День Откровения [Александр Абердин] (fb2) читать постранично, страница - 132

ходить, но Эмиль заверил меня, что его память прорастет в нем, как дерево из крошечного семечка, и то, о чем я с ним разговаривал, будет воспринято потом с благодарностью.

Так все оно и случилось, спустя четыре месяца память вернулась к Сэму и теперь он стал моим вторым я и частенько подменяет меня в Институте. Мы работаем с ним, как и прежде, одной командой и мне очень радостно сознавать, что у меня вновь есть отец, который всегда готов прийти на помощь и дать толковый совет. Иногда у меня с Сэмом бывают кое-какие разногласия, особенно тогда, когда он начинает говорить о том, что именно Оорк является отцом всей нашей родовой цепочки, но тогда я рассказываю ему о том, с каким трепетом он ждал дня, когда должен был зачать меня и как они все втроем готовились к этому событию. Как удалились в буш и охраняли наше убежище, где моя мать должна была выносить меня и затем разрешиться от бремени, и как они мастерили для меня колыбель, как все втроем заботились о моей матери, заранее зная, что вскоре после того, как она перестанет кормить меня грудью, они отправят ее учиться в Америку. Почему-то именно эти несколько дней перед зачатием, которое мы называли Переходом с большой буквы, я запомнил наиболее отчетливо, хотя это происходило тысячи раз. Инстинкт отцовства был в нас сильнее любого другого и в момент Перехода мы всегда были вдали от всех людей.

Как правило, одного этого напоминания мне всегда хватает, чтобы в глазах Сэма тут же угас огонь благоговения перед Оорком и к нему вновь вернулись отцовские чувства. Правда, следует все же отметить, что как свекор он непоколебим и для Ольги он один является непререкаемым авторитетом. Не смотря на то, что характер у Ольги чертовски независимый и она вовсю помыкает даже своей матерью и бабкой, в присутствии Сэма это ангел во плоти и самое послушное существо во всей Вселенной. Однако, в таких случаях именно мне приходится чертовски туго, ведь вдвоем они способны критиковать меня с утра и до ночи. Хорошо еще, что обе мои тещи души во мне не чают и всегда, по любому поводу, встают на мою сторону. Так что кое-какое равновесие в моей семье все-таки есть.

Помолодевшими и став еще красивее, мы с Ольгой вернулись в Латвию, чтобы легализоваться там под своими старыми именами землян, но уже с совершенно иными планами. Нас прикрывало несколько десятков наших лучших телепатов, чтобы не возникло каких-либо недоразумений в связи с нашим долгим отсутствием и неожиданным возвращением. Они сделали так, что ни у кого не возникло и мысли, что все это выглядит, мягко говоря, странным и неправдоподобным. В Риге мы пробыли ровно полдня и просидели все это время в зале ожидания аэропорта, дожидаясь самолета на Париж.

Прилетев в Париж, я первым делом выступил на созванной отцом Ольги пресс-конференции, которую подготовили Нинель и Элиза, объявившие себя её старшими сестрами. Эти красотки, у которых на двоих, помимо Ольги, было пятнадцать душ детей, дюжины полторы мужей и невесть сколько любовников, к этому времени уже организовали целый клан, призвав себе в помощники около полусотни женщин-андроидов. Даже по сравнению со всей нашей организацией, действующей скрытно, эта банда, состоящая на сегодняшний день из четырех с половиной сотен людей, спаянных любовными и семейными привязанностями, представляет из себя самое настоящее тайное общество и слава Богу, что все они мои верные союзники и неукоснительно выполняют все мои распоряжения.

На пресс-конференции я подробно рассказал о том конфликте, который произошел в Москве и даже рассказал о том, как мы с отцом попали когда-то в Советский Союз. Якобы, совершенно случайно на пресс-конференции оказался некий седовласый макумбийский бизнесмен, который не преминул не только подтвердить всем, что я действительно являюсь внуком великого белого колдуна Бенджамена Бартона, спасшего его когда-то от укуса скорпиона, но даже бросился ко мне с распростертыми объятьями, что чуть ли не до слез умилило журналистов.

На этой пресс-конференции, которая была ловко срежиссирована отцом Ольги Браво, депутатом французского парламента, Фернаном де-Вилье, публике была представлена и Натали Колоскова, возле которой беспомощно топтался с ноги на ногу и громко вздыхал капитан Пьер Кутасов. Фернан и Натали уже были полностью посвящены во все наши секреты и стали нашими союзниками, а Пьер в то время был всего лишь влюбленным молодым офицером. Эмоциональный рассказ этой милой девушки вызвал бурю возмущения и меня не удивило, что вечерние выпуски газет пестрели аршинными заголовками: "Эдвард Бартон вырывает двух девушек из когтей русской мафии!", "Чернокожий русский бросает вызов русской мафии!" и прочими, не менее броскими заголовками, сопровождаемыми нашими фотографиями.

Для меня же самым главным итогом было как раз не это, а то, что пресс-конференция, проведенная мною в аэропорту имени Шарля де-Голя, позволила мне заявить на весь мир о создании Института Человека. Мое сообщение о том, что я собираюсь создать