Благоразумные желания [Салли Лэннинг] (fb2) читать онлайн

- Благоразумные желания (пер. М. Г. Соловьева) (и.с. Панорама романов о любви) 497 Кб, 140с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Салли Лэннинг

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Салли Лэннинг Благоразумные желания

Пролог

Эмили проснулась от собственного крика и обвела спальню глазами, не соображая, где находится. Сердце как будто выпрыгивало из груди от ужаса, пижаму просто можно было выжимать. Слава Богу, это всего лишь сон, успокоила себя девушка.

Она накинула вместо пижамы длинный стеганый халат и посмотрела на старинные стенные часы. «Тик-так-тик, не волнуйся, мой рыжий музыкантик-тик», — услышала она, как в детстве, в стуке медного маятника, и тут же последовало шесть мерных ударов. Эми подошла к окну и раздвинула тяжелые бархатные шторы.

С третьего этажа ее уютного джорджтаунского дома были видны полоска воды Потомака и светящиеся на весеннем солнце небоскребы Арлингтона на другой стороне реки. По мосту проехал молочный фургон, по улочке промчался на велосипеде мальчишка-разносчик «Вашингтон пост», и раздались глухие удары бросаемых к парадному входу газет.

Спать больше не хотелось. Эмили поставила кассету Гершвина и принялась за утреннюю гимнастику. Кто рано встает, тому Бог дает, приговаривал дедушка каждое утро и будил всю их рыжую троицу, заставляя делать зарядку под звуки настоящего «Стенвея».

Удивительно, но именно деду, известному пианисту, она обязана почти спартанской закалкой, выдержкой и, к сожалению, легким консерватизмом.

Получасовая запись кончилась, и Эми пошла в ванную. Она наполнила старинную фаянсовую розовую ванну, бросила в воду кристаллики ароматической соли. Нежно запахло лавандой и морем. Слегка запотевшая зеркальная дверь отразила изящную белокожую фигурку молодой женщины с покатыми плечами, удивительно полной грудью и миниатюрной ножкой.

Эмили показала язык отражению и с наслаждением погрузилась в воду. Через минуту-другую ее разморило и потянуло в сон…

Вдруг ее закрутил бешеный водоворот, сознание раздвоилось, она одновременно стала и участником, и зрителем. Она видела свои волосы, разметавшиеся, как лепестки подсолнуха, по краям уходившей в темную пучину воронки, ее ноги туго спеленали морские водоросли, не хватало дыхания…

Эмили открыла рот, чтобы позвать на помощь и… проснулась.

Как и утром, бешено билось сердце. Девушка глянула в зеркало и облегченно рассмеялась — разгадка этого сна была найдена — в зеркале отражался букет подсолнухов с камышами в высокой глиняной вазе, несколько больших морских раковин, лежащих на подоконнике, и занавеска с рыбками.

В детстве ей тоже снились страшные сны. Она выступает в Белом доме и не может найти дирижерскую палочку. Оркестр ждет, президент, первая леди, министры и сенаторы суетятся в поисках, а она стоит, пунцовая от позора, и не может сдвинуться с места. Или другой сон: она подходит к роялю, раскрывает ноты, поднимает руки — а у рояля все клавиши белые, оскалились как зубы в страшной ухмылке и тихонько постукивают «тик-так-тик, поволнуйся, рыжий музыкантик». И почему все рыжие так неистово краснеют?

Но навязчивые сны — это впервые.

Эмили села в ванне, нежно намылила руки, провела губкой по плоскому животу, по крутым бедрам и вздохнула. Наверное, пора уже заводить персонального психоаналитика, ходить регулярно на сеансы и снимать стрессы в кабинете, как делают некоторые ее коллеги.

Правда, двойняшка Трейси говорит, что стрессы можно снимать и другими способами, особенно при ее кочевой гастрольной жизни. Но это не для Эмили. Она не любит стремительных побед и таких же стремительных потерь.

Девушка тряхнула головой, отгоняя грустные мысли. Костюм, туфли, макияж, очки. Бабушкиной ручной кофемолкой она намолола кофе и сварила его в такой же древней турке. Глотнула живительного эликсира. Глаз пробежал по книжной полке, а рука выхватила старинный бабушкин сонник. Он как бы сам раскрылся на слове «водоворот — обида, печаль, ущерб в делах».

Эмили чертыхнулась и отправилась на работу…

1

Неужели она теряет это? Теряет все. Вечером Эмили Кимбелл стояла в своей маленькой квартирке, уставившись невидящим взором в окно. По узкой велосипедной дорожке, повторяющей изгибы Потомака, мчались два отважных велосипедиста. Миром, покоем веяло от тихой водной глади. Деревья только-только оделись листвой, на правильных прямоугольниках клумб распустились нарциссы и тюльпаны, а аккуратные ухоженные домики выстроились по улице словно на параде.

Все на своих местах. Все в порядке.

Все, кроме нее.

Эми прислонилась пылающей щекой к прохладному оконному стеклу. Неудачная попытка унять беспокойство — беспокойство, охватившее ее с самого утра, с того проклятого разговора в филармонии, где она работала. Самым елейным голосом директор сообщил ей о финансовых проблемах оркестра, которые, очевидно, повлекут за собой сокращение гастролей и штата. А может быть, гастролей не будет совсем, по крайней мере, в этом сезоне. И поэтому, возможно, всем придется уйти в отпуск…

Сколько девушка себя помнила — музыка была смыслом ее жизни. Без музыки она ничто.

Эмили глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Хорошо, что она отказалась от приглашения сестры на ужин. Правда, придется вместо этого присутствовать на открытии выставки Роя, или как его там. Их большого спокойного друга.

Как раз спокойствия сейчас и не хватало. Ей, которая всегда умела держать себя в руках. Но теперь вся жизнь, так старательно выстроенная и тщательно оберегаемая, разбилась на мелкие кусочки.

Эмили медленно прошла на кухню, вертя в руках приглашение на выставку. Надо же — самая дорогая галерея в городе. Ужасно не хотелось вновь одеваться и куда-то идти. Не хотелось встречаться с Робертом Роем и бродить среди скульптур и чванливой публики. Даже встреча со старшей сестрой Барбарой и ее мужем Айзеком, которые приехали специально на открытие выставки, не радовала сегодня. Она бы сейчас с удовольствием погрузилась в горячую ванну с душистой пеной и под музыку Вивальди позабыла обо всем на свете. А потом отправилась бы спать, чтобы поскорее закончился этот мучительный день.

Эми с сожалением вздохнула. Барбара и так уже обиделась на отказ сестры прийти к ним на ужин. Если не появиться в этой галерее, Барби заподозрит неладное.

А ведь ничего такого не произошло. Просто я могу потерять работу, и это слегка выбивает из колеи. Я не знаю, что делать дальше, и не хочу видеть даже родственников. Не хочу ни с кем делиться своими проблемами. Что же со мной творится?

Высокая раскованная Барби с роскошной фигурой и низким соблазнительным смехом казалась полной противоположностью младших сестер-близнецов Эмили и Трейси и матери — Сильвии.

Может быть, я кому-то завидую?

Интересно, входит зависть в число смертных грехов?

Старинные часы, доставшиеся внучке от дедушки, прославленного пианиста, отметили мелодичным боем очередные полчаса. Как бы не опоздать… Хотя это значит лишь, что я пропущу церемонию открытия и встречусь с родственниками посреди целой толпы. И не надо будет откровенничать. Вот и славно.

Пошел дождь. Ванная комната, выходившая окнами в сад, наполнилась сумеречным светом уходящего дня. Ливень хлестал по стеклу, заливая маленький зеленый дворик. Девушка задумчиво перебирала флакончики на туалетном столике. От горячей ванны придется, пожалуй, отказаться, твердо решила она. Она всегда и все решала твердо. Холодная, рассудительная Эмили всегда держала себя в руках. Бесстрастная, неприступная, замкнутая.

Точными скупыми движениями девушка сняла платье, быстро приняла душ и облачилась в черный костюм, безупречная элегантность которого стоила каждого заплаченного цента. За костюмом последовали изящные черные туфли-лодочки из дорогой кожи и старинные серебряные украшения. Тщательно продуманный макияж. Несколько взмахов расческой по блестящим рыжим волосам, аккуратно подстриженным и уложенным, — и Эмили предстала перед большим зеркалом, критически оглядывая себя с ног до головы. Ей определенно не дашь двадцати пяти. Хотя Эмили никогда особенно не заботило, на сколько лет она выглядит.

Девушка аккуратно водрузила на нос очки в роговой оправе. Конечно, можно было бы обойтись и простыми, но очки, прячущие глаза за дымчатыми стеклами, придавали Эми больше уверенности. Подхватив с вешалки прозрачный плащ и еще мокрый прозрачный зонтик, она выбежала из квартиры.

Сейчас — прямо в галерею: познакомиться со знаменитым Робертом Роем, выразить бурный восторг у каждой из его загадочных скульптур, пригласить на воскресный обед Барбару и Айзека и вернуться домой с чувством выполненного долга.

«Земные радости», мельком подумалось Эми. Что за название для выставки скульптур? Слишком просто. И слишком самоуверенно. Этот мастер, конечно, может быть лучшим другом Фростов, но это вовсе не значит, что ей он обязательно понравится.

Дверь гаража послушно раздвинулась, и по стеклам машины забарабанили капли дождя.


Роберт мрачно изучал свое отражение в зеркале. Парадный костюм, роскошный и к тому же невероятно дорогой, извлекался из шкафа лишь несколько раз в году. Я выгляжу как лощеный красавчик с обложки журнала, раздраженно думал Рой, завязывая галстук-бабочку. «Преуспевающий скульптор середины XX века Роберт Рой открывает знаменитую выставку «Земные радости»!

И зачем только он согласился на это дурацкое название?

Мужчина провел рукой по слегка седоватым густым волосам, но они тут же вернулись в положение обычного художественного беспорядка. Это позабавило Роберта. Хотя бы волосы отказываются подчиняться.

Открытия выставок Рой ненавидел. Причем ненавидел страстно. Разумеется, он творил для людей — работы не должны пылиться на полках студии. Но слушать, как они обсуждаются и зачастую осуждаются, сравниваются, анализируются со всех сторон, да еще с употреблением выражений типа «деконструкционизм» или «постмодернистский абстракционизм», — это уж слишком. Но критики остаются критиками. И время от времени неплохо их встряхнуть.

Кто-то же обязан заявить ему, что новый стиль — это исключительно коммерческое искусство. А кто-то вновь упрекнет в голой откровенности. Почему-то его откровенность почти всегда называли голой. А интересно, как выглядит одетая откровенность?

Надо обязательно перекусить.

Роберт отправился на кухню и достал из холодильника пакетики с орешками. Машинально поглощая кешью, он вдруг подумал, что очень соскучился по Фростам. Он не отказался от приглашения на ужин и, если удастся, сегодняшний вечер проведет в обществе близких друзей, в маленькой квартирке, которую они арендуют в пригороде. Он снимет этот ужасный галстук, черные лакированные ботинки — и почему они так жмут? — и с удовольствием пропустит кружку пива или даже две. И обязательно повозится с малышами. Рой лучше, чем кто-либо, знал, что значат для Барбары и Айзека эти дети.

А потом — прочь из Вашингтона, этого чистенького и аккуратного города. Слишком аккуратного. К соснам, водным потокам и, может быть, горам.

И удобства не имеют никакого значения.

Рой открыл еще один пакетик с орешками. Что ему нужно сделать, так это оставить искусство и построить дом. Вновь выбирать стройматериалы, вдыхать запах свежеструганных бревен, с удовольствием наблюдать, как дом растет, как крыша врезается в небо. Это ведь реальность, отличная от фантазии. А Роберт отчаянно желал очутиться в реальном мире.

Не было ничего необычного в таком стремлении.

В путешествиях его охватывало порой непреодолимое желание творить, а потом оно сменялось вдруг более земной потребностью строить дома. Только на этот раз он построит дом для себя. Собственный дом с громадной студией, с прекрасным современным оборудованием.

Рой взглянул на часы и едва не вскрикнул от удивления. Плащ он надел уже на крыльце гостиницы, озираясь в поисках свободного такси. Машина неслась по мокрым ярко освещенным улицам, а Роберт, поглощая жареные орешки, вновь вернулся к своим мыслям. Пора, давно пора иметь собственный дом. Он стал бродягой с тех пор, как в десять лет впервые покинул двор родительского дома, ставшего чужим. И вот теперь он хочет иметь место, которое мог бы назвать своим домом.

Много времени прошло с тех пор, как маленький мальчик бежал, спотыкаясь, по пыльной дороге, прося машины остановиться. Сейчас ему тридцать пять. И раз уж он хочет иметь дом, время настало. Вот только нужна женщина, которая разделила бы с ним этот дом. Его дом. Его постель. Его жизнь. Но это должна быть именно его женщина.

Взгляд скульптора профессионально скользил по бордюру тюльпанов, окаймляющих дорогу. Тщательно подобранные по цвету, они не трогали его воображения. После долгих скитаний, может быть, лет в пятнадцать, он пришел к выводу, что узнает женщину, на которой женится, стоит лишь увидеть ее. И Рой отлично знал, откуда это убеждение. Брак родителей, пронизанный любовью, добротой, искренней радостью, всю жизнь был для него примером.

Немного, конечно, понимал он в десять лет, но интуитивно чувствовал: между отцом и матерью происходило нечто особенное. В детстве мальчик часто слышал историю о том, как они полюбили друг друга с первого взгляда, сразу поняв, что ждали этой встречи всю жизнь.

А в двадцать семь лет, как-то позабыв обо всем, он, нетерпеливый, женился на Кэрол. И уже через месяц осознал ошибку, но даже после этого пытался сохранить брак, делал все, что мог, а Кэрол бросила его ради какого-то богатого бизнесмена, вдвое старше ее. Вздохнув тогда с облегчением, Рой поклялся никогда больше не повторять таких ошибок.

Чрезмерным самомнением он не страдал, но все же успел заметить, что женщины тянутся к нему как пчелки к яркому цветку. Высокие, маленькие, красивые, сексуальные. Но ни одна из них не тронула душу до сих пор.

А что, если он никогда не найдет ту таинственную женщину? Неужели жизнь так и пройдет в мечтах пятнадцатилетнего мальчишки?

Может быть, если он построит дом, она появится? Так же естественно, как восход солнца следует за закатом.

А может быть, он зря собирается осесть на одном месте. Он ведь всегда так гордился свободой, отправляясь куда угодно и на сколько хотел. В браке он потеряет эту возможность.

Та самая женщина… а существует ли она на свете?

Рой попытался отвлечься от таких мыслей, которые сам порой считал бесполезными. Такси притормозило и остановилось возле галереи. По обеим сторонам дорожки были расставлены горшки с нарциссами, не склонившими желтые головки даже под проливным дождем, стоявшими как доблестные солдаты на параде. Я одинок, думал скульптор, одинок, несмотря на достаток, известность, свободу.

— Мистер, восемь долларов, — заявил таксист.

Роберт вздрогнул и вернулся к действительности. Он молча расплатился с таксистом и направился к дверям галереи. Нет, он не свободен. Потому что вот сейчас он просто побродил бы по мокрым улицам, а не шел бы на открытие собственной выставки.

Владелица галереи, его ровесница, была женой какого-то высокопоставленного чиновника и казалась чрезмерно важной и чопорной. Рою всегда хотелось называть ее миссис Джордаш, потому что имя Джули ей совсем не подходило. Не успел он повесить плащ, как столкнулся с оценивающим взглядом этой женщины. Она величественно кивнула.

Роберт подошел к галерейщице, поцеловал ей руку и позволил провести себя по галерее. Он что-то промямлил о размещении скульптур, беспомощно оглянулся и почувствовал себя словно раздетым под пристальными взглядами уже начавших собираться посетителей. Джули вручила мастеру пачку каталогов и пробежалась по списку, упоминая наиболее значительных гостей: банкиров, бизнесменов, дипломатов — обычных покупателей его скульптур.

Неплохо для парня из маленькой деревушки из Нью-Джерси, решил Рой и вновь сосредоточился на запоминании имен приглашенных. Неожиданно зазвенел дверной колокольчик. Надо собраться с силами и в следующие несколько часов вести себя как того требуют правила хорошего тона. Мама потратила столько времени, стараясь научить его манерам.

Три четверти часа спустя просторный зал гудел как растревоженный улей. Было продано уже шесть скульптур, официанты сбились с ног, шныряя между гостями, а Рой любезно беседовал с банкиром, который не одобрял ни одной работы, созданной в XX веке, совершенно не стеснялся в выражениях, но каждый раз покупал пару скульптур Роберта. И вдруг Рой услышал женский голос, тихо позвавший его откуда-то сзади. Он обернулся и крепко обнял стоявшую совсем рядом Барбару.

— Как я рад тебя видеть!

— Не могу поверить, — отозвалась женщина, — что ты можешь быть столь элегантен. Неужели это мой друг Боб?

— Я очень стараюсь. Ты выглядишь роскошно, Барбара, потрясающее платье.

Мягкие зеленые складки удивительным образом оттеняли ее рыжеватые локоны, а изящное декольте приоткрывало ровно столько, сколько дозволено.

— Я знала, что тебе понравится, — удовлетворенно заявила приятельница. — Это Айзек мне подарил.

Фрост дружелюбно похлопал друга по плечу.

— Рад тебя видеть. Когда все закончится, мы ждем тебя в гости на ужин.

— Договорились, — улыбнулся Рой. — А пиво у вас есть?

— Купили целый ящик, твое любимое — австралийское.

Айзек был на пару дюймов ниже Роберта, блондин, и к тому же инженер, но с тех пор как они впервые встретились в Скалистых горах, их дружба стала расти и крепнуть. И когда Роберт рисовал мысленно свой дом, он помещал его где-нибудь в лесистых горах на Восточном побережье.

Появилась миссис Джордаш под руку с каким-то мужчиной, походившим на посла. Рой умоляюще взглянул на Барби.

— Положение обязывает. Поговорим позже.

— Перед уходом мы оставим тебе наш адрес.

И, взяв Айзека за руку, она направилась во второй зал, к миниатюрным скульптурам в бронзе.

Посол задал несколько каверзных вопросов и с неподдельным интересом выслушал ответы Роберта. Потом на него набросились полная пожилая дама с накладными ногтями, которая абсолютно ничего не понимала в искусстве, и импортер мебели, напротив, понимающий слишком много и даже развивший собственную теорию. Наконец Бобу удалось от них отделаться, и он не спеша подошел к бару. В горле было сухо, как в плавильной печи.

И только он сделал глоток превосходного виски, в надежде, что он придаст ему силы выдержать эту пытку, как входная дверь снова открылась. Он вяло взглянул на женщину, вошедшую в фойе. Женщина закрыла зонтик, стряхнула с него воду и выпрямилась. Свет коснулся ее лица и мягкой линии рыжих волос. Рыжих волос, сияющих как красное дерево.

О Боже, подумал Рой. Случилось. И именно на открытии выставки. Ведь это она. Женщина, которую я жду всю жизнь.

Роберт поставил бокал на стойку и пошел к ней, проталкиваясь сквозь толпу. На вопросы, летевшие со всех сторон, он не обращал внимания. Женщина повесила прозрачный плащ, точными скупыми движениями расправила его складки. Совсем мне не подходит, горько подумалось Бобу. Только посмотрите на этот костюм. А эти ужасные очки? Да что же такое происходит?

Роберт стоял шагах в десяти от женщины. Она обернулась, сняла очки, тщательно протерла их и спокойно оглядела зал. Может быть, она ему и не подходит, но она поразительно хороша.

Его сердце, казалось, рвалось из груди. Чувствуя себя неуклюжим подростком, Рой преодолел разделявшее их расстояние.

— Не могу поверить, что мы наконец-то встретились.

Рядом с этой маленькой изящной женщиной он казался себе огромным и ужасно неловким. Ее удивительные серые глаза окаймляли темные густые ресницы, а четкие черты лица подчеркивал едва заметный макияж. Но когда взгляд Боба скользнул по ее губам, таким мягким и чувственным, он совсем растерялся.

— Вы владелец галереи? Я думала… — смутилась женщина.

— Я — скульптор.

Ее ресницы удивленно взлетели вверх.

— Рой Роберт?

Скульптор кивнул.

— А вы?

— Неужели вы встречаете в дверях всех гостей?

— Вы первая.

— И почему я удостоена, — поинтересовалась Эмили, — такой чести?

— Перестаньте разговаривать как в романах прошлого столетия. Вам это не идет.

Ну, это уж слишком даже для свободного художника, решила гостья. Не говоря уже о хороших манерах.

— Откуда вы знаете, что мне идет? Может быть, я археолог. Вы всегда так грубы с потенциальными покупателями?

Рой вдруг сдвинул брови, словно сосредоточенно что-то вспоминал.

— Я вас где-то видел. Я почти в этом уверен.

— Немного банально.

— Не надо унижать нас такими замечаниями.

— О, простите, — бросила девушка. — Судя по моему опыту, мужчины…

— Я вас где-то видел.

— Вы ошибаетесь. Мы никогда не встречались. — Потому что вас бы я запомнила, подумала Эми, подавляя нарастающее беспокойство. Таких ясных глаз я никогда не видела. Есть из-за чего потерять голову.

— Как вас зовут?

Девушка вздохнула. Воображаемый образ Роберта Роя разбился на мелкие кусочки о реальный облик. Этот человек был совершенно особенным, ярким, индивидуальным, ни на кого не похожим. И немного грубым. Ему больше подошел бы мастерок каменщика, а не резец скульптора.

— Эмили Кимбелл, — холодно представилась она.

— Что? Так вы сестра Барби?

Казалось, скульптор был бы потрясен меньше, если бы Эми с ходу купила все работы.

Не понимая, с чего это она вдруг так рассердилась, девушка вздохнула.

— Мы с сестрой разные.

— Да, действительно. Вот почему мне показалось, что мы встречались. Я видел ваши слайды у Фростов. — Смятение, разочарование — вот, пожалуй, какие чувства теснились в душе Роберта. — Вы музыкант?

— Да.

Пристально глядя на Эмили, мужчина вдруг спросил:

— А почему вы не были у Фростов на крестинах?

— Это не ваше…

— Для вас гастроли важнее, чем собственная семья. Барби рассказывала о вас. Настоящий трудоголик.

Рядом с Робертом вдруг выросла миссис Джордаш и с тщательно отрепетированным обаянием заворковала:

— Можно похитить тебя на несколько минут? Мистер Херст собирается приобрести самую большую скульптуру, и у него к тебе пара вопросов. — Она очаровательно улыбнулась девушке: — Вы нас извините?

— Да, да, конечно, — сразу же отозвалась Эми.

Рой решил оставить последнее слово за собой.

— Ваша сестра и свояк в соседнем зале. Если у вас, конечно, есть время.

Кипя от негодования, Эмили смотрела, как он пересек зал и потерялся в толпе. Некоторое время она еще видела его седоватые кудри. Хорошо, хоть эти проницательные ясные глаза перестали буравить ее всевидящим взглядом. Что вообразил этот тип, если он позволяет себе критиковать ее с первых же минут знакомства?

Эми быстро прошла к бару и попросила бокал вина. Барбара, наверное, жаловалась ему.

Обеспокоенная предстоящей встречей с сестрой, Эмили медленно шла по залу. Но постепенно скульптуры вытеснили из ее сознания все мысли. Работы в бронзе, представленные в этом зале, были выполнены в абстрактном стиле. Эмоциональная напряженность сменялась пустотой и смятением, и это удивительным образом подходило под состояние девушки, в котором она жила уже долгое время. Не угроза потери работы была тому причиной. Возможное увольнение лишь усилило, обострило все.

Эми вдруг обнаружила, что стоит неподвижно возле «Композиции № 13». Трепещущие бронзовые спирали словно затянули ее в самую глубину бытия. Горло вдруг болезненно сжалось. Она никогда, никогда не испытывала то, что символизировали эти необычные формы: безудержное веселье, страсть, жажда жизни. Никогда. А теперь уже, наверное, слишком поздно. Слезы душили Эми. Нет, я не могу плакать здесь, в зале, где полно незнакомых людей.

— С вами все в порядке? Вы плачете?

Она узнала бы этот голос из тысячи. Комок в горле мешал говорить, и Эмили едва смогла прошептать:

— Уходите. Я никогда не плачу!

С ее ресницы медленно скатилась слеза. У Роберта защемило сердце.

— Простите, что был так груб с вами, — решительно заговорил он. — Вы правы. Ваши отношения в семье — не мое дело.

Золотой, серебряный, белый… Цвета заплясали у девушки перед глазами как обжигающие языки пламени. С неопределенным восклицанием Боб схватил ее за руку и потащил к маленькой двери в углу зала. Когда дверь за ними захлопнулась, он улыбнулся:

— Теперь можете хоть все глаза выплакать. Никто этого не увидит.

Вы увидите, подумала Эми и, вспыхнув, высвободила свою руку.

— Я не плачу. Я никогда не плачу!

— Значит, у вас аллергия на скульптуру. Ваши глаза полны слез. Держите.

Скульптор протянул ей накрахмаленный белый носовой платок. Девушка ляпнула первое, что пришло ей в голову.

— Вы не похожи на человека, имеющего такие носовые платки.

Если бы она смотрела на Боба, а не на его носовой платок, то заметила бы, как его глаза сузились.

— А на какого человека я похож?

Смахнув слезы, которые она упорно не желала признавать, Эмили вскинула голову.

— В детстве я любила играть в бумажных кукол. Это такие небольшие человечки, вырезанные из картона, на которых можно надевать нарисованные платья. Ваш костюм выглядит так, словно он к вам приклеен. Он вам не подходит. Гораздо больше вам пошел бы свитер и джинсы, а не элегантный костюм с бабочкой.

— Могу вас заверить, в праздничном наряде я провожу не так много времени.

— И жалеете каждый цент, заплаченный за него, — опрометчиво заявила Эми.

Собеседник вдруг запрокинул голову и расхохотался:

— Верно!

Девушка разинула рот в изумлении. На его шее проступили рельефные мускулы, и в улыбке обнажились ровные белые зубы. Казалось, даже его волосы излучают энергию. Это был человек, создавший ту скульптуру, — все те спирали, вобравшие в себя жизнь и силу. Эми отступила назад, испуганная еще больше, чем в день, когда директор филармонии сообщил о сокращении. Испуганная, как никогда в жизни.

— Костюм сидит на вас как влитой, — беспомощно пробормотала она. — Я не хотела вас обидеть.

Костюм действительно сидел великолепно и не скрывал ширины мускулистых плеч и прекрасного сложения. Девушка сделала еще один шаг назад.

— Вы совсем не такой, как я себе представляла.

— И мои работы тоже, — проницательно заметил скульптор.

Она не хотела обсуждать работы. Эми вынула из сумочки косметичку, поправила макияж и только после этого сказала:

— Надо возвращаться. Вас будут искать.

Но Роберт, похоже, не собирался так просто ее отпускать.

— Почему эта скульптура вызвала у вас слезы?

Потому что это то, чего я была лишена всю жизнь. Потому что она наполнила мою душу горькими сожалениями. Потому что, создавая это, вы поняли человека лучше, чем он сам себя понимает. Но вслух девушка произнесла совсем другое:

— Если вы с Фростами говорили обо мне, то знаете, что я замкнутый человек. Мои переживания — это мое личное дело.

Конечно, Барбара рассказывала о сестре. Немного, но достаточно, чтобы Рой понял: несмотря на теплые отношения, они не очень близки. Он нарисовал в своем воображении женщину, целиком поглощенную музыкой, забросившую родственников и личную жизнь. Холодную, уверенную в себе особу, которая руководствуется принципами, сознательно ограждая себя от радостей и бед повседневной жизни.

И эту женщину он ждал последние десять лет? Точнее последние двадцать? Интуиция подсказывала ему: да. Громко и ясно. Но, может быть, он ошибается?

Правда, он уже сделал ошибку, когда, не обратив внимания на внутреннее предупреждение, женился в первый раз. Неужели он снова ошибается? А вдруг он придумал себе идеал лишь потому, что одинок?

— Почему вы так смотрите на меня? — раздраженно спросила Эми.

Роберт собрался с мыслями.

— Женщина, которую описывала мне Барби, не стала бы плакать из-за нескольких витков бронзы, сделанных незнакомым мастером, пусть даже знаменитым.

Эмили не знала, на что и сердиться. То ли на Фростов, рассказавших о ней Роберту. То ли на точность его слов.

— Не стала бы? Что?..

В дверь громко постучали. Женщина вздохнула с облегчением.

— Вас ждет публика. Вам надо идти, мистер Рой.

— Боб. Вы поедете к Фростам, когда здесь все закончится?

— Нет.

Дверь открылась, и в комнату заглянула миссис Джордаш.

— Боб? Ты мне срочно нужен.

— Сейчас иду. — Он подошел к девушке и снял с нее очки. — У вас прекрасные глаза. От кого вы прячетесь?

— От таких агрессивных людей, как вы.

Она потянулась за очками, но мужчина отдернул руку. В его глазах вспыхнули веселые огоньки.

— Вы получите их обратно, если пообещаете поужинать со мной завтра.

— Уверена, в зале масса женщин, мечтающих о вас, но я не из их числа.

— Я надену джинсы.

Трудно было сопротивляться его обаянию. Эми старалась как могла.

— Верните, пожалуйста, мои очки.

— Я узнаю ваш телефон у Барбары.

— Я не буду снимать трубку весь день.

— Это вам не поможет, потому что вы так и не сказали мне, из-за чего вы плакали у моей скульптуры.

Рой вернул девушке очки и легонько поцеловал ее в щеку.

— Увидимся в зале. — Хоть пять минут он не был одинок.

В зале, твердо взяв миссис Джордаш под руку, Роберт заявил:

— Я хочу, чтобы на «Композицию № 13» повесили табличку «не продается».

Галерейщица непонимающе взглянула на него.

— Я не могу этого сделать.

— Тогда пометьте «продано».

— Но она еще не продана! — упорно возражала миссис Джордаш.

— Продана. Я ее купил.

— Роберт, что случилось? Ты никогда не вел себя так странно.

— Я покупаю «№ 13», — терпеливо повторил мастер. — И в этом нет ничего странного.

— Но ты же не можешь приобрести собственную скульптуру! И потом, она понравилась мистеру Адамсу. А он имеет большое влияние в мире искусства.

— Поздно. Я купил эту композицию.

— Но…

— Сделай это, дорогая, — Рой широко улыбнулся, — если на будущий год хочешь иметь еще одну выставку Роберта Роя.

Его выставки имели потрясающий коммерческий успех.

— Хорошо, — обронила миссис Джордаш. — Но я и с тебя возьму комиссионные!

— Даже можешь их удвоить, только пометь срочно композицию, — заявил он. — Кажется, это еще один посол. Я сделаю все, что смогу.

У Роберта перед глазами стоял образ девушки с удивительными серыми глазами, полными слез. Интересно, что она скажет, когда он подарит ей эту безумно дорогую скульптуру? И он уверенно направился к пожилому мужчине в роскошном смокинге.

2

Эмили рассеянно оглядела комнату: похоже, это кабинет хозяйки галереи. Странные чувства владели ею — возмущение дерзостью скульптора и одновременно восхищение его настойчивостью. Да она готова держать пари, что мистер Роберт Рой ни разу не получил отказа от женщин. Нет, она не собирается играть с ним в эти игры. Хватает проблем и без этого мужчины, задающего вопросы, на которые она не хочет отвечать, без его ясных глаз, проникающих, казалось, в самые потаенные уголки души, и без его, теперь-то она могла это признать, удивительно сексуальной притягательности.

И дело не только в великолепном теле, угадывающемся под роскошным костюмом. А, скорее, в сильных гибких пальцах, в твердых чертах лица, свидетельствующих о незаурядном характере. Лицо Роберта кажется открытым, невольно подумалось Эми. Это лицо человека, живущего полной жизнью, видевшего и темные, и светлые ее стороны.

Не слишком ли много мыслей для первого знакомства?

Интуиция настойчиво требовала бежать, скрыться. Но ведь Фросты могут обидеться. Эмили гордо расправила плечи и вышла в зал, стараясь не смотреть в сторону скульптуры с невыразительной табличкой «Композиция № 13».

Роя она увидела почти сразу же: он разговаривал с каким-то мужчиной в костюме с иголочки, изображая исключительный интерес. Но потом вдруг взглянул прямо в глаза Эми, словно почувствовал, что она на него смотрит, и весело подмигнул. Женщина вздернула подбородок и прошествовала в другой зал.

Барбара и Айзек стояли в углу, рассматривая какую-то маленькую скульптуру. Айзек нежно обнимал жену за плечи, и во всем его виде читалось нескрываемое обожание. У Эми вновь слезы навернулись на глаза. Надо немедленно остановиться, яростно внушала себе она. Я сама избегаю брака и любых других обязательств. Так почему же счастье сестры заставляет меня чувствовать себя неудачницей? Приди в себя, мисс Кимбелл!

И она вновь уверенно взяла себя в руки — это ей всегда прекрасно удавалось. На губах вновь заиграла улыбка.

— Привет, Барби… Айзек.

Барбара резко обернулась.

— Дорогая! Как я рада тебя видеть!

Эми никогда не одобряла бурных объятий, поэтому сестра просто поцеловала ее в щеку, а Айзек едва коснулся губами другой щеки. Потом Барби немного отстранилась, оглядывая сестру с ног до головы.

— Ты выглядишь уставшей, — заключила она. — С тобой все в порядке?

О том же спрашивал ее Рой.

— Все прекрасно. Просто я очень занята на работе. Как тебе выставка?

— Я очень люблю бронзу Роя. Особенно мини-работы. — Барби кивнула в центр зала. — Взгляни — настоящее сокровище.

Рой удивительно интересно изобразил трех маленьких девочек на лугу, и, надо отдать должное его таланту, в скульптуре вовсе не было сентиментальности.

— Они похожи на нас, — выпалила Эмили.

— Да… Я об этом тоже подумала. Ты, я и Трейси. Правда, две маленькие и одна большая. Может быть, он видел наши фотографии у меня? — улыбнулась Барбара.

— Ты хочешь купить эту скульптуру? — спросил Айзек, и его карие глаза с нежностью остановились на жене.

