Месть Росселлини [Ивонн Линдсей] (fb2) читать онлайн

Линдсей Ивонн Месть Росселлини

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Он презирал и ненавидел ее всеми фибрами своей души.

Она стояла в отдалении. Одинокая женщина. Вдова.

Вдова, когда должна была бы быть разведена.

Высокая, элегантная, неестественно спокойная. Любила ли она своего покойного мужа? Рафаэль сомневался в этом. Если бы любила, то отпустила бы. Отпустила бы к Марии вместо того, чтобы цепляться за давно разрушившийся брак.

Не замечая пронизывающего ветра и холодного дождя, Рафаэль Росселлини встал в стороне от пришедших на похороны. Поднявшийся в нем гнев разрастался. Лежала бы сейчас в больнице его дорогая сестра, жизнь которой поддерживали аппараты, если бы холодная блондинка в черном уступила настойчивым просьбам мужа отпустить его? Отпустить до рождения ребенка, который теперь никогда не узнает ни своего отца, ни мать…

Его снова охватило горе, и он невольно застонал.

Он выполнил свой долг и сегодня пришел отдать дань уважения человеку, которого любила его сестра. Человеку, с которым вел бизнес и которого считал своим другом. Скоро Рафаэль вернется к сестре. Почувствует ли она, что брат рядом, или нет?

Ее жизнь перестанут поддерживать после рождения ребенка. Врачи надеялись оттянуть этот момент как можно дальше, чтобы дать ребенку возможность окрепнуть в начале жизни.

Рафаэль смотрел на золотистые волосы женщины, о которой знал только с чужих слов. Вдова мужчины, чье безжизненное тело положили в зияющую перед нею могилу. На ее гладком бледном лице не появилось ни слезинки.

Внутри него боролись горечь и гнев. Он не сдержал обещания, много лет назад данного умирающей матери, что всеми силами будет защищать сестру. Теперь он уже не мог устранить тот вред, который нанес, потакая прихотям Марии.

Когда Рафаэль узнал, что у нее роман с женатым мужчиной, ему следовало вмешаться сразу, хотя остановить своевольную сестру было бы делом трудным. Однако надо было что-нибудь сделать, чтобы помочь ей выйти замуж за отца ее ребенка. Надо было как-то познакомиться с Ланой Уиттэкер и уговорить ее согласиться на просьбу мужа расторгнуть их брак.

Слишком поздно…

Рафаэль ясно представил себе сестру, беспомощно лежащую на больничной койке. Хоть он и не смог защитить Марию, ее еще не родившегося ребенка он защитит!

Рафаэль Росселлини никогда не повторял своих ошибок. Ребенок вырастет как его собственный, и именно это он обещал теперь Марии. Ее сына или дочь будут любить, а в свое время ребенок узнает о своей матери всю правду.

Глядя в спину женщины у могилы, он почувствовал, как слезы жгут глаза.

Теперь ему ничто не помешает.

Он подавил горе, которое сидело глубоко внутри, и мысленно поклялся, что Лана Уиттэкер узнает, насколько силен гнев Росселлини. Он заставит ее заплатить за страдания Марии — мучительные телефонные звонки у него дома, в Италии, когда ей подтвердили беременность и она поняла, что Кайл не сможет жениться на ней до рождения их ребенка.

Лана Уиттэкер узнает, что такое настоящее страдание.

Лана вздрогнула, перехватив взгляд высокого темноволосого незнакомца, словно приросшего к месту и сверлящего ее взглядом.

Кто он?

Она не осмелилась оглянуться во второй раз. Если он папарацци, то сейчас меньше всего ей нужно, чтобы ее лицо появилось в бульварной прессе. Очень скоро туда просочатся обстоятельства смерти ее мужа.

Как мог Кайл так поступить с нею? Как она могла не видеть и не знать, что у него роман? Лана отчаянно пыталась вспомнить, был ли хоть какой-то намек на то, что он не был счастлив. Нет. Муж был обычным и любящим, даже когда она отвозила его в аэропорт — он летел в командировку в столицу Новой Зеландии Веллингтон. За последние три года он летал туда с завидной регулярностью.

Кайл отправлялся в эту поездку, чтобы побыть вместе со своей возлюбленной!

Лана чуть было не поддалась желанию зарыдать в голос. Рвать на себе волосы, одежду. Это какой-то кошмарный сон! Они были прекрасной парой, так все говорили!

Перед глазами появились черные точки. Лана приказала себе хоть немного успокоиться.

Она вдыхала сырой воздух, стараясь вернуть хоть немного чистоты в свою жизнь. Но ничто не могло прикрыть черную дыру в ее сердце.

— Миссис Уиттэкер? Нам надо идти. Гости уже прибывают на поминки. — Сквозь охвативший ее холод до нее донесся осторожный голос сотрудника похоронного бюро. Что с этими людьми, которые говорят с ней так, словно зачитывают финансовые сводки? Неужели у них нет чувств?

— Миссис Уиттэкер?

Лана еще раз вдохнула и быстро закрыла глаза, продолжая видеть гроб Кайла.

— Да, я готова. — Готова к чему? Ее жизнь — мечты и самая большая любовь — была в земле вместе с безжизненным телом ее мужа.

Короткая поездка домой, в квартиру в центре Окленда прошла как в тумане. Там уже собрались люди, выражавшие свои бесконечные и искренние соболезнования. Ей нужно было держаться ради них. Пусть они хоть еще немного будут думать, что Кайл был тем человеком, о котором они скорбят и помнят с уважением, а не бессовестным лжецом…

Через пару часов устроители похорон все убрали и ушли последние гости. Лана спрашивала себя, увидит ли она снова кого-нибудь из них после того, как правда попадет в газеты. Не перерастут ли их соболезнования в жалость или презрение?

Ее адвокату два дня назад удалось оттянуть появление в прессе подробностей о смерти Кайла, но срок договора истекает в полночь.

И тогда начнутся нападки.

В памяти всплыл незнакомец на кладбище. Кто это был? Если не папарацци, то, возможно, один из клиентов Кайла? Лана не видела его раньше. Даже мельком взглянув на него, она не смогла бы забыть его орлиный нос между глубоко посаженными темными глазами и решительный подбородок. Женщины не забывают такие лица…

Лана с отвращением покачала головой; Ее муж умер только два дня назад, а она заглядывалась на другого мужчину. Хоть Кайл и не был верен, это не дает ей права столь быстро находить ему замену. Согласно ее этике.

Молодая женщина медленно прошла по гостиной, проводя рукой по спинке белой кожаной кушетки, где они лежали вместе с Кайлом и наблюдали, как садится солнце за далекими горами, окружавшими Окленд…

Лана сжала пальцы в кулак. Боль вновь пробилась сквозь защитный покров стойкости, за которым она пряталась весь день. Как справляются женщины, когда узнают, что у их мужей есть любовница? Как они выдерживают груз лжи, с которой жили, и живут дальше?

Как он посмел умереть, оставив без ответа так много вопросов? Лане не хотелось даже думать о том, что она накануне обнаружила в его ноутбуке, который чудом не пострадал в аварии. Лучше бы она не знала о его содержимом.

Не знала бы, как он злоупотреблял доверием многих своих клиентов, используя их капиталовложения, чтобы обеспечивать свою любовницу в Веллингтоне. Не знала бы, что он использовал деньги с их совместного сберегательного счета для этой же цели.

Нужно отдать компьютер в полицию. Там очень заинтересуются его содержимым.

Взгляд Ланы упал на фотографию в рамке. На снимке они с Кайлом стояли на палубе яхты. В их глазах сияла глубокая привязанность друг к другу…

Ложь.

Ее брак, которому завидовали все ее друзья и который освещали в прессе как прекрасный пример семейного счастья, закончился три года назад, а она даже и не знала об этом.

В приступе гнева Лана швырнула фотографию об стену. Не замечая разбитого стекла и гонимая яростью, она собрала в квартире все фотографии «идеальной пары». Вытащила каждый снимок из рамки, сложила рамки на столе и стала неистово рвать фотографии, пока у ее ног не образовалась гора нарушенных обещаний.

Все они лживы…

Звонок! Его звук пронесся по темной комнате и вывел Лану из горестного оцепенения. Молодая женщина вздрогнула. Неужели уже репортеры?

Снова раздался звонок. Дрожащей рукой Лана нажала кнопку громкой связи с постом охраны.

— Да, Джеймс.

— Извините за беспокойство, миссис Уиттэкер, но вас хочет видеть один джентльмен. Я знаю, что уже поздно, но он настаивает.

— Я не принимаю репортеров, Джеймс.

— Он не репортер, мадам. Он говорит, что пришел по личному делу. Его зовут Рафаэль Росселлини.

— Я не знаю никакого Росселлини. Попросите его, пожалуйста, уйти.

— Миссис Уиттэкер? — раздался низкий голос с акцентом. Он был полон силы и мужественности. — Мы не встречались раньше, но я должен увидеться с вами. Я был другом вашего мужа.

— Я знала всех друзей Кайла, мистер Росселлини. А вас я не знаю.

— Всех ли, миссис Уиттэкер?

Подлинная суть вопроса была как удар в живот. Она не знала о любовнице Кайла…

— Поднимайтесь, — выдавила Лана сквозь стиснутые зубы. — Смогу уделить вам только десять минут.

— То, что я должен сказать, не займет много времени.

Тишина.

Он уже поднимается!

Лана быстро зажгла несколько лампочек, окутывая комнату теплым сиянием.

Услышав стук, молодая женщина поправила платье и провела руками по волосам. Кроме этого она больше ничего не успела сделать. Чего бы ни хотел этот тип, то, как она выглядит, не имеет никакого значения.

Рафаэль замер, когда хозяйка открыла перед ним дверь. Dio! Она красивая. Конечно, это не та женщина, которая так поразила его своей ужасной сдержанностью на похоронах.

Темные ресницы прикрывали ее опухшие глаза, как будто она только что плакала. Лицо у нее раскраснелось, волосы были спутаны. Она выглядела оскорбленной, желающей утешения — такой женщиной, какую мужчина, подобный ему, защитил бы от тягот жизни. С такой женщиной мужчина, подобный ему, провел бы всю ночь в любви, наслаждаясь ее телом, утопая в ее волосах, упиваясь всеми известными ему чувствами.

Но уже через секунду она превратилась в гордую вдову с холодными глазами, ту, что стояла у могилы. Должно быть, он ошибся. То, что он мельком увидел в ней, должно быть, ему лишь показалось.

— Миссис Уиттэкер, я Рафаэль Росселлини. Можно войти?

Вот она, настоящая Лана Уиттэкер, королева изо льда! Женщина, которая, уступая своей гордости, продолжала сохранять видимость брака вместо того, чтобы отпустить мужчину, который больше не любил ее.

— Входите, пожалуйста. — Оставив открытой входную дверь, хозяйка провела его через прихожую в просторную, богато обставленную гостиную. Не удивительно, что Кайлу понадобились от него деньги, Лана Уиттэкер из тех, кого, как говорят американцы, дорого содержать.

Не предложив ему сесть, она повернулась к нему лицом и расправила плечи.

— Что ж, мистер Росселлини. Вы хотели видеть меня. У вас осталось девять минут.

Его обуяла острая злость. Как она посмела бросать ему вызов, даже не узнав, кто он? Рафаэль стиснул зубы и напомнил себе, что он сильный мужчина и удачливый бизнесмен, выведший на мировой уровень семейный бизнес по экспорту оливкового масла.

— Сочувствую вашей утрате.

— Спасибо, но я уверена, вы не для того пришли, чтобы выразить соболезнования. — Молодая женщина выпрямилась, изящно опустив руки. — Что вы хотите? — более настойчиво спросила она.

Рафаэль начинал понимать, почему Кайл считал его жизнерадостную и энергичную сестру привлекательной. Каким мужчиной надо быть, чтобы жить в чертогах Снежной Королевы? Однако в глубине этих темных, кошачьих глаз было что-то, от чего его опалило жаром.

— Полагаю, ваш муж никогда не говорил обо мне?

— А должен был?

— Мы были не только друзьями, но и деловыми партнерами.

— У Кайла не было делового партнера.

— Я перед вами. — Рафаэль опустил руки в карманы, пристально глядя на нее, стараясь каким-либо образом поколебать ее нервирующее спокойствие. — Ваш муж должен мне деньги, миссис Уиттэкер. Большую сумму. — Он заметил, как она еще больше побледнела, когда он назвал сумму.

— Это невозможно! — горячо возразила она, сжав руки в кулаки.

Ага, с удовлетворением подумал он. На деньги ее можно зацепить. Пора надавить на больное место.

— Смерть Кайла нарушила наш бизнес-план. Мои итальянские инвесторы уже дали понять, что собираются отказаться от участия. Я требую погашения ссуды. — Ей не нужно знать, что его собственная компания и есть итальянский инвестор и что план по расширению экспорта оливкового масла был лишь в зародыше. Но сама ссуда была настоящей.

— Погашения ссуды? — Ее глаза на бледном лице стали огромными от страха.

На мгновение Рафаэль почувствовал жалость, но быстро подавил ее. Из-за этой женщины ребенок вырастет сиротой. В его отношениях с нею нет места жалости. Так или иначе, она дорого заплатит за то, что сделала с его семьей.

— Именно так. Полагаю, вы предпочтете, чтобы я имел дело непосредственно с вашим адвокатом?

Она не ответила. Казалось, мысленно она удалилась туда, где ее ничто и никто не мог тронуть. Рафаэль протянул руку к молчаливо стоящей напротив него женщине и прикоснулся к ее руке.

— Миссис Уиттэкер?

Она отшатнулась, как будто он обжег ее раскаленной кочергой.

— Я… я дам вам его визитку.

Лана Уиттэкер опять чудесным образом обрела спокойствие и со спокойной элегантностью пошла, видимо, в спальню. Пока ее не было, Рафаэль оценивающе оглядел комнату. Его не слишком интересовали ни прекрасная мебель, ни дорогие картины на стенах. Он предпочитал тепло и уют в своем доме и в своих женщинах.

Глаза у него загорелись, когда он увидел разорванные фотографии на полу. Рафаэль подошел ближе и поднял один кусок. Итак, ей хотелось скорее избавиться от памяти о муже. Он стиснул зубы и бросил на пол обрывок памяти о другом человеке. Сомнений больше не осталось: Лана Уиттэкер не заслуживает жалости.

Когда она вернулась с визитной карточкой, он намеренно не сразу взял ее. А когда, наконец, потянулся за ней, посмотрел женщине в лицо и будто случайно прикоснулся пальцами к ее руке.

От его прикосновения у нее расширились зрачки, и когда она, наконец, заговорила, холодный голос явно не соответствовал ее вдруг покрасневшим щекам.

— Ваши десять минут истекли. Пожалуйста, в будущем связывайтесь непосредственно с мистером Манроу.

— Конечно. Спокойной ночи, миссис Уиттэкер.

— Прощайте, мистер Росселлини.

Рафаэль улыбнулся ее словам. Если миссис Уиттэкер думает, что видит его в последний раз, то она очень и очень ошибается…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Лана вздохнула с облегчением, лишь услышав, как стукнула входная дверь. Значит, Кайл и этому, человеку должен денег? Чего еще она не знала?

Уйдя с головой в благотворительность, Лана предоставила Кайлу полную ответственность за их финансовые дела. Он не возражал против этой ответственности, ведь его считали финансовым гением.

Сколько еще времени ей понадобилось бы, чтобы узнать всю правду, если бы он не погиб в аварии?

Не погасив света, Лана поплелась в спальню, но от одного вида широкой кровати почувствовала тошноту. Вспомнились интимные ласки под покровом ночи, шепотом рассказанные сны и обещания, общее горе, когда они, наконец, поняли, что у них никогда не будет детей…

Никогда не будет она снова спать в этой кровати, никогда!

Лана вытащила из шкафа одеяло и подушку, вернулась в гостиную и рухнула на огромный кожаный диван. Быстро пришедший сон забрал ее из мира, ставшего невыносимым.

Зимнее солнце только начало освещать новый день, когда телефонный звонок пробудил Лану от сна.

— Алло? — проговорила она хриплым от сна голосом.

— Верно ли, что Кайл Уиттэкер был с другой женщиной, когда погиб?

Назойливый мужской голос полностью разбудил Лану. Итак, новость стала известной, и волки уже жаждали крови. Она швырнула трубку на рычаг и выдернула шнур из розетки. Затем ушла в ванную.

Кайл был везде. Его туалетные принадлежности были разбросаны на туалетном столике, его халат висел на крючке. Лана схватила корзину для мусора и покидала туда одеколон, лосьон, зубную щетку и дезодорант.

Только посмотрев в зеркало, она поняла, что у нее мокрое от слез лицо. Лана сбросила строгое черное платье, в котором была на похоронах накануне, и скинула нижнее белье, разбросав его по полу. Если бы у нее был камин, то сожгла бы все.

Молодая женщина включила воду в душе и вошла под острые горячие струи, ища успокоения в согревающих брызгах. Но ничто не могло растопить холод в ее сердце.

Позже, обмотав волосы полотенцем и завернувшись в халат, она стала думать, что ей надеть для встречи с Томом Манроу. Необходимо как можно скорее узнать, с чем ее оставил Кайл. Также нужно показать адвокату содержимое ноутбука. При этой мысли ее снова начало мутить.

Наконец она выбрала шерстяной брючный костюм.

Выезд из подземной парковки оказался сущим кошмаром. Охрана уже предупредила Лану, чтобы та была осторожнее, и не зря: едва молодая женщина выехала из подземной стоянки, репортеры тут же окружили машину. Чтобы не сбить их, Лане пришлось сбавить скорость. К счастью, охранники в форменной одежде освободили дорогу.

Невольно сжавшись, Лана проехала вперед. На секунду ее ослепили вспышки фотокамер. Наконец она отъехала от сумасшедшей толпы.

В офисе адвоката ее быстро проводили в комнату ожидания. Лана опустилась на плюшевое кресло. В воздухе стоял слабый мускусный запах. Он уже где-то попадался ей. Кайл предпочитал совсем другой одеколон. Из кабинета адвоката до Ланы донеслись мужские голоса, и у нее волосы встали дыбом.

Рафаэль Росселлини.

Он уже здесь? К горлу подступила тошнота, и Лана с трудом сглотнула. Не мог и дня подождать! Услышала, как открылась и закрылась запасная дверь кабинета Тома, а потом дверь в приемную распахнулась.

— Моя дорогая, — Том стоял на пороге, протягивая к Лане руки. Его жена была близкой подругой ее матери по университету, и Том Манроу был издавна частью жизни Ланы. Ей не хватало его присутствия на похоронах — его задержало судебное разбирательство.

Лана вложила свои руки в его и позволила себя обнять. В груди поднялось рыдание, но она подавила его, решив не поддаваться эмоциям, которые лишали ее всякой уверенности в будущем.

Том провел гостью в кабинет и усадил в кожаное кресло дня посетителей. Ей показалось, что сквозь шерстяную ткань брюк она чувствует тепло предыдущего посетителя. Она понимала, что это глупость, но кожу у нее все равно начало покалывать.

— У вас был Рафаэль Росселлини? — Голос у нее слегка дрожал.

Лана сильнее сжала пальцами ноутбук.

— Да, очаровательный господин. Правда, он несколько озабочен по поводу денег, которые одолжил Кайлу. Ты знала что-нибудь об этом? — Том откинулся в кресле и посмотрел на ее сжатые пальцы.

— Ничего. — Лана расстегнула молнию на чехле компьютера. — И это еще не самое худшее.

Когда она закончила обрисовывать свое финансовое положение, каким она его увидела, Том замолчал и нахмурился.

— Это придает делу совсем другой характер, как ты понимаешь.

От его тона у Ланы опять все сжалось внутри.

— Я искала наши полисы страхования жизни и не нашла их. Не думаете ли вы, что он воспользовался ими?

— Более вероятно, что он передал их банку для обеспечения дополнительного займа. Он сделал это не через меня, но, как назначенный душеприказчик, я могу навести справки.

— Но это займет много дней, а мне нужно знать сейчас. Я не могу сидеть и ждать, когда появится новый заимодатель.

— Согласен. Не волнуйся. Я подключу к этому свою команду. Собираешься вернуться в квартиру?

От одной мысли об этом Лана почувствовала дурноту.

— Нет, не могу. Репортеры осадили здание.

— Уверен, Элен будет в восторге, если ты поживешь у нас, пока все не успокоится.

— Я не могу, спасибо. Репортеры невыносимы. Когда они узнают, что дела Кайла расследуются, будет еще хуже. Не беспокойтесь обо мне. Я поселюсь в гостинице.

— Хорошая идея. Попроси, чтобы тебя ни с кем не соединяли по телефону. А с деньгами у тебя все в порядке?

— Конечно.

— Ну, если ты так уверена…

— Точно. Со мной все будет в порядке. — Лана поднялась и вложила ноутбук в чехол. — Это понадобится в полиции. Вы им передадите?

— Конечно, дорогая. — Он взял у нее ноутбук и положил на стол. — Звони, если тебе понадобится помощь. В любое время дня и ночи, поняла?

— Обязательно. Спасибо.

— Благодари меня, когда все закончится и у тебя по-прежнему будет крыша над головой.

— Вы полагаете, что может быть так плохо? — Лана побледнела.

— Боюсь, что так.

— Что ж, сделайте, что можете. — Лана поцеловала его в щеку. — Я позвоню и сообщу, где нахожусь.

— Уж пожалуйста. И еще, Лана…

— Да?

— Держись подальше от Рафаэля Росселлини. Каким бы он ни казался очаровательным, что-то в нем беспокоит меня.

* * *

Тепло фойе одной из лучших гостиниц Окленда окутало Лану как желанное объятие. Лана заполнила регистрационную карточку и протянула ее вместе с кредиткой улыбающемуся администратору.

— Не знаю, как долго мне нужен будет номер, но думаю, что неделю проживу. — Конечно же, через неделю репортеры будут осаждать какого-нибудь другого несчастного.

— Конечно, мадам.

Лана нетерпеливо постукивала ногой. Первое, что она сделает, когда попадет в номер, это примет горячую ванну, чтобы снять напряжение.

— Извините, мадам. С вашей карточкой не все в порядке. У вас есть другая?

— Да, конечно. — Лана порылась в сумке, стараясь не поддаваться возникшему страху. — Вот, попробуйте эту.

Администратор вставил карточку и нахмурился.

— Извините, мадам. Но эта тоже недействительна.

— Но я не понимаю. Ерунда какая-то… — Лана забрала платиновую карточку. — Могу я позвонить от вас в свой банк?

— В этом нет необходимости, — раздался бархатный мужской голос. — Наверное, я смогу помочь.

Лана обернулась, сердце у нее забилось как птица в клетке.

— Вы? — Меньше всего она ожидала сейчас увидеть Рафаэля Росселлини.

— А почему нет?

— Телефон, пожалуйста, — Лана повернулась к нему спиной и властно посмотрела на администратора.

Он указал ей на целый ряд телефонов у стены вестибюля.

— Спасибо. — Она повернулась на каблуках и прошла по фойе, стараясь как можно скорее увеличить расстояние между нею и Рафаэлем Росселлини. Но от него было нелегко отделаться.

— Миссис Уиттэкер, подождите минутку, пожалуйста.

— Я очень занята, мистер Росселлини.

— Я лишь подумал, что, наверное, вам будет удобнее позвонить из моего номера.

Он бесстрастно наблюдал, когда в ее растерянных глазах появилось понимание. Она наклонила голову в знак согласия.

— Спасибо, да. Видимо, так будет лучше. Я не отниму у вас много времени.

— Пожалуйста, занимайте все время, которое вам нужно.

Рафаэль указал на лифты в вестибюле и пошел рядом с нею, стараясь не обращать внимания на ее волнующий запах. Он будет само очарование, пока она не перестанет обороняться. А потом начнет действовать с точностью хирургического лазера.

В лифте Лана слишком поздно вспомнила предупреждение своего адвоката держаться подальше от Рафаэля Росселлини. Она не могла оторвать взгляда от строгих романских черт его лица: глубоко посаженных глаз, прямого носа, чувственной нижней губы. Лана слегка вздрогнула, когда он протянул руку, чтобы нажать кнопку этажа пент-хауса.

