Бесценный дар [Бетти Лоуренс] (fb2) читать онлайн

Бетти Лоуренс Бесценный дар

ГЛАВА 1

Высокая статная шестидесятилетняя леди, стоящая рядом с большим письменным сто­лом красного дерева, протянула руку и позво­нила. Немедленно появилась крошечная по сравнению с ней сморщенная китаянка и по­чтительно поклонилась.

— А Ма Тан, мистер Стэнли уже дома?

— Да, госпожа.

— Пригласи его ко мне.

А Ма Тан, старейшая из прислуги семьи Гилбрайт, бывшая нянька детей, теперь уже взрослых, а ныне домоправительница, снова поклонилась и исчезла, что-то неодобритель­но бормоча себе под нос. А Кларисса Гилбрайт повернулась к окну, выходящему в сад, и глу­боко задумалась. Ей предстоял последний се­рьезный разговор с сыном перед принятием важного решения.

Спустя несколько минут раздался громкий стук в дверь. Она вздрогнула, пришла в себя и отозвалась:

— Да-да.

На пороге появился невысокий, но прекрас­но сложенный светловолосый молодой человек с высокомерным выражением лица и хо­лодным взглядом.

— Мама, ты хотела меня видеть? — произ­нес он ледяным тоном.

— Да, Стэнли. Когда ты вернулся?

— Это мое личное дело, — сквозь зубы про­цедил ее сын.

— Нет, не твое. Сегодня рано утром состоя­лось заседание совета директоров, и прошло оно, заметь, без тебя, хотя твое присутствие было желательно.

— Я занимался другими делами.

— Догадываюсь, — иронично ответила мис­сис Гилбрайт. — Но, несмотря на твое блиста­тельное отсутствие, мы приняли решение об очередном расширении международных связей «Гилбрайт трейдинг интернешнл».

— Не надо разговаривать со мной, как с малолетним несмышленым ребенком, — вспы­лил Стэнли. — Я тоже не развлекался, а встре­чался с президентом «Первого гонконгского банка».

Миссис Гилбрайт не обратила внимания на гневную вспышку сына. Их разногласия, увы, давно уже стали привычным явлением.

— Сейчас самым перспективным, как ты прекрасно знаешь, является австралийский континент.

— А как же мое предложение о расширении европейских контактов? — спросил Стэнли.

— Австралийский рынок еще не освоен, там кроются колоссальные возможности, — бес­страстно продолжила она, словно не слышала его слов. — Мы намерены немедленно открыть отделение в Сиднее. Ты отправишься туда и займешься этим лично. Твоя кандидатура при­нята единогласно. Стэнли просиял.

— Черт, наконец-то! — воскликнул он.

— Да, наконец-то, — согласилась миссис Гилбрайт. — Уверена, что ты справишься. В кон­це концов, канадское отделение развивается и процветает благодаря твоим заслугам.

— Удивительно, что ты это признаешь, — едко заметил ее сын.

— У меня достаточно ума, чтобы не смеши­вать твои деловые качества и образ жизни, — холодно ответила миссис Гилбрайт.

— Какие же у тебя претензии к моему обра­зу жизни?

— Прекрати паясничать, Стэнли! — при­крикнула на него мать. — Мы говорили с то­бой на эту тему миллион раз. Твои похожде­ния являются предметом сплетен всего Гон­конга. Не забывай, что тебе через четыре месяца исполняется двадцать восемь. Согласно заве­щанию твоего отца я должна буду передать тебе пост президента и контрольный пакет акций «Гилбрайт трейдинг интернешнл». Но только при условии, что ты будешь удовлетворять всем требованиям, которые лично я нахожу необ­ходимыми для лица, занимающего такой важ­ный пост.

— И что же это за требования? — поинтере­совался сын.

— Я считаю, что если взрослый мужчина не в состоянии управлять собственной семьей, то он тем более не сможет справиться с делами крупного концерна. Поэтому, если ты не же­нишься к двадцать восьмому дню рождения, мне придется продолжать исполнять обязан­ности главы предприятия, пока твой младший брат не достигнет такого же возраста, и уже тогда решить, сможет ли он занять президент­ское кресло.

— Черт побери, мама, ты не можешь так поступить со мной! — заорал Стэнли, оконча­тельно выйдя из себя.

— Могу, мой мальчик, еще как могу! Я ус­тала быть посмешищем в обществе, выслуши­вать скабрезные подробности о твоих приклю­чениях. Тебе пора остепениться.

— Остепениться?! Да на ком же, к дьяволу, мне надо жениться? Ты уже лет пять пытаешь­ся сосватать мне перспективных, на твой взгляд, невест, но все они или уродины, или зануды, или просто безмозглые идиотки!

— Не надо кричать на меня, сын, — стро­гим голосом сказала миссис Гилбрайт. — И ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду. Марга­рет Горденс в высшей степени достойная и интересная девушка и могла бы стать тебе пре­красной женой.

— Маргарет?! — Стэнли уже не мог сдержи­ваться и только что не плевался от бешенства. — Да эта Марго, к твоему сведению, спит со все­ми подряд, и с парнями, и с девицами, причем нередко предпочитает девиц! Хочешь женить меня на лесбиянке? Тогда будешь посмешищем всю оставшуюся жизнь, это уж точно!

— Не смей так отзываться о дочери моей лучшей подруги! — Миссис Гилбрайт тоже кричала, не в состоянии терпеть грязной клеветы.

— Да твоя лучшая подруга вместе со своей доченькой потаскухой и лесбиянкой только и ждут, как бы запустить свои крашеные ногот­ки в наши деньги!

— Все, Стэнли, замолчи! — решительно обо­рвала его мать. — Я не верю этим отвратитель­ным сплетням. Итак, или ты через четыре ме­сяца женишься, или не будешь президентом «Гилбрайт трейдинг интернешнл». Учти, это мое последнее слово! Я хочу иметь внуков, в конце концов. Твоя женитьба — мое единствен­ное, но непременное условие!

— Ты это серьезно? — тихо, но угрожающе спросил Стэнли.

— Абсолютно!

— Ладно, давай уточним еще раз, чтобы не осталось никаких сомнений. Не позднее пят­надцатого марта у меня должна быть жена, тог­да я получу контрольный пакет акций «Гилб­райт трейдинг интернешнл» и стану ее прези­дентом, правильно?

— Совершенно верно!

— Что ж, будь по-твоему, только не забудь своих слов, — прорычал Стэнли, повернулся и вышел, с силой хлопнув дверью.

12 марта 1971 года, Сидней, Австралия

— Стэн, милый, какая прелесть, — провор­ковала платиновая блондинка, принимая от сидящего напротив молодого человека золо­тое кольцо с бриллиантом. — Спасибо.

— Пожалуйста. — Он откинулся на спинку кресла и обвел взглядом полутемный зал рес­торана. — Извини, но у меня сегодня еще мно­го дел, так что пора собираться. Помни, что завтра напряженный день, Милли. Будь готова к половине девятого. Мы заедем в адвокатскую контору и подпишем брачный контракт, по­завтракаем, потом к двенадцати — на церемо­нию в ратушу, вечером — на самолет.

— О, Стэн, — интимным голоском произ­несла Миллисент Флерри, — ну зачем тратить время на всех этих юристов? Мы могли бы про­вести утро намного интереснее, чем оформ­ляя скучные и ненужные бумажки. — И она вызывающе облизнула ярко накрашенные губы. — Я же согласилась на твои условия, к чему такие формальности?

— Ты действительно согласилась. В том чис­ле и на подписание контракта, — напомнил Стэнли Гилбрайт с холодком в голосе. — Я го­тов выполнить свои обещания при условии, что ты выполнишь свои.

— О, я не обману тебя, Стэн, не волнуйся.

— Я и не волнуюсь. Не о чем. Все предус­мотрено и завтра утром будет подтверждено документально. Ты проведешь со мной в Гон­конге три месяца, потом уедешь домой. Спус­тя девять месяцев мы официально разведемся и я перечислю на твой счет сто пятьдесят ты­сяч долларов. Так, Миллисент?

— Все так, Стэн, кроме одной мелочи… — Женщина взглянула на него с плохо скрываемой смесью хитрости и жадности. — Ты запла­тишь мне не сто пятьдесят, а триста тысяч. Только на таком условии я подпишу твой чер­тов брачный контракт.

— Что ж, Милли, дорогая, ты все решила сама, — спокойно ответил ее компаньон. — Никто из Гилбрайтов никогда не позволял шантажировать себя, и я не собираюсь быть исключением. Колечко можешь оставить себе, в оплату уже оказанных услуг, — прибавил он.

Миллисент ощутила смутное беспокойство: а вдруг рыбка все же сорвется? Да нет, крю­чок сидит слишком глубоко. Если самолет вы­летает завтра, то ему ни за что не успеть найти другую женщину, которая согласится зареги­стрировать брак в столь короткий срок, даже при такой сверхщедрой оплате.

— Постой, постой, Стэн, у тебя нет другого выхода, кроме как жениться на мне. И я не собираюсь надувать тебя, просто не хочу ос­таться на мели через пару лет. А для тебя, что сто пятьдесят, что триста тысяч, — разницы никакой.

Но Гилбрайт не слушал ее. Он поднялся с кресла, бросил на стол стодолларовую банк­ноту и ледяным тоном произнес:

— Все, дорогуша, мое предложение больше не действует. Счастливо оставаться.

Он невозмутимо направился к выходу, хотя внутри у него все кипело. Жадная стерва сорвала все старательно выстроенные планы. Но пусть даже не надеется, что у нее пройдет этот фокус.

Миллисент догнала его и схватила за локоть.

— Подожди, Стэн, минутку…

Он хладнокровно стряхнул ее руку, словно назойливую муху, и продолжил путь. Милли не сдавалась:

— Ты не можешь так поступить. Я нужна тебе…

— Ошибаешься, дорогуша, я прекрасно обой­дусь без тебя. Джордж, — Стэнли повернулся к приближающемуся к ним официанту, — вызо­вите, пожалуйста, машину для мисс Флерри.

— Но… но на ком же еще ты успеешь же­ниться до отъезда?

— Хоть на первой встречной, только не на тебе! — С этими словами он решительно вы­шел из ресторана.

Молодая женщина медленно брела по ули­цам города мимо ярко освещенных витрин магазинов, кафе и ресторанов. Пухлая полу­торагодовалая девчушка то неуклюже ковы­ляла рядом, держась за руку, то просила, чтобы ее понесли, то начинала крутиться на руках и требовала опустить ее на землю, то залезала в коляску. Малышка Камилла была полна сил и энергии, несмотря на поздний час, чего нельзя было сказать о ее матери. Орланда Смит чувствовала себя смертельно усталой после длинного, но бесплодного дня, проведенного в поисках работы. Позавчера ее уволили из небольшого кафе, где она мыла посуду за мизерную плату, которой едва хва­тало на жизнь. Хозяин грубо заявил, что у него не ясли и не благотворительное заведе­ние. Раньше девочка преспокойно спала в коляске, пока мать занималась делом, но в последнее время стала больше бодрствовать и требовать внимания, как и положено рас­тущему ребенку.

Что же делать? — размышляла Орланда. Ка­кую найти работу, чтобы иметь возможность присматривать за малышкой? Тех жалких гро­шей, что платят за мытье посуды или уборку, ни за что не хватит на няньку. Идеальным ре­шением была бы надомная работа, но какая? Вот если бы она умела печатать… Но у нее нет денег, чтобы купить или взять напрокат пи­шущую машинку и освоить даже такое неслож­ное искусство. Или открыла бы свой малень­кий детский садик, чтобы постоянно быть с дочерью. Но…

— Ма, ма, — пролепетала крошка, дергая ее за край старой выцветшей юбки и преры­вая печальные размышления. — И-и-и…

Орланда посмотрела на девочку и улыбну­лась. Камилла, единственная ее радость, лю­бимая, ненаглядная дочурка. Она сделает все, что угодно, абсолютно все, лишь бы создать ей достойные условия жизни.

— Пить хочешь, моя маленькая? Сейчас, сейчас.

Молодая женщина достала из коляски бу­тылочку и обнаружила, что та пуста. Огляну­лась, заметила уличного торговца и потяну­лась к сумке… О Боже! Замок открыт, а коше­лек… Где же кошелек? Куда он подевался? Орланда лихорадочно перебирала скудное со­держимое — расческа, носовой платок, не­сколько заколок…

— Ма… — Камилла настойчиво тянула за край юбки.

Ее мать продолжала нервно копаться в сум­ке, уже начиная понимать весь ужас происшед­шего: кошелек, а с ним и все деньги — и пред­назначенные в уплату за квартиру, и сэконом­ленные и отложенные на питание на ближайшие две недели, пока она ищет работу, — украде­ны! О Господи, не может быть… Как такое слу­чилось? И что… что теперь делать? Малышка хочет пить, скоро проголодается, они обе да­леко от квартиры, где домовладелец именно сегодня ждет арендной платы.

Орланда присела на корточки, притянула к себе маленькую девочку и забормотала:

— Тихо, родная моя, тихо. Погоди, мама что-нибудь придумает, обязательно придумает.

Но из глаз ее уже текли слезы — слезы отча­яния, уныния и безнадежности.

Стэнли Гилбрайт широко шагал к стоянке, где оставил машину, продолжая кипеть от яро­сти. Будь проклята эта негодяйка, которая ре­шила, что сможет перехитрить его, угрозами вырвать лишние деньги! И мать тоже, за то, что своим дурацким условием поставила его в такое невозможное, немыслимое положение! Почему, ну почему она не желает понять, что он никогда и ни за что не согласится же­ниться на Маргарет, которая так и ждет, ког­да сможет начать проматывать его состояние? Да, надо признать, она хороша собой, эффект­ная высокая брюнетка, но непомерное тще­славие и баснословная жадность в сочетании с неимоверной распущенностью не вызывают в нем ничего, кроме отвращения. Невозможно даже представить, как лечь с такой в постель, не то что произвести на свет следующее поко­ление Гилбрайтов.

Что ж, мрачно думал Стэнли, ультиматум матери заслуживает только одного ответа. Жаль только, что алчность и глупость Миллисент сорвали его прекрасно подготовленную месть. И теперь он снова оказался на исходных пози­циях: перед необходимостью найти невесту, которая вызовет ярость матери и сотрет само­довольную ухмылку с красивого лица Марго. А времени на это практически не осталось, ему необходимо оформить брак не позднее зав­трашнего вечера.

Внезапно он споткнулся и чуть не упал… Чертыхнулся, посмотрел вниз и увидел коляс­ку с маленькой девочкой, которую он чуть не опрокинул. Присев на корточки, Стэнли по­смотрел на ребенка, затем оглянулся по сто­ронам. В двух шагах от него молодая женщина рылась в своей сумочке.

— Простите, сэр, — испуганно пролепетала она, хватая ребенка на руки. — Это моя дочка.

— Я догадался, — сурово ответил Стэнли, поднимаясь. — А что она тут делает? Это не­подходящее место для прогулок с детьми.

К тому же в такое время этой крохе полагает­ся быть дома, в кроватке, подумал он. Безответ­ственная мамаша, преступно безответственная!

— Извините, пожалуйста, — повторила жен­щина, вытирая рукой мокрые глаза, и попя­тилась, ощущая на себе пристальный взгляд незнакомого мужчины.

Орланда остро чувствовала разницу между ними: он — свежевыбритый, благоухающий дорогим лосьоном, безупречно и дорого оде­тый, вышедший из хорошего ресторана, и она — растрепанная, в мятой и далеко не новой одеж­де, с покрытым пылью и слезами лицом, го­лодная и без единого цента в кармане.

— Я с вами разговариваю. Почему вы мол­чите?

— Мы… мы уже собирались ехать домой… — запинаясь, начала Орланда, — но у меня… у меня… — И замолчала, чтобы не расплакаться снова.

— Что у вас? — продолжал допытываться мужчина как-то странно разглядывая ее.

— У меня украли кошелек! — отчаянно вы­палила она. — Мне нечем даже за трамвай за­платить, а хозяин квартиры сказал, чтобы се­годня без денег я и не думала приходить. Ка­милла скоро захочет есть и спать… — И вдруг, неожиданно для самой себя, прошептала: — Помогите, пожалуйста… — И вспыхнула от не­стерпимого стыда.

В это мгновение Стэнли осенило: да может ли кто-то быть лучше этой жалкой невзрачной особы с младенцем, к тому же еще и попро­шайки, для его цели? Он бросил взгляд на ее руку: нет ли случайно обручального кольца? Нет, конечно нет!

— Вы замужем? — все-таки решил уточнить он, продолжая лихорадочно прикидывать все плюсы и минусы.

Плюсов виделось больше, вернее, одни сплошные плюсы. Мать хватит удар, когда она узнает, что своими угрозами заставила его же­ниться на замухрышке с ребенком, выпра­шивающей на улице деньги у посторонних муж­чин. А сама девица, судя по всему, настолько нуждается, что согласится на его предложение, не раздумывая, и будет еще благодарна. И уж конечно не станет шантажировать его, как Миллисент Флерри, вымогая лишние деньги.

— Нет, — еле слышно прошептал объект его коварных замыслов.

— Так я и думал, — буркнул Стэнли и уви­дел, как женщина попятилась. — Вам не нуж­но бояться меня, — тут же добавил он более мягко.

Орланда была в ужасе. Да она ли это? Как только язык у нее повернулся произнести эти слова? Как она смеет просить помощи у по­стороннего? О чем думает? А вдруг он позовет полицейского и ее посадят в тюрьму? Что тог­да будет с Камиллой? С другой стороны, что ей еще остается делать? Без родных, без дру­зей, с ребенком на руках и без денег…

— А приятель у вас есть? — продолжал свои расспросы мужчина. — Я имею в виду, лю­бовник.

В ответ она только молча покачала головой. Стэнли перевел глаза на пухлую румяную де­вочку, которая задрала голову и с огромным интересом разглядывала его, посасывая палец. Что ж, похоже, ребенок здоровый, несмотря на такую безответственную мать. Хорошая ма­лышка, симпатичная, любопытная, вон как глазенки поблескивают! И не капризная. Он снова взглянул на женщину и заметил, что та сильно побледнела. Господи, ну что она такая нервная?

— У меня есть к вам деловое предложение, — с трудом подавив раздражение, ровным голо­сом произнес Стэнли Гилбрайт.

Орланда в ответ то ли всхлипнула, то ли тихо простонала, но он не обратил внимания, поскольку оснований для такой реакции не было. Женщина, однако, отшатнулась, слов­но ее ударили, и пробормотала:

— Простите, сэр, извините, сэр, нам надо идти. До дома очень далеко…

— О, Стэн, дорогой, — неожиданно раз­дался рядом ехидный голосок Миллисент, тоже покинувшей ресторан, — я смотрю, ты спе­шишь выполнить свое обещание — «Хоть на первой встречной, только не на тебе». Как тебе, однако, не повезло с первой встречной!

Мужчина обернулся и уставился в кошачьи зеленые глаза своей бывшей «невесты».

— Нет, Милли, дорогая, как раз очень по­везло, — тихо, но твердо произнес он. — Она именно то, что необходимо для моего плана.

Лицо блондинки исказилось от недоверия и бешенства.

— Ты шутишь, Стэн?

Но он насмешливо приподнял бровь и за­верил ее:

— Вовсе нет. А теперь, почему бы тебе не оставить нас одних, дорогая?

Несколько мгновений блондинка стояла рядом с ними, кипя от ярости, потом оттолк­нула с дороги другую женщину и молча про­должила свой путь.

Перепуганная Орланда подхватила на руки девочку и хотела было догнать разгневанную Миллисент.

— Мисс, мисс, подождите! — крикнула она ей вслед, но блондинка не обратила на при­зыв ни малейшего внимания.

Господи, ну зачем ему надо знать, заму­жем ли я, есть ли у меня приятель и тем более любовник? — лихорадочно думала несчастная молодая женщина. Ясно, у него дурные наме­рения. Ей не раз доводилось слышать истории о том, как мужчины используют в грязных це­лях оказавшихся подобно ей в тяжелом поло­жении женщин.

— Послушайте, я же сказал, что у меня к вам деловое предложение. Будьте же хоть не­много вежливы и выслушайте. — Ироничный мужской голос немедленно приковал ее к ме­сту, лишив сил бежать. — Оно сможет значи­тельно улучшить ваше финансовое положение.

— Нет-нет, спасибо, я не занимаюсь таки­ми вещами, — поспешно пролепетала Орлан­да, прижимая дочку к груди.

Мужчина нахмурился.

— Но вы даже не знаете, о чем идет речь, — резко возразил он.

— Что бы то ни было, я этим не занимаюсь. Два дня назад я работала судомойкой в кафе, пока меня не выгнали из-за ребенка. Я могу мыть, убирать, немного готовить, но это все. Все!

Он наконец понял, чем вызвана ее паника.

— Вы неправильно меня поняли, — ледя­ным тоном произнес Стэнли Гилбрайт. — Упомянутое мною деловое предложение не имеет отношения к сексу.

Орланда подняла глаза и впервые как сле­дует разглядела говорившего. Невысокий, но атлетически сложенный, с широкими плеча­ми, сильными руками, мощной шеей и изу­мительно красивым, хотя и высокомерным лицом. Серые глаза взирали на нее холодно, как на особо противный экспонат в террариу­ме. Ну конечно, как ей могло хоть на секунду прийти в голову, что этот изумительный об­разчик мужской красоты сделает предложение сексуального характера такому жалкому подо­бию женщины, как она?

— Давайте зайдем вот в тот бар, и я все объясню, — сказал Стэнли, прикасаясь к ее локтю.

Орланда сидеда, онемев от изумления, на высоком табурете у стойки. Малышка спала, прислонившись к ее плечу, не обращая ни ма­лейшего внимания на шум и музыку.

— По-повторите, что вы сказали… — про­бормотала наконец женщина, с трудом обре­тя утраченный от удивления дар речи.

— Я заплачу вам двести тысяч долларов, американских, не австралийских, — вздохнув, принялся повторять Стэнли, — если вы всту­пите со мной в законный брак сроком на один год. По окончании его мы оформим развод и я положу на ваш счет означенную сумму. Вам и девочке придется сопровождать меня в поезд­ке домой, в Гонконг. Это обязательное условие. Там вы должны провести месяц, после чего можете вернуться обратно в Сидней. Все ваши расходы вплоть до расторжения брака будут оплачены. Но после этого вы получите двести тысяч американских долларов и ни центом больше. Это понятно?

Нет, думала Орланда, уставившись на него, совсем не понятно. Пока не вызывает сомне­ния только одно: перед ней ненормальный. Но сообщать это ему казалось неблагоразумным. Ей было ужасно неудобно, неловко сидеть в доро­гом баре в обществе этого мужчины. И не толь­ко потому, что он сделал в высшей степени абсурдное предложение. Нет, простое пребы­вание рядом с таким поразительным предста­вителем сильной половины человечества, ка­залось, подчеркивало ее собственную убогость и отсутствие женской привлекательности…

— Вы не верите мне?

Вопрос застиг ее врасплох, прервав восхи­щенное созерцание. Орланда открыла рот, что­бы ответить, но не нашла подходящих слов и снова закрыла его, не издав ни звука.

Стэнли криво усмехнулся, и она ощутила, как перехватило дыхание, как вдруг замерло сердце. Но сейчас некогда было обращать вни­мание на собственное состояние, ведь он про­должал говорить.

— Я первый готов допустить, что ситуация может показаться более чем странной. Но… — Стэнли развел руками, и Орланда не могла не отметить их красоту, изящество и скрытую силу, — дело в том, что мне срочно необходи­ма жена для особой, несколько необычной цели: осуществления юридической формаль­ности. Возможно, мне стоит добавить, что брак будет чисто номинальным. Теперь скажите, у вас есть зарубежный паспорт?

Орланда молча покачала головой. Стэнли раздраженно нахмурился, потом махнул рукой.

— Неважно, это легко устроить. Много вре­мени не потребуется. А сейчас ответьте, како­вы ваши отношения с отцом ребенка? Он за­ботится о вас? Интересуется девочкой?

Молодая женщина отчаянно пыталась при­думать, что ответить, но безуспешно.

— Ясно. Так я и думал. — Стэнли не смог скрыть своего презрением к женщине, растя­щей ребенка без отца. Но в этом тоже был свой плюс: у нее будет больше поводов держать язык за зубами. — Впрочем, это к лучшему. По край­ней мере, он не вмешается. — И Стэнли снова окинул Орланду с ног до головы пристальным взглядом, впитывая все подробности ее невы­разительной, какой-то бесцветной внешности и явно принимая окончательное решение. — Таким образом, я не вижу ни малейших пре­пятствий к осуществлению моего плана. Вы удовлетворяете всем условиям.

Орланда запаниковала. Он стремительно несся вперед, увлекая ее за собой, словно мощ­ный автомобиль консервную банку, привязан­ную к выхлопной трубе. Эту бессмыслицу надо прекратить, немедленно!

— Погодите, — сказала она, — пожалуйста, послушайте. Я на самом деле совсем не подхо­жу вам. И извините, но нам пора идти, уже очень поздно, а путь предстоит неблизкий…

Действительно, время приближалось к де­сяти вечера, но дело было совсем не в этом.

Мистер Гилбрайт ответил мягким, как шелк, голосом:

— Если вы примете мое предложение, то вам не придется больше добираться домой на трамвае и бояться домовладельца. Вы сможете вести более чем комфортную жизнь, особен­но по сравнению с нынешней, в течение бли­жайших нескольких лет. Если, конечно, отне­сетесь к заработанным деньгам благоразумно.

Орланду буквально раздирали противоречи­вые эмоции. С одной стороны, незнакомец с таким нескрываемым презрением подчеркнул неприглядность ее существования, словно оно даже недостойно и названия жизни. И ей не хотелось иметь никакого дела с этим челове­ком. Но, с другой…

О, какое это искушение!

Более чем комфортная жизнь…

Что он говорил о деньгах? Какую сумму называл? Двести тысяч? И не австралийских, а американских долларов? Нет, это невозмож­но! Она не в состоянии даже осмыслить ог­ромность суммы. О, с такими деньгами она могла бы уехать подальше от пыльного Сид­нея, купить маленькую ферму, ей не пришлось бы больше думать о работе и хлебе насущном. Посвятить всю себя Камилле, ее воспитанию и образованию.

На какое-то мгновение ее внутреннему взо­ру явилась яркая картина: небольшой дом с фруктовым садом, огороженное пастбище, по которому бродят овцы и, может быть, даже несколько коров, куры и утки, хозяйственные постройки, приветливые соседи… Настоящий дом, настоящая жизнь.

Она сама в светлой просторной кухне пе­чет пироги, а дочь в это время ездит по двору на красном трехколесном велосипеде. На со­седней ферме живет молодая чета с детьми, и мать иногда заезжает к ней днем со своими малышами. Они пьют чай, или кофе, или ле­дяной лимонад, а ребятишки вместе играют, качаются на качелях…

Орланда вздрогнула — настолько заманчи­вым и удивительно ясным оказался образ сча­стливого семейного очага.

Стэнли, сидящий напротив, заметил ее со­стояние и прищурился. Она схватила нажив­ку, точно! Ему непросто было подвести ее к этому моменту, намного сложнее, чем пред­ставлялось вначале. Но он наконец-то добился ответной реакции.

Чем больше усилий Стэнли прилагал, что­бы уговорить Орланду, тем больше убеждал­ся, насколько она идеальна для его замысла. Да мать просто рассудка лишится, когда он представит ей молодую супругу с ребенком от другого мужчины, которая к тому же поздним вечером просила милостыню у прохожих. И которая выглядела невзрачно и неаппетитно, как старая мятая тряпка. Это научит мать, как ставить ему ультиматумы!

Орланда тут же заметила торжествующий блеск серых глаз и содрогнулась от ужаса. Да она, видно, совсем с ума сошла! Как ей могло в голову прийти даже думать о его предложении! Двести тысяч — это же просто нелепо! Настолько же нелепо, как женитьба такого по­трясающего мужчины на бесцветной, невыра­зительной женщине… такой, как она… какие бы странные причины ни вынуждали его к этому.

— Мне правда надо идти. — Молодая жен­щина внезапно заторопилась и резко подня­лась. Это движение разбудило спящую девоч­ку, и она громко заплакала. Орланда поглади­ла ее по голове и ласково произнесла: — Ну-ну, крошка моя, не плачь, мама тут, с тобой.

Рев немедленно прекратился, Камилла ши­роко открыла большие темные глазенки и по­хлопала мать по щеке. Потом начала крутиться что было сил, пытаясь освободиться из ее объя­тий и слезть на пол.

— Сейчас, маленькая, сейчас, мы уже идем. — Орланда проворно усадила девочку в коляс­ку и повернулась к Стэнли.

— Я… э-э-э… Нам пора, спасибо… — пробор­мотала она, избегая смотреть на мужчину, ко­торый только что попросил ее выйти за него замуж.

— Двести тысяч американских долларов. Вам больше не придется бояться домохозяина. Не придется просить посторонних о материальной помощи. Не придется гулять ночью с дочкой по улицам. Это неподходящая для нее жизнь. — Его слова падали тяжелыми булыжниками и давили на ее совесть.

— Это не по-настоящему, — внезапно про­изнесла молодая женщина. — Так не бывает. Сумасшествие какое-то!

Незнакомец снова криво усмехнулся.

— Не знаю, успокоит ли вас, если скажу, что сам чувствую то же самое… — Стэнли глу­боко и резко вдохнул, — если пятнадцатого числа я не появлюсь дома с женой, то поте­ряю все, к чему стремился в жизни. А этого я допустить не могу. Ни за что.

Его ледяной тон заставил женщину вздрог­нуть. Но что она могла ответить на такие слова?

Ничего. Только уйти. Камилла вертелась в коляске, пытаясь выбраться из нее.

— Извините, — беспомощно пробормотала Орланда и направилась к выходу.

Но Стэнли догнал их, сунул женщине сто­долларовую банкноту — целое состояние в ее обстоятельствах, — посадил в такси и захлоп­нул дверцу, что-то сказав водителю.

За тонкой фанерной стеной музыка греме­ла, не замолкая ни на секунду, уже третий час подряд. Орланда сидела на кровати в своей кро­шечной комнатке на третьем этаже, пытаясь не обращать внимания на головную боль. Сча­стье, что Камилла еще спит и не слышит это­го грохота. На улице льет как из ведра, так что сегодня, увы, нет возможности уйти и хоть таким образом избавиться от назойливого об­щества соседа-алкоголика, которого Орланда изрядно побаивалась.

Господи, будет ли у нее когда-нибудь соб­ственный дом? И для Камиллы эта конура, которую хозяин называет комнатой, уже мала. Пока она еще только лежала в кроватке, все было не так плохо. Но потом, когда девочка начала сначала ползать, затем ходить, этого пространства стало явно недостаточно…

Да о чем это она мечтает? Собственный дом, комната мала, насмешливо передразнила себя Орланда. Если бы не вчерашняя встреча со странным мистером, которого блондинка из ресторана назвала Стэном, они обе ночевали бы на улице! Ей необходимо думать о работе, о том, что делать дальше, иначе…

Что может случиться иначе, страшно было даже представить. Камиллу, ее любимую ма­лышку, придется отдать на удочерение. Орланда вздрогнула, вспомнив пустые глаза работни­цы социальной службы, куда она обратилась в минуту отчаяния.

— Одинокой матери непросто прожить в нашем мире, мисс Смит, — сказала полная пожилая женщина с длинными ярко-малино­выми ногтями и такими же ярко накрашен­ными губами. — Даже с государственной под­держкой. У вас будут намного лучшие шансы чего-то добиться в жизни, если вы избавитесь от обузы.

Обуза! Именно это слово решило все. За­ставило ее выпрямиться в полный рост, при­жать двухнедельную малышку к груди и реши­тельно заявить:

— Камилла останется со мной!

Никто и никогда не заставит ее отказаться от ребенка!

Девочка словно услышала мысли матери, зашевелилась и, радостно улыбаясь, открыла глазки. Грохот музыки, казалось, ее вовсе не беспокоил.

Орланда подняла дочь, одела, усадила в кроватке, а сама занялась приготовлением не­хитрого завтрака на маленькой плитке на по­доконнике. Но мысли ее непрерывно возвра­щались к вчерашней встрече. Да полно, не при­снилось ли ей все это? Могло ли такое случиться, чтобы мужчина, мечта любой жен­щины, предложил ей выйти за него замуж и заработать таким образом целое состояние? Нет, чертовщина какая-то, скорее всего ей это померещилось. А как же деньги, сто долларов, которыми ты расплатилась с хозяином? — на­помнил внутренний голос…

Раздавшийся стук заставил ее вздрогнуть. Камилла с интересом повернулась к двери. Стук повторился.

— Мисс Смит!

Она с трудом расслышала приглушенный голос сквозь грохот, называемый музыкой. Кто бы это мог быть? Домохозяин? Что ему нужно?

Орланда подкралась к двери и чуть приот­крыла ее, готовясь захлопнуть при первом же признаке опасности. В этом доме она постоян­но была начеку.

