Харальд Прекрасноволосый и Зеркало Грядущего [Вячеслав Паутов] (fb2) читать постранично, страница - 25

Гутторм? Что ты делаешь здесь? Ты занялся торговлей с северным народом? — удивленно, но с нотками нескрываемой радости, спросил Харальд. Перед ним стоял брат его матери, ярл Гутторм, сын Сигурда Оленя, херсир конунга Хальвдана Чёрного. И это выглядело как свершение долгожданного чуда.

— Без шапки я узнал тебя сразу, Харальд конунг! — улыбаясь ответил Гутторм. — Мы все рады, что ты, наконец, нашёлся.

— Почему ты называешь меня конунгом, Гутторм херсир? Ведь конунг у нас один — мой отец, Хальвдан Чёрный, сын Гудрёда Охотника… — недоумённо спросил Харальд и взгляд его упёрся в лицо дяди.

— Случилось так, дорогой племянник, что отец твой, наш великий конунг, погиб вскоре после минувшего Йоля, он ушёл под лёд озера Рёнд вместе с санями и слугами, сопровождавшими его. Никто не выплыл…С тем пор мы ищем тебя по всему Финнмарку. И вот торговые люди подсказали, что как-то видели на поляне для обмена товарами с лопарями юношу лицом не похожего на лесных людей. Так мы появились здесь, и как оказалось, вовремя. Теперь ты, будучи единственный наследником своего отца, являешься законным приемником его власти над Северным Путём. И с этого дня звать тебя будут Харальдом конунгом. Привыкай, властительный племянник… Скоро ты увидишь свою мать, ведь она больше всех ждала твоего возвращения, проливая слёзы горести от разлуки со своим единственным сыном. В полуроздыхе пешей ходьбы отсюда в торговом поселении стоит моя дружина и сейчас мы отправляемся к ней, а затем все вместе — в твой Вестфольд. — обстоятельно, но не сдерживая радости от встречи с племянником, пояснил свои предыдущие слова Гутторм херсир.

По знаку руки дяди Харальда на поляну выкатились двое широких саней. Дружинники, бережно взявши нового конунга под руки, усадили того на мягкие шкуры, которыми сани были выстланы изнутри, а сами на лыжах стали сопровождать дорогую находку. Теперь они не спешили. Гутторм херсир же на вторых санях споро покатил вперёд, упредить своих людей о счастливом завершении поисков племянника и необходимости соответствующей подготовки для встречи нового конунга.

В этот день солнце для Харальда светило как-то по-особому торжественно, а он, глядя на него, блаженно щурился. Накатанный санный путь, неизвестно когда появившийся, вёл теперь от поляны, где совершался торговый обмен с саами, до ближайшего торгового поселения норегов, а сами сани, направляемые резвыми лошадьми, летели подобно ветру. Харальд же, лёжа на мягких шкурах, вдруг подумал, а не приснилось ли ему всё то, что случилось накануне: ссора с отцом, бегство из отчего дома и добровольное изгнание, странствия по Финнмарку на пару с Ансси в поисках стойбища его родичей, жизнь среди саами, беседы с нойдой Каапо и чудеса, творимые его бубном, любовь к Тиие, звери-спутники, путешествие в сайво, священная охота, предсказания неведомого Ибмела Создателя…Было ли это всё в его жизни?

И тут Харальд ощутил холод на среднем пальце левой кисти, как будто кисть эту кто-то окунул глубоко в снег. Это металлическая прохлада Жребия Судьбы на, выпростанной из — под звериной шкуры, руке Харальда, усугублённая зимней погодой и быстрой ездой, дала свой ответ: «пока ты жив, а я на твоём пальце, тебе не забыть саами никогда».

А сани все несли и несли его вперёд к новой, ещё не изведанной, но теперь такой близкой и реальной, жизни. И он впервые явственно ощутил, как крылья неведомых и невидимых обычному глазу, священных птиц, мягко коснулись его холодных щёк. Грядущее было сейчас совсем рядом, там впереди, за поворотом накатанного санного пути, где для конунга Харальда Прекрасноволосого начинался Путь Журавля…

ЭПИЛОГ

Нойде Каапо не суждено было увидеть белизну будущего снега, ощутить его мягкость и холод… Он умер тёплой летней ночью: духи опять посетили его палатку, сопровождая своё появление очередными судорожными подёргиваниями тела избранного, но в этот раз он не вернулся к свету, семье, своему роду — он ушёл в сайво и крепко затворил за собой дверь.

С тех пор Тиия стала нойдой рода, собрав в своём служении божественному всю мудрость и жизненный опыт своего отца. Дочь она назвала Пилви, что означало «облако» на её языке. И длинными, светлыми летними ночами она подолгу вглядывалось в небесную ширь, в ряды пушистых облачных странников, представлявшихся ей то резвыми оленями, то косматыми медведями, то охотниками, то дивными птицами и ждала с нетерпением облако Харальда — только так она могла увидеть его теперь, только так говорить с ним. А Пилви, живое маленькое облако, всё больше становилась для неё тем небом, в котором день ото дня сильнее и явственнее отражались черты любимого Харальда…

Золотую заколку, подарок молодого норега она стала использовать как жребий для Зеркала Грядущего, а потом через много долгих зим, на смертном одре передала и её, и магический бубен во владение Пилви. Ибо, когда умирает один нойда рода, другой должен принять его обязанности и инструменты