Конечно же, пент-хаус. Мужчина, который буквально источал уверенность и силу, не мог жить где-нибудь еще. Лана встречала много мужчин, подобных ему. До замужества она исполняла роль хозяйки на дипломатических приемах своего отца и провела множество вечеров, скучая в обществе таких богачей, как Рафаэль Росселлини. Правда, в данном случае ей соскучиться уж точно не удастся…

Когда двери раскрылись, Лана вышла в фойе и стала ждать, пока Рафаэль откроет массивные сосновые двери, ведущие в его номер.

— Телефон вон там, если только вы не хотите уединиться в спальне.

Может быть, ей показалось, но у него загорелись глаза от последнего замечания, что удивило ее. Непрошеное ответное тепло охватило ее тело.

— Здесь подойдет, спасибо. — Лане удалось произнести эту фразу достаточно холодно, и приглашение в его взгляде остыло.

— Как хотите. Мне нужно переодеться для следующей встречи. Пожалуйста, налейте себе, что-нибудь из бара. — Длинными пальцами он развязал на шее тонкую полоску шелка и расстегнул верхние пуговицы на рубашке.

— Нет, спасибо, мне потребуется всего лишь минута. Я уйду, когда закончу.

Но она обращалась к закрытой двери в спальню. Лана невольно представила, как он раздевается за этой дверью. Хватит мечтать, нужно звонить в банк!

Лана спешно набрала номер отдела по обслуживанию клиентов. Когда она положила трубку, руки у нее дрожали. Все ее счета были заморожены до окончания расследования. Ей только сообщили, что в данный момент у нее нет доступных средств. Нет средств? Этого не может быть! Как же она будет жить без денег? Что натворил Кайл?

Лана быстро схватила свою сумку и, пошатываясь, двинулась к двери. Ей надо лично отправиться в банк. Менеджер все выяснит.

Шум в ушах становился невыносимым. Перед глазами поплыли черные точки, и роскошное убранство номера накренилось набок.

На талию легла заботливая рука. Как ни хотелось Лане опереться на чье-то сильное плечо, она понимала, что лучше высвободиться.

— Отпустите. Со мной все в порядке… — Она все еще сражалась с ним, когда ноги подкосились, а черные точки слились в темное покрывало. Сильные руки подхватили ее.

Идя по своему номеру, Рафаэль едва ощущал легкий вес бесчувственной женщины, но заметил соблазнительный изгиб ее полураскрытых губ и слабое дыхание. Прошел в раскрытую дверь спальни и положил ее на кровать. Прядь светло-золотистых волос упала ей на щеку. Ему захотелось смахнуть их, но вместо этого он налил в стакан минеральной воды и поставил на тумбочку.

Она быстро пришла в себя. Ее веки дрогнули несколько раз, а потом раскрылись, на лице появился страх.

— Вот, выпейте. — Рафаэль помог ей сесть и поднес стакан к ее губам.

— Я справлюсь, спасибо. — Лана отодвинулась от его руки, в ее голосе слышалось высокомерие.

Ничего удивительного, что от нее ушел муж. Если мужчина долго выносит такую независимость, он чувствует, что не нужен. Но лишь минуту тому назад она лежала беззащитной у него на руках! Глубоко внутри его обдало жаром, когда Лана поднесла стакан к губам, облизнув их кончиком языка.

— Теперь лучше?

— Гораздо. Не знаю, что на меня нашло. Спасибо.

Женщина все еще была очень бледной. Зальется ли она румянцем в порыве страсти или будет лежать, как мраморная статуя?

— Позвольте помочь вам. — Рафаэль взял ее за руку и помог встать. Он старался не думать о, том, какие у нее хрупкие пальцы и как легко он мог причинить ей боль.

— Мне нужно идти.

— Куда? В квартиру? Позвольте мне вызвать для вас такси.

— Нет! — На ее лице отразилась паника.

— Тогда куда?

— Послушайте, спасибо вам за помощь. Теперь со мной все будет в порядке.

— Вы так думаете? — Он повернул ее лицом к зеркалу. — Вы бледны как призрак, дрожите, как осенний лист на ветру, и говорите, что с вами все в порядке?

— Это не имеет значения. У меня есть дело, которым я должна заняться. Пожалуйста, пропустите меня.

— Нет. Что я за хозяин, если отпущу вас в таком состоянии? Кайлу бы не понравились такие мои манеры. Прежде чем уйти, вы должны хотя бы поесть. Тогда я закажу вам машину. — У него сузились глаза, когда он увидел румянец у нее на щеках при упоминании мужа.

— Пожалуйста, не говорите мне о моем муже.

— Если я пообещаю не говорить о нем, вы согласитесь остаться и пообедать со мной?

— У вас же встреча.

— Ее легко отменить. Когда вы в последний раз ели?

Последний раз это был ланч в тот день, когда Кайл должен был вернуться. Это было три дня назад. За исключением огромного количества кофе Лана больше ничего не ела с тех пор. Но еда совсем не интересовала ее. Более важным было ее финансовое положение, а этот мужчина был одним из ее основных кредиторов, если судить по сумме, которую он называл.

— Спасибо за вашу заботу, но сейчас мне ничего не нужно.

— Ничего сейчас? Или ничего от меня?

Лана почувствовала раздражение. Неужели все так заметно?

— Извините, если я вас обидела.

Он провел пальцем по ее щеке.

— Обидели меня? Нет, вы меня не обидели.

Лана залилась румянцем и отступила назад.

— Спасибо, что дали мне воспользоваться вашим телефоном. Извините, что…

— Не извиняйтесь. У вас, несомненно, стресс. — Он вытащил из кармана пиджака свою визитную карточку. — Вот, звоните мне на мобильный, если вам что-нибудь потребуется. Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться друг.

Лана молча взяла карточку и положила ее в сумку. Друг? Она сомневалась в этом. Интуиция подсказывала ей, что безопаснее подружиться со стаей акул, чем стать другом Рафаэля Росселлини.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Выезжая с парковки, Лана более тщательно оценила свое положение. Впервые в жизни она задумалась о размере чаевых для обслуживающего персонала.

Спустя пятнадцать минут она уже говорила со служащим банка.

— Миссис Уиттэкер, я сожалею о ваших потерях, но у меня связаны руки в отношении ваших средств. Ваш муж не выполнил обязательств по нескольким платежам.

— А как же наши общие капиталовложения? — Лану охватил страх. Куда делись все деньги? Что сделал Кайл?

— Извините, миссис Уиттэкер, но капитала нет. Вы и ваш муж забрали эти деньги некоторое время назад. На документах есть ваша подпись. — Служащий повернул к ней компьютер, чтобы она увидела заполненные бланки. Там действительно была ее подпись. Она много раз разрешала финансовые сделки, не понимая, что подписывает, полностью полагаясь на указания Кайла.

Господи, какой же она была дурой! Как долго он снимал деньги с их совместных счетов, чтобы построить уютное гнездышко для своей любовницы?

Собрав остатки собственного достоинства, Лана поднялась с кресла и протянула руку банковскому менеджеру. Даже ее последний платежный чек был заморожен. Она нашла в себе силы улыбнуться.

— Хотелось бы что-нибудь для вас сделать, миссис Уиттэкер, но у меня связаны руки расследованием дел мистера Уиттэкера.

Лана кивнула.

— Я понимаю. Пожалуйста, не беспокойтесь. — Понимает? Она ничего не понимает!

Лана в оцепенении направилась к парковке, где ее ждал очередной сюрприз. Водитель эвакуатора погружал с помощью лебедки ее машину — серебристый «мерседес» последней модели — на эвакуационную платформу. Лана кинулась к своему автомобилю, подвернув лодыжку на неровном асфальте.

— Сейчас же отцепите мою машину, — потребовала она.

— Извините, дамочка. Я выполняю приказание владельцев машины.

— Владельцев? Вы шутите. Я — владелица машины!

Сегодня все превращалось в какую-то ужасную шутку, только ей не хотелось смеяться и, как она понимала, еще очень долго не захочется.

— Вот. — Водитель показал ей документ. Слова поплыли перед глазами — распоряжение об изъятии собственности, невыплаченные платежи. — Лана молча смотрела, как водитель крюками закрепил машину на платформе и сел в кабину.

Лана не знала, сколько времени простояла там, мелкий дождь вывел ее из оцепенения. Когда дождь усилился, Лана встала под навес и вытащила мобильный телефон. В течение часа она позвонила по всем номерам из своей телефонной книжки. Те, кто не сразу вешал трубку, сухо выражали свои не слишком лестные соображения по поводу Кайла и, соответственно, Ланы. Впервые в жизни она осталась совершенно одна.

Лана решила позвонить своему отцу в Берлин. Вряд ли это что-то даст, только снова разочарует его. Нет, надо как-то продержаться, не обращаясь к нему. Не стоит ввязывать в этом дело и Тома Манроу с женой — хрупкая Элен только что перенесла операцию шунтирования. Надо пережить все самостоятельно.

Лана огляделась. Потемнело, продолжался дождь. Она вспомнила о чаевых, которые дала служащему парковки. Хватило бы на такси, теперь же придется топать пешком.

К тому времени, когда Лана добралась до подъезда своего дома, у нее болели все мышцы и ныла подвернутая лодыжка. Слава богу, репортеров не было. Она вошла в фойе.

— Добрый вечер, Джеймс, — поздоровалась Лана с охранником. — Ужасная погода, верно?

— Мы не ждали вас, миссис Уиттэкер, — сухо ответил Джеймс.

— Не ждали? Что вы хотите сказать?

— Ну, после того, как судебные исполнители…

— Какие судебные исполнители?

Охранник не ответил. Лана повторила вопрос:

— Джеймс, какие исполнители?

— Извините, миссис Уиттэкер.

— Пропустите меня!

— Я получил указания не делать этого.

— Получили указания? Что? Не глупите. Сейчас я позвоню…

Но Джеймс уже не слушал. Он смотрел поверх плеча Ланы. Она повернулась, чтобы увидеть, что привлекло его внимание. У главного входа в здание остановился черный лимузин. Хоть Лана и не могла ничего разглядеть сквозь затемненные стекла, она знала, кто внутри.

Открылась задняя дверца, и Рафаэль Росселлини вылез из машины, длинное черное пальто облегало его подобно плащу средневекового рыцаря. Что он здесь делает?

Через несколько мгновений Рафаэль Росселлини уже стоял рядом с Ланой.

— В чем проблема?

Джеймс задрожал под его стальным взглядом.

— Миссис Уиттэкер хочет подняться в квартиру.

— А почему она не может этого сделать?

— Я получил указание не пускать ее.

— От кого? — спросил Рафаэль.

— От администрации, сэр.

— Отведите миссис Уиттэкер в ее квартиру. Я лично ручаюсь за нее.

Лана вздрогнула.

— Это необязательно. Я просто хотела…

— Конечно, сэр.

У Ланы закружилась голова. Какой силой обладает этот Росселлини? Именно таким вопросом она задалась, когда Джеймс вышел из-за своей конторки и провел их в открытый лифт.

Поездка на десятый этаж показалась вечностью. Лана подошла к двери, вставила ключ, но тот не поворачивался.

— С моим ключом что-то не в порядке. Он не работает. — Она повернулась к мужчинам, стоявшим за ее спиной. — Почему я не могу попасть в свою квартиру?

— Она больше не ваша, мэм. Судебные исполнители приехали сразу после вашего отъезда сегодня утром. Они все забрали, а менеджер здания приказал не пускать вас. Замок уже поменяли.

— Проведи меня.

— Я не могу, миссис Уиттэкер.

— Проведи меня сейчас же!

Джеймс взглянул на Рафаэля Росселлини. Когда тот кивнул, Джеймс взял со связки на боку ключ и тут же открыл дверь.

Лана плотно сжала губы, чтобы не закричать. Она интуитивно чувствовала, что если закричит, то уже не сможет остановиться.

Огромные комнаты были пусты. Она считала воспоминания плохими, но это было еще хуже. Как привидение, она прошла по пустым комнатам. Не было ни мейсенского сервиза, ни хрусталя баккара, ни мебели — ничего. Даже в спальне была открыта дверца шкафа, а полки и вешалки были пустыми. До нее дошло, что у нее осталась лишь та одежда, что на ней.

— Спасибо, Джеймс. Я достаточно насмотрелась.

Охранник с облегчением вздохнул. Он ожидал более бурной реакции. Когда Лана в последний раз вышла из своей прежней квартиры, охранник запер дверь.

Внизу Лана направилась к выходу. Она не знала, куда идет. Только понимала, что надо уйти.

— Миссис Уиттэкер! — прокричал ей Рафаэль Росселлини. — Одну минутку.

Лана остановилась, но не обернулась.

— Куда вы идете?

— Это вас не касается. — То что этот человек видел, как рухнула вся ее жизнь, было очень плохо. Она не могла признаться ему, что ей некуда идти.

— Кайл был моим другом. Я обязан позаботиться о вас. — Он взял ее за руку и подвел к машине. — Побудьте у меня в гостинице. Завтра мы снова поедем к вашему адвокату и узнаем, что происходит.

К удивлению Рафаэля, она не стала возражать. В лимузине он уселся напротив нее. Накануне вечером Лана выглядела хрупкой, а сейчас казалось, что она рассыплется на тысячу кусочков от дуновения ветерка. Ее ранимость трогала Рафаэля, и он ничего не мог поделать.

Она молчала по дороге в гостиницу, молчала и в гостинице, когда он привел ее в свой номер. Рафаэль сбросил пальто на спинку кресла и позвонил в ресторан, а Лана в бессилии опустилась на широкий диван. Сейчас она была совсем не похожа на холодную и уверенную в себе женщину, которая принимала его в своей квартире накануне.

Кредиторы Кайла стали действовать очень быстро, как только сообщение о его смерти появилось в газетах, и во всем виновата она. Если бы его друг не был вынужден содержать два дома, и особенно двух жен, Кайл был бы жив сегодня, а жизнь Марии не висела бы на волоске.

Рафаэль разжигал в себе ярость. Лана Уиттэкер получит за все, и даже больше.

Раздался тихий стук в дверь. Двое служащих вкатили тележку с едой и поставили все на стол. Краем глаза Рафаэль видел, как Лана подняла голову, когда он открыл кошелек и дал щедрые чаевые официанткам. Деньги. Она ощущает их запах на расстоянии.

— Поешьте. — Рафаэль выдвинул стул и усадил Лану за стол.

— Спасибо, но вряд ли я смогу что-нибудь съесть, — почти прошептала она.

— День был трудным, и вы должны поесть. — Он положил ей на тарелку немного салата из морепродуктов. — Попробуйте, почти так же вкусно, как готовила моя мама.

— Ваша мама готовила вам?

— Всегда. А ваша?

— Нет. У нас были слуги.

Слуги. Все понятно. Не для нее обременять себя хождением за покупками. Не для нее удовольствие перемазаться в муке, приготовляя спагетти в шумной, наполненной чудесными запахами кухне. Его мать постаралась, чтобы трое ее детей управлялись на кухне так же ловко, как она. Это им пригодилось в тяжелые годы, после того, как безвременно умер отец…

Поев совсем немного, Лана отложила вилку.

— Спасибо, теперь я чувствую себя гораздо лучше.

— Может быть, вы хотите чего-нибудь еще? Может быть, десерт?

— Спасибо, ничего. — Она поднесла салфетку ко рту, чтобы прикрыть зевок. И манеры прекрасные, отметил Рафаэль.

Интересно, что же выведет ее из себя? Как повлиять на эту высокомерную осанку, заставить сбросить маску совершенства? Рафаэль крепко сжал ножку бокала. Не сейчас. Его время придет. В этом он был уверен.

— Не будете возражать, если я сейчас удалюсь? Я устала.

— Конечно. Я покажу вам вашу комнату.

Он ввел ее в маленькую, но богато обставленную спальню.

— В ванной вы найдете все, что вам нужно.

Лана остановилась в дверях.

— Что-то не так? — спросил Рафаэль.

— Не в этом дело. Возможно ли, чтобы мою одежду привели в порядок за ночь? Мне больше нечего надеть.

— Конечно. Извините, что я не подумал об этом. Сейчас же распоряжусь.

Рафаэль повернулся, чтобы уйти, но она остановила его.

— Мистер Росселлини, я хочу поблагодарить вас.

— Зовите меня Рафаэль. Не за что, это ерунда.

К его удивлению, у нее в глазах показались слезы. Он повернул ее к себе.

— Я не хотел, чтобы вы плакали.

Рафаэль прижал ее к себе, утешая, хотя рассудок говорил ему повернуться и оставить ее.

Она старалась не прикасаться к нему, потом, глубоко вздохнув, прижалась к нему всем телом. Мышцы Рафаэля напряглись. Он хотел отодвинуть женщину, но, вопреки его желанию, руки погладили ее по спине, по бедрам.

Что ж, пусть будет так. Они могут поиграть вдвоем. Рафаэль наклонил голову и завладел ее губами, ощущая их мягкую податливость. Его охватил трепет, когда она раскрыла губы в ответном поцелуе.

Слившись в объятиях, они упали на кровать. Рафаэль просунул руку под тонкую ткань блузки Ланы и нащупал маленькие холмики грудей. Она задрожала от его прикосновения.

Его охватили отвращение и гнев. Пробыла вдовой всего четыре дня, а сейчас готова отдаться ему? Рафаэль отдернул руку от нее, от ее обольстительного тела и вскочил на ноги.

Он сделал глубокий вдох и выдох и, прищурившись, посмотрел на нее, раскинувшуюся на кровати в смятой одежде и с припухшими губами.

У него не было слов. Рафаэль понимал, что надо сказать что-то язвительное, а еще лучше выгнать ее. Но он не смог этого сделать…

— Примите мои извинения, миссис Уиттэкер, — сухо произнес он. — Я не хотел воспользоваться вашим горем. Сложите одежду в пакет и оставьте за дверью.

Она кивнула, не произнеся ни слова.

Позже, под струями душа, Рафаэль старался смыть ощущение Ланы Уиттэкер. Но это было бесполезно. Ее вкус, вкус ее языка, ее кожи был как наркотик.

Рафаэль попытался вызвать образ Марии. Он сделает это для нее. Только для нее.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Как только Рафаэль вышел из комнаты, Лана вскочила с кровати, быстро сняла свою одежду и запихнула ее в пакет. Оставшись только в лифчике и трусиках, она быстро открыла дверь спальни и бросила пакет в гостиную.

Она старалась не признаваться даже себе самой, что очень уж быстро упала в объятия Рафаэля Росселлини и оказалась под влиянием его мужских чар. Приняв душ и завернувшись в банное полотенце, молодая женщина села на край кровати и принялась анализировать ситуацию.

Ее муж умер меньше недели назад, а она уже бросилась в объятия другого мужчины. Кто она после этого? Ничто в ее жизни не готовило ее к подобному повороту событий. Ни частные школы в различных городах мира, ни обучение в Швейцарии, ни ее обязанности хозяйки в доме отца, ни работа с обездоленными детьми и, конечно же, ни тот факт, что ее муж, человек, которого она поклялась любить всю жизнь, оказался двуличным подлецом.

Когда развалился их брак? Что она могла изменить? Имело бы это значение?

А ее поведение с Рафаэлем Росселлини? Вчера вечером она меньше всего хотела увидеть его снова. Еще один кредитор Кайла, одолживший ему огромную сумму денег. То, что она позволила ему утешить себя, — это одно дело, а совсем другое — что она охотно подставила ему свои губы и свое тело. Но даже и сейчас при вспоминании об его прикосновении по ее телу разлилось чудесное тепло. Его поцелуй был покоряющим, властным, и страсть, с которым она приняла его, до сих пор вибрировала в ней.

Была ли это защитная реакция на неверность Кайла, или доказательство, что она в последнее время не чувствовала себя настоящей женщиной? Ее обуревали мысли, одна за другой.

Лана залезла под одеяло, глядя в темноту. К чему подошла ее жизнь и, что важнее, чего ждать от будущего?

На следующее утро тихий стук в дверь пробудил ее ото сна. Лана села и откинула с лица волосы.

Полотенце, которым она обернула себя вчера вечером, соскочило, и она вновь натянула его, когда открылась дверь.

Рафаэль был одет в черный, деловой костюм. Холодные серые глаза охватили взглядом спутанные волосы Ланы, обнаженные плечи, спустились ниже. Жар пронизал ее тело, она провела языком по внезапно пересохшим губам, а глазаприковал ответный огонь его глаз.

— Доброе утро, миссис Уиттэкер. Надеюсь, вы хорошо спали?

В его голосе появились стальные нотки, как будто он был рассержен.

— Пожалуйста, не называйте меня так. Я не… — она не договорила.

Было неприятно услышать из его уст «миссис Уиттэкер». Она была женой Кайла, но это ничего не значило. Когда она вчера вечером лежала в кровати, думая ни о чем и обо всем, ей вдруг пришло в голову, что она была для Кайла не более чем очередной победой. Возможностью похвастаться перед коллегами.

Рафаэль сдвинул брови, его серые глаза стали холодными.

— Вы хотите, чтобы я называл вас Лана?

Она слегка вздрогнула, когда ее имя слетело с его языка. Из-за его акцента эти два простых слога прозвучали совсем по-другому.

— Пожалуйста, не будем соблюдать формальности.

— Как хотите. Вашу одежду еще не принесли. Я позволил себе заказать для вас некоторые предметы туалета в гостиничном магазине. Надеюсь, они подойдут. А также я связался с офисом Тома Манроу. Нас ожидают в десять тридцать.

— С офисом Тома?

— Вам ведь надо узнать, что будет дальше? Каково ваше финансовое положение.

— Конечно. Спасибо. Просто вы удивили меня. Выйду через минуту. — На мгновение она забыла, что должна этому мужчине деньги. Большую сумму. Он, конечно, хочет знать, когда она вернет их.

Рафаэль поставил на кровать две большие сумки с логотипами гостиничного бутика.

— Скажите мне, если вещи не подходят. Мы их поменяем.

— Спасибо. Скажу.

Когда Рафаэль закрыл дверь, Лана осторожно выложила содержимое пакетов на кровать. Она раскрыла от удивления рот, увидев изысканные предметы дамского туалета. Трусики представляли собой кусочек кружев бирюзового цвета, а бюстгальтер был необыкновенно сексуальным. Что-то было завернуто в тонкую оберточную бумагу, она вынула это из бумаги — то был пояс с подвязками.

Лана зажала в руках эти предметы и посмотрела на размеры. Все точно. Ей в голову пришла беспокойная мысль: сам ли он выбирал эти вещи, поглаживая пальцами тонкую ткань? Горячее желание разлилось внутри. Представлял ли он ее в этих вещах, когда покупал их? Надо прекратить такие мысли и перестать мучить себя. Он проявил внимание и позаботился о смене белья. Вот и все.

Уж, конечно, никто больше не сделал бы такого при подобных обстоятельствах.

Но внутренний голос напомнил ей, что никого другого и не было. Не было ни одного человека, к которому она могла бы обратиться. И никто не знает, сколько еще она сможет полагаться на щедрость Рафаэля Росселини. Надо взять себя в руки, напомнить себе, каково ее положение.

Быстро приняв душ и причесавшись, Лана надела изысканное нижнее белье, стараясь не обращать внимания на ласковое прикосновение ткани к ее коже. Темно-золотистая юбка и в тон ей жакет, изящно суженный на талии, подчеркивали стройность Ланы, как подчеркивает броня воинственность рыцаря. В этой одежде она чувствовала себя непобедимой. И именно такой она предстанет перед всем миром.

— Вы готовы? У нас есть время позавтракать до ухода.

Лана обернулась на звук голоса Рафаэля Росселлини. Она не слышала, как он открыл дверь и вошел в комнату.

— Костюм вам к лицу. Прошу к столу, потом поедем повидать Тома Манроу.

Лане ничего не оставалось делать, как последовать его совету. Она засунула ноги в туфли, радуясь, что не испортила лакированные черные лодочки под дождем, и схватила с кровати свою сумку.

