прислушиваются,
а потом тянут: “Зима”.Мертвых на черных погостах расспрашивают о тайне славы, &призывают к ответу.Воздух-оборотень их морочит: шарф, капюшон, пальто…И они клянутся, что наконец-то поймали ЭТО:Бог весть кого, Бог весть что.Вот и поэт Женя в нищей Гаване повел на меня полки, снарядил легион:— Где у твоего Фета о крестьянских бунтах? Где у него о бомбистах? И где его Лиссабон? —Так перессорились поэты Юра и Саша из-за Некрасова — того еще, который Н. А. Разгородились стеной.В восемьдесят восьмом, в Париже, в гостях у Лосских. Один говорил: “Он прекрасный!” Другой: “Ужасный! Дурной!”II— Вы верите в литературу?— спрашивает молодой стихотворец. А сам, как видно, сильно поиздержался, бедняга, поистрепался, устал.— О, — отвечаю, — я никогда ее не поставлю на пьедестал.Идола из нее не сделаю, ладана не воскурю, не зажгу восковой свечи,буйну голову за нее не сложу в чистом поле, душу не заложу в ночи…Ибо пагубой пахнет ее ноябрь и цареубийством — март.Ибо я насмотрелась на ваалов ее и астарт.Как сживает она со света, как пожирает живьем,Смотрит осоловело с окаменевшим на плече соловьем.С потрохами заглатывает все, что дают, c требухойи из всех сточных потоков всегда выходит сухой.А подступится к ней новобранец, одной рукой пистолет сжимая, другой — теребя ус:“А ну отвечай, старуха, что там за правила у тебя и секреты, какие такие тройка-семерка-туз?”Так она надвинет на лоб чепец, задрожит, сделает вздох глубокий,притворяясь, что — угадал: мол, именно так и то…И он потом всю жизнь собирает текучие строкив дырявое решето.Национальная идеяОбжигая, горит в волосах горячий карбункул,и кусает в сердце тарантул, саднит фурункул,и гомункул дразнится за океаном, грозит, пузырь,шут гороховый, перец моченый, моржовый лапоть,князь блошиный…Так сунь ему луку, чтоб мог он плакать,как всамделишный,как взаправдашнему — завари чифирь.Что тебе до него? Посмотри — тебе кот наплакал,и Макар загонял телят…Что ни холм — оракул,что ни куст — вития и что ни пень — патриот.Знай снегирь снегиря, ворона ворону, сорока сороку,а сверчок — шесток, а телок — хлевок, — тем вернее к срокупринакроется снегом, как серебром, береза,смоковница расцветет.Жаден, жирен, рыхл чернозем твой и тверд суглинок.И блажен поэт, и пророк юродив, и странен инок,и прозрачны воздбухи, и свет рассеян, — так тем вернейобрастает плотью любое веленье щучье:“Будет так и так!” Оживают корни, трепещут сучья,и творит Господь детей Себе из камней.Из болот петровских, степей продувных татарских,из костей крестьянских, из крепких кровей боярских,из пределов царских, песков иудейских и бурных вод,из хозяйств поморских, уделов скитских,из полей подворских, из пастбищ критских, —собирает, всем имена дает,называет ласково:“Мой народ”.Собирается кость к кости и сустав к суставу.Жила с жилой сходится, левой руке и правойпредначертано: этой — запад, а той — восток.Хищник рыщет, лукавый, как лев, рыкает,но такой хитроумный хрусталик в глазу сверкает,словно он достоверно видит, что с нами Бог.Я не знаю, право, виденье это иль опыт.Я ложусь на траву, прижимаю ухо к земле и — топот:то ли это за нами погоня, то ль бунт в аду,то ль наружу просится клад
Последние комментарии
3 часов 32 минут назад
3 часов 49 минут назад
4 часов 10 минут назад
6 часов 51 минут назад
14 часов 15 минут назад
19 часов 59 минут назад