Это грязное дело шантаж [Джеймс Хэдли Чейз] (fb2) читать онлайн

Это грязное дело шантаж

Глава 1

Валери Бернетт лежала в ванне, закрыв глаза и опустив голову на удобный мягкий подголовник.

Через полуоткрытое окно доносилось отдаленное жужжание голосов с террасы внизу. Эти звуки действовали успокаивающе, и Валери была рада, что приехала в этот роскошный отель на берегу Мексиканского залива. Поначалу она с некоторым предубеждением отнеслась к идее отдохнуть на побережье, но теперь была вынуждена признаться, что ее смутные опасения оказались беспочвенны. Отель и море были просто великолепны, а ее, побывавшую во многих местах утонченного отдыха высшего света, было не так-то легко удивить чем-либо новым.

Она открыла глаза и придирчиво посмотрела на свое изящное, прекрасно сложенное тело. Ее полные упругие груди и узенькая полоска, пересекавшая поросший золотистыми волосами «холм Венеры», являли разительный контраст молочной белизны и бронзового загара, покрывавшего остальную часть тела.

Она отдыхала здесь всю неделю, но ласковое солнце сделало свое дело, и, что самое главное, на этот раз ей даже удалось не сгореть.

Валери расслабленно протянула руку и взяла с полочки комбинированные золотые с платиной часы, которые Крис преподнес ей в качестве свадебного подарка. Было без двадцати двенадцать, и у нее оставалось достаточно времени для того, чтобы не спеша одеться и спуститься на террасу выпить ледяного мартини. Правда, пока ей никак не удавалось беспечно, как раньше, потягивать мартини, тогда как Крис вынужден был довольствоваться соком. Она испытывала невольное чувство вины от того, что муж больше не мог выпить что-нибудь покрепче, но доктор предупредил, что она должна вести прежний образ жизни, чтобы Крис не догадался о том, что из-за него ей приходилось переделывать себя и подстраиваться под него. У него мог развиться опасный комплекс.

Из полусонного состояния ее вывел мелодичный звонок телефона. Вытерев руку о пушистое полотенце, Вэл сняла трубку.

— Вас вызывает Нью-Йорк, — пропела телефонистка. — Будете разговаривать, миссис Бернетт?

Никто, кроме ее отца, не знал, что они отправились на этот курорт.

— Да, — ответила она, нахмурив красивые сросшиеся брови. Она просила отца не беспокоить их. Во всяком случае он выдержал неделю, и это была ее вина, что он позвонил. Она не телеграфировала и не позвонила, как обещала, и старик наверняка не находил себе места. «Старик, — улыбнулась она своим мыслям. — Уж кого-кого, а ее отца — крепкого шестидесятилетнего красавца — стариком никто не считал. Да пусть бы только попробовали…»

В трубке раздался глубокий властный голос. Слушая его, Валери частенько думала, что вместо могущественного магната из него мог бы получиться прекрасный актер на шекспировские роли.

— Привет, малыш. Как ты?

— О, отец, как хорошо, что…

— Вэл! Почему ты молчала целую неделю?

— Извини, папочка. Ну, ты знаешь, как это бывает на курорте. Солнце и море так прекрасны. Конечно, мне следовало…

— Ладно, не будем об этом. Как Крис?

— Он… ничего, то есть я хотела сказать, что нормально. Мы вспоминали тебя буквально прошлой ночью, и он…

— Я хочу знать, как его состояние. Послушай, Вэл. У меня через пять минут совещание совета директоров. Не теряй времени. Как он?

Она нетерпеливо поменяла положение ног:

— Дорогой, но я же тебе сказала. Он чувствует себя прекрасно.

— Думаю, что с твоей стороны было ошибкой уехать с ним одним. Он еще очень болен, дочка. Скажи, этот ужасный тик в углу его рта так и не прошел?

Вэл закрыла глаза. Вода в ванне вдруг стала холодной. Или это похолодело у нее в груди?

— Ему гораздо лучше, — через силу ответила она. — Ну, правда, пап…

— Так он у него еще не прошел?

— Пока нет, но…

— Он все еще так и сидит часами, как зомби?

Чувствуя, как на ее глаза наворачиваются слезы, Вэл произнесла:

— Он… он еще любит сидеть, ничего не делая, но скоро его апатия пройдет. Я в этом уверена, отец.

— А что говорит доктор Густав?

Вэл вытащила пробку из ванны, чтобы спустить остывшую воду.

— Он говорит, что Крис пошел на поправку. Но для полного выздоровления потребуется время.

— Время! — недовольно фыркнул отец. — Одному богу известно, сколько это продлится. Он находится в прострации уже полтора года!

— Отец, мне не нравится, когда ты о нем так говоришь, — нахмурилась дочь, и вокруг ее красиво очерченного рта легли решительные складки. — Я прекрасно знаю, сколько времени прошло с той ужасной катастрофы, и буду ждать столько, сколько потребуется.

— Боюсь, что ждать придется слишком долго. Послушай, Валери. Ты — красивая, молодая, двадцатипятилетняя женщина. С нормальными здоровыми инстинктами. И ты несчастлива. Ты не можешь продолжать жить подобным образом. Это несправедливо по отношению к тебе, ко мне, ко всем нам. Я очень обеспокоен твоей судьбой. И в конце-концов я мечтаю о внуках. Сколько можно быть привязанной к человеку, который…

— Отец! — резко прервала его Вэл. — Я люблю Криса! Он мой муж, и я не потерплю подобных разговоров… даже от тебя. Это — мое личное дело! Понимаешь, личное!

Наступила томительная пауза, после которой вновь послышался разом потеплевший голос отца, в котором явственно слышались нотки глубокой печали:

— Я очень люблю тебя, дорогуля. И хочу, чтобы ты была счастлива. Ты думаешь, я не понимаю… Ну ладно, я больше не буду вмешиваться, но я должен постоянно быть в курсе событий. Надеюсь, ты не будешь скрывать от отца правду. И я в любую минуту готов помочь тебе, любимая. Только дай мне знать.

— Спасибо, отец, — уже мягче произнесла Валери. — Но я, надеюсь, справлюсь сама. Ведь как-никак не так давно я была Вэл Трэверс…

— Чем сейчас занимается Крис? — спросил польщенный отец.

— Сидит на террасе, читает «Оливера Твиста», — ответила Вэл. — Он открыл для себя Чарльза Диккенса. Купил целое собрание сочинений и читает дни напролет.

— Ну, хорошо…

Вэл изрядно замерзла и накинула на себя махровое полотенце.

— Я немного замерзла, отец. Понимаешь, я в ванне…

— Да, доченька. Меня уже зовут. Так помни, о чем я тебе сказал. Звони, если вдруг потребуется моя помощь…

— Почему ты думаешь, что она мне может понадобиться?

— Кто знает… Ну, ладно, дочка. Целую.

Вэл положила трубку и вылезла из ванны. Энергично вытеревшись полотенцем, она надела белую атласную кофту с открытым воротом и голубые шорты и прошла в просторную спальню, из окна которой открывался прекрасный вид на лазурное море, многие километры мелкого золотистого песка с воткнутыми повсюду стационарными и переносными тентами и зонтиками, похожими на огромные разноцветные грибы. Потом она перевела взгляд на террасу и поискала глазами мужа. Его кресло-качалка оказалось пустым. На нем сиротливо лежал голубой томик «Оливера Твиста».

Ее сердце сжалось от неожиданно нахлынувшего липкого страха. Глаза бешено заметались от столика к столику, от одной группки беспечно болтавших людей к другой. Но мужа среди них не было.

Отель «Спэниш Бэй» был одним из самых дорогих и роскошных во Флориде. Он принимал лишь пятьдесят гостей, но предоставлял им такое первоклассное обслуживание, что оно оправдывало необыкновенно высокую плату за пребывание в нем. Как правило, здесь останавливались лишь очень состоятельные люди.

Этот отель выбрал Чарльз Трэверс, отец Вэл. Когда лучшие врачи Нью-Йорка порекомендовали Крису отдых в спокойном, уединенном от городской суеты месте, Трэверс сразу сказал, что лучше «Спэниш Бэй» не найти. Он все и устроил. Распорядился пересылать ему все счета и даже предоставил в их распоряжение спортивный «мерседес» с откидным верхом.

Вэл предпочла бы остановиться в каком-нибудь менее дорогом заведении, так как чувствовала, что в последнее время отца все больше раздражало то, что Крис теперь не в состоянии содержать свою жену так, как того заслуживает дочь мультимиллионера. Однако отель действительно был настолько хорош, что ее угрызения совести улетучились на второй день, и теперь она уже была благодарна отцу за то, что он, как всегда, настоял на своем.

Первая неделя их пребывания в отеле прошла гладко. Вэл уже свыклась с тем, что Крис утратил всякий интерес к активной жизни, свыклась, но не смирилась. Последнее время он предпочитал сидеть на солнце, читать или отрешенно разговаривать с ней на отвлеченные темы. У них были отдельные спальни, и он не выказывал ни малейшего желания прикоснуться к ней, что порой доводило ее до грани отчаяния, но с чем приходилось мириться. С тех пор как они приехали сюда, Вэл постоянно украдкой наблюдала за мужем. Это было нетрудно, так как отель был расположен таким образом, что вокруг были одни только пески и до ближайшего городка можно было добраться только на машине. Ключ от их «мерседеса» постоянно находился в ее сумочке.

Но проходили дни безмятежного отдыха, а Крис, казалось, ни о чем другом не помышлял, как только о чтении и солнечных ваннах, и это, очевидно, усыпило ее бдительность. Теперь, надевая легкие пляжные брюки, она укоряла себя за то, что позволила ему сидеть на террасе одному. Когда она натягивала свитерок, ей вдруг пришла мысль проверить на месте ли ключ зажигания. Отыскав сумочку, она дрожащими руками открыла ее и перетряхнула содержимое. Ключ исчез. «Неужели Крис пробрался в ее комнату, когда она была в ванной, и забрал его?» — в панике подумала она.

Она выбежала на балкон и обшарила глазами все автомобили, стоявшие на специальной площадке у края террасы. Белого «мерседеса» среди них не было!

Лихорадочно причесываясь, она убеждала себя: «Ну, что ты так всполошилась? Он вернется. Почему бы ему не прокатиться, если вдруг захотелось? Я сказала, что спущусь вниз в полпервого, а сейчас еще нет двенадцати. Наверное, ему надоело читать и он решил немного проветриться». Но разум подсказывал, что все это чушь. У Криса развилось патологическое отвращение к машинам после той страшной аварии, и куда бы они ни направлялись, за рулем всегда сидела она. Почему же тогда он улучил момент, когда она принимала ванну, тайком зашел в ее спальню и забрал ключ, если только…

Не в силах совладать с нарастающей паникой и предчувствуя что-то ужасное, она схватила сумочку и, выбежав из номера, устремилась к лифту в конце коридора. Через мгновение двери лифта бесшумно распахнулись, и одетый в безукоризненно белую униформу мальчик-лифтер вежливо спросил:

— Доброе утро, мадам. Вам на первый этаж?

— Да, скорее, — ответила Вэл и в изнеможении прислонилась спиной к длинному зеркалу до пола.

Плавное падение лифта усилило подступившее к горлу чувство тошноты.

Наконец лифт остановился, и Вэл устремилась через изысканно декорированный холл к вращающимся дверям.

Когда она выбежала на террасу, портье вежливо поклонился ей и вновь замер у дверей. Она еще раз осмотрела все вокруг, но Криса нигде не было видно.

Вэл на мгновение растерялась, но потом взяла себя в руки и, подавив дрожь в голосе, спросила портье:

— Я думала мистер Бернетт здесь. Вы его не видели?

Про себя Вэл молила о том, чтобы портье ответил ей, что Крис в туалете или в баре, но невозмутимый ливрейный старик почтительно сказал, что мистер Бернетт сел в машину и уехал в сторону Майами.

— Минут десять назад, мэм.

— Спасибо, — машинально ответила Вэл и медленно направилась к тому месту, где недавно сидел ее муж.

Она рассеянно взяла книжку в голубом переплете и села в кресло-качалку. Потом открыла сумочку, вытащила из нее изящные солнцезащитные очки и надела их, скрыв половину лица.

Вышколенный официант бесшумно подошел к ней и поставил на столик высокий бокал золотистого мартини с искрящимся на солнце кубиком льда. В обязанности обслуживающего персонала гостиницы входило угадывание малейших желаний ее гостей. Порой это даже надоедало, но сейчас Вэл действительно нужно было что-нибудь выпить.

— Мистеру Бернетту томатный сок как всегда? — с вежливой улыбкой спросил официант.

— Да, пожалуй, — ответила Вэл, не глядя на него. — Он сейчас подойдет.

Официант отошел, и Вэл взяла стакан и пригубила приятного прохладного напитка. Некоторое время она пристально смотрела на бескрайний пляж и ласковое голубое море, не в силах избавиться от бешеного биения в груди и в голове, тщетно пытаясь подавить гнетущее чувство страха. Потом посмотрела на часы. Четверть первого. «Сиди спокойно, не дергайся, — приказала она себе. — Через пятнадцать минут Крис появится, и если он обнаружит, что ты паниковала, то это наведет его на невеселые размышления». Врач предупреждал, что она должна умело выказывать признаки уверенности в муже. Что ж, она так и сделает. Спокойствие. Только спокойствие.

Ожидание было нестерпимым. Она замирала при каждом звуке подъехавшей машины и в надежде устремляла взгляд на подъездную дорожку, которая вела от главного въезда в отель к стоянке неподалеку от нее. Люди возвращались к ленчу, и привратник только успевал салютовать и открывать дверцы роскошных автомобилей. Но ни один из них не был знакомым белым «мерседесом» с откидным верхом.

В половине первого Вэл допила свой мартини. Она сидела, до боли в пальцах вцепившись в томик Диккенса, как будто он был последним звеном, связывавшим ее с исчезнувшим мужем.

«Еще десять минут и надо что-то предпринять… но что?» — пронеслось в ее лихорадочном мозгу.

К столику вновь подошел официант с еще одной соблазнительной порцией мартини на подносе.

— Не хотите ли еще? — осторожно осведомился он.

Обычно она не пила больше одного мартини до завтрака, но каким-то внутренним чутьем официант угадал, что она не откажется от второго.

— О, да! Спасибо. Пожалуй, выпью еще один. Сегодня так жарко, — согласилась Вэл.

Официант поставил перед ней еще один стакан, убрал пустой и удалился с приятной улыбкой, игравшей в уголках его губ.

Вэл нервно взглянула на часы, взяла стакан, сделала два жадных глотка и поставила его на место.

«Он не придет, — безнадежно подумала она. — О, боже! Что же мне теперь делать? Отец сказал, что его не будет в офисе до пяти часов. Где его теперь искать? Нет! Я не должна говорить ему об этом. Уж кому-кому, а ему в последнюю очередь. Но кто мне может помочь? Доктор Густав? Да, пожалуй надо сообщить ему. Но что он может сделать? Не будет же он бегать по всему побережью, разыскивая Криса. Полиция? Конечно, они могут найти его, но стоит им узнать, кого они ищут, как об этом разнюхают газеты и тогда… Нет! Только не это. Мы только что отошли от ужасной шумихи, которую подняла пресса после аварии и долгого безрезультатного лечения зятя великого Чарльза Трэверса.

Она опять глянула на часы. Без четверти час. Раздался визг тормозов. Вэл подскочила, как ужаленная, и устремила взгляд на подъездную дорожку. Шикарный «роллс-ройс» плавно подкатил к входу в отель, из него вылезла дородная дама с собачкой-пекинесом в руках.

Без трех минут час встрепанная до предела Вэл увидела Жана Дюлака, управляющего отеля, высокого, красивого элегантного мужчину с безупречными манерами и свойственным только французам особым обаянием. Он проходил по террасе, останавливаясь у каждого столика, чтобы сказать несколько любезных фраз гостям.

Когда он подошел к ее столику, было ровно час.

— Мадам Бернетт? Такая красивая женщина и одна? Но это противоестественно.

Но вглядевшись в ее белое измученное лицо, он поспешно добавил:

— Что-то случилось? Может быть я могу вам чем-нибудь помочь?

— Думаю, что да, — хрипло произнесла Вэл. — Присядьте, пожалуйста. Я бы хотела…

— Извините, дорогая миссис Бернетт, но подсесть к вам, значит, вызвать ненужные пересуды и сплетни. На курортах это любимое времяпрепровождение. Не будете ли вы так добры зайти ко мне в офис через несколько минут? Буду рад вам помочь.

Он одарил ее ослепительной улыбкой и с достоинством продолжил свой обход. Подождав несколько мучительных минут, в течение которых отдыхающие на террасе гости перешли в ресторан, Вэл нарочито медленно прошла в офис месье Дюлака — просторную, изящно обставленную комнату с цветами в самых разнообразных видах и формах.

Когда она вошла, управляющий поспешно встал из-за стола и устремился к ней навстречу, спеша запечатлеть поцелуй на ее руке.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Теперь мы можем обсудить вашу проблему тет-а-тет. Она касается мистера Бернетта, не так ли?

Вэл деревянно опустилась в удобное кресло. К горлу подступил комок, и ей вдруг очень захотелось расплакаться, но усилием воли она овладела собой.

Дюлак деликатно отошел к окну и сделал вид, что что-то рассматривает на улице, потом вновь вернулся за свой полированный стол из красного дерева.

— В моей жизни было немало несчастий, миссис Бернетт, но оглядываясь сейчас на прожитые годы, я понял, что нет таких ситуаций, из которых бы не было выхода. Ваш муж куда-то уехал на машине, и вы боитесь, как бы с ним что-нибудь не стряслось, не так ли?

— Так вы все знаете о моем муже?

— Ну, не все, но многое, как и обо всех моих гостях. Иначе как бы я смог обеспечить им отличный сервис?

— Он… он исчез, и я места себе не нахожу.

— Его уже нет целый час, — задумчиво покачал головой Дюлак. — Для простой прогулки это многовато. По-моему, надо известить полицию.

Вэл скривилась, но Дюлак сделал успокоительный жест.

— Не волнуйтесь о нежелательном паблисити. Его не будет. Положитесь на меня, и я все устрою. Шеф полиции, капитан Террелл, — мой давний друг. Он человек с головой и примет незамедлительные меры, не привлекая излишнего внимания. Можете быть уверены, он не только быстро разыщет мистера Бернетта, но и сделает так, что, кроме нас с вами, об этом не будет знать ни одна душа, тем более журналисты.

Вэл тяжело вздохнула.

— Благодарю вас. Да, конечно… Вам лучше знать, как поступить в данном случае. Я полностью полагаюсь на вас и еще раз спасибо.

— Вот и хорошо, — бодро произнес месье Дюлак, вставая. — А сейчас, пожалуйста, спокойно идите в свой номер. Я пришлю ваш обед туда.

Видя, что Вэл пытается что-то возразить, он улыбнулся и поспешно добавил:

— Что-нибудь легкое, но есть надо обязательно. Через полчаса капитан Террелл будет у вас.

Капитан Фрэнк Террелл был крупным внушительным мужчиной с волосами цвета спелой ржи, в которых, при более близком рассмотрении, можно было заметить седые пряди. На массивном мужественном лице с квадратной челюстью выделялись пронзительные глаза неопределенного серо-стального цвета. Подчиненные его любили, а преступники, которых хоть пруд пруди в Большом Майами, боялись, как огня, и даже дали прозвище «медноголовый Фрэнк».

Он сидел в кресле, которое казалось игрушечным для такого мощного мужчины, и внимательно смотрел на сидевшую напротив Вэл, которая нервно сжала руки коленями, чтобы он не заметил, как они у нее дрожат.

— Дюлак в общих чертах ознакомил меня с вашей проблемой, миссис Бернетт, — проговорил он неожиданно мягким голосом, в котором улавливались нехарактерные для него нотки симпатии. — Я уже разослал описания вашего мужа и его машины. Вот увидите, не пройдет и часа, как кто-нибудь из моих людей обнаружит его. Уверяю вас, не стоит так волноваться.

— Хорошо, спасибо, — рассеянно проговорила Вэл,— вот только газеты…

— О них тоже можете не беспокоиться. Я знаю, как обращаться с газетчиками. Дюлак вкратце рассказал мне, что ваш муж не совсем здоров. Не могли бы вы что-нибудь добавить по этому поводу. Поверьте, это необходимо в интересах дела.

— Ну, конечно… если это необходимо.

— Так что с ним?

— Два года назад он попал в автомобильную катастрофу и получил тяжелую травму головы. Пять месяцев пролежал в коме. До этого трагического случая он был блестящим специалистом в области менеджмента. Работал вместе с моим отцом. Практически был его правой рукой. Когда он в конце концов пришел в сознание, то… в общем, выражаясь словами моего отца, начал вести себя как зомби.

Вэл замолчала и порывисто отвернулась к окну, чтобы скрыть слезы.

— Многие месяцы он провел в лучшем санатории Соединенных Штатов. Его лечили самые известные психиатры. Они пришли к заключению, что физически он совершенно здоров. Но он стал индифферентен ко всему на свете… включая меня. В санатории он провел целых восемнадцать месяцев, однако его состояние не улучшалось, но и не ухудшалось. Я решила, что оставаться ему там дальше просто нет смысла. Вопреки мнению отца, я настояла на том, чтобы попытаться вернуть его в нормальную обстановку. Я думала, что при заботливом уходе с моей стороны он полностью излечится от ипохондрии. Врачи согласились с моими доводами. И вот я привезла его сюда. За последнюю неделю я заметила в нем перемену к лучшему.

— А в чем это выразилось? — заинтересованно спросил Террелл.

— Он стал проявлять интерес к некоторым вещам. До нашего приезда сюда он просто часами сидел, глядя в пространство. Здесь на глаза ему попался томик Диккенса, и, к моей радости, он увлекся чтением. Крис даже попросил меня достать его собрание сочинений… и запоем читал все подряд. Он также стал обращать внимание на окружающих и обсуждать их со мной.

— К вам он тоже стал… более внимателен?

Вэл удрученно помотала головой.

— Нет, я бы не сказала.

— Насколько я знаю, он консультировался у доктора Густава? — продолжал расспрашивать Террелл. — Как вы думаете, почему?

— Он был под неусыпным наблюдением врачей в течение двух лет, и, должно быть, потерял уверенность в себе. Он просто чувствовал себя потерянным, если врача не было рядом.

— Я хорошо знаю доктора Густава, — задумчиво сказал Террелл. — Он — знающий специалист и хороший человек. Что он думает о состоянии здоровья вашего мужа?

— О, он тоже заметил признаки улучшения, но сказал, что для полного выздоровления потребуется время.

— Он не предупреждал вас о том, что муж может попытаться убежать?

— Нет.

— А как ваш муж относился к вождению автомобиля после того, как вы забрали его из санатория?

— Вот это меня больше всего и беспокоит. Он не притрагивался к рулю с той самой катастрофы… вплоть до сегодняшнего утра. Машину всегда водила я.

Террелл опять глубоко задумался, потом решительно встал.

— Я сообщу вам, как только мы его найдем. Возможно будет лучше, если вы подъедете в наше управление и сами заберете его. Думаю, следует сообщить доктору Густаву. Он человек надежный. Доверьте это мне. А сами постарайтесь не волноваться, хотя понимаю, что это нелегко. Мы скоро его найдем. Мои люди патрулируют все главные дороги, идущие в Майами.

Когда он ушел, Вэл уселась у окна, выходящего на подъездную дорожку, и принялась ждать.

(обратно)

Глава 2

Сержант Джо Беглер сосредоточенно склонился над бумагой, механически приглаживая непокорный ежик короткими пальцами-обрубками, с обгрызенными ногтями. Он сидел за большим столом просторного помещения полицейского участка. За другими такими же массивными столами полицейские в форме разговаривали по телефонам или же что-то усердно писали в своих блокнотах.

Беглер читал отчет об ограблении ювелирной лавки. Он был вторым после капитана Террелла по чину и его правой рукой, когда дело касалось серьезных дел. Начальник полиции считал неженатого тридцативосьмилетнего сержанта, заядлого курильщика и кофемана, лучшим помощником, который у него был за долгие годы службы в полиции.

Резко зазвонил телефон. Беглер протянул мощную, покрытую веснушками и рыжими волосами руку и, сняв трубку, рявкнул: «Да? Беглер на проводе».

— Шеф у себя в кабинете, — доложил дежурный. — Хочет вас видеть.

Беглер проворчал что-то невразумительное, что должно было означать «сейчас иду», бросил папку с недочитанным отчетом в ящик стола и тяжелым шагом направился в офис капитана Террелла.

Его шеф как раз собирался налить себе кофе из вместительной электрокофеварки. При виде Беглера он достал еще одну чашку.

— Садись, Джо. Что-нибудь новенького по делу Бернетта?

Беглер тяжело опустился на стоявший перед столом начальника простой стул с прямой спинкой и, беря чашку, недовольно произнес:

— Пока ничего. Все патрульные машины оповещены. Почему такая суматоха?

Террелл принялся набивать почерневшую обкуренную трубку.

— Важные люди. Этот парень — зять Чарльза Трэверса, и если ты случаем не знаешь его, то должен тебя предупредить, что это тот человек, который построил «Нью-Йорк Палас Отель», мост «Ферри» и плотину в Гаване, не считая разных других «мелочей» подобного масштаба.

Беглер отхлебнул кофе и зажег сигарету.

— Ну и что?

— А то, что мы должны как можно быстрее отыскать этого парня. Тут есть одно осложнение.

Террелл выдержал паузу, продолжая набивать трубку.

— Дело в том, что он не в себе. После разговора с его женой, дочкой всемогущего Трэверса, я зашел к доктору Густаву, который ознакомил меня с его историей болезни. Парень получил серьезные ранения головы в автокатастрофе и, по словам доктора, у него отмечены некоторые функциональные отклонения в деятельности мозга. Со временем они должны пройти, но пока он не может отвечать за свои действия. Он не садился за руль более двух лет, а сейчас катается где-то в своем «мерседесе». Сам понимаешь, такой человек за рулем может угробить не только себя, но и массу народа.

— Что я должен сделать? — спросил Беглер, допивая кофе. — Отозвать от заданий других ребят и бросить их на поиски этого «чокнутого»?

— Боюсь, что да. Скажи им, что это срочно. Я хочу, чтобы этот парень был найден как можно быстрее. Он болтается отвязанным уже более двух часов. Неужели так трудно найти белый «мерседес-комби»?!

— Возможно, он нырнул на какую-нибудь проселочную дорогу, — сказал Беглер, поднимаясь.

— Меня не интересует, куда он нырнул! Даю вам час! Я ясно выражаюсь?

Беглер угрюмо кивнул и прямиком направился в операторскую. Сев за пульт, он взял микрофон и принялся по очереди связываться со всеми патрульными машинами. Вскоре вся полиция знала, что их непосредственный начальник ими не доволен. В комнату вошел один из операторов и легонько тронул разбушевавшегося сержанта за плечо:

— Гарри на связи, сержант. Он нашел «мерседес».

Беглер передал ему свой микрофон.

— Всем отбой, — сказал он и подошел к пульту на другом столе.

— Гарри? — рявкнул он в динамик селекторной связи.

— Да, сержант. Я нашел машину — белый «мерседес». Номерной знак 33567. Зарегистрирован в Нью-Йорке. Нахожусь на автостраде «Олд-Дикси». У машины спущена правая задняя покрышка. Отчетливые следы юза на шоссе. Потом она врезалась в дерево. Должно быть, шел на приличной скорости. Правый бампер в лепешку.

Беглер потер переносицу.

— А где водитель?

— Его нет. Машина пуста. Следов крови не видно.

— Оставайся на месте.

Беглер крутанулся на стуле к оператору.

— Глянь-ка, Джек, сколько у нас машин неподалеку от шоссе «Олд-Дикси»?

Оператор быстро сверился по планшету.

— Всего три. Две на расстоянии 20 миль, а третья — не более десяти.

— Прикажи им всем направляться к Гарри. Ему потребуется помощь.

Беглер опять вызвал Гарри по рации.

— К тебе сейчас подгребут еще три машины. Тщательно прочешите район. Водитель не мог далеко уйти. Бад даст тебе описание того, кто нам нужен.

Весело подмигнув оператору, Беглер хлопнул его по плечу и направился в офис Террелла.

Вэл посмотрела на часы. Без двадцати три. Она все так же сидела у окна и ждала, рисуя в уме картины одна ужаснее другой. В который раз она убеждала себя в том, что больше ничего невозможно предпринять. Надо только запастись терпением, пока полиция найдет его. Но телефон молчал, и ее все больше охватывала паника. Неужели Крис опять попал в катастрофу? А вдруг он уже мертв?

Неожиданно зазвонил телефон, и она подскочила, как будто подброшенная мощной пружиной.

— Миссис Бернетт? Это — капитан Террелл.

— Вы… нашли его? — выдохнула Вэл.

— Пока нет, но мы обнаружили машину. На шоссе «Олд-Дикси»… Сейчас оно почти не используется. У машины сорвана левая задняя покрышка и… она врезалась в дерево.

Услышав, как ахнула Вэл, он поспешно добавил:

— Никаких следов крови. Похоже, что ваш муж дальше пошел пешком. Только вот куда? Это мы сейчас и выясняем. Мои люди прочесывают это довольно уединенное место. Знаете ли, здесь полно лощин, оврагов, садов, заброшенных ферм. Наверное, он отдыхает на одной из них. Но, не беспокойтесь, скоро мы его найдем. Главное, что он жив.

— Но он, возможно, ранен и…

— Я так не думаю. Столкновение с деревом было не таким уж сильным. Просто помят бампер. Может быть, он слегка контужен и… где-нибудь отдыхает.

— Наверное, мне лучше приехать. Я могу взять такси и…

— Вот этого как раз делать не нужно, — непреклонно возразил Террелл. — Вам лучше оставаться на месте и ждать моих сообщений. Я буду держать вас в курсе.

— Хорошо, спасибо, что позвонили.

— Не за что, — несколько смягчился Террелл, почувствовав как дрожит ее голос. — Теперь скоро, не волнуйтесь.

Он повесил трубку, а Вэл убито подошла к окну и задумчиво посмотрела на пляж. Люди беззаботно купались и загорали, в то время как ее сердце сжималось от страха за любимого человека.

Пять вечера, а звонка до сих пор нет. Вэл охватил новый приступ отчаяния. Подождав еще минут двадцать, она не выдержала и попросила соединить ее с офисом отца в Нью-Йорке.

С раннего детства между нею и отцом установились дружеские отношения доверия и понимания. Она просто боготворила этого сильного, красивого, удачливого человека, ни минуты не сомневаясь в том, что он решит любую ее проблему. Стоит только обратиться. Но она очень экономно пользовалась этой своей привилегией и обращалась к нему только по действительно важным вопросам. И тогда он бросал все на свете и со всей мощью и энергией брался за решение ее проблемы… и, как правило, решал ее в считанные дни. Сейчас она была уверена, что раздражение отца в отношении Криса вызвано тем, что в связи с ним впервые в жизни возникла проблема, которую не мог решить даже он.

Через десять минут ее соединили с Нью-Йорком, и секретарша отца вежливо сообщила, что он на совещании.

— Это миссис Бернетт. Пожалуйста, сообщите ему, что его дочь хочет срочно с ним поговорить.

— О, да! Конечно, миссис Бернетт! Пожалуйста, не кладите трубку. Я немедленно извещу его об этом.

— Хорошо, я жду.

Через три минуты она услышала знакомый голос отца, который всегда вселял в нее уверенность.

— Вэл?

— Папа, он исчез! Я с ума схожу. После того, как я с тобой поговорила утром, я выглянула из окна и увидела на его месте только книгу.

— Он уехал на машине?

Голос отца был удивительно спокоен. Она ожидала, что он взорвется, станет говорить о том, что он ее предупреждал… Его полное самообладание передалось ей.

— Да. Его нет уже пять часов.

— Ты говорила с Дюлаком?

— Да, он связался с начальником полиции. Они нашли машину, но Криса нигде нет.

— Полиция продолжает поиски?

— Наверное… я не знаю.

— Немедленно позвони в полицию, а потом перезвони мне. Мне нужна последняя информация.

— Хорошо, папа. О, ты думаешь…

— Вэл! Делай, что я тебе сказал! Не теряй времени!

Предупредив оператора, чтобы ее не разъединяли с Нью-Йорком, Вэл поспешно позвонила в полицию.

— Капитан Террелл? Есть какие-нибудь новости? Мой отец…

— Пока никаких новостей, миссис Бернетт.

Вэл уловила тревогу в его голосе.

— Мои люди продолжают поиск, но там сильно пересеченная местность. Я не могу задействовать более восьми человек. Откровенно говоря, для того, чтобы найти вашего мужа до рассвета, мне понадобится привлечь для прочесывания дополнительные силы. Но в этом случае трудно предотвратить утечку информации в прессу. Я как раз собирался вам позвонить. Что вы посоветуете?

Вэл попыталась сосредоточиться, но мысли испуганно разбегались, и она неуверенно сказала:

— Я вам перезвоню минут через пять.

Попросив оператора переключить ее на Нью-Йоркскую линию, она поспешно произнесла:

— Они не нашли его, папа. Я просила начальника полиции попытаться избежать паблисити. Он говорит, что это вряд ли удастся, если мы хотим найти Криса до рассвета. Ему потребуется оповестить местное население и привлечь все наличные силы полиции.

— Скажи ему, пусть привлекает хоть черта, хоть дьявола, — в сердцах бросил отец. — Я хочу, чтобы к моему приезду Крис был с тобой. Я сейчас вылетаю. Не волнуйся, малышка. Через пару часов я буду с тобой.

— Но, родной, ты, наверное, устал. Может быть, мистер Ньютон…

— Не будем терять времени! Я вылетаю! Скажи этому полицейскому, пусть поставит на ноги всех. Сама жди меня в номере. Передай Дюлаку, пусть позаботится о прессе. Я все улажу как только прилечу. Храни тебя Бог!

Линия замолчала, и Вэл позвонила капитану Терреллу.

— Мой отец вылетает сюда. Пожалуйста, задействуйте для поисков всех, кого возможно. Мы должны найти моего мужа сегодня ночью.

— Да, конечно, — поспешно согласился Террелл. — Очень сожалею, но мы были ограничены в своих возможностях. Теперь совсем другое дело. Через полчаса о розыске будет объявлено по радио. Я заставлю фермеров обшарить все принадлежащие им строения. Мы проверим все гостиницы, мотели, больницы. От репортеров этого, конечно, не утаишь…

— Я понимаю, — сказала Вэл и повесила трубку.

Она прижала ладони к пылающим щекам и дала волю слезам.

Изящные часы с золотисто-зеленоватой эмалью, стоявшие на каминной полке в спальне Вэл, мелодично пробили одиннадцать раз.

Вэл лежала на тахте у открытого окна, глядя в звездное небо. Ночь выдалась темная, без луны. Ее отец сидел рядом в кресле-качалке, держа в одной руке стакан с виски, а в другой — толстую гаванскую сигару.

За последние полчаса они едва ли перекинулись парой фраз. Отец как всегда был нежен с ней, но на этот раз к нежности примешивалась изрядная доля сострадания. Между отцом и дочерью восстановилось утраченное было за время болезни Криса духовное родство и полное взаимопонимание. Вэл несколько успокоилась как всегда в присутствии отца.

Ниже, в гостиничном холле, собралось несколько репортеров и фотографов из различных газет. Вэл слышала, как они переговариваются и иногда заразительно смеются, каждый раз причиняя боль ее измученному сердцу.

Звонок телефона заставил их вздрогнуть.

— Здесь капитан Террелл, сэр, — почтительно сообщил дежурный администратор.

— Пусть поднимется к нам, — коротко сказал Трэверс и положил трубку.

Вэл поспешно встала и вопросительно посмотрела на отца.

— Сейчас придет Террелл, — пояснил тот.

— Они его нашли?

— Через минуту узнаем, — сказал отец, вставая и ставя стакан на столик.

В свои шестьдесят лет Чарльз Трэверс выглядел импозантно и внушительно, чему способствовали его рост под метр девяносто, широкие плечи и крепкое телосложение. У него были светлые, пытливые глаза, седые, но еще достаточно густые волосы и худощавое интеллигентное лицо с тонким породистым носом. Какое-то мгновение они изучающе смотрели друг на друга, потом обменялись рукопожатием.

— Пока не обнаружен, — ответил начальник полиции на немой вопрос отца и дочери. — Я решил зайти и поставить вас в известность о тех мерах, которые мы предпринимаем.

— Меня интересует результат, капитан, — резко произнес Трэверс. — Вы возитесь уже двенадцать часов! Конечно, я бы хотел знать, что вы предприняли за это время.

— Я донимаю вашу неудовлетворенность, мистер Трэверс, — невозмутимо проговорил Террелл, — но за эти полсуток мы не могли сделать больше, чем сделали. Как я уже говорил вашей дочери, здесь очень тяжелый для поисков район. Кругом болота, овраги, чащоба с разбросанными повсюду фермерскими постройками. Мы тщательнейшим образом прочесали местность и строения на ней в радиусе пяти миль от места аварии машины. Остается предположить только две наиболее вероятные вещи: либо мистер Бернетт нарочно скрывается от нас, тогда здесь необходимо привлекать опытных детективов, каковыми ни я, ни мои люди не являемся. Либо он каким-то образом выехал из района наших поисков и находится за много миль отсюда. В этом случае мы будем вынуждены объявить розыск по всему штату и обратиться ко всем автомобилистам, любой из которых спокойно мог подбросить его до ближайшего городка.

Трэверс пристально посмотрел в глаза полицейского. Вокруг его рта легли упрямые складки.

— Одним словом, вы хотите сказать, что не располагаете достаточно мощной организацией, способной найти пропавшего в вашем округе человека?

— Ни один штат, да, пожалуй, ни одно государство в мире не обладает такой организацией, которая бы менее чем за сутки могла найти человека, который этого явно не желает. — спокойно возразил Террелл. — Но мы его найдем, только не так быстро как бы нам хотелось…

— Есть ли вероятность того, что вы найдете его до утра?

— Есть, но очень маленькая. Ночью поиски еще более затруднены.

— Вот это я и хотел от вас услышать, чтобы не строить иллюзий. Хорошо, прошу вас продолжать интенсивный розыск. Мы подождем. Спасибо, что зашли.

Чувствуя так, как будто его выгоняют, словно провинившегося слугу, и негодуя в душе на раздраженную манеру, в которой с ним говорил Трэверс, Террелл тем не менее задержался у двери и повернулся к посеревшей за все это время Вэл.

— Мы найдем его, миссис Бернетт, — мягко произнес он. — Надеюсь, что вы мне верите?

— О, да, конечно, — поспешно согласилась Вэл. — Я надеюсь на вас.

Когда дверь за начальником полиции закрылась, отец подошел к дочери и обнял ее за вздрагивающие плечи.

— Сейчас можешь спать, дочка. Я подежурю. Вот увидишь, все утрясется. Через пару недель… все это будет представляться как страшный сон, и ты сама еще будешь удивляться, что так взвинтила себя.

Вэл мягко отстранилась от него.

— Отец, ну как ты не поймешь. Я, конечно, очень тебе благодарна за то, что ты прилетел и… вообще за все, но пойми, Крис это моя жизнь. Я люблю его. И даже то, что с ним произошло, лишь еще более приблизило меня к нему. Он сейчас часть меня. Без него жизнь для меня станет бессмысленной. Я говорю тебе все это, чтобы ты, наконец, воспринял тот факт, что он… то, чтобы он был рядом со мной — очень для меня важно. Я живу исключительно для него.

Трэверс задумчиво посмотрел на дочь, потом пожал плечами и сказал:

— Ну ладно, ладно, Вэл. Пойди приляг. Возможно, ты и не заснешь, но все равно немного отдохнешь. Они разыщут его, и потом подумаем, как жить дальше…

Вэл прижалась головой к его плечу.

— Просто я хотела, чтобы ты знал, как я отношусь к Крису. Хорошо, я прилягу. Спасибо, дорогой. Просто не знаю, что бы я без тебя делала.

Она прошла к себе в спальню, а Трэверс еще долго стоял у окна, посыпая сигарным пеплом головы прогуливавшихся внизу репортеров, слетевшихся как стервятники, почуявшие добычу.

Соблазнительный запах жареной ветчины заставил Террелла поторопиться с бритьем. Он лично руководил поисками Бернетта до трех часов утра, а потом, злой и усталый, отдал последние распоряжения сержанту Беглеру и отправился домой спать.

Заканчивая бритье, Террелл подумал, что Бернетта, должно быть, пока не нашли, иначе Джо позвонил бы ему. Потом вспомнил красивую элегантную женщину, которая не находит себе места в отеле, и ему стало противно, что он до сих пор не смог помочь ей. Но он сделал все, что мог, и совесть его чиста.

Войдя в столовую, он сказал «доброе утро» своей жене Каролине, солидной полной женщине, которая кивнула, не отрывая глаз от газеты.

— Так именно этого психа ты искал всю ночь? — спросила миссис Террелл, протягивая мужу газету.

— Наверное, — сказал он, усаживаясь за стол. — Должно быть нагородили кучу небылиц, чтобы пощипать нервы нашим обывателям. Теперь все будут трястись от страха и донимать меня глупыми расспросами.

— Но он действительно не опасен?

— А кто его знает. Лишь в одном они правы. У этого парня не все в порядке с головой… после автокатастрофы.

Он взял газету и углубился в чтение.

— Но куда он, черт побери, подевался? — проговорил он вслух, с отвращением отшвыривая газету. — И что он делал все это время?

Как бы в ответ на его вопрос зазвонил телефон. Террелл поставил чашку с кофе и снял трубку, чувствуя неладное.

— Шеф? Это Джо.

Голос Беглера был каким-то натянутым.

— У нас неприятности в Оджусе. Убийство.

Террелл озадаченно почесал переносицу. Только этого не хватало. Убийство! Убийств в его округе не было уже месяцев восемь.

— Какие-нибудь подробности?

— Только что позвонил владелец мотеля. Его служащие обнаружили мертвую женщину в одной из кабинок. Страшно изрезанную.

— Так. Заезжай за мной. Есть что-нибудь новенькое о Бернетте?

— Парни все еще ищут его.

По его тону чувствовалось, что Бернетт ему порядком надоел. Сейчас убийство было для него важнее.

— Выезжаю с группой. Через десять минут будем у вас.

Положив трубку, Террелл вернулся к столу и торопливо допил кофе. Он рассказал Каролине об убийстве, но это ее не заинтересовало. У нее из ума не выходил Бернетт.

— Его так и не нашли, — раздраженно ответил Террелл. — Мне думается, что он уже далеко от того места, где расколотил машину. Наверняка это так. Возможно, на него нашло затмение, и он пустился в бега.

Спустя восемь минут, две полицейские машины с визгом остановились перед виллой Террелла. Надевая куртку, он вновь услышал требовательный звонок телефона.

— Шеф, это Вильямс. Мы нашли Бернетта. Он блуждал по дороге на Северомайамские пляжи. Он с нами в машине. Какие будут приказания?

Заметив в дверях нетерпеливо переминающегося Беглера, Террелл спросил:

— Как он?

— Ведет себя, как будто его ударили обухом по голове. Не помнит, где был и что делал.

— Пока оставайтесь на месте. Чуть позже я свяжусь с вами по рации. Он положил трубку, потом вновь сорвал ее и набрал номер отеля «Спэниш Бэй». Пока его соединяли, он повернулся к Беглеру.

— Они нашли Бернетта. Сначала надо разобраться с ним. Поезжайте в «Парк Мотель». Я к вам скоро присоединюсь.

Беглер коротко кивнул и заспешил по ухоженной дорожке к ожидавшим машинам.

Дозвонившись до отеля, Террелл попросил, чтобы его соединили с Трэверсом.

— Мистер Трэверс? Говорит начальник полиции. Мы нашли мистера Бернетта. Он в сумеречномсостоянии. Сейчас он находится в полицейской патрульной машине на северомайамской автостраде. Это примерно в тридцати милях от вас. Думаю, нецелесообразно везти его прямо в отель, где он тут же попадет под перекрестный допрос репортеров. Предлагаю отвезти его в санаторий доктора Густава. Вы и миссис Бернетт можете встретиться с ним там. Что вы на это скажете?

— Да, вы правы. Спасибо. Мы сейчас выезжаем.

— Мои люди доставят его туда через час.

Террелл дал необходимые инструкции Вильямсу, вкратце объяснил жене, что происходит и, поспешно сев в свою машину, помчался к «Парк Мотелю» в Оджус.

Расположенное по шоссе №4 местечко Оджус когда-то было индейским торговым поселением. Его название в переводе с индейского означает «изобильный», и, действительно, этот городишко с не более чем шестьюстами коренными жителями утопает в зелени рощ и садов.

На его окраине, рядом с главной автострадой, и был расположен «Парк Мотель» — второразрядный кемпинг, удобно стоящий на главном пути в Майами. Он состоял из сорока небольших деревянных коттеджиков, плавательного бассейна, магазина самообслуживания с предметами первой необходимости, песочницы для детей, теннисного корта и квадратной утрамбованной площадки, на которой недолгие гости могли потанцевать под оглушительные звуки джаза, низвергавшиеся на них из развешанных на деревьях динамиков.

Террелл приехал в мотель через пять минут после появления там полицейской спецгруппы.

Начальник группы по расследованию убийств Фред Хесс доложил, что Беглер находится в комнате регистрации, где разговаривает с владельцем мотеля.

Террелл приказал ему подождать и уверенными шагами направился по высокой траве к выступавшей вперед кабинке с крупной неоновой вывеской:

«ПАРК МОТЕЛЬ»

«У нас всегда есть свободные места»

Около этого коттеджа стояло человек десять-двенадцать зевак из числа посетителей, одетых по-домашнему. Они проводили любопытными взглядами вошедшего в кабинку Террелла и тут же загомонили, высказывая свои предложения.

