нелепыми слепыми зигзагами куда-то вправо и, лишь получив в грудь еще один яркий шар, мертво застыл рядом с транспортом. Танки спешно покидали корабль, расходясь веером, откуда-то добавились легкие бронетранспортеры на огромных дутых колесах, непрерывно поливающие пространство перед собой огнем пулеметов, а "Рор" все шел вперед, и кабина ходила вверх-вниз, словно Андрей был на лошади.

По сторонам от выдвигающихся танков продолжали садиться десантные корабли, освобождаясь от техники, на прощание давали ракетный залп и уходили обратно в небо. А впереди, накрытые завесой дыма, из своих гнезд часто и глухо, словно барабаны, били противотанковые пушки, и защитные экраны перед ними гасли, когда они стреляли, и зажигались во время перезарядки. Желтый в багровых пятнах дым, сгущаясь от разрывов, расползался, захватывая все большую территорию, и в щелях его просветов проявились и закачались размытые контуры чужих танков.

— Влево уходить нельзя! — крикнула Кея, глядя на экран. — Судя по моей карте, наш левый фланг наступления сейчас слаб, а оборонительных точек там еще много! Мы станем единственной мишенью! Можно идти только вперед с основной массой!

Справа и слева водители начали разгонять свои тяжеловесные горы металла, сокращая дистанцию до огневых точек, но Дрэйд не спешил. Пока самоходные орудия противника занимались немногими вырвавшимися, разрывая дым пламенем, он пристроился за большим шагающим танком, толстая лобовая броня которого сверкала и плавилась от энергии многочисленных лазеров врага.

Несколько обошедших их крупных машин уже густо дымились, осев на подкошенных снарядами ногах, и шагавший впереди близнец "Рора", который прибыл с ним на одном боте, уже был остановлен прямым попаданием сгустка плазмы, но не упал, а так и продолжал стоять. На мгновение Андрею показалось, что танк еще движется, но это была лишь причудливая игра огня на его стальном туловище.

Перед кабиной полыхнуло. Когда же пламя опало, оставив на бронестекле черные маслянистые разводы, из мутной мглы возникли оплывающие силуэты огромных тяжелых роботов, управляемых из бункеров. Легкий бронетранспортер, который все это время жался к "Рору", стал первой жертвой, получив в лобовую броню сразу три ракеты. От этого взрыва "Рора" качнуло, ударило горящим колесом по манипулятору, и Андрей понял, что настало его время. Он выбрал установку на левом плече и поймал правого из двух гигантов в захват цели. Две ракеты вылетели из труб, подсвечивая мглу. Но противник лишь покачнулся. И, похоже, определил для себя основного врага.

Грузно повернувшись, робот вытянул манипулятор и послал в "Рор" длинную очередь пулеметного огня, затем навел свои ракеты и в следующее мгновение дал залп. Звонко шлепало по броне, не причиняя вреда, но уйти от светящихся хвостов не было никакой возможности. Андрей лишь успел прикрыть кабину манипуляторами. Страшный взрыв сотряс танк, левый манипулятор вырвало из плечевого шарнира, "Рор" начал крениться, его повело в сторону и с размаху ударило о стенку горящего транспорта. И только поэтому он устоял. Андрей поднял скорострельную пушку и выпустил по противнику порцию снарядов. Удалось уничтожить ракетную установку робота, который теперь бил в "Рор" лазером, вспарывая броню и оставляя оплавленные каверны. Уходя из-под огня, Дрэйд попытался спрятать машину за корпус подбитого транспорта. Но то ли был поврежден гироскоп, то ли ходовая, а танк слушаться не пожелал и завалился на левый бок. Только это спасло его экипаж от ракет другого робота, чья темная тень в колебаниях раскаленного воздуха надвинулась слева. Он уверенно приближался к "Рору", перебирая короткими тяжелыми ногами.

Горячий пот тек по лицу Андрея, через покрытое трещинами бронестекло он следил за приближающейся смертью, тщетно пытаясь поднять манипулятор с автоматической пушкой хотя бы на уровень этих грохочущих ног, высекающих искры из каменистого грунта, но манипулятор заело, а смерть уже ревела и взвизгивала сервоприводами совсем рядом. Андрей вспомнил про ракетные установки. Та, что справа, еще действовала. Он быстро прицелился и выпустил в робота все оставшиеся ракеты сразу. От разрывов вражескую машину развернуло боком, ядовито-зеленый поток охлаждающей жидкости хлынул на землю, а из обширных проломов в корпусе повалил дым. Но уже подошел тот, первый, поднял оба манипулятора, и две пушки уперлись в кабину.

Однако сноп искр рассыпался перед кабиной, и робот исчез в огне, отброшенный невидимой силой, а взрывная волна ударила по "Рору", окончательно завалив его на спину. Андрей, висящий на ремнях, ошарашено завертел головой, но не понял, откуда пришла помощь.

— Это били орудия с транспорта! Сейчас он садится прямо за нами! — крикнула Кея, о которой Андрей совсем забыл, и эти слова вывели его из тумана.

— Я думал — истребители… Где их носит… Выбираемся наружу! — наконец крикнул Дрэйд, разобравшись с ремнями. — Давай первая, Кея!

Андрей опасливо подумал, что лучше будет отсидеться здесь, в поверженном танке, пока наступление не уйдет вперед, но Кея уже открыла люк, и приглушенные прежде звуки боя ворвались в кабину вместе с ледяным воздухом.

Андрей сбросил тяжелый шлем, выкарабкался вслед за Кеей и сполз с мертвой туши "Рора", чувствуя сквозь перчатки жар остывающей брони, а следом выбрался и Дрэйд. Все трое скатились в теплую еще воронку, прикрытую с одной стороны их лежащим танком, и огляделись. Прямо перед ними покидали десантный бот штурмовики: пришло время пехоты. Их бегущие фигуры отчетливо виднелись на фоне лиловой полоски рассвета.

— Может, удастся найти броневик? — заорал Андрей Дрэйду, стараясь перекричать шум боя. — Мы скоро замерзнем!

Тем временем десантный корабль, огрызаясь огнем с единственной турели на крыше, начал закрывать створки шлюза.

Андрея осенило:

— Надо захватить этот транспорт!

Он первым вылез из воронки и побежал вперед, чтобы успеть до взлета.

Андрей уцепился за порог, подтянулся и перевалился внутрь бота. Бежавшие за ним Кея и Дрэйд вскарабкались на десантную палубу, рискуя быть раздавленными закрывающимися дверьми. Однако когда все трое углубились в отсек, сильный удар пошатнул уже взлетающий транспорт и повалил их на пол. Одна из шлюзовых створок от попадания перекосилась, и привод ее был поврежден.

