Коррида, женщины, любовь... [Дебра Дон Томас] (fb2) читать онлайн

- Коррида, женщины, любовь... (пер. Т. В. Трефилова) (и.с. Восторг-21) 624 Кб, 175с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Дебра Дон Томас

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Дебра Дон Томас Коррида, женщины, любовь…

Глава 1

Стефани Мэдисон хотела услышать мнение редактора о своей статье про бездомных, которую она отправила ему электронной почтой для воскресного выпуска.

— Неплохой материал, — сказал Боб, когда Стефани до него дозвонилась. — Я хочу, чтобы ты взяла интервью у Джона Стивенса, этого деятеля с телевидения, который учредил в Санта-Монике продовольственный пункт для бездомных. Сегодня вечером он ждет тебя в своем доме на побережье.

— Не получится. Сегодня вечером я иду на обед к брату. Он собирается познакомить меня со своим новым клиентом, испанским тореро. Я позвоню Стивенсу и договорюсь на другое время.

Стефани вытянулась на постели, неожиданно почувствовав усталость. По правде говоря, у нее не было большого желания знакомиться с испанским тореро. Что за бредовая идея! Скорее всего ее невестка Эйдрия опять собирается выступить в роли сводницы.

— Матадора зовут Мигель Рафаэль? — поинтересовался Боб.

— Да, верно. Откуда ты знаешь?

— Выясни, что он делает в Калифорнии.

Эта просьба прозвучала как приказ. Стефани резко села.

— Я уже знаю, что он здесь делает. Занимается инвестициями при посредничестве фирмы моего брата. А зачем тебе?

— Вокруг этого парня много шумихи. И не только потому, что он один из известнейших испанских матадоров. Его не раз видели в компании голливудских звезд, в том числе Дженны Старр. Это своего рода латинский любовник для богатых и знаменитых.

«Дженна Старр… В прошлом — темпераментная исполнительница панк-рока, а ныне — актриса и светская львица… Очень интересно! Только почему Эйдрия опустила эту подробность?» — задумалась Стефани.

— Организуй статейку для нашего испанского выпуска.

А это уже точно приказ!

— Ладно, Боб, я попытаюсь договориться об интервью, но тебе придется найти журналиста, который хоть что-то смыслит в корриде. Может, попросишь Рея? Он безупречно говорит по-испански, бывал в Испании и фотографировал тореадоров.

«Или подряди Сьюзи Мюллер, ведущую "Голливудской хроники"», — мысленно добавила она.

— Мигель никогда не согласится на запланированное интервью, иначе я передал бы эту работу редактору «Варьедадеса». Я прошу тебя, потому что у тебя есть доступ к Мигелю.

Стефани фыркнула:

— Ричарду не понравится, если я буду докучать его инвестору на званом обеде. И потом, что с того, что у меня есть доступ к Мигелю? Все равно я ничего не понимаю в корриде. И по-испански я не говорю.

— Придумай что-нибудь, ты же профессиональный репортер! Считай это редакторским заданием.

Стефани покрутила в руке телефонный шнур, мечтая на нем удавиться. И зачем вообще она позвонила Бобу? Да еще ляпнула про матадора!

— Постарайся, Стефани. Очаруй его. Говорят, он падок на женщин.

— Боб! Если ты будешь давать такие советы всем своим журналисткам, то в конце концов угодишь на скамью подсудимых!

— Да, но Стефани Мэдисон меня не подведет. Это свой парень. Кстати! В последнем номере «Пипл мэгэзин» есть статья о Мигеле. Прочитай для ознакомления.

Стефани положила трубку и поспешила к стопке непрочитанной почты. «Свой парень!» Она получила это прозвище, проработав несколько лет в качестве обозревателя местных спортивных новостей. В числе ее материалов — парочка интервью в раздевалке.

Найдя «Пипл мэгэзин» за эту неделю, Стефани плюхнулась на диван и принялась листать страницы. Вот он, матадор! Она громко застонала. Обе ее кошки, мирно дремавшие у камина, удивленно вскинули головы.

Мигель Рафаэль был красавцем мужчиной. Не таким смуглым, как она ожидала, с густыми темно-каштановыми волосами. Единственный видимый изъян — тонкий белый шрам в форме вопросительного знака на его правой щеке. Статья гласила:

«Мигель Рафаэль, известный как Эль Пелигро, что означает «Опасность», является матадором номер один и вот уже почти десять лет удерживает этот титул, на каждом выступлении поражая своим искусством толпы зрителей. Один из величайших матадоров современности, он получил немало наград за бои с самыми свирепыми испанскими быками.

Недавно он принял вызов более молодого матадора. Состязание состоится через две недели в Мадриде на арене «Лас-Вентас». Все билеты были распроданы за несколько часов. Теперь их можно купить лишь за астрономические суммы у перекупщиков. Этот бой объявлен последней корридой Мигеля. Ставки делают на его юного соперника, Франкосиса Гаону. Полагают, что победит он, а Мигель погибнет геройской смертью.

Впрочем, самого Мигеля явно не тревожат эти зловещие пророчества. Он был замечен в Голливуде, на премьере нового фильма Дженны Старр "Женщина-вамп"».


Погибнет геройской смертью? Не слишком ли драматично? Мигель прохлаждается в Калифорнии, заключает сделки и резвится со старлетками. Через пару недель он устроит очередной спектакль, единственной жертвой которого станет беззащитное животное. Куда охотнее Стефани написала бы статью о правах несчастных быков!

Мигель и голливудская дива Дженна Старр представляли собой великолепную пару. На актрисе было черное бархатное платье от Версаче, верхнюю часть и юбку разделяли две тоненькие золотые цепочки, обнажавшие безукоризненно плоский живот. Мигель был в сером костюме и черной водолазке — классическое сочетание, которое никогда не выйдет из моды.

Стефани взглянула на свой платяной шкаф. Джинсы отменяются! У нее еще есть время, чтобы распушить перышки ради удачного журналистского репортажа.


Ровно в восемь Стефани стояла на просторном балконе, примыкавшем к гостиной брата. На ней было роскошное новое платье от Донны Каран. Красный шелк облегал фигуру, а смелое декольте привлекало внимание к ложбинке на груди. Правда, эта покупка заставила ее полностью исчерпать свой счет.

Чтобы морально подавить матадора, Стефани надела черные замшевые шпильки, которые добавляли к ее пяти футам шести дюймам еще три дюйма. Она была совершенно уверена в том, что Мигель Рафаэль — коротышка, ведь ему приходилось лавировать между бычьими рогами.

Срочно вызванная парикмахерша уложила ее светло-русые, до плеч, волосы и придала им медовый оттенок. Стефани знала, что выглядит отлично, однако сомневалась, что может соперничать с Дженной Старр. А вдруг Мигель встречается только с богатыми и знаменитыми пустышками? Эта мысль заранее настроила ее против испанца.

Дом Ричарда на острове Бальбоа был обращен в сторону залива. Отсюда открывался чудесный вид на полуостров. Весенний океанический бриз обдавал лицо приятным холодком. К берегу причалил паром, с него скатились машины, велосипеды, детские коляски, сошли влюбленные. За весь день Стефани так и не удалось расслабиться. Не помогло даже вино.

После телефонного разговора с Бобом Стефани только и думала о том, как бы заполучить статью. Она надеялась, что ее новое платье поможет ей по крайней мере воздействовать на либидо Мигеля. Стефани предполагала, что матадор ненавидит журналистов, поэтому собиралась действовать осторожно, чтобы не навредить делам брата.

Сейчас Ричард был преуспевающим бизнесменом, а как скромно они начинали!

Отец бросил их мать, когда они были совсем маленькими. Оставшись с двумя детьми на руках и не имея достаточной подготовки для устройства на хорошую работу, бедная женщина выбивалась из сил, чтобы только свести концы с концами.

Стефани сосредоточила взгляд на далеких огнях нью-портского яхт-клуба и тут же вспомнила своего бывшего мужа, Стивена Фишера. Именно там они играли свадьбу. Перед глазами возникли перила, увитые цветочными гирляндами, мерцающие под навесом свечи и огромный трехъярусный торт. Стивену нравился этот пейзаж, он завидовал ее брату, но вкалывать, как он, не хотел.

Блестяще начавшаяся карьера в области маркетинга сменилась случайными заработками. В конце концов он нашел другую женщину, Кимберли Харрис (к несчастью, знакомую Стефани), которая и обеспечила ему шикарную жизнь. Для Стефани этот брак был неудачным во всех отношениях, но измена мужа добила ее окончательно. Она всегда подозревала, что Стивен гонялся за деньгами и женился на ней только затем, чтобы подобраться к ее богатому брату. Теперь эти опасения подтвердились.

— Еще вина? — спросил Ричард, прервав ее невеселые воспоминания.

— Конечно.

Она вернулась в дом и протянула брату пустой бокал. Кроме Ричарда, у нее больше не было родных. Их разница в возрасте составляла всего полтора года, и оба усердно работали, чтобы выбраться из трущоб Сан-Диего.

Ричард наполнил ее бокал до краев и поставил графин на стол. Стены столовой были отделаны зеркальными панелями. Повсюду горели свечи, делая роскошную обстановку изящной и романтичной.

— Ты спас меня от неприятных мыслей, — призналась Стефани. — Выходя на этот балкон, я всегда вспоминаю Стивена.

— Без него тебе живется гораздо лучше. — Ричард улыбнулся. На его правой щеке появилась такая же ямочка, как у нее. — Кстати, в этом платье ты просто великолепна. Хочешь сразить матадора наповал?

— Спасибо за комплимент.

Она повертелась перед братом, как маленькая девочка, хвастающая своим праздничным нарядом. Ричард прав, без Стивена ей действительно лучше, но в душе остался горький осадок. Стефани сомневалась, что сможет еще когда-нибудь доверить свое сердце мужчине. Как видно, женщинам семьи Мэдисон на роду написано быть одинокими.

— На эту покупку я потратила кучу денег, но твой клиент привык видеть женщин в платьях от Версаче, а не в джинсах. Впрочем, ты тоже выглядишь щеголем, Ричард.

Синий костюм прекрасно оттенял его темно-русые волосы и голубые глаза. Ричард всегда пользовался успехом у девушек, в том числе и у Эйдрии, лучшей подруги Стефани. Однако он заметил свою будущую жену, только когда она окончила колледж в Сан-Диего и пришла работать в его брокерскую фирму. Впрочем, Эйдрия не задержится там надолго: в конце этого месяца она должна родить.

Ричард слегка передвинул графин на столе и отступил назад, чтобы оценить сервировку.

— Эйдрия опять занимается сводничеством? — спросил он. — Поэтому ты и приняла ее приглашение?

— Она неугомонна, но твой клиент не интересует меня как мужчина. — Стефани завела за ухо прядь волос и глотнула вина. — Как твой бизнес?

Ричард перестал возиться с посудой и внимательно посмотрел на сестру.

— Хорошо… даже отлично.

— Отчасти благодаря Мигелю Рафаэлю. — Она взяла со стола полотняную салфетку, встряхнула и принялась размахивать ею, словно плащом матадора. — Богатому иностранцу, который зарится на американские владения и американских женщин. Ну и где же твой звездный клиент? Что-то он опаздывает.

Ричард выхватил у нее салфетку, сложил и вернул на прежнее место — возле дорогой фарфоровой тарелки.

— Ничего, придет. Ты права, это важный клиент. На те деньги, которые имеет моя компания благодаря Мигелю, я мог бы спокойно отойти от дел и жить припеваючи. Так что очень прошу, веди себя хорошо.

Стефани выпятила губу, притворяясь обиженной.

— Я всегда веду себя хорошо!

— Да, если не охотишься за материалом для статьи.

— С чего ты взял, что я охочусь за материалом для статьи?

Брат догадался! Ну что ж, этого следовало ожидать.

— Увидев это платье, я сразу понял, что ты пришла с заданием. Но Мигель не станет с тобой разговаривать. Он терпеть не может журналистов, а я не хочу, чтобы он тебя возненавидел, ведь ты моя сестра.

Ричард шагнул в гостиную.

— О Боже, еще одна знаменитость, которая терпеть не может журналистов!

— Стеф…

— На меня насел мой редактор. — Стефани провела рукой по шелковой скатерти, которую подарила брату и Эйдрии на свадьбу. — У «Экспресс» есть испанское издание, «Варьедадес», которое выходит огромными тиражами. Им нужна статья.

Ричард отрегулировал звук на проигрывателе компакт-дисков, потом обернулся к Стефани. В его взгляде читалось неодобрение.

— Нет, Стефани.

— Мигель не возненавидит меня, если я задам ему несколько вопросов.

— Ну хорошо, задавай, но если он откажется отвечать, не упорствуй, ладно?

— Ладно. А где Эйдрия?

— Одевается. Никак не выберет себе платье. Ей кажется, что все они ее полнят.

— И это понятно. Трудно сохранить стройность на девятом месяце беременности. — Стефани подняла свой бокал и покрутила его в руке, любуясь переливами света в хрустальных гранях. — По-моему, у Мигеля варварская профессия. Трудно поверить, что в преддверии нового тысячелетия этот вид спорта все еще пользуется популярностью. — Она допила вино. — Наверное, мне следует проявить интерес или хотя бы сочувствие к его работе, ведь она досталась ему в наследство от предков. Впрочем, что мы знаем о собственных предках? Что мы помним о нашем отце, кроме того, что этот негодяй бросил маму с двумя малышами на руках?

Ричард вернулся в столовую и взял у нее бокал. Подняв глаза, она увидела тревогу на красивом лице брата. Наверное, внешне он был очень похож на отца, вот почему мама так сильно его любила. Где-то сейчас Мэдисон-старший? Вспоминает ли о них?

— Не надо копить обиды, Стефани. Это вредно для здоровья.

Она выдавила улыбку и прижалась к Ричарду, который обнял ее за плечи.

— Неужели тебя не волнует, что он ушел из семьи?

— Раньше волновало, — серьезно ответил он, — но надо забыть прошлое и жить дальше.

— И развлекать матадора?

Ричард ослабил объятия, но оставил руки на плечах сестры.

— Я не это имел в виду. И все же постарайся… приятно провести сегодняшний вечер.

— В компании с испанским спортсменом?

— Коррида — это не спорт. Это традиция, которая живет и процветает. Надеюсь, ты не собираешься выражать свое неодобрение? Инвестиции Мигеля обеспечат надежное будущее моему еще не рожденному сыну. — Он поставил бокал с вином на стол. — Так что будь с ним полюбезнее.

— Не волнуйся, даже рта не раскрою!

— Если не напьешься.

Она виновато посмотрела на свой пустой бокал.

— Просто я немножко нервничаю в таком непривычном наряде. Несколько дней назад я щеголяла в костюме бездомной нищенки.

— Мигель увидит, что новое поколение Мэдисонов не бедствует. Никто не просит тебя во всем ему потакать. Веди себя непринужденно, отдыхай.

Ричард отправился на второй этаж поторопить Эйдрию. «Легко говорить!» — подумала Стефани, глядя ему вслед.

Повернувшись к столу, она плеснула себе еще вина и бросила взгляд в зеркало. Ей и впрямь редко приходилось надевать такие откровенно сексуальные платья. Она нарочно выбрала красное: этот цвет должен понравиться матадору.

— Рыдай, Дженна Старр! — усмехнулась Стефани.

В этот момент в дверь позвонили.

Ричард и Эйдрия наверху, значит, ей придется взять на себя роль радушной хозяйки. Стефани отошла от зеркала и открыла дверь. Первое, что она увидела, были темно-зеленые глаза в обрамлении длинных черных ресниц, которые медленно оглядели ее с головы до пят.

— Buenos tardes, señorita[1], — сказал мужчина, обнажив безупречно белые зубы.

Сердце Стефани чаще забилось в груди. Странно! Она никак не ожидала, что встреча с Мигелем Рафаэлем так на нее подействует.

— Perdóneme…[2] — Он заглянул ей за плечо и вытянулся во весь рост, который вопреки ее ожиданиям был никак не меньше шести футов.

Какое уж тут моральное давление!

— No hablo español[3], — сказала она.

— Ничего, я говорю по-английски, так что мы спасены.

— Если вы к Ричарду Мэдисону, то, пожалуйста, проходите. — Стефани отступила назад, давая гостю дорогу.

За ним тянулся приятный аромат — не слишком навязчивый, но явно мужской.

— С кем имею честь? — спросил он с сильным кастильским акцентом.

Эту ослепительную улыбку она уже видела в «Пипл мэгэзин».

— Ох, простите. Я сестра Ричарда, Стефани. — Она не могла оторвать от него взгляда. — Он сейчас спустится.

Как видно, Мигеля прозвали «Опасность» не только за его мастерство на арене.

— Очень приятно. — Он взял ее за руку.

Стефани не могла пошевелиться под его гипнотическим взглядом. Красивые глаза испанца напоминали зеленые оливки, сверкающие в лучах солнца. Он дерзко оглядел грудь Стефани и, словно спохватившись, отпустил ее руку.

Войдя в гостиную, Мигель остановился возле окна. Вдалеке, у парома, кружили парусники. Их огни мерцали в заливе.

Пока матадор любовался пейзажем, Стефани украдкой разглядывала его. На нем была темно-зеленая водолазка и желтовато-коричневый льняной костюм, явно сшитый на заказ.

Ей казалось, что человек, легко увертывающийся от быков, должен быть ниже ростом и тоньше. Но, несмотря на крупное телосложение, он обладал грацией танцора, его движения были точны и совершенны — даже сейчас, когда он стоял у окна.

Она представила его на арене: горячий песок, палящее испанское небо, у ног победителя — розы. От этой мысленной картины у Стефани пересохло во рту.

Мигель обернулся — наверное, точно так же он оборачивался к ликующей толпе.

— Стефани… — Он произнес ее имя на выдохе, и этот звук прокатился волной по ее спине, как будто Мигель был вещательной станцией, а она приемной антенной. — Bonito.

Красиво? Стефани знала несколько испанских слов, но не поняла, что именно показалось ему красивым — вид с балкона или она сама. Она шагнула к нему в гостиную, стараясь не обращать внимания на дрожь в ногах. Мигель волновал ее, и она пребывала в полной растерянности. Вот уже два года у нее не было мужчин.

Эйдрия твердила ей, что это уж слишком — в двадцать девять лет не отказываются от противоположного пола. Но до сих пор Стефани вполне устраивало такое положение вещей. Может, пришло время забыть прошлое и жить дальше, как говорит Ричард?

Как бы то ни было, этот парень будоражил ее воображение.

Его густые темные волосы были длиннее, чем на виденных ею фотографиях. Он нанес на них легкий гель и причесал на косой пробор. Модная асимметричная стрижка открывала прямой лоб и темные дуги бровей. Высокие скулы с чуть заметным шрамом на правой щеке и орлиный нос намекали на то, что в роду у их обладателя была испанская знать. Полные губы сулили женщине неземное блаженство. Огромные, пронзительные зеленые глаза буравили ее насквозь.

«Он способен дразнить не только животных», — подумала Стефани и мысленно спросила себя, когда она в последний раз была с мужчиной.

— Я журналистка, — сказала она, пытаясь скрыть волнение. — Газета «Варьедадес» хочет опубликовать о вас статью.

Он снова повернулся к окну, разом утратив к ней интерес.

— Но я пришла сюда не поэтому, — поспешно добавила Стефани. — Я знаю, что вы…

Мигель резко обернулся:

— Я не люблю журналистов. — В его речи явно обозначился испанский акцент.

— Да, я слышала. — Ей не хотелось сердить важного клиента Ричарда. — Я пришла сюда не для того, чтобы брать интервью… Вернее… — Она потупилась и, глядя на свои руки, попыталась собраться с мыслями. Это было нелегко. — Меня пригласила на обед моя невестка. Я здесь в качестве гостя, а не в качестве репортера. Но я все же надеялась задать вам несколько вопросов… неофициально, понимаете?

Она села и попыталась одернуть юбку. Мигель опустился рядом с ней на черный кожаный диван, сосредоточив взгляд на ее ногах. Она вновь ощутила исходивший от него легкий волнующий аромат.

— Никаких интервью! — отрезал он.

В его лице появилось что-то жестокое. Наверное, именно так он смотрел на быка, прежде чем сделать финальный удар рапирой. И на женщину, прежде чем ею овладеть… Пульс Стефани участился, ее бросило в пот.

— Позвольте предложить вам вина? — Она встала, пытаясь удержать равновесие на высоких каблуках, и взглянула в сторону лестницы. Где же Ричард и Эйдрия? Несмотря на предупреждения брата, ей очень хотелось добиться интервью с матадором.

Подойдя к стоявшему за диваном столу, она дрожащей рукой налила вино и подала Мигелю полный бокал мерло. Когда он протянул руку, манжета его рубашки задралась, и Стефани увидела на смуглом, поросшем темными волосками запястье блестящую золотую цепочку.

Он взял бокал, и их пальцы на мгновение соприкоснулись. По руке Стефани пробежал электрический разряд, лицо ее залилось румянцем. «Будь осторожна! — сказала она себе. — Ведь это испанский матадор, любовник Дженны Старр!»

— Что вам стоит ответить на несколько вопросов? — спросила она, сильно волнуясь.

Матадор буквально обстреливал ее своими невероятно активными флюидами. Впервые в жизни она испытывала влечение к мужчине, с которым только что познакомилась.

— Вы когда-нибудь видели бой быков? — спросил он снисходительным тоном, забросив руку на спинку дивана, чтобы было удобнее смотреть на собеседницу.

— Конечно!

Он нахмурился:

— Cuándo?[4]

— Что?

— Вы ни разу не видели боя быков, сеньорита.

Стефани вновь подошла к дивану и села.

— Почему вы не в Испании? Через пару недель у вас будет важное состязание. Разве вам не надо готовиться?

— Я уже сказал, что не желаю отвечать на ваши вопросы. А впрочем, мы можем договориться.

Он самодовольно усмехнулся, явно ожидая, что она будет шокирована его словами.

Стефани спокойно выдержала его взгляд, однако намек матадора был совершенно прозрачен: секс в обмен на статью.

— Назовите цену, и я подумаю.

В этот момент в гостиную спустились Ричард и Эйдрия, помешав матадору ответить.

За жареными артишоками и крабами Ричард говорил о местной недвижимости, которая могла заинтересовать Мигеля, в том числе о доме на полуострове, недавно выставленном на продажу. Испанец ни разу не взглянул на Стефани, сидевшую напротив него, и не сказал ей ни слова.

Его холодность озадачивала. Он пытался скрыть от Ричарда, что в его отсутствие между ними что-то произошло. Но Эйдрия почуяла неладное и не сводила со Стефани вопросительного взгляда.

После обеда Стефани вызвалась помочь невестке с десертом — сливочным мороженым, но Эйдрия отказалась от ее услуг и ушла на кухню одна.

За кофе мужчины продолжали обсуждать деловые вопросы. Стефани вышла на балкон. Опершись о перила, она дышала морским воздухом и думала о Мигеле. Этот мужчина взбудоражил ее чувства. Ей не хотелось с ним расставаться.

Когда еще они увидятся? Может, стоит хотя бы раз в жизни наплевать на приличия и позволить себе одну ночь удовольствия? Разумеется, она пойдет на это ради хорошей статьи, материал для которой ей вряд ли удастся собрать сегодня вечером. Мысль о физической близости с матадором пугала и одновременно пьянила. Неудивительно, что голливудские старлетки без ума от Мигеля Рафаэля. Это не человек — огнедышащий вулкан!

Дверь у нее за спиной тихо отворилась, и на балкон вышел Мигель.

— Чудесный пейзаж, — заметил он и достал из кармана пачку сигарет. — Хотите?

Стефани не помнила, когда в последний раз мужчина предлагал ей сигарету… и когда она в последний раз курила.

— Нет, спасибо.

Он пожал плечами, убрал пачку и щелкнул зажигалкой.

Она заглянула через его плечо в столовую, но не увидела там ни Эйдрии, ни Ричарда. Не слишком ли часто случай оставляет ее наедине с матадором? Похоже, у случая есть имя — Эйдрия. Повинуясь инстинкту самосохранения, Стефани направилась к двери.

— Пойду спрошу Эйдрию, не нужно ли помочь.

Мигель быстро загородил ей дорогу, задев ее ногу своим бедром.

— Она справится, Стефани. — В его зеленых глазах горели странные искорки. — Вам нужно интервью. Хотите узнать мои условия?

Морской ветер подхватывал дым сигареты и уносил его прочь.

— Конечно, — прошептала Стефани. Во рту у нее пересохло.

— В Испании часто матадор платит журналисту за хорошую статью.

Вот как? Стефани слегка смутилась. Выходит, она неверно истолковала его предложение?

— Но мы не в Испании. — Она глотнула. — Сколько вы хотите?

Он сделал долгую затяжку.

— Денег у меня навалом.

Ага, все-таки она не ошиблась!

— Тогда какие могут быть условия?

— Приходите сегодня ночью ко мне в отель, и я дам вам интервью.

Мигель протянул свободную руку и коснулся ее плеча, потом провел пальцами по шее и подбородку.

Если бы она была электрической лампочкой, то осветила бы весь залив. «Я должна оскорбиться. Ударить его по щеке… Что-то сделать, в конце концов!»

— Дайте мне сигарету, — попросила Стефани, отводя его руку.

Он улыбнулся, достал из кармана пачку и протянул ей. Дрожащими пальцами она поднесла сигарету к губам.

— Что, цена для вас слишком высока? — спросил он, небрежно затянувшись сигаретой и выпустив струйку дыма себе за плечо. — Но вы одеты как женщина, которая готова на все.

Стефани смотрела на его влажные полураскрытые губы. Конечно, ей следовало немедленно убежать с балкона, но ноги будто приросли к месту. Она закурила и чуть не поперхнулась дымом.

Мигель стоял, прислонившись к перилам, окутанный лунным сиянием. На губах его играла легкая полуулыбка. Конечно, его забавляла ее растерянность.

— Я вас не понимаю, — наконец сказала она. — Почему вы меня оскорбили? Потому, что я журналистка? Неужели вы так сильно ненавидите прессу? А может, вы просто не любите женщин?

Темная бровь матадора поползла вверх.

— Я не люблю, когда люди делают вид, будто разбираются в корриде.

— Да, я ничего не смыслю в корриде. Мало того, до сегодняшнего утра я ничего не знала о вас. Но вы должны меня пощадить.

Мигель опять затянулся и оглядел ее с головы до ног.

— Я сделаю больше.

Стефани нервно стряхнула пепел со своей сигареты.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое!

С этими словами она отвернулась к воде, все еще ощущая на своем плече тепло от его прикосновения. Внезапно он обнял ее за талию и повернул к себе. Она охнула от неожиданности.

— Ведь вы не хотите, чтобы я оставлял вас в покое.

Его руки скользнули к ее бедрам, туго обтянутым платьем, и остановились на ягодицах. Он прижал ее к себе, и Стефани почувствовала, как он возбужден. Когда он ее отпустил, она, спотыкаясь, попятилась. В этот момент дверь открылась и Эйдрия объявила, что десерт подан.

Глава 2

Эта ночь была для Стефани пыткой. Она ворочалась в постели, думая о Мигеле. Этот испанец зажег в ней неукротимое желание, распалил ее живое писательское воображение. Секс в обмен на статью! Непристойный намек, сделанный им на балконе, разумеется, был шуткой.

В его нахальстве проглядывала жестокость. А каким еще мог быть человек, убивающий невинных животных? Слава Богу, что она подобру-поздорову унесла ноги из дома брата, хоть и осталась без статьи.

За приоткрытым окном барабанил невидимый дождь. Стефани вспомнила бездомных бродяг, у которых совсем недавно брала интервью. Как же трудно им найти укрытие в непогоду! Она содрогнулась и натянула одеяло до самого подбородка.

Телефонный звонок заставил ее подскочить на постели. Сердце гулко ухало в груди. Цветастые простыни обвились вокруг ее ног, точно лианы.

— Слушаю, — сказала она и покосилась на часы. Половина третьего ночи. Какой идиот звонит в такое время?

— Стефани?

— Мигель?

Интересно, где он взял ее телефон?

Долгая пауза, какой-то треск в трубке.

— Я могу войти?

— Что? — не поняла она.

— Здесь холодно, льет дождь. Проклятая калифорнийская погода!

— Где вы?

— На вашем крыльце, сеньорита.

— На моем… черт! Подождите.

Стефани бросила трубку, вскочила с кровати и, вспомнив, что ее халат валяется в куче грязного белья, натянула спортивный костюм. Проносясь по коридору, она мельком взглянула на себя в зеркало. Ненакрашенное лицо, встрепанные волосы… Зачем он пришел?

Не успела она открыть дверь, как ее сиамский кот, победно задрав хвост, прошмыгнул во двор.

— Джуно! — крикнула Стефани, бросаясь за своим питомцем. — Мне надо поймать кота, — объяснила она Мигелю. — Я не выпускаю его из дома. Кис-кис, иди ко мне! — Она заглянула под мокрый куст рододендрона.

Мигель привалился спиной к стене, все еще держа в руке сотовый телефон.

— Gato! Gato![5] — позвал он, пытаясь ей помочь. Наконец Стефани поймала кота, уколовшись о розовый куст, и вернулась к дому.

— Как вы меня нашли? Или, вернее, зачем вы меня нашли?

— Эйдрия дала мне ваш телефон и адрес. — Он оперся о стену и скрестил ноги в мягких кожаных туфлях. — Вы еще хотите взять у меня интервью?

Он что, пьяный? Или сумасшедший? Или просто до крайности самовлюбленный? Надо же было вообразить, будто она обрадуется их новой встрече! Впрочем… он не ошибся.

А Эйдрия хороша — дала Мигелю ее адрес и даже не предупредила! Кот замяукал и попытался спрыгнуть с ее рук.

— Входите же, — раздраженно сказала Стефани. — На улице сыро.

— Подождите, я сейчас кое-что возьму. — Он бросился к стоявшему на дорожке черному «БМВ».

Пока Стефани ждала его, в дом проникли холод и влажный запах эвкалиптов, росших во дворе. Он вернулся по скользкой дорожке, держа в руке бутылку текилы.

— Зачем это? — спросила она с подозрением, впуская его в дом.

— Чтобы пить, конечно!

Матадор остановился посреди ее гостиной и огляделся, словно удивляясь, как он оказался в этом маленьком доме в каньоне Лагуна-Бич.

Тут до нее дошло, что они совершенно одни, не считая кошки и кота, который выворачивался у нее на руках. Она отпустила Джуно. Неудачливый беглец подергал хвостом и пару раз лизнул свою спину.

Стефани включила свет. Мигель демонстративно поднял бутылку.

— Я пить не буду, — предупредила она.

— Вам нужна статья, так? А все рассказы про бои быков обычно ведутся за рюмкой.

Стефани на секунду задумалась. Ладно, она выпьет один-два глотка, если это нужно для дела!

По пути на кухню она завернула в спальню, быстро переоделась в удобное платье-рубашку из голубого хлопка, слегка подкрасилась и причесалась. Вернувшись в гостиную, Стефани обнаружила, что Мигель скинул пиджак и растянулся на полу, опершись на огромные подушки из того же зеленого велюра, что и диван, стоявший за его спиной. Одним словом, устроился как дома!

Он выключил свет и зажег газовый камин. Комната была погружена в уютный полумрак. На коленях у матадора сидел Джуно.

— А где ваше красное платье? — спросил он, почесывая кота за ушами.

Удивительно, как ему удается сохранять спокойствие в такой интимной обстановке!

— Оно отдыхает. Вам не кажется, что здесь немного темновато?

— Нет. — Он согнал кота и налил текилу в две рюмки.

— Лайм и соль не нужны?

Он покачал головой:

— С лаймом и солью текилу пьют мексиканцы.

— А как ее пьют испанцы?

— По-всякому, лишь бы прошла в горло! — Он засмеялся над собственной шуткой.

Стефани слабо улыбнулась:

— Мне только одну рюмку.

За обедом у брата она выпила три бокала вина, которые сказывались теперь ноющей головной болью.

Взяв с кофейного столика свою сумочку, она достала магнитофон и сделала вид, что ее нисколько не смущает присутствие красавца испанца, небрежно возлежащего на подушках в освещенной огнем камина комнате и внимательно следящего за ней своими необыкновенными глазами. Под его взглядом Стефани чувствовала себя неуютно, как будто он мог догадаться, что совсем недавно, лежа в постели, она грезила о нем.

А как устоять перед таким мужчиной? В «Пипл мэгэзин» написано, что женщины ходят за ним толпами. «Но я не из их числа! У меня есть достоинство».

Стефани включила свет, но он попросил выключить. Она нехотя подчинилась. Ей никогда еще не приходилось сидеть на полу своей гостиной вместе с мужчиной. Здесь — было ее убежище.

Мигель, казалось, не обращал внимания на обстановку. Не моргнув глазом, он осушил свою рюмку и показал жестом, чтобы она сделала то же самое. Стефани не пила текилу со студенческих времен. Крепкий напиток обжег ей нутро, на глазах выступили слезы.

— А теперь можно расслабиться, — сказал Мигель.

Блаженно улыбаясь, он откинул голову на диван и закрыл глаза. Джуно потянулся и вразвалочку вышел из комнаты.

— Как насчет условий интервью? — с тревогой спросила Стефани. Если он думает, что ради статьи она ляжет с ним в постель, то сильно ошибается! Несколько глотков текилы — пожалуйста. Но секс — никогда! Впрочем, мысль о сексе с таким красавцем приятно будоражила. — Помнится, сначала вы называли другое место.

Матадор наконец обратил внимание на обстановку и оглядел комнату. Девятьсот квадратных футов ее жилища, обставленного антикварной мебелью эпохи становления Америки и застеленного вязаными коврами, нуждались в хорошей уборке. Стефани на мгновение смутилась. Он пришел без предупреждения, и она не успела навести порядок. С прошлой недели накопилась целая куча грязного белья. На старинном матросском сундучке, который служил ей кофейным столиком, кучей валялись газеты, журналы и непрочитанные письма. Почти вся ее обувь стояла здесь же, в гостиной, словно собралась на конференцию.

Мигель вновь посмотрел на нее.

— Здесь гораздо лучше, чем в моем гостиничном номере.

Текила оказала на Стефани странное действие. Ей вдруг стало очень уютно. За окном барабанил дождь, в камине плясал огонь, а мягкие подушки располагали к неге.

«Он думает, что я сдамся!»

Она залюбовалась его красивыми точеными чертами, подсвеченными пламенем. Предки этого человека веками жили под жарким иберийским солнцем. В ее гостиную занесло кусочек природной красоты Испании!

Он выпил еще рюмку и потянулся к пачке сигарет.

— Я сейчас принесу пепельницу.

Стефани вскочила и подала ему маленькую керамическую пепельницу.

— Gracias[6]. Когда-нибудь сочтемся. — Мигель щелкнул крышкой серебряной зажигалки, и голубой огонек лизнул кончик его сигареты.

Он налил ей еще текилы. Стефани бойко осушила рюмку, сказав себе, что это уж точно последняя.

— Вы не ответили на мой вопрос.

«Неужели мне придется заниматься с тобой любовью? Целовать твое испанское тело?» Эта сделка уже не казалась ей слишком обременительной.

Губы Мигеля раздвинулись в улыбке, словно он прочитал ее мысли.

— Видите ли, сеньорита, женщины обычно думают, будто мне нужно от них что-то помимо приятной компании.

— Вот как?

Внутри у нее занимался сладкий пожар. Боже, как же он красив! Неудивительно, что женщины его хотят…

Стоп, что он сказал? Приятная компания? И это все, что ему от нее нужно?

Мигель почесал кончик носа.

— Женщины принимают меня за пылкого латинского любовника, хотя обычно я всего лишь старый усталый матадор. — Он уставился в пылающий камин. — Не бойтесь, я ничего от вас не хочу.

Ничего? Стефани почувствовала легкое разочарование.

— Зачем же тогда намекали?

— Я разозлился на Ричарда за то, что он пустил в свой дом представительницу прессы, — задумчиво проговорил он. — Красивые журналистки так же назойливы, как и уродки.

«Он считает меня красивой?»

— Что же заставило вас передумать?

Мигель слегка скривил губы и вскинул брови.

— На вас не произвело впечатления то, что я величайший матадор нашего времени. Вы видите во мне человека, а не легенду.

Стефани засмеялась, зажав рот рукой.

— Простите, но вы сказали это таким серьезным тоном!

— А я и не шучу. — Он опять улыбнулся. — Вы не похожи на тех журналистов, с которыми мне доводилось сталкиваться. Вас не интересует предмет — бой быков, зато немного интересует сам матадор. Я прав?

— Меня интересует бой быков. — Она включила магнитофон и положила его на столик. — И немного — сам матадор.

Он недоверчиво покачал головой:

— Нет, Просто какой-то редактор узнал, что я в городе и что вы должны со мной встретиться.

— Именно так и было…

— Вот видите! И теперь ваш редактор хочет заполучить статью. А чего хотите вы сами?

«Переспать с тобой». Стефани выхватила у него сигарету и сделала несколько затяжек.

— Я ничего не хочу, — наконец сказала она, — кроме интервью. — Она поправила свою подушку. — Но, по правде говоря, мне не нравится, когда убивают беззащитных животных.

Мигель мотнул головой и стряхнул пепел в пепельницу.

— Бык не беззащитен, но он должен умереть. Коррида жестока, однако в ней есть и мужество, и красота. Все, что происходит на арене, символично.

Он повел плечом. В его лице появилась та же суровость, на которую она обратила внимание в гостях у Ричарда. Сейчас на полу ее гостиной сидел знаменитый Эль Пелигро, гордый испанец, человек-легенда.

— Понимаете, Стефани, быков растят для корриды. Это не ваши джерсейские коровы, которые жуют травку на солнышке. — Он снова стряхнул пепел со своей сигареты. — Бык, умирающий на арене, гордо встречает свою смерть, чего не скажешь о корове на скотобойне. Я вижу, у вас много кожаной обуви. А вы когда-нибудь задумывались, откуда берется вся эта кожа? Американцы во многих вопросах придерживаются двойной морали.

Стефани удивилась. Только что на ее глазах он осушил несколько рюмок текилы и наверняка пил до этого, но его страстная речь звучала вполне членораздельно. Она же изрядно опьянела и сомневалась, что, встав с пола, сумеет ровно держаться на ногах.

— Когда вы приедете в Испанию, вы лучше поймете корриду. Вас захватит пышное зрелище, и вы забудете о спасении быков. Первый бой я посвящу вам.

«Он что, приглашает меня в Испанию? Ладно, вот только смотаюсь на побережье и возьму интервью у Стивена. Впрочем, Мигель говорит это лишь из вежливости. Он не собирается вести меня дальше моей спальни». Стефани предалась невольным фантазиям. Да и какая женщина не размечтается дождливой ночью в обществе знойного красавца?

— Расскажите о вашей семье, — попросила она, очнувшись.

— Мама часто рассказывала, что моя прапрапрапрабабушка — потомок королевы Арагона и Кастилии. Ее легендарный мавританский дворец до сих пор стоит в Гранаде. Я думаю, мама говорила мне эти вещи, чтобы я забыл про голод. До пятнадцати лет я не знал, что такое наесться досыта. Когда-нибудь я покажу вам испанские дворцы.

— Я буду рада… — «Хватит молоть чушь! Ты выпила слишком много текилы!» — Итак, почему вы стали матадором?

Мигель задумчиво откинулся назад и заложил руки за голову.

— Я понял, что буду драться с быками, когда отец впервые привел меня на корриду. Мне было всего пять лет. Это было как удар молнии, как озарение.

— И выход из нищеты?

— Да… Голод часто толкает мальчиков на арену. Похоже, вы знаете о корриде больше, чем это показываете.

Окутанная теплым туманом текилы, Стефани разглядывала шрам на его правой щеке. Похожий на вопросительный знак, он начинался под самым глазом и тянулся до подбородка. Неглубокая тонкая полоска белела на смуглой коже.

— Откуда у вас этот шрам? — Поддавшись минутному порыву, она протянула руку и легонько провела пальцем по отметине.

Мигель закрыл глаза. Ее палец поднялся к его уху и зарылся в густых темных волосах. Он задышал чаще, открыл глаза, и Стефани отдернула руку.

— Это не бык, querida[7]. Это нечто менее предсказуемое и более опасное.

Он вдруг коснулся ее ноги. Его пальцы начали поглаживать ее голень, потом медленно заскользили вверх и задрали платье. Мигель поднял голову и вопросительно взглянул на Стефани.

Интересно, слышит ли он, как колотится ее сердце? Его нехитрые ласки пробудили в ней давно забытую страсть. После развода она еще не встречала мужчину, с которым ей захотелось бы сблизиться — как духовно, так и физически. Мигель был первым. Но нужна ли ей случайная связь?

Чтобы разрядить обстановку, Стефани порылась в стопке бумаг и нашла журнал «Пипл мэгэзин».

— Здесь написано про ваш роман с Дженной Старр.

Он выхватил у нее журнал и швырнул его в огонь, видимо, не зная, что камин топится газом, а не дровами.

Страницы печатного издания загнулись по краям и задымились. Глухо застонав, Мигель уложил Стефани на подушки и навис над ней, опершись на локтях.

— Не верьте всему, что пишут.

Волосы упали ему на лоб, темно-зеленые глаза посверкивали яркими искорками.

Стефани попыталась вспомнить, о чем было написано в журнальной статье, чтобы продолжить интервью с матадором, но мысли ее путались.

— Давайте сядем, — предложила она, еще секунду назад сомневаясь, что сумеет выдавить из себя хоть слово.

Он уткнулся носом в ложбинку между ее шеей и ключицей и поцеловал это место. Стефани вздрогнула от удовольствия и невольно погладила его темные вихры.

— Почему коррида так не похожа на остальные виды боев? — прошептала она с закрытыми глазами.

Мигель резко выпрямился, и она вернулась к замутненной текилой реальности.

— Если говорить прямо, то коррида ставит в один ряд старого матадора — то есть меня — и глупого зеленого юнца.

Он опрокинул еще одну рюмку и снова потянулся к сигаретам.

Стефани разогнулась и одернула юбку, пытаясь успокоиться.

— Если вы самый лучший матадор, то чего вам бояться?

Он щелкнул зажигалкой и закурил.

— Да, я самый лучший. — Он размял плечи, провел рукой по волосам и оглядел комнату. — Однако у меня есть много причин для волнения. Юный Франкосис хочет, чтобы наше состязание прошло в «Лас-Вентас», а я десять лет избегал этой арены, хотя это и било меня по карману.

Несмотря на пьяный дурман, в голове Стефани возникали все новые и новые вопросы для интервью.