— Я хочу, — неожиданно для себя произнесла Эми.

Барби изумленно воззрилась на сестру, а у Айзека от удивления невольно приподнялись брови. В ужасе Эмили пробормотала.

— То есть я хотела сказать… я не хочу. Да! Я не хочу ее покупать. Лучше пусть она будет твоя, Барби!..

— Ты познакомилась с Роем? — спросила вдруг Барби.

— Да. Немного. Пожалуйста, сестричка, забудь, что я сказала о скульптуре. Купи ей эту композицию, Айзек!

— Я куплю ее тебе, дорогая, — рассмеялся свояк. — Я ничего не дарил тебе на последний день рождения.

— Но мы никогда не делали друг другу такие дорогие подарки!

— Это будет исключение… Я сейчас вернусь.

И Эмили в третий раз за вечер обнаружила, что ее глаза полны слез. Барби отвела сестру в угол, подальше от толпы.

— Ты на себя не похожа. Что случилось?

— Ничего. Все. Я не знаю.

— Встретимся завтра?

— Не могу. У меня много работы.

— К черту твою работу, Мим!

Этим детским именем называла ее только Барби по праву старшей сестры.

— Я собиралась завтра утром позвонить маме. Приходите ко мне на ужин в воскресенье. И Трейси придет.

— С удовольствием, — сразу согласилась Барбара.

— Тогда приходите к пяти… Надеюсь, Айзек не станет покупать эту скульптуру.

— Жаль, что мы не сможем забрать ее прямо сейчас. Она будет прекрасно смотреться в твоей спальне.

Работа Роберта Роя в моей спальне? Ни в коем случае, твердо решила девушка и вдруг краем глаза заметила, что галерейщица направляется к ним вместе с Фростом.

— Отличный выбор, — заметила миссис Джордаш, наклеивая красный кружочек на название скульптуры. — Мои поздравления, мистер Фрост.

— С днем рождения, Эмили, — улыбнулся Айзек.

Работа принадлежала ей. Хочет она того или нет. Приподнявшись на носках, Эми поцеловала свояка в щеку и еле слышно произнесла:

— Спасибо, родные. Это очень мило с вашей стороны.

— Давайте отыщем Роя и скажем ему, — предложил тот.

Эмили внезапно охватила паника.

— Мне действительно пора — нужно подготовиться к завтрашней работе. Увидимся в воскресенье. — Мило улыбнувшись, она быстро, почти бегом, направилась к выходу.

Роберт стоял в дальнем конце галереи в окружении трех очаровательных женщин, две из которых были рыжеволосы, а третья — весьма соблазнительной блондинкой. И он весело смеялся. Эми надела плащ, взяла зонтик и вышла в дождь.


Мать сестер, миссис Сильвия Кимбелл, работавшая в музыкальной библиотеке, славилась как радушная хозяйка и страстная любительница хорового пения. Но когда Эми позвонила ей с работы на следующий день, Сильвия была необычайно взволнована.

— Обед? В воскресенье? С семьей? Дай-ка я загляну в свой ежедневник… Я… Доча, можно, я приду не одна?

— Конечно. Джудит сейчас в городе?

Джудит была лучшей подругой матери. Месяц назад она уехала в отпуск.

— Нет, нет… Это не она. Это мужчина.

У матери всегда находился эскорт на концерты и вечеринки, которые она обожала. Но она никогда не приглашала этих приятных во всех отношениях мужчин на семейные обеды!

— Ты, оказывается, темная лошадка, мама. Как его зовут?

— Эдвард Боулт. Он на пенсии. Я… Я хочу, чтобы ты с ним познакомилась.

Эмили очень удивилась, но предпочла дипломатично промолчать.

— Хорошо. Значит, в пять?

— Прекрасно, дорогая. Увидимся. — И Сильвия, которая обычно не упускала семейных новостей, быстро прервала разговор.

Эми медленно опустила трубку. Если бы она так не знала мать, то решила бы, что та влюбилась. Ее холодная бесстрастная мать влюбилась?

Воскресный обед будет не скучным.


Воскресенье. Пять минут шестого. Эмили уже заканчивала макияж. Какой-то неведомый инстинкт, заставивший ее на выставке заявить о желании получить скульптуру с маленькими девочками, подсказал на сей раз, что элегантные, но унылые костюмы, составлявшие большую часть ее гардероба, подойдут сейчас не больше, чем затемненные очки.

Поэтому она надела белые брюки и длинную красную тунику с вышитой золотыми нитками монограммой. На белых туфлях-лодочках красовались золотые пряжки. Несмотря на присутствие загадочного мистера Боулта, это — семейный обед, вызывающе подумала Эми, добавила алой помады и надела больше золотые серьги.

Дождь за окном не прекращался.

Зазвенел дверной колокольчик, и спустя минуту в двери ввалилась целая толпа. Эмили не успела рта раскрыть, как у нее на руках оказались двойняшки Саймон и Сара. Сестра сняла пальто и простодушно заявила.

— Мы взяли с собой Роберта. Надеюсь, ты не возражаешь? Он собирался на коктейль, но в последний момент мы его уговорили пойти с нами.

Саймон с одной стороны, а Сара с другой вцепились в серьги тети и от восторга пускали слюни ей на тунику. Глаза Роя казались еще ясней, чем она помнила. Эми отступила назад, чтобы все могли войти, и, кривя душой, пробормотала:

— Нет, нет. Все отлично.

Барби протянула Айзеку пальто и вытерла плечо сестры носовым платком.

От детей вкусно пахло молоком. Они цепко ухватились за Эмили. Сердце ее дрогнуло. О Господи, беспомощно подумала она, что же я делаю? Я же сейчас снова расплачусь. Старею, наверное. Я ведь никогда не хотела детей. Ни разу за всю свою жизнь.

Рой тем временем повесил пальто и смахнул с волос капли дождя, больше для того, чтобы собраться с мыслями, нежели для приведения прически в порядок. Первый взгляд на Эмили в красном и белом встряхнул его так, словно он схватился за оголенный провод. Ему тут же захотелось положить ее на ковер и целовать до потери сознания. А потом Барби вручила ей детей. Пол уходил у Роберта из-под ног. Он смотрел на Эми и представлял, что это их дети, плод их любви.

Сумасшедший, резко оборвал мужчина свои размышления. Она не согласилась даже пообедать с тобой, а ты уже готовишься к отцовству. Вслух же он сказал:

— Эмили, это вам.

Женщина подняла голову. Рой держал в руках огромный букет полевых цветов. Их взгляды встретились, и Эми почувствовала себя не в силах отвести глаза.

— Спасибо, — прошептала она. — Барби покажет, где найти вазу.

— Костюм я оставил в гостинице, — добавил Рой.

Он выглядел слишком красивым в синих джинсах и в темно-сером свитере.

— Я вижу, — отозвалась Эми.

Мужчина отдал букет Барбаре и подошел поближе к хозяйке дома.

— Они выдерут у вас все волосы… — Эми почувствовала теплые мужские пальцы на шее, его легкое дыхание коснулось ее волос. Каждый ее нерв затрепетал. Плечи вдруг словно окаменели, горло сдавил спазм. Она едва слышала протестующее бормотание Саймона и Сары, маленькие ручонки которых крепко схватили ее волосы.

— Полегче, малыши… Идемте.

С бесконечной нежностью Рой обнял детей. А когда он взял их на руки, то запястьем нечаянно коснулся груди Эми. По ее телу пробежала дрожь, и, кажется, мужчина это заметил. Эмили в отчаянии оглянулась и увидела, что Фросты смотрят на нее с нескрываемым интересом. Я не покраснею, не покраснею, твердила она про себя.

— Пойду посмотрю, что с обедом, — едва заметно задыхаясь, объявила хозяйка. — Я сейчас вернусь.

Айзек расставлял маленький складной манеж, а Рой посадил малышей на колени, и они сосредоточенно рассматривали новую обстановку.

Барби прошла на кухню вслед за сестрой.

— Мама придет? Ой, как вкусно пахнет!

Радуясь возможности поговорить о чем-нибудь, кроме Роя, Эмили улыбнулась:

— Она придет с мужчиной. — И передала суть телефонного разговора.

Не успела она закончить, как на кухне появилась Трейси, и пришлось начинать историю сначала.

Трейси была такой же миниатюрной, как Эмили, но элегантной, как мать. Она преподавала в городской музыкальной школе.

— Я в отпуске на целых три недели, — радостно заявила Трейси. — Всю следующую неделю займусь собой, хоть подышу свежим воздухом. Эми, ты что-то слишком бледная. Недополучила солнца?

Трейси была помешана на здоровом образе жизни и к тому же всегда называла вещи своими именами.

— Спасибо, — сухо отозвалась Эми. — Если ты заметила, последние четыре дня идет дождь. Последи за кастрюлей, а я попрошу Айзека побыть барменом.

Барби поставила цветы в самую большую вазу.

— Куда ее?

В дверях кухни стоял Рой. Уже без малышей.

— Я поставлю ее на середину стола, — заявил он.

Как раз посередине нарядной скатерти возвышался красивый подсвечник с тремя свечами, удивительно сочетавшийся со столовым сервизом. Роберт сдвинул его в сторону и водрузил свой полевой букет. В точности такой мужчина, каких она терпеть не может, — принимает решения, даже не посовещавшись с хозяйкой дома. Вернувшись на кухню, Эмили ледяным тоном заявила:

— В букете не хватает только сельдерея.

— В следующий раз.

— В следующий раз? Мне показалось, вам не нравится жизнь в столице. Неужели вы собираетесь надолго оставаться здесь?

— Я и не собирался… Но передумал, — медленно проговорил Роберт. — У моего друга есть дом в Рестоне. Я поживу там немного, пока он в отъезде. Нам с вами еще надо поужинать. Вы не забыли?

— Вы слишком уверены в себе, мистер Рой.

— Мне это помогает в жизни.

— Но не сегодня, — мягко поправила Эмили.

— Вы полагаете, мне следует сменить тактику? — обрадовался Рой.

— Я полагаю, вам следует отказаться от вашей затеи.

— Я так не считаю. Вы бросаете мне вызов.

Ее ноздри затрепетали.

— Это преувеличение.

Рой подошел ближе и тихо произнес:

— Вам ведь приятны мои прикосновения?

Стиснув зубы, Эми вся напряглась,и ее щеки лишь немного порозовели.

— Вы меня удивляете, мистер Рой. Неужели такой опытный мужчина может ошибаться в оценке ситуации? Я не собираюсь, как другие, падать в ваши объятия.

Роберт, казалось, был чрезвычайно доволен собой.

— Дорогая… женщины никогда не бросались в мои объятия. Дает ли это повод считать меня неудачником? Хотя… Спасибо, Айзек. Я выпью пива.

Слышал ли свояк, о чем они говорили? Эмили опустила голову.

— Извините, я на минутку отойду… О! Звонок. Это, наверное, мама.

Сильвия Кимбелл выглядела привлекательно в длинном платье. Ее седые волосы были уложены аккуратным пучком. Обычно ее сопровождали красивые мужчины спортивного вида. Эдвард Боулт, напротив, оказался худеньким, лысым и совершенно невзрачным. Но на его лице светились удивительной доброты карие глаза. Эмили он сразу понравился. Она представила гостей друг другу и выбрала себе место за столом так, чтобы огромный букет закрывал от нее Роя.

Два с половиной часа спустя Эми включила кофеварку. Обед удался на славу. Мужчины блистали остроумием, развлекая всю компанию, Трейси на правах самой младшей возилась с малышами. Что касается Эмили, то она старалась избегать общения лишь с Робертом.

Она сунулась в холодильник за льдом и вдруг обнаружила, что пакет пуст. Эмили глянула в гостиную. Мужчины потягивали напитки, а мать и Трейси кормили из соски малышей.

— Мне надо сбегать за льдом, — извиняющимся тоном заговорила хозяйка. — Я вернусь через минуту.

Рой сразу же вскочил на ноги.

— Я пойду с вами. После такого отличного обеда мне необходимо прогуляться.

Эми не нашлась что ответить. Она молча оделась и вышла на лестничную клетку. В своем длинном пальто с поясом Роберт походил на мафиози.

— Давайте пойдем пешком, — предложил он. — Мне не следовало просить добавки торта.

— Но в нем был лишь сахар, масло и белки, — удивленно отозвалась Эмили. — Да еще орехи.

— И почему кофеин и холестерин такие вкусные?

— Это наш любимый семейный десерт. Давно мы не собирались все вместе…

Но Рой не поддержал разговор. Когда они вышли на улицу, он раскрыл зонтик и взял Эми под руку, притянув поближе к себе.

— Ну, наконец-то мы одни, — удовлетворенно заметил он.

Его красивое лицо находилось лишь в нескольких дюймах от ее, а взгляд был весьма красноречив.

— Город большой, — резко бросила Эмили. — Вряд ли это можно назвать уединением.

— Не обижайтесь по пустякам, Эмили. Под этим зонтиком только два человека. Так что давайте смотреть правде в глаза.

— Ну, хорошо. Пусть мы одни. И что же дальше?

— Почему моя работа вызвала у вас слезы?

— Рой, меня ждут гости. Пойдемте быстрее.

— Вы интересная женщина, прекрасный специалист, вы замечательно готовите торт — и при этом до смерти боитесь собственных эмоций. Занятно.

Кроме аперитива перед обедом, Эми выпила пару бокалов «Божоле». Она резко высвободила руку, проклиная дождь и зонтик, который так сблизил ее с нежданным гостем.

— Вы хотите правду? Хорошо, вы ее получите. Вы напрасно тратите время, Роберт. Мне двадцать пять, а не пятнадцать. И если я боюсь эмоций, значит, у меня есть на то основания. Я слишком стара, чтобы плакаться в жилетку первому встречному.

Поначалу Рой даже оторопел от такого определения. Нет, он не хочет быть первым встречным. Для этой женщины он хочет стать последним…

Свободной рукой мужчина смахнул капельки дождя с волос Эмили.

— В этом наряде вы выглядите как арабская княжна.

Щеки женщины запылали.

— Я бы не надела это, если бы знала, что вы придете, — отозвалась она и тут же прикусила язык.

Рой воспользовался ее замешательством.

— Вы не хотите, чтобы я видел, какая вы на самом деле?

— Я больше не знаю, какая я на самом деле! — выпалила Эми, немедленно пожалев о сказанном. — Как быстро привыкаешь говорить правду. Дождь усиливается, Рой. Побежали.

— Может быть, это я заставляю вас говорить правду? — тихо спросил мужчина.

А потом вдруг приподнял пальцами подбородок девушки и крепко поцеловал ее в губы. Прикосновение теплых губ, таких нежных, таких желанных, лишило его ощущения реальности. И когда она резко отстранилась, Роберт был совершенно потрясен.

— Вы не должны этого делать, — пробормотала Эми. — Вы едва меня знаете. Вы же не можете целовать меня на улице, словно мы любовники из голливудского фильма. У вас весь рот в помаде.

Ее голос вовсе не был бесстрастным. А оттого, что в первое мгновение поцелуя Эмили бессознательно поддалась ему, у Роя слегка кружилась голова. Он вытащил из кармана носовой платок.

— Вы не могли бы стереть помаду? — попросил Роберт.

— Так вот зачем вы носите носовые платки! Мне следовало бы догадаться, — резко бросила Эмили и так же резко вытерла его губы.

Рой почему-то ужасно рассердился. Отпрянув назад, он едко заметил:

— Позвольте вам кое-что сказать… Мой отец был фермером в маленькой деревушке в Нью-Джерси, о которой вы никогда не слышали и не услышите. А моя мать убиралась в монастыре и монастырской школе. Для нее белый носовой платок всегда был признаком джентльмена. Когда я в семь лет победил в школьном конкурсе, мать подарила мне шесть упаковок носовых платков. Может быть, я и не стал джентльменом, но я люблю мать и поэтому всегда ношу белый носовой платок.

Эми молчала. По зонтику гулко стучали капли усиливающегося дождя. Ее ноги уже стали замерзать.

— Простите, — прошептала девушка. — Мне не следовало так говорить.

На ее расстроенном лице отчетливо читалось раскаяние.

— Ну, ладно… Но иногда вы наступаете на мозоль.

— Взаимно, — выпалила Эми, стирая остатки помады с уголка его рта.

Она словно впервые увидела его немного широкий нос, родинку на подбородке, черные как смоль брови и ресницы. А его рот… По спине пробежала дрожь, но вовсе не от холода. Никогда в жизни ее не целовали так. Быстро, красиво, наполняя душу радостью и смятением. Она молча шла рядом с Робертом, примеряясь к его широкому шагу.

Несколько минут они не разговаривали, потом вдруг Рой предложил:

— Давайте вместе поужинаем завтра вечером.

— Я не могу.

— Тогда во вторник.

— Вы же будете в Рестоне.

— У меня есть машина. Оттуда меньше часа езды.

— Супермаркет, где я собираюсь купить лед, вон в том здании. Я вернусь через минуту. — Эми выскользнула из-под зонтика и побежала к магазину.

Прохлада магазина и полки с продуктами вернули ей способность мыслить здраво. Всего один поцелуй, и я уже готова пасть к ногам этого мужчины, мрачно думала Эми, перекладывая упаковку со льдом в корзинку. Но то, что у меня внутри до сих пор все пылает, это еще не повод соглашаться на ужин. Как раз поэтому мне не надо ужинать с Робертом. Проблем и без него хватает.

Эми оплатила покупку и вышла на улицу. Рой терпеливо ждал ее, переминаясь с ноги на ногу под уличным фонарем. Высокий ясноглазый незнакомец. Он призывал ее к правде, к открытости чувств и эмоций, а она всю жизнь пряталась от этого. Как же убедить Роя, что она не хочет идти на свидание? Обычно Эми легко справлялась с добивавшимися ее мужчинами.

Слова Роберта прервали ее размышления.

— Если вы слишком заняты на работе, я подожду до следующих выходных.

Эмили прикусила губу и быстро пошла по направлению к своему дому.

— Роберт, извините, но я не хочу вас больше видеть. Мне очень жаль, что это звучит так грубо, но это правда.

— Почему?

— По кочану! — по-детски выпалила Эми. — Понятно?

— Нет, черт возьми, непонятно! Вас ведь тянет ко мне. И я готов поспорить, что вы никогда не теряли настолько контроль над собой. Мои скульптуры вызывают у вас слезы, вы отвечаете всем телом на мои прикосновения, и чем больше я за вами наблюдаю, тем больше убеждаюсь, что Барби понятия не имеет, что можно вывести вас из себя. — Рой вздохнул поглубже. — Она рассказала мне, как вы хотели получить скульптуру с тремя маленькими девочками.

Подчеркивая каждое слово, Эми проговорила:

— Мне действительно понравилась работа. Но это вовсе не значит, что я хочу поужинать с автором. Вы неглупый человек, и странно, что вы этого не понимаете.

— Я не желаю ничего понимать, — медленно произнес он.

Лицо его казалось непроницаемым, но Роберт по-настоящему испугался. Женщины всегда отвечали ему взаимностью.

— Я не понимаю, почему вы так упорно добиваетесь встречи, — удивленно сказала Эмили.

— Эми, — отчаянно заговорил Рой. — Я никогда еще не уговаривал никого провести со мной время… И думал, что мне не придется этого делать. Если я сделал что-то не так, то у меня просто не было времени думать. Я очень вас прошу. Не знаю почему, но вы нужны мне. Дайте шанс — вот и все.

К величайшей радости Эми, они уже почти подошли к дому. Ей потребовалась вся смелость, чтобы взглянуть Рою в глаза. Мольба, написанная у него на лице, не смягчила ее сердца.

В своем обычном состоянии Эми попыталась бы сменить тему.

— Я не могу… пожалуйста, поверьте мне. — Девушка слабо улыбнулась. — Простите.

Она права, конечно же, права. Она всегда была благоразумна. Вряд ли ее можно назвать мужененавистницей, но любые отношения с Робертом — она была абсолютно уверена в этом — недопустимы. Так что лучше прекратить все прямо сейчас.

Тогда почему же она вновь испытывает горькое сожаление, поднявшееся в ее душе при виде той скульптуры? Почему перед глазами стоят те три грации?

Эми влетела в дом и побежала вверх по лестнице. Перед дверью она нацепила на лицо сияющую улыбку.

Последующие два часа показались ей сущим адом. Но в конце концов гости засобирались домой.

Рой с шумом отодвинул стул и расправил затекшие от долгого сидения плечи. Айзек с легкостью разгромил его в шахматной партии, потому что в отличие от друга думал только об игре. Роберт же вновь и вновь мысленно возвращался к недавнему разговору. Надо было держать себя с Эмили более холодно. Не раскрывать перед ней душу, не набрасываться раньше времени с поцелуями и не изводить ее откровениями, способными лишь отпугнуть.

Для неглупого человека он поступил неразумно. Рой понятия не имел, что делать дальше. Если ничего не делать, то этого «дальше» может и не быть.

Он последним подошел к двери. Эми резко отпрянула от него, но Роберт все же успел заметить легкие голубые тени у нее под глазами. Мучаясь угрызениями совести, к которым он был совершенно не готов, Рой хрипло произнес:

— Если вы передумаете, меня всегда можно найти через Фростов.

— Да… да, конечно. — Хозяйка поспешно захлопнула дверь.

Она от него так просто не отделается — вот о чем говорил Роберт. Он медленно подошел к лифту, спустился вместе со всеми вниз, по дороге в гостиницу поболтал немного с Фростами, которые подвезли его, а потом направился в бар. Бывают в жизни моменты, когда помочь может лишь двойное виски.

3

В следующее воскресенье Эми сидела за ланчем с Барби. Они уютно устроились в маленьком кафе и уже сделали заказ. После глотка вина Барбара вдруг разоткровенничалась:

— Ты выглядишь не слишком веселой, Мим.

О Рое говорить не хотелось, поэтому Эми поведала сестре лишь половину правды.

— Меня вызвали к директору и сказали, что из-за отсутствия бюджетных ассигнований все сотрудники уходят в неоплачиваемый отпуск. И как можно быстрее. Так что с понедельника я отдыхаю.

Барбара сразу уловила суть дела.

— Тебя могут уволить? — прямо спросила она.

Эми беспомощно вертела в руках бокал, не глядя на сестру.

— Могут, — бросила она, уловив предательскую дрожь в собственном голосе.

Барби взяла ее за руку.

— О, Мим…

Эми лишь прикусила губу.

— Перестань сейчас же, или я разревусь, — мрачно заявила она. — Хлеба?

— «Разревусь»? Это интересно…

— Но не в переполненном ресторане.

Барби не спеша намазывала масло на ломтик черного деликатесного хлеба.

— Ты права. И что же ты собираешься делать первую неделю?

— Пока не знаю. — Эми ни за что не призналась бы сестре, что одна мысль об абсолютном семидневном бездействии вызывала у нее панику.

— У меня есть идея! Ты можешь поехать в Рестон, в коттедж Роя.

— Не говори глупостей, — резко оборвала Эми. Ее нервы натянулись как струна при одном лишь упоминании этого имени.

— Но Роя там не будет. Он сегодня улетел в Нью-Йорк. В какой-то галерее в Гринвич-Вилледже потеряли его работу, он решил сам разобраться. Так что до пятницы или субботы дом совершенно свободен. Рой будет даже рад, если ты остановишься в коттедже. Он на краю города, в лесных зарослях, у озера.

Неужели она сможет вырваться из квартиры и сменить обстановку? Прожить неделю, не видя и не слыша никого?

— Я никогда не уезжала из дома на такой срок, — уклончиво ответила Эмили.

— Мы с детьми были там вчера весь день. Это очень милое местечко среди деревьев и полевых цветов. А коттедж просто роскошный.

— Я не могу поехать туда без разрешения.

А Роберт уже уехал.

— Я беру на себя всю ответственность. Он уверен, что там живем мы. Но у Айзека так мало свободного времени, а мне хочется побыть с ним.

Эми без труда уловила скрытый смысл слов сестры. Первый ребенок умер при родах, второй — не дожив и до трех месяцев. Потом она долго не беременела. Их брак был под угрозой. Два года они жили раздельно. И теперь, после рождения близнецов, Фросты не упускали ни единой возможности побыть вместе.

— Близнецы прелестны… — неожиданно для себя сказала Эми.

В серо-голубых глазах Барбары промелькнули слезы.

— Да… мы очень счастливы. Им уже больше пяти месяцев — это такое облегчение… Глупо, правда? — Она уставилась в свою тарелку. — Ты никогда не думала о том, чтобы завести ребенка?

— Что за дурацкий вопрос? — рассердилась Эми.

— С детьми на руках ты выглядела так мило, что я подумала…

— Я не была матерью, но уверена, что для этого недостаточно просто выглядеть мило. Как дела у Айзека?

— Отлично. Но ты не ответила на вопрос.

— Я и не собираюсь. Потому что не знаю ответа.

Барби задумчиво смотрела на сестру.

— Ты не поладила с Робертом. Почему?

Эми нахмурилась.

— Ты пригласила меня на ланч, чтобы подвергнуть инквизиции?

— Да, — отозвалась Барбара с безмятежной улыбкой.

Официант принес Эми салат оливье, а Барби — рыбный салат.

— Что-нибудь еще, дамы?

— Нет, спасибо, — кивнула Эмили и взялась за вилку.

Странно, но возможная потеря работы почему-то ее не беспокоила. Для огорчения были совсем другие причины: Роберт. Она всего два раза встречалась с этим человеком, и каким-то непостижимым образом он вмешался в ее жизнь. Его насмешливое лицо порой заслоняло пюпитр, а твердые шаги гулко отдавались в пустом зале филармонии. На работе привычка к дисциплине еще как-то помогала справляться с этим наваждением. Но дома творился настоящий кошмар.

Всю эту неделю Эми почти не спала, а если и засыпала, то каждую ночь ей грезился Рой. Иногда сновидения были столь чувственны, что она просыпалась мокрая с головы до ног. По всему телу разливалась огненная лава, и в темноте Эмили с трудом приходила в себя. А потом ее преследовал кошмар, заставляющий сердце сжиматься от ужаса.

Всегда один и тот же, этот кошмар неумолимо преследовал женщину: она тонет — темно-синяя морская пучина затягивает на самое дно, вода смыкается над головой… И вдруг перед глазами встает лицо Роя, словно вырастает из бурлящих водоворотов. Эми кричит, отчаянно умоляет о помощи. Но он ничего не слышит, лишь мокрые седые волосы развеваются на ветру, как морские водоросли, а на лице — холодная безжалостная насмешка.

— Я не хочу обсуждать Роя, — отрезала Эмили.

К ее удивлению, Барби, с аппетитом поглощающая креветки, ничего не ответила. Эмили подцепила вилкой несколько черных оливок, решив про себя, что в салате слишком много майонеза. Вслух же она сказала первое, что пришло в голову:

— Что ты думаешь о мамином друге Боулте?

— Он просто душка! Как ты считаешь, она выйдет за него замуж?

— Мама? Снова выйдет замуж? Ну, нет!

— Ей, наверное, иногда бывает одиноко. Мы все так заняты.

— Ты хотела сказать: трудоголики, — сухо отозвалась Эми. Именно это слово произнес тогда Рой.

— Я пытаюсь быть вежливой, — хихикнула Барби. — Мим, как же хорошо, что ты вырвалась на ланч со мной! Я часто вспоминаю наше детство. Странно, но я не помню свою жизнь без тебя и Трейси, хотя у нас разница в десять лет. У нас была прекрасная семья, и теперь я поняла, как это важно в жизни — правильный выбор, брак, дети…

Стоп. Кажется, сестра, очень эмоциональная и откровенная, хочет хорошенько встряхнуть ее, чего Эми всегда боялась.

— В семейных отношениях все так сложно, — уклончиво заметила она.

— Хм… Да, действительно… Забавно, но мне показалось, что вы с Роем понравились друг другу.

— Перестань, Барбара!

— Когда мы вчера его видели, он выглядел так же ужасно, как и ты. И он хочет говорить о тебе не больше, чем ты о нем.

— В таком случае, может быть, ты поймешь намек?

— Но Рой — мой близкий друг. Я познакомилась с ним, когда мы разошлись с Айзеком. — Барби внимательно разглядывала тарелку. — Он стал мне настоящим братом.

Эми не представляла Роберта в роли брата, поэтому заявила как можно более твердо:

— Для меня он слишком пылкий… и слишком настойчивый. Прости, что мне пришлось развеять твои фантазии. А теперь, давай поговорим о чем-нибудь другом.

Барби обреченно вздохнула.

— Айзек всегда говорит, что я безнадежный романтик. Ладно, ладно… не буду. Но я все-таки дам тебе ключ от коттеджа и расскажу, как туда проехать. По дороге купи продукты — Роберта не назовешь образцовым хозяином. Если ты уедешь оттуда в пятницу утром, то нет ни малейшего риска с ним столкнуться.

Эми изумленно взирала на сестру, а та торопливо продолжала:

— Почему бы тебе не пообедать у нас в субботу? А потом мы вместе сходим в кино. Трейси посидит с детьми. — Барбара смущенно улыбнулась. — Я никому, кроме вас, не могу их доверить. Глупо, правда?

— Тебя можно понять, — ответила Эми, разливая по бокалам остатки вина. — А на какой фильм ты хочешь сходить?

И Барби принялась увлеченно рассказывать о последних новинках в мире кино. А Эмили вдруг вспомнила тот злополучный год, когда сестра уехала в Бостон. Айзек остался в Вашингтоне. Горечь разлуки можно было сравнить лишь с глубиной их любви. А Эми была так занята своими делами, что не обратила на это внимания. Она так и не смогла объяснить себе, что тогда произошло.

Но, может быть, именно в том году она впервые ощутила пустоту в собственной жизни. Трагедия, разделившая сестру с мужем, заронила в душу Эми смятение и неуверенность. И эти новые, неизведанные чувства испугали ее.

А Рой стал их продолжением.

— В одном из кинотеатров идет новый музыкальный фильм, — произнесла она. — Коллеги утверждают, что он очень интересный.

Остаток ланча сестры болтали о том, о сем, не касаясь семейных проблем и мужчин. В машине Эми обнаружила в бардачке ключ и карту с отмеченной стрелками дорогой. А почему бы и нет? — упрямо решила она. Если она просидит всю неделю в квартире, то начнет разговаривать сама с собой. Не лучше ли провести несколько дней в коттедже у озера, почитать, поплавать и побыть вдали от людей?

Но обратно она уедет в четверг вечером. Так надежнее.


Эми отправилась в путешествие в понедельник утром, погрузив в свой маленький серый «фольксваген» продукты, одежду, книги и переносной телевизор. Весело напевая себе под нос, она ехала в неизвестность. Интересно, когда она в последний раз так отдыхала? Давно, очень давно. Обычно Эмили тщательно планировала, где и с кем проведет свой отпуск, и никогда не пускалась в сомнительные предприятия.

Сейчас она твердо намеревалась прочитать все романы, купленные в прошлом году. Они пылились на полках, потому что у хозяйки не было ни одной свободной минутки. Она перепробует все новые рецепты, посмотрит все развлекательные программы, на которые из-за работы не хватало времени. Это будет настоящий отдых.

Девушка едва не заблудилась, следуя стрелкам на карте Барбары, — сестра совершенно не ориентировалась на местности. Наконец машина свернула на маленькую боковую дорогу, и, миновав еще одну развилку, Эмили увидела деревянную калитку. На почтовом ящике красовалась надпись: «Томпсон». Так звали владельца коттеджа.

Сразу за калиткой машина Эми съехала на тропинку, вьющуюся среди только что покрывшихся листвой буковых деревьев и кленов. Тропинка упиралась в стоянку для автомобилей.

Сквозь кружевную листву деревьев поблескивала манящая гладь озера. По мягкому ковру зеленой травы словно кто-то разбросал благоухающие белые цветы. А коттедж… коттедж был просто великолепен.

Скорее, это был дом — дом из кедра, с деревянной крышей и широкой каменной трубой. Он удивительно гармонировал с окружающей природой. Радостно улыбаясь, Эмили въехала на площадку, посыпанную гравием, и припарковала машину.

Тишину леса нарушал лишь слабый плеск волн, да пение птиц. Фасад дома, обращенный к озеру, был сделан из длинных стеклянных панелей, доходивших до самой крыши. В них отражалась небесная синева и стволы деревьев.

Девушка чувствовала себя сказочной принцессой, направляясь по мощеной дорожке к крыльцу. Ключ тихонько повернулся в замке. Женщина переступила порог и остановилась как вкопанная.

Что там говорила Барби? Рой не образцовый хозяин?

Это еще мягко сказано.

По всей комнате были разбросаны книги, газеты, одежда; грязные тарелки стояли не только на столе, но и на полу. В самом светлом углу валялся мольберт и принадлежности для рисования. Эми брезгливо наморщила нос. Запахи скипидара, льняного масла и сырой глины перебивались какой-то мерзостью, тянущейся с кухни. Взяв себя в руки, она перешагнула через беспорядочную кипу художественных журналов и обнаружила в раковине остатки еды, над которой роились мошки. Гадкий запах исходил и от мусорного ведра.

Он, может быть, и великий скульптор, но жуткий неряха. Похоже, сегодня ей не придется зачитываться романом. В таком бардаке это просто невозможно.

Эми внесла в дом вещи, переоделась в футболку и шорты и принялась за работу.

Содержимое холодильника наглядно демонстрировало, что Рой любит австралийское пиво, брынзу и авокадо. Литературные пристрастия оказались весьма разнообразными — некоторые книги Эмили с удовольствием прочла бы еще раз. Беспорядочно разбросанная одежда не имела ничего общего с роскошным костюмом, в котором Роберт предстал на вернисаже.

На веранде Эмили обнаружила несколько пар джинсов и рубашек с основательно въевшейся глиной. Она сунула их в стиральную машину, установленную в подвале, потом, с удивлением сообразив, что уже полдень, приготовила себе чай с бутербродом.

После тщательной уборки пылесосом с нижним этажом было покончено, и девушка на минутку присела, чтобы осмотреться.

Внутри дом не был разделен на комнаты — высокий потолок подпирали мощные столбы. По лакированному полу скользили солнечные лучи, а из каждого окна виднелись деревья, вода и небо. У этого светлого просторного дома был свой неповторимый дух. Дух великодушия, решила Эми. И дружелюбия.