— Кто там?

— Мисс Смит, меня зовут Стэнли Гилб­райт. Мы разговаривали с вами вчера вечером. Будьте любезны, разрешите мне войти.

От изумления она немедленно подчинилась. Стэнли взглянул на стоящую перед ним жен­щину и тотчас засомневался. Да сможет ли он в действительности осуществить свой смелый замысел — жениться на этой… этой жалкой за­мухрышке? Даже ради того, чтобы доказать матери, что не позволит обращаться с ним, как с непослушным ребенком, не допустит, чтобы его шантажировали, чтобы диктовали ему условия?

Орланда стояла перед ним в перекошен­ном на левый бок джемпере какого-то нево­образимого серо-желто-зеленого цвета и в брюках, которые сидели так, словно принад­лежали не ей. На самом-то деле так оно и было до прошлой недели, когда она приобрела их в магазине секонд-хенда. Тусклые волосы, за­плетенные в длинную косичку, напоминаю­щую мышиный хвост и формой, и цветом, ввалившиеся щеки, бледные губы, невыра­зительные глаза… И это существо, которое не­возможно даже всерьез посчитать женщиной, будет называться миссис Гилбрайт? Миссис Стэнли Гилбрайт?!

Но именно это и делало ее столь превос­ходным оружием. Безусловно, она являлась полной противоположностью Миллисент, ко­торую он выбрал сначала. Но зато теперь вме­сто секс-бомбы с длиннющими ногами и пол­ным отсутствием мозгов в голове он привезет домой невзрачную мать-одиночку. Отлично, даже лучше для его цели! К тому же — Стэнли Гилбрайт обвел глазами убогую комнату и ос­тановил взгляд на веселой пухлой малышке — Орланда Смит найдет более достойное приме­нение его деньгам, чем Миллисент Флерри.

— Что… что вам здесь надо? Как… как вы нашли меня? — запинаясь, спросила потен­циальная миссис Гилбрайт.

Стэнли вошел и плотно затворил за собой дверь. Женщина немедленно отступила на пару шагов и встала между ним и дочерью.

Он нахмурился. Неужели ей пришло в голо­ву, что он может причинить вред ее малышке?

— Вы не должны бояться меня, — сухо про­изнес Стэнли. — А нашел я вас через вчераш­него таксиста, вот и весь секрет. Откуда такой грохот? — требовательно спросил он.

— Это из-за стенки, от соседа. Он любит громкую музыку.

— Невыносимо. Просто невыносимо. Как вы можете терпеть, у вас ведь ребенок!

Орланда мысленно согласилась с ним, хотя вынуждена была мириться с грохотом, как и все остальные жильцы дома. Но ничего не ска­зала — она все еще пребывала в состоянии глу­бочайшего потрясения. Мистер Стэнли Гилбрайт, потрясающе красивый, молодой и к тому же богатый мужчина стоял посреди ее убогой комнаты.

Но это продолжалось недолго. Он прошел к единственному столу, положил на него кожа­ный портфель и раскрыл его.

— Я привез все необходимые бумаги, мисс Смит, — деловито сообщил он. — Будьте доб­ры прочесть их, прежде чем подпишете.

Орланда снова попятилась.

— Я… я ничего не буду подписывать, мистер…

— Мистер Гилбрайт. А вас с сегодняшнего дня будут звать миссис Гилбрайт. Вы должны привыкнуть к новому имени.

Орланда почувствовала, как вспотели ла­дони. Она украдкой обтерла их о брюки и, за­икаясь, начала:

— М-мистер Гилбрайт, поверьте, я… я со­всем не подхожу вам. Я… я не могу помочь вам… Это слишком… все странно… — Затем беспо­мощно оглянулась вокруг, пытаясь найти так­тичные слова, чтобы объяснить, чего боится. Но чего?

— Странно? — Стэнли приподнял бровь, хмыкнул, потом грубовато согласился: — Да, действительно странно, мисс Смит. Но, как я и говорил вам вчера вечером, у меня нет дру­гого выхода. Под угрозой мои деловые интере­сы… Впрочем, вам не стоит забивать голову не­нужными вещами. Достаточно только знать, что обстоятельства требуют моей женитьбы, исклю­чительно номинальной. Ни вам, ни вашему ре­бенку ничего не угрожает. И по окончании года, повторяю, вас ждет вознаграждение.

— Но… почему я? Именно я? — спросила наконец Орланда то, что больше всего волно­вало ее. — Такой мужчина, как вы, может вы­брать любую женщину.

— Пожалуйста, мисс Смит, прошу вас ду­мать о моем предложении не как о замуже­стве, а как о работе. Временной и высокооп­лачиваемой работе. Предыдущая кандидатка отказалась принять мои условия, они пока­зались ей недостаточно щедрыми, — ответил он, решив быть предельно откровенным. — Это та женщина, которую вы встретили вче­ра вечером.

— Вы… вы собирались жениться на ней?!

— Да. К сожалению, она отказалась в самый неподходящий момент. Поэтому-то мне и по­надобилось найти замену в самую последнюю минуту. Я должен жениться не позднее завт­рашнего дня… А лучше сегодня.

— Но почему именно я? — настаивала Орланда.

Происходящее все еще казалось ей полной бессмыслицей, но знание того, что он готов был вступить в брак с той кошмарной девицей из ресторана, помогало поверить в серьезность предложения. Что, однако, было по-прежнему невероятным, так это выбор замены.

— Потому что между вами и женщинами подобного ей типа есть существенная разница. Миллисент жаждала моих денег, дабы убла­жать себя. — Он так внимательно посмотрел ей в глаза, словно заглянул в самое сердце. — А вам они по-настоящему нужны. Это делает вас более… надежной кандидатурой.

Орланда замерла, оцепенела. А он безжалостно продолжал:

— Вам необходимы деньги, мисс Смит. Что­бы спасти и вас, и вашего ребенка. Вы не мо­жете продолжать жить в этой кошмарной тру­щобе, сами знаете, что не можете. У вас нет ни работы, ни других средств к существова­нию. Мои деньги помогут вам начать новую жизнь в приличном месте. Они — спасатель­ный круг и для вас, и для вашей девочки. Возьмите же их, возьмите деньги, которые я предлагаю.

Орланда побледнела как смерть. Искушение было слишком велико.

Стэнли внимательно наблюдал за эмоциями, ясно отражающимися на ее лице. И продолжал настаивать, как при заключении сделки:

— Я держу в руках ключи к вашей будущей жизни. Новой жизни. Достойной. В обмен за не­сколько недель настоящей. Это все, чего я про­шу. Чтобы вы и ваша девочка провели в моем обществе один месяц, и после этого вы обе свободны. Свободны и финансово обеспечены.

Орланда задыхалась.

— Но я совсем вас не знаю… Вы можете быть… кем угодно, — слабо запротестовала она.

Он вскинул голову и высокомерно взгля­нул на нее.

— Я — Стэнли Гилбрайт, будущий прези­дент правления «Гилбрайт трейдинг интер­нешнл», крупнейшей в Гонконге торговой кор­порации. Семья Гилбрайт хорошо известна и более ста лет пользуется заслуженным уваже­нием.

Молодая женщина залилась яркой краской, ясно различив негодование в его голосе.

— П-простите, но я же не вращаюсь в дело­вых кругах…

— И сделанное мною предложение включа­ет то и только то, о чем я вам сказал. Если желаете, можете переговорить с моими адво­катами. А в этих документах… — Он постучал указательным пальцем по разложенным на сто­ле бумагам. — В них указано, что именно вы получите по расторжении нашего брака. Так скажите, что же мешает вам подписать их?

«Вы! — хотелось ей крикнуть. — Только вы!» Орланда тупо уставилась на него. Я не могу, думала она, выйти замуж за такого сногсши­бательного мужчину, даже временно. Это… это сумасшествие… полная бессмыслица…

Ее отвлек яростный вопль. Камилле наску­чило сидеть в кроватке и перебирать немного­численные игрушки. Женщина бросилась к ней, подхватила на руки и крепко прижала к себе маленькое теплое тельце. Плач моментально прекратился, и малышка уставилась на сто­ящего у стола незнакомца.

— Двести тысяч американских долларов, — тихо произнес Стэнли. — Подумайте, хоро­шенько подумайте, что вы можете сделать с такими деньгами…

Уходите, мысленно взывала к нему Орлан­да. Господи, скорее уходите! Забирайте свой дорогой портфель, бумаги и уходите, пока я не уступила! Не искушайте меня!..

— Вы сделаете это не для себя, вы сделаете это для вашей дочери.

Она закрыла глаза, пытаясь спрятаться, спа­стись от мягкого, обольстительного голоса.

— Если я сейчас уйду, то уже не вернусь. Как вы будете жить дальше, зная, что сами отказались от возможности обеспечить достой­ное будущее своему единственному ребенку?

Орланда молча раскачивалась, прижимая к себе малютку, которая снова начала хныкать.

— Месяц… всего один месяц! И потом вы свободны, финансово обеспечены, незави­симы!

— Камилла поедет со мной, — срывающим­ся голосом заявила Орланда.

Стэнли кивнул.

— Естественно, она поедет с вами. Вам необходимо только подписать бумаги. — Он вытащил из нагрудного кармана пиджака ручку с золотым пером и протянул ей. — По­дойдите…

Она не могла больше противиться ни иску­шению, ни властности его голоса. Медленно, словно во сне Орланда посадила Камиллу об­ратно в кроватку и, не обращая внимания на ее громкие протесты, приблизилась к столу. Взяла ручку, проследила глазами за указатель­ным пальцем Стэнли и расписалась там, где он остановился внизу страницы.

Господи, что же она натворила?

ГЛАВА 2

Безучастно глядя в иллюминатор на плы­вущие внизу облака, Орланда сидела в кресле. Камилла спала у нее на коленях. Взлет был тя­желым, малышка плакала от боли в ушах, от которой не смогла даже отвлечь бутылочка с ее любимым апельсиновым соком, и успоко­илась только спустя полчаса.

Женщина украдкой взглянула через проход, туда, где сидел ее супруг Стэнли Гилбрайт. Перед ним на столе была разложена куча бу­маг и, судя по сосредоточенному виду, он за­был, что находится в самолете не один.

Орланда, для которой, как и для ее доче­ри, это был первый в жизни полет, едва мог­ла поверить в происходящее. Но, с другой сто­роны, вся ее жизнь с той минуты, как она поставила подпись на привезенных Стэнли до­кументах, выглядела какой-то нереальной. И если бы не приказ не думать, то едва ли она смогла бы выполнить все необходимые фор­мальности. А так она просто покорилась чу­жой железной, несгибаемой воле…

Они увиделись в ратуше в четыре часа дня. Перед этим молодой человек в очках, один из секретарей Стэнли, приехал за ней и отвез в магистрат, где она получила необходимые для регистрации брака и путешествия в Гонконг документы на себя и Камиллу. Сама брачная церемония прошла для нее как в тумане.

Должно быть, ей удалось сделать все, что положено, правильно ответить на заданные вопросы, но единственное, что запомнилось, — это присутствие рядом с ней не очень высоко­го, но сильного и властного мужчины. В тот момент, когда он взял ее левую руку и надел на палец золотое кольцо, она едва не потеря­ла сознание. А потом услышала громкий рев Камиллы, которую помощники пытались раз­влечь в соседнем помещении, и позабыла о происходящем, стремясь поскорее очутиться рядом с дочерью. Как только все закончилось, она кинулась туда, схватила ее на руки и изо всех сил прижала к себе.

Подошедший Стэнли легко коснулся ее локтя.

— Если вы готовы, то нам пора ехать, — безразличным тоном произнес он.

Они отбыли в огромном сверкающем ли­музине и спустя полчаса оказались в аэропор­ту, а потом и на борту частного лайнера. Ее муж поинтересовался только, удобно ли они с девочкой устроились, и после этого не об­ращал на них ни малейшего внимания.

Орланда никак не могла прийти в себя. Ту­ман в голове упрямо отказывался рассеивать­ся. Плыви по течению, сказала она себя, по­глаживая светлые кудряшки своей дочери. По­трясение поначалу придавало ей необходимые силы, но постепенно молодая женщинаощу­тила нарастающее волнение — ведь она ехала за границу впервые в жизни.

Гонконг. Жемчужина Юго-Восточной Азии. Неужели она действительно скоро окажется в этом почти сказочном городе, о котором столько слышала и читала? Чтение было един­ственной отрадой ее жизни, помогало отвлечь­ся от реальности тусклого существования в сиротском приюте и переносило в чудесные земли, знакомило с интересными людьми.

Глядя на облака внизу, Орланда обратилась мыслями к Джерри и сразу ощутила, как на глаза навернулись слезы. Джерри, маленькое беззащитное существо с израненной душой и искалеченным телом. Рядом с Джерри даже она могла считать себя счастливицей. Неудивитель­но, что они сразу потянулись друг к другу, почувствовали глубокое внутреннее сродство, и скоро их связала настоящая дружба, истин­ная и глубокая привязанность.

Джерри, где ты сейчас, Джерри? Где-ни­будь тут неподалеку, на небесах?

Камилла зашевелилась. Орланда наклони­лась, легонько поцеловала ее шелковистые волосики и почувствовала, как сердце пере­полнилось любовью. Она подняла глаза и сно­ва посмотрела в иллюминатор. Да, она посту­пила правильно, согласившись на этот странный брак. Теперь у нее не осталось никаких сомнений. Каким бы удивительным и неесте­ственным это ни выглядело, она приняла вер­ное решение.

Ради Камиллы.

Впервые с того момента, как Стэнли Гилбрайт перевернул ее хрупкий мир с ног на го­лову, Орланда ощутила себя в ладу со своим внутренним «я».

Это состояние оставалось неизменным до той минуты, когда самолет сел в аэропорту Гонконга. Там, в сутолоке и суматохе, слушая завывания Камиллы, у которой при посадке снова заболели уши, Орланда опять ощутила себя консервной банкой, привязанной к вы­хлопной трубе мощной машины, — Стэнли Гилбрайту.

Он прикоснулся рукой к ее плечу, нена­вязчиво, но твердо, и произнес:

— Сюда, пожалуйста.

Они быстро прошли таможенные и погра­ничные формальности и оказались на улице, перед другим сверкающим лимузином. Шофер в униформе открыл дверцу, подождал, пока они удобно устроились, уложил багаж и за­нял свое место.

Плавно покачиваясь на мягких рессорах, роскошный автомобиль двинулся в путь по сверкающим, залитым огнями, шумным и многолюдным улицам ночного Гонконга. Ор­ланда не отрываясь смотрела в окно, показы­вала Камилле пальцем на всевозможные чудеса. Стэнли сидел в дальнем углу, по-прежнему погруженный в свои бумаги, что устраивало ее как нельзя лучше. Ей совсем не хотелось вести сейчас якобы принужденную беседу.

Она тихо нашептывала на ухо малышке и буквально впитывала в себя все, что видела. Автомобиль медленно полз вперед и вверх, на холм. Прошло около сорока минут, когда Стэн­ли закрыл свой портфель и возвестил:

— Вот мы и приехали.

Орланда быстро взглянула на него. Краси­вое лицо его казалось особенно напряженным. И она тоже напряглась. Ей внезапно пришло в голову, что путешествие в самолете и автомо­биле было всего лишь краткой прелюдией. А сейчас, именно сейчас ей предстояло начать играть роль миссис Гилбрайт.

Словно прочитав ее тревожные мысли, Стэнли сказал:

— Не волнуйтесь. Вам нечего бояться. Это всего лишь ваша работа. Временная. Пожалуй­ста, не забывайте этого, и все будет в полном порядке.

Что это? Правда ли в его голосе прозвучала угрюмая нотка или ей только послышалось? Стэнли окинул ее придирчивым взглядом, и она вздрогнула, инстинктивно почувствовав недовольство, скрывающееся в глубине его души. Недовольство, вызванное тем, что при­шлось жениться на ней.

Что ж, решила Орланда, это его проблема, не моя. Она просто выполняет то, за что он, говоря откровенно, платит ей деньги. Да, она прошла сквозь брачную церемонию, но это всего лишь формальность. Да, она миссис Гилбрайт, но только по названию, которое ни­когда не будет соответствовать реальному по­ложению вещей.

На короткое мгновение Орланда испытала острую тоску, почти боль, что ей никогда не доведется подъезжать вот так к собственному дому, что сидящий рядом мужчина, за кото­рого не жалко и умереть, никогда не будет ее настоящим мужем… Такое бывает только в сказках.

Но сказки — это не настоящая жизнь. Они всего лишь… сказки…

Лимузин остановился перед большим тре­хэтажным каменным особняком на холме Вик­тории. И Орланда уставилась на него широко раскрытыми от удивления и восхищения гла­зами.

Она наклонилась, взяла на руки Камиллу, которая уснула, убаюканная плавным покачи­ванием лимузина, и вышла наружу. Вечер был теплым и мягким, над головой сияли много­численные звезды, но налетевший с залива ветерок заставил ее вздрогнуть и вспомнить о неподобающем в таком великолепии наряде. Это лучшее ее платье, которое Орланде выдали в «Армии спасения», было велико ей примерно на два размера и по фасону больше подходило старухе, чем девятнадцатилетней женщине. Но, видимо, Стэнли Гилбрайта устраивало то, как одета его жена. Если бы у него возникли какие-то возражения, он мог бы приказать одному из своих помощников отвезти ее в ближайший магазин, и…

— Идемте, — прервал невеселые мысли Орланды мужчина, ставший сегодня днем ее му­жем, и крепко взял за локоть.

В пальцах его ощущалось напряжение, ко­торое немедленно передалось Орланде, а че­рез нее и Камилле — девочка заворочалась и захныкала.

Орланда кинула быстрый взгляд на супруга. Лицо Стэнли было суровым, замкнутым, и она сразу поняла, что мысли его где-то далеко, совсем не с ней и Камиллой.

Они приблизились к парадной двери, ко­торая широко распахнулась. На пороге стоял и кланялся маленький китаец в европейской одежде. Орланда сразу решила, что он выпол­няет обязанности дворецкого. Китаец привет­ствовал Стэнли на чужом ей языке, и хотя она не разобрала ни слова, но почувствовала, что их приезд явился неожиданностью. Особенно ее приезд.

Мужчины обменялись несколькими быст­рыми фразами, и новоявленная миссис Гилбрайт сразу заметила глубокое неодобрение по­жилого слуги. Он окинул осуждающим взгля­дом не только ее, но и Камиллу. Стэнли был холоден и явно недоволен словами китайца. Они вошли в холл.

— Вы и девочка, должно быть, очень уста­ли, — сказал Стэнли. — Идемте, я покажу, где вы можете отдохнуть.

И направился к широкой, ярко освещен­ной мраморной лестнице. Орланда потрясенно смотрела вокруг. Внутри особняк показался ей даже величественнее, чем снаружи. И мебель, и ковры, и драпировки выглядели неве­роятно, фантастически дорогими.

И здесь, в этой роскоши ей предстоит про­вести ближайший месяц? Да это же настоя­щая сказка!

Стэнли провел ее в просторную комнату на втором этаже, и она снова не могла поверить своим глазам. Посреди стояла необъятная кро­вать, настоящее королевское ложе, покрытое белым шелковым покрывалом и заваленное шелковыми же подушками. Пол устилал тол­стый ковер цвета слоновой кости. Такого же цвета шторы закрывали стену с тремя боль­шими, выходящими в сад окнами.

— Дверь в ванную — налево, — коротко со­общил Стэнли. — У вас есть все необходимое для вас и ребенка? Если нет, позвоните, и By Линь достанет, что потребуется.

Орланда молча кивнула, ощущая неверо­ятную неловкость. By Линь проследовал за ними на второй этаж и сейчас вошел в ком­нату, неся ее чемодан, который выглядел столь же жалким, потертым и неуместным среди этой роскоши, как и она сама.

— Хорошо, — сказал Стэнли, глядя на часы. — Освежитесь, приведите в порядок себя и ре­бенка. Хотите кофе?

Она кивнула.

— С-спасибо.

— Когда отдохнете, By Линь проводит вас вниз. О… — Он замолчал, взглянул на нее и сказал: — Можете не переодеваться к обеду.

И ушел. Китаец последовал за ним. Орланда осталась наедине с дочерью. Она снова обвела комнату восхищенным взглядом. Было совершенно ясно, что их попросту засу­нули в укромное место в доме, пока они не понадобятся, но не могла пожаловаться на ус­ловия. Такого она не видела даже в кино.

Камилла в отличие от нее чувствовала себя здесь вполне уверенно и с удовольствием от­правилась знакомиться с новым жилищем. Орланда смотрела, как малышка нетвердо проковыляла к необъятной кровати, на ко­торой вполне хватят места и для нее, и для ее мамы.

Мысль о том, где будет спать муж, даже не пришла Орланде в голову.

А тот тем временем спустился по мрамор­ной лестнице. Лицо его стало еще более на­пряженным. Нельзя сказать, чтобы он с не­терпением ждал неминуемого столкновения с матерью, но оно было неизбежным… и необ­ходимым. Ему придется проучить ее, дать по­нять раз и навсегда, что не позволит дергать за нитки, словно он кукла-марионетка.

Для миссис Гилбрайт «Гилбрайт трейдинг интернешнл», основанная больше ста двадца­ти лет назад, была прибыльным, но довольно утомительным делом.

Но для Стэнли компания представляла со­бой все — и наследие отца, деда, прадеда и прапрадеда, и надежное будущее, и волную­щую игру, и сильную, крепкую власть. Все! Он не один год учился и набирался опыта на раз­ных участках своей будущей фирмы и сейчас вернулся из Сиднея, провернув несколько сверхвыгодных сделок и заключив четыре мно­голетних контракта.

Но миссис Гилбрайт пока являлась прези­дентом и держателем контрольного пакета ак­ций «Гилбрайт трейдинг интернешнл», и ей хотелось передать и то, и другое его младше­му брату, который был робким, покорным юношей и ни в чем не перечил властолюби­вой матери. Для корпорации такой президент явился бы настоящим бедствием. И Стэнли твердо намеревался воспрепятствовать ей в этом. Ради президентского кресла и процве­тания компании он готов был пойти на все, что и доказал, отважившись на неординар­ный шаг: женился, следуя букве, но не духу материнского приказа.

Он прошел в кабинет и сел в старое от­цовское кресло. By Линь при встрече сооб­щил ему, что госпожа Кларисса и мисс Мар­гарет отправились в город на обед и концерт и вернутся поздно. После чего попытался вы­яснить, кто такая молодая женщина с ре­бенком.

Но Стэнли отказался отвечать на этот воп­рос и отослал дворецкого. Статус приехав­шей с ним невзрачной девицы останется тай­ной, пока не вернется его мать. Тогда всех присутствующих, включая Марго, ждет сюр­приз. И еще какой! Стэнли мрачно усмехнулся. Она просто идеальна, как он и предвидел. Когда Орланда попала наверх, в отведенную ей комнату, то смотрела вокруг разинув рот, словно неожиданно попала на чужую планету. В нелепом, слишком большом для нее пла­тье, бесцветная, без макияжа и с тусклыми волосами, забранными в скучный пучок. И с ребенком без отца… Да уж, сюрприз так сюр­приз!

Кларисса Гилбрайт с ума сойдет от ярости — и не только потому, что сын перехитрил ее, но и потому, что такая невестка сделает-таки ее посмешищем в обществе, мнением которо­го она так дорожит.

Стэнли на мгновение нахмурился, пред­ставив, что предстоит пережить его избран­нице, потом отмахнулся от неприятной мыс­ли. В конце концов он платит ей немалые день­ги, да к тому же девчонка и не подозревает, что именно сделало ее столь привлекательной в его глазах. До сих пор она прекрасно справ­лялась со своей ролью — выполняла все, что ей приказывали, без разговоров и вопросов, ни во что не вмешивалась и не путалась под ногами.

Он посмотрел в темноту за окном. Поче­му, ну почему все должно было случиться таким образом? Разве нельзя было просто по­говорить с матерью, разрешить возникшие разногласия полюбовно? Увы, нет, они за­шли слишком далеко после смерти отца. Власть ударила Клариссе в голову, и она ре­шила, что может творить все, что ей угодно, забыв о том, что ее правление — явление вре­менное. Завещание отца ясно, она свое ус­ловие выдвинула, он его выполнил. Теперь ничто не стоит между ним и контрольным пакетом акций компании.

Что же касается личных отношений, то так уж сложилось, что А Ма Тан практически за­менила ему и младшему брату мать, когда Кла­рисса, взяв в руки бразды правления семей­ным бизнесом, перестала обращать на сыно­вей внимание.

Стэнли потряс головой, пытаясь избавить­ся от обидных воспоминаний, открыл свой портфель, достал оттуда и из ящика стола пап­ки с документами и с головой погрузился в работу, забыв о времени.

Вскоре, однако, он услышал шум мотора и увидел приближающийся в дому серебристый «мерседес», принадлежащий Марго. Стэнли поднялся из-за стола и направился в холл, приняв нарочито небрежный, расслаб­ленный вид.

— Стэн, это ты? — услышал он удивленный голос матери.

— Да, мама.

— Когда ты вернулся? — сухо поинтересо­валась Кларисса Гилбрайт.

— Пару часов назад, — коротко ответил сын и приблизился к стоящей рядом с матерью девушке. — Марго, добрый вечер, — сдержан­но произнес он и наклонился поцеловать ей руку.

Несмотря на избыток макияжа, чрезмерно длинные кроваво-красные ногти и просто ва­лящие наповал духи, мисс Горденс была хо­роша собой.

— О, Стэнли, — промурлыкала она, — ка­кой сюрприз! — И окинула его оценивающим взглядом.

— Блудный сын вернулся домой, — лако­нично сообщил он. — Приятный вечер?

— Очень! Изумительный! Мы были на вос­хитительном концерте. Новый певец, я просто наслаждалась им!

— О! А он тобой — тоже? — негромко спро­сил Стэнли.

— Не смей оскорблять меня, Стэн, — про­шипела Марго, и лицо ее исказилось от нена­висти.

Но Гилбрайт только пожал плечами. Он знал, что не стоило говорить гадости, но был в курсе, что Марго выбирает любовников и иногда любовниц в основном в артистичес­ких кругах, и не мог отказать себе в удоволь­ствии съязвить.

— И чем же, — услышал он холодный го­лос матери, — мы обязаны твоему возвра­щению?

Серые глаза Стэнли недобро сверкнули.

— Ну как же, мама, неужели ты забыла? Послезавтра мой день рождения. Двадцать восемь.

— Да, правда.

Миссис Гилбрайт прищурилась и внима­тельно посмотрела на него.

— Вот я и прибыл, как и положено почти­тельному, послушному сыну. Давай пройдем в гостиную. Думаю, нам есть что отметить. — Он снова повернулся к Маргарет. — Марго, наде­юсь, ты присоединишься? — Черты ее лица разгладились и осветились самодовольной улыбкой. Стэнли мягко улыбнулся в ответ.

— Вот и отлично, дорогая.

— Итак, — сказала Кларисса, усевшись в глубокое кресло перед камином, — могу ли я расценивать это как знак того, что ты нако­нец-то изволил прийти в себя? — Голос ее был резким, пронзительным, но взгляд, устрем­ленный на сына, еще пронзительнее.

— Неужели ты сомневалась, мама? — бес­страстно ответил тот.

Кларисса в ответ издала горлом звук, сред­ний между всхлипом и рычанием.

— Я прекрасно знаю, насколько ты свое­вольный и упрямый человек, Стэнли.

— Ну-ну, — успокаивающе сказал он, — я решил, что пора взяться за ум и стать образ­цовым сыном… Но сначала, мама, мне хоте­лось бы уточнить, не забыла ли ты о своем обещании передать мне контрольный пакет и пост президента компании, если я женюсь к своему двадцать восьмому дню рождения, а? Оно в силе? — Тон его был деловым и ожив­ленным.

— Ты прекрасно знаешь, что в силе, — от­ветила Кларисса Гилбрайт. — Я поставила толь­ко одно условие и, безусловно, сдержу слово, если ты выполнишь его. Твой отец всегда безо­говорочно доверял моим мнениям и суждени­ям. Он согласился бы со мной, уверена.

— Отлично! В таком случае, мама, можешь пожелать мне счастья и позаботиться о подпи­сании, всех необходимых бумаг.

Миссис Гилбрайт замерла и сжала руками подлокотники кресла, лишившись на мгновение дара речи. Чего нельзя было сказать о Маргарет.

— О, Стэн, какой ты нехороший, — про­ворковала она. — Сделать мне предложение в такой странной форме. — Она хихикнула. — Но не волнуйся, я придумаю тебе достойное на­казание за такое отсутствие галантности. — Марго повернулась к будущей свекрови. — Ска­жите мне, Кларисса, как я должна проучить нашего милого грубияна, который лишил меня удовольствия побыть объектом ухаживания? — И снова засмеялась, уже кокетливо, и взгля­нула на своего будущего супруга.

На его лице появилось очень странное вы­ражение, словно он с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Стэнли поднял руку и произнес:

— Что ж, думаю, теперь самое время вы­пить шампанского.

Тут же появился By Линь, неся на серебря­ном подносе серебряное ведерко с бутылкой замороженной «Вдовы Клико» и бокалами. Он поставил поднос на стол между ними, выслу­шал тихое приказание Стэнли, поклонился и неслышно вышел из гостиной. А молодой человек посвятил безраздельное внимание отку­пориванию шампанского.

Марго раздраженно цокнула языком.

— By Линь стареет. Принес лишний бокал. Думаю, пришло время отправить его на покой.

Раздался легкий хлопок, звук льющейся жид­кости, и Стэнли протянул ей полный бокал.

— Когда станешь хозяйкой в доме, сможешь сама сказать ему об этом.

Губы Маргарет чуть заметно скривились в самодовольной улыбке. Стэнли внимательно наблюдал за ней с непроницаемым выраже­нием лица.

Кларисса взяла свой бокал и подняла его.

— Предлагаю тост. — Она явно была счаст­лива, что сумела наконец-то уломать строп­тивого старшего сына, и не пыталась этого скрыть. — За будущую миссис Гилбрайт!

Стэнли тоже поднял свой бокал.

— Как это мило с твоей стороны, мама, — пробормотал он. В этот момент раздался ка­кой-то звук, и он повернул голову к двери — И как своевременно!

На пороге стояла Орланда. За ее спиной маячил By Линь. Стэнли испытал ни с чем не сравнимое удовлетворение. Девица являла со­бой именно то зрелище, на которое он и рас­считывал. И мать, и ее драгоценная Марго гля­дели на нее во все глаза, а она стояла перед ними — одетая в кошмарное платье, с волоса­ми, стянутыми на затылке в пучок, и — что самое замечательное — с ребенком, сидящим на ее правом бедре.

Стэнли подошел к ней и взял за руку. По­тянул вперед, продемонстрировав всем золо­тое обручальное кольцо на ее пальце.

— Позвольте мне, — произнес он голосом сладким, как восточный шербет, — предста­вить вам мою жену, миссис Гилбрайт.

ГЛАВА 3

Минуту стояла гробовая тишина. А потом разразился скандал. Громче всех звучал голос пожилой леди. Она так кричала, что Орланда, перепугавшись, не могла понять ни слова. Но тон говорил сам за себя.

Миссис Гилбрайт — ибо молодая женщина сразу поняла, что это не кто иная, как мать Стэнли, сыпала быстрыми возмущенными словами: «невероятно», «позор», «оскорбле­ние», «чудовищно». Маленький дворецкий вы­глядел так, словно его ударили кирпичом по голове. А женщина с ярко накрашенными гу­бами, сидящая за столом, похоже, просто от­казывалась верить своим ушам.

А потом, к ужасу Орланды и скрытому во­сторгу Стэнли, раздался рев Камиллы.

Орланда вырвала руку, у сжимавшего ее за­пястье Стэнли, и прижала к себе плачущую девочку, отвернувшись от членов явно ненор­мальной семейки. Что тут происходит?

В этот момент звучный голос ее мужа пере­бил визгливый голос его матери. Он был та­ким же гневным, как и у миссис Гилбрайт. Орланда в отчаянии попыталась ретировать­ся, удрать из гостиной, успокоить малышку Камиллу, но это оказалось невозможным. Де­вочка не замолкала, а ее саму внезапно схва­тили за рукав. И тут же Орланда оказалась оку­танной тяжелым облаком сладких дорогих ду­хов. Она оглянулась — младшая из двух женщин смотрела ей в лицо, зло сощурив глаза.

— Кто вы такая? — прошипела та. — Что за игру затеяли? И почему прикидываетесь же­ной Стэнли?

Она схватила ее за руку, попыталась нащу­пать золотое обручальное кольцо, словно хо­тела проверить, настоящее ли оно. Но Орланда вырвалась и повернулась так, чтобы защи­тить своим телом от разъяренной фурии пла­чущую Камиллу.

