Пробужденный [Кристин Каст] (fb2) читать онлайн

- Пробужденный (пер. Вероника Алексеевна Максимова) (а.с. Дом Ночи [Каст] -8) 924 Кб, 268с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Кристин Каст - Филис Кристина Каст

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Филис Каст + Кристин Каст Пробужденный

Как всегда, мы хотим поблагодарить семью издательства «Сант-Мартин Пресс»; здорово, что можно еще раз признаться в искренней любви и уважении к своим издателям!

Мы обожаем своего агента Мередит Бернстайн, без которой «Дом Ночи» никогда не состоялся бы.

И огромное спасибо нашим верным фанатам — самым умным, самым крутым, самым лучшим читателям во всей Вселенной! Особая благодарность нашим приверженцам из родного города, сделавшим путешествие в Дом Ночи Талсы таким увлекательным.

Сердечная любовь Стивену Шварцу, позволившему нам использовать слова его волшебной песни. (Джек тоже обожает тебя, Стивен!)

Р. Бл. Джошуа Дину из Филлиса: Спасибо за цитаты. Хей-хо!


ОБ АВТОРАХ

Филис Кристин Каст родилась на Среднем Западе США. С детства у нее было две страсти: лошади и мифология — и Филис верна им до сих пор. После окончания школы Ф. Каст отправилась служить в военно-воздушные силы США. Закончив службу, она работала преподавателем литературы в школе г. Талса, штат Оклахома.

Пятнадцать лет Каст учила старшеклассников творчески анализировать произведения английских и американских классиков, а потом взялась за перо сама. Первый роман писательницы «Богиня по ошибке» («Divine by Mistake») вышел в 2001 году. Дебют Филис Каст оказался очень удачным. Начинающий автор получила нескольких престижных литературных премий, а также была удостоена ежегодной всеамериканской премии читательских симпатий.

В каждом своем произведении Филис Каст обращается к мифологии народов мира, сплетая древние сказания с современной жизнью. «Дом Ночи» не стал исключением. Заявка на серию, ставшую мировым бестселлером, была подана автором в издательство еще в 2003 году, задолго до выхода первой книги «Сумеречной саги» Стефани Майер.

Когда несколько глав первой книги серии «Меченая» были написаны, Филис дала почитать рукопись своей 19-летней дочери Кристин. Исправления той улучшили текст, герои стали более яркими и запоминающимися, заговорив на языке современной молодежи. После чего мать и дочь Каст приняли решение писать вместе.

«Меченая» и последующие книги серии «Дом Ночи» стали очень популярными в США и Европе, попав в первую пятерку рейтинга бестселлеров USA Today и The Wall Street Journal. После выхода пятой книги серии «Загнанная» (Hunted) критики, перебивая друг друга, восклицали; «Посторонись, Стефани Майер!». Всего в серии «Дом Ночи» запланирован выход 12 книг.

Кристин Каст — студентка университета, одна из самых юных авторов США. Она пишет рассказы и стихи и была удостоена наград как молодой автор в области журналистики и в жанре поэзии. В одном из интервью на вопрос о ее заветном желании Кристин Каст ответила: «Я хочу быть счастливой. Конечно, это непросто, но без этого ничего не сделаешь».

Читайте информацию о писательницах и серии «Дом Ночи» на Официальном сайте русского издания серии «Дом Ночи» www.houseofnight.ru.

Глава 1

Неферет


Красивое открытое лицо, услужливый взгляд, ярко-синие глаза, сияющий в полумраке освещенной свечами спальни так же ярко, как несколькими часами раньше, когда Неферет наблюдала за его тренировкой во дворе замка. Тогда юноша пробудил в ней желание, и всего одного манящего взгляда оказалось достаточно, чтобы он с радостью отправился к ней в спальню, где безуспешно, хотя с огромным старанием, попытался доказать, что он был богом ничуть не хуже своего тезки.

Проблема заключалась в том, что Неферет делила ложе с настоящим бессмертным, поэтому, слишком хорошо понимала, каким жалким самозванцем был бедняга Кронос.

— Дыханием, — ответила она, со скукой посмотрев в услужливые синие глаза.

— Дыханием, Богиня? — Он непонимающе сдвинул брови, окруженные татуировкой в виде шестопера, казавшегося Неферет больше похожим на цветистый фейерверк, который запускают людишки на День независимости.

— Ты спросил, чем заслужил мою немилость, и я тебе ответила: дыханием. И тем, что находишься слишком близко. Вот чем. Тебе пришло время покинуть мою постель. — Неферет со вздохом пошевелила пальцами, отпуская его. — Уходи. Сейчас же.

Она чуть не расхохоталась, увидев, как его лицо исказилось от боли и растерянности.

В углу спальни нетерпеливо заколыхались густые тени. Неферет не приглашала их, но чувствовала их нарастающее беспокойство. Оно доставляло ей удовольствие.

— Кронос, ты был забавен, и на краткое время доставил мне удовольствие. — Неферет снова прикоснулась к нему, на этот раз не так нежно, и ее ногти оставили два параллельных вздувшихся рубца на мощном предплечье Кроноса. Молодой воин не поморщился и не отшатнулся. Напротив, он затрепетал от ее прикосновения, его дыхание участилось.

Неферет улыбнулась. Она поняла, что боль доставляет ему наслаждение в тот самый миг, когда впервые заглянула ему в глаза.

— Если позволишь, то я краткий миг превращу в долгий час удовольствий, — прошептал Кронос.

Неферет улыбнулась. Высунув язык, она медленно облизнула губы, не спуская глаз с Кроноса.

— Возможно, когда-нибудь. Но сейчас я требую, чтобы ты оставил меня и, разумеется, продолжал боготворить.

— Боготворить тебя здесь и сейчас, это все, чего жаждет твой воин! — Прошептал Кронос, лаская ее голосом, и тут же совершил непоправимую ошибку, прикоснувшись к Неферет.

Как будто он имел право дотрагиваться до нее!

Как будто ее желания значили меньше, чем его страсть и потребность!

На Неферет мгновенно нахлынуло эхо далекого прошлого, вырвавшееся из глубокой могилы воспоминаний — воспоминаний о том времени, которое она надеялась навсегда похоронить вместе со своей человечностью. На миг она вернулась в детство, чтобы снова ощутить грубое прикосновение отца и почувствовать зловонный запах его нечистого, пропитанного алкоголем дыхания.

Ее реакция была молниеносной. Не задумываясь, Неферет убрала руку с предплечья воина и протянула ее, ладонью вверх, в сторону ближайшего клубка теней, кишевших в углу спальни.

Тьма откликнулась на ее прикосновение еще быстрее, чем Кронос. Неферет затрепетала от радости, почувствовав, как смертоносный холод изгоняет подступившие воспоминания. Небрежным движением руки она напустила Тьму на Кроноса.

— Я вижу, ты любишь боль? Так отведай моего холодного огня.

Повинуясь приказу Неферет, Тьма ринулась на Кроноса, впилась в его юную гладкую кожу и принялась кромсать в кровавые лоскуты сильную руку, которую Неферет так недавно ласкала. Воин застонал, но на этот раз уже не от удовольствия, а от страха.

— А теперь делай то, что я приказала. Оставь меня. И запомни, молодой воин, только Богиня решает — кто, когда и как будет дотрагиваться до нее. Не повторяй своей ошибки.

Схватившись за кровоточащую руку, Кронос почтительно поклонился Неферет.

— Да, о Богиня моя.

— Какая именно богиня? Уточни, воин! Я не желаю, чтобы меня называли двусмысленными именами!

— Реинкарнация Никс! — мгновенно поправился Кронос. — Это титул Богини моей, так зовут ее в мире.

Прищуренный взгляд Неферет потеплел, а разгневанное лицо вновь стало маской красоты и милосердия.

— Очень хорошо, Кронос. Очень хорошо. Видишь, как легко доставить мне удовольствие?

Завороженный нежным взглядом ее изумрудных глаз, юноша кивнул, а потом прижал к сердцу сжатую в кулак правую руку.

— Да, о Богиня моя! Да, о Никс! — сказал он, пятясь из ее спальни.

Неферет снова улыбнулась. Неважно, что она не была инкарнацией Никс. На самом деле Неферет совсем не собиралась довольствоваться ролью земного воплощения Богини.

— Это подразумевает, что я ниже настоящей Богини, — пояснила она, роившимся вокруг нее теням. Неферет интересовала только власть, поэтому если титул «Инкарнации Никс» позволял ей получить эту власть, особенно над Сынами Эреба, то она была готова его принять. — Но я жажду большего — гораздо большего! Я не собираюсь вечно прятаться в тени Богини.

Очень скоро наступит время для следующего шага, и Неферет не сомневалась, что сумеет склонить часть Сынов Эреба на свою сторону. Пусть ее сторонников будет пока слишком мало, чтобы решить исход битвы, однако достаточно, чтобы расколоть этический кодекс воинов, заставив брата идти против брата.

«Ох уж эти мужчины! — презрительно подумала Неферет. — Как легко они позволяют одурачить себя личиной красоты и громкими титулами, как просто дают себя использовать!»

Эта мысль была приятной, но не настолько умиротворяющей, чтобы удержать Неферет в постели. Поспешно встав, она запахнулась в шелковую мантию и вышла из спальни в коридор. Она не задумывалась над тем, куда идет, ноги сами несли ее к лестнице, ведущей в подземелье замка.

Густые тени ползли за Неферет по пятам, словно железные змеи, притянутые магнитом ее нарастающего возбуждения. Неферет знала, что они следуют за ней. Она знала, что они опасны, и что они питаются ее страхом, гневом и волнением. И в то же время присутствие Тьмы необъяснимым образом успокаивало ее.

Всего однажды она вдруг замерла на ступенях лестницы.

«Зачем я снова иду туда? Почему позволила ему потревожить свои ночные раздумья?»

Неферет покачала головой, отгоняя эти беззвучные мысли, и громко крикнула в темноту узкой пустынной лестницы, обращаясь к Тьме, внимательно застывшей вокруг нее:

— Я иду, потому что хочу этого! Калона — мой супруг. Он весь изранен на службе у меня. Поэтому совершенно естественно, что я думаю о нем.

С самодовольной улыбкой Неферет продолжила спускаться по винтовой лестнице, с привычной легкостью отогнав от себя правду: Калона был изранен потому, что она заманила его в ловушку, а потом силой заставила служить себе.

Неферет сошла в подземелье, много столетий тому назад вырубленное в скалистой земле острова Капри, и неслышно двинулась по освещенному факелами коридору. Сын Эреба, стороживший тяжелую дверь с зарешеченным окном, вздрогнул при ее появлении.

Неферет улыбнулась еще шире. Изумленный взгляд воина, в котором отчетливо читался страх, говорил о том, что у нее с каждым днем все лучше получается незаметно появляться из темноты, словно тень из сгустка теней. Настроение Неферет сразу улучшилось, но не настолько, чтобы смягчить теплотой улыбку или сдержать холодную жестокость, прозвучавшую во властном голосе.

— Уйди. Я хочу остаться наедине со своим супругом.

Сын Эреба заколебался всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы Неферет приняла решение поскорее спровадить его в Венецию. Пожалуй, несчастный случай с кем-нибудь из близких воина будет достаточно убедительным поводом?

— Жрица, я вас оставляю, как вы приказали. Но буду рядом и тут же на зов ваш откликнусь, когда позовете. — Стараясь не смотреть ей в глаза, воин прижал к сердцу кулак и поклонился — слишком небрежно, как показалось Неферет.

«Жрица?» Она молча проводила глазами фигуру воина, удалявшегося по узкому коридору.

— Да, — прошептала Неферет липкой Тьме. — Я уже чувствую, что очень скоро с его женой случится какое-то непредвиденное несчастье!

Пригладив легкий шелк своего одеяния, Неферет повернулась к закрытой деревянной двери и глубоко вдохнула влажную сырость подземелья. Потом отбросила с лица густую волну рыжих волос, обнажая свою красоту, как оружие перед битвой. Один взмах руки — и дверь распахнулась. Неферет вошла внутрь.

Калона лежал на земляном полу. Неферет хотела бы сделать ему постель, но осторожность не позволяла. Нет, она вовсе не держала его в заточении! Это было лишь проявление благоразумия. Калона должен был исполнить ее приказ — для своего же блага! Если позволить ему хоть немного окрепнуть, вернуть себе хотя бы часть бессмертной силы, это может отвлечь его, а разве это им нужно? Особенно теперь, когда Калона поклялся стать мечом Неферет в Потустороннем мире и навсегда избавить их от неприятностей, которые создавала им эта паршивка Зои Редберд в реальном мире и в реальном времени.

Неферет приблизилась к его телу. Ее супруг лежал навзничь, полностью обнаженный, если не считать покрывала черных ониксовых крыльев. Грациозно опустившись на колени, Неферет прилегла на толстую меховую шкуру, которую велела постелить рядом с Калоной для своего удобства.

Вздохнув, она легко коснулась лица Калоны.

Его кожа была холодна, как всегда, но совершенно безжизненна. Он никак не реагировал на ее присутствие.

— Почему ты так долго не возвращаешься, любовь моя? Неужели ты не можешь побыстрее избавить нас от какой-то надоедливой девчонки?

Неферет снова погладила его, на этот раз ее ладонь скользнула по лицу Калоны вниз, по его шее и груди, чтобы замереть на впадине между бугристыми мышцами торса.

— Помни свою клятву и исполни ее, дабы я могла вновь распахнуть тебе свои объятия и дверь в свою спальню. Кровью и Тьмой ты поклялся мне помешать Зои Редберд вернуться в свое тело, пообещал уничтожить ее, чтобы дать мне возможность безраздельно править этим волшебным современным миром! — Неферет вновь погладила бессмертного, лукаво улыбаясь своим мыслям. — Разумеется, ты останешься при мне, когда я буду царствовать!

Паучьи нити Тьмы, густо оплетавшие беспомощное тело падшего бессмертного, оставаясь невидимыми для безмозглых Сынов Эреба, верных наушников Высшего совета, жадно затрепетали и принялись тереться своими ледяными щупальцами о руку Неферет. Мгновенно отозвавшись на этот возбуждающий холод, Неферет подставила Тьме ладонь, позволив ей обвиться вокруг своего запястья и начать легонько покусывать кожу — не настолько глубоко, чтобы причинить невыносимую боль, но достаточно, чтобы насытить вечную жажду крови, сжигающую все порождения мрака.

«Помни свою клятву…»

Эти слова обрушились на нее, как порыв ветра на голые ветви обнаженных зимой деревьев. Неферет нахмурилась. Ей не нужно напоминать о данных обещаниях. Она всегда помнила о своей клятве.

В качестве платы за то, что Тьма поработила Калону и заставила его душу отправиться в Потусторонний мир, Неферет пообещала принести ей в жертву невинную жизнь, которую злу не удалось запятнать.

«Клятва нерушима. Ты исполнишь ее, даже если Калона потерпит поражение, Тси-Сги-ли…» — снова донесся шепот.

— Калона не потерпит поражения! — закричала Неферет, взбешенная тем, что Тьма смеет грозить ей. — Но даже если это случится, я буду держать его дух в рабстве до скончания его бессмертных дней, поэтому поражение Калоны тоже станет моей победой! Но поражения не будет, — медленно и раздельно повторила она, успокаивая взбудораженные нервы.

Тьма лизнула ладонь Неферет. Слабая боль доставила ей удовольствие, поэтому Неферет ласково посмотрела на извивающиеся щупальца, словно они были игривыми котятами, соперничавшими за ее внимание.

— Наберитесь терпения, милые. Он еще не закончил свою задачу. От моего Калоны осталась одна оболочка. Я полагаю, Зои до сих пор чахнет в Потустороннем мире — не жива, но и, к величайшему моему сожалению, до сих пор не мертва.

Нити, обвившие ее запястье, задрожали, и Неферет вдруг почудилось, что откуда-то издалека до нее доносятся раскаты язвительного хохота.

Но она не успела задуматься над смыслом этого знака или задаться вопросом о том, звучал ли смех в реальности или был всего лишь свидетельством расширения мира Тьмы, стремительно пожиравшего остатки привычной реальности, как беспомощное тело Калоны вдруг судорожно задергалось, и бессмертный с хриплым стоном втянул в себя воздух.

Неферет впилась глазами в его лицо, поэтому с ужасом увидела, как он поднял веки, обнажив окровавленные провалы пустых глазниц.

— Калона! Любимый мой! — Неферет упала на колени и склонилась над Бессмертным, лихорадочно ощупывая руками его лицо.

Тьма, только что ласкавшая ее запястья, вдруг запульсировала, мгновенно налившись силой так, что Неферет невольно содрогнулась, но в следующий миг черные щупальца покинули ее, присоединившись к мириадам своих собратьев, сплошной черной паутиной кишевших под каменным потолком подземелья.

Прежде чем Неферет успела приказать им вернуться и объяснить свое возмутительное поведение, откуда-то с потолка полыхнула ослепительная вспышка света, такого яркого и неистового, что ей пришлось закрыть лицо рукой.

Паутина Тьмы сомкнулась, с неземной силой прорвалась сквозь свет, оплела его и заполнила собой.

Калона разинул рот в беззвучном вопле.

— В чем дело? Я требую объяснить, что происходит! — закричала Неферет.

«Твой супруг вернулся, Тси-Сги-ли».

Неферет ошеломленно смотрела, как шар пойманного света рухнул с потолка, а потом Тьма с жутким змеиным шипением втолкнула душу Калоны через пустые глазницы обратно в тело.

Крылатый Бессмертный стал корчиться от боли. Он схватился руками за лицо и хрипло, судорожно, задышал.

— Калона! Супруг мой! — Когда-то в юности Неферет была искусной целительницей, поэтому сейчас действовала без размышлений. Она прижала свои ладони к рукам Калоны, быстро и умело сосредоточилась, а потом заговорила: — Успокой его… забери его боль… пусть его мука уйдет, как солнце уходит за горизонт, мгновенной вспышкой прорезав ждущее ночное небо.

Судороги, сотрясавшие тело Калоны, почти сразу же ослабли. Крылатый Бессмертный глубоко вздохнул. Руки его все еще дрожали, но он крепко стиснул ладони Неферет и оторвал их от своего лица. Потом открыл глаза. Теперь они снова приобрели чистый и густой оттенок янтарного виски. Он стал самим собой.

— Ты вернулся ко мне! — Неферет была так счастлива, что в первый миг едва не разрыдалась. — Твое задание выполнено! — Неферет отшвырнула щупальца, упрямо льнувшие к телу Калоны, и сурово сдвинула брови, заметив, что они не торопятся уступить ей тело возлюбленного.

— Уведи меня от земли, — голос Калоны звучал сипло от долгого молчания, но слова были вполне разборчивы. — К небу. Мне нужно увидеть небо.

— Да, конечно, любовь моя! — Неферет махнула рукой на дверь, и та растворилась. — Воин! Мой супруг проснулся. Помоги ему подняться на крышу замка!

Сын Эреба, недавно прогневивший Неферет своей строптивостью, повиновался беспрекословно, хотя и не смог скрыть своего изумления при виде внезапного воскресения Калоны.

«Подожди, то ли еще будет! — надменно усмехнулась Неферет. — Очень скоро и ты, и все остальные воины будете повиноваться только мне одной — или погибнете».

Согретая этой мыслью, она молча последовала за мужчинами из подземелья древней твердыни Капри наверх, все выше и выше, пока длинная каменная лестница не привела их на крышу.

Полночь уже миновала. Луна висела над самым горизонтом — тяжелая, желтая, но еще не совсем полная.

— Посади его на скамью и оставь нас, — приказала Неферет, указывая на резную мраморную скамейку возле самого края крыши, откуда открывался потрясающий вид на сияющее Средиземное море.

Но Неферет не замечала царившей вокруг красоты.

Она махнула рукой воину и тут же забыла о его существовании, хотя прекрасно знала, что он немедленно доложит Высшему совету о чудесном воскрешении ее супруга.

Но сейчас все это было неважно. С этим она разберется позже.

Сейчас значение имели только две вещи: Калона вернулся к ней, а Зои Редберд была мертва.

Глава 2

Неферет


— Поговори со мной. Расскажи мне все, медленно и по порядку. Я хочу насладиться каждым твоим словом. — Она приблизилась к Калоне, опустилась перед ним на колени, гладя нежные черные крылья, свободно раскинувшиеся вокруг Бессмертного, сидевшего на скамейке, запрокинув лицо к небесам. Его бронзовое тело купалось в золотом сиянии луны.

Неферет подавила дрожь предвкушения, подумав о прикосновении Калоны, о возвращении его холодной страсти и ледяного жара.

— Какого рассказа ты ждешь от меня? — Калона избегал ее взгляда. Он еще выше запрокинул лицо, словно впитывая в себя раскинувшееся над ними небо.

— Я жду от тебя всех подробностей нашей победы, чтобы я могла насладиться твоим рассказом вместе с тобой, — очень медленно произнесла Неферет, думая, что его разум слегка повредился после недавнего возвращения души.

— Нашей победы? — переспросил Бессмертный.

Зеленые глаза Неферет сощурились, как у кошки.

— Разумеется. Ведь ты мой супруг. Твоя победа — это моя победа, и наоборот.

— Твоя доброта граничит со святостью. Ты стала богиней в мое отсутствие?

Неферет внимательно посмотрела на Калону. Он по-прежнему избегал смотреть на нее, говорил бесстрастно, как чужой. Может быть, он дерзит ей?

Неферет отбросила эту мысль, но продолжала пристально смотреть в лицо своему супругу.

— Что произошло в Потустороннем мире? Как умерла Зои?

Неферет поняла, что он скажет в тот самый миг, когда его янтарные глаза, наконец, встретились с ее глазами, но почему-то по-детски заткнула уши и затрясла головой, чтобы не слышать страшных слов, пронзавших ее, как удары меча.

— Зои Редберд не умерла.

Неферет встала и заставила себя убрать руки от ушей. Отойдя на несколько шагов от Калоны, она устремила пустой взгляд на жидкий сапфир ночного моря. Потом сделала несколько медленных осторожных вздохов, пытаясь справиться с клокотавшими в груди чувствами, и заговорила только после того, как поняла, что сумеет сделать это, не сорвавшись на дикий визг.

— Почему? Почему ты не выполнил свою задачу?

— Это была твоя задача, Неферет. Не моя. Ты заставила меня вернуться в царство, откуда я был навсегда изгнан. Дальнейшее было предсказуемо. Друзья Зои встали на ее защиту. С их помощью она исцелила свою разбитую душу и собрала ее воедино.

— Почему же ты не помешал им? — холодно проронила Неферет. Она не удостоила Бессмертного даже взглядом.

— Никс…

Ее имя сорвалось с его губ словно молитва — нежная, тихая, благоговейная. Неферет вспыхнула от ревности.

— Причем здесь богиня? — она почти выплюнула этот вопрос ему в лицо.

— Притом, что она вступила в бой.

— Что она сделала? — стремительно обернулась Неферет. Подозрение и страх превратили ее слова в еле слышный недоверчивый шепот. — И ты думаешь, я поверю, что Никс вмешалась в выбор смертных?

— Нет, — очень устало проговорил Калона. — Она не вмешивалась, она вступила в бой, но только после того, как Зои исцелила свою душу. Никс благословила ее на это. Это благословение помогло спастись Зои и ее Воину.

— Зои жива. — Голос Неферет был равнодушным, холодным и безжизненным.

— Да.

— В таком случае, ты проиграл мне свою бессмертную душу. — Она пошла от него прочь, к выходу с крыши.

— Куда ты? Что будет дальше?

Она приняла вопросы Калоны за проявление слабости, поэтому с отвращением повернулась к нему. Прямая и гордая, она протянула вперед руки, позволяя липким гроздьям тьмы, пульсировавшим вокруг нее, открыто и нежно ласкать ее кожу.

— Что будет дальше? Все очень просто, мой супруг. Я сделаю так, чтобы Зои вернулась в Оклахому. И там, в знакомой обстановке, я завершу задание, которое ты не сумел выполнить.

Она повернулась обратно, но Бессмертный бросил ей в спину.

— А как же я?

Неферет остановилась, взглянув на него через плечо.

— Ты тоже вернешься в Талсу, только отдельно от меня. Ты нужен мне, но отныне не сможешь быть со мной открыто. Ты не забыл, любовь моя, что ты у нас теперь убийца? Смерть Хита Лака на твоей совести.

— На нашей, — поправил Калона.

Неферет нежно улыбнулась.

— Нет, супруг мой, по крайней мере, для Высшего совета. — Она смело посмотрела ему в глаза. — Вот что будет дальше. Мне нужно, чтобы ты как можно быстрее восстановил свои силы. Завтра вечером я доложу Высшему совету о том, что твоя душа вернулась в тело, и ты признался мне в убийстве человеческого юноши, мотивируя свой поступок тем, что счел его ненависть ко мне опасной. Я скажу им, что ты искренне хотел защитить меня. И я проявлю милосердие, назначая тебе наказание. Я приговорю тебя к ста ударам бичом и столетнему отлучению от моей особы.

Калона попытался сесть прямо. Неферет с удовольствием увидела ярость, полыхнувшую в янтарных глазах Бессмертного.

— И ты думаешь выдержать сто лет без моих ласк?

— Нет, конечно. Я милосердно разрешу тебе вернуться ко мне, как только заживут следы наказания. Я не буду томиться без твоих ласк, но мы будем предаваться блаженству втайне, вдали от любопытных глаз.

Он приподнял бровь, и Неферет с замиранием сердца подумала о том, как он надменен даже сейчас, слабый и сломленный поражением.

— И как долго ты заставишь меня держаться в тени, врачуя несуществующие раны?

— Думаю, что не подпущу тебя к себе до тех пор, пока твои раны в самом деле не заживут.

Одним быстрым отточенным движением Неферет поднесла руку к губам и впилась в нее зубами, так что на нежной коже проступил тонкий окровавленный круг. Затем она взмахнула рукой над головой, и в тот же миг липкие нити Тьмы, как пиявки, с жадностью облепили ее кровоточащее запястье.

Неферет стиснула зубы, чтобы не поморщиться от боли даже тогда, когда острые лезвия Тьмы принялись кромсать ее кожу. Когда щупальца насытились, Неферет с вкрадчивой лаской заговорила:

— Вы получили плату, милые. А теперь исполните мое повеление. — Она оторвала взгляд от пульсирующего клубка Тьмы и посмотрела на своего бессмертного любовника. — Секите его как следует, мои хорошие. Ровно сто ударов.

Неферет швырнула Тьму в Калону. Слабый Бессмертный расправил крылья и рванулся к краю крыши. Но острые, как лезвия, щупальца настигли его на полпути. Они обвились вокруг него, повисли на плечах, впились в нежное место, где крылья присоединяются к спине. Не успев спрыгнуть со стены, Калона оказался пойман, пригвожден к каменной балюстраде, и Тьма принялась медленно, методично, высекать глубокие шрамы на его обнаженной спине.

Неферет смотрела до тех пор, пока гордая, красивая голова Бессмертного не упала на грудь, а все его тело не начало конвульсивно содрогаться от каждого режущего удара.

— Не изуродуйте его, мои хорошие. Я хочу и впредь наслаждаться красотой его кожи, — сказала она напоследок и, повернувшись спиной к Калоне, ушла с залитой кровью крыши.

— Похоже, мне придется все делать самой, а дел у меня невпроворот… ах, сколько же дел, сколько дел! — прошептала Неферет, обращаясь к липкой Тьме, вившейся возле ее ног.

В этот миг Неферет показалось, будто из самой гущи теней проступил силуэт огромного быка, с одобрением и удовольствием наблюдавшего за ней.

Неферет улыбнулась.

Глава 3

Зои


Я в стомиллионный раз подумала о том, как же все-таки прекрасен тронный зал Ских. Понятное дело, она была древней вампирской королевой, Великой Охотницей За Головами и мегамогущественной волшебницей, окруженной собственными воинами, которых здесь называли Хранителями. Да что там, мне сказали, что когда-то в глубокой древности Ских разорвала все отношения с Высшим вампирским советом, однако ее замок был нисколечко не похож на грязный-вонючий-средневековый-кемпинг с выгребной ямой во дворе (фуууу). Замок Ских был настоящей крепостью, что не мешало ему оставаться «шикарным», как говорят шотландцы. Честно вам говорю, виды из любого обращенного к морю окна тут были такие, как будто смотришь 3-D фильм, а не настоящий пейзаж.

— Как же здесь красиво! — Да уж, разговаривать сама с собой (особенно учитывая тот факт, что совсем недавно я реально спятила в Потустороннем мире) было не самой лучшей затеей. Я вздохнула и пожала плечами. — Ну и пусть. А что мне еще делать? Налы здесь нет, Старк постоянно где-то пропадает, Афродита занимается не-хочу-знать-чем со своим Дарием, а Ских или творит магию, или выкладывается на боевых супергеройских тренировках с Шорасом, готовясь надирать задницы всем будущим противникам, так что мне остается только с собой разговаривать!

— Я всего лишь проверяла свою почту, в этом нет ни магии, ни особого супергеройства.

Наверное, раньше я бы подскочила до потолка от испуга. Поймите меня правильно, королева появилась буквально из ниоткуда, будто из воздуха материализовалась, но после недавнего сумасшествия и распада в Потустороннем мире, я стала невосприимчива к страшилкам. Кроме того, я чувствовала какую-то странную связь с этой древней вампирской королевой.

Да, она была величественной, и недостижимой, обладала сумасшедшим могуществом и все такое, но в эти несколько недель, прошедших после нашего со Старком возвращения на землю, Ских все время была рядом со мной. Пока Афродита с Дарием возмутительным образом целовались взасос и гуляли по берегу, держась за ручки, как кретины, пока Старк спал, спал и снова спал, мы с Ских проводили время вместе. Иногда разговаривали, а иногда молчали. Много позже я поняла, что она была самой потрясающей женщиной, которую мне довелось встретить в жизни.

— Смеетесь, да? Древняя вампирская королева, живущая в неприступном замке на острове, куда никто не может попасть без ее разрешения, проверяет электронную почту? Чистая магия, да и только!

— Наука часто выглядит более загадочной, чем магия — по крайней мере, мне всегда так казалось. Кстати, о науке — мне никак не дает покоя мысль о твоем Хранителе. Нехорошо, что дневной свет оказывает на него такое ужасающее воздействие, полностью лишая сил.

— Дело не только в Старке. Конечно, я тоже заметила, что в последнее время он совсем не переносит света, но мне кажется, это все из-за его ран.

Я запнулась. Мне не хотелось признавать, как мне было больно видеть своего воина и Хранителя в таком жутком виде.

— Раньше с ним такого не было. Нет, он всегда избегал прямых солнечных лучей, но никогда не терял сознания днем. Все красные вампиры и недолетки боятся света. Солнце их убивает.

— Очень плохо, юная королева, что твой Хранитель не сможет защитить тебя в дневные часы.

Я снова пожала плечами, хотя от ее слов у меня по спине пробежал холодок нехорошего предчувствия.

— Ну, вообще-то последнее время я худо-бедно научилась сама за себя стоять. Как-нибудь переживу несколько часов, — с неожиданной для себя резкостью ответила я.

Ских впилась мне в лицо своими прекрасными зелено-золотыми глазами.

— Не позволяй этому сделать тебя жестокой.

— Этому?

— Тьме и борьбе с ней.

— Но разве я не должна стать жестокой, чтобы сражаться? — Я вдруг вспомнила Калону, приколотого собственным копьем к стене арены, и к горлу подкатила дурнота.

Ских покачала головой, и догорающий вечерний свет вспыхнул в ее седых волосах, так что они засверкали, как золото, сплавленное с корицей.

— Нет, ты должна быть не жестокой, а сильной. Должна быть мудрой. Ты должна знать себя и доверять только тем, кто этого достоин. Если ты позволишь битве с Тьмой ожесточить твое сердце, то проиграешь.

Я отвернулась к серо-синим волнам, плескавшимся вокруг острова Скай. Солнце садилось в море, бросая последние нежно-розовые и алые отсветы на темнеющее небо. Все было красиво, спокойно и до боли нормально. Стоя здесь, в замке, казалось невозможным поверить в то, что во внешнем мире есть зло, Тьма и смерть. Но Тьма никуда не исчезла, она все еще была там, усилившись в сотни раз за время моего отсутствия. Калона не сумел меня убить, и Неферет, наверное, чуть не облысела от злости. При одной мысли об этом, о том, что мне рано или поздно придется иметь дело с Неферет, Калоной и прочей кучей всяких пакостей, на меня наваливалась тупая усталость.

Я отвернулась от окна, расправила плечи и посмотрела на Ских.

— А что, если я больше не хочу ни с кем сражаться? Что если я останусь здесь, хотя бы на время. Старк нездоров. Ему нужно отдохнуть и набраться сил. Я отослала в Высший совет сообщение о Калоне. Теперь они знают, что он убил Хита и явился в Потусторонний мир за мной, а Неферет не просто стояла у него за спиной, но заключила союз с Тьмой. Высший совет может справиться с Неферет без моей помощи! В конце концов, это дело взрослых вампиров — разобраться с взбесившейся жрицей и кучей… дерьма, в которую она пытается превратить всю нашу жизнь!

Ских не проронила ни слова, поэтому я перевела дух и затараторила с новой силой:

— Вообще-то я еще несовершеннолетняя. Мне всего семнадцать. Не так давно исполнилось. В геометрии я ни в зуб ногой. По испанскому у меня двойка с плюсом. Да я даже голосовать не имею права! Сражаться со злом не мое дело. Мое дело — закончить школу с хорошими отметками и, если повезет, пережить Превращение. Эй, не хватит ли с меня? Моя душа была разбита на куски, моего парня убили у меня на глазах! Может, я заслужила, передышку? Хотя бы небольшую?

К моему величайшему удивлению, Ских понимающе улыбнулась и кивнула.

— Конечно, Зой. Я уверена, что заслужила.

— То есть, мне можно остаться здесь?

— Оставайся столько, сколько захочешь. Мне ли не знать, как невыносима бывает тяжесть внешнего мира. Ты правильно сказала — сюда, на остров Скай, можно попасть только с моего разрешения. А я чаще всего на все просьбы отвечаю отказом.

— А как же битва с Тьмой, злом и тому подобным?

— Подождет до твоего возвращения.

— Ух ты! Правда, что ли?

— Конечно. Оставайся на моем острове до тех пор, пока не исцелишься душой и телом, и пока твоя совесть не велит тебе вернуться в свой мир, к своей прежней жизни.

При слове «совесть» у меня кольнуло в груди, но я не поддалась.

— А Старк тоже может остаться?

— Конечно. Хранитель всегда должен быть подле своей королевы.

— Кстати о Хранителях, — выпалила я, с радостью хватаясь за возможность уйти от разговоров о совести и войне со злом. — Давно Шорас стал вашим Хранителем?

Глаза королевы потеплели, а улыбка стала нежной, теплой и еще более прекрасной.

— Шорас принес мне клятву Хранителя больше пятисот лет тому назад.

— Не фига себе! Пятьсот лет? А вам тогда сколько?

— Тебе не кажется, что после определенного рубежа это уже не имеет значения? — со смехом спросила Ских. — Кроме того, девочек невежливо спрашивать о возрасте.

Она не произнесла ни слова, но я сразу поняла, что в комнату вошел Шорас.

Когда он был рядом, лицо Ских преображалось. Казалось, Шорас включал внутри нее свет, отчего она вся начинала лучиться нежным и теплым сиянием. А когда Шорас смотрел на свою королеву, то на миг переставал быть суровым, покрытым боевыми шрамами воином, у которого на лице написано: мне-проще-надрать-тебе-задницу-чем-разговаривать!»

Вот и сейчас королева засмеялась и дотронулась до его руки с такой нежностью, что я всей душой пожелала, чтобы нам со Старком выпала хоть частица такого счастья. И еще подумала, что будет здорово, если он через пятьсот лет будет звать меня девочкой.

Хит мог бы назвать меня так… Нет, он называл меня «малыш». Или просто Зо — я всегда была для него просто Зо, его Зо.

Но Хит умер, и больше никогда никак меня не назовет…

— Он ждет тебя, юная королева.

Я в изумлении уставилась на Шораса.

— Хит?

Хранитель ответил мне мудрым, понимающим взглядом, и голос его прозвучал с необычайной мягкостью.

— Да, королева, возможно, твой Хит будет ждать тебя где-то в будущем, но сейчас я говорил о твоем Хранителе.

— Старк! Ну да, очень хорошо, что он проснулся.

Я понимала, что мой ответ прозвучал виновато. Я не хотела думать о Хите, но у меня ничего не получалось. Он был частью моей жизни с тех пор, как мне исполнилось девять лет — а умер всего несколько недель назад. Но я заставила себя встряхнуться, быстро поклонилась Ских и пошла к двери.

— Он не у тебя в комнате, — сказал мне вслед Шорас. — Парнишка в роще. Он просил, чтобы ты пришла туда.

— Он не в замке? — опешила я.

С тех пор, как мы вернулись из Потустороннего мира, Старк ни разу не вышел за пределы замка. Он был настолько слаб, что только ел, спал и играл в компьютерные игрушки с Шорасом. Надо сказать, это было престраннейшее зрелище — современный школьник и оживший Уильям Уоллес режутся в «Зов долга»!

— Да. Парнишке надоело поднимать шум из-за пары синяков, и он наконец-то стал вести себя, как подобает настоящему Хранителю!

Я подбоченилась и грозно посмотрела на старого вояку.

— Старк чуть не умер! Ты изрезал его на куски! Он был в Потустороннем мире. Неужели нельзя быть снисходительнее?

— Отчего нельзя, всегда можно. Только он ведь не умер, верно? Так о чем же шум поднимать?

Я закатила глаза.

— Значит, он в роще?

— Значит.

— Пока-пока.

Я была уже в дверях, когда Ских крикнула мне вслед:

— Захвати с собой тот красивый шарф, что купила в деревне. Ночи у нас холодные.

Что за странная идея? Нет, конечно, на острове Скай было довольно холодно (а также сыро и ветрено), но вампиры и недолетки гораздо менее чувствительны к холоду, чем люди. Впрочем, неважно. Если королева воинов советует что-то сделать, лучше с ней не спорить. Вот почему я послушно отправилась в огромную спальню, отведенную нам со Старком, и взяла шарф, висевший в изножии моей огромной кровати под балдахином.

Честно говоря, этот великолепный кашемировый палантин нежного кремового цвета, затканный золотыми нитями, гораздо лучше смотрелся на фоне алого полога моей кровати, чем на моей шее.

Я посмотрела на кровать, которую вот уже несколько недель делила со Старком. Каждую ночь я лежала рядом с ним, держа его за руку и, положив голову ему на плечо, смотрела, как он спит. И все. За все это время он не сделал ни единой попытки соблазнить меня на что-то большее.

Бедняжка, как же ему досталось!

Я поежилась, вспомнив, сколько раз Старк страдал по моей вине: он принял на себя предназначенный мне удар стрелы; он позволил Шорасу нашинковать себя ломтями; он убил часть себя, чтобы попасть в Потусторонний мир следом за мной; и, наконец, он погиб от руки Калоны, поскольку не видел другого способа достучаться до моей разрушенной души.

Но ведь я спасла его! Старк оказался прав — зрелище того, что сотворил с ним Калона, заставило меня исцелить свою душу, а потом Никс приказала Калоне вдохнуть часть своего бессмертия в мертвое тело Старка и вернуть ему жизнь, в расплату за убийство моего Хита.

Я вышла из прекрасного замка и кивнула воинам, почтительно склонившимся при виде меня. Мысли о Старке заставили меня ускорить шаг. О чем он только думает? Зачем он вышел наружу, после всего, что недавно перенес?

Черт, как неприятно. Впервые я не знала, о чем думает Старк. Он очень изменился после нашего возвращения.

«Еще бы ему не измениться!» — сердито подумала я, чувствуя себя ветреной паршивкой. Мой Воин ради меня отправился в Потусторонний мир, погиб, был воскрешен Бессмертным, а затем вновь вернулся в свое израненное и обессиленное тело!

Но ведь перед этим… Перед возвращением в наш мир между нами кое-что произошло. Что-то изменилось. По крайней мере, мне тогда так показалось.

В Потустороннем мире мы стали очень близки. Старк пил мою кровь, и это было незабываемое ощущение. Больше, чем секс. Да, это было прекрасно. По-настоящему прекрасно. Эта близость возродила Старка, дала ему силы и, каким-то необъяснимым образом, исцелила надлом в моей душе, так что ко мне вновь вернулись татуировки.

Эта новая близость со Старком позволила мне смириться с гибелью Хита. Тогда откуда взялась эта тоска? Что со мной не так?

Мама, наверное, объяснила бы мне… Стоило мне подумать о маме, как я вдруг почувствовала жуткое одиночество. Да, она запуталась и даже предпочла мне своего нового мужа, но она все равно оставалась моей мамой. Оказывается, я все еще скучала по ней. Я сердито помотала головой.

Нет! У меня была настоящая «мама» — моя бабушка.

«Я скучаю не по матери, а по бабушке!» — решительно объявила я самой себе. И тут же мне стало ужасно стыдно за то, что я до сих пор не нашла времени позвонить ей. Но я знала, что она почувствовала, как моя душа вернулась обратно, а значит, перестала волноваться. Бабушка всегда была исключительно чувствительной, особенно во всем, что касалось меня. И все-таки я должна была ей позвонить!

Мне стало совсем грустно и стыдно. Пожевав губу, я решительно обмотала шею кашемировым палантином и, придерживая развевающиеся концы, зашагала по каменному мосту навстречу ветру.

Воины уже зажигали факелы, и я приветствовала тех, кто мне кланялся. При этом я старалась не смотреть на жуткие мертвые головы, насаженные на столбы между факелами. Думаете, я преувеличиваю? Ничего подобного. Скальпы. Черепа. Настоящие мертвецы. Нет, конечно, они были очень старые, сморщенные и высохшие, но все равно было противно.

Опустив глаза, я прошла по мосту над заболоченным полем, окружавшим островную сторону замка. Дойдя до узкой тропинки, я свернула налево. Священная роща лежала через дорогу и простиралась куда-то в бесконечность. Я хорошо знала, где она находится, но не потому, что мое бесчувственное тело когда-то провезли мимо, спеша доставить во владения Ских. Я знала о ней потому, что все эти недели, пока Старк медленно поправлялся, меня неудержимо тянуло сюда. Если я не сидела у постели Старка и не болтала со Ских или Афродитой, ноги сами несли меня в рощу, и я долго бродила среди деревьев.

Священная роща напоминала мне Потусторонний мир, хотя меня слегка пугало, что это воспоминание одновременно успокаивает меня и внушает ужас.

Короче, я продолжала гулять в этой роще, которую Шорас называл древним, словом Криф, но старалась делать это при свете дня. Я еще ни разу не была здесь после захода солнца. Не говоря уже о том, чтобы приблизиться к ней ночью.

Но сейчас я упрямо шагала по дороге, освященной с двух сторон горящими факелами. Трепещущие тени скользили по краю рощи, а слабый свет позволял лишь догадываться о загадочном мшистом мире, притаившемся за причудливо изогнутыми деревьями. Ночью роща выглядела совсем иначе, чем днем, когда лучи солнца оживляли густой шатер ветвей.

Я больше не узнавала ее, поэтому держалась настороженно, а кожа у меня покрылась мурашками.

Я не сводила глаз с сгустившейся в роще темноты. Кажется мне, или тени впрямь стали чернее, чем обычно? Что если там рыщет нечто… не вполне хорошее? Я поежилась, и в тот же миг мое внимание привлекло какое-то движение впереди. С гулко колотящимся сердцем я уставилась прямо перед собой, почти ожидая полного букета удовольствий — крыльев, холода, зла, безумия…

Но вместо этого увидела нечто такое, отчего мое сердце пустилось вскачь, но уже совсем по другой причине.

Это был Старк, стоявший перед двумя деревьями с крепко переплетенными стволами. Кривые ветви были украшены разноцветными лоскутами, крепко связанными вместе. Некоторые ленточки были яркими и новыми, другие давно обтрепались и выцвели от времени.

Я сразу догадалась, что вижу перед собой земную версию «Древа подношений», росшегопосреди рощи Никс в Потустороннем мире, однако принадлежность к «реальному» миру отнюдь не делала это дерево менее живописным. Особенно теперь, когда перед ним стоял парень, завернутый в большой шерстяной плед цветов клана Уоллисов, опоясанный дирком, с кожаной сумкой-спорраном на боку, и прочими, не менее эротичными, кожаными и металлическими аксессуарами (уверена, Дэмьен описал бы их именно такими словами).

Я смотрела на своего Хранителя и не могла насмотреться, словно сто лет не видела. Старк выглядел сильным, здоровым и совершенно сногсшибательным. Я как раз размышляла над вопросом, носят ли шотландские парни белье под своими пледами или килтами, когда он повернулся и взгялнул мне в лицо.

Его глаза засияли улыбкой.

— А я слышу, о чем ты думаешь.

Кровь бросилась мне в лицо, ведь я знала, что у Старка есть доступ к моим чувствам.

— Ты обещал подслушивать меня только в том случае, если мне угрожает опасность!

Он лукаво усмехнулся, глаза его озорно заблестели.

— Тогда думай потише! Но ты права. Сейчас мне не следовало тебя подслушивать, ведь, судя по твоим мыслям, ты стоишь на правильном пути, уводящем прочь от опасности!

— Наглец! — буркнула я, не в силах сдержать улыбку.

— Ага, я такой. Но я твой наглец.

Старк протянул ко мне руку, я подошла, и мы переплели пальцы. Его прикосновение было теплым, а рука сильной и надежной.

Подойдя ближе, я увидела, что черные тени еще не исчезли из-под глаз Старка, однако он больше не был бледным, как мертвец.

— Ты снова стал собой!

— Да, но на это ушла куча времени. Я все спал и спал, но как-то тяжело и беспокойно, а вот сегодня во мне словно что-то щелкнуло, и я понял, что подзарядился.

— Здорово. Я так за тебя волновалась! — Только сказав это вслух, я поняла, сколько правды в моих словах, поэтому поспешно выпалила: — И страшно скучала по тебе.

Старк сжал мои пальцы и прижал меня ближе. Куда только подевалась его озорная шутливость?

— Я знаю. Почему ты такая испуганная и печальная? В чем дело?

Я хотела сказать ему, что он ошибается, и что я просто старалась не беспокоить его, давая возможность поскорее поправиться, но с моих губ сама собой сорвалась правда:

— Ты пострадал из-за меня.

— Не из-за тебя, Зет. Я пострадал из-за того, что Тьма всегда действует одинаково — пытается разрушить тех, кто сражается на стороне Света.

Он шутливо пихнул меня плечом.

— Я знал, на что иду, когда принес тебе Клятву Воина. Я был готов тогда, готов теперь и буду готов к этому через пятьдесят лет. И знаешь что еще, Зет? Мне будет трудновато чувствовать себя мужчиной и Хранителем, если ты продолжишь намекать, будто Тьма может выбить меня из седла!

— Слушай, я серьезно. Ты спросил, что со мной, так вот — я боюсь, что однажды ты пострадаешь слишком сильно. — Я помолчала, борясь с подступившими слезами, потому что теперь окончательно все поняла. — Так тяжело, что уже не поправишься. И тогда ты тоже оставишь меня навсегда…

В этот момент присутствие Хита стало почти осязаемым, и так легко было поверить, что вот сейчас он выйдет из глубины рощи и скажет: «Привет, Зет. Не плачь, малыш. У тебя вечно нос распухает, когда ты плачешь». И, разумеется, от этого я безудержно разрыдалась.

— Выслушай меня, Зои. Я — твой Хранитель. Ты — моя королева, а это больше, чем Верховная жрица, поэтому связь между нами сильнее воинской присяги.

Я заморгала изо всех сил, борясь со слезами.

— Это хорошо. Просто… всякая дрянь повадилась отбирать у меня всех, кого я люблю.

— Никто и ничто не отберет меня у тебя, Зет. Клянусь Клятвой Воина, — он улыбнулся, и я увидела в его глазах столько уверенности, силы и любви, что у меня перехватило дыхание. — Тебе никогда от меня не избавиться, моя баннри, моя королева.

— Хорошо, — прошептала я, прислоняясь головой к его плечу, и Старк крепко обнял меня. — Я устала от расставаний.

Он поцеловал меня в лоб и прошептал:

— Ага. Я тоже.

— Наверное, все дело в том, что я устала. Точка. Мне тоже нужна подзарядка. — Я посмотрела на него. — Как думаешь, можем мы остаться здесь? Я… я просто не хочу уезжать и возвращаться к… — Я заколебалась, не зная, как выразить это словами.

— Ко всему — как хорошему, так и плохому. Я понимаю, о чем ты, — сказал мой Хранитель. — А что Ских думает об этом?

— Она сказала, что мы можем остаться настолько, насколько мне позволит совесть, — сказала я, улыбаясь сквозь слезы. — Но пока что моя совесть ведет себя лапочкой.

— Это мне нравится. Я тоже не спешу возвращаться в этот поганый спектакль, который написала для нас всех Неферет.

— Значит, погостим немножко?

Старк крепко прижал меня к себе.

— Останемся столько, сколько ты хочешь.

Я закрыла глаза и расслабилась в объятиях Старка, чувствуя, как огромная тяжесть покидает мою душу. А потом Старк спросил:

— Слушай, можешь кое-что сделать для меня?

И я ответила, не задумываясь:

— Да. Все, что угодно.

Он негромко хихикнул.

— Такой многообещающий ответ заставляет меня поменять просьбу.

— Я сказала, что угодно — но не настолько! — Я пихнула его в бок, с радостью узнавая в нем своего прежнего Старка.

— Нет? — Он опустил взгляд с моих глаз на губы, и вдруг стал выглядеть гораздо менее насмешливым, зато гораздо более жадным — и у меня сразу же задрожало в низу живота. Старк наклонился и поцеловал меня, да так крепко и жарко, что я задохнулась. — Ты уверена, что не имела в виду ничего такого? — спросил он непривычно низким и хрипловатым голосом.

— Нет. Да.

— Что выбрать? — ухмыльнулся он.

— Не знаю. Я не могу соображать, когда ты так меня целуешь, — честно ответила я.

— В таком случае, я продолжу, — прошептал он.

— Ага, — пробормотала я, чувствуя головокружение и слабость в коленках.

— Ага, — повторил он. — Но потом. А сейчас я покажу тебе, какой я хороший Хранитель, и вернусь к своей просьбе. — Он сунул руку в наплечную кожаную сумку, вытащил из нее тонкую полоску клетчатой ткани цветов клана Уоллесов и поднял ее так, что лоскут затрепетал на ветру. — Зои Редберд, ты готова связать свои желания и мечты о будущем с моими, и поместить их на Дерево желаний?

Я заколебалась всего на секунду, чтобы почувствовать мучительную боль отсутствия Хита, отсутствия того, чему уже никогда не суждено стать будущим — а потом сморгнула слезы и ответила своему Хранителю:

— Да, Старк. Я свяжу свои мечты и желания о будущем с твоими.

Глава 4

Зои


— Что я должна сделать со своим кашемировым шарфом?

— Оторви от него полоску, — повторил Старк.

— Ты в своем уме?

— Да. Я получил подробнейшие инструкции от Шораса. Кроме части, касающейся судьбы твоего шарфа, мне было сказано, что в нынешнее время молодежь ничему путному не учат, высказано предположение, будто я не способен отличить собственную задницу от уха или локтя, а напоследок я услышал в свой адрес эпитет «безмозглое седалище», но не понял что оно означает.

— Кажется, это такое седло для скачек, нет?

— Не думаю.

Мы со Старком дружно покачали головами, молчаливо соглашаясь с тем, что Шорас — весьма странный тип.

— Ладно, — отмахнулся Старк. — Короче, он сказал, что эти лоскуты должны быть особенными для каждого из нас. — Он с улыбкой подергал за конец моего роскошного, блестящего, дорогущего нового палантина. — Он ведь тебе нравится, да?

— Еще как, и мне ужасно жалко его кромсать! Старк расхохотался, вытащил дирк из поясных ножен и протянул мне.

— То, что надо! Значит, если связать его с моим пледом, узелок получится очень прочный.

— Угу, только твой плед, наверное, не стоил восемьдесят евро, то есть, больше сотни долларов, — процедила я.

Старк замер, не спеша передавать мне свой дирк. Потом посмотрел мне в глаза.

— Ты права. Он не стоил мне денег. За него заплачено кровью.

Я тут же виновато понурилась.

— Прости. Богиня, в кого я превратилась! Стою тут и вздыхаю о деньгах и тряпках! Черт бы меня побрал! Кажется, я превращаюсь в Афродиту.

Старк перевернул дирк острием к себе и приставил его к своему сердцу.

— Учти, что если ты превратишься в Афродиту, я зарежусь!

— Лучше зарежь меня, если это случится, — я протянула руку к кинжалу, и на этот раз Старк безропотно вручил его мне.

— Договорились, — ухмыльнулся он.

— Договорились, — кивнула я, а потом одним движением надрезала бахромчатый конец палантина и рывком оторвала от него длинную полосу. — Что дальше?

— Выбери ветку. Шорас сказал, что я должен держать свою полоску, ты — свою. Потом надо связать их вместе, и тогда желания, которые мы загадаем, будут навсегда связаны воедино.

— Неужели? Мегаромантично.

— Да, я понимаю. — Старк протянул руку и коснулся моей щеки. — Жаль, что не я это придумал — только для тебя одной.

Я посмотрела ему в глаза и ответила то, что было у меня на сердце:

— Ты лучший Хранитель в мире.

Старк сразу посерьезнел и покачал головой.

— Нет. Не говори так.

И тогда я сделала то же, что и он — протянула руку и дотронулась пальцем до его щеки.

— Для меня — да, Старк. Для меня ты лучший Хранитель в мире.

Он немного расслабился.

— Для тебя я постараюсь им стать.

Я посмотрела на древнее дерево.

— Вот эта! — решила я, указывая на низко склоненную ветку, раздвоенную посередине, так что ее побеги и листья образовывали почти идеальной формы сердце. — Вот наше место.

Мы вместе подошли к дереву. Здесь мы, как учил Шорас, связали кусок клетчатого пледа Уоллисов с моим переливающимся кашемировым лоскутом. Наши пальцы то и дело соприкасались и, завязав последний узелок, мы посмотрели друг на друга.

— Я желаю для нас обоих, чтобы наше будущее было прочным, как этот узел, — сказал Старк.

— Я желаю для нас обоих, чтобы наше будущее было неразрывным, как этот узел, — сказала я.

Мы скрепили наши желания поцелуем, от которого у меня перехватило дух. Я наклонилась к Старку, чтобы поцеловать его еще раз, но он взял мою руку в свою и сказал:

— Можно я покажу тебе кое-что?

— Да, конечно, — ответила я, твердо зная, что в этот момент с радостью позволю ему показать мне все, что угодно.

Старк сделал шаг в глубину рощи, но, заметив, что я не решаюсь последовать за ним, крепче сжал мою руку и улыбнулся.

— Смелей, моя королева! Ты же знаешь, что здесь нет никакой опасности, а если бы даже была, твой Хранитель защитит тебя.

— Я знаю. Прости, — я поспешно сглотнула застрявший в горле комок страха, крепче взялась за его руку, и мы вошли в рощу.

— Ты вернулась, Зои. Окончательно вернулась. Ты в безопасности.

— Разве тебе эта роща не напоминает Потусторонний мир? — спросила я так тихо, что Старку пришлось наклониться, чтобы расслышать мои слова.

— Да, но по-хорошему.

— Мне тоже… в основном. Здесь есть нечто такое, что напоминает мне Никс и ее царство.

— Я думаю, все дело в древности этого места, и в удаленности острова Скай от остального мира. Ну вот, пришли, — объявил Старк. — Шорас рассказал мне об этом месте, кажется, я видел его раньше. А теперь хочу показать тебе. Смотри! — он указал рукой куда-то вперед и вправо, и я ахнула от восторга. Одно из деревьев светилось! Нежное голубоватое сияние струилось из складок его толстой коры, так что казалось, будто дерево оплетено сетью светящихся вен.

— Какое чудо! Что это?

— Наверное, этому есть какое-то научное объяснение. Возможно, все дело в фосфоресцирующих растениях или чем-то тому подобном, но мне хочется верить в магию. Древнюю шотландскую магию, — сказал Старк.

Я с улыбкой посмотрела на него и подергала за свисающий конец пледа.

— Мне тоже! Кстати о шотландских делах — мне очень нравится твой костюмчик.

Старк опустил глаза на свою одежду.

— Еще бы! Даже странно, что шерстяное платье может выглядеть таким мужественным.

— Ты не пробовал открыть глаза Шорасу и другим воинам, сообщив им, что они ходят в шерстяных платьицах? — захихикала я.

— Никс с тобой! — отшатнулся Старк. — Если я недавно вернулся с того света, это еще не значит, что у меня появилась склонность к суициду! — Потом он вспомнил, что я сказала до этого, и лукаво прищурился: — Значит, я тебе нравлюсь в этом?

Я скрестила руки на груди и обошла его кругом, пристально разглядывая все детали.

Старк настороженно следил за мной взглядом. Цвета клана Уоллисов всегда напоминали мне землю — причем, как ни странно, красную землю Оклахомы. Этот характерный оттенок ржавчины сочетался с клетками и полосами цвета нежной зелени, весенней листвы и черно-серой коры старых деревьев. Шорас научил Старка носить плед по-старинному шотландскому обычаю, собрав вручную несколько ярдов ткани и обернув ее вокруг себя, скрепив широким ремнем и очаровательными старинными брошками (хотя, я не думаю, что воины называли эти хорошенькие застежки брошками). Второй конец пледа Старк накинул на плечи, и правильно сделал, поскольку помимо перекрещивавшихся ремней, на нем не было ничего, кроме майки без рукавов.

Старк смущенно откашлялся. Его обычная насмешливая ухмылка превратилась в дрожащую улыбку, делавшую его похожим на испуганного мальчика.

— Ну? Я прошел вашу проверку, моя королева?

— Полностью и окончательно, — улыбнулась я. — На пять с плюсом!

Мне очень понравилось, что мой сильный, отважный Хранитель не смог скрыть своего облегчения.

— Приятно слышать. Ты только посмотри, какое удобное изобретение этот большой шотландский плед! — С этими словами он взял меня за руку, подвел к сияющему дереву и сел, расстелив часть своего пледа на траве рядом с собой. — Садись, Зет.

— С удовольствием, — ответила я, устраиваясь рядом с ним. Старк привлек меня к себе и укрыл концом пледа, так что мне сразу стало тепло и уютно в этом очаровательном сэндвиче из воина и шотландской шерсти.

Мы сидели так целую вечность. Мы не сказали друг другу ни слова. Мы просто наслаждались прекрасным уютным молчанием. В объятиях Старка я чувствовала себя на своем месте. Как надо. И когда его руки пришли в движение и заскользили по моим татуировкам, сначала на лице, а потом все ниже и ниже, это тоже было как надо.

— Я так рад, что они вернулись на место, — тихо сказал Старк.

— Благодаря тебе, — прошептала я, — Благодаря тому, что ты заставил меня почувствовать в Потустороннем мире.

Он улыбнулся и поцеловал меня в лоб.

— Страх и злость?

— Нет, — прошептала я, беря его лицо в свои ладони. — Ты заставил меня снова почувствовать себя живой.

Его губы оставили мой лоб и опустились вниз, ко рту. Он поцеловал меня и прошептал, не отстраняя губ:

— Как хорошо, что ты это сказала. Потому что после всего этого ужаса с Хитом и того, что я едва не потерял тебя, я понял то, о чем раньше только догадывался. Я не могу жить без тебя, Зои. Возможно, я навсегда останусь для тебя только Хранителям, возможно, ты изберешь себе другого Супруга или даже спутника жизни, но это не изменит моего отношения к тебе. Я больше никогда не позволю эгоизму настолько ослепить меня, чтобы оставить тебя без защиты. Неважно, как будет дальше. Я смирюсь с другими парнями, и не позволю этому изменить главное между нами. Клянусь, — он со вздохом прижался лбом к моему лбу.

— Спасибо, — ответила я. — Хотя, мне немного странно слышать, как ты уступаешь меня другим парням.

Он отшатнулся, нахмурился и внимательно посмотрел на меня.

— Что за бред, Зет!

— Ты же сам сказал, что тебе безразлично, если я…

— Нет! — он даже встряхнул меня за плечи. — Я не сказал, что мне безразлично, если ты будешь с другими! Я сказал, что это не разрушит главного между нами.

— Что же главное?

— Мы с тобой. Вместе. Навсегда.

— Мне этого достаточно, Старк, — я положила руки ему на плечи. — Ты можешь кое-что сделать для меня?

— Да. Все, что угодно, — повторил Старк мой недавний ответ, и мы улыбнулись друг другу.

— Поцелуй меня так, как недавно, чтобы я забыла обо всем на свете.

— Эта работка мне по плечу, — ответил он.

Сначала его поцелуй был медленным и нежным, но это длилось совсем недолго. Вскоре Старк начал целовать меня все жарче, а его руки заскользили по моему телу. Добравшись до подола моей футболки, он ненадолго замер, и в этот краткий миг я приняла окончательное решение. Я хотела Старка. Я хотела его всего, целиком. Поэтому я отодвинулась, чтобы заглянуть ему в лицо. Мы оба тяжело дышали, и Старк машинально придвинулся ко мне, словно просто не мог заставить себя оторваться от моего тела.

— Постой, — я положила ладонь ему на грудь.

— Прости, — сипло выдавил он. — Я не хотел давить на тебя.

— Нет, дело не в этом. Ты не давишь. Просто я хочу… Ладно… — Я замялась, пытаясь выудить мысли из тумана желания, заволокшего мой рассудок. — Черт! Лучше я покажу тебе, чего я хочу! — Я резко встала, не давая себе времени почувствовать стыд или смущение.

Старк смотрел на меня со странной смесью любопытства и желания, но когда я стащила через голову футболку и сбросила джинсы, любопытство исчезло, и глаза его потемнели от жажды. Я легла рядом с ним, под надежную защиту его рук, наслаждаясь контрастом между грубой ворсистостью пледа и нежной гладкостью моей голой кожи.

— Ты такая красивая, — прошептал Старк, гладя татуировку, обвивавшуюся вокруг моей талии. Я вся затрепетала под его рукой. — Ты боишься? — спросил он, придвигаясь ближе.

— Я дрожу не от страха, — прошептала я ему в губы в промежутке между поцелуями. — Я дрожу от того, что страшно хочу тебя.

— Уверена?

— Полностью. Я люблю тебя, Старк.

— Я тоже люблю тебя, Зои.

Старк обнял меня, а потом его губы и руки закрыли для меня весь остальной мир, так что я могла думать только о нем, хотеть только его. Его ласки прогнали отвратительные воспоминания о Лорене и ошибке, которую я совершила, отдавшись ему, в туман далекого прошлого. Но Старк сделал не только это. Он исцелил боль, оставленную в моей душе смертью Хита. Я знала, что всегда буду скучать по Хиту, однако он был всего лишь человеком, и любовь Старка помогла мне понять, что наше расставание было неизбежным. Хит был моим прошлым, а Старк — моим будущим, моим Воином, моим Хранителем и возлюбленным.

Наконец, Старк выпутался из пледа цветов клана Уоллиса и лег рядом со мной, совершенно обнаженный. Когда он наклонился, то сначала я почувствовала прикосновение его языка к бьющейся жилке на моей шее, а потом легкое, почти робкое, касание зубов.

— Да, — прошептала я, не узнавая своего хриплого, срывающегося голоса. Я повернулась так, чтобы Старку было удобнее прижиматься к моей шее, а потом поцеловала сильную, гладкую округлость его руки в том месте, где плечо переходило в бицепс. Потом, с немым вопросом, царапнула его кожу зубами.

— О, Богиня, да! Пожалуйста, Зои! Пожалуйста…

Я не могла больше ждать ни секунды. Я прокусила его кожу в тот самый миг, когда он впился зубами мне в шею, и вместе с теплым, сладким вкусом его крови в мое тело хлынули наши общие чувства. Наша связь оказалась похожей на пламя — она полыхала и пожирала без остатка, и была почти болезненной в своем неистовстве. Почти невыносимой по силе наслаждения. Мы сплелись воедино, губы к губам, тело к телу. Я не чувствовала ничего, кроме Старка. Не слышала ничего, кроме грохота наших сердец, бившихся в такт. Я не знала, где кончаюсь я, и начинается он. Не понимала, где мое удовольствие, а где радость Старка.

А когда все закончилось, и мы лежали в объятиях друг друга, скользкие от пота, с переплетенными ногами, я послала беззвучную молитву Богине:

«Спасибо тебе, Никс, за то, что ты подарила мне Старка. Спасибо, что позволила ему полюбить меня».

Мы не спешили покидать рощу. Эта ночь навсегда осталась самой счастливой в моей жизни. В грозном хаосе будущего воспоминания о надежном кольце рук Старка, о разделенных с ним мечтах и ласках, и о мгновениях полного, ничем не омраченного блаженства, будут согревать меня, и возвращать надежду, как теплый свет свечи во мраке беспросветной ночи.

Наконец мы медленно пошли к замку. Мы шагали, тесно прижимаясь друг к другу, сплетя пальцы. Когда мы переходили по мосту, я была настолько поглощена Старком, что не заметила мертвых голов на пиках. Честно говоря, я вообще ничего не замечала до тех пор, пока не появилась Афродита.

— Ах, какой сюрприз! Неужели обязательно выставлять свои делишки напоказ всему острову?

— Оставь в покое их, красавица моя. Они немного счастья заслужили, — пророкотал Дарий из темноты за ее спиной.