— Почему вы приняли вызов? Из-за чего вы так невзлюбили «Лас-Вентас»? И что вы имели в виду, сказав, что это било вас по карману?

Он хмуро покачал головой:

— Вы сыплете вопросами, как заправский репортер.

— Я и есть репортер.

Мигель придвинулся ближе, и плечи их соприкоснулись.

— Почему бы вам не стать на время просто женщиной? — Он взял ее руку и поцеловал в ладонь.

Все вокруг исчезло, кроме блаженного ощущения, в центре ладони. Она отдернула руку и взглянула на магнитофон, проверяя, сколько времени осталось для записи.

— Почему вы согласились на этот бой?

— Зачастую матадор не имеет права решать, когда и где ему драться. Франкосис замутил воду в прессе, заставив меня согласиться на состязание в «Лас-Вентас». Он знает, что это даст ему преимущество: во-первых, я не люблю эту арену, а во-вторых, зрители будут настроены против меня.

Он сделал глубокую затяжку и уставился на огонь в камине. Табачный дым поплыл к потолку — такой же зыбкий и неуловимый, как мысли Стефани.

— Бык почувствует мой страх, сеньорита. Зрители тоже. Но им придется дорого заплатить за то, чтобы увидеть мою смерть.

Опять «сеньорита»? А как же «querida»?

— Разве не все равно, где драться с быком? Ведь коррида — это заранее поставленное хореографическое действие.

Он раздраженным щелчком швырнул сигарету в огонь.

— Наивное представление! На арене может случиться все, что угодно.Как вы научите быка двигаться по указке? В отличие от ваших его действия непредсказуемы.

Мигель вдруг обернулся, и она увидела его бледное осунувшееся лицо.

— Я скажу вам одну вещь, но только не для печати. — Он выключил магнитофон. — Мне приснился страшный сон: будто я опять выступаю в «Лас-Вентас» и бык подцепил меня на рога. — Он пригладил волосы и закрыл лицо руками. — Это плохой знак.

Он верит в сны? Вот это да!

— Так почему же вы уехали из дома, вместо того чтобы готовиться к бою — физически и морально?

— Я устал от подобных вопросов. Доминго постоянно требует, чтобы я вернулся в Испанию.

— Кто такой Доминго?

— Мой менеджер.

Мигель налил себе еще рюмку текилы, выпил, а потом нежно обхватил ладонями голову Стефани и приник поцелуем к ее губам. Она утонула в сладких волнах блаженства.

Внезапно он встал, потянул ее за собой и уверенно повел в спальню. Они вместе упали на кровать и засмеялись, как будто уже давно были любовниками.

Стефани погладила его по спине. «Сегодня ночью он будет моим, а потом уйдет… вернется к своим быкам и толпе обожателей».

— Ты очень красива, — прошептал он. — Я хотел тебя весь вечер.

Он опять поцеловал ее в губы.

От него пахло текилой и сигаретами — в другое время подобное сочетание не доставило бы ей удовольствия, но сегодня ночью все было особенным. Пьянящий аромат его тела окутывал ее, проникал в поры.

— Стефани, — прошептал он ей в губы, затем приподнял ее и заставил лечь сверху.

Текила прилила к голове, и Стефани вернулась в свою фантазию, которая вдруг воплотилась в жизнь: Мигель пришел к ней домой, чтобы дать интервью, и они занялись любовью.


Почему телефон трезвонит не переставая? И откуда этот стук в голове? Стефани открыла глаза, и солнечный луч полоснул ее по зрачкам. Застонав, она медленно села и нащупала трубку дрожащей рукой.

— Отличная работа, Стефани! — радостно объявил Боб.

Какая работа? Статья про бездомных? Она уставилась в зеркало. Во рту было сухо, как в пустыне Гоби, виски ломило.

— Не понимаю, о ч-чем ты?

«Почему я голая?»

— Ты едешь в Испанию вместе с Мигелем. Если бы ты только знала, какой переполох поднялся в «Варьедадесе»!

Трубка упала на пол, напугав двух кошек. Ее питомцы вошли в спальню, чтобы напомнить хозяйке о том, что пора завтракать. Она подхватила спиральный шнур и вновь поднесла трубку к уху, не понимая, сон это или явь.

— Я ждал твоего звонка, Стефани.

«Почему я голая? Что случилось ночью?» Она приподняла одеяло и оглядела постель в поисках следов. «Хотя какие следы, ведь он наверняка был в презервативе! А где он его взял — принес с собой? У меня-то ни одного нет! Надо же, ничего не помню… Боже, как стыдно!»

— Стеф, ты меня слышишь?

— Да, Боб, — выдавила она, растирая виски. — Я… хотела тебе позвонить. Но о чем ты говоришь?

— Рафаэль согласился дать тебе эксклюзивное интервью в связи с предстоящим боем в Испании. Редактор «Варьедадеса» вне себя от радости… и от зависти. Я здорово удивился, когда он мне позвонил. Ну ты даешь, Стеф! Не далее как вчера вечером ты не хотела браться за эту тему, потому что ничего в ней не смыслишь, а теперь уже едешь в Испанию смотреть корриду и писать о ней статью!

Стефани чуть не расхохоталась. Все происходящее казалось ей полной нелепостью. Как посмел Мигель… да, но что же он все-таки сделал? И что сделала она? И как теперь выкручиваться? Ее босс уверен, что она готовит сенсационную статью!

На душе было пасмурно, а за окнами светило яркое утреннее солнце: ни следа от ночной непогоды… и от той бури, которая разыгралась в ее постели.

Это ей не приснилось. Мигель был здесь. От простыней пахло сигаретами и его одеколоном. В похмельной голове постепенно всплывали смутные воспоминания: вот здесь, на этом самом пуховом одеяле, они смеялись, барахтались, целовались и ласкали друг друга…

— Рей поедет с тобой. Заодно поможет тебе с языком.

Рей? Она не ослышалась? При чем здесь ее друг и штатный фотограф?

— Он хочет сделать фоторепортаж. Марк Гарсия, редактор «Варьедадеса», сегодня утром разговаривал с Мигелем. Я не знаю всех подробностей — ты не сочла нужным мне их сообщить, из чего я делаю вывод, что ты собираешь материал для «Варьедадеса».

Боб думает, что она его предала! Ну что ж, его можно понять.

Повесив трубку, Стефани бросилась в гостиную. Оставшиеся на столе предметы — пустая бутылка из-под текилы, окурки и магнитофон — доказывали, что Мигель не был плодом ее воображения. Она перемотала магнитную ленту немного назад и нажала на кнопку воспроизведения.

«На вас не произвело впечатления то, что я величайший матадор нашего времени. Вы видите во мне человека, а не легенду».

Дальше — ее смех.

Стефани кое-как доплелась до ванной. Там ее стошнило.

Глава 3

Мигель плеснул себе в лицо холодной водой и уставился в зеркало. Его брат Галлео разговаривал по телефону с его менеджером. Галлео был отличным пикадором. Сильное мускулистое тело позволяло ему легко орудовать пикой, но спорить с Доминго он не умел.

Телефонная трубка упала на рычаг, и в зеркале появилось отражение Галлео.

— Надо возвращаться в Мадрид, — сказал он по-испански. — Доминго сам за тобой заедет. Он хочет, чтобы ты отправился в «Ла Либра» и отдохнул там перед выступлением в «Лас-Вентас».

Мигель прищурился, разглядывая в зеркале свои налитые кровью глаза. В голове стучало.

— Я не хочу ехать в «Ла Либра»! — рявкнул он, потянулся к пузырьку с аспирином и дрожащими руками вытряс из него две белые таблетки.

«Ла Либра» — его ранчо в Испании, где он обычно проводил время в перерывах между боями. Но в последнее время Мигелю не нравилось, когда ему указывали, где ему следует быть и с кем. Поэтому он и сбежал в Калифорнию, хотя мог отложить эту поездку. Бизнес и старлетки могли подождать, коррида — никогда!

Бой в «Лас-Вентас» был для него не единственным препятствием. Менеджер настаивал, чтобы он официально объявил о помолвке с Паломой, дочерью Хуана Агилара, покойного испанского матадора, любимца публики. Хуан погиб в «Лас-Вентас» десять лет назад, когда Мигель вызвал его на состязание. Помолвка с Паломой помогла бы Мигелю завоевать симпатии зрителей, а сама арена напомнила бы им о его юношеской победе.

После смерти Хуана все полагали, что, когда Палома вырастет, Мигель женится на ней, дабы загладить свою вину. Теперь же этот брак был бы как никогда на руку матадору, о чем и твердил ему менеджер.

Юный матадор, вызвавший его на состязание, был влюблен в Палому.

Палома не говорила Мигелю о своих отношениях с Франкосисом, но всевидящая мадридская пресса освещала ее появления в ночных клубах.

Франкосис ничего не мог поделать: судьба девушки целиком и полностью зависела от Мигеля, который имел большое моральное преимущество над своим противником.

Согласно завещанию Хуана, Мигель стал опекуном его дочери. Он не собирался жениться на Паломе, но не мог допустить, чтобы Франкосис объявил о своей любви к ней. Это было бы роковой ошибкой для Эль Пелигро.

— Прошла всего неделя после моего последнего выступления, — бросил Мигель через плечо, роясь в своей кожаной дорожной сумке в поисках бритвы. — Вы с Доминго зря волнуетесь. До начала корриды еще уйма времени, мы успеем вернуться в Мадрид.

— Доминго волнуется из-за того, что ты будешь драться в «Лас-Вентас». Эта арена приносит тебе несчастья. Ты должен принять решение. Только не делай вид, будто тебе все равно. К тому же у тебя болит нога.

— Да, эта арена приносит мне несчастья, — согласился Мигель, чувствуя, как сводит судорогой мышцу на левом бедре — там, где тянулся ломаный шрам, похожий на сердитую змею. — Решение я уже принял, а нога у меня болела и раньше.

Через неделю после смерти Хуана он вышел на арену пьяным и чуть не поплатился за это жизнью. Бык прижал его к ограде. Мигель потерял много крови и получил шок.

Сначала врачи говорили, что он не жилец, потом — что он никогда не будет ходить, а уж о корриде и думать нечего. Сейчас тупая боль в ноге иногда давала о себе знать, но Мигель выжил, посрамив врачей. Через полгода после травмы он уже ходил и дрался с быками лучше, чем прежде. Тогда-то и стали поговаривать, что он вступил в сговор с дьяволом.

— Дай я натру тебе ногу мазью, — предложил Галлео.

— Не надо.

— Но, матадор…

— Хватит! — прервал его Мигель, зная, что брат не обидится.

На сей раз непобедимому испанцу прочили поражение. Франкосис вынудил его согласиться на бой в «Лас-Вентас». Он публично заявил, что Эль Пелигро дерется с быками там, где за ним приглядывает душа его покойной матери, а в «Лас-Вентас» Господь ее не пускает, поэтому Мигель туда ни ногой.

Мигель, который действительно избегал мадридской арены и привык к разным выпадам на этот счет, не стерпел столь злостной клеветы на его мать.

— Я знаю, матадор, что ты не спал эту ночь, — сказал Галлео.

— Ты ошибаешься, брат. Я спал как младенец.

Это была ложь. Он заснул лишь на рассвете и увидел тот же кошмарный сон: огромный бык протыкает его рогом, а он беспомощно смотрит на свою смертельную рану, из которой хлещет кровь, заливая песок арены «Лас-Вентас».

Проснувшись в холодном поту, Мигель хотел позвонить Доминго и сказать, что он больше не будет драться с быками. Однако ему представилась Стефани Мэдисон, сидящая в его ложе на этой злополучной арене. Ночью он прервал начатое и оставил корреспондентку блаженно дремать в пьяном забытьи. Ему не хотелось пользоваться ее состоянием. Пусть люди говорят об Эль Пелигро все, что им нравится, но он не подонок.

И все-таки Стефани затронула его сердце. Он решил взять ее с собой в Испанию.

Проснувшись утром, Мигель сразу же позвонил в «Варьедадес» и договорился об интервью, выдвинув свое условие: корреспондента выбирает он сам. Его выбор был встречен без особого восторга, но он проявил твердость и в конце концов добился своего.

— Постарайся не волноваться, Галлео, — небрежно бросил Мигель. — Ты же знаешь, что я лучше всех, и Франкосису со мной не тягаться. Мы едем домой… но не одни.

На бронзовом от загара лице Галлео отразилась досада.

— Что значит «не одни»?

— Я приготовил маленький сюрприз.

— Сейчас не время для сюрпризов, матадор.

— Я получил весточку от Бога. Не могу же я спорить с самим Господом! — Зайдя в ванную, Мигель хлопнул дверью и тут же схватился за болевшую голову.


Стефани дала на чай служащему отеля «Хайатт-Ньюпортер» и спросила, как пройти в дамскую комнату. Взглянув в зеркало, она убедилась, что выглядит вполне прилично, несмотря на похмелье. Прошлой ночью она вела себя как последняя распутница. Это все из-за текилы! Впрочем, пила она ради дела: ей ведь надо раздобыть материал для статьи. Вся ее постель была скомкана, но доказательств бурного секса не обнаружилось.

Мигель опять, сам того не подозревая, заставил ее разориться на шикарную обновку. Она приобрела желтовато-коричневый льняной костюм и такого же цвета туфли, убедив себя в том, что перед визитом в «Хайатт-Ньюпортер» следует принарядиться и что ее желание хорошо выглядеть не имеет никакого отношения к матадору.

Стефани подошла к гостиничной стойке, расположенной в просторном вестибюле и окруженной фонтанами и живыми растениями. Щуплый клерк повесил телефонную трубку и сообщил, что мистер Рафаэль встретится с ней в гостиничном баре.

Она прождала целых полчаса. Наконец появившись, Мигель бросил на пустой стул свой черный льняной пиджак. Стефани ощутила знакомый аромат мужского одеколона и вспомнила прошлую ночь.

Он сел за столик и взглянул на нее томным взглядом зеленых глаз.

— Простите, что заставил вас ждать, — сказал он, одергивая манжеты белой шелковой рубашки. — Меня задержал брат, Галлео. По его просьбе я звонил своему менеджеру Доминго. Галлео знает, что с Доминго лучше не шутить.

Мигель жестом подозвал официантку и заказал два бокала вина.

— Я рад вас видеть.

— Я не хочу вина! — раздраженно бросила она. Кто его просит все решать за нее?

Он вскинул бровь.

— А чего вы хотите?

— Чая со льдом.

Он вернул официантку и изменил заказ.

— Послушайте, что вы затеяли? — тихо спросила она, пряча свое негодование. — Вам хочется загубить мою карьеру?

— Загубить? — Его взгляд остановился на низком вырезе ее костюма. — Вы имеете в виду оплаченную поездку в Испанию для вас и фотографа с проживанием на моей шикарной мадридской вилле и лучшие места на корриду, билеты на которую были проданы еще неделю назад? Вы имеете в виду эксклюзивный репортаж о величайшем матадоре нашего времени и о его бое — возможно, последнем? Да это интервью будет стоить больше, чем вы зарабатываете за год!

— Я выполняю задание редакции и получу столько, сколько мне заплатят.

— Вы ошибаетесь, сеньорита, — сказал он, довольно улыбаясь. — Я лично проверил: у «Варьедадеса» нет эксклюзивных прав на этот репортаж.

Жестокий, самовлюбленный, испорченный человек! Он заранее знал все ответы и хотел посмотреть, как она будет выкручиваться. А может, он вовсе не собирается везти ее в Испанию, а просто пытается ее унизить? Ему что, мало вчерашней ночи?

— Я никуда не поеду, — спокойно заявила она. — Мне нет дела до того, что произошло между нами ночью.

Мигель громко расхохотался.

— А ничего и не произошло! Вы просто заснули… иначе сегодня утром мы бы встретились в постели.

Она молчала, пораженная его словами.

Официантка принесла напитки. Мигель взял свой бокал и оглядел темную жидкость. В его глазах блеснул лукавый огонек.

— Редактор «Варьедадеса» сказал, что вы не возьметесь за это задание.

Стефани удивленно раскрыла рот.

— Вот как?

— Мол, вы не говорите по-испански и не справитесь со статьей.

Она вцепилась пальцами в край стола.

— Он так сказал?

— Я ему не поверил. — Мигель небрежно махнул рукой. — И назвал его обманщиком.

— Неужели? — С губ Стефани слетел нервный смешок. Ее удивило, что Мигель поверил ей, а не редактору. Но тут же удивление сменилось праведным гневом. В последние годы она не раз доказывала, что ей по плечу трудные репортажи на самые разные темы!

Матадор выпил вино и облизнул нижнюю губу.

— Он хочет поручить это другому корреспонденту. Наверное, мне придется подумать над его предложением.

— То, что я не говорю по-испански, еще не значит, что я не справлюсь со статьей! Может быть, мне просто не хочется описывать смерть невинных животных!

— Пожалуй, я с ним согласен: вы не справитесь…

— Послушайте, если понадобится, я напишу статью даже на санскрите!

Не успели эти слова слететь с ее губ, как она тут же о них пожалела. Что она несет? Ведь она отказалась ехать!

Мигель потянулся через стол и накрыл ее руку своей. Эта неожиданная ласка вызвала в ней бурный всплеск желания, неуместный в гостиничном баре. Она попыталась высвободить руку, но его пальцы крепко сомкнулись на ее запястье.

— Так напишите! Докажите всем, на что вы способны.

Он так на нее смотрел, что она чуть не потеряла сознание.

Решительно отдернув руку, Стефани со скрипом отодвинула стул и поспешно вышла из бара, провожаемая любопытными взглядами других посетителей. Выскочив из дверей отеля, она жадно глотнула свежий воздух, пахнущий близким дождем. С океана наползали грозовые тучи, невидимые из гостиничных окон.

Стефани торопливо пошла по дорожке и очутилась в парке. Какой-то мужчина играл с собакой в мяч. В какую сторону идти? И вообще, почему она убегает? За двадцать четыре часа ее жизнь превратилась в хаос, а она не любила и не хотела чувствовать себя растерянной. Что она скажет Ричарду и Эйдрии?

На плечо ей легла теплая рука Мигеля. Стефани вздрогнула. Желание бежать пропало.

— Стефани, — прошептал он и привлек ее к себе. Она ощутила тепло его тела. — Перестань упрямиться и поедем в Испанию. — Его страстный голос завораживал. — Сначала мы посетим Мадрид. У меня там вилла, на которой хозяйничает моя сестра. А после боя, если я… — Он вдруг замолчал.

— Если — что? — спросила она и повернулась к нему.

— Если все закончится хорошо, мы отправимся в Менорку на Балеарские острова. У меня там есть дом на побережье.

Она таяла, чувствуя на своей щеке его теплое влажное дыхание.

— Это безумие.

— Любовь — всегда немного безумие. — Он коснулся губами ее щеки.

Все мысли разом вылетели из ее головы. В этот момент из-за туч проглянуло солнце. Стефани закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь прояснить голову. Однако его манящий аромат лишь усилил ее смятение.

— Любовь? — прошептала она. — Я уже никогда никого не полюблю.

Мигель слегка отстранился и заглянул ей в глаза.

— Посмотрим, querida.

Эти бездонные зеленые омуты обещали экзотические ощущения и сладкие муки. Она снова закрыла глаза и опустила голову ему на плечо, отдавшись во власть минутного блаженства.

— Хорошо, я поеду, — проговорила она чуть слышно, — но только ради статьи. Лишние деньги мне не помешают. И не ждите ничего другого!

Какое глупое заявление! В следующее мгновение Стефани уже охотно отвечала на его пылкий поцелуй. Целуя Мигеля, она представляла себе чудесные вина, песчаные пляжи, вековые дубы и лавровые рощи Испании.

— Я никогда ничего не жду, — выдохнул он ей в тубы.

Она уперлась руками в грудь матадора и нежно оттолкнула его от себя.


Стефани решила расквитаться с Мигелем за то, что он взбаламутил ее уютную размеренную жизнь. На следующее утро она обдумывала план мести в международном аэропорту Лос-Анджелеса. Рей Джонсон, штатный фотограф и добрый друг, пошел узнавать насчет их рейса. Стефани сидела на оранжевом пластиковом стуле, упершись локтями в футляр портативного компьютера, и смотрела в окно на дождь, пытаясь осмыслить события последних двух дней. Очень хотелось кофе. Всю ночь она собирала вещи и почти не успела поспать.

Достав из сумочки путеводитель по Испании, купленный по дороге в аэропорт, Стефани полистала страницы и убрала книгу, не в силах сосредоточиться. Все ее мысли занимал разговор с Ричардом.

При воспоминании об этом телефонном звонке она протяжно вздохнула. Эйдрия назвала ее поездку с Мигелем «жутко романтичной», зато Ричард замучил вопросами. Почему его сестра едет в Испанию вместе с его клиентом? Стефани объяснила, что хочет написать статью о Мигеле, что Мигель нанял ее и Рея через «Варьедадес», заплатив непомерную сумму. Ричард не поверил и попросил ее не ставить под угрозу его отношения с Мигелем.

Стефани взглянула на свое отражение в оконном стекле. Волосы курчавились после ливня, который застал их на стоянке в аэропорту, тушь растеклась. Бежевые легкие брюки стоимостью в семьдесят долларов и свитер из черной ангорской шерсти, который Эйдрия подарила ей на день рождения, помялись. Она убрала пальцами черные разводы под глазами и стала рыться в сумочке в поисках губной помады и расчески.

Мигель предлагал ей поехать в аэропорт на его лимузине, но она отказалась — из гордости. Они с Реем прибыли на служебной машине и теперь ждали испанца.

Вернулся запыхавшийся Рей. Его долговязая фигура сгибалась под тяжестью фотоаппаратуры, длинные и мокрые каштановые волосы были собраны в хвост резинкой. Спортивный джемпер и синие джинсы фотографа тоже намокли под дождем.

— Самолет отправляется вовремя, — сообщил он. — Слава Богу! Хуже нет, чем томиться в аэропортах! Я полжизни провел в ожидании вылета.

— Даже не верится, что мы сделаем эту статью! — сказала Стефани, прихватывая волосы найденной в сумочке заколкой.

— Мне тоже не верится. Мигель Рафаэль редко идет на контакт с прессой.

— Ты про него что-нибудь знаешь?

— Немного. — Рей внимательно посмотрел ей в глаза. — Он никогда не был женат.

— Я не об этом спрашивала! — Стефани почувствовала, что краснеет.

— Да, но я уловил в твоем голосе намек. Он ухлестывает за тобой, Стефани, но он тебе не пара.

— Вот как? С каких это пор ты начал решать, кто мне пара, а кто нет?

Рей пожал плечами:

— Мигель — международный плейбой.

— Тогда что ему от меня нужно?

Она вспомнила красавицу Дженну Старр.

— Вот уж не знаю. Тебе виднее.

Стефани фыркнула:

— Отстань! Мы познакомились всего два дня назад!

«Да, я раздевалась при нем догола, но это не в счет. Да, при первой возможности он пытается меня поцеловать, но и это тоже ничего не значит!»

Стефани вскочила и ушла в туалет, чтобы как-то отвлечься. Там она еще раз пригладила непослушные волосы и слегка подкрасила губы. Вернувшись к Рею, она увидела, что он копается в одной из своих сумок с аппаратурой.

— Ты знаешь, откуда у него этот шрам на лице? — неожиданно спросил фотограф.

— Нет. Откуда?

Она вспомнила, как провела пальцем по этому шраму, и Мигель сказал, что бык здесь ни при чем — мол, случилось нечто менее предсказуемое.

— Десять лет назад он был помолвлен с одной испанкой и застал ее на вечеринке с Хуаном Агиларом — испанским матадором, любимцем публики. Он попытался ее оттащить, и она расцарапала ему лицо.

Стефани пришла в ужас.

— Как ты это узнал?

— Вообще-то я страстный любитель корриды. Я даже смотрел выступление Мигеля в Мексике. Но погоди, это еще не все.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Ведь ты хочешь написать статью об этом парне.

Стефани хмуро взглянула на Рея. Она подозревала, что неожиданный поток информации об Эль Пелигро никак не связан с ее будущей статьей.

— Ладно, выкладывай.

— Мигель вызвал Хуана на бой. К тому времени Хуан уже несколько месяцев не занимался корридой и был слишком стар, чтобы драться с теми же быками, с которыми дрался молодой матадор. Он получил удар рогом и погиб. Публика ополчилась на Мигеля. — Рей достал из футляра фотоаппарат, приложил глаз к видоискателю и навел объектив на Стефани. Она подняла кверху средний палец. — Мигель знал, как его примут зрители на следующем выступлении. — Рей щелкал фотоаппаратом, не обращая внимания на ее жест. — Он вышел на арену пьяный. Толпа свистела, улюлюкала и забрасывала его гнилыми фруктами. Бык ударил его рогом в бедро, чуть не убив Мигеля.

— Кошмар! Но он все-таки выжил и стал матадором номер один.

— Да, теперь он один из величайших испанских матадоров, но публика его не слишком жалует. Хуан Агилар был не просто национальным героем, он был наставником Мигеля. А тот вызвал его на состязание и погубил.

Стефани откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу. Интересно, как эти сведения повлияют на ее отношения с Мигелем? И какие вообще у них отношения?

— Все это случилось в «Лас-Вентас». С тех пор он там не выступал. Предстоящий бой всколыхнет неприятные воспоминания. А Мигель потратил немало сил и денег на то, чтобы люди забыли прошлое.

— Значит, слухи о предстоящем бое верны? — У нее пересохло во рту.

Рей, который возился со своим фотоаппаратом, пожал плечами:

— Тореадоры — народ мнительный. Если он думает, что умрет, то это вполне может случиться. — Он направил объектив на какой-то дальний объект.

Стефани обернулась и увидела Мигеля. Матадор стоял возле билетной кассы и разговаривал с хорошенькой рыжеволосой девушкой, которой явно доставляло удовольствие общение с новым клиентом. Белый свободный хлопковый свитер оттенял его темные волосы, узкие джинсы плотно обтягивали крепкие бедра.

Мигель наклонился над стойкой, и густые блестящие волосы упали ему на глаза. Отведя их рукой, он откинул голову и засмеялся над тем, что сказала девушка. Она тоже засмеялась и доверительно тронула его за руку.

Плейбой!

Стефани уперлась локтями в колени, обхватив подбородок ладонями. Интересно, что их так развеселило?

— Я рассказал тебе все это вовсе не для того, чтобы ты пожалела парня. — Рей опустил фотоаппарат. — Я хочу, чтобы ты поняла: он имеет опыт в таких вещах, в которых мы с тобой ничего не смыслим. Он пойдет на все, лишь бы удержаться на гребне славы. Зачем он пригласил тебя в Испанию? Здесь явно какой-то подвох, ведь он терпеть не может прессу.

— Рей! — Стефани ткнула его кулаком в плечо. — Может быть, его впечатлили мои фантастические журналистские способности?

— Он хочет использовать тебя в своих интересах. Будь осторожна!

Она поправила выбившуюся прядь волос, глубоко вздохнула и опять обернулась к Мигелю. В нескольких шагах от нее малыш шлепнулся на мягкое место и протянул ручонки к маме, которая с трудом удерживала чемоданы.

Стефани помогла женщине с багажом и вернулась на место. Мигель все еще был занят, но махнул ей рукой, когда она опять посмотрела в его сторону. Она махнула в ответ.

— Не представляю, как я буду изъясняться в Испании, — сказала она Рею. — И про корриду мне ничего не известно.

Он протянул ей тяжелую брезентовую сумку.

— Я захватил для тебя кое-какие материалы. Решил, что в таком состоянии сама ты вряд ли об этом подумаешь. Ну ничего, со мной не пропадешь!

Она строго взглянула на него.

— В каком еще состоянии?

— Ты ведешь себя так, словно готовишься к расстрелу, а не к поездке в Мадрид. Или тебя пугает мысль о посещении корриды?

— Бой быков — это варварство.

— Футбол тоже.

— Я не люблю и футбол.

Рей вздохнул.

Мигель наконец закончил беседовать с рыжеволосой девушкой, подошел к Стефани и представил ей своего брата Галлео. Здоровенный мрачный парень весом в двести двадцать фунтов, Галлео смотрел на Стефани, недовольно сощурив карие глаза.

— Вы промокли, — заметил Мигель, подавая ей руку.

— А вы нет, — язвительно отозвалась она, натянуто улыбнувшись.

Он обнял ее за талию и повел к самолету.

— Я достаточно благоразумен, чтобы не лезть под дождь.

Она увернулась от его руки.

— Но вашего благоразумия не хватает на то, чтобы не драться с быками! — Это было сказано в шутку, но, судя по тому, как изменилось лицо Мигеля, она задела его за живое. Прекрасно!

Они разместились в салоне первого класса. Галлео сел с Реем, а Мигель забросил свои дорожные сумки наверх и занял место рядом со Стефани. Когда самолет набрал высоту, она раскрыла сумку, которую дал ей Рей, и постаралась не обращать внимания на Мигеля, читавшего «Лос-Анджелес таймс».

Некоторые материалы оказались на испанском языке. Странно, зачем Рей принес ей то, что она все равно не сможет прочесть? Она развернулась, чтобы спросить об этом фотографа, но тот сидел к ней вполоборота и что-то оживленно обсуждал с Галлео.

Стефани опять села прямо и тут заметила, что Мигель смотрит на нее поверх газеты.

— Испанские журналы? Практикуетесь в языке?

— Нет! — отрезала Стефани и сунула журнал в сумку, потом достала биографию Мигеля на английском, озаглавленную просто — «Опасность». — Как вы думаете, из этой книжицы я узнаю что-нибудь интересное о своем похитителе? — спросила она.

Он рассмеялся:

— Какой же я похититель? Насколько я вижу, на вас нет цепей. — Он взглянул на книжку. — Это неофициальная биография. Я ее не читал.

Стефани пролистала страницы.

«Великий матадор современности… вышел ниоткуда… толпа дралась за билеты… пришел в чувство… из его левого бедра хлестал фонтан крови, заливая блестящий костюм…»

Стефани резко захлопнула брошюру и достала свой собственный журнал, но усталость мешала ей сосредоточиться. Откинув голову назад, она закрыла глаза. И быстро их открыла: Мигель взял ее руку и поднес к губам.

— Вы рады этой поездке?

— Я буду рада, когда пойму, зачем я вам понадобилась. — Она не могла забыть предостережения Рея.

— Я хочу, чтобы вы написали статью.

Как бы не так! Стефани отвернулась к окну, но вместо неба увидела скопление мрачных туч. Внизу бушевала гроза.

Она опять взглянула на Мигеля и невольно обратила внимание на шрам.

«Зачем он пригласил тебя в Испанию? Здесь явно какой-то подвох».

Он наклонился и поцеловал ее в губы. Пальцы Стефани запутались в его прохладных волосах.

Однако металлический стук вырвал ее из блаженного забытья. Оторвавшись от губ Мигеля, она заметила в соседнем ряду маму с малышом, которых видела в аэропорту. Ребенок стучал ложкой по подносу, на котором стояли баночки с детским питанием.

Стефани резко обернулась и наткнулась на внимательный взгляд Рея. Он видел, как они целовались! Мигель отпустил ее руку и поднял упавшую в проход газету.

Охваченная странным томлением, она еще долго ощущала на губах сладкий поцелуй Мигеля.

Глава 4

Прошло восемь часов одиннадцатичасового полета. Обед давно закончился. Самолет следовал за рассветом над северной частью Атлантического океана. Почти все пассажиры спали, уперев подушки в иллюминаторы и откинув сиденья. По салону первого класса разносились легкий храп и тихие разговоры.

Стефани включила лампочку над сиденьем и принялась читать про испанские карнавалы и мадридский фольклор.

«La Villa (деревня) — так жители Мадрида называют свой город. Во многих кварталах до сих пор живы традиции того времени, когда многочисленные деревни еще не слились воедино и не образовали испанскую столицу…»

Она пролистала несколько страниц путеводителя.

«Corrida del Toros. Бой быков — безусловно, один из самых известных, хотя и спорных испанских обычаев… Болельщики считают корриду скорее искусством, нежели спортом… испытанием мужества: человек вступает в схватку с диким животным».

Спорный обычай? Стефани задумалась над значением слова, которым описывалась профессия Мигеля. Спорный — значит, вызывающий нападки противников. Несомненно, «искусство» корриды делило людей на два лагеря: в одном были те, кто ратовал за продолжение традиций, в другом — те, кто выступал против убийства невинных животных.

«В среднем за год на арене погибает двадцать пять тысяч быков, свидетелями чего становятся тридцать миллионов зрителей. В этой индустрии занято сто пятьдесят тысяч человек, включая и самих тореадоров».

«Настоящая дойная корова, — подумала Стефани. — Или, вернее, дойный бык».

В данный момент она склонялась на сторону противников корриды.

Судя по всему, Мигелю тоже не спалось. Он читал книгу, которую некоторое время назад извлек из своей дорожной сумки.

— Что вы читаете? — спросила она, заинтересовавшись небольшой потрепанной книжкой в кожаном переплете, которую он бережно держал в руках.

— Это мой молитвенник. — Он взглянул на нее поверх модных очков для чтения, как будто ждал, что она удивится: неужели он вообще умеет читать?

— Вот как? — «Молитвенник! Кто бы мог подумать?»

— Я вижу, вы все так же предвзято относитесь к тореадорам. Наверное, вам трудно себе представить, что я окончил экономический факультет Мадридского университета.

— Я этого не говорила. — «Впрочем, мне действительно трудно это представить».

— Я не оканчивал экономического факультета Мадридского университета, — признался он, подмигнув. — Когда вы с младых ногтей гоняетесь за быками, вам некогда учиться. Я окончил колледж для тореадоров.

— У меня нет предвзятого взгляда на тореадоров. Я вообще еще не составила мнения об этих людях.

— Боюсь, что к концу поездки у вас сложится о них плохое мнение.

— Возможно.

Он так громко расхохотался, что малыш, который до этого помешал им целоваться, завозился на руках у молодой мамы. Та недовольно поморщилась. Мигель снял очки и улыбнулся женщине. После секундного замешательства она робко улыбнулась в ответ. Наблюдавшая за этой сценой Стефани подумала, что Мигель подкупает окружающих своей искренностью, обезоруживая врагов… а также быков и любовниц.

— Но вы напишете хорошую статью. Я подскажу вам, что надо писать.

Он опять надел очки и раскрыл свою книгу.

— Вы расскажете мне вашу историю и историю корриды?

— Если хотите.

— И объясните, почему уезжали в Калифорнию?

— Чтобы встретиться с вами. — Он опять подмигнул. — Это была судьба, а я никогда не спорю с судьбой.

— Я серьезно.

— Я тоже.

— Не забывайте, что я собираюсь писать о вас статью. Что заставляет вас каждое воскресенье выходить на бой с быками, если деньги вам не нужны? И почему перед ответственным выступлением вы улетели в Америку?

Мигель опять закрыл свой молитвенник, лицо его потемнело. Сняв очки, он потер лицо руками, словно пытался избавиться от каких-то тревожных мыслей.

— Сеньорита, я не знаю, почему до сих пор дерусь с быками, ведь у меня уже есть миллионы долларов. Отчасти потому, что меня держат мои зрители. Я уезжал в Калифорнию, чтобы отдохнуть от суеты. Корреспонденты и поклонники неумолимо преследуют меня на пыльных дорогах Испании. Вы все увидите сами, когда мы приедем в Мадрид. Там я Эль Пелигро. Люди считают меня богом. Но этот бог не может спасти себя самого.

Сколько драматизма!

— А правда, что в наше время матадоры погибают реже, потому что быкам колют специальные препараты и спиливают рога?

Мигель раздраженно тряхнул головой.

— Кто вам это сказал? Хозяева быков гордятся своими животными. Они никогда не позволят причинить им вред.

Стефани вспомнила его фотографию в «Пипл мэгэзин».

— В Калифорнии вы были не один. Вы произвели фурор в Голливуде, даже согласились на интервью — словом, вели себя совсем не так, как вел бы себя человек, понимающий, что дни его сочтены.

Мигель почесал в затылке.

— Никакого фурора не было. Меня пригласили на вечеринку, и я пришел, вот и все. Интервью я тоже не давал. Кто-то сфотографировал меня вместе с Дженной, а потом сделал неофициальный репортаж.

— Вы с ней спали? — выпалила Стефани и тут же устыдилась своего вопроса.

Он опустил молитвенник на колени.

— Нет, сеньорита, я не спал с Дженной Старр… хотя мог бы.

— Я в этом не сомневаюсь.

Маленькая книжка выскользнула из его рук. Проходившая мимо стюардесса подняла ее и подала Мигелю.

— Вы часто читаете этот молитвенник? — поинтересовалась Стефани, удивленная его набожностью.

Коричневый кожаный переплет книги напоминал мятый бумажный пакет.

Мигель приложил молитвенник к сердцу.

— Мне подарила его мама, когда мне было двенадцать лет. Она сказала: «Я знаю, сын, ты хотел бы получить от меня пику или плащ матадора, но эти вещи не смогут тебя утешить». Она была права. После ее смерти я нашел эту книгу в шкафу. Заброшенная ребенком, она стала настоящим сокровищем для мужчины. Я повсюду беру ее с собой.

— Моя мама тоже умерла… в прошлом году… от рака. — Зачем она это сказала? Зачем поделилась своей болью? Стефани сцепила пальцы на коленях и опустила глаза. «Впредь думай, прежде чем говорить!»

Он нагнулся и ласково тронул ее за руку.

— И вы не нашли в своем шкафу ничего утешительного, querida?

Мигель улыбнулся, и она растаяла, сраженная его обаянием. И вдруг вспомнила слова Рея: «Он хочет использовать тебя в своих интересах. Будь осторожна».

— Простите. — Она вскочила с места и, протиснувшись мимо его колен, устремилась в туалет.

Запершись в кабинке, Стефани долго смотрела на свое отражение в зеркале. «Что я здесь делаю? Зачем лечу в Испанию вместе с этим мужчиной?»

Тихий стук в дверь вывел ее из задумчивости. Кто-то не видит табличку «ЗАНЯТО»? Ничего, подождут! Подумать только, какая наглость, и это в салоне первого класса! Она сделала свои дела, вымыла руки и открыла дверь. У входа в туалет, привалившись к притолоке, стоял Мигель.

— Вы что, не могли дождаться своей очереди?

— Не мог… — Он втолкнул Стефани обратно, запер дверь и обнял ее. — Я никогда не жду, querida, — прошептал он, обдавая ее ухо и щеку своим жарким дыханием, потом прильнул губами к ее губам.

— Мигель… — только и смогла выдохнуть она, опьяненная его ароматом.

Его поцелуй был требовательным и страстным.

В дверь опять постучали — на этот раз громко и настойчиво.

Мигель отстранил Стефани от себя и вскинул брови.

— Откройте, пожалуйста! — потребовал строгий женский голос.

Стефани смущенно хихикнула, зажав рот рукой.

Поцеловав ее в последний раз, Мигель взглянул в зеркало, быстро пригладил свои темные вихры и открыл дверь.

По обеим сторонам от входа, как часовые на посту, стояли две стюардессы.

— Это самолет, а не ночной клуб! — заявила одна.

Мигель обернулся к Стефани и взял ее за руку.

— Нас разоблачили, querida.

Спавшие пассажиры проснулись и теперь внимательно следили за тем, что происходит перед туалетом. Стефани старательно отводила глаза от Рея и Галлео. Сев на свое место, она шепнула Мигелю:

— Ты сумасшедший!

Он взял ее руку и положил себе на колени, прижав ладонь к возбужденному паху.

— Si. Ты сводишь меня с ума.

Стефани возмущенно отдернула руку. Он усмехнулся и достал свою книгу из кармашка переднего сиденья.

Ураганная страсть Мигеля на высоте в десять тысяч футов зажгла ее тело огнем желания и прогнала грустные мысли о маме. Если он без зазрения совести набросился на нее в туалете самолета, то как же спастись от него на его собственной вилле?

Надо бы взять комнату с надежным замком!

Она погасила свет и взбила подушку, но так и не смогла заснуть.

В небесах пробивался бесконечный рассвет. Стефани смотрела в иллюминатор на проплывающие под ними высокие горы, белые равнины, крутые утесы и укромные песчаные пляжи. Иногда она косилась на спящего Мигеля. Волосы упали ему на лоб, лицо разгладилось, дыхание выровнялось. Она легко представила его ребенком, который мечтал получить в подарок от мамы пику или плащ матадора, но вынужден был довольствоваться маленьким молитвенником.

От суровости Эль Пелигро не осталось и следа. Даже шрам на его щеке уже не казался таким пугающим.

Рукава его свитера задрались, и она увидела на запястье золотой браслет. На шее тоже поблескивала цепочка, аккуратно упрятанная под свитер. Стефани осторожно потянула за нее, и на ладонь ей выпрыгнул маленький крестик.

По телу ее пробежала странная дрожь. В Мигеле поразительно сочетались страстность, одухотворенность и подкупающее простодушие, которые делали его таким бесстрашным и сексуальным.

Она порылась под сиденьем и достала биографию Мигеля, которая лежала в ее сумке вместе с другими материалами, переданными ей Реем.


«Мигель Антонио Рафаэль вырос в Барселоне, столице Каталонии, красивом большом городе. Мальчиком Мигель жил в самых бедных районах. Он вышел ниоткуда. В один прекрасный день его лицо появилось на рекламных панелях городских двухэтажных автобусов…»


Стефани устала. Ей не хотелось читать длинный текст. Сунув книгу между своей ногой и подлокотником кресла, она опять полезла в сумку и достала пожелтевшую от времени газету, в которой была статья о жестокости корриды.


«В корриде есть своя темная сторона. Это варварское действо пришло к нам из глубины веков…»


Она взглянула на современного матадора, застрявшего между прошлым и настоящим. Интересно, как сильно его мир отличается от ее собственного?

Мигель серьезно верил в то, что погибнет. Она вспомнила, как Рей рассуждал в аэропорту о мнительности испанцев.

Взгляд Стефани привлекли следующие строки:


«Статистика корриды: всего на арене было убито свыше 500 матадоров; в среднем каждый из шести случаев нападения быка на матадора оканчивается смертью; последний матадор, погибший на испанской арене, — Хуан Агилар в "Лас-Вентас"».


Хуан Агилар… Матадор, которого Мигель вызвал на состязание.

Она убрала газету и прислонила голову к вибрирующему иллюминатору. Краткие мгновения дикой страсти — слишком зыбкая основа для отношений. И вообще этот человек живет по неведомым ей законам. Он гордится тем, что убивает невинных животных.

Стефани скрестила руки на груди и подумала о той испанке, которая чуть не загубила Мигелю карьеру. Должно быть, он сильно ее любил.