В гостиной Рафаэль перевел дыхание. Когда он настоял, чтобы менеджер бутика открыл магазин в семь утра, чтобы он мог подобрать одежду для Ланы, то не представлял себе, как потрясающе она будет в ней выглядеть. Или представлял? Именно. Рафаэль только и рисовал себе, как она будет выглядеть в сексуальном нижнем белье…

Рафаэль закрыл глаза, чтобы на мгновение вызвать образ сестры. Какой бы красивой и соблазнительной ни была вдова Кайла Уиттэкера и как бы ни реагировало на нее его тело, факт остается фактом — она помешала счастью его сестры. Лишила его племянницу или племянника двух любящих родителей…

Он услышал шаги за спиной и обернулся к Лане. Его лицо приняло дружеское выражение — он не хотел показывать разрывавшее его горе.

— Здесь фрукты и овсянка или, если захотите, копченая семга и омлет. Угощайтесь, пожалуйста. — Он указал на покрытый белой скатертью столик на колесиках.

— А вы ели? — Она взяла тарелку и подняла крышку на кастрюле с подогревом. Ее ноздри слегка расширились от аромата копченой семги в укропном соусе.

— Нет еще.

— Хотите, я положу вам?

А почему бы и нет? Пусть усердно ухаживает, если ей того хочется. Рафаэль заметил, что она избегает смотреть на него, от этого ему еще больше захотелось заставить ее смотреть. Щеки у нее слегка покраснели, выдавая, что она не так спокойна, как хотела показать.

— Да, пожалуйста. Я съем семги и омлета, спасибо.

Она положила большую порцию на подогретую тарелку, а потом порцию поменьше для себя и принесла обе тарелки на обеденный стол. Выглядело так, как будто она здесь хозяйка, как будто это было ее право. Он позволит ей немного побыть в этом мире грез, но только потому, что время еще не пришло. Ему удалось поднять развалившееся дело своего отца, потому что он ничего не делал поспешно. Он подождет, сколько надо, а потом, в нужный момент, ударит ее в сердце.

Водитель Рафаэля остановился перед офисом Тома Манроу. Он еще не успел подойти к дверце пассажира, когда Рафаэль уже был там, открыл дверцу и предложил Лане руку. Испытывая неудобство оттого, что он хотел сопровождать ее на встречу, она попыталась возразить.

— Я уверена, что у вас есть более важные дела. Со мной все будет в порядке.

— Нет, я не стану ничего слушать. Вчерашний день был тяжелым для вас, я буду сегодня с вами. И не отговаривайте меня.

То ли из-за тепла его руки, то ли из-за уверенности в его голосе Лана не смогла придумать никакой причины для возражения, кроме вчерашнего предостережения Тома держаться подальше от Рафаэля Росселлини. Тогда, менее двадцати часов назад, она полностью согласилась. Но она не могла предвидеть ситуацию, в которой оказалась сейчас, как и того, что рядом будет мужчина, так успокаивающе действующий на нее.

Том Манроу быстро спрятал свое удивление, когда они вошли в кабинет. Он подбежал и взял руки Ланы в свои.

— Моя дорогая, надо было позвонить мне вчера.

— Ах, Том. — От его порывистой заботливости у нее навернулись слезы на глазах. — Я не могла навязаться вам и Элен. У вас хватает своих забот. Кроме того, Рафаэль оказал мне огромную поддержку.

— Рафаэль. — Том безучастно произнес это имя, протягивая руку молодому человеку. Мужчины обменялись взглядами, что взволновало Лану. В глазах Тома Манроу был вызов. Лица Рафаэля Лана не видела, но она увидела, что враждебность на лице Тома слегка смягчилась. — Что ж, тогда приступим к делу. — Адвокат сел за стол, поднял кипу документов, потом снова положил их. Затем беспокойно нахмурился. — Лана, твое положение хуже, чем я думал. У Кайла уже долгое время были финансовые неприятности, и к нему несколько раз обращались банк и другие кредиторы. Ты действительно не знала, что происходит?

От стыда у нее появился горький вкус во рту. Нет, она не имела представления. Она беспечно полагала, что жизнь с любимым мужем была настоящей. Неужели это так трудно понять? Она полностью доверяла Кайлу. Конечно, если оглянуться назад, то было какое-то странное сообщение, оставленное в банке, или их кредитные карточки иногда не считывались, но проблемы всегда были несерьезными. По крайней мере, казались таковыми. Она покачала головой, не осмеливаясь заговорить.

— Я так и думал. Но, к сожалению, есть еще кое-что. — Том глубоко вздохнул и снова поднял документы.

— Еще? — Лана сжала пальцы.

— Женщина, с которой он был во время аварии, находится в реанимации. Ты знаешь об этом?

Рафаэль замер в кресле рядом с нею.

— Да, в полиции мне сообщили об этом, когда известили о Кайле. Но какое это имеет ко мне отношение?

— Мистер Манроу, вам не нужно дальше огорчать Лану этим сообщением, — перебил Рафаэль со злостью в голосе.

— Боюсь, что я должен, мистер Росселлини. Видите ли, женщина, с которой у Кайла был роман, ожидает его ребенка. Как сообщают, у нее тридцать две недели беременности, и доктора делают все возможное, чтобы она была жива до рождения ребенка. Нет никаких записей у адвокатов округа Веллингтон или где-нибудь еще о ее воле по поводу опекунства. — Том замолчал и сделал еще один глубокий вдох. — Лана, согласно завещанию Кайла, ты являешься опекуном ребенка.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ждет его ребенка?

Любовница Кайла беременна? Лана замерла в кресле, попыталась набрать воздуха в легкие.

Узнав, что Кайл предал их брак и нарушил данные ими клятвы, она думала, что это самое худшее.

Но это было гораздо, гораздо хуже. Боль разрезала ее, как ножом. Ребенок?

После долгих лет сдачи анализов и лечения бесплодия, неудобства, унижения и надежд, которые рождались и рушились, когда она не могла зачать? Он снова и снова заверял ее, что это не имеет значения…

Ничто не могло ранить сильнее, чем это его последнее предательство.

Наконец Лана нашла в себе силы обрести голос и произнести слово, которое все время вертелось у нее в голове.

— Нет!

— Лана, понимаю, что это явилось шоком…

— Нет, нет и нет. Я не сделаю этого. Я не могу. Просто не могу! — Она взглянула на Тома полными слез глазами. — И вы знаете, почему.

— Моя дорогая… — Пожилой мужчина не знал, что сказать.

— Значит, не можете? — прогремел голос Рафаэля. — Я не могу понять, почему вы не хотите выполнить волю вашего покойного мужа, человека, которого, как вы уверяете, любили, или почему не хотите помочь нуждающемуся в помощи беззащитному ребенку.

— Вам действительно не понять, — превозмогая боль в груди, произнесла Лана.

— Что тут понимать? — прозвучал исполненный гнева голос Рафаэля. — Вы отказываете ребенку в крыше над головой. Что вы за женщина?

— Подождите минутку, Росселлини. Вы не имеете представления, чего лишилась Лана, выйдя замуж за Кайла, и что ей пришлось перенести после этого. Вы не имеете права так разговаривать с нею, — возмутился Том.

— Не имею? Полагаю, у меня есть все права, сэр. Мария — моя сестра.

— Мария? — Голос Ланы задрожал.

— Мария Росселлини. Женщина, которую полюбил ваш муж. Для вас это уже не имеет значения. Я возьму ребенка. Я имею право, как ближайший родственник.

— Право? А кто имел право забирать у меня мужа? — Она со злостью посмотрела на него. — Как вы познакомились с Кайлом? Как Кайл познакомился с нею? Расскажите мне!

— Лана, дорогая, это бессмысленно. Не причиняй себе еще больше боли. — Том Манроу выглядел обеспокоенным.

— Я заслуживаю того, чтобы знать.

Рафаэль встал и посмотрел на нее сверху вниз.

— Заслуживаете? Что ж, ладно. Я познакомился с Кайлом через бизнес. Три года назад я решил начать инвестиционный проект здесь, в Новой Зеландии, чтобы разнообразить свои деловые интересы. И он помогал мне в моих начинаниях. А как познакомились Кайл и Мария — это просто. Я познакомил их.

Лана вздрогнула, как будто он ударил ее.

— Вы?

— Да, и я весьма сожалею об этом.

Лана прижала руки к вискам. Рафаэль Росселлини знал о ребенке? Он — дядя ребенка? Насколько она понимала, ребенок Кайла был желанным для него. То, что по иронии судьбы она должна стать опекуном еще не родившегося ребенка, было больше, чем она могла вынести.

— Он ваш, — произнесла она непослушными губами.

— Что?

— Ребенок. Он ваш. Мне он не нужен.

Том поднял руку.

— Послушайте, Лана, мистер Росселлини. Мы говорим здесь не о коме земли. Мы говорим о ребенке, который еще не родился. Давайте не будем торопиться.

— Что может помешать мне взять ребенка? Ясно же, что она не хочет стать его опекуном, — возразил Рафаэль.

— Мне нужно проконсультироваться со специалистом по семейным законам. Сама ситуация сложная. В общем, согласно закону Новой Зеландии, хоть вы и ближайший родственник, вам нужно получить родительское право.

— Так помогите мне получить его.

Лана похолодела, услышав ледяной тон Рафаэля.

— Я не могу заниматься этим делом. Поскольку я являюсь адвокатом Ланы, это будет конфликтом интересов. Однако могу порекомендовать вам одного из моих уважаемых коллег, — размеренно проговорил Том; глаза которого вновь стали суровыми. — Но вы, должно быть, знаете, что юридические процедуры требуют времени. Если Лана не может или не хочет взять опекунство, ребенок попадает под опеку государства, пока вы не получите родительского права.

— Пока я жив, ребенок моей сестры не попадет в приют!

— Есть и другая возможность. — Том с вызовом взглянул на Рафаэля.

— Расскажите мне об этой другой возможности.

— Лана может передумать и станет оспаривать ваше право. Подумав, она может захотеть забрать ребенка и воспитывать его самостоятельно.

— А почему она может так сделать? Она не только не хочет позаботиться о ребенке Марии, но и не в состоянии сделать этого. В ее распоряжении нет средств.

— Прекратите говорить обо мне, как будто меня здесь нет. Я дала вам обоим свой ответ. Это окончательно. — Прижав сумку к груди, Лана, покачиваясь, встала. Она не могла дольше выносить их спор. Повернувшись на каблуках, она вылетела из комнаты. Надо уйти отсюда как можно дальше. Лана прошла мимо шофера Рафаэля, когда тот хотел открыть для нее дверцу, не обращая внимания на его окрик.

Ноги несли ее по мостовой, она почти бежала, спотыкаясь и не замечая любопытных взглядов прохожих. Наконец она добежала до небольшого парка и свалилась на парковую скамейку.

Горячие слезы обожгли щеки Ланы, непреодолимая мука пронзила все клеточки ее тела безжалостными когтями. Сколько бы она ни пробежала, никакое расстояние в мире не могло спасти ее от ужасной правды о вероломстве Кайла. Вслед за первым взрывом рыдания поднялся второй, когда она полностью осознала, что ее жизнь превратилась в зияющую дыру.

Сквозь рыдания она услышала звук приближающихся шагов. Это мог быть только один человек. Лана с трудом сглотнула, подавляя желание закричать ему, чтобы он оставил ее в покое, и усилием воли прекратила содрогаться. Она поспешно вытерла слезы и открыла глаза, сосредоточив внимание на мирной картине парка, на щебетанье птиц, на ветре, играющем с листьями огромных старых деревьев.

Рафаэль замедлил шаги, стараясь притушить злость. Как она посмела отказаться от ребенка Марии и Кайла? Новость о том, что она является опекуном ребенка, неожиданно сорвала его планы и заставила раскрыть его родство с Марией гораздо раньше, чем он собирался это сделать. Само собой понятно, что необходимо провести дальнейшее расследование, дабы удостовериться, что Манроу действительно правильно обрисовал положение. Что это за женщина, которая может бросить ребенка-сироту? Она — все, что он о ней думал, и даже хуже. Но что бы он ни узнал о ней, Том Манроу ясно объяснил одну вещь: Лана — единственный человек, который может облегчить путь к его цели. Вынашиваемый им план поухаживать, а потом сокрушить и отбросить, требовал пересмотра.

Его клятва сестре жгла сердце. Так или иначе Лана Уиттэкер согласится помочь ему, а потом он найдет способ заставить ее заплатить за те страдания, которые она причинила его семье.

— Лана, — мягко позвал он. — Ну и пробег вы совершили.

— Пожалуйста, не надо. Не делайте из этого шутку. — Ее слова были как льдинки в прохладном воздухе. Она медленно поднялась, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Согласен. Это не предмет для шутки. Почему вы убежали?

— А что еще я могла сделать? Остаться в офисе Тома и слушать, каковы мои обязанности как опекуна ребенка Кайла? Ребенка, которого он зачал со своей любовницей? С вашей сестрой! Вы не лучше Кайла. Совершенно ясно, что вы потворствовали этому, а теперь хотите, чтобы я помогала вам? Поставим на этом точку. Сейчас же.

В ее словах был неподдельный сарказм. Рафаэлю хотелось схватить ее за плечи и что есть силы встряхнуть, но он удержался.

— Вы хотите наказать ребенка за грехи отца? — Он приложил усилие, чтобы ровно произнести эти слова.

— Я не могу быть опекуном ребенка. Только чудовище могло бы ожидать этого от меня.

— Конечно, можете. Вы — сильная женщина и способны осуществить все, на что настроитесь. Посмотрите, как вы справились с событиями последних нескольких дней. Любой другой не выдержал бы.

— Но это произошло не с кем-нибудь другим, верно? Это случилось со мной. И вообще, не говорите чепухи. Как бы я смогла со всем этим справиться? Как вы только что справедливо заметили, у меня нет ни дома, ни денег. Даже одежду, которая на мне, купили вы. Все, даже нижнее белье!

За краем ее жакета он разглядел то самое нижнее белье, которое она упомянула. Нижнее белье, которое он лично выбирал сегодня утром. Его тело ожило, когда он вспомнил кружевную ткань и представил себе, как она ласкает ее кожу. Представил себе, как снимает ее…

Она — настоящая сирена. Даже он со своими планами в отношении нее не смог устоять. Скольких еще мужчин она обольстила таким образом?

— Лана. Я могу помочь вам. Если вы согласитесь стать временным опекуном ребенка, я откажусь от долга Кайла и предоставлю вам доход, а также понесу, все расходы, связанные с уходом за ребенком. Как только я получу опекунство, передам вам определенную сумму. Вы будете свободны. Свободны, чтобы начать новую жизнь.

— Зачем? Зачем вы будете это делать?

— Вы не поймете.

— Наверное, вы правы. Я не понимаю ваших мотивов, так же как никогда не пойму, как мог мой муж так долго лгать мне. Или как мог предать меня… Мы были счастливы вместе!

Рафаэль сжал губы. Она так легко лгала, что это подняло в нем еще больший гнев. Неужели она действительно думает, что он не знает правды?

— Лана, я сожалею о вашей потере и о той боли, которую вам причинили.

Рафаэль сосредоточил взгляд на статуе в центре парка. Просить у Ланы извинения было очень трудно, но ему надо было убедить ее выполнить свои обязательства. Если она не сделает этого, никто не знает, какое решение примет правительственное учреждение относительно ребенка Марии.

Ее ответ был едва слышен.

— Я тоже. Я сожалею, что Кайл встретился с вами и с вашей сестрой.

Подул легкий ветер, и Лана обняла себя руками, защищаясь от холода. Начали падать большие капли дождя.

— Лана! — раздался словно сквозь сон его голос. — Нам нужно идти.

Он взял ее за руку, и они быстро зашагали в ту сторону, откуда к ним бежал шофер с раскрытым зонтиком в руках. Дорога в гостиницу прошла в молчании, и в гостиной номера Рафаэля они разошлись по разным комнатам, чтобы просохнуть и переодеться. Лана с облегчением увидела, что принесли ее одежду. Она повесила ее в шкаф, а сама завернулась в гостиничный халат.

В другой комнате зазвонил телефон, и сквозь закрытую дверь был слышен голос отвечавшего Рафаэля. Лана улеглась на кровать. У нее не было никакого желания подслушивать его разговор, равно как и находиться сейчас рядом с ним. Завтра она встанет, оденется и уйдет отсюда. Как-нибудь раздобудет денег.

Спустя минут пятнадцать он постучал в дверь.

— Я должен уехать, вернусь завтра утром. Я хочу, чтобы вы оставались здесь и еще раз обдумали мое предложение. Когда я вернусь, мы, возможно, найдем подходящие для вас условия. Пожалуйста, спокойно заказывайте сюда все, что вам нужно, — одежду, туфли, еду. Все, что нужно.

— Я уже уйду к тому времени, когда вы вернетесь.

— Мне хотелось бы, чтобы вы изменили свою позицию в отношении ребенка. Ему нужен дом, так же как и вам.

— Не сравнивайте мое положение с положением ребенка. Государственное учреждение поместит его в приют. Это гораздо больше, чем я могу сейчас дать. — Ее слова повисли в воздухе. Даже для нее самой они прозвучали резко и эгоистично, но ей надо было каким-то образом наладить свою жизнь, и воспитание незаконнорожденного ребенка ее мужа совсем не вязалось с ее планами.

— Но вы будете иметь все. Абсолютно все.

— Нет, я не буду заботиться об этом вырод…

Грубое слово, которое она хотела произнести, замерло из-за его губ, которые легли на ее губы. Из-за его сильных пальцев, которые ворошили ее волосы, обхватив затылок. Его кожа пахла свежим воздухом и дождем — пьянящим, естественным, соблазнительным запахом. Глубоко внутри нее разлилось теплом бурное, неуемное желание. Под давлением его губ она раскрыла рот и провела языком по его нижней губе. Тело его содрогнулось, Рафаэль застонал, и ее тело растаяло, когда свободной рукой он потянул за пояс ее халата, а потом горячими пальцами притянул ее к себе.

— Неужели ваше желание отомстить мужу настолько велико, что вы хотите выместить свой гнев на осиротевшем ребенке? Подумайте об этом. Обещаю, что не останусь в долгу. — Его произнесенная низким и неровным голосом просьба вернула ее к действительности, к тому, что она делает и с кем.

Лана вырвалась из его рук, схватив края халата и туго стянув их. Сердце колотилось в груди, а кожа горела от его прикосновений. Припухшими от поцелуя губами она наконец смогла вымолвить:

— Дело не в этом. Я не передумаю.

Рафаэль бросил на нее уничижительный взгляд и поднял с пола маленькую сумку.

— Обсудим это завтра.

— Меня здесь не будет.

Никак не реагируя на ее слова, он подчеркнуто тихо закрыл за собой дверь, что произвело больший эффект, чем если бы он ею хлопнул.

Никакие деньги в мире не могли заставить ее согласиться на его предложение. Лана подумала о браке, который не получился. Деньги, атрибуты их роскошной жизни были для нее ничем рядом с тем фактом, что у них с Кайлом не может быть своих детей. И, вероятно, для Кайла тоже.

Она оказалась неспособной. Лана прижала руку к животу, своему бесплодному чреву, сжав пальцы в кулак…

На следующий день утром Лана поправляла воротничок своей блузки в лифте, поднимаясь на этаж, где она работала. Молодая женщина внимательно оглядела в зеркале свою внешность. Глядя на нее, никто не должен заподозрить неладное. Пусть у нее ничего не осталось, но манера держаться-то есть.

Лана прижала пальцы к губам, вспоминая поцелуй Рафаэля. Как сильно было в ней желание! Да, он заставил ее почувствовать себя женщиной, притягательной, женственной. С помощью этих поцелуев он начал закрывать черную дыру, возникшую в ее сердце.

Не слишком ли рано испытывать подобные чувства, особенно к такому мужчине, как он? О боже, ведь она похоронила мужа всего несколько дней назад! О чем она думала? Да, Кайл предал ее уже давно, это она понимала, но была ли готова признать?

Двери лифта раскрылись, и Лана вышла на знакомый этаж, где работала последние три года. Весь вчерашний день она пыталась дозвониться до Фрэнка Бернхэма, председателя благотворительной организации, но он так и не откликнулся. Возможно, просто щадил ее в связи с утратой. По крайней мере, она надеялась на это. Работа в благотворительной организации, несмотря на более чем скромную зарплату, осталась ее последним финансовым бастионом.

— Миссис Уиттэкер? Что вы здесь делаете? — Секретарша Кэти вышла из-за своего стола, протестующе размахивая руками.

— Пришла на работу, Кэти. Нужно работать.

— Лана, какой сюрприз! — прогремел в коридоре голос Фрэнка Бернхэма.

— Сюрприз, Фрэнк? Конечно же, нет. Я просила передать тебе, что сегодня приду на работу.

— Послушай, не надо торопиться с этим. Почему бы тебе еще не отдохнуть какое-то время?

— Мне не нужно никакого времени. Я хочу вернуться на работу, снова быть занятой. — И заработать какие-то деньги, добавила Лана про себя.

— Может, войдешь в мой кабинет?

Ее охватило дурное предчувствие. Хотя голос Фрэнка был приветливым, в его глазах не было никакого радушия. Войдя к нему в кабинет, Лана увидела, как он стал нервно перебирать бумаги на столе.

— Переходи к делу, Фрэнк., Почему ты мне не перезвонил?

— Извини, Лана. Мне очень неприятно это говорить, но ты не можешь вернуться. — Он опустился в кресло, отделившись от нее широким столом.

— Ты шутишь. Конечно, я вернусь. Меня, должно быть, ждет масса работы. А как же благотворительный бал? Авторалли знаменитостей? Я буду завалена работой!

— Ты не слушаешь меня. Дело не в том, есть работа или нет, и не в том, что мы не ценим твои усилия в последние годы.

— Тогда в чем?

— Если ты останешься, мы рискуем потерять спонсорство.

— Я найду новых спонсоров. Дай мне шанс, Фрэнк. Это ведь Кайл, а не я, устроил все эти ужасные неприятности.

— Я знаю, но грязь прилипает. Тень от его махинаций упала и на тебя. Все наши спонсоры выразили озабоченность твоим присутствием здесь. Один из них даже потребовал аудиторской проверки наших записей. Нам не нужен скандал.

— Разреши мне поговорить с ними. — Но Лана уже поняла, что это бесполезно. Многие из ее друзей были готовы поддержать детскую благотворительность, но эти же самые друзья захлопнули перед нею двери два дня назад. Господи, казалось, что прошла целая жизнь!

— Мне очень жаль, но не стоит.

— Мне еще больше жаль.

Лана, не оглянувшись, ушла из кабинета и из здания. Оставалось только одно: позвонить отцу. Однако как позвонить? Из номера Рафаэля не хотелось, да она и не собиралась возвращаться туда. На телефон-автомат денег не было. Надо что-нибудь продать, но что?

Лучи солнца заиграли на ее кольце с бриллиантом, подаренном при помолвке, и на обручальном кольце. Она так привыкла носить их, что перестала замечать. Какая же она глупая! У нее на руке тысячи долларов. Лана сняла кольца и зажала их в пальцах. У нее вдруг поднялось настроение.

Найти перекупщика, который был бы готов взять у нее кольца без документов, удостоверяющих имя владельца и их ценность, оказалось труднее, чем она думала, но около четырех часов дня она наконец нашла мелкого торговца, который согласился купить их. Конечно, деньги, которые теперь лежали у нее в сумочке, не составляли и половину стоимости драгоценностей, но продажа колец по-своему была освобождением. Она вновь стала сама себе хозяйкой, пусть и с очень скромными средствами.

Приобретя карточку для международных переговоров, Лана нашла в торговом пассаже достаточно уединенную телефонную будку. Дрожащими пальцами она набрала несколько цифр, которые должны были соединить ее с личным телефоном отца. Лана поежилась при мысли, что ей придется попросить его о помощи. Они не разговаривали с того дня, когда она сообщила ему о своих планах выйти замуж за Кайла. В голове до сих пор звучали его резкие слова…

— Офис мистера Логана, чем могу служить? — Бесстрастный мужской голос на другом конце света казался до боли знакомым. Был ли у отца тот же самый помощник, которого упорно прочили ей в мужья? У нее мурашки побежали по телу при воспоминании о том, что она должна была сделать во имя дипломатических связей.

— Будьте добры, попросите к телефону мистера Логана.

