Во вторник Знаменский пришел на работу хмурый, сердитый на себя, на работу, на человеческую природу. Пожалуй, даже на природу вообще: конечно, в Москве золотой осенью не больно насладишься, но все-таки неделю-полторы деревья украшают город, каждый кустик старается из последних сил. А тут по живому еще, по зеленому ударило морозом, листья почернели, скрючились, глаза бы не смотрели. Пал Палыч отвернулся от окна, открывавшего вид на краешек сада «Эрмитаж» с погубленной листвой.Петровка, 38, пятый этаж, корпус «Б». Хорошо, на пятом только два кабинета следователей, целиком же отдел занимает второй этаж. Поэтому удалось пройти к себе, ни с кем почти не общаясь, не утруждая лица бодрой улыбкой.Он поерзал по столу пластмассовой пепельницей, календарь уровнял с царапиной на столешнице, прикинул, под каким углом и где пересекутся прямые, если их проложить от спинок кое-как стоящих стульев. Привычная проверка – не побывал ли тут без него посторонний. Разные пластилиновые печати и особые ключи были для специалиста, по убеждению Знаменского, легко преодолимой ерундой. А вот такой простенький «беспорядок» чужак непременно нарушит. И нарушали несколько раз. То ли забегали сменить дежурного «жучка», то ли проверить по службе, не держит ли он у себя чего неположенного. Миномет, может быть? Или едкий «самиздатский» манускрипт? Шут их знает. Даже неинтересно.Трюк, с помощью которого уберегались от досмотра наиважнейшие документы, был давно разработан вместе с Зиночкой Кибрит, и его Знаменский от всех скрывал. (Скроем и мы на случай, если он в употреблении у кого-то из берегущих тайны своих сейфов).Протекло четверть часа казенного времени. Пал Палыч сидел на диване, мысли его блуждали далеко, дурное настроение усиливалось.«Я не собираюсь сегодня работать, что ли?»Вон их, сколько на очереди – целая коллекция физиономий таращится под стеклом на углу стола. И все «сидят за ним». В литературе для удобства автора и читателя следователь ведет одно дело. В жизни – кучу. Одновременно. Да еще групповых. Чтобы не завалить сроки, надо волчком вертеться.А следователь посиживает на диване.Открыть ящик, взять блокнот с закладкой. Страничка исписана сверху донизу. Это вторничный график. Хорошо, если треть пунктов не переползет на среду.Рука уже потянулась, машинально минуя белеющий в прорехе обивки колпачок от авторучки – один из способов обуздать на редкость колкую и упрямую пружину. Ею старый диван потчевал неосторожных посетителей, и чего только Пал Палыч не перепробовал, сражаясь с нею. Глупый колпачок, примотанный липкой лентой, дер.жался чудом. Скоро соскочит.«Если мне пофартит арестовать хорошего матрацного мастера, пусть только справится с этим бедствием – немедленно отпущу за недоказанностью!»Знаменский достал блокнот, пересел за стол. Перечень предстоящих дел окатил его рутиной. А сейчас требовалось чем-то перешибить впечатление от встречи у газетного киоска, которая и отравила утро.«Но я ведь сделал, что мог. Больше я не могу ничего. Надо просто забыть и работать, и как-нибудь рассосется».Он отодвинул блокнот и воззрился на скопище фотографий. График побоку. Кем бы заняться для отвлечения?Самоуверенные усики, крепкая шея культуриста. Нет, не отвлечет, жидковат нутром. Пышноволосая красавица с улыбкой кинозвезды. Наводчица грабителей, которых Томин обещал со дня на день взять. Тогда и полюбуемся на звезду. Разношерстная компания веселых шоферюг. Директор автобазы сколотил из них шайку угонщиков. Грузовики «отстаивались» на базе и позже продавались колхозам, а те регистрировали их как самостоятельно собранные из запчастей. Ну и что мне даст сегодня горластая шоферня? К шутам их, пусть дозревают. Вот этот… смирненький такой с виду, податливый, губки обиженные, полон недоумения – за что сижу? Этот способен капитально отвлечь, за пять-шесть строк в протоколе все нервы измочалит. Он, пожалуй, в самый раз.«Нет, будем самокритичны – для тебя я сегодня не в форме».Хоть бы позвонил кто. Сорок одна минута казенного времени, а аппарат молчит. Небывалый случай. Старший следователь Знаменский никому не нужен. Никому заботы нет, что у него скулит сердце, что он раздосадован, сердит и не желает трудиться на ниве законности.«Ладно. Хватит дурью мучиться! В конце концов…»И тут Пал Палыч понял, кого не прочь повидать. Кудряшова. Крепенького, пышущего здоровьем и оптимизмом Кудряшова. Потому что встреча у газетного киоска взбаламутила воспоминания полугодовой примерно давности. Тогда Знаменский заканчивал дело о хищениях в ресторане «Ангара». Кудряшов работал там зав производством, а в кондитерском цеху (приносившем львиную долю доходов) заправляла Маслова. Молодая, очень хорошенькая – тогда, – обожавшая двух дочек и слепо боготворившая мужа. Душу Пал Палыча она тронула тем, как с искренним стыдом и слезами рассказывала о махинациях в ресторане. Не хватило ей
Последние комментарии
14 часов 23 минут назад
23 часов 14 минут назад
23 часов 17 минут назад
3 дней 5 часов назад
3 дней 10 часов назад
3 дней 11 часов назад