Затем кинулась к открытой двери, спотк­нулась, крепче прижала к себе дочь и выско­чила наконец в просторный холл с мрамор­ной лестницей. Скорее, скорее оказаться в ти­шине отведенной ей спальни! И только захлопнув за собой массивную дверь, она по­зволила себе перевести дыхание.

Первой и неотложной ее заботой была Ка­милла, которая рыдала почти истерически. Но постепенно тихие, нежные материнские сло­ва, ее поглаживающие, мягкие руки оказали желанное действие, и девочка затихла, сунула большой палец в рот и успокоилась.

Орланда же по-прежнему ощущала глубо­чайшее потрясение. Крики в гостиной слились в общий гул, мешая понять отдельные слова, но бешенство и неистовство всех участников отвратительной сцены нельзя было спутать ни с чем.

Господи всемилостивый и всемогущий, во что же я ввязалась? Пожалуйста, ну пожалуй­ста, сделай так, чтобы я проснулась и увиде­ла, что мы дома! — мысленно взмолилась она. Увы, это был не сон. Она на самом деле здесь, в Гонконге, в особняке, замужем за мужчиной, чья мать едва не лишилась рассуд­ка при известии о его женитьбе на ней, Орланде…

Она прижала Камиллу к груди и присела на кровать. Дочка почувствовала ее уныние и снова захныкала…

К крикам внизу присоединились громкие тяжелые шаги, стали с шумом хлопать двери. Наконец, после самой громкой вспышки го­лосов послышался самый сильный удар за­хлопнувшейся двери. Он разнесся по всему дому, потряся его до основания. После этого все затихло. Но не прошло и тридцати секунд, как раздался рев мощного двигателя, потом визг колес сорвавшегося с места автомобиля.

И снова тишина воцарилась в особняке. Аб­солютная, гробовая. И это нервировало не меньше, чем крики.

Орланда инстинктивно поняла, что самое лучшее в ее ситуации, — это держаться вдали от всех и вся, и осталась в своей комнате. Ка­милла постепенно успокоилась, но прошло не так много времени, как природа взяла свое и малышка снова закапризничала. Она проголо­далась.

Мать порылась в сумке, но найденные там груша и пара печений не удовлетворили дочь. Следующие полчаса Орланда провела в тщет­ной попытке как-то развлечь ее, заставить за­быть о еде и уснуть без ужина. Но нет, это ока­залось невозможно. Растущий организм насто­ятельно требовал нормальной пищи, и никакие пустяки не могли заменить ее.

Делать нечего, со вздохом решила Орлан­да, на цыпочках подкралась к двери и прислу­шалась. Тихо, ни звука, кроме бешеного бие­ния ее сердца. Взяв девочку на руки, молодая женщина осторожно вышла из комнаты и бес­шумно спустилась по лестнице. Надеясь найти By Линь, миновала главный коридор и свернула в ответвление, которое, по ее представ­лениям, должно было вести в хозяйственное крыло. Одна дверь была приоткрыта, и Орланда робко вошла. Если бы речь шла о ней од­ной, то она бы с радостью осталась без ужина и укрылась от враждебного мира в кровати. Но Камилла — другое дело. Неужели никто в этом доме не пожалеет невинную крошку?

Оглядевшись, Орланда сразу поняла, что оказалась в кухне. Колоссальных размеров пли­та, на которой с легкостью можно было при­готовить обед на сто гостей, длинные разде­лочные столы и ряд раковин. Возле одной из них маленькая женщина начищала медный котел, почти равный ей по размерам.

Заслышав легкий звук шагов, она поверну­лась и уставилась на незваную гостью.

— Что? — спросила она недружелюбным то­ном. Ее лицо было сморщенным как печеное яблоко, и выражение его даже отдаленно не походило на приветливое.

Орланда тяжело сглотнула.

— Пожалуйста, извините… — начала она и замолчала.

— В чем дело? — проскрипела старуха. — Что вам здесь надо?

Молодая женщина едва не бросилась бежать. Но Камилла, сидящая у нее на руках, крепче прижалась к ней, придав сил.

— Извините, мне очень жаль, — запинаясь, забормотала Орланда, — но нельзя ли… немного еды… и чуточку молока… для моей дочки?

Маленькая, но от этого не менее злющего вида китаянка ожгла ее неприязненным взглядом. Молодая женщина внутренне сжалась. Нет, этого не может быть, ни одна женщина не может отказать ребенку в пище, как бы ни ра­зозлилась на вторжение в ее царство такой не­приятной особы, как Орланда, из-за которой в гостиной разразился целый скандал.

Черные глаза-щелочки внимательно осмот­рели, почти ощупали ее, впитывая все под­робности: и поношенную одежду, и тонкую, почти изможденную фигуру, и прижавшуюся к матери девочку. Потом перешли на нервное, испуганное, исхудавшее лицо. И внезапно взгляд старой женщины смягчился. Она всплес­нула руками, быстро-быстро что-то залопота­ла на родном языке и бросилась к Орланде.

— Заходи, заходи, — сказала китаянка уже по-английски, беря ее за руку. — Садись вот тут. — И подтолкнула ее к стулу у большого стола. — Ты проголодалась, да? Глупая девчон­ка, почему не позвонила из своей комнаты?

— Я не хотела… причинять неудобства, — призналась «глупая девчонка».

Старуха поцокала языком.

— Ребенок не должен дожидаться пищи, — заявила она. — И его мать тоже.

Затем повернулась к плите, погремела по­судой, сняла крышку с одной кастрюли, с другой, наложила полную тарелку белого рас­сыпчатого риса, полила золотистым маслом, добавила ароматных приправ и поставила на стол перед Орландой. Дала ей ложку и про­ворно подвязала девочке чистое полотенце, чтобы защитить одежду.

Камилла широко открыла рот и нетерпеливо захлопала мать по руке, требуя кормить ее. Едва успев проверить, не горячо ли, Орланда поднесла полную ложку к ее рту.

Когда девочка съела все без остатка и раз­веселилась, появилась вторая, большая по раз­меру тарелка, наполненная не менее аромат­ным рисом с кусочками овощей и рыбы.

Маленькая китаянка спокойно взяла Ка­миллу на руки и сказала ее матери:

— Ешь.

А сама прошла с девочкой к плите, налила в чашку воды и умело напоила ее, не пролив ни капли. Камилла не протестовала и, судя по веселому щебетанию, ощущала себя вполне довольной на руках незнакомой женщины.

Та просияла от удовольствия и заговорила с ней по-китайски, потом достала из холо­дильника кувшин с молоком, согрела немно­го в кастрюльке, налила и села напротив Орланды. Малютка Камилла схватила стакан и сунула туда нос.

— Ешь, ешь, — повторила женщина Орланде, заметив, что та на минуту прервалась.

И та с удовольствием подчинилась, пото­му что в жизни своей не пробовала ничего по­добного этому блюду — изумительно вкусно­му, душистому, сытному.

— Спасибо, — пробормотала Орланда, ис­пытывая смесь неловкости с огромной благо­дарностью.

Китаянка позволила ей закончить, играя с Камиллой, которая совершенно не испыты­вала неудобства от того, что с ней говорят на незнакомом языке. Орланда украдкой наблюдала за ними. Очевидно, женщина вырастила немало детей и прекрасно знала, как развлечь девочку.

Покончив с едой, Орланда удовлетворен­но вздохнула. Старуха взглянула на нее и спро­сила:

— Ну, наелась? — Получив в ответ кивок, сказала: — А теперь давай поговорим. — Она передвинула Камиллу с одного колена на дру­гое. — Стэнли ее отец?

Орланда оцепенела от изумления, которое не замедлило отразиться на ее лице. Такая ре­акция вроде бы порадовала старую женщину.

— Что ж, хоть это хорошо, — заявила она.

Тон ее снова стал прохладным, и Орлан­да, совершенно подавленная событиями это­го длинного и трудного дня, едва не распла­калась.

— Понимаю, — безжалостно продолжила китаянка, — значит, он женился просто для того, чтобы досадить матери.

Орланда беспомощно посмотрела на нее. Она не знала, что сказать. Не знала, что вооб­ще можно говорить, а что нет. Ей и в голову не приходило, что она окажется в такой взры­воопасной атмосфере. Но последнее, очевид­но, совсем не удивляло домоправительницу — по крайней мере, Орланда решила, что кита­янка занимает именно эту должность.

— Что он, совсем с ума сошел? — восклик­нула она. — Вечно одно и то же, вечно! Посто­янные ссоры, ссоры… Темперамент, как у отца, а ума… Ох уж эти твердолобые мужчины! — Старая китаянка сжала руку в маленький кулак и потрясла им в воздухе. — Но это… это самая дурная его выходка!

— Простите, — тихо сказала Орланда. — Мне очень жаль.

Что еще тут можно было добавить?

Женщина ответила по-китайски, потом пе­решла на английский:

— Ну-ну, дело уже сделано. Итак, если Стэн­ли не отец твоей девочки, то почему ты вы­шла за него?

Прямота вопроса поставила Орланду в тупик.

— Мистер Гилбрайт сказал, — начала она и замолчала, потом предприняла вторую попыт­ку: — Мистер Гилбрайт сказал, что ему необ­ходимо жениться к своему дню рождению по причинам юридического характера. Я… я согла­силась, потому что… — И Орланда снова за­молчала.

Ей внезапно стало стыдно признаться, что причины, побудившие принять его предложе­ние, были чисто меркантильными.

— Он предложил тебе деньги, да?

Орланда мучительно покраснела и опусти­ла глаза.

— На д-деньги, которые мне пообещал ми­стер Гилбрайт, я смогу купить небольшую фер­му, чтобы моя дочь могла расти здоровой.

Старая женщина снова поцокала языком.

— А отец девочки?.. Нет-нет, не говори, сама знаю. Он исчез, да? Вечно одна и та же исто­рия: мужчинам плевать на последствия, а у девчонок не хватает мозгов в голове. — Она поднялась, вернула Камиллу матери и начала собирать тарелки. — Ну-ну, теперь уж ничего не поделаешь. Но должна сразу предупредить тебя: этого Кларисса никогда не простит сыну.

Стэнли застонал и открыл глаза. Яркое сол­нце пробралось сквозь шторы и залило про­сторную светлую спальню, мешая ему отсы­паться. Он с трудом пришел в себя и тут же пожалел, что сделал это. Больше всего хоте­лось обо всем забыть.

Накануне он выскочил из особняка и уехал в город, а в ушах еще звучали материнские проклятия. Мчась внизло холму Виктории на своем любимом «ягуаре», он перебирал в уме все отвратительные, оскорбительные слова, которыми они обменялись. Вспоминал неис­товую ярость матери и собственные жестокие слова о том, что именно она своим упрям­ством вынудила его пойти на такие радикаль­ные меры и теперь только благодаря себе име­ет в качестве невестки мать-одиночку, кото­рая мыла посуду в дешевом кафе и побиралась на улицах.

В какой-то момент ему показалось, что Кла­риссу Гилбрайт хватит удар прямо в гостиной. Но она пришла в себя и дала выход гневу за то, что он опозорил семейное имя. Что до Маргарет, то она выглядела так, словно толь­ко и мечтает, как бы достать флакончик яду и кого-нибудь отравить. Или всадить кинжал в спину. Предпочтительно, конечно, ему.

Стэнли закончил памятный вечер возвраще­ния домой в третьем или четвертом баре, допи­вая несчетный коктейль и проклиная весь свет.

Ледяной душ вернул его к жизни. Взглянув на часы, он обнаружил, что уже перевалило за полдень. Канун дня его рождения. Ликова­ния не ощущалось, праздновать победу тоже не было настроения. Подойдя к окну, он по­смотрел вниз, на Гонконг, но величественная панорама не принесла обычной радости. Он по­пытался сосредоточиться на важных вещах, на том, что надо созвать заседание правления «Гилбрайт трейдинг интернешнл», объявить о своем вступлении на пост президента, потом приступить к давно лелеянным планам расши­рения сферы деятельности в Европу. Но это ему не удалось. Стэнли прошелся по комнате, подошел к другому окну, выходящему в сад, и снова тупо уставился в него.

Какое-то движение привлекло его внима­ние. Он присмотрелся и увидел девицу с мла­денцем, медленно выходящую из-за угла. Она шла медленно, держа малышку за руку, а та радостно ковыляла на слабых ножках. Госпо­ди, как он мог забыть о них? Стэнли увидел, как Орланда наклонилась, поймала девочку, когда та споткнулась, помогла обрести равно­весие.

Что же теперь делать с ней? Она сыграла предназначенную ей роль — помогла ему вы­полнить условие матери, что было необходи­мо для получения законного поста главы фир­мы. Больше он в ней не нуждался, но и не мог отправить обратно в Австралию, чтобы не воз­будить подозрений в фиктивном браке.

Стэнли пожал плечами и отвернулся. Он скажет А Ма Тан, чтобы присмотрела за девицей и ее ребенком, не подпускала их к нему, не позволяла докучать. А так пусть пока на­слаждаются каникулами.

Он уже готов был отойти от окна, как вдруг заметил еще одну женскую фигуру.

Маргарет!

Она явно направлялась к девчонке и была зла, как стая бешеных собак.

Орланда остановилась. Эта женщина, кто бы она ни была, запомнилась ей тем, что на­кануне находилась в такой же ярости, как и миссис Гилбрайт, если не большей. И сейчас приближалась к ним с явно недобрыми наме­рениями. Орланда опасливо ждала. Туфли про­тивницы на высоких каблуках скрипели по гра­вию дорожки.

Маргарет встала прямо перед Орландой, предоставив ей шанс разглядеть себя. Накану­не вечером в общем бедламе такой возможно­сти не было, но сейчас в ясном свете дня Ор­ланда сразу заметила и стильную прическу, и дорогой модный шелковый костюм, и умело наложенный макияж. Черные глаза незнаком­ки сверкали от едва сдерживаемой злости…

Что Маргарет собиралась сказать соперни­це, осталось неизвестным. Снова послышался скрип гравия, и из-за угла появился Стэнли Гилбрайт. На нем был светло-синий шелко­вый костюм и белая рубашка с ярким галсту­ком. Орланда смотрела на него во все глаза, затаив дыхание.

— Марго, — быстро начал он, — тебе пора уехать из этого дома. Здесь тебя делать нечего. Странно, что так и не поняла, что я никогда не женюсь на тебе. Ни за что!

— Угу, и ты сделал своей женой эту деше­вую потаскушку, лишь бы не жениться на мне! — сказала, словно выплюнула, Марга­рет. — Посмотри на нее. Да она похожа на драную кошку!

Презрение в ее тоне и во взгляде, которым она окинула перепуганную Орланду, застави­ло Стэнли напрячься.

— Довольно! — рявкнул он и покосился на молодую женщину. Ее лицо посерело то ли от страха, то ли от нанесенного оскорбления. Он глубоко вздохнул и продолжил: — Думаю, Мар­го, будет лучше, если ты вернешься домой. Ты уже достаточно причинила неприятностей, убедив мою мать, что будешь для меня иде­альной парой.

Глаза Маргарет сверкнули яростным огнем.

— А ты считаешь, что не принес ей горя, заявившись с этой… этой… девицей? — выкрик­нула она. — Похоже, ты страшно доволен сво­ей выходкой!

Она резко повернулась на высоченных шпильках и гордо удалилась.

Медленно, осторожно Орланда выдохнула, даже не поняв, что до сих пор не дышала. Ка­милла прильнула к матери, испугавшись гром­ких, разгневанных голосов.

— Все в порядке, детка, — прошептала та, подхватила ее на руки и уткнулась губами в шелковистые кудряшки малышки.

Но все было далеко не в порядке. Это прекрасное место казалось ей враждебным и не­сло угрозу им обеим.

— Вы должны были сказать мне.

Орланда сама не поняла, как решилась вы­говорить эти слова. Где только нашла смелость бросить ему этот упрек? Но она выговорила их и теперь смотрела в глаза мужчине, который уговаривая выйти за него замуж, ссылался лишь на выгоду в бизнесе.

Только вот происшедшее и вчера, и сегод­ня явно не имело никакого отношения к «Гилбрайт трейдинг интернешнл». Гнев и ненависть, проявившиеся в ту секунду, когда она показа­лась на пороге гостиной, не могли быть по­рождены причинами чисто делового порядка.

Это было дело семейное. Отвратительное, взрывоопасное семейное дело.

— Сказать — что? — Голос Стэнли прозву­чат много резче, чем ему хотелось, и все из-за Марго, с которой он обменялся неприят­ными репликами.

— Предупредить, что я окажусь на минном поле, — натянуто ответила Орланда. — Тут все в ярости от того, что вы женились на мне. И ваша мать, и эта женщина, и даже ваши дво­рецкий и домоправительница!.. Я не знала, что все так возненавидят меня, — закончила она дрожащим голосом.

— Они ненавидят не вас, — раздраженно ответил Стэнли. — Они злятся на меня. А един­ственный человек, на которого зол я, это моя мать… Ладно, можете уж узнать и все осталь­ное, — вздохнув, сказал он. — Мать мечтала, чтобы я женился на Марго. Она дочь ее старинной приятельницы и очень хотела стать миссис Гилбрайт, чтобы тратить мои деньги. В паре со своей мамашей она приложила массу усилий, чтобы убедить мою мать, что будет мне безупречной женой и идеальной матерью для моих детей. Тогда моя мать решила заста­вить меня жениться на Марго, используя един­ственное имеющееся в ее распоряжении сред­ство: пригрозив, что не позволит мне занять пост президента компании. Один пункт в заве­щании отца давал ей эту возможность. Такого я не мог допустить. Это моя компания, и я уже полжизни учусь и работаю, чтобы она процве­тала, как при отце. И не собираюсь отказы­ваться от того, что мое по праву! Как и не собирался жениться на женщине, на которой не желал жениться! Поэтому я перехитрил их. Мой день рождения завтра, а я вернулся вчера и представил матери свою жену.

— Дешевую потаскушку? — О, сколько го­речи прозвучало в голосе Орланды!

Стэнли оцепенел. Конечно, она не могла не слышать слов Маргарет. А его законная жена повернулась, собираясь уйти.

— Постойте! — Стэнли схватил ее за руку. — Вы не должны обращать внимания на Марго. Естественно, она ожесточилась. И попыталась накинуться на вас. Вот и все.

— Благодарю за пояснения, но я бы пред­почла, чтобы на меня не накидывались. Вы и ваша бывшая невеста не знаете ничего ни обо мне, ни о моей прежней жизни. Ни о моей дочери.

Красивое лицо Стэнли потемнело от гнева.

— Я знаю, что молодая женщина, оставша­яся с младенцем на руках и без мужа, по мень­шей мере повела себя безответственно и была неразборчива в том, с кем ложится в постель.

Орланда задохнулась от негодования. Но потом взяла себя в руки и с достоинством от­ветила:

— Думаю, мистер Гилбрайт, я проявила большую неразборчивость, когда согласилась выйти за вас замуж. Мне надо было сначала выяснить, что собой представляют мои буду­щие родственники.

Она вырвала у него руку и быстро пошла прочь. Стэнли выругался и поспешил следом.

— Мне очень жаль, что вам пришлось стать участницей безобразной сцены, — натянуто сказал он. — Но хотел бы напомнить, что вы получите значительную денежную сумму за то, что делаете в настоящее время.

Орланда остановилась как вкопанная. Да, Стэнли, безусловно, прав и она не должна за­бывать этого, даже если он и не рассказал ей об истинных причинах их странного брака.

— Я все сделала настолько хорошо, насколь­ко могла, мистер Гилбрайт, — тихо ответила Орланда. — Выполнила то, чего вы желали, и тогда, когда желали. Но мне бы очень хоте­лось, чтобы в круг моих обязанностей не вхо­дила необходимость служить боксерской гру­шей для всех и каждого, недовольного вашим браком.

Стэнли скривил губы.

— Вы просите еще денег? Она побледнела.

— Нет, мистер Гилбрайт, я не прошу лиш­них денег. Я просто хочу впредь не становиться объектом оскорблений со стороны членов ва­шего семейства и домочадцев. Это нервирует Камиллу. А теперь, пожалуйста, будьте так доб­ры, дайте мне инструкции, как себя вести, и я постараюсь выполнить их как можно лучше. Желаете, чтобы я вернулась в свою комнату?

— Вы можете делать все, что захотите. — Стэнли ощущал странный гнев от ее отпора. — Особняк и сад в вашем распоряжении. И я со­всем не чудовище. К тому же высказал вам свои сожаления по поводу поведения гостьи моей матери. Она скоро уедет, так же как и я. Пожа­луйста, чувствуйте себя как дома.

И он ушел, оставив ее в состоянии бессиль­ной ярости. Впрочем, к чему трепать себе не­рвы? Какой смысл в устроенной ей сцене? Сильные мира сего всегда были и будут рав­нодушны к чувствам всех остальных. Для мис­тера Стэнли Гилбрайта она не больше, чем ин­струмент, которым он воспользовался для до­стижения своей цели, — взятый напрокат и оплаченный. Когда в ее присутствии нет необ­ходимости, лучше держаться в тени и помал­кивать. Что бы ни происходило вокруг.

Орланда снова спустила Камиллу на землю и смотрела, как девочка развлекается, соби­рая мелкие камешки и бросая их обратно. По­том, когда это занятие ей наскучило, малыш­ка протянула руку.

— Устала, родная? Ну хорошо, давай воз­вращаться.

Они медленно прошли по дорожкам к черному входу в дом. Так Орланде было спокой­нее. Домоправительница, которую звали А Ма Тан — как выяснилось за завтраком, — оче­видно, смирилась с их присутствием в особ­няке. Она вела себя с ними с грубоватой пря­мотой, скрывающей золотое сердце.

— Молоко для девочки готово, — сказала китаянка, когда Орланда заглянула в дверь.

Камилла проковыляла прямо к старухе, выразив таким образом уверенность в том, что та ее любит. А Ма Тан усадила ее за стол, по­ставила перед ней кружку молока.

— Молоко, — сказала она и несколько раз повторила слово.

— Мо… — подхватила Камилла, быстро вы­пила и просияла. — И-и-и…

— Она просит еще, — робко пояснила Ор­ланда.

А Ма Тан наполнила снова кружку и улыб­нулась, глядя на малышку.

— Она хорошая девочка. Хоть и без отца. — Затем перевела взгляд на Орланду и добавила: — Ты любишь ее, я вижу. И это делает тебя хоро­шей женщиной.

Глаза Орланды наполнились слезами. Домо­правительница привычно поцокала языком и поставила перед ней дымящуюся чашку кофе. Потом долила Камилле молока.

— Пейте, — сказала она обеим.

К безграничному удивлению Орланды, день прошел превосходно. А Ма Тан взяла их под свое покровительство и даже сумела среди мноначисленных дел найти время для Камиллы, что несказанно понравилось малышке. Моло­дая женщина принесла в кухню игрушки и ус­троилась рядом с девочкой на краю длинного стола.

Пока домоправительница собирала и отно­сила наверх ланч для миссис Гилбрайт, загля­нул By Линь и сообщил, что госпожа Марго уехала. Судя по тону, старик не испытывал к экс-невесте хозяина слишком уж нежных чувств. Сам Стэнли еще раньше умчался в го­род, и рев мотора его автомобиля на выезде из ворот усадьбы заставил А Ма Тан нахму­риться.

Орланда, правда, испытала облегчение. На­сколько же проще ей было находиться среди прислуги. Впрочем, говорила она себе, тут мое законное место.

Ланч оказался настоящим пиршеством, а потом… Потом А Ма Тан отвела свою подо­печную и Камиллу к бассейну. Вода поблески­вала под яркими солнечными лучами, и де­вочка, обожающая купаться, радостно зало­потала.

— А мистер Гилбрайт не будет возражать? — робко спросила Орланда.

А Ма Тан на миг поджала губы.

— Ты — миссис Гилбрайт. Нет-нет, не гово­ри, что только по названию! Ты — его жена. И если тебе хочется плавать — плавай сколько угодно. Хочешь загорать — загорай!

Орланда не могла противиться искушению. Вода в бассейне прогрелась на солнце, и Ка­милла визжала от удовольствия и плескалась в резиновом круге, поднимая тучу брызг, без риска простудиться. Накупавшись вволю, она немедленно уснула на шезлонге. А Орланда наслаждалась солнечной ванной. В одном она была стопроцентно уверена: такой роскоши в ее жизни больше не будет никогда. И что бы ни творилось вокруг, она намерена сполна вос­пользоваться тем, что предоставила судьба. Семейные распри Гилбрайтов не имеют к ней ни малейшего отношения.

Они с дочкой провели тихий вечер в обще­стве старых слуг. Никто не посылал за ними. Стэнли, к великому облегчениюОрланды, в особняк не вернулся.

— Он остался в городской квартире, — нео­добрительно сказала А Ма Тан.

Позже, когда вернулись в спальню и ма­лышка Камилла уснула, Орланда сидела на кровати, пила принесенный ей кофе и читала. Потом подошла к открытому окну и выгляну­ла в сад.

Моя вторая ночь в Гонконге, подумала Ор­ланда, впивая ароматы цветов. Кошмар сид­нейской комнаты казался отсюда нереальным. Мне повезло больше, чем можно было даже мечтать.

И тут перед ее внутренним взором возник­ло красивое мужское лицо с серыми глазами и упрямым подбородком. Сердце на секунду остановилось, потом помчалось галопом. О да, Стэнли Гилбрайт как раз тот мужчина, что за­ставляет сильнее биться женские сердца.

Но он недоступен, недоступен для нее, словно находится за тысячи миль, хотя и яв­ляется ее законным мужем.

Орланда вздохнула, закрыла окно и улег­лась в кровать, стараясь не потревожить спя­щую дочку.

ГЛАВА 4

Стэнли гнал «ягуар» на большой скорости, с легкостью догоняя и обходя все остальные машины. Ему полагалось бы пребывать в от­личном расположении духа. «Гилбрайт трейдинг интернешнл» наконец-то принадлежала ему безраздельно. Но радости он почему-то не ис­пытывал. Ему не хотелось неприятных столк­новений с матерью, но еще больше — встреч с девицей, которую он сделал своей женой на ближайший год.

Она вызывала у него острое чувство психо­логического дискомфорта.

Для этого нет никаких причин, убеждал себе Стэнли, глубже вдавливая педаль газа. Я фи­нансово обеспечиваю ее на всю жизнь. Ей не на что жаловаться.

Кроме того, что она попала в чужое место, не зная ни традиций, ни обычаев, а куча незнако­мых людей демонстрирует ей свое презрение и ненависть, тихо возразил ему внутренний голос.

Стэнли крепче сжал губы и резко приба­вил скорость. «Ягуар» фыркнул, возмущенный подобным обращением.

И ты после вчерашнего скандала и отвра­тительной сегодняшней сцены уезжаешь и ос­тавляешь ее одну, хотя знаешь, что твоя мать дома, снова напомнил о своем существова­нии противный голосок в сознании.

А что еще делать? Бесцельно сидеть в особ­няке, бродить по саду? Да у него куча дел, ему необходимо быть сегодня в головном офисе фирмы, взять бразды правления в свои руки. Ради этого он и пошел на этот нелепый брак. Он вер­нулся домой не за тем, чтобы нянчиться с не­счастной оборванкой лишь потому, что женил­ся на ней накануне днем. К тому же она знала, на что идет, когда подписывала документы.

Нет, не знала, продолжал настаивать на своем мерзкий голосок в голове, лишая Стэн­ли покоя. Все было именно так, как Орланда тебе и сказала: она не знала, что окажется по­среди минного поля семейных распрей. Она доверилась тебе, когда ты сказал, что ни ей, ни девочке ничего не угрожает. А тут…

Ну ладно, мрачно подумал Стэнли, у меня все равно нет причин переживать по этому поводу. Эта Орланда всего-навсего не очень смышленая сиднейская девчонка, которая и забеременела скорее всего от нехватки ума. Раз­ве ей понять, о чем они все так кричали вче­ра? А сегодня… что ж, сегодня ей представи­лась возможность насладиться удобствами жиз­ни в особняке миллионеров.

Стэнли знал, что мать не появится рядом с его «женой», а запрется в библиотеке, пребы­вая в молчаливой ярости, что Марго покинет дом сразу после него, что By Линь и А Ма Тан позаботятся о девчонке и ее ребенке. Придя к этому выводу, он прогнал смутное беспокой­ство и сильнее надавил на педаль газа. Мощ­ный автомобиль летел вперед, и Стэнли снова переживал давно знакомый восторг от боль­шой скорости.

Однако тревожные мысли вернулись, ког­да он подъехал к дому и увидел стоящий у входа автомобиль. Ага, догадался Стэнли, при­было подкрепление.

И неудивительно. Мать всегда, во всех не­приятных ситуациях искала поддержки у един­ственной дочери, старшей сестры Стэна и Майка, особенно когда хотела пожаловаться на выходки сыновей. Впрочем, на Майка она никогда не жаловалась… Ладно, Флоренс мо­жет говорить все что ее душе угодно по поводу его поступка. И она, конечно, не откажет себе в этом удовольствии, острый язычок не по­щадит никого. Но это ничему не поможет. Он, Стэнли, перехитрил-таки мать…

By Линь перехватил его в тот момент, ког­да он вошел в холл. Старик слуга только от­крыл рот, и Стэнли сразу понял, что тот не­доволен. Уже сами интонации его голоса не­двусмысленно говорили о том, что и он, и грозная А Ма Тан не одобряют поведения мо­лодого хозяина.

— Я вижу, прибыла моя дорогая сестра, — небрежно сказал Стэнли, старательно игно­рируя недовольство слуги, который знал его лучше, чем отец или мать.

— Да, мистер Гилбрайт. Мадам Флоренс и месье Серж приехали час назад. Они с вашей матушкой, — многозначительно ответил By Линь.

Стэнли кивнул.

— Ладно, думаю, надо пойти и, не откла­дывая в долгий ящик, закрыть этот вопрос. Они в кабинете?

— Нет, мистер Гилбрайт, в библиотеке. — Старый слуга указал налево, согнувшись в нарочито почтительном поклоне. Стэнли сде­лал два шага в указанном направлении и ус­лышал за спиной выразительное покашлива­ние. Он обернулся.

— Миссис Гилбрайт с девочкой в саду, — сообщил By Линь. — Возможно, вам захочется поприветствовать их до того, как увидеться с сестрой и зятем?

Стэнли замер от удивления.

— Позже, — спустя несколько секунд отве­тил он и продолжил свой путь, спиной ощу­щая осуждение дворецкого.

Войдя в библиотеку, Стэнли моментально охватил взглядом картину и понял, что про­шедший час мать расписывала в подробностях его многочисленные преступления. Флоренс внимательно слушала, а Серж по обыкнове­нию витал в облаках, не обращая внимания на очередной семейный скандал.

— О, ты изволил наконец-то вернуться, — ядовито заметила Кларисса при появлении старшего сына. — Сначала сделал все, чтобы убить меня, потом бросил. Чего еще прикажешь ожидать?

Стэнли ощутил знакомое раздражение.

— Мне надо было съездить на Куинс-роуд, мама. Созвать экстренное заседание правления, чтобы подтвердить мое назначение на пост президента.

Кларисса зашипела, как раненая змея.

— О, ты уже сбросил меня со счетов. Чудес­но, просто чудесно! Когда ты своим легкомыс­ленным поведением и склонностью к необос­нованному риску доведешь семейное предпри­ятие до краха, помни, что ты забрал его у меня обманом.

— Ты дала мне слово, мама, что, если я женюсь ко дню рождения, ты выполнишь ус­ловия отцовского завещания. Я удовлетворил твое требование. Говорить больше не о чем. — Стэнли говорил твердо, но тихо, не собира­ясь доставлять ей удовольствие и переходить на крик. — Я не мальчик, которому можно при­казывать. Я в состоянии вести дела компании так, чтобы она приносила десятикратные по сравнению с нынешними доходы. То, что ты пыталась сделать, непростительно. Это моя жизнь, моя. У тебя нет права обращаться с ней, как с игрушкой.

Флоренс поднялась с кресла и встала меж­ду матерью и братом.

— Довольно, Стэн, и ты, мама, помолчи, пожалуйста. Неужели вы не можете хоть иног­да говорить как цивилизованные люди?

— Цивилизованные? — Кларисса чуть не за­дохнулась от возмущения. — И ты, Фло, гово­ришь о цивилизованности после всего, что он устроил?

Сестра вздохнула.

— Что меня больше всего поражает, мама, так это то, что ты до сих пор не знаешь соб­ственного сына. Господи великий Боже, да раз­ве не от тебя он унаследовал упрямство? Ты пыталась принудить Стэна, он воспротивился всеми имеющимися в его распоряжении спо­собами. А чего еще ты могла ожидать? Я же предупреждала тебя не давить слишком силь­но! Если бы он хотел жениться на Марго, то сделал бы это без твоей помощи.

Мать смот­рела так, словно готова была наброситься на дочь, но та не дала ей ни единого шанса.