Афродита насмешливо вздернула красиво очерченную светлую бровь.

— Мне кажется, Старк только что получил немного больше, чем простое человеческое счастье.

— Знаешь, даже твои гадости не испортят мне настроения, — заявила я Афродите.

— И мне тоже, — поддакнул Старк. — Что ты тут делаешь? Устала отрывать крылья чайкам и клешни крабикам?

Афродита даже головы не повернула в его сторону, словно Старк был пустым местом, и подошла ко мне.

— Это правда?

— Что — правда? Что ты — заноза в заднице? — уточнила я.

— Чистая правда! — вставил задетый Старк.

— Если это правда, сама скажи ему об этом. Я до смерти устала от его щенячьего писка и не собираюсь утирать ему сопли и слезы! — Афродита взмахнула зажатым в руке айподом.

— Слушай, ты, конечно, всегда была чокнутая на всю голову, но сейчас просто себя превзошла, — сказала я. — Может быть, тебе нужна лошадиная доза шоппинговой терапии? Что? Правда? — переспросила я медленно и отчетливо, как разговаривают с людьми, обучающимися по программе «английский, язык как иностранный».

— Правда ли то, что мне сказала Ских — Королева Всего Долбанного Сущего? Ты не уезжаешь с нами завтра? Ты остаешься здесь?

— Ну, — потупилась я, не понимая, отчего вдруг чувствую себя виноватой. — Ну да, правда.

— Отлично. Просто замечательно. В таком случае, как я уже сказала раньше — сама с ним объясняйся.

— С кем?

— С Джеком. Он на связи. Сейчас начнет захлебываться слезами, испортит свой макияж, и от этого зарыдает еще горше. Избавь меня от этого счастья. — Афродита быстро ткнула пальцем в экран телефона и, дождавшись звонка, сунула его мне.

Я услышала вежливый, но взвинченный голосок Джека:

— Знаешь, Афродита, если ты хочешь сказать еще что-нибудь гадкое про ритуал, то лучше откажись от этой нехорошей мысли. И вообще, я все равно не могу тебя слушать, потому что очень занят, репетируя вопреки притяжению. Так что пока.

— Хм, привет, Джек, — сказала я.

Я даже через телефон почувствовала, как он засиял улыбкой.

— Зои! Ой, Богинечка! Как прекрасно, что ты не умерла и совсем-совсем перестала быть похожа на мертвую! Ой, Зои! Афродита уже рассказала тебе, что мы задумали устроить в ночь твоего возвращения? О, Богинечка, это будет та-а-а-а-а-ак чудесно, так очаровательно!

— Нет, Джек. Афродита ничего мне не рассказала, потому что…

— Чудесно, чудесно! Я сам тебе все расскажу! Мы собираемся устроить особенный ритуал Темных дочерей и сыновей, со всеми нужными словами и церемониями, в честь того, что ты больше не полумертвая. Это же так прекрасно и так важно!

— Джек, я должна…

— Нет, нисколечко! Ничегошеньки ты не должна! Я взял все в свои руки. Я даже еду заказал, с помощью Дэмьена, конечно, но все равно… Я…

Я вздохнула и стала ждать, когда он выдохнется и сделает паузу.

— Что я тебе говорила? — еле слышно шепнула Афродита. — Он разрыдается, когда ты безжалостно проткнешь его хорошенький розовый шарик.

— …но больше всего мне нравится то место, когда я войду в круг и спою «Притяжению вопреки». Ты же понимаешь, да? Совсем как Курт в «Хоре»[1], с той только разницей, что я не смогу взять самые высокие ноты. Ну, что скажешь?

Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и ответила:

— Джек, ты очень хороший друг.

— Ой, правда? Спасибо, спасибо, Зои!

— Но давай отложим ритуал.

— От… Отложим? Почему? — дрожащим голоском спросил он.

— Потому что… — Я замолчала. Вот черт! Афродита была права. Он сейчас разревется.

Старк бережно забрал телефон у меня из рук и дотронулся пальцем до кнопки.

— Привет, Джек, — сказал он.

— Привет, Старк!

— Можно попросить тебя о небольшом одолжении?

— Ой, Богинечка, ну как ты можешь спрашивать? Конечно!

— Понимаешь, я еще не совсем отошел после путешествия в Потусторонний мир и всего прочего. Афродита и Дарий завтра возвращаются, но Зои хочет задержаться здесь до тех пор, пока я совсем не встану на ноги. Она просит тебя передать всем нашим, что мы вернемся в Талсу недельки через две или около того. Ты сумеешь все объяснить ребятам и успокоить их?

Я затаила дыхание, ожидая услышать плач, но Джек неожиданно повел себя, как взрослый.

— Конечно, Старк. Ни о чем не беспокойся. Я все передам Дэмьену, Ленобии и всем остальным. Скажи Зет, что все в порядке. Мы отложим ритуал до ее возвращения. Так будет даже лучше, я смогу как следует отрепетировать свою песню и сделать бумажные мечи для украшения сцены. Знаешь, что я придумал? Я подвешу их на прозрачных рыболовных лесках, чтобы казалось, как будто они в самом деле преодолели силу притяжения!

Я улыбнулась и беззвучно поблагодарила Старка.

— Чудесно, Джек! Я знала, что могу ни о чем не беспокоиться, если ты берешь на себя оформление и музыку.

В трубке раздался счастливый смех Джека.

— Ой, спасибо! Это будет прекрасный ритуал, Зет, вот увидишь! Поправляйся, Старк. Афродита, признайся, ты думала, что я разревусь, когда узнаю об изменении планов?

Афродита хмуро посмотрела на телефон.

— Откуда ты знаешь, что я подумала?

— Так ведь я гей! Мы наделены особой чувствительностью!

— Учту на будущее, — хмыкнула Афродита. — А теперь будь умницей и скажи всем до свидания, Джек. Ты разоришь меня на роуминге.

— До свидания, Джек! — захихикал Джек, а Афродита вырвала у Старка свой телефон и отключилась.

— Видишь, все прошло гораздо лучше, чем ты думала, — назидательно сказала я ей.

— Угу, наша детка держалась молодцом. Интересно, как отреагирует вторая наша подружка, учитывая, что нервишки у нее в сто раз слабее, чем у мисс Джеки!

— Афродита, как тебе не стыдно! Дэмьен вовсе не истеричный гей, хотя и в этом не было бы ничего плохого. Неужели ты не можешь относиться к ним обоим получше?

— Богиня, да при чем тут наши геи? Я говорю о Неферет.

— Неферет! — резко воскликнула я. Само имя ее было мне ненавистно. — Что ты о ней слышала?

— Ничего, и это меня очень беспокоит. Но не бери в голову, Зет. Пусть это тебя не тревожит. Ты ведь у нас остаешься здесь, на Скае, в окружении целой кучи больших сильных мальчиков, включая Старка, которые защитят тебя от любой опасности. А мы, простые смертные, должны возвращаться к своим старым игрушкам — добро против зла, тьма против света, великая битва, бла-бла-бла, и так далее, и тому подобное, до полного отвращения. — Афродита решительно повернулась и начала подниматься по ступеням, ведущим в замок.

— Это Афродита-то простая смертная? Мне казалось, ее стервозность давно перешла на уровень повышенной сложности, — фыркнул Старк.

— Я все слышала, — крикнула Афродита через плечо. — Кстати, к твоему сведению, Зет — у меня случилась острая нехватка багажных сумок, поэтому я конфисковала чемодан, который ты себе купила несколько дней назад. Все, я убежала укладываться. Пока-пока, селяне и селянки!

С этими словами она оглушительно шарахнула тяжелой дверью замка. Если бы видели эту дверь, то поняли бы, какая для этого потребовалась силища.

— Она несравненна! — с искренним восхищением воскликнул Дарий, бросаясь по ступеням следом за Афродитой.

— Смотря с чем сравнивать, — проворчал Старк. — Лично я могу описать Афродиту кучей слов на букву «н», но «несравненной» в этом списке точно не будет.

— Нахальная? Невыносимая? — подсказала я.

— Навозная, — буркнул Старк.

— Навозная?

— Ну, я хотел сказать, что в ней полно дерьма, но поскольку это несколько слов сразу, и ни одно из них не начинается на «н», то я подыскал синоним.

— Угу, — кивнула я, беря его под руку. — Пытаешься отвлечь меня от мыслей о Неферет, я угадала?

— Сработало?

— Не совсем.

Старк обнял меня.

— В таком случае, придется пустить в ход прочие отвлекающие средства, имеющиеся в моем арсенале.

Так, рука об руку, мы вошли в замок. Я позволила Старку развлечь меня длинным списком определений, которые описывали Афродиту гораздо лучше, чем восторженный эпитет «несравненная», и честно пыталась вернуть себе недавнее и мимолетное ощущение полного счастья.

Я продолжала твердить себе, что Неферет далеко-далеко отсюда, за морями и лесами, и что целая куча взрослых вполне может взять на себя труд разобраться с ней.

Когда Старк открыл передо мной дверь замка, что-то привлекло мое внимание, и я подняла глаза на флаг, гордо развевавшийся над твердыней Ских. Забыв обо всем, я остановилась, зачарованно глядя на изображение могучего черного быка с вписанной в него фигурой Богини.

Внезапно поднявшийся с моря туман окутал башню замка, и черный бык на флаге Ских на миг стал из черного белым, а изображение Богини полностью исчезло.

Меня охватил необъяснимый страх.

— Что случилось? — мгновенно спросил Старк, придвигаясь ко мне.

Я моргнула. Туман рассеялся, и флаг снова стал таким, каким нужно.

— Ничего, — поспешно ответила я. — Кажется, у меня началась паранойя.

— Эй, я с тобой. Для паранойи нет никакой причины. Я сумею защитить тебя.

Старк крепко обнял меня и прижал к себе, защищая от всего мира и от того, что пыталось подсказать мне шестое чувство.

Глава 5

Стиви Рей


— Ты сама не своя, сестренка. Сама-то понимаешь?

Стиви Рей посмотрела на Крамишу.

— Слушай, я же постоянно торчу здесь, никуда не хожу, занимаюсь своими делами. — Она сделала выразительную паузу, рассчитывая, что Крамиша поймет невысказанное: «В отличие от тебя, дорогая». — Что значит — сама не своя?

— А то, что ты выбрала самый темный, самый глухой угол и сидишь тут, как мышь. Задуваешь свечи, чтобы стало еще темнее. А еще ты вечно хандришь и куксишься, да так громко, что я прям все твои мысли слышу.

— Ты не можешь слышать мои мысли.

Она выпалила это с такой резкостью, что Крамиша приподняла брови.

— Ясное дело, не могу, сестренка. Зачем орать-то? Я же ясно сказала — «прям слышу», так опоссуму понятно, что это в переносном смысле. Разве тебя мать не учила, что нельзя грубить людям попусту? — Крамиша плюхнулась на деревянную скамеечку рядом со Стиви Рей. — Кстати об опоссумах. Скажи, тебе тоже кажется, что этот роскошный вервольф будет покруче, чем Билл и Эрик вместе взятые?

— Крамиша, я же просила тебя не пересказывать мне серии из третьего сезона «Настоящей крови»! Я еще второй не досмотрела.

— Ну, а я про что говорю? Про то и говорю, про третий сезон. Приготовься к очень суровой четвероногой сексуальности, сестричка.

— Ради Богини, Крамиша! Не смей рассказывать мне, что там будет!

— Ладно, ладно, только как мне это сделать, если я пришла потолковать с тобой как раз об этом горячем оборотне, который может и в волка обратиться, а может и нет?

— Слушай мое последнее предупреждение, Крамиша. Эта скамейка сделана из дерева. Дерево — это все равно, что земля. А раз так, то я сумею заставить ее вытрясти из тебя дух, если ты скажешь мне еще хоть словечко!..

— Знаешь, сестренка, ты расслабься. Я тебе ничего такого не сказала, и говорить не собираюсь. Можем и еще о чем-нибудь потолковать, до того, как придет время тащиться на это скучное заседание Совета!

— Но мы обязаны там присутствовать… Я — верховная жрица. Ты — мой поэт-лауреат. Мы должны идти. — Стиви Рей громко вздохнула и сгорбилась. — Черт, как же хорошо, что Зои завтра возвращается!

— Да уж, это я понимаю. А вот чего я не понимаю, так это того, что у тебя за думки такие, отчего ты ходишь, будто в воду опущенная?..

— Крамиша! Мой парень слетел с катушек и скрылся с лица земли! Моя лучшая подруга едва не умерла в Потустороннем мире. Красные недолетки — те, другие — до сих пор не пришли к нам, а бегают фиг знает где и пожирают людей! И в довершении всего этого я должна стать Верховной жрицей, хотя ничегошеньки в этом не понимаю и не знаю, что это значит. Как тебе кажется, от таких «думок» можно потерять охоту щебетать, как жаворонок, или нет?

— Может, и можно. Но почему тогда, мой поэтический дар не угас даже в таких тяжелых условиях? Мне до сих пор являются стихи, только успевай записывать. Да все на ту же тему — про тебя, да про какое-то чудовище. Почему — сама не пойму.

— Крамиша, я тем более не понимаю, о чем ты говоришь!

Стиви Рей хотела вскочить, но Крамиша уже сунула руку в свой рюкзак и вытащила оттуда листок фиолетовой бумаги, на которой обычно записывала свои странные стихи.

Стиви Рей с тяжелым вздохом снова опустилась на скамейку и протянула руку.

— Хорошо. Давай.

— Я их тут оба записала, на одном листочке. Старое и новое. Сдается мне, тебе надо освежить память.

Стиви Рей не проронила ни слова. Ей потребовалось несколько минут, чтобы добраться до последней строчки. Но не потому, что ей нужно было освежить память. В этом она не нуждалась. Каждое слово этого стихотворения было выжжено в ее мозгу огненными буквами.


У Красной союз со светом —

Опоясав чресла, как встарь

Она выйдет на бой беззаветно,

Ради дружбы взойдет на алтарь.

Тьма кроется в разных обличьях,

Попробуй ее узнать —

В цвете зверя и в облике птичьем

В том, что душу пускает вскачь…

Но никто не уйдет от расплаты,

И придется выплатить долг.

Свое сердце отдать вольна ты,

Но доверие спрячь под замок.

Смотри душой, не глазами,

Ибо зорко лишь сердце одно —

Кто идет танцевать со зверями,

Тех обман стережет все равно.


Стиви Рей приказала себе не плакать, но ее сердце было разбито вдребезги. Каждое слово этого стихотворения было правдой. Она видела Рефаима душой, а не глазами. Она вступила в союз с Тьмой, и не смогла избежать расплаты. В уплату она отдала свое сердце, и продолжала отдавать его — каждый день, каждую минуту.

Стиви Рей нехотя перевела глаза на второе стихотворение. Велев себе ничем не выдавать своих чувств, она стала читать.


Красивыми звери бывают,

Мечты — это путь к устремленьям,

Решимость путь рока меняет,

Лишь в вере найдешь утешенье.

Верь в правду свою и будь честной —

Мужчина? Чудовище? Тайна?

Ответ ты найдешь только сердцем,

Пусть страх не остудит желанье.

Прислушайся — сердцем, не слухом.

Смотри — всей душой, не глазами.

Не брезгуй — ни телом, ни духом,

Спасенье не купишь слезами.

Любовь не беда и не мука,

Посмей в его правду поверить,

Его обещанье — порука,

Проверкой послужит лишь время.

Доверье — единая мера,

Рискни, не боясь ошибиться.

Свободу вернет только вера,

Но храбрость нужна измениться.


У нее пересохло во рту.

— Мне жаль, но я ничем не могу помочь. Я ни слова не понимаю в этой абракадабре.

Она хотела вернуть листок Крамише, но та величественно скрестила руки на груди и уставилась на Стиви Рей прищуренным взглядом.

— Ты плохая лгунья, Стиви Рей.

— Не следует называть свою Верховную жрицу лгуньей, Крамиша, — зловеще прошипела Стиви Рей, но Крамиша только головой покачала.

— Лгунья и есть, вот так-то. Что с тобой творится? Будто я не вижу, как что-то гложет тебя вовнутрях. Не узнаю я тебя, сестренка. Будь ты прежняя Стиви Рей, ты бы отнеслась к моим стихам серьезно. Пораскинула бы мозгами, да попыталась бы понять, что тут к чему.

— Я не разбираюсь в дурацкой поэзии! И я ничего не поняла в твоем стихотворении! Там же метафора на символе сидит и гиперболой погоняет! — сорвалась Стиви Рей.

— Врешь ты все, — безжалостно резюмировала Крамиша. — Раньше-то мы с тобой как-то справлялись и с метафорами, и с гиперболами. Сумели даже послать весточку Зет в Потусторонний мир, вот так-то. И это помогло. Старк сам сказал. — Крамиша ткнула пальцем в свое первое стихотворение. — Кое-что из этого тоже сбылось. Ты встретилась со зверями. Быки разве не звери, если смотреть по-простому? Но с тех пор тебя будто подменили. Крамиша сердцем чует, что ты знаешь гораздо больше, чем говоришь!

— Вот что, Крамиша, не лезь в мои дела, поняла? — Стиви Рей вскочила и бросилась бежать, не замечая подходившего к ним Дракона Ланкфорда. Обернувшись через плечо, она заорала Крамише: — И отвяжись от меня со всеми своими дурацкими зверями!

— Привет, в чем дело? — Сильная рука Дракона подхватила едва не упавшую от столкновения с ним Стиви Рей и помогла ей удержаться на ногах. — Что за звери такие?

— Она знает, — мстительно сообщила Крамиша, кивая на листок, зажатый в руке Стиви Рей. — Мне свыше были продиктованы два стихотворения. Одно в тот день, когда Стиви Рей встретилась с быками, а второе совсем недавно. Я пришла с этими стихами к ней, как к Верховной жрице, а она, видите ли, слушать не желает!

— Неправда, Крамиша, — бросилась оправдываться Стиви Рей. — Я имела в виду, что это неважно! Я просто сказала, что хочу решать свои дела самостоятельно, чтобы никакие вонючие лапы не лезли в мою личную жизнь!

— Я отношусь к персонам с вонючими лапами? — очень серьезно спросил Дракон.

Стиви Рей с усилием заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Нет, конечно.

— И ты согласна со мной, что стихи Крамиши очень важны для нас?

— Ну… Да, типа.

— В таком случае, ты не имеешь права отмахиваться от них. — Дракон дружески положил руку на плечо Стиви Рей. — Я знаю, как хочется сохранить неприкосновенность своей личной жизни, но есть вещи поважнее твоей неприкосновенности, тем более, в твоем положении.

— Я все понимаю, но я могу сама со всем разобраться!

— С какой это стати? — прищурилась Крамиша. — И потом, с каких это пор ты можешь справиться с быками? С ними никто не справляется, они просто приходят — и все тут.

— Они ушли, разве нет? Значит, я все-таки справилась с ними!

— Si. Я отлично помню, как ты выглядела после встречи с быком, — снова вмешался Дракон. — Ты была вся изранена и едва жива. Если бы ты тогда прислушалась к предупреждениям Крамиши, все могло закончиться не так ужасно. Кроме того, нам стало известно о появлении одного из пересмешников, возможно, даже самого Рефаима. Эта тварь до сих пор скрывается где-то поблизости, представляя опасность для всех нас. Поэтому, юная жрица, Крамиша права. Ты не имеешь права на личную жизнь, если дело касается жизней других. Так не годится.

Стиви Рей гневно посмотрела в лицо Дракону. Его слова были суровы, но голос мягок. Показалось ей, или она в самом деле увидела гнев и подозрение в его глазах? Или это лишь след затаенной печали, не сходившей с лица Дракона после гибели жены?

Пока она раздумывала, Дракон продолжал:

— Чудовище убило Анастасию. Мы не можем допустить, чтобы из-за нашего эгоизма, эти твари протянули свои лапы к другим невинным душам, Стиви Рей. Ты знаешь, что я говорю тебе правду. Это справедливо и правильно.

— Я… я понимаю, — пролепетала Стиви Рей, с трудом подбирая слова.

Рефаим убил Анастасию, жену Дракона. Никто и никогда этого не забудет — да и она сама не могла забыть этого, как ни старалась. Особенно теперь, когда все так изменилось.

Прошло уже несколько недель с тех пор, как Стиви Рей в последний раз видела Рефаима. Между ними все было кончено. Только Запечатление никуда не делось. Она знала это, хотя уже давно не чувствовала Рефаима и даже не знала, где он.

И эта пустота, возникшая на его месте, заставила ее принять решение.

— Хорошо, вы меня убедили. Одна я с этим не справлюсь.

«Может быть, это даже к лучшему», — подумала Стиви Рей, протягивая Дракону оба стихотворения. Может быть, Дракон узнает ее тайну, и тогда всему придет конец: Рефаиму, Запечатлению, и ее сердцу. Пусть это закончится — неважно как.

Она пристально следила за Драконом, когда он читал стихотворение, поэтому от нее не укрылась тень, упавшая на его лицо. Чем дальше он читал, тем мрачнее становился, а когда, наконец, поднял глаза, то у Стиви Рей не осталось никаких сомнений в том, что Дракон очень встревожен.

— Расскажи мне о втором быке, которого ты вызвала. Что связывает тебя с черным быком, прогнавшим белого?

Стиви Рей с трудом смогла скрыть свое облегчение, когда поняла, что Дракона интересуют ее связь с быками, а не с Рефаимом.

— Даже не знаю, можно ли назвать это связью. Но черный бык точно был очень красивый. Весь черный, но при этом в нем не было ни капли Тьмы! Ах, божечки, да он был просто бесподобный — как ночное небо, как сама земля!

— Земля… — повторил Дракон, размышляя вслух. — Возможно, между вами все-таки существует какая-то связь, раз этот бык напоминает тебе твою стихию.

— Эй, приятели, о чем спор? — подала голос молчавшая все это время Крамиша. — Мы и так знаем, что черный бык хороший, какая в этом загадка? Нет, в моем стихотворении речь не о нем.

— Да что ты говоришь? — огрызнулась Стиви Рей, не в силах скрывать своего раздражения. В последнее время Крамиша бесила ее до безумия. Носится со своим дурацким стихом, как собака с сахарной костью!

— Нет, сестричка, все мои стихотворения, особенно последнее, они про то, что надо верить в правду. Выходит, это никак не может быть про черного быка. Мы ему и так верим, так что тут огород городить? Тут и стихов никаких не надо.

— Крамиша, разве я тебе не говорила, что не понимаю твоих стихотворений? Зачем ты задаешь эти вопросы мне?

— Ничего я не задаю, не выдумывай, — пробурчала упрямая Крамиша. — Я только говорю, что это не про черного быка писано.

— Но о ком, тогда? Я не знаю никаких других зверей! — скороговоркой выпалила Стиви Рей, чтобы как можно скорее избавиться от лжи.

— Ты говорила, что Даллас получил необычный дар, и что он сошел с ума, — медленно проговорил Дракон. — Это так?

— Ага, в общих чертах, — подтвердила Стиви Рей.

— Что если под «зверем» имеется в виду Даллас? Может быть, стихотворение призывает тебя верить в оставшуюся в нем человечность? — спросил Дракон.

— Не знаю, — помотала головой Стиви Рей. — В последний раз, когда я его видела, он был чокнутый на всю голову. Нес какую-то чушь насчет пересмешника, которого видел.

— Собрание Совета начинается! — услышали они громкий голос Ленобии, доносившийся из распахнутой двери зала.

— Ты позволишь мне оставить это у себя? — спросил Дракон, взмахнув фиолетовой бумажкой со стихотворением. — Я перепишу его и верну. Мне хотелось бы более внимательно изучить каждуюстрочку.

— Ой, божечки, да конечно! — отмахнулась Стиви Рей.

— Я рада, что вы подключите свои мозги к нашей задачке, — заявила Крамиша, одобрительно кивая Дракону.

— Я тоже, — выдавила Стиви Рей, стараясь, чтобы эта откровенная ложь прозвучала как можно правдоподобнее.

— Я не буду рассказывать об этом всем, поделюсь только с теми, кто может помочь нам доискаться до правды, — сказал Дракон, останавливаясь возле двери зала. — Поверь, Стиви Рей, я уважаю твою личную жизнь.

— Завтра, когда Зои приедет, я сама расскажу ей обо всем, — поспешно пообещала Стиви Рей.

Дракон помрачнел.

— Я тоже думаю, что об этом нужно рассказать Зои, однако она не вернется завтра в Дом ночи.

— Что? Почему?

— Насколько я понял, Старк еще не оправился после путешествия в Потусторонний мир, поэтому Ских позволила им продлить свое пребывание на острове.

— Это вам сама Зои сказала? — ахнула Стиви Рей.

У нее просто в голове не укладывалось, что ее лучшая подруга поделилась такой новостью с Драконом, а не с ней! О чем только думала Зои?

— Нет. Они со Старком разговаривали с Джеком, а тот сообщил нам.

— Ну конечно, все дело в Праздничном ритуале! — понимающе кивнула Стиви Рей. Значит, Зет не пыталась ничего скрыть от нее. Это все Джек! Бедняга совершенно потерял голову из-за этого ритуала: он взял на себя и музыку, и оформление и даже угощение. Наверное, ему надоело ставить на уши всех вокруг, и он позвонил Зет на Скай, чтобы засыпать ее своими бесконечными вопросами, типа: какой выбрать цвет и что лучше — пончики или блинчики. Вот она ему и выложила…

— Мальчик-гейчик совсем спятил. Наверное, потерял остатки рассудка, когда узнал, что Зет не приведет, — проворчала Стиви Рей.

— Ничего страшного, — пожал плечами Дракон. — Зато у него будет больше времени на разучивание песни и подготовку всех необходимых декораций.

— Укрепи нас, Богиня!.. — вздохнула Крамиша. — Если он надумает развесить повсюду единорогов да радуг, или заставит нас нацепить боа из перьев, то я ему прямо так и выскажу — «Нет, дружок, со мной этот номер не пройдет! Меня мать не так воспитывала, чтобы в перьях позориться!»

— Оригами, — сказал Дракон. — Бумажные мечи.

— П-простите? — переспросила Стиви Рей, решив, что ослушалась.

Дракон засмеялся.

— Наш Джек заявился в крытый манеж для тренировок и позаимствовал у меня шотландский клеймор, чтобы иметь образец перед глазами. В честь Старка он хочет развесить по всей сцене бумажные клейморы. Говорит, что прицепит их на леску, и что они будут у него, как песня.

— Ага, я поняла! — захихикала Стиви Рей. — Леска нужна, чтобы казалось, будто мечи висят «притяжению вопреки»! — Она обожала Джека. Он был просто очаровашка. — Надеюсь, он удержится от соблазна наделать мечей из розовой бумаги. Это будет плачевным зрелищем.

Они уже подошли к дверям зала, но перед тем, как войти, Дракон наклонился к уху Стиви Рей и шепнул:

— Не бойся, не из розовой. Из красной. Я своими глазами видел, как он тащил целый рулон красной бумаги.

Ленобия объявила о начале собрания, но Стиви Рей никак не могла справиться с улыбкой. В последующие дни она будет постоянно вспоминать эту дурацкую улыбку и горько жалеть о том, что не сумела сохранить в памяти Джека, складывающего мечи из красной бумаги и поющего «Притяжению вопреки» — неунывающего, совершенно счастливого, совершенно очаровательного и, что самое главное, совершенно невредимого.

Глава 6

Джек


— Фанти, да что с тобой сегодня, милочка? Почему ты целый день такая взбудораженная?

Джек терпеливо вытащил из-под хвоста лабрадорихи стопку заготовок для оригами и переложил ее на деревянный табурет, который использовал вместо рабочего стола и подставки для меча.

Здоровенная собака глухо тявкнула, постучала хвостом по земле и подбежала поближе. Джек вздохнул, взглянув на нее усталым любящим взглядом.

— Почему ты целый день сидишь возле меня, как привязанная? Все в порядке. Я просто украшения делаю.

— Я тоже заметил, что сегодня она проявляет к тебе какую-то патологическую привязанность, — заметил Дэмьен, присаживаясь на траву рядом с Джеком.

Джек оторвался от изготовления очередного бумажного меча и погладил шелковистую голову Фанти.

— Как ты думаешь, может, она чувствует, что Старк еще не совсем поправился? Наверное, она уже знает, что он завтра не приедет!

— Может быть. Фанти поразительно умна, но мне кажется, что она больше тревожится о том, как бы ты не сверзился с этой лестницы, чем о состоянии Старка.

Джек беспечно махнул рукой на стоявшую неподалеку от них восьмифутовую стремянку.

— Ой, ну что вы! Вам с Фанти совершенно не о чем беспокоиться. Я сам проверил лестницу, она очень устойчивая. У нее есть даже особый стопор против незапланированного складывания, так что все под контролем!

— Даже не знаю. Все-таки, она очень высокая, — пробормотал Дэмьен, с тревогой глядя на верхушку лестницы.

— Нет-нет, ничего страшного! Кроме того, мне не нужно залезать на самый верх. У бедного деревца все веточки склонены к земле. Ты же знаешь, оно все скрючено с тех пор, как ОН выпрыгнул здесь из-под земли, — добавил Джек, понизив голос до театрального шепота.

Дэмьен откашлялся и окинул огромный дуб, под которым они расположились, тем же встревоженным взглядом, каким только что смотрел на лестницу.

— Знаешь, милый, ты только не сердись, но мне не очень нравится, что ты выбрал именно это место для праздничного ритуала в честь Зои.

Джек решительно вытянул руку ладонью вперед, давая понять, что разговор окончен.

— Я уже знаю, что многим не нравится это место. Но я решил, что мои аргументы «за» убедительнее их аргументов «против».

— Милый мой, я прекрасно знаю, что ты действуешь из самых лучших побуждений, — воскликнул Дэмьен, беря его за руку. — Я только прошу тебя посмотреть правде в глаза и признать, что ты единственный, кто видит в этом месте нечто хорошее. Здесь убили профессора Нолан и Лорана Блейка. Здесь Калона вырвался из-под земли, расколов ствол этого дерева. Честно тебе скажу, у меня нет никакого настроения что-то здесь праздновать!

Джек накрыл его ладонь свободной рукой.

— Это «место силы», правильно?

— Правильно, — кивнул Дэмьен.

— А сила сама по себе не может быть ни злой, ни доброй. Она становится той или иной в зависимости от тех, кто ее использует, правильно?

Дэмьен ненадолго задумался над его словами, потом нехотя кивнул.

— Полагаю, что да. Ты снова прав.

— Так вот, я чувствую, что сила этого места — и расколотого дерева, и всей земли возле восточной стены — до сих пор использовалась неправильно! Нужно дать этому место возможность послужить Добру, Свету и Богинечке! И я хочу предоставить ему этот шанс. Мне кажется, это мой долг. Какой-то внутренний голос подсказывает мне, что сейчас я должен быть здесь и готовиться к праздничному ритуалу, даже если Зои и Старк откладывают свое возвращение.

Дэмьен вздохнул.

— Ты же знаешь, что я никогда не переступлю через твои чувства.

— Значит, ты меня поддержишь? — просиял Джек. — Даже если все будут говорить, что твой парень спятил?

Дэмьен со счастливой улыбкой посмотрел на него.

— Никто не говорит, что ты спятил. Они говорят, что истовое стремление устроить прекраснейший ритуал негативно сказывается на трезвости твоих суждений.

— Неужели они так и говорят: «истовое стремление» и «трезвость суждений»? — захихикал Джек.

— Какой ты дотошный! — улыбнулся Дэмьен. — Допустим, я передал смысл их высказываний собственными словами.

— И какими словами! — восторженно воскликнул Джек. — Узнаю своего милого Буквоежку!

— А я узнаю своего милого Джека, вечного оптимиста! — Дэмьен наклонился к Джеку и нежно поцеловал его. — Поступай, как считаешь правильным. Я знаю, Зои оценит твои старания, когда вернется домой. — Он помолчал, глядя в глаза Джеку, потом грустно улыбнулся и добавил: — Но ты понимаешь, что она может вернуться очень нескоро? Я знаю, что сказал тебе Старк, и пока не разговаривал с Зои лично, но Афродита говорит, будто Зет сильно изменилась. Она остается на Скае не из-за Старка, а потому, что хочет удалиться от мира.

— Я в это не верю, Дэмьен, — твердо заявил Джек.

— Мне тоже не хочется в это верить, но я привык считаться с фактами. Зет не вернулась вместе с Дарием и Афродитой, кроме того, она никому не говорит, когда вернется. И не забывай о Хите. Когда Зои вернется в Талсу, ей придется посмотреть в лицо правде — Хита здесь нет, и больше никогда не будет.

— Это ужасно, — прошептал Джек. Они понимающе переглянулись.

— Ужасно потерять того, кого так сильно любил. Я понимаю, что смерть Хита сильно изменила Зои, — глухо сказал Дэмьен.

— Конечно, но она все равно осталась нашей Зет! — воскликнул Джек. — И все тоже чувство подсказывает мне, что она вернется в Талсу гораздо раньше, чем ты думаешь.

— Надеюсь, что ты прав, — вздохнул Дэмьен.

— Приободрись, Дэмьен! Ты сам только что признал, как часто я бываю прав. Поверь мне и на этот раз — Зои очень скоро вернется домой, — улыбнулся Джек.

— Ладно, я готов тебе поверить, хотя бы потому, что обожаю твое умение во всем видеть светлую сторону!

Джек улыбнулся еще шире и быстро поцеловал Дэмьена.

— Спасибо!

— Но послушай, Джек. Даже если Зои вернется домой через неделю или через месяц, мне кажется, не стоит вешать на дерево все мечи прямо сейчас. Может, мы украсим это место тогда, когда будем знать точную дату ее возвращения? Вдруг завтра пойдет дождь?

— Глупыш, я и не собираюсь вешать все мечи сегодня! Я просто хочу прикрепить несколько штучек на пробу и посмотреть, хорошо ли они держат форму, не развернутся ли от ветра, и какая должна быть длина лески.

— Но тогда зачем тебе клеймор? — нахмурился Дэмьен. — На вид он очень острый, я боюсь, что ты порежешься. И потом, зачем ты прислонил его к скамейке острием вверх? Разве не безопаснее воткнуть его в землю?

Проследив за взглядом Дэмьена, Джек посмотрел на длинный меч, поставленный рукоятью вниз и острым концом вверх. Сталь зловеще сияла в свете газовых фонарей, освещавших школу ночью.

— Дракон дал мне подобные инструкции по обращению с мечом, и я, в основном, внимательно их выслушал, хотя это было нелегко — уж очень плохо он выглядел, наш Дракон! Знаешь, мне кажется, ему сейчас совсем туго, — сказал Джек, понизив голос, словно опасался, что Фанти подслушает их разговор.

Дэмьен вздохнул и переплел свои пальцы с пальцами Джека.

— Я тоже думаю, что ему очень плохо. — Так вот, он специально предупредил меня, что меч нельзя втыкать в землю, чтобы не затупить. Или еще почему-то, я прослушал… Понимаешь, я все время думал о том, какие у него страшные черные тени под глазами, — с жалостью пролепетал Джек.

— Мне кажется, последнее время он совсем перестал спать, — грустно вздохнул Дэмьен.

— Я бы ни за что не стал беспокоить его из-за этого меча, но мне очень хотелось иметь перед глазами настоящий образец, а не только картинку, — чуть ли не со слезами объяснил Джек.

— Я думаю, ты нисколько его не побеспокоил. Он должен пережить смерть Анастасии, и никто ему в этом не поможет, как это не печально. Мы ничего не можем для него сделать, Джек. Кроме того, ты замечательно все придумал! Твои оригами выглядят, как настоящие мечи!

Джек даже подпрыгнул от радости.

— Ой, правда? Правда-правда? Ты, в самом деле, так думаешь?

Дэмьен обнял его и притянул к себе.

— Честное слово. Ты талантливый декоратор!

Джек прижался к нему.

— Спасибо. Ты лучший на свете, Дэмьен.

Дэмьен рассмеялся.

— Нетрудно быть хорошим рядом с тобой, Джек. Помочь тебе сворачивать мечи?

На этот раз настала очередь Джека смеяться.

— Нет. Ты даже подарки не слишком хорошо заворачиваешь. Думаю, оригами не входит в число твоих многочисленных талантов. Но я хочу попросить тебя помочь мне кое в чем другом. — Джек быстро покосился на Фанти, потом придвинулся ближе к Дэмьену и шепнул ему на ухо: — Ты не мог бы взять Фантичку прогуляться? Она не хочет от меня отходить и мнет мне всю бумагу.

— Конечно, с радостью! Я все равно собрался пробежаться немного. Знаешь, как говорится: толстому парню счастье не улыбнется. Фанти с радостью погоняется за мной. Я как следует ее вымотаю, чтобы у нее не осталось сил преследовать тебя.

— Как же мне нравится, что ты у меня спортсмен! Это так мило!

— Ты не будешь так говорить, когда увидишь меня потным и распаренным после пробежки, — усмехнулся Дэмьен, вставая и отыскивая собачий поводок в сухой, прихваченной морозом, траве.

— Иногда мне очень нравится, когда ты такой, — с улыбкой заявил Джек.

— Правда? Может быть, мне не принимать душ после пробежки? — лукаво уточнил Дэмьен.

— Мне кажется, это замечательная мысль, — ухмыльнулся Джек.

— А может быть, нам стоит принять душ вместе?

Джек улыбнулся от уха до уха.

— Я уверен, что это еще более замечательная мысль!

— Распутник, — прошептал Дэмьен, наклоняясь, чтобы поцеловать его.

— Заучка, — ответил Джек, целуя его в ответ.

Фанти с пыхтением втиснулась между ними и принялась лизать обоих в щеки.

— Ах ты, моя красавица! Да-да, умница, мы тебя тоже любим, — воскликнул Джек, от души целуя ее мохнатую морду.

— Пойдем, Фанти, давай немножко потренируемся, чтобы оставаться стройными и красивыми, и чтобы голубчик Джек нас с тобой не разлюбил, — сказал Дэмьен, дергая за поводок.

Фанти с явной неохотой подошла к нему.

— Все хорошо, умничка! Дэмьен скоро приведет тебя обратно, — пообещал ей Джек.

— Конечно, Фанти, мы очень скоро снова вернемся к нашему Джеку.

— Эй! — крикнул им вслед Джек. — Я вас люблю!

Дэмьен обернулся, взял Фанти за переднюю лапу и помахал Джеку.

— Мы тоже тебя любим!

Они потрусили прочь, и Фанти возбужденно залаяла, когда Дэмьен сделал вид, будто гонится за ней.

Джек проводил их глазами.

— Они самые лучшие в мире, — тихо прошептал он.

Оставшись в тишине и покое, он неторопливо сложил последнюю грань пятого меча. По одному для каждого элемента, как он и задумал. Он развесит их все на ветках и проверит, как это будет выглядеть.

Отрезав кусок лески, и пропустив его через рукоятку пятого меча, Джек запрокинул голову, выбирая подходящие места для своих украшений. Ему не пришлось долго искать. Казалось, дерево само показало ему, что делать.

Толстый ствол дуба раскололся на две части, которые так сильно разошлись в обе стороны, что ветки склонились к самым корням. До того, как Калона вырвался из-под земли, до нижних ветвей нельзя было добраться даже с двадцатифутовой лестницы, но теперь и восьмифутовой стремянки оказалось вполне достаточно.

— Прямо здесь! Вот тут будет самый первый.

Джек посмотрел со своего места возле столика на одну из главных ветвей старого дуба, свисавшую прямо над его головой, как протянутая рука. Он подтащил лестницу к табурету и схватил один из пяти бумажных мечей за леску, привязанную к его рукоятке.

— Ой, вот недотепа! Чуть не забыл. Нужно попрактиковаться! — пробормотал он себе под нос, бросаясь к портативной док-станции для айпода, которую принес вместе с табуреткой.


Я изменилась вдруг,

Что-то уже не так.

Я больше не хочу играть

По правилам чужим.


Песню начал сильный и чистый голос Рейчел. Джек замер, поставив одну ногу на ступеньку лестницы, дождался, когда вступит Курт, и запел вместе с ним, с точностью сплетая свой нежный тенорок с голосом исполнителя.


Слишком поздно отступаться,

Слишком поздно, чтобы спать.


Распевая вместе с Куртом, Джек полез вверх по лестнице, воображая, что взбирается по ступеням мюзик-холла Радио-сити, где «Glee cast» выступали прошлой весной.


Пришло время оторваться,

Нужно прыгнуть — и летать!


Добравшись до верхней ступеньки лестницы, Джек выдержал паузу и снова запел вместе с Куртом и Рейчел, пропуская рыболовную леску сквозь голые ветви обнаженного зимой дерева.

Он тихонько мычал следующие строчки вместе с Рейчел, дожидаясь очередного вступления Курта, когда его внимание привлекло какое-то движение возле расколотого надвое основания дерева.

Джек тихо ахнул. Ему показалось, будто он видит прямо у себя под ногами призрачную фигуру очень красивой женщины. Фигура была темной и неясной, но по мере того, как Курт звонко распевал о любви, которую, как ему казалось, он потерял, фигура становилась все более крупной, зримой и отчетливой.

— Никс? — благоговейно прошептал Джек. И тут, словно кто-то отдернул вуаль, и женщина стала полностью различимой. Она подняла голову и улыбнулась Джеку, и в этой улыбке было столько же очарования, сколько самого черного зла.

— Да, малыш Джеки. Можешь звать меня Никс.

— Неферет! Что вы здесь делаете? — вырвалось у Джека прежде, чем он успел обдумать свои слова.

— В данный момент я здесь из-за тебя.

— М-меня?

— Да, мой сладкий. Видишь ли, мне нужна твоя помощь. Я знаю, какой ты милый мальчик и как любишь помогать другим. Именно поэтому я и решила обратиться к тебе. Ты не мог бы кое-что сделать для меня? Обещаю, что щедро вознагражу тебя.

— Щедро вознаградите? Что вы имеете в виду? — Ах, как обидно было Джеку за то, что голос подвел его в решающий момент, превратившись в жалкий писк!

— Услуга за услугу, мой хороший. Я слишком долго была вдали от моего Дома Ночи и моих бедных недолеток. Боюсь, я утратила связь с их мыслями и их чаяниями. Ты можешь мне помочь, направить, подсказать. И я щедро вознагражу тебя. Подумай о своих мечтах, Джеки. Подумай о том, чего бы ты хотел в своей долгой-долгой жизни, которая ждет тебя после Превращения. Я могу осуществить все твои мечты, даже самые грандиозные.

Джек улыбнулся и раскинул руки в стороны.

— Но все мои мечты уже сбылись! Я здесь, в этом прекрасном месте, вместе со своими друзьями, которые стали мне настоящей семьей. Чего еще я могу желать?

Лицо Неферет помертвело. Голос ее стал холодным и безжалостным, как камень.

— Что ты можешь желать? Как насчет власти над этим прекрасным местом? Красота преходяща. Друзья и семья уходят. Только власть вечна и неизменна!

Джек ответил ей от всего сердца:

— Нет! Вечна только любовь!

Неферет саркастически расхохоталась.

— Не будь младенцем, Джек. То, что я могу дать тебе, гораздо больше любви!

Джек посмотрел на Неферет — впервые посмотрел на нее по-настоящему. Она изменилось, и в глубине сердца он знал, почему. Бывшая жрица Никс выбрала зло. Она приняла его — полностью, всецело, безраздельно. Джек почувствовал это прежде, чем понял. В Неферет больше не осталось ни крупицы Света.

И тут Джек услышал в глубине себя голос, полный любви и сострадания, который дал ему силы сглотнуть ком в горле и прямо посмотреть в ледяные изумрудные глаза Неферет.

— Я не хочу показаться невежливым, Неферет, но мне не нужно ничего, что вы можете мне предложить. Я ничем не могу вам помочь. Мы с вами на разных сторонах.

Он кивнул и стал подниматься по лестнице.

— Стой, где стоишь!

Джек ничего не мог поделать — слова Неферет парализовали его тело. Ему показалось, будто невидимая ледяная клетка плотно сковала его тело и приморозила к месту.

— Непослушный мальчишка! Неужели ты думаешь, что можешь так просто отказать мне?

Прощай, поцелуй — Вопреки притяжению…

— Да, — ответил Джек, когда высокий голос Курта зазвенел над притихшей лужайкой. — Потому что я не с тобой, а на стороне Никс. Оставь меня, Неферет. Я ничем не могу тебе помочь.

— А вот в этом ты ошибаешься, неподкупная невинность! Только что ты доказал, что можешь помочь мне, да еще как! — Неферет вскинула руки и быстрым движением кистей всколыхнула воздух вокруг себя. — Вот он, как я и обещала!

Джек не видел, к кому обращается Неферет, но от ее слов у него мурашки побежали по всему телу.

Оцепенев на ступеньке лестницы, он беспомощно смотрел, как Неферет выходит из-под тени дерева. Ему казалось, что она уплывает прочь от него, к дорожке, ведущей к главному корпусу Дома Ночи. С какой-то отстраненной наблюдательностью Джек отметил, что движения Неферет больше походили на змеиные, чем на человеческие. На какой-то миг ему почудилось, будто она в самом деле ушла, и что он спасен.

Но, дойдя до дорожки, Неферет обернулась к нему и с тихим смехом покачала головой:

— Ах, мой милый мальчик! Знай, что ты очень облегчил мою задачу, отказавшись от моего предложения!

Она быстро махнула рукой в сторону меча. Вытаращив глаза, Джек посмотрел вниз, и ему показалось, будто что-то черное обвилось вокруг рукоятки клеймора. Затем меч медленно повернулся — раз, другой, третий — пока острие не оказалось направленным прямо на Джека.

— Вот ваша жертва! Вот тот, кого мне не удалось запятнать! Берите его в уплату моего долга Хозяину. Но дождитесь, пока часы пробьют ровно двенадцать. После этого он ваш. — Даже не взглянув на Джека, Неферет растворилась в темноте и скрылась в здании школы.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем школьные часы начали отбивать полночь. Джек заставил себя не думать о холодных, невидимых путах, сковавших его тело. Он был рад, что закольцевал «Притяженью вопреки» на повтор. Голоса Курта и Рейчел, поющих о преодолении страха, поддержали его в последние минуты жизни.

Когда раздался первый удар старинных башенных часов, Джек уже знал, что его ждет. Он знал, что ничего не сможет сделать, что его судьба решена. Поэтому, вместо бессмысленной борьбы, последних сожалений или бесполезных слез, он просто закрыл глаза, сделал глубокий вдох и с радостью вплел свой голос в дуэт Курта и Рейчел.


Я лучше пойду

Вопреки притяжению,

Прощай, поцелуй

Вопреки притяжению,

Наверное, рискну,

Вопреки притяжению

И тебе не вернуть меня вниз!


Когда нежный тенор Джека зазвенел в ветвях расколотого дуба, Неферет обернулась, ожидая, когда черная магия сбросит жертву с лестницы.

Тело Джека тяжело и страшно рухнуло с высоты на ждущий внизу клеймор, острое лезвие которого насквозь пронзило его шею, но прежде чем пришли боль, смерть и Тьма, душа Джека вырвалась на свободу.

Он открыл глаза и увидел, что стоит на прекрасном лугу у подножия дерева, как две капли воды похожего то, что расколол Калона, только этот дуб был целым и зеленым, а рядом с ним замерла женщина в сияющих серебряных одеждах. Она была так прекрасна, что Джек смотрел на нее, словно завороженный.

Он сразу ее узнал. Он всегда ее знал.

— Здравствуй, Никс, — тихо сказал он.

Богиня улыбнулась.

— Привет, Джек.

— Я умер, да?

Улыбка не исчезла с ее уст.

— Да, мое прекрасное, любящее, непорочное дитя.

Джек немного помолчал, а потом сказал:

— Кажется, быть мертвым не так уж плохо.

— Скоро ты узнаешь, что так оно и есть.

— Я буду скучать по Дэмьену.

— Ты будешь с ним. Некоторые души находят друг друга снова и снова. Ты будешь в их числе, обещаю.

— Я был хорошим в жизни?

— Прекрасным, сын мой!

С этими словами Никс, великая Богиня ночи, распахнула Джеку свои объятия, и ее прикосновение стерло из его души последние остатки смертной боли, печали и горечи, оставив в ней любовь — только любовь. И Джек познал настоящее счастье.

Глава 7

Рефаим


Перед появлением отца воздух изменился. Рефаим понял, что отец возвращается из Потустороннего мира в тот самый миг, когда это произошло. Разве могло быть иначе? Он был тогда со Стиви Рей. Как он почувствовал возвращение отца, так и она мгновенно узнала, что Зои вновь собрала свою душу…

Стиви Рей… Прошло всего две недели с тех пор, как Рефаим видел ее в последний раз, говорил с ней, касался ее, но ему казалось, будто прошла целая вечность.

Проживи он еще сотни лет, он все равно не смог бы забыть того, что произошло между ними перед возвращением отца. Тот человеческий парень, отразившийся в глади фонтана — это был он, Рефаим. Это было совершенно необъяснимо и, тем не менее, он знал, что это правда. Он дотронулся до Стиви Рей и на какой-то сумасшедший миг вообразил, что могло бы быть между ними…

Он мог бы любить ее. Он мог бы защищать ее. Он мог бы выбрать Свет, а не Тьму. Но все эти «если бы да кабы» не были и не могли быть реальностью.

Он родился из боли, ненависти, насилия и Тьмы. Он был чудовищем. Не человеком. Не бессмертным. Не зверем. Чудовищем.

Чудовища не мечтают. Чудовища не хотят ничего, кроме крови и смерти. Чудовища не знают — не могут знать! — ни любви, ни счастья. Они просто не созданы для этого. Нет у них такой возможности!

Но если это так, то почему он скучает по ней?

Откуда взялась эта жуткая пустота, поселившаяся в его в груди после ухода Стиви Рей?

Почему без нее он никак не может почувствовать себя полностью живым?

И, почему, почему он так хочет стать лучше, сильнее, мудрее и, главное, чище, ради нее? Может, он сходит с ума? Рефаим взволнованно мерил шагами открытую веранду заброшенного особняка Джилкриса. Стояла глубокая ночь, в музейном парке царила тишина, но из-за того, что коммунальным службам приходилось в спешке убирать последствия страшного ледяного дождя, днем здесь с каждым днем становилось все более шумно и беспокойно.

«Нужно улетать отсюда и подыскать себе другое место, — в который раз подумал Рефаим. — Надежное, спокойное убежище. Надо убираться из Талсы и обосноваться где-нибудь подальше от людей, благо, в этой огромной стране будет нетрудно подыскать что-нибудь подобное».

Он знал, что поступить так будет благоразумно и логично, но что-то заставляло его остаться. Рефаиму почти удалось убедить себя в том, что он не улетает из-за отца. Если Калона вернулся в мир живых, то он может возвратиться в Талсу, и Рефаим должен ждать его здесь, чтобы вновь обрести смысл и цель жизни. Но в глубине души пересмешник знал, что это неправда. Он не хотел покидать Талсу, потому что здесь жила Стиви Рей. Пусть им нельзя было встречаться, но Рефаиму хотелось знать, что она рядом, и он может прийти к ней, если посмеет.

Он продолжал нервно расхаживать взад-вперед, когда воздух вокруг вдруг стал тяжелым и густым, налившись бессмертной мощью, которую он знал так же хорошо, как собственное имя. Что-то рванулось в его груди, словно сила, плывущая через ночь, что была привязана к нему и использовала его, как якорь, чтобы подтянуться поближе.

Рефаим собрался душой и телом, сосредоточился на невидимой бессмертной магии и с радостью принял эту связь, невзирая на то, что она терзала его мучительной болью, истощала силы и туманила рассудок удушающей волной клаустрофобии.

Ночное небо над его головой потемнело. Усилившийся ветер хлестал его крылья. Но пересмешник не дрогнул ни на мгновение.

Когда величественный крылатый Бессмертный, его отец, прекрасный Калона, отвергнутый воин Никс, спустился с небес и упал рядом с ним, Рефаим машинально опустился на колени и склонил голову.

— Я удивился, когда почувствовал, что ты все еще здесь, — произнес Калона, не давая сыну разрешения подняться. — Почему ты не последовал за мной в Италию?

Не поднимая головы, Рефаим ответил:

— Я был тяжело ранен. Только недавно оправился и решил, что будет благоразумно подождать тебя здесь.

— Ранен? Ах да, я припоминаю. Кажется, в тебя выстрелили, и ты упал на землю. Можешь встать, Рефаим.

— Благодарю, отец. — Встав, пересмешник взглянул на отца и беззвучно обрадовался тому, что на его птичьем лице не могут отразиться никакие чувства.

Калона выглядел ужасно. Его бронзовая кожа приобрела нездоровый землистый оттенок. Прекрасные янтарные глаза запали, под ними залегли глубокие тени. Он даже похудел.

— Ты здоров, отец?

— Разумеется, здоров, я же бессмертный! — фыркнул крылатый воин. Потом вздохнул и устало провел ладонью по лицу. — Она держала меня под землей. Я был ранен, а она заточила меня и сковала силой стихии, которая не позволяла мне исцелиться до освобождения. С тех пор я еще не полностью восстановил силы.

— Значит, тебя заточила Неферет? — осторожно уточнил Рефаим, стараясь не выдать голосом своего волнения.

— Да. Но она не смогла бы сделать этого, если бы Зои Редберд не ослабила мой дух, — горько вздохнул Калона.

— Тем не менее, Зои осталась жива, — все так же бесстрастно заметил Рефаим.

— Жива! — взревел Калона, вскакивая и надвигаясь на сына, так что тот попятился.

Но гнев бессмертного улегся так же быстро, как вскипел, и Калона снова устало уронил голову. Потом он испустил тяжелый вздох и медленно произнес:

— Да, Зои жива, но я уверен, что после путешествия в Потусторонний мир она уже никогда не будет прежней. — Он посмотрел в ночную тьму. — Каждый, кто попадает в царство Никс, меняется навсегда.

— Никс позволила тебе войти в Потусторонний мир? — не удержался от вопроса Рефаим.

Он уже приготовился снести новую вспышку отцовского гнева, но голос Калоны прозвучал неожиданно задумчиво и тихо, почти нежно.

— Да. Я видел ее. Один раз. Очень недолго. Только благодаря вмешательству Богини этот проклятый небом Старк все еще ходит по земле.

— Старк вошел в Потусторонний мир следом за Зои и вернулся живым?

— Вот именно. Он жив, вопреки всему, — буркнул Калона, безотчетно потирая грудь в области сердца. — Сдается мне, он должен благодарить быков за свое чудесное спасение!

— Черного и белого быка? Свет и Тьму? Горечь страха подкатила к горлу Рефаима, когда он вспомнил склизкую светлую шкуру белого быка, вечное зло, глядящее из его глаз, и ослепляющую боль, которую он причинил пересмешнику.

— А что? — спросил Калона, впиваясь подозрительным взглядом в лицо сына. — Почему ты встрепенулся?

— Они показались здесь, в Талсе. Всего неделю назад.

— Что могло привести их сюда?

Рефаим помедлил с ответом. Сердце болезненно забилось у него в груди. Что он может рассказать? Как много может признать?

— Отвечай, Рефаим!

— Это все Красная. Молодая Верховная жрица. Она пробудила быков и вызвала их. Белый бык рассказал ей, как Старк может найти дорогу в Потусторонний мир.

— Как ты узнал об этом, сын мой? — Голос Калоны был как сама смерть.

— Я видел часть ее ритуала. Я был так тяжело ранен, что уже не верил в выздоровление, не думал, что когда-нибудь смогу снова подняться в небо. Но белый бык, явившись на зов Красной, дал мне силы и втянул в магический круг. Вот почему я видел весь ритуал и слышал, как Красная получила сведения от быка.

— Ты исцелился, но не схватил Красную? Не помешал ей вернуться в Дом Ночи и передать послание для Старка?

— Я не мог ее остановить. Следом за белым явился черный бык, Свет прогнал Тьму и защитил Красную, — честно ответил Рефаим. — Я остался здесь до окончательного выздоровления, а когда почувствовал, что ты вернулся в мир, решил ждать тебя.

Калона молча смотрел на сына, но Рефаим твердо выдержал его взгляд.

Наконец Калона медленно кивнул.

— Ты поступил правильно, сын мой. Хорошо, что ты дождался меня в Талсе. Здесь у меня осталось очень много незаконченных дел. Очень скоро этот Дом Ночи будет принадлежать Тси-Сги-ли.

— Неферет тоже вернулась сюда? Разве Высший совет не задержал ее?

Калона запрокинул голову и расхохотался.

— В Высшем совете заседают наивные дуры! Умница Тси-Сги-ли обвинила меня во всех недавних бедах, приговорила к бичеванию и прогнала со своих глаз. И Совет полностью удовлетворился!

Потрясенный Рефаим только головой покачал. Отец рассказывал об этом беззаботно, почти весело, но пересмешник прекрасно видел, как осунулось его лицо, как ослабело измученное тело.

— Я не понимаю, отец! Бичевание? И ты позволил Неферет…

С нечеловеческой скоростью Калона выбросил вперед руку и схватил его за горло. Он оторвал огромного пересмешника от земли с такой легкостью, словно тот весил не больше одного из своих черных перьев.

— Не совершай ошибки, сын мой. Если я ранен, это еще не значит, что я слаб!

— Я так не думал, — сдавленно просипел Рефаим. Их лица были теперь друг напротив друга. Янтарные глаза Калоны полыхали огнем бешенства.

— Отец, — хрипло выдавил Рефаим. — Я не хотел проявить неуважение!

Калона отшвырнул его, и Рефаим неуклюже свалился ему под ноги. Бессмертный поднял голову и широко раскинул руки, словно хотел взлететь.

— Она до сих пор держит меня в заточении! — заорал он.

Рефаим судорожно глотал воздух и растирал руками горло, но внезапно отцовские слова пробились сквозь туман, застилавший его оглушенный разум. Он вскинул голову. Лицо Калоны было искажено мукой, в глазах застыло страдание.

Рефаим медленно поднялся и подошел к отцу.

— Что она сделала?

Калона беспомощно уронил руки, продолжая смотреть куда-то в небо.

— Я дал ей клятву уничтожить Зои Редберд. Недолетка осталась жива. Значит, я нарушил слово.

Кровь застыла в жилах у Рефаима.

— Нарушение клятвы влечет за собой расплату.

Это не был вопрос, но Калона кивнул.

— Да.

— Чем ты расплатился с ней?

— Она будет иметь власть над моим духом до окончания моего бессмертия.

— Великие боги и богини, значит, мы оба погибли! — невольно вырвалось у Рефаима.

Калона повернулся к нему, и Рефаим увидел в его глазах лукавый огонек, пришедший на смену недавнему бешенству.

— Неферет наслаждается бессмертием лишь кратчайший миг перед лицом вечности. Я был бессмертным миллионы лет. Если я и вынес какой-то урок из бесконечности прожитых мною жизней, так только тот, что на свете нет ничего нерушимого. Ничего, сын мой. Все можно разрушить — самое храброе сердце, самую чистую душу, не говоря уже о самой страшной клятве.

— Ты знаешь, как разрушить ее власть над тобой?

— Нет, но я знаю другое. Если я дам Неферет то, чего она больше всего желает, она отвлечется и даст мне время придумать, как разрушить эту власть.

— Отец, — нерешительно начал Рефаим. — Но ведь нарушение любой клятвы влечет за собой последствия. Не получится ли так, что, обманув Неферет, ты просто заменишь одно бремя другим?

— Нет такого бремени, которое я с радостью не взвалил бы себе на плечи, лишь бы избавиться от Неферет!

Калона произнес это с такой смертельной ледяной яростью, что от страха у Рефаима пересохло во рту. Он знал, что когда его отец впадал в такое состояние, единственным спасением было согласиться с ним, помочь ему во всем, а затем молча, терпеливо переждать бурю, приняв его сторону. Он давно привык к диким вспышкам Калоны.

Но вот к чему он не привык, так это к неожиданному возмущению поведением отца.

Рефаим почувствовал на себе испытующий взгляд Калоны, откашлялся и сказал именно то, чего ждал от него отец.

— Но чего же Неферет хочет больше всего на свете? И как мы сможем дать ей это?

Лицо Калоны слегка смягчилось.

— Тси-Сги-ли больше всего мечтает о власти над людьми. Мы дадим ей эту игрушку, позволив развязать войну между людьми и вампирами. Она хочет использовать эту войну как повод для роспуска Высшего совета. Когда это произойдет, вампирское общество будет обезглавлено, и Неферет, пользуясь титулом Инкарнации Никс, приберет его к своим рукам.

— Но в наши дни вампиры стали слишком рациональны, слишком цивилизованы и терпимы, чтобы воевать с людьми, — осторожно заметил Рефаим. — Мне кажется, они не поддержали планов Тси-Сги-ли.

— Это замечание справедливо для большинства вампиров, но ты забыл о новом поколении кровожадных монстров, которое она создала. У них нет никаких предрассудков.

— Красные недолетки, — медленно произнес Рефаим.

— Насколько я знаю, не все из них недолетки? — спросил Калона. — Я слышал, что недавно еще один парень пережил Превращение. И потом, у них есть своя Верховная жрица, эта Красная. Я не уверен, что она так же предана Свету, как ее подружка Зои.

Рефаиму показалось, будто чудовищный кулак ударил его прямо в сердце.

— Красная вызвала черного быка — воплощение Света. Я не думаю, что она сможет сойти с пути Богини.

— Но ведь ты сам только что сказал, что перед этим она вызвала белого быка Тьмы?

— Да, но насколько я понял, это у нее получилось непреднамеренно.

Калона расхохотался.

— Неферет говорила мне, что Стиви Рей была совсем другой до своего воскрешения. Все красные — порождения Тьмы, и им не уйти от своей судьбы.

— Но ведь она Превратилась, как и Старк. И сейчас они оба преданы Никс.

— Нет, сын мой. Если Старк кому и предан, так только Зои Редберд. Насколько я знаю, Стиви Рей не успела обзавестись таким же надежным якорем.

Рефаим счел за благо промолчать.

— Чем больше я об этом думаю, тем все больше мне нравится эта мысль! Если мы сумеем правильно использовать Красную, Неферет получит свою власть, а Зои снова потеряет кого-то очень-очень близкого. Мне приятно думать об этом. Очень приятно.

Рефаим пытался справиться с бушевавшим в нем хаосом паники и страха, чтобы придумать хоть что-нибудь, что могло бы отвлечь Калону от охоты на душу Красной, когда воздух вокруг них вдруг снова всколыхнулся и изменился. Темные тени радостно встрепенулись.

Рефаим перевел вопросительный взгляд с Тьмы, таившейся в глубине веранды, на отца.

Калона кивнул и мрачно усмехнулся.

— Тси-Сги-ли выплатила долг Тьме. Принесла в жертву невинную жизнь, которую не сумела запятнать.

Кровь застучала в ушах у Рефаима, у него потемнело в глазах. Безумный страх за Стиви Рей оглушил его. Но в следующий миг он понял, что этого не может быть. Неферет не тронула Стиви Рей. Красная была запятнана Тьмой. Значит, она в безопасности — по крайней мере, сейчас.

— Кого убила Неферет? — он был так счастлив, что не успел прикусить язык.

— Какая тебе разница, кого принесла в жертву Тси-Сги-ли?

Мысли Рефаима испуганно заметались.

— Просто… просто любопытно.

— Я чувствую, что ты изменился, сын мой.

Рефаим заставил себя, не дрогнув, выдержать отцовский взгляд.

— Я был близок к смерти, отец. Это мрачный опыт. Ты ведь помнишь, что во мне лишь капля твоего бессмертия. Все остальное во мне человеческое, более того — смертное.

Калона коротко кивнул.

— Да, сын. Я забыл, как ослабляет тебя эта человечность!

— Смертность, отец. Во мне нет человечности. Я не человек, — горько вздохнул Рефаим.

Калона внимательно посмотрел на него.

— Как тебе удалось выжить?

На этот раз Рефаим отвел глаза, однако ответил со всей возможной честностью.

— Я точно не знаю, как и почему я выжил. — Он помолчал и прибавил про себя: «Я так и не понял, почему Стиви Рей меня спасла». — Большую часть времени я провел в бреду, и помню все, словно в тумане.

— Хорошо, сын. Мне неважно, как ты выжил. Но на вопрос «почему» я могу тебе ответить. Ты выжил, чтобы служить мне, как ты делал это всю свою жизнь.

— Да, отец, — машинально отозвался Рефаим и быстро добавил, чтобы замаскировать тоску, невольно прозвучавшую в его голосе: — И как верный слуга я должен сказать тебе, что мы не можем остаться здесь.

Калона вопросительно приподнял бровь.

— О чем ты говоришь?

— С тех пор, как растаял лед, здесь стало слишком много людей. Мы не можем здесь оставаться. — Рефаим набрал в легкие побольше воздуха и выпалил: — Возможно, будет разумно на время покинуть Талсу.

— Забудь об этом! Мы никуда не уйдем отсюда. Я уже объяснил тебе, что мне нужно усыпить бдительность Неферет и придумать, как освободиться от ее власти. И лучше всего сделать это через Красную и ее недолеток. Но ты правильно сделал, указав, что это место для нас небезопасно.

— Но почему мы не можем покинуть город, хотя бы до тех пор, пока не найдем лучшего пристанища?

— Почему ты продолжаешь настаивать на том, чтобы уйти отсюда, когда я дважды повторил тебе, что мы должны остаться? — грозно спросил Калона.

Рефаим глубоко вздохнул и ответил:

— Я очень устал от этого города.