Уже успевший нагреться на солнце тесный офис был разделен надвое стойкой, на которой лежали потрепанный журнал регистрации и несколько шариковых ручек. Чуть поодаль стояли телефон и пластмассовая фирменная пепельница «Винстон», полная окурков.

За стойкой стояли небольшой стол и три стула, а на стене красовалась подробная карта штата.

Беглер развалился на одном из стульев. Из угла его рта свисала сигарета. За столом в напряженной позе сидел владелец мотеля — высокий, тощий мужчина лет пятидесяти пяти с клочковатыми седыми волосами и изрядно поношенным костистым лицом, на котором самым примечательным был нависавший на верхнюю губу сизый нос. Легкий серый костюм на нем выглядел так, как будто предназначался человеку гораздо большей комплекции. Белая рубашка стыдливо прятала трехдневную грязь, а сальные пятна гордо выступали на галстуке неопределенных блеклых тонов.

— Это — Хенеки, шеф, — сказал, вставая, Беглер. — Ну, давай, Хенеки, спой свою арию еще раз.

Террелл кивнул суетливо задергавшемуся хозяину мотеля, взял стул и сел рядом с Беглером.

— В общем, как я рассказывал сержанту, эта дамочка попросила меня разбудить ее в 7.30 утра. Ну, я постучал, но так как никто не ответил, я вошел и обнаружил это.

Он брезгливо скривился.

— Я сразу же позвонил в полицию.

— Кто она такая?

— Записалась как Сью Парнелл. Она из Майами. Приехала вчера вечером часов в восемь. Заплатила за одну ночь.

— Раньше она у вас останавливалась?

Хенеки на секунду замешкался, потом энергично затряс головой.

— Нет, насколько я помню. Вообще-то в разгар сезона у нас останавливается много народу, но она тут впервые.

— Ее кто-нибудь посещал?

— Н‑не знаю. Я сижу в этом офисе с семи тридцати утра до часу ночи. Потом закрываю и иду спать. У меня просто нет возможности уследить за всем, что делается в кабинках.

Террелл решительно встал.

— Пойдем, глянем на нее.

— Она в 24‑м коттедже, — сказал Хенеки и положил ключ на стойку. — Если не возражаете, шеф, то я останусь. Одного раза с меня более чем достаточно.

— Оставайтесь, — согласился Террелл, беря ключи.

Полицейские вышли на свежий воздух и пошли между двумя рядами коттеджей по посыпанной гравием дорожке.

Любопытные последовали было за ними, но двое полицейских в форме преградили им путь. Остальные члены опергруппы, включая фотографа, вышли из машин и присоединились к Терреллу и Беглеру.

Подойдя к кабине 24, Беглер отпер дверь.

— Подождите здесь, — приказал Террелл остальным членам группы, входя за Беглером в 12‑метровую комнату, пол которой был застлан потертым паласом. Вся меблировка состояла из двух складных стульев, телевизора на низкой подставке, вешалки, небольшого трюмо и двуспальной кровати, занимавшей добрую половину комнаты.

Спертый воздух и специфический запах запекшейся крови заставил обоих поморщиться, и, взглянув на кровать, Беглер поспешно распахнул окно.

Террелл озадаченно сбил шляпу на затылок и посмотрел на голое тело на кровати. Сью Парнелл было не больше двадцати восьми, двадцати девяти лет. Вероятно, это была поразительно красивая блондинка с длинными ногами, тонкой талией и великолепным бюстом. Она, должно быть, тщательно следила за собой, так как ее ногти на руках и ногах были недавно наманикюрены, а волосы красиво уложены. Очевидно, бо́льшую часть года она проводила на морских курортах — за исключением известных мест тело ее было покрыто ровным бронзовым загаром.

Тот, кто ее убил, сделал это со страшной силой и яростью маньяка. Четыре ужасные рваные раны зияли в верхней части тела.

Ниже, начиная от пупка, у нее был вспорот живот. Даже у видавшего виды Террелла тошнотворный комок подступил к горлу. Он поспешно отвернулся. Беглер хрипло произнес: «О, боже!» и, чувствуя, что его вот-вот вырвет, быстро вышел из комнаты.

Преодолев минутную слабость, Террелл огляделся вокруг. На одном из стульев стоял бело-голубой чемодан. Стараясь не глядеть на кровать, Террелл открыл дверь в небольшую душевую. Здесь на стеклянной полочке стоял флакон духов, а рядом с ним — тюбик зубной пасты и небольшой кусок мыла. В нише под душем лежали желтая губка и купальная шапочка.

Пройдя через комнату, Террелл вышел на веранду, где его ждали подчиненные.

— Не забудьте захватить простыню, — сказал он Хессу. — Врач прибыл?

— Вот-вот подъедет, — ответил Хесс.

Как раз в этот момент раздался звук тормозов и медэксперт доктор Лоуис поспешно подошел к ожидавшей его группе. В его руке был привычный саквояж.

— Давайте, док. Это по вашей части. Пациент вас ждет, — неудачно пошутил Террелл.

Коротенький, толстенький доктор Лоуис вопросительно взглянул на шефа полиции и вошел в комнату.

Террелл собрал своих людей.

— Когда доктор закончит, обыскать все вокруг, как если бы вы искали золотой песок. Мне нужна малейшая зацепка. Это убийство — из разряда тех, которые нужно раскрыть немедленно, иначе наш участок забросают тухлыми яйцами. Этот подонок может все повторить. Как правило, сексуальные маньяки на одном убийстве не останавливаются.

Он вернулся в кабинку и взял бело-голубой чемодан.

— Ну, как тебе зрелище? — спросил он деловито орудовавшего доктора.

— Видал и похлеще, — скромно ответил доктор. — Красивая девка.

— Ты хочешь сказать была, — поправил его Террелл и поспешно вышел, стараясь не смотреть на окровавленную простыню.

(обратно)

Глава 3

Энергичными шагами доктор Феликс Густав вошел в свою приемную, где его ожидали Вэл с отцом. Чарльз Трэверс стоял у открытого окна во французском стиле и курил свою неизменную сигару. Приемная, как и все заведение доктора Густава, прекрасно соответствовала своему назначению — вызывать у посетителей чувство надежности и уверенности.

Ее хозяин был крупным солидным мужчиной с огромной шишковатой лысой головой, мясистыми щеками и ясными проницательными глазами навыкате.

Отец и дочь вопросительно взглянули на него, но по его бесстрастному неулыбчивому лицу трудно было что-либо прочесть.

— Извините, что заставил вас ждать, — сказал он. — Крис сейчас в постели. — Он назвал Бернетта по первому имени без излишней аффектации, как само собой разумеющееся. Он имел на это полное право, так как наблюдал за ним с самого момента катастрофы. Однако он сделал это, как и все, намеренно, и Вэл почувствовала еще большее доверие к нему.

— Прежде чем вы повидаетесь с ним, давайте обсудим ситуацию.

— Где он шатался и что делал все это время? — бесцеремонно спросил Трэверс.

Густав взял Вэл под руку и подвел к креслу.

— Прежде всего, давайте сядем, — мягко произнес доктор, игнорируя явную враждебность Трэверса.

Усадив Вэл в просторное кресло с высокой спинкой, он сел поодаль и посмотрел на Трэверса. Тот немного поколебался, но потом подошел и тоже сел рядом с дочерью.

— Вы спрашиваете, что он делал во время своей вылазки? Этого он не помнит. Возможно, позднее вспомнит… кое-что, но в данный момент спрашивать его об этом бессмысленно. Провалы памяти можно ожидать и в будущем. Такие неприятные осложнения не исключены. Сейчас он очень подавлен, да это и понятно. И все же, несмотря на тяжелейшую травму черепа, большую часть времени он практически нормален. Но теперь, когда это случилось, не исключены повторения, и он это понимает.

— Так что, его невозможно вылечить? — нетерпеливо спросил Трэверс. — Это его состояние взвешенности длится уже более двух лет! И вот, когда у него появились некоторые признаки улучшения, — этот новый бзик!

— Папа… я прошу тебя! — умоляюще проговорила Вэл.

Трэверс раздраженно рубанул рукой воздух.

— Дорогая, если Крис никогда не поправится, тебе лучше…

— Минуточку, мистер Трэверс, — спокойно перебил его доктор Густав. — Кто говорит, что он никогда не поправится? Просто нужно время и терпение.

Он повернулся к Вэл и ласково спросил.

— Пока я разговариваю с вашим отцом, не хотите ли вы повидаться с мужем?

Вэл благодарно кивнула.

— Ну, ступайте, милочка. В холле вас ожидает сестра. Она вас проводит к нему. Сейчас он больше всего нуждается в участии, а кому как ни вам дать ему это.

Ободренная Вэл встала и вышла из приемной. Вдогонку она услышала протестующий возглас отца, но пропустила его мимо ушей.

Пожилая медицинская сестра провела ее по лестницам и коридорам в со вкусом обставленную комнату, где лежал ее муж.

Крису Бернетту было тридцать шесть лет. Красивый, с темными волнистыми волосами, насмешливо-печальными глазами, волевым ртом и подбородком, он был почти одного роста со своим тестем.

До автомобильной аварии все считали его достойным преемником финансовой империи Трэверса.

На пороге Вэл остановилась, чувствуя, как у нее заныло сердце.

— Крис… дорогой.

Он посмотрел на нее, и все ее слова ободрения куда-то разом улетучились. Его мягкий, потухший взгляд, в котором явственно читалось полнейшее безразличие, красноречиво говорил о том, что возникшая между ними стена отчуждения оставалась на месте.

— О, Вэл. Привет, — проговорил он с вымученной улыбкой. — Извини, что так получилось. Не везет нам в последнее время, особенно тебе.

Вэл осторожно закрыла двери и присела рядом с ним на кровать.

— Это ничего, милый. В жизни всякое бывает, — сказала она, переложив в свою реплику почти весь заряд бодрости.

Почувствовав это, она еще больше смешалась.

— Ну, как ты себя чувствуешь? Я так переволновалась.

— Для полного счастья нам только этого не хватало, — едко произнес Крис. — Чтобы меня отловили, как лунатика, полицейские. И что самое смешное, я абсолютно не помню своих действий. Меня словно выключили на это время. Я мог сотворить что угодно… даже кого-нибудь убить.

— Но ты же не сделал ничего подобного, Крис, — нежно проговорила Вэл и успокоительно погладила мужа по плечу.

— Успокойся, все нормально.

— Густав тоже не перестает мне это твердить. Ну, раз так, я больше не буду волноваться. Уже не волнуюсь.

Она заметила так пугавший ее нервный тик в уголке его рта. Сейчас у него дергалась половина щеки.

— Крис… ты хочешь вернуться в отель? — спросила Вэл, глядя в сторону.

Он отрицательно покачал головой.

— Мне и тут хорошо.

Заметив, как помрачнело лицо жены, он поспешно добавил:

— По крайней мере Густав следит, чтобы меня не донимали журналисты. И вообще, с ним я чувствую себя увереннее.

— Мне казалось, тебе нравится в отеле, — разочарованно проговорила Вэл. — Забудем об этом инциденте и поедем туда сейчас… вдвоем.

— А как же твой отец? — насмешливо спросил Крис. — Уверен, что он уже здесь.

Вэл поколебалась, потом сказала:

— Да. Он внизу, разговаривает с доктором Густавом.

— Какая честь! Неужели он бросил все свои важные дела, чтобы почтить нас своим посещением? Представляю, как он меня сейчас костерит!

— Ничего подобного! — горячо возразила Вэл. Может быть, слишком горячо. — Не думай, что…

— Э, брось! Я его достаточно хорошо знаю. Я ему осточертел, впрочем, как и себе. Твой отец — замечательный человек, Вэл. Неуязвимый, словно покрытый броней. Он не позволяет себе слабостей, не говоря уж о том, чтобы сломаться, как я. Это свойство присуще исключительным личностям. Оно недоступно посредственностям, вроде меня. Пыжишься, думаешь, что ты в порядке, преуспеваешь в жизни. Тешишь себя иллюзией, что сильнее, настойчивее, умнее других. И вдруг в какой-то момент осознаешь, как в тебе что-то сломалось, какая-то ведущая ось, без которой ты — тряпка. Именно это произошло со мной…

— Ну, пожалуйста, Крис, — с мукой в голосе произнесла Вэл. — Просто с тобой случилось несчастье. Я рядом, и мы выкарабкаемся…

— Случись это с твоим отцом, он бы никогда не вел себя так, как я. Я долго об этом думал, Вэл. Нам лучше расстаться. Я действительно так считаю. Возьми развод и забудь обо мне. Этого хочет и твой отец. Что ж, он абсолютно прав.

Вэл сидела так, будто ее ударили по лицу. Крис, казалось, не замечал ее состояния.

— Давай подождем, милый, — наконец сказала Вэл. — Я не хочу тебя терять, Крис. Уверена, что у нас хватит терпения и все уладится.

Крис, казалось, не слышал ее. Он провел ладонями по глазам и неожиданно произнес:

— Я где-то потерял зажигалку, которую ты подарила на свадьбу. Я не настолько плох, чтобы не помнить, что она была со мной в отеле. Последний раз я положил ее в карман куртки. Когда же полиция привезла меня сюда, то не было ни куртки, ни зажигалки. Наверное, где-то оставил. Извини, все-таки это был твой подарок… Вообще, я так сожалею о том, что произошло, Вэл. Иди. Не заставляй своего отца ждать. Я пока побуду здесь. Поговори с ним о разводе. Он все устроит. Нет ничего, что бы он не мог устроить.

— Я и не думаю с тобой разводиться, — спокойно сказала Вэл. — Я хочу быть с тобой всегда.

— Ты — странная женщина. Другие бы с радостью избавились от такой обузы. Ты все-таки подумай. Может быть, и изменишь свое решение. Мне жаль зажигалку. С нею у меня связаны приятные воспоминания. Тогда мы были по-настоящему счастливы.

— Я и сейчас счастлива. Счастлива, что ты жив, что ты со мной…

— Это хорошо. Хоть один из нас остался счастлив. Я хочу спать, дорогая. Все же поговори с отцом. Он сделает все, как надо.

Он повернулся к стене и сделал вид, что засыпает. Некоторое время Вэл задумчиво смотрела на этого красивого, когда-то сильного мужчину, который любил ее, и которого любила она. Сейчас он был совершенно чужим человеком.

Тяжело вздохнув, она поцеловала его висок и вышла из комнаты.

— Посмотрим, что у нас тут есть, — проговорил Террелл, кладя бело-голубой чемодан на кровать в соседней незанятой кабинке.

Латимер, человек из группы по расследованию убийств, ловко раскрыл чемодан и принялся выкладывать на стол его содержимое. Перед Терреллом и Беглером предстала зеленая нейлоновая пижама, чулки, дамское белье, пачка презервативов и записная книжка в золотисто-зеленой обложке.

Террелл присел на стул и принялся ее листать. Беглер сгреб обратно содержимое чемодана и, щелкнув замком, пошел посмотреть на работу остальных членов группы.

Через две минуты подъехала карета скорой помощи, и двое санитаров вошли в кабинку, в которой было совершено убийство. Вскоре они вышли, неся на носилках прикрытое простыней тело. Носилки затолкнули в машину под испуганно-любопытными взглядами туристов, столпившихся за линией ограждения. Дверцы машины хлопнули, и она укатила.

Толстенький доктор Лоуис вкатился в кабинку, где Террелл внимательно изучал записную книжку.

— Я закончил, — объявил он, ставя свой саквояж на стол. — Ее убили где-то между часом и тремя часами ночи. Точнее сказать трудно. Сначала оглушили тупым плоским предметом, возможно домкратом, когда она принимала душ.

Потом убийца притащил ее из душа, бросил на кровать и нанес ей ножом четыре страшных по силе удара, каждый из которых мог оказаться смертельным.

Нож буквально пронзал ее насквозь. Маньяк распорол ей живот, когда она уже была мертва.

— Хорошо, док. Составьте письменное заключение как можно быстрее. Чувствую, что тут нам придется повозиться, и мне нужны все подробности.

В дверях Лоуис столкнулся с Беглером. Не уступив пути сержанту, который был выше его на две головы, он гордо вышел из кабинки.

— Пока ничего интересного, — ответил Беглер на молчаливый взгляд начальника. — Судя по грязи, эти конуры убирают раз в месяц. Кругом множество отпечатков пальцев, так что разобраться трудно. Но Хесс снял их и проверит по компьютерной картотеке. Возможно, нам повезет, в чем я очень сомневаюсь. Никаких следов орудия убийства. Скорее всего убийца забрал его с собой.

— Пусть ребята хорошенько поищут две вещи: автомобильный домкрат и широкий нож или штык.

— О’кей, шеф. Я им передам. Да, один из туристов, остановившийся за три кабинки от той, в которой произошло убийство, слышал, как около часа подъезжала машина. Они с любовницей как раз начали вторую бутылку виски. Мог быть убийца, если только это им не померещилось.

— Еще раз допроси обоих. Мы не можем пренебрегать ни одной мелочью, — сказал Террелл и постучал ногтем по записной книжке. — Вот над этим придется попотеть. Похоже, что эта дамочка была проституткой. В ее реестре имена и телефоны более чем двухсот мужчин и лишь одной женщины — Джоан Парнелл. Наверное, сестра или мать. Живет на Лежен-роуд около аэропорта. На обратном пути нанесем ей визит.

Он повертел книжку в руках и бросил Беглеру, который ловко ее поймал и запихнул в накладной карман своей рубашки.

— Думаю, что ее мог уделать любой из ее клиентов, — продолжал Террелл. — Даю вам на все про все максимум трое суток.

Видя, как Беглер поморщился, он добавил:

— А сейчас поехали к Джоан Парнелл. Возможно, она облегчит тебе задачу.

Выйдя из кабины, Террелл отдал последние распоряжения Хессу.

— Постарайся выудить что-нибудь еще из Хенеки. Продолжайте искать нож. Проверьте все заправочные станции. Не заправлялась ли у них машина где-то между часом и тремя утра. Таких должно быть немного. Вдруг нам повезет. Далее, поговорите со всеми обитателями этого борделя. Перепишите их имена и адреса. Сексуальным маньяком может оказаться один из них, хотя это и маловероятно. Скорее всего, что он — птица залетная. Я буду в штабе через пару часов. Обо всем интересном сообщать немедленно. Все! Вопросы?

Вопросов не оказалось, и Террелл сел в машину рядом с нетерпеливо сжимавшим руль Беглером.

По пути к Лежен-роуд они остановились у кафе и проглотили по паре сэндвичей с кофе. Когда они нашли нужный номер дома, было 2.30.

Джоан Парнелл жила в аккуратном кирпичном особнячке, утопавшем в зелени деревьев. Перед домом был разбит благоухающий цветник. Небольшая веранда и входная дверь были увиты вьющейся «Пол Скарлет».

Оставив машину на улице, полицейские прошли по обсаженной розами дорожке, и Беглер погрузил палец в кнопку звонка, наколол его о шип и тихо выругался. Они немного подождали, и Террелл беспокойно посмотрел вверх и вниз по дороге, чтобы убедиться, не подглядывают ли любопытные соседи. Он до зубной боли не любил быть вестником неожиданных насильственных смертей, но зная насколько это противно, всегда принимал удар на себя, не перепоручая этого никому из своих подчиненных.

Дверь резко отворилась, и на пороге появилась женщина, которая настороженно осмотрела с ног до головы двоих незнакомых мужчин. Несомненно, она сразу догадалась, откуда они. Ей было лет сорок. Стройная, темноволосая, с аккуратно подстриженными короткими волосами и цепким взглядом, она производила впечатление волевой, энергичной женщины. Это впечатление подкреплялось сросшимися черными бровями, великоватым носом и раздвоенным мужским подбородком. В уголке ее ярко накрашенного рта торчала сигарета, и от нее ощутимо попахивало спиртным.

— Миссис Парнелл? — спросил Террелл, вежливо приподнимая край шляпы.

— Мисс Парнелл, — ответила та, делая ударение на слово «мисс». — Вы из полиции, не так ли? Что вам угодно?

— Капитан Террелл, начальник полиции. А это — сержант Беглер, — представил Террелл своего помощника. — Можно войти?

Женщина еще раз просветила их черными жгучими глазами, потом повернулась и прошла в комнату, не сомневаясь, что они последуют за ней. Они оказались в просторной, со вкусом обставленной гостиной. Террелла поразило необычное для среднего американца обилие книг, которые никак не гармонировали с начатой бутылкой джина на столе, ведерком со льдом и недопитым стаканом.

Хозяйка подошла к столу, плеснула в стакан из бутылки, добавила тоника и сказала, насмешливо стрельнув глазами:

— Вам не предлагаю. Как видно, вы при исполнении. Ну что там у вас?

— Вы — родственница Сью Парнелл? — спросил Террелл.

Она сделала большой глоток и пожала плечами.

— Ах вот оно что… Как я сразу не догадалась. Да, она моя сестра.

Она в упор посмотрела на Террелла и решительно сжала губы.

— Она мертва?

Террелл с облегчением перевел дыхание. Кажется, с ней обойдется без истерик.

— Боюсь, что так, мисс Парнелл.

— Убита?

— Да.

Джоан Парнелл энергично загасила окурок в хрустальной пепельнице. Потом на минуту опустила голову, глядя в сторону, выпрямилась и допила джин. Щелчком вытряхнула новую сигарету из несминаемой пачки и села в большое кресло.

— Присаживайтесь, — ровным голосом пригласила она…

— Где это случилось?

— В «Парк Мотеле» в Оджусе, — ответил Террелл, усаживаясь в удобное кресло.

Беглер последовал его примеру и вытащил блокнот.

— Я ее, дуру, тысячу раз предупреждала, — с ожесточением сказала Джоан, — но она все пропускала мимо ушей. Вот и допрыгалась. Вы выяснили, кто это сделал?

— Пока что нет, и очень надеемся на вашу помощь. Кто из ее знакомых был способен на такое?

— А кто угодно. Моя сестра вела такой беспорядочный образ жизни, путалась с кем попало… Неудивительно, что она плохо кончила.

Джоан Парнелл сделала сердитый жест рукой.

— Люди сами выбирают свою судьбу. Вот она и выбрала. Ведь говорила же ей. Э, да что теперь. Она мертва, и не стоит перемывать ей косточки.

— Пожалуйста, расскажите нам о ней, — попросил Террелл.

— А вы разве сами не догадались? Она была шлюха. Этим все сказано.

— Среди ее вещей мы обнаружили записную книжку. В ней имена и телефоны более двухсот мужчин. Надо думать, что это ее клиенты?

Джоан Парнелл неопределенно пожала плечами.

— Откуда мне знать? Единственное могу сказать, что она зарабатывала много денег и много тратила. Мы виделись с нею не часто.

— Не исключено, что убитая вовсе не ваша сестра, — заметил Террелл. — Мы бы были вам очень признательны, если бы вы поехали с нами и опознали ее.

Джоан Парнелл с отвращением скривилась.

— Конечно, это зрелище не из приятных. Но хорошо! Раз надо, я поеду.

По пути в городской морг Террелл спросил:

— У вашей сестры был постоянный друг?

Краем глаза он заметил ее колебание.

— Если вы имеете в виду сутенера, то его у нее не было, — ответила она, подумав. — Правда, она жила с одним человеком пару лет. Сью была влюблена в него, как кошка, пока он ее не бросил. Мне он не нравился и я ее предупреждала, что этим кончится, но она меня не послушала. Она никогда меня не слушалась.

— Кто он?

— Ли Харди. Кажется он — букмекер.

Террелл и Беглер обменялись понимающими взглядами.

— Как давно он ее бросил? — спросил Террелл.

— Около трех месяцев назад. Нашел другую стерву. Сью рвала и метала, когда узнала об этом. Не просыхала три недели подряд.

— У него могли быть какие-нибудь причины убить ее?

— Не думаю, если только она не надоедала ему своей ревностью. Этот человек способен на все, на любую подлость.

Террелл напряженно переваривал полученную информацию. Он продолжал думать об этом и тогда, когда машина подъехала к моргу.

Через несколько минут они стояли перед столом, на котором лежало покрытое простыней тело с биркой на шее. Беглер предпочел остаться в машине.

Террелл осторожно приподнял край простыни и открыл бледное восковое лицо с распахнутыми стеклянными голубыми глазами. Он вопросительно взглянул на побледневшую, как смерть, Джоан.

— Да, это она. Моя сестра, — хрипло выдавила из себя она и, прежде чем Террелл успел перехватить ее руку, сдернула простыню с обезображенного голого тела.

Увидев страшные рваные раны, она буквально окаменела. Полицейский поспешно вернул простыню на место.

— Так вот оно что! — истерично воскликнула потрясенная Джоан. — Я догадывалась о том, что вы что-то от меня скрываете!

Она повернула искаженное злобой и бешенством лицо к Терреллу.

— Теперь, послушайте меня вы, начальник полиции, блюститель закона. Вы найдете этого подонка? Если нет, тогда его найду я! Он от меня не уйдет! Сотворить такое с моей сестрой! Пусть она не была важной персоной, но закон одинаков для всех и должен карать садистов и маньяков независимо от социального положения их жертв!

Она круто развернулась и шатаясь выбежала из морга.

— Догони ее и довези до дома, — приказал Террелл подошедшему на шум Беглеру. — Попозже надо будет еще раз ее допросить.

Беглер поспешил за Джоан. Выбежав из ворот морга, он заметил, как она садилась в такси. Он с облегчением вернулся к шефу.

— Она умотала… Поймала такси.

По пути в отель «Спэниш Бэй» Вэл отрешенно смотрела в окно «роллс-ройса». Она была разбитой и несчастной. Пока она разговаривала с Крисом, тень отчуждения пробежала между ней и отцом, который сейчас с хмурым лицом сидел рядом с ней. Она чувствовала приближающуюся бурю.

За все время пути отец не проронил ни слова, и только когда они вошли в номер, он произнес, с трудом контролируя себя:

— Вэл… я думаю, что тебе лучше упаковаться и поехать со мной. Если поторопиться, то можно успеть на пятичасовой самолет. Там и поговорим.

— Я остаюсь, отец, — непреклонно ответила Вэл. — Что я буду делать в Нью-Йорке одна, без Криса?

Трэверс нетерпеливо хлопнул обеими руками по подлокотникам кресла.

— Я говорил с Густавом. По его мнению, у Криса есть шанс когда-нибудь выздороветь, но пойми одну важную вещь — до тех пор, пока наступит это «когда-нибудь», у него возможны случаи умопомрачения, и поэтому он должен находиться под постоянным медицинским контролем. Поскольку он согласился добровольно заточить себя в специальном санатории, нет необходимости в его освидетельствовании, но стоит ему захотеть покинуть его, это придется сделать в обязательном порядке.

— Тем более я должна оставаться здесь и видеться с ним каждый день, — упрямо повторила Вэл.

— Не думаю, что доктор Густав хочет, чтобы ты виделись с ним каждый день, Вэл.

— Он не может мне этого запретить.

Трэверс задумчиво посмотрел на свои большие, ухоженные руки.

— Извини, дочка, но я должен тебе сказать, Крис может стать буйным.

Вэл встала и подошла к окну. Она долго стояла спиной к отцу, думая свои невеселые думы. Чувство беспредельной жалости охватило неподверженного эмоциям магната, но он решил настоять на своем.

— Ну, не упрямься, дорогуля. Давай, упаковывайся. Время не ждет.

Дочь резко повернулась к отцу. Решимость в ее глазах поразила его.

— Доктор Густав действительно сказал тебе это?

— О том, что он может стать агрессивным? К сожалению, да. Если ты настаиваешь на посещениях Криса, то знай, что не сможешь видеться с ним наедине.

— Не понимаю. Мы же столько времени проводили вдвоем. Разве сейчас что-то изменилось?

— Боюсь, что так. То, что с ним произошло — опасный симптом. При его повреждениях мозга вполне вероятно, что при повторном помрачении рассудка он может накинуться даже на близкого ему человека. По правде говоря, я сам толком не понимаю этих психиатрических тонкостей. Но Густав сказал, что у него может развиться синдром убийства. Ты сможешь видеться и говорить с ним только в присутствии сиделки или дюжего медбрата. Тебя это устраивает?

Но Вэл упорно стояла на своем.

— Я буду с ним видеться при любых обстоятельствах. Я остаюсь.

— Бедняжка! Неужели ты его так любишь?

— Да, папа. Люблю и ничего не могу с этим поделать. Думаю, что если бы я была на его месте, он бы тоже не покинул меня. И не будем больше говорить об этом. Своего решения я не изменю.

Огорченный отец встал и с сожалением посмотрел на дочь.

— Ну, что ж. Тогда мне пора. Полечу двухчасовым. Не пропадай, держи меня в курсе. Не знаю, что ты будешь делать здесь одна. Может быть ты хочешь, чтобы к тебе приехал кто-нибудь из Нью-Йоркских подруг? Хотя что я говорю. Ты справишься сама, как всегда это делала…

— Не беспокойся, отец, справлюсь. И сейчас мне лучше побыть одной. Все равно тебя мне никто не заменит.

— И на том спасибо, — невесело усмехнулся отец. — Но помни, что я всегда с тобой.

— Спасибо, папа. Я знаю.

По ее печальному, но тем не менее непреклонному, лицу Трэверс с горечью осознал, что его попытка заменить ей Криса, вернуть дочь в свой большой пустой дом и зажить так, как когда-то, когда она любила только его одного, провалилась.

Ли Харди был известной полиции личностью. Террелл и Беглер знали его как неразборчивого в средствах выжигу, владельца сомнительного заведения, принимавшего по телефону ставки на бегах, и содержателя притонов, где процветали проституция и азартные игры. Но этот ловкий малый, сколотивший солидное состояние, умудрялся действовать в рамках закона, и его никак не удавалось поймать на явном мошенничестве или привлечь к суду за непозволительный рэкет.

Террелл и Беглер вошли в просторный офис Харди на 17 авеню. Смазливая блондинка с игривыми глазами, сидевшая перед батареей телефонов и принимавшая ставки, когда Харди был на треке, сказала, что шеф уехал домой всего лишь пять минут назад.

Полицейским ничего не оставалось, как только выйти на жаркую улицу, сесть в свой автомобиль и быстро помчаться на Бейшор-Драйв, где на крыше небоскреба находилась четырехкомнатная квартира Харди, выходившая окнами на Бискайнский залив.

Дверь открыл сам Харди — высокий, начинающий полнеть мужчина с водянистыми голубыми глазами. Загорелый, темноволосый, с ямкой на подбородке, он был неотразим для любительниц больших доз мужской плоти.

Увидев полицейских, на лице которых было написано мало удовольствия от встречи с ним и явно читалось: «мы здесь при исполнении», Харди расплылся в широкой деланной улыбке, обнажив два ряда ослепительно белых зубов, которых, казалось, было больше, чем это отпущено природой другим людям.

— О, начальник! Какой приятный сюрприз! И сержант Беглер с вами. Заходите. Раньше вы не удостаивали посещением мое скромное жилище.

Полицейские прошли в большую, обставленную дорогой мебелью и коврами гостиную, выходившую прямо на веранду, с которой открывался прекрасный вид на залив. Одна стена была полностью застеклена, и под стеклом можно было разглядеть всевозможные виды прекрасных орхидей разных цветов и оттенков, составлявших как бы естественный живой ковер. Весь декор гостиной был выдержан в белых и лимонно-желтых тонах. У противоположной стены, опершись на мраморную полку камина, в картинной позе стояла прекрасно сложенная высокая девушка. Ее иссиня-черные волосы доходили до золотисто-бронзовых открытых плеч. Одна ее упругая грудь безупречной формы была бесстыдно обнажена, а вторая спрятана под белой легкой накидкой, воздушными складками ниспадавшей до пола. Она была похожа на какую-то египетскую или малоазийскую богиню, сходство с которой еще больше подчеркивало экзотическое строение лица — привлекательное, но уж слишком сложное, невольно наталкивающее на мысль о пекинесах.

— Это — Джина Ланг, — представил ее Харди. — Она заботится о моем кровяном давлении. Меряет и, если надо, стравливает.

Довольный шуткой, он расплылся в белоснежной, многозубой улыбке-вспышке.

— А ты, Пекки, слегка прикройся. Эти джентльмены из полиции, познакомься: начальник Террелл и его помощник сержант Беглер.

Девушка оглядела полицейских с ног до головы, независимо повела голым плечом, маленькой узкой рукой, взяла со стола стакан джина с тоником, уселась на софу и уставилась в окно.

— Итак, джентльмены, что будем пить?

— Ты знал Сью Парнелл? — спросил Террелл казенно-полицейским тоном.

На какой-то миг улыбка слетела с лица Харди, но он быстро вернул ее на место. Однако Терреллу и Беглеру сразу стало ясно, что вопрос в лоб застал Харди врасплох.

— Сью Парнелл? — переспросил он, пытаясь выиграть время. — А что, я ее должен знать?

Джина повернула голову и пристально посмотрела на Харди. Казалось, что ее черные глаза видят насквозь.

— Не тяни резину, — рявкнул Беглер. — Это же твоя девка.

— Ох, да. Огонь былой страсти, который давно погас. Вы не сказали, что будете пить.

— Его окончательно погасили прошлой ночью, — сказал Террелл, не сводя с Харди тяжелого взгляда.

На этот раз улыбка покинула его лицо на гораздо более продолжительное время.

— Убита? Сью? О, боже! Кто это мог сделать?

Игра Харди не произвела на полицейских никакого впечатления. На «Оскара» он явно не тянул.

— Где ты был прошлой ночью? — спросил Террелл, в то время как Беглер сел и деловито раскрыл блокнот.

— Надеюсь, вы не думаете, что это я ее пришил? — воскликнул Харди, переводя растерянный взгляд с капитана на сержанта и обратно.

— Вопросы задаю я, — перебил его Террелл. — Твое дело отвечать!

— Где я был прошлой ночью? А где я мог быть прошлой ночью? — забегал он глазами по сторонам.

Потом подошел к софе и сел рядом с Джиной, как бы ища у нее поддержки.

— Да, ну конечно же… Я был здесь… Разве не так, Джина?

Джина спокойно отхлебнула из своего стакана. Она задумчиво посмотрела на дружка чуть раскосыми глазами, по которым невозможно было что-нибудь прочитать. Полицейские заметили, как напряженно ждет он ее ответа.

— Разве? — лениво протянула она. — Прошлой ночью? Откуда мне знать, что ты делал прошлой ночью?

— Но вспомни, Джина, — взмолился Харди. — Позволь мне тебе напомнить. Часов до восьми мы с тобой смотрели ту пленку, которую я снял, когда мы были в Ки-Уэсте. Потом, примерно с час, я в ней кое-что подправлял, а ты слушала стерео. Мы просмотрели исправленный вариант до начала одиннадцатого, поиграли в «трик-трак» на джин. Ты еще трижды выиграла. Потом легли в постель…

Джина расслабленно посмотрела на Террелла, потом на Беглера, и, наконец, на прижавшегося к ней коленом Харди.

— Единственное, что я помню, так это то, что мы легли в постель, — с пьяной улыбкой произнесла она. — С тобой такое не забывается.

Харди перевел дух с видимым облегчением. Он поглядел на Террелла с видом «ну что с ней поделаешь» и опять обратился к своей подруге.

— Послушай, Пекки. Это очень важно. Эти джентльмены хотят знать, где я был и что я делал прошлой ночью. Ты — моя единственная свидетельница. Так скажи, был ли я здесь с тобой с половины восьмого вечера и до утра?

После томительной для Харди паузы Джина, наконец, выдала:

— Да, правильно. Был. Теперь я это помню совершенно отчетливо.

Харди повернулся к Терреллу.

— Итак, я был здесь. Так что же случилось с Сью, ради бога?

Террелл смерил Харди неопределенным, но определенно ничего хорошего не сулившим взглядом. Такое алиби он не любил больше всего. Его невозможно было проверить. Ни подтвердить, ни опровергнуть.

— Прошлой ночью тебе никто не звонил?

— Нет.

— Вы выходили ужинать?

— Нет… Джина приготовила ужин здесь.

— И никто к тебе не заходил?

— Нет.

— Так я должен полагаться только на слова этой крошки и твой детский лепет?

— Надеюсь, этого достаточно.

Террелл вновь повернулся к Джине.

— Послушай, киска. Если твой дружок причастен к убийству и ты натрепалась, утверждая, что все это время он был здесь с тобой, то я привлеку тебя за дачу заведомо ложных показаний. Пойдешь по этому делу как соучастница. Так может ты что-то напутала?

Джина отхлебнула джину и твердо произнесла:

— У меня нет привычки врать.

— Смотри, я тебя предупредил, — угрожающе сказал Террелл и кивнул Беглеру.

Когда полицейские вышли, Харди подошел к любовнице и притянул ее за плечи.

— Молодец, детка. Ты была неподражаема.

— Да что ты говоришь, — высвободилась она из его объятий.

Она взяла сигарету и закурила. Харди подошел к бару и налил себе чистого виски. Когда он сел в кресло около Джины, она спросила, как бы невзначай:

— А кто эта Сью Парнелл?

— А, так. Никто, — одарил ее улыбкой Харди. — Одна потаскуха, если тебя это так интересует. Пустышка, как и все остальные.

Девушка пристально посмотрела ему в глаза.

— Понятно. Так где же ты все-таки был прошлой ночью, Ли?

Харди неуютно поежился.

— Пекки… я тебе уже говорил. Гудели с парнями в баре.

— Почему же ты не сказал об этом легавым?

— Им могло прийти в голову проверить. А у двоих моих ребят неприятности. Им бы меньше всего хотелось встретиться с Терреллом.

— Хороши же у тебя дружки.

— Бизнес есть бизнес, крошка. Вообще-то они мне не друзья. Просто помогают проворачивать кое-какие дела.

— Тебя не было до полчетвертого. Ты вполне мог пришить эту девку.

— Мог, но не пришил. Не хватало еще пачкаться о всякую дрянь. Давай сменим пластинку.

— Я бы не хотела, чтобы потом ты характеризовал меня как «огонь былой страсти, который давно погас». И уж меньше всего как потаскуху, ничтожество, — размеренно произнесла Джина. — Мне бы это очень не понравилось.

— Ну что ты, Пекки. О тебе бы я никогда такого не сказал…

— Так вот запомни, милый, что если огонь вдруг погаснет, я всегда могу зайти к этим ребятам и сказать, что ошиблась, так как была слишком пьяна. И что мы варили лапшу, которую я им навешала сегодня на уши, не в интересовавший их четверг, а скажем, в среду, а в четверг я тебя и в глаза не видела до самого утра.

Влюбленные пристально посмотрели друг другу в глаза. Решимость и твердость ее взгляда поразили его, и он вдруг почувствовал неприятный холодок в груди.

— Ну брось, малыш. Я же с тобой. Давай лучше забуримся куда-нибудь. Скажем, в «Корал Клаб».

— Это туда, куда ты ездил с Сью Парнелл?

Харди сердито подскочил на ноги. Лицо его побагровело и с него мигом исчезла вся сладость. Сейчас оно было злобным и уродливым.

— Послушай, Джина. Не буди…

— Пекки, дорогой Пекки. Ведь так ты меня всегда называешь? И смотри не лопни от злости. Нет, мы не поедем в «Корал Клаб». Беги поиграй со своими ребятишками. А я поразвлекаю себя сама.

Она встала с тахты и со стаканом в руке выплыла в свою спальню.

Харди проводил ее бешеным взглядом. Его пальцы судорожно сжимались и разжимались. Он резко вошел в свою комнату, хлопнув дверью.

(обратно)

Глава 4

В рекламе Детективного Агентства Хэера неизменно указывалось, что здесь предлагаются все услуги по сыску с превосходными результатами.

Агентство возглавлял Хоумер Хэер, которому помогали его дочь Люсиль и ее муж Сэм Карш. Собственно, это и был весь штат. Полиция и клиентура не называли их иначе как «нечестивой троицей».

Шестидесятипятилетний Хоумер Хэер был необъятным мужчиной с головой-репой, носом-картошкой, запрятанными в складках кожи плутоватыми глазами и длинными усами, двумя сосульками свисавшими по обе стороны жестокого плотоядного рта, который он постоянно растягивал в сладкой фальшивой улыбке.

Его двадцативосьмилетняя дочь была тощей и костлявой. Заостренные черты лица и злобно сверкающие черные глазки придавали ей сходство с опасным и подозрительным хорьком. Ее муж, Сэм Карш, был под стать ей. Постоянно дерганый, суетливый, с таким же, как у жены, крысиным лицом, темными, вечно сальными волосами и землисто-серой кожей, он мог свободно сойти за ее брата. Ему бы и в голову никогда не пришло жениться на Люсиль, если бы она не шла как нагрузка к предложенной не пыльной, но денежной работе. Тем не менее он не пропускал мимо ни одной смазливой блондинки, которая попадала в его поле зрения, и до которой он мог дотянуться без риска быть поколоченным своей строптивой, супругой.

На следующее утро после убийства в «Парк Мотеле» Хоумер Хэер сидел грузной тушей в сделанном на заказ кресле за своим несоразмерно маленьким рабочим столом. Он с любопытством изучал сидящую перед ним решительную брюнетку, отрекомендовавшуюся как Джоан Парнелл.

— Но ведь это же убийство, дорогая мисс Парнелл, — произнес он задышливо. — Обычно мы не беремся за такие дела, и тому есть веские основания. Во-первых, полиции штата не нравится, когда мы вторгаемся в их епархию, а, во-вторых, у нас для этого довольно ограниченные возможности и… масса препятствий.

Джоан Парнелл, от которой исходило стойкое амбре, сделала нетерпеливый жест рукой.

— В конце концов есть и другие частные агентства, — раздраженно произнесла она. — Я не собираюсь упрашивать вас поработать на меня. Плачу тысячу в качестве аванса. Так вы беретесь за это или нет?

Хэер заинтересованно заморгал слоновьими глазами.

— Дорогая мисс Парнелл, — расплылся он в улыбке и даже всплеснул мясистыми ручищами, — если кто и может помочь вам, так это мы. Что от нас требуется?

— Разыскать убийцу моей сестры, — сказала Джоан, как отрезала.

— А почему вы думаете, что полиция его ненайдет?

— Может быть, и найдет, но мне доставит удовлетворение ощущение того, что именно я помогла сделать это. Этот подонок должен быть найден! Вы сделаете это для меня?

— Обязательно! Он у нас не уйдет от справедливого возмездия, — с наигранным пафосом произнес Хэер.

— Кое-какие факты об этом глупом убийстве я знаю из газет, но меня интересуют детали, милая леди. Прежде всего расскажите мне все о вашей сестре.

Спустя час, Джоан Парнелл поднялась и выложила на стол пять сотенных. Она без особого энтузиазма посмотрела на сытого детектива и жестко сказала:

— Вторые пятьсот вы получите на следующей неделе. Но за эти деньги мне нужны действенные меры.

Хэер любовно посмотрел на новенькие банкноты.

— На следующей неделе будут первые результаты, мисс Парнелл. Мы действуем оперативно.

— Если их не будет, вы больше ее получите ни цента, — оборвала его Джоан.

После ее ухода Хэер утопил жирный палец в кнопку звонка на столе.

В кабинет тотчас же вошел Сэм Карш и вслед за ним Люсиль с блокнотом в руках.

— Есть работенка, детки, — сказал Хэер и кивнул на лежащие на столе деньги. — Убийство Парнелл.

Карш сел и закинул костлявую ногу на ногу. Потом сдвинул шляпу на затылок и бесстрастно посмотрел на тестя. Он был из той редкой породы людей, которые скорее выйдут на улицу без штанов, чем без шляпы.

Иногда, поднабравшись, он в шляпе заваливался в постель к Люсиль, и бешено сопротивлялся, если она пыталась сорвать ее с его головы.

— Ты что, папочка, офонарел? — вытаращился он на тестя. — Хочешь навесить на нас расследование мокрого дела? Или у нас не хватает хлопот с легавыми?

— Заглохни! — грубо оборвал его Хэер. — Мы провернем это дельце. А как, это уж не твоя забота. Я переговорю с Терреллом. У этой дамочки, сестрицы убитой, есть деньги. Вот, пока отвалила пятьсот. На следующей неделе принесет столько же. Мы не настолько богаты, чтобы разбрасываться тысячами.

Карш посмотрел на деньги и сделал кислую мину.

— И все-таки мне это не правится. Террелл только и ждет удобного случая, чтобы перекрыть нам кислород. Ну пусть даже мы возьмемся за это дело, разве мы сможем натянуть нос полиции?

— Не сможем, — хитро улыбнулся Хэер. — Да этого и не требуется. Мы просто слегка подергаемся для виду и составим подробный отчет. Он должен быть достаточно убедительным, чтобы заграбастать вторые полтыщи. А потом будем просто сидеть и плевать в потолок. Одним словом, будем тянуть резину до тех пор, пока ей это не надоест и она не направится в другое агентство. По-моему, это легкая тысяча.

Обмозговав такую перспективу, Карш выдавил из себя некоторое подобие улыбки.

— Вообще-то звучит неплохо. Итак, что требуется от меня?

— Почитаешь все, что можно найти в газетах об этом убийстве. Съездишь в «Парк Мотель» в Оджусе и задашь несколько вопросов. Потом сядешь и напишешь отчет. Я его подкорректирую и подсуну под соответствующим соусом мисс Парнелл. Получим остальные денежки и спокойно забудем о ее существовании.

— И не подумаю туда соваться, пока ты не переговоришь с Терреллом, — твердо сказал Карш. — Он мне уже не раз щелкал по носу, а если узнает, что я разнюхиваю это дело, то и вовсе сломает шею.

Хэер снял трубку и спустя минуту с подчеркнутым почтением произнес:

— Приветствую, шеф. У меня тут мисс Джоан Парнелл. Просит, чтобы я разыскал для нее убийцу ее сестры.

Резкий голос начальника полиции, доносившийся до чуткого уха Карша, заставил его болезненно поморщиться. Хэер лишь тяжело сопел.

