Безумие Хэллока [Уильям Тенн] (fb2) читать онлайн

Уильям Тенн Безумие Хэллока

— Совершенно уникальный случай, — пробормотал доктор Пертиннет, пытаясь сохранять исполненную достоинства походку и при этом наступать только на определенные плитки пола в приемной санатория, словно играя в «классики». — Конечно, его вряд ли можно считать единственным — ничто не существует в единственном числе. Наверняка в истории медицины было уже нечто подобное случаю Хэллока. Просто не осталось письменных свидетельств.

Рэнсом Морроу добродушно, терпеливо вздохнул и, склонившись к маленькому доктору, подергал того за белый рукав.

— Эй, док, а меня вы припоминаете? Обо мне-то есть письменное свидетельство! Не в «Еженедельном журнале для психиатров», а в вашем еженедельнике. Мы с вами договорились о встрече. Нила сказала, что вам нужна помощь. И, кстати, раз уж заговорили о Ниле, как она и где? Моя экспедиция через неделю отправляется в Уганду, и я хочу пораньше закупить рождественские подарки.

Доктор Пертиннет моргнул, пытаясь сообразить, кто перед ним, а когда наконец узнал, близорукие глаза ученого расширились.

— Рэнсом, мой мальчик! Рад вас видеть. Мисс Бадд занимается пациентом, Хэллоком, — ну, вы знаете, исследователь Хэллок. Она сказала, что вы когда-то буквально боготворили его, это была ее идея — позвать вас.

— Хэллок? Уэллс У. Хэллок? — Морроу протяжно присвистнул, припоминая все связанное с этим именем. — Величайший из всех. Крупнее Пири, крупнее Джонсона, крупнее Ливингстона. А уж по части упорства и терпения в поисках истины он превзошел даже старого Понс де Леона. Мама когда-то силой отбирала у меня его книги — приходилось читать их по ночам, спрятавшись с фонариком под одеялом. Именно ему я обязан своим интересом к разрушенным городам и забытым храмам. Господи, да если бы не Хэллок...

Он прервал сам себя и уставился сверху вниз на старика.

— Что с ним? И чем я могу помочь?

— Травма! Ничего определенного, но ее последствия носят явно выраженный психотический характер, хотя сказать что-либо более конкретное мы не в силах. Сложность в том, что в отличие от множества людей, оказавшихся в подобном положении, он осознает свое состояние и отчаянно нуждается в помощи. Однако, по его мнению, наша помощь способна лишь ухудшить ситуацию — он постоянно твердит, что психиатрия довершит трагедию, которая началась с простого любопытства. Он так яростно сопротивляется всем нашим попыткам, что мы были вынуждены прибегнуть... э-э-э... к смирительной рубашке!

Рэнсом Морроу в ужасе помотал головой. Уэллс У. Хэллок — в смирительной рубашке! Огромный бесстрашный Хэллок, который сумел выбраться из подземного храма в северной Индии, где древняя секта душителей совершала свои обряды, который проник в самую сердцевину культа вампиров в Ленглуане и сумел сделать фотографии со вспышкой! Хэллок, который смеялся над суевериями и фантазиями и ухитрялся прокладывать дорогу в самые темные и недоступные уголки земного шара!

Ассистент вручил белый конверт и отдельный лист бумаги доктору Пертиннету.

— Здесь полный отчет, доктор, — сказал он. — Мы проверили первоначальные анализы, как вы велели, но результаты все те же. Никаких поврежденных субстанций — однако определенно Phoenix dactylifera. И мы по-прежнему не можем найти кошку.

— Так найдите. Найдите ее!

Ассистент отступил, бормоча что-то несвязное, изобилующее словами «но» и «сэр».

— Это же экспериментальное животное, — распалялся тем временем Пертиннет. — Причем весьма и весьма ценное. Как можно было позволить кошке убежать и бродить по округе, словно...

— Вы все еще не сказали мне, чем я могу помочь.

Доктор сунул конверт вместе с листом в карман халата.

— Да-да, конечно. Но дело в том, что я и сам не знаю. Мисс Бадд упомянула ваше имя при Хэллоке, сказала ему, что именно его пример побудил вас заняться исследовательской деятельностью. Теперь он настаивает на встрече с вами. Говорит, что только вы в состоянии понять его и помочь. Навязчивая идея — обычное явление в данных обстоятельствах, однако следует учесть тот факт, что он никогда прежде не слышал вашего имени. Мисс Бадд сочла целесообразным выполнить его требование. Если вам удастся завоевать его доверие — кто знает, а вдруг он даст какую-то полезную информацию. Я не думаю, что эта встреча повредит Хэллоку, если только не спровоцирует у него чрезмерное возбуждение.

Они шли по длинному, тихому, стерильно чистому коридору. Наконец доктор Пертиннет остановился около гладкой двери.

— Поймите, — он дружески положил руку на плечо Рэнсома. — Поймите, мы не можем позволить себе никаких дружеских ухмылок и обмена репликами между вами и мисс Бадд в этой комнате. Это достаточно сложный случай, не говоря уже о том, что доктор Ризбаммер — мой предшественник по работе с этим пациентом — вдруг решил, что ему необходимо исчезнуть, и не оставил никаких записей. А теперь еще и кошка. Мы просто не можем допускать больше никаких глупостей. Только четкое научное исследование.

— Все понятно, док, — улыбнулся молодой человек. — Я сохраню все свои планы на Нилу в полной неприкосновенности до самого вечера. Ну ладно, ведите. Я весь превратился в слух и зрение, но сохраняю вполне трезвый ум.

Они вошли в просторную комнату — истинное воплощение больничного аскетизма: ширма, прикроватная тумбочка, маленький стул и просторная кровать. Ничего больше. Нила Бадд, опрятная, светловолосая и стерильно прекрасная в накрахмаленном белом одеянии, сидела на стуле и, зачерпывая понемногу из фарфоровой тарелки, аккуратно подносила ложку за ложкой к обветренному лицу.

Прервав свое занятие, она оглянулась на посетителей и бегло улыбнулась Рэнсому. Затем опустила ложку и поставила тарелку на тумбочку около маленькой шкатулочки, сделанной из неправдоподобно желтой слоновой кости. Женщина направилась к вошедшим, а мужчина, лежащий на кровати, с любопытством провожал ее взглядом больших, глубоко посаженных глаз. Он производил впечатление совершенно свободного человека, как будто туго затянутые вокруг его огромного тела простыни ровным счетом ничего не значили и не играли существенной роли.

— Я в точности последовала вашим указаниям относительно успокоительного, доктор, — прошептала Нила. — Он был совершенно послушен весь день, вовсе никаких проблем. Привет, Рэн.

— Привет, — он сделал попытку быстро обнять ее, но она уклонилась и подошла к стоявшему возле кровати Хэллока доктору.

— Я привел к вам вашего старого почитателя, — пристально глядя на пациента, говорил врач. — Это Рэнсом Морроу. Вдохновленный вашими книгами, он избрал для себя профессию исследователя. И на следующей неделе отправляется в Уганду на поиски... поиски...

— Хамитской цивилизации эпохи палеолита в районе озера Альберт, — закончил Рэнсом, подходя к кровати. — Встреча с вами — большая честь для меня, сэр.

Уэллс У. Хэллок поднял голову и пристально всмотрелся в молодого человека. Его длинные, свободно спадающие — по моде мужчин старого доброго Запада — волосы больше не выглядели такими блестящими и черными, какими их привыкли видеть на тысячах фотографий, — они поседели, поредели и свисали по бокам спутанными прядями. Но глаза оставались гордыми.