Это не помешало кораблю продолжать набирать высоту. Но теперь план беглецов был неосуществим. Отсек для десантников был разгерметезирован, и бронедверь, отделявшая его от кабины пилотов, теперь была заблокирована автоматикой. Перегрузка вдавливала в пол, и покидать корабль было уже поздно. Совсем скоро в верхних слоях атмосферы через незапертый шлюз начнет уходить воздух, и проникнет ледяной космос.

— Здесь скоро будет вакуум! — в отчаянии крикнул Андрей и стукнул кулаком по переборке. — Он возвращается на "Черную Герцогиню"!

Дрэйд бросился к стенке отсека.

— Будем прыгать! — крикнул он, срывая с полок красные прямоугольные рюкзаки.

Быстро разобрав спасительные парашюты, все трое стали спешно пристегивать их плохо слушающимися от холода и волнения руками, а транспорт с каждой секундой погружался все глубже и глубже в безжизненную черноту неба. Следя за движениями Дрэйда, Андрей застегивал свои ремни. По бокам рюкзака за спиной торчали небольшие сопла.

— Дрэйд, как им управлять? — спросил Андрей, срываясь на крик.

Полковник одернул на Стаке ремни, сунул ему в ладони отходящие от рюкзака мягкие цилиндрики, похожие на ручки от скакалок, и быстро сказал:

— Раскроется от нажатия кнопки или сам по достижении критической высоты. Управление идет путем сжатия ручек. Встретимся у "Тени". Ориентир — продолжение прямой линии от кратера до дворца.

Пол страшно притягивал к себе. На четвереньках они добрались до перекошенной створки, и, не замедляя движений и не размышляя, один за другим нырнули в дыру. Андрей прыгнул последним.

Ледяной ветер обжег лицо, забив крик обратно в горло, пальцы панически искали кнопку, а найдя, сразу нажали, не спрашивая хозяина. Удар, и вверх. Звенящая тишина, и круги перед глазами.

"Как тяжело дышать, и как холодно. И зачем я так рано открыл парашют, — думал Андрей. — Хорошо, что уже рассвет".

И действительно, сияние разливалось по планете и лишь прямо под ним, где переливались разноцветные огни, мрак не сдавался и не уходил, словно выжидая, пока всем не овладеет смерть. Андрей вспомнил о ручках и попробовал осторожно сжать их негнущимися пальцами. Его сильно толкнуло вперед, и тогда он ослабил сжатие. Вскоре он разобрался и направил падение туда, где виднелись две красные точки — два парашюта, летящие в сторону скал.

Воздух был беден кислородом и заставлял дышать ртом, замораживая горло. "Только бы наш корабль остался на месте, только бы на месте", — думал Андрей и шевелил замерзшими губами в такт мыслям, будто произнося молитву.

Внизу уже стало совсем ясно: здешнее солнце всходило быстро, и Андрей, снижаясь, уже отчетливо видел, что цепочки нападающих подошли к кратеру вплотную, и яркие красные, желтые, синие точки загораются и вспыхивают уже у подножия вулкана. Дворец, по-видимому, был уже взят: огни там горели ровно. Но возможности разглядеть его уже не было: Андрей смещался по направлению к скалистой гряде, которая с высоты казалась зарубцевавшимся шрамом от когда-то страшной раны.

Через некоторое время, порядком снизившись, он разглядел то самое ущелье, по которому еще недавно их группа пробиралась к дворцу. "Ширны, должно быть, уже просыпаются, — подумал Андрей. — И хорошо, что не пришлось возвращаться тем же путем". А парашют полковника уже виднелся по ту сторону гряды, где ему пришлось принять бой с десантниками. И "Тень" вдали… Лучи фиолетовой звезды отразились от обшивки корабля, и он заблестел.

Первой приземлилась Кея и побежала к звездолету. А вот упал Дрэйд и сразу же поднялся, отстегивая парашют. "Подождите!" — хотелось крикнуть Андрею. Он вдруг представил, что они улетят без него, и на секунду в нем поднялась волна паники. Но нет, это от нервов, никуда они не улетят… Только быстрее бы опуститься.

Андрей ослабил давление на управляющие рукояти, а затем свел вместе и напружинил ноги, ослабляя удар. Ветра почти не было, и, когда он завалился на бок, парашют не потащил его по острым камням. Андрей долго не мог отстегнуться, нервничал, а когда наконец сбросил лямки, буквально побежал к звездолету, немного припадая на болезненно занывшую правую ногу, хотя при посадке боли и не почувствовал. Поднимаясь по трапу, он услышал, как загудели, прогреваясь, двигатели, и, нырнув в темный еще коридор, столкнулся лицом к лицу со спешившей ему навстречу Кеей. Лицо ее было измученным, но глаза светились радостным безумием, как у человека, которого только что разбудили и сообщили невероятную, необыкновенно счастливую новость.

— Мы спаслись, — сказала Кея и положила руки на плечи Андрею. — Ты чувствуешь это?

5

— Куда держим курс? — деловито осведомился Дрэйд. Он ходил вдоль приборной панели, оживляя мертвый корабль и наполняя рубку звуками и огнями.

Андрей знал только одно место, куда он сейчас хотел держать курс. Только одно во всей Галактике.

— На Землю, Дрэйд. На Землю.

Полковник на мгновение замер, словно не понял, но ничего не переспросил. Лишь движения его стали несколько замедлены.

— Подниматься будем долго, — бросил он. — Корабль плох, да и выйти на орбиту планеты для прыжка надо подальше от "Черной Герцогини".

Андрей откинулся в кресле, не спеша застегнул ремни и посмотрел на сидящую рядом Кею. Ее лицо все еще было покрасневшим, а между бровями пролегла грустная морщинка.

— Ты проводишь меня до Земли? — тихо спросил Андрей, и голос его выдал.

— Конечно. Мы доберемся до Земли, и ты сойдешь, а я полечу дальше.

— И какие у тебя планы?

— Для тебя, наверное, самым главным будет услышать, что мои планы больше с твоими не связаны? — Кея улыбнулась.

Андрей задумался. Хотелось ли ему связать дальнейшую судьбу с Кеей? Еще вчера он бы решительно отказался, но сейчас, когда опасность начала понемногу обходить стороной, а вкус боя еще чувствовался на прикушенных губах, пожалуй, решение могло быть иным. Вот только небольшая передышка не помешала бы.

— Если я еще чем-то могу помочь, я с тобой, — уверенно сказал Андрей, глядя на Кею взглядом человека, которому уже сам черт не брат. — Только уж давай сразу начистоту.

— Пока я и сама не знаю, как буду действовать. Мне надо подумать.

— А давай подумаем вместе. У меня ведь с того момента, как я первый раз увидел этот корабль, и до этой самой секунды не было возможности о чем-то спокойно размышлять. Все время требовалось принимать быстрые решения. Теперь есть такая возможность.

— Ты хочешь поговорить о судьбе своей планеты?

