Г. В. Плеханов [Д Заславский] (fb2) читать постранично

Д. Заславский Г. В. Плеханов

1

Глава и отец русского марксизма, крупнейший теоретик русского рабочего движения, Георгий Валентинович Плеханов, не знал лично русского рабочего, — подлинного, живого, — за всю свою жизнь встречался с ним случайно и знакомился с ним только по книгам, статьям, корреспонденциям, рассказам. Личных впечатлений ни от рабочего, ни от его организаций, его среды, быта у Плеханова не было и быть не могло. Он родился в дворянской офицерской семье, юность провел в обстановке провинциальной военной среды, мальчиком мечтал об офицерских погонах, народа не знал и не видел. Революционные настроения начали складываться в нем рано, но книга, внешнее интеллигентское влияние, а не жизнь рабочего были источником этих настроений. С первым рабочим он столкнулся в Петербурге, будучи студентом и начинающим революционером-народником, но и этот рабочий был не настоящий рабочий, а интеллигент из рабочих, равный Плеханову но своему политическому развитию. Это было в конце 1875 г., в эпоху, когда русская интеллигентная молодежь жила еще не развенчанной легендой о народе-бунтаре, готовом встать за свободу, за волю и землю, и ждущем только отважных героев-вожаков. С волнением и робостью Плеханов вступил в первый свой разговор с представителем таинственного «народа» и после первых же слов испытал смешанное чувство радости, удивления и разочарования. Рабочий Митрофанов оказался человеком, хорошо знающим современную политическую литературу, и жил он в обыкновенных студенческих условиях, и говорил самые обыкновенные слова. Но к рабочим он относился презрительно, считал их на революцию неспособными, видел в них только темных, невежественных людей, развращенных городской жизнью. Как и Плеханов, он верил только в «народ» далекий, крестьянский, нисколько не похожий на интеллигентов.

Плеханов в те недолгие годы своей молодости, которые он провел в России, встречался и с другими рабочими-революционерами, одиночками, поднявшимися высоко над своей средой. Они тянулись к интеллигенции, вели знакомство со студентами и в народе тоже слыли за студентов. Плеханов встречался с ними в кружках самообразования, какими фактически были рабочие революционные кружки того времени. Это была революционно-педагогическая работа, нелегальный народный университет, и воспоминания Плеханова об этом времени — это воспоминания лектора, учителя, библиотекаря. Он очень подробно и с несомненным знанием дела рассказывает о том, что и как читали петербургские рабочие в отдельных кружках, какие темы их интересовали, Это знакомство с отдельными рабочими имело, конечно, большое значение для Плеханова. Он убедился в том, что петербургская рабочая молодежь обладает способностями к развитию, любознательна, сообразительна. Но для него это была не работа «в народе», а предварительная обработка пропагандистов для дальнейшей и уже настоящей революционной работы в деревне. Жизнь рабочего класса в столице Плеханова не привлекала, и к рабочему классу его не тянуло.

И все же ему пришлось столкнуться с рабочей массой — не с одиночками рабочими-студентами, а с рабочей толпой. В 1878 году вспыхнули первые стачки на фабриках Петербурга, сначала на Новой Бумагопрядильне, потом и на других. Плеханов принимал деятельное участие в руководстве этими стачками, говорил на собраниях стачечников, вырабатывал для них требования, помещал заметки в легальной печати. Он пользовался успехом, его знали как «оратора», но сближения и знакомства с рабочей средой не было и здесь. Он оставался для рабочих интеллигентом, студентом, барчуком-благодетелем, свалившимся неизвестно откуда, чтобы снова исчезнуть, когда миновала в нем нужда. Отношение рабочей толпы к интеллигенту-руководителю очень живо рисует сам Плеханов в брошюре «Русский рабочий в революционном движении». Стачка тянулась уже несколько дней, рабочие держались твердо, но видимых результатов не было. Рабочие «заскучали». И вот, один из рабочих, поддерживавший сношения с революционерами, явился на их квартиру:

— «Петр Петрович, надо бы смотр сделать!

— Какой смотр?

— Да больше ничего — выйти на улицу, людей посмотреть, себя показать. Скучает народ-то!»

Когда вслед за тем революционеры вышли на улицу, они увидели такую картину:

«Сотни стачечников покрывали набережную, образуя вдоль нее сплошную стену. Перед этой стеной медленно, торжественно шествовал Петр Петрович, а за ним, на некотором расстоянии, двигался Иван, слегка повернув в сторону свою почтительно наклоненную голову, как бы затем, чтобы хоть одно ухо было поближе к начальству, и не проронило ни слова из могущих последовать приказаний. Всюду, где проходила эта пара, рабочие снимали шапки, приветливо кланялись и отпускали на ее счет разные одобрительные замечания. «Вот они, орлы-то наши пошли!», любовно воскликнул в нескольких шагах от меня пожилой рабочий. Окружавшие его молчали, но видно было,