Офицерский корпус Армии генерал-лейтенанта А.А.Власова 1944-1945 [Кирилл Михайлович Александров] (fb2) читать постранично, страница - 2

- Офицерский корпус Армии генерал-лейтенанта А.А.Власова 1944-1945 2.57 Мб, 415с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Кирилл Михайлович Александров

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

мотивация поступков и поведение в конкретной ситуации всегда оставались вне русла исследования. Однако в истории России и Советского Союза XX века присутствует длинная цепь разнообразных сюжетов, тесно взаимосвязанных с так называемым «человеческим фактором». Один из таких сюжетов — трагическая попытка создания политического антисталинского сопротивления, получившая название Власовского движения по имени заместителя командующего Волховским фронтом и командующего 2-й Ударной армией генерал-лейтенанта Андрея Андреевича Власова.

Построение Гвардейского батальона РОА перед парадом Псковского гарнизона Вермахта 22 июня 1943 г. На первом плане слева в форме генерал-лейтенанта с петлицами офицера РОА — Г.Н. Жиленков, справа, за принимающим парад офицером Вермахта — полковник В.Г. Баерский, офицер связи РОА при штабе 16-й армии Вермахта.

Предательство и измена всегда интересовали не только исследователей, но и психологов. Особенно если к ним имели отношение яркие фигуры и личности. В первую очередь, акт видимой измены свидетельствовал о нестандартном и непривычном поведении человека в экстремальной ситуации. Как правило, в сознании историков и тем более в массовом сознании априори складывалась негативная оценка таких поступков, равно как и тех, кто их совершал. И вот уже с заданным самому себе психологически отрицательным восприятием современный историк пытается объяснить поступок Власова, не находя ничего другого, кроме как опасения за собственную жизнь. Причина такой заданности в том, что поведение Власова, его окружения и всех, кто пошел за ним, расходится с собственным воображаемым поведением в аналогичных обстоятельствах. Подсознательно историк уверен, что вел бы себя совсем иначе в германском плену, а это сразу же по отношению к власовцам позволяет допустить оценочную категорию типа «предатель-подонок». Если так — то проблема Власовского движения вообще в изучении не нуждается: ведь оценка уже дана. На самом же деле, традиционные оценки историками и современниками поступков сотен тысяч людей, надевших форму Вермахта или СС и взявших в руки оружие, базируются не на историческом знании этого небывалого в истории России явления, а на простом сравнивании с «нормой поведения». Важную роль играет и то, что не познанный многими из историков ужас нацизма в их сознании последовательно распространяется на все, что связано с гитлеровской Германией. К этому можно добавить упрощенное изображение нашей историографией проблемы Второй мировой войны в целом.


Кубанское казачье подразделение, 1943–1944 гг.

Одной из главных задач, поставленных перед историографией властью и режимом, стало намеренное сокрытие истинных масштабов всех видов сотрудничества граждан Советского Союза с оккупантами — экономического, социального и военно-политического. А поскольку запрещалась сама постановка проблемы, то некому было изучать и фактическую историю формирования и боевого использования подразделений из советских граждан в составе Вермахта и войск СС.

В официальном документе Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте РФ «Судьба военнопленных и депортированных граждан СССР» фигурирует цифра от 280 до 300 тысяч советских граждан, служивших в полиции и в Вооруженных силах Германии в 1941–1945 гг. [75, 95–96]. Здесь и дальше первая цифра в квадратных скобках, полужирная, означает помер но списку литературы, дальнейшие, курсивом, — номера страниц.

Это — минимум, признанный историками, принимавшими участие в работе Комиссии. Подавляющее большинство занимавшихся этой проблемой считают, что в разнообразных формированиях, а также регулярных соединениях Вермахта и СС, карательных подразделениях СС и СД насчитывалось более миллиона человек [20, 471, 83, 272, 25, 26, 289, 77, 26].


Группа унтер-офицеров РОА

На территории, оккупированной Вермахтом, работали школы, больницы, театры, бани, активно функционировало русское самоуправление, с антифашистами боролись русская полиция и русские отделы Гестапо. В Смоленске, к примеру, самоуправление возглавили адвокат Б.Г. Менынагин, профессор медицинского института И.Е. Ефимов, художник В.И. Мушкетов и другие представители городской интеллигенции [29]. В оккупированном Пскове функционировала Православная миссия, на территории Белоруссии с конца лета 1941 г. немцы разрешили организовывать добровольческую Службу порядка (ОД). Служащие ОД не имели на первых порах оружия, обмундирования, чинов и не могли действовать без ведома 7-го отдела местных немецких фельдкомендатур. Тем не менее службы ОД стали возникать повсеместно, в каждой деревне, аппараты ОД насчитывали 10–12 сотрудников в каждом местном управлении [88, 3].

1942 год стал годом начала угона трудоспособного населения с оккупированных территорий. По данным немецкой