Последний день лета [Руслан Лангаев] (fb2) читать постранично, страница - 3

снаружи купола как будто что-то блеснуло и вновь исчезло. Через секунду опять. Еще через секунду вновь блеснуло. Я собралась с силами и полезла наверх по завалившейся стене трапезной на вершину барабана. Что же там так поблескивало? И до середины я не добралась, когда снизу меня окликнул, показалось знакомый, мужской голос. Я дернулась, не удержалась и, к своему несчастью, сорвалась с верхотуры и спиною полетела вниз, к неминуемой гибели.

…И снова вместе…

Очнулась я в темном просторном помещении посреди допотопных школьных парт — сама лежала на одной из них. Парты эти, это всем известно, очень удобные и специально разработанные для формирования правильного письма у школьников и сохранения осанки и опорно-двигательного аппарата ребятишек в целости. И лежать на ней было не менее комфортно, тем более что Никита подложил мне под голову свою куртку.

Помещение было светло оштукатуренным, хотя кое где уже начала лопаться и обваливаться шпатлевка. Стены были завешаны добротными плакатами с математическими формулами, аксиомами и операндами. В Центре у передней стены стояла огромная деревянная классная доска, на которой как будто днем еще дети решали интересную заковыристую задачу.

Никита стоял у окна. Было уже темно на дворе. Но в окна то и дело проникал прерывистый луч света, за которым наблюдал Никита и каждый раз прятался, когда тот светил внутрь.

Я приподнялась и было заговорила, но Никита резко прислонил палец к сомкнутым губам и зашипел — снаружи доносились странные непонятные звуки, то ли крики предупреждений, то ли голоса о помощи.

Свет вдруг перестал появляться и голоса постепенно удалились.

— Вроде ушли, — выдохнул мой спутник и сел рядом со мной на скамеечку.

— Кто ушли? — спросила я, немного растерявшись от того, что со мной произошло давче и немного испугавшись от того, что мы боялись наконец-то появившихся людей здесь за весь день, кроме нас. Если, конечно, это были люди.

— Если бы я знал, кто это, тогда бы было намного спокойнее! — пожал плечами Никита.

— А что вообще произошло? Я помню, как потеряла тебя, как что-то увидела, как побежала к церкви, как упала с развалин, кажется…

— Ну, я проснулся, а тебя не было, я протер глаза и начал тебя искать. Мне не хотелось громко кричать, ну я и поднялся тебя поискать, думал, может ты по нужде в поле собралась. Нигде на виду тебя не было, ну я и пошел по краю деревни к садам, может там тебя найти. Ну а там, такие сладкие груши оказались, я и начал их лопать одна за одной, потом услышал крики, сквозь кусты увидел, как идет что-то похожее на лохматого толи медведя, то ли лося, а вместо шерсти у него солома. Да идет еще так странно, будто у него то ли три ноги, то ли одна короче другой. Я не стал идти через заросли, а обежал вокруг садов и увидел, как ты лезешь на крышу, окликнул тебя и замахал тебе руками, а ты и сорвалась вниз. Я пулей прилетел в разрушенную трапезную, где на, по счастливой случайности там лежавшем тюке соломы, почему-то мокрым, как после дождя, лежала ты без сознания. Я взял тебя на руки и понес; а проходя мимо этой самой школы, увидел, что дверь отворена, заглянул внутрь — никого. Вот и решил переждать здесь. А потом эти голоса и свет.

— Так это все странно, — я ничего совсем не понимала, как и Никита, — наверно нужно всё-таки пойти за теми людьми или какую-то вообще помощь найти, как-то нужно отсюда выбраться.

— Согласен, место это с необъяснимой неопределенного рода энергетикой, наверно и вправду нужно выбираться.

В коридоре было тихо, на крыльце было тихо.

Мы вышли на двор. Стояла идеальная тишина, только сверчки стрекотали, да соловьи на опушке пели.

Мы вышли на поле и стали спускаться к реке, чтоб пройти вниз по течению и выйти к какому-то ближайшему населенному пункту. Сразу за полем начался молодой пролесок, мы зашли в него и уже через минут пять вышли к речке и пустились вниз.

Пройдя всего ничего, впереди, на том берегу на вершине бугра показались огни. Мы обрадовались и прибавили шагу. Вскоре мы набрели на брод, переправились через реку и стали подниматься вверх.

Начинался слабый августовский, но еще теплый, дождик. Видимость ухудшалась. Мы поднялись на бугор.

Это снова оказалась деревенька, уже прорисовывались очертания крытых соломой избушек, горели пару фонарей в разных концах деревни и какое-то большое кирпичное строение в центре. Было плохо видно ночью, но в свете полумесяца можно было различить очертания типовой сельской приходской церкви.

Мы побежали к домам, но на краю поля наткнулись на копну примятой соломы, на которой явно кто-то был не так давно.

Быстро до нас дошло, что это мы лежали на этой копне и что это та самая деревня, с той самой церковью!

Мы в страхе переглянулись.

Никита схватил меня за руку — хотя бы так было чуть менее страшно.

Мы инстинктивно пустились вперед, надеясь с какой-нибудь другой стороны этого проклятого места найти что-то нормальное.

Но не