При мысли об этом у Стефани защемило сердце.

Почему Мигель решил сделать ее своей любовницей? Ведь он привык окружать себя совсем другими женщинами — светскими львицами, кинозвездами.

Ей хотелось встряхнуть Мигеля — разбудить его и потребовать объяснений, но вместо этого она прошлась пальцами по блестящим жестким волосам матадора и погладила его щеку.

Он вздохнул, но не проснулся.

«Ему стоит лишь улыбнуться, и я воспламеняюсь желанием», — подумала Стефани, отворачиваясь к иллюминатору. Она знала: уже сегодня ночью она станет его любовницей. Да и какая женщина устояла бы на ее месте?

К черту благоразумие! Пора вздохнуть полной грудью!

За далеким горным хребтом показался город. Вот он, мир Мигеля, — Мадрид!


В аэропорту на матадора набросилась толпа журналистов, сыпавших вопросами на испанском. Галлео, брат Мигеля, оттеснил их своим мощным торсом и повел Мигеля и его маленькую свиту к лимузину. В Мадриде было утро, но кондиционер в салоне машины уже не справлялся с удушливой жарой. Стефани вспотела в свитере и чувствовала себя совершенно разбитой.

Полет длился больше одиннадцати часов, девять из которых они потеряли в связи со сменой часовых поясов. Ей хотелось только одного — поскорее лечь в постель.

Мигель тоже был в свитере, но, судя по его бодрому настроению, спокойно переносил жару.

Рей снял свой спортивный джемпер и уселся напротив Стефани.

— Как здорово! Я опять в Мадриде! — радостно провозгласил он. — Я знаю несколько отличных ночных клубов, Стеф. Смотри — памятник Мигелю Сервантесу! Когда я увидел его в первый раз, я разрыдался.

Стефани прильнула к окну. Мимо проплыла площадь Испании. Они ехали по Гран-виа, главной артерии старого Мадрида.

— Вся моя жизнь проходит в дороге, — включился в разговор Мигель. — Когда выпадает свободное время, я езжу на Менорку, там у меня дом на побережье. Возможно, после корриды я приглашу туда вас обоих.

— Класс! — обрадовался Рей. — А как же ваше ранчо? Я думал, что большую часть времени вы проводите именно там.

— Нет. Ранчо напоминает мне о корриде. Когда мне хочется развеяться, я предпочитаю море. Кстати, завтра мы поедем ко мне на ранчо — оно находится на юге Испании — и пробудем там несколько дней.

Стефани мысленно возликовала.

— Но мой дом — это Мадрид, — продолжил Мигель. — На вилле хозяйничает сестра. Она живет там с мужем Жако, самым сильным из моих пикадоров.

Галлео обиженно пихнул его под локоть, Мигель в шутку дал сдачи. Значит, Галлео все-таки понимает английский!

— Тереза всегда радуется, когда я приезжаю домой. У меня большая семья. Почти все родственники встретят меня на вилле, а потом поедут в «Ла Либра».

Чтобы избежать заторов, водитель свернул с главной магистрали. Мимо проносились маленькие бары, кафе и люди, снующие по улицам под безоблачным голубым небом.

Еще несколько хитрых поворотов, и они подъехали к современному двухэтажному зданию, окруженному буйной зеленьюдеревьев. На подъездной аллее стояла толпа.

И опять Мигель пробирался сквозь полчища репортеров и фотографов, часть которых ехала за их лимузином от самого аэропорта. Любители корриды приветствовали его радостными криками.

Мигель схватил Стефани за руку и быстро подтолкнул вперед, спасая от давки. Однако спасение пришло слишком поздно: от жары и разгоряченных людских тел ей стало плохо. Голова закружилась, в глазах потемнело, и она упала.

Когда Стефани открыла глаза, вокруг суетились люди. Какая-то женщина поднесла к ее губам стакан воды. Другая энергично обмахивала ей лицо. Мигель сказал им что-то по-испански, потом с тревогой спросил Стефани:

— Ты в порядке?

Его слова потонули в общем гомоне. Она попыталась понять, откуда взялись эти испанки.

— Кажется, да…

Стоявшие поодаль мужчины радостно обнимались. Кто-то усадил ее на диван и подал стакан воды со льдом. Она оглядела дом, погруженный в чудесную прохладу.

Белые стены. Белая мебель. Белая плитка. Над современным камином из белого камня — картина Эль Греко, первое цветовое пятно, которое бросилось ей в глаза. Дальше — бар, заставленный бутылками, а над ним — полотно Гойи. По углам виднелось еще несколько изысканных произведений искусства.

Зато за венецианским окном царило буйство красок. Утреннее солнце освещало маленький внутренний дворик, бассейн и душевую кабинку, за которыми виднелись пышные растения в керамических вазах и темные кипарисы. Каменные стены были густо увиты плющом.

Стефани осталась с сестрой Мигеля — Терезой. Вторая женщина поспешно вышла, а потом вернулась с блюдом, полным острых испанских закусок, приготовленных из морепродуктов, мяса и курицы.

Мигель стоял возле бара вместе с остальными мужчинами, взволнованными его приездом. Человек тридцать говорили одновременно. Вскоре комнату заволокло легкое облако табачного дыма. Здесь же бегали дети, которые шумели не меньше взрослых. Принесли еще еду, а также бутылки с вином и пивом.

Есть Стефани не могла, но решила выпить пива. На этикетке значилось: «Сан-Мигель, светлое».

Подошел здоровенный толстяк в дорогой, но плохо сидящей одежде. Смуглое надменное лицо, маленькие глазки… Смерив Стефани взглядом, он схватил ее за руку и что-то сказал по-испански. Судя по тону, это не было приветствием.

— Я не говорю по-испански, — сказала она и выдавила улыбку.

Толстяк быстро отвернулся и протопал к Мигелю. Подсевший на минутку Рей объяснил Стефани, что это был менеджер Мигеля, Доминго.

Матадор стоял в мужской компании и курил сигарету, облокотившись о холодный камин. Доминго что-то шепнул ему на ухо, но тот отмахнулся и посмотрел на Стефани. Она встретила его взгляд и подняла бутылку с пивом, стараясь не выдать своего смятения. Здесь, в кругу его родственников, ей никогда не быть желанной гостьей.

Судя по всему, Мигель не предупредил домашних, что приедет не один. Сначала они поглядывали на нее с любопытством, но вскоре их враждебность стала почти осязаемой.

Стефани поставила пустую бутылку на поднос, который проносили мимо, и взяла вторую.

Рей увлеченно фотографировал, но потом плюхнулся к Стефани на диван и перезарядил фотоаппарат.

— Пьешь пиво? Значит, ожила.

— Мигель скоро превратит меня в алкоголичку, — проговорила она слегка заплетающимся языком. — Интересно, есть ли в том баре текила? Дай мне, пожалуйста, сигарету.

— Я просил тебя быть осторожнее, но ты меня не слушаешь! — Рей отправил в рот кусок кальмара и причмокнул от удовольствия. — Черт возьми, никогда еще не ел такой вкуснятины! Ты расскажешь мне, что произошло в туалете самолета?

— Нет. Интересно, кем считают нас эти люди? Гостями?

— Как я понял, Мигель не сказал им, кто мы такие.

— Почему он никому нас не представил? Это невежливо. Кажется, Доминго подходил знакомиться.

— Вообще-то он просил тебя уйти.

Стефани застонала.

— Отлично!

— Может, приляжешь? У тебя усталый вид.

— Я… — Стефани замолчала, как и все остальные. Внимание присутствующих вдруг сосредоточилось на вестибюле.

Двое мужчин загородили вход молодой женщине, но та все же сумела прорваться в гостиную и буквально впорхнула в объятия Мигеля. По всему было видно, что она ему не сестра. У Стефани сжалось сердце. Она уже поняла, что Мигель ей небезразличен. Но как можно на что-то надеяться в этой чужой стране, полной священных традиций и ослепительно красивых женщин?

От юной испанки исходили волны чувственной энергии. Мигель закружил ее в объятиях, взметнув темно-каштановые волосы длиной до колен. Наряд девушки говорил об испанской истории: черный жилет, пышная красная юбка и кружевная шаль, небрежно наброшенная на плечи и повязанная свободным узлом на высокой груди.

Стефани обернулась к Рею:

— Кто это?

Рей приготовил фотоаппарат.

— Палома Агилар, дочь Хуана Агилара.

— Того самого матадора, которого Мигель вызвал на состязание в «Лас-Вентас»?

«И последнего матадора, погибшего на испанской арене», — мысленно добавила она.

— Совершенно верно.

— Разве дочь Хуана не винит Мигеля в смерти отца?

— Похоже, что нет.

Палома опять подошла к Мигелю, не сводя с него больших бархатисто-черных глаз. Мигель обнял девушку за талию и что-то прошептал ей на ухо. Щеки юной испанки зарумянились. Засмеявшись, она плюхнулась на кожаный диван и похлопала ладонью рядом с собой, приглашая Мигеля, потом посмотрела на Стефани. В ее взгляде не было ничего, кроме любопытства.

Тут в комнату внесли чемоданы и открыли их. Мигель принялся доставать подарки, привезенные им из Штатов.

Здесь было все — начиная от фирменных джинсов и заканчивая американскими сигаретами. Что-то досталось каждому. Стефани была очарована его щедростью: ненадолго уехав из страны, он не забыл про родных и друзей.

Во время медового месяца на Гавайях Стивен разрешил ей купить для друзей одни лишь магнитные наклейки на холодильник. Себе она тоже смогла позволить совсем не много. Ее муж все время ворчал, как все дорого, и твердил, что туристов обдирают как липку.

Однако Мигель явно не волновался по поводу цен. Судя по пакетам, почти все его покупки были сделаны в дорогих магазинах южной Калифорнии.

Матадор протянул Паломе большую, красиво упакованную коробку. Девушка сорвала тонкую бумагу и, по-детски смеясь, извлекла на всеобщее обозрение сексуальное платье из черного шелка. Кто-то из собравшихся одобрительно присвистнул.

Когда все подарки были розданы, Галлео взял гитару и тронул струны. Услышав музыку, Палома вскочила и протянула руку Мигелю.

— Encantado, gracias, — отозвался Мигель, принимая приглашение.

Их шаги и взгляды становились все более вызывающими. Они сплетали руки и бедра, прижимаясь друг к другу. Наконец Стефани поняла, что это фламенко — национальный танец.

Палома прильнула к Мигелю, он резко ее развернул. Складки юбки раскрылись, как лепестки цветка на стебле из стройных ножек. Мигель притянул девушку к себе и быстро поцеловал, завершая танец. Гостиную огласили ликующие крики.

Стефани хотелось поскорее уйти и лечь спать. Увиденное подтверждало ее опасения: она никогда не станет частью здешних традиций.

Гости, которые, казалось, собрались веселиться и гулять до ночи, вдруг потянулись к выходу. Они в последний раз похлопывали друг друга по спинам, целовались и рассказывали анекдоты. Но Палома уходить не хотела.

Юная испанка стояла, подбоченившись, и слушала Галлео. Он говорил что-то резкое и пытался взять собеседницу за руку, но она каждый раз ее отдергивала. В конце концов Мигель заставил ее подчиниться. Уходя вместе с Галлео, она обернулась и сверкнула глазами на Стефани.

— Тебе лучше? — спросил подошедший Мигель.

«О да, разумеется! После того как ты станцевал с Паломой, мне стадо совсем хорошо!»

— Она не хотела уходить, — сказала Стефани, имея в виду испанку.

— Палома? — Он оглянулся. — Она хотела поговорить с тобой. Ее интересует Америка, особенно американская мода. Я сказал ей, что ты устала. Она зайдет в другой раз.

— Она твоя подружка? — Этот вопрос вырвался сам собой.

— Нет, я ее опекун.

Значит, это был поцелуй опекуна?

— Я бы хотела помыться и лечь спать.

Он понимающе улыбнулся и обернулся к сестре.

Тереза проводила Стефани в ее спальню, но усталая гостья не обратила внимания на обстановку. Порывшись в чемодане, она достала ночную рубашку и прошлепала в ванную, отделанную черным мрамором и золотом.

Стефани сняла помявшуюся в дороге одежду и шагнула под горячий душ.

Мигель ничего не говорил ей о своей личной жизни. Конечно, у него было полно любовниц в Испании… и не только в ней.

После душа Стефани надела рубашку из розового ситца, закрыла ставни, чтобы защититься от яркого солнца, поправила белый тюль и скользнула под холодную хрустящую простыню. День был в самом разгаре, но Стефани мечтала забыться долгим сном.

Дверь отворилась.

Мигель! Она не подумала, что он может войти к ней в любое время.

— Не спишь? — спросил он и помедлил на пороге, с опозданием поняв, что его здесь не ждут.

— Нет.

— Тебе что-нибудь нужно? — Он закрыл дверь и подошел к кровати.

— Нет…

Он сел, продавив матрас тяжестью своего тела.

Стефани тщетно попыталась натянуть простыню повыше. От Мигеля слабо пахло пивом, табаком, острым мясом и чем-то еще, похожим на запах нагретых солнцем кирпичей.

«Какая прекрасная возможность сбросить багаж неудачного замужества и позволить Мигелю вновь разбудить во мне женщину!» — думала Стефани, без остатка растворяясь в этих томных зеленых глазах.

Его длинные тонкие пальцы скользнули по ее обнаженной руке, по шее и зарылись в густых волосах. Она ощутила новый всплеск желания.

Потом он нагнул голову и жадно приник губами к ее губам. Стефани отдалась во власть этого страстного поцелуя, мечтая слиться с ним в единое целое.

Но тут случилось нечто невероятное.

— Спи, querida, — прошептал он и тихо встал с кровати.

Но заснула она не скоро.

Глава 5

Мигель спустился на первый этаж и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от мучительного возбуждения. Если бы не Доминго, который ждал его в гостиной, он бы сейчас расслабился в объятиях Стефани.

Доминго сидел, зажав в зубах большую сигару. Мигель сразу заметил, что его менеджер просто кипит от злости. Однако Доминго относился к своему матадору с уважением. Мигель приносил ему доход. Раньше Доминго продавал телевизоры, но не преуспел в этом деле.

Теперь он продавал матадора. Он умел найти общий язык с каждым. Странно, но людям нравились его вызывающая развязность и полное отсутствие светской учтивости. За последние пятнадцать лет Доминго приобрел уйму друзей, одаривая судей и прессу ящиками дорогого вина и кубинских сигар. А самое главное, он уладил все недоразумения, возникшие после смерти Хуана, когда никто не хотел приглашать Мигеля в свой город и предоставлять ему арену. Но даже Доминго не мог справиться со злейшим врагом Эль Пелигро, Пакоте Агиларом, братом Хуана и влиятельным испанским репортером.

— Ты спятил, матадор? Зачем ты привез из Америки эту журналистку? Учти: попирая наши традиции, ты роешь себе могилу!

— Правда, она красивая?

Доминго фыркнул и зажег потухшую сигару. Мигель с трудом различал его за клубами дыма.

— Твой член тебя погубит!

— Стефани принесет мне удачу.

— Опомнись, матадор! Вся Испания следит за каждым твоим шагом! Репортеры ночуют на твоем крыльце. Они видели, как ты привел в дом эту женщину, но не видели, как она выходила. Это рождает массу вопросов и домыслов. Журналисты решили, что она киноактриса. Зачем ты позволил сфотографировать себя с Дженной Старр?

Мигель закурил и бросил в пепельницу горелую спичку.

— Со мной не было моего менеджера, который разбил бы фотоаппарат.

— Но с тобой был Галлео. Хотя ты наверняка запер его в гостиничном номере. Он звонил мне каждый день и жаловался, что никак не заставит тебя вернуться домой, в «Ла Либра»!

— Насчет Стефани можешь сказать журналистам все, что захочешь. — Мигель смял сигарету, почувствовав вдруг сильную усталость. У него опять заболела нога. — Придумай что-нибудь.

— Они хотят услышать, что ты женишься на Паломе Агилар.

— Нет! — Он сел. — Этого не будет.

— Через две недели тебе выходить на арену. Если ты не объявишь о помолвке с Паломой, тебя освистают. А какие страдания ты мог бы причинить своему сопернику! Узнав, что ты женишься на его девушке, Франкосис забудет о быке!

— Он и так уже напуган. Я не собираюсь плясать под дудку Пакоте! Это отвратительно.

Доминго затянулся сигарой.

— А что, если Пакоте вынудил этого парня вызвать тебя на состязание, потому что он знает что-то о нем?

Мигель прищурился. При мысли о шантаже ему стало не по себе.

— Я обещал умирающему Хуану, что позабочусь о Паломе, прослежу за ее здоровьем и образованием. А теперь ты хочешь, чтобы я помешал ее счастью? Если я это сделаю, судьба от меня отвернется.

Полное лицо Доминго налилось кровью.

— Матадор, какое тебе дело до ее счастья? Она поступит так, как ты скажешь. Ведь ты ее опекун!

— И как ее опекун я говорю «нет». Я не стану играть сердцем этого юноши ради победы в корриде.

— Этот юноша может тебя погубить!

— Нет. Я чувствую, что назревают перемены.

— Перестань! Ты можешь отправить Палому куда-нибудь на несколько лет, а потом расторгнуть помолвку. Пусть Франкосис докажет свою любовь — уедет вместе с ней.

Мигель вскочил, скривившись от острой боли в бедре.

— Публика хочет, чтобы я пролил кровь на арену «Лас-Вентас»! Я видел свою смерть во сне. На быке была отметина — розочка. Моя помолвка с Паломой ничего не изменит. Изменить что-то может только эта американка, которая сейчас спит наверху.

Мигель мерил шагами комнату. Вошла его сестра, но, оценив ситуацию, оставила их наедине.

— Не волнуйся, матадор, я лично прослежу за жеребьевкой и позабочусь о том, чтобы нам не достался бык, виденный тобой во сне.

Мигель покачал головой:

— Судьбу не обманешь!

— В последний раз матадор умирал на испанской арене десять лет назад, — заметил Доминго.

— Да хоть двадцать лет назад! Моя смерть неминуема, если я не послушаюсь своего сердца.

Доминго был сражен.

— Не говори таких слов, матадор!

— В Калифорнии у меня было озарение — наверное, божественное. Мне представилось, что эта женщина-корреспондент каким-то образом предотвратит мою ужасную участь. И вам с Пакоте не следует вмешиваться.

— Матадор, ты меня обижаешь! Как можно ставить меня на одну доску с этим псом Пакоте?

Мигель сел, обхватил голову руками и энергично потер лицо.

Доминго вынул сигару изо рта.

— Матадор, ты в плохой форме, — сказал он встревоженно. — Завтра утром отправляйся в «Ла Либра». Там ты отдохнешь и, может быть, потренируешься перед боем. А я договорюсь с прессой, но боюсь, что одной коробкой сигар здесь не отделаться. Надо, чтобы репортеры, в том числе и Пакоте, не публиковали того, что сегодня видели.

— Заплати им, сколько они попросят. Я устал. Встретимся завтра в моем мадридском офисе. Я приду туда, чтобы подписать кое-какие счета.

Оставив Доминго в гостиной, Мигель поднялся наверх, перепрыгивая через ступеньку, и чуть ли не бегом пересек вестибюль. Странно, но нога вдруг перестала болеть. Он прошел мимо комнаты, в которой спала Стефани, мимо собственной спальни, несколько раз завернул за угол и оказался в самом укромном помещении, наполненном сладким запахом ладана.

Мигель опустился на колени и зажег свечу перед статуей. Тереза поддерживала для него алтарь. Пока он разъезжал по свету и дрался с быками, здесь всегда горели свечи, дожидаясь его благополучного возвращения.

Статуя Patrona of Palma del Rio, святой покровительницы его матери, холодно взирала на Мигеля. Сегодня в ее глазах не было умиротворения. Он сложил руки перед собой, сжав ладонями золотой крестик, висевший у него на шее, и стал молиться о том, чтобы встретить смерть без страха. А еще он молил Бога о прощении. Он не должен был привозить в Испанию Стефани и не должен был так сильно ее желать.


Стефани открыла глаза и постепенно сосредоточила взгляд на высоком белом потолке. Повернувшись на живот, она уткнулась носом в пуховую подушку. Хрустящая наволочка напомнила ей те, которые гладила ее мама. Наконец она вспомнила, где находится. «Я в Испании! И это не моя подушка!» Подскочив на постели, она оглядела комнату и восстановила в памяти последние события: долгий перелет из Лос-Анджелеса, толпа в аэропорту, толпа на вилле, поцелуй и сладкий сон.

Теплый ветерок нежно раздувал тонкий белый тюль. В распахнутые ставни беспрепятственно проникали воздух и утреннее солнце. Стефани увидела, что ее одежда распакована, а пустые чемоданы аккуратно сложены в углу. На столике блестел запотевшими боками хрустальный графин с водой, рядом стоял поднос с пончиками и горячим кофе.

Пончики! Она уже и не помнила, когда в последний раз ела такую высококалорийную пищу.

Интересно, кто заходил в ее комнату, пока она спала, и сделал все это, не потревожив ее? Стефани свесила ноги с кровати, все еще немного растерянная после долгой дороги и смены часовых поясов. На часах было восемь.

Наверное, она спала как убитая на этой чудесной кровати из светлого дерева с резной металлической отделкой. По одну сторону от кровати стоял гардероб, по другую — стол, а прямо перед ней возвышалось большое зеркало в изящной деревянной раме. Вся мебель была выдержана в одном стиле.

Из зеркала на Стефани глянула незнакомка с блестящими глазами, густыми растрепанными волосами и ярким румянцем. У этой женщины был влюбленный вид!

«Как я могла полюбить человека, с которым только что познакомилась? И как я буду писать статью в таком смятенном состоянии?»

Но она все же утрет нос своему боссу и редактору «Варьедадеса»! Закончив статью описанием финала корриды — скорее всего кровавого финала, в котором великий матадор станет жертвой разъяренного быка, — она как ни в чем не бывало вернется домой.

«Писать репортажи — моя профессия, — подбадривала себя Стефани. — В конце концов, это просто задание, хоть и необычное. Мне и раньше доводилось писать необычные вещи, правда, на родном языке. Ничего страшного, справлюсь!»

Впереди — целых две волшебных недели на Пиренейском полуострове. Можно посетить музеи и прочие достопримечательности, пошататься по магазинам… Хватит вести себя так, будто ее ждут пытки испанской инквизиции!

Надо будет позвонить в «Варьедадес» и сообщить сотрудникам редакции номер факса. Они обещали выслать вспомогательные материалы для ее статьи. Впрочем, Рей уже проделал большую работу в этом плане. А еще хорошо бы подключиться к Интернету и просмотреть электронную почту. Там наверняка накопилось множество сообщений от Эйдрии с требованием подробностей и от брата — с требованием ответов на вопросы.

Стефани сбросила ночную рубашку и, понаблюдав, как она парила перед тем, как опуститься на пол, тряхнула волосами. Долой бесплодные романтические мечтания, пора заняться делом! Решительно выпрямившись, она шагнула к окну.

Ослепительное испанское солнце заставило ее зажмуриться. Из невидимого сада долетал аромат жасмина. Вдруг улицу огласили громкие аплодисменты. Она прикрыла глаза ладонью и прищурилась, пытаясь определить причину людского волнения.

Внизу стояла кучка журналистов и пялилась на ее нагое тело, сотрясая воздух ликующими возгласами и свистом.

О Боже! Стефани в ужасе упала на пол и отползла от окна. Сердце ее колотилось от злости. Только этого ей и не хватало!

Она нашла свой халатик — кто-то заботливо повесил его на крючок в ванной, — вернулась к окну и украдкой выглянула на улицу. Сколько же журналистов околачивается перед виллой! Неудивительно, что Мигель ненавидит прессу, от которой ему удалось отдохнуть в Калифорнии. Будучи сама журналисткой, Стефани никогда раньше не испытывала сочувствия к кинозвездам, измученным пристальным вниманием папарацци, но теперь в ее душе затеплилось понимание.

Она расчехлила свой портативный компьютер, достала подготовленные Реем материалы и приступила к работе. Утро было для нее самым продуктивным временем суток, и частенько она засиживалась в пижаме до полудня.

В голове постепенно вырисовывались контуры будущей статьи. Сделав перерыв, Стефани выпила кофе и съела все три пончика. Она уже не сомневалась, что справится с этим заданием.

Итак, сначала — краткий, но содержательный экскурс в историю корриды, дальше — детство Мигеля в Барселоне, его мечта стать матадором, волшебное превращение нищего паренька в национального идола, влияние Хуана Агилара и, наконец, женщина, которую они не поделили…

Минуточку!

Стефани пролистала неофициальную биографию.


«Лусия Бенитес, дочь испанского корабельного магната, любила тореадоров, однако Мигель Рафаэль, который был в то время новичком на арене, не представлял, насколько она любвеобильна. Прозрение пришло, когда Лусия ему изменила.

Нет ничего страшнее испанца с уязвленным самолюбием. Переспав с Хуаном Агиларом, Лусия публично унизила Мигеля. Ему не оставалось ничего другого, как только вызвать своего наставника на состязание. Кумир детства превратился в мучителя.

Грязные подробности наводнили испанскую прессу и открыто обсуждались на улицах. Мигель обнаружил любовников в спальне второго этажа, выдернул Лусию из объятий Хуана, и в этой потасовке она расцарапала ему лицо. Шрам остался у него до сих пор.

Два помощника Мигеля, силачи-пикадоры, с трудом оттащили его от Хуана и тем самым спасли последнего от смерти».


Стефани отложила книжку. Ей казалось, что она предавала Мигеля, читая его неофициальную биографию.

«Мы с Мигелем в чем-то похожи, — думала она, следя глазами за солнечным лучом, который скользил по белой стене. — Нас обоих предали и унизили любимые люди». Но Мигелю было больно вдвойне, ведь его беда стала достоянием гласности.

Наверное, каждый когда-нибудь испытал разочарование в любви, горечь в семейных отношениях. У нее не было отца. У Мигеля безвременно умерла мать.

Стефани на мгновение закрыла глаза и подставила лицо теплому ветру. «Но даже зная, что боль неизбежна, мы все равно тянемся к любви».

После того как она встретила Мигеля, душа ее открылась для новых сильных чувств. Интересно, испытывает ли он то же самое, или она для него всего лишь сиюминутное увлечение?

«Не забывай, что до тебя у него был роман с Дженной Старр!»

Стефани глубоко вдохнула знойный испанский воздух, сложила компьютер и пошла в ванную, где долго стояла под душем. Потом она надела джинсы и белую футболку с глубоким круглым вырезом и спустилась на первый этаж.

Избавившись от бесплодных мечтаний, она наконец захотела пообщаться с людьми. Однако, пока она была в спальне, к ней никто не заходил, и на вилле было очень тихо.

Она огляделась — ни Рея, ни Мигеля, ни сестры Мигеля Терезы, ни ее мужа. Бродить в одиночестве по чужому дому было как-то неловко.

В кухне на белом кафельном столе дымился кофейник. В боковую дверь почти бесшумно вошла экономка-испанка в белом накрахмаленном платье. Стефани вздрогнула от неожиданности. Обе женщины смогли лишь кивнуть друг другу в знак приветствия.

Наливая себе кофе, Стефани заметила записку Рея, прислоненную к вазе с цветами.


«Доброе утро, Стеф!

Я уехал в гости к своим мадридским друзьям. Решил тебя не будить. Вот номер моего пейджера, я его уже активировал. Может быть, позже сходим вместе на ленч? Когда я проснулся, Мигеля уже не было. Терезы с мужем тоже. Желаю тебе весело провести день на случай, если мы не встретимся.

Рей».


Стефани нахмурилась. С кем ей весело проводить день?

Она бросила записку на стол, налила себе еще кофе и с интересом оглядела блюдо с пончиками. Оставив их нетронутыми, она приступила к осмотру виллы.

Двухэтажное здание, покрытое белой штукатуркой, было защищено от палящего солнца навесами и оконными ставнями. Домработница только что обошла дом и закрыла все окна. Стефани услышала, как щелкнул кондиционер.

Над гостиной располагался чердак, куда вела отдельная спиральная лестница. Стефани поднялась по ступенькам, скользя рукой по холодным железным перилам. Интересно, какие сокровища хранятся в этом укромном месте?

На полу лежала целая гора подушек, обшитых клетчатой тканью. Здесь же стоял низкий столик. Больше мебели не было. В стенной нише гнездились музыкальный центр и телевизор с огромным экраном. Стефани с удовольствием опустилась на белый ковер с густым бархатистым ворсом.

На стене висел огромный плакат, изображавший Мигеля в блестящем костюме тореро. Он стоял боком, выгнув спину, наполовину завернувшись в развевающийся плащ, а мимо пробегал огромный бык с пронзенным бандерильями[8] загривком. Плакат был старый, пятилетней давности. Стефани сумела перевести с испанского только дату и место действия — Пласа дель Торос, Мехико.

Мигель в одежде матадора был живым воплощением испанских традиций. Брюки обтягивали литые ягодицы, плащ романтично окутывал гибкий стан. При виде этого высокого красавца у Стефани перехватило дыхание. Маленькая фотография в книге не производила такого сильного впечатления, как плакат.

Когда она уходила с чердака, сердце ее колотилось.

Окружавший виллу дворик был небольшим, но ухоженным. Здесь росли пышные экзотические растения и густые кустарники. Над стенами дома парили цветущие апельсиновые деревья.

Стефани передала сообщение на пейджер Рея. Он позвонил и сказал, что пока не может с ней встретиться.

— Если Мигеля еще нет, пройдись по магазинам, — посоветовал фотограф. — Знаешь, мы могли бы взять интервью у его соперника. Мои друзья, у которых я сейчас в гостях, имеют большие связи в мире корриды.

— Ты думаешь, Мигель это одобрит?

— В «Варьедадес» звонил он, а не ты. Как ты можешь написать объективную статью, не включив в нее факты о Франкосисе Гаоне?

Рей прав.

— Ладно, договорись. А я пока последую твоему совету и пройдусь по магазинам.

— Поезжай в Галериа дель Прадо. Там ты найдешь все, что тебе нужно. Только осторожнее уходи с виллы. Перед домом полно журналистов. Я ускользнул от них задним проулком.

— Спасибо.

Стефани повесила трубку и побежала наверх, в свою комнату. Там она взяла шляпу с большими мягкими полями, вместительную сумку для покупок и карту Мадрида.

С помощью англо-испанского словаря ей удалось заказать такси по телефону и попросить, чтобы водитель подъехал к заднему входу. Когда прибыла машина, Стефани вышла из ворот виллы в проулок и решила, что она свободна. Но не тут-то было: со всех сторон налетели журналисты.

Один из них кинулся ей на выручку.

— Оставьте сеньориту в покое! — крикнул он, открыл дверцу такси и юркнул в салон вместе со Стефани, как будто был ее старым приятелем. Увидев ее удивление, он улыбнулся: — Меня зовут Пакоте. Разрешите составить вам компанию?

— П-пожалуйста. — Она отсела подальше, настороженно оглядывая непрошеного спутника, который был сильно надушен одеколоном.

— Сегодня утром вы порадовали нас, усталых журналистов, приятным зрелищем.

Стефани замерла, ощутив мгновенное замешательство.

— Меня ослепило солнце!

— Значит, вы корреспондентка «Варьедадеса» из Калифорнии. — Он бесцеремонно оглядел ее сверху донизу, и она почувствовала, как краснеют ее щеки. — А мы-то надеялись, что вы Дженна Старр.

— Простите, что разочаровала вас, — раздраженно буркнула Стефани. — Откуда вы знаете, кто я такая?

— Я знаю все, что связано с Мигелем. — Он небрежно махнул рукой. — Куда вы собрались в такой погожий денек?

— В Галериа дель Прадо, но…

— Отлично! — Он что-то выпалил шоферу испанской скороговоркой.

Вскоре они шагали по роскошному торговому комплексу, заглядывая то в один, то в другой магазин. К своему удивлению, Стефани нашла компанию Пакоте приятной. Этот симпатичный мужчина лет сорока с лишним без умолку рассказывал ей о Мадриде и советовал, какие достопримечательности стоит посмотреть, а какие нет.

В одном модном магазинчике она приглядела пестрое хлопковое платье, и Пакоте сам оплатил покупку. Он так настаивал, что она поняла: спорить бесполезно. Потом он пригласил ее на ленч.

В «Ла Пласа», ресторане самообслуживания, они распили бутылку белого вина.

— Матадор не сказал, кто вы такая. — Пакоте поднял свой бокал, любуясь вином.

Стефани сделала несколько глотков, оценив чудесный вкус напитка, и поинтересовалась:

— Тогда откуда вы узнали, что я работаю на «Варьедадес»?

Пакоте усмехнулся:

— Сделал пару звонков.

— Вы один это знаете?

— Пока да.

Стефани задумалась над его ответом. Интересно, что ему от нее нужно?

— Вряд ли Мигель захочет, чтобы эта информация пошла дальше.

— Вот и наша официантка. Какие предпочитаете закуски?

— Мне все равно. — От вина, выпитого на голодный желудок, у нее закружилась голова. Ей стало легко и уютно с этим интересным человеком, который откровенно разглядывал ее своими черными проницательными глазами.

— Вы красивы, но не похожи на других. Может, вы околдовали нашего Эль Пелигро? — Пакоте отправил в рот маслину, ни на секунду не сводя глаз со Стефани. — Обычно Мигель не общается с прессой, для этого у него есть Доминго. Похоже, великий матадор влюбился. Ну что ж, тогда эта коррида обещает быть любопытной вдвойне!

— Я приехала сюда по работе, — напомнила Стефани, однако видела, что он ей не верит.

— Между вами наверняка есть что-то еще. Раньше Эль Пелигро не водил женщин на виллу, где живет его сестра.

Стефани не выдержала его взгляда и отвернулась к окну, мимо которого сновали толпы прохожих. В руках у многих были фирменные пакеты с покупками.

— Вы ошибаетесь. Между нами нет ничего, кроме деловых отношений.

Пакоте налил в свой бокал еще вина.

— Хуан Агилар был самым известным матадором Испании. Как только он объявил о том, что уходит с арены, Мигель вызвал его на состязание. Вы, конечно, знаете, что было дальше, и представляете всю важность предстоящей корриды.

Стефани пожалела, что не захватила с собой маленький магнитофон. Она порылась в сумочке и достала блокнот.

— Вы не возражаете, если я буду записывать?

Он пожал плечами:

— Пожалуйста. Но то, что я сейчас сказал, известно всем.

— Хуан не должен был принимать вызов.

Пакоте вытянул губы, потом скривил их в усмешке.

— Нет, должен был, сеньорита.

У нее возник новый вопрос:

— Вы, конечно, были на той корриде Мигеля в «Лас-Вентас», где его ранил бык?

— Да. Сначала, когда Мигель вышел на арену, никто ничего не заподозрил, но как только он тряхнул плащом, все поняли, что он пьян. Мы следили за выступлением с затаенным ужасом. Самые хладнокровные зрители желали увидеть его смерть.

Стефани передернулась от такой жестокости.

— Бык ранил Мигеля, и публика погрузилась в траур, — продолжал Пакоте. — Людям казалось, что после смерти Эль Пелигро умрет сама коррида. Но случилось чудо: Мигель выжил, к нему вернулись прежние сила и ловкость. С тех пор он стал лучшим матадором. Он побеждал даже там, где неминуемо должен был проиграть. Поползли слухи, что в тот день он заключил сделку с дьяволом. Тогда-то он и назвал себя Эль Пелигро. Ну скажите мне, какой матадор в здравом уме возьмет себе такое несчастливое имя?

— Вы были поклонником Хуана?

Пакоте сжал губы в тонкую линию и хлебнул вина.

— Сеньорита, есть люди, которые всегда будут верны Хуану Агилару. Мы не успокоимся до тех пор, пока бык не проткнет Мигелю рогом сердце.

Этот парень явно не любил Мигеля. Пожалуй, ей не стоило болтать с ним среди бела дня на виду у прохожих.

— Мигель должен доказать свое мастерство на арене, где витает призрак Хуана, — продолжал Пакоте. — Франкосис — любимчик публики, своими колкостями он задел гордость Мигеля. До него ни одному матадору не удавалось заставить Мигеля дать бой в «Лас-Вентас».

— Здесь не обошлось без вмешательства прессы, верно?

Пакоте широко улыбнулся:

— Конечно. Я вижу, вы уже начали кое-что понимать. Теперь Мигель пытается воздействовать на толпу с помощью Паломы Агилар — бедной сиротки, дочери Хуана.

Это Палома-то — бедная сиротка? Стефани живо вспомнила красивую молодую испанку и фламенко, который она танцевала с Мигелем. Сердце ее защемило.

— Каким же образом он хочет ее использовать?

— Коррида — не тот вид спорта, в котором участники набирают очки. Выступление матадора оценивается не только судьями, но и зрителями. Он может блестяще драться с быком, но если публика от него отвернется, ему не быть победителем. Мигель хотел бы, чтобы люди забыли о смерти Хуана. Но в «Лас-Вентас» они не только вспомнят, но и заново переживут тот давний ужас.

— И вы им в этом поможете?

Он улыбнулся, обнажив крупные зубы.

— Палома будет сидеть в ложе Мигеля. Все увидят, что она поддерживает убийцу своего отца. Возможно, ее отношения с Эль Пелигро зашли еще дальше. — Пакоте потер подбородок. — Мне кажется странным, сеньорита, что вы, живя на его вилле, не знаете того, о чем догадывается вся Испания.

Стефани вдруг почувствовала неприязнь к Пакоте. Ей захотелось уйти.

Он откинулся на спинку стула, явно наслаждаясь этим разговором.

— Испанцы говорят о дочери Хуана, но они еще не знают о журналистке, которая живет на вилле Эль Пелигро и, возможно, делит с ним ложе.

По спине Стефани пробежал холодок.

— Это клевета.

— Не бойтесь. Другие журналисты, видевшие вас вчера на вилле, не напишут статью раньше меня. Они затаились и ждут, что предпримет Пакоте. Ну ладно, хватит о корриде. Расскажите-ка мне про солнечную Калифорнию.

Позже, возвращаясь в такси на виллу, Стефани думала о Паломе и Мигеле. Пакоте намекнул, что напишет о ней статью. Да, он не из тех, кто хранит секреты. Мигелю придется заплатить, чтобы заставить его молчать.

Он, конечно, разозлится, узнав, с кем она сегодня обедала. Надо было вытолкать Пакоте из такси!

Стефани безуспешно пыталась подавить приступ ревности. Мигеля связывали с Паломой не только обязанности опекуна… но что же еще?

Глава 6

Мигель вернулся на виллу затемно. Тихо войдя во двор, он увидел свет только в одном, чердачном, окне. Стефани наверху? Он отвез Терезу и Жако в «Ла Либра», а сам собирался отправиться туда завтра, вместе со Стефани. Но теперь у него в кармане лежал билет до Америки, заботливо купленный Доминго.

Сегодня в его офис ломились посетители, и все они возмущались присутствием американки на его вилле. Одна лишь Палома, потупившись, молча сидела в углу.

Мигель понял, что должен отправить Стефани домой, пока не разразился скандал. Доминго более-менее управляем, но от Пакоте можно ждать чего угодно — так же, как и от тех негодяев, которые ходят за ним по пятам в расчете на сенсацию.

Если он выживет после корриды в «Лас-Вентас», то приедет в Америку и заберет Стефани.

Мигель глубоко вздохнул, бросил ключи на столик и, подойдя к бару, плеснул себе в рюмку текилы. Осушив ее залпом, он налил другую. «Стефани… зачем я втянул тебя в это безумие? Зачем послушался своих предчувствий?»

Она единственная из его окружения не придавала значения его славе великого матадора. Что она увидит в корриде — блестящее зрелище, демонстрацию силы и храбрости или лишь жестокость, кровь и смерть?

Сегодня у него опять разболелась нога, а ночью ему приснился тот же кошмарный сон. Плохой знак! Его гибель неминуема. Если даже бык не подцепит его на рога, значит, что-нибудь упадет с неба и положит конец его непутевой жизни.

Вернувшись в Испанию, он разрывался между традициями и желанием быть самим собой… и жить со Стефани. Эта женщина перевернула весь его мир. Ему не давало покоя странное видение, посетившее его в Калифорнии.

Мигель остановился на нижней ступеньке лестницы и посмотрел вверх. Сможет ли он бросить корриду и наслаждаться своими миллионами где-нибудь в Калифорнии? Сможет ли жить в Америке, вдали от родины? Ведь Испания для него всё!

Стефани лежала на подушках и читала эту проклятую неофициальную биографию, которая выставляла его негодяем. Из музыкального центра лилась испанская музыка — гитарная версия фламенко в современных ритмах.

Она не слышала, как Мигель поднялся по лестнице. Он смотрел на нее, и сердце его наполнялось теплом. «Почему я влюбился в эту незнакомку? Вот она сидит под моим портретом в слабо освещенной комнате и слушает музыку… Santo Dios, помоги мне!»

Он вспомнил, как долго боролся, чтобы стать первым среди матадоров. Тысячи промелькнувших городов, миллионы лиц, каждый день — запах бычьей крови… временами такой сильный, что он по нескольку часов стоял под горячим душем, безуспешно пытаясь смыть с себя этот смрад смерти.

«О Боже, мне никогда не насладиться моими миллионами! Меня постигнет участь Хуана». Огонек страха, вдруг зажегшийся в его душе, стремительно превращался в бушующее пламя. «Я скоро умру. Призрак Хуана уже точит рога быку, который меня убьет!»


Стефани подняла глаза и вздрогнула, увидев Мигеля. Он стоял в темноте на верхней площадке спиральной лестницы. «Наконец-то соизволил явиться!» — раздраженно подумала она. Ее злило то, что свой первый вечер в Мадриде она провела одна. Все ее бросили, даже Рей.

На Мигеле были красная хлопковая рубашка и линялые синие джинсы. Палец одной руки уцепился за петлю на поясе, другая рука лежала на бедре. Лицо его было необычно мрачным, в темно-зеленых глазах сквозила затаенная боль. Он пересек маленькое помещение и остановился перед Стефани.

— В чем дело, Мигель? Что…

Он упал на колени и зажал ей рот грубым, требовательным, почти удушающим поцелуем. Стефани попыталась вырваться, но он подхватил ее на руки и уложил на подушки, накрыв своим телом.

Внезапно Мигель приподнялся и сел рядом с ней, заметно дрожа. Оба тяжело дышали. Он провел трясущейся рукой по волосам и откинулся на подушки, потом достал из кармана какой-то листок и бросил ей. Бумажка упала на пол.

