Волки сильнее собак [Мартин Круз Смит] (fb2) читать постранично

Мартин Круз Смит Волки сильнее собак

1

Москва была залита светом. Неверный свет прожекторов Красной площади смешивался с неоном казино на площади Революции. Свет полз из подземного перехода в сторону Манежа. Новые башни из стекла и полированного камня венчали прожекторы, на каждой из них возвышался шпиль. Златые купола по-прежнему плыли вокруг Садового кольца, но весь вечер экскаваторы терзали землю в старой части города и расширяли световые пятна, чтобы поднять современную, устремляющуюся ввысь Москву хотя бы на уровень Хьюстона или Дубая. Паша Иванов помогал создавать именно такую Москву – изменчивый ландшафт тектонических пластов, потоков лавы и роковых ошибок.

Старший следователь Аркадий Ренко выглянул из окна десятого этажа, чтобы получше разглядеть на мостовой мертвого Иванова. Крови почти не было, руки и ноги неестественно вывернуты. У края тротуара стояли два черных «мерседеса», принадлежавших Иванову и его телохранителям. Как правило, любой удачливый бизнесмен и мафиози в Москве располагает двумя «мерседесами» – черными, как у нацистов.

Иванов прибыл в 21.28, отправился прямиком в самую безопасную квартиру в Москве, а уже в 21.48 выбросился на тротуар. Аркадий измерил расстояние от здания до трупа Иванова. Те, кого убивали, обычно шлепались рядом с домом, потратив все силы на то, чтобы не выпасть из окна. Самоубийцы отличались целеустремленностью и падали дальше. Иванов лежал почти у самой улицы.

За спиной Аркадия прокурор Зурин пронес из бара в гостиную спиртное первому вице-президенту «НовиРуса» Тимофееву и молодой блондинке. Зурин суетился как метрдотель: он пережил шесть кремлевских режимов, воздавая должное своим лучшим клиентам и улаживая их проблемы. Тимофеева трясло, а девушка опьянела. Аркадий подумал, что все это немного похоже на праздник, во время которого хозяин внезапно и необъяснимо бросается из окна. После шока гости продолжают веселье.

Странноватым оказался Бобби Хоффман, американский помощник Иванова. Хотя за ним и стояли миллионы долларов, его мягкие кожаные мокасины были жутко изношены, пальцы испачканы чернилами, а замшевая куртка порвана на спине. Аркадию захотелось узнать, долго ли еще Хоффман останется в «НовиРусе». Помощник покойника? Звучало бесперспективно.

Хоффман подошел к стоявшему у окна Аркадию.

– Почему руки Паши в полиэтиленовых пакетах?

– Я искал следы сопротивления, может быть, порезы на пальцах.

– Сопротивления? Это вроде борьбы?

Сидящий на софе прокурор Зурин подался вперед:

– Здесь нечего расследовать. Мы не занимаемся самоубийствами. В квартире нет никаких следов насилия. Иванов пришел один. Остался один. Это, друзья мои, самоубийство чистой воды.

Девушка в брючном костюме из красной кожи и в сапогах на высоких каблуках подняла изумленный взгляд. Аркадий уже знал из дела, которое завел на Иванова, что это Рина Шевченко, двадцати одного года, его личный дизайнер.

Тимофеев был известен как сильный и мужественный человек, но сейчас он так съежился, что постарел лет на двадцать.

– Самоубийства – трагедия личная. Хватает страданий из-за смерти друга. Полковник Ожогин – начальник службы безопасности «НовиРуса» – уже летит назад. – И Тимофеев добавил для Аркадия: – Ожогин просил, чтобы ничего не делали до его появления.

– Мы не бросим труп на тротуаре, как тряпку, даже ради полковника, – парировал Аркадий.

– Не обращайте внимания на следователя Ренко, – сказал Зурин. – Он фанат своего дела. Как собака, натасканная на наркотики, все обнюхивает.

Здесь много не вынюхаешь, подумал Аркадий. Из чистого любопытства ему захотелось узнать, сможет ли он сохранить следы крови на подоконнике.

Тимофеев прижал к носу платок. На нем тут же расплылись красные пятна.

– Кровь? – участливо спросил Зурин.

– Летняя простуда, – ответил Тимофеев.

Напротив квартиры Иванова находилось мрачноватое офисное здание. Какой-то человек вышел из вестибюля, помахал Аркадию и сделал знак вниз большими пальцами.

– Один из ваших людей? – поинтересовался Хоффман.

– Сыщик. Проверял, не засиделся ли там кто допоздна, вдруг кто-нибудь что-то видел.

– Вы же не ведете следствие.

– Я выполняю указания прокурора.

– Значит, по-вашему, это было самоубийство?

– Мы предпочитаем самоубийства. Они не требуют серьезной работы и не поднимают уровень преступности. – Аркадий также подумал, что самоубийства не выставляют напоказ некомпетентность следователей и сотрудников милиции, которые скорее годятся на вынос из квартир мертвых пьяниц, чем на раскрытие убийств, совершенных хоть с какой-то долей преднамеренности.

– Вы уж простите Ренко, он всю Москву считает местом преступления, – вставил Зурин. – Проблема в том, что пресса непременно сделает сенсацию из смерти любого человека, а уж тем более такого известного, как Паша Иванов.

В таком случае самоубийство сошедшего с ума