«Мне хотелось бы оказаться попавшей в беду девушкой, если бы поблизости находился этот белый рыцарь. Он безумен, опасен и неотразим.»— Кэтрин Коултер
Ни одна птица не взлетит слишком высоко на собственных крылах.(Уильям Блейк, пер. Д.Н. Смирнова)
Это общепринятая истина, что одинокий мужчина, обладая достаточным везением, должен нуждаться в жене.Джейн Остин, «Гордость и предубеждение»
Никому не дано знать, что значит потерять нечто ценное, пока этого не произойдёт.Устрашающе таинственные слова несли в себе намного больше смысла, чем Кристиану хотелось бы признать. Он много раз перечитывал записку, и при этом всякий раз у него возникало сильное тошнотворное чувство, заставлявшее болезненно сжиматься желудок. Он подумывал отменить приём, но было уже слишком поздно. И в итоге Кристиан просто никому ничего не сказал о записке, надеясь, что сможет установить её происхождение тайно, не тревожа других. Но больше всего его беспокоило то, что он не знал наверняка, к кому имело отношение это письмо, ведь существовало так много возможностей. Никого из домашних — ни Грейс, ни Элеанор, ни леди Френсис или его самого — нельзя было исключить, угроза, содержащаяся в послании, могла касаться любого. Все они находились в опасности, а Кристиан оказался перед лицом как раз той ситуации, избежать которой пытался последние двадцать лет. Кто-то ещё знал правду о прошлом и выжидал до сих пор с тем, чтобы раскрыть её именно сейчас, когда Кристиан женился на Грейс и вот-вот должен был состояться дебют Элеанор в обществе. Более неподходящее и злополучное время трудно было бы выбрать. Кристиан отвернулся от зеркала, когда его камердинер Питер вошёл в комнату, неся только что начищенные сапоги. — Этот сюртук превосходно на вас смотрится, милорд. Тёмно-синий — прекрасный выбор, — Питер поставил сапоги на пол рядом с креслом. — Что-нибудь ещё, милорд? Кристиан покачал головой, и камердинер, поклонившись, собрался уходить, но прежде добавил: — Леди Найтон просила передать вам, что она вместе с другими членами семьи и гостями будет ожидать вас в гостиной. Кристиан поправил обшлаг: — Гости уже начали прибывать? — О да, милорд. Прибыли герцог и герцогиня Девонбрук, а также лорд и леди Иденхолл. Леди Френсис и леди Элеанор тоже уже спустились. А когда я начал подниматься по лестнице, у входа остановились две или три кареты. Кристиан кивнул. Он быстро натянул сапоги, поправил галстук перед зеркалом и поспешил из комнаты, желая, чтобы хоть на этот вечер удалось выбросить из головы угрожающие слова таинственного послания. Спустившись с лестницы, он услышал смех и разговоры, доносившиеся из парадной гостиной. Кристиан не вошёл сразу, а немного постоял за дверью, осторожно заглядывая внутрь. И вот, когда он изучал лица присутствующих в комнате, его поразила ужасная мысль. Что, если автор послания находится среди приглашённых? Конечно, это не его ближайшие друзья Девонбрук или Иденхолл, но множество других гостей знакомы с их семьёй с тех пор, как был жив его отец. Что, если один из них всё это время знал правду? Обведя комнату взглядом, Кристиан увидел у камина Грейс. Она разговаривала с Катрионой и Августой. Кристиан помедлил, глядя на неё. Перемены, произошедшие за последний месяц, были разительны. Исчезла кроткая простодушная деревенская девочка, с дрожащими руками стоявшая перед алтарём в церкви Литл Бидлингтона. Её место заняла молодая женщина, которая делала всё, что в её силах, чтобы успешно играть свою новую роль — роль маркизы. Платье, которое она выбрала, чтобы надеть, он заметил раньше этим вечером, когда оно висело, переброшенное через спинку в изножье кровати, а он проходил мимо растворённой двери её спальни. Бледно-лиловый шёлк, усыпанный бриллиантами, мерцающими в пламени свечей. Он, помнится, подумал, что с её глазами и волосами это будет выглядеть восхитительно. И оказался прав. Если бы только он оказался прав и в том, что касается его способности управлять собственной похотью. До того, как было доставлено послание, Кристиан обдумывал возможность отослать на время Грейс и её горничную из Лондона в Уэстовер-Холл, на безопасное от себя расстояние, пока он не сообразит, как найти способ снова сделать их союз браком только по названию. Но