— Что касается тебя, Стэн, — обратилась она к брату, — то слава Богу, у тебя хватило здраво­мыслия не связываться с Марго. Я искренне надеюсь, что наступит день, когда ты постро­ишь брак на основе взаимной любви. Но сна­чала надо покончить с этим ужасным мезаль­янсом. Должна прямо заявить тебе, брат, что решительно не одобряю твоего поведения. Од­нако хочется верить, что тебе еще удастся про­явить себя не только смелым бизнесменом и роковым красавцем. — Флоренс улыбнулась и протянула к нему руки. — Может, соблагово­лишь обнять единственную сестру?

Стэнли подошел и принужденно поцело­вал ее.

— Вот и отлично. — Она чуть отстранилась, заглянула ему в глаза и улыбнулась. — Мы с тобой еще поговорим, Стэн. Я постараюсь, и не в первый раз, уладить ваши разногласия. — Флоренс отпустила его и отступила в сторону. — Но сначала нам надо как следует отдохнуть. Этот перелет из Парижа доконал нас. Серж слишком много работал последний месяц, только что закончил читать лекции и прини­мать экзамены. И у меня было полно дел. Тебе следует лучше рассчитывать время таких сюр­призов, Стэн… Идем, дорогой.

Флоренс схватила мужа под руку и пота­щила его прочь, едва дав возможность обме­няться рукопожатием с зятем. Несколько се­кунд Стэнли стоял, неуверенно глядя на мать, которая все еще выглядела так, словно готова взорваться в любую секунду. Почему, думал он, ну почему у нас вечно такие баталии?

Его охватило почти отчаяние. Мать казалась ему посторонним человеком. Яростным, гнев­ным чужаком.

Кларисса увидела выражение глаз сына и правильно прочла его мысли.

— Ты тоже можешь идти. Я сыта по горло твоим обществом.

Стэнли не нуждался в повторении. Он по­вернулся и покинул библиотеку.

Лучше всего сейчас поплавать, думал он, идя в свою спальню. Миля кролем и столько же брассом помогут избавиться от отрицатель­ных эмоций.

Он надел плавки, вышел из дома, напра­вился к бассейну… И остановился, не дойдя нескольких шагов.

Кто-то уже плескался в воде. Двое. Он сразу узнал их. Его молодая жена и ее ребенок.

Стэнли наблюдал за ними, укрытый куста­ми цветущих азалий. Орланда играла с девоч­кой, стоя на мелководье, расставив для устойчивости ноги. Она подкидывала малышку в воздух и ловила в тот момент, когда та падала обратно в бассейн. Обе заливисто смеялись. Очевидно, девчушка была в полном восторге. Она взвизгивала, взлетая вверх, и потом, ког­да мать подхватывала ее в воде.

Стэнли шагнул вперед, и Орланда замер­ла, заметив его приближение. Она уставилась на молодого мужчину словно громом поражен­ная, будто перепугалась до полусмерти, уви­дев его, и Стэнли разозлился. Он не людоед и не вампир, почему она так смотрит на него? Но Орланда уже спешила покинуть бассейн, игнорируя возмущенные протесты дочери.

— Простите меня, пожалуйста. Мне очень неловко. Я не знала, что нам нельзя сейчас плавать, — опустив глаза, робко сказала она.

Ее извиняющийся тон разозлил Стэнли еще больше. Она заставила его почувствовать себя настоящим монстром.

— Вы не должны уходить, — сухо заявил он, бросив принесенное полотенце на один из шезлонгов. — Мне понадобится только одна дорожка. Все остальные в вашем распоряже­нии. Можете продолжать играть с ребенком.

Но Орланда уже вылезла из воды.

— Нет-нет, мы уже закончили.

Судя по воплям девочки, та решительно была не согласна с матерью.

— Продолжайте купаться!

Голос Стэнли прозвучал много резче, чем ему хотелось. Это все потому, что девица смот­рела на него, как на чудовище. Словно он дал к этому повод.

— Нет, правда… — пробормотала она, не поднимая глаз, и начала потихоньку проби­раться к шезлонгу, на котором лежачи их вещи.

Девочка яростно болтала ногами, выгиба­лась, пытаясь вырваться из крепких материн­ских объятий, и на секунду Стэнли показа­лось, что она вот-вот упадет. Он кинулся впе­ред в тот самый момент, как Орланда нагнулась и опустила Камиллу на землю.

Их глаза встретились, и то, что он про­чел в ее взгляде, потрясло его. Девица была в ужасе, она по-настоящему испугалась! Ис­пугалась его!

Стэнли выпрямился.

— Мне показалось, что она упадет, — объяс­нил он.

Орланда тоже разогнулась, продолжая удер­живать девочку за руку, хотя та изо всех сил тянула ее к бассейну.

— Ее зовут Камилла, — вдруг произнесла молодая женщинами так же внезапно переста­ла казаться испуганной. Наоборот, теперь она выглядела разгневанной, как почти все, с кем он общался в последние два дня. — То, что у нее нет отца, еще не означает, что у нее нет и имени.

Стэнли раздраженно тиснул зубы и окинул ее взглядом. Орланда была худой, кожа да ко­сти, и купальник висел на ней как тряпка, которую давно следовало выбросить на помой­ку. Впрочем, возможно, так оно и было. Ста­рый, вылинявший, утративший эластичность, с безобразными коричневыми цветочками на тусклом зеленом фоне.

Пока он созерцал неприглядный наряд, выражение ее глаз снова изменилось. И Стэн­ли узнал его. Это выражение появилось в ее взгляде в тот раз, когда он рассматривал ее, прикидывая, подойдет ли она для его целей. Обида? Нет, униженность.

И еще молодой Гилбрайт узнал и свою ре­акцию на него — то ощущение глубокой не­ловкости, которое пережил днем за рулем «ягу­ара». Ну хорошо, допустил он, девчонка не виновата в том, что похожа на драную кошку. Естественно, у нее нет лишних денег, чтобы купить приличный купальник, который мог бы подчеркнуть какие-то достоинства фигуры, вместо того чтобы свести их на нет. И это от­носилось ко всему ее гардеробу.

Внезапно перед ним мелькнул образ Мар­го, отшлифованной и отточенной дорогими модельерами, парикмахерами, массажистами и маникюршами. Сравнение было убийствен­ным. Стоящая перед ним женщина казалась существом с другой планеты.

Он нахмурился, вспомнив, как Маргарет бросила в ее адрес жестокие слова «дешевая потаскушка».

И снова Стэнли ощутил приступ нелов­кости, на сей раз более сильный. Какое пра­во Марго имела так говорить? Это просто смешно!

Нет, не смешно. Оскорбительно!

Стэнли снова взглянул на девочку, кото­рая по-прежнему прилагала все усилия, что­бы вернуться в воду. Ладно, пусть у нее нет отца, но обвинять ее мать в безответственности совсем не то же самое, что обвинять в про­ституции. Ощущение неловкости и психологи­ческого дискомфорта усилилось.

«Вы не знаете ничего ни обо мне, ни о моей прежней жизни». Утреннее обвинение не первый раз всплывало в его памяти. Конеч­но, слова Марго больно обидели, оскорбили женщину.

Тем временем Орланда подтащила ревущую девочку к шезлонгу, обернула мокрое тельце полотенцем, но та, не переставая рыдать, тут же сбросила его. Однако ее мать проворно вер­нула полотенце на место и сама закуталась в другое.

Наверное, помогло полотенце, скрывшее от глаз отвратительный купальник, или захо­дящее солнце, окрасившее и бассейн, и все вокруг в нежные, теплые тона, но внезапно Стэнли показалось, что Орланда со стройны­ми ногами и руками и гладкой кожей выгля­дит достаточно привлекательно. Да у нее длин­ные волосы, с удивлением заметил он. Хотя она и не распустила их, но, по крайней мере, собрала в хвост, отказавшись от скучного пучка или косички.

Стэнли смотрел, как она привычно поса­дила девочку на бедро. Горестные рыдания уже прекратились, и малышка взирала на Стэнли большими темными глазами. Интересно, гла­за темные, почти черные, а волосенки свет­лые. Как, она сказала, зовут девочку? Камил­ла? Надо постараться не забыть.

Орланда собрала вещи и ушла, пробормо­тав «извините». Малышка — Камилла, сурово поправил себя Стэнли — сжимала надувной круг, словно сокровище.

Он пережил очередной приступ неловко­сти и раздражения. Девчонка, это было замет­но невооруженным глазом, прекрасно прово­дила время с ребенком — Камиллой, снова на­помнил он себе, — а теперь они поспешно направлялись к дому. И совершенно напрасно. В этом не было необходимости. Они не поме­шали бы ему.

Да ладно, теперь уже поздно рассуждать об этом. Она сама решила уйти. Едва ли это моя вина, сказал себе Стэнли, по-прежнему раз­драженный. Он подошел к бортику, нырнул и энергично поплыл…

Через час он ощутил, что устал. Но настро­ение заметно исправилось. Солнце медленно опускалось за горизонт, воздух был теплым и приятным. Он прошел к шезлонгам, где оста­вил полотенце, и энергично вытер волосы.

Ему захотелось есть. Стэнли вернулся в особ­няк, принял душ, переоделся и выпил кок­тейль. Он был уверен, что за обедом Флоренс накинется на него, станет пилить. Но плава­ние улучшило расположение его духа, и он знал, что выслушает ее спокойно. Теперь он даже радовался, что сестра приехала. Ей все­гда удавалось утихомирить мать, к тому же он просто любил Фло.

Присутствие сестры и зятя поможет сделать обед меньшим испытанием для всех. И ему, и матери придется вести себя, как положено цивилизованным людям, без криков и взаим­ных обвинений. Надо бы вызвать Сержа на разговор, спросить о его студентах или о послед­них научных изысканиях. Вообще-то зять не очень словоохотлив, но стоит только ему сесть на своего конька — творчество Бальзака — и найти жертву, готовую слушать, и он будет говорить часами.

Входя в дом, Стэнли улыбался. О, в бли­жайшие дни у него всегда будет время для бе­сед о великом Оноре!

Минут через пятнадцать, когда он уже спу­стился в гостиную и потягивал второй кок­тейль, появилась Флоренс. Она села в сосед­нее кресло, взяла бокал с вином и воинствен­но взглянула на брата.

— А теперь мы поговорим.

Наверху Орланда купала Камиллу. Необхо­димости в этом не было, но ванна стала не­большой компенсацией за прерванное веселье в бассейне. Орланда, правда, не очень расстра­ивалась, они и так провели там большую часть дня, наслаждаясь и водой, и солнцем, и ком­фортом.

Сначала поплавали, потом поели в кухне вместе с By Линем и А Ма Тан, снова попла­вали, вздремнули. Затем отправились обследо­вать сад, даже вышли немного за пределы вла­дений Гилбрайтов, прошли по дороге вниз. А когда вернулись, А Ма Тан сообщила, что при­были сестра мистера Стэнли и ее муж. Орлан­да поспешила спрятаться у бассейна, скрыто­го от особняка густыми кустами азалий…

Вспомнив об этом, женщина внутренне съежилась. О Боже, ну почему бы не уйти на де­сять минут раньше? Как она могла позволить, чтобы Стэнли застал ее у воды? Если бы сму­щение могло убивать, она бы скончалась на месте. В тысячный раз его образ встал перед ее глазами — невысокий, но атлетически сложен­ный, загорелый, мускулистый, настоящее со­вершенство…

Благодарение Господу, она не покраснела. Это было бы последним из возможных униже­ний — показать, что она буквально глаз от него отвести не может. А так пережила только уже знакомое; его презрительный взгляд, словно она ничтожное и не очень чистое существо…

Орланда присела на корточки перед ван­ной и брызнула на Камиллу водой. Девочка за­лилась радостным смехом, схватила полную ла­дошку пены и кинула в мать. Та стерла ее с лица и мельком взглянула на себя в зеркало.

И расстроилась. Какой ужасный вид! Фут­болка перекосилась и наполовину вымокла, волосы растрепались. Но не это самое страш­ное. Орланда знала, что у нее неинтересное, невыразительное лицо, тусклые волосы с по­сеченными концами, давно не стриженные. Она попыталась вспомнить, когда последний раз была в парикмахерской, и не смогла. Длин­ные волосы дешевле коротких, хотя стрижка была бы ей к лицу.

Да, она ни на что не похожа. Ей не удастся привлечь ни одного мужчину, скорее оттолк­нуть, тем более такого, как Стэнли Гилбрайт. Она невольно вспомнила Марго — вон какая женщина пыталась заманить его и то потерпела неудачу. Впервые в жизни Орланда засты­дилась своей наружности.

Хотя это было глупо и бессмысленно. Разве ее вина, что у нее простое лицо? Или что Стэн­ли такой красавец? И ничего странного, что женщина должна обладать сногсшибательной внешностью, чтобы привлечь его благосклон­ное внимание…

Внезапно клок пены повис у нее на подбо­родке и отвлек от невеселых размышлений. Камилла засмеялась, и Орланда перестала хму­риться, заставив себя отбросить болезненные мысли. У нее есть Камилла, которой все рав­но, как она выглядит. Единственное, чего ма­лышка ждет от матери, — безграничной люб­ви. А это — Орланда улыбнулась дочке — она может гарантировать.

Потом она одела Камиллу и усадила на кро­вати, дала пожелтевшую от времени плюше­вую собачку и книжку с картинками. Орланда видела, что девочка устала и скоро заснет. Вот и хорошо. Тогда она потихоньку проберется в кухню и сделает себе сандвич. Сейчас, когда в доме гости, ей не хотелось лишний раз беспо­коить А Ма Тан. А после вернется в спальню и заберется в постель, чтобы не попасться слу­чайно на глаза кому-нибудь из членов семьи Стэнли. Или самому Стэнли.

Он, конечно, тоже этого не хочет.

Объект ее раздумий сидел в гостиной с се­строй. Стэнли не надеялся, что их разговор бу­дет приятным, — так оно и оказалось. Но Флоренс в отличие от матери хоть поняла его точ­ку зрения, правда, тут же заявила, что оба заслуживают то, что сделали друг другу.

— Вы просто невыносимы! — воскликнула она в конце своей пылкой тирады, потом пе­ревела дыхание и добавила: — Ну ладно, а те­перь, когда я высказала все, что хотела, при­веди сюда свою жену. — Стэнли онемел от изум­ления, едва не выронил бокал и уставился на Флоренс во все глаза. — Послушай, тебе нет смысла прятать ее. Я ведь могу и сама разыс­кать бедняжку.

Стэнли натянуто произнес:

— Она в своей комнате.

— Вот и сходи за ней. Не может же она си­деть там весь вечер.

— Она занимается ребенком, — ответил Стэнли, поставив бокал на столик.

Но Флоренс решительно отмела его возра­жение.

— Ребенка можно поручить прислуге. Зачем иначе держать такой штат? Узнай, готова ли она спуститься к обеду. Мать терпеть не мо­жет, когда опаздывают к столу.

Но Стэнли продолжал сидеть.

— Ты не понимаешь, Фло… — начал он, но сестра оборвала его.

— Я все отлично понимаю, Стэн, — сказала она с заметным раздражением в голосе, — и знаю, что ты бросил несчастную девочку на произвол судьбы, как только привез сюда. От­правился в город на целый день после вчераш­него скандала только потому, что одержим фирмой. Но вот что я тебе скажу, мой драгоценный братец: какими бы срочными ни были твои дела и как бы тебе ни хотелось поскорее занять пост президента компании, ты не име­ешь права бросать молодую жену в одиноче­стве. Это недопустимо! И меня совершенно не интересует, по расчету этот брак или еще по чему, достойная она тебе пара или нет. Суще­ствуют правила приличия, и они не допуска­ют такого вызывающего поведения по отно­шению к супруге. Какой бы ни была эта девоч­ка, насколько бы ни соответствовала имени миссис Гилбрайт, но ты женился на ней, и этим все сказано. Она — твоя жена. Изволь с этим считаться.

Стэнли скрипнул зубами. Чего-чего, а это­го он никак не ожидал!

— Очень хорошо, — резко, даже ядовито ответил он, потом неожиданно для себя доба­вил: — Только, пожалуйста, Фло, отнесись к ней снисходительно. — И снова ощутил уже ставший почти привычным дискомфорт.

Флоренс — женщина прямая, зачастую су­ровая, ей ничего не стоит превратить несчаст­ное создание ранее звавшееся Орландой Смит, а ныне миссис Гилбрайт — правда, временно — в начинку для пирожка.

— Я обещаю принять во внимание… гмм… неблагоприятные обстоятельства ее юности, — суховато произнесла Флоренс. — Мать доста­точно красноречиво описала ее моральные ка­чества и прошлое. Но если верить А Ма Тан — да, я уже говорила с ней, и я всегда доверяю ее суждениям, — это просто несчастная мать-одиночка, которых сейчас, увы, немало. Похоже, старушка уверена, что она не представ­ляет собой ничего более страшного или по­стыдного. Мне хочется взглянуть на нее. А те­перь отправляйся за своей женой.

За своей женой. Стэнли покорно вышел, но последние слова сестры продолжали звенеть в мозгу. Такого не следовало допускать. Девчонка не должна была вторгаться в его жизнь — сама женитьба на ней была уже достаточной непри­ятностью. И вот теперь Фло требует привести ее вниз, в столовую, словно Орланда его жена.

Но она и есть твоя жена. Ты женился на ней согласно всем требованиям закона, сказал вез­десущий внутренний голос.

Ага, но я не собираюсь провести с ней ос­таток жизни, угрюмо возразил ему Стэнли, перешагивая через две ступеньки за раз. Он ос­тановился перед нужной дверью и постучал.

Орланда вздрогнула. Она задремала, глядя, как мошкара, влетевшая в приоткрытое окно, неудержимо стремится к свету настольной лам­пы. Попытки прогнать ее оказались безуспеш­ными, и она продолжала наблюдать, чувствуя неожиданную симпатию к крошечным созда­ниям, летящим на смертельную приманку. Стэнли Гилбрайт напоминал ей этот свет — красивый, неотразимый, гибельный. С какой легкостью она могла превратиться в одну из этих мошек…

Стук раздался снова, уже громче. Орланда взглянула на дочь, убедилась, что та не про­снулась, выбралась из кровати и открыла…

И дверь, и рот.

Перед ней стоял Стэнли, удивительно при­влекательный в светло-сером костюме и блед­но-зеленой рубашке, оттеняющей золотистый загар. Она едва не задохнулась от волнения и восхищения.

— Можно войти? — Он шагнул вперед, еще не договорив, и посмотрел на спящую девоч­ку. — Не побеспокою?

Побеспокоишь, и еще как! — мысленно вскричала Орланда. Ты пугаешь меня, ужаса­ешь! Заходишь сюда воплощением женской мечты и спрашиваешь, не побеспокоишь ли?

Она кое-как справилась с собой и пробор­мотала:

— Нет, вовсе нет.

Стэнли кивнул.

— Скоро подадут обед. Вы успеете переодеть­ся? — Молодая женщина только тупо кивну­ла, потеряв дар речи. — Одна из служанок при­дет посидеть с ре…— Он вовремя остановился и поправился: — Посидеть с Камиллой. Она сходит за вами, если девочка проснется.

— Камилла обычно спит до часу, до поло­вины второго, — ответила Орланда, не отда­вая себе отчет в том, что именно говорит. — Потом просыпается.

Но сегодня и вчера Камилла проспала всю ночь, утомившись от длинного путешествия и многочисленных впечатлений, а также благо­даря непривычной после сиднейской комна­ты тишине. И дала матери возможность вы­спаться тоже, впервые со дня своего рожде­ния. Сон пошел ей на пользу — Орланда знала это. Она чувствовала себя отдохнувшей, даже окрепшей. Правда, усмехнулась она про себя, мне и уставать-то сейчас не от чего. В настоя­щий момент моя жизнь один сплошной отдых…

— Хорошо. — Стэнли продолжал говорить, и ей пришлось напрячься и заставить себя слу­шать его. — Тогда я оставлю вас, чтобы вы пе­реоделись. Пожалуйста, поспешите… — Он оки­нул недовольным взглядом ее бесформенную футболку.

Орланда кивнула, давая понять, что слы­шала его и поторопится.

Стэнли повернулся и вышел. Внизу он при­соединился к Флоренс и ее мужу. Вскоре по­явился By Линь и невозмутимо возвестил, что миссис Гилбрайт чувствует себя утомленной и обедать будет у себя в комнате. Стэнли чуть оживился, но ничего не сказал по поводу оче­видного нежелания матери сидеть за одним столом с невесткой. Флоренс же сдерживаться не стала.

— Ну что за невозможная женщина! — вос­кликнула она. — Хочется верить, что у твоей молодой супруги достаточно толстая кожа.

И снова Стэнли почувствовал беспокойство или… укол совести? Толстая кожа? Да уж, ей она была просто необходима с той самой ми­нуты, когда он окинул ее взглядом и решил, что эта замухрышка отлично подойдет для его мести…

Дверь тихо открылась, и он резко обернул­ся. Орланда неуверенно стояла на пороге, слов­но вызванная из небытия его мыслями.

Она выглядит как невзрачный серый мышонок, подумал Стэнли, заметив, что на ней снова то жуткое платье, то самое, в котором она вышла за него замуж, и волосы снова стя­нуты в пучок. Единственное, что говорило в ее пользу, это то, что она смотрелась опрятной и чистой.

— Добрый вечер, — произнесла Орланда тихим, каким-то сдавленным голосом.

ГЛАВА 5

На минуту воцарилась тишина. А потом, когда увидел, как бледность начинает заливать лицо женщины, Стэнли поднялся и подошел к ней.

— Входите и познакомьтесь с моей сестрой и ее мужем.

Он взял ее под локоть и провел в гостиную. От его прикосновения Орланда напряглась и едва не споткнулась о лежащий на полу тол­стый персидский ковер. И даже когда отпус­тил ее, Стэнли видел, что она не расслаби­лась, осталась скованной.

— Флоренс — это Орланда. Орланда — это моя старшая сестра Флоренс. А это ее муж Серж Мареттон. Серж — это Орланда.

Несчастная женщина едва дышала от потря­сения. Стэнли Гилбрайт назвал ее по имени!

До настоящей минуты он ни при каких об­стоятельствах не назвал ее Орландой. Обращался к ней просто на «вы», заставляя снова и снова испытывать боль от такого вызывающего отказа считать ее человеческим существом с име­нем собственным. Но сегодня вечером — она вдруг широко открыла глаза, вспомнив его ви­зит в спальню, — он даже назвал ее дорогую малышку не ребенком, не девочкой, а Камил­лой! В это почти невозможно было поверить.

Так же как и в то, что он представляет ее своим сестре и зятю. По-настоящему, как по­лагается. Когда Орланда вошла в гостиную и увидела всех троих, то собралась с силами, ожидая очередного унижения. Такого, как вче­ра, когда впервые предстала перед матерью мужа. Но сейчас вместо отвратительных, ос­корбительных выкриков и проклятий, элеган­тная женщина лет тридцати пяти — тридцати семи просто стояла и рассматривала ее. Да, она слегка поджала губы, разглядывая новоявлен­ную родственницу, но не повела себя так, словно ее сейчас хватит удар. Более того… Фло­ренс неожиданно улыбнулась. Не широко, не ослепительно, не тепло, но благовоспитанно, как при обмене приветствиями с незнакомым человеком. И ее муж тоже улыбнулся, немно­го неопределенно, но точно не холодно.

— К сожалению, — безупречно вежливо про­изнес Стэнли, обращаясь к жене, — моя мать сегодня не сможет присоединиться к нам. На­деюсь, вы извините ее.

Орланда закусила губу. Ей было предельно ясно, что Кларисса Гилбрайт избегает ее как прокаженную. И неудивительно, подумала она. С точки зрения хозяйки дома, так, видимо, оно и есть. Едва ли я отвечаю ее представлени­ям об идеальной невестке. Ну почему Стэнли не подумал, что ему надо найти женщину сво­его круга на место жены, если уж хотел избе­жать брака с Марго? Вместо этого женился на «первой встречной» — она запомнила эти сло­ва платиновой блондинки в Сиднее, — и вот, что из этого вышло. Ему бы стоило предви­деть, как мать прореагирует на невестку, ко­торая зарабатывала на жизнь мытьем посуды и даже отважилась попросить денег у незнако­мого мужчины. И к тому же имеет ребенка. Неужели Стэнли не знал, что все это только усугубит непростую ситуацию в его семье?

Впрочем, пусть Стэнли сам заботится о своих взаимоотношениях с матерью. Что касается ее, то ей не стыдно быть посудомойкой, не стыдно, что у Камиллы нет отца. Дочка — ее жизнь, са­мый драгоценный, последний подарок Джерри…

By Линь тихо кашлянул и сообщил, что обед сейчас будет подан. Стэнли снова взял Орланду за локоть, и она опять напряглась. Ясно, это показуха для родственников, и ей внезап­но захотелось, чтобы он был далеко от нее, в другой комнате, в другом городе, а еще лучше на другом конце света. Потом она заставила себя расслабиться. Не стоит волноваться, этот мужчина не для меня, напомнила она себе. Разве я не видела, как он смотрит на меня? Словно я не достойна уважения…

Все перешли в столовую, и Орланда, ши­роко раскрыв глаза, оглядела комнату со свет­лым наборным паркетом, удивительной кра­соты камином и явно дорогой современной мебелью. Посередине стоял большой полиро­ванный светлый стол.

By Линь и несколько других слуг подавали первое блюдо — китайский остро-сладкий са­лат с креветками. Орланда дождалась, пока остальные приступят к еде, и последовала их примеру при выборе вилки и ножа. Попробо­вав салат, она на мгновение замерла, наслаж­даясь изысканным вкусом.

— Вам нравится? — спросила Флоренс. В ее голосе слышался слабый французский акцент, приобретенный за восемь лет жизни в Париже.

— Изумительно, — ответила Орланда. Флоренс улыбнулась.

— Мне не всегда нравится китайская кух­ня, но А Ма Тан готовит превосходно. Я даже подумываю пригласить ее к нам в Париж и приготовить обед коллегам Сержа. Могу поспо­рить, они никогда не пробовали ничего по­добного. А ведь французы славятся своими де­ликатесами.

Орланда сразу поняла, что сестра ее мужа завела эту беседу, чтобы дать ей возможность прийти в себя и освоиться в обществе незна­комых людей. И оценила ее доброту.

— Вам надо попробовать всего понемногу, — продолжала Флоренс. — Утку по-пекински мы сегодня наверняка отведаем, это фирменное блюдо А Ма Тан. Вообще в китайской кухне есть масса направлений, но основное требо­вание у всех — это свежесть продуктов. Вы, наверное, не знаете, что такое креветки фу-йонг? О, они потрясающе вкусные! Обязатель­но поеду в город отведать их. Именно в город, прямо на улице! Гонконг знаменит уличными ресторанчиками и частными лавочками, готовят повсюду, но кругом такая чистота, что трудно поверить. А жареные осьминоги! Это просто чудо! А тушеный карп…

Орланда благодарно слушала и ела.. Салат сменился легким прозрачным супом, потом китайской капустой, обжаренной с медом, и наконец предсказанной Флоренс уткой по-пе­кински.

Стэнли, как и собирался, втянул в разго­вор зятя, и Серж, который до сих пор молчал, разговорился. Сначала пожаловался на совре­менных студентов, которые совершенно не интересуются классиками, а только оценка­ми, потом перешел на творчество Бальзака, которым глубоко восхищался.

— Полно, Серж, не будь занудой, — вскоре прервала его Флоренс, — далеко не все разде­ляют твои пристрастия. Мой муж преподает в Сорбонне, — повернулась она к Орланде, — и привык разглагольствовать перед студентами. Но вам, наверное; скучно слушать…

— Ну что вы! — возразила Орланда. — Я про­сто обожаю Бальзака. Прочитала всю «Челове­ческую комедию» и более ранние произведе­ния тоже…

— Правда? — удивился Серж. — И что вам больше всего нравится?

— «Шагреневая кожа», — смущенно отве­тила Орланда, немного испугавшись, что к ней обращается профессор знаменитого париж­ского университета. — Наверное, потому, что прочитала этот роман первым. А уж потом были и «Отец Горио», и «Обедня безбожника», и «Гобсек», и «Утраченные иллюзии»… — Тут она увидела, что стала центром всеобщего внима­ния, застеснялась и замолчала.

Серж заметил ее состояние и подхватил нить разговора, разбирая наиболее значитель­ные, на его взгляд, произведения, анализи­руя черты некоторых героев, даже находя ана­логии с современными политическими деяте­лями и финансистами. Он периодически обращался к Орланде, чтобы узнать ее мнение. Та уже поборола излишек скромности и отве­чала смелее.

Обед закончился жареными в сиропе ба­нанами.

— Вам нравится, Орланда? — спросила Флоренс.

— О да, очень! — искренне ответила та.

— В таком случае, Стэн, — сказала Фло­ренс, — я считаю, что твоя святая обязанность свозить Орланду в город, показать Стэнли-маркет, угостить креветками и осьминогами на Козуэй-Бэй…

Господи, перепугалась Орланда, этого только не хватало! Флоренс словно забыла, что у них брак только по названию. Едва ли у ее мужа есть желание и время разштекать жену-дурнушку.

— Нет-нет, — поспешно возразила она, пока Стэнли не ответил какой-нибудь резкостью, — это невозможно. Моя дочка…

— Ничего страшного, ей пора научиться обходиться без вашего постоянного присут­ствия, — строго заявила Флоренс. — Не вол­нуйтесь, с нами она будет в полной безопас­ности. У А Ма Тан большой опыт общения с детьми, и она сказала мне, что у вас прекрасная, здоровая и очень развитая для своего воз­раста дочь, что делает вам честь. — И привет­ливо улыбнулась.

Орланда почувствовала, что начала покры­ваться краской смущения. Она уставилась в пустую тарелку, потом ощутила легкое при­косновение к своей руке.

— Вам пришлось нелегко, правда? — тихо спросила сестра ее мужа. — Люди зачастую, слишком несправедливы и торопливы в своих суждениях…

Она кинула взгляд на брата, который мол­чал, стиснув зубы, потом перевела глаза на появившегося в дверях By Линя.

— Кофе будет подан в гостиной, — возвес­тил старый дворецкий.

Все поднялись из-за стола, и Стэнли нако­нец получил возможность задать Орланде воп­рос, который терзал его весь вечер, доводя почти до невменяемости. Он схватил ее за ло­коть и повернул к себе.

— Не будете ли вы любезны пояснить мне, почему, будучи хорошо образованной женщи­ной, занимались неквалифицированной, чер­ной работой?

Орланда уставилась на него во все глаза. Он стоял совсем близко, но сейчас это не так беспокоило ее. Слишком сильным было удивление.

— Образованной? — эхом откликнулась она.

— Вы знакомы с литературой настолько, что могли поддерживать связную беседу с профес­сором Сорбонского университета, что удается далеко не всем, — пояснил Стэнли. — И вы умны, это очевидно. Так почему же мыли та­релки в каком-то жалком кафе?

Орланда расслабилась. На этот вопрос она могла ответить с легкостью.

— Я всегда любила читать, — Она решила не утомлять его подробностями о жизни в си­ротском приюте. — Но мне, к сожалению, уда­лось окончить лишь школу. — Как раз вскоре после ее выпускных экзаменов Джерри по­ставили диагноз, но об этом она тоже умолча­ла. — Однако благодаря вам, — она сглотнула и потупилась, — я теперь смогу заняться своим образованием. Так что, когда Камилла пойдет в школу, я уже смогу найти себе работу по­лучше. Конечно, только на часть дня, пока она будет на занятиях. Чтобы не расставаться с ней надолго.

— Стэнли, — раздался голос Флоренс, — отпусти бедную девочку, дай ей возможность кофе выпить.

Он разжал пальцы и вежливо проводил ее в гостиную.

— Садитесь рядом со мной, — пригласила Флоренс и похлопала рукой по светлой кожа­ной обивке дивана. — Стэн, Серж хотел бы выкурить сигару, но я категорически возра­жаю против курения в комнатах. Будь добр, проводи его на террасу.

Да уж, усмехнулась про себя Орланда, эта Флоренс Мареттон привыкла командовать и мужем, и братом. Она незаметно взглянула на Стэнли, и их глаза встретились. В его промель­кнула усмешка и что-то еще. Вопрос? Возмож­но. Флоренс тоже заметила это.

— Не волнуйся, братец, Орланда будет со мной в полной безопасности, я ее не съем. И она не обязана отвечать мне, если не захочет.

Сама Орланда как-то сомневалась в этом. Но прошедший обед убедил ее в том, что стар­шая сестра мужа, несмотря на свой властный характер, женщина приятная и не испытыва­ет враждебности по отношению к невестке.

Так оно и было. На протяжении получаса, пока они пили кофе со сливками и изыскан­ными сладостями, Флоренс обстреливала Орланду самыми разными вопросами, выясняя подробности ее жизни, учебы и работы, рас­спрашивая о дочери и о причинах, побудив­ших согласиться на более чем странное пред­ложение Стэнли Гилбрайта. К крайнему удив­лению молодой женщины, не была затронута только одна проблема — как вышло, что у ее ребенка нет отца.