— Это твой билет домой, — прохрипел он. — Я разрываю контракт с «Варьедадесом». Уезжай отсюда, пока не поздно.

— Что? — вскричала Стефани. Она подняла билет и уставилась сквозь слезы на дату отправления. «О Господи, завтра!»

Он опять провел рукой по волосам.

— Прости.

Она ничего не понимала.

— Это из-за Пакоте, да? Он навязал мне свое общество, бесцеремонно усевшись в мое такси!

— Пакоте? — Мигель вскинул бровь. — Возвращайся домой, сеньорита, а не то очень скоро ты начнешь меня ненавидеть. Я приеду за тобой, когда все закончится, если, конечно, ты не против.

В открытое чердачное окно лился густой аромат жасмина. Стефани сделала глубокий вдох, пытаясь осмыслить слова Мигеля.

— Почему ты хочешь, чтобы я уехала? Если дело не в Пакоте, тогда в чем? Что сегодня случилось?

Мигель смотрел в пол. В эту минуту он казался усталым и постаревшим.

— Я самолюбивый негодяй, спроси у любого. — Он невесело усмехнулся. — Коррида не для малодушных.

Он встал и пошел к лестнице. Стефани заметила, что он хромает.

На второй ступеньке Мигель обернулся.

— Испания хочет, чтобы я женился на Паломе Агилар, — хрипло произнес он, — но моя великая страна не понимает, что я люблю другую женщину.


Он исчез внизу.

Стефани сидела на кровати, размышляя над тем, что произошло. Ей хотелось плакать. Но потом ее охватила ярость. «Хорошо, черт возьми, я уеду! Все равно здесь одни ненормальные!» Еще позже она начала рассуждать: «Да, Мигель — роскошный красавец, кумир испанцев, с которым мне хотелось бы воплотить в жизнь все мои сексуальные фантазии. Но он не обычный мужчина, и его не устроят такие отношения».

К тому же, будучи испанцем с сильно развитым мужским самолюбием, Мигель окружил себя людьми, которые все решали за него — как на ринге, так и вне его. Она не сомневалась, что билет на самолет купил для нее Доминго. Все хотели поскорее убрать ее из жизни Мигеля… и из Испании.

Даже если он искренне ее любит (слова Мигеля еще звучали у нее в ушах), долг для него превыше всего. Поклонники матадора хотят, чтобы он женился на Паломе, значит, так и будет!

Отбросив чувства, Стефани подумала о своей работе и представила, как язвительно усмехнется Боб, когда через несколько дней она появится у него в кабинете. А редактор «Варьедадеса» Марк Гарсия раструбит по всем коридорам, что она ударила в грязь лицом: взялась за непосильную тему, не зная ни языка, ни материала, и провалила задание!

А как она объяснит брату, что его звездный клиент вышвырнул ее со своей виллы?

Что же делать? Уехать ни с чем домой или снять гостиничный номер (в конце концов, у нее же остались билеты на корриду) и написать неофициальную статью?

А может, прийти к Мигелю и заявить, что она никуда не поедет, и пусть он силой выпихивает ее с виллы? Впрочем, ему не составит труда поручить эту грязную работу одному из тех громил-пикадоров, что всегда крутятся возле него.

О Боже, ну и влипла же она! Если вернуться домой и попытаться похоронить свои чувства, они все равно никуда не денутся. Самое трудное — это рвать отношения, которые еще не успели реализоваться. Мигель очаровал ее с первого взгляда, заворожил, одурманил…

«Я люблю его! Не знаю, как это случилось, не знаю даже, каким образом я это поняла. И он не заставит меня уехать! Вся Испания ждет его свадьбы с Паломой? Не дождется! Он мой!»

Стефани решительно вышла из спальни. Терезы и ее мужа по-прежнему не было. Значит, она и Мигель одни в целом доме. Рей упивается ночной жизнью Мадрида и вернется только под утро.

— Мигель! — позвала она, но ответом ей была тишина. — Э-эй!

Он даже не поинтересовался, ела ли она что-нибудь. А между тем голодные спазмы уже давали о себе знать. Ничего не скажешь, гостеприимный хозяин! В кухне не было ни души. Стефани уютно устроилась за столом и нашла закуски, оставшиеся со вчерашнего вечера. Бутылка белого вина тоже была очень кстати.

Билет на самолет был сложен пополам и оттопыривал карман ее брюк наподобие мужского бумажника. Она достала его и развернула на столе.

«Я не поеду домой! Меня там никто не ждет, кроме двух кошек».

Поев и выпив два бокала вина, Стефани приготовилась к схватке с Мигелем — если, конечно, он еще в доме. Она не слышала, чтобы он уходил, но это ничего не значило: матадор передвигался бесшумно, как тигр на охоте.

Она взбежала по лестнице на второй этаж. За первыми двумя дверями никого не оказалось.

— Эй! — крикнула она. — Мигель! Есть здесь кто-нибудь?

Открыв следующую дверь, Стефани почувствовала сладкий запах ладана.Комната напоминала часовню. Перед дубовым столом с затейливой резьбой стояла низкая скамья. На столе возвышались большое деревянное распятие и статуя красивой женщины, ангельское лицо которой озаряла церковная свеча. Богоматерь Дева Мария? На стене позади статуи висела икона с изображением Иисуса Христа, рамку украшала пара четок.

Сначала Стефани решила, что это комната Терезы, но вдруг она увидела возле статуи… маленький молитвенник Мигеля! Она почувствовала себя неловко в чужой молельной комнате. Перед ней открылась еще одна грань характера матадора.

Что это за шум? Стефани прислушалась, склонив голову набок. Как будто где-то течет вода… Она попятилась от алтаря, словно не решаясь повернуться к нему спиной, и пошла на звук.

Толкнув еще одну дверь, она осторожно заглянула в спальню Мигеля. В распахнутом стенном шкафу висела мужская одежда, кровать была застелена темно-синим парчовым покрывалом, резко выделявшимся на фоне белых стен. Из ванной доносился плеск воды.

Стефани отворила очередную дверь и шагнула в густой туман, слабо пахнущий эвкалиптом. Когда в воздухе немного прояснилось, она увидела Мигеля. Он сидел в ванне, погруженный до самого подбородка в горячую пенную бурлящую воду. Глаза его были закрыты, а шум воды заглушил ее шаги.

Кобальтово-синяя глазурованная плитка придавала этой почти мистической комнате ощущение покоя. Массивная белая ванна стояла в центре трехфутового постамента, выложенного той же плиткой, что и стены. Часть пространства занимала аккуратная стопка из синих и белых полотенец и других банных принадлежностей.

Эта ванная предназначалась мужчине, которому нужно расслабить усталые или травмированные мышцы, отдохнуть, побыть в одиночестве. Горячий пар, поднимавшийся от воды, окутывал все предметы. Светло-русые волосы Стефани закурчавились, одежда пропиталась влагой и прилипла к спине.

Мигель поднял руки из воды и положил их на края ванны, обнажив крепкие мускулы. От его кожи тоже шел пар. Нога матадора опустилась на ступеньку постамента, и Стефани увидела глубокий шрам, похожий на свернутую кольцами змею. Шрам тянулся от колена к основанию бедра и исчезал в пене.

«"Лас-Вентас"… О Боже! Как же он выжил?»

Все остальное было совершенством. В редких темных волосках на груди влажно поблескивал золотой крестик. На щеках и носу Мигеля скопились капельки пота. Стефани хотелось сорвать с себя одежду и нырнуть в эту бурлящую пенную ванну, погладить его шрамы и пройтись по ним языком, положив конец мучительному чувственному напряжению.

Но гордость опять вскинула голову, предупреждая, что веселое ночное купание обернется горьким утренним прозрением.

«Не надо, девочка! Пусть подождет».

Она поднялась на три ступеньки и встала, глядя на него сверху.

«Леди и джентльмены, с вами говорит пилот. Рад приветствовать вас на борту вашей самой главной жизненной ошибки».

Мигель открыл глаза и воззрился на Стефани, вбирая ее в себя спокойным немигающим взглядом. Она мигом забыла про свою решимость и вновь захотела нырнуть к нему в ванну.

— Я никуда не еду, — объявила она, пытаясь сохранить величаво-гордую позу на краю скользкого постамента.

Достав из кармана сложенный билет, она бросила его в воду.

Он наконец моргнул, опахнув мокрые щеки темными ресницами. На его чувственных губах заиграла легкая улыбка.

— Завтра мы едем в «Ла Либра».

— Отлично, матадор. Я всегда мечтала увидеть ферму, на которой выращивают быков. — Она осторожно спустилась по ступенькам и обернулась. — Скажи Доминго, что он зря теряет время.

Мигель резко встал, ухватившись за края ванны, весь в потоках пенной воды. Скользнув взглядом по его плоскому животу и дорожке темных волос, сбегавшей от пупка к возбужденному члену, она опять посмотрела ему в глаза, улыбнулась и вышла, закрыв дверь.


На следующее утро Стефани сидела за столом в своей спальне перед дымящейся чашкой кофе и недоеденным пончиком, закинув ногу на соседний стул и прижав к уху телефонную трубку. Окна были открыты, сквозь тюлевые занавески в комнату просачивался солнечный свет. Компьютер был включен. Она с рассвета работала над статьей.

Рей несколько раз поднимался наверх, пытаясь помочь ей подключиться к Интернету, но что-то не получалось. Ей надо было поговорить с редактором «Варьедадеса», но разница во времени делала обычное телефонное сообщение затруднительным. Они опережали Калифорнию на девять часов.

После сцены в ванной Стефани долго не могла заснуть. Перед ее глазами стоял нагой красавец Мигель. Ей понадобилась немалая сила воли, чтобы не вскочить с постели и не отправиться на его поиски. Втайне она надеялась, что он сам к ней придет, и даже оставила дверь слегка приоткрытой. Но он так и не появился.

— Не волнуйся, Ричард, — сказала Стефани, пытаясь прервать длинную тираду брата с предостережениями насчет Мигеля.

— Я не буду тебе напоминать, насколько важны для меня деловые связи с этим испанцем.

Она вздохнула:

— Ты напоминаешь мне об этом каждые пять минут.

— Мигель стоит миллионы. Если он будет мной доволен, наши отношения принесут пользу нам обоим. Но если между ним и тобой возникнут какие-то недоразумения, это негативно отразится на нашем совместном бизнесе.

Стефани решила сменить тему:

— Как себя чувствует Эйдрия?

На другом конце провода послышался тяжелый вздох.

— Хорошо. Вообще-то не очень. Доктор говорит, что ребенок родится раньше времени.

Стефани опустила ногу на пол и села прямо.

— Почему? С ней все в порядке?

— Да. Недавно она прошла ультразвуковое обследование, и обнаружилась ошибка в сроках.

Жаль, что не удалось поговорить с Эйдрией, уехавшей по делам незадолго до звонка Ричарда. Стефани подозревала, что Ричард нарочно дождался, когда она уйдет. Эйдрия наверняка хотела пожелать Стефани веселого времяпрепровождения.

— Я навещу ее в родильной палате, — пообещала она.

— Тогда приезжай домой через две недели, договорились?

— Я приеду дней через десять.

Всего десять дней, и она вернется к своим кошкам!

— Стефани, последнее предупреждение. Надеюсь, твои отношения с Мигелем не зашли слишком далеко? Этот человек живет в другом мире. Он тебе не подходит.

«А кто же тогда мне подходит, братец?»

— Не беспокойся, — ответила она.

В дверь спальни постучали. Это, наверное, Рей. Он ездил за кабелями для компьютера.

— Ну ладно, мне надо бежать. Скажи Эйдрии, что я пришлю ей сообщение по электронной почте, как только разберусь с компьютером. Здесь другое подключение или еще какие-то технические проблемы, которых я не понимаю. Целую!

Она повесила трубку и мельком оглядела себя в зеркале. Сегодня на ней были джинсы — ее фирменный знак — и голубая клетчатая рубашка в стиле вестерн. Этот ковбойский наряд очень подходил для поездки на бычью ферму. Она собрала волосы в маленький пучок на затылке и слегка подкрасила губы, решив обойтись без остального макияжа. Рей сказал, что поездка в «Ла Либра» займет несколько часов и что надо одеться поудобнее.

Сеньор матадор еще не появлялся. Но, открыв дверь спальни, она увидела его на пороге.

Мигель был в белом махровом халате, с зачесанными назад мокрыми волосами. Вместе с ним в комнату ворвался запах мыла. У Стефани екнуло сердце. Этот мужчина умудряется выглядеть красавцем даже в банном халате!

Его взгляд скользнул по комнате и остановился на кресле, в котором лежал пакет с новым платьем, купленным вчера Пакоте. Мигель решительно подошел к пакету, словно только его и искал, достал и внимательно оглядел обновку.

— Вчера я ходила по магазинам, — объяснила Стефани, пытаясь разгадать выражение его лица. Судя по насупленным бровям, он не одобрял ее выбора.

— Да, я слышал, — отозвался он, сложил платье и сунул его в пакет. — Отдай это обратно.

— Почему?

— Я запрещаю тебе впредь встречаться с Пакоте, — резко сказал он. Его глаза вспыхнули гневом. Она открыла в нем еще одну новую грань — вспыльчивый нрав. — Впредь спрашивай у меня разрешение, прежде чем заговорить с кем-то, помимо моих родственников и друзей.

— Я приехала сюда, чтобы писать статью. — Стефани старалась не показывать, как сильно уязвили ее слова Мигеля. — Не могу же я целыми днями торчать одна на вилле, пока ты шатаешься неизвестно где! Я говорила тебе вчера вечером, что Пакоте без спросу влез ко мне в такси. И вообще, пока мы летели в самолете, у тебя было достаточно времени, чтобы объяснить мне, кого именно я должна избегать в Испании.

Мигель вздохнул, раздувая ноздри, и провел рукой по мокрым волосам.

— Может быть, ты еще не заметила, но у меня здесь есть некоторые обязательства. На меня работает свыше трехсот человек. Я ездил по делам в свой мадридский офис.

— Я ничего о тебе не знаю, Мигель, кроме того, что прочла в неофициальных биографиях, и того, что обнаружила по чистой случайности!

— Я не хочу с тобой ссориться…

— Тогда не надо мне указывать!

— Условия твоего пребывания в Испании изменились. Никакой статьи!

— Я не приму таких условий. — Стефани резко подняла голову.

В воздухе повисло напряжение.

Мигель не сводил с нее жесткого внимательного взгляда. Мускул на его щеке подергивался, шрам побелел.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — наконец сказал он. — Но ты должна постараться понять мою жизнь в Испании и отнестись к ней с уважением.

Кровь прилила к ее щекам.

— С тех пор как мы встретились, я вообще перестала что-либо понимать! — Она помолчала. — Разреши мне написать статью, Мигель. Я должна кое-что доказать и себе самой, и редактору «Варьедадеса». Понимаешь?

— Si. Будь по-твоему. Но держись подальше от Пакоте и разговаривай только с теми людьми, которых я одобряю. Если тебе нужны платья, я их куплю. Я куплю тебе целый магазин.

Он обнял ее и прижал к себе. Стефани не сопротивлялась, хотя ей и хотелось сейчас найти какой-нибудь укромный уголок и зализать там свои душевные раны. Просто удивительно, как легко Мигелю удавалось ее утешить, и это при том, что он сам был причиной ее расстройства.

Она положила голову ему на плечо, расслабившись в его объятиях. Они долго стояли, прильнув друг к другу. Солнечный луч играл на их босых ногах, в воздухе разливался аромат жасмина.

Наконец он поцеловал ее в лоб, развеяв волшебство мгновения.

— Собирайся, мы скоро едем.


Стефани спустилась на первый этаж раньше Мигеля, неся небольшой чемодан на колесиках. Ждавший внизу Доминго оглядел ее откровенно враждебно.

— Сегодня вы должны покинуть страну, — объявил он на четком английском, ткнув в нее пальцем. — Где ваш билет? Машина уже ждет.

— Я не собираюсь уезжать. Простите, но я хочу выпить чашечку кофе.

— Нет, вы уедете даже если мне придется самому везти вас в аэропорт!

— Это будет похищением.

Он загородил ей проход, и она резко остановилась.

— Вы сильно навредили матадору, встретившись с Пакоте. Вы здесь чужая…

— Доминго! — крикнул Мигель, сбегая по лестнице и перепрыгивая сразу через две ступеньки. — Я же сказал тебе, чтобы ты ждал меня в «Ла Либра».

Одетый в белые джинсы и зеленую хлопковую футболку, он встал между Доминго и Стефани. Мужчины перешли на испанский. После непродолжительной перепалки Доминго ушел, хлопнув дверью.

Из кухни вышел Рей. За его спиной маячила экономка. Судя по их удивленным лицам, они пытались понять, что здесь происходит. Содрогаясь от гнева, Мигель что-то протараторил женщине на испанском, поднялся по лестнице и исчез.

«Леди и джентльмены, это опять ваш пилот. Предупреждаю, что мы полетим со скоростью около девяноста миллионов миль в час, так что болтанка будет приличной».


Их спортивный джип мчался на юг Испании, проезжая залитые ярким солнцем предгорья, живописные деревни, апельсиновые и оливковые рощи и виноградники. У Стефани перехватывало дыхание от всей этой красоты.

Мигель вел машину, она сидела рядом с ним на переднем сиденье, Рей и Галлео устроились сзади. В салоне звучала испанская музыка, которую они заранее подобрали из коллекции компакт-дисков. В опущенные окна влетал теплый ветерок, настоянный на запахе цветущих апельсинов. У Стефани на коленях лежали портативный компьютер и фотоаппарат.

Она заготовила для Мигеля несколько вопросов, и он обещал ответить на них по дороге на ранчо.

После того как Доминго ворвался на виллу, им не удалось пообщаться наедине. И теперь Стефани украдкой поглядывала на Мигеля, а он так же украдкой поглядывал на нее. По его лицу она не могла понять, рад ли он их совместной поездке. Ее пугала мысль о новой встрече с Доминго, который наверняка появится в «Ла Либра».

Стефани заглянула в свой блокнот и прочла первый вопрос:

— Что ты думаешь о Франкосисе Гаоне как о матадоре?

Мигель так крепко сжал руль, что побелели костяшки пальцев.

— У него нет ни формы, ни стиля. Чтобы зажечь публику, он прибегает к цирковым трюкам. Мне кажется, он умрет раньше, чем добьется настоящей славы матадора. — Мигель усмехнулся. — Впрочем, если его имя будет связано с моей смертью, место в истории корриды ему гарантировано!

— Мог бы ты сравнить себя с другими матадорами? — задала она следующий вопрос.

— Ты хочешь знать, на кого я похож? Только на себя самого. Я Эль Пелигро. Нет двух одинаковых матадоров. Нас роднит лишь одно: все мы немножко безумны.

Стефани хмыкнула:

— Конечно! Ни один нормальный человек не пойдет драться с животным, которое специально выводилось для того, чтобы быть убитым.

— Я говорю не о быках. Матадор безумен, потому что он предстает перед тысячной толпой зрителей, которые кричат и требуют еще, а когда он отдает им все, кроме своей жизни, они недовольны его выступлением.

Стефани нагнулась к своей сумочке, лежавшей на полу джипа, и, порывшись, достала губную помаду. Ее рука случайно задела руку Мигеля. Взгляды их встретились.

Он согрел ее своей теплой улыбкой. Улыбнувшись в ответ, она подкрасила губы, чувствуя, как взволнованно трепещет ее сердце при воспоминании о его нагом теле.

— Мне еще многое предстоит узнать о корриде, — сказала Стефани с искренним интересом.

— Да, сеньорита, — согласился Мигель. — Вам не хватит всей жизни, чтобы целиком охватить этот предмет.

Какое-то время они ехали молча, лишь звуки испанской гитары плыли в теплом воздухе.

— Смотри. — Мигель показал в окно. — Это мое пастбище. Видишь быков?

Животные усеивали коричневый склон холма, точно черные грибы. Они самозабвенно жевали траву, подставляя бока и спины жаркому солнцу.

— Бойцовские быки — особая порода, — объяснил Мигель. — Четыре года они живут как короли.

— А потом… — Стефани выразительно провела ребром ладони по горлу.

Он на секунду отвел глаза от дороги и с улыбкой покачал головой:

— Я убиваю быков очень быстро. Они не страдают.

— Хм-м… — Стефани глубоко вдохнула аромат травы.

Мигель лукаво поглядывал на нее, как будто знал секрет быстрой смерти.

— Если ты забудешь про быка и станешь смотреть на корриду как на красивое действо, то очень скоро превратишься в ярую поклонницу этого зрелища.

Он не сводил с нее веселого взгляда. Машина слегка вильнула.

— Смотри на дорогу! — закричала Стефани.

Мигель пожал плечами и хлопнул ладонями по рулю.

— Ты видишь здесь быков породы вистаэрмоса. — Он потянулся к автомобильному телефону, набрал номер и сказал несколько слов по-испански. — Я сообщил, что мы скоро приедем, — объяснил он.

Не прошло и часа, как они остановились перед оградой. Мигель открыл ворота пластиковой карточкой, сунув ее в механическое устройство, и тут джип окружила ватага мальчишек.

— Матадор! Матадор! — кричали они.

Мигель сказал им что-то по-испански и повел машину по длинной подъездной дорожке, оставив ребятню в облаке пыли.

— Это болельщики? — спросила Стефани, вытягивая шею, чтобы разглядеть исчезающих за поворотом детей.

Мигель вздохнул:

— Нет. Это бедные мальчишки, которые хотят стать матадорами. Я раздаю им еду, напитки и монеты — это самое большое, что я могу для них сделать. Может быть, сегодня я возьму одного из них на ферму, и он будет мне помогать.

Повернувшись, Стефани увидела кирпичный дом, окруженный ухоженным садом, вековыми дубами и розовыми куртинами, тянувшимися вдоль подъездной дорожки. Вдали вращала крыльями причудливая ветряная мельница. Перед крыльцом стояла группа мужчин.

Мигель остановил джип. Не успел он выйти, как его тут же втянули в шумный людской кружок.

Глава 7

Стефани хлебнула чая со льдом и огляделась по сторонам. Этот сельский дом воплощал в себе профессию Мигеля. По стилю и оформлению он был полной противоположностью вилле — начиная от стен, окрашенных в темные приглушенные тона, и кончая развешанными повсюду многочисленными изображениями Эль Пелигро.

— Значит, Мигель выступает и в Мексике? — спросила она у Рея, который, сидя на коричневом кожаном диване, заряжал новую пленку в свой фотоаппарат. — На этом плакате написано «Гвадалахара», а на вилле я видела плакат с надписью «Мехико».

— Я же говорил тебе в аэропорту, что видел Мигеля в Мексике. Это было благотворительное выступление. Доход пошел в фонд больницы для матадоров.

Стефани окинула взглядом плакаты и снимки, на которых Мигель махал плащом, целился пикой в быка, грациозно расхаживал по арене и стоял в позе победителя на ковре из цветов. Вот здесь он намного моложе, чем сейчас, с длинными волосами. В одной руке у него мулета, в другой — пика. А вот он лежит, неуклюже распластавшись в пыли, с лицом, искаженным от боли, и над ним нависает огромный бык.

Перед этим снимком Стефани задержалась. Вот из-за чего зрители вновь и вновь приходят на корриду. Хоть они это и отрицают, но им больше всего на свете хочется увидеть, как бык подцепит матадора на рога.

Она перешла еще к одной фотографии — взятой в рамку обложке из испанского журнала «6 Торос 6». Мигель был запечатлен спиной к объективу. Перед ним, нагнув массивную черную голову, стоял побежденный бык. Его рога были всего в нескольких дюймах от матадора. Красные шелковые панталоны с ослепительной позолотой, под которыми явно не было никакого белья, плотно обтягивали сильные ноги и ягодицы Мигеля.

Этот снимок взволновал и вместе с тем огорчил Стефани: красивый мужчина рядом с раненым животным…

Застекленные шкафы ломились от странных вещей, к примеру, косичек из человеческого волоса, которые матадоры надевали, выходя на арену. Судя по старым фотографиям, Мигель делал «хвостик» из собственных волос. На одной полке стояло несколько пар обуви для матадора, с которыми соседствовали широкополые касторовые шляпы.

На другой полке располагался встроенный стеклянный футляр для пик. Все пики были одной длины — чуть больше тридцати дюймов, — с острыми, слегка изогнутыми книзу наконечниками и самыми разнообразными рукоятками, инкрустированными драгоценными камнями и украшенными гравировкой. Здесь же висели деревянные пики, которые матадор использовал в начале боя вместо стальных, чтобы избавить руку от лишней нагрузки.

Менее зловещими были пурпурные плащи с синей и желтой подкладкой, аккуратно сложенные рядом с блестящими пестрыми костюмами тореро, щедро украшенными вышивкой. Висевший за стеклом термометр позволял следить за температурным режимом.

— Бесценная коллекция! — воскликнул Рей, делая снимки. — Эти вещи принадлежали самым известным матадорам Испании.

От выставленных предметов, несмотря на сияющий блеск костюмов, отчетливо веяло смертью. Между двумя давними плакатами висела пара острых бандерилий — эти палки с шипами, обернутые в разноцветную бумагу, втыкались быкам в загривок.

Стефани отвернулась от фотографий и оглядела лакированный деревянный пол, коричневую кожаную мебель, дубовые столы и стулья. В доме пахло кожей, табачным дымом и мужским одеколоном. За окнами виднелись уходящие в разные стороны широкие гравийные дорожки.

Вдоль забора росли бугенвиллеи, гибискусы и дикий жасмин. Вдали зеленели холмы, луга и оливковые рощи.

Стефани слышала голос и смех Мигеля, разговаривавшего с мужчинами на подъездной аллее. Его испанский ласкал ей слух. Вообще в этом мужчине ей нравилось все, кроме его работы.

«Стоит ли парить в облаках и строить воздушные замки, если мне не удается наладить отношения даже с представителями нормальных профессий?» — подумала Стефани, вспомнив мужчин, с которыми она встречалась до и после Стивена.

Однако с Мигелем она чувствовала себя самой желанной и самой страстной женщиной на свете. Вот только за то, чтобы насладиться этими ощущениями, придется заплатить дорогую цену. Она невольно улыбнулась. Не об этом ли говорил ей Мигель, когда они стояли на балконе в доме Ричарда?

Можно ли назвать ее чувства к Мигелю настоящей любовью? Когда-то ей казалось, что она любит Стивена… Если то, что она сейчас переживает, — настоящее чувство, а не пустые мечты истосковавшейся по любви женщины, то на пути к счастью им придется преодолеть множество барьеров: традиции, национализм, здравый смысл и Палому. Под силу ли им такое?

За большим эркерным окном располагался красивый сад, чуть дальше виднелись конюшни, загоны для скота и сараи. По двору прогуливались люди, некоторые сидели за столиками для пикника.

Мигель был увлечен беседой.

«Женщина, которая осмелится полюбить этого человека, должна не только принять его образ жизни, но и сделать этот образ жизни своим», — подумала Стефани. Вчера вечером она решила, что не отдаст Мигеля Паломе, но как завоевать мужчину, который томится в плену у собственной славы?

Рей сфотографировал висевшую над камином бычью голову и ткнул чучело в морду.

— Ты можешь себе представить, каково это — выйти драться с этой тварью в легкой одежде и с одной лишь пикой в руке? У меня поджилки дрожат!

— У тебя поджилки дрожат даже при виде собственной тени.

Он направил на нее объектив и навел резкость. Щелчок, перемотка, опять щелчок, опять перемотка.

Стефани моргала каждый раз, когда в глаза ей била вспышка.

— Убери фотоаппарат!

Рей послушался.

— Ты с ним уже спишь?

— Тебе повезло, что у меня в руке нет пики. Между нами ничего нет.

— Вот как? — усмехнулся Рей.

— Я ценю твою заботу, но у Мигеля уже есть невеста. Ты что, не слышал про Палому Агилар?

— То же самое я хотел спросить у тебя. Вчера мне про нее рассказали.

— Он утверждает, что не собирается на ней жениться.

— Может, и не собирается, но помолвку все равно объявит, потом несколько лет поводит ее за нос, а когда зрители забудут о свадьбе или когда Мигель покинет арену, помолвка будет расторгнута.

— Звучит жестоко.

— Согласен.

Стефани села и извлекла из футляра свой портативный компьютер.

— Мне нужен модем. Ты достал кабели?

— Нет, но Мигель сказал, что здесь, на ранчо, есть компьютер, подключенный к Интернету.

— Редактор «Варьедадеса» хочет посмотреть, как продвигается моя статья. А мне не хотелось бы связываться с круглосуточной службой доставки.

— Твою работу поставили под сомнение, а ты, как я вижу, не слишком расстроена. Неужели наконец повзрослела?

— Очень смешно! Нет, просто мне надо показать, в каком виде находится статья, чтобы от меня отвязались. К тому же Мигель хочет, чтобы я сначала ознакомила его с моим опусом. Жаль, что я работаю не на Боба, а на Марка Гарсия.

— Марк заключает пари, что ты провалишь это задание.

— А ты на чьей стороне?

— На твоей. Ведь мы с тобой одна команда!

Вошел Галлео и прервал их дружескую пикировку, сообщив, что Мигель ждет их в загоне для скота.

Они с трудом поспевали за Галлео, который повел их через просторную — в целый акр шириной — ухоженную лужайку, аккуратно подстриженную живую изгородь и сад с журчащим фонтаном. Стефани подозревала, что брат матадора нарочно так спешит, чтобы побыстрее от них отделаться. С одной стороны беленой конюшни были высажены яркие цветы, а вдоль пешеходной дорожки, ведущей от гравийной подъездной аллеи к сараю, тянулись растения в керамических вазах. Слева от здания росли розы и георгины. Там и ждал их Мигель.

Родственники и помощники матадора, в том числе и Доминго, стояли, прислонившись спиной к ограде, курили и пили холодное пиво из бутылок.

— Хочешь увидеть, как работают с плащом? — спросил Мигель, когда Стефани подошла ближе.

— Конечно, — ответила она, полагая, что он сейчас ей это продемонстрирует.

Рей приготовил фотоаппарат.

Мигель показал на телочку, мирно жевавшую траву.

— Видишь вон ту маленькую корову?

— Это телочка, — поправила его Стефани.

— Сегодня она твоя.

— Моя? — удивленно переспросила она и расхохоталась, хоть и чувствовала на себе раздражающе-пристальный взгляд Доминго. — Но почему?

— Сейчас покажу.

Мигель подозвал мальчика по имени Ренальдо. Это был неряшливый паренек в рваной одежде, с грязным лицом и нечесаными волосами, но, похоже, сорванца не смущала его внешность. Каждый раз, когда Мигель просил его что-то сделать, он сиял от счастья.

Рей нагнулся к Стефани и прошептал:

— Это один из тех мальчишек, что окружили наш джип, помнишь? — Он сфотографировал Ренальдо и опять нагнулся к Стефани. — Мигель очень щедр ко всем, если ты этого еще не заметила.

— Я заметила, — прошептала она и надела темные очки. — Но день, проведенный на ферме Мигеля, не сделает ребенка богаче, даже если он получит немного еды и денег.

— Ты не права. Ренальдо будет рассказывать об этом до конца своих дней, а его родные, друзья и, может быть, даже констебль этой славной провинции будут приставать к нему с расспросами и внимательно слушать, как он провел сегодняшний день, помогая великому Эль Пелигро. Его шансы в жизни значительно возросли.

«Надо будет узнать побольше об этих мальчишках, которые живут вдали от семьи, чтобы только быть поближе к матадорам», — решила Стефани.

— Здесь Мигель тренируется перед боем?

— Нет. Это всего лишь загон для скота. На ранчо есть тренировочная арена, но, по словам Галлео, она примерно в миле отсюда, посреди оливковой рощи. Как я понял, завтра у нас будет частная коррида.

Стефани сомневалась, что ей хочется видеть, как Мигель убивает животное.

Мигель проинструктировал Ренальдо на испанском. Мальчик резво убежал и вскоре вернулся с плащом матадора. Мигель взял плащ и вышел на середину загона, потом крикнул Ренальдо, чтобы тот открыл калитку, за которой дожидалась телочка.

Стефани отошла от Рея и влезла на изгородь, чтобы лучше видеть происходящее. Солнце стояло высоко в небе. Мигеля, одетого в белые джинсы, окружал мерцающий зной. Легкий ветерок смешивал запахи цветов и навоза, над волосами Стефани кружила любопытная пчелка.

Телочка выбежала вперед и остановилась, подняв с земли целое облако пыли. Она огляделась по сторонам, словно знакомясь с новой обстановкой, потом посмотрела на Мигеля.

Вокруг изгороди собралась большая толпа.

— И что дальше? — спросила Стефани у Мигеля, сидя на безопасном расстоянии от животного.

Возле ее уха стрекотал фотоаппарат Рея.

— Не забудь: сначала надо раздразнить ее, чтобы она на нас напала, — терпеливо объяснял Мигель. — Это не свирепый бык, а всего лишь пугливая маленькая телка, которая скорее будет есть траву, чем играть с нами в эти игры. — Мигель подошел поближе к животному и помахал плащом у него перед носом. Телочка не шевелилась, равнодушно взирая на матадора.

Внезапно она сорвалась с места, и Мигель красивой скользящей походкой побежал по загону. Каждый раз, когда он отражал нападение телочки, толпа кричала «оле!». Стефани и Рей кричали вместе со всеми.

Мигель двигался с грацией балетного танцора. Плавные, легкие проходы и повороты сопровождались всполохами пурпурного и желтого атласа. Вот он быстро сменил позу и, тряхнув плащом, снова позвал телочку.

Стефани была зачарована. Со всевозрастающим волнением она смотрела, как плащ разворачивается на ветру и вновь окутывает Мигеля.

Ошеломив телочку, матадор набросил плащ на руку и опустился на колени, беззащитный перед животным. Интересно, что он хотел продемонстрировать — храбрость или глупость? Стефани вдруг пожалела маленькую телочку, ставшую предметом для издевательства. Впрочем, всем остальным понравилась эта часть представления. Воздух сотрясался от ликующих возгласов.

Мигель махнул рукой, приглашая Стефани слезть с изгороди.

— Теперь твоя очередь, — сказал он, отряхивая колени.

— Моя? Но я… — Она быстро оглядела Доминго и других присутствующих, пристально наблюдавших за ее реакцией. На лицах некоторых мужчин были ухмылки.

Мигель проследил за ее взглядом.

— Не обращай на них внимания. Они живут старыми представлениями. По их понятиям, женщины должны стоять у плиты и мыть полы, а быки — дело мужское.

— Я бы не сказала, что ты сам такой уж современный, — ехидно заметила Стефани.

Он усмехнулся:

— А теперь слушай.

Она внимала его указаниям, ощущая волнение, смешанное со страхом.

Мигель обнял ее сзади за талию, чтобы преподать наглядный урок. Даже сейчас, когда они были у всех на виду, от него исходили волны безрассудной страсти.

Ренальдо принес мулету и красный плащ. Мигель вложил палку в руку Стефани и по-хозяйски обхватил ее пальцы своими.

— Прежде всего, — начал он, — ты должна научиться держать мулету.

— А почему не плащ? — спросила она. Ей хотелось ощутить, как шелковая материя обовьется вокруг ее тела.

— Он слишком большой и тяжелый. Тебе с ним не справиться. Матадор пользуется мулетой в заключительной части корриды, доказывая, что он способен обуздать быка.

На мгновение отпустив руки Стефани, он прижал ее бедра к своим, потом опять взялся за мулету и показал, как надо махать этой палкой.

— Ты слишком напряжена, — прошептал он ей на ухо. — Животное это почувствует.

Она скосила глаза и встретилась с его знойным взглядом. На нее нахлынула беспричинная радость. «Я смогу! — подумала Стефани. — Пока он меня обнимает, я сделаю все, что угодно!»

— Ты не слушаешь, — тихо укорил матадор, криво усмехнувшись.

Она опустила мулету и повернулась к нему.

— Как я могу сосредоточиться, если ты ко мне прижимаешься?

В загон влетел Ренальдо. В руках у него была доска с прибитыми к ней бычьими рогами.

— И что теперь?

— Он будет быком.

Мигель шепотом объяснил пареньку, как с помощью этих рогов притвориться лютым быком. Ренальдо засмеялся и, к восторгу публики, начал гоняться за Мигелем по всему загону с рогатой доской.

Матадор подбежал к Стефани.

— Никогда не опускай мулету, — сказал он, слегка запыхавшись, — иначе животное тебя увидит.

— А как же моя телочка?

— Потом. Сначала мальчик.

Стефани обиженно взглянула на Ренальдо и взмахнула мулетой. Ей уже расхотелось учиться корриде.

— Позови мальчика, — терпеливо говорил Мигель. — Но помни, что это большой и свирепый бык.

Она опять опустила мулету и насмешливо спросила:

— Что мне сказать?

— Подними вот эту тряпку и скажи что-нибудь вроде «Ла торо, ах-ха!».

Стефани скривила губы и вскинула тряпку.

— Ла торо… — Она взглянула на Рея. Тот стоял с глупой ухмылкой и держал наготове свой фотоаппарат. — Ла торо, ах-ха! — Она робко взмахнула мулетой.

Доминго фыркнул, напомнив Стефани о себе.

— С такими слабыми запястьями не заставишь быка напасть! — крикнул он, пнув мыском ботинка комок грязи.

Толпившиеся вокруг него мужчины весело расхохотались.

Стефани решительнее взмахнула тряпкой.

— Эй, бык! — позвала она.

Мальчик прошлепал по песку огрубелыми босыми ногами и начал бросаться на тряпку, но Стефани, вместо того чтобы твердо стоять на месте, как учил Мигель, попятилась назад и налетела на Мигеля, отдавив ему ногу.

— Осторожней! — вскричал матадор и отступил на несколько шагов.

В толпе опять послышались смешки.

— Нет! — не выдержал Мигель. — Бык может пролезть под тряпкой. — Он взял у нее мулету и продемонстрировал начало финального этапа корриды, в которой быка заменял человек. Он может даже задеть тебя по ногам, — сказал он, когда мальчик пролетел мимо. — Но животное пробежит по инерции еще несколько футов и только тогда поймет, что его одурачили. — Ренальдо остановился и развернулся. — Не делай резких движений, иначе бык тебя заметит. Он должен видеть только тряпку.

— Дурацкая мулета! — по-детски закапризничала Стефани. — Я хочу плащ! Позволь мне самой решить, чем именно я буду размахивать перед носом у быка… вернее, у мальчика.

Мигель пожал плечами:

— Плащ очень тяжелый, но если хочешь, можешь попробовать…

Ей подали пурпурный плащ, совершенно круглый кусок шелка. Если его разложить на земле, он составил бы около шести футов в диаметре. Плащ оказался гораздо тяжелее и объемнее, чем она ожидала. Сначала у нее ничего не получалось. Мигель подошел сзади и стал показывать, как надо обращаться с плащом.

Стефани прижалась к матадору на глазах у возмущенной толпы и почувствовала его возбуждение.

— Мне бы хотелось научить тебя, как обращаться с этим, — пробормотал Мигель на ухо своей ученице, обдавая ее щеку горячим дыханием.

Она искоса взглянула на него и шепнула:

— Он слишком большой. Боюсь, что не справлюсь.

— Хм-м. А я думаю, что справишься.

— Почему бы тебе не выяснить это сегодня ночью…

— Матадор! — крикнул кто-то.

— Зрители скоро взбунтуются, — с улыбкой сказал Мигель и вскинул брови, давая понять, что услышал ее приглашение. — Давай устроим им спектакль. Возвращайся к изгороди. — Он повысил голос. — Рей, иди-ка сюда! Сразись с телочкой!

— Подожди! — Рей опустил объектив.

— Дай мне фотоаппарат, — попросила Стефани.

«Ведь я только что разрешила Мигелю прийти ко мне ночью!»

Рей нехотя протянул ей фотоаппарат и вышел на середину загона.

Мигель бросил плащ мальчику и подал Рею мулету.

Как только открылась калитка, в нее вбежала телочка и, нагнув голову, устремилась прямо на Рея. Тот отклонился, чтобы избежать столкновения, и приземлился на мягкое место. Стефани запечатлела это на пленке. Второй проход оказался ненамного изящнее. Телочка промчалась мимо Рея и сбила его с ног. Рей швырнул тряпку на землю, с позором убежал с арены и залез на изгородь, спасаясь от животного, которое неслось за ним по пятам.

— Трус! — закричала Стефани.

— А ты попробуй сама! — сказал Рей, отряхивая джинсы.

— И попробую! — Она опять прыгнула в загон.

Мигель вернул ей мулету и тряпку. Стефани подошла к телочке. Какая она хорошенькая, с большими карими глазами!

— Взмахни мулетой, — советовал Мигель, сидя на изгороди. — А теперь позови телку.

Стефани развернула тряпку.

— Эй, коровка, ко мне!

Телочка огляделась. У нее был почти такой же скучающий вид, как у Доминго. Стефани тряхнула тряпкой, подступила ближе, потом нахмурилась и обернулась к Мигелю.

— С этой телкой, по-моему, что-то не так.

— Берегись! — крикнул матадор.

Она оглянулась через плечо, и в этот момент животное повалило ее в пыль. Все засмеялись, но больше всего Стефани разозлил лающий хохот Доминго.

Неуклюже поднявшись на ноги, она решительно двинулась к телке. Пусть Доминго знает, что она не отступит перед лицом опасности!

Животное опять скользнуло по ней равнодушным взглядом, но теперь Стефани была начеку.

— Хорошая коровка, — сказала она, помахивая мулетой. — Иди сюда, малышка! Только посмей еще раз меня тронуть, сразу угодишь к кому-нибудь на обед!

Телка нагнула голову и с шумом пронеслась мимо Стефани, нырнув под мулету. Толпа закричала «оле!».

Стефани охватило ликование. И дело было не только в том, что зрители ее одобрили. Главное, ей на мгновение удалось обуздать дикое животное! Отвлекшись на аплодисменты, Стефани не заметила, что телочка быстро развернулась, готовясь к новому броску. На этот раз, когда она упала на землю, из глаз ее посыпались искры.

Мигель сорвал с изгороди плащ, загнал телку обратно в загон и подбежал к Стефани. Она прижимала ладони к вискам, пытаясь избавиться от головокружения.

Мигель бросился на колени.

— Ты цела?

— Кажется, да.

— Молодец, отлично выступила, — похвалил он, помогая ей встать.

Стефани кое-как почистила джинсы. Ее светло-русые волосы были растрепаны.

— Тогда почему я дважды приземлялась на задницу?

Мигель быстро оглядел свою ученицу с головы до ног и ласково отряхнул ее от пыли.