— Да. Но скорее о бессмертии, ради которого она должна быть принесена в жертву.

Заревели двигатели. "Тень" поднималась медленно, но постепенно ускорение возрастало, и тело мягко наливалось тяжестью. Со своего места пилота Дрэйд окликнул пассажиров и предупредил, что двигатели все же повреждены, и атмосферу планеты корабль будет покидать долго.

— Бессмертие — оно и есть бессмертие, — сказала Кея, устало откинув голову. — Высший дар для человека. Что тут еще можно сказать?

— Но ведь душа стареет вместе с телом! — воскликнул Андрей. — Да, есть люди, которые до глубокой старости молоды душой, а есть те, которые становятся стариками уже в юности, но так или иначе огонь в топке иссякает, желания меняются, жажда действий уходит вместе с остротой восприятия. А этот ваш проект дает лишь новое тело, душа остается прежней.

— Ты хочешь сказать, что душе тоже отмерен срок, как и телу? — заинтересовалась Кея. — И душа начнет умирать, оставь ее жить дольше положенного срока, пусть и в молодом теле?

— Да. И мне кажется, что душа — это тот заряд энергии, который рассчитан на жизнь человека, на ее совместное проживание с телом, и вместе телом она стареет и истончается, — сказал Андрей. — Хотя говорят: тело смертно, а душа вечна, ведь душа — это внутренний мир, божественная природа человека, дающая жизнь, ощущения, чувства. Но откуда она приходит и куда уходит — не ясно. Ясно лишь, что уходит она совсем не такой, какой приходит в тело при рождении.

— А может, это тело своей молодостью взрывает в человеке эмоции и порождает страсти? Химические процессы влияют на сознание. Если ты выпьешь вина, Андрей, в тебе же просыпается кто-то очень энергичный или, наоборот, сонный?

— Возможно. Давай представим, что тело будет заряжать душу энергией, подпитывать ее, — сказал Андрей. — И представь себе очень мудрого, опытного человека, который достаточно пожил на своем веку и хорошо разбирается в окружающем мире. И вот он переселился в новое тело. Долго жил. Снова переселился и снова долго жил. А потом еще и еще. Сколько же всепонимания, цинизма и усталости будет в таком тысячелетнем человеке? Опытный, мудрый, разбирающийся в людях человек по поступкам, по глазам, по интонациям уже будет определять мотивы и желания других. Он будет так хорошо знать людей, что по взгляду сможет читать мысли. Разве способен он будет любить, если любовь — это всегда розовые очки? Разве способен он будет дружить, если дружба — это общность интересов. А какая общность интересов может быть между стариком и младенцем, если младенцами для него будут все остальные? Ведь у ребенка все написано на лице. И как жить такому старику? Его ничто не будет интересовать, даже собственные дети, потому что дети — это и есть бессмертие для обычного человека.

— И ты бы отказался? — спросила Кея. — Ты бы сам отказался от бессмертия, зная, что это скучно?

Андрей устало улыбнулся.

— Мне бы свое тело отстоять, а другого мне никто и не предложит, — ответил он. — Кстати, как бы по возвращении на Землю мне опять не начал сниться Командор. Я уже забыл о нем, но забыл ли обо мне он?

— Я постараюсь со временем разыскать Кунца. Попробую точно узнать все тонкости, связанные с твоим делом, — сказала Кея и чуть игриво, нараспев протянула: — С делом о новом теле для Командора.

— Надеюсь, ты не жалеешь, что тебе попался такой незадачливый Командор?

— Не жалею, — улыбнулась Кея. — Хоть мы с тобой и не сделали ничего для спасения этого мира, но приключение было интересное.

К иллюминаторам прильнул космос. Уже дала о себе знать невесомость, с которой не могли справиться поврежденные генераторы. Андрей отстегнул ремни и переместился вперед: напоследок ему хотелось рассмотреть Крон. Планета была видна отчетливо, хотя уже нельзя было сказать, где там Дворец Адранта, а где кратер Карабо. Подплыла посмотреть Кея, и ее волосы рассыпались и касались Андрея.

— Задаю координаты, — сказал Дрэйд. — Итак, Земля…

В этот момент Андрей, скользивший взглядом по Крону, увидел, как вспыхнуло ярчайшее пятно, которое стало быстро увеличиваться в размерах, словно поедая поверхность. Он непроизвольно ахнул, и Дрэйд тоже повернулся к иллюминатору. Пятно разрасталось с непостижимой скоростью, и с его полюсов по планете побежали трещины, заполненные алым.

— В капсулы! — закричал Дрэйд, первым сообразивший, что происходит. Ударом кулака по кнопке он подтвердил параметры прыжка, толкнул Андрея с Кеей к выходу из рубки и бросился вслед за ними, оттолкнувшись ногами от пульта. Быстро перебирая руками по переборкам, Андрей лихорадочно обдумывал возможные причины катастрофы, и все они сходились на Разрушителе. Подплыв к своей капсуле, он неуклюже забрался внутрь, опустил крышку и стал ждать. Пошел снотворный газ. Колотившееся в груди сердце стало успокаиваться.

"Последний прыжок, — подумал Андрей. — Последний прыжок. Только бы успеть".

6

За иллюминаторами была ночь. Кея первой сбросила ремни, поднялась со своего кресла, потянулась и сразу куда-то удалилась. А Андрей все еще сидел, понемногу приходя в себя, и никак не мог поверить, что он возвратился.

Дрэйд развернулся в кресле и, не мигая, уставился на него.

— Так кто ты такой? — наконец спросил он, и глаза его смотрели без всякого выражения, словно заранее готовились к любому ответу.

— Я не Командор, — просто ответил Андрей и заставил себя не отводить глаза.

— Это я уже понял. Но получается, ты всего лишь донор, не так ли?

— Вообще-то получается, что донор — это Командор. Ведь от него ко мне перешли воспоминания.

— Вот как… — задумчиво сказал Дрэйд. — Надеюсь, я узнал об этом не последним из всех.

— Я могу лишь догадываться, Дрэйд, кто и что здесь знает, — ответил Андрей. — Но, наверное, ты прав. Из тех, кто остался в живых, а это ты и Кея, ты узнал последним. За мертвых я ответить не могу.

Дрэйд повернулся к нему спиной, помолчал, а потом сказал, не оборачиваясь:

—Ты вытащил меня с корабля Граса, так что мы в расчете. Но я не могу поверить, что ты всего лишь землянин. Честно говоря, сначала была мысль, уж не ставленник ли ты Комендантов. Ну а потом все так закрутилось, что и думать было некогда.

— Я рад, что мы в расчете. Хоть все это и не моя затея, а все ж не хотелось мне, чтобы такой храбрый человек держал на меня зло.