— Такие вещи случаются, — сказала Фло­ренс, — все чаще и чаще. Но я честно скажу, что восхищаюсь вашей смелостью и решимо­стью оставить ребенка при себе. Было бы на­много проще отдать ее в соответствующее уч­реждение.

Никогда! Орланда едва не выкрикнула это вслух. Слишком хорошо она помнила свое дет­ство, сиротский приют, постоянные насмеш­ки и издевки, от которых хотелось умереть. Но ей удалось выжить, и она не допустит, чтобы ее дочь прошла через такие же тяжелые испы­тания.

Орланда посмотрела сквозь распахнутые двери на террасу, где Серж и Стэнли курили сигары, и залюбовалась красивым силуэтом мужчины, за которого вышла замуж за двести тысяч долларов. Что-то болезненно сжалось у нее внутри. Она отвернулась. Нет, это невоз­можно. Глупые, ребяческие мечты. Жалкие и бессмысленные. Он не для нее…

На следующее утро ее разбудила молодая служанка, принесшая поднос с кофе.

— Доброе утро, госпожа, — тихо привет­ствовала она Орланду на ломаном английском и сразу же заворковала над спящей Камиллой. Орланда села, прислонившись спиной к подушкам, и стала наслаждаться ароматным напитком, вливающимся в окна солнечным светом и щебетанием птиц.

Всю жизнь, каждый последующий день я буду вспоминать эти мгновения, думала она. Красоту этого места. Как грустно, что отпу­щенное мне время так коротко, так мимолет­но… Но тут же одернула себя и напомнила, как несказанно ей повезло, что вообще дове­лось оказаться здесь и увидеть, какой бывает жизнь…

Мысли ее вернулись к прошлому вечеру. Как странно… Флоренс и Серж Мареттон так хо­рошо, по-доброму отнеслись к ней, и Стэнли тоже был вежлив и почти внимателен. Фло­ренс, похоже, даже не сочла чем-то предосу­дительным, что она вышла за ее брата из-за денег.

— Конечно, не могу сказать, что я одобряю случившееся, — заявила она свойственным ей безапелляционным тоном, — но вполне пони­маю. И не упрекаю вас, милая.

Орланда нахмурилась. Значило ли это, что она упрекает брата?

Господи, как же тяжело! Конечно, не ее вина, что она оказалась здесь, в этом особ­няке, среди всех этих людей, но все равно невыносимо, когда все вокруг хотят только одного: чтобы ты оказалась на другом конти­ненте…

Пробуждение Камиллы отвлекло ее от гру­стных мыслей. Девочка всегда встречала новый день в радостном настроении, которое неиз­менно прибавляло матери сил даже в самые трудные времена, когда она с ног валилась от усталости. Не то что теперь, когда целыми дня­ми отдыхает, а ночами спит в непривычной, но такой приятной тишине.

Позднее, после того как обе оделись и умы­лись, Орланда взяла левой рукой поднос, на котором ей подали кофе, правой — малень­кую теплую ладошку Камиллы собралась спу­ститься вниз, в кухню. Но когда повернулась, чтобы захлопнуть ногой дверь, услышала шаги. Навстречу ей по длинному коридору шла Кларисса Гилбрайт. Увидев Орланду с девоч­кой, она замерла как вкопанная.

Орланда — тоже. Она сразу узнала пожилую леди, хотя видела ее всего однажды, в день приезда. Что делать? Пожелать доброго утра? Промолчать? Вернуться в спальню?

Камилла, сразу почувствовав состояние ма­тери, обхватила ее коленку обеими руками и прижалась к ней лицом.

— Итак, — сурово произнесла миссис Гил­брайт, — вы все еще здесь.

Орланда молчала. Да и что она могла ска­зать? К тому же Стэнли не дал ей никаких инструкций на случай такой встречи.

— Надеюсь, вы не думаете, что можете чув­ствовать себя здесь как дома? — продолжала Кларисса все тем же тоном. — Уж не вообра­жаете ли вы себя теперь настоящей леди? Вы с вашей ублюдочной дочерью?

Молодая женщийа помертвела.

А мать Стэнли с угрожающим видом шаг­нула к ней. Серые, как и у него, мечущие мол­нии глаза уставились на нее.

— Молчите? Тогда вам надо знать следую­щее: мой ненормальный сынженился на вас, чтобы оскорбить меня! Он дал мне понять, что настолько не считается ни со мной, ни с мо­ими желаниями, что привел в мой дом вас, ничтожнейшую из ничтожнейших. Он выбрал вас, потому что вы худшая из всех, кого он мог только найти: некрасивая, невежествен­ная, безграмотная, аморальная. Судомойка и побирушка из трущоб!

Господи, сейчас я потеряю сознании, испугалась Орланда, перед глазами которой все топлыло. Кровь прилила к голове и бешено сту­кала в висках. Камилла зарылась головой в ее юбку и тихо хныкала. Малышка не понимала грязных, гадких, омерзительных слов, но чув­ствовала яростную первобытную ненависть, исходящую от пожилой женщины. И презре­ние, невыносимое презрение.

Кларисса прошла мимо, не удостоив больше невестку и ее дочь ни словом, ни взгля­дом, только юбку подобрала, чтобы не запач­каться о них.

Орланда слышала, как позвякивает посу­да на подносе в ее руках, и знала, что если не поставит его на пол, то обязательно уро­нит. Потому что не могла приказать себе не дрожать.

Неожиданно поднос куда-то исчез.

— Сюда, пожалуйста…

Она почувствовала, как ее провели обрат­но в спальню, как у нее забрали Камиллу, ко­торая тут же зарыдала, а потом обнаружила себя на кровати. Она сидела, прижимая дочь к себе, держась за маленькое тельце, как за саму жизнь, ничего не видя, не слыша, не пони­мая. В ушах звучали оскорбительные слова Кла­риссы Гилбрайт.

Прямо перед ней маячил мужской силуэт, заслоняя солнечный свет. Стэнли Гилбрайт, женившийся на ней не потому, что она встре­тилась ему в последнюю минуту, когда сорвал­ся предыдущий план, а потому, что хотел ото­мстить своей матери. Потому что знал: именно ее появление в доме непременно оскорбит миссис Гилбрайт. «Ничтожнейшая из ничтож­нейших… некрасивая, невежественная, безгра­мотная, аморальная… Судомойка и побируш­ка из трущоб…»

— Орланда… — Стэнли произнес ее имя тихо, но настойчиво.

Она смотрела в пол, вцепившись в Камил­лу, и раскачивалась, как старый еврей на мо­литве, стараясь не думать, не чувствовать…

— Вы не должны… не должны верить тому, что сказала моя мать. Она зла на меня, не на вас, — как-то странно произнес, почти про­скрипел он.

Женщина обхватила рукой кудрявую голов­ку дочери, прижала к своей груди. Но ничего не ответила, потому что ответить было нечего. Стэнли смотрел на нее, на маленькую по­никшую фигурку, которую так безжалостно раздавила миссис Гилбрайт. Он хотел найти хоть какие-то слова утешения, но не мог. Его мать сказала истинную правду. Но он должен был как-то успокоить несчастную женщину.

— Орланда, я…

Она подняла голову и встретила его взгляд. Ее глаза были пустыми и невыразительными.

— Вы не должны ничего говорить. В этом нет совершенно никакой необходимости, — ровно и безучастно вымолвила Орланда. Толь­ко ничего не чувствовать, приказала она себя. Ничего! Потом поднялась, взяла Камиллу на руки и все тем же мертвым тоном продолжи­ла: — Скажите, пожалуйста, где нам сегодня завтракать: в кухне или вы предпочитаете, что­бы мы ели здесь?

Стэнли нахмурился.

— Когда нет дождя, мы обычно завтракаем на террасе. Идемте…

Он протянул ей руку, но Орланда, словно не заметив его жеста, прошла к двери. Стэн­ли оказался там раньше нее, открыл дверь и пропустил ее вперед с безупречной вежливо­стью, с которой, наверное, привык обращать­ся с настоящей леди. Вместо этого, горько подумала Орланда, он тратит свои любезно­сти на меня…

Нельзя забывать, что он выбрал меня по­тому, что я — это я, потому что именно появ­ление такой женщины, как я, могло смертель­но уязвить миссис Гилбрайт. О, любящий сын хладнокровно все спланировал и сделал меня орудием подлой мести.

Ей меньше всего хотелось завтракать с чле­нами семьи мужа, но временно царящие в го­лове и сердце пустота и отупение от перене­сенной боли помогут стерпеть и это. Выйдя в обществе Стэнли на террасу, она увидела, что за столом уже сидят Флоренс и Серж Мареттон. И Кларисса Гилбрайт…

Завидев Орланду, Серж поднялся и поже­лал ей доброго утра. Она кивнула и с трудом выдавила вежливую улыбку. Кларисса Гилбрайт тоже поднялась.

— Я буду в кабинете. У меня есть дела. Фло­ренс, попроси, пожалуйста, чтобы мне пода­ли кофе туда. — И вышла, ясно показав, что не желает находиться в обществе «ничтожней­шей из ничтожнейших».

Орланда опустилась на стул, но не на тот, что отодвинул для нее Стэнли, а на самый дальний от центра стола. Ей хотелось прова­литься сквозь землю, а еще лучше умереть. Сердце болело, словно его зажали в тиски и принялись медленно закручивать рукоятку. Но она отказывалась признавать боль.

— Итак, — начала Флоренс, — вот и ваша малышка. Как, вы сказали, ее зовут? — Она задала вопрос громко и нарочито спокойно, чтобы показать, что ничего необычного не произошло.

— Камилла, — ответил Стэнли, устраива­ясь напротив Орланды и расправляя на коле­нях салфетку.

Его голос был таким же натянутым, как у сестры, и Орланда подивилась, что могло явиться тому причиной. Возможно, усилие, которое потребовалось, чтобы заставить себя выговорить имя ее дочери.

Она занялась Камиллой — усадила ее себе на колени и начала поить молоком, которое принесла одна из служанок. Девочка радостно сжимала уже знакомую ей голубую кружку. У самой же Орланды аппетита не было. Она буд­то находилась за стеклом, отгородившим ее от всех остальных. Даже когда обращались к ней, ее ответы были еле слышными и предельно короткими.

— Вы устали, — сказала Флоренс. Орланда покорно кивнула, не встречаясь с ней глазами, и продолжила кормить малышку сладкой булочкой. Все по-прежнему казались далеко-далеко, а Стэнли — дальше всех.

Но он наблюдал за ней, она чувствовала это кожей. И скорее всего думал о том, какая же она некрасивая, вульгарная, как осквер­няет атмосферу его прекрасного особняка со­бой и своей… ублюдочной дочерью. И жалел, что не может вымести ее, как мусор, и выбро­сить на помойку.

Почему, ну почему же так больно, что Стэн­ли Гилбрайт, совершенно чужой ей человек, использовал ее для того, чтобы нанести оскорбление матери? Почему больно, что он выбрал ее именно за то, что она «ничтожней­шая из ничтожнейших»?

Орланда знала, что ни одно из обвинений несправедливо, что ей решительно нечего сты­диться. Кто-то должен мыть посуду — иначе откуда бы взялись у них на столе чистые чаш­ки? Те, кто занимаются такой работой, не дол­жны стесняться ее. Стыдиться обязаны те, кто смотрят на людей сверху вниз только из-за того, что они бедны.

Но в глубине души Орланда все равно зна­ла: Стэнли Гилбрайт изучил ее, проанализи­ровал каждую черту ее внешности и все изве­стные ему обстоятельства ее жизни, пришел к выводу, что она и именно она будет позором для его богатого, благовоспитанного, респек­табельного семейства… и с удовольствием, с садистским наслаждением швырнул ее в лицо матери…

Настойчивый голос Флоренс вывел ее из задумчивости.

— Дорогая, разрешите мне взять Камиллу с собой. А Ма Тан сказала, что одна из ее доче­рей оставила у нее кое-какие игрушки. Там есть куклы, которые обязательно понравятся ма­лышке, и даже качели… Нет-нет, не беспокой­тесь, она, я уверена, пойдет со мной. — Фло­ренс забрала девочку у Орланды и поставила на пол. — Пойдем, моя хорошая, я покажу тебе новые игрушки.

«Игрушки» было слово, которое Камилла хорошо знала и прекрасно понимала, какие удовольствия оно сулит. Поэтому радостно заковыляла, держась одной рукой за руку Фло­ренс, другой — за руку Сержа. Орланда без­различно наблюдала, как троица скрылась в дверях.

А Стэнли следил за ней. Она была такой маленькой, такой беззащитной, такой юной… Слишком юной, чтобы взвалить на себя от­ветственность за ребенка. И уж конечно слиш­ком хрупкой, чтобы вынести жестокие обви­нения, брошенные ей в лицо его матерью.

Он сжал кулаки. Господи, как же ей боль­но, это видно невооруженным глазом. И этот ее взгляд, как у побитой собаки, нет, у бро­шенного щенка, заставлял его чувствовать себя чудовищем. Орланда ушла в себя, замкнулась, как улитка в раковине, — и невозможно упре­кать ее за это.

Уже знакомое ощущение неловкости обо­стрилось, достигло максимума и переродилось в вину. Больше всего ему хотелось повернуть время вспять, предупредить отвратительную сцену, устроенную его матерью у спальни Ор­ланды. Он отдал бы все, что угодно, лишь бы сделать это возможным.

Стэнли мысленно упрекал мать за гадкие, подлые, жестокие слова, но не снимал вины и с себя. Он сам специально представил не­счастную молодую женщину в первый же ве­чер, старательно расписав, как они встрети­лись, что она и ее ребенок представляют со­бой, чтобы довести до сведения матери, что никогда, ни при каких обстоятельствах не по­зволит шантажировать себя и принуждать к тому, чего не хочет.

Он не собирался делать так, чтобы девчонка узнала об этом! И все же она не могла не уз­нать: они так орали, что не услышать способен был только глухой. Он намеренно использовал тяжелую ситуацию, с которой оказалась Орланда, в своих отнюдь не благородных целях.

И снова возникло знакомое неприятное чув­ство…

И еще гнев. Гнев, с которым он жил с того дня, как Марго начала охоту на него. Но те­перь этот гнев был направлен на него самого.

Стэнли решительно поднялся. Орланда вздрогнула и посмотрела на него. Он стоял пе­ред ней — красивый, свежевыбритый, в бе­зупречно сидящем костюме.

— Идемте.

Она поспешно вскочила, стряхнула с юбки крошки… И заметила, как презрительно гля­дит на нее Стэнли. Если бы у меня были такие деньги, как у вас, мысленно сказала ему Ор­ланда, то и я бы никогда не надела эту старую тряпку. Но у меня их нет. Бедность — не пре­ступление и не причина, чтобы стыдиться. И я не буду, не буду!

— Сегодня, — сообщил Стэнли, — мы едем в город.

Орланда испуганно раскрыла глаза. Уж чего-чего, а этого она никак не ожидала. Потом ее осенило, что его приглашение-приказ имеет отношение ко вчерашнему обеду, к тому, что говорила Флоренс…

— Это совсем не обязательно, — сказала она.

— Надеюсь, вы позволите мне судить о том, что обязательно, а что — нет, — ответил Стэнли.

Она почувствовала его гнев и не удивилась. Конечно, сестра вынудила его показывать ей Гонконг, развлекать как настоящую молодую жену, и он злится, что должен провести пре­красный день в компании женщины, на кото­рой женился лишь потому, что она «ничтож­нейшая из ничтожнейших»…

— Я не могу оставить Камиллу, — пробормо­тала Орланда и отвела глаза, чтобы не смотреть на его лицо и сильную атлетическую фигуру.

— Камилла отлично проведет время, — зая­вил Стэнли с беззаботностью бездетного муж­чины. — Ей ничто не угрожает с Флоренс и А Ма Тан, разве что задохнуться от переизбытка ласк. Обе в восторге от вашей дочери. — Он взгля­нул на часы и добавил: — Я хочу выехать через двадцать минут. Пожалуйста, будьте готовы. — С этими словами он кивнул и удалился.

Что теперь делать? — подумала Орланда. От­казаться ехать? Хотелось бы. Даже мысль о необ­ходимости находиться в обществе человека, ко­торый воспринимает ее как вещь, на которую противно даже смотреть, была невыносимой.

Ну зачем он это затеял? Неужели не может придумать отговорку, чтобы отвертеться от попыток сестры заставить его развлекать мо­лодую супругу, которую терпеть не может? И потом, ей нестерпимо страшно оставить Ка­миллу на попечение чужих людей. Они еще ни разу не разлучались с момента ее рождения.

Но когда она разыскала дочь, то выясни­ла, что той сейчас не до нее. Домоправитель­ница заспешила ей навстречу.

— Иди, — сказала А Ма Тан. — Малышка счастлива. Она даже не заметит, что тебя нет. Если Камилла соскучится, я позвоню мистеру Стэнли. У него есть телефон в машине, не вол­нуйся. Он обещал, что тут же привезет тебя обратно, если понадобится. — И она заторо­пилась к девочке, которая с восторгом рас­кладывала вокруг себя красивые куклы, поза­быв о матери.

Орланда неохотно повернулась и поднялась к себе, чтобы переодеться во что-нибудь ме­нее жалкое. Отыскала в чемодане светлые брю­ки и бежевую блузку и решила, что это луч­шее в ее гардеробе.

В точно указанное время она ждала в холле на первом этаже, мечтая пойти и проверить, как себя чувствует Камилла. Но знала, что это излишне, что та весела и довольна всем, а если увидит, что мать собралась куда-то уходить, то может расстроиться.

Шаги на мраморной лестнице заставили Орланду оглянуться. Стэнли спускался по сту­пеням — как божество снисходит на землю. Красивый, стройный, сильный. На пальце ле­вой руки небрежно болтался светлый шелко­вый пиджак. Правой он держал темные очки. Орланда стояла, прикрыв старенькие брюки большой сумкой, ожидала приказаний своего повелителя и отчаянно желала перестать ду­мать о том, что он самый прекрасный мужчи­на во вселенной.

— Готовы? Отлично. — Тон его был ожив­ленным, но безликим, как и обычно, когда ему случалось обращаться к ней.

Они вышли из дому, и яркие солнечные лучи ослепили Орланду. Она заморгала и, ни­чего толком не видя, побрела за Стэнли по дорожке.

— Подождите, — приказал он, остановив­шись, очевидно, перед гаражом.

Она послушалась. Спустя минуту раздался при­глушенный рокот, словно ожил дракон, и из ворот медленно выплыл автомобиль, удивитель­но похожий на большую белую дикую кошку.

Стэнли остановил его рядом с Орландой и открыл переднюю дверцу.

— Садитесь.

Молодая женщина с благоговейным тре­петом уселась на мягкое кожаное сиденье и чуть не утонула в нем. Не успела она прийти в себя, как Стэнли потянулся за ремнем безо­пасности.

Орланда окаменела. Никогда он еще не был так близко к ней, и это нервировало. Она по­пыталась вжаться в спинку, чтобы его рука невзначай не коснулась ее груди. Но Стэнли проворно застегнул ремень и отодвинулся, вер­нулся на свое место, надел темные очки и на­давил на газ.

Машина рванула вперед, и Орланда за­жмурилась от страха, словно на американских горках. Они спускались по холму Виктории, и перед ними расстилался Гонконг, гавань и порт. Она открыла глаза и впивала подробности, а Стэнли мчался вперед, обгоняя всех подряд. Словно пытался таким образом уйти от чего-то очень неприятного для себя…

ГЛАВА 6

Улицы Гонконга были великолепны, мно­голюдны и нарядны, как и обещал путеводи­тель, приобретенный Орландой в аэропорту при отлете.

Куинс-роуд с броскими витринами шикар­ных магазинов вызывала благоговейный тре­пет, небоскребы центральной части заставля­ли почувствовать себя муравьем, от великоле­пия храмов на Голливуд-роуд захватывало дух. Но Стэнли, очевидно, не планировал пока­зывать ей местные красоты и достопримеча­тельности. Что-то другое было у него на уме. Но что?

Наконец белый «ягуар» остановился перед салоном красоты. Стэнли вышел из машины, открыл дверцу со стороны Орланды и сказал:

— Идемте.

Внутри их встретила юная симпатичная де­вушка — регистратор. Заглянула в книгу записей и сообщала, что им надо подняться на второй этаж в розовый зал, где их ожидает мадам Клод.

Они прошли по роскошной лестнице, по­крытой ковром с толстым ворсом, скрадыва­ющим звук шагов, и оказались в просторном помещении под названием «розовый зал». Их встретила молодая, лет двадцати семи-двадцати восьми, высокая женщина. Она кинулась к Стэнли, обняла и расцеловала его как доб­рого знакомого, а может, и более пылко…

Орланда стояла позади, с неловкостью на­блюдая за обменом приветствиями и последо­вавшим за ним тихим разговором, в процессе которого Клод бросала на молодую женщину беглые взгляды и иногда задавала кое-какие вопросы. Очевидно, именно Орланда была предметом их оживленной беседы. Смущенно сжимая обеими руками большую хозяйствен­ную сумку, она смотрела в окно на шумную улицу. Наконец Клод засмеялась, захлопала в ладоши и повернулась к Орланде.

— Идемте со мной, дорогая, — светло улы­баясь, произнесла она. — У нас с вами столько дел, не знаю, успеем ли до вечера. Но резуль­татом будете довольны, обещаю. — И помаха­ла рукой, маня ее за собой. — Думаю, Стэнли мы отпустим, ему тут делать нечего, путного совета от мужчин все равно не дождешься. — Клод усмехнулась и сказала ему: — Прогуляйся или съезди по делам.

Орланда обрела наконец-то дар речи.

— Что здесь происходит?

Глаза женщины сверкнули весельем.

— Это сюрприз, дорогая!

Орланда с беспокойством посмотрела на Стэнли и еще крепче сжала ручки хозяйствен­ной сумки. Выражение лица ее спутника было странным, непонятным ей. Он быстро произ­нес несколько французских слов, и мадам Клод, понимающе кивнув, удалилась в другой конец зала. Затем Стэнли повернулся к встре­воженной Орланде.

— Вам нечего бояться, — сказал он резче, чем ему бы хотелось, но так уж получилось. Последнее время он постоянно пребывал в напряжении. — Я оставляю вас на попечении Клод, увидите, все будет просто изумительно.

— Не понимаю, — опустив глаза, пробор­мотала Орланда.

Стэнли отвел взгляд, испытывая привыч­ную неловкость, и выдавил:

— Если бы я мог повернуть время вспять и сделать так, чтобы вашей утренней встречи с моей матерью не было, то сделал бы непре­менно. Увы, это не в моих силах. Но я хочу опровергнуть ее слова.

Выражение лица Орланды стало отчужден­ным и замкнутым. Только глаза, наполнившись невыносимой болью, выдали ее реакцию на его слова.

— Вы не сможете опровергнуть их, — тихо и монотонно ответила она. — Потому что это правда. Все, что сказала ваша мать. Да, я ору­дие, которое вы выбрали, чтобы оскорбить ее. Превосходный экземпляр, полная противопо­ложность той, которую ваша семья сочла бы достойной принять в свое лоно. И вы жени­лись на мне именно по этой причине. Именно на мне, а не на ком-то из своего окружения. Чтобы оскорбить мать… — Стэнли попытался прервать ее, но Орланда продолжила: — Я уже говорила вам, что это не имеет никакого зна­чения, и так оно и есть. Вы платите мне боль­шое денежное вознаграждение, и я не собира­юсь устраивать сцены.

Она говорила ровно, но что-то в ее голосе словно ножом пронзило сердце Стэнли.

— Вы говорите, что сказанное моей мате­рью правда, Орланда, но это не так. Вы уже доказали лживость ее утверждений и мне, и моей сестре, и Сержу. И By Линю с А Ма Тан. Теперь я хочу просто закончить это дело опро­вержения.

Она в упор посмотрела на него.

— И какие же утверждения вашей матери лживы? То, что у Камиллы нет отца? Что я одеваюсь так, словно меня только что выта­щили из помойки? Что я мыла тарелки и по­просила у вас, незнакомого мужчины, помо­щи прямо на улице? Что из этого ложь?

На виске у Стэнли начал подергиваться нерв. Внутри гнев смешался с острым чувством вины, и эта смесь жгла, словно серная кислота.

Он попытался опровергнуть ее слова.

— Ну, вы не первая женщина, которая за­водит ребенка, не выходя замуж. В наши дни это не считается чем-то позорным. И мы уже обсудили вашу ситуацию: совершенно очевид­но, что вы умны и образованны достаточно, чтобы заниматься более достойным делом, чем мытье посуды или полов. И в один прекрас­ный день, когда освободитесь от проклятых пут нищеты, вы станете самой собой. Ваше про­исхождение и несчастное прошлое — не ваша вина. Что же касается внешности, то это легко поправить, и именно поэтому мы здесь. Клод — профессионал, и она займется вами.

Он перевел дыхание и отвернулся, чтобы не видеть осуждающих и наполненных жуткой болью глаз.

— Клоди… — Стэнли снова заговорил по-французски, и Клод приблизилась с вопроси­тельным выражением на лице.

— Вы объяснились? — спросила она по-ан­глийски. — Все улажено? Отлично. — Потом повернулась к Орланде. — Значит, мы можем при­ступать?

— Я заеду позже, — сказал Стэнли Орланде и поспешил удалиться.

Молодая женщина беспомощно смотрела ему в спину. Что теперь делать? Побежать за ним и сказать… Но что? Что ей больше хочет­ся другого? Например, вернуться домой, в Сидней, и никогда больше не встречаться ни с ним, ни с его семейством, никогда не пере­ступать порога его великолепного особняка? Этого она никак не могла. Документы подпи­саны, договор заключен, в брачном соглаше­нии предусмотрены все возможные ситуации, так что она бессильна, совершенно бессильна что-либо изменить, пока Стэнли Гилбрайт не решит, что ее роль сыграна до конца. Пока не останется и тени сомнений в том, что их брак не фиктивный и что Кларисса Гилбрайт не в состоянии отнять у него желанную компанию.

— Пройдемте сюда, дорогая, — пропела Клод, откинув розовую шелковую драпировку.

Стэнли сидел за столиком и скучающе по­глядывал по сторонам на текущие мимо люд­ские волны. Прошло больше пяти часов с тех пор, как он покинул салон красоты Клод Порро. За это время он успел побывать в офисе, подписать необходимые бумаги и узнать, что его присутствие не требуется — ничего сроч­ного в настоящий момент нет. Начинать осва­ивать новые территории сейчас казалось не­уместным: слишком уж напряженная обстановка сложилась дома и не было никакой уве­ренности, что мать не предпримет какие-то ответные шаги.

Поэтому он посетил еще отделение банка и покинул деловую часть Гонконга. Оставив ма­шину неподалеку от салона, побродил по ули­цам, заглянул в несколько галерей, купил кое-что и наконец устроился в этом часто посеща­емом им ресторанчике.

Решение обратиться к Клод было импуль­сивным. После сцены с матерью он буквально вырвал это жалкое, тощее и неинтересное со­здание из особняка и бросил прямо в надеж­ные и опытные руки француженки и ее по­мощниц, чтобы как-то изменить внешность своей номинальной жены, хоть немного, если такое вообще возможно. Но, может, он не сде­лал ничего хорошего, кроме плохого? Может, «материал», который поручил заботам Клод, совершенно безнадежен? И тогда его милосерд­ный порыв станет причиной очередного уни­жения. Словно всех предыдущих было недоста­точно…

Стэнли жестом попросил официанта подать еще кофе и взял свежую газету. Возможно, го­рести мира помогут забыть о своих дурных по­ступках и развеять чувство вины…

Через полчаса появился официант, держа в руках телефон.

— Мистер Гилбрайт…

— Да.

— Вам звонят.

Он поблагодарил, взял трубку и услышал голос Клод:

— Стэнли? Это я, Клоди. Я все закончила. Давай встретимся в ресторане Минь Ли Дао через двадцать минут.

Положив трубку, Стэнли подписал счет и вышел на улицу. Начинался вечер, на улицах было полно машин. Он приехал к назначенно­му месту встречи с опозданием на пять минут, вошел и сразу же заметил француженку. Но она сидела за столиком одна. Он обвел взгля­дом зал, оглядел девиц у стойки бара — Орланды среди них не было. Его охватили дурные предчувствия. Наверное, Клод потерпела по­ражение, оставила девчонку в салоне и реши­ла приехать одна, чтобы подготовить его к пло­хим новостям.

Стэнли тяжело вздохнул и уже двинулся к ее столику, как вдруг заметил сидящую у стой­ки несколько в отдалении от других женщину. В ресторане было немало интересных особ, но эта определенно привлекала внимание. На ней было длинное до пола узкое платье из золоти­стого шелка, на руках перчатки до локтя. Очень тонкая, очень изящная, с гибкой шеей и спи­ной. Необычного темно-янтарного оттенка во­лосы крупными волнами падали на плечи и поблескивали на концах. Хороша, очень хоро­ша, подумал Стэнли. Отличающаяся от при­вычных стандартов, интригующая. Хоть бы она повернулась… Ему хотелось убедиться, что спе­реди незнакомка так же прекрасна, как и со спины.

Тут Стэнли внезапно пришел в себя и вспомнил, зачем здесь находится. Едва ли бла­горазумно заглядываться сейчас на других женщин. Он оторвал от незнакомки восхищенный взгляд, прошел и сел за столик напротив Клод,.

— Ну и чем все у вас закончилось? — спро­сил Стэнли по-французски, внутренне уже приготовившись к худшему.

— Суди сам, — загадочно произнесла Клод. Если бы он не знал ее пятый год, то решил бы, что француженка сейчас расхохочется. Он снова обвел глазами зал, но нигде не заметил того несчастного создания, которое оставил у Клод Порро сегодня днем. Решительно проиг­норировал таинственную незнакомку. Сейчас не время, сказал он себе. Придется позволить ей идти своей дорогой. И обреченно вздохнул, вопросительно поглядев на Клод.

Стэнли обратил внимание, что францужен­ка улыбается, заметив, как он старается не смотреть на женщину у стойки бара. Ну еще бы, ей смешно, что ему едва удалось оторвать от нее глаза, когда единственной его заботой должна быть жена и то, что владелице салона удалось из нее сделать.

— Орланда… — негромко позвала Клод.

Оглянувшись в ожидании появления моло­дой женщины, Стэнли не мог не заметить, что незнакомка выбрала именно этот момент, что­бы повернуться на высоком табурете. Перед этим искушением он не мог устоять и взгля­нул на нее. В длинном разрезе платья появи­лась длинная стройная нога, обутая в золоти­стую туфельку на высоком каблуке, и у него перехватило дыхание.

Стэнли поднял глаза на ее лицо, и… Черт, это… это же невозможно! Невероятно! Исключено!

У незнакомки было лицо Орланды. Но это было не то лицо, к которому он привык, — нет, это был образ воплощенной женствен­ной ошеломляющей красоты. И не он один смотрел на нее, почти все мужчины в ресто­ране откровенно любовались ею.

— Боже мой, — выдохнул Стэнли. — Но это же невозможно!

Клод испустила победный клич, но Стэнли проигнорировал его. Он продолжал смотреть не веря своим глазам. Это была Орланда и не Орланда. Ее невыразительные черты лица пе­режили магическую трансформацию, и эффект получился сногсшибательный. И дело было не только в макияже, который, безусловно, уме­ло наложила Клод. Кожа утратила нездоровый желтоватый оттенок, стала гладкой и безуп­речной. Глаза увеличились — красивые карие глаза. Деликатное узкое лицо, обрамленное каскадом янтарных локонов, сияло, высокие скулы, подчеркнутые румянами, притягивали взгляд, а рот…

Стэнли ощутил странный трепет в желудке. Такой рот вызывал в нем только одно жела­ние: обхватить рукой сзади стройную шею и прижаться к губам своими губами…

— Как тебе, нравится?

Нарочито насмешливый голос Клод вернул его к действительности. Но лишь на секунду. Потом глаза снова обратились к изумительно­му созданию, которое он узнавал и не узна­вал, скользнули от лица вниз, впитывая все подробности нового облика. Она была строй­ной, но не тощей — как он мог считать ее тощей? Господи, какой же он идиот! Да она как ива, податливая.и грациозная. Простой покрой ее платья подчеркнул грудь, не полную, но высокую и приятно округлую…

Стэнли ощутил легкое похлопывание по руке, потом легкий поцелуй, расслышал сло­ва «Пока, Стэн, наслаждайся», с которыми Клод покинула столик и ресторан, но не об­ратил внимания.

— Орланда, — выдохнул он внезапно ох­рипшим голосом.

Он до сих пор не мог принять произошед­шую с ней метаморфозу.

Орланда прикусила губу, и знакомый жест заставил его поверить, что это действительно она, то самое жалкое, бесцветное создание, которое он высокомерно использовал как ору­дие борьбы с матерью и с которым обращался с полным безразличием, как со взятым на­прокат инструментом, идеально подходящим для его цели.