— Кто спрашивает?

— Малколм, это я, Лана.

— Извините, его сейчас нет.

— Пожалуйста, Малколм! Ты же знаешь, я не стала бы звонить, если бы это не было важным. Мне нужно поговорить с отцом.

— Слухи о твоем последнем маленьком скандале, Лана, дошли и до Берлина. Ему было интересно, как быстро ты позвонишь. Я думал, что ты дольше продержишься.

Она стиснула зубы от издевательского тона Малколма. В этом человеке всегда была жестокость, которую он старательно прятал от старшего компаньона.

— Просто соедини меня.

— Видимо, он знает тебя лучше, чем мы оба думаем. Он оставил поручение на случай, если ты позвонишь.

— Какое поручение? Почему он не может сказать мне сам? — Лана стиснула телефонную трубку.

— Он очень недвусмысленно выразился. Его слова таковы: у меня нет дочери.

Лана медленно положила трубку. Вспыхнувшая было надежда умерла.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Рафаэль метался по своему номеру, как тигр в клетке. Куда, черт возьми, она ушла? После нескольких звонков он обнаружил ее на работе, хотя и выяснилось, что она больше там не работает. Тут же возник вопрос: почему она уволилась, когда ей так нужны деньги? Может быть, она хотела поймать его на слове, что он будет финансировать ее, как опекуна ребенка Марии? Принимает его за простофилю?

Что ж, даже лучше, если она так считает. Ему будет легче осуществить задуманное. Учитывая совет юриста, полученный сегодня по телефону, его дело будет убедительнее, если он обоснуется здесь, в Новой Зеландии. И это отнюдь не противоречит его планам расширить бизнес. Можно пойти на финансирование Ланы Уиттэкер, чтобы та согласилась на его требования, если он будет уверен, что это поможет ему получить полное попечительство над ребенком Марии.

Рафаэль проверил в своем мобильном телефоне, не было ли неотвеченных звонков. Их не оказалось. Время шло к шести, а, по словам консьержки, Ланна ушла в девять утра. Только бы она не наделала глупостей! Может быть, он слишком взволновал ее вчера. С некоторыми людьми гораздо лучше обращаться с осторожностью, действовать не спеша.

Не надо было оставлять ее одну, как он сделал накануне вечером. Она так эмоционально уязвима, и неизвестно, что может натворить. Но позвонивший вчера вечером доктор сообщил, что у Марии начались преждевременные схватки, и Рафаэлю следует приехать. Имея готовый к отправке чартерный самолет в аэропорту, он без колебаний решил полететь в Веллингтон и побыть с сестрой.

Положение Марии стабилизировалось около трех часов утра, и он оставался около сестры, держа ее за руку и тихо обращаясь к ней по-итальянски, надеясь, что до нее дойдет хоть частица его любви.

Пока он был там, доктора подняли один важный вопрос. Отделение по уходу за недоношенными детьми в больнице в Веллингтоне переполнено. Если у Марии снова начнутся схватки и они не смогут остановить их, то новорожденного придется перевезти в другой центр. Рафаэль и врачи, курирующие больную, обсудили все возможности и решили, что, поскольку состояние Марии достаточно стабильное для путешествия, при первой же возможности ее перевезут в Окленд, где имеется такое же отделение.

Рафаэль согласился на перевод его сестры в городскую больницу Окленда, лишь полностью убедившись, что такой перевод будет лучше и для Марии, и для девочки, которую, как сказали врачи, она вынашивает. Он вытащил из кармана ультразвуковой снимок, сделанный сегодня утром, и всмотрелся в очертания своей маленькой племянницы.

Когда Рафаэль увидел ее на снимке, она стала для него настоящей, определенной, и его решимость отомстить женщине, лишившей ее двух любящих родителей, усилилась. Но месть подождет.

Тяжело было снова покидать любимую сестру, но, чтобы выполнить данное ей обещание, ему необходимо вернуться к человеку, который может исправить тяжелое положение. К человеку, который, к сожалению, в данный момент держит в своих руках дальнейшую судьбу его племянницы.

Раздался щелчок открывающегося дверного замка. Она вернулась. Рафаэль почувствовал несказанное облегчение, но сделал спокойное лицо, потянулся к бутылке вина и наполнил два бокала золотистым напитком. Он не покажет ей своего волнения.

— Добрый вечер, Лана. Надеюсь, вы хорошо провели день? — Рафаэль обернулся и протянул ей бокал вина.

Она машинально взяла бокал, коснувшись пальцев Рафаэля, и это невольное прикосновение моментально напомнило ему о том, как она на него действует. Его невинное приветствие смутило ее, как будто она ждала, что он поинтересуется, где она была. Но его стиль был другим. Он предпочитал завлекать жертву мягким соблазном, медленно, но верно заманивая в свою сеть.

— Я не собиралась возвращаться, но у меня не было другого выбора.

Хотя голос Ланы был спокойным, выглядела она измученной, буквально валилась с ног. Совершенно очевидно, что день у нее прошел не так, как она хотела. Отточенная годами удачных деловых усилий интуиция никогда не обманывала его — Лана близка к тому, чтобы уступить его требованиям.

— Ели что-нибудь?

Она криво усмехнулась.

— Нет. Не было времени. — Лана подняла левую руку и смахнула прядь волос с лица. — Если вы позволите, я пойду и освежусь немного.

Вдруг до него дошло, что на ее пальцах нет колец! Что она сделала? Рафаэль тут же оказался рядом с нею, схватил за запястье и повернул руку к себе.

— Ваши кольца. Где они?

— Какое это имеет значение? Они мне больше не нужны. — И она решительно высвободила руку.

Рафаэль с горечью подумал, что все совпадает. Ее замужество так мало значило для нее, что она сбросила это доказательство так же легко, как если бы это была смена нижнего белья.

— Где они? Их надо положить в сейф гостиницы, если вы не собираетесь их носить.

— Что ж, видимо, для некоторых людей они не представляют подобной ценности. — В ее голосе появилась резкость, а губы искривились в циничной полуулыбке.

— Что вы хотите этим сказать? — У нее был такой вид, будто она смеется какой-то понятной ей одной шутке, и это рассердило его. — Конечно, они имеют ценность, ведь это ваши обручальные кольца.

— Я их продала. Немного выручила, но мне надо было позвонить.

Продала кольца, чтобы позвонить? Она так небрежно сказала это! Если бы он не знал ее лучше, то подумал бы, что она чуть ли не бравирует своим легкомысленным поведением.

— А отсюда вы не могли позвонить?

Что она скрывает? Может быть, любовника? Вполне возможно. Слишком легко она прыгнула в его объятия. В нем вспыхнула ревность. При мысли о том, что она с другим мужчиной, у него сделалось кисло во рту, а пальцы судорожно обхватили тонкую ножку бокала. Рафаэль крепко стиснул зубы, чтобы не озвучить свою версию.

— Не могла. Это сложно объяснить.

— Извини меня, — чуть слышно пробормотал он. Бедная Мария, ему надо было действовать быстрее! Во всем он виноват, все можно было предотвратить.

— Извинить вас? За что? Вас не за что извинять. Если кто и виноват, то только я. Я не должна была возвращаться сюда, но мне было некуда идти. Не смогла заставить себя пойти в меблированные комнаты, особенно после того, как увидела, каково там, и ощутила тамошний запах. Извините. Я злоупотребляю вашей добротой.

Он не понял, что она услышала сказанные им слова. Он просил извинения не у нее, а у своей сестры. Как показательно! Лана всегда думает, что все касается только ее. И что за ерунду она несет? Меблированные комнаты? Он точно так же не мог видеть Лану в меблированных комнатах, как и не мог представить себе, что прощает ее за тот вред, какой она нанесла счастью его сестры.

— Так что же вы делали сегодня? Кроме осмотра меблированных комнат.

Лана, не притронувшись к вину, поставила бокал на стол.

— В основном старалась понять, что мне делать дальше.

Рафаэль хранил гробовое молчание. Ему хотелось бы верить, что в течение дня она подумала и о ребенке его сестры, о просьбе, с которой он обратился к ней вчера.

— И вы решили, что делать дальше? — напомнил он после паузы. — А что по поводу вашей работы в благотворительной организации? Вы еще не приступили к ней?

На ее лицо легла тень, а бирюзовые глаза стали почти зелеными.

— Нет. Я больше там не работаю.

— Так что ваша работа на благотворительность подошла к концу. Полагаю, все это было лишь для вида?

— Конечно, нет! — Щеки Ланы запылали от гнева. — Почему вы говорите такое?

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но вы занимались благотворительностью для детей из бедных семей?

— Да.

— Тогда разве есть разница между незнакомыми детьми, для которых вы собирали средства — на дом, одежду и еду, — и ребенком моей сестры?

— Разница? Разница в том… — Лана замолчала, стараясь найти ответ.

— Разница в том, что вы так полны желанием отомстить вашему покойному мужу, что вымещаете зло на его ребенке. Может быть, вы правы. Вам пора подыскать себе другое место для жилья.

Дрожащей рукой он поднес бокал к губам и отхлебнул большой глоток вина. Не слишком ли далеко он зашел? Трудно сказать. У нее было бесстрастное лицо. Гнев, промелькнувший в ее глазах, быстро потух, как если бы это был фитилек свечи, зажатый между пальцами. Потом он вдруг заметил, как слегка смягчилась линия ее губ. Пришло время напасть на жертву.

— Возможно, я не слишком ясно выразился вчера. Я готов простить вам долг вашего мужа, содержать вас, предоставить вам дом и все необходимое, чтобы вы чувствовали себя также комфортно, как привыкли. Вам даже не нужно будет ежедневно заботиться о ребенке. Для этого я найму няню. Плюс к этому приличное денежное содержание, о котором я говорил. — Он назвал сумму, которая, по его мнению, могла заинтересовать ее.

Лана перестала слушать Рафаэля, когда до нее дошла справедливость ранее сказанных им слов. Он прав! Она так сосредоточилась на своей боли, предательстве Кайла, на потере всей своей собственности, что утратила чувство реальности. То, что отец продолжал отвергать ее, должно было снять пелену с ее глаз. Несколько лет назад Лана поклялась, что никогда не сделает такого же по отношению к ребенку, и все-таки сделала это. Отказываясь принять опекунство над ребенком Кайла, она превратит ребенка в такую же жертву, как она сама, и только у нее все еще есть возможность это изменить.

К глазам подступили слезы, но Лана решительно сдержала их.

— Я сделаю это. — Слова сорвались у нее с языка, прежде чем она успела подумать.

— Вы передумали? Вот так просто? — Его серые глаза потемнели. — А откуда я знаю, что вы так же быстро не передумаете снова?

— Не передумаю. Не по этому поводу. Не сейчас. — Никогда — в отношении такой важной вещи, как эта. Как ни неприятны обстоятельства, приведшие к этому моменту, внутри зажглась искра справедливости, разливая тепло и изгоняя оцепенение и отчаяние.

— Простите мне, если я несколько неохотно принимаю ваше внезапное изменение решения. Откуда мне знать, что, когда я создам для вас все условия, вы снова не передумаете?

Лана была в замешательстве. Похоже, он играет с нею, как кот с мышью. Сначала давит на нее, требуя, чтобы она согласилась принять ответственность опекунства, а потом сомневается в ее решении, как будто она переменчива, как ветер. Лана выпрямилась и посмотрела ему в глаза.

— Назовите ваши условия, составьте контракт. Я все сделаю, что нужно.

— Вы сделаете, что нужно? — Он с отвращением скривил губы. — Вы так говорите, как будто вам очень трудно согласиться. Я не хочу, чтобы однажды вы изменили свое решение и моя племянница оказалась бы в приюте. Я хочу, чтобы вы поклялись не отказываться от своих обязанностей по отношению, к ребенку, пока я не получу необходимых полномочий.

— Я сказала, что сделаю все, что должна. Я отвечаю за свои слова. — Лана не удержалась и спросила: — Вы сказали «племянница»?

— Я узнал это сегодня утром.

— Так вот куда вы ездили вчера! В Веллингтон? Чтобы побыть с сестрой?

— Да. У Марии начались схватки вчера вечером.

— А племянница… как она?

— Она в безопасности, во чреве своей матери.

Плечи Ланы поникли. На что она соглашается?

Когда маленькая девочка родится, она потребует много внимания. Готова ли Лана к этому? Сможет ли выполнить то, что смело заявила всего несколько минут назад? Рафаэль как будто почувствовал ее смятение, потому что следующие его слова заставили ее прислушаться.

— Если ваши намерения серьезны, я предлагаю, чтобы вы с ребенком жили со мной. Если я буду содержать вас, то суд не сможет признать вас неподходящей на роль опекуна ребенка из-за отсутствия собственных средств. Мое участие должно быть очевидным.

Лана нервно облизнула губы.

— Жить с вами? Где?

— Думаю, на загородной вилле. Там, где вы точно будете в уединении. Где-нибудь, где будет безопасно для ребенка. Я отдам распоряжения утром. Мы можем вместе присмотреть подходящее место.

— А как же ваш бизнес? Как вы можете так долго не заниматься им? Разве вы не должны быть в Италии?

— Мой брат прекрасно справится без меня. Сейчас для меня важнее быть здесь. Кроме того, я уже некоторое время занимаюсь расширением своих интересов в этой стране. Мне не трудно будет обосноваться здесь на какое угодно время.

— Тогда я согласна. Составьте контракт. Я подпишу все, что нужно.

Ей показалось, что Рафаэль скажет что-то еще, но он просто кивнул, подошел и встал рядом с нею. Поднял ее бокал и протянул ей.

— Думаю, у меня есть тост. За новые начинания.

Она подняла свой бокал.

— Да. За новые начинания.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Утром следующего дня Рафаэль взял напрокат внедорожник, и они отправились по автостраде к югу. Миновав пригород, они попали в зеленую, холмистую сельскую местность. Несколько часов помотавшись по извилистым сельским дорогам, Рафаэль и Лана остановились позавтракать в кафе маленького городка Уитфорд.

Пока Рафаэль сидел за столиком в открытой части кафе и ожидал кофе и ланч, Лана заглянула в соседний магазин подарков.

Она сразу обратила внимание на детскую одежду, малюсенькие белые хлопчатобумажные кофточки и башмачки. Впервые с тех пор, как они с Кайлом потеряли надежду иметь собственного ребенка, ей не было больно смотреть на миниатюрную одежду. Молодая женщина потрогала пальцем материю. Такая мягкая, нежная! Не осознавая своих действий, Лана прижала одну из хлопчатобумажных кофточек к щеке.

Лана рассеянно выбрала лошадку в пастельных тонах и пару носочков, таких маленьких, что в них влезали лишь два ее пальца. Она мысленно подсчитала стоимость и обрадовалась, когда вспомнила, что у нее в кошельке все еще есть выручка от проданных колец. Эти вещи она может купить! Приободрившись окончательно, Лана выбрала еще одну игрушку и рубашечку.

— Позвольте мне взять их у вас, — прогремел за ее спиной голос Рафаэля, и она от испуга чуть не уронила отобранные вещи. — Еще что-нибудь хотите?

— Я могу сама их купить. У меня есть деньги!

— Храните ваши деньги. Я знаю, как тяжело они вам достались. — Рафаэль слегка наклонил голову и понес вещи к прилавку.

У Ланы все кипело внутри. Он будет контролировать каждый ее шаг? Она повернулась на каблуках и зашагала к столику, где уселась в кресло и невидящим взглядом уставилась в окно. Рафаэль вскоре вернулся, держа в руках аккуратный сверток.

Они ели в полном молчании. Допив свой кофе и поставив чашку на блюдце, Рафаэль посмотрел в ту сторону, куда продолжала глядеть Лана.

— Пошли, — позвал он, поднимаясь с кресла и указывая на вывеску на другой стороне улицы. — Агент, наверное, сможет встретиться с нами сейчас. Эта местность очень приятная, вы так не думаете?

Лана последовала за Рафаэлем в офис,который привлек его внимание. Агент шумно приветствовал их и кратко обрисовал участки, которые мог показать им, предлагая проехаться в его машине.

— Нет. Мы поедем за вами, — настоял Рафаэль. — Нам может понадобиться вернуться в город в любой момент.

От слов Рафаэля по спине Ланы побежали мурашки. Да, он может в любой момент уехать, чтобы присутствовать при рождении его племянницы. Вдруг все показалось очень реальным. Сумеет ли она действительно сделать это?

— Лана? — позвал Рафаэль.

Он стоял, держа дверь раскрытой, приглашая последовать за ним к машине. Лана быстро отогнала свои мысли и проскользнула мимо него, почувствовав интригующий аромат его одеколона. Вдохнув запах, она постаралась не обращать внимания на ощущение тепла во всем теле.

Внутри роскошного джипа она старалась не смотреть, как его сильные руки держат руль, выводя автомобиль на дорогу. Его загорелую кожу оттеняли белые манжеты рубашки. Широкие запястья рук, длинные пальцы…

Она уже чувствовала эти пальцы у себя на бедрах, на груди и вдруг отчаянно захотела вновь ощутить их. Словно в ответ на опасные мысли ее тело охватила дрожь.

— Замерзли? Я выключу кондиционер, если хотите.

— Нет. Все в порядке. Просто неприятное ощущение.

— Ощущение? — Он бросил на нее любопытный взгляд и снова перевел внимание на дорогу.

— Не беспокойтесь. Ерунда.

Он понимающе кивнул, потом притормозил, пропуская машину риэлтера, свернувшую на боковую дорогу. Вскоре они остановились перед двухэтажной виллой в тосканском стиле. Если бы Лана не знала, что находится в Новой Зеландии, ей бы показалось, что они попали в сельскую местность в Италии.

Не разочаровала и внутренность дома. Просторные комнаты переходили в огромный, вымощенный дворик-патио в тыльной части, где в длинном прямоугольном бассейне приветливо отражалось солнце, а в больших керамических горшках стояли, как стражи, декоративные плодовые деревья.

Наблюдая за тем, как они осматривают комнаты на нижнем этаже, риэлтер снисходительно улыбнулся.

— Мистер Росселлини, когда вы сказали, что хотите приобрести собственность, где могли бы поэкспериментировать с естественно растущими оливковыми деревьями, я понял, что вы обратились по адресу. Это имение только что поступило в продажу после смерти владельца. Прежний хозяин активно пропагандировал новейшие методы садоводства, и его деревья взрослые и плодоносят. — Он стал сыпать цифрами, еще поговорил о прессах и устройстве для разлива по бутылкам, которые также имелись в имении. — Семья желает продать собственность как функционирующее хозяйство, а не как кусок земли.

Рафаэль задавал риэлтеру вопрос за вопросом, пока Лана продолжала осматривать комнаты нижнего этажа, а потом пошла наверх. Спальня занимала почти треть всего верхнего этажа. Лана быстро прошла по комнате, стараясь не смотреть на необыкновенно широкую кровать. Ванная комната поражала великолепием. Лана провела рукой по краю большой ванны, стоявшей на небольшом возвышении перед зеркальными дверьми, ведущими на уединенный балкон. Как чудесно будет расслабиться здесь летним вечером!

Острое желание сжало все внутри, а в голове возникла живая картина загорелого тела Рафаэля, лежащего в горячей воде. Лана помотала головой, чтобы избавиться от видения. Как он сумел сделать с нею такое? Так подчинить ее мысли, что она представила себе его голым, представила, как скользит руками по его ногам, бедрам…

— Нет! — Она вылетела из ванной и быстро прошла через спальню в противоположное крыло, где имелись другие комнаты.

Лана бегло осмотрела три другие спальни, затем спустилась по широкой винтовой лестнице и пошла на звук голосов мужчин, стоявших в патио. Рафаэль поднял бровь, увидев ее. Он пронзил ее взглядом умных серых глаз, и ей показалось, будто он угадывает направление ее мыслей. Румянец залил ей шею и расцвел на щеках.

— Имение мне подходит. Я покупаю.

Лана замерла на ходу. Вот так просто? Она бросила взгляд на риэлтера, у которого был такой вид, как будто он вдруг вознесся на небеса. Она могла только представить себе, какие комиссионные он получит за эту сделку!

— Вы уверены? — спросила она с колебанием в голосе. Здесь речь шла, по крайней мере, о нескольких миллионах долларов.

— Вам что-нибудь не понравилось?

— Вовсе нет: Я просто подумала, что, может быть, вам стоит осмотреть все имение, прежде чем принимать решение.

— Я уже достаточно видел. Беру также и обстановку. Можно будет заменить то, что не подойдет.

Риэлтер бросился к машине за бумагами, которые надо было подписать. Парень, очевидно, не мог поверить своей удаче. Они очень быстро завершили все необходимые операции, а попечители с радостью приняли предложение Рафаэля по телефону. Они смогут переехать уже на следующей неделе!

Лана огляделась. Это будет ее дом столько времени, сколько Рафаэль будет добиваться, чтобы получить опекунство. Насколько хватало взгляда, со всех сторон была земля Рафаэля…

— Красиво?

— Очень красиво. Не верится, что переговоры прошли так быстро.

— Переговоры? Я не вел переговоров. Я просто сделал весьма выгодное предложение. Семья бывшего владельца в выигрыше, и я тоже.

Рафаэль повернулся, оглядывая открывающийся вид. Словно вернулся на родную землю! Чего бы он не отдал, чтобы привезти сюда своих мать и сестру. И с ними вместе начать все сначала.

Сердце сжалось от горя. Никогда нельзя желать того, чего не может быть. Он напомнил себе об этом с той решительной практичностью, которая помогла ему поднять из руин бизнес отца. Будет вполне достаточно, если он предоставит этот дом своей племяннице.

Дочь Марии не будет ни в чем нуждаться. У нее будет все, что только можно купить.

Слабое движение рядом напомнило ему, что он не один. Лана. Интересно, что она думает? Увидев, какую силу имеют его деньги, надеется оторвать кусок пожирнее? Он очень рассчитывал на это. Жалкие гроши, которые он согласился платить, чтобы она действовала в роли опекуна ребенка, ни в коей мере не уменьшат его богатства. Она не имела ни малейшего представления, с кем имеет дело.

— Поехали, мы вернемся через несколько дней. Сейчас надо возвращаться в город.

— Вы не возьмете перечень обстановки и имущества?

— Зачем?

— Нам нужно будет заказать новые простыни, полотенца и многое другое.

Рафаэль подавил волну поднявшегося в нем гнева — она уже распоряжается его деньгами! Впрочем, она права. Предметы, которые упомянула Лана, действительно необходимы.

— Вы сможете получить нужные ей списки? — Рафаэль спросил риэлтера.

— Конечно. Утром я отправлю их факсом вам в гостиницу.

— Спасибо. Если это все, то мы поедем.

Подошвы его ботинок заскрипели по вымощенному плиткой патио. Он подошел к Лане, взял за руку и повел обратно через дом. Они подождали в портике у главного входа, пока риэлтер включил охранную систему и закрыл входную дверь. Мужчина протянул Рафаэлю руку.

— Спасибо, мистер Росселлини, было приятно иметь с вами дело. — Затем повернулся к Лане и тоже пожал ей руку. — Миссис Росселлини.

Рафаэль вздрогнул.

— Она не моя жена, — поправил он риэлтера грозным голосом.

— Прошу прощения.

Рафаэль резко кивнул, принимая извинение, и открыл дверцу, помогая Лане сесть в машину. Нет, такая женщина не может быть его женой. Он любил женщин, которые полны тепла и страсти, а не холодных и расчетливых, которых влекут лишь деньги. Хотя отклик Ланы накануне ночью и показал, что глубоко внутри у нее есть страсть.

Не говоря ни слова, Рафаэль обошел машину и сел за руль. Когда он пристегивал ремень безопасности, у него в кармане зазвонил мобильный телефон. Рафаэль быстро раскрыл телефон и тут же узнал номер больницы. Он ответил, испытывая нарастающий страх.

Через несколько минут он закрыл телефон и положил его в карман, затем откинулся на спинку сиденья и, глубоко, вздохнув, положил голову на подголовник. Новость оказалась лучше, чем он ожидал. Состояние Марии значительно стабилизировалось, и ее можно перевезти в Окленд завтра утром.

— Рафаэль? Все… в порядке?

