Вид с холма [Монтегю Родс Джеймс] (fb2) читать постранично, страница - 2

усмехнулся без всякого сочувствия.

— Зато вы его открыли, — сказал он.

— Зато открыл! Что ж, ради такого дела капли крови не жалко; а вот и бинокль. Да, как вы и говорили, тяжеловат, но думаю, я смогу его понести.

— Готовы? — спросил сквайр. — Тогда в путь: пройдем через сад.

Сказано — сделано; они оказались в парке, который неуклонно поднимался к вершине холма, возвышавшегося над окрестностями, — Фаншоу заметил его, когда ехал в поезде. За холмом виднелся еще более широкий отрог. По пути сквайр, знаток земляных работ, указывал на места, где видел или интуитивно угадывал следы военных укреплений.

— А это, — произнес он, останавливаясь на относительно плоской лужайке., окруженной высоким кольцом деревьев, — римская вилла Бакстера.

— Бакстера? — переспросил Фаншоу.

— Забыл, вы же его не знаете. Это был старик, от которого мне и достался бинокль. Кажется, он сам его сделал. Он был часовщиком, жил внизу, в деревне, обожал всякие древности. Мой отец разрешал ему копать повсюду; а когда тот что-нибудь находил, посылал ему на подмогу парочку парней с лопатами. Бакстер сумел собрать удивительные вещи, а когда он умер — если не ошибаюсь, это было лет десять-пятнадцать назад, — я выкупил его коллекцию и отдал в городской музей. На днях мы зайдем туда на нее посмотреть. Бинокль попал ко мне вместе с остальным добром, но я его, конечно же, оставил себе. Если приглядеться, то видно, что собрал его любитель — посмотрите, какой у него корпус; линзы, естественно, Бакстер делал не сам.

— Да, действительно, похоже на работу умельца, у которого другое основное занятие. Не пойму только, почему он такой тяжелый. А Бакстер действительно нашел здесь римскую виллу?

— Да, на этом самом месте, где мы с вами стоим, под слоем земли находится пол — он слишком невзрачный и грубо выполнен, так что его откапывать незачем, но на нем, разумеется, есть рисунки; зато некоторые мелочи и керамика, которые здесь нашли, оказались весьма ценными. Голова у старика Бакстера работала хорошо: у него был какой-то непостижимый нюх на такие вещи. Для наших археологов он был бесценным помощником. Он мог закрыть свою лавку на несколько дней и бродить но окрестностям, отмечая на полевой карте те места, где ему что-то чудилось; он вел тетрадь, полную описаний этих мест. После его смерти добрая доля пометок была проверена, и каждый раз он попадал в точку.

— Какой замечательный человек! — воскликнул мистер Фаншоу.

— Замечательный? — переспросил сквайр, резко остановившись.

— Я хотел сказать, полезно, когда такой человек живет рядом, — стал оправдываться Фаншоу. — А что, он был негодяем?

— Об этом мне неизвестно, — ответил сквайр, — скажу только, что если он и был порядочным, значит, ему не везло в жизни. Его никто не любил, и я в том числе, — добавил он, помолчав.

— Вот как? — удивился мистер Фаншоу.

— Да, не любил, но хватит о Бакстере; сейчас будет самый трудный этап, и я не могу идти и разговаривать.

В самом деле, взбираться по склону, покрытому скользкой травой, в тот вечер было жарко.

— Я обещал повести вас коротким путем, пыхтел сквайр, — и почему, спрашивается, этого не сделал? Когда вернемся, ванна нам не повредит. Вот мы и пришли, здесь можно сесть.

Небольшой сосновый лесок короной венчал вершину холма; у кромки стояла широкая прочная скамья; отсюда открывался чудеснейший вид; путешественники сели, отерли пот со лба и перевели дыхание.

— Ну вот, — заговорил сквайр, как только вновь обрел способность к связной речи, — тут-то вам бинокль и пригодится. Но сначала окиньте все взглядом. Право же! Лучше вида я не встречал.

Я пишу эти строки зимой, когда ветер стучит в темное окно, а в ста ярдах бушуют и бьются о берег морские волны, так что мне нелегко передавать те чувства и подбирать слова, которые способны перенести моего читателя в июньский вечер и заставить его увидеть чудесный английский пейзаж, о котором говорил сквайр.

Над широкой плоской равниной поднималась цепь больших холмов, покрытых зеленой травой или меховыми манто деревьев; лучи закатного, но еще не спрятавшегося за горизонтом солнца цеплялись за их макушки. Равнина была зеленой, хотя реки на ней не было заметно. Виднелись кустарники, пшеничные поля, изгороди и пастбища; небольшое движущееся белое облачко обозначило след проходящего вечернего поезда. Затем взгляду предстали красные фермы, серые домики, еще ближе расположились отдельные усадьбы и, наконец, замок, приютившийся у подножья холма. Из каминных труб ровно поднимался синий дым. Воздух пах сеном; совсем рядом рос куст диких роз. Это был пик лета.

Несколько минут прошло в тишине, затем сквайр стал называть главные достопримечательности, холмы и долины, показал, где находится город и прилегающие деревни.

— Ну вот, сказал он, — теперь вы сможете разглядеть в бинокль Фулнейкерское аббатство. Видите: большой зеленый луг, позади него — лес, затем на пригорке — ферма, а за ней — то, что вам нужно.