— Для меня тоже честь — встретиться с вами, мистер Морроу, — наконец откликнулся он таким тихим и хриплым голосом, что Рэнсому пришлось склониться над кроватью, чтобы расслышать с трудом произносимые звуки. — Я слышал о вашей работе в Северной Африке и Эфиопии. Но доктор Партиннет абсолютно не прав, когда говорит, что исследователем вас сделали мои книги. Любопытство — вот что толкало вас — божественное, сатанинское любопытство, точно такое же, какое довело меня до нынешнего состояния. Ваше любопытство, мистер Морроу... может спасти меня. Слышите?! Оно может спасти меня! Только у вас должно быть оружие — винтовка, с которой охотятся на слона, пулемет, мачете, ручные гранаты...

— Хэллок! — резко вмешался психиатр. — Если вы будете продолжать в том же духе, я вынужден буду попросить мистера Морроу уйти. Ложитесь на спину и расслабьтесь. Вот так, так... расслабьтесь...

Исследователь уронил голову на подушку.

— Вы ведь отдали Плод на анализ, исследовали его? — внезапно спросил он.

Доктор Пертиннет явно смутился.

— Н-ну... Д-да. Мы это сделали. Однако, что удивительно, он не содержит ничего, что можно было бы назвать наркотиком. — Он положил конверт на шкатулку из слоновой кости и развернул лист бумаги, переданный ему ассистентом. — Конечно, учитывая его нынешнее высушенное состояние, трудно быть уверенным... Тем не менее оказывается, что это не что иное, как разновидность Phoenix dactylifera. Иными словами, финик. Обыкновенный, широко распространенный плод финиковой пальмы.

— Обыкновенный? Широко распространенный?..

Человек на кровати беззвучно рассмеялся, запрокинув голову.

— Вы называете Плод обыкновенным, широко распространенным фиником! А как в таком случае назвали бы вы врата ада, доктор, — калиткой, входной дверью? Вероятно, взглянув на них, вы бросили бы нечто вроде: «Да, этот заборчик явно требует побелки!» — Он на минуту закашлялся и продолжал тем же лихорадочным тоном: — А что произошло после того, как вы дали кусочек кошке? Кстати, вы еще не нашли кошку?

— Ну-у... знаете ли... в общем, нет. Откуда вы узнали, что мы давали кусочек кошке? — внезапно спросил доктор. — Она была здесь? Мы обыскали всю больницу. Сестра, вы видели кошку?

— Нет, доктор, — ответил за Нилу Хэллок. — Сестра не кошку видела. Зато ее видел я. К нынешнему моменту это невероятно испуганная маленькая кошка — если она еще жива. Видите ли, вы дали ей слишком большой кусок. Она не сумеет вернуться назад. А она еще не видела ничего действительно существенного, всего лишь двухглавую змею, части гигантской многоножки и...

Доктор наклонился над кроватью и сквозь толщу простыней крепко сжал плечо исследователя.

— Где кошка, Хэллок? — спросил он спокойным, ровным голосом. — Где вы ее видели в последний раз?

— Здесь, — прошептал лежащий на кровати человек. — Здесь. В собственной голове, в своем кошмарном сознании. Там, куда я ухожу, когда вы заставляете меня заснуть. Там, где я встречаю доктора Рисбаммера, согбенного и лопочущего что-то бессвязное. Только он больше не доктор Рисбаммер, а несчастное, лишенное разума, искалеченное существо, которое цепляется за меня в поисках защиты и умоляет меня не видеть кошмарных снов, потому что он устал убегать, потому что боится, что когда-нибудь упадет и его поймают.

— Безнадежен! — Доктор Пертиннет выпрямился. — И это исчезновение доктора Рисбаммера в высшей степени некстати. Мало того, что мы не знаем, каков поставленный им диагноз, так еще вся эта история усиливает галлюцинации Хэллока, придает им, так сказать, материальную основу. — Он направился к двери. — Если бы только мы могли найти доктора Рисбаммера!

— Вы можете, черт бы вас побрал, вполне можете! — Хэллок напрягся под стягивающими его простынями. — Дайте ему шанс. Просто перестаньте тыкать в меня свои иголки, не давайте мне больше снотворного.

— Я ведь сказал вам, что уколов больше не будет, если вы сами не вынудите нас вновь прибегнуть к их помощи. Успокоительное на сегодняшний день вы уже получили, мисс Бадд положила его в бульон, которым вас накормила.

Облизывая пересохшие губы, Рэнсом подумал, что никогда в жизни не забыть ему исполненный ярости и ужаса взгляд Хэллока, выражение его расширенных глаз в этот момент.

— Глупец! Безумный, безумный, безумный глупец! — Он извивался на твердой кровати, как будто хотел просочиться сквозь нее. — Я умолял вас...

— Ну же, мистер Хэллок, — ласково успокаивала пациента Нила. — Вам действительно необходим сон.

— Сон! — Массивная голова упала на подушку. — Уходите отсюда! Убирайтесь прочь!

— Мисс Бадд, — позвал доктор, открывая дверь. — Можно вас на пару слов?

— Уже иду, доктор, — она дотронулась до руки Морроу, прежде чем выскользнуть из комнаты. — Я закончу дежурство через час, Рэн, побудь пока здесь и развлеки моего подопечного.

— Вы очень ее любите? — шепотом спросил Хэллок, провожая Нилу взглядом.

— Да.

— Она славная девочка. И хорошая медсестра. Но, мне кажется, ее не слишком радует перспектива ваших блужданий по Уганде и прочим неизведанным местам.

— Это верно, сэр. Она называет это затянувшимся переходным возрастом. — Морроу опустился на стул. Ему все еще трудно было отождествить находящуюся перед ним пусть героическую, но развалину с Уэллсом У. Хэллоком, о котором он читал — язвительным, циничным, бесстрашным.

— Возможно, она ошибается. А может быть, и права. Среди нас есть и такие, кто старательно обходит стороной любые ужасы и опасности, кто подчиняется более простым и более важным заповедям своей веры. Но существуют, Морроу, и дураки-оптимисты, которые лезут туда, куда боятся ступить даже падшие ангелы. Люди, подобные вам и мне, — да сжалится над ними милосердный Боже!

Его голос звучал настолько хрипло, что ритмично шелестящие предложения трудно было расслышать. Рэнсом склонился к морщинистому лицу, обрамленному с трех сторон длинными белыми волосами.

— Прошу прощения, — старый исследователь издал булькающий смешок. — Мой голос действительно трудно расслышать. Видите ли, я... ну... я слишком много кричу.

Возникла краткая пауза — Хэллок тяжело дышал, беспокойно ерзая головой по подушке. Внизу, в холле, мерно пробили часы.

— Вы — исследователь, потому что в вас сидит любопытство, которое грызет вас изнутри день и ночь. Но насколько вы действительно любопытны, Рэнсом Морроу? Достаточно ли для того, чтобы добровольно отправиться в те земли, которые никогда не были обозначены на карте, в те места, координаты которых определить невозможно? В земли, наполненные существами, к сожалению, вполне узнаваемыми. И самый страшный ужас состоит в том, что их опознал и навсегда сохранил в памяти одаренный богатым воображением, безрассудно храбрый идиот! Достаточно ли у вас любопытства, чтобы отправиться туда ради жалкой развалины, которую только вы в силах спасти, прежде чем помощь добрых докторов и сочувствующих медсестер заставит несчастного полететь кувырком в пучину невыразимого? — Он что-то невнятно промычал, беззвучно кашлянул и улыбнулся. — Извините. Отставим в сторону все эти драматические эффекты. Скажите, достаточно ли вы любопытны для того, чтобы съесть слегка заплесневелый сушеный финик?