— Да, шеф. Конечно, шеф, — повторял он масляным голосом. — Ну конечно же я все это знаю. Именно поэтому и звоню. Мы ни в коей мере не будем вам мешать. Сэм представится газетчиком. Конечно, конечно. Даю слово. Он просто задаст несколько вопросов и напишет отчет. Жить-то надо. Если откопает что-либо интересное, то я обязательно сообщу вам об этом. Слово джентльмена.

Из трубки послышался раскатистый хохот капитана Террелла.

— Но, шеф, мы имеем право на информацию и будем действовать в соответствующих рамках. В конце концов вы не можете нам этого запретить. Хорошо, договорились.

Он положил трубку и несколько секунд сердито смотрел на нее.

— Он не имеет права запретить нам собственное расследование, но будь осторожен, Сэмми. Он может здорово нас лягнуть, если мы переступим грань.

— А я тебе что говорил? — ехидно заметил Карш. — Может быть, просто почитать газеты и…

— Она не дура! — оборвал его Хэер. — И сразу поймет, что мы ей пытаемся всучить. Нет, если хотим получить еще полтыщи, надо немного покрутиться. Поговори с Хенеки, с одним-двумя из его постояльцев. Одним словом, придай местный колорит, а уж стряпню оставь мне.

Карш нехотя поднялся.

— И дернул меня черт на тебе жениться, — обратился он к Люсиль, — Твой папочка делает все, чтобы меня упаковали и забыли, куда дели ключи.

— Вот будет счастье-то! Представить только, что пару лет я не увижу твоей гнусной рожи!

— Ну-ну, дети! Супруги так разговаривать не должны, — отечески пожурил их Хэер. — Дерзай, Сэм. Вечером увидимся.

Карш еще поворчал, потом состроил рожу Люсиль, которая ответила ему тем же, и вышел из офиса.

— Ну и муженька ты мне нашел, — с горечью произнесла Люсиль. — Ей-богу, когда-нибудь я насыплю ему толченого стекла в жратву.

— Нашла бы сама, — добродушно отпарировал отец. — Что ж сидела в девках до двадцати шести лет? Остынь. Он — способный парень. Если бы не он, мы бы не заработали и половины того, что сейчас зарабатываем.

— Да, но тебе не приходится с ним спать, — огрызнулась Люсиль.

— Все равно, он неплохой парень, и у него все на месте, — закончил разговор отец и, придвинув к себе первые попавшиеся бумаги, сделал вид, что внимательно их читает.

Люсиль вернулась в свой крохотный кабинетик, положила локти на пишущую машинку и уныло уставилась в окно.

Целых 48 часов понадобилось Тому Хенеки, чтобы, наконец, решить, как ему поступить в отношении Ли Харди. Причиной столь долгих сомнений являлось реальное осознание того, какой опасностью грозил ему каждый неверный шаг.

Харди был не тем человеком, чтобы с ним можно было позволить себе вольности. У него была крепкая организация способных на все отпетых негодяев. Сам он никогда ни с кем не связывался, но стоило ему только кивнуть Джако Смиту, и непотрафивший Харди человек надолго оказывался в больнице, благодаря бога за то, что вообще остался жив.

Джако Смит удачнее других утихомиривал горлопанов, которым на бегах вдруг почудилось, что их безбожно надувают. Это была гора гомосексуальной плоти. Его непропорционально маленькая голова была покрыта мышиной шерстью, доходившей почти до бровей и закрывавшей и без того узкий лоб. Дальше шло бабье лицо, говорившее высоким шепелявым тенором. Его можно было постоянно видеть в паре с Мо Линкольном — красивым, тягучим кубинцем с мягкими, но смертельно опасными повадками черной пантеры. Это был настоящий виртуоз ножа, который он метал без промаха на 20 метров из любых положений. Если вдруг на бегах возникали беспорядки, достаточно было появиться этой паре, чтобы они тут же утихли.

Когда-то давно им приходилось даже «поработать», чтобы навести порядок, но теперь один лишь их вид неизменно возымел охлаждающее воздействие. Они только стояли в обнимку и смотрели, как дерущиеся моментально исчезают словно призраки перед крестным знамением. Отрезок свинцовой трубы Джако и неразлучный автоматический нож Мо искалечили слишком много народу, чтобы могли возникнуть сомнения в смертельной эффективности этой парочки.

Хенеки понимал, что сделай он один неверный шаг, и он рискует визитом боевиков Харди, которые оставят от него мокрое место. И все же, взвесив все за и против, он решил, что игра стоит свеч.

В начале двенадцатого Хенеки вытер пот со лба и снял трубку телефона.

Ответил сам Харди.

— Том Хенеки говорит, — объявил Хенеки, — Я владелец «Парк Мотель» в Оджусе. Я бы хотел, чтобы вы заехали ко мне сегодня. Скажем, в десять вечера.

Последовала напряженная пауза, потом Харди осторожно спросил:

— Что тебе от меня нужно?

— Это не телефонный разговор, — ответил Хенеки. — Положим, срочное дело, в котором вы заинтересованы больше, чем я.

— Если хочешь иметь со мной дела, — жестко проговорил Харди, — то приезжай ко мне в офис.

— У меня только что были легавые, — ответил Хенеки, стараясь скрыть внутреннее волнение. — Они кое-что разнюхали, так что вам лучше быть у меня в десять.

Он нежно положил трубку, сам удивляясь тому, что у него хватило смелости так разговаривать с Харди. Он достал платок и еще раз промокнул вспотевшее лицо. Открыл ящик письменного стола и вытащил из него специальный полицейский револьвер 38 калибра. Крутнув барабан и убедившись, что он заряжен, он сунул его в карман брюк.

Не успел он это сделать, как дверь открылась, и в офис вошел маленький нахальный человек с заостренным лицом, делавшим его похожим на хорька. На нем был поношенный серый костюм и такая же шляпа.

Хенеки даже не слышал, как он подъехал. Он решил, что это еще один стервятник, приехавший чтобы посмотреть кабинку, в которой было совершено зверское убийство, а если повезет, то и остаться в ней на ночь, чтобы потом хвастать перед своими собутыльниками, что спал в той же кровати, в которой пришили Сью Парнелл.

С тех пор, как сенсационные сообщения об убийстве в Оджусе облетели страницы всех газет, Хенеки постоянно доставали подобные искатели приключений. Одно хорошо — теперь мотель постоянно полон. Он встал, чтобы сказать этому крысенку, что свободных мест больше нет.

— Извините, но у нас все забито, — сказал он, едва взглянув на пристально рассматривавшего его невзрачного Сэма Карша.

Лицо последнего вдруг озарилось далеким воспоминанием, и он засопел от удовлетворения и возбуждения.

— О, кого я вижу! Джой Шоу, сучий потрох! Ты ли это? Ну, как дела на вымогательском фронте?

Хенеки обмер и вмиг посерел. Последние три года никто не называл его настоящим именем Джой Шоу. Он уже и сам поверил в то, что он — Хенеки и никто другой, и радовался, что ему удалось так удачно спрятать концы в воду. Он посмотрел на незнакомца внимательнее, и все его органы куда-то провалились за исключением одного, который вдруг затрепетал как всегда, когда он был чем-то очень напуган.

Сэм Карш! Ведь надо же было на него нарваться!

Видя, как перетрухал владелец мотеля и чувствуя себя хозяином положения, Карш насмешливо спросил:

— Так ты теперь добропорядочный деляга Том Хенеки?

Хенеки вернулся к столу и сел, чтобы унять противную дрожь в коленках. Голова его лихорадочно работала, не находя выхода.

— Так ты не хочешь поприветствовать своего старого друга, поросенок ты этакий? — продолжал издеваться Карш, ковыряясь в верхнем зубе.

— М‑меня зовут Хенеки, — неуверенно просипел Хенеки.

— Ну, это ты расскажешь моей тете. Дай-ка мне вспомнить. Будет, не смотри так, как будто тебя вчера кастрировали. Точно. Последний раз мы виделись три года назад. Ты тогда орудовал в Ки-Уэсте. У меня неплохая память, как считаешь? Ты еще подцепил одного «чайника», у которого денег было гораздо больше, чем здравого смысла. С тобой в паре работала аппетитная блондиночка. Ты не проверял, она была крашеная? Я бы непременно проверил. Так вот, ты подсадил ее ему в постель, заснял их в самых пикантных позах и пригрозил, что перешлешь фото на память его жене. Ты собирался снять с него десять кусков. Но, увы! Парень оказался не настолько глуп, чтобы позволить доить себя до конца жизни. Он переговорил с Хэером, тот — со мной… Так мы с тобой познакомились. Припоминаешь?

— Да… ты прав. У тебя хорошая память, — хрипло признал Хенеки.

— Ты тогда еще ерепенился, и нам пришлось слегка попортить тебе физиономию. В конце концов мы тебя убедили, что шантаж — это некрасиво, и ты подписал признание в своем… э… проступке. А потом еще в двух, совершенных ранее. Мы обещали, что не представим их в полицию до тех пор, пока ты будешь пай-мальчиком. Кстати, куда делась та блондиночка? Я бы с ней с удовольствием пообщался.

— Не помню. Куда-то слиняла, — угрюмо сказал Хенеки.

— Жаль. Ну да бог с ней! На наш век этого добра хватит. Ну так как? Полиция так и не догадывается, кто ты есть на самом деле, Джой?

— Не называй меня Джоем! — взвизгнул Хенеки.

— Итак, они не знают. Интересно, оч-чень интересно… — Карш зашел за стойку и сел на стул напротив потрясенного хозяина мотеля.

— Ладно, забудем об этом. Лучше расскажи мне, что тебе известно об убийстве Парнелл, Джой. Я сейчас как раз занимаюсь этим делом. Ты мне информацию, а я тебе твой компромат. Баш на баш, как говорили древние. Выкладывай.

Хенеки заметно расслабился.

— Я уже все выложил Терреллу. Ты мог прочитать об этом в газетах. Она приехала, сняла кабинку, попросила разбудить ее утром…

— Только не надо вешать мне лапшу на уши. Это все мне известно, — перебил его Карш. — Меня интересует не то, что ты выложил легавым, а то, что ты от них скрыл.

— Но я рассказал им все, что знал, — опять начал потеть Хенеки.

— А я не все, — жестко проговорил Карш. — Я сказал баш на баш, Джой.

— Клянусь мамой, больше я ничего не знаю, — отчаянно взмолился Хенеки. Чего тебе от меня нужно? Я же не виноват, что в моем мотеле пришили какую-то сучку? Обещаю, если что-то всплывет…

Карш, многозначительно посмотрел на Хенеки, пожал плечами и встал.

— Я еще терплю мошенников, воров и даже убийц и насильников. С трудом перевариваю сутенеров, но к шантажистам у меня отношение особое. Так что, дружок, очень скоро тебе предстоит пренеприятнейшая встреча с представителями закона. Уверяю, они очень заинтересуются твоими признаниями, подписанными три года назад.

Побывавший во многих переделках Хенеки лихорадочно соображал. Он знал, что если Карш заложит его, то Террелл будет здесь задолго до того, как он встретится с Харди в десять часов. Нужно было каким-то образом умаслить Карша, встретиться с Харди, выжать из него откупную и моментально смыться.

Карш уже подходил к двери, когда Хенеки, наконец, решился.

— Постой.

Карш вопросительно взглянул на него.

— Дай мне пару дней. Я опрошу всех моих постояльцев. Честное слово, я даже не знаю, кто эта девка.

— Неужели? — усмехнулся Карш и взялся за ручку двери. — Даю тебе последний шанс. Либо ты сообщаешь мне что-нибудь интересное, либо жди полицейских сирен.

Хенеки поколебался, но потом сунул руку в карман, вытащил из него небольшой блестящий предмет и положил его на стойку.

— Твоя взяла, — уныло выдавил он. — На, подавись! Я нашел это на полу в кабинете убитой. Но больше у меня ничего нет.

Карш, который блефовал и не надеялся, что из его угроз что-нибудь получится, подошел к стойке и с любопытством взял золотую газовую зажигалку. Это была дорогая вещица из чистого золота. Он вновь вопросительно посмотрел на Хенеки.

— Когда я обнаружил ее утром, — пояснил тот, — я был настолько огорошен, что сам не знал, что делаю. Увидел зажигалку, поднял и механически сунул в карман. Когда же понаехали легавые, сам понимаешь, мне было не до нее.

— Пой, ласточка, пой. Ты что ж думаешь, у меня голова, чтобы шляпу носить? Ты увидал золото и не удержался, чтобы не прикарманить его.

Он опять повертел в руках изящную вещицу, внимательно осмотрел ее и только тут заметил красиво выгравированную надпись:

«Крису с любовью от Вэл.»

— Кто эти Крис и Вэл?

— Спроси что-нибудь полегче, — расстроенно буркнул Хенеки. — Скорее всего, ее обронил убийца. Не думаю, чтобы та стерва таскала ее с собой. И потом, надпись…

— Эта мочалка вполне могла стащить ее у кого-нибудь из своих… клиентов, — задумчиво проговорил Карш.

— Не могу знать. Какой смысл мне тебе брехать?

Но Карш его не слушал. Он о чем-то сосредоточенно думал. Потом так же задумчиво сунул зажигалку в карман.

— О’кей, Джой. Услуга за услугу. Обещаю молчать, если только ты не вздумаешь раскрывать варежку. Возможно, ты мне еще понадобишься, так что не вздумай слинять, если хочешь получить обратно свои автографы.

Он быстро вышел, а Хенеки с напряженным лицом проследил за тем, как он сел в замызганный «бьюик» и укатил, оставив за собой грязное бензинное облачко.

Карш остановился у почтового отделения Оджуса и позвонил в офис. Когда в трубке раздалось знакомое сипение тестя, он быстро сообщил ему об изъятой у Хенеки зажигалке.

— Что мне делать дальше? Отвезти зажигалку в полицию? — спросил он Хэера.

— Не торопись, сынок. Никогда не торопись, — прогудел тот. — Говоришь, Крис и Вэл? Занятно… занятно. Что-то мне подсказывает, что мы не должны торопиться. Дай мне подумать, а тем временем зайди хлебни холодненького пивка. Наверное, запалился? Перезвонишь через пятнадцать минут.

Хэер положил трубку, опустил голову на толстые, будто из теста, руки и несколько минут сосредоточенно думал. Потом вызвал звонком Люсиль.

— Принеси-ка мне вчерашнюю «Майами Геральд», детка.

Когда она принесла ему газету, он жестом отослал дочь и принялся просматривать страницу светских сплетен, пока, наконец, не нашел заметку о том, что Чарльз Трэверс, замыкающий первую десятку богатейших людей Америки, вылетел из Нью-Йорка в Майами, чтобы провести пару дней со своей дочерью Валери и зятем Крисом Бернеттом. Старый сыщик также вычитал, что прямые наследники империи Трэверса отдыхают в отеле «Спэниш Бэй». Потом он принялся лихорадочно просматривать одну газету за другой и вскоре прочитал о таинственном исчезновении Криса Бернетта и его не менее таинственном возвращении. Однако сколько он ни ломал голову, никак не мог догадаться, что же произошло с Бернеттом на самом деле. В конце концов он позвонил в «Спэниш Бэй» и попросил соединить его с детективом отеля Генри Трассом, которого изредка подкармливал, за что тот делился с ним конфиденциальной информацией. Выслушав Трасса, Хэер пожевал толстыми губами и положил трубку. Он мрачно уставился на телефон и гипнотизировал его до тех пор, пока он не зазвонил вновь.

— Сэмми, кажется, мы напали на золотую жилу, — проговорил он, услышав голос зятя. — Это зажигалка Криса Бернетта, зятя Чарльза Трэверса. Да, да. Того самого. Трасс мне сообщил, что у Бернетта не все дома. Дня два назад он сбежал из отеля и блуждал где-то почти сутки. Полиция встала на рога, чтобы его найти. По вызову дочки приезжал самый большой босс. Бернетт не помнит, где он был и что делал. Сейчас он находится в скворечнике Густава. Теперь слушай меня внимательно, Сэмми. Если мы правильно возьмемся за это дело, то нам обломится очень жирный кусок. Сейчас же поезжай на автостраду, ведущую на пляжи Северного Майами. Пронюхай весь участок от Оджуса и километров на сорок вперед. И не только главную магистраль, но и примыкающие к ней дороги. Бернетт сорвался на машине, которую до сих пор не нашли. На нем была спортивная куртка, которая тоже исчезла. Найдешь ее, и я тут же выдам тебе стольник премиальных. Докажи, что ты не даром ешь свой хлеб и… спишь с моей дочкой, хотя и без большого успеха.

— Ну за это, папаша, ты мне должен приплачивать еженедельно, — с черным юмором ответил Карш, чувствуя, как его охватывает охотничий азарт.

— Пошутили, сынок, и будет. Давай, я на тебя надеюсь.

— Так ты хочешь, чтобы я отдал зажигалку Терреллу?

— Не больше того, чтобы ты отрезал мне уши и выбросил их в залив, — ответил Хэер. — Делай то, что тебе велено и не задавай дурацких вопросов.

Выйдя из телефонной будки, Карш злобно выругался и сел за руль. Он закурил, опустил шляпу на глаза и задумался. Хэер знал, что говорил, когда упоминал о его собачьем нюхе. Действительно, несколько раз в нем пробуждалась поразительная интуиция, и он отыскивал вещи, казалось бы, немыслимые. В такие моменты он был на грани психического срыва. Просто шел туда, куда нужно, и отыскивал то, что требовалось.

Несколько минут Карш сидел, полностью расслабившись, — концентрировался на полученном задании. Потом встрепенулся, сбил шляпу на макушку, резко врубил двигатель и помчался обратно к въезду в «Парк Мотель». Здесь он круто развернулся и направился к указанной автостраде — взял след.

Он ехал, не торопясь, делая не больше 50 километров в час. Его мысленная энергия сейчас работала, как направленная антенна, фиксировавшая все незаметные для простого глаза признаки и нюансы, которые неизбежно должны были привести его к объекту поиска.

Начало смеркаться, когда его внутренний радар привел Карша к тому месту, в нескольких километрах от которого Бернетт врезался в дерево. В его мозг неожиданно начали поступать сигналы «горячо». Детектива начало трясти от внутреннего возбуждения, которое овладевало им все сильнее и сильнее. Справа от шоссе он заметил проселочную дорогу, интуитивно свернул на нее и медленно поехал вперед, насвистывая что-то веселенькое.

Через несколько километров он выехал на поляну, окруженную густым лесом. Посреди поляны одиноко маячил белый с голубым «Форд-Линкольн». Оставив свой «бьюик» неподалеку, Карш вылез и осторожно подошел к машине. Он обошел ее, словно обнюхивая, вытащил из кармана и надел мягкие перчатки из свиной кожи и осторожно открыл дверцу. Прочитав бирку на ключах зажигания, он выяснил, что машина принадлежит известной фирме по прокату автомобилей! Осмотрев машину, он заметил на заднем сиденье вывернутую наизнанку и аккуратно сложенную кожаную спортивную куртку. Сердце его подпрыгнуло от радости. Посвистывая, он разложил куртку на коленях и тщательно ее обследовал. Во внутреннем кармане он обнаружил изящный дорогой бумажник, в котором лежали два 50‑долларовых банкнота, три 100‑долларовых, водительская лицензия на имя Криса Бернетта, г. Нью-Йорк, и фотография красивой молодой женщины в модном купальнике. На обратной ее стороне карандашом было написано «Вэл». Это было то, что нужно.

Когда Карш вывернул куртку, то от удивления даже прекратил насвистывать: весь ее перед был испачкан пятнами запекшейся крови. Некоторое время он обалдело смотрел на куртку, чувствуя, как его прошибает холодный пот. Потом поспешно свернул ее и заспешил к своей машине. Было уже полвосьмого. В сгустившихся сумерках он развернулся и помчался в город обрадовать ненаглядного тестя. Однако по пути он решил заскочить в прокатную контору, зная, что Хэер всегда выходил из себя, если получал неполную информацию.

Пижонистый блондинистый управляющий, основной капитал которого находился в мешках под глазами, вытаращился, когда Карш предъявил ему фирменную пластмассовую карточку и нахально развалился в кресле.

— Случайно обнаружил одну из ваших машин, — пояснил он. — По-моему, ее бросили. Номерной знак 44791. Это вам о чем-нибудь говорит?

Управляющий, которого звали Морфи, непонимающе уставил на Карша рыбьи глаза.

— Как брошена? Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что сказал. Она стоит на проселочной дороге недалеко от пятидесятого километра по северомайамской автостраде. Одна-одинешенька посреди леса. Я подумал, что вам будет интересно узнать об этом.

Морфи лихорадочно полистал журнал регистрации. Найдя нужную запись, он еще больше нахмурился и откинулся в кресле.

— Ничего не понимаю. Мы сдали эту машину мисс Энн Лукас на пять дней. Может быть, она просто прогуливалась с кем-нибудь по лесу?

— У вас есть карта района? — спросил Карш.

Морфи достал карту из ящика стола. Карш внимательно посмотрел на нее и уверенно показал пальцем.

— Ее бросили вот здесь. Если не вернут через пять дней, то будете знать, где искать.

— Так вы не думаете, что она пошла прогуляться? — встревоженно спросил управляющий.

— Не знаю, но у меня такое чувство, что нет. Ее явно бросили. Кстати, кто она такая эта Энн Лукас?

Морфи опять сверился по журналу.

— Живет по Корал-авеню, 237. Раньше нашими услугами не пользовалась. Права в порядке. Я проверял. Заплатила обычный залог. Я даже нашел ее адрес в телефонной книге.

— А как она выглядела?

— Блондинка. Элегантно одета. На голове у нее был легкий шарф, а на лице — солнцезащитные очки. Лет двадцати пяти. Фигура — закачаешься. А что?

— Узнали бы, доводись вам увидеть ее вновь?

— Ну, конечно.

— Даже без шарфа и очков?

Морфи замялся.

— Вообще-то специально я ее не рассматривал…

— А следовало бы. Вы еще не старый мужчина.

— Почему вы, собственно говоря, меня расспрашиваете?

— По профессиональной привычке, — еще больше озадачил его Карш.

Он обнажил желтые зубы в подобии улыбки.

— Во всяком случае, вы теперь знаете, где ваша собственность. Пока.

Он сел в машину и доехал до ближайшего телефона-автомата возле аптеки. Закрывшись в накалившейся за день кабинке, Карш быстро нашел по справочнику номер телефона Энн Лукас и позвонил. Ожидая соединения, он посмотрел на часы. Было полдесятого.

— Хелло? — раздался молодой женский голос.

— Мисс Лукас?

— Она самая. Кто говорит?

— У вас права №559700, не так ли?

— Вы думаете я помню? Я их потеряла. А вы что, нашли?

— Как это случилось?

— Кто-то украл мою сумочку.

— Вы заявили о пропаже?

— Конечно. Пару дней назад я оставила заявление в полиции. А кто говорит?

— Два дня назад вы брали напрокат бело-голубой «линкольн»?

— Н‑нет, у меня две своих. Вы что, из полиции?

— Возможно, а может быть и нет, — не упустил случая поиздеваться Карш и повесил трубку.

Когда он вошел в офис своего тестя, Хоумер Хэер любовно разворачивал большой сверток бутербродов с толсто порезанной говядиной.

— Вот, об этом я мечтал весь день, — проговорил Карш, беря в каждую руку по сэндвичу и садясь в кресло напротив стола Хэера. Тот с сожалением вздохнул и взглянул на Люсиль.

— Скажи парнишке принести еще и пусть захватит еще одну картонку с кофе.

Карш жадно набросился на еду. Заглотив сэндвичи, он с вожделением посмотрел на оставшиеся сэндвичи, но Хэер прикрыл их рукой.

— Это мои. Сейчас тебе принесут, обжора.

Карш попытался умыкнуть картонку с кофе, но Хэер перехватил его.

— Это тоже мое, — сказал он, отбросив руку Карша.

— Ну и жлоб, — с горечью произнес тот. — Пока я горбачусь, зарабатывая для него деньги, он преспокойно сидит и набивает свою ненасытную утробу.

— Посмотрим, заслужил ли ты еще свою жратву, — ворчливо сказал Хэер.

Вошла Люсиль с сэндвичами и запечатанной картонкой кофе в руках.

Карш возобновил свое занятие, потом спросил набитым ртом:

— У Бернетта действительно сдвиг по фазе?

— Несомненно, — ответил Хэер тоже полным ртом. — Пару лет назад его здорово помяло в автокатастрофе, и с тех пор у него начались заходы.

Карш налил себе кофе, запил им последний сэндвич и рассказал об удивительных открытиях этого вечера. Слушая его, Хэер даже забыл о еде и лишь сосредоточенно сопел, не сводя с зятя слоновьих глазок.

— Похоже, что этот псих уделал девку Парнелл, — заключил Карш. — В номере валялась его зажигалка, а его куртка вся в крови. Представляю физиономию Террелла, когда он узнает об этом.

— Я не знаю, куда пристегнуть машину. Она явно не вписывается, — задумчиво произнес Хэер, наконец вспомнивший о недоеденном сэндвиче. — Кто та красотка, которая по украденным документам взяла напрокат машину? Ты уверен, что это не Энн Лукас?

— Порой я не уверен, что я — Сэм Карш, — ответил Карш. — Но это можно проверить. Скорее всего, какая-то не очень щепетильная дамочка увела у нее сумку и взяла машину по ее водительской лицензии. Но каким образом в ней оказалась куртка Бернетта? По-моему, у нас достаточно материала, чтобы нагреть Джоан Парнелл еще на тысчонку.

— Мы напрасно теряем время, — раздраженно оборвала его Люсиль. — Терреллу такая задержка не понравится. Сэму надо сейчас же отправляться в их штаб и сообщить о своих находках.

— Я как раз и собирался это сделать, — сказал Карш, — но великий кормчий запретил мне это делать.

Он вопросительно глянул на тестя.

— Ты что, сам хочешь поторговаться с Терреллом? Так бы и сказал.

Хэер со смаком облизал свои толстые жирные пальцы-сардельки, с сожалением заглянул в пустой пакет, с треском смял его и ловко забросил в стоявшую поодаль мусорную корзину. Довольный собой, он раскурил толстую сигару и выпустил дым из всех отверстий, какие возможно.

— Нет, дети мои, мелко плаваете, — сказал он с самодовольной улыбкой. — Я тщательно обмозговал добытую тобой, сынок, информацию и пришел к выводу, что на этом можно загрести гораздо больше денег.

— А я тебе о чем толкую? — сказал Карш. — Подоим эту своенравную телку Парнелл. Как ты думаешь, насколько ее можно расколоть?

— Забудь про нее, — отрезал Хэер и механически протянул руку к последнему сэндвичу Карша.

Тот быстро схватил его и зажал в руке.

— Я просто подумал, что ты больше не хочешь, — обиженно протянул он.

— Ты ошибся… однако продолжай.

Хэер вздохнул и сложил руки на огромном животе, горой нависавшим над столом.

— Завтра утром Люсиль возьмет пятьсот долларов и отнесет их обратно Джоан Парнелл. Извинись и скажи, что полиция категорически запретила нам заниматься этим делом. И быстро смывайся, дочка, пока эта кошка не накостыляла тебе по шее. С нее станется…

Карш обалдело уставился на тестя, как будто у того на лбу вырос рог.

— Ты явно переел, папаша, — наконец выдавил он. — Твой отец слетел с катушек, Люсиль, — обратился он к жене.

Люсиль пропустила замечание мимо ушей и скептически заметила:

— Я не вижу в этом большой прибыли для нас. Откуда бы ей взяться, если ты отказываешься от такого верняка.

Хэер терпимо улыбнулся дочери.

— От Валери Бернетт, от кого же еще?

Карш нервно сглотнул и выпрямился.

— Постой, постой. Уж не собираешься ли ты…

— Такой шанс выпадает раз в жизни, Сэмми, и надо быть круглым идиотом, чтобы не воспользоваться им. Бернетты богаты, а у Трэверса вообще денег куры не клюют. Неужели он допустит, чтобы его зятя отдали под суд за убийство или навсегда упрятали в режимную психушку?

Карш неуверенно заерзал на месте.

— Вот ты тут задаешь нам патетические вопросы, но позволь спросить: слышал ли ты о таком юридическом термине как «шантаж»? Ты знаешь, на сколько он тянет?

— На полмиллиона долларов, кретин, — загрохотал Хэер, вставая из-за стола и всей своей 140‑килограммовой массой надвигаясь на тщедушного Карша. — Или ты намерен всю жизнь таскаться по помойкам? Трэверс не преминет выложить полмиллиона за зажигалку и куртку… и за наше молчание.

Немного успокоившись, он миролюбиво добавил.

— Детки, не сердите папу. Он все сделает сам.

— Пожалуйста! Только меня увольте, — воскликнул Карш, испуганно вскакивая. — Я удовлетворен тем, что имею, и не собираюсь загреметь на четырнадцать лет только для того, чтобы доставить тебе удовольствие.

— Мы провернем это не ради удовольствия, а для того, чтобы получить полмиллиона и не работать до конца жизни.

— Ты, действительно веришь в то, что сможешь провернуть это дело?

— Уверен, Сэмми. Ну, сам подумай. Полиции и в голову не придет, что это Бернетт. Да если бы и пришло, все улики у нас на руках. А ему никак не отпереться. Для Трэверса полмиллиона — сущий пустяк, если учесть, что он выигрывает. Положись на меня, Сэмми. Ты выполнил свою часть работы, осталась моя. Прибыль поделим пополам.

— На три части, — вставила Люсиль, и, взглянув на ее злое, решительное лицо, мужчины поняли, что она не уступит.

— Но ведь ты — моя жена, — попытался урезонить ее Карш.

— Делим на три части или не делим вовсе, — непреклонно повторила Люсиль.

Мужчины переглянулись и Хэер, который слишком хорошо знал свою дочь, сокрушенно произнес:

— Хорошо, пусть будет на три.

(обратно)

Глава 5

У ворот «Парк Мотеля» Ли Харди сбросил газ и припарковал свой «кадиллак» в тени деревьев подальше от людских глаз.

— О’кей, ребята. Будьте поблизости и постарайтесь не мозолить глаза, — сказал он тоном приказа. — Возможно, вы и не понадобитесь, но скорее всего, у вас сегодня будет работенка.

Джако Смит с трудом выдернул свою огромную тушу из машины и попер в ближайшие кусты, как слон на водопой. Вслед за ним бесшумной тенью скользнул Мо Линкольн.

— Наслаждайтесь луной, голубки, — напутствовал их Харди. — До моего сигнала ничего не предпринимать.

— О’кей, шеф. Тебе не придется нас искать, — заверил Джако.

Без пяти десять Харди вошел в кабинет Хенеки, который едва успел отскочить от окна, из которого наблюдал за тем, как невдалеке остановилась машина и от нее отделились две тени — одна огромная безразмерная и вторая, почти полностью сливавшаяся с вечерней мглой.

— Входите, мистер Харди, — с наигранным радушием проговорил хозяин мотеля. — Рад, что вы почтили меня своим посещением.

Не говоря ни слова, Харди грузно опустился в кресло напротив стола Хенеки.

— Ты сказал, что у тебя срочное дело, — холодно произнес Харди. — Не тяни, выкладывай, что там у тебя.

Хенеки сел, чувствуя себя не в своей тарелке и уже сожалея о том, что затеял все это. Но жадность пересилила страх.

— У нас есть тема для разговора, которая вас очень заинтересует.

— Что еще за тема?

— Сью Парнелл.

Выпалив имя убитой, Хенеки встал и с нарочитой небрежностью подошел к открытому окну, не убирая руки с рукоятки пистолета в кармане брюк.

— Она для меня пустой звук, — сказал Харди.

— Неужели? Что ж, прекрасно! Значит, все, что она мне рассказала, должно быть, ложь. В таком случае, мистер Харди, мне остается только извиниться перед вами за то, что заставил вас совершить столь далекую прогулку. Думаю, Террелла больше заинтересует то, что я имею сказать… и показать.

Двое смерили друг друга далеко не дружелюбными взглядами. Харди отвел глаза и задумчиво потер гладко выбритый подбородок.

— Ты можешь договориться до неприятностей, — угрожающе проговорил он.

— Кто угодно, только не я, — ответил Хенеки с уверенностью, которой не чувствовал. — Мне вдруг в голову пришла странная мысль о том, что Сью Парнелл вам не безразлична, и я воздержался от разговора с фараонами. Мне показалось, что вы — человек благоразумный, и мы сможем договориться.

— Короче, к чему ты клонишь? — грубо оборвал его Харди.

— Я знал Сью более двух лет, — сказал Хенеки. — У нас с нею было деловое соглашение. Когда ей попадался клиент, которого она не хотела тащить домой, она просто привозила его сюда. Конечно, я рисковал… Незаконный бизнес, подрыв нравственных устоев и все такое. Но, думаю, Террелл простит мне эти маленькие прегрешения, если я расскажу ему о вас.

Харди не спускал с него напряженного взгляда.

— Ну и что же ты можешь ему рассказать?

— То, что мне рассказала о тебе Сью, — перешел в атаку Хенеки, бегая глазами от окна к двери. Он страшно боялся, что вот-вот сюда ворвутся Джако Смит со своим другом. Он до боли в пальцах сжимал в кармане пистолет.

— Что тебе наболтала эта сучка? — требовательно спросил Харди.

— Только то, что ты был у нее на крючке, и она шантажировала тебя. Возможно, она врала… не знаю… но она говорила, что у нее есть что-то такое, с помощью чего тебя можно упрятать на десять лет. В ту ночь, когда ее пришили, она сказала, что ждет тебя. Ты должен был заплатить ей очередные пять тысяч за то, чтобы она молчала. Она тебя страшно боялась и попросила меня наблюдать за дверями ее номера. Я был трезв и, уверяю тебя, что мне это не приснилось, только я видел, как вы приезжали к ней где-то около часа ночи. А уехали в полвторого. Неужели мне это пригрезилось?

Хенеки пожал плечами.

— Значит, все это мне приснилось, а Сью мне просто наврала.

Харди угрожающе поднялся.

— Послушай, вонючка. Я тебя предупреждаю. Одно лишь слово полиции и ты — покойник. А я пустых обещаний не даю. Когда ее убили, я был дома и могу это подтвердить.

— Говорите, говорите, мистер Харди. Я вас внимательно слушаю, — внешне спокойно проговорил Хенеки. — Но детка мне доверяла и даже дала на хранение конверт, который вытащила из вашего сейфа. А в нем интересные бумаги. Сейчас он в моем банке. И если вам даже и удастся избежать наказания за ее убийство, в этом конверте полиция найдет достаточно оснований, чтобы надолго упрятать вас за решетку.

Харди опять в раздумье потер подбородок и снова сел.

— Так где, говоришь, этот конверт? — спросил он.

— В банке на мое имя, мистер Харди, с инструкциями немедленно переправить его в полицию, не дай бог со мной что-то случится.

— А что с теми пятью тысячами, которые я передал этой стерве?

Хенеки неопределенно пожал плечами.

— Кто его знает, мистер Харди. Может быть, его забрала полиция… вы же знаете легавых.

— Знаешь, что я думаю по этому поводу? После моего отъезда, ты зашел к ней в кабину, зверски расправился с ней и прикарманил деньги. Террелл не преминет проверить эту версию.

— Возможно, — нахально улыбнулся Хенеки, — он и создаст мне некоторые неудобства, но вам это обойдется дороже. Я готов рискнуть, а вы?

Подумав немного, Харди спросил:

— О’кей, хорек вонючий, сколько ты хочешь?

Хенеки вытащил затекшую руку из кармана.

— Понимаете, мистер Харди, у меня тоже неприятности, — вкрадчиво сказал он. — Конкуренты выдавливают меня отсюда, и я решил смыться, затеряться…

— Сколько? — рявкнул Харди.

— Пять кусков, и я возвращаю вам конверт и исчезаю навсегда.

Харди вытащил сигарету из нагрудного кармана ж щелкнул зажигалкой.

— Заметано, — согласился он. — Забери этот чертов конверт из банка и жди меня завтра утром с деньгами.

— Только завтра я жду вас одного, мистер Харди, — мягко сказал Хенеки. — Увидимся здесь же в офисе. Если же за это время несчастье все ж случится со мной, то служащие банка знают, что делать.

— Я это уже слышал. Я знаю, когда проиграл и надо платить. Свое ты получишь и сделай так, чтобы после этого мы тебя долго искали. Если попадешься на глаза Джако или Мо, пеняй на себя.

Облегченно переведя дыхание, Хенеки вытащил пистолет из кармана и демонстративно положил его на стол.

— Прими к сведению, что я тоже за себя не отвечаю, если эти ублюдки попытаются напасть на меня.

Харди бросил на него неопределенный взгляд и встал.

— Итак, завтра, где-то около одиннадцати, и не вздумай подоить меня еще раз. Пять кусков или лезвие между ребер.

— О, вы зря беспокоитесь. Эти деньги не откупные, а отходные. Больше вы меня никогда не увидите.

Впервые после прихода Харди он почувствовал некоторое облегчение.

Харди вышел из душной кабинки, пересек под лившиеся из динамиков дикие звуки освещенную автомобильную стоянку и залез в машину. Хенеки следил за ним из окна, не выпуская пистолета из рук.

Харди проехал немного вперед, к тому месту, где в кустах затаились Джако и Мо. Выйдя из машины, он присел к «влюбленной парочке» на траву.

— Надо его потрясти, — буднично сказал он, щелчком отбросив сигарету, которая рассыпалась в ночи сотней ярких искр. — У него есть на меня компрометирующий материал, грозящий мне червонцем. Заставьте этого павлина запеть, как петух на заре. Он тут пытался меня убедить, что эта компра у него в банке. Врет, как сивый мерин. Объясните ему, что это нехорошо, и надо говорить правду. Отыщите конверт и принесите его мне. С меня тысяча хрустиков.

Мо потянулся и счастливо заулыбался так, что в темноте сверкнули только его ослепительно белые зубы.

— Славно! А то мы уже застоялись. Как редко ты балуешь нас, шеф, такими развлечениями.

Харди посмотрел в сторону Джако, сидевшего на траве бесформенной грудой жира.

— Не волнуйся, уж у нас-то он запоет, — пообещал он. — А что делать с тем, что от него останется? Размазать по стенкам?

— На ваше усмотрение, ребята. Но было бы лучше, чтобы это была его лебединая песня.

— Дело в том, шеф, что Мо уже давно просит у меня новую машину. Ума не приложу, где взять деньги… Вот если бы вы могли удвоить наш гонорар…

— Два куска, — перебил его Харди. — Будьте осторожны! У этого хорька в кармане пушка.

Мо хрустнул пальцами и легко поднялся на ноги под восхищенным взглядом Джако. Он протянул ему коричневую руку с изящной узкой кистью и помог встать, даже не шелохнувшись под тяжестью этой многопудовой туши.

— Лучше выждать, пока угомонятся псе эти танцоры, — сказал Харди. — Тем временем разведайте, где спит этот козел. Жду вас здесь. Не забудьте про пушку. Да, чуть не забыл. У него там где-то должны быть мои пять тысяч, которые подонок спер у Сью Парнелл. Захватите их тоже.

Было уже около часа ночи, когда Хенеки, наконец, выключил свою неоновую вывеску. Свет в большинстве кабинок был потушен. Закрыв контору, он шагнул в жаркую обволакивающую темноту. Он был уверен, что нагнал страха на Харди, но все же осторожно прислушивался к каждому шороху и не снимал руки с рукоятки пистолета. На порогах некоторых кабинок еще сидели люди, докуривая последние предсонные сигареты. Это вселяло некоторую уверенность.

По пути он перекидывался словами с этими мужчинами и женщинами, желая им спокойной ночи. Вот, наконец, и его хибара. Можно курнуть на сон грядущий. Он сел на порог и закурил, пуская дым кольцами. Завтра утром он будет на десять тысяч богаче — к пяти кускам, украденным из кабинки Сью Парнелл, прибавится еще пять от Харди. С этими деньгами можно будет бесследно затеряться в многомиллионном Нью-Йорке. А там что-нибудь придумаем. Беспечных лопухов на его век хватит. Помечтав так с полчаса, Хенеки глянул на часы. Без двадцати два. Пора спать. Харди уже в Майами. О нем можно не беспокоиться. Этот знает, когда его загнали в угол. Он встал, потянулся и шагнул в душную кабинку. Он нашарил выключатель на стене, и в этот момент надушенная рука намертво зажала ему рот, и страшный удар, похожий на удар копыта, обрушился на его гениталии.

После часа безуспешных поисков Мо, наконец, нащупал свободно закрепленную керамическую плитку в полу ванной. Легко сняв ее, он нашарил в тайнике запечатанный конверт. Потом извлек пухлую пачку банкнот. Установил плитку на место и вернулся в гостиную.

Джако сидел верхом на стуле и отирал пот со лба. Связанный по рукам и ногам Хенеки лежал в полуобморочном состоянии на кушетке и слабо стонал через забитый в рот кляп.

— Ну как, нашел, милый? — спросил Джако.

Мо протянул ему конверт и деньги. Оба посмотрели на Хенеки, потом друг на друга.

— Отнеси это мистеру Харди. Узнай, то ли это, что нужно, — распорядился толстяк.

Он вытащил из кармана замусоленную пластинку шоколада и засунул ее вмаленький слюнявый рот.

Мо растворился в темноте. Легко и бесшумно он подбежал к «кадиллаку», в котором сидел Харди.

— Наконец-то! — прошипел Харди. — Однако вы долго. Уже четыре часа.

Мо сверкнул в темноте зубами.

— Клиент оказался упрямым, — ухмыльнулся он. — Но мы его быстро успокоили. Это то, что нужно, мистер Харди?

Харди небрежно бросил деньги на сиденье, вскрыл конверт и проверил его содержимое.

— Да…

Он вышел из машины, поджег конверт с одного края и дождался, пока тот догорел.

— А что там с Хенеки? — спросил он.

Мо радостно заулыбался.

— По-моему, он себя сейчас неважно чувствует, мистер Харди. Он страшно расстроен. Пойду, подниму ему настроение.

Харди проглотил комок в горле. Раньше ему никогда не приходилось приказывать своим телохранителям убивать. Эти двое были как отлично выдрессированные животные. Они были готовы сделать все, что он прикажет. Поколебавшись, он пришел к выводу, что пока Хенеки жив, он никогда но сможет чувствовать себя в безопасности.

— Что ты скалишься здесь как обезьяна? — разозлился он. — Пойди, помоги Джако. И чтобы никаких следов.

Мо понимающе кивнул и исчез. Когда он вернулся в кабинку, Джако доедал шестую шоколадку.

— Все в порядке, — объявил Мо. — Мистер Харди доволен.

Джако неторопливо вытер о скатерть испачканные шоколадом руки. Не переставая чавкать, он подошел к кушетке.

— Будем милосердны. Прекратим страдания этого упрямого козла, а то что-то спать хочется.

Мо тоже подошел к Хенеки с глупой улыбкой на красивом лице. Он наклонился и пошлепал его по щеке.

— Ты неплохо держался, дерьмо собачье. Передай привет моему дедушке на том свете.

Хенеки безразлично посмотрел на ухмылявшегося негра. Он отупел от нестерпимой боли и был готов умереть.

Грациозным движением Мо взял с кровати подушку и положил ее на лицо Хенеки. Потом поклонился Джако и широким жестом пригласил:

— Прошу вас, маэстро.

Джако встал, поддернул брюки и, подпрыгнув, припечатал необъятный зад на подушку.

Утром следующего дня Хоумер Хэер позвонил в «Спэниш Бэй» и вызвал к телефону штатного детектива отеля Трасса.

— Слушай, Трасс, мне нужно поговорить с миссис Бернетт с глазу на глаз, — просипел он в трубку. — Сомневаюсь, чтобы она согласилась принять меня, если я пошлю ей свою визитную карточку. Ты мне можешь это устроить?

— Почему бы тебе не поймать ее на пляже? — предложил Трасс, подумав. — Она бывает там каждое утро с десяти до двенадцати. Подскакивай сюда часам к десяти, и я покажу ее тебе. Идет?

— О’кей! Жди меня в 10.10.

Он подошел к сейфу, открыл его и вытащил куртку Бернетта и зажигалку.

Положив их на стол, он позвонил Люсиль. Она вошла и вопросительно посмотрела на отца.

— Будь хорошей девочкой, Люсиль, и запакуй для папочки вот это, — указал Хэер на лежавшие на столе предметы.

Люсиль холодно взглянула на отца.

— Ты уверен, что поступаешь правильно? — спросила она. — Лично мне вся эта затея не нравится. Судя по тому, что я читала в газетах, Трэверс — крепкий орешек. Как бы не сломать о него зубы.

Хэер самоуверенно улыбнулся.

— Не беспокойся, твой отец тоже не промах. Сначала я потолкую с его дочкой. Уж если кто и уговорит его расстаться с полумиллионом, так это она.

Люсиль с сомнением пожала плечами.

— Смотри, я тебя предупреждала.

С брезгливой гримасой она взяла куртку и вышла.

Хэер зажег сигару и сел за стол. Некоторое время он смотрел в окно, который раз проигрывая в уме все детали этой щекотливой операции. Конечно, в ней была определенная доля риска. «Но кто не рискует, тот не пьет шампанского, — убеждал он себя, — а на полмиллиона можно так много его закупить. Но с дочкой миллионера нужно быть очень осторожным. При первом же сигнале опасности надо рвать когти…»

Десять минут спустя он нахлобучил на голову вульгарную желтую панаму, взял под мышку приготовленный Люсиль коричневый сверток и, тяжело ступая ногами-тумбами, вышел на улицу и с трудом втиснулся за руль видавшего виды «форда».

Около отеля его уже ждал коренастый розовощекий здоровяк Трасс, с которым он был знаком еще с тех давних пор, когда тот служил в полиции. По обсаженной цветами дорожке двое пожилых мужчин спустились к пляжу — собственности отеля «Спэниш Бэй».

— Если кто-нибудь узнает, что это я тебе указал на миссис Бернетт, — проворчал Трасс, — то это мне может стоить места. Что ты еще задумал, старик?

