Искатель. 1973. Выпуск № 06 [Дмитрий Александрович Биленкин] (fb2) читать постранично

ИСКАТЕЛЬ № 6 1973

Виталий МЕЛЕНТЬЕВ НЕСЧАСТЛИВЫЙ СЧАСТЛИВЧИК

Рисунки Ю. МАКАРОВА

1

Вызов к начальству почти всегда означает либо неприятность, либо новое задание. Быстро прикинув, что вероятность того и другого примерно равна, следователь Грошев вошел в кабинет Ивонина.

Не доходя до стола Ивонина, Грошев по армейской привычке остановился. Ивонин усмехнулся:

— Гадаешь — казнят или помилуют?..

— Не так, чтобы так… — уловив тон Ивонина, едва заметно улыбнулся Николай, — но и не этак, чтобы этак…

— Тогда садись и слушай. Так вот. На базе галантерейных товаров крупная недостача. Забили тревогу сами работники. Исчезал наиболее ходовой, дорогой трикотаж. Но ни на рынках города или области, ни в комиссионных магазинах он не появлялся.

— Работники базы проверялись?

— Никаких порочащих данных.

— Помещение базы?..

— Обследовано. Ни малейших признаков взломов, подкопов, проломов, а также иных следов насильственного проникновения.

Ивонин терпеливо отвечал на вопросы подчиненного, который напористо интересовался всем, что уже известно по делу. Такой подход прокурору нравился.

— Как расценивают недостачу работники базы?

— Недоумевают. На общем собрании решили: если не поможем мы, покроют недостачу из собственных средств.

— Их нужно иметь…

— Конечно. Отмечу — коллектив дружен. Решили так: деньги внесут даже те, из чьих секций ничего не пропало. Конечно, такое единомыслие можно расценить и как крепкую круговую поруку. Однако стоит верить в лучшее: люди приходят на помощь друг другу.

— Все хорошо и… все плохо.

— Парадоксы — твоя любовь.

— У кого-либо из столь дружного коллектива не зародилось подозрений? Ну хотя бы малейших? Хотя бы потому, что кто-то сторонится коллектива. Или, наоборот, слишком уж компанейский парень. Или дама?

Ивонин хитро глянул на подчиненного и закурил:

— Собственно, поэтому я и пригласил именно тебя. Мне кажется, здесь есть простор и для психологии, которую ты обожаешь, и как бывшего разведчика тебя, конечно, заинтересует отсутствие следов. По-видимому, действует очень ловкий и очень опытный преступник. Может быть, преступники.

Ивонин долго курил, молча наблюдая за волокнами табачного дыма. Садилось солнце, его косые лучи врывались в окно и высвечивали сизые пласты. Следить за их плавными причудливыми извивами было успокаивающе-приятно.

— Самое интересное в том, — продолжал Ивонин, — что единственный подозреваемый — твой старый знакомый. Как мне помнится, ты был о нем очень дурного мнения. А я, именно я, вывел его из-под громов твоих. Сам, персонально, так сказать, проверил его.

— Кто же это? Я вроде не громовержец.

— Ночной сторож базы Камынин. Он же бывший кладовщик молокозавода… Он же…

Сразу припомнилось дело с кражами в машинах и владелец одной из «Волг», окрашенной в цвет «белая ночь», Камынин, его неприступный особняк, запас покрышек в гараже и лживое, как казалось Николаю, желание продать машину. И тогдашняя собственная убежденность: «Такой машину не продаст. Тем более «Волга» не куплена, а выиграна в лотерею».

Ивонин кивнул:

— Вспомнил. То-то у тебя глаза потемнели. Очень ты его не любишь.

— Что поделаешь, — смутился Николай. — Бывает, что человек сразу вызывает неприязнь.

Ивонин ткнул папиросу в пепельницу и заметно оживился.

— А чем? Что в нем такого?

— Замкнутость, вероятно… Настороженность.

— Это лишь черты характера. И, кстати, нерешающие…

— Возможно… Но согласитесь… Тогда на молокозаводе многие попали в тюрьму. Он счастливо отделался. Когда я расследовал дело о кражах в белых «Волгах», он вел себя странно…

— Что ж… Оснований если не для подозрений, то хотя бы для неприязни сколько угодно: и тяжелый характер, и нелогичность поведения. Наконец, его усадьба…

Николаю в голосе Ивонина почудилась ирония.

— Да уж… усадьба ухоженная, — Грошев ухмыльнулся.

— Ну вот видишь. А он всего лишь сторож. Заработок, скажем прямо, пустяковый. Правда, жена у него педагог. Да еще и по совместительству подрабатывает в заочном институте, И тем не менее… Когда я «отобрал» у тебя Камынина, у меня был свой резон. Честно тебе скажу, у меня он тоже вызывает странное чувство настороженности… Словно он совсем не тот, за кого себя выдает, словно он спрятался под личиной и лишь иногда выглядывает из-за нее, чтоб удостовериться: не заметили? Не разгадали?

— Да… Примерно так… Что-то есть в нем этакое загнанное внутрь, тщательно скрываемое.

— Ну вот я и копнул его издалека. В нашем городе он объявился в сорок втором году летом, в разгар немецкого наступления на юге. Отца его убили раньше, деда и мать — на его глазах во время