О друзьях-товарищах [Олег Константинович Селянкин] (fb2) читать постранично

Олег Селянкин О ДРУЗЬЯХ-ТОВАРИЩАХ

…А почестей мы не просили.

Не ждали наград за дела.

Нам общая слава России

Солдатской наградой была.

Г. Поженян

ОТ АВТОРА

Ни в чусовской школе № 8, которую я окончил в 1937 году, ни в Высшем военно-морском училище, куда сразу, после окончания десятого класса, был направлен по путевке ЦК ВЛКСМ, ни в последующие годы войны, когда приказы командования бросали меня то на один, то на, другой фронт, мне даже во сне ни разу не приснилось, будто я когда-нибудь стану писателем. Моей главной мечтой в то время было — вырасти в хорошего командира, может быть, даже в адмирала. И в этом признании не вижу ничего зазорного: стоило ли оканчивать Высшее военно-морское училище, если у тебя нет подобной мечты?

Не мечтал стать писателем, вот и не вел дневниковых записей, что сохранила память — весь мой багаж.

Разумеется, многое забылось, а кое-что в свое время я и не стремился узнать. Например, полных биографических данных того или иного человека, с которым судьба столкнула меня на дорогах войны: времени для принятия нужного боевого решения всегда оказывалось так мало, что тратить его на что-то еще было бы преступлением.

Однако в буднях фронтовой жизни мне довелось встречаться и с такими людьми, что даже попытайся забыть кого из них — не сможешь. Вот и стоит он у тебя в памяти, как прекрасно видная со всех сторон башня очень нужного и хорошо знакомого маяка. Они, эти люди, ставшие для меня своеобразными маяками, и не дают забыть о войне, заставляют браться за перо. Им, героям Великой Отечественной войны, я и посвящаю свой труд.

Боевое крещение

Я не искал его, моего первого фашиста, убитого в рукопашной схватке. Просто бежал со своими матросами по вражескому окопу, вписываясь в его изгибы. Фашист сам выскочил на меня из бокового хода. И занес над моей головой приклад автомата.

Не помню в деталях дальнейшего. Я будто проснулся, когда в груди упавшего врага увидел рукоятку своего ножа. И еще тогда я только и подумал, что, похоже, этот фашист выше меня почти на голову. И в плечах пошире.

А за изгибом окопа слышались хриплое дыхание, вскрики, и я бросился туда.

Было все это в июле 1941 года…

Война, хотя мы к ней и готовились, обрушилась на нас все же неожиданно. И главное — с кем? С той самой Германией, для которой портовики еще только вчера отгрузили очередную партию пшеницы, с той самой Германией, которая месяца два назад продала нам свой недостроенный военный корабль; он стоял на Неве, я сам видел его!

Было ли мне страшно, когда мы, молодые командиры, узнали о нападении фашистской Германии? Пожалуй, да. Ведь мы уже изучали материалы боев на Хасане и Халхин-Голе, у нас за плечами была война в снегах Финляндии, где мы впервые столкнулись с автоматами, минометами и массовым минированием не только дорог и подходов к укреплениям, но и жилищ мирных жителей, даже тел павших. Мы уже твердо знали, что война беспощадна, что там запросто могут убить. А ведь тебе только-только перевалило за двадцать, и жизнь так прекрасна!

Иными словами, весть о нападении фашистов мы встретили внешне спокойно и сразу поняли, что настало то время, ради которого нас учили столько лет.

Мы были даже уверены, что война многих из нас лишит самого ценного — жизни. Но что нам придется отступать, что враг сомкнет кольцо блокады вокруг Ленинграда, дойдет до Волги — этого никто не ожидал. Больше того, выскажи тогда кто-нибудь подобную мысль — мы схватили бы его как явного врага, ибо истово верили в мощь своей армии, в своих полководцев и флотоводцев. Даже сводки Совинформбюро, в которых с первых дней войны для нас не было ничего радостного, не очень смущали. Мы ждали, что вот-вот изменятся и тон, и содержание их.

Когда началась война, я служил на подводной лодке Щ-317. Думал, на ней и буду воевать до победы или до того дня, когда она навечно нырнет в морскую пучину. Однако приказ наркома отозвал меня в Ленинград на другую, более современную лодку К-54. Она произвела на меня потрясающее впечатление, я был рад и горд, что назначен на нее, да еще исполняющим обязанности помощника командира. Но уже в первых числах июля (вскоре после выступления по радио И. В. Сталина) ночью прозвучал сигнал боевой тревоги. Экипажи подводных лодок, как и полагалось по боевому расписанию, построились во дворе. Минутная пауза — и нам сообщили, что из подводников сформирован батальон морской пехоты. Слышу, я назначен командиром 1-го взвода 1-й роты; ко мне во взвод попали и матросы нашей лодки, что, конечно, обрадовало: этих, как мне тогда казалось, я уже успел узнать.

Еще не прочувствовали, не поняли всей важности случившегося — нам всем выдали новейшие автоматы ППД.

Командиром батальона был назначен капитан-лейтенант Н. Н. Куликов, а командиром нашей 1-й роты —