— Оба раза ты забыла про телочку, зато теперь ты знаешь, что она про тебя не забывала.

Стефани подошла к изгороди и взяла свой фотоаппарат.

— Проголодалась? — спросил Мигель. Она почувствовала его руку на своем плече, и у нее перехватило дыхание. — Нас ждет настоящий пир.


За ленчем Стефани чувствовала себя неловко и жалась к Рею. Когда тот ушел, чтобы сделать снимки, она села на деревянную скамью под дубом и стала смотреть на далекие горы.

Мальчишки оседлали лошадей, поскакали по гравийной дорожке и скрылись из виду. Среди них был и Ренальдо. Его пузо раздувалось от еды, а карманы — от денег.

Мигель еще сидел за столом между Доминго и Галлео.

Он часто вскидывал голову и смотрел на Стефани. Их разделяла лужайка, но даже на расстоянии она чувствовала на себе его взгляд. «Он думает о сегодняшней ночи! Я заронила в его сердце желание».

Стефани подсчитала, что не была с мужчиной год и три месяца. А вдруг она покажется ему недостаточно искусной любовницей? Впрочем, где-то она читала, что испанские мачо предпочитают быстрый и грубый секс. Если так, то ей не придется сильно стараться. Однако эта мысль не принесла успокоения.

Интересно, есть ли у него на ранчо презервативы? У нее, например, не было ни одного.

Мигель посмотрел на Стефани, и она улыбнулась. Нет, едва ли этот мужчина любит быстрый и грубый секс. От него так и пышет страстью. Она ощущала исходившие от него мощные флюиды, которые лишали ее самообладания даже в самых неромантичных местах.

Стефани решила не волноваться заранее по поводу предстоящей ночи. К тому же после физической разминки на свежем воздухе ее клонило в сон.

Солнце просвечивало сквозь ветки дуба, рисуя у нее на ногах пестрые трепещущие узоры. Стефани вспомнила свое детство.

В Сан-Диего, на заднем дворе их дома, отец построил для нее и Ричарда шалаш под большим дубом. Он застелил фанерный пол старым зеленым ковром, а мама сшила красивые занавески в голубой цветочек. Ричард терпеть не мог эти занавески! Стефани хотела, чтобы шалаш был домиком для игр, а брат мечтал превратить его в крепость. Из-за этого они постоянно ссорились.

Но в конце концов было найдено примирившее их решение: с помощью клейкой ленты они поделили постройку на две половины. Занавески висели только на ее стороне.

В этом шалаше она впервые поцеловалась с мальчиком. Его звали Билли Ландерс. Год назад его семья приехала из Кентукки, и он ходил за Стефани по пятам. Однажды она увидела, как красиво играет на его лице тень от листвы, и поцеловала его в губы.

После этого поцелуя Билли тут же попросил, чтобы она вышла за него замуж, и пообещал дать ей все, что она пожелает. Он сказал, что собирается стать священником, а священники всегда держат свои обещания. На день рождения, ей тогда исполнилось десять лет, он подарил Стефани маленький серебряный крестик.

А три недели спустя их отец ушел из дому. Джим Мэдисон, который построил шалаш под деревом и учил детей играть в мяч, как-то утром ушел на работу и не вернулся.

Стефани, Ричард и их мама до рассвета сидели за кухонным столом.

Через несколько дней он позвонил и сказал, чтобы они его не ждали. Он ушел к другой женщине, с которой познакомился в командировке. После этого больше никто из них не говорил об отце, как будто его и не было, но их мама плакала каждую ночь.

До тех пор, пока не прекратились ее рыдания, Стефани и Ричард спали в шалаше, улегшись в одном спальном мешке прямо на разделительной линии, которая больше никогда их не разделяла.

Джим Мэдисон ни разу не прислал денег на детей. Их красавица мама не имела образования, поэтому смогла найти лишь низкооплачиваемую работу. Она кое-как обеспечивала детей, живя слабой надеждой на возвращение мужа.

Но он так и не вернулся.

Стефани невольно сравнивала свой собственный брак с маминым. Стивен тоже бросил ее и ушел к другой женщине, но в отличие от мамы она не питала призрачных надежд на счастье с каким-то одним мужчиной.

Она опять взглянула на Мигеля. А этот мужчина вообще был непредсказуем.

Словно прочитав ее мысли, он встал и подошел к ней, все еще держа в руке мятую льняную салфетку. Тень от листвы подчеркивала его красоту. Интересно, если она сейчас его поцелует, он предложит ей руку и сердце?

— Привет, — сказала она, зевая и потягиваясь. — Хорошо бы немного вздремнуть.

— Иди в дом. Лидия покажет тебе твою комнату. Это моя самая младшая сестра. Сейчас она, наверное, на кухне.

— Ты не против?

— Нет. Я хочу, чтобы ты как следует выспалась и сегодня ночью была бодрой.

Она сделала несколько шагов по дорожке, потом оглянулась через плечо. Мигель смотрел на нее и улыбался. Сегодня ночью она будет бодрой как никогда!

Глава 8

Когда Стефани наконец открыла глаза, было темно. Она сфокусировала взгляд на огромной картине, изображавшей матадора. Кто-то стучался в спальню. Мельком увидев в зеркале свое помятое лицо, она открыла дверь и обнаружила на пороге Мигеля. На нем были желтовато-коричневые льняные брюки и темно-зеленая шелковая рубашка с короткими рукавами. С мокрыми волосами, благоухающий, он был совершенно неотразим. Ей захотелось броситься матадору на шею и уложить его в постель, однако у него был странно отрешенный вид.

— Давай прогуляемся, — предложил он серьезным тоном.

— Мне надо умыться. Я только что проснулась.

— Ты спала при таком шуме? Ладно, я тебя подожду.

Только сейчас до нее дошло, что в доме, похоже, вечеринка. Слышался гомон людских голосов, гремела музыка, в открытую дверь проникал запах табака.

Мигель хочет прогуляться? Это значит — поговорить. Но о чем? «Прости, Стефани, но я скоро объявлю о своей помолвке с Паломой». Или: «Да, я буду твоим любовником, но не могу обещать тебе долгих отношений и связывать себя обязательствами». Или: «Я не имею права заводить роман с женщиной, которую не принимают мои соотечественники и друзья. Надеюсь, ты меня понимаешь?»

Стефани отбросила тревожные мысли, приняла душ и надела легкое голубое платье. Не стоит загадывать наперед и ждать слишком многого. Она накрасилась, собрала еще мокрые волосы в свободный пучок, подушилась и вышла к Мигелю, который сидел в гостиной на кожаномдиване. Увидев ее, он вскочил и схватил с пола корзинку для пикника.

Рей с озабоченным видом протирал свою фотоаппаратуру. Перед ним стояла полупустая бутылка вина. Когда Стефани и Мигель проходили мимо, он поднял глаза, но ничего не сказал. Остальные гости разбились на группы, курили и пили вино. Галлео тихо бренчал на гитаре, но, заметив Стефани, перестал. Доминго в комнате не было.

Они вышли в ночь и побрели по гравийной дорожке к хлеву. Высоко в небе светила луна, окутывая ранчо бледно-серебристой призрачной дымкой. Теплый ветерок разносил запах жасмина и цветущих апельсиновых деревьев.

— Еще не прошло и недели с тех пор, как мы встретились, — сказала Стефани, пытаясь унять странное волнение, — а мне кажется, что мы знакомы гораздо дольше. — «Целую вечность…» — Ты не знаешь, сколько мне лет, не знаешь моего второго имени, но мы, словно давние друзья, гуляем под луной в самом центре Испании.

— Не надо придавать такого большого значения времени. Тебе двадцать девять лет, и твое второе имя Энн.

Стефани остановилась и удивленно взглянула на него.

— А мое любимое блюдо?

Он усмехнулся и подмигнул.

— Вот тут ты меня поймала!

Она удовлетворенно кивнула.

— Ты можешь вернуться в Мадрид, если хочешь, — помолчав, сказал Мигель ровным тоном.

Стефани не могла понять, что он сейчас чувствует, но ей показалось, что он поразил ее в самое сердце своей матадорской пикой. Она машинально продолжала ступать по гравийной дорожке непослушными ногами.

— Я же только что приехала.

— Знаю, но тебе не обязательно здесь оставаться. Рей сказал, что уедет вместе с тобой. А я останусь на ранчо до вторника или до среды. Мне надо побыть вдали от толпы поклонников и прессы, собраться с мыслями перед боем.

— Ты хочешь, чтобы я уехала? — спросила Стефани, озадаченная таким поворотом событий. Кажется, Мигель пытается от нее отделаться…

— Нет, querida. Я хочу, чтобы ты была там, где тебе лучше.

— Разве я выгляжу несчастной? Почему ты меня гонишь? Что я такого сказала или сделала?

— Ничего. Просто мои родные настроены против тебя, и это сильно меня задевает. Я могу приказать им быть с тобой повежливее, но я не властен над их сердцами.

Стефани сделала глубокий вдох, пытаясь сдержать слезы. Его семья не желала ее видеть, и Мигель был вынужден пойти им навстречу. Ей не следовало сюда приезжать. Надо было взять билет и улететь домой.

Он подвел ее к стеклянному столику и двум изящным деревянным стульям, разместившимся рядом с фонтаном. Это место располагалось довольно далеко от дома и было скрыто высокой изгородью. Мигель поставил корзинку на столик, достал из кармана свечу и зажег ее при помощи серебряной зажигалки.

— Здесь нам никто не помешает. — Матадор извлек из корзины бутылку с темным вином. — Садись, — сказал он, указывая на стул.

На небе неистовствовали звезды. Стефани смотрела на них и удивлялась, как она могла составить такое неверное мнение о Мигеле. Оказывается, сегодня ночью он вовсе не собирался заманивать ее в постель. Он хотел отправить ее в Мадрид… или в Калифорнию. Она вдруг почувствовала себя робкой, беззащитной и почти несчастной.

Мигель протянул ей полный бокал.

— Я не должна была сюда приезжать, — сказала Стефани, не зная, как преодолеть ту пропасть, которая вдруг пролегла между ними. — Я думала, все будет по-другому.

Он откинулся на спинку стула, отхлебнул вина и окинул глазами свои владения — гармонию долин, гор и безбрежного неба.

Здесь, под испанскими звездами, Стефани чувствовала себя невероятно одиноко. Ей казалось, что она покинула не только свою страну, но и свою галактику.

— В последнее время я обидел многих людей. — Мигель закурил. Струйка дыма взвилась кверху и растаяла в темноте. — Но я не хочу обижать тебя.

Ну вот, началось! Он вообще собирается вычеркнуть ее из своей жизни.

— Можно мне сигарету? — попросила Стефани.

Он слабо улыбнулся, взял со стола пачку и вытряхнул из нее одну сигарету.

— Со мной ты приобрела дурные привычки.

Она нагнулась к Мигелю, чтобы прикурить, и взглянула на его длинные пальцы. О, как же ей хотелось, чтобы эти пальцы зарылись в ее волосы!

— Зря я привез тебя в Испанию, — сказал он, откинувшись на спинку стула и швырнув зажигалку на столик.

Сердце ее на мгновение замерло, потом забилось тяжело и мучительно.

— Почему? — спросила она, выпуская дым. Ей нравилось ощущать в пальцах сигарету. Это помогало отвлечься от душевной боли.

Стефани ждала ответа, пытаясь понять по его взгляду, что он чувствует. Но Мигель молчал. Теплый ветерок трепал ее волосы. Где-то запела птица. Освещенный луной, матадор казался выходцем с какой-то другой планеты. Совмещающий в себе несовместимые вещи, он был для Стефани воплощением самой Испании.

— Тебе все еще снится тот страшный сон? — спросила она, пытаясь сменить тему. Ей было невмоготу ждать, когда он скажет, что она ему уже неинтересна.

— Да.

— Не стоит так сильно верить в сны. Мои, например, никогда не сбываются. Иногда мне снится, что мы со Стивеном по-прежнему женаты. А иногда, что моя мама еще жива.

Стефани опять вдохнула теплый ночной воздух, задумчиво глядя на свою сигарету. «Зачем я курю? Зачем делюсь с ним такими сокровенными вещами? Зачем вообще пытаюсь его разговорить? Боюсь услышать, что между нами все кончено?»

Она подняла глаза и наткнулась на внимательный взгляд Мигеля.

— Я не знал, что ты разведена, — проговорил он.

— Ну что ж… — Стефани растерялась. Какое гадкое слово — «развод»! Символ поражения.

— Расскажи мне об этом, — попросил он и вытянул ноги, положив одну на другую.

— Не могу. Вернее, здесь нечего рассказывать.

Эта тема была слишком личной, слишком болезненной — клубок спутанных чувств.

— Ты его бросила?

Ну как ему сказать, что Стивен сбежал с одной из ее подружек? Как признаться в том, что она не сумела удержать собственного мужа?

— Стив был немножко лицемерен, а я немножко наивна, — уклончиво объяснила она.

— Он тебе изменял?

Ох! Этот вопрос возродил прежние обиды.

— Он хотел получать блага не работая. Думал, что мой брат обеспечит финансовую поддержку его бестолковому бизнесу. Когда же он понял, что этого не будет, он нашел себе женщину со средствами. — Стефани пожала плечами.

— Ты в чем-то винишь себя?

— Только в том, что вышла замуж, не поняв его истинных целей. Ему требовалась не жена, а талон на бесплатное питание. Наверное, в глубине души я всегда это знала, но до поры до времени не хотела в это верить.

Стефани подняла свой бокал и глотнула вина. Странно, что она так разоткровенничалась с Мигелем. Единственными, кто знал всю подноготную ее неудачного замужества, были Ричард и Эйдрия.

— Мы с тобой в чем-то похожи.

Она тоже так считала.

— А что произошло у тебя с Лусией?

Интересно, расскажет ли он теперь о своем бесславном романе со светской красавицей?

— Она использовала меня, чтобы подобраться к Хуану, — ровно, без боли сказал он.

— Да, я слышала.

— Все пытались мне это втолковать, но я никого не слушал. Я был околдован ее блеском и утонченностью. — Мигель тронул свой шрам на щеке и вновь потянулся к бокалу с вином.

— Ты застал ее с Хуаном? — Стефани попыталась себе это представить. Одно дело — знать, что у Стивена есть другая женщина, и совсем другое — войти в спальню и увидеть все своими глазами.

— Это было на праздновании дня рождения. Они незаметно ускользнули на второй этаж и уединились в спальне. — Мигель провел рукой по волосам, закрыл глаза и на секунду замер. — Я по наивности пошел ее искать.

Стефани видела, как ему тяжело. Все его тело словно осело под невидимой тяжестью. Ей хотелось встать, подойти к нему, обнять, утешить, но их отношения еще не были определены.

— Боже мой, на той вечеринке были все, кто имеет отношение к корриде! На следующий день в городских газетах появились жуткие подробности.

— И ты решил расквитаться с обидчиком?

— Я только хотел унизить Хуана за то, что он унизил меня. У меня не было предчувствия, что великий Хуан Агилар погибнет. Кто угодно, только не он! За всю свою карьеру Хуан ни разу не получил даже царапины! Его называли богом. Каждого матадора бык рано или поздно цепляет на рога. Кто-то отделывается легким ранением, кто-то более серьезной травмой, а кто-то отправляется на небеса.

Порыв теплого ветерка затушил свечу. Мигель зажег ее снова.

— Первый же бык стал для него роковым. Хуан подпустил его слишком близко!

Мигель повертел в руке бокал, словно силился разглядеть в темной жидкости ответ на мучивший его вопрос.

— Бык зажал его ногу и повалил на землю. Я выбежал на арену, чтобы отвлечь животное, но бык развернулся с проворством кошки и ударил Хуана в живот. Я не успел его спасти.

Стефани уставилась в свой бокал, обдумывая услышанное. Было совершенно ясно, что Мигель себя не простил.

— А что случилось с Лусией после того, как она причинила тебе столько боли?

— Она уже не могла показываться на корриде. Я слышал, что она вышла замуж за бывшего пикадора, родила одного за другим пятерых детей и стала толстой, как корова.

В глазах его вновь заблестели веселые лучики.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет. Теперь она весит двести фунтов!

Стефани опять опустила взгляд в бокал.

— Лично я рада, что она ушла из твоей жизни.

Признавшись в этом, она как будто шагнула к краю невидимой пропасти.

Мигель удивленно выгнул бровь:

— В самом деле?

Стефани подняла голову и соблазнительно улыбнулась:

— Я уверена, что за тобой всегда бегал целый табун женщин.

— Вовсе нет, — засмеялся Мигель. — Я был тощим нищим парнем, от которого дурно пахло. Соседские девчонки звали меня Вонючка.

— Как жестоко! — Стефани вытянула ноги. Длинная трава щекотала ей лодыжки.

— После смерти отца я работал в доках Барселоны — чистил рыбу, чтобы поддержать семью. А запах рыбы неистребим. Он преследовал меня много лет подряд.

Стефани засмеялась, на душе у нее стало легко. Она налила себе еще вина, уже не считая, сколько выпила раньше.

— Как же ты нашел время, чтобы стать великим матадором?

Мигель допил бутылку, бросил ее в густую траву и достал из корзинки другую.

— В выходные я играл с другими ребятами в корриду. Американские мальчишки гоняют на улицах футбольный мяч, а я размахивал игрушечной пикой. Иногда я был тореро, иногда быком.

— Ты, как Ренальдо, гонялся за известными матадорами?

— В Барселоне не было ни одного известного матадора. Я ждал, когда они сами ко мне придут.

Улыбка его померкла, он опять замкнулся.

— И они пришли?

Мигель затушил сигарету и тут же закурил другую.

— Мне было пятнадцать лет, и от меня все так же несло рыбой. На драгоценные песо, которые я отложил, долгими часами работая в доке, я купил себе билет на корриду с Хуаном Агиларом, моим кумиром, Правда, место было не очень хорошим, но это не имело значения. Когда я шел на трибуны, меня остановила прекрасная дама в большой — просто огромной — белой шляпе. Она сказала, что ее неожиданно вызвали по делам, и предложила мне свой билет.

— И что же это была за дама?

— Жена Хуана. Она дала мне билет в его ложу. Выйдя на арену, Хуан поднял голову и увидел, что я сижу на месте его жены. Он подошел ко мне и потребовал: «Уноси отсюда свою тощую вонючую задницу!» Я показал ему билет и объяснил, каким образом он у меня оказался. А потом сказал, что когда-нибудь стану самым знаменитым матадором из всех когда-либо живших на этом свете. Даже более знаменитым, чем он.

— Так и сказал?

— Представь себе. В общем, Хуан велел мне остаться после корриды. По каким-то одному ему ведомым причинам он взял меня с собой в турне и начал лично обучать искусству матадора.

Стефани внимательно слушала.

— А где сейчас мать Паломы?

— Она умерла. Погибла в автомобильной катастрофе по дороге в Севилью за год до кончины Хуана. Говорили, что после ее смерти он запил, но я никогда не видел его пьяным. Палома осталась совсем одна.

— И что с ней стало?

— На смертном одре Хуан попросил меня позаботиться о его дочери. И я обязан выполнить его просьбу.

«Еще бы, — подумала Стефани, — ведь это была воля умирающего!»

— После смерти Хуана ты хотел покончить с собой? Вот почему ты напился перед выступлением?

— Я убил Хуана и решил умереть сам. Я не мог смотреть в глаза разгневанных зрителей. Я не мог смотреть в глаза самому себе.

Они надолго замолчали. Стефани слушала ночные звуки. У них над головами по веткам порхала пташка. Легкий ветерок колыхал листву. Где-то на склоне холма мычали коровы, вдалеке лаяла собака. В разделяющем их пространстве плыл сигаретный дым.

— Как ты поступишь с Паломой? — спросила Стефани, чувствуя, что приближается к самому краю пропасти.

Мигель лишь глубоко вздохнул.

— Ты ее любишь? — Она долго не решалась задать этот вопрос, но вино придало ей смелости.

— Я уже говорил тебе на вилле, что я ее опекун. Палома мне как сестра. Она меня тоже не любит. У нее есть жених.

— И что же ты будешь делать? Обручишься с ней в угоду толпе?

Он выпил еще один бокал вина, но не спешил отвечать. Сердце Стефани кольнуло подозрение.

— Ты хочешь на ней жениться?

— Нет. — Он покачал головой. — Я хочу жениться на тебе.

О Боже, а ведь он не шутит!

В полном замешательстве Стефани встала. Она боялась впускать Мигеля к себе в душу. Испанцы ни за что не допустят, чтобы их матадор женился на американской журналистке! Внезапно Мигель подхватил ее на руки и погладил по волосам, задев заколку, которая с легким стуком упала на гравийную дорожку.

— Выходи за меня замуж! Я знаю, это звучит эгоистично, даже жестоко, но я прошу тебя ответить согласием. И не верить тому, что ты услышишь или прочтешь в газетах на следующей неделе. Обещай мне, querida, что дождешься конца всей этой шумихи.

Как она могла ему это обещать?

— А что ты обещаешь мне?

— Что всегда буду тебя любить.

Стефани прильнула к нему всем телом, вновь ощутив его запах. В глубине души она знала: когда на арену выйдет первый бык, Мигель ее забудет. Он обхватил ее голову ладонями.

— Обещай мне, пожалуйста.

Его поцелуй наполнил ее блаженством. Она отчаянно цеплялась за разумные доводы, но тело предательски таяло. Это был его сад, его мир!

Стефани оттолкнула Мигеля и окунулась в прекрасные зеленые омуты его глаз.

— Обещаю.

«Я не такая, как мама. Я не такая, как мама… Меня не устроят призрачные надежды».


Вернувшись в дом, они сразу же прошли в спальню Мигеля, сопровождаемые неодобрительными взглядами его родных. Комната оказалась весьма просторной. Кровать была придвинута к окну, рядом стоял письменный стол из резного дуба. Углы украшали старинные мавританские доспехи — воинский шлем и меч. На стене висела картина Пикассо, пол был устлан роскошным ковром. Ноги Стефани утопали в его густом ворсе.

Она села на край кровати и огляделась. Мигель достал еще одну бутылку вина и включил стереосистему. Зазвучала испанская музыка — быстрая, но чарующая. Матадор зажег свечи и подошел к ней с двумя бокалами.

— С тех пор как я тебя встретила, я только и делаю, что пью. — Сердце ее отчаянно колотилось, разгоняя по жилам выпитые ранее два бокала вина.

— Так тебе будет легче.

— Легче?

— Да, легче выполнить мою просьбу. — Он сел на кровать, прогнув ее своей тяжестью. — Встань вон там и разденься, только медленно.

Значит, он не станет срывать с нее платье, как было у нее дома? Он хочет, чтобы она разделась сама — у него на глазах! Эта мысль смущала и одновременно волновала.

Во взгляде Мигеля плясали озорные лучики. Ну что ж, у нее тоже есть свои фантазии.

— Надень брюки матадора и останься только в них. А потом я разденусь.

На губах его заиграла улыбка, глаза загорелись.

— Какого цвета брюки мне надеть?

— Красные с золотым.

Мигель вскочил и вышел из спальни.

«Ни за что на свете не буду перед ним раздеваться!» — решила Стефани. Она вспомнила, что ее тело бело, как лилия. Даже живя в Лагуна-Бич, она никогда не могла найти времени, чтобы позагорать на пляже. Мало того, за последний год она поправилась на несколько фунтов. Нет-нет, никакого стриптиза!

Пусть все произойдет быстро, в полной темноте. — Ожидание было пыткой. Наконец дверь отворилась. Мигель вошел и остановился на пороге, небрежно привалившись спиной к закрывшейся деревянной панели и держа в руке бокал с вином. На его мускулистой груди, поросшей редкими волосами, виднелось несколько шрамов. Красные узкие панталоны со спиральным кантом из золотой парчи плотно обтягивали его ноги, подчеркивая вздутие в паху.

— Сеньорита, позвольте сказать, что мне еще никогда не доводилось выполнять столь необычную просьбу. — Он хлебнул вина и посмотрел на нее.

— А мне обращаться с такой просьбой, — отозвалась Стефани, пытаясь отыскать в происходящем хоть что-то смешное. Однако его обольстительный взгляд вызывал в ней совсем иные чувства.

— Я томился по тебе всю неделю и теперь хочу насладиться сполна. Всякий хороший обед начинается с закуски. Разденься. Я люблю красивые зрелища.

Стефани поставила бокал на стол и прошла туда, куда он ей показал. Колени ее слегка подгибались. Усилием воли она сохраняла видимое спокойствие, как будто каждый день раздевалась перед мужчинами, но внутри у нее все кипело от желания.

Мигель по-прежнему стоял на пороге, прижимая босой ногой закрытую дверь.

Дрожащими пальцами она сдвинула с плеч бретельки. Легкая ткань скользнула к животу. Стефани расстегнула пуговицы платья, и в ту же секунду легкая ткань облаком опустилась к ее ногам. Мигель проследил взглядом за упавшим платьем и опять поднял глаза.

Она нагнула голову, занавесив волосами свое пунцовое лицо, потом расстегнула бюстгальтер, и он отправился вслед за платьем. В комнате было тепло, тем не менее ее обнажившиеся соски напряглись и затвердели. На Стефани остались только трусики.

— Сними их, — хрипло прошептал Мигель.

Она подчинилась, зацепив кружевную резинку большими пальцами, потом подняла голову и взглянула на матадора.

Казалось, он будет созерцать ее наготу целую вечность. Наконец он оторвался от двери, подошел к шкафу и взял с полки плащ матадора. Развернув ткань, он расстелил ее на полу перед Стефани.

— Садись, — скомандовал Мигель, и она опустилась на прохладный голубой атлас.

Пламя свечи отражалось от блесток на его брюках и создавало вокруг мерцающие узоры, подобные узору дубовой листвы, которым она любовалась сегодня днем.

Мигель вернулся к шкафу, достал еще один плащ и принялся вращать его в воздухе, постепенно увеличивая диаметр круга. Материя раскрывалась, подобно лепесткам огромного цветка. Мерцание ало-золотых звездочек на его брюках завораживало взгляд. Когда плащ закружил над головой Стефани, ее волосы подхватил прохладный ветерок.

Мигель невероятно легко управлял громоздким плащом. Ткань не задевала предметы, только слегка касалась Стефани.

Вокруг ее тела колыхались воздушные потоки, край плаща нежно щекотал шею и медленно скользил по груди.

Закрыв глаза, она наслаждалась прикосновениями атласа к своей коже.

Внезапно все кончилось. Она открыла глаза. Мигель стоял посреди спальни, сжимая в руках обвисший плащ, и тяжело дышал.

— Ляг на спину, — хрипло попросил он.

Стефани вытянула руки назад и начала медленно опускаться. Сердце ее гулко ухало под ребрами.

Плащ опять взлетел кверху, опахнув ее нагое тело и растрепав волосы. Вертящаяся желтая материя опускалась все ниже, щекоча ей грудь и живот.

Мигель еще раз взмахнул плащом и опустился на колени. Ткань легко прошлась по ее телу, взметнулась чуть ли не к самому потолку и опала.

Матадор буравил ее взглядом.

К горлу Стефани подкатил горячий комок. Охваченная пожаром страсти, она уже не могла управлять собой.

Мигель бросил плащ и подошел к ней.

Она всегда знала, что этот человек способен устроить пытку! Вот и доказательство.

Он поцеловал ее колено и прошелся влажным языком вверх по ноге. Она застонала.

Он лег сверху, заставив ее опуститься на атласный плащ.

Она выгнулась навстречу его жадным губам, закрыла глаза и откинула голову, отдаваясь во власть наслаждения.

Время остановилось, и все вокруг перестало существовать.

Наконец Мигель перекатился на бок и положил руку на лоб, как будто что-то вспомнил. Стефани легла сверху, обхватила его лицо ладонями и впилась в его губы долгим страстным поцелуем. Он вновь заключил ее в объятия.

— Как я буду жить без тебя? — прошептала она. — Ведь я так тебя люблю!

Мигель нежно поглаживал ее по спине.

— Ты никогда не будешь жить без меня, querida.

Он повернул ее на спину и вновь принялся исследовать ее тело.

Глава 9

Отец рассказал ей глупый анекдот. Она засмеялась и тоже сказала ему что-то смешное. Он широко улыбнулся и, нагнувшись, забил молотком еще один гвоздь в деревянный шалаш…

Проснувшись, Стефани напрасно цеплялась за ускользающие сладкие грезы. Зато вдруг прорезалась жуткая головная боль.

Утреннему свету чужда пощада. Рядом со Стефани спал нагой Мигель, едва прикрытый скомканной простыней. Его дыхание было медленным и ровным, на лице проступила темная щетина. Две бутылки из-под вина и пара пустых бокалов, один из которых лежал на боку, объясняли ее головную боль. На полу кучкой валялись красно-золотые брюки, платье и два мятых плаща.

Стефани вдохнула стойкий аромат ночной страсти и крепко зажмурилась. Ей хотелось опять заснуть и проснуться в Лагуна-Бич, в окружении знакомого запаха эвкалиптов и орущих кошек — в той жизни, которая была ей понятна.

Она не узнавала себя. Где та Стефани Мэдисон, которая тщательно планировала свой день вплоть до ромашкового чая перед сном? Все летело кувырком! Где-то она читала, что романтические фантазии никогда не происходят сами по себе: вы воплощаете их в жизнь собственными усилиями. Ну что ж, фантазии кончились. Какую реальность принесет ей это утро? И какие усилия надо приложить, чтобы не разрушить того, что между ними возникло?

В висках нещадно стучало, каждый мускул болезненно ныл, особенно бедро — там, куда ее ударила телочка.

Мигель спал как младенец. Этот сильный мужчина казался таким беззащитным! «Ну почему ты матадор? Я хочу, чтобы у тебя была какая-нибудь обычная профессия».

Не надо все раскладывать по полочкам и анализировать! Но секс с Мигелем был сродни чему-то божественному и поневоле наводил на размышления…

Стефани потерла виски и медленно села на постели. Ее трясло от вина и физического утомления. Прошлепав в ванную, она умылась, прополоскала рот и уставилась на незнакомку в зеркале.

Глаза, окаймленные красными веками, спутанные волосы… «Я уже никогда не стану прежней».

Она вспомнила, сколько стараний приложила за последние два года, чтобы исключить мужчин из своей жизни. С помощью бесконечных сеансов самовнушения она убедила себя в том, что они ей больше не нужны.

Но весь этот труд оказался напрасным. Она влюбилась — нет, с головой нырнула в пучину опасной страсти! Человек, предлагавший ей руку и сердце, был матадором — чужестранцем, скованным обязательствами перед страной и семьей. Этот человек верил в сны и думал, что скоро умрет.

Стефани прочертила мыском ноги воображаемую линию на кафельном полу: вот черта, отделяющая реальность от грез. А вот два крестика по обе стороны от черты. «Сейчас я здесь, в мире фантазий. Но я должна вернуться обратно… Ну же, девочка, смелей! Ты сможешь! Мигель просил меня не верить тому, что я услышу или прочту на этой неделе. Впрочем, это только начало…»

Стефани заглянула в чистую душевую кабинку и вспомнила, что сказал ей Рей в аэропорту: «Он пойдет на все, лишь бы удержаться на гребне славы…»

Его родные не хотели, чтобы она жила на ранчо. Вчера вечером он вежливо попросил ее уехать.

«Зачем он пригласил тебя в Испанию? Здесь явно какой-то подвох…»

Вопреки своему желанию Мигель не мог оставить ее на ранчо: все вокруг были против.

«Но он же сделал мне предложение!»

Если бы не головная боль, она бы истерически расхохоталась. О какой женитьбе может идти речь?

Мигель прогоняет ее в Мадрид. Он заложник собственной славы.

Она долго сидела в ванной с мокрой тряпкой на лбу.


Стефани вновь опустилась на край кровати. Мигель еще спал. «Мне нельзя здесь оставаться. Лучше подожду его в Мадриде».

Он открыл глаза и немного смущенно взглянул на Стефани из-под тяжелых век.

— Доброе утро. — Он потянулся, как кот после долгого сна, зевнул и протер глаза. — Надо вставать…

Но первая попытка окончилась неудачей: он снова упал на подушки и забросил руки за голову.

— Я уезжаю в Мадрид! — выпалила Стефани чуть раздраженно. — Сразу после завтрака.

Мигель даже не пошевелился, не сказал: «Не уезжай! Я хочу, чтобы мы были вместе. Мне так хорошо с тобой!»

Его грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию. Оглушающая тишина говорила Стефани больше, чем она хотела понимать. Ей опять стало страшно. Значит, их отношения были химерой? Ночью Мигель говорил о любви и браке, но тогда они были на другой планете и выпили слишком много вина.

Он прекрасно знает, что не может на ней жениться!

— Ты пропустишь частную корриду, — сказал он, глядя в потолок. — Не забыть бы привезти на ранчо Ренальдо и его родственников. Их наверняка прибавилось после того, как он вчера вернулся домой.

— Я не хочу смотреть, как ты убиваешь животных, — резко заявила Стефани, захлестнутая новой обидой: ее сердце разрывается на части, а он думает только о своих быках!

Мигель опустил руку, повернул голову на подушке и взглянул на Стефани.

— В следующее воскресенье у тебя на глазах я убью сразу трех быков.

— Ничего, это я как-нибудь переживу. — Она провела пальцами по своим растрепанным волосам, заметив, как в его сонных глазах зажегся слабый огонек страсти.

Мигель погладил ее руку, и она живо вспомнила прошлую ночь. Когда он приподнялся на локтях, скользнувшая вниз простыня обнажила его плоский живот с темным треугольником волос внизу. Стефани отвела глаза, но он ухватил ее за подбородок и осторожно повернул к себе. Его поцелуй был нежным и страстным, словно их губы только сейчас впервые соединились.

Что-то в ней говорило: «Остановись! Не надо поощрять его любовные ласки!»

Он заглянул ей в глаза и, должно быть, увидел ее колебания.

— В чем дело, querida? — Он опять попытался повернуть ее голову к себе, но Стефани отпрянула.

— Пойду приму душ, — сказала она и встала с постели, оставив Мигеля одного. Закрывая дверь, она слышала, как он прошептал что-то вроде «обещай».


Утро выдалось чудесным. Мигель ел пончик и пил кофе, следя за реакцией своих родных. Все они знали, что произошло этой ночью, и их холодное молчание было красноречивее всяких слов. Впервые в жизни ему было неуютно в собственной семье, и он не знал, что делать. Без семьи он был никем — так же, как и без Стефани.

Ночью, когда он лежал в ее объятиях, ему приснился новый сон: на этот раз он спасся. Тысячепудовый бык, вместо того чтобы подцепить его на рога, пробежал мимо. Зрители вскакивали с мест и дружно кричали: «Оле! Оле!»

Это было самое красивое зрелище за всю историю корриды. Глупый бык со свистом носился по арене, пытаясь задеть Мигеля. Внезапно он остановился. Мигель тряхнул плащом, но взгляд животного соскользнул с красной тряпки и сосредоточился на матадоре — самое опасное, что только может случиться во время боя. Сердце Мигеля заколотилось от страха. Он еще энергичнее махнул плащом, но бык вдруг захохотал и сказал:

— Матадор, твоя участь изменилась.

Огромное животное зашаталось и замертво упало к ногам Мигеля.

Из первого ряда зрителей в него полетели розы. Он обернулся к своей ложе и увидел Стефани — она стояла в огромной белой шляпе и махала ему платочком, а потом бросила белую розу.

Мигель проснулся внезапно, весь в поту. Стефани лежала рядом, лунный свет рисовал на ее теле сетчатые узоры. Мигель прижался к ее теплому боку, чувствуя, как слезы обжигают ему глаза, и вновь вернулся на устланную ковром из роз арену «Лас-Вентас».

Теперь же она нехотя ковырялась в тарелке, не смея взглянуть на своего любовника. Его тело томилось по новым ласкам, но Стефани явно пыталась от него отгородиться — а может быть, даже зачеркнуть случившееся.

Сердце Мигеля переполняли гнев и тоска. Он признался ей в любви и предложил выйти за него замуж, но она наверняка не сдержит своего обещания. Женщины всегда обманывали Эль Пелигро. Стоит ли ждать от Стефани чего-то иного?

К тому же этот сон… Ведь бык хохотал!

Мигелю хотелось курить. И выпить чего-нибудь крепкого. Он теребил в пальцах свой крестик. О Господи! Надо сходить в церковь, исповедаться. Избавиться от этого тяжкого гнета.

«Она как наркотик. А я наркоман. И все кругом это знают…»

Доминго беспощадно мял своими полными губами кончик сигары, превращая табак в мокрую труху — отвратительная привычка, которой он обычно предавался в конце дня. Он сидел рядом со своим матадором, держа в руках открытую газету, и говорил что-то про быков, с которыми Мигель должен будет сражаться на следующей неделе. Мигель знал: его люди тратят уйму времени на то, чтобы заранее изучить животных, предназначенных для корриды. Но сейчас он не слушал менеджера. Стефани занимала все его мысли.

Доминго хотел обсудить статью Пакоте, опубликованную в сегодняшней газете, но Мигеля это не интересовало.

— Здесь написано, что Эль Пелигро выдохся. Матадор, Пакоте пытается распалить зрителей еще до начала корриды.

«Стефани должна вернуться в Мадрид, — рассеянно думал Мигель. — Там она походит по магазинам, отдохнет от этого враждебного окружения». Вообще зря он не послушал Доминго и взял ее на ранчо. Но разлука с ней казалась ему невыносимой.

Сегодня утром она была очаровательна, но очень грустна. Ему хотелось успокоить ее, рассказать свой новый сон, но он знал, что его слова не убедят американку. Его сны для нее — просто ерунда.

Доминго собирался через несколько дней объявить о помолвке, хотя Мигель настоятельно просил его не использовать Палому ни в каких рекламных трюках. Доминго уважал своего матадора и был хорошим менеджером, однако у него был один досадный недостаток: он всегда поступал только так, как считал нужным сам.

Мигель предвидел крупный скандал с Доминго и не хотел, чтобы Стефани была тому свидетельницей. Скоро она появится в его ложе в «Лас-Вентас» и весь мир узнает об их отношениях!

«Ей не нравится, что я убиваю быков. Как же быть? Я матадор, и убивать быков — моя работа. Без убийства нет и корриды… Стефани не сдержит своего обещания», — мучительно думал он, снова и снова вспоминая хохочущего быка.


Они завтракали в кругу его родных. Стефани чувствовала на себе их враждебные взгляды. Став его возлюбленной, она не стала им ближе. Они смотрели на нее как на прокаженную.

После завтрака Мигель повел ее к джипу, и у них наконец появилась возможность немного побыть наедине. Чтобы им не мешать, Рей задержался в доме.

Было только семь часов утра, но солнце палило нещадно. С дубов долетал громкий птичий гомон: видимо, пернатые возмущались столь ранней жарой.

— Как я понимаю, это прощание? — Стефани привалилась к джипу и прищурилась от яркого солнца. Как она будет жить без него эти несколько дней?

— Нет. — Он поднял руку и коснулся ее волос. — Утро ничего не изменило. Я люблю тебя, querida.

Сердце ее сжалось, и она покачала головой:

— Все изменилось, Мигель.

— Ты меня уже не любишь? — Приподняв подбородок Стефани, он нежно поцеловал ее в губы.

Она ответила на поцелуй, обдумывая его вопрос. Прошлая ночь была похожа на волшебный сон, растаявший под лучами безжалостного солнца.

— Я люблю тебя, но…

— Я хочу на тебе жениться, — сказал Мигель, кладя руки ей на плечи, — и я женюсь на тебе.

Стефани подняла глаза и увидела в его взгляде смятение.

Она вымученно улыбнулась. «Мало ли чего ты хочешь? Эти люди вокруг никогда не позволят тебе сделать по-своему; О Господи, только бы не заплакать…»

— В воскресенье ты сядешь в мою ложу? Я покажу всему миру, кого я действительно люблю. Ты должна мне верить. Прошу тебя, дай мне еще одно обещание!

Появился Рей, нагруженный чемоданами, бросил поклажу в багажник и сел на водительское место.

Не в силах ничего обещать, Стефани попятилась от Мигеля. Рей открыл ей дверцу и протянул бутылку с холодной водой. Когда они отъехали на несколько сотен ярдов, Стефани обернулась и увидела, что Мигель стоит на подъездной аллее. Она высунула руку в окно и помахала. Он помахал в ответ.

— Скоро будет сообщение для печати, — сообщил Рей. — Галлео сказал, что помолвка неизбежна.

Стефани глубоко вздохнула, закрыла глаза и откинула голову на сиденье. В висках у нее стучало.

— Знаю. Мигель этого не хочет, но, похоже, в его жизни почти все решают другие.

— Что с тобой?

— У него и так хватает забот, а тут еще я — разыгрываю ревнивую любовницу!

— Ревнивую любовницу?

— Ну конечно! Я думала, это всем известно. — Она судорожно глотнула воды и сморгнула слезы.

— Тебе плохо?

— Нет-нет, все в порядке! — Стефани еще раз глотнула.

— Хочешь поговорить?

Она покачала головой.

Ее будущее далеко отсюда, в Лагуна-Бич. Она вдохнула густой аромат горных трав — розмарина, шалфея, лаванды и тимьяна, но удушливый зной заставил ее поднять оконное стекло. Рей нажал кнопку, и салон джипа наполнился приятной прохладой.

Запахи напомнили ей Мигеля — их первую встречу в прошлую субботу у Ричарда. Казалось, с тех пор прошло сто лет. Мигель ворвался в ее жизнь и спутал все ее планы.

Рей на секунду оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Стефани.

— Мне больно видеть, как ты страдаешь, Стефани.

— Спасибо, но ты меня предупреждал.

Да, он предупреждал! Внутри ее словно прорвало невидимую плотину. Теперь она плакала открыто, вытирая щеки тыльной стороной ладони. Плечи сотрясались от отчаянных рыданий.

— Ну как, получше? — спросил Рей, когда Стефани успокоилась.

— Намного. — Она не стесняясь высморкалась в носовой платок, который отыскала в своей сумке.

— Мне надо раздобыть кое-какие факты, — заявил Рей, благоразумно сдержав комментарии по поводу ее слез. — Если хочешь, мы можем встретиться с Франкосисом. Я чувствую, ему есть что нам сказать. Как насчет сегодняшнего вечера, а?

— Почему бы и нет? Я профессионал, а профессионалы умеют держать удар. Видишь? — И Стефани продемонстрировала Рею широкую притворную улыбку. Мигель предупреждал, чтобы она разговаривала только с теми людьми, которых он одобряет, но теперь правила изменились. Единственное, что ее интересовало, — это статья.

