Кедры на скалах [Владимир Степанович Возовиков] (fb2) читать постранично

Владимир Степанович Возовиков. Владимир Григорьевич Крохмалюк. КЕДРЫ НА СКАЛАХ

В здешних горах редко встречались большие деревья, но всякий раз, когда выпадал снег, Евгению Смирнову чудилось: за белым отрогом, что заслоняет горизонт, тянутся знакомые хребты в густых пихтовых гривах. И где-то там, над дорогой, под самые тучи вздымается скала из красноватого саянского гранита и синих сланцев, а над её обрывом – шеренга темно-зеленых кедров, похожая на воинский строй. Он, бывало, даже завидовал железной крепости этих деревьев, буравящих корнями гранит, противостоящих ураганам и грозам. Там, на высоте, открытые всем стихиям, они должны вырастать такими.

Сегодня ночная метель выбелила холмы горной полупустыни, и снова вспомнились оснеженные пихты и кедры далеких Саян. Казалось, и здешняя скупая природа решила принарядиться к празднику. «А ведь праздник-то действительно на пороге, – с удивлением подумал Смирнов. – Да какой праздник – Новый год!» Ну что ж, если люди о праздниках забывают, значит, не скучно живут. Да и спохватился командир вовремя: успеет организовать в роте новогодний вечер, написать благодарственные открытки для отправки родителям лучших солдат и сержантов. Хорошо бы к самодеятельности прибавить интересную викторину. Да стенгазету выпустить повеселее с большими портретами ротных отличников и героев последних учений.

Жаль, заместитель по политчасти в отпуске, но помощников и затейников найдется достаточно. Только надо сегодня же их озадачить, тем более что рота сегодня отдыхает. Этот редкий неурочный выходной она заслужила трудами на полигоне и тем, что раньше соседей закончила обслуживание машин.

Смирнов шел в роту не спеша, стараясь обдумать заранее, кому и что поручить, но мысли упрямо поворачивали в иное русло. Словно чьи-то далекие и близкие голоса оживали в мягком похрустывании снежка, наполняя душу той осветленной грустью, что посещает человека в предновогодние дни, когда он невольно оценивает прошедшее, отмечая памятью то главное, чем жил, что потерял и приобрел, чего достиг или мог достигнуть.

Вот он на вечерней улице большого города, в руке его – теплая девичья рука. «…Женя, ты пиши хотя бы раз в месяц, а уж я дождусь, только пиши, пожалуйста…» А вот – отец, приехавший проводить его в аэропорт. «…Ты, сын, главное помни теперь: ротный – это фигура, это человек самостоятельный, хозяин! Ты, главное, сразу себя покажи хозяином. И пиши. Я ведь тоже был ротным. Старшиной!»

Третью неделю лежат в столе незаконченные письма. Надо сегодня обязательно дописать…

А вот он ведет колонну роты среди желтых холмов предгорья по следу дозорной машины на липком каменистом суглинке. Как он старался тогда за всем уследить, как хотел заслужить доброе слово комбата, доверившего ему, старшему лейтенанту Смирнову, командовать головной походной заставой! Кажется, всё он делал правильно, но… Экипаж дозорной машины поздновато обнаружил засаду «противника», головной взвод попал под огонь. Спешив два взвода, Смирнов сам повел их в атаку, третий направил в обход сопки, через длинную гряду, для удара во фланг засады.

На длинном скользком подъеме решительной и дружной атаки не получилось, завязался упорный огневой бой. Когда же подошедшая батарея нанесла по засаде удар, «противник» отошел на новый рубеж обороны беспрепятственно, потому что водители обходящего взвода не сумели с ходу одолеть крутую гряду. Учение продолжалось, но впереди батальона действовала уже другая рота во главе с опытным командиром.

На разборе комбат пощадил Смирнова за молодость, но щадить ли ему себя самого? Откуда берутся посредственные командиры, бесцветные люди, вечные середнячки, которым стараются не доверять ответственных дел, поднимающих человека на самый гребень жизни? Не порождает ли их склонность к самооправданиям в служебных и жизненных неудачах с первых самостоятельных шагов. Оценивая каждый момент прошедших учений, он заметил: подчиненным его всё время чего-то чуть-чуть не хватало. Командиру дозорной машины – наблюдательности разведчика. Солдатам – горной закалки. Водителю обходящего взвода – мастерства, чтобы с ходу одолеть крутой гребешок. Командиру этого взвода – решительности. Догадайся он немедленно спешить людей и вывести их на гребень, взвод мог своим огнем задержать отход «противника», и весь бой сложился бы иначе.

– Солдат и сержантов я не могу винить, – сказал он офицерам роты. – Они старались. И у меня на этот счет такой взгляд: командир выигрывает бой вместе со своими подчиненными. А проигрывает его он только сам. Потому что учит и воспитывает людей – командир.

– Согласен с вами, – поддержал лейтенант Сергей Малышенко, заместитель командира роты по политчасти. – Кое-кто на погоду сетует, а нам просто закалки и мастерства не хватило. Меня тоже задело, что после первого боя на учении нас, по сути, во второй эшелон перевели. Тут вопрос нашей чести.

Самолюбие лейтенантов он