Лабух (СИ) [Иван Валерьевич Оченков] (fb2) читать постранично, страница - 4

Максим Непейвода. Вот! И печать имеется.

— Так вот значит, какой у тебя мандат, — угрожающе прищурился главарь. — Отбрехаться думал? Шалишь, брат! Выводи его…

— Граждане уголовники, — растерялся я. — Стесняюсь спросить, а на этом с позволения сказать документе есть моя фотография? С чего вы вообще взяли, что он принадлежит мне? Да какой из меня красноармеец? Я и верхом скакать не умею и саблю в руках никогда не держал…

— Во заливает! — засмеялся моряк. — Да на тебе ж форма была кавалерийская…

— А если бы на мне был фрак, вы бы сказали, что я граф?

— Не, на графа ты не больно похож. Я их в свое время немало в расход пустил, навидался…

— Погоди, Нечай, — неожиданно вмешался помалкивающий до сих пор бандит, одетый в отличие от своих сообщников с некоторым изяществом. В костюм и рубашку с галстуком.

— Если он и впрямь музыкант, так испытай его!

— А зачем?

— После того, как Митьку подстрелили, хлопцам и сыграть некому. Пусть потешит народ, а в расход пустить мы его всегда успеем!

— Франт верно толкует! — неожиданно поддержал его бандит, которого я принял за матроса. — Пусть сыграет, а то тоска смертная!

Очевидно, они с Франтом имели вес в бандитском сообществе, поэтому Нечай не стал спорить и велел принести музыкальный инструмент. Хорошая новость была в том, что это оказалась гитара. Плохая в том, что семиструнная. Впрочем, мне приходилось играть и на такой, но главная засада заключалась отнюдь не в этом. Я уже понял, что оказался в прошлом и не в своем теле. И судя по всему, человек которому это тело принадлежало прежде, музыкантом не был. И как у меня получится сыграть непривычными к тому пальцами, я не знал…

— Ну что? — испытующе смотрели на меня бандиты. — Играй…

— Минутку, граждане, — попросил я, судорожно пытаясь настроить инструмент.

Качество его оставляло желать лучшего, к тому же в корпусе явно имелась трещина. Но выбирать было не из чего, и я провел по струнам…

— А теперь пой!

Что же, пропадать так с музыкой, — успел подумать я и запел. Голос к счастью оказался не таким уж и плохим, а вот слова сами пришли на ум…

Вот пуля просвистела, в грудь попала мне

Спасся я в степи на лихом коне

Но шашкою меня комиссар достал

Покачнулся я и с коня упал

Хэй! Ой, да конь мой вороной

Хэй! Да обрез стальной Хэй!

Да густой туман Хэй!

Ой, да батька-атаман…

Пел я как никогда прежде, стараясь вокалом компенсировать не слишком хорошую игру и инструмент. Но к счастью, среди моих слушателей не было истинных ценителей, а вот содержание им, что называется, зашло.

Стоило мне дойти до припева, как они начали покачиваться в такт аккордам и подпевать, а когда дошло до — «При Советах жить — торговать свой крест, сколько нас таких уходило в лес» и вовсе едва не пустились в пляс.

— Ишь ты, — одобрительно покачал головой Нечай. — И впрямь музыкант!

Впрочем, выступление понравилось далеко не всем. Захваченный вместе с прежним хозяином моего нынешнего тела мальчишка смотрел на меня с нескрываемым презрением. К счастью для него, остальные это не заметили.

— А чего еще можешь? — спросили обрадованные нежданным развлечением бандиты.

— Для вас, господа-граждане-товарищи, — припомнил я слышаный где-то оборот, — все что угодно! Но прежде чем я продолжу, явите божескую милость, не пожалейте бедному музыканту стопочку водки и хоть корочку хлеба для закуски, а то у нас с этим молодым человеком голодный обморок приключится!

— А он тоже музыкант?

— Говоря по чести, не знаю, — вздохнул я, поворачиваясь к парню и делая ему глазами знак, чтобы он не ляпнул какой-нибудь глупости. — Но почему-то уверен, что он прекрасно танцует!

Налитый для меня в глиняную стопку самогон вонял так, как будто его гнали, по меньшей мере, из дохлых кур. Но градусы в нем наличествовали, а это сейчас было главным. Почувствовав как в пустом желудке запекло, я уже сам подхватил с широкой деревянной миски шепотку квашеной капусты и жадно закусил.

— Возьми сальца, — предложил один из бандитов и я обнадеженный его щедростью сдуру взялся за нож.

В руках атамана тут же возник револьвер, а матрос лапнул кобуру самого настоящего маузера. Остальные тоже зашевелились демонстрируя бдительность и боеготовность и только Франт остался недвижим, хотя готов поспорить, что при надобности он выстрелил бы первым.

— Спокойнее, господа! — сглотнул я подступивший к горлу ком. — Я человек мирный и практически безобидный.

— То-то!

Как бы то ни было, мне удалось перекусить самому и даже немного накормить своего непреклонного спутника. Удержаться от сала тот не смог, хотя и заявил шепотом, что плясать для бандитов не станет.

— Станешь, если жить хочешь! — так же тихо ответил я ему.

— Они нас все равно убьют…

— Возможно. Но не сейчас!

Боже, как я играл и пел в тот злополучный день! Наши дворовые песни, блатняк, шансон… в общем все что только