Рей покачал головой:

— У тебя есть какие-то планы на конец этой недели, помимо работы над статьей?

— Да. Хочу ознакомиться с местными достопримечательностями, — солгала она, рассеянно глядя на дорогу.

— А я с удовольствием сделаю снимки города.

— Замечательно! — воскликнула она, думая совсем о другом.

Стефани едва замечала красивый испанский пейзаж, проносившийся за окном автомобиля, а потом и вовсе заснула. Когда она открыла глаза, на горизонте уже маячил Мадрид, затянутый пеленой смога.

— Я слышал, ты встречалась с Пакоте и ходила с ним в ресторан, — бросил Рей, пока они ползли в дневном потоке машин.

— А кто этого не слышал?

— Пакоте поддерживает память о Хуане Агиларе в умах любителей корриды.

— Какая разница, что говорит Пакоте?

— Пакоте — популярный репортер. Он может сделать тореадору имя или загубить его карьеру. К тому же, как ты, наверное, знаешь, он младший брат Хуана. Говорят, что это именно он поссорил Франкосиса и Мигеля.

— Я такого не слышала. Почему Мигель ничего мне не сказал?

Рей пожал плечами:

— Не знаю.

— А ты как это выяснил?

— Провел небольшое журналистское расследование.

— То есть сделал мою работу?

— Это еще не все, — продолжал Рей. — Доминго заплатил Пакоте за то, чтобы он ничего не писал о твоем пребывании на вилле Мигеля… и не публиковал фотографию голой женщины в окне его дома. — Рей прочистил горло.

— О Боже! — Значит, Пакоте ее сфотографировал? — И сколько же он заплатил?

— Около десяти тысяч американских долларов.

— Ничего себе! А Мигель знает?

— Наверняка.

Эта новость ошеломила Стефани. Почему Мигель оставил ее в неведении?

— Доминго подкупает журналистов, чтобы они писали только то, что ему нужно, — добавил Рей. — Если Мигель неважно провел день в Севилье, то барселонским любителям корриды незачем об этом знать. Конечно, бывает, что матадор попадает в телекамеру, и тогда его менеджер бессилен.

— Послушай, эту статью должен писать ты! Тебе известно больше, чем мне!

— Ну уж нет! Я даю информацию, а ты оформляешь ее в слова. Что ты будешь делать после корриды?

— Вернусь к своим кошкам.

— А может, отдохнешь вместе со мной, Стефани? Поедем на пару недель в Кадис. Друзья пригласили меня на свою приморскую виллу. Одно плохо: у них там бегает целая орава детей, и порой от шума хочется заткнуть уши.

— Я подумаю.

На вилле их ждала Тереза. Каким-то непостижимым образом эта женщина вернулась с ранчо раньше, чем они. Она сказала Стефани, что Мигель просил ее сразу же позвонить. Но Стефани не желала разговаривать с матадором: слишком свежи были раны. К тому же ей не хотелось плясать под его дудку. Звонить ему только потому, что они переспали? Вот еще! Слишком много чести!

Позже она и Рей встретились с Франкосисом в центре города в кафе.

Соперник Мигеля был окружен толпой обожателей, в том числе и красивыми женщинами. Матадор оказался не только очень молод, но и привлекателен: длинные темно-каштановые волосы, карие глаза. Он часто одаривал свою свиту лучезарной улыбкой.

Франкосис сразу поинтересовался на плохом английском, кто они и что им надо. Рей объяснил, что они американские журналисты, готовят репортаж о предстоящем бое быков. Лицо юного матадора озарилось догадкой. Он спросил у Стефани, не она ли та самая Дженна Старр, что гостит у Эль Пелигро.

Этот вопрос поверг Рея и Стефани в шок. Откуда Франкосис знает? Разве Мигель не заплатил целую прорву денег за молчание? Тут матадор пристальнее посмотрел на Стефани, словно только сейчас ее заметил. Она поежилась под его понимающим взглядом. Интересно, видел ли он фотографию, сделанную мерзавцем Пакоте?

Принесли бутылки с вином, но Стефани пить отказалась. Если не сбавить темпа, то после этого задания ей придется вступить в общество анонимных алкоголиков!

Рей достал список вопросов, которые она заранее заготовила для интервью. Стефани включила маленький магнитофон и, когда Рей преодолел языковой барьер (что получилось у него далеко не безупречно), принялась делать записи в блокноте. Неожиданно к ним подошла Палома.

На девушке была модная мини-юбка из синей замши и открытая маечка. Сейчас она совсем не походила на ту сеньориту, которую Стефани видела на вилле Мигеля в свой первый вечер в Испании.

Палома плюхнулась на стул рядом с Франкосисом, обдав их волной терпких духов. Он приветствовал ее долгим поцелуем и по-хозяйски обнял за хрупкие плечи.

Рей и Стефани переглянулись.

Что все это значит? У Паломы роман с Франкосисом? Может быть, он и есть тот возлюбленный, о котором говорил Мигель? Просто невероятно!

За столом текла оживленная беседа, но Стефани не понимала ни слова. Она нагнулась к Рею, надеясь, что он ей поможет, но Рей заявил, что уходит фотографировать матадора на фоне красот Мадрида.

Когда Франкосис, его свита и Рей ушли, Стефани растерянно обернулась к Паломе. Испанка испытующе смотрела на нее своими большими карими глазами, полными живого любопытства.

— Вы действительно журналистка из Америки? — спросила девушка на отличном английском, потом подняла руку и сорвала заколку со своих длинных густых волос. Они волнами рассыпались по ее плечам.

— О, вы говорите по-английски?

— Да, я говорю на нескольких языках. Так Пакоте прав, вы журналистка? — Она собрала волосы в «хвост» и опять прихватила их заколкой.

Опять этот вездесущий Пакоте!

— Да. Я работаю для испанской газеты, которая издается в Калифорнии.

— Как это может быть? Ведь вы не говорите по-испански.

— Это долгая история.

— И в ней, несомненно, замешан Мигель?

— Несомненно. Скажите, а он знает о вашей… э… дружбе с Франкосисом?

Палома пожала плечами, явно не смущенная столь откровенным вопросом.

— Нет, не знает!

— Плохо, — заметила Стефани. — Об этой корриде ходит много разговоров. Получится не очень красиво, если… — Стефани осеклась. А вдруг Палома не ведает, какая участь ей уготована? — Вы знаете о помолвке?

— Сеньорита Стефани, вы должны мне помочь! Я не хочу обручаться с Мигелем. Этот человек никогда на мне не женится. Он отправит меня куда подальше на несколько лет, а уйдя с арены, расторгнет помолвку. Он погубит мое будущее с Франкосисом. Пожалуйста, помогите нам!

Стефани чувствовала себя так, словно попала на раскаленную сковородку.

— Как же я вам помогу?

«Я не в силах помочь даже себе самой!»

— Франкосис не верит слухам. Он считает, что я должна созвать пресс-конференцию, при всех назвать Мигеля лжецом и объявить о своей любви к Франкосису. Но я не могу так поступить с Мигелем. Поймите, сеньорита, я не могу унизить его перед боем в «Лас-Вентас»! Иначе он точно умрет. А Франкосис умрет от разрыва сердца.

— Мне надоели все эти разговоры о смерти! Я им не верю!

— Вы ничего не понимаете, потому что вы американка.

«Еще бы здесь что-то понять!»

— Я люблю Франкосиса, мое сердце принадлежит только ему. Но долг и честь требуют, чтобы я подчинялась Мигелю. — Палома громко вздохнула. Стефани не поняла, было ли это искренним проявлением чувств или просто игрой. — Я не могу сказать Франкосису, что моя помолвка с Мигелем — всего лишь рекламный трюк. — Она энергично потрясла головой. — Но ты можешь ему это сказать.

— Я? Поговори с Мигелем и не впутывай меня в свои дела!

— Мигель здорово разозлится, если узнает о моем романе с Франкосисом. К тому же этот жирный боров Доминго все равно заставит Мигеля объявить о помолвке.

Стефани невольно усмехнулась, услышав, как Палома назвала Доминго. Она и сама недолюбливала менеджера Мигеля.

— Доминго жиреет на деньгах Мигеля, — добавила Палома. — Пойдем! Я слишком взволнована, чтобы сидеть на месте.

— Куда? — Стефани схватила магнитофон и сумочку.

— Пробежимся по магазинам, поедим, выпьем вина!

Палома взяла Стефани за руку, и они вышли из кафе, словно школьные подружки. Онишагали по мадридским улицам, болтали о моде, американских боевиках и Калифорнии.

Обе потратили кучу денег и вскоре обросли пакетами с покупками. Уже стемнело, когда они остановились перекусить. Пока они ели сандвичи, Стефани узнала, что до семнадцати лет Палома находилась в пансионе, потом окончила Парижский университет и сейчас, в двадцать два года, работает в мадридском офисе Мигеля.

— Ты винишь Мигеля в смерти своего отца? — спросила Стефани.

— Нет. Папа любил Мигеля. Он любил его даже в тот день, когда умирал. Он сказал мне: «Дочка, Мигелю пришлось вызвать меня на бой, потому что я его оскорбил». Мой отец был настоящим мужчиной и умел признавать свои ошибки.

— Но он все-таки принял вызов.

— Сеньорита… Стефани, тебе никогда не понять корриды. Такие люди, как мой отец и Мигель, рождены матадорами. Всю свою жизнь они посвящают быкам. И Франкосис такой же, но я все равно его люблю. Моему отцу пришлось принять вызов — так же, как Мигелю пришлось принять вызов Франкосиса. Это от Бога.

«Или с подачи бойкого пера Пакоте!»

Палома выудила из сумочки сигарету и закурила, выпустив длинную струйку дыма и не сводя со Стефани своих карих глаз.

— Вы с Мигелем любовники?

— Ч-что?

— Я вижу это по твоим глазам. — Она пожала плечами. — Он нравится женщинам. Их у него было много. Но после Лусии он никого не любил.

Щеки Стефани запылали. Как может дочь Хуана так небрежно говорить о женщине, из-за которой погиб ее отец?

— Мигель сказал, что Лусия растолстела.

Палома засмеялась, приложив ладошку ко рту.

— Лусия? Нет. — Она покачала головой. — Она по-прежнему красива, хоть у нее четверо детей. Я видела ее однажды в Севилье. Она пришла на корриду и хотела поговорить с Мигелем, но он отказался. По слухам, она до сих пор корит себя за прошлое. Но мне кажется, она просто ведьма.

— Говорят, что после ранения в «Лас-Вентас» Мигель продал душу дьяволу.

Палома улыбнулась и сделала легкую затяжку.

— Зато какой мужчина, а? Ты видела его зад, обтянутый штанами матадора?

Стефани расхохоталась.

— Женщины кидают ему вместо роз свои трусики и ключи от гостиничных номеров.

«После Лусии он никого не любил…»

— Все, что мне нужно, это чтобы ты сказала Франкосису правду. Тогда он не станет злиться перед боем… Ой, смотри, Пакоте! Прячется вон за той пальмой! Мой дядя — паразит на теле корриды.

Стефани увидела Пакоте прежде, чем успела переварить слова Паломы.

— Ждет, когда я его замечу, — спокойно произнесла Палома. — Заметить его или не надо?

— Я не желаю с ним разговаривать.

— Посмотрим, что он затеял! — Палома махнула рукой.

Пакоте ринулся к ним, сметая на своем пути стулья, словно бык, несущийся напролом.

— О, какая удача! Две прекрасные испанские розы!

— В прошлый раз после нашей беседы Мигель заплатил вам уйму денег, — холодно бросила Стефани.

— Не беда, сеньорита. Он отдал мне их с радостью.

— Зачем вы за нами шпионили? — резко спросила Стефани.

— Что значит «шпионил»? Это Мадрид! — Пакоте улыбнулся Паломе: — Ты сегодня очаровательна. А где же твой матадор?

— Какой именно? — лукаво усмехнулась девушка.

Стефани метнула на Палому выразительный взгляд и встала, скрипнув стулом.

— Пойдем, Палома! — Она взяла испанку за руку, и они поспешили из кафе.

На улице Палома заливисто расхохоталась. Стефани остановилась.

— Что здесь смешного?

— Ты потрясла моего дядю Пакоте! Еще никто вот так от него не уходил! Он просто кипит от злости!

— Вредный тип.

Палома улыбнулась:

— Брось! Кому он вредит? Пойдем лучше потанцуем!

Она уверенно тащила Стефани по оживленным улицам Мадрида.

— Он вредит Мигелю, — наконец сказала Стефани, когда они остановились, чтобы переждать поток машин и перейти через улицу.

— Мигеля вечно тревожит, что о нем подумают поклонники.

— Куда мы идем? — спросила Стефани, стараясь не отстать от Паломы.

— В танцклуб.

— Танцы не решат наших проблем.

— Зато поднимут настроение.

На втором ярусе танцклуба, словно два старых приятеля, сидели за столиком Рей и Франкосис. Перед ними стояла бутылка вина. Гремела музыка. Внизу толпились люди и ритмично раскачивались пары.

Франкосис сгреб Стефани в охапку и потащил ее к танцплощадке. Вокруг него собрались поклонники, но он всех отогнал и объявил, что будет танцевать с Дженной Старр. Он оказался хорошим танцором.

На следующий танец Франкосис пригласил Палому, а Стефани подсела к Рею и обо всем ему рассказала. Он тоже поделился с ней новыми фактами:

— Франкосис не хотел вызывать Мигеля на состязание. Его заставил Пакоте. Он шантажировал Франкосиса.

Стефани недоверчиво тряхнула головой:

— Чем же он мог его шантажировать?

— Не знаю, но Франкосис не по собственной воле устроил это состязание в «Лас-Вентас». Он бравирует перед поклонниками, но на самом деле сильно волнуется. По его словам, Мигель знает о шантаже.

— Как интересно… — ошеломленно протянула Стефани. — Просто всеобщий заговор!

— А еще Франкосис сказал мне, что они с Паломой не просто любовники. Он хочет на ней жениться и очень расстраивается из-за разных сплетен. Если объявят о помолвке, это будет очком в пользу Мигеля. Франкосиса же больше тревожит не исход корриды, а то, что он может потерять Палому.

— Никто лучше Мигеля не знает, что значит выйти на бой с быком, когда у тебя разбито сердце, — сказала Стефани. — Франкосису грозит беда.

Рей задумчиво обвел пальцем горлышко бутылки.

— Ты права.

Стефани смотрела, как танцуют Палома и Франкосис, беспечно обнимаясь у всех на глазах. Почти ровесники, они явно были без ума друг от друга. Неужели Мигель способен на такую жестокость — объявить о своей помолвке с Паломой только ради того, чтобы привлечь побольше болельщиков и вызвать ревность в своем сопернике?

Если это случится, она перестанет его уважать!

Когда они уходили из ночного клуба, Стефани заметила в баре Пакоте. Он поднял свой бокал в насмешливом приветствии. Этот проныра уже здесь!

Глава 10

На следующий день Рей перевел интервью с Франкосисом, и Стефани решила использовать выдержки из него в своей статье. В отличие от Мигеля Франкосис был выходцем из богатой мадридской семьи, и оба его родителя здравствовали. По его словам, когда он решил стать матадором, его мама проплакала целую неделю. Она хотела, чтобы он стал международным банкиром, как его отец.

Стефани работала над статьей, бродила по магазинам, осматривала достопримечательности и загорала на вилле. Она пыталась подавлять свои чувства, сохраняя непредвзятый взгляд журналиста.

Зачем мучить себя и ждать чего-то от отношений, которые продлятся только до воскресенья? Мигель распрощается с американкой, которая абсолютно на него не похожа, забудет свои глупые сны и предчувствия, толкнувшие его в ее объятия.

«Дикая страсть и две недели в Испании — слишком зыбкая почва для серьезных отношений», — снова и снова твердила себе Стефани. Если Мигель действительно верит, что сможет на ней жениться, то он просто фантазер.

Стефани вздохнула. Ей тоже хотелось чуда.

Бред! Она представила себе их совместное будущее. Мигель уже не великий матадор Испании. Он расстался с корридой, а она бросила свою журналистскую карьеру, научилась готовить испанские закуски и собирать маслины. Она перешла в католичество, стала много пить и курить.

Она ходит босая и почти постоянно беременная по приморской вилле в окружении десятка смуглых темноголовых ребятишек — совершенно на нее не похожих. Они называют ее madre, а она наряжает их в длинные сорочки из белого атласа.

Доминго и Галлео — крестные отцы их детей. Каждый вечер они заходят к ним в гости и за ужином вспоминают старые добрые времена, связанные с корридой.

Ее первенец объявляет, что хочет стать великим матадором, и Стефани рыдает всю неделю напролет. Потом она спивается, и Мигель уходит к другой женщине, которая способна много рожать и при этом сохранять фигуру, как Лусия.


Спасения не было нигде.

Газеты и местные телестанции без умолку трубили о Мигеле. Его портреты были расклеены по всему Мадриду. Стефани только сейчас поняла, насколько огромна его слава.

Испанский журнал для любителей корриды связался с ней через офис Мигеля. Просили ее статью. Потом позвонил редактор другого издания. Стефани вспомнила: Мигель предсказывал, что эту статью можно будет продать за такие деньги, которые ей никогда не заработать в «Экспресс». Он оказался прав. Звонившие предлагали весьма солидные суммы.

Рей каждый день читал ей газеты.

Вся страна с волнением и нетерпением ждала этой корриды. Люди осаждали мадридские кафе и делали ставки. Никто не верил в грядущую смерть Мигеля. Все говорили о том, что этот человек продал душу дьяволу.

Имя Эль Пелигро обрастало самыми невероятными историями, которые смаковались в центральных закусочных.

Хуан Агилар был последним тореро, погибшим на испанской арене, и мало кто думал, что Мигель станет следующим. Но страсти кипели.

Мадрид гордился тем, что Эль Пелигро вернулся на красивую арену «Лас-Вентас». Это было настоящим благом для экономики. Люди стекались в столицу со всей Испании. Понаехали иностранцы. Рок-звезды, звезды кино (в том числе и Дженна Старр), компьютерные магнаты покупали билеты на лучшие места.

За неделю до корриды в мадридских клубах началось столпотворение. Рей пропадал там каждый вечер, а возвращаясь, рассказывал про вино и женщин.

Стефани же сидела на вилле и каждый день ждала сообщения о помолвке Мигеля и Паломы. Но вечер за вечером солнце садилось за горизонт, а сообщения все не было. Газеты были полны самых разных предположений, иногда лестных для Мигеля. Подсчет голосов показал, что зрители на его стороне. Время залечило раны, вызванные смертью Хуана Агилара, и все старания Пакоте разжечь своими статьями всенародную ненависть к Мигелю оказались напрасными.

Рей считал, что Мигель не станет прибегать к рекламным трюкам перед выступлением в «Лас-Вентас» и не позволит этого сделать своему менеджеру.

Стефани готовилась к самому худшему. После воскресной корриды ей придется расстаться с Мигелем и вернуться в Калифорнию. Вряд ли он оставит арену и заживет нормальной жизнью. А иначе ничего не получится. Не может же она переехать в Испанию, мотаться вместе с ним по стране, жить в гостиницах и каждое воскресенье встречать его после корриды… Интересно, какими моющими средствами отстирывают бычью кровь?

«Леди и джентльмены, говорит командир вашего экипажа. Только что мы пролетели планету Марс. На Землю мы уже не вернемся. Простите за причиненные неудобства, зато теперь, когда мы не подчиняемся правилам Федеральной авиационной администрации, вы можете курить, употреблять наркотики и посылать в кабину авиапилота бутылки со спиртными напитками».

В это воскресенье Стефани предстояло до конца постичь тайну профессии Мигеля. Она увидит его на горячем песке, в старинном костюме матадора. Он будет дразнить быка, перед тем как нанести ему смертельный удар, и в этом спектакле примут участие двадцать три тысячи зрителей.

Стефани отчаянно по нему скучала, но упрямо не подходила к телефону, когда он звонил, — боялась растаять от звуков его голоса. И зачем только она стала его любовницей? Теперь до конца своих дней она будет сравнивать с ним всех знакомых мужчин — и это сравнение вряд ли окажется в их пользу.

Иногда она сидела в полном оцепенении на чердаке, смотрела на плакат и заново переживала то, что случилось на ранчо. Плащ тореро вновь окутывал ее нагое тело, брюки Мигеля искрились в темноте, и с каждым взмахом атласной ткани на нее накатывала волна ночных ароматов.


Паломе тоже было несладко. Почти все свободное время она проводила на вилле Мигеля. Они со Стефани не говорили о возможной помолвке, но мысли о ней не давали покоя им обеим. Они вместе купались, загорали и пили коктейли, основав нечто вроде собственного испанского клуба.

Чем больше Стефани узнавала Палому, тем сильнее была ее уверенность в том, что Мигель знал, с кем встречается его подопечная. Знал, но не говорил ей.

В ушах Стефани звучали мудрые слова Рея, сказанные им в аэропорту: «Он пойдет на все, лишь бы удержаться на гребне славы… Он хочет использовать тебя в своих интересах».

Мигель держал ее в полном неведении и в то же время просил, чтобы она не верила прессе. Почему? Разве заголовки газет не зависят от его воли? Или здесь задают тон Доминго и Пакоте? И все началось гораздо раньше, чем Мигель уехал в Калифорнию, а теперь слишком поздно что-то менять?

На дорожке перед виллой уже не было журналистов. Они наверняка знали, что Мигель живет в «Ла Либра», и коротали время у ворот ранчо в компании Ренальдо и его приятелей.

Утром, ответив на электронные письма с ее работы, Стефани переслала часть статьи редактору «Варьедадеса». Рей наконец-то подключил ее компьютер к Интернету, и Стефани с удовольствием пообщалась с Эйдрией. Невестка еще не разрешилась от бремени. Роды ожидались на следующей неделе. К этому времени Стефани успеет вернуться домой.

Рей появился в конце дня с долгожданными пробными снимками. Он разбросал их по всему кухонному столу и откупорил холодное пиво. Стефани принялась разглядывать фотографии. Вот она в международном аэропорту Лос-Анджелеса показывает Рею палец; Мигель улыбается в объектив, стоя возле билетной кассы; Палома и Мигель танцуют фламенко; Стефани поднимает бокал с пивом, глаза ее закрыты; пригороды Испании, на лугу пасутся быки; Мигель размахивает перед телочкой плащом матадора; Мигель прислонился к стволу дуба и обнял Стефани за плечи, на их лицах — узорная тень от листвы.

— Отлично получилось, — задумчиво произнесла она.

— Это еще не все. — Рей бросил на стол испанскую газету, невольно смахнув на пол несколько фотографий. Та, на которой были изображены Мигель и телочка, упала углом на теннисную туфлю Стефани.

Даже не зная испанского, она прекрасно поняла, что написано под фотографией Мигеля и Паломы. Оттолкнув газету, Стефани опять взялась за снимки, но сердце ее колотилось от обиды и злости. Ладони вспотели, а к глазам подступили горячие слезы. Она вдруг почувствовала опустошение.

— Стефани? — Рей тронул ее за плечо.

— Извини…

Она взбежала по лестнице на второй этаж, но прошла не к себе в спальню, а в комнату, пахнущую ладаном, и опустилась на колени перед маленькой статуей, молитвенно сложив руки.

— Боже милосердный, не дай ему на ней жениться! Это всего лишь рекламный трюк. Он мой. Мой! И я прощаю ему, что ради собственной выгоды он причинил боль стольким людям.

Стефани закрыла лицо руками и зарыдала, пораженная трезвой мыслью: они никогда не станут мужем и женой.


Вечером позвонила Палома.

— Ты уже знаешь? — спросила она. Судя по ее хриплому голосу, девушка тоже плакала.

— Да, мне очень жаль. — «И тебя, и себя».

— Пожалуйста, поговори с Франкосисом. Он хочет кого-нибудь убить. Заставь его поверить в то, что это просто рекламный трюк.

— Я не могу…

— Он ждет тебя в торговом пассаже! — Палома дала отбой.

Несколько мгновений Стефани тупо смотрела на телефонную трубку, потом повесила ее на рычаг. Рей все так же сидел за кухонным столом — просматривал фотографии и пил пиво. Она рассказала ему о суматошном звонке Паломы.

— Я бы хорошенько подумал, прежде чем опять встречаться с Франкосисом на людях. Тем более один на один, да еще в центре города.

— Я не пленница. К тому же вот уже несколько дней я не видела здесь ни одного репортера. Мне нужно с ним поговорить.

— Я поеду с тобой!

— Нет, спасибо. Я справлюсь сама.

Рей пожал плечами:

— Будь осторожна. До сих пор ходят слухи, что на вилле Мигеля живет Дженна Старр. Почему-то люди думают, что ты — это она.

— Ну что ж, не буду их разочаровывать. Дженна Старр так Дженна Старр!

Рей покачал головой. На лице его читалась тревога.

«Пора изобразить из себя кинозвезду, — решила Стефани, закрываясь в спальне. Она достала из шкафа одно из своих новых платьев — черное, облегающее, короткое, с боковым разрезом. — На голову водрузим симпатичную шляпку — как-никак мы в Испании! И побольше косметики». Новые туфли на шпильке и бархатная сумочка довершили наряд.

Она заставит Франкосиса пригласить ее на танец. Вот это будет зрелище! Оле!

Стефани вызвала такси и незаметно уехала с виллы. Она встретила Франкосиса там, где сказала Палома, — в торговом пассаже, и отправилась с ним в «Боккаччо». Толпа узнала юного матадора и с любопытством воззрилась на его спутницу. Поклонники часто подходили к их столику и фотографировали Франкосиса. Он заказал бутылку белого вина и закуски, пытаясь заговорить с ней в те короткие мгновения, когда их никто не отвлекал.

— Сеньорита, я плохо говорить по-английски. Меуudará?[9]

Она поняла, что он просит о помощи.

— Es importante[10]. — Он протяжно вздохнул.

— Я не могу вам помочь, — сказала Стефани. Ей не хотелось вмешиваться в жизнь Паломы и Франкосиса, не хотелось подвергать опасности свои и без того хрупкие отношения с Мигелем.

— Скажите, сеньорита, Мигель вас любит? Ведь он не собирается жениться на Паломе?

— Не… не знаю. — Стефани и в самом деле не знала. И не хотела вселять в молодого человека напрасные надежды. А сказать, что ему придется несколько лет прождать свою драгоценную Палому, значило бы прослыть предательницей в стане Эль Пелигро. — Мне бы очень хотелось вам помочь. Но в данный момент я знаю о помолвке не больше, чем вы.

Это было все, что она могла сказать.

Почти молча поужинав, они вышли из ресторана и прогулялись по старинной улице Мадрида, по обеим сторонам которой тянулись рестораны, бары и винные погребки. Франкосиса часто останавливали прохожие, спрашивали про воскресную корриду, хлопали по спине, свистели и кричали «оле!».

Франкосис пригласил Стефани в клуб фламенко и заказал еще вина. Они сидели за столиком и слушали мелодию фламенко, исполнявшуюся на гитаре без усилителей. Когда вино было выпито, неизвестно откуда появилась еще одна бутылка, оплаченная болельщиками.

Внезапно кто-то вытянул их из-за столика. В следующее мгновение Стефани поняла, что разучивает танец фламенко. Это было так же весело, как махать плащом матадора перед маленькой телочкой. Франкосис оказался отличным танцором. Он терпеливо показывал Стефани затейливые па, обводил ее вокруг себя, легко вращался около своей партнерши, как будто она была одним из тех быков, с которыми ему предстояло сразиться в воскресенье. В толпе раздавались восторженные крики.

Ее каблучки громко цокали по деревянному полу. Франкосис протянул ей розу, взятую из ближайшей вазы, и она зажала ее в зубах. Новый взрыв смеха и аплодисментов.

Стефани не понимала, о чем шепчутся сидящие за столиками.

— Кто эта американка?

— Дженна Старр.

— Она не похожа на Дженну Старр.

— Кинозвезды постоянно меняют свою внешность.

— Я слышал, что она живет на вилле у Эль Пелигро.

— Нет, он ее прогнал. Она потаскушка — позирует журналистам голая. Она ему надоела.

— А хорошенькая потаскушка, скажи?

— Точно. Сегодня Франкосису повезло.

Музыка сбавила темп, зазвучал романтический гитарный наигрыш. Оба слегка запыхались, Франкосис передернул плечами и обнял Стефани. Она положила голову на сильное плечо матадора, и они медленно закружили по залу. От него хорошо пахло — но иначе, чем от Мигеля.

Танец закончился. Внезапно Франкосис приподнял ее голову… и Стефани почувствовала на своих губах теплый поцелуй.

Мелькнула фотовспышка.

Она открыла глаза. Еще одна вспышка, и еще, потом быстрая череда ослепительных бликов.

— Отвезите меня на виллу! — воскликнула Стефани, не в силах определить, кто их снимает. Впрочем, здесь явно чувствовалось нахальство репортера. — Скорей!

Франкосис выполнил ее просьбу. Вокруг остановившегося лимузина неожиданно столпились журналисты, щелкая фотоаппаратами. Стефани хотелось провалиться сквозь землю. Интересно, откуда они взялись? Она думала, что они появятся только в «Лас-Вентас».

И тут до нее дошло.

Если пресса здесь, значит, вернулся Мигель!

Дрожащими руками Стефани повернула ключ в замке и вошла в дом. Остановившись в темном вестибюле со шляпкой в руке, она поймала свое отражение в зеркале. Растрепанные волосы, смазанная губная помада, пунцовые щеки. Обернувшись, она увидела Мигеля.

Он стоял у бара и смотрел на нее — как всегда, неотразимый, в джинсах и темно-синей водолазке. Даже издалека на его лице можно было прочитать выражение обиды и гордости. Только сейчас, в этом вестибюле, Стефани поняла, какое преступление совершила: уехала с его соперником — не ради интервью и даже не ради того, чтобы помочь Паломе, а лишь для того, чтобы успокоить свое уязвленное самолюбие. Она пила и танцевала с Франкосисом, а потом разрешила ему поцеловать себя.

И все это запечатлено на фотопленке.

Доминго и Галлео молча сидели на диване, рядом пристроились Тереза и Палома. Девушка старательно отводила глаза. Разумеется, она тоже чувствовала себя обманутой.

Стефани стало плохо. На сердце вдруг навалилась ужасная тяжесть. Бросившись к лестнице, она побежала наверх, скользя ладонью по холодным перилам. Туфелька на высоком каблуке слетела с ноги и осталась лежать на ступеньке. Хлопнув дверью своей спальни — сильнее, чем хотела, — Стефани начала бросать вещи в чемодан.

Вскоре к двери подошел Мигель:

— Открой!

— Уходи, Мигель, — сказала она, пытаясь сдержать шквал самых разных чувств. Интересно, знает ли Мигель, что она согласилась на встречу с Франкосисом по просьбе Паломы? Вот только потом все пошло кувырком. Фламенко, вино, поцелуй! Одному Богу известно, кто их фотографировал. Так быстро щелкают камерой только профессионалы.

«Леди и джентльмены, это командир вашего экипажа. Сейчас мы пролетаем мимо Сатурна…»

— Откройте, сеньорита Стефани, или я взломаю дверь.

«Сеньорита Стефани»? Она отперла дверь, потом выхватила из шкафа остальные чемоданы, швырнула их на кровать и открыла, в спешке сломав ноготь.

Мигель стоял посреди комнаты и следил за ее лихорадочными сборами.

— Что ты делаешь?

— Уезжаю.

— Я не просил тебя уезжать.

Испанский акцент! Он не на шутку взбешен! Стефани резко обернулась и увидела, что Мигель держит в руке потерянную ею туфлю.

— Я избавлю тебя от скандала.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала. Я только хочу понять, почему ты не можешь следовать моим советам.

— Я не Ренальдо, чтобы бегать за тобой, как собачонка.

Она проковыляла к шкафу, сгребла в охапку все свои платья и принялась запихивать их в чемодан.

— Ты даже не представляешь, сколько неприятностей ты причинила мне сегодня вечером!

— Больше я не буду причинять тебе неприятности. Спроси Палому, зачем я встречалась с Франкосисом.

Мигель положил туфлю на кровать, достал из пачки сигарету и отошел к окну. Он долго курил, выдыхая дым в открытое окно и глядя вниз, на улицу. «Интересно, видят ли его сейчас репортеры?» — подумала Стефани.

— Я знаю, зачем ты с ним встречалась, — наконец заговорил он. — Ты сказала ему, что я не собираюсь жениться на Паломе, а помолвка была объявлена только для того, чтобы вызвать в нем ревность. И чтобы Эль Пелигро стал победителем.

Стефани швырнула туфлю в чемодан, стянула с ноги другую и отправила ее вслед за первой.

— Нет. Я не сказала ему, какой ты жестокий негодяй.

Мигель опять затянулся, привалившись спиной к стене.

Стефани сложила свитер и пихнула его в чемодан.

— Все попались в твою сеть, Мигель. Ты публично объявил о своей помолвке с женщиной, на которой вовсе не собираешься жениться. Твои глупые поклонники будут с восторгом взирать на то, как ты садистски мучаешь глупых животных… и юного матадора, безумно влюбленного в Палому! Ты веришь в глупые сны, а потом манипулируешь всеми, кто попадается на твоем пути, — только ради того, чтобы эти сны не сбылись! — Она кинула на кровать один из своих новых шарфиков и обернулась. — Коррида давно устарела — как петушиные бои и прочая ерунда. Лично я не могу терпеть ту ложь, которая ее сопровождает.

Мигель побледнел, сел на край кровати и провел руками по лицу.

— Я не объявлял о помолвке с Паломой. Я хотел тебе это сказать, но ты не подходила к телефону.

— Ч-что? — Стефани подошла ближе и взглянула на его склоненную голову. — Это сделал Доминго?

— Нет. Даже он понял, что делать этого не следует.

— Кто же тогда? — Тут она догадалась: — Пакоте!

— Да. Я вернулся в Мадрид, чтобы завтра утром устроить пресс-конференцию и разъяснить ситуацию. — Мигель встал, открыл дверь и остановился на пороге. — Но что я увидел? Женщина, которую я люблю, приехала на лимузине вместе с моим соперником — и это на глазах у толпы репортеров! — Он окинул ее осуждающим взглядом. — Посмотри на себя! Платье помято, губы распухли. Уж не от его ли поцелуев?

Стефани отрицательно мотнула головой.

— Теперь я не могу устраивать пресс-конференцию, потому что не знаю, что затеяли вы с Франкосисом. Мне придется подождать.

В полном смятении она опустилась на кровать.

Мигель посмотрел на свой окурок, потом опять на Стефани.

— Мне очень жаль, сеньорита, что вы не считаете меня мужчиной. По-вашему, я утверждаюсь за счет других, мои быки глупы и сам я полный идиот. Да, человек, которого вы видите перед собой, — Эль Пелигро! Простите, если он недостаточно для вас хорош.

Он тихо закрыл дверь.

Она глубоко вздохнула.

«Черт побери!»

Глава 11

Надо пойти к Мигелю.

На этот раз она слишком сильно задела его мужское самолюбие. Стефани и сама не могла объяснить своего поведения. О Господи, ну почему она не подходила к телефону, когда он звонил? Почему не сдержала своего обещания и поверила прессе? Почему не послушала голоса разума и встретилась с Франкосисом?

Да, временами она бывала упрямой. Но ей никогда не понять всей сложности характера матадора, кумира испанской публики. Куда там — она не в силах разобраться даже в собственных чувствах!

Мигель не заслужил ее обвинений. Как же ему объяснить, что эти слова шли не из сердца, что они были вызваны обидой и растерянностью? В воскресенье их отношения закончатся. Мигель обретет уверенность на арене «Лас-Вентас», избавится от призрака Хуана Агилара и продолжит свою карьеру, забыв о Стефани.

Впрочем, воскресенье еще не настало, а исправлять положение надо уже сейчас. Придется идти к Эль Пелигро!

Он, наверное, внизу, с Доминго, слушает скандальные истории о Стефани Мэдисон. Пакоте, разумеется, уже звонил, ведь он прятался в клубе фламенко. Этот человек был вездесущим, как злой дух.

По всей спальне были разбросаны ее чемоданы и одежда — свидетельство мгновенной вспышки ярости. В воздухе еще висел тонкий слой голубоватого табачного дыма. Всего несколько недель назад ей был ненавистен запах сигарет. В то время она не могла даже помыслить о романе с известным мужчиной и почти не пила спиртное. Мигель перевернул всю ее жизнь! Но так ли это плохо? Рядом с ним она ожила, почувствовала себя женщиной и уже не хотела расставаться с этим ощущением.

Она должна рассказать ему все, что случилось сегодня вечером. Ужин и танцы — ерунда. А вот поцелуй… но и его можно объяснить.

Фотографии наверняка попадут на страницы газет. В последние дни пресса следит за каждым шагом Мигеля и Франкосиса.

Стефани задумалась. Интересно, почему нигде не упоминалось о Паломе и Франкосисе? Пакоте видел их вдвоем… Или это его козырная карта, которую он до поры до времени прячет в рукаве?

Стефани встала, подошла к зеркалу и погладила свой плоский живот. Их дети были бы похожи на Мигеля.

Даже один ребенок. К примеру, зачатый сегодня ночью…

А что, если и впрямь увезти с собой частичку Мигеля?

«Леди и джентльмены, на борту нашего авиалайнера нет пилота. Управлять полетом некому».

На журнальном столике рядом с ее компьютером лежали газеты и журналы. Стефани взяла первый попавшийся и увидела Мигеля: он стоял посреди арены, а мимо него пробегал огромный черный бык. «Нет ничего страшнее испанца с уязвленным самолюбием». Он переживает из-за нее, и она не допустит, чтобы в таком состоянии он вышел на арену «Лас-Вентас»!

Где он сейчас? Внизу, с Доминго? Менеджер Мигеля открыто выказывал ей свою враждебность, но Стефани решила не откладывать разговора с матадором.

«Этот поцелуй был просто глупостью… Я думала о тебе». Однако в глубине души она понимала, что поцелуй с соперником Мигеля нельзя назвать «просто глупостью?

Стефани выскользнула из комнаты, осторожно спустилась до середины лестницы и нагнулась чтобы увидеть, что делается в гостиной. Там было тихо и темно. Неужели все ушли? На чердаке, в кухне и во дворе у бассейна тоже никого не оказалось. Она вернулась на второй этаж и тихо отворила дверь той комнаты, где стояла статуя. Пусто. Однако горящие свечи, тепло и густой аромат ладана указывали на чье-то недавнее присутствие. К тому же молитвенник Мигеля был раскрыт.

Стефани тихонько постучала в дверь его спальни и, не дождавшись ответа, повернула ручку. Возле кровати горела лампа, из ванной доносился плеск воды. Одежда Мигеля была аккуратно сложена на краю кровати. Если на ранчо вся обстановка говорила о характере и профессии хозяина, то эта комната казалась какой-то обезличенной. Над комодом висела единственная картина с изображением боя быков, но и она казалась здесь не на месте. Стефани вспомнила: Мигель говорил, что у него есть вилла на Менорке. Суждено ли ей увидеть этот дом?

Поддавшись странному порыву, Стефани подошла к платяному шкафу и открыла дверцы. Вещей там было не много — несколько дорогих костюмов, кожаный пиджак и ни одного наряда для корриды. Из недр гардероба потянуло знакомым ароматом, и у нее задрожали ноги. Насладится ли она еще когда-нибудь этим неповторимым запахом? Кстати, нигде не было видно никаких одеколонов.

Она сняла с вешалки одну рубашку и поднесла ее к носу. Маслины. Вино. Испания. Мигель.

Стефани прислонилась спиной к дверце шкафа. Все, что было связано с этим мужчиной, казалось фантастикой. Она закрыла глаза. А что, если раздеться и лечь в его постель?

Нет.

Сначала надо загладить свою вину. Он мечтает победить в «Лас-Вентас», и он победит! У нее тоже есть мечта: родить от него ребенка.

Стефани поспешно вышла в коридор, спустилась на первый этаж и взяла на кухне бутылку вина и два бокала, потом вернулась наверх и захватила с алтаря молитвенной комнаты две горящие свечи. Вновь прокравшись к Мигелю в спальню, она сделала глубокий вдох и открыла дверь ванной.

Как и в прошлый раз, он сидел в ванне, только сейчас глаза его были открыты и смотрели на нее.

— Когда-нибудь ты войдешь и застанешь меня в компрометирующей позе, — произнес он с легкой ноткой раздражения.

— В следующий раз запирай дверь, — посоветовала Стефани нарочито небрежным тоном. Она вдруг усомнилась, что ей будет легко его соблазнить — особенно после того, что случилось сегодня вечером. Отвернувшись, она поставила свечи на кафельную приступку и щелкнула выключателем. Комната погрузилась в полумрак, дышащий паром и мерцающий тенями.

— Ты взяла эти свечи у святой покровительницы моей матери, — сказал Мигель тем же ровным голосом. — Это очень плохой знак.

— Для меня, а не для тебя.

Стефани вдохнула эвкалиптовый аромат, наполнивший ванную. Наверное, у него болит нога, и он добавил в воду эвкалиптового масла. Теперь каждый раз, когда пойдет дождь и начнут благоухать растущие вокруг ее дома эвкалипты, она будет вспоминать Мигеля.

Не сводя с него глаз, она дотронулась до своего живота.

Мигель немного приподнялся и закинул здоровую ногу на край ванны. Его мускулистое тело скульптурно блестело в тусклом пламени свечей. Он походил на модель, которая позирует чудаковатому фотографу.

Мокрые волосы Мигеля были откинуты назад, на скулах поблескивали капельки пота, на щеках играл легкий румянец.

Стефани ощутила укор совести. Может, зря она сюда пришла, потревожила его покой? Кажется, он совсем не рад ее вторжению. Лицо Мигеля было невозмутимым, и только часто вздымавшаяся грудь выдавала его волнение.

— У тебя болит нога?

— Нет.

— Хочешь вина?

Стефани слышала тихое журчание, но готова была поклясться, что это не вода в ванне Мигеля, а кровь в ее жилах.

Откупорив бутылку, она налила Мигелю «бордо» и поставила бокал рядом с ним, потом налила вина себе и села на кафельную приступку, слишком поздно сообразив, что там мокро. Вода сразу же просочилась сквозь платье и нижнее белье.

— Прости меня за то, что я встречалась с Франкосисом. И прости мне мои слова. Я беру их обратно.

Мигель молча смотрел на нее, а она следила за его неровным дыханием.

Наконец Стефани встала, повернулась к нему спиной и, быстро стянув с себя мокрое платье, кинула его на пол. Вскоре туда же отправился и бюстгальтер.

