В полночь на сказочных лугах [Монтегю Родс Джеймс] (fb2) читать постранично, страница - 2

причем в ее голосе было столько едва сдерживаемой ярости, что я поспешил отступить на пару шагов:

— Слышал? Теперь будут извиняться, что перепутали меня с уткой. Уф! Сколько можно доводить окружающих до белого каления и переворачивать все вверх дном на несколько миль вокруг!

Она была настолько возбуждена, что принялась вытягивать клювом из земли большой пучок травы, которым вот досада! — тут же и поперхнулась; сова зашлась таким кашлем, что я не на шутку испугался: казалось, ее сейчас разорвет на мелкие кусочки. Но ей удалось справиться с приступом удушья; она уселась, хлопая глазами и тяжело дыша, но при этом осталась целой и невредимой.

Я решил, что надо как-то выразить ей свое сочувствие; однако не стал с этим спешить, так как почувствовал, что при том настроении, которое было у птицы, все, что я скажу из лучших побуждений, она воспримет как неприкрытое оскорбление. Поэтому мы, не говоря ни слова, продолжали смотреть друг на друга; неловкая пауза длилась целую минуту, но затем картина изменилась. Сначала раздался негромкий звон каретных часов, затем более звучный бой часов в прямоугольном дворе замка, затем на Лаптонской башне, а после этого, судя по всему, на Сторожевой башне.

— Что это? — вдруг хрипло спросила сова.

— Кажется, полночь, — ответил я и поспешил взглянуть на часы.

— Полночь? — завопила птица; судя по всему, она изрядно перепугалась. — А я вся мокрая, даже ярда пролететь не могу! Вот что: подними меня и посади на дерево. Да не копайся, иначе полезу по твоим ногам. Быстрее, давай!

Я послушался.

— На какое дерево вас посадить?

— На какое? На мое, конечно! Вон туда!

Она кивнула в сторону Уолла.

— Ясно. Вы имеете в виду обугленное дерево? — уточнил я, пускаясь бегом в нужном направлении.

— Слушай, называй его, как хочешь. Там есть что-то вроде дверцы. Ну, живее! Они вот-вот повылезают.

— Кто? Что вообще происходит? — спросил я на бегу, держа в руках промокшее создание; я боялся споткнуться и упасть вместе с совой в высокую траву.

— Скоро сам увидишь, — ответила нахальная птица. — Сажай меня на дерево, а дальше я без тебя разберусь.

Думаю, она знала, что говорит, так как проворно вскарабкалась по стволу, расставив крылья, и даже спасибо не сказала, исчезая в дупле. Я огляделся по сторонам; не скажу, что мне было уютно. Часы на Сторожевой башне в третий и последний раз исполнили мотив песенки о Святом Дэвиде, которая завершалась коротким колокольным перезвоном; остальные колокола уже прозвонили все что могли, так что опять наступила тишина, и только звуки «неумолкающей плотины» нарушали ее — впрочем, нет: подчеркивали.

Чего боялась сова, торопясь спрятаться в свое убежище? Видимо, того, что сейчас переживал я. В любой момент мог появиться кто угодно, и я всяко не успел бы пробежать через луг; так что мне лучше было не выдавать своего присутствия и спрятаться в тени дерева. Так я и сделал.

Это случилось несколько лет назад, накануне наступления лета. Я по-прежнему выхожу иногда по ночам на Сказочные луга, но не позже полуночи. Мне не нравится полуночная публика например, те, кто участвует в феерии 4-го июня.^[1] Помните эти занятные физиономии? (Впрочем, в отличие от меня, вы их не видели). Эти мордашки принадлежат существам, которые беспорядочно порхают туда-сюда, то и дело хватают вас за локоть, когда вы этого меньше всего ожидаете, или заглядывают прямо в глаза, словно ищут кого-то — и этот «кто-то» может радоваться, что его не нашли. Откуда они берутся? Ну, одни, наверное, выныривают из воды, другие выползают из-под земли. Об этом можно судить по их виду. Но думаю, лучше их вообще не встречать, а уж прикасаться к ним — упаси боже.

Да, дневные обитатели Сказочных лугов определенно нравятся мне больше, чем те, кто появляется там после наступления тьмы.

Примечания

1

4 июня день рождения царствующего короля Георга III (1738 — 1820).

(обратно)