— В таком случае, собери остатки силы, переданной тебе по праву моей бессмертной крови! — раздраженно рыкнул Калона. — Мы останемся в Талсе до тех пор, пока не добьемся моей цели. Неферет сама определила, где я должен находиться. Она хочет, чтобы я был рядом, но в то же время не показывался на глаза, по крайней мере, пока. — Калона замолчал, и судорога гнева прошла по его лицу при мысли о том, что Тси-Сги-ли полностью контролирует его жизнь. — Сегодня ночью мы переберемся туда, куда решила поселить нас Неферет. И начнем охоту на красных недолеток и их Верховную жрицу. — Калона скользнул взглядом по крыльям сына. — Ты ведь уже можешь летать?

— Да, отец.

— В таком случае, довольно пустой болтовни! Вознесемся в небо и начнем прокладывать себе дорогу вперед, в будущее, к свободе!

Бессмертный раскинул свои огромные крылья и спрыгнул с крыши закрытого особняка музея.

Рефаим на миг помедлил, пытаясь перевести дух, опомниться и сообразить, что же ему теперь делать. Краем глаза он заметил какое-то движение на краю крыши, и увидел призрачную светловолосую девочку, преследовавшую его с той самой ночи, когда он, окровавленный и израненный, притащился в это убежище.

— Ты не должен позволить своему папе обидеть ее! Ты же и сам это знаешь, да?

— Последний раз тебя прошу — сгинь, привидение! — процедил Рефаим, раскрывая крылья и готовясь взлететь следом за отцом.

— Ты должен помочь Стиви Рей.

Рефаим стремительно обернулся к ней.

— С какой стати? Я чудовище, поняла! Она ничего для меня не значит!

Девочка улыбнулась.

— Ты опоздал, глупый мальчик. Она уже что-то для тебя значит. И потом, это только одна причина, по которой ты должен ей помочь.

— А вторая?

Девочка улыбнулась до ушей и вся просияла от радости.

— Любовь, глупый! Ты должен с ней считаться. Так что спасай ее, если не хочешь жалеть до конца своих дней!

Рефаим ошеломленно уставился на девочку.

— Спасибо, — тихо сказал он, прежде чем вознестись в небеса.

Глава 8

Стиви Рей


— Думаю, мы должны дать Зои передышку, — решительно объявила Стиви Рей. — После всего, через что ей пришлось пройти, она заслужила каникулы!

— Если бы все было так просто, — заметил Эрик.

— Что это значит?

— Говорят, она не собирается возвращаться. Вообще.

— Какие глупости!

— Скажи, ты с ней разговаривала? — спросил Эрик.

— Нет, а ты? — огрызнулась Стиви Рей.

— Тоже нет.

— Мне кажется, сомнения Эрика имеют под собой серьезные основания, — заметила Ленобия. — До сих пор никто из нас не разговаривал с Зои. Я говорила с Афродитой. Они с Дарием скоро будут здесь. Зои никому не звонит и ни с кем не разговаривает.

— Она устала! — воскликнула Стиви Рей. — Старк нездоров. Разве Джек не передал нам их слова?

— Да, — кивнул Дракон Ланкфорд. — Но, честно говоря, после того,как Зои вернулась из Потустороннего мира, она почти ни с кем из нас не разговаривает.

— Ой, божечки, да подумаешь! — всплеснула руками Стиви Рей. — Вы говорите так, словно Зет какая-то непослушная девчонка, а не могущественная Верховная жрица!

— Отчасти ты права. Во многом наши тревоги объясняются именно тем, что Зои наделена огромным могуществом. И ты это знаешь, — вздохнула Ленобия. — Кроме того, остается вопрос с Неферет и Калоной.

— Позвольте мне сказать несколько слов по этому поводу, — взяла слово профессор Пентисилея. — Насколько мне известно, не только я получила сегодня утром сообщение из Высшего совета. Проблемы Неферет и Калоны больше не существует. Неферет рассталась со своим супругом сразу после того, как его душа вернулась в тело, и Калона пришел в сознание. Неферет велела публично высечь его, а затем прогнала от себя и на сто лет отлучила от вампирского сообщества. К этому наказанию Неферет приговорила своего супруга за убийство человеческого мальчика. Высший совет постановил, что именно Калона, а не Неферет несет ответственность за это преступление.

— Да, мы знаем, но… — начала Ленобия.

— О чем вы говорите? — перебила Стиви Рей, чувствуя, что у нее сейчас лопнет голова от этой галиматьи.

— Кажется, нас не включили в почтовую рассылку, — шепнула Крамиша, возмущенная не меньше Стиви Рей.

Когда часы пробили полночь, из потайной двери, ведущей в зал заседаний из покоев Верховной жрицы, выступила Неферет. Решительной поступью она подошла к большому круглому столу. Ее голос был резок, как удар кнута, и полон непререкаемой власти.

— Я вижу, что вернулась как раз вовремя! Кто-нибудь объяснит мне, с каких это пор простым недолеткам позволено присутствовать на заседаниях совета?

— Крамиша не простая недолетка. Она пророчица и поэт. Кроме того, ее пригласила я, Верховная жрица. Все это дает ей основания находиться здесь, — отчеканила Стиви Рей, подавив тошнотворный страх, охвативший ее при виде Неферет. К счастью, когда ей удалось отлепить присохший к гортани язык, голос ее прозвучал твердо и спокойно. — А почему вас не посадили в тюрьму за убийство Хита?

— В тюрьму? — безжалостно расхохоталась Неферет. — Какая дерзость! Я — Верховная жрица, заслужившая это высокое звание по праву, а не получившая его задаром, за неимением более подходящей кандидатуры. Как говорится, на безрыбье и рак рыба, не так ли, Стиви Рей?

— Тем не менее, вы не ответили на вопрос об ответственности за убийство человека, — проговорил Дракон. — Я тоже не получил никакого сообщения от Высшего совета, поэтому хочу знать, чем объясняется ваше появление здесь и почему вы не разделили со своим супругом ответственность за убийство мальчика.

Стиви Рей ожидала, что Неферет набросится на Дракона за эти вопросы, но черты ее прекрасного лица внезапно смягчились, а изумрудные глаза наполнились состраданием. Она ответила очень мягко и задушевно:

— Я думаю, Высший совет решил не беспокоить вас сообщениями из деликатности, ибо они разделяют вашу скорбь по поводу потери любимой подруги.

Лицо Дракона мертвенно побелело, но взгляд голубых глаз остался непреклонным.

— Я не потерял свою жену. Ее отняли у меня. Анастасия была убита порождением вашего супруга, действовавшим по его приказу.

— Я понимаю, что горе не позволяет вам судить объективно, однако хочу сказать, что Рефаим и остальные пересмешники не получали приказа причинять зло обитателям Дома Ночи. Напротив, они должны были защищать всех нас. Когда Зои и ее друзья похитили лошадей и подожгли школу, пересмешники совершенно логично восприняли их действия как нападение. Они просто действовали по обстановке.

Ленобия бросила выразительный взгляд на Стиви Рей, призывая ее к молчанию, и Стиви Рей прикусила язык, чтобы не выдать Неферет, кто помог Зои «похитить лошадей и поджечь школу».

— Они убили мою жену, — глухо повторил Дракон, и все взоры обратились к нему.

— Я буду вечно оплакивать вашу утрату, — прошептала Неферет. — Анастасия была моей близкой подругой.

— Вы гнались за Зои, Дарием и всеми остальными! — выпалила Стиви Рей. — Вы нам угрожали. И приказали Старку выстрелить в Зои! Как вы объясните все это?

Прекрасное лицо Неферет жалобно сморщилось. Она прислонилась к столу и тихо заплакала.

— Я знаю… знаю. Я позволила крылатому бессмертному затуманить мой рассудок. Он сказал, что Зои нужно уничтожить, а я верила, будто он Инкарнация самого Эреба, поэтому слепо подчинялась ему. О, как я была слепа!

— Да бросьте, это просто смешно, ей божечки! — возмущенно крикнула Стиви Рей.

Неферет посмотрела на нее своими блестящими от слез изумрудными глазами.

— Тебе никогда не приходилось всей душой полюбить кого-то, а потом узнать, что твой любимый оказался настоящим чудовищем?

Кровь отлила от лица Стиви Рей. Однако она собралась с силами и ответила единственное, что пришло ей в голову — правду.

— Все чудовища, которые встречались в моей жизни, никогда не скрывали своего обличия.

— Ты не ответила на мой вопрос, юная жрица.

Стиви Рей гордо вскинула голову.

— Я ответила на ваш вопрос. Нет, мне никогда не доводилось любить, не зная с самого начала, кого я люблю. А если вы говорите о Далласе, то я всегда знала, что у него тараканы в голове, но не ожидала, что он предастся Тьме и слетит с катушек!

Неферет коварно усмехнулась.

— Да, я слышала о Далласе. Ах, как печально… как печально.

— Неферет, я до сих пор не понимаю решения Высшего совета, — снова взял слово бледный, но решительный Дракон. — Как преподаватель фехтования и предводитель Сынов Эреба этого Дома Ночи, я должен быть заранее предупрежден обо всем, что может ослабить безопасность нашей школы. И моя скорбь, как и все остальное, не должны приниматься в расчет.

— Вы совершенно правы, верный Фехтовальщик. Я готова дать вам все необходимые объяснения. На самом деле, все очень просто. Когда душа Бессмертного вернулась в его тело, он признался мне, что убил Хита потому, что счел его опасным для меня. — Неферет с грустью покачала головой. — Ах, бедный, глупый человеческий мальчик! Он вообразил, будто я имею отношение к смерти Лорана Блейка и профессора Нолан! Калона убил Хита, желая защитить меня. — Она тяжело вздохнула. — Бессмертный слишком долго был вдали от этого мира. Он позабыл, что слабый человечек не может причинить мне никакого вреда. Как ни печально, но убийство Хита было всего лишь искренним заблуждением верного Воина, превысившего свои полномочия по защите жрицы, поэтому я и Высший совет проявили снисходительность к Калоне. Как уже знают некоторые из вас, он был приговорен к ста ударам бичом и изгнанию из вампирского сообщества, а также отлучением от меня сроком на сто лет.

В зале повисло долгое молчание, после чего профессор слово взяла профессор Пентисилея.

— Похоже, все ужасные события недавнего времени были всего лишь цепью трагических недоразумений, однако мы все заплатили слишком высокую цену за ошибки прошлого. Сейчас следует думать о восстановлении Дома Ночи и скорейшем возвращении к обычной жизни.

— Я преклоняюсь перед вашей мудростью и опытом, профессор Пентисилея, — сладко пропела Неферет, почтительно опуская голову. Затем повернулась к Дракону. — Как уже прозвучало здесь, это было тяжелое время для всех нас, но вы заплатили самую страшную цену. Поэтому именно у вас я хочу просить прощения за все свои ошибки, как личные, так и профессиональные. Прошу вас, о верный Фехтовальщик, возглавьте наше движение вперед, в новую эпоху, помогите нам всем создать феникса будущего из пепла наших потерь!

Стиви Рей хотелось крикнуть Дракону, что Неферет морочит им всем голову, что случившееся с Домом Ночи было не трагической ошибкой, а настоящей трагедией, произошедшей по вине Неферет и Калоны. Но у нее оборвалось сердце, когда она увидела, как Дракон уронил голову и прошептал голосом сломленного человека:

— Я буду рад, если мы сможем уйти от прошлого в будущее, ибо в противном случае мне никогда не справиться с болью утраты.

Ленобия тоже хотела что-то сказать, но когда Дракон беззвучно зарыдал, она молча встала со своего места и подошла к нему, чтобы утешить.

«Значит, я остаюсь одна против Неферет!» — подумала Стиви Рей и покосилась на Крамишу, которая сидела с перекошенным лицом, на котором ясно читалось: «Что это за дерьмо тут развели?» Нет, пожалуй, Крамиша гоже будет на ее стороне.

Приободрившись, Стиви Рей расправила плечи и приготовилась к грандиозной битве с падшей Верховной жрицей.

Но в этот момент какой-то странный звук донесся из высокого окна зала, распахнутого в морозную ночь. Это был леденящий душу горестный вой, от которого у Стиви Рей встали дыбом волоски на руках.

— Никогда такого не слышала, — поделилась Крамиша. — У меня мурашки по коже пробежали.

— Какое-то животное. Кричит от боли, — сказал мгновенно собравшийся Дракон. Черты его лица заострились, и из убитого горем вдовца он снова превратился в воина и Фехтовальщика. Вскочив со своего места, Дракон быстрым шагом пересек зал и приблизился к окну.

— Кошка? — всполошилась профессор Пентисилея.

— Отсюда не видно. Звук доносится с восточной стены школы, — бросил Дракон, отходя от окна и направляясь к выходу.

— О, Богиня! Мне кажется, я узнаю этот звук! — раздался в наступившей тишине потрясенный и испуганный голос Неферет, так что внимание всех присутствовавших вновь обратилось к ней. — Это собачий вой, но в нашем Доме Ночи есть только одна собака — Инфанта, Лабрадор Старка. Неужели со Старком случилась какая-то беда? Вы же знаете, как чувствительны собаки!

Стиви Рей молча смотрела, как Неферет прижимает руку к горлу, словно хочет унять колотящееся сердце, зашедшееся при одной мысли о том, что со Старком может случиться какая-то беда.

Ей хотелось влепить Неферет пощечину. Неферет нужно было послать заявку в Академию награждений в номинации «Лучшая фальшивая трагедия, разыгранная главной стервой сезона». Все, довольно! Стиви Рей не собиралась позволить ей доиграть этот спектакль!

Но ей и на этот раз не удалось выступить против Неферет. Когда Дракон распахнул дверь в коридор, в зал хлынула дикая какофония звуков. Отовсюду неслись крики и плач, но над всем этим хаосом, заглушая даже жуткий собачий вой, несся один отчетливый звук: страшные рыдания обезумевшего от горя человека.

И Стиви Рей узнала этот голос.

— Нет, нет, — пробормотала она, бросаясь в коридор. — Это же Дэмьен!

Она обогнала даже Дракона, а когда выскочила из школы, то с разбегу врезалась в Дрю Партейна, да с такой силой, что они оба отлетели в стороны и грохнулись на землю.

— Ой, божечки, Дрю! Что ты путаешься у меня…

— Джек погиб! — заорал Дрю, вскакивая на ноги и увлекая Стиви Рей за собой. — Под расколотым деревом, у восточной стены! Это ужасно. Нет, правда, совсем ужасно. Скорее, Дэмьену нужна помощь!

У Стиви Рей подкосились ноги, к горлу подкатила тошнота. Словно бесчувственная кукла, она влилась вместе с Дрю в поток вампиров и недолеток, несущихся через территорию кампуса.

Добравшись до дерева, Стиви Рей пережила жуткий приступ дежавю. Кровь. Так много крови, словно вся земля пропиталась ею. Стиви Рей снова вернулась в ту ночь, когда Старк пронзил ее стрелой, и она едва не истекла кровью под этим самым деревом.

Только на этот раз кровь была не ее. На этот раз добрый, милый, солнечный Джек был по-настоящему мертв, и все было стократ ужаснее.

Стиви Рей не сразу поняла, что произошло, поскольку никто не шевелился, никто ничего не говорил. Над лужайкой царила мертвая тишина, нарушаемая только воем Фанти и причитаниями Дэмьена.

Они сидели возле неподвижного тела Джека, пригвожденного к залитой кровью траве лезвием огромного меча, на несколько футов торчавшего у него из шеи. Меч проткнул его с такой силой, что почти отделил от нее голову.

— Великая Богиня! Что здесь произошло? — вывел всех из оцепенения громкий голос Неферет. Она бросилась к Джеку, упала на колени и нежно дотронулась рукой до его тела и скорбно произнесла: — Недолетка мертв.

Дэмьен поднял голову, и Стиви Рей увидела его глаза. В них была боль, ужас и, возможно — только возможно — толика безумия. Стиви Рей увидела, что при взгляде на Неферет вся кровь отхлынула от его и без того бледного лица, и это помогло ей встряхнуться.

— Мне кажется, вам лучше оставить его в покое, — сказала она, становясь между Неферет, Дэмьеном и телом Джека.

— Я Верховная жрица этого Дома Ночи. И это я должна разбираться со случившейся трагедией. Если хочешь помочь Дэмьену, то отойди в сторону и позволь взрослым делать свое дело, — спокойно и рассудительно заявила Неферет, однако, когда Стиви Рей заглянула в изумрудную глубину ее глаз, то заметила в них нечто такое, отчего у нее мороз пробежал по коже.

Красная почувствовала, что все взгляды устремлены на нее. Стиви Рей понимала, что в словах Неферет есть доля истины. Она стала Верховной жрицей совсем недавно и не представляла себе, что делать в случае таких ужасных происшествий, как это. Неферет была права и в другом — Стиви Рей стала Верховной жрицей не по призванию, а вынужденно, только благодаря потому, что на тот момент она оказалась единственным красным вампиром, полностью завершившим свое Превращение. Имеет ли она право говорить с Дэмьеном, как Верховная жрица?

Пока Стиви Рей молча стояла посреди поляны, борясь со своими сомнениями, Неферет подошла к Дэмьену и взяла его за руку, переключив внимание всех собравшихся на себя.

— Дэмьен, я знаю, что ты в шоке, но постарайся взять себя в руки и расскажи нам, что произошло с Джеком.

Несколько мгновений Дэмьен слепо смотрел на Неферет, но потом взгляд его прояснился, и он увидел, кто перед ним. Он рывком вырвал свою руку из руки Неферет, а потом громко зарыдал, тряся головой из стороны в сторону.

— Нет! Нет! Нет!

Это оказалось последней каплей для Стиви Рей. Ей было плевать на то, что весь мир слепо верит этой старой лгунье. Она не могла позволить ей терзать бедного Дэмьена.

— Что произошло? Это вы спрашиваете его, что произошло? Думаете, кто-то поверит, будто это простое совпадение — то, что Джек погиб как раз в то время, когда вы вернулись в школу? — Не сводя глаз с Неферет, Стиви Рей бросилась к Дэмьену и схватила его за руку. — Вы можете сколько угодно дурачить благодушных дамочек из Высшего совета! Вы можете даже обмануть этих добрых вампиров, которым хочется верить, будто вы все еще на нашей стороне, но только не Дэмьена, не Зои, не… — она помолчала, услышав два совершенно одинаковых вопля ужаса, вырвавшихся из груди подбежавших Близняшек, — …не Шони, не Эрин и не Старка. Мы не верим, что вы в команде добра и играете на стороне Света! Так что это вы потрудитесь объяснить, что тут случилось!

Неферет покачала головой, лицо ее было грустным и трагически прекрасным.

— Мне очень жаль тебя, Стиви Рей. Я помню тебя такой доброй любящей недолеткой. Что произошло с тобой, милая?

Стиви Рей задохнулась от ярости. Ее била дрожь.

— Вам ли не знать, что со мной произошло! — крикнула она.

Она понимала, что не должна вести себя так, но ничего не могла с собой поделать. Гнев ослепил ее.

Стиви Рей шагнула к Неферет. В этот миг ей хотелось только одного — дотянуться до горла Верховной жрицы, стиснуть его и давить до тех пор, пока та не перестанет дышать и представлять угрозу для всех них.

Но Дэмьен не отпустил ее. Только его прикосновение, доверие и глухой шепот удержали Стиви Рей на месте.

— Она не делала этого. Все произошло на моих глазах. Она этого не делала.

Стиви Рей замерла и обернулась на Дэмьена.

— Что ты хочешь сказать, милый?

— Я подбегал к ним. Был возле двери манежа. Фанти не дала мне побегать. Она тащила меня сюда. И я, наконец, сдался. — Голос Дэмьена звучал хрипло, он говорил короткими, отрывистыми предложениями. — Ее поведение меня встревожило. Поэтому я был настороже. Смотрел. И увидел. — Он снова разрыдался. — Увидел, как Джек падает с верхней ступени лестницы, прямо на меч. Рядом с ним никого не было. Никого.

Стиви Рей посмотрела на Дэмьена и обняла его. И почувствовала, как еще две пары рук сомкнулись вокруг них — это рыдающие в четыре ручья Близняшки крепко-крепко обняли их обоих.

— Неферет была в зале Совета, когда произошло это ужасное происшествие, — мрачно заявил Дракон, бережно коснувшись волос Джека. — Она не имеет отношения к его смерти.

Стиви Рей не нашла в себе сил посмотреть на изуродованное тело друга, поэтому повернулась к Неферет.

Все взоры были прикованы к Джеку и Дэмьену, поэтому только Стиви Рей увидела мимолетное выражение мрачного торжества, просиявшего на лице Неферет, прежде чем оно снова приняло отрепетированное выражение глубокой грусти и сердечного участия.

И тогда Стиви Рей все поняла.

«Она убила его. Я пока не знаю как, и не могу это доказать, но это ее рук дело, — подумала Стиви Рей, и следом за этим вихрем мыслей пришли другие. — Зои мне поверит. Она поможет придумать, как изобличить Неферет. Зои должна вернуться».

Глава 9

Зои


— Ну вот, мы со Старком это сделали. — Странно, но я не чувствую ничего особенного, — сообщила я ближайшему дереву. — Конечно, если не считать ощущения еще большей близости со Старком и того, что у меня здорово саднит в тех местах, про которые не принято говорить.

Я дошла до ручья, весело бежавшего через рощу, и посмотрела на воду. Солнце уже садилось, но холодный день был необычайно ясен, и небо продолжало сиять всеми оттенками золота и пурпура, позволяя мне отчетливо видеть свое отражение. Я впилась глазами в свое лицо. Кажется, я все еще была собой. По крайней мере, мне так казалось.

— Вообще-то, если подходить с формальной стороны, то я уже делала это однажды, — со вздохом продолжила я. — Один раз, и это было ужасно. Совсем не так, как сейчас!

Я снова вздохнула, как старуха. Лорен Блейк был моей огромной ошибкой. Джеймс Старк — совершенно иное дело, как и все произошедшее между нами. Значит, теперь, когда у меня Настоящий Роман, я должна выглядеть как-то иначе? Старше, например? Опытнее? Мудрее, в конце концов?

Я прищурилась, вглядываясь в свое отражение.

Нет, нет и нет. Так я стала выглядеть близорукой, только и всего.

«Афродита сказала бы, что от этого появляются морщинки!» — подумала я.

Что-то кольнуло меня в сердце при воспоминании о вчерашнем прощании с Афродитой и Дарием. Как я и предполагала, белокурая бестия не удержалась от саркастических и даже стервозных шуточек по поводу моего нежелания возвращаться в Талсу, но на прощание обняла меня так крепко и сердечно, что я чуть не расплакалась. Я знала, что буду скучать без нее. Да что там, я уже скучала по ней! И по Стиви Рей, и по Дэмьену, Джеку и Близняшкам.

— И по Нале, — сказала я своему отражению.

Но скучала ли я по ним настолько сильно, чтобы вернуться? Настолько, чтобы снова взвалить на себя это ярмо, — от школьных занятий до возможной битвы с Тьмой и Неферет?

— Нет. Нет-нет, и еще раз нет, — повторила я, как заклинание. Произнесенные вслух, мои мысли обрели еще большую правдивость. Я уже чувствовала, как сказочная красота острова Скай притупляет боль расставания. — Тут везде магия. Если можно будет послать за Налой, я вообще никуда отсюда не уеду. Никогда.

У меня за спиной раздался мелодичный смех Ских.

— Почему по домашним любимцам мы скучаем сильнее, чем по людям? — с улыбкой спросила она, подходя к ручью.

— Наверное, потому, что с ними нельзя болтать по скайпу, — ответила я. — Я ведь могу в любое время вернуться в замок и позвонить Стиви Рей, но с Налой этот номер не пройдет. Я несколько раз пыталась настроить компьютерную видеокамеру, чтобы пообщаться с ней, но она только злится и ворчит еще больше, чем в реальной жизни.

— Если бы коты разбирались в технике и обладали бы отстоящим большим пальцем, они правили бы миром, — заметила королева.

Я расхохоталась.

— Только не говорите этого моей Нале! Она и так правит своим миром.

— Точно подмечено. Моя Маб тоже в этом уверена.

Маб была огромной длинношерстной черно-белой кошкой Ских, с которой я только недавно имела честь познакомиться.

Ей было не меньше тысячи лет, и большую часть своего времени она неподвижно возлежала на постели у Ских. Мы со Старком про себя называли ее «дохлой кошкой», но так, чтобы Ских не услышала.

— Под «миром» вы подразумеваете свою спальню?

— Именно, — кивнула Ских. Мы расхохотались.

Королева подошла к огромному, поросшему мхом камню, лежавшему неподалеку от ручья. Грациозно опустившись на него, она похлопала рукой по мшистому выступу в виде сиденья.

Я присоединилась к ней, на ходу размышляя о том, получится ли у меня когда-нибудь двигаться с той же неспешной царственной грацией, как Ских. Что-то подсказывало мне, что вряд ли.

— Ты можешь послать за Налой. Фамильяры вампиров путешествуют как животные-компаньоны, в том же статусе, что и собаки-поводыри для слепых. Потребуется только представить справку о прививках, и Налу без проблем доставят на Скай.

— Правда?

— Конечно. Но делать это нужно только в том случае, если ты планируешь остаться на моем острове по меньшей мере несколько месяцев. Кошки очень плохо переносят переезды и путешествия, не говоря уже о смене часовых поясов. Это вредно для их здоровья и психики.

Я посмотрела в глаза Ских и сказала то, что лежало у меня на сердце:

— Чем дольше я живу на вашем острове, тем меньше мне хочется отсюда уезжать. Нет, я понимаю, что не могу вечно прятаться от реального мира. То есть… — поспешно вставила я, поймав посерьезневший взгляд Ских, — я не хочу сказать, что Скай — не реальный. Просто совсем недавно я пережила слишком много ужасов и имею право на отдых. Но я до сих пор учусь в школе. Значит, мне нужно будет вернуться. Рано или поздно.

— А если бы перевезти сюда и школу?

— Как это?

— С тех пор, как ты появилась здесь, я стала задумываться о мире — вернее, о том, насколько сильно я оторвалась от него. Да, у меня есть Интернет. Разумеется, у нас проведено спутниковое телевидение. Но у меня нет новых последователей. Нет учеников, нет молодых Хранителей! По крайней мере, не было до появления тебя и Старка. Только теперь я вдруг поняла, что все это время мне недоставало энергии и свежей молодой крови. — Ских посмотрела на меня и перевела взгляд в глубину рощи. — Твое появление разбудило что-то, давно уснувшее на этом острове. Я чувствую, что мир стремительно меняется, и грядущие перемены намного важнее прогресса современной науки и технологии. Я могу и дальше игнорировать эти перемены, позволив этому месту оставаться в глубокой спячке, все сильнее и безнадежнее отгораживаясь от мира и его проблем. Следуя по этому пути, Скай может совсем затеряться в тумане времени, как Авалон или страна амазонок. Или же я могу открыться миру, приняв вызов времени. — Королева снова посмотрела на меня. — Я сделала свой выбор. Мой остров должен проснуться. Дом Ночи острова Скай должен впустить в себя свежую кровь.

— Вы хотите снять с острова защитные чары?

Ских сухо улыбнулась.

— Нет. При моей жизни, а также жизни моей преемницы и, наверное, ее преемницы, Скай будет защищен и отделен от внешнего мира. Но я хочу бросить Воинский клич. Когда-то на моем острове тренировали лучших Сынов Эреба!

— Но это было до того, как вы разорвали отношения с Высшим советом.

— Правильно. Возможно, мне стоит начать потихоньку налаживать разрушенные отношения? Мне будет гораздо проще сделать это, если у меня в обучении будет находиться юная Верховная жрица.

Я возбужденно встрепенулась.

— Это я? Вы про меня говорите?

— Конечно. У тебя и у твоего Хранителя есть связь с этим островом. Я хочу посмотреть, что может получиться из этой связи.

— Ой, правда? Это огромная честь. Спасибо огромное!

Голова у меня пошла кругом. Если Скай превратится в настоящий Дом Ночи, то я из беглянки и затворницы превращусь в обычную недолетку, которую перевели из одной школы в другую. А как же Дэмьен и остальные? Может быть, их тоже можно будет перевести сюда?

— А вы не сможете учить здесь обычных недолеток, не будущих воинов? — уточнила я.

— Мы сможем обсудить это, — кивнула Ских. Она задумалась о чем-то, а потом кивнула, видимо, приняв какое-то решение. — Ты ведь знаешь, что этот остров обладает богатейшей магической традицией, которая не исчерпывается тренировкой воинов и Хранителей?

— Нет. То есть, да. Я же понимаю, что вы волшебная, а вы и есть ваш остров!

— Я прожила здесь так долго, что многие олицетворяют меня с этим островом. Но, Зои, я скорее хранительница этой магии, чем ее хозяйка.

— Что это значит?

— Сама догадайся, юная королева. Ты обладаешь властью над всеми пятью стихиями. Призови их и посмотри, чему может научить тебя мой остров.

Видя мое замешательство, Ских подсказала:

— Начни с первой стихии, воздуха. Позови его.

— Хорошо. Попробую.

Встав с камня, я отошла на несколько шагов от Ских и остановилась посреди поросшей мхом полянки, почти свободной от камней. Здесь я сделала три глубоких вдоха, привычно сосредоточилась, а потом, инстинктивно повернувшись лицом на восток, крикнула:

— Воздух, прошу, приди ко мне!

Я привыкла к послушанию стихий. Привыкла к тому, что ветерок ластится ко мне, как игривый щенок, но на этот раз весь мой предыдущий опыт оказался бесполезен. Воздух не просто откликнулся — он обрушился на меня! Он закружился вокруг меня могучим вихрем, и оказался до странности осязаемым, что было совершенно необъяснимо, ведь всем известно — воздух неосязаем! Он же невидимый. И тут я ахнула, осознав, что произошло.

В самом центре бушующего вихря, пришедшего на мой зов, кружились силуэты прекрасных существ. Они были яркие, призрачные и прозрачные. Я смотрела на них, разинув рот, а они меняли формы у меня на глазах — одни становились похожими на прекрасных женщин, другие порхали, словно бабочки, а затем все вдруг разом превратились в сказочный шквал падающих листьев, подхваченных собственным ветром.

— Кто они такие? — шепотом спросила я, протягивая руку. В тот же миг листья превратились в стайку сверкающих колибри и дружно селя на мою ладонь.

— Духи воздуха. Они давно покинули современный мир, но раньше были повсюду. Они любят старые обычаи и древние рощи, а на моем острове есть и то, и другое.

Ских с улыбкой протянула руку в сторону духа в образе крохотной женщины со стрекозиными крыльями, которая тут же закружилась вокруг пальца королевы.

— Хорошо, что они пришли к тебе. Нечасто можно увидеть их так много в одном месте, даже в этой роще. Ну-ка, попробуй призвать вторую стихию.

На этот раз меня не нужно было подбадривать. Я повернулась на юг и позвала:

— Огонь! Приди ко мне!

В тот же миг духи огня рассыпались вокруг меня полыхающим фейерверком, щекоча мне кожу своим нежарким пламенем. Я рассмеялась.

— Совсем как салют на День независимости!

Ских тоже улыбнулась мне.

— Я редко вижу духов огня. У меня всегда была близость с водой и воздухом, а огонь избегает мне показываться.

— Как вам не стыдно, — шутливо побранила я танцующих духов. — Нехорошо прятаться от королевы Ских, ведь она на Светлой стороне!

В тот же миг духи заметались вокруг меня, как безумные, и я почувствовала исходящее от них смятение.

— Что ты, Зои! Скажи им, что ты пошутила! Огонь чрезвычайно чувствителен и обидчив. Я не хочу, чтобы дело дошло до беды! — воскликнула Ских.

— Эй, ребята, беру свои слова назад. Извините. Я пошутила. Все в порядке, отставить беспокойство! — Я с облегчением перевела дух, убедившись, что впечатлительные огненные духи перестали метаться, как угорелые, потом посмотрела на Ских. — Ничего не будет, если я остальные стихии вызову?

— Конечно, только следи за тем, что говоришь. У тебя очень сильный дар, ты могла бы призвать к себе духов, даже не находясь в этой пропитанной древнейшей магией роще.

— Попробую! — Я сделала еще три глубоких вдоха и сконцентрировалась. Потом повернулась по часовой стрелке на запад. — Вода, приди ко мне, пожалуйста! — Не успела я договорить, как меня окатило стихией. Холодные скользкие струйки заскользили по моей коже, сверкая тысячами крошечных радуг. Они резвились вокруг, как русалки, дельфины, медузы или морские коньки. — Мамочки мои, как же это чудесно!

— Водяные духи особенно сильны на Скае, — сказала Ских, поглаживая сновавшее вокруг нее полупрозрачное существо в виде морской звезды.

Я повернулась к северу.

— Земля, приди ко мне! — Роща ожила. Деревья радостно засияли, и из их старых, скрюченных стволов выпорхнули лесные духи, выглядевшие так, словно только что сбежали из толкиеновского Ривенделла или сказочных джунглей фильма «Аватар».

Сосредоточившись на центре своего только что созданного круга, я призвала последнюю стихию.

— Дух! Пожалуйста, приди ко мне.

Ских изумленно ахнула.

— Я еще никогда не видела все пять разновидностей духов в одном месте. Невероятно!

— Ой, мамочки! Вот это да!

Воздух вокруг меня, уже оживленный присутствием полупрозрачных созданий, вдруг наполнился таким сиянием, что я невольно вспомнила о Никс и чуде ее улыбке.

— Хочешь увидеть больше? — спросила Ских.

— Конечно, — без колебания ответила я.

— Тогда подойди ко мне. Дай мне руку.

Окруженная роем древних духов, олицетворявших стихии, я приблизилась к королеве и протянула ей руку.

Она повернула мою правую кисть ладонью вверх.

— Ты мне доверяешь?

— Да. Доверяю, — ответила я.

— Хорошо. Будет больно, но всего на мгновение.

Молниеносным движением она полоснула своим твердым длинным ногтем по моей ладони. Я не поморщилась. Не шевельнулась. Только со свистом втянула в себя воздух.

Но Ских была права — боль мгновенно прошла.

Королева перевернула мою руку, и кровь устремилась вниз, но Ских подхватила тяжелые алые капли, не дав им коснуться мшистой земли.

Набрав полную пригоршню моей крови, Ских прошептала какие-то непонятные слова и расплескала алую капель вокруг нас. И тут произошло настоящее чудо.

Каждый дух, которого коснулась моя кровь, на миг обрел плоть. Это теперь были не эфемерные существа, полупрозрачные тени воздуха, огня, воды, земли и духа. Прикосновение моей крови оживило их, превратив в настоящих птиц, фей, эльфов и лесных нимф.

И все они кружились, танцевали и ликовали. Их смех расцветил темнеющее вечернее небо радостью и магией.

— Это древняя магия. Ты только что пробудила сущности, спавший долгие столетия. Никто, кроме тебя, не оживлял сказочный мир острова. Ни у кого, кроме тебя, нет такой власти, — медленно и величественно произнесла Ских, кланяясь мне.

Совершенно очарованная магией пяти стихий, я взяла королеву за руку, заметив, что как только она окропила духов моей кровью, рана на моей ладони тотчас же затянулась.

— Можно я поделюсь этим чудом с другими недолетками? Позвольте им приехать сюда, чтобы я могла научить современных вампиров древней магии!

Ских улыбнулась мне сквозь слезы, которые, я надеюсь, были слезами счастья.

— Да, Зои. Потому что если ты не сумеешь преодолеть разрыв между древним и современным миром, то я не знаю, кому это может быть под силу. Но сейчас просто наслаждайся тем, что видишь. Реальность, созданная твоей кровью, недолговечна. Танцуй с ними, юная королева. Дай им надежду на то, что современный мир не окончательно забыл о прошлом.

Ее слова подействовали на меня, как призыв, и когда в вечерней тишине вдруг зазвучали трубы, рожки и волынки, я сорвалась с места и закружилась в танце с существами, оживленными моей кровью.

Оглядываясь назад, я с болью понимаю, что должна была обратить внимание на очертания острых рогов, которые заметила краем глаза, кружась под руку с феями. Я обязана была разглядеть цвет шерсти этого быка и блеск его глаз. Должна была указать на него Ских!

Скольких бед можно было бы избежать, или хотя бы предупредить, будь я повнимательнее!

Но той ночью я беспечно кружилась по траве, и чудо пробужденной древней магии полностью притупило во мне чувство опасности, заглушив все ощущения, кроме усталости, голода и мечтаний о сытном ужине и здоровом восьмичасовом сне.

— Вы были правы. Это так быстро кончилось! — пропыхтела я, плюхаясь рядом со Ских на поросший мхом камень. — Неужели никак нельзя задержать их подольше? Мне показалось, они счастливы быть настоящими!

— Малый народец неуловим и непостоянен. Он предан только своей стихии и тому, кто ее призывает.

— То есть, мне, что ли? — вытаращила глаза я.

— Думаю, да, хотя не могу утверждать с уверенностью, ибо не обладаю настоящей властью над стихиями, а лишь заключила союз с водой и ветром, как королева и защитница этого острова.

— Ой, правда? Значит, я смогу призвать их к себе, даже если покину остров Скай? — спросила я.

— А зачем тебе это? — с улыбкой спросила Ских.

Я расхохоталась вместе с ней, сама не понимая, с какой стати мне может когда-нибудь захотеться покинуть этот прекрасный, загадочный, пропитанный магией остров.

— Ох, женщины! Я так и знал, что разыщу вас, если пойду на звук болтовни!

Улыбка Ских стала шире, и все ее лицо расцвело радостью.

Шорас вошел в рощу и приблизился к своей королеве. Она всего на мгновение коснулась его сильной руки, но в этом жесте слились столетия любви, доверия и близости.

— Приветствую тебя, мой Хранитель. Принес ли ты лук и стрелы для нее?

— Конечно, как иначе? — ответил Шорас, слегка приподнимая в улыбке уголки губ.

Когда он повернулся, я увидела у него за спиной богато украшенный лук из черного дерева. На поясе у Шораса висел кожаный колчан того же цвета, туго набитый стрелами с красным оперением.

— Очень хорошо, — одобрительно улыбнулась королева и перевела взгляд на меня. — Сегодня ты многому научилась, Зои. Твой Хранитель тоже должен получить урок веры в магию и дары Богини.

Ских взяла у Шораса лук и стрелы и протянула их мне.

— Отнеси это Старку. Он соскучился по своему оружию.

— Уверены? — переспросила я, вопросительно глядя на лук и стрелы.

— Я уверена в том, что твой Старк никогда не станет собой, пока не примет дар, которым наделила его Богиня.

— В Потустороннем мире у него был клеймор. Он принес его сюда. Чем не оружие?

Ских посмотрела на меня, и мне показалось, будто в ее глазах мелькнула тень древней магии, которую мы только что видели.

Я вздохнула и нехотя забрала у нее из рук оружие.

— Ему это не очень понравится, — пробормотала я.

— Да, но ему придется смириться, — ответил Шорас.

— Вы бы так не говорили, если бы знали, сколько зла принес ему этот лук! — проворчав лая.

— Если ты говоришь о его метке, то я знаю о том, как он ее получил, и почему, — невозмутимо ответил древний воин. — И знаю о том, что у него на сердце лежит вина за гибель наставника.

— Значит, он вам все рассказал?

— Рассказал.

— И вы все равно думаете, что ему стоит снова взяться за лук?

— Ты неправильно ставишь вопрос, — мягко заметила Ских. — Шорас не просто так думает. Он знает. Многовековой опыт научил его тому, что происходит с Хранителями, отвергающими дары Богини.

— И что с ними происходит?

— То же, что случится с Верховной жрицей, если она попытается свернуть с пути, начертанном перед ней Богиней, — ответил Шорас.

— Как Неферет? — прошептала я.

— Да, — кивнул воин. — Как эта падшая Верховная жрица, которая осквернила ваш Дом Ночи и стала причиной гибели твоего Супруга.

— Но это самый страшный случай, — вмешалась Ских. — Справедливости ради следует сказать, что перед Воином или Хранителем, пренебрегшими дарами Богини, не обязательно встанет столь страшный выбор между добром и злом. Просто их жизнь станет неполной, незавершенной и пустой, насколько это возможно для вампира.

— Но Воин, наделенный великим даром, или тот, кто смело смотрел в лицо Тьмы и без колебаний вступил в бой на стороне Света — не должен так легко впасть в ничтожество, — сурово сказал Шорас.

— Старк наделен большим даром, и он боролся с Тьмой! — прошептала я.

— Вот именно. Доверься мне, Зои. Твоему Хранителю лучше следовать путем, предначертанным Богиней, чем петлять, рискуя заблудиться в темноте, — проговорила Ских.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, но мне будет непросто уговорить его снова взять в руки лук.

— Откуда эти сомнения? Пока ты находишься здесь, на нашем острове, вся древняя магия будет на твоей стороне!

Я перевела глаза с Шораса на Ских. Они были правы. Я и сама это чувствовала. Старк не мог отворачиваться от даров Никс, как я не могла отказываться от своей власти над пятью стихиями.

— Хорошо, я его уговорю. Кстати, где он?

— Парнишку будто какая муха укусила, — сообщил Шорас. — Я видел, как он беспокойно бродит по берегу перед замком.

У меня сжалось сердце. Только накануне мы со Старком решили, что останемся на острове на неопределенное время. Сегодня же, после всего, что открыла мне Ских, я даже думать не могла об отъезде.

— Но мне казалось, он тоже хотел остаться, — пробормотала я вслух.

— Его беспокоит не то, где он, а то, кто он, — очень серьезно сказал Шорас.

— А? — с присущей мне сметливостью спросила я.

— Шорас хочет сказать, что твой Хранитель будет меньше тревожиться, когда сможет снова стать настоящим Воином, — пояснила Ских.

— Настоящий воин это тот, кто использует все свои способности, — разжевал Шорас.

— Иди к нему и помоги ему вновь обрести себя, — подсказала Ских.

— А как? — снова блеснула интеллектом я.

— О-эй, женщина! Используй свои Богиней данные мозги и придумай хоть что-нибудь сама! — не выдержал Шорас.

Снабдив меня этим ценнейшим напутствием, королева и ее Хранитель выгнали меня из рощи.

Я вздохнула, мысленно поскребла в затылке и поплелась к берегу, соображая, что это за «о-эй» такой и как он может мне помочь.

Глава 10

Зои


Глубоко задумавшись о Старке, я спустилась по скользким ступеням каменной лестницы, опоясывавшей замок и выводившей прямо на скалистый берег, над которым была возведена неприступная твердыня Ских.

Солнце только что село, и хотя на небе еще не догорели остатки закатного света, я с радостью увидела ряды факелов, зажженных на каменных стенах у основания замка.

Старк был один. Он стоял ко мне спиной, давая мне возможность приглядеться к нему, подходя ближе. Держа в одной руке клеймор, а в другой большой кожаный щит, мой Хранитель отрабатывал выпады и удары, так что со стороны казалось, будто он сражается с неистовым, но невидимым противником.

Я шла не спеша, любуясь этим зрелищем.

Показалось мне, или Старк в самом деле стал выше ростом? И более мускулистым?

Он тяжело дышал и обливался потом, но при этом выглядел сильным, очень-очень мужественным, грозным и вообще похожим на древнего воина. Вспомнив, как он прижимался ко мне прошлой ночью, и как мы уснули в обнимку, я почувствовала странную дрожь.

Я любила его и чувствовала себя в безопасности рядом с ним.

Я могла бы навечно остаться здесь, с ним, вдали от всего мира.

При этой мысли какой-то странный холодок пробежал у меня между лопаток, и я поежилась.

Старк опустил свой меч и обернулся. На мгновение на лице его отразилась тревога, которая тут же исчезла, когда я с улыбкой помахала ему. Но стоило Хранителю разглядеть то, что я держу в руке, которой ему махала, как улыбка сбежала с его лица. Тем не менее, он распахнул навстречу мне объятия, прижал к себе и нежно меня поцеловал.

— Ты выглядишь неотразимо, когда выделываешь всякие штуки с мечом, — сказала я.

— Это называется тренировка. И моя задача не выглядеть неотразимо, а быть устрашающим.

— Ох, как тебе это удало-о-о-сь! Я перепугалась просто до смерти, — произнесла я, старательно копируя протяжный южный акцент, и прижала ладонь ко лбу, делая вид, будто вот-вот упаду в обморок. Вылитая Скарлетт О'Хара!

— Не очень-то хороший у вас акцент, мадам, — ответил Старк с чистейшим южным говором. Потом взял мою руку, прижал к своей груди возле сердца, и придвинулся ближе. — Но ежели позволите, мисс Зои, то я мог бы преподать вам парочку уроков.

Понимаю, что это звучит ужасно глупо, но стоило мне услышать этот сочный акцент настоящего джентльмена с Юга, как у меня подогнулись колени, глаза заволокло туманом желания, и я вдруг отчетливо поняла, как уговорить Старка вновь взяться за лук.

— Ох, нет. Произношения никогда мне не давались, но ты можешь научить меня кое-чему другому.

— Ей-йо, женщина, я могу многому научить тебя, и прямо сейчас, — ухмыльнулся Старк, очень похоже подражая Шорасу.

Я стукнула его кулаком в грудь.

— Будь умницей, мне нужно с тобой поговорить. — Я решительно подняла лук. — Мне всегда нравилась стрельба из лука, только я не умею стрелять. Ты меня научишь? Пожалуйста?

Старк сделал шаг в сторону и настороженно взглянул на меня.

— Зои, ты знаешь, что я больше не должен стрелять из него.

— Нет, не знаю. Если я что-то знаю, так только то, что ты не должен стрелять ни в кого живого. Если, конечно, это живое не должно немедленно стать неживым. Но я не прошу тебя ни в кого стрелять! Я прошу научить меня.

— С чего это у тебя вдруг проснулась такая охота к учению?

— Есть причина. Мы же собираемся остаться здесь, правильно?

— Правильно.

— На этом острове веками и тысячелетиями тренировали воинов, правильно?

— И это правильно.

Я улыбнулась, пытаясь подбодрить его.

— Мне нравится, когда ты со мной соглашаешься. Да еще два раза подряд. Короче, ты — воин. Мы — на острове Скай. Я хочу побольше узнать о воинской подготовке! Вот эта штуковина для меня тяжеловата. — Я кивнула на клеймор. — А вот эта — очень красивая, — я потрясла в воздухе изящно изогнутым луком.

— Каким бы красивым ни казался тебе лук, ты должна знать, что это оружие. Оно убивает, особенно, если попадает в мои руки.

— Если ты хочешь убить, — уточнила я.

— Порой случаются ошибки, — глухо сказал Старк, и тень прошлого коснулась его лица.

Я накрыла его руку своей.

— С тех пор ты стал старше. Умнее. Ты не повторишь прежней ошибки. — Он продолжал смотреть на меня, не говоря ни слова, поэтому я снова подняла лук и попросила: — Хорошо, просто покажи мне, как это делается.

— У нас нет мишени.

— Есть! — Я пнула ногой старый кожаный щит, который Старк бросил на песок, завидев меня. — Поставь его между камнями на берегу. Я попробую в него попасть. Разумеется, только после того, как ты хорошенько укрепишь его и отойдешь на безопасное расстояние.

— Разумеется, — повторил Старк. Сгорбленный инесчастный, он отошел на несколько шагов, перевернул несколько камней, кое-как установил щит вертикально, и снова вернулся ко мне. Потом нехотя взял лук и поставил колчан со стрелами на песок у наших ног.

— Держать нужно вот так. — Он показал мне, как правильно располагать пальцы. — Стрелу сюда. — Старк положил тетиву, направив ее наконечником вниз, в сторону от нас. — Тут есть специальная выемка для тетивы. С такими луками не запутаешься, тут все по цветам — черный конец вниз, красный вверх, вот так.

Показывая и рассказывая, он стал заметно расслабляться. Его руки знали лук, знали стрелы. Было очевидно, что ему ничего не стоит проделать все необходимые манипуляции с закрытыми глазами, причем так же быстро и точно, как с открытыми.

— Встань ровно, ноги на ширине плеч, вот так. — Старк показал, а я засмотрелась на его прекрасные ноги, снова радуясь тому, что он стал носить килт. — Теперь приподнимай лук и, держа стрелу между пальцами, начинай оттягивать тетиву. — Он объяснил все, что я должна делать, но показывать не стал. — Наводи стрелу, но целься чуть ниже мишени. Это позволит учесть расстояние и силу ветра. Когда будешь готова — отпускай. И не забудь опустить левую руку, а то шарахнешь по ней тетивой и заработаешь синяк. — Он поправил лук в моих руках. — Давай. Попробуй.

— Покажи мне, — попросила я.

— Зои, не нужно.

— Старк, мы стреляем в кожаный щит. Он не живой. С ним не связано ничего живого. Просто прицелься в центр и покажи мне, как это делается.

Старк заколебался. Я положила руку ему на грудь и подалась вперед. Он перехватил меня на полпути. Наш поцелуй был нежен, но я чувствовала, как напряжено тело моего Хранителя.

— Старк, — тихо шепнула я, не убирая руки с его груди. — Постарайся поверить в себя так же, как я в тебя верю. Ты мой Хранитель, мой Воин. Ты должен пользоваться луком, потому что это дар Богини. Я знаю, что ты будешь использовать его мудро. Я знаю это, потому что знаю тебя. Ты хороший. Ты боролся за то, чтобы быть хорошим, и победил.

— Но я не вполне хороший, Зои, — сказал Старк, и лицо его погасло. — Я вижу в себе темное начало. Оно ясно проявилось в Потустороннем мире.

— Но ты победил его, — напомнила я.

— Но навсегда ли? Не думаю. Я не верю, что это возможно.

— Брось, Старк, никто не идеален. Даже я. Мели ты услышишь, что кто-нибудь догадался, как избежать контрольных по геометрии, скажи мне.

Старк криво улыбнулся, но в следующий миг лицо его снова напряглось.

— Ты шутишь, но для меня все это серьезно. Я не такой, как все остальные красные недолетки, даже Стиви Рей. У того, кто однажды познал Тьму, настоящую Тьму, в душе навсегда остается тень.

— Нет, — очень твердо отрезала я. — Никакая это не тень. Просто другой опыт. Ты, как и все красные недолетки, пережил то, что нас миновало. Но это не делает тебя частью Тьмы. Ты просто знаком с ней, вот и все. И это очень хорошо, потому что ты можешь использовать эти знания в борьбе против Тьмы.

— Боюсь, тут нечто гораздо большее, — медленно произнес Старк, глядя мне прямо в глаза, словно ища в них какую-то скрытую правду.

— И что же?

— Тьма жадна и своего не выпустит. Став частью тебя, она уже никогда отступит назад.

— Тьма бессильна против того, кто выбрал путь Богини, а ты сделал это. Тьма не может победить Свет.

— Но я не уверен в том, что Свет может победить Тьму. Ты же знаешь, они находятся в вечном равновесии.

— Но равновесие не означает, что ты не можешь выбрать свою сторону. Ты свой выбор сделал. Верь в себя, Старк. Я тебе доверяю. Полностью, — повторила я.

Старк продолжал смотреть мне в глаза, словно цепляясь за спасательный круг.

— Пока ты считаешь меня хорошим, пока ты веришь в меня — я тоже буду верить в себя, потому что верю тебе. И еще я люблю тебя, Зои.

— Я тоже люблю тебя, Хранитель, — прошептала я.

Он поцеловал меня, а потом одним быстрым, грациозным и смертоносным движением оттянул тетиву и выпустил стрелу. Она с упругим звоном впилась прямо в центр мишени.

— Ух ты! — воскликнула я. — Восхитительно! Ты восхитительный!

Старк судорожно выдохнул, и я увидела, как напряжение покинуло его тело. Он улыбнулся мне своей очаровательной насмешливой ухмылкой.

— Целься чуть в сторону от центра, Зет. Я попал в самое яблочко.

— Еще бы! Ты же не можешь промахнуться, дуралей.

— Спасибо.

— Ты будешь учить меня или нет? И прошу тебя, не гони. Помедленнее. Покажи мне, как это делается.

— Да-да, конечно. Вот так, смотри. — Старк прицелился и выстрелил чуть медленнее, давая мне время запомнить его движения.

Вторая стрела расколола первую до середины.

— Эх! Забыл немного. Раньше я постоянно превращал стрелы в лучину.

— Все, теперь моя очередь. Уверяю тебя, мне эта беда не грозит!

Я старательно повторила все движения Старка, но моя стрела бесславно шлепнулась па мокрые камни, не пролетев и половины расстояния до цели.

— Вот дерьмо! Это гораздо сложнее, чем кажется, — проворчала я.

— Ничего страшного. Сейчас я тебе покажу. Ты стоишь неправильно. — Старк встал у меня за плечом, накрыл руками мои руки и прижался к моей спине. — Представь, что ты древняя королева-воительница. Будь сильной и гордой. Плечи назад! Подбородок выше!

Я сделала все, как он сказал, и вдруг почувствовала, что, стоя в кольце сильных рук Старка, начинаю становиться другой — сильной, могущественной.

Старк помог мне натянуть тетиву. Вместе мы нацелились в щит, и когда разжали пальцы, я почувствовала, как толчок, отдавшись в наших телах, направил наше орудие точно в центр мишени, расщепив две предыдущие стрелы. Я с улыбкой повернулась к своему Хранителю.

— Ты одарен магией. Это особенный дар. И ты должен использовать его, Старк. Просто должен, и все.

— Я скучал по этому, — прошептал Старк так тихо, что я едва расслышала. — Без лука я не чувствую себя самим собой.

— Это потому, что через лук ты связан с Никс. Ведь это ее дар, Хранитель!

— Может быть, мне стоит снова начать тренироваться. Здесь особенное место, Зет. Не знаю, как объяснить, но я чувствую, что здесь мое место. Наше место.

— Я тоже чувствую это. И еще мне кажется, что я нигде и никогда не чувствовала себя такой счастливой и такой защищенной, как здесь. — Я обняла Старка. — Ских сказала мне, что хочет снова начать обучать воинов и других талантливых недолеток. — Я улыбнулась Старку. — В первую очередь, недолеток с особыми способностями.

— Вроде связи со стихиями?

— Угадал! — Я крепко прижалась к Старку и прошептала ему в грудь: — Я хочу остаться здесь. Очень хочу.

Старк погладил меня по волосами и поцеловал в макушку.

— Я знаю, Зет. И я с тобой. Я всегда буду с тобой.

— Может, здесь мы сможем избавиться от Тьмы, которую пытались напустить на нас Неферет и Калона, — пробормотала я.

Старк крепче прижал меня к себе.

— Надеюсь, ты права, Зет. Очень надеюсь.

— Может быть, хватит с нас хотя бы одного кусочка мира, свободного от зла и Тьмы? Я ведь не собираюсь сворачивать с пути Богини, просто буду идти по нему здесь… Это же тоже считается?

— Честно говоря, я не большой специалист и этом деле, но мне кажется, самое главное — это стараться сохранить верность Никс. А уж где ты это делаешь, дело десятое!

— Я понимаю, почему Ских не покидает этот остров, — прошептала я.

— Я тоже.


Старк


Обнимать Зои было чертовски приятно. При одной мысли о том, как близок он был к тому, чтобы потерять ее навсегда, его охватывал такой страх, что тошнота накатывала.

«Я победил. Я нашел ее в Потустороннем мире и вернул обратно. Теперь она в безопасности, и я сделаю все, чтобы так было всегда».

— Ты очень громко думаешь, — сказала Зои. Свернувшись калачиком рядом с ним на большой кровати, она потерлась носом о его шею и поцеловала в щеку. — Я прямо слышу, как у тебя извилины скрипят.

— Кажется, это я экстрасенс, а не ты, — поддразнил ее Старк, а сам мысленно собрался и скользнул в уголок ее сознания, стараясь не подбираться слишком близко к осознанным мыслям Зои, чтобы она не разозлилась на него за подслушивание. Он не хотел лезть в ее душу, ему достаточно было знать, что она спокойна, счастлива и безмятежна.

— Хочешь кое-что знать? — спросила Зои с оттенком нерешительности в голосе.

Старк приподнялся на локте и с улыбкой посмотрел на нее.

— Смеешься? Я хочу знать все.

— Прекрати, я серьезно.

— Я тоже! — Зои сердито посмотрела на него, а он поцеловал ее в лоб. — Ладно, как скажешь. Я серьезен, как камень. Что такое?

— Я… то есть, мне… короче, мне очень нравится, когда мы… когда ты со мной… в общем, меня любишь.

Брови Старка взлетели вверх, и он с трудом смог спрятать счастливую улыбку.

— Да, я тоже думаю, это неплохо. — Он посмотрел на ее рдеющие щеки и все-таки улыбнулся. — Даже нет, я подозреваю, что это очень хорошо!

Зои пожевала губу.

— А тебе нравится?

Старк из последних сил сдержался, чтобы не расхохотаться.

— Ты смеешься, да?

— Нет. Я серьезно! Просто… Откуда мне знать? У меня ведь нет опыта в таких делах, в отличие от тебя.

Теперь ее щеки пылали, и Старк понял, что она страшно смущена, отчего смех замер у него в горле. Он ни за что на свете не хотел, чтобы Зои стыдилась или чувствовала неловкость из-за всего, что происходило между ними.

— Эй! — Старк взял в ладони ее покрасневшее лицо. — Любить тебя — это счастье. И потом, ты не права. В любви ты намного опытнее меня. — Зои хотела что-то сказать, но он прижал палец к ее губам. — Нет, позволь мне сказать. Да, раньше я занимался сексом. Но никогда не любил. Ни разу, пока не встретил тебя. Ты моя первая и последняя любовь.

Она улыбнулась ему с такой любовью и доверием, что сердце Старка едва не выпорхнуло из груди. Во всем мире для него существовала только Зои — и она всегда будет для него единственной.

— Ты не хочешь заняться со мной любовью еще раз? — прошептала Зои.

Вместо ответа Старк привлек ее к себе и начал медленно и нежно целовать. Последнее, о чем он успел подумать перед тем, как все пошло прахом, было краткое: «никогда в жизни я не был так счастлив».

Глава 11

Калона


Он почувствовал приближение Неферет и внутренне собрался, приняв заранее заготовленное выражение лица и скрыв закипающую ненависть под маской ожидания и покорности.

Ничего страшного, он умел ждать. Если Калона чему-то и научился за бесконечность своего бессмертия, так это великой силе терпения.

— Неферет приближается, — сказал он Рефаиму.

Его сын молча стоял перед одной из нескольких высоких стеклянных дверей, ведущих на огромный балкон — главную достопримечательность роскошного пентхауса, недавно купленного Тси-Сги-ли. Пентхаус был идеальным гнездышком для царицы и ее супруга — полностью отвечая потребностям Неферет в роскоши, он был достаточно изолирован и обладал выходом на крышу, которые требовались Калоне.

— Она Запечатлена с тобой?

Вопрос Рефаима вывел Калону из задумчивости.

— Запечатлена? Неферет? Со мной? Что за дикий вопрос!

Рефаим отвернулся от панорамы центра Талсы и посмотрел на отца.

— Ты чувствуешь ее приближение. Я решил, что она попробовала вкус твоей крови и Запечатлелась с тобой.

— Никто не пробовал вкуса крови Бессмертного!

Двери лифта мелодично зазвенели, прежде чем открыться, и Калона успел обернуться навстречу Неферет, шедшей по сияющим мраморным плитам. Она почти плыла над полом, двигаясь с той плавной грацией, которую человек несведущий назвал бы вампирской. Калона знал, что это не так. Он видел, что движения Неферет изменились, преобразились и переродились, точно так же как она сама изменилась, преобразилась и переродилась в нечто большее, чем вампир.

— Моя королева, — почтительно поклонился Калона.

Неферет ответила ему угрожающе прекрасной улыбкой. Гибким змеиным движением руки она обвила его плечи и стиснула намного сильнее, чем было нужно. Калона послушно наклонился, чтобы она могла прижать свои губы к его губам. Его сознание в этом не участвовало. Тело действовало само по себе, и Калона равнодушно продолжал поцелуй, машинально углубляя его и запуская язык в рот Неферет.

Но Неферет прервала их объятие так же решительно, как начала его. Бросив взгляд через плечо, она спросила:

— Рефаим, разве ты не умер?

— Я был ранен, но не умер. Я вылечился и остался ждать возвращения отца, — ответил пересмешник.

Калоне показалось, что, несмотря на почтительные слова, в тоне Рефаима прозвучал вызов, однако кто разберет этих пересмешников, птичьи лица которых скрывали все человеческие чувства! Если, конечно, у них вообще имелось какое-то подобие человеческих чувств.

— Мне стало известно, что ты позволил недолеткам из Дома Ночи увидеть тебя, — продолжала допрос Неферет.

— Тьма призвала меня. Я откликнулся на зов. Мне не было дела до недолеток, — ответил Рефаим.

— Среди этих недолеток была Стиви Рей. Она тоже видела тебя.

— Как я уже сказал, для меня это не имело значения.

— Тем не менее, ты совершил ошибку, допустив, чтобы тебя увидели. А я не терплю ошибок, — медленно произнесла Неферет.

Калона увидел, как в ее глазах начал проступать красноватый свет. В нем вскипел гнев. Мало ему принудительной связи с Неферет, так теперь еще эта ведьма позволяет себе отчитывать и поучать его любимого сына!

— Моя королева, подумай о том, какую пользу мы можем извлечь из этой ситуации. Всем известно, что я приговорен к отлучению от тебя, поэтому меня никто не должен здесь видеть. Так что когда до обитателей здешнего Дома Ночи дойдут слухи о появлении крылатого существа над небом Талсы, они решат, будто это Рефаим разминает крылышки, и не подумают обо мне.

Неферет задумчиво приподняла медную бровь.

— Отличная мысль, моя крылатая любовь. Это будет особенно полезно теперь, ибо вы двое должны будете вернуть красных недолеток под мою власть.

— Как скажешь, моя королева, — послушно произнес Калона.

— Я желаю, чтобы Зои вернулась в Талсу, — резко сменила тему Неферет. — Эти идиоты из Дома Ночи сообщили мне, что она не желает покидать Скай! Но там я не могу до нее добраться — а я очень хочу это сделать, и поскорее.

— Смерть невинного заставит ее возвратиться, — сказал Рефаим.

Зеленые глаза Неферет сузились.

— Откуда ты знаешь о его смерти?

— Мы почувствовали это, — снова вмешался Калона. — Тьма открыла нам.

— Как это мило, — по-звериному оскалилась Неферет. — Смерть этого глупого мальчишки была сплошным удовольствием. Но я опасаюсь, как бы она не оказала противоположного эффекта на Зои. Вдруг вместо того, чтобы вернуться к своим бедненьким хнычущим приятелям, она лишь утвердиться в намерении остаться на острове?

— В таком случае, можно будет нанести удар ближе. Кажется, Красная ей как сестра? — спросил Калона.

— Да, милый. И есть еще эта поганка Афродита, которая тоже очень дорога нашей Зои, — задумчиво пробормотала Неферет, барабаня пальцем по подбородку.

Какой-то странный звук вырвался из груди Рефаима, и Калона повернулся к нему.

— Ты хочешь что-то добавить, сын мой?

— Зои скрывается на острове Скай. Она убеждена, что там вы не сможете до нее добраться, верно? — спросил Рефаим.

— Мы не можем этого сделать, — отчеканила Неферет, раздражение сделало ее голос резким и холодным. — Никто не может пересечь границы царства Ских.

— Так же, как никто не может пересечь границы царства Никс? — невинно спросил Рефаим.

Неферет гневно уставилась на него горящими изумрудными глазами.

— Ты смеешь мне перечить?

— Поясни свою мысль, Рефаим, — велел Калона.

— Отец, однажды ты пересек казавшиеся неприступными границы Потустороннего мира. Ты сделал это даже после того, как сама Богиня изгнала тебя и запретила возвращаться. Используй свою связь с Зои. Проберись в ее сны. Дай ей понять, что она не сможет скрыться от тебя. Тогда смерть ее друга и возвращение Неферет в Дом Ночи заставят юную Верховную жрицу покинуть свое убежище.

— Она никакая не Верховная жрица! Она недолетка! И Дом Ночи Талсы принадлежит мне и только мне! — Неферет почти визжала. — Нет! С меня довольно связи твоего отца с Зои! Ее оказалось недостаточно, чтобы убить девчонку, а значит, придется прибегнуть к более суровым мерам. Если Зои откажется возвращаться с острова, я использую Стиви Рей или Афродиту — а может быть, их обеих. Им нужно преподать хороший урок послушания.

— Как пожелаешь, моя королева, — ответил Калона, бросая выразительный взгляд на Рефаима. Тот на миг заколебался, но потом тоже склонил голову и тихо прошептал:

— Как пожелаете…

— Очень хорошо, и довольно об этом! Рефаим, в местных новостях сообщают о банде, свирепствующей возле средней школы Уилла Роджерса. Неизвестные убийцы перерезают людям глотки, так что те умирают от кровопотери. Думаю, если мы выследим эту банду, то найдем моих милых красных недолеток. Сделай это. Но незаметно.

Рефаим, не говоря ни слова, кивнул головой.

— А теперь я желаю понежиться в прелестной мраморной ванне. Калона, любовь моя, жди меня в постели, я скоро присоединюсь к тебе.

— Но, моя королева, разве ты не хочешь, чтобы я отправился на поиски красных недолеток вместе с Рефаимом?

— Не сегодня, милый. На сегодня у меня есть для тебя поручение более личного свойства. Мы слишком долго были в разлуке. — Она провела красным ноготком по груди Калоны, и тот собрал все свои силы, чтобы не отдернуться.

Но Неферет была слишком наблюдательна. Видимо, она заметила его мимолетный порыв, потому что голос ее прозвучал холодно и жестко.

— Я неприятна тебе, Калона?

— Нет, конечно! Как ты можешь быть неприятна? Я буду с нетерпением ждать тебя, как обычно.