— Оттуда? — Морроу показал загоревшимся взглядом на белый конверт, лежавший на шкатулке из слоновой кости.

— Да. Оттуда. Это Плод, Морроу, Плод Древа. Только вам следует быть осторожным — вы не должны... как Ризбаммер... лишь немного... вкусить... — Глаза ученого закрылись, голос совсем ослабел. Внезапно глаза открылись вновь, и Хэллок зашептал так быстро, как будто каждое слово стоило ему многих лет жизни: — Должны помочь мне, Морроу... кожи... ружья... Каждый раз становится все хуже. Дурни дали... мне... успокоительное... Не могу... бороться... связан... но опасно близок... опасно... мне нужна помощь... как-нибудь... как-нибудь... — Веки его сомкнулись, и на этот раз дыхание постепенно замедлилось, стало ровным и спокойным.

Увидев, что мышцы лица ученого расслабились и выражение его заметно смягчилось, Рэнсом поднялся и на цыпочках подошел к тумбочке.

Шкатулка была хорошо известна любому, кто читал книги Хэллока. Подаренная буддийским ламой за оказанные услуги и в знак дружбы твердая желтая коробка когда-то служила вместилищем наиболее ценных и главных сокровищ каждой экспедиции. Некогда в ней лежал кусочек камня с Явы — самый ранний предмет, явно обработанный руками человека; о ее твердые углы бился крошечный примитивный паровой двигатель, собранный жрецами Древнего Египта. А что же там сейчас?

Морроу поднял конверт и сдвинул крышку шкатулки.

На кремового цвета дне лежала горсть каких-то высушенных предметов, по форме напоминавших оливки. Финики доктора Пертиннета! Рэнсом улыбнулся. Из-за стены доносился голос маленького доктора, занудным тоном дающего подробные инструкции Ниле, а также время от времени слышались ее ответные реплики, выражавшие согласие.

Он медленно потянулся к конверту, открыл его двумя пальцами и заглянул внутрь.

Опять финики! Нет, на этот раз только один. А еще точнее — то, что осталось от одного финика после многочисленных анализов.

Остаток черного порошка от измельченного ломкого плода запачкал нижний край конверта. Рэнсом бездумно сунул в него палец. Немного порошка забилось под ноготь. Он поднял руку и понюхал порошок.

Странно! Он почувствовал... головокружение?! Какой... какой теплый запах!

Рэнсом восстановил равновесие, ухватившись за тумбочку, взял щепотку порошка и поднес ее к носу. Подождал секунду, затем, пожав плечами, сделал глубокий вдох...

Огни погасли, а пол словно растворился.

Он падал, падал сквозь бескрайнее пространство и вечные сумерки. Страх окутал его, будто огромное одеяло. Рэнсом яростно заколотил руками в темноте и медленно перевернулся через голову. Он кувыркался и кувыркался, проваливаясь куда-то вниз... Все дальше и дальше вниз, в бездонную, казалось, голодную тьму. Вдруг с изумлением обнаружив, что кричит, он с трудом заставил себя закрыть рот.

Наконец Морроу почувствовал, что очутился на дне. Дне чего? И когда он приземлился? Молодой человек даже не ощутил толчка, а при такой скорости падения — кажется, тридцать два фута в секунду? — он непременно должен был переломать как минимум половину костей.

Рэнсом тщательно ощупал собственное тело: все в порядке. Но когда же все-таки завершилось его падение?

Морроу выпрямился, почувствовав под ногами твердую поверхность, и пристально всмотрелся в колеблющуюся, зыбкую тьму.

Что-то... что-то двигалось.

Из теней возник верблюд с длинным чешуйчатым хвостом, который заканчивался человеческой головой. Невероятное животное пробежало мимо исследователя. Рэнсом резко повернулся и успел увидеть, как тот опять исчез во тьме, причем улыбающаяся голова ритмично билась об его ноги.

— Б-р-р, — выдохнул Рэнсом Морроу.

Как будто в ответ справа послышался мелодичный плач. Он повернулся. Кошка! И ничего больше? Ни саблевидных зубов, ни розовых червей вместо волос? Нет, самая обыкновенная, ничем не выдающаяся кошка — снежно-белая, с крошечным черным пятном на спине.

Кошка лежала на животе — все четыре лапы, казалось, свело судорогой — и внимательно разглядывала человека.

— Мя-яу? — вопросительно произнесла она.

Рэнсом опустился на колени и щелкнул пальцами перед ее мордой.

— Эй, киса, — позвал он. — Иди сюда, кис-кис-кис.

Ярко-алая пасть льва в миниатюре угрожающе распахнулась. Кошка бросилась вперед и щелкнула зубами. Рэнсом отдернул руку и вскочил на ноги.

— Ты, безусловно, весьма подозрительное животное, — грустно произнес он, рассматривая кровоточившие пальцы. — Однако я тебя не виню... Что за черт?!

Раздавшийся вопль заставил Морроу подпрыгнуть от неожиданности. Ужасающие звуки вырывались явно из двух глоток, причем одна из них, без сомнения, принадлежала человеку.

Верблюд метался по заросшей куманикой поляне. Однако таковой она только казалась — вглядевшись внимательнее, Рэнсом понял, что пышные заросли, напоминавшие кудри, вовсе не были куманикой. Они крепко вцепились в несчастного верблюда и подтаскивали его к центру поляны, где виднелось более темное пятно — многоглазая голова. Это был невероятных размеров паук — точнее, скопление фантастически огромных пауков с единственной головой, окруженной неисчислимым количеством кошмарных паучьих лап.

Длинная шея верблюда напряглась, он оглушительно вопил от ужаса, в то время как на противоположном конце его туловища, выкрикивая какие-то почти узнаваемые слова, билась и царапалась о невероятные конечности жуткого членистоногого человеческая голова.

Рэнсом медленно попятился, медленно расстегивая пряжку кожаного ремня. Не бог весть какое оружие в нынешних обстоятельствах, но ему просто необходимо было держать что-то в руках!

Когда огромный слюнявый рот в центре откусил первый кусок от верблюда, зажегся голубоватый свет. Рэнсом оглянулся в поисках кошки.

Она терлась о тощие ноги старика, одетого в развевающиеся лохмотья когда-то белого лабораторного халата.

Старик с глупым видом прижал ладонь к щеке.

— В-вы н-не Хэллок, — пробормотал он.

— Нет, — откликнулся Рэнсом. — Но я не принадлежу и к числу жителей этого местечка. — Он сделал шаг к старику.

С выражением ужаса и отчаяния на лице старик отступил на несколько шагов. Затем повернулся и побежал. Кошка легкими прыжками помчалась следом, ее грациозные движения составляли разительный контраст его неровному, спотыкающемуся бегу.

Молодой человек выругался и бросился в погоню. Хотя свет стал гораздо ярче, очертания старика и кошки казались все более неотчетливыми. Через минуту они исчезли. Многоногий паук тоже растаял. Рэнсом остался один среди освещенной пустоты.

— И что теперь? — спросил он сам себя.