— Марию завтра перевезут в Окленд.

— Перевезут? Но почему? Ведь…

— Что? Хотите, чтобы она находилась от вас подальше?

— Я совсем не это хотела сказать. — Бирюзовые глаза Ланы сверкали от возмущения — Разве безопасно перевозить ее?

— Неужели вы думаете, что я хотел бы ускорить смерть своей сестры?

— Конечно, нет. Извините. Я не подумала. — Лана беспомощно взмахнула руками, а потом сжала кулаки.

Рафаэль еще раз сделал глубокий вдох и устало потер глаза.

— Это вы извините, Лана. Последние несколько дней были трудными для всех нас.

Она бросила на него удивленный взгляд, будто не могла поверить внезапному теплу в его голосе. Это действительно были трудные дни — для всех. И он осознавал, что легче скоро не будет. Они так и будут жить на острие ножа, пока не родится ребенок. Пока не умрет Мария…

— Лучше, чтобы ребенок родился здесь, в Окленде. Отделение по уходу за недоношенными детьми в больнице Веллингтона переполнено. Доктора порекомендовали перевезти Марию, чтобы обезопасить ребенка.

— Хотите, чтобы я поехала в больницу вместе с вами?

Предложение Ланы поразило Рафаэля. Он внимательно посмотрел ей в лицо, но не увидел никаких эмоций. Неужели она ничего не чувствует в связи с предстоящим приездом его сестры, женщины, которая вытеснила ее из сердца мужа, раз могла бесстрастно задать такой вопрос? А если чувствует, то хорошо это прячет.

— Не стоит. Хоть Мария и находится в бессознательном состоянии, я не хочу рисковать. Ее может взволновать ваше присутствие.

Лана отвела от него взор и стала смотреть на дорогу.

— Я понимаю, — тихо пробормотала она.

Рафаэль едва слышно выругался и завел машину, чтобы начать путешествие обратно в город. Итак, она думала, что понимает? Он крепко сжал руль. Ее беспристрастность ясно доказывает, что она и представления не имеет, какой нанесла вред, и не видит своей вины.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Да, она его враг, но он по-прежнему вынужден заботиться о ней. У Ланы было лишь два комплекта одежды, и то скорее деловой, чем повседневной.

— Где вы обычно покупаете одежду?

Боковым зрением Рафаэль увидел, как она повернула голову и стала сверлить его глазами.

— Почему вы спрашиваете?

— Вы же не можете постоянно носить одно и то же! Давайте купим кое-что прямо сейчас.

— Почему именно сегодня?

— Вряд ли у меня будет для этого время, когда Мария будет здесь, в Окленде.

Она ощетинилась от его замечания, но придержала язык.

— Итак, где остановиться? — спросил Рафаэль, выруливая на главную улицу Окленда.

— Сверните на следующем повороте, а потом я покажу. — Голос у нее был напряженным, как будто она сдерживала слова, которых лучше не произносить. Он улыбнулся про себя — она учится быть покорной.

Когда они возвратились в гостиницу, Лана с радостью узнала, что список имущества в доме уже пришел по факсу. Она детально изучила его, обратив внимание на размеры кроватей и обеденных столов, и стала составлять перечень нужного им нового постельного белья и прочих предметов. Когда она наконец прервалась, то удивилась, что за окном уже темно. Рафаэль сел напротив. На нем была более простая одежда, чем до этого: темные джинсы и спортивная рубашка темно-серого цвета с длинными рукавами, оттенявшая его глаза.

— Извините, вы что-то сказали? — Лана собрала бумаги.

— Нет. Я просто наблюдал за вами. Вы закончили?

— Пока да. Думаю, я разобралась, что мы должны купить, а что можем сохранить из имеющихся вещей. Если вы не возражаете, я бы начала с того, что заменила бы все постельное белье и полотенца. А то, что осталось от прежнего хозяина, мы могли бы отдать в местные приюты. Уверена, они с радостью примут это пожертвование.

Лицо Рафаэля выразило удивление.

— Что-то не так? — спросила Лана.

— Просто я думал, что вы решите выкинуть все лишнее.

— Но это было бы ужасное расточительство.

— Согласен. — Он оглядел ее, и его лицо приняло новое выражение, от которого она почувствовала себя насекомым под увеличительным стеклом.

— Что случилось? Почему вы так смотрите на меня?

— Вы расстроились, что я не дал вам заплатить за детские вещи. Почему? — Он наклонился, приблизив к ней лицо.

— Просто я хотела купить их сама, вот и все. — Лана откинулась в кресле. Она не собиралась рассказывать ему сейчас подробности своей личной жизни. Разве он поймет?

— Думаю, здесь кроется нечто большее. Расскажите мне, — тихо попросил он.

— Хорошо, если вы настаиваете. Когда я берусь за проект, то реализую его на сто процентов. Мне хотелось что-нибудь подарить ребенку от себя. — Не на те деньги, которые ей заплатят за согласие быть опекуном ребенка. За последнюю неделю она потеряла все. Покупая эти простые вещички для племянницы Рафаэля, она испытала доселе неведомую ей радость.

— Она для вас проект?

Лана подумала, прежде чем ответить. Он пристально следил за нею, прищурив глаза. Если она не хочет окончательно разбить свое сердце, ей действительно необходимо рассматривать ситуацию исключительно в деловом ракурсе.

— Можно и так сказать.

Рафаэль вздохнул и снова откинулся на спинку кресла.

— Спасибо за честность. Если бы вы сказали мне, что сделали это из-за желания иметь собственного ребенка, хотя совершенно ясно, что вы никогда не хотели его, то я бы принял вас за лгунью.

Лана вздрогнула, как будто ее ударили по лицу. Никогда не хотела ребенка? Как он пришел к такому выводу? Но она не станет разубеждать его сейчас. Ей не хотелось копаться в прошлом, не хотелось освещать некоторые детали их с Кайлом отношений.

Но однажды она сделает это. И сегодняшний день явился прекрасным примером того, чего это будет стоить ей в эмоциональном плане.

Лана вскочила на ноги, намереваясь уйти. Вставая, она уронила на пол одну из страниц. Рафаэль наклонился, чтобы поднять ее. Мельком просмотрев лист, он нахмурился.

— Что это? — удивленно спросил он.

Лана взяла у него бумагу.

— Список вещей, которые мы должны купить для детской.

— Пространный список… А откуда вы знаете, что нам понадобятся все эти вещи? Вот это, например? — Он указал пальцем на один из пунктов списка.

— Это монитор, используемый при затрудненном дыхании. Мера безопасности. Любой ребенок может перестать дышать во время сна, особенно подвержены этому недоношенные дети.

— Перестать дышать? — При этих словах у него побелело лицо.

— Этот прибор подаст сигнал в случае необходимости. — Не теряя надежды стать матерью, Лана всегда была в курсе подобных технических новшеств. Она поклялась себе, что если ей повезет и она родит ребенка, то сделает все, чтобы обезопасить его.

— Откуда вы знаете обо всем этом? У вас ведь нет своего ребенка. А Кайл говорил, что вы никогда и не хотели его иметь. Так откуда же вы все знаете? — настаивал Рафаэль.

— Кайл так говорил? — Лана сделала шаг назад. Кайл лгал и об этой части их жизни! Как он посмел? К ней снова вернулась боль, которую она испытала, осознав, что никогда не сможет родить ребенка.

— А вам не приходило в голову, что он соврал? — Лана повернулась и направилась в спальню. Ее глаза блестели от слез.

Рафаэль смотрел, как она уходит, и в душе его вдруг поселилось сомнение. Никто не смог бы подделать такое горестное выражение лица, какое было у нее при его последних словах. Если Кайл лгал в таком важном вопросе, что еще он мог исказить? Хотя все, что Лана сказала и сделала со времени встречи с Рафаэлем, указывало, что она злодейка, ему вдруг пришло в голову: возможно, его заставили сделать такой вывод. От этой мысли в нем закипел гнев. Неужели его принимали за дурака?

Когда Лана закрыла за собой дверь спальни, Рафаэль решил при первом удобном случае узнать все возможное о браке Кайла и Ланы Уиттэкер.

В последующие несколько дней Лана занималась необходимыми покупками для переезда в поместье. Рафаэль разрешил ей пользоваться одной из его кредитных карточек, а также открыл счет на ее имя, куда еженедельно будет переводиться обещанная им денежная помощь. Как ее ни беспокоило, что она принимает эти деньги, Лана утешала себя тем, что просто выполняет работу. Но это не облегчало боль в области сердца, возникавшую каждый раз, когда Рафаэль уходил из гостиницы навестить сестру.

Он сидел час за часом в больнице и каждый вечер возвращался с серым и перекошенным лицом. Несколько раз, когда Лана выходила, у нее создавалось ощущение, что за нею следят, но, когда она оглядывалась, все казалось обычным. Из-за того что Рафаэль так тяжело переносил визиты к Марии, ей не хотелось нагружать его своими страхами, и она убеждала себя, что всему виной расстроенные нервы.

Они были почти готовы к переезду в Уитфорд, и эту перемену в жизни Лана ожидала с неожиданным нетерпением. Впервые за долгое время она смотрела вперед, а не оглядывалась назад.

Оформив доставку товаров в приобретенное поместье, Лана вернулась в гостиницу поздно. Еще в коридоре она с удивлением услышала громкий, возбужденный мужской голос, доносившийся из номера. Она открыла входную дверь и, бросив покупки в вестибюле, поторопилась внутрь, узнать, что происходит. Рафаэль ходил по гостиной, одной рукой прижав телефонную трубку к уху, а другой гневно жестикулируя.

— Что случилось? — беззвучно проговорила Лана, когда он обернулся и резко кивнул ей в знак приветствия.

Рафаэль указал ей на разложенную на кофейном столике бульварную газетку. Лана взяла газету в руки, желая узнать, что так его расстроило. У нее застыла кровь в жилах, когда она увидела заголовок на первой странице.

Дитя любви мошенника!

Подзаголовком была помещена цветная фотография беременной женщины, лежащей на больничной койке. Хотя фотография была зернистой, Лана тут же уловила сходство с сердитым мужчиной, который молча стоял и постукивал себя пальцами по бедру, слушая человека на другом конце провода.

Это Мария Росселлини? Лана стала вглядываться в фотографию, ожидая, что ее захлестнут гнев и ненависть. Это была женщина, которая украла у нее мужа, женщина, которая сейчас поддерживала в своем умирающем теле жизнь его маленькой дочери. Но вместо гнева ее охватило лишь неподдельное чувство утраты.

Лана так крепко схватила пальцами бумагу, что та начала рваться. Под покрывалами и внутри безжизненно лежащей женщины на больничной койке жил ребенок Кайла. Ребенок, которого Лана не смогла дать ему. Она опустилась на колени, все ее тело сотрясалось. Несколько раз судорожно вздохнув, она оторвала взгляд от фото, чтобы просмотреть статью.

Тот, кто ее написал, хорошо подготовился. Здесь были многие пикантные подробности ее замужней жизни с Кайлом вместе с заявлениями их соседей и друзей. Людей, которые, как она думала, были ее друзьями. И, что хуже всего, статья заканчивалась обещанием рассказать на следующей неделе еще больше грязных подробностей о привилегированном воспитании Ланы, о тайнах ее собственной семьи, а также и о таинственном мужчине, с которым, как сообщают, она живет после смерти мужа.

Сердитый голос Рафаэля пробился сквозь туман охватившего ее шока.

— Это неприемлемо! Я хочу, чтобы вы нашли того, кто позволил сфотографировать мою сестру. Если в вашей больнице вы не можете защитить ее, я предоставлю ей свою охрану.

Он замолчал, когда заговорил человек на другом конце провода.

— Уж постарайтесь! — четко произнес Рафаэль. — Или вы лично понесете ответственность.

Он сердито захлопнул свой мобильный телефон и засунул его в нагрудный карман пиджака.

— Проклятье! — гневно произнес он и, повернувшись, увидел Лану. Она стояла на коленях и побелевшими пальцами сжимала газету. Никто не смог бы так хорошо сыграть. Как он мог быть таким глупцом и не сообразить, что у нее будет именно такая реакция на сообщение? Он думал только о Марии и ее безопасности, но нисколько не принимал в расчет чувства Ланы. Прошла всего неделя, как она услышала о ребенке, а вот сейчас получила доказательство. Как бы он ни убеждал себя не доверять Лане Уиттэкер, его долг смягчить удар, от которого она, очевидно, дрогнула.

— Лана… — мягко проговорил он, протягивая руку к газете, которая вызвала в нем такую ярость и заставила забыть обо всем. Выхватить из ее пальцев газету оказалось нелегко. В конце концов он все же отобрал ее и, поддерживая под локти, поднял Лану на ноги и усадил на диван.

На лице женщины отсутствовало всякое выражение. Рафаэль повернулся к серванту, налил в стакан немного бренди из хрустального графина и поднес его ей.

Лана залпом выпила янтарный напиток. Ее бледные щеки слегка порозовели, а в голубых, как топаз, глазах появился влажный блеск. Она глубоко вдохнула и поставила стакан на стол.

— Вы уверены, что вам не надо выпить еще?

— Это не поможет унять боль внутри, Рафаэль. Но все равно спасибо.

Его поразило отсутствие всякого выражения в ее голосе. За последние три дня он увидел ее совершенно с другой стороны. Лана оживилась и возбудилась в связи со скорым переездом. Когда он возвращался домой из больницы, она подробно обсуждала с ним вещи, которые купила. Он втайне желал, что она окажется в номере, когда он вернется — и это будет почти как возвращение домой. Но сейчас она вновь стала такой же скованной, холодной женщиной, какую он встретил после похорон Кайла. Отчужденной. Недоступной.

— Извините, Лана. Мне следовало убрать от вас газету. Показывать вам ее было бестактно с моей стороны.

— Не надо относиться ко мне как к ребенку, Я могу это перенести, честно. Просто немного неожиданно — вот и все.

Он видел, как она двигалась, говорила все нужные слова, но чувствовал, что в ее душе происходит грандиозный болезненный процесс. Почти физически он ощущал, как она отдалилась от него. Проклятая фотография напомнила им обоим об их цели и о конечном результате.

Он вдруг ясно понял, что она права: ничто не может облегчить душевную боль. Ничто.

— Я займусь этой газетой. Они больше не будут печатать лживые сведения или догадки о наших семьях, — клятвенно заверил он.

— Не волнуйтесь, они найдут другой способ налить яду, вгрызться в мое прошлое и снова разместить все в газетах. — Лана положила руку ему на рукав пиджака. — Чего только со мной не делали до этого, и я выжила в последний раз. Выживу и сейчас. А теперь, если вы извините меня, я должна проверить, все ли готово к завтрашнему дню. Лично я не могу дождаться, когда уеду из города.

С этим Рафаэль искренне согласился. Хоть он и будет дальше от больницы, но когда ребенок родится и окрепнет, чтобы его можно было забрать домой, он будет в безопасности в загородном доме. После событий сегодняшнего дня безопасность казалась еще более важной, чем раньше.

Он взглянул на серьезное лицо Ланы, а потом на красивые длинные и тонкие пальцы, которые жгли его руку. Ее прикосновение было как разряд электричества. Он еще не успел ничего подумать или сделать, как она убрала руку и встала.

— Думаю принять ванну и лечь спать. Нам лучше встать завтра пораньше, если мы хотим опередить автофургон с вещами.

— Не хотите ли поесть перед уходом? — Рафаэлю совсем не хотелось есть, но по какой-то причине он не желал отпускать Лану. Он еще не разобрался в причинах, из-за которых уговаривал ее остаться с ним, когда она покачала головой и направилась в свою комнату.

Лана стала готовиться ко сну, а в голове роились тревожные мысли. Она с полчаса пролежала в наполненной пеной ванне, но это не прибавило ей спокойствия. Лана терла мочалкой свое тело. Если бы только можно было также легко смыть боль из-за неудавшегося брака! Рука задержалась внизу плоского живота, и у нее в мозгу всплыла картина другого живота — Марии Росселлини, и в том животе жил ребенок, которого Лана так бы хотела родить…

Огорченно вздыхая, она вышла из ванны и взяла толстое и пушистое гостиничное полотенце. Махровая теплая ткань разогрела ей кожу и тело и пробудила в ней желание, которое не хотелось признавать. Она жаждала вновь почувствовать себя женщиной, ей нужно было подтверждение, что она все еще привлекательна, что жизнь измеряется не тем, может женщина родить или нет, а искренней, неподкупной любовью. По-видимому, этого было мало для Кайла. По щекам заструились горячие слезы, когда позже она без движения лежала в кровати в ожидании сна, который хоть на время освободит от мучительной правды.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Ночные звуки города не дали Лане успокоить свои тревожные мысли. В конце концов она перестала пытаться заснуть и решила пойти что-нибудь почитать в гостиной. Она накинула пеньюар цвета морской пены на прозрачную ночную рубашку скорее по привычке, а не от желания прикрыть себя. Рафаэль давно уже спит. Время, которое он проводил с сестрой, тяжело сказывалось на нем. Это было видно и на его лице, и в пустых глазах, когда он возвращался каждый вечер домой. Да сегодняшняя неприятность с газетой тяжело ударила по нему.

Лана туго затянула на талии пояс и открыла дверь спальни. В гостиной все еще горел свет, и она замерла на пороге, когда увидела, что объект ее мыслей совсем не спит. Рафаэль, на котором были лишь пижамные брюки, нахмурился, увидев ее. Лана впилась взглядом в его широкие, мускулистые, загорелые плечи и мощную грудь, покрытую темными волосами, спускавшимися к центру его плоского живота.

— У вас проблемы? — невнятно произнес он.

Лана была в шоке. Уж не плакал ли он? Непохоже на неукротимого Рафаэля Росселлини.

— Я- я не хотела беспокоить, вас. Извините.

— Вы меня не беспокоите. Я не могу заснуть. — Он поднял руку, чтобы вытереть глаза, и отвернулся.

Он действительно плакал. Лана не знала, что делать. Внутреннее чутье толкало ее к нему. Но она осталась на месте — Рафаэль никогда не примет утешения от нее. Ясно, что ему хотелось побыть одному.

— Пойду лучше лягу…

— Нет. Пожалуйста, посидите со мной немного. Видно, вы тоже не можете спать.

Лана неуверенным шагом прошла по комнате и села, куда он указал. Рядом с ним на широком диване.

— Что вас сейчас беспокоит, Лана? Почему вы не спите?

— Не знаю, — солгала она. Затруднительное положение, медленно сжигавшее ее и раньше, сегодня дошло до критической точки. Ее чувство собственного достоинства получало один удар за другим. Ей нужно было вновь утвердиться как женщине. Как желанной женщине…

Лана вздрогнула, когда Рафаэль поднял руку и провел длинным теплым пальцем по ее щеке.

— Я догадываюсь, что вас беспокоит. — Его голос стал еще ниже. — А также думаю, что сейчас вы не хотите разговаривать.

Она молча кивнула, не отрывая от него глаз. Длинные густые ресницы обрамляли его темные серые глаза, которые приковали ее к себе вдруг вспыхнувшим в них огнем желания. По спине пробежала дрожь ожидания, отчего спина выпрямилась, а грудь немного подалась вперед.

Его палец прошелся по ее подбородку, а потом спустился по шее до края одежды.

— Я тоже не хочу разговаривать. — Рафаэль наклонился ниже, и она почувствовала на своей коже его дыхание.

Ей не хватало воздуха в легких. Рафаэль медленно отогнул край тонкой материи и открыл тонкую бретельку ее ночной рубашки. Вихрь желания закрутился глубоко внутри нее. Слабый вдох слетел с ее губ, которые тут же погрузились в тепло его губ, его языка. Лана почувствовала, как Рафаэля охватила дрожь, когда его рука нырнула под лиф ее халата, чтобы обхватить грудь. Ее сосок напрягся, возникло чувство, граничащее с болезненным удовольствием сильного желания.

Через секунду пояс полетел на пол, за ним последовал пеньюар. Рафаэль пробормотал что-то по-итальянски так тихо, что Лана не смогла разобрать. Его глаза потемнели, когда он оценивающе смотрел на нее, на ее лицо, шею и грудь. На мгновение ей стало неловко, и она попыталась поднять пеньюар и снова прикрыть себя. Кайл был ее первым и единственным любовником. Для нее это была пугающая новая территория.

— Я хочу тебя, Лана. Подумай над своим ответом, потому что я попрошу только один раз. Займешься любовью со мной сегодня? Только сегодня. Ты нужна мне.

Мольба в его голосе была ее гибелью и одновременно спасением. Этот сильный, влиятельный мужчина хотел ее. Ее. Это само по себе усиливало возбуждение, и чувства, которые он поднял в ней, были тому подтверждением. В ответ она осыпала поцелуями его лоб, щеки, дошла до уголка губ. Ощущая губами его вкус, она хотела большего. Гораздо большего.

Ему только и надо было услышать это. Мгновенно поднявшись, Рафаэль подхватил на руки восхитительное, полное желания тело. Он не был готов удовлетворить неодолимое желание на диване в гостиной. Нет, ему нужны были его удобная и большая кровать, уединение его комнаты.

Он уложил Лану на покрывало своей кровати. В какое-то мгновение он спросил себя, правильно ли поступает, но момент был мимолетным, сжигающее его желание толкало искать утешения в ее теле.

Нежными руками она гладила его широкие плечи. Ее длинные светлые волосы ласкали кончиками ее груди, приглашая его сделать то же самое. Он наклонил голову и спрятал лицо у нее между грудями, вдыхая пьянящий аромат ее кожи. Лана запустила пальцы ему в волосы, когда он стал посасывать маленький бутон ее плоти.

Его руки заскользили вдоль ее тела, к тонкой талии, к изгибу бедер. Она была такая нежная, такая теплая, такая щедрая, когда ее руки совершили тот же путь. Рафаэль почувствовал, как ее руки стягивают с него штаны. Слишком быстро. Он знал, что она своим прикосновением может довести его до предела, и тогда будет слишком поздно останавливаться. Из его горла вырвался стон.

— Меры предосторожности, — прорычал Рафаэль, когда его бедра уже были готовы перейти к ритмичному движению.

— Не беспокойся за меня. Я не забеременею.

— Ты уверена? Потому что я не могу ждать. Я хочу тебя сейчас же.

— Тогда и возьми меня сейчас же. — У нее на губах появилась загадочная улыбка, в полуосвещенной комнате она была прекрасна. Рафаэль видел, как ее зрачки расширились, когда он вошел в нее. Все его мышцы замерли, когда он заставил себя остановиться, насладиться ощущением ее нежного тепла. Он слегка отстранился, потом снова устремился вперед. Больше он не мог контролировать себя и не захотел бы, даже если бы мог.

Время остановилось, мир вокруг них превратился в тенистое преддверье рая. Рафаэль отдался жару и страсти. Он устремился туда, где не существовали ни боль, ни страдания, где царило лишь удовольствие. Ноги Ланы сжались вокруг него, он чувствовал, как дрожат ее бедра, слышал ее крик высвобождения…

Лана лежала в объятиях Рафаэля и слушала, как его неровное дыхание снова переходит в размеренный ритм. У нее в груди все еще бешено колотилось сердце. Она не верила, что может подняться на такую головокружительную высоту удовольствия. Занятие любовью с Кайлом всегда было приятным и даже больше. Но это было необыкновенно.

Она быстро отрезвела. Что она наделала? Была вдовой всего одиннадцать дней и уже нашла утешение в объятиях другого мужчины. И не какого-то мужчины, а Рафаэля Росселлини, который свел вместе Кайла и Марию. Рафаэль сжал руки вокруг ее талии и начал ласкать ей живот.

— Сейчас не время размышлять, Лана, — прошептал он.

— Я и не размышляю, — возразила она, в то время как внутри нее поднялся новый виток желания.

— Не лги. Ни мне, ни себе. Это только естественно, что ты ощущаешь… неловкость. — Он стал ласкать ее грудь.

— Слишком быстро. Я не должна… — она осеклась. Рафаэль взял ее за подбородок, заставляя заглянуть ему в глаза.

— Лана, Кайл давно оставил тебя. Если не физически, то по крайней мере мысленно. Если говорить о сегодняшнем дне, то ты заслуживаешь этого. Мы оба заслуживаем. Тебе ведь понравилось то, что мы оба пережили, верно?