— Просто мне нужно с ней поговорить, — уклонился от прямого ответа Хэер. — Эй, куда ты вчистил. Мне за тобой не угнаться. Не забывай, что я на пять лет тебя старше.

— Жрать надо меньше, — ворчливо проговорил Трасс, сбрасывая шаг. — О чем это ты хочешь с ней говорить?

— По личному вопросу, Генри. Ничего интересного.

Трасс подозрительно покосился на пыхтевшего, как паровоз, Хэера и остановился, так как дальше уже начинался сеяный золотистый песок.

— Вон та эффектная брюнетка, — незаметно кивнул головой Трасс. — Только если она сразу тебя отошьет, я не виноват. И уж упаси боже, если позовет на помощь. По старой дружбе я сломаю тебе только пару ребер. Хотя для того, чтобы тебя прошибить, понадобится все мое умение.

С кривой усмешкой детектив посмотрел на безразмерное пузо Хэера, который с грацией бегемота пошел по песку, на каждом шагу вытряхивая его из сандалий.

— Уверяю тебя, она не заорет, — обернулся Хэер. — Можешь приписать себе еще двадцать долларов в счет оплаты твоих услуг, Генри, — и он поплыл дальше прямо к сидевшей на песке Валери Бернетт.

Вэл удрученно смотрела на лазурное море, которое ее больше не радовало. Перед тем, как отправиться на пляж, она поговорила по телефону с доктором Густавом, который сказал, что сегодня Крис чувствует себя неважно.

— Но не стоит беспокоиться, — заверил он ее. — Это вполне естественно. После всплеска эмоций наступает депрессия. По-моему, его что-то угнетает. Будет хорошо, если вы зайдете к нему после дневного сна. Может быть, он поделится с вами…

— Конечно, само собой разумеется, — согласилась Вэл.

— Только будьте по возможности естественны. Расскажите, чем занимались, с кем виделись. И поменьше вопросов. Понимаете, он должен сам, без нажима, поведать вам свои мысли.

После такого разговора ей расхотелось идти на пляж, но она заставила себя, так как оставаться одной в номере было еще нестерпимее. Теперь она была рада, что все же пришла сюда. Здесь было тихо, спокойно. Никто не мешал. Можно было расслабиться под ласковыми лучами солнца.

Вдруг в поле ее зрения попала смешная фигура толстяка в нелепом парусиновом костюме и ядовито-желтой панаме. Это еще что за чудо? Кажется, он направляется к ней. Она осмотрелась вокруг и достала из сумочки пачку «Данхилла».

Незнакомец подошел совсем близко и в тот момент, когда она поднесла сигарету к губам, он наклонился и услужливо чиркнул золотой зажигалкой.

— Разрешите, мадам.

— Спасибо, вы очень любезны, — сказала Вэл, прикуривая.

И тут ее взгляд упал на знакомую зажигалку в огромной мясистой руке. Сердце ее вдруг куда-то провалилось, потом подскочило к самому горлу.

— Не сочтите за назойливость, мадам, — улыбнулся Хэер одной из своих приятнейших улыбок. — Кажется, в наши дни галантность не в моде. Считайте это чудачеством старого человека.

Он потушил зажигалку, пристально следя слоновьими глазками за реакцией молодой женщины. От его внимательного взгляда не ускользнуло ее минутное замешательство. Довольный достигнутым эффектом, он небрежно сунул зажигалку в карман широченных брюк, приподнял край панамы и стал нарочито медленно удаляться.

— Послушайте… одну минутку, — подскочила Вэл.

Хэер остановился как бы в нерешительности и посмотрел на смешавшуюся женщину.

— Эта зажигалка… Кажется, я ее где-то уже видела. Разрешите мне взглянуть на нее еще раз.

— Ну, конечно, мадам, — ответил Хэер, возвращаясь к ней.

Вэл почувствовала тошнотворный запах, исходивший от огромного распаренного тела, но подавила накатившую на нее волну брезгливости. Этот человек был похож на громадную раздувшуюся жабу. Он и дышал по-жабьи, всем телом.

— Вот эту зажигалку? — переспросил Хэер, вытаскивая руку из кармана.

Вэл изумленно повертела зажигалку в руке, прочла надпись и вызывающе посмотрела на неприятного незнакомца.

— Не понимаю. Это зажигалка моего мужа. Как она к вам попала?

Хэер взглянул на зажигалку так, как будто впервые ее видел. Потом не спеша отошел в тень зонта. С кряхтеньем опустился на песок и сказал:

— Давненько я не был на пляже. Красота! Моя покойная жена очень любила ходить на пляж.

Вэл сердито смотрела сверху на желтую панаму, не в силах унять бешеного биения сердца. Почему-то этот толстяк пугал ее.

— Я спросила, откуда у вас эта зажигалка, — напряженно повторила она.

— Ах, зажигалка? Я ее нашел. Может быть, вы присядете, мадам? Нам есть о чем поговорить.

— Ну и где же вы ее нашли? — спросила Вэл, не шелохнувшись.

— Итак, эта зажигалка принадлежит вашему мужу, — с гнусной усмешкой повторил толстяк. — Кстати, как он сегодня?

— Так вы мне скажете, откуда она у вас? — едва сдерживаясь, произнесла Вэл.

— Милая леди, имейте терпение к слабому старому человеку, — проблеял Хэер. — Прошу вас, присядьте. Не заставляйте старика стоять под палящими лучами солнца.

Вэл опустилась на колени рядом с ним. Она чувствовала, что приближается беда. Об этом свидетельствовала приторная, лживая улыбка, под маской которой таились хитрость и коварство. Безжалостные водянистые глазки требовательно уставились на нее, и Вэл поняла, что этого человека не следует торопить.

После томительной паузы Хэер жестко произнес:

— Вы — миссис Кристофер Бернетт?

— Да.

— Ваш муж находится в санатории для людей с психическими расстройствами?

Вэл негодующе сжала кулаки, но опять сдержалась.

— Да. Откуда вам это известно?

— Два дня назад он исчез из санатория, и спустя сутки его нашли двое полицейских, не так ли?

— Об этом сообщалось в газетах. Какое, собственно говоря, отношение это имеет к вам?

Хэер захватил горсть песка и принялся лениво просеивать его сквозь толстые пальцы.

— Теперь понятно, почему детишки так любят играть на берегу, — сказал Хэер и противно захихикал. — Наверное, я впадаю в старческий маразм, но, ей-богу, не отказался бы сейчас от ведерка и лопаточки.

Вэл с все возрастающим страхом смотрела на незнакомца, который явно над ней издевался.

— По всей видимости, на мистера Бернетта нашло умопомрачение, и он совершенно не помнит того, что сделал в ночь на восемнадцатое…

Несмотря на жару, по спине Вэл прошел холодок.

— Вы, конечно, сильно беспокоились, мадам, — спокойно продолжал Хэер с той же хитро-сострадательной улыбкой. — Даже жены нормальных мужей, как правило, ломают головы над тем, где гуляют их мужья, не правда ли?

— Что вам от меня нужно? — спросила Вэл. — Я более не собираюсь выслушивать ваши разглагольствования. Где вы взяли эту зажигалку?

Хэер достал из кармана газетную вырезку.

— Взгляните на это, мадам, — протянул он ее Вэл.

Вэл с недоверием взяла помятый листок и пробежала его глазами. Это было краткое сообщение о том, что в «Парк Мотеле» в Оджусе было найдено изуродованное тело Сью Парнелл. Далее шло интервью с начальником полиции Терреллом, в котором он заявлял, что убийца, по всей видимости, — сексуальный маньяк.

Вырезка выпала из помертвевших пальцев Вэл и плавно спланировала на песок.

— Я не понимаю, к чему вы клоните, — прошептала она.

— Прекрасно понимаете, — сказал Хэер, доставая зажигалку из кармана. — Эта вещь, принадлежащая вашему мужу, была найдена около тела убитой.

Он пристально посмотрел на Вэл, но, к своему разочарованию, не заметил на ее лице признаков большого беспокойства.

— Очевидно, муж обронил ее где-то, а убийца нашел.

— Похвально, что вы так верите в вашего мужа, — жестко произнес Хэер. — Но я думаю, что полиция изберет другую точку зрения.

Вэл решительно поднялась и отряхнула песок с коленей.

— Что ж, можно спросить у Террелла хоть сейчас. Пойдемте, и вы расскажете вашу версию в полиции.

— Не торопитесь, миссис Бернетт, и советую быть со мной повежливее, — нахально сказал Хэер, и не думая вставать.

Он подбросил зажигалку, ловко поймал ее и положил в карман.

— Скажите, на вашем муже была спортивная куртка, когда он улизнул из отеля? Так вот, когда его нашла полиция, он был без куртки. К счастью для вас обоих, я нашел ее.

Быстрым движением он снял веревку с коричневого пакета и вытащил куртку. Расстелив ее на песке, он патетически произнес:

— Эти пятна, мадам, кровь невинной жертвы вашего мужа Сью Парнелл!

Вэл застыла на место, глядя неверящими глазами на ржавые пятна. Она сразу узнала куртку Криса. Колени у нее подломились, и она медленно опустилась на песок. Хэер наблюдал за ней с притворной миной сострадания.

— Поверьте, мадам, я очень сожалею, — вкрадчиво произнес он. — К несчастью, ваш бедный муж встретил эту женщину и убил ее в момент полного умопомрачения. Я сейчас в очень трудном положении… прямо не знаю…

— Замолчите вы, старый бесчестный негодяй! — с ненавистью воскликнула Вэл. — Я больше не желаю вас слушать! Убирайтесь прочь!

Хэер трусливо вжал голову в плечи и жуликовато посмотрел вокруг. К его облегчению поблизости никого не было, и никто не услышал негодующий возглас Вэл.

— Хорошо, хорошо. Я, конечно, уйду, раз вы этого хотите, — с деланным достоинством произнес он. — Я никому не навязываю своих услуг. Вы, действительно, хотите, чтобы я исполнил свой долг и отнес эти страшные улики в полицию?

Лицо Вэл побелело от ярости, и она уже тише спросила:

— А что вы предлагаете?

— Мне вас жаль, мадам, и я сейчас борюсь со своей совестью. Вы из такой известной семьи. Ваш отец один из самых влиятельных людей в Америке. Только из уважения к вам я решил переговорить с вами, прежде чем пойти в полицию. Думаю, что вам и вашему отцу не хочется, чтобы вашего мужа судили за убийство какой-то потаскухи. А его обязательно признают виновным и пожизненно заключат в психдом, где отбывают наказание всякого рода садисты, маньяки и извращенцы. Да… Поэтому я нашел вас, чтобы узнать ваше мнение на этот счет. Думаю, если уничтожить эти неоспоримые улики, никто никогда не докопается до истины, и эта тайна останется между нами. Но если вы решили по-другому…

Вэл молча смотрела на этого человека-жабу, осознавая, что сейчас ее судьба в его руках.

— Хорошо, — сказала она в сторону. — Сколько?

Понимая, что наступил решающий момент, Хэер перевел дух и выпалил:

— Полмиллиона долларов, мадам. Думаю, что это разумная плата за ваше спокойствие и благополучие.

Он вытащил из нагрудного кармана свою визитную карточку и положил ее на песок рядом с Вэл.

— Я отнесу куртку и зажигалку в полицию в шесть часов. Запомните, ровно в шесть вечера, если только, конечно, вы мне не позвоните.

Он аккуратно завернул куртку и тяжело поднялся. Потом приподнял край панамы и медленно пошел, оставляя огромные расплывающиеся следы на песке.

(обратно)

Глава 6

Террелл оторвал глаза от лежащего перед ним вороха сообщений и кивнул вошедшему Беглеру. Тот сел возле стола шефа и протянул руку к кофеварке.

— Пока по нулям, — сообщил он. — Мы проверяем ее дружков. Дошли до номера пятьдесят семь. У всех железное алиби.

Террелл пожал плечами.

— Продолжайте работать. Из них нам нужен только один. И все-таки я склонен считать, что это какой-то сексуальный маньяк. Если я прав, то нам придется покрутиться, чтобы его найти. От постов наблюдения тоже никаких сообщений?

— Никаких. Он как в воду канул. Никто ничего не видел и не слышал.

Беглер отхлебнул из чашки и зажег сигарету.

— Я вот думаю, — сказал он, — не налгала ли нам эта штучка Ланг, выгораживая своего любовника?

— Я тоже об этом думал, — согласился Террелл. — Но какой повод мог быть у Харди для того, чтобы убить ее? До сих пор в мокрых делах он не был замешан. Да и не такой он тип, чтобы убить кого-либо. Кишка тонка.

— Возможно, она что-то про него знала, и он обставил это убийство так, чтобы мы подумали, что это сделал сексуальный маньяк.

— Такая вероятность не исключена. Я…

В это время на столе зазвонил телефон. Террелл поднял трубку и по мере того, как он слушал, лицо его все больше вытягивалось от удивления.

— Мы сейчас будем. Ничего не трогайте, — распорядился он и положил трубку. — Нашли труп Хенеки. Кто-то его здорово обработал, — сказал Террелл, вставая из-за стола. — Едем. Вызови группу из отдела по расследованию убийств.

Беглер затушил сигарету и поспешил за начальником.

Спустя полчаса доктор Лоуис вышел из коттеджа Хенеки.

— Его долго пытали, прежде чем прикончить. По всему телу ожоги от сигарет. Потом ему накрыли лицо подушкой, и кто-то на нее сел. Должно быть, очень тяжелый. У него сломан нос.

Террелл и Беглер посмотрели друг на друга.

— Спасибо, док, — проговорил Террелл. — Если вы закончили, можете отправлять труп.

После того, как под испуганными взглядами посетителей мотеля, тело его владельца погрузили в карету скорой помощи, Террелл и Беглер вошли в кабинку Хенеки. Экспертная группа закончила свою работу, и к Терреллу подошел Хесс.

— Никаких отпечатков пальцев, шеф. Но я заметил одну любопытную вещь.

Кивком пригласив Террелла, он прошел в ванную. Беглер остался у открытой двери. Хесс приподнял закрепленную керамическую плитку в полу и демонстративно пошарил там рукой.

— Похоже, что это тайник. Но теперь в нем пусто.

Террелл заглянул в дыру.

— Теперь понятно, почему Хенеки использовали в качестве пепельницы, — невесело заметил он. — Пойдем, глянем на его сейф.

Эксперту понадобилось пятнадцать минут, чтобы вскрыть сейф, но в нем не оказалось ничего такого, что бы объясняло это странное убийство.

— Обойдите все коттеджи. Возможно, кто-нибудь что-то слышал. Проверьте отпечатки пальцев Хенеки по картотеке. Может быть, у нас на него что-нибудь есть.

Хесс вышел исполнять приказания начальника, а Террелл сел за стол Хенеки и угрюмо уставился на своего помощника.

— Что вы думаете по этому поводу, шеф? — не выдержал Беглер. — Может быть, это как-то связано с убийством Сью Парнелл?

Террелл вытащил трубку и принялся методично ее набивать.

— Да, скорее всего, это так. Хенеки мог наврать нам, когда сказал, что видит девку впервые. Возможно, у него были какие-то компрометирующие материалы, и убийца Парнелл вернулся, пытал его и в конце концов убил.

Упавшая на пол тень заставила обоих мужчин обернуться. В дверях стояло ангельское создание лет семи-восьми. Блестящие вьющиеся белокурые волосы доходили девчушке до плеч. У нее были нежные правильные черты лица и огромные бдительные голубые глазищи. Она была одета в симпатичный купальник в красную и белую шашечку.

— Привет. Вы из полиции?

Беглер был еще слишком молод, чтобы научиться обращению с детьми. Он сделал страшную рожу и проворчал:

— Ну-ка марш отсюда. Испарись, я тебе сказал.

Девочка даже не пошевелилась и вопросительно посмотрела на Террелла.

— Кто этот Кинг-Конг с отвратной рожей и манерами? — невозмутимо спросила она и в картинной позе оперлась о дверной косяк.

Террелл прыснул в кулак, а огорошенный Беглер рявкнул:

— Ты меня слышала? Скройся с моих глаз!

Девчушка презрительно посмотрела на него и выдула большущий пузырь малиновой жевательной резинки, который пистолетным выстрелом лопнул в наступившей тишине.

— Заткни фонтан! — презрительно выдала она. — С такой рожей я бы лучше повесилась.

Террелл, давясь от смеха, наблюдал за этой дуэлью. Лицо Беглера побагровело от праведного возмущения.

— Если бы ты была моей дочкой, я бы с удовольствием отшлепал тебя по заднице. Убирайся, тебе сказано!

— Если бы ты был моим отцом, то я бы посоветовала матери провериться у психиатра, — бойко ответила эта чертовка в ангельском обличье.

Не в силах больше сдерживаться, Террелл громко рассмеялся, вытирая платком глаза. Беглер бросил на него сердитый взгляд и начал медленно приближаться к своей бесстрашной оскорбительнице. Загадочно-насмешливое выражение на ее лице заставило его в замешательстве остановиться.

— Попробуй только дотронуться до меня, и я обвиню тебя в попытке изнасилования, — спокойно предупредила она.

Беглер поспешно сделал два шага назад и беспомощно развел руками.

— Кошмарная девчонка! — воскликнул он. — Вам хорошо сидеть и ухмыляться. Не вижу в этом ничего смешного. Это какое-то маленькое чудовище.

Террелл улыбнулся «чудовищу» и серьезно произнес:

— Я — начальник полиции, детка. А кто ты?

Девочка почесала босую ногу и с интересом уставила свои глазищи в Террелла.

— Меня зовут Энжела Прескотт. А кто эта вонючка?

— Он мой помощник, сержант Беглер.

— Могли бы найти и получше, — презрительно фыркнула Энжела.

— Он очень умный, — обиженно сказал Террелл.

Девчушка подошла вплотную к дюжему сержанту, склонила набок голову и принялась с сомнением изучать его. Беглер почувствовал, как краска стыда заливает его лицо.

— Да, по нему этого не скажешь. Он похож на моего дядю. Он бедняк. Мы даже изредка подкармливаем его.

— Прочь отсюда, дрянь ты эдакая! — опять взорвался Беглер.

— И горластый же он у вас. Ну да бог с ним! Я пришла потому, что хотела помочь вам.

— Это очень мило с твоей стороны, Энжела, — сказал Террелл. — Нам сейчас важны любые показания свидетелей. Проходи и садись. Я тебя внимательно слушаю.

Беглер недовольно засопел и сам не зная зачем, зашел в ванную. Постояв там немного, он вернулся в комнату.

Энжела сделала круглые глаза и с нескрываемым любопытством посмотрела на него.

— Однако ты быстро, — с неподдельным удивлением воскликнула она.

— Что быстро? — не понял Беглер.

— Неужели ты думаешь, что я буду обсуждать с тобой такие вопросы? — с возмущением произнесла девочка. — Я ребенок воспитанный.

Беглер поперхнулся от негодования и беспомощно оглядел комнату, как бы ища, чем бы стукнуть эту чертовку, которая не без успеха делала из него полнейшего дурака.

— Что-то мне расхотелось вам помогать, — сказала девочка Терреллу. — Ваш помощник не умеет себя вести с дамами. Всего хорошего.

Энжела вышла из комнаты, грациозно спустилась по ступенькам и направилась в свой коттедж.

— Будь она моей дочкой, я бы так отшлепал ее, что она неделю не могла бы сидеть, — взорвался Беглер. — Ну и дети пошли. И какие идиоты их только заводят. Будь моя воля…

— Затихни, — спокойно осадил его Террелл. — Она живет как раз напротив кабинки Хенеки. Возможно, что-то видела. Пожалуй, пойду извинюсь за тебя и поговорю с ней.

— Пойду проверю, как дела у Хесса, — обиженно произнес Беглер и направился к трем полицейским машинам.

Террелл снисходительно ухмыльнулся, выбил трубку и направился в противоположную кабинку, придумывая на ходу, как бы ублажить строптивую девчонку. Он вежливо постучался. Дверь открыла моложавая, небрежно одетая женщина с постоянно менявшимся выражением лица. Отбросив назад падавшую на глаза непокорную прядь соломенных волос, она вопросительно посмотрела на внушительного мужчину, сразу угадав в нем представителя власти.

— Что вам угодно?

— Я начальник полиции Террелл, — представился тот. — Только что мы разговаривали с вашей дочерью. Очень смышленый ребенок. Таких развитых детей теперь редко встретишь, — добавил он, будучи уверенным, что Энжела слышит каждое его слово. — Мне бы хотелось продолжить наш разговор, если вы не возражаете.

— Вы говорили с Энжелой? — смутилась женщина. — Но о чем?

— Она первой заговорила со мной, — пояснил Террелл. — Мне кажется, она может нам помочь.

— Представляю, что она вам наговорила! Вы не знаете Энжелу! Это такая выдумщица. Наверное, это как-то связано с убийством?

— Вы правы, мадам.

— Пожалуйста, простите меня… но мне бы не хотелось впутывать моего ребенка в это дело. Да она ничего и не знает. Вечно что-нибудь выдумывает…

В этот момент из-за матери выглянула Энжела.

— Не будь занудой, мама. Я знаю, кто пришил этого сизоносого. Я их ночью видела.

Миссис Прескотт беспомощно посмотрела на дочь, которая смерила ее презрительно-жалеющим взглядом.

— Ничего ты не видела. Кончай фантазировать и пойди лучше порисуй. Ты напрасно отрываешь от дел этого очень занятого мистера.

Энжела взглянула на Террелла, как бы ища сочувствия.

— Не обращайте на нее внимания, мистер Террелл. Она вечно мне не верит. Думает, что я маленькая и только и знаю, что сочинять. Я действительно видела их прошлой ночью.

— Энжела! — начала сердиться мать. — Делай, что я тебе сказала! Иди и рисуй!

— Ну что мне с тобой делать! — всплеснула маленькими изящными ручками Энжела. — Вбила себе в голову, что я стану великой художницей. Да у меня таланта не больше чем у коровы.

— У нее действительно большие способности, — извиняющимся тоном сказала миссис Прескотт Терреллу.

— Я это уже заметил, — мягко произнес тот, — Пожалуйста, разрешите мне переговорить с нею. Можно я войду?

Миссис Прескотт задумчиво убрала прядь со лба.

— Ради бога, мама! Только не надо лицемерить. Тебе же до смерти хочется, чтобы мое имя появилось в газетах. Сама же говорила, что для художника главное — паблисити.

Девочка нежно отстранила мать в сторону и улыбнулась Терреллу.

— Входите, комиссар, — сделала она широкий жест.

— Да, мистер Террелл, пожалуйста, — сдалась мать. — Моя Энжела — очень своеобразный ребенок. И хотя я уверена, что она не расскажет вам чего-нибудь путного, раз уж вам это интересно…

— Очень интересно, миссис, — сказал Террелл, входя в комнату.

Энжела сидела в кресле, задумчиво обхватив руками смуглые коленки.

— Мама, а ты лучше иди на кухню и займись завтраком, только не сожги что-нибудь, как ты обычно делаешь. Иди, иди и не маячь у нас перед глазами.

— Вот видите, — со скрытой гордостью произнесла мать. — Она не обычный ребенок. Она у меня…

— Мама, ну пожалуйста!

Миссис Прескотт поколебалась, но потом послушно вышла на кухню.

Террелл, по обыкновению, достал трубку и начал ее набивать.

— Ну, так что ты хотела мне рассказать, Энжела? Кого ты видела прошлой ночью?

— Знаете, что мне хочется больше всего на свете? — спросила девочка, пристально глядя на Террелла, который удивленно посмотрел на нее.

— Но это не ответ на мой вопрос, Энжела. Послушай, детка, очень важно, чтобы я как можно быстрее нашел убийцу мистера Хенеки. Если ты что-то знаешь, то твой долг рассказать мне об этом.

Энжела невозмутимо почесала ногу.

— Я мечтаю о большом мишке величиной с меня. И чтобы он обязательно рычал. Вот что я хочу больше всего на свете.

Террелл так и застыл с зажженной спичкой в руках.

— Попроси хорошенько свою маму и она, возможно, купит его тебе, — сказал Террелл. — Ну, так кого ты видела прошлой ночью?

— Мама никогда мне ничего не покупает. Одни только краски, кисточки, карандаши. На другое у нее просто не хватает денег. И уж точно никогда не купит мне мишку с меня ростом, который бы рычал.

— Давай оставим твоего медведя в покое, — твердо сказал Террелл. — Кого и где ты видела прошлой ночью? Может быть, кто-то заходил в кабинку мистера Хенеки?

Энжела опять почесала ногу и уставила на Террелла широко раскрытые невинные глаза.

— Да, входили. Их было двое.

— Ты помнишь во сколько это было?

— Без пяти минут час. Около моей кровати стоит будильник. Я неожиданно проснулась. Надеюсь, вы человек деликатный и не станете уточнять зачем. Так вот я проснулась, зажгла фонарик и первым делом посмотрела на часы.

— Ну и что было дальше?

— А вот этого я не помню, — хитро улыбнулась девочка.

— Ты выглянула из окна, — терпеливо подсказал Террелл, — и увидела двоих мужчин, которые входили в коттедж мистера Хенеки. Так?

— Не помню. Может быть так, а может и не так.

Террелл глубоко затянулся, посматривая на девочку, потом спросил:

— Ну а зачем ты мне тогда сказала, что можешь нам помочь?

— Но я действительно могу вам помочь.

Она неторопливо встала, подошла к радиоприемнику и включила его. Крутя ручку настройки, она заметила, как бы невзначай.

— Больше всего на свете мне хочется иметь…

— Знаю, рычащего медведя. Ты мне это уже говорила. Попроси маму.

Из радиоприемника полились звуки музыки, и Энжела грациозно закружилась по комнате в такт мелодии.

— До свидания, инспектор. Мне пора рисовать.

— Послушай, детка, — резко произнес выведенный из себя Террелл. — Ты должна рассказать мне об этих двоих. Да выключи ты эту музыку!

К его удивлению, она послушно выключила радио и села в свое кресло. Потом приподнялась и, глядя в зеркало на противоположной стене, принялась прихорашиваться и поправлять свои пышные золотистые волосы.

— Мишка, мой любимый мишка. Ты такой большой, как я. Как смешно ты рычишь, — пропела она и плутовато посмотрела на беспомощно уставившегося на нее Террелла.

— Где ты спишь? — спросил он.

— В соседней комнате. Можете пойти и посмотреть.

Террелл встал и вышел в маленькую прихожую. Миссис Прескотт нервно мяла передник, стоя у кухонной двери.

— Разрешите взглянуть на комнату вашей дочери? — спросил он.

Женщина молча кивнула, и он вошел в крошечную комнатку. На столе были разбросаны фломастеры и лежал лист, на котором был нарисован смешной медведь с раскрытой пастью. Улыбнувшись, полицейский подошел к окну и выглянул наружу. Кровать Энжелы стояла у окна и, сидя в ней, девочка могла прекрасно видеть дверь противоположного коттеджа.

Миссис Прескотт робко вошла в комнату.

— Пожалуйста, не принимайте Энжелу всерьез. Она слишком развита для своего возраста и у нее богатое воображение.

— Вы правы, мадам. Но на этот раз она, кажется, не фантазирует.

Он вернулся в большую комнату и прикрыл за собой дверь.

Энжела стояла перед зеркалом и сосредоточенно изучала свое отражение. Почувствовав, как он вошел, она обернулась и улыбнулась обезоруживающей детской улыбкой.

— Хорошо, малышка. Если я куплю тебе этого мишку, ты мне расскажешь про тех, кто входил в кабинку мистера Хенеки?

— Вот это другой разговор, начальник. Только он должен быть такого роста, как я, и рычать.

— Ты действительно видела их? Понимаешь, детка, мне придется заплатить за него из моего собственного кармана. Было бы некрасиво, если бы ты все это выдумала, чтобы получить игрушку.

Девочка серьезно покачала головой.

— Мне бы и в голову не пришло вас обманывать. Их было двое. Я их прекрасно рассмотрела и могу описать. Я столько раз просила маму купить мне его, но у нее вечно нет денег.

— Ладно. Ты получишь его. Слово полицейского. Конечно, если ты поможешь нам.

Энжела одарила Террелла очаровательной улыбкой.

— Спасибо, мистер Террелл. Только сначала мишку…

Террелл со вздохом вышел из кабины и отправился искать Беглера. Он увидел его возле одной из полицейских машин.

— Послушай, Джо. У меня для тебя важное задание. Быстро смотайся в Майами и купи самого большого плюшевого медведя, ростом не менее метра. Да, и чтобы он обязательно рычал, черт бы его побрал.

Беглер обалдело уставился на прятавшего глаза начальника.

— Плюшевого медведя? Послушайте, шеф, вы что…

— Это приказ, Джо. Исполняй! Рост не менее одного метра и чтобы рычал так, как ты рычишь на всяких подонков.

Озадаченный Беглер нервно ослабил ворот рубашки.

— А кто будет за него платить? — осторожно спросил он.

Глядя в сторону, Террелл сунул ему в руку 50‑долларовый банкнот.

— Эта девчушка по промах. Что из нее будет дальше? Но она что-то знает, и пришлось пойти с ней на сделку. Так что, давай, Джо, и побыстрей, пока она не захотела «мерседес».

Беглер захлопнул разинутый рот, взял деньги и, чертыхаясь, пошел к машине.

Вэл шла по дорожке декоративного садика, ища главами мужа, который, как сказал ей доктор Густав, отдыхал здесь. Наконец, она увидела его в тени большого платана. Он сидел на ажурной скамье и пристально смотрел на свои большие, некогда красивые и энергичные руки. Позади него, метрах в двадцати, сидела мужеподобная атлетически сложенная медсестра, которая бдительно посматривала на своего подопечного поверх быстро мелькавших спиц. Увидев Вэл, она одобряюще улыбнулась, не прерывая своего занятия.

Вэл села рядом и положила ладонь ему на руку. Он вздрогнул, нахмурился, потом улыбнулся по-детски безмятежно и доверчиво.

— А, это ты. Как здорово, что ты пришла.

— Я все утро ждала этого момента. Как ты, дорогой?

— Вполне нормально. Я часто думаю, а чем ты занимаешься в этот момент?

Он пытливо заглянул ей в глаза.

— Ты стала совсем шоколадная. Много купаешься и загораешь?

— Да, водичка — просто прелесть.

Она лихорадочно искала, что бы еще такое сказать, и не находила. Страшная новость, которую сообщил ей Хоумер Хэер, эта жаба в панаме, тяжелым бременем давила на психику и сковывала мысль.

— Ты подумала о разводе? — резко спросил что-то почуявший Крис. — С отцом переговорила?

— Я не хочу с тобой разводиться, милый.

У него опять заметно задергалась щека, и он сказал, не скрывая раздражения.

— Так ты даже не думала об этом! Ты вообще редко думаешь о чем-либо. Только развлекаешься и наслаждаешься жизнью.

Перед глазами Вэл всплыла утренняя сцена на пляже, после которой огромный отвратный человек в сандалиях с дырочками оставил не только расплывавшиеся следы на песке, но и глубокую рану в ее сердце.

— Я не хочу тебя потерять, Крис.

— Она следит за мной. Видишь? — сказал Крис, не оборачиваясь. — Эта стерва в халате отлично вымуштрована. Устраивается так, что я ее не вижу, но сам постоянно нахожусь под ее неусыпным оком. Тебе надо со мной развестись, Вэл. Я никогда не поправлюсь.

— Ну с чего ты взял, дорогой. Вот увидишь, все будет хорошо, — убежденно проговорила Вэл. — Я понимаю твое состояние. Но все, что с тобой случилось, могло случиться и со мной, будь я тогда за рулем. И я уверена, что ты точно так же хотел бы быть со мной, как я хочу тебя.

Казалось, Крис не слушает, а думает о чем-то своем.

— Ну что ж, не хочешь развода, пеняй потом на себя…

— Ты тут совершенно ни при чем, любимый.

Наступила долгая тишина, прерываемая только звяканьем спиц сиделки.

— Крис, ты не думал о той ночи, которую… провел за пределами гостиницы. Ты ничего не вспомнил?

Крис откинулся на спинку скамьи и молчал. Вэл была не уверена, слышал ли он вообще ее с таким трудом давшийся вопрос.

— Посмотри, она еще все там? Не хочу оборачиваться на радость этой мегере.

— Да.

Вэл очень захотелось закурить, но, зная, что Крис теперь не курит, она подавила это желание.

— Той злополучной ночью, Крис…

— Почему ты меня об этом спрашиваешь? — подозрительно посмотрел он на нее.

— Просто интересно, вспомнил ли ты что-нибудь. Это было бы хорошим признаком.

Он поколебался, нахмурился и посмотрел в сторону.

— Да. Какие-то обрывки воспоминаний.

Он украдкой глянул через плечо, но, встретив бдительный взгляд сиделки, быстро повернулся к Вэл.

— Все время пристально следит за мной… совсем как та женщина. Она тоже догадалась, что у меня не все дома.

— Какая женщина? О чем ты, Крис?

— Та, которую я повстречал по дороге. Я сидел и ждал, кто бы меня подбросил обратно до отеля. Это было уже после того, как я врезался в дерево. По-моему, я задремал. Одним словом, отключился на какое-то мгновение.

Он потер глаза тыльной стороной ладони, силясь что-то вспомнить.

— Да, собственно, зачем тебе все это? Ты звонила отцу? Он уже опять в Нью-Йорке?

— Да, он вернулся туда, — спокойно сказала Вэл. — Так что случилось после того, как ты врезался в дерево?

— Я подождал немного. Потом побрел по дороге. Прошел, наверное, с милю. Пытался голосовать, но никто не останавливался. Мне это уже порядком надоело, и когда появилась следующая машина, я вышел перед ней на дорогу. Уже было довольно темно. Я надеялся, что она собьет меня, но она остановилась. За рулем сидела женщина…

Вэл терпеливо ждала продолжения, но Крис, казалось, уже забыл, о чем говорил. Он просто сидел, тупо уставившись в пространство.

— Опиши мне ее, Крис, пожалуйста, — робко подтолкнула его Вэл.

— Кого? — недоуменно спросил он.

— Ну, ту женщину, которая сидела за рулем.

— Сидела и сидела… — раздраженно сказал он.

Вэл в голову пришла неожиданная мысль о том, что он, вероятно, скрывает что-то, что сильно его напугало. Она с любопытством заглянула ему в лицо.

— Она с тобой говорила?

Крис сердито кивнул головой.

— Мы с ней куда-то ехали, о чем-то разговаривали. Не помню, о чем… Помню только, что ее было очень жалко.

— Как она выглядела?

— Не помню, — опять нахмурился Крис. — У меня с ней связаны какие-то странные ассоциации. Когда я думаю о ней, перед глазами всплывают… слоны.

Вэл вздрогнула.

— Но почему слоны? Она что, была такая крупная?

— Нет… не думаю. По правде говоря, я о ней ничего не помню… кроме слонов.

Он опять оглянулся на медсестру.

— Ишь, насторожилась. Думает, что у меня может быть приступ агрессивности.

— С какой стати? — спросила Вэл, чувствуя, как у нее пересохло во рту.

— У людей в моем состоянии такое случается.

У Вэл сжалось сердце.

— Крис, мне нужны деньги, — поспешно переменила она тему. — Хотела сделать кое-какие покупки и обнаружила, что на моем счете почти ничего не осталось. Ты подпишешь мне пустой чек. Я даже захватила твою чековую книжку.

Он долго сидел, никак не реагируя. Потом повернулся к ней всем телом и посмотрел на нее таким пристальным взглядом, что у Вэл по спине прошел холодок.

— Сколько тебе нужно?

— О, несколько тысяч, — с напускной беспечностью произнесла Вэл. — У меня непредвиденные расходы. Решила за все платить сама, не обращаясь к отцу…

— Ты никогда не умела лгать, — холодно заметил Крис. — Так сколько тебе действительно нужно?

Вэл пристыженно молчала. «Все-таки нужно было обратиться к отцу, — с горечью подумала она. — Его-то ей удалось бы провести. Да он бы и не спрашивал, зачем. У него всегда был один вопрос — сколько?»

— Ладно, Крис, забудь об этом. Я обойдусь.

Он резко подался вперед. Сиделка мигом отложила вязание и напряглась, готовая в любой момент ринуться на помощь Вэл.

— Тебя кто-то шантажирует? — непостижимым образом догадался он.

Под его всепроникающим взглядом она смешалась, но решила, что лучше сказать правду.

— Да, Крис, — тихо прошептала она.

Он опять откинулся на спинку скамейки.

— Сколько они с тебя требуют?

— Двадцать тысяч.

— Не так уж и много. Думаю, надо сообщить в полицию. Мы не должны опускаться до того, чтобы платить шантажистам. Я признаюсь, что сделал это. Если же мы им заплатим, то они не отвяжутся и позже потребуют еще. Шантажисты всегда так делают.

— Признаешься? Но в чем? — воскликнула Вэл.

— В том, в чем обвиняют меня эти люди. Я говорил тебе, что мог натворить что угодно… даже убить кого-нибудь.

Крис виновато отвел глаза. Его пальцы выбивали нервное стаккато по спинке скамейки.

— Прошлой ночью мне приснилось, что я убил женщину. Возможно, так оно и было на самом деле. Именно в этом они меня обвиняют?

— Сейчас же прекрати! — сердито воскликнула Вэл. — Ты сам не знаешь, что говоришь! Ты никого не убивал!

— Так, значит, это правда? Они тебя подловили именно на этом? — проговорил Крис, не спуская изучающего взгляда с ее лица.

Он как-то разом обмяк и безразлично произнес:

— Да и что такое деньги, в конце концов? Дай-ка чековую книжку.

Вэл послушно достала чековую книжку из сумочки и протянула ее Крису вместе с золотой авторучкой. Он подписал три чистых страницы и вернул ей книжку.

— Мне никогда не выйти отсюда, так что распоряжайся деньгами по своему усмотрению. Теперь все деньги твои. Закрой мой счет и переведи их на свое имя.

Трясущимися руками Вэл спрятала чековую книжку в сумочку. Нервы ее были на пределе, и она с трудом сдерживала слезы.

— Кто была эта женщина, которую я убил, Вэл? — спокойно спросил Крис.

— Не было никакой женщины. И никого ты не убивал! Я уверена в этом! — в отчаянии воскликнула Вэл.

— Тогда почему ты решила им заплатить? — невозмутимо возразил Крис. — Вообще-то, наверное, лучше заплатить. Для твоего отца было бы большим ударом, если бы меня осудили за убийство…

— Тебя никто не будет судить, дорогой. Ты ничего не сделал.

— Кто этот человек, который шантажирует нас?

— Так, один негодяй. Не думай об этом.

— Да уж точно не ангел, — горько усмехнулся Крис. — И все-таки ему удалось убедить тебя. Что, есть какие-то доказательства?

— Не будем больше говорить об этом, тем более, что я и сама еще толком ни в чем не разобралась. Но сделаю это обязательно. А деньги, так, на всякий случай. Ну я пойду. Завтра увидимся.

— Это совсем не обязательно. Я прекрасно обхожусь и без тебя.

Пытаясь скрыть выступившие на глаза слезы, Вэл резко повернулась и быстро пошла к воротам этого Эдема для неполноценных.

(обратно)

Глава 7

Сэм Карш порывисто встал навстречу шумно вошедшему в офис Хоумеру Хэеру. После обильного ленча жирное лицо последнего лоснилось, как у объевшегося сметаны кота.

— Я уже было подумал, что тебя упаковали, — сказал Карш. — Чего так долго?

— Сэмми, ты должен верить в успех этого очень выгодного для нас предприятия. Мы делаем для этой маленькой леди добрую услугу, не больше. Она готова отдать все, лишь бы ее мужа не посадили. Я все просчитал. Это беспроигрышный вариант.

— Уж это точно… Насколько я знаю, она его уже потеряла.

Хэер сделал жест рукой, начисто отметающий все возражения.

— Она его любит. Хотя тебе этого не понять, — с сожалением произнес Хэер. — Зная человеческую природу, как никто другой, я имею полное основание утверждать, что если уж баба имела глупость в кого-то втюриться, то из нее можно вить веревки.

Он взглянул на часы, выглядевшие игрушечными на его толстом запястье.

— Думаю, самое время ей позвонить. У нее было достаточно времени, чтобы дозреть.

— И все же твоя идея мне не по нутру, — неуверенно проговорил Карш. — Так далеко мы еще не высовывались. Тыуверен, что она не заложит нас легавым?

— Абсолютно. А не высовывались мы лишь потому, что нам никогда не светило полмиллиона.

— Или четырнадцать лет тюряги, — мрачно пробормотал Карш.

Не обращая на него внимания, Хэер снял трубку телефона и попросил соединить его с номером Вэл Бернетт в отеле «Спэниш Бэй».

Расстроенная Вэл только что вернулась из санатория и бессильно опустилась в кресло у открытого окна. Требовательный звонок телефона оторвал ее от горестных раздумий. Она помедлила, встала и через силу подняла трубку.

— Миссис Бернетт?

Вэл сразу узнала гнусавый голос, говоривший с придыханием. Подавив мгновенный импульс бросить трубку, она ответила:

— Да. Что вам угодно?

— Мы с вами мило беседовали сегодня утром, — проговорил Хэер, превозмогая одышку. — И каков ваш ответ?

— Положительный. Только мне нужно время, чтобы собрать необходимую сумму, — поборов дрожь в голосе, ответила она. — Завтра я могу заплатить двадцать тысяч в качестве аванса. Через две недели получите остальное.

— Что ж, пожалуй, я могу немного подождать. Только платить необходимо наличными. Жду вас завтра в одиннадцать часов с деньгами в моем офисе. Адрес вы знаете.

— Хорошо, — сказала Вэл и положила трубку.

Обведя отсутствующим взглядом комнату, она снова сняла трубку и попросила соединить ее с управляющим «Флорида Бэнкинг Корпорейшн». Одного упоминания ее имени было достаточно, чтобы ее немедленно соединили.

Секретарь управляющего банка Генри Тресби доложил патрону, что на линии дочь Чарльза Трэверса.

— Добрый день, миссис Бернетт, — дежурно-бодрым голосом пробасил в трубку Тресби. — Могу ли я для вас что-либо сделать?

— Да, мистер Тресби, — немного сконфуженно произнесла Вэл. — Приготовьте к завтрашнему утру двадцать тысяч долларов для меня. Я привезу чек на имя моего мужа. Нет, нет! Никуда отсылать не надо. Я заеду к вам лично.

— Как вам будет угодно, миссис Бернетт. Я дам соответствующие указания немедленно. Никаких проблем.

— Да, желательно, чтобы деньги были в 100‑долларовых купюрах…

Вэл на мгновение замялась, потом добавила:

— Буду вам очень признательна, если вы перепишите их номера и дадите этот список мне. И еще. Запакуйте деньги в небольшую посылку и заверьте ее вашей банковской печатью.

Многолетний опыт Тресби в банковских делах научил его ничему не удивляться. Он и на этот раз не выдал своего недоумения и внешне спокойно произнес:

— Пожалуйста, миссис Бернетт. К вашему приходу все будет готово.

— Благодарю. Я буду у вас в десять утра. Всего хорошего.

Услышав щелчок телефона, Тресби — небольшой лысеющий человек с живыми проницательными глазами — озадаченно откинулся в кресле. Минут пять он сосредоточенно раздумывал над тем, что бы могла означать такая странная заявка дочери миллионера Трэверса. Тресби был усердным и пунктуальным банковским служащим, и именно эти качества позволили ему менее чем за двадцать пять лет подняться от рядового клерка до должности управляющего одного из крупнейших банков во Флориде. Он с радостью открыл текущий счет на имя Криса Бернетта, когда они с женой остановились в отеле «Спэниш Бэй». Тем более, что тот был зятем могущественнейшего финансового воротилы Чарльза Трэверса. Полученные только что от миссис Бернетт инструкции не на шутку встревожили банкира. Крупная сумма наличными, просьба переписать номера банкнот и упаковать их в опечатанную посылку могли означать только одно из двух: либо выкуп, либо откупная шантажистам.

Он даже вспотел и машинально промокнул лысину массивным пресс-папье, стоявшим на столе. Они были друзьями с начальником полиции Терреллом с тех далеких дней, когда вместе ходили в школу. Старая дружба не ржавеет, вот и сейчас время от времени они вместе проводили отпуска или ездили рыбачить. Он знал, что может рассчитывать на молчание старого друга. Поэтому его колебания относительно нарушения банковской тайны были недолгими. Решительно сняв трубку, он попросил соединить его с начальником полиции. Дежурный сержант Тэмз ответил, что капитана Террелла нет на месте.

— Передайте ему, сержант, что это очень важно. Пусть позвонит мне домой в любое время после шести. Вам все ясно?

— Да, сэр, — четко ответил сержант.

Джо Беглер вышел из магазина игрушек, держа под мышкой огромного плюшевого медведя, который ревел каждый раз, когда он пытался переменить положение. Сержант взмок под насмешливыми взглядами прохожих. Единственным утешением было то, что этот медведь стоил целых семьдесят пять долларов. «Представляю, как вытянется физиономия у Террелла, когда он узнает цену своей уступчивости», — злорадно подумал Беглер.

Террелл с нетерпением ждал его, и сержант с ехидной улыбкой протянул ему медведя с приколотой на заднице ценой — $75».

— Двадцать пять долларов с меня, — расстроенно буркнул начальник полиции, направляясь к кабинке Прескоттов.

Беглер тем временем зашел в кафетерий, где проглотил пару сэндвичей, запив их кружкой ледяного пива. Он было уже собрался повторить, когда увидел, как из коттеджа вышел его шеф и принялся глядеть по сторонам, явно разыскивая его. Быстро расплатившись, он вышел из кафетерия и подошел к Терреллу.

— Мишка оправдал себя, — довольно объявил тот. — Кажется, теперь я знаю, кто были те двое, но послушай сам, чтобы я не навязывал своего мнения.