теперь отослать её прочь уже невозможно, не сейчас, когда перед лицом полученного им угрожающего письма нужно и её, и всех остальных членов семьи удерживать поблизости. Если из-за этой тайны что-нибудь случится с кем-то из них, Кристиан никогда не сможет жить в мире с самим собой. При звуках смеха Элеанор Кристиан огляделся и увидел, что его сестра, увлечённая разговором, отошла в сторонку. Она вся сияла, и Кристиан радовался её удовольствию, пока не осознал, что человек, с которым сестра так счастливо и непринуждённо болтает, это лорд Херрик. При виде графа, и той свободной, почти задушевной манеры, в которой тот обращался к Элеанор, Кристиан мгновенно похолодел. Едва ли он запамятовал, и имени Херрика не было в списке гостей, когда Грейс ему этот список показывала. Более того, он совершенно точно помнил, что специально искал имя графа, так как хотел убедиться, что тот не будет присутствовать. Почему тогда Грейс пригласила его? Кристиан вошёл в комнату и медленно двинулся к своей жене, чтобы спросить её об этом. По пути он несколько раз останавливался, чтобы ответить на приветствия гостей. — Рад тебя видеть, Найтон, — произнёс лорд Реннингтон, немолодой граф. Когда-то он и отец Кристиана состояли членами одного клуба. Леди Реннингтон была одной из немногих оставшихся в городе знакомых его матери. Они знали его семью уже два поколения. Кристиану очень хотелось выяснить, нет ли среди них виновника того письма. Он приостановился на минутку, чтобы обменяться вежливыми фразами с Реннингтоном, а затем сбежал от графа, стремясь присоединиться к Грейс. И так, продвигаясь по комнате, Кристиан мысленно оценивал остальных гостей. Лорд и леди Фейншо. Недавно вступивший во второй брак виконт Чилбурн с женой. Супруги Тальбот. Фэрфилды. Чета Сайк. Даже Херрик. Любой из них мог послать записку. Кристиан попытался припомнить, не упоминал ли хоть раз кто-нибудь из них нечто, указывающее на то, что ему известно о прошлом больше, чем думает Кристиан. Но всё, с чем он сталкивался, было просто бессодержательным пустым злословием. — Кристиан, — сказала Катриона, заметив его приближение, — я только что говорила Грейс, что вы вдвоём должны осенью приехать в Девонбрук-Холл. Вы ещё не видели, как поместье было восстановлено после пожара. Кристиан — воплощённая вежливость — улыбнулся, скрывая напряжение, сковывавшее его внутренности. — Мы бы с удовольствием, Катриона. Определи дату, и мы приедем, — он взял Грейс за руку. — А сейчас, я надеюсь, леди не будут возражать, если я ненадолго похищу свою жену? Мне нужно обсудить с ней кое-что, касающееся сегодняшнего ужина. Когда Катриона и Августа кивнули, Кристиан развернулся и повёл Грейс через комнату в вестибюль. Как только они оказались за пределами гостиной, вежливая улыбка исчезла с его лица. Однако он попытался смягчить раздражение в голосе, когда говорил: — Не могли бы вы прямо сейчас сообщить мне, что, чёрт возьми, здесь делает Херрик? Грейс выглядела встревоженной, когда через плечо Кристиана бросила обеспокоенный взгляд туда, где Элеанор с графом стояли у стола с напитками. — Я подумала, что его общество сегодня вечером доставит Элеанор удовольствие. Она так часто говорит о нём. — Имени Херрика не было в том списке гостей, который вы мне показывали. — Вначале я не думала его приглашать. Я собиралась сказать вам, но последние несколько дней вас почти никогда не было дома. Разве имеется какая-то причина, почему я не должна была его приглашать? — Просто я не хочу, чтобы Элеанор останавливала свой выбор на первом же мужчине, который попался ей на пути. Я бы предпочёл, чтобы она познакомилась со многими джентльменами, а не уделяла внимание одному, едва успев выйти в свет. Однако слишком поздно. Ущерб уже нанесён, по крайней мере, на сегодняшний вечер. Не обращая внимания на выражение боли и обиды, сразу же отразившееся в глазах Грейс, Кристиан развернулся и ушёл, оставив её стоять в вестибюле. Он надеялся, что загадочное послание под дверью и внезапное появление в их жизни Херрика совпали совершенно случайно. Но почему-то такое объяснение не казалось ему правдоподобным, и, возвратившись в гостиную, он задумался, а не появятся ли сегодня на приёме ещё какие-нибудь неожиданные гости.