— Я слышала, женщины бросают тебе на арену свое белье.

Мигель потер нос и виновато улыбнулся. «Сегодня ночью он не сможет на меня сердиться», — подумала Стефани.

Она сняла трусики и швырнула их в ванну. Он проследил взглядом за их полетом и вновь посмотрел ей в лицо.

— После встречи с тобой вся моя жизнь пошла кувырком, — призналась она. — Мы такие разные! Я пытаюсь тебя понять, но уже наделала кучу ошибок. — Она отпила глоток вина. Пожалуй, это очень смело: стоять в чем мать родила перед таким же нагим мужчиной и разглагольствовать об умных вещах. — Мы совсем не знаем друг друга. Да и можно ли узнать человека за какие-то две недели?

Стефани опустила ноги в горячую воду.

Мигель сделал глоток и отвел бокал от лица, демонстрируя свои мокрые губы.

— Я знаю тебя как самого себя, — хрипло сказал он. Сев повыше, он ухватил ее ступню и положил себе на колени. — Ты близка мне, как тот маленький домик в Барселоне, в котором прошло мое детство. Как запах арены.

Говоря это, Мигель водил ее ногой по своему возбужденному паху, и у нее кружилась голова от желания.

Стефани облизнула губы. Вода, пена, аромат эвкалиптов, мерцание свечей, бездонные темно-зеленые глаза — все слилось в единую симфонию.

— У нас впереди целая жизнь, чтобы узнать друг друга. — Он опять приложился к бокалу и улыбнулся, потом поднял ее ногу и нежно обхватил губами большой палец. Наверное, со стороны это выглядело смешно, но ей было не до смеха.

Впереди целая жизнь?

«Мама, мама, когда я вырасту, я буду матадором, как папа!»

— Ты тратишь слишком много времени на то, чтобы постигнуть непостижимое. — Мигель глубоко вздохнул. — Да, мы разные, как звезды и луна, но мы существуем в одной вселенной. Без тебя не было бы и меня.

«Зачем он говорит такие слова? Я растаяла бы и без них. Зачем дает обещания, которые не сможет исполнить?»

Зажмурившись, она плыла по волнам упоительного блаженства.

— Потрогай себя, — прошептал он.

Она открыла глаза.

— Что?

— Потрогай свои соски.

Он был совершенно серьезен. Стефани Мэдисон не делает таких вещей. А впрочем… почему бы и нет?

Глядя ему в глаза, она скользнула мокрыми руками по своим плечам и задержала ладони на груди. В уголке его губ притаилась легкая полуулыбка. «Он подчинил меня своей воле. Но и я могу властвовать над ним…»

Она придвинулась ближе и села ему на колени.

— Потрогай их сам.

Наполнив рот вином, Мигель захватил губами ее сосок. Кроваво-красное вино полилось по его подбородку, стекло ей на живот и смешалось с водой. Он начисто вылизал ее грудь, потом взял бутылку и вылил все, что там оставалось, на ее тело. Вода в ванне порозовела.

Стефани подалась вперед, уткнувшись носом в его жесткие волосы. Вдыхая запахи абрикосового шампуня, вина, эвкалипта и мыла, она обхватила ладонями его подбородок с чуть отросшей щетиной и заставила Мигеля встретиться с ее взглядом. Он приник поцелуем к ее губам, и она ощутила во рту сладкий вкус вина.

В этот момент Стефани забыла обо всем на свете. А ведь она была благоразумной женщиной, которая никогда не выходила из дома в пасмурный день без зонта, накануне рабочего дня собирала пакет с завтраком, каждое воскресенье мыла свою машину и даже помыслить не могла, что будет заниматься любовью с мужчиной, которого знала меньше недели, не позаботившись о предохранении. Теперь же в ней взяло верх дикое безрассудство. Она не хотела прерываться… она уже не могла этого сделать.

Мигель открыл глаза. Эти сияющие омуты, похожие на спелые оливки, обещали блаженство.

Он что-то прошептал по-испански, но его слова потонули в шуме воды, текущей из кранов.

Стефани провела языком по шраму на его плече, тронула золотой крестик и погладила его соски. Ее руки спустились ниже. Когда она вновь посмотрела ему в глаза, то заметила в них растерянность. Может быть, в этот момент Мигель тоже подумал о смуглых темноволосых малышах?

Она улыбнулась и прижалась губами к его губам. Прервав поцелуй, он до боли прикусил ее сосок. Она вскрикнула, впившись ногтями в его плечи.

Внезапно он выбрался из ванны и усадил, а потом уложил Стефани на широкую кафельную приступку. Вода каскадом стекала с его красивого мускулистого тела и лилась на пол; полуприкрытые глаза были полны желания и восторга.

Ритм их страсти стремительно нарастал.

— Мигель… О!

Они почти одновременно взлетели к сладостным вершинам и замерли, ошеломленные. Он стоял, свесив голову, с мокрых черных волос капала вода. Стефани видела, как тяжело вздымается его грудь. Глаза его были закрыты, а пальцы по-прежнему крепко сжимали ее ноги. Она еще не успела перевести дыхания. Одна свеча зашипела и погасла.

«Я люблю тебя…» — пело ее сердце.

Мигель взял ее за руки, привлек к себе, и они вдвоем опустились в горячую расслабляющую пену.


Стефани спала в объятиях Мигеля. Он прислушивался к ее ровному дыханию и старался запечатлеть в памяти очертания ее тела, ибо знал, что после воскресной корриды она уедет от него навсегда, каким бы смелым и прекрасным ни был он на арене.

Как же он переживет эту разлуку? Есть только один способ заставить ее остаться, но сейчас Мигель не мог его применить.

Всю дорогу до Мадрида Доминго долбил ему одно и то же:

— Не вздумай публично объявить о своей помолвке с американкой! Пакоте оказал тебе услугу!

Доминго злился: Мигель уехал с ранчо на день раньше, чем было задумано.

— Я не хочу использовать Палому для того, чтобы привлечь болельщиков, — отозвался матадор. — И не хочу обижать Франкосиса. Участь Эль Пелигро наконец изменилась в лучшую сторону. Мне уже не снится тот страшный сон.

— Это хорошо, очень хорошо. — Доминго тоже понимал значение снов. — Но ты не должен терять голову, матадор! До воскресенья ничего не предпринимай! Если хочешь, завтра поедем смотреть быков. И забудь о женщинах! Ты Эль Пелигро, и впереди у тебя — ответственное выступление!

— Я хочу созвать пресс-конференцию и объявить, что моя помолвка с Паломой недействительна.

— Сделаешь это после воскресенья. Какая разница?

— Для меня есть разница.

— Ты бросаешь карьеру ради американки, с которой знаком меньше двух недель? Мигель, ты сошел с ума!

— Я не хочу ее терять!

— Если она действительно тебя любит, то подождет.

— В воскресенье состоится мой последний бой. Я ухожу с арены! — выпалил Мигель неожиданно для самого себя.

Доминго вытащил изо рта сигару и уставился на Мигеля, как будто тот превратился в быка.

— Уходишь с арены? А как же я? Ты-то будешь наслаждаться своими миллионами, а мне что прикажешь делать?

Мигель, прищурившись, взглянул на своего менеджера.

— Ты тоже припас несколько миллионов. Найди себе нового матадора и занимайся с ним. А я ухожу — пора!

Но Доминго не собирался сдаваться:

— Ха! Через несколько лет — пожалуйста, но не сейчас! Ты мне как сын, и я заявляю тебе как отец: Стефани — не та женщина, ради которой можно бросить корриду! Она американка! У нее другие идеалы — не такие, как у испанок. Она ставит себя на одну ступень с мужчиной. К тому же она, наверное, протестантка. Знаешь, что будет, если вы останетесь вместе? Ты возненавидишь ее за то, что она увела тебя от быков, а она возненавидит тебя за то, что ты увел ее из журналистики. Ты вообразил, что она будет счастлива на твоем ранчо? Эта женщина будет пить противозачаточные пилюли и оставит тебя без наследника. А Палома выросла здесь, быки и арена — ее плоть и кровь. Она нарожает тебе много детей. Отпусти Стефани, пусть едет домой!

— Я ее люблю.

— Вздор! Любовь никогда не доводила тебя до добра.

— Просто Стефани надо понять нашу жизнь. И она ее поймет.

— Даже не надейся! Перед тем как мы уехали с ранчо, мне позвонил Пакоте. Знаешь, чем она сейчас занимается? Шляется по барам в компании Франкосиса — они пьют… и не только. Что-то не похоже, что она тебя любит.

— Врешь! Ты готов сказать все, что угодно, лишь бы я ее прогнал.

Мигель позвонил на виллу, но никто не снял трубку. Доминго молча зажег свою потухшую сигару и покачал головой:

— Завтра вечером тебя будут чествовать. Галлео приложил немало трудов, чтобы устроить эту вечеринку. Я думаю, будет лучше, если ты отправишься туда без американки.

И вот сейчас Мигель гладил волосы Стефани, а она льнула к нему.

Там соберется вся его свита — поклонники, судьи, журналисты, друзья и родственники. Там будут Дженна Старр и Палома. Мигель закрыл глаза, пытаясь превозмочь душевную боль.


Стефани так и не рассказала Мигелю о том, что случилось в клубе фламенко, хотя времени у них было предостаточно. Утром они опять занимались любовью, пили апельсиновый сок и ели пончики.

Когда она лежала в кольце его сильных рук, он сказал:

— Querida, поверь, мне совсем не нравится убивать быков.

Стефани была счастлива и видела, как лучатся счастьем его глаза. Ей не хотелось нарушать очарования момента, вспоминая недоразумения вчерашнего вечера.

— Не надо ничего объяснять…

— Нет, послушай! Мой стиль — это стиль танцора фламенко. Я ослепляю зрителей ритмичными движениями ног и взмахами плаща. Мне не доставляет удовольствия убивать животное. Это всем известно. Я бью точно в цель, и мои быки не испытывают страданий.

Это признание заинтересовало Стефани.

— Так бывает у всех матадоров?

Мигель покачал головой:

— Многие из них неповоротливы, зато ловко орудуют пикой и получают удовольствие от убийства.

С минуту они лежали молча. Стефани слушала, как стучит его сердце.

— Обещаю тебе, querida: быки, которых я убью в воскресенье, примут быструю смерть. Их повергнет моя пика, а не puntillerotitle="">[11].

— Что-что? — Она села в постели.

— Не что, а кто. Это человек, который добивает быка, если матадор не сумел до конца сделать свою работу. Не смотри финал корриды. Лучше отвернись.

Отвернуться?

— Завтра я не смогу быть с тобой. — Мигель погладил ее волосы и приподнял подбородок.

— Почему? — удивилась Стефани. Может, ему надо потренироваться?

— Скорее всего мне будет плохо.

— Плохо?

— Накануне корриды меня всегда мутит, я испытываю жуткие желудочные колики и потею, как боров. Я не хочу, чтобы ты видела меня в таком состоянии.

Он не шутил.

Стефани инстинктивно понимала, что сегодняшний день — поворотный в их отношениях. Завтра настанет суббота, и часы начнут отсчитывать драгоценные секунды до начала корриды в «Лас-Вентас». А потом Мигель выйдет на арену и станет другим человеком. Он сам только что в этом признался.

И между ними все кончится.

Прощаясь, он долго и страстно целовал ее, и в этих поцелуях было отчаяние. Потом он пошел к двери и задержался на пороге, но не обернулся. Стоя к ней спиной, Мигель слегка тряхнул плечами и головой, словно освобождаясь от чего-то.

Чуть позже Стефани спустилась в гостиную и застала там Рея. На нем были шорты, майка и бандана.

— Завтра обещают сто градусов[12], — небрежно сообщил он. — Подумать только — коррида в такую жару! Вообще необычная погода для этого времени года.

Она рассказала Рею о вчерашней встрече с Франкосисом, но он заявил, что ничего не читал об этом в газетах.

— Раз ты не сказала Мигелю, то и я промолчу. Я лично проверил все городские гостиницы: нигде нет мест! Если ты опять его разозлишь, он вышвырнет нас на улицу.

— Я даже не знаю, кто фотографировал вчера меня и Франкосиса, — сказала Стефани, глядя, как Рей укладывает свою фотоаппаратуру в небольшую брезентовую сумку. Он собирался в «Лас-Вентас» вместе с Мигелем и Доминго, чтобы снимать быков — участников предстоящей корриды.

— Надеюсь, эти снимки нигде не появятся. У Мигеля раздутое самолюбие. Если он увидит тебя в объятиях Франкосиса, то, боюсь, нам с тобой придется ночевать под открытым небом. Доминго сказал мне, что вчера вечером Мигель был страшно сердит.

— Я хотела уехать и уже собирала вещи. Но он уговорил меня остаться.

— Да? А потом вы всю ночь кувыркались в постели? Ох, Стефани, надеюсь, ты знаешь, что делаешь! Впрочем, не волнуйся: я постараюсь держать язык за зубами.

— Я жалею, что вчера не взяла тебя с собой. И потом, не стоило так много пить. Я здесь постепенно спиваюсь. Просто сама себя не узнаю!

«Занимаюсь сексом, не предохраняясь», — мысленно добавила она и хлебнула пива из бутылки Рея.

— Ты в Испании…

— Что ты знаешь про стиль матадора? — Стефани взяла стопку пробных отпечатков и взглянула на фотографию Ренальдо. «Не забыть бы подробнее узнать о жизни этих бедных детей, которые бегают за матадорами». — Мигель сказал, что ему не нравится убивать быков.

— Я тоже об этом слышал… и читал. Мигель — так называемый танцор. Он завораживает зрителей своей грацией, а не умением орудовать пикой. А что?

Стефани пожала плечами.

— Тебе легче думать, что он не садист?

— Вот именно.

Рей протер фотофильтр.

— Ты идешь вечером?

— Куда? — растерялась Стефани.

Рей застегнул молнию на сумке.

— На вечеринку, которая устраивается в честь Мигеля.

— А!..

«Интересно, почему он мне ничего не сказал?»

— Там будут все его приверженцы. Но раньше полуночи она не начнется — это точно!

— Вот как? — Стефани взяла испанскую газету и сделала вид, что читает, хоть не понимала ни слова.

Рей встал и закинул сумку на плечо.

— Мигель что, не сказал тебе?

— Сказал, конечно. Но я хочу дописать статью — по крайней мере сделать все, что можно, до воскресенья. Потом приму ванну и лягу спать. Счастливо тебе провести время с быками!

Перед тем как уйти, Рей долго смотрел на нее.

Мигель вернулся на виллу поздно. Стефани читала на чердаке. Он поднялся к ней, но не обнял и даже не улыбнулся.

Это был уже не Мигель. Это был Эль Пелигро.

Стефани вдруг поняла: он превратился из обычного человека в недоступного идола, пока ходил смотреть на своих быков. Того мужчины, которого она знала, больше не существовало.

— Мы сейчас выходим, — сказал он безо всякого вступления. — Одевайся.

Мадрид радостно встречал своего блудного сына.

«Держитесь! Держитесь! На борту нет пилота. О Боже, самолет сейчас упадет!»

Глава 12

В лимузине, по дороге в клуб, Мигель почти не разговаривал. Он только спросил у Стефани, как она провела день и будет ли ее статья закончена к воскресенью. Но Галлео влез в разговор и что-то сказал по-испански, не дав ей ответить. Стефани сидела, зажатая между Доминго и братом Мигеля, зато Рею, сидевшему рядом с Мигелем, было весьма просторно.

Все происходило как в тумане.

Стефани старалась настроиться на журналистскую беспристрастность — делать заметки и наблюдать — и молила Бога, чтобы ее чувства не вырвались наружу.

На ней было красное шелковое платье без бретелек, открывающее свежий загар, и такого же цвета туфли на высоком каблуке. В окне лимузина она видела свое отражение: волосы, собранные в пучок на макушке, и безупречный макияж. Сегодня вечером ей хотелось хорошо выглядеть ради Мигеля, но он почти не обращал на нее внимания.

Когда они вошли в клуб, красивое заведение под названием «Тореро», там началась жуткая суматоха. Все — шеф-повар, официанты, даже служащие автостоянки — приветствовали Мигеля. Вся его свита, а также родственники, друзья и подчиненные из офисов уже собрались. Было много прессы, но репортерам разрешили осветить только приезд Мигеля. Телевизионщиков Доминго в клуб не пустил.

Наконец матадора и прибывших с ним усадили за столик. Потекли реки шампанского «Дом Периньон», на закуску подали белужью икру.

Все вокруг говорили про воскресную корриду. В клубе звучала в основном испанская речь. Стефани чувствовала себя покинутой. Она по-другому представляла себе этот вечер с Мигелем. Ее оттеснила от него толпа, в которой были очень представительные американцы.

Мигель раздавал автографы и позировал перед фотокамерами, а Стефани пила шампанское и наблюдала за происходящим. Сейчас Мигель стоял у столика в группе людей, смеялся, болтал и вообще вел себя так, как будто собрался гулять всю ночь. Небрежно отставив одну ногу, он расправил грудь и гордо повел плечами. Вот он, Эль Пелигро, великий матадор!

Стефани устала от сумасшедшего грохота музыки и мелькания стробоскопических огней, летавших по залу, точно кометы. Мигель хотел было сесть за столик, но чьи-то руки его удержали. Рядом с ним стояла ослепительная красавица… Дженна Старр!

Замелькали фотовспышки. Кинодива по-хозяйски обняла матадора, а тот опустил руки на ее ягодицы и что-то зашептал ей на ухо. Ни дать ни взять — влюбленная парочка! Ослепленная гневом, Стефани вскочила с места, чтобы выцарапать сопернице глаза.

И тут она увидела Палому.

Толпа хлынула к новоявленной невесте. На девушке было платье, которое Мигель привез ей из Калифорнии. Она казалась настоящей богиней. Заметив ее, матадор высвободился из объятий Дженны. На скулах у него ходили желваки.

Палома медленно направилась к нему. Покачивая бедрами и выставив полуобнаженную грудь, она кивала попадавшимся в толпе знакомым, потом с громким возгласом бросилась в объятия Мигеля и запечатлела на его устах долгий страстный поцелуй. Наконец испанка обернулась и в упор посмотрела на Стефани. В ее взгляде плескалось целое море ненависти.

Она знает про вчерашнее! Стефани помертвела от стыда. Она вовсе не хотела обидеть Палому. Интересно, кто ей сказал? Франкосис? Похоже, в среде испанских тореро успешно действует тайная контрразведка.

Палома обняла Мигеля за шею и что-то нежно проговорила по-испански, явно пытаясь разозлить Стефани. И это ей удалось. До прихода Паломы Стефани думала, что хуже и быть не может. Как же она ошибалась!

Щелкали камеры, мелькали вспышки — фотографы наперебой спешили запечатлеть парочку. И Рей в том числе. Вот предатель!

Телевизионщики каким-то образом проникли сквозь заграждения, и пока Галлео с помощниками матадора теснил их назад, Стефани пришлось подвинуться за столиком, чтобы дать место Паломе.

За все это время Мигель ни разу не взглянул на Стефани. Если бы он хоть на миг встретился с ней глазами, она бы избавилась от дикого унижения и невыносимой сердечной боли. Рядом с ним сидела его невеста — та женщина, которую испанцы хотели видеть возле своего кумира. На ранчо он обещал посвятить ей своего первого быка, а теперь, на людях, делал вид, что они незнакомы. Правила опять изменились. Еще никогда в жизни Стефани не было так плохо!

«Мне уготована мамина участь. Мужчина погубит всю мою жизнь».

Гитарист тронул струны, и Палома вытянула Мигеля на танцплощадку. Они красиво, слаженно танцевали фламенко под непристойные выкрики толпы. «Мигель — танцор», — думала Стефани, следя за движением его замшевых туфель. Он вел Палому по залу, грациозно кружил перед собой и низко наклонял, чтобы чмокнуть в губы.

Громкие возгласы привлекли внимание Стефани к дверям клуба.

На пороге появился Франкосис со своей свитой. Толпа разом расступилась, освободив ему дорогу к самой танцплощадке. Музыка стихла на пол-аккорде.

Мигель, смеясь, обернулся и тут же стал серьезным. Палома тихо вскрикнула, прикрыв рот рукой.

Франкосис зловеще прищурился, сжал кулаки и шагнул к Мигелю.

Стефани непроизвольно схватила ревнивца за руку.

— Пойдемте! — тянула она юного матадора, но тот стоял крепко, как гранитная скала. — Es urgente![13]

Это было единственное, что она могла сделать для Мигеля — предотвратить жуткий скандал накануне корриды в «Лас-Вентас». Потом он скажет ей «спасибо». Но встретившись глазами с Мигелем, Стефани поняла, что не дождется благодарности. В его взгляде горели боль и стыд. Он рвался к ней, но Доминго и Галлео крепко держали его за руки.

И опять замелькали ослепительные фотовспышки.

Стефани, Франкосис и его свита выбежали из клуба и сбились в кучку на тротуаре. Рядом скрипнули тормоза: это подъехал лимузин, предлагая укрыться в его черном чреве.

Стефани скользнула в салон вместе с Франкосисом и еще несколькими мужчинами.

— Что вам нужно от матадора, сеньорита? — спросил тщедушный парень, куривший длинную сигарету.

Слава Богу, нашелся человек, который говорит по-английски!

— Кто вы?

— Его менеджер, Карлос Боттелла.

Карлос что-то сказал водителю, и они устремились в мадридскую ночь. Оглянувшись, Стефани увидела в заднем стекле, что перед клубом собралась толпа. Подоспели новые телевизионные бригады и журналисты. Мигель стоял на тротуаре и смотрел, как она уезжает с его соперником.

На мгновение Стефани ощутила неловкость. «Ты репортер!» — напомнила она себе, села прямо и спросила:

— Чем Пакоте шантажирует Франкосиса?

Лимузин резко остановился перед Ретро-парком. Франкосис сидел, закрыв лицо руками.

— Чем Пакоте шантажирует Франкосиса? — повторила она.

Карлос приспустил стекло и выбросил окурок, буравя Стефани своими маленькими глазками, потом закурил новую сигарету и выпустил изо рта длинную струйку дыма.

— Франкосис стыдится вам рассказывать. К тому же вы журналистка.

— Вчера вечером Франкосис просил меня о помощи. Скажите ему, что я помогу, если узнаю, чем Пакоте его шантажирует.

Карлос перевел ее слова Франкосису. Тот нервно курил, кончик сигареты светился в темном салоне.

— Si, — наконец прошептал он.

Его менеджер что-то сказал остальным мужчинам, открыл дверцу и выпустил их из машины.

— Когда Франкосис был маленьким, он работал по выходным на ранчо Виктора Манеса — знаменитого матадора, который стоял в одном ряду с Хуаном Агиларом. — Карлос замолчал и сделал пару затяжек. — Пакоте часто бывал на этом ранчо — смотрел, как Виктор тренируется.

Менеджер открыл боковую панель, и салон лимузина осветился. Достав из отделения бутылку и маленькие стаканы, Карлос наполнил три стопки и протянул по одной Стефани и Франкосису.

Она осторожно пригубила. Джин!

— Однажды Франкосис кормил лошадей и услышал какой-то шорох. В конюшню вошел Виктор. Франкосис — тогда ему было всего лет десять — считал Виктора богом.

— Dios! — прошептал Франкосис и залпом выпил свой джин.

Стефани переводила взгляд с одного мужчины на другого.

— И что же случилось?

— Виктор не был богом, сеньорита. Он был очень больным человеком.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, на что намекает Карлос. О Боже!

— В тот день Пакоте был на ранчо и все видел… но даже не попытался спасти мальчика. Когда Франкосис стал матадором, Пакоте сначала прославлял его в своих публикациях, а с прошлого года вдруг пошли незаслуженные нападки. Мало того, он подстрекает остальных журналистов.

— Но… — Стефани опять посмотрела на несчастного Франкосиса. — Ведь Франкосис ни в чем не виноват!

— Это как сказать. Ни один человек не поверит, что Виктор был негодяем. Пакоте обещал забыть увиденное на ранчо и писать хвалебные статьи о Франкосисе, если он вызовет на состязание Мигеля.

— Зачем ему это надо?

— Пакоте ненавидит Эль Пелигро за то, что тот убил его брата. Он хочет, чтобы Мигель погиб в «Лас-Вентас».

— Но Палома…

«Мигель не объявлял о помолвке… но я не могу сказать им правду. Да и в чем состоит эта правда? С какой стати Пакоте вдруг пошел навстречу Мигелю? Теперь юный матадор страшно зол на своего соперника. Если бык не убьет Мигеля, то это сделает Франкосис…»

— Мигель Рафаэль знал, что мой матадор влюблен в Палому. Он знал, что объявление о помолвке разорвет сердце Франкосиса.

«Но он не объявлял о помолвке!»

Стефани боялась задать следующий вопрос:

— А Мигель в курсе, что Пакоте шантажировал Франкосиса?

— Сеньорита, он наверняка понимает, что Франкосис не по собственной воле вызвал его на бой. Только вряд ли знает причину.

Стефани облегченно выдохнула.

Франкосис сидел молча, сгорбившись и закрыв лицо руками.

— Мигель не собирается жениться на Паломе! — выпалила она. — Скажите Франкосису, что это всего лишь рекламный трюк. Пакоте придумал его, чтобы еще больше поссорить Мигеля и Франкосиса. Это он объявил о помолвке.

Карлос перевел Франкосису эту новость. Юный матадор порывисто обнял Стефани и поцеловал ее в губы.

— Gracias, gracias, señorita![14]

Интересно, дождется ли она такой же благодарности от Мигеля?


Проснувшись, Стефани увидела озаренный солнцем профиль Мигеля. Он стоял у окна и смотрел на улицу, в ореоле утренних лучей похожий на призрак.

Вчера вечером Франкосис привез ее на виллу: если бы она вернулась в клуб, был бы скандал. Стефани ждала Мигеля, но он так и не появился — наверное, уехал с Дженной Старр, чтобы отомстить ей. Всю ночь она терзалась ревностью и лишь на рассвете забылась тревожным сном.

Стефани села в постели, и Мигель обернулся. На нем была та же одежда, что и вчера вечером, на щеках темнела щетина. Матадор выглядел усталым и постаревшим. Сделав несколько шагов в ее сторону, он бросил на кровать свернутую трубочкой газету.

— Я ждала тебя всю ночь, — сказала она, проводя пальцами по волосам.

— Сеньорита, меня ждет машина. Я уезжаю к Доминго. Мне надо выспаться, а оставаться здесь я не могу. — Он закрыл глаза и схватился руками за живот.

Стефани выпуталась из простыней.

— Что с тобой?

Мигель глубоко вздохнул, медленно открыл глаза и посмотрел на нее каким-то отрешенным взглядом.

— Я всегда плохо себя чувствую перед боем.

— Нам надо поговорить. Дело в том, что Пакоте… он использовал вас с Франкосисом!

— Никаких разговоров! — рявкнул Мигель.

Этот окрик был похож на пощечину.

— Как ты мог принять вызов Франкосиса, зная, что Пакоте его шантажирует?

— Сеньорита, сейчас не имеет значения, почему он вызвал меня на бой. Я должен с ним сразиться. Точно так же не имеет значения, почему я тебя люблю. Но я люблю тебя и должен с тобой считаться.

— Считаться со мной? — переспросила она, чувствуя в горле горький комок. — Что…

Он вскинул руку и перебил:

— За те две недели, что мы с тобой знакомы, я потерял себя. Я не знаю, куда исчез Мигель Рафаэль. Все в панике. Я никого не слушаю, я назвал моего менеджера лжецом, обидел сестру, поселив тебя в этом доме. Но ты разбила мое бедное испанское сердце.

Он отвернулся и вышел из спальни. Впрочем, для нее Мигель Рафаэль перестал существовать еще вчера утром.

Глотая слезы, Стефани развернула газету. Он должен с ней считаться! На первой полосе — фотография: она в объятиях Франкосиса, он ее целует. Рядом другая: она в окне дома Мигеля, ее обнаженная грудь стыдливо закрыта черной полоской.

Вскочив с кровати, Стефани кинулась в комнату Рея.

— Проснись! — крикнула она, стягивая с него простыню. — Читай! Быстрей!

— Что за черт… — Он схватил газету. — Ничего себе!

— Что там написано?

Рей начал читать:

— «Мигель не только убил нашего дорогого Хуана Агилара, безрассудно вызвав его на бой, но и вознамерился убить сам его дух своим предосудительным поведением в отношении его дочери, красавицы Паломы.

Он привез на свою виллу американскую журналистку, которая пишет очерк о завтрашней корриде. Журналистка работает на американскую газету и еще никогда не бралась за подобные темы. Она даже не говорит по-испански. Женщина пьет и танцует в мадридских клубах с другими матадорами, можно назвать ее типичной распутницей. Она открыто живет на вилле Мигеля и разгуливает перед окнами нагишом, пытаясь привлечь внимание многочисленных репортеров, которые дежурят на улице.

Стремясь завоевать симпатии болельщиков и надеясь, что они забудут о его роли в смерти Хуана, Мигель объявил о помолвке с красавицей Паломой, дочерью Хуана. Но сердце этой чистой невинной девушки было разбито, когда вчера вечером в клубе «Тореро» она узнала о его сожительнице.

Своим поведением Мигель позорит Испанию и память Хуана, который на смертном одре просил Мигеля позаботиться о его дочери. Бой в «Лас-Вентас» — решающий в карьере матадора. Завтра зрители продемонстрируют ему свое неодобрение. Они поддержат Франкосиса: он уважает свою профессию, впереди у него — большое будущее.

Американская журналистка пыталась развратить Франкосиса, чтобы вызвать ревность в Мигеле. Вчера вечером перед родными и друзьям Мигеля она предъявила права на своего нового любовника. Все очевидцы в один голос утверждают, что это было отвратительное зрелище. Видимо, таким образом она решила отомстить Мигелю за то, что он объявил о помолвке с Паломой».

Рей опустил газету.

Стефани слегка покачнулась и опрометью бросилась к себе в спальню. Она упала на постель, но вместо рыданий из ее горла вырвался хриплый смех. Рей вошел следом и присел на край кровати.

— Не знаю, станет ли тебе от этого лете или нет, но Мигелю прекрасно известно, что Пакоте — мерзавец.

Нет, легче ей не стало.


На следующий день Стефани и Рей прибыли в «Лас-Вентас». Вспомнив рассказ Мигеля о женщине в белой шляпе, появление которой предварило самый счастливый день в его жизни, Стефани решила надеть такой же головной убор — в знак примирения и удачи. Вчера она бегала по магазинам, разыскивая столь необычный предмет туалета, а заодно отвлекаясь от грустных мыслей. Она купила букет белых роз, которые быстро распускались на жаре, и несколько белых носовых платков, чтобы махать ими из ложи.

Мигель не звонил, и Стефани не пыталась с ним связаться, понимая, что его покой охраняют Доминго и Галлео.

В три часа дня они вышли из поезда метро, доставившего их к месту корриды. Стояла страшная жара.

Превозмогая душевную боль, Стефани пыталась сосредоточиться на своих журналистских обязанностях. Ей нужно написать непредвзятый репортаж об этой корриде и в течение нескольких часов после финала отправить его электронной почтой в Калифорнию.

Вокруг «Лас-Вентас» все кипело от радостного возбуждения. По обеим сторонам улицы стояли городские двухэтажные автобусы с огромными плакатами, изображавшими Мигеля. Бригады теленовостей тянули свои тяжелые кабели мимо уличных торговцев сувенирами. На лотках пестрели наклейки, кофейные чашки с именами, игрушечные пики и плащи тореро, футболки с портретами Мигеля. Стефани купила одну такую футболку и натянула ее на себя.

Они пробирались сквозь толпу к арене «Лас-Вентас», под мавританские своды которой стекались тысячи болельщиков.

Толкая друг друга, люди шли от двух станций метро, расположенных поблизости, вываливались из автобусов, такси и автомобилей. Рей и Стефани миновали подземный переход и очутились на ослепительном испанском солнце, посреди многоголосого шума.

Стефани не сразу поняла, что привлекает внимание публики. Болельщики узнали ее и выражали свое неодобрение свистом и криками. В ее белую шляпу угодил какой-то предмет. Она надвинула шляпу на глаза, чтобы укрыться от пристальных взглядов, и попыталась определить, кто кидал. Рей что-то крикнул по-испански, вызвав смех в толпе.

— Что ты сказал? — встревоженно спросила Стефани.

Только сейчас она поняла, что ей может грозить опасность.

— Я посоветовал им приберечь гнилые фрукты и дохлых кошек для Франкосиса Гаоны!

— Дохлых кошек?

— Пойдем навестим Мигеля перед боем, — предложил Рей.

— А где он?

Стефани остановилась в нерешительности. Может быть, Мигель не хочет ее видеть?

— В часовне для тореро. Мигель организовал проходы для прессы, чтобы мы могли обойти толпу. Я хочу сфотографировать матадора в блестящем костюме, пока он не запачкал его кровью и потом.

Они протиснулись мимо репортеров и фотографов к дверям часовни. Доминго стоял у порога и курил, загораживая вход своей мощной фигурой. Никто не смел тревожить матадора в эти священные минуты уединения!

— Доминго! — крикнула Стефани поверх голов, зажатая двумя дурно пахнущими типами. — Мигель там?

— Уходите! — прорычал Доминго, закусив желтыми зубами дешевую сигару. Осуждающий взгляд менеджера остановился на ее шляпе, и Стефани заметила в его карих глазах вспышку какого-то нового чувства.

— Пропустите нас! — не сдавалась она.

Тут в разговор вступил Рей. Мужчины затараторили по-испански. Наконец Доминго вскинул руки кверху, сделал глубокую затяжку и выдохнул дым прямо в лицо Стефани.

Стефани закашлялась.

— Что ты ему сказал? — спросила она у Рея, когда они входили в часовню.

— Просто напомнил распоряжение Мигеля. Матадор звонил мне сегодня утром и просил привести тебя сюда. Входи первая. Он тебя ждет.

— Минутку, сеньорита! — задержал ее Доминго. Он сорвал с головы Стефани шляпу. — Я подержу.

В часовне было прохладно и темно. Стефани не сразу разглядела Мигеля в сиянии свечей. Он стоял на коленях. Пламя свечей отражалось от блесток на его костюме, наполняя комнату странным заревом. Стефани вспомнила ту ночь в «Ла Либра», когда они занимались любовью на его атласном плаще.

Ей было неловко присутствовать при столь сокровенном обряде. Матадор молился и в эти минуты казался таким беззащитным, что она испугалась за его жизнь. Как было бы хорошо, если бы ему не надо было сейчас драться с быками! Мигель оглянулся через плечо:

— A, querida!

Он встал, осенив себя крестным знамением.

— Я… не хотела тебя беспокоить.

Стефани сотрясала дрожь. Она впервые видела Мигеля при полном параде. Перед ней стоял Эль Пелигро во всем своем великолепии!

Голубой шелковый костюм был обильно украшен золотой вышивкой, которая тянулась по брючинам и рукавам жакета-болеро. На плечах — золотые эполеты с кисточками, под жилеткой — белая рубашка и черный галстук. Из-под коротких панталон выглядывают розовые чулки, на ногах — балетные тапочки. Волосы зачесаны, а на затылке прикреплена косичка.

Стефани отчетливо осознала, что никогда не станет частью его жизни.

— Иди сюда, — проговорил он негромко.

Она шагнула ближе и угодила в его объятия. Какое-то время они стояли молча, прижавшись друг к другу.

— Помолишься со мной? — спросил Мигель.

Вместе с ним Стефани опустилась на колени перед алтарем и попыталась мысленно прочесть молитву, но в памяти всплывали лишь мгновения их пылкой страсти.

Наконец Мигель встал и подал ей руку.

— А теперь иди к себе в ложу.

— Рей сказал, что ты хотел меня видеть. А мне надо сказать тебе, что сразу после корриды я уезжаю. Прости, что причинила тебе много хлопот. Но я благодарна тебе за… — К горлу Стефани подступили рыдания.

Мигель снова обнял ее.

— Почему ты все время от меня убегаешь? Тебе некуда спрятаться — мы в одной галактике. — Он взял ее двумя пальцами за подбородок и заглянул ей в глаза.

Стефани сморгнула слезы.

Его глаза тоже влажно блестели.

— Да, querida, ты причиняешь мне много хлопот. Но я все равно тебя люблю.

— Я тоже люблю тебя, но я здесь чужая. Только ты один хочешь, чтобы я осталась, а после вчерашнего вечера…

— Дождись меня, сеньорита. — Он поцеловал ее в губы и слегка отстранился. — Обещай, что дождешься. После корриды мы все обсудим и все уладим. — Он поцеловал ее и направился к выходу.

Стефани улыбнулась сквозь слезы, не в силах ничего обещать. Как можно что-то уладить? Впрочем, если Мигель бросит корриду и уедет с ней в Штаты… Но этого никогда не будет.

— Удачи тебе, — сказала она и с тяжелым сердцем вышла из часовни.

Рей задержался, чтобы сфотографировать Мигеля.

Глотая слезы, Стефани пробиралась между рядами, ища свое место. Но напрасно она думала, что теперь ей удастся спокойно вздохнуть и разобраться в собственных мыслях. Набежали репортеры, в том числе Пакоте, и атаковали ее бестактными вопросами. Отдельная ложа превратилась в ловушку. Стефани не знала, куда спрятаться от них и от их объективов. Рея рядом не было, и никто не мог ее защитить. Но неожиданно появилась Палома и отвлекла внимание назойливой прессы от Стефани.

Волосы испанки были аккуратно собраны в свободный пучок и подколоты парой шпилек с золотыми головками. Светло-желтое хлопковое платье облегало ее стройную фигуру. Заходя в ложу Мигеля, Палома подняла голову и помахала Стефани рукой. Та улыбнулась и махнула в ответ. Значит, Палома ее простила!

Рядом с Паломой расположились родственники Мигеля. Стефани видела эти лица в «Ла Либра». Юную испанку приветствовали радостными криками и цветами — в отличие от Стефани, в которую запустили гнилым фруктом.

«Мне никогда здесь не прижиться. Поклонники Мигеля позаботятся довершить то, чего не успели сделать Доминго и мерзавец Пакоте». Как только она уедет, Мигель ее забудет. Она же его — никогда!

Наконец появился Рей. Он принес ее шляпу.

В этот момент на арену торжественно вышли матадоры.

Зрители взревели и вскочили с мест. Размахивая шляпами и носовыми платками, они скандировали:

— Viva! Viva! Viva!

Рей с помощью увеличительной линзы фотографировал Мигеля, который величаво расхаживал по арене. По мнению Стефани, он был неотразим. Франкосис тоже был очень хорош в желтом шелковом костюме — одного цвета с платьем Паломы.

Мигель шагал, вскинув голову и горделиво расправив плечи. Толпа кричала, женщины бросали ему цветы, но он казался отрешенным от всего. Франкосис же, напротив, улыбался и воодушевленно приветствовал зрителей. Было похоже, что гнусная статья Пакоте не повредила популярности Мигеля.

Оба матадора продолжали фланировать по арене, высоко подняв головы и глядя на ложу председателя жюри. Наконец они остановились и низко поклонились.

Мигель встал у заграждения. Зрители поднялись гигантской волной, скандируя его имя. Он сделал несколько шагов. Толпа подбадривала его криками. Матадор медленно развернулся, нагнув голову, потом направился туда, где сидела Стефани, и подбросил вверх голубой плащ, усыпанный блестящими стразами. Рей поймал плащ и аккуратно развесил его на перилах ложи. На трибунах засвистели.

Стефани хотела спросить Рея, почему Мигель это сделал, но тот уже убежал вниз, фотографировать.

Со своего места она ясно видела лицо Мигеля. Казалось, его нисколько не трогало одобрение толпы. Доминго протянул ему огромный пурпурный плащ. Мигель развернул его одной рукой и начал водить яркой материей взад-вперед по песку. К восторгу зрителей, Франкосис тоже несколько раз быстро взмахнул своим плащом.

— Франкосис слишком рисуется, — сказал вернувшийся Рей. — Посмотрим, как он поведет себя перед быками!

Тем временем Мигель появился в проходе для тореро. Он был крупным мужчиной, но в сравнении с быком казался просто былинкой. Матадор опустил подбородок на ладонь, сосредоточив взгляд на деревянной калитке, из которой вскоре должны были выпустить первого быка.

Рей наклонился к Стефани:

— Кличка быка — Аменаса.

Стефани с замиранием сердца во все глаза смотрела на четверых мужчин, стоявших перед загоном. Вот поднялся одинокий трубач и громким сигналом возвестил о начале корриды. Трибуны затихли.

Какое-то время ничего не происходило. Потом за калиткой взмахнули розовым плащом, и из черных недр загона смерчем вырвался Аменаса. Животное резко остановилось на арене, напуганное ярким светом и толпой.

Глава 13

Пульс Стефани участился. Она подозревала, что и у быка сейчас так же колотится сердце. Вдруг какой-то мужчина перебежал животному дорогу, волоча по песку плащ, бык ринулся вперед, и человек быстро отступил за ограду.

Рей щелкал фотоаппаратом.

— Они проверяют быка, — объяснил он. — Смотрят, хорошее ли у него зрение, какой его рог опаснее и вообще какой у него характер. Мигель внимательно следит за происходящим.

Матадор стоял у прохода, все так же держа подбородок на ладони, и пристально разглядывал животное.

Мужчина с плащом еще несколько раз пробежал перед быком, и Мигель вышел на арену.

Аменаса выскочил в центр круга, утверждая свою территорию.

— Этого быка, Стефани, специально растили для корриды. В его роду были тысячи покалеченных особей, рискнувших вступить в бой с человеком. Он предпочитает действовать левым рогом, и Мигель наверняка это заметил. Матадор должен очень тщательно изучить животное, чтобы знать все его особенности.

Стефани записала пояснения Рея в маленький блокнотик, чтобы потом использовать их в своей статье, расправила шляпу, безжалостно смятую руками Доминго, и водрузила ее на голову.

Мигель, который стоял боком к быку, развернул свой плащ, вонзив в песок мыски туфель. Аменаса отвлекся на яркую ткань. Стефани зачарованно смотрела, как матадор перебирает ногами по арене, словно в балетном танце. Плащ на мгновение обернул бедра Мигеля, потом распахнулся и завис в воздухе.

— Оле! — ревела толпа.

Стефани затаила дыхание. Сбитый с толку бык развернулся всей тушей и бросился на плащ. Мигель, который уже изучил повадки животного, выполнил серию решительных движений, подпуская быка все ближе.

Наконец он дернул плащ на себя. Аменаса пролетел мимо и резко остановился, не понимая, что происходит. Матадор перекинул плащ через руку, повернулся спиной к животному и торжественно отступил.