— Ладно, землянин, — усмехнулся Дрэйд. — Может, еще встретимся. Когда я уйду на покой и открою бар, то пришлю тебе весточку. Поговорим, вспомним. Может статься, это было мое последнее крупное дело.

— Тогда тебе придется за мной прилететь, — Андрей погрустнел. — Я еще не построил свой звездолет. Кстати, а где ты посадил наш корабль? — он вдруг спохватился.

— На Востоке, — ответил Дрэйд, но, заметив, как изменилось лицо бывшего Командора, с усмешкой добавил: — Мы сели ближе к Западу, тебе не придется преодолевать периметр. Только поспеши. Я не могу здесь долго оставаться.

Андрей пробормотал слова прощания, встал и направился в свою каюту. Кею в коридоре он не встретил. Зимний камуфляжный костюм, в котором Андрей шел к мертвому городу и про который он уже успел забыть, лежал все там же, убранный в один из ящиков. В кармане оставались предусмотрительно захваченные деньги, а значит, добраться до дома будет не так сложно. Учитывая, что корабль сел за периметром, неподалеку от того места, где проводники когда-то бросили внедорожник по пути на Восток, то за ночь Андрей рассчитывал дойти до ближайшего поселка и найти там машину до столицы. Денег должно хватить, потому что брал он их именно с таким расчетом — добраться домой. И если все будет нормально, то вечером следующего дня можно будет заснуть в своей постели.

"Как же теперь жить? — вдруг подумал он, застегивая куртку, и не нашел ответа. — А телескоп я выброшу. Не продам, он для меня слишком дорог, а именно выброшу, — мстительно думал он. — Не смогу я больше смотреть ни на звезды, ни даже на сам телескоп — это будет та еще пытка. Раньше из далеких неведомых стран привозили сокровища. А я привезу обратно всего лишь воспоминания, с которыми невыносимо сложно будет жить дальше".

Вяло переодевшись в каюте, Андрей набрал воды во фляжку, сунул ее в широкий карман куртки и вышел в коридор. Дрэйд уже опустил трап, из черного проема задувал свежий ночной ветер, а Андрей стоял и размышлял о том, как ему прощаться с Кеей. Он хотел было уже заглянуть к ней в каюту, как вдруг понял, что она, скорее всего, уже ждет его снаружи.

Андрей спустился, справляясь с мучительно-сладкой спазмой в горле, а Кея действительно стояла у корабля. Он повернулся к ней лицом, а она странно засмеялась, с горькой ожесточенностью, и в ее глазах Андрею померещились слезы. Хотя, наверное, это блестел лунный свет, потому что взгляд ее оставался все таким же вызывающим и дерзким. Улыбка ее всегда была разная, но взгляд — один, и лишь изредка к нему примешивалось что-то непонятное и теплое, что-то такое, чего Андрей боялся еще больше пренебрежения.

— А ведь я выполнила свое обещание, — сказала Кея. — Ты ведь увидел фиолетовую звезду, не правда ли?

А Андрей подумал, что нет, что обещания своего она все-таки не выполнила, потому что самое главное, то, что обещали ее волосы, бледное матовое лицо и загадочные серые глаза, он не получил. Но сейчас не хотелось об этом говорить, не хотелось вообще ничего говорить, потому что любым произнесенным словом или фразой можно было нарушить каменную доброжелательность своего лица, и тогда что-то внутри могло оборваться, сломаться, и пришлось бы долго собирать себя из чего-то совсем жалкого и недостойного.

— Прощай, — сказала Кея, не дождавшись ответа. — Если я что-то узнаю про Командора, я тебя найду, обещаю.

Андрей глубоко, но очень осторожно вздохнул, чтобы не лопнула в груди натянутая струна, нашел ее ладонь и легко пожал. Кея вздрогнула, но не отстранилась, а Андрей руку выпустил, резко повернулся и пошел прочь быстрыми шагами. Не оглядываясь.

Он уже успел пересечь поле, увидел матово струящуюся под луной нитку дороги, убегающую в ночное небо между двумя тусклыми холмами, когда услышал завывание двигателей "Тени". Только тогда он повернулся и долго стоял, глядя, как синий свет дюз растворяется среди редких перистых облаков. Еще некоторое время горела для него эта новая звезда, а потом Андрей потерял ее и побрел к асфальту.

7

— Наверное, не стоило вам сюда лететь, Кея, — сказал Кунц. — Или вы полагаете, что с окончанием войны интерес к военным преступникам несколько поутихнет?

— Вы-то себя здесь чувствуете в безопасности, — усмехнулась Кея.

Они сидели на открытой террасе исследовательского центра, расположенного в южном полушарии планеты Рук, и неспешно потягивали сок. Был вечер, и ясно проступили многочисленные маленькие луны, крупными горошинами усеявшие небо. Они проплывали по небосводу быстро, на глазах уходили за горизонт, но их сменяли новые, такие же белые, с размытыми серыми татуировками мертвых ландшафтов.

— Я ученый. А ученые нужны всегда, — ответил Кунц, и его губы хитро дрогнули. — Так как вы меня нашли? Через Ор-Краса? Я уж не спрашиваю о том, как вы с Дрэйдом выбрались из этой переделки. Да и, честно говоря, это мне не интересно.

— Дрэйд нашел Ор-Краса, и тот рассказал, как вовремя вы покинули Крон, и как тоже сначала хотели воспользоваться "Тенью", и как совсем неожиданно Адрант вызвал вас к себе и, поручив выполнить особую миссию, дал корабль.

— Все верно. Надеюсь, вы не ждете от меня, что я расскажу вам о цели миссии? Она теперь не имеет никакого значения, так что считайте ее похороненной среди обломков планеты Крон. Но я попросил бы вас не распространяться на счет самого факта такой миссии.

— Что ж, пусть ее цель останется среди обломков планеты. А что поговаривают в мире ученых о взрыве Крона?

— Я думаю, вам надо посидеть в баре — в мире пьяниц вы услышите гораздо больше.

— Кстати, Дрэйд подумывает открыть бар. Как вам его идея? — спросила Кея. — Говорит, что знает много историй, и в его баре посетителям никогда не будет скучно.

— Он еще и болтать собирается? В таком случае, я к нему не сунусь. Не хочу быть убитым случайной пулей, — Кунц усмехнулся. — А кроме того, интересных историй я знаю гораздо больше.

Они замолчали. Яркая звезда не спешила уходить за горизонт и за все время разговора не сдвинулась с места. Вечер здесь бесконечно длинный, а ночь долго не наступит. Когда желтый диск Оридо уйдет наконец за горы, с противоположной стороны, из-за моря, появятся голубые лучи другой звезды, Калиоке, и займется новый, бесконечно долгий рассвет.

— Так что вы от меня хотите, Кея? — спросил наконец Кунц, посчитав, что вступительное слово уже сказано. — Вы ведь прекрасно знаете, что, несмотря на вашу красоту, помогать я вам не буду. Слов "я в вашем распоряжении" вы от меня не услышите.