Одна из миниатюрных работ Роя стояла на камине и, казалось, распахивала двери в другой мир. И тут Эмили вдруг поняла: она затеяла уборку вовсе не потому, что не выносила беспорядок. Она стремилась уничтожить следы пребывания Роберта в коттедже. Проверяя перед стиркой карманы джинсов, отмывая его тарелки, она словно узнала о нем что-то новое. То, о чем вовсе не хотела знать.

Одно лишь было несомненно: Рой не унаследовал от матери стремление к чистоте и порядку.

Эми не тронула только инструменты Роберта — они казались неприкосновенными. Она долго смотрела на груду глины, покрытую брезентом, на маленькую плавильную печь, на все стамесочки и молоточки. Эмили не могла не признать, что Рой — великий скульптор.

Устало, но удовлетворенно женщина огляделась вокруг. Книги и журналы были аккуратно разложены по полкам, пара ее собственных уместилась на кофейном столике. Вокруг не было ни пылинки, и все дрянные запахи исчезли. Осталось убраться наверху, но Эми почему-то не решалась открыть дверь спальни. После некоторых колебаний она все-таки заставила себя войти.

Первое, что она увидела, — это невероятных размеров кровать. У Эмили даже во рту пересохло. Комната была спланирована очень удачно: с укромными уголками, украшенными диванными подушками. На потолке размещалось большое окно-фонарь. Деревянные стены между кедровыми столбами были покрыты лаком.

Скульптура у кровати напомнила Эми ту, что свояк купил для нее на выставке, — маленькая девочка со скрипкой. Она почти физически ощущала покой и умиротворенность скульптуры. Но стоило ей шагнуть в комнату, как другая работа резко бросилась в глаза, словно специально поджидала ее здесь. Фигура женщины, как крик боли, потрясла ее. Эми непроизвольно отступила назад. Ей вдруг вспомнилась мука, отчетливо читавшаяся на лице Роя в день их последней встречи.

Нет! Она все сделала правильно.

Стиснув зубы, Эми свернула с постели простыни, стараясь не обращать внимания на углубление в подушке, где покоилась голова Роберта. Признаков пижамы на постели не было.

Может быть, он спит обнаженным?

Остановись, дорогая! С момента приезда ты не думаешь ни о ком, кроме него. Как он спит, с кем он спит — тебя не касается. Ты ведь его отвергла.

Неужели Барби специально спланировала ее приезд, зная, что Эмили не сможет отделаться от незримого присутствия мужчины, чей магнетизм и талант пронизывали каждую комнату этого дома?

Я в любой момент могу уехать, решила девушка, доставая из комода чистое белье. Но я не хочу уезжать. По одной простой причине: это будет самое настоящее поражение. Если она вернется домой, Роберт победит.

Она закончит уборку и забудет о нем раз и навсегда. Скульптуры на время можно куда-нибудь спрятать.

Был, однако, веский повод, чтобы не возвращаться домой. Эмили просто необходимо было хоть на время избавиться от привычного окружения. От квартиры, от работы, от друзей. Это поможет принять решение, что делать дальше. Понять, почему она одновременно и любит и завидует сестре. Почему она работает как одержимая.

И почему этот ясноглазый мужчина так прочно поселился в ее снах.

4

Перед ужином Эмили отправилась прогуляться и неожиданно обнаружила у берега озера причал и маленькую весельную лодку. Целый час женщина просидела в лодке с раскрытой книгой в руках. Тихий плеск воды убаюкивал ее, и мало-помалу возвращались силы и душевное спокойствие. На землю медленно опускались сумерки. Эми вернулась в дом, включила тихую музыку, приготовила себе авокадо с крабами и выжала апельсиновый сок. Исключительно здоровая трапеза завершилась миндальным печеньем со свежесваренным кофе.

Эмили встала из-за стола, чтобы поменять в магнитофоне кассету. Солнце уже садилось за деревья — их длинные черные тени распластались на воде. Пение птиц постепенно затихло. Звук нажимаемой кнопки остановки записи показался настоящим выстрелом.

У девушки по спине пробежал холодок. Вблизи ведь нет никакого жилья, а ей даже не пришло в голову проехаться дальше по дороге и посмотреть, где живут ближайшие соседи. Она вернулась в кухню и проверила заднюю дверь, заперла все окна на первом этаже, плотно задернула занавески. Потом вновь включила музыку и взялась за роман.

Превосходно написанная и очень умная книга почему-то совсем не вызывала интереса. Забросив увесистый том, Эми перемыла все тарелки и пожалела, что так быстро закончила уборку, — могла бы заняться этим сейчас, или, на худой конец, не взяла нотную тетрадь — хотя бы поработала. За окном не видно ни зги — такой темноты в городе никогда не бывает. Чтобы хоть чем-нибудь занять себя, девушка вышла на крыльцо. Небо, усыпанное холодными мерцающими звездами, вызывало непреодолимое чувство собственной незначительности, одиночества.

Все когда-нибудь чувствуют себя одинокими, раздраженно оборвала себя Эми. До десяти она заставляла себя читать какую-то книгу, выбранную на полке. А потом приняла душ и, облачившись в шелковую лиловую пижаму, отправилась в спальню.

Не в силах отогнать мрачные мысли, Эми взяла махровый халат и набросила его на скульптуру. В комнате, нагретой солнечными лучами, было довольно душно, и она, приподнявшись на цыпочки на кровати, открыла окно в потолке. Наконец погасила свет и улеглась на кровать. На ту самую кровать, где две ночи назад спал он.

Нет, она не собирается думать о нем. Она будет спать.

Только бы не вернулись прежние сны.


Проснулась Эми от холода. Ей пришлось натянуть одеяло до подбородка — так она продрогла. Часы показывали полночь. И тут она услышала странный звук. От этого звука кровь застыла в жилах.

Это захлопнулась дверца автомобиля. Совсем рядом с домом.

Не напрасно она беспокоилась за свою безопасность. Это просто преступная глупость — не найти соседей. Кто это? Ночной грабитель? Хулиган? Как бы там ни было, Эмили не собиралась сидеть и ждать.

Она тихонько открыла окно-фонарь как можно шире, подпрыгнула на пружинящей кровати и уцепилась за оконную раму. Деревянный край рамы больно впился в ребра. Не помня себя от страха, девушка выкатилась на крышу. Она лежала очень тихо, вжавшись в шероховатые доски всем телом, и внимательно вслушивалась в подозрительные звуки.

В доме зажегся свет, отбрасывая на траву желтые прямоугольники. Темнота казалась спасением. Она крепко зажмурила глаза и, кажется, поняла, почему страусы зарывают голову в песок, потом приоткрыла один глаз. Похоже, таинственный незнакомец направлялся в спальню. Если он включит свет… Эми затаила дыхание. К ее огромному облегчению, шаги на ступеньках стихли.

Чтобы не сползти с крыши, ей приходилось изо всех сил упираться ногами в водосточную трубу. Интересно, сколько она еще продержится. Закон гравитации делал свое дело, а Эмили неожиданно разобрал смех.

И вдруг откуда-то снизу мужской голос произнес ее имя:

— Эми! Где вы, черт побери, прячетесь? Это я, Роберт. Не надо меня бояться… Где вы?!

Рой?! Здесь, в коттедже? Значит, это не взломщик. Словно камень с души свалился. Эми облегченно расслабилась и в ужасе поняла, что неутолимо сползает с крыши. Собрав последние силы, она уцепилась за раму окна.

На лестнице раздались быстрые шаги. Рой ворвался в спальню.

— Эми? Где?.. — В оконном проеме возникло знакомое лицо, и ясные глаза в упор взглянули на Эмили. — Боже всемогущий, леди… — только и смог сказать мужчина. — Почему вы меня так испугались?

— Я испугалась? — выпалила она. — С какой стати мне вас бояться?

— Тогда что вы делаете на крыше?

Он вдруг показался девушке таким сильным, таким надежным и родным.

— Смотрю на звезды! Полуночничаю! Как вы думаете, что я делаю на крыше? Я прячусь от взломщика, грабителя, разбойника, убийцы, который собирался ворваться в мою спальню.

— Это не ваша спальня, а моя.

— Подробности совершенно ни к чему, — вдруг капризно заявила она.

Сумятица, страх в душе Роя внезапно сменились весельем. Эми здесь. В коттедже. Он совершенно не понимал, почему так произошло, да это было и неважно. Главное, он с ней. Глаза девушки казались черными, как бездонное ночное небо. Ему очень хотелось провести ладонью по ее взъерошенным волосам, а губы так и тянулись к поцелую. Он задумчиво прищурился.

— Вы поистине прекрасны в ночи… Пожалуй, я спою вам серенаду.

У Эми уже затекли руки, но она едва это замечала.

— Мне никогда еще не пели серенады на крыше.

Его вдруг охватила безотчетная ревность.

— А где вам пели серенады?

Она поморщилась.

— Где положено — на очень грязном канале в Венеции, гондольер. Потом он попросил за это заплатить. Не очень-то романтично, верно?

— У меня получится гораздо лучше, — пообещал Рой. — Неужели мужчины так слепы, что спокойно идут по своим делам, когда вы высовываете из окна свой хорошенький носик?

— Все мужчины — предатели, — решительно объявила Эмили.

— И сколько же мужчин помогли вам прийти к такому выводу? — полюбопытствовал Роберт. Воображение услужливо нарисовало ему целую вереницу мужчин, протянувшуюся от Восточного побережья к Западному.

— Рой, я не собираюсь обсуждать свою личную жизнь, вися на высоте двадцати футов над землей.

— Вы совершенно правы. Давайте вашу руку и возвращайтесь в дом.

Эми уцепилась пальцами за его запястья и попыталась подтянуться к окну. Ногой она больно ударилась о какую-то доску, а локоть с размаху врезался в оконную раму. Потом Эми каким-то непостижимым образом скользнула в окно и упала прямо в объятия спасителя. Он немного отступил назад, и они оба повалились на кровать.

Эми оказалась внизу. Сквозь рубашку мужчины она чувствовала сильное тело, тепло, исходящее от его кожи. Огромный, тяжелый, он практически вдавил Эмили в матрац. Она тут же заерзала, чтобы высвободиться.

Рой немного отодвинулся и устроился рядом, опираясь о локоть.

— С вами все в порядке? — вежливо осведомился он.

В уголках его ясных глаз залегли крошечные морщинки, непослушная прядь волос свесилась на лоб. Хорошо, что руки у меня заняты, подумала Эми со смешанным чувством паники и желания. Потому что, если бы они были свободны, я бы обняла тебя и поцеловала, Роберт Рой, и плевать на последствия.

Наверное, нечаянный порыв отразился на ее лице. Рой хрипло заговорил:

— Если бы утром мне кто-нибудь сказал, что день я закончу в постели с вами, я бы решил, что этот человек сошел с ума.

— Но мы же не…

— Вот именно. — Он отодвинулся еще немного и пробежал глазами по ее пылающим щекам, холмикам груди под бледно-лиловым шелком, по нежным запястьям. — Таким случаем нельзя не воспользоваться.

Роберт склонился над ней, собираясь поцеловать, и у Эми исчезло всякое желание сопротивляться. Словно загипнотизированная, она закрыла глаза и ощутила его теплые губы. Теплые, неожиданно нежные, чувственные. У женщины кружилась голова от легких словно перышко прикосновений. Губы скользнули по ее щеке, медленно подбираясь к уху, пальцы мягко отодвинули прядь волос. Всем своим существом Эмили ощущала тяжесть горячего мужского тела.

Она робко коснулась ладонью его лица и запустила дрожащие пальцы в непослушные седые кудри. Он тихонько застонал. Осмелев, девушка погладила его крепкую шею и широкие плечи.

Рубашка оказалась лишним, совершенно ненужным препятствием. И Эми осознала вдруг, что все ее тело пылает огнем желания, а где-то внизу живота зарождается непонятная боль.

Она беспомощно дернулась и застыла на месте, потрясенная силой желания мужчины. Никакими силами Эми не могла скрыть неровного дыхания и тихого, непроизвольного стона наслаждения.

— Эми… — прошептал Роберт, вновь отыскивая ее губы, и с силой раздвинул их горячим требовательным языком.

Это и есть мечта, в смятении думала Эми. Кажется, она тонет в ясной глубине его глаз. Ведь она совсем не знает этого человека. Она мягко высвободила свои губы.

— Роберт, пожалуйста… не надо…

Отчаянное всепоглощающее желание разрывало Роя на части. Без этой женщины мир, казалось, перестанет существовать. Почему, ну почему она способна опустошить его душу? Он жадно приник к губам Эми. Но она вдруг оттолкнула его с безумным лицом и глазами, полными непонятной мольбы. Роберт словно пробудился ото сна.

— Я сделал тебе больно? Я не хотел…

— Нет-нет. Мне не больно. Нам надо остановиться.

Дрожащими пальцами мужчина поправил ее волосы.

— Почему? — спросил он. — Никогда прежде я не чувствовал, что поступаю так правильно.

Эми изумленно смотрела на него.

— Как ты можешь так говорить? Мы едва знакомы!

— Мне кажется, я знал тебя всю жизнь.

Если бы она услышала это от другого мужчины, то рассмеялась бы ему в лицо. Но сейчас Эми была абсолютно уверена, что Роберт не шутит.

— Ты думаешь, я все это сочинил, чтобы только оказаться с тобой в постели?

— Если это лишь генеральная репетиция, то представление должно быть действительно захватывающим, — опрометчиво заявила Эми и вдруг поняла, что попала в точку.

— Так и будет… поверь мне. — Рой легонько провел ладонью по ее телу, остановился на маленьком твердом холмике груди и почувствовал, как женщина вздрогнула от удовольствия. Дольше ждать он не мог. — Иди ко мне! Сейчас. Может быть, именно так мы сможем узнать друг друга лучше. Забудь обо всех предрассудках — они ничего не значат.

Пальцы мужчины нежно дразнили наливающийся желанием сосок. Глаза Эмилии потемнели.

— Мы вместе, и это главное, — едва сдерживая страсть, шептал Роберт. — Доставлять друг другу удовольствие, любить друг друга. Обо всем остальном мы подумаем позже. Для этого у нас еще будет время. Но сейчас я хочу тебя так, что ни о чем больше не могу думать.

В ее груди отдавались тяжелые глухие удары его сердца, на крепкой шее мужчины бешено пульсировала голубоватая жилка. Эми не могла не ответить откровенностью на откровенность:

— Я слишком напугана.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Я боюсь себя, а не тебя. Я никогда не вела себя так… никогда!

Рой поднес ее руку к губам, целуя по очереди кончики пальцев.

— Как ты себя никогда не вела? Покажи.

Нежные прикосновения теплых мужских губ не оставили ничего от застенчивости девушки. Она импульсивно делала как раз то, что хотела. Медленно, очень медленно она обвила ногами его бедра, намеренно касаясь центра его желания. Потом притянула к себе Роя и поцеловала его с всевозрастающей страстью. Эми и не подозревала, что способна на такое. Роберт простонал ее имя, откинулся на спину, увлекая за собой хрупкое податливое тело. Нечаянно Эми задела ногой спинку кровати. Она инстинктивно отдернула ногу, морщась от боли.

— Что случилось? — Роберт недоуменно смотрел на нее. — Твоя нога… Эмили, у тебя кровь!

— Я, наверное, поранилась на крыше, — пробормотала она. — Края кровли такие острые.

Ей вовсе не хотелось говорить о крышах и досках. Она мечтала вновь закружиться в вихре желания, отдаться чувствам, забывая обо всем на свете. Неуемные желания уничтожили прежнюю Эмили. Она нежно коснулась плеча Роберта.

Но партнер, казалось, даже не заметил этого. Он соскочил с кровати.

— Лежи. Я сейчас вернусь.

Рука девушки бессильно упала на кровать и замерла. Из окна тянуло холодом, который незаметно подбирался к разгоряченной коже. Она даже не знала, каким словом можно назвать ужасающее ощущение пустоты, возникшее вдруг неизвестно откуда. Словно ее лишили самого дорогого в жизни.

Рой вернулся в комнату с полотенцем, пластырем и перекисью водорода.

— Надеюсь, в ноге нет заноз.

Эми рассеянно взглянула на порез.

— Думаю, что нет. Не беспокойся, Рой, все в порядке.

— Я знаю, что ты разбираешься лучше, но позволь мне все сделать самому.

Она покорно кивнула — вот бы Барби удивилась. Кровь капала на простыни. Снова придется стирать.

Рой подложил под ногу полотенце и принялся промывать царапину. Нога женщины легко лежала на его ладони, сквозь нежную кожу на подъеме просвечивали голубоватые вены. Он обрабатывал порез, стараясь полностью сосредоточиться на своей задаче. Только когда рана была аккуратно заклеена, он осторожно опустил ногу на кровать.

Его рука непроизвольно погладила маленькие аккуратные пальчики. Шелковая пижама с длинными рукавами и длинными штанишками мягко обрисовывала контуры женского тела. Роберт вспомнил, как ее грудь трепетала, словно маленькая птичка, под его ладонью, и хрипло произнес:

— Операция окончена. Пациент будет жить.

Но Эми было почему-то совсем не смешно. В ее глубоких глазах блеснули слезы.

Мужчина поспешно положил руку на ее колено.

— Я сделал тебе больно?

Она покачала головой.

— Я… просто обо мне никогда так не заботились.

— Ты никому не позволяешь заботиться о себе.

Женщина упрямо вздернула подбородок. Как ему это знакомо.

— Мне нравится быть независимой.

— Вот как?

— Но в независимости нет ничего плохого! Мне нравится самой принимать решения, тратить деньги и…

— Дорогая, мы же не будем спорить о независимости в полночь. Ложись. Я принесу еще одно одеяло. Ты, похоже, замерзла.

Да она просто продрогла до костей.

— Но это же твоя комната, — пыталась возражать она.

— Посплю в другой.

Рой достал из шкафа плед. Эмили все еще сидела посреди кровати, натянув простыню до подбородка. Глаза ее в темноте казались огромными. Интересно, о чем она думает? Дурак, самый настоящий дурак: нести женщине одеяло, когда есть другой, древний способ согреть ее. Ее поцелуи сводили Роя с ума, но внутренний голос подсказывал ему не торопиться. То, что Эми оказалась здесь, в коттедже, это просто чудо. Не спеши, твердил он себе. Она ведь будет здесь утром. А такую женщину стоит подождать.

Ты ждал ее всю жизнь.

— Ложись, — тихо произнес мужчина, — ты устала.

Он больше не хочет ее? Неужели он об этом говорит? Эми послушно улеглась, позволила себя укутать.

— Спокойной ночи, — прошептала она.

Теплые губы Роберта легонько коснулись ее щеки.

— Приятных сновидений, — отозвался он. Выходя из комнаты, мужчина щелкнул выключателем, и девушка осталась одна в темноте.

Я больше не знаю, кто я, думала она. Я едва не занялась любовью с человеком, которого почти не знаю. С человеком, которого боюсь. Я хотела сорвать с него одежду. Я, Эмили Кимбелл! Что же со мной происходит? Надо бежать отсюда, пока не случилось то, о чем я впоследствии буду сожалеть.

Она закрыла глаза, устраиваясь поуютнее под теплым одеялом. В голове у нее уже начал вырабатываться план побега перед завтраком. Не забыть бы забрать свои книги…

5

Разбудила Эмили птичка, весело распевающая в ветвях дерева у самого дома. Чистое небо сияло изумрудной голубизной. Часы показывали полдень.

Надо было встать пораньше. Она бы успела улизнуть, пока Рой не проснулся.

Тело нещадно ныло — пребывание на крыше давало о себе знать, а воспоминания о том, как она слезала с крыши, направили мысли в определенное русло. Она так спокойно уснула, зная, что здесь в доме Роберт. Все-таки страшно было оставаться одной посреди леса. И утреннее пробуждение тоже оказалось безмятежным. Как же можно чувствовать себя в безопасности и одновременно в опасности с одним и тем же человеком? Совершенно непонятно.

Здесь так красиво. Она целый час лежала в лодке — настоящий рекорд. Без сомнения, одна моя половина не желает покидать коттедж. Ведь если бы Рой не вернулся ночью, я отдыхала бы здесь в свое удовольствие. Я не хочу проторчать остаток недели в городской квартире. Ну его к черту! Почему этот человек не остался в Нью-Йорке? Останься Рой там, она так бы никогда и не узнала новую Эмили, появившуюсяздесь, на этой вот постели. При одной лишь мысли о том, как бесстыдно она извивалась под ним, как жадно ловила поцелуи, щеки девушки залились краской. Почему она это допустила? Совсем на нее не похоже. Чем скорее она уедет домой и забудет о новой Эмили, тем лучше.

Осторожно опираясь на больную ногу, девушка встала с кровати. Пришлось надеть рубашку с длинными рукавами, закрывающими расцарапанный локоть, и джинсы, скрывающие повязку. Эмили нацепила на нос очки и принялась упаковывать вещи. Десять минут спустя, посвежевшая после душа, с безупречным макияжем и тщательно расчесанными волосами она спустилась вниз, волоча за собой дорожную сумку.

Роя нигде не было видно. Эми уже заканчивала укладывать свои книги, когда через большое окно уловила краем глаза какое-то движение во дворе. Она выпрямилась, прижимая к груди пухлый роман, во рту у нее пересохло.

Роберт плавал в озере. Сейчас он направлялся к дому в одних плавках, на плече висело мокрое полотенце. Игра света и тени искусно обрисовывала каждый мускул его великолепного тела. Он прекрасно сложен, неохотно отметила про себя девушка. Но даже не это в его облике было главным — он выглядел счастливым, счастливым и беззаботным как мальчишка. И все вокруг него сияло счастьем.

Хорошо, что она уезжает. Рой способен околдовать кого угодно.

Он вошел в дом и широко улыбнулся.

— Налейте мне чашечку кофе, мисс. Вода ледяная и… — Он осекся, увидев на полу у двери дорожную сумку. — Что, черт возьми, вы делаете?

С его седых волос капала вода, стекая по гладкой коже плеч. Эми опустила глаза и как можно тверже сказала:

— Я уезжаю.

— Уезжаешь? Зачем?

— Все очень просто — ты вернулся. Я уезжаю.

Рой прислонился к дверному косяку и растерянно вытер полотенцем грудь.

— Я не мог больше оставаться в Нью-Йорке, — пояснил он. — Жара, пыль и слишком много людей. Потерянная скульптура нашлась, и я первым же самолетом вылетел домой. А почему ты не можешь здесь остаться?

Эмили пришлось взять себя в руки.

— Я уже сказала — потому что ты здесь.

— Что же во мне такого страшного? Страшно то, как я веду себя рядом с тобой…

Но вслух медленно, словно объясняя маленькому ребенку, она произнесла:

— Когда я ехала сюда, я была уверена, что ты не появишься до субботы. Ты вернулся — я уезжаю.

— Сегодня вторник. Почему ты не на работе?

— У меня неоплачиваемый отпуск, — выпалила Эми. — Из-за проблем с финансированием.

— Да здравствует наше правительство! Это лучшее, что они сделали для меня за весь год. Тебе не нравится дом?

— Дом замечательный.

— Лес, озеро — они не в твоем вкусе?

— Роберт, мне не до шуток! Мы оба знаем, что могло произойти прошлой ночью. Я…

— Ну и что? Разве это так ужасно?

— Конечно. Я не сплю с кем попало.

— Я тоже, — тихо отозвался мужчина.

Эми залилась краской.

— Означает ли это, что ты вышвыриваешь меня за дверь?

— То, что я к тебе чувствую, не случайно, — заговорил Рой. — Неужели ты до сих пор этого не поняла?

— Я поняла лишь то, что все твои женщины сгорали от желания.

— Можно подумать, я держал гарем!

— Я видела, как женщины вились вокруг тебя в галерее — ты и не думал их прогонять.

— Ты ревнуешь?

— Нет, конечно.

— Не верю.

— Ты считаешь меня лгуньей? — выкрикнула женщина.

— Давай расставим все по своим местам. Во-первых, я не донжуан. Во-вторых, я уже говорил, что ты для меня особенная, сам не знаю почему. В-третьих, если бы мы вчера занялись любовью, я сделал бы все, чтобы доставить тебе удовольствие, чтобы ты чувствовала себя желанной, удовлетворенной. Потому, что так я…

Эми невольно закрыла уши руками.

— Перестань! — закричала она. — Я едва тебя знаю. Как же я могу лечь с тобой в постель?

— А как насчет твоих желаний?

Ее руки медленно опустились, в памяти отчетливо всплыла картина собственных страстных поцелуев. К ужасу Роберта, из ее глаз хлынули слезы. Она бессильно опустилась в кресло, закрыв лицо руками, и разрыдалась.

Потрясенный, Рой отшвырнул полотенце, опустился перед ней на колени и, сняв с Эми очки, мягко обнял ее. Хрупкое тело сотрясалось от рыданий, сквозь судорожные всхлипывания до него доносилось бессвязное бормотание.

— Я никогда не плачу. Н-никогда. Я ненавижу слезы.

Никогда. Похоже, это любимое слово мисс Кимбелл. Рой тихонько шептал ей на ухо успокоительные слова, сам себе удивляясь. Никогда прежде он не испытывал к женщине таких чувств, иначе обязательно бы запомнил. Нежность, гнев, стремление помочь, утешить — все это смешалось в его душе, приправленное изрядной долей страсти. От мягких рыжих волос Эмили исходил сладкий аромат. Худенькие вздрагивающие плечи вызывали желание защитить ее, оградить от страданий. Страсть была Роберту знакома. Но нежность…

Любовь?

Он всегда боялся этого слова. Любовь к женщине могла бы повернуть всю его жизнь. Особенно если эта женщина упорно отказывается от любви. Откуда он знает, что мисс Кимбелл — та женщина, которая ему нужна? Он, казалось, впервые понял, что для утвердительного ответа на этот вопрос требуются два человека.

Такой ход мыслей Рою не понравился.

— Ты что, родная? У меня же нет носового платка.

Его голос доносился словно откуда-то издалека. Девушка чувствовала себя так, будто ее переехал бульдозер. Ей стоило больших усилий произнести несколько слов!

— Платок у меня в кармане.

Плечо Роберта было мокрым от ее слез. Эми отстранилась и, пряча глаза, вытерла слезы.

— Терпеть не могу женщин, к-которые плачут, — заявила она. — Это так по-женски. Беспроигрышный способ доказать свою правоту.

— А кто сказал, что ты ее доказала?

Эмили недоуменно воззрилась на него. Ее нос и глаза покраснели, а мокрые реснички забавно торчали. В душе мужчины вновь проснулась необъяснимая нежность.

— Рой, я уезжаю.

— Только через мой труп, дорогая.

Она неожиданно ответила с юмором, чем весьма приободрила собеседника:

— Может быть, я и не та, что прежде, но я пока не готова к убийству.

— Отлично, — заключил Роберт, усаживаясь в соседнее кресло. — Значит, ты остаешься. Распаковывай вещи.

— Я не понимаю, почему ты хочешь, чтобы я осталась.

— Я скажу, если ты объяснишь причину своих слез.

— Это мое личное дело.

— У тебя вся жизнь состоит из личных дел, — рассмеялся Рой. — Только это не всегда срабатывает.

— Мне не нравится, что ты обсуждаешь меня с Фростами.

— Все, что ты скажешь, останется между нами.

И почему ей так хочется верить этому человеку? В конце концов, разве она приехала сюда не затем, чтобы разобраться в себе?

— Ну, хорошо, — вздохнув, неохотно согласилась Эмили.

Рой даже не ожидал такой уступчивости. Тщательно подбирая слова, он заговорил:

— Когда я приехал сюда прошлой ночью, обнаружил на стоянке незнакомую машину, а гостиная сияла чистотой, я не понял, что происходит. Потом я увидел на столе книгу — на ней стояло твое имя. Я был не просто счастлив, Эми, — это еще мягко сказано. Восторг — вот что я почувствовал. Восторг… И объясни мне это, если сможешь.

Он провел рукой по своим мокрым волосам.

— Я обежал весь дом, но тебя нигде не было. За две секунды я чего только не передумал: ты умерла, заблудилась, изнасилована, утонула. А потом я обнаружил тебя на крыше, и мне захотелось крепко обнять тебя и никуда не отпускать.

Рой поднялся и принялся расхаживать по комнате.

— Ты очень нужна мне. Я говорил это раньше, и прошлая ночь тому подтверждение. — Он бросил сердитый взгляд на глину. — Ты видишь. Я не могу работать. Я разбит. Вот что я чувствую с того памятного обеда, когда ты сказала, что не желаешь меня видеть. Останься, родная… пожалуйста.

Значит, поэтому дом был в таком хаосе.

— Наверное, все так и есть, — тихо ответила девушка.

— Мне захотелось спрятаться от людей. Хотелось смотреть на полевые цветы, на озеро в солнечном свете и думать о тебе. Что мне было с этим делать?

Эми вспомнила великолепный букет полевых цветов, и чувства Роя казались ей близкими и понятными. Не зная, что сказать, девушка просто смотрела вниз на свои нервно сжимающиеся и разжимающиеся пальцы.

Роберт смахнул полотенцем с шеи капельки воды, стекающей с волос. Поцелуй, наверное, смог бы выразить все его чувства, но он был уверен, что у Эмили найдутся веские аргументы против.

— Я хочу, чтобы ты осталась не только ради себя, но и ради меня, — произнес Роберт.

Неожиданно мягко девушка поднялась с кресла, отступила, опираясь о его высокую спинку. Он закончил. Теперь ее очередь. О чем же говорить?

— Я всегда контролировала свою жизнь и свои чувства, — начала она. — Но недавно… Я не знаю, что происходит, и дело не только в тебе. Я никогда не плакала. А в той проклятой галерее слезы не раз наворачивались мне на глаза. — Ее ногти впились в обивку кресла. — Мне это не нравится. Я не люблю говорить о себе.

Едва сдерживая желание заключить ее в объятия, Рой мягко заметил:

— Ты прекрасно с этим справляешься.

— Секс, — выпалила Эмили. — Вот почему я плакала.

Роберт даже подался вперед.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне стыдно даже думать о том, как я вела себя прошлой ночью, — призналась она.

— Дорогая…

— Если подумать, то это можно понять. Я ужасно испугалась, когда услышала чьи-то шаги, потом несколько неприятных минут на крыше. И вдруг появляешься ты. Вот почему я была такая ненормальная.

Голос Роя резанул ее как острый нож:

— Ты веришь в эти сказки?

— Я не такая сексуальная, как Барби! — бросила Эмили.

Снова почувствовав себя в своей стихии, Роберт заметил:

— Конечно, нет. Ты сексуальная, как Эмили Кимбелл.

— Но тебе больше нравятся такие, как Барби.

Роберт даже опешил. Он вдруг вспомнил, как впервые увидел мисс Кимбелл, безупречную в своем строгом костюме, отгороженную дымчатыми очками от всего мира. Как и сейчас. Он очень хорошо помнил свое тогдашнее разочарование.

Эмили побледнела.

— У тебя была связь с сестрой!

— Ради Бога…

— Была! Ты так много времени провел с ней, когда они с Айзеком разошлись. Она очень красива и к тому же была так несчастна. Да надо быть каменным, чтобы не влюбиться в нее.

— Эми, — гневно прервал ее Рой. — Я никогда даже не думал об этом.

— А у нее роскошная фигура, — запальчиво продолжала девушка. — Я видела… Что ты сказал?

— Я никогда не был влюблен в Барби. Когда я встретил ее, жалкую и потерянную, как кошка, у которой отняли котят, я словно обрел сестру. Я радовался как ребенок, когда они с Айзеком вновь соединились. С тех пор они мои лучшие друзья.

— О, — только и смогла произнести Эмили.

И, сжигая за собой все мосты, Роберт решительно добавил:

— Барбара действительно красивая, но она почему-то никогда не волновала меня. И уж, конечно, мне не хотелось затащить ее в постель. В отличие от тебя.

— Но…

Мужчина присел на ручку кресла и улыбнулся.

— Твою пижаму, не говоря уже об этом наряде, могла бы надеть лишь уважающая себя монахиня. Но даже тогда я чуть с ума не сошел от желания. Страшно даже подумать, что бы произошло, будь ты в ночной рубашке.

— Я всегда завидовала Барбаре, — очень тихо заговорила Эми. — Только теперь я начинаю это понимать. Она все время была в кого-нибудь влюблена, делала, что хотела, и она, единственная из семьи, не связала жизнь с музыкой. Она казалась такой свободной в выборе.

— Барбара из тех счастливчиков, которые знают, чего хотят, и умеют этого добиваться. У тебя на это уходит больше времени, вот и все. — Рой старался говорить как можно убедительней. — Тебе нечего стыдиться прошлой ночи, родная. Это была та женщина, которой ты хочешь стать.

— Но я не люблю тебя, — вспыхнула Эмили.

Роберту, похоже, это не понравилось. Совсем не понравилось.

— Рано еще говорить о любви.

— Но ты хотел заняться со мной любовью. По крайней мере, ты так сказал.

Девушка вцепилась в спинку кресла так, что костяшки пальцев побелели. Она похожа на загнанного в угол рыжего котенка, подумал Рой, шипящего на всех, кто к нему приближается.

— Если ты останешься на несколько дней, клянусь, я даже пальцем не прикоснусь к тебе, — твердо заявил мужчина. И подумал: интересно, получится ли это у меня?

Напряжение, казалось, отпустило Эми.

— Даже, если я надену шорты? — улыбнулась она.

— Даже если ты снимешь их, — в том же тоне отозвался Роберт. — Так ты останешься?

Вопрос — всего три слова. Но Эмили чувствовала себя так, словно от этих слов зависела вся ее жизнь.

— Да… думаю, да.

На Роя внезапно навалилась невероятная усталость.

— Отлично, — кивнул он. — Почему бы тебе не распаковать вещи? А я пока приготовлю завтрак, вернее, обед.

— Нам надо поменяться спальнями.

Мужчина приподнял бровь.

— Лучше оставайся в своей комнате. Я не хочу лишать тебя возможности сбежать отсюда. Я на минутку… Пойду оденусь.

В следующие десять минут Эми машинально распаковывала вещи. Наверное, я законченная идиотка, думала она, если осталась в одном доме с этим типом.


