Кублановский Юрий Михайлович родился в 1947 году в Рыбинске. Окончил искусствоведческое отделение истфака МГУ. Поэт, критик, публицист. Живет в Переделкине.Восьмиречье1В сумеречной Оливии,жадной до винограду,кто-то у Тита Ливиякак-то попал в засаду.И под звездой неяркою,как огонёк спиртовки,Луций там шёл и палкоюмаков сбивал головки.2Так завсегда в историис древних времен – до наших:лечатся кровью хвори ипайкой остывшей каши.Кто не со знаменосцамиходит, тому в охоткусхваченную морозцамипробовать черноплодку.3Было у многознающихнекогда место сходок:много тогда ветшающихтам береглось находокдля старика влюблённогоиль сухаря слависта –в сумраке захламлённогологова букиниста.4Нынче иные улицыи племена иные,вижу, на них тусуютсядикие, сетевые.Клерками стали хлопчики,жертвы чужой поклёвки,а у девиц над копчикомпрямо татуировки.5Долго же я, не мудрствуя,видимо, прожил мигом!Стал только в годы смутныетрезв, наклоняясь к книгам.Слёзные только пазухичто-то поизносились.В тёмно-зелёном воздухекроны вдруг взбеленились,6но и смирились сразу же.Здесь, в Епифани, в ЛугеТретьего Рима, кажется,есть где-то арки, дуги.Ведь не за то ли ратуюти молодые рукии возле губ покатоеночью плечо подруги?7В сумерки позднелетниевовсе не для прогулки,Отче, впусти в последниездешние переулки!Маму, быть может, выручу,бедную атеистку,если подам привычнуюза упокой записку.8В сумерки рудниковыевыходец из глубинки,я не люблю пудовыесвечи – родней тростинки.На Арарате, выше лив залежах свежих снегавдруг задышали – слышали? –рёбратогоковчега.ОбноваКогда, чуть гордясь обновойи собираясь в путь,повязываешь медово-бледный платок на грудь,вижу уже, какоюптичкою отчих местсумеречной пороюсядешь ко мне на крест.Чтение в непогоду Г. КружковуВ пору дождя упорногосядем в кружок у свечки.Тайнописьв виде дёрганыххолмсовских человечковвыглядела бы глупоювыходкою нахала,но под рабочей лупоюсыщика-маргиналавывела на виновника:из-за кого у домустали кусты терновникапринадлежать другомус ягодами чернильными,можно сказать, фамильными.В траурных шляпах с сеткамидамы идут, не слышат,как плавниками-веткамиснулые клёны дышатна безымянном кладбище,то бишь овечьем пастбище…13.1Х.2009* * *В рост крапива возле развалин храмаобжигала локти, цеплял репей.А когда подрос, вразумляла мама,провожая сына в Москву: “Не пей”.Твердо помнит живность свои зимовья,только не такой человек как я,не однажды тропы и изголовьяпоменявший, волны, любовь, края,наконец, совок и его предзонник.Посему заложник своей судьбыв оскуденьи послевоенных хроникразличаю звук духовой трубы.Ведь тогда не колокол наших предковпровожал, собравшихся за порог,словно данников воронья на ветках...В изначально сумеречный денёкпотускнел и кажется каждый атомне оригиналом, а дубликатом.* * *По-мышиному беспробуднаяшуршала за полночь непогода.А теперь позёмка ложится скуднаяна ржавую персть и пятна йода.Где одинокие, где во множествеяблоки в терниях голых ветоктвёрдо свидетельствуют о мужестведолгой осени напоследок.Мы раньше времени слёзы вытерли,как вдруг камлавшая у огарказанемогла в одночасье в Питереего сирена, вернее, парка.С нейперекличкусвою затеивалпри чайках около океаная год назад и тогда ж просеивалкрупу миров в пелене тумана.Спасаться ею она приучена,как лучшим снадобьем из аптечки.Её нездешняя речь озвученатеченьем Невки и Черной Речки.Сомнамбулически в ту же сторонуиду то быстро, то оступаясьи золотому кресту и воронуна
Последние комментарии
30 минут 34 секунд назад
34 минут 11 секунд назад
46 минут 18 секунд назад
47 минут 44 секунд назад
1 час 1 минута назад
1 час 18 минут назад