— Ты будешь в моей постели, Калона, ожидая возможности доставить мне наслаждение, — проговорила Неферет. С жестокой улыбкой на устах она повернулась и плавно прошествовала в огромную ванную, занимавшую половину роскошного пентхауса.

Когда Неферет с оглушительным грохотом захлопнула за собой распашные двери, Калоне показалось, будто тюремный надзиратель задвинул засов его камеры.

Минуту-другую они с Рефаимом стояли в полной тишине. Когда Бессмертный снова заговорил, голос его дрожал от с трудом сдерживаемого гнева.

— Нет такой цены, которую я не готов заплатить за то, чтобы вырваться из-под ее власти!

Он брезгливо провел рукой по груди, словно хотел стереть прикосновение Неферет.

— Она обращается с тобой так, словно ты ее раб, — сказал Рефаим.

— Этому никогда не бывать, — мрачно ответил Калона.

— Но сейчас это так. Она даже имела наглость приказать тебе держаться подальше от Зои, хотя в ее душе живет частица той черокской девушки, с которой ты был связан на протяжении долгих веков!

Возмущение, звучавшее в голосе сына, было созвучно чувствам самого Калоны.

— Нет, — еле слышно прошептал он, обращаясь больше к себе, чем к Рефаиму. — Пусть Тси-Сги-ли воображает, будто контролирует каждый мой шаг, пусть считает себя богиней, но она не вездесуща. Она не может знать всего. И не узнает. — Огромные крылья Калоны возбужденно всколыхнулись. — Я думаю, ты был прав сын мой. Я смогу заставить Зои покинуть Скай, если она поймет, что даже там не сможет избавиться от нашей связи!

— Это логично, — кивнул Рефаим. — Она прячется там от тебя. Покажи ей, что она недооценила твое могущество. И неважно, что Тси-Сги-ли не одобряет этот шаг.

— Я не нуждаюсь в одобрении этой твари!

— Вот именно, отец мой, — склонил голову Рефаим.

— Решено, сын мой. А теперь поднимись в ночное небо и разыщи красных недолеток. Это умиротворит Неферет. Но я жду от тебя еще кое-чего. Разыщи Стиви Рей и не спускай с нее глаз. Наблюдай за каждым ее шагом. Я уверен, что все ее силы связаны с Тьмой. Не сомневаюсь, что в свое время мы сможем использовать ее в своих интересах, но для начала нужно извратить ее связь с Зои и этим Домом Ночи. У нее должны быть слабые места! И мы непременно их найдем, если будем наблюдательны. — Калона помолчал, а потом рассмеялся невеселым смехом. — Слабости могут быть такими полезными!

— Полезными, отец?

Калона внимательно посмотрел на своего сына, удивленный странным выражением его пернатого лица.

— Полезными, сын мой. Ты так долго находился вдали от этого мира, что успел забыть разрушительную силу, которой может обладать одна-единственная человеческая слабость!

— Я… я не человек, отец мой. Мне трудно разобраться в этих слабостях.

— Конечно… конечно. Просто разыщи Красную и понаблюдай за ней. А я уж сам решу, что и как мы сможем использовать, — рассеянно пробормотал Калона. — Но сейчас, чтобы не скучать в ожидании очередного приказа Неферет, — он весь скривился, произнося это имя, словно сам звук его был ему отвратителен, — я проберусь в царство снов и преподам Зои, а заодно и Неферет, урок игры в прятки.

— Да, отец мой, — ответил Рефаим.

Калона молча смотрел, как его сын распахивает стеклянные двери и выходит на каменную крышу.

Рефаим прошел по балкону к невысокой балюстраде, ограждавшей край крыши, перепрыгнул на узкий карниз. Здесь он распахнул свои огромные черные крылья и медленно, грациозно, поплыл в ночном небе, пока не скрылся далеко внизу.

На миг Калона позавидовал сыну. Ему бы тоже хотелось, спрыгнуть с крыши этого огромного небоскреба под названием «Майо» и ринуться в черное, хищное небо, чтобы охотиться, искать и находить!

Но нет. Этой ночью его жала другая охота. Пусть ради нее ему не придется подниматься в небо, однако в конце его все равно ждало неизбежное удовольствие.

Чужой ужас может быть таким приятным.

Калона вдруг вспомнил Зои такой, какой ни дел ее в последний раз. Это было в тот самый миг, когда его душа исторглась из Потустороннего мира и вернулась обратно в тело. Ужас тогда испытывал именно он, и у него были на то причины. Он не сумел удержать душу Зои в Потустороннем мире и не смог убить ее. Отныне Тьма, на основании клятвы Неферет, скрепленной ее кровью и его согласием, могла заполучить его целиком и захватить в плен его собственную душу.

Калона содрогнулся. Он уже давно был связан с Тьмой, но никогда не давал ей власти над своей бессмертной душой.

Путешествие в Потусторонний мир было для него крайне мучительным. Дело было не в боли, которая оказалась не так уж невыносима, хотя, конечно, ужасна. И даже не в ощущении полной беспомощности, хотя щупальца Тьмы плотно оплетали все его тело. Страшнее всего оказался безнадежный ужас, вызванный отказом Никс.

«Простишь ли ты меня когда-нибудь?» — спросил он у Богини.

Ее ответ ранил Калону гораздо страшнее, чем клеймор Старка.

«Если когда-нибудь ты станешь достоин прощения, то сможешь попросить о нем. Но не раньше»

Но самый страшный удар нанесли ему следующие слова Никс: «Сейчас же ты уплатишь долг моей дочери, а затем вернешься в мир к ожидающим тебя последствиям твоих деяний. И знай, мой павший Воин, что не только твоему телу, но и духу, запрещен вход в мое царство».

С этими словами Богиня бросила его в тисках Тьмы, не удостоив даже взглядом. Это было даже хуже, чем в первый раз. Когда Калона пал с небес, у него был выбор, а Никс не была такой холодной и равнодушной. Но теперь все изменилось. Калона знал, что ужас этого окончательного отпадения от Богини будет терзать его целую вечность — как и сладкая горечь последнего взгляда на Никс.

— Нет. Я не стану думать об этом. Это было очень давно. Никс перестала быть моей Богиней много веков назад, и я больше никогда не стану ее Воином, и не захочу быть для нее вторым после Эреба! — прошептал Калона в ночное небо, глядя вслед удаляющемуся сыну, а потом захлопнул дверь в холодное зимнее небо, одновременно закрыв свое сердце для Никс.

Встряхнувшись, Бессмертный прошел через весь пентхаус мимо разноцветных витражей, деревянной барной стойки, свисающих с потолка светильников и бархатной мебели, и очутился в роскошной спальне. Он посмотрел на закрытые двери ванной, из-за которых доносился шум воды, наполнявшей гигантскую ванну, в которой так любила нежиться Неферет. В спальне чувствовался слабый запах благовоний, которые она всегда добавляла в горячую воду — особая смесь ароматических масел с эссенциями жасмина и гвоздики, которую специально для Неферет готовили в Доме Ночи. Аромат просачивался из-под дверей в ванную, и уютным покрывалом окутывал Бессмертного.

Калона с отвращением повернулся спиной к ванной и снова вышел из спальни. Не колеблясь ни секунды, он подошел к стеклянным дверям, ведущим на крышу, распахнул их и жадно глотнул холодный и чистый ночной воздух.

Пусть сама придет за ним, пусть поищет его и найдет здесь, под открытым небом, когда все-таки решит унизиться до поисков! Неферет непременно накажет его за то, что он не ждет ее в постели, готовый к услугам, как послушный мальчик по вызову, а не бессмертный!

А ведь совсем недавно, очарованная могуществом Калоны, она была без ума от него!

Ладно, он ничего не забудет. Может быть, он сделает Неферет своей рабыней, после того, как освободится из-под ее власти!

Эта мысль доставила Калоне определенное удовольствие. Потом. Он подумает об этом позже.

Сейчас у него было слишком мало времени. Он должен был покончить с делом до того, как ему придется снова ублажать Неферет.

Калона подошел к широким каменным перилам, изящным, но при этом надежным и крепким. Здесь он раскинул свои тяжелые черные крылья, но не спрыгнул с крыши в манящую ночь, а лег на каменный пол и закутался в свое оперение, словно в кокон.

Не обращая внимания на обжигающий холод камня, Калона растворился в величии бескрайнего неба и древней магии, свободно струящейся в ночи.

Он закрыл глаза и медленно… очень медленно… втянул в себя воздух и выдохнул. На выдохе он вместе с воздухом изгнал из себя все мысли о Неферет. Со следующим вдохом Калона всеми легкими, телом и духом впитал невидимую силу, растворенную в сердце ночи и подвластную ему по праву бессмертной крови. А затем он вызвал воспоминания о Зои. О ее глазах. О ее сочных губах.

О броских чертах ее черокских прабабок, которые так мучительно напоминали ему о другой девушке, частица души которой навсегда осталась в душе Зои, а тело когда-то давно любило и пленило Бессмертного.

— Найди Зои Редберд. — По праву крови бессмертного Калона воззвал к ночи и силе, столь древней, что весь мир по сравнению с ней казался совсем юным. Но поскольку ему пришлось заговорщически понизить голос, его слова прозвучали больше похожими на просьбу, чем на приказ. — Приведи ее дух ко мне. Используй нашу связь. Если Зои в царстве снов, то она не сможет укрыться от меня, ибо наши души слишком хорошо знают друг друга. Иди!

Это расставание с душой нисколько не было похоже на то, что случилось с Калоной, когда Тьма по просьбе Неферет похитила его пленный дух. Сейчас он почувствовал лишь сладостный взлет и радостное, знакомое ощущение полета. Он следовал не за липкими щупальцами Тьмы, а за потоком сияющей энергии, таящейся в воздушных потоках.

Освобожденный дух Калоны быстро и уверенно устремился на восток, летя со скоростью, немыслимой для человеческого воображения.

Перед островом Скай он ненадолго замер, пораженный тем, что защитные чары, наложенные Ских много веков назад, способны даже его заставить споткнуться. Ских, вне всякого сомнения, была очень могущественна. Какая жалость, что на его призыв откликнулась не она, а Неферет!

Затем, не тратя времени на пустые размышления, дух Калоны миновал защитный барьер Ских и медленно, но целеустремленно, поплыл в сторону замка.

Но ему предстояло замешкаться еще один раз — перед странной, густой и тенистой рощей, подступавшей к самому замку, где жила Beликая Охотница За Головами и ее Хранители.

Здесь на всем лежала печать Богини. Бессмертная душа Калоны затрепетала от боли, выходящей за пределы физического мира. Эта роща не остановила его. Она лишь пронзила его мукой воспоминания.

«Это так похоже на рощу Никс, которую я больше никогда не увижу…»

Решительно отвернувшись от свидетельства благословения Никс, дарованного не ему, Калона помчался к замку Ских. Здесь он отыщет Зои. Если она спит, он воспользуется их связью и войдет в таинственное царство снов.

По пути Калона окинул одобрительным взглядом человеческие головы, насаженные на колья и могучие стены замка, поддерживаемого в состоянии полной боевой готовности. Просачиваясь сквозь толстые серые камни, сверкавшие вкраплениями островного мрамора, он с тоской подумал о том, что с гораздо большим удовольствием жил бы здесь, чем в нелепой раззолоченной клетке на верхушке небоскреба «Майо» в Талсе.

Но Калона должен был выполнить свою задачу и заставить Зои вернуться в Дом Ночи. Она была для него не более чем фигурой в сложной шахматной партии — еще одной королевой, которой нужно поставить мат, чтобы прорываться к свободе.

Дух Калоны спускался все ниже и ниже. Кровь бессмертного наделила его духовным зрением, позволявшим видеть сокрытые слои реальности, парящие, скользящие, колеблющиеся и бурлящие вокруг простых смертных, и теперь Калона направил свой внутренний взгляд на царство снов — этот край фантастического бытия, существовавший на зыбкой грани между духовным и материальным — и туго натянул нить, ведущую его к Зои. Бессмертный знал, что как только уляжется хаос красок и наслаивающихся друг на друга реальностей, он сможет соединиться со своей жертвой.

Калона был настолько доволен собой и уверен в успехе, что оказался абсолютно не готов к тому, что произошло в следующее мгновение. Какая-то незнакомая сила подхватила его, потянула — и дух Калоны почувствовал себя песком, затянутым в воронку песочных часов.

Через какое-то время он пришел в себя. Сначала к нему вернулось зрение, но то, что он увидел, было настолько невероятным, что Калона едва не упустил нить духовного путешествия и не вернулся в собственное тело. Зои улыбалась ему, и ее улыбка была полна любви и доверия.

Тени реальности, со всех сторон обступившие его бессмертный дух, подсказали Калоне, что он не вошел в царство снов. Затаив дыхание, он смотрел на Зои.

Тут к нему вернулось осязание. Он держал ее в объятиях, он прижимал к себе ее гибкое голое тело! Зои гладила его по липу, ее пальцы задержались на его губах. Калона машинально приблизил свои губы к ее губам, а Зои с тихим вздохом блаженства закрыла глаза и потянулась к нему.

За мгновение до того, как Зои поцеловала его, к Калоне возвратился слух.

— Я тоже люблю тебя, Старк, — прошептала Зои, отдаваясь ему.

Удовольствие оказалось столь неожиданным, а потрясение столь сильным, что их связь внезапно оборвалась. Тяжело дыша, Калона вскочил на ноги и привалился к балюстраде. Кровь быстро и жарко пульсировала в его теле. Он изумленно покачал головой.

— Старк, — проговорил Калона, размышляя вслух. — Значит, связь, которая вела меня, была вовсе не с Зои. Это была связь со Старком!

И тут он все понял и выругал себя за то, что не догадался раньше.

— В Потустороннем мире я вдохнул в него частицу своей бессмертной души. Часть этой души, вне всякого сомнения, осталась в нем. — Лицо Калоны исказилось улыбкой, столь же свирепой, как рев крови в его теле. — Значит, теперь у меня есть доступ к Хранителю и Воину Зои Редберд!

Калона раскинул крылья, запрокинул голову и торжествующе захохотал.

— Что так развеселило тебя, и почему ты не ждешь меня в постели?

Калона обернулся. В дверном проеме стояла обнаженная Неферет, и на ее надменном лице было написано раздражение. Но это выражение мгновенно исчезло, стоило ей увидеть тело своего бессмертного любовника.

— Я не веселюсь, а ликую, моя королева. И я не пошел в спальню, потому что хочу взять тебя здесь, на крыше, под бескрайним небом!

С этими словами он подошел к Неферет, подхватил ее на руки, отнес к балюстраде и, думая о темных волосах и ониксовых глазах, заставил ее снова и снова кричать от наслаждения.


Старк


В первый раз все произошло очень быстро, поэтому Старк не был до конца уверен в том, что это ему не почудилось.

Но он должен был прислушаться к себе. Внутренний голос говорил ему, что случилось нечто плохое — очень-очень плохое — пусть это длилось всего пару минут.

Он был в постели вместе с Зои. Они болтали, смеялись и просто наслаждались тем, что могут хоть недолго побыть вдвоем. В замке у Ских было замечательно, нет слов. Ских, Шорас и остальные воины вызывали только восторг и благодарность, но Старк по природе своей был одиночкой. А здесь, на Скае, кто-нибудь всегда был рядом.

Удаленность острова от «реального» мира отнюдь не делала его тихим и спокойным. Жизнь била здесь ключом — тренировки, обслуживание замка, работа, торговля с местными жителями, и так далее, без конца. И это не считая того, что Старк был отдан в обучение Шорасу, а следовательно, превратился в его раба, мальчика на побегушках и постоянный объект для насмешек.

А гарроны или шотландские пони! Старк никогда не был заядлым лошадником, но шотландские пони оказались совершенно очаровательными созданиями, если не считать того, что гадили абсолютно непропорционально своим скромным размерам. Теперь Старк это точно знал. Большую часть вечера он убирал за гарронами, после чего позволил себе несколько горьких замечаний, которые, возможно, могли кому-то показаться жалобами. Подумаешь, ерунда какая! Но Шорас и его приятель, какой-то старый лысый вояка с рыжей бородой, стали обзывать его плаксой и белоручкой. Разве это справедливо?

Так что Старк был страшно рад возможности остаться наедине с Зет. Она улыбалась ему так чертовски мило, и была так чертовски хороша, что приходилось постоянно напоминать себе, что это не сон. Они не в Потустороннем мире. Они здесь, на земле, и Зои была с ним.

Это произошло в промежутке между двумя горячими, страстными поцелуями, от которых Старк едва-едва не взорвался на месте. Он только успел сказать Зои, что любит ее, и она улыбнулась ему в ответ. А миг спустя в нем что-то изменилось.

Он почувствовал себя тяжелее и как будто сильнее. И еще появилось странное чувство изумления, от которого он весь оцепенел. Потом Зои поцеловала его и, как всегда, когда она его целовала, Старк уже не мог думать ни о чем другом. И все-таки он чувствовал, что что-то не так.

Он был потрясен до глубины души.

И это было очень странно, поскольку они с Зет целовались и делали разное другое — очень многое и очень разное — уже довольно давно. Но в тот момент у Старка было такое ощущение, будто внутри него, но при этом чуть в стороне, очутился какой-то незнакомый парень, и этот парень был совершенно ошеломлен и ошарашен тем, что происходило между ним и Зет.

А когда он коснулся ее, все странности многократно усилились. А потом все исчезло так же быстро, как началось, и осталась только Зет, растворявшаяся в его теле, заполнявшая его сердце, разум, тело, душу… пока вокруг не осталось ничего, кроме нее.

Когда все закончилось, Старк попытался вспомнить, что именно показалось ему таким странным и что его так насторожило. Но к этому времени уже взошло солнце, он проваливался в счастливый сон, и все это казалось совершенными пустяками.

О чем вообще ему волноваться? Зои лежала в кольце его рук, и ей ничто не угрожало.

Глава 12

Рефаим


Пересмешник позволил себе удовольствие камнем рухнуть с крыши семнадцатиэтажного небоскреба. Раскинув крылья, он парил над центром города, черное оперение делало его почти невидимым в темноте.

Как будто люди когда-то смотрят в небо! Жалкие, бескрылые земные создания! Самое удивительное, что Стиви Рей тоже была бескрылой, но Рефаим даже в мыслях никогда не причислял ее к представителям ничтожной толпы земных тварей.

Стиви Рей… Сердце пересмешника затрепетало. Он замедлил свой полет. Нет. Он не должен думать о ней сейчас. Сначала нужно отлететь подальше и убедиться, что никто не подслушивает его мысли. Отец не должен ни о чем догадаться. И Неферет ни в коем случае не должна ничего узнать.

Рефаим закрыл свое сознание для всего, кроме ночного неба, и неторопливо описал широкий круг над городом, желая удостовериться, что Калона не решится присоединиться к нему, отвергнув Неферет. Убедившись, что ночное небо принадлежит ему одному, Рефаим устремился на северо-восток, чтобы, минуя старое здание вокзала, кратчайшим путем добраться до средней школы Уилла Роджерса, где обосновалась шайка, терроризировавшая эту часть города.

Рефаим, как и Неферет, не сомневался в том, что таинственными головорезами, скорее всего, были красные недолетки. Пожалуй, это был единственный вопрос, по которому их мнения совпадали.

Рефаим бесшумно и быстро подлетел к старому зданию вокзала. Облетая его кругом, он напряг свое острое ночное зрение, чтобы разглядеть малейшее движение, выдающее присутствие недолеток или вампиров, хоть синих, хоть красных. Что он будет делать, если Стиви Рей вернулась сюда и снова обосновалась в подвале и туннелях со своими недолеткам? Сможет ли он остаться бесшумным и невидимым или не выдержит и выдаст ей свое присутствие?

Прежде чем Рефаим смог ответить себе на этот вопрос, ему стало ясно, что сегодня решения принимать не придется. Стиви Рей здесь не было. Он почувствовал бы, будь это не так. Это открытие накрыло его, словно саван, и Рефаим с тяжелым вздохом опустился на крышу вокзала. Здесь, наконец-то очутившись в полном одиночестве, он впервые позволил себе обдумать жуткую лавину событий, пришедшую в действие в это злополучное утро. Чтобы легче думалось, Рефаим сложил крылья и принялся беспокойно расхаживать по крыше взад-вперед.

Итак, Тси-Сги-ли плела сеть судьбы, грозившую сокрушить весь мир Рефаима. Отец собирался использовать Стиви Рей в войне против Неферет за собственную душу. Ради победы в этой войне он был готов использовать кого угодно!

При этой мысли в душе у Рефаима все всколыхнулось, но он тут же подавил свое возмущение, как делал всегда до того, как Стиви Рей вошла в его жизнь.

— Вошла в мою жизнь? — невесело рассмеялся Рефаим. — Мне кажется, что она вошла в мое тело и в душу. — Он остановился, вспоминая, как прекрасная чистая сила земли наполнила и исцелила его. Рефаим со вздохом покачал головой. «Нет, это не для меня, — сказал он притихшей ночи. — Мое место не с ней, это невозможно. Мое место там, где оно всегда было и будет — рядом с отцом. Во Тьме.

Пересмешник посмотрел на свою руку, лежавшую на металлической решетке. Он не был ни мужчиной, ни вампиром, ни бессмертным, ни человеком. Он был чудовищем. Но разве это означало, что он должен бесстрастно смотреть, как Стиви Рей станет пешкой в игре его отца, и жертвой в планах Неферет? Или, еще хуже, поможет погубить ее?

Стиви Рей его не предавала. Даже если он похитит ее, она ни за что не выдаст связь, существовавшую между ними.

Рефаим продолжал отрешенно смотреть на свою руку, как вдруг его словно что-то толкнуло изнутри, и он узнал место, где стоял, и решетку, за которую держался. Здесь красные недолетки поймали их в ловушку, и Стиви Рей едва не умерла… Здесь она была так тяжело изранена, что он дал ей выпить своей крови и… Запечатлился с ней.

— Клянусь всеми богами, я бы отдал все, лишь бы вернуть это обратно! — прокричал Рефаим в черные небеса. Слова насмешливым эхом вернулись к нему. Он сгорбил плечи и уронил голову, но рука его продолжала гладить железную решетку. — Что мне делать? — прошептал пересмешник. Никто ему не ответил, да он и не ждал этого. Он просто убрал руку с бездушного металла и взял себя в руки. — Я сделаю то, что всегда делаю. Выполню приказ своего отца. Если я смогу хотя бы немного защитить Стиви Рей, то так тому и быть. Если не смогу — будь, что будет. Мой путь определен моим происхождением. Я не в силах изменить его.

Слова его были холодны, как январская ночь, но на сердце вдруг стало горячо, словно произнесенное вслух решение вскипятило его кровь.

Не раздумывая ни секунды, Рефаим спрыгнул с крыши вокзала и продолжил свое путешествие на восток, пролетев несколько милей, отделявших центр города от средней школы Уилла Роджерса.

Главный корпус школы стоял на невысоком возвышении. Это было большое прямоугольное здание из светлого кирпича, казавшегося песочным в свете луны.

Рефаим подлетел к центральному фасаду, обрамленному двумя высокими каменными башнями с красивым резным орнаментом, и опустился на вершину одной из них. И тут же весь напрягся, приготовившись к битве.

Он сразу почуял их. Все пространство вокруг школы было пропитано запахом красных недолеток.

Бесшумно ступая, Рефаим подошел к краю башни, откуда открывался вид на всю территорию перед школой. Он увидел несколько деревьев, больших и маленьких, просторную лужайку — и все.

Рефаим замер, приготовившись ждать. Ожидание длилось недолго. Он заранее знал, что так и будет. Приближался рассвет. Рефаим ожидал увидеть красных недолеток, но не ожидал, что они — наглые, гогочущие, пропахшие свежей кровью — направятся прямо к центральным дверям школы, и что во главе их будет никто иной, как недавно Превратившийся Даллас.

Николь висела у него на шее. Здоровенный туповатый Куртис очевидно вообразил себя телохранителем, поскольку, когда Даллас протянул руку к одной из дверей, он тут же вскочил на верхнюю ступеньку бетонной лестницы и обернулся, сжимая в руке пистолет. Можно подумать, он умел с ним обращаться!

Рефаим брезгливо покачал головой. Куртис не посмотрел вверх. Никто из красных недолеток, включая Далласа, ни разу не поднял головы! А стоило бы. Они даже не представляли, в какой опасности находились, ведь Рефаим больше не был беспомощным калекой, которого они когда-то поймали и использовали.

Но Рефаим не напал на своих врагов. Он молча ждал и смотрел.

Раздалось громкое шипение, и Николь быстро прижалась к Далласу.

— Да, малыш! Включай свою магию! — раздался в ночной тишине ее веселый крик, а Даллас с хохотом рванул на себя отключенные от сигнализации двери.

— Идем, — сказал Даллас, кивая Николь, и Рефаиму показалось, что он стал старше и опытнее с тех пор, как они виделись в последний раз. — Скоро рассвет, а тебе нужно успеть кое-что сделать до рассвета.

Николь с улыбкой провела рукой по молнии его джинсов, остальные красные недолетки громко расхохотались.

— Тогда поскорее идем в туннели, чтобы я могла поскорее приступить к делу!

С этими словами она повела свою банду в школу. Даллас подождал снаружи, пока все зайдут, а потом вошел следом и закрыл за собой дверь. Снова раздалось шипение, и все стихло. Когда, буквально через несколько секунд, охранник лениво подъехал к входу, вокруг все было совершенно спокойно. Охранник тоже не посмотрел вверх, поэтому не увидел огромногопересмешника, сидящего на верхушке башни.

Когда сторож отъехал, Рефаим камнем бросился в небо, и мысли его метались в такт биению крыльев.

Даллас встал во главе злых красных недолеток.

Он владеет современной магией нового мира, что позволяет ему беспрепятственно проникать в любые здания.

Красные недолетки обосновались в средней школе Уилла Роджерса.

Наверное, Стиви Рей хотела бы узнать об этом. Она должна об этом узнать! Она до сих пор чувствует свою ответственность за этих бандитов, даже после того, как они пытались убить ее! А Даллас? Что она чувствует у нему?

Рефаим вскипел от ярости при одном воспоминании о том, как он застал Стиви Рей в объятиях Далласа. Но он помнил, что она предпочла его своему бывшему парню. Ясно и определенно.

Хотя теперь это не имело никакого значения.

Только сейчас Рефаим осознал, что летит не к небоскребу «Майо», а гораздо южнее. Он скользил над примыкающим к центру районом Талсы, мимо тускло освещенного бенедектинского аббатства, над площадью Утики, бесшумно приближаясь к высокой каменной стене, ограждавшей кампус. Рефаим сбился с ритма и запнулся в полете.

Вампиры непременно посмотрят вверх. Он снова взмахнул крыльями и взмыл в ночное небо, поднимаясь все выше и выше.

Поднявшись так высоко, что его нельзя было разглядеть с земли, Рефаим обогнул кампус и неслышно опустился с другой стороны западной стены, выбрав укромное темное местечко между двумя фонарями. Отсюда он короткими перелетами двинулся дальше, стараясь, чтобы чернота его перьев сливалась с мглой ночи.

Он был в нескольких взмахах крыльев от стены, когда услышал жуткий вой. В этом звуке было столько муки и отчаяния, что даже у пересмешника кровь застыла в жилах. Кто может так выть?

Рефаим еще не успел закончить свой вопрос, когда понял, что знает ответ. Собака. Собака Старка.

Во время одного из приступов своей бесконечной болтовни, Стиви Рей рассказала ему, что один из ее друзей, парень по имени Джек, взял себе собаку Старка, когда тот превратился в красного недолетку, и что с тех пор собака и этот мальчик стали неразлучны, и как это чудесненько, потому что собачка такая умница, а Джек такой лапочка. Стоило Рефаиму вспомнить об этом разговоре, как все встало на свои места.

Когда пересмешник приблизился к зданию школы, он услышал громкий плач, аккомпанировавший собачьему вою. Рефаим уже знал, что ему предстоит увидеть, когда бесшумно вспорхнул на стену и опустил взгляд на скорбную сцену внизу.

Он посмотрел. Он просто не мог удержаться. Он хотел увидеть Стиви Рей — просто увидеть, хотя бы ненадолго. В конце концов, он все равно не мог сделать ничего другого — нельзя же было выдать свое присутствие посторонним!

Он оказался прав — невинным, принесенным Неферет в уплату долга Тьме, оказался друг Стиви Рей по имени Джек.

Под расколотым деревом, через которое Калона когда-то вырвался из своей земляной тюрьмы, стоял на коленях какой-то незнакомый Рефаиму мальчик. Вся трава вокруг него была залита кровью, а мальчик все кричал: «Джек, Джек!», и собака жутко выла рядом с ним…

Странно, почему никто не замечал, что крови гораздо меньше, чем должно было быть при таком ранении? Рефаим задумчиво покачал головой. Что ж, Неферет накормила Тьму досыта. Рядом с плачущим мальчиком, положив руку ему на плечо, молча стоял Фехтовальщик Дракон Ланкфорд. Их было трое — собака, мальчик и Фехтовальщик. Стиви Рей с ними не было. Рефаим попытался убедить себя в том, что оно и к лучшему. Очень хорошо, что ее тут нет и она его не увидит… В следующее мгновение его захлестнула волна чувств — грусти, тревоги и мучительной боли. Затем к троице подбежала Стиви Рей с гигантской белой кошкой в руках. Видеть ее было таким счастьем, что у Рефаима перехватило дыхание.

— Фанти, миленькая, ну перестань! — Ее быстрый говорок с ясно выраженным акцентом был для него все равно, что весенний дождь для иссохшей пустыни.

Рефаим молча смотрел, как Стиви Рей опускается на корточки перед огромной собакой, поставив кошку возле ног. Белая кошка тут же принялась тереться о собаку, словно пыталась забрать ее боль. Рефаим изумленно вытаращил глаза, увидев, как собака притихла и начала вылизывать кошку.

— Вот так, умничка, хорошая девочка. Кэмерон тебе поможет! — Стиви Рей посмотрела на Фехтовальщика, и Рефаим заметил, как тот едва заметно кивнул. Затем Стиви Рей бросилась к рыдающему мальчику.

Порывшись в кармане джинсов, она вытащила оттуда смятый бумажный носовой платок и протянула ему. — Дэмьен, милый, ну перестань уже. Ты заболеешь!

Парень, которого она назвала Дэмьеном, машинально взял протянутый Стиви Рей платок и быстро провел им по лицу.

— М-мне все равно.

Стиви Рей дотронулась до его щеки.

— Я знаю, но ты нужен своей кошке и Фанти. Милый, Джек будет страшно расстраиваться, когда увидит тебя таким.

— Джек больше никогда меня не увидит! — Дэмьен перестал плакать, но голос его был страшен. Рефаим никогда не думал о таких вещах, но сейчас ему вдруг показалось, что он услышал в голосе мальчика звук его разбитого сердца.

— Я никогда в это не поверю, ни на секундочку! — твердо заявила Стиви Рей. — И ты тоже, если только подумаешь.

Дэмьен затравленно посмотрел на нее.

— Я не могу думать, Стиви Рей. Сейчас я могу только чувствовать.

— Часть боли уйдет, — глухо сказал Дракон, и голос его был так же мертв, как у Дэмьена. — Ровно настолько, чтобы снова можно было думать.

— Ну вот, что я говорю? Прислушайся к Дракону! Когда ты снова сможешь думать, ты найдешь в своем сердце присутствие Богини. Следуй ему. И помни о Потустороннем мире, в котором мы все встретимся вновь. Джек сейчас там. Когда-нибудь ты снова встретишь его на лугах Богини.

Дэмьен перевел взгляд со Стиви Рей на Фехтовальщика.

— Вам это удалось? Все эти правильные мысли облегчили вам боль от утраты Анастасии?

— Никто никогда не облегчит боль моей утраты. До сих пор я все еще ищу в себе нить, связывающую меня с Богиней.

В глазах у Рефаима почернело. Это он был причиной страданий Фехтовальщика. Это он убил профессора Анастасию, жену Дракона Ланкфорда. Он сделал это совершенно бесстрастно, не чувствуя ничего, кроме раздражения из-за краткой потери драгоценного времени, потребовавшегося на то* чтобы победить и уничтожить ее.

«Я убил ее, не думая ни о ком и ни о чем, кроме необходимости исполнить приказ отца. Я — чудовище».

Рефаим не мог отвести глаз от Фехтовальщика. Боль окутывала его, словно плащ. Рефаиму показалось, будто он видит зияющую пустоту, оставшуюся в жизни Дракона после смерти любимой. И впервые за свою многовековую жизнь Рефаим испытал горечь раскаяния.

Он был уверен в том, что не шелохнулся и не издал ни звука, когда вдруг почувствовал на себе взгляд Стиви Рей.

Очень медленно Рефаим отвел взгляд от Дракона и посмотрел на ту, с которой был Запечатлен. Глаза их встретились и не смогли оторваться друг от друга. Чувства Стиви Рей охватили Рефаима с такой силой, словно она нарочно напустила их на него. Сначала он почувствовал ее изумление, заставившее его вспыхнуть и смутиться. Потом на него обрушилась грусть — глубокая, мучительная, безнадежная. Рефаим попытался передать Стиви Рей свое сожаление, в надежде, что она поймет, как он скучает без нее, и как скорбит о том, что имел, пусть косвенное, отношение к ее горю. В ответ он получил такой сильный разряд гнева, что едва не свалился со стены.

Рефаим затряс головой, не до конца понимая, что именно он пытается отрицать — то ли гнев Стиви Рей, то ли его причину.

— Дэмьен, милый, вы с Фанти должны пойти со мной. Тебе нужно поскорее уйти от этого ужасного места! Здесь творятся страшные вещи. И страшные силы все еще рыщут поблизости. Я их чувствую. Идем. Сейчас же, — медленно произнесла она, обращаясь к убитому горем мальчику, ни разу не взглянув на Рефаима.

— Что ты чувствуешь? Где? — встрепенулся Дракон.

— Тьму. — Стиви Рей быстро подняла глаза на Рефаима, и метнула в него это короткое слово, словно кинжал. — Грязную, неисправимую Тьму. — С этими словами она решительно повернулась спиной к Рефаиму. — Я чувствую, что здесь нет ничего такого, против чего стоило бы обнажать меч, но мы должны поскорее уйти отсюда.

— Согласен, — сказал Дракон, но от Рефаима не укрылось сомнение, прозвучавшее в его голосе. Что ж, по всему видно, что этот Дракон может стать для них серьезной помехой в будущем…

А Стиви Рей? Его Стиви Рей. Что она? Может ли она по-настоящему ненавидеть его? Может ли навсегда отвергнуть?

Жадно впитывая в себя ее чувства, Рефаим молча смотрел, как Стиви Рей помогает Дэмьену подняться на ноги и уводит его, Дракона и кошку с собакой прочь, в сторону корпусов. Он чувствовал ее гнев и тоску, и понимал эти чувства. Но ненависть? Неужели она может его ненавидеть? Рефаим не был в этом уверен, хотя в глубине души знал, что заслужил ее ненависть. Нет, он не убивал Джека, но он был верным союзником тех, кто это сделал.

Он был сыном своего отца. И это было все, что он знал в своей жизни. Разве у него был какой-то другой выбор?

Когда Стиви Рей ушла, Рефаим взлетел на стену, разбежался и прыгнул в небо. Мощно рассекая воздух своими тяжелыми крыльями, он описал круг над притихшим кампусом и устремился в сторону небоскреба «Майо».

«Я заслужил ее ненависть… Я заслужил ее ненависть… Я заслужил ее ненависть…»

Эти слова громом стучали в его висках в такт взмахам крыльев.

Его собственная боль и отчаяние соединились с отголосками тоски и гнева Стиви Рей, а сырость холодной ночи смешивалась со слезами, заливавшими птичье лицо пересмешника.

Глава 13

Стиви Рей


— Обнять и плакать! Значит, никто до сих пор не удосужился позвонить Зои? — воскликнула Афродита.

Стиви Рей схватила ее за локоть, сжала несколько сильнее, чем требовалось, и подвела к двери комнаты Дэмьена. Здесь она на миг замерла, и обе девушки посмотрели на кровать, где лежал Дэмьен вместе с Фанти и Кэмерон. Парень, собака и кошка уснули всего несколько минут тому назад, сломленные горем и усталостью.

Стиви Рей молча указала пальцем в коридор.

Афродиту прищурилась. Стиви Рей скрестила руки на груди и расправила плечи.

— Выходи, — прошипела она. — Немедленно. — Она вышла из комнаты следом за Афродитой и бесшумно прикрыла за собой дверь. — И постарайся приглушить свой чертов голосок, — сердито прошептала она.

— Отлично. Приглушаю. И повторяю вопрос: итак, Джек погиб, но никто до сих пор не позвонил Зои?

— Нет. У меня просто не было времени. Дэмьен был в истерике. Фанти была в истерике. Школа стояла на ушах. А поскольку я тут единственная Верховная жрица, которая не стала запираться в своих покоях, чтобы предаться молитвам или чему там еще, то мне пришлось, засучив рукава, разгребать весь этот кошмар!

— Сама себя не похвалишь, никто не догадается, да? — насмешливо бросила Афродита. — Я все понимаю, и это все, действительно, грустно и ужасно, но Зои должна вернуться и сделать это немедленно. Стиви Рей, в последнее время чувство собственной важности застилает тебе глаза. Если у тебя не было времени позвонить, попросила бы кого-нибудь из профессоров сделать это! Чем быстрее Зои узнает о том, что случилось, тем быстрее она вернется.

Дарий поспешно подошел к девушкам и взял Афродиту за руку.

— Это ведь Неферет, да? — спросила его Афродита. — Эта стерва убила Джека!

— Это невероятно, — хором ответили Дарий и Стиви Рей, причем Стиви Рей не удержалась от того, чтобы бросить на Афродиту торжествующий взгляд, в котором ясно читалось: «Ага, съела!»

Дарий повернулся к Афродите:

— В тот момент, когда мальчик упал со ступенек на меч заостренный, Неферет находилась у всех на глазах, среди зала Советов. Джек упал на глазах у свидетелей, вот в чем загвоздка. Это видел и Дэмьен несчастный, и юный Партейн. Дрю как раз через двор проходил, он услышал, как Джек распевает, но потом бой часов раздался, и пробили куранты двенадцать, а когда они смолкли, то смолкло и пение Джека.

— В этот время он погиб, — твердо и бесстрастно проговорила Стиви Рей, изо всех сил удерживаясь от слез.

— Да, все так, — кивнул Дарий.

— И вы уверены, что старая стерва в это время была на совете? — уточнила Афродита. — Она как раз говорила в тот момент, когда пробили часы, — сказала Стиви Рей.

— Лично я ни на секунду не верю, что Неферет не имеет отношения к смерти Джека, — твердо заявила Афродита.

— Честно тебе скажу, я тоже не могу полностью отрицать это! — прошипела Стиви Рей. — Неферет скользкая, как дерьмо на жестяной крыше, но с фактами не поспоришь. Когда Джек упал, она была в зале, у нас на глазах.

— Стиви Рей, будь умничкой, избавь меня от своих деревенских аналогий, — скривилась Афродита. — А вас не удивляет вся эта история с мечом? Как Джек мог «совершенно случайно», — Афродита изобразила пальцами кавычки, — откромсать себе голову?

— Но королева, меч ставят к земле рукоятью и лезвием кверху. Наш Фехтовальщик Дракон объяснил это правило Джеку. Так что когда Джек всем телом на лезвие рухнул, в землю ушла рукоять, а клинок всей длиной ему в шею вонзился, — мрачно пояснил Дарий. — Так что технически это возможно, и выглядит правдоподобно.

Афродита закрыла лицо дрожащими руками.

— Это ужасно. Просто ужасно. Но я все равно уверена, что это никакая не случайность!

— Да, королева, никто среди нас не поверит, что это случайность. Чувствую тоже я, что Неферет к этой смерти причастна. Только сомнения — одно, а доказательства — дело другое, — с тяжелым вздохом сказал Дарий. — Высший совет, как ты знаешь, недавно во всем поддержал Неферет и, по сути, решил против нас дело Хита. Если мы снова придем к ним, с одними сомненьями, без доказательств, то лишь сильнее настроим их против себя, к вящей выгоде ведьмы преступной.

— Я понимаю, но как же меня это бесит! — процедила Афродита.

— Это всех нас бесит, — вставила Стиви Рей. — Все плохо. Совсем плохо.

Последние слова Стиви Рей произнесла с такой нехарактерной для себя злобой, что Афродита приподняла бровь.

— Вот именно, умничка. Так что давайте-ка используем свое бешенство на то, чтобы раз и навсегда вышвырнуть отсюда эту адскую рыжую корову!

— Что ты предлагаешь? — спросила Стиви Рей.

— Прежде всего, нужно позвонить Зои. Пусть заканчивает свои каникулы и тащит сюда свою отдохнувшую задницу. Неферет ненавидит Зет. Она непременно выступит против нее — как обычно. Только на этот раз мы не будет выжидать и наблюдать, а раздобудем такие доказательства, от которых не сможет отмахнуться даже этот треклятый неферето-любивый Высший совет! — не дожидаясь ответа своих слушателей, Афродита вытащила из клатча цвета металлик свой айфон, разблокировала его и сказала: — Звоню Зои.

— Я сама хотела! — пробурчала Стиви Рей.

Афродита устало закатила глаза.

— Ну конечно, деточка. Без тебя у нас ночь не наступит, ведь ты такая важная, такая незаменимая. Но. При этом. Ты. Чертовски. Тормозная, — отчеканила она, выделяя голосом каждое слово. — И потом, ты слишком миндальничаешь. Сейчас нужно не хороводы водить вокруг Зои, а твердо сказать ей: «соберись, тряпка, и делай, что нужно делать!» А я как раз та девочка, которая отлично умеет доносить такого рода информацию. — Афродита помолчала, прислушиваясь, потом снова закатила глаза. — Великая Богиня, там ее тошнотворное диснеевское чириканье: «Привет, ребята! Оставьте мне сообщение или передайте все голосовой почтой!» — Афродита очень похоже передразнила преувеличенно бодрый голос Зои. Потом затаила дыхание, ожидая сигнала.

Стиви Рей вырвала у нее телефон и быстро выпалила в микрофон:

— Зои, это я, а не Афродита. Срочно перезвони мне, как только услышишь это сообщение. Это очень важно. — Она быстро нажала на кнопку отбоя и протянула телефон Афродите. — Вот что, давай поставим все точки над «i». To, что я пытаюсь вести себя по-человечески, вовсе не означает, что я слишком миндальничаю, как ты это называешь! То, что случилось с Джеком, просто ужасно. Но узнать об этом из сообщения на автоответчике… Ох, божечки, да разве такое можно? Мы не должны так пугать Зои, особенно теперь, когда ее душа только-только снова стала целой.

Афродита вырвала телефон из руки Стиви Рей.

— Слушай, деревенщина. Пойми ты своей тупой головой, что у нас нет времени плясать на цырлах вокруг Зои, щадя ее чувства. Она должна вылезти из ползунков, натянуть штаны взрослой Верховной жрицы и приняться задело!

— Нет, это ты послушай! — взвизгнула Стиви Рей и шагнула вперед, вторгшись в личное пространство Афродиты, отчего Дарий мгновенно придвинулся к своей жрице. — Зои не нужно надевать штаны Верховной жрицы! Они и так на ней. Но она только что потеряла человека, которого любила. Неужели ты не понимаешь? Щадить ее чувства не значит опекать ее, как ребенка. Это значит, быть настоящей подругой. Иногда нам всем нужна некоторая защита даже от друзей. — Стиви Рей сердито посмотрела на Дария и покачала головой. — Нет, Дарий, это не значит, что ты должен защищать Афродиту от меня. Что с тобой творится?

Но Дарий твердо выдержал ее взгляд и ответил:

— Глаза твои красными стали на миг, и мне не понравилось это.

Стиви Рей из последних сил заставила себя не опустить взгляда и не втянуть голову в плечи.

— Конечно, ничего удивительного! Знаешь, Дарий, мне было очень непросто смотреть, как Неферет выходит сухой из воды, не понеся никакого наказания за смерть Джека! Ты бы тоже почувствовал себя так, если бы был на моем месте!

— Думаю да, но при этом глаза мои вряд ли зажглись бы рубиновым светом, — невозмутимо ответил Дарий.

— Умри, а потом оживи, тогда и посмотрим, — пробурчала Стиви Рей, поспешно оборачиваясь к Афродите. — Слушай, мне нужно кое-что сделать, пока Дэмьен спит. Вы с Дарием не могли бы посидеть с ним? Я ни на секундочку не верю, что Неферет сейчас заперлась в своих покоях, погрузившись в молитвы, как она тут всем наплела!

— Мы посидим, — ответила Афродита.

— Если он проснется, будь с ним поласковее, — попросила Стиви Рей.

— Успокойся, придурочная. Конечно, буду.

— Вот и хорошо. Я постараюсь вернуться как можно быстрее, но если вам потребуется отдых, позовите Близняшек.

— Стиви Рей, если мне когда-то что-то потребуется, я разберусь с этим без твоих советов. Пока-пока.

— Пока!

Стиви Рей торопливо пошла прочь по коридору, чувствуя спиной вопросительный взгляд Дария.

— Я не допущу, чтобы Дарий заставлял меня чувствовать себя виноватой! — зло прошипела она себе под нос. — Я не делаю ничего плохого! Что с того, что у меня загораются красным глаза, когда я злюсь? Это не имеет никакого отношения к Запечатлению с Рефаимом! Я бросила его. Между нами все кончено. Сегодня я повернулась к нему спиной. Нуда, мне придется разыскать его и спросить, что он знает о смерти Джека, но ведь я должна это сделать не по своей воле! Мне придется!

Стиви Рей так увлеклась, убеждая себя в этой лжи, что не заметила, как врезалась в Эрика.

— Ой, Стиви Рей! Как Дэмьен? Он в порядке?

— Как ты сам думаешь, Эрик? Парень, которого он любил, только что погиб страшной смертью. Нет, он не в порядке! Но он уснул. Наконец.

— Тебе обязательно нужно так разговаривать, Стиви Рей? Я очень волнуюсь за Дэмьена, и я очень любил Джека.

Стиви Рей внимательно посмотрела на Эрика. Он выглядел настолько ужасно, что в нем почти невозможно было узнать знаменитого красавчика Эрика. И еще он явно только что плакал. Стиви Рей с опозданием вспомнила, что Эрик был соседом Джека по комнате и, действительно, всегда хорошо относился к нему и защищал от Тора, который презирал геев вообще, и Джека в особенности.

— Прости, — извинилась она, дотрагиваясь до руки Эрика. — Я просто ужасно расстроена. Но это не причина вести себя, как стерва. Ладно, начнем сначала. — Стиви Рей перевела дыхание и невесело улыбнулась. — Дэмьен уснул, но он не в порядке. Когда он проснется, ему понадобятся друзья, вроде нас с тобой. Спасибо, что спросил, и спасибо, что поддержишь его в это страшное время.

Эрик кивнул и быстро сжал ее руку.

— И тебе спасибо. Я знаю, ты меня недолюбливаешь после всего, что произошло между мной и Зет, но я всегда был другом Дэмьена. Скажи мне, если понадобится какая-то помощь. — Эрик помолчал, быстро обернулся в глубину коридора и добавил, понизив голос до шепота: — Неферет имеет к этому отношение, да?

Стиви Рей изумленно вытаращила глаза.

— С чего ты взял?

— Я знаю, что она не та, за кого себя выдает. Я видел ее настоящее лицо, и оно поистине безобразно!

— В общем, да. Ты прав. Ее настоящее лицо миловидным не назовешь! Но ты, как и я, видел, что она была в зале, когда умер Джек.

— И все-таки ты считаешь, что она в этом замешана.

Это был не вопрос, но Стиви Рей молча кивнула в ответ.

— Я так и знал. Этот Дом Ночи превратился в гнуснейшее место на всей планете. Значит, я был прав, когда согласился перевестись в Лос-Анджелес.

Стиви Рей устало покачала головой.

— Значит, вот как ты поступаешь, когда случается что-то ужасное? Просто сбегаешь?

— Что может один вампир против Неферет? Высший совет поддержал ее, он не на нашей стороне!

— Один вампир мало что может. Но команда может выстоять!

— Команда? Несколько детишек и парочка примкнувших к ним вампиров? Против могущественной Верховной жрицы и Высшего совета? Это безумие.

— Ну конечно! А благоразумие — это отойти в сторонку и дать плохим парням победить?

— Слушай, у меня впереди целая жизнь — куча возможностей, головокружительная карьера в кино, слава, удача и все такое. Ты не можешь всерьез обвинять меня в том, что я не хочу ввязываться в дела Неферет!

— Знаешь что, Эрик? Я точно знаю только одно: зло всегда побеждает, когда хорошие люди отходят в сторонку! — выпалила Стиви Рей.

— Вообще-то, я тоже кое-что делаю. Уезжаю отсюда. Кстати, ты никогда не задумывалась над тем, что если все хорошие люди разъедутся кто куда, злу не с кем будет играть, и оно, соскучившись, тоже уберется из нашей песочницы? — спросил Эрик.

— Когда-то я считала тебя самым крутым парнем на свете, — грустно сказала Стиви Рей.

Голубые глаза Эрика весело заблестели, и он одарил ее одной из своих фирменных стоваттовых улыбок.

— А теперь ты знаешь, что я такой и есть?

— Нет. Теперь я знаю, что ты слабый эгоистичный мальчишка, которому все в жизни доставалось без труда, просто за красивые глазки. И в этом нет ничего крутого.

Стиви Рей посмотрела в растерянное лицо Эрика, покачала головой и пошла прочь. Потом обернулась через плечо и сказала:

— Может быть, когда-нибудь, ты тоже найдешь в этой жизни нечто такое, что тебе захочется защитить!

— Непременно! И может быть, вы с Зои тоже когда-нибудь поймете, что спасать мир — не ваша забота! — крикнул Эрик ей вслед.

Стиви Рей даже смотреть на него не стала. Эрик был обузой. В Доме Ночи Талсы станет легче дышать, когда он уберет отсюда свою жалкую трусливую задницу. Наступают суровые времена, а значит, наступать будут только суровые бойцы, а трусы и неженки пусть отступают и катятся вон! Как в знаменитых вестернах Джона Уэйна — пришло время собрать войска!

— Да-да, не вижу ничего странного в том, что в моих войсках есть ворон-пересмешник! — пробормотала Стиви Рей, торопясь на парковку, где стоял старенький «жук» Зои. — Я не собираюсь его мобилизовывать! Я просто хочу вытрясти из него информацию. Как в прошлый раз! — Она осеклась и поспешно отогнала мысли о том, что случилось между ней и Рефаимом в тот последний раз, когда она пришла «просто вытрясти из него информацию».

— Стиви Рей! Мы с тобой должны…

Не останавливаясь, Стиви Рей подняла руку и прервала Крамишу на полуслове.

— Не сейчас. У меня нет времени.

— А я только говорю, что…

— Нет! — заорала Стиви Рей, срывая на Крамише свое отчаяние. Та осеклась и уставилась на нее. — Все, что ты хочешь мне сказать, подождет до моего возвращения! Прости за грубость, но у меня есть более важные дела, а до восхода солнца осталось ровно два часа и пять минут!

С этими словами Стиви Рей повернулась спиной к Крамише, преодолела последние несколько шагов, отделявших ее от машины, забралась внутрь, включила зажигание и вылетела с парковки.

Через несколько минут Стиви Рей была уже у музея Джилкриса. Она не стала заезжать внутрь. После окончания ледяного дождя электрическую сигнализацию вновь привели в действие, поэтому по ночам все двери и ворота были надежно заперты.

Стиви Рей припарковала машину у дороги под большим деревом. Выйдя наружу, она машинально «затуманилась» при помощи взятой от земли силы и зашагала к брошенному особняку.

Дверь не представляла особой преграды. Никто не удосужился проверить замок на старом здании, поэтому оно до сих пор стояло открытым. Стиви Рей беспрепятственно прошла через весь дом и поднялась на крышу, не заметив по пути никаких изменений, произошедших здесь за время ее отсутствия.

— Рефаим? — позвала она. Ее голос жутко и громко прозвучал в тишине холодной гулкой ночи.

Просторный стенной шкаф, где когда-то прятался Рефаим, стоял открытым, но внутри было пусто.

Стиви Рей вышла на балкон. Там тоже никого не было. Кругом царила пустота.

Впрочем, к чему обманывать себя? Стиви Рей поняла, что Рефаима здесь нет в тот самый миг, когда сделала первый шаг на территорию музея. Будь он в музее, она сразу почувствовала бы его присутствие, как это было несколько часов назад, когда пересмешник прилетел в Дом Ночи и посмотрел на нее со стены. Запечатление соединяло их, и пока оно не будет разорвано, Рефаим и Стиви Рей были накрепко связаны воедино!

— Рефаим, где ты? — спросила она у безмолвного неба. Постепенно мысли ее успокоились, выстроились по порядку, и Стиви Рей поняла, что знает ответ. Она знала его с самого начала. Стоило ей забыть о своей гордости, боли, гневе и прочих чувствах, как ответ нашелся сам собой.

Их соединяло Запечатление, и до тех пор, пока оно оставалось нерушимым, оно связывало их воедино! Разве это не ее слова? Ей не нужно искать Рефаима. Он сам найдет ее!

Стиви Рей уселась на пол балкона и посмотрела на север. Потом сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Со следующим вдохом она втянула в себя запахи земли, разлитые в холодном воздухе. Она чувствовала все: зябкую сырость голых веток деревьев, стужу промерзшей земли и плотность оклахомского песчаника, залегавшего под слоями почвы.

Укрепив себя силой земли, Стиви Рей сказала:

— Найди Рефаима. Скажи, чтобы он пришел ко мне. Скажи, что он мне нужен.

Она выдохнула, отпуская силу земли. Если бы в тот момент глаза ее были открыты, Стиви Рей увидела бы, как в воздухе вокруг нее вдруг разлилось зеленое сияние. И еще она заметила бы, что в этом вихре зеленого света, послушно бросившимся исполнять ее поручение, был отчетливо заметен зловещий красный отсвет.

Глава 14

Рефаим


Он кружил над небоскребом «Майо», не решаясь спуститься и предстать перед Неферет и Калоной, когда почувствовал призыв Стиви Рей. Рефаим узнал его мгновенно. Он узнал дыхание земли, когда могучая сила поднялась откуда-то снизу и вплелась в воздушные потоки, чтобы найти его.

Она зовет тебя…

Большего ему не требовалось. Неважно, как сильно она злилась на него. Неважно, как люто она его ненавидела — она звала его! А если она звала, он должен был откликнуться.

В глубине своего сердца Рефаим знал, что он всегда, до последнего дыхания, будет стараться откликаться…

Он вспомнил, что сказала ему Стиви Рей на прощание. «Когда ты решишь, что твое сердце значит для тебя так же много, как мое для меня, можешь найти меня снова. Это будет нетрудно. Просто следуй за своим сердцем».

Рефаим отмахнулся от голоса рассудка, твердившего, что он все равно не может быть с ней, не может любить ее. Они уже несколько недель были в разлуке.

Каждый день, прожитый без Стиви Рей, казался Рефаиму вечностью. Неужели он мог всерьез поверить, будто сможет прожить без нее? Каждая капля его крови звала Рефаима к Стиви Рей. Даже ее гнев был лучше, чем разлука. Кроме того, ему нужно было увидеть ее. Нужно было найти способ предупредить ее о планах Неферет. И об отце тоже?

— Нет! — прокричал Рефаим в ночь. Он не мог предать своего отца. Но Стиви Рей он тоже не мог предать. Что же делать? Он должен найти золотую середину. Обязан.

Так и не решив, что же ему делать, Рефаим успокоил бешеную пляску мыслей и сосредоточился на ленте сияющего зеленого света, которая должна была привести его к Стиви Рей. Сейчас этот зеленый свет был для него все равно, что спасательный круг в бурном море.


Стиви Рей


Она ждала его с таким нетерпением, что мгновенно почувствовала, как Рефаим подлетел к музею. Когда он стал плавно спускаться с небес, Стиви Рей молча стояла посреди крыши, запрокинув лицо и не сводя с него глаз.

Она решила держаться холодно и бесстрастно. Рефаим был ее врагом. Она собиралась сразу дать ему это понять. Но куда подевались все ее благие намерения, когда Рефаим опустился на крышу, посмотрел на нее и еле слышно произнес:

— Я услышал твой зов. Я пришел.

Вот и все. Одного звука его чудесного знакомого голоса оказалось достаточно, чтобы Стиви Рей забыла обо всем. Она бросилась в его объятия, зарылась лицом в черные перья на его плечах.

— Ох, божечки, как же я по тебе соскучилась!

— Я тоже соскучился, — прошептал он, прижимая ее к себе.

Они не знали, сколько времени простояли так, дрожа в объятиях друг друга. Стиви Рей с наслаждением вдыхала запах Рефаима — пульсирующую в его теле волшебную смесь смертной и бессмертной крови, которая связала их Запечатлением и, через него, текла и в ее теле.

А потом, совершенно внезапно, словно им обоим одновременно показалось, что они не должны этого делать, Стиви Рей и Рефаим разжали объятия и отпрянули друг от друга.

— Ну, ты, это… Короче, ты в порядке? — бросила Стиви Рей.

— Да, — кивнул Рефаим. — А ты? Ты в безопасности? Ты не пострадала, когда Джек был убит?

— Откуда ты знаешь, что его убили? — резко спросила Стиви Рей.

— Я почувствовал твою грусть. Я прилетел в Дом Ночи, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. А потом я увидел тебя и твоих друзей и… и услышал, как мальчик оплакивал Джека, — Рефаим говорил с запинкой, раздумывая над каждым словом, стараясь говорить только правду. — Это и твоя грусть подсказали мне, что произошло убийство.

— Ты знаешь что-нибудь об этом?

— Возможно. Каким был этот Джек?

— Он был добрым и милым, возможно, самым лучшим и самым чистым из всех нас. Что ты знаешь, Рефаим?

— Я знаю, почему он погиб.

— Расскажи мне.

— Неферет попросила Тьму взять в плен бессмертную душу моего отца и поклялась принести ей за это в жертву невинную жизнь, неподвластную силам зла.

— Джек был таким, и она его убила. Но самое отвратительное, что Неферет обстряпала все так, будто она здесь ни при чем! Когда все это произошло, она держала речь перед школьным советом.

— Тси-Сги-ли скормила Джека Тьме. Ей не нужно было лично присутствовать при этом. Все, что от нее требовалось, — это указать Тьме на жертву и спустить на несчастного черные щупальца, которые сами сделали всю работу. Неферет могла при этом не присутствовать.

— Но как я могу это доказать?

— Никак не можешь. Дело сделано. Тси-Сги-ли уплатила свой долг.

— Проклятье! Я в таком бешенстве, что готова порвать кого-нибудь в клочья! Неферет удается каждый раз улизнуть от ответственности! Если бы ты только видел ее! Она льет слезы по Джеку. Я не понимаю, как ей все сходит с рук. Это неправильно, Рефаим. Это просто неправильно!

Стиви Рей быстро-быстро захлопала ресницами, смаргивая с глаз слезы отчаяния.

Рефаим робко дотронулся до ее плеча, и Стиви Рей прижалась щекой к его руке, ища утешения в его прикосновении. Рефаим быстро отстранился и сказал:

— Я понял. Этот гнев. Это отчаяние и грусть. Я почувствовал все это сегодня ночью, но подумал… — он замолчал, не в силах решить, говорить ему дальше или промолчать.

— Что? — тихо спросила Стиви Рей. — О чем ты подумал?

Рефаим посмотрел ей в глаза.

— Я подумал, что все это обращено ко мне. Что это меня ты ненавидишь. На меня злишься. Я слышал твои слова. Ты сказала Фехтовальщику, что грязная, неисправимая Тьма скрывается в темноте. Ты смотрела прямо на меня, когда говорила это.

Стиви Рей кивнула.

— Ага, я тебя увидела и поняла, что нужно срочно придумать какую-нибудь причину, чтобы увести оттуда Дэмьена и Дракона, пока они тоже тебя не заметили.

— Значит, ты говорила не обо мне?

На этот раз пришла очередь Стиви Рей замешкаться с ответом. Наконец она вздохнула.

— Я была страшно зла, напугана и расстроена. И совсем не задумывалась над тем, что говорю. Я просто сорвалась от злости, со мной такое бывает, — Стиви Рей снова замолчала, а потом добавила: — Я ничего не имею против тебя, Рефаим, но мне нужно знать, что затевают Калона и Неферет.

Рефаим отвернулся и отошел к дальнему краю крыши. Стиви Рей последовала за ним и остановилась рядом. Некоторое время они оба молча смотрели в тихую ночь.

— Уходи немедленно и не мешкай. Даже моя кровь не спасет тебя от солнца.

— Я знаю и скоро уйду, — со вздохом сказала Стиви Рей. — Ты ведь расскажешь мне, что задумал твой папочка?

Рефаим резко повернулся и посмотрел на нее.

— Что ты будешь думать обо мне, если я предам своего отца?

— Но ведь он на стороне плохих парней, Рефаим! Он не с нами. Ты не должен его защищать.

— Он мой отец, — сказал Рефаим.

В его голосе Стиви Рей послышалась смертельная усталость. Ей хотелось взять Рефаима за руку и сказать ему, что все будет хорошо. Но она не могла. Как, черт побери, все может быть хорошо, если они с Рефаимом окажутся на разных сторонах?

— Я тут ничего не могу поделать, — сказала она после долгого молчания. — Ты сам должен решить, кто для тебя Калона и что тебе делать. Но знай, что я должна сохранить жизни своих, а твой отец работает на Неферет. Вот и все.

— Мой отец в плену у нее! — выпалил Рефаим.

— Что?

— Он не убил Зои, а значит, не выполнил клятву, которую вырвала у него Неферет, поэтому Тси-Сги-ли держит в плену его бессмертную душу.

— Замечательно! Значит, Калона теперь все равно, что заряженное ружье в руках Неферет!

— Так думает Неферет, — покачал головой Рефаим. — Но мой отец не любит прислуживать. Он страдает от такого положения. Так что я бы поправил твою аналогию. Мой отец все равно, что испорченное ружье в руках Неферет.

— Уточни, пожалуйста. Приведи какой-нибудь пример. Объясни, что ты хочешь этим сказать? — попросила Стиви Рей, старательно пряча свое волнение. Но по тому, как Рефаим отвел глаза, она сразу поняла, что ее план сорвался.

— Я не предам отца.

— Ладно, как скажешь. Я поняла. Это значит, что ты не будешь мне помогать?

Рефаим молча смотрел на нее так долго, что Стиви Рей, отчаявшись дождаться ответа, уже начала придумывать какой-нибудь другой вопрос, но тут пересмешник проговорил:

— Я хочу помочь тебе и помогу, но только до тех пор, пока моя помощь не будет означать предательства отца.

— Это очень похоже на первую сделку, которую мы с тобой заключили, помнишь? По-моему, тогда все закончилось совсем неплохо, — пролепетала Стиви Рей, робко улыбаясь ему.

— Неплохо.

— Но скажи мне, мы ведь против Неферет?

— Я против, — твердо ответил Рефаим.

— А твой папа?

— Он хочет избавиться от ее власти.

— Значит, он более-менее на нашей стороне?

— Я не могу быть на твоей стороне, Стиви Рей. Не забывай об этом.

— Значит, ты будешь со мной воевать? — она грозно посмотрела ему в глаза.

— Я не могу причинить тебе зла.

— Да, но тогда…

— Нет, — резко оборвал Рефаим. — Это не значит, что я буду сражаться на твоей стороне.

— Но ты уже сражаешься на ней! Неужели ты не понимаешь? — Стиви Рей убрала руку Рефаима со своей руки и переплела пальцы с его пальцами. — Ведь ты знаешь это в глубине души, правда?

Рефаим снова кивнул, но на этот раз очень медленно и нерешительно.

— Тот парень, что живет внутри тебя, ведь он сын твоей матери! Не Калоны. Не забывай о своей маме, Рефаим. И не забывай о том парне и о том, за что он сражается. Ладно?

Прежде чем Рефаим успел ответить, телефон Стиви Рей заиграл «Only Prettier» Миранды Ламберт.

Выпустив руку Рефаима, Стиви Рей полезла в карман, бормоча про себя:

— Ой, это же звонок Зои! Мне нужно поговорить с ней. Она еще не знает про Джека.

Но прежде чем она успела нажать на кнопку ответа, Рефаим снова схватил ее за руку.

— Зои должна вернуться в Талсу. Это для нас единственная возможность справиться с Неферет. Тси-Сги-ли ненавидит Зои, поэтому ее присутствие ее отвлечет.

— От чего отвлечет? — спросила Стиви Рей, а потом быстро нажала на кнопку и скороговоркой выпалила: — Зои, повиси немного, ладно? Я должна сказать тебе что-то очень важное, но мне нужно немного времени.

Голос Зои, донесшийся сквозь шум помех, звучал так, словно она говорила со дна колодца.

— Без проблем, только перезвони мне сама, ладно? У меня проблемы со связью.

— Я мигом, никуда не отходи! Дохлая кошка и хвостом взмахнуть не успеет, как я уже наберу тебе, — скороговоркой выпалила Стиви Рей.

— Ты хоть понимаешь, какую гадость сказала?

Стиви Рей глупо улыбнулась своему телефону.

— Ага, пока!

— Ты хотела сказать: фу, пока! Жду звонка.

Когда Зои отсоединилась, Стиви Рей снова посмотрела на Рефаима.

— Объясни мне, что там за история с Неферет.