Внутри него происходила настоящая битва эмоций. Некоторые ощущения были уже зна­комы, некоторые оказались совсем новыми. До настоящего момента лучшим чувством, кото­рое она в нем вызывала, была жалость — сво­его рода беззаботная, немного презрительная жалость к созданию столь неприглядному, что его даже неловко относить к прекрасному полу. Жалость смешалась с чувством вины, когда женщина стала мишенью презрения и гнева его матери, накинувшейся на нее с беспощад­ной жестокостью.

Стэнли не хотел, чтобы Орланда когда-нибудь узнала, по каким причинам он выбрал именно ее. Не хотел, чтобы кто-то швырнул ей в лицо горькую правду.

Да, ты думал, что можешь дать ей денег и она примет все как есть, смиренно помалки­вая, возник в сознании внутренний голос, опять порождая чувство вины. Что ж, теперь ты знаешь, что рассчитал все правильно: Ор­ланда стиснула зубы и молчала.

Только недостойное поведение матери по­могло ему увидеть в истинном свете и свое соб­ственное. Он снова услышал себя перечисля­ющего в присутствии матери и Марго все, что ему известно об Орланде, и впервые понял, насколько сам бездушен и черств.

Но теперь он непременно загладит свою вину. Доказать, насколько не права его мать, казалось Стэнли менее важным, чем доказать, насколько не прав был он сам.

Битва эмоций продолжалась. Вина, нелов­кость, психологический дискомфорт — эти чув­ства были ему уже знакомы. Но к ним приме­шивалось новое.

Желание.

Поколебавшись мгновение, Стэнли шагнул к молодой женщине.

Орланда пребывала в смятении. Самые раз­ные эмоции и ощущения возникали, сплета­лись, сталкивались и исчезали, не позволяя поймать их и проанализировать. Наконец она схватила одно и поняла, что это — потрясение. Потрясение и неверие, что Стэнли Гилбрайт, красивый, высокомерный, богоподобный Стэнли Гилбрайт, смотрит на нее так, будто она… Да, будто она женщина, настоящая жен­щина из плоти и крови, с лицом, волосами, руками, ногами, грудью, достойными того, чтобы на них смотрел такой мужчина, как он…

Сказочная принцесса, которая пробудилась от сна специально для него. Раньше она была банально-простой, да нет, просто не существо­вала как женщина. Теперь же преобразилась, будто кто-то осыпал ее волшебной пыльцой, и из неприглядного кокона выпорхнула пре­красная бабочка.

Магическое мгновение длилось и длилось, пока наконец Орланда не обратила внимание, что рядом с ними возник еще кто-то. Почти­тельный официант прошептал что-то Стэнли на ухо. Тот взял ее за локоть, и его пальцы словно обожгли обнаженную кожу, заставив пережить ощущение порхающих в желудке ба­бочек, и повел через зал в открытый дворик, благоухающий тропическими цветами, где под зонтиками стояли столики.

Орланда двигалась неторопливо, опасаясь споткнуться на непривычно высоких каблуках. Но все обошлось благополучно. Когда они сели, Стэнли спросил:

— Что будете есть?

Голос его звучал хрипловато, отчего по спи­не Орланды пробежали огненные мурашки. А потом и все тело загорелось от необычного воз­буждения.

И не только от близости Стэнли Гилбрайта. Пять с лишним часов, проведенных в обществе Клод, были самым удивительным и ин­тересным опытом в ее жизни. Она сдалась на милость улыбающейся француженки и позво­лила делать с собой все, что угодно. Орланда и понятия не имела, сколько существует разных ухищрений и процедур, способных превратить любую женщину в настоящую красавицу.

Ее обернули в огромную простыню, на­мазали лицо толстым слоем чего-то жирно­го, потом сняли, еще чем-то намазали. Во­лосы распустили, расчесали, подстригли, вымыли и втерли в них что-то ароматное, потом их красили и снова что-то втирали, сушили, укладывали. И так продолжалось долго-долго, не только с лицом и волосами, но и со всем телом. Открыв огромный гарде­роб, Клод выбрала это удивительное золо­тистое платье, предложила надеть его и на­конец поставила ее перед большим, в пол­ный рост, зеркалом.

Орланда замерла словно громом поражен­ная, а француженка стояла рядом, довольно хихикая.

— Ну что? Я лично результатом довольна. А вы?

О, более чем довольна. Орланда ступала, словно по облаку, ощущая себя, наверное, так же, как Золушка, когда фея-крестная закон­чила махать над ней своей волшебной палоч­кой. Она пыталась выдавить слова благодарно­сти, но дальше заиканий дело не шло. Клод рассмеялась.

— Вот и прекрасно. А теперь мы должны представить вас Стэнли. Увидите, у него че­люсть отвиснет от удивления.

Так оно бы и было, если бы Стэнли Гилбрайт мог позволить себя выразить свое изумле­ние столь неэлегантным образом. Но один его ошеломленный взгляд рассеял все страхи Орланды. В оценке результата Клод не ошиблась…

Стэнли наклонился к ней и почти коснулся плечом ее плеча, протягивая меню.

— Хотите, чтобы я перевел?

Сейчас она не смогла бы даже ответить, сколько будет дважды два, а он предлагает ей прочесть меню, где, пусть и по-английски, написаны непонятные названия китайских блюд.

Орланда сглотнула и прошептала:

— Мне… мне, пожалуйста, что-нибудь про­стое. Если можно…

Стэнли окинул ее взглядом. И она заметила необычный блеск в серых глазах, уловила аро­мат лосьона и… О, такой мужественный аро­мат его тела!

— Очень хорошо.

Стэнли улыбнулся, и лицо его настолько преобразилось, что Орланда от волнения едва не потеряла сознание. Она не раз видела, как он улыбается — вчера сестре, сегодня Клод, но на сей раз… на сей раз его улыбка пред­назначалась ей! Такого просто не может быть. Это сон…

Но если так, то просыпаться ей не хоте­лось.

Какое-то время Стэнли занимался важным делом — заказывал еду и вино, а она упива­лась зрелищем, говоря себе снова и снова, что может проснуться в любую минуту и понять, что все это ей только пригрезилось. Но вот он покончил с заказом, повернулся к ней, а она не проснулась.

Его взгляд сообщил ей нечто такое, от чего внутри снова запорхали утихшие было бабочки.

— Невероятно! — произнес Стэнли, глядя на ее лицо, волосы, грудь. — Не знаю даже, что сказать. — И он развел руками.

Орланда неловко заерзала.

— Это просто макияж и все остальное… — Голос ее сорвался.

— Все остальное, — повторил он. — Да, все остальное. Я был слепцом, совершенным слепцом.

Странные нотки, прозвучавшие в его го­лосе, заставили Орланду поднять глаза и встретить его взгляд. Она почувствовала… Но что? Ей не удалось определить непонятное ощущение.

А Стэнли продолжал говорить.

— Слеп ко всему, — услышала она, — и те­перь хочу спросить, сможете ли вы простить мою слепоту и принять это. — Он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал отту­да длинный узкий сверток в нарядной сереб­ристой бумаге, перевязанный алой ленточкой, — результат его визита в ювелирный салон.

Проклятые бабочки в животе никак не хо­тели прекратить свой танец, но Орланда ре­шила не обращать на них внимания. Подраги­вающими пальцами развязала бант, сняла бу­магу и обнаружила бархатный футляр. Она долго, не моргая, смотрела на него, потом под­няла крышку.

Внутри лежал тонкий изящный браслет с небольшими изумрудами.

— Вы согласитесь принять это в знак моего сожаления и в качестве извинения за неспра­ведливое обращение с вами?

Голос Стэнли был низким, чуть глухова­тым, и в нем звучали интонации, которые она опять не могла определить. Пока, во всяком случае.

Орланда ощутила, как сжалось горло.

— Нет, — выдавила она. — Пожалуйста, про­шу вас, это… это совсем не обязательно. Вы платите мне столько денег, что…

Он оборвал ее на середине фразы, накрыв ее пальцы своими.

— Нет, — сказал Стэнли так резко, что за­ставил ее вздрогнуть и посмотреть прямо на него, — о деньгах мы не будем сейчас гово­рить. А теперь… — его голос снова изменился, став мягче, — если браслет вам нравится, на­деньте. Думаю, он подойдет к вашему наряду.

Ну конечно, догадалась Орланда, мне и надо думать об украшении просто как о до­полнении к общему облику. И платье, и пер­чатки, и макияж, и все, что Клод сделала для меня, — на самом деле вовсе не для меня, а для него. Стэнли Гилбрайту претит, что по его роскошному особняку бродит некое ужасное существо, и он принял нужные меры. И не надо пытаться найти в этом что-то большее.

Орланда покорно вынула браслет из футля­ра и стала надевать его. Но от волнения не смог­ла справиться с замочком. Стэнли немедленно пришел на помощь.

— Позвольте мне, — пробормотал он, взял браслет, обернул вокруг тонкого запястья и начал застегивать, ощущая биение ее пульса.

Орланда едва с ума не сошла, чувствуя лег­кие, почти интимные касания его пальцев. Если бы было возможно, она хотела бы, чтобы этот блаженный момент длился вечно.

Увы, замок защелкнулся, Стэнли отнял руку и откинулся на спинку стула, любуясь ре­зультатом.

И ею.

— Сегодня, — мягко произнес он, впивая ее глазами, как дорогое вино, — мы все нач­нем сначала.

Вечер прошел как сон, как мечта. И Стэн­ли превратился в иного человека, думала Ор­ланда. Раньше он смотрел на нее, а видел толь­ко существо, которое доведет его мать до по­тери рассудка от ярости. Но тот Стэнли исчез, испарился. И теперь перед ней был мужчина, самый красивый во всем мире, который обра­щался с нею словно с принцессой. Это было головокружительное, почти хмельное ощуще­ние, и ей приходилось прилагать усилия, что­бы удержаться на земле, а не воспарить к не­бесам вместе с неугомонными бабочками.

Во время обеда, который, казалось, про­должался бесконечно долго, он вел легкую светскую беседу. Рассказывал ей о своей фир­ме, о Гонконге и его истории, от времен об­разования колонии до наших дней.

Орланда чувствовала себя поначалу неловко в непривычной роли и необычной обстановке и отвечала только короткими фразами. Но ког­да уровень вина в бокале понизился, расслаби­лась и начала задавать вопросы, как накануне Сержу Мареттону, сама заговорила спокойнее. Она запоминала все мельчайшие подробности их разговора и прятала в тайниках души, чтобы позднее смаковать в мечтах. И все время, пока они беседовали, Орланда ощущала, что ее тело будто пронизывает электрический ток. Ей все труднее и труднее становилось удерживаться от того, чего она страстно желала: смотреть и смот­реть на воплощение мужественной красоты, на исключительного Стэнли Гилбрайта.

Но когда обед закончился, она сразу при­шла в себя и вернулась к реальности.

Камилла!

Чувствуя себя безответственной матерью, она спросила у Стэнли, как ей позвонить в особняк и узнать о дочери. Он улыбнулся и ответил, что в этом нет необходимости, по­тому что он сообщил домой, где они прово­дят время, и в случае необходимости А Ма Тан или By Линь давно бы нашли их. Но если она все равно тревожится, то сейчас прине­сут телефон…

Официант поставил аппарат на столик, и Орланда услышала от старой домоправитель­ницы, что Камилла в превосходном настрое­нии, ела и спала прекрасно, и о ней пока ни разу не вспоминала. Но лучше будет, если она не очень поздно вернется домой, потому что малышка может захотеть, чтобы мама искупа­ла ее перед сном…

Прогулка по вечернему Гонконгу всегда интересна и увлекательна, но для Орланды она стала верхом блаженства. Сначала молодая жен­щина немного беспокоилась, не устанут ли ноги в новых туфлях на непривычно высоких каблуках, но они были настолько мягкими и удобными, что через несколько минут Орланда позабыла о своих тревогах. Они медленно брели по улицам, Стэнли заботливо поддер­живал ее под локоть, а она посматривала по сторонам. И вскоре потрясенно обнаружила, что они обращают на себя внимание. Сначала она решила, что это женщины беззастенчиво глазеют на ее спутника, что было вполне по­нятно и естественно, но потом вдруг поймала один, другой, третий взгляд, направленный на нее.

Мужчины смотрели открыто, некоторые даже оглядывались, обгоняя. Это было настоль­ко явно, настолько нескромно, что Орланда ощутила себя чуть ли не голой и в поисках за­щиты бессознательно прижалась к Стэнли. Он покосился на нее и довольно улыбнулся.

— Мы тут не стесняемся смотреть на краси­вых женщин, — сообщил он. — Не волнуйтесь, в моем присутствии вам ничто не угрожает. Но… — голос его стал суровым, — я бы не советовал вам предпринимать такие прогулки в одиноче­стве. Вас не оставят в покое ни на секунду.

Орланда почувствовала, как вспыхнули щеки, а в голове еще раз прозвучали слова Стэнли. Он назвал ее красивой женщиной!

Когда они подошли к длинному ряду доро­гих магазинов с яркими зазывными витринами, стало легче: она перестала привлекать чрез­мерное внимание.

— Я хотел бы показать вам «Голден па­лас», но сейчас уже слишком поздно, а до него далековато. И еще непременно фонта­ны. Уверен, они произведут на вас огромное впечатление.

— Пожалуйста, — произнесла Орланда, ис­пытывая крайнюю неловкость, — вы не долж­ны развлекать меня. Мне очень хорошо в особ­няке, а у вас наверняка полно всяких дел…

— О, в настоящий момент на фирме не­большое затишье, — махнул рукой Стэнли.

Заседание совета директоров состоится не раньше чем через десять дней. Но отсрочка мало тревожила его — мать вряд ли рискнет нару­шить условия завещания его отца. Она слиш­ком горда для этого.

Стэнли мстительно усмехнулся. По возвра­щении в особняк он заставит ее взять назад все жестокие, брошенные в лицо Орланде сло­ва, и извиниться.

Он кинул на свою спутницу беглый взгляд и снова изумился произошедшей с ней мета­морфозе. Невероятно! Она шла рядом с ним на высоких каблуках, чуть покачивая узкими бедрами, в исключительно простом, но эле­гантном, сшитом словно для нее платье и, ка­залась, излучала сказочное сияние.

Такая женщина украсит собой любое об­щество — и он заставит мать признать это. За­ставит признать ум Орланды, ее знания, при­обретенные невзирая на тяжелые условия жиз­ни. Ее бесконечную преданность дочери.

Стэнли нахмурился и неожиданно для себя попросил:

— Расскажите мне об отце Камиллы.

Орланда споткнулась и замерла, потом не­уверенно продолжила путь. Что-то в голосе Стэнли заставило ее насторожиться. Что он хочет знать? И зачем?

— Об этом… не так-то легко рассказать. — Она с трудом подбирала слова. — Понимаете, когда я была в приюте…

— В приюте?

— Да, в сиротском приюте…

— Вы выросли в приюте? А что случилось с вашими родителями?

— Маму сбила машина, когда мне было че­тыре года, а отец… он бросил ее сразу после моего рождения… Я провела два дня в запер­той комнате, прежде чем выяснили, что у погибшей женщины была дочь… — Орланда умолкла и отвернулась.

А когда снова посмотрела на Стэнли, то пожалела об этом — на нее сурово взирали го­рящие серые глаза.

Господи, ну зачем я рассказала? — расстро­илась она. Надо было найти какой-то предлог и уклониться от разговора. Да он просто в ужасе. Похоже, таких кошмарных подробностей ее жизни Стэнли до сих пор не знал.

— Я думала, вы в курсе, — тихо сказала она. — Об этом написано в моих документах.

— Я сам не видел их, — задумчиво произнес Стэнли. — Бумагами занимались секретари.

Естественно, будто ему делать больше не­чего, кроме как изучать ее документы!

— Вы так и не рассказали мне об отце Ка­миллы, — напомнил он.

Орланда собралась с силами и заставила себя продолжить тягостный рассказ.

— В приюте… был один близкий мне чело­век. Джерри… Мы всегда были вместе… Нераз­лучная пара… Потом… — Она замолчала, про­толкнув ком в горле, глубоко вздохнула. — Потом, выйдя из приюта, мы начали жить вместе… Когда выяснилось, что должен родить­ся ребенка, мы обрадовались этому, несмотря ни на что… А потом произошло нечтонепред­виденное. Через неделю после рождения Ка­миллы с Джерри приключилась беда… Мы не сразу обратились к врачам, думали справить­ся своими силами… А это оказалась крупозная пневмония с последующим отеком легких… Джерри не стало через несколько дней…

Орланда не могла продолжать. Просто не могла. Она шла, ничего не видя перед собой. И вдруг почувствовала, как на ресницах повис­ли слезы.

Сильные пальцы схватили ее локоть.

— Я стыжусь, — услышала она низкий го­лос Стэнли. — Стыжусь всего, что думал и го­ворил о вас. — Он повернул Орланду к себе лицом и взял за вторую руку. — Только не плачьте. Слезы испортят ваш макияж.

Он нарочно позволил себе эту грубоватую шутку, чтобы рассеять напряженность момен­та, и Орланда была благодарна ему за это. Она улыбнулась сквозь пелену слез, застилающую глаза. Стэнли отпустил ее локоть и осторожно пальцем подхватил дрожащую на ресницах каплю. Когда ее зрение прояснилось, Стэнли за­глянул в карие глаза Орланды так, словно хо­тел разглядеть ее душу.

Все остановилось — и время, и дыхание, и биение сердца, и вращение земли вокруг сво­ей оси и солнца, — просто остановилось. Сей­час существовал только он, Стэнли, глядя­щий на нее со странным, загадочным выра­жением.

Он медленно, нежно провел кончиками пальцев по ее темно-янтарным прядям.

— Какая прелесть…

Его голос окутал ее как мягчайший пух, потом его голова приблизилась к ее, потом… потом его губы приникли к ее. Стэнли Гилбрайт, самый потрясающий мужчина во всем мире, целовал ее, Орланду.

Поцелуй длился целую вечность. Но кон­чился слишком скоро…

Стэнли отстранился и снова взглянул ей в глаза со странным выражением. А она… она смотрела так, словно протягивала ему свое сер­дце на раскрытой ладони…

Наконец он отвел глаза и тихо сказал:

— Нам пора возвращаться к машине.

Орланда двигалась в полном ослеплении, не разбирая дороги, не видя и не слыша ниче­го вокруг, словно они были в пустыне, а не посередине одного из самых больших и шум­ных городов мира.

Дорога к дому прошла в полном молчании. Стэнли вел машину, как и утром, сосредото­ченно и быстро, но сейчас в его душе не ки­пел гнев. Орланда, не отрываясь, смотрела на его профиль, упиваясь каждым мгновением и не веря тому, что произошло не так давно. А Стэнли иногда поворачивался и улыбался, гля­дя на нее.

И ей хотелось, чтобы эта поездка не кон­чалась никогда.

ГЛАВА 7

Стэнли пребывал в отличном настроении. Впервые за последние несколько месяцев, с тех пор как мать поставила перед ним ульти­матум: или жениться, или потерять фирму! И это заставило его осознать, насколько же дол­го он находился в подвешенном состоянии.

Но теперь все позади. Жизнь снова улыба­ется ему.

Вернувшись в особняк, он узнал от By Линя новости, которыми тут же поделился с Орландой:

— У нас вилла на одном из близлежащих островов, и мама решила провести там не­сколько недель. А сейчас почему бы вам не пойти взглянуть на Камиллу? — Стэнли широ­ко улыбнулся и добавил: — Мне пока надо сде­лать несколько телефонных звонков, а потом… может, немного поплаваем в бассейне?

Орланда снова ощутила порхание бабочек в животе.

— Но Камилла… — начала она.

— Еще не настолько поздно, — тут же пере­бил ее Стэнли, — чтобы и она не могла искупаться с нами. Вечер теплый, вода прогрелась. Что скажете? — Орланда кивнула в ответ, не в состоянии вымолвить ни слова. — Вот и отлич­но, увидимся через полчасика, идет?

И он пошел в сторону библиотеки, а Ор­ланда поднялась по мраморной лестнице на второй этаж.

Ей хотелось посидеть и подумать об удиви­тельных событиях сегодняшнего дня. Но ма­лышка, долго не видевшая мать и перевозбуж­денная новыми игрушками и развлечениями, кинулась к ней и, восторженно лепеча, потя­нула за собой показывать новые сокровища. Ис­кренняя радость Камиллы при виде нее смяг­чила утреннее огорчение, пережитое Орландой, когда дочь с легкостью покинула ее ради Флоренс.

О немедленном сне даже и речи не было. Орланда переодела малышку и направилась с ней вниз.

А Ма Тан перехватила их в холле. Китаян­ка одобрительно оглядела изменившуюся Орланду, но никак не прокомментировала уви­денное.

— Я подаю кофе в гостиную, — сообщила она. — Мадам Флоренс и месье Серж уже там.

Там же была и новая радость Камиллы — огромный плюшевый медведь, обнимать ко­торого она бросилась с радостным визгом.

Флоренс в отличие от сдержанной китаян­ки была откровенна и не стала скрывать свое­го отношения к новому облику Орланды.

— Вы выглядите прелестно, дорогая, про­сто прелестно! Надеюсь, вам будет приятно услышать, что остальные предметы вашего нового гардероба уже прибыли.

— О! — только и смогла изумленно вымол­вила Орланда.

— Ну естественно, дорогая. Уж не думали же вы, что одного наряда вам хватит на все случаи жизни? Я все осмотрела и должна ска­зать, что выбор исключительный. Лу Минь уже все развесила по местам. А теперь садитесь и поведайте, как прошел день, а я потом рас­скажу о Камилле.

Флоренс была в отличном расположении духа и, когда Стэнли появился в гостиной, заговорила и с ним не менее приветливо. Но Орланда не могла не заметить критического взгляда, которым старшая сестра оглядела бра­та, садящегося рядом со своей молодой суп­ругой. Она покраснела и поспешно взяла свою чашку, всей кожей ощущая присутствие Стэн­ли, спокойно разговаривающего с сестрой и зятем.

А через несколько минут он заявил:

— Тут что-то душновато. Думаю, нам не по­мешает искупаться. Идемте…

Конечно, поплавать всегда приятно, но се­годня ему особенно не терпелось увидеть Орланду в пристойном купальном костюме.

Его мысли вернулись ко вчерашнему дню, когда он случайно обнаружил, что у нее до­статочно стройная фигура, которую не может испортить даже отвратительная тряпка, кото­рую она считала купальником. Теперь же, пос­ле многих часов, проведенных в опытных ру­ках Клод, и одетая в выбранный ею дорогой купальный костюм, Орланда должна была вы­глядеть фантастически.

И его ожидания полностью оправдались. Молодая женщина показалась ему богиней, сошедшей с Олимпа, в гладком купальнике изумрудного цвета, вырезанном высоко на бед­рах, низко — на груди и еще ниже — на спине. Пока она приближалась к бассейну, стесни­тельно потупившись и держа за руку крошеч­ную девчушку, Стэнли наслаждался зрелищем, не в силах оторвать от нее глаз.

Как ей удавалось до сих пор скрывать эту прелесть, это изящество? Он снова прокли­нал собственную слепоту: не разглядеть такое сокровище за скучными тусклыми волосами, стянутыми в пучок или косичку, за старой по­ношенной одеждой! Зато теперь…

Какой бы счет ни прислала Клод, он опла­тит его в двойном размере в знак признатель­ности за доставленное ему удовольствие ви­деть, как Орланда медленно приближается к нему с милой застенчивой улыбкой, полная прирожденной грации.

Стэнли пошел было навстречу, но тут по­нял, что ему лучше немедленно броситься в воду. Он и так видел, что ей нелегко справ­ляться с видом его почти полной наготы. А что, если ее взгляд скользнет по его груди вниз…

Вода оказала желанное воздействие — по крайней мере, на какое-то время. Стэнли про­плыл до конца дорожки, повернулся и напра­вился обратно, туда, где Орланда сидела на краю бассейна и болтала в воде ногами. Камилла, на которой был надет надувной круг, плескалась рядом, поднимая тучи брызг. Стэнли подплыл к ним, вылез на бортик и взял мяч.

— Камилла, лови!

Малышка завизжала от восторга и начала по-собачьи подгребать к красному мячу. Доб­равшись, начала колотить по нему обеими ру­чонками, мяч отплыл в сторону, и она с вос­торженным писком начала преследование. Ор­ланда рассмеялась, и Стэнли с удовольствием засмеялся тоже. Он снова нырнул в воду и на­чал играть с девочкой.

Оказалось, что развлекать маленького ре­бенка очень несложно. Надо просто повто­рять одно и то же незамысловатое движе­ние — например, бросать мяч снова, и сно­ва, и снова…

— Она не устанет раньше вас, — предупре­дила Орланда, которая все еще сидела на бор­тике — ступни в воде, колени крепко сжаты — и чувствовала себя крайне неловко.

Стэнли снова засмеялся, и на душе у нее потеплело. Неужели тот самый мистер Стэнли Гилбрайт, который не желал даже знать име­ни ее дочери, играет сейчас с Камиллой, ис­пытывая искреннее удовольствие? И неужели это тот самый мистер Стэнли Гилбрайт, кото­рый раньше смотрел на нее с нескрываемым презрением, а сейчас глядит так, словно она — лучшее, что он встречал в жизни?

Это просто сон, сказала себе Орланда. Я сплю… И не хочу просыпаться…

— Итак, куда мы поедем сегодня? — Стэн­ли задал вопрос мягким, умоляющим голо­сом, словно прося не отказываться.

Впервые с тех пор, как мать зациклилась на идее женить его на Марго, он ощущал себя свободным и беззаботным, готовым наслаж­даться жизнью и доставлять наслаждение дру­гим. Будущее «Гилбрайт трейдинг интернешнл» находится в его руках, и он возьмет на себя груз обязательств, но пока глобальное расши­рение фирмы может подождать — сейчас у него иные планы.

Очень приятные.

Он бросил взгляд на Орланду.

— В город, по магазинам? Или хотите по­смотреть порт?

Она прикусила губу, и Стэнли приложил все усилия, чтобы не смотреть на ее рот. У него достаточно времени, не стоит форсировать со­бытия. Ему хотелось развлекать Орланду, по­казывать все, что ей будет интересно. Впереди у них целый день, и он хотел провести его только с ней, подальше от назойливого обще­ства четы Мареттон, By Линя и А Ма Тан.

— О, — робко пробормотала Орланда, — вы не должны баловать меня. Правда, это излишне.

— Но мне это приятно, — легко ответил Стэнли. — Вам надо только выбрать, куда мы поедем. Хотите, отправимся в центр, а потом на Стэнли-маркет, попробовать жареных ось­миногов? Помните, Флоренс, говорила?

Она неуверенно улыбнулась.

— Не подумайте, что я неблагодарная, но я не могу оставить Камиллу. Это нечестно и по отношению к ней, и к вашей сестре, и А Ма Тан тоже.

— Отлично, мы возьмем ее с собой. — Не то чтобы ему безумно хотелось так поступить, но Стэнли вполне понимал Орланду.

Но она продолжала неуверенно возражать:

— Большой город не лучшее место для ма­ленькой девочки, и ей пока не интересны му­зеи и всякие памятники.

— Тогда мы отправимся на пляж, — сказал Стэнли, и лицо Орланды немедленно расцве­ло счастливой улыбкой.

— Правда? О, Камилле понравится обяза­тельно! Она еще ни разу в жизни не была на пляже. И я тоже… — тихо закончила она.

Никогда не была на пляже… Какую же не­счастную жизнь вела эта женщина, с горе­чью подумал Стэнли. Не только в нищете, но и в одиночестве, без родителей, в сиротском приюте. Какие же ужасы творятся на свете! Неудивительно, что она так привязалась к этому мальчишке… Джерри. Неудивительно, что искала утешения в его объятиях — и в его постели.

По его лицу промелькнула тень. И даже это отняла у нее жестокая судьба.

— Значит, решено, — повторил Стэнли. — Едем на пляж!

Это лучший день в моей жизни, думала Орланда, даже лучше, чем вчерашний. Ведь она провела его вместе с Камиллой и Стэнли. А таким Стэнли она еще не видела. Да, он был столь же великолепным, как и всегда, столь же удивительно внимательным, как вчера, но к тому же веселым и ребячливым, как в бас­сейне с Камиллой накануне вечером.

Но было в нем и что-то еще, что она не могла определить, нечто заставляющее кровь бурлить в венах каждый раз, когда они со Стэн­ли обменивались взглядом.

О, Орланда знала, что живет словно во сне, а точнее, в раю — в раю, где сидит на пустын­ном песчаном пляже, с Камиллой, раскинув­шейся поперек ее вытянутых ног, и со Стэн­ли, старательно строящим песчаные замки, которые девочка каждый раз с радостным виз­гом ломала обеими ручонками. Солнце свер­кало на сильном загорелом торсе лучшего в мире мужчины, заставляя ее снова и снова смотреть на него, впитывая мельчайшие под­робности.

И в мозгу потихоньку зарождалась опасная, искушающая мысль как было бы здорово на­ходиться здесь не с человеком, женившимся на ней, чтобы разрушить планы матери наи­более болезненным для той способом, а с на­стоящим, любящим мужем, отцом ее дочери…

Но они не были семьей, отнюдь не были. Просто Стэнли по-доброму обращался с ней, вот и все. Пытался доказать, что его мать была не права, наговорив ей обидные, оскорбитель­ные, гадкие слова. И от этого она чувствовала себя очень неловко. Но еще тяжелее было со­знавать, что он выбрал ее именно за неприв­лекательность как внешнюю, так и в плане морали. Орланда не стыдилась себя. Не ее вина, что она выросла в сиротском приюте. А Ка­милла — лучший и последний подарок Джер­ри, который она ценит больше самой жизни, и пойдет на все, что угодно, лишь бы вырас­тить девочку здоровой и счастливой. Даже если для этого придется работать судомойкой или изображать жену богатого мужчины, который сам же презирает ее за это…

Она снова взглянула на Стэнли. Но сейчас он не презирал ее. Нет, он всеми возможными способами демонстрировал ей свою доброту и внимание. Сердце Орланды болезненно сжалось.

Он заметил ее взгляд, приостановил свое занятие — восстановление в который уже раз разрушенного замка, поднял глаза… И Орлан­да начала медленно краснеть. Стэнли много­значительно улыбнулся, и краска на ее щеках стала ярче. Он смотрел на нее долго-долго, и она чувствовала, что между ними есть что-то такое, от чего слабеют колени, а сердце начи­нает биться где-то в горле.

Камилла, заметив, что Стэнли отвлекся от своего занятия, кинулась вперед и шлепнулась на замок животом, прекрасно представляя все последствия своего поступка.

— О, детка, ты настоящая разрушительни­ца! — воскликнула Орланда и рассмеялась, с облегчением оторвав глаза от серых глаз иску­сителя и в то же время тоскуя об утрате тон­кой невидимой нити, связывающей их.

Стэнли тоже засмеялся, вскочил на ноги, подхватил Камиллу и посадил к себе на плечи.

— Ну, хватит, маленькая разбойница, — с шутливой строгостью заявил он, — пора окунуть тебя в море! — Стэнли протянул руку Орланде, и она стеснительно вложила свою ла­донь в его. — И тебе тоже!

Он помчался к кромке воды, с Камиллой, вцепившейся в его светлые волосы и заливаю­щейся смехом, с Орландой, держащейся за его руку, и бросился в море, утянув обеих за со­бой. Стэнли снова и снова подбрасывал девочку вверх и вниз на мелких волнах, и скоро оба уже едва дышали от смеха, визга и криков.

Сердце Орланды буквально переворачива­лось в груди, когда она смотрела на Стэнли, играющего с ее дочерью. Как он хорошо обра­щается с ней, словно так и должно быть!

И снова опасная, искушающая мысль за­кралась в сознание: ах, если бы только это мог­ло оказаться правдой! О, если бы только они могли стать семьей, настоящей счастливой се­мьей, которую так сейчас напоминали!

Орланда одернула себя. Сегодня — день рай­ского блаженства, и пусть он останется в ее памяти таким навсегда.

Вечером, уставшие и пресыщенные развле­чениями, они отправились в обратный путь. Орланда сидела на заднем сиденье автомоби­ля, обнимая заснувшую Камиллу, и, прикрыв глаза, размышляла.

Когда они начали длинный подъем по хол­му Виктории, она подумала, насколько же се­годняшняя дорога отличается от того пути, который они проделали в том же составе все­го четыре дня назад, в день приезда.

Был ли нынешний Стэнли тем же человеком, что и тогда? Она вспоминала, как он сидел в углу лимузина, с головой уйдя в работу, не обра­щая внимания ни на нее, ни на Камиллу. Мы тогда не существовали для него, думала молодая женщина. Были просто предметами, которыми он пользовался, которые передвигал нужным ему образом, вещами, которые он купил.

Ее глаза затуманились: последнее не изменилось. Стэнли по-прежнему платит ей. Но как же это согласуется с его нынешним обраще­нием с ней? О да, Орланда знала, что он ста­рается загладить вину матери. Но ведь сегодня он по-настоящему получал удовольствие, иг­рая с Камиллой. Разве это тоже просто прояв­ление доброты?