— Меня интересуют кое-какие сведения из мира Орри. Ведь вы…

— Кея! — перебил Кунц. — Проект "Инкубатор" — дело далекого будущего. Ни вас, ни ваших детей давно не будет на свете, когда этот проект, может быть, вступит в стадию реализации. Стоит ли этим заниматься? Тем более ничего изменить вы не сможете. Только потратите все оставшееся время вашей жизни, которая в этом случае станет совсем короткой.

— Одни укорачивают свою жизнь, другие продлевают… Вы, судя по всему, относитесь ко вторым? А не боитесь застать финальную стадию проекта?

— Не думайте, что вы умнее всех. Случайно ввязались в это дело и теперь считаете, что можете судить о том, что хорошо, а что плохо? Может быть, стоит просто подумать о том, что ваш умишко не может вместить всю информацию, к которой, к тому же, у вас нет и доступа. Так, слышали что-то… Учтите, следующий наш разговор будет для вас последним.

— Тогда зачем же так волноваться? — Кея растянула губы в холодной улыбке. — Теперь, по крайней мере, я смогу обрадовать Андрея, что в ближайшее время его планете ничего не угрожает.

— Так он жив? — растерялся Кунц. — Это неприятная новость.

— И чем же она вам так неприятна? — тихо спросила Кея, и уголки ее губ мелко задергались.

Кунц очень внимательно посмотрел на Кею, и то, что он увидел, ему не понравилось. Доктор покачал головой.

— Кея, когда вы загружаете в робота программу действий, вы ведь не сможете им пользоваться, пока в его память не записаны все сто процентов, — сказал Кунц. — Что-то похожее мы имеем и при переходе души в родственное тело. Полагаю, как раз сейчас догружаются эти последние проценты, — Кунц тревожно повернул голову, словно прислушиваясь к времени.

Кея молчала, осмысливая услышанное, потом уточнила чужим, севшим голосом:

— Командор завладеет телом Андрея в ближайшее время?

— Да. И хочу сказать, меня это не радует.

— Что можно сделать? — лицо Кеи стало каменным, и на нем резко выступили скулы.

— Ничего. Вы уже ничего не сможете сделать, Кея. Убить Андрея вы не успеете, да и не станете, насколько я вижу, а Командор вам этого уже не позволит, — Кунц поморщился. — Нельзя было оставлять Андрея в живых. Теперь я предчувствую много крови.

Кея встала.

— Я лечу на Землю! — уверенно сказала она.

— Зачем? — воскликнул Кунц. — Я же сказал, вы ничего не сможете сделать! В лучшем случае вы лишь успеете рассказать Андрею, что через несколько часов он умрет. Та еще услуга. А в худшем — вы встретитесь уже с настоящим Командором, и тогда он убьет вас!

— Я лечу на Землю.

8

Кутаясь в плед, Андрей мрачно наблюдал с балкона за приближением бури. Временами на его лице играл отблеск зарниц, словно от разгорающейся лампы дневного света. Но грозовой фронт был еще далеко, и молнии били пока по горизонту, хотя и в этом далеком мерцании чувствовалось неотвратимое приближение ненастья. Падало давление, и Андрей это чувствовал, а может быть, голова разболелась от невольного анализа прошедших событий, которые никак не складывались в единую картину. Однако остановить тяжелый мыслительный процесс, идущий по кругу, мог, пожалуй, только сон, да вот заснуть никак не получалось, а снотворного дома не было.

Неожиданно Андрей вспомнил про таблетки, оставленные Кеей, ведь, кажется, несколько штук еще оставалось. И действительно, на кухонном столе, с тех пор так и не прибранном, он нашел одну. При прочих равных он предпочел бы обычное сильное снотворное, а вовсе не такое, позволяющее ощущать себя во сне. Но настолько сильно было желание уйти из обыденности, казавшейся теперь такой пресной после всех космических передряг, что он принял решение проглотить то, что есть. В ожидании, пока средство подействует, ему вдруг пришла в голову одна идея. Он вскочил со стула, направился к книжному шкафу и взял с полки ту самую книгу, которую перечитывал перед встречей с Кеей.

Теперь, когда Андрей знал, что в Лабиринтах сейчас Командор, он захотел наложить свои новые знания на эти старые исследования забытого ныне автора. К тому же, он хотел уточнить, не Орри ли были описаны в книге как "древние". И сейчас, когда путешественник углубился в книгу, все прочитанное в прошлом представало уже в другом свете. Несомненно, речь действительно шла о знакомых ему по рассказам Кеи сущностях.

Автор также писал, что существует Гримуар Ключей, где описано, как попасть в мир Орри и что вход находится в Лабиринтах. Этот потайной вход в чужой мир охраняется, и надо знать, как преодолеть стражей. Существует также обряд под названием "Штурм тайных врат", включающий особые знания, заклинания и символы.

Внезапно сверкающая молния заставила Андрей поднять голову, несколько секунд он задумчиво смотрел в темное окно, ожидая грома, а потом вновь склонил голову над книгой. Он читал о погружении в мир "древних", озаренный Черным Солнцем. Этот свет раньше озарял его планету, задолго до появления человека, когда "Землю населяли существа с душами, сотворенными ее излучением", — писал таинственный автор. Со временем у неких особо чувствительных людей то случайно, то намеренно получалось видеть лучи тайной звезды. Таких называли магами. Вторгаясь в сознание, свет этот сплетает образы, обретающие реальность. И Черное Солнце египтяне называли богом смерти Сетом, а христиане — Сатаной.

— Твои мысли могут притянуть не только меня.

Андрей вздрогнул и испуганно огляделся. Он и не думал, что таблетка подействует так быстро, и уж совсем не ожидал увидеть во сне Командора, который за неделю дома ничем себя не проявил. Но это был не Командор. В углу комнаты, в кресле, куда не добивал слабый свет торшера, расположился Сарус. Лицо его казалось серым, а тусклые глаза словно покрыты пленкой. Однако голос звучал живо и осмысленно.

— Внешние силы, — пояснил он, — уже просочились из ужасающих кошмаров в нашу явь. Пока они видны лишь чувствительным людям на Земле, как правильно сказано в книге. Но эти силы неизбежно уничтожат всех тех, кто не готов иметь дело с обитателями тоннелей, и не знает, как их контролировать.

— Как ты… — начал было Андрей, но запнулся, потому что любой вопрос выглядел глупо с точки зрения человека, знающего, что спит. — Мне жаль… что ты погиб, — в итоге сказал он. — Именно с тобой мне больше всего хотелось поговорить. А ты, видимо, знаешь, как контролировать Орри? Это ведь те самые "древние", о которых знают некоторые земляне?