— Мой отец хочет найти способ разорвать связь, приковывающую его к Неферет. Чтобы это сделать, ему нужно чем-нибудь отвлечь ее от себя. Неферет помешалась на ненависти к Зои, так что возвращение твоей подруги будет на руку моему отцу. Вторая заветная мечта Неферет — использовать злых красных недолеток в войне против людей.

Стиви Рей изумленно приподняла брови.

— Но вампиры не воюют с людьми!

— Если Неферет своего добьется, начнется война.

— Значит, мы должны позаботиться о том, чтобы этого не случилось. Похоже, Зои в самом деле нужно возвращаться домой.

— Они и тебя хотят использовать, — выпалил Рефаим.

— А? Что? Кто они? Меня? А как?

Рефаим со вздохом отвернулся от Стиви Рей и быстро проговорил:

— Неферет и отец. Они не верят, что ты окончательно избрала путь Богини. Они думают, что им удастся переманить тебя на сторону Тьмы.

— Рефаим, у них нет даже малюсенького шанса сделать это! Нет, я совсем не идеальная. У меня куча недостатков. Но когда ко мне вернулась моя человечность, я раз и навсегда выбрала Никс и Свет. И я никогда не изменю этому выбору.

— Я в этом не сомневался, Стиви Рей. Но они не знают тебя так же хорошо, как я.

— Неферет и Калона никогда не пронюхают про нас, правда?

— Если они узнают, будет беда.

— Для кого — для тебя или для меня?

— Для нас обоих.

— Ладно, я буду осторожна, — вздохнула Стиви Рей, дотрагиваясь до его руки. — И ты тоже, ладно?

Рефаим кивнул.

— Тебе пора возвращаться. Позвони Зои по дороге. Скоро рассветет.

— Ага, я знаю, — прошептала Стиви Рей, не трогаясь с места.

— Мне тоже нужно лететь обратно, — сказал Рефаим, словно пытался уверить в этом самого себя.

— Погоди, разве ты не останешься здесь?

— Нет. Ледяная буря прошла, и теперь здесь стало слишком людно.

— Где же ты теперь живешь?

— Я не могу сказать тебе этого, Стиви Рей!

— Потому что ты живешь там с папочкой, да? — Он промолчал, а Стиви Рей продолжала: — Да брось, будто я не знаю, что Неферет навешала нам всем лапши на уши, когда рассказала сказочку про сто ударов бичом и столетнее отлучение Калоны!

— Она действительно приказала бичевать его. Щупальца Тьмы нанесли ему ровно сто порезов.

Стиви Рей содрогнулась, вспомнив жуткие прикосновения этих щупалец.

— Ох, Рефаим, какой ужас! Я бы никакому врагу такого не пожелала. — Стиви Рей посмотрела в глаза Рефаиму и спросила: — Но столетнее отлучение ведь точно враки, правда?

Рефаим кивнул — очень быстро и почти незаметно.

— И ты не говоришь мне, где живешь, потому что там скрывается твой отец, да?

Он снова еле заметно кивнул. Стиви Рей снова вздохнула.

— Значит, если мне понадобится срочно повидаться с тобой, я должна буду рыскать по каким-нибудь жутким старым домам невесть где?

— Нет! Ты можешь быть в безопасности, только оставаясь на людях. Стиви Рей, если я тебе понадоблюсь, просто приходи сюда и позови меня, как ты сделала это сегодня. Пообещай, что не будешь сама искать меня, — попросил Рефаим, слегка встряхнув ее руку.

— Ладно, ладно. Обещаю. Но ведь я тоже беспокоюсь о тебе. Я знаю, что Калона твой отец, но ведь он по уши в… плохом деле. Я не хочу, чтобы он утянул тебя за собой. Будь осторожен, ладно?

— Обещаю, — кивнул Рефаим. — Стиви Рей, сегодня я видел злых красных недолеток. Они обосновались в средней школе Уилла Роджерса. Даллас примкнул к ним.

— Что ты говоришь? Умоляю тебя, не рассказывай об этом Калоне или Неферет!

— С какой стати? Чтобы дать тебе возможность в очередной раз продемонстрировать им свою доброту и человечность? Чтобы дать им очередную возможность прикончить тебя? — заорал Рефаим.

— Нет! Если я пытаюсь быть человечной, вовсе не значит, что я полная дура или слабовольное ничтожество! Богиня, да почему вы с Афродитой такие упертые? Я не собираюсь идти на переговоры с ними в одиночку! То есть я вообще не собираюсь их больше уговаривать. Я уже поняла, что это не работает. Не такая я дура, как вы все думаете. Я получила урок и хорошо его усвоила, так что все свои следующие шаги я согласую с Ленобией, Драконом или Зои, на худой конец. Просто я не хочу, чтобы эти мерзавцы встали на сторону Неферет, поэтому не надо рассказывать ей о них.

— Поздно, Стиви Рей. Это Неферет послала меня выследить их. Стиви Рей, я прошу тебя держаться подальше от этих красных недолеток. Они опасны для тебя.

— Я же сказала, что буду осторожна! Но ведь я Верховная жрица, а значит, красные недолетки находятся в моей зоне ответственности.

— Стиви Рей, ты слишком много на себя берешь. Добровольно избравшие Тьму не находятся под твоей ответственностью. Что же касается Далласа, то он больше не недолетка. Ты не можешь за него отвечать.

Стиви Рей криво улыбнулась ему.

— Ревнуешь меня к Далласу?

— Не будь смешной. Я просто не хочу, чтобы ты снова попала в беду. И не надо менять тему, со мной это не пройдет.

— Слушай, у нас с Далласом все кончено, — сказала Стиви Рей.

— Я знаю.

— Уверен?

— Да. Конечно. — Рефаим встряхнулся и расправил крылья. Стиви Рей невольно затаила дыхание, любуясь им. — Позвони Зои по дороге в школу. До встречи.

— Береги себя, ладно?

Рефаим обернулся к ней и взялее лицо в свои ладони. Стиви Рей с готовностью закрыла глаза и замерла, наслаждаясь силой и покоем его прикосновения. Но это слишком быстро закончилось. Слишком быстро Рефаим оторвался от нее.

Когда Стиви Рей открыла глаза, она увидела, как могучие крылья пересмешника рассекают ночной воздух, унося его все выше, выше и выше, пока Рефаим не превратился в едва различимую тень на восточном горизонте.

Он был прав. Рассвет был слишком близок, и Стиви Рей чувствовала себя не в своей тарелке. Нажав кнопку повторного вызова, она бросилась через пустынную территорию музея к припаркованному у дороги «жуку».

— Привет Зет. Это опять я. У меня для тебя очень тяжелая новость, так что приготовься к худшему…

Глава 15

Зои


— Зет? Ты еще здесь? Ты в порядке? Скажи что-нибудь.

Тревога в голосе Стиви Рей заставила меня вытереть слезы и сопли рукавом свитера и кое-как собраться.

— Я здесь. Но не в порядке, — заикаясь, выдавила я.

— Я понимаю, понимаю. Это ужасно.

— А это точно не ошибка? Он, правда, умер? — В глубине сердца я отлично знала, насколько глупо было скрещивать пальцы и зажмуривать глаза, задавая этот вопрос, но мне просто не хватило сил удержаться от этой детской попытки. Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет неправда….

— Он умер, — сквозь слезы выдавила Стиви Рей. — Нет никакой ошибки, Зет.

— Просто в это невозможно поверить! Это несправедливо! — орать было гораздо легче, чем заливаться совершенно бесполезными слезами и соплями. — Джек был самым добрым существом на свете! Он не заслужил такого конца!

— Нет, — дрожащим голосом ответила Стиви Рей. — Он не заслужил этого. Я… я уверена, что он сейчас с Никс, и она позаботится о нем. Ты ведь была в Потустороннем мире, Зет. Там, правда, так прекрасно, как говорят?

Ее вопрос впился мне в сердце.

— Стиви Рей, я знаю, что мы с тобой никогда об этом не говорили, но… Разве ты сама не была там, когда… Ну, ты понимаешь?

— Нет! — выкрикнула она с такой силой, словно хотела поскорее отделаться от моего вопроса. — Я почти ничего не помню, но точно знаю, что там не было ничего прекрасного. И я не видела Никс.

Тогда слова сами пришли ко мне, и я поняла, что через меня говорит сама Никс.

— Стиви Рей, Никс была с тобой, когда ты умерла. Ты ее дочь, и всегда должна помнить об этом. Я не знаю, почему ты и остальные красные недолетки умерли и воскресли, но одно мне известно наверняка — Никс никогда вас не покидала. Просто ты шла к ней другим путем, чем Джек. Он сейчас в Потустороннем мире, рядом с нашей Богиней. Поверь мне, он сейчас счастливее, чем был здесь, на земле. Нам, оставшимся, это трудно понять, но я видела, как это было с Хитом. Просто моему Хиту почему-то пришло время умереть, и он ушел к Никс, где его настоящее место. Также, как и место Джека. Я всем сердцем знаю, что они оба полностью счастливы.

— Честное слово?

— Честное вампирское. Сейчас мы должны поддерживать друг друга и верить, что когда-нибудь мы снова увидим нашего Джека.

— Раз ты так говоришь, то я тоже буду в это верить, — чуть более твердо ответила Стиви Рей. — Но ты должна вернуться домой, Зет. Твое место здесь. Не только я, но весь наш Дом Ночи должен услышать утешительную речь из уст своей Верховной жрицы.

— Дэмьен, бедняжка, совсем убит?

— Еще как. Я очень тревожусь за него, и за Близняшек, да и за всех остальных. Ах, Зет, я даже за Дракона тревожусь! Такое впечатление, будто весь наш мир погрузился в тоску и уныние.

Я просто не знала, что сказать. Нет, неправда. Я точно знала, что мне хотелось сказать. И даже не сказать, а завизжать: «Если весь ваш мир погрузился в тоску, то почему я должна в него возвращаться?» Но я понимала, что это было бы некрасиво и неправильно, с какой стороны ни посмотри. Поэтому я просто промямлила:

— Мы прорвемся и через это. Честное слово.

— Да, мы прорвемся, — твердо ответила Стиви Рей. — Слушай, мы с тобой вместе сумеем придумать, как изобличить Неферет перед Высшим советом!

— Я до сих пор не могу поверить, что они приняли за чистую монету эти какашки, которые она вывалила перед ними, — выпалила я.

— Я тоже. Мне кажется, все было очень просто: слово Верховной жрицы против какого-то мертвого человеческого парня. Еноту понятно, что Хит проиграл.

— Неферет больше не Верховная жрица! Черт, как же это меня бесит! И потом, теперь на ее совести уже не только Хит, но и Джек. Нет, она заплатит за все, что сделала. Я лично об этом позабочусь.

— Ее нужно остановить.

— Да, точно.

Я знала, что Стиви Рей была права — мы должны были сразиться с Неферет и лишить ее власти, но одна мысль об этом приводила меня в ужас. Я больше не хотела сражаться! Да что там говорить, я сама слышала, как устало и безжизненно звучал мой голос.

Я устала до глубины души, мне просто осточертело сражаться с Неферет и ее кознями. Все это казалось совершенно бессмысленным, словно после каждого крошечного шажка вперед мне приходилось неизбежно отступать на два шага назад.

— Тебе не придется разбираться с этим одной.

— Спасибо, Стиви Рей. Да, конечно. И вообще, дело не во мне. Это просто нужно сделать — ради Хита, Джека, Анастасии и всех тех, кого Неферет и ее вонючая шайка решат прикончить следующими.

— Да, конечно. Но совсем недавно зло взяло с тебя слишком большую пошлину, Зет.

— Это так, но я пока жива. А другие — нет. — Я снова вытерла лицо рукавом, пожалев о том, что под рукой, как всегда, не оказалось бумажных платочков. — Кстати о зле, смертях и тому подобном — где Калона? Никогда не поверю, что Неферет в самом деле выпорола его и выгнала! Он должен быть замешан во всех ее делишках. Значит, если она сейчас в Талсе, то и он там же.

— Слушай, говорят, его и вправду выпороли, — осторожно сказала Стиви Рей.

Я хмыкнула.

— Вот это да! Вообще-то, он супруг Неферет, значит, она сама его высекла? Ничего себе. Нет, я, конечно, знаю, что ему нравится боль, но всему же есть предел! Как же он согласился на такое?

— Ну, поговаривают, будто он и не соглашался.

— Да брось, Стиви Рей! Неферет, конечно, стерва, но у нее нет власти над бессмертным!

— А вот и есть! Недавно появилась. Калона ведь провалил ее… ну, короче, поганое задание аннигилировать тебя.

Я понимала, что Стиви Рей очень старается меня развеселить, и хмыкнула, чтобы сделать ей приятное, хотя мы обе прекрасно понимали — до веселья нам еще очень и очень далеко.

— Знаешь, я не думаю, что Калоне очень нравится роль комнатной собачки Неферет, и чувствую, что очень скоро он по уши пресытится этим статусом, — заметила я.

— Ты думаешь? А мне кажется, он и сейчас рыщет где-то поблизости, прячась в грязной тени Неферет, под которой я подразумеваю, сама знаешь какое место, — сообщила Стиви Рей.

— Фу-у-у-у! — на этот раз я рассмеялась, и услышала в трубке хихиканье Стиви Рей.

На какое-то мгновение мы снова стали лучшими подругами, хохочущими над проблемой катастрофического возрастания числа потаскух и уродин в нашем прекрасном мире. К сожалению, гораздо менее забавные проблемы этого мира слишком громко напоминали о себе, и наш смех смолк гораздо быстрее, чем обычно.

Я вздохнула и сказала:

— Если я правильно поняла, это все только слухи и сплетни? Ты не видела Калону своими глазами?

— Нет, но я смотрю в оба.

— Отлично, поскольку, если удастся застукать этого урода рядом с Неферет после того, как она перед всем советом отлучила его на сотню лет, это будет первым шагом к тому, чтобы сорвать с нее маску добродетели, — сказала я. — Кстати, когда будешь смотреть в оба, не забывай поглядывать вверх. Где Калона, там и его поганые пернатые детки. Я ни на секунду не верю, что они вдруг разом испарились!

— Да. Конечно. Поняла.

— Кстати, Старк говорил мне о том, что в Талсе недавно видели пересмешника. Это правда? — я задумалась, пытаясь припомнить, что именно сказал мне Старк.

— Да, видели одного, но уже давно.

Голос Стиви Рей показался мне каким-то странным, словно ее что-то душило, и она с трудом выдавливала из себя слова. Черт, неудивительно! По сути, я оставила ее одну в воротах Дома Ночи. Мне становилось плохо при одной мысли о том, сколько всего свалилось на мою подругу после смерти Джека.

— Береги себя, ладно? Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится, — сказала я.

— За меня не волнуйся. Я буду осторожна.

— Хорошо. Значит так, через два часа у нас зайдет солнце. Когда Старк проснется, мы быстренько соберемся и вылетим домой первым же самолетом, — как можно бодрее объявила я, хотя у меня тошнота подкатывала к горлу при одной мысли об отъезде.

— Ах, Зет! Как же я рада! Помимо того, что тебе просто необходимо вернуться в школу, я так по тебе соскучилась!

Я улыбнулась телефону.

— Я тоже скучала по тебе. И вообще, хорошо вернуться домой, — соврала я.

— Пошли мне сообщение, когда прилетаешь. Если я не буду спать в своем гробу, то я встречу тебя.

— Стиви Рей, ты не спишь в гробу!

— Но запросто могу, потому что днем я мертвее мертвого.

— Ага, Старк тоже.

— Да, кстати, как твой мальчик? Ему лучше?

— Гораздо, — я помолчала, а потом добавила: — С ним все просто замечательно, правда.

Разумеется, высокоточный радар лучшей подруги тут же настроился на нужную волну.

— Так-так-так… Вы ведь с ним не?..

— А если я скажу, что да? — пробормотала я, чувствуя, как у меня краснеют щеки.

— Тогда я издам ликующий клич Оклахомы!

— Ну, давай, издавай.

— Подробности! Я хочу слышать все подробности, — сказала Стиви Рей и вдруг громко зевнула.

— Услышишь при встрече, — пообещала я. — У вас уже рассветает?

— Рассвело. Извини, я стремительно отключаюсь.

— Нет проблем. Иди спать. До встречи, Стиви Рей.

— Пока-пока, — пробормотала она, снова зевая.

Я отключилась и пошла посмотреть на Старка, спавшего мертвым сном на нашей огромной кровати под пологом.

Нет слов, я любила Старка всей душой, но порой мне очень-очень хотелось, чтобы можно было взять его за плечи, встряхнуть и разбудить, как нормального парня. Но я знала, что это совершенно невозможно. В этот день на Скае было необыкновенно солнечно — ни единого облачка в ясном небе. Значит, от Старка мне не могло быть никакой пользы — я посмотрела на часы — еще целых два с половиной часа.

Что ж, это давало мне время собраться, повидаться с королевой и сообщить ей ошеломляющую новость о том, что я должна покинуть этот прекрасный остров, где мне было так чудесно и замечательно, совсем как дома… Я покидала магический остров Скай, который Ских совсем недавно решила вновь приоткрыть остальному миру, после того, что я возродилась здесь к жизни! Я покидала Скай, потому что…

Внезапно в голове у меня щелкнуло, бешеная пляска мыслей прекратилась и все стало ясно.

— Потому что это не мой дом, — прошептала я. — Мой дом в Талсе. Там мое место. — Я грустно улыбнулась своему спящему Хранителю. — Там наше место. — Я чувствовала, что это правда — даже несмотря на то, что ждало меня там, и что я покидала здесь. — Пора вернуться домой, — твердо сказала я.


— Скажите что-нибудь. Что угодно! Пожалуйста!

Я только что все выложила Ских и Шорасу. Рассказывая об ужасной смерти Джека, я заливалась слезами и соплями. Снова. И пока я лепетала про необходимость немедленно вернуться домой и стать настоящей Верховной жрицей, пусть даже мне пока не вполне ясно, что это означает, королева и ее Хранитель молча смотрели на меня, и лица их были мудрыми и непроницаемыми.

— Смерть друга всегда тяжкий удар. Особенно, когда она наступает так рано и уносит такого молодого, — сказала Ских. — Я скорблю о твоей утрате.

— Спасибо, — кивнула я. — До сих пор не могу в это поверить!

— О-эй, ничего, девочка, — мягко сказал Шорас. — Помни, что королева должна забывать о скорби во имя исполнения своего долга, горе затуманивает рассудок.

— Кажется, для этого я еще недостаточно взрослая, — всхлипнула я.

— Как и все мы, — ответила королева Ских. — Я хочу, чтобы ты поняла кое-что, прежде чем покинешь нас. Помнишь, что я ответила тебе, когда ты попросила разрешения остаться на Скае? Я сказала, что ты можешь остаться здесь до тех пор, пока совесть тебе позволяет. Подумай хорошенько и ответь, что велит тебе покинуть Скай: зов пробудившейся совести или же манипуляции других…

— Можете не продолжать, я поняла, — воскликнула я. — Да, Неферет думает, будто это она хитро выманила меня отсюда, но на самом деле я должна вернуться на Скай, потому что там мой дом. — Я твердо посмотрела в глаза Ских и продолжила, надеясь, что она поймет меня: — Мне очень нравится на острове Скай. Мне было так хорошо здесь, что остаться навсегда казалось самым простым решением. Но, как вы сами сказали, путь Богини непрост. Поступать правильно еще сложнее. Если я останусь здесь, отрекшись от собственного дома, я отрекусь и от совести. Просто повернусь к ней спиной, и все тут.

Ских кивнула, лицо ее разгладилось.

— Значит, ты покидаешь место силы не из-за манипуляций Неферет. Но помни, что падшая Верховная жрица не подозревает об этом. Отныне она будет уверена, что достаточно одной простой смерти, чтобы заставить тебя плясать под ее волынку.

— Смерть Джека — это совсем не просто! — гневно воскликнула я.

— Непросто для тебя, но порождение Тьмы убивает быстро, легко и без малейших сожалений, — вставил Шорас.

— Неферет никогда не поймет, что ты вернулась в Талсу, следуя путем Света и дорогой Никс, — терпеливо продолжила Ских. — Она будет считать твое возвращение проявлением слабости.

— Спасибо, я запомню это. — Я посмотрела в светлые и гордые глаза Ских. — Вы с Шорасом и все другие воины, которые захотят, можете поехать со мной, — предложила я. — Если вы будете на нашей стороне, у Неферет не будет шансов!

Ских ответила мне твердо и без колебаний:

— Если я покину свой остров, слухи об этом непременно дойдут до Высшего совета. На протяжении столетий нам удавалось мирно сосуществовать с ним, поскольку я удалилась от политики и дел вампирского сообщества. Если я вступлю в современный мир, Высший совет больше не сможет игнорировать мое существование.

— Может быть, оно и к лучшему? По-моему, давно пора хорошенько встряхнуть и Высший совет, и все вампирское общество вместе с ним! Они ведь поверили словам Неферет и спустили ей с рук убийство человека — невинного человека! — Мой голос прозвучал так сильно и резко, что я впервые в жизни почувствовала себя настоящей королевой.

— Это не наша битва, девочка, — покачал головой Шорас.

— Почему? С каких это пор борьба со злом стала не вашей битвой? — грозно спросила я, оборачиваясь к Хранителю Ских.

— А почему ты думаешь, что мы не ведем борьбу со злом здесь, на своем острове? — резко спросила меня Ских. — Как только ты попала сюда, ты сразу же почувствовала присутствие древней магии. Скажи мне честно, часто ли ты сталкивалась с чем-то похожим в своем мире?

— Нет, вообще не сталкивалась, — медленно покачала головой я.

— Нам приходится сражаться за то, чтобы сохранить старые обычаи, — вздохнул Шорас. — И мы не можем делать это у тебя в Талсе.

— Откуда вы знаете? — не сдавалась я.

— Потому что там не осталось древней магии! — в отчаянии воскликнула Ских.

Повернувшись ко мне спиной, она подошла к огромному окну и посмотрела на огромный шар солнца, медленно опускавшийся в серо-голубые волны. Спина ее была прямой и напряженной, а в голос прозвучал печально:

— Там, в твоем мире, таинственная, чудесная магия прошлого, в которой черный бык олицетворяет Богиню, уважается баланс мужского и женского начала, и даже деревья и камни наделены душами и именами, давно уничтоженными цивилизацией, беспамятством и нетерпимостью. Современный народ, что люди, что вампиры, видят в земле лишь бездушную почву, на которой они живут. Они считают варварским или даже греховным прислушиваться к голосам одухотворенного мира, поэтому душа и благородство уходят из жизни, покидают ее…

— И находят прибежище здесь, — подхватил Шорас, когда Ских замолчала.

Он подошел к своей королеве. Ских стояла ко мне спиной, но Шорас обернулся. Очень бережно он положил ладонь на плечо своей королевы и нежно скользнул по ее руке вниз, чтобы сплести ее пальцы со своими. Я увидела, как тело Ских мгновенно отозвалось на это прикосновение. Казалось, Шорас помог ей снова собраться и обрести почву под ногами.

Прежде чем повернуться ко мне, Ских быстро сжала и выпустила его руку, а когда наши глаза снова встретились, я вновь увидела перед собой величественную, мудрую и сильную королеву острова Скай.

— Мы — последний бастион старых обычаев. На протяжении веков я хранила и защищала древнюю магию. Эта земля осталась живой и священной. Поклоняясь черному быку и уважая его вторую половину — белого быка, мы сохраняем извечный баланс добра и зла. Мой остров — это последний кусочек мира, в котором помнят.

— Помнят?

— О-эй, девочка, помнят, — кивнул Шорас. — Мы помним то время, когда честь значила больше, чем выгода, а верность не знала ни сомнений, ни отговорок.

— Но я видела то же самое в Талсе! Там тоже есть честь и верность, а многие чероки, люди из народа моей бабушки, и сейчас с уважением относятся к земле!

— Возможно, в некотором смысле это так, но вспомни мою рощу и то, что ты чувствовала там. Подумай о том, что говорила тебе эта земля, — сказала Ских. — Я знаю, ты слышала ее зов. Я видела это в тебе. Разве ты испытывала нечто подобное в других местах?

— Да, — не задумываясь, выпалила я. — Роща в Потустороннем мире очень похожа на вашу! — Только тут до меня дошло, что я сказала, и меня словно осенило. — Кажется, я поняла! На Скае хранится часть магии самой Никс!

— Пожалуй, но не только. То, что хранится на моем острове, гораздо старше нашей Богини. Понимаешь, Зои, современный мир не утратил Никс. Пока. Но в нем потеряно мужское начало Богини, и я боюсь, что из-за этого нарушился баланс между добром и злом, Светом и Тьмой.

— Нет, королева, это не просто опасения, — мягко поправил ее Шорас. — Мы точно знаем, что так оно и есть.

— Калона! — воскликнула я. — Он часть этого утраченного равновесия, да? Ведь когда-то он был Воином Никс. Стоило ему появиться в нашем мире, как все сразу же пошло наперекосяк, потому что Калоне тут не место!

Когда я поняла это, то не почувствовала к Калоне ни гнева, ни жалости, но потихоньку начала понимать, откуда взялась аура отчаяния, окутывавшая Бессмертного. И еще ко мне пришло знание. А знание, как известно, это сила.

— Теперь ты понимаешь, почему я не должна покидать свой остров? — спросила Ских.

— Да, — нехотя ответила я. — Но мне все равно кажется, что вы заблуждаетесь, думая, будто в нашем мире совсем не осталось древней магии. Между прочим, черный бык недавно появился именно в Талсе!

— Да, но только после появления белого, — уточнил Шорас.

— Зои, я очень хочу поверить в то, что внешний мир еще не полностью уничтожил магию былых времен, — сказала Ских. — Именно поэтому я хочу дать тебе кое-что.

Королева подняла руки и выпутала длинную серебряную нить из тяжелой массы переплетенных цепей и ожерелий, опутывавших ее шею. Сняв цепочку через голову, Ских поднесла ее к моим глазам. Только теперь я разглядела, что на цепочке была подвеска — идеально круглый молочно-белый камешек, гладкий и блестящий, очень похожий на леденец «Лайфсейвер» с кокосовым вкусом. Свет зажженных факелов бросал трепещущие отблески на поверхность камня, и по искристому блеску я сразу узнала минерал.

— Это же кусочек мрамора острова Скай! — выпалила я.

— Это особенный кусочек скайского мрамора, он называется «камень провидца», — сказала Ских. — Больше пяти веков тому назад его нашел молодой воин, который, во время своего шаманского поиска, шел через хребет Кулин на Скае.

— Воин совершал шаманский поиск? — переспросила я. — Чего только не бывает на Скае!

Ских улыбнулась и перевела глаза с покачивающегося кусочка мрамора на Шораса.

— Такое случается раз в пятьсот лет.

— О-эй, так и есть, — кивнул Шорас, отвечая ей такой нежной и многозначительной улыбкой, что я поспешила отвести глаза.

— По-моему, отправлять бедных воинов в шаманский поиск чаще, чем раз в пятьсот лет, было бы непростительным варварством!

При звуках этого голоса у меня сладко задрожало в животе, и я отвернулась от королевы и Шораса, чтобы посмотреть на стоящего в арочном проеме Старка.

Лохматый и заспанный, он щурился на догорающий солнечный свет в огромном окне. Он был одет в футболку и джинсы, и выглядел настолько похожим на прежнего Старка, что я впервые за все это время испытала острый приступ тоски по дому. Ских жестом велела опустить тяжелые шторы на окнах, чтобы Старк смог войти в темную комнату и заключить меня в объятия.

— Я думала, ты проспишь еще час или больше, — сказала я, крепко обнимая его.

— Я почувствовал, что ты чем-то расстроена, и проснулся, — шепнул Старк мне на ухо. — И еще мне снились какие-то мерзкие сны.

Я отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Джек умер.

Старк затряс головой, потом замер, дотронулся до моей щеки и судорожно выдохнул.

— Значит, вот что я почувствовал. Вот почему ты была так расстроена. Мне так жаль! Что случилось?

— Официально это несчастный случай. Но на самом деле это дело рук Неферет, только никто не может этого доказать.

— Когда вылетаем?

Я благодарно улыбнулась Старку, а Ских ответила за меня:

— Сегодня же. Мы обо всем позаботимся, вам нужно только собраться и приготовиться.

— Так что это за камень? — спросил Старк, беря меня за руку.

Ских снова подняла цепочку. Залюбовавшись медленно вращавшимся мраморным колечком, я заглянула в середину камня. В тот же миг весь мир вокруг меня сузился и стал исчезать.

Но где же комната? Куда она подевалась?

Борясь с подступающей тошнотой и головокружением, я смотрела сквозь пророческий камень на странный пейзаж, похожий на морское дно. Мимо проплывали какие-то причудливые фигуры всех оттенков бирюзы, сапфира и хрусталя. Мне показалось, будто я увидела крылья, плавники и длинные, развевающиеся гривы.

Кто это? Русалки? Морские коньки? Или все проще — я просто окончательно спятила? Это было последнее, о чем я успела подумать, перед тем как окончательно проиграла битву с головокружением и во весь рост рухнула на пол.

— Зои! Посмотри на меня! Скажи что-нибудь!

Я увидела над собой перекошенное от страха лицо Старка. Он держал меня за плечи и тряс с такой силой, словно хотел вытрясти дух.

— Хватит, — слабо проговорила я, безуспешно пытаясь отогнать его.

— Ничего страшного, просто дай ей вздохнуть, — раздался властный голос Ских. — Сейчас она придет в себя.

— Она потеряла сознание! Это не нормально! — закричал Старк, продолжая крепко держать меня за плечи. Хорошо хоть трясти перестал!

— Все в порядке, я уже пришла в себя, — сказала я. — Помоги мне сесть.

Судя по хмурому взгляду Старка, ему совсем не хотелось этого делать, однако он подчинился.

— Выпей это, — велела Ских, поднося к моим губам кубок вина, судя по запаху, щедро смешанного с кровью. — Нет ничего необычного в том, что Верховная жрица падает в обморок, впервые испытав силу камня провидца. Особенно, если она не была к этому готова.

Взбодрившись после несколько глотков крови с вином (фу, конечно, но очень вкусно), я встала и укоризненно посмотрела на королеву.

— Неужели нельзя было заранее подготовить меня к этому?

— Можно было бы, отчего нельзя? — ответил мне Шорас. — Да только камень провидца действует не на всех Верховных жриц, так что откуда нам было знать, как у тебя с ним сложится? Предупредили бы тебя заранее, а он бы не подействовал, что тогда? Зачем попусту расстраивать?

Я потерла спину пониже крестца.

— Лучше бы вы пощадили мою задницу, а не чувства! А что я там такое увидела?

— На что это было похоже? — вопросом на вопрос ответила Ских.

— На странный подводный аквариум, который поместился аккурат в этой дырочке, — я показала пальцем на камень, стараясь не смотреть на него.

— Правильно, — улыбнулась Ских. — Скажи-ка, где ты видела что-то похожее раньше?

Я радостно вытаращила глаза.

— В роще! Это были водяные духи!

— Конечно, — кивнула Ских.

— Значит, это что-то типа прибора для обнаружения магии? — спросил Старк, искоса глядя на камень.

— Да, но только в руках Верховной жрицы с определенными способностями.

Ских подняла цепочку и надела ее мне на шею. Камень провидца удобно устроился в ложбинке между моих грудей, и я сразу почувствовала тепло, словно он был живой.

— Он, правда, находит магию? — спросила я, накрывая его рукой.

— Только одну ее разновидность, — ответила Ских.

— Водяную? — смущенно переспросила я.

— Главное, не стихия, а сама магия, — поправил меня Шорас.

Видимо, на лице у меня было написано полнейшее недоумением, поскольку Ских поспешила прийти мне на помощь.

— Камень провидца находится во взаимодействии с самой древней магией — той, которую я охраняю на своем острове. Я дарю тебе этот камень, чтобы ты смогла найти и узнать древние силы, если они все еще существуют в твоем мире.

— И что она должна делать, если найдет их? — спросил Старк, подозрительно глядя на камень.

— Радоваться или бежать, в зависимости от того, что найдет, — с лукавой улыбкой ответила Ских.

— И запомни, девочка, это древняя магия отправила твоего Воина в Потусторонний мир, и это она сделала его твоим Хранителем, — сурово проговорил Шорас. — Цивилизация не уничтожила и не разбавила ее могущество.

Я сжала камень в кулаке, и вдруг вспомнила, как Шорас стоял над Старком и, словно в трансе, кромсал его ножом, так что кровь моего Воина ручьями стекала по древним рисункам на камне, который здесь называли Со-н-Гих, или Сидение духа.

Внезапно я поняла, что дрожу всем телом.

И тогда теплая рука Старка накрыла мою руку, и я посмотрела в его спокойные глаза.

— Не волнуйся. Я буду с тобой, так что и радоваться, и удирать будем вместе. Я всегда тебя прикрою, Зет.

И я, пусть на мгновение, почувствовала себя в безопасности.

Глава 16

Стиви Рей


— Она, правда, возвращается?

Слабый голос Дэмьена так дрожал, что Стиви Рей пришлось наклониться над кроватью, чтобы его расслышать. Глаза друга показались ей блестящими и непривычно пустыми, но Стиви Рей не могла сказать, шок ли тому виной, или же это начал действовать коктейль из крови и лекарств, которым Дэмьена накачали в лазарете.

— Ты смеешься? Да она сорвалась к нам первым же рейсом! Часа через три будет дома. Если хочешь, можешь поехать со мной в аэропорт, чтобы забрать их со Старком, — она присела на краешек кровати, поэтому ей было нетрудно почесать голову Фанти, свернувшуюся под боком у Дэмьена. В ответ лабрадориха слабо шлепнула хвостом. — Ты чудесная собачка, ну все, все, — сказала ей Стиви Рей.

Фанти приоткрыла глаза и грустно посмотрела на нее, однако больше ни разу не пошевелила хвостом и не запыхтела радостно, как обычно. Стиви Рей помрачнела. Кажется, собака даже похудела.

— Дэмьен, милый, Фанти сегодня что-нибудь ела?

Дэмьен растерянно посмотрел на нее, потом перевел глаза на лежащую рядом, собаку, и глаза его немного прояснились, но прежде чем он успел что-либо сказать, в комнате раздался мелодичный голос Неферет.

Стиви Рей вздрогнула. Она даже не услышала, как та вошла!

— Стиви Рей, Дэмьен еще слишком слаб. Не стоит обременять его такими пустяками, как кормление собаки, и уж тем более бестактно взваливать на него обязанности лакея и посылать в аэропорт, чтобы встречать и отвозить в школу недолеток!

Неферет прошла мимо Стиви Рей и с материнской заботой склонилась над Дэмьеном.

Ошарашенная Стиви Рей молча встала и уступила ей место. Она готова была поклясться, что ясно видела, как в тени, отброшенной длинным шелковым платьем Неферет, что-то зашевелилось.

В тот же миг Фанти сползла с коленей Дэмьена и грустно свернулась у него в ногах рядом со спавшей там кошкой. При этом она продолжала, не мигая, смотреть на Дэмьена.

— С каких это пор встреча подруги в аэропорту считается обязанностью лакея? Можете поверить мне на слово, я отлично знаю, в чем заключаются обязанности прислуги.

Обернувшись, Стиви Рей увидела в дверях Афродиту, которая тоже возникла там без единого звука, словно ниоткуда.

«Черт, отшлепайте меня, как ребенка, — сердито подумала Стиви Рей. — Кажется, у меня отшибло слух!»

— Хорошо, что ты зашла, Афродита, — величественно бросила Неферет. — Я как раз хотела сделать объявление, касающееся всех присутствующих.

Афродита воинственно подбоченилась.

— Да? Слушаю.

— Я решила похоронить Джека по ритуалу взрослого вампира. Его погребальный костер будет зажжен сегодня, как только Зои вернется в Дом Ночи.

— Вы ждете Зои? Зачем? — выпалила Стиви Рей.

— Затем, что она была близким другом покойного, разумеется. А также, что еще более важно, из-за того, что в то смутное время, когда я находилась под влиянием Калоны, Зои пришлось взять на себя обязанности Верховной жрицы. Она была ею для Джека. Слава Никс, это злополучное время уже позади, но я хочу, чтобы именно Зои зажгла погребальный костер Джека.

Ужаснее всего было то, что взгляд прекрасных изумрудных глаз Неферет оставался совершенно невинным, в то время как она плела свою паутину лжи и коварных замыслов.

Стиви Рей хотелось крикнуть в лицо Тси-Сги-ли, что она знает ее тайну: Калона сейчас в Талсе, и это Неферет контролирует его, а не наоборот! Она никогда не находилась под его влиянием. Она с самого начала знала, кто такой Калона и на что он способен, а сейчас просто врет им в глаза!

Но у Стиви Рей была своя страшная тайна, поэтому ей ничего не оставалось, как прикусить язык. Она услышала, как Афродита сделала глубокий вдох, явно готовясь к грандиозному скандалу, но в этот момент Дэмьен уронил голову на руки и громко зарыдал, выкрикивая:

— Нет, нет! Я п-просто не м-могу понять, к-как он мог умереть!

Стиви Рей бросилась мимо Неферет и схватила Дэмьена в объятия. К счастью, Афродита подошла с другой стороны и положила руку его на содрогающееся от плача плечо.

Присутствие Афродиты придало Стиви Рей сил, и они обе с недоверием и злобой уставились на Неферет.

На лице Тси-Сги-ли застыло выражение бесстрастной скорби, словно она хотела дать всем понять, что прекрасно видит и понимает горе Дэмьена, но не собирается принимать его в свое сердце.

— Дэмьен, я оставляю тебя в окружении сочувствующих друзей. Самолет Зои прибывает в международный аэропорт Талсы сегодня в 9:58 вечера. Погребение я назначила на полночь, это очень подходящее время. Увидимся на похоронах.

С этими словами Неферет покинула комнату, бесшумно закрыв за собой дверь.

— Поганая, лживая стерва, — прошипела Афродита. — С какой это стати она разыгрывает тут святую невинность?

— Она что-то задумала, — уверенно ответила Стиви Рей, обнимая плачущего Дэмьена.

— Я не могу, не могу, — Дэмьен отстранился и посмотрел на них обеих. Потом принялся мотать головой, как безумный. Истерические рыдания стихли, но слезы градом катились у него по щекам.

Фанти подползла к Дэмьену и легла ему на колени, уткнувшись носом в щеку. Кэмми свернулась у него под боком. Дэмьен обнял одной рукой собаку, другой кошку.

— Я не могу прощаться с Джеком и разбираться с Неферет, — он перевел глаза со Стиви Рей на Афродиту. — Теперь я понимаю, почему у Зои разбилась душа.

— Нет, нет и еще раз нет! — Афродита наклонилась и выставила палец прямо в лицо Дэмьена. — Довольно истерик. Хватит с нас смерти Джека. Это все ужасно. Действительно ужасно. Но ты должен собраться, понял?

— Ради нас всех, — ласково добавила Стиви Рей, укоризненно посмотрев на Афродиту. — Ты должен собраться ради своих друзей. Мы едва не потеряли Зои. Мы потеряли Хита и Джека. Мы просто не можем потерять еще и тебя!

— Я все равно больше не могу воевать с ней, — прошептал Дэмьен. — У меня на это больше не хватит сердца.

— Твое сердце на месте, — мягко сказала Стиви Рей. — Просто оно разбилось.

— Но это лечится, — грустно добавила Афродита.

Дэмьен поднял на нее блестящие от слез глаза.

— Откуда ты знаешь? Твое сердце никогда не разбивалось! — он посмотрел на Стиви Рей: — И твое тоже. — Слезы быстрее покатились по его щекам. — Не дай вам Никс пережить это. Такую боль невозможно вынести!

Стиви Рей судорожно сглотнула. Она не могла сказать ему — и вообще никому не могла сказать! — что запретная любовь к Рефаиму каждый день разбивает ей сердце.

— Зои справилась, когда потеряла Хита, — ответила Афродита. — Раз она смогла, то и ты сможешь.

— Она, правда, возвращается? — повторил свой вопрос Дэмьен.

— Да, — хором ответили Стиви Рей и Афродита.

— Ладно. Хорошо. Да. С Зои все будет лучше, — пробормотал Дэмьен, крепче прижимая к себе Фанти и Кэмерон.

— Слушай, дружок, по-моему, Фанти и Кэмми не мешало бы подкрепиться, — сказала Афродита.

Стиви Рей не поверила своим глазам: царственная Афродита осторожно потрепала лабрадориху по светлой голове!

— Насколько я вижу, собачьей еды здесь нет, а для бедняжки Кэмми у тебя нашелся только пакостный сухой корм. Между прочим, моя Малюся воротит нос от всего, что не похоже на свежую дичь. Ты не против, если мы с Дарием принесем еду для твоих четвероногих друзей? Или хочешь побыть один? Тогда я заберу Фанти и Кэмми и покормлю их у себя.

Дэмьен вытаращил мокрые от слез глаза.

— Нет! — патетически воскликнул он. — Не забирай их! Я хочу, чтобы они остались со мной!

— Ладно, ладно, нет проблем. Дарий принесет еду для Фанти, — затараторила Стиви Рей. Неужели Афродита не понимает, что Дэмьен не может остаться без своих любимцев?

— Корм для Фанти в комнате Джека, — прорыдал Дэмьен.

— Принести сюда ее вещи? — спросил Стиви Рей, беря его за руку.

— Да, — прошептал Дэмьен. Внезапно он весь затрясся, а его бледное лицо стало еще белее. — Я не позволю им выбросить вещи Джека! Я хочу оставить их! Я должен сам разобрать их! Я хочу пройти через это.

— Успокойся, я уже обо всем позаботилась, — заверила его Афродита. — Неужели ты мог подумать, что я бы позволила нашим вампирам протянуть свои грязные лапы к чудесным вещам Джека? Я возложила на Близняшек почетную обязанность упаковать все его шмотки, — самодовольно ухмыльнулась она.

Дэмьен слабо улыбнулся ей, на миг позабыв о трагедии своей жизни.

— Ты смогла запрячь Близняшек в работу?!

— Именно, — кивнула Афродита.

— И чего тебе это стоило? — поинтересовалась Стиви Рей.

Афродита наморщила лоб, припоминая:

— Две блузки из новой коллекции Боба Хейла.

— Но мне казалось, что его весенняя коллекция еще не поступила в продажу! — обеспокоенно воскликнул Дэмьен.

— Во-первых, я рада, что ты об этом помнишь. Это внушает оптимизм. Во-вторых, любая коллекция доступна раньше официальных продаж, если ты возмутительно богата и твоя мамочка «знает» того, кого нужно знать, — она изобразила пальцами кавычки.

— А кто такой Боб Хейли? — поинтересовалась Стиви Рей.

— Не забивай свою пустую деревенскую голову тем, что тебе никогда не понадобится в жизни, — отрезала Афродита. — Идем. Поможешь мне перенести сюда собачью параферналию.

— То есть ты хочешь, чтобы я все несла? — уточнила Стиви Рей.

— Умница, — Афродита наклонилась и чмокнула Дэмьена в макушку с такой естественностью, словно делала это каждый день. — Я скоро вернусь с едой и всякими причиндалами. А может, хочешь, чтобы я принесла сюда Малифисент? Она…

— Нет! — хором в ужасе вскричали Дэмьен и Стиви Рей.

Афродита гордо вздернула подбородок.

— Разумеется. Как обычно, никто, кроме меня, не способен разглядеть истинную красоту и благородство.

— До скорого, — сказала Стиви Рей Дэмьену, целуя его в щеку.

Не успели они закрыть за собой дверь, как Стиви Рей тут же напустилась на Афродиту:

— Как ты могла предложить Дэмьену забрать у него животных? Неужели ты не понимаешь, что это сейчас просто невозможно!

В ответ Афродита смерила ее презрительным взглядом и откинула с плеча волосы.

— Еще как понимаю, чучело. Я с самого начала знала, что это его напугает, а, следовательно, хотя бы ненадолго выведет из отвратительного состояния бесчувственной подавленности! И мой расчет блестяще оправдался. Итак, сейчас мы с Дарием принесем еду для кошачьего и собачьего зоопарка, а заодно позаботимся о собственном ужине, который тоже устроим в комнате Дэмьена. Насколько я знаю Дэмьена, он слишком хорошо воспитанная леди, чтобы выставить нас или отказаться разделить с нами трапезу. Вуаля! В результате не только собака и кошка будут сыты, но и Дэмьен заморит червячка, что поможет ему пережить ужас предстоящей кремации.

— Неферет задумала что-то ужасное, — прошептала Стиви Рей.

— Кто бы сомневался! — хмыкнула Афродита.

— Но, по крайней мере, это произойдет у всех на глазах, так что она не сможет, ну ты понимаешь… Убить ее, скажем.

Афродита вздернула бровь и смерила ее долгим насмешливым взглядом.

— Если мне не изменяет память, Неферет на глазах у всех освободила из-под земли Калону, убила Шекину и дважды отдала совершенно определенные приказы нашему никогда не промахивающемуся Старку — сначала она приказала ему выстрелить в тебя, а потом в Зои. Честное слово, деревенщина, когда ты, наконец, поумнеешь?

— Нет, со мной это вообще отдельный случай, а стрелять в Зои Неферет приказала не на глазах у всей школы, а всего лишь в присутствии нас и кучки монашек! И потом, она уже всем растрезвонила, что действовала по наущению Калоны. И вообще, сейчас совсем другое дело! Наше слово против ее слова. Кто будет прислушиваться к свидетельству несовершеннолетних или монашек?

— Неужели ты хотя бы на миг сомневаешься, что Неферет может выкинуть что угодно, продолжая притворяться невинной, как младенец? — спросила Афродита и брезгливо поморщилась. — Богиня, как же я ненавижу младенцев! Фи! Сплошной писк, визг, кормление, срыгивание, каканье и писанье. Не говоря уже о том, что они тянут из тебя…

— Эй! — перебила Стиви Рей. — Кажется, мы говорили не о детях!

— Это аналогия, тупица. Иными словами, у нас тут все то же самое. Так что подготовь Зет, а я тут поддержу Дэмьена, чтобы он не растворился в луже слез, соплей и собственного отчаяния.

— Можешь сколько хочешь притворяться бесчувственной заразой, но я только что своими глазами видела, как ты поцеловала Дэмьена в макушку!

— Учти, я буду отрицать это до конца своих дней, — усмехнулась Афродита.

— Афродита, сестренка, когда уж ты перестанешь быть такой стервой?

Стиви Рей и Афродита резко остановились, увидев Крамишу, вышедшую им навстречу из темного подъезда корпуса для девушек.

— Мне нужно срочно сходить к окулисту, — пробормотала Стиви Рей. — Я уже в двух шагах ничего не вижу!

— Дело не в тебе, — бесстрастно заметила Афродита, — а в Крамише. Она черная. Темнота тоже черная, вот мы ее и не заметили.

Крамиша мгновенно подбоченилась и подскочила к Афродите.

— Нет, я не допущу, чтобы…

— Ой, да уймись ты, — отмахнулась Афродита, как ни в чем ни бывало, проходя мимо нее в корпус. — Предубежденность, нетолерантность, вековое угнетение, оскорбление, шовинизм, расизм, бла-бла-бла, три зевка и точка. Не трать время на эту галиматью, мне она фиолетова. На правах самого уязвимого меньшинства этого Дома Ночи я плевать на все это хотела.

Крамиша изумленно вытаращила глаза. Судя по всему, она была потрясена не меньше Стиви Рей.

— Но Афродита! — воскликнула Стиви Рей, приходя в себя. — Ты же похожа на Барби! Как ты можешь быть меньшинством?

Афродита с усмешкой посмотрела на нее, а потом указала пальцем на свой гладкий лоб, на котором не было даже обычной Метки.

— Поскольку я единственный человек в школе для вампиров и недолеток, то имею полное право на статус меньшинства.

С этими словами она захлопнула за собой дверь.

— Нет, эта сестренка совсем не человек, — просопела Крамиша. — Она бешеная. Прямо как собака, но я не хочу обижать собак, поэтому промолчу.

Стиви Рей горестно вздохнула.

— Ну да. Ты права. Она ужасно противная, даже когда хорошая. Хорошая для себя, разумеется. Если ты понимаешь, о чем я.

— Не понимаю, но в последнее время ты ведешь себя так, что я вообще перестала тебя понимать.

— Знаешь что? — мгновенно завелась Стиви Рей. — Вот сейчас мне точно не до твоих загадок, понятно? Оставь меня в покое! Увидимся позже, Крамиша.

Она хотела припустить по коридору, но Крамиша решительно преградила ей путь.

— Нечего разговаривать со мной таким злым тоном!

— Это вовсе не злой тон! Он просто раздраженный и усталый.

— А вот и нет. Ты зло говоришь, и сама это знаешь. Ты уже совсем завралась, сестренка. Не надо. У тебя это не очень хорошо получается.

— Отлично. Я не буду врать. — Стиви Рей откашлялась и встряхнулась, как кошка, попавшая под весенний дождик. Потом растянула губы в широченной фальшивой улыбке и бодро выпалила на одном дыхании: — Эй, привет, подружка моя, как я рада тебя видеть, солнышко, но мне пора бежать, пока-пока!

Крамиша приподняла брови.

— Во-первых, не надо говорить «подружка моя», это прям как в том старом фильме «Бестолковые», где блондинка и Стейси Дэш замутили историю. Так не надо. А во-вторых, не убегай, я должна тебе передать…

— Крамиша! — взвизгнула Стиви Рей, пятясь от лилового листочка, который протягивала ей Крамиша. — Я одна, ты понимаешь? Я не могу заниматься всем, я и так уже захлебываюсь в этом дерьмовом шторме, пардон за мой французский. Так что оставь эти пророческие стишки для себя. По крайней мере, до тех пор, пока не приедет Зои, жизнь не вернется в свое русло, и я не буду уверена, что Дэмьен не бросится с крыши ближайшей высотки!

Крамиша смерила ее прищуренным взглядом.

— Очень жаль, что ты всего одна.

— А это что должно означать? Опять загадки? Я устала, Крамиша! Да, я одна! Никс милосердная, я бы хотела, чтобы меня было несколько. Тогда я смогла бы и приглядывать за Дэмьеном, и заботиться о том, чтобы Дракон не свихнулся от горя, и вовремя забрать Зои из этого вонючего аэропорта и начать разбираться с тем, что Неферет явно задумала устроить какую-то грандиозную пакость на погребении Джека! Ой, чуть не забыла — еще одна я в это время забралась бы в ванную с пеной, включила погромче Кении Чесни и дочитала, наконец, «Незабываемую ночь»!

— «Незабываемую ночь»? Книгу про «Титаник», которую я читала в прошлом году на уроках литературы?

— Да. Мы как раз начали ее проходить, когда я вдруг умерла, потом воскресла, все пошло кувырком, а книга так иосталась недочитанной. К сожалению, потому что она мне очень понравилась.

— Ладно, сестренка. В этом я тебе с удовольствием помогу. Короче, слушай. КОРАБЛЬ ПОТОНУЛ. ВСЕ ПОГИБЛИ. Конец. А теперь давай-ка перейдем к делам серьезным.

С этими словами Крамиша снова протянула ей листок.

— Злыдня! Я без тебя знаю, чем все закончится, но книга все равно замечательная. — Стиви Рей подергала себя за светлый завиток за ухом. — Значит, по-твоему, мне нужно перестать врать? Очень хорошо, вот тебе вся правда. Будь здесь сейчас моя мама, она сказала бы, что я и так навалила себе полную тарелку, поэтому никак не могу втиснуть туда еще одну ложечку стресса на десерт, так что отвяжись от меня со своими стихами, хотя бы ненадолго!

И тут Крамиша сделала нечто такое, что у Стиви Рей глаза на лоб полезли. Она бесцеремонно шагнула в ее личное пространство и схватила Стиви Рей за плечи.

— Хватит дурака валять, сестренка! Ты не просто кто-то где-то. Ты Верховная жрица. Красная Верховная жрица. И другой у нас пока нету. А раз так, то забудь о ванне с пеной. Придется тебе разбираться со всем, что здесь заварилось. Особенно теперь, когда Неферет строит нам козни и плетет заговоры.

— Я знаю, но…

Крамиша еще крепче сжала ее плечи и бесцеремонно оборвала:

— Хватит! Джек погиб. Никто не знает, кто станет следующим.

В следующее мгновение поэтесса вдруг нахмурилась, подалась вперед и с шумом потянула носом прямо у лица Стиви Рей.

Стиви Рей поспешно вырвалась и отскочила назад.

— Ты что, обнюхиваешь меня?

— Да. От тебя странно пахнет. Я это уже давно заметила. Еще когда ты в лазарете была.

— И что?

Крамиша пристально смотрела на нее сощуренными глазами.

— И то, что это мне кое-что напомнило.

— И? — с напускной небрежностью спросила Стиви Рей.

— Ничего. Кстати, куда это ты направляешься?

— Хочу помочь Афродите покормить Фанти и Кэмми. Потом нужно встретить Зои в аэропорту и предупредить ее, что Неферет решила поручить ей зажечь погребальный костер Джека. Сегодня ночью.

— Да, я слыхала. Но мне это подозрительно.

— Что именно? Что Зои зажжет костер?

— Нет, что Неферет ей разрешила. — Крамиша с такой силой почесала в голове, что ее желтый парик заходил ходуном. — Слушай, что я решила. Афродита сама покормит животных. А тебе нужно выйти за территорию кампуса, — сделав многозначительную паузу, Крамиша указала пальцем с длинным золотым ногтем на деревья, окружавшие Дом Ночи. — И вызвать эту зеленую светящуюся штуковину. Опять, как ты раньше делала.

— Крамиша, у меня нет времени!

— Я не закончила, сестренка. Ты обязательно должна успеть подзарядиться энергией земли до того, как тут опять начнется всякое страшное. Лично я не уверена в том, что Зои сможет справиться с тем, что случится этой ночью.

Вместо того, чтобы прогнать от себя Крамишу с ее покровительственным тоном, Стиви Рей глубоко задумалась и медленно произнесла:

— Возможно, ты права.

— Она не хочет сюда возвращаться. Ты ведь знаешь об этом, да? — спросила Крамиша.

Стиви Рей устало сгорбилась.

— А ты бы на ее месте хотела? На нее столько всего свалилось в последнее время!

— Я бы, наверное, тоже не хотела, но ведь не обо мне речь, верно? — рассудительно ответила Крамиша. — Я потому так и говорю, что понимаю. Но Зои не единственная, на кого много свалилось в последнее время. Некоторым из нас сейчас тоже приходится несладко. Значит, нам всем надо научиться и страдать, и дела делать. А то что же получится, если только страдать?

— Слушай, она ведь возвращается, — устало вздохнула Стиви Рей. — Выходит, она делает свое дело.

— А я не про Зои сейчас говорю, — отрезала Крамиша.

Свернув лиловый листочек, она решительно сунула его в руку Стиви Рей, и та со вздохом взяла его, но, когда хотела развернуть, Крамиша решительно покачала головой.

— Нет, тут не разворачивай и не читай. — Стиви Рей непонимающе посмотрела на нее. — Слушай меня внимательно. Сейчас я обращусь к тебе официально, как поэт-лауреат к своей Верховной жрице, так что приготовься. Значит, встань и слушай молча. Возьми это стихотворение и отнеси его к деревьям. Прочти его там. Подумай о нем хорошенько. Что бы тебе ни предстояло сделать, прежней ты уже не будешь. Ты должна измениться. И это мое тебе третье серьезное предупреждение. Прекрати отворачиваться от правды, Стиви Рей, потому что твои дела касаются не тебя одной. Слышала, что я сказала?

Стиви Рей с шумом втянула в себя воздух.

— Слышала.

— Хорошо. А теперь иди.

Крамиша развернулась и зашагала прочь по коридору.

— Слушай, ты скажешь Афродите, что у меня возникло срочное дело, поэтому я не смогу прийти? — крикнула ей вслед Стиви Рей.

Крамиша обернулась через плечо.

— Скажу, но за это с тебя ужин в «Красном лобстере».

— Ладно, договорились. Мне там тоже нравится, — согласилась Стиви Рей.

— И я закажу все, что захочу!

— Ну конечно, — процедила Стиви Рей, прежде чем со вздохом отправиться к деревьям.

Глава 17

Стиви Рей


Стиви Рей пока не понимала до конца, что означает загадочное стихотворение Крамиши, но одно она знала точно — только что подруга сказала ей чистую правду. Она должна перестать отворачиваться от правды и измениться.

Самое трудное заключалось в том, что Стиви Рей уже не верила в то, что сможет отыскать эту правду, не говоря уже обо всем остальном. Она снова посмотрела на зажатый в руке листок. Стиви Рей настолько хорошо видела в темноте, что без труда разбирала строчки даже в густой тени под огромными горными дубами, росшими вдоль улицы Утика со стороны стены кампуса.

— Терпеть не могу эти вонючие хайку, или как это там называется! — пробурчала она, в сотый раз перечитывая три короткие строчки.


Сердцу скажи своему

Покров секретов душит

Свободу ему выбирать.


Это было про Рефаима. И про нее. Опять.

Стиви Рей плюхнулась под дерево и прислонилась спиной к шершавому стволу, наслаждаясь ощущением силы, исходящим от старого дуба. Значит, она должна сказать что-то своему сердцу, но что именно? И она без всяких стихов прекрасно знает, что секрет ее душит, но разве она может кому-нибудь рассказать про Рефаима? Или секрет душит не ее, а свободу? Его свободу выбирать? Или свобода — это его выбор? Но папочка так цепко держит Рефаима за горло, что он этого не понимает?

Стиви Рей со вздохом подумала о том, что отношения древнего Бессмертного и его полубессмертного сына являются не более чем застарелой версией все тех же подавляющих взаимоотношений отца и сына, от которых страдают миллионы парней в современном мире. Калона обращался с Рефаимом как со своим рабом, но он так давно вдолбил ему в голову всякий вздор насчет своей отцовской роли, что бедный пересмешник уже не мог понять, как все обстоит на самом деле!

Ну, а потом все еще больше запуталось, потому что Стиви Рей сначала Запечатлилась, а потом намертво связалась с Рефаимом, исполняя обещание, данное черному быку Света….

— Вообще-то дело не только в обещании, — прошептала Стиви Рей себе под нос. Ей ли не знать, что она и до этого была без ума от Рефаима! — Он… он мне нравится, — еле слышно выдохнула она, хотя кругом стояла глубокая ночь, и подслушать ее могли разве что деревья. — Жаль, я не знаю, это из-за Запечатления или по-настоящему, потому что в нем есть что-то такое?

Запрокинув голову, Стиви Рей посмотрела на паутину голых веток, распростертую над ее головой. И продолжила исповедоваться деревьям:

— Честно говоря, мне нельзя с ним больше видеться!

У нее земля уходила из-под ног при одной мысли о том, какая бездна разверзнется в Доме Ночи, когда Дракон Ланкфорд узнает, что она не только тайком спасла пересмешника, убившего Анастасию, но и Запечатлилась с ним!

— Может, в стихотворении как раз и говорится о свободе от меня? Если я перестану видеться с Рефаимом, он выберет свободу улететь отсюда! Может быть, наше Запечатление само собой ослабнет в разлуке?

Но от этой мысли у нее тоже земля уходила из-под ног.

— Нет, сама я все равно ничего не придумаю. Мне нужно с кем-нибудь посоветоваться, — жалобно прошептала Стиви Рей, опуская подбородок на руки.

В тот же миг, словно в ответ на ее слова, откуда-то послышались рыдания.

Стиви Рей встала, склонила голову набок и прислушалась. Точно, неподалеку кто-то ревел в три ручья. Стиви Рей совсем не хотелось идти и узнавать, кто там плачет и что случилось.

Честно говоря, за последнее время она была сыта слезами по горло, но плач звучал настолько горестно и безутешно, что Стиви Рей просто не могла остаться в стороне. Это было бы неправильно.

Она пошла на плач, и вскоре узкая тропка привела ее к высоким черным чугунным воротам главного входа в школу.

Стиви Рей не сразу поняла, что видит перед собой. Да, теперь она ясно видела, что плакала женщина, и что женщина эта стояла за воротами Дома Ночи. Подойдя ближе, Стиви Рей разглядела, что незнакомка стоит на коленях перед воротами, возле правой створки. Перед ней возвышался какой-то огромный погребальный венок, сплетенный из искусственной зелени и розовых пластиковых гвоздик.

Венок был прислонен к каменному столбу, а прямо под ним горела зеленая свечка. Сотрясаясь от рыданий, женщина вытащила из сумочки какую-то фотографию. И только когда она поднесла карточку к губам, Стиви Рей впервые увидела ее лицо.

— Мама!

Это слово еле слышным шепотом сорвалось с ее губ, но мама тут же обернулась и посмотрела на Стиви Рей.

— Стиви Рей? Детка?

Мамин голос мгновенно прогнал тяжелый ком, с недавних пор поселившийся в желудке Стиви Рей, и она со всех ног бросилась к воротам. Не думая ни о чем, кроме матери, Стиви Рей легко перепрыгнула через каменную стену и приземлилась по другую сторону ворот.

— Стиви Рей? — вопросительно прошептала ее мама.

От волнения, у Стиви Рей так перехватило горло, что она могла только кивнуть, обливаясь слезами.

— Детка моя, как же хорошо, что я смогла еще разок тебя увидеть! — мама ласково вытерла ее лицо старомодным тканевым носовым платком, который все это время сжимала в кулаке, и изо всех сил постаралась сдержать слезы. — Милая, ты счастлива там, где ты сейчас? — не дожидаясь ответа, она быстро-быстро заговорила, глядя в лицо Стиви Рей, словно хотела навсегда запомнить ее: — Я так скучаю по тебе, деточка. Я хотела приехать раньше, привезти тебе венок, свечку и эту чудесную фотографию, где ты в восьмом классе, но не могла добраться к вам из-за бури. Все дороги перекрыли, не прорвешься! А когда буря кончилась и проезд открыли, я все откладывала поездку, никак не могла решиться. Ведь это было бы уже навсегда, ты понимаешь? Это значило бы признать, что тебя больше нет… Ты умерла, — она еле слышно выдохнула это слово, как будто не могла найти в себе силы произнести его.

— Мамочка! Я тоже так по тебе скучала! — Стиви Рей бросилась к маме на шею, зарылась лицом в ее пушистое синее пальто, вдохнула знакомый запах и разрыдалась в голос.

— Ну будет, будет, моя хорошая. Все пройдет, вот увидишь. Все будет хорошо, — ласково говорила мама, крепко-крепко прижимая ее к себе и похлопывая по спине.

Стиви Рей показалось, что прошло несколько часов, прежде чем она выплакалась и смогла, наконец, посмотреть на маму.

Вирджиния — или просто Джинни, как ее называли все домашние. — Джонсон улыбнулась ей сквозь слезы и поцеловала: сначала в лоб, а потом в губы. Затем сунула руку в карман пальто и вытащила оттуда второй носовой платок — точно такой же, как первый, только аккуратно сложенный.

— Как хорошо, что я захватила запасной!

— Спасибо, мам. У тебя всегда все есть, — Стиви Рей с улыбкой вытерла лицо и высморкалась. — А ты не привезла вкусных шоколадных печенек?

Мама нахмурилась.

— Детка, но как же ты можешь есть?

— В смысле? Ну, ртом, как всегда.

— Но милая, — совсем растерялась мама. — Ты не подумай, мне все равно, что ты пришла ко мне из загробного мира, где живут души умерших, — мама Джонсон сказала это очень торжественно и подкрепила свои слова жестом, который должен был изображать нечто загадочное. — Я просто счастлива, что могу снова увидеть свою девочку, но, видно, мне все-таки понадобится время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что ты теперь привидение, да еще такое необычное — и плачешь настоящими слезами, и даже ешь! Прости, я пока совсем ничего не пойму.

— Мама, я не привидение!

— Я не то сказала? Значит, ты какое-то явление, да? Или видение? Но милая, для меня это совершенно неважно! Я все равно тебя люблю. Если ты хочешь мне являться, так я буду часто-часто приезжать сюда и видеться с тобой! Ты не подумай чего, я спрашиваю только потому, что хочу понять!

— Мама, я не мертвая. То есть больше не мертвая.

— Неужто с тобой приключилось какое-то паранормальное явление?

— Мама, ты не понимаешь!

— Конечно, не понимаю, милая, я так и говорю — не понимаю. То есть ты совсем не мертвая? Нисколечко? — переспросила мама Джонсон.

— Нет, но я не знаю, почему так. Похоже, я в самом деле умерла, но потом вернулась, и у меня появилось это, — Стиви Рей указала на красные татуировки в виде цветов и листьев, украшавшие ее лицо. — И теперь я первая красная Верховная жрица в истории.

Мама Джонсон перестала плакать, но после объяснения Стиви Рей слезы снова потоком хлынули у нее из глаз.

— Не умерла… — шептала она в промежутках между рыданиями. — Не умерла…

Стиви Рей снова кинулась ей на шею и крепко-крепко обняла.

— Прости меня, прости, мамочка! Мне так стыдно, что я не приехала и не сказала тебе. Я хотела! Правда, честное слово, хотела! Просто, когда я ожила в первый раз, то была сама не своя. А потом в школе такое началось, что только держись. Я никак не могла отсюда вырваться, а позвонить тебе тоже не могла. Ну ты пойми, как бы это выглядело? Просто взять, позвонить своей маме и сказать: «Привет, не разъединяйся! Это правда я, и я не мертвая». Наверное, я просто не знала, что мне делать. Мне так стыдно, так стыдно, — повторила она, закрывая глаза и еще крепче обнимая мать.

— Ну, ну, будет, будет. Все хорошо. Все замечательно. Главное, что ты жива и здорова. — Мама отстранила Стиви Рей, чтобы посмотреть на нее, и быстро вытерла глаза. — У тебя ведь все в порядке, детка?

