Брак по-тиквийски 5. Жених для Веры [Натали Р.] (fb2) читать постранично, страница - 3

— Юный мужчина. — Она не удержалась.

— М-м… — Он слегка порозовел. — Да, разумеется. Юный господин Хэнк хочет стать солдатом.

Тереза подождала: может, учитель закончит мысль. Но, кажется, он полагал, что уже обозначил проблему.

— И что в этом странного?

Мальчики часто хотят стать солдатами. Особенно при отцах-офицерах. Это, кстати, неплохое подспорье для реального превращения мальчика в мужчину.

— Понимаете, госпожа Хэнк… У вашего сына хорошие математические способности. Даже, не побоюсь этого слова, отличные. Он мог бы продолжить образование в области прикладной математики. Экономика, финансы, программирование — он добился бы в этом больших успехов. Занял бы в конце концов хорошую должность, получил бы достойный заработок. А он хочет угробить себя на войне!

Тереза покивала.

— А вы с ним это обсуждали? Вероятно, ему не нравится математика, а убивать врагов — нравится?

Учитель всплеснул руками.

— Что вы такое говорите, госпожа Хэнк? Нормальному человеку не может нравиться убивать!

Тереза оскалилась:

— То есть, по-вашему, быть военным — ненормально? И я, в смысле мой муж, — поспешно поправилась она, — ненормальный?

— Что вы! — переполошился господин Эвист. — Я вовсе не хотел задеть ваши чувства или оскорбить вашего мужа. Нет! Но быть военным — это призвание. Это не для всех, понимаете? Тем более не для тех, у кого виден столь яркий талант в иной сфере. Пожалуйста, прислушайтесь ко мне! Подумайте о будущем своего сына. Неужели вам, как матери, не будет больно оттого, что на службе он постоянно в опасности? Убедите его передумать!

Тереза грустно улыбнулась. Когда она уходила на войну, родители говорили очень похоже. Что им будет больно от угрожающей ей опасности, что она могла бы реализовать свои способности в мирной жизни. Однако добавляли: знай об этом, но делай свой выбор. Не пытались помешать.

— Господин Эвист, ваши эмоции — не по адресу. Я жена военного. — Не соврала, успокоила она себя: Анджей ведь был лейтенантом. — Я и сама была военной до того, как приехала сюда. — Учитель ахнул. — Младшим командиром, если перевести на ваши звания. Мой первый муж погиб на войне. Предполагаемыми опасностями профессии солдата вы меня не удивите.

Господин Эвист сник.

— Но, чтобы вы не считали нашу беседу напрасной и ваш долг преподавателя невыполненным, я обещаю поговорить с Дени. Выяснить, насколько серьезно и обосновано его намерение и насколько разумно его корректировать. Больше ничего, господин Эвист. — Она жестом руки остановила воспрявшего учителя. — Если его решение твердо, переубеждать его я не собираюсь. Он получит мою поддержку, что бы ни выбрал.

— Что он вам сказал? — спросил Дени по дороге домой, отмахиваясь от приставшего Тюля.

— Разное, — туманно ответила Тереза. — В частности, что тебе необходимо задуматься над своим будущим.

И свернула разговор. Не время. Пускай действительно подумает, осень еще не завтра.

Хэнк приехал, когда обе семьи уже отдыхали на даче. Аккурат к запеченной рыбе. Тогда Тереза и проинформировала его о выборе, который надлежит совершить Дени. Будь парень ее сыном, она отца и не спросила бы, а сама сделала бы, как надо. Но, слава богу, она не госпожа Хэнк, отвечает за Дени отец, и он должен быть в курсе намерений сына. Тереза была удивлена, когда Хэнк поинтересовался:

— А вы-то что об этом думаете?

— Неважно, что я думаю. — Она попыталась отмежеваться. — Важно, чего вы хотите для ребенка.

— Я, госпожа Ильтен, хочу его ремнем отходить, — честно признался Хэнк, ополовинив тушку рыбы. — Вот только не знаю, за что — за драную математику или за военную лямку. По-любому пацан идиот!

— Он по-любому что-то потеряет, — поправила Тереза. — Решит учиться — не пройдет школу мужества, не испытает адреналиновых бурь, не сможет пойти путем отца. Выберет армию — лишится мирной жизни, возможности развить мозги, интеллектуальной работы. Но это не значит, что он идиот. Выбор — это всегда потеря альтернативы. И про ремень забудьте: Дени не мальчик уже, а юный мужчина. — Словечко ей понравилось. — Мужчин не лупят ремнями; если дойдет до конфликта, то — в морду.

— Значит, в морду, — пробурчал Хэнк. — Документы пойдет подавать с фингалом. Лучше вы ему скажите все, что нужно. Этак мягко… Я вот про идиотизм ляпнул, а вы на потери съехали, это ж ему не так обидно будет.

Торопиться Тереза не стала. Выждала, пока Дени не спросит сам. Вначале он обратился к отцу. Туманным и прохладным утром, после охоты, скидывая с Верой на волокушу тушки райсов — лупоглазых ночных хищников, в этом году сильно расплодившихся и не дававшим жизни озерным птичкам, — он сказал:

— Пиратов убивать слаще, чем райсов — да, пап?

Хэнк хмыкнул. В целом согласно, но не преминул заметить:

— Зато райсы не стреляют в ответ.

— А зохены?

— А зохены тебя сожрать пытаются в промежутках между твоими выстрелами. Что, Дени? На войну с зохенами собрался?

— Почему бы и