Чарльз Дженнер, солиситор.— Возможно, вы ослышались, Форбс. Учитывая род занятий этого человека, думаю, ему нужно поговорить не со мной, а с лордом Найтоном. — Он произнёс ваше имя совершенно отчётливо, миледи. По сути, он назвал вас бывшей леди Грейс Ледис из Ледисторпа. Заинтересовавшись, Грейс попросила Форбса привести посетителя. По крайней мере визит отвлечёт её внимание от печалящих её целый день унылых мыслей. Она отложила книгу и, отставив чашку, встала, чтобы встретить гостя. Мистер Чарльз Дженнер, солиситор, оказался невысоким полным мужчиной, в очках, благодаря которым его глаза казались намного больше, чем были на самом деле. Одет он был так, как одевались обычно люди его профессии: коричневый сюртук поверх нанковых брюк, цилиндр и тупоносые ботинки со шнуровкой спереди. Едва войдя в комнату, Дженнер остановился и улыбнулся, наклоняя голову в приветствии: — Добрый день, леди Найтон. Спасибо, что согласились принять меня без предварительной договорённости. Грейс кивнула, жестом пригласила его садиться, а затем сама уселась напротив. Она попросила Форбса подать свежий чай и стала ждать, пока мистер Дженнер вытащит пачку бумаг из сумки, которую принёс с собой. — Я не отниму у вас много времени, леди Найтон. Я пришёл с кое-какими документами, требующими вашей подписи. — С документами, сэр? Для меня? — Да, миледи. Это касается передачи собственности. Грейс кивнула, её первоначальные подозрения подтвердились. — Всё, как я и думала, мистер Дженнер. Вам следует встретиться с моим мужем, лордом Найтоном, или, может быть, с его поверенным. Это они занимаются частностями, связанными с моим приданым. Не переставая рыться в бумагах, мистер Дженнер покачал головой: — О нет, миледи, речь идёт не о приданом. Я пришёл по поводу фамильной земельной собственности, которая сохранялась для вас под опекой. Раньше ею владела ваша бабушка, моя предыдущая нанимательница, леди Чолмели. К вам земли должны перейти после замужества. Грейс пришла в замешательство. — Но я полагала, что все фамильные владения Ледис майоратные, и их унаследовал мой дядя Тедрик, лорд Чолмели. — О, но это не владения семьи Ледис, миледи, а собственность Макретов. — Макрет? Моя бабушка родом из семьи Макретов. — Aye, миледи. Именно от неё вы получили по завещанию эти земли, которые должны быть вам переданы после того, как вы выйдете замуж. Никогда в разговорах с внучкой о будущем и её возможном замужестве Нонни не упоминала ни о какой собственности, которая должна перейти к Грейс. Хотя, очевидно, Грейс должна была бы знать об этих владениях. — Где эти земли расположены, мистер Дженнер? — Давайте посмотрим, — он ещё немного покопался в бумагах. — Шотландское владение, называется Скайнигэл. Это родовое имение семьи вашей бабушки на озере Лох-Скайнигэл в Уэстер Россе, в прибрежной части на севере Шотландского высокогорья. О, а здесь есть и письмо для вас от вашей бабушки. Грейс взяла у мистера Дженнера свёрнутый пергамент, и у неё перехватило дыхание, когда она прочла своё имя, написанное знакомым почерком бабушки. Её охватило странное, похожее на озноб, ощущение, исходящее от пальцев, сомкнутых на письме. — Извините, мистер, Дженнер, я отлучусь ненадолго. Бабушкино письмо я хотела бы прочитать в одиночестве. Адвокат кивнул, и, поблагодарив его, Грейс покинула комнату. Форбс только что вышел с кухни с чайным подносом, и она приказала ему обслужить гостя, а сама пересекла холл, вошла в кабинет Кристиана и закрыла дверь. Усевшись на скамейку у окна, Грейс кончиком пальца поддела печать, скрепляющую письмо, и открыла его. Её пальцы дрожали, когда она начала читать слова, заключённые внутри.
