прямо, прямо. Афтэ кам бэк и свернем к Лысогорке.
— В ангары едете? — спросила Верочка.
— Военная тайна. — улыбнулся Чума.
И тогда Генка решился. Быстро и ловко выкрутил руль влево. Тойота взвизгнула. Поворот вышел не округлый и мягкий, а жесткий и острый. Генка ударил по тормозам и машина ударилась изо всех оставшихся сил о стену из черного воздуха, пробив в нем желтую и ровную дыру.
— Вота ю дуинг, мэн? — Шарон схватил Генку за плечо. — С ума сошел?
— Абсолютли! — отозвался Чума. — Я чуть Верочку не задавил. Как ты, мать?
— Нормально. Не лапай. Нормально говорю. — Верочка толкнул Чуму. — Он что у вас контуженный?
— Сдаст. — негромко и твердо сказал Генка. Он повернулся к Шарону и повторил. — Она нас сдаст.
Шарон помолчал. Быстро оценил обстановку. Согласился и хлопнул в ладоши.
— Ладно. Чего комедию ломать. Почему так решил?
— Дошики. — сказал Генка.
— Дошики? — не понял Шарон.
— Дошики. — подтвердил Ешкин. — На Украине нет доширака. У них мивина.
В зеркальце Гена поймал настороженный взгляд Верочки. Она укутала живот бушлатом и спросила зло.
— Тебе то чего здесь нужно, черныш?
— Я из Шахуньи. Вот чего. — ответил Генка.
— Ну и ехал бы в свою Африку.
— Уже. — откликнулся Генка, а у Шарона спросил.
— Что делать будем?
— Что-то будем. — растерянно отозвался Шарон.
— Ты куда это? — Чума едва успел подхватить Верочку, наполовину вывалившуюся из машины. Чума затащил ее в салон и, не жалея, хлопнул дверью.
— Ты что это, мать? Нормально ведь общались.
— Отвали! Слышишь? — Верочка задыхалась от ярости. А потом она выбросила из себя столько прямой и откровенной ненависти, описанной такими черноротыми словами, что больше Шарон не сомневался.
— Молодец. — похвалил он Генку и неожиданно очень быстро перегнулся через спинку кресла, схватил Верочку за бушлат и притянул к себе.
— Не бомби. — тихо, почти нежно прошептал Шарон. Подержал Верочку на весу. Покрутил из стороны в сторону и бросил назад и вниз. Покачал указательным пальцем и повторил для закрепления.
— Не бомби…
Шарон поправил зеркальце. Прокашлялся, выигрывая секунды для того, чтобы размыслить ситуацию.
— Слушай, мать. — Шарон не поворачивался. Говорил как будто сам собой. Раздумывал.
— Слушай, мать. Я примерно представляю, что за мусор у тебя в башке. Поэтому без иллюзий. Ты вроде как человек военный и должна понимать. Была бы одна. Вопросов нет. Демилитаризация безоговорочная. Но вас двое. И второй гражданский. Нонкомбатант.
— Чухня. — отозвалась Верочка. — И ты таки самы.
— Это как тебе вздумается. — не стал спорить Шарон. — Сейчас мы тебя упакуем. Стяжки. Кляп. Полежишь здесь. Отсюда и до первого побратима. Лады?
— Пошел ты…
— Вот и договорились. — подытожил Шарон.
— Хотя. — задумался Шарон и прикусил нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Не рассмеялся.
— Хотя нет. — решил окончательно Шарон. — Человек ты младой, незнакомый и фамилия может быть твоя Космодемьянская. Гена, тормози на минутку. А ты Чума делай.
— Угм… — Чума прожевал свой крайний бутерброд, завязал аккуратно пакет. Генка мягко выжал тормоз, а у Верочки в руке появился неожиданный нож. Та самая «легендарная». Верочка подхватила финку с колен у разини Чумы. С резким бабьим всхлипом она всадила нож Чуме в левое плечо и сразу после этого опрокинулась наружу в спасительную еще тьму. Ни Шарон, ни Генка не успели. Чума выдрал из набедренной кобуры пистолет, выстрелил и только потом позволил себе удивленный тихий стон.
— Ты как, Чума? — спросил Ешкин.
— Как-то не очень. — Чума оставался дерзким, а голос мелел и белел.
— Я гляну? — спросил Генка.
— Давай. — откликнулся Шарон.
Верочка и десяти шагов не успела сделать. Лежала на боку, высоко подняв колени. Генка включил фонарь на шлеме. Глаза открыты и неподвижны. Мелко дрожали губы и лицо зарастало полупрозрачной, но неумолимой тенью.
— Что здесь? — Шарон встал за спиной.
— Все по делу. — сказал Генка. — Доходит боец.
— Посвети-ка. — Шарон присел и быстро осмотрел крохотное тельце, пока оно не растворилось и не исчезло в холодном воздухе и на холодной земле.
— Что теперь? — спросил Генка, когда Шарон поднялся.
— А что теперь? — на широком лице Шарона никаких теней не было, и в зеленых и трудных глазах никакого сомнения.
— Теперь куп де грасс. А могла с мамкой вишневые вареники хрумкать. Но солдат что надо. И умрет как солдат. Она это заслужила.
— А гражданский? — спросил Генка.
— Гражданский?
— У нее 8 или 9 месяц. Ребенок может выжить.
— Где? — Шарон недовольно повел головой. — В поле?
— Можно в больнице. Поселок рядом. Могу отвезти.
— У нас как бы свои дела. — напомнил Шарон. — И график и план и три четверти Чумы от общего функционала. И она враг.
— Она да. — быстро ответил Ешкин. В слабом луче его фонаря вспыхнула и сгорела случайная звезда.
— Да что ты будешь делать. Ты как
Последние комментарии
36 минут 48 секунд назад
39 минут 45 секунд назад
11 часов 31 минут назад
11 часов 33 минут назад
1 день 15 минут назад
1 день 3 часов назад