Сага о Северных островах [Наталья Викторовна Бутырская Н.В.Сторбаш] (fb2) читать постранично, страница - 3

пошутил, вспомнив свою первую ночь в поселении Полузубого, но Альрик почему-то не посмеялся, а отвесил мне изрядный подзатыльник.

* * *

До Северных островов мы добрались быстро. И пусть Хьйолкег задремал, закрыв все три ноздри, на веслах мы шли чуть ли не шибче, чем с парусом. Сам Полузубый не гнушался грести, а Альрик не отходил от кормового прави́ла.

Когда мы пристали на ночь к небольшому островку, бриттки рыдали от счастья. Детей пришлось выносить с «Сокола» на руках, так как они не могли устоять на твердой земле, пошатывались, как пьяные. Да и рунные шли еле-еле, хватаясь друг за друга и падая.

Вепрь тут же затеял готовить горячий ужин. Все соскучились по кашам и похлебкам.

И краем уха я услышал, как бритты осадили Полузубого и умоляли его остаться здесь, на острове, лишь бы не выходить в море еще раз. А вот ответ я уже разобрать не смог, потому позвал Леофсуна и попросил его пересказать разговор.

— Бранится он, — усмехнулся Рысь. — Говорит, мол, неизвестно чей это остров. А хоть бы и ничей, так рано или поздно кто-нибудь заявит на него права, и чужаки ему будут не нужны. И что тогда? Бросать дома, скот, поля и бежать? Снова бежать? Нет. Полузубый хочет отыскать свое место, чтоб никто и не думал погнать оттуда бриттов. И за свою землю он будет биться до конца.

Полузубый распалился, закричал на глупых баб.

— А теперь он орет, чтоб они разлепили зенки. Остров с два вершка! Деревьев немного, земля — сплошной камень, и на корабле всего-то три козы. Как они собираются тут жить? Чем питаться? Мол, бабья дурь совсем застила глаза. Корабль им, вишь, не глянулся!

— Ладно-ладно. Дальше не надо. И так понятно.

В лучах закатного солнца рыжая шевелюра Леофсуна побагровела, заполыхала, как вепрев костер. За этой огненной рыжиной и яркими обильными веснушками самого парня сложно было разглядеть. И я вдруг поймал себя на странной мысли.

— Слушай, Рысь, а ведь ты уже не бритт!

— Чего это? — озадачился он.

— Вот смотрю на тебя и не вижу ни бритта, ни норда. Только ульвера.

Леофсун расплылся в улыбке.

— Так и я тоже. Какая в Бездну разница, откуда родом. Хирдман, ульвер, — вот кто я.

Эта мысль так захватила, что я взглянул на нашу стоянку иными глазами.

Вон суетились бабы, таскали воду, вытирали носы детишкам, стирали замаранную одежду. Полузубый все еще объяснял непонятливым, почему им нельзя остаться на первом попавшемся клочке суши. Хускарлы-бритты разбрелись по острову, видать, искали различия между нашими землями и Бриттландом.

А ульверы, как будто и не было нескольких месяцев без корабля, дружно занимались лагерем, вытаскивали дрова с «Сокола», одеяла, нужную снедь, небольшой бочонок с элем. И делали это без суеты, спокойно, даже не переглядывались друг с другом. Энок потрошил коз, Вепрь помешивал варево, Видарссон ломал собранные ветки. Альрик втолковывал Живодеру, кто эту ночь проведет на палубе без сна и почему не стоит вырезать чужих богов на борту нордского корабля.

И вот забавно: один из бриттов, пришедших к нам с Живодером, старался держаться ульверов. Не понимая ни слова, он подхватывал котелок или бочонок, знаками спрашивал, чем еще помочь. А второй, растерявшись, отошел в сторонку, поближе к бриттам Полузубого, да так и простоял там, пока еду не приготовили. И есть он пошел не к нашему костру.

К следующему полудню мы увидели на горизонте бухту, в которой улегся Сторбаш. Я с трудом мог усидеть на месте, хотелось бросить весло и обернуться, посмотреть на родные берега. Рядом сидел Ледмар, и я без умолку рассказывал ему о доме.

— А знаешь, какая у меня мать? Так-то главный отец, но если мать разозлится, никому мало не покажется. Строгая, красивая. А еще перед домом у нас стоит старая носовая фигура от отцовского корабля, он так и не смог ее сжечь или выбросить. И ведь у меня брат родился, уже две зимы прожил. Наверное. Я его ни разу не видел. Как думаешь, каким он будет?

— Да таким же, как этот.

Булочка кивнул на совсем маленького ребенка, по его виду сложно понять, мальчик это или девочка. Наверное, пацан, иначе зачем его матери привязывать его к себе веревкой? Впрочем, один малец за время похода все же умудрился утонуть, причем так, что никто и не заметил. И теперь многие бриттки обвязывали детей веревками, и некоторые крепили второй конец к себе, а некоторые — прямо к мачте. Повезло, что мачта сейчас лежала на козлах, и ребятишки могли бегать вдоль палубы.

— Нет. Фольмунд должен быть поумнее. Он ведь…

Наш разговор прервался резким свистом. Энок, торчавший на мачте, что-то увидел.

— Парус! Синий в клетку! Идут к нам.

Альрик помолчал, а потом крикнул:

— Убрать весла, надеть доспехи, взять оружие. Кай, ко мне!

Когда я подошел с кольчугой в руках, хёвдинг спросил:

— Знаешь, у кого такой парус?

— Нет. Да и если б знал? Парус ведь и перекрасить можно. Но у моего отца таких кораблей не было. И никогда он не ставил сторожей снаружи бухты.

— Вот и мне так