— Что значит — что теперь? — раздался голос Нилы. Он резко повернулся. Женщина склонилась над больничной подушкой, на которой покоилась голова спящего Хэллока.

Рэнсом вновь оказался в холодно-строгой белой комнате. Где-то в глубине коридора по-прежнему громко тикали часы.

— Где ты был? Ты же знаешь, что моих пациентов нельзя оставлять одних. Стоило нам на минуточку выйти за дверь, как тебе приспичило отправиться на экскурсию. Неужели нельзя хотя бы на время забыть о своем исследовательском зуде и проявить элементарную человеческую доброту к старому человеку? И кстати, как ты выбрался отсюда? Мы с доктором все это время стояли прямо у двери.

Молодой человек невольно напрягся. Шкатулка из слоновой кости по-прежнему стояла на маленькой тумбочке, рядом валялся конверт, из которого высыпалось немного порошка. Рэнсом поправил конверт и заметил, что все еще держит в руках ремень.

Он медленно надел его снова.

— Так, говоришь, меня не было в комнате, когда ты вернулась? — наконец спросил он. — Тогда где я был?

— В том-то и дело, эта дверь — единственный выход, окна зарешечены, а я заглядывала и под кровать, и за ширму. Куда ты запропастился?

Рэнсом мрачно улыбнулся.

— О, куда-то восточнее солнца и западнее луны. Изрядно забытое богом местечко. Доктор ушел?

— Да. Он заглянул убедиться, что Хэллок спит, не смог найти тебя и побрел в лабораторию. Рэн, — она подошла поближе. — Ты выглядишь расстроенным. Я никогда не видела у тебя такого напряженного лица. Может, тебе лучше подождать меня внизу?

— Послушай, Нила. — Морроу остановился у двери и поднял правую руку, на которой отчетливо виднелись царапины. — Эта кошка... ну, та, которой Пертиннет скормил плод Хэллока. Та, что исчезла. Она была вся белая, с крошечным черным пятном у хвоста?

— Да. — Его потрясла внезапная бледность девушки. — Ты видел ее?

— Угу. Кажется. Вроде того.

Рэнсом вышел и спустился вниз.

Когда через полчаса к нему присоединилась Нила в аккуратном голубом сестринском халатике, он уже успел оставить большую часть сигарет из своей пачки в разных пепельницах, затягиваясь и тут же бросая их. Девушка испытующе заглянула в лицо молодому человеку, затем решительно сжала своей теплой и нежной ручкой его запястье.

— Пойдем, Рэн. Давай сбежим отсюда. Я хочу немного развлечься.

Они отправились в хороший ресторан, потом взяли билеты в ложу, чтобы посмотреть лучшую музыкальную комедию сезона, и наконец оказались на танцевальной площадке скупо освещенного ночного клуба.

— Ну и веселье, — заметила Нила, пока оркестранты в белых пиджаках, запинаясь, выдавали какую-то вкрадчивую мелодию. — Я чуть было не извинилась перед метрдотелем у входа за то, что привела с собой труп.

— Прости. Я просто сегодня не в форме, Нила. Может быть, пойдем домой?

Дойдя до дверей своего пансиона, девушка внезапно повернулась к нему.

— Ладно, Рэн. Итак, ты видел кошку. А Ризбаммера ты тоже видел?

Он широко расставил ноги, глубоко вздохнул.

— Как... Как выглядит Ризбаммер?

— Примерно той же комплекции, что и доктор Пертиннет. Старый, выглядит беспомощным, как будто он впал в детство и ему снова нужны мамины заботы. На кончике носа маленькое пятнышко от ожога кислотой.

Рэнсом моргнул и попытался припомнить. Был ли у старика маленький ожог на носу? Может, был, а может, и нет.

— Я не знаю. Действительно не знаю. Послушай, ты и доктор — вы и в самом деле верите в рассказ Хэллока! Вы ведь не думаете, что он безумен!

Нила задумчиво уставилась на свои изящные туфельки.

— Вообще-то, это строго конфиденциальная информация, Рэн, но тебе я скажу. Мы вынуждены до некоторой степени верить Хэллоку. Его разум, безусловно, травмирован — в этом-то мы уверены. Но в какой степени эта травма вызвана странными обстоятельствами... И существуют ли такие обстоятельства?.. Доктору Пертиннету приходится заботиться о своей научной репутации, и он не имеет права предать огласке сведения, если лишь на четверть уверен в их достоверности, — ему нужно тщательно проверить все факты. А тем временем мы обращаемся с Хэллоком как с обычным пациентом, скрывая свои подозрения и догадки от всех, даже от тебя. Мы подсознательно чувствуем, что частые исчезновения Хэллока могут объясняться и другими причинами...

— Исчезновения? Ты имеешь в виду, что он периодически пропадает из своей кровати?

Она кивнула.

— И появляется вновь через десять—пятнадцать минут, прямо в своей смирительной рубашке. Когда это случилось в первый раз, Дженни, ночная сестра, буквально в истерике металась по коридору. Доктор Пертиннет как-то успокоил ее и велел мне подежурить до утра. Подобное случалось дважды за время моего дежурства. Нам удалось скрыть загадочные исчезновения. Дженни теперь тоже относится к этому не столь драматично. Видишь ли, Хэллок исчезает только тогда, когда ему дают успокоительное. Во всех других случаях он лежит почти без движения и бормочет о своих финиках.

— Я знаю, — задумчиво протянул Рэнсом. — Это не они. Я хочу сказать, это не финики. Я чуть-чуть попробовал, вернее даже, всего лишь понюхал оставшийся. Именно поэтому я и попал туда... в общем, туда, где я был.

— Господи! Ну разве можно так, Рэн? Это просто безумие, очень опасное безумие! Мы не знаем наверняка, но доктор Ризбаммер, видимо, съел одну штучку. И он... мы ведь только хотели, чтобы ты получил от Хэллока какую-нибудь информацию, чтобы...

— Ага, нечто вроде голубя для приманки, научного провокатора, — прорычал он. — Этот талантливый старый чудак борется с чем-то катастрофически чуждым и кошмарным, напрягая жалкие остатки своих изрядно потраченных сил, а все, что вы можете сделать, это напичкать его успокоительным и понаблюдать, что еще он после этого выкинет. Ну уж нет. С этого момента я играю на стороне Хэллока. И если ему нужны винтовки и ножи, он их получит, хотя я еще не вполне понимаю...

— Но Рэн! Ты же все погубишь! Сперва мы думали, что этот Плод и в самом деле содержит нечто... но после того, как доктор Пертиннет отдал его на анализ, нам пришлось отказаться от этой линии исследования. И если ты дашь понять Хэллоку, что веришь ему, мы никогда не выясним, почему он исчезает и каковы причины его невроза. Неужели ты не понимаешь, о чем я говорю?

— Нет, не понимаю. Во-первых, вы можете хоть сто раз в день получать негативные результаты анализа, но совершенно ясно, что именно Плод каким-то образом провоцирует все эти странные ситуации. Вам с доктором Пертиннетом достаточно провести самый элементарный анализ, то есть последовать примеру Ризбаммера и попробовать Плод, чтобы убедиться в правоте моих слов. Ну да ладно, теперь, когда вы обратились ко мне, я из кожи вон вылезу, но помогу старику — еще не знаю, как именно, но действовать буду исходя из вполне реальной точки зрения, честно!

Она невесело рассмеялась.