— Контролировать Орри — это то, о чем можно лишь мечтать. Главное сейчас — иметь защиту. Когда врата открыты, такие, как ты, падают вниз. Но у них нет защиты или они не знают, как ей пользоваться. Им суждено блуждать в тоннелях до тех пор, пока их не сметет в преисподнюю.

— А где находятся эти врата? Я так понял, речь идет о вратах в мир Орри?

— Нет, пока речь идет лишь о вратах в Лабиринты Тьмы. И даже в этой комнате есть врата. Но их можно увидеть, если заглянуть внутрь, а не шарить взглядом по поверхности.

Андрей проследил взгляд бывшего разведчика. Сарус смотрел на зеркало, висевшее на стене над диваном.

— Через зеркала можно смотреть вглубь?

— Конечно. Именно для этого они и предназначены. И не только смотреть, но и проходить.

— Одно дело войти в дверь, и совсем другое — в зеркало, — Андрей позволил себе усмехнуться, но тут же помрачнел, вспомнив черное зеркало в Замке.

— И тем не менее ты только что в него вошел, — засмеялся Сарус.

Андрей встрепенулся, быстро повернулся к зеркалу, однако его уже не было. Не было ни комнаты, ни дивана, а была лишь черная железная клетка с редкими черными прутьями, и они опускались в ней сквозь густой зеленоватый туман.

— Где мы?! — испугался Андрей, озираясь.

— А мы как раз спускаемся в Лабиринты Тьмы.

— Но я не хочу, там Командор!

— Да, там Командор, и не только он. Я, например, прибыл за тобой оттуда. Мне пребывание там досталась за то, что я состоял в Ордене Сна. Как я сказал, контролировать Орри мы не научились, зато они могут делать с нами все, что хотят. Правда, реальность они еще не освоили. Хотя и близки.

— Я сейчас читал, что существует Гримуар Ключей, где описаны методы контроля Орри! — воскликнул Андрей. — Так неужели в вашем Ордене Сна о нем ничего не знают?

— В этом направлении продвинулись земные адепты Ордена Сна. Однако в последнее время они стали принимать сторону Зла. Теперь адепты Ордена посвящают себя не борьбе с Орри, а тому, чтобы привести Их в наш мир! — вдруг вскричал Сарус. — Верховный жрец объявил себя апостолом безграничного пространства и с помощью Темной Женщины захотел собрать Безмолвных, дабы спустить "Правящих Ночью" на Землю. "Правящие Ночью" — одно из Их имен.

Эти слова были непонятны Андрею, но он почувствовал в них угрозу и ужас. А зеленый туман рассеялся, и с высоты опускающейся клетки он увидел одиннадцать серых башен с подножиями, скрытыми в черных ущельях.

— Как мне сейчас быть, как защититься от Командора? — умоляюще спросил Андрей.

— Я бы хотел это знать и сам. Но в Лабиринтах есть те, кто действительно знает. Ты сам спросишь у них. От Командора тебе уже не спастись — он свободен, ты спускаешься в заточение. Теперь тебе нужно узнать, как выбраться из тоннелей. Каждая башня — сфера. Их соединяют тоннели, числом одиннадцать. В каждом тоннеле страж.

У Андрея потемнело в глазах. Не связанные между собой картины врывались в сознание, и ощущение яви ушло. Клетка же опустилась в ущелье перед входом в одну из башен. Андрей не хотел, но ноги сами повели его вслед за Сарусом, который вошел в башню. По стене широкого колодца шла лестница вниз, и они стали спускаться по ней, пока не оказались в зловонном каменном мешке, в котором чернели три бездонные дыры — три тоннеля, визжащие от бешеного ветра.

— Тебе сюда, — сказал Сарус. — А мне в тот. Постарайся не бояться. Здесь нет времени, и заточение имеет другой смысл.

— Какой?

— Ищи знания. Если успеешь — выйдешь, а нет — тебя сметет в преисподнюю, — сказал Сарус и по-свойски подмигнул. — Однако мне пора. Что касается тебя, то ты можешь стоять здесь вечность, но время не сдвинется. Рано или поздно ты сам войдешь в свой Тоннель.

— Подожди! — Андрею было страшно и хотелось задержать Саруса хотя бы на немного. — А ты раньше был на Земле, раз ты знаешь про земной Орден Сна? Я встречал одного человека в мертвом городе, который мог принадлежать Ордену.

— Да. Я был в мертвом городе за десять земных лет до встречи с тобой. Тогда же в город прибыли эмиссары Ордена. У них была своя задача, о смысле которой я узнал позже. Но тогда я еще помогал им. Я скрыл следы от убийства людей из Команды Z. Золото получил Орден для своих целей. Но эмиссары прибыли в город не за золотом. Они должны были содействовать приходу Их.

— Тогда почему этот человечек… Хигус, кажется… помог мне тогда?

— Значит, он помогал не тебе. Значит, Орри не было выгодно, чтобы Командор завладел твоим телом.

— Но ведь они сами готовили переселение!

— Готовить переселение и переселить не одно и то же. А может быть, они захотели переселить лишь память Командора. Я не знаю. Одно могу сказать точно: то, что Командор попадет наконец в твое тело, явно противоречит их планам. Я был на корабле наблюдателем от Всемирного Ордена Сна. Хигус был эмиссаром земных отступников, которые посчитали, что им не справиться с Орри, а выгоднее быть под ними. И возможно, они захотят помочь тебе покинуть Лабиринты Тьмы. Но сейчас я выполнил свой долг и привел тебя к Командору. Он и получит твое тело.

Лицо Саруса вдруг окаменело, а из правого тоннеля вырвался страшный ветер. Он превратился в смерч, опустившийся на Саруса, и начал стирать его застывшую фигуру в песок, где каждая песчинка, казалось, тонко и злобно кричала, а затем этот песчаный смерч соткал из себя Командора.

— Тебе понравилась под фиолетовой звездой? — спросил он.

— Там кровь хлюпала под гусеницами, — равнодушно ответил Андрей. — Мне бы понравился другой антураж.

— Не преувеличивай, — заметил Командор. — В наших войнах под гусеницами хлюпает машинное масло, а не кровь. Ну разве что ее будет совсем немного.

— Ну а свое место под солнцем я потерял? — спросил Андрей. Он пытался дотронуться до стены, но стена все время уходила и не давала к себе прикоснуться.

— Теперь твое место под Черным Солнцем, — сказал Командор. — Ну а лабиринт — это не только вечное отчаяние, но и вечная надежда. Вечная надежда выбраться. А если учесть, что времени здесь нет, то думаю, не столь принципиально, когда ты выберешься.

— Как?

Командор обвел рукой вокруг. И тут Андрей заметил, что они находятся уже в огромном тоннеле, стены которого сплошь состоят из полок с книгами.

— Здесь книги, написанные в прошлом и написанные в будущем. От тебя зависит, что ты из них узнаешь и что из того, что узнаешь, сможешь применить себе во благо.