И в который уже раз она отбросила эту мысль. Нет смысла постоянно возвращаться к одному и тому же. Она не должна портить себе удовольствие от чудесного дня. Лучше бездум­но слушать ровное гудение мощного мотора, смотреть на красивого мужчину за рулем и складывать все подробности в память до луч­ших… точнее, худших времен.

Когда они добрались до особняка, Орланда сама задремала. Солнце, вода и воздух сделали свое дело. С трудом разлепив веки, она вылез­ла из автомобиля и вытащила Камиллу, кото­рая открыла глаза, снова полная сил и энер­гии, и потребовала, чтобы ее поставили на землю. Затем малышка заковыляла к двери, открытой By Линем. Старик спустился к ма­шине, что-то негромко сказал Стэнли и за­нялся выгрузкой их багажа.

— Флоренс с мужем уехали, — сообщил Стэнли Орланде. — Отправились утешать мать, по крайней мере, так говорит By Линь. Так что дом в нашем полном распоряжении.

Он улыбнулся ей — так же многозначитель­но и интимно, как и на пляже. Орланда вздрог­нула и внезапно перепугалась, поняв, что бу­дет обедать со Стэнли наедине. В прежние разы присутствие четы Мареттон отвлекало ее и помогало не так остро реагировать на присут­ствие Стэнли, не так ощущать его привлека­тельность.

Но тут, уже стоя в дверях, Стэнли небреж­но бросил:

— Нас сегодня пригласили на вечеринку. Друзья хотят поздравить меня с днем рожде­ния. У нас еще полно времени до отъезда, ты успеешь отдохнуть и уложить Камиллу.

Первой реакцией Орланды было облегче­ние. Потом до нее дошло, что именно подра­зумевают его слова.

— Пожалуйста, Стэнли, не надо. Ты не обя­зан брать меня с собой. Я прекрасно проведу время и здесь… — начала Орланда, но он оста­новился у подножия лестницы и внимательно посмотрел на нее.

— Им также, — усмехнувшись, продолжил он, — хочется взглянуть на тебя. Они интере­суются, что за жену я привез из Австралии.

Орланда закусила губу.

— Гмм… полагаешь, это разумно?.. Вдруг они догадаются, что… ну, что наш брак ненастоя­щий? — Ей непросто было произнести эти сло­ва, но она справилась.

На мгновение в глазах Стэнли появилось странное, необъяснимое выражение, потом исчезло. И он твердо ответил:

— У нас настоящий брак, Орланда, совер­шенно законный, и мы обязаны вести себя соответственно. И кроме того, — голос его при­обрел чуть насмешливые и одновременно уле­щивающие нотки, — разве тебе не хочется на­деть одно из твоих новых вечерних платьев?

Она не ответила, только неловко потупи­лась. И Стэнли продолжил:

— Ну а теперь почему бы тебе не пойти не­много отдохнуть. Камиллу можно пока доверить А Ма Тан, она поиграет с ней и накормит ужи­ном, а ты потом искупаешь ее и уложишь, лад­но?.. И кстати, она предложила найти старую детскую кроватку, которая хранится где-то на чердаке, и поставить рядом с твоей. А Ма Тан сказала, что так вам будет удобнее спать. Ду­маю, ты не станешь возражать?

Орланда покачала головой.

— Нет, конечно нет. А Ма Тан очень внима­тельна.

Когда они с Камиллой поднялись в спаль­ню, кроватка стояла уже там. Великолепный предмет мебели, вполне достойный интерьеров особняка, прекрасно сохранившийся и, совер­шенно очевидно, недавно вычищенный домо­правительницей. Камилла немедленно забралась в нее и уселась посередине с видом полно­го довольства. Интересно, усмехнулась про себя Орланда, какой будет ее реакция, когда под­нимут боковую стенку и она поймет, что не может залезать и вылезать самостоятельно?

Зная, что дочка, накормленная, выкупан­ная и готовая ко сну, возится со своими иг­рушками внутри кроватки, Орланда отправи­лась в душ. Немного волнений ей доставили волосы. После целого дня на пляже они про­питались солью и растрепались и нуждались в мытье, а она не знала, удастся ли ей самой воссоздать прекрасные локоны, сделанные в салоне Клод. Но она тщательно следовала дан­ным ей инструкциям, нанесла на чистые во­лосы немного мусса и уложила феном, кото­рый нашла в шкафу.

Результат оказался много лучше, чем она надеялась. Потом наступил черед косметики, которую прислали вместе с одеждой. И вскоре Орланда уставилась на свое отражение в зер­кале, не веря, что лицо с огромными глаза­ми, длиннющими ресницами и полными гу­бами принадлежит ей, что такое преображе­ние ей подвластно.

Камилла, крепко обняв нового плюшевого медведя, уснула, а Орланда открыла дверцы гардероба и принялась изучать его содержимое.

Она остановила выбор на длинном крас­ном платье, облегающем ее изящные бедра и расходящемся от колен книзу. Лиф подчерки­вал ее небольшую грудь. Одев это яркое струя­щееся чудо, Орланда подошла к зеркалу и за­мерла от восторга.

Неужели это она?

Прикоснулась к волосам — отражение по­вторило ее движение. Значит, это действитель­но правда и грациозная женщина с волосами цвета темного янтаря и огромными глазами, одетая в изысканное вечернее платье Орланда Смит.

Она не могла отвести глаз от своего отра­жения, смотрела и смотрела.

Тихий стук в дверь прервал ее мечтатель­ное созерцание. Это пришла одна из служа­нок, чтобы посидеть у кроватки спящей ма­лышки.

— Мистер Стэнли внизу, ждет вас, миссис Гилбрайт, — почтительно доложила она, оки­дывая восхищенным взглядом молодую жен­щину.

Орланда взяла шелковую сумочку, надела красные, тоже шелковые туфли на высоких каблуках и медленно вышла из спальни, по­желав служанке доброй ночи. Осторожно спус­каясь по лестнице и придерживая пальцами юбку, она вдруг поняла, что Стэнли наблюда­ет за ней снизу.

Орланда тоже взглянула на него. Раньше ей казалось, что он потрясающе, сногсшибатель­но красив в деловых костюмах, но сейчас, уви­дев его в смокинге, поняла, что даже пред­ставления не имела, что такое настоящая муж­ская красота. Стэнли только что принял душ и побрился. Его светлые волосы еще чуть влаж­но поблескивали.

Молодая женщина продолжала спускаться, не отрывая от него восхищенных глаз. Когда она оказалась внизу, Стэнли приблизился… Орланда сначала даже не поняла, что он дела­ет… А он наклонился и поцеловал ее руку!

Легкое прикосновение его губ чуть не за­ставило ее потерять сознание.

— Ты великолепна, — выдохнул Стэнли, поднимая голову, но не выпуская ее пальцев. Орланда ничего не ответила, только смотрела на стоящего перед ней молодого бога. — Тебе не хватает только вот этого.

Стэнли опустил руку в карман и достал от­туда нечто, показавшееся ей сверкающим во­допадом. Бриллиантовое колье переливалось всеми цветами радуги — фантастическое, не­вероятное, незабываемое зрелище. Он повернул Орланду к себе спиной и приложил укра­шение к ее полуобнаженной груди.

— Я не могу надеть это! — вскричала она. — А вдруг потеряю!

Но он только засмеялся в ответ и защелк­нул замок.

Пока они шли к автомобилю, Орланда крепко прижимала обе руки к шее и не отпус­тила их, даже когда села.

Сегодня Стэнли ехал медленно.

— Не хочу растрепать твои волосы, — с улыбкой заявил он и еле слышно добавил: — Приберегаю это удовольствие на потом.

Неужели он действительно сказал это или мне только показалось? — думала Орланда. И тут же в голову пришла другая мысль.

— Стэнли… — Называть его по имени, гово­рить ему ты, пока еще было ей нелегко. — Стэн­ли, что мне надо знать, как вести себя сегод­ня вечером?

Он окинул ее беглым взглядом.

— Мы едем к моему лучшему другу Свену. Он и Марта женаты уже три года. Марта сей­час в положении. И оба ужасно хотят познакомиться с тобой. Но ты не беспокойся… — Стэнли на мгновение замолчал. — Свен знает, почему я так поспешно женился.

Орланда тяжело сглотнула.

— Значит, он в курсе твоих взаимоотноше­ний с матерью? — напрямик спросила она. — Но тогда разве он не удивится, что ты взял меня с собой?

— Нет.

Неожиданно ей в голову пришла новая, от­вратительная и пугающая мысль.

— Ты не для того везешь меня, чтобы… что­бы рассказать им, где и при каких обстоятель­ствах нашел меня? Что я лишь средство в тво­ей битве с матерью?

Неужели Стэнли намерен сделать именно это? Ввести ее в дом, полный незнакомых лю­дей и во всеуслышание заявить, что женился на женщине, которая работала судомойкой в дешевом кафе и подошла к нему на улице, что­бы попросить милостыню?

Стэнли чертыхнулся, резко затормозил и под визг шин остановился на обочине.

— Нет! — яростно выкрикнул он, повернув­шись к ней, потом уже тише повторил: — Нет… На сей раз, — в голосе его зазвучали нотки раскаяния, — на сей раз я не собираюсь так поступать. Сегодня я взял тебя с собой, пото­му что… — Стэнли замолчал, потом с кривой усмешкой продолжил, — потому что, если не привезу тебя сегодня, Свен и Марта сами зая­вятся завтра в особняк, чтобы посмотреть на мою молодую жену. Мне показалось, что про­ще познакомить вас посреди большой толпы незнакомых людей, к тому же у нас будет воз­можность уйти, когда захочется.

Но Орланда продолжала смотреть на него расширенными от испуга глазами.

— Не бойся, я никому не позволю обидеть тебя, — неожиданно-ласково сказал Стэнли.

Потом, чтобы разуверить ее, прогнать за­травленное выражение из красивых глаз, до­биться, чтобы она прекратила смотреть на него, как на чудовище, готовое растерзать ее, он на­клонился и поцеловал нежные, чуть вздраги­вающие губы. Не страстным, пока еще нет, а нежным поцелуем, в котором крылось обеща­ние. Обещание ей. Обещание ему самому.

Едва его рот коснулся ее, Орланда растая­ла, превратилась в тягучий мед, глаза закры­лись сами собой…

Потом Стэнли отстранился. Она подняла веки и посмотрела на поцеловавшего ее муж­чину, прямо ему в глаза. Он не отвел взгляда.

— Не бойся, дорогая…

Они снова выехали на шоссе, рассекая мощ­ными фарами черноту гонконгской ночи.

Вечеринка, к счастью, оказалась приятной и не таила в себе никаких неприятных сюрп­ризов. Особняк четы Кройдон был роскошным, а на подъездной аллее стояло такое количе­ство дорогих машин, что Орланда сбилась со счета и снова запаниковала. Нет, она не мо­жет сделать этого! Не может, и все тут! Любой сразу поймет, что жена Стэнли Гилбрайта — самозванка.

Она дрожала от страха, несмотря на теп­лый вечер, когда на ее плечо опустилась силь­ная мужская рука.

— Ты выглядишь, как говорится, на мил­лион долларов, и я позабочусь о тебе.

Стэнли выполнил обещание. Он не поки­дал ее ни на секунду, хотя Орланда вскоре поняла, что необходимости в этом нет. Свен и Марта оказались любезной, гостеприимной парой и приветствовали молодую супругу Стэн­ли с искренней радостью.

За весь вечер был только один неприятный момент. Когда Марта поспешно подошла к Стэнли и что-то прошептала ему на ухо, гла­зами указав направо. Он выслушал, покачал головой и сказал что-то легкое и беззаботное. Марта одобрительно похлопала его по руке и исчезла.

— Марго приехала, — сообщил Стэнли, по­вернувшись к Орланде. — Но ты не бойся. Мар­та и Свен позаботятся, чтобы у нее не было возможности устроить сцену.

Потом оказалось, что Марго и не имела намерения оскорбить жену своего предпола­гаемого жениха. В какой-то момент, оказавшись рядом с Орландой, она негромко произнесла:

— Вы великолепно выглядите, дорогая. На­верное, провели день у Клоди? Изумительные бриллианты! И платье от Кардена. Неплохо, совсем неплохо. — Она говорила спокойно, довольно приветливым тоном, но Орланда не могла расслабиться. Маргарет заметила это и засмеялась. — О, не волнуйтесь. Что сделано, то сделано. Я зла на вас не держу. Кроме того, вас должно беспокоить не мое отношение, а Клариссы. Это она хотела, чтобы я была се не­весткой.

Стэнли немедленно вмешался.

— Моей матери следовало бы прежде ду­мать, чем пытаться решать за меня такие се­рьезные вопросы. А сейчас, Марго, надеюсь, ты извинишь нас, я хочу познакомить Орланду еще кое с кем.

Он взял Орланду за локоть и подвел к груп­пе молодых людей, которые приветствовали их радушно, не увидев в ее появлении в обще­стве Стэнли ничего исключительного или не­обычного. Разве только то, что все произошло так неожиданно. Один из его приятелей даже отпустил пару рискованных замечаний и по этому поводу, и по поводу разочарования, по­стигшего Марго. Стэнли улыбнулся.

— Сам понимаешь, Пол, — он обнял Ор­ланду за талию, — я был занят в другом месте.

Пол понимающе улыбнулся.

— Чего же тут не понять. Ты счастливчик, Стэн, я всегда это говорил.

Стэнли улыбнулся еще шире.

— Да еще какой! — И прижал Орланду к себе.

Он продолжал знакомить ее с гостями, в ответ Орланда только кивала и улыбалась. Она не только лишилась дара речи, а вообще пере­стала дышать от такой близости с ним, лишь упивалась теплом его тела и уверенностью, что ей ничто не угрожает…

— Ну как, тебе нравится? — спросил он.

Она снова кивнула. Потом заставила себя произнести:

— Все очень любезны.

Стэнли улыбнулся.

— Ну еще бы. Ты — предмет всеобщего вос­хищения мужчин и зависти женщин.

— Ты очень добр ко мне, — прошептала Орланда, покраснев.

— Добр? Так вот что ты думаешь обо мне, дорогая? Вижу, придется тебя переубеждать. — И он так посмотрел на нее, что она едва не лишилась чувств.

Они вскоре собрались уходить. Марта и Свен проводили их до машины и пожелали доброй ночи, многозначительно улыбнувшись.

Стэнли заметил смущенное выражение на лице Орланды.

— Кройдоны знают, что мы молодожены, — пояснил он, — именно поэтому нам и позво­лили уйти так рано. Остальные будут веселить­ся до утра.

— О, — слабо отозвалась Орланда и приня­лась сосредоточенно пристегивать ремень бе­зопасности.

Обратная дорога пролетела незаметно. Под­катив к особняку, Стэнли помог ей выйти из машины и дойти до дверей, не споткнувшись на высоких каблуках.

— Хочешь взглянуть на Камиллу? — спросил он, когда они оказались в холле. — Думаю, слу­жанка обрадуется, если ее отпустят отдыхать.

— Д-да… — ответила Орланда и стала под­ниматься по лестнице, старательно подбирая длинную юбку, чтобы не наступить на подол.

Оказавшись в спальне, она поблагодарила молодую китаянку и позволила ей уйти, затем подошла и засмотрелась на Камиллу, безмя­тежно спящую в достойной маленькой прин­цессы кроватке. Потом отвернулась и начала расстегивать колье.

Как грустно, что вечер уже закончился. Тя­жело вздохнув, Орланда раздвинула занавес­ки, открыла окно и легла грудью на подокон­ник, вдыхая свежий, напитанный цветочны­ми ароматами воздух…

ГЛАВА 8

У нее не было причин для грусти, совер­шенно никаких. Вечер прошел чудесно, про­сто восхитительно, прибавив еще впечатле­ний к тем, которые уже были сложены в шкатулку памяти, о мгновениях, проведен­ных в обществе Стэнли Гилбрайта. Которо­го она так хотела, но который никогда не будет ее.

— Ты рискуешь, дорогая…

Орланда вздрогнула от неожиданности и отпрянула от окна, оказавшись лицом к лицу со Стэнли.

— Я… я… — начала она и беспомощно за­молчала.

— Похоже, я появился вовремя, чтобы спа­сти тебя.

На нем по-прежнему был смокинг, хотя он снял галстук-бабочку и расстегнул верхние пуговицы сорочки. Блеск в его глазах заставил ее задрожать.

— Стэнли… — задыхаясь, начала она, пыта­ясь чуть отодвинуться.

Но безуспешно. Он обнял ее одной рукой за талию, вторую положил ей на затылок. Ор­ланда не могла ни возмущаться, ни протесто­вать — ничего. Только смотрела на него, зата­ив дыхание.

— Есть только один способ, — улыбаясь, произнес Стэнли, — закончить такой изуми­тельный вечер.

Он склонил голову и прижался ртом к ее приоткрытым губам.

Только что Орланда смотрела в темноту ночи, думая, что чудесный вечер остался по­зади, — и вот уже Стэнли стоит рядом и целу­ет ее. Она отдалась этому волшебному ощуще­нию настолько, что прогреми за окном гром, не услышала бы. И ее тело, и ее душа оказа­лись готовы к его ласкам…

Поцелуи Стэнли стали настойчивее, глуб­же, язык сплетался с ее. Она сама обняла его и прижалась к нему изо всех сил, ощущая его возбуждение.

Стэнли что-то пробормотал. Но она не по­няла. Она вообще не понимала ничего, кроме того, что он целует, целует, целует ее, а она отвечает, отвечает и отвечает на поцелуй…

Не отрываясь от ее рта, Стэнли стал под­талкивать ее куда-то.

— Идем… ко мне, — расслышала вдруг Ор­ланда и внезапно обрела голос.

— Нет, подожди… Пожалуйста… Я… я…

— Молчи, — сказал он, по-прежнему не отрываясь от ее губ. — Все будет хорошо, по­верь мне, дорогая. Я так хочу тебя…

Она уже готова была уступить ему, тем бо­лее что страстно мечтала о том же. Но… но меч­ты не сбываются. Никогда! Только не у нее!

Орланда откинула голову назад.

— Стэнли, нет. Пожалуйста… Пожалуйста, прошу, послушай меня. Ты не знаешь, что…

Он расслышал мольбу в ее голосе и позво­лил отстраниться, но не выпустил из кольца своих рук. Его серые глаза вглядывались в глу­бину ее карих.

— Не бойся, я не причиню тебе боли. Я знаю, что ты давно не была с мужчиной. Что смерть отца Камиллы стала для тебя тяжелым испыта­нием. Но ты должна жить дальше… — Ее глаза широко раскрылись, она хотела что-то возразить, но он поспешно продолжил: — Ты красивая же­ланная женщина, и сейчас перед тобой откры­лась совершенно новая жизнь. Прошлое кончи­лось, оставь его позади. Помни всегда о Джерри как об отце Камиллы, но продолжай жить…

Ее лицо исказилось от ужаса. Орланда су­дорожно открывала рот, как вытащенная из воды рыба, пока наконец ей не удалось вы­давить из себя:

— Джерри?.. Нет… Ты не знаешь, что гово­ришь… Джерри не был ее отцом…

Стэнли отшатнулся, словно она ударила его кулаком в лицо.

— Тогда кто?

Орланда почувствовала, что больше он не удерживает ее, и отодвинулась.

— Я… не знаю.

Его глаза потемнели.

— Что?!

Она сглотнула.

— Я не знаю, кто отец Камиллы… Пони­маешь…

Стэнли в ужасе отшатнулся от нее.

— Ты не знаешь, кто отец твоего ребенка? — В нем все закипело от гнева. — Ты была с та­ким количеством мужчин, что даже не зна­ешь, от кого забеременела? — Резкость его тона и слов глубоко ранили ее. Он увидел, что Ор­ланда побледнела, сжалась, но безжалостно продолжил: — Значит, этот твой Джерри, про которого ты мне говорила, и твоя трагическая утрата — всего лишь жалостная история, что­бы размягчить меня?

Орланда попятилась.

— Ты… ты не понимаешь, — еле слышно прошептала она.

Его красивые губы презрительно скривились.

— О нет, я прекрасно все понимаю. Теперь я понимаю всю правду. А я-то собирался за­щищать тебя, доказывать, что все оскорбле­ния, и мои, и матери, — грязная ложь. Какой бы несчастной ни была твоя жизнь, дорогу­ша, это не извиняет твоего развратного по­ведения! Настолько развратного, что ты даже не позаботилась выбрать своему ребенку од­ного отца! — Лицо Стэнли перекосилось от отвращения. — Неужели тебе и в голову не при­ходило, какие последствия твое безответствен­ное поведение будет иметь для несчастного малыша? Позволить, чтобы у ребенка не было отца, более того, чтобы он даже не знал, кто его отец!

— У Камиллы есть я! — с мукой в голосе выкрикнула Орланда. — И я никогда не поки­ну ее! Никогда!

— Камилле нужен отец, — уже сдержан­нее произнес Стэнли. — Вопреки всеобщему убеждению, что девочки больше нуждаются в матерях, а мальчики в отцах, все обстоит как раз наоборот. А ты лишила твою дочь даже права знать, кто он. Или будешь врать ей, что это твой Джерри? Чтобы скрыть правду о том, какая распутная у нее мать?

Ти­хим, но каким же презрительным, осужда­ющим был его голос!

Стэнли окинул Орланду таким взглядом, что лучше бы плюнул, и пошел к двери. У него было такое чувство, словно прекрасная роза в его руках превратилась в осклизлую, сгнившую ветку.

Перед глазами Орланды все плыло и кру­жилось. Молниеносный переход от любовной страсти к бешеной ярости потряс ее. Но она знада, что обязана объяснить ему все.

— Стэнли, — произнесла молодая женщина полным отчаяния голосом, — я действительно не знаю, кто отец Камиллы, это так. И я знаю, что лишить ребенка отца, — это ужасно. Но, но… пожалуйста… будь снисходительным к Джерри…

Он повернулся, недоумевая, правильно ли понял ее слова.

— Быть снисходительным к Джерри? Ты это­го просишь?

— Да. Джерри не отец Камиллы. — Орланда тяжело сглотнула. — Джерри… ее мать. — Стэн­ли уставился на нее как на умалишенную. И она заставила себя продолжить: — Джерри… Джеральдин Стар заменила мне сестру. У меня в мире не было никого, кроме нее, а у нее — только я. Но потом случилось несчастье… Ког­да однажды поздно вечером Джерри возвращалась домой, на нее напали двое подвыпив­ших мерзавцев… Думаю, нет смысла расска­зывать, чем все кончилось для нее… Еле живая она добралась до дому, а через полтора меся­ца выяснилось, что Джерри беременна… Ей предложили избавиться от ребенка, но она наотрез отказалась… — В горле Орланды слов­но что-то застряло, мешая говорить, глотать, дышать, но она переборола себя. — Джерри сказала, что будущий ребенок ни в чем не повинен и что она вырастит его, окружив лю­бовью и заботой, которой была лишена сама… И я поддержала ее, пообещав сделать все от меня зависящее для малыша. — Она шептала, и Стэнли должен был напрягаться, чтобы раз­бирать ее слова. — Разве наше решение было так уж преступно? А когда Джерри не стало — так нелепо, так трагически, — я поклялась, что выращу ее дочь как свою собственную, заменю ей мать. И я не нахожу ничего предо­судительного в моем намерении…

По щекам молодой женщины текли слезы. Воспоминания об утраченной подруге-сестре разрывали ей сердце. Поначалу, когда Камил­ла была совсем крошечной, а Джерри только-только умерла, Орланда плакала часто, в основном по ночам, но постепенно слезы ис­сякли, скорбь стала менее острой, но не ме­нее глубокой.

Стэнли ласково прижал ее голову к своему плечу. Орланда слышала его тихое, нежное бор­мотание, но не понимала ни слова, только уте­шающие интонации. Она припала к нему и от­далась своему горю. Прошло много времени, прежде чем она перестала рыдать.

Когда Орланда наконец затихла, Стэнли, бережно поддерживая ее за плечи, провел в свою комнату.

— Садись, — сказал он с такой нежностью в голосе, какой она ни разу еще не слышала.

Стэнли устроил ее в кресле у окна, а сам опустился рядом на корточки, взял ее ледя­ные руки в свои.

— Прости меня, я говорил от незнания. — Уголки его рта болезненно дернулись. — Все, что я говорил прежде, шло от незнания, те­перь это ясно. — Он помолчал и прибавил: — Камилла очень счастливое дитя, потому что ты так предана ей.

— Она — моя дочь! — Этот вопль она истор­гла из глубины своего сердца.

Стэнли прижал ее руки к губам. Что-то пело у него в душе — чистым светлым голосом.

— Она — твоя дочь, — согласился он. — И твоя безграничная любовь к ней вызывает толь­ко восхищение. Ты приняла ее в свое сердце, и она там навечно.

Стэнли поднялся сам, поднял Орланду и поцеловал. Это был легкий поцелуй, невесо­мый, как шелк. Но когда он поцеловал ее второй раз, все так же прижимая ладони к своей груди, то почувствовал, как они начали теп­леть, откликаясь на жар его тела. Тогда он при­жал Орланду теснее и поцеловал в третий раз, уже со страстью.

— Я так хочу тебя, — прошептал он. — Ты останешься со мной на ночь?

Она отвела глаза и еле слышно произнесла:

— Стэнли… мне нужно еще кое-что сказать тебе…

Он улыбнулся.

— Еще секреты? Давай-ка уж выкладывай все сразу!

Орланда почувствовала, как начинает за­ливаться краской сначала ее лицо, потом шея, потом, кажется, все тело.

— Ты сейчас только что сказал, что я рас­путная, и разозлился, когда…

Он покачал головой.

— Я разозлился, потому что решил, что ты настолько безответственна, что даже не знаешь, кто отец твоего ребенка. Ну а по поводу распут­ства… У меня самого было много женщин, и не скажу, чтобы их благосклонности мне прихо­дилось добиваться. Мужчина с такими деньга­ми, как у меня, всегда привлекателен.

— Особенно если он красив, как ты, — от­ветила Орланда со слабым подобием улыбки.

— Если я соглашусь, то ты сочтешь меня тщеславным. — Стэнли криво усмехнулся. — Но, как бы то ни было, я едва ли имею право кри­тиковать твое поведение, даже если ты много опытнее меня в постельных утехах.

— Но дело в том, — начала глубоко смущенная Орланда, уткнувшись головой ему в плечо, чтобы не видеть его глаз даже в полу­мраке, — что я как раз и неопытна.

Ответом ей было гробовое молчание. Потом Стэнли не­много отодвинул от себя.

— Поэтому мне и при­шлось рассказать тебе о Джерри, — продолжи­ла она, опустив голову. — Ты решил, что раз у меня есть дочь, то я уже была с мужчиной. Но это не так…

Больше всего ей хотелось сейчас провалить­ся сквозь землю. Если с помощью дорогих ту­алетов и умелого макияжа можно превратить­ся из невзрачной серой мышки в писаную кра­савицу, то отсутствие сексуального опыта, столь ценимого мужчинами, не возместить ни­какими ухищрениями.

Ей надо было раньше вспомнить, что Зо­лушка вернулась к своим рваным тряпкам и грязным горшкам ровно в полночь. Ее полночь наступила именно сейчас. Она не представляет ни малейшего интереса для искушенного в любви Стэнли Гилбрайта.

— Прости меня, — еле слышно прошептала Орланда, но он ее услышал.

— Простить? — Похоже, Стэнли был изум­лен ее словами. — Но за что? За то, что ты девственница?

Орланда упорно отказывалась оторвать гла­за от пола, отказывалась смотреть на Стэнли и только теребила пальцами дорогую ткань сво­его платья.

Внезапно он провел прохладными пальца­ми по ее щеке, по подбородку и заставил взгля­нуть ему в глаза.

— Разве ты не знаешь, — тихо сказал он, — как следует поступить мужчине, когда он встре­чает девственницу?

Орланда смотрела на него не отрываясь и едва дыша. Как же он хорош — чудесные серые глаза, шелковистые светлые волосы, изогну­тые губы, которые так хочется целовать!

— Обольстить ее, — выдохнул Стэнли и про­вел рукой по волосам, погрузил пальцы в тем­но-янтарные локоны, пощекотал маленькое ухо. — Сначала прикосновениями… — Он так легчайше-нежно касался ее лица, потом шеи, что ей казалось, она сейчас умрет от сладо­страстия и нетерпения. — Потом поцелуями… одним за другим… — Каждое слово он теперь сопровождал не менее возбуждающим прикос­новением губ. — Пока она не готова будет от­правиться с ним в самое лучшее, самое сла­достное путешествие в мире…

Ее губы открылись навстречу его, упиваясь и давая ему упиться нектаром страсти.

— Ты готова довериться мне, дорогая, в этом путешествии? Позволишь мне увлечь тебя за собой? — Стэнли продолжал покрывать ее лицо легкими обольстительными поцелуями, которым она могла сопротивляться не боль­ше, чем снежинка жарким солнечным лучам.

Во всем мире остались только два живых существа — она иСтэнли Гилбрайт, прекрас­нейший мужчина из когда-либо живших и жи­вущих на свете. Его руки и губы ласкали, не­жили, дразнили ее легчайшими касаниями. И ее страсть росла, чувственный голод усиливался. Она ощущала его всем своим существом. Потому что ласки не насыщали, не утоляли этот голод, а только больше распаляли его.

Стэнли раздвинул языком ее губы, и Орланда застонала. Она ощутила, как ее груди налились, стали сверхчувствительными, и при­жалась к нему теснее.

Он сдвинул бретельки ее платья и обнажил теплую кожу плеч, потом медленно, слишком медленно, нет, упоительно медленно стянул ткань вниз по ее тонкому гибкому телу… И все это время он целовал ее. Но когда платье алой лужицей разлилось у ног Орланды, отпустил ее и отступил на шаг.

Она стояла с обнаженной грудью, окутан­ная мягким светом лампы. Ее первым инстин­ктивным порывом было прикрыться руками. Но скромность отступила под натиском жела­ния, и она осталась стоять, позволив Стэнли упиваться зрелищем ее полуобнаженного тела. Так одинокий путник в пустыне упивается водой из чистого и прохладного источника, достигнув долгожданного оазиса.

— Красивая, — хрипловато прошептал он. — Какая же ты красивая…

Сердце Орланды воспарило, переполнив­шись счастьем.. Услышать такие слова из его уст было невыразимым блаженством, и ей с трудом верилось, что они прозвучали.

— Правда? — еле слышно спросила она.

— Неужели ты сомневаешься?

Стэнли протянул руку и медленно, с бес­конечной деликатностью провел пальцами по контуру ее груди. Орланда расцвела под этим прикосновением, как цветок под лучами утреннего солнца, и задрожала от невыносимо­го наслаждения.

— Красивая, — снова повторил Стэнли, потом взял ее трепещущие пальцы и повел к кровати.

Это сон, думала Орланда, конечно, сон. Так не бывает в жизни. В реальности таких вол­шебных, упоительных ощущений не существу­ет… Как не существует, если Стэнли именно сейчас бережно укладывает ее на прохладные простыни, сбрасывает с себя одежду — и уже она наслаждается зрелищем его сильного мус­кулистого тела с гладкой кожей и светлыми волосами, спускающимися по его животу вниз, к… Орланда опустила ресницы и покрас­нела, а он лег рядом, опираясь на локоть, и начал целовать, но на сей раз не губы, а уп­ругие полушария грудей, которые так жажда­ли его ласк.

Но ей хотелось большего, много большего. Впрочем, чего именно она не знала, но же­лала этого страстно, до боли. Каждый нерв, каждая клеточка тела заставляли ее стремиться к неведомому и умолять Стэнли утолить ее жажду.

Он поднял голову.

— В первый раз, дорогая, не стоит торо­питься. К тому же предвкушение… — тут губы его тронула чувственная усмешка, — часть на­шего путешествия, причем не менее увлека­тельная, чем остальные…

Он провел кончиками пальцев по ее груди, скользнул по плоскому животу, потом ниже… И Орланда впервые в жизни ощутила пульсацию глубоко внутри своего тела, настойчивую, требовательную, почти болезненную.

Застонала ли она? Орланда не могла ска­зать с уверенностью, но знала, что томитель­ное желание становится все невыносимее.

Стэнли накрыл ртом ее губы и принялся целовать жадно, страстно, прижимаясь к ней всем телом. Потом внезапно отодвинулся.

— О, Орланда, — воскликнул он, — я почти готов нарушить слово и поторопить события! Я так хочу тебя!

— Я тоже, — прошептала она, притягивая его на себя.

— О да, дорогая, но я обещаю быть очень нежным с тобой… — Голос Стэнли стал еле слышным и заставил ее дрожать от ожидания. — Есть много способов заниматься любовью, моя радость, и каждый таит в себе неземное на­слаждение. Я покажу тебе… — Говоря это, он одной рукой скользил по ее бедру, пока не наткнулся на ажурный край чулка. — А это что такое? — поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, принялся скатывать тонкую ткань, од­новременно гладя пальцами внутреннюю сто­рону ноги.