— Реальной! Величайший романтик вдруг заговорил о реализме! И кто?! Рэнсом Морроу, который отправляется в своего рода африканские дома с привидениями только потому, что обычные занятия взрослых людей не приносят ему достаточно острых ощущений. Дон Кихот сражался с ветряными мельницами, а ты... ты их сам же и строишь!

— Послушай, Нила, нет никакой необходимости...

— Нет, есть! — яростно заявила она. — Ты постоянно порочишь единственную приемлемую для меня реальность — реальность науки, которая просто обязана проявлять скептицизм, если это пойдет на пользу дела. Возможно, в ходе своего безрассудного эксперимента ты и впрямь обнаружил нечто ценное, в то время как мы, ограничившись только химическим исследованием Плода, это проглядели. Я говорю, возможно. Но ты все равно остаешься дилетантом — в этом качестве мы тебя и пригласили, и тебе, право, не стоит мнить себя руководителем научных исследований. Причем ты даже хуже, чем обычный дилетант, потому что не умеешь держать себя в руках. Отныне ты не переступишь порога больницы и тебя не пустят к Хэллоку. Я расскажу о том, что ты видел, и передам твои соображения доктору, а уж он решит, что с этим делать. — Она помедлила, держась за ручку двери. — И я со своей стороны посмотрю, что смогу предпринять.

Рэнсом схватил ее за плечо.

— Что ты имеешь в виду? Что ты собралась делать?

Девушка резко стряхнула его руку.

— Еще не знаю. Но я — его медсестра, и это моя работа. Я сделаю то, что сочту лучшим для пациента.

Нила решительно отступила от Морроу, вошла в вестибюль и, так и не обернувшись, шагнула в лифт.

Белый свет уличного фонаря резко осветил его фигуру, отбрасывающую неуклюжую тень. Рэнсом прошел полквартала, разговаривая сам с собой, прежде чем сообразил остановить такси.

Это была самая неприятная ссора с Нилой из всех, когда-либо случавшихся прежде. Конечно, дело не только в Хэллоке и последнем поступке Рэнсома — она решительно возражала против его приближавшейся поездки в Уганду.

Но Хэллок! Бедный, бедный Хэллок. Он сделал неверный шаг, очутился в ловушке ночных кошмаров, внезапно ставших реальностью, и застрял там из-за нескольких растерянных, недоверчивых психиатров. И какие кошмары! Не те банальные сновидения, от которых вы просыпаетесь в непонятном страхе и поспешно зажигаете свет, но кошмары, наполненные невероятно отвратительными монстрами, вполне реально способными покалечить вас и даже убить.

А Ризбаммер? А кошка? По чьему приглашению они отправились в мир сумеречного ужаса? И остальные?.. Там непременно должны быть и другие рискнувшие попробовать Плод...

Рассветная прохлада уже вползла в окно спальни, когда Рэнсому Морроу наконец удалось заснуть. Он проспал допоздна без каких-либо сновидений и очнулся только потому, что его разбудил телефонный звонок.

— Морроу? Это доктор Пертиннет. Я из больницы. Э... мисс Бадд обсуждала с вами дела нашего пациента прошлым вечером? Не упоминала ли она о каких-нибудь особых планах, связанных с ним?

— Обсуждала дела пациента? — Рэнсом подавил могучий зевок. — О чем вы говорите?

— Ее нигде не могут найти. Такое случилось в первый раз. Она очень ответственная и добросовестная медсестра. Ночная сиделка сказала, что Нила заступила на дежурство утром, пока Хэллок еще спал под воздействием успокоительного. Я пришел часом позже и обнаружил, что больной уже проснулся, а мисс Бадд исчезла. Никаких признаков ее присутствия, только Хэллок все время твердит о недоеденном финике на полу...

В голове Рэнсома как будто что-то щелкнуло. Облако сна моментально рассеялось, мозг заработал в полную силу.

— Хэллок утверждает, что она съела Плод?!

— Д-д-а-а, — голос доктора звучал весьма неуверенно. — Он говорит, что, когда проснулся утром, она заинтересованно разглядывала Плод, и он убедил ее съесть этот финик. Он утверждает, что она съела столько, что теперь является постоянной частью его кошмаров, и только вы можете извлечь ее оттуда. Конечно, это все противоречит здравому смыслу, но поскольку я не могу ее нигде найти и так как вы и она...

— Да! Ну, держитесь за свой стетоскоп — я сейчас буду у вас!

Рэнсом бросил трубку и моментально оделся.

Все плотно упакованное снаряжение для экспедиции в пустыню Африки находилось в соседней комнате. Морроу возблагодарил с десяток малых богов за то, что оказался самым молодым участником экспедиции и поэтому должен был тащить бóльшую часть оружия, предназначенного для использования в любых чрезвычайных ситуациях. Он вызвал по телефону такси, отобрал три неуклюжих тюка, обернутых в клеенку, и понес их вниз по лестнице.

Шофер помог затолкать тюки в машину. Его глаза округлились, когда он нащупал сквозь обертку дуло автомата и острые края коробок с патронами. Они стали еще круглее, когда Рэнсом, захлопнув дверцу, выкрикнул адрес больницы.

— В первый раз... — пробормотал он, усаживаясь за руль. — В первый раз вижу, чтобы несчастный случай сам доставлял себя туда, куда надо.

Доктор Пертиннет встретил его в коридоре и с ужасом уставился на тяжелые тюки.

— Господи, эт-то что?

— Пилюли и припарки, — пояснил Рэнсом. — Нитроглицериновые капли. Отличные сильнодействующие лекарства, которые как раз подойдут для того, что причиняет страдания Хэллоку. Я думаю, они могут излечить его. Эй, док, возьмите-ка вот это. Сверток слишком объемистый и все время вываливается у меня из рук.

Он вломился в палату старого исследователя, доктор, протестуя, тащился сзади. Потная медсестра преградила дорогу к кровати.

— Тихо, девочка. Уходи прочь. Отвали. Это работа для мужчин. Пойди поухаживай за каким-нибудь малышом.

Он решительно отодвинул женщину с дороги, и та, вздернув нос и пожав плечами, вышла из комнаты, повинуясь сигналу доктора.

Рэнсом опустился на колени и принялся сдирать обертку с оружия. Затем поднял глаза на улыбающегося Хэллока.

— Я готов. Командуйте.

— Хорошо, — раздался шепот старика. — Я прошу прощения, что я вынужден был уговорить мисс Бадд предпринять опасные действия, мой мальчик, но я начинаю отчаиваться. Я теперь провожу все больше и больше времени во сне и все больше и больше рискую никогда не вернуться. Я рассчитывал на то, что вы будете действовать немедленно, так что медсестре не придется долго пробыть там одной, но, клянусь, я вовсе не побуждал ее съесть так много Плода. Клянусь, я хотел, чтобы она вернулась.

— Что сделано — то сделано. Доктор, дайте ему снотворного. Да не смотрите на меня так — дайте ему снотворного!

Пока доктор откидывал одеяло и протирал тампоном руку Хэллока, Морроу спросил:

— Что я должен сделать, чтобы вернуть Нилу? И доктора Ризбаммера?

— Я скажу вам; я буду с вами... там. Мы должны убить мать — Мать-Родоначальницу Кошмаров и Ужасов. У вас есть оружие?

— Все, кроме портативной водородной бомбы. Ружье — мощный винчестер, пулемет, два мачете и связка ручных гранат. Справимся?

Старый исследователь лег на спину и уставился в потолок.