Моё дорогое дитя, если ты читаешь эти строки, значит, я ушла, чтобы встретиться на небесах с теми, кого любила. Надеюсь, ты не слишком горюешь, дорогая, потому что я давно этого ждала. Я буду скучать по тебе. Ты выросла и стала прекрасной молодой женщиной, и очень похожей на меня, когда я была в твоём возрасте. С тех пор, как я потеряла своих детей, твоих отца и мать, ты оставалась моей единственной радостью, но с каждым годом я чувствовала себя всё более усталой. Я приветствую мой вечный покой. Поскольку доставить это письмо я поручила мистеру Дженнеру, то ты только что узнала и о Скайнигэле, и о том, что наследуешь его. Название «Скайнигэл» идёт от исконного гэльского «Sgiathach» — «крылатый замок», и когда ты увидишь его, то поймёшь, почему. Я надеялась со временем сама привезти тебя туда и увидеть, как мои правнуки бегают по тем же самым холмам, по которым ребёнком бегала я. Но коль не суждено сбыться моему желанию, мне остаётся только оставить тебе завет, исполни его. Скайнигэл — мой личный дар тебе. В детстве он был моим домом, и это место совершенно особенное. Именно там мой собственный рыцарь впервые пришёл ко мне, там мы впервые танцевали, и там я поняла, что он станет моей единственной любовью. Вскоре после того, как я вышла замуж, Скайнигэл остался пустовать. Он должен был перейти к твоим отцу и матери, а от них — к тебе, но ты знаешь, что этого не случилось. Годами я получала отчёты из имения и делала всё, что могла, издали стараясь содержать его в порядке. Моё самое заветное желание, чтобы ты осуществила то, что не удалось выполнить мне, и применила своё природное дарование, чтобы восстановить Скайнигэл, снова превратив его в то особенное место, каким он был когда-то. Значительные средства, специально отложенные для этой цели, дадут тебе возможность воплотить в жизнь моё желание. Скайнигэл — это часть тебя, моя дорогая, твоё прошлое и твоё будущее. Твоё наследство, а сейчас — мой дар тебе. Верь, именно там ты найдёшь то, что ищешь.Грейс заботливо свернула письмо, но не сразу поднялась, чтобы идти. Она обернулась, выглянула в окно, осмотрела улицу, понаблюдала за проезжающими экипажами и проходящими мимо людьми. На соседнем вязе радостно щебетала птица. Лаяла собака. Минуты шли, а она всё прислушивалась к звукам с улицы и размышляла над обращёнными к ней словами бабушки.С тем остаюсь навсегда… твоя любимая бабушка,Нонни.
Любовь моя, я считаю дни в ожидании, когда мы сможем увидеться вновь. Мечтаю о мимолётном Вашем взгляде, о легчайшем касании. Шлю Вам эту книжицу в надежде когда-нибудь услышать Ваш нежный голосок, читающий её строки. Без Вас я потерян…Судя по следующему письму, написанному шесть месяцев спустя, бабушка как-то ответила. Тон его был заметно официальнее:Ваш обожающий рыцарь Эли.
Видимо, я не смогу приехать в Шотландию, как собирался. Семейные обстоятельства требуют моего присутствия в Лондоне. К сожалению, над ними я не властен. Знайте, что Вы всегда в моих мыслях; надеюсь, у Вас всё хорошо. Мне же остаётся лишь считать дни до того часа, когда смогу вновь видеть Вас.Очередное послание было датировано началом следующего года. Торопливый почерк, хоть и принадлежал явно тому же автору, был не столь элегантен:Верный и удручённый рыцарь Э.
С величайшим сожалением и тяжёлым сердцем я должен известить Вас, что продолжение наших отношений невозможно. Возникшие обстоятельства не позволяют мне быть для Вас кем-то иным, кроме просто знакомого. Время, проведённое с Вами, навсегда останется счастливейшим в моей жизни. Сердце моё навечно отдано Вам, несмотря на обязательства, которые я вынужден принять на себя.Последним листком в пачке оказалось не письмо, а страница объявлений из лондонской газеты от апреля 1769 года. Грейс просмотрела объявления о событиях, не обнаружив ничего важного, пока не дошла до самого низа страницы, где было напечатано:Ваш рыцарь, ныне и навсегда, Э.