За два дня Эмили не продвинулась ни на шаг к осмыслению происходящего. Роберт твердо держал свое обещание. Так твердо, что ей порой казалась сном та памятная ночь. Вчера она в порядке эксперимента надела купальник и, насколько сумела заметить, мужчина удостоил ее ноги — которые все всегда считали стройными — лишь мимолетным взглядом. Рой предоставил ее самой себе: по крайней мере два раза в день он плавал, ездил ловить рыбу на лодке или подолгу пропадал, гуляя в лесу. Похоже, он забросил даже живопись и скульптуру.

На обед Роберт поджаривал себе рыбу или цыплят, в то время как Эми питалась исключительно овощами и фруктами. Короткие разговоры оставляли чувство непонятного разочарования. Самая значительная вещь, которую ей удалось узнать о Рое за два дня, — это то, что он не переносил чеснок. Немного. Особенно для человека, которому, по его словам, она была очень нужна.

Словно настоящий Роберт Рой куда-то исчез, оставив вместо себя вежливого, тактичного, отстраненного компаньона.

Эмили оставалось лишь хорошенько расслабиться. Взяв с собой книгу, она устраивалась в лодке, но думать могла только о том, что делает сейчас Рой. Когда же он уплывал на лодке, она бесцельно бродила вдоль озера. Эми была на грани срыва, ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать. Стремясь хоть чем-то себя занять, она перевернула весь дом, все отчистила, отмыла, подстригла траву, прополола клумбу и даже покрасила забор.

Ничего не помогало. Каждую минуту — или ей так казалось? — она думала о мужчине, разделившем с ней этот дом. Он держит обещание. Тогда почему она на него так злится?

В четверг после полудня Рой сидел в столовой, склонившись над какими-то набросками. Напряжение в его фигуре подсказывало Эми, что не стоит его сейчас тревожить. Она вышла из дома и побрела к озеру. Минут через десять отыскала удобный камень на берегу и, усевшись на нем, уставилась на воду. Удивительно, но она совсем не скучала по музыке. Слишком занимали ее собственные переживания.

Как же можно тосковать по человеку, живущему с тобой в одном доме?

Среди подводных камней шнырял бобер, подбираясь к прибрежным камышам. Эмили, неподвижная как изваяние, зачарованно смотрела, как он вгрызается в свежие побеги. Мокрая шкурка блестела на солнце, лениво шевелились водоросли. Потом вдруг откуда-то вынырнул второй зверек, нацеливаясь на ту же полянку. Первый огрызался и фыркал, явно недовольный вторжением, а затем нырнул в озеро, шлепнув по воде длинным хвостом. Вскоре и второй скрылся из виду. Из-за камней раздавались лишь редкие всплески.

Эми улыбнулась и побежала к дому. Рой так и сидел, склонившись над столом.

— Угадай, кого я сейчас видела? Двух бобров!

— Да? — отозвался он, не поднимая головы.

Эми остановилась напротив него.

— Роберт, я с тобой разговариваю.

— Минутку.

Не удержавшись, девушка дала волю своему характеру:

— Не пойму, почему ты так настаивал, чтобы я здесь осталась! — кипела она. — Ты уделяешь мне меньше внимания, чем пойманной рыбе. Если ты ведешь себя так со всеми, кто затрагивает твою душу, то при таком отношении я не могу находиться рядом с тобой.

Рой вскочил из-за стола.

— Какой бес в тебя вселился?

— Я не желаю быть элементом дизайна!

Эмили гневно уперла руки в бока. Шорты, что она надела сегодня, туго обтягивали ее плоский живот и упругую попку, серые глаза сверкали как сталь.

— Но мы же с тобой договорились, — сердито проворчал Рой, — что я не буду до тебя дотрагиваться.

Ее ноздри затрепетали.

— Но мы же не договаривались, что ты будешь абсолютно игнорировать мое существование.

— Это довольно сложно, поскольку ты все время что-нибудь моешь или чистишь.

— Если бы ты не был таким неряхой, мне бы не приходилось этого делать.

— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты понятия не имеешь, что значит отпуск!

Он отлично знает, как ударить побольнее.

— Лучше бы ты никогда не приезжал сюда! — яростно выпалила Эми.

— Ты даже не представляешь, как я жалею, что приехал, — бросил в ответ Рой.

Приступ гнева прошел так же внезапно, как и начался. По телу Эмили пробежал противный холодок.

— Это правда? — еле слышно произнесла она.

Рой сунул руки в карманы.

— Нет.

Стараясь скрыть облегчение, девушка раздраженно заявила:

— Кто бы говорил об отпуске. Ты же не отрываешься от своих эскизов. — Она в замешательстве смотрела на разбросанные по столу бумаги. — Это похоже на план дома. — Эми подошла поближе. — Такой же дом, как этот.

— Это он и есть, — нетерпеливо пояснил Роберт.

— Если ты хочешь такой же дом, почему бы не взять чертежи у строителей или архитектора?

— Эмили, строитель и архитектор — это я!

Она разинула рот от изумления.

— Ты хочешь сказать, что этот дом построил ты?

— Я думал, ты об этом знаешь. Разве Фросты ничего не говорили?

— Нет. — Эмили медленно огляделась, словно впервые увидела арочные потолки, мощные опоры, и заговорила внезапно потеплевшим голосом: — Красивый дом. А где ты этому научился?

Ее милое лицо светилось живым интересом. Упрямо держа руки в карманах, Роберт стал рассказывать:

— Я начал рисовать, как только научился держать в руках карандаш. Родители уже тогда поняли, что я уйду в мир искусства. Особенно после того, как я в пятилетнем возрасте разрисовал все стены портретами друзей. Они даже не ругали меня за это. Сначала я рисовал портреты фермеров — отец очень любил показывать их своим друзьям. Потом начал лепить. Отец — фермер и он не представлял, что можно этим зарабатывать на жизнь. Поэтому он научил меня плотницкому делу, чтобы у меня было ремесло в руках.

На лице Роя играла полуулыбка, а взгляд ясных глаз неожиданно смягчился. Наверное, он очень любил отца. Отец Кимбеллов умер, когда близнецам было семь лет, и где-то в глубине души Эми всегда пряталась боль утраты.

— Твой отец тоже строил дома? — поинтересовалась девушка.

— Как всякий фермер, он все делал сам. У соседей был дом, обшитый тесом. Его построила какая-то модерновая фирма. Мне тогда очень нравилась конструкция. Видны все столбы и перекрытия. Изумительное ощущение свободного пространства.

— Роберт, — вдруг произнесла Эмили. — А ведь это наш первый нормальный разговор за три дня.

Он слабо улыбнулся:

— Да… Я переоценил свои возможности держать руки от тебя подальше.

— Я думала, ты больше не хочешь меня.

Смех Роя прозвучал почему-то совсем невесело.

— Ну конечно.

Эми заговорила быстро, словно боялась, что он ее остановит:

— Я назвала мужчин предателями, потому что все мужчины, с которыми я встречалась, лгали мне. Постоянно. А теперь появился ты. Сначала ты нес всю эту чушь насчет моей сексуальности и привлекательности, потом, когда мы договорились о моей неприкосновенности, ты перестал это говорить. Может быть, это один из способов затащить меня в постель? Не сработает. — Она перевела дух. — Иными словами, ты мне лгал. Тоже. Как предыдущие.

Его глаза сузились.

— Ты серьезно?

— Конечно. Ты знаешь, как я не люблю говорить о себе.

Был только один способ разуверить ее. Рой в одно мгновение преодолел расстояние между ними. Он крепко обнял Эмили и склонил голову, намереваясь своим поцелуем показать, как сильно он хочет ее. И почти сразу же потерял рассудок, ощутив мягкие объятия ее обнаженных рук, плавный изгиб бедер и ответный страстный поцелуй.

Минуту спустя они смотрели друг на друга так, словно впервые встретились. Грудь Роберта судорожно вздымалась, будто он долго бежал в гору. У Эми подкашивались ноги, как побеги, обгрызенные бобрами. С которых, собственно, все и началось.

Собравшись с силами, мужчина хрипло проговорил:

— Давай возьмем машину и съездим в местный магазинчик за пивом. Иначе я за себя не ручаюсь.

— Я люблю австралийское пиво, — прошептала Эмили.

— Я тоже.

— Наконец-то наши вкусы совпали, — улыбнулась она.

Сердце Роя едва не выпрыгнуло из груди: такая нежная, мягкая улыбка, как цветок, раскрывающийся навстречу солнцу. Словно и не было этой ссоры.

— Эми, — заявил он, — я… черт побери, я не знаю, что и сказать. Но я… я обещаю… никогда не лгать тебе.

А ей почему-то вспомнилась скульптура: три маленькие девочки на лугу. Она решительно тряхнула головой.

— Верю.

— Доверие… это великая вещь, правда?

— Одна из самых великих.

Рой радостно улыбнулся и добавил:

— Если в местном магазине не окажется австралийского пива, мы будем искать его, пока не найдем. Пошли.

Он протянул руку. Эми робко коснулась его теплой ладони. И они вышли из дома.

6

Когда они дошли до автостоянки, Эми предложила:

— Мы можем взять мою машину.

Роберт окинул презрительным взглядом ее потрепанный серый драндулет.

— Я думал, музыканты зарабатывают кучу денег.

Рядом с его ярко-желтым спортивным автомобилем машина Эми выглядела еще более жалко.

— Машины меня не интересуют. Я езжу на них, пока не сломаются, а потом покупаю новую.

— Тогда на что ты тратишь свои деньги? — небрежно поинтересовался Рой.

Эми уселась на пассажирское сиденье его автомобиля, вдыхая запах обитого кожей салона, оснащенного множеством приборов и приспособлений.

— На обычные пустяки, — уклончиво ответила она. — Еда, одежда, подарки.

— И все? Никаких акций и облигаций? Никаких вложений в недвижимость?

Смутившись, Эми заметила:

— Ты слишком любопытен.

— Разве? Деньги играют в нашей жизни немалую роль, и мне всегда интересно, как люди их тратят.

Девушка открыла сумочку в поисках дымчатых очков.

— Я помогаю одаренным детям в Нью-Мехико. Открыла там музыкальную школу.

Руки Роберта с силой сжали руль.

— Года два назад я был на Аляске и пожертвовал крупную сумму на художественную школу для эскимосов. Чем больше я смотрю на тебя, тем больше понимаю, что твоя хрупкость — это лишь оболочка. Расскажи мне о твоей школе.

Об этом не знала даже мать. Сначала нерешительно, но потом с всевозрастающим энтузиазмом Эмили описала хоровую капеллу и перечислила приобретенные инструменты — два главных своих достижения. Когда она закончила, Рой лишь заметил:

— Ты потрясающий человек, дорогая.

Эти слова очень смутили Эми.

— Ты тоже, — пробормотала она.

— У нас здесь общество взаимного восхваления? — Роберт усмехнулся и уверенно вывел машину на дорогу. — А теперь, на этом возвышенном фоне, ты можешь рассказать мне о своих мужчинах, которым я обязан чуть было не возникшей неприязнью.

— Неужели это необходимо? — Эмили поморщилась.

— Да. И как можно более подробно. Имя, возраст, место работы?

— Это будет стоить ящика пива, — мрачно заявила она. — Ледяного. Ну, ладно, так и быть. Но без имен. Скрипач. Двадцать два года. Мне было восемнадцать. Я только поступила в музыкальную школу и впервые в жизни уехала далеко от родительского дома. Мы влюбились друг в друга. Целых шесть месяцев все происходило как в любовном романе…

Потом скрипач вдруг стал пропадать, как-то отдалился от меня… Но меня это не очень беспокоило. Он что-то говорил насчет экзаменов и занятий. Да и сама я была завалена работой. Все закончилось, когда я встретила его на вечеринке с подружкой. Похоже, у них были очень близкие отношения. Он разлюбил меня и влюбился в нее. Вот и все объяснение, до которого он снизошел.

Рой тихо выругался. Потом, уже более сдержанно, заметил:

— Мальчишка. И что было дальше?

Его реакция Эми понравилась.

— Я страшно расстроилась. Кое-как сдала экзамены, потом подхватила простуду. А после мне было уже не до переживаний. Все лето провела на гастролях с нашим студенческим оркестром. Спали по несколько часов в сутки и смертельно уставали. Но это было здорово.

— А что же думали по этому поводу твои сестры?

— Они ничего не знали. Мама и предположить не могла, что я с кем-то сплю, а девчонки всегда были очень заняты. — Эми немного помолчала, наслаждаясь встречным ветром, развевающим волосы. — Скрипач отбил у меня всякую охоту к новым романам. Наверное, поэтому я успешно закончила школу и поступила в консерваторию. А в возрасте двадцати двух лет я встретила мужчину номер два. Сорок лет. Бизнесмен из Дакоты. Красивый мужчина, но тихий и застенчивый — по крайней мере, мне так казалось. Мы нравились друг другу. В конце концов он сообщил мне, что женат и не может развестись. Жена находилась в психиатрической лечебнице — тяжелый случай, — я и не ожидала, что он оставит ее. Через несколько недель мы стали любовниками.

И с неожиданной горячностью Эми добавила:

— Меня это вполне устраивало. Связь без обязательств. Может быть, безнравственно, но благоразумно. Я всегда была очень занята: гастроли, репетиции и не хотела отношений, которые могли заставить изменить мой стиль жизни. Так продолжалось три года. И вдруг на гастролях, в гостиничном буфете, я встретила его. Угадай, что дальше? С ним его жена — не более сумасшедшая, чем я. Очень состоятельная дама, в летах. И, разумеется, он не собирался с ней разводиться.

Рой пробормотал под нос пару непечатных выражений. Эми поморщилась.

— Не сквернословь! Но, знаешь, это оказалось даже к лучшему. Мне не следовало с ним связываться. Но как же он ухитрялся систематически обманывать меня целых три года? — Она вздохнула. — Поэтому я пришла к выводу, что, хорошо разбираясь в музыке, я ничего не понимаю в мире мужчин.

Кажется, Роберт стал понимать, почему эта женщина держит его на расстоянии.

— Они глубоко ранили тебя? — рискнул он.

— Да. Я не часто доверяю людям, но если уж доверяю, то полностью.

— Я не знаю, как убедить тебя, что я другой, — медленно произнес собеседник, останавливая машину на светофоре.

— Это тебе все твои женщины говорили, что ты другой? — ляпнула Эмили и покраснела.

— Ты очень привлекательна, когда краснеешь, и еще привлекательней, когда смущенно молчишь, — рассмеялся Рой.

— Странно, что ни одна из них до сих пор тебя не задушила, — продолжила Эми, сообразив, что уж слишком явно интересуется его прошлым.

— Их было не так уж много, я женился в двадцать пять, а через год Кэрол бросила меня. Ради респектабельного бизнесмена вдвое старше ее и с заработком в пять раз выше моего. Жизнь со скульптором, заявила она мне на прощание, весьма романтична, но только со стороны.

Эми никогда не нравилось имя Кэрол. Но ревновать к женщине, которую никогда не встречала, нелепо.

— Она причинила тебе боль.

— Мы оба ранили друг друга. Мне следовало прислушаться к интуиции. Когда мы шли к аналою, внутренний голос твердил мне, что я женюсь не на той. Но я был слишком молод, чтобы понять это. — Роберт провел рукой по волосам. — Пойдем за пивом.

Эми готова была поклясться, что он хотел сказать что-то еще. Они вошли в прохладный шумный зал магазина, в котором продавалось все: от презервативов до обручальных колец, и направились к холодильнику с пивом. Эмили всем своим существом ощущала присутствие Роя, и от этого у нее кружилась голова. Он подошел сзади и мягко обнял ее за талию.

— Австралийское есть, — заметил Роберт. — Нам повезло.

Она послушно прислонилась к сильному телу, положив свои руки поверх его. Рой потерся щекой о рыжие волосы.

— Я тебе сегодня говорил, что ты роскошно выглядишь? — И тихонько засмеялся.

Эми блаженно закрыла глаза.

— Сейчас я абсолютно счастлива.

Мужские руки обняли ее крепче.

— О Боже, родная, — беспомощно прошептал Роберт. — Ты сводишь меня с ума. Я не такой, как другие, и я это докажу. — Он уткнулся лицом в ее шею, наслаждаясь нежностью кожи и запахом волос. Левой рукой он чувствовал, как сильно бьется сердце женщины. — И я, — добавил он, — готов заняться с тобой любовью прямо в этой витрине.

— Знаю, — лукаво отозвалась девушка и, оглянувшись, чтобы убедиться в отсутствии зрителей, призывно повела бедрами.

— Перестань! — задохнулся Рой.

— Ты сам начал, — возразила она.

— Давай лучше купим пива. — Роберт с сожалением отпустил ее.

Эми повернулась, в ее глазах заплясали озорные огоньки.

— Сейчас ты нравишься мне намного больше, чем когда ты сидел, поджав губы, и дулся на меня.

— Ты думаешь, я все время плавал в озере ради удовольствия? — парировал мужчина и заметил, как изумленно распахнулись ее глаза и запылали щеки.

— Чем могу помочь?

Возле них стоял хозяин магазина — добродушный старикан с живыми карими глазами.

— Две упаковки пива, пожалуйста, одну — из холодильника, — попросила Эмили, как бы невзначай отодвигаясь от Роя. — Только австралийское.

Роберт заплатил, и они, выйдя из магазина, уселись за летний столик у реки. Никогда еще австралийское пиво не было таким вкусным, решила Эми. Над головой буйно цвел догвуд, а в прозрачной речной воде отражалось голубое небо и большие валуны, поросшие мхом. Все вокруг казалось таким… первозданным. Так вот каким видит мир Рой! Может быть, и она когда-нибудь сможет это увидеть?

Эми вздохнула.

— Что-то не так?

Его ясные глаза пристально изучали родное лицо. Рой подвинулся ближе и поцеловал девушку в полураскрытые губы, легонько коснувшись их языком.

— Соревнование может быть опасным, — слабо запротестовала Эми. — И для победителя, и для побежденного.

— Поехали домой, — вдруг сказал Роберт.

Домой. Коротенькое слово больно ударило ее по сердцу.

— А где твой дом? — тихо спросила Эми. — Или ты все еще живешь в Нью-Джерси?

Мой дом там, где ты, подумал он.

— У меня уже давно не было постоянного дома, — ответил Роберт. — Я объездил весь мир: Европа, Азия, Африка, Южная Америка… А каждое лето я возвращаюсь в Нью-Джерси и снимаю маленький коттедж. Но следующий дом, который я построю, будет моим. Где-нибудь на Восточном побережье, в горах или на берегу Атлантического океана.

Кто с ним будет в этом доме? — с грустью подумала девушка.

— Уверена, ты добьешься своего, — вежливо заметила Эми. — Поехали?

Через десять минут она уже отпирала дверь дома на озере. Эмили вошла в дом, и стены словно обняли ее. Как будто кто-то родной снова заключил ее в объятия. И непонятно почему, Эми вдруг сказала:

— То, чем ты занимаешься, так реально. Живопись. Скульптура. Дома. Ты можешь видеть результат своей работы, прикоснуться к нему, даже жить в нем. Моя работа совсем не такая… Не знаю, почему я так говорю. Я люблю свою работу. И всегда любила. Она для меня…

И осеклась — на кухне зазвонил телефон. Удивленно подняв брови, Рой снял трубку.

— Алло… Привет, Барби, как поживаешь?.. Нет, я вернулся раньше… Она еще здесь… Хочешь с ней поговорить? — Он протянул трубку Эми. — Это сестра.

Эмили вовсе не хотелось, чтобы родственники узнали о ее совместном проживании с Робертом.

— Привет, Барби, — холодно заговорила она.

— Я тебя не задержу. Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке. Не понимаю, почему Боб вернулся раньше. Но это на него похоже. Он очень оригинальный парень, правда?

— Нет, здесь не было дождей, — спокойно ответила Эмили. — А какая погода в городе?

— Намек понят, — проворчала сестра. — Но это я познакомила вас, пожалуйста, не забывай. Кстати, Трейси просила дать ей ваш телефон. Так что она тебе, наверное, позвонит. Когда ты возвращаешься в Вашингтон?

— Еще не знаю.

— Оставайся на выходные. Мы обойдемся без твоей помощи. Рада, что ты хорошо проводишь время. Пока.

Эми медленно положила трубку. Зная Барби, можно было предположить, что она уже поженила их. Не успела девушка отойти от телефона, как он вновь зазвонил. Со странным ощущением обреченности Эмили сняла трубку.

— Алло?

— Сестричка, это Трейси. Барби сказала, что у тебя целая неделя свободна. Ты не могла бы пожить у меня и присмотреть за моими собаками до воскресенья?

Трейси редко просила о помощи.

— А что случилось? — медлила Эми.

— Я должна лететь в Сан-Франциско с хором. Предполагалось, что за собаками присмотрит мама, но у Сары режутся зубы, и мама помогает Барбаре. Если я не поеду, то мои дети вылетят из программы конкурса на следующий учебный год.

— Когда мне приехать?

— Сегодня.

Надо уезжать прямо сейчас. Оставить Роберта. Конечно, это, с одной стороны, весьма благоразумно. Там, где дело касалось Роя, Эми не могла рассуждать здраво. Стараясь подавить в себе противоречивые эмоции, вызванные необходимостью отъезда, она ответила сестре:

— Конечно, я приеду.

— Ты просто ангел, — пылко заявила Трейси. — У мамы есть запасной ключ — возьми у нее. Я оставлю тебе записку. Собачья еда в кладовке. Можешь даже с ними не гулять, а просто выпускать во внутренний дворик. Спасибо, сестричка. Я вернусь в воскресенье к вечеру.

— Желаю прекрасных зрителей, — ответила Эми, но на другом конце уже раздались короткие гудки.

Эмили аккуратно положила трубку, обернулась и столкнулась лицом к лицу с Роем.

— Что случилось?

— Трейси просила, чтобы я пожила у нее до воскресенья, присмотрела за ее собаками. Надо ехать уже сейчас.

По кратким ответам Эми Роберт уже догадался, в чем дело.

— Для этого можно было кого-нибудь нанять, — заявил он, сдерживая гнев.

— У нее не было времени. Сестра никогда не просила меня об одолжении. Она боготворит слово «независимость», особенно по отношению ко мне, мы же близнецы.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала.

— Думаю, будет лучше, если я уеду, — осторожно заговорила Эми. — Нам необходимо немного остыть…

— Говори о себе.

— Хорошо, — торопливо согласилась она. — Мне надо побыть вдали от тебя какое-то время. Ты слишком настойчив. Слишком многое произошло за такое короткое время. Мне необходимо уехать и обо всем подумать.

— Ты убегаешь от того, что случилось здесь. Придумываешь себе занятия, чтобы не встречаться лицом к лицу. Останься со мной.

— Я и ты — противоположности! — простонала Эмили. — Я аккуратная — ты неряха. Я музыкант — ты скульптор. Я городская, а ты из деревни. Я люблю овощи, а ты — рыбу. Разве ты этого не видишь? Мы слишком разные.

— А как насчет такого варианта? — парировал Рой. — Ты основала музыкальную школу, я — художественную. Я люблю свою работу, ты — свою. Мою работу люди оценивают душой и глазами, твою — душой и ушами. Мы оба из мира искусства. В конце концов, я хочу тебя, а ты меня. Мы не такие уж разные. В самых важных вещах.

— Я не хочу уезжать… Это обстоятельства…

— Тебе не нравится, когда лгут тебе. Так не лги мне.

У него на все есть ответ. Донельзя разгневанная, Эми нахмурилась.

— Я уеду в город, как только соберу вещи. Я не хочу с тобой ругаться.

— Ты живешь одна, и я тоже. Мы вольны сами принимать решения. Есть только одна причина, по которой мы ругаемся, и именно поэтому мы должны быть вместе, — сказал Рой со странной усмешкой.

— Вот именно поэтому нам надо расстаться. — Эми не собиралась так говорить. Внутри у нее все болезненно сжалось.

— Позволь сказать тебе кое-что еще! Ты можешь убирать мои работы, если они не нравятся. В спальне накрыта одна скульптура. В ней слишком много эмоций, правда? Она слишком реальная. Но не думай, что ты так легко от меня отделаешься. Потому что я борюсь не только с тобой, но и за тебя.

— Тебя никто об этом не просит!

— Делай что хочешь, — проскрежетал Роберт. — Я пошел колоть дрова.

Во всем этом хорошо лишь, что я очень рассердилась и не заплакала, рассеянно подумала Эми. Она взбежала наверх и упаковала вещи в рекордно короткое время, сняла халат со скульптуры и показала ей язык — хоть какое-то удовлетворение. Еду она оставит ему. Пусть разнообразит свое меню.

Эми побросала сумки на заднее сиденье. Где-то за домом раздавались мерные удары топора. Надо бы попрощаться. Только она не будет. Эми уселась в машину и попыталась завести мотор.

7

В ответ послышался слабый щелчок. Эми попыталась еще раз. Опять неудача. Крепко стиснув зубы, она посидела минуту или две, соображая, что же могло произойти. Вероятно, сел аккумулятор, но это — лишь смутная догадка. Как же ей завести эту чертову колымагу? Пару раз нажав на газ, девушка поставила ключ в первоначальное положение и повернула его снова. Мотор молчал.

— Ты собираешься свести меня в могилу? — вскипела женщина. — Не могла подождать, пока я доберусь до города. И что мне делать?

— Проблемы, дорогая? — насмешливо спросил знакомый голос.

— Машина не заводится, — сдержанно, не поднимая головы, ответила она.

— Наверное, придется мне отвезти тебя в город, — заметил Рой.

Эмили подняла глаза и поняла, что сделала ошибку. Его рубашка, осыпанная мелкими стружками, прилипла к груди. Руки и джинсы были испачканы, а в бездонных ясных глазах плясали чертики. Не позволяя уголкам рта ответно изогнуться в улыбке, Эми сердито пробурчала:

— Ты же весь в опилках.

— За мной некому присмотреть.

— Неужели некому штопать твои носки и гладить рубашки? Тебе бы жить в прошлом веке, на ферме.

— Некому согреть мою постель холодными зимними ночами, — как ни в чем не бывало продолжал он. — Багажник закрыт? Я перенесу вещи в свою машину.

Выбора нет.

Эми вышла из машины, закрыла двери и пересела в автомобиль Роя. Минут десять спустя они уже сворачивали на шоссе. Роберт переоделся в чистые джинсы и светлую рубашку, расстегнув пару ее верхних пуговиц. Несколько миль промелькнули в абсолютном молчании. Эмили решилась нарушить его первой:

— Я благодарна тебе за помощь, — произнесла она.

— Значит, ты считаешь, что я помогаю тебе против своей воли?

Эми немного успокоилась. Осторожно дотронувшись кончиками пальцев до плеча спутника, она сказала:

— Прости, я погорячилась. Мне и самой не нравится выходить из себя. А последнее время это случается все чаще. Но, честное слово, все происходит слишком быстро. Мне нужно время.

— Я позвоню тебе в конце недели?

— Х-хорошо.

Его голос стал непривычно резок.

— Не отгораживайся от меня! Неужели, черт возьми, я — причина этого страха.

— Я просто не хочу, чтобы ты был таким настойчивым!

— Я такой, какой есть, — резко возразил Роберт. — Отчужденность и самообладание тебе больше не помощники. Готов держать пари на последний доллар, что ты больше боишься своих собственных чувств. И если я не прав, можешь смеяться всю оставшуюся дорогу.

Эмили не ответила. Зажав крепко сцепленные пальцы между колен, она молча смотрела в окно, пока ей не пришлось показывать Рою дорогу к дому матери. Он притормозил за блестящим белым «мерседесом».

— Я подожду тебя здесь.

Эми боялась, что Рой захочет пойти вместе с ней. Она взбежала на крыльцо и позвонила. Никто не открывал, и она снова нетерпеливо нажала на звонок. Эмили собиралась было позвонить и в третий раз, когда Сильвия приоткрыла дверь.

— Дочуша! — воскликнула она. — Что?.. О, мой Бог, ключи. Я совсем забыла про них. — Она кинула быстрый взгляд через плечо. — Зайдешь?..

Мать была одета в длинный стеганый халат с изысканной вышивкой, ее щеки пылали, а приглашению явно не хватало тепла.

— Извини, мама, — сказала Эмили. — Наверное, мне следовало позвонить. Ты уходишь?

Сильвия вспыхнула еще сильнее.

— Нет, нет… Правда, нет, — бессвязно пробормотала она, не глядя на дочь.

— Что-то не так? — осторожно спросила Эми, обнимая мать.

Та отстранилась.

— Нет! Я просто… Куда же я положила эти ключи? Они могут быть где угодно, — заволновалась она.

Ломая голову над необычным поведением матери, Эмили осталась в холле. На одном из стульев в гостиной висел мужской пиджак, а на кофейном столике в любимой хрустальной вазе матери стоял восхитительный букет тюльпанов. Боулт, догадалась девушка. Он здесь. Так вот почему мать так суетится. И «мерседес», должно быть, принадлежит ему.

Он наверху. В спальне.

Поэтому Сильвия так долго не открывала дверь. Поэтому она в халате.

Испытывая непреодолимое желание уйти, Эми попыталась успокоить бурю чувств, поднявшуюся в груди. Наконец мать вернулась в холл.

— Я оставила их на кухне, — сказала она, вкладывая ключи в руку дочери. — Прости, что заставила тебя ждать. Ты, наверное, торопишься?

Искусный намек. Никто не собирался задерживаться.

— Спасибо… за заботу, — пробормотала она и сбежала вниз по ступенькам.

Конечно, Рой ждал. Рой, от ироничного взгляда которого не укроется ее смятение. Эмили постаралась придать лицу равнодушное выражение и направилась к машине.

— Поезжай вниз по улице. После второго светофора свернешь налево, — сказала она, делая вид, что ее внимание поглощено пристегиванием ремня безопасности.

— Что-то произошло? Ты как-то быстро вернулась.

— Она собирается уходить, — ответила девушка, проклиная себя за ложь. Никогда она не осмелится никому сказать правду. У матери свидание с любовником. Среди бела дня!

Возможно, она не в меру щепетильная.

Если бы Рой знал правду, он сказал бы, что Эми должна больше беспокоить собственная личная жизнь. И был бы не прав, с горячностью подумала девушка, абсолютно не прав. Но, Господи Боже, как же ей жить дальше, как остаться прежней! Она никогда не подозревала, что эмоции могут быть столь изнуряющими. Страх, страсть, счастье, ярость, ревность, шок… она пережила их за столь короткий отрезок времени. Ей нужна передышка. Сегодня вечером она посмотрит какой-нибудь бессмысленный фильм по телеку и забудет обо всех: о матери, сестрах, племянниках, о Рое.

Дом сестры стоял на тихой зеленой улице и находился в безупречном состоянии. Подойдя к крыльцу, Эми услышала громкий лай. Сопрано и меццо-сопрано, сухо подумала она. Интересно, соседям досаждает этот шум? Она открыла дверь и втащила чемодан.

Две коричневые таксы радостно бросились ей навстречу.

— Тихо, — сказала девушка и потрепала собак по спинам.

— Ты действительно не хочешь, чтобы я остался? — раздался голос Роя.

Эми оглянулась. Мужчина стоял на крыльце, держа в руке сумку скнигами. Он выглядел таким большим, сильным, таким надежным. Мне будет не хватать его, печально подумала Эмили.

— У меня есть идея и получше, — продолжил он. — Можно забрать собак в коттедж и…

Собаки как будто поняли мысли Роя и, радостно повизгивая, подбежали к гостю.

— Сидеть, — приказал он. К крайнему изумлению Эми, они обе замерли на месте, преданно глядя в глаза Роберта.

— Ты умеешь ладить с животными, — уважительно заметила Эмили.

— Но, к сожалению, не с тобой. — Рой вытащил из кармана записную книжку и, прочитав на аппарате телефонный номер Трейси, переписал его.

Ничего-то от него не скроешь, невольно подумала Эми. Интересно, когда он начнет звонить?

Часы в холле пробили шесть часов. Немного удивившись, что уже так поздно, Эми устало присела на ближайший стул.

— Мне следовало бы пригласить тебя на ужин, — сказала она. — Тем более что ты был так любезен и подвез меня.

— Но ты не сделаешь этого, — неожиданно для себя самого и для Эмили Рой грохнул кулаком по столу.

Собаки забились под стол.

— Я слишком давлю на тебя, знаю, — яростно сказал Роберт. — Но ничего не могу с собой поделать. Когда мы расстаемся с тобой вот так, я боюсь, что больше никогда тебя не увижу. Давай пообедаем в субботу.

Девушка сжала сиденье стула.

— Слушай, я не хочу видеть никого в эти выходные. Мне нужно время. Отдых. Пауза. Передышка. Назови, как хочешь.

— В понедельник ты вернешься на работу. И мы оба знаем, что это значит.

Оркестр казался чем-то из другого мира, далеким и незначительным.

— Может быть, в следующие выходные? — предложила Эми.

— «Может быть» — это все, что ты можешь сказать?

Она почувствовала раздражение.

— Да.

— Отлично. Если я все еще буду здесь, позвоню. Если нет, пришлю открытку. — Он схватил девушку за плечи, притянул ее к себе, запечатлел поцелуй — смесь ярости и страсти — возле ее губ и вышел из комнаты.

Входная дверь громко хлопнула. Эми без сил опустилась на стул. Одна из собак подняла к потолку морду и издала пронзительный вопль.

— Я не заплачу, — сказала Эми. — Я выдержу.

Если приложу сверхчеловеческое усилие, подумала она.

Он не уедет из Штатов… ведь правда же?


Вечером того же дня Эми чашка за чашкой пила кофе и предавалась запоздалым размышлениям. Наконец она решила, что ее мать просто боялась рассказать дочери всю правду о Боулте. Она не доверяет мне, печально подумала Эми. Боялась открыться. Ведь я годами не проявляла интереса к ее жизни. Мне нравилось заниматься более важными делами, чем семья или личная жизнь… Боже, я была не слишком хорошей дочерью.

Не давая себе времени подумать, так как в противном случае она не рискнула бы, Эми сняла телефонную трубку и набрала номер матери.