— Чудесно! Если бы тогда, много лет назад, у меня хватило здравого смысла... Ничего этого не случилось бы. Я бы никогда не впал в беспомощное состояние, не оказался бы во власти кошмаров.

Его голос постепенно превращался в едва различимый шепот, под воздействием снотворного мысли путались и устремлялись куда-то вдаль.

— В Месопотамии, далеко на юг от Динры, где пустыня приводит к разбитой скале, которая выглядит как ледяной валун, оставшийся после сотворения мира... Никто из местных проводников не пойдет туда, хотя существует легенда, что Эдемский Сад и эти неслыханные сокровища... Сокровища! Там нет ничего, кроме дерева... Вы пробираетесь между острейшими скалами... и там и растет это дерево...

— Это дерево? — не выдержал доктор, прерывая затянувшуюся паузу.

— Древо Познания Добра и Зла, — тихо сказал Хэллок, не отводя взгляда от потолка. — Не так, как это было в Библии... Хотя какой-то предок человека, должно быть, действительно съел его плод... Оно растет в глубокой скалистой расщелине, куда не проникают лучи солнца и где не течет вода... И все-таки оно процветает... Его вершина представляет собой величественную корону листьев в форме перьев — пурпурных, красных и золотых — и Плод... десятки видов плодов, больше половины из них нельзя распознать, и все на одном дереве... Это дерево, оно не с нашей Земли, однако кто знает, какие существа поедали его плоды в прошлом и какой Плод был съеден волосатым Адамом и его Евой. Я не мог этого знать... Помоги мне, Боже...

Речь старика прервалась. Доктор Пертиннет приблизился на цыпочках, чтобы посмотреть, заснул ли он. Вдруг шепот послышался снова. Старый исследователь широко раскрыл глаза, облизал пересохшие губы.

— Я не мог знать... И мне было наплевать... Я сорвал финики с вершины, потому что их я узнал, и подумал, что со мной-то ничего не случится... решил, что уж я-то уцелею!.. Откуда я мог знать, какой плод уже попробовал человек... и тогда это началось!.. Я жил в собственных снах, снах моего прошлого... Но только на минуту... это было приятно... затем... Когда я дал немножко погонщику верблюдов и он ушел в сон... Затем я увидел Мать-Родоначальницу и то, что она посылала в мое сознание... Я не мог знать, какой плод уже был съеден человеком... Я не знал... какими людьми мы могли стать... какими людьми мы стали бы, будь тогда съеден иной плод... если бы тот, что я сорвал, был съеден раньше... раса, живущая в моих снах... странные возможности... что съели некоторые расы... динозавр, щиплющий плоды на верхушке... чудовища из всех геологических периодов, поедающие его... откуда мне было знать, который... какой плод...

Несчастный спал.

— Вот это да! — присвистнул Морроу, бросив быстрый взгляд на доктора. Тот нервно облизывал губы и не отрываясь смотрел на старого ученого.

— Идете со мной?

Доктор вздрогнул.

— Куда? Как?

— В безумие Хэллока или в его разум. Это сейчас одно и то же. Хотите со мной? Мне понадобится оруженосец.

— Послушайте, Морроу! Я и так стоял тут и позволял этой глупости...

— Это не глупость, — перебил его Морроу. — Вам давно уже следовало понять. Вы не можете найти Нилу, а я смогу. Вы не можете установить причину исчезновения Хэллока, а я могу. Вы не решаетесь попробовать хоть чуточку этого плода, который ваша лаборатория считает химически чистым, тогда как я...

— Ну, хорошо. Хорошо. Я признаю, что ситуация оборачивается неожиданной стороной...

— Самое сдержанное высказывание тысячелетия. Теперь наденьте этот пояс с гранатами и возьмите коробки с патронами. Поглядите, удастся ли вам сунуть под правую руку этот мачете... Вот та-ак... Я понесу ружье и другое мачете.

Морроу вытащил из шкатулки слоновой кости два финика и улыбнулся доктору, согнувшемуся под тяжестью снаряжения.

— Откуда вы знаете, — пробурчал старик, — что, отправляясь неизвестно куда, мы сможем прибыть туда со всем — со всем этим чертовым арсеналом?

— Не знаю. Я только предполагаю, основываясь на инструкциях Хэллока и исходя из того факта, что свой прошлый визит туда я нанес, не расставаясь с вещами. Ну, ешьте финик. Давайте, берите его!

Психиатр взял плод, с сомнением повертел его в руках и наконец, следуя примеру Рэнсома Морроу, сунул его в рот.

— М-м-м, неплохо, — пробормотал он. — Вкус у него...

Они падали. Вниз и вниз, сужающимися кругами. Вокруг них — только странно перемещающаяся темнота. Морроу ощутил давящий страх, панику, желание с криком убежать без оглядки.

— ...Точно такой, как у фруктового кекса, когда больничная повариха в хорошем настроении, — продолжал говорить доктор. Его голос звучал совершенно спокойно, с легкой ноткой удивления. — Интересно, что это начинается с ощущения падения. Я думаю, наиболее разумное объяснение подобному факту может быть...

Полет завершился. Опять не осталось никаких воспоминаний о самом моменте приземления. Доктор поднялся и стряхнул несуществующую пыль с белого больничного халата. Затем близоруко огляделся и продолжил:

— Самое разумное объяснение этому можно найти у Фрейда. Не у того Фрейда, чьи умственные способности явно стали приходить в упадок, но у более раннего — ученого с невероятно острым умом.

Рэнсом Морроу потряс головой и начал снимать с доктора оружие.

— Док, — сказал он. — Вы просто чудо, у вас совсем нет нервов.

— А? Возможно. Так вот, к вопросу об ощущении падения. Фрейд объяснил бы его... — Он обернулся и увидел старика в изодранном халате, который испуганно смотрел на пришельцев. — Ризбаммер! Ризбаммер! Так вот куда вы делись! Где ваши записи, дружище?

— Мои... записи?

— Ну да, ваши записи по поводу случая Хэллока. Ну же, вспоминайте, они нам просто необходимы. Это непростительно — исчезнуть и не оставить никаких указаний для больничного персонала. Я трижды перерыл все папки и дважды обшарил ваш кабинет. Куда вы их засунули?

Его собеседник провел рукой по редким волосам.

— Мои записи. А вы... вы не посмотрели в коробке от сигар? Мне почему-то кажется... Я... я думаю, что оставил их в коробке от сигар. Я... я прошу прощения за доставленные неприятности.

— Ну, ничего страшного, — великодушно отозвался Пертиннет. — Раз так, мы сможем найти их и вложить в нужные папки.

Медики отошли в сторону и негромко заговорили между собой, как это делают психиатры всего мира у постели больного. У Ризбаммера на самом деле имелось на носу пятнышко от ожога.

— Небольшая медицинская конференция в подсознании Хэллока, — пробормотал Рэнсом. Он закончил заряжать ружье и выпрямился.

— Нила! — позвал он. — Эй, Нила!

Молодого человека удивила та скорость, с которой пришел ответ на его зов. Рыдающая фигурка в белом вылетела из темноты и бросилась ему на грудь. Морроу обнял ее и принялся утешать поцелуями.

— Ты не ранена? — в голосе Морроу явственно слышалась тревога.

— Нет, я не ранена. Но это место — это ужасное, жуткое место! — Она перестала всхлипывать и пригладила волосы. — Я, должно быть, выгляжу... ох, так же ужасно, как Ризбаммер. Когда бедняга в первый раз увидел меня, то убежал прочь, но кошка вела себя дружелюбно, и он через некоторое время тоже успокоился. Ризбаммер был в совершенном отчаянном состоянии, когда я сюда попала. Удивительно, но даже краткий человеческий разговор просто чудеса творит!