Беглер был не в восторге от перспективы новой пикировки с острой на язычок девчонкой, но он послушно пошел вслед за Терреллом к ее кабинке. Энжела сидела на своей кровати и с восторгом смотрела на великолепную игрушку. Красная от смущения миссис Прескотт стояла у окна, не сводя обожающих глаз со своей дочери.

— Энжела, повтори, пожалуйста, свою историю еще разок, — попросил Террелл.

Она улыбнулась одной из своих самых обворожительных улыбок.

— С удовольствием, — девочка посмотрела на насупленного Беглера. — Спасибо за моего мишку. Вы лучше, чем я о вас думала.

Беглер невольно улыбнулся, сел в кресло и открыл блокнот.

— Давай, малышка, — подбодрил ее Террелл. — Ты проснулась без пяти час. Зажгла фонарик и взглянула на часы. Так?

— Совершенно верно. Я посмотрела в окно и увидела…

— А зачем ты посмотрела в окно? — прервал ее Террелл.

— Хотела узнать, есть ли луна. Я люблю смотреть на луну.

— Так ночь была лунная или нет?

— Было темно, но из-за туч светила луна. И тут я увидела двоих мужчин, которые, крадучись, шли по дорожке между кабинками. Они прошли через освещенное фонарями место в дальнем конце дорожки, и я их успела хорошенько разглядеть.

— Так хорошо, что сможешь узнать, если увидишь их еще раз?

— Громадного толстяка я узнаю с закрытыми глазами, а вот насчет черномазого не уверена. Он почти сливался…

— Энжела! Не красиво говорить «черномазый», — поправила ее миссис Прескотт. — Надо говорить цветного.

Энжела раздраженно посмотрела на прервавшую ее мать.

— Черномазый он и есть черномазый, а цветные — это картинки, которые я рисую. Так вот, того отвратного толстяка я бы узнала, где угодно.

— Прежде, чем описать его, расскажи нам, что они делали?

— Хорошо. Они подошли к коттеджу мистера Хенеки и поднялись на крыльцо. Мое окно было открыто, и я слышала, как они шептались. Жаль, я не разобрала, о чем они говорили. Они немного повозились, потом дверь скрипнула, и они вошли внутрь.

— И что ты делала потом?

— Опять вы за свое? — закатила глаза девочка.

— Ну, ладно, ладно… я имею в виду… после.

— Я поразмышляла о том, что бы им делать в кабинке мистера Хенеки? Потом мне захотелось спать, а тут подошел и сам Хенеки. Он присел на ступеньку и закурил. Я подумала, что он сам с ними разберется, и заснула.

— Ты уверена, что они не выходили до того, как подошел Хенеки?

— Нет, они все время находились в кабинке.

— Хорошо, детка. Теперь опиши нам того толстяка.

— О, это был настоящий слон. Такого толстого и жирного человека я никогда не видела.

— Ты говорила, что он примерно одного возраста с сержантом Беглером, и что на нем была синяя рубашка и темные брюки, не так ли?

— Да, но он был гораздо противнее сержанта…

— Его товарищ точно был негром?

— Да. На нем еще был голубой свитер с белыми полосами и синие джинсы.

— Тебя еще что-то удивило в манере держаться этого толстяка, не правда ли? — подсказал Террелл.

Энжела зарылась носом в блестящую шерсть медведя и захихикала.

— О, да! Чуть не забыла. Он был «голубым». Я все знаю о педиках. Мне о них рассказывала моя подружка Дорис. А она-то в этом деле петрит. Ее братец — один из них. Да об этом нетрудно было догадаться. Достаточно было взглянуть на его походку.

— Энжела! — в ужасе воскликнула миссис Прескотт. — Неужели ты…

— Прошу вас! — строго оборвал ее Террелл. — Эта деталь для нас очень важна. Так как он ходил, детка?

Девочка отложила мишку и прошлась по комнате, забавно вихляя тощим задиком. Ее имитация походки гомосексуалиста была настолько убедительной, что даже Беглер не удержался от улыбки.

— Вот как! — остановилась девочка и озорно взглянула на начальника полиции.

— Спасибо, Энжела. Ты нам здорово помогла, и, думаю, сможешь помочь еще больше.

— О, теперь, когда вы подарили мне этого чудесного мишку, я всегда к вашим услугам.

Она обняла медведя и принялась любовно тискать его.

Террелл довольно улыбнулся и поднялся. Он сделал знак Беглеру, и двое мужчин вышли на залитую солнцем дорожку.

— Итак, Джо, назови их имена.

— Джако Смит и Мо Линкольн, — не колеблясь, ответил сержант. — Наши давние знакомые. Теперь-то они у нас в руках.

— Верно, телохранители Харди. Кажется, теперь все становится на свои места. Но надо еще раз во всем убедиться. Теперь покажем Джако ребенку и посмотрим, опознает ли она его.

— Как бы лучше это сделать? — потер подбородок Беглер. — Привезти его сюда, посадить в ряд с понятыми и попросить Энжелу показать его нам?

Террелл отрицательно покачал головой. Посмотрел на часы. Было двадцать минут пятого.

— Отвезем ее в «Коралловый Бар». Джако обычно ошивается там с половины седьмого. Припаркуемся так, чтобы «стекляшку» хорошо было видно, и она покажет нам его, когда он будет туда входить. Если она узнает Смита, привезем его сюда и устроим опознание.

Полицейские вернулись в кабинку миссис Прескотт.

— Необходимо, чтобы ваша дочь поехала с нами, — сказал Террелл и убедительно посмотрел на встревоженную женщину. — Для следствия очень важно, чтобы она опознала вероятного убийцу. Вы, конечно, поедете с нами.

— О, нет! Только без нее, — твердо сказала девочка. Если она поедет, то я отказываюсь больше помогать вам. Только я и мой Тедди.

— Ну, послушай, доченька, — взмолилась миссис Прескотт. — Не будь такой упрямой. Ты не можешь поехать одна с этими джентльменами.

— Тогда я никуда не еду, — категорически произнесла Энжела и обняла своего мишку.

— Не волнуйтесь, миссис Прескотт. Со мной она будет в полной безопасности, — заверил Террелл. — Я верну вам дочь в целости и сохранности. Вы же понимаете, насколько это важно для расследования.

Испуганная женщина попыталась что-то возразить, но Энжела весело сказала: «Пока, мамочка», подхватила любимого Тедди и, выпорхнув из кабинки, помчалась к полицейской машине.

— Жаль, что она не моя дочь. Я бы ей… — начал Беглер, но миссис Прескотт сердито оборвала его:

— И слава богу, что она не ваша дочь! Я не потерплю, чтобы кто-то критиковал моего ребенка, да еще в моем присутствии. Оставьте свои замечания при себе!

Беглер беспомощно посмотрел на своего шефа, захлопнул блокнот и вышел на улицу, где Энжела нетерпеливо ждала их у машины.

Мо Линкольн блаженно развалился в кресле парикмахера, подставив под острую бритву черную щеку. Тоу Марш тщательно скоблил ее, получая не меньше наслаждения, чем его клиент. Уже несколько месяцев он ухаживал за красавчиком Мо, пытаясь отбить его у этого жирного борова Джако Смита. Тоу был наполовину китаец, наполовину поляк. Маленький, толстенький, с крашенными хной волосами, круглым лицом и миндалевидными сальными глазками, пятидесятилетний Марш считался лучшим парикмахером в округе.

— Сколько времени, сладкий? — лениво спросил Линкольн, не отрывая глаз.

— Почти половина седьмого, — ответил Тоу, глянув на часы. — Чем ты занимаешься сегодня вечером, милый? Может, зайдешь ко мне! У меня сегодня намечается небольшая вечеринка. Прекрасные китайские блюда и, потом, будет один великолепный мальчик…

— У меня свидание с Джако, — расслабленно ответил Мо, которому нравилось мучить сгоравшего от вожделения Тоу. — Чего я не видел в твоей вонючей дыре?

Тоу горестно вздохнул и приложил горячее полотенце к гладким щекам Линкольна. Ожидая действия компресса, он выглянул на улицу через огромный стеклянный витраж.

— Странно, — пробормотал он. — Интересно, что они там делают?

— Кто, милый? — спросил Мо, прижимая полотенце ладонями и вдыхая идущий от него аромат ментола.

— Да вон те легавые с девчонкой, — ответил Тоу, возвращаясь к Мо, чтобы сменить полотенце.

Мо разом напрягся, сорвал с лица полотенце и осторожно подошел к окну. Он подозрительно посмотрел на припаркованную в полусотне метрах от входа в бар полицейскую машину.

— Что случилось, дорогой? — недоуменно спросил Тоу.

— Захлопни пасть, — прошипел Мо, — и дай мне полотенце.

Не отрывая настороженных глаз от машины, он протянул руку и выхватил протянутое ему полотенце у опешившего парикмахера.

Поспешно вытерев лицо и шею, Мо отшвырнул полотенце. Тут он увидел идущего по улице Джако Смита, который направлялся в «Коралловый Бар».

Джако всегда ставил свой розово-голубой «кадиллак» в дальнем конце улицы, считая, что короткая прогулка поможет ему порастрясти жир. Сейчас он рассекал по улице, тяжело пыхтя и вытирая грязным платком потную шею. На нем была светло-синяя рубашка и черные штаны «багги-уош», в которых он был прошлой ночью.

Увидев его, Террелл тихо сказал:

— Энжела, посмотри-ка на улицу. Ты никого не узнаешь?

Игравшая с медвежонком девочка глянула в окно машины и увидела поравнявшуюся с ней гигантскую тушу.

— Это он! Я его узнала! — возбужденно зашептала она, показывая пальцем в спину, удалявшегося Джако Смита.

— Ты уверена?

— Точно так же, как и в том, что моего мишку зовут Тедди.

Наблюдавший через окно парикмахерской Мо видел, как девочка показала пальцем на Джако, и его лицо скривилось в злобном оскале. Он сразу допер, что легавые опознали его дружка. Это могло означать только одно: девчонка видела, как они входили в кабинку Хенеки!

Тоу непонимающе уставился на подобравшегося как для прыжка Линкольна и спросил:

— Что бы это значило? Она указывает на Джако?

Мо свирепо сверкнул на него глазами.

— Заткнись и подбери слюни! Тебе что, жить надоело?

Заметив кровожадный блеск в глазах своего постоянного клиента, Тоу разом уменьшился в размерах и испуганно пролепетал:

— Я что, я ничего. Клянусь мамой, я никого не видел. Я никогда…

— Сдохни! — окрысился Мо.

Он видел, как Беглер запустил мотор, и машина отъехала в направлении полицейского штаба. Мо еще раз выразительно взглянул на Тоу.

— Запомни. Только пикнешь, и я перережу твою вонючую глотку.

С этими словами он выскочил из парикмахерской и метнулся к бару.

Джако только что заказал тройное виски и бокал черного пива, когда увидел чем-то встревоженного Мо.

— Сматываемся отсюда, Джако, и быстро! — скороговоркой произнес кубинец, подталкивая к выходу своего неподъемного любовника.

Джако сразу понял, что что-то стряслось, и с непостижимой скоростью выскочил из бара. Бармен проводил живописную парочку понимающим взглядом и опять принялся за свои стаканы.

Террелл добрался до своего гаража только в 8.10. Нажарившись за день на солнце, он очень устал. Он только что вернулся из «Парк Мотеля», куда отвез щебетавшую всю дорогу Энжелу. Сейчас ему больше всего на свете хотелось принять душ и поесть — впервые за этот трудный день.

Поцеловав на пороге жену, он задал извечный вопрос, который задают все мужья в мире, возвращаясь с работы: «Что у нас сегодня на обед?»

— Цыплята под майонезом, — ответила Каролина. — У тебя еще есть полчаса, чтобы принять душ и позвонить Генри.

— Генри? — удивленно переспросил Террелл. — Ему-то что от меня понадобилось?

— Не знаю, но он сказал, что это срочно и важно. Позвони, а я пока приготовлю тебе что-нибудь выпить.

Террелл поколебался, но, увидев строгое лицо жены, усмехнулся и подошел к телефону. Он набрал домашний номер Генри Тресби и, ожидая соединения, благодарно протянул руку за стаканом виски с содовой и льдом, который подала ему заботливая жена.

— Фрэнк? — услышал он знакомый голос друга. — Извини, что беспокою, но весь день у меня из головы не выходит одна странная вещь, случившаяся сегодня в банке. Я хотел бы услышать твое мнение по этому поводу, старина.

Уловив тревожные нотки в голосе друга, Террелл насторожился.

— Давай без длинных предисловий, старик. Что у тебя там стряслось?

Тресби вкратце рассказал ему о странной заявке, поступившей от Вэл Бернетт.

— Может быть, это и не мое дело, Фрэнк, но мне кажется, что миссис Бернетт попала в беду, — заключил Тресби. — Только, сам понимаешь, это дело деликатное и нам надо быть предельно осторожными. Если это ложная тревога, то Трэверс навалится на меня всей своей мощью, и я вылечу с работы, как пробка из бутылки.

— Ты принял командирское решение, позвонив мне, и у тебя есть все основания для беспокойства. Теперь оставь это все на мою ответственность, Генри. Просто забудь обо всем, договорились? Чем меньше ты будешь об этом знать, тем спокойнее будешь спать. Теперь это мое дело.

— Ради бога, будь осторожен!

— Мы с тобой «не первый год женаты», старина. Я все сделаю в лучшем виде. Так, говоришь, ты переписал номера банкнот?

— Да, конечно.

— Одну копию вышли мне на дом. Так больше гарантии, что они не попадут в чужие руки. О’кей, Генри. Расслабься и дыши ровно. Пока!

Террелл положил трубку и сел в кресло, забыв про душ. Видя сосредоточенную складку на лбу мужа, Каролина предпочла не задавать лишних вопросов. Она пошла на кухню, чтобы заглянуть в духовку.

Террелл решительно снял трубку и приказал дать ему Беглера.

— Ты взял Джако Смита?

— Пока нет. Ребята ищут его по всем гадюшникам. Не волнуйтесь. Скоро он будет в наших руках.

— Надеюсь, поставил пару парней у его берлоги?

В трубке раздалось обиженное сопение Беглера, и Террелл понял, что его вопрос излишен. Его помощник прекрасно знал свое дело.

— Уолкер и Лукас стерегут его там.

— Этот жирный боров нужен мне как можно быстрее.

— Думаю до полуночи мы пропишем его в нашем участке. Наверное, режется в карты в каком-нибудь притоне. Вот только где?

— Джо, у меня к тебе еще поручение. Передай Джекобсу, пусть подгребает ко мне. Он, кстати, на дежурстве?

— Да, конечно.

— Скажи ему, что если поторопится, то может быть еще захватит цыплят под белым соусом.

— Уж если что и может заставить Макса поторопиться, так это вкусная жратва на дармовщину, — усмехнулся Беглер. — Пригласили бы лучше меня.

— Как-нибудь в другой раз, Джо. Сейчас ты мне нужен там.

— О’кей, шеф, ловлю на слове.

Едва Террелл сел за стол и взялся за вилку и нож, как раздался звонок парадной двери. Он забавно подмигнул жене.

— Это — Макс, Каролина. Поставь еще один прибор. Наверное, он побил все рекорды скорости в США?

Макс Джекобс, сухой, долговязый первогодок, вошел в гостиную и восхищенно уставился на аппетитно зажаренных цыплят на блюде. Террелл отечески усмехнулся и указал вилкой на стоявший напротив стул.

— Сначала перекусим, сынок, потом поговорим о деле. У меня есть для тебя работенка.

Позже, когда Каролина мыла посуду, Террелл раскурил трубку и рассказал Джекобсу о Вэл Бернетт.

— Все это очень смахивает на шантаж, — заключил он. — Мы не имеем права вмешиваться до тех пор, пока она сама нас не призовет, но нам следует быть начеку. Поэтому завтра в девять утра ты должен быть около банка. Когда из него выйдет миссис Бернетт, удостоверься, что деньги при ней, и проследи, куда она с ними отправится. Только смотри, Макс, чтобы она ни в коем случае не догадалась о слежке. Если она пойдет обратно в отель, обратись к управляющему, месье Дюлаку, и скажи, что ты от меня. Попроси его известить тебя, если кто-то поднимется к ней в номер. В этом случае переключишься на него. К детективу отеля не обращайся. Я ему не доверяю. Ты все понял?

Джекобс утвердительно кивнул.

— О’кей, шеф, все будет сделано так, что комар носа не подточит. Завтра в 9.00 я буду у банка.

Когда он ушел, Террелл позвонил в полицейский штаб и спросил у Беглера, есть ли какие-либо известия о Джако Смите.

— Пока не найден, шеф, — расстроенно ответил Беглер. — Наши люди держат со мной постоянную связь, но этого борова нет в его привычных закутках.

— Повторяю, что его нужно взять немедленно. Объяви общую тревогу. Он и его дружок, или подружка, — черт их разберет, — Линкольн очень опасны. Брось на их поиски всех, кого можно. Я сейчас приеду.

— Слушаюсь, шеф. Но вам приезжать вовсе не обязательно. Я сам справлюсь с этой влюбленной парочкой.

— Не сомневаюсь, но все же выезжаю, — буркнул Террелл.

Спайк Кальдер был высоким жилистым негром с тусклыми змеиными глазами и приклеенной улыбкой, обнажавшей крупные белые зубы. Он содержал клуб «Бо-Бо» в районе порта, который посещала вся портовая шваль.

Большим достоинством его заведения была потайная комната свидания под баром и рестораном, замаскированная настолько умело, что до сих пор полиция не догадывалась о ее существовании.

Сейчас в этом уютном гнездышке сидели и попивали джин с тоником Джако Смит и Мо Линкольн, в поисках которых сбилась с ног вся городская полиция. Мо рассказал Джако все, что он видел из окна парикмахерской, и тот сосредоточенно размышлял о том, что же делать дальше.

— Нам нельзя рисковать, — наконец выдавил он. — Надо во что бы то ни стало выяснить, что видела эта девчонка. Наверное, ее отвезли обратно в мотель, но это надо уточнить.

Мо кивнул головой. Он большей частью соглашался со всем, что говорил напарник.

— Ты сиди здесь, малыш, а я проберусь к мотелю и разузнаю, что к чему, — предложил Мо.

— Только будь осторожен, — любовно погладил его по руке Джако.

— Не волнуйся. Все будет тип-топ.

Он ловко взобрался по почти отвесной лестнице и через глазок двери посмотрел, что делается в ресторане. Не заметив ничего подозрительного, он бесшумной тенью выскользнул наружу.

Когда Мо, наконец, нашел в одном из притонов своего младшего брата Хоппи, тот безнадежно проигрывал в бинго. Увидев брата, он оставил игру и сел с ним за отдельный столик.

Мо быстро объяснил ему, что от него требуется.

— Возьми мою машину и мигом туда и обратно. Я жду тебя здесь.

Хоппи сделал недовольную физиономию, но, увидев перед собой две десятидолларовые бумажки, разом сменил вывеску.

— Хорошо, братик. Засекай время.

Хоппи Линкольн пулей вылетел из барчика и, в два прыжка перескочив улицу, запрыгнул в открытый «фордик» брата и дал по газам.

Боковыми аллеями, где его не могли заметить полицейские патрули, Мо пробрался к входу клуба «Бо-Бо» и тут заметил подходивших с другого конца полицейских. Он мигом слился с ближайшим деревом и проследил, как полицейские вошли в клуб.

Это были хорошо известные уголовникам Маршалл и Лепски. Они бесцеремонно растолкали разом притихшую публику и подошли к стойке, за которой Спайк Кальдер вытанцовывал с шейкером в руках.

Спайк поставил шейкер на стойку и посмотрел на полицейских предупредительно и настороженно. Пока что ему не приходилось иметь дела с полицией, и он надеялся избежать этого и в будущем.

— Какие люди, — расплылся он в щедрой улыбке. — Что-нибудь выпьете?

— Джако Смит не появлялся? — спросил Маршалл — коренастый, мощный парень с мышцами боксера и таким же тяжелым закаленным лицом.

— Пока нет, — не моргнув глазом соврал Спайк. — Возможно, позже и нарисуется…

Жилистый, тягучий Лепски, обладавший смертоносной реакцией, расслабленно облокотился на стойку бара.

— Послушай, Смоуки, советую тебе дважды подумать, прежде чем раскрывать вонючую пасть, — убедительно произнес он. — Мы ищем Джако… возможно, по обвинению в убийстве, и если ты знаешь, где он, то самое время шепнуть нам об этом. Если мы обнаружим, что он здесь, или даже был здесь, то припаяем тебе срок, а из твоего гадюшника сделаем воскресную школу для кающихся уголовников. Мне давно хочется начистить твое черное рыло.

Спайк обиженно поджал толстые губы.

— Я бы вам сразу сказал, если бы он был здесь. Пожалуйста, можете осмотреть мое заведение, если хотите. Если найдете его, можете вбить мне этот шейкер в глотку. Я не видел его с прошлой ночи.

Лепски тяжелым взглядом обвел комнату. Трое или четверо завсегдатаев «Бо-Бо» потихоньку продвинулись к выходу. Остальные исподволь бросали на полицейских злобные взгляды.

— Мы тебя предупредили. Звякни нам, как только он появится. Это избавит тебя от многих неприятностей.

Лепски кивнул Маршаллу, и они, не спеша, вышли из бара.

Затаившийся за портьерой Мо бешеным взглядом проводил полицейских, которые направились к соседнему притону. Когда они в него зашли, он юркнул в потайную дверь. Прекрасно ориентируясь в темноте, он уверенно направился к люку, от которого начиналась лестница в комнату, где затаился Джако Смит. Неожиданно зажегся электрический свет, и на его пути вырос Спайк Кальдер. Мо сузил глаза и напружинился, приготовившись к действию. Однако Спайк проигнорировал его и подошел к Джако.

— Выметайтесь отсюда, — раздельно произнес он. — Мне не нужны из-за вас неприятности с полицией.

Джако смерил его презрительным взглядом.

— Я не привык, чтобы мне приказывали черные образины, — с глухой яростью ответил он. — Я уйду отсюда тогда, когда сам этого захочу.

— Я сказал, шевели своим толстым свинячим задом. И ты тоже хромай отсюда, — повернулся он к Мо. — Только что здесь была полиция. Вы пошли по мокрому делу, и я с этим не хочу иметь ничего общего. Так что линяйте отсюда и побыстрее.

— Он останется здесь, — зловеще прошипел Мо, и в его руке блеснул нож. — Или ты хочешь, чтобы я укоротил тебе жало?

Спайк оскалился.

— У тебя руки коротки, чтобы меня подрезать. Если хочешь, можем попробовать, кто кого.

Откуда ни возьмись, в его руке появился длинный узкий стилет. С кривой ухмылкой Мо сделал шаг к нему.

— Завязывай! — приказал ему Джако.

Мо послушно спрятал нож и отступил на пару шагов от Спайка, готовый в любую минуту вновь выхватить его, если тот рискнет атаковать его.

— Спокойно, Спайк. Какая муха тебя укусила? — миролюбиво спросил Джако. — Так что тебе натрепали про нас легавые?

— Вполне достаточно. Они тебя ищут. Шьют тебе убийство. Так что, Джако, тебе лучше подыскать себе другое место.

Джако и Мо обменялись понимающими взглядами. Наступила долгая пауза, во время которой Джако задумчиво обтирал платком вспотевшее лицо.

— Как хочешь, Спайк, — безразличным тоном проговорил Мо. — Мы сейчас уйдем. Только они взяли тебя на пушку. Джако никого не убивал.

Пыхтя, Джако встал со своего места и взял со стола бутылку виски.

— О’кей, Спайк. В любом случае, спасибо за гостеприимство. Давай дернем по одной на дорожку.

Спайк осклабился… и тут же получил страшный удар бутылкой по зубам. Он выронил нож и, схватившись за лицо, свалился на пол.

Мгновенно Мо черной пантерой кинулся на него и трижды занес руку с ножом над распростертым телом. Потом вытер лезвие о рубашку Спайка и выпрямился.

— Он наложил в штаны, — сказал он Джако. — А раз наложил, значит, обязательно бы и заложил нас с потрохами. Лучший свидетель — мертвый свидетель.

Джако втиснул толстую задницу в кресло и положил в рот шоколадку.

— Теперь мы, действительно влипли, дружок, — проговорил он, чавкая. — Надо рвать когти. Ну так куда двинем?

— Все этот вонючий хорек Хенеки, — со злостью выговорил Мо. — Девчонка видела нас. Надо заставить ее молчать. Спайк уже ничего не скажет. Только в этом случае мы сможем считать себя в безопасности. Скоро братишка скажет, там ли она. Остальное дело техники, а мне ее не занимать, ты знаешь.

— Да, ты у меня способный, — поддакнул Джако.

— Так куда бы нам податься?

Мо нахмурился, а потом решительно произнес:

— К Харди, куда же еще. Это он впутал нас в это дело. Иди к нему, милый. Ночь перекантуешься у него, а утром тебе уже нечего будет опасаться.

— Ты точно знаешь, что у них больше нет свидетелей?

И тут Мо вспомнил о Тоу. Он тоже видел, как девчонка показала на Джако. Жаль терять такого парикмахера, но ничего не поделаешь…

Он рассказал Джако о Тоу.

— Невезуха, — со скорбной миной сказал Джако.

Он тоже подстригался у Тоу, но прекрасно понимал, что стоит только Лепски или кому-нибудь другому взять его за нежное горло, как он тут же выложит все свои соображения.

— Его придется тоже убрать, — вздохнул он, поднимаясь. — Отвези меня к Харди, а потом займись свидетелями.

— Не волнуйся. Я их успокою навек.

— Вот за это я тебя и люблю, дорогой, — пропел Джако.

(обратно)

Глава 8

Джина Ланг сидела на кровати и с упоением маникюрила ногти на ногах под звуки популярной песенки Фрэнка Синатры. Половина одиннадцатого. Ли обещал вернуться к одиннадцати и свозить ее в «Коралловый Клуб». Потом они пойдут на порнографический фильм в одно пикантное место, где можно тут же заниматься любовью. В чем в чем, а в этом Ли — мастак, настоящий виртуоз… Джина мечтательно закатила глаза.

Покончив с педикюром, она встала и критически посмотрела на себя в зеркало, доходившее до самого пола. На ней был только черный фривольный бюстгальтер, основным назначением которого было поддерживание груди в строго горизонтальном положении, и такие же легкосъемные трусики. Для 23‑летней женщины она выглядела совсем неплохо, если учесть, что первый мужчина появился у нее в четырнадцать лет. Она давным-давно забыла его. За девять лет она сменила их не одну сотню, кочуя из города в город, из одной постели в другую. За время своих сексуальных странствий она приобрела не только опыт, но и две норковые шубы, брильянтовое колье, несколько менее ценных золотых безделушек и пятнадцать тысяч долларов в банке. Правда, некоторые из ее любовников оказывались скупердяями и их пришлось потрясти, пригрозив тем, что об их любовных похождениях узнают жены. Но ни с одним из них она не рассталась без выходного пособия в тысячу долларов. Помимо великолепной фигуры, в ней была особая пикантность, изюминка, до которой так охочи все мужчины. Наверное, она заключалась в ее лице. Лицо как лицо — широкий приплюснутый нос, вздернутая верхняя губа, в меру раскосые глаза. Джина попыталась смягчить их выражение, но они упрямо оставались надменно-свирепыми. Ну и пусть! Во всяком случае они являются предостережением Ли не путаться с другими женщинами. А этому кобелине такое предостережение не помешает!

Она жила с Ли Харди уж три месяца. Личный рекорд! Встретились они случайно. Он положил на нее глаз в каком-то баре, где она была с компанией. Узнав, что у него есть деньги, «кадиллак» и роскошная квартира, она без сожаления рассталась со своими друзьями и ушла с ним. Потом случилось то, чего она ожидала меньше всего. Он оказался не только искушенным любовником, доводившим ее до экстаза по несколько раз подряд, но и человеком изобретательным, веселыми, главное, щедрым… Незаметно для нее самой ее сексуальное влечение превратилось во всепоглощающую страсть. До нее дошел смысл поговорки «влюблена как кошка». Она стала именно такой «кошкой», готовой выцарапать глаза любой девке, на которую случалось взглянуть Ли.

Она искусно подвела его к мысли о том, что было бы неплохо переехать к нему, что она с удовольствием и сделала. Харди был доволен. Ему надоело гоняться за женщинами, брать их то приступом, то подарками, выслушивать их капризы, ссориться и в конце концов с трудом от них избавляться. Джина не только возбуждала его сексуально, но и оказалась прекрасной хозяйкой.

Идиллия длилась два месяца, а потом, больше по привычке, Харди начал посматривать на других, подыскивая себе «свежачок». Но не тут-то было. Джина проявила такой зверский темперамент, что Ли понял: шутить с ней опасно! Скандал, который она ему закатила, когда он подмигнул одной девушке в баре, слышала вся округа. Хорошо, что еще глаза остались целы. Он ничего не мог с ней поделать. Это была настоящая взбешенная пантера. В конце концов Харди покаялся и пообещал, что больше не взглянет ни на одну представительницу женского пола в пределах десяти — семидесяти лет.

Убедившись в том, что теперь он у нее на крючке, Джина принялась разрабатывать план, как бы заставить его жениться на ней. Ей тоже порядком надоело дрейфовать от мужчины к мужчине, и она решила, что пора найти тихую гавань. Харди был как раз тем человеком, который мог недурно ее обеспечить. На сегодняшний вечер она наметила генеральный штурм, к которому и готовилась как настоящий стратег. В течение последующих двадцати минут она пыталась сделать себя как можно привлекательнее, так сказать, показать товар лицом. А подать себя в самом выгодном свете она была мастерица.

Она застегивала замок золотистого платья, облегавшего ее как вторая кожа, когда раздался звонок в дверь. Машинально взглянув на часы, она отметила, что сейчас только одиннадцать. «Наверняка Ли опять забыл свои ключи», — подумала она, подходя к двери. С обворожительной улыбкой открыв дверь, она обнаружила, что это не Ли, а какой-то толстый неопрятный гигант зверского вида. Он тяжело отдувался и вытирал потную рожу грязным клетчатым платком.

Как-то раз она мельком видела Джако Смита, и Харди пояснил, что это один из его «малышей». Но она никогда с ним не разговаривала, и перспектива остаться с ним наедине никак ей не улыбалась. Ее аж передернуло от отвращения. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что перед ней гомосек, а она терпеть не могла извращенцев.

— Где Харди? — спросил гигант, глядя на Джину с такой же ненавистью, с какой она смотрела на него.

— Его нет! — отрезала Джина, пытаясь захлопнуть дверь.

Но, к ее негодованию, Джако попер на нее, как армейский танк, и всей своей потной массой ввалился в прихожую.

— Пошел отсюда, грязная свинья! — возмущенно крикнула Джина. — Как ты смеешь впираться в чужой дом!

— Заткнись! — огрызнулся Джако. — Я тут по делу!

— Решай свои дела в другом месте…

— Я сказал заглохни! — злобно прошипел Джако. — Харди угрожают неприятности. Где он?

Джина пристально посмотрела в бегающие слоновьи глазки телохранителя Харди и поняла, что стряслось что-то непредвиденное и ее налаживающемуся благополучию действительно угрожает опасность.

— Что случилось? — уже более ровно спросила она.

Джако бесцеремонно отодвинул ее в сторону и прошел в гостиную прямо к бару. Налил себе на три пальца виски и залпом выпил.

— Я спросила, что случилось? У тебя что, полиция на хвосте?

— Да, — коротко ответил Джако и еще плеснул себе виски в стакан. — Где он?

— Обещал вернуться в одиннадцать. Будет с минуты на минуту. Да объясни мне, что стряслось?

— Не твоего ума дело, крошка. Харди сам все тебе объяснит, если посчитает нужным. Я подожду его здесь.

— Еще чего не хватало. Выметайся! Я передам ему, что ты приходил с полными штанами страха.

Джако злобно сверкнул глазами.

— Черт бы тебя побрал, дура! Ты договоришься до того, что я перелицую твою собачью морду.

Джина сердито повернулась и, громко хлопнув дверью, закрылась в своей спальне.

«Неприятности! Полиция! Что еще натворил этот идиот со своими ублюдками?» — пронеслось у нее в голове.

Она села на кровать и нахмурилась. В этот момент она как никогда была похожа на рассерженного пекинеса.

Тоу Марш веселился. Он очень любил такие вечеринки с друзьями, для которых собственноручно готовил затейливые китайские блюда. После обильной еды и умеренных возлияний он включал музыку и кружился в обнимку со своими «возлюбленными», уединяясь в причудливо обставленную комнату-пещеру то с одним, то с другим. Сегодняшняя вечеринка удалась на славу. Он стоял у открытого окна, наблюдая за танцующими парнями, бросавшими на него страстные взгляды, и лишь только закатывал подведенные глаза. Жаль, что Мо Линкольн не пришел. Тогда бы он был на верху блаженства. Все равно когда-нибудь он отобьет его у этого жирняка с поросячьими глазами…

Фрида — молодой негр с обесцвеченными волосами — подплыл к нему, вихляя бедрами.

— Тебе звонят, дорогой, — промурлыкал он. — Он себя не назвал…

С замиранием сердца Тоу прошел в холл и взял трубку. Бог услышал его молитвы. Это был Мо.

— Тоу, милый, — ласково сказал Мо. — Я сейчас в аптеке напротив. Мне надо что-то тебе сказать…

— Так заходи ко мне, — радостно ответил Тоу. — Мы прекрасно проведем время. Не пожалеешь.

— У тебя там слишком много народа, а я хотел тебе кое-что сообщить с глазу на глаз. Фрида тоже у тебя?

— Да, но…

— Вот видишь. Его-то я меньше всего хотел видеть. Тебе понравится то, что я тебе скажу.

— Да? А что такое?

— Я вконец разругался с Джако. Приходи, Тоу. Возможно, у нас с тобой что-то получится.

— Поругались? Да что ты говоришь! Тебе давно надо было бросить этого нахала.

— Только никому ни слова, Тоу. Я тебя жду, милый.

Тоу положил трубку. «Наконец! Как же долго он ждал этого момента».

Стоявший у двери Фрида подозрительно сощурил накрашенные глаза.

— Что это еще за субчик? — ревниво спросил он.

— Ты его не знаешь, — раздраженно отмахнулся от него Тоу. — Иди танцуй. Я не люблю, когда за мной шпионят.

Фрида обиженно поджал ярко накрашенные губы и вернулся в комнату, но, услышав, как Тоу засеменил вниз по лестнице, встал у окна и выглянул на улицу. Он видел, как Тоу перебежал через дорогу и вошел под арку. Потом раздался слабый вскрик. Тоу споткнулся и упал лицом вниз. Над ним склонилась черная фигура с ножом в руке. Он сразу узнал Мо, который дважды вонзил нож в жирную спину Тоу. Мо тут же растворился во тьме, и, спустя несколько секунд, раздался звук мотора удалявшейся на большой скорости машины. С криком смертельно раненной волчицы Фрида бросился вниз по лестнице.

Сообщение об убийстве Тоу Марша поступило в штаб полиции как раз в этот момент, когда туда входил Террелл. Два детектива в штатском протягивали стакан воды безутешно рыдавшему Фриде. Сделав несколько судорожных глотков, он рассказал Терреллу о том, что произошло на его глазах.

— Уведите этого психопата, — брезгливо поморщился Террелл. — Пусть посидит у нас до утра. Пошлите машину к дому Марша и привезите остальную братию. Отправьте туда Хесса с экспертами. Объявите общий розыск Линкольна.

Пока полицейские четко выполняли его распоряжения, Террелл отвел в сторону Беглера.

— Что случилось с этим городом? — посетовал он. — Три убийства за два дня! Знаешь, я опасаюсь за жизнь этой девчушки Энжелы Прескотт. Она — единственная свидетельница, которая поможет нам надолго засадить эту парочку. Кажется, я допустил оплошность, не выставив возле ее коттеджа охрану.

— Это еще не поздно сделать, — спокойно ответил Беглер. — Я свяжусь по рации с ближайшей патрульной машиной и пошлю их дежурить в мотель. А может быть, пусть привезут ее вместе с матерью сюда к нам?

Террелл покачал головой.

— Нет, скажи им, пусть отвезут их ко мне домой. Керри позаботится о них пару дней, пока мы не отловили этих взбесившихся ублюдков. Поставь одного надежного парня около моего дома. Джако так и не нашли?

— Нет. Похоже, что он смылся из города, — ответил Беглер и принялся вызывать патрульные машины. Через минуту он вновь повернулся к Терреллу. — Машина Скотта будет там через пять минут. Я приказал им отвезти Прескоттов прямо к вам домой. Может, позвоните жене?

— Она и так все сделает, как надо. Это мой самый надежный нештатный сотрудник. Правда, обходится чертовски дорого…

Когда Мо добрался до «Парк Мотеля», из тени деревьев вышел Хоппи.

— Двое полицейских забрали девчонку и ее мать минут двадцать назад, — доложил он. — Прямо вон из той кабинки.

Теперь Мо не сомневался в том, что проклятая пигалица видела Джако. Он грязно выругался и, приказав Хоппи испариться, помчался к ближайшей аптеке, чтобы срочно позвонить на квартиру Ли Харди.

Харди открыл дверь своим ключом и вошел в прихожую. Как раз в этот момент зазвонил телефон. Он быстро прошел в гостиную и остолбенел. Джако Смит раскачивался в его любимом кресле, прижав трубку телефона к огромному жирному уху. Не обращая внимания на вошедшего, он возбужденно проговорил:

— Ясно! Давай быстро сюда! Брось машину! Ее слишком хорошо знает полиция! Добирайся автобусом!

— Какого черта ты здесь делаешь? — в бешенстве спросил Харди.

Джако сурово взглянул на него и медленно произнес:

— Мы попали в серьезную передрягу. Все трое: ты, я и Мо. Нас разыскивает полиция.

На пороге спальни появилась Джина.

— Скажи этой грязной скотине, пусть убирается! — взвизгнула она. — Вперся сюда, как к себе домой…

— Заглохни, дура! — рявкнул Джако и многозначительно посмотрел на притихшего Харди. — Это — Хенеки.

Харди изменился в лице. Потом деревянно повернулся к Джине.

— Послушай, Пекки. Подожди в своей спальне. Сейчас я с ним разберусь.

— И не подумаю! — возмущенно сказала Джина. — Если ты думаешь, что я собираюсь дышать одним воздухом с твоим грязным боровом, то глубоко ошибаешься… Я пошла в кино!

— Сделай только шаг и всю жизнь будешь ползать на костылях, — угрожающе произнес Джако.

Увидев направленный на нее кольт, Джина поняла, что это не пустая угроза. За свою недолгую жизнь она побывала во многих переделках, но еще никто не целился в нее из револьвера. Она, как завороженная, смотрела на смертоносное оружие в руках человека, которому, как видно, уже нечего было терять.

— Спрячь пушку, болван! — попытался придать властность голосу Харди, но это ему плохо удалось.

— Твоя мочалка останется здесь! — жестко сказал Джако.

Харди поколебался, потом послушно повернулся к Джине.

— Тебе лучше пойти всвою комнату, детка, — сказал он, глядя в сторону.

— Интересно, кто здесь кому приказывает? — с издевкой спросила Джина. — И ты позволяешь этому жлобу так с собой разговаривать?

— Я тебе сказал притухнуть! — процедил Джако, поднимаясь и делая шаг к Джине.

Харди даже не пошевелился, чтобы защитить ее. Она резво заскочила к себе в комнату и щелкнула ключом.

Харди подошел к бару и дрожащей рукой палил себе виски.

— Ты что, Джако, спятил? — проговорил он, пытаясь придать голосу твердость. — Да убери ты свою пушку.

Джако плюхнулся в кресло и положил пистолет на широкий подлокотник.

— Легавым известно, что мы пришили Хенеки, — сказал он. — У них есть свидетель.

— Черт бы вас побрал, идиоты! — воскликнул Харди. — Неужели нельзя было сделать все чисто? Что еще за свидетель?

— Одна девчонка видела нас из окна коттеджа напротив. Мо поехал в мотель, чтобы убрать ее, но легаши нас опередили. Тоу Марш видел, как она показала на меня пальцем. Мо его прирезал. Если они доберутся до нас, то кое-кому не миновать электрического стула.

Харди нервно вытер холодный пот со лба. Он уже ничего не соображал от охватившего его страха.

— Сделаем так, Джако. Ты быстро выметаешься отсюда. С этого момента вы с Мо действуете самостоятельно. И меня в это, пожалуйста, не впутывайте.

Джако принялся обмахиваться грязным платком. От его внешнего спокойствия Харди стало жутко.

— Если они сцапают нас, то и тебе никуда не деться. Я запою, как жаворонок по весне.

— Тоже мне, птичка, — угрюмо сказал Харди. — Посадил бы в клетку, да много навалишь.

— А ты — шутник, — недобро произнес Джако. — Сейчас сюда подгребет Мо. Вместе и решим, как жить дальше.

Харди вспомнил про пистолет, который лежал в ящике бюро. Если пристрелить этого взбесившегося борова, то полиции можно объяснить это как самооборону. Он был уверен, что Джина подтвердит его показания, и полиция не сможет доказать его связь с этими убийцами. Правда, тогда придется убрать и Мо.

— Ну, раз уж ты так решил, — беспечно проговорил он, подходя к бюро, — подождем Мо. Ты прав, выпутываться надо всем троим.

С этими словами Харди начал потихоньку выдвигать ящик бюро.

— Ты что, решил проведать дедушку на том свете, соколик? Это можно легко устроить. Ну-ка отойди от стола! — рявкнул Джако.

Харди отпрянул от бюро, глянул через плечо на направленный на него револьвер и безразлично пожал плечами.

— Не знал, что ты такой дерганый, — сказал он с притворной обидой в голосе.

Мо сошел с автобуса в майамском терминале. Он был не на шутку встревожен. Если он не найдет девчонку, то все пропало. Куда же они могли ее увезти?

Протолкавшись сквозь толпу пассажиров, он быстро подошел к стоянке такси. Водитель первой в очереди машины был пуэрториканец. Он кивнул Мо и гостеприимно распахнул дверцу. Мо сказал ему подбросить его до Бейшор-Драйв. Развалившись на сиденье, он закурил и попытался расслабиться. Надо было обдумать дальнейший план действий.

Водитель щелкнул выключателем радиоприемника, и из него полились звуки заунывного негритянского блюза. Когда они подъезжали к Бейшор-Драйв, музыка неожиданно оборвалась и диктор торжественно объявил: «Мы вынуждены прервать нашу программу для экстренного сообщения. Полиция разыскивает некоего Мо Линкольна, кубинца по происхождению. Он подозревается в убийстве Тоу Марша, которое произошло час назад после таинственного телефонного звонка. Сообщаем приметы подозреваемого. Возраст — двадцать три года. Высокий, сухощавый с заметным шрамом от правого уха до подбородка. Когда его видели в последний раз, он был одет в бело-голубой свитер и темно-синие джинсы. Всех, кто видел этого человека, просим немедленно сообщить в местное отделение полиции. Линкольн очень опасен. Ни в коем случае не пытайтесь его задержать. А сейчас возвращаемся к прекрасной музыке Пита Джексона, которую мы передаем для вас из клуба «Флорида».

С показным безразличием таксист выключил радио.

— Проклятые фараоны! — презрительно сказал он. — Они живут только для того, чтобы создавать другим неприятности.

Мо нащупал в кармане нож и задумчиво погладил кнопку. Сердце его бешено колотилось. «Откуда полиция так оперативно узнала о Тоу Марше? Наверное, кто-то его видел и заложил. Опять влип!»

Он искоса посмотрел на уставившегося на дорогу пуэрториканца и почувствовал, как тот напряжен. «Узнал, паскуда! — пронеслось в голове. — Что же теперь делать?»

— Тоу Марш… — ровным голосом проговорил таксист. — Давно надо было пришить эту сволочь. Впутал меня в неприятность в прошлом месяце. Я бы с удовольствием пожал руку тому парню, который прирезал эту свинью…

У Мо немного отлегло от сердца.

— Да, — небрежно сказал он. — Я тоже его знал. Противный тип. Не мудрено, что он так кончил.

— Может быть вас отвезти в какое-нибудь другое место? — осторожно спросил таксист. — Я бы мог вывезти вас из города… скажем, в Ки-Уэст. Там полно лодок…

Мо вытащил вспотевшую руку из кармана.

— Нет, приятель. Высади меня здесь.

Он сунул 10‑долларовую бумажку в потную руку водителя, и тот дал по газам. «Кажется, пронесло», — подумал он, вытирая пот со лба. Спустя три минуты он посигналил вывернувшей из-за угла патрульной машине.

— Ты уверен, что это был Линкольн? — строго спросил полицейский.

— Я знаю Линкольна, — подтвердил таксист. — Как-то он порезал моего отца. Грязный ублюдок! Я боялся, что он и мне перережет глотку, но мне удалось его переиграть.

— Спасибо, парень. Тебе это зачтется, — сдержанно произнес полицейский, берясь за микрофон рации.

Через пять минут две патрульные машины резко остановились у аллеи, в которую юркнул Мо. Из них выскочило четверо полицейских с оружием наготове. Они обшарили весь район, но Мо уже и след простыл.

Осторожный шорох у входной двери квартиры Ли Харди известил Джако, что это Мо. Он кивнул хозяину открыть, сделав недвусмысленный жест пистолетом. Харди послушно встал и вышел в прихожую. Джако быстро подошел к бюро, вытащил из ящика пистолет Харди и сунул его в карман широченных штанов. В холл энергично вошел Мо и вслед за ним перепуганный Харди.

— Мы здорово влипли, — объявил Мо, наливая себе изрядную порцию виски. Они объявили обо мне по радио. Разнюхали, что я пустил кровь Тоу.

— Вам нельзя здесь оставаться, ребята, — хрипло сказал Харди. — Первым делом они заявятся сюда и тогда…

— Заткнись, трухля! — оборвал его Джако и озабоченно посмотрел на Мо. — Что будем делать, сладкий?