— Да, мам.

Мама Джонсон протянула руку и, взяв Стиви Рей за подбородок, посмотрела ей в глаза. После этого она покачала головой и сказала таким знакомым, твердым материнским голосом:

— Нехорошо лгать матери!

Стиви Рей не знала, что сказать. Она молча смотрела на маму и чувствовала, как плотина лжи, тайны и обмана начинает прорываться у нее в груди.

Мама Джонсон взяла ее руки в свои и сказала:

— Я здесь. Я люблю тебя. Расскажи мне обо всем, детка.

— Все плохо, — прошептала Стиви Рей. — Очень плохо.

Но в голосе мамы она услышала только любовь и заботу.

— Детка, ты жива, а значит, ничто не может быть по-настоящему плохо.

И Стиви Рей не устояла перед этой безоговорочной материнской любовью. Набрав в легкие побольше воздуха, она выпалила на едином дыхании:

— Мама, я Запечатлилась с чудовищем. Получеловеком-полуптицей. Он сделал много плохого. Очень плохого. Он даже людей убивал.

Лицо мамы Джонсон не дрогнуло, она лишь крепче сжала руки Стиви Рей.

— Это чудовище сейчас здесь? В Талсе?

— Да, — кивнула Стиви Рей. — Только он прячется. В нашем Доме Ночи никто не знает про нас с ним.

— Даже Зои?

— Нет, особенно Зои! Она жутко рассердится. Мама, ты не понимаешь! Каждый, кто об этом узнает, взбесится. Я понимаю, что рано или поздно это все равно выплывет наружу. Это неизбежно, но я не знаю, что мне делать. Это ужасно, ужасно. Все меня возненавидят! Никто меня не поймет.

— Не придумывай, совсем не все тебя возненавидят. Я вот никогда этого не сделаю.

Стиви Рей вздохнула и криво улыбнулась.

— Но ведь ты — моя мама. Ты обязана меня любить. Это твоя работа.

— Как и у твоих друзей, если, конечно, они настоящие друзья, — мама Джонсон помолчала, а потом медленно спросила: — Детка, это чудовище что-то с тобой сделало? Ты не сердись, я ведь в вампирской жизни не очень понимаю, но всем известно, что Запечатление с вампиром — дело серьезное. Он как-то заставил тебя сделать это Запечатление? Потому что если это так, то мы можем прямо объявить об этом школьному начальству. Они поймут и помогут тебе избавиться от этого.

— Нет, мам. Я Запечатлилась с Рефаимом потому, что он спас мне жизнь.

— Это он оживил тебя из мертвых? Стиви Рей покачала головой.

— Нет. Честно говоря, я не знаю, почему я стала немертвой, но думаю, что это дело рук Неферет.

— Тогда я должна поблагодарить ее, детка. Может быть…

— Нет, мама! Держись подальше от нашей школы и особенно от Неферет! Она сделала это не потому, что она хорошая. Она только притворяется хорошей, а на самом деле совсем не такая!

— А это существо, которое ты называешь Рефаимом?

— Он очень долго был на стороне Тьмы. Его отец большой поганец и совершенно запутал ему мозги!

— И, тем не менее, этот Рефаим спас тебе жизнь? — уточнила мама Джонсон.

— Дважды мама, и сделает это снова, если понадобится. Я знаю.

— Детка, подумай хорошенько и ответь мне на два вопроса.

— Хорошо, мам.

— Первое — ты видишь в нем что-то хорошее?

— Да, — без колебаний ответила Стиви Рей. — Вижу.

— И второе: он может причинить тебе зло? Он угрожает тебе?

— Мама, он спас меня от чудовища, ужаснее которого просто на свете не бывает, и тогда это чудище набросилось на него и ужасно истерзало! Просто ужасно. Он сделал это, чтобы спасти меня от страданий. Я уверена, что он скорее умрет, чем обидит меня.

— Тогда послушай, что тебе скажет мать, милая. Я не очень представляю, как можно быть наполовину птицей, наполовину человеком, но готова закрыть глаза на такую диковину, потому что он спас тебя и ты с ним связана. А это значит, детка, что когда твоему Рефаиму придется выбирать между своим гадким прошлым и новым будущим рядом с тобой, он выберет тебя, если силенок хватит.

— Но мои друзья никогда его не примут, а самое ужасное, что вампиры попытаются его убить!

— Детка, если твой Рефаим творил ужасные злодейства, как ты говоришь, то он должен понести за них наказание. Нельзя убивать людей, а потом начинать жизнь с чистого листа! Но это его проблема, а не твоя. А ты запомни вот что: ты можешь отвечать только за свои поступки. Поступай правильно, детка. Делай то, что должно. У тебя это всегда получалось. Защищай себя. Твердо стой за то, во что веришь. Это все, что ты можешь сделать. И если Рефаиму хватит сил остаться с тобой, то кто знает, какие чудеса ждут вас впереди? Возможно, ты сама удивишься, когда увидишь.

Стиви Рей почувствовала, что сейчас снова расплачется.

— Он сказал, что я должна повидать тебя. Он сам не знал своей матери. Его отец изнасиловал ее, и она умерла, давая жизнь Рефаиму. Но он с самого начала твердил мне, что я должна поскорее повидаться с тобой.

— Детка, тот, у кого такое сердце, не может быть чудовищем!

— Но он не человек, мама! — Стиви Рей так крепко стиснула мамины руки, что у нее пальцы онемели, но она не могла отпустить ее. И не хотела отпускать.

— Стиви Рей, ты ведь тоже больше не человек, но разве для меня это важно? Этот твой птичий парнишка спас тебе жизнь. Дважды. Поэтому будь он хоть наполовину носорогом, с рожищем посреди лба! Он спас мою девочку, и это самое главное! Так что скажи ему при встрече, что я наказала крепко-крепко обнять его от меня.

Стиви Рей невольно засмеялась, представив, как мама Джонсон обнимает Рефаима.

— Обязательно скажу.

Лицо мамы Джонсон стало серьезным.

— Знаешь, милая, чем скорее ты всем расскажешь о нем, тем будет лучше. Да ты и сама понимаешь, верно?

— Верно. Я постараюсь. Но сейчас у нас и без этого такая заваруха, что лучше я подожду более подходящего времени.

— Для правды нет неподходящего времени, — строго сказала мама Джонсон.

— Ах, мама! Просто не понимаю, как я могла так влипнуть!

— Все ты понимаешь, детка. Меня при этом не было, но я отлично вижу, что этот Рефаим у тебя в душе и что эта история может стать его искуплением и освобождением.

— Только если у него хватит сил, — прошептала Стиви Рей. — А я в этом не уверена. Насколько я знаю, он никогда не выступал против своего отца.

— Есть ли вероятность, что отец Рефаима одобрит его союз с тобой?

— Ни малюсенькой! — скривилась Стиви Рей.

— Но Рефаим дважды спас тебе жизнь и Запечатлился с тобой. Детка, сдается мне, что он уже давно выступает против воли своего папы.

— Нет, мама, тут все не так просто. Он делал все это, пока его папочка был, скажем так, в отъезде. А теперь его отец вернулся, и Рефаим снова должен ему подчиняться.

— Правда? Откуда ты знаешь?

— Он сам сказал мне это сегодня, когда… — Стиви Рей осеклась и вытаращила глаза.

Мама с улыбкой кивнула ей.

— Поняла?

— Ой, божечки, может, ты права!

— Конечно, я права. Ведь я твоя мама.

— Я люблю тебя, мамочка, — воскликнула Стиви Рей.

— И я люблю тебя, детка.

Глава 18

Рефаим


— Не могу поверить, что ты пойдешь на это, — заявил Калона, нервно расхаживая по крыше особняка «Майо».

— Я пойду на это, поскольку это необходимо, своевременно и правильно! — голос Неферет гневно взлетел, словно она на пределе и вот-вот взорвется.

— Правильно? Почему вы так говорите, ведь вы же не на стороне Света? — невольно вырвалось у Рефаима, не сумевшего скрыть своего изумления.

Неферет стремительно обернулась к нему и подняла руку.

В тот же миг Рефаим увидел, как щупальца тьмы обвили ее запястье, проникли под кожу и принялись копошиться внутри. Тошнота подкатила к его горлу при одном воспоминании о жутком прикосновении этих тварей. Рефаим машинально попятился.

— Смеешь оспаривать мои поступки, птица?

Лицо Неферет исказилось, и Рефаим обреченно почувствовал, что она готова швырнуть в него Тьмой.

— Рефаим, как и я, не оспаривал твоих поступков, — вмешался Калона, становясь между Тси-Сги-ли и сыном. Он говорил спокойно и властно, как Бессмертный. — Мы оба лишь удивлены.

— Зои и ее приспешники меньше всего ожидают этого от меня! Да, меня саму выворачивает от этой мысли, но я унижусь перед ней — разумеется, только временно. Таким образом, я обращу Зои в ничтожество. Будь она хоть в малейшей степени так сильна, как о ней говорят, я выставлю ее перед всеми тем, кто она есть — дерзкой злопамятной девчонкой!

— Но мне казалось, вы хотите не унизить, а уничтожить ее, — сказал Рефаим.

Неферет по-звериному оскалилась и пояснила таким тоном, словно разговаривала с дебилом:

— Да, я могу убить ее сегодня, но как бы хорошо я ни подготовила эту сцену, мне не удастся выйти сухой из воды. Глупые старые клячи из Высшего совета снова притащатся в Талсу, будут расследовать происшествие, беседовать со мной, мешать моим дальнейшим планам. Нет, я к этому не готова, а, следовательно, мне пока остается только опозорить Зои Редберд и поставить ее на место. В конце концов, она всего лишь недолетка, и с ней будут обращаться так, как она того заслуживает. А утихомирив Зои, я смогу снова вплотную заняться ее друзьями, и начну с той, которая имеет наглость называть себя первой красной Верховной жрицей! — Неферет насмешливо расхохоталась. — Стиви Рей? Это она-то — Верховная жрица? Я собираюсь продемонстрировать всем ее истинное лицо!

— И какое же у нее истинное лицо? — выдавил Рефаим, с трудом заставляя себя говорить и выглядеть невозмутимым.

— Стиви Рей — вампир, познавший и принявший объятия Тьмы!

— Но она выбрала Свет, — с излишней поспешностью выпалил Рефаим.

Неферет сощурила глаза.

— Прикосновение Тьмы изменило ее навсегда, — ответил ему Калона.

Неферет нежно улыбнулась Бессмертному.

— Ах, как ты прав, мой супруг!

— А что если прикосновение Тьмы лишь укрепило Красную? — не удержался от нового вопроса Рефаим.

— Разумеется, так оно и есть! Несмотря на всю свою молодость и неопытность, Красная очень сильный вампир. Именно поэтому она отлично послужит нашим планам, — произнес Калона.

— Я уверена, что в этой Стиви Рей есть много такого, что она не спешит открывать своим дружкам, — осклабилась Неферет. — Я наблюдала за ней, когда она была во Тьме. Она тогда полностью проявила себя. Нужно пристально следить за ней, и тогда мы увидим, что прячется за этим обликом обманчивой невинности! — она саркастически усмехнулась.

— Как с-с-с-с-скаж-ж-жете, — ответил Рефаим, ненавидя себя за то, что злоба на Неферет заставила его зашипеть по-змеиному.

— Я чувствую, что ты переменился, — пристально посмотрела на него Неферет.

Рефаим заставил себя спокойно выдержать ее взгляд.

— За время отсутствия моего отца я подошел к Тьме и смерти так близко, как не подходил за всю свою жизнь. Возможно, вы чувствуете во мне именно это.

— Возможно, — очень медленно протянула Неферет. — А возможно и нет. Ответь, почему мне кажется, что ты не слишком рад тому, что мы с твоим отцом вернулись в Талсу?

Рефаим собрал все силы и заставил себя успокоиться, чтобы Неферет не заметила ненависть и гнев, бушевавшие в его груди.

— Я любимый сын своего отца. И я, как всегда, всецело предан ему. Дни разлуки с ними были самыми чёрными днями моей жизни.

— Правда? Как же ты настрадался, бедняжка! — насмешливо оскалилась Неферет. Пренебрежительно отвернувшись от пересмешника, она посмотрела на Калону: — Слова твоего любимого сына напомнили мне кое о чем, любовь моя. Где остальные твари, которых ты называешь своими детьми? Я никогда не поверю, что кучка недолеток и монашек могла перебить их, как перепелов!

Калона стиснул зубы, его янтарные глаза полыхнули яростью. Рефаим понял, что его отец вот-вот сорвется, поэтому поспешил броситься ему на выручку.

— У меня остались братья. Я видел, как они улетали, когда вас изгнали.

Неферет снова сощурила свои изумрудные глаза.

— Больше никто меня не изгонит!

«Поживем — увидим, — подумал Рефаим, глядя ей в лицо холодным немигающим взглядом. — Однако я своими глазами видел, как кучка недолеток и монашек однажды сделала это!»

И снова Калона переключил внимание Неферет на себя.

— Остальные мои сыновья не похожи на Рефаима. Им трудно незаметно спрятаться в городе. Наверное, они нашли себе убежище вдали от цивилизации.

Калона говорил спокойно, но Рефаим чувствовал, какой гнев бурлит под этим обманчивым спокойствием, и поражался слепоте Неферет. Неужели она всерьез верит, что у нее хватит могущества вечно удерживать в плену душу Бессмертного, не опасаясь его ярости?

— Итак, мы вернулись в город. Пересмешники обязаны немедленно возвратиться сюда. Разумеется, они уроды и ошибки природы, но у них тоже есть определенные плюсы. Днем пусть прячутся здесь, только подальше от моей спальни, — Неферет обвела рукой огромный пентхаус. — Но по ночам путь несут стражу и выполняют мои приказания.

— Ты хочешь сказать — мои приказания, — Калона не повысил голос, но в его тоне прозвучала такая могучая властность, что у Рефаима руки покрылись мурашками. — Мои сыновья повинуются только мне одному. Они связаны со мной кровью, магией и временем. Лишь я один могу управлять ими.

— Значит, ты можешь призвать их сюда?

— Да.

— Так призови немедленно, или пошли за ними Рефаима, или сделай еще что-нибудь. Я не могу лично заниматься всем!

— Как скажешь, — бросил Калона, повторяя недавний ответ Рефаима.

— Хватит с меня того, что мне придется пойти на унижение перед целой школой жалких недолеток! А все из-за того, что ты не смог удержать Зои Редберд от возвращения в этот мир! — Глаза Неферет сверкали, как две зеленые льдинки. — Кстати, именно из-за своей оплошности ты теперь находишься у меня в подчинении. Все, я пошла. Будь здесь к моему возвращению!

Захлопывая дверь балкона, Неферет едва не прищепила подол своей длинной мантии, но в последний момент Тьма всколыхнулась и теснее прижалась к телу Тси-Сги-ли липкой черной лужей, колышась вокруг ее коленей.

Когда Неферет ушла, Рефаим посмотрел на своего отца — на древнего Бессмертного, которому он верой и правдой служил долгие столетия.

— Как ты можешь позволять ей так разговаривать с собой? Так использовать себя? Она назвала моих братьев уродами и ошибкой природы! Но это она — настоящее чудовище!

Рефаим понимал, что не должен так разговаривать с Калоной, но не мог сдержаться. Ему было невыносимо видеть, как с его гордым и могущественным отцом обращаются, как с последним слугой.

Калона шагнул к Рефаиму, и тот внутренне собрался, готовясь принять неизбежное. Он уже не раз был свидетелем необузданных вспышек отцовского гнева, поэтому знал, чего ждать.

Распахнув свои огромные крылья, Калона наклонился над сыном, но удара не последовало. Когда Рефаим нашел в себе силы заглянуть в лицо отца, он увидел там не ярость, а отчаяние.

Сейчас Калона, как никогда, был похож на падшего бога.

— Только не ты, Рефаим. Я был готов к неуважению, и неверности Неферет. Что ждать от той, что предала свою Богиню, дабы освободить меня! Но ты… Я никогда не думал, что ты выступишь против меня.

— Отец, не говори так! Я никогда не выступлю против тебя! — воскликнул Рефаим, выбросив из головы все мысли о Стиви Рей. — Я просто не могу выносить, когда она так обращается с тобой!

— Именно поэтому я должен во что бы то ни стало найти способ нарушить эту проклятую клятву!

Мучительный вопль отчаяния вырвался из груди Калоны. Подойдя к каменной балюстраде, он остановился, глядя на ночной город.

— Если бы Никс не вмешалась в нашу битву со Старком! Тогда он остался бы мертв, и Зои, потеряв двух любимых сразу, никогда не нашла бы в себе силы вернуться на землю!

Рефаим подошел к отцу и тоже остановился у перил.

— Остался мертв? Ты убил Старка в Потустороннем мире?

— Разумеется, — пренебрежительно фыркнул Калона. — Неужели мне трудно убить мальчишку? Мы с ним сражались. Он не мог победить меня, несмотря, на то, что сумел превратиться в Хранителя и довольно ловко орудовал клеймором.

— Никс воскресила Старка? — недоверчиво спросил Рефаим. — Но ведь Богиня никогда не вмешивается в выбор смертных. Старк сам решил защищать Зои от тебя, значит, он должен был полностью отвечать за свой выбор.

— Никс не воскрешала Старка. Это сделал я.

— Ты? — изумленно вытаращил глаза Рефаим.

Калона кивнул, не сводя глаз с ночного неба. Потом, избегая смотреть в лицо сыну, он с усилием заговорил:

— Я убил Старка. Я не сомневался, что после этого с Зои все будет конечно, и она навсегда останется в Потустороннем мире вместе с душами своего Супруга и Воина. Или ее душа навсегда останется разбитой, и она превратится в койникши, — Калона, задумавшись, помолчал, а потом добавил: — Хотя я бы не желал для нее этой участи. В отличие от Неферет, я не испытываю к ней ненависти.

Рефаиму показалось, что отец говорил не с ним, а с самим собой, поэтому, когда Калона снова погрузился в молчание, пересмешник стал терпеливо ждать, не желая прерывать его размышления.

— Зои оказалась сильнее, чем я думал, — продолжал Калона, по-прежнему глядя в ночь. — Вместо того, чтобы сломаться или отступить, она напала на меня. — Крылатый бессмертный тихонько рассмеялся, припоминая. — Проткнула меня моим же собственным копьем, а потом приказала вернуть жизнь Старку в уплату долга жизни за убийство человеческого мальчишки. Ясное дело, я отказался.

Не в силах больше сдерживаться, Рефаим выпалил:

— Но ведь долг жизни — это очень могущественный договор!

— Да, но и я очень могущественный бессмертный. Я выше обязательств, которыми связывают себя смертные.

И тогда неожиданная мысль, словно порыв холодного ветра, обожгла Рефаима: возможно, отец ошибается. Возможно, все произошедшее с ним было лишь следствием гордыни, не позволившей ему снизойти до расплаты.

Но Рефаим прекрасно знал, что такие мысли следует держать при себе, поэтому вслух спросил:

— И что случилось после того, как ты отказал Зои?

— Никс случилась! — язвительно фыркнул Калона. — Я мог отказать сопливой Верховной жрице, но не мог противиться Богине. Я никогда и ни в чем не могу отказать ей. Я вдохнул в Старка частицу своего бессмертия. Он ожил. Душа Зои вернулась обратно в тело, и она сумела вывести своего Воина из Потустороннего мира. А я оказался под властью Тси-Сги-ли, которая, по-моему, совершенно обезумела. — Калона с тоской посмотрел па Рефаима. — Если я не сброшу эти оковы, то она утянет меня в свое безумие. Ах, Рефаим, я живу долгие века, но уже давно мне не доводилось видеть, чтобы кто-то был связан с Тьмой так накрепко, как Неферет. Эта связь могущественна, но также соблазнительна и опасна.

— Ты должен убить Зои, — медленно произнес Рефаим, ненавидя каждый произнесенный звук, ибо он понимал, какое горе принесет Стиви Рей смерть Верховной жрицы.

— Я тоже, разумеется, пришел к этой мысли, — кивнул Калона и замолчал. Рефаим затаил дыхание. — Но потом я понял, что убийство Зои Редберд будет открытым вызовом Никс. Да, я уже много столетий не служу Богине. За это время я часто совершал поступки, которые она считает… — Калона снова помолчал, на этот раз с усилием подбирая нужное слово, — …непростительными. Но я никогда не отнимал жизнь у жриц Богини.

— Ты боишься Никс? — спросил Рефаим.

— Только полный дурак может не бояться Богини! Даже Неферет страшится гнева Никс, поэтому не убивает Зои, хотя и не хочет признаваться в этом даже самой себе.

— Неферет настолько пропитана Тьмой, что давно перестала мыслить рационально, — заметил Рефаим.

— Это так, но отсутствие рациональности еще не означает глупость. Неферет отнюдь не глупа. К примеру, я думаю, что она права насчет Красной. Ее можно будет использовать или, по крайней мере, заставить свернуть с избранного ею пути. — Калона задумался и пожал плечами. — Впрочем, она может продолжать держаться за Зои, и тогда станет следующей жертвой Неферет.

— Отец, но я думаю, что эта Стиви Рей непросто слепо держится за Зои. Мне кажется, она действительно избрала путь Никс. Логично предположить, что первая красная жрица Никс очень дорога Богине. Может, нам лучше не трогать Стиви Рей, как и Зои?

— В твоих словах есть здравый смысл, сын мой, — мрачно кивнул Калона. — Если Красная не захочет свернуть с пути Богини, я не причиню ей зла. Пусть Неферет прикончит ее своими руками и навлечет гнев Никс на свою, а не на мою голову!

Рефаим с трудом справился с лицом и голосом, но все-таки сумел бесстрастно выдавить:

— Это мудрое решение, отец.

— Впрочем, есть множество способов убрать Красную с дороги, не убивая ее.

— И как ты хочешь убрать ее с дороги? — спросил Рефаим.

— Я не планирую ничего предпринимать против Красной до тех пор, пока Неферет не сумеет сбить ее с пути Никс. Если ей это удастся, то я либо использую могущество Красной в свою пользу, либо просто отойду в сторонку и позволю Неферет уничтожить жрицу. — Калона взмахнул рукой, отметая очередной вопрос, уже готовый вырваться у Рефаима. — Сейчас мне нет дела до Стиви Рей, я думаю о Зои. Если она открыто выступит против Неферет, Тси-Сги-ли оставит меня в покое, и я найду способ покончить с моим рабством.

— Да, но Неферет сказала, что если Зои сегодня выступит против нее, то опозорит и дискредитирует себя перед лицом вампиров. Зои хватит ума не делать этого. Она не будет открыто ссориться с Неферет.

— И пусть не ссорится, — улыбнулся Калона. — Но что если ее Воин, ее верный Хранитель, единственный, кому она верит, как самому себе, станет нашептывать ей, что нельзя спускать Неферет ее злые делишки? Что она должна вести себя, как настоящая Верховная жрица и, невзирая на последствия, ввязаться в бой с Неферет?

— Старк не станет этого делать.

Калона улыбнулся еще шире.

— Мой дух вошел в тело Старка.

— Как? — ахнул Рефаим.

Калона с самодовольной улыбкой пожал широкими плечами.

— Не знаю! Никогда раньше со мной такого не было.

— Но ведь это больше, чем войти в царство снов и отыскать там душу спящего?

— Гораздо больше! Старк бодрствовал, когда я послал свой дух на зов того, что принял за связь с душой А-и. Я хотел лишь настичь Зои в царстве снов и припугнуть ее. Но связь привела меня не к Зои, а к Старку — в Старка. Думаю, он что-то почувствовал, но не понял, что именно. — Калона задумчиво склонил голову. — Возможно, это как-то связано с частицей бессмертия, которую я вдохнул в него.

Бессмертия, которое я вдохнул в него…

Эти слова настойчивым эхом зазвучали в мозгу Рефаима. Что-то в них было — нечто очень важное, что они до сих пор упускали из виду. Но что?

— Ты когда-нибудь раньше делился с кем-нибудь своим бессмертием?

Улыбка угасла на лице Калоны.

— Нет, разумеется! Мое бессмертие — это не то, что я готов добровольно разделить с кем-то!

И тут неуловимая мысль, трепетавшая в сознании Рефаима, вдруг явилась ему во всей своей убедительности.

Он все понял. Неудивительно, что Калона показался ему другим после возвращения из Потустороннего мира! Теперь все встало на свои места.

— Отец! Как звучала клятва, которую ты принес Неферет?

Калона нахмурился, однако повторил слова обещания:

— Если я нарушу клятву и не выполню принесенное под присягой обещание уничтожить Зои Редберд, малолетнюю Верховную жрицу Никс, Неферет сохранит власть над моим духом до окончания моего бессмертия.

Безумное волнение охватило Рефаима. Вот оно!

— Откуда ты знаешь, что Неферет обладает властью над твоим духом?

— Я не уничтожил Зои. Значит, я подвластен ей.

— Нет, отец. Когда ты поделился со Старком своим бессмертием, то перестал быть полностью бессмертным, как и Старк отныне не совсем смертный. Строго говоря, то бессмертие, которым ты обладал до путешествия в Потусторонний мир, закончилось. Условия клятвы перестали существовать, а, следовательно, у Неферет нет над тобой власти! Ты не связан с ней.

— Я не связан с ней?

Целая гамма чувств отразилась на лице Калоны — недоверие, изумление и, наконец, радость.

— Я в это не верю, — кивнул Рефаим.

— Но есть только один способ узнать это наверняка, — пробормотал Калона.

— Открыто отказаться ей повиноваться, — кивнул Рефаим.

— Это будет наслаждением, сын мой.

Глядя на то, как его отец, раскинув руки, радостно кричит в ночное небо, Рефаим думал о том, что этой ночью все изменится и ничего не будет прежним. Теперь главное — позаботиться о безопасности Стиви Рей.

Глава 19

Зои


— Ты выглядишь усталым, — сказала я, дотрагиваясь до лица Старка, словно могла своим прикосновением убрать темные круги у него под глазами. — Ты весь полет проспал.

Старк поцеловал мою ладонь и попытался изобразить свою обычную насмешливую улыбку, но у него ничего не получилось.

— Со мной все в порядке. Это просто синдром смены часовых поясов.

— Как у тебя может быть такой синдром, если даже двери еще не открыли? — поинтересовалась я, кивая на вампира-бортпроводника, колдовавшего возле выходов. Раздалось шипение, и табло пристяжных ремней замигало, издавая противное пиликанье.

— Ну вот, открыли! Значит, теперь я имею полное право пострадать от синдрома, — заявил Старк, расстегивая свой ремень.

Я прекрасно понимала, что это вздор, поэтому схватила его за руку и заставила остаться в кресле.

— Я же вижу, что с тобой что-то не так.

Старк вздохнул.

— Ничего страшного, просто опять мучили плохие сны. Самое обидное, что я никогда не могу вспомнить их, когда просыпаюсь. Почему-то это кажется мне самым поганым. Наверное, это все последствия путешествия в Потусторонний мир.

— Ну вот, замечательно! У тебя ПТС. Я так и знала. Слушай, в одном из писем, которые я получала на Скае, говорилось, что наш Дракон — один из школьных психологов. Сходишь к нему, когда…

— Нет! — перебил меня Старк и поцеловал в лоб, видя, что я насупилась. — И потом, это ПТС звучит для меня все равно, что ЗППП, прошу прощения за нечистое словечко.

Я не выдержала и рассмеялась.

— Нечистое словечко? Ты говоришь, как Шорас!

— О-эй, женщина, ты напомнила мне о том, как следует себя вести. Давай-ка, пошустрее доставай свое седалище из кресла!

Я насупилась и покачала головой.

— Никогда не называй меня женщиной! Но до чего же здорово у тебя получается подделывать акцент!

Впрочем, совет насчет того, чтобы поскорее выйти из самолета, пришелся как нельзя кстати. Я встала и подождала, пока Старк снимет сверху мою дорожную сумку.

Когда мы спускались по трапу, я сказала:

— Да будет тебе известно, что ПТС означает посттравматический синдром.

— А ты откуда знаешь?

— Погуглила твои симптомы и нагуглила термин.

— Что ты сделала? — спросил Старк так громко, что шедшая впереди женщина в свитере с аппликациями недовольно покосилась на нас.

— Ш-ш-ш-ш, — я обняла Старка и притянула его к себе, чтобы можно было поговорить с глазу на глаз. — Слушай, последнее время ты ведешь себя очень странно. Ты постоянно усталый, рассеянный, ворчливый, и еще ты все забываешь. «Гуглить» означает искать информацию в Интернете. Я это сделала и узнала про ПТС. Короче, тебе нужна консультация психолога.

Старк смерил меня возмущенным взглядом, в котором ясно читалось: «Что ты несешь, безумная женщина!».

— Зет, я люблю тебя. Я буду защищать и охранять тебя до конца своих дней. Только, пожалуйста, не надо больше «гуглить» медицинские сайты. Особенно, по поводу моих симптомов.

— Просто мне спокойнее, когда я знаю, что происходит.

— Спокойнее? По-моему, ты только расстроила себе нервы, читая всякий медицинский вздор.

— Ну и что?

Старк улыбнулся мне? и на этот раз он, действительно, выглядел милым и насмешливым.

— Ага, призналась.

— Вовсе нет! — прошипела я, пихая его локтем. Но больше я ничего не успела сказать, потому что очутилась в центре маленького оклахомского торнадо.

— Зои! Ой, божечки! Нет, умереть не встать — это моя Зои! Как же я рада тебя видеть! Да я скучала по тебе, как сумасшедшая! Ты в порядке? Ох, как ужасно все с Джеком, да? — тараторила Стиви Рей, обнимая меня, смеясь и заливаясь слезами одновременно.

— Ох, Стиви Рей! Я тоже ужасно по тебе соскучилась!

В следующее мгновение я уже рыдала вместе с ней, и мы крепко-крепко обнимали друг друга, словно наши объятия могли хоть немного исправить все, что сошло сума и сломалось в нашем мире.

Через плечо Стиви Рей я увидела улыбающегося Старка. Когда он вытащил из кармана джинсов упаковку бумажных носовых платков, которые стал всегда носить с собой после возвращения из Потустороннего мира, я подумала, что возможно — ну возможноведь? — забота и любовь все-таки могут спасти наш свихнувшийся мир.

— Идем, — сказала я Стиви Рей, когда мы с ней взяли платки и пошли под ручку к огромным вращающимся дверям, за которыми нас ждала холодная ночь Талсы. — Идем домой, а по дороге ты во всех подробностях расскажешь мне об огромной вонючей куче какашек, ожидающей меня в Доме Ночи.

— Что за слова, у-ве-тси-а-ге-я!

— Бабушка! — вырвавшись от Стиви Рей и Старка, я бросилась в ее объятия. Я обняла ее крепко-крепко, вдыхая любовь и знакомый аромат лаванды. — Ох, бабушка, как же я рада тебя видеть!

— У-ве-тси-а-ге-я, доченька, дай-ка мне посмотреть на тебя! — бабушка отстранила меня, взяла за плечи и внимательно всмотрелась в мое лицо. — Все верно, ты опять целая и невредимая! — Она закрыла глаза, крепко стиснула мои плечи и еле слышно прошептала: — Благодарю тебя, Великая Мать.

А потом мы снова стали обниматься и смеяться.

— Как ты узнала, что я прилетаю? — спросила я, когда наконец смогла оторваться от бабушки.

— Это вам ваше мегакрутое девятое чувство подсказало? — засмеялась Стиви Рей, тоже подходя обнять бабушку.

— Нет, — ответила она, глядя на Старка, смущенно стоявшего в сторонке. — Нечто более прозаическое. — Бабушка сладко улыбнулась. — Хотя, что я такое говорю? Разве повернется язык назвать прозаическим такого доблестного воина?

— Старк? Это ты позвонил бабушке?

Он насмешливо подмигнул мне и ответил:

— Ну да. Не мог же я отказать себе в удовольствии позвонить еще одной красавице по фамилии Редберд.

— Иди-ка сюда, галантный кавалер!

Я только головой покачала, глядя, как Старк обнимает мою бабушку с такой бережностью, словно боится ее сломать. Он позвонил моей бабушке и сказал ей, когда мы прилетаем!

Старк посмотрел на меня через бабушкино плечо.

«Спасибо!» — беззвучно сказала я ему. Он улыбнулся до ушей.

Потом бабушка снова подошла ко мне и взяла за руку.

— Слушай, мы со Стиви Рей пойдем к машине, а вы с бабушкой побеседуйте пока наедине, — предложил Старк.

Я не успела даже кивнуть, как они отошли, а мы с бабушкой отыскали пустую скамейку и уселись рядышком.

Какое-то время мы молчали, держась за руки, и глядя друг на друга. Я поняла, что плачу, только когда бабушка ласково вытерла слезы с моего лица.

— Я знала, что ты вернулась к нам, — сказала она.

— Прости, что заставила тебя волноваться. Прости, что не…

— Ш-ш-ш-ш, — остановила меня бабушка. — Не надо ничего говорить. И прощения просить тебе не за что. Ты делала то, что могла, и этого мне достаточно.

— Я просто была слаба, бабушка, — прошептала я. — Я до сих пор слаба, — впервые призналась я.

— Нет, у-ве-тси-а-ге-я, ты просто молода. — Бабушка ласково погладила меня по лицу. — Мне так жаль Хита. Я любила его, и буду скучать по нему.

— Я тоже, — выдавила я и быстро заморгала, чтобы не разреветься.

— Но я чувствую, что вы с ним встретитесь снова. Возможно, в этой жизни, а может, в следующей.

Я закивала.

— Хит сказал мне то же самое перед уходом в другое царство Потустороннего мира.

Бабушка улыбнулась мне мудрой безмятежной улыбкой.

— Я знаю, при каких страшных обстоятельствах ты попала в Потусторонний мир, но когда-нибудь ты поймешь, что тебе был дан великий подарок судьбы — попасть туда живой и вернуться обратно.

Бабушкины слова впервые заставили меня задуматься.

После возвращения в наш мир я почти все время была печальна и подавлена, и еще чувствовала ужасную усталость. Потом я обрела любовь и счастье со Старком, и мне стало не до размышлений.

— Но я совсем не чувствовала благодарности, — произнесла я вслух. — Я не поняла, какой подарок был мне дан! — Мне хотелось надавать себе оплеух. — Я паршивая Верховная жрица, бабушка!

Она рассмеялась.

— Ах, птичка Зои, будь это правдой, разве ты могла бы так сурово бранить себя за ошибки?

— По-моему, верховные жрицы не совершают ошибок! — фыркнула я.

— Какие глупости! Разумеется, они тоже ошибаются. Как же иначе они могли бы расти и учиться?

Я хотела ответить, что если бы на ошибках росли, то я бы выросла до небес, но промолчала. Бабушка говорила не об этом.

Поэтому я вздохнула и призналась:

— У меня куча недостатков.

— Только мудрая женщина может признать это, — ответила бабушка и печально улыбнулась. — Ах, у-ве-тси-а-ге-я, этим-то ты и отличаешься от своей матери.

— Мама? — переспросила я и снова вздохнула. — Я думала о ней недавно.

— Я тоже. Последние несколько дней Линда не выходит у меня из головы.

Я удивленно приподняла брови. Обычно, если у бабушки кто-то «не выходил из головы», значит, с этим человеком что-то не так.

— Ты что-то знаешь о ней?

— Нет, но думаю, что скоро узнаю. Думай о ней хорошо, у-ве-тси-а-ге-я. Ей нужна твоя любовь.

— Хорошо, бабушка, — пообещала я.

Тут к нам подъехал мой «жук», показавшийся мне таким знакомым и милым со своими блестящими голубыми боками и сияющими хромированными деталями.

— Тебе пора в школу, птичка Зои. Сегодня ночью ты будешь нужна там, — очень серьезно сказала бабушка.

Мы встали и снова обнялись. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторваться от нее.

— Ты не останешься сегодня в Талсе, бабушка?

— Нет, милая. У меня куча дел. Завтра у нас большой совет в Тахлекуа, я нашила для него очаровательных саше для лаванды, — бабушка улыбнулась мне и добавила: — И на каждом я вышила по иволге, птичка моя.

Я улыбнулась и обняла ее напоследок.

— Оставишь мне один мешочек, ладно?

— Конечно, — кивнула бабушка. — Я люблю тебя, у-ве-тси-а-ге-я.

— Я тоже тебя люблю, бабушка!

Стоя на тротуаре, я молча смотрела, как Старк вылезает из машины, берет бабушку под руку и переводит ее через оживленную улицу между терминалом аэропорта и парковкой. После этого он опрометью бросился обратно, обегая машины.

Когда Старк распахнул передо мной дверцу «жука», я положила руку ему на грудь и потянула за рубашку, заставляя наклониться ко мне.

— Ты лучший в мире Воин! — прошептала я, целуя Старка.

— О-эй! — ответил он, подмигивая мне. Забравшись на заднее сидение машины, я поймала в зеркале заднего вида внимательный взгляд Стиви Рей.

— Спасибо, что дали мне время поговорить с бабушкой.

— Нет проблем, Зет. Ты же знаешь, я обожаю твою бабушку.

— Я тоже, — тихо ответила я. Потом я расправила плечи и, чувствуя себя освеженной и полной сил, объявила: — Валяй, Стиви Рей. Теперь можешь рассказать мне о куче какашек, в которую мне придется вступить в Доме Ночи.

— Только крепче держись в седле, потому что это жуткая история, — предупредила Стиви Рей, посигналив и проехав через турникет.

— Стиви Рей, ты же не любишь лошадей, — напомнила я.

— Ага, — согласилась она, и хотя в этом не было ровно никакого смысла, я вдруг рассмеялась. Ладно, куча кучей, но я была рада вернуться домой.


— Но я все равно не могу поверить в то, что Высший совет проявил такую слепоту! — в стотысячный раз повторила я, когда мы со Стиви Рей наконец подобрали мне подходящую одежду для церемонии прощания.

Афродита без стука ворвалась в комнату. Окинув быстрым взглядом черные джинсы и черную водолазку с длинным рукавом, которые я держала в руках, она закатила глаза и отчеканила:

— Ради всего святого, Зои! Неужели ты доверила выбор наряда фермерше? Где твои мозги? Нет, это ты не наденешь. Ты же будешь зажигать погребальный костер мальчика-гея! Только подумай, в какой ужас пришел бы бедняжка Джек, если бы увидел тебя в таких обносках? О Дэмьене я вообще молчу. Эти тряпки выглядят так, будто они родом из девяностых и их забраковали для костюмерной Аниты Блейк!

— А кто такая Анита Блейк? — пролепетала Стиви Рей.

— Одна тетка, которая убивала вампиров. Героиня серии романов человеческой тетки с ужасным чувством стиля, — коротко проинформировала Афродита. Сама она была одета в облегающее платье сапфирового цвета с едва заметным мерцанием, настолько благородным, что только слепой мог не увидеть бездну, отделявшую этот наряд от платьиц для выпускного вечера из магазина «Дэвиде Брайдал».

Иными словами, Афродита выглядела роскошно и стильно — впрочем, как всегда. Наверное, Виктория, ее персональный менеджер по гардеробу, отложила это платье для Афродиты сразу же, как только оно поступило в роскошный бутик на площади Утика, и расплатилась за него платиновой карточкой ее мамы. Глубокий вздох. Печаль. У меня даже голова разболелась.

Афродита решительно подошла к моему шкафу, распахнула его и, окинув молниеносным презрительным взглядом весь мой гардероб, вытащила платье, которое сама подарила мне в ночь моего первого ритуала Темных дочерей. В отличие от водолазки и джинсов, это простое черное платье с длинным рукавом очень выгодно подчеркивало все мои достоинства. Вокруг низкого выреза, по краю свободных рукавов и по подолу оно было расшито мелкими красными бусинками, переливавшимися при каждом моем шаге и прекрасно гармонировавшими с подвеской Темных дочерей, которую я уже надела на шею.

Я посмотрела на Афродиту.

— С этим платьем у меня связаны не самые приятные воспоминания.

— Слушай, оно отлично на тебе сидит. Это главное. А потом, если верить моей мамочке, воспоминания легко меняются, особенно под воздействием алкоголя.

— Ох, Афродита, только не вздумай сегодня пить! — всполошилась Стиви Рей. — Это совершенно недопустимо!

— Успокойся, деревенщина. Я не собираюсь этого делать, по крайней мере, до окончания церемонии, — бросила Афродита, вручая мне платье. — Быстро переодевайся! Близняшки и Дарий сейчас приведут сюда Дэмьена, чтобы мы пошли на похороны все вместе. Демонстрация великой сплоченности кучки-вонючки и все такое. Впрочем, я думаю, что сегодня это правильно, — быстро добавила она, заметив, что Стиви Рей уже с шумом втянула в себя воздух и разинула рот, приготовившись броситься в бой. — Да, и привет, конечно. Я рада, что ты и твой дружок-ипохондрик наконец-то вернулись в реальный мир.

— Отлично! Я надену это платье! — крикнула я, бросаясь в ванную. Потом высунула голову из-за двери и посмотрела в холодные голубые глаза Афродиты. — Между прочим, Старк прежде всего мой Хранитель и Воин, а уж потом мой дружок, как ты выражаешься. И он не ипохондрик. И ты это знаешь. Ты видела, что с ним было.

— Ха! — фыркнула Афродита.

Я оставила без внимания ее грубость, но не стала закрывать дверь, чтобы можно было болтать с подругами, переодеваясь.

Посмотрев на камень провидца, я решила не снимать его, но спрятать под платье. Честно признаться, мне совсем не хотелось отвечать на расспросы по поводу камня, Ских и Шораса. Быстро причесавшись, я крикнула:

— Слушайте, как вы думаете, почему Неферет решила поручить мне поджигать костер? Может, она уверена, что я все испорчу? Нет, я тоже уверена, что все испорчу, но мне интересно, откуда она это знает?

— Я убеждена, что у нее гораздо более макиавеллевский план! — горячо воскликнула Стиви Рей. — Какая ей выгода с того, что ты собьешься, запнешься или даже расплачешься, потому что по-настоящему любила Джека?

— Маки? — переспросила вошедшая Шони, не тратя время на такие мелочи, как приветствия и тому подобное.

— Каки? — подхватила Эрин. — Что это она вытворяет, Близняшка? Пытается подражать Буквоежке Дэмьену?

— Очень похоже на это, — отозвалась Шони.

— Я просто люблю слова, а вы обе катитесь к черту! — огрызнулась Стиви Рей.

Афродита расхохоталась, но тут же притворно закашлялась, когда я выскочила из ванны и грозно посмотрела на них всех.

— Мы собираемся на похороны, если кто забыл! Мне кажется, мы должны проявить немного больше уважения к Джеку, который был нашим другом и вообще.

Близняшки тут же переменились. Они подбежали ко мне и по очереди обняли, бормоча, как они рады меня видеть.

— Зет просто хотела сказать, что мы должны вести себя серьезнее, и не только потому, что это похороны и вообще ужас, — сказала Стиви Рей. — Мы все понимаем, что Неферет не просто так вдруг решила стать паинькой и проявить уважение к Зои и ее могуществу.

— Нужно быть начеку, — согласилась я — Держитесь поближе ко мне. И будьте готовы ко всему. Если мне придется создать защитный крут, то времени у меня на это будет немного.

— А почему нельзя создать его заранее? — поинтересовалась Афродита.

— Сначала я тоже хотела создать крут, но потом почитала про церемонию вампирских похорон и узнала, что это не практикуется. Обязанность Верховной жрицы, то есть моя обязанность на похоронах — это почтить память собрата-вампира и помочь его духу мирно уйти в Потусторонне царство Никс. Никаких кругов для этого не требуется, нужно только молиться Никс и все.

— У тебя это прекрасно получится, ведь ты сама недавно вернулась из Потустороннего мира! — воскликнула Стиви Рей.

— Надеюсь, Джек сможет мной гордиться, — выдавила я, борясь с подступающими слезами. Меньше всего мои друзья нуждались в том, чтобы я устроила на похоронах истерику со слезами и соплями.

— Значит, никто не знает, что затевает Неферет? — спросила я.

Все отрицательно покачали головами, а Афродита сказала:

— Я думаю, что она хочет каким-то образом унизить тебя, но не понимаю, как это можно сделать, если ты будешь держаться спокойно и уверенно, думая только о том, что собрало нас всех вместе в эту ночь.

— Мы придем ради Джека, — прошептала Шони.

— Чтобы попрощаться с ним, — дрожащим голосом пролепетала Эрин.

— Все это, конечно, замечательно, — вставила Стиви Рей, и все взгляды обратились к ней. — Но я думаю, что похороны, какими бы они ни были, устраиваются не столько ради мертвых, сколько ради оставшихся таких, как Дэмьен.

— Это очень хорошая мысль, Стиви Рей, — с благодарностью улыбнулась я. — Непременно запомню это.

Стиви Рей откашлялась и добавила:

— Я это знаю, потому что сегодня видела свою маму. Она приехала, чтобы устроить мне что-то вроде похорон. Так она пыталась быть ближе ко мне.

Я оцепенела, а Близняшки хором воскликнули:

— Великая Богиня, какой ужас!

— Твоя мама приехала сюда? — с неожиданной теплотой спросила Афродита.

Стиви Рей кивнула.

— Она была у центральных ворот, привезла для меня погребальный венок. Но на самом деле она пыталась сделать то, что сегодня предстоит Дэмьену, — попрощаться.

— Ты ведь поговорила с ней? — спросила я. — Ты наконец сказала ей, что не умерла?

Стиви Рей улыбнулась, но глаза ее остались очень печальными.

— Да, но теперь мне так стыдно за то, что я не сделала этого раньше. У меня чуть сердце не разорвалось, когда я услышала, как она плакала.

Я подошла к своей лучшей подруге и крепко обняла ее.

— Ничего. Лучше поздно, чем никогда.

— А еще лучше иметь маму, которая любит тебя настолько, чтобы оплакивать, — сказала Афродита.

Я понимающе посмотрела на нее.

— Вот именно.

— Ой, ну что вы, девочки! Ваши мамы тоже будут плакать, если с вами что-нибудь случится! — воскликнула Стиви Рей.

— Моя мать, разумеется, будет заливаться слезами на публике, потому что, во-первых, так принято, а во-вторых, добрые доктора позаботятся настолько накачать ее таблетками, что ей будет нетрудно разрыдаться от любого пустяка, — холодно проговорила Афродита.

— Моя мама, наверное, тоже поплачет, но только от страха, что она во всем виновата и теперь непременно попадет в ад за свои грехи, — сказала я. Потом подумала немного и добавила: — По мнению бабушки, мамина беда в том, что она никак не может понять одну простую вещь — в мире не может быть одного простого ответа на все вопросы. — Я улыбнулась друзьям. — Можете мне поверить, я это точно знаю. Я побывала в Потустороннем мире, и там прекрасно. Вы просто представить себе не можете, насколько там прекрасно!

— Джек сейчас там, правда? В безопасности, в Потустороннем мире, рядом с Богиней? Мы все обернулись и увидели Дэмьена, стоявшего в открытом дверном проеме. Дарий поддерживал его с одной стороны, Старк с другой.

Дэмьен был с ног до головы одет в Армани, но выглядел совершенно ужасно. Он был так бледен, что его кожа казалась прозрачной, а черные тени под его ввалившимися глазами больше напоминали синяки. Я молча подошла к нему и обняла. Он был такой худой, такой щуплый, совсем не похожий на Дэмьена!

— Да. Джек сейчас с Никс. Даю тебе слово ее Верховной жрицы, — я снова крепко обняла его и прошептала: — Мне так жаль, Дэмьен.

Он тоже обнял меня, а потом с усилием отступил назад. Он не плакал. Нет, он был просто совершенно опустошен, сломлен и убит.

— Я готов идти и рад, что ты здесь.

— Я тоже. Мне жаль, что я не выбралась раньше, — выдавила я, сглатывая предательские слезы. — Может быть, я смогла бы…

— Нет, не смогла бы, — резко перебила Афродита, подходя ко мне.

Меня снова поразили мудрость и сочувствие, звучащие в ее голосе. Сейчас Афродита казалась намного старше своих девятнадцати лет.

— Ты не могла предотвратить смерть Хита. Не могла спасти Джека.

Я быстро посмотрела на Старка, и прочла в его глазах отражение своих мыслей. Да, я смогла спасти Старка. Пусть теперь его мучают кошмары, и он до сих пор не вполне пришел в себя, но он был живой!

— Прекрати это дело, Зет, — строго сказала Афродита. — Это к вам всем относится! Не смейте предаваться самобичеванию. Единственный, кто виноват в смерти Джека, — это Неферет. И мы это знаем, хотя весь мир пребывает в неведении.

— Сейчас у меня нет на это сил, — пролепетал Дэмьен, и я испугалась, что он вот-вот упадет в обморок. — Мы прямо сегодня должны выступить против Неферет?

— Нет, — быстро сказала я. — Я ничего такого не планировала.

— Но мы не можем знать, что она выкинет, — вздохнула Афродита.

— Что ж, мы со Старком возьмем на себя отражение удара, — спокойно и уверенно сказал Дарий. — Пусть остальные стоят ближе к Дэмьену и рядом с Зои. Первыми мы не начнем и вести себя будем, как должно. Но если вдруг Неферет попытается вновь строить козни, будем готовы на все.

— Я видела, как она вела себя на школьном совете, — сказала Стиви Рей. — Не думаю, что она готова открыто напасть на Зет!

— Что бы она ни задумала, будем готовы на все, — повторил за Дарием Старк.

— Но я не буду готов… — прошептал Дэмьен. — Я сегодня не смогу сражаться.

Я взяла его за руку.

— Тебе и не придется этого делать. Если нас ждет битва, то твои друзья возьмут ее на себя. А теперь идем к Джеку.

Дэмьен судорожно вздохнул и кивнул.

Мы вышли из комнаты. Не выпуская руки Дэмьена, я повела своих друзей вниз по лестнице в пустую гостиную, а оттуда в коридор.

По дороге я молча молилась Никс: «Пожалуйста, пусть вся школа придет на похороны, пусть Дэмьен увидит, как все любили Джека!»

Мы вышли на аллею, ведущую вдоль центральной части кампуса. Я знала, куда мы идем.

Мы все помнили, что погребальный костер Анастасии был сооружен в центре школьной территории, прямо напротив храма Никс.

Мы шли в полном молчании, поэтому тихий звук сразу привлек мое внимание, и я посмотрела в сторону скамейки, стоявшей под кустом багряника. Там сидел Эрик. Один. Он горько плакал, уронив лицо в ладони.

Глава 20

Зои


Я машинально прошла дальше, но потом вдруг вспомнила, что до своего Превращения Эрик был соседом Джека по комнате. Это воспоминание помогло мне понять, что совершенно неважно, какие отношения связывали нас когда-то с Эриком. Сегодня, на похоронах Джека, я исполняла обязанности Верховной жрицы, а Джек никогда не позволил бы мне равнодушно пройти мимо плачущего Эрика. И еще я вспомнила, как Эрик однажды нашел меня в парке, где я рыдала в три ручья после своего первого позорного ритуала Темных дочерей. Тогда он был добрым и заботливым и заставил меня поверить в то, что я сумею справиться с безумием, царящим в этой школе.

Выходит, я была обязана отплатить ему добром за добро.

Сжав руку Дэмьена, я заставила его и всех остальных остановиться.

— Послушай, — сказала я Дэмьену. — Вы со Старком и остальными идите прямо к костру. Мне нужно быстренько уладить одно дельце. Кроме того, исходя из всего, что я перечитала насчет похорон вампиров, ты должен какое-то время помедитировать возле костра. Джек, по сути, был твоим супругом, поэтому ты должен мысленно попрощаться с ним.

Я надеялась, что Дэмьену это пойдет на пользу. Словно в ответ на мои слова, из темноты вдруг выступила незнакомая женщина, судя по всему, тоже направлявшаяся в сторону костра.

— Ты совершенно права, Зои Редберд, — сказала она.

Мы с друзьями изумленно уставились на нее.

— Ах, прости, кажется, я забыла представиться. — Женщина пожала мне руку в вампирском приветствии. — Меня зовут Беверли, — она вдруг поперхнулась, откашлялась и поправилась: — То есть я профессор Миссал. Ваш новый преподаватель чар и заклинаний.

— Э…ага, приятно познакомиться, — ответила я, пожимая ей руку. Лицо профессора Миссал украшала татуировка взрослого вампира в виде прелестного узора из символов, напоминавших ноты, однако выглядела она едва ли не моложе Стиви Рей. — Профессор Миссал, вы не могли бы проводить Дэмьена и ребят к костру? Мне нужно ненадолго задержаться здесь.

— Конечно! К твоему приходу все будет готово, — кивнула странная профессор и, повернувшись к Дэмьену, ласково сказала: — Идем со мной, пожалуйста.

Дэмьен еле слышно поблагодарил ее, но глаза у него были стеклянные. Тем не менее, он машинально зашагал за профессором Миссал.

Старк задержался возле меня. Бросив быстрый взгляд на темноту за кустами и скамейку, где сидел Эрик, он вопросительно посмотрел на меня.

— Пожалуйста, — попросила я. — Мне нужно с ним поговорить. Доверься мне, ладно?

Лицо Старка разгладилось.

— Нет проблем, моя баннри, — но прежде чем повернуться и уйти следом за всеми, он быстро шепнул с сильным гаэльским акцентом: — Буду, значит, ждать тебя, как закончишь.

— Спасибо, — прошептала я, пытаясь взглядом сказать ему, как ценю и люблю его доверие и верность.

Он улыбнулся и зашагал догонять всех остальных. То есть, всех, кроме Афродиты. И Дария, сопровождавшего ее повсюду, словно тень.

— Чего вам? — спросила я.

— Думаешь, мы оставим тебя здесь одну? — закатила глаза Афродита. — Нет, серьезно. Как можно быть такой безмозглой? Неферет отрезала Джеку голову на расстоянии! Даже не мечтай, что мы с Дарием позволим тебе утешать Эрика Рыдающего наедине.

Я посмотрела на Дария, но тот покачал головой и сказал:

— Зои, прости, но в словах Афродиты есть правда.

— Но вы можете хотя бы держаться на расстоянии? — в отчаянии спросила я.

— Можно подумать, нам очень интересно слушать заплачки Эрика! Нет проблем. Только поторапливайся. Никто не обязан ждать, пока иссякнет этот фонтан слез! — фыркнула Афродита.

Не тратя время на укоризненные вздохи, я торопливо пошла к Эрику.

Честное слово, он меня даже не заметил! Я остановилась прямо перед ним. Эрик продолжал плакать, не отнимая ладоней от лица. Нет, он действительно плакал! Но, памятуя о том, какой он прекрасный актер, я громко откашлялась, приготовившись держаться отстраненно-иронично или, по крайней мере, пассивно-агрессивно.

Стоило Эрику поднять лицо, как все изменилось. Глаза у него были красные и опухшие. По щекам бежали самые настоящие слезы. И из носа тоже текло. Он несколько раз моргнул, пытаясь разглядеть меня.

— Хм, а… Зои, — пробормотал Эрик, с видимым усилием беря себя в руки. Он выпрямился и вытер рукавом мокрый нос. — Ну, привет. Ты вернулась.

— Да, недавно прилетела. Я иду на похороны Джека. Не хочешь пойти со мной?

Горькое рыдание вырвалось из груди у Эрика. Он уронил голову и расплакался.

Я была в ужасе.

Я просто не знала, что мне делать.

И готова была поклясться, что услышала из кустов презрительное фырканье Афродиты.

— Эй, — я присела рядом с ним и неловко похлопала по плечу. — Я знаю, это ужасно. Вы с Джеком были близкими друзьями.

Эрик закивал. Я видела, что он изо всех сил старается успокоиться, поэтому начала болтать, ожидая, пока Эрик высморкается и вытрет рукавом лицо (фууу!).

— Это все ужасно. Джек был таким славным, и милым, и молодым и вообще. Короче, с ним просто не должно было случиться ничего такого! Нам всем будет ужасно не хватать его.

— Это сделала Неферет, — тихо сказал Эрик, и я заметила, что он испуганно огляделся по сторонам, словно опасаясь чужих ушей. — Я не знаю, как. Черт возьми, я даже не знаю, зачем, но она это сделала.

— Да, — ответила я.

Мы посмотрели друг на друга.

— Ты собираешься что-то предпринять? — спросил Эрик.

Я ни на мгновение не отвела глаз.

— Все, что в моей власти.

Эрик криво улыбнулся.

— Ну что ж, тем хуже для меня, — он снова вытер лицо и пригладил рукой волосы. — Я ведь собрался уехать.

— Э? — проявила смекалку я.

— Да, уехать. Из Дома Ночи Талсы в Дом Ночи Лос-Анджелеса. Они ждали меня там, в Голливуде. Я был бы вторым Брэдом Питом.

— Был бы? — совершенно растерялась я. — И что тебе помешало?

Эрик медленно поднял правую руку и раскрыл ладонь. Я несколько раз моргнула, не понимая, что это такое.

— Да-да, именно то, что ты подумала, — горько сказал он.

— Лабиринт Никс?

Разумеется, я узнала эту сапфировую татуировку на ладони Эрика, но в последнее время мой мозг с трудом поспевал за глазами, поэтому я ничего не поняла, пока не услышала за спиной спокойный голос Афродиты.

— Ради Никс, Зои! Эрик — Ищейка!

Эрик перевел глаза с меня на Афродиту.

— Довольна? Давай, посмейся, не стесняйся! Ты отлично знаешь, что это означает. Теперь я целых четыре года не смогу покинуть Дом Ночи Талсы. Я должен буду торчать здесь, и бегать по запаху, и быть последним поганцем, который четыре года подряд станет метить невинных детишек, которым после этого предстоит или выжить, или умереть, но в любом случае измениться навсегда!

Наступило недолгое молчание, а потом Афродита спросила:

— Так из-за чего ты убиваешься? Из-за того, что отныне ты новый Ищейка со всеми вытекающими неприятными последствиями или из-за того, что тебе придется отложить отъезд в Голливуд на целых четыре года и за это время там непременно появится другой «Новый Брэд Питт»?

Я резко обернулась к ней.

— Эрик был соседом Джека! Неужели ты не помнишь, каково это — потерять соседа?

Лицо Афродиты застыло, а потом смягчилось, но я уже закусила удила.

— Нет. Идите к остальным. Я вас догоню, — видя, что Афродита не трогается с места, я обратилась к ее Воину: — Дарий, я приказываю тебе, как Верховная жрица. Я хочу побыть наедине с Эриком. Идите и ждите меня у костра Джека.

Дарий не колебался ни секунды. Сурово поклонившись мне, он взял Афродиту под локоть и буквально потащил прочь.

Я глубоко вздохнула и села на скамейку рядом с Эриком.

— Извини. Афродита хотела, как лучше, просто, как говорит Стиви Рей, она порой бывает не слишком приятной.

— Кому ты это говоришь! — фыркнул Эрик. — Если ты помнишь, мы ней когда-то встречались.

— Помню, — тихо ответила я и добавила: — Мы с тобой тоже встречались.

— Угу, — кивнул Эрик. — Я думал, что любил тебя.

— Я тоже думала, что любила тебя.

Он посмотрел на меня.

— Значит, мы ошибались?

Я тоже посмотрела на него. По-настоящему посмотрела. Богиня, он все-таки был невероятно хорош, весь в стиле Супермена-Кларка Кента. Высокий, темноволосый, синеглазый и мускулистый. Но в Эрике было не только это. Да, он был самовлюбленным и деспотичным, но ведь я-то знала, что в глубине души Эрик был хорошим парнем. Просто я была не та девушка, которая ему нужна.

— Да, мы ошибались, но с кем не бывает? В последнее время жизнь научила меня, что в ошибках нет ничего смертельного, особенно, если ты умеешь на них учиться. Может быть, мы тоже сможем чему-то научиться на своих неудачах? Например, мы с тобой можем стать друзьями.

Улыбка тронула уголки его роскошных губ.

— Возможно, ты права.

— К тому же, — добавила я, пихая его плечом, — у меня в друзьях почти нет красивых парней-натуралов.

— Я как раз тот, кто тебе нужен. Стопроцентный натурал и при этом красивый.

— Точно, ты такой! — сказала я, протягивая ему руку. — Друзья?

— Друзья. — Эрик взял мою протянутую руку, а потом с распутной улыбкой опустился передо мной на одно колено: — Моя госпожа, позвольте вечно быть вашим другом.

— Ой, конечно, — еле слышно пролепетала я. Не поймите меня неправильно, я, конечно, очень любила Старка, но Эрик был невероятно красивый и при этом замечательный актер. Он с поклоном поцеловал мне руку. Не в такой гнусной манере, типа «я хочу залезть тебе в джинсы», а как настоящий старомодный джентльмен.

Не поднимаясь с колена, он посмотрел мне в глаза и сказал:

— Сегодня ты должна найти такие слова, которые дадут нам всем надежду и помогут Дэмьену, потому что сейчас большинство из нас просто не понимает, что происходит, а Дэмьен серьезно не в себе.

У меня сжалось сердце.

— Я понимаю.

— Очень хорошо. Как бы там ни было, я верю в тебя, Зои.

Я вздохнула. Снова. Эрик улыбнулся, встал и поднял меня со скамейки.

— В таком случае, моя госпожа, позвольте мне сопровождать вас.

Я взяла его под руку и сделала первый шаг навстречу будущему, которое даже отдаленно не могла себе представить.


Это было потрясающее, душераздирающее и невероятное зрелище. В отличие от всех других похорон, проходивших на территории Дома Ночи, здесь присутствовала вся школа.

Недолетки и вампиры образовали огромный круг перед установленным в центре, похожим на скамью, сооружением. Участки выжженной травы до сих пор напоминали всем о том, что совсем недавно на этом месте были преданы Огню Богини останки Анастасии Ланкфорд. Только тогда практически никто из учеников и учителей не пришел проститься с ней и почтить ее память. В то время наш Дом Ночи находился под влиянием Калоны и властью смертельного страха.

Сегодня все было иначе. Калона больше не контролировал школу, и Джека удостоили настоящих воинских почестей.

Дракона Ланкфорда я увидела раньше, чем костер. Он стоял рядом с телом Джека, в тени большого дуба. Но даже тень не могла скрыть его боль. Я видела слезы, безостановочно катившиеся по его угловатому лицу.

«Богиня, помоги Дракону! — такой была моя первая молитва в эту страшную ночь. — Он такой хороший и добрый! Помоги ему обрести мир в душе».

Потом я посмотрела на Джека.

Стоило мне увидеть его, как я громко ахнула и улыбнулась сквозь слезы. По старинному вампирскому обычаю, тело умершего было с ног до головы завернуто в саван, но Джек был укутан в фиолетовый шелк. Очень яркий. Очень блестящий. Очень фиолетовый.

— Она все-таки сделала это, — услышала я сдавленный голос Эрика. — Я знал, что фиолетовый был любимым цветом Джека, поэтому пошел на площадь Утики и купил там шелковые фиолетовые простыни. Целую кучу. Принес их в лазарет и попросил Сапфир завернуть Джека в эти простыни, хотя до конца не верил, что она послушает.

Я повернулась к Эрику, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Спасибо. Джек был бы в восторге. Ты был ему замечательным другом.

Эрик с улыбкой кивнул мне, но ничего не ответил, и я увидела, что он снова плачет.

Но прежде чем я успела разреветься вместе с ним, окончательно потеряв лицо Верховной жрицы, мой взгляд упал на Дэмьена. Он стоял на коленях у изголовья погребального костра. Фанти сидела рядом с ним, а толстая кошка Кэмми грустно свернулась у него между коленей. Старк был здесь же, и я увидела, что он одновременно гладит и утешает и Дэмьена, и собаку.

Стиви Рей стояла возле Старка, заливаясь слезами. Афродита была возле Дэмьена, вместе с Дарием и Близняшками.

С обеих сторон от моих друзей в мрачном молчании выстроилась вся школа. Многие недолетки и вампиры, включая Ленобию, держали в руках пурпурные свечи. Казалось, никто, кроме Старка, не говорил ни слова, слышны были только рыдания и всхлипывания.

Неферет нигде не было видно.

— Ты сможешь, — шепнул мне Эрик.

— Как? — еле слышно пискнула я.

— Как всегда — с помощью Никс, — ответил он.

— Пожалуйста, Никс, помоги мне! — прошептала я вслух.

В тот же миг профессор Миссал вышла вперед и поманила меня в круг. И тогда я направилась прямо к Дэмьену, всей душой надеясь, что моя походка похожа на уверенную поступь взрослой Верховной жрицы.

Первым меня увидел Старк. Когда наши взгляды встретились, я не заметила в его глазах ни тени ревности или гнева, хотя Эрик шел прямо за мной. Мой Воин, мой Хранитель и мой любимый лишь сделал шаг в сторону и церемонно поклонился мне.

— Счастливо встретиться, Верховная жрица! — прогремел над школьным двором его громкий голос.

Все повернулись ко мне, и вся школа поклонилась мне, признавая настоящей Верховной жрицей.

И тогда меня охватило чувство, которого я не знала раньше. Столетние вампиры-профессора и совсем юные недолетки — они все смотрели на меня, верили в меня и доверяли мне. Это было одновременно страшно и чудесно.

До конца своих дней я не забуду этого ощущения, как и голоса Богини, зазвучавшего в моем сознании.

Вот что сказала мне Никс: «Подлинная верховная жрица настолько же скромна, насколько горда, и никогда не забывает о том, что власть — это ответственность».

Я остановилась перед Дэмьеном и поклонилась ему, приложив сжатый кулак к сердцу.

— Счастливо встретиться, Дэмьен, — затем, отбросив официальный текст, прочитанный мною в самолете, я взяла Дэмьена за руки и потянула, заставив его подняться. Тогда я обняла его и повторила: — Счастливо встретиться, Дэмьен.