— Ну, ты же не просто человек, — заверил ее Морроу. Он бросил взгляд поверх ее головы и остолбенел. Этот топи — тропический шлем из пальмовой сердцевины... эти шорты... эти развевающиеся черные волосы... Перед ними, несомненно, стоял Уэллс У. Хэллок, но такой, каким он был пятнадцать, нет, даже двадцать лет назад. Кот с любовью терся о его шерстяные носки цвета хаки.

— Какая живописная сцена! — произнес Хэллок звучным молодым голосом. — Пертиннет и Ризбаммер держат совет; Бадд и Морроу держат в объятиях друг друга. Все снаряжение доставлено? — Он резко шагнул вперед.

Пока два доктора нерешительно приближались, он выбрал мачете и зарядил автомат. Затем привесил к поясу пару фанат.

— Вы не возражаете, если я возьму пистолет-пулемет? Я лучше, чем вы, знаю уязвимые места. Предоставим докторам нести амуницию.

Хэллок двинулся в колеблющуюся тьму, Морроу поспешил следом.

— Куда мы идем? Я не хочу брать Нилу туда, где опасно.

— Ну, местоположение постоянно меняется, но мы скоро туда доберемся. И небеспокойтесь о Ниле, ей безопаснее быть с вами. Кстати, вы оба, равно как и Пертиннет с Ризбаммером, застряли здесь: вы съели слишком много Плода. Ваша единственная надежда — уничтожить Мать-Родоначальницу. С моей точки зрения, после ее гибели весь этот кошмар рассеется. Я не знаю, достаточно ли у нас снаряжения, чтобы справиться с ней, но если недостаточно... — Он содрогнулся.

Нила шла прямо за ними, со страхом поглядывая на уродливых чудовищ, скользивших мимо них в темноте. Доктора, с трудом тащившие тяжелые ящики с боеприпасами, замыкали процессию. Кошка брела сбоку от маленькой группы и старалась держаться как можно ближе к людям.

— Каким образом вам удается сохранять молодость? — спросил Морроу.

— Не знаю. Это одна из до сих пор не решенных мною загадок: я остаюсь в том же возрасте, в каком был, когда впервые попробовал Плод. Еще одна таинственная закономерность: любой, кто съедает Плод, почему-то попадает в мой сон, а не в свой собственный. Возможно, потому, что я оказался первым, кто его отведал, и он был тогда свежим, только что сорванным. Удобно, однако, оставаться молодым, и я часто думал, что, если бы не все эти ужасы, разгуливающие тут... Ну, вот вам и здрас-с-сьте!

Из серой тени к ним опускалась крошечная красная голова на гибкой шее. На голове виднелись три глаза и что-то вроде хобота вместо рта. Другой конец гибкой, как стебель, шеи уходил во вздувающуюся красную массу, растянувшуюся ярдов на десять.

Когда голова лениво поползла вниз, Рэнсом выстрелил прямо в центральный глаз. Он услышал, как Хэллок выпустил пулеметную очередь, и голова, отделенная от тела, упала и сразу же растворилась в алой жидкости. Почти немедленно на тонкой извивающейся шее начала образовываться новая голова.

— Стреляйте в тело — вон туда! — заорал Хэллок.

Рэнсом вытащил из-за пояса гранату, зубами выдернул чеку и метнул ее в туловище твари. Затем...

— Ложись! — завопил он.

Все упали на землю, а жуткий взрыв разнес над их головами осколки стали и ошметки красной пульсирующей плоти. Когда они поднялись, чудовища не было.

— Вы болван! — в ярости кричал Хэллок. — Дурак с безумными глазами, который только и думает, что палит без разбору куда попало! Потратить гранату на такую тварь, когда мы вполне могли прикончить ее просто патронами. Нам понадобятся все наши гранаты для Матери-Родоначальницы. — Он угрюмо подсчитал оставшиеся гранаты. — Всего пять. Придется обойтись ими.

— Разве это не была Мать-Родоначальница? — спросил Морроу. Он все еще нетвердо стоял на ногах, но крепко обнимал одной рукой Нилу, пытаясь успокоить девушку.

— Это? Мать-Родоначальница? Господи, да это всего лишь был один из ее несущественных отпрысков — часть кошмара, который привиделся мне десять лет назад в Тунисе. Когда вы увидите Мать-Родоначальницу, вы ее наверняка узнаете!

— Как?

— Увидите — сразу поймете! Пошли.

Нила вцепилась в плечо Рэнсома.

— Если мы встретим одного из более крупных детишек этой мамочки, я хочу быть как можно ближе к тебе, Рэн, — прошептала она.

— Крепись, — отозвался Морроу. — Я и сам рад бы удрать без оглядки, но нам придется собраться с духом. — Он решительно двинулся за Хэллоком.

За спиной слышалось сопение докторов, тащивших тяжелую амуницию.

— Вы заметили странное проявление красного цвета в этом монстре, Ризбаммер? — говорил доктор Пертиннет. — Помните, что пишет Пискудберри о появлениях красного в снах психически нестабильных пациентов?

— Вы имеете в виду работу Пискудберри «О мнимом гипнотизме» или его монографию «О спектральных цветах и подсознании»?

— Ну конечно монографию! О чем вы только думаете, Ризбаммер? Что еще я мог иметь в виду, кроме монографии? Так вот, согласно теории Пискудберри...

Их голоса стали тихими и профессионально доверительными. Рэнсом и Нила улыбнулись друг другу. Тот факт, что впереди шел именно Хэллок, придавал им уверенности.

Количество отвратительных тварей вокруг, кажется, возросло, но ни одна из них вроде бы не собиралась нападать. Они миновали сотни фантастических лиц, с которых на путников пялились тысячи безумных глаз. Запах, который они ощущали последние несколько минут, внезапно стал сильнее и теперь достоин был только одного названия — вонь.

— Однако, — заметил Рэнсом. — Так должен пахнуть, пожалуй, прапрадедушка всех вонючек. Как будто вся грязь и тухлятина сконцентрированы в одном месте.

Свет разгорался все ярче, пока видимость не стала почти совершенной.

Дрожавшая от напряжения кошка бежала впереди. Она остановилась, посмотрела вперед и выгнула спину горбом. Дикое, полное ненависти шипение вырвалось из ее пасти. Затем животное стало медленно отступать, пока не уперлось в ноги Хэллока. Кошка проворно скользнула между ними и затаилась.

Хэллок остановился и посмотрел вперед.

— Вот она, — произнес он тихим испуганным голосом. — Мать-Родоначальница. Заряжайте оружие и готовьтесь.

Двое мужчин проверили свое оружие, убедились, что гранаты легко вынимаются из-за пояса и ни за что не зацепятся. Затем заткнули за ремни мачете. Нила помогла им прикрепить обоймы.

— Ты стой здесь, — прошептал Рэнсом. Он повернулся к докторам, в тоскливой беспомощности застывшим рядом. — Позаботьтесь о ней. — С этими словами молодой человек отдал Пертиннету одну из своих гранат и направился к Хэллоку, с глубоким вздохом расправлявшему плечи.

— Сумерки богов, — сказал Хэллок. — Последняя решающая битва.