Сим извещается, что в минувшую субботу, второго апреля, в соборе Святого Павла наследник герцога Уэстовера Элиас Уиклифф, маркиз Найтон, обвенчался с леди Лидией Фэйрчайлд, старшей дочерью маркиза Ноукса.Грейс вновь посмотрела на надпись на книге, на имя. Эли. Внезапно она поняла. Все эти годы, слушая, как Нонни рассказывает о своём «верном рыцаре», Грейс была уверена, что бабушка говорит о дедушке. На самом же деле она всё время говорила о деде Кристиана, о герцоге. Всё вдруг встало на свои места — извечная озлобленность герцога, его интерес к портрету в кабинете дяди в тот первый день. Собирались ли они пожениться? Воспротивилась ли этому браку семья герцога? Грейс поднялась на ноги и, захватив с собой томик стихов и письма, кинулась разыскивать Кристиана. Ей хотелось, чтобы он узнал правду о своём деде — возможно, тогда он сможет лучше понять его. Торопливо спускаясь с башни, Грейс чуть не столкнулась с особой, взбирающейся наверх. — О господи — Элеанор! Глаза Элеанор покраснели от слёз, на щеках виднелись непросохшие дорожки. Увидев Грейс, она кинулась к ней и зарыдала на её плече. — Что такое, Элеанор? Что случилось? Элеанор потребовалось несколько секунд, прежде чем она сумела выговорить: — Ох, Грейс, это Кристиан. Он запретил мне выходить за лорда Херрика. И отказывается выслушать меня. Ласково похлопывая по плечу прильнувшую к ней Элеанор, Грейс отчаянно пыталась успокоить её. — Ты хочешь сказать, лорд Херрик попросил твоей руки? Элеанор кивнула: — Ещё перед нашим отъездом из Лондона он сказал, что ему нужно обсудить со мной что-то важное. Сегодня утром я получила от него письмо с официальным предложением брака. Я отнесла его Кристиану, но он отказался дать согласие. А мама сказала, что не будет спорить с его решением. Я знала, что Кристиан с мамой не в восторге от лорда Херрика, но думала, что увидев письмо, они поймут, что намерения его благородны. Нет, у их отказа есть какая-то другая причина. Что хуже всего, Кристиан не хочет мне ничего объяснять. Я знаю, мы с лордом Херриком не так давно знакомы, но мне кажется, чем больше времени мы проводим вместе, тем больше он мне нравится. Грейс, Кристиан обещал мне, что я смогу выйти замуж по своем выбору! Почему он так повёл себя сейчас, когда я уже выбрала? Почему? Грейс, держа Элеанор за руки, покачала головой, внимательно глядя на неё: — Я не знаю, но, если хочешь, могу попробовать поговорить с Кристианом. — Правда? — Элеанор всхлипнула в платочек. — Я пойду к нему прямо сейчас. На залитом слезами лице появилась неуверенная улыбка: — Благодарю тебя, Грейс. Тебя он, может быть, и послушает. Грейс ободряюще сжала руки Элеанор: — Иди к себе и ложись, отдохни. Я приду к тебе, как только поговорю с Кристианом. В дверях кабинета Грейс встретилась с леди Френсис. Вдовствующая маркиза, казалось, тоже только что плакала, но всё же мягко улыбнулась Грейс и вышла из комнаты. В комнате остался только Кристиан. Грейс закрыла за собой дверь, и Кристиан посмотрел на неё горьким, больным взглядом. Ему явно нелегко было отказать Элеанор в счастье, и очевидно, у него была веская причина. Возможно, Херрик оказался мерзавцем, и Кристиан просто пытался не дать сестре остаться с разбитым сердцем. Как бы то ни было, Грейс решила не спрашивать про Элеанор напрямую, а зайти с другой стороны. — Я нашла кое-что на чердаке и хочу тебе показать. Грейс положила найденные письма и сборник сонетов на стол перед Кристианом. Она молча смотрела, пока он читал их, давая ему время самому придти к тем же выводам, что и она. Закончив, он посмотрел на неё: — Где ты это нашла? — Они лежали в сундуке вместе с другими бабушкиными вещами. Возможно, она оставила их в надежде, что я когда-нибудь прочту. — Грейс помолчала. — Это же почерк твоего деда, я не ошиблась? Кристиан кивнул. Вид у него был встревоженный: внезапно его мнение о деде, мнение, которого он придерживался всю жизнь, подверглось сомнению. — Возможно, теперь ты понимаешь, почему он озлоблен. — Пожалуй. Но вот чего я не понимаю: если его заставили жениться на ком-то другом вместо твоей