Три розы [Джулия Гарвуд] (fb2) читать постранично, страница - 135

снимает рубашку, потом наклоняется, чтобы сиять ботинки и носки. Он все еще стоял у двери, и Женевьев вдруг поняла, что он хочет, чтобы она сама пришла к нему, когда будет готова.

— Разве не приятно, что мистер Стипл прислал шампанского?

— Да, конечно, — согласился Адам. — Он и Пикерман уже планируют твое выступление. Они хотят, чтобы ты снова пела.

— Но ведь я заставила всех плакать.

— Они надеются, что ты не станешь петь церковные песни.

— Стану.

Он расхохотался:

— Я знаю.

Она подбежала к нему и обвила руками его шею.

— Я так тебя люблю!

— Я тоже.

Она глубоко вздохнула и начала раздеваться. Он судорожно сглотнул, а когда она стянула через голову ночную сорочку и бросила ее на пол, у него перехватило дыхание. Женевьев была просто великолепна. Совершенна!

— Ты заставляешь меня чувствовать себя красивой, — заметив его восхищенный взгляд, тихо проговорила она.

— Ты на самом деле красивая, — шептал он. — Ах, Женевьев, как я жил без тебя до сих пор?

Он поцеловал ее глубоко, страстно, беспрестанно повторяя, как сильно любит ее. Он гладил ее спину, руки, грудь, и через несколько минут ее стеснительность и робость прошли.

Она взяла его за руку и повела к кровати.

— Адам, я хочу, чтобы сегодняшняя ночь стала для тебя самой прекрасной в жизни!

— Ома уже такая и есть, — ответил он.

— Скажи, что мне надо делать, чтобы не разочаровать тебя?

Он нежно прикусил мочку ее уха.

— Ты никогда меня не разочаруешь.

Он, не скрывая нетерпения, привлек ее к себе, и с этого момента Женевьев забыла обо всем на свете. Прерывисто дыша, она откидывалась назад, пытаясь ускользнуть от ласк Адама, которые открывали "ей все новые и новые истоки наслаждения. Она то вырывалась из его объятий, то снова приникала к нему; когда возбуждение, с которым она уже не могла совладать, достигло апогея, Адам вошел в нее. Женевьев не возмутила боль, так как она всем своим существом жаждала, чтобы он овладел ею, и немного погодя испытала поразительное наслаждение. Он достиг вершины одновременно с ней и, потрясенный, зарылся лицом в густые завитки волос, разметавшихся по подушке. Аромат сирени окружил его, и Адаму на мгновение показалось, что он умер и попал в рай.

Наконец он с трудом поднял голову.

— Я причинил тебе боль, родная?

— Не помню… — Руки Женевьев бессильно упали, она глубоко вздохнула: — Это было прекрасно!..

— Ты не против, если мы повторим?

Глаза Адама озорно блеснули, и Женевьев поняла, что он дразнит ее.

— Сейчас? — лукаво спросила она.

— Скоро, — ответил он.

— Каждую ночь, — заявила она. — Мы должны заниматься этим каждую ночь.

Господи, как же он ее любит! Адам наклонился и снова поцеловал Женевьев.

— Я чувствую, что жизнь с тобой будет настоящим приключением.