— Надо пробираться в Ки-Уэст. Найдем там какой-нибудь баркас и сделаем всем ручкой, — ответил Мо. — Только для этого нужны деньги.

— Одолжим их у этого наложившего в штаны слюнтяя, — кивнул головой Джако в сторону Харди. — Сколько у тебя бабок в наличии?

— Долларов сто пятьдесят, — неуверенно ответил Харди. — Можете их забрать.

— Подари их полиции, — злобно сказал Мо. — Нам нужно пять кусков.

— Но у меня их здесь нет, — возразил Харди.

— Придется найти, если не хочешь, чтобы мы изрезали твою девку на куски. Доказывай потом, что это сделал не ты.

— Я смогу их взять из банка только завтра утром…

Джако и Мо переглянулись.

— Мы не можем остаться у тебя на ночь, — сказал Мо.

— Однако, придется рискнуть. На улице нас сцапают в два счета. В крайнем случае уйдем по крышам.

— Да, прямо в преисподнюю, — язвительно вставил Харди. — Вы забыли, что у меня двенадцатый этаж.

— А уж это тебя не касается. Мы остаемся. Завтра утром принесешь деньги. Твоя ненаглядная побудет с нами. Если что, вернем ее тебе по частям…

Подслушивавшая у двери Джина сжалась от страха и, бросившись на кровать, закрыла голову подушкой.

Уже несколько часов Вэл лежала в кровати, заложив руки за голову, уставившись в потолок. Сон не шел, отгоняемый невеселыми мыслями о муже. То, что он сказал ей днем, было ужасно, окажись правдой. Она не могла, не хотела поверить в то, что смерть этой несчастной женщины лежит на совести ее мужа, самого нежного и ласкового из всех мужчин. Рядом с кроватью на полу лежал ворох газет, в которых рассказывалось об ужасном убийстве Сью Парнелл. Смаковавшиеся подробности повергли ее в ужас. Она выписала в блокнот имена всех, кто имел хотя бы косвенное отношение к этому происшествию.

Улики, представленные ей старым мошенником, казались неоспоримыми. У нее не будет ни минуты покоя, пока существуют эта зажигалка и забрызганная кровью куртка Криса. В голове Вэл страшным приговором звучали его слова: «Это низко платить шантажисту. Я признаюсь полиции, что совершил убийство, и с этим будет покончено». И еще: «Прошлой ночью мне приснилось, будто бы я убил какую-то женщину…»

Не в силах больше выносить пугающую темноту, Вэл резко села в кровати и включила ночник.

«Нет, он не сделал этого! Он не мог этого сделать! — в сотый раз убеждала она себя. — Просто каким-то образом он услышал о совершенном убийстве, когда блуждал в шоковом состоянии. Это осело в его сознании и постепенно переросло в убеждение, что это он убийца. Крис тут совершенно ни при чем! Даже после повреждений головы ее Крис не способен на такое. Чтобы нанести такие ужасные раны, нужно быть настоящим садистом, маньяком, чудовищем…

Но тут ей вспомнилось убийственное бесстрастное медицинское заключение доктора Густава: «У вашего мужа — травматический невроз. Это — нервно-психическое заболевание, которое возникает на почве ушибов головы и спинного мозга. В пору обострения оно выражается в стойком нарушении сна, временном снижении интеллектуальных способностей, излишней возбудимости и склонности к крайне жестоким поступкам…»

И потом, как объяснить пятна крови на его куртке? А может быть это вовсе и не кровь? Этот низкий человек готов на любую уловку, лишь бы выудить у нее деньги. А что если это просто краска или кровь какого-нибудь животного? Но что же делать? Она не может обратиться в полицию, пока не убедится в абсолютной невиновности мужа. Но сколько она себя в этом ни убеждала, ехидный внутренний голос нашептывал: «А что если это сделал Крис? Убил ее, ослепленный бешенством? Что ж, иди! Передай и передай его прямо в дом для умалишенных преступников…

Нет! Я должна доказать его невиновность и сама разоблачить этого гнусного вымогателя!»

Вэл откинула одеяло и, сжав кулаки, принялась мерить комнату решительными шагами. Ведь не зря же она — дочь Чарльза Трэверса! У нее был такой же решительный, непреклонный характер и бойцовский дух, «Справлюсь сама! — решила она. — Первым делом завтра заплачу этому Хэеру. Это даст мне двухнедельную передышку. За это время проведу собственное расследование и выясню, наконец, чем занимался Крис в ту злополучную ночь. Надо во что бы то ни стало разыскать ту женщину, которую он встретил тогда на дороге. Ту, которая почему-то ассоциируется у него со слонами. Что бы это могло значить? Она наверняка сможет подтвердить, что Криса и близко не было около того мотеля, где было совершено убийство. И тогда Крис будет спасен. Вот только как ее разыскать? Ладно, утром что-нибудь придумаю.

Придя к такому решению, она прыгнула в постель и провалилась в сон, но даже во сне ее подсознание продолжало лихорадочно работать.

(обратно)

Глава 9

Макс Джекобс проследил, как Вэл вошла в фешенебельное здание «Флорида Банкинг Корпорейшн». Было десять минут одиннадцатого. Он терпеливо ждал ее в незаметно припаркованной машине с девяти утра. Что ж, подождем еще. Вэл вышла из банка в половине одиннадцатого. В руках у нее был аккуратно упакованный коричневый сверток. Когда она махнула проезжавшему мимо такси, Джекобс запустил двигатель и пристроился в хвосте машины. Через пять минут такси подрулило к неказистому офису. Вэл торопливо расплатилась с водителем и вошла в здание с броской крикливой вывеской: «Частное сыскное агентство Хэера». Джекобс сделал рискованный разворот, выскочил из машины и вошел вслед за Вэл. Лифт еще медленно плыл наверх и, вычислив, что он остановился на третьем этаже, Джекобс устремился вверх по лестнице, преодолевая одновременно по три ступеньки. Длинный коридор с красивыми полустеклянными дверями был пуст. Полицейский не сомневался, что объект вошел в одну из них, и, небрежно облокотившись на перила, принялся ждать.

Когда Вэл вошла в приемную агентства Хэера, Люсиль подняла небрежно причесанную голову от машинки и вопросительно воззрилась на элегантную посетительницу.

— У меня назначена встреча с мистером Хэером, — спокойно пояснила Вэл.

Люсиль узнала ее и суетливо встала.

— Да, да. Одну минуточку. Он вас ждет, — торопливо сказала она и юркнула в офис Хэера.

Хозяин помпезного кабинета сидел за столом и смаковал шоколад, отламывая по кусочку от лежавшей перед ним большой плитки. Сэм Карш нервно курил у окна. Оба были заметно взвинчены.

— Она в приемной, — объявила Люсиль, которой передалось нервное состояние мужчин.

Карш неуверенно посмотрел на тестя и хрипло спросил:

— Ты действительно хочешь наколоть ее на двадцать тысяч? Смотри, если возьмем деньги, то обратно уже не отыграешь.

Хэер с сожалением убрал плитку в ящик стола.

— Пригласи ее, — твердо сказал он Люсиль. — А ты, сынок, скройся куда-нибудь. Теперь мой выход.

Карш поколебался, пожал плечами и с видом «я тут ни при чем» вышел в коридор через другую дверь.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — холодно проговорила Люсиль. — Только имей в виду, мне это тоже не нравится.

— Скоро ты изменишь свое мнение, — усмехнулся ее отец и вытер испачканные руки бумажной салфеткой. — Скажи ей, пусть войдет.

Внимательно наблюдавший за дверями Джекобс едва успел юркнуть за угол, когда в коридоре появился Карш. Он задумчиво постоял, потом вошел в дверь приемной как раз в тот момент, когда Вэл шагнула в кабинет Хэера.

Через пятнадцать минут объект вышел из офиса и направился к лифту. Теперь она была без пакета. Молодой детектив проследил глазами, как она вошла в лифт и устремился вниз по лестнице. Он видел, как молодая женщина вышла из здания и решительными шагами направилась к центру.

Джекобс не без удовольствия проводил глазами изысканную женщину со стройными ножками и закрылся в ближайшей телефонной будке. Через минуту он говорил с начальником полиции Терреллом.

— Миссис Бернетт отнесла деньги в агентство Хоумера Хэера, — доложил Джекобс. — Зашла туда с коричневым пакетом, а вышла без него.

Террелл был немало удивлен полученным сообщением.

— Хоумер Хэер? — переспросил он. — Ты уверен, что она отнесла деньги ему?

— Абсолютно! — ответил Джекобс.

— О’кей! Теперь, Макс, слушай меня внимательно и в точности выполни все, что я тебе скажу. Незаметно поошивайся около входа в агентство. Если заметишь, как из него выйдет с деньгами Хэер, Карш или его жена, немедленно задержи. Скажи, что я хочу с ними поговорить. Действуй жестко. Главное, не дай им избавиться от денег. Ты все понял?

— Слушаюсь, шеф, — четко ответил Джекобс и повесил трубку.

Сэм Карш и Люсиль вошли в офис Хэера как раз в тот момент, когда он с треском разорвал оберточную бумагу. Лицо Хэера расплылось в довольной улыбке. При виде рассыпавшейся по столу груды стодолларовых банкнот Карш удивленно присвистнул.

— Ба! Неплохая картинка! — сказал он и подошел к столу, не сводя с денег жадных глаз. — Это похоже на настоящие бабки!

Толстыми пальцами Хэер подхватил ворох стодолларовых бумажек и радостно подбросил их вверх.

— Сэмми, наконец-то мы богаты! Через две недели она обещала доставить остальные… Теперь нам цена полмиллиона!

— Перестань разыгрывать из себя Шерлока! — сурово оборвала его дочь. — Лучше скажи, что надо делать дальше?

Хэер вперил в нее утонувшие в морщинах смеющиеся глазки.

— Ты что, детка, нервничаешь?

— Да, отец! Нам нельзя терять голову. Воров всегда губят жадность и неосмотрительность. Интересно, как ты объяснишь, откуда у тебя такие деньги, если, не дай бог, к нам нагрянет полиция?

Хэер посерьезнел и, криво усмехнувшись, посмотрел на Карша.

— А ведь она права, Сэмми. Ты женился на умной женщине.

Он открыл ящик стола и вытащил оттуда видавший виды атташе-кейс. Быстро сгреб в него деньги и щелкнул замками.

— Давай-ка ноги в руки, Сэм, и двигай в майамский сберегательный банк, — распорядился Хэер, решительно отодвигая от себя набитый деньгами чемоданчик. — Снимешь сейф на любую вымышленную фамилию. Чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше для всех нас.

Карш испуганно отодвинул от себя атташе-кейс.

— Только не я! Я выполнил свою часть работы. Теперь очередь Люсиль. Я — слишком известная личность в этом городе. Только представь, что будет, если меня остановят легавые. Нет, я пока что не сошел с ума!

— Бери деньги и вперед! — властно произнес Хэер. — Ты сделаешь это, если хочешь получить свою долю!

Карш взглянул на атташе-кейс, как на гремучую змею, потом перевел беспомощный взгляд на не менее свирепую жену и, тяжело вздохнув, взял чемоданчик со стола.

— Ладно. Но если меня сцапает полиция, знайте, я расколюсь, как пустой орех, — предупредил он.

— Вот именно, пустой, — не преминула случаем съязвить Люсиль.

— Если ты запоешь, то считай, что это твоя лебединая песня, — угрожающе произнес Хэер.

Карш хитро сощурился.

— Считайте, что я пошутил. Да за треть миллиона я перережу глотку собственной жене.

— Ни минуты в этом не сомневаюсь, — серьезно сказала Люсиль.

Карш усмехнулся.

— Успокойся, дорогая. Это так, к слову. К тому же для этого понадобилась бы ножовка…

Он лихо надвинул шляпу на правый глаз, подхватил кейс и, беззаботно насвистывая, вышел из офиса.

Размахивая чемоданчиком, он подошел к единственной на всю контору машине, бросил его на переднее сиденье и уселся за руль. Он пошарил в карманах ключ зажигания, как вдруг кто-то решительно взял его за плечо.

— Привет, вонючка, — осклабился наклонившийся к окну Джекобс. — Далеко собрался?

Полицейский бесцеремонно вытеснил обмершего Карша на соседнее сиденье, так что тот оказался прямо на злополучном атташе-кейсе.

— Тебя давно ждут в штабе полиции. Капитан Террелл мечтает поговорить с тобой, — перешел на деловой тон Джекобс и взял ключи из дрожащей руки Карша.

Мышиные глазки последнего лихорадочно забегали в поисках лазейки.

— Я сейчас очень занят. Передай ему, что я заеду к нему позже, когда закончу свои дела. А что ему так приспичило?

— Там узнаешь, нахаленок.

— Я на работе! Быстро выметайся из моей машины! Сказал, что буду у вас через полчаса, — отчаянно заверещал Карш.

— Возможно, ты и не догадываешься, как мы все тебя любим, — врастяжку произнес Джекобс с каменным лицом. — Все тридцать офицеров, включая меня, горят желанием дать тебе в глаз. Пожалуйста, не лишай нас этого удовольствия.

— Ах, так ты мне угрожаешь? — побледнел Карш.

— Нет. Расценивай это, как признание в любви.

— Ну, я тебя достану, легаш проклятый. Я добьюсь, чтобы у тебя забрали полицейский жетон. Я…

Джекобс, как бы нехотя, двинул ему в ухо.

— Это тебе аванс за легаша. Остальное получишь в участке.

Спустя десять минут притихший Карш входил с «дипломатом» под мышкой в офис Террелла. Следовавший по пятам Джекобс незаметно для Карша кивнул на атташе-кейс.

— Послушайте, начальник! — раздухарился Карш. — Ваши подчиненные черт знает что себе позволяют. Этот сосунок Макс Джекобс оторвал меня от дел, приволок сюда, еще и угрожал. Нет, я этого так не оставлю. Я буду жаловаться…

Карш замолк, почувствовав чье-то дыхание за спиной, но поздно. Джекобс сцепил пальцы обеих рук в замок и с высоты своего роста что было силы саданул Карша сзади по шее. Тот рухнул на четыре кости, выронив атташе-кейс. Он подумал, что на него обрушился потолок и обалдело стоял на четвереньках, пока Макс не припечатал тяжелый полицейский ботинок прямо на засаленный зад Карша. Тот разом встрепенулся, подскочил на ноги и со стоном рухнул на ближайший стул.

— Что вы себе позволяете, полицейский Джекобс? Разве можно так обращаться с задержанным? Чему вас только учат в полицейских академиях? — с притворной строгостью сказал Террелл.

— Простите, шеф, — Джекобс сделал скорбную мину, — но у бедного парня на шее сидела оса. Не мог же я позволить, чтобы она его ужалила.

— Точно? — со смешинкой в глазах спросил Террелл. — Но тогда другое дело. А то я уже было подумал, что ты обошелся с ним слишком грубо.

— Ну что вы, шеф. Вы же знаете, я и мухи не обижу, но ос терпеть не могу. Как-то в детстве одна ужалила меня в глаз. Неделю ходил вот с таким фингалом.

— Скотина, он еще издевается! — возмутился Карш. — Ну, я доберусь до тебя.

— Вон, опять оса! Около уха, — сделал испуганные глаза Террелл. — Прихлопни ее, Макс.

Джекобс ухмыльнулся и сделал шаг к Каршу, который резко вскочил и, забежав за Террелла, испуганно прижался спиной к стене.

— Не смей ко мне прикасаться! — взвизгнул он. — Отстань от меня!

В это время открылась дверь, и в кабинет вошел Беглер. Он озадаченно посмотрел на груду денег на столе.

— Вы что, шеф? Взяли банк? Довольно крупная сумма, вы не находите?

— Да, вполне. Пересчитай-ка их.

— Не прикасайтесь к этим деньгам! — истерично заорал Карш. — Это деньги Хэера! Он приказал мне положить их на хранение.

Заметив угрюмо-заинтересованные выражения на лицах троих полицейских, он поспешно добавил:

— Я не имею к ним никакого отношения! Это — деньги Хэера! Я просто…

— Закройся! — рявкнул Беглер. — Или тебя закрыть?

У Карша помокрело в штанах. Он знал, что Беглер слов на ветер не бросает. Он стоял белый, как полотно, пока Джекобс пересчитывал деньги.

— Двадцать тысяч. — сказал он окончательно.

Террелл откинулся в кресле и посмотрел на Карша тяжелым взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Откуда у вас эти деньги? — спросил он казенным тоном.

— Я сказал… Хэер …п‑приказал мне положить их в банк на специальный счет. Понятия не имею, откуда они у него…

— Не имеешь? — грозно придвинулся к нему Беглер. — Ты знаешь, что у него в жизни не было таких денег. Где вы их взяли?

— Он мне не говорил. Спросите у него самого!

— Кажется, у него опять оса на лбу. Можно мне ее пришлепнуть? — невинно спросил Джекобс.

— Заберите его отсюда, — распорядился Террелл. — И избавьте от насекомых. Передайте ребятам, что здесь их любимчик Сэмми Карш. Они помогут тебе, Макс, сделать дезинфекцию. Нельзя быть таким эгоистом.

Криво ухмыльнувшись, Джекобс схватил упиравшегося Карша за шиворот и вытолкнул из кабинета. Некоторое время из коридора доносились его вопли, но вскоре стихли. Беглер вопросительно посмотрел на Террелла.

— Что будем делать, шеф? Этот подонок может упереться.

— Попытаюсь переговорить с Хэером, — без особой надежды сказал Террелл и снял трубку телефона.

Занятая своими мыслями, Вэл шла вниз по Главной улице, как вдруг сзади послышались торопливые цокающие шаги. Резко обернувшись, она увидела чуть не налетевшую на нее девушку. Преследовательница смущенно улыбнулась и произнесла срывающимся голосом:

— О, миссис Бернетт, ради бога извините.

Девушка была одета скромно, если не сказать бедно. На ней был ношеный белый свитер, мятая юбка с жирным пятном впереди и туфли со сбитыми каблуками. На вид ей можно было дать года двадцать три. Неумело крашенная блондинка, несимпатичная, с нездоровым цветом лица.

— Вы, конечно, меня не знаете, миссис Бернетт, торопливо проговорила незнакомка, глотая окончания слов. — Меня зовут Мэри Шеррик. Мое имя, должно быть, ни о чем вам не говорит, но я представляю «Майами Сан». Это — не такая известная газета, но я надеялась…

Девушка неловко замолчала и беспомощно посмотрела на изысканно одетую, ухоженную женщину. Ее заветной мечтой было стать хоть немного похожей на таких богатых, уверенных дам, изображениями которых пестрят обложки иллюстрированных журналов.

Под пристальным взглядом Вэл девушка еще больше смешалась и пролепетала:

— Боюсь, что вы не захотите со мной разговаривать, но мне… очень надо поговорить с вами, миссис Бернетт.

— Пожалуйста, я вас слушаю, — просто сказала Вэл.

— Да? — обрадовалась Мэри Шеррик. — Это очень великодушно с вашей стороны. Так вы… дадите мне маленькое интервью. Я… я вас долго не задержу…

Она сконфуженно замолчала и просительно заглянула в глаза Вэл.

— Это… касается вашего мужа, — наконец, решилась она. — Он исчез, не так ли? Вы бы меня очень выручили, если бы немного рассказали о нем. Конечно, только то, что вы посчитаете нужным. Признаться, я не очень удачливая журналистка, и у меня есть опасение, что редактор хочет от меня избавиться. Но если я приду к нему и выложу на стол интервью с самой Валери Бернетт… то это может решить мою дальнейшую судьбу…

Вэл едва слышала щебетанье этой бедной пташки. Мысль ее напряженно работала. Вдруг она ясно увидела возможность провести самостоятельное расследование обстоятельств таинственного убийства Сью Парнелл и… реабилитировать своего мужа. Возникшая у нее идея заставила учащеннее забиться ее истерзанное сердце.

— Давайте куда-нибудь зайдем, выпьем кофе и поговорим в спокойной обстановке, — милостиво предложила Вэл.

Они зашли в полупустой кафетерий на углу улицы, и Вэл заказала кофе и пирожные. Мэри Шеррик не могла поверить своей удаче.

— Вы действительно дадите мне интервью, миссис Бернетт? — спросила девушка. — Я буду спасена. Честное слово, они вот-вот вышвырнут меня на улицу.

— Как долго вы работаете в этой газетенке? — спросила Вэл.

Мэри Шеррик удивленно посмотрела на сидевшую перед ней женщину.

— Шесть месяцев, а что? Я училась на журналистку заочно. Но боюсь, что это дело не для меня. У меня нет должной напористости, шарма…

— Но карточка представителя прессы у вас, надеюсь, есть? — перебила Вэл.

— О, да, конечно! — порылась в обшарпанной сумочке горе-репортерша. — Без карточки небезопасно приставать к людям с расспросами. Могут неправильно истолковать. А так, ты можешь спокойно зайти в любое место…

— Будьте добры, покажите мне ее, — вежливо попросила Вэл.

— Вот, пожалуйста.

С подчеркнутой предупредительностью Мэри Шеррик протянула свою карточку. Вэл внимательно посмотрела на кусочек картона с печатью и фотографией, обтянутый прозрачным плексом. В репортерской карточке просто удостоверялось, что Мэри Шеррик представляет газету «Майами Сан», и содержалась просьба оказывать ей всяческое содействие. Карточка была подписана начальником полиции Терреллом.

Вэл положила карточку на стол.

— Мэри, тебе хочется домой? — участливо спросила Вэл.

Девушка округлила глаза.

— Как домой? Куда домой? — не поняла она. — Мои родители живут в Нью-Йорке. У меня просто нет денег, чтобы туда добраться…

— Ну, а если бы у тебя были деньги, ты бы поехала? — не унималась Вэл.

— О, конечно! Мне все здесь опротивело. Я ненавижу этот город. Я бы хотела бросить все и уехать домой… Но, извините, миссис Бернетт. Кто у кого берет интервью? Зачем вам знать о моих проблемах?

— Ты права, проблем у меня хватает своих… Мне нужна твоя репортерская карточка. Только не задавай лишних вопросов. Считай это причудой богатой женщины. Захотелось побыть в репортерской шкуре. Двести долларов тебя устроят? Этого вполне хватит для того, чтобы добраться до Нью-Йорка. Ну так как?

Мэри Шеррик только открыла рот и изумленно хлопала редкими ресницами, глядя на два хрустящих сотенных банкнота, которые выложила перед ней сумасбродка за карточку, которую у нее и так вот-вот должны были отобрать.

— Вы действительно хотите купить у меня мою карточку? — продолжала не верить Мэри.

— Да, да, глупая. Вот, бери деньги, — Вэл нетерпеливо пододвинула к ней сотенные бумажки, — и поезжай домой. Желаю удачи!

Она сунула удостоверение Мэри в свою сумочку, встала и быстро вышла из кафетерия, не давая опомниться обалдевшей экс-журналистке.

Остановив такси, Вэл влезла на заднее сиденье и оглянулась, когда машина тронулась. Мэри Шеррик стояла у входа в кафе с изумленным, но счастливым выражением лица.

Вэл назвала таксисту адрес своего отеля. Вернувшись в номер, она тщательно изучила удостоверение репортера «Майами Сан» Мэри Шеррик, отыскала в чемодане свою лишнюю паспортную фотографию и проделала несложную операцию. Теперь у нее появился шанс выяснить истину.

Хоумер Хэер ворвался в кабинет Террелла как разгневанный ангел отмщения (если только они бывают в 130 килограммов весом). Выдержав внешне бесстрастные, но внутренне настороженные взгляды начальника полиции и его помощника, он прямо с порога пошел в атаку, действуя по древнему, как мир, принципу — лучшая защита — нападение, который в народе почему-то трактуется как «нахальство — второе счастье». Старый прохиндей неплохо знал законы и прекрасно понимал, что на этот раз полиция превысила свои полномочия.

— Где мой зять? — вопросил он, опершись обеими руками в стол Террелла. — Если вы хоть пальцем тронули его, я немедленно отправляюсь к моему адвокату.

Террелл невозмутимо постучал пальцем по лежащему перед ним дипломату.

— Откуда у тебя эти деньги? — так же громко, только без патетики, спросил он.

— Я отвечу на ваш вопрос только после того, как вы ответите на мой. Не пытайтесь меня запугать! Я — стреляный воробей и знаю свои права! Где Карш?

— Послушай, «воробушек», лучше не выводи меня из себя. А то действительно будешь стреляный. Беглер, распорядись, чтобы привели эту «американскую вонючку».

Потом он вновь повернулся к разыгрывавшему оскорбленную невинность Хэеру.

— Я не слышал, откуда у тебя эти деньги?

— Это мое дело, — нахально сказал Хэер, садясь на стул. — Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы до тех пор, пока Карш не будет здесь.

Беглер вышел, а Террелл и Хэер смерили друг друга недобрыми взглядами.

— Не знал я, что ты такой дурак, — медленно проговорил Террелл. — Дожил до седых волос, а ума так и не набрался. Ты занимаешься сыском более тридцати лет и хотя часто и приближался к опасной черте, никогда ее не переходил. Шантаж — презренный рэкет, Хэер, и жестоко наказуемый. Вот уж не думал, что на старости лет ты поддашься искушению…

Хэер сделал возмущенное лицо.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь. Поосторожнее с обвинениями! Выдумал тоже, шантаж! Благодари бога, что мы без свидетелей.

Открылась дверь, и Беглер втолкнул в кабинет дрожащего Карша, под глазом у которого красовался здоровенный синяк.

Террелл искренне удивился.

— Что с ним случилось? Откуда у него этот фонарь?

Беглер печально покачал головой.

— Парень оказался очень неуклюжим. Споткнулся на лестнице и свалился вниз. Ну такой невезучий. Сейчас с тобой все в порядке, Сэмми-бой?

Карш в страхе отпрянул от участливо наклонившегося к нему сержанта, схватился рукой за глаз и застонал.

— Усади его, — распорядился Террелл. — По-моему, он себя неважно чувствует.

— Как ты себя чувствуешь, Сэмми? — спросил Хэер.

— А ты не видишь? — огрызнулся тот, промакивая подбитый глаз платком.

— Хэер! Последний раз спрашиваю, откуда эти деньги? — рявкнул Террелл.

Хэер задумчиво поскрипел стулом.

— Это задаток… за одну работу. Очень важный клиент. Он просил не вмешивать полицию.

— Я, часом, не знаю твоего клиента? — спросил Террелл. — Так говоришь, задаток. Это двадцать-то тысяч? А ну-ка выкладывай все начистоту.

Хэер нахально улыбнулся.

— Тайна предприятия, охраняемая законом. Спроси лучше у моего клиента. Но вряд ли он станет с тобой делиться.

Он встал, закрыл атташе-кейс и взял его под мышку.

— Да, вот что еще, шеф. Если ты знаешь моего клиента, то понимаешь, насколько в этом деле важна осторожность. Он — важная шишка в этом городе и не только в этом. Может случиться так, что в одно прекрасное утро ты найдешь свою фамилию среди лиц, отправленных на пенсию. Так что думай, что делаешь. Пошли, Сэмми. Нам здесь больше делать нечего.

— Минутку, — мрачно остановил его Террелл, положив на стол пудовые кулаки. — Пока что тебе удалось отвертеться, Хэер, но это пока. Знай, что отныне ты у меня на прицеле.

Хэер насмешливо посмотрел на бессильного представителя власти.

— Что ж, попробуй достать меня. Я чист, как первый снег.

— И запомни еще одну вещь. Номера банкнот переписаны. Только посмей потратить хоть один из них. Я устрою тебе такую веселую жизнь, что тебе в этом городе станет жарко как в преисподней.

— Ты так думаешь? Поговори с моим клиентом…

С победоносным видом Хэер и Карш вышли из кабинета. Террелл и Беглер обменялись угрюмыми взглядами.

— Да, этот раунд за ними, — признался Террелл.— Я надеялся, что, может быть, он расколется.

— Хэер? Расколется? — фыркнул Беглер. — Что будем делать, шеф?

Террелл снял трубку телефона.

— Соедини меня с отелем «Спэниш Бэй». Я хочу поговорить с Вэл Бернетт, — сказал он начальнику полицейского узла связи.

Спустя несколько минут, оператор доложил ему, что миссис Бернетт нет в своем номере.

Террелл положил трубку и неопределенно пожал плечами.

— Поручаю это тебе, Джо. Мне необходимо с ней переговорить, как только она вернется в отель. Только запомни: здесь нужна большая деликатность. Мы не знаем, какова будет ее реакция. Не исключено, что она пошлет нас куда подальше…

— Что может быть общего у такой женщины с этим мешком дерьма? — недоуменно проговорил Беглер. — Подумать только, двадцать тысяч! Нужно что-то очень существенное для того, чтобы зацепить на крючок такую независимую женщину как Бернетт.

— Вот это нам и предстоит выяснить, — задумчиво сказал Террелл и углубился в лежавшие на столе бумаги. — Мы так и не продвинулись в деле Парнелл. Какова причина пробуксовки, Джо?

Беглер начал деловито докладывать, но его прервал звонок телефона. В трубке раздался возбужденный голос сержанта-детектива Питсби. Обрывки его доклада долетели до слуха Беглера.

— Сейчас будем, — коротко бросил Террелл. — Ничего не трогайте!

Он озабоченно посмотрел на Беглера.

— Час от часу не легче! Спайк Кальдер найден мертвым в подвальной комнате в своем клубе. Лицо разбито. В спине три ножевые раны.

Беглер скрипнул зубами.

— Что случилось с нашим тихим городом? Люди Хесса только что отправились отдыхать. Двое суток без сна.

— Придется их снова вызвать. Сдается мне, что это опять Линкольн. Они с Кальдером хорошо знали друг друга. Во всяком случае, это почерк Мо. Вот где они отсиживались с Джако, пока мы хлопали ушами.

Беглер согласно кивнул и вышел из кабинета. Вызывать Хесса и его команду.

Джоан Парнелл развалилась в удобном кресле, черный кот на коленях, неизменный стакан джина с тоником в руке. Плавающими глазами она уставилась на сидевшую перед ней Вэл с раскрытым блокнотом в руках.

Вэл предусмотрительно надела скромное серое платье, пренебрегла косметикой и тщательно стерла лак с ногтей. Волосы ее были в живописном беспорядке, но несмотря на этот камуфляж, она мало походила на рядового репортера заурядной газеты. Порода давала себя знать, и единственное, что ее спасало, так это то, что Джоан, как всегда, была «подшофе».

— «Майами Сан»? — заплетающимся языком переспросила она. — Эта городская сплетница? Ну, да ладно. Что вам от меня нужно?

— Некоторую информацию о вашей сестре, — спокойно пояснила Вэл, она же Мэри Шеррик. — Наш главный считает, что от полиции мало толку. Пока что она топчется на месте. Вот он и решил, что мы можем придать данному расследованию новый импульс, если вы, конечно, представите нам кое-какие данные.

— Плевать я хотела на вашу вшивую газетенку, — грубо оборвала ее Джоан. — Неужели вы думаете, что я прибегну к вашей помощи, цыпочка? Послушайте лучше, что я вам скажу. Я прекрасно знаю, что полиция палец о палец не ударит, чтобы найти убийцу. И знаете почему? Моя сестра была проституткой. А к этой категории отношение особое: все их презирают и ругают, но каждый не прочь с ними переспать. И вот что я сделала. Я наняла лучших частных детективов в этом вонючем городе. Отвалила им кучу денег, но уверена, что уж они-то почешутся. Так и передайте своему главному… брехуну.

— Это, случайно, не Сыскное Агентство Хэера?

— А какое же еще? Я же сказала — лучшее. Когда они разыщут того, кто расправился с моею сестрой, этот дурак Террелл сядет в лужу!

Вэл быстро соображала. Ей стало совершенно ясно, что Хэер ведет с этой женщиной двойную игру: делает вид, что разыскивает убийцу Сью Парнелл, а сам в то же время шантажирует ее, Вэл Бернетт. Он отыскал улики, о которых полиции ничего не известно и вместо того, чтобы сообщить о результатах поиска этой глупой алкоголичке, пришел к ней со своим гнусным предложением.

— Ну и как у них идут дела? Они вам что-нибудь уже сообщили?

— Пока что нет. Я им дала недельный срок. У них солидная фирма. Обязательно что-нибудь раскопают, иначе не увидят второй полутысячи, как своих ушей.

— Понятно, — протянула Вэл и сделала вид, что что-то записывает в своем блокноте. — Может быть, у вас есть своя версия относительно того, кто мог убить вашу бедную сестру? Это, конечно, не для публикации.

— Есть одна мразь, способная на это, — с ненавистью произнесла Джоан и согнала кота со своих коленей. — Некий Ли Харди. Он бросил Сью и сошелся с одной узкоглазой шлюхой, которую зовут Джина Ланг. Знаете, что я вам скажу. Сью была не такой женщиной, которую можно было использовать и выбросить как…

Джоан щелкнула пальцами, не найдя подходящего сравнения.

— Наверняка она устроила ему скандал, и он пришил ее. Я говорила об этом этому кретину Терреллу, но он пропустил это мимо ушей. Пойдите и поговорите с этим Харди. Можете передать ему мое мнение о нем! А теперь все! Интервью окончено!

— Как мне его разыскать? — спросила Вэл, записывая имя в блокнот.

— В любой телефонной книге, — нетерпеливо сказала Джоан и нетвердо встала на ноги. — Скажите своему редактору, что я обязательно найду убийцу моей сестры, и тогда ему не поздоровится!

В то время, как Вэл села в ожидавшее ее такси и попросила шофера подвезти ее к ближайшему почтовому отделению, предмет ее пристального интереса сидел в своем офисе и пересчитывал деньги, которые ему удалось раздобыть для бегства Джако и Мо. Быстро собрать пять тысяч оказалось нелегким делом, так как его счет в банке был исчерпан, а управляющий наотрез отказал ему в дальнейшем кредите. Пришлось срочно объезжать своих букмекеров и выколачивать из них всю наличность, а без Джако и Мо некоторые из них артачились.

Харди сложил деньги в свой «дипломат» и сказал секретарше, что его не будет до следующего утра. До своей квартиры он добрался уже около полудня. Мысль о том, как бы они что-нибудь не сотворили с Джиной, не покидала его. Как они еще себя поведут после уплаты откупных? На всякий случай он занял у одного из своих парней револьвер калибра 0,45, который сейчас приятно оттягивал карман. «Если Джако и Мо удастся улизнуть из города, — думал он, расплачиваясь с таксистом, — то все будут спасены. Полиция никогда не докопается до истины. Но шансы у них ничтожно малы. Все легавые поставлены на ноги, а узнать Джако не труднее, чем слона, появись тот на улицах города».

Харди понимал, что дело плохо. Если полиция поймает этих двоих, то они выдадут его с потрохами. Надо каким-то образом заставить их молчать. Поднимаясь в лифте на двенадцатый этаж, Харди, наконец, принял решение: оповестить полицию, как только они выйдут за двери. Это сделает Джина. Он же пристрелит своих телохранителей, не дав им выйти на улицу. Потом пальнет несколько раз по своей двери из пистолета Джако и представит полиции дело так, как будто они ломились в его квартиру и пытались убить. Террелл не сможет доказать обратное. Его спасет то обстоятельство, что Джина вызовет полицию.

Лифт остановился на его этаже. Дверь плавно открылась и, когда Харди вышел на лестничную площадку, он увидел высокую стройную девушку, которая как раз входила в его квартиру. Колючий взгляд открывшей дверь Джины не предвещал ничего хорошего.

— Меня зовут Мэри Шеррик. Я из «Майами Сан». Могу я видеть мистера Харди?

Джина пристально оглядела ее и холодно произнесла:

— Он как раз за вами и я уверена, не упустит случая дать вам интервью. Сейчас самое время.

Девушка резко обернулась. Харди был поражен ее красотой, но смешался под пристально-изучающим взглядом огромных карих глаз.

Выдав одну из своих самых обворожительных улыбок, Харди пригласил ее в прихожую.

— «Майами Сан»? О, да! Я ее читаю почти каждый день. Не думал, что у такой газеты такие очаровательные сотрудницы.

Уловив настороженно-презрительный взгляд Джины, он поспешно стер улыбку с лица и деловито спросил:

— Что понадобилось от меня вашей газете? Да вы входите!

Когда все трое прошли в гостиную, Харди вопросительно взглянул на Джину, которая слегка кивнула, давая понять, что Джако и Мо находятся в его спальне. Бросив беглый взгляд на дверь спальни, Харди заметил, что она приоткрыта.

Вэл неловко осмотрелась. Заряженная атмосфера, царившая в квартире, пугала, но одновременно возбуждала любопытство. И эта экзотическая девушка в смелой домашней пижаме, и переглядывавшийся с ней крупный красивый мужчина с приклеенной улыбкой были очень напряжены.

— Садитесь, садитесь, — подчеркнуто радушно пригласил Харди. — Так что вы хотели узнать, мисс…

— Шеррик, — подсказала Вэл.

Стараясь выглядеть непринужденной, она села в предложенное кресло, раскрыла блокнот и вытащила изящную золотую ручку. Сердце ее учащенно колотилось где-то в области горла.

— Итак, мисс Шеррик, чем могу быть полезен? Только учтите, у меня мало времени.

Харди положил дипломат с деньгами на журнальный столик и сел напротив напряженной Вэл.

— Что-нибудь выпьете? — предложил он.

— Нет, спасибо.

— А я, пожалуй, выпью. У меня жажда, как у верблюда, пересекшего Сахару. Пекки, приготовь мне что-нибудь. Только побольше содовой. Я вас слушаю, — повернулся он к Вэл.

Вэл не знала, как действовать в подобной ситуации, хотя и предполагала, что ее затея может оказаться опасной. Внутренним чутьем она уловила, что в этой квартире происходит что-то такое, что эти двое тщательно стараются от нее скрыть.

— Мне заказан репортаж об убийстве Парнелл, — бодро начала она. — Мне известно, что вы были с нею дружны. Не могли бы вы немного рассказать о ней, оее образе жизни, окружении. Одним словом все, что могло бы вывести на убийцу. Это — мое первое журналистское расследование и я надеюсь на вашу помощь.

Лицо Харди приняло враждебное выражение. Глаза злобно забегали.

— Я не собираюсь о ней говорить. Она мертва. Я не имею ни малейшего понятия ни о том, кто ее убил, ни о том, почему он это сделал.

Джина проплыла, покачивая аппетитными бедрами, от бара к столу и, ставя перед Харди высокий стакан с виски-содовой, язвительно произнесла:

— Она была потухшим огнем былой страсти… ничтожеством… пустым местом…

Вэл едва слышала, что говорила эта женщина. Ее изумленный взгляд был прикован к браслету на ее тонком изящном запястье — по окружности золотого кольца располагались пять миниатюрных платиновых слоников с глазами — рубинами.

(обратно)

Глава 10

Полиция вела интенсивный розыск Джако и Мо. Террелл задействовал всех имевшихся в его распоряжении полицейских-детективов. Фотографии преступников ежечасно передавались по программе теленовостей.

Не спавший вторые сутки Беглер отдал распоряжение Тому Лепски и Биллу Вильямсу произвести обыск на квартире Ли Харди.

— Скорее всего, вы их там не обнаружите, но, вероятно, они были там. Потрясите эту девицу со стесанным лицом, Джину Ланг. Она наверняка что-то видела или знает. Прижмите Харди. Я думаю, что это он снабдил их деньгами для бегства. Проверьте его счет в банке, не снимал ли он крупную сумму вчера или сегодня.

— Сначала заедем в банк, — сказал Лепски Вильямсу, когда они сели в полицейскую машину. — Надо запастись парой фактов, чтобы расколоть Харди.

Вильямс — высокий молодой полицейский, сидевший последние несколько лет на картотеке и знавший преступников только по отпечаткам пальцев — был не в восторге от того, что его вдруг выдернули из удобного безопасного кресла и поставили на оперативную работу. Тем более в паре с этим психопатом Лепски. Как пить дать, он втянет его в какую-нибудь переделку. Сама мысль о том, что на квартире Харди они могут нарваться на таких отпетых головорезов, как Джако и Мо, пугала и повергала в уныние. Это Лепски хорошо. Он не женат и поэтому бесшабашен до умопомрачения. Его медом не корми, дай только пострелять и подраться. А в уголовной среде он, как рыба в воде. До сих пор Вильямсу удавалось избегать потасовок. К тому же его молодая жена ожидает третьего ребенка. Что с ней будет, если его вдруг убьют?

Поджарый, мускулистый Лепски, с волевым загорелым лицом, изрезанным морщинами, бдительными голубыми глазами-льдинками и зачесанными на пробор почти белыми волосами, на большой скорости вел полицейскую машину к Торгово-промышленному банку, где, как он знал, держал деньги Харди.

— Что с тобой? — искоса посмотрел он на напарника. — У тебя такой видок, будто ты пчелу проглотил.

Вильямс напряженно заерзал на своем сиденье.

— Ничего. Со мной все в порядке, — буркнул он, опасаясь, что Лепски заметит его состояние.

Он боялся его насмешек еще больше, чем гангстеров. Чего доброго, новости о его трусости дойдут до Террелла… Тогда пиши пропало. Это был единственный грех, которого начальник полиции не прощал.

Лепски выглянул из окна и виртуозно обложил водителя, пытавшегося подрезать ему дорогу. Тот начал было лаяться в ответ, но заметив черно-белые полосы и крупно выведенное слово «полиция» на капоте, мигом проглотил готовые вырваться ругательства.

Лепски криво ухмыльнулся и вновь повернулся к Вильямсу.

— Да ты, никак, боишься, парень? Брось, расслабься. Умираем только раз. Лично я предпочитаю отдать концы от ножа или пули гангстера, чем от скальпеля хирурга, который будет потрошить меня, выискивая опухоль.

Вильямс поморщился, как от зубной боли, и вжался и сиденье. Нащупал потной рукой рукоятку полицейского кольта калибра 0,38. Холодный металл действовал успокаивающе. Припарковавшись на стоянке около банка, полицейские вошли в помпезное здание и направились прямо в кабинет управляющего.

Он поднялся им навстречу и пожал руки. Вальяжный, подтянутый Пит Вернер был одним из лучших в Майами стрелков из винтовки калибра 0,22. Лепски являлся одним из немногих членов охотничьего клуба, способным составить ему конкуренцию.

— Ты не собираешься сегодня в клуб? — спросил он Лепски. — Ко мне из Нью-Йорка приехал один из моих знакомых, который стреляет почти так же хорошо, как мы. Можно было бы устроить соревнования на ящик виски.

— Боюсь, что не смогу, — с искренним сожалением ответил детектив. — Я сейчас ловлю двоих за убийство. Если удастся вырваться, то, возможно, я покажу твоему другу пару новинок.

Вернер рассмеялся и похлопал Лепски по плечу.

— Так за кем ты охотишься, Том? — спросил он и разом посерьезнел.

— Да так. Двое подонков. Кстати, Терри, ты бы мог мне помочь. Я не прошу тебя открывать банковские тайны, но, поверь мне, это важно. Снимал ли Харди крупную сумму сегодня или вчера?

— Том, это не самый удобный вопрос для управляющего банком.

— Понимаю. Но у нас есть все основания полагать, что Харди снабдил этих двоих деньгами для того, чтобы они смотались из города. Они — его бывшие телохранители и пока что прикончили троих. Из мелкой сошки. Если мы их быстро не отловим, то этот список может пополниться куда более важными людьми.

Вернер был шокирован. Он поколебался и затем уклончиво ответил:

— Единственное, что я могу тебе сказать, Том, дружище, так это то, что ко мне, действительно, приходила интересующая полицию персона с просьбой выдать ему в кредит пять тысяч долларов. Персона была очень взволнованна, но я отправил его отсюда сегодня около десяти утра.

— Спасибо, старик, — сдержанно сказал Лепски. — Возможно, я и успею вечером в клуб. Пока!

Усевшись за руль, Лепски повернулся к Вильямсу:

— А теперь нанесем визит этой «персоне».

— Может быть, лучше сообщить Терреллу? — робко предложил Вильямс. — Вдруг он захочет сам потолковать с Харди?

— Не будем терять времени, а то от них там останется одна вонь. Как ты со своей пушкой? Наверное, давно не практиковался?

— Да уж… — неопределенно ответил Вильямс, вытирая рукавом пот со лба. — Я не был в тире года два. Знаешь, Том, что-то мне это начинает не нравиться. Вдруг мы нарвемся на этих двоих. Может быть, вызвать подкрепление?

— Каких двоих? — не понял Лепски. — Ты имеешь в виду Джако и Мо? Ну и что из этого? Либо они пойдут с нами, либо мы их уложим. В такого борова, как Джако, и ребенок попадет. Всадишь ему заряд в толстое брюхо, он и успокоится.

— Эта парочка сама неплохо управляется с пистолетом, — уныло заметил Вильямс. — Моя жена ожидает ребенка.

— Тогда о чем ты беспокоишься? Он же еще не родился? Не дрейфь, все будет нормально!

Лепски резко свернул на обочину, и полицейские направились к дому Харди. Из-за угла вынырнула патрульная машина, и Лепски сделал знак подъехать ближе.

— Послушай, Джейми, — узнал Лепски сидевшего за рулем дюжего полицейского. — Я собираюсь переговорить с Ли Харди. Не думаю, чтобы он поднял бузу, но если вдруг услышишь пальбу, вызови ребят. Ты понял? Не играй в героя, а просто вызови наших парней. Сам же выбери удобную позицию и стреляй в каждого, кто выскочит из подъезда. Мы на хвосте у Джако и Мо.

Джейми понятливо кивнул, и Вильямс подумал, что было бы неплохо поменяться с ним местами.

Войдя в подъезд, Лепски направился прямо к кабинке портье. Тот встал из-за стола и ощупал колючими глазками вошедших, сразу признав в них полицейских.

— Харди к себе не поднимался? — спросил Лепски.