— Сарус сказал, что если здесь задержаться, то меня сметет в преисподнюю.

— Значит, у тебя будет стимул постигать неведомое. Тебе будет страшно, но если этого не делать, последствия будут еще страшнее. Особенно, если ты дождешься здесь Легионов из Бездны, — зловеще сказал Командор, и лицо его постепенно менялось, вздуваясь желваками, пока черты его не стали чертами Андрея. — А сейчас мне пора.

Он повернулся и осторожно поставил ногу на ступеньку лестницы, словно боясь, что она исчезнет, а Андрей заметил, что они опять в каменном мешке. Командор поднимался, и ступени твердо держали его, а за ним таяли. Вскоре никого, кроме Андрея, не осталось на площадке перед визжащими тоннелями. Но каким-то образом Андрей знал теперь это место, как человек, который только что проснулся в своей постели и, протерев глаза, понял, где находится.

9

Входная дверь оказалась не заперта, и это был плохой знак. Тяжело дыша, Кея прошла по темному коридору и увидела Андрея. Он стоял на кухне, лицом к окну, за которым щебетали вечерние птицы, но не повернулся, хотя наверняка слышал ее шаги.

— Андрей… — неуверенно окликнула Кея.

— Теперь ты можешь называть меня Командором, — донесся знакомый голос.

— Андрея больше нет?

— Нет, теперь только я, — ответил Командор, так и не оборачиваясь.

Кея повернулась, прошла из кухни в спальню, остановившись у прозрачных балконных дверей, за которыми пылился телескоп. Прижав ладони к холодному стеклу, за которым разливалось покоем безоблачное майское небо, она вглядывалась в весенний вечер и ничего не видела, пока не заметила призрачное отражение лица Андрея.

— Ты хочешь вернуть его? — спросил Командор. Он уже стоял за спиной.

Кея не ответила.

— Я должен бы убить тебя, Кея, за все, что ты сделала, и ты это знаешь. Но я обещал помочь твоему другу.

— Как ты обещал ему помочь? — Кея повернулась.

— Перед отлетом на Крон он потерял сознание. Мы разговаривали с ним. Я сказал, что если он сможет вернуться на Землю живым и невредимым, то он поможет мне, а я затем помогу ему, — ответил Командор. — И Андрей свою часть уговора выполнил. Он вернулся живым и этим помог мне получить тело. Теперь я выполню свою часть уговора.

— Ты найдешь ему новое тело?

— Нет. Это ты найдешь ему новое тело. Я лишь подскажу тебе, как это сделать.

— Но это невозможно. Без помощи Орри это невозможно.

— Ты сможешь.

— Говори как, — хрипло выдохнула Кея.

— Не горячись, выдержка и хладнокровие тебе еще будут нужны, — сказал Командор. — План сложный, но выполнимый. Прежде всего ты должна найти Кунца. Если ты убедишь его помочь тебе, он укажет на подходящего донора.

— Донора может не быть на Земле!

— Найдешь вне Земли, — спокойно сказал Командор. — И в положенный срок приведешь его в Замок.

— А снять кокон?

— В Замке кокон все равно не поможет. А до Замка донора проведешь ты. Тебе не в первый раз.

— Но как попадет в Замок Андрей? Кто разыщет его в лабиринтах? Кто сможет сделать это, кроме Орри?

— Есть такой человек. И ты с ним даже знакома. Ты разыщешь его на Востоке.

— Неужели…

— Тогда, на Востоке, Хигус не давал мне выйти из лабиринта, когда я разговаривал со Андреем. У него есть какая-то сила и не понятная мне связь с этим парнем. Хигус может попасть в Лабиринты. Не знаю, зачем ему помогать Андрею, но ты разберешься.

— Я разберусь.

— Или заставишь.

— Заставлю.

— Вот и хорошо. Не сомневаюсь, ты спасешь Андрея. Только учти: тот, кто побывал в Лабиринтах, становится другим человеком.

— Так он тебе нужен? Учти, если я его спасу, то уже не отдам тебе!

— А он не будет нуждаться в твоей защите, Кея. Покинув Лабиринты, он сможет то, что обычным людям не под силу. Знания, с которыми оттуда выходят, заставят потесниться даже Орри. А вместе мы сможем многое. Мы сможем объявить войну Бессмертным.

— Смертный может победить Бессмертных?

— Может, если знает секрет бессмертия.

— А не нашел ли этот смертный себе могущественных покровителей в лабиринтах?

— Нет, — рассмеялся Командор. — Но Коменданты станут бессмертными ненадолго, уверяю тебя.

— Но у тебя нет Армии.

— Армия у меня скоро будет. И твой друг мне в этом поможет, — сказал Командор и едва заметно улыбнулся. — Ведь мы с ним родственные души, Кея. Мы — родственные души.

Командор открыл балконную дверь, и от свежего ветра занавеска взметнулась, покрыв его плечи словно плащом. Он вышел на балкон, свободным взглядом окинул городской пейзаж такой тесной для него планеты и дотронулся до телескопа, обратившего свой широкий раструб в небо. Командор поднял голову. Где-то там, далеко-далеко, за яркой звездой Арктур, единственной звездой, которую можно наблюдать даже днем, дремал до поры флот мертвого генерала Друдо.

ЭПИЛОГ

(начало второй книги)

Черные тучи с багровыми просветами закрыли небо над единственным космодромом планеты Лока, и казалось, наступила ночь. Куратор перемещенных лиц Ют Доро прошел в дальний конец бара, всегда освещаемого скупым красноватым светом, и подсел к единственному посетителю, дремавшему за маленьким пустым столиком. В руках куратор держал два бокала, и один из них он с громким стуком поставил напротив спящего.

Дремавший человечек встрепенулся и поднял опухшие веки. В образовавшихся щелочках слезились глаза. Он молча взял бокал и долго пил маленькими судорожными глоточками, а отпив половину, откинул голову и страдальчески прикрыл глаза, словно борясь с тошнотой.

— Вообще, выпивкой я беру только тогда, когда нечего сказать, — наконец облегченно выдохнул он и вытер пот со лба пухлой рукой. — Когда же информация у меня есть, я всегда беру деньгами.

— И чем же ты возьмешь сейчас? — спросил куратор, невольно озираясь. — И где наш полковник? Неужели ты его напоил до такой степени, что он не вышел на работу?

— Нет, он со мной не пьет. Я ему не интересен, — ответил человечек. Мучительная гримаса с его лица окончательно сползла, а в голосе появилось благодушие и даже игривость.

— В таком случае, о деньгах забудь. Ведь никакие другие сведения я не оплачиваю, — подчеркнул куратор.

— И все-таки придется перевести кое-что на мой богом забытый счет. Ваша таблеточка на него подействовала. Вечерами он себе наливает, а я часто сижу за стойкой.

