Нерешенный кроссворд [Рут Ренделл] (fb2) читать постранично, страница - 3

стула вязание, с другого — очки, с буфета — книгу. Она могла бы собрать свои вещи и за спиной Стэнли, не мешая ему, но не стала этого делать. Она перемещалась по комнате между ним и экраном телевизора.

— Не забыть бы стакан воды, — вслух подумала она и добавила, словно похваляясь неким очень высоким принципом, соблюдение которого требовало всех душевных сил, но в то же время благотворно сказывалось на здоровье: — С тех пор как себя помню, стакан воды стоит возле моей кровати каждую ночь. Ни разу не было иначе. Наверное, я бы просто не заснула.

Она сама понесла стакан на второй этаж, оставляя за собой след из мелких капель, падавших из переполненного стакана. Вера с мужем слышали мерное постукивание палки, когда Мод поднималась по лестнице.

Стэнли выключил телевизор и, не говоря ни слова, открыл «Второй сборник сложных кроссвордов». Вера смотрела на мужа без единой мысли в голове, как переработавшая кляча, изнуренная утомительным, однообразным трудом, одолеваемая одним лишь желанием — уснуть. Потом она прошла на кухню, приготовила «Хорликс» и отнесла наверх

Номер шестьдесят один по Ланчестер-роуд, в Кроутоне, северной окраине Лондона, был двухэтажным домом из красного кирпича в конце улицы, построенным в 1906 году. Позади дома располагался большой двор, а между эркером гостиной и уличной оградой тянулась полоска травы, футов пять на пятнадцать.

Передняя представляла собой узкий коридор с мозаичным полом, выложенным белыми и красными плитками, внизу находились две гостиные и крошечная кухонька, а кроме того, туалет в пристройке и угольный чулан. Лестница на второй этаж была прямая, в один пролет: на лестничную площадку выходили четыре двери: одна из ванной и три из спален. В самой маленькой поместились только узкая кровать и туалетный столик, шкаф для одежды заменяла занавеска на стене. Вера называла эту клетушку «комнатой для гостей».

Они со Стэнли делили большую спальню с окнами на улицу, Мод спала в комнате в заднем крыле дома. Сейчас она сидела на постели в ночной кофте из ангорской шерсти ручной вязки — само воплощение здоровья. Если бы не десятка три металлических бигуди в волосах, она вполне смогла бы принять участие в конкурсе на звание «самой очаровательной бабушки» и, возможно, стала бы победительницей.

Наверное, баночки и бутылочки на тумбочке возле кровати с патентованными и приготовленными по рецептам лекарствами как-то способствовали сохранению здоровья матери, даже, вернее, омоложению, подумала Вера, вручая Мод кружку с «Хорликсом». Лекарств более чем достаточно. Противосвертывающие, мочегонные, успокоительные, снотворные, витаминные препараты.

— Спасибо, дорогая. Электроодеяло никак не включается. Нужно отдать его в починку. Отвернувшись от неопрятной, измотанной женщины в зеркале, Вера ответила, что займется этим завтра.

— Хорошо, и тогда уж заодно попросишь мастера взглянуть на мой приемник. А еще купи мне немного этой розовой шерсти, ладно? — Мод отхлебнула «Хорликс». — Присаживайся, Ви. Я хочу поговорить с тобой, пока он не слышит.

— А нельзя подождать до завтра, мама?

— Нет, нельзя. Завтра может быть слишком поздно. Ты слышала, как он сказал, что укокошит меня, как только подвернется случай?

— Но, мама, не думаешь же ты, что он говорил всерьез?

Мод спокойно продолжала:

— Стэнли ненавидит меня, и не без взаимности. Поэтому послушай, что я тебе скажу.

Вера знала, что сейчас последует. Примерно дважды в неделю она выслушивала одно и то же с небольшими вариациями.

— Я не уйду от Стэна, вот и весь сказ. Повторяю тебе еще раз. Я не уйду от него.

Мод допила «Хорликс» и вкрадчиво произнесла:

— Ты только подумай, какая у нас с тобой настала бы жизнь, Ви, у тебя и меня. Моих денег на двоих хватит. Скажу тебе по секрету, я состоятельная женщина, как ни посмотри. Тебе даже пальцем не придется пошевельнуть. У нас будет хороший дом. Я тут в газете прочитала, в районе Чигуэлла строят прелестные домики. Я могла бы купить один хоть завтра.

— Если ты хочешь дать мне что-то из своих денег, мама, то я возьму, не откажусь. Бог свидетель, сколько в этом доме всего нужно.

— Стэнли Мэннинг не получит от меня ни пенса, — сказала Мод. Она вынула зубы и положила их в стакан; затем льстиво улыбнулась Вере, обнажив голые десны: — Кроме тебя, у меня никого нет, Ви. Все мое — твое, сама знаешь. Ты и сама не хочешь с ним делиться. Он хоть раз сделал что-нибудь для тебя? Проходимец и уголовник.

Вера сдержалась с трудом.

— Ты прекрасно знаешь, мама, что Стэнли сидел в тюрьме один-единственный раз. Да и случилось это, когда ему было восемнадцать. Просто жестоко называть его уголовником.

— Может, он и сидел в тюрьме лишь раз, но сколько раз он мог бы туда вернуться, не окажись люди, на которых он работал, мягкими, как воск? Ты не хуже меня знаешь — его дважды увольняли за то, что он запускал руку в кассу.

Вставая, Вера сказала:

— Я устала, мама. Я хочу спать. И мне незачем здесь