Орланда вся отдалась ощущениям, отдалась блаженству. Тело расслабилось, ее уже не со­трясало от желания того, чего она даже не могла назвать.

Теперь ей не нужно было ничего, кроме прикосновений пальцев Стэнли, снимающих чулок. Он достиг пятки и отбросил прозрач­ную ткань. Вернулся к другой ноге. Провел ру­кой по ажурной резинке и начал медленно снимать второй чулок. Орланда слегка раздви­нула ноги и отдалась сладостной ласке.

Когда и второй чулок последовал за пер­вым, Стэнли повел руками по ее ногам вверх, но на этот раз не остановился, а устремился к кружевному краю трусиков. Орланде казалось, что прежние ласки были вершиной наслажде­ния, но сейчас она поняла, что ошибалась… Наконец он медленно стянул последнюю ле­жащую между ними преграду и отбросил кро­шечные трусики к чулкам…

Вот оно, блаженство, настоящее блажен­ство, о котором она не могла даже мечтать, потому что не подозревала о существовании ничего подобного. Все ее тело двигалось под его губами, руками, отдаваясь и прося…

— Стэнли… — Голос ее был еле слышен, слаб от томления. Ей хотелось… о, как ей хоте­лось… Но она не знала, чего именно. Однако ее снедала потребность соединиться с ним, отдаться ему и владеть им. — Стэнли… — Это была мольба, жалкая и полная желания.

Руки ее скользнули по его плечам, спине, стремясь притянуть на себя, в себя… Она исте­кала… истекала влагой и желанием. Все тело горело, пылало, болело…

— Стэн, — повторила Орланда, и на этот раз его рот оторвался от груди и впился в ее губы.

Он целовал ее сильно, страстно, заставляя стонать и извиваться. Потом приподнялся над ней, завис всем телом, прикоснулся своей твердой плотью к сочащемуся влагой бутону, помедлил…

— О, Стэн! — воскликнула она в упоении. Сильным и быстрым движением он вошел в нее, заполнив, казалось, целиком. Ей было больно, но боль оказалась мимолетной и ис­чезла, вытесненная затопившим ее экстазом. Она кричала, и кричала, и кричала в тепло и сладость его рта, изливая восторг и упоение.

— Да, да, моя красавица… да, моя люби­мая, да…

Но Орланда не слышала, не могла слышать его слов. Она только чувствовала. Все тело ее сотрясалось от упоительного, удивительного, невыносимого наслаждения, которое длилось и длилось, не отступая и не кончаясь.

Он взял ее всю, побуждая отдаваться еще и еще, и пронес на волнах блаженства сквозь все это длинное путешествие. И оставил — измож­денную, насыщенную, не верящую, не понима­ющую — в укрытии своих сильных надежных рук…

Стэнли чуть приподнялся, отвел влажные волосы с ее лица, улыбнулся. И Орланда по­чувствовала, как ее затопила нежность, небы­валая нежность и благодарность души и тела.

— Стэн… — прерывающимся голосом нача­ла она и замолчала. Но сияющие глаза догово­рили все то, что не смог произнести ставший вдруг непослушным язык.

— Да, дорогая…

Сердце Орланды все еще колотилось как бешеное в висках, в ушах, где-то в горле.

— Спасибо, Стэн, — выдохнула она. Стэнли улыбнулся нежно и чуть иронично.

Он прекрасно знал, что она почувствовала, что пережила.

— Пожалуйста. Надеюсь, тебе понравилось не меньше, чем мне. — И окинул ее долгим взглядом.

— О да! — восхищенно воскликнула Орлан­да и повторила: — О да…

— Что ж, а теперь скажи мне, дорогая моя недевственница, хочешь ли снова отправить­ся в наше путешествие? — Ее глаза широко и недоверчиво раскрылись, и он рассмеялся. — Ты думала, что удовольствие приходит лишь однажды? Не знаю, как ты, — мягко добавил Стэнли, — но я не готов продолжить.

Вместо ответа Орланда, ничего дотоле не знавшая о чувственной любви, снова притя­нула его к себе и спустя минуту поняла, что в этом путешествии составляет ему достойную попутчицу. Стоило ему лишь приподняться и начать двигаться, как ее снова затопила волна блаженства. Она задохнулась, изумленная тем, с какой быстротой ее тело снова подготови­лось к этому вторжению.

Орланда вцепилась в него руками, сжала изо всех сил. Кожа покрылась испариной, глаза за­крылись, и не осталось ничего, кроме нена­сытного желания. Ритм ускорялся и ускорял­ся, тела их выгибались навстречу друг другу, стремясь слиться еще теснее.

И вот они достигли вершины, словно ока­зались на гребне волны, перекатились через нее и остались лежать, задыхаясь, ощущая конвуль­сивные сокращения мускулов. Орланда смутно чувствовала вес его расслабившегося тела…

ГЛАВА 9

Она медленно открыла глаза и осмотрела незнакомую комнату. Сознание еще не совсем прояснилось, мысли путались. Где она? И где Камилла? Почему дочка не разбудила ее, как обычно? Орланда в панике подскочила на кро­вати — и воспоминания о прошлой ночи по­током хлынули на нее.

— Камилла! — крикнула она в тревоге.

Стэнли появился немедленно, словно толь­ко и ждал звука ее голоса. Он вошел, неся ма­лышку на руках и сияя широченной улыбкой. Девочка немедленно протянула к матери руки. Стэнли, одетый только в джинсы, подошел к кровати и отдал ей дочь.

— А Ма Тан умыла и накормила ее. — Он окинул взглядом тело под шелковой просты­ней и пояснил: — Ты так крепко и сладко спа­ла, что я решил не будить тебя.

Орланда наклонила голову, чувствуя, что начинает краснеть, и обняла весело щебечу­щую Камиллу. Как только малышка убедилась, что мама рядом и никуда не собирается исче­зать, она немедленно зарылась под простыню и затеяла игру в прятки. Хотелось бы Орланде сделать то же самое. Посмотреть Стэнли в гла­за было сейчас выше ее сил.

— Стесняешься, дорогая? — мягко спросил он. О, она была просто очаровательна. Стэнли припомнил своих бывших партнерш. И Орланда оказалась первой, которая выглядела смущен­ной после первой ночи любви. Все прежние женщины были в высшей степени уверенными в себе, сексуально образованными, пре­красно сознающими свою привлекательность.

А Орланда… она отличалась от них, словно существо с другой планеты. И дело было не только в ее невинности или врожденной скром­ности. Нет, было еще что-то, чего он пока не мог понять. Но поймет, обязательно поймет.

Стэнли присел на кровать и заметил, что Орланда инстинктивно отдернула ногу. Тогда он наклонился над ней, положив руки по обе стороны от прикрытых простыней бедер, и сказал:

— Доброе утро. — Глаза его призывно улы­бались.

Она, казалось, не понимала, чего он хо­чет, так что пришлось показать. Стэнли быст­ро поцеловал ее в губы и отодвинулся. И уви­дел, что Орланда покраснела еще больше, по-прежнему не желая встречаться с ним глазами.

Он улыбнулся.

— Тебе нечего стыдиться, дорогая. Ты те­перь женщина.

Да, подумал он, настоящая женщина, и сделал ее таковой именно я. Удивительное чувство охватило его, когда он мысленно произнес эту фразу. Как необычно. Из тоще­го, несимпатичного существа, на которое не взглянул бы ни один мужчина, она превра­тилась в женщину, которой смотрят вслед и восхищаются.

Он испытывал странное, незнакомое чув­ство, глядя на нее, на то, как она робко, не­уверенно и в то же время с нескрываемым желанием смотрит на него. Это желание он узнал сразу и начал снова придвигаться к ней. Как же она хороша сейчас, когда лежит в его постели и прижимает к себе простыню, как щит. Стэнли уже протянул руку, намереваясь сдвинуть легкую ткань и насладиться зрели­щем прелестного тела, как вдруг курчавая го­ловка вынырнула на поверхность, а малень­кая ручонка заколотила по большой руке. Ка­милла залилась смехом, довольная, что напугала его.

Стэнли выпрямился, несколько разочаро­ванный неожиданной помехой, и криво улыб­нулся Орланде. Да, сегодня утром заняться любовью не удастся, это очевидно. Он быст­ро перебрал в уме все возможности, прики­нул, как бы оставить ребенка на попечении А Ма Тан, чтобы заполучить Орланду для себя одного.

Но Камилла, похоже, была иного мнения. Она хотела играть именно тут. Проворно вска­рабкалась Стэнли на колени и начала нетер­пеливо подскакивать.

— Она хочет, чтобы ты ее покачал, — пояс­нила Орланда, обретя наконец голос. О Ка­милле, слава Богу, она могла говорить без сму­щения: тема была безопасной, нейтральной.

— Вот так? — спросил Стэнли, повернулся, чтобы поставить ноги на пол, и подбросил дев­чушку коленями вверх.

— Да. Сначала быстро, потом медленно, потом снова быстро, — подсказала Орланда.

Стэнли последовал ее инструкциям, и не прошло и пары минут, как и Камилла, и он сам покатывались от хохота.

Молодая женщина смотрела, как Стэнли проделывает нехитрые движения снова и сно­ва, развлекая ее дочь, и сердце переполнялось благодарностью и нежностью. Он выглядел та­ким красивым, таким добрым, таким забот­ливым, забавляя Камиллу! Орланда была на­столько счастлива, что, казалось, может уме­реть, не выдержав переизбытка эмоций.

Как хорошо, что Камилла здесь, с ними! Ее присутствие поможет ей скрыть, какие именно мысли одолевают ее сейчас. После седьмого или восьмого повтора Орланда за­брала девочку у Стэнли, постаравшись не кос­нуться его даже рукой, чтобы не выдать сво­их желаний.

— Иди-ка сюда, маленькая разбойница, хва­тит играть, — произнесла она, целуя милую мордашку. — Маме пора вставать. — И уже со­бралась откинуть простыню, как вдруг поня­ла, что на ней нет даже ночной рубашки.

Стэнли сжалился над Орландой.

— Мы будем на террасе, — сказал он, под­хватывая Камиллу на руки. — Приходи, когда будешь готова, позавтракаем вместе.

Только оставшись одна, Орланда набралась смелости выскользнуть из кровати и бросилась в ванную.

Она уставилась на себя в зеркало. Это было ее тело — и не ее. Орланда придирчиво осмот­рела груди — они словно стали полнее, чем накануне. И бедра… в бедрах вроде бы появи­лась непривычная округлость. И — она покрас­нела как маков цвет — на шее и груди остались следы поцелуев.

Так это действительно произошло, поняла она, в удивлении созерцая свое отражение. Ее переполнило блаженство, лицо осветилось ра­достной улыбкой. Что бы ни случилось даль­ше, какой бы стороной ни повернулась к ней жизнь, эти воспоминания принадлежат ей на­век. Воспоминания о том, как красивейший мужчина сделал ее женщиной.

Стэнли, дожидавшийся на террасе, заслы­шал шаги и, подняв глаза, окинул молодую женщину оценивающим взглядом. Орланда не смогла устоять и выбрала в своем новом гар­деробе открытое желтое платье с юбкой, едва прикрывающей колени.

Она почувствовала на себе его взгляд и не­медленно застеснялась, поскорее села и нача­ла деловито, чтобы скрыть смущение, разли­вать кофе.

Камилла уже успела схватить печенье и те­перь торопилась к качелям, которые А Ма Тан распорядилась поставить тут же неподалеку.

Стэнли наклонился к Орланде.

— Ну, дорогая, чем бы ты хотела заняться сегодня?

Он, конечно, имел в виду, куда бы ей хо­телось поехать, что посмотреть, но выраже­ние серых глаз сразу подсказало ей, какой от­вет был бы ему наиболее приятен. Орланда за­лилась краской.

— Ну… тем же, чем и ты, — смущенно ска­зала она, потом спросила: — А разве тебе не надо в офис или еще куда-то по делам?

Он легко махнул рукой.

— Дела могут и подождать. Сейчас мне даже думать не хочется о том, чтобы провести пол­дня в офисе или банке.

Да и как может нормальный мужчина за­ниматься бизнесом, когда все его мысли, чув­ства и устремления сосредоточены на одном — на прекрасной и обольстительной молодой женщине.

Камилла слезла с качелей, забралась в ярко-желтый автомобильчик и, довольно гудя, на­правилась в их сторону. Стэнли посмотрел на нее и задумался.

Орланда взяла чужую дочь, чтобы вырас­тить как свою собственную. Каким мужеством надо обладать, чтобы отважиться на такой по­ступок! Сколько это потребовало от нее мо­ральных и непосильных материальных затрат! Он содрогнулся, вспомнив кошмарную ком­натенку в трущобе, где еще неделю назад жили Орланда и Камилла Смит.

Благодарение Господу, что я нашел ее, по­думал он. Нашел в самую тяжкую для нее ми­нуту, привез сюда и освободил, словно птицу выпустил из клетки, позволил летать свобод­но и беззаботно…

Маленькая рука коснулась его колена, тре­буя внимания. Камилла хотела продолжить игру, начатую в спальне. Они развлекались, пока Орланда пила кофе, потом Стэнли спросил:

— Куда сегодня? Предлагаю провести еще день на пляже. Спорим, Камилла будет в во­сторге.

Да, и он тоже. От возможности любоваться полуобнаженным телом Орланды и высматри­вать, какие перемены произвела в ней преды­дущая ночь.

Неделя промелькнула незаметно. Они не разлучались практически ни на минуту. Все ночи Орланда и Стэнли проводили вместе и никак не могли насытиться друг другом. Ка­милла была счастлива и наслаждалась жизнью. Стэнли заваливал ее подарками, постоянно играл с ней, вызывая радостный смех и ее, и Орланды. Обдумывая развлечения на день, он в первую очередь учитывал интересы ребенка, понимая, что ничто не доставит Орланде боль­ше удовольствия, чем возможность наблюдать за счастливо улыбающейся дочерью.

Они посетили Музей игрушек на Чартер-роуд, откуда Камиллу удалось увести только часа через три, и то с трудом. А после этого пришлось отправиться в игрушечный магазин, где малышка получила все, что ей пригляну­лось. Стэнли не скупился…

В другой раз провели весь день в знамени­том гонконгском зоопарке. Гуляли, разгляды­вали экзотических животных, любовались зна­менитым фонтаном, куда Камилле непремен­но надо было залезть с ногами, визжа от восторга.

Но больше всего всем троим нравилось про­водить время на пляже. Сегодня, однако, и Стэнли, и Орланда буквально считали мину­ты до возвращения в особняк. На обратном пути он вел машину сосредоточенно и молча, Камилла задремала, свернувшись клубочком на коленях Орланды.

Резко затормозив перед входом, Стэнли выскочил из машины, взял малышку на руки и с почти непристойной поспешностью пере­дал вышедшей навстречу А Ма Тан. Потом об­нял Орланду за талию и просто сказал:

— Идем.

Она опустила глаза, сказала Камилле, что­бы та вела себя хорошо и слушалась.

— О, она хорошая и воспитанная малень­кая девочка, — одобрительно заметила старая домоправительница и посторонилась, давая им пройти.

Орланда чувствовала, что одобрение кита­янки вызывает не только и не столько пове­дение Камиллы, сколько их. С той минуты, как Стэнли привез ее домой из салона Клод, А Ма Тан, очевидно, решила, что между ними происходит что-то настоящее. Что их стран­ный брак может скоро превратиться в то, что принято считать браком у всех нормальных людей.

Но хотя Стэнли и обращался с ней как с королевой, Орланда знала, что такое никогда не случится. Просто пока он заинтригован ею и до сих пор наслаждается необычной ролью Пигмалиона. Коснувшись невзрачного серого камня чудесным золотым резцом, он выпус­тил на свободу, оживил прекрасную статую…

Они поднялись по лестнице, тесно прижав­шись друг к другу, вошли в спальню, и Стэн­ли припал к ее губам. Они целовались, целовались, словно не были вместе целую вечность. Каждым прикосновением он разжигал в ней страсть и еще больше распалялся сам, и вот уже оба сорвали с себя одежду, эту последнюю тонкую преграду между ними.

Стэнли поднял ее на руки и положил на кровать.

— О Господи, до чего же ты хороша, Орланда! Я постараюсь быть с тобой нежным, но я ждал слишком долго! Я так хочу тебя, так хочу…

— О, Стэнли! — выдохнула она в ответ, пе­реполненная таким же нестерпимым стремле­нием к нему.

— Да, милая, да, говори мое имя. Я хочу слышать, как ты выкрикиваешь его, задыха­ясь от страсти, сейчас, немедленно…

Он вошел в нее. А она приняла его. И ее тело приветствовало его, помнило его, двига­лось навстречу ему…

— Господи, что же ты делаешь со мной? — прорычал Стэнли, задыхаясь. — Я не могу боль­ше терпеть, не могу. Иди со мной, дорогая, иди, сейчас…

— О да, Стэн! Да, да, да…

Потом они долго лежали вместе — без дви­жения, без сил, без слов. Да и к чему им слова?

Орланда была счастлива. Она больше ниче­го не желала, только обнимать его и упивать­ся этим мгновением, сладостным блаженством любви. Любви? О да, любви.

Она прижала губы к его плечу и беззвучно призналась:

— Я люблю тебя, Стэнли, люблю…

Он словно бы услышал, поднял голову и взглянул на Орланду.

— Почему ты улыбаешься, дорогая?

— Потому что счастлива, Стэн, — просто ответила она.

Он улыбнулся в ответ.

— И я тоже, дорогая, и я тоже. — Накло­нился и нежно поцеловал ее чуть припухшие губы. — Безумно счастлив.

Они долго молчали и смотрели друг другу в глаза. После того, что они только что пережи­ли — полное слияние их тел и душ, путеше­ствие в страну страсти и обоюдного желания и возвращение к тихой нежности, — ей каза­лось, что между ними возникла какая-то бо­лее глубокая связь, нежели телесная. Она жда­ла, ждала, глядя в глубину его серых глаз. Вот сейчас… сейчас…

Но тут Стэнли отвел взгляд.

Он наконец решил показать Орланде тот современный Гонконг — деловой, богатый, шумный, многонациональный город, которо­го она до сих пор как следует и не видела. Ведь они все время уделяли в основном Камилле и делали только то, что может заинтересовать маленького ребенка.

— Мне стыдно, что я до сих пор никуда тол­ком не свозил тебя. Даже не показал «Голден палас», хотя и обещал. Давай поедем сегодня вдвоем. А Камиллу оставим со стариками. Они справятся.

Конечно, справятся, с тоской подумала Орланда. Значит, он хочет устроить развлече­ние лично для меня, словно прощальную экс­курсию по городу. Впрочем, что может быть естественнее. Срок моего пребывания здесь постепенно подходит к концу…

Впечатление было грандиозным. На белом «ягуаре» они объехали весь центр, и Орланда с приоткрытым ртом разглядывала колоссаль­ное здание «Банка Гонконга и Шанхая» на Стэтью-сквер, башни-небоскребы «Сити-банка» и «Китайского банка», фантастический «Голден палас». Она вертела головой направо и на­лево, проезжая по Гарден-роуд, Куин-роуд. По­ражалась толпам спешащих людей, говорящих чуть ли не на всех языках мира.

Орланда с удовольствием отведала улич­ной стряпни, грациозно приняла букет цве­тов, купленный Стэнли тут же у торговки, с интересом глядела на свадебную процессию. В общем, делала все возможное, чтобы не показать своего отчаяния. И не только пото­му, что понимала, что не имеет права ос­ложнять ему жизнь. Ведь Стэнли Гилбрайт не просил ее влюбляться в него и не хотел это­го, иначе бы давно сказал об этом. Нет, про­сто не было никакого смысла портить один из немногих оставшихся ей прекрасных дней в его обществе.

И Орланда улыбалась, и смотрела на него во все глаза, запоминая мельчайшие подроб­ности, его жесты, упиваясь тем, как он обни­мает ее за плечо или за талию, как с улыбкой, глядит на ее восторг и изумление.

Они зашли отдохнуть и выпить кофе в один из европейских ресторанов напротив «Галереи Армани» и сидели, ожидая, когда им прине­сут сделанный заказ, когда кто-то приблизил­ся к ним сзади.

— О, Стэн, дорогой, привет! — послышал­ся знакомый женский голос.

Орланда обернулась и увидела роскошно одетую Марго. За ее спиной маячил высочен­ный молодой человек с интересными черта­ми лица.

Стэнли поднялся и вежливо приветствовал ту, которая считала себя его невестой, и ее спутника.

Марго немедленно перенесла свое внима­ние на Орланду.

— Ну как, вам нравится наш город?

Орланде показалось, что в голосе ее нет враждебности, поэтому осторожно улыбнулась в ответ и сказала:

— Очень, спасибо.

Марго кинула насмешливый взгляд на Стэнли.

— Это все, что он может предложить и вам тоже?

На сей раз намек дошел до всех. Орланде удалось справиться с собой, и она спокойно улыбнулась, словно не заметила подвоха.

Марго пожала плечами с деланным без­различием.

— Что ж, наслаждайтесь, пока можете. А сейчас прошу извинить меня. Ричарду не тер­пится показать мне свой последний шедевр.

Она собственнически взяла под руку свое­го спутника и помахала остающейся паре.

Стэнли задумчиво произнес:

— Господи, подумать только, Марго искрен­не полагала, что я женюсь на ней!

— Не похоже, что она страдает по тебе, — заметила Орланда.

Марго шла, откровенно прижимаясь гру­дью к руке своего очередного избранника, де­монстрируя окружающим истинный характер их отношений.

Стэнли внезапно взглянул Орланде в глаза.

— А ты, дорогая, ты бы страдала по мне?

Вопрос застал ее врасплох. Она опустила голову, не в состоянии смотреть Стэнли в лицо.

— Мне… мне кажется… что ты не хочешь, чтобы я страдала по тебе. Разве нет? — с тру­дом выдавила она, стараясь, чтобы голос не выдал ее чувств. Потом собралась с силами и взглянула на него.

Стэнли молчал минуту, не меньше, и она никак не могла истолковать выражение его се­рых глаз. Потом покачал головой и ответил:

— Да, мне бы не хотелось, чтобы ты стра­дала по мне.

Вот и все, в отчаянии подумала Орланда, он высказался предельно ясно. Больше мне ждать нечего. Впрочем, я ведь ничего и не ждала. Разве я не понимала, что такое сокровище не для меня? Спасибо, что он хотя бы взял на себя труд вытащить меня из помойки и пре­вратить в настоящую женщину.

Осознание этого должно было бы принести ей хоть небольшое утешение. Но не принесло…

На следующее утро Орланда сразу поняла, что отпущенное ей время подходит к концу. Она открыла глаза, обвела глазами залитую солнечными лучами спальню и увидела, что Стэнли стоит у окна. На нем был деловой ко­стюм, тот самый, в котором он явился на их брачную церемонию. Он сразу показался ей суровым, отстраненным… и чужим.

Очевидно, он услышал, как она зашевели­лась, потому что повернулся и тихо спросил:

— Проснулась? — Потом приблизился к кровати, внимательно, без улыбки посмот­рел на нее и сообщил: — Я должен сегодня ехать в офис. Это важно, мне надо быть там через полчаса.

Орланда посмотрела на него и с ужасом осознала, что тот Стэнли, с которым она про­жила словно в раю последние дни, исчез и на его месте снова появился мужчина, предло­живший ей денег за спешное заключение фик­тивного брака. Орланда похолодела. Да, она по­нимала, что сказка не может длиться вечно, чувствовала, что счастливые мгновения под­ходят к концу, но не ожидала, что уже сегод­ня утром…

— О, конечно… — пробормотала она, — ко­нечно…

— Надеюсь, ты не будешь скучать. Камилла уже внизу с А Ма Тан. Я пришлю машину с шофером, он отвезет вас, куда захотите. Раз­влекайтесь. — Он кинул беглый взгляд на часы, быстро наклонился и чмокнул ее в щеку. — Извини, опаздываю.

И ушел.

Стэнли выполнил обещание и предоставил лимузин с шофером в полное их распоряже­ние. Орланда была не в настроении кататься, но решила, что не имеет права отказывать Ка­милле в возможности лишний раз насладить­ся всеми преимуществами богатой жизни.

— Давай-ка поедем на пляж, — предложила она девочке, которая уже запомнила это сло­во по прежним вылазкам и радостно закивала в ответ.

В этот день все было совсем по-другому.

Солнце, море, песок остались прежними. Камилла и Орланда плескались в воде, стро­или песчаные замки, загорали, ели фрукты. Но все время обе ощущали, что чего-то им не хватает.

Не было еще трех часов дня, когда Камил­ла закапризничала и запросилась домой.

— Ма Тя… Ма Тя… — Так девочка называла домоправительницу.

Орланда начала собирать разбросанные на­дувные игрушки, корзинку с продуктами для пикника, которую всегда брали с собой. За­тем одела малышку, оделась сама и с тяже­лым сердцем обвела глазами пляж, где они с Камиллой и Стэнли провели столько счаст­ливых минут.

Она словно прощалась с ним навсегда, тер­заемая дурным предчувствием. Ей даже не хо­телось возвращаться в особняк — интуиция подсказывала, что ее ждут там неприятные известия.

Не раскисай, приказала себе Орланда. Ка­милла чувствует мое настроение. Я не имею права портить ей существование своими лич­ными горестями. Надо помнить, что я и вся моя жизнь принадлежат ей, так что надо де­лать вид, что я весела и всем довольна. Я вы­шла замуж за Стэнли Гилбрайта не ради люб­ви. Он не обещал мне ничего, кроме денег. Я и так получила много больше, чем было пре­дусмотрено нашим соглашением. Значит, надо собраться с духом и продолжать жить и вы­полнять свои обязанности. Скоро мы вернем­ся домой и я куплю маленькую ферму…

Думать об этом не хотелось, поэтому моло­дая женщина села в машину, притянула к себе Камиллу и стала напевать ей на ухо веселую песенку, чтобы развеселить малышку.

Когда лимузин остановился у дверей особ­няка, навстречу им вышла А Ма Тан. И Ка­милла тут же потянулась к ней.

— МаТя… МаТя…

— Иди сюда, моя хорошая, иди. Ма Тя по­кормит свою любимицу, — заворковала стару­ха, стараясь не глядеть на Орланду.

Та немедленно заметила странное поведе­ние домоправительницы, и сердце ее упало.

— Мистер Стэнли еще не вернулся? — как, можно спокойнее спросила она.

— Нет, девочка. Но он звонил несколько раз, хотел поговорить с тобой, — ответила А Ма Тан. — Обещал позвонить еще раз минут через пятнадцать. Иди к себе, By Линь поста­вил там аппарат. А я покормлю мою дорогую малышку. — И она, подхватив девочку на руки, отправилась в кухню.

Орланда поднималась по лестнице, когда услышала телефонный звонок. Она вбежала в комнату и кинулась к аппарату.

— Алло!

— Орланда, наконец-то! — раздался люби­мый ею голос. — У меня всего пара минут, так что слушай внимательно. Я сегодня вылетаю в Лондон. Срочные дела. Оставляю машину в пол­ное твое распоряжение, завтра поедешь по магазинам, накупишь, все что надо, и себе и Камилле на первое время. Твои гонконгские каникулы подошли к концу. Начинаются суровые будни. О перелете не беспокойся. При­шлю обратно свой самолет, чтобы тебе было удобнее. Чек послал By Линю, он отвезет его в банк и утром выдаст тебе наличные. Не отка­зывай ни в чем ни себе, ни малышке. — Голос уплыл в сторону, очевидно, Стэнли отвлек­ли, потом вернулся. — Извини, больше гово­рить не могу. Сделай все, как я сказал. Целую тебя. — Затем раздались короткие гудки.

Орланда недоверчиво посмотрела на труб­ку, словно впервые в жизни видела этот стран­ный предмет. Слова Стэнли медленно начали просачиваться в ее сознание.

Вот все и кончилось. Он уезжает, а ее от­правляет обратно. Контракт выполнен. В ней больше необходимости нет. Дальше каждый из них идет своей дорогой.

Орланда упала на кровать и зарыдала так, как никогда еще в своей короткой, но несчаст­ливой жизни. Даже когда узнала о болезни Джерри. Даже когда похоронила ее…

Она плакала долго, пока не появилась А Ма Тан и не заставила ее выпить чаю.

— В чем дело, девочка? — строго спросила старая китаянка, глядя на ее распухшее от слез лицо.

— Я уезжаю послезавтра, А Ма Тан, — от­ветила Орланда.

— Знаю. Только плакать-то зачем? На Гон­конге свет клином не сошелся.

— Да, верно. — Орланда пристыженно вы­терла глаза. — Где Камилла?

— Наконец-то вспомнила. Иди, пора уже купать ее, я и ванну налила. Ну-ну, хватит сле­зы лить-то. Разлуки в жизни случаются, надо уметь терпеть. Это не смертельно.

— Да, верно, — повторила Орланда и под­нялась на ноги, вспомнив о призывающих ее обязанностях.

Следующий день прошел как в тумане. Она больше не плакала, не чувствовала, не думала.

By Линь, как и сказал Стэнли, передал ей пакет с долларами и сказал, что лимузин ожи­дает у двери. Орланда в состоянии какого-то душевного оцепенения поехала по магазинам, накупила Камилле игрушек, одежды, обуви, несколько чемоданов, чтобы уложить все это, и вернулась в особняк.

Вечером в последний раз искупалась вместе с дочерью в бассейне, поужинала в кухне с By Линем и А Ма Тан, тепло и вежливо поблаго­дарила их за все, что они для нее сделали.

— Полно, девочка, а как же иначе, — отве­тила домоправительница, — ты же жена на­шего Стэнли.

Орланда не позволила себе расплакаться, только горько усмехнулась про себя. Да уж, жена…

Этой ночью она уложила Камиллу с собой, хотя та раскапризничалась. Ей понравилось спать в старой детской кроватке.

— Ну-ну, малышка, — уговаривала ее мать, — мы же не можем взять кроватку с со­бой, пора отвыкать от нее.

Утром, узнав об этом, А Ма Тан заявила:

— Незачем терзать крошку. Когда устроишься и сообщишь постоянный адрес, я вышлю ее тебе.

Она и By Линь проводили молодую жен­щину с ребенком до машины, помогли уло­жить багаж, расцеловали малышку и помаха­ли рукой на прощание.

— Не забывай нас, девочка, и ты, Камил­ла, тоже, — сказала А Ма Тан.

— Обещаю, — заверила ее Орланда, зная, что будет помнить всю оставшуюся жизнь эти две недели неземного счастья.

Орланда плохо помнила сам перелет, и он показался ей бесконечно длинным. Когда са­молет приземлился стюардесса открыла дверь и проводила Орланду и Камиллу к выходу.

Город встречал их сумерками и мелким, холодным дождем. Под стать настроению Орланды.

Молодая женщина спустилась по трапу… и замерла как вкопанная. Что это, галлюцина­ции начинаются? — мелькнуло у нее в голове.

Перед ней, широко улыбаясь, стоял Стэн­ли с огромным букетом роз. Он присмотрелся к ней, и улыбка сбежала с его губ.

— В чем дело? Почему такое распухшее лицо?

— Стэн? Стэнли, что ты здесь делаешь? — ошарашенно спросила Орланда.

— Как что? Тебя встречаю, конечно.

— Но ты же должен быть в Лондоне…

Он внимательно посмотрел на нее.

— Орланда, с тобой все в порядке? Ты… ты хорошо себя чувствуешь?

— Не важно, как я себя чувствую. Ответь, что ты делаешь в Сиднее! — настаивала она.

— Господи, Орланда, дорогая. Какой Сид­ней? — Стэнли внезапно все понял: и ее изумле­ние, и почему у нее такое заплаканное лицо. — Ты что же, подумала, что я отослал тебя об­ратно в Австралию? Тебя, мою жену? Мою единственную, дорогую, любимую жену?

— Но… но… — Она все не решалась поверить. — Ты же сказал, что гонконгские каникулы за­кончились…

Он притянул ее вместе с Камиллой к себе, крепко обнял одной рукой — вторая по-прежне­му была занята колючим букетом — и сказал:

— Верно. Каникулы в Гонконге закончились. Теперь для тебя начинается настоящая жизнь. Жизнь в Англии в единственно достойной тебя роли — моей жены.

— Но ты же сказал, что не хочешь, чтобы я по тебе страдала, — напомнила ему Орланда.

— Естественно! Ведь я хочу, чтобы ты была со мной счастлива! — Глаза Орланды снова наполнились слезами, и ему пришлось грубовато-шутливо добавить: — И кстати, не могу сказать, что ты отлично справляешься со сво­ими новыми обязанностями. Вечером мы при­глашены на прием к президенту «Первого на­ционального банка», а у тебя красные глаза… Ну-ка, дочурка, скажи маме, чтобы не смела больше плакать.

Но слезы уже лились по щекам Орланды — слезы огромного, невероятного счастья.

КОНЕЦ

Оглавление

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9