— Да, — ответила она со вздохом. Глупо отрицать очевидное.

— У нас еще есть остаток сегодняшнего дня. Не будем напрасно тратить время.

Она почувствовала его нарастающее возбуждение, и у нее внутри все сжалось в томительном ожидании. Он захотел ее снова так скоро? Это было необходимым бальзамом для нее, повязкой для ее раненого сердца, для чувства собственного достоинства.

— Не будем.

Она притянула его к себе и поцеловала со всем жаром приглашения, на которое была способна, и почувствовала, как стучит его сердце. Провела языком по его губам, приникла внутрь его. Лана застонала, когда он легко погладил ее бедра. Его нежность сводила ее с ума. Она выгнулась навстречу ему, без слов умоляя о большем.

Он снова вошел в нее, раскачивая во все нарастающем ритме и удовлетворяя все известные мужчине древние инстинкты. Она почувствовала, как замерло его тело, как изогнулась спина. Почувствовала горячую струю, разлившуюся у нее внутри…

Он навалился на нее всем телом.

— Я рад, что ты принимаешь таблетки, потому что уйдет целая ночь, чтобы насладиться тобой, — прошептал он ей на ухо.

Лана замерла. Таблетки? Откуда он это взял? Она постаралась вспомнить, когда говорила ему, что ей ничего не грозит. Очевидно, он неправильно понял. Лана провела рукой вниз и вверх по его спине.

— Я не принимаю таблеток, Рафаэль, но мне ничего не грозит.

Он слегка отстранился от нее, его темные глаза были полны вопросов.

— Пользуешься какими-то другими средствами?

— Нет. Не пользуюсь.

Он стал отодвигаться с выражением шока на лице. Она схватила его и прижала к себе.

— Не надо. Не волнуйся. Нет никакой проблемы. Честно. Я же сказала тебе, что не забеременею.

— Как ты можешь быть уверена, если не пользуешься контрацептивами? — Возмущение в его голосе не скрывало растущий страх и отчужденность.

Лана колебалась. Надо было сказать ему правду, но ведь так трудно произнести эти слова! Хотелось быть женственной в его объятиях, а не неудачницей. Если она расскажет, станет ли он хуже думать о ней, чем, очевидно, думал Кайл? Даже если это будет только одна ночь любви, она, конечно же, заслуживает всей ночи.

— Почему ты не отвечаешь? Ты солгала мне? — Его голос стал суровым. — Я не потерплю, чтобы меня обманывали.

— Здесь нет обмана. Я не могу забеременеть. Я бесплодна. Вот поэтому Кайл…

Рафаэль приложил палец к ее губам.

— Ш-ш, не пускай его в нашу кровать. Больше не говори об этом. Извини, что я так разозлился. Я не понял. Теперь понимаю. Сегодня мы забудем обо всем и обо всех. Сегодня мы одни.

Лана кивнула, ее глаза были полны слез. Сегодня она продержится. Не нужно все усложнять. После долгих бесплодных усилий и рухнувших надежд она лучше других знала, как важно пользоваться моментом. Это она и сделала.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

На следующее утро Лана проснулась в объятиях спящего Рафаэля. Она мягко высвободилась, встала у края кровати и посмотрела на него. Ей стало интересно, что будет дальше. Вернутся ли они к тому, что было до этого? Снова будут вежливыми незнакомцами?

Вдруг сильная рука схватила ее за запястье и потащила обратно в смятую постель.

— Доброе утро. — На его лице не было улыбки, но пламя в глазах, без сомнения, говорило, что сейчас речь совсем не могла идти о «вежливых незнакомцах». — Я хочу тебя сейчас, Лана, но сначала мы пойдем в душ.

Он поднялся и взял ее за руки. Лана почувствовала себя восхитительно хрупкой в его объятиях. Она подняла голову, чтобы поцеловать Рафаэля. Он вошел в ванную, поставил ее на пол и прижался своей возбужденной плотью к животу Ланы.

Лана послушно встала под душ, наслаждаясь водопадом теплой воды на спине. Взяла мыло и намылила руки.

— Давай я помою тебя, — смущаясь, предложила она, когда Рафаэль встал рядом с нею. Под покровом темноты они были безликими друг для друга, а сейчас ей казалось, что она обнажилась перед всем миром.

— Делай со мной, что хочешь, — ответил он.

Поймав Рафаэля на слове, Лана стала намыливать его между лопатками, потом спустилась ниже, к ягодицам, затем намылила ноги. Затем она медленно пошла вверх по ногам, пока не дошла до бедер. Она улыбнулась, услышав стон Рафаэля.

— Снова повернись, — тихо скомандовала она. Он повернулся, и у Ланы пересохло во рту, когда она увидела голод в его глазах, поднявший в ней уверенность гораздо выше, чем она могла себе представить. Взяла мыло и, не отрывая от Рафаэля глаз, медленно намылила ему руки, сжимая их в соблазнительном обещании. У него участилось дыхание, а она принялась за его грудь, слегка касаясь ногтями его темных плоских сосков. На этот раз ее дорожка вниз по его телу прервалась мелкими поцелуями, когда вода стала смывать мыльную пену.

— Хватит! — воскликнул он грубым голосом.

— Я сделала тебе больно? — спросила, взглянув на него, Лана.

— Нет. Я просто больше не могу. Я хочу тебя.

В его голосе была такая мольба, которой она не слышала раньше.

— Но сначала, — продолжал он, — позволь мне помучить тебя так же, как ты мучила меня.

Он быстро намылил ее тело, обводя ее груди. Лана чуть не закричала, чтобы он потрогал ее соски, целовал бы, что угодно сделал, чтобы помочь ей освободиться от растущего напряжения. Он направил струю, чтобы смыть мыло, и накрыл губами один напрягшийся сосок, слегка оттягивая зубами нежную кожу и поглаживая языком поверхность. Пальцами одной руки он сжал его близнеца так крепко и нежно, что от возникнувшего сладостного ощущения у нее едва не подкосились колени. Другой рукой он нежно ласкал ее между ног, пока от блаженства она не перестала что-либо понимать.

Он выпрямился и поцеловал ее. Их головы склонились под струями воды. Лана обхватила ногами его талию и положила ему руки на плечи, когда он осторожно вошел в нее. Он прислонил ее к стене душевой, направив струю между ними, и вошел глубже. Его бедра двигались все быстрее и быстрее, пока она не вскрикнула, высвобождаясь. Еще одним последним движением он достиг пика наслаждения, и Лана сквозь туман своего собственного удовольствия наблюдала, как он в изнеможении наваливается на нее.

Рафаэль прислонился к ней лбом, его тело все еще дрожало. Он помог ей встать. Занятия любовью с Ланой доставляли ему больше удовольствия, чем он мог ожидать от своего тела. В отчаянной попытке успокоить свою душу и забыть о раздиравших его волнениях и ответственности он обратился к ней с мольбой. Попросил одну ночь, но она дала ему гораздо больше.

Теперь ночь действительно прошла. Им надо было взглянуть на день. Он выключил душ, взял с вешалки полотенце и тщательно вытер Лану. Она не могла говорить. У него было такое же состояние. Старательно вытирая каждый дюйм ее тела, Рафаэль увидел, как прилив жара придал ее коже розовый блеск, увидел, как затвердели ее соски. Его собственное тело начало напрягаться в предвкушении, но Рафаэль не дал воли своим чувствам. Ему нужна была только одна ночь. Несколько часов бездумной передышки. Он получил ее, и теперь необходимо двигаться дальше.

В его спальне зазвонил телефон.

— Я отвечу, а ты пойди и подготовься к переезду. — Рафаэль туго обмотал Лану полотенцем, больше для того, чтобы снова не начать прикасаться к ней, чем для ее удобства. После того, что произошло между ними, неловкости не могло быть. Даже если он и знал, что не повторит снова своих действий. Прошлая ночь была помутнением рассудка.

— Хорошо. Оденусь, закажу завтрак, а потом мы отправимся, — согласилась Лана.

Звонок был из транспортной компании — грузовик выехал пять минут назад. В течение часа Рафаэль и Лана закончили упаковывать вещи, расплатились за гостиницу и выехали в Уитфорд.

* * *

К вечеру Рафаэль с удивлением отметил, что чувствует себя как дома. Лана организовала уборку в помещениях, поставила во многих комнатах свежие цветы. Наступило время выпить и отметить переезд. Рафаэль откупорил бутылку австралийского красного вина, налил в два бокала и пошел искать Лану. Он не видел ее около часа, хотя знал, что, пока он распаковывал свои чемоданы и развешивал одежду в большой гардеробной главной спальни, она занималась обустройством детской. В какой-то момент он зашел туда и удивился, увидев, что она раздает указания грузчикам с точностью сержанта на параде.

Рафаэль поднялся по лестнице, держа по бокалу в каждой руке, и тихо прошел по толстому ковру до двери в детскую. Из комнаты доносились тихие всхлипывания. Не зная, что и думать, он открыл дверь. С первого же взгляда Рафаэль понял, что Лана превратила гостевую комнату в полностью оборудованную детскую. У каждого предмета из ее списка было свое место. Сама же Лана сидела в кресле-качалке, прижав к груди огромного коричневого мишку с красной лентой на шее, и на ее лице было такое глубокое и неподдельное горе, что это задело его до глубины души.

Рафаэль быстро поставил бокалы с вином на комод у одной стены комнаты и опустился перед нею на колени. Она отвернулась, когда он взял ее руку.

— Лана, скажи мне, что случилось?

— Это очень тяжело, Рафаэль. Я не могу. Мне так больно!

— О чем ты говоришь? Ты прекрасно потрудилась сегодня.

Она посмотрела ему в лицо, и пустота в ее глазах ужаснула его.

— Я серьезно говорю. Ты не имеешь представления, о чем меня просишь, как и о том, что делается у меня внутри.

— Так расскажи мне. Скажи, чтобы я понял. — Или она собирается изменить своему слову? Рафаэль хотел было дать волю своему вдруг ожившему гневу, но разум говорил, чтобы он взял себя в руки и. послушал. Разум и внезапное желание больше узнать, больше понять.

— Я делала все это и раньше. Обустраивала детскую, выбирала одежду, постельное белье, полотенца… А потом должна была отказаться от всего этого, потому что не могла родить ребенка. Это напомнило мне обо всем. Представляешь ли ты, что это такое, когда тебе говорят, что ты не можешь иметь ребенка? Говорят, что ты неполноценная, с изъяном? Всю свою жизнь принимаешь многое как само собой разумеющееся, и вдруг однажды тебе неожиданно говорят, что ты не можешь быть тем, кем хочешь, не можешь сделать то, что хочешь. Мы с Кайлом проделали все, какие только можно представить себе, процедуры, чтобы зачать, но все было напрасно. Я подвела нас обоих. А потом заставляла себя забыть, каково мне было, забыть, как я хотела ребенка.

— А ты не пробовала взять чужого ребенка? — тихо спросил Рафаэль, поглаживая ее руку.

— Кайл не хотел и слышать об этом. Говорил, что нам не нужен ребенок, чтобы чувствовать себя семьей. Нас двоих достаточно. Но мне не было этого достаточно. К тому же если бы он говорил правду, то не влюбился бы в твою сестру. И не стал бы отцом ее ребенка.

Она высвободила руку, встала из кресла и подошла к полкам с мягкими игрушками, куда сунула медвежонка, которого прижимала ктелу, будто тот мог вылечить ее бесплодие. Слова, которыми она обрисовала Кайла, показывали совсем с другой стороны приятного и учтивого бизнесмена, с которым он познакомил Марию. Неужели он, Рафаэль, непреднамеренно дал ход событиям, которые привели к разорению Ланы как в финансовом плане, так и в эмоциональном?

Он не мог сомневаться в правдивости ее слов. Правдивым был каждый слог, слетевший с ее губ. Предел, до которого она дошла сегодня, был виден в каждой черточке ее лица, и было бы бесчеловечно не уважать ее страданий. Но ему нужно было узнать от нее только одно.

— Ты не отказываешься от нашего соглашения? — Его голос был холоднее, чем он того хотел.

Она сделала глубокий вдох и посмотрела на него.

— Но ты ведь и не позволишь мне отказаться?

— Конечно, нет. — Ничто на свете не помешает ему выполнить обещание, данное сестре.

— Тогда нет, я не отказываюсь. Но не ожидай от меня многого, пожалуйста.

— Я уже связывался со службой нянечек, чтобы обеспечить все физические нужды моей племянницы. Как мы и говорили, твой вклад будет чисто юридическим. Я не ожидаю от тебя какой-либо эмоциональной привязанности.

Ее губы искривились в горестной улыбке.

— Договорились. Я буду знать свое место. Еще одно, Рафаэль. А как насчет нас?

— Я так же не жду какой-либо эмоциональной привязанности от тебя.

Улыбка на ее лице медленно исчезла. Когда она повернулась и ушла, Рафаэль задумался, правильно ли он ответил. От этих слов у него во рту сделался горький вкус, как от лжи. Но он не мог ответить иначе — во время его вчерашнего визита в больницу состояние Марии резко ухудшилось.

Он взял с комода бокалы и спустился вниз. Сегодня праздника не будет.

Рафаэль послушал, как часы у лестницы пробили час, и выругался, оттого что снова не может заснуть. Вечер был вполне спокойным. Лана приготовила для них нехитрый ужин, который они съели в маленькой столовой. Она ушла спать рано, и он, завершив работу на ноутбуке, сделал то же самое. Сон, казалось, был рядом, когда он улегся обнаженным под простыни из египетского хлопка. Но сейчас его чувства были заполнены напоминанием об аромате Ланы, оставшемся в комнате с того момента, когда она стелила кровать.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, он вылез из постели и натянул пижамные штаны. Бесшумно прошел босыми ногами вниз по лестнице в нижнюю гостевую комнату, которую Лана выбрала для себя. Без сомнения, хотела быть как можно дальше от Рафаэля и от детской.

Но это совсем не далеко, если учитывать голод, который она в нем возбудила. Голод, который он попытался потушить их, как он полагал, последней встречей сегодня утром. Но все это лишь еще больше разожгло его аппетит.

У двери в ее комнату он остановился и прислушался. Тишина. На мгновение он задумался, правильно ли поступает, ища забвения в ее объятиях, ее теле, ее жаре. Это было полной противоположностью того, что он собирался сделать с Ланой Уиттэкер. Но по какой-то причине лишь с нею он мог передохнуть от груза обязанностей, от угнетающего понимания, что Марии осталось недолго.

Рафаэль повернул ручку и открыл дверь, потом вошел в комнату. Он всего лишь человек, ищущий облегчения более чем физического свойства, а также и могущий дать его. То, что он говорил Лане до этого, было правдой только частично.

Он стал невольно привязываться к ней. Лана Уиттэкер подняла все в нем на необыкновенную высоту — и гнев, и горе. Она была тем, что ему нужно было как раз сейчас, и Рафаэль надеялся, что сможет быть тем же для нее.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Второе утро подряд Лана просыпалась рядом с Рафаэлем Росселлини. Она повернула голову на подушке, чтобы посмотреть на него при раннем утреннем свете. Даже во сне он выглядел напряженным, его лицо не было отдохнувшим. Когда он пришел к ней накануне вечером, она удивилась, но не настолько, чтобы пренебречь его вниманием. Каждое прикосновение, каждый поцелуй и каждый вздох были для нее подтверждением, доказательством того, что она желанна, что может доставить наслаждение мужчине, даже и такому великолепному, как Рафаэль.

Занятия любовью с ним глубоко удовлетворяли во многих отношениях, но самым важным было то, что ей казалось, будто он дарит ей себя. И ее, и себя. Пусть он и держал себя отчужденно в течение дня, но ночью доказал ей, что он ее мужчина, и только ее. Хоть она и не понимала, что он бормотал по-итальянски в приступе страсти, говорил он так нежно, дотрагивался до нее так осторожно, что она вдруг почувствовала к этому мужчине нечто большее, нежели просто влечение. И ее удивляло, как быстро нарастает это чувство.

Она никогда не испытывала такого с Кайлом. Он увлек ее и увел из-под внимательного взгляда отца, когда путешествовал по Европе. Отец оказывал на Лану давление, чтобы она отвечала ухаживаниям Малколма, и Кайл оказался для нее спасением, которое она с готовностью приняла. Их бегство вызвало скандал, закончившийся, тем, что отец полностью вычеркнул ее из жизни, когда она отказалась аннулировать брак…

Рафаэль зашевелился и погладил ее по бедру, прежде чем снова заснуть. Внезапное желание обожгло ее, и она теснее прижалась к Рафаэлю.

У нее на губах появилась слабая улыбка. В течение ночи его сексуальный аппетит был волчьим, а сейчас настала ее очередь разбудить его и доставить удовольствие своим прикосновением. Она уже начинала знать его тело так же хорошо, как и свое собственное. Лана скинула с Рафаэля простыни, и ее ласки сказали ему больше любых слов…

Только некоторое время спустя, когда они оба насытились друг другом, Рафаэль заговорил.

— Ты переберешься в мою спальню сегодня же.

Лана замерла, прижавшись к нему. Перебраться в его спальню?

— У меня нет желания ходить и искать тебя в темноте. — Рафаэль коснулся ее щеки. — Давай будем честными друг с другом, Лана. То, что происходит между нами, быстро не исчезнет, и это нельзя не учитывать. Мы взрослые люди, действующие по обоюдному согласию. Так будем же и вести себя как таковые.

Ей было нечего возразить. В объятиях Рафаэля она испытала потрясающее наслаждение, которого так и не достигла во время замужества. Так просыпаться каждое утро было бы замечательно. В груди забрезжила слабая надежда. Может быть, так будет всегда? Лана жадно разглядывала его лицо, прежде чем заглянуть в серые глаза, ожидавшие ответа. Маленькая морщинка между его темными бровями показывала, что его терпение иссякает.

— Если ты уверен, — тихо ответила она.

— Если бы не был уверен, я бы не предложил.

— Тогда да. Я перенесу сюда свои вещи сегодня.

Рафаэль медленно растянул губы в улыбке.

— Прекрасно. — Он хотел сказать что-то еще, но его перебил телефонный звонок в прихожей. Рафаэль быстро поцеловал Лану в губы и отправился во всей своей великолепной наготе к телефону.

Лана растянулась на простынях, но тут же села, когда Рафаэль вошел в комнату с бледным и искаженным лицом.

— Что случилось? Мария? — спросила она.

— Ей хуже. Доктора решили больше не откладывать. Они будут стимулировать роды сегодня утром. Я отправлюсь в больницу как можно скорее.

— Я поеду с тобой. — Лана выскочила из кровати и стала искать одежду.

— Нет! — возразил он.

Лана прекратила поиски и подошла к нему. Слегка провела рукой по его щеке, чтобы он не отвел от нее взгляда.

— Рафаэль, сегодня тебе нужен кто-нибудь рядом. Что бы ни случилось, я буду с тобой.

Рафаэль заглянул ей в глаза и в них, к своему удивлению, нашел успокоение. Как ни досадно было ему признать это, но она нужна ему. Он вынужден был согласиться, что она окажет крепкую, молчаливую поддержку, которая вдруг стала так необходима ему. Рафаэль постарался точно определить, в какой момент перестал видеть в ней врага и начал видеть нечто большее, чем объект отмщения, но определить не смог.

Он повернулся и поцеловал ее ладонь.

— Спасибо. Будь готова через десять минут.

Малышка Белла была борцом, как и ее мать, которая продолжала цепляться за жизнь с упорством, поражавшим даже докторов. Поддерживавшие ее жизнь аппараты отключили на следующий день после рождения ребенка, и Рафаэль все время, когда не спал, проводил у постели сестры. Прошло четыре дня после рождения Беллы, а Мария все еще дышала. Сканирование показало, что надежда на выздоровление была тщетной, мозговая деятельность Марии на нуле, но что-то продолжало поддерживать ей жизнь, и сколько бы это ни продлилось, он будет рядом с нею.

Рафаэль практически жил в палате, а Лана металась между больницей и домом. Каждый день она привозила ему свежую одежду и молча забирала грязную. Он не позволял ей находиться в палате Марии и видел, что она воспринимает это как своего рода недоверие. Тем не менее он знал, что Лана каждый день приходит к ребенку в отделение интенсивной терапии для новорожденных.

Ее предупредили, что малышку пока не следует держать на руках, это может повредить ее хрупкому тельцу, потому что по сроку она должна еще находиться в утробе матери. Но Лана все равно приходила и просто наблюдала часами за крошечной девочкой. Она не произносила ни слова, также молча уходила, а на следующий день приходила вновь.

Она выглядела разбитой. Рафаэль знал, что выглядит не лучше. Сегодня он предложит ей, чтобы она побыла несколько дней дома. Скажет прямо сейчас. Не нужно, чтобы она изнуряла себя. Он сможет навещать обеих, и Беллу, и Марию. Рафаэль наклонился и поцеловал щеку сестры.

— Счастливо, Мария, — прошептал он ей на ухо и, произнося эти слова, затаил дыхание. Он очень боялся оставлять ее, боялся внезапного ухудшения, но ему надо было идти к Лане, чтобы вразумить ее побыть дома, пока она хорошенько не отдохнет.

Гудение аппаратов, расставленных среди хныкающих крошечных, преждевременно родившихся младенцев в отделении интенсивной терапии, всегда угнетающе действовало на него. Он оглядел палату и кивнул дежурным сестрам. Ланы нигде не было видно, но его взгляд приковало движение в холле.

Рафаэль смотрел, как она идет в отделение, не замечая ничего вокруг. Каждое ее движение говорило об огромной усталости, каждый сделанный ею шаг показывал, какую ношу она взвалила на себя.

У него невольно возникло желание защитить ее. Ей надо поехать домой и отдохнуть. Рафаэль сделал шаг вперед и тут же заметил, что она увидела его. В ее глазах появился свет, озаривший ее уставшее лицо. Его сердце забилось быстрее, когда он понял, как воздействует на нее.

Она подошла к нему, и его сердце переполнилось чем-то, чему он не хотел давать определения. Не сейчас, учитывая создавшуюся горькую ситуацию.

— Я хочу, чтобы ты поехала домой и отдохнула, — промолвил он, когда она подошла ближе.

— Рафаэль, я делаю это каждый вечер.

— Я знаю, что ты ездишь домой, но ты мало отдыхаешь. Посмотри на себя. У тебя усталый вид и круги под глазами. — Он нежно погладил пальцем ее щеку. — Тебе надо побыть несколько дней дома. По-настоящему отдохнуть.

— Я устала не больше, чем ты, — тихо запротестовала она. — Сегодня вечером я поеду домой, но утром вернусь.

— Лана, я настаиваю!

— Ты не можешь заставить меня не приезжать. Я не могу этого сделать Я хочу быть здесь. Быть с Беллой, с тобой, когда ты позволишь мне.

Рафаэль вздохнул. Эта хрупкая на вид женщина упряма. Ее внешность обманула его в самом начале их знакомства. Он не представлял, что в этом стройном женском теле бьется очень большое сердце.

— Рафаэль… — прервала она его мысли.

— Что такое?

— Не поедешь ли ты со мной сегодня домой? Тебе тоже надо отдохнуть, и я знаю, что ты почти не спал последние четыре дня.

— Я не могу.

— Рафаэль, ты не поможешь Марии, если умрешь от усталости. Поехали домой со мной. Всего на одну ночь. Пожалуйста.

Глядя, как она умоляет его, он положил ей руку на щеку. Лана повернулась лицом к его теплой ладони и прижалась к ней губами, молниеносно рождая в его теле желание.

Она так же сильно нужна ему, как и он ей.

И Рафаэль понял, что сегодня они оба едут домой, чтобы передохнуть от своих дежурств.

— Тогда поедем домой вместе. — Он прижал Лану к себе, и в его теле проснулся голод жизни. Внутренне он боролся с необходимостью остаться около Марии. После рождения ребенка ее состояние оставалось стабильным, и сейчас ему хотелось заполнить зияющую пустоту внутри себя и побыть какое-то время наедине с Ланой.