Он всхлипнул. Тело его словно одеревенело, и двигался Дэмьен так медленно, словно боялся разбиться, однако он все же сумел крепко обнять меня.

Прежде чем отойти от него, я закрыла глаза, собралась и прошептала:

— Воздух, приди к своему Дэмьену. Дай ему свет и надежду, помоги пережить эту ночь.

Воздух не заставил себя ждать. Он коснулся моих волос и обнял нас с Дэмьеном.

Я услышала, как Дэмьен шумно вдохнул, а когда выдохнул, то часть жуткого напряжения ушла из его тела. Тогда я отошла и посмотрела ему в глаза.

— Я люблю тебя, Дэмьен.

— Я тоже люблю тебя, Зои. Давай, — Дэмьен кивнул на тело Джека, спеленатое фиолетовым саваном, — делай, что нужно. Я знаю, что моего Джека все равно уже нет здесь. — Он помолчал, проглотил рвущееся из груди рыдание и добавил: — Но он был бы рад, что это сделала ты.

Мне хотелось разрыдаться, броситься на землю и наплакать целое озеро, но я повернулась к костру и к храму Никс. Потом сделала два вдоха, медленно выдохнула и на третьем выдохе прошептала:

— Дух, приди ко мне. Укрепи мой голос, чтобы все услышали меня.

И послушная стихия, с которой у меня всегда существовала самая сильная связь, наполнила меня силой.

Когда я заговорила, мой голос превратился в рупор Богини и громким эхом разнесся над притихшей территорией школы.

— Джека здесь нет. Умом мы понимаем это. Дэмьен только что сказал мне об этом, но я хочу, чтобы сегодня вы все это знали, — я чувствовала, что все глаза были обращены на меня, поэтому медленно и отчетливо произносила слова, внушенные мне Богиней. — Я побывала в Потустороннем мире и клянусь вам, что он так же прекрасен, удивителен и реален, как вам всем хочется в это верить. И Джек сейчас там. Он не чувствует боли. Он не испытывает грусти, тревоги или страха. Он сейчас вместе с Никс, в ее чудесных рощах и прекрасных лугах. — Я помолчала и улыбнулась сквозь застилающие мне глаза слезы. — Думаю, он сейчас весело резвится в этих лугах и рощах. — Я услышала, как Дэмьен изумленно хихикнул, и сразу несколько недолеток подхватили его смех. — Там он встретил знакомых и друзей, таких, как мой Хит. Я уверена, он сейчас вовсю все оформляет, украшает и декорирует. — Афродита громко фыркнула, а Эрик рассмеялся. — Мы не можем быть рядом с ним сейчас, — я посмотрела на Дэмьена. — Это трудно. Я знаю, как это трудно. Но те, кто любил Джека, непременно увидят его снова — в этой жизни или в следующей. И когда это произойдет — неважно, кем и где мы тогда будем — я обещаю вам, что главная суть нашей души останется неизменной. Эта суть — любовь. Наша любовь переживет нас и будет жить вечно. Моими устами это обещает вам наша Богиня.

Старк подал мне длинную деревянную палку, облитую на конце чем-то липким. Я взяла ее, но прежде чем подойти к костру, нашла глазами Шони.

— Ты мне поможешь?

Вытерев слезы, она повернулась на юг, подняла руки и громким голосом, в котором любовь смешивалась со скорбью, крикнула:

— Огонь! Приди ко мне!

В тот же миг ее поднятые над головой руки засветились, и Шони вместе со мной подошла к огромной куче дров, на которой лежало тело Джека.

— Джек Свифт, ты был особенным, светлым и чистым. Я всегда любила тебя как друга и брата, — громко произнесла я. — До встречи, мой брат и друг! Счастливо встретиться, счастливо проститься и счастливо встретиться вновь!

С этими словами я поднесла факел к костру, а Шони бросила в него свою стихию. В тот же миг бревна вспыхнули, и неземное желто-багряное сияние разлилось над поляной.

Я повернулась к Шони и уже открыла рот чтобы поблагодарить ее и ее стихию, как вдруг над притихшей школой раздался громкий голос Неферет.

— Зои Редберд! Несовершеннолетняя Верховная жрица! Я прошу твоего внимания.

Глава 21

Зои


Мне не нужно было напрягать зрение, чтобы увидеть ее. Неферет стояла на ступенях храма Никс, слева от меня. Когда все присутствующие, перешептываясь, уставились на нее, Старк незаметно подошел ближе, чтобы в любой миг одним молниеносным прыжком очутиться между мной и Неферет.

Стиви Рей тут же встала с другой стороны от меня, а с ней и Близняшки, и даже Дэмьен. Когда Неферет направилась ко мне, я машинально сконцентрировалась. Нет, умом я понимала, что с ее стороны было бы настоящим безумием сначала поручить мне зажечь костер, а потом попытаться прикончить меня на глазах у всей школы. Но сейчас мне было неважно, безумна она или нет. Она была зла и опасна, и шла прямо на меня, а я Не Собиралась Убегать.

Но очередные слова Неферет потрясли меня едва ли не больше того, что она выкинула следом.

— Выслушай меня, Зои Редберд, несовершеннолетняя Верховная жрица, и будь свидетельницей моих слов. Я опозорила Никс и этот Дом Ночи.

Ее голос звучал сильно, красиво и ясно, он был похож на музыку, льющуюся в ночном воздухе. А потом, двигаясь в такт этой музыке, Неферет начала срывать с себя одежды.

Наверное, это должно было выглядеть постыдным, неловким или эротичным, но все оказалось иначе. Это было просто красиво.

— Я лгала тебе и моей Богине! — Шелковая блузка розовым лепестком порхнула на землю. — Я обманула тебя и свою Богиню в своих намерениях!

Неферет расстегнула черную шелковую юбку и вышла из нее, как из озера темной воды. Полностью обнаженная, она медленно направилась ко мне. Багровые и желтые отсветы погребального костра играли на ее коже, поэтому казалось, что Неферет тоже горит, не сгорая. Приблизившись ко мне, она грациозно опустилась на колени, запрокинула голову и раскинула руки.

— Но хуже всего то, что я позволила мужчине соблазнить меня, уведя от Никс и ее пути. Но теперь, обнажившись перед тобой, Домом Ночи и Никс, я прошу прощения за свои ошибки, ибо больше ни единого мгновения не могу жить во лжи!

Закончив говорить, Неферет опустила голову и, сложив руки, почтительно, официально и уважительно поклонилась мне.

На поляне воцарилась мертвая тишина, а в моем потрясенном мозгу забурлил целый хаос противоречивых мыслей: она притворяется — я хочу, чтобы, это было правдой — это она погубила Хита и Джека — она известная лгунья!

Я беспомощно огляделась по сторонам, не зная, что мне делать и что говорить. Близняшки и Дэмьен, разинув рты, смотрели на Неферет. Я покосилась на Афродиту. Она тоже не сводила глаз с Неферет, но на ее красивом лице было написано неприкрытое отвращение. Стиви Рей и Старк глядели на меня.

Поймав мой взгляд, Старк едва заметно покачал головой: нет.

Я перевела взгляд на Стиви Рей, которая тоже беззвучно прошептала: не верь, она врет.

Затаив дыхание, я обвела глазами круг, образованный учениками и учителями Дома Ночи. Некоторые из них вопросительно смотрели на меня, но большинство взглядов было приковано к Неферет, и в этих взглядах я прочла благоговение, уважение и сострадание, смешанное с радостью и облегчением.

И тогда спасительная мысль выкристаллизовалась в моем мозгу, кинжалом отсекая все остальные: если я сейчас не приму извинений Неферет, вся школа обратится против меня.

В их глазах я буду выглядеть злопамятной стервой — чего и добивается Неферет!

Она не оставила мне выбора. Я могла принять только одно решение и надеяться, что мои друзья слишком хорошо меня знают, чтобы поверить, будто я не способна увидеть разницу между правдой и грязной манипуляцией.

— Старк, дай мне свою рубашку, — быстро сказала я.

Он ни секунды не колебался. Он просто расстегнул рубашку и протянул мне.

Укрепив свой голос силой стихии духа, я обратилась к Неферет:

— Неферет, я прощаю вас от своего имени. Я никогда не хотела враждовать с вами.

Она подняла голову, и я не увидела ни тени коварства в ее чистых изумрудных глазах.

— Зои, я… — начала она.

Но я продолжала, оборвав нежный звук ее голоса.

— Но я могу говорить только за себя. Вам придется обратиться к Никс, чтобы заслужить ее прощение. Ваша душа открыта Никс, поэтому там вы без труда найдете ее ответ.

— Я уже обрела его, и он наполнил мое сердце радостью! Благодарю тебя, Зои Редберд, и тебя, мой Дом Ночи!

Все зашевелились, отовсюду послышался шепот: «Слава Богине» и «Будь благословенна», а я, выдавив улыбку, накинула рубашку Старка на плечи Неферет.

— Поднимитесь, пожалуйста. Вы не должны стоять передо мной на коленях.

Грациозно поднявшись с земли, Неферет вдела рубашку Старка в рукава и аккуратно застегнула ее. Потом она повернулась к Дэмьену.

— Счастливо встретиться, Дэмьен. Ты позволишь мне послать Никс молитву о душе Джека?

Дэмьен не произнес ни слова. Он просто кивнул, но поскольку несчастный был настолько оглушен горем, я не могла сказать, верит он Неферет или нет. Что же касается Неферет, то она безукоризненно вела свою партию.

— Благодарю тебя.

Подойдя к костру Джека, Неферет запрокинула голову и подняла руки над головой. В отличие от меня, она не стала усиливать свой голос. Нет, она заговорила так тихо, что никто из нас не расслышал ни слова. При этом она приподняла голову ровно настолько, чтобы всем было видно ее прекрасное лицо. Ее черты дышали такой безмятежностью и искренностью, что я в который раз задала себе все тот же вопрос: как существо, столь порочное внутри, может быть настолько прекраснымснаружи?

Я так пристально смотрела на Неферет, пытаясь отыскать хотя бы малейшую трещинку в ее сверкающей броне, что от меня не укрылось ничего, из произошедшего следом.

Лицо Неферет вдруг исказилось. Оно все еще оставалось запрокинутым к небесам, но я сразу поняла, что она увидела нечто. Я продолжала смотреть на Неферет.

То, что она увидела, явно рассердило и встревожило ее. Она не изменила свою позу и не прекратила шептать «молитву», однако глаза ее быстро-быстро заметались по сторонам, словно Неферет хотела убедиться, заметил ли кто-нибудь еще то, что привлекло ее внимание.

Тогда я закрыла глаза, надеясь, что все подумают, будто я молюсь, медитирую или концентрируюсь — неважно, главное, не смотрю на Неферет.

Выждав несколько секунд, я медленно приподняла веки.

Неферет даже не смотрела в мою сторону. Она в упор разглядывала Стиви Рей, но моя лучшая подруга этого не замечала. Стиви Рей теперь тоже таращилась куда-то вверх! Только, в отличие от Неферет, на ее лице не было ни раздражения, ни тревоги — нет, Стиви Рей вся сияла, словно увидела нечто такое, что наполняло ее любовью и счастьем.

Совершенно растерявшись, я снова покосилась на Неферет. Она все еще разглядывала Стиви Рей, но выражение ее лица снова изменилось. Я увидела, как глаза Неферет округлились, словно она внезапно что-то поняла, ив тот же миг все ее лицо расплылось от удовольствия.

Не в силах оторвать глаз от Неферет, я машинально протянула руку к Старку, чтобы привлечь его внимание, но тут над поляной прогремел голос Дракона Ланкфорда, и все изменилось:

— Пересмешник в небе! Профессора, отведите недолеток в укрытие! Воины, ко мне!

Дальше события стали разворачиваться, как фильм на ускоренной перемотке. Я уставилась в небо, но Старк оттащил меня себе за спину. Потом он выругался, и я поняла, что мой Хранитель не захватил с собой лук и стрелы.

— Иди в храм Никс! — заорал Старк, перекрикивая поднявшийся шум, и поволок меня в сторону.

Оглянувшись через плечо, я увидела, что на поляне разразился хаос. Недолетки визжали, профессора подзывали к себе учеников и пытались успокоить их, Сыны Эреба обнажали оружие, готовясь вступить в битву.

Все пришли в движение — кроме Неферет и Стиви Рей.

Неферет все еще стояла возле погребального костра Джека. Она смотрела на Стиви Рей и улыбалась. А Стиви Рей, похоже, просто приросла к месту. Продолжая глядеть куда-то вверх, она качала толовой из стороны в стороны и обливалась слезами.

— Нет, постой, — сказала я Старку и повернулась назад, чтобы он перестал тащить меня в храм Никс. — Я не могу. Стиви Рей…

— ПАДИ С НЕБА, ГРЯЗНОЕ ЧУДОВИЩЕ!

Оглушительный крик Неферет не дал мне договорить. Она вскинула руки вверх, растопырив пальцы, слово пыталась схватить кого-то.

— Ты что, не видишь? — рявкнул Старк, глядя в небо.

— Чего? Что я должна видеть?

— Черные, липкие нити Тьмы, — проговорил он, брезгливо скривившись. — Неферет использует их! А это значит, что она врала, когда просила у тебя прощения, — мрачно добавил Старк. — Она до сих пор действует в союзе с Тьмой.

Но у меня не было времени ответить ему, потому что в это мгновение огромный пересмешник с диким воплем рухнул с небес прямо на школьный двор.

Я сразу узнала его. Это был Рефаим, любимый сын Калоны.

— Убейте его! — приказала Неферет.

Дракон Ланкфорд не нуждался в ее приказе. Он уже сорвался с места. Лезвие меча блеснуло в свете погребального костра, когда Фехтовальщик, как бог возмездия, бросился на пересмешника.

— Нет! Не трогайте его! — закричала Стиви Рей, бросаясь между Драконом и упавшим Рефаимом.

Она вскинула руки ладонями вперед и вся засветилась зеленым светом, словно ее тело вдруг покрылось фосфорицирующим мхом.

Дракон с разбега ударился о светящуюся зеленую стену и отлетел назад, словно врезался в огромный резиновый мяч. Это было одновременно страшно и очень красиво.

— О, черт! — процедила я, бросаясь к Стиви Рей. Мне совсем не нравилось то, что происходило. Совершенно, абсолютно не нравилось.

Старк не сделал попытки меня остановить. Он просто сказал:

— Держись возле меня и подальше от этой поганой птицы.

— Почему ты защищаешь это существо, Стиви Рей? Разве ты действуешь в союзе с ним?

Неферет стояла возле Дракона, который уже поднялся на ноги и весь дрожал, стараясь удержаться от повторной попытки броситься на защитный круг Стиви Рей.

В голосе Неферет звучало глубочайшее изумление, однако я отлично видела, что глаза ее сыто жмурятся, как у кошки, играющей с пойманной мышкой.

Стиви Рей даже не посмотрела в ее сторону. Она повернулась к Дракону и умоляюще сказала:

— Он никому не причинит зла. Я обещаю.

— Выпусти меня, Красная, — проговорил пересмешник в тот момент, когда я подбежала к Дракону и Неферет. Он тоже уже поднялся на ноги, и это немало меня удивило, поскольку я была уверена, что пересмешник должен был разбиться в лепешку, грохнувшись с такой высоты. Но единственной раной на его теле оказался глубокий кровоточащий порез на предплечье совершенно человеческой руки.

Пересмешник медленно пятился от Стиви Рей, но странный зеленый круг, созданный ее силой, не позволял ему уйти далеко.

— Нет, Рефаим. Я больше не могу лгать и притворяться.

Смело посмотрев на Неферет, Стиви Рей обвела глазами толпу недолеток и профессоров, которые застыли на поляне, с изумлением и страхом глядя на нее. Тогда Стиви Рей упрямо сжала зубы, вскинула голову и повернулась к пересмешнику:

— Я плохая актриса. Впрочем, я никогда и не стремилась преуспеть в актерстве.

— Не делай этого.

Голос пересмешника потряс меня до глубины души. И дело было даже не в том, что он говорил, как человек. Я уже слышала его раньше и знала, что когда он не злится, то разговаривает вполне по-человечески. Меня поразили чувства, звучавшие в его голосе, — страх и глубокая, безысходная печаль.

— Я уже сделала, — ответила Стиви Рей.

И вот тогда я, наконец, решила вмешаться.

— Стиви Рей! Что тут, черт возьми, происходит?

— Прости, Зет. Я хотела рассказать тебе. Очень хотела, правда. Но я не знала, как, — она умоляюще заглянула мне в глаза, прося о понимании.

— О чем ты не знала, как мне рассказать?

И тут меня словно током ударило. Я почувствовала запах крови пересмешника. Земля ушла у меня из-под ног, когда я узнала этот запах — с недавних пор так пахло от Стиви Рей. И тогда я поняла, о чем она говорит, и о чем пытается мне сказать.

— Ты Запечатлилась с этой тварью, — вслух высказала мою догадку Неферет.

— Великая Богиня! Нет, Стиви Рей, — непослушными губами пробормотала я. Не в силах поверить в этот кошмар, я затрясла головой, словно хотела прогнать безумный сон.

— Как? — сдавленно выдавил Дракон.

— Это произошло не по ее вине, — поспешно выкрикнул пересмешник. — Это все я.

— Не говори со мной, чудовище, — мертвым голосом отрезал Дракон.

Пересмешник отвел свои красные глаза от Дракона и посмотрел на меня.

— Не вини ее, Зои Редберд.

— Как ты смеешь разговаривать со мной? — завизжала я. Потом, не переставая трясти головой, посмотрела на Стиви Рей: — Как ты могла это допустить? — выпалила я и тут же прикусила язык, с ужасом осознав, что говорю совсем, как моя мама.

— Обнять и плакать! Я с самого начала знала, что с тобой приключилась какая-то пакость, но даже не догадывалась, до какой степени пакостная, — заметила Афродита, подходя ко мне.

— Я тоже кое-что скажу, — заявила Крамиша, стоявшая в нескольких шагах от нас, рядом с Близняшками, ошеломленно переводившими глаза со Стиви Рей на пересмешника и обратно. — Я знала, что это очень плохие стихи — про тебя и про чудовище. Но я не знала, что их надо было понимать буквально.

— Союз Стиви Рей и чудовища открыл Тьме доступ в нашу школу, — мрачно возвысила голос Неферет. — Должно быть, эта тварь виновна в смерти Джека!

— Какой наглый вздор! — закричала Стиви Рей. — Это вы сами убили Джека и отдали его в жертву Тьме, чтобы получить власть над душой Калоны! Вы отлично об этом знаете. И я знаю. И Рефаим тоже знает. Вот почему он наблюдал за вами издалека. Он хотел убедиться, что вы не выкинете какой-нибудь гадости на похоронах Джека!

Глядя на Стиви Рей, стоящую против Неферет, я узнала ее твердость и отчаяние, ибо сама не раз испытывала то же самое, бросая вызов Неферет, — особенно когда оказывалась один на один против нее и целой школы ничего не подозревающих вампиров и недолеток, видевших в Верховной жрице идеал совершенства.

— Он полностью извратил ее душу, — заявила Неферет, обращаясь к застывшей толпе. — Их обоих нужно уничтожить.

У меня похолодело в животе, и с той уверенностью, которую давало мне только близкое присутствие Богини, я поняла — нужно немедленно что-то сделать.

— Все, с меня довольно, — сопровождаемая Старком, который не сводил пристального взгляда с пересмешника, я подошла к Стиви Рей: — Надеюсь, ты понимаешь, как это выглядит со стороны?

— Да, понимаю.

— И ты действительно Запечатлена с ним?

— Да, — твердо ответила она.

— Он напал на тебя или сделал с тобой что-то еще? — спросила я, пытаясь понять, в чем же тут дело.

— Нет, Зет, совсем наоборот. Он спас мне жизнь. Дважды.

— Разумеется, он сделал это! Ты заключила союз с этой тварью, а через него — с самой Тьмой! — воскликнула Неферет, глядя не на Стиви Рей, а на зрителей.

Зеленый свет, окружавший Стиви Рей, стал ярче, а голос ее усилился.

— Рефаим спас меня от Тьмы. Только благодаря ему я осталась жива, когда случайно вызвала белого быка. Пусть большая часть школы не может видеть вашу истинную сущность, но я-то отлично все вижу! Вы не можете скрыть от меня щупальца Тьмы, которые исполняют каждый ваш приказ.

— Я вижу, ты хорошо знакома с Тьмой, — усмехнулась Неферет.

— Еще бы! — сердито огрызнулась Стиви Рей. — До того, как самопожертвование Афродиты освободило меня, я была наполнена Тьмой. С тех пор я всегда вижу Тьму, хотя постоянно буду избирать Свет.

— Неужели? — коварно улыбнулась Неферет. — Значит, вот что ты сделала, приветив это мерзкое существо? Странный способ избрать Свет, ты не находишь? Пересмешники были рождены из гнева, ненависти и жестокости. Они живут ради смерти и уничтожения. Твой избранник убил Анастасию Ланкфорд. Разве так выглядит Свет и путь нашей Богини?

— Это было неправильно, — ответил Рефаим, не глядя на Неферет. Он смотрел только на Стиви Рей. — Все, что я делал до того, как узнал тебя, было ошибкой. Но потом ты нашла меня и вытащила из темноты. — Я затаила дыхание, увидев, как пересмешник медленно и бережно коснулся щеки Стиви Рей, вытерев ее слезы. — Ты показала мне доброту, и на миг мне приоткрылась возможность счастья. Спасибо тебе, Стиви Рей. Этого для меня достаточно. Отпусти меня, моя Красная. Позволь им осуществить свое мщение. Это будет справедливо. Возможно, Никс сжалится над моей душой и позволит мне ступить в свое царство, где я когда-нибудь увижу тебя вновь. Но Стиви Рей покачала головой.

— Нет. Я не могу. Если я — твоя, то и ты тоже мой. Я не отпущу тебя без боя.

— Это значит, что ты готова биться за него со своими друзьями? — в бешенстве заорала я, чувствуя, как ситуация стремительно выходит из-под контроля.

Стиви Рей спокойно посмотрела на меня. Я прочла ответ в ее глазах до того, как она грустно, но твердо произнесла:

— Если придется, то да.

А потом она привела всего один аргумент, который помог мне разобраться в творящемся вокруг хаосе и окончательно расставил все на свои места.

— Зои, когда я была полна Тьмы, ты тоже готова была сражаться за меня со всем миром, хотя у тебя не было уверенности в том, что я когда-нибудь смогу стать прежней. А Рефаим уже изменился, Зет. Он отвратился от Тьмы. Как я могу сделать для него меньше, чем ты сделала для меня?

— Эта тварь убила мою жену! — закричал Дракон.

— И за это, как и за прочие бесчисленные преступления, он умрет! — холодно проговорила Неферет. — Стиви Рей, если ты выбрала верность этому порождению Тьмы, значит, ты обратилась против нашего Дома Ночи, а, следовательно, разделишь его участь.

— Слушайте, нет. Погодите! — воскликнула я. — Порой все бывает не только черным или белым, и на вопрос находится не один правильный ответ. Дракон, я понимаю, насколько это все ужасно, но прошу тебя — остынь на секунду. Ты не ведь не собираешься убивать Стиви Рей!

— Если она перешла на сторону Тьмы, то заслуживает той же судьбы, что и это существо, — заявила Неферет.

— Ой, да что вы говорите? — насмешливо протянула Афродита. — Поберегите свой пафос. Кажется, вы сами только что перед всей школой признались в том, что играли за команду Тьмы, и Зои вас простила. Я, конечно, не говорю, что мне нравится вся эта птичья история, но если вы получили прощение, то почему другим нельзя рассчитывать на то же самое?

— Потому что я освободилась из-под власти Тьмы, которую олицетворял отец этого проклятого создания, — кротко ответила Неферет. — Я больше не нахожусь в союзе с Тьмой. Давайте же спросим это существо не хочет ли оно сделать то же самое? — Неферет насмешливо посмотрела на пересмешника. — Рефаим, ты готов отречься от своего отца? Готов поклясться, что больше не служишь ему?

На этот раз Рефаим не смог ответить прямо на вопрос Неферет.

— Только отец может освободить меня от этой службы.

Неферет самодовольно усмехнулась.

— А ты когда-нибудь просил Калону освободить тебя?

— Нет, — Рефаим отвернулся от Неферет и посмотрела на Стиви Рей, — Пойми меня, пожалуйста.

— Я понимаю. Честное слово, — ответила она и в бешенстве заорала на Неферет: — Он не просил Калону освободить его, потому что не хотел предавать своего отца!

— Нам не важны причины, по которой это существо избрало Тьму, — холодно отрезала Неферет.

— А мне все-таки кажется, что важны, — сказала я. — И потом, почему мы говорим о Калоне так, словно он все еще здесь? Разве вы не изгнали его?

Неферет обратила на меня ледяной взгляд своих прекрасных изумрудных глаз.

— Я удалила от себя Бессмертного.

— Но поговаривают, будто он до сих пор здесь, в Талсе. Если он изгнан, то что делает здесь? Хм, Рефаим, — я запнулась, произнося его имя. Честное слово, мне было не по себе обращаться к пересмешнику, как к обычному парню. — Твой отец сейчас в Талсе?

— Я… я не могу говорить о своем отце, — с усилием ответил Рефаим.

— Но я не прошу тебя говорить о нем что-то плохое или даже выдавать нам его местонахождение! — воскликнула я. — Просто ответь на вопрос.

Меня поразила боль, отразившаяся в его красных глазах.

— Прости меня. Я не могу.

— Видите? Он не готов худого слова сказать о Калоне, а, следовательно, никогда не выступит против него! — повысила голос Неферет. — Но поскольку пересмешник здесь, следовательно, Калона либо уже находится в Талсе, либо направляется сюда. Так что когда он нападет на нашу школу — а он, вне всякого сомнения, снова сделает это! — пересмешник снова будет сражаться на его стороне против нас! Или это не так, Рефаим?

Рефаим в отчаянии посмотрел своими красными глазами на Стиви Рей и сбивчиво пробормотал:

— Я никогда не обижу тебя, но он мой отец, и я…

— Дракон Ланкфорд! — перебила его Неферет. — Как Верховная жрица этого Дома Ночи я приказываю вам защищать свою школу. Убейте этого гнусного пересмешника и всех, кто захочет встать на его сторону.

Я увидела, как Неферет подняла руку и махнула ладонью в сторону Стиви Рей.

В тот же миг зеленый шар, окружавший ее и пересмешника, задрожал, и Стиви Рей громко застонала. Лицо ее побелело, и она схватилась за живот, словно ее тошнило.

— Стиви Рей? — Я шагнула было к ней, но Старк схватил меня за руку и удержал на месте.

— Неферет использует Тьму, — сказал он. — Не становись между ней и Стиви Рей или она порежет тебя в лоскуты.

— Тьму? — загремел над поляной голос Неферет, вдруг наполнившийся невиданной силой. — Я не использую Тьму. Я обращаю против наших врагов праведный гнев Богини! Только он позволяет мне разрушить барьер, возведенный обезумевшей красной жрицей. Вперед, Дракон! Покажи этой твари, что бывает с теми, кто поднимает руку на мой Дом Ночи!

Стиви Рей снова застонала и упала на колени. Зеленое свечение исчезло. Рефаим склонился над Стиви Рей, подставив беззащитную спину Дракону.

Я взметнула в воздух свободную руку, которую не держал Старк, и замерла. Что, собственно, я собиралась сделать? Напасть на Дракона? Спасти пересмешника, который убил его жену?

Я оцепенела. Я никогда не позволила бы Дракону причинить зло Стиви Рей, но он не нападал на нее. Дракон атаковал нашего врага, с которым имела неосторожность Запечатлиться моя лучшая подруга. Это было чем-то похоже на просмотр фильма ужасов, когда сидишь и ждешь, когда на экране начнут перерезать глотки, выпускать кишки и творить прочие ужасы. Только на этот раз все происходило наяву.

Потом раздался оглушительный свист, похожий на порыв ураганного ветра, и Калона обрушился с небес, приземлившись прямо между своим сыном и Драконом.

Одним взмахом уже знакомого мне страшного черного копья, которое он однажды материализовал в Потустороннем мире, Калона отразил удар Дракона с такой силой, что Фехтовальщик упал на колени.

И тогда на защиту Фехтовальщика бросились сыны Эреба.

Более десяти воинов выросли за спиной Дракона, вынудив Калону к обороне, и даже Бессмертному оказалось не под силу справиться со столькими врагами сразу.

— Рефаим! — зычно воззвал Калона. — Сын мой! Ко мне! Защити меня!

Глава 22

Стиви Рей


— Ты никого не должен убить! — крикнула Стиви Рей Рефаиму, когда он схватил меч, выпавший из руки сына Эреба.

Пересмешник посмотрел на нее и прошептал:

— Заставь Калону пойти против воли Неферет! Это единственный способ положить конец всему этому.

С этими словами Рефаим бросился к отцу.

Заставить Калону выступить против Неферет? О чем говорит Рефаим? Разве Калона не находится под ее властью? Стиви Рей попыталась встать, но жуткие черные щупальца не только прорезали созданный ею зеленый земной щит, но и щедро насосались ее крови. Она ослабела, ее тошнило, и у нее страшно кружилась голова.

Внезапно Зои оказалась рядом, она присела на корточки рядом со Стиви Рей, а Старк стал на страже, загораживая их обеих от кровавой битвы между сынами Эреба и дуэта Калона и Рефаима.

— Рефаим… — Стиви Рей подняла голову и увидела огромный меч, словно по волшебству возникший в руке Старка.

Она судорожно вцепилась в запястье Зои.

— Не позволяй Старку ранить Рефаима!

Зои молча посмотрела ей в глаза.

— Пожалуйста, — еле слышно прошептала Стиви Рей. — Прошу тебя, поверь мне.

Зои коротко кивнула и крикнула своему Воину:

— Не трогай Рефаима.

Старк обернулся к ней, не сводя глаз с битвы.

— Если он попробует напасть на тебя, я его так трону, что мало не покажется, — огрызнулся он.

— Он не нападет! — воскликнула Стиви Рей.

— Я бы за это не поручилась, — заметила Афродита, подбегая к ним, а вооруженный мечом Дарий встал рядом со Старком, усилив барьер, защищавший жриц от ярости схватки. — Ну, деревенщина, заварила ты кашу!

— Мне жутко неприятно соглашаться с Афродитой, но тут ничего не поделаешь, — заявила Эрин.

— И мне ужасно неприятно, но она права, — поддакнула Шони.

Страшно изможденный Дэмьен опустился на колени рядом со Стиви Рей и тихо сказал:

— Давайте наорем на нее потом. Сейчас нужно придумать, как вытащить ее из этой заварухи.

— Ты ничего не понимаешь! — со слезами на глазах воскликнула Стиви Рей. — Я не хочу никуда уходить, а заваруха произошла только из-за того, что я не рассказала вам обо всем раньше и вы все узнали вот так!

Дэмьен очень долго смотрел на нее, а потом прошептал:

— Да, теперь я понял. Я с тобой, Стиви Рей, потому что совсем недавно мне посчастливилось очень много узнать о любви.

Прежде чем Стиви Рей успела ему ответить, громкий крик одного из сынов Эреба заставил всех снова обернуться к битве.

Калона проткнул одному из воинов бедро, и тот, обливаясь кровью, упал на землю, но другой молодой сын Эреба тут же занял его место, закрыв собой брешь, образовавшуюся в смертоносном кольце вокруг крылатых созданий.

Калона и Рефаим сражались спина к спине.

Стиви Рей хотелось упасть на землю и умереть, лишь бы не видеть новых и новых атак сынов Эреба. Идеально слаженный и превосходно согласованный, тандем Калоны и Рефаима действовал с завораживающим мастерством. Частью сознания Стиви Рей признавала красоту смертельного танца воинов и, крылатых существ и любовалась завораживающим изяществом и ритмичностью этой схватки. Но основная часть ее разума и сердца надрывалась от боли. Ей хотелось кричать Рефаиму: «Беги! Улетай! Спасайся отсюда!»

Вот один из воинов прыгнул на Рефаима и тот лишь в самый последний момент успел отразить удар меча.

Стиви Рей была слишком ослаблена, напугана и раздавлена жуткой непредсказуемостью дальнейших событий, поэтому не сразу смогла понять, что делает Рефаим, а вернее, то, чего он не делает. Но когда она увидела это, в ней проснулась надежда.

— Зои, — прошептала Стиви Рей и схватила подругу за руку, не в силах отвести взгляд от битвы, — смотри на Рефаима! Он не нападает. Он никого не ранит! Он только защищается.

Несколько мгновений Зои внимательно всматривалась в хаос боя, а потом воскликнула:

— Ты права, Стиви Рей! Это правда. Он не нападает.

Гордость за Рефаима сдавила грудь Стиви Рей, и ее колотящемуся сердцу стало тесно в клетке ребер.

Воины продолжали наступать охваченные жестокой и твердой решимостью. Калона продолжал колоть, кромсать, калечить и даже убивать. Но Рефаим продолжал только защищаться — он отражал удары, парировал и маневрировал, но ни разу даже не оцарапал никого из воинов, стремившихся убить его.

— Правду она говорит, — подтвердил Дарий. — Пересмешник себя защищает, и только.

— Наступайте! Убейте его! — прокричала Неферет.

Оторвав глаза от Рефаима, Стиви Рей пристально посмотрела на нее. Неферет вся налилась силой, словно купалась в жестокости и смерти, творившихся по ее приказу.

Неужели никто, кроме Стиви Рей, не видел, как отвратительная Тьма возбужденно пульсирует вокруг Верховной жрицы, обвивая ее голые ноги, лаская тело и питаясь ее силой, точно так же, как сама Неферет питалась царившим вокруг нее кровопролитием?

Сыны Эреба, ведомые горящим жаждой мщения Драконом, возобновили наступление.

— Я должна положить этому конец, — пробормотала Стиви Рей, обращаясь больше к себе, чем к окружающим. — Пока это не зашло слишком далеко, и ему ничего не останется, как убить кого-нибудь. Я должна это остановить.

— Это нельзя остановить, — тихо сказала Зои. — Я думаю, Неферет с самого начала планировала нечто подобное. Наверное, Калона тоже неслучайно очутился здесь. Это она ему приказала.

— Не знаю, как там Калона, но Рефаим прилетел сюда точно не по ее приказу, — твердо отрезала Стиви Рей. — Он примчался, чтобы охранять меня, и я не позволю ему погибнуть из-за этого!

Продолжая смотреть на битву, она представила себя деревом, огромным могучим дубом с ногами-корнями, глубоко уходящими в землю. Стиви Рей пустила свои корни так далеко, что никакие нити Тьмы не могли до них дотянуться. Потом она представила, как вытягивает силу из самой души земли.

Когда эта щедрая, могучая и плодородная сила напитала ее дух и тело, Стиви Рей отбросила руку Зои и посмотрела на свою ладонь. Ее пальцы светились знакомым нежно-зеленым светом. И тогда Стиви Рей пошла вперед, прямо к Рефаиму.

— Эй, что ты творишь? — спросил Старк. Стоявший рядом с ним Дарий мрачно и решительно преградил ей дорогу.

— Чтобы танцевать со зверями, нужно войти в круг, — ответила Стиви Рей, и в сознании ее всплыло стихотворение Крамиши.

— Совсем свихнулась? — поинтересовалась Афродита. — Сиди здесь, подальше от этой свалки.

Не обращая внимания на Афродиту, Стиви Рей посмотрела на обоих воинов.

— Я Запечатлена с ним. И я приняла решение. Если вы хотите сражаться со мной — сражайтесь, но я все равно пройду к Рефаиму.

— Никто не собирается с тобой сражаться, Стиви Рей, — вздохнула Зои. — Пропустите ее, — сказала она Старку и Дарию.

— Мне нужна твоя помощь, — попросила Стиви Рей у Зои. — Если ты веришь мне, пойди со мной и поддержи меня силой духа.

— Нет! Не ввязывайся в это! — крикнул Старк Зои.

Она улыбнулась своему Воину.

— Однажды мы с тобой уже ввязались в бой с Калоной и выиграли, помнишь?

— Не забыл, — фыркнул Старк. — Только в процессе я умер.

— Не волнуйся, Хранитель. Если понадобится, я снова спасу тебя. — Зои повернулась к Стиви Рей: — Ты сказала, что Рефаим спас тебе жизнь?

— Дважды, причем один раз ему пришлось выступить против самой Тьмы. Рефаим хороший в душе. Клянусь тебе в этом, Зет. Пожалуйста, умоляю тебя, поверь мне!

— Я тебе верю. И всегда буду верить, — ответила Зои. — Я пойду со Стиви Рей, — объявила она Старку, которого совсем не обрадовала эта новость.

— Тогда я тоже пойду, — сказал Дэмьен, глаза его были сухими. — Если вам понадобится Воздух, я вызову его. Несмотря ни на что, я все еще верю в любовь.

— Мне совсем не нравится эта птица, но какой воздух без огонька? — хмыкнула Шони.

— Точно, Близняшка, — кивнула Эрин.

Стиви Рей по очереди посмотрела им в глаза.

— Спасибо вам всем. Я просто не могу выразить словами, как много это для меня значит.

— Да просто сдохнуть можно! — выругалась Афродита. — Ладно, давайте спасем этого некрасивого пернатого парня, чтобы наша деревенщина могла быть несчастлива с ним.

— Да, давайте сделаем это, только уберем оба «не» из предложения Афродиты, — воскликнула Стиви Рей и пошла вперед, окруженная друзьями и с двух сторон прикрытая Старком и Дарием. Продолжая впитывать в себя силу земли, она без колебаний ступила в кровавый круг битвы и смерти, приближаясь к Рефаиму.

— Нет! — закричал он, увидев ее. — Отойди!

— Ни за что! — Стиви Рей посмотрела на Дэмьена. — Вперед, ковбой! Зови Воздух!

Дэмьен посмотрел на восток.

— Воздух, ты нужен мне. Приди на мой зов!

Налетевший ветер растрепал волосы на головах Дэмьена и его друзей.

Стиви Рей выразительно посмотрела на Шони, которая закатила глаза, но послушно повернулась на юг и крикнула:

— Огонь, иди ко мне, мой горячий! Когда воздух наполнился жаром, Эрин без всяких понуканий посмотрела на запад и попросила:

— Вода, приди ко мне и войди в круг.

Запах весеннего дождя окружил их. Тогда Стиви Рей повернулась на север и быстро прошептала:

— Земля, ты уже со мной. Пожалуйста, присоединись к нашему кругу!

Ее корневая связь с землей еще больше усилилась, и Стиви Рей показалось, что все ее тело превратилось в маяк, сияющий ярким зеленым светом.

Она услышала, как стоявшая рядом с ней Зои произнесла:

— Дух, прошу тебя, заверши наш круг.

Охваченная невероятным ощущением уверенности, Стиви Рей, как полководец, выступила из круга своих друзей.

Переполненная стихией земли, она подняла руки, вбирая в себя древнюю и мудрую силу деревьев, и громогласно прокричала:

— Земля! Создай преграду, которая положит конец битве. Пожалуйста.

Стиви Рей указала руками на сражающихся мужчин.

— Помоги ей, Воздух, — попросил Дэмьен.

— Подогрей ее, Огонь, — добавила Шони.

— Поддержи ее, Вода, — сказала Эрин.

— Укрепи ее, дух, — закончила Зои. Стиви Рей почувствовала, как ураганная сила земли рванулась вверх через ее ступни к рукам. Зеленые побеги, словно лозы, выскочили из земли и в мгновение ока образовали плотную стену вокруг Калоны и Рефаима, отрезав их от сынов Эреба и положив конец битве.

Все обернулись к Стиви Рей.

— Ну вот, так лучше. А теперь давайте во всем разберемся, — сказала она.

— Как это понимать, Зои? — спросила Неферет. — Значит, ты и твой круг, тоже решили выступить на стороне Тьмы?

Стиви Рей не дала Зои ответить.

— Неферет, это просто беличий помет, а не разговор! Зет только что вернулась из царства Никс в Потустороннем мире. Она сумела надрать там задницу вашему Калоне и вернуть своего Воина живым и невредимым с небес на землю. Насколько я помню, ни одной Верховной жрице это до сих пор не удавалось. Так что, как ни крути, а Тьме она не по зубам! — Неферет открыла рот, чтобы возразить, но Стиви Рей заорала: — Нет! Сейчас я говорю, и вот что я вам скажу — мне плевать, кого вам удалось одурачить, но я никогда не поверю, что вы изменились! Вы лгунья, и в вас нет ничего хорошего! Я видела белого быка и Тьму, с которой вы заигрываете, поэтому знаю, насколько вы порочны. Да что там говорить, Неферет! Я даже сейчас вижу ту погань, которая извивается вокруг вас. Так что не надо морочить мне голову!!!

Повернувшись спиной к Неферет, Стиви Рей посмотрела на Калону. Она хотела что-то сказать, но все слова застряли у нее в гортани.

Крылатый Бессмертный был похож на гневного бога мщения. Его обнаженный торс был забрызган кровью, черное копье стало липким и красным. Его янтарные глаза сверкали пламенем битвы, а прекрасное лицо кривилось в презрительной усмешке.

«Разве я могу бросить ему вызов? — пискнул испуганный разум Стиви Рей. — Он такой могущественный, а я по сравнению с ним ничтожество — просто ничтожество…»

— Укрепи ее, дух, — услышала она шепот Зои, принесенный ветром, который послал Дэмьен.

Оторвав взгляд от Калоны, Стиви Рей посмотрела на Зои. Ее лучшая подруга улыбнулась.

— Вперед. Заканчивай, что начала. Ты сможешь.

Стиви Рей задохнулась от благодарности. Снова повернувшись к Калоне, она напрягла воображаемые корни, соединявшие ее со стихией земли, и эта сила, вместе с поддержкой друзей помогли ей закончить начатое.

— Всем известно, что ты когда-то был воином Никс, но раз ты очутился здесь, значит, что-то пошло наперекосяк, — спокойно начала она, — то есть ты где-то накосячил. Это также означает, что хоть ты и творил всякое зло, но когда-то знал и честь, и верность, и даже любовь. Поэтому я хочу рассказать тебе кое-что о твоем сыне и прошу меня выслушать.

— Я не знаю, как и почему это случилось, но я люблю его, и мне кажется, что он меня тоже любит. — Стиви Рей помолчала и посмотрела на Рефаима.

— Да, — твердо и отчетливо произнес пересмешник, так что его услышали все собравшиеся на поляне. — Я люблю тебя, Стиви Рей.

Она улыбнулась ему, переполненная гордостью, счастьем, а больше всего любовью. Потом снова посмотрела на Калону.

— Да, это все очень странно. Нет, у нас никогда не будет нормальных отношений, и одной Никс известно, как я буду объясняться с друзьями, но самое главное не в этом. Главное то, что я могу дать Рефаиму свою доброту, а еще целую жизнь, в которой есть место покою и счастью. Но для этого ты должен кое-что сделать. Ты должен освободить его, Калона. Ты должен позволить ему сделать выбор между верностью тебе и новым путем. Я готова рискнуть и верю всем своим существом, что в глубине своего сердца, там, где до сих пор живет крупица воина Никс — того Калоны, который защищал нашу Богиню, — ты найдешь правильное решение. Пожалуйста, будь снова тем Калоной — хотя бы на одно мгновение.

Наступила мертвая тишина. Несколько мгновений Калона молча, не мигая, смотрел на Стиви Рей, но тут над поляной вдруг прогремел надменный и презрительный голос Неферет:

— Довольно этих глупых загадок! Сейчас я уберу травяной барьер. Дракон, осуществи свою месть над пересмешником. А тебе, Калона, я приказываю отправиться в изгнание, где ты пребывал до сих пор. Между нами все остается по-прежнему.

Стиви Рей увидела, как Неферет взбаламутила рукой кишащие вокруг нее тени и принялась вытягивать все новые и новые черные нити Тьмы прямо из собственного тела и льнущей к нему черноты.

Стиви Рей приготовилась. Их всех ждал кошмар, но она твердо решила не отступать и выдержать очередную схватку с Тьмой.

Но не успела она почувствовать первый обжигающий укус и страшную хватку Тьмы, убивающей силу самой земли, как крылатый Бессмертный поднял руку и прогремел:

— Стоять! Я долго был союзником Тьмы. Повинуйтесь же мне и теперь! Это не ваша битва. Сгиньте.

— Нет! — завизжала Неферет, когда липкие щупальца, невидимые почти никому из присутствовавших, начали отползать обратно во тьму, откуда только что явились.

Неферет обернулась к Калоне:

— Глупое создание! Что ты творишь? Я велела тебе уйти. Ты должен повиноваться моим приказам. Я здесь Верховная жрица!

— Я не подчиняюсь жрицам, а тем более, тебе! У тебя нет власти надо мной и никогда не было!

Торжествующая улыбка озарила лицо Калоны, и он стал так прекрасен, что Стиви Рей невольно залюбовалась им.

— Я просто не понимаю, о чем ты говоришь, — скороговоркой воскликнула Неферет. — Это я всегда находилась под твоей властью, порождение Тьмы!

Калона обвел глазами площадку перед школой, скользнул взглядом по зачарованно глядящим на него недолетка и вампирам, часть из которых недавно поднимала оружие против него, а остальные разрывались между желанием бежать прочь или преклонить перед ним колени.

— Ах, дети Никс, мне грустно смотреть на вас! — воскликнул крылатый Бессмертный. — Подобно мне, многие из вас перестали слушаться свою Богиню. Когда же вы поумнеете?

С этими словами Калона повернул голову вправо и посмотрел на Рефаима, молча ждущего его ответа.

— Ты действительно Запечатлился с Красной?

— Да, отец.

— И ты спас ей жизнь? Больше одного раза?

— Как и она, отец. Ибо она тоже спасла мне жизнь, и не один раз. Это Красная исцелила меня после падения с небес. Это она заживила ужасные раны, которые нанесла мне Тьма, когда я предложил белому быку взять в жертву меня вместо Красной. — Рефаим посмотрел на Стиви Рей. — В расплату за то, что я спас ее от Тьмы, Стиви Рей поделилась со мной подвластной ей силой Света — силой земли.

— Неправда, я сделала это не в расплату! — воскликнула Стиви Рей. — Я сделала это потому, что не могла смотреть, как ты страдаешь!

Медленно, словно этот жест дался ему с большим трудом, Калона поднял руку и положил ее на плечо Рефаима.

— Ты понимаешь, что она никогда не сможет любить тебя так, как женщина любит мужчину? Ты понимаешь, что будешь вечно жаждать того, чего она не сможет тебе дать и никогда не даст?

— Отец, она уже дала мне больше, чем я знал за всю свою жизнь.

Стиви Рей увидела, лицо Калоны вдруг исказилось, словно Рефаим его ударил.

— Я дал тебе свою любовь, мой возлюбленный сын, — сказал Бессмертный так тихо, что Стиви Рей с трудом расслышала его слова.

Рефаим замялся, а когда снова заговорил, Стиви Рей услышала в его словах не только предельную честность, но и боль, которую причинило ему это признание.

— Возможно, в другом мире, в другой жизни, это было бы так. Но в этой ты давал мне лишь власть, суровость и гнев, но не любовь. Только не любовь.

Глаза Калоны вспыхнули, но в их янтарной глубине было больше боли, чем гнева.

— Тогда в этом мире, в этой жизни, я дам тебе еще кое-что: выбор. Выбирай, Рефаим. Выбирай между своим отцом, которому ты верой и правдой служил на протяжении долгой череды столетий, и любовью этой жрицы, которая никогда не сможет принадлежать тебе полностью, ибо всегда будет бояться чудовища, живущего внутри тебя.

Рефаим снова посмотрел на Стиви Рей. Она прочла вопрос в его глазах прежде, чем он успел задать его вслух.

— Это неправда! Когда я смотрю на тебя, я не вижу чудовища — ни внутри, ни снаружи. Я не боюсь тебя. Я люблю тебя, Рефаим.

Пересмешник закрыл глаза, и Стиви Рей похолодела от страха.

Рефаим был хороший, она верила в это, но ведь если он предпочтет ее своему отцу, то тем самым навсегда изменит всю свою жизнь! В его жилах текла кровь Бессмертного, поэтому вечность была для Рефаима понятием буквальным. Может, он не сможет, то есть, не захочет…

— Отец! — Стиви Рей открыла глаза, услышав голос Рефаима. Он обращался к Калоне, но смотрел только на нее одну. — Я выбрал Стиви Рей и путь Богини.

Стиви Рей перевела глаза на Калону и увидела гримасу боли, исказившую прекрасные черты его лица.

— Быть по сему. Отныне ты мне больше не сын! — Калона замолчал, и Рефаим, оторвавшись от Стиви Рей, посмотрел на крылатого Бессмертного. — Я бы дал тебе благословение Никс, да только она больше меня не слышит. Поэтому я лишь поделюсь с тобой своей мудростью, бывший сын. Если ты любишь ее всем своим существом, то когда поймешь, что она не отвечает тебе взаимностью — а она никогда не ответит тебе, не сможет! — это выжжет тебя изнутри. — Калона расправил свои могучие крылья, поднял руки и закричал: — Я освобождаю Рефаима! Я сказал свое слово! Быть по сему!

Когда к Стиви Рей вернулась способность мыслить ясно, она вспомнила, что сам воздух вокруг Рефаима задрожал от силы отцовского освобождения.

Но в тот момент она могла только смотреть на Рефаима и видеть, как красный огонь, пылавший в глубине его глаз все это долгое время, стремительно гаснет, оставляя перед ней обычного темноглазого парня, робко глядящего с птичьего лица огромного ворона.

И тогда Калона — с раскинутыми крыльями, весь переполненный силой и, как хотелось бы верить Стиви Рей, горечью расставания с сыном, — устремил свой янтарный взор на Неферет. Он не сказал ей ни единого слова. Он просто оглушительно рассмеялся, взмыл в ночное небо и исчез, оставив после себя лишь раскаты насмешливого хохота и еще кое-что. Маленькое белое перо, кружась, упало с неба к ногам Стиви Рей. Это настолько поразило ее, что она потеряла концентрацию, и барьер, возведенный силой земли вокруг Рефаима, начал таять.

Но Стиви Рей этого даже не заметила. Она наклонилась, чтобы поднять перо, и тут в тишине прогремел безжалостный голос Неферет:

— Бессмертный улетел, а теперь убейте его сына! Я не поддамся на эту уловку!

Стиви Рей с ужасом почувствовала, как могучая сила Тьмы рвет ее связь с землей. Она не смогла даже вскрикнуть, когда Дракон бросился на Рефаима.

Глава 23

Рефаим


У Рефаима не было времени осознать, что произошло, после того, как Неферет приказала убить его. Он смотрел на Стиви Рей, которая с изумлением разглядывала что-то в траве. А потом сразу начался кошмар. Зеленый свет, окружавший его, погас. Стиви Рей стала мертвенно-бледной и пошатнулась. Пересмешник смотрел только на нее, поэтому даже не заметил бегущего на него Дракона, но вдруг Зои выросла перед ним и заслонила собой от Сынов Эреба.

— Нет. Мы не можем нападать на того, кто избрал путь Богини, — воскликнула она высоким сильным голосом, и воины в нерешительности замерли перед ней.

Рефаим отметил, что Старк встал с одной стороны от Зои, а Дарий — с другой. Оба Воина держали мечи наготове, но лица их говорили сами за себя — ни один из них не хотел поднимать оружие против своих собратьев.

«Это моя вина. Это я виноват в том, что брат пошел на брата», — с горечью думал Рефаим, разрываясь между ненавистью к себе и страхом за Стиви Рей.

— Ты хочешь обратить сынов Эреба друг против друга? — недоверчиво спросила Неферет у Зои.

— А вы хотите, чтобы наши воины убили того, кто выбрал путь служения нашей Богине? — вопросом на вопрос ответила Зои.

— Давно ли ты обрела способность читать в чужом сердце? — рассудительно и спокойно спросила Неферет. — Даже подлинная Верховная жрица не обладает такой чудесной способностью.

Рефаим почувствовал, как изменился воздух, когда появилась Она. Словно далекий гром ударил где-то вдалеке, и молния зарядила электричеством окружавшее их пространство. И в центре этого вихря силы, света и звука явилась сама Никс, Великая Богиня ночи.

— Нет, Неферет. Зои не обладает такой чудесной способностью, но я обладаю.

При звуках этого божественного голоса бесчисленные усики и щупальца Тьмы, только что жадно рыскавшие, сосущие и снующие по земле, испуганно отпрянули назад.

Стиви Рей громко ахнула, словно к ней снова вернулась способность дышать, и упала на колени.

Отовсюду Рефаим услышал благоговейный шепот: «Это Никс!», «Это сама Богиня!», «Будь благословенна!».

Но его внимание было поглощено Никс.

Она была живым воплощением Ночи. Ее волосы были словно льющийся свет полной серебряной луны. Ее глаза были черны и бездонны, как ночное небо новолуния. Остальное ее тело оставалось почти неразличимым.

Рефаиму показалось, будто он увидел промельк темного шелка, колеблемого ветерком, женственные изгибы фигуры и, возможно, полумесяц на гладком лбу, но чем сильнее он старался разглядеть отдельные черты, тем более прозрачным и неясным становился образ Богини.

И тут он вдруг заметил, что стоит один посреди поляны. Все остальные вокруг него опустились на колени, поэтому Рефаим тоже упал на траву.

Он быстро понял, что ему не следует волноваться из-за своей оплошности.

Никс была поглощена другим. Она подплыла к Дэмьену, который, единственный не смотрел на нее, потому что стоял на коленях, опустив голову и зажмурив глаза.

— Дэмьен, сын мой, посмотри на меня.

Он поднял голову и изумленно вытаращил глаза.

— О, Никс! Это ты! Я думал, мне только кажется.

— Возможно, отчасти ты прав, мой дорогой сын. Я хочу, чтобы ты знал — Джек сейчас со мной. И знай, что он один из самых чистых и самых веселых душ, когда-либо попадавших в мое царство.

Слезы хлынули из глаз Дэмьена.

— Спасибо, Богиня. Спасибо за то, что сказала мне об этом. Это поможет мне свыкнуться с мыслью о его смерти.

— Не нужно свыкаться со смертью, сын мой! Помни Джека и радуйся той краткой, но прекрасной любви, которая соединяла вас на земле! Радость не означает забвения, но несет исцеление.

Дэмьен улыбнулся сквозь слезы.

— Я запомню. Я навсегда запомню это, и всегда буду следовать твоим путем, Никс. Обещаю.

Парящая фигура Богини отвернулась от него, и взгляд ее темных глаз обратился на остальных.

Рефаим увидел, как Богиня ласково посмотрела на Зои, которая просияла улыбкой.

— Счастливо встретиться, моя Богиня, — сказала Зои, и Рефаим поразился простоте, с которой она держалась.

Разве к Богине не следует относиться с большим уважением и даже страхом?

— Счастливо встретиться, Зои Редберд! — Богиня улыбнулась своей юной Верховной жрице и на какой-то миг стала похожа на хорошенькую маленькую девочку, показавшуюся Рефаиму очень знакомой.

Он обмер, узнав ее. Призрак! Значит, это маленькое привидение было самой Богиней?

Затем Никс заговорила, обращаясь ко всем собравшимся, представ перед ними в образе столь прекрасном, неземном и ослепительном, что на нее больно было смотреть, и можно было лишь слушать голос, звучавший над школой, как симфония самой ночи.

— Очень многоепроизошло здесь этой ночью. Были совершены судьбоносные выборы, и некоторым из вас сегодня открылись новые жизненные пути. Для других эти пути пока закрыты, свой выбор они сделали давно. Третьи еще ближе подошли к краю пропасти. — Богиня задержалась взглядом на Неферет, которая тут же почтительно склонила голову: — Ты изменилась, дочь. Ты уже не та, что была раньше. Могу ли я по-прежнему называть тебя дочерью?

— Никс! Великая Богиня! Как я могу перестать быть твоей дочерью?

Отвечая Богине, Неферет не подняла головы, так что густая масса медных волос полностью скрыла выражение ее лица.

— Сегодня ты попросила прощения. Зои дала тебе свой ответ. Я дам тебе другой. Прощение — это особый дар, и его нужно заслужить.

— Я смиренно прошу тебя одарить меня этой милостью, — проговорила Неферет, все еще пряча лицо.

— Ты получишь ее, когда заслужишь, — ответила Богиня, резко отворачиваясь от жрицы. Она посмотрела на Фехтовальщика, который почтительно прижал к сердцу сжатый кулак и поклонился. — Твоя Анастасия сейчас там, где нет ни боли, ни сожаления. Перед тобой же лежит выбор. Ты можешь, как и Дэмьен, научиться радоваться любви, выпавшей тебе на долю, и идти вперед, а можешь уничтожить то, за что так любила тебя Анастасия, — способность сочетать силу и милосердие.

Рефаим молча смотрел на Дракона, ожидая ответа, который так и не последовал. Тогда Никс посмотрела на него самого.

— Рефаим!

В первый момент он открыто посмотрел ей в лицо, но потом вспомнил, что перед ним Богиня, и стыдливо потупил взгляд, прошептав первые слова, которые пришли ему в голову:

— Пожалуйста, не смотри на меня!

И тут же почувствовал, как Стиви Рей взяла его за руку.

— Не бойся. Она пришла не для того, чтобы наказать тебя.

— Откуда ты это знаешь, юная Верховная жрица?

Стиви Рей еще крепче вцепилась в руку Рефаима, но голос ее не дрогнул:

— Потому что тебе открыто его сердце, а я знаю, что ты видишь там!

— И что же, как тебе кажется, лежит в сердце пересмешника, Стиви Рей?

— Доброта! И еще мне кажется, что он больше не пересмешник. Калона отпустил его. Я думаю, он теперь какой-то новый вид, скажем, какого-то неизвестного до сих пор парня!

Стиви Рей запнулась, но сумела закончить свою мысль.

— Я вижу, ты привязана к нему, — загадочно произнесла Богиня.

— Да, — твердо ответила Стиви Рей.

— Даже если эта связь расколет этот Дом Ночи, а может быть, и весь мир?

— Моя мама выращивает розы, — неожиданно ответила Стиви Рей. — И она всегда безжалостно подрезает их, а мне раньше было очень жалко цветы, и казалось, что она делает им больно, а может, даже убивает. Однажды я спросила ее об этом, а мама сказала, что порой нужно отрезать старое, чтобы дать место новому. Может, тут тоже пришло время отсечь старое? — спросила она.

Ее слова настолько поразили Рефаима, что он поднял глаза от земли и взглянул на Стиви Рей. Она улыбнулась ему, и в этот миг пересмешник понял, что больше всего на свете ему хочется улыбнуться ей в ответ и крепко прижать к себе, как мог бы сделать обычный мужчина, потому что в глазах Стиви Рей была только доброта, любовь и счастье, без малейшей тени сожаления или отвращения.

И это дало ему силы поднять голову и посмотреть в предвечные глаза Никс.

То, что он увидел, поразило его узнаванием, ибо во взгляде Никс он нашел лишь доброту, любовь и счастье, которые сияли ему из глаз Стиви Рей.

Рефаим выпустил руку Стиви Рей, чтобы прижать к сердцу сжатый кулак в древнем вампирском приветствии.

— Счастливо встретиться, Богиня Никс.

— Счастливо встретиться, Рефаим, — ответила Богиня. — Ты единственное дитя Калоны, которое смогло преодолеть гнев и боль своего происхождения, отречься от ненависти, наполнявшей твою долгую жизнь, и избрать Свет.

— Моим братьям не посчастливилось встретить Стиви Рей, — ответил он.

— Я знаю, что она помогла тебе сделать выбор, но прежде тебе самому пришлось открыться ей и встать на сторону Света, а не Тьмы.

— Я не всегда делал такой выбор. В прошлом я творил ужасные злодеяния. Эти воины имеют право хотеть моей смерти, — сказал Рефаим.

— Ты сожалеешь о своем прошлом?

— Да.

— Ты избираешь новое будущее, в котором будешь следовать моим путем?

— Да.

— Рефаим, сын падшего бессмертного воина Калоны, я принимаю тебя на свою службу и прощаю за ошибки, свершенные тобой в прошлом.

— Спасибо, Никс! — голос Рефаима срывался от волнения, ведь он впервые в жизни говорил с самой Богиней — своей Богиней.

— Будешь ли ты благодарить меня, когда я скажу, что, несмотря на данное тебе прощение, ты должен будешь понести расплату за деяния, творимые тобой в прошлом?

— Что бы ни ждало меня в будущем, я всегда буду благодарен тебе. Клянусь, — без колебания ответил Рефаим.

— Будем надеяться, что впереди тебя ждет долгая-долгая жизнь в согласии с принесенной мне клятвой. А теперь выслушай мое решение. — Никс вскинула руки и сложила ладони над головой, словно хотела удержать в них полную луну. — За то, что ты пробудил в себе человечность, я позволю тебе каждую ночь, от заката до восхода, обретать облик, которого ты заслуживаешь!

Словно по волшебству, в руках Богини появился сверкающий шар силы, и она швырнула его в Рефаима.

Энергия прокатилась по его телу, и это было так больно, что Рефаим с диким воплем рухнул на землю. Он лежал на траве, ослепленный и парализованный болью, и только голос Богини беспрепятственно проникал в его тело:

— В расплату же за свое прошлое, днем ты будешь утрачивать свое подлинное обличие и обращаться в черного ворона, которому не ведомы никакие чувства, кроме животных инстинктов. Постарайся мудро распорядиться своей человечностью. Сумей извлечь уроки из своего прошлого и усмири животное начало. Так я сказала — и быть по сему.

Боль начала ослабевать, и Рефаим снова увидел Богиню, которая раскинула руки, радостно приветствуя всех собравшихся.

— Всем остальным я оставляю свою любовь, если вы захотите ее принять, и мое горячее желание, чтобы вы всегда были благословенны!

С этими словами Никс исчезла, и ее уход был подобен взрыву луны.

Ослепленный Рефаим совсем утратил ощущение реальности. Он чувствовал себя очень странно, словно его тело стало вдруг чужим, незнакомым…

Рефаим посмотрел на себя. То, что он увидел, настолько потрясло его, что он совсем потерял голову. Куда он делся? Почему он очутился внутри какого-то молодого мужчины?

Только рыдания Стиви Рей вывели его из оцепенения. Он нашел ее глазами и вдруг понял, что она рыдает и смеется в одно и то же время!

— Что… что случилось? — непонимающе спросил Рефаим.

Но Стиви Рей, похоже, не могла говорить, и только плакала, улыбаясь ему.

Потом перед носом у пересмешника очутилась чья-то рука, и, подняв глаза, он увидел Верховную жрицу Зои Редберд, сухо улыбавшуюся ему. Рефаим поспешно принял протянутую руку и встал на нетвердые ноги.

— Случилось то, что наша Богиня переделала тебя в человека, — ответила Зои.

Это известие настолько оглушило его, что он снова рухнул на колени.

— Я — человек. Настоящий человек, — пролепетал Рефаим, глядя на свое сильное и стройное тело молодого воина-чероки.

— Угу, типа того, но только на ночь, — сообщила Зои. — Днем ты будешь настоящим вороном.

Но Рефаим уже не слушал ее. Он повернулся к Стиви Рей.

Наверное, его отшвырнуло от нее, когда Никс превращала его в человека, потому что Стиви Рей больше не была рядом.

Она сделала робкий шажок навстречу Рефаиму и замерла, смущенно вытирая слезы.

— Это… плохо? — испуганно выпалил Рефаим. — Я выгляжу плохо?

— Нет, — прошептала Стиви Рей, глядя ему в глаза. — Ты волшебный. Совершенно чудесный. Ты тот парень, которого мы видели в фонтане.

— Но теперь ты… я смогу…? — пролепетал он и осекся. Он был слишком переполнен чувствами, чтобы найти правильные слова, поэтому просто шагнул вперед и двумя широкими, сильными, совершенно человеческими шагами преодолел расстояние, отделявшее его от Стиви Рей.

Не раздумывая, он обнял ее и сделал то, чего до сих пор не позволял себе даже в мечтах. Рефаим наклонился и поцеловал нежные губы Стиви Рей. Он почувствовал соленый привкус ее слез, услышал ее смех и только тогда окончательно понял, что теперь он действительно полностью счастлив.

Поэтому он очень неохотно оторвался от Стиви Рей и сказал ей:

— Подожди. Я должен сделать кое-что.

Найти Дракона Ланкфорда оказалось нетрудно. Несмотря на то, что все собравшиеся смотрели на них со Стиви Рей, Рефаим кожей чувствовал на себе тяжелый взгляд Фехтовальщика.

Медленно, очень спокойно, не делая резких движений, он пошел навстречу Дракону. Тем не менее, все воины мгновенно встрепенулись, готовые в любой миг броситься в бой на стороне своего командира.

Рефаим остановился перед Драконом. Он посмотрел ему в глаза и увидел в них боль и гнев. Тогда он понимающе склонил голову.

— Я причинил тебе самую страшную боль. Нет никаких оправданий тому, что я сделал. Я могу сказать лишь то, что поступил плохо. Я не прошу тебя простить меня, как это сделала Богиня, — Рефаим помолчал и опустился на одно колено. — Я прошу о другом. Позволь мне уплатить долг жизни верной службой. Если ты примешь меня, то я клянусь всей своей жизнью, что до последнего дыхания буду стараться искупить свою вину перед тобой.

Дракон не проронил ни слова. Он только смотрел на Рефаима, и противоречивые чувства, как тени, скользили по его лицу: ненависть, отчаяние, гнев, грусть. Наконец, черты его застыли в маске холодной решимости.

