Сосед [Ежи Сосновский] (fb2) читать постранично

Ежи Сосновский Сосед

…можешь мне все сказать.

И ты можешь мне все сказать.

Я буду об этом помнить, камень.

Рышард Крыницкий

* * *

В новую квартиру мы с Эвой переехали в мае, и, наверное, уже тогда, в самом начале, возясь с креслом, которое не хотело проходить в дверь, мы увидели на лестничной площадке Антека. Да, скорее всего именно тогда: он наблюдал за нами из глубины коридора – его дверь была слева в самом конце, – а потом направился к нам раскованной и вместе с тем словно бы тщательно рассчитанной, заученной походкой и, глядя на Эву, сказал, форсируя голос: давайте я вам помогу, так будет легче. Все произошло в какую-то долю секунды, в следующий момент мы уже налегли вдвоем, и эта борьба с неподатливой материей объединила нас, Эва оказалась в стороне, она стояла возле стены и весело поглядывала то на меня, то на него; когда подлокотник вдруг перестал цепляться за выступ задвижки – для этого пришлось поднять кресло на высоту плеч, – мы торжествующе закричали: Есть! – и тогда Антек деликатно ушел, мы, кажется, даже не спросили, как его зовут. Но на протяжении всей следующей недели мы встречались в лифте и в конце концов представились друг другу; то, что меня зовут Анджей Вальчак, а его Антек Вильчик, всех нас немного рассмешило. Эва заметила, что мы – его должники, в ответ он запротестовал: пустяки, это всего лишь кресло! – а поскольку он держал в руках «Любовь во время чумы» Маркеса, начался разговор о книгах, Эва обожала «Сто лет одиночества», но этого романа не знала, Антек обещал, что одолжит ей, как только дочитает, и несколькими днями позже постучался к нам во время новостей. Я был не слепой и видел, что Эва произвела на него впечатление, но его отточенное обаяние плюс запах шикарной парфюмерии обволакивал всю нашу тройку, так что я покорился, нет, не покорился, я сам хотел, чтобы он бывал у нас, я даже любовался им, когда он пожирал глазами Эву, потому что я видел это именно так: он пожирал красоту, которая принадлежала мне.

Он часто приносил с собой книги, которые его заинтересовали или возмутили; он хотел о них говорить, а поскольку и у нас была довольно большая библиотека, в результате сложилась традиция обмениваться книгами. Только когда Антек обмолвился, что мы, собственно, могли бы договариваться о покупках, чтобы не обзаводиться одинаковыми экземплярами, я решил, что это уже чересчур: он был нашим соседом, даже, допустим, другом, но уж точно не членом семьи. Эву тоже несколько смутило его предложение, поэтому он быстро пошел на попятный, отпустив какое-то ироническое замечание в свой адрес. Он всегда был на высоте, что и говорить. За глаза мы называли его Читатель.

В тот день Эвы не было дома, а я сидел над проектом, который должен был вечером сдать, и поэтому, когда раздался звонок в дверь, долго колебался. Отношения с Антеком охладели, книгами мы обменивались, как и прежде, но совместные вечера за чашечкой кофе вдруг прекратились, может, именно из-за того предложения насчет общих покупок. С другой стороны, нужно было расплачиваться за квартиру, поэтому я вовсю брал халтуру, и у меня совершенно не оставалось времени на книги, даже Эва уже не ворчала, что я глупею: ясно, что кто-то должен зарабатывать, но ведь не она же, учительница французского. Итак, я ждал, не вставая из-за письменного стола, когда незваный гость уберется прочь, в первую минуту мне и в голову не пришло, что это может быть он, я скорее ожидал свидетелей Иеговы или коммивояжеров, сновавших в последнее время по нашему дому со странным упорством, но когда звонок раздался во второй раз, решил: а вдруг это кто-то по важному делу, к тому же я все равно упустил мысль, так что чем раньше я открою дверь, тем скорее смогу снова сосредоточиться, перестав гадать, кто там был и почему уже ушел. За дверью стоял Антек, он рассыпался в извинениях и уверял, что Эве необходимо получить эту книгу до вечера, поэтому возьми – и не буду тебе мешать, – он исчез, виновато улыбнувшись мне на прощание. Книга была в кожаном переплете, таких теперь не делают, я даже понюхал ее, запирая дверь, и потом еще раз, вернувшись в большую комнату, две стены которой занимали полки. Машинально взглянув на титульный лист, я долго смотрел на него, не понимая, что случилось с моим зрением: знакомые слова из букв не складывались, это была какая-то абракадабра, совершенно незнакомый язык, который Эва тоже не могла знать. Я заглянул дальше: все то же самое, страницы бессвязных букв, даже без знаков препинания между словами, иногда начинало казаться, что слова содержат какой-то смысл, но текст тут же превращался в строчки хаотичных знаков, как будто автор стучал по клавиатуре, которой не знал, при том с завязанными глазами.

Заинтригованный, вместо того чтобы вернуться к проекту, я листал дальше, соображая, зачем моей жене такая странная книга; мне пришло в голову, что это может быть какой-то шифр, я перескакивал взглядом со строчки на строчку,