— Квартира Кимбелл, слушаю вас, — раздался на другом конце оживленный голос.

— Это я, мама. — Эми облизнула губы и, жутко нервничая, спросила обычную банальность: — Как дела? — затем торопливо продолжила: — Вообще-то я звоню не для того, чтобы спросить об этом. Я хотела сказать тебе, что догадалась насчет Боулта, и я…

— Я должна была сказать тебе. Но как-то все не получалось.

— Мама, я считаю — это прекрасно. Правда. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Вот и все.

Мать молчала. Долго. В наступившей тишине Эми ждала ответа. Пальцы сильно, до боли, сжали телефонную трубку. Она ни на минуту не сомневалась в искренности своего признания.

— Спасибо, дочь… — медленно начала мать. — Это очень мило с твоей стороны.

— Мистер Боулт, действительно, настоящий мужчина. Я так рада за тебя. Мне только жаль, что все эти годы я держалась от тебя на расстоянии, и ты не смогла рассказать мне обо всем.

Мать неожиданно всхлипнула.

— Ну, ты знаешь, это непривычно и для меня. В моем возрасте, и влюбиться! Иногда я чувствую себя шестнадцатилетней девчонкой. Это так замечательно! — Она замялась. — Значит, доченька, если мы объявим о помолвке, ты не станешь возражать?

— Возражать? — удивилась Эми. — Да я в восторге! Мы устроим шикарную вечеринку в честь вступления Боулта в нашу семью.

— О, Эми, я так рада, что ты позвонила, — почти задохнулась мать. — Ну вот, я плачу. Но только потому, что счастлива. Я боялась, что ты не одобришь. Я ведь уже немолода… Мы хотели пожениться после Пасхи. Как ты на это смотришь? Сначала я планировала устроить очень скромную церемонию, только мы и свидетели. Но Боулт сказал: он так гордится мной, что хочет видеть на свадьбе всех друзей и родственников.

— Эдвард совершенно прав, — заметила Эми. — Я с удовольствием помогу тебе все подготовить. — В самом деле, с удовольствием, изумленно подумала она. — Это будет чудесно.

— Мы сообщим дату. Доченька, спасибо тебе.

Эми откашлялась.

— Большой привет Эдварду. Я люблю тебя, мама.

— Спасибо, дорогая. Я тоже тебя люблю. Спокойной ночи.

Я снова плачу, подумала Эмили. Так трудно бывает измениться. Но овчинка стоит выделки.

В пятницу, стараясь отвлечься от грустных размышлений, Эмили отправилась на прогулку с собаками. Это оказалось довольно рискованным мероприятием, поскольку Спотти твердо вознамерилась поздороваться лично с каждым встречным. Эми с трудом сдерживала неугомонную псину.

Надеясь, что Спотти когда-нибудь утомится, она довольно долго выгуливала собак. Но энергия молодой суки граничила с маниакальной, так что престарелая Гранди и Эми выдохлись первыми.

Утром того же дня Эмили договорилась, чтобы ее машину отбуксировали в гараж. А вечером она пошла за покупками. Гардероб женщины, решила она, должен отражать ее характер. И если раньше все ее наряды отличались консервативным кроем и однообразием тонов, то теперь все будет иначе. В небольшом магазинчике в Джорджтауне Эми присмотрела мини-юбку в обтяжку и жакет цвета зимней рябины, в соседнем бутике — белый шелковый блузон и пару облегающих джинсов, серебристый ремень из крокодиловой кожи и серебряные украшения с бирюзой.

Затем она решила, что если уж ее внешний вид меняется столь кардинально, то нужно стать более смелой и в выборе интимных деталей туалета. Около часа Эмили провела в магазине нижнего белья, оставив там кучу денег. Она даже представить не могла, что бюстгальтеры и трусики могут быть так красивы — нейлоновые, шелковые, кружевные, всех цветов радуги. Как много времени прошло с тех пор, как она в последний раз потакала своим женским капризам. Слишком много.

Нагруженная свертками, девушка вернулась домой и сразу позвонила сестре, предложив посидеть с ее детьми в субботу вечером.

— Приходи к ужину, — сказала Барбара. — В субботу мы всегда готовим что-нибудь вкусненькое. Как Боб?

— Полагаю, отлично.

— Полагаешь? — фыркнула Барби. — Если бы я знала, что Трейси предложит тебе вернуться в город, то ни за что на свете не дала бы ей твой телефон. Послушай, давай я предложу маме и Боулту побыть няньками и в уик-энд? Тогда ты и Роберт сможете пойти с нами в кино.

— Нет, — отказалась Эми.

— Мим, однажды ты проснешься и поймешь, что жизнь прошла мимо, — вскипела сестра. — Нет ничего хуже холодной пустой постели. Я поняла это, когда нам с Айзеком пришлось расстаться. Увидимся завтра. Пока. — Эмили услышала, как сестра бросила трубку.

Роберт, уходя, хлопнул дверью, и вот теперь сестра. Все было бы иначе, подумала Эми, если бы другие люди перестали вмешиваться в ее жизнь.

Но если Фросты пригласят Роя в кино, тогда, вероятно, он никуда не уедет?

Эмили сварила себе еще одну чашку кофе и уселась на террасе, греясь в лучах заходящего солнца. Гранди плюхнулась возле ее ног, а Спотти носилась по двору, ища лазейку в ограде и лая на деревья. Наконец собака угомонилась и прилегла на дощатый пол.

Отгоняя мысли о разговоре с сестрой, Эмили вспоминала детство и юность, бегло подумала о коттедже, о том, как долго она не бродила по полям, не любовалась дикими полевыми цветами или даже просто не сидела на залитой солнцем террасе. Она думала о музыкальной школе в Нью-Мехико, которая заслуживала ее внимания, но была так далеко. Далеко от паутины чувств, опутавшей ее сердце. Эми подумала о матери и Эдварде, который через два месяца станет ее отчимом. И только об одном человеке она не смела подумать. О Роберте.

В эту ночь ее снова мучили кошмары, вновь мощный круговорот засасывал ее в жуткие глубины. Эмили проснулась, дрожа от страха. Села на кровати, пытаясь утихомирить бешеный стук сердца. Я боюсь Роя и всего, что связано с ним, в панике подумала она. Вот почему я не хочу даже думать о нем. Если я впущу его в свою жизнь, на самом деле впущу, боюсь, я исчезну, потеряю себя.

По словам Роберта, она нашла себя, свой неповторимый путь. Так ли это? А что, если она влюбится в этого человека… что тогда? Она уже никогда не станет такой, как прежде.

Ее тело ответило первым. Воображение Эми стремительно уносило ее туда, куда она не хотела заглядывать. В крайнем возбуждении девушка спустилась по ступенькам, приготовила себе авокадо с майонезом и стала смотреть какой-то глупый фильм по телевизору. В семь утра она проснулась на диване с ноющей болью в шее. Телевизор по-прежнему работал.

Эми выключила его. Все из-за мужчин, мстительно подумала она. Или, вернее, из-за одного-единственного мужчины. Мужчины, который построил чудесный дом, полный солнечного света, который понимает все людские эмоции, который целует ее так, словно никогда не наступит завтра. Который знает, чего хочет.

Он хочет ее. И не скрывает этого.

Хотя ни разу не позвонил с тех пор, как она переехала в дом Трейси.

Возле входной двери раздался ужасный вой собак. Значит, им пора гулять. Эмили осторожно покачала головой из стороны в сторону, растягивая затекшие мышцы. Как раз этим утром она собиралась купить себе новую спортивную машину, которая станет еще одним символом перемен. Эми скорчила рожицу и направилась к входной двери, обороняясь от нападок собак.


Маленький серый автомобиль выглядел жалким и потрепанным рядом с блестящими новыми моделями в автосалоне. Но Эми была настроена воинственно, и, когда к полудню она рассталась с продавцом, ее не покидало чувство удачно совершенной сделки. Эмили с гордостью ощущала себя владелицей ярко-красного «ауди», размером чуть больше предыдущей машины, но современной. Припарковавшись возле дома сестры, она обошла новое приобретение пару раз, похлопывая по блестящему корпусу, и вдоволь налюбовалась собственным отражением в лобовом стекле.

Ближе к вечеру Эмили притормозила возле дома Фростов. Цвет ее новой машины прекрасно гармонировал с алыми обновками. Этот цвет и наряд символизировали нечто, чему она еще не подобрала название.

— Ничего себе! — воскликнула Барби, встретив сестру у порога. — Вот это наряд… Заходи. Мы только что разрезали пиццу. Надеюсь, ты голодна.

Пока взрослые отдавали должное пицце, Барбара кормила ужином малышей. Сара ела спокойно, а Саймон в промежутках между очередной ложкой каши жалобно хныкал, энергично засовывая пальцы в ротик.

— У него тоже режутся зубки, — печально заметила Барби, снимая сына с высокого стульчика. — Айзек, ты уверен, что нам можно идти? Ненавижу оставлять их в такие минуты.

Саймон уткнулся носом в отцовское плечо.

— Конечно, нужно, — ответила за свояка Эми. — В конце концов, я тетя.

— Иногда я забываю об этом, — не слишком тактично отозвалась Барбара. — Твоя работа так далека от малышей с растущими зубками и истеричных мамаш, рвущих на себе волосы.

Далека от настоящей жизни — вот что имела в виду сестра. Внутренне содрогнувшись, Эми предложила:

— Напиши мне номер телефона кинотеатра. Если Саймону станет хуже, я свяжусь с вами.

Сестра задумалась. Она выглядела напряженной и расстроенной. Эмили и не помнила сестру такой.

— Пошли, Барби, — решительно сказал Айзек. — Иначе мы опоздаем. — Отец посадил двойняшек в манеж. — В спальне есть специальное кольцо для зубов, дай ему, если он опять начнет хныкать. Сара тебе хлопот не доставит. Она вся в мать. Спасибо, сестричка.

Спустя три минуты дверь за ними закрылась. Саймон тут же заплакал, разбудив почти заснувшую Сару. Женщина настроила радиоприемник на музыкальную волну и пошла в спальню, где нашла яркое зубное кольцо, и дала малышу. Он сунул его в рот. Тихо напевая племянникам колыбельную, Эми медленно в такт музыке качала манеж.

Через полчаса дети спали. Эмили присела, чтобы перевести дыхание, как раздался резкий звонок в дверь. Она вздрогнула. Саймон и Сара открыли глаза и оба захныкали. Неслышно выругавшись, она пошла посмотреть на возмутителя спокойствия.

Через глазок Эмили увидела Роя, стоявшего на крыльце.

8

Сердце Эми взволнованно екнуло, но она открыла дверь. На лице Роя отразилось неподдельное изумление. Ясные глаза радостно блеснули. Он расплылся в улыбке:

— Эмили?! Ты здесь! Это чудесно!

В руке Роберт сжимал бутылку вина. Он выглядел таким красивым в кожаной куртке и потертых джинсах. Девушка посторонилась, пропуская его в дом. Радостное изумление на лице гостя сменилось замешательством, а затем озарилось внезапной догадкой.

— Ты не знала, что я приду, да? Где хозяева?

— Они ушли в кино. Я сижу с детьми. Когда моя дорогая сестричка вернется домой, я ее убью… Тише, дети почти спали, пока ты их не разбудил звонком.

Рой закрыл за собой дверь.

— А как же субботний ужин в семь?

— Ужина нет. Мы заказали пиццу и прикончили ее.

— Ах, так, — весело подытожил Рой. — А я принес бутылку вина. Заметь, отличного вина. Я дам тебе попробовать.

— Няни не пьют на посту, Рой.

Его бровь удивленно изогнулась.

— Ты выглядишь совершенно очаровательно, дорогая. А твои щечки цветут словно алые розы.

— Будешь тут алой розой, когда их никак не уложишь.

— Не волнуйся. Вдвоем мы управимся быстро. — Рой снял куртку. Под ней оказалась спортивная рубашка, сквозь ворот которой проглядывали темные курчавые волосы.

— Ну-ка, дай мне Саймона. — Мужчина окинул девушку быстрым взглядом с головы до ног, взял мальчика на руки и весело заметил: — Да он весь мокрый. Мокрый насквозь. Пойдемте, сменим пеленки. Это ваша работа. А я подержу Сару.

— А я и не заметила, — засуетилась Эмили.

Детскую освещал мягкий лунный свет. Пока Эмили переодевала племянника, его тихое сопение сменилось яростным плачем, а маленькое личико скорчилось от страданий. Роберт молча наблюдал, как неумело Эми открывает флакончик с тальком, высыпая его на ладонь, как надевает новый подгузник.

— Ты, наверное, ни разу в жизни не делала этого, — усмехнулся Рой.

— Налей мне лучше бокал вина, — попросила Эми. — Вечер будет долгим и тяжелым.

Вернувшись в гостиную, она заметила, что Роберт убавил освещение. Два бокала вина и плитка шоколада стояли на кофейном столике. Шоколад — более подходящий атрибут для сцены соблазнения, чем ревущие дети, подумала Эми. Хотя, возможно, Рой и не собирался соблазнять ее.

— Я подержу и Саймона, и Сару, — сказала она.

Эмили вальсировала с ними по комнате, пока не устали руки. Потом присела на кушетку, держась на безопасном расстоянии от Роберта. Рой взял у нее Саймона и прижал его к груди.

— Я не кусаюсь, дорогая. Пей вино… Тише, Саймон все нормально.

Малыш захныкал и снова засунул палец в рот. Рой устроился поудобнее в конце кушетки и улыбнулся.

— Ты сидишь так далеко, что мне практически приходится кричать. Подвигайся ближе, а то дети не уснут от наших криков.

Эми осторожно взглянула на него и сделала еще один глоток. Вино действительно превосходное. Она очень привлекательна в этой одежде, подумал Рой. Кожа порозовела, а серые глаза напоминают бездонное озеро в Рестоне.

— Я хочу тебя, как моряк, полгода не видевший суши, — весело сказал он. — Но младенцы на наших руках — самые надежные компаньоны. Держу пари, Барби об этом не подумала, решив нас свести. Поэтому можешь быть абсолютно спокойна. Я не стану соблазнять тебя ни на кушетке, ни на ковре, ни на кофейном столике. Ни в детском манеже. К сожалению.

Эми сердито посмотрела на мужчину.

— Я не чувствую себя в безопасности по соседству с тобой.

— Продолжай. Мне нравится.

— Я рада, что ты никуда не уехал, — поспешно добавила она.

— По правде сказать, я тоже рад. Сейчас.

То ли от выпитого вина, то ли от странной боли, затаившейся где-то глубоко внутри и не имевшей ничего общего с вином, Эми чувствовала себя довольно необычно, глядя, как Рой держит ее племянника. Его большая сильная рука надежно обнимала маленькое тельце, малыш уткнулся головой под подбородок, а его розовая щечка спокойно устроилась на широкой груди. Со стороны можно было подумать, что они — самая обыкновенная супружеская пара, проводящая тихий субботний вечер со своими двойняшками. Боль внутри разрасталась со страшной силой.

— Моя мать снова выходит замуж, — сообщила Эми. — За Боулта.

— Ты имеешь что-то против? — тихо спросил Рой.

— У тебя необыкновенные способности задавать глупые вопросы! Неужели тебе не нравится ее избранник?

— Очень нравится. Послушай, моей левой руке необходим противовес для правой. Или дай мне Сару. Или иди сюда.

Эми смочила горло еще одним глотком вина, отставила бокал и подвинулась поближе. Ее тело было натянуто как струна.

— Не слишком-то романтично завлекать женщину в свои объятия как противовес.

— Зато нестандартно, — отшутился Рой и обнял Эмили за плечи. Его пальцы начали мягко и ритмично поглаживать ее напряженные мышцы. — Расслабься. Я хочу тебе кое-что рассказать.

Пропади все пропадом, подумала Эмили, поджав под себя ноги, и положила голову на плечо Роя. Он только крепче прижал ее к себе. Она закрыла глаза, крепко прижав к себе Сару.

— Не уверена, что смогу сосредоточиться, — пробормотала Эмили.

— Эми…

Что-то в голосе Роя заставило ее посмотреть на него. Его ясные глаза казались бездонными. На мгновение Эми охватил страх. Но как только губы Роберта прикоснулись к ее губам, страхи исчезли без следа. Удивительно сладковато-горьковатое желание проснулось и устремилось мощным потоком по венам, заставляя Эмили уступить жаркому натиску.

Я тону, подумал Рой. Ну почему эти дети не спят спокойно в своих кроватках? Она так сладко пахнет, шелковая прядь ее волос щекочет щеку мучительно и нежно. Рой почувствовал, как трепетные пальцы Эми гладят его затылок, зарываются в его волосы. И когда его голова начала медленно кружиться, Роберт мимоходом подумал о Барбаре, которая, должно быть, наслаждается фильмом, уверенная, что оказала ему большую услугу.

Саймон снова захныкал, потом звучно зачмокал, сося большой палец. Оторвавшись от губ Роя, Эми тихонько шепнула:

— Не думаю, что няням позволительно целоваться на кушетке… Ты собирался мне что-то рассказать.

Рой не знал, правильно ли выбрал время, чтобы объяснить, почему он не может оставить ее. Возможно, его откровенные признания снова испугают эту женщину. Он откинулся на спинку кушетки, закрыл глаза и одной рукой еще крепче прижал к себе Эмили. Она поймет. Она обязательно поймет.

— Давным-давно в одной деревушке жил-был мальчик по имени Роберт Рой, — начал мужчина. — У него не было ни братьев, ни сестер, но он не жалел об этом. Мальчик рос среди лесов и полей, где играл целыми днями. Он подолгу наблюдал за оленями, дикобразами, лесными птицами. Он любовался ими. Потому что всегда знал, что станет художником. Наверное, поэтому Рой не жалел о братьях и сестрах. Его родители, добрые и надежные, любили друг друга подобно диким лебедям, которых венчает и разлучает только небо.

Эми ощутила внезапную боль. Она бы тоже могла сказать такие слова, но ее отец очень давно умер.

— Неужели? — вырвалось у нее.

Не замечая того, Роберт стал рассказывать от первого лица.

— Я всегда знал, что между моими родителями существовало нечто особенное. Два, казалось бы, простых человека любили друг друга так страстно. Чем взрослее я становился, тем чаще думал, что поддерживать такую любовь сквозь годы и расстояния не во власти людей… Фростам это удалось, хотя и с огромным трудом. Отчасти поэтому я с ними и дружу.

Роберт посмотрел на девушку, доверчиво прижавшуюся к нему.

— Лет с десяти я был уверен, что встречу свою суженую, такой, какой была моя мать для моего отца. Но когда я решил жениться на Кэрол, то забыл о своих мечтах. Это была ошибка. А стоило тебе войти в галерею, как я уже знал, — это она. Та, которую я ждал всю жизнь. — Он помолчал немного. — Вот и все. Могу повторить.

Эми выпрямилась, бережно сжимая Сару.

— Ты влюблен? В меня? Это ты хочешь сказать?

— Думаю, да. Хотя эти слова звучат чертовски банально. Я ненавижу говорить их. Но между нами что-то есть, дорогая. Какая-то связь. Словно твоя кровь взывает к моей. Я не знаю, черт побери, как сказать это — я не привык иметь дело со словами. — Он задумался. — Но твой образ всегда был в моем сердце… Может быть, это все, что я понял.

Потрясенная, Эмили не знала, что сказать. Палец Роя плавно очертил дугу вдоль контура ее щеки.

— Я боролся за это чувство. Уравновешенные отшельницы никогда не привлекали меня. А из слов Фростов я сделал вывод, что твой характер — далеко не подарок… — Гость сделал паузу. — Но сейчас я так не думаю.

Очень медленно и нежно его рука скользнула вниз от шеи к ключице, к нежным холмикам груди, затем к животу, к бедрам, где осталась лежать, твердая, властная, на мягкой ткани цвета спелой рябины.

Рой услышал легкий вздох, сорвавшийся с ее губ, увидел, как широко раскрылись серые глаза. Но Эми не проронила ни слова.

— Я хочу тебя, — прошептал он. — Как никого и никогда!

— И ты, и я слишком давно не занимались любовью.

— Тебе лучше знать.

Она знала.

— Значит, я и есть та женщина, с которой ты хочешь провести остаток своей жизни?

— Да, — решительно ответил Роберт.

— Но мы познакомились всего лишь две недели назад.

— Мы сможем лучше узнать друг друга, только если будем проводить время вместе.

Эмили взглянула на руку, уверенно лежащую на ее колене. Она уже знала, как сильна и как чувствительна эта мужская рука. Девушка взяла свой бокал и залпом осушила его.

— Почему ты не говорил мне этого прежде?

Рой физически ощутил ее напряжение.

— Ты была не готова к моим признаниям.

— Ты лгал мне, — резко парировала Эми.

— Нет! Я просто не сказал тебе всей правды.

— Теперь ты играешь словами.

— Даже не пытайся поссориться со мной! — прошипел Рой. — Ты самая упрямая из всех женщин, что я знал. Ты выводишь меня из себя. И не спрашивай, почему я влюбился в тебя. Я сам не знаю. Просто поверь — я не лгал тебе. Я на это не способен.

Эмили положила уснувшую Сару в манеж. Саймон поднял голову, разинул рот. В его серых глазенках блеснуло удивление.

— Привет, дружище, — сказал Рой более сдержанным тоном. — Из-за тебя я вынужден менять стиль. Ты знаешь это?

Малыш подарил ему радостную улыбку и издал громкий гукающий звук.

— Ну, вот опять. Опять я вышла из себя, — беспомощно заметила Эми.

— Ты не знаешь радостей секса — вот в чем причина.

Эмили тихо засмеялась. Роберт вторил ее мелодичному смеху.

— Заметь, — тихо проговорила она, — я соглашаюсь с тобой, Роберт Рой. Объявляю всему свету, что единственный ярлык, который ты смог мне пришить — единственный, повторяю, — это фригидность.

— А что, есть еще? — поинтересовался Рой.

Девушка принялась один за другим загибать пальцы:

— Ярость. Паника. Страсть. Счастье. Страдания. Ревность…

— Ты пропустила замкнутость.

— Да, и это тоже.

Саймон потянулся к тете, обнажив в улыбке два перламутровых зубика и красные десны. Эми взяла малыша на руки, прижала к себе и легонько подула за ворот пижамки. Ребенок громко засмеялся и загукал.

— Когда я вижу тебя вот так, как сейчас, то очень легко представляю его нашим малышом, — произнес Рой чуть дрогнувшим голосом. — Ты можешь представить себя матерью моих детей?

С прямотой, которая всегда так действовала на него, Эми ответила:

— Когда я с тобой, я думаю о многом. За исключением того, что связано с процессом, в результате которого получаются дети. Однако, когда я вижу детей в твоих руках, внутри меня что-то екает. — Эмили усмехнулась. — Кажется, я чокнулась, если продолжаю этот разговор. Я никогда прежде не жила каждодневной жизнью с мужчиной. Кто готовит еду? Кто чистит туалет? Держу пари, мы доведем друг друга до сумасшедшего дома меньше чем за месяц.

— Есть только один способ узнать это. Переезжай ко мне в коттедж, — быстро предложил он.

— Ты сошел с ума!

Мысль о совместной жизни с этой женщиной спазмом сжала ему горло. У Роя пересохло во рту.

— Нет. Я серьезно.

Эми уставилась на него.

— Это безумие… Да, вот именно.

— Тебе только нужно сказать «да».

Рой улыбнулся, и сердце девушки забилось еще сильнее. Цепкие пальчики Саймона схватили ее за волосы.

— Надо дать ему бутылочку и уложить в постель. Барбара не переживет, что наследник бодрствует полночи.

— Не уходи от ответа.

— Ты не мог бы подержать Саймона, пока я приготовлю еду детям? — Глядя в темно-серые глазенки племянника, такие же, как у нее, девушка торопливо добавила: — Обещаю, я дам тебе ответ через неделю. Обещаю. Не дави на меня, Рой… пожалуйста.

Мягкий приглушенный свет плавно очерчивал нежный контур ее груди, замирая синими тенями на внутренней стороне тонких запястий. Вид этой женщины наполнял Роя столь сильным желанием, что отводил на второй план любые обещания, делая бессмысленным всякое терпение. И это желание он должен обуздать, иначе спугнет ее. Во что бы ни стало нужно удержаться. Роберт поднялся и налил вина. Затем взял ребенка на руки. Как можно осторожнее, стараясь не прикасаться к Эми. Она не принадлежит ему — пока еще. А может, никогда.

Эмили коснулась его руки.

— Когда я вижу тебя таким, я… Мне очень жаль, Рой. Я знаю, что жестоко заставлять тебя ждать целую неделю. Но я уверена, что поступаю верно. Это слишком серьезно. И мне страшно. Пожалуйста, постарайся понять.

— Знаешь, что больше всего раздражает меня в такой ситуации? — жестко спросил он. — Отсутствие выбора. Я подожду, потому что нет другого выхода. Потому что ты женщина, которую я хочу больше всего на свете. — Роберт издал резкий смешок. — В десять лет мне и в голову не приходило, что любовь похожа на капкан. Попался, замок щелкнул и ты — пленник без права выбора. Это последствия чисто мужской самоуверенности — не понимать, что женщина, которую ты хочешь, возможно, не хочет тебя.

Резкие звуки напугали Саймона. Малыш снова захныкал. Рой беспокойно пошевелил плечами, сгоняя напряжение.

— Мне лучше уйти. Сегодня мы все равно ни о чем не договоримся. Только детей пугаем.

— Я не хочу, чтобы ты уходил!

— Значит, мы оба запутались, — устало произнес Рой.

— Любовь светла и прекрасна, когда смотришь на нее со стороны, — подытожила Эмили.

— За все приходится платить. Я это точно знаю. Я всегда жил как кочевник, влекомый судьбой. Полюбить тебя — значит потерять свободу. Хотя, с другой стороны, мне кажется, я узнал что-то новое, неизведанное, иную свободу.

— Я потеряю свою независимость, — прошептала Эми. — Большую часть жизни я привыкла делать то, что хотела, не советуясь ни с кем. Никто не пытался руководить моей жизнью. Больше так не будет, ведь правда? — Она подарила Рою лукавую усмешку. — Зная тебя, это нетрудно предположить.

— Мы приобретем намного больше, чем потеряем, — уверенно произнес мужчина.

Эми принялась медленно расхаживать по комнате, ее юбка кружилась вокруг колен, сонный малыш уютно лежал в ее руках.

— Знаешь, когда начал рушиться мой эгоистичный мирок? Когда умер первенец Фростов. Когда они поженились, я завидовала им, их счастью — они так любили друг друга, потом появился Джонни, очаровательный малыш. А потом трагедия за трагедией… Их брак чуть не распался. Мы все были так несчастны. Это ужасно. Я смотрела на все со стороны, а мне казалось, что все это происходит со мной. Тогда-то я наконец и повзрослела.

Рой слушал ее, не прерывая. Каждое слово заставляло его все больше и больше убеждаться в глубине чувств, скрытых в сердце его избранницы. И красный наряд — отнюдь не случайность.

— Я люблю тебя, дорогая, — тихо произнес мужчина.

Она замерла на месте.

— Слишком быстро, Роберт. — Голос женщины дрожал. — Я делаю все, что могу. Не торопи события!

Желание Роя безуспешно боролось с рассудком.

— Лучше я уйду. А в следующие выходные назначаю тебе свидание. Обычное свидание, — улыбнулся он. — Например, бар плюс кино.

Наградой послужила ее немного грустная улыбка.

— Звучит заманчиво, — согласилась Эмили.

Рой надел куртку. Эми вышла в холл. Верхний свет падал на ее лицо. Напряжение, неуверенность, робость и надежда на счастье светились в ее серых глазах.

— Я чувствую… — начала она и вдруг бросилась к мужчине, обвила руками его плечи и обняла так крепко, словно он уезжал на Северный полюс.

Его сердце отчаянно забилось, отдаваясь в ушах гулким шумом. Он прижал к себе Эми, слегка приподнял и поцеловал с глубокой благодарностью и горячей любовью, чувствуя, как она откликается на его страсть. Язык Роберта стал настойчивее. Пальцы девушки вцепились в его волосы, их тела почти слились. Именно в этот момент Рой ощутил то новое чувство свободы, о котором говорил раньше.

В замке щелкнул ключ. Роберт с ужасом поднял голову, глядя, как открывается дверь, и опустил Эми на пол.

Но когда Барби заглянула в холл, его руки по-прежнему сжимали талию Эми, а ее пальцы впились в рубашку у него на груди, словно только так сестра могла сохранить равновесие.

— Боб, как приятно тебя видеть! — с явно преувеличенным удивлением воскликнула Барбара.

Эмили, зардевшись, отступила назад.

— Он уже уходит, — пробормотала она.

— Фильм оказался просто ужасным, — недовольно продолжала Барби. — Мы не выдержали и ушли.

Айзек в замешательстве переводил взгляд с жены на гостей.

— Раздевайся и посиди еще немного. Как дети?

— Угомонились, но с большим трудом, всего несколько минут назад, — пролепетала Эми. — Мы сменили подгузники, так что они должны спать долго.

— Ночь покажет, — заметил Айзек.

Как ни любил Рой друзей, у него не было настроения обсуждать с ними фильмы и режущиеся зубки и, тем более, удовлетворять любопытство Барби по поводу его отношений с ее сестрой.

— Я возвращаюсь на озеро, — сказал он. — И позвоню завтра. Берегись, Эмили. — Рой не спеша поцеловал ее в полуоткрытые губы, улыбнулся всем и вышел.

По ступенькам мужчина сбежал, громко насвистывая. Он не хотел посвящать во все Фростов еще и потому, что не был уверен — как ему хотелось бы, — что их отношения с Эми будут иметь продолжение. Он любил ее. Вне всяких сомнений. Если бы он только был уверен, что девушка может ответить ему взаимностью.

И все же Рой чувствовал, что теперь он ближе к своей мечте, чем когда бы то ни было.

Пока этого достаточно.

9

Возвращаясь с собаками с утренней прогулки, Эми услышала телефонные звонки. Но пока она открывала дверь и снимала туфли, звонки прекратились.

Она поставила кассету с оперными ариями и, подпевая, прибралась в доме сестры. После душа переоделась в новые джинсы и шелковую блузку, подпоясалась новым ремнем из крокодиловой кожи, не забыв о серебряных серьгах с бирюзой. Макияж она сделала ярче обычного, медленно и тщательно расчесала волосы. Неплохо, удовлетворенно подумала Эми, разглядывая отражение в зеркале.

Понравится ли Рою ее новая рубашка? И что плохого в том, чтобы поужинать вместе сегодня вечером? Эми, напевая, готовила салат. Когда же наконец он позвонит? Что-то он стал слишком сдержан!

А вдруг она действительно влюбилась в Роя? Эмили терпеть не могла ждать.

Собаки носились по заднему дворику, взрывая землю острыми когтями. Им было мало пространства в пять квадратных ярдов, и Эми решила прогуляться с ними еще раз. Сидеть и ждать нового звонка было просто невыносимо.

Как обычно, в предчувствии прогулки собак обуяло бешенство. После короткой борьбы, в которой победа досталась Эмили, троица отправилась вниз по тротуару.

Ярко светило солнце. Эмили шла впереди, то и дело останавливаясь, чтобы не запутаться в поводках.

Через полчаса девушка решила вернуться. Задумавшись о Рое, она и не заметила большого ротвейлера, стоящего на противоположной стороне дороги рядом с элегантной хозяйкой. Парочка спокойно дожидалась, пока загорится зеленый свет. Красавца кобеля увидели суки, и даже глаза старой Гранди зажглись огнем.

Собаки неожиданно рванули в сторону. Потеряв равновесие, Эмили очнулась от приятных дум. Чтобы не упасть, она попыталась ухватиться за столб светофора. Но не успела и грохнулась посреди тротуара, ободрав ладони и колени.

Собаки перебежали на другую сторону улицы и виновато смотрели на распластанную хозяйку. Эмили с трудом поднялась, доковыляла до собак и взяла их снова на поводок.

Когда она через час дошла до дома, то увидела спортивный автомобиль желтого цвета и Роя, спокойно сидевшего на крыльце. При виде Эмили он поднялся и пошел по тропинке ей навстречу. Потом резко остановился.

— Дорогая, что случилось? Ты вся в крови.

— Собаки выбежали на дорогу, — ответила Эми, чувствуя, как ее снова начинает бить озноб. — Мы были на волосок от катастрофы. Просто чудо, что ни я, ни они не попали под автомобиль.

— Любимая, — тихо произнес Рой. Такие нотки в мужском голосе Эмили слышала впервые. — Давай мне ключи и поводки тоже. Вот так.

В холле сестры стояло большое антикварное зеркало.

— Я только что купила эту рубашку. — Голос Эми дрожал. — Теперь ее можно выбросить, вместе с белыми джинсами.

— Но это всего лишь тряпки! Главное, что ты жива!

Он бледен, отрешенно заметила девушка. Она стиснула зубы, и две слезинки, выкатившись из-под ресниц, тонкими струйками сползли по ее щекам.

Этого Рой вынести не мог. Он подошел ближе, поднял Эми на руки и направился к лестнице.

— Что ты делаешь? — пропищала она.

— Я отнесу тебя наверх. Тебе нужно принять ванну. А я пока постираю в машине твою одежду.

Эми забарабанила кулаками по его груди.

— Я не хочу, чтобы ты вмешивался в мою жизнь, слышишь? Отпусти меня немедленно!

— Нет, — заявил Рой, — и перестань меня бить.

— Отпусти меня.

— На этот раз тебе придется делать то, что я скажу, а не то, что ты хочешь! В качестве эксперимента, Эми. Тебе это будет полезно. — Ее кулак ударил его снова. — О черт, больно.

— Отлично. — Девушка прямо-таки кипела от злости.

Рой толкнул ногой дверь в ванную, вошел и только тогда опустил ее на пол.

— Уходи домой, Роберт. Я не хочу, чтобы ты здесь оставался.

Он почувствовал внезапный холод.

— Ты это серьезно?

— Да! Всю жизнь я сама присматривала за собой и сейчас тоже не нуждаюсь ни в чьей помощи.

На скулах гостя заиграли желваки.

— Если ты настаиваешь, я уйду, — сказал он ледяным тоном. — Но больше не вернусь. Никогда.