— Поднимись с колен, тварь, — бесстрастно произнес Дракон. — Я не могу принять твою клятву. Я не могу даже смотреть на тебя. Я не позволю тебе служить мне.

— Дракон, подумай о том, что ты говоришь! — вмешалась Зои, быстро подходя к Рефаиму вместе со Старком. — Я знаю, это очень тяжело. Я знаю, что такое потерять того, кого любишь, но ты должен сделать свой выбор и решить, как жить дальше. И мне кажется, будто ты выбираешь не Свет, а Тьму.

Глаза Дракона были безжалостны, а голос прозвучал холодно и бесстрастно.

— Ты думаешь, что знаешь о потери любимого? Сколько ты знала того мальчика, которому так быстро нашла замену? Меньше десяти лет! Анастасия была моей женой больше столетия.

Рефаим увидел, как Зои вздрогнула, словно слова Дракона причинили ей физическую боль, а Старк придвинулся к ней, гневно глядя на Фехтовальщика.

— Именно поэтому дитя не может возглавлять Дом Ночи! Несмотря на всю снисходительность нашей Богини, эта недолетка не способна быть настоящей Верховной жрицей! — воскликнула Неферет, ласково приближаясь к Дракону и бережно дотрагиваясь до его руки.

— Не так быстро, Злыдня, — осадила ее Афродита. — Я что-то не припомню, чтобы Никс дала вам свое прощение. Она много сказала насчет «если» и «да кабы», а еще проинформировала нас всех о том, что прощение — это дар, но сдается мне, этого дара вы пока не получили.

— А тебе вообще не место в нашей школе! — сорвалась на крик Неферет. — Ты больше не недолетка!

— Нет, но Афродита — Пророчица Никс, спокойно и рассудительно напомнила Зои. — Ее признал даже Высший совет.

Но Неферет не стала возражать Зои, а повернулась к толпе притихших вампиров и недолеток:

— Вы слышите? Наша Богиня еще не успела покинуть этот Дом Ночи, как они уже пытаются извратить ее слова!

Рефаим лучше других знал, насколько она злая и как давно перестала служить Никс, но даже он был заворожен красотой и страстностью Неферет. Но при этом он видел и то, что нити Тьмы вновь обвили тело бывшей Верховной жрицы, наполняя ее, укрепляя и питая ее жажду власти.

— Никто ничего не извращает, — ответила Зои. — Никс простила Рефаима и превратила его в человека. Она также напомнила Дракону о выборе, лежащем перед ним. И еще она сказала, что прощение — это дар, который следует заслужить. Я сказала только это. И никто из здесь присутствующих не говорил ничего другого.

— Дракон Ланкфорд! Я спрашиваю вас, как преподавателя фехтования и предводитель сынов Эреба этого Дома Ночи — вы примете это… — Неферет помолчала, с отвращением глядя на Рефаима, — …это извращение природы в качестве одного из своих воинов?

— Нет, — ответил Дракон. — Я не могу принять его.

— В таком случае, я тоже не могу его принять. Рефаим, тебе не будет позволено остаться в этом Доме Ночи. Сгинь, порочное создание, и искупай свое прошлое в другом месте.

Рефаим не шелохнулся. Он ждал, когда Неферет посмотрит на него. И когда она сделала это, он тихо и отчетливо произнес:

— Я вижу вашу настоящую сущность.

— Сгинь! — завизжала Неферет.

Тогда он поднялся и пошел прочь от Фехтовальщика и его воинов, но Стиви Рей схватила его за руку и остановила.

— Куда ты, туда и я, — сказала она. Рефаим покачал головой.

— Я не хочу, чтобы из-за меня тебя выгнали из этого дома.

Стиви Рей робко дотронулась до его лица.

— Разве ты не знаешь, что мой дом там, где ты?

Рефаим накрыл ее руку своей. Не доверяя своему голосу, он просто кивнул и улыбнулся. О, Никс, как же это было прекрасно — улыбаться!

Стиви Рей мягко высвободила свою руку.

— Я ухожу с ним, — объявила она собравшимся. — Я учреждаю новый Дом Ночи в туннелях под старым вокзалом. Пусть там не так хорошо, как здесь, зато намного дружелюбнее!

— Ты не можешь учредить Дом Ночи без одобрения Высшего совета, — рявкнула Неферет.

Ропот, поднявшийся в толпе, напомнил Рефаиму шелест ветра, проносящегося по густой траве первобытной прерии — бесконечный и бессмысленный звук, от которого хочется поскорее подняться в небо.

Голос Зои Редберд заглушил шум.

— Насколько я знаю, если у вас есть королева и вы готовы держаться в стороне от вампирской политики, Высший совет с превеликим удовольствием оставит вас в покое. — Она улыбнулась Стиви Рей. — По случайному стечению обстоятельств, я недавно стала чем-то вроде королевы. Не возражаешь, если я отправлюсь с вами? Лично мне дружба дороже роскоши.

— Я тоже пойду, — сказал Дэмьен, в последний раз оглянувшись на дымящий костер. — Я решил начать все сначала.

— И мы с вами, — объявила Шони.

— Точно, Близняшка, — подтвердила Эрин. — Тем более что у нас тут ужасно тесная комната!

— Но мы вернемся за нашими вещами, — напомнила Шони.

— Еще бы, конечно! — закивала Эрин.

— Вот гадство! — вздохнула Афродита. — Я знала, что этим кончится, как только поднялась вся эта заваруха. Просто знала, и все. Меня это убивает примерно так же, как то, что в Талсе до сих пор нет магазина «Nordstorm», но я, разумеется, тоже тут не останусь!

Когда Афродита с театральным вздохом прижалась к своему Воину, из толпы, один за другим, стали выходить красные недолетки.

Они подходили к Рефаиму, Стиви Рей, Зои, Старку и остальным их друзьям.

— Это значит, что я буду поэтом-лауреатом всех вампиров? — спросила Крамиша, присоединяясь к ним.

— Только Никс может отнять у тебя это высокое звание, — ответила Зои.

— Тогда я спокойна. Она только что была здесь и не уволила меня, значит, мне бояться нечего.

— Если вы уйдете, то обратитесь в ничто! Все вы! — закричала Неферет.

— Послушайте, Неферет, все обстоит совсем иначе, — ответила Зои. — Порой ничто плюс друзья значат больше, чем все остальное.

— Это просто бессмыслица! — огрызнулась Неферет.

— Для тебя, — ответил Рефаим, обнимая Стиви Рей за плечи.

— Идем домой, — сказала она, обвивая рукой его совершенно человеческий торс.

— Мне это нравится, — кивнула Зои, беря под руку Старка.

— А мне сдается, что нас ждет грандиозная уборка, — пробурчала Крамиша, когда они двинулись прочь.

— Высшему совету будет доложено о вашем возмутительном поведении! — крикнула им вслед Неферет.

Зои обернулась и крикнула ей через плечо:

— Очень хорошо, нас будет нетрудно найти. У нас есть Интернет, телефоны и все остальное. Кроме того, мы будем каждый день приходить на занятия. Дом Ночи перестал быть нашим домом, но остается нашей школой.

— О, Никс! — хмыкнула Афродита. — Теперь мы будем как голодранцы из микрорайонов, которых возят в школу на автобусах.

— Что такое голодранцы из микрорайонов? — спросил Рефаим у Стиви Рей.

Она просияла улыбкой и ответила:

— Ну, это такие люди, которые живут в таких местах, которые другие люди считают помойкой.

— Но я надеюсь на модернизацию городского жилья, — пробормотала Афродита.

Рефаим почувствовал, как у него вытягивается лицо, но Стиви Рей только расхохоталась и крепче обняла его.

— Не волнуйся. У нас будет куча времени познакомить тебя с современными реалиями. А теперь запомни самое главное: мы вместе, а Афродита злючка.

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его, и Рефаим с чистым сердцем позволил Красной стереть голоса его прошлого и мучительное воспоминание о свисте ветра под крыльями…

Глава 24

Неферет


Она держалась из последних сил, но все-таки позволила Зои Редберд и ее жалкой кучке друзей покинуть Дом Ночи, хотя ей безумно хотелось спустить на них Тьму и обратить в ничто.

Чтобы успокоиться, она медленно, осторожно и незаметно вдыхала и втягивала в себя роящиеся вокруг нити Тьмы. Досыта напитавшись силой, Неферет вновь почувствовала себя настолько уверенно, что смогла обратиться к своим сторонникам, оставшимся в Доме Ночи:

— Возрадуйтесь, вампиры и недолетки! Появление Никс в нашем Доме Ночи было знаком ее благословения. Богиня говорила с нами о выборе, дарах и жизненном пути. К сожалению, Зои Редберд и ее друзья избрали путь, ведущий прочь и от нас, и от самой Никс. Но мы пройдем через это испытание и выстоим, молясь нашей милосердной Богине за заблудшие души несчастных недолеток! Пусть великая Никс наставит их на путь истинный и вернет обратно под крышу этого дома!

От Неферет не укрылось сомнение в глазах части ее слушателей. Едва заметным движением она взмахнула руками, указывая своими острыми красными ногтями на опасных скептиков и маловеров. Вечно жадная и вечно голодная Тьма с готовностью откликнулась на ее зов и, набросившись на свои жертвы, в мгновение ока превратила их сознания в хаос невесть откуда взявшейся боли, сомнения и страха.

— И пусть каждый из нас, вернувшись в свою комнату, зажжет свечу цвета стихии, к которой чувствует наибольшую близость. Я верю, что Никс услышит наши усиленные стихиями молитвы и поддержит нас в это грозное и трудное время.

— Неферет, но как же тело погибшего недолетки? — спросил Дракон Ланкфорд. — Разве мы не продолжим церемонию прощания?

Неферет постаралась замаскировать свое пренебрежение.

— Спасибо, что напомнил мне, Дракон. Те из вас, кто принес фиолетовые свечи в память о Джеке, пусть бросят их в костер перед уходом. Сыны Эреба будут до рассвета нести караул на месте огненного погребения.

«Тем самым я избавлюсь и от силы свечей духа, и от ненужного присутствия целой своры воинов», — с усмешкой подумала про себя Неферет.

— Слушаюсь, жрица, — поклонился Дракон.

Неферет не удостоила его даже взгляда.

— А теперь я должна затвориться в своих покоях. Я уверена, что обращенное ко мне послание Никс имело несколько подтекстов. Часть своего напутствия она вложила мне прямо в сердце и дала мне время на размышление. Теперь я должна погрузиться в молитву и медитацию.

— Слова Никс внушили вам беспокойство?

Неферет уже развернулась, торопясь уйти прочь от любопытных глаз обитателей Дома Ночи, но голос Ленобии заставил ее остановиться.

«Я знаю, что она осталась здесь не потому, что попалась в мою ловушку, — мысленно напомнила себе Неферет. — Она осталась, потому что надеется превратить поработительницу в рабыню. Что ж, посмотрим, кто кого!»

Неферет внимательно посмотрела на преподавательницу верховой езды. Одним быстрым движением пальца она бросила Тьму в ее сторону и с удивлением и тревогой заметила, что Ленобия быстро огляделась по сторонам, словно увидела рыщущие в темноте щупальца.

— Да, слова нашей Богини не могли не встревожить меня, — громко ответила Неферет, намеренно переключая всеобщее внимание с Ленобии на свою персону. — Я уверена, что Никс серьезно обеспокоена положением дел в нашем Доме Ночи. Вы все слышали, как она сказала о расколе в нашем мире — и этот раскол только что произошел у нас на глазах. Это было предупреждение! Но я хотела бы знать, почему Богиня не предотвратила случившееся.

— Но она простила Рефаима. Разве мы не должны…

— Богиня простила это жалкое создание. Но разве это означает, что мы должны терпеть его присутствие? — Неферет грациозно простерла руку в сторону Дракона Ланкфорда, который, сгорбившись, стоял возле костра. — Наш предводитель сынов Эреба сделал правильный выбор. К сожалению, слишком много молодых недолеток оказались одурманены Зои Редберд, Стиви Рей и их порочными речами. Как сегодня сказала наша Богиня, прощение — это дар, который следует заслужить. Будем же надеяться, что Зои Редберд и после сегодняшнего демарша продолжит следовать путем Богини, хотя скажу вам откровенно, что я стала бояться за нее.

Пока собравшиеся перед костром растерянно переводили взгляды с Верховной жрицы на жалкую фигуру Фехтовальщика, Неферет незаметно погладила воздух, вытягивая из него все новые и новые нити Тьмы. Затем, одним быстрым движением она швырнула своих верных слуг в толпу и с трудом подавила довольную улыбку, услышав стоны и испуганные, полные боли, всхлипывания.

— Расходитесь! Идите в свои комнаты, молитесь и отдыхайте. Эта ночь была слишком тяжела для всех нас. А теперь я вас покидаю и, как сказала наша Богиня, желаю вам быть благословенными.

Неферет почти бегом бросилась прочь от костра, шепча окружавшей ее древней силе:

— Он там! Он будет ждать меня!

На ходу Неферет вбирала в себя черную энергию, пока не почувствовала, что ее распирает изнутри, и все ее существо пульсирует в ритме Тьмы. Тогда она расслабилась и отдалась знакомой ледяной силе, которая, легко подхватив ее недавно сделавшееся бессмертным тело, понесла его вперед на бесцветных крыльях смерти, боли и отчаяния.

Но прежде чем они успели достичь небоскреба «Майо» и роскошного пентхауса, где ее — Неферет нисколько в этом не сомневалась! — ждал Калона, она почувствовала, как мчавшие ее силы вдруг бурно всколыхнулись.

Сначала на нее обрушился холод. Неферет не поняла, то ли она сама приказала силам остановиться и опустить ее, то ли они просто оцепенели от холода, однако она вдруг рухнула с небес прямо посреди перекрестка между Пеорией и Одиннадцатой улицей.

Тси-Сги-ли вскочила и огляделась, пытаясь понять, где это она очутилась. Ее внимание сразу же привлекло расположенное слева кладбище. Разумеется, ей не было дела до гниющих там останков людей — нет, мысль об этом вызывала у нее лишь улыбку. Но она почувствовала, как что-то приближается к ней оттуда.

Быстрым движением Неферет ухватилась за уползающую нить Тьмы, вцепилась в нее и заставила перенести себя через зубчатую ограду, окружавшую кладбище.

То, что скрывалось там, шло прямо к ней, призывало ее, и Неферет, не раздумывая ни секунды, бросилась ему навстречу.

Словно призрак, она неслась между старыми надгробиями и источенными временем памятниками, которые почему-то утешали жалких людишек. Наконец она выбежала на центральную часть кладбища, где четыре мощенные плиткой дорожки сходились в одной точке, над которой развевался американский флаг — единственное освещенное пятно на всем кладбище, за исключением Него.

Да, Неферет узнала его. Она и раньше краем глаза видела белого быка, но никогда еще он не появлялся перед ней во всем своим великолепии.

Неферет застыла на месте, потрясенная его красотой. Его шерсть сияла мертвой белизной. Она светилась, словно величественная жемчужина — соблазнительная, манящая, неотразимая.

Неферет сбросила с себя тяготившую ее рубашку, пропитанную юношеским запахом Старка, и полностью обнажилась под жадным бездонным взглядом быка. Затем она плавно опустилась на колени.

«Ты обнажилась перед Никс. Теперь оголяешься передо мной? Не слишком ли легко ты разбрасываешься своей наготой, королева Тси-Сги-ли?»

Его голос бархатистыми раскатами отдавался в ее мозгу, вызывая дрожь сладостного предвкушения.

— Я не обнажалась перед ней. И ты знаешь это лучше, чем кто бы то ни было! Наши пути с Никс разошлись. Я больше не смертна и не имею ни малейшего желания покоряться какой-либо женщине!

Исполинский белый бык подошел ближе, так что земля задрожала под тяжелой поступью его огромных раздвоенных копыт. Не касаясь носом нежной кожи Неферет, он втянул ее запах, а затем обдал облаком ледяного дыхания, которое окутало царицу Тси-Сги-ли, лаская самые чувствительные уголки ее тела и пробуждая самые сокровенные желания.

«Значит, вместо того, чтобы покоряться Богине, ты решила гоняться за падшим бессмертным самцом?»

Неферет посмотрела в черные, бездонные глаза быка.

— Калона ничего не значит для меня! Я преследую его в отместку за нарушенную им клятву. Это мое право.

«Он не нарушал клятву. Ничто не связывает его с тобой. Душа Калоны более не полностью бессмертна — он по собственной глупости добровольно отдал частицу своего бессмертия».

— Правда? Как интересно!

Тело Неферет загудело от нетерпеливого волнения.

«Я вижу, что ты до сих пор ослеплена желанием использовать его!»

Неферет подняла голову и откинула с лица длинные медные волосы.

— Я не ослеплена Калоной! Я желаю лишь приручить и использовать его силы.

«Ты поистине поразительна, бессердечное создание».

Длинный язык, как змея, выскользнул из пасти быка. Он лизнул голую кожу Неферет, и та громко ахнула от острой боли, но при этом всем телом затрепетала от возбуждения.

«Больше ста лет у меня не было столь ревностной сторонницы».

И тут внезапная мысль осенила Неферет. Не вставая с колен, она медленно, плавно, протянула гибкую руку и дотронулась до быка. Его шкура была холодной, как лед, и скользкой, как вода. Неферет вся задрожала от сладкого ожидания.

Ах, голос белого быка вновь загудел в ее сознании, вошел в душу, да так, что голова у нее закружилась от его мощи.

«Я и забыл, как приятно бывает прикосновение, которое не вырвано силой. Меня трудно удивить, Тси-Сги-ли, и это случается очень редко. Поэтому я хочу наградить тебя своей милостью».

— Я с радостью приму любую милость, которой Тьма захочет одарить меня.

Многозначительный смешок быка загремел в ушах Неферет.

«Одарить? Да, пожалуй, я сделаю тебе один подарок».

— Подарок? — прошептала Неферет, восторгаясь циничной иронией, с которой воплощение Тьмы повторило недавние слова Богини. — Какой же?

«Будешь ли ты рада, если я подарю тебе Сосуд, который займет место Калоны? Он будет полностью в твоей власти, и ты можешь использовать его, как абсолютное оружие».

— Будет ли он могущественен? — дыхание Неферет участилось.

«Если жертва будет достойной, он будет очень могущественен».

— Я принесу в жертву Тьме что угодно и кого угодно! — воскликнула Неферет. — Скажи мне, что тебе нужно для создания этого прекрасного существа, и я дам тебе это!

«Чтобы создать Сосуд, мне нужна кровь женщины, имеющей древнюю связь с землей, переданную ей многими поколениями могущественных женщин. Чем сильнее, чище и старше будет эта женщина, тем совершеннее получится наш Сосуд».

— Она должна быть человеком или вампиром? — деловито поинтересовалась Неферет.

«Человеком. Люди теснее связаны с землей, ибо их плоть возвращается в нее быстрее, чем тела вампиров».

Неферет сладко улыбнулась.

— Я знаю, кто будет отличной жертвой! Если ты отвезешь меня к ней сегодня же ночью, я отдам тебе ее кровь.

В глазах черного быка блеснуло что-то похожее на усмешку. Затем он согнул свои могучие передние ноги, подставив Неферет спину.

«Твое предложение заинтересовало меня, моя бессердечная. Укажи мне жертву. Хочешь чтобы я отвез тебя?»

Не колеблясь ни секунды, Неферет встала и подошла к гладкой и скользкой спине быка. Даже опустившись на колени, он был так высок, что Неферет не могла вскарабкаться на него. Затем она испытала знакомую пульсацию силы. Могучая сила подхватила ее, словно пушинку, и усадила верхом на широкую спину быка.

«Теперь вообрази место, в которое хочешь перенестись — место, где мы найдем жертву и я отнесу тебя туда».

Распластавшись ничком, Неферет крепко обвила руками массивную шею быка, представляя себе бескрайние поля лаванды и прелестный маленький домик, сложенный из оклахомского камня, с приветливым деревянным крылечком и большими, светлыми окнами.


Линда Хеффер


Как ни больно было Линде признать это, но все эти три года ее мать была абсолютно права, «Джон Хеффер — су-ли»! — сказала она после первого знакомства с Джоном, употребив черокский синоним слова «канюк».

— А еще он лживый и наглый подонок, но при этом подонок без единого цента за душой и с пустым счетом! — хмуро пробормотала Линда. — Потому что я обобрала его дочиста, когда застала в кабинете с секретаршей, которую этот мерзавец исповедовал, перегнув через стол!

Она крепче стиснула руль и включила фары, снова вспомнив эту отвратительную сцену. А она-то, дура! Хотела сделать ему приятный сюрприз — приготовить особенный обед и отнести ему прямо в офис! В последнее время бедняжка Джон постоянно засиживался на работе допоздна. Но даже после такой тяжелой работы он продолжал уделять много времени церкви…

Линда крепко сжала губы.

Что ж, теперь-то она знает, чем он там занимался! Вернее, с кем он там занимался!

Она должна была уже давно догадаться. Все признаки были налицо — Джон перестал обращать на нее внимание, все реже оставался дома, похудел на десять фунтов и даже выбелил себе зубы!

Теперь он попытается ее вернуть. Линда знала, что Джон никогда не смирится с ее уходом. Он даже попробовал удержать ее сегодня, когда она пулей выскочила из кабинета, но не так-то просто гоняться за женой со спущенными до колен штанами!

— Самое отвратительное, что он захочет меня вернуть не потому, что любит. Он просто до смерти боится скандала! — Линда прикусила губу и поморгала, борясь с подступающими слезами. — Нет, — твердо заявила она. — Я опять обманываю себя. Самое отвратительное в том, что он никогда меня не любил. Ему просто нужно было выглядеть идеальным отцом семейства, и тут я как раз подвернулась под руку. А на самом деле наша семья никогда не была идеальной… и никогда не была счастливой. Мама была права. И Зои тоже была права. Стоило ей вспомнить о Зои, как долго сдерживаемые слезы все-таки хлынули по щекам. Линда скучала по Зои. Из всех троих детей Зои всегда была для нее самой близкой. Линда улыбнулась сквозь слезы, вспомнив, как они с Зои проводили чудесные выходные, сидя рядышком на диване, поедая горы вредной еды и в сотый раз смотря «Властелина колец», «Гарри Поттера» или даже «Звездные войны». Сколько времени прошло с тех пор? Годы. Вернется ли это когда-нибудь? Она подавила рыдание. Смогут ли они снова быть вместе, ведь Зои теперь в Доме Ночи?

Захочет ли Зои снова увидеть ее?

Линда знала, что никогда не простит себе того, что позволила Джону испортить ее отношения с Зои.

Только это заставило ее среди ночи сесть в машину и отправиться к матери. Линда хотела поговорить с матерью о Зои, посоветоваться о том, как исправить их отношения. И еще она хотела набраться сил. Она должна стать сильной, чтобы не позволить Джону уговорить ее начать все сначала.

Но больше всего Линде просто хотелось к маме.

Неважно, что она была взрослой женщиной с тремя детьми. Она до сих пор нуждалась в поддержке материнских рук и звуке любящего материнского голоса, уверяющего ее, что все будет хорошо и что она приняла правильное решение.

Линда так глубоко задумалась, что едва не пропустила поворот к дому. Она резко затормозила и повернула направо. Затем сбросила скорость, чтобы ее не занесло на грунтовке, бежавшей между лавандовыми полями и домом матери. Линда не была здесь больше года, но оказалось, что тут ничего не изменилось.

И Линда была счастлива в этом убедиться. Это позволило ей почувствовать себя в покое и безопасности.

Над крыльцом материнского дома горел свет, внутри тоже светилась лампа. Линда припарковалась и с улыбкой вышла из машины. Наверное, это была та самая латунная лампа двадцатых годов прошлого века, в виде русалки, при свете которой ее мама всегда любила читать поздно ночью. Впрочем, для Сильвии Редберд вообще не существовало понятия «поздно». Четыре утра для нее было уже рано — она как раз вставала в это время.

Линда хотела было постучать в стекло двери и войти, как вдруг заметила записку, написанную на пахнущем лавандой листочке, приколотом к двери. На листке четким почерком ее матери было написано:

«Дорогая Линда! Я почувствовала, что ты можешь заглянуть ко мне сегодня, но не вполне в этом уверена, поэтому все-таки решила отвести в Тахлекуа немного своего мыла, саше и прочих безделушек. Я вернусь завтра. Милая, чувствуй себя, как дома. Надеюсь, я застану тебя, когда вернусь. Я тебя люблю».

Линда вздохнула. Она вошла в дом, пытаясь справиться с нахлынувшим разочарованием и раздражением.

— Она не виновата! Если бы я не перестала навещать ее, она бы ни за что не уехала. — Линда давно привыкла к тому, что ее мать какими то таинственным образом чувствует скорое появление посетителей. — Похоже, ее радар все еще работает!

Она постояла посреди гостиной, соображая, что делать дальше. Может быть, вернуться в Броукен Эрроу? Возможно, Джон хотя бы ненадолго оставит ее в покое — по крайней мере, до тех пор, пока она не свяжется с адвокатом и не начнет процесс?

Но сегодня она сама попросила детей остаться у друзей, нарушив железное правило, запрещавшее любые ночевки в гостях по будням, поэтому дома ее никто не ждал. Зачем тогда возвращаться?

Линда снова вздохнула, вобрав в себя запахи материнского дома — ароматы ванили, лаванды и шалфея. Настоящие запахи настоящих трав и соевых свечей ручной работы, так непохожие на мертвые ароматические изделия, которые она использовала в последнее время по настоянию Джона, ненавидевшего «эти коптящие свечки и грязные сушеные травы». Запах родного дома помог ей принять решение.

Решительно направившись в материнскую кухню, Линда подошла к небольшой, но прекрасно укомплектованной винной стойке и вытащила бутылку отличного сухого красного вина. Она выпьет целую бутылку, почитывая один из любовных романов из материнской библиотеки, а потом пойдет наверх, в гостевую спальню. И будет наслаждаться каждой минутой этой чудесной ночи. Завтра днем мама заварит ей травяного чая, чтобы справиться с похмельем, а потом они вместе придумают, как вернуть ее жизнь на правильные рельсы — такие рельсы, на которых нет стрелки, ведущей к тупику Джона Хеффера, зато есть прямой путь к Зои.

— Хеффер! Вот идиотское имя! — пробурчала Линда, налив себе бокал вина и сделав первый неторопливый глоток. — От него я избавлюсь в первую очередь!

Она остановилась возле книжного шкафа, пытаясь выбрать себе что-нибудь посексуальнее. Что лучше — Кресли Коул, Джена Шоуволтер или «Может быть, на этот раз», последний роман Дженифер Крузи? Да, наверное, все-таки Крузи — роскошное название определило выбор Линды, укрепив надежду на то, что, может быть, на этот раз она все-таки поступила правильно.

Но не успела она уютно устроиться в материнском кресле, как кто-то трижды постучал в дверь.

По мнению Линды, время для гостей было абсолютно неподобающее, но кто знает, чего ожидать от ее матери? Поэтому она встала, подошла к двери и открыла ее.

На пороге стояла женщина-вампир — ослепительно прекрасная, смутно знакомая и совершенно голая.

Глава 25

Неферет


— Вы не Сильвия Редберд, — отчеканила Неферет, презрительно посмотрев на ничтожную женщину, открывшую ей дверь.

— Нет, я ее дочь, Линда. Матери сейчас нет дома, — ответила та довольно вежливо, хотя и с оттенком нервозности.

Неферет сразу поняла, что женщина увидела белого быка, потому что ее смуглое лицо вдруг побелело, а глаза едва не выкатились из орбит.

— Ох! Это же… бык! Он же сожжет все вокруг! Скорее, скорее, милая! Заходите в дом, здесь вы будете в безопасности! Сейчас я принесу вам халат, а потом позвоню в отдел по контролю за животными, или в полицию, или куда там следует!

Неферет с улыбкой повернула голову и посмотрела на быка, стоявшего посреди ближайшего лавандового поля. Действительно, непосвященному наблюдателю, вроде этой глупой женщины, могло показаться, будто он сжигает все вокруг себя.

Но Неферет не была непосвященной. И сторонней наблюдательницей она тоже не была.

— Он не сжигает поле, он его замораживает. Увядшие растения с виду очень похожи на обожженные. Но на самом деле, они просто замерзли, — равнодушно пояснила Неферет тем терпеливым учительским тоном, которым она разговаривала с учениками в школе.

— Я… я никогда не видела, чтобы быки делали что-то подобное.

Неферет насмешливо вздернула рыжую бровь и посмотрела на Линду:

— Разве он похож на обычного быка?

— Нет, — прошептала Линда. Потом она откашлялась, видимо, решив собрать всю свою храбрость, и сказала: — Простите, пожалуйста. Я не понимаю, что происходит. Я вас знаю? Могу я вам чем-то помочь?

— Вам незачем ни смущаться, ни просить прощения. Я с готовностью отвечу на оба ваши вопроса. Я — Неферет, Верховная жрица Дома Ночи Талсы. И я ни секунды не сомневаюсь в том, что вы можете мне помочь. Однако для начала ответьте, когда должна вернуться ваша мать?

Неферет старалась говорить любезно, хотя в груди ее бушевали самые противоречивые чувства: гнев, раздражение и восхитительный холодок страха.

— Ах, так вот почему ваше лицо сразу показалось мне знакомым! Ну конечно, моя дочь Зои учится в вашей школе!

— Да, я очень хорошо знаю вашу дочь Зои, — сладко улыбнулась Неферет. — Так когда, вы говорите, вернется ваша мать?

— Не раньше завтрашнего дня. Вы хотите оставить ей какое-то сообщение? Или все-таки… хм, дать вам халат или что-нибудь еще?

— Ни сообщения, ни халата! — отрезала Неферет, сбросив маску любезности.

Вскинув руку, она вытянула целую горсть черных нитей из окружавшей ее тьмы и швырнула их в эту жалкую человеческую женщину, приказав:

— Свяжите ее и вытащите оттуда!

Однако на этот раз Неферет не почувствовала знакомой кромсающей боли, всегда служившей ее расплатой за манипулирование низшими формами Тьмы, поэтому с улыбкой посмотрела на исполинского быка и почтительно склонила перед ним голову.

«Ты расплатишься со мной позже, моя бессердечная», — пророкотал голос у нее в голове, и Неферет вся затрепетала от предвкушения.

Но жалобные вопли женщины отвлекли ее внимание от быка, и Неферет раздраженно махнула рукой, приказав:

— Заткните ей пасть! Я не желаю слушать этот шум.

Крики Линды прекратились так же внезапно, как начались. Не замечая ледяного холода, обжигавшего ее босые ступни, Неферет ступила на поле замерзшей лаванды, подошла к огромной голове быка и медленно провела пальцем вдоль длинного изогнутого рога, прежде чем склониться в изящном поклоне перед своим повелителем. Снова поднявшись, она улыбнулась в чернейшую черноту его глаз и произнесла:

— Вот твоя жертва.

Бык посмотрел поверх ее плеча.

«Это не старая могущественная женщина. Это жалкая домохозяйка, жизнь которой была сплошной слабостью».

— Да, но ее мать — одна из мудрых старух и предводительниц племени чероки. Ее кровь течет в жилах этой клуши.

«Разбавленная кровь».

— Подойдет она на роль жертвы или нет? Можно ли использовать ее для создания Сосуда?

«Можно, но совершенство Сосуда зависит от совершенства жертвы. Эта женщина далека от идеала».

— Но ты наполнишь этот Сосуд силой, которой я повелеваю?

«Да».

— В таком случае, меня устроит эта жертва. Зачем мне дожидаться матери, когда можно взять дочь с той же кровью?

«Как пожелаешь, моя бессердечная. Мне наскучило все это. Убей ее побыстрее, и давай приступим к делу».

Неферет не сказала ни слова.

Она молча повернулась и подошла к жертве. Да, это была жалкая женщина. Она даже не сопротивлялась. Она только беззвучно рыдала, пока щупальца Тьмы кромсали ее губы, лицо и все тело в тех местах, где она была связана.

— Мне нужен нож. Немедленно! — Неферет вытянула руку, и тут же почувствовала, как боль и холод вырезают в ее ладони очертания длинного обсидианового кинжала.

Одним молниеносным движением Неферет перерезала Линде горло. Она, не отрываясь, смотрела, как глаза женщины сначала широко раскрылись, а потом закатились, так что остались видны одни белки. Кровь потоком хлынула из раны.

«Соберите ее всю. Ни одна капля не должна пропасть».

Повинуюсь приказу быка, щупальца Тьмы оплели тело Линды, припали к ее вспоротому горлу и к каждому порезу на теле и принялись сосать.

Словно зачарованная, Неферет смотрела, как пульсирующие нити удлинились, подползли к быку и растворились в его теле, питая его теплой человеческой кровью.

Белый бык Тьмы застонал от наслаждения.

Когда человеческая женщина была высосана до капли, а бык загудел и налился смертью, Неферет полностью и безвозвратно отдалась Тьме.


Хит


— Давай, Нил! — Хит отвел назад руку и сделал передачу парню в игровой футболке команды «Голден Харрикейн» с надписью «СУИНИ» на спине.

Взяв подачу, Суини ловко обошел группу парней в красно-белой форме «Оклахомского университета» и открыл счет.

— Есть! — захохотал Хит, вскидывая сжатый кулак. — Наш Суини может поймать мошку на спине мухи!

— Ты доволен, Хит Лак?

Услышав голос Богини, Хит мгновенно опустил кулак и виновато улыбнулся.

— Ага, спасибо. Тут здорово. Любой полузащитник может только мечтать о такой команде — здесь лучшие футболисты и лучшие болельщики. А когда я устаю гонять в футбол, можно сходить на озеро, оно тут в двух шагах. Кстати, в нем столько окуней, что профессиональные рыболовы на земле обрыдались бы от зависти, если бы узнали.

— А как насчет девушек? Что-то я не вижу рядом с тобой ни болельщиц, ни рыбачек.

Лицо Хита погасло.

— Девушки? Нет. Для меня существует только одна девушка, и здесь ее нет. Ты же это знаешь, Никс.

— Конечно, я просто хотела проверить, — ослепительно улыбнулась Никс. — Я бы хотела поговорить с тобой, ты не возражаешь?

— Нет, конечно, — ответил Хит.

Никс махнула рукой, и точная копия старомодного университетского стадиона вдруг исчезла.

Хит очутился на краюогромного каньона, такого глубокого, что бегущая по его дну река казалась тонкой серебристой лентой. Над противоположным склоном вставало солнце, а небо расцветало лиловыми, розовыми и голубыми красками занимающегося дня.

Какое-то движение в воздухе привлекло внимание Хита и, приглядевшись, он увидел сотни или даже тысячи сверкающих сфер, катившихся вниз по склонам ущелья. Некоторые из них были похожи на блестящие елочные шары, другие напоминали жеоды, а третьи просто сверкали так ярко, что Хиту было больно на них смотреть.

— Вот это да! Как тут здорово! — Он прикрыл глаза ладонью. — Что это за штуковины?

— Духи, — ответила Никс.

— В смысле, призраки или типа того?

— В некотором роде. Но в основном, они вроде тебя или типа того, — улыбнулась Никс.

— Я что-то не пойму, — признался Хит. — Я ведь не такой. Я выгляжу, как я.

— Сейчас, да, — кивнула Никс.

Хит посмотрел на себя, словно хотел убедиться в том, что он до сих пор остался собой. Успокоенный тем, что увидел, он снова поднял глаза на Богиню.

— Я тоже должен измениться?

— Это зависит только от тебя, — ответила Никс. — Как говорят в твоем мире: у меня есть для тебя предложение.

— Здорово! Круто, когда тебе предлагается сама Богиня!

Никс нахмурилась.

— Это не такое предложение, Хит.

— Ой, конечно. Я понял, прости, — пробор мотал Хит, чувствуя, как пылают его щеки. Черт, какой же он недоумок! — Я не хотел ничего плохого. Это была просто глупая шутка…

Хит резко замолчал и вытер лицо рукой. Когда он осмелился снова поднять глаза на Богиню, она сдержанно улыбнулась ему.

— Ладно, — вздохнул Хит, радуясь тому, что Никс не испепелила его на месте ударом молнии или чем-то подобным. — Что за предложение?

— Отлично. Я рада, что ты весь внимание. Мое предложение очень простое: выбор.

Хит вытаращил глаза.

— Выбор? Между чем и чем?

— Очень хорошо, что ты задал такой вопрос, — кивнула Никс с легкой ноткой сарказма в голосе. — Я хочу предложить тебе на выбор три варианта будущего. Ты можешь выбрать любой из них, но прежде чем я перечислю тебе возможности, запомни самое главное — выбирая будущее, ты ни в коем случае не выбираешь последствия. Ты властен только над своим решением. Все, что случится дальше, будет зависеть от судьбы, случайностей и силы твоей души.

— Кажется, я понял. Мне нужно что-то выбрать, а дальше разгребать самому.

— С моим благословением, — добавила Богиня.

— Надеюсь, — просиял Хит.

Но Богиня не улыбнулась ему в ответ. Вместо этого она внимательно посмотрела ему в глаза, и Хит увидел, что лицо ее стало очень серьезным.

— Я дам тебе мое благословение только в том случае, если ты пойдешь моим путем. Я не могу благословить будущее, в котором ты изберешь Тьму.

— С какой стати мне это делать? — спросил Хит. — Это какая-то бессмыслица!

— Ты все поймешь, сын мой, когда выслушаешь меня и увидишь, какие возможности я тебе предлагаю.

— Хорошо, — кивнул Хит, хотя в животе у него все сжалось от тона, которым разговаривала с ним Богиня.

— Первый выбор — ты можешь остаться в моем царстве. Здесь ты будешь доволен, как был до сих пр. Ты будешь вечно играть и резвиться с другими моими веселыми детьми.

— Доволен — это еще не значит счастлив, — медленно произнес Хит. — Я спортсмен, но это не значит, что я дурак.

— Разумеется, — согласилась Богиня. — Итак, выбор второй: ты осуществляешь свое первоначальное намерение и рождаешься заново. Не спеши. В этом случае ты также можешь беспечно жить здесь столетие или больше, но рано или поздно тебе придется спрыгнуть с этого утеса и вернуться в царство смертных, дабы заново родиться и встретить свою родственную душу.

— Зои! — мгновенно воскликнул Хит, и едва ее имя сорвалось с его губ, как ему стало не по себе. Почему он только сейчас подумал о ней? Что с ним случилось? Почему он забыл ее? Почему не…

Никс ласково коснулась его руки.

— Не казни себя, сын мой. Потусторонний мир существует по своим законам. Ты не забыл свою истинную любовь — и никогда не сможешь ее забыть. Ты просто позволил ребенку, живущему в твоей душе, на какое-то время выйти на первый план. Но рано или поздно он уступил бы место взрослому, и ты бы непременно вспомнил и Зои, и свою любовь. Так происходит в обычных условиях. Но сейчас в мире творится такое, что условия перестали быть обычными. Поэтому, если ты выберешь эту возможность, мне придется заставить живущего в тебе ребенка повзрослеть немного быстрее.

— Если речь идет о встрече с Зои, то я уже выбрал.

— Выслушай меня, Хит Лак. Я даю тебе слово, что ты снова найдешь свою Зои, если изберешь рождение в образе человека. Вам с ней самой судьбой предназначено быть вместе — неважно, в образе вампира и ее Спутника, или вампира и Супруга. Вы будете вместе, и это случится в этой жизни.

— Но тогда…

Богиня подняла руку, не дав ему закончить.

— Но есть и третий выбор, сын мой. Прямо сейчас, когда я говорю с тобой, мир смертных изменяется и поворачивается вспять. Великая тень Тьмы в обличье белого быка обрела неожиданную поддержку. Поэтому добро и зло больше не находятся в равновесии.

— Но разве ты не можешь призвать свои силы и как-нибудь исправить это?

— Могла бы, если бы не даровала своим детям свободу выбора.

— Знаешь, порой люди такие идиоты, что им нужно прямо говорить, как поступать, — заметил Хит.

Лицо Никс осталось серьезным, но в темных глазах заблестели веселые искорки.

— Если я начну отбирать у моих детей свободу выбора и контролировать их решения, то к чему это приведет? Разве, в конце концов, наш мир не превратится в театр, где я буду кукловодом, а мои сыновья и дочери — послушными марионетками?

Хит вздохнул.

— Наверное, так и есть. То есть, конечно, так и есть! Ты богиня, тебе лучше знать. Просто иногда кажется, что так было бы намного проще.

— Проще не значит лучше, — ответила Никс.

— Ну да, понимаю. Это и обидно, — кивнул Хит. — Так что там насчет третьего выбора? Насколько я понял, он как-то связан с равновесием добра и зла?

— Да. Неферет окончательно превратилась в бессмертное создание Тьмы. Этой ночью она заключила союз с чистейшим злом, явившемся в мир смертных в образе белого быка.

— Я знаю об этом. Когда я умер в первый раз, то видел, как он пытался до нас добраться.

— Да, — кивнула Никс. — Белый бык был пробужден колебанием весов добра и зла в мире смертных. Прошли тысячелетия с тех пор, когда он в последний раз мог свободно расхаживать между мирами, как делает это теперь.

Хит с ужасом увидел, что Богиня содрогнулась.

— Но почему? Что там случилось?

— Неферет получила в дар Сосуд — пустое создание, наподобие древнего голема, которое было создано Тьмой из страшного жертвоприношения, похоти, жадности, боли и ненависти. Неферет полностью контролирует свой Сосуд. Он станет ее абсолютным оружием, по крайней мере, она этого желает. Будь избранная жертва более совершенна, Сосуд стал бы непобедимым орудием Тьмы, но в его создании был допущен один просчет, и это дает тебе шанс, Хит Лак.

— Я ничего не понял, — сказал он.

— Сосуд должен был стать бездушной машиной, но из-за ошибки в его создании я сумела коснуться его.

— То есть теперь у него есть типа как ахиллесова пята?

— Совершенно точно. Если ты сделаешь такой выбор, я использую эту ахиллесову пяту, дабы вдохнуть твою душу в Сосуд, который в противном случае останется пустым.

Хит наморщил брови, пытаясь вместить в себя безмерность только что услышанного.

— А я буду знать, что это я?

— Ты будешь знать только то, что знают все заново рожденные души — самую главную свою сущность. То, что никогда не исчезает, сколько бы перерождений ни ждало тебя в будущем, — Никс помолчала и с улыбкой добавила: — И, самое главное: если ты сделаешь этот выбор, то сможешь любить. Это тоже никуда не исчезает. Способность любить может быть подавлена, забыта или отброшена прочь на том или ином этапе, но она никогда не умирает.

— Постой, погоди. Это существо уже в мире Зои? Прямо сейчас?

— Да. Оно было создано в эту ночь, в мире Зои.

— Этот Сосуд создала Неферет, злейший враг Зо?

— Да.

— Значит, Неферет собирается использовать его против моей Зо? — в бешенстве воскликнул Хит.

— Да.

— Ха! — фыркнул Хит. — Если я буду у него внутри, она может, конечно, попробовать, только фиг что у нее получится!

— Прежде чем ты сделаешь свой окончательный выбор, постарайся понять самое главное: ты забудешь себя. Хита больше не будет. Он уйдет навсегда. Останется только самая суть тебя и твоей души, но не воспоминания. Кроме того, ты будешь помещен в существо, созданное для уничтожения всего, что ты любишь. Ты можешь не устоять, Хит. У тебя не останется даже памяти, на которую можно будет опереться. Тьма может поглотить тебя.

— Никс, скажи самое главное: я нужен Зо?

— Да, — ответила Богиня.

— Тогда я выбираю третий вариант. Я хочу, чтобы ты поместила меня в Сосуд, — объявил Хит.

Ослепительная улыбка озарила лицо Никс.

— Я горжусь тобой, сын мой. Знай же, что ты возвращаешься в смертный мир с моим особенным благословением.

Подняв руки, Богиня вытянула из воздуха над своей головой тонкую серебристую нить, сверкавшую так ярко и прекрасно, что Хит затаил дыхание.

Никс сложила пальцы колечком, и блестящая прядь воздуха превратилась в твердый шарик величиной с четвертак, который переливался и сквозил каким-то особенным древним светом, делавшим его похожим на лунный камень, светящийся изнутри…

— Как здорово! Что это такое?

— Самая древняя магия. Она почти исчезла в современном мире, ибо очень плохо уживается с цивилизацией. Но раз древняя магия белого быка создала Сосуд, значит, и моей магии там самое место.

И Никс заговорила высоким напевным голосом, который каким-то таинственным образом вливался в красоту святящегося шара и усиливал ее.


Не случайно в душе приоткрыто окно,

Сквозь него ты увидишь меня.

Свет и магия будут с тобой заодно,

Я с тобой их пошлю, храня.

Сильным будь, будь отважным, не бойся решать

Только правильно выбирай

Ибо голосом грозным Тьма будет взывать,

Но себя оглушить не давай.

С высоты за тобою я буду смотреть,

Буду рядом всегда, вновь и вновь

И покрепче запомни: один лишь ответ

Есть на трудный вопрос — любовь.


Богиня бросила шариком в Хита и, ослепленный его магическим светом, он попятился назад, сорвался с края утеса и стал падать, падать, падать…

Глава 26

Неферет


Все ее тело болело, но Неферет было все равно. Даже нет — она наслаждалась этой болью. Сделав глубокий вдох, Неферет привычно вобрала в себя остатки могущества белого быка, роившиеся в сумерках занимающегося утра. Тьма укрепила ее. Неферет была в крови с головы до ног, но не замечала этого. Она просто стояла.

Бык оставил Неферет на балконе ее роскошного пентхауса. Калоны здесь не было, но это ее нисколько не заботило. Она больше не хотела его, ибо после сегодняшней ночи больше не нуждалась в его услугах.

Неферет повернулась лицом на север, в сторону, олицетворявшую стихию земли. Вскинув руки над головой, она зашевелила пальцами, прядя из воздуха невидимые, древние и могущественные нити Тьма и магии. Затем сильным голосом, лишенным всякого подобия чувств, она произнесла заклинание, которому научил ее белый бык Тьмы.


Из земли и алой крови нынче ты рожден,

Договор священный с Тьмою мною заключен,

Полный силы ты услышишь только голос мой:

Выбора не существует, быть тебе со мной.

Станешь глиной под рукою, преданным рабом

Заверши же обещанье, данное быком,

Мою волю, мою силу с радостью прими —

И навечно наслаждайся жутким светом Тьмы.


С этими словами Тси-Сги-ли швырнула прямо перед собой пламя Тьмы, струившееся в ее руках. Оно ударилось о каменный пол балкона и столбом взметнулось вверх, клубясь, извиваясь, преображаясь…

Тси-Сги-ли зачарованно смотрела, как Сосуд медленно принимает форму, и его тело начинает проступать из сверкающего столба сияния, живо напоминавшего ей жемчужную шкуру белого быка. Наконец он проявился полностью и предстал перед ней.

Неферет изумленно покачала головой.

Это был красивый и совершенно роскошный молодой мужчина. Высокий, стройный, идеально сложенный. Обычный наблюдатель ни за что не заметил бы в нем ни малейшего следа Тьмы. Безупречная гладкая кожа обтягивала его мускулистое тело, а волосы у него были густые и длинные, цвета спелой летней пшеницы.

Иными словами, внешне он был само совершенство.

— Преклонись предо мной, и я дам тебе имя.

Сосуд моментально повиновался, упав перед ней на одно колено.

Неферет с улыбкой положила забрызганную кровью руку на его светлую шелковистую макушку.

— Я назову тебя Аурокс, в честь великого быка древности.

— Да, госпожа моя. Я — Аурокс, — ответил Сосуд.

Неферет рассмеялась и все хохотала и хохотала, не в силах остановиться, не замечая ноток безумия и истерики в своем хохоте; не заботясь о том, что оставила Аурокса стоять на коленях на каменной крыше, ожидая ее следующего приказания; не замечая того, что Сосуд провожает ее глазами, в которых сквозил какой-то особенный древний свет, делавший их похожими на лунный камень, сияющий изнутри…

Зои

— Да, я понял, что Никс простила его и превратила в человека. Но мне все равно как-то не по себе… Не знаю, как у тебя, но у меня нет знакомых, которые днем превращались бы в птицу! — у Старка язык заплетался от усталости, но он все равно никак не мог перестать беспокоиться.

— Это последствие его гадкого поведения в прошлом, — в сотый раз пояснила я Старку, лежа у него под боком и пытаясь не обращать внимания на постер Джессики Альба, висевший прямо напротив кровати.

Мы со Старком заняли опустевшую комнату Далласа в туннелях под вокзалом. Я призвала на помощь стихии, а остальные ребята провели старомодную генеральную уборку. Дел все равно оставалось по горло, но, по крайней мере, туннели превратились во вполне обитаемую зону, свободную от Неферет.

— Так-то оно так, но мне все равно странно, что до вчерашней ночи он был пересмешником и любимым сыночком Калоны, — не унимался Старк.

— Слушай, я с тобой не спорю. Мне тоже все это странно, но я доверяю Стиви Рей, а она влюблена в него по уши, — я скорчила гримаску, и Старк улыбнулся. — Она полюбила его еще до того, как он избавился от клюва и перьев. Фууу, гадость. Нужно будет непременно расспросить ее обо всем во всех подробностях! — Я помолчала, задумавшись. — Интересно, что там между ними сейчас происходит?

— Ничего интересного. Солнце уже взошло. Наш новый приятель превратился в птицу. Кстати, кажется, Стиви Рей говорила, что собирается купить ему клетку и птичий корм?

Я шлепнула его.

— Ты прекрасно знаешь, что она ничего подобного не говорила!

— Странно, — широко зевнул Старк. — Ладно, это ее дело. Что бы она ни придумала, тебе придется дождаться вечера, чтобы узнать об этом.

— Мальчику пора баиньки? — поддела его я.

— Мальчику? Баиньки? Да ты дерзишь мне, девчонка!

— Как ты сказал — дерзишь? — захихикала я. — Ага, еще как! Бе-бе-бе.

— Иди сюда, женщина!

И Старк принялся безжалостно щекотать меня, а я в отместку стала дергать его за волосы на руках. Он взвизгнул (как девчонка), а потом мы стали бороться, и все закончилось тем, что он положил меня на обе лопатки.

— Сдаешься? — спросил Старк. Одной рукой он сграбастал меня за оба запястья и завел мне руки за голову, а сам щекотал мне ухо своим дыханием.

— Ни за что! Ишь, раскомандовался!

Я попыталась вырваться (разумеется, тщетно). Ладно, скажу честно, что я не очень-то и пыталась. Старк просто навалился на меня всем телом и не делал мне ничего плохого — как будто Старк мог сделать мне что-то плохое! — и вообще, он был необыкновенно хорош, и я его любила.

— Вообще-то я могу в два счета от тебя избавиться. Просто позову свои мегакрутые стихии и попрошу надрать твою восхитительную задницу.

— Восхитительную, значит? Ты находишь мою задницу восхитительной?

— Возможно, — фыркнула я, изо всех сил стараясь сдержать улыбку. — Но это не значит, что я не попрошу стихии ее надрать.

— В таком случае мне придется заткнуть тебе рот, — сказал Старк.

Когда он начал меня целовать, я еще успела подумать о том, как странно и замечательно все устроено в этом мире, где такая простая вещь, как поцелуй, может разбудить столько чувств сразу.

Мягкие губы Старка так чудесно контрастировали с твердостью его тела. Он продолжал меня целовать, и вскоре я перестала думать обо всяких странностях, потому что вообще перестала думать. Теперь я могла только чувствовать: его тело, мое тело, наше общее удовольствие.

Вот почему я не думала о том, что Старк почему-то продолжает держать меня за руки. Я не думала об этом, когда свободной рукой он пробрался под растянутую футболку с надписью «Супермен», служившую мне вместо пижамы. И я по-прежнему ни о чем не думала, когда его рука скользнула из-под футболки к моим трусам.

Я включила голову только когда его поцелуй вдруг изменился. Из нежного и страстного он стал просто жадным. Слишком жадным. Как будто Старк вдруг сильно проголодался, а я была едой, призванной утолить его голод.

Я попыталась высвободить свои руки, но он держал крепко.

Я повернула голову, и его губы оторвались от моего рта и горячо прильнули к шее. Я попробовала собраться с мыслями и понять, что же меня так встревожило, когда он вдруг укусил меня. Очень сильно.

Этот укус не был похож на предыдущие, и уж тем более на наш первый раз на Скае. Тогда это было наше общее удовольствие. То, чего мы оба хотели. Теперь Старк вдруг стал грубым и жадным, а моего желания вообще никто не спрашивал.

— Ой! — Я резко дернула запястьями и сумела высвободить одну руку из его хватки. Я с силой встряхнула Старка за плечо: — Старк, мне больно.

Он застонал и еще сильнее прижался ко мне, словно я ничего не говорила и не отталкивала его. Я снова почувствовала прикосновение его зубов к коже, и на этот раз не только заорала в голос, но отпихнула его всем своим телом и всеми чувствами, сигнализируя: это серьезно!

— Ты делаешь мне больно!

Старк приподнялся на локтях и уставился на меня. Это длилось меньше секунды, но за это время я увидела в его глазах нечто такое, от чего меня бросило в дрожь.

Я резко отшатнулась. Старк моргнул, а потом посмотрел на меня с удивлением, которое быстро сменилось растерянностью. В тот же миг он разжал руку и выпустил мое второе запястье.

— Черт, извини, Зои. Прости меня, прости. Тебе больно?

Он принялся лихорадочно ощупывать меня, но я отбросила его руки и грозно уставилась на него.

— Что значит, тебе больно? Что с тобой творится? Это слишком грубо, мне это не нравится.

Старк провел ладонью по лицу.

— Я ничего не понимал… не знаю, почему… — он замолчал, судорожно вздохнул, потом начал сначала: — Прости. Я не знал, что делаю тебе больно.

— Ты меня укусил.

Он снова потер лицо.

— Да, мне показалось, это хорошая мысль.

— Мне больно! — Я потерла шею.

— Дай взглянуть.

Я убрала руку, и Старк внимательно осмотрел мою шею.

— Немного красное, и все.

Он наклонился и с величайшей нежностью поцеловал саднящую ранку, а потом сказал:

— Слушай, я, правда, не думал, что так сильно тебя укусил. Серьезно, Зет.

— Серьезно, Старк, ты сделал именно так. И ты не отпускал мои руки, когда я тебя просила.

Старк с шумом выдохнул.

— Ладно, я позабочусь о том, чтобы это больше не повторилось. Просто я так сильно тебя хочу, ты так меня заводишь…

Он замолчал, но я раздраженно закончила за него:

— …что ты не можешь себя контролировать? Какого черта, Старк?

— Нет! Нет, это не так! Зои, ты не можешь так думать! Я твой Воин, твой Хранитель — моя обязанность защищать тебя от всех, кто может причинить тебе боль.

— Включая тебя самого? — поинтересовалась я.

Он долго смотрел на меня. В его глазах я видела растерянность, грусть и любовь — огромную любовь.

— Включая меня самого. Неужели ты думаешь, что я могу обидеть тебя?

Я вздохнула. В самом деле, какого черта я делаю из мухи слона? Ну да, Старк увлекся, схватил меня за руки, укусил и не отпрыгнул в ту же секунду, как я ему приказала. В конце концов, он мужчина. Как учит старинная женская мудрость: «Если у твоей игрушки есть шины или яйца, жди от нее неприятностей».

— Зои, честное слово. Я никогда тебя не обижу. Я дал тебе клятву, и я люблю тебя…

— Все, все, ш-ш-ш-ш, — я прижала палец к его губам. — Нет, я не думаю, что ты позволишь кому-нибудь меня обидеть. Ты просто устал. Солнце уже взошло. У нас был совершенно сумасшедший день. Давай просто ляжем спать и договоримся больше не кусаться.

— Я — за! — воскликнул Старк, открывая мне объятия. — Придешь?

Я кивнула и устроилась у него на груди. Он обнимал меня совершенно как всегда: сильно, крепко, но при этом очень-очень бережно.

— У меня проблемы со сном, — нерешительно выдавил Старк, целуя меня в макушку.

— Я знаю, я же сплю с тобой. Разве я могла не заметить? — вздохнула я, целуя его в плечо.

— Не хочешь посоветовать мне сходить на прием к Дракону?

— Он же остался в Доме Ночи, — сонно пробормотала я. — Он не ушел вместе с нами.

— Никто из профессоров не ушел. Ленобия и та осталась, а ведь она за нас на сто процентов.

— Да, но она не может бросить своих лошадей. И мы не можем забрать их сюда, — напомнила я. — А вот с Драконом все иначе. Я чувствую, что с ним все не так. Он никогда не простит Рефаима, даже после того, как Никс прямым текстом посоветовала ему сделать это.

Я почувствовала, как Старк кивнул.

— Это плохо. Но знаешь, я не могу его осуждать. Я ведь тоже не смог бы простить того, кто убил бы тебя.

— Это было бы все равно, как если бы я простила Калону за убийство Хита, — тихо сказала я.

Старк прижал меня крепче.

— Ты могла бы это сделать?

— Не знаю. Честно, не знаю… — я запнулась и замолчала.

Старк подтолкнул меня.

— Ну, давай. Мне ты можешь сказать.

Я переплела пальцы с его пальцами и выпалила:

— В Потустороннем мире, когда ты был… мертв, — я с трудом выговорила это слово и торопливо заговорила дальше: — к нам явилась Никс.

— Да, ты мне говорила. Она заставила Калону оживить меня в расплату за убийство Хита.

— Все так, но я тебе не говорила, что при виде Никс Калона вдруг расчувствовался. Он спросил, сможет ли она когда-нибудь простить его.

— И что ответила Никс?

— Она сказала, чтобы он задал ей этот вопрос тогда, когда будет достоин ее прощения. Понимаешь, фактически Никс говорила о том же, о чем сегодня она прямо сказала Неферет.

— Не самое приятное известие для Калоны и Неферет, — хмыкнул Старк.

— Не смейся, я серьезно. Короче, для себя я все решила. Нет, ты только не подумай, будто я воображаю себя богиней или чем-то вроде, но по поводу прощения Калоны я могу лишь повторить то, что Никс сказала ему и Неферет. Я тоже считаю, что прощение — это особый дар, который нужно заслужить, поэтому мне не стоит ломать голову над этим вопросом, по крайней мере, до тех пор, пока Калона не дорастет до необходимости попросить прощения. Честно говоря, я не верю, что это когда-нибудь случится.

— Но сегодня он освободил Рефаима, — сказал Старк таким тоном, как будто еще не разобрался, как относиться к этому поступку.

Что ж, я его понимала. Я сама была в том же положении.

— Я тоже все время думаю об этом, — ответила я. — И пока мне кажется, что, освобождая Рефаима, Калона преследовал какие-то свои интересы.

— То есть мы должны смотреть в оба за этой птицей, — сказал Старк. — Ты собираешься сказать об этом Стиви Рей?

— Да, но она его любит.

Он снова кивнул.

— А когда кого-то любишь, то не можешь судить объективно.

Я отодвинулась ровно на столько, чтобы просверлить его Многозначительным Взглядом.

— Это ты по собственному опыту судишь?

— Нет, никогда, ни в коем случае! — поспешно заверил Старк и улыбнулся мне усталой, но озорной улыбкой. — Никакого опыта, одни сторонние наблюдения! — Он нежно притянул меня к себе, и я снова прижалась к нему. — Давай спать. Клади голову на подушку, женщина, и дай мне покой.

— Слушай, меня просто пугает, когда ты говоришь, как Шорас! — я посмотрела на Старка и покачала головой. — Так и знай — если начнешь отращивать седую бороденку, я тебя тут же уволю!

Старк задумчиво потер рукой подбородок.

— Ты не можешь меня уволить. У меня пожизненный контракт.

— Тогда перестану тебя целовать!

— Значит, никакой бороды, девочка, — ухмыльнулся он.

Я тоже улыбнулась ему, думая о том, как же здорово, что у него «пожизненный контракт», и как мне хочется, чтобы он «работал» на меня еще долго-долго — всегда.

— Слушай, давай договоримся так: ты засыпаешь первый, а я еще немножко пободрствую? — Я положила ладонь ему на щеку. — Сегодня я буду хранить сон моего Хранителя.

— Спасибо, — с неожиданной серьезностью ответил Старк. — Я люблю тебя, Зои Редберд.

— Я тоже тебя люблю, Джеймс Старк. Старк повернул голову и поцеловал меня в ладонь, прямо в причудливый узор татуировок, подаренных мне моей Богиней.

Когда он закрыл глаза, и его дыхание стало постепенно замедляться, я еще какое-то время тихо лежала, гладя Старка по густым волосам, и рассеянно думала о том, появятся ли у меня в будущем еще какие-нибудь татуировки.

Никс подарила мне Метки, потом забрала их обратно — я этого не видела, но друзья рассказывали, что на то время, пока моя душа странствовала в Потустороннем мире, мои татуировки полностью исчезли — а когда я сумела заново собрать свою душу, Богиня возвратила мне знаки своей милости. Может, у меня уже полный комплект меток и новых уже не будет? Я задумалась над тем, хорошо это или плохо, но тут мои веки вдруг отяжелели, так что не было никаких сил поднять их. И тогда я решила, что вздремну немножечко. Совсем чуть-чуть. Старк уже спал, так что ничего страшного не случится….

Сны бывают очень странные. Мне приснилось, будто я лечу, как Супермен — вы понимаете, да? — руля вытянутыми вперед руками, и под чудесную музыку из старых фильмов про Супермена в исполнении божественного Кристофера Рива. И вдруг все изменилось. Чудесная мелодия смолкла, и я услышала мамин голос.

«Я умерла!» — сказала мама.

Ей ответил голос Никс:

«Да, Линда. Ты умерла».

У меня похолодело в животе. Это сон. Просто ужасный сон!

«Посмотри вниз, дитя мое. Очень важно, чтобы ты была свидетельницей».

Когда тихий голос Богини прозвучал у меня в голове, я поняла, что попала в царство снов.

Нет, я не хотела туда смотреть. Ужасно не хотела, но все-таки посмотрела.

Внизу я увидела то, что назвала про себя вратами в царство Никс.

Передо мной была бескрайняя Тьма, в которую я однажды прыгнула, чтобы вернуть свой дух обратно в тело. Чуть дальше, на высоком земляном холме возвышалась резная каменная арка, за которой простиралась волшебная роща Никс, начинавшаяся с таинственного дерева подношений — величественного потустороннего прообраза того самого дерева, на котором мы со Старком связали свои мечты в чудесную ночь на острове Скай.

Прямо под аркой входа в Потусторонний мир стояла моя мама и в страхе смотрела на Никс.

— Мама! — завопила я, ни она, ни Богиня не откликнулись на мой крик.

«Будь молчаливым свидетельницей, дитя мое».

Я послушалась и молча зависла над ними, глядя вниз сквозь застилавшие лицо слезы.

Моя мама долго молча смотрела на Богиню. Наконец она спросила тоненьким испуганным голосом:

«Значит, Бог — женщина? Или я попала в ад за свои грехи?»

«Мы здесь не тревожимся о прошлых грехах, — улыбнулась Никс. — В моем Потустороннем мире имеет значение только самое главное: твоя душа и то, что несла она в самой своей сущности: Свет или Тьму».

Мама задумчиво пожевала губу, а потом спросила:

«И что же несла моя душа?»

«Ответь мне сама, Линда, — все с той же улыбкой сказала Никс. — Что ты выбирала в жизни?»

У меня сжалось сердце, когда я увидела, как плачет моя мама.

«Кажется, до сих пор я была на плохой стороне».

«Есть огромная разница между злом и слабостью», — ответила Никс.

«Я была слабой, — кивнула мама. — Я не хотела быть такой, честно. Просто моя жизнь была похожа на снежный ком, катящийся с горы, и я не сумела найти способ вырваться из этой лавины. Но в самом конце я попыталась. Поэтому я вернулась домой, к маме. Я хотела начать жить сначала и наладить отношения со своей дочерью, с Зои. Она… — Мама вдруг осеклась. Глаза ее изумленно расширились, и она все поняла. — Ты — Никс? Богиня Зои?»

«Да».

«Богиня! Значит, моя Зои однажды тоже придет сюда?»

Я обхватила себя руками. Она любила меня! Моя мама всегда любила меня.

«Конечно, но я надеюсь, что это случится еще очень-очень нескоро».

Мама помолчала, а потом робко спросила:

«Можно я войду и подожду ее здесь?»

«Конечно. — Никс раскрыла ей объятия и громко воскликнула: — Добро пожаловать в Потусторонний мир, Линда Редберд! Оставь позади боль, сожаление и горечь, возьми с собой любовь. Только любовь».

Затем моя мама и Никс исчезли в ослепительной вспышке света. Я проснулась на краю постели. Оказывается, я лежала, обхватив себя руками, и горько рыдала.

Старк мгновенно проснулся.

— Что случилось? — он подкатился ко мне и сгреб в объятия.

— М-моя м-мама! Он-на умерла! — прорыдала я. — Он-на любила м-меня!

— Конечно любила, Зет, конечно.

Я закрыла глаза, а Старк нежно укачивал меня до тех пор, пока я не выплакала всю боль, сожаление и горечь, оставив одну любовь. Только любовь.

1

«Притяжению вопреки» («Defying gravity») — песня из мюзикла Стивена Шварца «Злая» («Wicked»). Эту песню в сериале «Хор» («Glee») исполняет подросток-гей Курт Хаммел в дуэте с амбициозной Рейчел Бери.

(обратно)

2

Стихотворный перевод В.А. Максимовой.

(обратно)

Оглавление

  • Филис Каст + Кристин Каст Пробужденный
  • ОБ АВТОРАХ
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Зои
  • *** Примечания ***