— Оле! — неслось отовсюду.

Мигель ответил на аплодисменты небрежным взмахом руки.

Стефани наклонилась к Рею:

— Я думала, зрители будут более враждебны к Мигелю.

— Пока у Мигеля есть шансы, они будут подбадривать его криками и махать платочками. Посмотрим, как близко он подпустит к себе быка. Аменаса нападает слева, а это очень опасно. Когда Франкосис будет сражаться со своим быком, ему придется показать такой же уровень мастерства — или еще выше.

Между тем на арену вышли лошади с черными повязками на глазах и стегаными холщовыми попонами, закрывающими бока. Всадники были в больших фетровых шляпах, расшитых жакетах-болеро и золотистых брюках. В правой руке у каждого была пика — шест длиной в восемь футов. Эти люди звались пикадорами. Среди них Стефани узнала Галлео, брата Мигеля.

Рей взял ее за руку.

— Сейчас начнется самая жестокая, кровавая часть боя. Лучше смотри в свой блокнот.

Но Стефани не могла оторвать взгляда от арены. Ею владело то же нездоровое любопытство, которое притягивает людей к месту дорожной аварии.

Бык злобно уставился на пикадоров, выставил рога и бросился всей своей черной тушей на коня Галлео. Всадник вонзил копье ему в спину, и арена огласилась диким ревом.

— О Боже! — вскричала Стефани. — Это нечестно!

— Своим ударом пикадор ослабил шейный мускул быка, чтобы Мигель смог подойти и убить животное, — объяснил Рей. — Ты что, не приготовила домашнее задание?

— Приготовила, но одно дело — изучать теорию, и совсем другое — увидеть все своими глазами!

По мнению Стефани, стеганые попоны плохо защищали лошадей. Бык буквально поднял коня Галлео на рога и повалил всадника. Мигель бросился к поверженному брату, размахивая плащом. Пока он отвлекал быка, другой мужчина помог Галлео встать. Толпа шумела.

Из раны быка сочилась кровь. Красная струйка текла на песок, сверкая на солнце. Стефани сомневалась, что долго выдержит это жестокое зрелище. Еще несколько ударов, и пикадоры уехали с арены.

Она облегченно вздохнула.

Мигель вышел из-за ограды, держа в руках пару бандерилий — украшенных дротиков. Увидев его, публика обезумела. Под вопли болельщиков он переломил дротики пополам о колено, с восхитительным изяществом пробежал по арене и умело вонзил короткие палки быку в загривок. Его бандерильеро[15] воспользовался другой парой дротиков, но движениям этого мужчины недоставало грации и проворства Мигеля.

Аменаса принялся тереться головой о песок, пытаясь избавиться от дротиков.

Мигель сорвал с головы берет и махнул им в сторону ложи председателя жюри, показывая, что готов к финалу корриды, и спрашивая разрешения на убийство быка.

Рей опустил фотоаппарат и взглянул на Стефани:

— Он хочет посвятить кому-то этого быка.

Мигель остановился перед их ложей. Вдруг оказавшись в центре всеобщего внимания, Стефани ощутила болезненные спазмы в желудке. Это мгновение показалось ей вечностью. Лицо и волосы матадора блестели от пота. Его темные глаза умоляли ее не уходить после корриды, дождаться его.

Внезапно он дернул головой и подбросил свой берет в воздух. Стефани поймала его на лету. Толпа одобрительно взревела, осыпав ее цветами.

Мигель взял у своего помощника пику и мулету, потом быстро хлебнул воды из бутылки, намочив подбородок.

Трибуны вновь затихли.

Мигель выпрямился, горделиво тряхнув плечами, вышел на середину арены и укрепил ноги в песке, показывая, что именно здесь пройдет финальная часть корриды. Зрители замахали платочками.

Матадор небрежно взмахнул мулетой, покрутил ею в воздухе и медленно прижал к себе.

— Торо! Торо! — позвал он быка.

Бык красиво пошел по арене. Каждый раз, когда он пробегал мимо, Мигель поворачивался на триста шестьдесят градусов и совершал серию быстрых шагов, подпуская животное все ближе. Наконец он буквально прижался к быку, испачкав костюм его кровью.

Стефани пыталась побороть страх. Это было самое прекрасное и самое ужасное зрелище в ее жизни. Сзади кто-то крикнул по-английски:

— Эль Пелигро! Убей его, пока он не убил тебя!

Все произошло слишком быстро. Стефани едва успела заметить, как Мигель вонзил пику животному между лопаток.

Аменаса качнулся, растерянно огляделся, сделал шаг вперед и замертво рухнул к ногам матадора. Из смертельной раны фонтаном хлестала кровь.

Толпа неистовствовала. Мигель благодарил зрителей, махая рукой и медленно поворачиваясь во все стороны. Потом его взгляд остановился на Стефани. Он слегка наклонил голову и улыбнулся.

Стефани как завороженная смотрела на бесформенную, истекающую кровью тушу и не могла отвести от нее глаз.

— Это был потрясающий спектакль! — воскликнул Рей, вскочив на ноги и размахивая своим носовым платком. — Зрители просят председателя жюри, чтобы он наградил Мигеля.

— Два уха и хвост! — кричали с трибун по-испански.

— Мне надо в туалет. Я сейчас приду.

Стефани протиснулась к выходу, осыпаемая новым дождем из цветов, и побежала по длинному цементному коридору. Чтобы отдышаться, она прислонилась спиной к холодной шершавой стене. По лицу катились слезы, в ушах звучало «оле!». У нее было такое чувство, как будто это она получила смертельный удар пикой.

Найдя туалет, она плеснула в лицо холодной водой и уставилась на свое бледное отражение в зеркале. Ее мутило. Она заскочила в свободную кабинку и опустилась на каменный пол, обхватив лицо ладонями. Где взять силы, чтобы вернуться на трибуны и смотреть на убийство очередного животного? Но надо преодолеть себя! Надо завершить задание и дождаться Мигеля!


Но Стефани не сделала ни того ни другого. Она уехала из «Лас-Вентас», к великому разочарованию бедняги таксиста, который имел несчастье работать в день корриды, но надеялся до конца выступления простоять возле арены, слушая крики толпы.

На вилле она схватила свои чемоданы и поспешно начеркала Мигелю записку, прислонив ее к женской статуе в комнате, пахнущей ладаном.


«Мигель!

Отпусти меня. Я хочу вернуться домой. К моим кошкам, к той жизни, которую я понимаю. Я всегда буду тебя любить, но мы с тобой принадлежим разным мирам. Тебе нужна женщина, которая понимает испанские традиции. Которая оценит твою профессию и будет с честью принята в твоей семье. Которая придет в восторг от того, что ей посвящают убийство быка. Я не такая… и никогда не стану такой.

Стефани».


Она помчалась в аэропорт и взяла билет на ближайший рейс из Мадрида в Нью-Йорк.

Позже она узнала, что второй бык ранил Франкосиса, что травма оказалась легкой и матадор должен поправиться. Стефани представила себя на месте Паломы, и по спине ее пробежал холодок. Это ужасно, когда у тебя на глазах бык цепляет на рога твоего возлюбленного! Злой рок отпустил Мигеля и взялся за Франкосиса.

В этом бою победил Мигель. Зрители на плечах вынесли его с арены. Он получил в награду два уха и хвост первого поверженного им быка. «Лас-Вентас» круто изменил его судьбу.

«Я больше не нужна Мигелю. Удача опять ему улыбнулась».


Стефани задержалась в Нью-Йорке на несколько дней. Она лежала в гостиничном номере, свернувшись калачиком, и пыталась понять, что же с ней произошло. Как она могла бросить задание? Как могла убежать от Мигеля?

Коррида навсегда останется для нее непостижимой тайной, пугающей и отталкивающей. Она любила Мигеля, но у нее не было сил смотреть, как он дразнит и убивает животных. Вот почему она предпочла уйти молча, без объяснений. Ей не хотелось его обижать. Впервые в жизни она встретила мужчину, который мог сделать ее счастливой… и добровольно от него отказалась. Впрочем, о каком счастье могла идти речь, если все, кто окружал Мигеля — болельщики, родственники, Доминго, — не желали видеть их вместе?

За какие-то две недели Стефани пережила слишком многое: бурный любовный роман, профессиональный срыв.

Она очень хорошо помнила свою мать, сгорбившуюся в старом кресле и совершенно сникшую после ухода отца. Только сейчас ей стали понятны мамины страдания. «Она любила папу так же сильно, как я люблю Мигеля. Эту душевную боль нельзя преодолеть, она калечит всю твою жизнь».

Стефани видела, как не похожи ее чувства к Мигелю на отношение к Стивену. Оказывается, Стивена она никогда не любила. Он не вызывал в ней того мучительного желания, которое она познала с Мигелем.

Мигель приводил ее в полное смятение. Это был человек-загадка. Невероятно ранимый и в то же время сильный, он бесстрашно выходил один на один с разъяренным тысячефунтовым быком, вооруженный какой-то пестрой тряпкой.

Его образ то и дело возникал у Стефани перед глазами, не давая покоя даже во сне. Красавец Мигель стоял на горячем песке под палящим иберийским солнцем, в блестящем костюме, испачканном потом и бычьей кровью. Вот он бросает ей свой берет, и на нее устремляются сразу двадцать три тысячи пар глаз.

Стефани просыпалась в холодном поту, в футболке с портретом Эль Пелигро.

Пока она пряталась от действительности, Ричард и Эйдрия не находили себе места от беспокойства. Рей звонил и повсюду оставлял сообщения, пытаясь ее найти. Когда Стефани в конце концов села в самолет и прибыла домой, ей понадобилось время, чтобы очистить «голосовой почтовый ящик» своего телефона от оставленных ей сообщений.

А вот Мигель молчал. И это было понятно. Покинув «Лас-Вентас» до окончания корриды, она нанесла ему страшное оскорбление — и это после того, как он посвятил ей быка, рискнув своей популярностью!

Ничего, когда-нибудь он скажет ей «спасибо» за то, что она вовремя прервала это безумие.

В доме Стефани было не прибрано, хотя обычно перед отъездом люди наводят в своем жилище порядок. Вороха одежды, грязный кофейный столик, незастеленная кровать и гора посуды в раковине — все напоминало об урагане по имени Мигель, учинившем погром в ее размеренной жизни.

Пара кошек ходила по пятам за наконец-то прибывшей хозяйкой, требуя ласки и внимания.

Стефани сняла телефонную трубку и набрала один из тех номеров, которые ее больше всего пугали.

— Отличная работа, Стефани! — возликовал ее начальник Боб. В его тоне не было насмешки.

— Да, я наломала дров… — Она села на диван и увидела в камине «Пипл мэгэзин» со скрученными почерневшими страницами, который Мигель бросил в огонь. Нагнувшись, Стефани взяла в руки остатки журнала и разлепила листы на фотографии Мигеля.

— Что творится в «Варьедадесе»! Те, кто считал, будто ты не справишься с заданием, теперь раскошеливаются на приличные суммы. Марк Гарсия собирается предложить тебе работу. Надеюсь, ты откажешься? Ведь ты моя самая любимая журналистка. Свой парень!

Стефани провела пальцем по лицу Мигеля, оставив на нем грязные отпечатки.

— Вот как?

— Алло? У тебя что, роман с Мигелем? Снимок, на котором он бросает тебе свой берет, попал во все газетные киоски мира. Разумеется, все сразу кинулись читать твою статью. Это просто фантастика! Глубинное исследование прошлого Мигеля, оригинальные цитаты, рассказ о мальчике Ренальдо и остальных ребятах, которые гоняются за матадорами…

Только тут до нее дошло, откуда появилась ее ненаписанная статья. Рей!

— Все только об этом и говорят!

Стефани целых полчаса слушала неожиданные дифирамбы в свой адрес, потом повесила трубку, вытряхнула содержимое своих чемоданов на кучу грязного белья, надела футболку-сувенир с портретом Мигеля и устроилась надиване с обгоревшим «Пипл мэгэзин» и беретом. Понюхав шапочку, она надела ее на голову.

Зазвонил телефон. Сидя на диване в головном уборе матадора, Стефани сняла трубку.

— Алло.

— Как дела? — спросил Рей. — Мы все волнуемся. Где ты пропадала?

— Прости.

— Я еще в Мадриде, еду в Кадис.

— Рей, просто не знаю, как тебя и благодарить! Я же говорила тебе, что ты сам должен писать эту статью.

— Ее написала ты и, по счастью, удирая, оставила свой компьютер. Я только дописал сцены корриды.

— Как Франкосис?

— Поправляется. Он и Палома официально обручились. Мигель устроил пресс-конференцию сразу после корриды.

— Я рада за них, — искренне сказала она.

— Я послал тебе бандероль. Не пропусти.

— Хорошо.

Ей хотелось спросить про Мигеля.

— Ты обидела Мигеля своим отъездом.

— Знаю.

— Стефани, я предупреждал тебя насчет него, но теперь беру свои слова обратно. Он очень расстроен.

«Очень расстроен…»

Стефани повесила трубку и села на подушки перед фальшивым камином — там, где раньше сидел Мигель. Интересно, сможет ли она его забыть? Она прижала к груди мятый журнал. Увидятся ли они еще когда-нибудь? Едва ли. Она причинила ему столько неприятностей! К тому же он матадор… А ей нужна нормальная, обычная жизнь с двумя домашними кошками.

«Зачем мне нормальная жизнь?»

Ночью позвонил Ричард и сказал, что Эйдрия рожает. К десяти часам утра на свет появился еще один Мэдисон — маленький крикун с рыжим хохолком.

После того как Эйдрия вернулась из больницы, Стефани стала проводить много времени в семье брата, помогая по мере сил и стараясь избавиться от мучительных мыслей. Ричард и Эйдрия не говорили о Мигеле, и она была им за это благодарна, понимая, как трудно Эйдрии обходиться без ее любимых «подробностей».

В загадочной бандероли, которую прислал Рей, оказался красивый фотоальбом. Он начинался с того дождливого утра, когда они вылетали из международного аэропорта Лос-Анджелеса в Мадрид, и заканчивался снимком, на котором Стефани стояла в ложе арены «Лас-Вентас» и ловила брошенный Мигелем берет.

Рей собрал все вырезки из испанских газет и из «Варьедадеса». Статья Стефани была напечатана также и в «6 Торос 6», иллюстрированном испанском журнале, и в еженедельнике, посвященном новостям корриды: «Любовница Эль Пелигро ушла из «Лас-Вентас», так и не увидев его блестящей победы. Читайте ее статью!»

В бандероли еще лежал аккуратно сложенный плакат, возвещающий о корриде в «Лас-Вентас». Стефани повесила его над своей кроватью и всю ночь любовалась Мигелем.

Фотоальбом перекочевал в ее постель, и она рыдала над красивыми портретами своего сказочного возлюбленного, навеки запечатленного не только на снимках, но и в ее сердце.

Утром у Стефани начались месячные, а с ними — обычное недомогание. Значит, ей не суждено родить смуглого черноволосого малыша.

Через три недели после ее возвращения домой позвонил Рей и сказал, что Мигель бросил корриду, не объяснив причины. Рей прочел об этом в «Варьедадесе».

«Мигель уже не матадор? Невероятно!»

Стефани ждала от него звонка, но так и не дождалась. Да и с какой стати он будет ей звонить, ведь она столько раз от него отрекалась! Интересно, чем он сейчас занимается? Наверное, живет в «Ла Либра» и играет в корриду с Ренальдо, имитируя быка рогатой доской.


А еще через неделю Стефани стояла перед зеркальными стенами дома Ричарда и Эйдрии на острове Бальбоа — там, где все начиналось. Она подозревала, что Ричард по-прежнему ведет дела матадора в Америке, только ей об этом не говорит. И слава Богу!

Сегодня вечером ее брат выглядел красавцем. Он надел темно-синий костюм и собрался вывести жену в свет — впервые после рождения ребенка. Пока Эйдрия наверху кормила Джастина, он протянул Стефани бокал с вином.

— Помнишь, ты спрашивала, волнует ли меня судьба нашего отца?

— Да.

«Это было в тот вечер, когда я улетела в мир фантазий».

Он почесал нос.

— Так вот, она меня волнует, Стефани. Больше того, я попытался его найти.

— Что?

На нее нахлынула волна самых разных чувств — от радости до гнева. Этот человек бросил их с мамой!

— Он живет во Фресно. Но не с той женщиной, к которой ушел от мамы, а с другой. Он женился на ней лет десять назад.

Эта новость ошеломила Стефани.

— Когда ты это узнал?

— Неделю назад. Собирался тебе рассказать, но все как-то… — Он не закончил свою мысль. — В общем, он хочет приехать посмотреть на ребенка. Что ты на это скажешь? А еще он хотел бы встретиться с тобой.

— Со мной? Я не желаю его видеть! — прорычала она и увидела, как потемнело лицо брата.

— Стефани, с каких пор ты стала такой упрямой? Это влияние Стивена? Или мамы? За последние два года ты сильно изменилась, я тебя просто не узнаю.

Она растерянно заморгала, пытаясь сосредоточить взгляд на лице Ричарда. Он никогда так с ней не разговаривал!

— Ч-что ты имеешь в виду?

— Ты стала другой. Всех сторонишься, в том числе и Мигеля!

«В том числе?!»

— Честно говоря, мне кажется, что он не заслуживает такого обращения. Он звонит сюда каждый день и спрашивает о тебе, а не о бизнесе. Я пытался не вмешиваться — так сказать, сохранять нейтралитет, — но больше не могу. Я вижу, что ты ведешь так себя со всеми.

«Мигель… звонит каждый день?»

— Конечно, отец поступил нехорошо. Но он раскаивается, и прошлого уже не вернешь. Я должен дать ему хотя бы один шанс. Он этого достоин. И Мигель тоже.

«Отец и Мигель! Как можно ставить этих людей в один ряд?»

— Давай поговорим об отце потом, а сейчас закончим о Мигеле. Почему же он не позвонил мне?

— Он слишком горд, черт возьми! Он боится, что ты опять от него отвернешься.

У Стефани закружилась голова. Она сделала глубокий вдох и хлебнула вина.

— Ричард, ты просто сразил меня известием об отце!

— Может быть, я выбрал не самый удачный момент для такого разговора…

Он поставил свой бокал и поднялся навстречу жене. Эйдрия сходила с лестницы, ослепительная, как королева.

— Думаю, он будет спать, — сказала она про ребенка, — а если вдруг проснется и захочет есть, я сцедила ему молока. Оно в холодильнике.

— Не волнуйся. — «Твоя нянька только что узнала, что ее хочет видеть отец после двадцати лет разлуки, а ее любовник, испанский матадор, каждый день звонит ее брату. Итак, все под контролем!» — К тому же у меня есть номер твоего пейджера.

Эйдрия подошла к Стефани и крепко ее обняла.

— Желаю приятного вечера.

— В компании с грудничком?

Они дружно расхохотались.

Стефани показалось, что в глазах ее лучшей подруги мелькнул странный огонек. Неужели Эйдрия опять что-то затеяла? Да нет, не может быть!

Попрощавшись с братом и его женой, Стефани поднялась наверх — посмотреть, спит ли Джастин. В детской пахло младенцем, и ей стало немного грустно. Она хотела такого же малыша — только с черным, а не рыжим хохолком!

Стефани вернулась в гостиную, включила стереосистему, настроив ее на испанскую радиостанцию, и вышла на балкон. Был теплый апрельский вечер, и она оделась как раз по погоде — джинсы и легкая майка. Раньше, выходя на этот балкон, она думала о Стивене. Теперь же ей вспомнились Мигель и та лунная ночь, когда он дерзнул предложить ей интервью в обмен на секс.

Стефани улыбнулась. «Приду домой и позвоню ему, — решила она. Черт возьми, этот мужчина запал ей в душу! — Мне не нужен никто другой. Я хочу вдыхать ароматы лавров и маслин, любоваться зелеными холмами и пасущимися вдали племенными быками. Я хочу, чтобы рядом со мной всегда был Мигель».

Внизу прогуливались парочки, по блестящей воде залива скользили моторные лодки. Солнце почти зашло, осталась лишь оранжевая дымка на горизонте. Кто-то курил — ветерок принес запах табачного дыма. Стефани закрыла глаза, вспоминая, как Мигель угостил ее сигаретой. А потом, в Испании, это стало ее привычкой.

В Испании… Сердце ее вдруг наполнилось необъяснимой радостью, по спине пробежала легкая дрожь. В этот момент в дверь позвонили.

Глава 14

Стефани открыла входную дверь. Первое, что она увидела, были красивые зеленые глаза Мигеля, обрамленные длинными черными ресницами, которые медленно оглядели ее с головы до пят.

— Buenos tardes, señorita, — как и тогда, сказал он, обнажив безупречно белые зубы.

Физическая реакция оказалась прежней: у нее опять участился пульс, только на этот раз в сумятице чувств явственно преобладала любовь.

— Perdóneme?

— No hablo español, — отозвалась она, испытывая дежа вю и радость от новой встречи.

— А я говорю по-английски. Мы спасены.

Стефани улыбнулась и продолжила по прежнему сценарию:

— Если вы к Ричарду Мэдисону, то, пожалуйста, проходите. — Она отступила назад, давая ему дорогу.

За Мигелем тянулся все тот же удивительный аромат, неизменно волновавший Стефани.

На нем были черные брюки и белая шелковая рубашка с закатанными рукавами. На одном запястье посверкивал золотой браслет, на другом блестели часы. Волосы стали длиннее — теперь они касались воротника, на темных прядях не было и следа геля. Кожу матадора покрывал ровный красивый загар.

— Вообще-то я ищу его сестру, — сказал он с сильным кастильским акцентом. — Вы не видели ее, сеньорита?

Она провела рукой по волосам, едва сдерживая порыв броситься в его объятия.

— Вы могли бы ее описать?

— Э… — Он опустился на диван. — Дайте подумать. Si. Она очень красива, но сама так не считает и от этого кажется еще прекрасней. Когда она улыбается — к сожалению, это бывает не очень часто, — у нее на щеках проступают ямочки.

Стефани подошла ближе, с облегчением отметив, что он на нее не сердится. Несмотря на все недоразумения, Мигель явно пребывал в хорошем расположении духа.

— Вы можете сказать о ней что-нибудь еще?

Он хлопнул ладонью по груди.

— Она разбила сердце великого Эль Пелигро! А все думали, что оно у него каменное. — Он встал с дивана.

Не выдержав, Стефани шагнула к Мигелю и протянула руку. Ей надо было убедиться, что это не сон и не галлюцинация.

Коснувшись его груди, она на мгновение зажмурилась, с наслаждением ощущая прохладный шелк рубашки и сильное жаркое тело. Открыв глаза, она увидела прямо перед собой пульсирующую жилку на шее матадора и медленно подняла к нему лицо.

— А я на нее хоть немного похожа? — прошептала она, облизнув губы.

Тихо звучала испанская песня, с залива донесся резкий сигнал парома.

— Querida, — произнес Мигель, не сводя глаз с ее губ, — ты очень на нее похожа. Нет, ты еще красивее!

Стефани впорхнула в его объятия и долго плыла по волнам невыразимого счастья. Его длинные тонкие пальцы зарылись в ее волосы, потом скользнули по шее и приподняли подбородок. Их губы слились в нежнейшем поцелуе.

— Почему ты никогда меня не слушаешь? Я же просил тебя дождаться конца корриды, а ты убежала!

Его темно-зеленые глаза напомнили ей густую листву мадридских парков. Она откинула волосы со лба Мигеля, дотронулась до его шрама и провела пальцем по нижней губе. Они стояли, прижавшись бедрами, и она чувствовала, как он возбужден.

— Я больше не могла выносить это зрелище… да и все остальное тоже. Ох, Мигель… — Она опустила голову ему на грудь, слушая, как бьется его сердце, и мечтая превратить это мгновение в вечность.

Он погладил ее по волосам.

— Я знал, что коррида никогда не станет для тебя пышным спектаклем. Ты видела во мне убийцу быков. Но… я уже не убиваю животных. Теперь ты можешь меня полюбить?

Охваченная легкой грустью, Стефани высвободилась из его объятий.

— Я слышала, что ты ушел с арены. Но, Мигель, я любила тебя и тогда, когда ты был матадором.

Он вскинул темную бровь.

— Правда?

Стефани глубоко вздохнула, прошлась по комнате и слегка приглушила звук стереоприемника. Она не была готова к этому разговору. Вернувшись к Мигелю, она слегка задела его руку своей: ей был необходим физический контакт.

— Когда ты вышел на арену, ты был похож на короля. Я еще никогда в жизни не видела такого прекрасного зрелища: на тебе — блестящий костюм, а сзади — пестрая свита… Не представляю, как ты мог все это бросить. Ты действительно захотел уйти? Доминго, наверное, обвиняет меня.

Мигель погладил руку Стефани, потом повернулся к ней и, обхватив ладонями ее лицо, заставил смотреть ему в глаза.

— Доминго ни в чем тебя не обвиняет. Я тоже. Я сам решил уйти с арены. Мне надоела такая жизнь, и я хочу успеть насладиться своими миллионами, заработанными нелегким трудом.

Стефани вырвалась из его рук и только сейчас увидела свое отражение в зеркальной стене столовой. В джинсах, без косметики, она терялась на фоне Мигеля, одетого в хлопок и шелк и божественно благоухающего. Она взглянула на лестницу. Хорошо бы немного побыть одной — собраться с мыслями, привести себя в порядок и восстановить душевное равновесие. К тому же ей пора проведать Джастина.

— Пойду посмотрю, как там малыш. У Эйдрии есть специальный монитор, который реагирует на крики младенца. Я принесу его на первый этаж, чтобы знать, когда он проснется.

Мигель отпустил ее с явной неохотой. Выходя из комнаты, Стефани чувствовала на себе его взгляд.

Поднявшись на второй этаж, она села на кровать Эйдрии, пытаясь распутать клубок мыслей и чувств, а заодно отделить реальные факты от фантазий. Факт: Мигель к ней неравнодушен, иначе он не стал бы каждый день звонить Ричарду и не появился бы здесь сегодня вечером. Но есть и другой факт: при всех своих достоинствах Мигель жутко самолюбив. Его сильно задело то, что она ушла с корриды.

Стефани боялась на что-то надеяться. Их разделяло слишком много препятствий: страны, культуры, религии, семьи. А может, он пришел мириться только затем, чтобы сохранить деловые отношения с ее братом?

Мигель был, как всегда, неотразим. Он даже похорошел — словно стал на несколько лет моложе. Когда она открыла дверь и увидела его на пороге, все ее тело охватила знакомая дрожь.

Нет, она не хочет больше расставаться с этим мужчиной!

«Леди и джентльмены, говорит ваш капитан. Похоже, мы только что благополучно вернулись в земную атмосферу и теперь летим домой. Пожалуйста, не курите и вовремя пристегните ремни. Благодарю вас за то, что вы выбрали самолет нашей авиакомпании».

Порывшись в шкафу своей невестки, Стефани нашла сексуальное черное платье и черные туфли на шпильке. Она быстро накрасилась и уложила волосы. Руки ее дрожали от радостного волнения. В глубине души она чувствовала, что этот вечер закончится любовной близостью с Мигелем.

На туалетном столике Эйдрии громоздилась целая батарея флаконов с духами. Стефани нашла свой аромат и слегка побрызгалась. Сегодня ночью в ход пойдут все средства обольщения! Он будет принадлежать ей! Конечно, это случится не здесь, а возможно, в его гостиничном номере.

Она зашла в детскую и взглянула на спящий сверточек, который мерно причмокивал губами. Маленькому Джастину не было никакого дела до того, что творится в доме.

Мигель стоял на балконе, облокотившись о перила, курил сигарету и цедил вино из бокала. Услышав, как цокают по деревянному полу ее каблучки, он обернулся.

— Отлично выглядишь, — заметил он, внимательно оглядев ее фигурку. — Но в джинсах тоже было неплохо. От тебя приятно пахнет.

Поставив монитор, Стефани взяла предназначенный ей бокал мерло. Вкусно! Она не пила вина с тех пор, как уехала из Испании. Интересно, где Мигель нашел вино и бокалы? Не иначе Эйдрия приложила руку к этому свиданию!

— Спасибо за вино. — Встав рядом с ним у перил, Стефани взглянула на огни Бальбоа. От берега отходил паром, следующий дожидался своей очереди у причала. — Летом в заливе большое движение. Мне здесь больше нравится зимой.

Паром выгрузил доставленный транспорт. К переправе подъехали еще четыре машины. На воде мерцало отражение огней моторных лодок.

— Я причинила тебе много беспокойства, прости, — после паузы сказала она, обернувшись к Мигелю.

Разумеется, он пришел сюда не для того, чтобы поболтать о туризме на острове. Ветерок трепал ее волосы. Одна прядь приклеилась к ее накрашенным губам. Она подняла руку и отвела волосы назад.

Мигель покрутил свой бокал, потом с улыбкой посмотрел на Стефани. Его волосы тоже были взъерошены ветром. Сигаретный дым окутывал их голубоватой пеленой и уносился вдаль.

— Не надо извиняться, querida.

— Если бы не я, твой последний бой не был бы таким противоречивым. У тебя и так хватало неприятностей. Я не знаю, зачем ты привез меня в Испанию, но чувствую себя виноватой.

Его взгляд стал задумчивым.

— Если бы не ты, Аменаса проткнул бы меня рогом. У него была точно такая же отметина — розочка, которую я видел во сне. А в финале он мне подмигнул — клянусь! Я обернулся к трибунам, чтобы посвятить тебе этого быка, увидел на тебе огромную белую шляпу и понял, что спасен. — Мигель в последний раз затянулся сигаретой и затушил ее о перила. — Эль Пелигро всегда был противоречивым. Именно поэтому он и стал великим. — Он положил окурок в обнаруженную им на балконе пепельницу.

— Я думала, мы больше не увидимся. Ведь я оскорбила твое достоинство. Ты не звонил…

— Ты тоже не звонила, querida. — В его тоне не было осуждения.

Стефани опять посмотрела на воду.

— Мне казалось, что я поступила правильно, уехав и положив конец нашим отношениям. До встречи с тобой я вела обычную жизнь и была вполне довольна. Когда-нибудь я расскажу тебе про своих родителей… Но шли дни, я каждый вечер смотрела на снимки Рея и наконец поняла, что хочу изменить свою жизнь, что мне нужен ты — любой ценой! — Она сделала глубокий вдох, чтобы не заплакать у него на глазах. — Я хотела позвонить тебе сегодня вечером из дома — попросить прощения и сказать, что я сваляла дурака. И тут появляешься ты.

— Судьба тебе улыбается.

Мигель продолжал шутить, но она видела в его красивых глазах затаенную боль.

— Я обидела тебя, да?

— Querida, ты сильно уязвила мою гордость. — Он достал пачку сигарет, подержал ее в руке и убрал обратно в карман. — Все говорили, что ты меня бросила. Из-за тебя я попал в неловкое положение перед родными и друзьями. Надо признать, что я всего лишь испанский мачо с непомерно раздутым самолюбием!

— Почему же ты приехал?

Мигель улыбнулся. Глаза его сияли.

— Ты, наверное, думаешь, что у Доминго неромантичное сердце, но это он велел мне отставить бутылку с текилой и лететь в Америку.

Стефани взглянула на него с сомнением.

— Он сказал — я цитирую: «Матадор, я говорил, что она тебя погубит, но ты меня не слушал. А теперь ты сам губишь себя! Пока еще не поздно, найди эту женщину и докажи ей, что ты настоящий мужчина».

Стефани засмеялась:

— Благослови его Господь!

— Но я боялся, что ты опять мне откажешь, поэтому названивал твоему брату и выпытывал у него сведения о тебе. Я хотел знать, что ты так же несчастна, как и я. — Мигель усмехнулся. — Скажи спасибо Доминго… и Ричарду: он терпел мои ежедневные звонки и, вместо того чтобы обсуждать дела, рассказывал о сестре.

— Представляю, какое будет лицо у Доминго, когда я скажу ему спасибо!

Стефани понимала, что Мигелю непросто говорить такие вещи. В его стране мужчины не бегают за женщинами, которые их унизили.

— Querida, я хочу, чтобы ты знала. — Он допил свой бокал, подошел к столу и налил себе еще вина. — Эль Пелигро — не подлец.

Она покачала головой:

— Не надо больше ничего объяснять.

— Пожалуйста, выслушай, — произнес он мягко, но настойчиво. — Между нами больше не должно быть никаких недоразумений. Я знал, что Пакоте шантажировал Франкосиса. Пакоте на всех собирает компромат. Я знал, что Франкосис любит Палому: в Мадриде есть люди, которые держат Эль Пелигро в курсе всех городских новостей. Но я не собирался использовать эту информацию, потому что не хотел никого обижать. Я уговорил Доминго не объявлять о моей помолвке с Паломой, пригрозив, что иначе лишу его заработка.

— Мне очень жаль, Мигель, что я не подходила к телефону, когда ты звонил. Но я была совершенно растеряна. И потом, мое самолюбие тоже было задето. Я думала, что после того скандала в ночном клубе ты изменил мне с Паломой или с этой стервой Дженной Старр.

— Стервой? — Он с усмешкой почесал нос.

Стефани невольно покраснела.

— Она так и липла к тебе, а ты ей позволял. Ладно, забудь!

Но когда Стефани вспоминала руку Мигеля, скользящую по бедрам кинозвезды, ее сердце болезненно ныло.

— Я же сказал, что люблю тебя, и никакие силы не разрушат мою любовь. Если бы ты мне поверила, то не волновалась бы из-за Дженны Старр или каждой пары трусиков, которые летят ко мне на арену или приходят по почте.

— Почему ты не объяснил мне этого до отъезда в Испанию?

— Я думал: если ты меня любишь, то будешь поступать, как я хочу. Так рассуждают все испанские мужчины.

— Когда мы сидели ночью перед моим камином, я сказала тебе, что я журналистка. Эта информация была нужна мне для статьи… и для душевного равновесия.

— А я просил тебя быть просто женщиной, но ты меня не послушала. Я хотел, чтобы ты поехала в Испанию в качестве моей возлюбленной, и только. А потом я сделал бы тебя своей женой.

Его взгляд был полон тоски.

— А кто я сейчас, Мигель? Женщина, которая должна тебе подчиняться? — В ее вопросе прозвучали нотки досады.

— Нет. Такая женщина мне не нужна. Мне нужна ты. — Он коснулся ее щеки, очертил пальцем контур ее лица и приподнял подбородок. — Любовь моя! Dios mio, как же я тебя люблю!

Стефани прильнула к Мигелю и долго стояла в его объятиях, вбирая в себя тепло, по которому томилась столько недель. Она нежно гладила его шрам, брови, веки, густые жесткие волосы.

— Ох, Мигель! Я думала, что, уехав, сделаю тебе лучше и когда-нибудь ты поблагодаришь меня за такой разумный поступок. Я думала, ты будешь и дальше драться с быками, а я не смогу быть женой матадора — жить в гостиницах, каждое воскресенье с тревогой ждать твоего возвращения и мириться с тем, что женщины забрасывают тебя не только розами.

Он улыбнулся и снова поцеловал ее в губы.

— Ты должна мне доверять.

— Тебе я доверяю. Я не доверяю себе. И потом, впереди у нас столько проблем… Где мы будем жить? И как быть с твоей религией? И с твоей семьей?

— С моей религией? — Мигель смущенно взглянул на Стефани, как будто это был единственный вопрос, о котором он не подумал.

— Я вижу, как важна для тебя твоя вера. Ты наверняка захочешь обратить в нее своих детей… наших детей.

Лицо Мигеля стало серьезным.

— Si. Я захочу обратить наших детей в свою веру.

— Меня тоже? И вообще, сможем ли мы венчаться в твоей церкви?

— Ты взрослый человек и можешь сама решить, какой веры тебе придерживаться. Что касается наших детей — наверное, мы сможем прийти к взаимному согласию в этом вопросе. А обвенчаемся мы там, где захотим.

Стефани задумалась над его словами, не найдя с ходу, что возразить.

— А где мы будем жить?

— Ты очень беспокойная натура. Как тебе спится по ночам? — Он взмахнул рукой. — Я купил дом на этой улице. Мы можем какое-то время пожить там. Три комнаты, вид на океан — очень дорогое жилье. Твой брат сорит моими деньгами!

«Мигель купил дом на этом острове?»

— Я думала, ты захочешь жить в «Ла Либра».

— У меня есть дома повсюду. — Он почесал в затылке и облокотился о перила, не сводя с нее своих зеленых глаз. — В «Ла Либра» будет жить Доминго. У него уже есть ученик — он нашел его на мадридских улицах, — очень способный, но немного похожий на Франкосиса. Нынешняя молодежь по-другому смотрит на корриду. Так что Доминго опять при деле и скоро забудет Эль Пелигро.

— Тебя нельзя забыть.

Мигель кивнул в знак согласия.

— Ренальдо тоже живет в «Ла Либра». Он сирота. Я узнал об этом, когда пригласил его на частную корриду. Около моего ранчо крутилось еще пятеро бездомных мальчишек. Я поговорил с местным священником и хорошо ему заплатил, чтобы он их пристроил.

На сердце у Стефани потеплело. Какой же он щедрый!

— Замечательно, — похвалила она и улыбнулась, вспомнив шустрого паренька с грязными пятками.

Мигель пожал плечами:

— Мне жаль этих ребят. Когда-то я тоже был голодным и от меня воняло рыбой. Порой нужда толкает мальчишек на самые отчаянные поступки. Ты бы видела, как раздувался Ренальдо от гордости, сделавшись сыном Эль Пелигро! Но он слишком увлечен корридой. В его возрасте надо думать об образовании. Он смышленый парнишка, весь в отца. — Мигель подмигнул. — А ты готова стать его мамой?

— Готова… И вообще я хочу детей. Я даже пыталась… — Стефани осеклась, покраснев от этого неожиданного признания.

— Знаю, querida. — Он опять привлек ее к себе. — Ты причиняешь Эль Пелигро много хлопот, но я не жалуюсь. — Он с улыбкой заглянул ей в глаза.

— Твои родные никогда меня не примут.

Мигель чмокнул ее в щеку.

— Они тебя уже приняли. Иначе я просто выгнал бы их из моих владений. Уезжая из Испании, я предупредил всех, что вернусь с женой.

Его поцелуй оставил у нее во рту привкус вина, табака и лавровых листьев.

— Я еще в «Ла Либра» сказал, что женюсь на тебе. А я всегда выполняю свои обещания. Советую брать с меня пример!

— Послушай… — Она попыталась возразить, но он ее перебил.

— Я говорил, что буду любить тебя всегда — несмотря ни на какие обиды. Неужели ты думала, что твой побег что-то изменит? Тебе никуда от меня не деться! Я же сказал, что мы в одной галактике… и я не могу без тебя жить. Но ты все равно растоптала мое сердце.

Он опять ее поцеловал. У Стефани кружилась голова. Она с трудом понимала, о чем говорит Мигель.

— Тебе нужна жена-испанка, которая чтит ваши традиции, понимает корриду и говорит на твоем языке.

— Querida, ты испанка не по крови, а по темпераменту. Я знаю, что ты никогда не поймешь корриды, и не жду от тебя понимания. Да, я ушел с арены, но мои интересы всегда будут связаны с моей бывшей профессией. Надеюсь, ты не будешь возражать. Ночью я напомню тебе, почему ты полюбила Эль Пелигро.

— Но…

Мигель закрыл ей рот поцелуем, потом нежно отстранил и вгляделся в ее лицо.

— Выходи за меня замуж! Возьми несколько уроков испанского, если это так для тебя важно. Мы поживем здесь, потом уедем в Испанию, а затем, возможно, в Париж — у меня и там есть квартира. У нас будут дети, если ты захочешь… как минимум двое. Если родится сын, мы отвезем его в «Ла Либра», и Доминго будет его учить.

— Даже если у нас родятся одни девочки, одна из них обязательно станет великим матадором. Времена меняются.

Мигель от души расхохотался.

Вдруг послышался какой-то шум.

— Ой, ребенок! — спохватилась Стефани, только сейчас вспомнив, зачем она сюда пришла.

— Ребенок спит. Это Ричард с Эйдрией.

Стефани и Мигель вошли в комнату. В самом деле хозяева вернулись и… принесли бутылки с холодным шампанским.

— А как же ваш деловой ужин?

Эйдрия подбежала к Стефани и крепко обняла подругу.

— Это был всего лишь предлог, чтобы оставить вас вдвоем. Давайте выпьем за вас! А потом вы быстренько уберетесь отсюда в новый дом Мигеля. Вот увидишь, Стеф, как там красиво! Мы вложили столько сил и выдумки в оформление интерьера!

— Оказывается, моими деньгами сорит не только Ричард! — Мигель весело присвистнул.

— Даже не знаю, как мне благодарить тебя за то, что ты устроила нам эту встречу! — воскликнула Стефани.

— Дорогая золовка, я знаю, что такое настоящая любовь! — Эйдрия подошла к Ричарду и обняла его. — Когда-то ты познакомила меня с этим парнем, без которого я не смогла бы жить. Или ты забыла?

— Но как ты догадалась, что Мигель завоюет меня в течение одного часа?

Мигель прижал ее к себе и поцеловал в висок.

— Стефани очень волнуется из-за времени. Наверное, у нее есть книга, в которой написано, сколько должно длиться каждое событие.

Стефани засмеялась. Теперь она не будет волноваться… до тех пор, пока ее сын не выйдет на бой с быками.

Их первенец обязательно станет матадором — таким же великим, как и его отец. Стефани вряд ли полюбит корриду, но каждое воскресенье она будет махать платочком из ложи и подбадривать сына криками. А на голове у нее будет огромная белая шляпа.

Примечания

1

Добрый вечер, сеньорита (исп.). — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Простите… (исп.)

(обратно)

3

Я не говорю по-испански (исп.).

(обратно)

4

Когда? (исп.)

(обратно)

5

Кот! Кот! (исп.)

(обратно)

6

Спасибо (исп.).

(обратно)

7

любимая (исп.).

(обратно)

8

Маленькие дротики с флажками для раздражения быка.

(обратно)

9

Вы мне поможете? (исп.)

(обратно)

10

Это важно (исп.).

(обратно)

11

Тореро, добивающий быка кинжалом (исп.).

(обратно)

12

100° по Фаренгейту ≈ 40º по Цельсию (37º,7).

(обратно)

13

Это срочно! (исп.)

(обратно)

14

Спасибо, спасибо, сеньорита! (исп.)

(обратно)

15

Тореро, вонзающий в быка бандерильи.

(обратно)

Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • *** Примечания ***