бабушки, которую он явно очень любил, почему же он поступил также, женив меня против моей воли? Грейс встала рядом, положив руку на плечо мужа: — Я тоже об этом подумала. Может быть, он хотел по-своему искупить вину перед моей бабушкой за то, что покинул её, сведя нас вместе? — Может быть. Кристиан всё не отводил взгляда от писем, без сомнения, думая о когда-то написавшем их мужчине — так непохожем на деда, которого он знал всю жизнь. Грейс опустилась на колени: — Кристиан, могу я спросить, почему ты не согласился на брак Элеанор и лорда Херрика? Лицо Кристиана омрачилось. Грейс осторожно продолжила: — Я знаю, что ты очень любишь её и никогда бы не причинил ей боли. Так в чём же дело? Чего я не знаю о лорде Херрике? Он мерзавец? Кристиан, наклонившись вперёд, упёрся локтями в колени и обхватил голову руками. Он был расстроен даже сильнее, чем Грейс могла бы подумать. Наконец, он посмотрел на жену: — Помнишь, я рассказывал тебе про смерть моего отца? Она кивнула. — Про то, как отец был убит на дуэли любовником матери? Грейс, я не могу дать своего согласия на брак Элеанор, потому что лорд Херрик — сын человека, убившего папу. Он старший, законнорожденный сын мужчины, с которым изменяла отцу моя мать. Грейс потребовалось всего мгновение, чтобы понять важность сказанного: — Милостивый боже, так лорд Херрик — брат Элеанор! Кристиан кивнул и закрыл глаза: — Теперь ты понимаешь, почему она не может выйти за него замуж. Хуже всего то, что я должен объяснить ей причину. Я должен поведать Элеанор, что она незаконнорожденная и кто её родители. Иначе она может решить сбежать и выйти замуж без моего согласия. Мама думает, что она уже решилась, поэтому попросила меня всё рассказать Элеанор. Другого выхода нет. Мне придётся сознаться сестре, что я убил её настоящего отца. — Ты никого не убивал. Ни Грейс, ни Кристиан не слышали, как в кабинет вошёл герцог. — Мне следовало сказать тебе правду давным-давно. Не знаю, почему я этого не сделал. Я был так раздавлен смертью Кристофера. Мне хотелось ненавидеть твою мать, обвинить во всём её. Мне потребовалось двадцать лет, чтобы понять, что она не виновата. Твой отец знал, что Френсис не любит его, когда просил её руки. У её семьи были финансовые затруднения, она должна была выгодно выйти замуж. Кристофер убедил её, что когда-нибудь она сможет его полюбить, он думал, что его чувства хватит на двоих. — Герцог покачал головой. — Но он лишь душил её своей любовью. — Какое отношение это имеет к тому, что я застрелил отца лорда Херрика? — Кристиан смотрел на герцога с недоумением. — В то утро ты промазал, Кристиан. Я видел, как пуля попала в дерево. Его убил мой выстрел. Кристиан глядел на герцога ненавидящими, сузившимися глазами: — Из-за вас я все эти годы верил, что убил его! Вы негодяй. — Не спорю. Больше всего я жалею о том, что мне потребовалось двадцать лет на то, чтобы сказать тебе правду. Не жду, что ты поймёшь меня. Я был озлоблен и разгневан. Потеря бабушки Грейс была величайшей ошибкой в моей жизни. Потом я потерял Кристофера, а с ним и возможность узнать его по-настоящему. Мы так долго воевали из-за его женитьбы на твоей матери. Я так и не успел сказать ему, что люблю его. Насколько тяжела утрата того, что тебе дорого, понимаешь лишь тогда, когда уже поздно. — Вы… — начал Кристиан, поражённый внезапной догадкой, — записку у двери оставили вы, правда? Герцог кивнул. — Я думал, это Херрик, думал, он знает, что я убил его отца. Собственно, я был убеждён, что его ухаживание за Элеанор — попытка каким-то образом отомстить. Герцог покачал головой: — Нет, эта записка не имела никакого отношения ни к Херрику, ни к его отцу. Я пытался убедить тебя не отказываться от своего шанса на счастье. Я наделал множество ошибок в жизни, и мне стыдно за себя. Я упрям, горд и высокомерен. И дурак. Но есть одно, за что мне не стыдно, одно, что я сделал правильно — соединил тебя и Грейс.
Последние комментарии
6 часов 41 минут назад
12 часов 26 минут назад
13 часов 33 минут назад
14 часов 31 минут назад
14 часов 45 минут назад
23 часов 55 минут назад