Ярость на лице Эмили сменилась смертельной бледностью. Ее щеки стали белее снега. Но Роберт зашел слишком далеко, чтобы отступать. Его голос резал как стальная бритва:

— Любовь — это не просто времяпрепровождение: семейные обеды, походы в кино, игры с детьми. В жизни не обойтись без срывов, потерь, несчастных случаев. Любящие люди делят и радость, и горе. Мы нужны друг другу. Но если ты не разрешишь мне быть рядом с тобой, я не смогу помочь тебе.

Роберт не хотел даже думать, как он будет жить без Эми.

— Это шантаж, — бессвязно пролепетала она.

— Если ты видишь все в таком свете, мне лучше уйти. Навсегда.

Эмили устало присела на край ванны.

— Ты не понимаешь. Моя жизнь — сплошной стресс! Не вынесу этого!

Рой опустился на колени рядом с девушкой. Слезы ручьями струились по ее щекам.

— Чего ты не можешь вынести? — настойчиво спросил гость.

Эмили склонила голову ему на плечо. Ее спина покорно изогнулась.

— Мой отец умер, когда мне исполнилось семь, — еле слышно прошептала она. — В нашем классе был один хромой мальчишка. Я ненавидела его. Он всегда дергал меня за волосы, а в дождливую погоду бросал мои учебники в лужи. Он сказал, что отец умер по моей вине. Из-за того, что я сорвала несколько яблок из сада соседа. Я знала, что воровство — это плохо, поэтому и поверила ему. Поверила, что я плохая девочка и поэтому мой папа умер от горя и ушел на небо. Это была моя вина.

В живом воображении Роя возник образ маленькой рыжеволосой девчушки с тонюсенькими косичками, которая карабкается на чужой забор, чтобы сорвать с ветки спелые красные яблоки.

— Почему ты не сказала это матери?

— Когда папа умер, она словно ушла куда-то… умерла внутри. Стала совершенно посторонней. Я думала, это тоже из-за меня. — Эми подняла голову, кончик ее носа уже покраснел. — Глупо, конечно. Но мне было всего семь лет.

— В результате ты потеряла обоих родителей.

— Ты прав. Отчасти. Вот поэтому я всегда старалась быть хорошей, чтобы больше не случилось ничего ужасного. Я стала лучшей ученицей в классе, я ни разу не нарушила ни одного правила.

Роберт подумал, что ему следует быть благодарным безмозглым собакам, так как Эмили только что дала ему ключик к своей душе.

— Это можно назвать самообладанием, — заметил он.

Эми вытерла нос тыльной стороной ладони.

— Естественно, я поступила в музыкальную школу. В нашей семье все выбирали этот путь. Я все делала как положено. Медали и стипендии все годы учебы в школе, потом консерватория, композиторская и дирижерская работа. Музы и музыка. Только после смерти первенца Фростов и знакомства с тобой я осознала, как пуста и безрадостна моя жизнь. Когда я увидела твои работы на выставке, во мне словно что-то перевернулось. Я никогда не могла позволить себе быть такой раскованной. Твоим скульптурам удалось вернуть к жизни мою душу.

— Неудивительно, что ты плакала.

— Как дождливый майский день. — Эми прижалась щекой к его волосам. — Смешно, но я почувствовала огромное облегчение, рассказав тебе обо всем.

— Вот и хорошо, — подытожил Рой, остро чувствуя под рукой упругую мягкость ее груди.

— Ты нужен мне, — выпалила Эмили. — Но что, если ты будешь мне нужен, а тебя не окажется рядом?

— Родная, — он пристально посмотрел ей в глаза, — я клянусь, что всегда буду с тобой.

— Я сейчас заплачу, — пробормотала девушка. Но пока серые глаза вновь наполнялись горячими слезами, губы Эми растянулись в такую милую улыбку, что сердце Роя растаяло, как весенний снег под солнечными лучами. — Трейси вернется через час или около того… По-моему, кое-кому следует вновь пообщаться с озером.

— Когда я возвращаюсь в коттедж, звоню тебе, а чертов аппарат не отвечает, то у меня появляется предлог, чтобы приехать в город. — Он взъерошил седые волосы. — Гораздо приятнее разговаривать с живым человеком.

Рой поднялся, закрыл сток в ванне и повернул краны. Потом осмотрел батарею флаконов на полочке, открыл один из них и вылил в воду щедрую порцию светло-голубой жидкости. Эми чуть не задохнулась от ужаса.

— Сестра обожает эту пену для ванны. Ока стоит огромных денег.

— Сестра в вечном долгу перед тобой, — сказал Роберт и добавил еще немного.

Эми рассмеялась. Рой протянул руку к пуговицам на ее рубашке.

Девушка следила за движением его пальцев. Щеки ее пылали. Она неподвижно сидела на краешке ванны, пока Рой одну за другой расстегивал пуговицы. Его пальцы были быстры, сердце стучало, словно он мчался на байдарке вниз к порогам коварной реки. На фоне белой пены кожа Эми казалась нежно-кремовой, а на ощупь была гладкой, как шелк, что он снимал с ее плеч. Кружевной бюстгальтер плотно облегал полные груди, сквозь ажур он мог видеть розовые круги упругих сосков.

— Я хотел бы изваять тебя такой, — хрипло произнес скульптор. — Потому что у меня нет слов, чтобы сказать, как ты прекрасна.

Подчиняясь инстинкту, Эми подняла лицо навстречу его поцелуям, долгим, глубоким, страстным, настойчивым прикосновениям его губ и языка. Ладони Роя гладили ее плечи, руки, нежную впадинку спины. Его голова опускалась все ниже и ниже, к ложбинке между холмиками ее грудей. Теплая волна окатила девушку, согревая лицо и тело. Она прижалась к мужчине, перебирая пальцами густые пряди седых волос. Новые сладкие эмоции переполняли ее. Истинные эмоции, смутно отозвалось в голове. Настоящие.

Что-то холодное и мокрое коснулось ее попки. Она посмотрела вниз.

— Караул! Наводнение! — громко расхохоталась Эми.

Пена уже переползла через край. Рой негромко выругался и выключил воду. Эмили встала. Изгибы ее тела, подчеркнутые облегающими мокрыми джинсами, будили в нем взрывоопасную смесь вожделения и любви.

— Лучше мне уйти отсюда, — хрипло произнес он. — Иначе мы займемся любовью прямо на полу в ванной.

Мужчина был уже почти у двери, когда Эми окликнула его.

— Спасибо.

Окутанная клубами пара, она стояла, маленькая изящная женщина в грязно-белых джинсах и бюстгальтере, и Роберт отчетливо сознавал, что дороже в его жизни никого не было. Он кивнул, вышел на кухню, замочил ее рубашку в холодной воде. Хорошо бы и мне освежиться, криво усмехнулся мужчина, разглядывая в окно ухоженный садик Трейси.

Та скульптура, которую Айзек подарил свояченице, сотворила чудо. Три беззаботные бегущие девчушки помогли ей преобразиться, вновь обрести утерянную когда-то свободу. И он должен научить ее наслаждаться этой свободой.

Трейси появилась лишь к вечеру. Собаки приветственно гавкали. Поспешно обняв сестру, Трейси потрепала собак и уселась в кресло.

На них тут же обрушился поток восторженных описаний конкурса и прекрасного выступления ее хора. Наконец Эми решилась прервать излияния сестры.

— Я, пожалуй, пойду. Я устала. Рада, что твой конкурс прошел успешно.

— Спасибо… за все… Как-нибудь приглашу вас на обед в одно новое местечко. О нем сейчас все просто бредят. Пока.

Рой последовал за Эмили, неся ее чемодан. Он был зол на Трейси, на ее наплевательское отношение к сестре. Неужели двойняшки могут быть такими разными?

Рой положил вещи на заднее сиденье новой красной машины и выпрямился. Легкий ветер трепал его волосы, развевал седые пряди. Он посмотрел на Эми. Розовато-лиловые тени под глазами выдавали недавние слезы. Умом он понимал, что должен оставить ее одну, вернуться в коттедж и позволить ей самой пережить случившееся, но его эгоистичная душа говорила: «Постой — сейчас она измучена и уязвима, самое время сделать решительный шаг».

— Ты в порядке, дорогая? — ровным голосом спросил Рой. — Я думаю, мне лучше вернуться в коттедж.

Раздался облегченный вздох. На скулах Роберта заиграли желваки. Придет ли тот день, когда она захочет быть с ним все время? Неужели он настолько глуп, чтобы, ничего не предпринимая, дожидаться этого дня?

— Фросты предложилипоужинать вчетвером в среду, — сказала девушка. — Ты не против?

Целых три дня пройдет, прежде чем он увидит ее снова.

— И это все?

— Я дам тебе знать в пятницу, — начала Эмили, — перееду ли я к тебе. Обещаю. — Подчиняясь внутреннему зову, она протянула руку и коснулась его лица, медленно очертила выступающие скулы, погладила пальцем родинку на подбородке и веер морщинок в уголках глаз.

Такое впечатление, думал Рой, как будто Эми видит его впервые. И хочет запомнить. Если бы он мог предугадать, что она сделает в следующую минуту.

— Я, пожалуй, пойду, — хриплым голосом произнес Роберт.

Подушечки ее пальцев прижались к его щекам, в серых глазах мелькнул испуг. Прикосновение ее теплых губ к его губам было легким и нежным. И девушка в смущении отступила.

— Увидимся в среду. В семь.

— Я заеду за тобой без десяти.

Маленькая красная машина отъехала от тротуара. Рой стоял неподвижно, пока она не исчезла из виду. Надо было возвращаться в коттедж, казавшийся теперь таким неуютным, таким опустевшим.


Рыба пригорела и была жесткой как подметка. Желания прокатиться на лодке не возникало. Рой слонялся по дому без дела. Он пробовал почитать, но ни одна из его ранее любимых книг даже отдаленно не подходила к тем чувствам, которые жили в его душе. Оставалось последнее средство. Роберт взял карандаш и принялся делать наброски.

На следующее утро он взялся за резцы и начал работать, усиленно пытаясь вспомнить фотографию, виденную им в гостиной Барбары. Во вторник вечером, небритый, с ноющей болью в спине и в ногах, Рой понял, что работа почти закончена. В среду, отправляясь в город, он захватил скульптуру с собой. Рой постучал в дверь Эми.

Эмили снова надела красный наряд, сквозь рыжие волосы просвечивали серебряные серьги. Рой нерешительно топтался на месте. Для художника его творения и душа неразделимы. Если он дарит кому-нибудь одну из своих работ, значит, он дарит часть себя, часть своей души.

— Я привез, — сказал Роберт, — тебе скульптуру.

Лицо Эми озарилось улыбкой:

— Мне? Твоя скульптура?

— Да, специально сделанная для тебя. Где можно ее поставить?

Эми прошла в гостиную, передвинула несколько предметов. Рой открыл багажник, осторожно вынул работу и внес в гостиную. Поставил и отошел. Эмили рискнула поднять глаза и…

Увидела себя. Странная женская фигура в развевающемся платье. Изящный поворот головы. Покатые плечи и длинная шея. Чувственный рот с мимолетной улыбкой на губах. Чуть смущенные глаза. Одна рука протянута вперед, как будто зовет кого-то к себе. Другая поднята вверх с раскрытой ладонью, словно дарит весь мир. И маленькие босые ножки…

— Стану ли я когда-нибудь такой женщиной, Роберт? — едва слышно спросила Эмили.

— Ты уже стала такой.

Эми невольно протянула руки, как у скульптуры.

— Это самый прекрасный подарок в моей жизни, — серьезно сказала она. — Ты подарил мне меня — и себя тоже…

Она повернулась к автору и улыбнулась ему. Рой почти перестал дышать.

— Я польщена, — заметила Эмили. — Знаешь, всякий раз, когда я вдали от тебя, я не могу поверить, что бывают такие неправдоподобно ясные глаза. Ослепительные глаза. — Она улыбнулась еще шире. — Сексуальные… манящие.

— Моя дорогая. — Роберт улыбнулся в ответ. — Ты ведь не пытаешься меня соблазнить?

— Нет конечно. С чего ты взял? — Она смущенно опустила голову. — Черт, кого я пытаюсь провести? Я никогда не была соблазнительницей.

— Мне нравится, что ты делаешь. Но время выбрано неудачно. Мы должны быть у Фростов через пять минут.

Эми взглянула на скульптуру через плечо гостя. Только любящий человек мог сотворить ее.

— Ты действительно любишь меня, Рой? — полуутвердительно спросила она.

— Я пытаюсь убедить тебя в этом с первого момента нашей встречи.

— Я не заслуживаю такого подарка. — Голос девушки дрогнул. — Я не напрашиваюсь на комплименты. Правда.

— Посмотри, как ты изменилась за последние три недели, — уверенно произнес Роберт. — Смелая, страстная, смеющаяся — ты добилась этого сама. Незаметно, год за годом, это зрело в тебе. Да, я люблю тебя. И даже тогда, когда мои пальцы, изуродованные артритом, не смогут держать резцы, я все равно буду любить тебя.

— Когда ты смотришь на меня вот так, — чуть слышно сказала Эми, — я хочу сорвать все с себя и затащить тебя в свою постель.

— Следуй здоровым желаниям, — посоветовал Рой, подхватив ее на руки, и ликующе рассмеялся. — Я получаю огромное удовлетворение от того, как вы соблазняете меня, мисс Кимбелл.

— Мы опаздываем, — вмешалась Эмили.

— Поцелуй меня, — приказал он, опуская ее на пол.

Ничуть не смутившись, девушка исполнила его приказ. Тела отреагировали мгновенно.

— Давай позвоним Фростам и скажем, что придем только к десерту.

Эми захлопала ресницами.

— Это, конечно, звучит не очень романтично, но я сегодня даже не завтракала. Может, сначала все-таки перекусим?

— Что произошло? — насмешливо спросил Рой. — Ты не соблюдаешь режим?

— Мне до смерти надоело жить по правилам, — ответила Эмили с решительностью, очаровавшей гостя. — Зима кончилась, и я пытаюсь возродиться… Я хочу, как те тюльпаны, что цветут вдоль дороги, тянуться навстречу солнцу. Но нам действительно пора. Я знаю Барбару. Она обязательно что-нибудь заподозрит.

— Если бы это зависело от меня, ее подозрения давно бы имели основание, — ответил он.

Когда они приехали, Сильвия уже держала внуков на руках, Эдвард грел питательную смесь, а Фросты в нетерпении ожидали друзей. Барби надела нарядный брючный костюм, а Айзек выглядел гораздо выше и представительнее в легком летнем костюме.

Через пятнадцать минут две пары въехали на парковку. Небольшой итальянский ресторанчик с танцплощадкой очаровал Эми, но меню повергло ее в замешательство.

— Я хочу заказать все сразу, — в отчаянии сказала она. — Если я возьму монастырское мясо, то не попробую рыбы по-крестьянски, а если я возьму рыбу, то придется отказаться от мяса. Что ты закажешь, Рой?

— Рыбу и салат из авокадо, специально из-за тебя.

Они заказали напитки, и Роберт повел свою даму танцевать. Эми так и не смогла решить, хорошо или не очень танцует ее партнер. Единственное, что она сознавала, это близость его тела, провокационное движение мускулов под тканью рубашки. Его руки по-хозяйски обнимали ее за талию. Воображение девушки разыгралось. Она хотела завершить этот вечер в постели. Эти ясные глаза так пылко говорят о любви, о страсти. Эми сгорала от желания, перемешанного с острыми уколами страха.

Танец закончился. Рой отвел даму обратно к столику, а несколько минут спустя ее пригласил потанцевать Айзек.

— Посмотри, — сказал он, умело ведя свою партнершу, — кажется, твоя сестричка устроила допрос с пристрастием.

— Айзек, — выпалила Эми, — ты с самого начала точно знал, что Барбара — та женщина, которая тебе нужна?

— Да. Хотя мне было трудно понять это. Так же, как ты сражаешься с Бобом, я боролся с самим собой.

— Ты хороший человек, — заметила Эми. — И я очень рада, что мы породнились.

— Боб очень искренний человек, сестричка. Он самый честный и преданный друг. Если ты спросишь моего совета, я скажу: сделай шаг раз и навсегда. — Айзек закружил ее в каком-то сложном па. — Любовь заставляет мир вращаться. Барбара и дети наполняют мою жизнь смыслом. Попробуй. — Он улыбнулся Эми. — Красный цвет тебе к лицу.

Айзек явно хотел сменить тему, но девушка не сдавалась.

— Вы с сестрой знаете друг друга очень давно. Но сейчас вы выглядите более влюбленными, чем прежде. Надолго ли это? Возможно ли пронести любовь к одному человеку через всю жизнь?

— Это Боб разбудил твое любопытство?

— Наверное.

Фрост подумал пару минут, лавируя между другими парами.

— Мы с Барбарой были опасно близки к разводу. Но что-то удержало нас вместе. И, наверно, это и есть то, что люди, за неимением другого слова, называют любовью… Я буду любить Барби до конца своих дней. Я знаю это, я это чувствую. Сердцем, душой и телом. Но я не смогу ничего объяснить с точки зрения разума.

— И не нужно.

Кажется, она нашла ответ на все вопросы. Айзек верит в любовь до гроба. Барби тоже. И она готова поспорить, что и Роберт в это верит. А она сама? Способна ли она на такую любовь?

Танго подошло к концу, и Фрост проводил Эми к столику. Но, прежде чем они присоединились к остальным, таинственно шепнул ей на ухо:

— Удачи, сестренка. Любовь — это лучшее, что дано людям.

Эмили нашла в себе силы встретить вопросительный взгляд Роя и удовлетворенный — Барби. И кивнула сразу обоим.

В тот вечер они болтали обо всем на свете, веселились от души. Давно Эмили так замечательно не проводила время. Ее страхи испарились. Их вытеснили сильные чувственные импульсы, которые как электрические разряды кружились между ней и Робертом, передаваясь с каждым взглядом, ощущаясь в каждом прикосновении.

Роберт нагнулся, чтобы взять салфетку, и Эми услышала слова, предназначенные только для нее:

— Ты выглядишь как моя скульптура, дорогая.

Эми действительно ощущала себя такой: элегантной, сексапильной, полной жизни.

Еда была великолепна. В ожидании десерта Эмили, извинившись, прошла в дамскую комнату. Барби поспешно последовала за ней. Когда Эми увидела свое отражение в зеркале в позолоченной раме — блестящие глаза, пылающие щеки, — то с трудом узнала себя.

— Ты выглядишь просто фантастически, Эми, — призналась сестра и достала помаду. — Тебе очень идут эти тона. Ходи только в них.

— Постараюсь, — ответила Эмили, проводя расческой по волосам. Она уже проверила — в дамской комнате, кроме них с сестрой, никого не было. Собравшись с духом, девушка рискнула: — Барбара, можно, я спрошу тебя об очень личном?

Сестра аккуратно очерчивала контур нижней губы.

— Можно.

— Я не то чтобы… Я хочу спросить… то есть… тебе действительно нравится секс? Ты занимаешься любовью уже более десяти лет… и… у вас все в порядке? — Слишком смущенная, чтобы посмотреть сестре прямо в глаза, Эми начала шарить в своей сумочке в поисках помады.

Барби присела на мраморный выступ, в одной руке она держала тюбик с помадой, в другой — колпачок от него.

— Ты знаешь, очень часто в книгах секс сравнивают с извержением вулкана. Но это не всегда так, — ответила сестра. — Нельзя слишком долго слушать громкую музыку. Устанешь. То же самое с сексом. Он может быть игривым и дружелюбным… или полным нежности и ласки настолько, что ты готов умереть от счастья… А иногда это просто откровенное вожделение. — Она невольно смутилась. — На прошлой неделе мы занимались любовью прямо на кухне, пока я готовила ужин… Молоко убежало… в результате мы заказали пиццу. — Барби явно оживилась, вспоминая. — В сексе ты получаешь столько же, сколько отдаешь. Иногда, если у Айзека особенно загруженный график, мы назначаем друг другу свидания, и весь день живем в предвкушении того, что произойдет, когда мы останемся наедине… Это прекрасно! Но, ты понимаешь, мы любим и доверяем друг другу. Мы вверили судьбы в руки друг друга — вот что в основе. — Она закрыла помаду. — Я что-то разболталась. Мои слова помогли?

— Думаю… да.

— Иногда нужно идти на риск, — настойчиво продолжала сестра. — Не отталкивай Боба только потому, что ты боишься себя. Это будет роковой ошибкой. Ну, я умолкаю. Айзек всегда ругает меня, за то что я вмешиваюсь не в свое дело. — Она обеспокоенно поправила прическу. — Мои волосы — просто наказание. Необходимо их подровнять. Ну что, пошли?

Айзек сидел в одиночестве. Он подвинул стул Барби и спокойно сказал:

— Бобу принесли рыбу с чесночным соусом. Он почувствовал себя плохо и ушел. Не волнуйтесь, с ним будет все в порядке. Он принес извинения и попросил, чтобы я довез тебя до дому, Эми.

— Он поехал в коттедж? — расстроенно спросила та.

— Да… Я пытался уговорить его переночевать у нас, но…

— Он давно ушел? — Эми осенила внезапная идея.

— За пару минут до вашего возвращения… Куда ты?

Девушка схватила сумочку и выскочила из-за стола.

— Извините… Если не успею, вернусь через минуту.

Она ринулась между столиками и выбежала на улицу. Эмили знала, что машина Роя стоит на платной стоянке.

10

— Простите, — обратилась взволнованно Эмили к охраннику, — не проходил ли здесь, или не проезжал мимо вас высокий мужчина в желтом спортивном автомобиле?

— Высоких было несколько, но за последние пятнадцать минут никто не выезжал, мисс.

— Это единственный выход?

— Да, мисс.

Тогда я подожду здесь, решила Эми. Послышался шум приближающейся машины. На минуту ее ослепил яркий свет передних фар, она невольно прикрыла глаза. Рой подъехал к шлагбауму. Эмили выхватила у него квитанцию и сунула в окошко охраннику долларовую купюру.

— Роберт, мы едем ко мне.

Он выглядел ужасно: в лице ни кровинки, лоб покрылся бисеринками пота.

— Мне лучше побыть одному. Я не хочу, чтобы ты…

— Я нужна тебе, — отчаянно вмешалась Эми. — Тебе плохо. Меняемся местами. Я поведу машину.

Он смахнул со лба капли пота.

— Почему бы тебе не уйти?

Ее ресницы дрогнули.

— Никогда!

— Тогда садись, черт с тобой, — огрызнулся Рой, открыл ей дверцу, а сам с трудом перебрался на пассажирское сиденье.

Эми села на место водителя и быстро покинула парковку.

— Тебе ведь может стать хуже, — заметила она. — Позволь мне помочь.

— Я мужчина. Это другое дело.

— Ах да, конечно.

Он вдруг схватился руками за живот и согнулся пополам.

— Отвези меня к себе домой, хорошо?

Эми быстро рассчитала в уме кратчайший маршрут до своей квартиры. Она гнала машину изо всех сил, раза два даже проскочила на желтый свет. Роберт справился бы с недугом и без чужой помощи — она была почти уверена в этом, — но, с другой стороны, ее не покидало осознание того, что в данный момент она находится именно там, где хочет быть. Эми украдкой взглянула на Роберта.

Рой откинулся назад, глаза его были закрыты, одна рука сжимала ремень безопасности так, что от напряжения побелели костяшки пальцев.

— Еще два квартала, — спокойно сообщила Эми. — Расскажи мне, чего ожидать.

— Я попробовал эту чертову рыбу, — пробормотал Рой. — И теперь проведу лучшую часть ночи, извергая обратно все, что я съел за последнюю неделю. Ничего смешного.

Эмили припарковалась напротив своего дома. Пока она обходила машину, Рой пытался встать. Он слегка пошатнулся, и Эми сразу же схватила его за локоть. Если бы он упал, то у нее уж точно не хватило бы сил, чтобы поднять его на ноги.

— Простите, мисс. — Рой пытался съязвить. — Я забыл сказать вам о головокружениях.

— Пойдем.

К счастью, им пришлось преодолеть всего две ступеньки и пройти несколько шагов по вестибюлю. Лифт стоял на первом этаже. Когда они добрались до двери ее квартиры, Роберт уже почти всем своим весом навалился на спутницу. Она отперла дверь и включила свет. Мужчина прямиком направился в ванную. Эми повесила пиджак на вешалку, прошла в спальню, переоделась и перестелила простыни на постели.

Через закрытую дверь ванной она услышала, как Рой тяжело дышит. Ее пальцы сжали дверную ручку, девушка чувствовала себя беспомощной и несчастной, как будто страдания мужчины были ее собственными. Минут пятнадцать она мерила шагами гостиную, потом сварила себе чашку кофе и выпила залпом. Наконец женщина рискнула снова подойти к ванной. За дверью не слышалось ни звука — лишь тишина, мертвая, пугающая. Дрожащим голосом она позвала Роя.

— Не беспокойся, я в порядке, — ответил он. Можно было подумать, что мужчина разговаривает с ней с того света, а не из соседней комнаты.

Здоровый человек не может говорить таким слабым голосом. Эми дернула дверную ручку. Дверь была заперта.

— Роберт, позволь мне войти.

— Я буду сидеть здесь часами, и ты ничего не сможешь сделать. Лучше возвращайся к своим, в ресторан. Я сам о себе позабочусь.

Такой же ужасный эгоизм, как и тот, что звучал в ее словах два дня назад. «Я сама заботилась о себе всю жизнь», — сказала она Рою. И в результате он пригрозил уйти от нее. Навсегда. Сработает ли это? — мстительно подумала Эмили.

— Перестань упрямиться и отопри дверь! — бушевала она, дергая дверную ручку.

Внезапно дверь открылась. Эми споткнулась о порог. Рой стоял, тяжело опираясь на раковину. Его лицо было белее мела.

— Прости и ухода. У меня нет сил спорить с тобой.

Он выглядел ужасно, и агрессивность Эми дала трещину. Но где-то в глубине подсознания бродила мысль, что ей предстоит бороться за что-то очень важное для них обоих.

— Я не уйду, пока тебе не станет лучше, — отрезала она. — Ты же сказал, что хочешь провести со мной остаток жизни. Ты имел в виду какие дни? Когда ты здоров или когда болен, как сейчас? Отвечай прямо.

— Здесь ты не можешь помочь, черт возьми. Неужели ты не понимаешь?

Ярость, звучавшая в его голосе, заставила Эмили вздрогнуть. Однако она осталась непреклонна.

— Я могу быть рядом с тобой, — таков был ее ответ.

В горле Роя запершило — первый сигнал спазма желудка. Он почувствовал тошноту и головокружение. Боль сковала его тело. Мужчина взглянул на Эми и нежность сменилась упрямой решительностью.

— Убирайся.

Девушка отступила, как ей было приказано. Но когда ужасный приступ рвоты закончился, она вернулась обратно. Роберт сидел на краю ванны, опустив голову на руки. Его седые волосы, мокрые от пота, подчеркивали мертвенную бледность кожи. Дрожь сотрясала его тело. Остро чувствуя, как жалость сжимает ей сердце, Эми побежала в спальню и вернулась с мохеровым свитером, который она связала пару лет назад. Женщина накрыла им спину страдальца.

Он прижался лицом к теплой шерсти.

— Запах твоих духов… Ты связала такой же Барби, правда? Она была в нем, когда мы познакомились.

Эмили кивнула, соглашаясь, и убрала влажные пряди с его лица. Она попыталась согреть его своим телом. Рой не уклонился, но и не прижал ее к себе. Эми даже не удивилась, когда он пробормотал едва слышно:

— Настоящий романтический вечер.

— Роберт, — с чувством произнесла она. — Если ты все еще хочешь меня, мы можем заняться любовью. Не сегодня, конечно. Но скоро. Мне очень жаль, что ты так ужасно себя чувствуешь, и мы не можем провести этот вечер так, как хотели.

Рой поднял голову, под глазами чернели круги.

— Если я все еще хочу тебя? Я и представить себе не могу, что когда-нибудь перестану хотеть тебя. Как это возможно, если я люблю тебя так сильно?

В таком состоянии никто не мог лгать. Он предлагает ей любовь, о которой говорил Айзек. Столь сильные чувства вызывали у Эми благоговейный страх.

— Ну почему самые важные моменты в нашей жизни происходят в ванной? — неуверенно спросила она.

— Когда я снова буду в форме, я исправлю эту ошибку.

— Спальня очень подходящее для этого место, — поддразнила его Эмили. — Давай я принесу тебе теплой воды с содой.

Ночь продолжалась. Мало-помалу промежутки между приступами становились все длиннее и длиннее. Наконец Эми услышала, что гость полощет рот и умывается. Он вышел в холл, держась одной рукой за стену.

— Я рискую потерять жалкие остатки мужского достоинства, но до дома я уже не доберусь, — сказал Роберт. — Можно, я переночую у тебя на диване.

— Нет, — ответила Эми, широко улыбаясь. Она была бесконечно рада, что их мучения закончились. — Ты поспишь на моей кровати, а я займу диван.

— Эмили…

Она выглядела очень измученной. Часы показывали четыре утра, а Рой знал, что его любимая совсем не спала.

— Спасибо, — произнес он негромко. — Приятно, что ты так заботишься обо мне.

— Ложись спать. Иначе ты упадешь.

Полуторная кровать, принадлежавшая еще прадедушке, известному музыканту, была сделана из дуба. Стены спальни окрашены в цвет слоновой кости, в то время как шторы и покрывало украшал узор из весенних цветов. Освещенная только одним небольшим бра, комната дарила уют и покой. Роберт огляделся: вообще-то он ожидал увидеть нечто более консервативное, менее женственное. К своему огромному удовольствию, он заметил, что Эми перенесла скульптуру из гостиной в спальню, и ее можно было видеть, лежа на кровати.

Эми сказала, чуть нервничая.

— Ты — первый мужчина, который переступил порог этой спальни.

Рой почувствовал слабость в ногах и присел на краешек кровати: в голове шумело, тело бил озноб.

— Надеюсь, что последний, — сказал он. Эмили опустила глаза. А он попросил напрямик: — Полежи вместе со мной, родная!

Она испуганно взглянула на Роберта.

— Я… я побеспокою тебя, когда буду вставать.

— После такого приступа меня не разбудит и пушка. — Его губы изогнулись в улыбке. — Сон — это единственное, на что я сейчас способен, дорогая.

Эми покраснела.

— Ну, л-ладно. Если ты… уверен, что этого хочешь.

Рой обожал, когда она теряла привычную невозмутимость.

— То, что я на самом деле хочу, непередаваемо. Нет… — Новый яростный приступ прервал его речь. Усилием воли Роберту удалось преодолеть дрожь.

— О Роберт, я никудышный лекарь — достаточно посмотреть на тебя! — воскликнула девушка и начала расстегивать пуговицы на его рубашке. От возбуждения и спешки пальцы совсем ее не слушались.

— Я совсем не так представлял себе то, что будет происходить в твоей спальне, — чуть слышно произнес гость.

Руки Эми замерли.

— Я тоже. Но я не хотела бы, чтобы ты оказался сейчас где-нибудь в другом месте, — ответила она и улыбнулась Рою той замечательной лукавой улыбкой, что разила его прямо в сердце.

Запонки на манжетах оказались необычными, но в конце концов Эми стянула с мужчины рубашку. Потом расстегнула ремень и сняла носки, которые, впрочем, пришлось снова надеть, — ноги Роберта были холодны как лед. Задержав дыхание, Эми справилась с «молнией» на его брюках.

— Ты первая женщина, которой я позволяю раздевать себя как младенца, — признался Рой.

Улыбка девушки стала чуть насмешливее.

— В это трудно поверить. — Брюки упали на ковер. — Сейчас ты не интересуешь меня как женщину.

— Полный покой обеспечен, — с облегчением, которое Рой и не пытался скрыть, он опустился на матрац и натянул покрывало до груди. — На какой стороне ты спишь?

Его узкие бедра, длинные мускулистые ноги будили в ее теле огонь желания.

— Вообще-то посередине.

Роберт перекатился на середину кровати.

— Здесь холодно — поспеши и согрей нашу постель.

Заявление из лексикона заправского мужа, а не пылкого любовника, подумала Эми. Она ощущала себя робкой девственницей. Вытащив из-под подушки ночную сорочку, девушка исчезла в ванной. Когда она вернулась, Рой еще не спал.

Ночная сорочка, купленная в специальном магазине, изящно облегала грациозную фигуру, лиф на тонких бретельках с глубоким декольте подчеркивал полноту груди. На минуту Эмили в нерешительности застыла у двери, надеясь, что Роберт заснул. Но когда его ясный взгляд устремился в ее сторону, она вдруг обрадовалась.

Эми зашла в комнату, повесила свое платье в шкаф и села возле трюмо. Она сняла украшения, поправила макияж, расчесала волосы. Каждое ее движение было неторопливым, полным неосознанной грации, волнующим.

Роберт молча наблюдал. У него не было сил, чтобы встать и одеться, хотя он остро чувствовал свою наготу и уязвимость. Эмоции грозили вырваться из-под контроля. Эми подошла к кровати и протянула руку к выключателю. Теплый свет ночника проник сквозь тонкую ткань сорочки, очертив каждый изгиб ее тела. У Роя кровь застучала в висках. До конца его дней неразрывная нить любви будет связывать его с этой изумительной женщиной. Спальня погрузилась во тьму. Роберт услышал лишь слабый шорох, когда Эмили скользнула под одеяло и легла рядом с ним.

Он протянул руки и прижал ее к себе.

— Ты весь заледенел! — испугалась женщина.

— Я люблю тебя. — Голос Роберта звучал как-то неровно.

Эми прислонилась головой к его плечу и обняла мужчину одной рукой, ее груди мягко коснулись его тела.

— Наверное, я еще не созрела для таких слов, — прошептала она, — но я никогда и ни с кем не чувствовала того, что чувствую рядом с тобой, дорогой. Я хочу, чтобы ты знал об этом. — Эмили придвинулась ближе, пытаясь согреть его. — Так странно — мы как будто женаты много лет.

— Это чертовски приятно, — произнес Рой и закрыл глаза.

