Амфетамины ценой в миллион долларов [Питер Кэри] (fb2) читать постранично

Питер Кэри Амфетамины ценой в миллион долларов

1.

Когда Карлоса арестовали, рок-группа немедленно пустилась в бега. Второпях музыканты бросили на произвол судьбы множество ценных вещей, которые позже, в ходе судебного процесса, были конфискованы адвокатами Карлоса: машины, картины, дома — словом, едва ли не все материальные богатства, скопившиеся у них в огромном количестве.

Связь между Карлосом и музыкантами оставалась в тени, хотя позже широкая публика, конечно, узнала о том, что он не только управлял их профессиональной деятельностью к своей вящей выгоде, но и предусмотрительно снабжал их героином и кокаином, гарантируя себе безоблачное будущее на случай, если когда-нибудь возникнет нужда прибегнуть к шантажу.

Джули, двадцатидвухлетняя любовница Карлоса, бежала в то же время: она ускользнула за границу и двигалась на юг, пока позволяли ее сбережения. Под конец у нее не осталось практически ни гроша.

В отличие от музыкантов, она ничего не умела. У нее был лишь один талант — ее жизнь, ее неискоренимая привычка к страху и опасностям.

Городок, где она очутилась, не предлагал путей реализации единственного плана, который мог бы обеспечить ее финансово.

Она знала, где спрятаны амфетамины общей стоимостью в полмиллиона долларов.

Кроме нее и Карлоса, сидящего в тюрьме, об этом не знала ни одна живая душа.

В городке не было ничего, доступного ее пониманию. Улицы, прямые и широкие, нагоняли тоску. Перечень городских достопримечательностей включал в себя тридцать три здания высотой более пяти этажей, один стрип-клуб, три дорогих ресторана с плохой кухней, дискотеку, битком набитую тринадцатилетними, и безобразный памятник павшим воинам, который торчал на небольшом холме в точке пересечения двух главных бульваров.

Единственным способом выжить было наняться на работу. Джули могла кое-как печатать на машинке: в прошлом году, собираясь сбежать от Карлоса, она посещала курсы машинописи.

Сняв комнату в пансионе, она принялась бродить по широким отсыревшим улицам в поисках места.

Стояла середина зимы — зябкой, промозглой.

В одном архитектурном бюро она нашла Клода, сгорбившегося над чуть теплой батареей, и выслушала его вопросы, заданные со странной неловкостью. Он был сорока одного года от роду и не особенно удачлив. Он не предложил ей работы — вместо этого он пригласил ее на ужин.

2.

Вот что Клод узнал о ней.

У нее были волосы цвета пшеничного поля. Шагая, она точно дирижировала рукой с вытянутым пальцем. У нее был врожденный рак, от которого остался шрам. Раньше она жила с гангстером. Ее преследовали страхи и кошмары, и она бросила свою одежду в другом городе, кинувшись по черной лестнице к ворованным машинам с кокаином в сумочке и без одной туфли.

Она улыбалась криво. Она слегка шепелявила. Ее голос был мягким, как бархат. У нее намечался двойной подбородок. У нее было лицо человека, вышедшего из кинотеатра в три часа дня после грустного фильма. Меньше чем за секунду она умела превращаться из ренессансного Вакха в горгулью. У нее была удивительно прекрасная улыбка.

Она считала героин лучшим средством от обычной простуды. Когда она хмурилась, это напоминало рябь на озере. У нее был кошмар, о котором она не могла говорить. Во сне ее слезы мочили ему плечо. Ее подбородок становился дряблым во время оргазма. Она знала Мика Джаггера. Она без труда определяла тип музыки по наркотикам, которые употребляли музыканты. Она обожала Южную Америку, но никогда там не была. Возможно, ее разыскивала полиция в связи с убийством, в котором обвиняли Карлоса, — к нему привела сорвавшаяся сделка по продаже спидбола.

В ее сумочке всегда лежала огромная банка мандракса и маленькая — валиума.

Она знала, где спрятаны амфетамины ценой в полмиллиона долларов.

Она пила с азартом и держала у кровати бутылку вина.

Это была их вторая ночь вместе.

3.

Она явилась к нему как гостья с Марса, как ослепительный ковер, расшитый тайными письменами, которые он читал с робостью и восторгом в неизменно воскресные вечера своей жизни.

Она перебралась к нему в дом на медленной мутной реке и разбросала свою одежду на полу рядом с его.

Она потеряла два места за три дня и сказала: «Я всегда могла стать шлюхой». Как обычно, в ее решительном утверждении скрывался трудный вопрос.

Холодными ночами они топили камин и расспрашивали друг друга о прошлом, курили травку, ложились в постель и жаловались, каждый по-своему, на жизнь в городе.

Они были двумя частицами, недоуменно вибрирующими под действием загадочного притяжения.

Она не понимала парадоксов его обывательского существования, двух его браков, городской молвы, превратившей его в парию, его недовольства жизнью вкупе с унылым ее приятием.

Сначала она думала, что зарабатывает в постели на хлеб, и с изумлением обнаружила в своем новом знакомом теплоту, нежность, бесконечный запас фантазий,