Позже, войдя в гостиную загородной виллы, Рафаэль был поражен тем, как радушно принимает его дом. Лана окутала его теплотой. Каким-то образом ей удалось сохранить ощущение жилого дома, несмотря на большое количество времени, которое она проводила в больнице. Рафаэль запер входную дверь и пошел за Ланой вверх по лестнице.

Его снова поразило, как многое изменилось после рождения Беллы. Ранее Лана жила на нижнем этаже. Очевидно, она перенесла свои вещи наверх, как он просил ее. Его тело напряглось в предвкушении.

Он быстро взбежал по лестнице навстречу теплому свету спальни. Ланы не было в комнате, но он услышал из-за двери в ванную звук льющейся воды. Рафаэль сбросил одежду с быстротой, соответствующей его желанию.

Лана, очевидно, разделась так же быстро, как и он. На ней был лишь шелковый халат цвета морской волны. Она посыпала в ванну соли с запахом специй и наклонилась, чтобы развести ее водой.

— Я подумала, что ты, наверное, захочешь слегка расслабиться сначала.

Не подтверждая и не отрицая, Рафаэль что-то проворчал в ответ.

— Заходи, — распорядилась она.

— А ты собираешься присоединиться ко мне? — спросил он, входя в водоворот ароматной воды.

— Конечно. А как еще я смогу снять напряжение в твоих плечах? — Лана нежно улыбнулась и поставила бутылочку с маслом на край ванны. — Так хорошо?

— Да, больше чем хорошо. — Рафаэль вошел в ванну и погрузился в успокаивающую воду. У него вырвался вздох, когда он наслаждался расслабляющим ритмом потоков воды, массирующих ему спину.

Лана развязала пояс халата и наклонила плечи, чтобы ткань соскользнула с тела и упала к ее ногам. Он упивался ее видом: стройными длинными ногами, мягким изгибом бедер, тонкой талией, изящной формой груди. Под его взглядом ее соски набухли и соблазнительно поднялись. У него забурлила кровь, и он еще больше напрягся. С тех пор как встретил Лану, Рафаэль постоянно находился в состоянии физического отклика. Ни одна женщина так сильно не искушала его.

— Подвинься немного, дай мне сесть позади тебя, — прошептала она ему на ухо.

Он сделал, как попросила Лана, и подавил стон предвкушения, чувствуя, как она проскользнула позади него, а ее ноги прижались к его бедрам. Потом он ощутил замечательную силу ее пальцев, когда она круговыми движениями начала массировать ему спину. Ее пальцы стали разминать напряженные мышцы его шеи и плеч. Медленно, дюйм за дюймом, уходило напряжение из его тела, и он начал расслабляться.

Потом Лана обняла его за талию, и Рафаэль почувствовал, как она прижалась грудью к его спине. Она стала массировать ему живот, потом грудь, захватывая соски и успокаивая их нежной ладонью, которая вскоре спустилась вниз по его телу…

Ее пальцы скользили по нему, и он почувствовал теплое прикосновение ее губ к спине.

Рафаэль протянул руку и остановил ее. Слегка повернулся, схватил Лану за талию, поворачивая ее, пока она не оседлала его. Жар ее тела побуждал его поднять ее, затем медленно опустить на свое тело и утолить внутреннее, требовательное желание, почти уничтожившее разумные мысли. Но он хотел подождать, насколько возможно растянуть ожидание этого славного момента.

Рафаэль схватил бутылочку с маслом для массажа и немного вылил себе на руки.

— Теперь моя очередь расслабить тебя.

Он нанес масла ей на плечи и руки, снова поражаясь ее стройности. Она еще более похудела за последние дни? Его пронзило чувство вины, что он мало обращал внимания, как она справляется и заботится ли о себе.

Рафаэль прошелся по ее рукам и выпирающей ключице, прежде чем начать ласкать ее груди, их твердую округлость, задевая большим пальцем их тугие вершинки. Бедра Ланы терлись о его восставшую плоть, вызывая у нее стон желания. Он наклонился, чтобы подавить этот звук своими губами. Она снова содрогнулась и закачала бедрами.

Он углубил поцелуй и опустил руку ниже ее талии. Она вздрогнула от его прикосновения.

— Еще, пожалуйста, Рафаэль, еще! — умоляла она около его губ.

Наконец он проник внутрь ее ожидающего тела. Сильная волна желания охватила его, потом сосредоточилась на той точке, где соединились их тела. Рафаэль тут же достиг пика наслаждения, а хриплый крик Ланы показал, что они достигли его одновременно.

Лана упала на грудь Рафаэля. Она попыталась оторвать голову от его плеча, но почувствовала такую слабость, что вместо этого прижалась к нему еще теснее.

Вода уже стала достаточно прохладной, когда некоторое время спустя Рафаэль пошевелился, и Лана, не имея сил протестовать, позволила ему разъединиться с ее телом.

— Милая, нам нужно вылезти из ванной, иначе мы превратимся в мороженых рыб. — В его голосе появился задор, которого Лана не слышала раньше. Это придало ей сил, и она подняла голову и стала водить носом по его шее.

— Если ты настаиваешь, — согласилась она. Лана высвободилась из его объятий и с неохотой вышла из ванны, слегка подрагивая от холода. Рафаэль протянул руку за ее спиной, схватил большое толстое полотенце и обернул его вокруг нее, а потом взял еще одно для себя. Обсохнув, они вместе отправились в спальню и улеглись, накрывшись легкой простыней. Они прижимались друг к другу так, будто были вместе годы, а не считанные дни.

Утром слабый солнечный свет проник сквозь высокие окна спальни. Лана лежала в объятиях Рафаэля и наслаждалась обретенным в них уютом. Не желая шевелиться и тревожить его сон, она просто смаковала тепло лежавшего рядом человека. Глубоко внутри нее зарождалась утраченная было радость. Она ощущала себя предельно опустошенной в ужасные дни после смерти Кайла и никогда не могла бы предположить, что у нее появится возможность возродить чувство радости так скоро.

Рука Рафаэля легла Лане на живот. Ее ягодицы прижались к его бедрам и неопровержимому доказательству, что он проснулся и снова хочет ее. Просунув руку ей между ног, Рафаэль дразнил Лану, пока ее не обожгло жаром. И они вновь предались радостям любви…

Насытившись друг другом они пролежали несколько минут без движения. Лана ощущала его вновь затвердевшую плоть. Она настолько желанна для него! До нее начинало доходить, каковы ее истинные чувства к Рафаэлю. Она влюблялась в него, и ее наполняла страхом мысль, что она не будет просыпаться с ним каждое утро. Можно ли ей надеяться, что его чувства к ней изменились?

У нее замерло дыхание, когда Рафаэль начал двигаться, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, когда его охватила лихорадка желания. Его пальцы продолжали ласкать Лану, и волны блаженного удовлетворения распространялись по ее телу.

Он вскрикнул, достигнув вершины, и в сердце Ланы вдруг появилась надежда, что ее мечты об их совместном будущем не так уж и утопичны.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Когда на их телах высох пот и сердца стали нормально биться, Лана тщательно сформулировала свой вопрос. Все ее будущее зависит от ответа Рафаэля. Ей хотелось верить, что его чувства к ней не ограничиваются лишь неуемным физическим влечением. Но она никогда не узнает, если не спросит. Разговор назрел.

— Рафаэль?

— Ммм? — Он терся носом о ее затылок, и она почувствовала улыбку на его губах.

— Я тут думала…

— Да?

Он слегка отстранился, и у Ланы возникло легкое дурное предчувствие. Она продолжила:

— Да. По поводу опекунства над Беллой. — Она повернулась к нему, стараясь определить по выражению его лица, как он примет ее предложение.

— Продолжай. — Голос стал Рафаэля низким и несколько осторожным, показывая его подозрения.

Лана сделала глубокий вдох.

— Я никогда не подозревала, что так полюблю ее. Она заполнила мое сердце. Знаю, что сейчас могу сделать для нее очень мало, но я хочу быть частью ее в будущем. Я хочу быть с нею.

Рафаэль выскочил из кровати и встал рядом с Ланой, забыв о своей наготе. Темные брови сошлись на переносице, образуя угрожающую прямую линию, а серые глаза приобрели цвет камня.

— Ты хочешь сказать, что передумала?

Лана села, чтобы вглядеться в его лицо. В его глазах было что-то, отчего она обернула себя простынями на талии и прикрыла грудь, чтобы заслониться от этого злого взгляда. Разве она что-нибудь не то сказала? Конечно же, он желает самого лучшего для Беллы…

— Вдумайся, Рафаэль. Белле нужны родители, она не сможет получить истинной заботы от няни или даже нескольких нянь. Ей нужны люди, которые будут ее любить, которые не бросят.

— Быть с нею, как были бы ее родители? — Рафаэль гневно взмахнул рукой. — Хватит! У Беллы были бы двое любящих родителей каждый день ее жизни, если бы Кайл не возвращался к тебе в день аварии. Если бы ты была настоящей женой, то почувствовала бы, что с твоим браком что-то не так. Ты бы дала ему развод, когда ваш брак начал разваливаться.

— Как ты можешь говорить такое? Я думала, он любит меня! — И это действительно было так. Лана предложила Кайлу уйти, когда они узнали о ее бесплодии, но он решительно отказался. — Я всегда думала, что он ездит работать. Если я и несу за что-то ответственность, так это за то, что не различила каких-то скрытых изменений в его настроении. Но тогда я не могла почувствовать, узнав о своем бесплодии, я погрузилась в собственное горе. — Так погрузилась в свое горе, что не смогла увидеть горя мужа, и полностью вычеркнула его из своей жизни. До сих пор она не понимала этого, никогда не признавала, но сейчас это стало абсолютно ясным. Правда обжигала ей сердце.

— И тебе кажется, что он у тебя в долгу? Должен отдать тебе своего ребенка? Умерев, подарил тебе то, чего у тебя не могло быть при его жизни? — В его голосе кипело жаркое обвинение.

Все пошло совсем не так, как она планировала. Рафаэль исказил ее слова, и теперь ей не оправдаться. Да, умерев, Кайл подарил ей все, чего она хотела. То, чего не могла сделать сама. Ребенка. Время, которое она провела с Беллой, заставило ее по-новому взглянуть на тот горестный факт, что она не может иметь своих детей. Но в то же самое время борьба за жизнь крошечного младенца дала Лане новую надежду. И чем сильнее с каждым часом становилась Белла, тем более прочное место занимала она в сердце Ланы.

— Ты не понимаешь меня, Рафаэль. Я люблю Беллу. Хочу быть частью ее жизни. Вместе с тобой. Рядом, если ты позволишь.

— А если я не позволю? Что тогда? Будешь бороться за родительские права? Будешь отстаивать свое право на опекунство?

— Ты не слушаешь меня, Рафаэль. Я не хочу, чтобы пришлось делать это таким образом.

— Пришлось делать что таким образом? — Он повысил голос, давая выход гневу, который запылал в его глазах. — Ты хочешь сказать, что сделаешь так, если не получишь того, что хочешь?

Мобильный телефон Рафаэля зазвонил в кармане его пиджака.

— Я не говорила ничего подобного. Я хочу быть с Беллой, хочу быть с тобой!

— Не утруждай себя и не говори об этом больше. Ты показала мне свое истинное лицо. Подумать только, ведь я начал верить в твою искренность, начал чувствовать что-то по отношению к тебе! — Рафаэль прошел по комнате и вытащил из нагрудного кармана пиджака телефон. — Росселлини! — ответил он.

Лана в ужасе наблюдала, как его лицо стало болезненно серым. Она едва узнала его голос, когда он поблагодарил позвонившего и уронил телефон на пол.

— Что случилось? Звонили из больницы? — Все еще закутанная в простыни, Лана встала с кровати.

Рафаэль поднял голову, его глаза были полны слез.

— Она умерла. Моя красавица сестра умерла. — На его лице застыла гримаса боли. — И вместо того, чтобы находиться рядом с нею, когда она уходила из этого мира, я был с тобой! С тобой! С женой человека, которого она любила. Из-за тебя я предал свою сестру, всю свою семью!..

— Все совсем не так. Ты не предавал Марию. Тебе надо было отдохнуть, элементарно выспаться. — Лана протянула руку, пытаясь как-то утешить его, но он отмахнулся.

— Не прикасайся ко мне. Из-за тебя меня не было с сестрой, когда она умерла. Я никогда не прошу себе этого. Я хочу, чтобы ты ушла. Из этого дома, из моей жизни.

Рафаэль подошел к гардеробу, и Лана услышала, как он достал одежду и пошел в ванную. Она, шатаясь, пошла за ним.

— Конечно же, ты говоришь несерьезно. Ты не можешь сейчас здраво мыслить. Пожалуйста, Рафаэль, не действуй сгоряча.

— Сгоряча? Я никогда не поступаю поспешно. Я хотел подождать получения родительского права, дабы быть уверенным, что у меня есть все юридические права в отношении Беллы, прежде чем распрощаться с тобой. А теперь я не вижу необходимости ждать. Когда я впервые встретился с тобой, я хотел только, чтобы ты испытала хоть частичку тех страданий, которые ты навлекла на мою семью, отказываясь дать развод Кайлу. А вместо этого я, как глупец, дал тебе возможность причинить еще больше страданий. Отныне я не дам тебе никакой власти. Можешь быть в этом уверенной.

— Больше страданий? Ты называешь наши занятия любовью страданием?

— Называй как хочешь. Теперь все кончено.

Он вошел в душевую и включил воду. Через стекло она увидела, как он вздрогнул, когда на него полилась холодная вода. До нее дошла сущность его слов, ударивших ее в самое сердце.

— Ты все это спланировал? — не веря, прошептала она.

Кровь похолодела в жилах. Неужели она заблуждалась, веря, что он влюбился в нее, так же как и она в него? В своем собственном признании несколько минут назад он подтвердил, что у него были к ней чувства. Неужели он смог так быстро подавить их? Лана упала на кровать, ноги отказали ей. И снова она оказалась глупой в любви — неудачницей. От потрясения она даже не могла плакать. Погрузившись в свои мысли, Лана не услышала, как открылась задвижка двери в ванную комнату. Лана вскочила, когда Рафаэль вошел в спальню. Он надел пиджак, завязал галстук и бросил на нее такой взгляд, как будто она была посторонней, как будто их интимные отношения ничего не означали. Ее страстного любовника больше не существовало, был только холодный, беспощадный бизнесмен.

— Я еду в больницу распорядиться насчет похорон. — Рафаэль подошел к комоду и достал чековую книжку. Несколько взмахов пера, и он оторвал из книжки листок. — Полагаю, мы пришли к согласию по поводу этой суммы. Постарайся уехать до моего возвращения.

— Рафаэль, пожалуйста, не будь таким! У тебя горе, позволь мне помочь тебе. Я люблю тебя и думаю, ты тоже начинаешь любить меня. Неужели мы не можем быть вместе в это тяжелое время?

— Любовь? Не путай чувства с действительностью. Как я могу когда-нибудь полюбить женщину, которая лишила меня сестры?

Он бросил чек на кровать рядом с нею, а потом ушел. Лана уставилась на чек, на цифру, жирно выведенную черными чернилами, и наконец разразилась слезами, которые сдерживала до этого.

В конце концов, Лана заставила себя подняться с кровати, пойти в ванную и собрать вещи. Что ж, она вернулась к тому, с чего начала. Лана аккуратно сложила и упаковала в пластиковые сумки вещи, которые купил ей Рафаэль. Он сможет выбросить их, если захочет. Задержалась, разглядывая пеньюар и нижнее белье, которое он выбрал. Было глупо с ее стороны не понять, что у Рафаэля был скрытый план. Только наивная идиотка могла подумать, что у него могли быть мысли о будущем с нею.

Осталось сделать последний шаг. Лана взяла из кухни коробок со спичками и вышла в патио. Холодный ветер растрепал ее волосы, а над головой, угрожая, собрались темные тучи. Лана огляделась и посмотрела на оливковую рощу, лоджию в конце патио, где она собиралась устраивать летом барбекю, и длинный прямоугольный бассейн. Она помотала, головой, чтобы прогнать бесплодные мечты.

Лана зажгла спичку и поднесла ее к краю чека, который дал ей Рафаэль. Она наблюдала, как пламя лижет цветную бумагу, поглощая ее последние мечты. Легкий ветерок поддерживал огонь и разносил по воздуху пепел. Пламя подошло к пальцам, державшим край чека, что заставило Лану бросить его на пол.

Лана закрыла и заперла двери в патио, взяла сумку и вышла на улицу ждать такси, которое она вызвала, чтобы ее отвезли в Маникау. Лана долго не решалась закрыть входную дверь, не желая полностью отрезать себя от дома, ставшего почти родным, и соответственно от Рафаэля, Она еще успеет сделать это, когда за нею приедут.

Она не имела представления, куда поедет. Но надо найти в себе силы начать все снова. На дне сумки Лана нашла деньги, которые у нее остались после продажи колец. Если будет аккуратна, то протянет несколько недель, а потом найдет хоть какую-нибудь работу. На глаза снова навернулись слезы, и, как будто сочувствуя ей, небеса разверзлись, и хлынул сильный ливень.

Неужели в ее жизни никогда не прекратится дождь?

Лана прислушалась к звуку мотора, думая, что это такси, но, подняв голову, увидела почтовый фургон. Она с удивлением взирала, как почтальон выскочил из машины. Бедняга моментально промок. По его просьбе Лана расписалась в получении почты. Почтальон торопливо сунул ей в руки конверт, а лотом побежал обратно к машине.

Негнущимися от холода пальцами Лана не удержала конверт, и тот упал и в лужу, натекшую с ботинок почтальона. Вскрикнув от испуга, она наклонилась, чтобы поднять его. Вода уже испортила конверт, и, чтобы не испортить содержимое, ей придется вскрывать письмо предельно аккуратно. Лана вернулась в дом и сняла размокшую бумагу с вложенного внутрь письма. Это было судебное извещение. У нее замерло сердце.

Так быстро?

Лана пробежала глазами содержание письма, а потом аккуратно положила его на столик в холле, где Рафаэль обязательно его увидит, когда вернется домой. С оформлением родительских прав поторопились из-за особых обстоятельств, сопряженных с рождением Беллы. Теперь у него есть все, чего он хотел.

К дому подъехала машина и просигналила. Лана положила ключ рядом с письмом на столике в холле, вышла на улицу и закрыла входную дверь, как бы знаменуя этим, что она осталась в жизни абсолютно одна…

Дом был в полной темноте, когда Рафаэль вернулся. Его душа болела от страшной потери. Мария ушла в лучший мир… Сотрудник похоронного бюро, с которым он встретился, пообещал, что будут выполнены все требования и Мария будет похоронена неподалеку от Кайла Уиттэкера. Рафаэль ожидал, что будет трудно приобрести участок, но, к его удивлению, свободное место нашлось. Для него было важно, чтобы Мария лежала рядом с человеком, которого любила. Это не восполняло того, чего они лишились, но таковым было бы ее желание. И Рафаэлю надо было выполнить его, даже если с его глаз и упала завеса в отношении мужчины, которого он ожидал однажды увидеть своим шурином.

Он уже понял, какую искусную паутину плел Кайл Уиттэкер, рассказы Ланы все расставили по своим местам. Он больше не мог отрицать очевидное. Но, несмотря на это, Рафаэль мог понять, что двигало Кайлом сохранять двух жен в двух городах. Он хотел всего. Блестящую спутницу в высшем обществе, так как было ясно, что Лана выполняла эту роль для Кайла множество раз, и одновременно покой с матерью его ребенка.

Мария до последнего вздоха любила Кайла, и Рафаэль должен был сделать все, что показалось бы ей правильным. Ведь он прощается с нею навсегда.

Его брат прибудет завтра в конце дня. Рафаэль сделал глубокий вдох. До его приезда он продержится. А потом сможет разделить свое горе с единственным оставшимся на свете человеком, который поймет его чувства.

Ему было интересно, как воспримет Винченцо Беллу. Рафаэлю очень хотелось поскорее показать брату их племянницу, хотя сегодня ребенок был еще капризным и беспокойным. Одна из сестер предположила, что малышка скучает по Лане, но Рафаэль не стал терять времени даром и объяснять сестре, что она не вернется.

Он собрал остатки гнева, который еще полностью не исчез после ее утренней угрозы. Его просто успокоило ложное чувство безопасности с Ланой. Он сам видел, как она ранима, как уязвлена предательством своего мужа. Эта ранимость и сбила его с толку.

А потом она показала свое истинное лицо. Свое намерение оставить ребенка у себя. Рафаэль мысленно поклялся, что будет бороться за племянницу до последней капли крови. Она больше не встанет между его семьей и счастьем.

Его одолевала усталость. Он так устал, что даже не поставил машину в гараж, бросив ее у входной двери, и вошел внутрь. Зажег свет и поразился, каким пустым стал дом. Она ушла. В течение дня Рафаэль изредка задумывался, подчинится ли она его требованию или воспротивится ему, теперь же с облегчением отметил, что она выбрала первое. Сейчас он был таким раздраженным, что вряд ли обошелся бы с нею корректно, и все-таки его немного мучила совесть, что он так набросился на нее утром. Рафаэль отмел это ощущение — не время анализировать свои чувства. Лучше всего сосредоточиться только на будущем. На том, что нужно сделать.

Его взгляд упал на открытое письмо на столике, Рафаэль подошел и взял его, быстро пробежав глазами содержимое. От полученного известия он почувствовал в груди облегчение. Он выполнил обещание, данное Марии. Белла останется с ним.

На следующее утро, когда заря окрасила небосвод розовыми полосками, Рафаэль проснулся и протянул руку в поисках приятного, привычного для него тепла, но его пальцы не нащупали ничего, кроме прохладной хлопчатобумажной ткани. Как он мог забыть?

Рафаэль повернулся на спину, подложив руки под голову, и уставился в потолок. Он преодолеет свою внутреннюю пустоту, надо просто приспособиться. Так он старался убедить себя, когда тусклый дневной свет проник в комнату. Вероятно, его переживания имеют отношения не к пустоте в кровати, а к смерти Марии.

Рафаэль закрыл глаза и сел в кровати, стараясь подавить свои душевные муки. Он справится с этим, как справлялся со всякой душевной болью в своей жизни при помощи упорной работы, целеустремленной решимости и концентрации внимания. Теперь это внимание полностью принадлежит Белле.

Он снова улегся, задев локтем подушку, где так недавно лежала голова Ланы. Слабое ощущение ее запаха в воздухе дразнило его, возбуждая тело. Рафаэль стоически признал, что она имела над ним силу, но, чтобы сохранить отношения, требовалось больше, чем физическая потребность.

Отношения? Ха! Кого он обманывает? У него никогда не было никаких намерений иметь отношения с Ланой, кроме желания отомстить за то, что она, как он полагал, сделала с его семьей. И хотя сейчас Рафаэль признавал, что слова, сказанные ей вчера утром, были вызваны скорее болью от известия о смерти Марии, сознанием вины, что его не было рядом, когда сестра уходила из жизни, он все равно не изменил своего решения.

Рафаэль старался не обращать внимания на пустоту в груди. Он повернулся на бок и сделал глубокий вдох, втягивая в себя остатки запаха Ланы. Боль стала сильнее. Все произошло так, как он хотел, как он планировал с того момента, когда услышал об аварии. И тем не менее ему не хватало ее, и он испытывал боль, которая была сильнее боли от неосуществленного желания.

В последние дни его желание отомстить утратило свою остроту. Как он ни старался вновь разжечь это желание, искренность и участие Ланы подкупили его бдительность. В какой момент, спрашивал себя Рафаэль, я перестал ненавидеть Лану всеми фибрами своей души и начал желать ее всем своим сердцем? На него обрушилось запоздалое понимание своей роковой ошибки.

Он выгнал ее. Злобно вытолкнул, так же как ее муж. Рафаэль вспомнил каждое сказанное ему Ланой слово. Она была такой же жертвой, как и его сестра, как Белла. Рафаэль вскочил с кровати и машинально совершил все необходимые действия: принял душ, оделся, позавтракал. Наконец, поковыряв овсянку, вышел на улицу, увидев, как восходящее солнце ласкает бассейн.

Насколько хватало обзора, простиралось его владение. Хорошее место для подрастающей Беллы в то время, когда работа не будет требовать его присутствия дома в Италии.