— Да, минут пять назад, — угрюмо ответил портье. — Я могу вызвать его, если он вам нужен.

— Не трудись, старина, — сказал Лепски и смерил его холодным взглядом. — И не вздумай лапать телефон, а то и превращу остаток твоей жизни в ад.

Полицейские вошли в кабину лифта и поднялись на последний этаж.

— Ну и каковы наши действия? — неуверенно спросил Вильямс.

— Я не ожидаю осложнений, — хладнокровно сказал Лепски. — Харди не такой дурак, чтобы искать себе приключений на голову и прятать у себя этих двух. Сейчас и позвоню и войду. Ты затаись вон там у стены. Если услышишь, что мы разговариваем на повышенных тонах, врывайся внутрь и пали во все, что шевелится, за исключением меня. Усек?

Вильямс молча кивнул и слился со стеной.

— Только смотри, не снесись, — ободрительно усмехнулся Лепски, нажимая кнопку звонка. — Мы возьмем их без лишних хлопот.

Вильямс был поражен хладнокровием этого сорви-головы, который суетился не больше, чем если бы наносил визит архиепископу кентерберийскому.

После недолгой паузы дверь открылась, и на пороге появилась все так же легко одетая Джина. Лепски заглянул в прихожую и увидел высокую, стройную женщину, которая удивленно смотрела на него широко распахнутыми глазами. Не мешкая, Лепски отодвинул Джину в сторону и решительно вошел внутрь.

— Эй! Это еще что такое? — взвизгнула Джина. — Какое…

Не обращая на нее никакого внимания, Лепски прошел дальше в гостиную. Мужчины смерили друг друга недобрыми взглядами. Узнав Лепски, Харди побледнел.

— Что это ты врываешься, как слон в посудную лавку? — обрел дар речи Харди. — Не видишь, я занят.

Лепски настороженно ощупывал глазами лицо Вэл. Где-то он уже видел эту красотку. Но вот где?

— Сбавь тон, — сухо проговорил Лепски. — Веди себя прилично в присутствии незнакомой мне дамы. Кстати, представь меня ей.

— Когда ты мне понадобишься, я приглашу тебя, — оскалился Харди, и Вэл подумала, как быстро меняется выражение его лица.

— Я сказал тебе, представь меня даме, — веско проговорил Лепски.

— Это Мэри Шеррик из «Майами Сан», — сказала вошедшая Джина.

Лепски прекрасно знал Мэри Шеррик. Она часто надоедала ему, пытаясь выудить хоть какую-нибудь информацию. Он пристально посмотрел на смешавшуюся под его взглядом Вэл.

— Это точно? Я — детектив-офицер Том Лепски. Всегда рад встрече с прессой.

— Мисс Шеррик уже уходит, — заметила Джина.

Она одна не теряла самообладания.

— Думаю, что она захочет задержаться, — раздельно произнес Лепски и встал таким образом, чтобы одновременно видеть всех троих. — Я могу предложить ей интересный материал для ее газеты. Одно удовольствие помочь прессе. Садитесь, мисс Шеррик, и доставайте свой блокнот.

— Чего ты добиваешься? — нервно спросил Харди.

— Джако и Мо. Где они?

— Откуда мне знать?

— Но все-таки это твои люди.

— Тот факт, что я давал им некоторые поручения, еще ни о чем не говорит.

Краем глаза Лепски заметил лежащий на диване «дипломат».

— Мой шеф думает иначе. На твоих людях висят три убийства. Самое время тебе сознаться, пока они не натворили еще чего-нибудь. Под суд пойдете все вместе.

Харди заметно колебался. Он с ужасом сознавал, что притаившиеся в спальне Джако и Мо слышат каждое слово.

— Уверяю тебя, я их не видел дня два, — с трудом выговорил Харди.

— Ну что ж! Тем хуже для тебя… Загремишь вместе с ними.

С этими словами Лепски быстро подошел к дивану, взял «дипломат», открыл его и вытряхнул содержимое на журнальный столик.

Харди чертыхнулся и бросился к Лепски. Детектив резко повернулся и свирепо глянул на Харди.

— Еще шаг, и твой нос будет торчать у тебя из уха, — процедил Лепски. — Для какой цели эти деньги?

— Для выплаты ставок. А теперь убирайся!

— Последний раз предупреждаю. Не хами! Я уйду, но прежде осмотрю твою берлогу. Так, на всякий случай.

— Только после предъявления ордера!

— Ордер будет, не волнуйся. И не только на обыск. А пока что…

— Только попробуй, и я добьюсь того, что тебя выпрут из полиции!

Лепски знал, что это не пустая угроза. У него могли быть большие неприятности, если он произведет обыск, не имея на то санкции прокурора. У Харди были довольно значительные связи с важными людьми, которые не упустят случая избавиться от настырного детектива.

— Я, конечно, могу съездить за ордером или послать кого-нибудь из моих людей, которые постеснялись войти сюда вместе со мной. Но к чему эта канитель, Харди, если тебе нечего скрывать? Ты просто навлекаешь на себя лишние подозрения.

— Выметайся! — осмелел Харди.

— Хорошо! Но запомни, я вернусь!

Он нехотя поднялся и направился к двери.

— Мои ребята постерегут тебя до тех пор, пока я вернусь. Не скучай!

Проходя мимо Вэл, он твердо взял ее за руку.

— Пойдемте, мисс Шеррик. Мне еще есть о чем вам рассказать. Ваш редактор останется доволен.

Разыгрывая немую сцену, Харди и Джина наблюдали за тем, как Лепски вывел журналистку из квартиры и захлопнул дверь.

Увидев, наконец Лепски, бледный Вильямс нервно облизнул губы.

— Все о’кей? — спросил он, с интересом поглядывая на Вэл.

— Еще не знаю, — сердито ответил Лепски. — Ты остаешься здесь. Из квартиры никого не выпускать. Я погнал за ордером. Если кто-нибудь попытается улизнуть, знаешь, что делать. Мы с этой дамочкой едем в управление. Минут через десять к тебе подгребут наши ребята.

Вильямса вновь прошиб холодный пот.

— Десять минут? — уныло протянул он.

— Да, — отрезал детектив и подвел Вэл к лифту.

Когда подъехала кабина, он галантно помог Вэл войти внутрь.

— Ну, а теперь разберемся, кто вы такая, — официальным тоном проговорил он. — То, что не Мэри Шеррик, ясно. Эту мокрую курицу я неплохо знаю.

— Вышла ошибка, — попыталась выкрутиться Вэл. — Просто этот человек думал, что я мисс Шеррик…

— Вы никогда не работали в «Майами Сан». Я там знаю каждого. По-моему, вы вообще нигде и никогда не работали, — покосился он на холеные руки Вэл. — Боюсь, что нам с вами придется проехать в полицейский штаб. Мой шеф наверняка захочет с вами переговорить.

Вэл подавила импульсивное желание бежать и холодно посмотрела на Лепски.

— Меня зовут Валери Бернетт. Мой отец — Чарльз Трэверс. Слыхали о таком? — высокомерно произнесла Вэл. — И я с вами никуда не поеду!

Тут Лепски узнал ее. Вдруг он почувствовал себя так, как будто случайно наступил на грабли и они врезали ему в лоб.

— Я не знал, — несколько смутился он и подумал, что за нее-то уж точно Террелл спустит с него шкуру. — Извините, миссис Бернетт.

Вэл улыбнулась.

— Ничего, детектив-офицер Лепски, — сказала она и, высоко подняв голову, вышла из лифта.

Лепски провожал ее взглядом до тех пор, пока она не поймала такси. К нему подошел оставленный им в засаде офицер патрульной машины.

— Оставайся здесь и продолжай наблюдение, — распорядился Лепски. — Возможна заварушка. Вильямс наверху. Я поехал за ордером на обыск. Смотри в оба! В случае чего, стреляй без предупреждения.

Без лишних слов полицейский пошел к припаркованной у почты машины, а Лепски сел за руль своего «форда» и резко взял с места.

Джако вышел из спальни, едва закрылась дверь за непрошеными посетителями. Пот струился по его жирному лицу. Глазки злобно блестели.

— Быстро давай деньги. Надо смываться.

— Ты слышал, что он сказал? — истерически крикнул Харди. — Нас обложили, как волков!

В холл проскользнул Мо.

— Полиция нам не помеха. Прорвемся. Гони монету, шеф.

— Вы не сделаете этого! — сказал Харди, пытаясь придать голосу твердость. — Если вы начнете стрельбу, они тут же догадаются, что я прятал вас. Надо же думать…

— Захлопни пасть! — рявкнул Джако.

Он подошел к журнальному столику и принялся запихивать деньги в «дипломат». Щелкнув замками, он вытащил из кармана пистолет Харди и передал его Мо.

— Постойте, ради бога подождите! — взмолился Харди.

— Девка… — кивнул на Джину Джако.

— Оставьте ее в покое… — начал было Харди, но в один прыжок Мо оказался около него и резко ударил рукояткой пистолета ему по скуле.

Харди рухнул на пол, вытаращив глаза, Джина открыла рот, пытаясь закричать, но Джако ткнул ее толстым пальцем в солнечное сплетение. Она согнулась, заглатывая воздух, как выброшенная на берег рыба. Джако схватил ее за волосы и резко встряхнул.

— Заткнись, сука! — приказал он. — Сейчас ты выйдешь и заговоришь зубы полицейским. Один неверный шаг, и я сделаю тебе второй пуп! Пошла!

Он подтолкнул ее в спину к двери. С трудом удержавшись на ногах, Джина сделала несколько неуверенных шагов в сторону двери и остановилась. В зеркале прихожей она увидела свирепые лица Джако и Мо. Толстяк сделал ей знак пистолетом открывать. Поколебавшись, она открыла дверь и шагнула в коридор, где нос к носу столкнулась с остолбеневшим от неожиданности Вильямсом. Тот оцепенело наставил на нее кольт. Во рту у него пересохло от страха.

— Назад! — наконец выдавил он. — Никому не выходить…

В этот момент из-за спины Джины вынырнул Мо и дважды выстрелил в опешившего полицейского. Вильямс даже не сообразил, в чем дело. Он только почувствовал страшный удар в грудь и, выронив пистолет, рухнул на мозаичный пол в полуметре от ног Джины. Несколько секунд его тело подергивалось в конвульсиях и потом затихло. Джина в ужасе зажала ладонью рот и отпрянула назад. Выскочивший в коридор Мо огляделся, бешено вращая белками, и, убедившись, что больше никого нет, рванулся к лифту. Вслед за ним, притиснув Джину к стене, вывалился Джако с «дипломатом» в руке. Он застрял в лифте, в то время как Мо с остервенением нажимал на кнопку.

Очухавшийся Харди встал на четвереньки и через открытую дверь комнаты увидел маячившую впереди тушу Джако. Он выхватил пистолет из кармана и, почти не целясь, выстрелил в жирную спину бывшего телохранителя. Пуля просвистела перед самым носом Джины, которая упала на колени и дико завизжала, зажав уши руками.

Мо услышал выстрел и с изумлением увидел, как Джако спиной назад медленно вываливается из лифта. Гора жира заколыхалась на мозаичном полу, как туша подстреленного слона. Под левым нагрудным карманом Джако разливалось бурое пятно. Мо сразу понял, что его друг мертв. Скрипнув зубами, он выскочил из лифта, вырвал у него из рук «дипломат» и успел заскочить обратно, прежде чем закрылась дверь.

Когда лифт остановился на первом этаже, ослепленный злобой Мо пошел напролом и столкнулся лицом к лицу с патрульным Джейми. Они выстрелили одновременно. Пуля, выпущенная из пистолета Джейми, отстрелила Мо мочку уха. Самому Джейми повезло меньше. Мо всадил ему пулю прямо между глаз. Полицейский рухнул, как оглушенный бык на бойне.

Услышав звуки стрельбы, люди на улице шарахнулись в разные стороны. Машины остановились. Две или три женщины истерически завизжали.

Тяжело дыша, Мо выскочил в вестибюль и пробежал мимо предусмотрительно упавшего плашмя портье.

Вой полицейских сирен придал ускорение. Мо выскочил на улицу и шмыгнул в боковую аллею, ведущую к порту. Через несколько секунд две полицейские машины резко затормозили у дома Харди.

В конце аллеи Мо сунул пистолет в мусорный контейнер и быстро зашагал к расположенному неподалеку бару своего бывшего любовника Фри-Фри. Это был толстый пожилой пуэрториканец, страстный любитель марихуаны и молоденьких мальчиков, который промышлял их поставкой богатым дегенератам Майами.

В этот ранний час в баре никого не было. За стойкой дремал Фри-Фри. Мо схватил его за руку.

— Фри, укрой меня! У меня на хвосте полиция!

Бармен мигом очнулся и с проворностью змеи потащил Мо в заднюю комнату, где на соломенном матрасе спал какой-то обкурившийся мексиканец. Не обращая на него внимания, Фри-Фри открыл потайную дверь и, втолкнув Мо в какой-то закуток, прошипел:

— Сиди тихо! Я их собью со следа.

С непостижимой для его грузного тела скоростью он вернулся за стойку и принялся дочитывать колонку спортивных новостей. Спустя минуту в бар вошли двое полицейских. Один из них хлопнул бармена по жирному плечу:

— Очнись, спящая красавица. Где Мо Линкольн?

Фри-Фри состроил невинно-обиженную физиономию.

— Линкольн? Какой еще Линкольн? Ах, Мо… Я не видел его уже несколько недель.

Держа пистолет наготове, полицейские осмотрели бар, но до потайной двери не добрались.

Террелл и Беглер подрулили к дому Харди и поднялись в его квартиру. Лепски был уже там. Харди отлеживался на диване, то и дело прикладывая к лицу грелку со льдом. Бледная Джина с видом побитой собаки сидела в кресле, держа в дрожащих руках стакан с виски.

Лепски пружинящими шагами мерил комнату, готовый вмазать любому, кто попадется ему под руку.

Когда Террелл и Беглер вошли в подъезд, им навстречу попались четверо санитаров, с трудом тащивших едва поместившуюся на носилках огромную тушу Джако. Террелл уставился на необъятное, колышущееся из стороны в сторону пузо, пробормотал что-то нелестное и зашел в лифт вслед за своим помощником.

— Этот подонок прятал их, — сказал Лепски вошедшему Терреллу и угрожающе придвинулся к закатившему от страха глаза Харди. — Клянусь мамой, я сверну ему шею.

— Ладно, успокойся, — осадил его Террелл. — Лучше достань Линкольна, Том. А с этим я разберусь сам.

Лепски одарил Харди многообещающим взглядом и вразвалку вышел из гостиной.

Встретив суровый взгляд Террелла, Харди понял, что настал его момент истины. От того, как он себя поведет, зависела не только его свобода, но и жизнь.

— Начальник… они ворвались ко мне прошлой ночью, — начал он, тщательно подбирая слова. — Джако и Мо. Меня не было дома. Эти мерзавцы угрожали мисс Ланг. Когда я вернулся, они заявили, что влипли. Прикончили какого-то Хенеки. Он нагрел их на какой-то сделке. На какой, они не сказали. Потребовали денег для того, чтобы скрыться. Пять тысяч. Я не давал, но они пригрозили, что распнут Джину… мисс Ланг. Да, это его точные слова. Словом, они достали меня, и мне пришлось рыскать по всему городу, чтобы собрать необходимую сумму. Потом заявился Лепски. Эти двое прятались в спальне. Они слышали, как Лепски сказал мне, что отправляется за ордером, и что квартиру стережет полицейский. Когда Лепски ушел, они принудили Джину выйти и заговорить с вашим офицером. Мо выскочил в коридор и убил его…

Драматическим жестом Харди положил на стол свой пистолет.

— Я убил Джако. Признаюсь. Когда я услышал стрельбу, я схватил пистолет и успел выстрелить в него, когда тот залезал в лифт.

— Положим, — коротко сказал Террелл. — Теперь повтори свою историю еще раз, а мой помощник ее запишет.

В тот же день во время 5‑часового брифинга Террелл узнал от Лепски о том, как он встретил в квартире Харди Вэл Бернетт, выдававшую себя за корреспондентку «Майами Сан» Мэри Шеррик. Начальник полиции выглядел усталым и озабоченным. Мо Линкольн опять выскользнул из полицейской сети. Террелл арестовал Ли Харди за убийство Джако, но под давлением напористого адвоката был вынужден выпустить его под залог. Харди упорно стоял на том, что он был вынужден застрелить негодяя, поскольку тот собирался убить Джину. Косоглазая чертовка слово в слово подтвердила показания своего любовника, и Терреллу ничего не оставалось как уступить.

Начальник полиции был немало озадачен тем, что Валери Бернетт вдруг вздумалось разыграть из себя репортершу, но сомневаться в словах Лепски не приходилось. Он сел в свою машину и помчался в отель «Спэниш Бэй».

Вэл приняла его в гостиной своего номера. От внимательного взгляда Террелла не укрылось, как она напряжена.

— Извините за беспокойство, миссис Бернетт, — начал Террелл, входя в комнату. — Но один из моих офицеров доложил, что встретил вас в квартире Ли Харди за несколько минут до того, как там началась перестрелка. Вы подвергали себя большой опасности…

Вэл ожидала этого визита и приготовила более или менее правдоподобное объяснение своему странному поведению.

— Да, вы правы, капитан. Я была там, — согласилась она. — Понимаю, что это было непростительной глупостью с моей стороны. Пожалуйста, присаживайтесь. Вы, конечно, вправе потребовать объяснений.

— Ну что вы, миссис Бернетт. Я здесь просто для того, чтобы предотвратить подобные инциденты в будущем. Во время вашего посещения Харди в его квартире находились двое опасных преступников. И мой долг…

— Благодарю вас, капитан, — сдержанно сказала Вэл и села в кресло.

— Э… насколько я знаю, вы представились Харди как репортер газеты «Майами Сан», не так ли?

— Вы правы. Дело в том, что я случайно познакомилась с мисс Шеррик, которая там действительно работала. Мы разговорились, и девушка сообщила мне, что ей бы очень хотелось поехать домой к родителям, но у нее нет денег.

Мне стало ее жаль и я купила у нее репортерское удостоверение. Вероятно, я не имела права этого делать, но, с одной стороны, это был повод помочь ей, а с другой, мне вдруг захотелось развлечься, почувствовать себя в шкуре матерого газетчика.

— Она не имела права продавать вам свою карточку, — сухо отметил Террелл. — Мне непонятно, зачем вы ее купили?

— Это произошло спонтанно, — смутилась Вэл, чувствуя, что ей не до конца верят. — Вам, вероятно, трудно понять… женскую логику. Я богата. Мучаюсь от безделья. И потом меня всегда притягивали к себе преступления. — Вэл выжала подобие улыбки. — Убийство этой бедной девушки… Сью Парнелл… заинтересовало меня. Я с интересом прочитала о нем в газетах. Когда я разговаривала с Мэри Шеррик, мне вдруг в голову пришла сумасбродная идея встретиться с людьми, прямо или косвенно связанными с этим убийством. Захотелось почувствовать себя мисс Марпл… И я не справилась с искушением и выудила карточку у этой девушки. Потом решила встретиться с мистером Харди. Можете расценивать мой поступок как прихоть богатой бездельницы.

Террелл пристально смотрел на сидящую перед ним женщину. Он не верил ни единому ее слову, но осмотрительно скрывал это.

— Все-таки это было очень глупо и опасно с вашей стороны.

— Теперь я это понимаю, — слишком поспешно согласилась Вэл. — Извините…

Но Террелл не поддался на ее неискреннее признание.

— Когда вы были в доме Харди, вы не имели ни малейшего представления о том, что там могут быть преступники?

— О, нет! Конечно, нет!

— Отдайте мне, пожалуйста, карточку мисс Шеррик.

Вэл подобралась и в упор посмотрела на полицейского.

— Надеюсь, вы не собираетесь причинить неприятности этой девушке? — спросила она. — Мне бы этого не хотелось. Это целиком моя вина. Видите ли, я со страху сожгла эту карточку.

Террелл решил попробовать подобраться к ней с другого бока.

— У меня к вам еще один вопрос, миссис Бернетт. До меня дошли сведения о том, что вы заплатили Хоумеру Хэеру двадцать тысяч долларов. Он утверждает, что это аванс за какую-то работу. Может быть, это и не мое дело, но мне бы хотелось вас предупредить: Хэер в высшей степени ненадежный, чтобы не сказать, бесчестный человек. — Террелл немного поколебался, потом продолжал: — Из всего этого я сделал единственно возможный вывод — Хэер, вероятно, шантажирует вас. Я бы с превеликим удовольствием засадил этого прощелыгу на четырнадцать лет. Уверяю вас, что вся представленная вами информация по этому гнусному делу останется между нами. Вы ничего не хотите мне рассказать?

У Вэл похолодело в груди. Некоторое время она задумчиво смотрела на невозмутимо курившего Террелла, потом с усилием произнесла:

— Я заплатила этому человеку потому, что поручила ему одно очень важное, строго конфиденциальное дело. Шантаж здесь ни при чем.

Она решительно встала, давая понять, что разговор окончен.

— Благодарю вас, капитан, за предложение помощи, но я в ней пока не нуждаюсь. Еще раз извиняюсь за свой необдуманный поступок.

Террелл пожал плечами и тоже встал.

— Хорошо, миссис Бернетт, но если вы все-таки надумаете мне помочь, то вы знаете, где меня найти. — У двери он задержался и сухо произнес: — К сожалению, это еще не все. Харди предъявлено обвинение в убийстве. Он может затребовать вас в качестве свидетельницы. Я не уверен в том, что вы мне сказали всю правду. Подумайте об этом. Обычно люди предпочитают иметь в моем лице друга, нежели… противника.

Он вышел и медленно закрыл за собой дверь, втайне надеясь, что может она еще окликнет его. Но Вэл не сделала этого.

Семь пятнадцать вечера. Хоумер Хэер, Сэм Карш и Люсиль собрались на семейно-деловое совещание. Сэм только что вернулся из госпиталя, где его обрабатывали после «обработки» в полиции. Ему понадобилось более семи часов, чтобы отойти, и сейчас он все еще прикладывал к подбитому глазу целлофановый пакетик со льдом и время от времени издавал жалобные стоны, на которые, впрочем, никто не обращал ни малейшего внимания. Хэер по обыкновению жевал куриный сэндвич.

— Я с самого начала говорила, что это дело дурно пахнет, — желчно проговорила Люсиль. — Вот вам первый результат у Сэма на лице.

— Деньги не пахнут, дура, — жестко заметил Хэер. — Террелл блефует. Он никогда не докажет, что эти деньги — не аванс. Эта милашка Бернетт будет держать язык за зубами. Так что пока все в порядке.

— В порядке?! — взвился Карш. — И это ты называешь порядком? Ты посмотри, как эти нацисты отделали меня! Знаешь, что они мне сказали? Каждый раз, когда увидят меня в машине, они припишут мне нарушение правил дорожного движения и поволокут в кутузку. Взгляни на мой глаз!

— Заткнись ты со своим глазом! — взвизгнула Люсиль.

В этот момент раздался звонок входной двери. Вся троица встревоженно переглянулась. Люсиль деревянно встала и сделала неуверенный шаг к двери, которая распахнулась перед самым ее носом. Даже Хэер вздрогнул от неожиданности, увидев на пороге Вэл. Пристроив на лицо запоздалую улыбку, он сделал шаг навстречу и церемонно поклонился.

— Миссис Бернетт! Какая честь! Пожалуйста, проходите!

Вэл смерила холодным взглядом Люсиль, потом Карша, который поспешно спрятал пакет со льдом за спину, и в упор посмотрела на засуетившегося Хэера.

— Ну ладно, дети. Вы нам мешаете. Не видите, миссис Бернетт хочет поговорить со мной с глазу на глаз.

— Нет уж, пусть остаются! — решительно сказала Вэл и закрыла за собой дверь.

Она была бледна, но твердое выражение ее глаз и решительные складки у рта неприятно поразили кланявшегося, как китайский болванчик, Хэера.

— Надо полагать, что ваши помощники в курсе того, что вы шантажируете меня.

Карш побледнел и вжался в кресло. Люсиль непроизвольно напряглась и забегала глазками по сторонам, как бы ища пути отхода.

Улыбка мигом слетела с рыхлого, пластилинового лица Хэера. Оно стало как у пса, у которого отнимают мозговую кость.

— Вам не следует так квалифицировать нашу сделку, миссис Бернетт, — со скрытой угрозой в голосе произнес Хэер.

— Именно так я ее квалифицирую, и не я одна… — многозначительно проговорила Вэл.

Не ожидая приглашения, она прошла и села на стоящий рядом со столом Хэера стул.

— Час назад я разговаривала с начальником полиции капитаном Терреллом. Он намерен засадить вашу троицу на четырнадцать лет. Уж не знаю, по сколько придется на каждого…

Хэер опустил толстый зад в свое изготовленное по заказу кресло.

— Одно дело хотеть, миссис Бернетт, но другое дело мочь, — осторожно заметил он.

Вэл продолжала сверлить его удивительно жесткими для ее миловидного лица глазами.

— Сможет! Не сомневайтесь! Стоит мне только рассказать ему о шантаже, и он упакует всех троих.

— Я тут ни при чем. Прошу меня не впутывать… поспешно проговорил Карш.

— Замолкни! — сверкнул на него глазками Хэер и повернулся к Вэл. — Мне бы не хотелось напоминать вам о той ответственности и о тех последствиях, которые повлекло бы обращение к Терреллу. Согласен, что он способен причинить нам некоторые неприятности, но факт вымогательства очень трудно доказать, а у меня неплохие адвокаты…

— А у моего отца на уик-эндах бывают генеральный прокурор и председатель Верховного суда страны, обрезала его Вэл.

— Однако Террелл не пройдет мимо того факта, что ваш муж — убийца, — вкрадчиво напомнил порядком струхнувший Хэер. — По-моему, вы заплатили нам деньги именно для того, чтобы скрыть этот неприятный факт.

— Вот тут-то вы глубоко заблуждаетесь, — отпарировала Вэл. — Я дала вам двадцать тысяч для того, чтобы установить факт шантажа. В полиции и в банке переписаны номера всех банкнот. Терреллу известно, что я заплатила вам. Ему не представит особого труда доказать, что вы шантажировали меня… не без участия вашей дочери и зятя.

— Н‑но, постойте… — попробовал встрять Карш, по лицу которого катились крупные капли пота.

— Я сказал тебе заткнуться! — рявкнул Хэер. — Я думаю, вы блефуете, миссис Бернетт. Или вам безразлично, что вашего мужа будут судить за убийство?

— Нет, не безразлично, — спокойно ответила Вэл, — но я не потерплю, чтобы меня шантажировали. Я долго думала об этом и пришла к выводу, что лучше суд, чем шантаж. У вас имеются улики против моего мужа. Полиция обязательно поинтересуется, почему вы не представили их ей. Если к этому приплюсовать еще и факт вымогательства денег, то вы получите никак не меньше, чем мой муж.

Хэер беспокойно заерзал в кресле.

— И все-таки, вы блефуете, — мрачно произнес он. — Ваш муж проведет остаток жизни в доме для умалишенных.

— Возможно. Только не остаток жизни. Мы наймем лучших адвокатов страны. Он выйдет оттуда гораздо раньше, чем вы думаете.

Вэл протянула руку и решительно сняла трубку телефона.

— Нюансы можно уточнить у начальника полиции.

— Нет! Не надо! Только не это! испуганно вскричал Карш.

Вэл положила трубку и невозмутимо взглянула на насмерть перепуганного детектива. Тот яростно набросился на Хэера.

— Ты, старый толстый кретин! Я тебя предупреждал! Она достала нас! Теперь ты захлопни свою толстогубую пасть. Я попробую с нею договориться.

Сконфуженный Хэер попытался что-то лепетать, но Люсиль грубо оборвала его:

— Помолчи, отец! Я полностью согласна с Сэмом. Твой поезд ушел.

Хэер побагровел и возмущенно повернулся к Вэл спиной. Он выглядел так, как будто его вот-вот хватит удар.

— Миссис Бернетт, — убито проговорил Карш, — поверьте, что ни я, ни моя жена не имеем к этому никакого отношения. Мы с самого начала были против. Может быть, забудем об этом инциденте, конечно, при условии, что мы вернем вам деньги и отдадим эти проклятые вещественные доказательства? Мы не хотим иметь неприятности с полицией, а вы не желаете осложнений для вашего мужа. Так будет справедливо?

— Эх ты, куриные мозги. Разве ты не видишь, что она берет нас на испуг? — с горечью пробормотал Хэер. Но его уже никто не слушал.

Вэл задумчиво посмотрела на Карша.

— Отдайте мне куртку, зажигалку и деньги, — внешне спокойно произнесла она. Это спокойствие давалось ей не легко. Сердце у нее колотилось, и она была испугана не меньше Карша. — И я постараюсь забыть о том, что когда-то была у вас, — закончила она, едва контролируя свой голос.

Карш поспешно бросился к сейфу и вытащил из него завернутую в коричневую бумагу куртку. Извлек откуда-то из глубины зажигалку Криса и добавил к двум вещам «дипломат» с деньгами.

— Вот, пожалуйста. Мы надеемся на вашу порядочность.

Вэл смерила «нечестивую троицу» презрительным взглядом и вышла, гордо вскинув голову.

— Дураки! Безмозглые идиоты! — накинулся на них немного отошедший от шока Хэер. — Вы что, не поняли, что она блефует? Выпустить из рук верных полмиллиона!

Он в ярости швырнул недоеденный сэндвич в закрывшуюся за Вэл дверь.

— Да что ты говоришь? — саркастически произнес Карш и вновь прижал пакет со льдом к распухшему глазу. — Тогда зачем переводить хорошую еду? Теперь мы не настолько богаты… И слава Богу!

(обратно)

Глава 11

Мо просидел в тесной комнатушке в баре Фри-Фри до девяти вечера. Тем временем бармен наказал портовой шантрапе зорко следить за действиями полиции. Раздавшийся около девяти часов звонок известил его о том, что полицейские, наконец, убрались из прилегающего к порту района. Толстяк поспешно сообщил об этом Мо.

— Они на время отвалили. Что собираешься делать дальше? — спросил пуэрториканец, глядя масляными глазками на красавца-негра.

Сидя в своем убежище, Мо искренне скорбел о потере Джако. Он был безутешен. Без него жизнь для Мо стала пустой, как дыра в стене.

Пять тысяч, которые он прихватил в квартире этого ублюдка Харди, ничего для него не значили. Без Джако деньги были ему ни к чему. Фри-Фри с тревогой наблюдал за состоянием Мо. Таким потерянным он его никогда не видел.

— Мо, малыш! Что с тобой? — нервно спросил Фри-Фри. — Сейчас не время раскисать. Надо спасать свою шкуру. Я помогу тебе сесть на баркас. Как раз сегодня один из них отходит в Пуэрто-Рико. У тебя есть бабки?

Мо убито сел на стул и плюхнул на стол чемоданчик с деньгами. Он уставился в одну точку, не обращая внимания на встревоженное верещание толстяка-бармена.

— Парень, очнись! — попытался вывести его из транса Фри-Фри. — Легавые могут вернуться в любую минуту. Им известно о том, что мы с тобой давно знакомы. Давай выработаем какой-нибудь план.

Вдруг как будто кто-то включил Мо. Он напрягся. Пустое выражение исчезло из его глаз, и на смену ему пришла глухая всепоглощающая ненависть.

Фри-Фри в страхе отпрянул, заметив произошедшую о ним метаморфозу.

— Я знаю, что мне делать, — с еле сдерживаемой яростью прохрипел кубинец. — Я достану и изрежу на куски этого подонка, который убил моего Джако!

— Ты с ума сошел. Тебе нужно сматываться! Забудь о Харди! Подумай о себе!

— Я уделаю этого подонка! — упрямо проговорил Мо. — Мне наплевать, что со мной будет. Только бы успеть добраться до него.

Фри-Фри всплеснул толстыми ручками.

— Ты совсем свихнулся с горя! Мы сами пришьем его. Даю слово. Сейчас за тобой охотится вся полиция города. Давай, я сведу тебя на баркас. О Харди не беспокойся. Тысяча монет, и я не оставлю ему более двадцати четырех часов. У меня есть очень решительные ребята.

— Не смейте трогать его! — рассвирепел Мо. — Он — мой. Я перережу глотку каждому, кто перехватит его у меня.

Фри-Фри воздел глаза к потолку и беспомощно вздохнул.

— Ну, хорошо, детка. Только тебе до него не дотянуться. Сейчас каждый…

— Заткнись! Достань мне какую-нибудь темную одежду… и быстро!

Неожиданно лицо Фри-Фри озарилось хитрой улыбкой.

— Кажется, я придумал! — радостно сообщил он. — У меня здесь есть кое-какая женская одежда. Тебе она придется впору. Паричок тоже найдем. Я так тебя выряжу — родная мать не узнает.

Мо уставился на него. Потом одобрительно кивнул.

— Вот теперь ты говоришь дело…

Через полчаса из бара вышла стройная девушка-мулатка. Ярко накрашенная, с пышными черными волосами, в перетянутом в тонкой талии желто-голубом платье и ярких сандалиях на босу ногу, она притягивала восхищенные взгляды любителей «шоколадок». На дне ее модной, перекинутой через плечо соломенной сумки, лежал полицейский револьвер.

Джина и Харди лежали на широкой двуспальной кровати. Харди был слегка пьян. Они только что разъединились после бурного акта любви, и сейчас ему хотелось только одного — спать. Джина беспокойно ворочалась с боку на бок.

— Ну, кончай дрыхнуть, соня, — проговорила она, как кошка вытягивая свое красивое гибкое тело. — Ли! Я ужасно боюсь. Они ничего не сделают с тобой за то, что ты убил эту жирную свинью?

— Нет, успокойся, — полусонно ответил Харди. — Обычное дело. Гарри обо всем позаботится. Не думай об этом. Все будет представлено, как допустимый уровень самообороны. Расслабься, крошка, и давай спать.

— Но еще нет и десяти, — капризно протянула Джина. — Как ты можешь спать? Давай сходим куда-нибудь. Хотя бы в «Коралловый клуб».

Харди приоткрыл один глаз и посмотрел на нее как на чокнутую.

— Ты что, милая, спятила? Пока этот черный ублюдок на свободе, нам нельзя и носа высовывать.

Джина сделала круглые глаза.

— Ты думаешь, он может подстеречь тебя?

— А для чего, по-твоему, у нашей двери маячит полицейский? — раздраженно спросил Харди. — Да еще двое в вестибюле. Они опасаются, что он попытается добраться до меня. Как ты не поймешь, что он и Джако были, как муж и жена? Видит бог, я не желал его смерти. Сам не знаю, как это получилось…

— А вдруг они его никогда не найдут? — спросила Джина, встревоженно садясь в постели. — Мы что, так и будем сидеть взаперти, пока они его не поймают?

— Ты права, детка. Но они вот-вот его схватят. Если уже не схватили. На ноги поднята вся полиция.

Джина выскользнула из постели и нагнулась за брошенным на полу халатиком. Харди любовался ее наготой, чувствуя, как в нем вновь пробуждается желание.

— Дай-ка мне что-нибудь выпить, — сказал он, откидываясь на подушки.

Джина прошла в кухню, приготовила два виски и добавила в них льда и имбирного пива. Вернулась в спальню и протянула стакан Харди. Сама свернулась в кресле со вторым стаканом в руке.

— Давай поженимся, Ли, — неожиданно предложила она. — Мне надоела неопределенность. Бери меня замуж. У нас даже могут быть детишки…

Харди поперхнулся от изумления. Справившись с выступившими на глаза слезами, он непринужденно расхохотался.

— Слышать от тебя такое — это полный отпад. Дети? Да кому они нужны?

— Мне, — холодно произнесла Джина.

Харди взглянул на нее внимательнее и понял, что она не шутит.

— Н‑ну, я не знаю. Может быть, попозже, когда я выберусь из этой передряги, — неопределенно протянул он. Но Джина заметила, что ее предложение возымело действие.

— Не будем торопиться, — тонко развивала атаку Джина. — Я имею в виду с заведением ребенка. Мы тщательно все распланируем после медового месяца.

— По-моему, у нас уже пошел четвертый медовый месяц, — попытался отшутиться Харди. — К чему вообще нужны эти браки? Мы и так счастливы.

Джина недобро сощурила глаза.

— Один раз я уже солгала ради тебя. Вот теперь опять я должна засвидетельствовать, что ты убил Джако, якобы защищая меня. А ведь в тот момент мне как раз ничто не угрожало. Все это чревато большими неприятностями для меня. А я не люблю неприятности с полицией, Ли. И было бы ради чего рисковать! Вот для мужа я бы вынула сердце и поджарила бы его ему на завтрак.

Харди сосредоточенно изучал потолок. И в самом деле, почему бы не жениться? И даже заиметь парочку детей, как все порядочные люди. Теперь эта мысль не представлялась такой уж абсурдной.

— А в самом деле, детка. Пуркуа бы и не па? — как говорят французы, — выдал Харди и сам подивился своей смелости, — заметано. Поженимся, как только меня оправдают.

— Смотри, не сглазь, — счастливо хихикнула Джина.

Это был тот момент, который она тщательноподготавливала последние три недели.

Тем временем по аллейке, ведущей к заднему входу в дом Харди, быстрым бесшумным шагом шла по-кошачьи гибкая темнокожая девушка с перекинутой через плечо сумкой. Она незаметно проскользнула в полутемный коридор, слабо освещенный только настольной лампой в каморке привратника, который, по обыкновению, был поглощен чтением спортивных новостей. Из открытой двери комнаты в конце коридора послышался прокуренный кашель одного из охранников. Девушка замерла и черной тенью метнулась на первый этаж. Вновь затаилась, слившись со стеной, и так же незамеченной поднялась на второй этаж. Здесь она преспокойно вызвала лифт и через несколько секунд оказалась на этаже, где располагалась квартира Харди. Когда она вышла из лифта, держа наготове автоматический нож, навстречу ей устремился плотный, коренастый полицейский.

— Куда это ты, красотка, собра…

На последнем слоге в горло полицейского вонзился нож, брошенный сильной меткой рукой. Полицейский захрипел и судорожно схватился одной рукой за горло, тщетно пытаясь дотянуться до кобуры второй. В два прыжка девушка подскочила к нему, дважды стукнула его по голове тяжелой сумкой.

Аккуратно уложив полицейского в тень у стены, Мо вытащил нож и обтер лезвие о мундир мертвеца. Бросил нож в сумку и извлек из нее пистолет. Потом, как ни в чем ни бывало, подошел к двери Харди и нажал кнопку звонка.

— Ну постой, сумасшедшая, расплескала все виски,— выговаривал Харди дурачившейся Джине, когда раздался звонок в дверь.

Джина замерла и с тревогой взглянула на Харди. Он не спеша опустил ноги на пол, встал с кровати и накинул пушистый халат.

— Кто это? — испуганно спросила Джина.

— Да этот дурак, полицейский. Наверняка напрашивается на выпивку.

Слегка пошатываясь, он направился в прихожую.

— Стой, Ли! Не ходи! Умоляю тебя!

— Э, да брось ты! — раздраженно отмахнулся от нее Харди. — Ну чего ты дергаешься? Кругом наша доблестная полиция, черт ее дери!

— Ли‑и‑и!!!

Звук трех револьверных выстрелов заглушил ее отчаянный вопль. На мгновение все стихло, и Джина услышала глухой звук упавшего тела.

Джина закрыла глаза и беззвучно зарыдала, уткнувшись носом в подушку.

Когда Мо вышел из лифта, его ожидали двое полицейских с оружием наизготовку. Он успокоился только после пяти порций свинца. На лице мертвеца застыл удовлетворенный оскал.

На следующее утро около восьми часов Вэл удивила портье «Спэниш Бэй» отеля, появившись на террасе с большой пляжной сумкой в руках. Он поспешил ей навстречу, чтобы помочь, но она остановила его сдержанной улыбкой.

— Захотелось искупаться, пока на пляже никого нет, — объяснила Вэл свое столь раннее появление. — Хочу, чтобы хоть раз весь пляж был в моем полном распоряжении.

Привыкший к чудачествам богачей портье понимающе кивнул. Он проводил взглядом ее машину, пожал плечами и занял свое обычное место у дверей.

Вэл проехала по пляжу в его дальний конец, чтобы ее не могли заметить из отеля, припарковала машину в тени деревьев и, перебросив сумку через плечо, опустилась к сонному морю. Выбрав уединенное место, бросила сумку на прохладный песок и принялась собирать сухие ветки. Набрала целую охапку, соорудила костер. Потом достала из сумки старые газеты и бутылку с бензином. Подложив смятые газеты под сучья, она окропила костер бензином, а также пропитала им куртку Криса и положила ее сверху. Чиркнула спичкой, и костер весело запылал. Вэл отскочила в сторону и некоторое время стояла, не шевелясь, завороженно глядя, как в языках пламени исчезает страшная улика, поставившая на грань краха ее семейное благополучие. Через несколько минут от костра остался лишь серый пепел, который Вэл предусмотрительно забросала влажным песком.

Повеселев, она сбросила бриджи, кофточку и сандалии и с разбега бросилась в теплую, ласкающую воду. Поплакав минут десять, она вылезла на берег, сбросила мокрый купальник и энергично вытерлась махровым полотенцем. Еще через пятнадцать минут уже была в отеле.

Около одиннадцати Вэл переоделась в простое открытое белое платье, прекрасно контрастировавшее с ее бронзовым телом, и, спустившись вниз, поехала в санаторий.

Доктор Густав принял ее в своем кабинете.

— У меня для вас хорошие новости, — объявил Густав. — Сегодня к нам приезжает доктор Циммерман. Возможно, вы слышали о нем. Это — мировая знаменитость в области нейрохирургии и психопатологии. Я списался с ним и ознакомил с историей болезни вашего мужа. Он настроен оптимистично и уверяет, что сможет помочь ему. Вообще-то Крису гораздо лучше. Он медленно, но уверенно выздоравливает. Однако чтобы ускорить этот процесс, по мнению доктора Циммермана, необходима несложная операция на мозг. И хотя я не в полной мере разделяю его оптимизм, я рад его приезду и абсолютно уверен в том, что кроме пользы никакого вреда от такой операции не будет.

Вэл сидела неподвижно, зажав руку коленями.

— Решение должна принять я?

Густав улыбнулся.

— Нет, я уже переговорил с вашим мужем. Он согласился на операцию. Естественно, я решил посоветоваться с вами, но поскольку он согласен, то с вас снимается всякая ответственность.

— Я не боюсь ответственности, — сдержанно ответила Вэл. — Просто мне хотелось бы знать, каких осложнений можно ожидать, если операция пройдет не столь успешно?

— По словам доктора Циммермана… никаких осложнений. Я разделяю его мнение. Это не вопрос жизни или смерти. Ваш муж либо полностью излечится, либо останется таким же, как сейчас. Во всяком случае, ухудшения не будет.

— Тогда, конечно, нужно делать операцию, — категорически решила Вэл. — Вы гарантируете, что это совершенно безопасно?

— Абсолютно. Циммерман уже провел десятки подобных операций с 90‑процентной гарантией успеха.

— Тогда почему вы не разделяете его оптимизма?

— Я этого не говорил. Просто вы не должны быть чрезмерно оптимистичны. Все-таки каждому десятому такая операция не помогает. Но для медицинской практики процент выздоравливающих беспрецедентен.

— Когда вы планируете сделать операцию?

— Завтра утром.

Вэл согласно кивнула и решительно встала.

— Я хочу поговорить с Крисом. Он в саду?

— Да, на своем обычном месте.

Вэл обеспокоенно взглянула на профессора.

— Он все еще под надзором?

— Ну уж прямо-таки под надзором, — улыбнулся Густав. — Все наши пациенты находятся под присмотром.

— Надеюсь, после операции он не будет нуждаться в вашем так называемом присмотре?

— Конечно, нет.

— А как вы определите, что операция прошла успешно?

— Ну, есть различные признаки, — не совсем уверенно ответил доктор Густав. — Возможно, пройдет несколько месяцев, прежде чем мы убедимся в том, что он полностью здоров. Да вы первая это заметите…

Поговорив так еще несколько минут, Вэл спустилась в сад.

Крис Бернетт сидел под пышной пальмой и читал. Знакомая сиделка вязала в десятке метров от него. Она приветливо улыбнулась Вэл и еще быстрее зазвенела спицами. Крис поднял голову, заложил страницу листом магнолии и встал, положив книгу на скамью. Он не пошел ей навстречу, но его улыбка была немного теплее, чем во время их последней встречи. Вэл отметила, что он даже потрудился встать.

— Ты слышала новость? — спросил он, коснувшись губами ее щеки. — О Циммермане?

— Да, — ответила Вэл, присаживаясь на край скамьи. Ну и что ты думаешь об этом?

— Откровенно говоря, я немного взволнован, — признался Крис, присаживаясь рядом с женой. — Мне чертовски надоело это вынужденное безделье. Хотелось бы вернуться к работе. Ты не представляешь, какая это мука сидеть здесь под надзором этой шпионки в белой одежде.

— Было бы здорово, если бы ты смог вернуться в свой офис, — с излишним энтузиазмом подхватила Вэл. — Они настроены очень оптимистически. Конечно, мгновенного чуда ожидать не приходится. Густав говорит, придется потерпеть еще пару месяцев, пока ты полностью не войдешь в норму.

— Да, я знаю. Густав предупреждал меня об этом. — Крис посмотрел в дальний конец посыпанной мелким щебнем дорожки и нахмурился. — Как твой отец?

— О, прекрасно! Весь в делах, как всегда. Звонил вчера вечером.

— Лучше не говорить ему о Циммермане. Ты же знаешь отца. Если вдруг что-то не срастется, он опять будет недоволен и начнет искать виноватых.

— Не думаю. Но если ты так хочешь, то я ему ничего не скажу.

— Вот и не надо.

Крис испытующе посмотрел ей в глаза.