Они осторожно, шаг за шагом, двинулись вперед, нащупывая твердую почву под ногами. Кошка кралась рядом, почти касаясь брюхом земли.

Все более мощные и плотные волны зловония накатывали на них, затрудняя дыхание. Рэнсом вцепился в ложе своего винчестера, отчаянно пытаясь разглядеть то, что ждало их впереди.

И вот наконец их глазам предстало... Что?

Перед ними на много миль в длину и в ширину расстилался огромный ковер живой плоти, лежащий в колыбели собственной слизи. Огромная протяженность плоской, волнообразно колеблющейся материи — зеленой, желтой и нездорово-оранжевой. Время от времени какое-нибудь чудовище приближалось к краю органического ковра и отплывало прочь. Затем, прямо на глазах потрясенных ученых, оно принялось плодиться.

В густой липкой слизи вздымалось и колыхалось нечто, а исходивший от него запах невозможно было описать. Затем Рэнсом разглядел, что поверхность материи не всюду оставалась одинаковой: на ней через равные промежутки судорожно открывались и закрывались чудовищные рты.

Хэллок бросился вперед, и Рэнсом, облизнув губы, которые почему-то стали словно сухой картон, двинулся за ним. Морроу понимал, что им нужно действовать не торопясь, подкрадываться осторожно и что стрелять можно только тогда, когда они будут знать наверняка, куда следует целиться, чтобы нанести сокрушительный удар. Однако представший его глазам кошмар и явственно читавшийся на лице Хэллока ужас лишили Рэнсома способности трезво рассуждать и заставили очертя голову броситься вперед.

Хэллок остановился у кромки слизи и стал снимать с пояса гранаты. Он выдергивал чеку и по большой дуге одну за другой швырял гранаты в монстра. Загремели взрывы, и куски ужасной плоти полетели в разные стороны.

Хэллок упал на колени и, выкрикивая проклятия и смеясь одновременно, обрушил на ковер из живой материи целый град пуль.

В ответ раздался вопль десяти тысяч глоток.

Огромная волна пробежала по всему одеялу плоти, от рта к рту. И вдруг дальняя сторона ковра вздыбилась, поднимаясь все выше и выше, — чудовище восставало из слизи!

Рэнсом поспешно швырнул гранату — один из ртов мгновенно превратился в истекавшую слизью дыру. Мгновенно оказавшись рядом с Хэллоком, молодой человек стал палить в поднимавшееся чудовище.

Эти рты — нет, это не только рты, это фрагменты отдельных лиц с различимыми глазами и носами — жуткие алые пасти и кошмарные физиономии... Рэнсом мучительно пытался сообразить, что же они ему напоминают...

— Стреляй в тот бугор... в центре... — выдохнул Хэллок. — Похоже, это жизненно важное место!

Рэнсом выстрелил прямо в пульсирующую алую кляксу точно в центре чудовища. Срикошетило! Броня! Морроу выдернул чеку последней гранаты. Их обдало слизью. Он швырнул гранату, но та взорвалась далеко от красного пятна.

Они хором чертыхнулись и попятились, не переставая стрелять. Монстр, колыхаясь, двигался вперед, открытые пасти на гребне волны приближались.

Рэнсом вспомнил о гранате, которую отдал Пертиннету, и помчался назад, к тому месту, где оставил Нилу и докторов. На бегу уронив винчестер, он не стал останавливаться, чтобы поднять его.

Нила уставилась на кошмарную тварь, которая, перекатываясь, надвигалась на них.

— Рэн, о, Рэн, — простонала она.

Пертиннет рассматривал гранату, задумчиво вертя ее в руках.

— Странное устройство, — заключил он. — Полное отсутствие спускового механизма. Судя по всему, простота была одним из основных факторов...

Рэнсом выхватил у него из рук гранату и резко повернулся. Хэллок теперь стрелял прямо вверх, но веер пуль приносил не больше результата, чем если бы это были комочки жеваной бумаги. Когда закончились патроны — или заклинило спуск? — он отбросил ружье в сторону и выдернул из-за пояса мачете.

— Назад, Хэллок, — крикнул Рэнсом. — Назад!

Но ученый, казалось, не слышал его и продолжал брести по щиколотку в слизи.

Рэнсом выдернул чеку, прицелился и метнул гранату прямо в красное пятно. Алая опухоль словно вывернулась наизнанку. Вновь раздался слаженный вопль множества голосов, и чудовище стало поспешно скручиваться, однако Хэллок наступил на него и отчаянно взмахнул мачете.

Он принялся кромсать тварь, в стороны полетели огромные куски, но тут кромка жуткой материи изогнулась внутрь и унесла с собой несчастного, вопящего от ужасающей боли, а потом швырнула его прямо в агонизирующие рты.

Мир раскололся. Миллионы разрозненных музыкальных тарелок оглушительно грохнули друг о друга. Вокруг посыпались огромные шматы чего-то серого.

Чувствуя, что падает, Рэнсом уцепился за Нилу. Их крутило и швыряло в рассеивающемся мраке. Со всех сторон он видел фрагменты раздутых зеленых тел, плавающих в спирально поднимающихся испарениях, красные и фиолетовые участки изгибались в пустоте. Пертиннет и Ризбаммер, тоже вцепившись друг в друга, медленно плыли вниз неподалеку.

Нила прижалась к Рэнсому теплым дрожащим телом.

— Эти лица, — простонала она. — Эти лица! Ты видишь, чьи они? Хэллока! Ужасно! Жуткий, невероятный кошмар!

Теперь Рэнсом это понял — они действительно принадлежали Хэллоку. Десять тысяч дьявольски гротескных карикатур — все лица Матери-Родоначальницы — были не чем иным, как лицом Уэллса У. Хэллока. И в тот последний момент, наступив на монстра, Хэллок, должно быть, понял это!

Они остановились среди слепящей белизны и закрыли глаза, терзаемые невыносимым светом, а когда осторожно открыли их снова, сияние потускнело и, поначалу неотчетливо, затем все яснее и яснее, постепенно приобретая четкие очертания реальности, начала проявляться окружающая обстановка.

И наконец... Никаких уродливых форм, никаких искаженных видений — они снова были в больничной палате, все четверо. Рэнсом и Нила все еще дрожали от волнения. Доктор Пертиннет осторожно прикрыл одеялом окровавленное месиво на постели.

— Я... Я принесу нам всем успокоительное, — наконец произнес он. Ризбаммер вышел вслед за ним.

— Вечно доктор Пертиннет носится со своим успокоительным! — истерически всхлипнула Нила.

Рэнсом подошел к тумбочке и поднял маленькую шкатулку из слоновой кости.

— Может, это и противоречит интересам науки, Нила, но, я думаю, нам следует уничтожить то, что здесь осталось.

Девушка выхватила у него шкатулку.

— Безусловно, — согласилась она. — Я брошу это в больничный мусоросжигатель. Фиников с меня хватит до конца моих дней. Но знаешь, я готова обойтись рисом.

— Договорились, — улыбнулся он. — Если кому-то это интересно, некто по имени Рэнсом Морроу по горло сыт приключениями — ему хватит до старости и будет что рассказать внукам!

Нила неуверенной походкой направилась к двери. Минуту спустя Рэнсом услышал, как открылась дверца мусоросжигателя. Он закурил и улыбнулся кошке. Вот кому явно повезло — ведь она не обладает человеческой памятью.

И вдруг улыбка исчезла с его лица. Потому что кошка держала в зубах что-то круглое и черное. И это была не мышь.