Через несколько секунд его дыхание стало ровным — он заснул. Наслаждаясь близостью мужского тела, которое постепенно согревалось в ее объятиях, Эми тоже закрыла глаза… а когда проснулась, будильник на столике показывал, что она опаздывает на работу на целый час.

Рой крепко спал, уткнувшись в ее спину, его дыхание грело кожу между лопатками. Эмили не хотелось вставать. Вот бы остаться в постели с этим мужчиной и посмотреть, что произойдет, когда он проснется. Тихонько она отодвинулась и встала. Роберт лежал на спине, осунувшееся лицо резко выделялось на белоснежных подушках, большое тело занимало почти всю кровать. Нам нужно королевское ложе, подумала Эми.

Полчаса спустя, приняв душ и переодевшись, девушка на ходу дожевала кусок сыра. Она с большой неохотой оставляла спящего. Вряд ли найдется слово, способное описать тоску, которую она чувствовала, когда запирала дверь. И в филармонию вовсе не хотелось идти. Она, как и прежде, погружалась в работу, но последние два дня вновь поползли слухи об увольнениях. Коллеги раздражались по любому поводу. Руководство безмолвствовало. Сегодня, решила Эми, она закроется в кабинете и будет готовить партитуры к канадским гастролям, если они, кстати, состоятся.

В полдень она обнаружила, что сидит, бездумно уставившись в окно. Партитуры лежали нераскрытыми, карандаш валялся на столе. Половина оркестра, включая и ее персону, могут потерять место.

В музыке вся ее жизнь. Она не может ее оставить.

Рой, пронеслось в ее мозгу. Я поеду домой, к Роберту. Я не предупредила его, что приеду. Но если я буду с ним, то, по крайней мере, перестану думать обо всех этих неприятностях.

Решение Эмили крепло. Возбуждение накатывало волнами. По сравнению с ним слухи, так расстроившие ее утром, казались ерундой, вносили лишь малую толику в ее неспособность сосредоточиться на работе. Весь день она беспокоится о Рое, хочет быть дома рядом с ним.

Интересно, он все еще хочет заняться с ней любовью?

Эмили побросала бумаги в ящик письменного стола и, накинув на плечи куртку, побежала к машине. Пятнадцать минут спустя она уже отпирала дверь своей квартиры.

Рой пел: громко и фальшиво, разбрызгивая воду в ванной. Эми тихонько прикрыла за собой дверь и окликнула его. На лице ее блуждала рассеянная улыбка. Он не слышал. Эмили прошла через холл, открыла дверь в ванную комнату и остановилась на пороге. Ее глаза встретились со взглядом мужчины. Эми широко улыбнулась. Роберт оборвал пение — последняя нота повисла в воздухе. Он уже заканчивал бриться. Единственной деталью его туалета было банное полотенце, обмотанное вокруг бедер. И больше ничего. Девушка потопталась на месте.

— Твои скульптуры гораздо лучше, чем твое пение.

— Мне снится? — спросил Роберт. В его ясных глазах при ее появлении засияло такое счастье, что сердце Эми пустилось в галоп. — Или ты действительно вернулась домой пораньше?

— Ты уже проснулся, и вот, мы снова в ванной.

— Ага. — Рой погладил рукой подбородок. — Твоя бритва никуда не годится, моя любовь. Кроме того, у меня нет чистой одежды.

— Тогда, может, лучше вернуться в постель?

— Только, если ты ко мне присоединишься… В конце концов, ты не спала полночи.

Эми капризно надула губы.

— Неужели я плохо выгляжу?

— Ты выглядишь просто великолепно. Хотя эту блузку и эту куртку следовало бы засунуть куда подальше.

— Должно быть, тебе полегчало, раз ты снова начинаешь предъявлять претензии.

Рой сполоснул бритву и повернулся к хозяйке лицом.

— Я проспал целых двенадцать часов и чувствую себя превосходно. Я не ждал тебя, по крайней мере, еще часа три.

— Я не могла сосредоточиться.

— Потому что наступила весна и светит солнце?

«Кто не рискует…» Так, кажется, сказала Барбара?

— Потому что я хотела быть здесь, с тобой, — ответила Эми.

Роберт подошел к ней, обнял и поцеловал. Ладони Эми уперлись в его обнаженную грудь. Остро чувствуя каждым нервом теплую кожу под пальцами, она ответила на его поцелуй. Ее рот словно пытался передать его губам всю полноту чувств, что она пережила за последние двадцать четыре часа, — страх, жалость, нежность и страсть. Рой покрывал ее лицо легкими поцелуями. Пальцы Эми запутались в его густых волосах.

— Ты вкусно пахнешь.

Рой засмеялся:

— У твоего мыла слишком сладкий запах, на мой вкус. Я не захотел пахнуть ванилью, поэтому взял твою пену для ванны и вылил на себя.

Эми легонько укусила его в плечо.

— Результат замечательный.

— Ты находишь? — Голос Роя чуть сел. — На тебе слишком много одежды.

Он сбросил куртку с ее плеч, сорвал шерстяной жилет, расстегнул «молнию» на юбке, и ткань мягкой волной упала к ногам. За юбкой последовали чулки. Под обычной строгой одеждой оказалось нижнее белье лилового цвета. Брови Роя поползли вверх.

— Ты полна сюрпризов, — сказал он. Его глаза потемнели. Мужчина коснулся руками ее груди, лаская нежную кожу под тонким кружевом.

Эми потянулась к нему, подставляя губы для поцелуя. Их языки сплелись. Рой прижал ее бедра к своим, передавая тепло и сильное возбуждение. Полотенце соскользнуло на пол, присоединившись к ее одежде. Эмили погладила его спину, чувствуя напряжение мускулов под гладкой кожей. Охваченная огнем желания, она откинула голову назад, неистово стремясь слиться с мужчиной в единое целое. Роберт расстегнул замочек бюстгальтера, ткань змейкой скользнула по нежному телу. Горячая волна обожгла ее соски, заставив содрогнуться от неясной боли.

На мгновение Рой поднял голову, лаская взглядом любимые черты. Ее рот казался таким чувственным, таким соблазнительным, губы чуть распухли от поцелуев. Слыша каждый удар своего сердца, чувствуя, как растет его желание, отчаянное, неподвластное разуму, Роберт прошептал:

— Ты не думаешь, что пришло время поменять ванную на спальню?

Эми и не скрывала своего желания. Ее пальцы прочертили линии вдоль его позвоночника.

— Не уверена, что смогу дойти так далеко. — Она сказала то, что чувствовала.

— Это легко исправить, — заметил Роберт, подхватив ее на руки.

Эми обвила шею избранника одной рукой и нежно коснулась пальцами родинки на его подбородке, очертила контур его верхней губы, любуясь правильным изгибом.

— У тебя такой характерный профиль, — заметила она.

Мужчина улыбнулся Эми. В его глазах светилась такая любовь, что она тут же позабыла о его профиле.

— Надеюсь, моя дорогая, ты не пытаешься отвлечь меня своими нежными пальчиками от дела первостепенной важности?

— О нет, — пламенно опровергла Эмили.

Рой засмеялся, опустил ее на кровать и накрыл своим теплым большим телом. Одной рукой он стащил остатки одежды с ее бедер. Эми изогнулась, высвобождая ноги, — ее кожа ощутила прикосновение жестких волос. Она медленно и соблазнительно повела бедрами. По лицу Роберта пробежала тень.

— Я позабочусь о безопасности, — пробормотал мужчина, — если ты не заставишь меня забыть об этом.

— Хорошо, — согласилась Эми и приподнялась на локтях, слегка задевая сосками крепкие мускулы его груди.

Рой склонил голову и коснулся губами мягких выпуклостей ее тела. Его язык, горячий и чувственный, совершал свой медленный, причудливый танец на ее возбужденной плоти. Эмили содрогнулась от удовольствия, ее горло сдавил спазм, рыжие волосы разметались по подушке. Словно в замедленной съемке, она отметила контраст между его и своей кожей, почувствовала силу его желания, толчки напрягшейся плоти. Разве сможет она забыть этот момент? Этого мужчину, пробуждающего в ней чувства, о существовании которых она и не подозревала?

Ее грудь, упругая как мандарин, болезненно ныла. Теперь Рой ласкал ее живот, бедра, его пальцы нежно играли с лепестками разгоряченной плоти. Желание переполняло Эми, волна за волной накатывало напряжение. Она беззвучно прошептала его имя. Роберт замер так внезапно, что Эмили протестующе застонала. Рой подавил ее стон страстным поцелуем, перекатился на спину и перетащил Эми на себя.

Она вцепилась в него, затаив дыхание. Цвет ее глаз изменился до темно-серого оттенка сумеречного неба, тело дрожало от первобытного неудовлетворенного желания. Эми медленно подняла голову. Ясная пучина необычных глаз Роберта, пугавшая ее раньше, притягивала как магнит. Вовлеченная в водоворот собственных страстей, Эмили ощущала невероятную силу, разбуженную мужчиной, который лежал сейчас под ней, такой любящий, страстный и уязвимый.

Она поднялась на колени, прижавшись щекой к его мускулистой груди. Сердце Роя стучало, как африканский барабан. Эми медленно, изучающе провела кончиками пальцев по своду его ребер, по выгнутой поверхности живота к пупку, откуда темная дорожка жестких волосков вела еще ниже.

Наконец ее ладони ощутили шелковистую гладкую кожу напряженного мужского естества. Он резко вздохнул, услышав прерывистый голос, который Эмили никогда бы не признала за свой собственный:

— Роберт… пожалуйста… возьми меня.

Роберт отыскал маленький пакетик на ее ночном столике — он спешил. Эми помогла ему. Рой снова поцеловал ее, словно ставил клеймо поработителя на ее губах. Натиск его языка был сравним разве что с давлением его тела. Эмили открылась навстречу мужчине, обвив ногами его бедра. Она почувствовала, как он вошел в нее, будто они были созданы друг для друга. Я и раба, и повелительница одновременно, отстраненно подумала девушка. Но все мысли смыл поток невероятных ощущений. Вспышки наслаждения, одна за другой, подобно молнии, пронзали ее тело, пока наконец ослепительный блеск, похожий на сияние солнечных лучей, танцующих на воде, не овладел ее сознанием безраздельно.

Глубоко внутри тела Эми почувствовала, что Рой тоже нашел выход собственной страсти. Он хрипло шептал ее имя — один раз, второй, третий. И, обессиленный, затих, придавив девушку тяжестью своего тела. Его грудь часто вздымалась, лоб покоился на ее плече. Эмили крепко прижала к себе любовника, коснулась губами его волос. Глубокое, всеобъемлющее счастье наполняло каждую клеточку ее освободившегося существа.

Когда наконец Рой поднял голову, он не смог бы ответить, сколько прошло времени — секунды, минуты или часы. Он погладил рыжие волосы Эми.

— С первого момента нашей встречи я подозревал, что ты — очень страстная женщина, а сегодня ты подтвердила это. Ты хотела меня так же сильно, как я тебя, не так ли, сладость моя? Ты хоть догадываешься, как прекрасно то, что я чувствую сейчас?

— Ты не можешь не чувствовать себя так же восхитительно, как я, — промурлыкала Эмили, потягиваясь как сытая кошка.

— Берегись, — прорычал он, — иначе попадешь в беду.

— Не хочешь ли ты сказать, что я тебя не удовлетворила? — спросила она, широко раскрыв глаза.

— Колдунья, ты прекрасно знаешь, что я наверху блаженства. Но это не значит, что я не испытываю искушения повторить все с самого начала.

Щеки Эми алели, глаза светились таинственным блеском. И в этот момент Рой осознал, что в глубине души он сомневался, сможет ли когда-нибудь пережить такую близость с любимой женщиной. Даже сейчас, несмотря на бурную страсть, поглотившую их подобно весеннему шторму, ему чего-то не хватало. Роберт надеялся, что в порыве страсти Эмили скажет, что любит его. Она была щедрой и страстной, превзошла все его ожидания, но она не произнесла эти три волшебных слова: «Я люблю тебя».

Он тоже не произнес их.

Рой приподнялся на руках, его взгляд задержался на нежных впадинах и выпуклостях ее тела, которое Эмили так бескорыстно подарила ему. Женское тело — сколько в нем простого и загадочного, оно вызывает восторг и сулит наслаждение.

— Мне бы хотелось изваять тебя вот так, — тихо сказал Роберт.

Эми очаровательно зарделась.

— Надеюсь, не для галереи или распродажи?

— Нет. Для нас. Мы поставим скульптуру в нашем саду.

Она могла спросить: «В каком саду?» Или сказать: «Не будь таким самонадеянным, дорогой». Могла бы добавить: «Я не уверена, что люблю тебя». Но не спросила, не сказала и не добавила ничего из того, что могла. Эмили выбрала другие слова.

— Знаешь, чего бы мне хотелось? Глоток австралийского пива.

Повода для страха нет, сказал себе Роберт. Три недели назад он даже не знал Эми и не подозревал, что влюбится в нее с первого взгляда.

— Не уверен, что пиво утолит мои запросы — со вчерашнего дня у меня не было во рту ни крошки.

Девушка села, в ее глазах читалось участие.

— О Боб, ты, наверное, умираешь от голода. Интересно, есть ли что-нибудь у меня в холодильнике.

— Я приглашаю тебя на обед.

— Только если все будет без чеснока, — ответила она.

— И если ты наденешь красное платье.

— Оно тебе скоро надоест.

— Вряд ли, — возразил Рой и поцеловал ее.

После похода в супермаркет они вернулись домой переодеться к обеду. И снова занялись любовью, молча и страстно. Утомленная, Эми заснула, а когда проснулась, Роберта рядом не оказалось. Она услышала его шаги на кухне, уловила вкусный запах лукового супа, разнесшийся по холлу.

Эмили осталась в постели, наедине с мыслями. Теперь она могла признаться, что ее счастье — всего лишь слой лака поверх прежних страхов. Странно, но она как будто впервые познала мужчину. Весь ее прежний жалкий опыт не смог подготовить к такой всеобъемлющей, такой страстной, такой прекрасной и сильной, как стихия, близости. Я не смогу жить как прежде, подумала она. Я никогда не стану прежней.

Боб изменил меня. Так готова ли я к этим переменам?

11

На следующий день Эми опоздала на работу всего лишь на полчаса. Она снова прокралась в филармонию с черного хода. Одного взгляда на ее лицо было бы достаточно, чтобы коллеги догадались, чем занималась девушка с тех пор, как они видели ее в последний раз.

Однако у персонала нашлось о чем поговорить: накануне состоялось заседание дирекции. Слухи о нем оказались столь же противоречивы, сколь неопределенны. Эми приступила к работе над партитурой, предварительно плотно закрыв двери. Чтобы никто не обнаружил ее глазеющей на стену с глупой улыбкой или краснеющей от мыслей, граничащих с непристойностью.

В три часа Эми закрыла папку, а в половине четвертого уже поднималась по лестнице, спеша в свою квартиру. Она оставила Роберту ключи, чтобы он мог уходить и приходить, когда ему захочется. Надеясь, что сейчас любовник дома, Эмили открыла дверь и… у нее перехватило дыхание.

Стена в холле была украшена широкой гирляндой карандашных зарисовок, прикрепленных друг к другу. Четкие, выразительные наброски изображали мужчину и женщину, занимающихся любовью. Ее и Роя.

Девушка медленно прошла на кухню, оглядываясь то направо, то налево. Ее щеки алели как маки. Роберт не скрыл ни одного движения, обнаженные тела переплелись в самых замысловатых позах. Когда автор сих произведений вышел из гостиной, робкая улыбка Эми сменилась безудержным смехом.

— А если бы я пришла не одна? — пробурчала она. — Моя репутация была бы подмочена.

Рой усмехнулся:

— Я был уверен, что ты хочешь быть со мной и придешь одна.

— Конечно, хочу. Но могли заглянуть сестры… или мама с Боултом.

— Я не разрешил бы им войти.

Эмили скользнула взглядом по стене. Возле двери в гостиную она увидела еще один набросок. Изображенная на нем женщина непринужденно возлежала в томной неге, вытянувшись на широкой кровати. Ее тело — сочетание плавных линий и изящных изгибов — было обнажено. Портрет женщины, насытившейся любовью.

— Я не такая красивая.

— Просто ты давно не смотрелась в зеркало.

Ее взгляд переметнулся к противоположной стене, где между дверьми на кухню и в ванную она увидела себя в откровенно призывной позе.

— Боже, неужели я на самом деле вытворяла такое?! — воскликнула она, прижимая ладони к пылающим щекам, и сама ответила на свой вопрос: — Да, конечно, я наслаждалась каждой минутой близости. Если тебе когда-нибудь надоест быть скульптором, ты сможешь стать дизайнером-оформителем. Определенно, ты произведешь фурор в этой области. О, Боб, что же мне теперь делать?

— Выходи за меня замуж, — предложил он.

— Что?!

— Ты слышала. Выходи за меня замуж.

Эмили покраснела до корней волос.

— В последний раз ты предлагал переехать к тебе в коттедж.

— Я обманывал и себя, и тебя. Да, я хочу жить с тобой. Здесь, или в коттедже, где угодно — не имеет значения. Но только в качестве мужа.

Улыбка сошла с ее лица.

— Я сказала, что дам ответ в пятницу.

Рой попытался справиться с внезапной злостью.

— Сегодня четверг. Что изменится к завтрашнему дню?

— Откуда я знаю. Может случиться все, что угодно.

— Ты любишь меня. Я знаю, что любишь.

Его самоуверенность вывела девушку из себя.

— Тогда ты знаешь больше, чем я, — холодно ответила она.

И гнева как не бывало. Эмили вдруг топнула ногой.

— Ненавижу! Ненавижу, когда мы ссоримся. — Ее голос дрогнул. — Пока я хочу быть рядом с тобой только в постели. Вот и все.

Скрепя сердце Роберт проигнорировал упрямо сжатые губы и холод в серых глазах.

— Я люблю тебя, — сказал он. — И не собираюсь это скрывать.

Неожиданно губы девушки задрожали. Она вновь оглядела холл и сказала, лукаво улыбнувшись:

— Я рада, что ты признался. Сама я бы ни за что не догадалась.

Гнев Эми лишь разжигал огонь его злости, но против ее смеха Рой был бессилен. Он взял ее руки в свои и поцеловал в знак примирения. Потом повел женщину в ванную.

— Я купил тебе ту же самую пену для ванны, что и у Трейси. Испробовать не хочешь?

Буря прошла стороной.

— Это так мило с твоей стороны. — Девушка улыбнулась.

В углу ванной комнаты лежали морские раковины и стоял большой букет из камышей. Любовник достал махровую простыню и, пока ванна наполнялась горячей водой, стал медленно раздевать девушку.

— Как работа? — спросил он, расстегивая пуговицы на ее новой шелковой блузке. Его руки слегка коснулись обнаженной груди. Женщина прерывисто вздохнула.

— Весь день я хотела быть с тобой. Боюсь, мы вдвоем не уместимся в этой ванне.

— Мы постараемся, — улыбнулся Рой. Эми уже научилась узнавать те, особые, нотки в его голосе, от звука которых ее сердце пускалось в галоп.

Роберт опустился в ароматную пену, увлекая ее за собой. Она осторожно перевернулась на спину. Вода достигла опасного уровня.

Добровольно отдаваясь во власть его прикосновений, Эми блаженно закрыла глаза. Она чувствовала, как растет ее возбуждение, и горячая волна желания разливается по всему телу. Ее хриплые стоныперемежались с тихими всплесками воды. Когда же руки Роя скользнули меж бедер, горьковато-сладковатая боль желания переросла в откровенное вожделение, сильное, властное, горячее. Всхлипнув, Эмили задвигала бедрами в такт плавных движений умелых гибких пальцев скульптора. Наконец из ее горла вырвался победный гортанный возглас, и томная волна облегчения безраздельно завладела этим миниатюрным телом.

Роберт чувствовал глухие удары ее сердца, ее грудь вздымалась и опускалась. Он поцеловал женщину в ушко, нашептывая нежные слова, пока она мало-помалу не успокоилась.

— Каждый раз, когда я с тобой, — призналась Эми, — я будто занимаюсь любовью впервые в жизни.

Взволнованный, он обнял ее.

— Ты замерзнешь. Нам пора выходить.

Держа Роберта за руку, Эмили направилась в спальню. И замерла на пороге. Розы, хризантемы, тюльпаны, маргаритки… Ваз не хватало, и букеты стояли в пластиковых стаканчиках. От такого изобилия и многоцветия рябило в глазах.

— Ты самый сумасшедший и самый прекрасный мужчина на свете.

— Я вырос в Нью-Джерси, среди полевых цветов. И каждый раз, проходя мимо цветочного магазина, я хочу скупить все и вернуться в детство.

Девушка вновь оглядела спальню: на фоне цветочного беспорядка кровать, казалось, уменьшилась в размерах.

Она крепко обняла Роя. Ее голос неожиданно задрожал от напряжения.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя любимой. Ты делаешь меня счастливой, родной. Это так прекрасно: ощущать твое тело, твою теплую кожу, твой запах… Люби меня. Прямо сейчас.

То ли из-за обилия цветов, ярких красок вокруг, то ли из-за растущего доверия и близости к мужчине, который занимался с ней любовью, Эмили чувствовала себя свободнее, чем когда-либо прежде. Раскованной в позах, не стесняющейся спросить партнера, что и как ему хочется, и сделать это для него, не задумываясь, кричать от распутного удовольствия и смеяться от чувственного наслаждения. Кульминация их страсти была похожа на огромную океанскую волну, с грохотом налетевшую на песчаный берег. Она поглотила их тела и унесла в морскую пучину, чтобы затем медленно и плавно вынести на неизвестный берег.

Эми опустила глаза, словно боялась, что они выдадут ее мысли. Она лизнула соленую от пота кожу на его плече, нежно потянула пальцами волосы на его груди. Губы ее распухли от поцелуев.

— Я люблю твое тело, — прошептала она.

«А я тебя», — хотел сказать Роберт.

— Тело и душа неразделимы. Они приходят и уходят вместе, — спокойно заметил он.

Ноздри Эмили затрепетали.

— Ты не меняешься.

— Перестать любить тебя все равно, что перестать дышать. — Роберт положил ладонь на ее бедро. — Любимая, давай не будем ссориться. Не сейчас. У меня нет сил на это. — Он взглянул на свою руку. На коже виднелись слабые царапинки, оставленные ее ногтями. И в памяти в красочных деталях воскрес момент, когда она сделала их. — Я занимался любовью с тигрицей.

Девушка вспыхнула.

— Я не хотела сделать тебе больно.

— Я не жалуюсь.

— Надеюсь, что нет, — ответила Эми с наигранной застенчивостью, которая не слишком хорошо сочеталась с ее алыми щеками и наготой.

Рассмеявшись, Рой сказал:

— Ты очень шумная любовница.

— Ничего подобного! — Она сверкнула глазами в его сторону. — Лучше помолчи. Ты слишком много говоришь.

— Не могу представить, что ты или я можем быть лишены этой способности.

Эмили тоже не представляла. Так что же останавливало ее? Почему она не могла сказать Бобу о своей любви? И каким образом еще один день мог все изменить?


Через час или чуть позже любовники отправились поужинать. Она вновь надела красное платье, а Боб — свой шикарный костюм с бабочкой. Они выбрали модный японский ресторанчик, шеф-повар которого лично заверил, что ни одно из заказанных блюд даже отдаленно не связано с чесноком. После ужина они немного прогулялись, а придя домой, без сил упали на кровать, отложив секс до рассвета. И Эми снова опоздала на работу.

Секретарь директора, довольно ветреная молодая особа, сразу выдала новость:

— Директор просил вас зайти к нему в кабинет в полдень.

Эмили не удалось скрыть удивления. Она подавила подступивший к горлу страх.

— Спасибо. Почта есть?

Почему директор назначил ей встречу в пятницу днем?

Во время ланча Эми выяснила, что практически всем назначены встречи после нее. Это принесло некоторое облегчение. Она могла бы позвонить Бобу. Но не стала.

Закончив работу над партитурами, она проверила свой ежедневник и запланировала еще несколько дел. Ровно в полдень Эми стояла возле двери директорского кабинета.

— Мисс Кимбелл, — сказал директор, — садитесь, пожалуйста.

Внешне спокойная, она присела на краешек стула, положила руки на колени. Директор тяжело опустился во вращающееся кресло.

— До вас, уверен, уже дошли слухи о сокращениях, — начал он. — К сожалению, я вынужден их подтвердить. Финансирование резко сократили, поэтому наш симфонический оркестр прекращает свое существование. Остается лишь камерный. Мы делаем это, надеюсь, вы поймете, с глубоким сожалением и только по причине крайней необходимости.

Он сделал паузу, проверил золотые запонки на манжетах. Прежде Эми не замечала, какой поставленный голос у директора.

— Вы — талантливый дирижер, — продолжал он, — вы присоединились к нам три года назад, будучи студенткой последнего курса. За эти годы вы выросли в настоящего мастера. И, без сомнения, найдете себе работу. Женщина-дирижер — это большая редкость. Мы надеемся, что вы не пострадаете и легко получите контракт — в Европе, например.

Директор сделал еще одну паузу, выжидательно глядя на Эми. Похоже, он ждет аплодисментов, в бешенстве подумала та. Работа высший класс, дорогой директор. Вы, оказывается, профессионал. Вам следовало бы увольнять людей почаще.

— Вы хотите сказать, что я у вас больше не работаю? — произнесла Эмили без каких-либо видимых эмоций.

— С понедельника. Разумеется, вы получите полную материальную компенсацию. — Премного благодарна, подумала она, мысленно выбирая достойный путь к отступлению. — Не могу выразить, как я сожалею о том, что мне приходится распускать наш оркестр, — добавил директор, его голос стал еще глубже. — Но при первой же возможности…

— Да, — прервала Эмили. — Это все?

Он встал и протянул через стол тяжелую руку. Эми с неохотой пожала ее. Она так и не вспомнила, что говорится в подобной ситуации. Кивнув директору, она повернулась и вышла в коридор. По выражению ее лица трудно было понять, что творится в душе. Слава Богу, она никого не встретила по дороге. Девушка собрала все вещи и покинула здание.

Усевшись в машину, она обнаружила, что ее колени слегка дрожат. Ключ попал в зажигание только с третьей попытки. Эми выехала на Висконсин. Движения были автоматическими, в голове — пустота. Потом она свернула налево, потом направо. Солнце светило ярко, было тепло. Эми открыла окно, позволив ветру ворваться и растрепать ей волосы. Движение на дороге оказалось оживленным. Все спешили выбраться из города в этот солнечный предвыходной день. Большинство семей, наверное, направлялись в загородные коттеджи на берегу океана.

Семьи… Коттеджи…

Эмили упорно продолжала ехать вперед. Прошло два часа. Город остался далеко позади, дорога повторяла изгибы побережья Атлантики. Стрелка измерителя бензина опасно покачивалась возле нулевой отметки. Девушка свернула к бензозаправке, попросила долить бак и зашла в туалет. Солнце клонилось к горизонту. В восемь она остановилась возле придорожного ресторанчика. Парковка была забита рефрижераторами.

Отделанная пластиком стойка бара, рок-музыка и сизый туман сигаретного дыма — как все это отличается от того места, где она ужинала прошлым вечером, подумала Эмили. Боб, должно быть, ждет ее дома…

Я не могу позвонить ему. Не могу.

Девушка опустила мелочь в телефонный аппарат и машинально набрала номер старшей сестры. Трубку снял Айзек.

— Айзек, — торопливо начала она, — это я. Кое-что… кое-что произошло. И мне нужно немного побыть одной. Позвони, пожалуйста, Бобу и скажи, чтобы он не беспокоился. Я…

— Что случилось? — резко спросил Айзек.

— Скажи ему, что со мной все в порядке. Я просто не знаю, когда вернусь, поэтому… Мне пора ехать, пока. — Эмили с грохотом повесила трубку на рычаг и вернулась в ресторан.

Заказав салат из авокадо, она с трудом проглотила его и закончила обед двумя чашками превосходного кофе.

Через полчаса ее машина вновь мчалась неизвестно куда.


Потеряв счет времени, Рой провел весь день в работе над эскизами: необычные, сюрреалистические наброски, граничащие с абстракцией и мистицизмом. Когда дедушкины часы в холле пробили пять, он с криком ужаса сорвался со стула, отшвырнув огрызок угольного карандаша. Эми может вернуться в любую минуту.

Роберт побежал на кухню и минут пятнадцать наводил там порядок. Потом настал черед кровати и опавших цветочных лепестков. Наброски на стенах он решил оставить еще на один день.

Стрелки часов близились к шести. Эмили задерживалась.

Рой вернулся к эскизам, но не мог сосредоточиться: все время ждал, когда услышит звонок и знакомый любимый голос. Сегодня пятница, подумал Роберт. Сегодня она даст ему ответ. Будет ли она жить с ним? Выйдет ли за него замуж?

Роберт рассеянно налил себе бокал вина, отпил пару глотков. Еще раз один за другим просмотрел наброски. Похоже, они удались. Интересно, что скажет Эми?

Он так хотел, чтобы любимая была дома.

В восемь десять зазвонил телефон. Рой бросился к трубке.

— Вино налито, постель готова. Мне не хватает лишь тебя.

Звонивший расхохотался, а потом Роберт услышал голос Фроста:

— Боб, это Айзек. Мне только что позвонила Эми и попросила предупредить тебя…

Рой замер.

— У нее что-то случилось, и ей необходимо время, чтобы разобраться. Она в порядке, но просила никого не беспокоиться.

— Черт побери! Что случилось? Где она?

— Она не сказала.

Воображение Роберта разыгралось не на шутку.

— А вдруг ее похитил какой-нибудь придурок!

— Она в каком-то людном местечке — шум, голосовой фон. Пока она говорила со мной, вроде бы машина отъехала со стоянки. Может, придорожный ресторан?

В голосе Роя прорезалось отчаяние.

— Это может быть где угодно.

— Она сказала, чтобы ты не беспокоился, — заботливо напомнил Айзек.

— Почему она позвонила тебе, а не мне?

— Не знаю… Вероятно, она свяжется с тобой позже, — предположил Фрост.

Ответ, подумал Роберт. Она не захотела дать ему ответ. Вот почему она сбежала. Значит, все-таки «нет».

Айзек что-то говорил на другом конце. Рой попытался сосредоточиться.

—…в течение всего вечера, если Эми снова объявится.

— Ты сразу дашь мне знать, хорошо? Если же она сама свяжется со мной, я предупрежу тебя. Спасибо, Айзек.

Роберт бросил трубку и вышел в гостиную. Карандашные наброски — он так ими гордился — казались ему теперь письмами из чужой страны, бессмысленными каракулями, не стоящими даже бумаги, на которой они были нарисованы. Рой осушил бокал с вином. Большую часть вечера он просидел на одном месте, глядя на телефон. Он молился, чтобы аппарат зазвонил. Наконец встал, подошел к окну и посмотрел на тускло-зеленые воды Потомака.

Он не мог выйти из квартиры — вдруг любимая позвонит. Или поехать домой. Он был в ловушке, в квадратном кирпичном здании в центре города, потому что хотел, чтобы женщина с блестящими рыжими волосами и глазами пепельного цвета оказалась рядом с ним. Он хотел эту женщину больше всего на свете.

Он уже потерял свободу.

Неужели он теряет и любовь?

12

В десять вечера Эми остановилась у небольшого придорожного магазинчика, чтобы купить косметику, ночную рубашку и смену белья. После чего, вконец измученная, сняла комнату в мотеле, включила телевизор и как загипнотизированная уставилась в экран. Передавали последние новости. Один из крупнейших автозаводов проводил сокращение штатов наполовину. Эми закрыла лицо руками и позволила наконец так упорно сдерживаемым чувствам выплеснуться наружу.

Ее уволили. У нее больше нет работы — работы, которая была смыслом ее жизни, целью, взлелеянной со школьных времен. Кем она будет без работы?

Никого в их семье никогда не увольняли. Что подумал бы прадед, композитор, или дед, дирижер? А что скажет удачливая мать, умные талантливые сестры?

Мне стыдно за себя… Я чувствую себя неудачницей. Первые слезы ползли по щекам. Слезы бессильной ярости, отчаяния и боли. Эми проплакала довольно долго. Затем, свернувшись в комочек на кровати, погрузилась в тяжелый сон.

Она проснулась рано утром и протянула руку в поисках Боба. Она делила с ним постель всего две ночи, а уже привыкла, что он рядом. Боб хотел жениться на ней. Но как она сможет выйти за него замуж теперь, когда она уволена с работы? Жить за чужой счет? Протягивать руку всякий раз, когда ей что-нибудь понадобится? Она не привыкла быть содержанкой.

Вчера, вспомнила Эми, и ее сердце болезненно сжалось, она должна была дать ответ. Что может измениться за один день? Теперь-то она знает. Она не сможет принять его предложение. Это было бы несправедливо по отношению к ним обоим.

Боль не смыть слезами. Превозмогая себя, Эмили приняла душ, позавтракала в ресторанчике мотеля и села в машину. Теперь она знала, куда ехать. В Лонгвуд, маленькую деревушку в Нью-Джерси, туда, где вырос Боб.

Почему именно это место, Эми не знала. Но она хотела оказаться только там.

Под вкрадчивое урчание мотора девушка вела свой маленький красный автомобиль к намеченной цели. Она пересекла границу штата Нью-Джерси, перекусила в «Макдоналдсе» и вскоре свернула на шоссе, спускающееся в долину. Река узкой лентой вилась по открытым полям, которые плавно переходили в пологие, покрытые лесом холмы. Звонко пели птицы, слабый ветерок приятно обдувал разгоряченную голову. На другой стороне реки Эми увидела деревушку. Через реку был перекинут узкий деревянный мостик. Девушка словно перенеслась в другое столетие.

Деревушка Лонгвуд — несколько домиков и небольших ферм, банк, почта, бензозаправка, магазин — вот и все. Теперь, когда Эмили достигла цели, она совсем не представляла, что делать. Для начала она зашла в магазин и обратилась к девочке-подростку, стоявшей за прилавком.

— Ты не подскажешь мне, где жила семья Роберта Роя?

— Никогда не слышала о таких.

— Я проделала долгий путь, — настаивала Эми. — Скажи, кто может мне помочь? Это очень-очень важно.