— Как у нас с деньгами? — быстро спросил он. — Надеюсь, хватит, чтобы оплатить операцию? Этот профессор берет чертовски дорого.

— Об этом можешь не беспокоиться. Наши финансы в полном порядке.

Крис с сомнением взглянул на нее, поколебался и спросил в сторону:

— Ну а что с теми шантажистами?

Почувствовав скрытое напряжение в голосе мужа, Вэл решила сказать правду.

— Я им не плачу.

Крис весь напрягся. Глаза его потемнели, руки сжались в кулаки. Тик в углу рта стал еще заметнее.

— Ты считаешь это правильным? Ведь ты собиралась ему заплатить.

— Собиралась, но передумала. Я еще раз поговорила с ним и пришла к выводу, что он блефует.

Крис беспокойно заерзал на месте.

— Все может оказаться гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Если я действительно излечусь после операции, то мне бы не хотелось, чтобы меня арестовали после того как я начну новую жизнь.

— С какой стати им тебя арестовывать?

Крис опять замялся и неуверенно сказал:

— Этот шантажист может разозлиться. Все-таки, мне кажется, ему надо было заплатить.

— Мне наплевать, разозлится он или нет. Ты не совершил никакого преступления, Крис. Нам не о чем волноваться.

Крис поднес руку ко рту, чтобы скрыть разыгравшийся тик.

— В том-то и дело, что я абсолютно не помню, что произошло той ночью. В таком состоянии я мог натворить что угодно. У меня такое чувство, что я сделал что-то ужасное.

У Вэл перехватило дыхание. Сделав над собой усилие, она спросила сравнительно спокойно:

— Ты больше ничего не вспомнил о той женщине… со слонами?

— Нет, а что?

— Я долго думала о твоих странных ассоциациях. Может быть, на ней было какое-нибудь украшение в виде слоников? Скажем, браслет…

Крис вздрогнул, потом взволнованно хлопнул себя по колену.

— Точно! Какая ты все-таки умница! Теперь припоминаю. У нее на руке был золотой браслет с купой белых слоников. У них еще были такие красные кровожадные глаза.

— Она не напоминала тебе китайскую собачонку?

Крис подозрительно посмотрел на жену, отчаянно старавшуюся скрыть охватившее ее волнение.

— Так это она нас шантажирует?

— Нет. На днях я встретила одну девицу в ресторане отеля. Довольно привлекательную, с лицом пекинеса. На ней был точно такой браслет. Именно она натолкнула меня на мысль…

Крис ожесточенно потер виски, мучительно пытаясь собрать воедино вспыхивающие в мозгу разрозненные видения.

— Точно, это была она! Сейчас я ее представляю совершенно отчетливо.

— Ты еще упоминал, что тебе было ее очень жалко, — подсказала Вэл.

— Разве? Не помню.

Его лицо вновь приняло отрешенное выражение. Как будто непроницаемая перегородка отгородила возникшее перед глазами видение от остального мозга.

— Я мог сказать что угодно.

Вэл поняла, что момент просветления миновал и теперь бесполезно что-то выспрашивать еще. Она переменила тему и принялась рассказывать о том, как она прекрасно выкупалась утром. Крис вежливо ее слушал, но слова Вэл падали в пустоту. Почувствовав это, она поднялась и бодро проговорила:

— До завтра, дорогой. Может быть, мне еще удастся переговорить с доктором Циммерманом.

— Может быть, более разумно поговорить с этим человеком.

— С каким? — не поняла Вэл.

Он сделал нетерпеливый жест рукой.

— Ну, с этим шантажистом.

— Нет, — отрезала Вэл. — Выбрось его из головы.

Длинные холеные пальцы Криса нервно подрагивали на коленях.

— Как бы нам об этом потом не пожалеть.

— Глупо и опасно поддаваться на шантаж, милый. В конце концов это унизительно, тем более что ты ничего не сделал.

— Кто он?

— Частный детектив.

Крис болезненно поморщился.

— Самая опасная категория. Все-таки лучше ему заплатить.

— Хочешь знать, почему он нас шантажирует?

— Нет, — торопливо ответил Крис. — Не хочу. Я нездоров и не хочу слышать то, что может вывести меня из равновесия.

Вэл поняла, что он хочет спрятаться за завесу ирреального. По какому-то импульсу она раскрыла сумочку, извлекла из нее золотую зажигалку и вложила ее во влажную руку Криса.

— Посмотри, что я нашла.

Он уставился на зажигалку, долго смотрел на нее. Потом с содроганием отбросил ее, как если бы это было какое-то омерзительное насекомое.

Он поднял на Вэл тяжелый, бессмысленный взгляд. Выражение его лица ужаснуло ее. Это был уже не Крис, а какой-то вампир из фильма ужасов. Он приподнялся, и Вэл в страхе отпрянула от этого чудовища с раздувающимися ноздрями, дергающимся в странных конвульсиях лицом, с беспрерывно сжимающимися и разжимающимися крючковатыми пальцами, тянущимися к ее горлу.

— Крис! — в ужасе крикнула Вэл.

Его голос тоже разительно изменился. Стал низким, глухим, металлическим.

— Я не собираюсь больше тебя терпеть, — угрожающе прошипел он. — Я убью тебя так же, как убил ее!

За его спиной моментально выросла мощная фигура сиделки. Она цепко схватила его за запястье и ловким приемом заломила руки за спину. Он набычил голову, исподлобья прожигая Вэл ненавидящими, налитыми кровью глазами. В брызгавшем слюной рту, как змеиное жало, шевелился язык, извергавший проклятья.

— Уходите! — строго приказала медсестра. — Немедленно сообщите доктору Густаву! Я с ним справлюсь!

Вэл повернулась и опрометью бросилась к главному корпусу. В конце дорожки она натолкнулась на дюжего санитара. На едином дыхании выпалила, что случилось и, видя, как он сорвался с места на помощь медсестре, упала на колени и спрятала пылающее лицо в ладонях.

(обратно)

Глава 12

В тот момент, когда на берегу пустынного пляжа догорало единственное подтверждение виновности Криса Бернетта в убийстве Сью Парнелл, начальник полиции Террелл заканчивал свой любимый завтрак из яичницы с поджаренной грудинкой. Минут за десять до этого Джекобс отвез миссис Прескотт, Энжелу и ее любимого Тедди из бунгало Террелла обратно в «Парк Мотель». Капитан и его жена вздохнули с облегчением: словоохотливая непоседа истощила даже их недюжинное терпение.

Медленно пережевывая куски ветчины, Террелл перебирал в уме события вчерашнего дня. «С Джако и Мо, наконец-то, покончено. Жаль офицера, которого застрелил этот черномазый подонок». Он усмехнулся, поймав себя на мысли о том, что непроизвольно употребил одно из словечек этой маленькой чертовки с ангельским личиком. Ли Харди тоже мертв. О нем у Террелла не было ни малейшего сожаления. Дело об убийстве Хенеки можно считать закрытым. Но оставалось загадочное убийство Сью Парнелл. До сих пор не найдено ни единой зацепки, которая могла бы вывести на убийцу. Потом еще эта странная история с выплатой Вэл Бернетт двадцати тысяч долларов этому вислозадому пройдохе Хэеру. Террелл готов был дать руку на отсечение, что тот ее шантажирует, но не мог ничего предпринять до тех пор, пока Вэл сама не обратится к нему за помощью.

Во время второй чашки кофе капитан услышал, как возле его дома остановилась машина. По характерному звуку тормозов он определил, что это полицейская, и действительно, выглянув из окна, увидел торопливо направляющихся к дому Джо Беглера и Фрэда Хесса.

— Вот еще пара неприятностей, — кивнул он Керри в сторону приближавшихся полицейских. — Интересно, что стряслось на этот раз. Нет, наш райский уголок явно обезумел…

Террелл сам открыл входную дверь и впустил Беглера и Хесса.

— Ну, что на этот раз? — ворчливо спросил он, проводя своих помощников в гостиную.

— В морге я снял отпечатки пальцев Харди, — доложил Хесс, — и сверил их с имеющимся у меня набором отпечатков из домика убитой Сью Парнелл. Одна серия полностью совпала. Несомненно, Харди бывал в кабинке «телефонной» проститутки. Но что еще более странно — его отпечатки пальцев обнаружены также и в бунгало Хенеки.

Террелл запыхтел трубкой и в задумчивости прошелся по гостиной.

— Возможно, это и есть ответ на все наши вопросы. Я не очень-то верил в алиби, которое представила штучка Ланг своему любовнику. Не исключено, что сам Харди и уделал свою бывшую пассию. Мы с тобой допускали это, Джо. Ну что? Пойдем потрясем эту красотку еще разок?

— Обязательно, — подхватил Беглер. — Я даже запасся ордером на обыск квартиры. Не исключено, что мы там нароем и мотивы преступления.

Без пяти девять все трое были у двери квартиры Ли Харди. Беглеру пришлось долго звонить, прежде чем дверь открылась, и на пороге предстала всклокоченная, опухшая Джина. Террелл подивился произошедшей с нею перемене. Ее живое лицо превратилось в каменную маску. Под глазами легли огромные темные крути. На ней был легкий, едва прикрывающий наготу нейлоновый халатик. Казалось, что она только что вылезла из постели. Однако по тому, как она пыталась сфокусировать неподведенные раскосые глаза, Террелл понял, что она пьяна.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал Террелл и, бесцеремонно отстранив ее в сторону, вошел в прихожую.

Двое полицейских молча проследовали за ним. Джина безразлично пожала плечами, неуверенными шагами прошла в гостиную и с облегчением опустилась в одно из кресел. Потерла глаза, зевнула и невидяще уставилась на Террелла.

— Пойди, приготовь кофе, — сказал Террелл Беглеру. — Видишь, она в ауте.

Беглер отправился на кухню и принялся стучать там посудой. Хесс сел на стул рядом с принявшимся набивать трубку начальником.

— Ну, что уставился? — вязко проговорила Джина. — Бабы голой не видел, что ли? Если пришел говорить, так говори. А нет, так отваливай!

— Ты мне сказала, что в ночь убийства Парнелл Харди был с тобой. Последний раз тебя спрашиваю: он действительно был здесь, или ты мне наврала?

— Да не убивал Ли эту сучку, — с отвращением сказала Джина.

— Тебя об этом не спрашивают. Я хочу знать, зачем ты дала ложное алиби? Послушай, киса, это серьезно. У нас есть все основания полагать, что он был в кабинке убитой в ночь убийства.

— Какое это имеет теперь значение — был, не был?.. Он мертв. Какой теперь с него спрос.

Джина зажгла сигарету и размашистым жестом бросила спичку мимо пепельницы.

— Так ты мне наврала, когда давала показания в его пользу?

— О, да пошел ты к дьяволу! Какая разница? Он мертв. Понимаешь ты, мертв… единственный мужчина, по которому я сходила с ума. Давайте-ка, выметайтесь отсюда. Вы мне надоели… Только встретишь стоящего мужика, как его тут же прихлопнут…

В этот момент в комнату вошел Беглер. В одной руке у него был кофейник, в другой — чашка.

— И ты убирайся отсюда, сивый мерин! — в бешенстве заорала на него Джина.

Подскочив, она выбила из его рук кофейник, который шмякнулся о стену, Беглер с сожалением посмотрел на отекающую со стены коричневую жидкость и повернулся к Джине, готовый дать ей полновесную пощечину.

Но она опередила его. Оттолкнула и, влетев в свою спальню, щелкнула замком. Беглер обескураженно посмотрел на шефа.

— Оставь ее. Она невменяема, — сказал Террелл. — Давай лучше тщательнейшим образом осмотрим квартиру. Чует мое сердце, где-то здесь должен быть ключ к этому преступлению.

Методично трое мужчин обыскали всю квартиру, за исключением спальни, в которой заперлась Джина. Спустя пару часов, осматривавший спальню Харди Хесс обнаружил то, что они искали. Из-за висевшей над кроватью репродукции Пикассо он извлек большой конверт и протянул его Терреллу. Тот с интересом вытряхнул из него тонкую записную книжку в кожаном переплете, сложенное вдвое письмо, которое было адресовано Джине, и два погашенных чека на сумму по пять тысяч долларов на предъявителя. Террелл сел за стол и прочитал письмо.

«Дорогая Пекки.

Если со мной что-нибудь случится, передай этот конверт в полицию. Сью обнаружила, что я приторговываю героином и постоянно доит меня с тех пор, как я порвал с нею. Каким-то образом ей удалось раздобыть копии счетов и расписок, которых, предъяви она их полиции, с лихвой хватит, чтобы я загремел лет на десять в тюрягу. Она, видно, надумала выжать меня как лимон. Но если я вдруг попаду под машину или со мной произойдет какой-либо другой «несчастный» случай, то я хочу, чтобы она получила сполна за вымогательство. Передай Терреллу записную книжку и чеки. Это мои последние платежи ей. Уж если кто и сможет прищучить ее, так это он.

Ли X.»

Террелл полистал записную книжку с непонятными рядами цифр, датами, именами. Потом повернулся к Беглеру, который с удовольствием потягивал повторно сваренный кофе.

— Вот тебе и мотив. Харди надоело платить. Вот он и прикончил ее, представив все так, как будто это дело рук сексуального маньяка. Попробуем еще раз поговорить с этой психопаткой. Думаю, она уже отошла.

— Уступаю эту честь вам, как старшему. Или мне тоже надо присутствовать?

— А ты как думаешь?

Террелл подошел к двери спальни Джины и приказал протокольным тоном:

— Мисс Ланг, немедленно откройте! Иначе следующую истерику будете закатывать в тюрьме!

Дверь открылась неожиданно быстро. Джина была уже одета и, казалось, немного протрезвела, хотя и не выпускала из руки стакана с доброй порцией виски.

— Убитая Сью Парнелл шантажировала Харди, — сказал Террелл. — Мы нашли доказательства.

Он помахал письмом и записной книжкой перед носом Джины.

— Но в то же время это доказывает, что вы нам лгали, когда утверждали, что в ночь убийства Харди был все время с вами.

Джина хмуро уставилась на стакан в своей руке, пожала плечами и перевела отсутствующий взгляд на начальника полиции.

— Ну и что из этого? Значит, я лгала, — признала она. — Но он ее не убивал. Вы не пришьете ему убийства, даже если он мертв.

Террелл присел на пуфик и сделал незаметный знак Беглеру, который пристроился у подоконника и раскрыл блокнот.

— Если вы так уверены, то не скажете ли нам, кто убил ее?

— Так, один парень, — ответила Джина. — Шизанутый. Сначала я не знала, что у него не все дома, но постепенно до меня дошло…

— Что ты нам мозги пудришь? — не выдержал Террелл, кожей почувствовавший грядущие осложнения. — Что еще за парень? Что ты о нем знаешь?

— Я чуть не сбила его. Выскочил на дорогу, как угорелый, — устало произнесла Джина и с силой выпустила струю дыма.

Неуверенной рукой она поправила падавшие на глаза волосы.

— Послушай, Джина, давай все по порядку. Где ты его встретила?

— Я нашла конверт и записную книжку там же, где и вы. Я давно догадывалась, что у Ли какие-то неприятности с этой стервой, но убедилась в этом лишь тогда, когда прочитала письмо. Я любила его и хотела выйти за него замуж. Эта девка встала препятствием на моем пути, и тогда я решила разделаться с ней. Уж если он должен был тратить на кого-то деньги, то только на меня. Как-то вечером он позвонил ей, думая, что меня нет дома. Я слышала весь их разговор по параллельному телефону. Они договорились встретиться в «Парк Мотеле». Он должен был заплатить ей очередные пять тысяч. Я решила опередить его. Поехать к ней и заставить ее отдать мне документы, которые она у него выкрала…

Джина поднялась, пошатываясь подошла к встроенному шкафу и достала из него большой охотничий нож с широким лезвием. Потом протянула его Терреллу рукояткой вперед.

— Я захватила с собой вот это. Думала вышибить из нее дух, связать и пригрозить изрезать на куски, если она не отдаст мне бумаги. Уверена, что эта подлая тварь раскололась бы прежде, чем я принялась за нее по-настоящему.

Террелл внимательно осмотрел нож. Около рукоятки засохли ржавые пятна крови. Он положил его на прикроватную тумбочку и спокойно спросил:

— Что произошло на самом деле?

— Вообще-то я не собиралась ее убивать, но готова была пойти до конца, если бы она не согласилась раз и навсегда отвязаться от него. Поэтому из предосторожности я не поехала в мотель на своей машине, а взяла ее напрокат.

Она замолчала, вытерла лицо тыльной стороной ладони и повернулась к старательно записывавшему ее показания Беглеру.

— Я не слишком быстро? — с иронией спросила она.

— Нет, крошка. Я стенографирую.

— Но для того, чтобы взять машину напрокат, тебе нужно было предъявить водительские права, — заметил Террелл.

Джина усмехнулась.

— Неужели вы думаете, что я такая дура? Я стащила сумочку у одной «курицы» и воспользовалась ее водительским удостоверением. Даже купила светлый парик…

Она остановилась, чтобы перевести дыхание и отхлебнуть виски.

— Я была милях в десяти от «Парк Мотеля», когда этот псих выскочил на дорогу. Хорошо еще, что я ехала медленно и успела затормозить… Впрочем, можете мне не верить. Доказать я ничего не могу, да и не собираюсь.

— Ты была трезвая? — спросил Террелл.

— Относительно… примерно такая же, как сейчас.

— Понятно… продолжай.

— Вот я и говорю. Он широко расставил руки и чуть ли не бросился на капот. Попросил подвезти… куда-нибудь. Я сказала, что направляюсь в Оджус. Он ответил: «Прекрасно» и влез в машину. В свете фар я успела хорошенько его разглядеть. Он не был похож на тех опасных типов, которые шастают по дорогам. Как вы могли заметить, я — не робкого десятка. К тому же была поддатая и вот с этой штуковиной в сумке… — Джина кивнула на лежавший перед Терреллом нож. — …Этот мужик был какой-то особенный. Такая лапочка. Ну, вылитый Грегори Пек. Я отхлебнула из плоской бутылочки. Ну, прямо вот как сейчас, — Джина сделала глоток из стакана, — и протянула бутылку ему. Было в нем что-то такое, что вызывало доверие. Одним словом, меня развезло, и я посвятила его в мои заботы. Рассказала о Ли, об этой сучке Парнелл, о том, что если я не достану эти документы, то вся моя жизнь пойдет прахом…

Так мы подъехали к «Парк Мотелю». Мы еще некоторое время разговаривали на стоянке, не вылезая из машины. И вдруг он говорит, что все сам устроит, что ему меня жалко, что он сам знает, что такое любить по-настоящему. Он вовсе не выглядел дешевым пижоном, такой представительный, уверенный в себе. Потом он сказал, что твари, подобные Сью Парнелл, не должны жить на свете и отравлять жизнь другим…

С заднего сиденья он взял домкрат и, пошарив в моей сумочке, достал нож. Когда он вылез из машины, мне вдруг стало страшно. Я попросила его ничего не предпринимать. Сказала, что как-нибудь справлюсь сама. Он только улыбнулся и ответил, что сама я в состоянии опрокинуться на спину и, не рыпаясь, получать удовольствие. Действительно к этому моменту я еле ворочала языком. Если бы я попыталась выйти из машины, то обязательно бы свалилась. Он спросил номер домика и скрылся в темноте, а я осталась ждать в машине. Через некоторое время он вернулся и сказал: «Все в порядке. Я ее успокоил». Я плохо соображала, о чем он говорит. Он отодвинул меня на соседнее сиденье, а сам сел за руль. Мы тронулись, и я выпала в осадок. Очнулась в траве на обочине. Ни его, ни машины не было.

Джина устало провела рукой по лицу и проговорила, с трудом ворочая языком:

— Уф! Кажется, я опять набралась. Одно только скажу вам точно: Ли ее не убивал. Это все тот красавчик.

— Ну почему ты так уверена? — рассудительно произнес Террелл. — Ее вполне мог убить Харди, а твой «шизик» мог просто зайти в кабинку и обнаружить, что она мертва.

— Обнаружить? Как бы не так! Когда он вылезал из машины, на нем была темная кожаная спортивная куртка. А когда вернулся, бросил ее, вывернутую наизнанку, на заднее сиденье. Потом протянул мне окровавленный нож, завернутый в полотенце. «Тебе повезло, — сказал он, — я ее прикончил. Можешь ни о чем не беспокоиться…» На следующее утро, протрезвев, я обнаружила все это в моей сумке… Нет, он точно ее прирезал!

— Давай взглянем на это с другой стороны, — упрямо проговорил Террелл. — Предположим, что этого удобного психа никогда не существовало. Ты пробралась в кабинку Сью Парнелл и убила ее, так как она отказалась подчиниться твоим требованиям. Это гораздо более простое объяснение, не правда ли?

Джина допила виски. Со стуком поставила стакан на тумбочку и презрительно усмехнулась, глядя на Террелла.

— Вот вам типичная полицейская психология, — с сожалением проговорила она. — Привыкли, что вам всегда врут, и не верите, когда говорят правду.

— Меня больше устраивает моя версия. Я думаю, что ты просто выгораживаешь себя, пытаясь избежать электрического стула.

— Что ж, воспринимайте это, как хотите. Вам удобное свалить все на меня? Валяйте! К чему лишние хлопоты? Искать какого-то лунатика… Ох, как вы все мне надоели!

— Еще два слова для протокола. Что ты можешь добавить к описанию этого парня. Ты бы узнала его, если бы увидела снова?

— В любом состоянии, даже в теперешнем. Такого красавчика просто невозможно не узнать!

— Опиши его поподробнее.

— Ну, высокий, красивый, темноволосый. Одним словом, все при нем. И очень участливый. Такому можно доверить все, что у тебя на душе.

— Ты несколько раз повторила, что он был не в себе. В чем это выражалось?

— Нет, он определенно был психом. Иначе бы не пошел вот просто так и не разделал ее. По-моему, я просто предоставила ему удобный повод. Он бы вполне мог наброситься и на меня.

Террелл озадаченно взглянул на Беглера, но тот только недоуменно пожал плечами. Он тоже не знал, что думать о только что услышанной невероятной истории.

— И все же я склонен считать, что все это ты выдумала для того, чтобы выгородить либо Харди, либо себя, — сделал заключение Террелл. — Мы еще поговорим об этом в управлении. А пока собирайся!

Джина безучастно пожала плечами.

— Мне все равно. Жизнь для меня кончилась со смертью Харди. Только Ли ее не убивал. Это сделал тот псих с дороги.

— Хорошо! Поговорим об этом в нашем штабе. Пошли! — строго сказал Террелл, поднимаясь на ноги.

— Пошли, так пошли, — согласилась Джина. — Я только почищу зубы. У меня во рту, как будто кошки нагадили.

Неровными шагами она вошла в ванную и закрыла дверь.

— Что ты обо всем этом думаешь, Джо? — обратился Террелл к Беглеру.

— По-моему, она врет. Бьюсь об заклад…

Оглушительный выстрел, гулко прозвучавший в ванной комнате, заставил обоих полицейских вздрогнуть. Оба бросились к двери ванной, и Беглер вышиб ее могучим плечом.

Джина лежала ничком на кафельном полу, и над ее размозженной головой рассеивалось похожее на нимб облачко порохового газа.

Выходя из расположенного здесь же, в полицейском управлении, кафетерия, Террелл заметил упарившегося, раздраженного Беглера, который вылезал из патрульной машины.

— Как дела? — спросил Террелл по пути в свой офис.

— Кое-что откопал, — ответил тот.

Полицейские сели — один за массивный начальственный стол, второй — в стоящее рядом кресло. Террелл пододвинул помощнику картонку его излюбленного кофе.

— Выкладывай, — коротко сказал он.

— За день до убийства одна женщина, некая Энн Лукас, заявила о пропаже сумочки, в которой, помимо всего прочего, было и водительское удостоверение. Вечером следующего дня Энн Лукас взяла напрокат на пять дней машину в гараже «Ю‑Драйв». Оформлявший ее владелец гаража не узнал бы эту женщину, так как на ней были большие солнцезащитные очки и шарф. Бьюсь об заклад, этой женщиной была Джина Ланг.

Террелл потеребил кончик носа.

— Так она нам не врала?

— Похоже что так, но у меня есть еще кое-что, что должно вам понравиться. Спустя два дня на станцию проката прикатил Сэм Карш. Он заявил, что случайно обнаружил одну из их машин, догадываетесь какую, на одной из проселочных дорог, отходящих от Северомайамской автострады. Он указал управляющему Морфи местонахождение машины, взял у него описание этой Энн Лукас, то бишь Джины Ланг, и смылся. Я созвонился с Энн Лукас, и она рассказала мне, что в тот же вечер, когда Карш наводил справки у Морфи, ей позвонил какой-то таинственный тип и спросил, не теряла ли она сумочку с правами. Получив интересующую его информацию, он повесил трубку, так и не назвавшись. Думаю, что это был Карш.

— Так чего же мы ждем? — недовольно проворчал Террелл. — Давай этого про́йду сюда.

Беглер ухмыльнулся.

— Джекобс уже отправился за ним. Он очень его любит.

— Четко сработано, Джо, — похвалил Террелл. — Нужно все это обмозговать. Вытрясите из Карша все, что возможно. Через час я поговорю с ним лично. Только, пожалуйста, постарайтесь на этот раз обойтись без автографов на лице.

Когда довольный Беглер вышел, Террелл выкурил подряд две трубки, потом щелкнул тумблером селекторной связи.

— Принесите мне папку с материалами об исчезновении Криса Бернетта.

Он внимательно изучил содержимое папки, достал из ящика стола крупномасштабную карту района и сверил по ней кое-какие данные.

Металлический голос из селектора оторвал его от размышлений.

— Мы доставили Карша, шеф.

— Пусть немного помаринуется. Я еще не готов.

Повозившись с документами еще с полчаса, Террелл вызвал Беглера. Когда тот вошел и удобно устроился в кресле с сигаретой в руках, Террелл изучающе посмотрел на своего помощника и осторожно произнес:

— Вот какая получается штука, Джо. Я все больше убеждаюсь в том, что это убийство совершил не кто иной, как Крис Бернетт.

Беглер поперхнулся от удивления и обалдело уставился на шефа.

— Да ну! — протянул он и замолчал, ожидая дальнейших объяснений.

— Ты знаешь, что у Бернетта не все в порядке с головой. Джина Ланг божилась, что в день убийства подобрала на дороге одного красивого, темноволосого «шизика». Это описание соответствует внешности Бернетта. Время, указанное ею, также совпадает со временем его эскапады. Наши люди обнаружили его всего в миле от того места, где, по словам Морфи, была брошена взятая напрокат машина. Мы знаем, что ее нашел Карш. Нам также известно, что когда Бернетт сбежал из отеля, на нем была кожаная спортивная куртка. Мы же подобрали его без куртки. Я почти на 100 процентов уверен, что Карш нашел ее в машине, и на ней должна была быть кровь. Во время такой бойни, которую он устроил Сью Парнелл, невозможно было не испачкаться…

Беглер заинтересованно кивал головой, изредка потягивая кофе.

— …Карш, должно быть, сразу отвез куртку Хэеру, который не удержался от соблазна выудить из миссис Бернетт энную сумму. Этим объясняется тот факт, что она охотно рассталась с двадцатью тысячами долларов. С какой стати она дарила бы ему такие деньги?

Сержант присвистнул, потом деловито спросил:

— Логично! Вот только сможем ли мы все это доказать?

— Пока не расколем Карша, нет.

— А вдруг он не расколется?

Террелл открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого сдернул трубку зазвонившего телефона.

— Это я, старина, — услышал он знакомый голос управляющего «Флорида Бэнкинг Корпорейшн» Генри Тресби. — Думаю, то, что я тебе сейчас скажу, должно тебя заинтересовать. Сегодня утром миссис Бернетт положила обратно на счет те же самые двадцать тысяч долларов.

— Ты проверил номера?

— Да. Те же самые 100‑долларовые банкноты.

— Спасибо. Я еще не знаю, что все это может означать, но, кажется, мы с тобой купились…

— Вот и я так думаю. Давай забудем об этом. Такой человек, как Трэверс… в общем ты понимаешь, что я имею в виду.

— О’кей, Генри. Бывай! Спасибо за предупреждение.

Террелл положил трубку и задумчиво взглянул на помощника.

— Что там еще? — не выдержал Беглер.

— Бернетт вернула в банк деньги, которые заплатила Хэеру. Теперь этого мастодонта не достанешь. Интересно, почему она это сделала? Как ей удалось вывернуться из его грязных лап? Более того, вырвать у него свои денежки?

— Так мы будем толковать с Каршем?

Террелл заметно колебался.

— Теперь у нас нечем его зацепить. Мы не можем выдвинуть против Хэера обвинение в шантаже. Если же попытаемся довести это дело до конца, то Трэверс навалится на нас всей своей многотонной массой знакомств. Тут надо действовать крайне осторожно. Кстати, ты снял отпечатки со взятой напрокат машины?

— Пытался… но она чиста, как душа младенца. Ни единого отпечатка.

— Если бы мы нашли отпечатки пальцев Бернетта в домике Парнелл в мотеле, то еще можно бы было подергаться. А как с отпечатками на ноже?

— Только Ланг и ваши.

— Сейчас же пошли Джекобса в санаторий к Густаву. Пусть он конфиденциально попросит у него какую-нибудь вещь, которую держал в руках Крис Бернетт. Потом Хесс помаракует с отпечатками и сравнит их с теми, которые были взяты в кабинке убитой. Возможно, среди них есть отпечатки пальцев Бернетта.

Беглер вышел. Разыскал начальника отдела по расследованию убийств и передал ему распоряжение Террелла. Через пять минут он вернулся и доложил:

— Хесс выехал в мотель. Что будем делать с Каршем?

— Давай его сюда. Попробуем его разговорить.

— Это так же вероятно, как то, что он вступит в Армию спасения.

В кабинет бочком вошел Сэм Карш с глазами загнанного волка. Террелл спросил его о найденной им машине.

— А вам какое дело? — с вызовом проверещал он, напуская на себя вид оскорбленной невинности. — И вообще, какое право ваши люди имеют так обращаться со мной? Ну ехал, ну увидел машину… Показалось, что она брошена. Почему бы не оказать добрую услугу прокатной конторе?

— Как ты ее нашел? — обрезал его Террелл.

— Я уже рассказывал. Просто ехал по своим делам. Вижу — машина, а в ней никого. Мне стало любопытно, чего это она стоит в таком безлюдном месте. Я любознательный по натуре. Проверил бирку на ключе зажигания. Смотрю, машина-то прокатная. А вокруг ни души. Вот и заехал к управляющему. Без меня бы они обыскались.

— Представить только! Сэм Карш делает добрую услугу, — включился Беглер. — Нет, парень, с тобой обхохочешься. Кому ты вздумал вешать лапшу на уши?! — грозно придвинулся он к Каршу.

— Вот так всегда! Говоришь правду — не верят!

— Что ты нашел в машине, Карш? — сурово спросил Террелл.

— Что вы имеете в виду, шеф? Ничего там не было, — забегал глазками Карш.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! — рявкнул Террелл. — О кожаной спортивной куртке с пятнами крови на ней!

Однако Карш был слишком изворотлив, чтобы его можно было прижучить с одного наскока. И хотя он мигом вспотел, как будто на него вылили ведро воды, он сделал круглые глаза и продолжал разыгрывать полное неведение.

— Кровь? Куртка? Послушайте, шеф. Клянусь богом, не понимаю, о чем вы говорите!

— На заднем сиденье в машине лежала кожаная спортивная куртка, и ты нашел ее, — терпеливо втолковывал Террелл.

— Но там ничего не было! Какая еще куртка? Если бы я действительно что-нибудь нашел, шеф, то обязательно передал бы это вам.

— Зачем тебе понадобилось имя женщины, которая арендовала машину? Тоже из природного любопытства? Ты же ей звонил, не так ли?

— Точно! Я спросил ее имя из чистого любопытства. Но чтобы я ей звонил, что-то не помню.

— Ты ей позвонил и спросил, не теряла ли она свои водительские права.

— Нет, шеф. Вы меня с кем-то путаете. Кто угодно, только не я.

Террелл и Беглер бились о Каршем примерно с час, но так и не смогли расколоть скользкого ловчилу, который прекрасно знал свои права. В конце концов они были вынуждены признать свое поражение. Никаких доказательств у Террелла не было. И хотя он был убежден в причастности Карша к этому делу, ничего не оставалось делать как только отпустить его.

— Убери его с моих глаз! — рявкнул раздосадованный Террелл и отвернулся к окну.

Беглер вытолкал злорадно ухмылявшегося Карша из кабинета с отнюдь не лицеприятными обещаниями. Вошедший Хесс развеял их последние надежды.

— Ничего, шеф. Джекобс дал мне отпечатки пальцев Бернетта, но в моем списке таковых не значится.

Террелл проворчал что-то труднопереводимое в отпустил эксперта.

— Вот и все, что было, — угрюмо произнес Террелл. — Уверен, что ее убил Бернетт, но пока у нас нет доказательств. Скорее всего, и не будет.

Беглер взял со стола папку с делом об убийстве Сью Парнелл и недовольно спросил:

— Итак, дело остается открытым?

— Выходит, что так. Хотя кто его знает. Может быть, вам еще повезет. Не знаю, сколько еще он будет оставаться в санатории, но пока он там, он безопасен. Когда же выйдет, то может совершить новое преступление, и тогда уже изолируем его мы. Наша главная задача — не допустить еще одного убийства. Да… это дело нельзя считать закрытым.

Доктор Адольф Циммерман был невысоким, чрезмерно толстым человеком, с зелеными глазами-крыжовинками, спрятанными под сильными очками в массивной роговой оправе. У него были тихие манеры священника-конфессионалиста, привыкшего смиренно выслушивать людские откровения.

Неслышными шагами доктор Циммерман вошел в комнату ожидания, в которой Вэл провела напряженные два часа, пока шла операция. Но прежде чем он вошел, обостренный слух не находившей места женщины уловил обрывок фразы, произнесенной доктором Густавом: «…конечно, если вы хотите поговорить с нею наедине…» У нее упало сердце в предчувствии того, что операция не удалась. Однако взглянув на ее каменное белое лицо, доктор Циммерман успокоительно улыбнулся:

— Можно сказать, что операция прошла успешно, милая леди. Вы напрасно так волновались, хотя ваше состояние понятно. Извините, что заставил вас так долго ждать, но такие операции требуют особой тщательности. — Он присел и положил пухлую ладонь на мертвенно-холодную руку Вэл. — Не буду утомлять вас техническими деталями. Скажу только, что через несколько недель ваш муж будет совершенно здоров. В определенном участке мозга у него развилось избыточное давление вследствие контузии. Необходимо было его стравить. Если бы мы сделали эту операцию раньше, то вы были бы избавлены от лишнего волнения и забот. Как бы то ни было, теперь все нормально.

Вэл облегченно перевела дыхание.

— Вы хотите сказать, что подобные эксцессы больше не повторятся?

— Да, именно это я хочу сказать. Через пару недель вы сможете забрать его отсюда. Сейчас, как никогда, ему требуется смена обстановки. Скажем, морской круиз, э… э? Почему бы вам не отправиться на южное побережье Франции? Расслабиться где-нибудь на Ривьере, вновь привыкнуть друг к другу.Когда вернетесь, все пережитое вами забудется, станет прошлым. Начать новую жизнь, это так восхитительно.

— Да? Вы так считаете? — с сомнением в голоса опросила Вэл.

Циммерман снисходительно улыбнулся. Он выглядел очень уверенным, довольным собой. Вэл на ум опять пришло сравнение с сытым духовником, дающим отпущения грехов.

— Понимаю ваши сомнения. Вы не можете избавиться от довлевшего над вами эти дни страха. Конечно, это был неприятный период в вашей жизни. Во всем виновато избыточное давление. Теперь его нет, уверяю вас… Нет ни малейшего повода для беспокойства.

Вэл вспоминала об окровавленной куртке, корежившейся в языках пламени. «Ни малейшего повода для беспокойства…» Несмотря на всю свою веру в Криса, теперь она точно знала, что ОН убил ту женщину. Никакие утверждения в мире не могли избавить ее от неистребимого страха, что в один прекрасный, или скорее, ужасный день полиция докопается до истины, и все ее призрачное счастье рухнет, как карточный домик.

Циммерман решительно встал.

— Извините, у меня самолет. Прилеты… Отлеты… Некогда пожить для себя. Наберитесь терпения и ни о чем не волнуйтесь. Через две недели вы будете вновь наслаждаться жизнью. Я вам завидую, миссис Бернетт. Это так волнительно перевернуть новую страницу жизни.

С почтительным поклоном он вышел из комнаты, оставив Вэл наедине с ее страхами и сомнениями.

Через несколько минут в приемный покой вошел доктор Густав.

— Ну‑с, миссис Бернетт, — бодро улыбнулся он, — можно считать, что все позади. Через несколько дней вам можно будет увидеться с мужем. Доктор Циммерман настроен очень оптимистично. Теперь впереди вас ждет безмятежное счастье.

Однако что-то в его манере насторожило Вэл, и она бросила на него быстрый взгляд.

— Доктор Циммерман уверяет, что Крис будет абсолютно нормален, говорит, что все это из-за избыточного давления…

— Должен быть, — спокойно ответил Густав. — Однако я не целиком разделяю его оптимизм, так как за свою практику был свидетелем многих осложнений после подобных операций. Без них обходится лишь одна нейрохирургическая операция из трех. Хотя это довольно высокий процент, мне бы не хотелось делать поспешных прогнозов до тех пор, пока Крис не выйдет отсюда. Через две недели о его состоянии можно будет судить более определенно. А пока остается лишь надеяться. Многое зависит от силы характера пациента.

— Так вы думаете, что он может остаться… опасным? — запнулась Вэл и почувствовала холодок по спине.

— Я этого не говорил. Пока что мы не знаем. Подождем, понаблюдаем. Две недели — пустяк по сравнению с двумя годами…

Спускаясь по мраморным ступеням санатория, Вэл отчетливо осознала, что страшится грядущей встречи с мужем.

(обратно)

Глава 13

3‑е сентября.

Я уже не писала дневник более месяца. Просто не находила нужным вести каждодневные записи того, что происходило со мной, с того дня, когда Крис выписался из санатория.

Этот старый толстый индюк однажды сказал, что начать новую жизнь — это захватывающее приключение. Но действительно ли это так? И приключение ли это вообще? Если да, то отнюдь не восхитительное. Он пообещал, что Крис будет совершенно здоров. Может быть, это так и есть, но теперь Крис — не тот человек, за которого я выходила замуж. Я не могу избавиться от этого чувства… пытаюсь, но ничего не могу с собой поделать. Постоянно думаю о той женщине, о том, какой ужасной смертью она умерла. Эти воспоминания не дают мне любить его, как прежде… Всякий раз, когда я смотрю на крупные руки с длинными нервными пальцами пианиста, я представляю, как они держали страшное орудие убийства.

Я рада, что он отказался от поездки на Ривьеру. Я бы не перенесла двухнедельного путешествия наедине с ним в каюте теплохода. И когда он сказал, что предпочел бы отдохнуть еще пару недель во Флориде, я встретила это, если не с энтузиазмом, то во всяком случае с облегчением. Мы продолжаем отдыхать здесь вместе вот уже десять дней. Много купаемся, валяемся на солнце. Крис опять увлекся Диккенсом. Уверена, что он знает, что мне известно о том, что он убил ту женщину. Когда мы остаемся вдвоем, то стараемся быть предупредительно-вежливыми. Однако постоянно напряжены и не можем расслабиться, как в добрые старые времена. Улыбаемся, оказываем друг другу мелкие услуги, но каждый думает о своем. Боюсь, что наши прежние взаимоотношения теперь уже никогда не восстановятся…

Крис рассказывает мне, как ему хочется вернуться в Нью-Йорк и вновь приступить к работе. Доктор Густав настаивает еще на неделе отдыха. Он с любопытством посматривает на Криса, когда тот этого не видит. У меня такое подозрение, что он не до конца уверен в успешном эффекте операции, но старается ничем не выдать себя. Да и какой доктор вел бы себя иначе, будь он на его месте? Вчера я проводила его до машины. Крис наблюдал за нами с террасы. Он опять повторял, что не стоит слишком обнадеживать себя. Что он имеет в виду? Может быть, хочет о чем-то предупредить?

Прошлой ночью… (наверное, поэтому я опять принялась за свой дневник…) Крис подошел ко мне на террасе и сел рядом. Некоторое время мы молча наблюдали за отражением луны в воде. Позже он пришел в мою комнату. Принялся ласкать, пытаясь возобновить интимные отношения. Я была ошеломлена, так как он проявил ко мне интерес, как к женщине, впервые за последние два года. Часто ночами, лежа одна в постели, я мечтала о близости с ним, страстно желала, чтобы он обнял меня, прижался лицом к моей груди, слился со мной. Но когда вчера он вошел в мою комнату, освещенный мертвенным светом луны, меня охватил животный ужас. Я вспомнила о том, что он сделал о той женщиной. Его прикосновения заставили сжаться все мое существо. От страха я боялась вздохнуть. Наверное, он прочитал и понял выражение моего лица. Он грустно улыбнулся и прошептал: «Все образуется. Ты вновь привыкнешь ко мне. Я постараюсь быть таким же терпеливым, как ты…» Однако я почувствовала, что он расстроен и огорчен. Когда он ушел обратно в свою комнату, я расплакалась. Я знаю, что никогда не вынесу его прикосновений. Сколько бы ни прошло времени. И это называется начать новую жизнь?

6‑е сентября.

Мы сидели рядом на террасе, когда эта девушка спускалась по ступеням отеля под восхищенными взглядами мужчин. Она действительно была хороша — молодая, стройная, бронзовая от загара, с пышными волосами янтарного цвета. Она ступала с такой уверенностью, которую мне уже никогда не обрести. На ней был какой-то сатанинский купальник, который скорее демонстрировал, чем скрывал. Я невольно позавидовала жизненной силе, струившейся из каждого изгиба ее безупречного тела. Она прошествовала к своей машине и села за руль, прекрасно сознавая, что произвела желаемый эффект.

— Ты видела ту девушку? Интересно, кто она такая? Нет, ты заметила, как двигалась эта Евина дочь? — восхищенно произнес Крис.

— Какая девушка? — глупо притворилась я. — Нет, не обратила внимания.

Конечно же, он сразу распознал мою ложь. Но сделал вид, что поверил, и принялся безучастно листать книгу. Наблюдая за ним исподтишка, я заметила, что он не читает. У меня тупо заныло сердце.

* * *

Это был их последний день пребывания в отеле «Спэниш Бэй». Вэл была занята упаковкой вещей. Завтра утром они вылетают в Нью-Йорк. На террасе Крис читал «Крошку Доррит». Вэл закрывала последний чемодан, когда зазвонил телефон.

— Вэл? Все в порядке, детка? — раздался в трубке голос отца.

— Да, папа. Мы вылетаем в десять утра.

— Отлично. Я встречу тебя в аэропорту. Как Крис?

— Прекрасно. Не дождется, когда вновь займется делом.

— Приятно слышать. Как его самочувствие? С ним действительно полный порядок?

— Ну конечно, отец! Я же говорю, готов хоть завтра за работу, — немного раздраженно ответила Вэл.

— Да? Ну, хорошо… Раз ты так говоришь… Я разговаривал с Циммерманом. Он мне не понравился. Слишком самоуверен. У меня всегда вызывали недоверие чересчур самоуверенные люди. Особенно врачи с их дежурным оптимизмом.

Вэл закрыла глаза. По опыту она знала, что ее отец всегда оказывается прав.

— Не волнуйся, дорогой. Крис в порядке. Завтра сам в этом убедишься.

— А как ты, дорогуля? Как твое настроение?

Неожиданно у Вэл запершило в горле и защипало глаза. Она молчала, не в силах справиться с нахлынувшими слезами.

— Вэл! Почему молчишь? Я спросил тебя о настроении, — встревоженно проговорил отец.

— О… я… у меня тоже все нормально, папочка милый. Я так соскучилась. Спасибо, что позвонил. До завтра! — и она поспешно положила трубку.

В течение нескольких минут Вэл не могла унять непрошеные слезы. Потом промокнула глаза кончиком платка, всхлипнула последний раз и встала. На ум пришли слова, когда-то произнесенные Крисом:

«Твой отец — поразительный человек, Вэл. Неуязвимый, словно покрытый броней. Он не позволяет себе слабостей, не говоря уж о том, чтобы сломаться, как я. Это свойство, присущее лишь исключительным личностям. Оно не доступно посредственностям вроде меня. Пыжишься, думаешь, что ты в порядке, преуспеваешь в жизни, а на поверку оказывается, что внутри тебя — пластилиновый стержень. И на самом деле — ты тряпка…»

И еще он говорил о разводе. Теперь она поняла, что этого не избежать. Мертвая, изуродованная женщина всегда будет стоять между ними. Да, с ним необходимо развестись. Вэл подумала о безрадостных годах, которые ее ожидают. А почему, собственно говоря, безрадостных? Она молода, красива, богата. Жизнь не кончается в двадцать пять лет… Конечно, она вернется в отчий дом. Отец будет ужасно рад. А Крис? Что же будет с ним?

Она встала, подошла к окну и посмотрела вниз на террасу. Привлекательная блондинка в красном бикини сидела рядом с Крисом. Легкий бриз развевал ее пушистые волосы, отливавшие на солнце золотом высшей пробы. Она беззаботно смеялась, что-то оживленно рассказывая Крису, который тоже смеялся, не сводя с нее глаз. Вэл не видела его таким счастливым со времени той страшной аварии.

Вот он упруго встал на ноги и протянул руку девушке. Она взялась за его руку и тоже поднялась. Так, рука об руку, они спустились с веранды и направились к пляжу.

С щемящим чувством Вэл подумала, что вот у Криса уже началась новая жизнь.

Упрямо тряхнув головой, она вернулась к чемоданам и начала перепаковываться, укладывая свои вещи в один чемодан, а его в другой.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13