Щит веры – воину-защитнику в помощь [Иеромонах Прокопий Пащенко)] (fb2) читать постранично, страница - 2

психологические аспекты».

В основу цикла лекций «Остаться человеком…» положен опыт людей, прошедших через экстремальные обстоятельства: катастрофы, кораблекрушения, революции, войны, концентрационные лагеря, голод, гонения, нищету, тюремное заключение, психологическое давление, принудительное заключение в психиатрических клиниках, изоляцию.

О проекте «Преодоление травматического опыта…», который включает в себя как лекции, так и тексты, рассказывается в статье «„Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты“ — тексты и беседы иеромонаха Прокопия (Пащенко)»^[2].

Ядро травматического опыта можно представить как скукоживание личности вследствие сильных переживаний. Они могут быть вызваны войной, грубостью ближних, голодом, болезнями, неудачами. Развитие личности блокируется, она более не разворачивает лепестки навстречу солнцу, впадает в спячку, апатию. В текстах и лекциях один из аспектов травматического опыта представлен как неуправляемое состояние, некогда пережитое и потом, в определённые отрезки жизни, возобновляемое и дополняемое новыми данными. В результате насилия (физического, сексуального), травмы во время боевых действий, а также одиночества, страха (например, вследствие ощущения перспективы собственной смерти во время падения самолёта в воздушной яме), горя (например, смерти близких) нервная система человека входит в определённое состояние — образуется патологическая доминанта. И эта доминанта в последующие годы, приходя в движение, воспроизводится, крепнет и всё более захватывает нервно-психическую организацию человека, если ей не противопоставить новую, бодрую доминанту. На основании нового опыта, относящегося к иной доминанте, травматическая доминанта перестраивается, теряет своё «травматического жало», преодолевается.

Упомянутые лекции и тексты объединены общими названиями, но не повторяют друг друга, а, скорее, дополняют.

Посттравматический рост — о чём говорит это понятие? Согласно исследованиям, после критической ситуации, вызванной каким-то бедствием, бо́льшая половина выживших (хотя эта статистика, может быть, не совсем точна) уходит в минус — замкнутость, апатию, неизбывное горе. Это относится не только к авариям, но и к разного рода жизненным катастрофам, таким как смерть близкого человека, изнасилование, участие в боевых действиях… Подобные события приводят человека к внутреннему ступору. Меньшая же половина «выходит в рост», после пережитого кризиса становясь мудрее. Такие люди больше любят жизнь, понимая, что она может в любой миг оборваться, и не тратят время попусту. Это и называется посттравматическим ростом.

В практической жизни идея посттравматического роста может выражаться в том, что солдат, вернувшись с войны, может повесить шинель на вешалку и влиться в созидательную деятельность. Согласно исследованиям, военный синдром не формировался у тех солдат, которых отличало несколько качеств: они проявляли заботу о других, не принимали участие в зверствах, они считали возможным как-то повлиять на обстановку, выражаясь иными словами, они старались поступать по совести^[3]. Да, не они принимали решение о начале масштабных боевых действий, но в то же время они и не ощущали себя песчинками, брошенными в жернова истории. Да, ты не можешь изменить ход истории, но за атмосферу, формирующуюся вокруг тебя, ты ответственен.

Когда человек начинает говорить: «Не мы такие, жизнь такая», то он вроде бы считает себя успокоившимся. Он находит для себя оправдание, если его начинает «нести», но в главном он проигрывает, так как соглашается с участью песчинки. В документальном фильме о полковых священниках, помогавших воинам во время боевых действий, справедливо замечено, что без веры человек в условиях современной войны начинает воспринимать себя щепкой в адском котле (фильм Аркадия Мамонтова «Воины духа»). Вера даёт человеку картину мира, понимание своего внутреннего состояния, опору, ориентацию.

Опыт заключённых немецких концентрационных лагерей показывает, что погибали в первую очередь те, кто в критических обстоятельствах не мог предложить объяснения происходящему. Когда отменялись все морально-этические нормы, человеку не на что было опереться. Сам он находился в состоянии запредельного стресса, а окружающая обстановка не давала каких-то «зацепок» для нравственной ориентации, кругом всё рушилось^[4].

Вера и воспитанная на её основе нравственность могут поддержать человека даже тогда, когда кругом всё рушится. Что бы ни происходило снаружи, у человека внутри остаётся главное — связь со Христом, понимание, что такое добро и что такое зло. Понимание того, что сформированное им состояние он перенесёт в жизнь вечную, становится точкой опоры, фактором, предотвращающим распад личности. Потому всегда актуальной видится задача — остаться человеком. Виктор Франкл,