95-й. Сны о будущем прошлом (СИ) [Ольга Войлошникова] (fb2) читать постранично, страница - 2

писательские принадлежности, как-то поплыло всё, и все мои силы резко бросились на то, чтоб стоять прямо. В дверях КПП я снова качнулась, резковато схватилась за косяк, заслужив внимательный Вовкин взгляд. Фубля, неудобно-то как…

Не знаю, что уж он для себя решил, но спустя буквально две минуты спросил:

— Девушка, вы как? Плохо? Может, вас поддержать за вторые девяносто?

— А это верхние или нижние? — автоматически спросила я.

Я! Я же тётя, взрослая и местами циничная! Так неудобно стало, ужас… Опять!

Он, однако же, засмеялся и спросил:

— А вам как больше нравится?

Я неожиданно поняла, что краснею:

— Ой, можно я лучше за руку прицеплюсь? — я ухватилась за подставленный локоть, — Может, на ты? Мне так легче будет, — ну реально, легче! Я, есть такое дело, периодически по приколу называю мужа «Владимир Олегович», но обкосячиться со всеми этими наименованиями могу с лёгкостью.

— Легко! Владимир.

— Меня Оля зовут. Ты не против, если мы пешком пройдёмся, хотя бы немного? Что-то у меня голова пипец как кружится.

Он, конечно, был не против. И даже всеми силами был за. И прямо изо всех сил старался произвести на меня хорошее впечатление.

Башка внезапно заболела, как будто глаза сейчас вывалятся. Я остановилась и сдёрнула очки. Неожиданно стало сильно легче. И даже, на удивление, как будто чётче. Так. Я сложила очки в сумку и предупредила:

— Вот теперь — строго за руку, потому как я не уверена, что смогу увидеть всякие страшности и опасности.

Что-то улыбка у Владимира Олегыча подозрительно самодовольная. Надо что-то спросить, чтоб он рассказывал, а я утрясла хаос в голове, хоть немного.

— А ты давно учишься?

Мы шли по улице не торопясь, и солнце поливало нас сквозь молодую листву. Вовка явно пытался меня очаровать. Я почти не слышала, что он говорит, и хаос в мыслях превращался в форменный сумбур. Максимум, на что меня хватало — улыбаться и худо-бедно выдавать какие-то междометия. Он вёл меня какими-то дворами и улицами, уверяя, что так короче. Наверное. Совсем эту часть города не знаю. На плотине меня снова накрыло, картинка засветилась, и солнца в ней стало гораздо больше чем красок…

Я выдернула себя из сна. Спальня! Моя! Родной две тыщи двадцать первый.

Сон! Это был сон!

Я лежала, раскинув руки, на нашей с Вовкой постели и от чего-то не могла пошевелиться, а наша собачка (мелкой дворянской породы), поскуливая, бегала вдоль края кровати на задних лапках, перебирая передними, как пианистка. Муж уже на работу ушёл, вон, солнце как сквозь шторы светит.

Солнце…

Полдня я ходила, как обухом по голове ударенная. Пыталась сесть, дописать начатую главу. Слова не складывались. Пришёл со смены муж, поел и лёг на пару часов поспать — когда встаёшь в четыре утра, так или иначе, график сна у вас сдвигается.

Я приготовила ужин, пошарашилась из угла в угол, села за комп… открыла новости девяностых.

Мама дорогая… Чечня полыхает. Теракты. Инфляция прёт. Люди в растерянности от цен…

На видео попался Ельцин, в очередной раз кающийся за тоталитарное прошлое перед самодовольными пиндосами. Тварь продажная.

Закрыла.

Что-то меня так это всё придавило, прям бетонной плитой.

Проснулся муж, поинтересовался: что со мной такое, отчего «выраженье на лице»? Рассказала ему всё. Объяснил мне, между прочим, почему они в училище бегали в респираторах. Снимать-одевать быстрее, чем противогазы, не так муторно, а для лёгких тренировка практически та же. Надо же.

На моменте, когда его отправили меня сопровождать, рожа у него сделалась довольная, прям как во сне:

— Ну, естественно, он должен был послать сержанта. Ух, я бы!..

— Что бы?

— А что ты думаешь, курсант Воронов упустил бы такую возможность? Я бы по-лю-бому попытался тебя очаровать. Такая девочка! Глаза большие, чёрные. Фигура такая, ух! — Вовка сделал глаза, — Сиськи-и-и!

— Ну, положим, сиськи были поменьше.

— Но тройка-то была?

— Да! — я чуть не оскорбилась, — Тройка у меня ещё со школы была.

— Ну вот, при твоём росте… Да-а, я бы очень постарался тебе понравиться.

Я усмехнулась про себя: да он, наверное, любую девушку попытался бы очаровать. Это ж курсант! Первый курс, женщин почти не видят, там, поди, такой спермотоксикоз, кхм…

Вот так мы поговорили, поржали, а потом легли спать — и я снова вынырнула в солнце, заливающее дорогу над плотиной тысяча девятьсот девяносто пятого. Год осознался чётко, как вводная.

Вовка, молодой курсант ИВВАИУ, держал меня за руку и заглядывал в лицо:

— Что, опять кружится?

Я прикрыла глаза и постояла, держась за него обеими руками.

Это что выходит — я сюда регулярно теперь буду проваливаться? Или как??? И если да… Так, Оля, взяла себя в руки! Иначе твой мужик решит, что ты припадочная, и, чего доброго, испугается. Даже сиськи не помогут.

Я глубоко вздохнула и медленно, медленно выдохнула. Открыла глаза.

— Я сегодня