Дома. Как давно он перестал думать об Италии как о доме? Рафаэль с ужасом понял, что, с тех пор как купил это владение, мысль о том, что он будет жить и работать в Италии, стала для него такой же далекой, как экспорт оливкового масла на Марс. Но какой же это будет дом, если в нем нет Ланы?

Что, черт возьми, он наделал? С упрямым безрассудством выгнал единственного человека, которого ему надо было изо всех сил лелеять! Слепо не замечал фактов, а вместо этого поверил версии, придуманной мошенником. Он не потрудился спросить себя, почему Кайл просто не ушел от Ланы, или каковы были скрытые причины, из-за которых он оставался с нею, сохраняя два дома и две жизни.

Вместо этого Рафаэль позволил себе быть опутанным паутиной лжи, так искусно сплетенной Кайлом.

А потом, когда случилась авария, было легче винить Лану, чем признаться себе, что сам был не прав. Не прав, что познакомил Марию с Кайлом, не прав, что способствовал развитию их отношений.

Не прав, что так жестоко обошелся с Ланой.

Во всем виноват он и только он. И именно он ответственен за то, чтобы устранить эту ошибку.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Рафаэль смотрел в лицо Тому Манроу, который не слишком обрадовался, увидев его в своем офисе.

— Что вы с ней сделали? Лана была вне себя, когда звонила мне.

Рафаэль по привычке ощетинился.

— Я дал ей хорошую компенсацию. Ту, о какой мы договорились.

— Хорошую компенсацию? Чушь! Вы гнусно использовали ее. Даже еще хуже, чем Кайл. Имеете ли вы хоть какое-то представление, от чего она отказалась, чтобы быть с ним? Хоть малейшее?

— Даже не могу себе представить. — Рафаэль опустился в черное кожаное кресло напротив стола Тома, чувствуя себя обвиняемым перед лицом угрожающего виселицей судьи. — Мистер Манроу, я был не прав в отношении Ланы, но я настоящий мужчина и в состоянии признать свою ошибку. Я хочу восстановить справедливость.

— Настоящий мужчина? Кайл тоже считал себя настоящим мужчиной, когда выманил ее из-под бдительного ока отца. Этот глупец не мог поверить, что Тревор Логан оттолкнет свою единственную дочь, если та пойдет против его воли. Он мало что знал. — Том облокотился на стол. — Можете ли представить себе, что почувствовала Лана, потерявшая мать в возрасте шести лет, и жизнь которой была сосредоточена на отце, когда ее вдруг лишили единственной опоры в жизни? А потом появляетесь вы и делаете абсолютно то же самое. Даете ей ложную надежду, ложное чувство безопасности. Откровенно говоря, я был бы счастлив больше никогда не встречаться с вами.

Рафаэль глубоко вздохнул, воспринимая каждое слово как должное. Он не мог винить старого адвоката за то, что тот хотел защитить Лану. Если у него получится, он постарается, чтобы ей больше никогда не понадобилась защита.

— Где она? — спросил он как можно более безразличным голосом, стараясь не поддаваться нарастающему в нем беспокойству.

— Даже если бы я знал, Росселлини, то не сказал бы вам. Вы зашли слишком далеко.

Рафаэль встал. Было ясно, что адвокат больше ничего не сообщит ему сегодня. Он вытащил свою визитную карточку и положил ее на стол перед Томом Манроу.

— Пожалуйста, позвоните мне, если она свяжется с вами.

— Объясните, по какой причине я должен это сделать, Росселлини. С первого дня нашей встречи от вас только одни неприятности.

Пожилой мужчина принял бессловесный вызов Рафаэля с поразительной стойкостью. Рафаэлю стало приятно, что у Ланы есть союзник. В ее жизни сейчас их как раз недостает.

— Объяснить вам причину? Если вы требуете, я объясню вам причину. Все очень просто, мистер Манроу. Я люблю ее, а она, как мне кажется, любит меня. И мне нужна возможность сказать ей об этом.

— И вы думаете, что объяснения в любви достаточно? — В голосе адвоката слышалось недоверие.

— Достаточно? Нет. Но это будет началом, а нам нужно новое начало. Без тени Кайла Уиттэкера, без его предательства и двуличия.

Том взял визитку и внимательно прочел ее, прежде чем положить во внутренний карман своего пиджака.

— Я подумаю, Росселлини. Но не слишком надейтесь. Даже если она снова свяжется со мной, я не гарантирую, что она захочет увидеться с вами.

— Мне нужно знать, где она. Знать, что с нею все в порядке, — ответил Рафаэль. — Что касается остального, то выбор за Ланой.

Спустя две недели Рафаэль узнал в банке, что Лана не получала денег по чеку, равно как и не взяла ни одного цента с положенного им в банк счета.

Он почувствовал горький вкус во рту. Что она о себе возомнила? Ей нужны эти деньги, чтобы снова встать на ноги! К тому же он узнал, что ее прежние друзья не имели с ней никаких связей со дня похорон. Некоторым стало неловко, когда Рафаэль спросил их о Лане, но большинство выражало откровенное осуждение.

У Ланы ничего не было, и в этом виноват он.

Теперь единственным светлым пятном на его горизонте было медленное, но постоянное улучшение состояния Беллы. Через пятнадцать дней после рождения ее перевели из отделения реанимации и сняли трубочку для питания. Хоть ее дыхание не было хорошо скоординированным, лечащие врачи были уверены, что через неделю-другую она будет дома.

Рафаэль был в восторге от племянницы и буквально не выпускал ее из рук. Его сердце переполнялось любовью и гордостью, когда он прижимая к себе ее маленькое тельце. Он знал, что в этом крошечном живом существе живет Мария.

Лана была бы очень довольна тем, как развивается Белла. Рафаэль признался себе: высказанное ранее предположение сестер, что Белла скучает по Лане, справедливо. Несколько дней девочка была вялой, и лишь потом снова наступило стабильное улучшение.

Теперь, чтобы сделать его жизнь счастливой, не хватало только одного — чтобы Лана снова была рядом, в его постели и в его жизни.

* * *

Лана вошла в крохотное помещение для ночлега, которое ей удалось снять. Господи, как же у нее болели ноги! Она никогда не знала такой усталости, какую испытала за последний месяц, работая официанткой в одном из популярных ресторанов в Орева. Городок на побережье океана, к северу от Окленда процветал в основном за счет туристов, потому ресторан был переполнен постоянно. Именно благодаря такой переполненности ей и удалось найти место, как только она сошла с автобуса.

Лана решительно отогнала воспоминания. Она обещала себе, что будет смотреть только вперед. Нет смысла оглядываться назад. Она осталась одна. И только от нее зависит, получится ли у нее что-нибудь. Ей повезло, что у тети ее нового хозяина оказалось свободным это дешевое помещение. Удобствабыли самые простые: спальня-гостиная, крохотная ванная, кувшин, микроволновка и холодильник. Большего и не нужно. Она хорошо ела вечером в ресторане, а в остальное время научилась обходиться малым.

Было приятно получить первую зарплату, помимо которой были большие чаевые, даже если основную часть съедала арендная плата.

Усиленно работала с раннего вечера и до того момента, когда закрывалась кухня, что иногда бывало в предрассветные часы, и радовалась усталости, которая каждую ночь валила ее в сон без снов. По утрам шла к пляжу, где бросала черствый хлеб чайкам, а потом, не торопясь, бежала вдоль берега.

Да, у нее был свой уклад. И даже, если Лана не могла категорично заявить, что счастлива, она шла своей дорогой, хотя и не имела представления, что будет делать дальше. В свободное время она все чаще задумывалась о том, чтобы поступить на курсы и приобрести более серьезную квалификацию.

Сегодня вечером в ресторане было очень много народа, весь вечер сверкали вспышки камер. Лана разнервничалась, и, конечно, это сказалось на ее работе. Она подсчитала чаевые, сняла туфли и села на край кровати, но уже не так напряженно, как в предыдущие вечера. Надо научиться расслабляться. Никто за нею не гнался. О ней стали забывать. Как раз этого она и хотела.

Лана запрокинула голову и повращала плечами. Было очень заманчиво повалиться на кровать и заснуть прямо в одежде, но она заставила себя подняться. Стянула с себя черные брюки и сняла белую, с короткими рукавами футболку с логотипом ресторана. Это была ее униформа. Покупка новых брюк нанесла бы большой ущерб ее средствам, но, к счастью, недалеко от ресторана оказался магазин подержанной одежды, и она нашла там вполне приличные брюки. Поскольку она каждый вечер осторожно стирала вручную свои вещи, ей не нужно было тратить деньги на другую одежду для работы. Лана с грустью подумала о сумках с одеждой, оставленных в доме Рафаэля. Гордость не позволила ей взять хоть что-нибудь из этих вещей…

Лана закончила стирку и повесила мокрую футболку на плечики, укрепив ее на планке занавески для душа. Затем натянула застиранную мужскую рубашку, которую также купила в магазине подержанных вещей и использовала, как ночную. Вдруг яркая вспышка за окном заставила ее вздрогнуть.

Живя самостоятельно, даже и столь короткое время, она научилась одному — осторожности. Лана выключила свет, потом аккуратно раздвинула шторы и вгляделась в темноту. Ничего.

Лана снова задвинула шторы и зажгла свет. Вот! Снова вспышка. Молодая женщина прижала руку ко рту, чтобы не закричать. Это не могла быть, молния — в воздухе не было ни малейшего намека на грозу. Лана подождала, мысленно сосчитала до десяти. Она впервые пожалела, что не попросила хозяйку подключить телефон, но это было сопряжено с расходами, и она решила, что обойдется и без этого. И даже если бы телефон был, кому бы она стала звонить? Хозяйки в данный момент не было, она уехала к семье в Австралию. А больше звонить некому.

Двадцать минут спустя у нее окоченели ноги и начали стучать зубы. Волна адреналина, оживившая все чувства, давно уже прошла, и Лана чувствовала лишь безграничную усталость. Но это же глупо, подумала Лана. — На улице никого нет. Надо лечь в постель и согреться. Но хоть она и успокаивала себя, сон не шел.

Прошло несколько дней, погода стояла ясная и светлая в противоположность чувствам Ланы. То, что случилось на днях, напугало ее. У нее создалось ощущение, что за нею следят. Лана стала увещевать себя, что ведет себя глупо, заставила себя встать, включила электрический чайник для кофе по дороге в ванную. В отсутствие хозяйки одним из удовольствий Ланы было просматривать почтовый ящик и читать утреннюю газету до прогулки на пляж. Быстро переодевшись в спортивный костюм, который тоже приобрела в магазине подержанных вещей, она пошла к почтовому ящику за газетой.

Вернувшись в свою маленькую квартирку, Лана положила в чашку ложечку растворимого кофе, налила горячей воды, а потом развернула газету. Сморщилась, отхлебнув горькой смеси. Она почти привыкла обходиться без молока, но без свежемолотого кофе оказалось тяжелее, чем она думала. Лана покачала головой. Сейчас она не могла позволить себе быть принцессой.

В ее жизни было два этажа. Три, если считать то время, что она провела с Рафаэлем. Но каждый раз ее положение зависело от мужчины. Сначала это был отец, потом Кайл, а за ним последовал Рафаэль. Нет. Как бы трудно ей ни было, в одиночестве много положительных сторон. Не хватало многих предметов роскоши, которые она всегда воспринимала, как нечто само собой разумеющееся, но однажды она снова побалует себя.

Глотнув еще кофе, Лана стала перелистывать страницы и дошла до светской хроники. Трясущейся рукой она поставила чашку на расшатанную тумбочку.

Дрожащим голосом прочла вслух: «Как опускаются могущественные люди».

Лана впилась взглядом в целый ряд фотографий, некоторые снимки были сделаны с нее в ресторане, а рядом с ними располагались рекламные фотографии, используемые фондом благотворительности, когда она выступала в роли их представителя. Особые места занимали два снимка: фотография владения Рафаэля в Уитфорде, и совсем скромного жилища, которое она теперь называла своим домом.

Сама статья была написана в стиле сплетни с постоянными ссылками на «круги, близкие к ней». У нее кровь застыла в жилах. Что подумает ее босс, когда увидит это? Не потеряет ли она работу? Лана представила себе, что некоторые люди придут в ресторан, специально чтобы своими глазами увидеть ее падение.

Она почувствовала физическое недомогание. Одно дело переживать скандал в одиночестве, а совсем другое стать эдаким насекомым под увеличительным стеклом. И все-таки ей ничего не оставалось, как проглотить все и посмотреть, что будет дальше.

Направляясь на работу в тот вечер, Лана очень волновалась. Раздумывала, не стоит ли ей найти платный телефон, позвонить боссу и обсудить с ним статью, но потом решила, что лучше сделать это лично. Ресторан был мрачно пустым. Босс Кальвин встретил Лану лично, лицо его было напряжено.

— Я надеялся, что ты все-таки придешь сегодня, — приветствовал он ее.

Лана огляделась вокруг.

— Что случилось? Мы потеряли все заказы?

— Наоборот, на сегодня все места в ресторане заказаны. Частный прием.

— Да? Но его ведь не было в заявках, верно? — Она наклонилась, чтобы проверить список, но Кальвин закрыл страницу рукой.

— Нет. Это было… неожиданно. — У него порозовели щеки.

— Это имеет отношение к статье? Извини, Кальвин. Я не хочу, чтобы твой ресторан стал местом уродливого шоу. Я уйду, если ты хочешь этого. Найду что-нибудь другое.

— Нет! Дело совсем не в этом. Если уж на то пошло, заказов сейчас больше, чем когда-либо. Послушай, почему бы тебе не присесть вот здесь?

— Мне нужно подготовиться к работе, — запротестовала Лана, все еще нервничая, но Кальвин покачал головой и подвел ее к маленькому столику, романтично накрытому для двоих.

Странно было сидеть здесь. Во что играет босс?

— Кальвин? Что происходит? — бросила она ему в спину, но он не ответил.

Все было очень странно. Поведение Кальвина, пустой ресторан и даже тишина на кухне. Встать и уйти? Вдруг ее внимание привлек звук открывающейся кухонной двери, и Лана повернула голову, чтобы увидеть, кто идет.

Надо было прислушаться к внутреннему голосу и ретироваться. Лана поняла это, когда с трудом проглотила комок в горле. Все в ней наполнилось сладкой горечью, когда она узнала высокую фигуру направляющегося к ней Рафаэля.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Рафаэль нес бутылку ее любимого вина, какого она уже давно не пробовала. Несколько демонстративно наполнил два бокала прекрасным белым вином и сел напротив нее.

Лана внимательно посмотрела на его лицо, заметила усталое выражение его серых глаз, заострившиеся черты лица… Подбородок у него был темным, как будто он не нашел времени побриться сегодня. Ее ужаснул его вид. Он ли это, всегда олицетворяющий изящество в одежде? Но Лана не могла позволить себе его пожалеть, вспомнив, куда это привело ее. Она напустила на себя холодность.

— Чего ты хочешь?

— Все очень просто. Тебя. — Голос у него был хриплым, и от его слов ее охватило желание.

Лана увидела, как он поднимает бокал и протягивает его ей. Когда она брала бокал, он специально задел ее пальцы своими. Она почувствовала электрический разряд от его прикосновения.

Не отрывая от него глаз, Лана поставила бокал на стол и отодвинула стул. Она не могла вынести этого больше ни секунды.

— Не уходи. Пожалуйста.

Лана замерла от тоски в его голосе. Что-то в его просьбе попало ей прямо в душу.

— Почему? — Лишь одно слово, но в нем было ее разбитое на мелкие кусочки сердце.

— Я был неправ. Очень сильно неправ. Я не понимал, как много ты значишь для меня.

— Как много я значу? — Лана наконец дала выход боли, которую сдерживала в последний месяц и которая все нарастала в ее сердце. У нее задрожал голос. — Ты хочешь сказать, как постоянное напоминание, что твоя сестра не смогла выйти замуж за отца своего ребенка? Что из-за меня у Беллы нет живых родителей?

— Хватит! Я был тупицей, когда говорил все это. Да, я так думал какое-то время. И был бы неискренним, если бы сказал, что не думал, что не хотел причинить такую же боль, какая мучила меня. Я был жесток и неправ и нанес непоправимый вред.

На губах Ланы был готов ответ, когда из кухни вышел Кальвин и поставил на их столик несколько блюд. Изысканный аромат защекотал ноздри Ланы, и она обратила взгляд на стоявшие перед нею прекрасно приготовленные гребешки. Ее любимое блюдо в меню! Она подавала его клиентам, которые, как и она в прошлом, заказывали его, не думая о его стоимости или о том, как растянуть доллар до конца недели. У нее потекли слюнки в предвкушении любимого лакомства, но она задержала руку. Уж не хочет ли он вернуть ее при помощи любимых блюд?

Она вздрогнула от прикосновения его руки и отодвинулась.

— Не дотрагивайся до меня! — Она еще не так окрепла, чтобы вынести его прикосновение, напоминающее ей об удовольствиях, которые он давал ей, или об исцелении от предательства Кайла. Она не будет снова такой беспечной.

Рафаэль холодно кивнул.

— Пожалуйста, поешь. У тебя такой вид, будто ты неделями плохо питалась.

— Что я делала, а чего не делала, не твое дело.

Рафаэль бросил ей взгляд, показывающий, что он готов поспорить, но также говорящий, что он контролирует себя и сдерживает свои слова. Лана неохотно подцепила вилкой один из гребешков и поднесла его ко рту. Пришла в восторг от приятного вкуса, и с ее губ сорвался стон восхищения. У Рафаэля потемнели глаза и расширились зрачки от ее беззастенчивого удовольствия от еды. Когда она увидела его взгляд, от смущения у нее зарделись щеки и шея.

После того как Кальвин унес со стола грязные тарелки, Лана сделала глоток вина. Она решила, что в конце концов неважно, выпьет она его или нет. Кто знает, когда еще она сможет позволить себе это снова.

— Что ты хочешь от меня, Рафаэль? Зачем ты устроил это?

— Чего я хочу? Все просто. Я хочу… нет, мне нужно твое прощение. Мне нужна возможность загладить свой проступок, восстановить то, что было между нами.

— Мы не можем восстановить то, что всегда было неправильным, Рафаэль. Слишком многое разделяет нас. И так будет всегда.

Она услышала его тихое ругательство, когда подошел Кальвин с основным блюдом, и увидела, как его длинные пальцы нетерпеливо постукивают по столу. Когда Кальвин оставил их, Рафаэль наклонился к ней.

— Мы можем все исправить. Если ты мне позволишь. Если ты нам позволишь.

— Нет. Это невозможно. — Она не вынесет новой боли. Трижды в жизни ее отвергали мужчины, которых Лана любила, начиная с отца и кончая Рафаэлем. Ни одна женщина не могла бы перенести больше и не разбить свое сердце. Желая переменить тему разговора, Лана спросила о Белле, и у нее защемило сердце, когда она увидела неподдельную любовь на лице Рафаэля при упоминании имени племянницы.

— С нею все хорошо. Она уже дома. У нас три чередующиеся няни. У нас все идет хорошо.

— Я рада слышать это, Рафаэль.

Лана вяло поковыряла вилкой ростбиф, у нее сразу пропал аппетит при упоминании, что она никогда не будет частью жизни малышки.

— Ей ты тоже нужна, Лана. Ты нужна нам обоим.

У Ланы навернулись слезы на глазах, но она сдержала их. Да, он знает, как ударить побольнее.

— Не надо, — с мольбой попросила она. — Не используй ее, чтобы мучить меня.

— Извини. Я не хотел сделать тебе больно.

— Слишком поздно. Мне больно даже оттого, что я сижу здесь с тобой. — Она отвернулась от него, не веря своим словам.

Лана услышала, как он глубоко вздохнул.

— Итак, ты уверена, что у нас ничего не получится. Вряд ли ты по-прежнему любишь меня, как я люблю тебя.

Он ее любит? А может быть, это опять обман?

— Я не верю тебе, — ответила она безжизненным голосом.

— Если разрешишь, я докажу тебе, Лана. Позволь мне любить тебя. Позволь все снова наладить между нами. Я совершил ужасную ошибку, но только ты в состоянии помочь мне исправить содеянное. Скажи только одно слово, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы восстановить твою любовь ко мне.

Она не могла говорить, только покачала головой. В горле стоял ком. Она закрыла глаза от слез, которые полились по щекам. Слез, которые, как она думала, выплакала несколько недель назад.

Услышав, что Рафаэль отодвинул стул и встал, Лана открыла глаза. Он засунул руку в карман брюк и достал маленькую коробочку. Положил ее на стол перед нею, устремив на ее лицо взгляд, говоривший о правдивости его слов, об искренности его признания в любви.

— Оно твое, как бы ты ни решила. Сохрани его или продай. Делай с ним, что захочешь. Но если ты не можешь ответить на мою любовь, мне оно тоже не нужно.

Он повернулся и ушел. Лана подождала минуту-другую, потом открыла коробочку. Внутри, на белом шелке лежало обручальное кольцо из платины с тремя бриллиантами. Сквозь кольцо была просунута маленькая записка, и Лана вытащила ее.

Развернув ее, она сразу узнала почерк Рафаэля:

Л., я хотел бы выгравировать следующее: Ti amero per sempre. Это значит «Я всегда буду любить тебя». Но поскольку на кольце места мало, это вырезано в моем сердце. Р.

Он любит ее. Действительно любит. И будь что будет, она по-прежнему любит его. Лана поднялась, и бумажка упала на стол. Ей хотелось бежать как можно быстрее, и она чуть не споткнулась по дороге к двери. Лана выскочила на улицу и стала высматривать фигуру Рафаэля. У нее остановилось сердце в груди, когда она не увидела его. Вдруг она заметила его в конце улицы, ведущей к пляжу. Вся его фигура выражала глубокое уныние.

— Рафаэль! Подожди! — Лана бросилась в его сторону. Он повернулся к ней. Даже с порядочного расстояния Лана увидела, как с его лица сошло напряжение и появилась радость оттого, что он видит ее.

Она бросилась к нему в объятия. Рафаэль наклонил голову, чтобы поцеловать Лану с жадностью, на которую она ответила тем же.

Лана оторвала от него губы и обхватила его голову руками. К ее ужасу, по его лицу текли слезы, слезы, причиной которых была она. Этот деспотичный, властный человек оставил выбор за нею. Ушел от нее, полагая, что не сможет обеспечить ей счастье. Оставил их будущее в ее руках.

— Не надо больше слез, Рафаэль. Ни тебе, ни мне. Я так люблю тебя, что не хочу никогда делать тебе больно.

— Так ты прощаешь меня? Пожалуйста, освободи меня от страданий. Скажи, что простила, скажи, что я нужен тебе.

— Да, да. Ничто другое не сделает меня счастливее.

Он прижал Лану к себе, обжигая ее кожу горячим дыханием.

— Спасибо. Я не заслуживаю такого счастья, но обещаю, что проживу оставшуюся жизнь, стараясь быть достойным тебя.

— Рафаэль, у нас было не самое лучшее начало, но важно, что мы любим друг друга. Теперь мы обеспечим себе самое лучшее будущее.

— Да, обеспечим. А где твое кольцо? Я хочу, чтобы весь мир узнал, что ты моя.

Лана рассмеялась, и ее веселый смех привлек взгляды некоторых прохожих.

— Я оставила его в ресторане!

Они вместе вернулись в ресторан, где Рафаэль торжественно усадил ее на стул.

— А сейчас я хочу сделать это как следует.

Он опустился перед нею на одно колено, держа коробочку с кольцом.

— Лана, ты окажешь мне честь, став моей женой?

— Это ты окажешь мне честь, любимый… — У нее дрогнул голос, а сердце переполнилось любовью, которую она уже давно испытывала к нему.

Рафаэль надел Лане кольцо на палец, поднял ее и заключил в свои объятия, где она останется навсегда.

КОНЕЦ

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Линдсей Ивонн Месть Росселлини

  ГЛАВА ПЕРВАЯ

  ГЛАВА ВТОРАЯ

  ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  ГЛАВА ПЯТАЯ

  ГЛАВА ШЕСТАЯ

  ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  ГЛАВА ВОСЬМАЯ

  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