— Замечательно. Так что же рассказал тебе наш храбрый полковник, наш новоявленный бармен Дрэйд? — Куратор растягивал слова слащаво и язвительно, и в его подчеркнуто вежливом обращении даже не таилась издевка.

— Он намекнул, что Командор жив и находится на Земле.

— Интересно, — Ют Доро задумчиво поднял глаза к потолку, мерцавшему в свете приглушенных ламп. — А почему он на Земле?

— Командор кого-то ждет. Но вот кого именно, мне выяснить не удалось. Похоже, полковник и сам не знает.

— Что ж, мы покопаемся в его памяти, — Куратор широко улыбнулся, — Твоих показаний достаточно для того, чтобы мы забрали его в Управление.

Человек поежился.

— Уже недостаточно, — ехидно сощурился он. — Дрэйд покинул эту планету.

Ют Доро вздрогнул, и его брезгливые глаза внимательно остановились на агенте, который вцепился в свой полупустой бокал обеими руками, словно боясь, что его отнимут.

— Когда?

— Я бы сказал так: вы разминулись. Но догнать его все равно не успеете, вам лучше послушать предысторию.

— Рассказывай! — куратор нетерпеливо заерзал.

— Сначала появились девушка и мужчина. Судя по глазам, — тертые. Полковник их узнал и обрадовался. У стойки было пусто, они пили и разговаривали. Я подкатил к стойке, якобы для того, чтобы попросить выпивку в долг, но Дрэйд взглядом отослал меня обратно.

— Гости платили за себя?

— Они не пользовались кредитками. Угощал Дрэйд.

— Как выглядели?

— Девушка красивая, темноволосая, на щеке свежий шрам. Мужчина высокий, светловолосый, лицо апатичное, но взгляд живой.

— Ясно… Теперь надо узнать, каким кораблем Дрэйд покинул планету, — Куратор быстро поднялся. На ходу обернувшись, он спросил: — Что-нибудь слышал, когда был рядом?

Человек невозмутимо подвинул к себе почти полный бокал куратора и неторопливо прихлебнул из него.

— Они говорили о вещах отвлеченных. Не думаю, чтобы это было вам интересно.

— И все же.

— Они говорили о флоте мертвецов.

Ют Доро замер, потом медленно вернулся за столик, тяжело сел, облизал губы, и уставился на свой бокал в грязных цепких руках человечка.

— А вы закажите еще, — по-своему понял взгляд человечек.

— А что… именно?

— Да хоть Имперский коктейль. Дрэйд прекрасно его готовил. Но робот делает тоже хорошо.

— Да нет, что именно говорили, как это прозвучало, про флот? В каком контексте?

Человечек улыбнулся с видом превосходства. Он почувствовал, что наступило его время.

— В каком контексте? Контекст всегда один и тот же — власть. Лучше я сначала расскажу о том, что знаю об этом флоте я сам. Я ведь старый звездолетчик, — сказал он с достоинством, и развел руки ладонями кверху, словно показывая, что ничего не скрывает. — Я летал еще с Фликом.

— Звездолетчик? — мрачно усмехнулся куратор, отправляя сообщение с наручного коммуникатора. — Скорее уж… пират?

— Может быть, — не стал спорить человечек, но глаза его остро и неприятно блеснули. — Вам ведь все известно. Хотя я всегда считал себя наемником. Но в любом случае, повидал достаточно.

— И вы видели…

— Нет. Я только слышал про этот флот. Но я разговаривал с людьми, которые видели.

Лицо Юта Доро приняло мученическое выражение.

— Я тоже слышал об этой группировке. Флот мертвецов, говорите? — скептически спросил Ют Доро. — Вполне реальная была группировка. Этот Друдо сначала отмежевался от Адранта, затем, в самый сложный момент неожиданно встал на его защиту и долго сдерживал противника под Сологаном. Но гигант-флагман был уничтожен, а сам Друдо погиб. И тогда корабли его растаяли. Они исчезли. И это единственная мистическая деталь.

— Я же говорил, что вам будет не интересно, — равнодушно сказал человечек, и глаза его потухли, словно в нем села батарейка.

После некоторого молчания Ют Доро вздохнул, нажал кнопку в торце и столешница зажглась картинками коктейлей. Подумав, он два раза нажал на изображение большого голубого стакана.

— Вот это другое дело, — благосклонно прокомментировал человечек. — Каждому разговору нужен соответствующий атрибут. А этому разговору нужен большой стакан Бронко.

Подъехал робот, стаканы были взяты с подставки, человечек прихлебнул и зажмурился от удовольствия.

— Когда-то я мог себе позволить пить только Бронко, — сказал он, смакуя глоток. — После дела на Кале-Точе наш корабль едва смог подняться, столько на нем было платины. Нам казалось, что так будет всегда. Но в следующем же бою мы потеряли половину команды. А потом мы потеряли корабль. И тогда же я потерял ноги.

Он сделал еще глоток и задумался. По его лицу, по выражению широко раскрывшихся глаз, оказавшихся голубыми, как и его любимый коктейль, он вспоминал не тот день, когда потерял ноги, а другой, когда корабль едва смог подняться из-за платины. Но Ют Доро ждал, и человечек не захотел испытывать его терпение. Но как объяснить гражданскому куратору, никогда не высаживавшемуся на неизведанных планетах, не видевшему чудовищ размером с крейсер, не сжигающих живьем людей, которых пожирает вирус, не ощущавшему под ногами внезапно оживший вулкан, как ему рассказать про все это? Как передать пьяные россказни дюжего абордажника Акуты, в прошлом офицера расы Аргейзе, служившего на Сологане, который всегда повторял, что и боевые киборги, и радиоактивные пустоши, и вирусы неизведанных планет — это все не так страшно, как если судьба занесет на флагманский корабль генерала Друдо, ибо за кем закрывались шлюзовые ворота этого корабля, тот уже никогда не видел белый свет. Или вот Шоул, штурман, рассказывал как-то во время совместного дежурства в полутемной рубке, будто на кораблях Друдо служат не обыкновенные солдаты, а мертвые, и нет у них душ, и управляет ими чья-то злая воля.

— Я смотрю, вы замечтались? Но меня не интересуют ваши воспоминания, оставьте их своим внукам, если они у вас есть. Меня интересует, что вы услышали.

— Когда я подходил, Дрэйд как раз задал вопрос, а девушка ответила… — Человечек задумался.

— Так что же ответила девушка? Отработайте хотя бы коктейль!

— Она сказала: "мы знаем, где флот".

© Copyright Корниенко Дмитрий Валерьевич (dimko7777@gmail.com)

06/04/2012

Роман: Приключения, Фантастика, Мистика

© Журнал "Самиздат", http://samlib.ru/k/kornienko_d_w/000009.shtml