— Я позвоню деду. — Глаза девочки округлились. — Дед знает всех в этих местах.

Повесив трубку, она повернулась к Эмили.

— Поезжайте прямо, потом сверните на грунтовую дорогу к красному дому. Там живут Батлеры, они скажут вам.

Эми поблагодарила девочку и поспешила к машине. Ее охватило странное нетерпение. Вскоре она подъехала к красному дому, который выглядел довольно обшарпанно. У крыльца цвели бледно-желтые ноготки, а белые куры клевали что-то в пыли во дворе. Эмили набрала в легкие побольше воздуха и постучала.

Дверь резко отворилась. На пороге возник сердитый долговязый старик с седыми бровями.

— Я ищу место, где некогда жила семья Роев, мистер Батлер… — нерешительно начала она.

— Входите — да побыстрее, иначе в дом налетят москиты. И зовите меня просто Джон. Джейн! — крикнул он. — К нам гости… Она приболела немного — поранила ногу. Всю неделю уговариваю ее пойти к доктору, да разве она послушает?

Тяжело ступая, он прошел через гостиную, тесно заставленную грубой деревянной мебелью прошлого века. Эми последовала за хозяином. Похоже, именно эта комната с широкими окнами и горшками разноцветной герани на подоконниках была центром дома. В соседней комнате послышались шаги. Миссис Батлер, тучная пожилая женщина с добрыми голубыми глазами и теплой улыбкой, одетая в длинную юбку и вязаный шерстяной жакет, вошла в кухню.

Эми быстро начала объяснять.

— Меня зовут Эмили Кимбелл. Я приехала из Вашингтона, миссис Батлер. Простите, что я беспокою вас, но я надеюсь отыскать дом, где жил Роберт Рой. Меня направили к вам.

Джейн уселась в кресло-качалку возле печки, ее правая нога была забинтована. Морщинистое лицо лучилось от удовольствия.

— Ну, а откуда вы знаете Боба?

— Мы… э… мы друзья.

— Он был таким милым маленьким мальчиком.

— Точная копия старика Джека, — пробурчал Джон.

— Все мальчишки такие озорники. А он вел себя очень хорошо, рисовал картинки и лепил фигурки из глины.

— Он рисовал их, где только мог. Я обнаружил рисунки даже в конюшне.

— Джонни! — с укором сказала Джейн. — Что бы вы хотели узнать, дорогая? Джонни, почему бы тебе не поставить чайник?

Было забавно наблюдать, как старик беспрекословно тут же направился к плите.

— Мне интересно, живы ли еще его родители, — сказала Эми. — И где находился его дом.

— Ах… нет, дорогая. Его родители погибли, когда мальчику было десять лет. Это так печально, они ехали по дороге и попали в аварию. Должна признать, жизнь мальчика изменилась коренным образом. Он замкнулся в себе. Его родственники вначале переехали сюда, но городским людям тяжело в деревне. Поэтому они вернулись в город и взяли Боба с собой. Для мальчика, любящего природу, хуже места не придумаешь.

— Слишком много свободного времени, вот и рос, как мог, — сказал Джон, доставая из буфета чашки.

— Дом, конечно, продали, — вздохнула Джейн. — Мебель пошла с молотка. Дом купил пьяница Локхид.

— Отброс общества, — фыркнул Джон.

— Конечно, он был не очень хорошим человеком. Годом позже дом сгорел дотла. Так что теперь нет места, куда бы Боб мог приехать, даже если бы захотел. Мы хотели взять мальчика к себе, но его дядя и слышать об этом не захотел.

Мнение старика об этом дяде выражалось в паре непечатных слов.

— Джонни, — вновь одернула мужа Джейн и вздохнула. — Хорошим человеком его не назовешь, дорогая… Мы слышали, Бобу часто приходилось драться. Город — суровое испытание для деревенского мальчика. У него даже было сотрясение мозга, и он на полгода терял зрение. Нам говорили. — Старушка сокрушенно покачала головой. — Боб каждый год приезжает навестить нас. Он такой красивый мужчина, правда?

— Да, очень, — спазм сдавил Эми горло, кровь прилила к лицу.

Стыд, который она испытала накануне, узнав о собственном увольнении, не шел ни в какое сравнение с чувством вины. Она никогда не спрашивала Боба, живы ли его родители, не спрашивала о детстве или о деревушке, где он вырос. Эгоистичная дрянь, мысленно отругала себя Эми. Как она могла вести себя так равнодушно, так бесчеловечно!

Как чужой человек. Ей стало стыдно.

— Вы проделали такой путь, чтобы выяснить все это? — подозрительно спросил Джон. — Вы собираетесь за него замуж?

Вопрос застал девушку врасплох. Она смешалась, но избежать жгучего взгляда стариковских глаз не смогла.

— Он… Он сделал мне предложение.

— Джонни, ты не должен вмешиваться в чужую жизнь. Почему бы тебе не достать старые альбомы? Возможно, мисс Кимбелл хотела бы взглянуть на детские фотографии Боба.

— Зовите меня просто Эми. Я бы с удовольствием посмотрела альбомы.

Однако, когда старик протягивал жене старый альбом в кожаном переплете, тот выскользнул у него из рук и ударил по правой ноге Джейн. Старушка вскрикнула от боли.

— Что вас беспокоит? — участливо поинтересовалась Эмили и потрогала ногу.

Нога была горячей на ощупь.

— Срочно нужно врача, — сказала девушка. — И чем скорее, тем лучше. Где находится больница?

— Больница в монастыре, а врач есть на другом конце деревни, — торопливо ответил Джон. — Но он уже смотрел мою старушку.

— Почему бы вам не навестить его еще раз? Я отвезу, — предложила Эмили.

— О, это не совсем удобно, дорогая.

— Друзья Боба — мои друзья, — заявила Эми.

Простые слова всегда содержат глубокий смысл. И он стал ясен гостье. Она преодолела весь этот путь, чтобы понять, что же действительно важно для нее.


После звонка Рой провел самые долгие двадцать четыре часа в своей жизни. Дедушкины часы мирно тикали, отсчитывая каждую минуту, отбивая каждый час. Роберта переполняла ярость, смешанная с тревогой и отчаянием. Он ходил взад-вперед, прилагая титанические усилия, чтобы не сойти с ума. Он заставил себя перекусить, но даже пиво не лезло в горло.

Как она могла так просто исчезнуть и даже не предупредить? Неужели она испугалась его? Почему?

Рой не находил ответа. Безрадостные мысли сменяли одна другую. Стрелки часов мучительно медленно двигались по кругу. Время шло, а телефон по-прежнему молчал.

В два часа ночи он прилег поспать на диване — лечь на кровать было выше его сил — и провалился в беспокойный сон. Он просыпался вновь и вновь — то от внезапного удушья, то от мучительного чувства одиночества. В четыре часа дня терпение лопнуло.

Он поставил все, что имел, на женщину, которая, казалось, была его мечтой, и проиграл. Он любил ее каждой частичкой своего существа. Но она к нему равнодушна и ей просто не хватает мужества сказать правду. Но чем скорее он посмотрит в лицо судьбе, тем лучше.

Рой медленно начал собирать вещи. Забирая одежду из спальни, он старался не смотреть на кровать. На ложе, где он испытал и подарил — или так ему только казалось? — неземное блаженство. Значит, я ошибся в очередной раз, печально подытожил Рой. Пошел на поводу у интуиции. Неизвестно откуда взявшейся уверенности, что наконец-то он нашел ту единственную, которая предназначена ему свыше.

Каждое движение давалось Роберту с трудом, словно он продирался сквозь колючий кустарник. Он методично уничтожал все, что могло напомнить о его недолгом пребывании в квартире. Все повторяется, думал он, все возвращается на круги своя. Теперь Роберт знал точно, как ему следует поступить.

Он прошел на кухню, отыскал в телефонном справочнике нужный номер и снял трубку.


Эми везла Батлеров к доктору. Джон расположился на заднем сиденье, что, впрочем, не мешало ему продолжать расспросы:

— Эмили, а кто вы по профессии? — поинтересовался старик.

— Я окончила музыкальную школу и консерваторию. Была музыкантом.

— Почему была? — удивилась старушка.

— Вчера меня уволили. Я теперь никто, — призналась она. Странно, но произнести эти слова не составило большого труда.

— Музыка всегда нужна людям. Как хлеб и вода. У нас в монастыре прекрасная капелла. Боб хотел жить за городом. Почему бы ему не построить дом здесь?

— Я не сказала Бобу, что меня уволили.

Старик расхохотался.

— Боба увольняли с каждой работы, за какую бы он ни брался. В первый же солнечный день он уходил в лес. Какому начальнику это понравится?

— Так вы думаете, что это для него не важно? — прямо спросила Эми.

— Нет, конечно!

— Мне было стыдно признаться ему. Поэтому я уехала. — Как будто тяжелая ноша свалилась с ее плеч. Чувствуя невероятное облегчение, Эмили обрадовалась: — Значит, я зря убежала! Вы думаете, он поймет меня когда-нибудь?

— Ну конечно, поймет и простит, дорогая, — спокойно ответила старушка.

— Скажу вам кое-что еще, — вставил Джон. — Держу пари, Боб станет самым счастливым человеком на свете, если вы будете с ним. Я по вашим глазам вижу, что у вас тонкая душа. Вы отзывчивый человек. А это — то, что нужно каждому мужчине. Чтобы его понимали. И верили ему.

Впервые с того момента, как ее уволили, Эми пришла в голову потрясающая мысль. Она не должна смотреть на увольнение только как на лишний повод стыдиться себя. Напротив, возможно, ее увольнение — это подходящий случай измениться и изменить свою жизнь.

— Дом доктора за поворотом, — сообщил старик.

Кабинет доктора располагался в полуподвальном помещении его дома. Проводив стариков, Эмили тихонько уселась в шаткое деревянное кресло. События прошедших двух дней пронеслись в ее голове. Так вот почему она сбежала. Первое препятствие, и прежняя мисс Кимбелл снова взяла верх — женщина, которая никогда и ни с кем не делила своих чувств.

В последний раз, когда это произошло, Роберт пригрозил оставить ее.

Эми оглядела комнату в поисках телефона. Я должна поговорить с ним. Я должна ему сказать, что сделала ужасную ошибку и сожалею об этом. Мысли неслись с бешеной скоростью.

Потому что я люблю его. Я люблю его так же, как Барбара любит Айзека. В богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, в горести и в радости. Я люблю его и хочу прожить с ним всю оставшуюся жизнь.

Счастливая улыбка озарила ее лицо. Эмили сидела тихо-тихо. Как могла она быть настолько слепа? Не обращать внимания на собственные чувства? Конечно, она любит Роберта. Это же ясно как день.

Рою совсем не нужны ее деньги или положение в обществе. Он полюбил ее просто как женщину. Женщину, которая спокойно может жить в деревне. Ну а если перемены в ее карьере заставят прадеда и деда перевернуться в их роскошных могилах, тем хуже для них. Барбара одобрит ее выбор. И Айзек тоже. И, конечно, Эми была в этом абсолютно уверена, Боб тоже даст «добро».

Эмили хотелось смеяться и петь. Ей хотелось танцевать на потертом полу этого маленького кабинета среди старых деревянных стульев. Но больше всего на свете ей хотелось сказать Бобу, что она любит его, хотелось услышать его голос. Почувствовать тепло его рук.

Путь до Вашингтона займет часа четыре.

Сгорая от нетерпения, Эми ожидала стариков. Они вернулись в сопровождении доктора, симпатичного пожилого джентльмена, который хотел увидеть невесту Боба и рассказать, каким смелым мальчишкой был Боб в детстве.

Эми поговорила столько, сколько позволяли приличия.

— Я должна отвезти Батлеров домой. Они, наверное, устали. Была рада познакомиться с вами, доктор. До свидания, вернее, пока.

Как только они вернулись домой, Джейн уселась в кресло-качалку, а Джон снова поставил на плиту чайник.

— Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном? Я хочу поговорить с Бобом.

— Мы тоже хотим перекинуться с ним парой слов, дорогая, — безмятежно заметила Джейн. — Мы можем сказать ему, как вы были добры к нам.

Телефонный аппарат висел в холле. Девушка набрала свой номер. Никто не ответил. Его нет дома, огорченно подумала Эми и позвонила в коттедж. На другом конце никто не снимал трубку.

Эми прикусила нижнюю губу. Джон с преувеличенным вниманием мыл кружки, нарочно громко стуча ими и разбрызгивая воду. Она набрала номер старшей сестры. Трубку снял Айзек.

— Боб у вас? — в спешке спросила она. — Это я.

— Нет, его нет. — Голос свояка звучал очень странно. — Где ты?

— Я в Лонгвуде. В деревушке, где вырос Боб. Ты знаешь, где он? Я должна с ним поговорить.

— Ты опоздала, — ответил Айзек.

У Эми внутри похолодело.

— Опоздала? — переспросила она шепотом.

— Прости, сестренка, я не хотел тебя пугать, — поспешно извинился Фрост. — Но он уехал два или три часа назад за вещами. Потом он улетает в Европу.

— В Европу? — потрясенно повторила Эмили.

— Да… В Италию.

— Он не дождался меня. — В голосе Эми звучало отчаяние.

— Он не был в настроении выслушивать наши доводы, так как решил, что ты не хочешь выходить за него замуж. Он сказал, что уезжает из страны куда глаза глядят. Что бессмысленно и невыносимо сидеть и ждать, пока ты вернешься. И так очевидно, что ты не собираешься говорить «да». Боб очень разозлился, что ты сбежала.

— Держу пари, это еще слабо сказано, — произнесла девушка.

— Мы пытались убедить его… Ну, ты знаешь Барби. Она не просто говорила, она вышла из себя и наорала на него. Короче, он уехал.

— О Боже, — простонала Эмили. — Понимаешь, я люблю его. Я осознала это только сегодня. И не проси меня объяснить, потому что я все равно не смогу. Ты не знаешь, во сколько самолет?

— Нет. Ты можешь попытаться вызвать его в аэропорту. Я дам тебе номер телефона. Самолет летит в Турин… может, еще не все потеряно.

— Спасибо, Айзек.

Она набрала еще один номер и, когда раздался голос дежурного, попросила объявить розыск Роберта Роя, вылетающего в Турин.

— Это очень важно, — умоляла она. — Прошу вас, побыстрей.

Но минуты медленно сменяли одна другую, а Роберт не объявлялся. Эми не выдержала.

— Спасибо. Извините за беспокойство. До свидания, — и уткнулась лбом в деревянную перегородку.

Он уехал. Уехал, потому что у нее не хватило духу рассказать ему о своем увольнении. Он подумал, что она не любит его.

Он решил, что она скажет «нет».

13

— Вы в порядке, дорогая? — заботливо поинтересовалась Джейн.

Вспомнив, где она находится, Эми обернулась. В глазах стариков светилось участие.

— Боб уехал, — сказала Эмили. — Он думает, что я не люблю его. Поэтому он улетел в Италию, — в отчаянии повторила она.

Джон фыркнул.

— Вам лучше отправиться прямо за ним.

— Но Турин большой.

— Ну и что, — возразил старик.

— Да, действительно, — согласилась Эми. — Я на самом деле хочу, чтобы этот мужчина был рядом со мной. И я найду его. У Боба есть удивительная способность выделяться из толпы.

— Надеюсь, мы получим приглашение на свадьбу, — улыбнулся Джон.

— Если она состоится.

Брови старика решительно ощетинились.

— Выбросьте все эти всякие «если» из головы, девушка. Да если бы я был помоложе, то расшибся бы в лепешку, чтобы завоевать любовь такой прекрасной женщины, как вы. Моя старушка прямо светится, глядя на вас, а уж она-то разбирается в людях, моя старушка. Вот поверьте моему слову, вы будете прекрасной парой.

— Спасибо, Джон, — коротко поблагодарила Эми. Улыбнувшись старику на прощание, она включила мотор. — Я свяжусь с вами, — пообещала она.

Куры бросились врассыпную, а петух с воинственным криком погнался за машиной. Она оглянулась и помахала рукой.

Но чем дальше она продвигалась по своему пути, тем больше ее одолевали сомнения. Боб не вернется. Слишком поздно, думала она, я осознала свою ошибку. Нет, я не заплачу, потому что реветь и одновременно вести машину невозможно. Отчаянная решимость и огромное стремление добраться до цели овладели девушкой. Руки будто приросли к рулю. К тому моменту, как Эми достигла аэропорта, ее слегка подташнивало от страха.

За полем, усеянным клевером, открывался вид на летное поле. Практически не соображая, куда она едет, Эми свернула к зданию. Сейчас она возьмет билет на первый же рейс до Турина. Ей не хватит смелости вернуться в опустевшую квартиру без билета на руках. Туда, где каждая комната полна сладких воспоминаний. Но что, если она проделает весь этот путь через океан, а Боб не захочет даже видеть ее? Что тогда?

Эми припарковала машину и достала расческу, чтобы привести волосы в порядок. Я выгляжу просто ужасно, подумала она, разглядывая себя в зеркале заднего обзора. Та же блузка, что была на ней в пятницу, джинсы и какая-то невзрачная спортивная куртка, которую она купила в придорожном магазинчике. Под глазами темные круги.

Светящиеся полоски ярко-желтого, синего, красного и зеленого цвета на куртке напоминали полевые цветы, которыми Боб украсил ее спальню. Я не заплачу, яростно твердила она. Ни за что.

Эми заперла машину и вошла в здание аэропорта. Ее ноги подкашивались от долгого бездействия. Спина болела. А что касается ее чувств, то за последние две недели она, несомненно, наверстала все упущенное за долгие годы эмоционального застоя.

По пути к кассе она прошла мимо табло, на котором высвечивались сведения о прибытиях и отправлениях. Глаза быстро пробежали по табло. Самолет из Турина прилетел двадцать минут назад. Словно сомнамбула она огляделась в поисках эскалатора и поспешила туда. На ее лице застыла решимость. Когда Эми добралась до стойки рейса из Турина, толпа пассажиров значительно поредела. Боба нигде не было видно.

Еще одно горькое разочарование. Эмили отругала себя за собственную глупость и напрасные надежды. Боб только улетел туда. С какой стати ему возвращаться?

Особенно если он не любит ее больше.

Хорошо, что Джона нет здесь, подумала Эмили, стараясь не потерять остатки самообладания. Старик тут же высмеял бы ее за пессимизм.

Женщина побрела к билетной кассе. И вдруг как во сне она увидела у телефонных аппаратов знакомую фигуру. Мужчина стоял к ней спиной, но Эми где угодно узнала бы эту спину. Он только что набрал номер и ждал ответа. Холодный флуоресцентный свет падал на его взлохмаченные седые волосы. Мужчина был одет в темно-серый свитер и джинсы, на ногах — ботинки на толстой подошве. Сердце девушки подпрыгнуло и забилось где-то в горле. Она словно приросла к полу.

Боб резко опустил трубку на рычаг и провел рукой по волосам. Затем закинул на плечо спортивную сумку, что стояла у его ног, и направился к выходу. Он выглядел еще хуже, чем она.

— Боб! — закричала она надорванным голосом. — Боб! — И словно в замедленной съемке увидела, как он повернул голову.

Парализованная шквалом эмоций, болью и страхом, Эми обнаружила, что практически неспособна двигаться, как будто в ее ноги залили свинец. Их глаза встретились, и на какой-то момент время остановилось. Казалось, прошла вечность, а Боб стоял так же неподвижно, как и она сама. Наконец он зашагал по направлению к ней. Его лицо было непроницаемо.

Он любит меня, любит меня до смерти, идиотски улыбаясь, подумала Эмили. Она смотрела, как Роберт остановился почти в двух шагах от нее. Его сумка упала на пол.

— Я только что пытался дозвониться до тебя, — сказал он ровным голосом.

— Меня нет дома.

Тень улыбки скользнула по лицу Роя. Его глаза глубоко ввалились, черные круги виднелись под ними. Он давно не брился.

— Я вижу. Что ты здесь делаешь?

— Я приехала в аэропорт, чтобы купить билет до Турина.

— Зачем ты собралась туда? — Лицо Роя по-прежнему ничего не выражало.

— Ты не мог бы расслабиться? — попросила Эми. — Ты выглядишь еще хуже, чем я.

— Я пережил два самых трудных дня за всю жизнь, а мне есть с чем сравнивать. Где ты откопала такую куртку? Подари ее кому-нибудь, хотя, конечно, такое вряд ли кто возьмет.

— Лучше я оставлю ее у себя, — сказала Эми. — Учитывая, что с пятницы я безработная.

Что-то вспыхнуло в его глазах, затем погасло.

— Неужели? Это из-за опозданий три дня подряд?

— Нет, Боб. Правительственные сокращения.

— Значит, весь уик-энд ты скрывалась от позора? Там, где, конечно, не работал ни один телефон?

Эми понимала, что он злится, но не стала успокаивать эту злость.

— Последнюю ночь я провела у Батлеров, — откровенно призналась она.

Удивление, ярость и облегчение — одно за другим пронеслись в его душе.

— А что ты делаешь здесь? — спросил Роберт с наигранным спокойствием.

— Ты все еще любишь меня? — выпалила Эмили.

— Ты думаешь, что я стою с билетом здесь просто так, ради собственного удовольствия? — взорвался Рой. — Конечно, я, все еще люблю тебя. Я обречен любить тебя до конца своих проклятых Богом дней.

Его явно не радовала такая перспектива.

— О… — Голос Эми стих. Ее сердце запело в груди. — Это здорово. Потому что я тоже тебя люблю.

— Послушай меня, мисс Кимбелл. Я грязный, небритый, голодный, уставший как черт и хочу пива. Не играй со мной в эти игры — я не в настроении.

— Не играю я с тобой ни в какие игры, — возразила девушка. Ее голос даже отдаленно не напоминал любовное воркование. — Я люблю тебя. Я наконец-то поняла это. — И выплескивая все то напряжение, что скопилось в ее груди, Эми прокричала, перекрывая скрежет эскалатора и стук багажных вагонов: — Я люблю тебя, Боб Рой! Люблю сейчас, буду любить завтра и всю следующую неделю. И я тоже считаю, что обречена любить тебя всю оставшуюся жизнь. Проклятую Богом или благословленную им.

Кое-кто из прохожих засмеялся. Роберт оглянулся вокруг, обнажив зубы в лукавой усмешке.

— С таким голосом ты сможешь зарабатывать огромные деньги, дорогая. Так ты выйдешь за меня замуж?

— А ты женишься на мне даже в такой куртке? — дерзко спросила Эми.

— Бог да поможет мне, женюсь.

— Отлично, — заключила она.

Черты его лица несколько смягчились. Рой даже слегка прикоснулся к ее руке.

— Это все очень забавно, но я ненавижу аэропорты. Поехали домой.

— А где этот дом? Я не знаю.

— До коттеджа мы все равно не доедем. К тебе можно?

Эми кивнула, соглашаясь.

— Моя машина на улице.

— Моя тоже. Пошли.

Девушка осталась на месте. Ее сердце учащенно и тяжело колотилось.

— Боб, поцелуй меня.

Он схватил ее за плечи, притянул к себе и, запечатлев страстный, яростный поцелуй на ее губах, отступил назад. Его грудь вздымалась.

Роберт поднял сумку, перекинул ее через плечо и зашагал к двери.

Эми брела за ним. Жесткая щетина поцарапала кожу на ее подбородке, но Эмили не обращала внимания. Если она не ошибается, им еще предстоит решающая схватка. Возможно, последняя, от исхода которой будет зависеть будущее их не слишком-то безмятежных отношений. Отлично, подумала она, если ты хочешь бросить мне вызов, я с радостью приму его. И, когда они подошли к стоянке автомобилей, Эмили уехала первая.

— Увидимся позже.

Рой молча кивнул и зашагал по проходу между рядами припаркованных машин. Час спустя Эмили поднялась на лифте на свой этаж. Роберт был уже дома. Бросив в ее сторону взгляд победителя, он спросил:

— Кто первый в душ?

— Ты побреешься, а я приму душ, потом я посушу волосы, пока ты будешь в душе, — ответила Эми, оглядывая стены. — Ты снял все рисунки!

— Я сжег их. В коттедже.

Эми прошла через холл и заглянула в спальню, не удивившись отсутствию цветочного великолепия. Квартира казалась пустой, безжизненной. Роберт уничтожил все признаки своего пребывания в ее доме. Эмили вытащила из ящика комода самую пуританскую ночную рубашку вместе со старым махровым халатом, и направилась в ванную. Быстро скинув с себя одежду и не очень-то беспокоясь, наблюдает за ней Рой или нет, Эми шагнула под душ.

Обжигающе горячая вода притупила ее раздражение, сняла усталость с занемевших мышц. Эми завернулась в одно полотенце, другим обмотала волосы и ступила на циновку. Роберт наклонился над раковиной, смывая пену для бритья. Он тоже разделся. Его спина напоминала дугу лука, а ноги были прямые как стрелы. Эмили поспешила исчезнуть в спальне и высушила волосы перед зеркалом. Затянув потуже пояс халата, она вышла на кухню.

Она ничего не ела даже не сосчитать сколько времени. Да и Рой упомянул голод в списке своих бед. Эми с излишним грохотом поставила сковороду на плиту и услышала голос:

— Что ты делаешь?

— Омлет с овощами, — сообщила она.

На Роберте были только джинсы, подпоясанные ремнем на бедрах, и больше ничего. Эми отвела взгляд.

— Что ты сделал с моими цветами?

— Я их выбросил, — сказал он. — Лучше я выпью пива. Моя тетка готовила омлет каждое утро и именно с овощами. С тех пор я не притрагиваюсь к этой гадости.

Пальцы Эми впились в ручку сковороды.

— Сколько тебе было, когда ты ушел от них, Боб? Я имею в виду твоих тетю и дядю.

— Пятнадцать. Как только получил гражданские права.

Она знала ответ, прежде чем задала вопрос.

— Я люблю тебя, — беспомощно призналась Эми. — Я люблю тебя, а мы ведем себя, словно пара подростков.

Рой приблизился к ней, отвел ее пальцы от сковороды и удержал в плену своей руки. Его ясные глаза проникали сквозь все заслоны, выстроенные Эмили, а голос звучал жестко и требовательно:

— Почему ты не сказала мне, что потеряла работу? Почему ты сбежала?

Эми подсознательно чувствовала, как важен для Боба ее ответ, поэтому она постаралась ответить со всей откровенностью, на которую была способна. Она положила свободную руку на его плечо и позволила прочесть в своих глазах и смущение, и боль.

— Слухи о сокращениях ходили всю неделю, но я никогда по-настоящему не верила, что они как-то коснутся меня. И вдруг в пятницу в полдень мне сказали, что я уволена. Вот и все. Пойми, Боб, я выросла в преуспевающей семье, семье музыкантов четвертого поколения. Я оказалась первой из Кимбеллов, кто был уволен. Я чувствовала себя оскорбленной и униженной неудачницей, не стоящей и ломаного гроша. И мне также стало отчетливо ясно, что я не смогу жить на твои деньги. Вот почему…

— Я не осудил бы тебя, прячь ты свое богатство под матрацем или не имей ни цента! Это бесспорно. Ты — вот что я люблю. А не твои деньги или карьеру.

— Я была слишком расстроена в пятницу, чтобы понять это.

— Ты могла бы спросить, — ответил Рой. Его голос стал опасно нежен. — Ты могла бы рассказать мне, что происходит.

— Прости. Я ни о чем не думала. Просто уехала.

— И позвонила Фростам, а не мне. Как ты думаешь, что я почувствовал?

— Я не могла пересилить себя!

— А ты знаешь, что я передумал?! — взревел Роберт. — Я подумал, что ты не хочешь ни жить со мной, ни выходить за меня замуж. Но у тебя не хватило смелости или даже элементарной вежливости сказать мне об этом в лицо. Вместо этого ты сбежала. Вот почему я уничтожил в твоей квартире все следы, оставленные мною, вот почему я хотел уехать в Европу. Я подумал, что с самой первой встречи составил о тебе неверное суждение. Придумал себе сказку и, как дурак, поверил в нее.

Эми на мгновение зажмурила глаза.

— Я сожалею больше, чем могу выразить словами. На протяжении суток я чувствовала себя так, словно потеряла себя как личность, потеряла смысл своего существования… Только благодаря Батлерам мои мысли пришли в порядок. Я не знаю, куда и зачем я ехала. Я не осознавала, что делаю. Но неужели ты не видишь, Боб? Чем дальше я уезжала от тебя, тем ближе ты мне становился.

Роберт глубоко вздохнул, его мускулы перекатывались под обнаженной кожей.

— Да… — произнес он. — Я всего лишь хотел знать, что происходило.

— А я хотела бы иметь смелость или силы рассказать тебе. — Голос Эми звучал твердо.

Роберт поднес ее руку к губам, прикоснулся ими к нежной впадинке на запястье, где пульсировала тоненькая жилка.

— Значит, ты направилась прямо в Лонгвуд?

Эми кивнула.

— Я никогда не расспрашивала тебя о твоем детстве. О том, что случилось с твоими родителями. И мне стыдно за себя. От стариков я узнала, почему ты всегда кочевал с места на место. Я поняла, как сильно ты должен любить меня, чтобы жить вместе со мной в городской квартире. — И добавила со страстной горячностью: — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы не ограничивать твою свободу, родной.

В тишине раздавались лишь глухие удары его сердца.

— Ты проделала долгий путь. — Роберт начал издалека. — Если я и был не слишком приветлив в аэропорту, так это потому, что понял, что свобода для меня — это быть с тобой. Я не смог улететь от тебя. Я отдал тебе все, что у меня было: свой талант, свое сердце, свое тело, наконец. И этого оказалось недостаточно — ты уехала. Когда я увидел тебя в аэропорту, я был так взвинчен, что начал изображать оскорбленного отвергнутого ухажера.

— Онет, — сказала Эмили. — Я все понимаю. — Она взяла его руку и приложила к своей щеке. — Я поняла, что я могу жить с тобой где угодно. И что моя музыка всегда будет во мне, если ты будешь со мной.

— Значит, ты все-таки любишь меня?

— А ты действительно хочешь жениться на мне?

Руки Роберта крепко сжали ее талию.

— Да, — ответил он.

В серых глазах блеснули слезы.

— Теперь я никогда не убегу. Клянусь. — Она сдвинула брови. — Я не знаю, почему именно в Лонгвуде я поняла, что люблю тебя. Но зато теперь я точно знаю, что ты — моя самая надежная пристань. Единственный человек, которому я могу рассказать все без утайки… В моих словах есть хоть какой-то смысл?

— Да, ты многому научилась.

— Старики хотели бы получить приглашение на свадьбу.

— Я и не думал жениться без них. — Рой крепко обнял Эми и поцеловал в губы. — Я люблю тебя, дорогая. Ценю и восхищаюсь тобой. Я уверен, наш брак никогда не наскучит нам. А завтра утром я куплю тебе новый халат… И океан цветов. — Он привлек женщину к себе. — Ну а сейчас у тебя есть выбор: или я, или омлет…

Желание, горячее и непреодолимое, охватило Эми:

— Ну, ладно. Я ведь и позже смогу сделать омлет на завтрак.

Роберт развязал пояс ее халата, распахнул его и принялся ласкать нежные выпуклости ее грудей.

— Однажды, очень скоро, я овладею тобой прямо в кухне, — прошептал он. — Но не сегодня. Сейчас нам обоим нужна кровать.

Страсть сжигала их без остатка, и не было силы, которая могла стать преградой на пути их любви.


Спустя месяц чета Рой вернулась из Лонгвуда, где провела медовый месяц.

Его свадебным подарком стала «Композиция № 13».

Эпилог

Рой шумно вдохнул аромат свежеструганных кедровых досок, окинул взглядом двухэтажный коттедж, зеленую лужайку с молодыми посадками перед домом, маленькую беседку над Потомаком.

Яхту не было видно, но он знал, что она в сухом доке на берегу, такая же новенькая, как и все, что его окружало.

У калитки остановился мебельный фургон. Грузчики, здоровые чернокожие парни, с ловкостью обезьян распаковали и занесли все в дом.

Ну, вот, я и выполнил все планы, улыбнулся Роберт своим мыслям: построил дом, посадил деревья. Кажется, нужно еще написать книгу и родить сына. Так, мои скульптуры — это мои книги в бронзе и мраморе, а насчет сына — он взглянул на часы, — врачи в больнице сказали позвонить после пяти.

Телефон больницы все время был занят, и Роберт, не в силах сдерживать ожидание, быстро скинул рабочую одежду, надел легкий светлый костюм сафари, бейсбольную кепку и вывел машину из гаража.

Дорога шла вдоль берега реки, весеннее солнце нещадно било в глаза. Рой потянулся за солнцезащитными очками и вспомнил, что именно в такой же весенний день в таких же дымчатых очках встретил Эмили. Прошел всего год их совместной жизни, а кажется, что они знают друг друга всю жизнь.

Роберт вспомнил их шумную свадьбу — это был первый такой случай в приходе, когда в один день венчались и мать, и дочь. В церкви собрались только члены семей Кимбелл, Роя и Боулта. Но на торжественный обед собралось около двухсот гостей и родственников. Рой к этому времени уже купил двадцать акров земли по берегу Потомака в Александрии, поэтому решили просто — натянули громадный шатер, соорудили сцену для оркестра, поставили столы и стулья. Наняли официантов, еду заказали в превосходном французском ресторане. Но все без чеснока, как предупредила Эмили. Расходы поделили пополам, между двумя новыми семьями.

Первый танец, конечно, был танцем новобрачных. Потом танцевали все, а когда дочь и мать поменялись кавалерами, та растроганно вздыхала и говорила Роберту, что Эми выглядит точь-в-точь как миссис Кимбелл-Боулт тридцать пять лет назад. Танго сменяло вальс, фокстрот — твист. Когда стемнело, зажгли разноцветные лампочки и устроили праздничный фейерверк. Темные воды отражали море огней.

Молодые не стали дожидаться конца вечера и потихоньку уехали в Лонгвуд…


Рой вырулил на стоянку к приемному покою, запарковал машину и пружинисто шагнул навстречу первому крику продолжателя рода…


Оглавление

  • Пролог
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • 11
  • 12
  • 13
  • Эпилог